Enchanting Sinner (гет)

Люциус помог Нарциссе провернуть огромный латунный ключ в ржавом замке, затем навалился плечом на дверь и распахнул её. Войдя внутрь, он недовольно фыркнул.

— Пахнет плесенью? — спросил Драко, морщась от струи затхлого воздуха.

— Похоже на то, — ответил отец, втаскивая в дом их немногочисленные пожитки. — Нам понадобится целая армия домовиков, чтобы привести это место в порядок.

Нарцисса огляделась с тревогой. Снаружи дом её родителей казался почти невредимым, но внутри… обои клочьями свисали со стен, по полу сновали мелкие тараканы, штукатурка осыпалась, мебель выглядела убогой и расшатанной.

— Трудно поверить, что ты выросла в таком месте, мать, — пробормотал Драко, разгуливая по комнатам с любопытством.

— Ну… когда я здесь жила, всё было не таким грязным и запущенным, — тихо возразила Нарцисса.

— И всё равно тут ужасно мрачно! — продолжал он. — Чёрные стены, чёрные наволочки, чёрные шторы… готов поспорить, даже Азкабан показался бы мне уютнее.

На этот выпад Люциус отвесил сыну лёгкий подзатыльник.

— Не шути о тюрьме. И считай себя счастливчиком, что никогда не знал ужасов Азкабана… — его голос болезненно оборвался, и Драко, ссутулившись, пробормотал извинение.

Настроение Малфоев заметно улучшилось, когда они поднялись на второй этаж, в просторную двойную гостиную. Там всё ещё стояли изящные диваны, столы из полированного дерева и колонны с потускневшими, но всё же сверкающими позолотами. Нарцисса увидела в углу старое пианино своего отца — оно было укрыто толстым слоем пыли, как и почти все предметы в доме.

— Не так уж плохо, в конце концов, — заметила она, ободряясь.

Драко рухнул на диван из парчи, всем сердцем желая оказаться где угодно, только не здесь.

— Как думаете, когда нам разрешат вернуться домой? Я здесь всего десять минут, а уже задыхаюсь.

— Прекрати бесконечно жаловаться, — резко оборвал его Люциус, быстро окидывая взглядом обстановку, словно прикидывал ценность мебели. — Возможно, сначала этот дом нам не понравится… слишком уж он отличается от нашего поместья… но со временем мы привыкнем. Когда приведём комнаты в порядок…

— Смотрите! — воскликнула Нарцисса, появляясь из-за дверцы старинного буфета. В руках она держала огромный серебряный поднос, уставленный блестящими предметами. — Чайник, чаши, сахарница, молочник… целый чайный сервиз. И он цел!

Люциус и Драко не разделили её восторга, но Нарцисса чувствовала, как сердце переполняет радость. Она потеряла так много дорогих вещей, и всё же видеть перед собой уцелевшие семейные реликвии казалось чудом. Это придавало ей сил и решимости начать заново.

Добудем новые палочки, перекрасим стены, отмоем окна до зеркального блеска, заставим сверкать бронзу… У нас всё получится. Без всяких сомнений.

— Что это? — спросил Драко.

Нарцисса обернулась и увидела, как он поднялся с дивана и подошёл с живым интересом к огромному гобелену.

— Это генеалогическое древо Блэков, — объяснила она сыну.

Драко провёл пальцами по серебристым линиям, сплетавшимся в причудливую паутину родственных связей.

— Матушка… ты осталась последней из Блэков, — констатировал он, внимательно разглядывая каждый вписанный на гобелене знак.

— Похоже на то, — вздохнула Нарцисса.

Она на миг задержалась перед зеркалом, поправляя волосы.

Последняя из Блэков? Это ведь не совсем правда…

Но тут же досадливо оборвала себя: Нет. Я не должна считать Андромеду сестрой. Она — пятно на нашем древе. Она давно уже не Блэк. Слишком давно.

— Умираю с голоду! — прервал её мысли Драко. — Спущусь в подвал, может, в кладовых на кухне ещё что-то осталось.

— А я пока посмотрю, в каком состоянии спальни, — сказал Люциус.

Нарцисса поспешила за ним следом из гостиной.

— Дальше будет моя старая комната. Драко мог бы ночевать там.

Люциус сильно сомневался, что сын согласится поселиться в столь явно девчоночьей комнате: розовые стены, повсюду фарфоровые куклы.

Он внезапно остановился перед портретом в резной раме.

— Ведь это… ты? — спросил он, и Нарцисса кивнула.

— Мне здесь пять лет.

— Какие пухлые щёчки! — воскликнул он нарочно, чтобы её поддразнить. У него получилось: Нарцисса фыркнула и наградила его возмущённым взглядом.

Люциус запрокинул голову и расхохотался.

— Не держи зла, моя дорогая. Уверен: даже увидев тебя младенцем, я всё равно был бы покорён.

Он обнял её за плечи.

— Ты же знаешь, я всегда восхищался твоей красотой и твоей элегантностью.

Нарцисса сделала слабую попытку вырваться, но вскоре уступила и прижалась к мужу.

— И ты всё ещё находишь меня элегантной и красивой — после всего, что мы пережили? Даже теперь, когда у меня ничего не осталось, кроме этого развалившегося дома?

— Даже сейчас, — мягко ответил он, проведя пальцами по её густым светлым волосам. Он мягко обхватил её голову и наклонился к губам. Нарцисса ощутила себя одновременно беззащитной и полной жизни. Но когда поцелуи стали чересчур настойчивыми, Люциус вдруг отстранился.

— Что скажешь, если мы найдём нашу спальню? — предложил он с хрипотцой и соблазнительной усмешкой.

Нарцисса приняла его предложение, ответив лукавым взглядом.

Спальня Цигнуса и Друэллы Блэк оказалась просторной, с окнами, выходившими в сад. Потолок уходил высоко вверх, а массивная кровать с балдахином венчалась четырьмя бронзовыми орлами, восседавшими на вершинах резных столбов.

Открыв шкаф матери, Нарцисса почувствовала, как её обволок тонкий аромат старинных тканей. То был запах Друэллы — узнаваемый, родной, до боли знакомый. Она помнила его слишком хорошо…

— О… вы здесь! — воскликнул Драко, внезапно появившись в комнате. — Вы же не собираетесь спать здесь? Запах затхлости просто невыносимый.

— Ты прав, — согласился Люциус. Он распахнул двери, ведущие на веранду, и в спальню ворвался свежий воздух вместе с кроваво-красным сиянием заката — в тот час, когда солнце опускается на землю особенно величественно.

Нарцисса поспешила выйти на веранду, чтобы полюбоваться открывшейся панорамой. Лёгкий, ласковый ветер трепал её волосы, качал листву на деревьях и заставлял покачиваться моховые бороды, свисающие с древних дубов.

— Никогда ещё я не ценила закат так сильно, как сейчас, — сказала она вслух. Люциус подошёл и встал рядом. В мягком зареве заката Нарцисса увидела его строгий профиль, спокойное, гордое выражение лица — и поняла: она может позволить себе опереться на него. Он был рядом, чтобы поддержать её, чтобы обнять, чтобы тёплой ладонью провести по её спине.

И Драко тоже был здесь — он смотрел на неё и улыбался той особенной улыбкой, что предназначалась только для неё, только для матери. Нарцисса ответила ему, и в то же мгновение по её щекам потекли долгие, тяжёлые слёзы — от изнеможения и облегчения одновременно.

Она была благодарна… безмерно благодарна за этот закат, который они всё ещё могли встречать вместе.

Ей было безразлично, что солнце скрывалось за горизонтом: если они останутся вместе — все трое, рядом, — этого тепла хватит, чтобы пережить холодную ночь и встретить новый, трудный день их новой жизни.

«Дальше всё будет лучше», — сказала себе Нарцисса и впервые по-настоящему ощутила готовность взять в свои руки бразды правления собственной судьбой.

Да, в сердце всё ещё теснились тревоги, неосознанное беспокойство о будущем… Но рядом были Драко и Люциус. И их любви хватало, чтобы она чувствовала себя непобедимой. Хозяйкой мира.

Да… дальше всё будет лучше. Я в этом уверена.