Исчезновения Драко Малфоя (гет)

Министерство изменилось.

Последний раз Драко был здесь летом перед четвертым курсом. Отец тогда решил заглянуть к избранным лицам из Отдела магических игр и спорта.

— Мой сын, Драко, — бесконечно повторял он, а Драко улыбался и пожимал руки под рассказы о том, что играет за Слизерин, и в конце концов — какое совпадение! — им встретился Корнелиус Фадж, также заглянувший к Людо Бэгмену.

В тот день они покинули Министерство с билетами на лучшие места трибуны. Драко помнил, с каким самодовольным видом расхаживал по огромному освещенному Атриуму вместе с отцом, чувствуя, что ему открыты все двери. Уходя, он бросил через плечо в фонтан Магического братства один галлеон.

Ныне же фонтан исчез, а в середине Атриума царила колоссальная статуя из черного камня: волшебник и волшебница, сидящие на одинаковых тронах.

И только проходя вслед за Яксли мимо основания монумента, Драко заметил, что троны эти были сложены из человеческих тел, спрессованных и переплетенных, словно корчащихся в животных позах, несмотря на явную неподвижность. Люди были обнажены, а их ноги, локти и когтистые руки впивались в чужие животы, груди и ягодицы, создавая какую-то унизительную картину. Они были маглами.

Драко ни с того ни с сего захотелось обернуться к Грейнджер, отвлечь ее, но не успел он ничего сделать, как уловил ее напряжение. Когда он все же рискнул покоситься на нее, темные сверкающие глаза миссис Паркинсон были устремлены в спину Яксли, а губы — раскрыты, будто она отмеряла выдохи. Она увидела.

— Сюда, — Яксли поманил их к лифту. Когда они встали в начале очереди, он добавил: — Боррофилд, сбегай за Крэббом. Ищи на уровне два. Мы будем в зоне задержания. Четвертый кабинет должен быть свободен.

Боррофилд кивнул и испарился.

Драко рассмеялся, демонстрируя встревоженность:

— Постой, Корбан. Зона задержания? Неужели нельзя поговорить в обычном кабинете?

Золотые решетки лифта разъехались, Яксли пренебрежительно отмахнулся.

— Простые формальности, Чарльз, не стоит беспокоиться, — но в его голосе безошибочно угадывалась нотка предвкушения.

Перед самым закрытием створок Драко успел исподтишка посмотреть на массивные золотые часы в Атриуме. Они с Грейнджер смогли отпить третью дозу Оборотного, пока шли по Лондону до Министерства. Прогулка заняла прискорбно много времени. До принятия следующей порции оставалось десять минут. Быть может, стоило откупорить фляжку в кармане и спрятать ее в широком рукаве мантии.

Тем временем Грейнджер крутила рукой в собственном кармане, наверняка выписывая на монете ОД круги по часовой стрелке, увеличивая цифровое значение сигнала. Гриффиндорцы вместе с Драко придумали простую систему кодов: в безопасности, в пути, в опасности, в чрезвычайной ситуации и в плену. Теперь, когда их «в пути» закончилось, ему было любопытно, как Грейнджер охарактеризует их нынешнее положение.

Правда, он не представлял, чем Поттеру с Уизли поможет информация, что они в опасности. Если гриффиндорцы не повели себя полными идиотами, то должны были успешно покинуть Гильдию, не засветив палочку Поттера. Стоило лишь предъявить документы, в которых был указан дошкольный возраст, — а потому никаких палочек им иметь не полагалось. И уж конечно они не могли ворваться в Министерство под личиной детей и потребовать вернуть им родителей. Яксли пока относился к Паркинсонам довольно радушно, но подозрений избежать не удалось: перед выходом из Косого переулка Драммонд забрал у Драко палочку. Рукам не хватало привычной вещи, и Драко к тому же опасался, что Яксли, несмотря на их поверхностное знакомство, узнает его палочку: боярышник, десять дюймов, сердцевина из волоса единорога.

Лифт дернулся и остановился.

— Уровень девять, — объявил прохладный женский голос. — Отдел тайн.

Грейнджер выходила из лифта с видимой скованностью. Их повели по длинному темному коридору к глухим дверям, однако перед ними Яксли свернул к лестнице, ведущей к допросным.

Дементоров Драко ощутил, еще не успев увидеть. Его бросило в холодный пот, грудь сдавило, будто железными кольцами, все мысли об Оборотном и оправданиях, которые помогли бы им с Грейнджер выпутаться, начисто вымело из головы. Очнулась память, изверглась магмой, сжигая реальность. Щеку натирал старый дорогой ковер: Драко валялся на полу, крутился и извивался, некрасиво раскрыв рот. Пламя плевалось и шипело змеей, а настоящая скользила меж ножками бархатного кресла... почти ослепнув от боли, Нагайну он видел...

— Ты расстроил меня, Драко, — раздался вкрадчивый голос Темного Лорда. — Разве ты не обещал дать мне то, что я прошу? Разве не клялся своей жизнью... и жизнью любимых родителей?

Драко слышал свой срывающийся голос:

— Я... я...

— Разве не обещал мне забрать жизнь Альбуса Дамблдора?

— Да, но мне... мне нужно больше вре...

— Что? Повтори же, — в холодном голосе послышалась улыбка. — Ну же, Драко... где твоя вежливость? Где уважение к хозяину?.. Круцио!

Драко закричал. Боль прокатилась по коже тысячей тонких порезов. Боль была внутри, дробя кости, пронзая нервы.

Она длилась десять секунд, или минут, или всю жизнь, пока накал не спал, позволяя прорыдать:

— Да, м-мой Лорд...

Палочка поднялась. Драко насквозь вымок, тело обмякло, замерло. Боль ушла. Его лицо заливали слезы и пот. Лежа на полу, он хватал ртом воздух, но больше не смог ничего сказать. За дверью мать кричала на Беллатрису, а та что-то визжала в ответ...

Голос Яксли разбил воспоминание надвое.

— Экспекто патронум!

Серебристый дымок вернул Драко в настоящее. Его рот был открыт, точно как в воспоминании, сердце колотилось как сумасшедшее. На лбу выступил пот. Драко стер его тыльной стороной ладони. Пальцы дрожали.

На другую руку, как оказалось, что-то давило. Он опустил глаза: Грейнджер стискивала его чуть выше локтя — когда только успела? Драко неожиданно понял, что практически навалился на нее всем весом мистера Паркинсона.

Серебристое облако из палочки Яксли рассеивало холод, и тяжесть в груди таяла, Драко вновь сам стоял на ногах. До сих пор переводя дыхание, он скосил глаза на Грейнджер. Она смотрела вперед, но не отпускала его, поддерживая, как верная жена. Ее лицо было осунувшимся, но шаг выходил довольно уверенным.

Яксли, удовлетворившись действием Патронуса, время от времени вызывал его снова, ведя их судебными коридорами. На темных стенах играли серебристые блики, и дементоры в балахонах, скользящие вдоль проходов, придвигались к рядам людей, которые теснились на лавках у допросных комнат. Драко всматривался в их лица в свете бестелесного Патронуса Яксли. У кого-то на щеках блестели дорожки слез. Какой-то мальчишка, на вид не старше одиннадцати, уткнулся в плечо матери. Его плечи содрогались.

Разум Драко уцепился за простое ощущение руки Грейнджер, сжимающей его поверх мантии. Она держала цепко, даже слишком — чего еще от нее ждать, — но человеческое прикосновение закрепляло Драко здесь, в настоящем, подальше от тьмы прошлого года.

По дороге к концу коридора Драко заметил, что другой их сопровождающий, Драммонд, дрожит всем телом. Он то и дело опирался на стену и едва ли уделял им внимание. Под предлогом того, что убирает руку Грейнджер со своего локтя, Драко коснулся ладонью ее кармана, вжимая фляжку в бедро. Она посмотрела на него — он показал глазами на Драммонда. Грейнджер неуловимо кивнула.

Драко откупорил фляжку в кармане. Когда Яксли вышел вперед, чтобы постучать в дверь с медной цифрой четыре, они с Грейнджер на секунду отвернулись, будто оглядывая людный коридор, и торопливо отпили Оборотное.

В карман вернулась страшно легкая фляжка. Час у них есть, а потом? Считаные минуты, вероятно.

Хоть Яксли и сказал, что кабинет будет свободен, на деле же дверь открыла невысокая волшебница с развевающимися седыми волосами.

— О, — заволновалась она, — Яксли, мы... мы не ждали вас до...

Волшебница отодвинулась, и Драко увидел, кто сидит за столом, склонившись над пергаментом, похожим на фамильное древо. Голову сидящей женщины венчал бархатный бантик, шею обхватывал кружевной воротник, а на по-жабьи широком лице красовалась безмятежная улыбка.

Долорес Амбридж подняла глаза. Вокруг ее лодыжек крутилась серебристая кошка. Ее взгляд мазнул по Драко, и ему стало не по себе. Он помнил, как отчитывался перед ней в составе Инспекционной дружины. На самом деле слизеринцы тогда смеялись над Амбридж, считая ее подхалимкой Фаджа без серьезной власти, но теперь, когда Министерство захватил Темный Лорд, она больше не казалась смешной.

Амбридж поднялась и стряхнула с мантии воображаемую пылинку.

— Готов дальше допрашивать грязнокровок, Яксли?

— Нет, не беспокойтесь, мадам Амбридж. Мне нужно задать несколько вопросов мистеру и миссис Паркинсон. Я воспользуюсь соседним кабинетом.

— О, не стоит, — Амбридж жеманно хихикнула, сворачивая пергаменты с фамильными древами. — Мы с Муфальдой просто пригласим другого мракоборца, если ты занят. Пора уже заканчивать, иначе придется оставаться после закрытия. ...Мы же не хотим повторения среды?

Яксли растянул губы в злой улыбке:

— Даже не знаю. Не прочь еще раз посмотреть, как грязнокровки падают в обморок. Так с ними меньше проблем, вы не думаете?

Амбридж вновь рассмеялась:

— Совершенно верно. Муфальда, пойдем. Заберем дела и начнем. — Она поспешила к двери, поманив Муфальду согнутым пальцем. Та последовала за ней с пером и чернилами в руках.

В проеме Амбридж остановилась, оглядела Драко и Грейнджер. Ее улыбка была застывшей.

— И... обычно я рада вас видеть, Чарльз, Астрантия, но... это не лучшее место для встречи со знакомыми, вы не думаете?

— Мы располагаем необходимой Министерству информацией о грязнокровках, — с прохладцей ответил Драко. Это слово ощущалось на языке чуждо — так было и в Гильдии. Драко полагал, что после всех тех новостей по радио не было ничего удивительного в том, что «грязнокровка» начала звучать и чувствоваться по-другому.

Жесткий недоверчивый взгляд Амбридж смягчился.

— Разумеется. Прощу прощения, Чарльз, — как я не догадалась.

Драко отрывисто кивнул.

— Конечно.

— Прохладно, не правда ли? — заметила Амбридж, обращаясь к Муфальде, и поправила ворот. Кружева сдвинулись, и Драко увидел.

Из-под жесткого воротничка выглянул золотой медальон. На нем была выгравирована филигранная «С» и переливались изумруды.

Грейнджер подавилась воздухом. Драко громко кашлянул, отвлекая внимание на себя, и, когда Яксли вошел в кабинет номер четыре, схватил ее за локоть, подталкивая внутрь. Драммонд замкнул их цепочку. Грейнджер посмотрела на него расширенными от недоверия глазами, и он склонил голову, подтверждая, что тоже видел. Но без палочек и с дементорами в коридоре на пути к свободе они ничего не могли предпринять.

Дверь захлопнулась, Яксли еще раз наколдовал серебристый дымок. Довольно быстро в комнате хотя бы потеплело. Общую обстановку из одного стола и шести стульев было сложно назвать уютной.

— Прошу, — Яксли указал за стол. — Присаживайтесь.

Драко опустился по соседству с Грейнджер. Яксли занял место напротив и выложил на стол конфискованную палочку. Драммонд маячил за его плечом, держа свою наготове.

— А теперь расскажите, где конкретно вы купили эту палочку, миссис Паркинсон.

Грейнджер отточенным жестом убрала за ухо прядь волос, настолько сильно напомнив настоящую миссис Паркинсон, что Драко наяву услышал, как та отчитывает Пэнси за сгорбленную спину.

— Я полагала, это очевидно, — решительно ответила Грейнджер, добавив в голос уместную нотку раздражения.

— Правда? — невозмутимо произнес Яксли. — Прошу, просветите меня.

— Вы же увидели нас в Гильдии двадцать минут назад. — Грейнджер перевела взгляд на свою палочку. — Там продают палочки, и именно эта меня привлекла. Напоминает мою старую. Я была уверена, что она от Олливандера, и... — она вскинула руки и подняла глаза к потолку, легко вздохнув, — да, я знаю, что он выказывал недопустимые симпатии, но Олливандер — чистокровный, и наша семья не одно десятилетие покровительствовала его трудам, поэтому я не вижу ничего плохого в палочках его работы.

Драко был поистине впечатлен. Грейнджер словно не понаслышке знала миссис Паркинсон. С другой стороны, Пэнси переняла манеры матери и... пожалуй, Грейнджер достаточно сталкивалась с презрением с ее стороны, чтобы сейчас его сыграть.

— Ясно. А Старьевщики, случайно, не сообщили, где именно нашли эту палочку?

— О да, я подробно их расспросила. Мне же нужна была не любая завалявшаяся палочка. — Грейнджер фыркнула. — Сказали, нашли в Лондоне.

— Где в Лондоне? — терпеливо задавал вопросы Яксли.

Грейнджер подняла глаза к небу, морщинки вокруг глаз обозначились глубже. Ей отлично удалось изобразить задумчивость.

— Рядом с каким-то старым домом. На площади Гриммо, кажется.

Яксли выпрямился.

— Когда это было?

— Два месяца назад. Мы как раз искали подарок для Чарльза-младшего, у него день рождения двадцать восьмого июля.

Яксли резко выдохнул, его лицо омрачило разочарование. Конечно же, подумал Драко, два месяца назад на Гриммо еще базировался Орден, так что Пожиратели вряд ли что узнают из палочки, если ее потеряли в то время. Все же, даже если Грейнджер рассчитывала отвертеться от тестов, ее ждало разочарование.

В дверь негромко постучали. Когда она открылась, у Драко свело горло.

В допросную вошел Алистер Крэбб. Он был крупным мужчиной с коротко стриженными темными волосами, на полголовы выше сына, а сложением напоминал Сивого.

— Отлично. Крэбб, — приветствовал Яксли. — Драммонд, можешь идти.

Мракоборец, косясь на Крэбба, с радостью повиновался. Положив палочку Драко перед Яксли, он бросился на выход, отчего Крэбб презрительно скривился. Когда дверь закрылась, Крэбб заметил Драко и Грейнджер — на его квадратном лице отразилось неприкрытое удивление.

Драко на секунду почудилось, что вот сейчас мистер Крэбб заглянет ему в глаза и каким-то образом поймет, что это он. В восемь лет мистер Крэбб учил его отбивать мяч битой загонщика, в шесть — как держаться за рукоять метлы при приземлении. И он, и мистер Гойл были для Драко сродни приемным отцам большую часть его жизни. Приходили ли они на похороны, горевали ли о нем по-своему?

— Алистер, — получилось сказать у Драко. Он приветственно склонил голову.

— Чарльз, — прогудел Крэбб глубоким басом. — Что вы здесь делаете?

— Что ж, — начал Яксли, — теперь можем говорить свободно. Крэбб, мистеру и миссис Паркинсон попалась палочка Гермионы Грейнджер, грязнокровки, с которой путешествует Поттер. Она стала бы самой ценной заложницей для Темного Лорда. ...Самой.

— Поттер? — пораженно переспросила Грейнджер. — Мы можем помочь найти Поттера?

Крэбб уселся на заскрипевший от его веса стул. По сравнению с ним Яксли выглядел почти что хрупким, а когда отец Винса подхватил палочку Грейнджер, та в его мощных пальцах показалась хворостинкой.

— Можно отследить, где она побывала?

— Я думал о Приори инкантатем, — отозвался Яксли. — В Отделе магических происшествий и катастроф наколдуют заклинание эффективнее.

Крэбб солидно кивнул.

— Или...

— Или?

— К невыразимцам. Они же работают со временем и пространством. — Крэбб глянул вверх, где располагался Отдел тайн.

Лицо Яксли озарилось воодушевлением.

— Да, хорошая идея, Крэбб. Возможно, смогут найти в палочке какой-нибудь след местоположения. Мерлин знает на что они способны. Пойду переговорю с Гошем.

Подхватив палочку Грейнджер, он удалился.

Драко бросил на нее взгляд, гадая, согласится ли она пожертвовать палочкой, если иначе сбежать не удастся. Если бы только получилось схватить свою и оглушить Крэбба... но стол был слишком широким, вышло бы только распластаться по столешнице, а Крэбб уже достал свою палочку и рассеянно крутил ее в руках.

Тишина стояла несколько минут, пока ее не нарушила Грейнджер:

— Как ты, Алистер?

— Неплохо.

Драко сглотнул ком в горле. Подавляя всякое волнение в голосе, он задал вопрос, три последних месяца не дающий ему покоя:

— А Винсент?

Драко с несказанным удивлением заметил на лице Крэбба явственную холодность, даже презрение.

— Лучше, чем ваша девчонка.

Грейнджер села прямее. Драко ответил сам:

— У Пэнси все прекрасно.

— А вот Винсент говорит другое. — Крэбб навис над столом, кривя рот. — Гартон тебе уже рассказал?

— О чем бы ни шла речь, уверен, что рассказал, — отрезал Драко. Мистер Гойл и мистер Паркинсон были лучшими друзьями со школы — что они могли друг от друга утаить?

Крэбб хрипло рассмеялся.

— Понимаю, почему он промолчал. Мне тоже не хотел рассказывать. — Ухмыльнувшись, он понизил голос: — У него тоже проблемы с Грегори. Похоже, они с Пэнси приняли майские события слишком близко к сердцу. — Он сделал паузу. — Ну знаешь, Малфои и их мальчишка.

У Драко скрутило желудок.

— Полагаешь?

Он ждал, что Крэбб помрачнеет при упоминании их смертей.

Он ошибся — Крэбб улыбнулся. Широко. Хищно.

— Так и знал, что они нарвутся. Просто знал. Люциусу много позволяли только первый раз. Ты же сам видел, Чарльз. Рано или поздно, но их поставили бы на место. Говорю, с таким поведением они не продержались бы и пары лет живыми. Делали вид, что дружат с Темным Лордом... ха! А этот их мальчишка, — он покачал головой, вновь хохотнув. — Никогда не относился к моему сыну как к равному. Льстивый, напыщенный идиот. Туда ему и дорога.

Кислород словно перекрыли. Драко показалось, его пнули в живот.

— Ал... Алистер! — пораженно выдохнула Грейнджер.

Крэбб пожал плечами, глядя на нее со злым огоньком в глазах.

— Ну да. Вижу, чего вы сами боитесь. С тем, как ведет себя ваша дочурка, придется вытаскивать ее из Хогвартса, если не хотите, чтобы она кончила как Малфои. — Крэбб повел внушительными плечами. — Недостаток верности, вот что это. Я не беспокоюсь, я воспитал Винсента правильно. Он давным-давно мне говорил, что малфоевский мальчишка не жилец и скатертью ему дорога. А еще он сказал: «если Пэнси и Грег трусят сражаться за Темного Лорда, то пусть тоже катятся». Так и сказал. Ведь это то же самое, что быть предателем крови, правда?

В оглушающей тишине Крэбб вновь завертел палочку.

— Гартон беспокоится о Грегори. И не зря, не зря. Почему вы не волнуетесь? — Его темные глаза обратились теперь на Драко. — Мы все замечаем. Вы двое не поклялись в верности. Нас это очень интересует, очень.

Драко понимал, что должен оправдаться за Паркинсонов, почему они не торопятся вступать в ряды Пожирателей. Что должен что-то придумать, но в голове не было ни одной стоящей мысли. Лишь раз за разом повторялись слова Крэбба: «Туда ему и дорога... Льстивый, напыщенный идиот... Никогда не относился к моему сыну как к равному». А еще вспомнилось брошенное Уизли: «И в жизни бы не подумал, что буду сочувствовать Крэббу и Гойлу, но даже не представляю, как они тебя терпят».

Крэбб сам сказал отцу, что Драко облажается. Сказал: «скатертью дорога».

Драко было трудно дышать.

Молчание прервал голос Грейнджер.

— Я лишь скажу, Алистер, — ответила она с потрясающей холодностью, — что ты не знаешь, оказал ли Темный Лорд нам честь вступить в ближний круг. Или ты заявляешь, будто обладаешь властью раздавать приглашения такого рода от своего имени?

Крэбб потемнел лицом, но не успел ничего сказать: вернулся хмурый Яксли.

— Невыразимцы ничего не нашли. Гош применил Приори инкантатем на эту треклятую палку, но она показала только Дезиллюминационные и защитные чары. Старые заклятия давным-давно стерлись, ничего полезного не нашли. Может, грязнокровка выбросила ее, потому что мы схватили Олливандера. Могла предположить, что мы попытаемся отыскать ее палочку.

— А вы пробовали заклинание Прима саттераниум? — поинтересовалась Грейнджер.

Эти слова пробились сквозь оцепенение Драко. Он обернулся к Грейнджер, пряча недоверие. Что она делает? Неужели потребность отвечать на вопросы въелась в нее настолько, что она не могла пройти мимо проблемы, не предложив решение?

— Прима... — медленно повторил Крэбб.

— Саттераниум, — закончила она. Грейнджер посмотрела на того и на другого и вскинула темные брови. — Вам же известно, что до появления мальчиков я работала внештатным специалистом в Ассамблее разработки экспериментальных чар?

Недоверие Драко перетекло в любопытство. Мать Пэнси ничем таким не занималась. Грейнджер что-то задумала.

Драко исподволь бросил взор на Крэбба, опасаясь, что тот вспомнит: Астрантия Паркинсон никогда не состояла в Ассамблее. Однако нет... Алистер Крэбб вряд ли представлял, чем в свободное время занимается его собственная жена, не говоря уже о женах его знакомых.

— Что это за заклинание? — спросил Яксли. — Прима... что оно делает?

— Оценивает связь между магическим объектом и живым существом. Если у грязнокровки Грейнджер сильная связь с палочкой, девчонку можно будет выследить. Как я сказала, это экспериментальные чары. Их не преподают, и даже мне не всегда удавалось применить заклинание с первого раза, но я полагала, что волшебник уровня Гоша...

— Но вы можете его наколдовать, — с радостным волнением оборвал Яксли.

— Разве я не сказала, что не всегда? — Грейнджер поджала губы. — Тем более это было десять лет назад.

Крэбб неторопливо поднялся с места, нависнув над столом. Расправил плечи, выставляя сильные руки, на которых натянулась ткань мантии.

— Ты желаешь помочь Темному Лорду или нет? — с угрозой спросил он.

Грейнджер сглотнула и стерла с лица всякое недовольство.

— Я... да, конечно, желаю. Я попытаюсь. Только... положите палочку сюда.

Затаив дыхание, Драко смотрел, как Яксли выкладывает палочку Грейнджер на стол. Они с «женой» вместе поднялись со стульев и подались вперед, Драко напрягся, как бывало на тренировках по квиддичу перед самой поимкой снитча.

— Придется подождать, — предупредила Грейнджер, протягивая руку за второй палочкой, словно это было само собой разумеющимся. — Но за несколько попыток у меня получится. Да. Ради Темного Лорда.

Яксли передал Грейнджер собственную палочку.

Она глубоко вдохнула и отступила от стола на шаг. Ее взгляд неуловимо метнулся к Драко.

— Начнем. — Она вновь сосредоточилась на своей палочке. Вдохнула.

Вскинула палочку Яксли.

В этот же миг Драко кинулся вперед, схватил палочку Грейнджер и выставил ее на Крэбба. Гриффиндорка уже держала на прицеле Яксли. Пожиратели успели лишь потянуться к мантиям, как в них ударили невербальные заклятия.

Массивное тело Крэбба даже не дрогнуло от красной вспышки Оглушающего, только замерло на месте и повалилось с гулким стуком на пол. Заклинание Грейнджер оказалось проклятием полной парализации тела и откинуло Яксли прямиком в стену. Застыв, как статуя, он покосился на один бок и тоже рухнул на каменный пол.

Грейнджер тяжело дышала. Она подошла к Яксли, чьи глаза оставались широко распахнуты, направлены на нее, губы застыли в гримасе.

Она опустилась на колени.

— Боюсь, вы недооценили «грязнокровку Грейнджер», — ее голос дрожал, но на лице была написала решимость. — Как видишь, Яксли, мы не боимся покуситься на ваших ненаглядных чистокровных. Мы пришли к Паркинсонам, как придем и к остальным «верным последователям».

Поднявшись, Грейнджер сунула палочку Яксли себе в мантию. Оглянулась на Драко, который успел забрать свою, и, приблизившись к Крэббу, с дрожью изъяла и его палочку.

— Пойдем.

Они покинули кабинет номер четыре, заперев за собой дверь.

* * *

Гермиона поглядывала на Малфоя, пока они поднимались по лестнице на уровень девять. Они уже заглянули во все допросные под предлогом того, что ищут мадам Амбридж, желая передать важные сведения непосредственно ей. Темноволосая ведьма строгого вида сообщила, что мадам Амбридж удалилась в свой кабинет за документами для судебных разбирательств.

Малфой за это время не издал ни звука. Даже слова не сказал с тех пор, как выслушал Крэбба. Радовало, что он хотя бы не подвел и смог оглушить Пожирателя.

Створки лифта распахнулись, они вошли в пустую кабину, и тогда Гермиона спросила:

— Ты как?

Малфой мельком взглянул на нее.

— А ты как думаешь?

Гермиона покраснела. Вопрос был глупым. Как бы она себя чувствовала, окажись, что мистеру Уизли плевать на ее смерть, или отреагируй Гарри на это словами «скатертью дорога»? Что мог прямо сейчас ощущать Малфой помимо потрясения?

— Сочувствую. Это ужасно, наверное.

Малфой не ответил.

— Знаешь, может, Кр... Винсент соврал. С таким отцом я бы поостереглась говорить, что на самом деле думаю. Или...

— Хватит. — Голос у него был больше усталый, чем злой.

Гермиона захлопнула рот, выдохнув через нос. Продолжать разговор не стала.

Вскоре в лифт набились волшебники и волшебницы из Атриума, а потом и с верхних уровней, подтолкнув Гермиону ближе к Малфою. Ее плечо задело его руку, он напрягся, но не отстранился — повел себя так же, как в присутствии дементоров.

У нее из мыслей не шли перепуганные лица других маглорожденных. Искушение вызвать Патронус и изгнать дементоров ошеломляло, но ее заклинанию не хватало силы, в отличие от Гарри, и если не вышло бы... если дементоры поняли бы, что они обманщики... Нет, первым делом нужно было получить крестраж. Сначала он, потом все остальное. Им и так небывало улыбнулась удача, раз они его нашли.

Этаж за этажом работники Министерства покидали лифт. На уровне три, Отдел магических происшествий и катастроф, кабина почти опустела, а на втором вышел высокий кудрявый волшебник, оставляя их с Малфоем одних.

— Откуда... откуда, по-твоему, Амбридж взяла крестраж?

Малфой покачал головой. Вопрос его не заинтересовал. Он просто смотрел вперед, его лицо было изможденным, а мысли, похоже, бродили за тысячу миль от Министерства.

— Уровень один, — сообщил голос в лифте. — Министр магии и обслуживающий персонал.

Решетка лифта с лязгом открылась в изысканно обставленный коридор с толстыми фиолетовыми коврами. Деревянные двери мерцали, на каждой висела блестящая латунная табличка с именем. Гермионе еще не приходилось бывать в этой части Министерства. Малфой тоже оглядывался, будто в незнакомом месте или же словно еще не отошел от недавних событий, так что Гермиона взяла инициативу на себя и устремилась вперед. Он последовал за ней.

— Если застанем Амбридж в кабинете, — зашептала она, — вдвоем ее одолеем. Заберем крестраж и сбежим как можно быстрее.

Малфой не ответил. Она обернулась, и он выдавил хриплое «ага».

— Нам нужно кодовое слово, если решим напасть? Как насчет «чистокровных»? Легко вставить в разговор.

Малфой кивнул. Они завернули за угол, коридор привел их в открытый холл с расставленными на равном удалении друг от друга столами. Работники в лад взмахивали палочками над пачками разноцветных листов, которые взмывали в воздух, сворачивались и падали в стопки сбоку от столов. Взгляд Гермионы зацепился за такую стопку, и она поняла, что здесь на скорую руку создают брошюры. Заголовки гласили:

«ГРЯЗНОКРОВКИ,

и чем они опасны для мирного чистокровного сообщества»

Под названием была изображена роза с улыбающимся личиком и удушающий розу зеленый сорняк с клыками и злобной рожей. Гнев вспыхнул мгновенно, но Гермиона заставила себя оставаться спокойной. «Мы пришли за крестражем, — напомнила она себе. — Крестражи помогут это остановить».

Ближайшая волшебница оторвалась от брошюр и опустила палочку, очевидно радуясь передышке.

— Заблудились?

Гермиона оглядела и женщину, и ее простую форму с презрением.

— Кабинет мадам Амбридж, — потребовала она.

— Вон там, — сотрудница кивнула на дверь в начале этого полчища столов.

Гермиона зашагала в указанном направлении, вцепившись в рукоятку палочки в кармане. У самой двери она сбилась с шага. В центр был вставлен до ужаса знакомый синий глаз в золотой оправе, вращающийся слева направо.

Новая вспышка гнева, замешанная на омерзении. Значит, Пожиратели смерти отыскали тело Грозного Глаза и, как мародеры, забрали самое ценное.

Гермиона трижды постучала в дверь трясущейся от ярости рукой. Оглянулась. Малфой слегка ожил и теперь с опаской разглядывал и дверь, и глаз.

Та открылась — сердце Гермионы замерло. Им не повезло: Амбридж была не одна. Ее сопровождали двое мракоборцев, а дверь открыл не кто иной, как сам министр магии, Пий Толстоватый, в великолепной черной с золотом мантии.

— Астрантия. — Массивный лоб Толстоватого пошел удивленными складками. — Чарльз.

— Министр, — хором поздоровались Гермиона и Малфой. — Рады вас видеть, — добавила она, протягивая руку. Толстоватый мазнул по тыльной стороне ладони губами — Гермиону вновь охватило омерзение.

«Он не виноват, — сказала она себе. — Он был главой Отдела магического правопорядка, он под Империусом». К сожалению, они никак не могли снять заклинание без того, кто изначально его наложил, да и понимание, что министр действует не по своей воле, не помогало избавиться от холодка, возникавшего при взгляде в его пустые глаза.

Толстоватый подвинулся, пропуская Гермиону и Малфоя в кабинет. Внутри все навевало неприятные воспоминания, везде стояли и висели тарелки с резвящимися котятами и цветочным орнаментом, которые Гермиона помнила по кабинету Амбридж в Хогвартсе.

— Ах, — Амбридж тошнотворно-сладко улыбнулась. Крестраж поблескивал у нее на шее. — Министр, Паркинсоны заглянули поделиться сведениями о разыскиваемых грязнокровках. Все прошло хорошо, Чарльз? Астрантия?

— Просто отлично, Долорес, — отозвалась Гермиона, подавляя всплеск ненависти. — Мы хотели спросить...

Она не сдержалась. Взгляд Гермионы уперся в плакат с крупным фото Гарри, на котором огромными буквами значилось: «Нежелательное лицо №1», и хвост фразы повис в воздухе. В следующий миг внимание привлекла стоящая на полке книга. С обложки на Гермиону смотрели знакомые голубые глаза — те самые, о которых, только безжизненных и пустых, ее вынудили детально вспомнить дементоры в коридоре нижнего уровня. В заголовке, напечатанном кудрявыми зелеными буквами, значилось: «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора», а ниже было приписано: «Рита Скитер, автор бестселлера «Армандо Диппет: идеал или идиот?».

Амбридж проследила за взглядом Гермионы и улыбнулась еще шире.

— Астрантия, — Амбридж цокнула языком, — не хочешь же ты сказать, что еще это не читала?

— Пока нет. К сожалению.

— Это никуда не годится! Книга просто потрясающая. — Амбридж хихикнула — эту ее привычку Гермиона тоже не переносила. — Подумать только, Альбус Дамблдор не одно десятилетие притворялся маглолюбцем, хотя знал, какую опасность представляют маглорожденные. Вот... — она суетливо просеменила к шкафу, забрала книгу и вручила Гермионе. Ее по-жабьи выпученные глазки радостно блестели. — Бери, я куплю себе другую. Скитер как никто заслуживает галлеоны.

Мысли в голове Гермионы перескакивали одна на другую: что значит, Дамблдор знал, какую опасность представляют маглорожденные? — но она тоже улыбнулась, как надеялась, заговорщицки.

— О, спасибо. С нетерпением жду, когда смогу ее прочитать.

— Долорес, — вступил Малфой, чей голос обрел твердость, — не могли бы мы поговорить с тобой наедине?

— Насчет Пэнси, — добавила Гермиона. — Она с таким восторгом рассказывала о тебе, пока ты преподавала в Хогвартсе, и...

Пий Толстоватый напомнил о себе негромким покашливанием у двери. Глаза Амбридж метнулись к нему. Она подорвалась к рабочему столу, откуда подхватила стопку бумаг.

— Ой-ой, прости, Астрантия. Мне пора возвращаться в допросные. Мы с Долишем и Мартином заглянули сюда за кое-какими документами о личностях грязнокровок. Почему бы вам не прогуляться с нами? Мы можем поговорить о дорогой Пэнси по пути вниз.

У них не оставалось других вариантов. Гермиона спрятала книгу о Дамблдоре в бисерную сумочку в кармане, пока они возвращались по коридору с фиолетовыми коврами. Пий Толстоватый что-то неразличимо шептал Амбридж, которая внимала ему со льстивой улыбочкой. В главном коридоре министр откланялся, свернув к большой двери с соответствующей табличкой, и исчез внутри. Гермиона понадеялась на удачу.

Они вызвали лифт, а пока ждали, у Гермионы начался мандраж. Им нельзя спускаться с Амбридж до самых допросных. На Малфоя слишком сильно подействовало присутствие дементоров, он мало чем сможет помочь. Но медальон был так близко, просто руку протяни... если бы получилось его сорвать...

Нападать на Амбридж в коридоре не стоило, могли услышать. Придется ждать, пока не закроются двери лифта. Гермиона помнила, что на уровне ниже расположен Отдел магического правопорядка. Если в лифт зайдут новые мракоборцы, им с Малфоем не светит одолеть столько противников. Вот он — шанс, лучше которого им не дождаться. Окно в пару секунд.

Кабина прибыла, и они впятером зашли внутрь.

— Так что же, — улыбнулась Долорес Гермионе. — Как дела у Пэнси? Она ведь на... седьмом курсе?

— Да, — подтвердила Гермиона. Двери лязгнули, закрываясь. — Она и ее друзья из чистокровных...

Малфой не растерялся. Гермиона выхватила собственную палочку.

Но мракоборцы отреагировали с нечеловеческой скоростью. Долиш тут же послал заклинание в Малфоя, а Мартин, ростом выше коллеги, бросился загораживать собой Амбридж, едва Гермиона рванула к ней, целя в горло. Пальцы оцарапали воротник, отчаянно ища крестраж. «Петрификус тоталус!» — мысленно крикнула Гермиона, стараясь попасть, но Мартин уклонился от луча, и его контрзаклинание ударило Гермиону прямо в грудь. Воздух вышибло, ее тело врезалось в панель с кнопками. Лифт дернулся, останавливаясь, едва начав спуск.

При первом заклинании Амбридж тонко взвизгнула, но в мгновение ока оправилась, и пока Гермиона уворачивалась от второго заклятия Мартина, Амбридж отправила в Малфоя крутящийся диск зловещего фиолетового цвета.

— Нет! — закричала Гермиона, но слишком поздно. Малфой уже отшатнулся, отражая Оглушающее Долиша, и подставился прямо под диск.

Тот глубоко прорезал плечо — брызнула кровь, темно-красная, как на жуткой, какой-то нереальной картине.

Гермиона закричала. Не размышляя, просто действовала. Оглушающее Долиша как раз срикошетило в кнопки, и двери лифта рваными движениями расходились в стороны, являя фиолетовый ковер первого уровня в полутора футах над полом кабины. Гермиона врезалась в Малфоя, пролетая с ним между приоткрытыми створками. Повалилась на ковер, но тут же вскочила, в последнем отчаянном движении махнув палочкой:

— Геллара!

Двери лифта не просто захлопнулись — их сплавило намертво. По стыку словно прокатилась волна адского жара, замуровывая яростный крик Амбридж. Заклинание не сдержит их надолго, минут на десять, возможно, пока мракоборцы не подберут верное сочетание контрмер — но все же сдержит.

Гермиона крутанулась к Малфою — тот стоял на коленях, одной рукой зажимая рану, и судорожно дышал.

— Малфой? Малфой!

— Я... так себе, — выдавил он. Его голова дернулась, и Гермиона увидела, как блестит его черная мантия. Кровь уже пропитала ткань и на груди.

— Нет, нет, нет, — забормотала она, неловкими пальцами нащупывая в кармане сумочку. Схватила пузырек с экстрактом бадьяна, но, когда уронила на разрез три капли, тот зашипел, и только. Рана оказалась с подвохом. Амбридж наслала серьезное проклятие.

Малфой с безумным лицом поднимался на подгибающиеся ноги.

— На лестницу, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы. — Нельзя... попадаться.

Он был прав. Гермиона в ужасе огляделась: вдруг кто слышал дуэль в лифте или оборванный крик Амбридж перед тем, как Запечатывающее заклинание превратило лифт в камеру, — но никто не выходил из кабинетов, не выруливал из-за угла.

Поддерживая Малфоя под локоть здоровой руки, Гермиона нетвердой походкой дошла до лестницы и пнула дверь нараспашку. «Экскуро», — махнула палочкой на красные капли, что хвостом тянулись за ними. Пока они спускались по ступенькам, она пыталась взять на себя большую часть веса Малфоя. Периодически приходилось останавливаться, чтобы подтереть кровавый след.

Добравшись до уровня два, Гермиона услышала, как внизу открылась дверь. Кто-то поднимался с третьего этажа. Она постучала палочкой по голове Малфоя, затем по своей, скрывая их Дезиллюминационными, и они нырнули в проход на уровень два.

Отдел магического правопорядка резко отличался от застеленного толстыми коврами уровня один. Короткий коридор оканчивался тяжелыми дубовыми дверями. Те были распахнуты, а за ними гремели голоса из зала, разбитого на множество кубиков. В центре было возведено нечто вроде боксерского ринга за барьером мерцающих чар, а на нем сражались двое мракоборцев.

— Сюда, сюда, — шептала Гермиона, таща оседающего Малфоя к узкой двери, которой вряд ли придавали хоть какое-то значение. За дверью оказалась самая обычная кладовка с метлами. У Гермионы вырвался вздох облегчения.

— Коллопортус! — Замок щелкнул. — Оглохни!

Затем при свете мигающего над головой оранжевого шара она сняла Дезиллюминационные. И сразу же кожа пошла пузырями, кости уменьшились, мантия села криво, рассчитанная на рост повыше. Действие Оборотного закончилось.

Фигура Малфоя проступила в воздухе. Он тоже стал собой, и вид его ужалил сердце страхом. Он свалился на кучу деревянных ящиков, из приоткрытого рта рвались мучительные стоны. Широкая одежда мистера Паркинсона расползлась вокруг лужицей ткани, вымазав ему шею кровью. Кожа Малфоя приобрела мраморный оттенок, рука лежала неподвижно, пальцы подергивались. В неровном оранжевом свете он смотрел на нее в упор диким взглядом.

Гермиона мгновенно оказалась рядом, бесполезно занеся ладонь над раной.

— Знаешь, что это за проклятие? — лихорадочно спросила она.

Малфой мучительно хохотнул:

— Думаешь... я знаю... если ты... нет? — выдохнул он, накрывая длинными пальцами рану. — Мерлин, по-моему... становится хуже...

Зажмурившись, Гермиона попыталась думать, но мысли цеплялись лишь за удивление на его лице, когда заклинание вспороло плечо, и за запах крови, расходящийся по кладовке. Будь у нее диадема, Гермиона надела бы ее, зная последствия, понимая все, просто чтобы освежить воспоминания. Да и знала ли она вообще контрзаклинание? Как можно сравнивать ее семь лет учебы с десятилетиями накопленных знаний Амбридж? Она слишком молода, неподготовлена, она...

— Пожалуйста.

Гермиона распахнула глаза. Малфой не отрывал от нее блестящих глаз, на лице выступил пот.

— Давай, Грейнджер, — его голос был пронизан болью. — Давай. ...Просто... очередная... контрольная.

Гермиона с трудом сглотнула. Контрольная. Тогда — четвертый курс.

— ...стратегиях опознавания проклятий, — прорычал Грозный Глаз из воспоминания. — Вас поразили заклинанием в битве. Что будете делать? Сидеть, ныть и плакать, пока боль сама не пройдет? Даже не думайте — если хотите жить. Сначала вы должны понять, что случилось, а потом действовать. Три простых вопроса. — Яростный скрежет мела по доске. Резкие каракули Грюма. — Как оно выглядело? Как оно звучало? Что оно сделало?

Как выглядело то проклятие? Гермиона закрыла глаза и увидела: диск фиолетового цвета. Не пульсирующий, не дрожащий — крутящийся, точно циркулярная пила. Значит, это было не самоусиливающееся проклятие и не однократного действия, а основанное на повторении. Оно не было синим, как проклятия на кровь, или лиловым, как изнуряющие, но ярко-фиолетовым: грубая сила, материальная магия.

Как оно звучало? Никак. Значит, не проклятие разума и не проклятие на основе природных вариаций, таких как сжигание, замораживание или электризование.

Что оно сделало?

— Мне нужно посмотреть, — прошептала Гермиона.

Малфой едва заметно кивнул.

— Смотри.

Веки у него то и дело закрывались.

Гермиона оттянула рукав слишком большой мантии и, как могла осторожно при трясущихся руках, направила палочку.

— Диффиндо!

Шов разошелся, открывая рану. Она оказалась глубокой, и Гермионе стало дурно. Жутко хотелось отвернуться, но она не могла себе этого позволить. Кровь все еще текла, такая же яркая, свежая, как первые ее брызги в лифте. Это было ненормально. Это повторялось. Это было так, будто каждую секунду рану наносили заново.

Озарение пришло молниеносно: раздел в книге «Злостные проклятия для самых злостных врагов», которая стояла на одной из полок в коттедже Поттеров. Гермиона прочитала ее в июне специально ради охоты за крестражами. «Проклятье вечного разрыва, жесточайшая расправа над заклятым врагом, терзает всепоглощающей болью, будто бы наложено десять тысяч раз...»

Гермиона знала контрзаклинание. Помнила.

Она вытащила палочку, коснулась дрожащим кончиком плеча Малфоя и вывела над раной треугольник по часовой стрелке, прошептав:

— Антагра вертере.

Из палочки вырвалось шипение. Рану прошило швом белого света в форме молнии. Малфой заорал сквозь сжатые зубы и судорожно вытянулся. Окровавленная рука взметнулась, нашла ее запястье и сдавила до боли, пронзившей до плеча.

— Все нормально, — задыхаясь, выговорила Гермиона, — держись, давай, все хорошо...

Малфой застонал, когда хвост магической нити выдернуло из раны в палочку Гермионы. Контрзаклинание подействовало, но он до сих пор сжимал ее руку капканом, а его лицо искажала боль. Гермиона нервно полезла в сумочку за экстрактом бадьяна. Зубами сорвав пробку, она уронила на рану три капли. Малфой содрогнулся всем телом — от его плеча взмыло облако зеленоватого дыма. Когда оно рассеялось, рана затянулась, но осталась липкой.

Малфой никак не выразил облегчения. Его веки не поднялись. Тело обмякло, а сжимающая ее запястье рука безвольно упала. Он был белее мела.

Гермиону приморозило к полу.

— М-малфой? — голос сорвался. — Малфой?!

Он не двигался.

Гермиона подползла ближе, склонилась над ящиками, прижала руку к его груди, затем — к шее, нащупывая пульс, но кожа и мантия были скользкими и горячими от крови, а ее собственное сердцебиение отдавалось в ушах, подавляя все ощущения, помимо страха. Неужели ошиблась? Но в чем? Она уже успела встать коленями на ящики, согнулась над ним низко-низко. В голове проносились слова Крэбба в допросной, его фраза «Туда ему и дорога», которая явно ударила Малфоя ножом в спину. Гермиона вспоминала свои собственные слова: что они не попросят его умереть.

Она сжала его лицо ладонями. Кожа была влажной от пота. Светлые волосы щекотали подушечки пальцев.

— Драко? Драко! — лихорадочно позвала Гермиона.

Секунда, вторая, третья — ничего.

И вдруг его веки дрогнули и поднялись.

Облегчение прошло по телу сильным порывом зимнего ветра. Гермиона судорожно втянула воздух. Мерлин, ей показалось... ей ведь действительно показалось, что... но это была неправда. Этого не случилось. Малфой просто потерял сознание от боли.

Его взгляд приобрел осознанность. На лице промелькнуло недоумение. Ее щеки коснулось чужое дыхание, и Гермиона вдруг заметила, как близко был Малфой, как сильно она к нему склонилась. Она различала тонкую паутинку его радужек, похожую на серебряную пряжу, и едва заметный шрам на щеке в форме ногтя, и каждую капельку пота, выступившую на лбу.

Гермиону будто парализовало. Взгляд Малфоя медленно, с каким-то любопытством обводил ее лицо, задержавшись сначала на щеке, на другой, на кончике носа, на лбу и наконец на губах. В груди шевельнулось нечто совсем далекое от страха. Гермиона словно застряла в моменте за секунду до того, как закрутится Маховик, когда время немыслимо растягивается между настоящим и прошлым, а мир замирает, затаив дыхание. Ее ладони, теплые, загорелые и дрожащие, как оказалось, все еще сжимали лицо Малфоя, контрастируя с мрамором его кожи.

Гермиона отпрянула, чуть не запнувшись о ящик.

— Я... тебе еще надо восстановить кровь, — выдала она. — Точно. Я-я сварю потом крововосстанавливающее зелье, а пока...

Почему так частил пульс? Из-за страха, точно. В нем все дело. Над ними до сих пор висела угроза. Они выскочили из лифта едва ли пять минут назад, однако время сейчас словно шло рывками. Непослушными пальцами Гермиона выудила из сумочки набор «Забастовочных завтраков» и достала коробку с кровопролитными конфетами и Кровяной Волдырняк. Развернула фиолетовую половину конфет и протянула Малфою вместе с Волдырняком.

— Держи. Волдырняк восстанавливает кровь, хоть и слабо. А эти конфеты не позволят новой крови пролиться из раны.

Малфой забрал все предложенное дрогнувшей рукой, сунул между губами и медленно пережевал. Сглотнул.

Гермиона посмотрела на часы. На счету была каждая минута. Необходимо добраться до Атриума, пока Амбридж, Долиш и Мартин не нашли подход к Запечатывающему заклинанию. Конфеты подействуют секунд через девяносто; оставалось надеяться, Малфою хватит сил добраться до выхода. Гермиона взбодрила бы его Оживляющим заклинаним, но оно влияло на раны и наверняка открыло бы кровотечение на плече.

Она поднялась на ноги.

— Ты куда?

— Скоро вернусь. — Она вылила на язык последние капли Оборотного. Едва ли маскировка продержится пять минут, но оставалось надеяться, этого хватит.

Переждав оборот, Гермиона вышла из кладовки и уверенным шагом прошла в центр мракоборцев, окатывая презрением любого, кто смел поднять на нее глаза. Никто ее не остановил. Гермиона осматривала кубики, не позволяя себе отвлекаться ни на вспышки света и треск с ринга, ни на крики зрителей.

Завернув за угол, она увидела ту, кого искала: Нимфадора Тонкс с волосами цвета вечернего неба хмуро взирала на стопку документов.

Гермиона чуть ли не бегом кинулась к кубику, в котором среди множества карт и схем нашлось место паре фотографий улыбающихся Тонкс и Люпина.

— Нимфадора Тонкс?

— А? — подняла голову Тонкс. — Вы кто?

Гермиона дождалась грохота с ринга и последующего гомона голосов и на грани слышимости прошептала:

— Это Гермиона Грейнджер. Я под Оборотным.

Тонкс побелела. В лице не осталось ни кровинки.

— Герми... какого Мерлина...

— Нам нужно отсюда выбраться. Нас рассекретили. В любую минуту забьют тревогу. Как выбраться отсюда в обход Атриума?

Тонкс больше не задавала вопросов.

— Аварийный выход, — тут же выдала она тихим голосом.

— Что это? Где?

— Он для мракоборцев, чтоб не ждать этих тормозных лифтов, когда срочный вызов. Западный угол этажа, за железными воротами. Пароль: «Лукотрус».

Две минуты спустя Малфой, пошатываясь, поднимался с пола Чарльзом Паркинсоном. Гермиона удалила с его мантии кровь и убрала разрез. Они вывалились из кладовки для метел и поковыляли по западному коридору, подальше от суеты центра мракоборцев, к черным железным воротам.

Тревогу забили, когда Гермиона с Малфоем одолели половину пути.

Офисный шум заглушило усиленным магией голосом:

— Внимание всем сотрудникам Министерства. Двое очень опасных преступников проникли на территорию Министерства и напали на должностных лиц. Преступники вооружены и...

Гермиона с Малфоем не стали прислушиваться к дальнейшим словам. Еще при первом сигнале тревоги они рванули с места, Малфой скривился от боли. По всему коридору начали распахиваться двери.

— Лукотрус! — выпалила Гермиона, тормозя перед воротами. Створки распахнулись, открывая проход к огромному черному камину. На металлическую подставку опустилась серебряная коробочка с летучим порохом. Гермиона оглянулась: Малфой стоял в паре шагов за ее спиной, баюкал руку с искаженным от боли лицом. Она шагнула в камин как раз в тот момент, как сотрудники Отдела магического правопорядка, обнаружив их, завопили и побежали к воротам. Малфой забрался следом, и Гермиона тихо, но четко выдохнула:

— Поместье Паркинсонов!

Она бросила летучий порох, и их поглотило зеленое пламя. Когда они выпали из камина Паркинсонов, кожа Гермионы уже начинала пузыриться и чесаться, меняясь.

Гарри и Рон, не отходящие от камина, подскочили на ноги, раскрыв рты.

— Нет времени! — выдохнула Гермиона. — Помогите Драко, он ранен. Нужно срочно уходить. Они будут здесь с минуты на минуту.

Кивнув, Гарри подхватил их с Малфоем под локти и крутанулся. У Гермионы было лишь мгновение оценить обстановку в гостиной. Гарри и Рон постарались на славу: комната была разгромлена, и посреди разрухи лежали бессознательные Паркинсоны. Так было задумано с самого начала: если что-то пойдет не так — разорить зал, создав впечатление, что Паркинсоны отчаянно сопротивлялись.

Оставалось уповать на то, что этого хватит. Однако Гермиону терзало гнетущее ощущение, что все не будет так просто.

Из удушающей тьмы они вывалились на задний двор дома номер семь по Мостовой улице.

Хватая ртом воздух, Гермиона согнулась пополам — заканчивался переход в собственное тело. Наконец отдышавшись, она выпрямилась и огляделась. Солнце светило высоко над головой, трава и живые изгороди радовали глаз насыщенно-зеленым успокаивающим цветом, кисточки на палатке близнецов колыхались на ветру. Облегчение от возвращения в штаб-квартиру ощущалось на физическом уровне, будто до этого ее держали в тисках.

Гермиона вдохнула полной грудью. Они спаслись.

Она обратила внимание на Драко. Он тоже возвращался в прежний облик, и удивительно, как еще держался на ногах.

— Тебе нужно лечь. Рон, Гарри, поможете?

— Без проблем, — отозвался Рон. Гермиона откинула полог палатки, мальчишки подхватили Драко с двух сторон и нырнули внутрь.

— Ай! — вырвалось у него, когда Гарри задел его плечо. — Мерлин, аккуратнее, Поттер. Я думал, у тебя с координацией все нормально.

— А я думал, ты не геройствуешь.

Драко возмущенно фыркнул.

— Я не геро...

— Да, да, — перебил Рон.

Гермиона прошла за ними в комнату Драко, где тому помогли разуться и избавиться от окровавленной мантии. Он аккуратно лег на кровать, зажмурился, задышал ртом, накрыв ладонью рану.

— Что случилось? — тихо поинтересовался Гарри.

— Позже расскажу. Вы идите. Я буду через минуту.

Кивнув, Гарри с Роном удалились, прикрыв за собой дверь. Помедлив, Гермиона все же подошла ближе. Перед глазами мелькнуло воспоминание, как Драко смотрел на нее в Министерстве под мерцающим светом оранжевой лампы. Тело обдало жаром.

— Ну что, могло быть и лучше.

Драко болезненно ухмыльнулся.

— И не говори. — Он приподнялся на подушки, лицо его исказилось. — Даже крестраж не достали.

— Но мы узнали, у кого он.

— Ага, здорово. Вам троим осталось всего лишь ограбить шишку из Министерства, которую станут охранять денно и нощно. Теперь еще и с двойным усердием, раз на нее уже напали. Даже не знаю, как тут не справиться.

— Забавно, — Гермиона постучала по подбородку в притворной задумчивости, — как же так получается, что ты говоришь «вам троим», будто не вмешаешься в разговор, жалуясь, что мы делаем все неправильно, и в конце концов каким-то мистическим образом сам же не впишешься в план.

— Ты на что намекаешь, Грейнджер?

Она с невинным видом пожала плечами.

— Даже не знаю. Может, на то, что даже в роли упрямого сноба ты все равно считаешься частью компании.

На секунду показалось, Драко даже встревожился от такого заявления. И тут же показательно широко зевнул.

— Да, да, — протянул он, — а теперь, пожалуй, пора самоустраниться из компании. Я тут раненый, а вы как-то не спешите выражать благодарность. Вот сяду в саду, стану смотреть, как вы бессмысленно слоняетесь по штаб-квартире, и ждать, когда же приползете ко мне.

— Не дождешься.

— Правда? Почему же?

— Потому что тебе необходимо оставить последнее слово за собой, Малфой. И поэтому ползти обратно будешь ты.

— Что, прости? Это мне-то необходимо последнее слово? Грейнджер, ты давно с собой разговаривала?

— Давно. А ты делаешь это перед зеркалом? Тебе нравится?

Драко полыхнул взглядом.

— Грейнджер, ты не дашь мне отдохнуть, даже после того как я получил самое настоящее ранение?

Гермиона сдержала улыбку.

— У нас осталось Сонное зелье. Сейчас принесу. — Ее улыбка поблекла. — Вообще я... хотела кое-что сказать. — Она глубоко втянула воздух, оценивая его взглядом. Ее терзало странное горько-сладкое чувство. Оно приходило все чаще и чаще, словно преждевременная ностальгия по жизни, которая шла сейчас. Что бы ни сформировалось между ней и Малфоем, эта... эта странная дружба или, как минимум, взаимная откровенность, которая не несла с собой каких-то обязательств, Гермиона хотела, чтобы это выжило. В этом она могла себе признаться.

Гермиона представила мир, в котором просто не сообщает Малфою о записке у нее в кармане. Искушение было страшное.

— Говори уже, Грейнджер.

— Ладно, — она попыталась растянуть губы в улыбке. — Я... я говорила с Тонкс в Министерстве. И спросила о твоих родителях. Они в деревне Нью-Кэтков на побережье. В пляжном домике, где Тонксы раньше отдыхали всей семьей. — Гермиона достала из кармана записку и положила на тумбочку. — Вот адрес.

Драко ничего не сказал. Его взгляд застыл на пергаменте, но потом все же сдвинулся на Гермиону.

Выражения его лица изменились давным-давно. Постоянные крупицы подозрительности, страха и самодовольства сгинули, и появился он — тот Драко Малфой, который теперь проглядывал чаще, которого Гермиона училась узнавать и понимать. Этот Драко Малфой смотрел на нее странным взглядом в ее доме, когда она спросила его о Долохове, и опять, в комнате Рона, когда она его испугалась. Этот не остался равнодушным к песне феникса. Этот Драко Малфой рассказывал с застывшим лицом, что значит жить на грани смерти. Он понемногу раскрывался. Он назвал ее по имени, приводя в чувство.

Но Гермиона отдала ему пергамент, и все могло закончиться. Никакие шаги навстречу не сравнятся с воспитанием длиной в семнадцать лет, с целой жизнью убеждений в чистокровном превосходстве. Он приведет сюда родителей. Вновь примкнет к ним. Прежний Малфой будет воссоздан на фундаменте из сотен лет, происхождения, традиций.

Нынешний Драко Малфой, этот эфемерный человек, спрячется во мгле за старой маской и, подобно кусочку льда в бокале, исчезнет.

— Отдыхай.

Гермиона задержалась на пороге, глядя на него, потому что хотела запомнить таким.