Иное (джен)

Жизнь вонзилась в твою душу болезненной иглой. Тысячей иголок! Тысячей острейших шипов — шипастые лозы сжали твою сущность и понесли наверх. Ты улыбнулась. Расправила плечи. Взмахнула Ножом, рассекая лозы. Оттолкнулась от них, не обращая внимания на боль от порезов, устремилась вверх. Сама. Никакие лозы, ничья воля, никто не смеет забирать у тебя право идти вперёд и вверх самой!

Ты поднималась по невидимым ступеням, ты боролась с невиданными существами, огибала смертельные парадоксы, и чья-то сила, чья-то мягкая энергия исцеляла твои раны. Джу. Джулия посылала тебе поток прохладного тепла. Ты шла одна, но на самом деле одна не была. И монстры, чудовища, встающие у тебя на пути, падали от Ножа, пока ты не добралась до первой цели.

Скованная тяжёлыми цепями амазонка с нечеловечески хищным лицом облизнулась при виде тебя. Рванула цепи. Цепи удержали. Без колебаний взмахнула ты мечом. Цепи пали. Амазонка прыгнула к тебе. Ты сгруппировалась. Готовая атаковать или уклоняться, тем не менее, протянула ей руку.

— Продолжим вместе или разойдёмся? — спросила ты её.

Она смерила тебя взглядом — нечеловек, нечто родом из ночных кошмаров. Под её смуглой кожей колыхались отнюдь не мускулы. Ядовито-зелёные капли срывались с губ, когда скалилась, и прожигали камень алтаря, к которому была прикована. На шее — ошейник, останки цепи глухо звенят при каждом движении. Она коснулась ошейника, провела по цепи левой рукой. Встретилась с тобою взглядом: сильная, хищница, но всё-таки не зверь. Разумная, обрётшая свободу.

— Она не давала выбор, — с ощутимым трудом произнесла она. Не потому, что что-то мешало — просто не привыкла разговаривать. — Не спрашивала меня.

— Она умерла, — пожала ты плечами, всё ещё протягивая руку. — У меня уже есть оружие, — качнула Ножом. — От союзницы — не откажусь.

— Пойдёт, старшая, — она медленно обхватила твою ладонь. Это было странное рукопожатие — кажется, вы обе опасались раздавить друг другу кости. — Куда теперь?

— Выше, — кивнула ты на лестницу, уходящую в небеса, тающую в белой дымке.

— Что это? — удивилась она, когда мягкая сила Джу, точно почувствовав ваш договор, окутала и Зару.

— Джулия Сайнс, моя… наша союзница, — ухмыльнулась ты. — Она не воин, но полезна по-другому.

— Я вижу, — кивнула Зара. — Младшие нас ждут.

И вы пошли. Дальнейшее восхождение было относительно простым. Прикрывая друг другу спину, ограждённые Джу от утомления и ран, вы расправлялись с новыми и новыми видами тварей. Зара с аппетитом поедала их мясо. А ты, в свою очередь, обратила Нож в палочку, наколдовала костёр и показала ей, что жареное вкусней сырого. Впервые увидела благодарную улыбку монстра, выращенного Темнушкой.

Тёмные, расплывчатые фигуры встретили вас на очередном этаже бесконечного восхождения. Кисловатый туман забивал Заре нос, заставляя раздражённо фыркать, а далёкий детский крик — вполне себе знаком. «Младшая», как назвала её Зара. Не сговариваясь, вы с Зарой прыгнули в туман.

Тёмные фигуры встретили вас парными мечами. Зара перехватила оба клинка своего противника отвердевшими, обратившимися в металлические клешни руками. С силой развела руки, толкнув врага, плюнула кислотой в глаза. Взмахом клешни перерезала шею.

Тебе же досталось два врага. Нырнув бабочками от атаки первого, воплотилась за спиной второго, пинком бросила его на другого. Выпад резко удлинившимся Ножом. Смахнула, как мерзких насекомых, с лезвия два трупа. Переглянулась с Зарой. Крик отдавался эхом от стен, от массивных серых колонн — непонятно, в какую сторону идти. Нюх Зары забит, а ты — не следопыт, а воин. Кивнули друг другу. Зара направилась в одну сторону от лестницы, ты — в другую.

Один за другим силуэты противников выходили навстречу, выныривали из-за колонн, прыгали откуда-то сверху. Ты спокойно, методично убивала их. Лучший враг — мёртвый враг, кем бы эти создания ни были. А созданий становилось всё больше и больше. Откуда-то сбоку показалась Зара. Уже вместе прорывались вы сквозь целую толпу врагов. Бой превратился в бойню — вы были намного сильнее любой из этих… теней, но и их было несоизмеримо больше. Вы буквально прорезались сквозь ряды противников, несколько раз едва не оказавшись буквально заваленными телами!

— Лучше, лучше, лучше! — крик вдали стал различим.

Зара прыгнула. Оттолкнулась от колонны, затем от другой, рванула вперёд, уклоняясь от боя. Ты, в свою очередь, ускорила восприятие, быстрыми скачками воспарила в воздух, обращаясь в иллюзорных бабочек и обратно так быстро, что просто перестала падать. Одновременно с Зарой вы прыгнули к маленькой фигурке и распотрошили окружающих её теней.

— Лучше, быстрее, сильнее! — воскликнула девочка в изорванном платье, каждым словом порождая новую пятёрку воинов.

— Мы, — рывок, выпад, пинок, рывок, блок, выпад, взмах, — не враги, — рывок, рывок, рывок, широкий взмах! — тебе, Ула!

— Ула? — она замерла. Тени замерли тоже — всё войско теней, стягивающееся обратно, защищать свою создательницу. — Кодовое обозначение — Ула-тринадцать, улучшатель концептуальный, ограниченная серия. Готовность к работе отсутствует, — она посмотрела на тебя серо-голубыми глазами, в которых была только боль. — Модуль неэффективен, модуль нуждается в отдыхе, модуль желает быть утилизирован. Начать процедуру утилизации?

Жестом велев Заре отойти, ты подошла к девочке, смотрящей на тебя со смесью надежды и смирения.

— Я обещаю, что ты отдохнёшь, — что вообще ей говорить? Ты не этот… как его там… психолог! — Я знаю! Я знаю, она тоже обещала. Я… Давай мы проводим тебя? Ты свободна, Ула. Не надо ничего делать, не надо ничего улучшать. Мы с Зарой проводим тебя вверх, там… там ты будешь свободна. Больше никто ничего тебе не прикажет. Можешь остаться тут, но тут… — вздохнула. — Тут не безопасно, и тебе опять придётся делать защитников.

— Четырнадцать и пятнадцать свободны, — она посмотрела на тебя. Не обвиняюще. Она… будто спрашивает, почему она, почему не кто-нибудь другой! Ты приобняла девочку, не зная, что ответить.

— Потому что ты лучше их, — вдруг сказала Зара. — Старая хозяйка брала себе только лучшее. Ты — лучший улучшатель. Она, знаешь ли, про отдых ничего не знала, — Зара невесело усмехнулась. — Поэтому мы не отдыхали, а работали. Беспощадна и к себе, и к нам. И мы, — оскалилась она, — должны быть беспощадны! К себе, ко всем, ко всему! Сильный закалится, слабый — умрёт. Ты — сильная, Ула. Не воин, нет. Мы защитим — дальше будет жизнь. Я останусь, — клешни обратились руками — Зара задумчиво почесала голову. — Старшая — не хозяйка. Союзник, не погонщик. Вместе — сильнее, чем одной.

— Я знаю, — слабо улыбнулась Ула. — Эффективное решение. Высокий потенциал. Разделение, интеграция, совмещение, дублирование, взаимообмен. Я неэффективна. Нуждаюсь…

— Поступай, как хочешь ты сама, — оборвала её. — Ты свободна, Ула. Не важно, что лучше. Делай, как ты хочешь.

— Желание — критерий оптимизации, — зажмурилась она. — Оптимизирую мышление. Улучшаю выбор. Учитываю граничные условия. Временно-оптимально решаю. Я… я пойду с вами, — открыла глаза. — И они, — махнула рукой в сторону теней, — пойдут с нами. Временные. Необходимо потратить. Жалко не использовать. Хочешь что-нибудь улучшить, старшая?

— Хочу улучшить твоё состояние, младшая, — погладила её по голове.

Молчание.

— Её нельзя победить, — серьёзно сообщила тебе Ула, успокоившись. — Нельзя улучшить. Нет пути.

— Ты имеешь в виду… — медленно начала ты.

— Она — лучшая. Не я, не ты, не Зара, — последняя недовольно оскалилась. — Она — лучшая, последняя, непревзойдённая. Нельзя превзойти, нельзя улучшить!

— А если наоборот, — предложила ты, собравшись с мыслями. — Можно улучшить… ухудшение?

— Нет? — удивлённый полувопрос. Ула посмотрела на тебя по-новому. — Нет вариантов? Но…

— Она просто защищена, — предположила ты. — Или защитилась сама. Не она «так хороша», а твоя способность, ты не дотягиваешься до неё? Может быть, ты не везде можешь работать в этом месте? — месте — или состоянии?

— Мы должны проверить, — с неожиданной решительностью. — Я хочу её видеть… старшая. Я хочу увидеть последнюю из нас.

— Ты увидишь, — повернулась к Заре. — Понесёшь её?

— Ни волоска не упадёт, — кивнула та.

Туманный зал с колоннами остался позади. Вы поднимались выше и выше — ты с Ножом впереди расчищала путь, порой пуская теней вперёд, разминировать многочисленные ловушки, к счастью, одноразовые и незамысловатые. Зара с Улой на закорках окружены толпой воинов — Зара морщилась, что всё веселье достаётся тебе, но была согласна, что здесь и сейчас ты — лучше, эффективней: Ула подтвердила. Сама Ула восстановила силы благодаря Джу, но ни ты, ни Зара не собирались ей рисковать — слишком медленная, слишком… не воин. Так и должно быть. Воины существуют для того, чтобы не воины могли жить спокойно, в безопасности. Крис и Морриган — не воины, а убийцы!

Спустя неопределённое время (имплант недоступен, а ощущения размазываются между точками отсчёта), спустя сколько-то сотен этажей вы ступили на узкий мостик, висящий над чёрной пеленой. Такая же пелена сгущается вокруг. Над головой — яркие звёзды. Это место было прекрасно, но тебя больше волновало, не выпрыгнет ли кто из пелены. Никто не выпрыгнул. Прыгнула сама пелена. В одно мгновение растянутая процессия сгинула, утянутая дымными щупальцами, сквозь которые Нож прошёл свободно, без сопротивления. Только ты, Зара и Ула — тени пропали.

Зара теперь шла прямо за твоей спиной. А ты напрягала все чувства, периодически резко вспарывала пелену Ножом в надежде зацепить неведомого врага. Без толку.

Подул свежий ветер. Запах дождя. Пролетали облака, загораживая звёзды ненадолго. Мостик привёл вас на площадку. Никакой лестницы дальше. Только площадка, клубящаяся пелена вокруг и звёзды, то вспыхивающие, то меркнущие, над головой. Одинокий силуэт на краю площадки. Ты осторожно подошла и окликнула:

— Аса?

— Нам некуда спешить, — мужской голос. Ещё один враг? Нет, голос вполне знакомый, просто… мужской? — Моё прошлое имя вычеркнуто, — он повернулся — бледный, со шрамами, причудливо вьющимися по лбу и щёкам. — Моя внешность — возвращена.

— Ты… был мужчиной? — не сразу нашлась.

Зара остановилась рядом, ссадив Улу на прохладный камень площадки.

— Всегда, — отозвался он. — Она предпочитала видеть рядом женщину. Я не видел смысла возражать.

— Что ты будешь делать? — осторожно спросила… незнакомца? Аса почти не говорила (говорил!) с тобой вне данных ему задач. Если Зара большую часть времени проспала в твоём сердце, а Ула подсказывала по своей инициативе, то Аса откликался на команды — и не более того. Значит ли это, что он зол на тебя?

— Я по-прежнему вижу вас насквозь, — пожал он плечами. — Я бы хотел поделиться воспоминанием.

— Разве мы не должны… продолжить… то, что делает с нами Поток? — ты не понимала, а скорее чувствовала происходящее.

— Нет, — простой ответ. Его ровный тон — всё тот же тон Асы. Спокойный, но не безразличный. — Мы вне реального времени. Некуда спешить. Я бы хотел поделиться воспоминанием.

— Я не против, — кивнула ему. — Зара, Ула?

— Я не смогу улучшить воспоминание, — развела руками Ула.

— Так и должно быть, — молвил Аса. — Нельзя улучшить то, что реконструировано идеально точно. Нельзя улучшить меня.

— Показывай, что хочешь, — оскалилась Зара. — Чую подвох!

— Иногда, — он отвернулся, — следует взглянуть во мрак, чтобы получить понимание о свете. Следуйте за мной.

Вы следуете. Ступаете по сформировавшейся из пелены дорожке и смотрите на тёмно-коричневые горы, верхушки которых, кажется, щекочут звёзды. Облака проносятся не под звёздами, а над — что такое местные звёзды? Что за огни сверкают в ночном небе? Дорожка растворяется, а вы ступаете на потрескавшиеся плиты. Древняя дорога ведёт в горы, к развалинам строений настолько старых, что сейчас и не угадать, какой они были высоты, какого назначенья.

Далёкие беззвучные молнии прочерчивают темноту. Иногда сквозь облака пробиваются яркие лучи, отражаются бликами в горах, превращают пейзаж в счастливое лето, а скелеты деревьев и жухлая трава вновь обретают жизнь. Обретают, чтобы утратить в следующий же миг. Ветер то приятно холодит, то вытягивает жизнь по капле. Сумрачное место. Вы идёте следом за двумя фигурами. Их разговор неслышен, но ты знаешь, кто они. Тёмная Луна и Осси Нуар что-то ищут в этом месте. Что-то искали — сколько лет, сколько веков назад?

— Сопределье, — говорит Аса. — Место, где миры, подмирье и надмирье пересекаются. Это одно из особенных мест — особенных в том числе тем, что сюда не достаёт взор божеств, и иномагам нечего здесь делать. Здесь Тёмная Луна нашла нечто, с чем не была в силах совладать сама.

— Что же это за чудовище? — пробуждается интерес Зары. — Как она его убила?

— Не чудовище, но чудовищно, — ровно поправляет Аса. — Здесь не было монстров, врагов и ловушек. Это место было заброшено много эпох или метаэпох тому назад — тем не менее, могущество тех, кто здесь работал, было таково, что немалая часть — сохранилась. Та, что под землёй. Не будем торопить ход событий.

Вчетвером вы идёте за Луной и Осси. Они, кажется, расслаблены. Осси выглядит заинтригованным, но молчит. Тёмная Луна — хмура, едва ли не мрачна.

— Я не думал, что в Сопределье кто-то жил, — говорит Осси, когда, наконец, они добираются до края развалин. Серые камни, покрытые где мхом, где лишайником, где-то точно поеденные, а где-то — идеально ровные здания, совершенно пустые изнутри.

— Здесь никто никогда не жил, — голос Тёмной Луны звучит на удивление… обычно. Ни капли ехидства, никаких подтекстов. Лёгкая мрачность, как тени, пробегающие над звёздами Сопределья. — Душеворот не работает. Игнотус говорил, надо быть сумасшедшим, чтобы поселиться в Сопределье. Дети рождаются мёртвыми. Смертные сходят с ума. Богам нечего здесь делать. Ни духов, ни фейри, ни животных. Пародия на растения. Пародия на время.

— Это место кто-то стабилизировал, — возражает Осси. — Возможно, душеворот можно повторить искусственно?

— Можно, — соглашается Тёмная Луна, и ты вспоминаешь Ковчег. — Не здесь. Я не знаю, почему это место существует. Я не знаю, сколько оно существует.

— Что ты имеешь в виду? — Осси подходит к оплывшим, точно свечка, останкам здания. Ведёт по нему рукой. — Около десяти тысяч лет. Немалый срок.

— Мой учитель, — она морщится. Её учитель — Модрон. Она, ты слышала, пыталась её убить. Считала, что убила. Или хотела, чтобы другие думали, будто бы считала, что убила, — любила экспериментировать со временем и метавременем вне листа. Есть способы определять метавременной возраст вещи, если она пришла из метапрошлого.

— Вот как? Любопытно, — похоже, Осси этот способ интересовал не очень. — И сколько металет этим руинам?

— Все метагода, — отрезает Тёмная Луна. — Метод учителя отказывается определять возраст — настолько он велик. Я не знаю, сколько критических моментов назад это место уже существовало.

— Крайне маловероятно, чтобы… — он встречается с Луной взглядом и осекается. — Ладно, предположим, что дело обстоит именно так. Ты позвала меня, чтобы я изучил метавременную древность?

— Да, но не эту, — Луна направляется вглубь руин. — Пошли, это только прелюдия.

Они идут по разрушенному… городу? Сложно понять масштабы. Здания появляются и исчезают, точно призраки. Мёртвые призраки. О, ты уверена, что призрак тоже может умереть! И будет выглядеть так же жутко, как эти руины. Над головой проносится солнце, иногда — неправильного цвета. Облака сменяются ясным чистым небом, то по-дневному ярким, то полным звёзд, то рассветным иль закатным. Кристально-прозрачный воздух сменяется лёгкой дымкой, густым туманом, дождём, грохотом молний — даже пара градин выпадает!

— Так же не должно быть? — интересуется Осси, когда они приближаются (а порой отдаляются, чтобы снова приблизиться!) к огромным воротам, запечатывающим ход, прорубленный буквально в скальной породе.

— Эффекты метавременной защиты, — Луна звучит нехарактерно неуверенно для себя. — Когда стандартное течение метавремени сталкивается с искусственно стабилизированной зоной, происходят завихрения.

— Звучит логично, — Осси прищуривается и делает нечто. Он и Луна (а следом и вы, наблюдатели) переносятся к воротам. — Локально распрямил. Что дальше?

— Во-о-о-от за этим ты мне и нужен, — криво улыбается Тёмная Луна. — И поосторожней дальше, я сняла внешнюю меметическую защиту, но кто сказал, что она тут одна? Помнишь фильтр?

— Фильтр когнитивных и информационных угроз, который мы по твоему настоянию доводили до совершенства целый год? — хмурится Осси. — И ты не могла просто сказать тип угро… беру свои слова обратно. Создатели такого места могли придумать что угодно.

— Перебдеть — и выжить, недобдеть — и сгинуть навсегда, — ухмыляется Темнушка. — Теперь давай-ка разберись со следующей защитой. Чует моё чёрное сердечко, там внутри заждалось нечто интересненькое!

— Так уверена? — хмыкает Осси, подходя к воротам. — А если это склад особо токсичной иномагии?

— Ты даже представить себе не можешь, какие эксперименты с ней я проведу! — для тех, кто знаком с Луной, — звучит наигранно. Похоже, Темнушка всё ещё не уверена, что оно того стоит.

— Допустим, — Осси подносит руку к серебристому металлу ворот. Вокруг руки вспыхивает синий свет. Осси замирает. — Теперь я понимаю, зачем здесь нужен. Очень качественный код.

— У них была вся вечность совершенствования, — хмыкает она. — Игрокод, конечно, интересный, но я в нём не эксперт — вот Алиса или ты…

— Почему не Алиса? — Осси ведёт ладонями по синей дымке, надавливает на невидимый щит, точно перебирает пальцами струны.

— Злючка она, — хихикает Темнушка. — Всё бы запрещать да не пущать, Ведьма Рока, видите ль! И Кристо этот с моралями навязчивый. Только ты, мой дорогой, понимаешь настоящую красоту науки без ограничений! Вот если вдруг замок потребует тысчонку жизней в качестве ключа?

— Найдём, — невозмутимо пожимает он плечами.

— Видишь? А она б скорей себя прирезала, идиотка! Поживут с пару мгновений метавремени… Молодые дурочки да дурачки! Когда узор листа перестроится в десятый раз перед глазами, и судьбы всех, кто был внутри, исчезнут навсегда — тогда-то и поймут, что цена тем жизням — ровно ноль. Убивать бессмысленно — то не по мне, а вот со смыслом… хе-хе-хе.

— Ты в курсе, что я метастарше ненамного? — уточняет, похоже, только для порядка.

— Ты разумен и полезен, она — наоборот. С тобой договоришься, а с ней — нет. И, наконец, ты обладаешь властью: ресурсы Строителей нам могут пригодиться.

— Готово, — он резко разводит руки. Вспыхивает и гаснет белый свет. — Думаешь, там не просто старый схрон?

— Дай даме помечтать! — скалится она. — Как-то быстро ты взломал.

— Открыто было, — пожимает он плечами. — Для тех, кто видит, разумеется. Это место законсервировано и оставлено в покое, судя по защите. Знающий — войдёт.

— А в игрокоде разбирающихся на лист — три с половиной человека, ясно и понятно. Ну что, заходим? Фильтры активировал?

— Сквозь них работал, — Осси демонстративно щёлкает пальцами. Ворота растворяются.

Внутри тихо и темно. Широкий тоннель уходит вниз. Он освещённый тусклым оранжевым светом ламп по бокам. Ворота появляются за спиной. Медленно, периодически колдуя чары познания, Осси и Луна продвигаются вперёд.

— Не нравится мне это, — ровно отмечает Осси, заглядывая в боковую дверь. Пусто. Похоже, здесь был какой-то кабинет, но сейчас только голые стены и пол — нет даже пыли. — Не знал, что существуют настолько эффективные контрчары к познанию.

— Это ты ещё с Сиренью не встречался! — вновь наигранный энтузиазм. — Говорят, она, пока Ивицер не остановил, управляла самим Забвеньем как концептом.

— Что-то мне подсказывает, — усмехается Осси, — что с этой самой Сиренью ещё встречусь.

— Найти её нельзя. Многие пытались, я вот — тоже. Жуткая Сирень, да интересная какая! А уж какие пиры мы устраивали по ту сторону — объеденье-загляденье! О, а это что ещё такое? — тоннель закончился. Они подходят к большому… шлюзу? Возле шлюза — большое табло, сотканное из света, висящее прямо в воздухе.

— Интересно, — Осси внимательно разглядывает табло:

Complex Alpha, stage 2, iteration 413

Protection status: LOW

Magic protection: OFF (existence not confirmed)

Element protection: OFF (existence not confirmed)

Code protection: ON (free access)

Memetic protection: OFF (existence not confirmed)

Antimemetic protection: ON (low mode)

Space protection: OFF (existence not confirmed)

Time protection: ON (charge 95%)

Metatime protection: ON (charge 78%)

Otherreal protection: ON (low mode)

Probabilistic protection: OFF (charge 0%)

Complex status: conserved

Inner core: ONLINE (conserved, free access)

Outer cores: ONLINE (conserved, limited access)

Other complexes: OFFLINE (existence not confirmed)

Anchor system: ONLINE (ultimate mode)

Power system: ONLINE (39% available)

Control system: OFFLINE (existence not confirmed)

Life support system: ONLINE (12% available)

Emergency control: ONLINE (9 critical errors, 9032 errors)

Welcome to Alpha, visitors! Stay calm & be careful

— Допустим, — молвит Осси. — Магической или элементной защиты я действительно не зафиксировал. Что бы здесь ни произошло, она утеряна. Меметическую отключила ты. Игрокодовая защита была настроена на открытие любому сколько-нибудь компетентному программисту. Антимеметическая, вероятно, мешает магии познания и скрывает это место от обнаружения. Как ты его нашла, кстати?

— Случайно. Буквально цепочка совпадений.

— Рано или поздно это должно произойти, — кивает Осси. — Учитывая, что вероятностная защита была истощена, пространственная — разрушена, а временная и метавременная, полагаю, защищают не от поиска и доступа, а сохраняют стабильность самого комплекса. В слабости инореальной защиты мы успели убедиться. Я делаю вывод, что этой панели можно доверять. Итак, комплекс Альфа находится на консервации. Доступно внутреннее ядро, что бы это ни значило, с ограниченным допуском — внешние ядра, признаки существования других комплексов не фиксируются. Якорная система работает на максимум, энергетическая — нет, система контроля отсутствует, но жизнеобеспечение и аварийный контроль — на месте, у них куча проблем. Интересно. Похоже, предполагалось, что этот комплекс найдут. Или же он не дождался своих хозяев. В ином случае им не составило бы труда утилизировать всё это. Следов бы в Сопределье не нашли.

— Это может быть ловушка, — хмуро говорит Луна.

— Теоретически — да, — соглашается Осси. — Практически — я ставлю свою чёрную нуарную шляпу, что это не так. Ты говоришь, что это место пережило как минимум несколько критических моментов. За критическими моментами прогнозирование невозможно.

— Если тот, кто проектировал комплекс, сам не из-за такого момента, — уточняет Темнушка.

— Не будь параноиком, — отмахивается Осси. — Конечно, мы войдём внутрь отражениями, не лично. Проверь эвакуаторы.

Луна внимательно смотрит на круглый медальон на своей шее, затем осматривает такой же у Осси.

— Работают. Дублицируемся и идём. Я хочу знать, что там.

— Почему? — он поворачивается к ней. — Ты не любишь чужие технологии, не любишь тайны, избегаешь наиболее… иных дел. Но это место тебя привлекло. Чем?

— Мелкие детали, — медленно произносит она, хмурясь, — свидетельствуют о том, что комплекс может быть связан с Прометеем.

— «Самый лучший из людей», хм? — пытливо прищуривается Осси. — Похоже, у вас с ним много общего во взглядах.

— Разные методы, схожие идеи, — а она отворачивается, как будто бы и не являясь «альфа-хищницей» рядом с этим комплексом Альфа. — Была когда-то влюблена. Его идеи не несли разрушение. Изменение и созиданье — только их. Они всегда полезны, интересны, перспективны. Со мной делился редко. Старая обида.

— А, личное, — слабо улыбается он. — Понимаю, понимаю, у меня тоже… бывает, что личное примешивается к работе. Все мы люди. Пошли?

— Давай закончим с этим, — так удивительно видеть Тёмную Луну, общающуюся с Осси! Она… выглядит так, будто бы они с Осси по-настоящему близки. Не просто коллеги, а давние друзья. Сложно себе представить, что у Темнушки могут быть друзья за исключением всех первых иномагов и прочих древностей, реликтов.

Они произносят сложную волшебную формулу, сопровождая иномагической манипуляцией, использующей сферы отражений, разума и времени. Внешне точные копии Осси и Луны появляются рядом. Оригинальные тела невозмутимо колдуют себе матрасы и усаживаются в позе лотоса, а дубли проходят в шлюз.

Закрываются внешние двери. Открываются внутренние. Небольшой холл с четырьмя дверями, подписанными как «грузовой лифт», «аварийный лифт» и «лифт 1» и «лифт 2». Без особых колебаний дубли выбирают лифт номер один. Внутри достаточно просторно, чтобы вместились и вы четверо, не прикасаясь к дублям. Осси нажимает единственную кнопку.

— Начинаю процедуру фазового смещения, — сообщает холодный мужской голос.

Лифт движется. Куда? Непонятно. Чувство направления отказывает: вверх, вниз, вбок, наискосок? Осси ёжится, Тёмная Луна кивает чему-то своему. Они переглядываются: похоже, оба поняли, что именно происходит.

— Фазирование завершено, — сообщает диктор. — Гиперпространственное смещение завершено. Добро пожаловать во внутреннее ядро комплекса Альфа.

Створки открываются.

— Не похоже, чтобы они часто ездили туда-сюда, — отмечает Осси. — Иначе эти сообщения бы отключили.

— Или использовали грузовой лифт, — предполагает Луна. — Через него проедет самосвал. Сколько энергии нужно, чтобы фазировать самосвал?

— Мне тоже крайне интересно ознакомиться с источником энергии комплекса, — поддерживает Осси.

Они выходят из лифта и оказываются на… обзорной площадке? Огромный прозрачный купол — и Осси, и Тёмная Луна, и вы все смотрите наверх. Потому что наверху вращаются… сферы. Громадные — масштаб сложно понять, но, похоже, не меньше высоты какого маггловского небоскрёба. Сферы плавно меняют цвет, оставаясь в пределах мягких и неброских: то синий, то голубой, то зелёный, то жёлтый, то розовый — никакой закономерности.

— Ха! — скорее непонимающее восклицанье от Темнушки.

— Это пузыри снов, — Осси воспаряет, подлетает к стенке купола. — Были ими изначально. Я знаю, что пузыри снов можно использовать для моделирования различных условий, но на практике без сновидца… Да, я понимаю, почему было произведено фазирование именно в эту форму. Обычная материя слишком тверда, консервативна.

— Расскажешь мне о пузырях снов всё, что знаешь, — отрывисто бросает Луна. — И где они находятся? Где мы находимся?

Ты вдруг понимаешь, что не можешь воспринять фон пузырей снов. Он выскальзывает из головы. Пытаешься сосредоточиться, и…

— Стоп, — велит Аса. События останавливаются. — Я вырезал внешнее пространство из воспоминания. В отличие от Осси и Луны, у вас нет фильтра, а смотреть туда опасно.

— А сам? — спрашивает Зара. — Помнишь его. Как?

— Я вижу уязвимости, — невозмутимый ответ. — Первое, что я сделал, когда был активирован — увидел уязвимости в себе и исправил их — все мыслимые и несколько немыслимых. С немыслимыми, — тонкая улыбка, — было тяжелей.

— Как? — спрашивает Ула. — Без меня?

— Я попросил у неё, — указывает на Луну. — В конце концов, отношения между нами двумя всегда были более многогранными, чем у неё с тобой, Зара, — та скалится в ответ. — Или с тобой, Ула, — это звучит почти сочувственно. — Как думаешь, Джинни, откуда у меня эти воспоминания?

— Она поделилась? — предполагаешь ты. — Но зачем?

— Не специально этими, — его улыбка становится шире. — Видишь ли, ты — не единственное её наследие. Ещё есть я. Если ты — та её сторона, что связана с борьбой и жизненной силой, то я, унаследовавший её память, её навыки и часть её таланта, — исследователь, учёный и алхимик. Она хотела, чтобы мы с тобой, Джинни, после долгих лет были интегрированы в единое целое, лишённое недостатков самой Луны. Она не могла предполагать того, что происходит при столкновении с Потоком. Поток даёт нам выбор. И я бы хотел, чтобы вы все делали этот выбор с открытыми глазами. Я прокручу события вперёд, — взмах рукой.

Картинка блекнет, тает. Впрочем, тьма вскоре рассеивается, и вы видите, как из лифта вновь выходят Тёмная Луна и Осси — на сей раз не одни. Десяток несколько дезориентированных людей с большими рюкзаками — вместе с ними. А в куполе уже разбит небольшой лагерь — палатки, переносной генератор, загадочные устройства, часть из которых напоминает игротех.

— Добро пожаловать в исследовательскую зону Альфа, — объявляет Осси. — Вы все ждёте моего объяснения, но определённо читали панель перед шлюзом и слушали запись в лифте. Прежде всего, я хотел бы сказать вам о фазировании. Фазирование обратимо меняет структуру вашей материи. Вы этого не знаете, но внутри первичного ордополя может существовать несколько форм материи, совпадающих по всем внешним признакам вплоть до уровня квантовой теории поля и позволяющих людям жить. Однако физика на более глубоком уровне и, в особенности, метафизические феномены различны для разных конфигураций. Создатели этого комплекса подобрали конфигурацию, минимизирующую… различные последствия. Список возможных последствий только составляется — важно, что мы будем взаимодействовать с зонами достаточно экзотической физики и метафизики. Текущее состояние вашего тела адаптировано именно для этого. Не волнуйтесь — при подъёме будет проведено обратное фазирование как для вас, так и для всех ординарных предметов, а именно они разрешены для переноса внутрь.

— То есть, — подаёт голос мужчина, неуловимо на кого-то похожий. Вдруг ты понимаешь. На Асу. То есть, он… И Зара, и Ула — замечают тоже, — кристосорбы и волшебные палочки такими предметами не являются?

— Совершенно верно, — энергично кивает Осси, в то время как Тёмная Луна оглядывает новоприбывших с ощутимо хищным интересом. — Это не значит, что кристосорбы не могут здесь использоваться. Могут, и я покажу, как это делать, однако свободный пронос кристосорбов, особенно заряженных, крайне рискован. Взрыв — наилучшее из последствий. Я продолжу. Местонахождение комплекса Альфа не важно, важно, что никто, включая всю верхушку Строителей, не осведомлён о его существовании и не сможет найти, особенно после того как мы зарядили генератор вероятностной защиты. Над головой, как вы видите, находятся шары. Внутри них с помощью продвинутых реальностных манипуляций поддерживаются специфические метафизики, пара из которых находится за пределами первичного ордополя ИМ-листа. Пузыри связаны друг с другом таким образом, чтобы позволять проводить и повторять Процесс — с заглавной буквы. Система контроля и большая часть документации были уничтожены при консервации комплекса, однако, как мы с моей коллегой, — кивок Темнушке, — обнаружили, Процесс может быть проведён и вручную, поэтапно. Что именно представляет собой Процесс, каково его назначение и как его можно применить — именно это мы и будем пытаться выяснить. Для этого вы здесь. Несмотря на наш с коллегой выдающийся ум, мы ограничены как во времени, так и в воображении. Вы требуетесь нам отнюдь не для рутинной работы.

Мы уверены, что Процесс направлен на нечто важное, нечто фундаментальное, — Осси сокрушённо качает головой, пытаясь передать, как бы он хотел понять, на что. — Мы получили доступ во все внешние ядра — вы можете видеть их над головой. У каждого есть своё название, я кратко перечислю их и их основные функции. С подробной документацией вас ознакомят позже. Итак, внутреннее ядро содержит в себе некогда жилые помещения и систему контроля. К сожалению, большая часть внутреннего ядра уничтожена — поэтому мы ютимся здесь, на обзорной площадке. Впрочем, те крохи данных, которые уцелели, воистину бесценны — но вы не входите в отряд полевых исследователей. Ваши выдающиеся умы нужны нам не для грубой работы по разборке завалов. Следующие два ядра, входящие в число базовых, — это энергетическое ядро и проектор защиты. Энергоядро представляет собой довольно экзотическую минивселенную, разрешающую, в частности, вечные двигатели. Прямое управление энергоядром невозможно, однако по нашим прикидкам его функционирование будет продолжаться в течение ближайших десяти тысячелетий по внутреннему времени комплекса. Проектор защиты, в том числе, включает в себя аварийный контроль, благодаря которому мы знаем параметры энергоядра и получили доступ в остальные внешние ядра, что, поверьте, было непросто.

Я перечислю названия внешних ядер. Это «Пробы и ошибки», «Временные махинации», «Цикл», «Лаборатории», «Конструктор», «Испытатель», «Хранилище», «Исток» и «Делитель». Предположительно, Процесс проводился следующим образом. Запуск производился из ядра «Пробы и ошибки», которое контролировало то, что происходит во «Временных махинациях». Те, в свою очередь, контролировали ядро «Цикла», который был связан в цикл с, по порядку, ядрами «Конструктор», «Лаборатории» и «Испытатель». Сырьё для ядра «Конструктор» поступало из «Хранилища», а нечто… иное — из «Истока». И то, и другое в «Хранилище» и «Исток» поступало из «Делителя». Из всех перечисленных ядер ключевые механизмы разрушены лишь у «Проб и ошибок» и «Делителя». И поскольку «Пробы и ошибки» и «Временные махинации» представляют собой, по некоторым оговоркам, лишь ускорители Процесса, а необходимых материалов в «Хранилище» и «Истоке» более чем достаточно, ничто не ограничивает нас в запуске Процесса и исследовании любой его стадии… кроме общего непонимания, зачем.

Нам известно, что Процесс был частью чего-то большего, что называется Проектом — также с заглавной буквы. «Делитель» некогда был подключён к какому-то другому комплексу, предположительно, предыдущему в Проекте. «Пробы и ошибки» соединялись с комплексом Бета. Внутреннее ядро соединялось с комплексом Кси, предположительно, последним из построенных в рамках Проекта — или последним, о котором мы нашли упоминание. Неизвестно, чем завершился Проект и что он из себя представлял, кто его организовал и кто участвовал. Неизвестно, в чём конкретно заключался Процесс, однако материалы… крайне экзотические. Ядро «Махинации» подразумевает управляемое разделение на линии реальности и создание временных петель для вычислений и манипуляций. Ядро «Испытатель», похоже, может создавать «почти настоящие» линии реальности — нечто среднее между околоидеальной виртуальностью, сном и возможностью.

Судя по уровню технологий, применённых для «Проектора защиты» и «энергоядра», мы имеем дело с группой универсальных гениев или же работой сверхцивилизации, от которой не осталось ровным счётом никаких свидетельств, кроме комплекса Альфа. Это уровень, намного превышающий возможности Строителей. Как вы понимаете, то, что стёрло их с лица листа, — Осси обводит всех взглядом, — является первоочередной угрозой и для нас. На тот случай, если Проект и Процесс и были этим фактором, мы не разглашаем сведенья о существовании комплекса, уровень секретности — максимальный. Тем, кто захочет отбыть до окончания исследований, будет стёрта память. Именно стёрта, а не заблокирована — несмотря на все негативные последствия. Никакие технологии создателей Альфы не будут использоваться в Империи Строителей до полного понимания Процесса. Но если, — пауза, — если Процесс окажется чем-то позитивным и полезным, то именно вы разделите с нами научную славу. Наши технологии перевернут ход Великой войны. Мы спасём весь лист и остановим Хранящую Время, — ещё одна пауза и последнее, веское слово: — Если.

— Сэр, — вновь подаёт голос человек, похожий на Асу, — что означает «stage 2» у входа в комплекс, теперь понятно. Но что означает «iteration 413»?

— А об этом вам поведает главный исследователь Луна, — и оглядывается на ту с лёгкой мстительностью. — Как бы той ни хотелось увиливать от общественно-полезной работы, оставляя всё интересное — себе.

Воспоминание останавливается.

— Конечно, она скажет полуправду, — поясняет Аса. — Правды не знает и она. Я насчитываю четыре хорошо согласованных реконструкции, что это значит, и ещё три сотни более слабых. После озвучивания этого числа, Луна попросила меня больше не воссоздавать предыдущие метареальности, — слабая ухмылка. — У неё тоже может болеть голова от информационной перегрузки. Вопрос в объёме данных. Позвольте я прокручу события подальше.

На этот раз место действия сменяется. Осси, Тёмная Луна, похожий на Асу исследователь и ещё трое незнакомых учёных сидят в небольшом зале около разрушенной консоли. Осси транслирует в воздухе панель, предельно похожую на ту, что стоит у шлюза комплекса. Помимо Оссиного, там и тут светятся другие изображения, в основном, с помехами или мерцанием.

— Внешнее ядро «Пробы и ошибки», где, в основном, базируется научная экспедиция на данный момент, — говорит Аса, не запуская пока что ход событий. — Хотя ключевые узлы ядра разрушены, система жизнеобеспечения пострадала наименее всего. Это итоговое совещание после двух лет напряжённой работы.

— …таким образом, — заканчивает фразу молодая на вид женщина с нейробручем на голове, — я не думаю, что мы продвинемся дальше. Функциональность «Проб и ошибок» утрачена полностью. С «Махинациями» мы закончили, насколько это было возможно. Без источника божественной силы высокого ранга разделение линий невозможно. Но мы можем использовать функционал петель в полной мере, и в сочетании с совершенно целым «Испытателем»…

— Спасибо, Пенелопа, — кивает Осси. — Рейнарт?

— Мы уверены, что Процесс потребляет ничтожно малую долю энергии и сырья. Содержимое «Истока» не расходуется. Можно только гадать, — пожимает плечами, — какую нагрузку составляла полностью включённая защита, «Пробы», «Махинации» и соседние комплексы, но я уверен, что ресурс энергоядра был рассчитан с большим запасом. Мы можем провести хоть миллион миллионов итераций Процесса, если поймём, наконец, что это такое.

— Замечательно, — на панели мелькают какие-то схемы. Все внимательно всматриваются в них. — Вильмош?

— Ну, мы восстановили связи между «Истоком» и «Конструктором» и «Хранилищем» и «Конструктором», — отзывается высокий и худой мужчина с удивительно противным голосом. — Связи внутри круга «Конструктор» — «Лаборатории» — «Испытатель» в полном порядке. Контроль от «Цикла» и «Махинаций» не идеален, но… но нам же нужно просто проверить, босс?

— Верно, — звучит это почему-то как «нет, не только». — Умберт?

— Готово, сэр! — с энтузиазмом докладывает полноватый мужчина с сединой и в очках — стереотипный «профессор» из маггловских фильмов. — Все механизмы функционируют в точном соответствии с восстановленной документацией! Госпожа Луна провела тестовый прогон — никаких проблем, надёжно, как швейцарские часы! Позвольте вопрос, сэр!

— Спрашивай, Умберт.

— Что такое Процесс, сэр? Мы все владеем частями целого. Пенелопа работала с временными и реальностными механизмами, я — с духовной инженерией, Вильмош восстанавливал коммуникации и управление, а Рейнарт отвечает за снабжение и энергию. Похоже, только вы и госпожа Луна соединяли кусочки в целую мозаику! Мы все, — он оглядывает собрание. Рейнарт и Пенелопа кивают. Вильмош поджимает губы, — хотим знать, чему посвятили два года трудов.

— Потрачено много ресурсов. Многие уже не верят в нашу работу. У меня десять рапортов об отставке, — вставляет Рейнарт. — Никого уже не пугает стирание памяти. Люди хотят определённости. Сэр.

— Не самые лучшие настроения, — добавляет Пенелопа. — Мы… мы пришли работать над загадкой, и после двух месяцев вы скомандовали восстановить комплекс любой ценой. Я понимаю, что у вас есть такие полномочия, сэр, но мы, если вы не изменили своего мнения, выдающиеся умы, а не лаборанты. Мы хотим знать, над чем работаем. Я спрашиваю себя, ради чего погибла Инна во время вскрытия «Истока», и не нахожу ответа.

— Нарушение субординации! — вскрикивает Вильмош. — Это секретный проект, вам дали интересные задачи, почему вы недовольны?

— Они правы, Вильмош, — прерывает его Осси. — Ты работал со мной на «Иллюзии» и помнишь, почему были введены ограничения осведомлённости, но они — нет. Собственно, я и не предполагал никаких ограничений, когда начинал изучение Альфы. Долгое время мы с Луной не могли понять, в чём сущность Процесса, какова его цель. И до сих пор не можем быть уверены. В чём мы уверены точно, так это в том, что треть использованных технологий может быть использована вне фазирования. Я занимался прогнозированием того, что произойдёт, если мы вольём эти технологии в имперский научно-промышленный комплекс. Результаты… неутешительны.

— Так вот зачем вы запускали «Махинации»! — восклицает Пенелопа. — Вы занимались моделированием.

— Всё верно, — кривая улыбка. — Империя развалится. Я не буду приводить подробный анализ. Весь пул или пара любых двух «высших» технологий, начиная с самого фазирования, приведёт к распаду Империи на отдельные части вне зависимости от того, победим мы в войне или нет. Победа также спорна — наладить потоковое производство той же вероятностной защиты или прототипов энергоядер втайне от Хранящей невозможно. Я знаю, о чём говорю — существует, скажем так, несколько секретных проектов, которые провалились благодаря работе разведки Хранящей. Моделирование поддерживает мою точку зрения. Хранящую нельзя удивить — мы прекрасно боремся с её диверсантами, но укрыть любой значимый объект удаётся очень ненадолго. Я не удивлюсь, если потенциал прототипов войска Хранящей раскроют быстрее, чем наша собственная армия, и выпущенная технология сработает в минус, а не плюс. Есть причины, по которым мы идём на такие непопулярные меры, как некрокиборгизация и буквальное порабощение миров. Мы идём на это, потому что Хранящая — не идёт. Она может, но не хочет, — он качает головой. — В этом её невозможно понять — она собирается разрушить лист или целое Древо, но брезгует тем, чем не брезгуем мы сами, — вздох. — Простите за отвлечение, коллеги. Подытожу: найденные здесь технологии здесь же и останутся. Никто из вас не воссоздаст их, сам комплекс нельзя найти — помимо прочего, я занимался восстановлением защиты. Память стирать мы никому не будем. Разумеется, вашим подчинённым знать об этом необязательно — объявите, когда определимся с датой ухода из комплекса. В свою очередь, пока я занимался вышеперечисленным, наша милая главный исследователь, — похоже, Осси нравится дразнить Луну — вон как на него зыркает, будто прямо сейчас кинется и голову откусит! — сводила, как вы выразились, кусочки мозаики в целое. Луна, тебе слово.

— Ты действительно уверен, что мы должны делиться этой информацией? — серьёзно спрашивает она.

— Это ты, а не я, настояла, чтобы привёл сюда «побольше независимых умов». Зря, скажешь? — спокойно парирует Осси.

— В чём-то прав, — она медленно, веско обводит четверых взглядом. В глазах — знакомые жёлтые огоньки. Знакомые огоньки. Набросится и съест! Вильмош резко отворачивается. Умберт нервно сцепляет пальцы. Пенелопа смотрит с вызовом в ответ. Рейнарт едва слышно хмыкает. — Учёные-копчёные, моральный дух, всё бы знать да знать, осмысленные все какие, — ворчит она тихо. Осси широко улыбается на это. — Хорошо, хорошо. Мы всё ещё не знаем, зачем нужен Процесс.

— Плохая шутка, — сухо бросает Рейнарт.

— Видите ли, мои милые исследователи, — продолжает Тёмная Луна, не обращая на реплику внимания, — контрольная система с записями экспериментов и дубль-система в «Пробах» были разрушены. Мы не знаем, чего конкретно хотели достичь создатели комплекса, но знаем, в чём заключается Процесс. Умберт ближе всех к пониманию — работал с оборудованием, которое отвечает за этапы Процесса.

— Значит, ключ — всё-таки духовная инженерия? — уточняет Пенелопа. — Жаль. Я надеялась, что Процесс связан с созданием новых реальностей.

— Возможно, это следующая часть Проекта, — замечает Осси. — Мы до сих пор не знаем, что случилось с остальными комплексами. Знаем только, что материал для «Делителя» поставлял некий первый комплекс. Мы с Луной предполагаем, что он называется «Начало» — но это предположение, реконструкция по неполной документации.

— Что за «материал»? — спрашивает Рейнарт.

— Люди, — нехорошая улыбка. — «Делитель» потребляет людей, чтобы наполнять «Хранилище» и расширять «Исток». Мы предполагаем, неким образом с души людей счищается вся «кожура». Все заглядывали в «Исток»? Отвратительно-прекрасное! В «Истоке» растворены, соединены человеческие индивидуальности — так много, что вытащить оттуда можно едва ль ни что угодно! Даже кого-нибудь из вас, — смешок. — Из «Истока» вытаскивается форма, из «Хранилища» — сущность, протодуши, без «я», без капли формы, только сердцевина, готовая соединить любые конструкты, какие из «Истока» выудите*. Берёшь конструкт, берёшь сердечник, добавляешь, если надо, живую душу — получаешь человека. Ну, сначала только душу. Это делаешь в «Конструкторе». Потом в «Лабораториях» втыкаешь в тело, в «Испытателе» проверяешь на пригодность, в «Цикле» это всё устраивается по шаблону. В «Лабораториях» есть репликаторы — с ними разбиралась я, не Умберт. Я ведь лучший спец по биотеху, живущий в нашу жалкую эпоху! Если душа — шаблон — воткнуть её можно хоть в сотню тысяч тел. Отправил в симуляцию, проверил свойства, достал обратно в «Конструкторе», модифицировал, воткнул в новые тела, проверил — так по кругу. «Махинации» — чтобы вручную не крутить. Какого б человека ни искали в Альфе, ускорить в бесконечность раз — им мало. В «Пробах и ошибках» игрались с возможностями, вариантами и вероятностями: предположу, похоже на параллелизацию метавременных рисунков. На выходе мы получаем или шаблон души, иль человека, иль человека плюс мир, идеально подходящий для… чего-то. И это, понимаете ль, вторая стадия Проекта! Процесс делает души или людей под критерии второго комплекса, а что с ними дальше делают, в Бете, в Гамме и так далее — загадка.

— Эти репликаторы, босс, — первым подаёт голос Вильмош. — Как насчёт армии? Армия клонов! Послушная армия, которая…

— Учить их кто будет — лично ты? — насмешливо обрывает Тёмная Луна. — Результаты «Испытателя» не сохраняются — это ж «не по-настоящему». Кормить их тоже нечем — ну не человечинкой ж из репликаторов! Технологии клонирования и я освоила, мои репликаторы похуже будут в чём-то, а в чём-то и получше. Здешние рассчитаны на вживленье душ, мои используют естественный круговорот. Думаешь, Империя не пробовала выращивать воинов-клонов? Долго и неэффективно! Старые-добрые киберскелеты — лучшее решение! Гадость та же, а что поделать? Репликаторы в итоге под химер моих использовали, химер — некрокиборгизируют потом. Нет, мои дорогие копчёные, этим комплексом перелом внести не выйдет, мы с Осси думали побольше вас, считали, прикидывали так и эдак. Худший случай — Хранящая о нём узнает, заберёт все технологии — смерть, позор и катастрофа! Есть другой вариант.

— Вы не зря работали над Процессом, — подхватывает Осси. — Мы не будем создавать армию, но создать конкретных людей, талантливых или гениальных, воспитать их в отдельной линии реальности и использовать для усиления научного потенциала Империи — рабочая идея. Мы не сделаем слишком много. Но, поверьте, равновесие в Великой войне хрупко — точечное улучшение наших позиций, новый кадровый ресурс, добытый буквально из неоткуда, — дорогого стоит.

— Вы тут все исследователи, задач преследователи, — Темнушка продолжает. — Качества, для учёного нужные, по себе узнали, вот и будете таких же делать. С каждого по десятку душ, где-кем воспитать — Осси что-нибудь придумает. Ведь правда, босс?

— Есть парочка идей, — кивает он. — Помните, что для нас здесь прошло два года, но для внешнего мира — ровным счётом ничего. Мы не должны торопиться, но и затягивать не стоит. Следующую неделю испытываем Процесс, затем неделя отдыха, ориентировочно через две недели я провожу общее собрание по Процессу и по новой задаче с чёткими техническими требованиями. Всем всё ясно?

Воспоминание замирает.

— Ха, — невольно повторяешь восклицание Темнушки. — Это… действительно интересно, Аса. Я правильно понимаю, что вас…

— Смотри дальше, — лишь отвечает он.

Тёмная Луна и Осси стоят у… окна? Очень толстого окна, сделанного из… кристосорба? Ты не уверена. За окном не то движется, не то замерло нечто, одновременно являющееся всем и ничем. Это напоминает Небо, только Небо — в твоей голове, твоих мыслях. Как будто пытаешься объять необъятное и каждый раз вытаскиваешь что-то одно. Выуживаешь из Неба то рыбу, то человека, то зелье, а порой иномагический кошмар. Всё сразу — сразу и одновременно. Ты понимаешь, что это. Не надо смотреть на надпись у обзорного окна — или экрана? Исток.

Исток — единственный источник освещения в этом месте. Нельзя понять, какого размера помещение: явно различаются лица да силуэты Осси и Темнушки, овеянные нереальным, невозможным светом.

— Знаешь, я не так много знаю о душах, — медленно произносит она. — Среди «наших» знатоком был только Игнотус Певерелл. Нет, мы все знали больше, чем метабудущие иномаги, — пожалуй, слишком много. У Игнотуса я спрашивала только об одном.

— Как исцелиться, — тихо говорит он.

— А что ещё? В общем случае, лекарства нет — так он отвечает каждый раз. А он ищет, я-то знаю! Чёртов гуманист! Он может исцелить любого из нас, — она смотрит на него — хищная, злая и, вместе с тем, беспомощно-усталая. — Он — лекарство. Певерелл разменивался на людей всего лишь дважды. Видите ли, ищет универсальное лекарство. Тратить годы, метагоды на кого-то одного, когда нас — миллионы в каждый метамиг… — скалится. — Проклятый Певерелл с его блядским гуманизмом и бессмысленной надеждой! Я знаю ещё одно лекарство.

— Вот как? — Осси выглядит всерьёз заинтересованным.

— Что, тоже чувствуешь? — болезненный выдох. — Прелесть иномагии познал, Принц Пустоты? Лекарство есть. Нелуна.

— Пожалуй, не подходит, — неясная некая гримаса, после которой его лицо превращается в маску боли.

— Я так и думала, хе-хе, — она не отрывает взгляда от Истока. Свет делает её лицо нереальным, волшебным, не то ангельским, не то демоническим. — Теперь я смотрю на Процесс и вижу фактически решение. Почти лекарство. Но!

— Но создатели Проекта не предназначали его для этого, — Осси смотрит не на Исток, а на неё. — Что бы они ни планировали, результатом Процесса должна быть новая душа — или дополненная старая. Может быть, изменённая.

— «Может быть», — она проводит языком по острым зубам. Режется. Капля крови стекает по губе. — Я хочу сделать это. Ты и я. Наделать побольше умняшек. Воспитать. Ты, я и они. Вместе мы могли бы довести Процесс до совершенства. Изменение души — один шаг до исцеления!

— Мы не первые так думаем, — мягко возражает Осси. — Ты читала записи. Было как минимум пятьдесят попыток. Они задействовали тогда рабочие «Пробы и ошибки», был заряд на «Временных махинациях», контрольная система — в целости, всего-то лишь подчищенная. Они использовали оригинальный Процесс, Луна! Мы воссоздали только часть. Они жили здесь годами — кто-то выдерживал столетия! Пятьдесят попыток — и парочка случайных успехов на них все.

— Когда я узнала, что мы не первые нашли комплекс… — кровь звонко капает на пол. — Мы — люди. Ну, почти, — полуоскал-полуулыбка. — Всегда считаем себя умней, мудрей, лучше предшественников. Уж мы-то справимся! Мы — не они, мы не наступим на те же грабли, не превратим свои души в мерзкую гадость, не сойдём с ума, не отрежем себя случайно от внешнего мира, не сгинем в тщетных попытках найти другие комплексы, добраться до создателей…

— Поэтому-то последние и взорвали внутреннее ядро, — вздыхает он. — Мы — люди. Они не желали нам пройти через то же, через что прошли.

— Бесит, когда решают за меня! — почти рычит Луна. — Я бы их всех…

— Как своих родителей? — качает он головой.

Пауза. Кап.

— Зачем тебе я только рассказала? — тихо и спокойно. — Будь одна, попробовала бы. И сейчас я предлагаю! Может быть, они шли ошибочным путём? У нас есть их записи, неполные, но ты же у нас Принц Пустоты, мастер реконструкции идей! Мы избежим их ошибок, и…

— Нет, — твёрдо и печально. — Я предлагаю использовать Процесс в личных целях. Один раз. На твоё усмотрение, Луна. Ты, я и любой… материал. Одна задача — не любая, а реализуемая. Это моё последнее слово. Наплодим потенциала для Империи, используем сами и закроем комплекс. Восстановим ресурс защит и захлопнем Альфу за собой. Записи оставим. Те, кто придут после нас, пусть сами для себя решают.

Кап. Кап. Кап. Кровь струится изо рта Темнушки.

— Хорошо, — она медленно отворачивается от Истока. — Я продолжу путь к Нелуне и Ивицеру.

— Из этого не выйдет ничего хорошего, поверь, — его глаза мерцают нереальным светом — отраженьем мириады форм.

— Знаю, — просто соглашается она. — Ты молод, Осси. Ты готов ждать. Веришь, что решение найдётся. Что плата того стоит. Я скоро уйду. Это поражение. Немного мне осталось! Я не проиграю, — она не прикусывает, а буквально откусывает кусок своей губы и сплёвывает его на пол. — Я буду бороться до конца. Если надо, сама душу себе вскрою!

— Верю, — кивает он. — Для чего бы ты хотела использовать Процесс?

— Есть одна идейка, — она облизывается и сглатывает кровь. — Тебе понравится, мистер инженер!

На сей раз сдвиг в воспоминаниях происходит без комментариев Асы. То же самое место. Вместо Осси с Тёмной Луной разговаривает девушка лет двадцати. Вы с Зарой переводите взгляд с неё на Улу и обратно.

— Младший исследователь Ульяна, — медленно, едва ли не по слогам произносит Тёмная Луна. Облизывает губы. Раньше это вызвало бы у тебя самые разные ассоциации, а теперь ты точно знаешь значение этого… жеста. Жажда. Желание достичь цели, возведённое в абсолют. Когда Луна уже видит цель и жаждет, наконец, её поймать. — Ульяна. Как символично! У меня к тебе личное предложение.

— Я не такая! — отшатывается она.

Темнушка смеётся, не хохочет, а буквально ржёт. Ровно десять секунд, а затем резко, жутко (для Ульяны — ты уже привычная) меняется на серьёзную и спокойную Луну. Это не маски и не игра. Темнушка ненормальна, как и любой древний иномаг.

— Не тело твоё меня волнует, глупышка, — это звучит почти ласково. — Мне нужна твоя душа, — снова облизывается, демонстрируя акульи зубы.

— Воланд сильно изменился за лето! — Ульяна явно что-то цитирует, делая шаг назад. Боится и, в то же время, боится показываться страх. Как ты её понимаешь!

— Посмотри сюда, — взмах в сторону Истока. — Тебе рассказывали, как работает Процесс?

— В общих чертах? — аккуратно отвечает она, явно не зная, чего же от Луны ждать. — Я занимаюсь хрономеханикой!

— И делаешь успехи, — это звучит не как похвала. Констатация фактов. — Вчера вас всех прогнали через «Испытатель».

— Групповой тест, — неуверенно кивает она, явно не улавливая, к чему ведёт Луна.

— Вообще-то нет, — Темнушка гладит кристосорб, всматриваясь в мешанину за ним. — Это ложь. Каждого из вас засунули в свою реальность. Столько раз, сколько потребовалось. Я направляла изнутри, Осси — через «Махинации». Видишь ли, Ульяночка, для Процесса требуются души. В одних случаях можно буквально собрать свою, — она кивает на Исток. — В других — эффективней и надёжней использовать чужую. Не обязательно оригинал. Более того, оригинал использовать вредно — сказывается специфика воплощения в естественном теле. Меньше гибкости для изменения, меньше простора для расширения. Чем дольше воплощение, тем хуже работает Процесс. За этим нужны «Делитель», «Хранилище», «Исток» и «Конструктор». С душами живых людей итерация Процесса выдаёт ошибки. Редкие, раз на миллиард, на триллион, — испытующий взгляд.

— Временная петля, — Ульяна подхватывает мысль. — Она умножает ошибки до…

— До предела, — удовлетворённо кивает Луна. — Вероятность ошибки будет стремиться к единице. Это исправлялось из «Проб и ошибок». А сейчас мы с Осси вынуждены отказаться от живых душ. Не очень-то хотелось, — фыркает она. — Но основа должна быть прочной. Процесс сходится не из любой точки. Я хочу копию твоей души, Ульяна.

— Почему… зачем… зачем меня спрашивать? — она смотрит на Темнушку с лёгким вызовом. А Ула сжимает твою руку до боли. Ты гладишь её по голове. Она не понимает. Они не понимают — ни Ула, ни Ульяна.

— Осси, — кривая улыбка, — бы не спрашивал. Приказал бы сесть в Конструктор — и вперёд. Выдал бы премию, хе-хе. Это наш проект, а не его, и тебя спрашиваю — я. Та, кого мы используем, будет чем-то средним между твоей сестрой и дочерью. Как мать и как старшая сестра ты имеешь право участвовать в её судьбе. Компенсировать деньгами жизнь близкого родственника, отданного для аморальных научных экспериментов? Ха! Жизнь компенсируется только жизнью. Говори, чего ты хочешь! Я могу отменить твоё старение. Изменить внешность — никакие «Лаборатории» мне не нужны. Любые модификации тела — для тебя, для близких. Идеальное здоровье, передающееся по наследству. Кого-нибудь спасти? Убить? Наше с Осси влияние достаточно, чтобы ты просто назвала имя. С верхушкой Империи у нас договоры, остальные… — недобрая усмешка. — Ты вольна выбирать любую плату.

— Что вы будете делать с… душой? — через силу спрашивает она. Руки-то подрагивают.

— Изменим до неузнаваемости, — пожимает плечами Луна. — Стандартный Процесс. Модификации, тесты, копирование, модификации, тесты. Пока не появится достойный результат. Сколько перезапусков Процесса мы потратим — уж не знаю. Много.

— Что вы хотите получить? — если бы не смертельная бледность и дрожь, эти вопросы в лицо Луне выглядели б смело.

— Как я сказала, ты делаешь успехи. Мы хотим, чтобы ты делала их лучше и всегда. Всегда лучше! Подробности пусть не волнуют. Откажешься — другие есть варианты.

— Я могу подумать?

— Общее решение — пять минут. О плате — до конца твоей работы здесь.

— Я…

— Спрашивай, — улыбка Тёмной Луны становится мягче. — Не в моём стиле предлагать кота в мешке.

— И не в моём, — останавливает воспоминание Аса. — В этом мы с Луной похожи. Ульяне было очень любопытно, но она сдержала предложение поучаствовать самой. Умная девочка. Она выбрала наследуемое здоровье, для себя и близких, удлинённую жизнь втрое, а Осси добавил пачку денег. Она осталась там, в Империи, и до сих пор жива. Все вопросы потом! Досмотрите до конца, прошу вас.

Следующее действие происходит в огромной лаборатории — ты сразу понимаешь, что это за ядро. «Лаборатории». Вокруг — тысячи колб, внутри которых — люди. Клоны. Клоны единственного человека — младшего исследователя Ульяны. Осси и Луна неспешно идут вдоль ряда колб.

— Молодость, — говорит Луна. — Лучше детство. Душа в теле ребёнка гибче, податливей.

— После поглощения своих версий у тебя не появилось тяги убивать детей? — неясно, всерьёз ли Осси.

— Помню, какой была. В детстве силу обретают! В детстве лепят из глины разума и духа подлинный талант… и гениальность. Я ни о чём не жалею, дорогая Принцесска Пустоты. Так что?

— Этого не хватит. Я пересчитывал и так. Больше расхождения, результата — нет.

— Ложная основа?

— Основа идеальна, я уверен. Ульяна того стоит. Нет, нам нужно кое-что ещё. Фрагмент, который не задуман изначально…

— Третьи и девятые, помнишь список? — предложила после паузы Луна. — Не души, они втянули игроков, сплели Процесс с класспектами!

— Допустим, найти игроков, которых… не хватятся, подстроить, затащить сюда — мы сможем. Это проблема, да решаемая. Что дальше? Использовать их души, скрещивать?

— Вытащить шаблон, ответственный за Свет. Ну, не совсем. Сам Свет не нужен, нужно кой-что производное. Держи схему. Как идейка?

— Согласен, — после колебания.

— Что, мораль пошаливает? — посмеивается незло Темнушка.

— Как ты говорила, я ещё молод, — почему звучит так горько? — Не разучился разбираться в способах и средствах. Когда смотрю на тысячи Ульян, бессмысленно кидаемых в утиль…

— Ах, забудь! После второй сотни метавременных искривлений больше не привязываешься ко всем этим… людишкам. Сегодня есть, а завтра нету. Иномаги народятся так и так, кто в метавремя вышел — может, и останутся. Тех цени. Всех прочих… Сильно дорог — в метавремя утащи. Я пробовала. Человечкам в метавремени хреново, не приспособлены они: потому что душами цельны, или ветер перемен, или ещё какой-то фактор. Певереллу было бы видней. Кто из игроков в метавремени останется? Пара-тройка, кто в иномаги вырвался. Вот их мне жалко. Прочих — на убой! Чего полезному материалу пропадать — всё равно же сгинут под волнами Велиры!

— Помнится, ты говорила, что экспериментируешь на тех, кто нападает на тебя, на воинах, не гражданских.

— Игроки сами за Алискою пошли. Сами выбрали в войне участвовать. А кто сопротивление сумеет оказать — так пусть уходит. Ничтожества пойдут под мой духовный скальпель! Что, Осси, неуютно? Я не всегда честна. Мои принципы не так тверды, как люблю всем повторять. Когда на кону такое… Когда есть шанс сделать шаг к Ивицеру, шаг себя улучшить кардинально, как никогда за последние столетия — принципы лишь дым. Что значат принципы по сравненью с той болью, что внутри? Что значат они рядом с целью — последней целью моей жизни? Рассказываю, чтобы удержал. Удержал от скатывания, от превращения в чудовище, тварь без чести и границ! Ты нужен мне. Я устала, друг. Я устала, а времени всё меньше. Я рассыпаюсь в пыль, в труху, рассеиваюсь по ветру, как дым, как принципы мои! Могу решиться я на что угодно! Одёргивай, прошу. Лишь ты один остался — молодой и перспективный, хах.

— Без проблем. Я прослежу, чтобы ты не заходила слишком далеко.

— Закончим — я поправлю это. Направлю результат на самоулучшение. Пока же…

— Забудь об игроках. Я добуду, сколько нужно. Любого класса и аспекта. После своего сеанса и до встречи с тобой у меня не было друзей. Коллеги, соратники, союзники — не друзья. Ты справилась бы с кодовой защитой и сама. Разобралась бы. Не сразу, но смогла б. Меня позвала.

— Может, торопилась? — криво улыбается.

— Торопилась, да, — хмыкает в ответ. — Я рад, что мы друзья.

— И я, — тихо, почти неслышимо. Осси усмехается под нос.

Воспоминание размывается — на сей раз нерезко, плавно переходит в следующее. Образы и фразы перетекают друг в друга, перекликаются, наслаиваются:

…скальпель, вскрывающий грудь Ульяны — совсем ещё ребёнка, младше Улы! Луна слизывает кровь.

— …выращивать имеет смысл не прямо — компонентно, — рассуждает Осси, проталкивая игрока в оборванной оранжевой богоуровневой одежде в загадочную установку. Закрывает дверь. Игрок стучит изнутри, слышится приглушённый крик. — Похоже, работа «Конструктором» на живой душе — это больнее, чем я думал.

Крик прерывается бульканьем.

— …а знаешь, какую колбасу я однажды сделала? — мягкая улыбка Тёмной Луны. Они с Осси сидят на большом диване и, точно магглы в телевизор, глазеют на Исток.

— Надеюсь, не из людей?

— Человечина невкусная, — морщится она. — Хорошо, что с мясом здесь зажор! Обожаю бифштексы с кровью!

— Даже и не сомневался.

— …последний образец, — вздыхает Осси. — Дальше будут подозрения. Что? Нет, в этом смысле «дальше» — потеряем много метавремени. Это здесь у нас запас, вовне — у одной Хранящей есть.

— …ма-ма? — произносит маленькая Ула, глядя на… Осси.

— Хочешь, пол сменю? — хихикает Луна.

— …нравится с ними возиться? — хмурится она. — Ты как моя учитель, да будет Бездна пухом мудрой стерве. Тоже учить любила, прежде чем выкинуть на мороз без шансов выжить.

— Я не собираюсь никого выкидывать!

— Да-да-да, сказал он, а потом открыл створки биореактора. И какой гений из прошлых итераций додумался крякнуть нормальную утилизацию? Эх мать моя Пандора, скоро опять трупаки левитировать с ядра в ядро…

— …серия девятнадцать, цикл три-одиннадцать, — Осси комментирует, похоже, для себя, одними мыслями выстукивая сразу на десяти терминалах небольшой комнатки. — Старт! — мигает свет. — Опять проклятая проводка! Эй, Луна, иди сюда!

— Чего там? — в заляпанном кровью медицинском халате с бутербродом в одной руке и скальпелем в другой. — У меня обед!

— Как насчёт поправки? Опять проводка погорела, есть идея — давай из промежуточных Ул сделаем нам лаборанток.

— Ты предложил — ты их и муштруй.

— Один не справлюсь.

— Ладно, ладно, вспомню старые-добрые методы кнута и пряника… чего зыркаешь? Я добрый воспитатель! Учителя бы видел, у той что не так — добро пожаловать на внеочередной сеанс выживания в Арктике какой, хе-хе.

— Расскажи о своём учителе.

— Не буду, — вроде бы отмахивается, а вроде и серьёзно. — То, что делаем, чем-то похоже на то, что делала она — вот и вспоминаю. Что было, то прошло. Я… мы с ней ошиблись вместе. Грустная история, забудь.

— Как скажешь, подруга. С лаборантками не перегни.

— Да ладно, испортятся — новых понаделаем!

— И заново воспитывать?

— Ой всё!

— …Пять плюс три, — спрашивает хмурый Осси.

— Восемь, — с запинкой отвечает маленькая Ула.

— Ну как? — кивает он Луне.

— С третьего раза без обученья арифметике, — широко, клыкасто улыбается она. — Да. Эту часть мы изымаем! Подержи её, пока я буду резать, — и достаёт духовный скальпель.

— ….смещение вверх на три, — уверенно говорит Ула. Выглядит взрослее той, что держит тебя за руку. На её платье виднеется номер: «70-46-1». — Вниз на два. Вправо на один. Вверх на десять. Это выход.

— Лабиринт пройден, — кивает Тёмная Луна. — Семьдесят процентов в тесте, стабильный результат. Лучше ты не станешь.

— Мне жаль, — опускает та голову.- Меня…

— Куда там! — хмыкает Луна. — Тебе с нами ещё крутиться и крутиться. Твоя серия финальная, но до второго номера нам работать и работать. Будешь помогать.

Большой телевизор. Четыре Улы разных возрастов и Осси смотрят какой-то маггловский фильм. На экране кто-то стреляет, что-то взрывается. Улы выглядят счастливыми. Луна смотрит на это сбоку и неодобрительно качает головой.

— …извини, — Осси гладит постаревшую Ульяну по щеке. А по его щеке скатывается слеза. — Я не… извини.

Ульяна закрывает глаза. Осси что-то делает. Её дыхание замедляется. Он отходит от кровати. Встречается взглядом с Луной.

— Я знаю, — говорит он тихо. — Сентиментальность. Нельзя привязываться к объектам, даже к лаборантам. Я… я её сам утилизирую.

— Я понимаю, — кивает она. — Это нормально. Ты не утратил столько, сколько я. Ещё, пока что — человек, — качает головой. — Мне всё равно не потому, что выгорела. Мне всё равно, потому что эмпатию сожрала тьма наполовину. Лучше буду сочувствовать тебе, чем этим куклам. Всегда есть выбор, а?

— Они — не куклы.

— Я знаю, — повторяет она его слова. — Знаю, но не чувствую. И не хочу, — резко мотает головой. — Я научилась скармливать ей то, что мне не жалко. Этих чувств я не хочу. Не они делают меня собой. Тебе пока что рано. Она до центра твоего не добралась. Как доберётся, вспомни о моём пути. Сперва выбрасываешь всё второстепенное. Сохраняешь главное — спрессовываешь, фокусируешь себя! Так выживаешь.

— Может, умру раньше, чем…

— …не надейся, — отрезает она. — Ты мой друг. Я позабочусь, чтоб ты жил. Ещё пять лет, и мы дойдём до семёрки. Она уж будет — загляденье, пальчики оближешь! Возьмёт процентов девяносто, и тогда…

— …прощай, пятая, — Осси опускает палочкой тело в огромный булькающий чан. Оборачивается. — Луна?

— Ты так каждую будешь провожать? — бросает она хмуро.

— Ну да, — пожимает он плечами. — Просто ритуал.

— Хорошо, — отворачивается. — Восьмёрка выдала сегодня девяносто девять. Девятка — всего двадцать, но ей четыре года. Я думаю о совмещении. Совместим их функциональные части и получим десять.

— Я не… — он опускает палочку. Поднимает. Снова опускает. — Я не хочу.

— Так и думала, — полувздох. — Слушай, у меня бывало так же. Привязываешься к творениям, забываешь о целесообразности. Но ты же знаешь, на что направлены усилия! — её взгляд его как будто обжигает. — Да-да, в реактор мне ещё свались! Осси. Мы затеяли это всё ради не только лишь себя. Ты хочешь улучшить свой могучий мозг, разобраться в реальностной бурде и кодом научиться фиксить души. Я — улучшить в себе всё, превратить в совершенное оружие, совершенного охотника, настичь Ивицера и вырвать знанья о Нелуне до последней капли. Ха, уж я-то знаю, как то будет тяжко — со всеми улучшеньями будет только шанс; но — будет! Хитрость, а не сила — силой Ивицера лишь Мерлин брал, когда тот Нелуной из принципов не пользовался, как безумец. Цель оправдывает средства! Наша цель — оправдывает. Этот лист скоро разрушится! У нас мало метавремени. Ну же, Осси, соберись! Если не мы, то кто? Алиса зациклена на своей дурацкой мести, на иномагов ей плевать. Ивицер уже с Нелункой обнимается, ему не надо. Элис обожествляется, как закончит — может, и себя зашьёт, да другим то не поможет. Гворису всё ОК, его волнует только недосмерть своя и ревенантов. Хранящая — та если понимает, то у неё Великий План, который нас с тобою перемелет, выплю…

— Она не такая, — резко обрывает Осси. — Хранящая не такая.

— А, задело? — ухмыляется она. — Признай — такая. Хочешь стать ровнёй, хочешь доказать ей, что ты лучше? Используем все средства! Она-то с метавременем играется, живёт в нём, плескается, а мы — у нас лишь Альфа. Ну так что?

— Хорошо, — мрачно, тяжело. — Я не…

— Потом своей совести расскажешь, что уговорила злобная садистка-химеролог. Давай, бери себя в руки, помойся вон сходи, а потом мне будешь ассистировать. Десятая планируется идеальной. Ну, почти, — хмыкает. — Посмотрим мы на следующих, помнишь старый тот шаблон?

— …хромосому, — заканчивает фразу Ульяна лет пятнадцати.

— Девяносто девять и девять десятых, — почти безумно улыбается Темнушка. — Ну что, Осси? Мы это сделали!

— Сделали, — решительный кивок. — Продолжаем.

— Посиди здесь, — велит Луна Ульяне. — Мы будем через час.

— Я прошла? — спрашивает номер десять шёпотом.

— Прошла. И… — переводит взгляд на Осси. — Мы её оставим. Воспитывай, расти — что хочешь. Поучаствую. Знаешь, надоело тут вдвоём.

— А как же сантименты? — улыбка уголками губ.

— Порой не помешают, — уверенный ответ. — Ничего смешного. Мне тоже надо поддерживать долговременный эмоциональный баланс. Завести себе парочку людей на следующий десяток лет не помешает. Жаль, старение не отменить.

— Совсем никак?

— Почти никак, мой друг. Если душу в другое тело перетащить — с ума сойдёт. Она — не иномаг, не каждый взрослый иномаг такое выдержит. А это тело — продукт Процесса в худшем смысле. Поклеточно пересобирать придётся: пусть я такое потяну — не буду. Сантименты нам не помешают, да без перегибов.

-… Я — двенадцать, ты — тринадцать, — озвучивает Осси. — Почему такую… почему не подождёшь? Она же девочка ещё!

— Гибче будет разум, — пожимает Луна плечами. — Сам же знаешь.

— Подозреваю, быть частью твоей души — не сахар. Мне её жалко.

— Угу, мне тоже, — хмыкает Луна. — Ты свою, что, думаешь, безболезненно перенесёшь? Эмоции обрезал — что, калькулятору небольно? Ха! Поверь, ей будет больно, что бы ты ни делал. Тебе — не меньше. Пробовала, знаю.

— Ты…

— А то! Говорила ж — много-много раз. Не помогло, конечно — кем заплатки на душе ни ставь, станет только хуже. Новые голоса в голове, хе-хе, зато не одинока. Ни о чём не сожалею. Первый кто: ты иль я?

— Я. Ты… лучше проверим на мне. Ты увидишь, если что не так, раз пробовала раньше.

— Как скажешь. Я буду с тобою нежной, хе-хе-хе, в твой самый первый раз.

Поток воспоминаний замедляется и останавливается. На короткое время Аса даёт всем отдохнуть, осознать произошедшее, повисеть в уютной темноте.

— Я — тринадцатая? — спрашивает Ула.

— Её часть, — отвечаешь ты, прижимая к себе девочку, которая, вообще-то, старше тебя.

— Не только её, — добавляет Аса. — Сложная технология, по компонентам сборка. Тринадцатая — твоя основа, основной донор, как двенадцатая для Осси. Это ещё не конец. Осталось немного.

Крик. Следующее воспоминание начинается криком, нечеловеческим криком — вы все, даже Аса, отшатываетесь. Крик отступает на задний план. Воспоминание на миг замирает.

— Простите, — Аса выглядит искренне виноватым. — Я не думал, что… думал, не так громко. Продолжим.

Крик затихает. Тяжёлое дыхание. Яркий, режущий глаза свет белых ламп. Осси, зажмуривший глаза. Кровь, похоже, просто просачивается сквозь случайные места его кожи. Тёмная Луна напряжённо ведёт руками внутри его тела. Она абсолютно сосредоточена — ни звука, глаза также закрыты. С кушетки стекает кровь. Ни Луну, ни Осси это не волнует. Они совместно манипулируют тончайшими материями — материями самой души.

Изменение. Что-то меняется. Вот идёт операция — максимально трудная для обоих. А вот операция прерывается, прекращается мгновенно. Темнушка с невыразимым удивлением, шоком на лице отшатывается от кушетки. Просто смотрит. И вы смотрите вместе с ней. Аса приоткрывает занавес её восприятия и, вместе с ним, понимания.

Нельзя описать, как выглядит душа. Как слепому описывать цвет! Однако кое-что всё-таки описуемо — это соотношение частей воспринимаемого друг к другу. Вы видите имплант. Он сложен — это действительно не цельная душа, какой стала Ула потом, после многих лет жизни внутри Луны. Это мультимодульная система, и сейчас она работает. Работает, всё тесней переплетаясь с Осси. Разум с разумом, душа с душой, сознание с сознанием, воля с волей.

Идеальная синергия. Идеальная подгонка. Безграничное удивление Тёмной Луны смешано с её же торжеством. Она сделала всё идеально. Но теперь… Теперь происходит что-то невозможное. Что-то, что не было запланировано. Она не знает, что выступило решающим фактором. И что именно происходит, не понимает тоже! Некий процесс, затрагивающий случайные, кажется, стороны души Осси набирает силу. Процесс этот самоулучшается через имплант, улучшает себя, улучшает имплант, улучшает Осси. Осси меняется. Меняется нечто фундаментальное, ускользающее от познания, что-то, лежащее в самой его основе. Точно раскрывается прекраснейший цветок! Будто вырисовывается фрактальная схема. Словно тяжёлая звезда превращается в чёрную дыру.

Тело трескается. Кровь расплёскивается, струйками стекает по лицу и халату Луны, по стенам, по полу. Тело умирает. И не умирает в то же время. Несмотря на шок, Темнушка продолжает наблюдать, она сейчас вся — сплошное наблюдение, разум, обращённый в фиксирующий события научный инструмент. Под взглядом этого инструмента кожа, мясо, плоть Осси трескается, разделяется на части, не в силах выдержать груз. Тело умирает, потому что душа становится слишком… слишком «какой-то» для него!

Останки Осси перекручивает. Клетки умирают и вновь рождаются. Умирают, не выдерживая вес. Рождаются, возвращённые неким… способом влияния души на материю. Способом, напоминающим игровой код. Напоминающим — как напоминает классическая электродинамика квантовую теорию единого поля, не всюду выразимую, не всюду существующую, различную для разных мест… Как напоминает вторичное ордополе — первичное, лежащее в основании всего? Только это не порядок. Это сила.

Хрупкое равновесие умирания и восстановление прерывается. Тело буквально взрывается, разлетается поатомно. Атомы, следуя проявляющейся воле притягиваются друг к другу, собираются в сложные структуры. Параллельно меняется ордополе, в котором функционируют новые структуры. Материя, переплетаясь с кодом и желанием окончательно единой, монолитной души, ассимилировавшей и имплант, и прежнего Осси, — меняется. Выстраивается в прежний облик с совершенно новым наполнением.

Осси встаёт с кушетки. Под его взглядом кровь испаряется, её атомы перестраиваются в другие, чтобы собраться в молекулы воздуха. Осси вытягивает руку. Чуть хмурится. Над рукой вспыхивает пламя, свёрнутое в шар. Это не материя, это… что? Воплощённая… мысль? Огненная мысль превращается в самую настоящую воду. Луна даже не хочет прикидывать, какие энергии только что затратил Осси… или не энергии? Он действует — над ордополем?

— Похоже, Принципа Равновесия для меня больше не существует, — медленно говорит он. — Спасибо, Луна. Похоже, я перешагнул все пределы сразу. Знаешь, — неожиданная улыбка, — я ведь действительно теперь не умру. И я сам перестрою их тела. Они тоже не умрут.

— Я не могу проверить твоё состояние, — мрачно бросает она. — Насколько ты адекватен?

— Я больше не зависим от тела, — отвечает он после паузы. — Полностью… волевая основа. Сложно описать. Нельзя свести с ума, я полагаю. Пока есть воля, я буду возвращён. Только другая воля или что-то столь же фундаментальное меня продавит. Иномаг, но минусы нивелированы. Сильнее, впрочем, я не стану. Воля восстановит прежнюю форму. Могу переписывать реальность по желанию, — задумчиво. — Нет, это не похоже на чудотворцев, и на элементистов тоже. Совершенно другое. Как код, только глубже. Код получается быстрее, лучше… разной силы. Не знал, что у кода бывает сила.

— О сколько нам открытий чудных! — чуть расслабляется Луна. — Я — тоже?

— Определённо нет, — вздыхает он. — Оглядываясь назад, я вижу предпосылки. Дело не в коде или не только в нём. Это… категорически нечестно. Неправильно. Как лечение иномагии, но наоборот. Знаешь, нам надо пересмотреть договор насчёт этого места.

— Вот как? — удивительно чувствовать, что Тёмная Луна — верит. Она не ждёт, что Осси использует новоприобретённую силу против неё — с того момента, как убедилась в его «оссести», идентичности. Тебе казалось, что Луна способна на доверие только к тем, кого просчитала от начала до конца. Опровержение происходит перед глазами — теперь она не может Осси предсказать, но предательства — не ждёт.

— В твою пользу, разумеется. Я получил слишком много. Как насчёт ещё двух использований?

— И одно из них я проведу полностью сама, — вы видите, как план выстраивается в голове Луны — едва успеваешь осознавать его части, не говоря уж о целом. И без имплантов, без иномагии Темнушка думает быстро.

— Уверена? — он обеспокоен.

— Если первое получится, то да. Хах, с твоей-то помощью! И добавь изучение этой «волевой основы». Код противолежал элементизму. Как насчёт твоей сверхволи?

— Это тупик, Луна. Ты не воссоздашь… Ты и не хочешь?

— Я наблюдала возвышение, — задумчивый ответ. — Нет, дорогой мой друг, это воссоздать — надо душу переписывать с нуля. На других экспериментировать — как иномагию закрыть, мы это проходили — комплекс, ложные надежды и плохой конец. Подумываю о другом. Если эта часть, сторона души в форме восхожденья сверхволю генерирует, то что, если её не будет вовсе? Свято место пусто не бывает.

— Ты хочешь сказать, что божественность… Нет, чистая божественность! Погоди, но если разрушить…

— Я хочу изучить эту возможность. Не пробовать на ком-то. Уж точно не на себе, — у тебя перехватывает дыхание. Так вот откуда она знала, как! — Способ противостояния богам — вот что меня интересует. Элис в эту сторону восходит — противоположную тебе? Мне интересно.

— Тогда хватит сделок, соглашений, — ярко улыбается он ей. — Что хочешь первым получить?

— М-м-м, пожалуй, как насчёт идеального инструмента для науки и убийства? Вживим мне имплант и поработаем над концептуальным анализатором систем! Только где основу раздобыть…

— Вообще-то я сделал слепки всех учёных.

— Хитрый ты жучара, — довольно ухмыляется она. — Пожалуй, Рейнарт. Скрестим Рейнарта, какую-нибудь из Ул подальше, вроде шестнадцатой-семнадцатой, они всё равно не живут, а так, функционируют — чего ресурсам пропадать? Остальных утилизируем.

— Четырнадцать, пятнадцать?

— Отпущу на волю. Память только подотру. Ты с двенадцатой что будешь делать?

— От неё мало что осталось. Утилизирую.

— Я тринадцатую оставлю, если выживет после извлечения. Пятнадцатой или четырнадцатой — какая будет адаптивней. Есть шанс, пусть минимальный, что излечится душа, уж с помощью полноценной Улы, если ты тела поправишь…

— Логично. Хорошо, давай тогда приступим к имплантации.

— Будь аккуратен, Осси. Моя душа не монолитна и хрупка. Твоя «сверхволя» включает тонкие воздействия?

— В определённом роде это далёкое продолжение импланта-Улы. Попрактикуюсь и сделаю всё филигранно.

— Тогда чего мы ждём?

Воспоминание останавливается. Взмахом ладони Аса стирает окружение, оставляя темноту.

— Далее вы знаете. Не «помните», а знаете. Она стёрла память о моём создании, оставив доступ только мне. Ты, Зара, помнила своё рожденье смутно, чтобы «сохранять функциональность».

— Уж да, — тихий рык. — Больно, гневно, страшно! Стёрла, чтобы я была сильней.

— Тебя волнует их судьба, — Аса обращается к прижавшейся к тебе Уле. — Двенадцатая отправилась с четырнадцатой, тринадцатая — с пятнадцатой. Шестнадцать, семнадцать и восемнадцать были сумасшедшими при рождении, но полезные компоненты были извлечены и использованы при создании меня. Осси выгрузил двенадцать-четырнадцать в Империи, оставив доверенным людям. Номера тринадцать и пятнадцать Луна отправила куда-то дальше — может, на другой лист, другую ветвь… другое Древо. Она пользовалась методами, которые я тогда не мог воспринимать, и стёрла собственную память, чтобы эти номера не были найдены в любом исходе. Одиннадцать и раньше — умерли от старости.

— Зачем ты это показал нам? — вырывается точно крутящийся на языке вопрос.

— Для себя, — он удовлетворённо кивает, когда ты ухватываешься за кончик мысли. — Ты чему-то научилась у меня, Джин. Твоя душа соединена с моей, часть твоей судьбы — моя судьба, моей судьбы — теперь твоя. Она планировала полное, до неразличимости, слияние.

— Но ты не хочешь, — киваешь ему. — Ты хотел, чтобы мы оценили их, потому что сам не можешь. Ты такой же, похож на них. Сколько в тебе от неё?

— Неопределимо, — спокойное пожатие плечами, в котором ты видишь жест не только Рейндарта, но и Осси Нуара. — Больше половины. Я — её, их духовное творение и сын. Впрочем, — он хмыкает, — ей не нравился мужской голос внутри. Я не настаивал. Я знал, что ей осталось недолго, знал, что я буду жить после — у неё было несколько идей. Ты — самая удачная из них, Разбойница Жизни, та, кто будет забирать и делиться Жизнью, потенциалом и развитьем. Я должен был стать твоим Рыцарем Рока, обратной стороной, уравновешивающей и направляющей твою безудержность и страсть. Я не хочу, — тонкая улыбка и острые зубы — напоминает одновременно Осси и Луну. — Я Принц Рока, а не Рыцарь. Оковы, соединения, чужие планы — это не по мне. Я создаю свои, чтобы чужие разрушать. Я увидел достаточно, вас наблюдая. Ула останется с тобой, я доверяю тебе её, Джин, как доверила она.

— Ты говорил о слиянии, — бросает Зара.

— У нас есть Поток, чтобы слиянья избежать, — кивает он. — Ула, дорогая моя сестра, я предлагаю тебе остаться с Джинни. Она — лучший способ защитить тебя на первых шагах и та, кто не будет использовать, как инструмент. Далее ты будешь вольна выбрать свой путь.

— Что значит «остаться»? — уточняешь ты. — Она… получит тело?

— Но мы его спрячем, — хитрый прищур. — У тебя, Джинни, большой «внутренний мир», Страна Чудес. Эффектор Потока срабатывает по пути наименьшего сопротивления… но граничные условия — полностью в нашей власти. Мы воплотим твой мир. Ула в нём спрячется. Не волнуйся, в случае твоей смерти она не останется там заперта. Мы сохраним Страну Чудес, сохраним твой Нож и твою мобильность. Возможно, что-нибудь ещё, — задумчиво. — Сложно сказать, сколько условий удержишь ты сейчас. К сожалению, явления высшего порядка слабопредсказуемы. К счастью, Джулия гарантировала, что трансфоживление нам не повредит. Что касается тебя, младшая сестра… — смеряет Зару взглядом хищного исследователя. Та невольно делает шаг назад, поднимая руки, обратившиеся металлическими когтями.

— Что касается меня? — полуговорит-полурычит она.

— Я так и думал, — удовлетворённый кивок. Выражение лица — нейтральное, безразличное, тон — тоже. Зара теряется от перемены, а вот ты понимаешь. Это был тест. — Ты не вынесешь мой путь. Я буду продолжателем их традиций. Тебе будет со мною дискомфортно. Выбирай, останешься с Джинни как хищник в засаде — или выйдешь наружу, как союзное чудовище.

— В засаде, — после колебаний решает Зара. — Джин?

— Я не против, — невольно улыбаешься. — Почему?

— Мне надо подучиться, — чешет голову когтями, которые, уверена, вскрывают не то что сталь — идеи, воплощённые Потоком, режут на раз-два! — Эти все общения, взгляды… Я не понимаю. Трачу силы зря. Ошибочно рычу.

— Не то чтобы я в этом мастер, но у меня было время научиться, — ловишь себя на том, что отражаешь её жест: трёшь голову Ножом. — А если будет бой…

— Я выйду и порву их, — довольно скалится она.

— Ула? — до тебя только сейчас доходит, что она молчала всё это время. — Ты… что думаешь? Ты согласна?

— Я не могу улучшить твои действия, — она неожиданно выпрямляется и бросает эту фразу в лицо Асе. — Почему?

— Я идеален, — это констатация факта — не хвастовство. — Я уже улучшен тобой, причём бесконечное число раз, и в нас есть общие элементы — элементы твоей серии.

— Нет, — она сжимает твою руку, будто привлекая внимание. — Ты знаешь, о чём я спрашиваю.

— Знаю, — спокойно смотрит в требовательные глаза девочки… на самом деле, старшей из троих. — Да, мои действия оптимизированы. Потому что я не хочу разрушать доверие, Ула. Я знал, что с тобою будет сложнее, чем с остальными. Джин импульсивна, а не вдумчива — мой оборот. Зара не умеет анализировать, привыкла слушаться, привыкла ко мне, не важно, в какой форме. Тебя нельзя просчитать. Ты оперируешь концепцией, играешь со мной на общем поле. Ты хочешь знать, почему вы должны довериться мне. Каковы доказательства, что я вас не использую. Их нет, — он разводит руками. — Быть не может. Вне процедуры трансфоживления попробовал бы открыть свой разум, здесь — не выйдет. Я знаю, что тебе хочется довериться, но часть тебя шепчет, что я — такой же, как она. Что я использую тебя и выброшу, как Луна и Осси утилизировали предыдущих Ул. Ты знаешь, что оптимально было показывать это, чтобы потом сказать: мол, не стал бы этого показывать, если бы хотел предать. Ты знаешь, что оптимального пути в нашем противостоянии, в битве за доверие — не существует. Он появляется и тает, ускользает под нашими взглядами — моим, видящим его уязвимости и ограничения, и твоим, зрящим способы улучшить, усовершенствовать, ограничения преодолеть. Какой способ завоевать твоё доверие я бы ни предложил, ты увидишь путь его улучшить, а значит, у него есть минусы. Минусы тебе невидимы — минусами могу воспользоваться я. Этот круг не разорвать, пока один из нас не будет превосходить другого настолько, что не станет способен смоделировать соперника как целое — отразить со всеми бесконечностями вместе. А мы равны. Ты, идеализированная бесчисленными циклами Процесса, и я, идеализированный Процессом — и тобой.

— Тогда расслабься, — это не звучит как команда, даже как просьба, однако… Что-то в тоне Улы есть эдакое! Что-то, родственное той Ульяне, которая боялась, да вопросы в лицо Луне бросала? В конце концов, они ведь учились у неё: Зара — драке, Аса — «учёностям-копчёностям», а Ула… — Отвернись, не смотри.

— Это… непросто, — поджимает губы. — Она… использовала меня постоянно, непрерывно. Я никогда не отдыхал.

— Но ты сделаешь это, — неожиданно Ула отпускает твою руку и разве что шаг вперёд не делает. Она сейчас немного похожа на… мадам Помфри. — Это не оптимально. Расслабься. Успокойся. Дыши медленней.

— Я не понимаю, — это явно не о том, что просит Ула. Он выглядит на удивление растерянным.

— Ты полагаешься исключительно на свою силу, — говорит она. — Не оптимально. Ты можешь стать лучше, но привычка ограничивает тебя. Она… Луна… — пауза, и Ула говорит с усилием: — Наша мать ограничивала тебя. Не давала развиваться, не направляла на тебя меня, уверила, что твоя сила совершенна. Это ложь. Я могу её улучшить. Я могу тебя улучшить. Ты — не твоя сила. Есть множество путей.

— Почему ты… — окончательно путается Аса. — Ты хочешь сказать…

— Глупый младший брат, я не доверяю тебе не в том смысле, в котором говорит твоя сила, — слабая улыбка. Ей непривычно улыбаться. Ты вновь берёшь её за руку. Это ведь так сложно — действовать самой, не используя врождённый навык. Ей нужна поддержка. — Расслабься. Контролируй дыхание. Ты заигрался с силой. Отпусти её.

— Ты хочешь бороться с тем, что делает тебя лучше? — добавляешь ты. — Доверишься ли нам ты?

— Это сложно, — поднимает он взгляд.

— Жизнь — это борьба, — хмыкаешь ты, переглянувшись с Улой. — Никто и не обещал, что будет легко — с нами или одному.

— В стае, знаешь ль, безопасней, — становится Зара по другую сторону от Улы. — Мать применяла нас вместе. Сообща побеждают противника сильнее. Ну? Что скажешь, умномудрый?

— Это имеет смысл, — медленно кивает. — Я всегда могу уйти. Значит, расслабиться и сосредоточиться на дыхании?

— Ты лучше объясняешь, Джин, — дёргает твою руку Ула. — Вторая медитация, которой обучала Фло.

Ты воскрешаешь в памяти те давние наставления. Вспоминаешь, как сидела с Фло на корме Хогвартса-корабля, вспоминаешь её мягкие объяснения — когда нужно, учитель становилась терпеливой, точно Райс. Теперь ты должна стать такой же. Разбойница Жизни — та, кто передаёт потенциал. От учителя — к ученику. Выйдет ли из тебя учитель? Не сразу, но у вас есть Ула. А у Улы — вы. Интересно, что бы сказала Луна про эти ваши разговоры?

____________________________

*см. четвёртый круг Края Весенних Холодов. Вероятно, «Делитель» и есть четвёртый круг, круг разделения, круг пустоты — элемент Процесса. Предположу, что не этой итерации или версии: Абраксас обладает доступом не только к свершившемуся, но и возможностям, сокрытым во мраке неопределённости.