Enchanting Sinner (гет)

Маленький Скорпиус стал для Малфоев неиссякаемым источником радости.

Хрупкий, с тонкими чертами лица, он рос крепким и здоровым ребёнком. Его глаза — такие же глубокие и серые, как у отца, — смотрели на мир серьёзно, а золотистый пушок на голове придавал ему вид пухлого ангелочка. Уже в столь нежном возрасте он показывал характер: упрямый, любопытный, решительно норовил выбраться из колыбели и пуститься в шустрые прогулки по дому. А если что-то шло не по его воле, он оглашал особняк пронзительным плачем. Но стоило Нарциссе взять внука на руки — и крики мигом сменялись довольным, счастливым гулением.

К своей бабушке Скорпиус испытывал особую привязанность, а Нарцисса отвечала ему нежностью, которой не дарила больше никому. В её глазах появление этого ребёнка было личной победой, словно она сама подарила ему жизнь.

— Знаешь, Люциус… — сказала однажды Нарцисса, обращаясь к мужу, пока они вместе наблюдали за внуком. — Уже заранее жаль женщин, которых Скорпиус встретит на своём пути. С таким милым личиком он оставит за собой целую череду разбитых сердец.

Она смотрела на мальчика в колыбели так же, как когда-то — на маленького Драко. Но если их сын в младенчестве был на редкость спокойным, серьёзным и вечно хмурым, то Скорпиус оказался полной противоположностью: одни улыбки, весёлые ужимки и звонкие визги. Нарцисса часто ловила себя на мысли — каким человеком он станет, когда вырастет?

— Вылитый дед, — пробормотал Люциус с гордостью, тоже наклоняясь над колыбелью. — Видишь эту чёткую линию подбородка? В точности моя.

Он протянул палец, и малыш тут же схватил его крохотной ладошкой, с удивительной силой сжав крепким хватом.

— Сколько энергии! — с удовлетворением произнёс Люциус. — Этот Малфой всегда будет точно знать, чего хочет от жизни.

— Но не слишком ли рано делать такие уверенные прогнозы? — с улыбкой возразила Нарцисса, забавляясь горделивым видом мужа. — Скорпиус вполне может пойти в бабушку: быть капризным и непредсказуемым.

Люциус тяжело вздохнул. Он знал: Нарцисса будет баловать и обожать внука без меры, а ему самому достанется неблагодарная роль строгого наставника и хранителя дисциплины. Но странное дело — ребёнок нисколько его не боялся. Напротив, словно находил особое удовольствие в том, чтобы дёргать деда за рукав, играть с лентами его камзола, запускать пальчики в его волосы или весело карабкаться на широкую грудь.

— А разве он не заставляет тебя чувствовать себя старым? — вдруг спросила Нарцисса.

— Что? То, что я стал дедом? — Люциус устроился в кресле рядом с женой, вытянув длинные ноги и положив их на низкую скамеечку. — Я — прошлое, а он — будущее. И так и должно быть, — произнёс он просто и уверенно.

— А тебе никогда не приходит в голову, что мы можем не дожить до того, как увидим, каким он станет? — спросила Нарцисса, бросив на мужа испытующий взгляд. — Я думаю об этом постоянно. Последние годы пролетели так быстро, что я и оглянуться не успела, как превратилась в старуху.

Люциус внимательно посмотрел на неё и, уловив в её словах тревогу, ответил мягкой, ободряющей улыбкой:

— Нарцисса, ты вовсе не старуха и уж точно не дряхлая. Тебе чуть больше пятидесяти…

— Спасибо, что напомнил! — вспыхнула она, раздражённо вскинув голову. — Знаешь ли ты, что значит пятьдесят? Это полвека!

Люциус лишь покачал головой и поднял взгляд к потолку. Зачем Нарцисса так терзала себя? Она по-прежнему была ослепительна, и в её облике не было и тени увядания. Скорее наоборот — с годами её красота стала глубже: в ней появилась мудрость, утончённость, спокойная сила, которой не могла соперничать ни одна женщина. Он бы с радостью сказал ей это вслух, признался бы, как восхищается ею, как любит её и всегда будет любить. Но Люциус знал: слова не выразят всего. Гораздо вернее было показать, что его чувство и желание не ослабли и никогда не исчезнут.

Пока Нарцисса наклонилась над колыбелью, забавляя Скорпиуса, он бесшумно поднялся с кресла и подошёл ближе. И, неожиданно для неё, лёгким движением коснулся её плеча, вынуждая обернуться.

Дыхание Нарциссы сбилось, когда горячие губы мужа скользнули по её шее — настойчивые, властные, они заставили дрогнуть каждую клеточку её тела.

— Люциус… ребёнок… — попыталась возразить она, но он прервал её, накрыв её губы поцелуем. А она была слишком слаба перед его напором, слишком остро отзывалась на его прикосновения, чтобы сопротивляться.

Мне больше пятидесяти, а сердце всё ещё стучит для него так же, как тогда, когда мне было двенадцать, пронеслось у неё в мыслях, пока руки мужа удерживали её крепко и властно. Мой прекрасный Люциус. Мой опасный, чарующий демон…

Она уже готова была полностью раствориться в этом мгновении, когда за дверью послышался шум. Они резко отпрянули друг от друга: Нарцисса, пылая румянцем, поспешно обернулась к колыбели Скорпиуса, а Люциус шагнул к камину и встал перед пламенем, делая вид, что просто греет руки.

Драко и Астория вошли в комнату мгновением позже, неся корзину, полную новых игрушек для сына.

— Простите, что так задержались, — улыбнулась Астория, бережно беря мальчика на руки. — Надеюсь, Скорпиус не слишком вас утомил.

— Нисколько, — тихо ответила Нарцисса, стараясь скрыть смущение. Щёки и губы её всё ещё оставались тронутыми румянцем.

Драко наклонился к сыну, легко коснулся его щёчки и вложил в крохотные пальцы погремушку в зелёно-золотых тонах. Затем, прищурившись и задумчиво потирая подбородок, повернулся к матери:

— Ты уверена, что с тобой всё в порядке, мать? Ты выглядишь усталой… Это из-за Скорпиуса? Он тебя замучил?

— Вовсе нет! — поспешно возразила Нарцисса.

Люциус метнул на неё выразительный взгляд из-под бровей, но она сделала вид, что не заметила, и, обратившись снова к сыну, продолжила:

— Я нисколько не устала, напротив — ощущаю прилив сил. Будто снова помолодела на тридцать лет. Так что даже не смей держать меня подальше от Скорпиуса, слышишь? — с лёгкой улыбкой пригрозила она.

И Драко, видя этот решительный блеск в её глазах, не посмел возразить. Лишь безумец мог бы подумать, что сумеет оторвать Нарциссу Малфой от её обожаемого внука.