Enchanting Sinner (гет)

Глупец! Глупец Поттер!

Нарцисса не могла думать ни о чём другом, глядя на тело мальчишки, распростёртое на холодной земле.

Глупец! Он позволил себя убить — так просто, даже не попытавшись защититься! Зачем он это сделал?

Неосознанно, против всякой логики, её ноги сами двинулись вперёд — к нему, к этому мальчику, которого многие считали единственным волшебником на свете, способным одолеть Тёмного Лорда. К мальчику, который был надеждой для стольких людей… и который, возможно, на миг стал надеждой и для неё.

Она продолжала приближаться к Гарри, совершенно не замечая, что Лорд Волдеморт наблюдает за ней, поднимаясь на ноги после усилия, затраченного на последнее смертельное заклятие. Беллатриса склонилась над хозяином, чтобы помочь ему, но он оттолкнул её с недовольным рычанием.

— Ты! — взревел он в сторону Нарциссы и ударил её в спину заклинанием. Отлетев назад, она налетела на ствол дерева. — Проверь. Скажи мне, что он мёртв.

Пошатываясь, Нарцисса выпрямилась и впилась в него взглядом, полным ненависти. Как он смеет приказывать ей? Как смеет обращаться с ней, словно с одной из своих Пожирательниц, когда она никогда не давала ему клятвы верности и преданности? Но она подчинилась — знала, что выбора у неё нет.

«Глупец Поттер! Ты мог бы освободить нас от Него… и вот чем всё закончилось!» — с яростью подумала Нарцисса, склоняясь над мальчиком. Она была так разочарована, так уверена, что Гарри Поттер теперь всего лишь безжизненная кукла, что едва не вскрикнула от изумления, когда уловила быстрые удары его сердца.

Он выжил. Второй раз выжил после смертоносного заклятия!

Значит, он и впрямь был Избранным? Значит, он сильнее Волдеморта, сильнее самой смерти?

Вспомнив, как часто Драко насмехался над ним, называя мальчишкой, что выжил лишь по случайности, Нарцисса едва не улыбнулась.

Драко…

Возможно, Поттер знает, где он. Возможно, они уже виделись… Надо спросить. Я должна знать.

Нарцисса прищурилась. Её дыхание стало резким, частым. Наклонившись, она почти коснулась губами уха мальчика:

— Драко жив? Он в замке?

Ответ. Единственный, который она хотела услышать.

— Да.

Удивительно, как одно короткое слово вернуло жизнь её рукам, ногам, всему телу. Сжимающая сердце хватка ослабла. Драко жив! Ещё не поздно, ещё есть время спасти его. В ней взыграло безумное желание рассмеяться, и казалось, теперь у неё хватит сил за десятерых — ведь у неё снова появилась надежда.

Драко жив! Но он один. Совсем один, в месте, куда она не могла добраться, откуда он должен был любой ценой выйти живым. Нужно было во что бы то ни стало придумать способ попасть в Хогвартс.

Думай, Нарцисса. Думай быстрее!

Она ощущала взгляды всех Пожирателей Смерти, устремлённые на неё, пока принимала самое важное решение в своей жизни.

Можно было сказать правду — что Поттер жив. Но тогда битва вспыхнула бы снова: новые заклятия, новые смерти, снова потеря времени… и всё меньше шансов найти Драко.

Или… солгать. Сказать, что Поттер мёртв. Изобразить, будто всё кончено, и вырваться, чтобы искать сына в замке. В тот миг это показалось самым разумным выходом.

Она не становилась ни на сторону Поттера, ни на сторону Волдеморта. Не делала окончательного выбора между добром и злом, светом и тьмой… Она лишь искала кратчайший путь к своему сыну.

Но сможет ли она обмануть Лорда Волдеморта? Одна эта мысль заставила её колени дрогнуть. Он был Легилиментом, одним из сильнейших, — обмануть его почти невозможно. И всё же теперь, глядя на него усталого, ослабленного после последнего заклятия, она впервые не видела в нём непобедимого.

Нарцисса подняла подбородок. Лицо её застыло холодной, непроницаемой маской. Она встретила взгляд его алых глаз — спокойно, без страха и колебаний. Решила: минимум слов. Чётко. Ясно.

И произнесла свою ложь:

— Он мёртв.

Тотчас Нарциссу оглушил взрыв криков и хохота Пожирателей, вспышки заклятий осветили лес. Но она не обращала внимания на их ликование — продолжала смотреть лишь на Волдеморта. Его торжествующий взгляд сказал ей: обман удался.

И ей стало почти жаль его. Ведь вновь, в который раз, он был обречён пасть перед самым могущественным оружием. Тем, что всегда оставалось для него недоступным и непостижимым — материнской любовью.