Гарри Поттер и Принц Слизерина (джен)

Гарри с открытым ртом смотрел на Гермиону. Неудивительно, что Джим выглядел таким подавленным, когда покидал кабинет директора.

— Гермиона, надеюсь, я не слишком тороплю события, но... ты выйдешь за меня?

— Отвали, Поттер, — ворчливо пробурчал Невилл. — Я первым ее увидел.

Гарри, Невилл и другие дети засмеялись. Гермиона снова покраснела, но на сей раз с улыбкой. А дальше они взялись за работу. В первые тридцать минут они проверяли домашнее задание по трансфигурации. Все были впечатлены, что она смогла превратить спичку в иголку в первый же день. Но когда Гермиона объяснила ход своих размышлений над словами МакГонагалл, несколько ребят тоже смогли понять суть превращения. Гарри смог трансфигурировать спичку всего за несколько минут, в то время как все остальные, за исключением Невилла, значительно улучшили свою работу. Невилл был несколько удручен этим, так как Гермиона была уверена, что движения палочкой абсолютно верны. Единственное, что получилось, так то, что спичка стала немного серебристой. Подавив свое разочарование, Невилл взял на себя следующую домашку, с легкостью ответив на все вопросы по травологии. Затем настала очередь Гарри, который, по-видимому, был единственным, кто мог расшифровать ужасное заикание Квиррелла в связную лекцию. Гарри и Гермиона вдвоем быстро разобрались с заклинаниями, а затем, к удивлению Гарри, Лаванда Браун быстро расправилась с зельями. Как оказалось, несмотря на ее достаточно взбалмошный характер, она происходила из семьи потомственных зельеваров, которая, кстати, владела несколькими патентами на разные косметические зелья, одним из которых был продукт по уходу за волосами под названием «Простоблеск». Вспомнив слова Снейпа, Гарри решил спросить ее об этом.

После двух изнурительных часов ребята разошлись, но все, казалось, были заинтересованы в продолжении таких встреч по вторникам и пятницам в обозримом будущем. Гарри, Невилл и Гермиона остались поболтать после того, как остальные ушли.

— Получилось неплохо, — сказала Гермиона. — Как думаете, у нас достаточно народу? Может, стоит позвать кого-нибудь еще?

— Можно, если найдем правильных ребят, — сказал Гарри. — Энтони Голдстейн хорош в астрономии. Вроде его папа — маггловский профессор астрономии. Есть еще пуффендуец Финч-Флетчли, который очень заинтересован историей магии. Кажется, он один не спит на лекциях Биннса. Лично я бы хотел пригласить Сьюзан Боунс, но это политика, так что, если не хотите, можете не поощрять мои злые слизеринские мотивы.

Невилл закатил глаза.

— Слизеринцев не хочешь звать? И я должен спросить: у тебя не будет проблем из-за того, что ты зависаешь с нами?

Гарри покачал головой.

— Я предполагаемый наследник очень известной семьи. И я в потрясающе противоборствующих отношениях с Мальчиком-Который-Выжил. А также я культивирую репутацию эксцентричного одиночки. Не думаю, что это будет проблемой. Но также очень маловероятно, что другие слизеринцы захотят присоединиться к нам. По крайней мере, пока мы не начнем превосходить их в классе.

Гермиона помедлила, прежде чем спросить.

— Это... это потому, что... группу собрала грязнокровка?

Гарри вздохнул.

— Я не стал бы использовать это слово, но, вероятно, да. В Слизерине нет магглорожденных, если только один из полукровок не блефует так впечатляюще. Кроме меня, есть еще двое полукровок — Дэвис и Булстроуд, а также чистокровные, чьи семьи не служили Сама-Знаешь-Кому, но не думаю, что кто-то из них рискнет навлечь на себя гнев других чистокровных, многие из которых придерживаются достаточно радикальных взглядов. И, если быть до конца честным, да, Драко Малфой и Пэнси Паркинсон, скорее всего, будут называть тебя грязнокровкой прямо в лицо, если рядом не будет преподавателей. Крэбб и Гойл — просто придатки Малфоя и последуют за ним. И я все еще ничего не знаю про Забини. Он просто рыщет вокруг, как какой-то социальный ниндзя.

— Кто такой ниндзя? — спросил сбитый с толку Невилл.

Гарри начал объяснять, но остановился, также сбитый с толку.

— Знаешь, забавно, но я понятия не имею, как объяснить, кто такой ниндзя кому-то, кто никогда не смотрел маггловских фильмов или телевизора. Давай просто скажем, что это очень таинственный и пронырливый человек, и закончим на этом.

— А Нотт? — спросила Гермиона. — Я видела, вы разговаривали, прежде чем ты подошел к нам. Когда он посмотрел на меня, мне не показалось, что он… ненавидит меня. Мне кажется, это был грустный взгляд.

— Тео... особый случай. Я все еще наблюдаю за ним, — он помедлил. — Не хочу распространять слухи, так что буду признателен, если вы будете держать это при себе. Но, я боюсь, если отец Тео узнает, что он общается с магглорожденными и «предателями крови», — Гарри показал пальцами кавычки на последних словах, — могут быть... физические последствия.

Невилл грустно покачал головой, а Гермиона прижала руки ко рту.

— Не может быть! Я думала, наследники чистокровных семей в безопасности от таких вещей.

— Предполагаемые наследники, Гермиона, — поправил ее Невилл. — У Нотта есть старший брат. Он учится в Дурмстранге. Это означает, что Тео — не наследник, так что его ничто не защищает от его отца. Я ему сочувствую. — Он помедлил. — Я никому об этом не рассказывал, но когда я был маленьким, мой дядя Элджи... ну... он пытался меня убить... дважды.

Гарри выпучил глаза.

— Ты говорил на пиру первого сентября, что, когда тебе было восемь, твой дядя случайно уронил тебя из окна, и ты отскочил как мячик, — вспомнила Гермиона.

— Угу, — горько кивнул он. — А до этого был случай, когда он «случайно» толкнул меня в бассейн. Я почти утонул, когда он вытащил меня. Официально... Ну, официально оба этих случая были случайностью. Неофициально же — было понятно, что он пытался меня напугать, чтобы я применил спонтанную магию. Я рассказал эту историю на пиру, потому что все рассказывали смешные истории о том, как они узнали, что они волшебники, а я нервничал и рассказал только эту. Но меня всегда это беспокоило, потому что, как оказалось, дядя Элджи — мой регент и будет им, пока мне не исполнится пятнадцать. Так что если бы я действительно умер, он сразу бы унаследовал все состояние.

— И никто не обвинил его в попытке убийства? — спросил Гарри.

— Обвинять не в чем. Как оказалось, если ребенок происходит из семьи, заседающей в Визенгамоте, ему больше четырех лет и до этого возраста он никогда не демонстрировал спонтанной магии, то намеренно подвергать его или ее опасности — вполне законно, — он помедлил. — Иногда мне интересно, почему моя магия такая слабая. Мои родители оба были могущественными волшебниками, но спонтанных выбросов у меня практически не было и, ну, на всех занятиях, где требуется работа палочкой, я аутсайдер. Может, это все из-за дяди Элджи. Может, была какая-то травма, которая остановила мое магическое развитие.

— Это ужасно! — воскликнула Гермиона, заработав еще одну порцию шиков от мадам Пинс. — Хочешь сказать, что я пришла в мир, где считается нормальным подвергать детей опасности только для того, чтобы они продемонстрировали магию? Это варварство!

— Вообще, у волшебников есть социальная служба, отдел в Министерстве, надзирающий за здоровьем и благополучием магглорожденных, полукровок и даже чистокровных из «обычных» семей. Им просто запрещено законом проверять, как обращаются с детьми, которые происходят из семей Визенгамота, но не признаны предполагаемыми наследниками, кем я не был, пока моя магия не спасла меня от того падения. Из того, что я понял, я был необычным случаем, ибо у большинства детей магия проявляется в раннем детстве. Короче, наше правительство заботится о том, чтобы как можно больше мест в Визенгамоте оставалось занятыми, особенно мест, зарезервированных для Древних и Благородных семей. Если бы я оказался сквибом, для всех было бы лучше, если бы я умер ребенком, чтобы место Лонгботтомов могло быстрее достаться настоящему волшебнику. Честное слово, ты как магглорожденная имеешь больше защиты, чем Теодор Нотт. Его отец, если ему заблагорассудится, может завтра выкинуть его на улицу, если не хуже.

— Гермиона, теперь ты понимаешь, почему я изучал эти вещи как проклятый? — сказал Гарри. — Спихнув меня Дурслям, Поттеры и директор нарушили несколько вековых законов, — он повернулся к Невиллу. — Не хочу менять тему, но ты неплохо информирован о жизни Тео.

— Я делаю обоснованные предположения, — Невилл огляделся, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. — Прошлым летом бабушка заставила меня изучить досье на всех детей, с которыми я буду учиться в Хогвартсе, чьи родители подозревались либо были Пожирателями смерти. У нее личные счеты с Малфоями за то, что Лестрейнджи сделали с моими родителями, но если брать конкретные преступления, то Люциус Малфой не так уж плох. Его обвиняли во взяточничестве, финансовой поддержке террористов и допущении травли магглов. Если бы он принял черную метку по собственной воле, а не находясь под Империусом, он, вероятно, убил хотя бы одного маггла. Но доказать это практически невозможно. Он высокомерный сноб, но по сравнению с большинством подозреваемых Пожирателей, он относительно безобиден.

Невилл наклонился вперед:

— Тибериус Нотт же был обвинен во всем этом плюс в убийствах как минимум дюжины магглорожденных и, Мерлин знает, скольких магглов. Убийства обычно были очень жестокими. Бабушка считает его психопатом и говорит, что он, вероятно, худший из тех Пожирателей, которые смогли избежать Азкабана.

— Как ему это удалось? — прошипела удивленная Гермиона.

— Из-за Сириуса Блэка. Записи о его суде все еще засекречены, но, судя по информации, которая была представлена прессе, он признался, что подверг заклятию Империус больше двадцати членов Визенгамота, включая Малфоя, Гойла, Крэбба, Паркинсона… и Нотта. Этим он отмазал их всех, даже несмотря на то, что все они носят черную метку. Бабушка думает, Блэк знал, что с ним покончено, поэтому взял на себя вину всех подозреваемых Пожирателей, кто не был пойман на горяченьком.

— Как думаешь, можно достать пресс-релиз? — спросил Гарри.

Гермиона указала на стеллажи на втором этаже.

— Здесь есть подшивки «Пророка» как минимум за последние десять лет.

Гарри кивнул. Этим следовало заняться. Хотя его расписание уже включало в себя обычные задания, изучение законов Визенгамота, а также генеалогию волшебников.

— Знаешь, Невилл. Если ты действительно думаешь, что твою магию ограничивает какая-нибудь детская травма, стоит обратиться к мадам Помфри. Возможно, это обратимо. Я уже говорил с ней — Дурсли не слишком баловали меня едой — и те зелья, которые она мне прописала, должны помочь мне набрать вес где-то за год или два.

— Я... подумаю об этом. Спасибо.

Обсудив еще несколько школьных вещей, ребята разошлись. Гермиона и Невилл пошли обратно в их гостиную, а Гарри обложился подшивками «Пророка», решив начать с 1981 года. Результаты оказались неинтересными. Смерть Сами-Знаете-Кого была на первой полосе первого ноября 1981 года, а два дня спустя газета официально приписала его кончину «Джиму Поттеру, Мальчику-Который-Выжил», хотя фактических очевидцев его чудесного спасения от убивающего проклятья не было. Все просто... приняли как факт, что Волдеморт пытался использовать на Джиме смертельное проклятье, которое, по странному стечению обстоятельств, отскочило от мальчика и уничтожило Лорда, оставив Джиму шрам на виске. Гарри было любопытно, может ли шрам, красующийся на левом виске его брата, содержать часть злых сил Волдеморта. По крайней мере, это бы объяснило, почему Мальчик-Который-Выжил — такой монументальный козел. Гарри быстро отбросил эту идею, ибо Волдеморт хоть и был злым, но Гарри решил, что он был намного умнее и менее противным, нежели Джим. О существовании Гарри в газете не было ни слова, чему он, собственно, не удивился.

Предатель Блэк был арестован третьего ноября 1981 лично Джеймсом Поттером. Его судили в тайне в соответствии с так называемыми Законами Пожирателей — серией противоречивых временных законов, принятых в восьмидесятом году, призванных позволить правоохранительным органам и судебной системе справиться с фактически вооруженным восстанием существенной части правящего класса. Учитывая влияние, которое в то время было у Волдеморта, Гарри задавался вопросом, почему он просто не продавил необходимые ему законы вместо того, чтобы устраивать массовые побоища.

Законы Пожирателей были печально известны тем, что санкционировали использование непростительных заклятий аврорами и волшебниками, сражающимися с Пожирателями смерти, но в них также были положения о секретных судах, проводимых над подозреваемыми вместо обычных процессов, в которых виновность определялась кворумом Визенгамота. Стенограммы этих процессов были засекречены для широкой публики, и даже авроры, которые стояли на страже обвиняемых, подвергались коррекции памяти после каждого разбирательства, чтобы ненароком не выдать личности участников. Якобы это было сделано для безопасности свидетелей и судей, ибо до того, как этот закон был принят, несколько судей, участвовавших в обвинении, были убиты. В статье о суде над Сириусом Блэком просто говорилось, что протокол заседания был магически заверен судебным секретарем и проходил под председательством трех анонимных членов Визенгамота, которые имели право участвовать в уголовном процессе в качестве судей (и которые дали все положенные магические клятвы, обязывающие их справедливо решать такие дела). Они и решили судьбу Блэка.

Улики против Блэка состояли из аффидевит[1] от Джеймса и Лили Поттеров, что именно он был их хранителем тайны, заверенного свидетельства невыразимца (что бы это ни значило, Гарри добавил этот термин в свой длинный список тем для изучения) о том, что чары Фиделиуса можно было преодолеть только если хранитель тайны добровольно выдаст ее, и длиннющего признания Блэка, в котором он гордо подтверждал свою принадлежность к Пожирателям, предательству Поттеров и использовании Империуса на множестве влиятельных членов Визенгамота. Больше в газете ничего не было, за исключением приговора — пожизненное в Азкабане за неоднократное использование непростительного. По иронии судьбы, предательство Поттеров даже не было основной частью обвинения, поскольку в результате этих действий никто не погиб. Узнав все, что можно, о падении Волдеморта, Гарри вернул газеты на место и вернулся к своим генеалогическим изысканиям. После часа исследований он подготовил еще одно письмо своему адвокату и отправил его с Хедвиг, прежде чем отправиться на ужин.

В выходные Гарри в полной мере ощутил все плюсы своего участия в группе Гермионы. Отчаянно краснея, он подошел к Лаванде Браун спросить по поводу средств по уходу за волосами, но она с радостью отвела его в сторону и ответила на все его вопросы. В воскресенье днем Лаванда и Парвати устроили ему косметическую процедуру в неиспользуемом классе и познакомили с чудесным средством «Простоблеск». Когда в понедельник он вошел в Большой зал, у него впервые в жизни была безупречная прическа. Джим только рассмеялся, но Снейп и Драко одобрительно кивнули. Гринграсс и Дэвис также были очень впечатлены и попросили его называть их Дафна и Трейси.

В следующий вторник в группе Гермионы прибыло. К ним присоединились Джастин Финч-Флетчли, Сьюзан Боунс, Энтони Голдстейн и Падма Патил, хотя последняя сделала все, чтобы оказаться подальше от своей близняшки. Гарри было любопытно, всегда ли магические близнецы находятся в крайних отношениях — либо как близнецы Уизли, практически делящие один мозг на двоих, либо как Патил и Поттеры, которые, казалось, были готовы вцепиться своему близнецу в глотку. Гарри так и остался единственным слизеринцем в группе, что, возможно, было к лучшему, поскольку в перерывах между изучением материалов курса группа обсуждала достоинства магглов и различие культур. Магглорожденные и воспитанные магглами узнавали новое о волшебном мире, в то время как чистокровные убеждались, что многие их предположения о магглах были совершенно неверными. Все они значительно улучшили свои магические навыки, хотя Невилла и расстраивало отсутствие прогресса в работе с палочкой.

Их второе собрание также ответило на вопрос, который интересовал Гермиону с тех пор, как началась учеба: как устроено дошкольное образование у волшебников? Она быстро поняла, что у волшебников нет начальных школ, но все же все ее одноклассники из числа чистокровных и полукровок умели и читать, и писать намного лучше, чем дети магглов их возраста. Не считая ее, разумеется, но она была очень удивлена тем, насколько эффективно начальное обучение волшебников. Ответом, разумеется, была магия.

Энтони Голдстейн, полукровка, который вот уже несколько лет жил за границей, объяснил тем ребятам, которых вырастили магглы, концепцию «обучающих зелий» и как они работают. Обучающее зелье было предназначено, как понятно из названия, обучить пьющего его человека какому-либо навыку. Количество и объем таких зелий были довольно ограниченными, так как их было сложно и дорого производить. Проще всего было создавать зелья для изучения языков, поэтому студенты, выбравшие для изучения на третьем курсе древние руны, начинали готовиться к курсу с зелий, которые мгновенно давали им знания Старого и Нового Футарка, а также более сложных и запутанных рунных языков в будущем. Энтони принял такое зелье, когда ему было семь, и мгновенно заговорил на немецком, так как его отец принял предложение стать преподавателем астрономии в университете Гамбурга. Он сказал, что оно было противным на вкус и вызвало у него мигрень, которая продлилась сутки, но когда он проснулся на следующее утро, мог свободно говорить по-немецки... с прусским акцентом, датированным девятнадцатым веком.

Детская социальная служба волшебников предоставляла бесплатные обучающие зелья всем британским детям, начиная с шести лет, вне зависимости от того, чистокровный он или полукровка. Так что к началу учебы в Хогвартсе все маленькие волшебники могли читать, писать и считать на уровне достаточно умного маггловского ребенка, который закончил свой второй год в средней школе. Понятное дело, дети, которых вырастили магглы, были недовольны тем, что им пришлось отучиться шесть лет в маггловской школе, когда те же самые знания они могли получить буквально в течение пары дней, но Энтони объяснил и слабую сторону таких зелий. Например, существовали зелья, которые обучали детей базовым знаниям математики, но большинство волшебников совершенно ничего не знали о таких вещах, как алгебра или дифференциальное исчисление; или, если уж на то пошло, о целых науках, завязанных на математику, таких как инженерия и архитектура. Хотя, с другой стороны, кому нужны инженеры, если, чтобы построить здание, тебе нужно просто трасфигурировать материалы, а затем просто магически укрепить строение, неважно, как криво оно построено. Арифмантика, один из предметов, выбираемых на третьем курсе, знакомила студентов с основами геометрии и тригонометрии, но только в той мере, чтобы понять, какие расчеты лежат в основе создания того или иного заклинания. Существовали также зелья грамотности, которые учили детей-волшебников читать и писать на уровне восьмилетнего ученика маггловской школы, но словарный запас и синтаксис не обновлялись больше ста лет, поэтому чистокровные дети, которые не слишком часто общались со сверстниками, всегда говорили странно-формальным языком.

Любые зелья, кроме тех, которые были нужны для обучения грамоте и счету, нужно было покупать в частном порядке и по очень значительной цене. Было много вариантов языковых зелий, но очень мало для изучения естественных наук. Одним из самых популярных было зелье, созданное для изучения алхимии. Оно давало выпившему полное знание маггловской химии... каким оно было в 1893 году. Зелье для изучения физики было настолько устаревшим, что было даже контрпродуктивно, ибо оно заставляло выпившего его думать, что огонь на самом деле вызывает горящий флогистон, а вакуум на самом деле полон эфира. Для истории магии было мало зелий и совсем не было по маггловской истории. Тетя Сьюзен Боунс, высокопоставленный чиновник Министерства, не знала, кто является нынешним британским монархом, и никто из чистокровных понятия не имел, как работает Парламент. И, наконец, сварить зелье, дающее практические знания о любой области магии, было невозможно. Даже о такой простой, как травология или уход за магическими существами, что, собственно, оправдывало существование Хогвартса. Общепринятое объяснение этому было: «Мерлин чего-то сделал и теперь мы не можем сварить зелье, чтобы научиться магии».

Стоит ли говорить, что ни Гарри, ни Гермиону такое объяснение не удовлетворило.

[1] Аффидевит — в англосакской системе права — письменное показание или заявление лица, выступающего в роли свидетеля, которое, при невозможности (затруднительности) его личной явки, дается под присягой и удостоверяется нотариусом или иным уполномоченным должностным лицом. (прим. переводчика)