Дом, период полураспада урана и я (джен)

Разумеется, я не стала полагаться на слова Даниэля и тщательно подготовилась к приему у его сестры. Нарядный брючный костюм у меня был припасён к выпускному, и я решила, что и в данном случае он сгодится. С обувью дело обстояло сложнее: пришлось перемерить кучу босоножек и туфлей, прежде чем я нашла красивые, удобные и за подходящую мне цену. Я даже побывала в парикмахерской на соседней улице, где мои волосы уложили в подобие прически, а с макияжем мне помогла Эжени. Сумочку я одолжила у Огюстины. За два часа до назначенного времени я была в полной боевой готовности.

Даниэль опоздал на двадцать четыре минуты. Я явно произвела на него своим видом неизгладимое впечатление. Сам он был в полурасстегнутой мятой рубашке и невзрачных брюках.

Его старенький автомобиль с натугой фырчал, пока мы добирались до дома Брижитт... И что это оказался за дом! Огромный белоснежный особняк, окружённый кованной оградой и роскошным газоном. Дверь нам открыл мужчина в ливрее, кажется, дворецкий или типа того. Если бы я заранее знала, куда так беззаботно позвал меня Даниэль, наверное, я подумала бы тысячу раз, прежде чем соглашаться. Гостей была как минимум сотня, и многих из них я не раз видела на телеэкране. Наряды присутствующих дам (не могу назвать их просто женщинами) выглядели так, словно над ними дни и ночи трудились самые талантливые в мире портные (впрочем, вполне вероятно, так и было). Куда уж было мне в моем скромном брючном костюме! Наверное, лишь Даниэль был одет хуже меня — но на него никто не обращал внимания, а на меня смотрели с недоумением и растерянностью.

Брижитт оказалась просто потрясающей, под стать своему дому и приему. Моя самооценка ничуть не занижена, я все ещё надеюсь, что окажусь гением, и внешне я достаточно привлекательная особа... Но Брижитт я, как говорится, не годилась и в подметки. У неё были классически-прекрасные черты лица, чистейшая, белоснежная кожа, потрясающая фигура, безупречно уложенные пепельные волосы и огромные, как у Даниэля, голубые глаза. Ее чёрное платье сидела на ней идеально, а украшения были подобраны с потрясающим вкусом. Когда она приблизилась к нам, нас окутало облако изысканного аромата духов. Я была сражена наповал и взирала на Брижитт с благоговением.

— Ну ты и вырядилась, — было первым, что сказал Даниэль сестре, и эта фраза прозвучала таким диссонансом с испытываемыми мной чувствами и ощущениями, что я уставилась теперь уже на него с глубочайшим недоумением.

— Ты как всегда очень любезен, Дани, — улыбнулась ему эта богиня красоты и повернулась ко мне: — О! Как я рада видеть моего брата в сопровождении девушки, да ещё настолько очаровательной! Вы чудесно выглядите! Дани, ну что ты молчишь, познакомь нас немедленно! — потребовала она.

Даниэль, недоуменно хмурясь, представил нас друг другу.

— Я очень рада! — Брижитт почти осязаемо излучала восторг по поводу нашего знакомства. — У вас потрясающий костюм, Рен, вам невероятно идёт!

Я совершенно растаяла от ее комплиментов: она была столь убедительна и ее голос звучал так искренне, что я бы поверила в свою красоту — если бы рядом на стене не висело большое зеркало, позволявшее сравнить нас обеих...

— Это мой муж, Габриэль, — представила в свою очередь Брижитт подошедшего смуглого, томного красавчика, напоминающего героев вестернов. Улыбался он так, что у меня задрожали ноги.

А затем в другом углу зала я увидела Майлза. То есть я не знала, как его зовут, но почему-то была сразу уверена, что его должны звать Майлз. Темно-русый, широкоплечий, подтянутый, смуглый или загорелый, синеглазый... От красоты Брижитт и Габриэля у меня и так слегка кружилась голова, но теперь я была окончательно сражена. Я влюбилась с первого взгляда. Мысленно я уже кинулась ему на шею и объяснилась в своих чувствах. И когда он перевёл взгляд на меня, мне казалось, что он услышал мое признание. Но синие глаза скользнули по мне лишь мельком, он был слишком занят разговорам с двумя совершенно теряющимися на его фоне мужчинами.

«Посмотри на меня, посмотри на меня ещё раз!» — умоляла я мысленно, безумно ревнуя его к собеседникам. И в то же время мне не хотелось, чтобы он смотрел на меня — столь равнодушно, как и в первый раз... И хотела, мечтала, умоляла судьбу, чтобы он снова взглянул на меня — хотя бы на миг! Критическая масса урана накопилась, и взрыв был неминуем. Электроны получили энергию, превышающую ту, что связывала их с ядром, само ядро готово было распасться на альфа-частицы... И я вместе с ним. Это была ядерная реакция, носителем которой являлась я, а камерой Вильсона, где можно было выявить траекторию частиц — Майлз.

Я даже не заметила, как Брижитт и ее муж нас оставили. Надеюсь, я не была с ними невежлива. Все мое внимание и мои мысли занимал лишь Майлз. Я любила его так, как никого и никогда не любила.

Не в силах совладать с собой, я повернулась к Даниэлю и прошептала:

— Кто это?

— Что? — переспросил он громко.

— Кто это? — чуть повысила я голос.

— Где? — недоуменно уставился он на меня.

Взглядом я указала ему на предмет моей страсти и обожания:

— Там, у стены, видишь? В синем костюме...

— А, — радостно заулыбался Даниэль, — это мой брат.

Теперь уже я уставилась на него. Мало того, что у него настолько восхитительная сестра, так ещё и Майлз его брат!

— Твой брат? — на всякий случай повторила я, чтобы удостовериться, что поняла его правильно. — Твой родной брат?

— Ну да, — кивнул Даниэль.

— Твой брат? — не отставала я. — Майлз — твой брат?

Даниэль удивился:

— Майлз? Почему Майлз? Он вовсе не Майлз!

Мой мир шатался. Я внезапно осознала, что впервые обратилась к профессору Сен-Дени на «ты». Майлз был вовсе не Майлзом, а звали его как-то иначе, наверняка ужасно глупым и некрасивым, не подходящим ему именем. Да и что мне с того? Разве я могу сравняться не то что с Брижитт, а хотя бы с половиной находящихся здесь дам? Даже Даниэль не был в меня влюблён, с чего я взяла, что Майлз обратит на меня внимание?..

На меня внезапно накатила волна злости и тоски. В глазах потемнело, голова кружилась, меня тошнило. В голове вертелись обрывки мыслей, с трудом складывающиеся в осмысленные словосочетания... Чёртов приём, чертовы гости, чертов Даниэль с его семейкой, чертов диплом, чертов университет, чертова физика, чертова жизнь, чертова я, чертова вселенная!!! Это был один из самых ужасных моментов в моей жизни. Придурок Даниэль непонимающе молчал, даже не думая представить меня своему братцу. И вот этот момент, когда я была так близко от Майлза и так далека, когда не имела ни малейшего понятия, как он мог бы отреагировать на меня, казался мне ужасным. Понимая, что если не познакомлюсь с Майлзом, я буду жалеть об этом всю свою жизнь, я, словно Жюльен Сорель, заглядывающий под кровать в спальне Матильды, словно Дениса, признающаяся в любви Муре, выпалила:

— Даниэль, познакомь нас.

С не к месту прорезавшейся проницательностью Даниэль поднял брови и вытаращил свои голубые, младенчески-невинные глаза:

— Неужели же мой брат заинтересовал вас, Рен? Это забавно... Вот уж не думал... Впрочем, мой брат всегда имел успех у женщин.

— Да при чем здесь это! — в отчаянии выпалила я, не зная, что ответить.

Даниэль чуть смутился:

— Ну-ну, Рен, я ведь пошутил... Право же, я не хотел вас обидеть! Глупая шутка, не более... Господи, Рен, у вас такой вид, словно вы... словно... — он не договорил, потому что в этот момент я постыдно разрыдалась.

Разумеется, мне хватило мозгов опустить голову и отвернуться, чтобы как можно меньше людей видели слёзы, ручьём текущие по моему лицу. Но остановить плач я не могла.

Даниэль растерялся. Даниэль испугался. Даниэль был в панике. В не меньшей панике была и я, понимая, что от настоящей истерики меня отделяют считанные секунды. Первый раз я была на таком приеме. И вела себя как дура-провинциалка.

— Рен... ну вы что... — лепетал бедный Даниэль. — Рен, ну вы такая же... Вы такой логический ум! Вы так хорошо сдали экзамены! — пытался он меня утешить. — Рен, ну как же вы так! — он теребил дужку снятых очков, и глаза у него были несчастными, как у потерявшегося ребёнка.

Я кусала губы и шмыгала носом. Слёзы текли. Даниэль пытался меня утешить. Это была настоящая комедия! Крестьянка при дворе Брижитт! Олух в светском обществе! Бремя дурости человеческой! Психопатка с чердака! Это был кошмар. Мне хотелось провалиться сквозь землю, оказаться как можно дальше отсюда. За миллиард километров! За бесконечность в степени бесконечность парсеков!

Разумеется, по непреложному закону — более непреложному, чем тот, что бутерброд падает маслом вниз, братец Даниэля Сен-Дени выбрал именно этот момент: чтобы подойти к нам.

Это было концом света. Вежливая улыбка на губах Майлза стала натянутой и застыла при виде моего зареванного лица. Он машинально поприветствовал нас и замолчал, видимо, не понимая, что происходит. Впрочем, не прошло и минуты, как он взял ситуацию под контроль:

— Даниэль, что ты натворил?!

Даниэль изумился ещё больше, чем до того:

— Я?!

— Почему твоя спутница плачет?! — не отступал его брат.

— Виржил... — запротестовал было Даниэль и смолк, так как я испустила горестный вздох.

— Виржил?! — вырвалось у меня.

Если и было в мире более не подходящее Майлзу и некрасивое имя, так это Виржил!

На нас стали оборачиваться люди. Я приготовилась зарыдать в голос.

Майлз-Виржил спас ситуацию. Подхватив меня под локоток, словно дряхлую старушку, он быстро потащил меня куда-то в сторону, провёл по короткому коридору и впихнул в какое-то помещение, оказавшееся дамской комнатой. К счастью, сам он остался снаружи, а в дамской комнате удивительным образом кроме меня никого не оказалось, и я смогла всласть нарыдаться в туалетной кабинке. Только когда я уже почти привела себя в человеческий вид с помощью холодной воды, вошли две мадам. Бросив на меня подозрительный взгляд, они принялись прихорашиваться у зеркала.

Я выскользнула наружу и остановилась в коридоре, раздумывая, как бы незаметно выбраться из зала и сбежать домой.

— Вы больше не плачете? — раздалось у меня за спиной.

Я с трудом повернулась. Конечно же, там стоял Майлз-который-Виржил.

— Даниэль сказал, что вы расстроились, так как вам не понравилось мое имя? — почему-то весело прибавил он.

Я поискала глазами Даниэля. Его нигде не было видно. «Найду — убью», — подумала я.

— Все претензии к моим родителям, — все так же радостно продолжал Виржил. Это имя определенно лишало его части привлекательности, но и оставшейся хватало с лихвой.

— Ну что вы... — пробормотала я, чувствуя себя полной дурой.

— Даниэль сказал, вы очень талантливая. Причём вы разбираетесь в физике?! Признаюсь, я совершенно в ней не разбираюсь, — доверительно сообщил Виржил.

— Ясно... — промямлила я.

— Вы, кажется, из того же теста, что и мой брат? Сумасшедший учёный? — бесцеремонно поинтересовался он.

— Ну, как посмотреть... — убитым голосом ответила я.

Виржил широко улыбнулся. Мои ноги снова ослабли.

— Вы не очень-то разговорчивы.

Я готова была провалиться под землю. «Соберись, Рен!» — мысленно постучала я себя по голове.

— Мне стыдно, — сказала я вслух. — Я ревела как дура. Но вовсе не из-за вашего имени. Просто... все здесь такое... чуждое и прекрасное.

— «Чуждое и прекрасное», — задумчиво повторил Виржил. — Знаете, я ведь и сам порой так думаю. Здесь все не то и не так, — с задумчивым выражением лица он стал очень похож на Даниэля.

— Я не принадлежу этому миру. Вашему миру, — уточнила я. — И это больно.

Видимо, потрясение все ещё не отпустило меня, что я так разоткровенничалась с малознакомым человеком, как бы красив он ни был.

— Это чудесно, — возразил Виржил. — Вы с Даниэлем — как глоток свежего воздуха. Вы настоящие, вы те, кто чего-то действительно стоит. Наверное, с моим братом интересно работать? Он так поглощён своей профессией...

Когда Виржил что-то спрашивал, он забавно вскидывал брови и выглядел донельзя удивленным.

— Да, он потрясающий преподаватель и вообще... он действительно настоящий учёный, — с жаром заявила я.

Виржил кивнул:

— Охотно верю. Он с детства бредил физикой. Вы, наверное, тоже?

Настал мой черёд удивляться:

— Я? Нет, вовсе нет... Как-то в последний школьный год я ей заинтересовалась. Родители хотели, чтобы я поступила на медицину. Они до сих пор разочарованы моим решением. Считают, что я все испортила, что физика — это баловство.

— Забавно, — улыбнулся Виржил. — Значит, вы пошли наперекор родительской воле?

— Да, — кивнула я. — В первый раз в жизни. Впрочем, мне нечем гордиться — это было спонтанное упрямство, каприз... Ну а потом было поздно отступать. Дома меня ждали бы лишь скандалы до тех пор, пока я бы не сдалась и не поступила так, как им хочется. Но я и сама не знаю, возможно, выбери я медицину, поступила бы правильнее...

Виржил выхватил с подноса официанта два бокала с шампанским и вручил один из них мне:

— Странно. Мне почему-то показалось, что вы вроде Даниэля.

— Это потому, что я тут начала рыдать по пустякам? — во мне проснулось легкое раздражение.

— Нет, вовсе нет, — засмеялся он. — Впрочем, возможно, поэтому тоже... Значит, вы считаете, мое имя мне не подходит? — слегка сменил он тему.

— Мне почему-то показалось, что вас зовут Майлз, — призналась я, чувствуя, как шампанское ударяет мне в голову.

— Майлз? — удивился Виржил. — Хм... Нет, уж точно не Майлз. Разве что в прошлой жизни.

Я хмыкнула. Это было бы прекрасным объяснением: в прошлой жизни мы были знакомы, лорд Майлз и... леди Кэтрин, например. Хотя какая я леди?! Даже либеральный Огастин Перри-Герберт из «Лисицы на чердаке» не назвал бы меня леди! К тому же я не верила во всякие прошлые жизни.

— О чем вы задумались? — спросил Виржил.

— О том, как сложно быть леди, — честно ответила я.

Он задумчиво кивнул:

— Да, это налагает определенные обязанности.

На другом конце зала я заметила Брижитт.

— Вот ваша сестра — настоящая леди, — сказала я. Виржил усмехнулся:

— И это, я вам скажу, делает ее чертовски нудной и скучной! И напрочь лишенной индивидуальности.

Это заявление вызвало во мне шквал возмущения. Брижитт нравилась мне. Но, чтобы не совершить faux-pas каким-то новым глупым высказыванием, я промолчала. И без того я была смущена своей дерзостью: ведь я говорила с тем самым Майлзом, на которого только недавно лишь смотрела с восторгом и влюбленностью.

— А чем вы занимаетесь... ну, вообще? — поинтересовалась я.

— Я? О, — рассмеялся он, — ничем особенным. Моя сестра и брат сказали бы, что я лишь перевожу бумагу. Проще говоря — я писатель. Я мечтаю о том, что мог бы совершить, но никогда не совершу. Описываю это в книгах, и почему-то находятся люди, которые покупают мои книги и читают их, — иронично объяснил он.

— Никогда бы не подумала, что вы писатель, — призналась я. — Я никогда ещё не общалась с настоящим писателем. И что же вы написали? О чем?

Он отмахнулся:

— Ах, пустяки и глупости. Не знаю, почему люди это читают.

— Ну хоть одно произведение! — попросила я.

Виржил пожал плечами:

— Ну, например, я написал о глупой девочке, по причине хорошего характера проворонившей свое счастье. И ещё о человеке, который ни во что не вмешивался и хорошо жил, но при этом ему было не по себе. Я же говорю, пустяки. Между прочим, вы вполне подошли бы на роль персонажа целого романа, Рен.

Я нервно хихикнула и неловко пошутила:

— Вот и напишите про меня что-то.

Он внезапно серьёзно кивнул:

— Хорошо.

— Я пошутила, — тут же пошла я на попятную.

— А я нет, — рассмеялся он.

Я снова хихикнула, на этот раз смущенно. Мне было неловко.

— Мне пора домой, — сказала я.

Он тут же вызвался меня подвезти, но я запротестовала: я приехала с Даниэлем и уеду отсюда либо с ним, либо на такси. Так что мы вместе отправились на поиски братца Майлза и нашли его увлечённым разговором с каким-то пожилым месье. Даниэль увлечённо рассказывал ему об атомном реакторе и медленных нейтронах. Когда стало ясно, что так просто Даниэля не остановить, Виржил извинился и сбежал. Бедному пожилому господину же пришлось слушать Даниэля ещё с добрых полчаса, пока я не сжалилась над ним и не увела увлечённого профессора, сославшись на головную боль и желание поскорее оказаться дома. Даниэль был, видимо, так доволен тем, что я хотя бы не плачу, да и не горел особым желанием оставаться на приёме, что с готовностью подчинился мне.