Enchanting Sinner (гет)

Сумерки опускались вместе с пронизывающим холодом, и Нарцисса прибавила шагу. Хрустящий снег поскрипывал под её ногами, когда она свернула на аллею, ведущую к дому.

Ей пришлось отправиться в Косой переулок за целебным зельем: жар у Люциуса не спадал, и тревога за его здоровье становилась всё сильнее.

На мгновение она вскинула взгляд к низкому, мрачному небу, будто пригибающему мир к промёрзшей земле. Снежные хлопья вихрями носились в воздухе, мягко касались её лица и оседали на волосах.

Наконец Нарцисса распахнула тяжёлую дверь и вошла в просторный холл поместья. Скинув с плеч тёплый шерстяной плащ, она бросила беглый взгляд на серебряный поднос на столике у стены: тот был доверху завален письмами, записками и приглашениями. Подхватив всю стопку, Нарцисса поспешила наверх.

Она застала Люциуса бодрствующим: он сидел на постели, закутавшись в тёплые меха.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Нарцисса, подходя ближе.

— Ничуть не лучше… — прохрипел он. Дыхание давалось с трудом. — Думаешь, это драконья оспа? У моего отца была похожая горячка незадолго до… смерти.

— Успокойся. Если бы это была драконья оспа, я тоже давно бы заразилась, — мягко возразила Нарцисса. Она коснулась его лба — кожа пылала. Намочив полотенце в холодной воде, приложила к его вискам. — Я достала зелье, оно должно помочь, — добавила она и потянулась за флаконом, купленным в Косом переулке.

Внутри густо поблёскивала белёсая жидкость с резким, едким запахом.

Люциус поднёс её к лицу, и глаза тут же защипало.

— Отказываюсь пить эту мерзость.

— Ну вот, снова капризничаешь, как ребёнок? Даже Скорпиус не вёл бы себя так, — строго заметила Нарцисса и осторожно влила снадобье ему в рот.

Он поморщился, скривив лицо в отвращении. Но уже через несколько минут, когда Нарцисса коснулась своей щекой его щеки, почувствовала, что жар спал. Лихорадка отступала.

— Кстати, о Скорпиусе… — пробормотал Люциус. — Почему он до сих пор не написал? Обещал же — сразу по приезде в Хогвартс.

— Письма приходили, — ответила Нарцисса, вспоминая стопку конвертов, найденных ею по возвращении домой. Она подошла к столу, перебрала корреспонденцию и, увидев конверт с печатью Хогвартса, так разволновалась, что пальцы дрогнули и едва не выронили его. — Вот оно! Он написал! — воскликнула она торжествующе, извлекая лист, который будто сам дрожал в нетерпении.

Люциус удобнее устроился на подушках, опершись локтями.

— Ну же, читай!

Улыбка Нарциссы озарила лицо, будто готовая наполнить светом всю комнату, когда её взгляд скользнул по знакомым строчкам — по тому самому почерку, которого она так жаждала. И она начала читать — слова, бесконечно дорогие её сердцу… особенные слова, как и тот, кто их написал.

«Дорогие бабушка и дедушка», — начал он, и Нарцисса зачитала вслух.

— Простите, что пишу только сейчас: первые месяцы в школе были невероятно насыщенными. У нас уже были уроки полётов на мётлах, я учился превращать предметы, заставлять их парить и делать ещё кучу интересных вещей… но, кажется, моим любимым предметом станут Зелья.

Нарцисса тихо рассмеялась. Ей чудилось, будто она видит перед собой Скорпиуса и слышит его живой голос, пока строки письма оживали в её устах.

— Сегодня должна была состояться моя первая прогулка в Хогсмид, но пошёл снег, и всё отменили. Терпеть не могу зиму.

За окнами и вправду шёл снег — мелкая крупа барабанила по стёклам, тяжёлые хлопья ложились на ветви деревьев и укрывали клумбы новым ледяным слоем. Зима выдалась суровой, с грустью отметила Нарцисса. И с надеждой подумала: пусть погода переменится к лучшему, чтобы Скорпиус смог приехать к ним на рождественские каникулы.

— Вам будет приятно узнать, что я успел завести множество друзей. Не знаю почему, но среди однокурсников я очень популярен. Возможно, дело в золотой табличке у входа в замок, где написано благодарность семье Малфоев за вклад в восстановление Хогвартса после Великой битвы.

Нарцисса услышала, как Люциус раздражённо фыркнул:

— Как будто это было наше добровольное решение!

Она лишь слегка повела плечом и вернулась к письму:

— Впрочем, есть тот, кто пользуется ещё большей популярностью, чем я. Его зовут Ал, и он действительно классный парень. Мы успели подружиться, хотя и учимся на разных факультетах, а потому часто соперничаем друг с другом…

Нарцисса замолчала. Она перечитала эти строки ещё дважды, и в её груди постепенно разлилось тревожное предчувствие.

— Ал? Кто это ещё такой? — недовольно нахмурился Люциус.

— Понятия не имею, — солгала Нарцисса. В глубине души она прекрасно догадывалась: «Ал» — не что иное, как сокращение от Альбус. Альбус Северус Поттер. Но промолчала. Не стоило снова будоражить Люциуса — его жар и без того ещё не до конца схлынул. Да и сама мысль о том, что Малфой мог подружиться с Поттером, казалась ей нелепой, абсурдной, совершенно невозможной.

Она откашлялась и вновь погрузилась в чтение:

«Скоро будет Зимний бал, а я ведь совсем не умею танцевать. Какая досада! И я, и Ал получили кучу приглашений от девочек… но, к сожалению, та единственная, что мне действительно нравится, уже нашла себе кавалера».

Нарцисса вновь запнулась. Она сжала лист так крепко, что бумага смялась под её пальцами.

— Что там ещё? Что он пишет? — нетерпеливо спросил Люциус.

— Ничего особенного… передаёт приветы и обещает навестить нас на Рождество, — ответила Нарцисса с показным равнодушием, аккуратно складывая письмо.

Но внутри Нарциссу неотступно глодала мысль: Бедный Люциус! Он бы этого не вынес. Его ярость вспыхнула бы мгновенно, стоит ему узнать, что скрыто в этих строках… Нет. Ни за что. Это письмо он читать не должен.

Люциус нахмурился, пытаясь приподняться на постели.

— Ты что-то скрываешь от меня, Нарцисса! — прорычал он, с раскрасневшимися щеками и влажными от пота волосами. — Отдай мне это письмо.

Нарцисса подошла ближе. Воспользовавшись его временной слабостью, мягко, но решительно прижала его обратно к подушкам и поправила одеяло.

— Дорогой, — сказала она ровно, почти убаюкивающим голосом, — это говорит из тебя жар. Ты не ведаешь, что говоришь. Отдыхай.

С лёгким уколом вины Нарцисса спрятала письмо в карман платья и вышла из комнаты, не откликаясь на гневные возгласы Люциуса. А слова Скорпиуса продолжали звучать в её голове, гулким эхом отдаваясь болью в висках…

«… единственная девушка, которая мне нравится, уже приглашена другим. Я стесняюсь писать о ней, поэтому скажу лишь одно: она прекрасна. Её зовут Роуз. Роуз Уизли».

Из всех девушек на свете — он должен был увлечься именно рыжей полукровкой? Уизли?! Неужели Драко ничему его не научил?

«Когда Андромеда об этом узнает, она непременно рассмеётся мне в лицо», — подумала Нарцисса, опершись о дверной косяк. — «Скажет: «Вот и получите по заслугам. Так вам и надо!»

И всё же во всей этой истории было что-то горько-насмешливое, почти комичное. Настолько, что губы Нарциссы дрогнули в кривой, обречённой улыбке.