Куда вас, сударь... (джен)

— Так больно? — палец Тьермэйллина ткнул в не заживший до конца перелом на левой руке.

Второй дёрнулся, прошипев нечто забористо-некуртуазное. Элемар, пребывающий в бестелесном состоянии и отрезанный заботливым «соседом» от ощущений израненного тела, заинтересованно следил за лицом проводящего осмотр Тьермэйллина. Однако тот даже ухом не повёл. Выслушал комментарий, хмыкнул и продолжил своё дело. Теперь его внимание привлёк обширный ожог на груди, формой напоминающий пятерню — след от попавшего в Элемара огненного заклятья.

— Занятно… Ты что там — в костёр упал? — полюбопытствовал Тьермэйллин.

— Иди ты, — вяло огрызнулся Второй. — Костёр, как же… Ожог от простого огня Синнолиан уже бы вылечил. Да даэдрот тебя залюби, не тыкай же ты в меня пальцами! — взвыл он.

Элемар воспользовался тем, что управляющий их общим телом Второй прикрыл глаза, видимо, пережидая боль от неосторожного прикосновения к ожогу, и погрузился в воспоминания о том, как он оказался в таком плачевном состоянии.

…Распрощавшись с парочкой учёных-натуралистов, вручивших напоследок вычурный зачарованный кулон — Второй, покрутив его в руках, обозвал украшение «аляповатой цацкой» и посоветовал спрятать на «чёрный день» — Элемар имел беседу с Ллендо. Тот, обозрев «поле брани» с кагути, окончательно решил, что Элемар — боевой маг и что ему, Нельсу, в первую их встречу просто повезло. Второй, пришедший в себя немного раньше и взявший управление телом — и лицом — на себя, разубеждать не стал, одобрительно кивая в ответ на сочиняемую собеседником версию что, мол, «ясное дело, что ты предпочёл откупиться, с опустошённым резервом-то… а то бы мне несдобровать». Деньги, правда, Ллендо вернуть не предложил. Но Второй и не настаивал, предпочтя обойти этот скользкий вопрос и ненавязчиво переведя беседу на обсуждение самого Ллендо и его мастерство обращения с оружием. И, в конце концов, договорился, что тот по дружбе как-нибудь даст ему несколько уроков обращения с короткими клинками — чтобы не оказаться безоружным, если вдруг снова истратит всю магическую энергию. Дескать, не все же такие благородные, как Ллендо… Тот сарказма не заметил. Элемар же, мгновенно осознавший угрозу их общему кошельку, попытался возмутиться, но был невежливо заткнут напоминанием, что у каждого народа имеются свои боевые приёмы, знать которые никогда не помешает. Хотя бы в общих чертах. И заявлением, что бретонцам до данмерских ассасинов, как до Красной Горы на четвереньках. От Вэйреста. Что на это ответить, он не нашёлся. И только спустя какое-то время сообразил, что Второй собирался учиться у Ллендо сам.

Оставался Ра'джирр. Его, как и предсказывал Второй, пришлось провожать до самой Аргонианской Миссии — Штердекан, пожилой редгард с похожим на сушёную виноградину лицом и глубоко посаженными глазами, остро поблескивавшими недоверием к пришельцам, просьбе совершенно не обрадовался и вежливо, но твердо отправил их восвояси. Свою принадлежность к аболиционистам он яростно отрицал, заявив, что это все навет и клевета, что сам он просто небогатый фермер, а рабыня-каджитка, которую они видели в его доме, не беглая, а честно купленная в Садрит-Море, чтобы было кому помогать управляться с хозяйством. Договориться с ним не удалось. Возможно, все сложилось бы иначе, будь Ра'джирр один. Но тот был в сопровождении Элемара и хозяин маленькой фермы это видел. Элемар в ответ на виноватый взгляд Ра'джирра только устало пожал плечами — «я же предупреждал».

К слову, Ра'джирр прижился при Аргонианской Миссии и на родину, похоже, уже не торопился — Элемар неоднократно видел его в Вивеке в Квартале Чужеземцев. Отъевшегося, прилично одетого, с неизменно деловым выражением на седой усатой морде и парой-тройкой книг под мышкой — бывший раб крепко сдружился с тамошним книготорговцем Джобашей и, по его же словам, частенько выполнял для него курьерские поручения. Второй посоветовал не проявлять слишком сильного интереса как к самому книготорговцу, так и к его делишкам, непрозрачно намекнув, что Джобаша — ярый аболиционист от усов и до кончика хвоста. Но тут же добавил, что при случае у него можно купить довольно редкие и даже порой запрещённые издания. Главное, не поддаваться на провокации и не поддерживать разговоры на тему рабства и прочих несправедливых законов Морровинда.

Иулус Труптор привезённую ему рубашку надел один-единственный раз, но Элемар о потраченных деньгах не жалел — увиденное того стоило. Мастер Фаланаамо подошёл к предложению Второго со всей фантазией и мстительностью — рубашка была пошита на совесть и точно по фигуре тучного имперца… вот только вместо того, чтобы скрывать недостатки, она их ненавязчиво подчёркивала. И лошадиное ржание аптекаря Фрика — человека образованного, но, как и все норды, прямого и несдержанного в проявлении эмоций — увидевшего толстяка в обновке, на фоне старательно скрываемых усмешек остальных, включая даже вечно рассеянного Синнолиана Тунифуса, оказалось лучшей наградой. Второй даже не поленился отправить с курьером записку портному с выражением благодарности. А на претензии Труптора ответил, что, дескать, как оплачено, так и пошито. И вместо того, чтобы обвинять его и Фаланаамо в сговоре, нужно было не жмотничать, а оплатить заказ честь по чести, чтобы не было сюрпризов. И тем же вечером, перед тем как отбыть в Хла Оуд по новому поручению Кайе, завернул в таверну «Шесть рыб», где аккуратно распустил слух о жадности и склочности эбенгардского Учёного Стендарра, обидевшего известного мастера-портного из Кальдеры. Элемар, вынужденно присутствовавший при этом, молча дивился мстительности и фантазии своего «соседа по черепу» — он-то помнил, что Второй терпеть не может скользкого толстяка, но, как оказалось, даже не представлял, насколько. Немного успокоило его то, что в таверну частенько захаживали и другие члены Имперского Культа, присутствовавшие при ссоре Труптора и «служителя Суротано», также охотно поделившиеся впечатлениями, так что довольно быстро изначальный источник сплетни определить стало решительно невозможно. Похоже, Иулусу Труптору в скором времени предстоял вынужденный переезд в другую провинцию Империи Тамриэль. Во всяком случае, при последней встрече вечное благочестиво-хитроватое выражение на круглой лоснящейся физиономии толстяка отсутствовало, сменившись хмурой озабоченностью.

Задание в Хла Оуд — небольшой рыбацкой деревушке на Горьком Берегу — оказалось не слишком сложным. Как раз по умениям Элемара — подкрался-убил. Убить следовало четверых бандитов. Как выразилась аргонианка Окур, к которой его и направили, требовалось «покарать убийц несчастной Джулиэль Аумин» и принести амулет, снятый ими с тела убитой, чтобы её дух, являвшийся Окур во снах, смог обрести покой. Элемар тогда неосторожно пошутил над Вторым насчёт упокоения и был наказан прослушиванием дурацких куплетов про какого-то маленького мальчика, который находил смертельные приключения для себя и окружающих, всю дорогу до пещеры Ясамси. Куплеты, всякий раз начинавшиеся со слов «маленький мальчик нашёл», были довольно познавательны, но голос исполнителя… Для Элемара голос Второго поначалу звучал, как его собственный, отличались разве что интонации, но позже стал казаться чуть глуше и заметно ниже. Но не в этом случае — обиженный дух расстарался и завывал чудовищно немузыкальным фальцетом, ничуть не похожим на его обычный тембр. Бесило это пение преизрядно, но Элемар стиснул зубы и молча терпел, зная, что, во-первых, сам виноват, во-вторых, требование заткнуться ничего не даст, а в-третьих — как только они дойдут до места, Второй замолчит сам, чтобы не отвлекать. Ну и в-четвёртых, лучше пусть горланит свои дурацкие песни, чем обижается всерьёз и действительно пытается уйти. Элемар хорошо помнил, как они однажды, ещё в самом начале совместного существования, разругались, что называется, насмерть и как разъярённый дух на полном серьёзе попробовал разорвать их связь и освободиться. В результате чуть не погибли оба. Зато окончательно уяснили, что никуда им друг от друга не деться и, наконец, сумели договориться. Так что пусть поёт, хотя раздражает это вытьё неимоверно… Впрочем, Второй умолк немного раньше, чем ожидалось — когда на них набросился неведомо как залетевший под кроны деревьев скальник. Он вдруг оборвал своё кошмарное пение и гаркнул «Атас, птичка!», не утруждая себя произнесением правильного, но неудобно длинного в такой ситуации названия твари, и скомандовал бежать под дерево с низко расположенными ветками. В результате, с лишённой манёвра «птичкой» Элемар разделался без особых проблем: парализованный первым же ударом зачарованного клинка скальник, попутно лишившийся своего грозного хвоста с острым костяным жалом, камнем рухнул наземь, после чего его оставалось только добить. И ободрать ценные перья, разумеется — чего добру пропадать? С бандитами тоже особых трудностей не возникло, если не считать необходимости сменить штаны — один из них, коренастый норд, будучи застигнутым за справлением малой нужды, не стал тратить время на то, чтобы остановить процесс и убрать своё завидное хозяйство в штаны и, по выражению насмешника-духа, «разил кинжалом и струёй». Второй, конечно, преувеличивал, но штанину и сапоги альтмеру и впрямь оросили. Случайно. Тем не менее, штаны он потом всё-таки переодел, благо выбор различной одежды в логове бандитов оказался немалый — четвёрка, судя по всему, не брезговала снимать со своих жертв все мало-мальски ценное: одних амулетов было не меньше десятка. И как сказал Второй, когда отсмеялся, вспоминая этот эпизод, им очень повезло, что противник сразу схватился за оружие, а не додумался направить эту самую струю Элемару в лицо…

Потом было путешествие на гору Канд в поисках посоха Позора и злополучная поездка в Хуул… Знал ли Кайе, что его «ведьма из Ашалмавии» на самом деле телваннийская волшебница?..

Внезапно пространство вокруг Элемара залила тьма, а в шаге от него возникла человеческая фигура, озадаченно вертящая головой.

— Опаньки, — протянул пришелец, оказавшийся не человеком, а мером, — вот это номер…

— Ты кто такой? — подобрался Элемар. — И что ты тут делаешь?

Голос неизвестного был подозрительно знакомым. Да и интонации… Но незнакомая обстановка сбивала с толку, а черты незнакомца все время плыли, не давая его рассмотреть.

— Я-то? — хмыкнул тот.

Присмотрелся. И вдруг заржал, как жеребец.

— Ну, ты даёшь, сосед! Не признал, что ли?

— Второй? — неуверенно спросил Элемар.

— Он самый, — кивнул гость.

И словно бы проявился окончательно. На Элемара насмешливо глядел… он сам. Заматеревший, скалящий зубы в ехидной ухмылке и с дурацкой причёской-хохолком на бритой до затылка голове, напоминающим гребни на шлемах индорильских ординаторов Вивека. А в остальном — точно такой же, как в зеркале.

— А что я здесь делаю... — продолжил Второй. — Ответа «нахожусь» будет ведь недостаточно?

— Меня больше интересует, почему ты здесь находишься, — мрачно буркнул Элемар. — До этого мы как-то пребывали тут по очереди.

— Ну, с этим-то все просто. Наш общий знакомый целитель решил, что тыкать в наши болячки одним пальцем уже не интересно, и приложился всей пятернёй. К тому самому незаживающему ожогу. Скотина… Так что я заорал и отрубился. И теперь он безнаказанно измывается над нашим бессознательным телом, а я составляю тебе компанию.

— Так вот ты какой, обморок, — невесело усмехнулся Элемар.

— Сильно сомневаюсь, что у нормальных людей или меров все происходит так же, — покачал головой Второй. — Но где мы, а где норма?

— Да уж, — согласился Элемар. — Кстати, если уж ты решил выглядеть, как я, почему у тебя такая причёска?

Второй удивлённо воззрился на него:

— Какая «такая»?

Элемар объяснил, для наглядности приставив к своему темени ладонь с растопыренными пальцами. Второй ошалело выпучил глаза и разинул рот.

— Рыжий, с твоей мордой… и ирокезом, — медленно проговорил он, задумчиво повторив жест Элемара с приставлением пятерни к голове, а потом и ощупав саму голову. — Охренеть…

И недоверчиво спросил:

— Слушай… а ты меня не разыгрываешь?

— Зачем бы мне это? — удивился Элемар.

Второй замялся.

— А что, это что-то означает? — заинтересовался Элемар. — Что-то важное?

— Возможно, — уклончиво ответил тот. — Я тебе потом скажу, ладно? Когда сам разберусь...

— Ну а всё-таки?

— Потом, — отрезал Второй. — Если это не моя дурная фантазия, я тебе обязательно расскажу. Обещаю.

Возразить Элемар не успел — окружающее пространство неожиданно посветлело, и он обнаружил, что вновь лежит на постели, уставившись в физиономию Тьермэйллина, изготовившегося отвесить ему оплеуху. Явно не первую, судя по горящим щекам.

Левая рука немедленно заныла, но слабо, почти неощутимо. Обожжённая грудь тоже ещё болела, но от этой боли уже не хотелось орать, как это было, пока Второй не вышвырнул его из тела, отрезав от ощущений и взяв управление на себя. Кстати, а где он сам?

«Здесь», — тут же пришёл ответ.

— Очнулся? — заговорил Тьермэйллин. — Это хорошо. И зачем только Кай с тобой возится?

— Неужто ревнуешь? — немедленно высунулся Второй.

Тьермэйллин изумлённо вытаращил глаза, разом растеряв всю свою альтмерскую надменность. Элемар против воли почувствовал некоторое удовлетворение — рядом с сородичами он часто чувствовал себя… неполноценным. Словно подзаборная дворняжка рядом с ухоженными породистыми обитателями королевской псарни. Хотя, в сущности, так оно и было. Или нет?

— Хамишь, — удовлетворенно произнёс Тьермэйллин. — Значит, уже здоров. Не полностью, но вполне достаточно.

— Сколько я тебе должен? — поинтересовался Элемар, осторожно садясь.

— Кай заплатит.

— А с чего вдруг такая щедрость? — изумился Элемар. — Или он зажимает моё жалование?

Тьермэйллин досадливо поморщился.

— Ничего он не зажимает. Просто корона выделяет нашему ордену некоторую сумму. В том числе и для таких случаев, как твой. Сам-то ты заплатить наверняка не в состоянии.

«А старикан просаживает её на сахарок», — ядовито добавил Второй.

Элемар мысленно фыркнул. В то, что Косадес употребляет «подслащённую водичку» не только ради поддержания легенды, он не верил — слишком непрофессионально. Но даже если это все-таки было правдой, мастеру-шпиону пока удавалось держаться в рамках допустимого. Да и в любом случае, это были не его, Элемара, проблемы.

«Скорее, на услуги нашего дорогого целителя после очередного загула», — в тон внутреннему собеседнику ответил он.

— Вообще-то, я вполне платёжеспособен. Но ты ведь явился сюда не ради меня? — уже обращаясь к Тьермэйллину, произнёс Элемар.

— И да, и нет, — поджал губы тот. — В Эбенгард меня привели мои собственные дела, с твоим плачевным состоянием никак не связанные, но… Кай, узнав, что я направляюсь сюда, передал для тебя весточку. Он хочет тебя видеть. И как можно скорее.

— Я был у него неделю назад. Перед тем, как отправиться в Хуул. Он мне ничего не сказал.

— А сейчас ты ему понадобился. Советую не терять время попусту и, как долечишься, ехать в Балмору.

* * *

Балмора встретила Элемара холодным моросящим дождём. Он коротко ругнулся, вжал голову в плечи, и, спрятав пальцы в рукавах мантии, потрусил по скользкой брусчатке от Гильдии Магов к ближайшему мосту через Одай, с отвращением думая о том, во что сейчас превратились окраинные улочки Рабочего квартала, заселённые не-данмерами. Второй хмыкнул и аккуратно перехватил управление телом. И хотя изначально они договаривались, что тот сделает это перед тем как войти в жилище Косадеса, а не раньше, Элемар совершенно не возражал.

Дом Косадеса встретил их теплом очага и бранью хозяина, только-только стянувшего изгвазданную верхнюю одежду и стоящего посреди комнаты в одних заношенных брэ.

— Свиньи, скамповы свиньи, — бормотал Кай, яростно скомкав рубашку и швырнув её в угол, — неудивительно, что местные не любят чужестранцев — засрали полгорода, бля… А, явился, — буркнул он вошедшему Элемару, — кой хер тебя принёс сюда в такую погоду?

— Тьермэйллин настоятельно рекомендовал поторопиться, — невозмутимо ответил Второй, закрывая дверь на засов. — А в Вивеке сейчас погода вполне приличная. Не пляжи Саммерсета, конечно, но для начала зимы очень даже ничего.

— Ты про снег, что ли? — Косадес выудил из сундука смену одежды и теперь неторопливо переодевался. — Здесь его почти не бывает. Как мне сказали много лет назад «горячее дыхание Красной Горы согревает этот край даже в разгар зимы», — ядовито процитировал он. — Хотя как по мне, немного снега этому городу совсем бы не помешало — прикрыть жопные художества наших дорогих сограждан, чтоб их никсы сожрали…

Второй усмехнулся и, повесив промокшую мантию на торчащий из стены гвоздь, присел возле стола.

— Судя по вашему настроению, вы эти художества оценили лично, — поддел он.

— Не хами, остроухий, — донеслось из-под натягиваемой Косадесом рубашки, — я сейчас не в настроении.

— Как скажете, — покладисто отозвался Второй.

— Ты лучше скажи мне, — переодевшись, Косадес достал из-под кровати кувшин гриифа и плеснул в стоящий на столе стакан, — на хрена ты к телваннийской волшебнице сунулся? Сдохнуть решил раньше срока?

Подумав, поставил перед Вторым ещё один стакан и наполнил его на две трети. Элемар с удивлением отметил, что посудина, доставшаяся ему, была чистой. Хотя он бы, пожалуй, сейчас не побрезговал бы пить и из грязной.

Грииф обжёг горло и колючим комом упал в желудок. Второй непроизвольно скривился, но тут же благодарно кивнул, чувствуя, как отступает противный озноб.

— А я знал, что эта Тельза Драл — из Телванни? — буркнул он. — Мне было сказано, что Имперский Культ накрыл ковен даэдрапоклонников в руинах Ашалмавии, но одна из ведьм оказалась хитрее других — сбежала по дороге, теперь в яичной шахте прячется. Ашша-Аххе. Езжай, мол, служитель Суротано, в Хуул, разберись с ней…

— И ты поехал, — иронично хмыкнул Косадес, глядя на гостя поверх стакана из которого как раз делал глоток.

— Разумеется, — пожал плечами Второй. — Оказалось, что она там не одна, а с двумя лбами — то ли слугами, то ли телохранителями, которые и помогли ей бежать. В Ашалмавию, как я понял из её ругани, она приехала из-за некоего Гордола, но того на месте не оказалось. И того, что он должен был ей достать — она не упоминала, что это — тоже не было. А тут ещё и облава. Один из этих двоих ещё поинтересовался, мол, не стоит ли, госпожа Тельза, вернуться в Тель-куда-то там — я не разобрал куда — и договориться с другими даэдрапоклонниками, поближе… И вот тут у меня возникло подозрение, что все не так просто, и желание вернуться в Эбенгард и задать Кайе пару неприятных вопросов. Ни о каком убийстве я, разумеется, уже не помышлял — я не считал, что настолько крут, чтобы заломать телваннийскую волшебницу.

— Но заломал же, — хмыкнул Косадес.

— Жить захочешь — и не то сделаешь, — вздохнул Второй. — Меня просто обнаружили. И, естественно, атаковали. Эти трое да призванный телваннийкой дремора.

— Да ты крут, — Косадес ехидно осклабился.

— Нет, я дурак, — дёрнул уголком рта Второй. — Но везучий, пожалуй. Я с перепугу создал мощный огненный шар — это заклинание у меня на любую опасность едва ли не само собой слетает — в пещере. И выжег весь воздух в том отнорке, где мы все топтались. Ненадолго, но слуги умерли почти сразу. Сама Тельза Драл прикрылась от огня щитовым заклинанием, а вот дреморе ни ожоги, ни отсутствие воздуха ничем не помешали. Я только и успел от удара щитом прикрыться, — он потёр предплечье, — да только толку с того щита… с одного удара разлетелся. ещё и осколками хитина посекло… А тут ещё нагрудник хитиновой крошкой осыпался — телваннийка постаралась. Я её, конечно, достал, но и она меня «огненным кулаком» припечатала. Напоследок…

— И как же ты выбрался?

— У меня свиток Возврата был. Пометку я давно поставил. У Синнолиана, как раз на такой случай. Вот и пригодился.

Второй промолчал, что заставил Элемара купить свитки после того, как пришлось спускаться с вершины горы Канд, то и дело отгоняя огненными шарами настырного скальника. В конце концов, «птичка» попалась, но нервы успела потрепать изрядно.

— Понятно, — Кай допил свой грииф и поставил стакан на стол. — Судя по тому, что я вижу, ты вполне освоился и готов к выполнению уже моих распоряжений. В данном случае мне нужно, чтобы ты переговорил с человеком по имени Хасфат Антаболис. Ты найдёшь его здесь, в балморской Гильдии Бойцов. Спроси его, знает ли он что-нибудь о секретных культах Нереварина и Шестого Дома. Но будь готов к тому, что взамен он попросит тебя об услуге. Я не знаю, что это будет. Что-нибудь полезное. Или, возможно, неприятное. Что бы это ни было, сделай это для него. Когда он сообщит тебе интересующие сведения, вернёшься ко мне с отчётом.

Второй кивнул. Но Косадес, как выяснилось, сказал ещё не все.

— Кстати, Хасфат изучает историю Морровинда. Советую воспользоваться случаем и немного поучиться у него. Несколько полезных книг есть и у меня, а читать ты умеешь и любишь, судя по заваленному твоими книжками углу моего дома. Взгляни, может, что-то из этого ты ещё не читал. В конце концов, не имеет смысла становиться частью истории, если ты не можешь понять её, — криво усмехаясь, произнёс он.

— Думаете, у меня есть шанс стать частью истории? — полюбопытствовал Второй.

Элемар, внимательно слушавший каждое слово, ждал, что ему ответят. Он был почти уверен, что дух, хозяйничающий сейчас в его теле, может рассказать Косадесу об интересующих его культах куда больше, чем человек, к которому их посылают. Но по какой-то ему одному ведомой причине, не делится этими сведениями даже с ним, тем, кто неразрывно с ним связан, каждый раз обрывая разговор на эту тему резким «потом».

Кай так и не ответил, и Второй задал другой вопрос:

— Кто такой этот Хасфат Антаболис?

— Он Мастер Тренировок в Гильдии Бойцов Балморы, — помолчав, ответил Косадес. — Всю жизнь прожил в Морровинде, знает всех, кто здесь живёт и много общается с наёмниками из других краёв. Называет себя учёным... особенно его интересуют двемерские руины и артефакты.

Элемар хотел было спросить, как увлечения этого Антаболиса сочетаются с императорским запретом, но Второй коротко рыкнул «не сейчас», и он стал слушать дальше.

— Что такое Шестой Дом? — поставив пустой стакан, который до этого вертел в руках, спросил Второй.

А Элемар задумался, пытаясь вспомнить, где и когда он встречал это название. В том, что он слышит его не впервые, он не сомневался.

— Доверенный шпион сообщил, что существует некий тайный культ, связанный со странными событиями, произошедшими не так давно, — медленно проговорил Кай. — Но, что гораздо важнее, мой агент считает, что эти… беспорядки связаны ещё и с пророчествами о Нереварине.

— Что за пророчества?

Второй произнёс это спокойно, словно интересуясь сведениями полезными, но не необходимыми… однако Элемар ясно ощутил его напряжение. И невольно напрягся сам.

Косадес долго молчал, собираясь с мыслями.

— Эшлендеры не знают грамоты, — наконец, заговорил он, — поэтому свои предания и обычаи они хранят в устной поэтической форме. Различные пророческие видения и вещие сны в том числе. В частности, существует пророчество о приходе Нереварина. Суть его в том, что какой-то сирота и изгнанник, рождённый в определённый день неизвестными родителями, однажды объединит все племена данмеров, изгонит захватчиков из Морровинда и восстановит древние обычаи тёмных эльфов. Те, кто верит в это пророчество, называют этого сироту Нереварином и считают, что он будет воплощением давно погибшего данмерского полководца и Первого Советника, Лорда Индорила Неревара… Вот, собственно, и все, что мне об этом известно.

— Ясно, — Второй поднялся и снял мантию с гвоздя. — Что ж, как только что-то узнаю, появлюсь.

— Не затягивай, — буркнул в ответ Косадес. — Чем быстрее я пойму, что происходит, тем проще будет разобраться с этим делом.

«Мечтай», — зло прошипел Второй, открывая дверь.

Но услышал его только Элемар. Однако приставать с вопросами поостерёгся.

«И что мы здесь забыли?» — рискнул поинтересоваться он несколько минут спустя, когда Второй, дойдя до Торговой улицы, свернул не к Гильдиям, а в сторону «Восьми Тарелок».

«Кувшин гриифа, сухую чистую постель и уединённую комнату с крепким засовом», — ответил тот.

«Зачем?»

«Затем, что нам надо поговорить. Пришло время рассказать тебе часть того, что я знаю о происходящем. К тому же сейчас поздний вечер и нужный нам человек, скорее всего, уже спит».

«И какую именно часть своих тайн ты намерен мне раскрыть?»

Вопрос прозвучал ядовито, но Элемар ничего не мог с этим поделать — незнание его раздражало. А то, что Второй был явно расстроен и зол, заставляло подозревать, что раскрытие даже части секретов радости не принесёт.

«Ту, в истинности которой я уверен», — невозмутимо ответствовал Второй.

«А грииф зачем?»

«Он тебе пригодится, поверь. Да и я сейчас чувствую непреодолимое желание надраться».

Элемар притих, дожидаясь, пока Второй, забрав объёмистый кувшин с комуниковым бренди, запрётся в снятой на ночь комнате.

«Ну и?» — не утерпел он, когда тот, вместо того, чтобы начать рассказ, налил себе полный стакан гриифа и в несколько глотков осушил.

«Что ж… если вкратце, — тяжело, неохотно выдавливая из себя каждое слово, заговорил Второй, — то этот Нереварин…»

Элемар замер в ужасе, внезапно догадавшись, что именно сейчас услышит, и всем своим существом надеясь, что это не так.

«Это… скорее всего, Нереварин — это ты».

«Вот оно что», — с горечью произнёс он.

Ну, конечно… сирота, сын неизвестных родителей, изгнанник — с Саммерсета его, как ни крути, изгнали вместе с ними — да ещё и рождённый «под определенным Знаком», из-за чего его отправили заменить того несчастного самоубийцу… а Второй, получается…

«А ты, значит, тот самый «лорд Неревар», которому предстоит во мне воплотиться? — зло процедил он. — Потому-то ты так печёшься о моем здоровье?»

Хотелось напиться, разгромить все вокруг в мелкую щепу… и выдрать проклятого подселенца ко всем даэдра. Даже ценой собственной жизни, если уж иначе никак.

«Что молчишь? Сказать нечего?!»

«Я не знаю, кто я, — просто ответил Второй. — До сих пор не знаю».

Тихо, тоскливо… Элемар мгновенно остыл, как-то сразу догадавшись, что тот на самом деле чувствует себя ничуть не лучше, чем он. А может и хуже — он-то с самого начала знал, какое будущее их поджидает. И знал, что избежать этого не удастся. Он ведь сразу предупредил о пророчестве, под которое, видимо, подходил настоящий Суротано из Даска и — на свою беду — он сам.

«И что мы теперь будем делать?»

«Сейчас — напьёмся. Тебе погано, мне погано — надо нажраться до свинского визга, потому что... Какая всё-таки дрянь эти пророчества, оказывается… А завтра это знание будет воспринимать чуть-чуть легче и мы сможем, наконец, поговорить, как и собирались. И только потом пойдём к Антаболису. Как тебе такой план?»

«Неплохо, — подумав, согласился Элемар. — Но потом ты мне все расскажешь. Или хотя бы то, что сможешь».

«Разумеется. Я же обещал».