Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Утром Гарри ждало письмо из Штатов с сообщением о проведённой проверке по поводу возможного факта смерти Элайджи Кэппера. К огромному удивлению Гарри, тот даже имя не сменил — хотя кто стал бы его там искать? Американские коллеги писали, что Кэппер женат не был, но жил с женщиной, которая и унаследовала всё имущество. А наследовать было что: большой дом и — главное — крокодиловая ферма. Впрочем, завещания нет, добавлял мистер Деррик, и если у мистера Кэппера и в самом деле есть родня, то им следует прибыть во Флориду и разбираться тут с имуществом и, может быть, с захоронением, потому что тело, разумеется, уже успели погрести.

В итоге Гарри пришлось большую часть дня потратить на дело Кэппера, а вовсе не Джервисов, как бы он ни сгорал от любопытства.

У Кэпперов Гарри провёл пару часов, а затем проводил Амоса и Пола в министерство и там вместе с ними ещё два часа оформлял запрос на межконтинентальный портал. И только потом сел писать ответ американцам. И, конечно, пропустил всё и даже больше: потому что когда Гарри, наконец, вернулся от Робардса — которого на месте не оказалось, и пришлось отдавать письмо американцам секретарю — он, едва открыв дверь отдела, попал туда, где его явно не должно было быть.

— …делать-то теперь? А? Вот скажи мне — что? — Робардс не орал, нет. Как тот кричит, Гарри слышать доводилось — тут было совсем другое. И тем не менее Робардс да, кричал — не зло, а со странной смесью возмущения и восхищения.

— А что мне делать было надо? — тоже, в общем, крикнул стоящий напротив него посреди кабинета Лестрейндж — и опять не зло, а с каким-то обречённым весельем. — Ну давай же, расскажи мне — что мне нужно было делать? Разложи по пунктам.

— Я не знаю, что, но ты же должен думать о последствиях! Дольф, вот что нам всем теперь делать?!

В этот момент Лестрейндж обернулся — и, увидев Гарри, сказал:

— А вот и Гарри. Который только что пришёл, и которого — заметь — со мною не было.

— Да может, лучше б был, — буркнул Робардс, покачав головой. — Я вообще не представляю, — сказал он и повторил: — Вообще.

И ушёл, довольно шумно закрыв за собой дверь.

Гарри с Лестрейнджем остались в отделе вдвоём, и тот, неожиданно весело улыбнувшись Гарри, сказал:

— Извини, что не дождался. Мне передали про письмо, а ждать с допросом Урсулы не стоило. Рассказать, или прочитаешь протокол?

— Расскажи, — решил Гарри и всё-таки спросил: — А за что на тебя кричал Робардс?

— Она честно попыталась взять на себя ответственность за новых рабов, — ответил Лестрейндж, садясь в своё кресло и разворачивая его к Гарри. — Но быстро начала путаться в том, где кого нашла и когда и что сделала с ними — и замолчала. Но этого было достаточно, чтобы было с чем идти к её сыновьям.

— И что? — старательно скрывая разочарование, спросил Гарри.

— Извини, — Лестрейндж, впрочем, ничуть не выглядел ни сожалеющим, ни виноватым. — Но утром Гавейн получил требование сегодня в четыре часа выступить перед комиссией Визенгамота с объяснением причин ареста Урсулы Джервис. У меня не было времени тебя ждать. Так что через, — он взглянул на часы, — час Гавейн будет объяснять Визенгамоту причины аресты Урсулы, Натаниэла и Эбенизера Джервисов. Они виновны. Все. Урсула совсем не знает маггловский мир — всем занимался прежде её муж — так что новых рабов искали братья для сестры. А вот убивала их уже Урсула… когда приходило время — если это правда, разумеется. Это ещё предстоит проверить. Про время её формулировка. За это Гавейн на меня и кричал, — он улыбнулся. — И я могу его понять.

— Я всё равно не понял, — признался Гарри. Ему уже не было обидно — лишь слегка досадно.

— Даже если Натаниэл и Эбенизер виновны только в похищениях, им всё равно придётся провести какое-то время в Азкабане. И довольно долгое, потому что они прекрасно знали, чем эти похищения закончатся. Таким образом, рядом с Эннорой не остаётся никого знакомого ей — кроме Эйвери, конечно, но тот рано или поздно вернётся в Италию, и она останется одна. Рядом с семейством Фаджей. Которых подпускать к ней, разумеется, нельзя — но абсолютно непонятно, каким образом, потому что именно они — ближайшая родня, у Джервиса ни братьев, ни сестёр. Запретить тому же Корнелиусу общаться с племянницей нельзя — и там есть ещё одна сестра и пять кузенов и кузин. По сути, я, сажая всю её семью, отдал Эннору Фаджам — и меня это совсем не радует. Что делать, я пока не знаю.

— Я тоже, — хмурясь, сказал Гарри. — А Фаджи… они… насколько это плохо?

— Плохо, — коротко ответил Лестрейндж. — Для человека, который в самом буквальном смысле слова только что увидел этот мир и до сих пор в своей жизни встречал только четверых волшебников — отчаянно скверно. Они не злодеи, даже не подонки — но Корнелиус тщеславен и невероятно уязвлён даже не своей отставкой, а теми обстоятельствами, при которых она произошла. И отдельно, полагаю, тем, что его собственная сестра поставила его в такое положение. А тут ещё и это.

— А что ему сделала сестра? — нет, Гарри не успевал за мыслью.

— Она же знала — не могла не знать — что Волдеморт вернулся, — усмехнулся Лестрейндж. — И ничего ему не сказала. Выставила на посмешище, по сути. Я не думаю, что он станет именно что мстить Энноре — я боюсь не этого. Она ведь уникальна. Ты же видел, что она сделала тогда со звуками. Она сама придумала заклятье — много ты знаешь волшебников, которые в двадцать два года могут создать такое заклинание? А представь, кем она станет через десять лет. Теперь, когда ещё и видит. И когда сможет учиться по-настоящему, у любого мастера. Просто представь, что сможет сделать из неё Корнелиус. Её нельзя им отдавать — но я не представляю, как это сделать. Впрочем, у нас ещё есть время что-нибудь придумать. Присоединяйся. А пока нас ждёт скандал. У Фаджа сохранились связи.

— У тебя же тоже есть, — это было так чудовищно несправедливо! Фадж не стоил… да он ничего не стоил — Гарри его помнил и помнил, сколько времени они все потеряли после возрождения Волдеморта из-за трусливого упрямства Фаджа! А ведь если бы его, Гарри, тогда послушали, может быть, ещё успели бы застать если не самого Волдеморта, то хоть кого-нибудь на том кладбище! И уж точно бы нашли следы ритуала, и это стало бы доказательством — и… и, может быть, Сириус тогда был бы жив.

— Морриган только что вошла в Визенгамот, — возразил Лестрейндж. — И многие прекрасно знают о том, что мы близки. Не все, но мы никогда не скрывали этого. Ещё есть Андромеда — но она вообще моя невестка, и её слово в этом деле будет весить меньше, чем ничего. Есть ещё несколько человек, с которыми я в хороших отношениях, но и это не большая тайна. С Фаджем же многие повязаны не дружбой, а вещью куда более весомой: он о них немало знает. А ещё они все вместе ошибались — это тоже сплачивает. Для Корнелиуса эта история очень важна: мало ему было зятя-Пожирателя — а ещё связей с Малфоем — так теперь ещё и сестра-убийца и племянники. Он будет биться. Мало есть страшней врагов, чем паникующий трус.

— А ты будешь биться? — серьёзно спросил Гарри, и к его радости, Лестрейндж кивнул:

— Да. Буду. Вы мне обещали белую лошадку, помнишь? — улыбнулся он и поинтересовался: — Ты обедал?

— Нет ещё… а где все? — Гарри заоглядывался.

— Убежали, когда пришёл Гавейн, — засмеялся Лестрейндж. — Полагаю, что обедать. Идём, присоединимся. А что американцы? Нашли Кэппера?

Ответить на этот вопрос Гарри успел по дороге в столовую — где стало уже не до разговоров о делах, потому что обед превратился в проводы Сэвиджа, который категорически отказался говорить о работе.

Сэвидж сразу после обеда ушёл домой, торжественно вручив Лестрейнджу символический ключ от кабинета, напоследок разрешив всем тоже уходить — сейчас, если нет дел, или просто пораньше. Впрочем, Лестрейндж тут же возразил:

— Я сожалею, но на правах временно исполняющего обязанности руководителя отдела прошу сегодня всех работать как обычно.

Гарри очень хотелось посмотреть на молодых Джервисов, и он собирался к ним пойти — однако, когда они все вернулись из столовой, их в отделе ждал Кингсли Шеклболт.

Он сидел посреди кабинета в удобном мягком тёмно-коричневом кожаном кресле и читал какое-то дело.

— Добрый день, — вежливо поздоровался он с столпившимися в дверях аврорами. — Прошу, входите, не стесняйтесь, — предложил он с добродушной иронией.

— Доброго дня господину министру, — не менее вежливо ответил Лестрейндж. — Чем мы можем вам помочь?

— Смотрите, что у меня есть, — Шеклболт слегка подтолкнул один из листов из папки к Лестрейнджу.

Тот подхватил его, прочёл и сказал:

— Ожидаемо.

— Я хочу знать, откуда он узнал, — Шеклболт поднялся и бросил папку со своих колен на стол Лестрейнджу — именно что бросил, а не левитировал. — И что можно этому противопоставить. Времени у вас до завтра. Иначе завтра утром она будет передана под его опеку. Будет результат — доложишь лично мне. В любое время. Адрес знаешь.

С этими словами он ушёл, и Лестрейндж, обернувшись к коллегам, пояснил:

— Речь о Корнелиусе Фадже и Энноре Джервис. Нам нужно выяснить, кто Фаджу сообщил о ней и как он получил право на опеку формально вполне взрослой и дееспособной девушки. Я считаю, у нас две задачи — разделимся, иначе не успеем. Первая: попробуем прямо сегодня засвидетельствовать дееспособность и самостоятельность Энноры. Этим займусь я. Остальные ищут утечку. Мунго пока исключаем: они клятвой связаны, и я это сам проверю, всё равно там буду. Ставлю на вспомогательные отделы и предлагаю начать с них. Кто мог знать?

— Секретариат, — тут же сказала Гор.

— Отдел артефактов, — добавил Праудфут.

— Давайте начнём с них, — согласился Лестрейндж. — Я не слишком верю, что это кто-нибудь из ДМП и уж тем более из нас — хотя и эту версию отметать нельзя. Джон, сходи в отдел артефакторов… возможно даже лучше вместе с Катбертом. А вы с Лисандрой, — он посмотрел на Гарри, — в секретариат. Разделитесь — сходи сначала поговори с мисс Грейнджер.

Гарри даже вспыхнул:

— Если она знала, то она бы никогда…

— Ох, Мерлин, — пробормотал Праудфут, а Гор вдруг захихикала.

— Вот так обычно слухи и рождаются, — улыбнулся Лестрейндж. — Разумеется, я ни в чём её подозреваю — а подозревал бы, не отправил к ней тебя. Она может быть в курсе внутренних сплетен — и тебе расскажет их. А нам нет. А ты можешь рассказать ей то, что сочтёшь нужным, но возьми обещание молчать. Потом возвращайся — нельзя оставлять отдел совсем безлюдным. Это неофициальное расследование, — добавил он. — Мы нигде ничего фиксировать не будем. Но найти того, кто слил Фаджу секретную служебную информацию, нам нужно.

— А он не мог узнать от эльфов? — буркнул всё ещё неловко чувствующий себя Гарри, и Лестрейндж сказал:

— Нет.

— Вы же не могли успеть проверить! — настойчиво сказал Гарри, и Лестрейндж пояснил:

— Они все здесь пока. Мы их забрали — именно поэтому. И отсюда они никак не могли выбраться.

— Ну расходимся? — спросила Гор, почему-то подмигнув Гарри. — Идём?

— Будь добрее там, — напутствовал их Лестрейндж, и Гор, рассмеявшись, показала ему неприличный жест и, хлопнув Гарри по плечу, вышла из кабинета.

Дойдя до приёмной главы ДМП, они с Гор разделились, договорившись позже встретиться в общественной приёмной: Гарри свернул в хорошо знакомый ему коридор, оттуда — в коридор поменьше, и наконец в ещё один, в конце которого постучал в дверь без таблички. И когда оттуда раздалось «Входите», приоткрыл её и всунул сперва голову:

— Привет.

— Вот честно, — сказала стоящая на стуле Гермиона, — сейчас совсем не до тебя.