Отравленная роза (гет)

КОЛЛАЖ:

http://www.pichome.ru/ci

Эпиграф 1 части:

"Одна глупая ошибка, изменившая жизнь..."

Она сидела на берегу Черного Озера, всматриваясь в бездонную гладь притихшей воды. Сумерки сгущались, забирая последний свет с погружающейся в хмурую осень территории Хогвартса — замка, ставшего ей родным. Будущее было предопределено наперед: отец пророчил дочери карьеру Пожирателя Смерти, и она часто смотрела на свое предплечье, пока еще нетронутое Меткой, что появится там сразу после окончания школы. Безысходность. Не спрячешься, не убежишь. До возрождения в прошлом году Темного Лорда все было не так плохо. Конечно, теперь ему понадобились новые союзники, свежие силы из молодых выпускников-слизеринцев.

Аллегра не хотела присоединяться к сторонникам Волан-де-Морта, хотя и противоположная сторона не прельщала, но бороться с отцом было бессмысленно. Недавно она сообщила ему о нежелании вступать в ряды Тёмной армии и получила пощечину, угрозы Круциатусом и даже убийством. Её толкали на путь, от которого её тошнило. Раздражение вызывало и окружение: слизеринцы — дети чистокровных семейств, с гордостью готовящиеся принять Знак Мрака. Глупая молодежь не понимает, что они будут всего лишь пешками в руках Волан-де-Морта, пушечным мясом, ничем. Словно стадо свиней пойдут они первыми на убой прямо в руки авроров, тогда как приближенные слуги и сам Лорд будут отсиживаться в стороне, чтобы затем собрать все лавры. Сбежать из страны? Да, подобная перспектива грела, но сделать этого сейчас Аллегра не могла. Была причина остаться в этом хаосе, инкубаторе Пожирателей. Имя ей — Северус Снейп.

Он являлся деканом её факультета, но эта история началась задолго до поступления Аллегры в Хогвартс. Любовь эволюционировала из какой-то странной привязанности еще в раннем возрасте. Тогда девочке не было и шести. Она помнила, как увидела Снейпа впервые, когда он пришел к её отцу по делам. Взрослые в голос смеялись над этой влюбленностью, когда несмышленая малышка не отходила ни на шаг от «таинственного дяденьки». Всё, что она чувствовала тогда, нисколько не изменилось. Неуловимая магия завладела сознанием: высокий мужчина в черном одеянии с бледной кожей и острыми чертами лица стал наваждением. Конечно, всех забавляла маленькая странность девочки, отец решил, что подобное увлечение пройдет с возрастом, излечится само собой, однако со временем всё становилось только хуже, и ребенка находили плачущим в укромных уголках дома. После очередной истерики Аллегра набросилась на Снейпа со слезами, произнося одну единственную фразу: "Я люблю тебя". Отношение к детским чувствам изменилось, и гость перестал появляться в поместье.

Когда Аллегре исполнилось девять, и все забыли о досадном инциденте, Северус снова стал приходить в их дом. Странная любовь вспыхнула с новой силой, однако ребенок уже знал, что стоит держать рот на замке и не подавать виду. Она помнила момент из детства, от которого до сих пор замирало сердце: когда впервые после трехлетнего перерыва Северус снова переступил порог дома ее родителей. Черные таинственные глаза смотрели на Аллегру, губы по-отцовски улыбались. Гость взлохматил густые волосы девочки ладонью.

— Здравствуй, — доброжелательно сказал мужчина, которого она не видела так долго.

— Здравствуйте, — после небольшой паузы её сознание выдало бесконтрольную фразу. — Приятно познакомиться, меня зовут Аллегра.

Отец и Северус остались довольны тем, что она не узнала предмет своей детской страсти и списали всё на давность произошедших событий. Но всё было иначе. Возможно, именно эта фраза сыграла особую роль, и Снейп опять стал часто появляться в доме. Слез, пролитых ночью в подушку, никто не видел, но их было достаточно, чтобы заполнить до краев песчаный карьер. Благоговение, обожание — эти эмоции девочка скрывала с трудом. Аллегра узнала, что Северус являлся профессором Зельеварения в школе, в которую она должна была поступить через два года…За эти два года она перечитала столько книг, что могла бы сдать экстерном экзамены по этому предмету за пять курсов.

Знаменательный день поступления в Хогвартс. Только коснувшись головы, распределительная шляпа громогласно вынесла вердикт, и новоиспеченная слизеринка отправилась за стол своего факультета. Сидя в обществе сокурсников, она бросила робкий взгляд на профессора Снейпа, занимающего место по правую руку от Дамблдора. Счастье окутывало Аллегру до тех пор, пока она не узнала, с кем именно она связалась и куда попала. Суровый, холодный, язвительный профессор не проявлял к ней никакого интереса.

Надо сказать, что она не считала себя какой-то важной персоной, требующей особого внимания, но этот черствый мерзавец был во всех смыслах «анти». Нет, свой факультет он поощрял довольно часто, но Аллегру раздражала его ненависть к Гриффиндору. Несправедливый, необъективный человек. Ребенок, видевший в нем героя своих снов, распознал истинное лицо сказочного принца. Реальность будто неподъёмными камнями все больше придавливала её к холодной земле. Однако чувства не исчезли, а наоборот, дополненные очевидной несправедливостью, только усилились.

Слизерин? Поначалу Аллегра даже нашла себе друзей, но в конце концов истинная сущность напыщенных чистокровных волшебников предстала во всей красе, когда она увидела, как её псевдодрузья измываются над первокурсником-гриффиндорцем, в одиночку противостоящим шайке наглецов. Мировоззрение юной волшебницы переменилось: она стала скрытной, притихшей, не имея друзей, ушла с головой в учебу и стала лучшей на своем курсе. Снейп поощрял баллами, но сохранял былое безразличие. Он просто не замечал беспомощное существование Аллегры. Тихая, нелюдимая… возможно, именно такой она и была в его глазах. Каждый раз девочке хотелось выкинуть на уроке что-нибудь такое, за что она — тихоня и невидимка — непременно получила бы взыскание. Любовь стала запретным плодом, до которого ей, казалось, никогда не дотянуться.

Четвертый курс. Страх, который испытала едва повзрослевшая девушка, надрывал душу. Снейп, как сказал отец, в прошлом являлся Пожирателем Смерти, приверженцем Темного Лорда. Пускай Волан-де-Морт пал, но в сознании то и дело всплывали иллюстрированные картины возможных жертв этого человека. Несмотря на то, что отец всегда был одним из приближенных слуг Темного Лорда, узнать, что и Северус оказался связан с Пожирателями… Девичий разум не выдержал. Состояние Аллегры вкупе с периодом бушующих гормонов переросло в депрессию и беспричинные слёзы. Часто она забиралась в совятню и проводила там долгие часы в тщетных попытках успокоиться и взять себя в руки. Никто не видел её слез, она все так же была привидением факультета Слизерин, бесплотной, никем не замечаемой тенью.

Конец пятого года не предвещал радостного возвращения к отцу, хотя и в Хогвартсе, весь год окруженном дементорами, атмосфера становилась всё более угнетающей. Мать умерла при рождении дочери, и, возможно, если бы не этот злой рок, у неё мог бы быть собеседник, но сейчас только совы слушали странные речи Аллегры. Тот вечер в обществе книги и птиц был ознаменован первой имеющей хоть какой-то смысл беседой с ним.

— Мисс Кэрроу, позвольте узнать, что вы здесь делаете так поздно? — раздался суровый мужской голос над её головой.

Она знала каждую нотку, каждую неуловимую интонацию бархатистого тембра Северуса. На девушку накатила волна презрения, отвращения к Пожирателю Смерти. Но её пустой взгляд не выражал никаких эмоций.

— Читаю, профессор, — коротко ответила она, глядя на него снизу вверх.

— Я, что, должен разыскивать вас по замку?! — резко произнес Снейп: его губы скривились в недовольстве.

Он искал её? Что еще за новости? На кой черт она ему понадобилась? Разум подсказывал изобразить презрительную усмешку, но Аллегра сдержалась, ведь на самом деле сердце подлетало все выше от мысли, что он действительно искал, впервые за пять лет хотел видеть её, вспомнил о её ничтожном существовании. Она не ответила на это негативное, да что там негативное, вообще первое в своем роде проявление эмоций по отношению к ней, и профессор продолжил:

— Со следующего года вы будете старостой Слизерина.

Глаза Аллегры расширились сначала от непонимания, а потом от ужаса. С чего вдруг Снейп сообщает об этом лично? Обычно такие сведения приходят с совами из Хогвартса перед началом учебного года.

— Профессор, я не могу, — прошептала она не в силах поверить, что он вообще предложил ей эту должность.

За равнодушной фразой скрывалась тьма бушующих эмоций и вопросов.

— Это не мой приказ, а профессора Дамблдора, и обжалованию не подлежит…

После этих слов Снейп собрался было уйти, но был не в силах поверить в то, что видит: по щекам Аллегры текли слезы...

Перспектива общения, наблюдения за неконтролируемыми слизеринцами и остальными студентами внушала ей ужас. Тень не может быть старостой, её никто не станет слушать. Но главная проблема в том, что по долгу службы придется видеться с деканом, которого Аллегра всячески избегала в течение последних лет, невзирая на желание видеть. Тучи неумолимо сгущались над головой будущего префекта.

— Мисс Кэрроу, вы плачете? — тон профессора изменился; редко когда студентам удавалось видеть Снейпа удивленным, нет, это было ошеломление, ведь он вообще никогда не замечал за ней каких-либо эмоций. — Проследуйте за мной в кабинет, — проговорил он жестко, возвращая голосу привычные холодные нотки.

— Но, профессор, вы сами сказали, что уже поздно и мне следует идти в спальню — завтра день отправки студентов по домам, — захлебываясь слезами, произнесла Аллегра. Вернуть голосу спокойствие не представлялось возможным.

Нахлынувшая истерика отказывалась отпускать бедную девушку, и, после нескольких минут молчания, когда слышны были лишь её отчаянные всхлипы, Снейпу всё же удалось увести её к себе в кабинет.

~~

Дамблдор был прав: она слишком тихая, слишком странная. Все эти годы Северус следил за Кэрроу, выросшей на его глазах. Забитая? Да, это определение подходило ей больше всего. Но, по наблюдениям профессора, не общество отвернулось от Аллегры, а она отгородилась от общества, выставила барьер, и причины этой отчуждённости сложно было понять. Снейп не вмешивался в жизнь девочки, считая, что она всего лишь скромная прилежная студентка, однако всегда грустные глаза Аллегры, которые стали привычным дополнением к её образу, всё же тревожили его. Затею Альбуса сделать её старостой Северус не хотел принимать, мотивируя отказ тем, что не стоит трогать ребенка, но старик настоял на своём. Они и представить не могли, что творится с девочкой, полагали, что в голове у Аллегры учеба и ничего больше.

Несколько капель Успокаивающего Зелья, кажется, привели студентку в чувство.

— Мисс Кэрроу, — в очередной раз за вечер Снейп произнес её фамилию, — я вижу, что-то беспокоит вас, быть может, вам лучше поговорить с мадам Помфри?

— С чего вы взяли, что мне нужно с кем-то разговаривать? — с вызовом ответила она, утирая рукавом мантии слёзы.

Но Северус проигнорировал её тон, не желая усугублять ситуацию. Всё, что он мог сделать — это напоить её зельем отправить спать, но Аллегра, закрыв лицо руками, внезапно произнесла:

— Ненавижу Слизерин!

Её сдавленный голос эхом пронесся по кабинету, отражаясь от стен. Профессор не мог понять, к чему отнести эти слова, просто смотрел на студентку, ожидая продолжения впечатляющего монолога, но Аллегра молчала.

— Кто вас обидел? — пришлось взять инициативу в свои руки.

Она лишь резко замотала головой из стороны в сторону. Профессор смотрел на нее со странным осознанием того, что девочка копила в себе негатив на протяжении долгого времени. Эта истерика подсказывала, что на самом деле депрессия и слезы — её обычное тщательно скрываемое состояние.

— Ненавижу этих напыщенных чистокровных болванов, играющих во взрослых, не переношу их идиотские шутки и напрочь отсутствующее чувство такта, несмотря на "непревзойденное" воспитание. Ненавижу их за то, что они считают себя выше других! — Аллегра стала снова захлебываться в слезах, но продолжила говорить, а Северус ждал, пока неровный поток слов иссякнет. — Я устала от окружения Пожирателей Смерти и их детей! — с гримасой отвращения она выплескивала накипевшее.

Глаза профессора расширились от удивления. Он вдруг осознал, кому именно предназначался гневный взгляд Аллегры. Амикус сказал ей. Зачем?

— Мисс Кэрроу, времена Сами-Знаете-Кого давно закончились…

— Но его паршивые приближенные остались! — прокричала она, перебивая; её кулаки были сжаты в порыве ярости.

Северус начал лихорадочно размышлять о том, как ей удалось вырасти с отвращением к Пожирателям Смерти, являясь дочерью одного из них? Он отчетливо понял, что на Слизерине Аллегре не место, но было уже поздно: решение Распределительной Шляпы не обсуждалось. Профессора поразили светло-серые глаза Аллегры, пылающие агрессией, обращенной к нему — единственному бывшему Пожирателю Смерти, находившемуся в комнате.

— Темный Лорд скоро восстанет, и вы это знаете, как никто другой, — внезапно холодно произнесла Аллегра. — И тогда Слизерин превратится в источник свежих сил для этого сумасшедшего фанатика.

Зачем Амикус так травмировал свою дочь, зачем рассказывал ей подобные вещи?.. Какого черта он творит? Неужели не видит, как уязвима её психика? Нет, ей определенно не стоит быть старостой, она просто не справится.

— Я не хочу, — снова смена интонации до безысходности. — Не хочу принимать Метку…

Северус вздрогнул от этих слов; он не мог поверить, что Амикус так далеко зашел в планировании будущего своей дочери. Конечно, принадлежность к семье Кэрроу не давала иной возможности, как пойти по стопам родителя, а Аллегра искала защиты и, не найдя опоры, погрузилась в депрессию.

— Мисс Кэрроу, Темный Лорд не восстанет. Вы бредите, — заключил Северус ровным тоном.

— Вы в этом уверены? — надменно спросила она, вытирая рукавом новые мокрые дорожки с лица. — Не пытайтесь мне врать, профессор, вам я точно не поверю.

Это был вызов, даже Дамблдор говорил о скором возвращении Волан-де-Морта. Снейп в ужасе смотрел на взъерошенное создание на стуле напротив, вглядывающееся в его глаза с неистовой ненавистью и недоверием. Он открыл было рот, но Аллегра неожиданно продолжила:

— Если скажете отцу, я покончу с жизнью, — ровный бездушный тон.

Северуса прошиб холодный пот, он не знал как реагировать. Девочке нужна помощь, её определенно стоит отвести к врачу, голова не на месте. Эта странная истерика в подземельях заставила его понять, что за Аллегрой надо следить тщательнее. Рассказав об этом "прелестном" разговоре Дамблдору, Северус искал поддержки и помощи, но директор утверждал, что должность старосты необходима именно этой студентке, возложенные обязанности заставят её раскрыться.

…Следующий год оказался отвратительнее предыдущего, на Аллегру навалилось много обязанностей. Поначалу студенты не обращали на тихоню внимания, игнорировали замечания, пока она не стала снимать баллы с факультетов. Что-то, возможно, изменилось: новоиспечённая староста стала жестче, упрямее в наказаниях своих сокурсников, и в конечном итоге Слизерин возненавидел её. Плевать, кто они такие? Своё зло Аллегра вымещала только на них и, даже не снимая баллов, научилась ставить на место напыщенных наглецов. Особенно досталось четверокурсникам Драко Малфою и его шайке, когда впервые она застала их в ночное время в коридоре при попытке напасть на Мальчика-Который-Выжил. Аллегра сняла много баллов со своего же факультета под ненавидящий взгляд Драко и уговорила профессора Снейпа назначить троим слизеринцам отработку. В тот момент Гарри Поттер ошалело смотрел на нее, не желая поверить в увиденное. На следующий день пошли слухи о том, что наконец-то у Слизерина появилась справедливая староста, способная поставить на место несносных выскочек, и гриффиндорцы даже начали здороваться с Аллегрой.

…На Турнир Трех Волшебников в школу приехали представители Дурмстранга и Шармбатона. Постоянный шум утомлял, было много работы, в том числе и бесконечное патрулирование коридоров. Однажды Снейп намекнул, что Аллегра слишком сурова со своими сокурсниками.

— Профессор, разве справедливость не является приоритетной чертой старосты?

— Мисс Кэрроу, главная черта старосты — организованность, — пояснил декан.

~~

Больше Северус не видел её плачущей в совятне, поэтому счел прошлогоднюю истерику следствием накопившегося груза эмоций; разговоров по поводу Метки и возвращения Лорда больше не было. Из Аллегры вышла прекрасная староста, и, хотя весь факультет умолял профессора сменить ее, Снейп был непреклонен, потому что она сделала его деканскую жизнь намного спокойнее. К тому же, Кэрроу была образованна гораздо больше других. Каждый раз, заводя с ней беседы, он убеждался, что с её рассудительностью и философским складом ума нужно было распределять на Когтевран.

~~

Смотреть в глаза человеку, которого она одновременно любила и ненавидела, вдруг стало просто. Аллегра больше не позволяла эмоциям брать над собой верх. Снейп так и не сказал её отцу об их прошлогоднем разговоре, и как растолковать эту скрытность она не знала. Их отношения стали просто деловыми: Северус доверял ей во всем, опирался, возлагал на неё воспитательные работы на факультете. Кажется, небольшое затишье наступило и в душе: в какой-то момент она осознала собственное сердечное равнодушие. Чувства скрывались где-то в глубине подсознания, но не исчезали. Страшнее всего стало от того, что пропала агрессия из-за принадлежности декана к Темной стороне. Как могла исчезнуть эта злоба? Все просто: Северус никого не убивал, он был учителем, всего лишь профессором в Хогвартсе и не более того. Аллегра начала даже сомневаться в наличии у него Тёмной Метки, но отец утверждал обратное. Тем более, Снейп тесно общался с ним, и Амикус не скрывал своих мыслей перед дочерью, научившейся держать язык за зубами. Информация — всё, что нужно было от старшего Кэрроу Аллегре, чтобы обезопасить себя, поэтому она смиренно вникала в его отвратительные планы. Знание — сила. Кто предупрежден, тот вооружен. Играть дома в примерную покладистую дочь удавалось легко.

Она удивлялась, отчего же Северус молчит о её, возможно, излишней строгости к Слизерину и полном отсутствии друзей? Аллегру посещали мысли, что это отец попросил Снейпа приглядывать за дочерью, и, быть может, так оно и было.

…Конец шестого курса не предвещал беды. Скоро последнее испытание Турнира Трех Волшебников. У Поттера и Диггори было баллов больше, чем у остальных. Складывалось ужасное предчувствие беды из-за недавнего убийства Бартемиуса Крауча — заместителя Министра Магии, а прошлым летом на Турнире по квиддичу шайка дружков её отца спалила весь палаточный городок и пустила Знак Мрака в небо. Пусть это нападение было спланировано для запугивания, но оно предвещало нечто зловещее, потому как было первым за двенадцать с лишним лет после падения Лорда. Значит, отец все же многое скрывал от дочери, и Волан-де-Морт действительно готовился возродиться.

Странно, Гарри не должен был участвовать в Турнире, но кто-то подкинул в Кубок его имя. Тогда Аллегра начала пристально следить за Снейпом, вновь углубляясь в свои предположения и возвращаясь к мыслям о его принадлежности к стороне Лорда.

Декан доверил ей проверку эссе младших курсов: он вообще уже давно перекинул многие свои обязанности на ответственную старосту. Ей было не в тягость, и проверка эссе являлась удачным способом наблюдать за ним, быть рядом. Слежка была оправданием для самой себя; на самом деле, Северус всё ещё занимал место в её сердце. Эти черные глаза с ранних лет казались Аллегре таинственными, глубокими. Волосы цвета вороного крыла, тонкий нос и губы… он походил на летучую мышь, как говорили студенты. Одежда была такой же чёрной, и Алегра улыбалась, когда подумала, что у Северуса в шкафу куча одинаковых нарядов в чехлах.

Казалось, она изучила его кабинет полностью. Педантичный, аккуратный мастер зелий хранил все в строжайшем порядке в своей лаборатории, в кабинете же порой приходилось складывать разбросанные по столу пергаменты в ровные стопочки. Декан не возражал против этого вмешательства, а потом стал и это считать её обязанностью...

~~

Порой, когда они сидели в кабинете, проверяя очередные эссе бездарных студентов, то, казалось, забывали о присутствии друг друга. Как-то раз Северус уже почти начал зевать, ему захотелось потянуться, но к нему вовремя пришло осознание, что он не совсем один и не может позволить себе подобной слабости. Напоминанием стал истеричный хохот Аллегры. Кажется, она даже хрюкнула, смеясь над чьим-то домашним заданием, и зажала рот рукой, стыдливо посмотрев в глаза Снейпа. Она вызвала у грозного профессора улыбку, возможно, даже из-за того, что он сам едва не попался.

"Он улыбается?", — сердце смущённой старосты сжалось от стыда. — "Я, кажется, действительно хрюкнула, какой позор!".

Еще никогда она не видела его улыбки. Внутри образовалось странное тепло, согревшее душу. Аллегра считала невозможным проявление «демоном подземелий» подобных эмоций. Отгоняя прочь странные мысли, она вновь приступила к проверке эссе. Внезапно в камине кабинета полыхнуло пламя, и из зеленых языков появилась голова директора.

— Мисс Кэрроу, добрый вечер, — с улыбкой произнес Дамблдор.

Аллегра вежливо поздоровалась в ответ.

— Северус, я ни от чего тебя не отрываю? — осведомился директор.

— Нет, Альбус, — равнодушно ответил тот.

— Тогда жду тебя в своем кабинете.

Дамблдор ещё раз взглянул на Аллегру, попрощался и исчез.

— Мисс Кэрроу, заканчивайте с проверкой и отправляйтесь спать, — без особых интонаций сказал Снейп.

Уж конечно, она не собиралась ждать его здесь! Хотя… Аллегра нетерпеливо наблюдала, как профессор зачерпывает летучего пороха из пиалы на полке, затем, зайдя в камин, бросает его под ноги и, наконец, исчезает в зеленом огне.

Как только пламя стихло, она вскочила с места и бросилась к шкафчику, где декан хранил свой Омут Памяти. Пароль, охраняющий его воспоминания, ей посчастливилось услышать из уст самого профессора случайно, притворившись уснувшей за проверкой эссе. Везение.

— Tricholoma aurantium! — выпалила она название какого-то гриба.

Дверцы шкафчика открылись, и перед Аллегрой предстала чаша, в которой она планировала найти доказательства причастности Снейпа к Темной стороне.

Но картина предстала абсолютно неожиданная: девушка с рыжими волосами, судя по знакам различия — гриффиндорка, сидела рядом с худощавым черноволосым слизеринцем. Перед ними лежала куча открытых книг, кажется, студенты готовились к сдаче С.О.В. или какого-то зачёта. В юноше Аллегра узнала Северуса. Надо сказать, он не изменился, не считая возрастных морщин. Её перекинуло в следующее воспоминание с этой неизвестной рыжей студенткой. Бессмыслица какая-то, просто набор действий: поездка в поезде, разговор о зельях, улыбки. Но кто же эта девушка? Она явно не была просто другом…

— Мисс Эванс! — послышался голос неизвестного профессора с пышными усами. — Назовите мне состав зелья Феликс Фелицис?

Пока эта загадочная Эванс отвечала на вопрос, молодой Северус наблюдал за ней влюбленным взглядом и повторял каждое слово, беззвучно шевеля губами. Внезапно в него кинули скомканным листком пергамента.

— Хватит пялиться, Нюниус, глаза сломаешь! — крикнул знакомый на вид парень в очках, и Гриффиндор взорвался хохотом.

"Кого-то он мне напоминает», — подумала Аллегра, разглядывая студента.

— Прекрати, Джеймс! — рыжеволосая девушка обернулась и с упрёком посмотрела на него.

Глаза девушки с фамилией Эванс тоже показались какими-то знакомыми, кто она?

"Откуда я могу их знать?"

Аллегра вынырнула из воспоминаний и мигом закрыла шкаф. Буквально через минуту огонь снова полыхнул в камине, из которого в кабинет вошел Снейп.

— Мисс Кэрроу, вы еще не закончили? — холодно поинтересовался он. — Уже поздно, идите к себе.

Аллегра пристально взглянула на человека, которого теперь возненавидела еще больше. Неужели у него кто-то есть?

"Кто сможет понять черствого профессора зельеварения, кроме меня?". Обида звучала тихой болью в голове Аллегры, где-то в глубине сердца на расстроенном рояле заиграла ревность. Воспоминания профессора снова перевернули все вверх дном. Ожидая найти доказательства его причастности к Лорду, она увидела всего лишь слезливые воспоминания о какой-то рыжей гриффиндорке.

~~

Северус смотрел на свою студентку, отмечая её потерянный взгляд. Наверное, Аллегра слишком устала из-за того, что он постоянно ее эксплуатирует.

— Идите к себе, — повторил он.

~~

По дороге в спальню Аллегра твердо решила завтра же отправиться в библиотеку. Перед последним испытанием турнира она наверняка успеет просмотреть выпускные альбомы бывших студентов Хогвартса. Кто же эта таинственная Эванс?

* * *

Группа вконтакте:

http://vkontakte.ru/club14591519

Туманное утро, отсыревший воздух. Тишина…

Она встала совсем рано, поморщившись от чуть затхлого воздуха подземелья, даже вечно досаждающие сквозняки из вентиляционных отверстий вдруг на какое-то время прекратились, что случалось крайне редко. Отрадой было то, что Аллегре по праву удалось занять комнату старосты и закрываться в ней, не слышать по ночам разговоров сокурсниц, наполненных пустыми помыслами о парнях… хотя у них была и другая тема — Тёмный Лорд. Никто не замечает очевидного, никто не верит, что Волан-де-Морт восстанет, только один Слизерин смакует новости, которые удаётся ненароком получить от родителей. Даже девушки мечтают вступить в ряды Пожирателей Смерти, с благоговением говорят о монстре, словно о Мессии. Вина? Она возложена на их родителей, извративших образ мыслей своих детей. Что помогло Аллегре сохранить адекватное мышление? Как удалось сохранить свой разум от ежедневного вдалбливания несусветной чуши о выборе своего места в жизни?

Идиотка Милисента Булстроуд нарисовала на своем предплечье Метку несмываемыми чернилами. Что это? Глупость недалекой девушки, зомбированной отцом и матерью? Неужели эта бредовая затея казалась ей гениальной? Бедная четверокурсница ревела и огрызалась, когда Аллегра жесткой мочалкой с мылом и сильнейшими очищающими заклинаниями оттирала с её кожи импровизированную татуировку.

Намеченной целью была библиотека, у старосты оставалось много времени до начала последнего испытания турнира трех волшебников. Пыльные стеллажи книг встретили привычным запахом пергамента и старых книг. Никого вокруг. Вряд ли кто-то роется в книгах в такую рань. Мадам Пинс проводила Аллегру настороженным взглядом. Увиденное в Омуте памяти Снейпа заставило её сгорбиться над тяжелой книгой, альбомом с выпусками всех студентов Хогвартса от его основания. Переворачивая огромные листы, она старалась не вглядываться в лица, улыбающиеся с фотографий. Не интересно. Аллегра искала одну девушку с огненно-рыжими волосами, ту, что была так дорога Северусу. Наконец, перед глазами показалась страница, датированная тысяча девятьсот семьдесят восьмым годом, и первым же факультетом, представшим взору, оказался Слизерин. Указательный палец, внимательно бегающий по пергаменту, внезапно остановился. Небольшая фотография с неуверенным мальчишкой в зеленом галстуке…

«Мерлин, ты совсем не изменился!».

Юный Северус Снейп на фотографии не выказывал никаких эмоций, с подозрением озираясь по сторонам. Улыбка? Нет, эта слабость ему была недоступна как тогда, так и сейчас. Черные волосы в то время были чуть длиннее, и в настоящем времени его лицо обрамляли тяжелые морщины, пролегшие между бровями и в уголках глаз… Глаза… Пожалуй, взгляд стал еще жестче — в мальчишке не читался груз прожитых лет.

Незаметно для себя Аллегра улыбнулась, глядя на бледнокожего юношу, ставшего Пожирателем Смерти. Чего ради? Путь Тьмы — лишь дорога к неминуемой гибели. Дамблдор, похоже, верит ему, но почему? Снейп плотно обосновался в Хогвартсе прямо под носом у великого мага, конечно, директор знает о прошлом этого загадочного человека, сейчас с фотографии взирающего на Аллегру чернильными глазами. Странный, скрытный, комок негативных эмоций и злобы, однако, просиживая в подземелье за проверкой эссе в кабинете профессора, она перестала замечать тьму в нем. Почему? Абсолютно деловые отношения и ни единого намека на принадлежность Лорду смягчали её ощущения. Конечно, после ненужного всплеска эмоций в прошлом году с её стороны, Снейп, возможно, стал осторожнее. Интересно, кто за кем следит больше? Аллегре казалось, что он наблюдает за ней, так же как и она за ним. Это очевидно — он шпионит для отца, а ему было за чем шпионить, если бы не её осторожность…

Никто не подозревает о её способностях. Аллегра была дочерью вейлы, умершей при родах, оставив дитя на воспитание нерадивому папаше. Амикус искал хоть один намек на какие-то силы, но их не было, девочка выросла обычной ведьмой, не способной на иную магию. Да она и сама так думала, пока в прошлом году не обнаружила в себе дар. Необычная способность менять внешность, как будто от Оборотного зелья. Стоило только представить себя кем-то, как отражение в зеркале менялось, и Аллегра превращалась в этого человека.

Проявилось это странно, она едва не попалась, когда сильно злилась на Анжелу Кромсбери за испорченный наряд; та как-то прожгла парадную мантию Аллегры ради шутки, после чего она стояла у раковины в туалете на третьем этаже, пытаясь привести в порядок обожженную ткань. Злоба, охватившая её в тот момент, принесла в организм какие-то новые ощущения, и, ненароком взглянув в зеркало, Аллегра отпрянула в ужасе. Из отражения на неё смотрела Анжела. Только спустя два часа ей удалось вернуть себе привычный вид. Научиться контролировать эту странную способность удалось довольно быстро, главное, знать какие ниточки сознания дергать. Этот дар остался маленькой тайной, если бы кто-то узнал о нем, Аллегра бы уже тогда отправилась покорять просторы Тёмной магии под крыло своего отца, уверенного в восстании Лорда.

Бегло просмотрев остальных студентов за тот год, она, наконец, наткнулась на искомую рыжеволосую девушку, что улыбалась и махала рукой с фотографии. Эванс… Лили Эванс.

— Привет, — послышался знакомый голос за спиной.

Аллегра, увлеченная рассматриванием альбома, резко повернула голову и увидела четверокурсницу, частенько просиживающую штаны в библиотеке, подобно ей самой.

— Привет, Гермиона. Тоже не спится?

— Хочу просмотреть кое-какие чары перед турниром, а ты чем занимаешься? — спросила та, прижимая талмуд по чарам за седьмой курс к груди. — О, выпуски. Я просмотрела их все еще на первом курсе. — Смотри, это отец Гарри, — она указала на того самого парня из воспоминаний Снейпа, который кинул в него скомканным пергаментом.

Гермиона села на соседний стул и с неподдельным интересом стала разглядывать фотографию Северуса.

— Не изменился совсем, верно? Зачем тебе альбом? — поинтересовалась она с любопытством.

— Просто так, не знала чем время убить, — солгала Аллегра; изобразив некую заинтересованность, она ткнула пальцем в фотографию Лили Эванс. — Ты знаешь её?

— О, конечно, это мама Гарри, а что?

— Просто лицо какое-то знакомое, наверное, Гарри похож на нее, — озвучила элементарные мысли Аллегра.

И правда: зеленые глубокие глаза парня принадлежали его матери, ровно, как и непослушные волосы, улыбка и черты лица, доставшиеся в наследство от Джеймса Поттера. Аллегру осенило: но тогда… Тогда любовь Снейпа мертва… Неужели он любит призрак? Что-то странное прониклось в душу. Боль? Нет, сожаление, никто не заслуживает такой участи…

— Ты пойдешь на турнир? — спросила Гермиона, открывая перед собой принесенную книгу.

— Да, наверное, — с задумчивостью в голосе ответила Аллегра, равнодушно отодвигая альбом в сторону…

* * *

Следующие события были чудовищными. Жизнь пошла кувырком, хотя и до этого назвать её спокойной не было возможности. На турнире погиб Седрик Диггори, и, по словам Гарри Поттера, видевшего его смерть, восстал Темный Лорд. Слизеринские студенты были правы…

Что ж, стоило готовиться к самому худшему. Забыв о Лили Эванс, Аллегра углубилась в тяжелые мысли о грядущем будущем. Траур в школе волнами отчаянья накатывал на студентов, а Снейп стал скрытнее, вежливо отказывался от помощи в проверке домашних работ, ходил чернее тучи.

Вернулся… Он вернулся к Тёмному Лорду! Жалкое ничтожество, мерзавец, он снова примкнул к Тьме! Подозрения не выходили из головы, а последующее ужасное лето хотелось забыть, но Аллегра будет помнить его до конца своих дней. Желание скрыться от действительности привело её к отчаянному шагу — к ссоре с отцом. Круциатус — отвратительная мера воспитания — должен был подействовать, но это в очередной раз показало, что нужно молчать. Никто не верил в возрождение Темного Лорда, хотя Гарри Поттер отчаянно убеждал всех в его возвращении, даже в Ежедневном Пророке не печатали об исчезновениях людей, о которых рассказывал Амикус, скорее всего, напрямую участвовавший в ужасных деяниях Лорда. С этого лета Волан-де-Морт начал набирать силу, а избранные слизеринцы готовились принять Метки…

Это лето стало последней каплей. Нужна крайняя мера, которая станет спасением. После окончания школы Аллегра решила сбежать подальше от наступающей на пятки Тьмы и от карьеры Пожирателя. Она способна стать одной из самых приближенных к Лорду — её таланты в магии, организованность и дар метаморфа могли стать отличным оружием. Нельзя чтобы кто-то узнал о нем…

* * *

Седьмой курс.

Рука взмыла в воздух. Профессор кивнул.

— Зелье «Глоток надежды» дает чувство надежды, веры в лучшее. Помогает после встречи с дементорами. Время действия: два-три часа, — коротко ответила Аллегра.

— Пять баллов Слизерину, мисс Кэрроу, — с ухмылкой сказал Снейп, никогда не сомневавшийся в её способностях.

Ничего не изменилось, Аллегра продолжала учиться и зарабатывать баллы. Хогвартс не пропускал в свои стены тревоги, и все казалось обыденным. Жизнь текла своим чередом, но на самом деле все разговоры в гостиной между слизеринцами крутились вокруг возрождения Лорда. Ощущение безысходности подавляло остатки положительных эмоций. Всё больше сердце заполнял страх. Невозможно было нормально спать по ночам, любой шорох заставлял содрогаться. Как будто все кошмары оживали, забирали остатки энергии, казалось, что из платяного шкафа вылезет боггарт. На что был похож её боггарт? Наверное, на любого Пожирателя Смерти или даже на самого Лорда. Боль в душе Аллегры усиливалась, Снейп совсем перестал с ней общаться. Она так боялась за него, боялась, что он участвует в убийствах и похищениях, но надеялась на лучшее и не готова была принять его мировоззрение относительно назревающей новой войны…

* * *

POV

Я сидела в библиотеке и слушала, как ливень выбивает барабанную дробь на окнах. Громыхания и порывы сильного ветра заставляли окна и рамы дребезжать, казалось, замок не выдержит и развалится под гнетом бушующей стихии. Пора поздней осени вступила в свои владения. Внезапно сквозь темень туч, я увидела маленькое черное пятнышко в небе, сносимое порывами нещадного ветра, оно приближалось. Интересно, кто отправил сову в такую погоду и кому это послание? Но птица, в которой я узнала нашего домашнего филина, становилась все крупнее, неся послание прямо к окну возле которого расположилась я. И какого келпи отец решил послать письмо в такую непогоду? Кое-как справившись с задуваемыми потоками ветра, я открыла окно, и промокший посланник ступил когтями на почти готовое эссе по Чарам. Незамедлительно птица была сметена со стола. Отцепив небольшой конверт от лапы, я выпустила филина обратно в бушующую стихию. Письмо было на удивление сухим. Развернув конверт, я увидела лишь три слова: «В следующее воскресенье».

Сознание рухнуло… Пергамент выскочил из рук и приземлился на каменный пол библиотеки. Еще несколько секунд рассудок пытался осознать смысл этих слов, старался истолковать по-иному, однако как ни крути, всё сводилось к одному. В следующее воскресенье, ровно через десять дней я приму Метку…

Лорду нужна новая сила, не удивлюсь, если отец уже урвал для меня какое-то задание, чтобы доказать преданность своей семьи. Это означало одно: в Хогвартс я больше не вернусь, а если и вернусь, то в качестве шпиона… Жизнь окончена.

Подобрав клочок бумаги с пола, я шла по замку, гонимая страхом и обидой. Ноги сами принесли меня к Астрономической башне. Взгляд в пустоту, бесконтрольные движения… Боль постукивала где-то внутри, но контроля над сознанием не было. Движение, и нога оказалась за парапетом. Лицо обдувал ветер, нет, он сносил меня, направляя к неизбежной пропасти. Промокшая насквозь, я была готова к прыжку. Нет выбора… Моя жизнь не имеет смысла…

— Я бы не стал этого делать, — раздался холодный голос за спиной, заставивший вздрогнуть.

Голова повернулась в сторону человека, пришедшего отговорить от отчаянного шага в бездну... Ну почему именно ты?!

— Самоубийство — не выход, мисс Кэрроу, — так же спокойно сказал он и после небольшой паузы добавил: — из любой ситуации…

Он наклонился и поднял с пола промокший скомканный пергамент, исписанный ровным почерком отца — наверное, выпал, когда я перелезала через перила. Мимолетный взгляд на бумажку с поплывшими от влаги чернилами, и Снейп сразу же поднял глаза на меня.

— Слезайте оттуда, мисс Кэрроу. Немедленно! Это того не стоит.

Но я снова повернулась к пропасти. Зачем мне его слушать? Страшная высота Астрономической башни… казалось, я лечу, парю над землей в сотне метров, как птица. Неосторожное движение, и нога соскользнула с сырой поверхности камня.

— Нет! — разорвал дождливое небо мужской возглас.

Снейп схватил меня за руку в последний момент. Ужас в глазах, я никогда не видела его таким испуганным, а мне было плевать, я была готова упасть, готова умереть, глядя в его черные глаза, утопая в боли, которой не заслужила. Пускай его глаза будут последним, что я увижу перед смертью. Я не кричала, не держалась, просто смотрела на него без тени эмоций, выскальзывая из скользкой руки человека, который был моей мечтой…

— Помогите мне, хватайтесь за вторую руку! — кричал он, обращаясь ко мне сквозь шум дождя, занявшего эту часть Шотландии.

Но я не пыталась держаться, когда он из последних сил стискивал мое запястье.

— Отпустите меня, — мой тихий голос казался спокойным.

— Что вы мелете! Левикорпус!

Ему удалось вытащить палочку свободной рукой и направить ее на мое тело, болтающееся на огромном расстоянии от земли. Он отлевитировал меня на мокрый, избиваемый дождем пол Астрономической башни.

— Что вы творите? — нагнувшись и дыша, словно после кросса, произнес он.

— А разве это важно? — мой потусторонний голос мог показаться безумным.

Я сидела на мокром холодном полу, снова глядя в пустоту, так, будто ничего не случилось. Снейп подошел ближе и, положив руки мне на плечи, с силой встряхнул.

— Очнись! Ты едва не погибла! — теперь уже злобно проорал он, возвращаясь в свое обычное состояние.

Но сознание не хотело реагировать. Я механически улыбалась, исчезая в слезах, прикрываемых дождем, которые катились по ничего не выражавшему лицу.

— Я хочу умереть, профессор, позвольте мне сделать это, одним Пожирателем Смерти меньше…

Шлепок, и щека загорелась.

— Идиотка! Каждый волен сам выбирать свою судьбу! — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Это не повод лишать себя жизни! Это поступок слабости!

Но его пощечина не привела в чувство, а только еще больше погрузила в странную отрешенность. Я могу сбежать, но если Тёмный Лорд или отец найдут меня, то все равно убьют, так не лучше ли сразу с этим покончить?

— Профессор, не кричите на меня, успокойтесь, я знаю, что я слабая… — спокойным тоном произнесла я.

Наверное, шок, не знаю, что еще могло его преследовать после таких слов. Снейп схватил меня за шкирку и поставил на ноги. Жутковатая улыбка на моих устах напугала его.

— Что вы несете? Вы только что чуть не сиганули с Астрономической башни! — снова сорвался на крик он.

— Мне бы стало легче, — с пустыми глазами ответила я. — Я не хочу принимать Метку…

— Смерть это не выход, — снова перебил он, перекрикивая дождь, барабанящий по каменному полу Астрономической башни.

— Как вы нашли меня? — продолжила я так же спокойно.

— Заметил вас в библиотеке с письмом…

Ну, конечно, и решил проследить. Мерлин, почему он не дал мне умереть спокойно? Именно сейчас всегда безразличный Снейп решил вмешаться…

Эта немая сцена длилась совсем недолго. Его обозленный взгляд, на самом деле скрывавший испуг, прожигал во мне дыру. Конечно, Северус знал, что означало это письмо, и следил за мной по приказу отца, как следил за остальными. Поганый Пожиратель Смерти…

Он подхватил меня под руку и грубо толкнул к выходу…

Снейп смотрел на забитое существо, беспомощно глядящее в одну точку. Глупая Аллегра едва не покончила с жизнью, а из-за чего… Из-за безысходности, но даже в сложившейся ситуации можно найти решение, только она этого не видит.

Влажные черные короткие волосы топорщились в разные стороны. Похожа на мальчишку, если бы не ясные серо-голубые глаза… Возможно, длинные волосы превратили бы её в красавицу, тем более, ее мать была вейлой, но нет… Она упорно старалась быть незаметной. Северус наблюдал за безмолвной истерикой старосты своего факультета. Ее состояние выдавали лишь неконтролируемые судороги. Спас ей жизнь…

Нет, жалеть девчонку бессмысленно, но что с ней делать? Эта чертова записка, в ней всего несколько слов. Противится своей участи, в этом конечно есть смысл и даже какое-то геройство, ведь этот промокший ребенок совсем не походил на убийцу, на бездушного Пожирателя Смерти. В очередной раз Северус убедился, какой же Тёмный Лорд ублюдок, заставляет детей принимать Темную Метку, а большинство неокрепших разумов, воспитанных в семьях убийц, с честью готовы служить ему, но только не она.

Северус на секунду задумался, затем встал, чтобы отыскать в шкафчике противопростудное зелье для себя и Аллегры. Несколько капель в два стакана с водой, и он вернулся за стол.

— Пейте, — скомандовал Снейп, но в голосе не было привычного холода.

Она подняла глаза на профессора и молча потянулась дрожащей рукой за стаканом; едва не подавившись содержимым, поставила его на место. Мерлин! Что же с ней делать?! Снейп думал о том, стоит ли открыться, стоит ли сказать, на чьей он стороне, ведь она так боится… Но неосторожные поступки и слова могут дойти до её папаши. Хрупкая, болезненная, напуганная — она внушала отцовские чувства Северусу. Стоит поговорить с Дамблдором, но не было уверенности, что Аллегру не заманят на сторону Волан-де-Морта. Снейп не имел права рисковать своим положением. Одно ненужное слово, реплика, и все полетит насмарку, годы одиночества и служения двум противоборствующим волшебникам… Конечно, Дамблдор не позволит, чтобы с ним что-то случилось, но тогда Снейп будет бесполезен в этой войне, а это противоречит всепоглощающему чувству вины перед Лили — женщиной, погибшей по его вине. Нет, не стоит ничего говорить Аллегре, так будет лучше, но ей нужна защита, защита от Амикуса, защита от Лорда. Как поступить? Северус был в тупике, отчаянно хотел помочь, укрыть, спрятать, но не имел возможности. Пусть она думает, что перед ней Пожиратель Смерти…

— Мисс Кэрроу… — но он запнулся от её взгляда, в котором мелькнула ярость, возможно, даже презрение. Неозвученный вопрос застыл в её ясных глазах, и Северус потрудился ответить: — Я не буду ничего говорить вашему отцу, в моих интересах ваша безопасность, все же, я ваш декан, мне не нужны смерти в школе.

Снейп мог нажимать только на эти кнопки, конечно, она не верила ему, но предпринимать что-то чревато последствиями. Разговор закончился так и не начавшись, он не смел кричать на нее за этот глупый поступок. Там — на башне — был шок, но здесь стоит вести себя сдержанно. Она ушла к себе, а Северус остался наедине с мыслями о том, как помочь ей, как сберечь Аллегру.

* * *

Пожиратель на стороне Лорда — это очевидно, зачем он спас меня… Или нет… Я остановилась в коридоре, решая куда идти. В спальню, одиночество или наверх, обратно на астрономическую башню?… На самом деле сознание метило на третий вариант: вернуться в кабинет Снейпа, человека способного лишь на желчные речи и сухие реплики, в чьих черных глазах невозможно было увидеть собственного отражения…

Глаза… Видевшие столько боли, почему мне кажется, что судьба этого монстра была тяжелой и безрадостной? Конечно… Припоминаю… Образ рыжеволосой гриффиндорки с мягкими зелеными глазами и постоянной улыбкой, образ матери Гарри. Благодаря крупицам информации, что удалось увидеть в Омуте памяти, я теперь понимаю профессора… Северус, та злоба, которая витает вокруг тебя, исходя из черного сердца — это маска скрывающая печаль и тоску. Ушел в себя и выбрал темную сторону. Но почему ты служишь человеку, убившему твою любимую? Идешь наперекор логике? В голове не укладываются подобные мысли. А может быть, все наоборот? Может, ты на стороне Света?

Мысли совсем спутались. Человек, спасший меня сегодня, был похож на Пожирателя Смерти, он не предложил помощи, не нужно читать мысли, чтобы понять, что он хочет, чтобы я приняла Метку…

Что делать? Бежать…Нужно исчезнуть из страны, неподчинение грозит смертью. Побег — туманный шанс на спасение, только теперь за мной следят вдвое, а то и втрое больше… Виновен случай, если бы не Снейп, меня бы уже не было на этой земле. Тело до сих пор дрожит от ощущения, что под тобой ничего нет, а до земли сотня метров. А еще он ясно дал понять, что не скажет отцу, но почему? Второй раз хранит мою тайну, ведь и о той истерике в прошлом году не обмолвился ни словом. Странно, куча сомнений поселилась в душе… Наверное, он врёт…

Внезапно из-за угла высунулась светлая голова, на секунду попавшая под свет факела, и так же быстро метнувшаяся обратно.

— Стоять! — крикнула я, глядя на наручные часы.

Ага, пятнадцать минут после отбоя. Последнее время у меня вошло в привычку вымещать злобу на неосторожно гуляющих по ночам студентах. Тишина, никто не ответил, да я и не ожидала.

— Малфой, можешь не прятаться, — сказала я, подходя к рыцарским доспехам за углом, где прятался мальчишка.

С самодовольным видом напыщенный сын аристократов почти гордо вылез из укрытия и кинул в меня презрительный взгляд.

— Минус десять баллов Слизерину. Марш в свою спальню!

Парень фыркнул со всей присущей ему надменностью и пошел в сторону гобелена, за которым находился вход в гостиную, но не удержался, чтобы напоследок не кинуть язвительную фразу:

— Слава Мерлину, тебя здесь не будет через десять дней!

Эти слова стали для меня еще большим ударом.

Откуда, откуда он?.. Что за?.. Но тогда знает весь факультет, и мне уже не отвертеться. Чертов поганый рот отца! Похвастался за свою дочь перед дружками Пожирателями. Ничтожество...

Ярость бурлила во мне словно забытое на огне зелье, готовое вот-вот взорваться, разнеся лабораторию в пух и прах. Дурацкое ощущение безысходности усилилось стократ, придавливало одним из стоунхенджских камней к земле. Разум почему-то снова захотел отправить податливое тело на Астрономическую башню, однако, взяв себя в руки, я сделала уверенный шаг к гобелену.

Забравшись под одеяло, я попыталась скинуть с себя груз перенесенных эмоций. Конечно, снейповские зелья помогут отойти ко сну более чем просто, но мне пока не нужно спать. Нужно искать ответ, пока время неумолимо отсчитывает последние дни и часы до вступления в ряды Пожирателей. Разум ищет возможности сбежать, спрятаться, но где? Все родственники служат Лорду. Стадо никчемных безвольных кукол. Перемалывая мысли в голове, я не заметила, как неспешное тиканье настольных часов увело меня в мир сновидений…

* * *

«Я должен поговорить с Дамблдором», — пронеслось в голове Северуса, наблюдавшего за игрой бликов огня в камине на круглом блекло-коричневом ковре. Раздражение? Нет, он уже успокоился, рылся в своей голове, ища ответы, кто бы мог подумать, что из дочери Пожирателя вырастет сплошной протест? Тихоня, депрессивное создание, что же её сломало? Что спровоцировало характер стать противоречивым, а еще эта склонность к суициду…

На глазах Северуса подрастало молодое поколение Пожирателей, детей, чья палочка не дрогнет перед произнесением смертельного заклятия. Сыны и дочери тьмы.

Почему, видя в девушке нечто светлое, эту непоколебимую борьбу с предназначением, он так хотел помочь ей? Хотя какая борьба, сегодня она едва не покончила с жизнью. Раньше, еще до восстания Лорда её речи пугали, её паника была настолько очевидна. Родилась не в той семье. Снейп помнил Аллегру совсем маленькой, уже тогда она была немного странной, слишком светлой, не напыщенной, другой. Он невольно улыбнулся, вспомнив о детской любви юной Кэрроу к своей персоне. Глупенькая маленькая девочка была чересчур положительным чадом, в сравнении, к примеру, с Драко Малфоем, выдрессированном в чистокровии и ненависти к низшим слоям. Странно, Амикус ведь абсолютно такой же, как и Люциус, однако ему не удалось воспитать дочь, хотя он не знает об этом, думает, что взрастил отличную наследницу и слугу Лорду. Больше года спустя после душераздирающей сцены истерики и противоречивых выпадов Аллегры относительно ненависти к Слизерину, разговоров о восстании Лорда, произошедших в подземелье, Северус решился заглянуть к Кэрроу. Он давно у них не был, да и дел накопилось, нет, он не собирался выдавать её мысли, просто стало интересно, каково её положение в семье. Это было прошедшим летом…

— …Как мисс Кэрроу? — спросил он учтиво.

— Хорошо, готовится примкнуть к нам, изучает Тёмные искусства.

Северус не мог поверить в услышанное, как это возможно? Амикус с гордостью произносил эти слова, без единого намека на сопротивление дочери, а даже наоборот, словно её мучила жажда, предвкушение…

Её фигура появилась в дверях кабинета, где двое Пожирателей вели неспешную беседу.

— Аллегра, дорогая! — сказал темноволосый мужчина, отпив виски из стакана. — Не составишь ли ты нам компанию, мы как раз обсуждаем некоторые дела, о которых тебе будет интересно послушать…

Глаза. Ясные серые глаза, в них не было ничего. Вся её сущность выражала странную отчужденность, нескрываемое высокомерие. Она зашла в помещение, гордо задрав нос, как истинная дочь своего отца. Ни один мускул на её лице не дрогнул… А ведь Северус, возможно, пришел, чтобы рассказать о происшествии в Хогвартсе. Пускай оно случилось год назад, но он не думал, что Аллегра могла забыть опасность разглашения её тайны. Странно, от неё веяло холодом, иная, не та девушка. Подменили, даже внешность — аккуратно расчесанные волосы и легкий макияж — в своем поместье она была юной женщиной. Конечно, когда Северус покинул дом Кэрроу, он долго размышлял над её поведением… заинтересовала. Заинтересовала мастерской актерской игрой, неужели Амикус не видит маски? Как тяжело, наверное, стоить из себя аристократку, когда, по сути, являешься просто милым, лохматым мальчишкой. Милой одинокой девушкой. Северус ухмыльнулся в который раз, когда слово «милая» врезалось в сознание, отдавая каким-то непониманием. Казалось, в его черствой, холодной голове не может быть подобных ассоциаций, но ничего иного на ум не приходило, это слово словно вытравливало и коробило его рассудок. Впоследствии он начал задумываться о том, что является её настоящим образом? Может, игрой было то, что он видел в Хогвартсе? Но, черт подери, именно сегодня он узнал, что его подозрения пусты и ничтожны. Она едва не покончила с собой! Значит мальчишка-тихоня — это все же её настоящее я.

«Как же тебе помочь Аллегра?».

Его грация, невыносимая таинственность, отягощающая сознание внешность сложились из оттенков скрытности и болезненной агрессии, он сам себя слепил таким. Образ был выдрессирован и доведен до ума многолетним одиночеством и чувством вины. Окружение: он нашел счастье в книгах, которые стали друзьями, а к зельям он относился как к духовным любовницам. Но эта страсть была вызвана деградацией эмоций и чувств за недостатком живых людей, женщин, собеседников, от которых он сам отгородился. Морщины напоминали рисунок тоски всего мира, неровная складка меж бровей, уголки губ, стрелками указывающие вниз, он слишком много хмурился и даже в одиночестве нередко замечал за своим лицом бесконтрольные эмоции. Среди уродливых отражений реальности, в которых не было места простым человеческим радостям, он пал духом, но искусно делал вид, что держится, от этого становился еще более мрачным и требовательным к окружению. А кто был его окружением — студенты? Дамблдор? Лорд?..

Да, вся эта пелена из людей, которых он совершенно не хотел видеть, дышать с ними одним воздухом, превратила Северуса в холодного монстра, черную летучую мышь подземелий, хотя может, они не виноваты. Он один повинен в своей судьбе. Написал собственный персонаж сквозь тернии ошибок, сквозь её смерть.

Лили… Она была иной, не такой как другие, а может и обычной. Северус видел в ней идеал, воплощение самых сокровенных мечтаний, безукоризненную девушку, которая предпочла другого. Чувства к ней сильны и живы до сих пор, вот только предмет его сладостных мук уже давно не в этом мире. Мысли снова заставили подойти, нет, просто за шкирку поволокли его к каменной чаше со светящимися бликами, отголосками прошлого, моментами, где Лили была счастлива, жива…

Она была и осталась несбывшимся, недостижимым. «Несбывшееся» — он вновь и вновь тянул к нему руки, но не мог ощутить, ведь в Омуте памяти она была лишь дымкой, бездушной декорацией, воспоминанием, от которого раненое сердце не могло отказаться. Снова и снова Северус плыл по картинам прошлого, наблюдая за её улыбками и мимикой. Акт величайшей красоты, приписывающий Лили божественный лик: рыжие волосы лежали россыпью рубинов на плечах, зеленые глаза напоминали волны несбывшихся желаний, в которых тонул черноволосый паренек, тихоня... Безусловно, она создавала впечатление небогатой, но, казалось, одаренной подчинять себе место, людей и вещи девушки, как подчинила себе Северуса, непреднамеренно. И не один он был в восторге от этого огненно-рыжего создания. Вокруг нее всегда была толпа — мародеры. Подчиняющиеся этой магии гриффиндорцы. Они попили кровушки у Снейпа и отобрали самое родное и сокровенное, коим он так никогда и не овладел. Магглорожденная, она не была вейлой, но всегда могла управлять остальными, не прилагая к этому никаких усилий. Обладание Лили духовно — эта цель не осуществилась, лишь осталась тупой болью где-то в отдаленных уголках затвердевшего сердца…

* * *

Кто он? Быть может, легкий ветер, сомнительно развеивающий духоту, или морозный день в череде зимних месяцев? Неживой, словно изваяние, безмолвный инфернал, одна из марионеток Темного Лорда. Злобный, суровый профессор зельеварения, простой учитель, за маской которого скрывается убийца.

Сторона света…

Почему-то невозможно сопоставить Снейпа и свет как таковые. Это что-то из серии небывальщины.

Утро. Слишком рано для подъема и слишком поздно для последних минут сна. Книжка в руках — бесполезное чтиво для убийства времени. Буквы не складывались в слова, а плыли смутными очертаниями черного по белому. С хлопком страницы закрылись, и фолиант был брошен на пол. Невольный взгляд на кресло. Что привлекло в грубой потертой ткани предмета мебели? Заинтересовало то, чего там быть никогда не могло. Пустая затея, все же, согревающая душу психическим расстройством, заставляющая думать о чем-то неестественном, несбыточном. Сосредоточенное усилие помогло мне увидеть Северуса почти ясно: сделав это, я почувствовала еще большую неудовлетворенность, ничего кроме очертания мужчины с холодным взглядом, сидящего со скрещенными на груди руками представить не удалось. Образ высокомерия и, в то же время, приземленности очерчивал острые скулы и черные глаза, крючковатый нос предполагал строгость. Нет, он не может быть иным. Но почему в детстве он казался другим, каким-то более реальным, эмоциональным, открытым? Этот идеал растворился, практически в первый же день поступления в Хогвартс. Недобрый, желчный, гиперхолодный…

Как мог совершиться самообман, пускай и в столь юном возрасте? Что-то заныло в душе, по-видимому «сердечная мигрень», — чувство, которое я хорошо знала, но не придавала ему особого значения, оно появлялось всякий раз, когда мысли уводили слишком далеко, набирали обороты несбыточной любви, заглушали трезвый рассудок, плевали на очевидную невозможность развития отношений между нами. А потом…

Возвращение к реальности, и ты начинаешь переживать каждый день как данность, лишь изредка бросая косые взгляды на преподавателя, который никогда не обратит внимания на твое ничтожное существование. Вчера на Астрономической башне он спас меня. Не пойду больше на такой крайний шаг, потому что именно Северус сохранил мою никчемную жизнь, решил за меня. Не позволил исчезнуть, упасть и разбиться, подарил мне лишние глотки воздуха, нарисовал новую линию на ладони, продлил. Глупая…

«Теперь ты обязана существовать, из-за его геройства, не подпитанного истинными мотивами, но все же, геройства».

Любовь вырастила меня глупой, Северус вырастил меня иной, благодаря ему я не такая как все эти чертовы дети Слизерина. Именно эти чувства вызвали развитие не по указке тирании отца…

Считала его принцем, и мои чувства отнюдь не изменились после того, как я узнала истинное лицо «идеала» в стенах Хогвартса. Северус, только в своих мечтах я могу произносить это имя, тот день, когда оно слетит с моих губ и с факультета не снимут сотню баллов, будет самым счастливым. Красная дата календаря будущего, которая никогда не осуществится. Певучее имя заставляло трепетать ускользающие теплые чувства, разбазаривало частички души, разбитые и снова склеенные без каких-то мелких осколков. Та самая душа была словно прохудившаяся ваза с водой.

Завтрак в Большом зале, один из последних завтраков в тихой обители. Пускай в замке было много того, что вызывало негатив, но, в общем и целом, это место было домом, родным, неприкосновенным. Волшебный потолок сегодня не капал дождем, и лишь мелкие серые тучки застилали бескрайнее небо. Преподавательский стол пустовал, только профессор Вектор медленно подносила вилку ко рту, читая в этот момент книгу, находящуюся в другой руке. Пару раз она даже не закладывала пищу в рот, вместо этого железный предмет касался ее губ и опускался обратно к тарелке; странная, она даже не замечала, что жует пустоту, интересно, что же это за книга такая? Роман, наверное… Эта женщина всегда казалась мечтательной…

Оказывается, я пришла на завтрак одной из первых, но ничего кроме печенья и какао в горло не лезло. До занятий еще было сорок минут и, собираясь провести их библиотеке, я встала из-за стола и поплелась в сторону выхода.

— Привет, — послышался приветливый голосок проходившей мимо девушки.

— Привет, Гермио… — но договорить я не успела.

Голова, непроизвольно повернувшаяся в её сторону, встретилась с чем-то твердым, но в то же время мягким. Фигура была выше меня, но по ряду пуговиц, неприятно впечатавшихся в моё лицо, я, черт подери, уже знала кто это. Нервно сглотнув, я подняла испуганный взгляд, который наткнулся на чем-то взвинченного Снейпа.

— Профессор, извините.

Секундное замешательство… Я все еще стояла слишком близко, не в силах унять шок.

— Может быть, вы уже дадите мне пройти, мисс Кэрроу? — произнес он жестко.

— П-простите профессор, — сглотнув, полепетала я невнятно, затем отпрянула в сторону, а Снейп продолжил свой путь к преподавательскому столу.

Кажется, он был зол. Слава Богу, я не гриффиндорка, тогда бы досталось. Не в силах пошевелиться, я стояла, как идиотка, наблюдая за развевающимися полами удаляющейся черной мантии.

— С дороги, Кэрроу! Чего встала на проходе? — послышался нахальный голос.

Меня с силой толкнули, и я врезалась плечом в дверной проём.

— Эй! Малфой! Какого ты себе позволяешь? — гневно кинула я, поправляя съехавшую набок мантию.

Но он не ответил, пошел дальше в сопровождении двух бугаев, даже его белый затылок говорил об излишней надменности. Чертов придурок! Ладно, я еще поквитаюсь с тобой, противный выскочка! Я плевалась ядом в сторону шайки удаляющейся троицы, как будто что-то можно было изменить. Истинный сын своего отца, трусливый аристократ, невоспитанный под прикрытием хороших манер. Совсем недолго я метала молнии, затем двинулась к библиотеке, на ходу остужая пыл. Как бы ему отомстить за этот некрасивый выпад в сторону старосты? Последить что ли?

Атлас, простая немагическая книга…

Куда мне отправиться, где смогу существовать, и не умру от голода и холода? Я развернула огромную карту на столе. Испания. Нет, нельзя — там одно из наших поместий, нужно что-то неброское, где никто не станет искать, место, которое на карте даже под лупой с трудом можно отыскать. Чехия? Нет, почему мне пришла на ум Чехия? Это же одна из обителей Темных искусств. Возможно, Филиппины. Ох, нет же! Закрыв глаза, я просто ткнула пальцем в первое попавшееся место. Им оказался город Црквице в Черногории. Поначалу даже улыбка появилась на губах, но она так же быстро угасла: страна соседствовала с Албанией — одним из прошлых мест обитания Темного Лорда. Что-то камнем рухнуло вниз...

Куда?

Вторая попытка принесла больше радости: место под названием Пуэрто-Касадо в Парагвае, далеко и, наверное, безопасно. Безликая радость туманом заволокла сознание, странно позитивно и, в то же время, удушающее досадно. Что ж, Парагвай, так Парагвай…

Внезапно накатило странное ощущение, я покраснела от нахлынувшего стыда, запоздалой реакции встречи с профессором. После шока встретилась с Малфоем и его шайкой, они вывели из ступора. Северус был так близко, я могла изучить сетку ткани его сюртука, потертые медные пуговицы в мелкую царапину, а подняв лицо, могла лицезреть и поры кожи. Почему-то именно сейчас странное ощущение затеплилось где-то внутри. Запах, я не запомнила запах, потому что не дышала, какая неудача! Это столкновение. Я зарылась в ладони лицом. Мерлин, о чем я думаю?! Пускай от него веяло загробной мерзлотой, но он был так близко впервые за долгое время. Даже ребенком, влюбленной маленькой девочкой, я чувствовала его незатейливые прикосновения, необременяющие взъерошивания волос. Уже тогда я внимала этой таинственной силе, рождавшей в теле дрожь. Но сегодня эта дрожь была рождена в женском теле, в теле сформировавшейся девушки.

Желание…

Желание быть еще ближе, прижаться…

Новая волна постыдных мыслей придала лицу цвет спелого помидора. Перед кем чиниться? В этом крыле библиотеки никого не было, но я стыдилась, как нашкодивший ребенок. Всегда старалась не позволять похотливым мыслям занимать место в горящей любовью голове, но картины эротического характера то и дело вспыхивали в неспособном поставить барьер против них рассудке. Глупая, снова не могу удержаться от того, чтобы не представить Северуса в своих объятиях, но отталкивая ни в чем неповинные мысли, все больше приклеивала к себе клеймо влюбленной школьницы. Зачем Снейп пришел к нам в поместье этим летом? Конечно, дела с отцом. Но тогда от одного взгляда на него равнодушная маска словно растворилась, и после его ухода я ляпнула отцу о своем нежелании принимать Метку. Это была серьезнейшая ошибка, едва не приведшая к апокалипсису. Все оставшееся лето я провела взаперти под наблюдением и контролем домашних эльфов. Актерская дрессировка пошла насмарку, и, возможно, именно этот инцидент повлиял на столь скорое решение принятия меня в «семью» Пожирателей Смерти, осквернителей рода волшебников. Молодец, Аллегра, сама вырыла себе могилу…

Тут мимо меня прошмыгнула взъерошенная рыжеволосая девушка, кажется, гриффиндорка, еще одна из Уизли, наверное, забыла что-то подготовить к занятиям, раз так рано в библиотеку пришла, нет, прибежала, кажется, даже запыхалась. Она напомнила мне о Лили, я часто вспоминала о ней, погибшей так давно от рук самого Темного Лорда. Подлец, он забрал его любимую… Недавно я заперлась у себя и наложила на комнату огромное количество защитных чар с одной целью…

Небольшое зеркало в дверце шкафа отразило её… девушку с огненными волосами и изумрудными глазами, что заняла сердце Северуса навсегда. Сколько мыслей было в голове после того как я узнала правду о его чувствах? Миллион… Миллион стенаний и боли, принесшей разочарование. Осталось девять дней до принятия Метки, прямо поминки какие-то. И именно сейчас в угоду времени в голову начали проникать омерзительные мысли. Я хотела стать ей на время, обмануться и обмануть…

Все прошедшее лето я терзала себя этими гнусными мыслями, старательно выкидывала из головы детские надежды, что Северус полюбит и примет меня такой, какая я есть, но они отметались за неимоверной глупостью. Я не имею на это право, это изнасилует душу, убьет его и меня. Даже за такие мысли хотелось взять канделябр и со всей силы приложить железку к виску, подобно домовому эльфу, сказавшему о своем хозяине нечто неприемлемое. Эти суждения заставляли тело содрогаться в неприязненном порыве, словно я съела что-то горькое или наоборот кислое…

Время, время, время… Возможно, я больше никогда не увижу человека, которого отчаянно люблю.

Нет! Брось, Аллегра, ты не можешь так поступить с собой и с ним! Это низко и отвратительно, тем более, он не поверит, что перед ним стоит мертвая девушка, по которой он так нестерпимо скучает. Снейп просто убьет тебя, или того хуже. И сейчас…

Этот жестокий план изрезал душу, и запереть его на задворки мыслей не получалось…

Я чувствую твой ветер на губах…

Почему твой? Все просто, я так решила, решила, что порывы именно этого потока, ворвавшегося в комнату через открытое окно, поднимали твою черную мантию, изящно разрезавшую воздух всего несколько секунд назад. Ты стоишь на берегу Черного озера под вековым дубом и всматриваешься в ночную гладь. Ночь темна, но она яснее дня в сравнении с твоими глазами. Угрюмая складка меж бровей, о чем ты думаешь, Северус? Почему пришел именно туда? Почему мое нелогичное сознание нарисовало фигуру в черных одеждах у воды? Я просто больна тобой…

Сегодняшний день был обычным, серым, безликим, но все же потерялся, отсчитал себя до неминуемой даты побега, запланированного на следующую субботу. Изменить внешность и жить где-то вдали от жуткого предназначения, уготованного судьбой. Нет! Отцом… Слово «судьба» здесь неуместно. Эта пятница закончилась, оставив ровно восемь дней. Ничего интересного: пары по маггловедению с пуффендуйцами, гербология с ними же и зельеварение с Гриффиндором. А затем домашняя работа, много домашней работы, еще больше домашней работы… ведь это последний курс…

Серость дня вызвала безысходную тоску, сравнимую, пожалуй, лишь с любым другим учебным днем. Время наступает на пятки. Ужасный план в моей голове, что он предвещает? Жизнь в муках за ошибку, которую нестерпимо хочется совершить. Лежа в кровати, я искала способ остановить эти жестокие мысли. Расплаты не будет, пока есть шанс передумать, но открещиваясь от него, я всё больше думаю о том, как осуществить это омерзительное злодеяние.

Завладеть его сердцем в облике другой девушки… Рыжеволосая гриффиндорка с зелеными глазами и лучезарной улыбкой, помоги мне. Хотелось почувствовать его любовь, обмануть себя хоть ненадолго. Нет, определенно я не могу прийти к нему в кабинет после отбоя в фальшивом образе, он не поверит, выяснит кто я, а затем убьет. Нет, сначала поможет отчислению с позором из Хогвартса, а потом убьет. В голове представилось мгновенное появление отца после возможного инцидента: злоба, Круциатус, ругательства, снова Круциатус, а затем возвращение к главной проблеме — Метка, ну и ненароком еще парочка Круциатусов. Я уже чувствовала, как несуществующая татуировка прожигает руку, и нервно сглотнула. Что делать? Как осуществить сомнительную мечту?

В субботу будет поход в Хогсмид. Снейп редко выбирается в деревушку, лишь пару раз я видела его заходящим в Кабанью голову. Велик ли шанс, что он внезапно захочет туда пойти? Даже если и пойдет, то что тогда? Каковы мои последующие действия? Ухмылка в темноте. Представляю картину: грязное замызганное помещение паба, застарелая грязь на полу, выпившие волшебники неизвестного происхождения. Дверь открывается, и на пороге возникает улыбающаяся девушка, погибшая четырнадцать лет назад. Занавес. Аплодисменты. Ну, конечно, у Снейпа на барную стойку упадет челюсть от такого зрелища, возможно, инфаркт глаза случится, но стоит ли только ради этого пудрить ему мозги и выставлять напоказ свою силу? Потрясающе идиотский план…

* * *

Поиски избавления от зыбкой тоски принесли его к холодному озеру. Что он высматривал в подернутой рябью темной воде? Сквозь едва различимую гладь в свете луны можно было различить фантастические образы древних чудовищ, но они были лишь плодом воображения. Пришел подумать, вот только мысли пугливо прятались в голове, не желая вступать в полемику друг с другом. Устал, тяжелый рабочий день, а впрочем, такой же, как и всегда… Вздох. Холодный осенний воздух кольнул легкие, но почему-то стало легче. Раскидистый дуб возвышался огромной тенью, навевая старые воспоминания…

Именно под этим деревом располагалась обитель его встреч с Лили. Как часто они, склонившись над учебниками, сидели в компании друг друга и просто занимались арифмантикой или зельями? Северусу было плевать на занятия, он просто незаметно из-за книжки любовался её аккуратным профилем. Рыжие локоны, словно ручейки, стекали по хрупким плечам, создавая впечатление, что Лили объята иллюзорным пламенем.

Он подошел к массивному стволу, аккуратно переступая через корни, приложил руку к прохладному дереву и закрыл глаза, словно впитывал энергию прошлого, отсеивая ненужные сцены, происходящие у подножья дуба во все времена Хогвартса. Его воображение оставляло только детали, связанные с ней. Шероховатая поверхность коры оставляла вмятины на сухих ладонях; он не замечал, насколько сильно прижал руку. Было ощущение, что он пытается толкнуть неподдающуюся тяжелую дверь в прошлое. Внезапно порыв ветра подхватил мантию, и она резким движением взметнулась, оставив глухой звук хлопка ткани о воздух…

* * *

Никто не пригласил меня в Хогсмид, потому что друзей у меня не было. Тишина в гостиной Слизерина — редкое явление, но вполне понятное, все увлечены прогулкой или просто спят без задних ног в выходной день. Что до меня? Обычное состояние: книга в руках, теплый камин, согревающий ноги, и чашка горячего какао. Недосыпание привело к бездействию, все мысли по составлению плана улетучились с приходом нового дня, с пробуждением страха за чудовищные последствия.

Шанса, возможно, больше не представится… Никогда… Оставалось только слушать безмолвный спор разума и подвластного желаниям подсознания о том, стоит ли мне осуществлять свой план.

Этот бессмысленный диалог в голове подогревал чувство неуверенности, подталкивая к действию. Совершить акт неправомерной любви, воспользоваться случаем? И кто вообще сказал, что такая возможность представится? Попытать ли мне сомнительное счастье? Отчаянно хочется его прикосновений, зарыться в иссиня-черные волосы, вдохнуть их аромат. Почувствовать пальцы на своей спине, медленно выводящие узоры по коже. Даже от простых мыслей кровь закипает, а тело начинает бить дрожь, дрожь предвкушения… Северус, ты нужен мне.

* * *

Слава Мерлину, Филч сказал, что она не ушла в Хогсмид, иначе пришлось бы посылать за ней. Ну, что за напасть! Полчаса назад прилетела эта птица, испортившая и без того поганое настроение! Именно сегодня привезли новую партию ингредиентов для школы, а совами их не посылают, из-за нестабильности субстанций. Выходной для Северуса, конечно, что-то нереальное, но плестись в Косой Переулок совсем не хотелось, да еще эти зелья для больничного крыла, не вовремя поставленные на огонь, требуют тщательной слежки и помешивания. Аптека закрывается через час, а завтра всеобщий выходной. Чертов преподавательский состав отдыхает, а единственная рабочая лошадка — МакГонагал дежурит в коридорах вместе с Филчем, и некому заменить Северуса в лаборатории. Ингредиенты для зелий он всегда забирал лично, проверяя их качество, и не обвесил ли его старик Розвальд. Хитрый аптекарь любит наживаться на невнимательности клиентов. Единственный плюс — Снейп сможет посетить Дырявый Котел, хозяин Том задолжал ему бутылку Огденского Виски за одну услугу. Что ж, от хорошей выпивки никто не отказывается.

Снейп второпях рявкнул гобелену пароль и вошел в гостиную Слизерина. Аллегра — единственная из студентов, кому можно поручить важное задание — последить за зельями, и они даже не взорвутся. Его совершенно не интересовал инцидент, произошедший пару дней назад, когда она едва не сиганула с Астрономической башни. Повторной попытки самоубийства не было, и он выкинул из головы растрепанное создание с влажными волосами, с ногами забравшееся на стул в его кабинете. Но сейчас ему нужна помощь, и староста вряд ли откажет. Аллегра сидела на кресле возле камина и невидящим взглядом смотрела в книгу, утонув в своих мыслях.

— Мисс Кэрроу!

Реакция не удивила, она резко дернулась и с испуганным всхлипом гулко захватила ртом воздух. Книга вырвалась из рук и упала на каменный пол. Глаза Аллегры расширились от страха. Северус стоял, ожидая, когда студентка придет в себя от его внезапного вмешательства, но она молчала, глядя на него полоумными глазами.

~~

Дернулась? Это мягко сказано, тело прошиб холодный пот, пульс сделал скоростной рывок, причинив тупую боль сердцу. От одного взгляда на темную фигуру декана, которого я только что представляла в «нерабочей обстановке» едва не затошнило. Галлюцинация? Наверное…

Его что, притянуло на мои мысли? Стоит, ждет, пока приду в себя. Недовольная гримаса являла миру нетерпеливость. Что ему нужно?

— Следуйте за мной, — скомандовал он, но не успела я открыть рот, как последовала фраза: — По дороге объясню, мало времени.

Вот так сухо, черство. Он развернулся и шагнул по направлению выхода из гостиной. Надо было прийти именно в тот момент, когда я о нем думаю. Не слишком быстро я вышла из ступора, и уже через несколько секунд плелась вслед за профессором, стыдливо понурив голову, как будто он застал меня за каким-то недостойным занятием, а он и застал…

Снейп назвал пароль и рывком открыл дверь в кабинет, бросив на меня мимолетный взгляд. Его явно что-то раздражало. Черные глаза метали молнии, а губы едва заметно двигались, нашептывая какие-то ругательства. Надеюсь, эта злоба не из-за меня? Так же грубо толкнул еще одну дверь, что вела в его личную лабораторию. Небольшое напряжение в позвоночнике остановило меня на полпути к его святыне, к обиталищу котлов и зелий. Бледное лицо профессора высунулось в проем.

— Я долго вас ждать буду? — рявкнул он.

Обычно такие слова вводят в еще больший шок и нерешительность, но тело решило иначе. Быстрым шагом я преодолела расстояние до двери, а затем до профессора. Да, редко я бывала здесь, только когда он просил что-то принести в моменты наших с ним проверок эссе студентов. Это место буквально пахло Северусом. Ингредиенты в банках, аккуратно разложенные по полочкам, два рабочих стола грубой работы, заставленные стеклянными колбами, несколько котлов, два из которых стояли на огне. Он что-то варил, и пахла эта гадость несвежими кабачками, от чего нос, сморщившись, изобразил неприязнь. Снейп погасил огонь под одним котлом и склонился над вторым, что-то насыпал туда, похожее на порошок одолень-травы, отчего небольшой столп синего дыма взвился в воздух.

— Мисс Кэрроу, — он повернулся ко мне, открыв крышку карманных часов.— Ровно через тридцать три минуты добавьте сушеных златоглазок, помешайте против…

— Я знаю как готовить Костерост, профессор, — перебила я и сразу же пожалела об этом.

Перебивать Снейпа вообще было опасно для жизни. Его злобный взгляд просверлил меня насквозь, но порыв животного страха, обычно случающийся при виде его негатива, готового вырваться наружу волной усмешек, приправленных сарказмом, так и не нашел выхода наружу. Лишь нервно сглотнув, я приготовилась слушать нравоучения, однако он был иного мнения:

— Как закончите, вы свободны.

Снейп пересек лабораторию, взял с вешалки теплую мантию, оставив меня в недоумении, в помещении, наполненным гадкими испарениями зелий.

— Куда вы, профессор? — машинально отреагировал рассудок вслед.

Он повернулся, на этот раз удостоив меня взглядом из серии: «не ваше дело». Я старалась сохранить самообладание и не впасть в панику от черноты его глаз. Везение, он снизошел до ответа:

— Я обязан перед вами отчитываться? Просто выполните просьбу и отправляйтесь к себе, — ровным, но напряженным тоном сказал он.

Он просто развернулся и покинул комнаты. Слово «гад» завертелось на языке, но озвучить его не удалось, язык присох к небу. Снейп оставил меня в обнимку с котлом и помахал ручкой, что ж, остается только выполнить задание. В голове мелькнула мысль, а ведь это честь помочь профессору. Не думаю, что он кого-то допускает до своей работы, тем более, приготовления такого сложного зелья. Костерост, конечно, почти готов, но все равно…

Почему он попросил меня? В душе зажегся какой-то странный довольный огонек, но сразу же померк. Я всего лишь староста, его опора, не более того. Кулаки сжались, а зубы стиснулись, сначала страх перед его глазами, затем радость от доверия, а теперь гнев от несправедливости. Чудесный букет эмоций! Взяв с полки какой-то потрепанный переплет, я внезапно передумала и поставила книгу обратно. В ближайшие полчаса его не будет… Мерлин! А как же мой план? Если бы я только могла знать, куда он направился, чтобы пойти следом! Нет, он не осведомил. Сколько же в нем негатива! Взгляд скользнул на шкаф, в котором хранился Омут памяти. Зачем? Что нового я увижу там? Но ноги сами понесли в сторону злосчастных воспоминаний.

— Веритасерум.

Ничего не произошло. Черт, он снова сменил пароль. Тряхнув головой от негодования, я начала нарезать круги по кабинету Снейпа. Куда он мог отправиться? Зубы стучали от непреодолимого желания узнать пункт назначения… Стол! Руки стали шарить по неаккуратным стопкам пергаментов с записями, но ничего кроме непроверенных эссе, увы, не попадалось. Ящик стола был заперт, перестраховщик несчастный! Перестав мучить ручку ящичка, я использовала простейшее «Алохомора», но заклинание не вызвало эффекта. Взгляд опустился к пустой корзине из-под мусора. Скомканный листок валялся на самом дне, и руки сами потянулись за ним. Странно, зачем я вообще роюсь в его кабинете, что хочу найти?

«Уважаемый мистер Снейп, ингредиенты для зелий прибыли сегодня днем:

1. крылья скарабеев 2 коробки.

2. сушеная целема 12 пучков.

3. перья выскакунчика. 3 коробки…»

Пробежав глазами список ингредиентов, внизу нашла подпись:

«… С уважением Адемиус Розвальд. Косой переулок. Дом 14. Аптека Розвальда.»

Дата стояла сегодняшняя, а аптека завтра не работает, да, Снейп направился именно туда. В голове потихоньку начал созревать план, и победная ухмылка искривила губы.

Что ж, надеюсь, я успею…

— Быстрее! — голос мольбы, взгляд на песочные часы, отмеряющие последние минуты возле бурлящего котла с Костеростом.

А песчинки так же степенно сыпались, не собираясь ускорять бег времени. В голове кипела злоба. Ох, как я не люблю ожиданий, а особенно таких напряженных. Кто бы мог подумать, что эта суббота сможет подкинуть шанс? Такой сомнительный шанс для запутавшегося юного разума, подернутого алчной любовью, плюющей на все законы совести. Совесть? К чертям собачьим, она просыпалась где-то глубоко-глубоко, но сразу же загонялась на задворки сознания мысленным Ступефаем.

— Ну же!

Нервное покусывание губы. Разговор с самой собой. Ничего хорошего, с такими проблемами пора в больницу Святого Мунго в отделение для душевнобольных! Это ненормально так стремиться испортить кому-то жизнь. Несмотря на эту коварную любовь, владеющую сердцем и душой, жалость к Снейпу — что-то немыслимое; так я решила.

Жестоко? Может быть. Нет, дайте подумать — это очень жестоко. Откуда в моей голове такая бессовестная отрешенность от простых человеческих чувств, как сострадание, понимание? Ха! Вот еще, я же слизеринка, змея, способная причинить боль человеку, которого люблю.

Странная гремучая смесь из чувств. Обычно, когда ты чувствуешь что-то теплое и светлое по отношению к другому человеку, не хочешь причинять ему боль. А тут все наоборот. Может, это не любовь, а первобытное желание обладать? Тогда почему эта… Мерлин с ней, страсть, мучает меня с раннего детства, принося одни страдания? Быть может, это какая-то подсознательная месть идеалу, который оказался неидеален? Месть человеку, не обращавшему на меня внимания долгих одиннадцать лет. Нет, детство отметем, хотя…

С одной стороны нежелание влиться в круги приспешников Темного Лорда, причинять людям боль, убивать, калечить судьбы, а тут нестерпимое желание нагадить в душу единственному человеку, который дорог. Что-то тут не вяжется, все-таки жестокость — это наследственное. Ладно, обвиню в этом отца, я здесь не причем. Угрызения? Не сейчас. Сможет ли кто-нибудь утешить бедного профессора зельеварения после того, что я сделаю с ним, после того как растопчу его сердце, надругаюсь над его прошлым, уничтожу? Список того, что его ждет можно продолжать, он не будет бесконечным, но довольно объемным. Что ждет его потом? Беспомощное барахтанье в своем Омуте памяти, словно умалишенного без надежды на выздоровление.

Почему я ухмыляюсь? Почему желание принести страдания человеку приносит какое-то странное чувство удовлетворения? Аморальны одни мысли об этом. Полчаса назад я сидела у камина в гостиной и клялась, что люблю, а сердце вздрагивало от воображаемых прикосновений Северуса…

Его появление в слизеринской гостиной застало меня врасплох, его холод сжег все мысли, предал их забвению и, глядя в ледяные черные глаза, вдруг захотелось плюнуть ему в лицо, раздавить, надругаться. Сам виноват, мог быть и «покладистее»…

Последняя песчинка часов отсчитала время, несколько сушеных златоглазок полетели в котел. Уверенные руки стали выводить круги мешалкой против часовой стрелки, и клубы дыма, появившиеся от попадания последнего ингредиента, испарились. Зелье было готово и приобрело слегка рыжеватый оттенок. Идеально. Погасив пламя, я сорвалась с места и побежала прочь из кабинета Снейпа в свою комнату, чтобы переодеться и взять теплую мантию.

Никто из сидящих в гостиной не поинтересовался, куда я так тороплюсь. Жирный плюс к тому, что у меня нет друзей. Как печально…

— Мисс Кэрроу!

Я сглотнула и остановилась возле выхода из замка.

— До закрытия главных ворот чуть меньше двух часов, не поздно ли вы уходите? — спросила МакГонагалл на выходе.

Время, время, время…

— Профессор, мне только кое-что купить надо, я вернусь к восьми, — быстро нашлась я.

Она ничего не ответила, лишь недовольно покачала головой. Ей не нравилось, когда ученики покидали школу вообще, даже направляясь днем до соседней деревни. Но что может грозить будущей Пожирательнице смерти? Снова ухмылка на лице, только сейчас с долей горечи. Нога ступила за границу антиаппарационного барьера, и я растворилась в воздухе с негромким хлопком…

Отсутствие кислорода было недолгим. Меня словно вынули из узкой коктейльной соломинки, резко выдернули из засасывающего болота. Наконец, ноги нашли землю, асфальт. Я появилась неподалеку от «Дырявого Котла» в заколдованном тупике, скрытом от глаз магглов. Выйдя к улице, ведущей к бару, я отметила, что здесь как-то пустынно и тихо, несмотря на то, что на часах было всего лишь пятнадцать минут седьмого. Звуки города сливались в один неясный монотонный шум: подобный шуму отдаленно едущего экипажа. Вблизи лишь гулкие всплески капель о мутную гладь луж, капающей с крыш серых безликих домов. В Лондоне, наверное, был сильный дождь. Внимание привлекло тихое поскрипывание двери паба, монотонно раскачивающейся в такт ветру. Свет бликовавшего неисправного фонаря в границе сумерек обрывками освещал улицу. Славное местечко, сыро и промозгло...

В переулок завернули люди, судя по внешнему виду, магглы. Пухлая женщина с выделяющимися даже в полумраке щеками и объемными формами шла под руку с тощим сгорбленным мужчиной. И откуда у нее муж такой? Странная пара, совершенно разные, по крайней мере, на вид.

Этакая хрюшка и свинар. Интересно, это она его не кормит, или он её из любви перекармливает? Где-то внутри зародился смешок, но я подавила в себе желание выплеснуть некорректные эмоции, ведь парочка проходила совсем близко. Тяжело ей в такой «просторной» телесной тюрьме. Женщина окинула меня взглядом, наверное, не поняла наряда. Длинная мантия, скрывающая фигуру, не укладывалась с маггловским пониманием стиля. Она отвернулась и что-то сказала мужу, кажется, они прибавили шаг.

Ох уж эти люди… Наверняка их мысли закрутились вокруг сатанизма и тому подобной ерунды, тем более, некоторым простым смертным доводилось видеть Пожирателей во всей красе, правда, команды стирателей памяти из Министерства Магии подчищают следы.

Конечно, то чего люди не знают, они стараются избегать. Странные магглы все-таки. По их психологии получается, что если у страха появляется имя, он перестаёт быть таким уж страшным. Есть ли в этом смысл? Этим летом Пожиратели совершили налет на какую-то деревню, для показательного выступления. Так потом аврорат долго зачищал следы происшествия, которое по официальной версии для немагического населения стало ураганом. Перепуганные магглы дали стихии имя — Мартина. Интересный ход мыслей.

Прикрытие, мне нужно изменить облик, чтобы не вызвать подозрений. Тело начало меняться, появлялись ощущения покалывания по всей поверхности кожи, кое-где даже были болезненные ощущения, но в целом, превращение проходило без каких либо побочных последствий. Я стала женщиной, которая несколько секунд назад скрылась за поворотом в компании доходяги мужа, только не совсем такой, как она. Моя одежда треснула бы по швам, впуская в себя такие объемы. Пухлая дама, словно после жесткой диеты, стала худенькой розовощекой девушкой. Предел мечтаний для той магглы. Внешность была не то что бы неказистой, она была никакой. Слегка неровная линия бровей, неаккуратный грузный нос, карие глаза миндалевидной формы и непослушные волосы до плеч мышиного цвета. Главный плюс такой внешности — неприметность, никто не обратит внимания, которое мне сейчас противопоказано.

Переступить через рамки дозволенного совестью… Кто сказал, что она у меня вообще есть? Есть… Мысль о том, что я совершаю что-то ужасное, заставила на мгновение вздрогнуть, прежде чем взяться за ручку двери, ведущую в «Дырявый Котел». В виски стукнула кровь. Вздох, — не одно отчаяние, — большие, сложнейшие чувства задержали во мне биение громко говорившего сердца. Эгоизм — имя тому, зачем я аппарировала сюда. Два раза перевела дыхание, прежде чем шагнуть из мира магглов в мир волшебников. Шаг был сделан, и порог забегаловки остался позади…

Помещение было заполнено людьми, отмечающими выходные, или просто приезжими, хотя, сколько себя помню, это место всегда было полным. Том — хозяин заведения, а по совместительству бармен, человек лет шестидесяти с печальным лицом, натирал стаканы и вешал их над барной стойкой. Он и не заметил, что кто-то вновь почтил Котел своим присутствием, ведь бар, по сути, являлся проходным двором в Косой Переулок. Тихое скольжение по направлению к задней двери. Ни одного лишнего взгляда, словно я привидение. Стоило мне пересечь кирпичную стену, как в лицо дунул холодный ветер, перевернулся в ушах, стремясь в рот, глаза, заставил сжать воротник мантии потуже. Я смотрела на погружающуюся во мрак волшебную торговую улицу, в её глубокие черные, а может, синие пятна лавочек разного потребления. В темнеющих пеленах неба таилось неопределенное обещание первого лунного лучика. По переулку ходили редкие люди, а хозяева закрывали свои магазины. В ателье «Мадам Малкин» погас свет, выпуская последнего посетителя: волшебницу небольшого роста, немного сутулую, лет сорока, а может, и больше, сумерки умело скрывают морщины. Проходя по Косому Переулку, я вглядывалась в тени прохожих. К вечеру это место превращается из наполненного, кишащего людьми добродушного центра в тихий опасный район, ведь по соседству находится отнюдь не благоприятный Лютный Переулок, а там в любое время суток ошивается всякий сброд.

Вот она. Зеленые буквы и змея, обвивающая кубок. «Аптека Розвальда». Витрина все еще горела, но в главном помещении никого не было, несмотря на освещение; на двери была табличка «закрыто». Пристроившись по ту сторону улицы возле закрывшегося магазина, я с псевдоинтересом стала разглядывать черную глянцевую метлу. Взгляд скользил по форме для игроков, защите, наборам по уходу за метлами, однако глаза не видели инвентаря, они отслеживали отражение аптеки в темном стекле. Я молча стояла в надежде, что Снейп еще не ушел. Внезапно из-за стеллажей появился продавец. Зрелище человека с желтым лицом и опухшими глазами, что-то записывающего в амбарной книге летавшей рядом, не вызывало радости. Снейп, наверное, ушел, а старик делал учет. Тяжелый вздох, осознание того, что я далеко от Хогвартса, нарушаю правила, сбежала…

Тишина. Нет, все было не зря. Из-за стеллажа вышел человек в черной одежде, с черными волосами и бледным лицом. Он все еще здесь, сердце едва не сделало тройной кульбит в груди, но тут же рухнуло вниз. И что дальше? Коробки в его руках уменьшились при помощи заклинания, и он спрятал их во внутренний карман мантии. Кивнув на прощание хозяину аптеки, Снейп двинулся к двери, вышел на улицу, не глядя по сторонам, и отправился к выходу из Косого Переулка.

А я всё стояла, не в силах придумать последующих действий. Кинуться за ним и окликнуть в образе рыжеволосой девы? Просто скользнув по улице, я двинулась за ним на приличном состоянии. Нужно что-то делать, он сейчас уйдет и все будет бессмысленно. Как-то машинально я накинула капюшон, словно сталкер, следящий за жертвой, но оправдание действию было: с неба закапал мелкий моросящий дождь. А я надеялась на свет луны… Взглянув вверх, увидела, как грозовые тучи заволакивают небо в преддверии сильнейшего ливня. Мантия стала намокать, и Северус последовал моему примеру, укрыв голову от дождя. Мои руки дрожали от нервов, а может, из-за холода?

Он уже был у кирпичной стены, за которой находился паб. Мерлин, ну почему я не продумала своих действий заранее? Вот и всё, он пропал, а арка, открывшаяся на мгновение, пропустив его через себя, тут же затянулась. Дождь становился сильнее, а я стояла у стены, отчаянно пытаясь привести мысли в порядок.

Упустила. Может, оно и к лучшему. Так проще всем, проще не совершать опрометчивых поступков. Есть ли надежда, что он задержался в Дырявом Котле? Что ж, пошло оно всё! Тело стало меняться, лицо стало более узким, нос аккуратным, волосы отросли, и я почувствовала, как капюшон утяжелился от их веса. Мгновение… Решимость, страх…

Вперед! Я дотронулась палочкой до нужных кирпичиков кладки, немедля прошла в пустующий задний двор забегаловки, и стена с характерным звуком перекладывающихся камней, снова стала цельной.

Я зашла в помещение, все так же наполненное людьми и шумно галдящее. Рыжая прядь свисала с полураскрытого капюшона, открывающего край ровного пробора и лоб. Мандраж — странное ощущение. Предвкушение, адреналин…

Сердце отбарабанило лишних десять ударов в секунду, когда среди серых и коричневых мантий у барной стойки обнаружилась черная, идеального цвета, непотертая, словно новая. Том о чем-то перешептывался со Снейпом, затем протянул ему уменьшенный вариант какой-то бутылочки и поставил перед ним стакан с янтарной жидкостью. Никто не замечал моего появления. Только сейчас, стоя здесь в облике зеленоглазой Лили Эванс, я поняла, что это на руку. Вздор, абсурд! Что я творю?!

«Аллегра, убирайся отсюда!», — кричало взбунтовавшееся подсознание. — «Давай! Проваливай!».

Но тело отказывалось двигаться, а взгляд сверлил спину человека, отнявшего у меня рассудок. Чем я думала, приходя сюда? Ноги приросли к полу. Северус дернулся, видимо, что-то доставая из кармана, в этот момент неконтролируемый порыв заставил меня шагнуть в сторону… двери. Просто свернула с курса, трусливая дура! Быстрая поступь к выходу сопровождалась новыми мысленными ругательствами, кажется, даже губы шевелились.

— Куда это ты собралась, красотка? — послышался растянутый противный голос, и что-то оттянуло мою мантию.

Мой полоумный взгляд наткнулся на наглого мага. Хотя нет, эта пьяная омерзительная рожа не достойна была звания волшебник. Его сальная кожа на покрасневшем лице, поросшем двухдневной щетиной, и такого же цвета свиные глазки сверлили меня. Фокусировать взгляд ему удавалось с трудом.

— Отпустите меня! — не привлекая внимания, поглядывая на барную стойку, шикнула я.

Я пыталась вырвать подол мантии из его рук, но, несмотря на состояние, держал он крепко.

— Сначала выпьешь со мной, милочка! — игриво произнес он.

Безнадежно пытаясь отцепиться от мага, я все больше начинала нервничать, так как на нас начали оглядываться посетители, но хозяин и Снейп пока не замечали ничего.

— В последний раз предупреждаю, или мне придется использовать магию! — слегка повысив голос, пригрозила я.

— Кого ты пугаешь, девочка? Палочка есть у всех…

Пьяная улыбка застыла на блестящем от жира лице. Было бы противно, если бы не было так страшно. Он практически повис на мне, едва ли не падая со стула, отчего зажим становился еще крепче. Я окончательно окаменела, когда его вторая рука потянулась под мою мантию.

— Немедленно отпустите меня! — крикнула я, и со всей силы ударила кулаком по шаловливой руке, отчего волшебник отцепился и свалился на пол.

Это была ошибка… Подняв глаза к барной стойке, я увидела то, чего боялась и чего желала. Немая сцена… Северус смотрел на меня, сначала спокойно, но потом его глаза нервно блеснули, он опешил. Это неверие отразилось в каждой черточке его лица, это было заметно даже с приличного расстояния. Мерлин, что я наделала…

Мой взгляд выражал панический ужас. Только не это! Кажется, он преодолел психологический шок и понял, что это не оптический обман или иллюзия больного воображения… Он медленно поднялся с высокого стула, словно боялся спугнуть это видение. И спугнул. Резко развернувшись на каблуках, я преодолела последние несколько метров до двери, услышав вдогонку два мужских голоса.

— Сучка… — этот принадлежал пьяному магу.

— Стой! — а этот неуверенный голос едва не лиши меня рассудка, ещё никогда я не чувствовала столько боли просто в человеческой интонации, а особенно в снейповской.

Что я наделала! Великий Мерлин! Сердце сжалось в один маленький комок, когда на скорости я вылетела на улицу. Несясь под проливным дождем к тупику антимаггловской защиты, я старалась не оборачиваться, когда сзади скрипнула дверь.

— Стой! — все тот же голос поверженного человека.

Нет, прости меня, прости… Я не имела права, о чем я думала?! Долгожданный поворот. Уже можно переноситься в то место, где смогу надавать себе по щекам и обжечь кожу углями в наказание за этот чудовищный поступок. Но моим мыслям не суждено было сбыться. Хлопок позади, и руки крепко обхватили меня в кольцо со спины. Дыхание остановилось…

Северус наплевал на то, что на улице могут быть магглы, и аппарировал…

Сердце замерло. Кажется, я слышала каждую отдельно капавшую капельку дождя, приземляющуюся в лужи. Тело предательски дрожало от страха, а Снейп стянул с моей головы капюшон. Его боль была почти осязаемой…

~~

Нет, это не может быть правдой, это не имеет право быть правдой… Рыжие волосы девушки, стоявшей спиной к нему, были влажными от дождя, но даже в темноте можно было различить огненные очертания ее головы. Сердце екнуло и налилось кровью. Боль забирала силы, он не готов был увидеть её лица, не готов был утонуть в этих зеленых глазах…

Руки резко перекрутили её вокруг оси. Взгляд… Испуганный «зеленый» взгляд... Нечто непонятное, словно хотело обездвижить его тело, затуманить разум, но он держался из последних сил, чтобы не дать этому видению ускользнуть. Дрожащими пальцами Северус коснулся её влажного лица.

Чувствует тепло кожи, это не мираж…. Это не ошибка.

Каждая клеточка его тела ощутила прилив какой-то странной энергии. Провел ладонью по щеке. Его горячее дыхание оставляло в воздухе серую дымку, а она, кажется, совсем не дышала. Почему так напугана, чего она боится? Вторая рука еще крепче обхватила её со спины, боясь отпустить.

— Лили…

~~

Северус, прости, это самообман. Сколько же боли и страдания в твоих глазах, как я могла так поступить? Кто давал мне право калечить твое сердце? Жестокая тварь…

Его рука скользила по моему лицу, так нежно, осторожно. Эти прикосновения принесли испепеляющее чувство восторга сквозь тернии вины. Его взгляд… В темноте, казалось, что Снейп плачет, но дождь скрывал слезы, смешивая их с водой. Сжимал слишком крепко, его пальцы на спине мяли грубую ткань промокшей мантии. Эти объятия заставили забыть о дыхании окончательно. Я не имела права что-то говорить…

— Северус, прости…

На этих словах, я, что есть силы, оттолкнула от себя обезоруженного болью мужчину, тотчас обмякшего на сыром асфальте. И с последним взглядом, прощальным повинным взглядом унеслась прочь…

* * *

Проходя мимо МакГонагалл, всё еще дежурившей у двери, я старалась не подавать вида, что плачу.

— Мисс Кэрроу, не забудьте принять противопростудное зелье, — донеслась вслед её просьба.

— Хорошо, профессор, — я сделала голос живым, беззаботным.

К счастью над Хогвартсом тоже лил дождь, лишних вопросов о моём промокшем виде у МакГонагалл не возникло.

Что я наделала? О, моя дурная голова! Ей была задана мука совести в неподходящих условиях заполненного студентами замка. Вместо этой чудовищной ошибки, я должна была сидеть у камина в глубоком потертом кресле, способствующем адекватному течению мыслей. Должна была отдаться тихим строкам учебника рун; прихлебывая горячий чай, слушать медленный ход часов, рассматривая уж если не буквы, то хотя бы золотые угли весело потрескивающего камина. Пока я шла по коридорам, в которых уже нельзя было отделаться от мыслей очерняющих душу, я старалась определить, где нахожусь… Туалет Плаксы Миртл… Последняя кабинка и слезы, слезы, слезы…

Я чудовище...

Бесплотная потерянная тень мужчины застыла в стене ливня. В глазах переплетение боли и отчаяния, подобные вековому заточению чувства, отсутствие рассудка. Иллюзия… Такая осязаемая. Он ожил или, наоборот, умер в полутьме старых впечатлений, горького забвения, потухшей агонии. Неверие, холод влаги пронизывал колючим ветром. Он не чувствовал рук, несколько секунд назад державших мираж, видение, рыжеволосую девушку. Тихий шепот:

«Северус, прости…».

Слова отдались гулкой болью в пустой окровавленной душе. Она была так реальна… Лицо, испещренное редкими веснушками, быть может, Северус даже не разглядел их в темноте, просто знал каждый отпечаток на её коже… Нет, это невозможно! Лили умерла много лет назад, оставив незаживающие раны… Но в то же время эти теплые щеки, прикосновения к лицу…

Это была она, живая и невредимая, она узнала его, позволила дотронуться, протянуть руку. Сон наяву. Северус боялся закрыть глаза и проснуться у себя в сыром подземелье от такого притягательного уничтожающего кошмара, а дождь нещадно хлестал промокшего до нитки потерянного человека, не чувствовавшего ветра, дрожи, он не замечал холода, подступающего снизу от мокрого асфальта. Кровь перестала циркулировать. Сложно будет двигаться, но у него и в мыслях не было изменить положение, встать, уйти. Как он может, ведь пропавшее видение покинуло его снова… Она жива… Гулкое эхо стучало на границе сознания. Серая мгла окутывала неправдоподобными ощущениями. Судороги могли свести в могилу… Возвращаться в Хогвартс? Нет. Пропасть, исчезнуть, умереть в объятиях безумия, окунуться с головой в боль.

Черные очертания фигуры во тьме вечернего ливня в тупике Лондона, в тупике бытия. Это ложь, самообман, жестокая шутка судьбы, временная петля, ведь она была точно такой же, молодой, нетронутой годами юной девушкой из прошлого, которое ворвалось в его жизнь, лишив пульса и дыхания…

Мысли потихоньку просыпались в ушибленной иллюзией голове. Хроноворот? Нет, невозможно попасть в будущее, он способен перенести лишь на несколько часов назад, не более того… Северус схватился за голову и оскалил зубы, от подступившей головной боли, сковавшей рассудок, перечеркнувшей всю жизнь, воспламенившей запрятанные в долгий ящик чувства. Почему она ушла? Трогательная галлюцинация.... С таким трудом он поднялся на ноги, схватившись за стену. Окоченевшие ноги едва не подвели, подкашивались. Вторая рука схватилась за неровную кирпичную кладку. Все конечности словно атрофировались, как после годовой парализации. Опущенная голова, волосы, прилипшие к щекам, кислород урывками попадал в легкие. Ледяной воздух колол внутренности обжигающей болью. Грязь стекала по блестящей от воды одежде. Пальцы ног совсем не шевелились. Сколько он просидел в безлюдном переулке, стараясь прийти в себя после шока? Почему она убежала, почему оставила его в гулком одиночестве, растворилась в промозглом ливне?

Он не помнил, как добрался до замка. Бездумная аппарация в Хогсмид. Отмерзшие ноги несли в замок. Увидев привидение, он сам стал призраком. Немой холод всё еще хлестал, а дождь преследовал от самого Лондона, но ему было все равно. Северус потерялся в боли собственных иллюзий, заплутал в лабиринтах неживой памяти, обветшалого, потрескавшегося рассудка, гиблого бесплотного страха потери. Бесчувственной куклой он шел по тропе бытия, не мечтая увидеть солнце на пути жизни… Нужная, несбывшаяся любовь изувечила робкое сердце, спрятанное за туманом мрака.

— Северус, господи, что с Вами? — далеким эхом послышался женский голос.

Он мог бы умолять на коленях, чтобы его имя больше не звучало из чужих уст, чтобы сохранить частичку Лили где-то глубоко в подсознании: «Северус, прости…». Снова эти слова врезались в душу нелюдимого подростка, мальчика-тихони, который прятался в облике нелюдимого профессора зельеварения. Он проигнорировал фразу МакГонагалл и поплелся, да, именно поплелся к себе в подземелья, ноги заплетались, не слушались, он спотыкался на ровном месте, от того казалось, что он хромает. Минерва подхватила его под локоть, когда он едва не упал. Её перепуганный взгляд проходил мимо сознания, пропадал, игнорировался.

— Северус, вам нужно к мадам Помфри. Что случилось?

Хриплый всхлип слетел с губ измотанного человека, лицо выражало агонию, из глаз текли слезы. Женщина никогда не видела его в таком состоянии. Рывком он скинул её руки и побрел по лестнице вниз…

— Северус, нужно сообщить Дамблдору, — донесся её дрожащий голос, гулко разносясь по коридорам.

Вид измученного, мокрого профессора, с мантии и брюк которого стекала грязь, мог напугать студентов. Снейп упал на колени не в силах сопротивляться физической и душевной боли. Тело не слушалось, он слишком замерз. Посиневшие губы пошевелились:

— Мне нужно в подземелья, — слабый, тихий голос.

МакГонагалл помогла встать и испачкала свою мантию. Достала палочку, чтобы послать Дамблдору сообщение.

— Экспекто Па…

Мужская ладонь рывком опустила руку женщины, её сочувствующие глаза непонимающе уставились на опухшее от слез лицо коллеги.

— Не надо, со мной все в порядке, — бесцветный голос внушал еще больше опасений.

Они доковыляли до гобелена, скрывающего секретный кратчайший путь в подземелья. МакГонагалл коснулась палочкой нарисованной собаки, которая подала голос, открывая проход. Северус шагнул внутрь.

— Люмос.

На конце ее палочки зажегся очень тусклый огонек, но его хватало, чтобы освещать путь. Выйдя в коридор на третьем уровне подземелий, они медленно дошли до комнат Снейпа, больше не проронив ни слова. Минерва осторожно посадила измученного мужчину в кресло. Создавалось впечатление, что из него выкачали все силы и магию. Истощение налицо, вот только непонятно из-за чего. Незаметно она провела диагностику ранений, но не нашла таковых, он был цел и невредим.

— Прошу, оставьте меня, Минерва, — снова его серый, безжизненный голос заставил её поёжиться.

Во взгляде МакГонагалл читались укор и забота, ясное дело, что оставлять Снейпа в таком состоянии неправильно.

— Минерва… — он запнулся. — Пожалуйста.

Глаза женщины выражали непонимание и изумление. Она обязана была что-то сделать, но, похоже, ему нужно действительно побыть одному. Травма была душевной, психологической, что же стряслось? Что могло вытянуть из него все жизненные силы? Несмотря на внутренние протесты, она всё же пошла к двери.

— Не говорите Дамблдору.

Странно слышать в голосе всегда холодного и нейтрального Снейпа нотки мольбы. Она подняла палочку, чтобы высушить его одежду, но он покачал головой.

— Северус, вы должны принять зелье против простуды и переодеться, иначе заболеете, — сказала она напоследок и вышла за дверь.

Он остался один, дверь закрылась и голова потерянного мужчины, обхваченная руками, опустилась к коленям. На каменный пол упала капля, за ней вторая, слезы мешались с грязной водой, стекавшей с одежды. Северус не мог поверить в свое бессилие, сломался, словно умер сегодня. Смерть настигла его в объятиях хрупкого видения, разбившегося на тысячи осколков. Его боль невозможно было описать: накатывала депрессия, вытесняя здравые мысли о том, чего не должно было быть, но случилось. Казалось, все тяжелые эмоции обрушились на него лавиной забытья. То пропасть, пустота, то снова агония, страдание, болезнь «несбывшегося». Безмолвная истерика сносила все барьеры жестокого озлобленного монстра, открывая несчастное, покинутое дитя, сироту, и это чудовищное одиночество…

Превозмогая противное ощущение ломоты в теле, он встал, пошатнувшись, подошел к шкафу, схватился за соседний стеллаж с книгами, ноги подводили все больше.

— Lux in tenebris! — надрывно прохрипел Северус предательски дрожащим голосом.

Створки открылись, принимая пароль, показывая каменную чашу с высасывающими душу наркотическими воспоминаниями, без дозы которых нельзя было прожить ни дня. Голова опустилась в играющие серебристые блики, и он утонул в её красоте, в зелени глаз и доброй, отзывчивой улыбке…

Северус плыл по воспоминаниям молодости, хватаясь за бесплотную тень, пытаясь прикоснуться к несуществующей девушке. Сколько жизни в этих воспоминаниях, как сложно было ценить то, что ты имеешь, когда всё безвозвратно утеряно. Он смотрел на нее, общающуюся с неловким черноволосым мальчуганом, и не мог остановить накатывающие слёзы. Глаза мужчины потускнели, раненый человек смотрел в собственное юное лицо, изучая последние добрые эмоции, которые когда-то были в его паршивой жизни. Ослабленный зеленый галстук, сутулая спина и просто радость от того что находишься рядом с той, кому отдал свое сердце. Тоненькая ручка листала громоздкий учебник, порхала над страницами. Пятна чернил на манжетах. Мальчик поднял палочку, и они исчезли.

— Спасибо, Северус, — весело улыбнулась Лили и потрепала его по волосам, как маленького.

Он помнит раздражение, вызванное этим незатейливым движением. Он же не ребенок, почему она так делает? Юный Снейп возмутился, но не подал виду, и они продолжили изучение фолианта по гербологии.

Внезапно чья-то рука некрепко сжала плечо в жесте сочувствия, и его потянуло сквозь вихри, закручивающиеся в красочную спираль, обратно в мир боли и страдания. Этот голос сейчас был ненавистен, этот сочувствующий взгляд голубых глаз из-за очков половинок принес еще больше мучений.

— Северус, мальчик мой.

Зельевар скинул руку Дамблдора со своего плеча.

— Это Том? Он вызывал тебя?

Но директор уже знал, что дело тут вовсе не в Волан-де-Морте, а в чем-то куда более серьезным для напуганной души его подопечного, выглядевшего как после боя с самим собой. Старик давал возможность рассказать все самому, но Северус лишь покачал головой. Слова застыли в горле: «Она жива…». И тут же в противовес пришло опустошение: «Нет, это всего лишь плод растоптанного воображения, кара за неправильную жизнь, наказание за прошлые ошибки». И эта чертова МакГонагалл растрепала обо всём повсюду сующему свой нос Дамблдору. Старый маразматик решил помочь, хотя кто из них маразматик в этот день лжи и боли? Северус опустил взгляд к туфлям и заметил, что его одежда сухая и чистая, Дамблдор и тут вмешался… В этой влаге и грязи оставался след её прикосновений, оставалась вскрытая рана. Старик просто уничтожил единственные крупицы телесного воспоминания, хранившиеся в складках мокрой мантии. Северус схватился за черную ткань и, что есть силы, сжал её в комок. Руки были слабы, материал выскальзывал из парализованных холодом и дрожью пальцев. Дамблдор проводил его до кресла, а затем призвал из шкафчика лекарственные зелья. Наколдовав кубок, он вылил в него противопростудное и подал Северусу. Разговор начинать было бессмысленно, Снейп находился не в том состоянии, чтобы что-то объяснять. Трясущиеся руки оттолкнули зелье, и оно едва не расплескалось. Ему хотелось заболеть и сдохнуть, покинуть этот дерьмовый и несправедливый мир…

Дамблдор не торопил, не заставлял пить лекарство насильно, он просто ждал, внимательно наблюдая за сломленным Снейпом, и, похоже, совсем не собирался уходить. О чем говорить? Об этой глупости, принесшей столько бед? Смешно, Северуса сломали, как сухую веточку тиса, беспрепятственно и легко. Слабое звено в цепи было разорвано.

— Она жива, Альбус…

Глаза директора на миг расширились, а Северус крепко сжал подлокотники кресла. Говорить было до тошноты сложно, бессилие отнимало голос, он не мог надышаться в этой хриплой истерике, не мог выговорить…

— Лили… Жива…

Реакция? В руках Дамблдора дрогнул кубок с зельем, он был шокирован, но разумом понимал, что это невозможно.

— Северус… Это…

— Я знаю, это невозможно. Но я… видел её, держал в руках.

Директору показалось, что его подопечный сошел с ума, но Северус был слишком разумным, опытным магом, чтобы так просто обмануться. Эта давно погибшая девушка была его единственной слабостью, на которой кто-то жестоко сыграл…

— Ты позволишь мне увидеть это?

Рука опустилась к карману мантии. Снейп достал палочку, поднес ее к виску, и серебристая нить стала выплывать из уголков его памяти. Дамблдор перехватил воспоминания, поднялся и подошел к каменной чаше. Несколько минут его не было, а Северус думал, что он скажет, ведь когда видишь воочию, то и поверить легче. Глаза перестали нормально фокусироваться, заболели и снова увлажнились. Жалок? Да, пожалуй, это лучшее определения его внешнего вида и состояния. Волосы, прилипшие к щекам и лбу, быстро образовавшиеся круги под глазами, красный нос… Если бы кто-то сказал ему, что он будет когда-нибудь выглядеть подобным образом, Северус бы, не сомневаясь ни секунды, проклял наглеца. Жестоко оказаться в таком беспомощном состоянии. Дамблдор вынырнул из воспоминаний и приблизился к Снейпу, снова положив ладонь на его плечо.

— Это не Оборотное зелье, Альбус, вы мне верите? Я бы определил…

— Северус, твой разум был затуманен, и шел ливень…

— Вы знаете мой опыт, не нужно говорить сколько раз я сталкивался с этим зельем, — гневно проговорил Снейп ослабшим голосом, не желая уступать Дамблдору.

— Не хочешь ли ты сказать, что она прибыла из прошлого? — словно прочел мысли директор. — Но ведь это невозможно!

— В нашем мире многое кажется невозможным.

Затравленный взгляд вызывал смешанные чувства. Дамблдор не знал, как утешить, но прекрасно понимал, что все это абсурд.

— Ты знаешь, бывают разные волшебники, и разные способности… Менять внешность могла Лэйморин Граус, но она умерла много веков назад. Ты ведь и о Нимфадоре Тонкс знаешь…

— Тонкс? Зачем ей это? Считаете, что меня так легко обмануть?

— Я всё равно проверю это, ведь Тонкс — единственная известная нам волшебница, способная на это.

Дамблдор задумался, происшествие приносило странное ощущение, будто Лили Эванс действительно переместилась во времени, и она старалась избежать встречи с Северусом, убежала, зная, что не должна вмешиваться в историю. Великий маг ушел в раздумья, когда бледная дрожащая кисть с закостеневшими пальцами протянулась к кубку с зельем. Северус чувствовал, что серьезно заболевает. Несколько глотков, он поморщился и ощутил, как лекарство растекается по нутру, возвращая силы, которые сейчас были не нужны.

— Возможно, идея с хроноворотом все же имеет смысл… — неожиданно произнес Дамблдор.

Волшебники посмотрели друг другу в глаза, один с задумчивостью, другой с неверием и пониманием.

— Этого не может быть, — опроверг свои же прошлые догадки Северус. — Но она была молода, даже юнее, чем в день смерти, это странно. Вероятно, Тёмная магия или временная петля, но это лишь легенды, существование дыр не доказано. Альбус, она вела себя так, будто не случайно попала в наше время, — провел логические рассуждения приходящий в себя Снейп.

Тот тяжело вздохнул.

— У нас нет ответа на этот вопрос, но мы будем искать, мой мальчик. Северус, ты просто обязан держаться, взять себя в руки.

Эти слова изрезали острыми бритвами, как он должен держаться, когда мир взял и перевернулся с ног на голову? Сильный опытный маг, а на деле — размазня, утонувшая в болоте собственных несбывшихся надежд. Конечно, легко! Разве старику не известно, что он вот уже четырнадцать лет как умер и пал духом? А? Что ж, маска безразличия, Снейп выкарабкается и снова наденет на себя безликий образ злобного профессора зельеварения. Дамблдор переживает не за него, а за успех «общего дела». Вести шпионаж с затуманенным рассудком будет несколько сложно. Старый дурак заботится только о своих целях. Да пошло оно всё! Глаза Северуса метали молнии, но директор старательно игнорировал эмоциональные всплески агрессии. Он просто встал и направился к камину.

— Северус, береги здоровье, — сказал он на прощание, кивнув в сторону противопростудного зелья.

Снейп бы ответил: «Идите к черту!», да сил, к сожалению, осталось мало. Седая грива исчезла в зеленом пламени, и постаревший в один вечер человек остался один, вновь погружаясь в тяжелые страхи и ожидания, что это не конец.

* * *

Боги, смилуйтесь, простите грешную душу, совершившую чудовищный поступок. Это хуже убийства, это полное уничтожение. Я оставила тебя там, в мокром переулке на холоде, раздавила, размазала. Кем бы ты ни был, никто не заслуживает подобной участи. Даже ты — приспешник Волан-де-Морта, убийца — ты всего лишь человек, и эти страдания…

Мерлин, что я натворила? Как искупить эту ошибку? Страх за то, что он может докопаться до правды, подступал только сейчас. Он узнает, и мне придет конец... Но как он может узнать? Он не сможет даже мысли мои прочитать… Ведь я так долго тренировалась, когда поняла, что он легилимент, научилась ставить барьер, думать об отвлеченных вещах, об учебе. Вот только выстоит ли мой барьер? В моих жилах течет кровь вейлы… Нет, он всё же не сможет понять, найти…

Спор с самой собой так ничем и не решился. Я заставила себя выпить зелья сна без сновидений и противопростудное, чтобы не вызывать подозрений своим чиханием. Скрестила пальцы на руках и ногах, чтобы не заболеть, не выдать… Хотя я больше чем уверена, что завтра половина школы будет шмыгать носами. Почему угрызения совести волнами то появлялись, то отступали? Почему нестерпимое чувство вины покидало сознание? Успокаивающее действие зелий? Еще недавно я бродила по Хогвартсу как душевнобольная, без цели, без мыслей, ощущая ненависть к самой себе…

* * *

Lux in tenebris — Свет во тьме.

Ингредиентам повезло. Несмотря на чудовищную погоду в тот день и эмоциональную встряску их доставщика, Северус обнаружил их в полном порядке, но они так и валялись неразобранные на столе. Простуда не обошла его стороной, хотя даже не простуда, а самый настоящий грипп, каких он переносил всего три раза в своей жизни. Воскресенье Снейп полностью посвятил постельному режиму и, возможно, был бы рад этому, если не жалящие рассудок мысли. Мысленно он все время возвращался в тот день, и разум подвергал произошедшее еще большим сомнениям. Обознаться он точно не мог, значит, это была действительно Лили…

Теплое одеяло укрывало его от холодных сквозняков подземелья, но отнюдь не от неправдоподобных воспоминаний, которые казались все менее реалистичными. Погружаясь в глубокий сон, Северус надеялся, что завтра встанет на ноги и снова начнет трудовую неделю со снятия баллов с Гриффиндора, чтобы хоть как-то отвести душу. Однако его планам не суждено было сбыться. Проснувшись от противного кашля и боли в горле, он едва не задохнулся, пока не принял сидячее положение. Темные точки перед глазами почти опрокинули его в обморок. С силой схватившись за деревянную спинку кровати, он попытался встать, но его словно притянуло обратно. Спустя несколько мгновений Северус все же поднялся и сквозь ломоту в теле поплелся в кабинет за зельем посерьезнее противопростудного. Он не может пропустить занятия, еще чего не хватало! Дать этим выскочкам повод для насмешек! Он представил шутку сегодняшнего дня:

«Берегитесь, грядет эпидемия мутировавшей холеры, скосившей самого Снейпа, для него это лишь простуда, ведь зараза к заразе не пристает, а всех остальных ждет летальный исход».

Пока капли медленно наполняли небольшой кубок, он услышал шорох, и в следующую минуту в камине появилась голова директора.

— Северус, доброе утро, как ты себя чувствуешь?

— Неплохо, Альбус, — соврал тот.

Снейп скорчил страдальческую гримасу, затем придал лицу обычное каменное выражение и только тогда повернулся к Дамблдору, который, глядя на бледное лицо больного, только покачал головой.

— Сегодня определено не стоит идти на занятия.

— Сегодня у шестых и седьмых курсов зачет, — прошипел недовольным голосом Снейп.

— Ничего страшного, мы это как-нибудь уладим, перенесем на пару дней, пока ты не поправишься, Северус.

— Я не дам повода студентам отлынивать от учебы! — кипятился тот.

— Это просто неблагоразумно с твоей стороны, — сказал Дамблдор, появляясь из камина полностью. — На тебя смотреть страшно, отлежись немного…

— Со мной все в порядке, — немного резко процедил Снейп сквозь боль в горле.

— Это безответственно, ты же не хочешь, чтобы студенты заразились, — уже с укором проговорил Альбус.

«Да чтоб они передохли». Больше всего он ненавидел собственную слабость и жалость, даже в такой глупой ситуации, как воспаленное горло и небольшая ломота в теле. Северус поднес кубок к губам, выпил и немного поморщился, жидкость обожгла воспаленное горло, однако буквально через полминуты на него снизошло облегчение, озноб прекратился, болезнь уходила, только как минимум четыре часа после приема нужно провести в постели, иначе состояние вернется. Пускай ему будет плохо потом, но он обязан вдалбливать материал тупоголовым ученикам, от которых ноль отдачи. Он же удавится у себя в подземельях! Если бы не трясущиеся руки и слегка заторможенное сознание от принятого зелья, можно было бы сварить еще что-то для больничного крыла. Перспектива лежать в кровати и смотреть в потолок не вызывала у Северуса никакого энтузиазма. Читать книги бесполезно — буквы поплывут перед глазами, поэтому лучше провести это время, занимаясь прямыми обязанностями, вести урок и стараться побольше дышать в сторону Гриффиндора, авось заразятся.

— Исключено, Альбус…

— Я уже позволил себе вмешаться, мой мальчик, взял на себя ответственность и перенес зачеты на послезавтра.

Глаза Снейпа расширились от гнева: какого черта старик о себе возомнил?

— Прости за крайние меры, но ты бы никогда не согласился, а насчет занятий у младших курсов, я послал письмо мисс Кэрроу, думаю, она сможет заменить тебя… — добавил Дамблдор, не капли не осознавая, что городит.

— Какого черта, Альбус! — злился от бессилия Снейп. — Вы не можете так поступить, она студентка и у нее свои занятия!

Заменить Снейпа! Где это видано?! Старик совсем умом тронулся? Северус окончательно вспылил, готовясь вывалить на директора котел гневных излияний, но собравшаяся мокрота в горле снова заставила его лицо покраснеть, и он содрогнулся в приступе сильнейшего кашля. Омерзительно чувствовать себя ослабленным и вешать на старосту свои обязанности, но, похоже, Дамблдор решил сделать все втихую, потому что уговорить всегда ответственного профессора зельеварения пойти на такой шаг было бы невозможно. Аллегра, конечно, справится с заданием, с её талантами, безусловно, это не составит никакого труда, только нужно ли ей это, кажется, голову девушки заботит совсем другое, например, мысли о следующем воскресенье. Снова возник вопрос: стоит ли говорить директору об этой проблеме, или нет?

Склеры глаз Северуса были совсем красными, он едва сдерживал приступы кашля и, несмотря на зелье, все равно чувствовал себя паршиво.

— Мисс Кэрроу зайдет после завтрака, чтобы получить распоряжения, а насчет шестых-седьмых курсов, Минерва проведет трансфигурацию вместо зельеварения, так что Северус, этот день я настоятельно рекомендую провести в постели.

— Я вчера належался! — выплюнул Снейп, точно недовольный ребенок.

— Береги себя, — как ни в чем не бывало, произнес Дамблдор и развернулся, чтобы уйти.

— Альбус,— донёсся вслед охрипший голос.

Тот обернулся, кажется, он ожидал подобного.

— В это воскресенье Аллегра…

— Я знаю, у нас есть всего неделя на то, чтобы что-то придумать.

Во взгляде Северуса читалось удивление, впрочем, как и всегда, когда Дамблдор знал больше, чем от него ожидали.

— Я не могу выдать себя, — несвойственным ему голосом произнес Снейп. — Она не хочет принимать Метку, больше чем уверен, что она сбежит.

— Что ж, чего нельзя сказать о других детях, возможно, этот вариант правильный. Ты должен проследить за мисс Кэрроу, она сильно отличается от своих сверстников. Позволить ей бежать, наверное, лучший выход, — рассудил директор.

Поскольку Альбус сам был не уверен в своих словах, он ожидал вопроса от Северуса, который должен был непременно последовать:

— Альбус, вы понимаете, что Орден сможет защитить её.

— Но захочет ли она бороться? — и тут сам ответил на свой вопрос: — Не думаю... мы попробуем перетянуть её на свою сторону, однако не уверен, что она вообще хочет занимать чью-либо сторону.

— Вы рылись в её голове? — спросил Снейп, уже зная ответ.

— Я позволил себе это, и пока помыслы её непонятны. Она заметила моё вторжение и закрылась, Северус.

Тот все больше удивлялся за это паршивое утро. Он никогда не замечал за ней барьеров, но и никогда вероломно не вмешивался в её мысли, ожидая снова увидеть сплошную заинтересованность в учебе. Вот в чем дело! Так это был барьер, обманка, ловушка, на которую он попался! Дамблдор копнул глубже, и она почувствовала, прикрывшись более сильным щитом. Давить на её рассудок у Снейпа никогда желания не было и, похоже, зря.

— Что конкретно вы узнали?

— Ничего особенного, все что успел — это увидеть злобу на весь мир, на всех окружающих. Ей тяжело, но излишняя скрытность дает почву для размышлений, не думаю что она…

— Нужно попробовать, Альбус, помогите ей.

Тот кивнул и улыбнулся.

— Мы сделаем все, что в наших силах, уверен, девочка сможет переоценить жизнь и встанет на верный путь, а если нет, думаю, сама справится.

— Но бежать слишком опасно, если её найдут…

— Думаю, у неё есть некоторые вразумительные планы, — проговорил Дамблдор и после очередного пожелания выздоровления скрылся в языках зеленого пламени.

Снейп остался в раздумьях. Чертов старик чего-то недоговаривает…

* * *

Страх, вот он, как на ладони, такой осязаемый и шероховатый, словно наждачная бумага. Неприятный терпкий привкус отчаянья. Никогда бы не подумала, что он посмеет рыться в моей голове! Не то чтобы неприятно, это попросту опасно, и в тот момент нужно было думать именно о Лили, хотя немудрено, что эти мысли преследуют меня с субботы. Хорошо, что тот момент в голове не сидел Северус. Не в первый раз я заметила странные ощущения в разуме, словно что-то заставляет переваривать одну и ту же фразу в голове по два раза, так было со Снейпом, когда я проводила у него в подземелье много времени и неосознанно начала закрываться. Затем узнала об Окклюменции и занялась ей вплотную. Именно вчера на ужине я нашла источник давления. Альбус Дамблдор сидел за преподавательским столом, добродушно улыбался и смотрел на меня. Неосознанное закрытие мыслей — лишний повод для подозрений. Плохи мои дела. Если он не знает о том, что случилось в субботу с Северусом, тогда, возможно, удастся скрыть свои способности, однако мысли об Эванс определенно должны были его заинтересовать. С чего вдруг какой-то слизеринке думать о давно погибшей матери Гарри Поттера? Он наверняка помнит всех своих учеников по именам. Это вмешательство не было поверхностным, он вторгся довольно глубоко, но не успел извлечь самое главное. Способности, искренне надеюсь, все еще находятся в секрете, только я уже ни в чем не уверена. Попасться на простых мыслях было бы глупо. Как это низко нарушать свободу мысли человека, пока еще ни в чем неповинного ребенка…

Мои подозрения окрепли и стали занимать гораздо большую нишу в сознании, когда этим утром в спальне оказался хогвартский домовик с письмом в руках. Надо сказать, его появление застало меня врасплох, и небольшое зеркальце в моих руках едва не достигло пола, чтобы там разбиться на кучу маленьких осколков. Однако ловкий эльф перехватил его и с поджатыми ушами вернул мне.

— Простите мисс, что напугал.

Что нужно этому существу от меня в столь ранний час? Не дождавшись ответа, он осторожно продолжил:

— Вам письмо, — проговорил эльф и достал из-за пазухи желтоватый конверт.

Белое полотенце, служившее ему одеждой, едва не развязалось, но он успел подхватить края. Моей реакции на это не было, глаза застыли на письме, которого я ждала со вчерашнего вечера, не нужно было говорить, кто его прислал. Страх перед открытием… Но взгляд вернулся к домовику, уже завязавшему свою импровизированную тогу и осторожно смотрящему прямо на меня.

— Что-то еще? — грозно спросила я.

Тон наверняка напугал его.

— П-профессор Дамблдор ждет ответа немедленно, мисс, — пролепетало напуганное создание.

Он боялся слизеринцев, которые обращались с домовыми эльфами очень жестоко. Своим неприветливым голосом я только доказывала их убеждения, но никогда не била подобных ему, не шутила и не заколдовывала для потехи, как это любили делать другие.

— Сейчас, — на этот раз ровно сказала я, и готовящийся к удару эльф немного расслабился.

Вскрывая конверт, я ощутила неминуемый прилив адреналина в крови. Наверняка директор хочет обсудить случайно вырванное из моего сознания. Не к добру это… Руки затряслись, когда взгляд пробежался по строкам с красивыми завитушками.

«Мисс Кэрроу, обращаюсь к Вам с просьбой...»

Жар мгновенно обрушился на тело, однако следующие строки немного остудили волнение.

«…Не могли бы вы провести сегодня и, возможно, завтра занятия по зельеварению для младших курсов? По состоянию здоровья профессор Снейп временно не может исполнять свои обязанности. Если вы согласны, он ждет вас у себя после завтрака для указаний относительно уроков. Конечно, по этой причине я дам распоряжение снять вас с занятий на этот срок.

А. Дамблдор»

То, что Северус болен, знал весь факультет, но дальше Слизерина это не распространилось. Его болезнь, скорее всего, больше психологическая, ведь я сама сломала его. Вчера сокурсники вовсю обсуждали этот вопрос в гостиной. Он никогда не болел, и я ни разу не видела, чтобы он чихал или шмыгал носом. Моя ошибка вылилась в его физическое недомогание. Кто знает, не удивлюсь, если он совершенно здоров, только не может показать носа после всего произошедшего. Странно одно: старик намеренно гонит меня на встречу с ним. Чего добивается? Неужели догадался насчет метаморфного дара? Хочет, чтобы я посмотрела Снейпу в глаза? Нет, это бред, как он мог дойти до этого, ведь раскопал всего лишь мысли о гриффиндорке и то обрывками. Маловероятно было бы наткнуться среди хаоса в моей голове на обрывки правильных суждений. Однако Дамблдор далеко не дурак…

Вопрос: почему именно я должна заменять Снейпа отпал. Проверка. Если откажусь, это вызовет подозрения. Нужно вести себя естественно, не подавать вида. Но как я буду вести себя в кабинете Снейпа? Никак, я просто староста, выполняющая просьбу декана, даже не его просьбу, а директорскую. Не удивлюсь, что эта идея пришла в голову именно старику. А что если Снейп уже знает об этих правдивых домыслах? Что если он уже в курсе, что это была вовсе не Лили, а именно я? «Очень мило, Аллегра, по твоей вине Северус хворает, значит, ты должна выполнять его работу в наказание», — шептал внутренний голос. Очень умно…

Они ждут от меня признаний. Глупая мысль постучалась в голову: когда зайду в кабинет Снейпа, сразу же получу порцию Круциатуса. Снова нахлынула волна стыда. Как я могла поступить так с человеком, которого люблю? Малодушная эгоистка…

Ноги начали отбивать дрожь в такт трясущимся рукам. Я попала…

— Мисс…

Вздрогнув, я обнаружила домового эльфа, про которого совсем забыла, углубившись в свои мысли. Схватив перо, чиркнула на бумаге: «С радостью выполню вашу просьбу». Присмотревшись к пергаменту, обнаружила глупость, что написала: «С радостью». Это завуалированное признание себя виновной. Слишком весело и наигранно. Скомканный листок отправился в камин, и тот на мгновение вспыхнул с новой силой. Нормальный ответ старосты и помощницы декана отправился вместе с эльфом к Дамблдору, а я поплелась на завтрак тонуть в отвращении к самой себе. Надеюсь, директор больше не посмеет рыться в моей голове, хотя это вряд ли. Повод был и, причем, серьезный…

Ни директор, ни Северус не почтили Большой зал своим присутствием. Кусок не лез в горло перед предстоящей встречей. Голова гудела, две бессонных ночи не пропали даром: круги под глазами, нервозность, недомогание и отсутствие аппетита — это еще самая малая часть того, что на самом деле происходило за прошедшие тридцать шесть часов. Идти в подземелья понурив голову нельзя, я старалась вести себя как всегда. Прямой взор, ровная походка, каменное выражение лица…

— Входите, — послышался слегка сипловатый голос из-за двери, это значило, что он и впрямь болен.

Осторожно ступив за порог, я посмотрела в глаза осунувшемуся, еще более бледному, чем когда-либо, профессору. В кабинете пахло лечебными зельями, их испарения витали в воздухе, создавая впечатление больничной палаты. Жар стыда подкатил неминуемо, однако справившись с собой, я подошла к его столу. Костяшки пальцев онемели, сжимая ни в чем неповинную ручку портфеля.

— Мисс Кэрроу, я должен извиниться за то, что на вас возложили подобные обязанности…

Так-так, он ничего не знает, но может, намеки впереди. Он сказал: «На вас возложили…», это была не его идея. Чего Дамблдор добивается? Мысль раскатом грома перевернула рассудок… Может, я сама себе напридумывала? И никто ни о чем не догадывается, это просто совпадение, я ведь староста… Несмотря на логичность суждений, что-то в глубине подсказывало, что случайности не случайны…

— Профессор, как вы себя чувствуете? — невинно спросила я, ожидая в ответ бурю негатива, и не прогадала.

— Оставьте при себе свои соболезнования, — съязвил Снейп. — Вот, это материал для сегодняшних уроков.

Сухой, черствый. А ведь ты был совсем другим позавчера у Дырявого Котла. Почему вдруг в голове возник образ Северуса, сжимающего меня в отчаянных объятиях? Нужно выкинуть эти мысли, вдруг он попытается проникнуть в мой разум? Я взяла папку и открыла её.

— Пятым курсам расскажете о Зелье Старения, надеюсь, вы помните как его делать, объясните теорию, и, конечно, прежде всего, технику безопасности.

Снейп осекся и закашлялся, отвернувшись в сторону, что заставило меня еще раз ощутить идиотский стыд, ведь он мучается из-за меня, не удивлюсь, если у него жар. Выглядит паршиво. Чтобы не смотреть в сторону профессора, я постаралась вникнуть в записи, написанные ровным мелким почерком с указаниями и сносками. Видимо, этим строкам много лет, он ведь никогда не составлял план урока. Человеку с феноменальной памятью этого не нужно, он достал старые пергаменты с дальних полок, я в этом уверена.

— Вторым курсам — Зелье бесстрашия, третьим — Зелье от нарывов, с ним поосторожнее, может воспламениться.

Я хотела кинуть на него презрительный взгляд, — он что, считает меня дурой?! — но как всегда удержалась от заносчивости и лишь кивнула еле заметно. Он объяснил за кем из учеников стоит следить на уроках, так как их зелья бывают взрывоопасны. Странная пауза в речи, не сопровождаемая приступами чудовищного кашля, заставила меня поднять глаза. Изучающий взгляд… Конечно, я тоже выгляжу не ахти как, но надеюсь, он не припишет это чему-то, относящемуся к субботе…

Я почувствовала, как барьер в голове трещит по швам. Нет, только не это. Не надо, умоляю…

~~

Аллегра выглядела так, будто не спала несколько суток: темные круги под глазами, кожа стала зеленоватого оттенка, какой-то затравленный взгляд. Переживает за следующее воскресенье. Северус неосознанно вникал в её мысли, пока не наткнулся на тот самый барьер, о котором говорил Дамблдор. Она подняла глаза и посмотрела на него. Мерлин, эта девочка почувствовала его вторжение. Испуг налицо…

Подавленный голос вернул Северуса из блужданий по тупикам разума.

— Прошу, не надо…

Возникло ощущение, что она вот-вот расплачется, боль была почти осязаемой. Он не стал дальше давить на её мозг, глаза Аллегры наполнялись слезами, и Северус ощутил даже стыд, но не показал его. Ей и так паршиво...

— Это всё, профессор? — все тем же сдавленным голосом спросила она, когда его ментальная хватка ослабла.

Молчание.

— Да, можете идти мисс Кэрроу, не забудьте о технике безопасности.

Она легонько кивнула и, развернувшись, быстро пошла к выходу. Северусу стало нестерпимо жаль несчастного ребенка, обрекающего свое существование в бегство, он не винил ее за нежелание вставать на сторону света, а просто спрятаться подальше от войны…

— Аллегра...

~~

Я вздрогнула. Он произнес мое имя? Лекарства совсем затуманили его рассудок? Неужели он сказал… Мерлин… Сквозь странное ощущение натянутости я повернулась к Северусу, только что так подло пытавшемуся проникнуть в мою голову…

— Если вы захотите поговорить, — произнес он сдержанно, — я вас выслушаю. Да, и не смейте прибавлять Гриффиндору баллов!

Непедагогично, но я проигнорировала это. Мои глаза округлились от ужаса. Он думает, что я переживаю из-за воскресенья, предлагает помощь…

«Какую помощь, Аллегра? Он Пожиратель Смерти, опомнись!», — орал голос, который хотелось придушить. Переживает... Нет, каково это? Я избила его душу, а он предлагает помощь, не зная, какой подлый человек стоит перед ним…

— Спасибо… — выдавила я и шмыгнула за дверь, стараясь отогнать слезы.

Невольно павшим оказаться,

Задрав рубашку, раны показать.

Ты слаб, боишься сам себе признаться,

Что от судьбы не убежать.

Опустошен своей печалью,

Ты ищешь для потерь ночлег,

Смирись, и до тебя страдали,

Ведь ты всего лишь человек.

Густой туман под Знаком Мрака,

Ты сделай шаг, к тому, кто ждет.

Забудь вчерашние обиды,

Она твой мир перевернет.

Она не та, о ком мечтаешь,

Но ты готов бежать на зов,

Твоя душа в её оправе,

Излечит раны до рубцов.

Серая печаль, боль утихли, но не пропали. Стоит жить дальше, стоит воевать ради победы и гнать от себя скупые наваждения. Рок судьбы непримирим: ты стоишь у края пропасти, и каждый день камень обрушивается, пододвигая тебя все ближе к забвению, но ты и не думал отступать. Служить двум богам нечестно, это отправит прямиком в могилу, в безутешье, где нет места страданиям, туда, где сможешь переоценить все прошлые ошибки, изгонишь из себя непоколебимое чувство вины. Ты растопчешь свою прошлую жизнь и просто сможешь существовать в покое или же исчезнешь навсегда. Но разве это не одно и то же?

Северус лежал на кровати и, глядя в потолок, размышлял над смыслом собственной жизни. Никчемная судьба. Перебежчик, бессмысленно идущий по нити Лахесис. Если рассуждать трезво, его вклад в судьбу мира, в судьбу войны неоценим, но разве, следуя по веренице грехов, можно рассматривать собственное шпионское существование как попытку искупления? Нет, это привычка, вызов Тёмному Лорду. Может, от нежелания жить Северусу так везет в выживании? Противоположное притягивается, это аксиома.

* * *

Теперь ясно, почему Снейп так ненавидит студентов. То, что они тупые,

было ясно изначально, но чтобы настолько! Это ж надо перепутать когти

градиолы и драконью чешую? Какой талант нужно иметь, чтобы так откровенно

не вдумываться на зельях? А техника безопасности?!

Голова закипала от негодования и досады за будущее магического населения.

— Мистер Кроуфер, если вы добавите коготь градиолы в свой котел, боюсь,

ваши останки найдут на Марсе в следующем тысячелетии.

Пуффендуец посмотрел на меня испуганно, второй курс слушал и вникал, однако искрометная тупость, достойная неандертальцев, уже выводила из себя.

Неужели так сложно запомнить порядок выполнения работы и всего несколько ингредиентов? Да я в девять лет могла подобное зелье приготовить! Да-а-а, Дамблдор обрек меня на пытку клиническим идиотизмом. Интересно, все зельевары превращаются в подобие Снейпа за время преподавания бездарям?

Студенты не ждали от меня баллов, но и продолжателя дела своего «любимого» профессора не желали лицезреть. Однако на второй паре Слизерин несказанно порадовал и вел себя тихо — третьекурсники не успели попасть под власть гормонов и набраться наглости. Милые, ну, почти пушистые детишки… Не считая пары девочек-переростков.

Кое-как я дожила до обеда, звон в ушах от тысячи вопросов, на которые приходилось отвечать, заставлял взгляд постоянно расфокусировываться, а разум затуманиваться. Снейп вряд ли баловал их возможностью услышать от него что-то вразумительное, помимо сарказма и снятия баллов за нарушение дисциплины. Что ж, моя доброта оказала мне медвежью услугу, и заинтересованность в студентах сделала свое дело. Предобморочное состояние и пересушенная ротовая полость были наказанием за инициативу. Конечно, бессонные ночи оставили свой отпечаток на состоянии незадавшейся профессорши, но зато сегодняшняя пытка вопросами заставила отключиться от мыслей о Лили, Снейпе и, конечно же, о Метке.

Главное не уснуть…

После обеда меня совсем разморило, но оставалось еще две пары с пубертатно-неугомонным пятым курсом. Если младшие были еще хоть как-то заинтересованы предметом, то этим своенравным подросткам было откровенно наплевать. Я шла обратно в подземелья, как на гильотину — а все потому, что болен наш зельевар. Постойте, а почему он болен? Ах да, его скосила маленькая эгоистичная стерва, которая сейчас в полной мере поплатится за свои ошибки.

Однако мои опасения не подтвердились: пуффендуйцы и когтевранцы вели себя довольно спокойно и организованно. Ну, конечно, в семье не без урода, пришлось, все же, сделать пару замечаний, но это еще не конец. Последние занятия предвещали тайфун негодования для уставшего мозга, не готового испытать прессинг от стычек Слизерина и Гриффиндора.

Вся школа уже знала о внезапной хвори Снейпа, и снова не удалось избежать

расспросов, но это было уже мелочью…

— Какого гриндилоу мы должны тебя слушать, ты всего лишь студентка, а, Кэрроу? — презрительно кинул белобрысый парень с задней парты.

— Мистер Малфой, сбавьте тон, если не хотите обсуждать эту проблему лично с профессором Снейпом, — рявкнула я в манере вышеназванного.

Правда, мой выпад нисколько не впечатлил слизеринца. Он скроил еще более

омерзительную гримасу и фыркнул. Конечно, чего ему бояться, он же любимчик нашего декана-пожирателя.

— Кэрроу, — он выплюнул мою фамилию. — Тебе не стоит задаваться, никто тебя здесь слушать не будет, — последнее слово он растянул особенно мерзко.

— Минус десять баллов со Слизерина за неуважение к старосте, — ровно произнесла я.

Его лицо вновь озарила усмешка, а Гриффиндор в очередной раз поразился нашему «теплому» внутрифакультетскому общению. Поттер во все глаза таращился на меня, а Гермиона Грейнджер самодовольно улыбалась своим конспектам. Им было радостно, что хоть кто-то мог поставить на место выскочек, ведь на ординарных занятиях гриффиндорцам доставалось больше всех.

— Ты будешь разговаривать со Снейпом! — кипятился Малфой.

— Это ты будешь разговаривать с профессором Снейпом, — я сделала ударения на слове «профессор», напоминая о субординации, но, похоже, Драко это ничуть не смутило.

— Ты поплатишься за снятие баллов со Слизерина! — зарычал он; бледная кожа его лица пошла пятнами.

— Так, не отвлекаемся на мистера Малфоя, желающего сорвать урок и отправиться прямиком к директору. Кто расскажет о Зелье Старения? — игнорируя разбушевавшегося пятикурсника, спросила я.

Как и ожидалось, было всего несколько рук.

— Гермиона, — по-дружески произнесла я, не обращая внимания на злобное шипение исходившее с задних парт, где сидел Малфой.

— Давай, грязнокровка, у тебя наконец-то есть шанс выступить, твоя подружка обязательно оценит старания, — насмехался он.

— Ещё минус десять баллов со Слизерина за оскорбление студента! — повысила голос я. — Ещё немного, мистер Малфой, и вас ждёт отработка… со мной, — привела я аргумент, ведь ему уже пару раз доводилось наслаждаться моей компанией во время отбывания наказаний, и Драко это ой как не понравилось.

Грейнджер же была куда умнее и просто пропустила его мерзкий комментарий мимо ушей.

— Зелье Старения делает выпившего старше. Чем больше Старящего Зелья человек выпивает, тем старше становится. Ингредиенты: зубы крокодила, спорыш, крылья скарабеев, желчь кошки и ноготь того, кто пьет зелье, — отчеканила она с благодарной улыбкой.

— Браво! — послышался сзади женский хохот, на этот раз вступила Пэнси Паркинсон.

— Тебе не обязательно вставлять шпильки,— насмешливо произнесла я. — Если, конечно, не хочешь лишить Слизерин баллов.

Она оказалась трусливее Драко и сразу притихла, растеряв запал вдохновения

поострить. Пэнси определённо не ходила в любимчиках Снейпа.

— Пять баллов Гриффиндору, молодец, Гермиона! — произнесла я под дружное вытягивание мордашек слизеринцев.

— Он убьет тебя! — во весь голос заорал Малфой, будто от этого зависела его жизнь.

А то я не знаю, что меня ждет, когда Северус узнает о зачислении мною баллов в пользу ненавистного факультета. Однако мне будет что ответить, ведь Гермиона честно заработала поощрение. Она улыбалась так, что, отчаянно покраснев, опустила взгляд к учебнику. Получить оценку по зельям наверняка было её заветной мечтой. Снейп не любит заучек, но и тугодумов тоже; страшно признать, что и золотая середина его также не интересует.

— Малфой! Что оживит любого окаменевшего? — внезапно изменила тактику я.

Он не понял вопроса, вернее не ожидал.

— Что?

— Отвечай, или сниму баллы, — совершенно невозмутимо продолжила я.

Он растерялся, а все остальные слизеринцы уставились на него, понимая,

что больше спорить не стоит.

— Зелье... — лишь произнес он.

Не знает ответа на простой вопрос! Ведь они совсем недавно проходили эту тему, я видела, как Гермиона занимается в библиотеке.

— Какого цвета сонное зелье?

Он совсем растерялся, а Гриффиндор начал тихонько хихикать.

— Мисс Буллстроад, не подсказывайте, — одёрнула я студентку, нашептывающую Драко ответ с соседней парты, — Если, конечно, не желаете составить Малфою компанию в объяснениях с профессором Снейпом.

Она встрепенулась, одарила меня ненавидящим взором, но заткнулась.

— Мистер Малфой, это вопрос из четвертого курса!

Тот притих и замялся. Несмотря на то, что сейчас он был не в состоянии ответить, я знала, что Драко, в целом, имел неплохие отметки по зельям, и это было действительно следствием его учебы, а не бессмысленного поощрения со стороны Снейпа.

— Минус пять баллов со Слизерина! — все больше входила во вкус я. — Какие три слова чаще всего звучат в Хогвартсе на уроках?

— Что? — непонимающе спросил он.

— Отвечайте!— я дублировала интонацию Снейпа, давя на студента, который

уже не понимал что происходит.

— Я не знаю...

— В точку! Плюс пять баллов Слизерину за сообразительность! — во весь рот улыбнулась я, пока до него доходил смысл шутки.

Гриффиндор ржал во весь голос. Кажется, впервые факультеты словно поменялись местами. Можно позволить себе маленькую роскошь, поиздеваться над хорьком — как его называли гриффиндорцы — я ведь так давно об этом мечтала. Небольшая месть.

— Откройте параграф тридцать два, прочитайте внимательно и начинайте приступать к приготовлению Старящего Зелья.

Как же я была довольна собой! Неописуемо. В классе стихли голоса, и студенты обратились к учебникам. Дисциплина в благодарность от гриффиндорцев и, как следствие наказания непослушного Малфоя, от слизеринцев. Идеально! Конечно, мне придется поплатиться за самодурство, но эти двадцать баллов того стоили. Что ж, меня все равно здесь не будет через неделю, пускай крутятся как хотят. Снейп, конечно, наорет, но что поделаешь…

Пока студенты варили зелье, я ходила между рядами и следила за ходом работы, иногда подсказывая Лонгботтому и Уизли. Остальные справлялись на диво хорошо, пока этот придурок Малфой снова не решил вывести меня из себя. Он и не собирался выполнять задание, а просто сидел за партой со скрещенными на груди руками и с ненавистью наблюдал за мной.

— Если зелье не будет готово…

— То что? — перебил он.

Я тяжело вздохнула, и устало произнесла:

— Малфой, хватит упрямиться, ты знаешь, что за этим последует.

— Все баллы вернет нам Снейп! — усмехнулся он. — Не страшно, он мне ничего не сделает.

Знали бы все, как меня это достало, с еще одним вздохом я наклонилась поближе к нему и прошептала.

— Он-то тебе ничего не сделает, но что будет, если я замолвлю за тебя словечко в разговоре с твоим отцом, который планирую в это воскресенье? Не думаю, что он и Лорд будут довольны твоим ребяческим поведением, серьезнее надо быть, Малфой…

Его лицо мгновенно позеленело, то ли от страха, то ли от ненависти. От его талантов и сдержанности зависит его место в ближнем круге Пожирателей. Это, наверное, было самое глупое, что я могла сказать, однако это подействовало. Детей легко обманывать.

— Т-ты не посмеешь! — произнес он почти шепотом.

— Еще как посмею, расскажу о твоем длинном языке, трепло, почти вся школа знает о твоем скором вступлении в ряды Сам-Знаешь-Кого.

Да, это был неподдельный ужас, кажется, я переборщила в своих играх. Драко вскочил с места и заорал:

— Да как ты смеешь мне угрожать, ничтожество!

Казалось, еще секунда и он кинется на меня и задушит, но вместо этого Малфой достал палочку. Впрочем, моя была уже наготове…

— Сядьте на место, мистер Малфой! — донесся резкий, до боли знакомый голос.

Класс машинально обернулся в сторону влетающего в дверь деспота, рассекающего воздух своей мантией. На вид, Снейп был абсолютно здоров…

Ой, не ожидала, что моя казнь свершится так скоро. Нервно сглотнув, я перевела взгляд обратно на слизеринца уже улыбающегося во все тридцать два белых зуба.

— Мисс Кэрроу, вы свободны, еще успеете на половину трансфигурации.

Его тон бы ровным и холодным, без тени эмоций, это значило, что я влипла, причём, по уши. Возможно, до него уже дошли вести о моих поощрениях баллами других факультетов, и он решил внезапно выздороветь. За Драко незаржавеет, он обязательно все выложит Снейпу. Черт! Почему-то когда я творила самоуправство, не было так страшно, но при виде его черных глаз это чувство внезапно ожило…

Тихо подойдя к учительскому столу, я забрала вещи и как можно спокойнее двинулась сквозь ряды к выходу под соболезнующие взгляды гриффиндорцев, прекрасно понимающих, во что мне это выльется…

* * *

Остро ощущая терзающие желудок спазмы, рискующие отправить наружу мой скудный ужин, я отправилась в подземелья получать порцию морального Круциатуса от человека, которого я боялась, ненавидела и в то же время любила…

Он удостоил меня парой слов перед приемом пищи. «Ласково и ненавязчиво» предложил явиться к нему в кабинет. Аппетит, конечно, был испорчен, но затолкать в себя салат после длинного дня, все же, удалось.

Неуверенный стук в дверь.

— Войдите! — злобно «пропел» Снейп.

Мысленно простившись с жизнью, я вошла и, побоявшись смотреть ему в глаза, стала неуверенно разглядывать мыски собственных туфель.

— Я вижу, вам есть от чего вести себя пристыжено, — изрек он, пристально глядя на меня. — Мисс Кэрроу, как прикажете понимать весь этот цирк, что вы учинили на занятиях?

Я открыла было рот для подготовленных бессмысленных оправданий.

— А впрочем, не утруждайте себя. Как вы посмели лишить Слизерин стольких баллов? — с нарастающим напором продолжил Снейп.

— Я…

— Кем вы себя возомнили? Преподавателем? Кто вы такая? — рычал он.

— Профессор, Малфой это заслужил…

— Мерлин с ними, с баллами, вы угрожали ему Темным Лордом… — тут я начала

краснеть. — Да как у вас ума на это хватило?! — он переходил на крик.

— Профессор…

— Молчать! Вы позорите школу, вас бы сегодня же исключили за это…

Настала моя очередь возмущаться.

— Да какая, к черту, разница! Все равно, в воскресенье меня уже здесь не

будет!

Я осмелилась поднять глаза. Его лицо было непроницаемым.

— И вы решили урвать последний шанс и опозориться перед всем факультетом, — съязвил он. — Ваш отец четвертует вас за подобные выходки!

— Плевать…

— Что?! — закричал он, покрываясь бордовыми пятнами.

— Я сделала так, как посчитала нужным, поставила этого выродка на место, вместо того, чтобы снабжать его баллами за реплики и оскорбления магглорожденных студентов, что вы, профессор, поощряете!

Он вскочил с кресла и оперся руками о стол, нависнув надо мной коршуном.

— Как вы посмели упомянуть имя Темного Лорда в стенах школы? — брызжа слюной, кричал он. — Ваши слова лишь подтвердили то, что вы ничем не отличаетесь от детей его приспешников!

А вот это он зря…

— Какая вам разница? — елейным тоном произнесла я, переходя на шипение. — Вы всегда поощряли это, разве не так профессор?

Наверное, он сейчас меня ударит, ведь правда глаза режет.

— Кто вбил в вашу дурью башку подобные мысли? Я никогда не поощрял…

— Бред! Вы — Пожиратель Смерти! Еще один из рядов Темных Волшебников, пригревшийся на бороде у Дамблдора, вы никто, и не смейте выгораживать себя! Мерлин, да вы всего лишь жалкий, ничтожный слуга…

Резкий звук пощёчины. Остолбенев, я повалилась на пол. Щека вспыхнула болью. Глаза смотрели на Северуса, ноздри которого вибрировали от гнева. Он дышал как загнанный скакун.

— Опомнитесь! Вы больны, Аллегра, вас следует поместить в отделение для душевнобольных в клинику Святого Мунго, срочно! — эхом раздался в помещении его голос, исполненный ярости.

— Как вы посмели ударить меня? — выдавил мой затуманенный рассудок.

Он пропустил этот вопрос мимо ушей. Конечно, это была мера, чтобы привести в чувства, ведь я не на шутку разошлась…

— Я устрою вам ад! С завтрашнего дня назначаю отработку от окончания учебного дня до отбоя, и так до конца недели! Забудьте про обязанности старосты.

Взгляд моих глаз, полных оглушающей ярости и еще не прошедшей боли от пощечины, впивался в ненавистного человека, отыскивая все больше причин, чтобы отомстить.

— Отлично! — сухо произнесла я. — Не беспокойтесь, профессор, вы не омрачите мне последние дни в Хогвартсе своим обществом, потому что дальше уже некуда.

— Вон! — заорал он.

Совершенно спокойно, задрав нос, я подняла вылетевший при падении из руки портфель и медленно, не обращая внимания на обозленное лицо Северуса, покинула помещение, хорошенько хлопнув дверью напоследок.

* * *

«Дура, какая же ты дура! Сумасшедшая маленькая ведьма, как же уберечь тебя от тебя самой? Совсем запуталась, глупая…»

Северус злился, бесился, но не знал, как помочь Аллегре, не ведал, что делать в этой ситуации. Раскрыть себя, предложить опеку? Да она в голос посмеется над ним, не поверит. Наверняка отец не позволит ей бежать и уже следит исподтишка. Скрыться будет сложно, есть ли вообще такой шанс? Пусть она находится под присмотром все оставшееся время. Надо поговорить с Дамблдором, он обязан что-то предпринять. Кэрроу заносит, и она срывается, хотя признаться то, как она заткнула выскочку Малфоя, даже повеселило, но метод…

Он испытывал благодарность за это, однако обязан был пресечь. Одна мысль не покидала его голову: Аллегра сегодня была так похожа на Беллатриссу Лестрендж в юном возрасте, которая превратилась в чокнутую слугу Лорда. Если Кэрроу попадет к нему в руки, это будет катастрофой…

Он ударил меня! Гнев волнами захлестывал больную, уставшую голову, то и дело вспыхивая, как бенгальский огонь. Я неслась по длинному коридору Хогвартса, наполненную студентами, желая попасть в одно единственное место, где будет спокойнее всего — в свою комнату, которая теперь вряд ли будет принадлежать мне, ведь обязанности старосты Снейп с меня сложил. Ну и пусть! Я все равно не съеду, костьми лягу, заколдую…

Мерлин, он ударил меня!!! Тысячи ругательств, словно навозные мухи, жужжали в голове. Я знала, на что шла, издеваясь над Малфоем, однако ожидала, что переживу все намного спокойнее. Плакать не хотелось, но побиться головой об стенку, возможно, следовало. Ни в чем неповинные доспехи за поворотом у входа в гостиную Слизерина задребезжали и развалились. Шлем покатился по каменному полу, звеня забралом, а я схватилась за ушибленную ногу и только сильнее разозлилась.

— Divide et impera*! — крикнула я портрету одного из бывших деканов.

— Милочка, поспокойнее! — раздался недовольный хриплый женский голос.

Аристократичная пожилая леди на холсте смотрела на меня свысока, но она не стала долго спорить, побоялась поднятой палочки и даже не предложила собрать доспехи, разбросанные в коридоре.

В гостиной, как и предполагалось, было много студентов, занимающихся выполнением домашних заданий; кто-то играл в волшебные шахматы, кто-то читал, кто-то беседовал. Головы повернулись в мою сторону, откуда-то раздались смешки. Стараясь никого не замечать, я завернула в коридор, ведущий в спальни. По дороге попался самодовольный Малфой, в сознании варились всего два слова: «Авада Кедавра», и не дай Мерлин, он сейчас как-нибудь съязвит…

* * *

— Входи, Северус, — донесся серебристый голос от развернутого в другую сторону кресла. — Признаться, я ждал тебя намного раньше.

Снейп вышел из камина и отряхнул одежду от сажи. Белая рубашка была выпачкана, но взмахом палочки он вернул ей первоначальную белизну.

— Я так понимаю, не все гладко? — сказал Дамблдор, бросая взгляд поверх очков-половинок. — Чаю?

— Нет, спасибо, — вежливо, но немного раздраженно отозвался гость. — Альбус, вам срочно нужно поговорить с ней, это выходит из-под контроля. Она сегодня угрожала мистеру Малфою Темным Лордом.

— Но Драко тоже далеко не сахар…

— Альбус! Не время шутить, — Снейп явно не был готов выслушивать добродушные усмешки, посему сразу перешел к делу и ввел директора в курс дела, не утаив и про пощечину. — Она ненавидит меня, я ничем не могу помочь, — с какой-то безнадежностью подытожил он.

Редко когда можно было видеть Снейпа в таком состоянии, но этот человек, который, казалось бы, знал ответы на все вопросы, сейчас находился в тупике.

— Не думаю, мой мальчик, что она тебя ненавидит, — задумчиво произнес директор, наливая из чайничка с узким носиком чай в чашку. — Мне казалось, в прошлом году вы неплохо ладили.

— В прошлом году Тёмного Лорда еще не было, его возрождение изменило её. Аллегра

ополоумела, едва не сиганула с Астрономической башни на прошлой неделе. — Глаза Дамблдора расширились, а рука дернулась, расплескав чай из чашки. Северус должен был, в конце концов, рассказать о случившемся. — Нужно принимать меры! Вы должны поговорить с ней как можно скорее, иначе она натворит дел.

— Пока она не захочет, мы ничем не сможем помочь, — скрыв удивление, спокойным тоном заметил директор.

— Но вы ведь даже не пытались, Альбус! — исполненный переживаний, Северус повысил голос.

— Ты будешь рассекречен. Она догадается, откуда ветер дует, если я предложу помощь. Ты должен это понимать, — сразу же аргументировал тот.

— Я знаю, но должен же быть способ косвенно предложить помощь, не ссылаясь на её проблемы, обходя меня. Например, связать это с сегодняшним инцидентом…

— Я попробую вывести её начистоту, однако обойти твой вопрос будет сложно, — задумчиво произнес Дамблдор, вкладывая в эти слова двойственный смысл. — Она совсем не проста, хотя, думаю, в сложившейся ситуации мисс Кэрроу нужно кому-то довериться.

Оба волшебника понимали, что этот ребенок слишком сложен, скрытен и недоверчив. Даже великий волшебник Дамблдор был в серьезном замешательстве. Аллегра вот-вот сбежит или от безысходности примкнет к рядам Тёмного Лорда.

У Северуса до сих пор перед глазами стояла картинка студентки, оказавшейся на полу его кабинета из-за его пощечины... Её ладонь, придерживающая заалевшую щеку, взгляд полный ненависти и презрения, боль…

Наказанием был её сложный характер. Из тихони она превратилась в бунтующее, сходящее с ума существо. И снова в голове всплыл образ семнадцатилетней Беллатриссы, её бешеный взгляд, резкость, готовность вступать в дуэль с каждым… Но нет, Аллегра не такая. Белла с первого курса бросалась с кулаками на каждого, кто криво на неё глянет, а Кэрроу только вступает на тропу сложного переходного возраста и выбора. Однако общие черты незаметно просматривались. Сегодня Снейпу показалось, что она без труда сможет его проклясть. Неуправляемый гнев способен на многое. Но всё же, эта ярость вызвана отчаянием, а не складом личности. Безупречная староста на глазах превращается в неконтролируемую ведьму. Истинный путь для нее пока в тумане, и свернуть с дороги именно сейчас будет так просто. В ловких руках Лорда она станет отличной марионеткой, ведомой желанием уничтожать все на своем пути, разрушать по приказу, убивать… Северус даже толком не мог понять, что рождало в его голове такие мысли, но он был уверен, что руководимая Тёмной волей, она не дрогнет, направляя смертельное заклятие. Сейчас её нужно направить, показать правильный путь. Из юной девушки, с пока ещё неокрепшим разумом, невзирая на её протесты, Тёмный Лорд может сделать верную слугу, как это случилось с самим Снейпом в юности, когда взамен на свое сотрудничество он получил более чем интересное предложение и возможности… Этот безносый ублюдок знает чем манипулировать…

В любом случае, Аллегра находится, с её точки зрения, в безвыходной ситуации и поэтому отчаялась и превратилась в комок нервов. Сегодня Северус, узрев в ее глазах всепоглощающую ненависть, пожалел её… Его собственная агрессия сошла на нет при виде её неконтролируемых всплесков ярости…

— Я назначил ей отработку до конца недели: с ужина и до отбоя.

— Наверное, это правильный ход, понаблюдай за ней, по мере возможности не ругайся, психика девушки совершенно нестабильна, — согласился Дамблдор, массируя переносицу. — Не думаю, что она теперь будет лезть на рожон в спорах с тобой.

— Я как раз именно в этом и не уверен, сегодня было только показательное выступление. Мне показалось, что она не просто так сорвалась сегодня. Словно я в чем-то виноват — эта ярость была направлена не на Пожирателя Смерти, а именно на меня.

— Что ж, тебе есть над чем поразмыслить.

И действительно, иногда казалось, что она наблюдает за ним, испытывает. Он

вспомнил, когда впервые видел её слезы, её слова по поводу ненависти к Слизерину, намеки на его принадлежность к Темному Лорду… Словно она хотела задеть его лично. Что бы это значило?

Северус начал припоминать метаморфозы её поведения с начала поступления в Хогвартс. Он часто ловил на себе её взгляды, они отнюдь не были полны уважения. В них было презрение, какой-то неопределенный негатив. Что он мог сделать ей? Он углубился дальше в свои воспоминания: ребенок, маленькая девочка, открывшая ему свое сердце странной детской любовью. Наивная, робкая, застенчивая…

Неужели она до сих пор помнит эти чувства? Определенно — это бред, ведь Аллегра даже не узнала его спустя несколько лет… Или это был обманный маневр? В ребенке не может быть столько хитрости, он бы наверняка заметил её влюбленность.

Как дитя, подросток, а затем — девушка могла пронести сквозь годы это странное бремя, любить мужчину вдвое старше себя? Ничем себя не выдавая, она просто существовала в школе, отгораживаясь от факультета и друзей, не считая нескольких гриффиндорцев.

Могла ли Распределительная шляпа ошибиться? Если да, то, как ребенок с иными помыслами и талантами попал на Слизерин? Чистокровность не могла перебороть все таланты. Ей место на Когтевране — определенно, это более чем просто предположение. Снейп с подозрением взглянул на неподвижную шляпу в одном из стеклянных шкафчиков Дамблдора…

Он копался в мыслях, стараясь организовать и упорядочить всю информацию об этом странном «экземпляре», разложить по полочкам разума. Он знал ее практически с пеленок. Может, кровь вейлы послужила катализатором странной перемены характера? Эти существа наделены рядом способностей, которые редко передаются по наследству ребёнку вейлы и мага, однако оказывают специфическое влияние на характер. Мысленно перебирая всех потомков вейл, Северус отмечал у каждого «дар управления». Эти волшебники с легкостью подчиняли себе людей, но обычно причина крылась в незаурядной внешности, благородной стати, красоте. При этом Аллегра — обычная девушка, симпатичная, не привлекающая к себе внимания, лишь подросток. В ней будто не проявился этот дар предков. Раздумья не приводили к приемлемым результатам; ни замкнутого круга, ни тупиков — сплошной рассеянный туман без вопросов и ответов.

* * *

Этим утром Хогвартский домовик снова появился в пока еще моей комнате, в его руках находилось новое письмо от директора. Предположение о том, что произошедший вчера эпизод был известен ему, наводило на интересные мысли. О чем он хочет поговорить? Неужели Снейп выложил Дамблдору мои слова насчет Темного Лорда? Нет, это не может быть правдой, это просто невозможно! Северус не мог сдать меня, он же Пожиратель!

Встреча была назначена после ужина перед отработкой, и это дало мне немного времени для рассуждений. На уроках я была, словно зомби, отгородилась от всего мира непрошибаемым барьером из догадок, погрязла в нескольких не укладывающихся в общую картину фрагментах мозаики. За невнимание с меня сняли несколько баллов на маггловедении, но это пустяки, я так и пропадала в лабиринтах разума. На обеде ко мне подошла Гермиона:

— Ты жива? — с безобидной иронией спросила она.

— Снейп вряд ли сделает что-то своим, — с хилой улыбкой ответила я. — Однако отработки избежать не удалось.

— Он снял с нас сегодня кучу баллов.

— Прости, Гермиона, это все из-за меня. Я всего лишь хотела как лучше, а получилось как всегда… — со вздохом пожаловалась я, отодвинув от себя полупустую тарелку с едой.

— Не стоит, это было весело. Весь Гриффиндор пребывает в приятном шоке от вчерашних зелий, ты теперь наш герой! Новости разлетелись очень быстро, — восторгалась Гермиона, вызывая у меня слабую улыбку.

— Значит, это того стоило.

— А что ты сказала Малфою, что он побелел как будто мантикору увидел?

— Да так, кое-что из известных мне тайн, напрямую связанных с ним. Небольшой шантаж, — соврала я.

— Если бы Снейп не пришел, вы бы, наверное, дуэль устроили, мы все уже схватились за палочки…

— Да, признаться, я немного переборщила, но, слава Мерлину, все обошлось, — невесело сказала я и ненароком взглянула на преподавательский стол.

Дамблдор следил за мной. Неужели нашел способ беспрепятственно проникать в мои мысли, да еще и так чтобы это было незаметно? Было бы досадно. Быстро переключив мысли на учебу, я придала выражению лица немного добродушия и перевела взгляд на гриффиндорский стол, откуда мне махали Рон, Гарри и Невилл. Я ответила тем же и постаралась заставить себя съесть как-то машинально схваченный с тарелки бутерброд, хотя была не голодна. За последние несколько дней я заметно исхудала, брюки сваливались, а джемпер болтался, как на вешалке. Худые руки аккуратно потянулись за блюдом с курицей и картошкой. Нужно есть, нужно есть, ешь, Аллегра…

Темные круги под глазами тоже достали, но злоупотребление сонным зельем вредно для работы мозга. Дар, конечно, мог бы спасти положение, но сейчас мой образ был призван пробуждать сочувствие. Так надо. Я чувствовала, как голубые глаза следят за мной, словно ожидая чего-то. Но я больше не поворачивалась к профессорскому столу.

Последняя пара была у Снейпа. Ничего хорошего это не предвещало, однако он вел себя как всегда строго, деспотично. Тишина, какой не бывало ни на одном уроке, делала его голос единственным звуком, отражавшимся от стен кабинета зельеварения. Нотки бархата изредка прослеживались из-под маски резкости и остроты. Он заполнял свой тембр негативом, остро влиявшим на сознания учеников, заставляя подчиняться, слушаться. Поддавшись размышлениям, я забыла как зла на него, как сильно хочу отомстить за пощечину, пропала в мужественной хрипотце, пропала в черных глазах, которые не были красивы, но, в то же время, обладали какой-то невероятной притягательностью. Иные бы и не заметили, но только не я…

Этот сумеречный взгляд без отражения вытягивал из меня последние силы злиться. Крепкий черный чай, тон полуночи, эти глаза безучастно обводили студентов, склонившихся над котлами. Как я могла позволить этому человеку ударить меня? Снова рассудок заволокло обидой, которая превращала любовь в оружие, взывая к греховному желанию мести, раскатами разливающемуся от головы до кончиков пальцев. От воспоминаний о вчерашнем вечере бросало в жар, лицо пылало, покрываясь испариной. Однако злоба снова затихала, оставляя в сознании только его голос, исполненный непередаваемых интонаций, паразитами проникающих в сердце, способных лечить и калечить. От любви до ненависти один шаг, обратно так же, но что делать, когда твоя душа прыгает с места на место, развевая по ветру последние частицы разума и самообладания? Как понять саму себя?

Эти скупые серые маски Северуса, за которыми скрывался человек, потерявший свою любовь, обрекший себя на вечные муки в омуте памяти… И как можно, будучи обременённой этими знаниями, продолжать злиться на него?

Конечно, ничто не оправдает его темную суть и служение Лорду, однако Лили

Эванс может помочь обратить его к свету. Откроет истинное лицо, которое необходимо мне как воздух.

* * *

Аллегра, словно отсутствовала, смотрела в пустоту весь урок, кое-как добавляя в зелье ингредиенты, не задумывалась над правильностью приготовления. Влезать в ее голову слишком опасно, это не останется незамеченным. Темные круги залегли под глазами, прибавляя лет молодой коже, черты лица стали более острыми. Диагноз очевиден: отсутствие аппетита и бессонница. С высоты своего опыта Северус с легкостью мог определить это состояние, так как сам частенько страдал им. Депрессия…

Внезапно он поймал на себе её взгляд. В нем не было злобы и агрессии, а лишь какая-то отрешенность. Он решил пройти мимо рядов, но её взгляд не проследовал за ним. Значит, он предназначался вовсе не ему. В её голове либо отсутствовали мысли, либо их было слишком много, чтобы отвлекаться на неинтересную реальность. Несмотря на состояние транса, зелье Аллегры было приготовлено правильно, лишь звон колоколов, оповестивший об окончании пары, вернул ее на землю. Она торопливо стала складывать учебник, перья и пергаменты в портфель.

Северус знал о предстоящей встрече Аллегры с директором и питал надежду, что Дамблдор найдет к ней подход, однако не был в этом уверен. Он боялся, что её воспаленный рассудок выложит Альбусу все предположения, касающиеся Снейпа — Пожирателя Смерти, но это могло бы стать зацепкой, гранью доверия между ней и стариком. Северуст не знал схемы предстоящего разговора, не ведал, есть ли она вообще. Вторник, осталось совсем немного времени до страшного дня, когда Аллегра переступит черту невозвращения, или же скроется от волшебного общества.

Сейчас в ней было нечто, что ставило под сомнения побег. С опущенными руками она может пойти прямиком в лоно зла, не оглядываясь назад. Так было со многими, так было и с самим Северусом, когда он от безысходности попал в лапы Волан-де-Морту, монстру, пообещавшему ему золотые горы, возможность заниматься любимым делом. Но знал ли Снейп тогда, что ему придется участвовать в убийствах? Лорд казался просто ученым, наставником. Вот только путь Аллегры очевиден: она знает, на что пойдет, на что обречет себя. Без обещаний светлого будущего станет слугой.

Все же, Северус надеялся, что она свернет с пути, уготованного ей отцом, как бы сильно эти сволочи не отсекали все пути к отступлению. Надежда должна быть всегда…

Последний её взгляд перед уходом из кабинета зельеварения все же заставил поежиться, словно молния сверкнула в серых глазах, отдавая враждебной искрой.

«Её ненависть ко мне слишком велика, в чем причина? Это не бестолковое отношение к нелюбимому профессору, все намного глубже».

Голос в голове не давал покоя, смиренно призывая к бдительности, отвергая все попытки объяснить природу поведения нелюдимой девушки, идущей наперекор всему факультету и, в частности, ему самому…

* * *

— Сливочная помадка, — бросила я едва ли не с отвращением.

Каменная горгулья тотчас отъехала в сторону, открывая винтовую лестницу в

круглую башню директора. Яркое освещение ужалило глаза. Седовласый старец сидел за столом, добродушно глядя на меня. Серебряная борода будто подсвечивалась изнутри, придавая Дамблдору поистине магический облик. Голубая мантия спадала на пол. Распластанный на полу краешек её подола чуть выглядывал из-за стола.

Свет исходил в основном от прекрасной птицы, восседавшей на высокой жерди по правое плечо от директора. Помещение было заполнено множеством различных предметов: сферический глобус внушительных размеров стоял у стеллажей с книгами. Ни единой пылинки, комната, обрамленная мягким светом множества подсвечников и канделябров, являла собой спокойствие и умиротворение, особенно в сравнении с темными подземельями Слизерина, огражденными от солнца.

— Добрый вечер, Аллегра, — гостеприимно поздоровался Дамблдор.

— Здравствуйте, профессор, — ответила я как-то устало, но настороженно.

— Присаживайтесь.

Он указал на стул напротив. Я покорно села и приготовилась сдерживать нервы, однако собеседник не торопился. Не спрашивая, наколдовал чайник и две чашки, затем наполнил их и жестом предложил мне одну. Стараясь вести себя под стать собеседнику, я придвинула к себе чай. Он обратился ко мне по имени, это странно.

— С сахаром? — поинтересовался он.

— Нет, спасибо.

— Итак, вы догадываетесь, зачем я вас позвал к себе? — перешел он сразу же к кульминации.

— По поводу вчерашнего вечера, вероятно? — произнесла я, стараясь скрыть волнение.

— Верно, но это лишь второстепенно.

Мерлин, что это может быть, неужели…

— Вы не хотите мне ничего сказать?

Его многозначительный взгляд из-под бровей и вкрадчивый голос заставили бежать мурашки по моему телу.

— Если честно профессор, я не понимаю…

— Аллегра, вам сейчас тяжело, я вижу.

— Профессор, я не хотела угрожать Малфою… — выдала я себя с потрохами сразу же.

— Речь идет вовсе не о Драко.

Сердце потихоньку готовилось упасть в пятки, невыносимо захотелось спрятаться, а лучше убежать, исчезнуть… Я не была уверена в том, что сейчас услышу, однако нервный голос разума начал подсказывать вероятные догадки. Пульс учащался, в то время как Дамблдор изучающее смотрел на меня, ожидая реакции, но внешне во мне ничего не изменилось.

— Тогда я не понимаю о чем вы, сэр, — голос все же немного дрогнул.

— Я получил письмо от вашего отца, о том, что вы покидаете школу в это воскресенье.

Отлегло. Сердце сделало кульбит и вернулось в первоначальное положение, тело немного обмякло. Зачем было так пугать?

— Аллегра, я искренне не хочу, чтобы вы покидали школу.

Эти слова могли означать его осведомленность о моем будущем? На этот раз я не удержалась и сглотнула. Голова сама собой опустилась, и взгляд потух.

— Я…

— Вы ведь не хотите этого? — сказал он, подливая в мою кружку горячего чая.

Все что мне удалось выжать из себя, так это помотать головой из стороны в сторону. Незаметно слезы начали подступать из глубины нарастающим комом. Он знает, знает из какой я семьи, он, естественно, догадался обо всём…

— Я могу помочь вам, но только это значит, что вы потеряете связь с внешним миром. В Хогвартсе вы будете в безопасности.

— Я буду заперта в четырех стенах? Но это невозможно, отец найдет способ выманить меня, да и потом, что я буду делать после выпуска?

— Если вы примете несколько условий, я обеспечу ваше будущее, однако оно, возможно, окажется сложнее «иного» пути, вы будете постоянной мишенью, отказавшись служить Темному Лорду.

Я так и знала, старик хочет меня на свою сторону переманить, впрочем, чего я могла ожидать?

— Вы хотите, чтобы я вступила в Орден?

Дамблдор улыбнулся и сделал глоток из чашки.

— Вижу, вы неплохо осведомлены о нашей организации, — он внимательно читал это в моих глазах. Конечно же, я знаю, знаю, потому что их соперники в курсе. — Да, именно это я и хотел предложить. Будет трудно. Вы попадете в совершенно другой мир, но вместе с этим обретете верных друзей, — торжественно изрек он.

— Почему вы говорите мне об этом?

— Я вижу, что вы не такая как остальные. Стараетесь всеми силами оттолкнуть от себя неприятное общество — взять, например, вашу дружбу с Гриффиндором.

— Это не дружба, — не знаю, что нашло на меня, когда я говорила следующую фразу: — Это способ досадить слизеринцам. Не будь я старостой, имеющей власть, они бы давно меня растоптали.

Дамблдор вновь улыбнулся.

— Это уже повод следовать иным путем, эти принципы могут привести вас к надежде на нормальное будущее.

Я хмыкнула.

— Профессор, перевес на стороне Лорда.

— Почему вы так думаете? — удивился он искренне и спросил вкрадчиво: — Неужели вас это пугает, и вы стремитесь занять выгодную ячейку, обеспечивающую победой?

Я яростно замотала головой.

— Нет-нет, я имела ввиду другое… — немного помедлив, я добавила: — я всего лишь боюсь.

— Страх — это нормально, я тоже боюсь, однако всеми силами стараюсь бороться. Я не думаю о плохом исходе, я верю…

~~

Альбус видел, как Аллегра нерешительно склоняется к правильному решению, а еще — как сильно она устала, её внешний вид оставлял желать лучшего. Потухшие глаза говорили о многом. Он пытался зажечь искру надежды, бросая вызов её характеру. Видел обреченное дитя, нуждающееся в поддержке, желающее просто жить. Однако Аллегра не была готова бороться. Он пытался помочь, вытянуть её из болота собственных переживаний.

— Правильный выбор позволит находиться близко с тем, кто вам дорог…

~~

Мой взгляд резко обратился к директору, а сердце, вернувшееся в грудь, снова упало, ударившись об пол с такой силой, что по комнате пошла вибрация. Неуловимые колебания страха, вырвавшегося на свободу, непокорно стали витать в воздухе в двух футах над полом. Он знает…

Дыхание остановилось, принеся тупую боль. Меня загнали в угол… Это очевидно: старик знает всю мою подноготную, он знает о моих планах на... Снейпа… Еще большие опасения вызывает то, что он считает, будто Северус на его стороне. Это непоколебимая вера заставила вернуться к мыслям, которые изводили меня полдня. Снейп — шпион, это очевидно, я знала и до этого. Дамблдор убежден в его принадлежности к своей стороне, как уверен в обратном Лорд. Я запуталась…

Что говорить… Он раскопал в моей голове слишком много… Он нашел сведения о моём даре.

— Аллегра, я не собираюсь на вас давить, у вас есть время подумать, решить…

— Спасибо, профессор, — монотонно отчеканила я, заглядывая в участливые глаза собеседника.

Он знает о моих чувствах к Северусу, старается привязать меня этим. Что ж, умно и выгодно! Только почему-то не верится, что тот действительно на его стороне, слишком рьяно убеждал мнея в этом отец. Еще один вопрос на форуме баталий собственного разума оставался открытым. Знает ли Снейп, что это была вовсе не Лили, или же Дамблдор скрыл от него? Напрямую задавать такие вопросы более чем опасно…

Из кабинета директора, нагруженная мыслями, я отправилась прямиком на отработку, все больше углубляясь в свои опасения. Снейп должен ненавидеть меня за обман, если он знает…

* * *

В камине полыхнуло пламя, однако на цветовой гамме кабинета это никак не отразилось, яркий свет перебивал зеленые языки. Снейп шагнул в направлении письменного стола, без приглашения занял место напротив директора и выжидающе посмотрел на него. Его лицо было непроницаемым, холодным, однако внутри бурлили переживания.

— Обман с письмом отца заставил её выйти на главную тему, — спокойно объявил Дамблдор.

— Альбус, вы ставите меня под удар, если раскроется, что никакого письма не было, — дрогнув, прозвучал голос. — Я не думал, что вы решитесь на это!

— Письмо все равно должно прийти на днях, Северус, она открылась, это главное…

— Но это не значит, что она пойдет по предложенному вами пути. Вы пригласили её вступить в Орден?

Дамблдор кивнул. Они оба знали, что письмо может и не прийти.

— Но как вы заманите её? Вы не знаете, какой характер у этой девчонки, она не в себе!

— Она в себе, Северус, она просто запуталась, ты станешь для нее нитью Ариадны.

Глаза Снейпа блеснули секундным страхом.

— Вы что-то сказали ей? Выдали меня?

— Нет, мой мальчик, поверь, у нее пока что есть основания думать, что ты на стороне Тома.

— Что за намек вы ей дали, Альбус? — процедил Северус, строго глядя на собеседника.

— Ты правильно подумал, так же я дал ей основания думать, что ты против Лорда, она понимает, что я должен быть уверен в этом, пускай так и будет. Всё равно раскрыть все карты можешь только ты.

Все, что полыхало внутри мрачного профессора, было невозможно описать словами. Злость искала выход, чтобы наградить Дамблдора парой едких словечек.

— Она уже почти с нами, Северус, остальное неважно, — продолжил Дамблдор, намеренно не замечая его раздражения. — Да, я пошел на риск, но думаю, он будет оправдан… А сейчас иди, она уже, наверное, в кабинете…

* * *

Divide et impera — разделяй и властвуй.

Не верю, не могу поверить, что Дамблдор знает обо мне… Приглашение в Орден Феникса... Что ж, не каждый слизеринец может удостоиться такой чести. Название звучит как надежда. Путь, который Дамблдор открывает мне, решив использовать мой дар — это шанс умереть во имя чего-то, запечатлеть свое имя в истории магии, и не более того. Ненадолго остаться с тем, кого не вправе любить, провести еще немного времени, наблюдая… Погибель — единственная перспектива моего воссоединения с Орденом. Зная о моих способностях, Дамблдор найдет им применение.

Считать это предложение подарком судьбы? Увы, чересчур неправдоподобно. Но знает ли Снейп о моем обмане, или же директор действительно решил скрыть от него эту трагичную тайну? Насколько сильно Северус «недолюбливает» меня теперь? Чувство отвращения к самой себе поднималось из глубин хаоса, обращая все светлые мысли на угодную тьме сторону. Не верю…

Он не может быть хорошим — слишком злой, неприятный, он убивал, но Дамблдор не дурак, он искренне верит, что Северус в его команде… Так же думает и Лорд. Несмотря на все сознательные предубеждения и попытки предотвратить подобные мысли, в голову все же пробился вопрос: «кому же ты служишь?».

Я старалась сдерживаться, закрывая доступ к сокровенным мыслям, отделяя разум от сердца. Вынесла страх за пределы, избавилась от дара чувствовать боль. Изверг, сидящий внутри, словно агрессивный зверь, теперь заперт в клетке, подчиняясь воле хозяина, но он продолжает сновать по периметру, выискивая слабые прутья.

Есть только один человек, способный заставить меня чувствовать первобытную ярость, целомудренную любовь и выплескивать низменную жестокость. Мужчина, снимающий все замки с рассудка. Мой поступок едва не уничтожил его разум, заставив зарубцевавшиеся раны снова кровоточить. Безмолвная жертва моих манипуляций — рыжеволосая девушка с глазами цвета весны — стала символом порабощения, обманчивой путеводной звездой заплутавшего странника. Это зазеркалье, воплощенное мной, — лабиринт, не имеющий ни входа, ни выхода. Я создала пытку, насилие, свидетельство собственной души, оставившей темный шлейф, стелящийся за мной по земле, и этот шлейф окроплен полоумной любовью.

Наконец, ноги остановились перед дверью из темного нелакированного дерева от старости расходящегося на волокна щепок. В последние два дня я излишне часто здесь появляюсь. Раньше, когда мы работали над эссе вместе, это было лишь смиренной обязанностью, а сейчас это наказание, на которое стоит идти с головой, что тяжестью стремится к туфлям. Все, что я видела по дороге — это хладный камень, прямоугольный, квадратный, безликий. Стук в дверь. Тишина…

Вторая попытка так же не увенчалась успехом. Если я зайду без разрешения, он меня проклянет, не стоит испытывать судьбу. Скорее всего, отошел куда-то и должен вернуться, ведь он не может забыть о моей отработке, особенно после последней встречи…

— Мисс Кэрроу, почему вы не вошли?

Взгляд резко метнулся к приближающемуся мужчине, шелестящему в коридоре полами мантии. Он подошел и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь и вошел внутрь. Немного поколебавшись, я осторожно проследовала за ним. Снейп положил принесенные с собой бумаги на стол и взглянул на меня, недовольно скривив губы, будто моя мантия была испачкана в грязи. После того разговора я не могла вымолвить ни слова, хотя вчера потоки гнева и шипящей ненависти лились рекой, изливаясь гнойными высказываниями, после которых хотелось заклеить себе рот. Странно, куда подевалась вся агрессия? Сейчас я выглядела как кролик, наблюдающий свое отражение в глазах готовящегося напасть удава.

— В лаборатории вас ожидает несколько бубонтюберов, сок выдавите во флаконы, которые лежат на столе. Само растение порежете кубиками и сложите в подготовленную коробку.

И это все наказание? Работа, конечно, не из приятных (придется находиться в гниющей вони трупного запаха и препарировать склизкое нечто, похожее на разлагающийся кактус черного цвета с волдырями, которые постоянно лопаются, норовя попасть ядовитым содержимым в лицо и глаза), но это еще не самый худший вариант. Я ожидала чего-то более изощренного. Проследовав в лабораторию, я обнаружила пять горшков с этой гадостью, являющейся основой для многих целебных зелий. Стеклянные емкости покоились немного поодаль, вместе с непроницаемой черной коробкой, снабжённой биркой, на которой уже было обозначено название ингредиента.

Скинув мантию на табурет, я завернула рукава школьной рубашки и сняла зеленый галстук в серебряную полоску. Изучающий взгляд пробежал по деревянным столам, однако нужную вещь отыскать не удалось. Пришлось возвращаться обратно в кабинет к корпящему над проверкой домашних работ Снейпу. Тот словно ожидал моего появления.

— Что-то не так? — осведомился он; в словах прозвучала едва различимая ирония.

— Профессор, — негромко начала я, — где перчатки?

— Их нет, — коротко ответил он.

И тут до меня дошло…

Это и было, как он выразился, обещанным «адом». Сок растения не опасен, но способен вызывать раздражение на коже, приносящие неприятные ощущения, словно ты засунул руку в колючую крапиву. Мои глаза не выдали удивления, таившегося в мыслях. Обреченно я скрылась за дверью лаборатории, готовясь принять на нежную плоть красные волдыри наказания. Я заслужила это, однако растений было слишком много для одной пары рук. Беспомощно вздохнув, я принялась за работу с первым горшком. Стоило только дотронуться, как фиолетовый водянистый прыщ на бубонтюбере лопнул, окропив рубашку желто-зеленой жидкостью. Отвратительно. Хорошо в глаза не попало. Кое-как достав омерзительного жирного червя из земли, я стала выдавливать из него гнойную массу в специально подготовленную пиалу. Ладони начинало саднить. Бледная кожа моментально покраснела и припухла. Превозмогая боль и морщась от тошнотворного запаха разложений, я смиренно выполняла миссию. Глаза начали слезиться от испарений…

Вонь протухших кабачков, обычно распространяемая Костеростом, показалась свежим ароматом цветочных духов по сравнению с этим. Гнойники растения то и дело лопались, несколько капель попало на щеку. Осторожно вытерев лицо тыльной стороной руки, я поняла, что здоровой отсюда не уйду.

Опустошенный слизень был отложен на разделочную доску. Следующий бубонтюбер оказался больше, а его сок ядовитее. Волдырики на моих руках увеличивались, не оставляя живых мест. Ощущая, как ломаются и расслаиваются ногти, я не смогла сдержать глухой всхлип. Еще немного, и я взвою от боли...

Но, превозмогая себя, я продолжала мучить отвратительное растение, превращая его в полую тряпицу. Плакать не хотелось, однако слезные железы имели другое мнение. Одинокая влажная дорожка появилась на щеке, глаза стала заволакивать пелена подступающих слёз. Руки нещадно саднило, жгло. Волдыри лопались, превращаясь в нарывы, из которых сочилась прозрачная жидкость. Повреждённая кожа пропускала в себя еще больше отравы. Яд проникал всё глубже. Додуматься до такого наказания, больше напоминающего средневековую пытку, мог только воистину бессердечный человек, коим являлся Северус Снейп. В Хогвартсе запрещено применение подобных воспитательных мер. Интересно, Дамблдор знает об ужасе, которому подверг меня декан?

Еще одна мысль родилась в голове: а что, если это месть за обман с перевоплощением? Что, если он действительно уже знает о моей мелочной, эгоистичной выходке и намеренно подвергает подобному? В глазах появилось еще больше горечи, заставляющей слепнуть и промаргиваться. Конечно, так и должно быть, я это заслужила… Еще один здоровенный волдырь растения с характерным хлюпаньем лопнул, и, ушедшая в свои мысли, я позволила гною попасть на лицо, едва не взвизгнув от обжигающей боли. Гной попал в глаз.

Продолжать я больше не могла, это было бы глупостью. Бросив работу, всхлипывая, я двинулась к ящикам с готовыми зельями Снейпа, стараясь не открывать пострадавший глаз, готовый взорваться от испепеляющего огня. Еще немного, и я лишусь зрения. Картинка теряла четкость. Передвигая склянки, я пыталась читать надписи на этикетках, но взгляд не желал фокусироваться на мелком почерке Снейпа. Неосторожное движение — и один из флаконов упал, но, к счастью, не разбился.

— Мисс Кэрроу, что вы забыли в моих ящиках? — ровным тоном произнес Снейп. — Кажется, вы решили разгромить мою лабораторию?

~~

Снейп ботинком остановил подкатившийся к нему флакончик с зельем. Как хорошо, когда есть небьющиеся чары, иначе о ценном содержимом можно было бы забыть. Аллегра стояла у ящика не оборачиваясь, копила злобу. Девочка собирается снова выплеснуть на него потоки гневных излияний. Северус уже приготовился к неизбежному.

Сок бубонтюбера должен был нанести урон её коже, вызвать небольшое раздражение — в наказание за вчерашнюю выходку. Ожидая её реакции, он сложил руки на груди и нацепил самую недовольную из своих масок. К величайшему его сожалению она так и стояла, не собираясь поворачиваться. В какой-то момент Снейп испытал нечто странное, какое-то неожиданное чувство: смесь испуга с дурным предчувствием.

Неведомая сила подтолкнула его вперед. Он обошел столы и приблизился к ней, но Аллегра снова повернулась спиной к нему.

— Повернись, — без строгости произнес он.

Но она отчаянно замотала головой, от чего пряди коротких волос резко взметнулись, но затем снова неровно распластались по затылку. Жалкое скомканное существо издало негромкий всхлип, исполненный боли. Он схватил её за хрупкое плечо и настойчиво развернул лицом к себе.

С покрытых волдырями рук местами слезала кожа, открывая алое мясо, а кровь, сочащаяся неровными струйками, окрашивала в красный подвернутые рукава рубашки. Северус перепугался не на шутку. Что-то внутри него рухнуло, и словно несчастный флакон с зельем с глухим звуком покатилось по неровному полу подземелья.

— Аллегра… — только и смог произнести он.

Живо схватив ее за запястья, едва тронутые ранами, он увидел, что лицо девушки покрывали мелкие бугорки, а кое-где и кровавые ожоги.

Красная струйка стекала из-под закрытого века. Второй глаз был полураскрыт, слезы смешивались с кровью и капали за воротник. Мерлин…

Что он натворил…

Резко выдвинув соседний ящик, под тихие всхлипы окровавленной Аллегры, ощущающей сейчас сильнейшую боль, он принялся шарить среди склянок, отчего несколько из них благополучно свалились на пол. Отыскав нужное зелье, Снейп со скоростью ветра подлетел к лежащему у входа в лабораторию флакону, который ранее милостиво прикатился к его ногам.

Страх обволакивал, просачивался внутрь, появлялось чувство вины. Она может лишиться глаза, неужели эта вонючая дрянь так сильно подействовала? Не может быть! Сок растения должен был всего лишь принести неприятные ощущения и только! На всех парах Северус пронесся по помещению, разыскивая идиотское обезболивающее, приготовленное для больничного крыла. Слава Мерлину, что он еще не отдал Поппи готовые зелья. Свои запасы он должен был пополнить на днях.

Аллегра не впадала в истерику, не собиралась терять сознание, она просто стояла, держа в себе эту боль, борясь с ней, не давая выхода наружу. Быстрым движением откупорив крышку сосуда, он подхватил её подбородок и резко запрокинул лицо Аллегры вверх.

— Открой глаза, — раздался в лаборатории его голос, выражавший сейчас всё, что угодно, кроме строгости.

Она попыталась поднять веки, подавила еще один всхлип, но не смогла. Было слишком больно. Второй глаз тоже начал кровоточить, скорее всего, в него попал гной с рук. По его запястьям уже стекала её кровь, пропадая за манжетами черного сюртука.

— Давай, потерпи немного, — несвойственным тоном сказал Северус. — Ты

должна открыть глаза.

Он чувствовал дрожь в своей ладони, подбородок Аллегры, как и все ее тело, сотрясался судорогами. Мокрые ресницы затрепетали, и, словно поднимая непосильный груз, веки медленно стали открываться. Глаза, разъедаемые кислотой, были полны кровавых слез. Радужка, когда-то светло-серая, терялась в кровавом месиве.

Еще один всхлип. Северус вылил несколько капель по очереди в каждый глаз, и Аллегра взвыла от новой обжигающей боли. Лекарство нейтрализовало действие яда. Он держал её лицо запрокинутым вверх.

— Постарайтесь не закрывать глаза, иначе зелье вытечет, — проговорил он.

Её вид вызывал ужас, Северуса бросило в жар. Она не кричала. Откуда такая сила воли в хрупкой девушке? Аллегра смотрела в потолок, если, конечно, сохранила способность видеть. Выжигающая боль заставляла её тело сотрясаться всё сильнее. Мысли о волшебной палочке были забыты, Северус осторожно протер её щеки рукавом свободной руки, затем снова взял пузырек с нейтрализующим зельем и вылил несколько капель на изуродованную кожу лица. Руками займется позже, главное — лицо. Медлить нельзя, рубцы и шрамы ни к чему на юных ланитах. Она снова начала подвывать.

— Больно… — выдавила Аллегра с трудом.

Северус взял в руки еще один пузырек, откупорил его, поднес к её вздрагивающим губам. Не дожидаясь объяснений, она приоткрыла рот, и он влил весь флакон обезболивающего. Аллегра едва не поперхнулась. Скорее всего, слизистая повреждена не менее сильно. Снейп проделал ту же операцию с другим зельем.

— Не проходит? — осведомился он, сильно переживая за неё.

Аллегра слабо повела головой из стороны в сторону. Оставался только один вариант; Северус стал дуть ей на лицо, отчего её ресницы затрепетали. Она терпеливо не закрывала глаза.

— Держись, — проговорил он, продолжая успокаивать её кожу. — Сможешь держать подбородок?

~~

Превозмогая боль, я легонько кивнула. Несильные потоки воздуха остужали горящую кожу, успокаивали. Его дыхание приносило облегчение, или, может, началось действие обезболивающего. Глаза все еще саднило, но уже не так сильно. Его ладонь пропала, я изо всех сил старалась держать голову запрокинутой. Картинка пропала совсем, а влага исчезала из глаз, оставляя ноющую сухость. Темнота стала страшным сообщником отступающей боли.

Затем появились ощущения его прикосновений к израненным рукам, он начал обрабатывать их знакомым зельем с выжигающим кожу эффектом, но боль постепенно притуплялась. Его ладони на мгновение пропали, затем я почувствовала прохладу. Он покрывал мои руки приятным охлаждающим гелем, ставшим спасительным глотком кислорода для изувеченной кожи. Северус был аккуратен, его пальцы скользили с какой-то трепетной лаской, дающей шанс ощутить завуалированную нежность. Мысли были не к месту, однако на фоне болезненных ощущений приносили отраду и успокоение.

Ослепла ли я? Не знаю, но может, это спасение?…

Слепая слуга Лорда бесполезна, она не сможет видеть чужой крови на собственных руках, потому что её там не будет. Немыслимо найти решение всех проблем так просто. Лишиться зрения страшно? Нет, я начинаю находить в этом плюсы. В сознание прокрадывалось томное спокойствие. Незавидная участь будет моим ангелом-хранителем. Его руки все еще порхали, даруя ощущение свободы. Прикосновения мутили рассудок вкупе с убаюкивающими зельями, которыми он меня накачал. Ладони вновь пропали с лица и подхватили меня под локоть.

— Можете опустить голову и закрыть глаза. Вы в состоянии идти? — спросил он вкрадчивым осторожным голосом с нотками любимого шероховатого бархата.

Я пыталась проморгаться, однако онемевшие веки лениво поднимались и опускались, не принося облегчения.

— Наверное, — хрипловато ответила я, нарушая гармонию столь приятных звуков, проникших в самое сердце.

Шаг, другой…

— Осторожно…

Он придержал от падения, когда мыски туфель зацепились за неровный камень пола. Я почувствовала его руку на талии и позволила себе опереться на человека, ради таинственного нужного голоса и прикосновений которого сегодня ослепла. Почувствовала, как мы переступили порог в его кабинет. Температура стала заметно выше, ведь в лаборатории должно быть прохладно. Я чувствовала, как рассудок начал дезертировать в неизвестных направлениях, а темнота, обретшая обитель в глазах, поглощала все больше. Ноги подкосились, но сильные руки подхватили меня и донесли до мягкой поверхности. Наверное, это была небольшая софа возле камина, я ощутила жар пламени. Нет, сознание не собиралось меня покидать, просто появилась внезапная слабость

Я услышала удаляющиеся шаги человека, только что несшего меня на руках. Невероятное удовлетворение обрело место в помутившейся голове. Шарканье обуви снова приближалось. Странно быть слепой, никогда не думала, что звук его шагов напомнит косаря, вырубающего траву. Открывая для себя новый мир, я стала свидетелем множества вещей: как мелодично открывается стеклянная крышка еще одного флакона, как на заднем плане потрескивая, тлеет полено, периодически издавая короткие посвистывания.

Его ровное дыхание с едва уловимыми оттенками волнения, звук размазывающейся по ладоням субстанции, шероховатый, шипящий…

Затем еще один колпачок отлетел. Наверное, тот крем был защитой для рук.

— Откройте глаза, мисс Кэрроу, — попросил он, и я, подчинившись, вновь ощутила, как что-то капает на их уставшую поверхность.

Щелчок оповестил о снятии новой пробки с какого-то флакона, на этот раз звук был глубже, ниже, емкость была объемнее. Я почувствовала, как что-то жирное ложится на мое лицо, шею, руки. Ни о чем не спрашивая, Северус расстегнул две пуговицы воротничка моей рубашки и аккуратно смазал зону декольте в пределах допустимого. Слова были лишними, протесты не озвучивались, он ведь не касался интимных мест моего тела, просто лечил. Я готова была растаять под его приятными, ласкающими прикосновениями.

Просто руки, просто лицо, просто шея, однако эти участки превращались в пылающие пламенем участки. Это казалось заоблачной мечтой, осуществившейся угоду случая. Я ловила каждый момент, изучая его пальцы, впитывая отпечатки в омут сознания, желания…

Еще какая-то жидкость приятно начала покалывать электрическими импульсами, или это он виноват? Ладонь снова оказалась внутри рубашки, и я больше могла терпеть это наказание сладостной пыткой. Тело предательски дрогнуло, и Снейп резко убрал руку, распознав это как жест протеста.

— Эванеско, — скомандовал он голосом, вернувшийся в привычное русло монохрома.

Северус, видимо, очистил мою одежду от гноя и крови, затем проделал то же самое со своей.

— Мисс Кэрроу, почему вы не сказали, что у вас сильнейшая аллергия на сок бубонтюбера?

Если бы я могла видеть, то непременно состроила непонимающее лицо.

— Я не знала, профессор… — честно ответила я.

— Но вам же было невыносимо больно, — все же его голос дрогнул на этой фразе.

— Я думала так и надо… — прошелестела я едва различимым шепотом.

~~

— Мерлин, Аллегра, вы что, считаете меня извергом?

Сидя на полу перед коричневой софой, которой практически никогда не пользовался, Северус неожиданно схватился за голову, утонув в мрачных мыслях. Он же не инквизитор! Как она могла думать о подобном? Аллегра не ответила, её воспаленные глаза были закрыты. Она казалась такой беззащитной, а все потому, что он, идиот, придумал её это архи-суровое наказание.

Синеватые, желтоватые и красные подтеки разноцветных зелий, густо нанесенных на кожу, даровали ей вид нарисованной маслом картины...

— Я бы никогда не сделал ничего подобного студенту, простите меня, — зачем-то оправдывался он. — Еще никогда я не видел такой реакции на это растение…

Северус находился в неподдельном шоке, нахлынувшем параллельно зарождающейся в хрупком теле на диване истерике. Только сейчас, перенеся ни с чем несравнимую боль, она позволила своему телу содрогаться.

— Аллегра, вам нельзя плакать, — обеспокоенно произнес Снейп.

Она закусила незажившую губу, и сразу отпустила, почувствовав укол неприятных ощущений.

— Я буду видеть? — сдавленно спросила она.

Её лицо с мольбой обратилось к нему, глаза распахнулись.

— Люмос.

Он направил яркий свет прямо на нее и стал осторожно всматриваться в хрусталики, с которых сползала кровяная завеса, однако краснота склеров заставила его поежиться и вспомнить о неприятном. Именно в этот момент в голове предстал Волан-де-Морт со своими змеиными глазами, наполненными пустой ненавистью и яростью, ждущий Аллегру в своих рядах.

Один глаз был белее, второй выглядел заметно хуже, однако ясная серая радужка не была повреждена, оболочку восстановят зелья, а кожа пройдет за два дня. Признаться, он не ожидал столь быстрого эффекта от лекарств. Кровавые бугорки на руках, шее и лице заметно уменьшились. Слишком быстро, как-то неправдоподобно.

— Вы различаете свет? — спросил он.

— Сейчас начинаю понемногу, до этого не могла.

— Значит, не все так страшно, думаю, вы быстро восстановитесь. Нокс, — приказал он, гася свет волшебной палочки, отчего-то не веря своим словам.

— Спасибо, что спасли мои глаза, — совсем тихо проговорила она, будто чувствовала себя виноватой.

Северус не знал, что на это ответить, чувствуя, что не заслужил подобных слов, пропитанных искренной благодарностью.

— Вам нужно в больничное крыло…

— Нет, профессор, — повышая голос, перебила Аллегра.

Он смотрел в невидящие глаза, различая в них беспокойство, неуловимые эмоции.

— Я не хочу, чтобы вся школа узнала об этом инциденте.

Она беспокоится за него? Или из-за себя…

— Но не обязательно рассказывать…

Северус запнулся, это выглядело так, будто он себя выгораживает, ужасное чувство вины подкатило к горлу комком. Это были слова труса, не готового отвечать за свои ошибки, он вовсе не хотел говорить их…

— Если это можно будет скрыть от школы, то от профессора Дамблдора вряд ли.

Северус всё сильнее вглядывался в Аллегру, пытающуюся принять сидячее положение. Он помог ей сесть. Не верил в то, что услышал. Что нашло на нее? Вчера готова была проклясть, а сегодня защищает. Выгораживает от ненужных разговоров с Альбусом, который не будет ругаться, промолчит, но ни в коем случае не поймет…

Он удивлялся все больше и больше. Её реакция оказалась непредсказуема. Снейп снова увидел в ней тихоню, скромную девочку, неспособную причинить кому-либо проблемы. Нет, сегодняшняя оплошность едва не лишила ее зрения, отчего же Аллегра так добра с ним? Невозможно поверить…

— Просто помогите мне добраться до комнаты, если меня еще не выселили, — с улыбкой, от которой ему захотелось взвыть, проговорила она.

— Аллегра…

— Я думаю, через камин будет удобнее всего, только определите мне эльфа, а то я сама не справлюсь с пижамой.

Еще одна неподходящая к месту улыбка слетела с юных губ…

Северус вглядывался в черты её лица незаполненные враждебностью, открывающие старый забытый мир светлого ребенка. Сравнения с Беллатриссой больше не приходили на ум. Аллегра сделала попытку встать, но с потерей зрения терялось и чувство равновесия. Он снова подхватил её под локоть. Невидящий взгляд обратился прямо к нему, она старалась разглядеть. Странное ощущение заполнило его нутро — будто его скомкали и кинули на пол как ненужный черновик. Почему она так смотрит? Пускай не различает, но смотрит. Глаза практически избавились от крови, однако были все еще красны.

— Закройте глаза, не раздражайте слизистую, — прозвучал его уверенный голос.

* * *

Я видела его темные очертания в ореоле каминного света, слабое ощущение блаженства освобождало от ненависти. Он спас мои глаза, которые были не нужны, как спас жизнь тогда на Астрономической башне. Неправильные чувства: хотелось прижаться, обнять, снова почувствовать его прохладные руки на своей коже… но момент осуществления мечты прошел. Северус подвел меня к камину, и я ощутила, как языки пламени поглотили нас, унося прочь.

Моя комната. Даже не знаю, в каком она была состоянии, чтобы предстать перед профессорским взором. Он усадил меня на кровать.

— Завтра на занятия не выходите, я скажу, что вы приболели.

— Но зрение ведь должно будет вернуться? — с закрытыми веками, спросила я.

— Не до конца, потребуется больше времени, чем одни сутки. Это долгий процесс. Завтра в обед приходите ко мне, я осмотрю вас, а до тех пор за вами будет присматривать домовик. Добби! — скомандовал он привычным резким голосом.

С хлопком маленькое существо появилось в комнате. Я не могла различить его, однако слышала писклявый поддакивающий голосок, когда Северус давал инструкции.

— Спокойной ночи, Аллегра, — ровным тоном произнес он. — Да, пароль каминной сети — «Феликс Фелицис», Добби завтра проводит вас ко мне.

Я услышала сильные трески головешек, вновь разгорающегося камина и даже различила зеленое пламя, когда профессор исчез из моих покоев. Домовик проводил меня до ванной и помог переодеться в пижаму, затем уложил в кровать, словно немощную старушку.

— Мастер Снейп сказал, чтобы перед сном вы выпили это.

Он вложил в руку прохладный стеклянный флакончик. Содержимое не было противным, оно отдавало травами — валерьянкой, пустырником. Я узнала Зелье сна без сновидений.

— Спасибо, ты можешь быть свободен, я позову утром. Добби, кажется?

— Да, мисс, спокойной ночи, мисс… — его голос выражал какую-то робкую неуверенность. Эльф не привык слышать слов благодарности, тем более из уст слизеринки.

Он с хлопком исчез, а я уснула почти мгновенно. Несмотря на перенесенную боль, этот вечер был волшебным…

Его руки…

Но мысли оборвались, унеся сознание в пустоту.

Длинные пальцы с шероховатыми подушечками. Изящная кисть. Эти руки должны принадлежать пианисту, набирающему плавную мелодию, использующему всю целостность души. Он мог бы вкладывать в сонату частичку себя, уходить в мир музыки, соблюдая все знаки.

Legato. Нежно проводит ладонью по моему лицу, не пропуская ни миллиметра, чтобы не потерять гармонию мгновения. Он не видит красоты звучания, которое ему с легкостью удается, не слышит нежных украшений, переходов, не чувствует того, что чувствую я.

Poco Acсelerando. Он ускоряется, скользя по моим рукам. В этот момент главное — техника, но и ощущение всепоглощающей, нарастающей тяжелой легкости присутствует в каждом аккорде. Снова возвращается к лицу, шее. Гладкими, манящими прикосновениями спускается к груди…

Crescendo. Тело охватывает приближающийся поток возбуждения, сердце ускоряет ритм, переходя из allegretto сразу же в presto.

Staccato, staccato…

Он слишком близко к тому, чтобы окунуть меня в симфонию страсти, подвергнуть самой сильной пытке наслаждением, позволить забыться в таланте музыканта. Руки спускаются ниже…

Sforzando! Я не выдерживаю, и тело совершает бесконтрольный рывок. Прикосновения пианиста пропадают. Он боится вновь дотронуться до рояля, не хочет расстроить инструмент, не понимает, насколько его игра прекрасна, как отзываются на его пальцы клавиши и струны, где-то там глубоко под резным деревом. Сердце успокаивается, переходя в ритм Allegro…

Моё имя — название одного из быстрых темпов в музыке, мелодичное дополнение к вырывающейся на волю сущности, желанию вновь ощутить на себе изящные кисти, ладони, дарующего свободу композитора, играющего романсы и песни без слов на дрожащем в предвкушении инструменте. Быть идеальным инструментом только для него. Пытаться изобразить невозможное, помочь ощутить всю привлекательность звуков, которые он создает. Запредельная мечта — отдаться в плен ощущениям и гармонии, которую, не зная того сам, музыкант создал в моей душе, голове, в желающем теле…

Странные эти мысли, никогда еще не отождествляла себя с музыкальным инструментом. Интересно, я только начинаю сходить с ума или уже окончательно спятила от любви и вчерашних прикосновений? Словно в тумане блуждала по неизведанным доселе вселенным. Ко мне прикасался мужчина, любимый… Предел мечтаний.

Губы изобразили нежную удовлетворенную улыбку. Еще никогда мне не было так хорошо и спокойно одновременно, самое лучшее это то, что вчерашний вечер не кажется сном… На смену грёзам пришли мысли насущные. Снейп был совершенно другим вчера, он испугался за мою жизнь, не был суров или строг. Теперь на его плечах ошибка, за которую он может поплатиться работой и положением.

Почему я не хочу афишировать инцидент? Все просто, мне нравится такой Северус, который будет благодарен и снисходителен. Да, это вновь эгоизм, маленькая хитрость, чтобы выставить себя в лучшем свете. Очень выгодный ход, чтобы начать сближение. Я останусь в школе под присмотром Дамблдора и Снейпа — это самый лучший вариант развития событий, однако рано или поздно директор расскажет ему о моих способностях. Остаётся надеяться, что мне удастся уговорить его держать рот на замке. Сейчас, я больше чем уверена, Северус не осведомлен…

Его внезапная забота порождала еще более глубокие суждения. Может, он на стороне Дамблдора? Но ведь вчера не было ничего определенного, просто ненадолго его маска дрогнула, и крепления отломались, приоткрыв полоску лица. Скорее всего, сегодня эта маска будет починена и вновь закреплена тугими ремнями на затылке. Утро не принесло боли, кожа не саднила, а глаза открылись и увидели перед собой четкую картинку нависающего над кроватью балдахина. Вот тут я испугалась…

Вскочив с кровати, я понеслась к зеркалу. Оттуда на меня смотрела абсолютно здоровая девушка, без единого кровавого волдыря на коже. Глаза не были поражены, даже красноты не было! Дар обеспечил быстрое заживление, невероятно…

Абсолютно чистое лицо и руки. Катастрофа, мне нельзя выглядеть так, это вызовет шквал подозрений! Срочно нужно что-то сделать. Под горячей водой в душе я продумывала план поведения, и способ причинить только что выздоровевшей коже новый урон. Накинув пижаму обратно, я снова оглядела себя в зеркале. В голове формулировались заклинания нарывов и прыщей, обычно используемые учениками, чтобы подшутить друг над другом. Но я никогда не применяла подобные навыки на себе…

Расхаживая по комнате в пижаме и мягких тапочках, я вспоминала, куда именно попал сок бубонтюбера. Ошибка недопустима, Снейп слишком внимателен к мелочам. Преодолев нервозность и покалывающее смятение, я подошла к зеркалу и направила на свое лицо волшебную палочку…

— Фурнукулус минима.

Из палочки вырвался рыжеватый свет, и на чистом лице появился красноватый волдырик, совсем крошечный. Результат удовлетворил. Быстро «украсив» кожу рук и лица в тех местах, где по воспоминаниям были раны, я задумалась. Что же делать с глазами? Не стоит портить зрение намеренно, одна ошибка может стоить серьезных последствий. Решение нашлось довольно быстро. Положив волшебную палочку на туалетный столик, я принялась тереть глаза кулачками, да с такой силой, что в красноватой темноте закрытых век начали появляться яркие блики и искры. Наконец, прекратив экзекуцию, я пристально вгляделась в зеркало. Картинка сфокусировалась не сразу. Зеленоватые мелькающие пятна пропали, и в отражение появились болезненные розоватые белки. Почти идеально…

Итак, Снейп взял на себя заботу об отгулах. Я не пошла на завтрак, а, присев на кровать, изобразила недомогание и вызвала эльфа. Пусть даже это существо думает, что мне не очень хорошо, ведь его наверняка попросили докладывать о состоянии пациентки. С хлопком домовик оказался возле меня.

— Доброе утро, мисс, как вы себя чувствуете?

Может, Снейп надоумил его на этот вопрос, обычно эльфы не столь любопытны.

— Нормально, — изобразила я слегка мученическую улыбку. — Ты можешь принести мне завтрак?

Думаю, что имею право воспользоваться подобной привилегией, ведь я жертва.

— Сию минуту, мисс, — пропищал домовик.

Через пятнадцать минут я уже завтракала, сидя прямо на кровати. Овсяная каша не была пределом гурманских мечтаний, но жаловаться совсем не хотелось. Тарелка опустела, и я принялась за тосты с сыром и горячий чай. Домовик сказал, что появится к половине второго, чтобы сопроводить меня к Снейпу, и исчез. Разговаривая с ним, я старалась почаще моргать, имитируя неприятные ощущения пораженных глаз. Наверное, актерского мастерства мне не занимать, думаю, что эта роль удалась в совершенстве.

Я позволила себе поспать после завтрака, вот так бы всегда! Оставался час до встречи со Снейпом. Несмотря на обеденное время, есть совсем не хотелось. Пристроившись возле камина на небольшом креслице цвета бургунди, я стала листать вчерашний номер Ежедневного Пророка — газету, которую в принципе никогда не любила, однако вчера днем нашла экземпляр в опустевшей гостиной и зачем-то утащила к себе в комнату. Ничего интересного — ни одного сообщения о пропаже людей, ни одного намека на возвращение Темного Лорда, страницы пестрели политическими новостями и фотографиями. Министерство ослепло, или же это способ избежать паники? Или Министерство само в панике? На страницах я увидела уже не первое упоминание о Мальчике-Который-Выжил. «Гарри Поттер, мальчик, который лжет».

Фу, какая гадость. Им не надоело мусолить одну и ту же тему и так бесстыдно врать? Разуйте глаза! Волан-де-Морт возродился! Ведь Гарри действительно встретился с ним во время последнего испытания Турнира Трех Волшебников в прошлом году. Я-то знаю, ведь отец участвовал в представлении на кладбище, где проходил ритуал, и где встретил смерть Седрик Диггори. Ужасно…

От гнева и досады я бросила газету прямо в камин. Пламя несколько секунд жадно пожирало бумагу, затем вернулось в прежнее состояние. Беспокойство от знания того, что на самом деле происходит в мире, обреченно покоилось в рассудке, давая все новые и новые ростки желания примкнуть к Дамблдору и Ордену Феникса. Пускай он точно так же будет использовать меня в своих планах, как и Волан-де-Морт, но мои руки хотя бы не будут окроплены кровью магглов, магглорожденных и предателей крови — как называет Лорд тех, кто не разделяет его взглядов на мир и его устройство.

Безумец, зачем ему это надо? Возомнил себя Мессией. Не понимаю человека, существо, так отчаянно рвущееся к власти. Обратив внимание на руки, я посмотрела на часы с протяжным зевком. До окончания обеда двадцать минут.

Но тут внутри что-то щелкнуло, и я резко вернула взгляд на кисти…

Мерлин!

Они были совершенно чистыми! Когда это произошло? Когда кожа успела пройти? Погруженная в собственные мысли и чтение газеты, я даже не успела заметить времени исчезновения воспалений. Быстро вскочив с кресла, я потянула онемевшую спину. Добби будет совсем скоро, нужно успеть. Десять минут ушло на то, чтобы вновь придать себе болезненный вид пациента отделения дерматологических заболеваний клиники св. Мунго. И тут до меня дошел идиотский смысл того, что я только что с собой сделала.

Мерлиновы штаны! Ведьма безмозглая!

— Фините Инткантатем!

Кожа очистилась и приобрела здоровый вид. И почему я — дура — раньше об этом не подумала?! Немного концентрации, и лицо снова начало покрываться покраснениями и, кое-где — прыщиками. То же произошло и с руками. Склеры сами собой превратились в кровавые пятна… нет, это перебор, они уже вчера были почти в нормальном состоянии. Убрав с глаз излишнюю болезненность, я оглядела результат, который оказался более чем удовлетворительным. Почему в голову не пришло использовать дар перевоплощения сразу? Легонько стукнув себя по голове, я направилась к платяному шкафу за сиреневым свитером и брюками. Школьную форму можно не одевать, ведь вряд ли мне удастся сегодня попасть на занятия. Чёрт, половина моей форменной одежды находится у Снейпа…

* * *

Северус не спал всю ночь, обвиняя себя в халатной неосторожности. Он напоминал себе средневекового инквизитора пытающего ведьм. То, что произошло вечером, принесло много головной боли и раздумий. Не покидали мысли о странном поведении Аллегры. Она скроет его оплошность от других, Мерлин, она улыбалась, не закатывала истерик и не кидалась на него в готовности проклясть за эту отвратительную ошибку. К тому же, решила, что так и должно быть. Почему она приписывает его к извергам? Даже считая Северуса Пожирателем смерти и приверженцем Лорда нельзя думать, что он может применять подобные методы в школе. Ненависть? Вероятно Аллегра его просто ненавидит, но почему тогда покрывает? Он совсем запутался и вспомнил как там, на диване, когда он обрабатывал её раны, механическими движениями втирая мазь, даже не задумываясь о том, что делает, она вздрогнула. Содрогнулась от его прикосновений в области декольте, куда тоже попали капли сока бубонтюбера. Аллегра промолчала, не сказала ничего, понимая, что это необходимость, а он резко убрал руки, почувствовав себя застенчивым школьником.

Бред, ему просто стало стыдно за то, что он имел права на эти прикосновения с медицинской точки зрения. И все-таки она странная. Более чем… Еще удивил тот факт, что раны на ней заживают слишком быстро, несмотря на сильнодействующие мази и зелья, абсолютно невозможно было ожидать увидеть практически чистые глаза даже через день или два. Еще более удивительна реакция её кожи на сок бубонтюбера, это немыслимо! Ни в одних трудах не было описано, что он может оказывать разъедающее действие на ткани.

Аллергия? Её случаи с проявлениями подобных симптомов обычной крапивницы упоминались в книге, которую он и так знал, но все же потрудился полистать, вернувшись в свои комнаты от Аллегры. Но не такая же сильная! Быть может, он что-то упустил? Вряд ли, он никогда ничего не упускает, его память невероятно крепка. В старости Северусу, скорее всего, не грозят провалы в памяти, хотя в определённом возрасте всего можно ожидать… С мозгом нужно быть поаккуратнее, а еще эти стрессы… Почему он подумал о старости? Есть ли у него шанс дожить до нее? Время покажет, Лорд решит. Северус ухмыльнулся своим мыслям.

Встав утром ни свет, ни заря, почти не отдохнув во время сна, он отправился в лабораторию немного прибраться, вчера не было никакого желания. Все, что царило в голове — это полный хаос и непонимание, а этого Северус просто не переносил. Оглядев помещение, он принялся собирать заклинаниями разбросанные на полу флаконы с зельями, затем вычистил стол от остатков бубонтюбера. Готовые наполненные баночки отставил к ингредиентам, с нетронутыми растениями решил расправиться прямо сейчас. До уроков было много времени, а на завтрак он решил не идти. Закатывая рукава рубашки, Северус подошел к ящичку, в котором хранились рабочие перчатки и тут наткнулся на небольшую табуретку, стоявшую в углу. В ней не было ничего странного, он обычно использовал ее, как подставку для чего-нибудь, редко — по прямому назначению, но сейчас на ней лежала школьная мантия Аллегры, благополучно забытая в суматохе последних событий, а поверх красовался слизеринский галстук зеленого цвета с серебристыми полосками. Еще одно напоминание об инциденте. Что ж, пускай лежит здесь, она все равно должна будет посетить его после обеда. Так, он лишил её звания старосты, наверное, стоит восстановить. Пусть это будет своеобразной благодарностью за молчание, а как аргументировать свое решение Дамблдору он придумает.

Снейп и благодарность? Что-то не укладывается в голове, он не привык к этому чувству — единственного человека, к которому он мог испытывать нечто подобное, зовут Альбус Дамблдор. Открыв ящичек, Северус не нашел перчаток, чертыхнувшись, он пошел в другой угол лаборатории, где хранились запасы инвентаря для зельеварения. Его внимание привлекло маленькое красное пятнышко на разделочном столе под полкой.

Кровь? Её кровь, которой она залила всё помещение... Единственное, что он вчера успел сделать по возвращению от Аллегры — это уничтожить следы крови, но, похоже, одна капелька осталась — маленькая, незаметная. Северус поднял палочку, готовясь произнести чары очищения, но внезапно остановил себя, и палочка вместе с рукой, державшей её, опустилась вниз. Он не мог поверить своим глазам — кровь была свежая. Маленькая капелька не свернулась и не обрела коричневый цвет, как это происходит спустя совсем немного времени. Но этого просто не может быть…

Он пригляделся внимательнее и даже проморгался, отгоняя наваждение, однако иллюзия не пропала. Маленький кружочек жидкости так и остался на месте. Здесь какая-то ошибка, быть может, это не её кровь? Но кто мог побывать в лаборатории запечатанной паролями и заклинаниями, причём, за прошедшие десять минут, ведь за большее время кровь непременно успела бы свернуться. Эту мысль он попытался отбросить, но не смог и решил тогда проверить единственным имеющим вес фактором, имя которому — время.

Он нещадно кромсал опустошенные стебли бубонтюбера, отправлял их в подготовленную коробку, тут же приступал к выжиманию следующего растения, поглядывая на стол, где красовалось красное пятнышко, сводящее его с ума. Прошло полчаса, прежде чем Северус закончил работу и вновь кинул взгляд на странное явление. Кровь все еще была свежей. Решил дотронуться пинцетом — вдруг все же кругляшек хотя бы загустел. Но тот оставался жидким. Кстати, если это, все же, была кровь Аллегры, то за ночь она должна была высохнуть, несмотря на небольшую влажность подземелья. Нонсенс, она не могла не свернуться за это время! Так может это не кровь вовсе?

Оторвав себя от разглядывания, он решил, что стоит отвлечься и забыть ненадолго, а потом проверить снова.

…Снейп проводил уроки в своем обычном состоянии, до этого известив учителей, что Аллегра получила письмо от родителей и отбыла до вечера по семейным обстоятельствам. До директора такие мелочи не должны были дойти, на что он остро надеялся, так как отпускать учеников — всегда было прерогативой декана. Спасительная ложь удалась. Все, о чем он думал на уроках — было маленькой капелькой крови на разделочном столе его личной лаборатории. Мысли то и дело возвращались к феномену. Что-то подсказывало, что он не ошибся, отчего появлялось раздражение, которое находило выход в снятии баллов с учеников.

Сегодня его сарказм и суровость побили все рекорды, когда Снейп просто так снял двадцать баллов с Гарри Поттера — ну почти просто так. Парень чихнул на уроке, якобы нарушил тишину и рабочий процесс. Это было самое глупое снятие очков с Гриффиндора в жизни Снейпа, и нервам подобная разгрузка не помогла. Он не понимал, почему его так сильно заботит маленький красный кружочек? Глубоко на подсознательном уровне Северус ощущал нечто, что не давало ему покоя — только вот не представлял что именно. Интуиция его никогда не подводила. Бессмыслица какая-то…

Быть может, кровь отреагировала на смешение с соком бубонтюбера? Нет, нечто нашептывало, что там связи нет, хотя она вполне вероятна. Северус не пошел на обед, а на всех парах понесся по коридору, распугивая собственных студентов, шарахающихся в стороны от одного вида декана. Неужели он имеет такую дурную славу, или все дело в выражении лица, горящих тревогой глазах? Влетев в свои покои, он сразу же направился в лабораторию, надеясь, что кровь застыла и побурела. Глаза расширились от ужаса, когда нетронутая капелька вновь показала свою свежесть.

Недоразумение! Это просто невозможно, с утра прошло много часов! Но сок бубонтюбера не имеет антикоагулирующего свойства, в зельях используется его заживляющее действие, но никак не разжижающее…

Какого черта? Северус был в смятении, вся наука летела к чертям прямо на глазах. Это надо изучить, непременно, но нужно еще крови. Он рассмотрит ее состав, изучит. Если найдет что-то странное — а в этом не было никаких сомнений — тогда Аллегра понадобится в роли подопытного кролика, на что девушка вряд ли согласится. Она придет после обеда, а пока есть время на небольшую предварительную проверку.

Давно он не пользовался этим маггловским прибором…

Запыленный микроскоп был извлечен из дальнего ящика и поставлен на стол. Очистив заклинаниями все детали тяжёлой черной железки, он сделал препарат вещества, поместив небольшую частичку ценной жидкости между двух небольших прямоугольных стекол. Настройка микроскопа заняла несколько минут.

Северус прилип к окуляру не в силах поверить в то, что видит. Первая мысль — оптический обман зрения — на долю секунды обосновалась в голове. Невероятно, увиденное ввергало в шок. Все маггловские и магические труды по анатомии и гематологии, а так же истории болезней никогда не описывали ничего подобного. Однажды Северус исследовал собственную кровь, надеясь выявить различия между магами и неволшебным населением. Присказка о том, что магия хранится именно в крови, всегда интересовала зельевара, однако различий не нашлось совершенно.

Руки дрожали от нахлынувшего непонимания и стресса. Это действительно была кровь. Живая кровь! Помимо обычных форменных элементов, в плазме просматривались странные перемещающиеся частицы. Сначала Снейп подумал, что это бактерии или вирусы, но эта мысль отпала в следующее мгновение. Игольчатые шарики четкой формы и одинакового размера двигались по определенной траектории треугольника, касаясь друг друга. Словно сетка , эти частицы держали оборону.

Северус снова прильнул к микроскопу и продолжил наблюдение. Все больше поражаясь, он отметил, что странные частицы не являлись паразитическими, не уничтожали лейкоциты и эритроциты, а наоборот, питали, как будто добавляя нужные вещества. Кровь была живой под действием этих частиц и не собиралась умирать. Совершенно непонятное отклонение…

Что же это? Но в его лаборатории не было технических средств, чтобы изучить кровь на генном уровне, что могло привести к ошеломляющим результатам, взрыву в науке. Одной капельки мало, нужен постоянный донор, и у Снейпа появлялись алчные планы на Аллегру. Интересно, как свойства крови отражаются на ней? Тут он вспомнил, что, несмотря на серьезные повреждения, её глаза приобрели почти здоровый вид довольно быстро — это дар…

Он задумался над тем, что корни вейлы могли поспособствовать проявлению таких свойств, однако их кровь тоже на вид совершенно обычная. Тогда есть только одно объяснение — это мутация, неизвестная и чертовски интересная.

Северусу не хватало воздуха от переполнявших его чувств, ему предстояло изучение чего-то совершенно нового, завораживающего. Такие ощущения он не испытывал давно, словно в нем возродился юный мальчик, узнающий что-то новое о зельях, как это было в давние времена. В груди появилось ощущение нетерпеливой одержимости. То, что было у него в руках — стоило целое состояние для умов всего человечества. В горле мгновенно пересохло, веки отказывались моргать, осушая поверхность удивленных глаз, сверкающих непреодолимым желанием кинуться за Аллегрой и выкачать из нее пару литров бесценной крови.

Это подогревало в нем порывистую страсть и воспоминания, зачем он пошел по пути зельеварения. Медицина и его предмет шли рука об руку, наука завораживала и превращала Северуса в сумасшедшего фанатика, готового запереться в лаборатории навечно. Ему нужно оборудование. В уме он начал прикидывать, сколько денег на это уйдет, и согласится ли Дамблдор оплатить часть исследований. В голове созрела сумасшедшая мысль — Волан-де-Морт бы согласился, несмотря на игры в Бога, он все же был ученым, заинтересованным чело… Существом. Снейп фыркнул от того, какие мысли могут посетить человека, когда он слишком увлечен жаждой. Взяв в руки один из флакончиков, наполненных соком бубонтюбера, он откупорил крышку и капнул на стол рядом с препаратом, затем наколдовал небольшую иголку, окунул в каплю, аккуратно поднял стекло и опустил острие в препарат.

Яд разрушал все составляющие крови, а неизвестные частицы словно увядали и теряли активность. Кровь умирала. Спустя несколько минут, когда клетки сока отравили большую часть препарата, процесс внезапно пошел вспять. Уставшие глаза Снейпа сошли с ума от такого зрелища. Мертвые частицы оживали и разрушали молекулы сока бубонтюбера, восстанавливая соседние клетки. Эритроциты стали размножаться с невероятной скоростью, подпитываемые возрождающимися колючими шариками. Удивительное зрелище, яд подавлялся и больше не причинял вреда, он пропадал, словно неизвестные «бактерии» научились бороться с ним, эволюционировали из жертвы в хищника. Вот именно! Мгновенная эволюция и регенерация на клеточном уровне! Все что мог сделать Снейп — это открыть рот…

Он обмяк на стуле, как тряпичная кукла, совершенно забыв обо всем на свете, кроме одного. Он подумал, что не только кровь Аллегры способна на подобное, но и ткани, значит, сейчас она должна выглядеть здоровой. Его охватило нечто вроде «золотой лихорадки», вовсе не связанной с деньгами и золотом…

Перед ним находился ключ к будущему…

— Профессор, извините, если помешала, вы просили меня зайти.

* * *

Он сидел на стуле без движений, облокотившись на спинку, его профиль предстал сразу, как только я вошла в лабораторию. В голове крутился план: нужно обо что-то запнуться и пожаловаться на зрение. Высыпание на коже вперемешку с небольшими нарывами выглядело естественно.

Снейп не отреагировал на слова.

— Профессор? — ещё раз позвала я, непонимающе глядя на него.

Странно, мне кажется, или он совсем не моргает? Мерлин, это было похоже на действие Ступефай или смертельного… Его руки свисали перпендикулярно полу, а ноги широко расставлены — можно было подумать, что он полулежит — только голова не свешивается, и шея напряжена. Нечто тревожное прокралось в сердце. Его взгляд был пустым и, в то же время полоумным, с искрами невиданной жажды, кожа бледна как никогда. Забыв про свои болезни, я подлетела к нему, но прежде чем начать трясти, приводя в чувства и сыпать оживляющими заклинаниями, я еще раз аккуратно спросила:

— Профессор, что с вами? — голос звучал робко и испуганно.

Снова не дождавшись ответа, я позволила себе схватить его за плечо и слегка повела им из стороны в сторону. Наконец, Снейп начал приходить в себя. Поворот головы. Он смотрел на меня совершенно безумными глазами.

— Что с вами, профессор?

— А мисс, Кэрроу, это вы… Это поразительно… — какой-то потусторонний голос, несвойственный Северусу, скорее, напоминающий самого глупого учителя из когда-либо преподававших в Хогвартсе — Гилдероя Локхарта. — Ваше зрение восстановилось? — это было скорее утверждение, чем вопрос.

Затем он просто встал со стула и отправился в кабинет, жестом поманив за собой. Промашка, черт подери! Я должна выглядеть как человек, лишившийся части зрения, вместо этого разглядывала ошалевшими глазами профессора, вошедшего в непонятный ступор. Дура, дура! Где были мои мозги?

* * *

Музыкальные термины:

Poco Acсelerando — постепенно ускоряя.

Legato (итал. legato «связанный») в музыке — приём игры на музыкальном инструменте, связное исполнение звуков, при котором имеет место плавный переход одного звука в другой, пауза между звуками отсутствует.

Crescendo — (итал. crescendo, сокр. cresc., буквально увеличивая) в музыке постепенное увеличение силы звучания.

Сфорцандо (итал. sforzando, от sforzare — напрягать силы; также sforzato, forzato, сокр. sf, sfz, fz), в музыке динамическое обозначение, предписывающее более громкое исполнение звука или аккорда.

Presto –самый быстрый темп.

Allegro — быстрый темп, но медленнее чем presto.

Allegretto (аллегретто) — одно из обозначений оживленного темпа в музыке, более медленного, чем Allegro.

Стакка́то (итал. staccato — оторванный, отделённый) — музыкальный штрих, предписывающий исполнять звуки отрывисто, отделяя один от другого паузами

Он смотрел на меня с привычным холодом, но в его взгляде появилось еще что-то. Словно оценивая, изучал с головы до ног, пытаясь определить, сколько денег за меня можно выручить на черном рынке. Блестящие неподдельным интересом глаза заставили меня поёжиться. Откуда эта странная алчность? Она саднит, ощущаю неприятное покалывание в животе, а Северус все смотрит, то ли слишком долго формулирует фразы, то ли вообще не собирается говорить. Спустя какое-то время один мускул на его бледном лице дрогнул, сигнализируя начало к действиям.

— Мисс Кэрроу, как вы себя чувствуете? — елейный тон, с которым был задан вопрос, ему совершенно не идёт.

— Нормально, профессор, только кожа немного чешется, — соврала я на одном дыхании.

Если бы не внешний вид, невозможно было бы поверить словам, вылетевшим из моих уст. И где же хваленая актерская игра, которая сейчас так необходима? Находясь рядом с этим человеком, теряешь нить реальности, забываешься, скукоживаешься как одуванчик в воде. Он подошел вплотную, отчего я боязливо попятилась назад, без слов сделал еще один шаг и склонился надо мной, изучая фальшивые увечья, заживающие ранки и вглядываясь в глаза, о слепоте которых теперь было глупо лгать.

— Значит, вы хорошо видите? — удостоверился он, скорее для себя.

— Д-да, — проблеяла я.

— Хм-м…

Он закончил осмотр и, вернувшись к столу, устроился в кресле, сделав пригласительный жест на жестковатый стул напротив. Нервно сглотнув, я опустилась на сидение, которое в какой-то момент напомнило пыточное сооружение. Что-то подсказывало, что разговор пойдет не так, как я планировала. Опровергать очевидное невероятное выздоровление бессмысленно, я выдала себя по полной программе. Испуг за профессора подвел меня, сделал непреднамеренное «па», слишком заметное для зорких глаз, выискивающих все подозрительное.

— Я бы хотел поговорить о вашем феноменально быстром выздоровлении, а также о более чем странном воздействии на вас сока бубонтюбера

Как в воду глядела…

Вот оно то, чего боялась. Его размышления наверняка привели к некоему увлекательному выводу. Ожидая продолжения, я внимательно смотрела на Северуса, стараясь не выдавать беспокойства. Главное, не позволить своему рассудку выдавать путанные бессвязные речи, не давать дать намек о том, что я что-то знаю о чудесном исцелении.

— Ваша кровь, мисс Кэрроу, уникальна, — несмотря на ровный тон, в его голосе читался вдохновенный трепет, разбавленный свойственной ему жесткостью.

— О чем вы, профессор? — невинность была самой правильной маской в сложившейся ситуации.

— В её составе имеются не только плазма, эритроциты и лейкоциты.

— Что это? — слова были незнакомыми, поэтому непонимание само собой приклеилось к моему изуродованному лицу.

— Конечно, вы же не проходите курс по колдомедицине… Впрочем, там вряд ли найдется объяснение. Это маггловские медицинские термины. Кровь состоит из нескольких компонентов, которые я назвал, — начал пояснять Снейп. — Ваша имеет один дополнительный, такого я не встречал. Благодаря поверхностному изучению, я пришел к выводу, что именно эти частицы помогли вам так быстро реабилитироваться после увечий, но, несмотря на это, сок бубонтюбера нанёс ощутимый урон. Странно, но поначалу он был ядовит для вас.

— Что вы имеете в виду?

— Думаю, у вас развился иммунитет, и это растение больше не принесет вам вреда. Но пока я не до конца уверен. Я смешал вашу кровь соком бубонтюбера, и она, с позволения сказать, победила, не без борьбы, конечно.

— Профессор, я не понимаю…

— Думаю, что этот фактор присутствует не только в крови, но и в тканях.

— Это болезнь, вирус? — спросила я, стараясь отвлечься от усиливающейся головной боли. Слово «вирус» я, кажется, слышала от кого-то, но точного определения не знала.

— Болезни и вирусы… Вряд ли, — рассудил он задумчиво. — Не думаю также, что это паразит. Это какая-то патология, очень странная, исключительная. Никогда ничего подобного не встречал.

— Это как-то связано с тем, что моя мать была вейлой?

Я начинала чертыхаться про себя. Наверное, эти частицы и являются моим даром, а значит, Снейп близко к разгадке. Опасность. В голове прозвучал сигнал тревоги, а желание испариться из кабинета напоминало о себе всё чаще. Нужно держаться, делать искренне удивленное лицо. Кровь, скорее всего, осталась в кабинете после вчерашнего происшествия, а на изучение его подбило воздействие сока растения, едва не сжёгшего мою кожу.

— Ваш вопрос логичен, однако ответ: нет. Я изучал кровь вейл, она обычная, не отличается от крови человека. Их сила заключается в духовной стороне, а не физической, однако, вероятно, кровь потомка вейлы и волшебника могла измениться. Может быть такое, что вы отличаетесь от обычного человека на уровне ДНК.

Снова он пичкает меня незнакомыми терминами, странными аббревиатурами. По моему взгляду Северус понял, что снова вогнал меня в непонимание.

— ДНК расшифровывается как дезоксирибонуклеиновая кислота — это то, из чего мы с вами состоим. Это хранитель генетической информации, передающий её из поколения в поколение. Она определяет внешний вид, характер, наследственность, индивидуальные особенности…

Я изогнула бровь, пытаясь освоить определение маггловского термина, а он все вливал в меня потоки информации. Странно, Северус использует немагическую литературу, связанную с магглами и грязнокровками. Удивительно. Впрочем, многие алхимики пользуются маггловскими научными трудами в работе, а Снейп — талантливый мастер зелий, изучающий всё, что хоть отдалённо связано с его поприщем, и он просто не мог пройти мимо этого.

— И что это значит?.. — растерянно спросила я.

— Возможно, ваша кровь, да и клетки всего организма, способные регенерировать в считанные часы, станут прорывом в науке. Возможность залечивать неизлечимые раны и болезни даст надежду умирающим.

Он действительно заинтересован во мне, только это не то, о чем я мечтала, — мрачно подытожила я про себя.

— Кто я, профессор?

— Это чистая случайность столкнуться с подобной кровью. Не знаю, есть ли другие, но возможно, вы индивидуум, единичный случай, случайно проявившийся в результате…

— Мутации… — перебила его я, и в горле пересохло.

— Мисс Кэрроу, все возможно, но это ничуть не мешает вам вести обычный образ жизни, да и…

— Это может проявиться в будущем в виде какой-нибудь болезни, на…

— Возможно, наследственность играет роль. Жаль, что я не могу получить образцы крови вашей матери.

~~

Снейп запнулся, не подумал, что его речи могут ранить дитя, воспитанное одним отцом. Нужно тщательнее следить за языком. Речь шла об исследованиях, и слова сами собой вылетели из его рта. Слава Мерлину, Аллегра отреагировала спокойно, хотя в её серых глазах мелькнул огонек грусти, едва ощутимый, но все же распознаваемый.

— Прошу прощения, — внезапно сказал он. — Я не подумал…

— Ничего профессор, продолжайте, это дело прошлое…

— Я бы изучил кровь вашего отца на предмет отклонений…

— Вы считаете, что это отклонение?

Она отчего-то начала нервничать, это читалось в напряженности ее положения на стуле. Аллегра старалась делать вид, что ей любопытно, пыталась реагировать цивилизованно, по-взрослому, и, признаться, ей это удавалось, если бы она не была ребенком в глазах Северуса. Все равно теперь он видел в ней силу и волю, после того, как она вчера стойко, без истерик переносила боль, держалась, не кричала, а лишь пару раз тихонько всхлипнула.

— Нет, я так не считаю. Отклонения обычно тянут за собой проблемы со здоровьем, чего в вас не наблюдается. В любом случае, здесь есть, что изучать. Это в высшей степени важно для общества, да и для вас самой.

* * *

Он пытался заинтриговать, чтобы получить меня в качестве донора. Если бы я не знала, что это за дар… Эта мысль выплеснулась негативной волной.

— Вы хотите, что бы я стала вашей подопытной крысой? — кажется, я даже фыркнула.

Он посмотрел внимательно, не в его интересах было сейчас повышать голос, и сдержался, хотя я ощутила прилив злобы, сверкнувшей в глазах цвета горького шоколада.

— Это самое грубое определение помощи, которая от вас требуется, — он говорил спокойно, однако в воздухе ощущались неприятные, сдерживаемые эмоции. — Проще говоря — да.

Не говоря гадостей, он просто согласился с моим резким высказыванием.

— Когда вы намереваетесь начать? — игнорируя холодок, пробежавший по спине, произнесла я, надеясь, что он потратит много времени на осуществление исследований, пока не придет к выводам, которые перечеркнут все мои надежды находиться рядом с ним.

— Вы согласны, мисс Кэрроу?

— Я еще подумаю… — обрушила все его планы я.

— Мне нужно оборудование, которое не так-то просто достать, — пропуская мимо ушей мою последнюю фразу, ответил Снейп. — Это может потребовать времени и больших денег. Мне нужен ваш ответ для того чтобы начать подготовку…

Я открыла было рот, но он перебил:

— Мисс Кэрроу, никто не собирается выкачивать из вас всю кровь и снимать скальп, — словно идиотке пояснил он.

Я скривила лицо в недовольной усмешке, его сарказм в этот раз был убогим. Меня пугает не то, что у меня будут брать пробы крови, волос, кожи, да чего угодно — это не проблема, замешательство вызывали куда более опасные стороны его стремления заняться моей в меру уникальной кровью. Подход к делу чисто научный, и, возможно, я могла бы согласиться на это, если бы не один маленький нюанс... Я, черт подери, в прошедшую субботу натворила дел и теперь стопроцентно не могу позволить ему изучать себя.

— Я сказала, что подумаю… — нервно произнесла я.

Да, вчерашнее понимание и заботу смыло стеной ливня, все это сменилось на жажду, лихорадочное желание овладеть новой информацией, совершить открытие. Слава — не то, что интересует Северуса, его интересы сугубо профессиональные, не помешанные на лоске, деньгах. Можно только поаплодировать и посодействовать, но я не могу. В голосе саднила проблема, отказ — значит отдаление на многие мили друг от друга, и не только психологически, но и физически. Это выбор в пользу побега, значит, что через три дня меня здесь не будет, не будет Ордена Феникса, не будет шанса на избавление. Зато никто кроме Дамблдора не знает… Пока…

Безусловно, его исследования могут помочь медицине, а может, и Тёмной магии. Всё это, скорее всего, будет происходить под присмотром Темного Лорда, только Снейп, конечно же, об этом умалчивает. Нет, я не могу так рисковать, не могу выдать себя, возложить на свое существование его душераздирающую ненависть, а так же подвергнуть магическое население опасности — ведь столь значимое открытие будет находиться в руках Пожирателя Смерти!

Его взгляд был спокоен, он надёжно скрыл слишком заметные нотки жажды, ожидал содействия и сейчас был опустошен. Вряд ли Снейп не понял сразу, что мое «подумаю» когда-нибудь выльется в «я согласна». Дать ему лишний повод для подозрений… Возможно, это было ошибкой, однако поддаться и раскрыть себя, ввергаясь в эту авантюру, слишком опасно. Патовая ситуация для обоих решений, но отступить было куда более предусмотрительнее. Всё же, пока я не дала точного ответа…

Нужно время, чтобы все осмыслить до конца, время до вечера субботы, когда я решусь сбежать или вступить в игру с последствиями. Шанс подумать, шанс осознать, что действительно важнее: остаться здесь в Хогвартсе под присмотром Дамблдора, открыться Северусу или же испариться, оставив обоих в замешательстве. Конечно, первый вариант в миллион раз опаснее, ведь вопрос принадлежности Снейпа к той или иной стороне всё ещё был открыт.

Чаша весов склонялась к бегству. Неуверенность, страх последствий каждого из решений, печальная безысходность вновь окутали душу мраком, заставили потерять крупицы возможностей, открывшихся после разговора с директором. И все же, хоть Дамблдор и верит Снейпу, он не выдал ему мою тайну. Старый интриган, чего он добивается? Уверен ли он был в своих словах, предлагая ребенку Пожирателя Смерти опеку? Слишком много нареканий и сомнений, стоило, как следует, тряхнуть головой и начать рассуждения с чистого листа, подчеркивая все нужное и удаляя остальное.

Я зарываю себя по горло в трясину, думая обо всем этом. Еще немного, и грязь доберется до носа, закроет дыхательные пути. Три полных дня на решение, три дня на возможность убедиться, разузнать, найти ответы на вопросы, крутящиеся в голове. Семьдесят два часа на то, чтобы перебороть чувство вины и открыться Северусу, который, в лучшем случае, просто ударит. Неужели Дамблдор хочет, чтобы я сама все рассказала? Как старик, обожающий леденцы, праздники и интриги, единственный маг, которого боится сам Волан-де-Морт, собирается помочь мне этим? Не понимаю…

Вывести на чистую воду запуганную до смерти девушку сложно. Отчего он решил, что я пойду по этому пути? Директор дал время разобраться в себе, выбрать путь без принуждения и давления, а дорог у меня вовсе не две, а целых три. Я вспомнила о том, что вообще в расчет не брала: примкнуть к Лорду…

Дамблдор хочет заполучить меня исключительно из-за моих способностей, не думаю, что он предлагает подобное простым ученикам. Элиас Фрей тоже не хочет принимать Метку, по слухам это должно случиться с ним скоро, отец еще летом рассказывал, чьи дети подвергнуться этому первыми. Или старик все же провел с ним беседу? Я не хочу быть в коллекции той или иной стороны, пускай повоюют, а я посмотрю со стороны и вернусь, если победит Свет, Тьма мне не друг, в любом случае… Мы сидели в молчании, Северус немного расслабился и откинулся на стуле, потирая переносицу.

— Мисс Кэрроу, я вас не тороплю, — еле выдавил он, сквозь собственный гнев.

Я лишь кивнула и встала.

— Я могу идти на занятия?

— Думаю, вам лучше отсидеться, я сказал, что вы отбыли до вечера по семейным делам, и потом, ваше лицо…

Он встал из-за стола, пошел в лабораторию и вернулся с баночкой заживляющей мази в одной руке и моей забытой мантией с галстуком в другой. Я приняла вещи и шагнула к камину, доставая из кармана мешочек летучего пороха.

— Если почувствуете себя плохо, — внезапно сказал он, зная, что этого не случится, — приходите ко мне, мы пока не знаем специфику вашего «дара».

Короткий кивок, и меня поглотили языки зеленого пламени, унося прочь из кабинета декана…

* * *

«Чего тут думать? Очевидно, нужно принять участие в исследованиях, но она по-прежнему не доверяет мне. Конечно, думает, что Волан-де-Морт может посодействовать, а я даже опровергнуть не могу».

Северус метался по комнате, как хищный зверь, копаясь в мыслях, приносящих все больше головной боли. Он поплелся на занятия в состоянии легкого помутнения. Пока студенты занимались практикой, он как обычно ходил меж рядов, вот только бездарные зелья его не интересовали, впервые за долгое время он не снимал баллов, просто забыл об этом, погруженный в противоречивые рассуждения.

Аллегра вела себя слишком спокойно — неправильная реакция на то, что у тебя в крови нашли какую-то дрянь, пускай даже не являющуюся дрянью. Подростковый разум не может так безучастно внимать такому. Снейп отчаянно пытался понять, что творится у неё голове. Она не накинулась с него с вопросами, почему её раны так быстро заживают, односложные ответы в разговоре вернули их отношения обратно на нулевую точку. Вчера все было иначе, вчера она была другой, теплой, странной, благодарной… Но благодарность имеет границы, и потом, с чего он взял, что Аллегра изменит свое мнение относительно него? Глупо, она всегда была скрытной, и не стоит винить её. Все это маска, вчера на мгновение приоткрывшая лицо ребенка, такого, каким он должен быть, нуждающегося в заботе, трогательного, доброго…

Сегодня снова холодная, невидящая стена стояла между ними, да и Северус понимал, насколько он не прав, говоря с ней в своем обычном амплуа сурового профессора. Но этот образ — часть его жизни, да еще и неуверенность в завтрашнем дне Аллегры дает основания вести себя предусмотрительно, не открывать карт до назначенного времени, коим считалась суббота — последний день её пребывания в Хогвартсе. Или не последний?.. Аллегре глубоко плевать на войну, и она точно не даст свою кровь для исследований.

«Она что-то знает…», — расчетливый голос подсознания насиловал больную голову профессора. — «Неправильная формулировка, она что-то скрывает, но вот только что? Она знает о своем даре?».

С ней явно что-то не так. Какого черта Дамблдор взялся за нее… Северус понимал, что Альбус старается завербовать всех и вся, но не так открыто, как он сделал это с Аллегрой. Значит, старик тоже что-то утаивает, и, скорее всего, то же самое, что и девчонка. Нужно вытянуть из него все недомолвки, но придется выложить всю информацию о вчерашнем происшествии. По голове Дамблдор, конечно, за это не погладит, но возможно удастся что-то раскопать взамен.

После занятий и ужина Северус пересилил нежелание и пошел к Дамблдору, который, видимо, уже ждал его, приготовив чай и посуду на двоих. Он только и делает, что пьет чай с мармеладками…

— Здравствуй, — доброжелательно сказал директор. — Я ждал, когда же ты все-таки заглянешь.

Снейп коротко кивнул и занял кресло напротив выжидающе смотрящего на него директора.

— Вчера произошло недоразумение… — начал он. — В результате которого Аллегра едва не пострадала, — выдохнул Снейп, сразу выплескивая все то, о чем говорить не хотелось

— Я так и понял, судя по её отсутствию на занятиях.

— Альбус, и откуда вы все знаете наперед? — съязвил Снейп.

— Это чистая случайность, мой мальчик, сегодня я заходил в некоторые классы. Решил посмотреть на ведение уроков у Долорес, она слишком сурова с учениками.

Северус прекрасно знал Долорес Амбридж — ужасную тиранку, подосланную министерством, чтобы контролировать Хогвартс в преддверии возвращения Лорда, от которого все чиновники и газеты как проклятые открещивались. Эта женщина была омерзительной как внешне, так и внутренне. Выскочка, пытающаяся командовать преподавателями и самим директором. Розовая жаба, сдобренная высокомерием кружевная тумбочка со льстивой ноткой в голосе. Немудрено, что Дамблдор изъявил желание присутствовать на её уроке ЗОТИ, именно после этих занятий ученики получали наибольшее количество взысканий. Даже Снейп ей проигрывал в негласной гонке.

— Я попал на курс мисс Кэрроу, но её там не оказалось. Поинтересовавшись, узнал, что она, оказывается, отбыла по семейным делам, — Северус не слышал никогда подобного от Альбуса: эта фраза была полна непривычного сарказма. — Итак, что конкретно случилось? — с укоризной спросил он.

Северус выложил все как есть, чувствуя себя неуютно под осуждающими взглядами Дамблдора. Словно нашкодивший мальчишка…

— Альбус, я прошу прощения, что не сразу пришел к вам.

Старик задумчиво хлебнул из чашки, все движения были намеренно медленными, а слова растянутыми, чтобы уколоть в самое сердце чувства чувством вины.

— Я не осуждаю тебя.

«Ага, ну конечно, никогда ничего не говоришь напрямую».

Северусу было бы легче, если бы на него наорали. От спокойных интонаций он сильно раздражался, гневался, обвиняя директора в собственной ошибке. Дамблдор не очень-то отреагировал на информацию о странном составе крови Аллегры, услышав занимательный рассказ.

— Альбус, что вы скрываете от меня?

Снейп ожидал, что тот начнет ходить вокруг да около, затягивать интригу, плести паутину неизвестности, даст туманные намеки, и он относительно оправдал ожидания собеседника:

— Северус, я по некоторым причинам не могу тебе это сказать. Ты только не волнуйся.

Зельевар готов был взорваться от гнева, достать палочку и произнести: «Ты только не обижайся…».

Однако непроницаемое лицо Снейпа не изменилось, и директора он не проклял, хотя очень хотелось. Почему он не может все напрямую сказать, какой смысл утаивать, если знает, что Северус все равно в курсе дела? Зачем давать туманные предположения, что Аллегра… Точно! Он дает девочке шанс что-то открыть, без посторонней помощи и давления собраться с мыслями.

«Но причем здесь я? Или она все еще влюблена…».

Что-то щелкнуло в сознании, девчонка знает, что с ней что-то не так. Если бы не вчерашний инцидент…

Она любит его? Это ли скрывает Дамблдор? Или он знает точно причину её скрытности?

— Альбус, вы же не просто так предложили ей вступить в Орден?

Дамблдор не ответил, а просто внимательно наблюдал за логическими цепочками, выстраиваемыми Северусом.

— У нее что-то есть? Вернее, в ней что-то есть… — Снейп заглушил последнее слово и снова потонул в раздумьях.

— Северус, Аллегре тяжело… Кстати, пришло письмо от её отца… — пытался тот перевести тему.

— Она вам открылась? Она знает что-то о Лорде? — это была самая глупая мысль, извергаемая когда-либо изо рта рассудительного и здравомыслящего профессора зельеварения.

Дамблдор улыбнулся.

— Всему свое время, мой мальчик, всему свое время…

Разговор прервался. К Дамблдору пришла МакГонагалл, в присутствии которой поговорить о чем-то вряд ли бы удалось. Снейп все больше склонялся к мысли, что Аллегра еще не забыла те глупые мысли и пустые надежды о любви к нему. Возможно, она попросила добродушного старика не говорить ему об этом. Нет, это бред, в ней что-то есть. Что? Почему ему не говорят?

Северус помчался в свои комнаты и влетел в дверь лаборатории мимо шкафа, где пылился Омут памяти, в который он в последние дни совсем не заглядывал, боясь сорваться, утонуть, пропасть в копне струящихся по плечам рыжих волос, в прохладной зелени елового леса ее глаз. Стараясь отгонять от себя наваждения, он даже и не знал, что именно в этих огненных локонах на дне каменной чаши скрывался ответ…

Слишком много для одной головы, всё запутанно. Занимаясь диагностикой всех путей, невольно начинаешь сходить с ума, а мне до полного безумия осталось совсем немного. Разветвления, альтернативные реальности жизни — клубок, который невозможно распутать. Вопросов слишком много, ответы есть, только невозможно избрать ту или иную дорогу, зная практически все расклады судьбы. Жизнь, с одной стороны, как на ладони, но с другой встречается беспросветный туман. Желания далеко завели, если бы не та чертова суббота, не та роковая ошибка… Несомненно, был бы шанс найти выход, примкнуть к Дамблдору, но ведь он не предложил бы крыло, не случись тот проклятый вечер…

Все сводилось к одному — судьба сама плетет свою паутину, а значит, неизбежно должен быть избран один-единственный путь. Кажется, что от тебя ничего в полной мере не зависит, однако предначертанное складывается из твоих поступков. Хочется заглянуть в будущее, во все альтернативные развития, знать… Страшно находиться в неведении, но дар предвидения мне неподвластен. Может к Треллони сходить? Она точно войдет в транс и настругает мне ответы. Я хмыкнула в темноте. Мой любимый мягкий матрац постели, от него скоро придется отказаться или наоборот стать пленником Хогвартса до конца года. Всего лишь один шанс открыться и стать врагом для того, кого любишь. Связать себя исследованиями, от которых он вряд ли откажется, но быть за гранью доверия, находиться в поле зрения ненависти, терпеть…

Парагвай оставался вариантом, как ни крути. Насколько мне известно, в Южной Америке не очень большое скопление магов, но сможет ли жизнь наладиться среди всего непривычного? В окружении незнакомых людей, магглов?.. Может, именно там меня и поджидает безумство? А лучше взять хроноворот и отправиться куда-нибудь в век девятнадцатый. Но таких мощных еще не придумали — перемещение в прошлое всего на несколько часов не спасет моего положения. Разрываясь между добром и злом, ложью и правдой, чему подчинить свою жизнь? Игры на грани — это, конечно, подогревает кровь, дает определенную сумму адреналина, однако в данной ситуации я бы выбрала спокойствие, размеренность, непринужденность.

Сон никак не хотел приходить.

Северус сорвался с цепи, когда дело коснулось науки. Эти искры в глазах, страстное желание открыть новое, неизведанное, эта пелена возбуждения…

Еще никогда я не видела его таким. Это сумасбродство было таким страшным и, в то же время, оно еще больше подогрело интерес, чувства. Как он не старался себя контролировать, всепоглощающие эмоции были написаны на его лице крупным жирным почерком. Этот огонь был потрясающим, он зажег и меня. Видеть что-то новое в неприступном человеке оказалось сладкой пыткой, если бы объектом его желания не была моя кровь, мой дар…

Отдать себя в руки ученому означает всегда находиться рядом, быть близко настолько, что можно коснуться, дотронуться до сокровенной мечты. Если бы не эта ужасная суббота! Еще одна вещь пугала, будоражила: мои способности — результат мутации, неизвестная патология, отклонение… Стоит ли бояться будущего? Неужели этот дар был передан не от моей матери? Может, эти частицы образовались, потому что я гибрид двух разных видов? Всё возможно, такие исследования никогда не проводились на подобных мне. Все ли метаморфы такие? Их единицы на весь мир…

Поживем — увидим. А «пожить» мне осталось до субботы — это нулевой километр новой жизни, отправная точка бытия. Глаза, привыкшие к полутьме едва горящего камина, смотрели на полную баночку с заживляющим зельем на прикроватной тумбочке. Лекарства бесполезны сейчас, хотя вчера возможно возымели эффект на свежих ранах. По телу побежали мурашки, вчера он касался меня. Эти крупицы — были единственными воспоминаниями, связанными с Северусом и, может быть, последними…

Я не причисляла субботние объятия к числу памятных мгновений, ведь эта любовь не предназначалась мне. Ненавижу тебя, Лили! И как сильно презираю себя за манипуляции твоим обликом. Я опорочила светлую память женщины, матери, во имя эгоистичных целей, затуманивших рассудок. Больше никогда — слышишь? — никогда я не сделаю нечто подобное.

Прости…

Утром ко мне вернулись обязанности старосты — это, скорее всего, взятка от Северуса, приславшего письмо с домовиком.

* * *

Северус изучал остатки крови, но ничего интересного больше не смог найти. Воздействовал на частицы магией, но они восстанавливались, словно после сока бубонтюбера. Немного крови он все же потерял — частицы убил яд кобры. Они уязвимы, значит это просто результат защитной реакции, не очень сильной, но все же, предоставляющий Аллегре некоторые привилегии в борьбе с ранами и заклятиями. Для больших сведений ему нужна аппаратура, технологии магглов, финансирование, но все бессмысленно, если она не согласится стать подопытной. Что скрывает маленькая ведьма, и почему Дамблдор ей потакает? Злость закипала в загруженном сознании Снейпа, он ненавидел неведение, тем более, в нём его держали намеренно. Чем он заслужил подобное отношение? Или это скрытность — результат недостаточной веры старика в него?

Северус прекрасно понимал, что Альбус хранит много тайн, но почему он молчит о секретах сопливой девчонки? Предположения о любви Аллегры то всплывали, то исчезали, растворяясь в логических лабиринтах разума. Сколько мыслей он отбросил в сторону, так ни к чему и не придя? Снейп осознавал, что напугал Кэрроу своей жаждой исследований, а она напридумывала себе, Мерлин знает что. Может, дело в этом? Нет, бред… Она определенно знает, что с ней не так, но молчит, боится открыться, видит в нем Пожирателя Смерти, как не прискорбно. Еще больше Северус стал надеяться на выходные, когда цель его опытов решит остаться в Хогвартсе или же покинет его навсегда. Когда Аллегра узнает, что на самом деле Снейп принадлежит стороне Дамблдора, она откроется. Уверенность крепла в раскалывающейся от количества информации голове.

Погасив свет волшебной лампы, он отправился спать, по дороге осушив флакон Зелья Сна Без Сновидений. Только выпив лекарство, Северус понял, что ответы могли прийти во сне, однако было уже поздно, его глаза закрылись, увлекая в забытье…

* * *

— Эй, что здесь происходит? — злобно кинула я двум слизеринцам, наставившим палочки на Гермиону в пустом коридоре первого этажа.

Ребята вздрогнули, но увидев меня, расслабились и вернули оружие к горлу жертвы.

— А, это ты, — сказал Драко лениво.

— Малфой, ты совсем страх потерял? — спросила я удивленно, обычно мое появление хоть немного, да пугало их.

— Уйди Кэрроу, или тебе тоже достанется, — угрожающе буркнул он, и я почувствовала сзади еще чье-то присутствие.

Обернувшись, я увидела Винсента Крэбба с направленной на меня палочкой. Видимо, караулил неподалеку на случай опасности.

— Вы, ребята, такие смелые, что нападаете толпой на беззащитную девушку? — подняла бровь я, игнорируя опасную близость палочки. — Гермиона, что произошло?

Но за нее ответил сероглазый гаденыш:

— Она назвала моего отца жалким прислужником Лорда! — воскликнул Малфой, ожидая, что я проникнусь симпатией к его проблеме, очевидно думая, что принятие Метки делает меня более заинтересованной в выборе его стороны.

— О! Мерлин! Гермиона, как ты могла? — сделав возмущенное лицо, спросила я, собственный сарказм заставил меня захихикать. — Как ты смеешь говорить несчастному Драко правду? Его скудный рассудок и крошечный узкомыслящий мозг не выдержат этого! — с выпученными глазами, покачивая головой из стороны в сторону, добавила я, затем потом повернулась к слизеринцу: — Малфой, скажи честно, сколько у твоей матери было выкидышей, кроме тебя?

Да, это было очень пошло и грубо, но я никогда не причисляла себя к утонченным леди. Грейнджер не выдержала и прыснула, наследник богатейшего семейства побелел от гнева, а его дружки стали судорожно переводить взгляды с меня на него.

— Да как ты смеешь… — как-то неуверенно проронил Драко, наверное,ещё никогда не слышавший в свой адрес подобных оскорблений.

— Малфой, вали отсюда, пока ноги есть, и лучше не попадайся мне на глаза. Минус десять баллов со Слизерина за нападение на студента.

Необезображенные интеллектом лица двух бугаев из его свиты обратились друг на друга, наконец, трусость взяла верх, и они опустили палочки, бросив своего предводителя в обществе двух не самых слабых ведьм школы.

— Предатели! — заорал вслед горе-приспешникам Драко, не опуская палочки. — Ты за это еще ответишь перед Тёмным Лордом, Аллегра! — задыхаясь от ярости, процедил парень.

— Закрой свой вещатель, Малфой, и убирайся, не то на этот раз поведу тебя прямиком к директору! — рявкнула я, тем не менее, понимая, что каким бы он не был придурком, я все равно покрывала свой факультет хотя бы тем, что не довела дело до декана и директора.

Драко неуверенно опустил палочку и быстрым шагом покинул нас, по дороге шипя проклятия. Такой предсказуемый…

— Спасибо, — искренне улыбнулась Гермиона. — Мне показалось, или он угрожал тебе Волан-де-Мортом?

Ничего себе! У меня аж челюсть отвисла, девчонка назвала Темного Лорда по имени… Глупость или бесстрашие? Хотя это одно и то же. Но я не стала углубляться в эту тему. Она поняла, о чем он говорил. Молчание ненадолго повисло в пустынном коридоре, в который редко заходили ученики. Что-то заставило меня сжаться в комок и пристыжено посмотреть в карие глаза Гермионы, сверкающие пониманием.

— Я знаю, к какой семье ты принадлежишь, Аллегра, но это не делает тебя одной из них. Дети не должны быть в ответе за ошибки своих родителей…

Она положила ладонь мне на плечо, отчего стало еще неуютнее. Гермиона видит во мне не слизеринку, и не дочь своего отца, она, возможно, единственная во всей школе, кто может сказать мне то, что я хочу услышать, словно видит и чувствует, какие слова нужно подобрать. Отчаянно захотелось расплакаться, но я сдержала такие надоедливые и слишком частые в последние дни слезы…

— Спасибо, Гермиона, — неуверенно выдавила я в улыбающееся лицо.

— Не хочешь присоединиться к нам на обеде? — заговорщически произнесла она, подтолкнув меня локоточком.

Я ошарашено захлопала глазами.

— Боюсь, у Снейпа будет инфаркт, а факультет сляжет в приступе эпилепсии… — с силой поднимая уголки губ, сказала я.

Гермиона засмеялась.

— Я была бы не прочь посмотреть на это.

— Что-то страшновато…

— Перестань, тебе не плевать на Слизерин? У вас все равно не очень хорошие отношения. Обязанности старосты ты выполняешь, и никто с тебя их не сложит за прием пищи в компании гриффиндорцев.

Снейп их уже едва не сложил. Однако стоит ли бесить его после последних событий? Он наверняка не переживет видеть меня в компании Гарри Поттера, сына его…

Это ужасно, я не могу, но Гермиона, довольная собой, уже тянула меня по коридору в направлении Большого Зала. Судорожно сглотнув, как будто шла на встречу с самим Лордом, я вошла в помещение, наполненное обедающими студентами. На нас никто не обратил внимания, только мой факультет как всегда презрительно отнесся к подруге в красном галстуке, ведущей ошарашенную меня сквозь ряды. Взгляды исполнились настороженности, когда все осознали, куда она меня тащит. Стараясь не смотреть в сторону стола своего факультета, я вежливо поздоровалась с гриффиндорцами. Все как один приняли меня с теплыми улыбками, и отчего-то стало так хорошо и светло, может, вот они — мои друзья? Настоящие искренние люди не помешанные на чистоте крови и дышащие дружбой. Не все потеряно…

Хогвартс, именно сейчас ты пытаешься привлечь меня, дать шанс идти правильной дорогой не глядя в омут страха, определиться душой, посмотреть в глаза теплу, поднимающемуся где-то в груди, ощутить вкус жизни…

— Привет, Аллегра! — весело произнес Гарри Поттер. — Садитесь, — он указал на свободные места напротив, куда мы с Гермионой незамедлительно плюхнулись.

Рон смущенно кивнул, но в его взгляде тоже читалась доброта. Я заглянула в зеленые глаза Поттера, и на смену бесконтрольной радости пришло чувство стыда. Гарри так похож на мать, которую я использовала в качестве наживки. Счастье, как говорится, было недолгим…

— Как у вас дела? — немного скованно спросила я.

Ребята увлекли беседой о квиддиче, который на самом деле не был мне интересен, однако в хорошей компании стало легко общаться даже на такие темы, непринужденно, тепло… Но глаза цвета апрельской зелени то и дело возвращали с небес на бренную землю. Даже несчастному Гарри, потерявшему родителей, я успела косвенно досадить. Одна ошибка, словно якорь повела за собой вереницу раскаяний, невыплаканной боли и досадной жалости к самой себе.

Взгляд, тяжелый, такой ощутимый, словно весил добрую сотню фунтов, заставил меня оглянуться, отвлекая от разговора с гриффиндорцами. Северус испепеляюще взирал на меня, сидя за преподавательским столом. Он что-то отхлебнул из кубка, не отводя черных глаз, в которых читалась смешанная с презрением тревога...

Может, окажись он рядом, незамедлительно плюнул бы в лицо предательнице факультета. Что ж, этого следовало ожидать. Почему он так не любит Гриффиндор? Или это относится только к моему присутствию в компании Поттера, которого он ненавидит по известным только нам с ним причинам? Через силу внушив себе успокоение, я отвернулась и снова влилась в неотягощающую беседу, стараясь игнорировать потоки презрения со стороны стола Слизерина и его декана. Странно, я думаю них, как о чужих…

Во время разговора улыбка не сходила с моего лица, несмотря на то, что в душе царило смятение. Не в силах удержаться, я снова посмотрела на учительский стол. Северус больше не наблюдал за мной, он о чем-то разговаривал с сидящей рядом профессором Спраут. На этот раз на меня смотрел Дамблдор, уголки его губ были приподняты, он сверкал очками-половинками, поймавшими солнечный блик из окна. Старик одобрял мою дружбу с Гриффиндором и не скрывал этого. Он подмигнул мне? Может, показалось? Едва заметно я кивнула в ответ, и улыбка директора стала еще шире. Чувство какого-то туманного счастья вернулось. Старик — единственный человек, который меня поддерживает, одному Мерлину известно почему, и чем я это заслужила. Неужели это все из-за моего дара?

Нет, его мимика была искренней, обнадеживающей, не показной. Стоит ли доверять человеку, который может использовать знания обо мне неизвестно в каком русле? У меня паранойя, это не Волан-де-Морт, а Великий маг, стоящий на стороне Света, возглавляющий движение Добра. Он направляет меня. Осознание того, что он хороший человек, вонзило в грудь острый кинжал…

Странно, почему мозг старается найти везде что-то плохое? Нужно прекратить этот мазохизм, и возможно, станет легче…

~~

«Какого черта, Аллегра?».

Северус не знал от чего злился больше, от того что его студентка, староста, подопытная мышь сидела за гриффиндорским столом и мило со всеми общалась, или от того, что она выбрала компанию выскочек во главе с Поттером — его личным демоном? Мальчик не виноват, что выжил, не виноват, что является обладателем зеленых глаз, её глаз…

«Но, Аллегра, почему именно они? Ты неосознанно пытаешься разозлить меня?», — эти мысли были в высшей степени бредовыми, однако раздражающими, ведь она не знала мотивов его ненависти. Она должна была попасть на другой факультет, она не виновата, что дурацкая шляпа почему-то решила отправить ее в змеиную яму… Снова тугие раздумья саднили где-то в груди непонятными переживаниями. Может, она сама захотела попасть на Слизерин? Принудила шляпу отправить себя поближе… К нему… Северус в действительности не знал, чувствует ли что-то по отношению к нему этот ребенок. Он привык опираться на одни факты, а не на домыслы. И почему Аллегра занимает так много места в его голове? Раздражение только накапливалось, когда она улыбалась и смеялась в компании «Золотого трио».

Внезапно девушка повернулась к нему. Наверное, ощутила на себе взгляд, ведь Северус мог невербально послать волну злобы на нее, её интуиция была определенно сильной, или это случайность? Улыбка не сползла с очистившегося от волдырей лица, но даже с приличного расстояния он различил во взгляде нотки непонимания или же, понимания? Что еще? Пристыженность какая-то...

Словно через силу, она отвернулась к «друзьям» и продолжила непринужденную беседу. Сдержав желание помотать головой, чтобы привести мысли в порядок, Северус повернулся к Дамблдору, сидящему через стул от него. Старик с нескрываемым интересом и каким-то благоговением наблюдал за «милым» межфакультетским общением, вербуя Аллегру положительными эмоциями и подстреканием. Верная тактика, только принесет ли она плоды? Интересно, это он стравил их? Надо будет поинтересоваться. Дружба, которой у Аллегры никогда не было, возможно, приведет ее к правильному решению. Старик знает, что делает, пускай. Главное, чтобы это не обернулось против него и того же пресловутого Поттера. Помона Спраут о чем-то спросила, Северус ответил односложно, поспешил завершить трапезу и вскоре покинул зал. Привел мысли в порядок, а точнее, отложил их в ящик до вечера.

На мгновение Снейп остановился перед еще пустым классом зельеварения, он забыл, что назначил Аллегре взыскание! Несмотря на травму, никто его не отменял наказания, пускай будет под присмотром, нельзя выпускать её из поля зрения. И откуда с одной маленькой девушкой столько проблем? Так, кажется, он обещал себе выкинуть на время из рассудка все, кроме занятий…

После первокурсников пришли старшие. Аллегра восседала с каменным лицом, изучая полку с препаратами на правой стене класса. Её мысли были где-то далеко, полное отсутствие, однако выполнение заданий было прилежным, на уровне автоматизма. Может, только казалось, но она старалась не встречаться с Северусом взглядом.

Звон колоколов…

— Мисс Кэрроу, задержитесь, — попросил он сухо.

Она впервые за полтора часа посмотрела ему прямо в глаза, в лице читалось непонимание. Странно, он декан, имеет право пообщаться со своей старостой, с чего вдруг такая реакция? Последний студент покинул класс, оставив их наедине.

— Вы не забыли о своей отработке? — поднял бровь Северус.

Её взгляд выражал недоумение, действительно запамятовала или решила, что тот инцидент сложит с нее обязанность неприятного времяпрепровождения в его компании?

— После ужина жду вас, — коротко сказал он и уткнулся в записи, чтобы не стать свидетелем её недовольства.

Краем глаза профессор заметил её кивок, затем, поудобнее перекинув сумку через плечо, Аллегра покинула кабинет. Она ожидала, что Северус будет ругать ее за посиделки и дружбу с Гриффиндором? Глупая девчонка, ему нет никакого дела до этого, ну почти никакого… Глядя на закрывающуюся дверь, за которой исчезла черная растрепанная голова старосты, он позволил себе вернуться к насущным вопросам, неразрывно связанным с ней.

Решил совсем извести меня? Ну же, вперед! Что на этот раз? Опять заставишь бубонтюбер выжимать?

Несмотря на гнойные потоки мыслей, я делала всё возможное, чтобы сохранить маску спокойствия и невозмутимости. Глядя на меня, профессор, видимо, решал, что придумать на этот раз. Молчание, ни намека на маниакальный блеск в глазах ученого; он снова поменял свое внутреннее состояние или опять играет в строгость? Казалось, я стою посреди кабинета целую вечность, но на деле, всего несколько секунд, мгновений, позволяющих полюбоваться на человека, которого люблю. Абсолютно некрасивый мужчина, но и серой мышью его нельзя назвать, разве что — летучей, как поговаривают студенты. Черные волосы до плеч, черные глаза, черная одежда, только кожа неестественно бледная, словно её хозяин не выходил из подземелий вот уже долгие годы и не смотрел на солнце. Может, так оно и было. Но этот не выделяющийся пестротой образ был весьма привлекателен. Невыносимый Снейп, строгий, скрытный, нелюдимый. Но невозможно не восхититься его интеллектом, просматриваемым даже через толщу каменной маски, безразличия к окружающим. Взгляд выражал ум, опыт, усталость… Ты прекрасен… пусть только для меня.

— Мисс Кэрроу, займитесь эссе за четвертые и пятые курсы, — спокойно сказал он, делая пригласительный жест в кресло напротив себя.

Моя правая бровь изогнулась. Пергамент что, пропитан соком бубонтюбера? Снейп проигнорировал мое удивление и уткнулся в домашние работы старших курсов. Бесшумно преодолев расстояние до его стола, я села на предложенное место. Мерлин! Его стол, он будет так близко, стоит только протянуть руку и коснуться… Странно: в прошлом я проверяла работы за другим столом, которого в кабинете уже давно не было, предмет мебели куда-то перекочевал, освободив пространство для стеллажа с книгами. Едва сдерживая щенячий восторг, я приступила к работе. Это не наказание, а награда, незаслуженная…

Шестое чувство подсказывало, что все это сделано для слежки, ведь он наверняка начал что-то подозревать, только вот связать свои подозрения в логическую цепь пока не нашел возможности, нет главного звена. Но Северус уже настолько близко, что может ощутить едва заметный холодок ответа, сокрытого на дне каменной чаши в одном из ящиков его кабинета…

…На мгновение взгляд оторвался от бумаг и ненароком переместился на объект вожделения. Отсутствие ответной заинтересованности, это хорошо… Правильно, не надо смотреть, боюсь, сердце пропустит пару ударов. От его дыхания колыхалась тоненькая прядка волос, отделившаяся от основной массы. Хотелось оказаться на месте черного локона, ощутить легкий бриз, его запах, утонуть в незаметном колыхании, отделиться от тела и воспарить. Лицо Северуса не было расслаблено, об этом говорили поджатые губы, соответствующие мыслительному процессу в голове. О чем он размышляет? Быть может, вдумывается в каждую строчку эссе, написанного аккуратным размашистым почерком или… Это же моя домашняя работа! Наклонные строчки ровными рядами распластались на пергаменте. Часть меня, страницы, подвергающиеся перелистыванию его пальцами…

Внутри загоралось пламя. Его руки вновь забыли свои скольжения в моем сознании, прикосновения, уводящие в сладкий дурман, неописуемый восторг, негу… Ни одного исправления, ни единой помарки, дополнения, не извел чернила на мою работу, словно боясь ошпариться. Нет, дело не в этом — эссе выполнено правильно и грамотно, может, стоило сделать хоть одну ошибку, чтобы позволить ему вторгнуться в свой мир красными чернилами, дать повод… Глупость, о чем я только думаю?

— Мисс Кэрроу, вы долго будете мешать мне работать? — немного грубо спросил он, поднимая взгляд от проверки домашней работы.

Глаза… Я должна растеряться и потерять дар речи, но ответ созрел мгновенно, нарушая нестабильную идиллию юношеской любви:

— Профессор, вы проверяете мою работу, просто интересно…

— Занимайтесь своими делами, — отрезал он, будто бы нехотя ставя «Превосходно», хотя я знала, что, как преподаватель, он в глубине души рад, что попадаются хорошие осмысленные работы учеников.

Наверное, я его просто раздражаю. Невольная улыбка вперемешку с самодовольством, и я вновь опустила взгляд к пергаментам. Грейнджер. Как всегда, отличное эссе, можно не читать даже, однако это было бы неправильно. Я быстро пробежалась по тексту и чиркнула высокую оценку, как внезапно ощутила на себе неприятный взгляд. Снейп был как всегда недоволен. Почему он не может спокойно реагировать на то, что Гриффиндор выносил такую талантливую студентку, как Гермиона? Может, он думает, что я завышаю баллы своей подруге? Нет, это вряд ли, профессор прекрасно знает о её способностях.

Слово «подруга» отозвалось колокольчиком тепла в груди. Неужели у меня есть друзья? Гриффиндорцы давно ко мне хорошо относятся, но именно сегодня, посидев за обедом в их обществе, я ощутила, что они стали небольшой частью моей нудной жизни, выживания в стенах подземелий Слизерина. И почему раньше я не обращала внимания на то добро, которым светятся лица «золотого трио»?

~~

Аллегра прекрасно знает, что её работы лучшие на курсе, но её взгляд не был адресован проверке эссе, она смотрела прямо в душу или за её пределы. Пыталась проникнуть в него, но не при помощи легилименции, а заглянуть куда глубже. Или ему показалось? Он не чувствовал присутствия в голове, быть может, девочка и не знает, как обращаться с чтением мыслей, лишь умеет закрываться? Наверное, в этом есть доля правды.

Северус не рискнул давать ей черновую работу, хотя нужно было разобрать некоторые ингредиенты в лаборатории. Или он просто хотел снова пронаблюдать, авось забудет, расслабится, откроет ненароком мысли, а он осторожно, незаметно проникнет в них. Однако Аллегра была непрошибаема, сильна. Она точно что-то скрывает.

~~

Засидевшись за проверкой эссе, я не заметила, как время стало двигаться к полуночи. Снейп отпустил меня, и я двинулась к себе с чувством выполненного долга. Странно, это первый вечер без происшествий, кровавых ран, разговоров с Дамблдором и потерянных нервов. Словно все вернулось в привычное русло, и эта отработка была вовсе не наказанием, а моими привычными, слегка подзабытыми обязанностями помощницы декана. С другой стороны этот вечер напряг именно своей пустотой… Неуютно, колко находиться в присутствии человека относящегося к тебе как к пустому месту, как к простой студентке… Хорошего понемножку, больше не будет этих рук, обрабатывающих раны, одержимых разговоров об исследовании крови, не будет ругани, рукоприкладства…

Лежа на кровати, я прикоснулась пальцами к щеке, по которой не столь давно получила оплеуху. Извращение, я собираю его прикосновения, как какая-то фетишистка, но приходится довольствоваться только этим. Я позволила воспоминаниям стать глубже и медленно обняла себя, отдаваясь памяти объятий, которые я по праву не заслужила. Это все принадлежало другой. Но так хотелось почувствовать себя той, кем не являюсь. По телу пробежали небольшие спазмы, и кожа начала вибрировать, неосознанно я превращалась в зеленоглазую ведьму. Волосы отрасли и растеклись по подушке мягкими прядями, рыжим шелком, в который мечтает зарыться влюбленный мужчина. Это может принадлежать Северусу, стоит только попросить, хоть разочек попробовать. Рука резким движением откинула одеяло. Какая-то невидимая сила заставила меня подняться и подойти к зеркалу, мрачно отражающему лишенную света комнату.

— Инсендио, — скомандовала я, направляя поток пламени в камин. Огненные языки осветили силуэт в отражении.

У нее потрясающая улыбка, он так считает, ведь все воспоминания в Омуте связаны с её мимикой и смущением черноволосого мальчишки. Сняв с себя пижамную курточку, я осталась в одних штанах. Интересно, какая фигура была у Эванс? Были ли у нее родинки, пигментные пятна? Я знаю лишь лицо и примерные очертания, сможет ли Северус обмануться этим? Мысленно приказав себе не думать об этом, я подняла с пола упавшую курточку, собираясь снова отправиться в кровать, но что-то заставило остановиться. Странное обжигающее желание неизведанного. Взгляд в отражение… Решение было принято, и передо мной стала материализовываться мужская фигура. Бледная кожа, отдающая молочной пеленой в свете каминного пламени, черные волосы до плеч, такие умные глаза цвета оникса, угольные, неприступные. Еще никогда я не позволяла себе пользоваться даром в таких низменных целях. Странно было видеть Снейпа в женских пижамных штанах, однако синий шелк ему шел, облегал бедра, разглядывать остальное я постеснялась в последний момент. Аллегра, успокойся… Как-то неосознанно я сделала из себя мужчину со всеми достоинствами и недостатками. Если подумать, то еще никогда я не превращалась в особь мужского пола. То, что было скрыто под пижамой, заставило худощавое бледное тело напрячься, а в голову влилась волна нежелательных мыслей, по спине побежали приятные мурашки. Я перевела взгляд обратно на лицо. Хмурость — это несмываемая черта, все мимические морщинки расположились так, что придавали ему серьезности, спокойствия и бдительности.

Что я делаю, Северус? Почему смотрю на тебя, свое отражение, и странная боль выскальзывает из закоулков души, забывшейся в теле чужого человека? Неосознанное движение, одна рука потянулась к другой. Изящная кисть провела по коже, и глаза автоматически закрылись, заволакивемые непривычной негой. Твои пальцы, шероховатые, аккуратные, безупречные руки мастера зелий передвигаются по изгибам локтей к предплечью, и выше, к шее и лицу. Оторвав руку от щеки, я взглянула на ладонь. Интересно, это мои линии, или твои? Я не могу с точностью скопировать все индивидуальности твоего тела, однако воображение само рисует полосы жизни, судьбы и смерти… Как это связано? Взгляд снова отправился блуждать по отражению худого силуэта. Откуда я могу знать, насколько строен, жилист, или полноват человек? Как эти неизвестные черты образуются, дополняя эскиз? Верно, неосознанно я представляю тебя таким, или это тоже какая-то странная особенность дара?

Еще несколько минут я смотрела на Северуса, не в силах унять сладкую дрожь, возрастающую с каждой секундой. Переступив через желания, я придала себе обычный вид и нехотя двинулась к кровати. Не хотелось плакать, не хотелось жалеть себя за ошибки, но ощущение того, что я вторглась в чужое личное пространство, рваными эмоциями не давало спокойно уснуть. Свернувшись калачиком, я обняла подушку и зажмурилась. Нужно жить, существовать ради завтрашнего дня, который уже так близко. Ради, возможно, последнего урока зелий, во имя еще одной встречи с тобой. Завтра пятница, время неустанно двигается вперед, передвигая мою шахматную фигуру пешки еще на один ход. Безысходность, нужно открыться, сказать, или за меня это сделает Дамблдор… Северус не простит, не найдёт столько моральных сил, никогда больше не подпустит к себе, оставит плакать на каменном полу подземелья.

* * *

— Мне кажется, если Снейпу помыть голову, он окажется блондином…

— Минус двадцать баллов с Гриффиндора, мистер Уизли! — раздался грозный голос.

Рон сглотнул и повернулся в сторону бесшумно подошедшего Снейпа. Финниган и Поттер будто языки проглотили, глядя на «обожаемого» учителя. Выходя из-за поворота перед входом в Большой зал, Снейп услышал свою фамилию. Бравые гриффиндорцы совсем страх потеряли, хохмят неприкрыто. Северус не стал задерживаться в этой неприятной компании и пошел дальше, рассекая воздух полами мантии. И когда эти дети совсем обнаглели? Ах да, они уже родились такими! Тем более, Уизли…

Настроение и так испорчено с самого утра, и не надоели им одни и те же шутки? Нет, Северус не обижался на глупости, но снять баллы с Гриффиндора, да еще и за дело — доставляло ему огромное удовольствие. Это удовольствие было сдобрено странным ощущением, что про него забыли. Темный Лорд не вызывал его уже пару месяцев. Конечно, Северус был рад этому, однако неприятные опасения образовывались в голове. Неужели Волан-де-Морт дал ему отпуск? Снейп усмехнулся.

Стоило назначить отработку рыжему наглецу, но пока что его вечера должны проходить в обществе Аллегры. Можно было бы отправить парня к Филчу, но у того, кажется, и так уже очередь из-за Амбридж, неустанно терроризирующей Хогвартс. Вышеупомянутое розовое пятно опередило его на пути к преподавательскому столу.

— Здравствуйте, Северус. — елейным голосом поприветствовала мерзкая женщина. — Как вы поживаете? Как ученики?

— Хорошо и хорошо, Долорес, — словно с высоты птичьего полета процедил он, даже не глядя на силуэт пестрой тумбы на две головы ниже его.

Ведьма заняла место рядом с МакГонагалл, отчего Минерва едва заметно поежилась. Присутствие министерской крысы, да еще и такой, как вездесущая Амбридж, раздражало всех. Разговоры за столом сразу же прекратились. Несмотря на то, что Северус никогда не участвовал в них, стало явно чего-то не хватать. Ах да, эта курица забрала спокойствие из стен школы, все преподаватели ходили как на иголках, а розовая жаба, помешанная на котятах, все больше и больше влияла на учебный процесс и ужесточала школьные правила. Никто не мог и слова поперек сказать, даже Дамблдор раскис.

— Северус, — послышался серебристый голос с хрипотцой.

Снейп отвлекся от тарелки с омлетом и посмотрел на директора. Спраут, сидящей обычно между ними, еще не было.

— Как настроение в этот замечательный солнечный день?

И какого черта старика приспичило вдруг спросить его о настроении? Почти шепотом Снейп отрапортовал тот же ответ, что сказал минутами раньше Амбридж. Однако во взгляде директора мелькнуло волнение, направленное, чтобы Северус заметил. Альбус думает об Аллегре, это очевидно, суббота близко, завтра все решится, возможно, раскроется тайна, что скрывают двое внезапно сплотившихся людей.

— Терпимость — залог успеха, — негромко проговорил директор.

Губы Северуса искривились. На что он намекает? И почему не говорит напрямую? Ах да, свидетели. Тогда какого черта он делает намеки сейчас, а не позовет в свой кабинет для беседы? Снейп недовольно посмотрел на чашку кофе. Альбус не хочет новых расспросов об Аллегре и загадочном секрете, не желает одновременно молчать, глядя добродушными глазами, и, в то же время, говорить односложные фразы. Северус испытывал больше чем уверенность — зайди он сегодня вечером в гости к директору, его там не будет. Что же такое он повесил на него, что нужно быть терпимее? Голову изъедали параноидальные мысли, не желающие складываться в логичную картину. Тонкий изящный намек на то, что ближайшие два дня стоит пить успокоительное и готовиться к чему-то из ряда вон выходящему. В этот момент в зал вошла Аллегра.

Значок старосты солнечным зайчиком блеснул прямо в глаза преподавателю зельеварения, привлекая внимание к своей хозяйке. Сложилось впечатление, что она почти не спала. Темные круги под глазами были плохо замаскированы магией. Осунувшаяся, похудевшая. Она словно повзрослела на несколько лет за последнюю неделю. Черные волосы топорщились в разные стороны, криво спадая по бокам. Остановилась, не дойдя до слизеринского стола. Привычка привела её к старому месту, но голова повернулась в другой конец зала, туда, где сидели гриффиндорцы.

Неуверенность, осторожный шаг, и вот, Аллегра проходит мимо Когтеврана и Пуффендуя, жующих тосты и яичницу. Передвижение замедляется, когда до цели остается несколько метров. Не знает, хотят ли вчерашние друзья её видеть, но Грейнджер поворачивает голову и улыбается. Путь пройден. Аллегра заняла место рядом с Лонгботтомом по правую руку от Гарри и, успокоившись, влилась в беседу. Уизли, судя по выражению лица, рассказывает о происшествии перед завтраком. Милая улыбка, вежливое внимание к инциденту, но нет смеха или укора во взгляде. Её глаза не выражают ничего. Пустота, отрешенность. И все тот же барьер, не позволяющий влезть в личное пространство свободы мыслей. Северус снова поймал себя на том, что слишком много внимания уделяет девушке и совсем забыл про еду, остывающую под носом. Переживания сделали его мнительным, может, эта тайна не такая страшная вовсе? Он напридумывал себе Мерлин знает что… Нет, это что-то серьезное, по крайней мере — для Аллегры. Возможно, все это не связано с кровью, за которую он так яростно вцепился, как за нить Ариадны, способную вывести к ответам. Стоит подождать какие-то сутки, может, больше, и ответы придут сами собой. Терпение…

~~

О, эта ночь была ужасной, бессонной, мучительной. Внешний вид совсем испортился, не было сил на косметическую магию, лишь пара заклинаний. Не хотелось и дар использовать, слишком много лишних движений для неотдохнувшего тела. После завтрака, проведённого в компании гриффиндорцев, показалось, что стало легче, однако волна жара накатила снова. Первой парой были зелья. Уткнувшись носом в учебник, я старательно пыталась изгнать чувство вины из головы. Вчерашнее превращение в Снейпа заставило юношеские гормоны играть балладу для Аделины разгоряченному телу, к которому было страшно прикоснуться. Физическое возбуждение не давало уснуть, и, окончательно измотав себя, я задремала лишь под утро, но тут же прозвенел истошный будильник прокричавший голосом Дженры Смарт тяжелый рок, который обычно будоражил и заставлял просыпаться. Как же я ненавидела эту песню, особенно сегодня…

Взгляд на Снейпа и все… снова волна покалывания в животе. Это болезнь такая? Снейпофилия, что ли? Интересно, и много подобных душевнобольных носили этот абсурдный диагноз? Не думаю, что Северус мог быть популярным среди студенток, да и вообще, какая женщина может польститься на саркастичного, язвительного мужчину с сальными волосами, похожего на огромную летучую мышь?.. Это прозвище старо как мир, стоит что-то новое придумать. Может ворон? Тоже банально, тогда скарабей, или… Ха-ха, паукообразная обезьяна! ТОЧНО! Её шерсть практически вся черная, у неё несоразмерные туловищу длинные лапы, как у огромного арахнида, а лицо… Внутри меня все клокотало от смеха, ищущего выход наружу. А еще эта серьезная мордашка с острыми бровями, придающими забавному животному суровости. Не сдержавшись, я прыснула с характерным звучком. Зажав рот рукой, я посмотрела на Северуса, сидевшего за учительским столом с гримасой недовольства.

— Мисс Кэрроу, может, поделитесь, что же такого удивительного вас рассмешило? — гневно спросил он.

Именно это выражение лица снова напомнило мне злобную мордашку обезьянки, и, не снова сдержавшись, я захихикала, безуспешно стараясь зажать рот ладонями. Если бы не урок, то я ржала бы во весь голос. Сдавленный смех пробивал барьеры. Студенты смотрели на меня, как на чокнутую — это и выглядело именно так. Закрыв лицо открытым учебником, я давилась, пытаясь сдержаться, пока снова не хрюкнула… Что тут началось!!! Сокурсники, невзирая на присутствие профессора, стали покатываться со смеху, даже Когтевран не выдержал. Мое хихиканье превратилось в гогот, неконтролируемый, со всеми вытекающими последствиями и слезами. Страшно было взглянуть на Северуса, его злобное выражение застыло в сознании, все так же ассоциируясь с той самой обезьянкой. Однако, всё же пересилив себя, я посмотрела на него. Удивление выключило смех, словно магией. Профессор уже не сидел за столом, а, развернувшись к стеллажу с книгами, кажется, пытался сдержать как минимум улыбку. Его плечи предательски подрагивали. Спустя продолжительный промежуток времени он все же повернулся к классу. Немного розоватое лицо, уголки губ, готовые потянуться вверх, едва сдерживаемые эмоции.

— Минус десять баллов со Слизерина, мисс Кэрроу, — выдохнул он дрогнувшим голосом.

Никто и никогда не видел Снейпа таким. Это был мой личный фурор, пускай и вызванный мерзким звуком хрюканья.

* * *

Новость о смеющемся Снейпе и моем позоре разлетелась по школе мгновенно, не было осуждающих взглядов, лишь улыбки и сверкающие глаза. Гарри, Рон и Гермиона смеялись в голос на обеде, заставляя меня краснеть, ведь я знала — сидя там, за учительским столом, он следил за мной.

Вечер в его кабинете обещал быть интересным, познавательным. Интересно, захочет ли Северус узнать, что так сильно рассмешило меня? Надеюсь, нет. После занятий и ужина я шла в неизвестность, вспоминая образ примата, и улыбалась. Хороший день, возможно, предпоследний день в Хогвартсе… Неуверенный стук в дверь, холодное: «Войдите», переживания, шаг внутрь… Снейпа в кабинете не было. Из лаборатории доносился приятный запах трав, Северус что-то варил.

— Добрый вечер, профессор.

— Мисс Кэрроу, не стойте столбом, измельчите змеиные клыки, или у вас на них тоже аллергия? — язвительно произнес он.

— Наверное, нет, — зачем-то ответила я и подошла к столу, на котором стояли ингредиенты и ступа. — Заживляющее зелье от нарывов?

— Да, вы ведь истратили некоторые запасы, нужно пополнить, — создалось впечатление, что ему лениво разговаривать.

Молчание. Работа. Две пары рук над рабочим пространством, понимание без слов. Закончив с клыками, я приступила к подготовке сушеной крапивы без просьб и поручений. Я ловила себя на мысли, что постоянно слежу за порхающими пальцами Северуса, на мгновение теряя нить реальности. Изящество, искусство, вот что он делал с зельями, неописуемый восторг от созерцания его работы. Завораживающие движения, дарующие телу легкую дрожь. Мерлин, как красиво, я не смогу жить без его рук, не смогу не видеть его каждый день на занятиях. Не выдержу отсутствие холода и сарказма, если сбегу… Должна остаться, не имею права лишать себя его присутствия, и не важно — на чьей он стороне, я ведь буду под защитой Дамблдора. Один Мерлин знает, как мне нужен этот странный, нелюдимый мужчина, заставляющий забывать обо всех проблемах, когда я наблюдаю за его руками…

Зелье было готово, и где-то в глубине души начал зарождаться страх предстоящего разговора, предстоящей правды, он нарастал стремительно, оставляя зыбкое ощущение. Нужен был рывок, моментальное признание, я не смогу разжевывать эту тему, а потом лучше убежать, скрыться, исчезнуть. Я уже давно решила, что сокрытие правды невозможно в данной ситуации, но простит ли он меня? Простит ли эгоистку, посмевшую опорочить светлую память той женщины?

Мы вышли из лаборатории, чтобы сесть за проверку домашних заданий. Я остановилась, не дойдя до стола. Острая боль вонзилась в сердце, тошнота подступала. Боюсь…

Его реакция будет ужасной, ненависть разрушит все, но тянуть больше нельзя, нельзя оставлять все на последний момент, назавтра. Разрушить и без того несуществующие отношения, нет, уничтожить крупицы надежды, едва осязаемые.

Я так люблю тебя, Северус, ты так нужен мне…

Руки комкали школьную мантию, ладони вспотели, а глаза опустились к полу, ища решительности, толчка к действиям. Я слышала, как скрипнуло кресло, когда Снейп сел. Нет, он убьет меня, я не могу, я буду мучиться в аду, но мне так хочется жить, жить среди людей и опоры, вступить в ряды Ордена, а не кануть в безызвестность. Душа нестерпимо тянулась к человеку, вознаграждением от которого будет мука и страдания. Он не простит мне эту ошибку…

Дамблдор… сможет ли директор помочь, успокоить его? Северус, я готова отдать тебе всю кровь, отрубить себе руку, лишь бы быть рядом, я готова смотреть в черные глаза и даже тонуть в безразличии. Именно безразличие будет единственным светом в будущем, если оно переборет ненависть и ярость. Не удивлюсь, если он не захочет меня больше видеть, но тогда все будет бессмысленно, как склонить его к пониманию, как достичь компромисса с негативом? Что может помочь?

— Мисс Кэрроу, в последнее время вы странно себя ведете.

Мой взгляд метнулся к столу, за которым восседал Северус со скрещенными руками и выражением лица, равнодушием уступающим только статуе Клариссы Мельбурн на четвертом этаже.

— По вашему поведению я вижу, что вы хотите что-то сказать, — слишком серьезно сказал он, без тени сарказма.

Он понимает, что со мной что-то не так, только не знает насколько низко я пала, играя в любовь, манипулируя его эмоциями в личных целях. Лили, прости меня.

~~

Он терпеливо ждал, не торопил. Еще сегодня Северус понял, что что-то должно произойти, когда Аллегра, как полоумная засмеялась на уроке. Её поведение было вызвано нервами, долго же она себя готовила. Сжалась в комок, стоит, глядя на него странным взглядом. Что это? Словно мольбы о прощении просачивались сквозь завесу скрытности в ясных серых радужках. «Чего ты так сильно боишься, девочка? Я не буду издеваться, если ты признаешься в …», — сейчас это было очевидно, хотя с чего ей признаваться? Это ведь глупо, нет, здесь что-то другое, что-то более серьезное. Может, связанное с Лордом? Или какой-то антислизериновской деятельностью? Но она молчала, никак не могла собраться. Нашкодивший мальчишка… Северус готов был улыбнуться уже во второй раз за день, её хрюканье было воистину забавным, давно он не испытывал позитива. Он готов был услышать что угодно, неведение утомляло. Внезапно Аллегра осела на пол и спрятала лицо в ладонях. Неужели все настолько серьезно? Сам того не ожидая, Снейп поднялся из кресла и подошел к ней, моля, чтобы эта реакция была всего лишь следствием юношеского максимализма, увеличивающим эффектом раздувания из мухи слона. Но что-то начало подсказывать иные мысли, тревога разлилась по телу.

— Встаньте, — сказал он грозно, но смягчил голос после надрывного стона Аллегры: — Встаньте, мисс Кэрроу, прошу…

Но она не встала, продолжая утопать в слезах, причины которых были неизвестны.

«Что с тобой, девочка? Что ты натворила?»

Он опустился и взял её за плечи, потянув вверх. Аллегра пошатнулась и едва снова не потеряла равновесие. Ноги ослабли, он ощущал её дрожь. Но справившись с балансом, все же встала ровно, только лицо её было зарыто в ладони.

— Простите меня… — прошептала она содрогающимся голосом.

Северус вздрогнул и напрягся, так это было чувство вины, но что она могла сделать ему? Его руки все еще находились на ее плечах, и внезапно он отстранился, почувствовав неладное. Нечто холодком пробежалось от кончиков пальцев ног до головы. Не хотел… прятал ужасные, угнетающие мысли, растворяющие реальность.

Уверенности не было, но все сходилось… эти намеки старика, тайны, её взгляды… Череда картинок прошедших дней пронеслась в голове в обратном порядке, пока кадр не остановился на событии, разложившем его душу на останки…

— Я не хотела… — срывающийся голосок девушки подтверждал догадки.

Он сделал еще один шаг назад и схватился за край стола, чтобы удержаться на ногах. Нет, она не могла так с ним поступить, но откуда… как Аллегра могла узнать? Всхлип за всхлипом, секунда за секундой. Он смотрел на нее, прячущую взгляд, не в силах поверить, сколько страданий она ему принесла. И внезапно обрушилась боль…

— Это было ошибкой, я думала… Думала, что… — тихий стон, и сквозь пальцы Снейп увидел блестящие от слез глаза Аллегры, которую бесконтрольно начинал ненавидеть.

Один момент, и лохматый мальчишка превратился во врага номер один. Она единственная, кто мог знать пароль его Омута памяти, Северус слишком доверял ей, не мог предвидеть хитрость, что якобы задремав за проверкой эссе, Аллегра могла подслушать пароль, когда ему понадобилось сгрузить кое-какие воспоминания в чашу…

— Покажи… — хрипло произнес он, смешивая ярость, боль, опустошение и некрепкую веру, что подобное возможно.

Её глаза наполнились ужасом. Непонимание, вина, взгляд болел отчаяньем, окуная Аллегру в смятение. Его собственные глаза пытались смотреть на нее, зная, что сейчас произойдет, страх проникал в самые глубины, но Северус боролся, защищал последние крупицы самообладания, чтобы не упасть на колени и не разрыдаться, или того хуже, прикончить соплячку…

— Сделай это! — нервно скомандовал он, всё ещё надеясь, что она не окажется метаморфом.

Ступор, руки упали параллельно телу, словно тряпицы. Она не ожидала, что он захочет увидеть… Несколько секунд сдавленного молчания и наконец… Мерлин, боль истощала организм мужчины, упиралась в грудную клетку сильными ладонями, стальной хваткой. Он не мог поверить в то, что видит: лицо Аллегры, словно подернулось мелкой вибрацией, колебаниями, он заметил, как меняются черты и цвет кожи, приобретая мягкость, знакомые линии скул и бровей. Нос немного опустился и стал уже, короткие черные волосы отрастали, рассыпаясь по плечам, наливались красноватым оттенком, светлели, пока не стали теми родными локонами, что он видел каждый день много лет назад. Завершающим штрихом перевоплощения стали глаза, немного потемневшие, обретшие зеленый апрельский окрас. Несколько веснушек охватили лицо, он так хотел целовать каждый дюйм лица любимой. Лили…

Но это была другая, чужая девушка, использовавшая ее образ в своих эгоистичных целях. Ненависть затуманивала рассудок, он готов выпалить запрещенное пыточное заклятие, посмотреть, как эта обманщица корчится от боли на полу, вымаливая прощение. Аллегра подсмотрела в Омуте воспоминания, воплотила Лили точной копией. Северус покачнулся, но снова удержался на ногах. Рука сама собой потянулась в карман за палочкой — этот жест был машинальным, он осознал это и постарался успокоиться, схватившись второй рукой за другой край письменного стола. Она стояла перед ним, настоящая, живая, в слизеринском галстуке, как он и мечтал когда-то. Сердце невыносимо болело, учащая пульс рваным дыханием. Глаза видели, но разум понимал, что это всего лишь маска бездушной девчонки, опорочившей светлую память…

— Аллегра, почему… — выдавил он сквозь близкую к полоумию апатию. — Чем я заслужил это?..

По веснушчатым щекам бежали дорожки слез, наказание за жестокость.

— Я всего лишь эгоистка… — тихо проронила она на тяжелом вздохе. — Простите меня, профессор… Я не знаю, что на меня нашло, — она не имела никакого права говорить её устами. — Я была глупа, я не думала, что это причинит вам столько боли…

— Ложь! — взревел он, не в силах простить, так же как не мог смотреть в зеленые глаза, сияющие весенней свежестью.

Северус забыл где была иллюзия, а где реальность, он так давно мечтал, хотел увидеть её, ощутить, прикоснуться… Рушился мир, разваливались барьеры, на последнем издыхании пела рапсодию душа, исковерканная безрассудством девчонки. Снейп оттолкнулся от стола и на ватных ногах подошел к ней. Аллегра опустила взгляд, не в состоянии видеть его боль и простить себя… Ладонь сама потянулась к желанному лицу, он взял ее подбородок и насильно поднял вверх с такой силой, что её челюсть должна была хрустнуть.

— Больше никогда! — громкий голос наполнил помещение. — Слышишь? Никогда так не делай!

Он заглянул в заплаканные глаза, родные зеркала души, затуманенные страхом. Гримаса отвращения застыла на лице Северуса, и он с силой оттолкнул от себя девушку. Та упала на пол, не издав не единого звука. Аллегра смотрела на него, боялась, что тот достанет палочку и проклянет ее, сделает то, что должен, убьет…

— Убирайся! — рявкнул он.

Глаза, полные неподдельного ужаса, сверкнули, и на мгновение время остановилось, но потом лицо девушки снова начало меняться, и перед ним уже лежала черноволосая Аллегра, утопающая в чувстве вины под взглядом, полным жгучей ненависти. Несколько секунд, и она вылетела за дверь, по дороге задев плечом дверной косяк. Северус осел на пол, схватился за голову, и ему было плевать, что дверь была открыта и его слабость могли увидеть. Он утонул в слезах, побрел по пути отчаяния, забылся от горя…

Уйди, прошу, оставь на бренном теле,

Скупые отпечатки прошлого вины,

Прости за грех, за одиночество в постели,

Прости за глупости нечаянной любви.

Ты был один, одним останешься навеки,

Ты оттолкнул в мгновенье выбора судьбы,

Безвольное постыдство, тяжесть боли в человеке,

И бесконечность страха на земном пути.

Я ухожу, забудь о пламенной ошибке,

Я уничтожила твой мир, скользя по лезвию ножа,

Прости меня… О, Боги! Слезы в ледяной улыбке,

Забудусь вдалеке, мгновенья в память положа.

Уйдет со временем пылающая ярость,

Тугая боль, минувшая в покаянной груди,

Поймешь, что тот порыв — всего лишь слабость,

А чувства юности любовью сожжены.

Я не вернусь, забудешь грусти опечатки,

Но время не простит, разделит странствий череда.

В душе лишь подлости усталые улыбки,

А нить любви — надежд потеря навсегда.

Безвольно плетутся ноги, горечь несёт по каменным ступеням, орошая пустоту неясными всхлипами. Осознание тяжелой правды, причинившей тугую боль тому, кто дорог...

Я не имею права забыть, не смогу смотреть в глаза. Я уничтожила, растоптала чувства человека. Бездушная стерва — существо, сплетенное из эгоизма и неисправимых ошибок. Я потеряла себя и потеряла мужчину, который никогда не был моим. Отдалился, аппарировал настолько далеко, что невозможно больше приблизиться. Видела агонию, первобытную злобу в его глазах. Хотел убить, пытать за низкую слабость влюбленной студентки.

Удушье. Глотаю слезы, ноги несут к Астрономической башне за одним... За безоговорочным спасением, еще одним проявлением слабости и слабоумия. Отрешиться, прыгнуть, избежать участи, мучений за исковерканные светлые воспоминания о рыжеволосой девушке. Кто наделил меня правом так жестоко шутить? Нет, то была не шутка, а порыв глупости, страсти. Эйфория вседозволенности, принесшая в итоге наказание совестью. Теперь он знает, что это была я. Что может сделать мужчина в подобном состоянии? Крушить мебель собственных покоев, бить себя по щекам, утопать в Омуте памяти, напиться или просто принять яд? Северус сильный, но выдержит ли он подобную пытку любовью, очередную пытку её смертью? Все чувства вернулись, старые раны открылись, а на них насыпали соль.

Ненависть… Моё жалкое существо даже этих эмоций недостойно. Чудовище, олицетворяющее все грехи человечества, я украла чужую любовь, убила исстрадавшееся сердце… Список можно продолжать. Забытая самобичеваниями, я оказалась перед дверью в башню. Закрыто.

— Алохомора, — нервно звучит голос.

Ничего не происходит, наверное, стоит выключить все мысли, но я не могу.

— Алохомора! — отчаяние сквозит в каждом слоге. — Да чтоб тебя! Открывайся, проклятая дверь!

Снова никакой реакции, словно место заперли специально, чтобы юные самоубийцы, подобные мне, не имели шанса на жалкое спасение. Я не имею права жалеть себя! Низость, планка, до которой я опустилась, не позволяет простить. Ноги ослабли, я опустилась на холодные ступени винтовой лестницы и зарыла лицо в трясущиеся ладони. Волшебная палочка выпала из руки и с негромким стуком покатилась по ступеням вниз. Эхо страха, неизвестности будущего отдалось всхлипом на пустом лестничном пролете. Мысли свалялись, запутались. Внезапная усталость…

Глупость, которую я могла совершить, если бы дверь в башню была открыта… Лишиться жизни — самое простое решение, побег от ответственности… Раствориться воздухе, лететь, последний раз вспоминая его лицо, прикосновения изящества тонких пальцев… Кто спасет от дьявола, затаившегося внутри, кто излечит от безумия, неправомерной любви, жажды желать? Все мои права закончились еще в субботу, грехи исказили достоинства, заказали вход в рай, оставив у врат ада гнить, мучиться, разлагаться. Я умерла уже тогда, не осознавая в полной мере убогости поступка, приведшего к гибели двух душ. Северус, ты не заслужил этого…

Отвращение — это то, что уготовано мне в твоем сердце, но отвращение к самой себе куда глубже, непростительнее. Как просто забрать у человека жизнь, забрать смысл существования, единственные воспоминания о несбывшейся любви…

* * *

«Ненавижу, чтоб ты сдохла! Умри, ничтожество! Ты не заслуживаешь жизни, маленькая дрянь, исчезни…».

Он умер сегодня, забылся на грани безумства. Истощение не давало возможности здраво мыслить. Она забрала его память, раздавила то, ради чего он жил, использовала хрупкую слабость. Теперь Северус считал её хуже Тёмного Лорда…

«Грязная эгоистичная мразь, бесчеловечная сука…».

Слезы катились по бледным щекам, вместе с ними волнами выходила злоба. Еще никогда он не ощущал ничего подобного. Голову зажали в тиски, моральная боль становилась физической, осязаемой.

«Я убью тебя…».

В действительности сломленный Северус был готов сделать это. Ярость, ненависть, вперемешку с насильственным отчаянием и гулкой пустотой. Часть его души была оторвана и забрана с собой глупой девчонкой, возомнившей себя… Лили…

«Мерлин! Почему именно ты стала жертвой издевательств?.. Как же болит сердце…».

Руки прижались к груди, комкая ткань сюртука. Рваное дыхание… Хриплый выдох, сопровождаемый тугой агонией… Он хоронил избитую память под крышкой иллюзорного гроба, засыпал рыхлым песком, потом откапывал, снова прижимал к себе юное тело мертвой рыжеволосой девушки. Его сознание рисовало ужасающую картину: огненные локоны укорачивались, лицо менялось… С отвращением он отталкивал от себя хрупкое посиневшее тело Аллегры, снова брал лопату стенаний и зарывал ненавистную, предавая её земле, смерти… Но все повторялось. Пальцы грязные от земли, чернота под ногтями, Северус сгребал насыпь, разрывая свежую могилу своей несбывшейся любви… Снова она… Лили, её лицо, прекрасное даже в погибели с… Слабеющие руки прижимали крепко, и опять она превращалась в черноволосого дьявола… Замкнутый круг… Тишина, тяжело дыхание, звук собственного пульса…

«Как ты могла…».

Северус сцепил руки и стал бить себя в грудь. Сильные удары затуманивали рассудок. Он не жалел последних сил, избивая ни в чем неповинную плоть, а в голове звучал все тот же голос ненависти: «Умри…». Открытая дверь захлопнулась, ему было неинтересно, видел ли кто-нибудь его — профессора зельеварения, сурового, язвительного, бездушного человека плачущим на полу собственного кабинета. Аккуратным движением рука легла на плечо, Северус даже не вздрогнул. Он знал, что Дамблдор обязательно придет, но не хотел его видеть, желал остаться наедине с оглушающей болью. Старик молчал, картина застыла еще на какое-то время, разбавляясь скупыми всхлипами сломленной души. Он искренне желал Аллегре смерти, как никогда и никому, мог бы сам произнести два запрещенных слова и увидеть, как зеленая молния пронзает хрупкое тело, заслужившее такой исход. Но с каждым вздохом он представлял все более тяжелые пытки, она должна умирать медленно, мучительно, кричать от боли, стонать, молить о невозможной пощаде.

— Северус…

— Не надо, уходите… — перебил он сдавленно.

Директор замолчал, и Снейп ненавидел его почти так же сильно, как и Аллегру за то, что тот все это время скрывал правду. Старик прекрасно знал, что тайна этой обманщицы определит его в ранг врага. Это шок, а шок всегда проходит. Снейп очнется со временем. Забудет, простит обоих, вернется к нормальному существованию, но не сейчас, когда ему так больно и так тоскливо от невольного предательства влюбленного ребенка, который и представить не может, что наделал.

— Ты должен простить…

— Почему вы скрывали? — обессилено произнес Снейп.

— Я дал ей шанс открыться самой, — ответил Дамблдор в своей манере милосердия. — Она она всего лишь искренне любит тебя, она не могла знать…

— Любит?! — взорвался Северус. — Альбус, вы сделали это для себя, если бы вы открылись сразу, она бы сбежала моментально... — он не мог произнести ненавистного имени.

— Нет, мой мальчик, если бы её тайну рассказал тебе я, то ты бы её никогда не простил. А так она открылась тебе лично, и ты наверняка со временем принял бы и простил, — директор замолк на мгновение, словно обдумывая следующую фразу: — Ты должен понять Аллегру, она запуталась, и слишком много свалилось на бедную девочку. На неё постоянно давит отец и потом, ты же понимаешь, что она не знала, что может причинить тебе такую боль, это всё юношеский максимализм…

— Альбус, я бы убил её, я и сейчас не отвечаю за свои действия, — гнул свое Снейп. — Это не дар, а проклятие.

Дамблдор гладил плечо обессиленного друга, пытаясь успокоить, поддержать.

— Нет, мой мальчик, ты должен взять себя в руки, теперь ты понимаешь, почему мы не можем потерять её. Её дар — настоящая находка, как для нас, так и для Тома.

«Господи, как жестоки эти слова, как они обжигающе бездушны».

Спятившие черные глаза смотрели вверх на седовласого старца, во взгляде которого читалось искреннее понимание. Находка? Напускное, маска Дамблдора причиняла еще больше боли. Дамблдор лишь бесчеловечный гроссмейстер, двигающий шахматные фигуры к победе, готовый к жертвам манипулятор. Покачнувшись, Северус встал и отправился к дивану возле камина. Больше всего хотелось сжаться в комок и не замечать «праведных» наставлений.

— Где она? — процедил Снейп, вкладывая в шипение всю ненависть.

— Аллегра, — начал Дамблдор; Северус вздрогнул при звуках этого имени, — сейчас у себя, снова пыталась попасть на Астрономическую башню, но я запер дверь, ожидая, что она пойдет именно туда.

Черные глаза блеснули огнем… Нужно было позволить прыгнуть стерве еще тогда, в ту дождливую пятницу. Какого черта он спас её?

— Она сожалеет о содеянном...

«Оставьте меня в покое…».

Дамблдор заступается за дрянь. Она, видите ли, сожалеет! Сказал бы ещё, что она не хотела… Снейп понимал, что сам виноват в своей слабости, винил себя за любовь к умершей, но не мог изгнать мысли об убийстве Аллегры.

— У вас всё так просто, Альбус, — пытаясь придать голосу привычный сарказм, произнес Северус. — Она сожалеет… — глупая усмешка появилась на лице разбитого человека. — Я не хочу её видеть…

— Тебе придется, мисс Кэрроу, наверное, уже собирает вещи, — несмотря на мягкий тон, в словах Дамблдора сквозил равнодушный приказ.

— Пускай катится на все четыре стороны! — заорал Снейп не своим голосом.

Помедлив, Дамблдор снова подошел к подопечному и положил ему на плечо руку. Резким движением тот скинул её. Он сжимал корни волос с неистовой яростью, словно старался вырвать их. Как он жалок и беспомощен, его уничтожила какая-та сопливая девчонка. Так просто надавила на нужные кнопки, дернула за ниточки самого сокровенного.

— Ты должен, Северус, она не послушает никого, кроме тебя, борись с собой. Она нужна…

— Она нужна вам, Альбус? Так? Будет еще одной замечательной марионеткой в ваших ловких руках? — Снейп язвительно повышал голос.

Директор проигнорировал выпад, тяжело вздохнул, подошел к стеллажу и стал разглядывать книги, будто они его интересовали.

— Да, именно так, она будет очень полезна в войне — и не дай бог попадет в руки Тома! Ты это понимаешь.

— Лучше пусть бежит, — внезапно произнес Северус ровным тоном.

— Не все так просто, на ней сложные следящие чары, они найдут её.

— Но откуда вы…

— Это естественно, я думал, ты понял это уже давно, я просканировал её незаметно на последней встрече. Пути к бегству отсечены, а заклятие снять будет сложно.

Эти слова заставили Снейпа взглянуть в спину директора, все еще изучающего содержимое его комнаты.

— Кто еще? На ком еще подобные чары? — спросил Северус, понимая, что сдается под натиском речей Дамблдора.

— Больше ни на ком. Должно быть, для Тома очень ценна именно она.

— Но никто не знает, что у нее есть дар! — процедил Снейп. — Или, Тёмный Лорд всё же… А Амикус?..

— Ты прав, Том, вероятно, о чем-то догадывается, Северус. Если бы он знал наверняка, то Аллегры уже давно не было в Хогвартсе. — со вздохом ответил Дамблдор. — Ты понимаешь, что будет, если они воспользуются ею в своих целях?

Северус не ответил; он впал в апатию, стараясь отгородиться от мира, представив, что всё это лишь страшный сон. Но ложное успокоение не наступало, все барьеры были разрушены, на смену ярости пришло угнетение, карябая спину грязными когтями реальности. Всё слишком серьезно… Он боялся, что действительно покалечит Аллегру, не сможет отговорить от побега…

— Может, её просто запереть? — да, это глупое предположение; запрут её — и что тогда? Она найдет способ выбраться или даже если не найдет, возненавидит Дамблдора и всю школу, станет бесполезной. Бред. — Альбус, я не смогу сейчас с ней поговорить, я не выдержу…

Хлопок, в кабинете появился домовик.

— Профессор Дамблдор! — запищало существо, переминаясь с ноги на ногу. — Мисс не слушает Добби, мисс собрала вещи, а когда Добби пытался разбирать её чемодан, закидала обувью, пригрозила заклятиями, Добби плохой, Добби не справился!

Домовик занес кулачок, чтобы ударить себя по голове за плохую службу.

— Прекрати! — скомандовал Снейп, понимая, что не выдержит этой картины, он сам хотел заняться подобным самоистязанием.

— Я попробую задержать её хотя бы до завтра, — проговорил Альбус, задумчиво накручивая бороду на палец. — Ты должен собраться, Северус, это последний шанс.

Затем он протянул руку домовику и приказал тому перенестись в комнату Аллегры.

* * *

Этот болван эльф появился внезапно и без предупреждения перенес меня в мою комнату. Удручение и боль сменились яростью и внезапно проснувшейся жестокостью к домовику. Он что-то пищал, пока я скидывала все вещи в сундук. Мелкий паршивец обнаглел и стал вырывать из рук вещи, за что получил туфлей промеж глаз и был послан трехэтажными выражениями куда подальше. Злость приобретала окрас смятения, из глаз снова текли слезы. Обида на весь мир. Голубая молния замораживающего заклинания промахнулась мимо эльфа, разбирающего мой чемодан, и угодила в письменный стол, который сразу же превратился в глыбу льда.

— Мисс должна остаться! Мисс должна остаться!

— Отвали! — орала я, вырывая из крохотных ручонок сиреневый свитер.

Домовику явно не хватало сил, чтобы справиться со мной. Его хрупкое тельце тянулось вслед за свитером, который мне все же удалось вырвать из надоедливых ручонок, отчего эльф упал вперед и, скорее всего, хорошенько стукнулся головой.

— Директор Дамблдор просил… — сквозь слезы боли простонал он, поднимаясь на ножки.

— Мне плевать, отвяжись, отвяжитесь от меня все! Проваливай!!! — мои глаза наливались кровью, а домовик начал судорожно всхлипывать, но все равно боролся за мою одежду, теперь уже за серые брюки, лежавшие на кровати.

— Я уйду так, если не перестанешь! — взвинченные нервы посылали в существо все более и более острые выражения, а палочка угрожающе наклонилась в сторону забитого домовика.

Хлопок, он пропал, с чего вдруг? Пошел посоветоваться, не дай Мерлин, ему разрешат использовать магию, чтобы удержать меня. Ох уж этот старикан! Решил поманипулировать мной, поиграть в солдатики! Ага, так я и далась! Парагвай ждет меня с распростертыми объятиями.

Вещи неаккуратными горами громоздились в чемодане, туда были брошены книги и средства гигиены наспех собранные в ванной. Я уже закрывала чемодан, когда раздался аппарационный хлопок.

— Я же сказала, проваливай! — с разворота крикнула я, зажав палочку в руке.

Удивление. Посреди комнаты стоял Дамблдор собственной персоной. Я не стала извиняться за грубость и даже не почувствовала себя неловко. Просто повернулась к переполненному чемодану, стараясь закрыть защелки.

— Аллегра, вам некуда идти, — сочувствующе прозвучал негромкий голос.

— Это я и без вас знаю, — снова грубость, безысходность. — Я начну новую жизнь…

— На вас заклинание надзора, — спокойно сказал он.

— Профессор, надзор сняли, я уже совершеннолетняя.

— Нет, вы не поняли, на вас наложили нечто, способное вычислить вас где угодно, даже если вы не будете колдовать. Это очень сложная Темная магия.

Голова внезапно закружилась, ноги ослабли и предали меня, я опустилась на край кровати, стеклянными глазами глядя в пустоту. Эта новость шокировала, уничтожила шаткие планы, лишила надежды…

— Его можно снять? — голос прозвучал хрипло и неуверенно.

— Боюсь, что я не знаю, дорогая. На изучение нужно время…

Сердце упало в пятки и покатилось по полу прямиком в горящий камин. Они не оставили мне путей к отступлению.

— Аллегра, не совершайте глупых поступков, вы должны остаться в Хогвартсе хотя бы до того времени, когда мы найдем способ снять с вас заклятие.

Мерлин… Я заперта в аду, который сама создала…

— Я не могу здесь остаться, — внезапно выпалила я, вскакивая на ноги.

Дамблдор тяжело вздохнул.

— Боюсь, у вас нет выбора, если вы не хотите попасть в руки Тёмного Лорда, — убедительно произнес старик, разрушая напор смелости.

— После того, что я сделала, я не имею права здесь находиться, я разрушила ему жизнь, — голос исполнился грустью.

Директор подошел ко мне и сел рядом, не прерывая зрительного контакта.

— Жизнь Северуса разрушена уже очень давно, вы не должны винить себя за чувства.

По моим щекам текли слезы, ставшие уже привычным явлением за последний час. Сначала были слёзы апатии, стыда, затем гнева, вселенской ярости, теперь снова слёзы опустошенности.

— Вы не понимаете, я подлила масла в огонь, уничтожила его. Я не смогу больше смотреть ему в глаза, он убьет меня...

— Время лечит, Аллегра, пускай сейчас он очень зол и расстроен, но Северус взрослый человек, он переживет.

— Он ненавидит меня, не простит… — тихий всхлип раздался в небольшой комнате старосты.

Дамблдор аккуратно сжал мое плечо, давая возможность ощутить поддержку.

— Нет, девочка, ненависти в нём нет. То, что ты видела, было шоком — обычной человеческой реакцией. Повторяю, он сможет забыть об этом инциденте.

Я покачала головой из стороны в сторону, зная, что меня обманывают, пытаясь отговорить от необдуманных поступков, от участи попасть в руки Волан-де-Морту.

— Профессор, почему вы верите ему? — выразила я свой давний вопрос, что задавала себе очень долгое время.

— Не просто верю ему, я верю в него. Северус — хороший человек, и он на нашей стороне и старается изо всех сил помочь выиграть предстоящую войну.

— Но ведь Лорд уверен, что он на его стороне.

— Ты права, — сказал он и не продолжил мысль, давая определенные догадки или снова запутывая.

— Но тогда во что верить мне? — отрешенно спросила я.

Директор улыбнулся, глядя в мои заплаканные глаза, не стал отстаивать принадлежность Северуса, а значит, сам был не уверен. Или боится, что я могу выдать его Лорду… Речи Дамблдора полны загадок, так и должно быть.

— Верь своему сердцу.

О, как банально, мое сердце не хочет быть разорванным на куски любимым человеком. Жестоко, мне некуда пойти, Дамблдор действительно дает шанс действовать по велению сердца, которое никак не хочет принимать Темную сторону, убивать. Безвыходность делает за меня выбор красивыми речами директора. Но я не смогу видеть в глазах Северуса ненависть, не переживу застилающую глаза пелену ошибок. Он никогда не простит, просто не сможет… Я видела страшную боль в его глазах, сдобренную испепеляющим отчаянием, безликой яростью. Знаю, что он искренне желает моей смерти и готов приложить к этому руку…

Я вновь уронила лицо в ладони, но слезы прекратились, я размышляла, ища ответы на все вопросы сердца. Безжизненная липкая субстанция страха обступала со всех сторон... Дешевка, эгоистка, что же я наделала? Я не только ему жизнь сломала, но и себе… Почувствовала, как Дамблдор встал с кровати.

— Я думаю, завтра мы продолжим наш разговор, а пока хорошенько все обдумайте, а лучше ложитесь спать…

— Чего тут думать?! — как-то злобно кинула я, поднимая взгляд на старика, собирающегося покинуть мою комнату через камин.

Дамблдор в последний раз улыбнулся, кинул пригоршню летучего пороха и назвал пункт назначения. Он отправился к себе. Быть может, оттуда двинется к Снейпу, ведь тому точно нужна помощь. Директор просто не хочет, чтобы его перемещения были очевидны. Комната опустела…

— Мисс…

Я вздрогнула. От моего резкого поворота домовик скрючился в три погибели. Оставлен Дамблдором пасти невольную пленницу?

— Чего тебе?

— Желаете что-нибудь? — спросил он, опасливо глядя на меня огромными глазами, похожими на теннисные мячики.

— Нет, — и помедлив, добавила. — Спасибо.

Эльф и без того был напуган моей агрессией.

— Тогда позовите Добби, если что-то понадобится.

Моя бровь изогнулась; он что, собирается оставить меня? Странно, Дамблдор дает свободу, по крайней мере, в своих покоях. Я усмехнулась. Забавно до дрожи… Я опустилась на кровать, нужно о многом подумать. Убегать сегодня точно не стоит, завтра поищу в библиотеке диагностические чары и проверю, не солгал ли старик. Хотелось выть от безысходности, биться головой о стенку. Побег был спасительной надеждой на нормальную жизнь… За что мне все это? Как можно так попасться, а главное — когда они успели наложить на меня надзор? Или эти чары незаметны? Может, это было во сне? Пока не буду разбирать чемодан, вдруг слова Дамблдора были блефом... Он обязательно использует меня в войне…

Внезапно в голове что-то щелкнуло — а что, если проклятие неснимаемо? Я буду пленницей Хогвартса всю жизнь? Бред… Что-то подсказывало, что никакого заклятия нет…

Мучения в кровати, угрызения совести, пугливый комок нервов в горле, самобичевания… Как Северус там? Как пережил тот ужас, в который я его окунула с головой. Жестокость юной девушки… Но я ведь не такая, я не могла так поступить… Всего лишь маленькая, беззащитная, запутавшаяся в чувствах и жизни девочка, крошечное скомканное создание с незавидной судьбой. Две дороги, два ответвления, два ужасных пути. Марионетка…

Я встала, не в силах уснуть, и отправилась в душ, смывать грязь сегодняшнего дня, всей жизни, решила полежать в ванной. Горячая вода обжигала кожу, ванная комната наполнилась ароматным паром гелей и душистого мыла, вытащенных из переполненного чемодана. Прочь наваждение… С такой силой терла руки мочалкой, практически принося боль, удовлетворение мелким самоистязанием. Голова раскалывалась на части, как и все мое существование. Такая же жесткая экзекуция полотенцем и приятная ненужная нега мягкого шелкового халата зеленых оттенков, приятно струящегося по телу гладкой тканью. Не имею права, нужны кандалы, жесткие тюремные одежды и сено вместо кровати, воистину я заслужила это. Из комнаты донёсся шорох, похрустывание. Может, Добби вернулся? Нет, тогда был бы хлопок, это звук каминной сети, значит Дамблдор. Что чертовому старику еще нужно? Я поплотнее закуталась в халат и вышла из ванной.

Я застыла в проеме двери. Посреди комнаты стоял… Снейп…

Ступор, шок.

Мои глаза округлились от удивления. Волнами подступал ужас. Зачем он здесь? На нем не было сюртука, лишь брюки и не слишком качественно заправленная в них рубашка. Северус стоял без движения и, не мигая, сверлил меня взглядом. Странное ощущение нереальности повисло между нами. Он ждет извинений, я уверена…

— П…профессор… — все, что смогла я выдохнуть неровным голосом.

Слова застряли в горле, не в состоянии вырваться наружу. Молчит, каменная статуя, изваяние, мираж… Что делать? Осторожный неуверенный шаг вперед. Снейп никак не отреагировал, и я не стала приближаться, а замерла на месте с полоумными глазами, глядя в бледное осунувшееся лицо. Он плакал? Веки были немного припухшими, а черные глаза подернуты дымкой. Свет камина бликовал на его уставшем лице, углубляя морщины. Верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, обнажая редкие черные волосы на груди. Это совсем не похоже на сурового организованного человека. Сломался? Выжил из ума? Да… Боролся с ненавистью, пришел поговорить по приказу Дамблдора, но теперь молчит, не в силах что-то предпринять.

— Я… — снова ступор; мои губы отказывались шевелиться и продолжать.

Что делать? Острое желание сбежать, а лучше провалиться под землю заволакивало в пропасть страха. Он выглядел как убийца, пришедший за жертвой во имя мести. Тяжелый шаг навстречу, он немного покачнулся… Я боялась, что он выхватит палочку, торчащую из кармана брюк, и убьет меня. Что ж по заслугам. Паника включилась в момент, когда Северус сделал еще один шаг навстречу, видно движения давались ему с трудом. Усилие над собой, он стал еще ближе. Нас разделяли всего пара футов. Что-то не так… Он взглянул исподлобья, словно зверь, готовящийся к прыжку.

— Профессор, скажите что-нибудь… — смутное беспокойство заставило меня выдавить эти слова.

И тут я ужаснулась… До меня донесся едва уловимый, тонкий, закутанный в дыхание запах виски…

Тень человека мигала на полу. Подернутая языками пламени, она отражала нечто недвижимое, неестественное, неживое. Северус стоял, прислонившись к камину. Веки опущены, руки скрещены; он выглядел так, словно задумался, никто бы не разглядел в статуе, выражающей собранность и целостность, потерю души и равновесия собственного мира. Он застыл вне времени, стараясь унять боль, подобную вороне, впивающейся острыми когтями в самое сердце. Миг, другой, забылся, забыл… Нет, такое упустить невозможно, стереть память … Ему нужен Обливиэйт.

Взрослый мужчина и не может справиться с собой. Сомнения… Потерять всё, веру в лучшее, крупицы которой хранились в потаенных уголках души… Больше не боец, не двойной агент, кому нужен слабый, немощный человек, неспособный здраво мыслить? Девчонка всего лишь влюблена в него, детский эгоизм. Шок прошел, на смену пришло удрученное спокойствие, хотя это всего лишь маска. Как простить? Сможет ли он простить Аллегру? Она не ведала что творит.

Желание убить утихло, но не стоит провоцировать покалеченный рассудок. Как он — идиот — не мог заметить её отношения? Неужели ни разу не было намеков, взглядов? Да чего угодно! Северус не видел ничего дальше своего крючковатого носа, все эти годы плевать хотел на девчонку, не обращал на неё внимания. Ему не было никакого дела до депрессивного существа, похоронившего юность в могиле его темной личности. Бездарный, невнимательный декан…

Но с другой стороны, как бы он смог помочь? Быть сводней, устраивать наивные свидания со студентами? Вздор… Почему он раньше не замечал этого? Именно сейчас, когда она сама фактически призналась в угоду эгоистичному поступку… Северус вздрогнул, вспомнив капли отвратительного холодного дождя, разрезающие кожу на лице. Обледеневшие руки, прижимающие к себе призрак, обманку, фальшивку. Всё казалось таким реальным, ощущаемым, но это была не Лили...

Взмах руки… Кулак с силой опустился на каминную полку, а челюсти сжались. Звон резной каменной вазы, единственного атрибута миловидных декораций в его кабинете, возвестил о том, что стоит использовать «Репаро». Сосуд упал на пол и раскололся на несколько грубых осколков. Черт с ней, Помона еще одну подарит. Хотя вряд ли, в то давнее Рождество он ясно дал понять профессору гербологии, что подарки не в его вкусе.

Нужно сделать шаг навстречу… Ненависть кипит в голове каждый раз, когда перед глазами встает отвратительная картина перевоплощения стервы… Словно богохульство, пошлое, неправильное… Неуважение к чужой смерти. Точка невозвращения, больше никогда Аллегра не сможет завоевать доверия, не будет прощена. Скрывать негатив будет сложно. Чертов старик! Ну почему именно эта неуравновешенная психованная шизофреничка с суицидальными наклонностями обладает таким сильным, полезным даром? Почему, пес его задери, не Поттер? В этот момент, Северус понял, что больше не сможет недолюбливать того в полной мере. Его место заняла юная садистка, неспособная контролировать свои эмоции. Или способная? Самоконтроль словно переполненный воздухом шар лопнул, слишком долго Аллегра всё держала в себе…

Сломалась. Жалеть ее никто не собирался, однако, в первую очередь, это ошибка Северуса как декана. Не уследил, упустил что-то важное, а обычно такого с ним не бывает. Значит, Аллегра просто хорошая актриса, только вот сошла с ума немного. Ухмыляться мыслям не было сил, осторожный шаг мимо осколков серого камня, потом уберет, даже взмах палочки казался чем-то непосильно тяжелым. Взгляд упал на шкафчик из темного дерева с резными аппликациями на дверцах. Нет, только не сейчас. Тянуло, заволакивало, черные глаза смотрели на удушающий сознание ящик.

«Не будь слабым, не надо, это бесполезно, это не вернет её…».

Но замурованная в страхи душа желала, требовала убедиться, что она все еще там, на дне чаши, её улыбка не угасла, рыжий ореол волос все так же греется под солнечными лучами на берегу озера под вековым дубом.

— Moartea nu este sfârşitul.

Чаша из цельного камня показалась из-за створок. Серебристые блики играли на поверхности перемешиваясь, рисовали картину медленно движущихся комет, а может, светлячков, неспособных летать по определенной траектории. То же самое было и у него в голове: порядок исчез, оставив беспросветное месиво ошибочных воспоминаний, разрушенных ложных надежд. Он смотрел на Омут Памяти так, будто давно не видел. Старый друг, спаситель утопленника любви, водоворот, затягивающий в самую сокровенную слабость. Адекватно мысля, Северус хотел отказаться от хранилища памяти, но не смог, не отпустил «несбывшееся», подводящее к черте безумия, наркотик, дающий глоток пусть не свежего, но живительного воздуха, на время возвращающий к жизни. Опиум для души, антидот боли. Отказаться от сокровища, заключенного на дне, значит обречь себя на одиночество. Чаша так долго давала ему иллюзию бытия…

Приятный щекочущий холодок. Лицо опустилось в невесомую жидкость.

Шелковая пелена поглотила больного, нуждающегося в дозе…

Он пересматривал воспоминания вновь и вновь, отдаваясь на волю единственному антидепрессанту, который имел. Легкая и невесомая, прозрачная, витающая в облаках и серьезная, веселая, иногда грустная, с порывами легкомыслия и самобичевания, замысловатая, интересная и просто красивая… Лили. Глаза устали смотреть, но он пил остатки воспоминаний юности, ища что-то новое, но как каждое слово в излюбленной книжке, он знал её наизусть, заучил до потрепанного корешка, но не перестал любить. Внезапно на смену теплу пришла странная отчужденная пустота, отдающая холодом, перерастающая в игольчатый мороз. Глаза, губы, волосы, улыбка — что-то изменилось, нечто другое возникло из ничего, из помыслов. Словно грязь налипла и кусками обваливалась с истерзанного лика любимой женщины. В рассудке всплыла немощная, столь низко павшая Аллегра…

Северус смотрел на красный галстук гриффиндорки, а видел зеленый. Оптический обман. Мокрая мутная влага, пелена дождя, объятия, стоит дотронуться, но это не она. Изменения были необратимыми. Он видел Лили, но чувствовал девушку с черными волосами и серыми глазами, продавшую душу дьяволу за кусочек сомнительного счастья. Нет, в воспоминаниях ничего не изменилось, изменилось восприятие, очернилось, обледенело, обветшало. Стерся брильянтовый налет сказки, превращая память в излишки недавнего ужаса.

Испортила, надругалась, прокляла…

Что-то зарождалось в остывшей груди, жаркое, неподвластное, подчиняющее рассудок… Ярость… Огонь горел с такой силой, что глаза норовили взорваться и испепелить все вокруг. Снова ненависть… Она забрала последнее, что было в его жизни… Опошлила… Бессмыслица какая-то, девчонка не заслуживает такой злобы, она ничего не сделала, в сущности. Нет, она сотворила многое, воскресила отвратительную жалость к самому себе… С чувством болезненного отчуждения, непонимания, почему он больше не может смотреть на Лили, Северус выпал из Омута Памяти и схватился за края чаши так, будто его сейчас вырвет. Однако тошнота была психологической.

Было ошибкой копаться в прошлом сейчас. С силой захлопнув дверь шкафчика, он пересек комнату, источая злобу, вынося ее за пределы самоконтроля. Оглушающая головная боль истязала рассудок.

Убить, нужно убить это чувство, извести…

Северус прекрасно понимал, что не сможет быть спокойным в разговоре с Аллегрой. Нет времени, эта дура сбежит и глазом не моргнет, как окажется по другую сторону баррикад насильно. Импульсивная, глупая! Неподчинение Лорду очень жестоко карается, Круциатус и Империус — это мелочи, её ждут куда более страшные пытки. Странное облегчение появилось при этих мыслях.

Не должен желать ей мучений, она всего лишь ребенок, запутавшийся, потерянный… Но образ Лили с липким ощущением неотмытости все глубже впечатывал ненависть в затравленную душу. Нужна помощь, срочное успокоение, разговор состоится утром, сейчас он не в состоянии. Ящик письменного стола выдвинулся со скрипом. Протянув руку в глубину, Северус извлек стеклянную бутылочку размером с большой палец, внутри которой искрилась янтарная жидкость. То, что нужно. Взмах палочки. Сосуд увеличился, Том — бармен из Дырявого котла — выполнил свое обещание, достал прекрасный Огденский виски двадцатилетней выдержки. Пробка отлетела с горлышка, и испарения напитка поднялись в воздух, коснувшись обоняния резковатым ароматом солода, сдобренного небольшой долей изюма. Стакан прилетел из буфета, и его заполнила коричневатая жидкость цвета средней крепости чая. Напиток для эстетического удовольствия, расслабления и отдыха, превратился в микстуру от сожалений. Печально…

Пытаться снять напряжение, когда у тебя трясутся руки от потоков гнева, нарушающих пространство вибрациями черной ауры — дело непростое. Выпив залпом порцию, обжегшую горло горьковатым привкусом, Северус налил еще, стараясь унять дрожь. Второй стакан опустел в считанные секунды…

Не отпускает.

Дышать становилось трудно, казалось, жаркое пламя вырывалось из ноздрей, будто у огнедышащего дракона. Пальцы свободной руки нашли решение, на автомате расстегивали наглухо затянутый сюртук, одна пуговица за другой… На это требовалось время. Словно черная тряпка для пыли он был сброшен на пол, небрежно расположившись под письменным столом. Грудь жгло, слишком много хорошего виски за раз. Рубашка была влажной, похоже, он успел вспотеть…

Северус схватился за белую ткань и стал двигать кистью, пропуская воздух на разгоряченную кожу тела. Верхние пуговицы расстегнулись с особым рвением, одна отлетела в неизвестном направлении. Плевать. Забыв про стакан, он схватил бутылку и поплелся к дивану. С тяжёлым вздохом Снейп устало рухнул на сидение. Ненависть кипела, не давала покоя, однако стала заметно меньше. Поразительно, сидячее положение — это то, что было нужно, или крепкий виски начал свое волшебное действие? Северус даже не успел насладиться вкусом, жадно глотая… Позволил себе пригубить прямо из горла. Сильный напиток… Вечер обещает быть омерзительно долгим.

Было принято решение напиться в стельку, запасы антипохмельного зелья стояли на полке, а значит, можно не беспокоиться за завтрашний день….

Кровать резко прогнулась и отпружинила, когда тело мужчины свалилось на мягкий матрас. Извести себя, напиться — не в его стиле, но было как-то спокойно и хорошо. Казалось, тревоги отступали, и Северус сможет перенести еще один день, и даже поговорить с девчонкой. Глупая улыбка безликому потолку непонятного болотного цвета.

— Нокс!

Огонь на палочке погас, погружая комнату во мрак. Раздеться не было сил, он заполз повыше, дотянулся до подушки и положил на неё неподъемную голову. Возможно, жизнь даже стала иметь смысл после того, как две трети бутылки опустело. Он сейчас уснет, забудется, проспится.

«Мерлин, как хорошо, нужно будет поблагодарить Тома за чудесный виски».

В глазах плясали чертики, рисуя странные картины белыми пятнами, то закручивающимися в спираль, то плавающими из стороны в сторону. Наконец, веки опустились. Ожидание, еще секунда, две и наступит отпущение, безмятежный пьяный сон…

Время тянулось как-то неестественно, тишина стала позвякивать электрическими звуками. Глаза закрыты, а блеклые картинки все так же игрались в смешивание. Северус готовился упасть в руки Морфея.

Что-то глубоко внутри стало тревожить, поднималось непонятными ощущениями смятения. Нет, только не это, он не в состоянии уснуть, слишком сильно напился, перебор. А где, собственно, была та грань? На бутылке не было шкалы опьянения. А время шло… Полчаса без движения... Бесполезно, он не сможет уснуть.

Резкое движение, Северус сел на кровати, схватившись за голову. Мутное головокружение заполнило пространство. Что делать? Выпить Зелье Сна без Сновидений? Нельзя, доза алкоголя в крови заставит проспать его неделю, введет в летаргический сон. Может, пройтись по коридорам, поискать нарушителей порядка, снять баллы? Это занятие всегда было источником отрады, но, увы, не сейчас. Слишком пьян. Встать оказалось почти нереально, а свет от волшебной палочки ударил в привыкшие к темноте глаза. Сходить в душ? На это просто нет сил. Северус вернулся в кабинет, надеясь найти занятие. Алкоголь плавил мозг, но уже не так сильно. Посидев немного за столом, вникая в первый абзац первого попавшегося эссе, он отбросил его в сторону.

Нужно хотя бы умыть лицо.

Дорога до ванной оказалась невыносимой. Отражение в зеркале искажалось, плыло и двоилось. Набрав в ладони ледяной воды, он ополоснул лицо, снова взглянул в отражение и криво ухмыльнулся.

— Посмотри на себя, ты просто жалок…

Временное успокоение прошло, грудь подобно сосуду заполнялась мокротой ненависти, теперь уже к самому себе. Куда пропал тот недолгий эффект умиротворения? Алкоголь медленно, но верно исчезал из крови, возвращая все то, ради чего он принимался. «Дурацкий виски, не буду благодарить Тома…», — мелькнуло в голове. Сознание подёрнулось странными ощущениями. Кисти принялись дрожать, искушая хозяина на непонятные свершения. Он не знал, зачем вышел в кабинет, зачем взял со стола палочку и засунул ее в карман брюк, зачем подошел к камину, зачерпнул из чашки летучего пороха. Просто порыв, необдуманный и странный; Северус не подумал о том, что пьян, возможно, именно это и было проведением. Он и одуматься не успел, как оказался в камине, выпуская из рук серый порошок и называя пункт назначения…

* * *

Пьян, Мерлин, он пьян… Степень невменяемости определить пока не удавалось, он не сказал ни единого слова. Неужели Северус собирается разговаривать со мной в таком виде? Дамблдор что, с ума сошел? Маленькие коготочки страха перемещались снизу вверх, скользя по ногам, добираясь до туловища и, наконец, оказались на лице.

Плохое предчувствие…

Снейп внезапно развернулся и пошел к креслу возле камина. Ноги отказывают, значит, плохи дела…

— Профессор, может чаю? — озвучила я глупый вопрос, надеясь, что чай его протрезвит.

Нужно сохранять спокойствие, не раздражать, не нарываться. Его палочка казалась сейчас куда более опасным оружием... Ответа не последовало, комок в горле стал нарастать. Мерлин! Да я же в одном халате, а под ним только клочок ткани, скрывающий только…

Мысль об этом заставила ринуться к неаккуратно собранному чемодану, в поисках первого попавшегося одеяния. Сверху грудой были навалены книги. С большим трудом из-под тьмы фолиантов мне удалось высвободить черную рубашку и первые попавшиеся брюки. Черт, и почему я не пошла в ванную, там осталась школьная форма, может, запереться там от греха подальше? Я поднялась с корточек и развернулась, но передо мной предстала грудь мужчины. Мерлин, когда он успел подойти? Глаза наполнились бесконечным ужасом. Попятившись назад, я почувствовала, что отступать некуда, чёртов сундук, а за ним — кровать. Невыгодная ситуация. Он смотрит сверху вниз, изучает, чего-то ждет. Извинений?

— П-п... профессор… — пролепетала я бессвязно.

~~

Аллегра смотрела на него, как жертва на хищника, странное ощущение, серые глаза не вызывали ярости. Жалость к ней и самому себе — вот этого хоть отбавляй. Напугана, о чем думает?

«Возможно, я подошел слишком близко?».

Северус определенно вторгся в личное пространство Аллегры; она смотрела снизу вверх, ожидая приговора, слов, но в горле словно пересохло, а язык отказывался ворочаться. Нужно начать… Осторожный шаг назад, чтобы девочка успокоилась.

— Мисс Кэрроу, буду с вами откровенен, этот инцидент не вызывает положительных эмоций, — суровым холодным тоном сказал он, превозмогая опьянение. — Но ситуация сложилась так, — и черт его дернул притащиться к ней посреди ночи, но лучше сейчас, чем никогда, — что нужно действовать ради вашего блага.

Северус изо всех сил старался не скрежетать зубами и не плеваться ядом.

— Не утруждайте себя профессор, я знаю, какового вам находиться в моем обществе, Дамблдор все объяснил мне, так что не стоит…

"Что это, сарказм? Да как она смеет? Провинилась дальше не куда и теперь выдает такие фразы. Да ты страх потеряла, девочка…"

— Ничего ты не понимаешь, — гримаса злобы оставила отпечаток в виде сжатой челюсти.

Как просто перейти грань…

~~

Почему именно сейчас меня потянуло на грубости? Да потому, что директор науськивал Снейпа на разговор со мной, он не хочет этого, выполняет приказ. Да какого черта, он вообще забыл у меня в комнате в два часа ночи? Пьяный…

«Попридержи язык…», — советовал голос разума. — «Ты обещала не нарываться…».

Стоит послушать хоть раз в жизни.

— Простите… — отчего-то жалобно пролепетала я, стараясь унять злобного монстра, в которого сейчас превращался Снейп.

— Не думай, что мне доставляет удовольствие находиться рядом с тобой.

Что за речи? Это пьяный неадекватный бред, он бы никогда так не сказал, приправил бы трогательную речь сарказмом и ушел, шелестя мантией. В этих словах скользила невыносимая тоска и отчаяние, а на фасаде кипела лавина ярости.

— Профессор, сейчас два часа ночи… Вам нужно поспать.

Это был неправильный совет, однако сознание соображало туго — и не только мое. Я попыталась обойти Снейпа, унимая дрожь в предчувствии, что вот-вот в меня полетит как минимум Ступефай. Обойти его оказалось не так-то просто. Неожиданно крепкие руки больно схватили за плечи и рывком развернули к себе, я выронила одежду. Дыхание злобы, смешанное с виски, ужасно… Черные глаза сверлили меня с ненавистью.

— Профессор, отпустите, мне больно… — негромко произнесла я предательски дрожащим голосом.

Но он сжал сильнее, заставляя пугливое сознание выдавать бесконтрольные слезы.

— Ты никогда не сможешь заменить ее… — внезапно произнес неуверенный голос, полный отчаяния и какой-то предсмертной агонии.

— Я не хотела… — пыталась справиться со слезами я.

Я предприняла попытку вырваться из его цепких рук, опасаясь, что Северус совершенно себя не контролирует. Его речи были трезвыми, но сколько сил он приложил для этого? Не отпускал, сжал еще сильнее, мои плечи почернеют от гематом под таким напором.

— Мне больно… — звенящий шепот.

— Что ты наделала, Аллегра…

Как же ему плохо сейчас… Я заслуживаю не только плеч в синяках, возможно, Круциатус сможет подойти.

— Сделайте все что угодно, можете избить, покалечить, проклясть, я заслужила…

Если бы знала, как горько я пожалею об этих словах…

Не в силах смотреть в черные глаза, я опустила голову, ожидая приговора, ведь Северус был на грани. Ему все равно, что перед ним хрупкая девушка, он видит во мне монстра…

Отрешенная тоска, руки ослабли и опустились. Борьба с собой давалась с трудом. Вот сейчас он достанет палочку и… но время шло, а я все смотрела в пол невидящим взглядом. Секунды тянулись бесконечно, оставляя за собой пыль сомнений и нарастающего с новой силой страха. Затишье перед бурей… Он схватил меня за подбородок и резко запрокинул моё лицо вверх.

— Сделай это, — в прошлый раз это был приказ, но сейчас — всего лишь просьба разбитого мужчины.

Подчиниться? Но это причинит ему еще больше боли, он не отвечает за свои слова, поступки.

— Я не буду…

Его глаза, только что сквозившие отчаянием, вновь наполнились злобой… Он не ведает что творит.

— Аллегра… — процедил он ненавистное имя.

— Это только все усложнит, профессор… — зачем-то добавила я.

Цепкие пальцы сжали подбородок, а вторая рука Северуса оказалась на халате и агрессивно потянула ткань на себя. Я была в его власти, я всего лишь слуга, не желающая исполнять приказы. Опустится ли он до рукоприкладства, если я не выполню просьбу?

— Сделай это! — шипение голоса разнеслось по комнате.

Слезы катились из глаз, я боялась, что если превращусь в Лили, он точно изобьет меня… Как я и просила, но неподчинение грозило куда более серьезными последствиями. Да, Северус был опасен и сейчас походил на маньяка. Я ощутила вибрацию в теле, когда оно начало менять форму, приобретая чужие черты.

~~

Он наблюдал свой главный кошмар, не понимая, почему попросил ее. Теперь уже рыжеволосая девушка, знакомая и такая испуганная смотрела на него, ожидая реакции. Контроль был утерян давно, но картинка фокусировалась довольно четко. Он изучал грустное лицо, впитывая каждую черту, изучая веснушки и изгибы рыжих локонов. Злоба, ярость, но что-то еще… Нечто странное, полуживое, неграненое. Желание…

«Ненавижу…».

Но рука, державшая подбородок, резким движением оказалась на затылке жертвы и крепко захватила волосы, заставляя их натягиваться как струны у корней, принося боль.

— Что вы делае…

Слова потерялись в поцелуе, грубом, насильственном, жестоком. Ощущение всепоглощающей власти настигало животными всплесками вожделения. Она пыталась вырваться, но Северус был сильнее, он притянул к себе сопротивляющееся тело. Ему было все равно, он хотел Лили, и так же сильно ненавидел Аллегру. Она взвыла от боли, когда он прокусил ей губу. Все нутро клокотало от желания овладеть, надругаться, использовать, любить…

Черта была переступлена, когда он появился в камине этой небольшой комнаты для старост. Аллегра стала колотить его по плечам, но удары были слабыми, незаметными для обезумевшего. Положив руки ему на грудь, она изо всех сил стала отталкиваться, тем самым принося больше боли себе, ведь объятия становились только крепче…

~~

Омерзительный терпкий привкус виски, его дыхание… он впивался, словно вампир, забирая остатки крови, души. Не ведал что творит, вырваться мне не удавалось. Я хотела его, но хотела не так. Этот поцелуй был болезненным, он просто рылся языком в моем рту, прижимая мою голову еще ближе к себе. Больно… Старания оттолкнуть ополоумевшего мужчину не принесли плодов, а только усугубляли положение. Я не почувствовала облегчения когда он отстранился, глядя на меня с ненавистью и едва прикрытым желанием. Северус оказался слаб. Я не хотела, боялась, он пугал, заставлял сжиматься, плакать…

— Прошу, не надо…

Резкий толчок, я полетела на кровать, больно ударившись лодыжкой о край сундука. Мольба в голосе и взгляде — но его не интересовали мои шаткие попытки отвертеться… Мерлин, палочка в ванной, я забыла ее на раковине! Взгляд метнулся к его брюкам, из кармана которых торчало черное древко. Нужно выхватить…

С силой Северус пихнул чемодан ногой под кровать и навис надо мной со стремительностью голодного стервятника. Только сейчас я заметила, что пояс моего халата ослаб и обнажил непристойное тело. Секунда понадобилась на то, чтобы запахнуться. Но взгляд обезумевшего профессора успел оценить прелести желаемого тела, в черноте радужек заискрилось пламя похоти. Он уже стоял надо мной, опираясь на руки, а я сжалась на кровати, стараясь убедить себя, что это всего лишь кошмар, а не человек, которого я люблю. Это зверь, забытый в первобытной агрессии…

— Пожалуйста…

Но он рывком прижал меня к себе, снова впиваясь в губы грубым поцелуем. Несмотря на все чувства, любовь, мне было страшно, насилие не может быть добровольным. Моя рука потянулась к его волшебной палочке, но Снейп заметил и успел первым. Приставил её к моему горлу, заставив вскрикнуть от ужаса… Господи, он совершенно обезумел. Нет, он вел себя как Пожиратель Смерти, использующий добычу. Я и не могла надеяться на что-то иное, ведь Северус — темная личность.

— Или сама успокоишься, или я заставлю тебя! — прорычал он, пахнув мне в лицо запахом алкоголя.

Нет, не может быть, он собрался применить Империо, как это низко… Он крепко держал палочку, когда развязывал второй рукой пояс халата слизеринских цветов. Резкие, рваные движения. Я боялась смотреть вниз, когда услышала звук расстегивающейся молнии брюк. Мерлин… Обездвиженная собственным страхом, я не могла поверить, что все это происходит наяву. Так долго желала, но забыла одну вещь, что желания иногда сбываются, правда, в извращенной, искажённой форме. Всему виной был собственный эгоизм…

~~

Северус не понимал что происходит, не осознавал, что собирается изнасиловать собственную студентку, не боялся Азкабана, уж тем более было плевать на старого «друга» Амикуса, чья дочь сейчас лежала под ним. Несмотря на то, что перед ним была Лили, обездвиженная, напуганная, шокированная, подсознание подсовывало картину взлохмаченного мальчишки с серыми глазами. Она любит, терпит, не хочет… Аллегра пыталась отнять палочку…

Она смотрела наверх, когда Северус расстегнул ширинку брюк, не убирая взгляда с юного тела, прекрасного, точеного. Ей довольно точно удалось скопировать желанную рыжеволосую девушку. Немного родинок на груди… Но откуда она знает? Северус ухмыльнулся, он никогда не видел Лили обнаженной, но это отвечало его представлением. Он жадно впился губами в напряженный живот, Аллегра издала всхлип отчаяния, но отступать было поздно. Брюки полетели на пол, за ними белье. Он стремительно освобождался от одежды, забираясь выше к желанным губам. Застыла, изваяние…

Что он творит?

Она всего лишь ребенок…

Мерлин, дай силу отступиться. Но он не мог, физиология рвалась в бой с разумом, требовала испить юного тела. Северус не отдавал себе отчет...

Все это время Аллегра не произнесла ни слова, лишь пискнула, когда его пальцы яростно стали ласкать ее, желая не то что бы сделать приятное, а скорее наоборот, принести боли. Агрессивные круговые движения. Она закусила губу, глотая слезы, терпела до тех пор, пока палец не проник внутрь. Она подавила стон, бедное создание не могло признаться, что ей нравится. Глупая девчонка… Должна ненавидеть, но начинает хотеть… Жадно целуя, Северус спускался ниже, покрывая влажными поцелуями грудь, заставляя её вздрагивать, он грубо играл с ее телом, жестоко доводя до наслаждения, с которым боролась Аллегра, потому что это было насилием. Северус вернулся к губам. Она не смотрела на него, а зажмурившись, ожидала худшего.

— Смотри на меня, — прошипел Снейп.

Аллегра сквозь нежелание и страх открыла веки и вгляделась в лицо мужчины, причиняющего боль, зеленые глаза не моргали, ужас захлестывал поруганную душу. Его лицо находилось так близко.

— Ты же хочешь этого, — утвердил он, насмехаясь, дыша как загнанный зверь.

Сдерживаться долго он не сможет, но нужен ответ, согласие — это своего рода извращенная игра в хищника и жертву. «Лили» едва различимо помотала головой из стороны в сторону. Он схватил ее за скулы, отчего губы подались вперед, напоминая рыбку.

— Скажи правду.

Он не знал сам, почему издевался над ней, грешил… Молчание, все тот же взгляд наполненный слезами.

— Говори! — проревел он.

— Я… не хочу…. — простонала она скомканным голосом.

Зря Аллегра этим занимается, он видел, как тело вздрагивает от прикосновений. Мужская ладонь аккуратно, без агрессии проскользила по животу, опустилась ниже и постаралась раздвинуть напряженные бедра. Упирается… Он помог себе ногами, в последний раз применяя силу, знал, что она сдастся… Пальцы изменили тактику и стали ласкать спокойнее, нежнее. Их глаза были прикованы друг другу, он ждал, когда Аллегра ответит. Тело ее предавало, подрагивало, бесконтрольно подалось вперед, отчего взгляд выражал волну нового ужаса. Она не могла больше сопротивляться и застонала.

~~

Грубость исчезла, её заменили прикосновения, ласки, я отвечала, больше не могла противостоять. Северус довел до грани, стал другим, позволил трогать себя, гладить спину, грудь. Ужасное чувство неправильности всего происходящего. Я любила его и теперь ненавидела всей душой, почти так же сильно ненавидела себя за эти поцелуи и нежность, что старалась в себе подавить. Я почувствовала рывок, и ужасная боль разорвалась внутри, я вскрикнула, не в силах сдержаться, старалась оттолкнуть его, но он напирал сильнее, начал двигаться, принося новые волны боли и неподдельного страха. Ненавижу, все больше и больше, презираю…

* * *

Moartea nu este sfârşitul ( румынский) — «смерть — не конец».

КОЛЛАЖ К ГЛАВЕ: http://www.pichome.ru/c1

Изъял любовь томительно гнетущую в груди,

Забрал тепло и душу обесчестил,

Наполненные похотью тела запутались в ночи.

Движения сердец на славу мести.

Безмолвное повиновенье быстрых поцелуев,

И тренье пламени несбывшихся надежд,

Ты был жесток, самозабвенно тайное даруя.

Увел в безумный шорох скинутых одежд.

Забрал свое по жизненному праву,

Не оправдав несбывшейся любви,

Я пленник тьмы, священник, ожидающий конклава,

Я грешница — трагедия запятнанной души.

Исчезнет ненависть, казавшаяся важной.

И боль отступит, выставляя равнодушия фасад,

Я буду мстить, и месть окажется бесстрашной,

Я буду жить, пройду сквозь времени безликий ад.

Вернусь сквозь тьму необоснованных ошибок,

Ведущихся у вечности на кратком поводу,

Ты цель, оправданная горечью болезненных ушибов,

Я ненавижу и отчаянно люблю

( как всегда моё)

* * *

Прикосновения, пальцы на животе, трагедия двух судеб в несбывшихся мечтах. Ты звал с собой, на время, ненадолго, искал руки, целовал, жаждал. Извергал жар негативных эмоций, казалось, я разбираю в вожделенном лепетании: «Сука», но ты снова трогал, снова брал, забирая невинность до последней капли, не смотрел в завтра, не останавливался на паузы, убивал свою боль. В твоих черных глазах уже не было зла, но и нежность извергалась странной агрессией.

Спасибо, благодарю тебя за грубость и истязание. Ты видел мою страсть, пил её с жадностью; зарываясь в рыжие волосы, вдыхал аромат, ничтожный, фальшивый запах той, что забрала судьба. Заставлял выгибаться навстречу, стонать под гнетущими ласками, дарованными другой. Я брала, забирала тебя без остатка, насыщалась чужой любовью, насилием. Жестокий, грубый, но ты не бил, ты мучил другим, эти чувства предназначались не мне. Истощение перекрывалось новыми всплесками удушающих объятий.

Ненависть простиралась от границ похоти, я хотела проклясть тебя, посмотреть на агонию физической боли, но не могла. Когда ты рывком оказывался надо мной, грубо теребя ненастоящие волосы, царапая лицо спятившими руками, заставлял страдать и отдаваться множество раз. Стоны не затихали. Хриплые вздохи, писклявые мольбы прекратить надругательство, изъять себя. Не слушал. Мерлин! Этот сон оказался явью, жестоким воплощением реальности, грубым совокуплением.

Ты ведь не хотел этого, но и не извинялся за причиненную боль, когда моя кровь залила простыни, растекаясь алым пятном. Ты не стирал следы алчного секса, купался в багровой жидкости моих страхов, снова заставляя стонать. Наслаждение, ты удовлетворял меня, касаясь висков губами, покрывая влажными поцелуями спину, хватал за плечи, неистово прижимая к себе, сжимал волосы, заставляя голову запрокидываться и снова молить о пощаде. Инквизитор, богохульник, я ощущала тебя внутри, желая, чтобы чувство заполненности пропало, но вновь выгибалась навстречу желанию. Я была под тобой, извивалась, научилась бороться в пламенной неге, делала то, что ты хочешь, выполняя приказы до их озвучивания.

Гримаса боли и удовлетворения, ты позволил трогать себя с нескрываемым отвращением. Бледная грудь мерцала в свете языков камина, ласкающих спятившие тела теплом и светом. Целовала твой лоб, словно прощаясь с покойником, извращение, готова была произнести непростительное заклятие, но не хотела, чтобы ты умирал…

* * *

Я смотрела на обездвиженного мужчину, распластавшегося на кровати, он не напоминал спящего ангела, а наоборот, внушал облик дьявола во плоти. Хотелось приникнуть, совратить, заставить двигаться вновь, но на этот раз контролировать, поработить. Я раба для любовных утех, грязная опороченная шлюха, неспособная смыть грехи, нежелающая очиститься от терпкого запаха мужчины. Безвольная субстанция в твоих руках, готовая прогибаться, подчиняться беспрекословно.

Едва прикрытая простынями нагота, ты не красив, но так притягателен в своей таинственной агрессии. Белая льняная рубашка, пропахшая стойким запахом крепкого виски, черные измятые брюки в моих окровавленных сладкой ошибкой руках. Нежность в последний раз кольнула где-то глубоко на сердце, заменяясь величественной и в тоже время низменной ненавистью, покрывающей все тело налетом прикосновений овладевшего мной мужчины. Я не жертва, я зверь, хищник, но он поймет это, лишь когда проснется.

Брюки Северуса висели на моих худых бедрах, а рубашка не по размеру казалась огромной, слишком свободной для худеньких плеч. Он простит меня за воровство, но я не смогу простить себя за ненависть, волнами исходившую из использованного грязного рассудка. Завтра наступило… Страшно? Нет, его глаза не будут значить ничего. Усилие над собой и женское тело стало поддаваться магии, превращаясь в нечто грубое худое, но сильное. Рыжие волосы укоротились и почернели. Черная мантия, отрытая из груды хлама сундука, была трансформирована по размеру. Ты простишь меня за это? Вряд ли…

* * *

Мужчина шел по коридору просыпающегося замка. Ни души, солнце только всходило, поливая каменный пол нечетким светом из окон. Не было случайных встречных, нарушающих тишину студентов скитающихся по Хогвартсу до подъема, не было заспанных учителей — ранних пташек субботы. Он шел в одиночестве, впитывая последние воспоминания от холодных стен, ища успокоение в последних мыслях о произошедшем, в них же — отчаяние и грусть. Черные волосы спадали на лицо, осенённое тоскливой гримасой душевной мигрени. Тихие шаги, шелест мантии, твердое ощущение нереальности, ватные ноги...

Фальсификация, насмешка природы, в теле мужчины была теперь уже не девушка, а женщина, кротко, но уверенно ступающая к неизбежному, привыкая к новой судьбе.

«Он будет моим, пусть не сейчас…», — твердое убеждение сопутствовало досаде на периферии нежности и ярости.

Использованная игрушка в облике другой женщины, простодушная подстилка, готовая на все ради себя. Она знала, выход есть — это борьба с собой, игра с миром в переодевание. Завладеть и уничтожить, теперь Аллегра была готова, она избрала путь, и все встало на свои места. Тяжелые двери распахнулись, увлекая в сырую пустошь опавших деревьев и начинающего новый день рассвета. Влага отзывалась склизким хлюпаньем под чужими ботинками, одними из трофеев, которые удалось унести с собой. О! Аллегра будет хранить его одежду вечность, изредка зарываясь в угасающий запах мужчины, засыпать в объятиях миража. Притворяться, что это Северус лежит рядом с ней, ведь любовь так просто не уйдет. Теперь она немного иная, устрашающая, способная на многое.

Железные ворота были открыты, их никто не закрывал, однако заклинания не позволяли чужаку проникнуть на территорию старинного замка, грозно возвышающегося на холме близ черного озера. Невозвращение, отсюда начинается её собственный путь — путь к заветной цели под названием месть. Будущее уже не казалось таким туманным, дымка рассеивалась, открывая очертания предстоящего мрака. Она сделает все, пройдет через ад и беспросветный ужас, лишь бы обладать… Будет так близко и невыносимо далеко…

* * *

Они смотрели друг на друга, виноватые мужчины разных возрастов. Не справились, потеряли, оплошали. Один утопал в глупости, совратившей разум к неадекватным свершениям, другой был не в состоянии мыслить, не знал, что чувствовать, не знал, во что верить. Расчеты были неверны, а ошибка привела к апокалипсису. Дамблдор не мог и подумать, что подобное возможно, он смотрел на подопечного, сидящего в скрюченном положении на кресле. Понадеяться на разум сломленного человека… Альбус так простодушно мнил, что Северус не способен на подобное, этот акт самонадеянности он себе никогда не простит.

Снейп старался не думать, игнорировать странное ощущение опустошенности. Выпал из реальности, смутно раздевая прошедшую ночь, словно обнажая женщину, вырывал куски собственной души и топтал ботинками, вминая в землю. Не понимал, что могло произойти с ним, что он так низко пал. Изнасиловал девочку, влюбленную, маленькую, ни в чем неповинную Аллегру. Ненависть пропала, превратилась в чувство выбеленной, накрахмаленной вины.

Потерять контроль, напиться, да он последняя сволочь… Он не стал ничего говорить и объяснять директору, а просто открыл доступ к своим мыслям, стараясь не наблюдать, как вытягивается лицо старика. По Северусу Азкабан плачет, а дементоры ждут с распростертыми объятиями, готовясь к последнему поцелую в его жизни. Фу! Как это омерзительно надругаться над чужими чувствами! Теперь он не понимал, за что так сильно ненавидел Аллегру, а точнее понимал, но не имел права на ненависть.

Это утро Северус встретил в пустой, чужой кровати, стараясь не позволять панике овладеть рассудком. Безумец, что он натворил?..

Она сбежала, покинула замок в его обличии, чтобы не привлекать внимания, стащила одежду, испарилась налегке. Значит, она выбрала свой путь, он подтолкнул её к Лорду собственными руками, прикосновениями, поцелуями. Ночь животного секса страшными картинами переплеталась в голове. Пьяный рассудок попросил Аллегру принять облик Лили. Жестокий безнравственный ублюдок…. Облил её юную любовь ядом, очернил душу. Она намеренно ушла в руки тьме, готовая принять Метку и служить Волан-де-Морту.

Альбус Дамблдор сидел в кресле за своим письменным столом, стараясь держаться, но в голубых глазах прослеживался отчетливый отпечаток шока. То, что он прочитал в голове Северуса, было ужасным недоразумением, нежелающим складываться в правду. Директор оказался виноват в этой истории больше всех, именно он натравил Снейпа на Аллегру, стал виновником убийства двух душ. Интриги оказались бесполезными, и теперь он не знал, как будет пожинать плоды своих манипуляций. Как можно было так проколоться, довериться раздавленному человеку, водрузить на него непосильное бремя разбитых надежд, оскверненных воспоминаний? Так долго доверял, опирался на своего шпиона, не ведая, что ему не чужды человеческие ошибки, считал его беспристрастным, сильным, но забыл, про самую опасную слабость — любовь. Совершил ту же ошибку, что и Темный Лорд когда-то. Чем он лучше Тома? Дамблдор не знал, что прошлое настигнет Северуса так болезненно, неужели собственные годы и опыт не могли повлиять на чертову самонадеянность? Мудрый старец оказался глупцом, недооценившим любовь. То, что Снейп сделал с Аллегрой просто чудовищно, бедная девочка, теперь её путь предрешён. Если только она не догадалась сбежать.

— Северус, не вини себя…

Глаза полные желчи и ненависти поднялись на собеседника. Молчание.

— Всем свойственно ошибаться и даже мне, — горестно прохрипел Дамблдор и это не все что он хотел сказать. — Я совершил ужасную ошибку…

Непонимающий взгляд, казалось, прошла минута…

— Никакого заклинания дозора не было? — сквозь усмешку произнес Северус, не выдержав паузы.

Собеседник удосужился кивнуть, но эта потрясающе невыносимая правда не заставила ненавидеть Дамблдора больше, но и меньше тоже, директору есть над чем задуматься. Пускай не он пришел в комнату и изнасиловал собственную студентку, но совесть еще успеет сгрызть его за маленькую ложь, повлекшую за собой чудовищные последствия, которые, ох, как долго еще придется расхлебывать. Северус просто был не в состоянии орать, крушить мебель и тупо ненавидеть директора за то, к чему он его подвел. В голове плыли безмолвные картинки прошедшей ночи, он не знал, как остановить слайд шоу в больном мозгу. Он помнил ее мольбы, просьбы остановиться, но желал причинить как можно больше боли, не замечая, как безумное наказание превратилось в наслаждение, как он просто целовал ее, отдаваясь во власть чужих чувств, принимал ласку, дарил ее. Не мог остановиться, не справился с собой, утонул в ней, сделал женщиной…

— Господи, что я натворил? — отчаяние, сквозившее в фразе Северуса, заставило директора поежиться будто бы от внезапно накатившего озноба.

Ладонь потерла лицо, словно смывая маску насильника, въевшуюся слишком глубоко… Северус думал о том, что, возможно, его ждет суровое наказание от Лорда — множественное Круцио, но не смерть, он слишком полезен. Станет ли девчонка держать язык за зубами или всеми силами постарается уничтожить его за причиненную боль, если примкнет к Пожирателям? Дамблдору глубоко плевать на чувства других, он всего лишь упустил выгодную фигуру на шахматной доске. Рвотные позывы поднимались из глубины, Северуса тошнило от самого себя, еще это ужасное похмелье и дрожь в ногах. Усталость… Аллегра забрала все его силы, энергия выветрилась, впиталась в тело юной девушки, извивающейся в руках — мягкой, податливой, словно пластилин. Всё же, он не мог судить себя и её, несмотря на ненависть, которой был подпитан половой акт, ему понравилось. Гадкое ощущение прилипло клеймом, он хотел еще… Это коробило, заставляло вздрагивать, снова хотел ощутить женские руки на своем теле. Наверное, именно поэтому ему хотелось наложить на себя руки.

Пускай Амикус устроит самосуд над растлителем дочери, Северуса это не расстроит ни капельки, смерть — выход, даже пара запрещенных заклятий не отменят его вины. Что же будет дальше?

* * *

Был Дамблдор, винивший себя за ложь, не позволивший девочке убежать, скрыться от всех опасностей, начать новую жизнь…

Был Снейп, ненавидевший себя за похоть, свершенную чернеющей ночью.

Была Аллегра — жертва собственного эгоизма, заварившая всю эту кашу уставшая девушка, чьё сердце было выкинуто на помойку, но замена чувствам пришла быстро. Прекрасную нежную любовь заменила жажда ненависти, желание подчинить, обуздать. Сбежавшая странная личность, упакованная из переплетения давних чувств и оправданной злости. Изнасилованная маленькая девочка, готовая на все… Идти по головам, чтобы добраться до заветной цели…

«Ты все равно будешь моим…».

Эпиграф:

"Месть, это блюдо, которое подают холодным".

Слабоосвещенный зал, огромный, неуютный со строгими колоннами, тусклые лампы витали под готическими сводами. Нарисованные руками талантливого художника божественные существа — ангелы — прекрасные днем, в ночи казались мифическими чудовищами с рваными крыльями. Едва различимые зрачки были незаметными, оставляя глазницы мертвыми, бледными. Улыбки превратились в оскалы, устрашающие гримасы ярости и жажды плоти. Место было пропитано энергией удручающего, властного, величественного хаоса, обители зла. Он избрал древний замок во имя устрашения, как символ власти, загоняющий ужас в души слуг.

На каменном троне, обвитом резными змеями, восседал хозяин трагедии, свысока взирая на верных псов, готовых на все ради него, напуганных и полезных. Лишь одна фигура, словно пришедшая из иного мира, вызывала странный трепет в черной душе волшебника. Женщина не боялась и не стелилась перед ним. Холодные глаза, каменная маска — от нее веяло ненавистью, обидой и любовью, которую он так презирал, считал непоправимой слабостью, но именно это чувство позволяло с лёгкостью манипулировать людьми. Она преследует свои цели, охотится за местью, готовая выполнять любой приказ. Управляемая ярость, она так полезна, так предана. Волан-де-Морт не мог поверить собственному приобретению.

Волосы мелким бесом торчали во все стороны, дополняя немного полоумный образ ведьмы. Бледная кожа и уставшие, но живые глаза…

— Амикус, перестань паниковать, мы найдем её, — с усмешкой произнесла она, скрестив руки на груди.

Но Кэрроу не слышал слов, он нервно закусил губу, а взгляд бегал по периметру огромного помещения. Его единственная дочь сбежала перед принятием Метки! Какое наказание последует от Лорда за эту оплошность? Пока грозный хозяин спокоен, но это ненадолго.

Статный блондин стоял поодаль, изучая надписи древности на стенах, не обращая никакого внимания на нервозность Амикуса. Длинные волосы спускались по плечам, придавая облику аристократичности. Еще мгновение, и он не выдержит и засмеется. Забавный спектакль развернется, когда здесь появится Северус. Темный Лорд ожидал его с нетерпением, давно не было развлечений, подобных этому. Он предвкушал отличную драму с неминуемыми жертвами, когда занавес откроется и появится главный актер.

Время пришло. Тяжелая кованая дверь заскрипела, и в помещение, шелестя мантией, вошел Снейп, держа в руках серебряную маску, бликующую в свете слабых ламп. Уверенный быстрый шаг… А это забавно, он пытается скрыть страх за уверенностью. Губы Волан-де-Морта исказила кривая, еле различимая усмешка, когда Северус склонился, чтобы поцеловать край его мантии. Ни единого намека на ужас, слуга даже не взглянул на источающего ненависть друга, пекущегося о побеге дочери. Хотя остались ли они друзьями после того, что эта темная личность натворила?

— Северус, ты опоздал.

— Мой Лорд, — начал тот, — меня задержал Дамблдор.

— Что ж, ты понимаешь, зачем я тебя вызвал, — перешел к кульминации Темный Лорд, не желая выслушивать оправдания.

Снейп кивнул, не глядя в красные глаза. Он словно только сейчас заметил остальных.

— Северус, дорогой, думаю, Амикусу есть, что тебе сказать, — прозвучал елейный голос женщины, на лице которой была самодовольная улыбка.

«Эта стерва всегда подливает масла в огонь», — подумал Снейп, удостоив её равнодушным взглядом.

Кэрроу отреагировал сразу, подался вперед и ухватил вновь пришедшего за ткань мантии на плече и со скорченной гримасой проговорил:

— Где моя дочь, ублюдок? Как ты мог упустить её?

— Довольно, Амикус,— пресек начинающуюся свару Лорд.

С отвращением Снейп скинул с себя руку озлобленного Кэрроу, тот лишь фыркнул.

— Мой Лорд, я следил за ней, она казалась спокойной, неспособной на подобное.

— Ты плохо выполняешь свою работу, она все же сбежала. Ты бесполезен, если не можешь удержать детей до принятия Метки. Что с мальчишкой? — перевел тему Волан-де-Морт.

Северус через силу посмотрел в узкие змеиные глаза, понимая, что наказания не избежать, этот разговор лишь оттягивал момент насилия.

— Дамблдор приказал мне обучить его Окклюменции.

Темный Лорд задумался, это не было новостью, но способности Поттера в сложной науке не давали шансов противостоять видениям, которые ему подсовывали. Ничего нового, не интересно.

— Итак, куда могла сбежать юная мисс Кэрроу?

— Я не знаю, мой Лорд, она просто исчезла из замка.

Ни капли дрожи в голосе, Северус всегда имел отличную выдержку.

— Что ж, думаю, это ненадолго, замечал ли ты за ней некий дар? — шипящий голос подстрекал к вранью, и слуга оправдал ожидания:

— Нет, мой Лорд, девчонка абсолютно обычная, даже её внешность ничем не напоминает о родстве с вейлами.

Обычно в такие моменты Волан-де-Морт доставал палочку и убивал подопечных, не щадя. Он ненавидел ложь, но Снейп пока был ценен и, несмотря на предательство, приближен к Дамблдору как никто другой. Правда, сегодня он перешёл все границы, переступил порог невозвращения. Предатель, выбравший иную сторону. Что ж, печально. Однако были куда более весомые причины не убивать его. Жизнь этого ничтожества висит на волоске, пусть считает себя обезопасенным, но это временно. Нужно проверить преданность еще одного человека.

— Ты понимаешь, что тебе придется понести наказание за свою ошибку?

Ни один мускул не дрогнул на лице Северуса.

— Да, мой Лорд.

Волан-де-Морт не сдержал эмоций и улыбнулся, по хищному обнажив тонкие белые клыки. Кэрроу выхватил палочку, готовясь отомстить за дочь, его мысли уже захватили пыточные заклятия.

— Нет, Амикус, — остановил хозяин властно. — Белла, займись им.

Лорд хотел видеть смятение, страх, утопающий в душах двоих присутствующих, но понял, что подобного представления не случится. Стало немного досадно. Губы Беллатриссы Лестрендж еще шире растянулись в предвкушающей улыбке, она вытащила из кармана мантии немного кривую волшебную палочку из темного дерева и направила на Северуса. Покачав деревянным оружием из стороны сторону, она подошла ближе к Снейпу и посмотрела ему прямо в глаза с едва скрываемым интересом. Вот сейчас рука должна дрогнуть… Но Волан-де-Морту суждено было отчасти разочароваться. О, да, она великолепна, ни тени сомнения, никаких промедлений...

— Круцио, — этот голос был полон самодовольства и власти.

Она прекрасна в своей жестокости, её ярость — воплощение идеала слуги. Несомненно, ее фигура — настоящий ферзь на шахматной доске, великая сила заключена в холодном сердце, и этот дар Преисподней принадлежит ему — властителю мира.

Снейп пытался выдержать заклятие стоя, наблюдал за удовлетворением на лице мучительницы. Белла всегда была чокнутым палачом, достойным последователем такого же сумасшедшего фанатика, бесстыжей злобной тварью, невидящей всё вокруг, кроме собственной агрессии. Держаться не было сил, заклинание рвало мышцы, истязало сухожилия, и Северус упал, скорчился на полу от невыносимой боли, понимая, что заслужил это. За Аллегру мстят другие. Он искренне надеялся, что девочка в безопасности, скрыта от сил Тьмы, строит жизнь заново где-то далеко за пределами Британии, пока он принимает на себя наказание за тот чудовищный грех.

Ни единого стона не прозвучало из его рта. Он чувствовал агонию, но думал не о том, как ломаются ребра, закипает кровь… Его мысли захватила черноволосая девочка, над которой он надругался несколько дней назад. Удивительно, что её еще не нашли. Впрочем, с даром перевоплощения ничего не стоит избежать вероломства Пожирателей. Аллегра скроется там, где не найдут. Она талантлива, Северус знал это.

Виски сдавливало, еще немного и мозг перестанет работать, и силы покинут его.

— Достаточно.

Беллатрисса невозмутимо убрала палочку в карман платья и взглянула на хозяина, ожидая дальнейших распоряжений. Лорд едва сдержался, чтобы вновь не показать эмоции восхищения. Черные глаза Беллы ответили благодарностью за предоставленную возможность, в них плясали бесенята. Она хотела еще, но вряд ли Снейп выдержит. Тёмный Лорд и сам бы с радостью убил предателя, но теперь были иные обстоятельства, крысеныш действительно еще пригодится, станет движущей энергией, стимулом для его коварных планов. С самого возрождения Волан-де-Морта посещали мысли прикончить его, слишком часто тот оступался, врал. То, что Северус в команде Дамблдора — не вызывало сомнений, но все же, он был связующим звеном с Хогвартсом. Осведомлял, пусть не полностью…

Тяжелое дыхание. Северус с трудом поднялся на ноги, взглянул на мучительницу, не скрыв отвращения, впрочем, и её взгляд был аналогичен. Амикус, казалось, тоже был доволен, однако он сам хотел произнести заветное «Круцио». Интересно, что бы он сделал, узнав, что его дочь была изнасилована? Нет, лучше не думать об этом.

— Ты свободен, Северус. Сделай все, чтобы мальчишка не научился Окклюменции, — змеиный взгляд обратился в сторону двух других мужчин. — Вы можете идти, Люциус, жду тебя через пятнадцать минут.

Они поклонились и последовали к выходу.

* * *

Северус шел, немного шатаясь, держался, как мог, мечтал поскорее покинуть мрачное место пыток. Все произошло именно так, как он ожидал, и не иначе. Странно, что Лорд попросил Беллу помучить его, хотя это могло быть своеобразным извращенным наказанием для Кэрроу, который был виноват даже больше чем Снейп. Вырастил неправильную дочь. По всей видимости, Волан-де-Морт сегодня был в неплохом расположении духа, особенно после того, как многие сбежали из Азкабана в компании с сумасшедшей Беллатриссой, готовой лизать пятки, идти в огонь и в воду во имя Темного Лорда. Ею двигала странная сила, черная любовь к человеку, который теперь и на человека не был похож. Азкабан сильно помял её, нездоровый блеск в глазах только усилился, лицо осунулось. Она стала худющей доской с серой кожей и спутанными волосами. Настоящая колдунья из детских страшилок, стерва… Северус знал, как она хочет отомстить за то, что пока она — верная последовательница, как и многие, гнила в тюрьме, он отсиживался в Хогвартсе и хорошо питался. Его ненавидят все: студенты, Пожиратели, Лорд, постоянно проверяющий на вшивость, и теперь даже Дамблдор… Он не любит всех их настолько же сильно. Дурацкий старик не виноват в том, что натворил его грандиозный шпион, однако эта ложь о заклинании дозора… Если бы ее не было… Северус начал сомневаться, что не будь вранья, он бы не пришел в комнату старосты Слизерина, а это значит, что вина целиком и полностью лежит на нем, как масляная нефть. Может, и забудется, сотрется, но технический запах все равно будет преследовать до скончания дней.

«Знала бы Лили, в какого монстра я превратился».

Несмотря на ярость, Амикус не попытался напасть после выхода из зала, а лишь проводил ядовитым взглядом до самых дверей замка. Интересно, что это за место? Явно ненаносимое, нелегальное, забытое, отличный притон для Пожирателей.

Голова кружилась, во рту все еще держался металлический привкус собственной крови. Дорога до от ворот до школы казалась невыносимой, а ещё предстоит традиционный разговор с Дамблдором, но может, отложить его? У Северуса просто нет сил, ноги не слушаются. Тяжелой поступью он добрался до собственных покоев, по дороге встретив ночную ищейку — Филча. Хорошо, что тот не заметил его болезненного состояния. Да, общение с директором определенно может подождать. Снейп вошел в свои покои, сразу же достал обезболивающее и осушил целый флакончик. Следом в желудок пролилось Зелье Сна без Сновидений, обжигая горло, словно яд. Может яду выпить? Это решит все проблемы. Оставить этот мир к чертям собачим, пускай крутятся без него как хотят, и пресловутый Лорд, и неугомонный Дамблдор. Мерлин бы побрал этих двух великих волшебников! Они друг друга стоят, так пусть между собой и грызутся, глотки перережут, миру станет легче. Готов поклясться, что сегодня Волан-де-Морт едва сдерживал ехидный смех… Только над кем он издевался — над ним, над Амикусом? Что могло так позабавить злобного волшебника? Дал Белле расслабиться, поиграть во взрослую девочку. Снейп одного не понимал — Люциус молчал все это время, стоял столбом, зачем вообще он был там нужен? Вольный слушатель? Уж тогда пригласил бы весь сброд попялиться на истязание ненавистного шпиона, ценного, незаменимого слуги, на чьем месте мечтают оказаться многие.

Нужно прийти в себя до завтра. На сон оставалось всего-ничего, значит, студенты поплатятся за его неудачу. Стоит назначить кому-нибудь отработку. Грязных котлов накопилась уйма… С этими мыслями, стараясь не думать о плохом, что преследовало в последние дни, Северус уснул прямо в одежде, забыв расстелить постель.

* * *

Лорд смотрел на холодную, бездушную, охваченную ненавистью потерянную ведьму. Именно такие люди нужны в его окружении, уже сейчас он видел в ней прочного союзника, несмотря на все мотивы. В сердце горела агрессия, она так похожа на ту, чьей палочкой недавно пытала Снейпа.

— Ненависть может очернить душу, не так ли? — сложив ладони у безгубого рта, произнес он.

— При всем уважении, мой Лорд, это вовсе не ненависть.

— Тогда поясни, — сказал волшебник, глядя в её невозмутимые глаза.

Он ожидал глупых речей, ведь юность не всегда разумна.

— Это всего лишь жажда мести, — уверенно произнесла она, совершенно не стесняясь его взгляда.

Волан-де-Морт в очередной раз за сегодня подавил желание улыбнуться.

— Но разве это не одно и то же?

Она совершенно не боялась его, да и не была слугой, если уж на то пошло. Девочка пришла ради сделки, выгодной для обеих сторон.

— Думаю, что в конечном итоге это желание подавить и подчинить, а для этого мне нужна ваша помощь.

Дерзкая, не боится говорить подобных фраз, разговаривает практически на равных. Другого он бы проклял, однако сейчас ситуация забавляла. Славная ведьма.

— Что это даст тебе, Аллегра?

— Возможно, удовлетворение, — пожала она плечами.

Может, она и сама не знает, чего хочет, но настроена решительно.

Наследница Амикуса появилась в замке в сопровождении Малфоя пару дней назад, упрямая, стойкая, непрошибаемая, готовая выполнять приказы маленькая соплячка, обезумевшая на почве любви. Отдельное спасибо Снейпу за такой ценный экземпляр, это он подтолкнул её к правильному выбору, сам того не понимая. Изнасиловал собственную ученицу. Это удивило, заставило пересмотреть взгляды на шпиона. Оказывается, он в меру жесток, только неразумен. Использовал девчонку в своих ничтожных слабостях, заставил принять облик грязнокровки и надругался. Она рассказала всё, не тая ничего, открыла доступ к воспоминаниям и мыслям. Ах, как Аллегра была зла, когда узнала, что никакого заклятия надзора не существует, клялась прибить Дамблдора собственноручно.

Карие глаза Алекто Кэрроу, родной тетки, в чьем обличье она явилась, горели синим пламенем ненависти, сметая все на своем пути. Аллегра все равно бы пришла, даже не будь лжи про надзор, стопроцентная уверенность. Разбитое сердце превратилось в пластилиновую массу, лепи — не хочу. Удобно. Разбитая и криво склеенная юная ведьма — именно тот мазок в картине, которого не хватало для полноты красок. Лорд впервые едва не засмеялся, увидев, как стало вытягиваться лицо Люциуса, когда девчонка начала ставить условия. Расчетливая сучка… Попросила то, что он действительно может дать, то, что не жалко, что в конечном итоге будет бесполезным для него самого. Её план был нестабилен, зависел от случайностей, но она так уверена в своих силах, пойдет по головам и приведет Поттера под ручку, добровольно, прямо в лапы смерти. Он видел в её воспоминаниях дружбу с гриффиндорцами. Поттер — не главное, главное воспитать в Аллегре преданность.

Но, тем не менее, она готова предать друзей. Забавно, это отмело последние сомнения Волан-де-Морта, давно не видевшего такого рвения и самоотдачи. Что ж, почему бы не использовать шанс, пришедший так вовремя, ведь новая подопечная сама этого хочет. А взамен попросила такую глупость — Алегра захотела поиметь собственного растлителя, сделать его своей игрушкой. Бедный Снейп не знает, что его ждет после окончания войны. Участь домашнего питомца, безвольной куклы в её руках. Жестокая маленькая тварь хочет его и хочет сильно, готова даже убивать, хотя до этого дело еще не доходило. Северус создал чудовище своими руками, сломал хорошую, правильную девушку, изуродовал и перевернул её сознание.

И вот она — невозмутимая, бессердечная, повзрослевшая не на один десяток лет — стоит перед самим Волан-де-Мортом и предлагает глупую, но выгодную сделку. Будет работать практически бесплатно, без принципов и глобальных целей, которые имеются у каждого, кто по собственному желанию встал на его сторону.

В зал вошел Люциус, ровно через пятнадцать минут, как ему и приказали — ни секундой раньше, ни секундой позже, — он запер дверь заклинанием и направился к каменному трону Лорда. Аллегра решила, наконец, снять маску Беллатриссы. Нечего сказать, зрелищное перевоплощение. Сглаженное, не такое, как при приеме оборотного зелья, когда начинает пузыриться кожа. Довершающим этапом была смена цвета глаз. Однако кое-что она решила оставить, вернее, дополнить. Короткие черные волосы, топорщившиеся во все стороны, заменили длинные черные локоны, блестящие, гладкие. Девочка решила выглядеть иначе. Почему? Может, это дань вступлению в новую жизнь? Образ стал строже и элегантнее, лицо обрело иные черты. Возможно, она стала женственней. Редкий дар, даже Люциус наблюдал с интересом за сценой перевоплощения, скрывая восторг за маской равнодушия.

— Люциус, ты вовремя, — неуловимо съязвил Лорд. — Тебе понравилось представление?

— Мой Лорд, какие будут распоряжения? — спросил тот.

— Аллегре стоит пожить у тебя некоторое время, пока она будет думать, как исполнить свою часть сделки.

Люциус не стал скрывать удивления, ему совершенно не хотелось принимать в дом полоумную, выпотрошившую ему мозг соплячку. Идиотка, польститься на Снейпа, это ж надо было так вляпаться? Позорище. Да еще и быть изнасилованной ублюдком. Люциус, конечно, не имел ничего против Снейпа, даже мог общаться с ним по-дружески до того, как узнал о его предательстве, конечно, только никогда не мог представить рядом с ним с женщину. Кто может полюбить это сальноволосое чудовище? Однако такая нашлась, причем неглупая, только слишком юная и импульсивная. Мерзавец и мизинца не стоит чистокровной ведьмы из рода Кэрроу! Будь у Люциуса дочь, он бы выбил из нее дурь Круциатусом, вправил мозги. Только ее чувства были долгое время под секретом, берегла, как могла, хитрая, выносливая. Амикус не замечал ничего.

Малфой помнил, как друг рассказывал ему о детской влюблённости дочери, как они вместе смеялись над Снейпом. В него могла влюбиться разве что совсем слепая дура, или, если уж на то пошло — маленький ребенок, неспособный мыслить логически. А значит это не любовь вовсе, а навязчивая идея, переросшая детство.

Малфой был в шоке, когда услышал из уст Аллегры умопомрачительную историю, при этом мисс Кэрроу, будь она неладна, даже глазом не моргнула, словно повествовала о походе в театр.

«Браво, Северус, тебе удалось попробовать на вкус это странное создание, какая честь для тебя!».

Люциуса откровенно веселила ситуация в которую, как в дерьмо, с головой залезла Аллегра. Он, черт подери, не хочет, чтобы эта неудачница жила в его доме!

— Мой Лорд, почему она не может жить у себя? — стараясь не смотреть в глаза Хозяину, произнес он. — И почему Амикус до сих пор не знает, что с его дочерью все в порядке?

Волан-де-Морт не выдержал и засмеялся на высоких тонах.

— Разве это было не весело? И потом, так правдоподобно ему сыграть бы не удалось…

Да уж, есть над чем посмеяться. Казалось, бедного Кэрроу хватит лихорадка, когда он обнаружил пропажу дочери. Забавное зрелище. Люциус с трудом заставил уголки губ приподняться.

— Несомненно, мой Лорд.

— Аллегра хочет оставаться инкогнито среди нас, о ней знаем только я и ты. Это её личная просьба. Еще это действительно логично — может быть утечка информации, я доверяю только тебе. Молодец, Люциус, привел к нам очень полезный экземпляр.

«Просьба? Да как она смеет просить о чем-то Темного Лорда, все с головой в порядке?»

Люциус гневно посмотрел на довольную собой Аллегру, стоявшую куда ближе к Волан-де-Морту, чем он сам. Это ревность? Как можно ревновать к хозяину «это»? Когда паршивка успела так сильно втереться в доверие и расположить к себе самого недоверчивого и умного волшебника всех времен и народов, не считающегося ни с чьим мнением? Стерва… Понятно, почему она не хочет, чтобы о ней знали, ей просто стыдно за то, что произошло, и за то, что попросила взамен. Взамен? Чертова сучка! Неуважение к старшим, неуважение к Лорду…. Интересно, он вообще способен дать что-то взамен на верную службу? О да, он обещает очистить общество от грязнокровок и магглов, это выгодно для чистокровных, не готовых делить землю с мугродьем. Но эта девчонка посмела просить плату за службу, бесстыдство! Позор! Амикус вырастил базарную девку.

— Хорошо, мой Лорд, но ей нужно прикрытие…

«Ох, Нарцисса будет просто счастлива…».

— Вспомни какого-нибудь родственника, думаю, Аллегре не составит труда сыграть роль.

Люциус кинул презрительный взгляд на недовольную таким раскладом Аллегру, она тоже не находила общество Люциуса приятным.

«Терпи, девочка…»

— Не обязательно женщину… — процедила она, смиряясь с решением.

Взгляд свысока на ничтожество, пускай ей будет неудобно. Обуза на его плечах, и зачем только Лорд согласился на все эти глупости? Дар! Да, волшебно, замечательно, только чем она сможет помочь? Он примерно представлял, какие мысли перетекают в голове у Лорда, но не понимал картины полностью, может, девчонка сможет заменить кого-то из окружения Поттера? Вполне вероятно, но подобраться будет сложно. Да и хватит ли у нее мозгов и талантов играть чужую роль?

— Люциус, передай Белле палочку, — скомандовал Волан-де-Морт, выводя его из раздумий.

Он взял из рук Аллегры кусок темного дерева и убрал в карман мантии. Беллатрисса была счастлива одолжить ее Лорду, горда с собой, еще одна чокнутая, Азкабан только усугубил ее состояние.

— Аллегра, мне нужна твоя кровь для исследований.

Она кивнула, это было еще одним условием сделки, наколдовала стеклянный флакон, засучила рукав и режущим заклятием поранила руку. Лорд был доволен, беря в руки заветный пузырек с бордовой жидкостью. Ясное дело, что он хочет вернуть себе человеческий облик, и, возможно, при помощи свойств этой крови у него получится.

— Обнажи предплечье, — еще одна команда из уст мага, доставшего волшебную палочку из потайного отделения черной мантии.

В первый раз со встречи с Аллегрой, Люциус увидел неуверенность и долю страха, но эмоции быстро стерлись. Она боялась Метки, но не боль вызывала ужас, её коробило от вида черепа со змеей — это что-то психологическое; Люциус видел гримасу отвращения на юном личике, когда связывался с Лордом при помощи татуировки.

— Не бойся, больно не будет, — ехидно произнес Люциус. — Ты сама этого хотела.

* * *

Будь проклят тот день, когда Аллегра появилась на пороге его дома! Самое интересное, что он сам её впустил, а точнее, пригласил в гости Северуса, нагрянувшего после письма, принесенного дряхлой совой Аберфорта — хозяина паба в Хогсмиде. Паршивка отлично скопировала почерк, знала каждую буковку, выводимую руками любимого декана. Омерзительно. Малфой-мэнор ненаносим, она могла попасть туда только по приглашению, которое Люциус по неосторожности дал. Домовой эльф встретил «Снейпа» в Кабаньей голове и по каминной сети перенес домой. Малфой тогда удивился, что такого срочного старому знакомому понадобилось от него в субботу, да еще и в семь утра? Ничто не поколебало стопроцентную уверенность в том, что перед ним стоял именно Северус собственной персоной. Да если честно и мысли не было о подставе. Девчонка немного поиграла в переодевания, поддержала беседу ни о чем, когда они шли до кабинета…

— Итак, — начал Люциус, когда эльфы подали кофе. — Какими судьбами? Я понимаю, что тебе не спится по утрам, но ты покушаешься на чужой отдых.

«Северус» изобразил гримасу недовольства, готовясь фыркнуть. У нее хорошо получалось.

— Неужели ты не рад видеть старого друга?

Мужчины смерили друг друга надменными взглядами.

— Снейп, не юли, выкладывай, не думаю, что ты пришел разделить со мной чашечку кофе солнечным утром.

Ни капли беспокойства, каменная маска, как обычно.

— Муффлиато, — произнес гость неожиданно, достав палочку, чужую. Незнакомую…

Моментальная реакция, Люциус выхватил свою и направил на самозванца, которого сам впустил в дом. Поднос с кофе, задетый локтем, полетел на пол, и коричневая жижа неприятным пятном разлилась на дорогом персидском ковре.

— Кто ты?

Черноволосый мужчина с лицом Снейпа откинулся в кресле и скрестил руки, ухмыляясь. Люциус по выражению лица истинного превосходства сразу же понял, что перед ним вовсе не старый друг.

— Не ожидала, что к вам будет так легко попасть, мистер Малфой, — неожиданно раздался из его рта насмехающийся женский голосок.

Женщина! Кто она, Мерлин? Палочка совсем не пугала незнакомку, выпившую оборотного зелья.

— Кто вы, и зачем пришли? — угрожающе проскрипел Люциус.

— Могли бы ввести процедуру опознания для посетителей, глупо было так попасться.

Аллегра тогда просто играла, наблюдая за обозленным и отчасти напуганным Люциусом. Она ухмыльнулась еще раз губами Снейпа и стала превращаться в черноволосую девушку лет восемнадцати. Серые глаза, острые черты лица, бледно-розовые губы. Она смеялась, пока опешивший Люциус приходил в себя. Одежда Снейпа повисла на ней мешком.

— Аллегра? Что, твою мать, ты себе позволяешь?

До того дня Люциус нечасто с ней встречался, лишь на приемах и чьих-то праздниках, или в Косом переулке с гувернанткой, наперевес с тяжелыми учебниками для Хогвартса. С момента прошлой встречи не прошло и четырех месяцев. Рандеву произошло на чемпионате мира по квиддичу, они сидели в одной ложе на трибуне. Тогда Драко поклялся отомстить Аллегре за шуточки и подкалывания по поводу команды, за которую болел. Она почти не изменилась, только в глазах появился холод, настоящий мороз — не та хорошая манерная роль благовоспитанной наследницы чистокровной семьи, к которой он привык.

— Мистер Малфой, опустите палочку, а то ненароком прибьете. Я пришла по делу, — веселье было напускным, в голосе отчетливо слышались тревога и напряжение, и они не скрылись от внимания Люциуса.

Рука, держащая палочку, медленно опустилась под чутким наблюдением незваной гостьи.

— Какие у нас с вами могут быть дела, мисс Кэрроу? — официальным тоном спросил он, едва сдерживая раздражение.

— Вы можете мне помочь кое в чем.

Удивление, нет, злость… Она ворвалась в его дом, прикинулась другим человеком…

— И поэтому вы врываетесь ко мне в дом в обличье Снейпа? Что вам нужно? Не думайте, что я могу чем-то вам помочь.

— Я еще не назвала причин прихода, а вы уже кипятитесь. Сядьте, пожалуйста.

Какова чертовка, предлагает ему присесть в его собственном доме. Лицо Аллегры вмиг посерьезнело.

— Мне нужен Темный Лорд.

Люциус чуть не поперхнулся воздухом. Девица, должно быть, совсем умом повредилась?

— Вы в своем уме, мисс Кэрроу? Вламываетесь ко мне и говорите подобное!

— Мистер Малфой, я бы не пришла, если бы действительно не нуждалась именно в вашей помощи, вы фактически правая рука Волан-де-Морта…

— Не называйте его по имени!

— Бросьте играть в невинность,— грубо произнесла Аллегра, после чего продолжила лесть: — Вы хотите выслужиться перед ним?

Очаровательно фальшивая улыбка на милом личике, осталось только ресницами похлопать.

— Лесть — не самый правильный ключ в общении со мной, — сказал Люциус, массируя переносицу и всем своим видом изображая усталость.

— Я вижу, вас заинтересовала моя последняя фраза, не пытайтесь убедить меня, будто вам всё равно.

Люциус готов был заткнуть рот позволившей себе разговор в подобной манере мелюзге. Сейчас она вылетит отсюда в два счёта...

— Мисс Кэрроу, не рассчитывайте возбудить мой интерес подобными высказываниями... В слу…

— Да, да, в случае с вами, это не пройдет, вы повторяетесь,— передразнила она.

Злость медленно закипала, готовясь к выбросу.

— Итак, я должна встретиться с Темным Лордом, у меня есть дело к нему.

— Меня не интересуют ваши детские игры, выкладывайте и проваливайте отсюда, — сквозь зубы прошипел Люциус.

Аллегра манерно закатила глаза и откинулась в кресле как-то чересчур по-хозяйски.

— Я буду весьма полезной в поимке драгоценного Поттера, — внезапно пропела Аллегра.

Настала очередь сарказма.

— И что же, позвольте спросить, в вас такого полезного, Аллегра? — в его голосе таилась неприкрытая усмешка.

Внезапно её волосы быстро удлинились и посветлели, лицо стало крупнее, плечи расширились, грудь пропала и лишь глаза не изменили цвет.

— И что же, позвольте спросить, в вас такого полезного, Аллегра? — передразнил Люциуса его собственный голос из его собственного рта. Точная копия.

Нужно сдержать удивление, не показывать, но глаза смотрели на себя самого словно в зеркало, в сознание проникало непонимание.

— У вас еще есть вопросы? — снова наглость.

— Как вы это сделали? Оборотное зелье?

— Это вряд ли… — широко улыбаясь, произнесла копия Люциуса. — Я метаморф, это мой личный дар, который я хочу использовать на благо дела Тёмного Лорда.

Люциус сглотнул, в её словах была уверенность, дерзость…

— Ну и как же вы сможете помочь?

Аллегра всплеснула его руками и снова поменялась, принимая форму грязнокровки — подруги Поттера, а затем превратилась в одного из Уизли и, наконец, вернулась к своему собственному облику. Действительно интересно.

— Почему вы не подождали немного и не пошли к отцу, а ко мне? Ведь завтра вы примите Метку…

— У меня есть на то свои причины. Отец не должен знать.

Как не прискорбно, но юная Кэрроу действительно заинтриговала его.

— Могу я узнать хоть одну из них?

— Конечно, но только после разговора с Темным Лордом, — сделала она невинное лицо.

— Кто вам сказал, что я стану помогать? — вскипел Люциус, но в ответ получил лишь саркастичное пожатие плечами.

Люциусу уже хотелось придушить гостью и заставить плеваться кровью на полу под его ботинками. Как она смеет разговаривать в таком тоне с ним — лордом Малфоем?! Дрянь… Дрянь, которая знает себе цену и, похоже, действительно будет полезной Тёмному Лорду.

— Хорошо, я выполню вашу просьбу, словно не веря в свои собственные слова, произнес он.

— О! Ну так с этого и надо было начинать, — задорно сказала она, склеивая чашки заклинанием и наливая еще кофе себе и ему.

Слава Богу, Нарцисса ее не увидела…

Её поведение было совершенно непринужденным… Люциус изучал, старался понять, маска ли это? Когда он узнал про изнасилование, понял, как сильно это могло повлиять на психику и сознание молодой девушки, чьи чувства были втоптаны в грязь, поруганы. В будущем она могла бы стать превосходной наемницей. Волан-де-Морт был воистину доволен новым приобретением.

Мы оба находились в шоковом состоянии от решения, принятого «хозяином». Люциус взирал на меня неподдельной неприязнью, готовился к радушному приему нового нежеланного гостя как мог. Грубо говоря, на аристократическом лице кипела злоба, вся его мимика выражала неготовность к такому сюрпризу. Отец, о, мне действительно было плевать на него, на Лорда и абсолютно до Мерлина на Малфоя, готового сгрызть за единственный неприемлемый взгляд, хотя этот высокомерный мужчина не сможет причинить мне вред. Сколько пыточных заклятий я уже испытала на себе в его мыслях?

У меня свои цели в грядущей войне. Действительно хочу того, чего хочу и буду стремиться исполнить свой импульсивный каприз.

Я искала пути к заветному и, кажется, нашла — скоро Снейп будет валяться в моих ногах, лишенный палочки. Чудовищная ошибка, а может, надменная высокомерная жестокость просияла главным толчком к доверию между великим Тёмным магом и девочкой, которая еще недавно упиралась обеими ногами, пыталась прыгнуть с Астрономической башни, лишь бы не попасть в его ловкие руки. Я имела наглость предположить вслух, что Северус вряд ли скажет, что знает о моем даре, потому что лижет пятки Дамблдору.

Возможно, это было сказано со злобы, признаться, я сама не была уверена на сто процентов, да что там, и до семидесяти не дотягивало, что он на стороне Дамблдора после того, что он сделал со мной. Хотя… могла ли его ложь быть следствием страха перед гневом Тёмного Лорда? Однако ожидания всё же, оправдались, он не рассказал о моих способностях. Попался на удочку, бедный, несчастный, он заслужил это… Теперь никакая любовь не могла встать вровень со слепой яростью, бескорыстным отмщением, тугой тоской в моем опороченном сердце.

Северус, ты сам сделал меня такой, позволил переступить порог невозвращения, обратиться к тому, кто сможет воплотить мою месть в реальность. Я верю в безоговорочную победу Лорда, может быть, потому, что именно ты неосознанно навязал мне эти мысли. Скупые оправдания действиям… Наслав на тебя пыточное заклинание, я не колебалась ни секунды, смотрела в змеиные глаза, исполняя новую роль, роль сбежавшей из тюрьмы чокнутой ведьмы. Это оказалось просто, мне хотелось сделать подобное, наказать, видеть в твоих глазах боль, смеяться тебе в лицо.

Ты оказался силён, терпел, не выдал ни единого стона, ни звука не сорвалось с твоих губ, пока действовал Круциатус. Готова поклясться, что могла довести тебя до смерти, невзирая на все планы, но Лорд остановил. Я видела усмешку в его глазах, когда ты нагло врал, подтверждая мои догадки. Предатель Тьмы, а Тьма ли это? Именно благодаря мне ты пока жив…

* * *

Люциус смотрел на свою гостью с нескрываемым отвращением, но Аллегре было глубоко плевать. Он перенес ее в свое поместье. Если бы не Темный Лорд… Злоба копилась внутри, не оставляя начинающую болеть голову. Нарцисса обитала где-то в северной части поместья и им удалось проникнуть сюда незамеченными.

Черт, словно какой-то воришка пробираться в собственный дом! Где это видано? Снова полный ненависти взгляд, который, как и другие был полностью проигнорирован. То ли она совершенно тупа, то ли абсолютно не интересуется общественным мнением, выскочка. Он оставил ее в гостевой спальне, пообещав вернуться, а сам в раздумьях ушел в комнату, где на стенах было начертано генеалогическое древо семьи Малфой. Кем бы ей прикинуться, чтобы ни Драко, ни Нарцисса не заподозрили? Ведь квартирантка, похоже, надолго обоснуется в гостях… Люциус искренне надеялся, что она не настолько глупа и сделает свое пребывание незаметным, постарается как можно меньше попадаться на глаза, пока добывает информацию о Поттере и его шайке.

Темный Лорд сошел с ума, приняв это посмешище под свое крыло. Неужели он действительно надеется, что эта, даже слово подобрать сложно, «недопожирательница» сможет что-то предпринять? Наивная вера несвойственна магу такого уровня… Дар, безусловно, может быть полезным, однако его наличие должно сопровождаться определенной долей ума, коего в девочке не видно. Хотя нет, образованная, смелая — что еще нужно? Но словно чего-то не хватает. Быть может, организованности? Мерлин, она слишком молода для такой жизни.

Бедный Амикус… Он даже не представляет, насколько безумна его дочь. Как молодая Белла, чье имя не считалось уважительным на языке Малфоев. Только Нарцисса по доброте душевной хорошо относится к сестре, ох, уж эти родственные связи… Но Лорд определенно питает к ней странные чувства, неподдающиеся оценке, возможно, просто использует влюбленную ведьму.

Аллегра так похожа на нее, вылитая Беллатрисса в молодости: колкая, злобная, готовая на все ради своих интересов и целей... Лестрейндж определенно повезло, что ее целью является сам Волан-де-Морт. Она наворотила многое ради него, и теперь с ней считаются, а кто такая юная мисс Кэрроу? Да никто, не имеющая права голоса малолетка. Белла хотя бы в Азкабане отсидела, доказав свою преданность.

Какого лешего Лорд повесил на него обузу? Люциус кипел от злобы. Мало того, что эта дрянь явилась неподобающим для чистокровной ведьмы образом в его дом, ставила условия, так еще и вошла в предложенную комнату как хозяйка! Бесспорно, то, что именно он представил Аллегру Лорду, повысило рейтинг и репутацию. Люциус выслушал скудную похвалу, о которой мечтает каждый Пожиратель Смерти, но он не готов видеть эту, как там ее, колдоошибку каждый день за завтраком! Издевательство! В душе граничила ярость вперемешку с сочувствием, что не было свойственно высокомерному лорду Малфою. Все-таки Аллегра пережила насилие, и ее палочка не дрогнула над растлителем.

«То ли молодец, то ли черт знает что!».

Люциус вглядывался в древо семьи, размышляя, чью роль сможет сыграть Аллегра. родственники Нарциссы сразу отпали, хотя Рене Блэк могла послужить обманкой. Нет, пускай она жила в далекой Австралии и не собиралась навещать племянницу, кандидатура была нестабильной и практически сразу отпала. Люциус ходил по комнате, всматриваясь в имена, отбирая и выкидывая их поочередно.

«Сэмюэль? Нет, он может нагрянуть внезапно, как всегда преподнося сюрпризы».

Люциус за ненадежностью сразу отмел всех тетушек и дядюшек, аристократично взирающих с мелких портретов.

«Возможно, Эллин подойдет… Нет, эта чопорная аристократка живет слишком близко — в Германии и любит присылать рождественские подарки любимому внучатому племяннику».

Люциус искренне хотел заставить Аллегру играть роль кого-то неудобного, старика, да еще и мужчину, например, отомстить за навязанное общество, но тут взгляд упал на самую низкую ветвь генеалогии, граничащую с серым выкрашенным плинтусом. Идеально подходит, пускай и не то, что можно пожелать незваной гостье.

Порывшись в фотоальбомах и письмах, он извлек колдографию улыбающейся блондинки, с неподдельным интересом глядящей на мир. Пускай она и не являлась образцом чистокровия, слегка бунтарка, но сойдет…

— Её зовут Мелани, — сказал Люциус, протягивая Аллегре колдографию.

Оценивающий взгляд, ни капли заинтересованности.

— Она увлеклась раскопками гробниц и отделилась от семьи, сейчас в Африке, — немного раздраженно пояснял Люциус, всем своим видом давая понять, что девушка ему неприятна, причем и та, и другая.

— Разве вы можете себе позволить подобных гостей? Кто не чтит положение женщины в семье Малфоев? По вашим меркам, разумеется.

Что это, сарказм?

— Никто иной вашему случаю не подходит, — сдерживая подступающий комок нелицеприятных эпитетов, протянул Люциус.

— Хм…Кто она вам?

— Дочь Марты и Жерара Малфоев, Жерар — мой двоюродный брат, у него всегда были проблемы с дочерью…

— Это какая-то издевка, или мне показалось? — хищно спросила Аллегра, с неприкрытой надменностью переведя взгляд с колдографии на Люциуса.

Везде видит намеки, что ж это хорошо, предусмотрительность — неплохая черта, однако в каком тоне это было сказано! Она не имеет права что-то предъявлять… Люциус сдержался и проигнорировал сей выпад.

— Она не бывает в Италии, где живут ее родители, а если бывает, то останавливается у друзей, но не дома, небольшой отколыш…

— Пятно на вашей фамилии? — невозмутимость, холодный интерес.

— Нет, Мелани не сделала, в сущности, ничего плохого, просто не разделяет наши взгляды.

— Гриффиндорка чистой воды… — усмехнулась она.

— С чего вы решили, мисс Кэрроу?

— Просто подумала…

— Что ж, считаю, вам не составит особого труда сыграть роль Мелани. Я попрошу эльфов извлечь из библиотеки все записи о ней, они принесут вам.

— О, у вас ведется досье на каждого отпрыска? — саркастично выдавила Аллегра, заставляя Люциуса вновь тренировать терпение.

Он хотел наподдать хамке за дерзость. Возможно, ей удастся вывести его из себя, но сейчас он слишком устал, проведя полночи в замке, служившем штаб-квартирой Лорду. Кэрроу провела там двое суток, пока Лорд решал, что с ней делать. Люциус прослушал трагическую историю об изнасиловании и отбыл восвояси, не ожидая вызова в ближайшие дни, однако он ошибался. Тёмный Лорд решил иначе, навязав свое и ее общество совсем скоро... Ночные встречи Пожирателей были обыденностью, только не столь частые. Малфой и сам не понимал, зачем присутствовал при наказании Северуса, но введение в курс дела заставило принять участие. Хозяин приказал, значит нужно явиться.

— Старые письма, в которых упоминается Мелани, — отчеканил он.

Упорное игнорирование её комментариев ничуть не смущало Аллегру. Она вернула взгляд к снимку и стала изучать образ новой роли, вникая в каждую деталь. Кто кого еще игнорировал, интересно? Почему Люциус вновь почувствовал себя гостем в своем доме? И как паршивке удается создавать непоколебимую ауру, слаженную атмосферу, ощущение, что ей все должны?

— Я подготовлю Нарциссу к вашему появлению. До моего прихода настоятельно рекомендую не покидать комнату. Домовиков предупрежу, если что-то понадобится, позовите Кэрри.

— Спасибо, мистер Малфой, — не отрывая взгляда от фотографии, произнесла Аллегра.

Вот стерва, ни капли благодарности, сплошная фальшь.

«Я что ей, секретарь?».

Люциус не придумал ничего умнее, как удалиться и оставить её наедине с собой, хотя очень хотелось ударить тростью по юному личику, научить такту в разговоре со старшими. Его передергивало от того, как она общается, а главное, от того, что он практически ничего не может сказать в ответ, в мозгу появлялись лишь насильственные мысли. Он спустился на первый этаж, по дороге ругая себя за слабость. Но интереснее всего было: на самом ли деле Аллегра такая, или это фасад, воздвигнутый после последних событий? Как долго продержится маска, да и сама Кэрроу, попавшая с корабля на бал, причем по собственному желанию…

* * *

Однако мои дела неплохи. Если не считать того, что нет денег и одежды. Думаю, не в меру «гостеприимный» хозяин что-нибудь придумает. Как же он был «счастлив», когда Лорд приказал держать меня у себя…

Уставшее от нервотрепки и, конечно, от присутствия хорька старшего в новой жизни сознание заставило лениво забраться на широкую кровать и обнять подушку, свернувшись калачиком. Эта привычка существовала с детства, казалась спасением от одиночества, протянутой рукой в мир без тревог. Я ложно счастлива, понимание этого не покидало, но ощущение странной эйфории заставило сжаться в комок.

Комната не была похожа на мою: совершенно иная — блекло зеленых цветов обои в мелкую полоску, тогда, как покои в моем родовом поместье — были в пастельных тонах. Здесь все пропитано малфоевским духом: жёсткая деревянная тахта — издержки аристократии. Несмотря на белизну мрамора, камин показался мне моветоном. Слишком яркое пятно для блеклого интерьера.

Все было таким, как я ожидала. Забавно дерзить Люциусу, статус не позволяет ему отвечать на нападки. В ответ на мои издёвки он вынужден проявлять высокомерие и сыпать сухими фразами. Властный мужчина, истинный представитель чистокровия, он всем своим видом давал понять, что не рад мне. Игнорирование его высокопарности, общение на равных, ох, тяжело ему будет… Интересно, Нарцисса такая же? С его женой я никогда не общалась — одни сухие приветствия и прощания на чопорных вечерах в наших домах. Дружба с моим отцом? Упаси Мерлин, Люциус всегда смотрел на него свысока, семья Малфой богаче, имеет больше связей, есть ли у них друзья вообще? А зачем им друзья, когда все окружение состоит из нужных людей?

Когда я пробралась в дом в обличие Снейпа, он был довольно гостеприимен, несмотря на отлаженную маску хозяина мира. Пара шуточек с подтекстом, наигранное недовольство по поводу столь раннего визита. Но что на самом деле кроется в холодной аристократической голове Люциуса? Надо бы разузнать о нем побольше, стоит понять, с кем я связалась. Он старался пропускать все мои каверзные фразочки мимо ушей. Неплохая выдержка, мистер Малфой, вполне ожидаемо. Интересно, сработали ли на нем мои дешевые трюки дерзости, как надо? Пусть считает выскочкой, несносной девицей, позорящей свой род, но что будет, когда он поймет, что я смогу быть намного полезнее Лорду, чем он?

Там, в обители Волан-де-Морта хотелось посмотреть реакцию на мою душераздирающую историю, но он был холоден, неприступен и ни разу не обмолвился и словом. Сильный человек, непрошибаемый, нечего сказать, будет интересно с ним поиграть, лишь бы это не завело слишком далеко, не дай Мерлин проклянет…. Вряд ли. Волан-де-Морт ясно дал понять, что Малфой всего лишь опекун добычи и должен обращаться со мной должным образом, пока выполняет приказ. Правая рука? Да нет, всего лишь шестерка своего хозяина, как и остальные, как я теперь… Хотя нет, в моем случае это скорее деловые отношения. Лорд думает, что мои требования всего лишь глупость… Пускай, он не понимает что Северус воистину имеет свою ценность…

Для меня…

Я обязательно накажу мерзавца, заставлю страдать, ну и конечно, получу от этого выгоду. Действительно нет ничего хуже использованной женщины — она как проснувшийся дьявол будет мстить… Эта работа позволит завоевать положение, стать нужной, лучшей в ряду Пожирателей. В груди назревал спортивный интерес. Обязательно выполню свою часть сделки, потому что хочу играть, делать ходы. Я найду себя в этом, обязательно…

Итак, Мелани Малфой, придется нам с тобой жить в этом холодном поместье, продуваемым всеми ветрами чистокровия. Это не существование, это даже интересно. Здесь есть Люциус, старающийся держать себя в руках, есть Нарцисса — верная последовательница мужа, идеальная женщина со всеми «фи», свойственными статусу. И спустя время появится маленький паршивец Драко, над которым я готова глумиться вечность. А еще есть работа, которую я обязана выполнять. Придется прошерстить всю семейку Уизли исподтишка и, конечно, маггловскую жизнь Грейнджер, чтобы знать все и не упустить ни малейшей детали. Да, это вопрос — как мне удастся подменить одну из фигур на свою, однако чувствую, что в моих руках огромная сила. Неудаче просто нет места…

* * *

— Минус двадцать баллов с Пуффендуя и столько же с Когтеврана! Мисс Дженнингс, мистер Гелсби, отправляйтесь по своим башням, живо!

Северус развернулся и быстрым шагом удалился прочь, отводя душу тем, что поймал влюбленную парочку на романтической прогулке по ночному Хогвартсу. Паршивый день. С утра пришлось зализывать раны вчерашнего наказания восстанавливающими зельями, затем была встреча с Дамблдором... Бессмысленный разговор, старик только кивал, внимательно выслушивая банальщину о методах наказания Лорда. Ни капли сочувствия, ни грани понимания, конечно, все это заслуженно… Даже чертовых лимонных долек не предложил, видимо, директор совсем разочаровался в своем шпионе. Все свалилось на худые плечи Северуса несколько дней назад. Признаться, ему быстро надоело ругать себя за чудовищный проступок. Он нацепил маску равнодушия и убедил себя, что ничего плохого не случилось, так проще… Своеобразный аутотренинг… Только самовнушение может в любой момент дать сбой, потому что это всего лишь хлипкий фасад, еще один слой из тысячи. Стоит поскорее забыть происшествие, забыть опороченную девицу и продолжать свое жалкое существование в стенах интриг, завуалированного страха и бессмысленного служения двум сторонам.

Хотелось поймать Поттера с его шайкой и хорошенько наказать за блуждание ночью по замку, но такой отрады не представилось. После появление розовой жабы стало спокойнее, отравить ее мало... Хотя не все так хорошо на первый взгляд, Драко стал слишком много себе позволять, и ему все сходит с рук, потому что он сын Люциуса! Черт бы побрал его методы воспитания детей… Старосты не справляются. Аллегры на него не хватает… Северус вздрогнул, вспомнив о ней, и тяжело вздохнул, стараясь спрятать тяжесть на душе за усталостью…

Тишина в доме, казалось это место заброшено: ни единого звука, никаких лишних шумов, слишком пусто. Но зато библиотека воистину способствовала слюноотделению. Огромные стеллажи от пола до потолка, а это футов двадцать! Куча стремянок, все организованно, книги аккуратными рядами разложены по алфавиту. Да, не Хогвартс и не моя библиотека, однозначно… Слава Мерлину, хозяин разрешил ею пользоваться, вернее, не ограничил мое пребывание в доме одной лишь комнатой…

Взгляд остановился на стеклянном книжном шкафу, стоявшем недалеко от огромного аркообразного окна. Я вздрогнула, никак не привыкну… В отражении была миловидная блондинка с длинными волосами, собранными в хвост. Голубые глаза, полные губы, в ней не было Малфоевского холода, словно она из другого мира. Каким-то образом мне удалось скопировать даже мимику с небольшой сценки на фотографии. На вид лет двадцать пять, неплохо сложена, немного крупнее меня. Бордовая рубашка и строгие брюки — даже дома не принято ходить в свитере и джинсах. Хотя на что жаловаться, в моей семье точно такие же устои. Люциус, вопреки всем прогнозам, распорядился, чтобы доставили какую-то одежду. Даже просить не пришлось. Нарцисса, естественно, не была счастлива появлению племянницы по мужу, с которой виделась всего пару раз в жизни. Интересно, как ей объяснили внезапное появление не самой желанной родственницы в доме? Подробности мне не интересны, но все же…

Женщина вела себя сдержанно и даже приветливо, но радушия в глазах не наблюдалось. Первая неделя в поместье оказалась невыносимо скучной: Люциуса я почти не видела, он постоянно был занят, пересекались мы лишь вечерами. Провоцировать на грубости стало скучно, мы ограничивались сухими: «добрый вечер» и «Мелани, часто ли вас в детстве роняли?». Я имела наглость расспросить его о многодетном семействе Уизли, на что Люциус сотворил гримасу, будто у него под носом устроили вечеринку навозные мухи, однако впоследствии сделал нечто феноменальное. На пятый день на столике возле кровати я обнаружила небольшую папку. Личное дело министерского работника Артура Уизли…

Конечно, там оказалось многое о нём самом — главе многодетной семьи. Перечень его наград, записи о рейдах, проводимых в маггловском мире. Неправомерное использование волшебства, заколдованные предметы, попавшие к немагическому населению — разгребать все это и было его обязанностью. Интересно, здесь была запись трехлетней давности о том, что автомобиль самого мистера Уизли был замечен в немагической части Британии летящим по небу. Прилагалась колдография и статья из Ежедневного Пророка. Старенький Форд Англия скользит в облаках над Лондоном. Я сразу же вспомнила тот случай: Гарри Поттер и его друг — сын вышеупомянутого Артура — не смогли попасть на поезд и решили воспользоваться автомобилем. Забавно, эта история долго ходила по Хогвартсу, была темой для насмешек. Парней тогда едва не исключили. Значит, я хоть что-то знаю о «Золотом трио». Я вспомнила заслуги Поттера перед школой — в тот же год открыли Тайную Комнату, несколько грязнокровок пострадало; первогодка Джинни Уизли нашла дневник Тома Риддла, благодаря которому все и случилось. Что ж, эта информация принадлежала к разряду нужной. Первая предпосылка возвращения Волан-де-Морта, хотя нет, не первая. Помню историю профессора Квирелла, тогда по школе ходили невероятные слухи по поводу Философского Камня, однако они были замяты и забыты. Лишь от отца я узнала немного больше — оказывается, и там был замешан Темный Лорд.

Что из своего шестого курса я помню? Поттер мало общался со своими друзьями в первом семестре — просто наблюдения, не более того. Он попал на турнир трех волшебников, и, наконец, встретился с Волан-де-Мортом, видел смерть Седрика Диггори и сбежал с кладбища. Амикус был в расстройстве, ведь Темный Лорд был в ярости, проклинал всех Пожирателей за отречение. Малфою, помнится, досталось больше всех, потому что он жил припеваючи все это время, а не пытался найти его. Отцу повезло, он впал в косвенную милость хозяина, так как именно он заколдовал профессора Квирелла, сделал его вместилищем Волан-де-Морта, вот только после тот пропал в неизвестном направлении. О такой магии я и не слышала.

Возникает вопрос: почему Люциус остался правой рукой? Все просто, хорек-старший имеет намного больше связей в магическом обществе, плюс — влияние на министерство… А значит, отец автоматически становится второстепенным персонажем.

Итак, Уизли — многодетное семейство: Молли Прюэтт, чистокровная ведьма — жена предателя крови, мать семерых отпрысков, всех как один рыжих. Чарли — второй по старшинству сын, его я видела на Турнире трех волшебников, он занимался первым испытанием, привез драконов из Румынии вместе с несколькими коллегами. Невысокий рост, коренаст, с добродушным широким лицом — но это все, что известно. Билл Уизли — его видела на стенде старост Хогвартса, ничем не примечательный парень, высок, худощав, по сравнению с братом. Внешность незапоминающаяся, скудная. Перси Уизли — этого хмыря я застала. Кучерявый, тоже был старостой, причем очень вредным, дотошным, таким же как и я. Любил лишать Слизерин баллов, да и своих тоже. Высокомерен слегка, насколько знаю, работает сейчас помощником министра магии, на глаза попадались фотографии Фаджа в сопровождении этого мелкого прихвостня.

О Джинни, Фреде, Джордже и Роне я знаю не понаслышке. Близнецы — очень запоминающиеся фигуры в школе, наверное, семьдесят процентов беспорядков и нарушений правил в Хогвартсе напрямую или косвенно связаны с ними. Сама частенько отводила их к Филчу. Талантливые ребята, только раздолбаи жуткие. Их изобретения широко известны среди студентов. Попади они Слизерин, могли стать любимчиками Снейпа…

Северус… Что-то кольнуло в груди неприятным холодком, а по спине побежали мурашки. С чего вдруг? Я же решила сама для себя прекратить волноваться из-за него. Но нет, сделать не так просто, нежели сказать. Интересно, вошла ли его жизнь в привычное русло? Он должен ненавидеть себя за то, что сделал, и Дамблдор тоже… Старый обманщик, пытался задержать меня в школе ложью… Ненавижу… Злоба моментально образовала тягучую пустоту, голова закипала. Казалось, воздух наполнялся вибрациями агрессии… Уж лучше ярость, чем жалость к самой себе…

Стук в дверь. Быстро закрыв папку, я засунула ее под покрывало кровати.

— Да?

Неожиданность, в дверном проеме стояла Нарцисса, мило улыбаясь. Что ей от меня надо?

— Мелани, дорогая, не хотела бы ты составить мне компанию за чашкой чая?

Надо же, сама зашла, не прислала эльфа — это наводило на некоторые мысли.

— Да, конечно.

Чаепитие обещало быть странным. В одной из гостиных на столе красовались всевозможные пирожные: красиво оформленные, пышные и не очень, украшенные фруктами, взбитыми сливками и шоколадной глазурью разных цветов. Это она к моему приходу готовилась? Хочет что-то разузнать, полагаю.

Нарцисса заметила мой вопросительный взгляд на все великолепие сладкого, а у меня в это время медленно, но верно начинали течь слюни. Мало того, что я не обедала, стараясь набросать примерный образ Рональда Уизли во всех аспектах его жизни, исписала множество листов о том, что знаю и предполагаю, судя по характеру, так она решила добить меня десертами. Милая улыбка в сторону хозяйки дома.

— Хотела попросить тебя помочь: все это, — она жестом руки обвела стол, — нужно продегустировать. Боюсь, что в одиночку не справлюсь.

Фигура превыше всего, она решила разделить со мной приятную процедуру набирания калорий. Значит, я слишком мнительная, это всего лишь просьба. Я — форменный параноик, что тут скажешь…

— Но зачем?

— Это для благотворительного традиционного ужина в помощь неимущим перед Рождеством, каждое из этих пирожных будет стоить довольно дорого, своеобразный обмен. Взамен галеонов гости получат замечательный десерт из французской кондитерской «Ле Курбузье» в Монреале.

Тут слюноотделение стало обильнее. Эта кондитерская славилась на весь волшебный мир, не знаю, что мастера туда добавляют, но изделия не только сногсшибательно красивы, но еще и невероятно вкусны. Нарцисса прямо таки подарок мне сделала.

— Ты поможешь? Нужно выбрать одиннадцать из тридцати, — с надеждой попросила она.

Матерь мерлинова, я умру, нет, конечно, не обязательно есть их, достаточно попробовать по маленькому кусочку каждого, но боюсь, не смогу остановиться.

— Конечно, помогу!

Нарцисса едва не рассмеялась такому энтузиазму, частичка искренности пролегла между нами. Эльфы подали горячий чай, много чая… Мы присели на соседние стулья. Перед ней появился список с фотографиями пирожных. Предвкушая отличный пир, я придвинула к себе первую тарелочку, вторя хозяйке, и заглянула в листок.

— Это называется «Roseraie», — сказала она, указывая на третью картинку.

На сладости красовались маленькие розочки разных оттенков красного и розового. Казалось, это мини вариант свадебного торта. Вкусно! Клубничное со сметанным кремом и глазурью. В пирожном различался едва уловимый привкус и запах миндаля. Я остановилась на мгновение. Цианистый калий? Господи, не может быть… Нарцисса не заметила тревогу на моем лице, занимаясь изучением очередного кулинарного шедевра. И правильно, потому что это был всего лишь десерт с орехами, а у меня разыгралось воображение, с чего ей травить меня? Бред постепенно отступал.

— Банально.

Я чуть не поперхнулась чаем. Как это произведение искусства может быть банальным?!

— А мне понравилось. Может быть, банально, зато каждому придется по вкусу.

Она задумалась ненадолго.

— Наверное, ты права, однако это только первое, поставлю плюс-минус.

Чиркнув отметку, мы придвинули к себе следующие…

— Я, признаться, удивлена, что ты решила погостить у нас. Люциус сказал, что у тебя какие-то дела с маггловскими музеями.

— Да, мы нашли гробницу на юге Египта, там много всего оказалось, захоронения жрецов, — с легкостью соврала я.

— Но это значит, что место должно было быть пропитано магией! — удивилась она.

Черт, что я несу…

— Да, множество найденных артефактов обладают темным прошлым, мне досталось изучение ни в чем не повинных костей усопших, черепков ваз, обломков плит, исписанных древними рунами. Естественно, заклинаний и ритуалов там начертано не было, они не обладают ценностью для волшебников, поэтому мне поручили переправить их в лондонский музей естествознания.

Нарцисса была удовлетворена ответом, но не собиралась умолкать, для нее беседа была убийством времени, а для меня мозговой пыткой.

— Когда ты последний раз была дома?

Я сделала недовольную гримасу.

— Довольно давно, ты же знаешь, что мне там уже не рады.

Удивительно, но Нарцисса подавила улыбку.

— Да, Жерар — точная копия Люциуса, они оба не способны понимать близких им людей.

Сказанное было немного приправлено грустью. Неужели эта женщина не такая, как я себе представляла?

— Мне обидно за собственного сына, — вздохнула она, отчего-то найдя во мне душевного собеседника. — Он становится точной копией отца, ни одной собственной мысли…

— Может, Драко нравится быть таким? — вспоминая его поведение в школе, произнесла я.

— Это как раз и есть самое страшное…

Мгновенно Нарцисса как-то осунулась, погрустнела. Бедная, можно только пожалеть. Она не имеет права голоса в семье, плачевно. Живет под гнетом мужа, служащего Темному Лорду, высокомерного, неспособного слушать никого, кроме себя. А с чего я решила? Может, с ней он вовсе не такой? Хотя судя по тому, как переживает от невероятной жизненной безысходности Нарцисса, именно такой. Любят ли они друг друга? Какая любовь? Насколько я знаю, во многих семьях высокопоставленного общества браки заключаются по договору, выгоде. Пережитки прошлого. Слава Мерлину, хоть в этом мой отец другого мнения, иначе была бы уже помолвлена неизвестно с кем, с тем же Драко, которому всего пятнадцать… Меня передернуло от этой мысли.

— Этому минус от меня, слишком сладкое, приторное.

— Согласна, перебор, — она снова нацепила маску идеальной ни о чем не жалеющей женщины и записала оценку в пергамент.

Тирамиссу, корзиночки с фруктами, рисовые с абрикосами, сметанные с вишней, творожные, бисквитные с кокосом, шоколадные, песочные. Мерлин, я сейчас лопну… Оставалось еще как минимум пять видов, мы откусывали всего лишь по маленькому кусочку, но успели быстро насытиться.

— Я больше не могу… — простонала я, глядя на слоеные рулеты с безе, ожидающие оценки.

— Осталось совсем немного, я, кажется, тоже сыта.

Последние усилия, сверка результатов. Выбранных пирожных было десять, нужно еще одно.

— Предлагаю добавить roseraie*, оно хоть и простое, но понравится каждому.

Нарцисса покачала головой.

— Не уверена… Может, Манго?

— Нечто на подобии уже есть в списке, — произнесла я, глядя с отвращением на сладкий стол, недавно казавшийся раем для желудка.

Все же решили отставить первое, долго уговаривать не пришлось, Нарцисса и сама смотреть на пирожные больше не могла.

— Спасибо за помощь, одна бы я не справилась, — вежливо сказала она.

— Не за что, — улыбка. — Если понадобится еще какая-то помощь, буду рада.

Мы поладили. Несмотря на внешний снобизм, Нарцисса была неплохой и немного одинокой. Не представляю, как можно жить в пустом огромном поместье, практически не видеть мужа, да и сына только на каникулах? Признаться, я существовала дома точно так же, зарывалась в книгах, домашних животных, не видела живых людей, но это была привычка… Несчастная Нарцисса… Я заметила, что они с Люциусом спят в разных спальнях. Идиотизм какой-то, как так можно? Он к ней по выходным, что ли приходит? Поразительно, как уродливы аристократические семьи, или это прерогатива только Малфоев, в частности, Люциуса? В этот момент я ощутила еще одну дозу отвращения к этому человеку, влитую в сознание большим железным шприцом. Бессердечный, черствый павлин с распущенным хвостом. Кому скажу — не поверят, но мне стало жалко даже Драко, превращающегося в такого же монстра, пускай он пока не умеет держать себя в руках, но будущее научит. Его сердце уже осквернено жизнью в этом доме под крылом отца.

Люциус, ну ты и глупец… Глупец и твой отец, вырастивший такого сына. Удивительная семейка. Их семья — полная противоположность моим представлениям и идеалам о браке. Хотя, что ждет меня? Снейп, валяющийся в ногах?Перспектива весьма несчастливая, но отступаться поздно, я сама так решила, да и потом, я действительно этого хочу, ведь правда? Это моя плата за работу на Лорда… Я не имею права отступиться. Интересно, у Нарциссы есть Метка? Вряд ли, хотя она жена Пожирателя, неизвестно участвует ли она в рейдах и собраниях, ведь её сестра Белла — отъявленная маньячка, одна из самых ценных слуг. Возможно все…

Даже моя жирная тетушка Алекто, сбежавшая из Азкабана, имеет татуировку. Интересно, как ей удалось сохранить вес в тех условиях? Но Нарцисса кажется другой, в глазах нет жестокости, лишь скованная усталость мелких мимических морщинок. Она молодо выглядит, прекрасна и несчастна. Нет, Знака Мрака явно не носит, я почти в этом уверена, она совершенно не похожа на Пожирателя Смерти.

Вечер мы провели, ведя непринужденную беседу о книгах, светских вечерах, и ни слова о Лорде. Она же не думает, что ее племянница может быть как-то связана с темными делишками мужа?

— Дорогой?

Два женских взгляда на входящего мужчину. Нарцисса встала из-за стола, с которого убирали эльфы, подошла к мужу и поцеловала его в щеку. Совершенно сухой, лишённый эмоций поцелуй. Стандартная процедура. Мне показалось, или я поймала на себе короткий уничтожающий взгляд? Ему не понравились теплые улыбки разговора о книге «Речной вокзал» — романе о любви, легком чтиве, написанном Скотом Уилкинсоном. Я не должна общаться с его женой? Как мило, может, мне и эльфов перестать тревожить?

— Дорогая, — как-то с нажимом сказал Малфой и поцеловал жену в макушку, не сводя взгляда с меня, пока она не видит.

Время скрытого сарказма. Очень фальшивая приветливая улыбка.

— Как прошел день, дядя Люциус?

Он сделал такую гримасу, будто ему по щеке полоснуло бритвой.

— Очень продуктивно, Мелани, спасибо, как ваш?

— О, ужасно, Нарцисса решила меня прикончить сладким.

Еще пара взглядов, полных иронии, я поднялась и пошла в библиотеку, оставив их наедине. Пусть только попробует сказать хоть слово про наше с Нарциссой общение, получит порцию грязи моментально.

Я взяла с полки первую попавшуюся книгу. Хм… Не ожидала, что в их коллекции есть маггловская литература подобного содержания. Давно не перечитывала «Грозовой перевал». Скорее всего, издание принадлежит Нарциссе, в ней сосредоточена нехватка романтики. Эмили Бронте написала замечательный рассказ о сельской жизни с прекрасным описанием природных явлений. Именно из-за этого романа вересковые пустоши Йоркшира стали популярными среди туристов, причем не только магглов. Зная произведение практически наизусть, я с удовольствием начала читать заново, забравшись на мягкую кожаную софу с ногами. Впечатление от чтения портили урчание и тяжесть в животе. Нарцисса садистка…

Дверь распахнулась, и в комнату вбежала одна из хозяйских собак устрашающего вида. Огромный серый пес с интересом посмотрел на меня. Для успокоения я сжала палочку в кармане брюк, не дай Мерлин что. Животные не вызывали доверия, еще в первый раз, когда я увидела псин-исполинов, они словно фыркнули в мою сторону. Отличное дополнение к хозяину.

Пёс постоял в дверях и двинулся на меня, но агрессии не было. Кажется, этого звали Дик, его товарища величали совершенно не собачьим именем — Освальд, и он был потемнее. Неожиданно гигант оказался совсем близко, чего-то ожидая.

— Прости, у меня нет для тебя косточки.

Но Дик затопал длиннющими передними лапами и немного поскулил. Рука сама собой потянулась к голове животного. Он доверчиво прижался, потерся, словно кот.

— Тебе не хватает ласки в этом большом доме?

Улыбка сама собой вползла на чужое лицо Мелани. Я почесала пса за ухом, и он положил голову на мои колени.

— Хорошая собака, — протянула я, перемещая почесывания на худые ребра, отчего пес стал энергичнее вилять хвостом.

Я настолько увлеклась, что встала с дивана и принялась ласкать довольного пса, высунувшего язык.

— Мальчик, ты тоже одинок? Ну, ничего, теперь я здесь, иди ко мне.

Как-то неосознанно я провела параллель с Нарциссой, замурованной в холодном стане леди, якобы не способной на эмоции. Вернулась на софу и похлопала ладонью на место рядом с собой, пес пристроился на свободной части и вернул голову на колени. Я читала книгу, гладя и почесывая голову Дика, пока он не уснул…

* * *

Девчонка нашла общий язык с его женой. Очень мило с ее стороны, а если Цисси начнет писать письма племяннице, когда фальшивка покинет дом? Замечательно, просто чудесно! Нахалка должна вести себя тихо… Хотя это целиком и полностью не зависит от нее. Люциус прекрасно знал, что Нарцисса скучает, находясь в одиночестве, когда мало благотворительной работы, в которой она находит хоть какое-то удовлетворение. Он любил жену по-своему, скорее, привык к её присутствию, но никогда не показывал своих чувств, редко навещал ее по супружескому долгу. Тем более, сейчас, когда вернулся Темный Лорд, секса совершенно не хотелось. Да и Нарцисса наскучила еще лет десять назад, когда превратилась в сухую леди, и сама перестала хотеть его так же страстно и бурно, как в эпоху молодости. Хотя она всегда была такой: безыдейной, высокопоставленной женой, всего лишь изящным дополнением, аксессуаром к мужу. Идеальная семья, вот только идиллия была поверхностной; окружающие видят обложку, не знают, что его семья — драма с элементами напускного гротеска. Ему осточертела такая жизнь, достало общество, которое видит в нем либо угрозу, либо слепо восхищается статусом и лоском, манерами, вросшими в образ, впитавшимися в кровь, словно дорогой шотландский виски. Крепость, выдержка, изысканный вкус — а на деле? Все равно голова утром болит, если переборщить.

Он помог Аллегре, достав рабочее дело Артура Уизли, это просто фарт. Он остался в Министерстве Магии в кабинете кадрового отдела один совершенно случайно, пока Уэльском бегал по поручению Фаджа, относя какие-то документы. И как назло на глаза попалась эта чертова папка. Даже не хотелось брать ее в руки, но любая помощь этой девице — и она быстрее уберется из дома. Благодарностей, разумеется, не последовало — как за одежду, так и за информацию. Аллегра непонятно чем занимается, да и чем ей заниматься? Нарцисса рассказывала, что «Мелани» мало выходит из комнаты, значит, все же что-то делает, но не валяется же в постели, в конце концов! Вечерами он видел её в библиотеке, из выбранных книг замечал издания по Защите от Темных Искусств, Высшей Трансфигурации, Древним рунам, но больше всего на письменном столе было навалено книг по зельеварению, это понятно… Северус…

Она продолжает обучение, брошенный седьмой курс, значит, в ее мозгах есть место здравому смыслу, она не нужна Лорду с пустой головой. На сегодняшнем собрании Пожирателей Смерти, Волан-де-Морт попросил Люциуса задержаться.

— Люциус, как мисс Кэрроу? — с чего-то официально начал он.

— Полагаю, занимается своим делом, изучает друзей Поттера и его самого, — на фамилии врага Лорда он сделал гнусное ударение.

Волан-де-Морт задумался, на мгновение взглянув в пустоту холодным взглядом.

— Я хочу посмотреть на нее в деле, — после паузы изрек он.

Люциус понимал, к чему клонит хозяин.

— Как ты знаешь, наша традиция рождественских рейдов все еще существует, несмотря на четырнадцатилетний перерыв.

— Вы предлагаете приобщить девчонку?

— Да, раз уж она так сильно рвется в Пожиратели, так почему же не дать ей этот шанс?

В голове Малфоя стали зарождаться противоречивые мысли. Пускай девица охвачена жаждой мести, имеет свои цели, но при всем этом, она всего лишь ребенок, с оскверненной душой, запутавшийся в собственных желаниях.

— Мой Лорд, что требуется от меня? — предугадывая новую подложенную свинью, спросил Люциус.

— Обучи её боевым заклятиям, хотя, надо сказать, я был впечатлен сильным Круциатусом, при этом, из чужой палочки. Она так сильно хотела помучить Северуса, что, несмотря на свои цели, могла убить, если бы я не остановил. У нее большой потенциал, займись ей.

— Да, мой Лорд, — обреченно, но ровно сказал Люциус.

— А как продвигаются дела в министерстве?

— Корнелиус Фадж обезумел от страха и начал…

— Я не об этом. Пророчество, Люциус! — слегка повысил голос Лорд, перебивая.

Да, этой темы не было возможности избежать.

— Я делаю все от меня зависящее, но добраться до Пророчества в Отделе Тайн пока не представляется возможным, все строго засекречено, и мало у кого есть пропуск к документации, я занимаюсь выяснением обстоятельств.

— Время, я не могу ждать! — прошипел хозяин змеиным голосом. — Ускорь процесс.

— Да, мой Лорд, я уже на пути к рассекречиванию материалов.

— Можешь идти, передай Аллегре, чтобы начала действовать как можно быстрее.

— Мой Лорд, к мальчишке и ее друзьям практически невозможно подобраться, — отчего-то начал защищать девушку Люциус.

— Это в ее же интересах, хотя пока мы можем использовать ее в других целях… Особенно в других целях… — сделал ударение тот.

— Мой Лорд, позвольте поинтересоваться, вы верите в её силы?

— Не имеет значения — верю я или нет. В любом случае мы ничего не потеряем, — странно было слышать от Тёмного Лорда практически оправдания, однако ведь это правда — они ничего не теряют. — Нужно завербовать её полностью, её дар сослужит нам отличную службу.

Люциус усмехнулся, уже собрался уходить, но голос хозяина остановил его:

— Скоро планируется еще один массовый побег из Азкабана. Не хочу, чтобы это просочилось в прессу, надеюсь на твое участие.

— Но Амикус занимается Ежедневным Пророком…

— Кэрроу ненадежен, ему бесполезно что-то поручать. У него нет таких связей, как у тебя. Люциус, подстрахуй старого друга от новой неудачи…

Под «неудачей» Лорд имел в виду псевдо побег дочери. Интересно, когда она собирается предстать перед отцом? Люциус отправился домой в раздумьях. Дрогнет ли палочка Аллегры перед смертельным заклинанием? Способна убить? В случае с Северусом все ясно — то была жажда мести, не более того, но что насчет других?

Каково было его удивление, когда он застал «Мелани» и Нарциссу за дегустацией благотворительных десертов! Явно искренняя улыбка в разговоре, непринужденность, в Аллегре не было той привычной стервы. Холодный взгляд сменился на радушие, а Круциатус — на разговоры о романах. Они не замечали его, были слишком увлечены беседой. Женщины оправдывали статус блондинок-сорок. Наблюдение вскоре наскучило, и Люциус раскрыл свое появление. Нарцисса сухо поприветствовала его дежурным поцелуем, в ее глазах искрилось нечто, слабое упоминание, что она все-таки не одна, нашла себе подругу…

Черт задери Аллегру, это чудовище даже хуже Беллатриссы, потому что неизвестно на что она способна… И снова едва скрываемый сарказм за фальшивым личиком племянницы. Мало того, что девчонка назвала его по имени, так еще и дядей! Это взбесило уставшее сознание, даже взбодрило. Он с удовольствием попрактикует на ее хрупком тельце боевые заклятия, совершенно не стесняясь того, что она девушка, ребенок. После ужина в обществе Нарциссы, которая не притронулась к еде из-за сбитого сладким аппетита, он отправился в кабинет, оставив жену в обычном состоянии одиночества. Удивительно, такие вечера словно рефлекс, доведены до циничного автоматизма, от которого тошнило, однако поступать иначе не хотелось. Он мог остаться с ней, пытаться быть заинтересованным в разговоре об очередном благотворительном приеме, искусстве, книгах, о Драко, наконец, но ему катастрофически этого не хотелось. Развлечений «по душе» не было, не считая маленькой сучки, нарушившей показную гармонию его дома, но и это недоразумение совершенно не способствовало отдыху после тяжелого дня.

В кабинете царил полумрак, Люциус не любил ярких контрастных тонов, глаза уставали от множества канделябров и люстр поместья. Лишь здесь, при свете тусклой свечки он находил уединение. Величественная мраморная статуя дога рядом с письменным столом отбрасывала неясную тень на начищенный до блеска паркет. Очертания давали натуральное ощущение, что собака настоящая. Хотя у него было два дирхаунда, сейчас Люциус редко общался с животными, был некудышен, как хозяин, псы стали частью интерьера, обитали где-то в западной части дома, отданные под опеку домовых эльфов.

Выдержанный виски обычно помогал скрашивать вечера за бумагами и редкими книгами, на которые хватало сил, но в этот раз ничего не помогало. Усталость словно накопилась и, после небольшой проверки документации, он в бессилии сел на софу, расстегнув ворот черной рубашки. Не обнаружив никаких книг на прилегающем столике, Люциус с досадой мысленно обругал эльфов за их аккуратность. Все чтиво обычно возвращалось в библиотеку. Вызывать домовиков, чтобы послать за каким-нибудь фолиантом, не хотелось. Он просто не в настроении, обязательно сорвется.

Скребущий звук. Люциус лениво встал из кресла и, не выпуская из рук стакана с остатками виски, подошел к двери. Освальд стоял, высунув розовый язык, и смотрел на хозяина. Только вспоминал о собаках… Неожиданно для себя, он опустился на корточки и стал почесывать шею животного. Улыбка — странная и искренняя — завладела губами. Он давно не ласкал псов, не гулял с ними — и какой он хозяин после этого? Он боялся эмоций, что приносили ему верные дирхаунды, слишком много добра просыпалось в душе, которого он не дарил даже близким людям.

Он помнит светлые моменты, перечеркивающие всю темную жизнь простыми чернилами. Когда впервые взял Драко на руки, его пухлые щечки, маленькие ручки и пух светлых волос, с каким интересом ребенок впервые смотрел на отца. В этих чистых серо-голубых глазах еще не было напыщенности, высокомерия, которые Люциус сам выдрессировал в отпрыске позднее. Были лишь отец и его сын, два открытых сердца, вступающих в новую жизнь: для Драко в первый этап, начало, для Люциуса — второй, начавшийся с безграничного счастья. И пускай то время было тяжелым — война, рейды, убийства собственной палочкой, но все меркло в понимании того, что сейчас он держит на руках маленький комочек его плоти, родной, такой крохотный и беззащитный.

— Пойдем со мной, — приказал он неожиданно мягко.

Люциус встал с корточек и двинулся в сторону библиотеки. Пес последовал рядом, гордо вышагивая длинными лапами, тогда как хозяин позволил себе весьма свободную походку, немного сутулясь. Устал… В библиотеке горел свет, а значит там кто-то был. Ни одну из обитательниц дома видеть не хотелось, но то, что он увидел, заставило подавить желание засмеяться.

На диване сидело чудо-юдо в позе лотоса, запрокинув голову наверх, и художественно храпело с открытым ртом. Люциус во второй раз за вечер искренне улыбнулся. Зрелище было неописуемым, и как она имеет право храпеть в образе Мелани Малфой? Это неприлично. Он прижал руку к губам и все же не сдержался, позволив себе несколько смешков.

«Да, Аллегра, ты забавная…».

Книга на коленях спящей была открыта, по странице с картинкой и бордовому краешку обложки он узнал «Грозовой перевал». Надо же, это именно та книга, которую он собирался почитать сегодня. Мало того, вместе с ней на диване находилась вторая собака, а им запрещено забираться на мебель; Дик мирно спал или притворялся что спит, ожидая взбучки.

Освальд нарушил идиллию, подбежав к другу, который моментально проснулся и с виноватым видом спрыгнул с дивана. От его прыжка проснулась Аллегра с колоритным «Хр-р…», больше напомнившим хрюканье, не поднимая век, потерла затекшую шею. Люциус вновь едва сдержал смех и, придав лицу каменное выражение, отставил стакан с виски на журнальный стол. Она постепенно просыпалась и, открыв глаза, потихоньку стала фокусироваться сначала на двух собаках, гордо усевшихся на полу по обе стороны от неё, а потом на нем самом.

— Мистер Малфой? Что вы здесь…

Но потом до нее дошло, что это вовсе не спальня, и она прервала свою речь.

— Я, наверное, зачиталась…

Аллегра попыталась вытащить ноги из-под себя, но закусила губу от боли, слишком сильно отсидела. Книга упала на пол и закрылась. Кое-как справившись с ногами, поставила их на пол и потянулась за «Грозовым перевалом». Подняла и отряхнула, словно книга упала в грязь. В онемевшие ноги, по-видимому, возвращалась кровь, и лицо Аллегры исказила мучительная гримаса. Малфой подождал, пока она придет в себя.

— Мисс Кэрроу, должен донести до вас следующую информацию. С завтрашнего дня я буду обучать вас боевым заклятием.

Её лицо на мгновение вытянулось, но она быстро взяла себя в руки. Она сразу поняла, чем это чревато.

— О, вам это доставит удовольствие,— протянула она.

«Мерлин, даже едва проснувшись, вставляет шпильки».

— Не сомневайтесь,— ухмыльнулся Люциус, зачем-то отвечая на провокацию.

Фальшивая улыбка вновь озарила ее лицо. Люциус взял стакан в руки и отхлебнул немного, отчего-то девочка напряглась. Откуда такая реакция?

~~

Вид Малфоя, пьющего виски, заставил нутро сжаться в мучительном спазме. Сигнальные колокола в голове зазвонили набат, тревожа удушающее чувство отторжения. Две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты. Все так и начиналось тогда… Душу охватил ледяной мороз.

— Я п-пожалуй пойду…

~~

Люциус не понял дрожи в её голосе, но посмотрев на опустевший стакан, начал потихоньку осознавать. Да у девчонки психологическая травма, Снейп был в стельку, когда сделал с ней это! Страх подстегнул инстинкт самосохранения.

— Мисс Кэрроу, я не прикоснусь к вам, — зачем-то сказал он и моментально пожелал взять свои слова обратно.

Взгляд, странный, недоверчивый. Как много боли… Люциус впервые видел Аллегру в таком состоянии, и пришло оно внезапно. Маленькая, беззащитная девушка.

— Извините, я просто…

— Вам необходимо забыть об этом.

— Мистер Малфой, — произнесла она с нажимом. — Мне кажется, это вас никоим образом не касается, — перешла в наступление она, скрываясь за глухой стеной грубости.

Ну вот, он к ней с пониманием, а девчонка сразу брыкаться. Нет, это просто блок, настоящая травма.

— Вы были девственницей?

Злобный, отчужденный взгляд.

— Мистер Малфой! Найдите время и убейте себя, — сказала она уничтожающе с кривым лицом и быстрым шагом двинулась к двери.

Похоже, он переусердствовал, психологическую поддержку не оценили, с чего он вообще собирался помочь этой дуре? Он пропустил мимо ушей ядовитые слова, постарался перебороть нарастающую злобу и успел сказать, перед тем, как она вышла:

— Аллегра, простите, я не должен был спрашивать этого…

Она на мгновение остановилась, но не повернулась. Кулаки сжаты, явный приступ агрессии. Переступив через себя, Аллегра медленно повернулась и посмотрела холодным взглядом на Люциуса.

— Пожалуйста, больше никогда не говорите об этом, — ничего не осталось от той бравады перед Лордом.

Слова давались с трудом, он мог поклясться, что за маской хладнокровия скрывается вибрирующая ярость и обида воспоминаний. Хотел было предложить ей немного виски, но вовремя одернул себя — это могло показаться неприкрытым издевательством, алкоголь, скорее всего, в списке запрещенных веществ в ее сознании.

— Простите меня за это, — внезапно произнесла Аллегра. — Могу я попросить эльфов принести мне немного вина?

Люциус удивился, но не подал вида. Немного? Да она готова напиться, пить! Ничего себе, может, ей страшен вид пьющего мужчины?

— Да, конечно, — как можно равнодушнее сказал Люциус, беря оставленную на софе книгу в руки. — «Грозовой перевал»? Интересный выбор.

Странно, она не ушла.

— Это моя любимая книга, — похоже, слова ее саму удивили.

Это был небольшой шажок к перемирию. Их отношения слишком натянуты. Вероятно, Аллегра все же разумна, ведь ей приходится жить в чужом доме — адекватное решение, наконец, перебороть себя и сказать что-то нормальное его хозяину, помимо сарказма и усмешек.

На кой черт я это ляпнула? В голове бардак совсем. Люциус не усмехнулся, вел себя более или менее корректно. Удивлена, он пытался наладить контакт, правда, немного неверный путь выбрал. И с чего я так взбесилась из-за этого проклятого виски? Нет, не из-за виски, не из-за рубашки, а из-за всего вкупе. Так легко обрисовать картину события, имея под рукой смутные образы. Что же я стою, пора уходить…

— Я удивлен, не думал, что вас интересует маггловская литература...

— Книга действительно хорошая, вы читали? — спросила я.

— Много раз. Если никому не скажете, открою вам тайну — она моя любимая. Этот экземпляр подарила мне мать.

Люциус довольно дружелюбно поднял уголки губ…

Удивительно, он счел, что сказал что-то личное, и ему оказалось легко, спокойно. Аллегра и не пыталась высмеять его любовь к этой книге, была удивлена словами, как и он сам. Кто к кому пытается найти подход? Почему именно сейчас? Ах да, все это странное чувство вины, от которого он привык открещиваться, как от нечестивого. Слишком глубоко влез в её личные страхи, сам того не ведая. У нее были страхи и барьеры, тщательно скрываемые за маской безразличия. Значит, весь этот образ хладной стервы — всего лишь фальсификация, некрепкий фасад.

— Спокойной ночи, мистер Малфой, — сказала она спокойно, но без зла, иронии.

— Спокойной ночи, Аллегра.

Она скрылась за дверями, оставив его в одиночестве. Что это было? Она переступила через себя и показала кусочек чего-то настоящего, пускай и ненамеренно. Люциус не имел права спрашивать о невинности, просто вырвалось, только после понял, что мог причинить некую боль. Раньше он был рад задеть как можно сильнее, но сейчас это вызвало неудобство. Возможно, это просто не то, чем следует задевать — везде есть свои грани. Она оплошала, раскрывшись, поддавшись слабости… Посмотрим в будущем, способна ли сложенная из осколков девочка служить Лорду во всех аспектах? Люциус дал себе обещание, что постарается забыть о сегодняшнем разговоре, чтобы не разочаровываться в силах гостьи…

~~

И когда это мы успели стать закадычными друзьями? Мерлин, надо было раскиснуть на глазах у Люциуса Малфоя?

«Идиотка, отправляйся к себе в спальню и напейся!».

Начинаю ненавидеть «Грозовой перевал» потому что его любит он. Конечно, мало кто может плохое сказать об этом романе, однако чтобы это чудовище любило Эмили Бронте? Пять баллов Слизерину…

__________________

Roseraie — розовый сад (фр.)

Голова раскалывалась от ярости. Сидя у себя в кабинете за столом, Северус думал о том, куда к чертям катится Хогвартс. Розовая тумба оккупировала школу по приказу Фаджа. Бред, назначить тиранку генеральным инспектором Хогвартса, когда у нее на лице написаны все приоритеты и предпочтения! Чистокровка… Вчера вломилась с проверкой на зельеварение и опозорила его перед студентами по поводу его неудачи о занятии поста преподавателя Защиты от Темных Искусств, и это было именно на уроке пятого курса, на глазах у хихикающих Уизли и Поттера, которые всласть повеселились, глядя на его унижение. Да плевать хотел на ЗОТИ, если уж на то пошло, он и зелья преподавать не хочет, слишком много бездарей. Ему место в Сорбоне среди стремящихся студентов, которые готовы впитывать информацию как губки, но нет… Эта чертова война… Северус не имеет права ни на что, кроме жалкого Хогвартса с такими же профессорами и учениками.

Кому действительно не повезло в назначении Амбридж — так это Сибилле, Долорес очень часто навещает прорицательницу и, кажется, уже сложила определенный зуб на нее. Признаться, Северус сам не любил неточные науки, однако Треллони составила пророчество о Мальчике-Который-Выжил и Волан-де-Морте, нужно как минимум уважать ее туманный дар. Еще эти совершенно немыслимые и бесполезные уроки Окклюменции с Поттером, совершенно неспособный парень, не может простейший блок поставить, а значит, Северус всего лишь выполняет поручение Лорда ненамеренно. Чертов Дамблдор отказывается общаться с мальчишкой, боится, что его мысли может уловить Волан-де-Морт, а Гарри будет проводником. Странно и глупо, в последнее время Альбус совсем с катушек съехал. Что ж, старческий маразм рано или поздно должен был проявиться под ручку с паранойей.

А голова все раскалывалась, хотелось спать, но на столе лежала кипа непроверенных работ нескольких курсов, на которых отказывался фокусироваться взгляд. Снейп встал и пошел к шкафчику в лаборатории; доставая оттуда обезболивающее, кинул взгляд на маленькую, едва различимую капельку крови на дне одного из стеклянных флаконов. «Остались от гиппогрифа только клюв, да когти». Совершенно ненамеренно он возвращался к мыслям о девушке. Кровавые слезы из глаз. Северус переносил их из одного воспоминания в другое… «Мерлин, я сломал ей жизнь». Он не сомневался, что психика юной Аллегры нарушена. «Идиот… Забудь об этом, ты никогда не искупишь этот грех». Теперь к смерти Лили добавилась еще одна сломленная жизнь. И всё это — его вина. Бесчеловечно…

* * *

— Поттер, я смотрю, вы с грязнокровкой времени зря не теряете, — ввернул Драко, застав Гарри и Гермиону о чем-то разговаривающих в тупике на третьем этаже.

Да, в это место редко заходили ученики, а значит то, за чем он их застукал, более чем вероятно, было интимным. Так, конечно, был сложен разум юноши совсем недавно переступившего порог детства.

— Заткнись, не смей называть ее так! — вскипел Поттер моментально, вытаскивая палочку, отвечая на явную провокацию.

Да, этот день и без того был полон склок, хорек нарывался все время, его выпады были отомщены, возвращены с лихвой, однако именно сейчас Малфой решил наверстать упущенное и не остаться в долгу.

— Гарри, не надо! — схватила Гермиона друга за рукав, оттягивая момент начинающейся заварушки.

— Чего ты так бесишься, Поттер? Не мог найти себе кого-то получше? — ухмыльнулся Драко. — Например, жаба Невилла и то чистокровней!

— Малфой! Иди своей дорогой! — вступила Гермиона, чувствуя, что и ей долго не сдержаться.

— Грязнокровкам слова не давали! — рявкнул тот в ответ.

Гарри будто только этого и ждал.

— Ну, все гад, ты попал! Ступефай! — крикнул он, посылая заклятие.

Драко, не успевший поставить блок, отлетел в стену и грохнулся, ударившись затылком, а затем, выхватив собственную палочку, закричал:

— Ах ты мерзкий, паршивый… Кру…

— Silencio! — прогремел на весь этаж знакомый мужской бас, затыкая слизеринца.

Опешившие Гарри и Гермиона смотрели на Малфоя, едва не использовавшего пыточное заклятие. Как он посмел? Ступор завладел всеми. Драко не в силах был осознать какую ошибку едва не совершил, может, это следствие удара головой, ведь он готовил совсем не это заклятие…

— Я всё расскажу Дамблдору! — пришла в себя первой Гермиона.

Но фирменный снейповский взгляд заткнул выскочку.

— Минус двадцать очков с Гриффиндора за стычки со студентами. Возвращайтесь в свою башню, — игнорируя угрозу, сказал декан; он поднял за шкирку Малфоя и потащил за собой.

Гермиона и Гарри остались стоять, недоумевая над произошедшем, даже не попытались оспорить очевидно несправедливое снятие баллов с Гриффиндора. Драко катастрофически сбрендил, это обязательно дойдет до директора… Грейнджер пообещала себе, что так этого не оставит.

Северус толкнул студента, не произнесшего ни слова с момента встречи, в кабинет, тот едва не упал. Наконец, бушующий гнев вышел наружу:

— У вас всё в порядке с мозгами, Драко?! — бешено заорал он, не забыв наложить на кабинет заглушающие чары.

Тот молчал, то открывая, то закрывая рот, как рыба, в беззвучном шипении. Ах, да…

— Фините Инкантатем, — расколдовал его Снейп.

— Поттер нарывался весь день, — начал оправдываться тот, из глаз летели искры ярости.

И правда, сегодня Малфой стал посмешищем на уроке трансфигурации, когда золотое трио заколдовало парту, и та гонялась за ним с чудовищным ревом и выросшими клыками, норовя тяпнуть за ногу, а то и откусить кусок филейной части.

— Вы только что едва не заказали себе путевку в Азкабан! — брызжа слюной, гаркнул Северус.

Он готов был дать подзатыльник перешедшему все границы дозволенного отпрыску Пожирателя. Снейп многое спускал с рук своему факультету, в особенности, ему, но всему была мера. В стенах школы применить непростительное!

— Сэр, этот чертов Поттер…

— Молчать! В любом случае, вы не имели никакого права использовать запрещенные заклятия в школе!

Северус подошел к нему и снова взял за шкирку, угрожающе сверля Драко взглядом.

— Может быть, мне самому отвести вас к директору до того, как Гриффиндор все выложит? — он перешел на ледяное шипение. — Как вы посмели?

Тот лишь усмехнулся, будто не замечая своей вины.

— Зря вы меня остановили, Темный Лорд был бы благодарен. Нужно было и вовсе убить его, — хмыкнул Драко, ничуть не боясь.

— Поттер принадлежит только ему и никому другому, вас за это могла ждать казнь! Уверен, отец придумает вам наказание, а вы до весны после уроков будете отрабатывать у меня, драить котлы!

Северус оттолкнул Драко от себя, еще чуть-чуть и он сам бы проклял его. Тот фыркнул и поправил воротник рубашки с присущим высокомерием. Люциус будет просто счастлив…

— Вы знаете, что они что-то замышляют, профессор? — спросил он ехидно.

О да, конечно он знал, он был несколько дней назад в Кабаньей Голове, только его не заметили, и слышал собственными ушами, что Поттер собирается обучать желающих предмету ЗОТИ, ведь Амбридж дает только скудную теорию по глупым бесполезным учебникам, рекомендованным Министерством Магии. Наконец-то в голове у Гарри появилась хоть одна здравая мысль! Северус не мог поощрять мальчишку, это не в его стиле, но был, безусловно, рад созданной организации, сразу выложил все Дамблдору, который довольно улыбнулся. Студенты правы, обучаясь самостоятельно, на носу война, они должны уметь защищаться.

— Минус пятьдесят баллов со Слизерина, проваливайте! — рявкнул Снейп.

Мальчик еще раз фыркнул и с недовольством удалился. Мерлин, неужели совсем мозгов нет? Этого нельзя так оставлять, нужно увидеться с Люциусом…

* * *

Фехтовальный зал, вместилище разного оружия — холодного и огнестрельного. Личная коллекция хозяина: множество сабель, шпаг, мечей, развешанных по стенам, охотничьи ружья, револьверы и даже кольты. Ненавистник грязнокровок увлекается маггловским оружием? Забавно. Картины баталий по периметру: войны, просто дуэли, несколько работ английской охоты, гончие неслись сквозь зимний лес за величественным оленем. Грозно начищенный до блеска металл завораживал, притягивал, словно магнитом. В этом была какая-то рапсодия, успокоение и, в то же время, мандраж. Руки потянулись к стенду с перекрещенными шпагами, я аккуратно взяла одну. Проведя пальцами по длинной пике от основания до острия, ощутила вес… Великолепно, идеальное произведение искусства. Эфес был снабжен фамильным гербом Малфоев — обязательной атрибутикой любой ценной вещи рода. Дрожь в теле, я перекинула шпагу в другую руку. Невесомая, когда ты полностью чувствуешь её… Острие чудь длиннее метра, холодное, тонкое… Круглая гарда полностью защищает руку от парирования удара. Выпад… Я не могла не попробовать, восхитительно… Несколько рывков, точных движений, и воображаемый противник был повержен. Разворот, новый выпад…

В дверях стоял Люциус, его лицо изображало подобие улыбки, он поднял руки и наигранно похлопал в ладоши. А я как жертва театральной паузы, так и осталась стоять в стойке.

— Мисс Кэрроу, признаться, я немного удивлен, — довольно доброжелательно произнес он.

Шпага опустилась, а мое лицо залила краска, стало немного неудобно. Я позволила павлину посмотреть на спектакль одного актера. Очевидно, стоит ждать издевательств и насмешек.

— Давно вы увлекаетесь фехтованием?

— Лет с двенадцати, это всего лишь хобби, — неуверенность в голосе.

— Странно, что девушка занимается этим видом спорта.

— Отец хотел сына, — ляпнула я, не подумав, и сразу замялась.

— Как трагично, — съязвил Люциус, едва сдерживая смех; он вышел на середину комнаты. — Поэтому у вас такой характер?

Ну, понеслась…

— Это какой такой характер? — язвительно спросила я, повесив шпагу на место и скрестив руки на груди.

— А я гадал, откуда эта резкость? Вы просто мальчишка, даже волосы, насколько помню, у вас всегда были короткими.

— Зато у вас длинные! — фыркнула я, зацепившись за тему.

Намек на женственность Малфой решил пропустить мимо ушей, не престало истинному лорду собачится с какой-то дерзкой соплячкой.

— Мисс Кэрроу, вы закончили свои выступления? Извольте объяснить, какого Мерлина вы в своем обличии? — укоризненно спросил он.

— Нарцисса уехала час назад в Грейс Холл по благотворительным вопросам, сказала, что вернется к вечеру.

— Я прекрасно знаю, где моя жена, — елейно оборвал Люциус. — Вы не думали, что планы иногда могут меняться? — в голосе появилась жесткость. — Впредь, не делайте глупостей.

— Так я скоро забуду, как выгляжу.

— Не мои проблемы. Итак, время, ко мне должны прийти скоро, у нас есть час… Что вы знаете о боевых заклятиях, вы использовали их?

— Неужели вы считаете меня совсем неучем? Если уж отец научил меня фехтовать…

— Тогда продемонстрируйте свои способности, — перебил Люциус, начиная кипятиться.

Он отошел на несколько метров и вытащил палочку из трости. Темно-серый жилет на белой рубашке… Идеальной осанке могли позавидовать любые девушки. Холеный мужчина, вот только если бы не был таким чистоплюем, чопорным бесчувственным камнем, сгустком сарказма и агрессии… Что? О чем я… Хорек хорьком, высокомерный павлин с дутыми манерами и ой-ой-ой каким самомнением. Разозлившись на саму себя за глупости, я встала напротив оппонента, мысленно перебирая все скудные знания о дуэлях, которые практиковал со мной отец с раннего юношества. Он позволял использовать магию до совершеннолетия, но только в пределах зала для занятий.

— Обойдемся без поклонов. Отразите заклинание.

Я кивнула и достала свою палочку из кармана черных брюк легкого покроя, в которых было удобно двигаться и уклоняться от заклятий.

— Экспеллиармус!

— Проте…

Палочку вышибло из рук, причем, при этом я, кажется, вывернула запястье, Малфой, то ли довольный, то ли разозленный, подхватил ее. Разрабатывая кисть, я с ненавистью смотрела на соперника.

— Вы говорили, что умеете что-то… — Люциус искривил губы.

— Мистер Малфой, ну куда моей реакции сравниться с реакцией превосходного дуэлянта! — скорчила гримасу восхищения я.

Фальшивая лесть прошла мимо ушей, и когда ему надоест игнорировать мои нападки? Он рывком перекинул волшебную палочку обратно и встал в новую стойку для атаки. Подхватив ее, я испытала неприятную тягучую боль в руке. Нужно отомстить…

— Будьте бдительны, почему вы стоите столбом? Двигайтесь, Аллегра, вас никто не будет жалеть в схватке.

И без тебя знаю… Ну, хорошо… Сейчас посмотрим кто кого… Я злобно ухмыльнулась. Глаза загорелись азартом, нет, не то выражение, не для него... Черт побери, я просто обязана хотя бы с ног сбить это чудовище! Не спорю, превосходные манеры, даже в дуэли он блистал холодной аристократичностью, неестественным сиянием.

~~

Кислый взгляд, вот как…. Стойка. Она сознательно пытается раздражать, очевидно… Девочка доиграется, терпение совсем на исходе… Черные лоснящиеся волосы убраны за уши, ледяные серые глаза сверкают жестокостью, и даже форма бровей строгая, волевая. Да, с такой прической она куда больше походит на леди, но невыносимо длинный язык без костей портит замечательный образ чистокровной ведьмы, да еще и с корнями вейлы. Напускное, это всего лишь маска… «Как сорвать ее с тебя, девочка? А надо ли?» Люциуса сильно раздражало амплуа стервы, до невозможности бесило со вчерашнего дня, когда узнал, что это всего лишь хлипкий фасад, внутри которого сидит хрупкий ребенок, напуганный, одинокий, затравленный. Но Аллегра так упорно старается игнорировать вчерашнюю слабость, воспринимая в штыки каждое его слово.

«Глупенькая… Я вижу тебя насквозь…»

— Ступе…

— Импедимента!

Заклинание Люциуса не достигло цели, ушло в бок, а сам он на ватных ногах грохнулся на пол, начиная ругать себя. Сдавать позиции не в стиле Малфоя. Какова чертовка! Аллегра ухмыльнулась своей маленькой победе. Это ненадолго…

— Фините Инкантатем, — небрежно кинула она.

Люциус раздраженно поднялся с пола, поправляя немного съехавший жилет и нацепляя гримасу жестокости, что ж…

— Петрификус Тоталус!

— Протего!

Вопреки ожиданиям, уже почти радости за то, что Аллегра не безнадежна, он смотрел на упавшее тело. Нет, заклятие в нее не попало.

— Это надо было на ровном месте споткнутся? Вы неуклюжи.

Она потирала пятую точку, смешная, когда злится, кажется, при падении еще и губу прикусила. Во взгляде читается такая искренняя ярость и ненависть. Немного крови на губе, прижала пальцы к ранке, на секунду взглянула на размытые багровые пятна, начала обсасывать рану. В этом было что-то вампирское, неуловимое, глаза горящие жаждой отмщения. Женщина… В ней сидела коварная, агрессивная ведьма. А Люциус просто забавлялся, наблюдая за соперницей, приходящей в себя. Он сделал несколько шагов в её сторону.

— С вами все в порядке?

— О, все просто восхитительно! — огрызнулась Аллегра, глядя на него снизу вверх.

— Вам не надоело дерзить? — спокойно спросил Люциус, протягивая руку.

Галантный, джентльмен, он был отвергнут, а протянутая ладонь и изысканная улыбка проигнорирована. Значит, вчера показалось, что между ними может быть нормальное общение. Да и зачем ему это? Аллегра рывком встала, а Люциус развернулся и отошел на несколько метров. Разъярен? О, нет, сейчас этот цирк был смешон, всего лишь провокации. Ей весело злить его? Или же юная леди действительно отчего-то невзлюбила его? Ее право, но сколько можно ерепениться? Прямо детский сад!

Далее начались цепочки из заклинаний, более длинные дуэли. Дуэлянты уворачивались от молний, посылаемых друг другом, но в конечном итоге один падал, и его приходилось расколдовывать, чаще всего это была Аллегра, конечно, однако, несмотря на серию поражений, она быстро вошла во вкус, азарт добавлял силы ее магии. От неуклюжести не осталось и следа. Люциус не мог не восхититься пластике ухода от заклятий, ловкая, словно пума, да и реакция ничего. Отскакивая от разноцветных лучей, она оставляла на мгновение в воздухе шлейф длинных темных волос — единственного изменения в её привычном облике, наверное, таким способом она решила отгородиться от прошлой жизни. Невыносимая грация, воистину красиво. Засмотревшись на чарующую плавность движений, Люциус не избежал сильного Экспеллиармуса, ударившего его прямо в грудь, однако не выбившего палочку из руки. Он отлетел к стене, и на его плечо упало тяжелое ружье, сорвавшись с крючков. Девица злорадствовала, пока он поднимался. Даже руку не предложила, что за манеры?! Слава Мерлину, стены фехтовальной комнаты защищены чарами, а то все было бы разгромлено к чертям собачьим. Люциусу было больно, плечо ныло, а еще язвительная самодовольная улыбка оппонентки… Ярость завладела рассудком…

— Ступе…

— Экспеллиармус! Риктумсемпра! — быстро среагировало она.

Два точных, непереносимо изящных взмаха палочкой, и он снова падает на пол.

~~

Я смотрела на то, как Люциус пытается сдерживаться, лицо розовеет, превращается в спелый помидор, однако он силен, но долго сопротивляться не сможет. Я уже сама едва сдерживала смех, и крутила палочку, выскочившую из рук поверженного прямо ко мне.

— Снимите заклятие! — через силу проговорил он.

Прости Люциус, но это слишком забавно. Его глаза наливались кровью, а белые волосы стали явно контрастировать с алеющей кожей. Он понял, что так просто не отделается…

— Немедленно верните мою волшебную палочку!

Я подавила смешок. Видно было, что он не может позволить себе такой простой радости в жизни, как заливистый звонкий смех и улыбку. Поймала себя на мысли, что хочу услышать…

— Смейтесь, мистер Малфой, смех продлевает жизнь…

Все, сейчас точно лопнет, но потом прибьет меня, ну и пусть, не хочу пропустить это зрелище. Он с трудом встал, но не мог больше сделать каких-либо движений. Каменная маска скоро сорвется.

Ну давай же… Ну!

— Я сейчас вашу укорочу! Немедленно расколдуйте ме-ня-аа…

Все… Взрыв… Каким бы Люциус не был сильным, он поддался заклинанию щекотки, лицо разгладилось, улыбка, искренний смех. Приятный такой, немного басит, с отголосками хрипотцы, очень мужественный. Он пытался содрать невидимые когти с боков. Смех стал громче. Я сама сложилась в три погибели, сотрясаясь всем телом. Он не простит…. Я — труп, но хочу запомнить последнее, унести в могилу хохочущего на распев Люциуса Малфоя. Напускной холод, аристократизм и надменность испарились.

— Ал-лег-ра!

Но голос не получался строгим, переборов себя, он замолчал и двинулся ко мне. Это плохо…

— Пообещайте, что со мной ничего не случится! — давясь, произнесла я, когда Люциус был уже близко.

Гримасы злобы просто не выходили на этом лице, он едва сдерживал новый приступ.

— Фините Инкантатем.

Отпустило. Его, но не меня. Я опустилась на корточки, продолжая хохотать, глаза наполнялись слезами, я не могла остановиться.

— Еще раз сделаете подобное…

— Мистер Малфой, это была самозащита и нападение, — сквозь гогот простонала я. — Я не виновата, что мне на ум пришло это заклятие, оно, кстати, может оказаться полезным в бою…

— Очень мило будет защекотать противника до смерти, — он смотрел на меня сверху вниз, но высокомерия в голосе не было, странно, вроде бы хотел убить меня?

Я встала с корточек и протянула ему палочку с основанием в виде головы змеи. Кулаком стерла слезы.

— Когда вы в последний раз смеялись?

На долю секунды задумчивость на все еще розовом лице. Ну вот, опять эта маска. Люциус фыркнул и пошел к двери.

— Постарайтесь не подходить к моему кабинету на пушечный выстрел, пока у меня гости.

Не дождавшись ответа, он вышел, а я продолжила хохотать. Смеющийся Люциус Малфой! Кому скажу — не поверят! Правая рука Лорда, называется. И все же он терпел, силен… И что же за гость такой, которому запрещено показываться даже Мелани? Хм-м…

* * *

Он вышел из фехтовального зала, едва сдерживая улыбку. Посмеялась, в каком-то смысле унизила, но, в то же время, осчастливила. Правда, давно он так не смеялся. Пускай это было магическое воздействие, всего лишь щекотка, но благодаря этому он словно помолодел. Несерьезное вмешательство в серьезную жизнь. Щеки все еще покрывал здоровый румянец, было хорошо отчего-то, словно позволили сгрузить с плеч некий балласт, почистили реестр ненужных переживаний. Легко и светло, непринужденно, всего лишь изысканный взмах палочки, ее самодовольное лицо и улыбка. Мелодичный звонкий, юный смех Аллегры: как поджались аккуратные губы и заблестели от слез ясные глаза, из которых улетучилась стервозность, стерлось отчуждение. Искренность и ничего лишнего. Он не хотел уходить оттуда, не хотел покидать место, где над ним посмеялись. Странная девушка… Импульсивная, предсказуемая и, в то же время, загадочная, неграненый алмаз, выбравший путь мести. Безумство решений, ветер тревог и обиды… Она загнала себя в ловушку совершенно добровольно, Люциус был уверен, что Аллегра сможет убить, палочка не дрогнет, но расплатой будет самобичевание, попытки оправдать неоправдываемое, она изменится совсем скоро. После Рождества холод окутает сознание, перестанет витать неуверенно вокруг хрупкой души и впитается глиняной грязью. Пути назад не будет… Глупая…

* * *

Северус был сопровожден домовым эльфом по поместью прямиком к хозяйскому кабинету. Сколько напыщенности в интерьере, всё кричит о том, сколько сюда вложено галеонов. Люциус до умопомрачения богат и выставляет это на показ. Истинный сын аристократии, пережиток прошлого, король собственного мира, только короны не носит. Проходя мимо картин предков рода малфой, Снейп вежливо поздоровался с Абрахасом, знавшим его еще со времен выпуска школы и вступления в ряды Лорда. Отец Люциуса был таким же неприкрытым снобом, безвременно ушедшим по таинственным причинам. Конечно, в прессе писали, что представителя древнейшей фамилии скосила драконья оспа, но в это слабо верилось. В этом мог быть замешан Волан-де-Морт… Что ж догадок можно приводить много, тайны рода Малфоев остаются тайнами.

В кабинете оказалось пусто, Люциус был пунктуален, но только не в своем доме и не с ним. То ли это дань неуважения, то ли дружеская расхлябанность, но были ли они друзьями? Возможно до второго пришествия Лорда, но сейчас отчетливые разные стороны баррикад, хоть старый друг и не знал этого.

— Здравствуй, Северус, чем обязан столь неожиданному визиту? — натянуто произнес Люциус, входя в кабинет.

Снейп кивнул в знак приветствия.

— Причина ясна — твой сын, — придавая голосу строгости, ответил Снейп. — Мальчик использовал в школе запрещенное заклятие, точнее, едва не использовал.

Глаза Люциуса не выражали ничего. Он сегодня выглядел странно, немного взлохмаченный, помятый, непохожий на себя, по нему, конечно, не пробежало стадо бешеных гиппогрифов, однако симптомы какой-то стычки были. На лице присутствовал небольшой румянец, следствие чего-то непонятного. Он бегал, убегал?

— Ну и кого он пытался замучить? Поттера, надеюсь? — легкая усмешка.

Мужчины сели друг напротив друга, хозяин — в кресло, а Снейп — на софу, стоящую ребром, мебель образовывала полукруг вокруг журнального столика. Появившийся эльф принес поднос с черным чаем, и после его исчезновения они продолжили неприятный разговор.

— Да, Поттера, но это был Круциатус...

Глаза Малфоя на миг упали в забытье, он открыл рот, но его прервал стук в дверь. В проеме появилась Нарцисса, приветливая, как всегда немного уставшая и утонченная женщина. Легкое дополнение к шикарному мужу.

— Северус? Какая приятная встреча.

Снейп встал с места, приветствуя хозяйку дома. Мимолетный взгляд на Люциуса. У него глаз дергается? Показалось…

— Нарцисса, прекрасно выглядишь, как твои дела? — вежливо поинтересовался Северус, целуя даме руку.

— О, просто превосходно, только что вернулась с приготовлений благотворительного вечера в Грейс Холле, — пролепетала она с улыбкой. — Я вам помешала?

Снова взгляд на Малфоя, тот моментально тоже поднялся, подошел к жене, и она как всегда дежурно потянулась к его щеке, при этом лицо Люциуса было странным, каменное выражение сдобрил налет едва различимой ярости. Наверняка из-за проступка Драко, ведь парень действительно переступил все границы.

~~

Принимая поцелуй от «ненаглядной женушки», Люциус незаметно шепнул ей на ухо:

— Какого черта?..

— Думаю, Нарцисса, как мать Драко, должна принять участие в разговоре, ты не против, Люциус?

Тот посмотрел на декана своего сына с некоторым недовольством.

— Полагаю, Цисси устала…

— Вовсе нет! — подхватила женщина. — Люциус, я имею право знать, что происходит в Хогвартсе с нашим сыном.

Милая улыбка, губы, по которым хотелось садануть тростью. Тварь…

— Да, конечно… дорогая, — последнее слово далось с невыносимым трудом.

Аллегра заняла место на диване ближе к «мужу». Змея не может не сунуть нос в его дела! Скорее всего, поняла, что гостем, к которому запрещено приближаться, будет Снейп. Хитрая выскочка.

— Итак, что я пропустила? — не сводя глаз с закипающего Люциуса, спросила она.

Разговор повторился, отсюда начались разглагольствования в защиту Драко, надо сказать, Аллегре удавалось выдавать себя за Нарциссу довольно легко, те же манеры, интонации в голосе. Несомненный талант актрисы, которая сто процентов получит порцию Круцио, по уходу Северуса… Притащилась сюда, чтобы поглазеть на своего ненаглядного насильника. Чокнутая, бессовестная. Пыталась задеть его…

— И как же ты умудрился не уследить за Драко? — немного натянутый голосок «жены» резанул слух Люциуса…

~~

Резкая боль в области лодыжек. Да как он посмел? Люциус незаметно ударил меня под столом тростью после попытки придраться к Снейпу. А Северус ни капли не изменился, все такой же строгий, организованный, весь в черном… Я сразу поняла, кто именно пришел к Малфою, быстро сбегала в комнату, чтобы переодеться, вряд ли миссис «Люциус» может носить вещи, подходящие разве что для фехтования и верховой езды. Надев строгое зеленое платье, я помчалась прямиком к кабинету. Стук в дверь, о да, не могло быть ошибки, это Снейп. Встал, вежливо поинтересовался делами, галантно поцеловал руку, почему-то сразу захотелось помыть ее. Прикосновение принесло странную неприятную боль, а не наслаждение. Люциус стал похож на разъяренного фестрала, от него несло апокалипсисом, что не мог не заметить Северус, слава Мерлину списавший это на информацию о происшествии в Хогвартсе. Но вот что интересно…. Гладко выбритая щека «мужа» показалась необыкновенно теплой…

Я постаралась не обращать внимания на боль в ноге, отвлекаясь на Снейпа… Черные глаза, Мерлин, как же ты устал… Постарел внезапно. Ломающая душу агрессия превратилась в сочувствие… Я не должна жалеть собственного насильника, он заслужил все муки ада. Должен гореть в пламени преисподней, страдать, мучиться… Но я не могу, не могу не болеть душой, глядя в его темные глаза, держусь из последних сил, чтобы не впасть в истерику и не разрыдаться. Призрак ошибки затуманил разум горьким одиночеством. Ярость спадала, заменяясь грустью, надеждой, что в моей душе еще есть свет, препятствующий агонии, в ночи заставляющий накрываться одеялом и тихо зализывать раны. Потакать слабости, самоуничтожаться… Ты не вправе иметь власть надо мной! Ты жалок, чудовище, мой кошмар… Я все еще люблю, сквозь ненависть и обжигающую боль. Надежда умерла, на ее место встало роковое удушье… Ты будешь моим, склонишься, умоляя простить, будешь целовать ноги, умытые в яде. Отравлю остаток жизни нам обоим. О, как ты грешен, ангел тьмы, ты в бесконечность заставляешь кануть, в забытье. Бледная кожа, уродливые морщины, но ты все еще прекрасен для меня. Дьявол, искушающий самообладание. Некрасивый, непривлекательный, саркастичный, темный мужчина, такой, который нужен мне…

«Яви мне путь, о коем ты поведал,

Дай рая врат увидеть свет.

Ты тот, кто душу вечной муке предал

Ты двинулся умом, и я тебе вослед». *

Северус что-то отвечал в меру вежливо, а я не могла справиться с собой, утонула в его бархатистом голосе, еще никогда не звучавшем так притягательно. Любить тебя, увы, такое горе. Твоя совесть негуманна, ничтожество, как можно жить, после того, что ты натворил? Опять грусть сменялась гневом…

— … Нарцисса, Люциус, вам стоит серьезно поговорить с Драко, он слишком разбалован.

Все внутри снова начало клокотать, это не было связано с отпрыском Малфоя никак…

~~

Люциус наблюдал, как меняется лицо «жены». Что случилось? Проступала изнурительная боль и неприкрытая агрессия, сейчас что-то будет… Он, как следует, вновь приложил трость о лодыжку Аллегры, но она даже не скривилась от боли. Её кулаки сжались до белизны костяшек.

— Ты намекаешь на то, что мы плохо воспитываем нашего сына?

Глаза Люциуса едва не вылезли из орбит, ее состояние выходит из-под контроля. Мерлин, идиотка! Идет на поводу у своих эмоций!

— Нарцисса, ты прекрасно знаешь, что я не это имел в виду…

Она открыла рот, но Люциус опередил, иначе девица могла испортить отношения Нарциссы и Северуса:

— Да, мы прекрасно понимаем, Северус, я действительно избаловал сына, — сам не ожидая от себя, он повернулся к Аллегре и аккуратно взял ее напряженную руку. — Дорогая, не стоит так реагировать на правду.

~~

Я смотрела в серые глаза Люциуса, в них не было искр злобы, а наоборот, гипнотизирующее спокойствие и странное тепло, наигранное, конечно. Показное идеального семьянина, успокаивающего истеричку жену, ой, как я получу за это выступление потом, не удивлюсь, если пыточным заклятием. Но рука, накрывающая мой кулак, несла успокоение, расслаблялись мышцы, и мужественные пальцы нежно скользнули в мою ладонь, сжав, но не сдавив. Отчего-то стало так уютно, невыносимо умиротворенно. Всю злобу как рукой сняло, я почувствовала, что разум высвобождается из плена агонии, бреда, сумасшествия. Как удалось так просто вытащить из меня корень ненависти? Ты волшебник, Люциус? Эффект был практически магическим. По спине пробежал электрический ток. Он слишком долго смотрел в мои глаза, на деле секунду, может, две…

— Я поговорю с ним послезавтра, когда он приедет в поместье на Рождество. До Дамблдора дошло дело?

— Нет, на успех, мисс Грейнджер, участвовавшая в этом, пообещала после долгих уговоров не болтать. Поттер подвластен её влиянию.

Люциус усмехнулся.

— Тебе удалось уговорить грязнокровку? Похвально, спасибо, Северус…

~~

Его рука сжимала ее ладонь, нечто странное, желание прибить дрянь пропадало, ушло глубоко внутрь, замуровалось, самоуничтожилось, но все равно он так не оставит ее выходки. Стерва совсем сдурела, но глаза выражали благодарность за спасение от себя самой. Стало просто жаль её… Аллегра не виновата, что любит монстра, вспышки гнева неизбежны, но не в обличии его жены! Вероятно, она не ведает что творит, направляя агрессию на Северуса.

«Я бы тебя, подонок, сгноил под пытками в подземелье за такое!».

Люциус неосознанно заступался за неё, поймал себя на странной мысли, что убил бы Снейпа на ее месте, а может, и просто так, за то, что знает, какая сволочь скрывается за маской безразличия. Малфой перенимал ненависть от Аллегры, впитывал… Думал о хрупких длинных пальцах в его ладони, воистину ищущих понимания, только их обладательница никогда не признается в этом, но это сделают серые ясные глаза, скрытые за голубыми радужками фальшивой Нарциссы, душу изложат мягкие руки, теплые, такие приятные и нежные… Его словно молния поразила, когда она сжала ладонь в ответ, и он по инерции, но не резко, вытащил ее. Аллегра сделала вид, что не заметила этого, а продолжила уже нормальный разговор. Короткий импульс ее присутствия пробежал по коже…

~~

Северус ушел из поместья, не ожидая, что разговор впечатался в умы этой идеальной семьи. Нарцисса вела себя странно, пару раз пыталась напасть, может, они с Люциусом поссорились? Вполне вероятно.

~~

Аллегра проводила его спокойным взглядом, вежливо попрощалась и даже извинилась за свой выпад с мотивацией, что плохо себя чувствует и имеет ряд проблем с благотворительным фондом. Они остались наедине. Орать совершенно не хотелось, под маской сдержанности Люциус видел маленькую скуксившуюся девочку, убитую горем, с разбитым сердцем и тоской… Как он не старался, не смог изобразить испепеляющий взгляд, не закрылся маской, но должен был проучить, как бы не хотелось…

— Если еще раз влезешь в мои дела, пеняй на себя, — пригрозил он «довольно» строго.

Взгляд. Серо-голубая бездна боли. Он не ожидал.

— Простите, мистер Малфой, — тихий, подавленный шепот.

Не думал, что Аллегра способна на извинения, но она не выстраивала новый слой безразличия и холода, как вчера в библиотеке. Там все изменилось по непонятным причинам. Грозовой перевал…

— Я бы проклял вас, — он запнулся, — но у меня слишком много дел.

С опущенной головой, превращаясь в Мелани, она прошла мимо, Люциус проследил взглядом. Как и вчера Аллегра остановилась в дверях, как и вчера на мгновение затихла, как и вчера сказала простую, но покалывающую искренностью фразу:

— Спасибо, и… Простите мое безумство еще раз.

Он не ответил… А девушка просто вышла… Оставила его в одиночестве пожинать плоды собственной снисходительности, как и вчера… Ненависть была стерта с лица земли. Опустевший кабинет казался камерой пыток. Он — жестокий лорд Малфой — жалок и слаб! Теряет сноровку, позволяет себе жалость к какой-то девчонке, выкидывающей подобные фокусы, но справится с собой не было сил, он упал в кресло и схватился рукой за голову, а второй за все еще нывшее плечо. Глупость какая, маленькая, жестокая сучка и такая несчастная, одинокая в своем безумии. Агрессивная, импульсивная, но в то же время простая и искренняя, когда естественность выходит за рамки маски. Слабая, безвольная, но все же сильная, справляющаяся с собой. Черт знает, что творится с ним! Поведение Аллегры не поддавалось логике, открытая и загадочная. Сарказм, язвительность сменяются на искры благодарности, тепла... Это ужасный вирус, которым он сам заражается, покрывается спорами чего-то чудовищного и приятного. Сегодня он испытал превеликое множество эмоций, он злился, восхищался в дуэли, смеялся, жалел, понимал, готов был убить и просто отпустил… Это самый живой день за последние годы.

~~

Невероятно, он не прибил меня! Что с ним сегодня такое? Упал и головой ушибся? Отпустил, выдав не более чем предупреждение. Несмотря на то, что в голове варились такие мысли, в душе был странный комок, тепло, ощущение, что в ладони все еще была его рука… Что происходит? Он просто понял, не стал издеваться. Чуть те нарвалась на склоку со Снейпом… Безумная, что я творю? Не имею права вламываться в чужую жизнь в угоду своему эгоизму. Северус ушел, и я просто выкинула его, как дурной сон из сознания, потому что сухой, черствый, надменный Люциус Малфой понял меня. Неприязнь к павлину сменялась на уважение к мужчине, теплому, в момент ставшему ближе на сотни миль. Поразительно, он ведь совершенно не такой, каким пытается быть. Но почему Люциус пожалел меня, ведь даже не стал орать, хотя я ожидала пыточного проклятия? Нужна ли мне жалость? Да, сегодня определенно…

Я вернулась в комнату, забралась на кровать, свернулась калачиком и заплакала впервые с той ужасной ночи… Выдержка оказалось слабой, но сегодня слезы были по другой причине, не понимаю, почему он проникся?

* * *

Данте Алигьери «Божественная комедия»

Яви мне путь, о коем ты поведал,

Дай врат Петровых мне увидеть свет

И тех, кто душу вечной муке предал".

Он двинулся, и я ему вослед.

Позволила себе немного переиначить.

— Все будет хорошо, все непременно будет замечательно, правда не в этой жизни… — твердила я себе, идя по холодной, обдуваемой всеми ветрами улице. Белизна снега торжественно оттеняла серые и коричневые стены зданий, наряженные яркими разноцветными гирляндами. Отовсюду доносился звон бубенцов, создающих праздничное настроение всем, кроме меня.

Назад в прошлое, которое закончилось совсем недавно, но словно оторвалось и безвозвратно потерялось…

Перечеркнутая жизнь казалась страшной сказкой, когда я увидела её изнанку.

Дух Рождества царил на каждом углу: огромная елка, украшенная движущимися фигурками игрушек, зайцев, Санта Клаусов и имбирным печеньем, стояла на небольшой площади в центре городка. Безответная пустота в сердце. Мне не важны праздники, ведь теперь все это — безвременно ушедшее. Частичка души, стертая с лица Земли. Ни тепла, ни света, ни жалости — лишь сухость во рту от ощущения, что чего-то не хватает…

Разноцветные форменные шарфы студентов, то и дело мелькали на пути. Это какой-то круговорот времени, отдающийся головной болью, не находящий успокоения в сердце. «Сладкое королевство», переполненное детьми, галдеж вокруг пирожных синего цвета — новое изобретение пекарей. Я любила мармелад и лакричные леденцы, но это было в иной реальности. Я прошла мимо, отгоняя сладкий запах воспоминаний, доносившийся из магазина. «Зонко» — излюбленная лавка хулиганов: вот и Фред и Джордж Уизли рассматривают витрины, ищут идеи для новых фокусов. Рыжие головы и веснушчатые лица — абсолютно одинаковые, улыбающиеся, такие беззаботные… Наверняка задумали нечто грандиозное, даже тирания Амбридж этим ребятам не закон. Нужно отметить, что назначение невыносимой министерской ищейки на пост генерального инспектора Хогвартса не ошарашило меня, я ожидала нечто подобное. Новость вызвала лишь ухмылку, когда первая полоса «Ежедневного Пророка» пестрела неприятной улыбкой леди «я люблю котят»… Подозреваю, что обожанием грязнокровок эта дама не обременена…

Смотрю на всех этих детей и понимаю, что я больше не являюсь частью мира, когда-то бывшего мне домом, колыбелью спокойствия. Там не было понимания и ответной любви, но Хогвартс стал особенным, непередаваемо тоскливым воспоминанием, оставшимся глубокой раной на сердце… Жаль, что все так паршиво закончилось, обидно…

Северус перечеркнул это прошлое, искалечил светлую память о школе, в которой последним ярким моментом были его пьяные прикосновения, запах виски, бесчеловечная грубость и безразличие к искренней любви. Чудовище…

У паба «Три Метлы» толклась стайка студентов пятого курса, среди них я заметила Лаванду, кажется, по фамилии Блэк, нет — Браун. Она заливисто смеялась вместе с подругой-индианкой над худеньким когтевранцем, очутившимся в компании, по-видимому, случайно.

— Нет, прости, Сэмми, я не пойду с тобой на Рождественский бал, меня уже пригласили…

Я разглядывала мальчугана, вмиг покрасневшего и осунувшегося. Он вежливо извинился за беспокойство и пошел своей дорогой в одиночестве. Несчастный, отверженный, было слишком заметно, насколько ему небезразлична пресловутая Лаванда — школьная кукла без тени интеллекта на физиономии. Я не знаю её внутреннего мира, но смею предположить, что он весьма небогат и однообразен. Может быть, все мысли в кудрявой светлой головке сугубо цвета фуксии, как и одежда, которую Лаванда выбирала.

Мой облик неприметен, неинтересен никому: просто мужчина средних лет с залысиной и седыми проплешинами, идущий по улице по своим делам. На Хогсмид повесили антиаппарационный барьер, очень странно. Сумасшествие Фаджа на почве страха, нежелание признавать, что Лорд вернулся, и вдруг такой саморазоблачающий поступок. Я пришла сюда в субботу именно потому, что хотела встретить одного человека, изредка появляющегося в дружелюбной деревушке.

Кошмар этой бессонной ночи — вчерашняя встреча в кабинете Малфоя. Безрассудная горесть заставила меня пойти на этот шаг. Я не могу игнорировать очевидные эмоции и чувства. Я не надышалась той короткой встречей, не сумела сдержаться, выгнулась дугой на пути к сумасбродной памяти, грубости, поцелуям. Обесчестил, боль лишения невинности затуманила разум, испарила любовь, которая так просто вернулась вчера, а в груди… натянутое ощущение, что еще не все потеряно…

Я просто хочу тебя видеть, знать, что усталость черных глаз была ложью, придуманной мной, а новые морщины на твоем лице — вовсе не оттиск сумасшествия, боли. Я пропала, но меня спасли, стыдно. Помог Люциус, иначе я могла проклясть, затоптать единственную ошибку, от которой хочется плакать и смеяться. Малфой вчера показал себя джентльменом. Невероятно, он оказался куда лучше, чем я вбила себе в голову… Хотя… То был всего лишь порыв понимания. Я прекрасно усвоила, что те гипнотизирующие взгляды и руки — всего лишь успокоение, попытка сохранить мнение об идеальной семье, сложенное веками, и я не имела права разрушать фасад гармонии, посягнуть на главное — на статус Малфоев и их благополучие.

Эх, Люциус, Люциус… Долго еще ты будешь терпеть мои выходки? Сколько еще мне придется испытывать твое незыблемое терпение… Очень силен, не то что сын. Но Драко еще предстоит узнать, что такое ценности Малфоев, прежде чем превратиться в идеального главу семейства, человека, способного держать эмоции под контролем, умерять пыл. Мальчик, ты забудешь, что такое смех, как забыл твой отец. Невольно я вспомнила о концовке вчерашней дуэли, напоминание о простых человеческих радостях немного освежило главного слугу Лорда. Улыбка…

Хогсмид оказался пуст на предмет, как Золотого Трио, так и профессора Зельеварения, которого я невольно искала взглядом. Всего лишь час на декабрьском холоде не изменил ничего, а мне так хотелось увидеть хотя бы краешек траурной мантии, посмотреть издалека на родные черты. Ты не заслуживаешь моих мук… Будешь валяться в ногах. Несмотря на все чувства, обещаю, я отомщу… А пока просто покажись, хоть на мгновение, мне нужен стимул жить…

— Рон! Прекрати, довольно!

Я обернулась на звук знакомого девичьего голоса , доносившегося с заснеженной прогалины у тропы в Хогвартс… Вы все-таки решили прогуляться… Но Гарри не было, гриффиндорцы вдвоем забрасывали друг друга снежками. Что-то екнуло на сердце, им так весело, непринужденное общение, дружба… Мне плевать, абсолютное равнодушие… Все что нужно, это заменить одного из них собой. Надо использовать шанс, эту случайную встречу. Но как? У меня нет никакого плана, опираться на импровизацию? Лучше просто проследить… Гермиона подходила по моим меркам идеально, потому что у Рона слишком большая семья, сложно запомнить все нюансы, а Грейнджер — грязнокровка, мало связанная с волшебным миром. Что делать с девчонкой? Империо, заставить пойти со мной? Убить? Отправить в замок к Лорду, чтобы с ней поразвлеклись? Она нужна, нужно узнать все о ней, вплоть до любимого цвета и предпочтений в еде…

Невзрачный мужчина все еще не привлекал внимания подростков, они дурачились, смеялись, счастливые… Ради чего я готова предать общение, уничтожить единственных, кто видел во мне человека? Ни одна струнка в душе не порвалась. Я должна сделать это во имя себя, во имя черной замшелой мечты, бреда, обосновавшегося в голове болью. Не печаль, а гнусная досада, эмоциональный диапазон невелик. Я готова. Слежка из-за угла, томительное ожидание, изучение обстановки… Слишком много людей в округе.

Я пристроилась у витрины «Зонко», разглядывая диковинные вещицы, следила за молодежью, снующей взад-вперед… Как остаться с одним из них наедине? Рон на всех парах полетел к магазину «Все для квиддича» на другой стороне улицы и прилип к стеклу. Было видно, как он с обожанием жадно рассматривает новую защиту для квиддича. Гермиона, закатив глаза, последовала за ним. Разговоры… Она еле оттащила парня от витрины. Рон, недовольный этим, скорчил гримасу и поплелся следом за ней. Лучше бы он остался. Грейнджер повела его во «Флориш и Блоттс»… Вряд ли ему будет там интересно. Ну, давай же, Уизли, скажи, что ты не хочешь туда, оставь одну, иди уже куда-нибудь.

Я переместилась немного ближе к книжному магазину, чтобы наблюдать картину уговоров… Все зависит от удачи. Но, к несчастью для них, она была на моей стороне. С недовольным лицом Гермиона развернулась и вошла в торговую лавочку, а рыжий унёсся обратно к заворожившей его витрине.

Я скользнула в помещение, битком набитое фолиантами разного содержания: учебниками, атласами, алхимическими трудами, работами по трансфигурации, энциклопедиями по гербологии и множеством развлекательной литературы.

— Добро пожаловать. С наступающим Рождеством! — веселый голос заставил меня вздрогнуть.

Поздравления исходили из уст не живого человека, а игрушечного Санта Клауса, стоящего рядом с дверью на трехногой табуретке. Игрушка махала рукой и в промежутках между посещениями новых клиентов добродушно хрипела «Хо-хо-хо…». «И тебя с Рождеством», — зачем-то мысленно поблагодарила я искусственного духа праздника. Больше поздравлять было некого, разве что Нарциссу и Люциуса. Если повезет, еще и их ненаглядный сын подвернется.

Кругом пахло свежими пергаментами, типографскими чернилами, новыми книгами. Гермиона затерялась среди студентов, галдящих о выборе подарков друзьям и близким. Как Рон был одет? Незаметно, пройдя через толпу, я применила невербальное заклинание временной трансфигурации одежды и изменила лицо. Всего пятнадцать минут в чужой одежде, но это шанс…

Взглянув в окно, я не различила фигуры долговязого Уизли, очевидно, он зашёл внутрь лавки со спортивным инвентарём. Время…

— Что-то ты быстро, Рон… — сказала Гермиона, беря книгу с полки.

— Да, ну, защита Фистбикса выглядит какой-то не очень надежной. Не стоит тех галеонов, что за нее просят, — соврала я, вспомнив название товара, кричащее с витрины.

— Мне казалось, что ты без ума от нее.

Я пожала плечами, стараясь изобразить недовольство.

— Выбрала что-нибудь?

— Да, я, пожалуй, возьму «Труды Альберта Великого по алхимии», — проговорила она, листая книгу.

Рон может заявиться в любую минуту.

— Да брось, у меня дома валяется эта книга, я могу дать тебе.

Гермиона выпучила глаза.

— Но откуда в вашей семье могут быть подобные издания?

— Ты считаешь, что в нашей семье все идиоты? — немного насупилась я.

— Вовсе нет, Рон, я просто удивилась.

— Книга принадлежала Перси, — ляпнула я в надежде, что обман удастся, ведь Перси, несомненно, был одним из лучших студентов Хогвартса в свое время.

Гермиона приподняла левую бровь, покосилась на очередь у прилавка и согласилась не брать издание.

— Куда пойдем? — спросила она.

«Куда подальше, за аппарационный барьер, желательно».

Я незаметно достала волшебную палочку из кармана и, направив на бывшую подругу, прошептала:

— Импе…

Хлопок, плечо загорелось неприятной болью, какого черта?

— Рон, что ты забыл в книжном? Пошли, посмотрим на новые метлы! — сказал гриффиндорец, отправляя непонравившуюся книгу на полку. — Искал «Квиддич сквозь века» для младшего брата, но его разобрали, — оправдал он свое появление в притоне заучек.

— Э-э-э, спасибо Симус, я уже был в спортивном магазине, там совершенно не на что смотреть.

Палочка была убрана от греха подальше, слишком много свидетелей…

— Да ну, ты, наверное, шутишь! Таких функций и способности уходить в крутое пике на скорости под сотню не было ни у одной модели! — Симус говорил про интересующую его новую Молнию.

— Рон, иди, я все же куплю эту книгу, чего тебе ждать, пока я в очереди стоять буду.

— Но, Гермиона!

Финиган уже взял меня под локоть и потащил прочь из книжного. Что сейчас будет… Мы вышли в начинающуюся метель. Он отпустил мою руку и затопал впереди.

— Я не понимаю тебя, Рон, вчера ты говорил совершенно иначе, ты был без ума от новой Молнии!

Нельзя так просто отпускать его, это чревато. Пальцы нащупали палочку и прямо из кармана направили ее в сторону парня, пока тот разглагольствовал на спортивную тему.

— …Сейчас у Пушек Педдл…

— Обливиэйт, — тихо прошептала я, крадя нужные воспоминания.

Он остановился на полпути, словно потерялся, а меня ноги понесли прочь, я стерла воспоминания о встрече в книжном магазине… Черт, Гермиона… Она все запомнила, так нельзя… Мерлин, я пропала. Зайдя за угол, я трансформировала одежду обратно в свою, сменила внешность на невзрачного мужчину и вернулась на торговую улицу. Нельзя больше делать подобное — это глупо и неэффективно, нужен план к любым действиям…

Войдя во «Флори и Блоттс», я снова услышала радостные поздравления фальшивого Санты. Вот она: Гермиона стояла в очереди, слишком плотно сдавленная студентами со всех сторон.

«Не подобраться, думай, Аллегра!».

Внезапно я увидела в руке одного юнца малиновый шарик… О, я знала, что это товар из Зонко...

— Диффиндо…

Взрыв и оглушительный львиный рев пронесся по помещению, все присутствующие схватились за уши и машинально пригнулись, ошалел и сам хозяин фокуса. Началась неразбериха, благодаря которой мне удалось подойти со спины к Гермионе, но загалдевшая толпа мешала со всех сторон. Кругом слышалась ругань на пуффендуйца, выкинувшего шутку.

— Покиньте мой магазин! — возмущенно произнес хозяин, строго глядя на ни в чем неповинного мальчика. — Немедленно!

Самое время действовать… Еще успею заменить ее… Но мои губы не посмели прошептать заклятие подвластия, я увидела Рона, приближающегося к Флориш и Блоттс… Чертов рыжий придурок! Именно сейчас! Когда я так близко! Он уже вошел и направился прямиком на нас. Кровь стала закипать… шанс упущен…

— Обливэйт, — шепнула я, стирая последние воспоминания грязнокровки.

— Гермиона, ты нашла что-нибудь? — задорный голос.

Её немного потерянный взгляд… Я незаметно ускользнула вглубь стеллажей и схоронилась, подглядывая за действием. Заклятие забвения воспоминаний давалось мне легко, благодаря тренировке, так как однажды мне пришлось удалять воспоминания о моем даре из головы одного пронырливого слизеринца. Поведение жертвы заклинания могло быть странным, легкий дисбаланс, подозрительность. Грейнджер непонимающе опустила взгляд на книгу в руках. Мозги сами должны заполнить пустоты.

— Кажется, да… — донеслось до меня сквозь чужие голоса.

На кой Мерлин я сунулась в Хогсмид без плана? Надеялась на собственную смекалку? Я покинула магазин, ругая себя всеми грязными словами, которые знала. Метель усилилась, снег носился кругами, ветер норовил залезть в капюшон. Становилось зябко и неуютно. Паршиво, едва не провалилась, запросто могла быть раскрытой. Дурацкая самонадеянность и желание доказать, что я не просто так просиживаю штаны в серпентарии Малфоев… Хотелось удавиться…

Я брела к окраине деревушки, провожая взглядом разноцветные шарфы и шапки. Стало совсем гнусно… Неудачница, этот промах надолго запомню, пускай будет мне уроком. Всего лишь Империус и проваленный план, которого в сущности не было… Если уж на то пошло, мое появление здесь было связано не с Грейнджер и Уизли — я хотела увидеть совершенно другого человека… Нужно поклясться себе больше никогда не импровизировать. Это было ужасно…

Только сейчас небольшой мандраж охватил тело, легкое волнение от того, что я едва не натворила… До возвращения за мной домовика, с которым мы условились на четыре, осталось около получаса. Что ж, у меня есть время, чтобы сполна насладиться самобичеванием, вдоволь обругать себя за идиотский поступок…

* * *

— Пунктуальность, видимо, не в числе ваших достоинств.

Сегодня Люциус решил быть резче, вчера слишком серьезный проступок сошел ей с рук. Стоит наверстать упущенное. Аллегра фыркнула, но не ответила. Слегка красноватый нос выдавал, что она побывала на улице.

— Где вы были?

— Ходила подышать, это запрещено? — ответила она.

Хитрое личико «Мелани» светилось фальшивой искренностью. Она достала палочку и запечатала дверь Колопортусом.

— Мисс Кэрроу, на дом не действуют чары чужих людей.

Удивление.

— Хотите сказать, что все мои запирания в комнате бессмысленны? — как всегда ляпнула она нечто странное.

— Очевидно, да, — саркастично произнес Малфой и сам запечатал дверь.

— Ну, и как воздух в Хогсмиде? — елейный голос Люциуса раздражал Аллегру.

— Я смотрю, Кэрри уже донес хозяину о перемещениях пленницы, — недовольно кинула она.

Опять вражда, снова сарказм, ничего не меняется. Аллегра совершенно невыносима. Люциус наблюдал, как светлые волосы темнеют, а глаза возвращают себе исконный цвет металла.

— Вам не обязательно принимать свой облик, мало ли Нарцисса решит заглянуть.

— Думаю, что успею измениться обратно. Я чувствую себя неуютно с парой лишних килограммов, — она неопределенно взглянула вниз.

Да, Мелани действительно была крупнее миниатюрной Кэрроу, только это не оправдание. Люциус ничего не сказал, когда она вышла и встала напротив него с палочкой наизготовку. Однако планы на занятие были иными. Люциус приманил со стены две начищенных уксусом шпаги и, конечно же, поймал удивленный взгляд. Волевая бровь взметнулась вверх, но Аллегра послушно перехватила летящее по воздуху оружие и убрала волшебную палочку в ножны на запястье.

— О, вы решили заколоть меня? — с насмешкой спросила она.

Умоляющий взгляд в ответ.

— Аллегра, вы когда-нибудь доиграетесь. Мое терпение не резиновое, впредь следите за языком.

— Я, кажется, ничем вас не оскорбила, мистер Малфой, — парировала она, вскинув бровь.

— Мне не нравится ваш тон…

— Мне тоже много что не нравится, — возразила в ответ она, как-то по-детски защищаясь.

Сейчас стоило преподать ей урок, чтобы знала свое место, пусть это будет непросто. Аллегра — избалованный маленький ребенок, намеренно пытающийся задеть по любому поводу. Люциус встал в стойку, оппонентка последовала его примеру.

— Прошу не поддаваться, я не люблю этого.

Люциус лишь усмехнулся. Он затеял это именно для того, чтобы не поддаваться, а наоборот, ранить — не сильно, конечно — ну, и заодно посмотреть навыки соперницы. В палочковой дуэли она показала себя весьма неплохо. Не хватает опыта, но это поправимо. Она не собиралась стоять столбом, а напала первая. Выпад, парирование удара, острие Люциуса прошлось по гарде соперницы, и едва не соскользнуло на плоть, но он не ожидал… С какой невесомой легкостью она сделала спиралеобразное движение рукой и уклонилась от удара, отбив вражескую шпагу. Шаги назад, вперед, он стал давить, двигать Аллегру к задней стене, но, вычислив его тактику, она уклонилась вбок, и холодный металл прошел в дюйме от красивого личика. В меру своих габаритов Люциус не был быстр, но он брал силой, опытом, выносливостью. Юркая оппонентка пошла в наступление, парируя сложные нападения, ускользая от прямых ударов — теперь в танце вела она, давя на Малфоя скоростью. Он успел вовремя отклониться, от опасной атаки и попытался сделать свою, но не смог; шпаги скрестились. И когда она успела?

Передышка.

Они разошлись по разным сторонам. Аллегра была явно довольна собой, да и Люциус не ожидал такого сопротивления. Мерлин с ним, не будем преуменьшать достоинства плутовки, она — отличный противник, но посмотрим, что будет дальше…

— Что-то раздобыли в Хогсмиде? — заполнил он паузу.

— Увы, нет. Пыталась проследить за Грейнджер и Уизли; на мою неудачу Поттера там не было.

Люциус усмехнулся, вновь занимая позицию.

— Вы хотели просто прийти и украсть его?

— Признаться, такие мысли были, однако мне не удалось выманить даже его друзей, они постоянно находятся в окружении кого-то, это практически невозможно, — совершенно ровно произнесла она, убирая выбившуюся прядь волос за ухо.

— Если бы детей так сильно не охраняли, они давно были бы мертвы. Там ошивается толпа авроров. Вы не одна такая умная.

Изобразила наигранное удивление в ответ на колкую фразочку.

~~

Рукав серой рубашки был порван, и темное пятно крови расплывалось по ткани. И черт меня дернул уйти вправо, а не влево. Точное попадание вылилось в глубокую царапину. Краткий стон боли — но это только в первый момент, ни одна слезинка не выкатилась из глаз. Я собралась достать палочку, будет немного неудобно залечивать себе плечо.

— Вы в порядке?

— Да, небольшая царапина, — ответила я, оттягивая порванную намокшую ткань.

Люциус подошел вплотную.

— Вы позволите? — поинтересовался он.

— Да, мне немного неудобно…

Обычно я стравливала пару фразочек или игнорировала его манеры и напускное беспокойство, но сейчас было действительно неудобно. Люциус аккуратно раздвинул оборванные края моей блузки.

— Эванеско.

Кровь исчезла с кожи и рубашки, но продолжала сочиться из глубокого пореза.

— Потерпите немного.

Я слегка ошарашенно посмотрела в серые глаза, изучающие увечье. Опять проявляет свою непонятную тревогу… Но он не обращал внимания, слишком увлекся залечиванием…

~~

Рана затянулась и совсем пропала, образовав сначала розовую кожицу, а потом и вовсе слилась цветом с остальной кожей. Она позволила себе помочь, несмотря на гордость, или это всего лишь понимание солидарности противников? В любом случае, Аллегра делает успехи, меньше дерзит, держит в узде паршивый характер. Все время, пока он колдовал, он ощущал на себе пристальный взгляд, стало немного не по себе. Закончив с раной, Люциус вернулся к своему месту и вновь встал в стойку. Последовала очередная серия коротких дуэлей, в одной из которых Аллегра ловко выбила шпагу из его рук, чем заслужила несколько искренних хлопков в ладоши… Самое интересное было то, что он не мог предугадать тактику ее нападений, ведения боя. Все движения были совершенно спонтанными, будто непредсказуемость ее характера выливалась продолжением эфеса в гладкую сталь. Она не была сильнее его… Да и невозможно сравнивать — совершенно разные техники. Как и вчера на тренировке с магией Аллегра быстро окунулась в азарт. Надо сказать, шпага была не менее изящна в ее руках, нежели палочка. Невероятно точные уколы, гладкие скользящие подачи. Можно было смело утверждать, что она родилась со шпагой в руках.

Люциус залечивал себе рану на ноге, пока Аллегра заклинанием соединяла разорванную на другой руке ткань блузки. Он больше ни разу не попал в нее, всего лишь рассек серый шелк рубашки. Восторг, удивление. Просто не мог поверить, что встретил в лице семнадцатилетней дерзкой девчонки такого интересного соперника! Грация, владение оружием на десять с плюсом, самый романтичный в мире вид спорта превращал ее в элегантную леди, дикую кошку, чьи глаза блестели непередаваемым азартом. Потрясающе!

— Смею заметить, Амикус намного хуже владеет шпагой.

«Да, девочка, ты заслужила похвалу».

Люциус видел ее взгляд, довольный, искренний.

— Отец уже давно мне не соперник.

Улыбка, пускай хвастается, Люциус оценил реакцию. Да ее переполняет гордость, того и гляди взорвется! Умница. У них оказалось гораздо больше общего, чем он предполагал. «Грозовой перевал», теперь это… Кэрроу-старшего он побеждал, особо не напрягаясь, несколько точных движений, и Амикус всегда оставался с ранениями, но Аллегра заставляла дыхание учащаться в порыве резкости движений, уворачиваний от острия. Адреналин с бешеной скоростью носился по венам во время баталии. Она даст фору любому дуэлянту, несомненно, талантлива. Тень уважения проскользнула между ними, Люциус знал, что тоже произвел впечатление.

— Мистер Малфой, думаю, вы в комплиментах не нуждаетесь, ваш стиль впечатляет.

Обмен аристократичными улыбками. О да, она умеет вести себя, как подобает, но неужели только в бою? Сейчас перед ним стояла настоящая женщина, слегка высокомерная, манерная, вежливая, искренняя. Уникальность дарования дуэлянтки шагала в ногу со способностью к театральным представлениям. Актриса — она может быть разной, совершенно непредсказуемой: жесткой, жестокой, гордой, слабой, едкой… Люциус поймал себя на мысли, что пора пересмотреть свои представления о ней, сильнее начал осознавать, что Северус ни в коей мере не достоин подобного сокровища, граненого юного алмаза с гравировкой чистокровия. Обесчестивший поддонок обязан валяться у нее в ногах, вымаливая прощение. И только сейчас пришло понимание, что Аллегра пытается восстановить свою честь, свое опороченное «Я», хочет наказать мерзавца. И пусть это навязчивая идея, она полностью права.

Сложив шпаги, они приступили к магической тренировке. В фехтовании она, несомненно, лучше, но и здесь неплоха — просто опыта недостаточно, но хватит ли ей знаний и умений в бою против авроров, которые очень любят появляться некстати в самый разгар вечеринки на маггловских костях?

«Рождество уже завтра, девочка, жди подарков под елкой, в виде маски и черной бархатной мантии…»

* * *

Люциус и Нарцисса отбыли в Грейс Холл на рождественскую благотворительную вечеринку, оставив меня в компании двух дирхаундов. Их хозяин настоятельно не рекомендовал пускать собак на мебель, но ведь его сейчас нет? Дик и Освальд устроились по разные стороны от меня на софе в библиотеке. Эльфы принесли вино из закромов поместья. Дорогой изысканный напиток, чистый рубиновый цвет, непередаваемо изысканный букет, я становлюсь алкоголичкой — полбутылки как не бывало. А как иначе скрасить одиночество? Я имею право на небольшой отдых после тяжелого дня. О, как блистал сегодня Люциус, его аристократичные манеры были продолжением шпаги, лицо без тени эмоций, строгая осанка, левая рука поднятая вверх. Да, он потрясающий дуэлянт, весьма опытен, строг и лаконичен. Для меня было маленькой победой произвести на него впечатление. Не поскупился на похвалу. Я всегда владела холодным оружием неплохо, пару лет назад в столь юном возрасте превзошла отца. Признаться, его реакция оставляла желать лучшего. Но Люциус… не хватит словарного запаса, чтобы описать это потрясающее чувство восхищения, еще никогда мне не было так интересно сражаться с человеком. Изысканный, сильный. Движения широких плеч, холодный взгляд и удивление, когда шпага вылетела из мужественной крепкой руки на пол. Я с честью одержала победу, заслужив лавры и аплодисменты. И с каких это пор, интересно, меня волнует мнение павлина? В бою мы договорились не целиться в жизненно важные органы, однако слишком входили во вкус. Сначала я хотела нарубить из него фарш, но потом дуэль превратилась в настоящее азартное состязание, и все мысли о нанесении увечий испарились, остались лишь скрещенные шпаги и достойные противники, безупречный танец двух хищников. Напористый, но ровный стиль ведения боя — с его стороны, импульсивность, непредсказуемость — с моей; сильные парирования, выпады, мелодичный звук соприкасающегося метала… Не хватало только искр и фанфар. Мерлин, это было божественно, меня словно наполнили жизнью, смыслом. Появилось острое ощущение, что не стоит больше дерзить Люциусу, он весьма галантен и вежлив, не каждый выдержит мой острый язык. Стало как-то даже неуютно: несмотря на все его недостатки, он действительно довольно обходителен. Хотя какие, к гиппогрифам, недостатки? Напыщенный аристократизм и постоянная гримаса циника — это не минус. Он всего лишь жертва воспитания и собственной жизни в клетке статуса. Люциус не заслуживает такой «нелюбви» с моей стороны, я слишком много судила о нем по сыну. Да, схожие манеры, поведение, в некотором роде, но сейчас вижу, что Люциус другой. У него нет проблем с самообладанием, интеллектом, учтивостью. Ну вот, начинаю находить в правой руке Лорда положительные стороны. А что в этом плохого? Я сама выбрала ту же сторону, стоить принять ее со всеми вытекающими последствиями и Малфоем. Предвзятое мнение пора выбросить на помойку и действительно начать жизнь и миропонимание с чистого листа.

Находясь в полном одиночестве в огромном поместье, не считая двух собак и кучки домовых эльфов, мне не было грустно. Желала, конечно, развлечений: сходить на благотворительную вечеринку Нарциссы, но почему-то не хотелось злить Люциуса, моя вредность должна иметь границы. Когда я отказалась, заметила на его лице легкую улыбку, не скверную, не саркастичную, а нормальную, адекватную, он понял, что я просто отступаюсь, не хочу снова лезть на рожон, не пытаюсь его вывести из себя. Раньше доводилось бывать на подобных вечерах, в том числе и на организованных Малфоями — ничего интересного. Снобистская обстановка, все ходят в шикарных нарядах, сверкают драгоценностями не на один галеон и фальшиво друг другу улыбаются. У дам роскошные прически и вечерний макияж, мужчины элегантны, выдержаны, вылизаны… А среди всего этого «сброда» — шестнадцатилетняя Аллегра с вороньим гнездом на голове, ни единого намека на косметику и скромное серое платье. Из украшений только маленькая брильянтовая слеза на золотой цепочке… Отец, самолично вырастивший мальчишку, пытался бороться, но никогда не побеждал в подобных спорах. Он не знал, что если бы я захотела, могла бы выглядеть шикарнее и изысканнее всех на чертовом балу, но я намеренно не хотела этого. Помню взгляд того же Люциуса Малфоя…

— Аллегра, хм-м, вы прекрасно выглядите, — легкая неестественная улыбка.

Да я даже дома умудрялась зализывать свои космы, не без использования дара, конечно. Виною была детская вредность. Мерлин, какой глупой я была, пыталась доказать что-то, но что? Сквозь черный ход я шла наперекор обществу, хотя могла быть идеальной дочерью. На деле выкидывала подобные фокусы за неимением возможности реально противостоять. Подобные глупости списывались всеми на переходный возраст, становление личности и характера. Улыбка воспоминаний застыла на лице. Я ощутила вибрацию во всем теле — предвестник изменений, почувствовала небольшие покалывания, превращаясь из Мелани в себя. Надоела мне эта блондинка. Я встала, немного покачнувшись, подошла к книжному шкафу со стеклянными дверями. В полумраке библиотеки они отражали не хуже зеркал. Дик следил за мной добрыми глазами. Отметив полное перевоплощение, он поскулил и повернул голову набок.

— Не переживай, это все еще я, — зачем-то напомнила я псу.

Отражение. Ладонь прошлась по лоснящимся длинным волосам от головы к шее и плечам. Пожалуй, ничего больше в себе менять не стоит. Бокал с кроваво-красной жидкостью оказался у губ. Глоток. Я покрутилась у импровизированного зеркала.

— А ты, оказывается, можешь быть женственной, Аллегра… — довольно протянула я, прикусывая губу посексуальнее и делая искушенный взгляд.

Глупость, но приятно, осознать, что ты теперь женщина не только в физическом плане, спасибо Северус, загрызи его акромантул, но и по самоощущению.

— Вы только заметили? — раздался в библиотеке насмешливый голос.

Я дернулась, бокал с вином выскочил из рук, разбился на множество осколков и красные капли забрызгали брюки.

— Мистер Малфой, а вы не должны быть на балу? — произнесла я, взглянув на часы; он ушел только полтора часа назад.

— Я никогда не задерживаюсь на таких мероприятиях долго.

Немного пристыжено за то, что меня застукали за откровенным нарциссизмом, я склеила бокал, поставила его на ближайший стеллаж и убрала пятна напитка с пола и своей одежды.

— Кажется, я говорил вам не пускать собак на софу, — немного повысив голос, произнес он.

Освальд и Дик решили удалиться с дивана, от одного только взгляда хозяина. Они подошли ко мне с обеих сторон и ткнулись мокрыми носами в ладони. Предали хозяина. Им просто ласки не хватает. Немного неуверенно я погладила послушные головы питомцев под пристальный, но мягкий взгляд Люциуса. Уголки его губ поднялись в одобрительной улыбке.

— Аллегра, вы опять рискуете быть рассекреченной моей женой, разгуливая по дому в своем обличии.

— Прошу прощения, я немного…

— Расслабились? — продолжил за меня Люциус.

Подойдя к столику возле дивана, он взял в руки бутылку с синей этикеткой, в которой осталось меньше половины.

Сейчас съязвит по поводу детского алкоголизма, зуб даю…

— Вы, похоже, решили уничтожить мои погреба, — с легкой усмешкой произнес он. — «Каберне Совиньон из долины Напа», неплохой выбор, однако я бы посоветовал вам нечто получше.

— Боюсь, что я неплохо разбираюсь в винах, мистер Малфой, мне это подходит.

Я взяла стакан с полки и подошла к дивану, аккуратно села, положив ногу на ногу, и потянулась за поставленной на место бутылкой.

— Вы позволите?

Опять это ощущение, от которого кровь стынет в жилах. Не могу привыкнуть к такому обращению, в очередной раз манеры «Мистера Утопия» меня озадачивают. Я позволила поухаживать за собой, Люциус налил вина, к моему удивлению наколдовал еще один бокал и вылил в него остатки, затем сел на соседнее кресло и ослабил воротник парадной рубашки. Сама элегантность… Чем обязана такой компании, а главное: с чего вдруг он ведет себя столь фривольно? Ну, да ладно.

— Мне казалось, женщина должна быть в стельку после такого количества вина, — сказал он, рассматривая содержимое бокала на предмет качества.

— У меня неплохая выдержка.

— Вы говорите о себе как о вине.

Он назвал меня женщиной? Завуалированный комплимент, надо полагать, что ж, благодарю… Отчего-то было так спокойно, словно мы никогда не испытывали неприязнь друг к другу, хотя, скорее, подобные подачи были с моей стороны.

— Как прием? — спросила я, убивая паузу.

— Красиво, эффектно, — начал он неестественно восторженно, — много красивых женщин, влиятельных представителей разных слоев, впрочем, как всегда скучно.

Эти слова выразили и мое мнение о подобных вечерах.

~~

— Аллегра, вино влияет на вас благотворно.

Уже привычная изогнутая бровь на ее личике.

— Откуда такие выводы? — спросила она, делая небольшой глоток.

— Вы не дерзите, адекватно поддерживаете беседу и не стремитесь перегрызть мне глотку…

— Достаточно, я поняла, — немного смущенно остановила она, краснея, а затем улыбаясь. — Я должна извиниться за свое поведение.

— Извинения приняты, — утвердил Люциус. — Признаться, я могу понять вас.

Удивление начинающих пьянеть ясных глаз.

— Надеюсь, вам не покажутся оскорбительными мои слова, — вдруг сказа он и, не встретив препятствий, продолжил: — Смею предположить, что это защитная реакция на всех мужчин, после того, что с вами произошло.

Задумчивость в темной головке, прикушенная губа…

— Я думаю, что начинаю отходить, и, как считала раньше, во мне не зарождается феминизм.

— Очень на это надеюсь, вы были просто невыносимы в эти недели, — Люциус одернул себя, понимая, что случайно сказал двусмысленную фразу.

Аллегра решила проигнорировать её или же просто не заметила.

Измученная улыбка, ладонь, приложенная к лицу, легкий вдох.

— О да, я просто само совершенство.

Сарказм, но на этот раз шутливый и над собой.

— Сегодня я был поражен вашими способностями, действительно не ожидал подобного мастерства.

— Спасибо, кажется, шпагой я владею лучше, чем волшебной палочкой.

Люциус ушел в мысли ненадолго, оставив Аллегру ласкать довольные морды собак, опять обступивших ее со всех сторон. Животный магнетизм какой-то, собаки чувствуют плохого человека и никогда не подойдут к таковому, значит, юная мисс Кэрроу не является средоточием злобы и негатива, ее душа все еще чиста, не обагрена чужой кровью. Но это только пока…

— Аллегра, вы боитесь? Завтра предстоит нечто страшное…

Взгляд оторвался от собак и устремился к нему, и через несколько секунд молчания она произнесла негромко:

— Я не знаю, чего мне стоит бояться. В любом случае, я выбрала свой путь.

Несмотря на тишину, в её голосе чувствовалась уверенность, неподдельный крепкий фундамент.

— Лишить человека жизни непросто, если вам придется это сделать…

Молчание в ответ… Но она собралась.

— Мистер Малфой, я не хочу сеять в своей голове сомнения в том, чего может и не произойти.

Довольно умный ответ, не язвительное: «Давайте закроем эту тему». Что ж, ее право, не загадывает на будущее, но страха в серых радужках нет, она действительно сможет сделать подобное, не стоит развевать по ветру уверенность, странную, глупую…

Тема была переведена на менее опасную для её психики. Люциус не мог понять, кто сидит перед ним: юная девушка или взрослая женщина… А манеры… их словно нарисовали из ниоткуда, появилась та самая леди, которую Аллегра так долго прятала в себе. Так непохожа на своего отца. Несмотря на чистую кровь, статус и деньги, Амикус был немного простоват, но его дочь совершенно иная, сейчас Люциус видел в ней нечто более возвышенное, поймал себя на мысли, что у него могла бы быть такая дочь…

* * *

Случилось ужасное, Артур Уизли был покусан Нагайной в министерстве — это видение передалось Гарри, и Артура удалось спасти. И как змее удалось проникнуть в Отдел Тайн незамеченной? По сточным трубам, вентиляции? Не может быть, повсюду расставлены магические ловушки и барьеры. Быть может, на животных защитная магия не реагирует, ведь змея — не анимаг, которого уж точно бы засекли. Дамблдор недоволен тем, что парень никак не научится блокировать свои мысли, однако именно это неумение и спасло жизнь Артура Уизли…

Северус размышлял на тему того, насколько близко Лорд подобрался к Пророчеству. Счет идет на дни, совсем скоро ему удастся завладеть им, это вопрос времени…

— Легиллименс!

Он снова без проблем вторгся в мысли мальчишки, никаких преград, совершенно неспособный ученик… Воспоминания о сопливой встрече с Сириусом перед началом учебного года, фу, как мерзко. Далее картины дружеских встреч, каких-то разговоров, Северус копнул глубже и наткнулся на воспоминания Поттера о зеркале Еиналеж… Он видит в нем родителей… Лили… горькой болью отдался образ любимой женщины, улыбающейся из магического отражения. Не в силах больше терпеть, Снейп прервал контакт.

— Мистер Поттер, вы даже не пытаетесь бороться со мной! — с налетом досады произнес он.

— Сэр, я стараюсь…

— Значит, плохо стараетесь.

— Но благодаря связи с Темным Лордом удалось спасти жизнь мистеру Уизли.

— Вы либо совсем болван, либо испытываете мое самообладание. Он может использовать этот контакт, чтобы подкидывать ложные воспоминания, мучить вас, может довести до безумия…

Северус отпустил Гарри перед Рождественским балом, а сам отправился в лабораторию варить Аконитовое зелье для Люпина — на него бесцеремонно взвалили эту обязанность. Рождество только завтра, и он встретит его в полном одиночестве, как всегда. Обычно в праздники его компанией было Огденское виски, но после последних событий он дал себе слово не брать и капли в рот. Никогда не терял голову из-за алкоголя, но почему-то неудачно сложившаяся ситуация плюс отменное пойло превратили его в зверя тогда. Всё, теперь сухой закон, а значит, двадцать пятое декабря теперь черный день в календаре. Расслабиться не удастся, пусть, Северус и заслужил это в полной мере. Он искренне хотел знать, что случилось с Аллегрой. Устроила ли она жизнь где-то далеко отсюда? В голову приходили жуткие мысли, а вдруг ее хрупкое безжизненное тело уже давно покоится где-то у подножия скал? Суицидальная личность. Как никто другой Аллегра способна на самоубийство, а это значит, что он не только исковеркал жизнь и её судьбу, но и повинен в ее смерти…

Несобранность, хаотичный бег маленьких белых точек; рой снежинок кружил за окном, обступая стихией зимы древние стены величественного поместья. И летом внутри, казалось, была вечная метель. Нерушимая стужа, холод пустоши и несбывшихся надежд. Каждый, кто рождался под крышей родового замка, был несчастен, закован в кандалы статуса, обречён на угнетение собственных чувств. Таким был и Люциус.

Он рос в обители пронизывающего мороза, забывая о мечтах юношества, вычеркивая из жизни все светлое, оставлял только манеры и фасад аристократизма, вросший в образ, ставший с ним единым целым. Когда-то н любил сладкое, простую фруктовую карамель, ел её фунтами, пока красивое мальчишеское личико не покрылось прыщами в период взросления. Запрещали все — он быстро забыл об игрушках, их заменили на уроки фехтования, верховую езду… Безусловно, лошади были не самым плохим, что могло с ним случится, однако мысль о том, что и это было неотвратимой обязанностью, заставляла забывать, как приятен запах сена, тепло, исходящее из больших ноздрей, и мягкая шелковистая шерсть гривы. Отцу удалось вылепить из него именно то, о чем он мечтал, выкинуть из светлой головки все неподобающие увлечения и литературу третьесортного содержания. Лишь после смерти Абрахаса Люциус позволил «Грозовому перевалу» обрести законное место на полке в библиотеке, но кроме этого ничего не изменилось. В зеркале отражался все тот же чистокровный, высокомерный, идеальный мужчина, который сам воспитывает сына так же, как воспитывали его самого. Он стал тем, кого ненавидел, кого пытался изгнать всю сознательную жизнь, приоритеты семьи и статуса оказались первоочередными. Не мог иначе, в такие моменты говорят, что все слишком далеко зашло.

Люциус смотрел на вьюжное небо, понимая, что никогда не сможет быть таким хаотичным, непредсказуемым, не полетит в пространстве и времени, выбирая направление самостоятельно, не растает на чьих-то разгоряченных щеках, им не будут любоваться, просто потому, что он уникален, и единственный в своем роде имеет оригинальную форму, непредсказуемый узор и внутренний мир. Путь давно утерян, он мог сравнить себя лишь с каплями промозглого дождя, падающими строго вниз, стремглав несущимися к сырой земле.

Праздничный Рождественский ужин в кругу семьи, традиции, обуза… Ему хотелось закрыться в кабинете и почитать, отказаться от большого стола, за которым терялись трое. Но в этом году в стандартном приеме изысканной пищи участвует еще один человек. И пускай, Аллегра не член семьи, за чьей маской скрывается, но это могло хоть как-то скрасить картину строгой, до безупречности вылизанной Нарциссы и грустного, ковыряющегося в тарелке Драко.

Странный вчера получился вечер, непривычное общество Аллегры не показалось обременительным, наоборот, общение было непринужденным, возможно, виновата еще одна бутылка Каберне Совиньон, развязавшая обоим языки. Темами вечера стали книги и некоторые курьезные случаи времён юношества Люциуса, в основном, в школьные годы. Хогвартс был единственным местом, где он мог вздохнуть практически полной грудью. Аллегра, как и он, была старостой, дотошной, невыносимой, много историй было рассказано ее устами. Драко совсем недавно возмущался, что она терроризировала Слизерин с момента назначения префектом. Не раз с губ сына едва не срывалось определение «стерва». Люциус объяснял, что она не виновата в том, что выполняет свои обязанности, и не должна покрывать выходки своего факультета… Он примерно знал общую картину её личности, невзрачный образ всезнайки со слов Драко. Теперь, однако, эта особа живет в его доме, и она совершенно не такая. Люциус узнавал ее постепенно и, в то же время, быстро, раскрывая для себя многогранность её характера, непоколебимость сильной натуры, неопределенную слабость и оригинальность.

Вчерашний разговор сделал ее улыбку искренней, позволил чуть приоткрыть душу. Разная, неуловимая, утонченная и вульгарная, немного сумасшедшая, но в то же время умная, умеющая обосновывать и отстаивать свою точку зрения. Забавная, когда немного выпьет, хотя какой там… вчера она уговорила приличное количество вина, однако выглядела и общалась совершенно адекватно.

Аллегра не должна жалеть о том, что позволила вторгнуться на свою личную территорию… Возможно, это случилось от скуки, которую навевал огромный зябкий дом. Нарцисса приехала с приема поздно и не застала мужа и «племянницу» за бутылочкой Каберне Совиньон. Они разошлись раньше, искренне пожелав друг другу спокойной ночи и отсутствия головной боли наутро. Настроение с утра было даже нормальным, пока его не подпортил «веселый» разговор с Драко по поводу проступка в школе. Он был наказан, и теперь обязан сидеть в доме безвылазно до окончания каникул. Что самое противное — сын не произнес ничего в самозащиту, вся речь сводилась к невнятному: «Да, отец» и слегка поникшей голове. Ни одного слова против, Люциус видел себя в его возрасте, не смеющего выдавить что-то наперекор Абрахасу Малфою. Безнадежно, он растит отпрыска по своему образу и подобию, от этого еще больнее.

Разгар праздничного ужина, тишина, лишь редкий стук бокалов, опускающихся на стол и позвякивание столового серебра, сведенное к минимуму безупречными манерами. И никто со стороны не мог бы подумать, что двоим сегодня придется убивать, что рождественский пир, начавшийся с запеченной индюшки, закончится запрещенными заклятиями и смертями, несмываемым месивом греха на двух душах, одна из которых была пока еще чиста. Кто скажет Аллегре: «Нет, ты не должна этого делать! Это ужасно, глупо обагрять руки кровью ни в чем неповинных людей!»? Никто, она встала на этот путь добровольно. У нее никого нет, и даже отец, от которого она сейчас скрывается, просто даст палочку в руки и отправит уничтожать магглов. Люциус не мог позволить себе слабости запереть девицу в доме, не брать с собой, уберечь от самой себя, не очернять и без того сломленную душу. Он не может, не имеет права, потому как сам приставлен наставлять на «путь истинный» и следить, чтобы она не свернула…

Все присутствующие, включая его самого, аккуратно перебирали ножом и вилкой, не нарушая идеальности осанки, подобно восковым фигурам, навечно застывшим в одной позе… Все, кроме одной. Аллегра была многим раскованней, но, в то же время, держалась этикета, только нечто неуловимо живое ощущалось в движениях, не вписывалось в программу дома Малфой. Она резала пищу не на малюсенькие кусочки, а на побольше, добрее, чтобы действительно ощутить вкус блюда, салфетка на её коленях лежала как-то иначе, немного небрежно. Люциус отвлекался от тоски, незаметно обращая внимание на гостью. Аллегра позволила выглядеть себе праздничнее: вечные брюки сменились на одно из платьев, что он «заботливо» предоставил. Пускай фигура принадлежала Мелани, но он уже не видел племянницу, а сквозь эту маску смотрел прямо на Аллегру. Длинные черные волосы, собранные в аккуратной прическе, приколотой ненавязчивой бледно-голубой заколкой, одолженной у Цисси, лавандового цвета платье на аккуратных бретелях, высокий пояс, подчеркивающий худобу, и юбка, стремящаяся к полу мягкими волнами. Люциус вспомнил, что подарил эту заколку в виде трилистника Нарциссе на выпуск из Хогвартса: изящная, аккуратная вещица, нежная, как раз для юной особы, впоследствии его жена предпочитала более тяжелые украшения. Когда она в последний раз надевала эту заколку, он уже не помнил. Похоже, вещь была отдана в пользование юной Аллегре совершенно без задней мысли, Нарцисса просто забыла… Наверное, безделушка была самым искренним даром, который когда-либо преподносил Люциус, неоцененная, забытая, среди множества аксессуаров уже тогда избалованной юной невесты. Не будет удивления, если его жена передарила заколку «племяннице». Впервые в жизни он ощущал некий трепет от собственного подарка, оцененного по достоинству нежной девушкой, отнюдь не супругой.

Обыденная тишина стала давить непониманием, отчего он уделяет так много внимание вещице в светлых волосах «Мелани»? Глаза были прикованы к другому созданию, сидящему внутри пышногрудой блондинки, невесомой, легкой девушке, стойкой, волевой и нуждающейся в опеке — чего она никогда не признает. Люциус не знал, что чувствует Аллегра перед рейдом Пожирателей, однако аппетита у нее не поубавилось. Быть может, это был способ развлечь себя среди витавшей над подобием Рождества в доме скуки, а может, наоборот это проявление нервозности. У Люциуса, впрочем, было смутное подозрение, что ее вовсе ничего не волнует. Было бы странно. Пиршество перед убийствами смотрелось неестественно, вызывающе.

Эльфы подали десерт, и тогда Люциус решил нарушить грозное молчание домочадцев:

— Драко, расскажи о реформах Амбридж в школе.

Взгляды устремились к мальчику, поднявшему взгляд от тарелки.

— Ничего особенного, Амбридж просто немного поменяла некоторые правила. Наверное, это только начало.

— Например? — спросила Нарцисса, заставляя затухающий на основании разговор возобновиться.

— Запретила исполнять и слушать музыку в учебные часы, то же с публичным проявлением романтических отношений, критерии к форме и внешнему виду стали жестче. Она упразднила многие студенческие организации, Снейп говорит, что наконец-то в школе более или менее порядок, — хмыкнул Драко на последней фразе.

Аллегра и ухом не повела, услышав заветную фамилию, а Драко продолжил:

— Она набрала инспекционную дружину, в которую вошла добрая половина старших курсов Слизерина.

— Вам, вероятно, приятна полученная власть? — внезапно вставила она с легкой улыбкой. — Изводите гриффиндорцев?

Не было в ее словах сарказма, просто констатация фактов.

— Как бы не так, это они нас изводят! Поттер и его шайка сколотили организацию, неизвестно чем занимающуюся, Амбридж бесится, но не может уличить их в запрещенной деятельности.

— Они весьма хитры, раз занимаются подобным у нее под носом, — вступил Люциус. — Со следующего года ты, Драко, будешь старостой, и тебе придётся проявлять особую бдительность в отношении незаконных бандформирований, так что развивай бдительность.

Краткое покашливание с левого фланга стола, Аллегра подавилась и быстро запила вином.

— Прошу прощения, — извинилась она, промокая салфетку о напомаженные губы.

— Отец, думаю после того, что я натворил, мне не светит этот пост.

— Я поговорю с Северусом, не думаю, что он откажет тебе из-за одной ошибки.

Конечно, связи решают все, вопросительный взгляд Аллегры выражал недовольство, ей это назначение досталось собственными трудами.

— Что ж, это отличная новость, думаю, эта роль как раз по мне, — удовлетворенно заметил Драко.

— И ты будешь спускать некоторые шалости своего факультета? — морально Аллегра все еще не могла выйти из роли префекта.

Пристальный скептичный взгляд.

— Уж это точно, а то у нас последние два года была ужасно дотошная, невыносимая староста, ты ведь знаешь семью Кэрроу?

Всё бы ничего, но перед ним сидела именно та самая невыносимая староста. В воздухе повисла пауза, прозрачно намекающая, что Драко следует придержать язык. Весь вид Аллегры как бы говорил: «Еще слово, и я тебе десерт по лицу размажу».

— Да, знаю, — неожиданно ровно произнесла она. — Вероятно, её справедливость была тебе не по вкусу? — ни в чём неповинная десертная вилка в побелевшей напряженной руке, казалось, была готова раскалиться добела

— Дело не в справедливости, — отмахнулся Драко. — Аллегра совершенно неадекватна... Она угрожала мне Сама-Знаешь-Кем, — театрально закончил он.

Что? Все внутри Люциуса заклокотало. Он отправил уничтожающий взгляд Аллегре, пробивая все защитные барьеры. Она не посмотрела в его сторону, однако видно, что растерялась и испугалась его реакции. Пересилив себя, она аккуратно взглянула исподлобья и не ошиблась, узнав в посылаемых флюидах злобу и агрессию.

— Кстати, отец, как она поживает? — намекая на темные делишки, спросил Драко. — Ты ведь наверняка в курсе…

— Драко, это не застольная тема, — едва ли не прошипел Люциус, делая глоток вина.

При Нарциссе редко шли разговоры о делах Лорда, и уж тем более не стоило их вести при «племяннице», которая непременно получит сполна за всё хорошее, и на этот раз ей уж точно не сойдет с рук. Хватило мозгов угрожать подростку Волан-де-Мортом, неслыханная наглость! Разговор был переведен в другое русло, но не забыт.

~~

О да, встречать его смертоносные взгляды было безумно… стыдно. И теперь ругани не избежать, сама виновата, нужно было раньше думать. Только-только с Люциусом нашли грань понимания, так эта оплошность всплыла наружу именно сейчас. Я притягиваю неудачи? Я не стала прятаться, решила всё стойко вынести. Думаю, подобный героизм не будет оценен в полной мере, Люциус был просто в ярости, ведь дело коснулось его сына. Неужели удастся увидеть сцену разъяренного мужчины, так долго державшего эмоции в узде? Любопытство быстро сменилось липким ощущением вины, нет, не страха, просто совесть внезапно взыграла в забывшей это ощущение душе. Я шла по одному из коридоров поместья в самое пекло, к восставшему из ада дьяволу, пославшему за мной в комнату домового эльфа. Стоит постучать, быть вежливой и не нападать под тяжестью обвинений, забыть дурацкую самозащиту и выстоять в неравной борьбе закованного пленника и его мучителя. Я готова…

Я появилась в проеме под черствое: «Войдите». Он стоял у камина, наблюдая за огоньками тлеющего полена. Преследовало ощущение дежавю, словно разговор «по душам» уже где-то имел место быть, особенно на эту тему…

— Мисс Кэрроу, я, признаться, многого от вас ожидал, но угрожать моему сыну Тёмным Лордом — это переходит всевозможные границы, — сухо начал он, разворачиваясь лицом к пришедшей на погибель жертве.

— Мистер Малфой, мне не остается ничего, кроме как извиниться, — сжимая кулаки, чтобы не прорвать просящийся наружу вой, произнесла я.

— Мне совершенно не интересны ваши извинения.

Он был в бешенстве, еле-еле держал маску безразличия, готовился напасть, ужалить побольнее. Что ж, вполне заслуженно.

— Я хотел бы знать, чего вы пытались добиться, используя столь идиотский метод? — презрительно кинул он.

— Я была рассержена на Драко, это вышло случайно, — слабо оправдалась я, понимая, что это ничего не изменит.

— Ваше «рассержена» должно держать себя в руках и не делать столь опрометчивых угроз. Мой сын прав, вы неадекватны.

Все бесплодные попытки последних недель вывести Малфоя из себя внезапно увенчались сокрушительным триумфом, стоило только коснуться отпрыска. Больная тема для павлина, которого я снова видела в Люциусе.

— Мистер Малфой, я не собираюсь больше оправдываться, я уже извинилась, больше подобного не повторится.

Это все, что я могла сказать, потому как продолжать и, уж тем более, спорить было бессмысленно.

— Вы сильно разочаровали меня.

— В общем-то не удивили, — не удержалась я от иронии. — Это было в прошлом, я не знала…

— Что нас с вами судьба сведет? — перебил он надменно. — Запомните, Аллегра, у ошибок нет прошлого, настоящего и будущего. Одна маленькая оплошность может перечеркнуть всю жизнь и сложившееся мнение о человеке.

Я слушала внимательно, не опуская головы, держалась, как могла, не показывала слабости, не хотела опускаться ещё ниже перед человеком, внушающим уважение. Человеком, который был бесконечно зол на меня…

— Я искренне надеюсь, что вы скоро исчезните из моего дома, или я сам расскажу вашему отцу, — приоткрывая нотки гнева, продолжил он. — Вы свободны, в половину второго жду вас здесь.

Он развернулся обратно к камину, не намереваясь продолжать смотреть в мои пристыженные глаза. Все что оставалось, это оставить его в одиночестве. Просто великолепно, я безумно счастлива получить порцию яда в и без того прекрасный рождественский вечер, наполненный едким мандражем предстоящей ночи. Сегодня Люциус был именно таким, как я себе изначально представляла. Казалось, что может быть глупее зациклиться на какой-то ничтожной угрозе? Но это был Драко… Святыня для отца, неприкосновенное сокровище. Да его сын — жалкий убогий хорёк, невоспитанный, мерзкий, бесцеремонный! Все его манеры в доме — лишь маска, в школе он отъявленный хулиган и беспардонный нахал, старающийся задеть всех и испортить жизнь Гриффиндору, и мне заодно. Любитель досаждать мелочными проделками и гнусным языком. Драко не заслуживает, чтобы я за него получила такую взбучку.

…Комната как всегда встретила меня теплом, но ощутить уют в четырех стенах пустоватого поместья так и не удалось. Я не из этого мира, не из мира Малфоев, где желчный Люциус порхает над своим несносным сыном и забывает о замечательной женщине, разделившей с ним очаг. Не видит, как несчастна Нарцисса, уже уставшая добиваться внимания мужа, остывшего, черствого сухаря с идеальными манерами. Дурдом на сваях. В замке есть все: идеальный порядок, королевский интерьер в придачу с коронованными особами, множество услужливых эльфов, конюшня с великолепными скакунами, собаки, ласковые, отзывчивые… Но нет главного — нет жизни, словно мертвое пространство… Даже в моем поместье, таком же оплоте чистокровия и лицемерия есть нечто незыблемое неприкосновенное, витающее в воздухе, неуловимое, спокойное. Быть может, это привычка, ведь я выросла в доме, где знаю каждый уголок, каждую потайную лазейку. У меня была старая няня — замечательная миссис Майер — гувернантка с немецким происхождением, заменившая в какой-то мере мать, ставшая духом добра в пустом поместье. Но она скончалась пару лет назад.

Я заметила нечто бликующее на кресле в отсвете неяркого пламени камина. Литая, гладкая, с безупречным готическим узором и строгими линиями глаз, холодная, неживая…

Тело обдало жаром. Маска… Серебряная маска Пожирателя расположилась на черном бархате мантии, лежавшей аккуратной стопкой.

Мерлин, вот оно то, чего я боялась в страшных снах, отталкивала, стремилась избежать, не верить… Боялась прикоснуться, дотронутся до обличия убийцы, это те самые оковы служения Лорду, атрибутика тьмы, безликое одеяние чистокровия… Образовался болезненный комок в горле, напоминающий, что обратного пути нет, все дороги отсечены… Страшное ощущение безысходности, добровольной жертвы мести. Что-то внутри носилось из угла в угол, примеряя всевозможные варианты событий сегодняшней ночи.

Я пропала… Неуверенная рука потянулась к холодному серебру так, словно боялась заразиться и умереть в то же мгновение. Я рассмотрела каждую деталь, словно нечто чужеродное. Отвращение поднималось из глубин стучащего беглый ритм сердца. Все, уготованное судьбой, сбылось в один момент, только сейчас поняла, в какой опасный водоворот ужаса, я себя намеренно окунула. «Почему не Парагвай?», — застыл на мгновение вопрос, отдавшийся гулким эхом отчаяния. Но словно отрекаясь от страхов и подступающей тошноты, я вспомнила…

И мгновенно прошла весь тернистый путь, приведший сюда, в комнату с одеянием Пожирателя в поместье Малфоев, замок Темного Лорда, напоминая о том, какова будет награда. Нужен, он, черт побери, так нужен мне, я сделаю все, чтобы добиться глупой своенравной цели, заберу все, выпью до последней капли, а потом, может, уничтожу, как надоест. Северус, я не сложу оружия, не сверну с дороги, я сделаю все ради низменной потребности обладания, ради темной ошалелой любви, страсти…

Маска поднялась к лицу, я видела надвигающиеся прорези для глаз, осторожно пропускающие свет комнаты. Ловушка захлопнулась, лицо и серебро едины, неразделимы, еще один шаг на пути к цели. Я смотрела в зеркало, отражающее лишь маленькие щелки ясных серых глаз, утопающих в хладном металле, подобно пленнику, не имеющему права на освобождение, отречение…

Пришла пора — разверзлись небеса,

Я ненавижу вас собратьев смерти племя,

Не дрогнет, убивая, хрупкая рука,

Произросло войны губительное семя.

Огонь раскаянья нетленного иссяк,

Надежда здравого ума погасла,

Теперь лишь тьма, ведь свет зарублен на корнях,

Жестокое убийство в свете лампы масла.

Бездушный алчный взор на тлеющие трупы,

Брезгливый жест, блестит забрало,

В крови душа, лицо, улыбка, губы,

Грехов смертельных жалкое начало.

Холодный сон, беспечный сумрак ночи,

Тяжелой поступью могильный свет, пусты глаза,

Тревога рук, белеющие пальцев кости.

Сжимающие рукоять ножа.

* * *

Черным-черно, кругом лишь темные бархатные одежды людей, стоящих полукругом. Серебряные, золотые, узорные, практически театральные маски… Ни один не снимает… Ритуал, таинственное действо, проще говоря, спектакль во славу задумчивого получеловека, сидящего на высоком каменном подобии трона. Как это банально.

Темный Лорд выслушивал одного из Пожирателей, что-то насчет утечки информации, а крысы среди нас были, по крайней мере, одну я точно знала. Снейпа невозможно было не узнать, он стоял немного дальше обозленного на меня Люциуса, которому приходится нянчиться с маленькой тварью, обидевшей его дражайшего сыночка. Из-под маски выбивалась тонкая прядь черных волос, это непременно был он, несмотря на мантию, наглухо закрывающую тело. Высок, не широкие, в пример Люциусу, плечи, чуть заметный упор на правую ногу, отчего левое плечо едва различимо выше правого. Излюбленная поза преподавателя зельеварения, не считая скрещенных на груди рук.

Люциус не сказал ни слова, когда мы перемещались из поместья, лишь сухо встретил, взял под руку, и мы аппарировали в замок Лорда. Что я чувствовала? — ничего, пустоту, я -готовая емкость для свершений, бездумных, безвольных. Я пойду, куда мне скажут, убью, кого понадобится. Сердце кольнуло непривычным холодом. Мне действительно было наплевать, что сегодня на моих руках окажется чья-то кровь, все мы когда-то умрем и не факт, что естественным путем. Убеждение, установка — на небесах лучше, чем здесь, мне не за что себя винить. Даже в бессловесной баталии взглядов с мистером Павлином появилась отчужденность, привычный холод, надменность и новый слой безупречно отшлифованной маски безразличия. Проще злиться на него и саму себя, чем утопать в мыслях о предстоящем рейде. Сколько невинных людей умрет…

«Прекрати, Аллегра, не думай…».

Холодное сердце, прямой взгляд, холодное сердце, прямой взгляд…

— Люциус, ты возглавишь первую группу.

— Да, Мой Лорд, — он шагнул вперед из ряда и кивнул.

— Отправляйтесь в городок Уорлингем в пригороде на юге Лондона. Амикус, — скомандовал Лорд высоковатым голосом.

Отец в тяжеловатой маске, напоминающей обезьянью морду, вышел вперед и получил распоряжения насчет второго пункта высадки Смерти. Следом был третий отряд, его возглавила преданная любимица хозяина — Белла. Самодовольство, с которым она вышла вперёд, было ощутимо даже сквозь маску. И зачем весь этот маскарад, во имя чего мы все скрыты от глаз, когда Лорд все равно называет имена? Совершенно очевидно, что каждый из присутствующих может вычислить другого по особенностям масок — неизменных атрибутов, не имеющих копий, среди Пожирателей.

За слоем серебра спрятано и мое лицо — лицо прыщавого мальчишки с острыми чертами, длинным узким носом и губами на крошечном подбородке. Персонажем для конспирации являлся двадцатилетний Стен Шанпайк — кондуктор Ночного Рыцаря. Люциусу бросилась в глаза газетенка с фотографией волшебника, и он отчего-то решил навязать мне эту роль. Якобы Стена завербовали заклятием Империус.

В ряду Пожирателей нашлось многих знакомых: конечно, замечательная тетушка Алекто, которую я плохо знала, ведь она провела всю мою сознательную жизнь в Азкабане; Уолден Макнейр — министерский палач, чье имя тоже озвучил Темный Лорд, присоединился к нему после возрождения; главы многих уважаемых семейств, такие же, как отец и Люциус, вступившие на этот путь во имя очищения мира от мугродья и грязи. Яксли, Эйвери, а так же Торфин Роули — один из ближайших друзей отца — все они чистокровные, чопорные, все до единого чудовища и убийцы, скрывающиеся под личинами идеальных представителей рода. Секта…

В рейде принимали участия не все, лишь самые преданные последователи и некоторые избранные. Ежегодная кровавая традиция, убийство магглов — чрезвычайно важный для Лорда ритуал укрепления власти и запугивания магического сообщества. Только сомневаюсь, что информация о нападении просочится в «Ежедневный Пророк». Фадж этого не допустит, однако вряд ли кто-то будет верить ополоумевшему министру после сегодняшней ночи, которую вряд ли удастся скрыть. Конечно, я оказалась в группе Малфоя, в которой присутствовал еще Снейп, Яксли, неизвестный мне Малсибер, Рабастан Лестрендж, плюс еще некоторые, кого не упоминал Волан-де-Морт и те, кого не удалось узнать. Темный Лорд раздал ряд указаний, затем, осмотрев окружающих, изрёк напутствие:

— Хорошенько повеселитесь.

Группы рассредоточились вокруг своих предводителей. Молчаливо я следила за каждым словом и пояснениями Люциуса, раскрывающего план действий при помощи наколдованной в воздухе карты района нападения. Задача проста — разрушить несколько определенных домов и уничтожить хозяев. Действовать приказано быстро, но с размахом, совсем немного времени отводилось на нападения, пока министерство не пришлет авроров в место незаконного использования магии. К огромнейшему сожалению, мне пришлось быть напарницей Люциусу, несмотря на все желания оказаться рядом с человеком в слегка позолоченной маске, бессловесно стоявшим рядом.

Северус был так близко, что наши одежды соприкасались, я неимоверно ярко ощущала его присутствие, дышала с ним одним и тем же воздухом, желала действовать, поскорее расквитаться с войной и Поттером, чтобы приобрести желанное «несбывшееся»…

~~

Аллегра вела себя тихо и спокойно, вникала в каждое слово, холодно, расчетливо. Едва видневшиеся карие глаза Стена Шанпайка сквозь прорези серебра были спокойны, не бегали из стороны в сторону, излучая тревогу, страх или неуверенность. Люциус ожидал паники уже сейчас, но она была на редкость собрана и готова к действиям, еще не вечер… Никому другому Аллегра в напарницы достаться не могла, слишком неопытна. Не было уверенности, что она совладает с собой и сможет убить. Все еще злой из-за выходки с его сыном, он взял её под локоть и аппарировал к назначенному пункту.

Ни единого слова, вопроса из серии: «почему?» и: «что я должна делать?» не прозвучало. Словно тень, неживая, незаметная, она, наконец, узнала свое место. И все же слишком спокойна — Люциус не мог поверить, что юная, импульсивная, гиперэмоциональная девушка не паникует, Аллегра собрана и целостна, идя на убийство… Снова маскарад? Но насколько трудно держать фасад отчуждения в такой ситуации, это невероятно! Не может быть такого, что ей действительно плевать…

* * *

Зябкий мороз обжёг лёгкие, от вечерней метели не осталось и следа. Полный штиль, словно невесомость окутала место, погруженное в полумрак. Лишь редкие тусклые фонари освещали серые каменные дома, выбеленные рамы контрастировали с окружавшими их стенами. Снег отражал свет луны, сияющей с небес замогильным холодом, предвещая страшные свершенья.

Люциус пошел вперед к ближайшему дому, я засеменила за ним. Нужно быть увереннее. Немного поодаль правее заметила фигуры в капюшонах, как зеркальное отражение идущих параллельно нам на свое задание.

Невербальное заклинание, неяркая вспышка света в замочной скважине. Скрип… Дверь открылась. Люциус шагнул вперед. Я последовала за ним, оглядывая темную прихожую с вешалками и лестницей на второй этаж. Тишина… Хозяева спали. Нечто небольшим комком зарождалось в груди — не страх, непонятное предвкушение, неестественное состояние. Адреналин поднимался в крови. Ни о чем не думая, я взошла на ступени вперед Малфоя, ожидающего от меня самостоятельных действий. Любопытство, колкое содержательное чувство неизбежного, безумно интересного… Палочка, зажатая в руке, скрип половиц второго этажа…

Люциус тронул за плечо, заставив обернуться. Приложил палец к холодной прорези губ на маске и указал им на белую дверь… Готовясь, настраиваясь, подтягивая колки струн души, я осторожно повернула бликующую позолотой ручку и открыла дверь внутрь, но он вновь задержал меня, заходя первым. Пусто, эта комната была сплошь уставлена горшками с растениями, бросавшими на пол лунные тени, похожие на лапы старухи с косой. Обратно в коридор. Послышались шорохи. То ли нас услышали, то ли хозяева встали средь ночи по нужде…. В дальнем конце коридора послышался звук поворачивающейся ручки. Из проема хлынул яркий свет электрических ламп. Показался молодой мужчина в спортивных штанах и майке. Немая сцена, непонимающий взгляд на двух людей в масках, ступор был очевиден. Я шагнула вперед за Малфоем, поднимающим палочку.

— К-кто вы? — ошарашено спросил маггл.

— Джим, что там? — послышался женский голос из комнаты.

Я тоже подняла волшебную палочку…

— Авада Кедавра! — в голосе спутника прозвучали шипящие нотки.

Зеленая молния ударила в грудь так и не пришедшего в себя человека. Он упал навзничь.

— Дорогой? — начинающаяся паника.

Не могу поверить. Только что я увидела смерть, и это не было и вполовину так ужасно, как я себе представляла. Лишь небольшая волна дрожи прошла сквозь подавшееся вперед в бесконтрольном порыве тело…

~~

Аллегра просто перешагнула труп, Люциус не мог поверить своим глазам. От неё веяло холодом, она пошла вперед, чтобы прикончить свою жертву. После увиденного юная психика не должна была допустить подобного...

«Не понимаю…».

Он сделал несколько шагов, переступая через мертвое тело, чтобы убедиться собственными глазами. Аллегра стояла с поднятой палочкой в руке, направив ее на женщину, потерявшую дар речи, только что увидевшую, как в дверном проеме упал её муж.

«Девочка, ты с ума сошла…».

— Авада…

Люциус перехватил палочку, а лицо в маске обратилось к нему.

— Не сейчас, иди вниз, — скомандовал он, стараясь говорить ровно, без тени потрясения.

Люциус был в шоке, она не могла так просто произнести смертельное проклятие… почему он остановил? Это была подсознательная реакция, рефлекс, он не понимал, что делает. Не позволил ей убить…

— Но я…

— Немедленно иди вниз, Аллегра! — громко приказал он.

— Кто вы? Как вы сюда…

~~

Ну и зачем он остановил меня? Я не хочу разрушать дом — выполнять второстепенную задачу, хотелось посмотреть в мертвые глаза жертвы, убитой собственноручно, странное ощущение, мандраж, не жестокость, а осознанное желание отнять жизнь. Откуда оно взялось? После того как палочка Люциуса выпустила молнию зеленого цвета в мужчину, захотелось самой попробовать, испытать это чувство, поднимающуюся энергию, заставляющую ладони холодеть, лицо покрываться испариной, первобытная жажда плоти, жажда убивать. Сердце выскакивало из груди, когда я произносила слова самой Смерти… Но он не позволил… Я покорно спустилась вниз, оплакивая шанс попробовать себя в роли убийцы.

Люциус появился скоро.

— Бомбарда Максима, — злобно кинула я в дальнюю стену, разлетевшуюся вдребезги серой пылью цемента и кирпичами.

О, я была просто в ярости, принимаясь крушить дом. Люциус, будто и не заметивший моего гнева и обиды, поманил на улицу, и уже снаружи произнес какое-то заклятие. Половина террасы была сметена мощнейшим взрывом.

— Уходим. Морсморде! — произнес он, и на небе расцвёл череп из темных облаков с вылезающей изо рта змеей.

Вот так просто, никаких задержек, молниеносное убийство, и яркий уход с места преступления — в этом были все рейды. Люциус взял меня за руку, чтобы аппарировать, но невдалеке послышался крик.

— Скорее, они в доме!

Мы резко обернулись и увидели, как через несколько домов ниже по улице происходило что-то…

— Авроры! Они и здесь сейчас будут, — Люциус молниеносно сунул руку в карман и протянул мне какой-то предмет, похожий на небольшой медальон.

— Это отправит вас в поместье.

— Я не пойду! Я останусь с вами.

— Аллегра, это вам не игрушки.

Но я отступила на шаг от протянутой руки с порталом и демонстративно побежала в сторону разгорающейся баталии.

~~

Он быстро нагнал её.

— Что вы творите? — прошипел вне себя Люциус, не понимая, что с ней. — Какой пикси вас укусил?

— Мне кажется, вы не понимаете, я здесь не для того, чтобы созерцать.

Люциус оторопел от уверенных, черствых слов, ледяных, как зимняя Темза, колющих сознание… Он ошибся, она способна на многое и уж точно не слаба, чертова полоумная девчонка!

— Ступефай! — крикнула Аллегра, посылая заклятие в показавшегося аврора, тот упал без сознания, отлетев на несколько метров назад.

Не чуя под собою ног, не боясь опасностей, она влетела на крыльцо и прижалась к стене возле открытой двери. Внутри слышались электрические звуки заклинаний, полыхали разноцветные вспышки, и тут Люциус понял, к чему все это странное геройство, желание спасти Пожирателей, настигнутых министерскими бойцами. Снейп… Она запомнила месторасположения их точки с Яксли, безмозглая…

— Уходи, пока не поздно! — проскрежетал он.

Но Аллегра упорно игнорировала все слова. Рядом раздался еще один хлопок аппарации, Люциус развернулся, чтобы отбиться от заклятия, летевшего в них, и упустил момент её исчезновения за дверью. Немного сил потребовалось, чтобы уложить молодого неопытного аврора, несколько ловких приемов — и тот валялся в снегу, истекая кровью. Малфой вломился внутрь и застал картину подлинного хаоса. Лишившийся маски «Стен Шанпайк», пригнувшись, защищал распластавшееся на полу длинное тело, отбивая заклятия женщины с ярко-голубыми волосами, бойко управляющейся с палочкой, посылающей молнии то в них, то в Яксли в обугленной маске, напирающего с другой стороны, державшем оборону против еще одного аврора. Вспышка света не попала в Аллегру, она успела уклониться и послать Ступефай, попавший в бок аврорше. Та свалилась на пол с глухим стуком

— Быстро! Нужно уходить! — крикнул Яксли, все еще не справляясь с напором чар мага, с которым дрался.

— Оживи! — послала Аллегра заклятие в бессознательного Пожирателя и с разворота крикнула: — Авада Кедавра!

Зеленая вспышка света ринулась в сторону нападающего на Малфоя. Аластор Грюм… Опытный маг легко увернулся от смерти, но не смог обезоружить Люциуса, отражающего в этот момент другие чары. Получается, Аллегра прикрыла его…

Снейп дернулся на полу и открыл глаза. В помещение ворвались еще двое авроров, моментально принявшихся сыпать заклинаниями во всех Пожирателей. Ловушка, ряды противника становились плотнее; Пожиратели оказались заперты в этом доме.

~~

— Очнись, — я трясла его со всей силой за шкирку, пока черные глаза не начали фокусироваться.

Я подобрала палочку из черного дерева с пола и сунула ему в руку, легким движением поправила съехавшую маску Северуса и потянула его на себя. Он оттолкнулся руками от пола, сначала сел, а потом с трудом поднялся на ноги.

— Протего! — моя палочка отразила обезоруживающее заклятие, несущееся от пришедшей в себя аврорши.

Я стояла перед Снейпом, укрывая его от новых потоков магии, Люциус сражался с двумя аврорами.

— Они повесили антиаппарационный барьер! — крикнул Яксли.

— Сектумсемпра! — послышался яростный голос позади.

Северус очнулся полностью, и его заклятие уже попало в плечо одного из авроров. Что это за заклинание? Яксли переместился к нам, в окно я увидела прибывающее подкрепление, становилось по-настоящему страшно. Но главное, что Северус жив, нет, он, черт побери, жив!!! Уворачиваясь от новых заклятий, я была защищена Люциусом от другого заклинания, полетевшего от волшебника прямо сквозь разбитое окно.

— Портал! — крикнула я, не афишируя имени.

Люциус отошел к нам, уже зажатым в угол, оставалось только бежать.

— Тонкс! Не дай им активировать портключ! — раздался чей-то хриплый голос.

— Сектумсемпра! — крикнула я первое пришедшее на ум, и светловолосый мужчина упал, издав хриплый стон.

Бешеный ритм пульса, невыносимое количество адреналина, светлая ясная голова, я сражалась не на жизнь, а на смерть.

Я почувствовала чьи-то руки на плечах, знакомое ощущение рывка в области живота…

…Круговорот картинок, мигающих, ярких, серых светлых, сплетающихся в паутину, рассеивающихся на мелкие частицы. Я знала, что нам удалось сбежать из под носа авроров благодаря Малфоевской перестраховке с порталом, но почему-то очень сильно болело плечо, невыносимо резало рвало кожу на мелкие кусочки… В глазах темнело, а мы все неслись сквозь пространство в безопасность, к холодному замку…

~~

Люциус пришел в себя после перемещения и оглядел коллег. Снейп держался на ногах самостоятельно, но на лбу блестела испарина. Ранен. Яксли не зацепило, он пытался отдышаться после тяжелого боя. Взгляд переместился на парнишку в порванной мантии, чьи глаза были пусты, «Стен» смотрел прямо, а бледная кожа отдавала чем-то неестественным. Что с ней? Внезапно, ее «перевоплощение» пошатнулось и осело на колени, но Люциус успел схватить за край влажной мантии, когда парень потерял сознание. Снейп, немного хромая, помог перенести раненого в кресло. Плечо было разбито заклятием. Глупая девчонка! Понеслась спасать своего насильника! Комплекс жертвы в извращенной форме. Только бы она не перевоплотилась обратно в бессознательном состоянии, иначе кое-кого ждет шок. Северус разорвал влажную ткань, испачкав руки в крови…

— Ты сам-то в порядке? — спросил Люциус.

— Не очень, но он весь удар на себя принял, как еще сознание не потерял, заклятие навылет прошло через плечо и попало мне в грудь — отрапортовал изучающий рану Снейп.

Люциус был в шоке, эта идиотка закрыла собой Северуса, пока он сражался на улице. Совершенно неадекватная, она могла умереть!

— У него кость раздроблена… Люциус, надеюсь, у тебя есть зелья на подобный случай?

— Кэрри!

Хлопок, в кабинете появился домовик и сразу же был направлен за лекарствами.

— Он потерял много крови, — констатировал Северус, отдавая указания Люциусу относительно ран, а сам стал обрабатывать и свою кровоточащую грудь.

Снейпа заклятие прилично зацепило, можно сказать, что повезло, что не задело жизненно важные органы. Благодаря Аллегре, остановившей кровь еще там — в маггловском доме, он более или менее твердо стоял на ногах.

— Кто этот парень? — спросил Яксли.

— Это Стен Шанпайк, — опознал его Северус, — кондуктор Ночного рыцаря. Но как он оказался среди нас?

Внимательный взгляд в сторону Люциуса, который проклинал девчонку на чем свет стоит.

— Он под Империусом, — монотонно ответил Люциус, стараясь скрыть нотки раздражения и беспокойства. — Это я приказал ему закрыть тебя, — соврал он, чтобы не вызывать подозрений.

— И на кой Мерлин понадобилось брать его с собой? — вступил Яксли.

— А ты у Лорда спроси, зачем он на меня эту обузу повесил! — вскипел Люциус, отчасти говоря правду.

— Парень спас меня либо от смерти, либо того хуже — от Азкабана, пускай был и под Империусом, благодаря приказу Люциуса. Видимо, я должен быть благодарен, — Снейп взглянул на Люциуса, вливающего Костерост «Стену».

— Когда появились авроры? — спросил он.

— Сразу после расправы над магглами, думаю, они ожидали чего-то подобного в рождественскую ночь.

— Но в доме, в котором работал я, никто так и не появился, хотя, надо полагать, у них просто не хватило людей, — провел логическую цепочку хозяин поместья.

— В точку! — подначил его Яксли. — Именно поэтому группы было три, а еще разорваны по два человека, столько нападений за ночь! Вот Фадж запрыгает. Интересно, удастся ли ему Пророк заткнуть?

— Яксли, ты еще не в курсе, Амикус занимается Пророком, эта информация там не появится.

— А смысл? — усмехнулся тот. — Разве Тёмный Лорд не хочет посеять ужас среди магического населения?

На этот раз вступил Северус, разжевывая информацию:

— Он хочет, чтобы народ сам отказался от сошедшего с ума Фаджа, сверг собственноручно, это значит, что и ко всему Министерству Магии и власти потеряется доверие. Посеять смуту среди волшебников — вот план хозяина, заход с черного хода куда благоразумнее и действеннее.

Яксли задумался, он не был глуп, но соображал долго, благодаря некоторым ранениям, полученным еще в первой войне, тогда чуть не потерял способность двигаться из-за проклятия, насланного аврорами.

Люциус аккуратно замотал бинтами поврежденное плечо Аллегры и увидел её палочку, закатившуюся под стол, наверное, при перемещении выпала из рук, главное, чтобы Снейп не заметил, ведь непременно узнает, чья она. И почему он эльфов не попросил ей заняться? Ведь даже не вспомнил о них, никак не мог выйти из ступора, а еще были дела, нужно выдвигаться обратно в замок хозяина, отчитаться по заданию. Люциус спровадил Яксли и Северуса быстро, положил палочку Аллегры на стол, а сам аппарировал в обитель Лорда, оставив пострадавшую в запертом кабинете, чтобы никто не заметил из домочадцев. По дороге он размышлял, как посильнее наорать на нее, когда вернется…

* * *

Голова кружилась, не хотелось открывать глаза, казалось мукой поднимать засохшие веки, потяжелевшие, словно на них взвалили работу Титана, поддерживающего небесный свод. Больно дышать, ныло плечо при каждом вздохе. Невозможная слабость и ломота в теле заставляли содрогаться, но, пересилив себя, я все-таки открыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Картина плыла фиолетовыми пятнами, неяркий свет, практически его отсутствие... Осторожно поднявшись в сидячее положение, я разглядела пустой кабинет Люциуса, потонувший во мраке погасшего камина. Палочка, где моя палочка? Но отнюдь не этот вопрос был основным. Что произошло? Помню режущую боль, но она была незаметной там — на волоске, помню портал, руки, схватившие и унесшие прочь. Северус… Встав на ноги и схватившись за плечо, я подошла к письменному столу, на котором лежала моя палочка из красного дерева, длинная, изящная, одно целое со мной… В сердцевине волос с головы дракона, идеальная… Я взяла ее непокалеченной рукой так, словно долгое время не видела близкого друга.

— Инсендио! — голос показался чужим.

Конечно, я все еще прыщавый придурок Стен Шанпайк, надо полагать. Отражение в стеллаже подтвердило догадку. Перевоплощение в саму себя принесло немного боли, однако она быстро пошла на убыль. Где носит Люциуса, он ведь не оставил меня в своем кабинете надолго? Мог бы и перенести в комнату…. Во рту был неприятный привкус кабачков… Костерост. Люциус, вероятно, решил, что мне нельзя двигаться, Мерлин, он не знает, что мне нужны лишь обычные зелья для восстановления, а не такие сильные, как Костерост! Подергав ручку двери, я поняла, что заперта, иначе и быть не могло. Ну павлин мне устроит… Всем нутром я чувствовала неминуемую ругань, но если бы я отправилась в поместье, когда он приказал, они бы не выбрались… Вызванный эльф отчего-то решил не появляться, Кэрри часто делал подобные вещи, ведь я ему не хозяйка. Оставалось ждать возвращения Малфоя, надеюсь, он долго не будет отсутствовать.

— Кэрри! — попытка вновь не увенчалась успехом.

Паршивый домовик! Я вернулась обратно на софу не в силах больше держаться на ногах… Из-за этого ужасного ненужного зелья все тело лихорадило. Диван не был особо удобным и длинным, пришлось трансфигурировать его. Ах да, спасибо всем тем, кто не накрыл меня пледом, очень мило с вашей стороны, отдельное «фе» Северусу, хотя ждать ли от него благодарности?

Да еще и одеяло получилось жутким — все в кровавых разводах; говорят, наколдованные вещи передают натуру хозяина, со мной все ясно. Павлин не дал мне убить магглшу, очень мило с его стороны заботиться о чистоте моей души. С чего вдруг такие переживания, еще чего не хватало!

* * *

Абсолютно неадекватная, безответственная, безголовая дурища лежала на увеличенном магией диване, накрывшись пледом. Значит, просыпалась, палочки на столе не было. У Люциуса что-то щелкнуло в голове, его не было всего полтора часа, а после такой серьезной потери крови она не могла так быстро прийти в сознание… В этот раз хотя бы не храпела и, принявши свой вид, была похожа на ангела, но такое с ней может произойти только во сне. Закрытые веки, измученный вид, Люциус подошел к раненой и сел в кресло рядом, устало потер лицо после тяжелой ночи, отчет у Лорда отнюдь не был гладким, много интересного и страшного произошло за ночь.

— Мистер Малфой? — слабый сонный голос.

Он взглянул в серые глаза, немного красноватые, полураскрытые.

— Вы в порядке?

Неожиданный хриплый смешок.

— Если бы вы не напоили меня Костеростом, я была бы в порядке.

Аллегра поднялась и села на софе, потерла плечо.

— Вам стоит полежать, вы потеряли много крови…

— Мистер Малфой, про Костерост я не пошутила, из-за него меня лихорадит, я восстанавливаюсь быстро без волшебного вмешательства, достаточно было остановить кровь и дать восстанавливающие зелья.

Люциус взбесился на такой ответ, ведь он беспокоился, самолично обрабатывал раны.

— Мисс Кэрроу, вы не дали мне точных указаний перед тем, как потеряли сознание! — ядовито выплюнул он.

Уставшие глаза смотрели издевательски.

— Потрудитесь объяснить, какого Мерлина вас понесло к Снейпу? Вы ослушались приказа, между прочим!

Она вернула всю едкость фраз в кубическом объеме:

— Как бы вам сказать, помягче, — начала она елейно, — во-первых, если бы я отправилась в поместье, вам бы дорога в Азкабан светила — это как минимум, во-вторых, хотела поинтересоваться, с каких это пор вы решили выполнять за меня работу? Мне не нужны одолжения, я уж точно не смогу поверить в то, что вы решили не позволять моей душе очерниться грехом.

Люциус был в ярости, понимая, что первый пункт был абсолютной правдой, а насчет второго он и сам не знал, какой вампир его укусил. Ее правота, а главное — тон заставляли кипеть от гнева, готовя в голове пару Круциатусов. Вдобавок возникло воспоминание о том, как девчонка пару раз прикрыла его в бою, но и он ей помогал; безусловно, помощь Аллегры была весьма полезна, своевременна.

— Мне кажется, вы слишком много себе позволяете, еще не выучили свое место в этой войне и в этом доме! Здесь, к вашему глубокому сожалению, главный — я, и вы ослушались прямого приказа! — перевел он тему.

— Вам повторить первый пункт? — неуважительно кинула она сквозь зубы.

Лоб Аллегры покрыла испарина и она схватилась за край софы, чтобы не упасть обратно. Он разобрал обозленное шипение: «Гребаный Костерост!». Что с ней не так? Почему, отбросим даже пресловутого Снейпа, она рвалась в бой, хотела убивать? Она еще ребенок… То, что он видел сегодня не просто удивило, это взбудоражило кровь, он боялся… То ли Аллегра совершенно ополоумела, и будь проклят тот насильник, который сделал с ней такое, то ли перед ним действительно бездушная холодная стерва, готовая убивать ради забавы… Почему-то Люциус стал склоняться ко второй версии. Что у нее на уме? С одной стороны — она будет отличной наемницей для хозяина, но с другой, — Мерлин, ей всего семнадцать лет! В этом возрасте даже Беллатрисса не была готова к таким решительным действиям!

Аллегра сидела на диване, не в силах прийти в себя, лицо исказила неприятная гримаса. Здоровая рука потянулась к рваному рукаву рубашки и стала разматывать бинт. Люциус не останавливал, все слова и действия воспринимались в штыки несносной девицей, но он должен был сказать что-то очень важное:

— Аллегра… — она даже не повернула головы на звук своего имени. — Ваш отец ранен.

Пауза, пальцы, развязывающие окровавленную ткань, бросили занятие. Серые глаза все же обратились к рассказчику. Люциус поймал себя на мысли, что ему интересно вызывать в ней хоть какие-то эмоции, знать, что создание, сидящее перед ним, не инфернал, что она живая и может чувствовать.

— Что с ним? — холодно, безразлично, но сейчас, скорее, театрально спросила Аллегра.

— Им занимаются, изучают…

— Что с ним? — повторила она более грубо.

— В него попало заклятием Epuizare de energie.

— И что же это за заклятие такое? Впервые слышу, — раздраженно кинула она, вернувшись к бинтам.

— Оно высасывает энергию.

Движения рук стали резче, она снимала тряпки, словно срывала кору с дерева.

— Он станет сквибом?

— Нет, Аллегра, чары вытягивают жизненную силу…

С бинтами было покончено, то, что увидел Люциус, его поразило. Рана еще была, выглядела внушительно, но это была царапина, ни одно зелье не способно залечивать так быстро, ни одно заклинание колдомедицины… Аллегра уникальна, Лорд найдет ее крови применение, даже если не вернет внешность она, бесценна!

— Это возможно снять?

— Увы, это заклятие может снять только тот, кто его наложил…

Завуалированный шок, маска самообладания; Аллегра вскочила на ноги слишком резко и едва не упала, потеряв равновесие, еще не научилась полностью скрывать эмоции.

— Нужно сделать что-то, вычислить этого аврора, заставить Империусом, ну не пойдет же он сдаваться властям? Это одна дорога, я смогу, найду…

Вспышка искренности, переживаний, еще не все потеряно для этой девочки. Она ходила кругами, немного шатаясь, бледная как стены в больнице Св. Мунго, на пациентку которой она сейчас была похожа.

— Аллегра.

Она словно не слышала, перебирала в голове, разговаривала сама с собой, странно жестикулировала.

— Аллегра, — позвал Люциус громче, — Тот аврор мертв…

Ну, вот, он сказал самое страшное… Что единственный родственник, не считая непонятной во всех смыслах Алекто, собирается покинуть бренный мир. Еще несколько дерганых «Па» по кабинету, безумие…

— Мертв? — спустя какое-то время спросила она.

Замерев с открытыми глазами, она уставилась на Люциуса. Изваяние, каменная статуя, девушка в ступоре.

— Вы хотите сказать, что мой отец умирает, и с этим ничего нельзя поделать? — ужас в ясных серых радужках.

— Боюсь, что нет.

Рука опустилась на прикаминную полку, пустота во взгляде, могильный холод…

— Может, моя кровь сможет помочь? — внезапно выдавила она.

— Мы уже пробовали вашу кровь, она немного оттянула неизбежное.

— Значит, нужно больше крови, — как сумасшедшая затараторила она, разрывая рукав окончательно и доставая палочку.

— Экспелиармус!

Кусок красного дерева вылетел из руки и прилетел к Люциусу. Она хотела что-то сказать, но захлебнулась воздухом.

— Аллегра, успокойтесь, выслушайте.

Дрожь витала по воздуху, девочка скукожилась, осунулась, сжалась в комок в гулком отчаянии.

— Ваша кровь в больших дозах превращается в яд — исследования Лорда привели к такому выводу.

Она резко развернулась к камину и уперлась теперь уже обеими руками в полку и затихла. Ее кровь начинает доминировать в чужом теле, неизбежно разрушает организм, действует, в первую очередь, на нервную систему, опыты проводились на магглах, и всех их сначала парализовало, а потом человек превращался в растение и умирал. Эту информацию Малфой узнал только сегодня. Он смотрел на перепуганного ребенка, боящегося потерять единственного близкого человека. Тишина, Люциус был уверен, Аллегра плачет…

~~

Не могу поверить, как такое возможно? Как могло случиться, что я роняю слезы из-за того, кого презирала в последнее время, старалась выкинуть из жизни? Смерть — самое страшное, что может случиться с человеком, когда это смерть близкого человека, гибель отца… Мы начинаем понимать ценность той или иной вещи, когда теряем ее, или судьба неизбежно ведет к этому. Горечь, невыносимая боль окутала с головой, погрузила в недра памяти. Плачу, потому что люблю отца таким, какой он есть, родителей не выбирают. В голове возникали неподдающиеся объяснениям воспоминания: как Амикус дул на пораненную ногу девятилетней дочери, упавшей с лошади, как он искренне восхищался моими талантами в фехтовании, как проводил со мной ночи у кровати, когда я серьезно болела. Все это стерлось в воспаленном мозгу и всплыло только сейчас — грустной благодарностью, щемящей раной на сердце. Доброе детство забылось под гнетом неминуемого будущего, я выросла, все изменилось, мои игрушки заменили книги, а разум затуманился нежеланием принятия начертанной статусом жизни, а затем знания жестокой правды о предстоящем служении Лорду. А теперь тот, кто воспитывал меня по своему невыносимому образу и подобию умирает, и я ничем не могу помочь, бесполезная паршивая дочь…

Кулаки сжались добела и с силой стукнули по глухому бесчувственному мрамору камина. Нет, я не могу остаться одна…

— Аллегра, — послышался голос совсем близко.

Я слаба, неужели не можешь понять? Ты видишь ужасную слабую девушку, эмоционально неустойчивую, ранимую, уходи… Люциус был совсем близко, я ощутила крепкую руку на здоровом плече, неуловимую тень сострадания, которое ненавидела всей душой.

— Я могу увидеть его? — немного сдавленный голос.

— Я полагаю, да, его перевезли в ваше поместье.

— Там есть кто-то? — безжизненно спросила я.

— Да, там только Лорд.

~~

Аллегра обернулась, глаза были красны, но слезы сдерживались, и Люциус не мог понять, отчего она так упорно прячет себя настоящую, ранимую, хрупкую, почему ставит фасад жестокости и безразличия, что пытается доказать, а главное: кому? Его рука уже не успокаивала её уставшее плечо, но Люциус не понимал, почему так сильно хочет успокоить, поддержать, не может злиться долго, не ругает больше. Он не должен был повышать на нее голос вначале, а сказать все сразу по приходу, не имел право на черствую гордость, он обязан был сдержаться во имя элементарной вежливости, уважению к горю. Глупец, бестолковый гордец, он просто не прав…

* * *

Все было так просто: вернуться в свой дом, место где я выросла, чтобы в последний раз увидеть отца, забыть о всех предрассудках, подчиниться воле разума, сердца, проститься… Светлая гостиная в лучах утреннего солнца забылась во мраке скорби. Я шла по коридорам впереди Люциуса, встречая сожалеющие взгляды картин родственников, погибших предков, чья экспозиция пополнится вскоре еще одним. Род Кэрроу прерывается на последнем наследнике мужского пола, хотя все может сложиться иначе, я никогда не выйду замуж, потому что это не является целью, всё равно фамилия умрет вместе со мной…

Тишина дома угнетала, давила звенящей пустотой, неживая атмосфера обосновалась плотно, нерушимо. Спальня отца… Дверь казалась вратами в загробный мир, в неизбежный конец пути всего живого. Огромная кровать на резных ножках, мягкая, теплая, однажды ночью мне приснился страшный сон, и отец позволил спать в его комнате. Мне перестало быть боязно, уют успокаивал, и речи отца, говорящие, что чудовищ в шкафу не существует…

Амикус бездвижно покоился на своей кровати, укрытый теплым одеялом, его волосы поседели, а лицо осунулось, он стал стариком в момент. Чертов аврорат с их заклятиями… Ненавижу… Волан-де-Морт стоял у окна, рассматривая гнусный пейзаж ни к месту, он уже, наверное, рассказал, что его никчемная дочь жива и здорова, пряталась все это время по углам, как какая-то крыса, боящаяся стыда, опороченной невинности, дерзнувшая присягнуть Лорду во имя глупой мести и такой же безумной любви… Взглянуть в лицо совести… Удушье за ошибку, разделившую нас глухой стеной, обвинить только себя за бесшабашную страсть, жажду. Темные круги под глазами отца, Великий Мерлин, как он плох! Я упала на колени перед кроватью, взяла его руку, прижав к груди. Холодная. Его била дрожь, страшная могильная предсмертная агония, вытягивающая силы боль. Не думаю, что Волан-де-Морт мог обидеться за полное игнорирование его присутствия. Не склониться для ритуального поцелуя мантии, ведь каким бы темным волшебником ни был, он тоже человек, должен понять… Амикус открыл глаза, почувствовав мою ладонь.

— Девочка моя… — хриплый шепот, он едва не закашлялся.

— Я здесь, отец… — слова давались с трудом, я смотрела в уставшие глаза, готовые к последнему вздоху.

Он увядал, кожа натянулась на кости, образуя впалые щеки, потускневшие засохшие губы. Отец отнял руку от груди и приложил к моему лицу. Я помогла, поддерживая ослабевшую конечность.

Улыбка, давшаяся с трудом….

— Ты пришла…

Нам было все равно, что в комнате находится самый страшный, опасный человек и его правая рука, сейчас были только дочь и отец, не замечающие внешнего мира.

— Аллегра, ты жива, с тобой все в порядке…

— Прости меня, я была так глупа… — шепотом произнесла я, целуя его руку и снова прижимая к своему лицу.

По щекам потекли слезы пережитой глупости, беспочвенной разлуки и горького отчаянья. Ничего не изменить, я опоздала… Своенравная девица, бросившая отца, осознавшая все лишь на его смертном одре. Безжизненно, невыносимая пустошь на душе, невыносимая ненависть к самой себе…

— Не плачь, — он пытался говорить жизнерадостно, поддерживая, хотя умирал он, а не я. — Я рад, что вижу тебя, рад, что Люциус заботился о тебе все это время. Глупая маленькая девочка, ты стала самостоятельной…

Они все сказали ему, это просто ужасно, еще сильнее чувство вины придавило к уже почти осязаемой гранитной плите. Как просты оказываются решенья и глупы ошибки пред гибели чертой, что все сущее тленно, бессмысленно и смертно… Самые гнусные деяния становятся мелочами жизни, незаметными отблесками замшелой черноты на нити жизни. К чему войны, слава, почести, любовь и месть, ведь все сводится к одному рано или поздно… К неизбежному, к безжалостной погибели, не считающейся с человеческими существами, с их проблемами, счастьем и желанием жить.

~~

Аллегра была подавлена, уничтожена, разбита, она просидела с отцом последние отведенные всевышними силами часы, минуты. Темный Лорд и Люциус вежливо удалились, оставив их наедине. Лишь редкие всхлипы нарушали умиротворенное, готовое к смерти хозяина поместье. На последнем издыхании Амикус позвал всех собравшихся для последнего слова. Он задыхался в предсмертной агонии, мокрый лоб, а дочь сидела рядом на полу, съежившаяся, несчастная, теряющая близкого человека. Красные глаза и нос превращали ее в слабое, маленькое существо.

— Люциус… — прохрипел он до неузнаваемости изменившимся голосом. — Обещай, что и впредь будешь заботиться об Аллегре… — жуткий кашель, содрогающий тело. — Прошу, выполни наше обещание друг другу.

Люциус стоял молча, лишь кивнул, сжимая трость со всей силы до онемения пальцев… Он не знал, что сказать уходящему коллеге, другу на прощание. Слова потерялись где-то внутри.

— Мой Л-лорд… — голос снова сорвался. — Я рассчитываю на вас тоже, умоляю, не дайте ей пропасть.

Хозяин посмотрел на умирающего слугу. Холод и отчуждение, лишь редкий проблеск уважения, он здесь не для того, чтобы оплакивать, говорить красивые слова, прощаться; у него свои цели, цели в виде маленькой запуганной девочки, теперь принадлежащей только ему одному. Смерть Амикуса привяжет ее к нему основательно, нерушимо… Жизнь многоликого дара в руках величайшего темного мага найдет себе применение. Аллегра станет верной слугой, беспрекословно выполняющей приказы… Люциус понимал, что её судьба предопределена...

— Амикус, мы позаботимся о твоей Аллегре, она в надежных руках.

Отчего-то Люциусу стало противно, тошно, эти слова, фразы обречения юности на вечное подчинение, подвластие, она еще так молода и уже втянута в жестокие игры взрослых, так легко ее будет взять под свое крыло, защитить, завербовать. Вот Волан-де-Морт во всей своей красе, безучастный подонок, оскверняющий последние минуты жизни отца и боль утраты дочери.

От гнева по поводу рейда не осталось и следа. Люциус не умел долго злиться на нее, тем более, в такой момент. С трудом Кэрроу повернул голову к единственному, по-настоящему близкому сердцем человеку, снова кашляя и изнемогая от лихорадки.

— Аллегра, — он постарался сжать ее руку покрепче, — я верю в тебя, ты сильная, как твоя мать, волевая…

Тяжелый стон, хрип, он не успеет донести последнюю волю, это конец.

— Ты…

— Отец… — шепотом произнесла она.

— Ты должна быть… счастлива…

Жуткий кашель, последний приступ перекрыл доступ кислорода в легкие. Взгляд опустел, стал стеклянным, жизнь покинула тело Амикуса, а Аллегра навзрыд бросилась на грудь к отцу, моля о прощении, говоря бессвязные слова, сокрушалась и содрогалась под всхлипами. Ее было не узнать, совершенно другая, не слабая, нет, просто потерянная. Люциус хотел подойти, положить руку на плечо, но его опередили. Длинные костлявые пальцы коснулись вздымающейся рваным плачем спины и аккуратно стали поглаживать… Лорд делает все правильно, выполняет свою часть договора, заботится… Только душа его пуста, безжизненна, все успокоения холодны как лед, всего лишь нужные рефлексы, правильная подача во славу приобретения. Мерлин, бедная девочка…

Люциус и Волан-де-Морт вышли, оставив скорбь наедине со смертью, позволив Аллегре проститься, выплакать наболевшее и недосказанное, прежде чем Лорд окунет ее с головой в дерьмо, в неизбежный омут чудовищных планов, выстроенных в его жестоком разуме…

* * *

Нечто, прокравшись бесплотным туманом,

На сухую трость веков опираясь,

Что казалось едва ли заметным, обманом...

Теперь серебром в волосах отливает.

Она беспощадна к великим, скитальцам,

Безнадежно взглянув в отраженье,

Незаметная дрожь в зазеркалье,

Пробежала до кончиков пальцев.

Я просила на коленях, в слезах умоляла!

Но всё неизбежно, она неизбежна...

* * *

Он не знал, сколько часов прошло, но он был там все это время, ждал, пока из комнаты усопшего выйдет подавленная, но холодная роза — прекрасное соцветие алых лепестков на строгой ножке с шипами. Этот цветок отравлен до основания, ее боль сотворит чудовищную метаморфозу, переживет юную, чистую душу, превратит в пепел ясные серые глаза, уничтожит, сметет остатки добра и света в заколдованном сердце. Теперь все темные деяния будут оправданы, останутся только скупые цели, черное нутро, прожженное яростным огнем грехов, бесчинства, предательства любви и потери.

* * *

«Отравленная роза»

Святые духи словно отрешились,

Оставив строгий профиль сбывшейся беды,

Она пропала в боли, личность завершилась,

Её богиня родилась из бренной тьмы.

Была совсем недавно странным миром,

Не злым, не добрым, но с ясной чистотой,

Душа ушла, истлели струны лиры,

В глазах огонь прекрасный, только не живой.

Писала строки, страсти мемуары,

Гналась за призраком чарующей мечты,

Лахесис жизни нить неровную соткала,

И изменила взмахом смертной седины

Путь начался с причала древнего Харона,

Не поскупился без монет вершить судьбу,

Забравший молодости хрупкую корону

И юность заманивший в пустоту.

Бездонный сумрак тьмы и колкого мороза

Окутал лик смеренной брошенной души.

Она печальная отравленная роза -

Жестокая отравленная роза на крови.

* * *

Он увидел лицо, не залитое слезами, глаза, прекратившие красноту. Аллегра держалась, она действительно сильна, совершенно необъяснимая, загадочная, таинственная, но Люциус знал, что в этом теле вряд ли осталась душа, лишь емкость — бесплотное пространство, лишенное двадцати одного грамма. Аллегра ничего не приобрела в неравной борьбе со смертью, но, безусловно, потеряла, оставила юность, пролила ее горькими слезами на груди мертвого отца. Неживая, изваяние, вакуум в оболочке…

Темно-бордовые шторы пропускали редкие крапинки света в кабинет, теперь принадлежащий Аллегре, как и все поместье. Единственная наследница, покинутая всеми. Ей не нужны богатства, деньги, связи, друзья, теперь ее жизнь не имеет поворотов и закоулков, потому что есть направляющая рука Темного Лорда, которая сможет использовать ее одиночество, навяжет свои мысли, она забудет про Снейпа, будет думать, как ей прикажут, жить, как спровоцируют. Она — идеальный материал в руках мастера, гибкий пластилин, могущественное оружие. Никто, кукла на веревочках, раба без Империуса…

— Аллегра, как ты? — раздался высокий голос.

Первая нить повелась вверх. Руки и плечи, нуждающиеся в поддержке… Лживое сострадание.

— Нормально, — бестелесный голос.

— Я помогу с похоронами.

Вторая нить — ноги, неспособные сейчас к самостоятельным действиям — лукавая помощь, протянутая ладонь.

— Спасибо, мне это нужно…

— Люциус, я думаю, Аллегре стоит пока пожить у тебя.

Третья нить. Сердце — наигранное понимание. Знание, что она откажется.

— Нет, спасибо, но я должна остаться здесь.

Пришла пора дергать за последнюю, решающую нить — разум, разбитый, покалеченный, готовый на всё.

— Я понимаю, что в такой момент, говорить о делах не следует, но это, увы, неизбежно и касается твоей безопасности.

Внимательный, но пустой взгляд, из нее вьют веревки, и, возможно, Аллегра это понимает, но не станет сопротивляться.

— Если в министерстве узнают о смерти Амикуса, подозрение падет на твой род, тебя будут преследовать, пострадает все имущество, включая недвижимость, а так же темное пятно покроет благородную фамилию Кэрроу.

Лапша на уши, по сути, ей должно быть плевать на подобные сказки, но только не сейчас. А клеймо на роду уже есть — это ее отсидевшая тетушка Алекто.

— Вы хотите, чтобы я заменила его, верно?

Умная девочка, сообразительная, на ее неудачу.

— Да, на время, пока все не уляжется, и министерство не перестанет искать проклятого волшебника. Пока Амикус жив — проблем не возникнет.

Она монотонно со всем соглашалась, участия в серых глазах не было, девочка потеряна. Люциус сегодня впервые не разделял мнения Лорда насчет её предстоящей работы, и хотел, чтобы этот ребенок жил у него, он обещал Амикусу. Теперь он обязан присматривать за ней, и Люциус выполнит свой долг…

* * *

КОЛЛАЖ:

http://www.pichome.ru/c6

Эпиграф к главе:

"Только видя смерть, можно научиться жить"

Как-то странно на душе, тоскливо, спокойно, нет ярости, да и боль практически испарилась, с последними слезами, последними глухими всхлипами на груди отца. Странная тянущаяся снизу вверх пустота, отрешенность, безликое пространство плоти и крови, в котором отсутствует нечто, дарующее эмоции, желания, мечты… Все пропало, заглушилось, словно из меня выдавили субстанцию, именуемую душой. Дышу, двигаюсь, живу, но я неживая, нет ощущения реальности, словно все проходит мимо, различаю лишь гулкий звон издали. Темный Лорд помог с похоронами, сказал слова нужной поддержки. Он не законченное чудовище, и в нем больше человечного, чем во мне, да нет, бред… Как бы не так, он жестокий манипулятор, играющий на чувствах. Поняла, что не имею своего лица, попросту могу забыться, играя в переодевание.

Две одиноких белых розы на гранитной плите с именем другого человека, неизвестного, ставшего последним спутником бедного отца… Ни эпитафии, ни строчки, лишь фальшивые даты жизни, и чужое имя. Камень заколдован, только я могу видеть настоящие надписи, слова прощания непутевой дочери, изложенные в простых буквах: «Неизбежное — есть смерть…». Могила, хладная, неприступная дверь в останки человечества, а может, врата в новую, иную жизнь. В такие моменты задумываешься: существует ли жизнь после гибели? Можно ли верить в реинкарнацию, считать, что душа бессмертна? Загадки, философия, не хочу об этом думать, но не могу. Просто умер, оставил одну, оторвался частичкой сердца… Пройдя сквозь смерть, я поняла что жизнь — это список тех, кто будет тебя оплакивать… Мы живем во имя странного количества людей, что соберутся вокруг периметра могилы и кинут сырой земли на крышку гроба. Мой список пуст… Понимание этого не принесло боли, осталось легким очерком летописи судьбы в закоулках разума, но не потревожило уставшую душу. «Существуй, дыши, продолжай путь…» Эти слова стали установкой, но никак не укладывалась последняя речь отца: «Ты должна стать счастливой…». Но это невозможно, я не знаю, чего хочу. И почему фраза вызвала странное ощущение, что я не смогу выполнить его последнюю волю? Не понимаю, какого Мерлина я участвую в чужой бессмысленной войне? Во имя чего, и к чему это приведет? Все стало как-то бессмысленно, недалёко, словно стерли жажду, отобрали желание идти к цели, повесили ярлык слуги, завербовав на костях отца. Я далеко не глупа, понимаю простые истины, из меня сделали собаку на поводке, покорную, выдрессированную, что ж, пока эта вербовка не идет вразрез с прихотями обманутой любви. Я выполнила поставленную задачу: сблизилась с Темным Лордом, хотя нет, не так, это он со мной сблизился, а значит, моя персона — не просто пешка, а является ценной фигурой, дар бесценен, поэтому жизнь не менее важна… Но день похорон, о которых знали лишь трое, не закончился так быстро. Лорд направил по делам министерства, стараясь понять, способна ли я идти наперекор скорби, чувствам… Увы, я оказалась сильнее, чем думала, но только до тех пор, пока не узнала еще одну страшную правду, изменившую сознание бесповоротно…

* * *

Строгий профиль, прямая спина, колкие холодные глаза… От оплакивающей смерть отца дочери не осталось и следа. Перед ним повзрослевшая Аллегра, женщина, глава семьи, сильная преемница целей Лорда, способная на страшные вещи. Люциус не знал, что он здесь делает сегодня, просто собирался помочь разгрести дела Амикуса, бумажную работу, отчеты, платежи по дому.

Она восседала за столом как королева и в помощи вовсе не нуждалась — грозный, уверенный вид. Прошел месяц с похорон, которых словно и не было. Только траурное платье выдавало мимолетную скорбь. Черные волосы завязаны в хвост — строгая, элегантная, могущественная ведьма. Уже не ребенок, коим привык считать Люциус юную Кэрроу. Горе меняет людей.

Она встретила его по-хозяйски. Распорядилась принести чай. Быть на ее территории, ровней по статусу и власти для Люциуса было странно… Хозяин решил приблизить такой ценный кадр к себе, нет, лорд Малфой не переживал, что его положение может пошатнуться. Каждый выполняет свою работу, сферы разные, он — теоретик, она — практик, подстраховщик, шпион, ее дар уже показал себя неоднократно. В день смерти Амикуса ей приказали заткнуть «Ежедневный Пророк». Тёмный Лорд хотел проверить, посмотреть, переживет ли она горе, забудет эмоции? Аллегра справилась великолепно, ни одной строчки по поводу рождественского рейда не просочилось в прессу, все благодаря связям и уважению к фамилии. Она просто поговорила с нужными людьми, дала взятку кому надо, благо более или менее имела представление о знакомых отца, знала как себя вести и выполнила долг с честью, заслужив похвалу и довольную улыбку хозяина. Было еще два задания — воровство министерской документации и подстава чиновника, который отказался сотрудничать с Темным Лордом. Мерлин, она была великолепна! Люциус мог ощутить странное восхищение, но какое-то смрадное, несуществующее, холодное. Разочарование… Ребенок стал демоном…

Случилась еще одна беда, которая должна была разрушить хлипкое равновесие Аллегры, но её не подкосило и это событие. В том страшном рейде пострадало несколько авроров, двое были убиты, один из которых погиб от ее палочки, от заклинания, которое не удалось снять. Сектумсемпра Аллегры достигла цели, лишив жертву крови, его не удалось спасти… Реакция? Ничего не изменилось… Ничего… Мерлин, сплошная корка льда в серых глазах, ни раскаяния, ни сожаления, ни чувства вины… Она — монстр, бесчеловечная душегубка, хотя Люциус не был уверен на сто процентов, потому что они не разговаривали об этом. Аллегра узнала все сама, из первоисточников в министерстве, когда навещала отдел по работе со средствами массовой информации. Это немыслимо, так завораживающе страшно видеть в семнадцатилетней ведьме убийцу, безжалостную…

Люциус был у нее неделю назад, просто просматривал кое-какие документы по общему бизнесу, Аллегра позволила проверить годовые отчеты по доходам, красиво скрытые лишние средства, ни одной ошибки, все точно, слаженно. Амикус, несомненно, вырастил очень умную и одаренную дочь, великолепного бухгалтера и математика. Казалось, в её голове не могло уложиться столько информации, но Аллегра поведала, что отец вводил ее в курс дел, учил руководить домашними делами и работой.

Теперь они были на равных: коллеги, деловые партнеры, талантливые по-своему, у Люциуса не вызывали отвращения совместные дела, ему было приятно, что не приходится все разжевывать и пояснять по нескольку раз. Ловит все на лету… А может, это лишь способ уйти в себя? Забыться в бесконечной документации, уставать до потери сознания, чтобы валиться спать, и не видеть кошмаров?

Она оторвалась от последних бумаг и устало потерла глаза. Всё, теперь можно было не касаться налоговых дел довольно долго. Изящная рука потянулась за чашкой остывшего чая, Люциус изучал, ему было интересно как долго она продержится? Ребенок, черт возьми, она всего лишь ребенок, немногим старше его сына! Слишком многое свалилось на юные плечи…

— И откуда столько бумажек накопилось? — на глубоком вздохе спросила она. — Это не похоже на отца, у него всегда все было в порядке, организовано и вовремя…

— Темный Лорд загрузил Амикуса работой, у него просто не было времени.

Аллегра немного проморгалась, освежая слизистую глаз. Слишком много времени проводит в кабинете.

— Вы хорошо спите? — спросил Люциус, видя небольшое изнеможение.

Усмешка, взгляд в пустое пространство, еще один вздох…

— Странный вопрос, как я могу высыпаться после того, что произошло? — негромкий голос.

Скорее всего, имелись в виду все события вкупе. Тон уставшей трудяги. Она не собиралась дерзить, как любила, а просто общалась. Эти слова немного взбудоражили Люциуса, Аллегра сама завела эту тему, ей нужно поговорить, выговориться, беда в том, кроме него у неё никого нет, да и сам Люциус был, в сущности, никем. Не все потеряно, если она идет на контакт, не закрывается в скорлупе, выходит немного дальше за рамки деловых отношений. Он снова впал в раздумья — загадка, неразрешенный ребус, бесконечное число Пи, какие чувства она испытывает? После последней фразы неожиданно появилась надежда, что ей удалось сохранить себя, что она не перешла порог окончательно…

— Мистер Малфой, вы не против выпить немного вина? — внезапно предложила Аллегра.

Все в порядке, простое проявление вежливости, просто не хочет пить в одиночестве. Вечер, все дела закончены, бумаги подписаны и отправлены совами по разным инстанциям, она молодец и заслуживает отдыха.

— Не откажусь, — незаметная улыбка. — На вас лица нет. Может, вам лучше пойти спать?

— Просто у меня жутко болит голова, собственно, я именно поэтому и хочу немного выпить. В лекарственных целях, естественно…

Показалось, или в серых радужках проступил хитрый огонек?

— Тогда лучше не вино, у вас есть виски? Оно расширяет сосуды…

Никаких разглагольствований, ответов. Намеренно выдает себя, или это всего лишь предрассудки, пытающегося собрать паззл Люциуса?

— Диппи.

Эльфийка моментально появилась в кабинете, приняла распоряжения хозяйки, даже не взглянувшей на существо из-под пальцев, потирающих виски. Два стакана и бутылка Джеки Наварро появились на журнальном столике возле камина, Люциус не сомневался, что это первая проба крепкого алкоголя для нее. Разве запах виски не должен вызывать отвращение? Пунктик по поводу не столь приятных воспоминаний о Снейпе… Неужели и этот комплекс переборола? Аллегра зажмурилась от первого глотка, но ничего не сказала, а гость позволил себе улыбку насчет сморщившегося носика.

— Да, Аллегра, я думаю в силу наших деловых отношений пора лишить наше общение формальностей, зовите меня по имени и в своем обличье.

Взгляд, немного дрогнувшие плечи и упавшие уголки губ, жест назывался: «Как пожелаете».

Он слишком многое пытался отыскать в мимике, изучал, в очередной раз поймал себя на мысли, что его интерес немного странный — слежка за каждым движением.

— Люциус, — уверенно начала она, заставив некие струнки его души натянуться. — Хотела вас спросить, что за уговор попросил вас выполнить отец перед смертью?

Это неприятная тема, совершенно не к месту…

— Мы хотели объединить семьи… — как можно спокойнее произнес он, ожидая увидеть последний день Помпеи.

Этого не случилось, пока… На секунду непонимание, еще одна грань эмоций на симпатичном личике. Усмешка. Её забавляет ситуация

— Надеюсь, у вас не возникает мысли исполнить обещание? — ровный, но немного повышающийся тон в конце.

Люциус не смог сдержать улыбку, адресованную завуалированному фонтану эмоций, бьющему в голове Аллегре, пытающейся скрыть чувства. Его подмывало поиграться.

— А чем вам не угодил мой сын? — с наигранным непониманием спросил он.

— Ну, если не считать того, что я ему наговорила, то вы, наверное, с радостью примете в семью сумасшедшую маньячку.

Ей смешно. Показное… Ожидание реакции на последнюю фразу в которой скрывалось слово: «убийца, жертва насилия». Она хорошо держалась, использовала колкие выражения, давая повод говорить несерьезно о серьезном.

— Вы о себе очень низкого мнения, Аллегра, вы умная, красивая, чистокровная ведьма с хорошими манерами, и почему вы считаете, что не достойны носить фамилию Малфой? А насчет того случая с угрозами Драко, я должен попросить прощения за то, что был резок, оно того не стоило. Мой сын и сам иногда переходит границы

Действительно сделал из мухи слона… Аллегра широко улыбнулась и посмотрела куда-то в сторону, понимая, что это всего лишь игра слов, ненавязчивое общение. Она расслаблялась, немного отходила от роли бездушной стервы. И все же, она непонятная, именно этим и заинтересовывает… Когда Люциус ожидает увидеть одну реакцию, то обычно видит другую. Это талант оставаться неуловимой, ускользать, так интригующе…

— То, что ваша фамилия идеально сочетается с моим именем — еще не повод. Извинения приняты, — с новой улыбкой произнесла она бесстыжим хитрым голосом.

Откуда силы улыбаться, что это за рефлекс такой? Даже шутить пытается, только в глазах усталость… И когда из них пропал холод, или он просто потерялся в еще одном глотке Наварро, после которого она снова привлекательно поморщилась?

— Шутки шутками, но сейчас думать о браке совсем не время, — немного грустно отозвалась Аллегра.

Речь шла вовсе не о Драко, просто мысли вслух.

— Аллегра, я думаю, вам необходим близкий человек.

Будь прокляты его слова, если она поймет все в извращенной форме. Люциус снова нес околесицу, двусмысленную, компрометирующую его в ненужном свете.

— Вы считаете близкими людей, поставивших подписи в брачном договоре? Печально, — она хмыкнула, проигнорировав жидкий намек, или просто его не заметив.

— Я совершенно не это имел в виду.

Десять баллов Слизерину, уже вторая фраза подряд! Люциус кипятился, злясь на самого себя. Глупец, что он болтает? Почему рядом с этой девушкой уже не в первый раз отказывают мозги и элементарная логика?

Она сделала еще один глоток и рассмотрела дно пустеющего стакана. Утонула в пустоте бытия на время.

— Тогда о чем вы говорите? Я не могу выйти на улицу и влюбиться в первого встречного, вы прекрасно знаете, что творится у меня в голове.

И это пропустила мимо ушей, как такое возможно? Люциус раздражался собственной глупости и ее невнимательности, хотя невозможно было не заметить очевидного, или это намеренное абстрагирование? В том-то и дело что он не знал, лишь мог предположить, но обычно все догадки очень быстро разбивались о скалы неожиданностей, грани её непредсказуемого мышления.

— Ваша цель не оправдана, чтобы положить возможность иметь нормальную жизнь на кон.

Звяканье соприкосновения стеклянных поверхностей. Аллегра опустила бокал с виски с такой силой, что в ушах остался звон.

— Люциус, я хочу избежать этой темы в разговоре, это не приведет ни к чему хорошему.

— Вот именно, ваша одержимость ни к чему не приведет!

— Не цепляйтесь к словам, если вы действительно ценитель душ, загляните в глаза вашей несчастной жене, — она резко схватила графин с напитком и налила до краев.

Люциус старался приглушить злобу, вырастающую из недр сознания, где его только что облили ядом. Этого шипения следовало ожидать. Сейчас самое время орать и говорить колкие, но содержательные гадости, особенно, если учесть, что Кэрроу попала в самый центр его ипостаси. Мерлин, ведь она всего лишь опередила его в желании сделать тоже самое, задеть.... Он подавил желание обругать ее и себя и потянулся к стакану, из которого она нервно пила. Просто вытащил из несопротивляющихся рук алкоголь и поставил на стол. Губы спутницы дрожали от гнева.

— Я сожалею о своих последних словах, обещаю больше не касаться темы, так же, мне жаль, что вы стали свидетелем жизни моей семьи, — учтиво и спокойно произнес он.

Она попыталась смягчиться и откинулась в кресле, запрокинув голову назад. Лебединая шея без единого изъяна — потрясающе женственная яремная впадина и небольшая родинка рядом. Люциус старался отвести взгляд, но отчего-то не мог. Он должен стать наставником, коллегой, деловым партнером, а сейчас разглядывает прелести её юного тела. Ей всего семнадцать! Аллегра вернулась в обычное положение, расслабленная, выкинувшая за время паузы все накопившиеся оскорбления.

— Что ж, и вы меня простите.

Нет, они просто не могу общаться без едкостей, иначе было бы неинтересно, и так же долго не умеют сердиться друг на друга. Странная смесь. Но вот ее проблема: Аллегра просто не подпускает к себе, не дает возможности понять, возможно, помочь.

Он принял у себя дома странную, грубую надменную нахалку, жертву насилия, неудачницу. Ничего не изменилось, Аллегра была все той же заносчивой, невыносимой выскочкой, просто стала сглаженнее, пообтесала углы, стала себя осекать, но только после того, как к ней пошли навстречу. Это называется безнаказанностью, она считает, что всегда права, и довольно часто бывает именно так, только выражается это в хамском тоне, но она, все же, начала сдерживать позывы импульсивности, довольно быстро учась контролировать стихию чувств внутри. А может, зря? Наоборот надо быть естественнее, вот только Люциус не знал что для нее естественно.

— Почему вы так сильно беспокоитесь обо мне? — совсем мягко спросила она.

Вопрос поверг в шок, он и сам не знал.

— Ваш отец просил приглядывать за вами, вам это прекрасно известно.

У него было ощущение, что как нагадившую собаку, его тыкают носом в собственные экскременты.

— О, это началось до смерти отца. Думаю, я имею права знать, почему вы не дали мне убить в ту ночь.

Люциус задумался. Что ее гложет? Хочет, чтобы он признался, что действительно оберегает, беспокоится, но так ли это на самом деле? Он не знал сам. Быть может, он действительно стал относиться к ней как к собственному ребенку… Аллегра пытается выведать, потому что отчаянно нуждается в участии, понимании, осознании того, что её никчемная жизнь кому-то небезразлична? Или же здесь иная подоплека…

— Вашим наставником в задании был я…

— Мистер Малфой, — используя надменный официал, сказала она, — это я уже слышала. Хотя постойте, у меня, кажется, есть предположение…

Ему отчаянно захотелось сбежать, сказать вежливо: «Извините, меня дома ждут дети и жена…» и раствориться в камине в языках зеленого пламени. Люциус не перебивал, просто молчал, чувствуя, что загнан в угол, как виноватый нашкодивший мальчуган. Вздох, взгляд…

— …Вы действительно не хотели, чтобы на мне повисла чужая жизнь, вы не такой хладнокровный, каким пытаетесь казаться. Все из-за понимания, что Драко всего лишь на два года младше меня…

Утверждение, логичное, здравое, но зачем ей этот разговор?

«Мерлин, ты права Аллегра, я не хотел, чтобы твои руки были в крови, но уже поздно…»

— Я не скажу Темному Лорду, что вы проявили подобное великодушие.

«Оп-па… Вот тут ты и попался, Люциус. Предначертанное свершилось… Невинное обещание сокрытия твоей слабости на самом деле несет угрозу».

Холод больше не навещал ясные серые глаза, глаголющие чистую истину, в них проблеснула грань тепла, доверия. Кажется, у Люциуса началась паранойя.

— Вам, наверное, почудилось, мисс Кэрроу. — с легким нажимом сказал он, открещиваясь от всех слабостей, которых становилось все больше.

— Наверное… — подначила она.

На него давили психически или не давили вовсе — непонятное ощущение, натянутое, взрывоопасное. Девица выводит из себя невинно, совершенно не напрягаясь, играючи заставляет нервничать, трепетать… И тут его прорвало, параноидальные суждения достигли апогея, точки кипения…

— Видит Мерлин, вы избрали путь, с которого не удастся свернуть! Мантикора вас задери, Аллегра, вам не место среди Пожирателей, хотя бы потому, что вы — девушка!

Может, он пожалеет о бессмысленных словах, но сейчас на ее лице была очаровательная улыбка, не самодовольная, не надменная, а просто светлая, искренняя.

— Спасибо, Люциус, я верила, что когда-нибудь увижу ваши истинные эмоции…

Так это была проверка? Подвох, который он не раскусил, не доверился своему чутью. Простак! Красивая безобидная игра маленькой ведьмочки, доказавшей свою правоту, силу хитрости. Просто ужасно так попасться, поверить в естественность интонаций в её голосе…. Дальше хуже…

— Я тронута, и скажу больше, я прекрасно понимаю, во что ввязалась, и чего мне это будет стоить, я не так глупа, чтобы брать все слова Лорда на веру, верить в его искреннее сочувствие и желание помочь. Плестись составом за «мессией» я не собираюсь.

Очень опасная и неправильная фраза, идущая наперекор хозяину, перемалывание костей великого волшебника:

«Девочка ты ошибаешься насчет меня, я не готов обсуждать с тобой подобные дела…».

Но в одном Люциус был уверен: ее слова не дойдут до Лорда, потому что он сам в ловушке дьяволицы, выпытавшей долю сострадания, яркий всплеск эмоций. Аллегра спровоцировала неуверенность. Ему нечем крыть. Ничто не уйдет дальше этого кабинета, ни его великодушие, не позволившее убить ту магглу, ни ее последняя речь с налетом презрения. Люциус возвел взгляд к потолку и вернул к объекту тревог… Так уж и быть, он ничего не слышал… Развела как щенка…

— Не стоит вести столь опрометчивых разговоров, мисс Кэрроу, — сказал он немного язвительным тоном.

Молнии в двух парах серых глаз, не прерывающих магнетического зрительного контакта.

— Я всего лишь хотела сказать, что его интересы и мои совпадают…

~~

Что я несу? Мерлин, дай сил не заговориться! Интересы? Служить во имя непонятной веры в чистокровие, убивать, зачем? Нет, все не так. Я совершила ужасную ошибку, подставив Северуса под ложь, когда впервые перешагнула порог замка Волан-де-Морта… Он жив, пока я выполняю свои обязанности, он жив, пока я буду вершить правосудие под властной рукой получеловека, повязавшего ужасным проступком юношеской несдержанности, глупости… И, черт подери, я буду из кожи вон лезть, но не предам интересов Лорда, буду слепо следовать указке, лепить из себя преданность, непоколебимую веру высшим целям, которые осознать не суждено. Я молода и совершила крайнее предательство любви, затуманившись обозленной местью… Пускай Снейп заслуживает смерти, но я не могу позволить ему умереть. Мне страшно, страшно играть в игру, конец которой, в сущности, неизвестен. Именно поэтому я должна стать лучшей из лучших, приблизиться, целовать края мантии… Быть не просто слугой, а верной соратницей, главной опорной и силой хозяина, только бы он не изменил решения… Грязь вместе с кровью не смоется с моих рук.

Люциус просто не знает что было со мной, когда я узнала о смерти того аврора… Понимание ужасного пришло не сразу, спустя день, два… Я лежала в ванной, готовая перерезать себе вены, умереть, подохнуть как последняя трусливая дрянь, чудовище, сумевшее убить… Омерзительно липкое чувство боли растекалось волшебной, чертовой силой многоликого дара… На рейде я сыпала заклинаниями, не скупясь, а что если бы Малфой не остановил меня, когда я почти завершила заклинание смерти над магглой? Искренне благодарна этому павлину с напыщенными манерами, что уберег от вины за еще одну прерванную жизнь, благодарна отцу, что внезапно скончался, подарив осознание ценности жизни. Жертвы еще будут, убитые мной, я снова попытаюсь покончить с собой, но вовремя вспомню, что Северус погибнет следом, и уберу нож от запястья. Я вляпалась в дерьмо по уши, из этого ада нет выхода. Слезы не должны больше пролиться, просто прибавится седых волос… Глупая самоуверенная девчонка, теперь не имеющая права на провал… Все что нужно — это поскорее привести Поттера, костьми лягу, но исполню свою часть сделки.

А Люциус… Не могу понять, откуда взялась его чертова забота, почему он так не хочет связывать меня с грехами, с болью? Игра слов, я позволила ему узнать о себе немного больше, зачем-то доверилась, сказала часть правды. Хотя он сам скоро догадается, что никакой цели порабощения Снейпа уже нет. Мне хочется верить ему, доверять, довериться… Я ошибаюсь? Нет, вряд ли, он заинтересован во мне почти так же, как и я в нем. Все просто, у меня не осталось близких, а он обещал Амикусу… Только интерес Люциуса немного иной, он пытается разгадать хитрую натуру, но следует за разумом, ограничивает помыслы моим фасадом жестокости, который я любезно предоставила, пуская пыль в глаза. Заинтригован, практически завербован, видит далеко не ребенка, которого следует оберегать, а женщину — сильную и слабую, ищущую защиту в мужском плече, а она в нем, ой, как нуждается. Я заманивала его в сети совершенно неосознанно все время, что жила в Малфой-мэноре, но сейчас это оказалось как нельзя кстати, когда в голову ударило просветление. Он не должен доносить на меня, если поймет слабость…Теперь ты не мистер Малфой, а просто Люциус, ты нужен мне, ты очень нужен, мы с тобой будем одним целым, коалицией, поддержкой… Нужна нерушимая связь, мне необходимо твое сердце…

Партия в шахматы, разыгранная сегодня, странные намеки, от которых он сам был обескуражен, да он просто заигрывал со мной, сам не ведая, что творит… Что ж, нужен всего лишь небольшой толчок к действиям. И потом, Люциус, ты, наверное, в моем вкусе, не раз замечала привлекательность, лоск, широкие плечи и холодные глаза, не отражающие внутреннего содержания. Ты дал осечку, позволив жалости к несчастной, покинутой всеми неудачнице, обвиться вокруг твоей ауры.

Он так хочет поговорить со мной о Снейпе, имеет смысл сдаться? Нет, не имею права, больше не могу потакать желанию доверия, как говорится, на сегодня достаточно. Мне очень больно говорить о Северусе, думая в момент беседы о том, как сильно я его подставила. Люциус пока не уверен в догадках насчет меня, не надо подталкивать его к правильным решениям. Теперь месть насильнику, желание завладеть, отобрать свободу, иметь, превратилась в оковы, кандалы на моих запястьях. Но ни Лорд, ни Малфой не должны знать, что ненависть вернулась к отправной точке и пошла вспять...

— И когда вы стали такой расчетливой и хладнокровной?

~~

Окончание фразы: «…законченной стервой» где-то потерялось. Стоит чаще доверять интуиции, головная боль, предложение выпить — все было театральным представлением; Аллегра воспользовалась сценой и хитро выстроила разговор. К чему он привел? Все просто… Она мастерски наладила их отношения, связала цепью без слабых звеньев одним жестом, взглядом, словом. Самое потрясающее — это то, что она ни разу не обманула, говорила начистоту, сказала пару едких слов о Лорде, показывая свое доверие. Аллегра отдает себя в руки Люциуса.

«Браво, маленькая сучка, я восхищен тобой, ты гениальна…».

Как же она права, ловко сближаясь с ним, он станет опорой, защитой, компанией, собеседником…

— Я не понимаю вас, мистер Малфой? — театрально произнесла она, снимая незримую маску.

Люциус рассмеялся, не сдержавшись.

— Не понимаю, зачем вы разыграли этот спектакль, когда могли просто сказать, что доверяете мне? — он все еще смеялся, искренне, восхищенно.

— Не понимаю, о чем вы, — равнодушно произнесла она.

Истинная слизеринка никогда ничего не воспринимает на веру, она просто проверяла, убеждалась в правильности своего доверия, ставила ловушки и капканы. Молодец… А вообще это было забавно…

— Мисс Кэрроу, разрешите пригласить вас на банкет в Малфой-мэноре, посвященный дню рождения Нарциссы, — продолжая ухмыляться, предложил Люциус.

Хилая улыбка, веселое презрение.

— Если будет так же весело, как на рождественском ужине, боюсь, я найду компанию поинтереснее, съезжу в питомник к соплохвостам, например.

Кошмар, что творит эта девчонка, это просто невозможно. Аллегра начала звонко смеяться, наверное, впервые с похорон Амикуса. Они очень долго не могли прийти в себя.

— Вам необходимо расслабиться, — наконец выдавил Люциус.

— Это, позвольте узнать, как я смогу расслабиться в компании мужчин, по обычаю держащихся стайкой от своих женушек. У вас все разговоры: о квиддичных матчах, наследниках, политике, да ещё и пьете гадкий виски в свободное от болтовни время… Нет уж, увольте, — она поморщилась, снова глотнув из бокала.

— Боюсь, это лучшее, что я могу предложить.

Люциус пригласил в мужскую компанию девушку, ради этого стоит прожить оставшиеся до банкета три дня.

— Амикус никогда не пропускал подобных мероприятий, да и вы, помнится, тоже.

— Мне всегда хотелось поскорее оттуда удалиться.

— Это пока вы были в своем обличии, не думаю, что вам уж так будет противно наше общество, тем более виски вы пить научились, — Люциус перевел дыхание. — Вы можете проникнуть в такие закоулки жизни, вам предоставляется шанс знать о том, что не должна знать женщина. Ответить на извечные вопросы. Аллегра, у вас потрясающий ни с чем несравнимый дар, дающий вам особое преимущество.

— Да, не надо эпилироваться и выщипывать брови, — сквозь пелену взгляда протянула она.

Она невозможная, Люциус вновь зашелся в истинно мужском смехе, утонченном и таком порывистом. Невероятная девушка, он оценил немного пошловатую шутку из изящного ротика, но это было воистину великолепно, он давно не испытывал такого позитива… А утро казалось таким далеким, когда он пришел совершенно в другом расположении духа, полный подозрений, новых вопросов о загадке личности, в неведении, что мерзлоту серых глаз так быстро можно сменить на тепло, правда, она сама разрешила вторгнуться в личное пространство, даже намеренно подвела к этому, позволила холоду отступиться. Быть может, Аллегра просто устала быть затворником собственного сознания…

~~

Бедный, бедный Люциус, ты понял не все, не уловил главного, я теперь тоже вижу в тебе не просто коллегу…

* * *

Эпитафия:

«Неизбежное — есть смерть…» — я вложила два смысла, имеется в виду еще и жизненная цель, путь Пожирателя смерти.