Оружейник Хаоса (гет)

Надо сказать, что еще в самом начале года скромный пухлик Невилл Лонгботтом начал потихоньку ухаживать за Ханной Эббот. Получалось это у него… не то, чтобы «хорошо», но потихоньку-полегоньку он начал завоевывать сердце понравившейся девочки. Так что после прибытия гостей из Дурмстранга и Шармбатона это стало заметно. И кто-то из «доброжелателей» поспешил уведомить о происходящем благородное семейство Лонгботтом. Реакция последовала не то, чтобы «незамедлительно», но довольно-таки оперативно. Мадам Августа Лонгботтом прислала грустное письмо, в котором извещала, что предпочла бы видеть своего внука истинным гриффиндорцем, и чтобы он набирался храбрости от подруги из своего Дома. Судя по упертому выражению лица Невилли, письмо это надлежащего эффекта не возымело. Следующим прибыл вопиллер от тетушки Энид и дядюшки Элджи. Надо сказать, что, пока красный конверт вопил что-то на тему глупости, слабости и общей негероичности Невилла — тот менялся в лице, играл желваками, краснел, но почтительно слушал наставления старших. Но стоило в речи прозвучать имени Ханны — Невилл вскинул руку безо всякой палочки, и красный конверт сгорел синим пламенем, развеявшись на бродящем по Большому залу сквознячке невесомым пеплом.

— Так его, Невилл! — поддержал я товарища.

— В пыль! В прах! В каленый пепел! — вскинула руку Луна.

Надо сказать, что Невилл сильно переживал выходку своих родственников… Но Ханна быстро и эффективно успокоила своего парня, устроившись у него на коленях и расцеловав при всем большом зале. Видимо наш дурной пример оказался заразителен.

Ответ запорожских казаков турецкому султану сочиняли всем Гриффиндором, большей частью Хаффлпаффа, да и некоторые орлы и змеи тоже присоединились. На мой взгляд получилось неплохое описание маршрута Священная Терра — Шанриата*.

/*Прим. автора: Шанриата (Незабытая) — бывшая столица звездной империи Эльдар, центр Ока Ужаса, место рождения Той-что-Жаждет. Описана в книге «Аврелиан» Аарона Демски-Боудена как место, где Лоргар заключил с Темной Четверкой договор, послуживший началом восстания, несправедливо именуемого Ересью Хоруса*/

Красный пергамент, специально заклятый и предназначенный для создания вопиллеров, добытый у близнецов под офигевшими взглядами школьной администрации, нанесение на него описанного маршрута выдержал, хотя и несколько обуглился по краям. И со школьной совой отправился в дальний путь через практически всю Шотландию и половину Англии, к адресату.

Надо сказать, что далось это решение Невиллу нелегко. Он целый день бродил, как привидение, вздрагивая от каждого шороха, и успокаиваясь только в объятиях подружки. Так что к вечеру мы буквально силком затащили его в Больничное крыло, к мадам Помфри. Школьная целительница, лично присутствовавшая на завтраке, выразила Невиллу свое одобрение, и выделила из школьных запасов соответствующую ситуации дозу зелья Сна-без-сновидений. Так что переночевал Невилл относительно спокойно. А утром семейная сова Лонгботтомов доставила Невиллу письмо от его бабушки. По прочтении послания Невилл просто остолбенел. Я невежливо заглянул ему через плечо, и прочитал три коротких слова, из которых, все послание, собственно, и состояло: «Горжусь тобой, внук!»

А на следующий день состоялось заседание судейской коллегии. Подготовка к наблюдению за этим немаловажным событием заняла некоторое время. Облегчалась эта подготовка тем, что провести это заседание решили не в кабинете директора Хогвартса, а в той самой комнаткой за Большим залом. Хотя Дамблдор и предлагал свой кабинет, но Каркаров и Максим резко воспротивились. Дескать, «у Хогвартса и так все преимущества, и собрание судейской коллегии в кабинете его директора служил бы символическим признанием…» Честно говоря, вслушиваться, а тем более — вдумываться в запутанные и, частенько, противоречивые аргументы, мне было лень и недосуг. Так что запомнил я только вывод: «кабинет Дамблдора — неподходящее место для судейской коллегии». И это было хорошо. Подслушивать, а тем более — наблюдать в директорской башенке… ну его нафиг, такие приключения. Но вот в Большом зале и примыкающих помещениях — картинка выглядела совершенно другой. В конце концов, шпионаж, саботаж и диверсии всегда были традиционными мерами в соревновании, «призванном обеспечить дружбу и взаимопомощь конкурирующих школ». Так что не стали и мы уклоняться от соблюдения традиции.

Про драконов на коллегии не говорили ничего. Разве что упомянули, что «четвертый заказ отправлен, и поставщики не видят проблем в его исполнении». Зато суть и оформление второго испытания вызвали определенные споры, и чуть ли не скандал.

— Неужели вы все действительно пойдете на поводу у глупого мальчишки? — Людо раздраженно бегал по комнате, размахивая руками. — Вы только представьте! Это же будет накал! Драйв! Зрелище!

— Конечно, — кивнул Снейп, зашедший в комнату, чтобы доставить Дамблдору очередные жалобы на выходки близнецов, — кол с Вашей оторванной головой — несомненно, добавит зрелищности испытанию. Но вот то, что установлен он будет посреди руин Хогвартса — меня не устраивает просто категорически. В конце концов, я здесь живу... По крайней мере — большую часть года.

— Вы серьезно полагаете, что этот ваш Поттер… — вскинулся Бэгмен.

— В старые времена, — усмехнулся Снейп, — за продемонстрированный призыв ему сразу, без разговоров присвоили бы звание «подмастерье демонологии».

— И что?! — фыркнул Бэгмен. На него посмотрели с полагающейся «избраннику богов», то есть — юродивому, жалостью. Прокомментировать взялся директор Каркаров, в чьей школе демонологию все еще изучают.

— Мистер Бэгмен, — бросил он, скривившись, — демонология, она, подобно маггловскому Кольту, уравнивает. Только уравнивает она не магглов, а волшебников. Конечно, какая-то разница по силам остается, но то, что «один волшебник сильнее другого в сто раз» означает лишь то, что деяние, на которое сильнейший потратит две секунды времени на щелчок пальцами, слабейший исполнит, проведя ритуал, который займет у него больше трех минут. Согласитесь, что тому, кому оторвали голову — будет уже все равно, готовились к этому процессу две секунды, или же двести?

— Демонология? — взвился было Людо, но сразу угас.

— Департамент обеспечения магического правопорядка не усмотрел в действиях Поттера состава преступления, — веско произнес Крауч-старший.

— Я же, со своей стороны, должен сказать, — потряс козлиной бородкой Каркаров, — что вызвать такую вот, условно светлую сущность, а потом — отослать ее, не оставив следов в материальном бытии, гораздо сложнее, чем на эмоциях вырвать из небытия демона и приказать ему: «Фас!», ткнув в сторону обидчика. Как там… «Страсть дает мне Силу», кажется… Профессор Дамблдор, — кивнул он директору Хогвартса, — помнится, в Ваше время в Хогвартсе еще изучали темную магию, и такие ее аспекты, как призыв сущностей с Той Стороны — тоже, не так ли?

— Действительно так, — звякнул бубенцами в бороде Дамблдор. Уж в его-то аттестате напротив строки «Демонология» было проставлено «Выше ожидаемого»: осквернять свою белоснежную душу практическим общением с потусторонним Дамблдор не желал уже тогда. Но вот теорию — знал на зубок. Так что присутствующие еще какое-то время поспорили, но пришли-таки к выводу, что «заложниками» во втором испытании, раз уж его суть не изменить, будут артефакты, добытые в первом. Бэгмен некоторое время поворчал на предмет того, что отправлять на дно озера ценные вещи — как-то нехорошо… На что ему напомнили, что он, Людо, собирался отправить на это самое дно ценности куда большие — юных волшебниц и волшебника, на чем дискуссия, собственно, и завершилась.

После этого были подняты некоторые интересные всем присутствующим, но, увы, не мне, организационные и финансовые вопросы, после чего присутствующие сочти правильным разойтись.

Время собрания коллегии судей было подобрано так, чтобы началось оно в тот момент, когда по сигналу «Отбой» наступило темное время суток. Так что я, отпустив шпионившего для меня малого духа разума, вытянулся в постели и заснул. И я спал и видел сон.

Во сне я видел, как Гермиона, в легком летнем платье, поджав ножки, сидит в центре трех сфер, созданных сияющим золотым узором. Светы вращались вокруг не менее чем шести взаимно ортогональных осей. В ключевых точках узора плавали серебристые кристаллы моих воспоминаний, а возле левой руки Гермионы плавали без какой-либо опоры восемь книг в дорогих, подарочных переплетах. Впрочем, один из этих переплетов носил на себе следы воздействия боевых проклятий еще до того, как шестая книга попала в цепкие лапки Гермилапочки. И то, что книга все еще цела — говорит скорее о мощи наложенных на нее охранных заклятий, чем о желаниях ее владелиц.

Конструкция, в которой сейчас плавала Гермиона, была в чем-то даже удобнее Омута Памяти. Но вот создана она может быть только здесь: на грани Грезы и внутреннего мира, или же собственного домена создающего. Так что использовать ее для показа воспоминания малознакомому магу, или же магглу — не получится.

Я некоторое время полюбовался на свою возлюбленную, с закрытыми глазам сосредоточенно размышлявшую над какой-то задачей, и повернулся в ту сторону, где сидела вторая девушка, о которой я грезил.

Надо сказать, что присутствие Луны переводило сон в разряд откровенных, чтобы не сказать «эротических», поскольку придумывать себе какую бы то ни было одежду Луна не посчитала необходимым. Тяжко вздохнув про себя, я закутал Луну в легкую ткань из серебристо-серого тумана Углу. Не то, чтобы мне не нравилось созерцать ее естественную красоту, но, как говорил один широко известный в узких кругах исследователь неестественного и сверхъестественного: «я не должен выделять одну из них». И если Гермиона висит передо мной одетая, то любоваться на обнаженную Луну… несвоевременно.

Луна, явно прочитав мои мысли (что в пространстве, скорее ментальном, нежели физическом, да еще и общем для нас троих не составляло сложности), улыбнулась и протянула мне экземпляр «Пророка». Он был получен утром, но по разным причина, так и не был пока прочитан. Но, судя по некоторым признакам, именно он было ответственен за то, что Дамблдор принимал столь мало участия в работе судейской коллегии, и вообще весь день был, скажем так мягко, «не в настроении».

Передовица «Ежедневного пророка» привлекала взгляд крупным заголовком: «Темный лорд Альбус Дамблдор?»

Автором статьи, ожидаемо, была Рита Скитер. Надо сказать, что исследовала вопрос она весьма глубоко. И, не пример некоторым иным ее публикациям, выводы Рита сделала весьма основательные.

Примерно половину текста статьи занимал анализ сравнения нескольких дуэльных кодексов, бывших в ходу во времена Второй мировой войны среди магов. Большую часть оставшегося текста занимали протоколы допросов свидетелей знаменитой дуэли: темных магов Анненербэ, опубликованные в ходе закрытой части Нюрнбергского процесса.

Практически все опрошенные описывали низвержение Гриндевальда одинаково: щиты бункера, где они укрывались, уже практически ни на что не надеясь, рушились под ударами русских волхвов один за другим, когда прямо в бункере появился Дамблдор, бросил вызов, получил ответ, и, буквально в два взмаха палочки, обезоружив старого друга — уволок его неведомо куда. Взбешенные русские требовали вернуть добычу, но Дамблдор, разводя руками, утверждал, что он заключил Гриндевальда в его бывшей твердыне — Нурменгарде, и извлечь его оттуда не представляется возможным. Конфликт дошел до того, что русские громогласно объявили, что не будут участвовать в работе Международной Конфедерации магов до тех пор, пока им не выдадут Гриндевальда, что послужило причиной множества дипломатических инцидентов, вплоть до того, что пару раз русские едва не взяли Нурменгард приступом. Однако пока что Магическая Норвегия, отдав себя под покровительство Магической Британии, всего лишь лишилась островов Грумант, который русские обязались привести к «международно признанному особому статусу»… правильно — когда им выдадут Гриндевальда. С тех пор любые магические экспедиции, пытающиеся посетить эти холодные острова — мягко заворачивались, а то и вовсе — бесследно пропадали.

Совершив этот экскурс в историю, Рита вернулась к дуэли. Из анализа дуэльных кодексов и показаний свидетелей, она делала, на мой взгляд — весьма обоснованный вывод о том, что условия дуэли оговорены не были. А, следовательно, дуэль велась по древним правилам: «победитель получает все», и, таким образом, победитель — Альбус Дамблдор — получил и титул Темного лорда, признаваемый за Гриндевальдом всеми заинтересованными сторонами.

Дочитав это произведение политического жанра, в котором Рита старательно потрудилась над светлым образом Альбуса Дамблдора, вовсю задействую незаменимые инструменты любого политика… да-да, те самые: большое ведро с отходами и широкую кисть, я отложил образ газеты. При чтении через варп были отчетливо видны натяжки, допущения и сомнительные логические переходы, к которым прибегала Рита. Однако, даже такому неучу в юриспруденции, как я (без понимания принципов составления договоров и используемых при этом уловок демонологу не обойтись… но вот разбираться в каше законов, подзаконных актов и многообразных прецедентов, заменяющих нормальное законодательство в Британии… упаси Архитектор Судеб), было очевидно, что притянуть Риту за клевету или, хотя бы, диффамацию — не удастся. Все факты она брала из самых что ни на есть открытых источников, и воспроизводила со скрупулезной точностью. А вот рассуждения и бесценное личное мнение журналистки… Мнение — оно и есть мнение. Неподсудно.

Какое-то время, если конечно, это понятие вообще применимо к нашему текущему состоянию, мы с Луной играли в зе-нарри. Разумеется, игроки мы с ней те еще, и наша партия никогда не будет выставлена под стеклом в качестве произведения искусства… Но поиграть все равно интересно. До моего поражения оставалось буквально пара ходов, когда Гермиона вышла из транса. По ее щеке скатилась слеза, и Гермиона выдала сложносоставную фразу, едва не переформировавшию наше общее ментальное пространство. Но, вдвоем с Луной мы удержали. Да и Гермиона, когда осознала, что происходит — присоединилась. Правда, доска при этом растворилась в небытии. И, поскольку я этого точно не делал — остается не так уж много версий. Луна предпочла прервать партию, чтобы не унижать меня поражением. Славная она у нас…

— Итак, что случилось, что ты так отреагировала? До каких осознаний ты дошла в своем трансе? — поинтересовался я.

— Тенающие богоровы открыли нашей Гермионе глаза на то, чего она, может быть и не хотела бы видеть, — это, разумеется, Луна. И, боюсь, она опять возвещает очередную Предвечную Истину, пряча ее за облаком непонятных простым смертным слов.

— Да, — а вот Гермиона на этот раз Луну поняла с ходу. — Ты права. Та-кем-я-надеюсь-уже-не-стану может иметь только одно оправдание: надеюсь, что если бы она сдала кровь в Мунго, или же гоблинам, то получила бы результат: «в Ваших зельях крови не обнаружено». Чтобы я отказывалась даже прочитать чью-то мудрость? Я — и отвергаю подозрения и тревоги лучшего друга? Я обвиняю кого-то (не говоря уже о тебе, Гарри) в мошенничестве только на том основании, что он сделал что-то лучше меня? Я и РОН?!

Гермиона попыталась вырваться и куда-то убежать. Разумеется, у нее ничего не получилось.

Когда она немного успокоилась и затихла в моих объятиях, я начал перечислять:

— Доверие, снижение критического восприятия, ревность, навязанные чувства. Прости, что в прошлый раз я не понял, что с тобой происходит. Я был зациклен на собственных неприятностях, и не уследил за происходящим с тобой!

— Твои проблемы уже тогда были достаточно велики, чтобы за ними не заметить даже Тауэр! — попыталась утешить меня Гермиона, но я только покачал головой. — Ладно. Всего этого — не было, — она отбросила обожженную и пробитую в нескольких местах книгу. — Будем исправлять ошибки неслучившегося будущего и вероятного прошлого!

— С чего начнем? — улыбнулся я. Все-таки боевое предвидение было моей сильной стороной в нашей компании. Так что предвидеть ответ Гермионы было нетрудно.

— С наименьшей из моих ошибок: с Гражданской ассоциации… и так далее.

— ?? — я заинтересованно посмотрел на нее.

— Неправильно поставленная цель потянула за собой совершенно неверные средства, противоречащие основной идее, — вздохнула Гермиона. — Целью Ассоциации, которую явно надо будет назвать как-нибудь иначе, будет проведение через Визенгамот закона о праве домового эльфа потребовать себе одежду.

Я поднял бровь.

— Думаешь, кто-то из домовиков этим правом воспользуется?

— Единицы, — пожала плечами Гермиона, — если вообще кто-нибудь. Но важно не это. При наличии права уйти из семьи — продолжение служения будет не «рабством», а «свободным выбором». Это не им нужно. Это нужно нам, волшебникам!

Признаться, это не казалось мне чем-то важным. Но вот амбиции, ведущие к вершине… Ой, да что я там несу! Я поддержал бы Гермиону, даже возьмись она восстанавливать Гражданскую Ассоциацию… в полностью прежнем виде. И стал бы носить значок и вязать с ней шапочки. Просто потому, что это — Гермиона. И если что-то не вредит ей, но позволяет чувствовать себя лучше… Почему бы и нет?