Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Поскольку Робардс после пресс-конференции отпустил Гарри домой, дожидаться МакНейра тот не стал: тот в любом случае бы провёл эту ночь в камере аврората, так какая разница, когда они поговорят? Так что он ушёл домой, и вернулся только утром. О том, что МакНейра уже привезли, Гарри сообщил дежурный, и он не стал откладывать допрос и, заглянув в отдел, чтобы убедиться, что у них за ночь не случилось чего-нибудь особо срочного, отправился за Пожирателем.

МакНейр выглядел на удивление неплохо: конечно, он, как и все мужчины, просидевшие в Азкабане несколько лет, оброс бородой и длинными волосами, но в целом впечатление человека сломленного не производил. Вёл он себя смирно: не дожидаясь приказа, протянул руки для кандалов и послушно и размеренно пошёл за Гарри в допросную, где положил руки на стол, к скобе, давая пристегнуть их.

— Шестое сентября две тысячи четвёртого года, девять часов пять минут. Британский Аврорат, младший аврор Гарри Поттер. Допрос заключённого Азкабана Уолдена МакНейра. Знаком ли вам человек по имени Эндрю Беннет? — спросил Гарри.

— Я с ним работал, — ответил МакНейр. — Вернее, он служил в соседнем отделе.

— Вы дружили?

— Нет, пожалуй, — подумав немного, ответил МакНейр. Гарри заметил, что его вопросы совсем МакНейра не удивили.

— Насколько близко вы общались?

— Мы иногда рыбачили, — сказал МакНейр. — Ну и встречались в министерстве, разумеется. Изредка действительно работали: вредители разные бывают.

— Вредители? — уточнил Гарри.

— Он служил в секторе по борьбе с домашними вредителями. Я — в комиссии по обезвреживанию. Но домах иногда обнаруживаются не только пикси с гномами — меня иногда отправляли в помощь.

— В последний раз Эндрю Беннет вышел на работу седьмого августа девяносто седьмого года, — сказал Гарри, внимательно глядя на МакНейра. — Вы знаете, что с ним потом произошло?

— Не очень много, — спокойно ответил МакНейр.

Это прозвучало странно. Гарри ожидал, скорее, отрицательного ответа, однако допускал и быстрое признание: в конце концов, если МакНейр был идейным, чего ему стесняться? Приговор же вынесен, и что бы он сейчас тут ни сказал, это не изменит ничего.

— Что именно? — так же спокойно уточнил Гарри.

— Я дал ему портал во Францию и сто галлеонов, — сказал МакНейр. — Портал семейный — в смысле, на коллективное использование рассчитанный. Что с ним было дальше, я не знаю. Я его родителей не проверял.

— Портал? — Гарри очень постарался скрыть своё изумление, но, кажется, у него это вышло не до конца, потому что МакНейр усмехнулся:

— Да, портал. Хотя он, конечно, мог бы сесть на самолёт. Но так было и проще, и быстрее — и потом, я не был уверен, что аэропорты и порты не отслеживают.

— Где вы его взяли? — спросил Гарри. Это был далеко не самый важный сейчас вопрос, но ему нужно было время, чтобы подумать, а паузу Гарри брать не хотел.

— Приятель один сделал, — МакНейр и не думал скрывать насмешку.

— Кто именно?

— Не помню, — МакНейр пожал плечами. «И попробуй докажи обратное», — говорило выражение его лица.

— Зачем? — наконец задал Гарри тот вопрос, который всё это время рвался с его языка.

— Я же вам сказал: так было проще и быстрее, — с показным терпением повторил МакНейр. — Я не был уверен, что аэропорты и порты не отслеживают, — процитировал он сам себя.

— Зачем вам это было нужно?

— Беннет магглорождённый, — сказал МакНейр. В настоящем времени. Конечно, он мог сделать это и нарочно, однако прозвучало это весьма естественно. Да и Лестрейндж тогда сказал… — Тогда как раз создали комиссию по выродкам. Его ждали серьёзные проблемы.

— Какое вам было до него дело? — настойчиво спросил Гарри. — Вы же, говорите, не дружили.

— Ну, мы всё-таки коллеги, — пожал МакНейр плечами. — Нехорошо.

— Что нехорошо? — Гарри пожалел, что пришёл сюда один. Пожалуй, ему пригодилась бы сейчас помощь того же Лестрейнджа.

— Коллег сдавать, — МакНейр снова изогнул губы в насмешливой ухмылке. — Не знаю, правда, как у вас тут принято сейчас. А мы тогда своих предупредили.

— Кто «мы»? Кого «своих»? — наверное, Гарри выглядел со стороны не слишком-то далёким, но сейчас это было не слишком важно.

— Ну, мы все. В Отделе. В целом. Впрочем, я краем уха слышал, что ваши тоже тут что-то такое тогда сделали. Не знаю, как обстояло дело в других департаментах.

— И что, вы лично всем роздали порталы и по сотне галлеонов? — тоже сыронизировал Гарри.

— Остальные сами справились, — пожал МакНейр плечами. — Беннет был слишком молод и небогат, и срочно переезжать ему было банально не на что. Он собирался спрятаться у магглов, но я-то знал, как их там ищут.

— Конечно, знали, — согласился Гарри. — Вы же и искали.

— Именно, — без тени сожаления или раскаяния подтвердил МакНейр. — Пришлось вправлять мозги и дать пинка. Надеюсь, он родных своих забрал: раз он исчез, к ним должны были отправить группу.

— Не вас? — язвительно поинтересовался Гарри.

— Нет, — преспокойно отозвался МакНейр. — Не меня. Тогда я знал бы больше.

— И рассказали бы, — с иронией кивнул Гарри.

— Почему нет? — пожал МакНейр плечами. — Теперь какая разница?

— И деньги были ваши? — нет, всё это выглядело как какой-то бред, причём неумный.

— Ну, я кое-что скопил, — небрежно проговорил МакНейр. — Решил — могу себе позволить.

— Просто так, — уточнил Гарри, и МакНейр возразил вдруг:

— Нет, зачем? Конечно, в долг. Но, как вы понимаете, вернуть его мне лично у Беннета уже не выйдет. Только в сейф. А вы почему спрашиваете? Он не вернулся?

Лгать было глупо и не нужно, и Гарри сказал честно:

— Нет. Он исчез — так же, как и его родители.

— Ну, значит, не вернулся, — кивнул МакНейр. — Хорошо.

«Или ты мне лжёшь», — подумал Гарри — но он знал, по крайней мере, что теперь можно было бы проверить. Интересно, у МакНейра есть родня? Должна же быть? Ну хоть какая-то?

Надо было его дело прежде посмотреть, спохватился Гарри, и ему стало ужасно стыдно. Это был невероятно глупый прокол, который следовало немедленно исправить — благо, никто МакНейра срочно назад не отправлял, и можно было просто пока прервать допрос и всё проверить. А дальше действовать по обстоятельствам.

— Допрос окончен в девять часов двадцать восемь минут, — сказал Гарри, поднимаясь.

Обратно в камеру они вернулись так же мирно, как ушли: МакНейр отлично знал процедуру и почти демонстративно не собирался нарушать её. Гарри же пошёл в отдел, сел за свой стол и глубоко задумался. Надо было, разумеется, идти за делом МакНейра, но сначала Гарри хотел всё обдумать.

— Гарри, всё в порядке? — услышал он Лестрейнджа и, подняв голову, кивнул.

— У тебя такое лицо, словно бы ты размышляешь, как бы половчее расчленить кого и вынести отсюда незаметно, — вмешался Праудфут.

— Да нет, — серьёзно отозвался Гарри, чем вызвал, разумеется, взрыв хохота. — На самом деле, я, наверное, хочу посоветоваться, — сказал он Лестрейнджу, убирая перегородку между их столами, и тот подсел к нему. — Я говорил с МакНейром — его сегодня привезли.

Лестрейндж выслушал Гарри очень внимательно, и когда тот закончил свой рассказ, спросил:

— Какого рода совет тебе нужен?

— Вы же были с ним знакомы? — спросил Гарри. — Ему верить можно?

— Я бы запросил французов, — сказал Лестрейндж. — Для начала. В целом, ничего невероятного в его истории я, честно говоря, не вижу.

— Нет? — действительно удивился Гарри.

— Он не исключение, — ответил Лестрейндж. — Довольно многие так делали. Одно дело — абстрактные магглорождённые, и совсем другое — твой коллега.

— Это я понимаю, — нетерпеливо сказал Гарри. — Но это же не просто кто-то. Это Пожиратель смерти.

— Они тоже люди, — заметил Лестрейндж. — В том смысле, что у них есть принципы, товарищи и даже друзья. МакНейр, насколько мне известно, фанатиком никогда не был. Его это не оправдывает — может быть, даже наоборот — но объясняет сказанное им. Я полагаю, он вполне мог это сделать — хотя эти сто галлеонов несколько выбиваются из образа, — он улыбнулся.

— Почему? — тоже улыбнулся Гарри.

— Он шотландец, — улыбка Лестрейнджа стала шире. — Во всех смыслах, и хороших, и плохих. И, к тому же, не богат. Я вижу три причины произошедшего.

— Какие? — с любопытством спросил Гарри.

— Либо они с Беннетом были ближе, чем мы знаем, либо у МакНейра в тот момент проснулась совесть, либо эту сотню галлеонов ему кто-то дал.

— Дал? — переспросил Гарри. — Кто и зачем?

— Не знаю, — пожал Лестрейндж плечами. — Возможно, тот же, кто сделал портал.

— Ты знаешь, кто это может быть? — полуутвердительно спросил Гарри, и Лестрейндж качнул головой:

— Предполагаю. Франция наводит на некоторые мысли. Но я вполне могу не знать чего-то.

— Скажи! — азартно попросил Гарри.

— Это лишь предположение, — подчеркнул Лестрейндж. — Это мог быть Малфой. Во-первых, потому что у него родня там, так же, как и у его жены. И во-вторых, они с МакНейром дружили ещё со школы. Наконец, сотня галлеонов для него — пустяк, которым он легко пожертвовал бы при желании. И он довольно щедр даже не к близким друзьям. Однако если это так, не думаю, что МакНейр назовёт его.

— Почему? — удивился Гарри. — Это же не преступление — наоборот! Если он хочет Малфоя защитить, как раз и нужно рассказать!

— Ты понимаешь, — Лестрейндж задумчиво потёр подбородок. — Сейчас он в принципе молчит и показаний на Малфоев не даёт. Я его допросы помню — он о них ни слова не сказал после ареста. Только что Волдеморт лишил Малфоя палочки и тот сидел дома весь последний год. И покуда он молчит, его не трогают, потому что бесполезно. А вот если он заговорит — пусть даже в позитивном ключе — с него не слезут. Мы же и не слезем — потому что очень многим не нравится, что Малфой, по сути, выкрутился. И он это понимает. И поэтому он это имя ни за что не произнесёт. Впрочем, оно тебе не нужно: какая тебе разница, где он этот портал взял? Можно напоить его веритасерумом — проверишь, лжёт он или нет.

— Так его тогда можно будет спросить и про Малфоя, — тут же сказал Гарри, но Лестрейндж усмехнулся:

— Спросить можно. Толку будет чуть. Ты думаешь, не спрашивали? Веритасеруму можно сопротивляться, и при наличии сильной воли это не так сложно — с волей у МакНейра всё в порядке.

— А с чем нет? — быстро спросил Гарри, и Лестрейндж ответил:

— Я не знаю, с чем не в порядке у тех, кто принял метку и служил Волдеморту. С чем-то точно не в порядке, но я не знаю, с чем.