Исчезновения Драко Малфоя (гет)

Они не ложились всю ночь, ожидая возвращения Уизли. Поттер заварил три чашки чая, и каждый из них остался в гостиной, безуспешно пытаясь отвлечься книгами.

Около часа ночи Драко решил, что хватит уже сидеть в тишине.

— По-моему, нам нужно уходить.

Поттер оторвался от «Жизни и обманов Альбуса Дамблдора».

— В каком это смысле ― уходить?

— Он же Хранитель Тайны, Поттер. Если его поймают, есть вероятность, что он выдаст это место.

― Не поймают, ― отрезал Поттер. ― Ты что, думаешь, Рон заявится в Косой переулок и скажет: «Всем привет, я вернулся»?

― А куда еще ему идти? ― холодно ответил Драко. ― За «Норой» точно следят, как и за квартирой близнецов. Если он попытается пробраться туда посреди ночи...

― Он мог вернуться в Хогвартс, ― подала голос Гермиона, сидя в ближайшем к огню кресле. Она полчаса молча плакала, но так явно пыталась это скрыть, что Драко ничего не сказал. С момента ухода Уизли она словно уменьшилась в размерах: ссутулилась, ноги держала вместе, как под заклятием обезноживания. Даже волосы ее поникли после множества нервных движений ладоней, пытавшихся их пригладить.

— Он же лежит в «Норе» с обсыпным лишаем по официальной версии, — продолжила она. — Никто не знает, что он был с нами. Раз Тонкс и Люпин подались в бега, возможно, Рон захочет быть поближе к Джинни.

— Там же Снейп, — устало напомнил Поттер. — Если этот скользкий гад заподозрит, что Рон вообще не болел, и применит легилименцию или подольет сыворотку правды... — он покачал головой. — Рон найдет способ связаться с отцом. Они заберут его в «Нору» как-нибудь, и там он прикинется, что отходит от лишая, пока не остынет. Все будет хорошо.

Драко хотел назвать Поттера оптимистичным дураком, но решил не сотрясать воздух. В его ушах до сих пор звучал голос Уизли: «Так занята была, все секретничала с Пожирателем!» Драко удивило, насколько эти слова его задели. Какое ему дело, что Уизли до сих пор видел в нем Пожирателя? Было бы чему удивляться. Когда это мнение Уизли для него что-то значило?

И если уж на то пошло, чужое мнение в принципе? Хоть отца Крэбба, хоть самого Крэбба или Уизли, или всего магического мира. Драко знал, кто он такой, и этого должно хватать.

Был более-менее уверен в этом.

— Но Драко прав, — в интонациях Гермионы добавилось твердости. — Нужно подготовиться к худшему случаю.

— Я никуда не уйду, — уперся Поттер. — Гермиона, мы столько сил сюда вложили.

Гермиона вздохнула, потирая лоб.

— Нам... нам придется постоянно быть начеку. Я уложу в сумку все необходимое. Крестраж, палатку, Оборотное, книги. Принесите мне свои мантии. Я буду ходить с сумкой, и, если мы услышим хлопок, но Рон не скажет, что это он, мы тут же аппарируем в пещеру, куда сбегали до этого, хорошо?

Она поспешила вверх по лестнице, Поттер остался прибирать чашки с блюдцами. Но едва дверь в ее спальню захлопнулась, его движения замедлились. Поттер глянул на Драко.

— Слушай. Э-э. Драко.

— Что?

— Спасибо. За Гермиону.

Драко отрывисто кивнул.

Поттер перевел взгляд на камин, в котором догорало пламя.

— Не понимаю, как мы с Роном не заметили. Повезло, что ты смог. Точнее, не повезло, а... в общем, спасибо, — он замялся. — Просто знай, что Рон так не считает. Ты же видел, он держал крестраж и был сам не свой последние недели. Мы знаем, что ты больше не Пожиратель.

— Думаешь, нет? — сухо спросил Драко. — Я все еще с меткой.

Кратковременное молчание.

Затем Поттер пожал плечами.

— Я лишь хочу сказать, что если ты до сих пор Пожиратель, то дерьмово выполняешь свою работу.

Выдержав паузу, Драко хмыкнул:

— Ну да. Пожалуй, так.

* * *

Драко считал, что Уизли примчится через день, умоляя его простить, но прошло два, затем три, а он не появлялся. Его отсутствие угнетало Гермиону и Поттера, хоть ни один из них не смог бы выразить ощущения словами. Они бросали взгляды на пустующий стул за столом и болезненно хмурились, когда упоминали Уизли. Но нельзя было отрицать, что будни стали проходить спокойнее без перепадов настроения, которым был подвержен рыжий.

Радио они теперь не выключали ни днем, ни ночью. Если Тонкс, Люпин или Уизли попадутся — Драко был уверен, что об их поимке непременно объявят, — им придется немедленно покинуть штаб-квартиру. Но день проходил за днем, и единственной интересной новостью на радио стал переход Малфой-мэнора во владения Лестрейнджей. Не обошлось без юридической битвы: права на поместье заявляли еще и кузены Драко из младших ветвей семьи, которым Малфои многократно одалживали крупные суммы. Едва подумав, что эти пиявки приберут к рукам его семейное наследие, Драко до того разозлился, что ему пришлось выйти из комнаты в сад, по которому он еще немало покружил, завернувшись в шарф от холода, что с каждым днем пронизывал все ощутимее.

Поттер ежедневно проверял карту Мародеров, но Уизли так и не появился в Хогвартсе. Видимо, интуиция Поттера не подвела, и рыжий вернулся к своей семье. Драко считал, что спустя какое-то время понимание всей важности поисков крестражей приведет Уизли обратно, несмотря ни на какие отвергнутые чувства. Но если рыжий не попался, не вернулся в Хогвартс и не явился домой, чем еще он мог заниматься?

— Ты же не думаешь, что он в одиночку решил искать чашу? — как-то ночью спросила Гермиона без малейшего предупреждения, когда Поттер давным-давно ушел спать.

Драко вздохнул, но порадовался поводу захлопнуть книгу. В глаза словно песка насыпали.

— Перестань об этом думать.

— Знаю, знаю, — она прикусила губу. — Но если бы я не кричала на него...

— Он этого добивался.

— Наверное... Я просто не понимаю, почему он еще не вернулся. — С несчастным видом Гермиона вытянула ноги на диван. — Ты думал, куда могли податься твои родители?

Отложив книгу на столик, Драко взъерошил волосы.

— Понятия не имею. Они писали про Лондон, но мы очень редко туда выбирались. У семьи Беллы там дом, но ясно, что родители и близко туда не подойдут. Мне кажется, они должны связаться с другими орденцами. У близнецов магазин, а их отец работает в Министерстве, так что... — он вздохнул. — Не представляю, как мне самому на них выйти, поэтому неважно.

— Конечно важно. Беспокоиться обо всех, с кем никак не связаться... это просто кошмар.

— Ну да. Так и понимаешь, что и от Темной метки есть польза.

— Ха-ха, — Гермиона окинула его строгим взглядом. Ухмыльнувшись, Драко сполз по спинке кресла и прикрыл глаза.

— Можно задать вопрос? — немного погодя спросила Гермиона.

— Смотря о чем.

— Буду считать, что это «да».

— Тогда да.

— У твоих родителей есть друзья-маглорожденные?

Драко распахнул глаза. Сонливость как рукой сняло.

Прошел почти месяц с того разговора, как он признался, что сомневается в своих убеждениях о чистоте крови. Иногда он еще злился на себя, стыдился, что признался в таком вслух. Ради Мерлина, он же Малфой. Может, каждому в жизни в голову закрадывались мысли, свойственные предателям крови, но озвучивать их... подтолкнуло ли его чувство вины? Или боль в плече?

Но временами Драко ощущал нечто другое, отчего еще больше становилось не по себе. Временами его одолевало любопытство, хоть и осторожное, к магловской жизни Гермионы. Эти случаи вызывали за собой панику вперемешку с отвращением и желание вытравить из себя любопытство. Драко чувствовал волны стыда и ненависти к себе. Родители были бы в ужасе. Как и вся его семья.

Так что, коснувшись этой темы, он насторожился, пусть вопрос лишь косвенно относился к прошлому разговору.

— Нет, — резко произнес он. — Ни одного.

— Может, раньше был кто-то?

— Вряд ли. В их время в Слизерине не было маглорожденных. — Драко помолчал. — А что?

— О, да просто интересно. Как думаешь, если бы твои родители подружились с кем-нибудь маглорожденным, их мнение изменилось бы? Хоть чуть-чуть? — Она помялась, затем, как можно равнодушнее, добавила: — Мы же ведь друзья?

Подозрительность и желание защищаться схлынули. По ее тону Драко понял, что это-то и был вопрос, который она хотела задать. Все-таки Гермиона отвратительно врала. Значит, разговор велся не о чистоте крови. Они уходили с опасной территории.

Более того, Драко с удивлением понял, что ответ на ее вопрос прост.

— Да. Думаю, да.

Гермиона просветлела лицом.

— И я так думаю.

Драко выгнул бровь.

— Ты думала, я скажу «нет»?

— Не знаю, — шумно выдохнула она, взбивая подушку под головой. — Твои мысли принимают странные направления.

— Я, знаешь ли, не с каждым болтаю о... о том, о чем мы разговариваем, — пробормотал он. — И о большей части я вообще ни с кем не говорю.

Гермиона улыбнулась.

— Я тоже. Забавно, правда?

— Ага.

Они замолчали. Драко окинул ее взглядом. Глаза Гермионы были закрыты, красные отсветы огня играли на ее лице. В этой позе она выглядела расслабленной, уязвимой. На ее щеку упала прядка волос, прикрывая глаз.

Драко поймал себя на том, что вспоминает кладовку в Министерстве, когда он, придя в себя, увидел ее лицо в дюймах от своего, донельзя испуганное, ощутил касание ее ладоней. В тот миг ему показалось, что он увидел ее впервые, впервые заглянул в теплые карие глаза, заметил скорбный изгиб бровей, цвет постоянно искусанных губ.

Хмурясь, Драко отвернулся. Сердце билось как-то сильнее обычного, словно кто-то стучался в дверь, требуя впустить.

Октябрь шел своим чередом, а они не вылезали из домашней библиотеки. Дни сливались в один. Каждое утро начиналось с обсуждений, как добраться до Амбридж, которые затягивались до обеда.

— Если бы только связаться с Кингсли, — часто говорил Поттер, — он мог бы войти в охрану Амбридж... — Однако эта идея умерла, так и не дождавшись воплощения, когда Кингсли внесли в список Нежелательных лиц после открытой стычки с Пожирателями.

— Надо что-то сделать для сбежавших! — взъярился Поттер.

— Каким образом? — поинтересовался Драко. — У нас даже нет Хранителя. Некому поделиться тайной.

В неуютной тишине их одолели мысли об Уизли.

— Он ведь это понимает, — пробормотал Поттер. — Не представляю, что у него на уме.

Гермиона резко втянула воздух.

— Подождите. Есть способ. Драко, у нас ведь осталась записка с адресом, которую писал Рон. Неси ее прямо сейчас, я спрячу в сумку.

Вторая часть дней выходила еще более раздражающей и непродуктивной, если такое вообще было возможно. Прерываясь лишь на ужин, они просматривали книгу за книгой, в которой мог упоминаться знак Грин-де-Вальда. Многие тексты были написаны настолько сухим языком, что прочитать сто страниц за день уже считалось достижением. Драко уходил спать, а голова оставалась забита информацией о Европе двадцатого века. Казалось, они крутились на одном месте и каждый день, который не заканчивался прорывом в поисках, Драко подводил всех, кто был в опасности: родителей, Пэнси и Гойла, не говоря уже об орденцах в бегах, которые могли раскрыть его семью.

А позже, в одну из особенно холодных ночей, Поттер заявился в гостиную с бутылкой огневиски, початой в день рождения Гермионы.

— Так, вы двое, заканчивайте. Бросайте книги.

— Что, прости? — Гермиона глянула на него, как на святотатца в церкви.

— Вы меня слышали. Ловите. — И Поттер бросил бокал Гермионе, затем и Драко. Пискнув, она поймала свой. Драко уронил «Противостояние Темным искусствам: История борьбы за власть в волшебном мире» и тоже поймал бокал.

— С чего это? — прищурился он.

— Устраиваем выходной, — твердо заявил Поттер. — Я схожу с ума. И вы тоже. Мы никогда ничего не найдем, если все здесь рехнемся. К тому же сегодня Хэллоуин. В Хогвартсе сейчас праздничный пир. — Поттер налил огневиски себе и взмахнул палочкой. Бутылка самостоятельно наклонилась над бокалами Драко и Гермионы, затем опустилась на каминную полку, звякнув.

— Хэллоуин, — повторила Гермиона со странным задумчивым видом. — И правда ведь. Я совсем забыла о времени.

Наступило молчание. Драко знал, что этой ночью шестнадцать лет назад Волдеморт обнаружил коттедж. Неудивительно, что Поттер хотел отвлечься.

— Ладно, — Драко поднял и отложил книгу. — Но я не собираюсь играть с тобой в «сладость или гадость», Поттер.

— Как жаль, — отозвался тот, — а я-то мечтал увидеть тебя в костюме тыквы.

— Из него вышло бы достоверное привидение, — присоединилась Гермиона. — Даже без макияжа.

Гриффиндорцы прыснули. Драко не удостоил их ответом. Он потягивал янтарную обжигающую жидкость, ощущая на языке горечь со сладковатым послевкусием. Несколько долгих минут после того, как затихли смешки, никто не произносил ни слова. Драко попытался придумать тему разговора и понял, что они так давно не обсуждали что-то помимо крестражей, войны, пропавших людей или гребаной Долорес Амбридж с ее охраной, что в голову не приходило ничего другого.

Вскоре стакан Драко опустел. Он вытянул руку — Поттер налил еще без всяких комментариев.

Тишину нарушила Гермиона.

— А ничего, — с какой-то неловкостью заметила она, все еще отпивая из первого бокала. — Ну, огневиски. Мне нравится сливочное пиво, но холодной ночью и огневиски приятно пьется.

— В гостиной Слизерина спрятана бутылка, — сказал Драко. — Традиция. О ней нельзя говорить студентам младше четвертого курса, а если ее выпиваете, обязаны купить новую.

— Неплохо, — отозвался Поттер.

— Даже интересно, — поддержала Гермиона. — Жаль, у Гриффиндора такого нет.

— Ведь наш же факультет лучший. — Довольный, Драко опустился поглубже в кресле, мазнув волосами по спинке. После комментария Гермионы, что он похож на Снейпа, он не подстригся из чистого упрямства, но она была права. Еще чуть-чуть, и его волосы дорастут до длины Пэнси. Драко вдруг понял, что лицо начинает гореть. Огневиски возымело эффект довольно быстро.

— У нас ведь были Фред и Джордж, — напомнил Поттер, допивая первый бокал. — После победы в квиддиче они притаскивали из кухни еду.

Драко фыркнул:

— Не они одни. Мы тоже так делали.

— Я так скучаю, — вздохнула Гермиона, обводя пальцем трещинки в кожаном кресле. — По Хогвартсу.

— Я тоже, — сказал Поттер.

— Ага, — пробормотал Драко.

— Что бы вы хотели сделать еще раз? В школе? — спросила Гермиона, жестом прося наполнить ее бокал. — Гарри, ты, наверное, хотел бы сыграть в квиддич?

— Не знаю. Скорее нет. Я зашел бы к Хагриду. Или... гм, — в его голосе проявились низкие смущенные нотки. — Мы с Джинни несколько месяцев были вместе...

— Сильно скучаешь, да? — тихо заметила Гермиона.

Поттер, видимо не подобрав слов, кивнул и отпил из бокала.

— А ты, Драко... вероятно, скучаешь по Пэнси, — покосилась на него Гермиона. Похоже, огневиски тоже оказало на нее воздействие: ее щеки окрасил бледный румянец.

— Мы расстались еще в прошлом году.

— Ох. Я не знала.

Драко пожал плечами.

— Мы не особо друг другу подходили. Она мне все прощала.

Его слова развеселили Гермиону.

— Я-то думала, тебе это нравится.

— Думала, значит? — голос прозвучал ниже обычного. Драко почему-то засмотрелся на ее волосы, здесь и сейчас показавшиеся необычайно мягкими, на спиральки кудряшек.

Гермиона нерешительно улыбнулась и сместила взгляд на Поттера. Драко ощутил, как шею охватило жаром. Не поняв этому причины, он глянул на огневиски в руке и сделал еще глоток.

— Да, в общем, — продолжил он, возвращая голосу прежнюю уверенность и тягучесть, — она стала встречаться с Тео Ноттом. Хорошо, если не разойдутся. — Драко покачал головой. — Тео иногда такой идиот, но она давно ему нравится. Мне кажется, она этого не знала.

— Интересно, чем они сейчас занимаются, — произнес Гарри.

— Что, Пэнси и Тео?

— Ну, нет, вообще все. Невилл, Симус, Луна и... и Блейз Забини, и братья Криви, и все остальные. Не знаю. Господи, да даже... Эрни Макмиллан.

Они заулыбались.

— Я знаю, что делает Эрни Макмиллан, — произнес Драко. Выпрямившись в кресле, он выпятил грудь. — Разумеется, я уже составил расписание подготовки к экзаменам, — сказал он, подражая напыщенному тону Эрни.

Поттер, также выпятив грудь, заявил:

— В выходной готовлюсь почти по двенадцать часов...

— Но двенадцать — это не так хорошо, — добавила Гермиона. — У меня получается, — с ее губ сорвался смешок, — получается четырнадцать, если я не отвлекаюсь на поесть.

— Четырнадцать с половиной, если не хожу в туалет, — успел выдавить Поттер, и они расхохотались. Улыбающийся Поттер уселся на пол у камина, скрестив ноги.

После этого разговор полился сам собой. Они смогли нарушить мрачную, давящую рутину и довольно быстро перешли на других сокурсников, а затем в подробностях вспомнили сдачу СОВ. Гермиона приставала к Драко, чтобы он перечислил полученные оценки, тогда как сам Драко только фыркал, а Поттер, лежа на плетеном коврике, смеялся. Они обсудили модели метел, каникулы и охотников на троллей. Гермиона с Поттером поведали о странностях магловской начальной школы, и Драко позволил себе просто слушать. Огневиски помогало игнорировать мысли, что он внимает рассказам о жизни маглов, не отпуская издевок, и ему на самом деле интересно.

Вскоре разговор все равно вернулся к Хогвартсу и тому, чем они хотят заняться после школы. К препирательствам о драконах и к экспериментальной трансфигурации. Наступила ночь, звезды засияли ярче, но, возможно, это тоже было эффектом огневиски. Они пили бокал за бокалом, пока в бутылке не осталось на донышке, а в голосах не прорезалась хрипотца. Драко ощущал, как расслабляется тело, как скопившееся за прошлые месяцы напряжение ослабевает, и то и дело поглядывал на Гермиону и ее волосы, под мерцающим светом обладающие каким-то гипнотическим притяжением.

Позже, на середине рассказа о торжестве по поводу первого проявления его магии, Драко заметил, что Поттер заснул — там же, на коврике.

— Как невежливо.

Гермиона хихикнула, затем икнула.

— Он уже давно не с нами... Я все думала, когда ты заметишь.

— Думаешь, его надо перетащить? — слова скатывались с языка с заминкой, будто тот не поспевал за полетом мысли. И вообще казалось, что мозг кружит по орбите головы. Ну да ладно.

— Пусть отдыхает, — отозвалась Гермиона, язык у нее тоже заплетался. Она неясно взмахнула палочкой, и очки Поттера, соскользнув с лица, сложились, а коврик под ним разросся, преобразившись в импровизированный матрас. — Хорошо, что он смог заснуть. Особенно в годовщину.

— Он ничего не сказал о ней.

— Знакомься с Гарри. Никогда не говорит о том, что его волнует. Даже не думала, что он упомянет о Джинни. — Гермиона приподняла плечи. — Когда узнаешь его получше, перестаешь удивляться. Его тетя с дядей — ужасные люди. Просто отвратительные. Он голодал неделями, знаешь. Мне все еще иногда кажется, он не привык, что его чувства и мысли могут быть кому-то интересны.

Драко сомневался, что услышал бы об этом, будь она трезва. Сейчас Гермиона смотрела на Поттера с сочувствием, даже нежностью. Драко поймал себя на том, что тот взгляд ему не по душе.

— Акцио, — лениво протянул он. В ждущую руку прыгнула бутылка огневиски. Бокал вновь оказался полон.

Гермиона протянула свой. На Поттера она больше не смотрела. «Вот и хорошо», — подумалось Драко. Он опустил горлышко на край ее бокала и приподнял бутылку, осознавая, что такое простое действие потребовало излишней сосредоточенности и он, возможно, пьян. Чуть-чуть. Драко наполнял ее бокал, пока тот не засверкал снизу доверху, затем поднял взгляд. Гермиона наблюдала за процессом. В тот момент она была воплощением октября: с растрепанными каштановыми волосами и ярким румянцем на загорелой коже, с каплей янтарной жидкости, посверкивающей на ее нижней губе, в свободном оранжевом свитере при свете камина. Драко видел, что она тоже нетрезва. Когда Гермиона моргала, ее веки медленно скрывали карие глаза, словно она вот-вот заснет.

— Знаешь что? — она едва слышно икнула.

— Что?

— У тебя очень забавная прическа.

Драко театрально вздохнул.

— Мерлин, ладно. Хочешь подстричь — подстригай. Могла просто попросить.

Драко думал, она начнет отнекиваться, скажет, что не это имела в виду, ведь, очевидно, не это, но Гермиона откинулась на спинку кресла и рассмеялась. Затем вдруг посерьезнела:

— Не дразни меня. Я ведь сделаю.

Драко лениво улыбнулся.

— Да? Так сделай, Грейнджер.

— Опять «Грейнджер». — Она достала палочку. — Ладно. Давай. Поднимайся.

— Мерлин. Что? Ты серьезно? — Драко поднялся на ноги, его повело. — Правда собираешься?..

— Да. Сам напросился. Всегда пожалуйста. — Гермиона подтолкнула его в коридор, ее ладонь уперлась в лопатку аккуратно, но твердо.

— Я и сам могу дойти.

— Да, да, знаю, твоя жизнь — череда нескончаемых страданий.

Драко не стал оглядываться: понял, что улыбается неровно и так широко, что заболели щеки. Голова кружилась, тело наполняла необычайная легкость.

— Слушай, не то чтобы я сомневался в твоей квалификации... — «клавификации», услышал себя Драко. Клавификация. Да Мерлина ради... — ...но ты хоть раз кого-нибудь стригла?

— Стригла. Кузину. Мне было девять.

— И как прошло?

— Ну-у, волосы потом отросли.

Они оба запнулись друг за другом, переступая порог в ванную на нижнем этаже, и зажали себе рты, чтобы не разбудить Поттера смехом. Гермиона постучала палочкой по лампе, и комнатку залило мягким светом. Проявилась сантехника, сияющая чистотой. Все поверхности сверкали, бликовали. Драко сел на край ванны с декоративными ножками, совершенно неудобной, и вытянул ноги. Поднял голову на Гермиону, и они вместе отставили полупустые бокалы с огневиски на туалетное сиденье. Она улыбалась во весь рот и качала головой, неловко закатывая рукава, с палочкой в одной руке.

— Это глупо, — сказала она. — Сущий идиотизм.

— Знаю. Так что быстрее, пока я не передумал.

Гермиона забралась в ванну, чуть не свалившись в процессе. Драко инстинктивно повернулся поддержать ее, поймал за предплечье, и их разобрал новый приступ сдерживаемого смеха. Только тогда он заметил, какая мягкая теплая кожа у него под ладонью и что его вновь окружает аромат цитрусов и груши. Опершись на стену, Гермиона устояла, и Драко отпустил ее руку, ощущая странный жар в ладони.

— Ну все, начали. Выпрямись и попрощайся с рекламной внешностью для «Простоблеска».

— Поверить не могу. Раскомандовалась как... — проворчал Драко, забыв закончить предложение, и выпрямился на краю ванны. Его все тянуло засмеяться.

Он взглянул выше, в зеркало, и увидел их отражение. Гермиона, явно не знавшая, что он за ней подсматривает, уже подняла руку — но кончики ее пальцев зависли буквально в дюйме от его волос, смутно заметные в полумраке. Ее улыбка гасла, и вместе с тем утихал теснящийся в груди Драко смех. На лице Гермионы появлялось то ли замешательство, то ли любопытство. Словно она только сейчас поняла, что ей понадобится к нему прикоснуться, и Драко, ждущий, когда же она решится, заметил, что задержал дыхание.

Медленно, опасливо она запустила пальцы в его волосы. Ее рука была теплой, а когда кончики пальцев скользнули по коже, приподнимая и осторожно вытягивая светлые пряди, которые вслед срезались палочкой, Драко пробрало чуждым лихорадочным жаром и тут же остудило смятением в ощущениях. С каждой минутой его волосы обрамляли лицо во все более привычной манере: волной над высоким лбом, коротко подрезанные рядом с ушами. Они молчали, но тишина каким-то образом звучала все громче. Драко начал улавливать тихие звуки ее дыхания, которое, едва Гермиона наклонилась, обдуло ему шею. Ее движения приобрели бо́льшую скованность — она тоже ощущала, что атмосфера в ванной меняется, будто кто-то сжал руками сам воздух и растянул до напряжения.

Время текло странно, то ли замирая в бесконечность, то ли вовсе не существуя, и непонятно было, через сколько же зеркальная Гермиона опустила палочку и убрала в карман. Прическа Драко выглядела точь-в-точь как обычно. Похоже, ее чрезвычайно цепкая память сохранила даже это. Гермиона молчала. Смотрела на его макушку смущенная, с видимым румянцем на щеках, будто не понимала, что только что сделала.

И тут, неожиданно, подняла голову, взглянув прямо в зеркало, через которое за ней следил Драко. У него пересохло во рту. Они оба застыли. Ее губы были полураскрыты, лицо — неподвижно, в глазах горела осень.

И вновь в ее чертах проявилось то смущенное любопытство. Отражение в зеркале подняло руку. Ладонь Гермионы мягко прижалась к его шее под волосами.

У Драко приоткрылся рот. Меж губ вырвался выдох, различимый в тихой комнатке.

Рука Гермионы двинулась в сторону, скользнув мимо уха. Подушечки пальцев задели челюсть, самый уголок рта, мазнули по скуле и там остались, прижавшись к щеке, которая, понял Драко, порозовела. Да и вообще — горело все лицо. Мысли разбегались. Его сковало изнутри. Если он повернется к ней... Если поднимется и коснется ее подбородка, лица... В эту секунду Драко мог так сделать.

Но Гермиона чуть мотнула головой, встрепенулась и отдернула руку.

— Готово.

Она сказала это негромко, но слово все равно прорвало тишину, оставляя ошметки. Драко рывком пришел в себя. Вдруг накатило ощущение неправильности. Голова нестерпимо кружилась. Гермиона вылезла из ванны, он кое-как поднялся на ноги, смутно желая сказать больше, чем «ага», но все остальные сложные слова отказывались формулироваться.

Гермиона смутилась еще сильнее. Забыла о бокале и уже открывала дверь из ванной.

— Я... пора спать, — сказала она, возвращаясь в темный коридор. Половину ее лица скрыли тени. У порога она замялась, возможно, ожидая ответа. Посмотрела изучающе, словно совсем его не знала.

Но ведь Гермиона знала, подумалось Драко. Перед глазами у него все качалось. Она знала обо всем, что творили с ним, и что творил он сам. Знала, что его ранило и беспокоило. Знала, какой он в радости и в боли. Знала его сомнения. Знала, что он из себя представляет.

Впрочем, решил Драко, он знал все то же самое о ней. О ее преданности, нетерпеливости и утомляющей жажде справедливости. О ехидной стороне ее натуры и редкой неуверенности. О сердитых вздохах. О страхах, что она подавляла. О морщинке между бровями, когда она смеялась.

Драко знал, как ощущается прикосновение ее пальца к уголку его губ. И это знание меняло все остальные.

— Спокойной ночи, — произнесла Гермиона и исчезла в темноте.

* * *

На следующий день Драко проснулся с раскалывающейся головой. В его снах присутствовала Гермиона, он был в этом почти уверен. Мог бы поклясться, что проснулся с мыслями о ней.

Мерлин, что это было — вчера ночью? Что вообще на них нашло? Какого черта? При ярком свете солнца вечер казался безумием: как какие-то школьники, они хихикали и шатались по коридору в темноте, задевая друг друга руками. Ее пальцы у него в волосах. Ладонь на щеке. Воспоминание потрясло.

Оно все крутилось в голове, пока Драко умывался холодной водой в той же самой ванной, где еще совсем недавно не мог отвести от Гермионы взгляда. От Гермионы Грейнджер, чья голова набита книгами, мнениями и упрямством; лишенной всяческого хладнокровия, элегантности и деликатности. А он, Драко Малфой, пялился на нее, словно она... словно он сам и правда...

«Это неважно», — с раздражением подумал Драко. Вывод напрашивался один: он просто напился до состояния полной невменяемости. Вот и все. Он знал, что нравится ей — уже целый месяц, наверное? — и наслаждался своего рода легким ощущением власти. Позволил себе немного ее посмущать. Глупо, но он напился. Бессмысленно.

Вот только когда Драко вошел в кухню, а Гермиона, стоящая у плиты, обернулась через плечо, в груди что-то екнуло. Призрачное прикосновение лаской прошло по шее. Задело ухо.

Драко не мог сосредоточиться. Он не знал, куда смотреть.

— Доброе утро, — Гермиона нерешительно улыбнулась.

— Доброе, — вышло сдавленное. С чего бы?

Секунды тишины нарушало лишь шипение томатов на сковородке. Под его взглядом у Гермионы на щеках заалели пятна.

— В-выглядит неплохо, — ее голос поднялся на октаву выше. — Прическа. Я боялась, что все испортила и не заметила.

— Нет, — Драко попытался придать голосу беззаботности. — Все нормально. — Он вдруг понял, что остановился на пороге, не донеся ногу до пола. Драко заставил себя пройти к шкафчикам, открыть желтые дверцы и достать тарелки с кружками, громче нужного гремя посудой. — В следующий раз, — протянул он, — экспериментировать будем на твоих волосах.

У Гермионы вырвался смешок. В нем слышалось облегчение.

— Конечно. Все пройдет как по маслу. — Она отвернулась к тушащимся томатам и убрала с лица волосы. Румянец со щек так и не сошел, а взгляд не отрывался от сковородки.

Драко встрепенулся; он вновь успел замереть, не закончив движения, вытянутые руки так и зависли наполовину в шкафчике, держа блюдца. Он не понимал, что происходит. Неужели алкоголь еще не выветрился?

— Всем привет, — раздался сонный голос. И Драко, и Гермиона, подскочив, повернулись. На пороге кухни замер Поттер. Весь его вид кричал о похмелье. Его волосы торчали в прежде не изведанных направлениях. Очки на носу сидели криво.

— П-привет, — слишком радостно откликнулась Гермиона. — Как самочувствие, Гарри?

— Как будто меня ударили битой загонщика. — Взгляд Поттера скользнул мимо Драко, но тут же вернулся обратно. — Стоп. Ты что... у тебя другая прическа?

В промежуток между пульсациями в голове Драко умудрился выдавить:

— Наблюдательный, да?

Гермиона издала какой-то приглушенный звук.

Взгляд Поттера перешел на нее. На его лице отразилось странное выражение, но в итоге он просто сказал:

— Ладно. По-моему, выходной добавил нам сил.

Драко с Гермионой усиленно закивали.

Тот вечер отдыха оказал ожидаемый эффект. Разум словно прочистило. Появились новые планы касательно Амбридж: если наложить Конфундус на ее друга или члена семьи, возможно, получится устроить встречу в менее охраняемом месте. Они начали конспектировать сводки по радио, в которых ее упоминают, выстраивая сеть ее знакомых.

Скорость прочтения книг также увеличилась, как и внимание к деталям. Гермиона одолжила у Поттера «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора» и однажды днем заметила, что в самом низу письма, адресованного Грин-де-Вальду, «А» в имени «Альбус» заменена на тот самый треугольный знак из «Сказок барда Бидля».

Они озадаченно размышляли, что бы это значило.

— Во-первых, — сказал Поттер, — это значит, что знак действительно Грин-де-Вальда. Не совпадение, не школьные слухи от Крама и не теория заговора Лавгуда.

Драко, который тоже знакомился с «Жизнью и обманами», прокрутил в голове факты. Он и подумать не мог, что сам Альбус Дамблдор раньше придерживался подобных взглядов. Но в какой-то мере это знание ободряло. Ведь так директор становился настоящим человеком, с настоящим прошлым и суждениями. Не просто смирным слабоумным старикашкой, каким притворялся. И если он вел себя так, будто понимает Пожирателей и даже Драко, то только потому, что когда-то сам имел с ними нечто общее.

— Спорим, они с Дамблдором вместе придумали знак, — произнес Драко. — Слоган «РАДИ ОБЩЕГО БЛАГА» Грин-де-Вальд взял же из этого письма. Я сказал бы, что и знак — их общий.

— Нет, не может быть, — нахмурилась Гермиона. — Виктор сказал, что Грин-де-Вальд оставил знак в Дурмстранге, когда был еще студентом. Это случилось до их знакомства с Дамблдором.

— Грин-де-Вальд мог рассказать Дамблдору о знаке, — Поттер был напряжен и раздражен, как обычно, когда речь заходила о неприглядном прошлом директора. — Мне все равно кажется, что это аналог Темной метки. Он набирал себе людей, и поэтому Дамблдор подписался этим знаком. Ну, такой символ верности общему делу.

— Это все еще не объясняет, зачем рисовать его в «Сказках», — напомнил Драко.

В библиотеке повисла тишина. Они сидели на ковре в окружении диванных подушек и стопок книг. Поттер подобрал «Магические тюрьмы и методы реабилитации», одну из книг Гермионы, но быстро опустил, нахмурившись. Из этой книги они узнали, что Грин-де-Вальд был до сих пор жив и заточен в Нурменгарде, тюрьме, которую построил сам для своих идейных врагов.

— У меня есть идея, — сообщил Поттер.

Драко с Гермионой опасливо переглянулись. Они вдвоем обсуждали вероятность, что Поттер предложит отправиться в тюрьму и станет настаивать в той своей манере, когда ему втемяшивается в голову очередная плохая идея.

— Гарри, — торопливо вмешалась Гермиона, — мы не пойдем в Нурменгард.

— Ага, — поддержал Драко. — Ни за что. Даже если узнаем, где она расположена...

— Стоп, что? — Поттер по-совиному хлопнул глазами. — Я не собирался предлагать Нурменгард.

— О, — одновременно выдохнули Драко и Гермиона. Вновь обменялись взглядами. На этот раз слегка смущенными.

Эти внезапные переглядывания возникли после хэллоуинской ночи, и Драко не знал, как это понимать. В начале лета он видел, как Гермиона переглядывается таким же образом с Поттером и Уизли, тогда еще пренебрежительно подумав, что угадывать чужие мысли с одного взгляда слишком предсказуемо и скучно. Теперь же ему так не казалось. Между ними словно продолжался молчаливый разговор, дежурная шутка.

Ночь в Хэллоуин они не обсуждали. Но с того самого дня Драко ощущал на себе взгляд Гермионы, когда стоял к ней спиной, мыл посуду или настраивал радио. Он оборачивался к ней, но ее глаза были устремлены в книгу или конспекты, вот только щеки краснели, а выражение лица было подозрительно равнодушное. Вчера вечером они столкнулись в узком коридоре, и, когда они обходили друг друга, их шаги замедлились, а едва Драко опустил глаза на ее лицо, как в сотый раз ощутил на щеке мнимое прикосновение. Ему не давали покоя мысли, вспоминала ли об этом Гермиона. Возникала ли у нее перед глазами та ночь, когда они оказывались близко друг к другу, что протяни руку — и коснешься, как вот сейчас, сидя на соседних подушках; чувствовала ли сбивающее с толку стеснение в груди перед сном или за ужином, когда сидела напротив него?

Считала ли она случившееся ошибкой? То прикосновение длилось едва ли пять секунд, и Гермиона ни разу о нем не упомянула. Но если это было ошибкой, просто случайным порывом под влиянием огневиски, почему она все так на него смотрела?

Хотела ли она тогда продолжить? Возможно, даже ждала от него тех самых действий, мысль о которых промелькнула на секунду в его пьяной голове? Что он поднимется, развернется, возьмет ее за запястье...

Но что важнее, хотел ли этого сам Драко?

Было ощущение, что он сходит с ума. Возможно, они просто слишком много времени провели вместе в этом доме. Да, поэтому его и посещали подобные мысли — весьма неуместные вообще-то, ведь он был Малфоем, и сыном своих родителей, и идеалом слизеринца. А она была... она...

Отвлекала. Точно.

Драко понял, что слишком долго вглядывается в лицо Гермионы. Он не знал сколько, но быстро отвернулся. Поттер вновь глядел на них озадаченно.

Гермиона откашлялась. На ее щеках проступил знакомый румянец.

— Ладно, тогда что ты придумал?

Тряхнув головой, Поттер осмотрел разбросанные книги.

— Хочу поговорить с Батильдой Бэгшот.

— С той старухой, которая дала интервью Скитер? — Драко брезгливо перелистнул страницу «Жизни и обманов». — Тут уже все рассказано. Смысл к ней идти?

— Может, она знает о Грин-де-Вальде больше, чем написано в книге. Он ведь был ее племянником. И оба раза знак Грин-де-Вальда всплывает в его школьные годы.

— Даже не знаю, — Гермиона прикусила губу. — Пойти к кому-то, кто так сильно связан с Дамблдором, когда Пожиратели постоянно патрулируют Годрикову Впадину и только ждут, чтобы мы высунули нос из дома? Это... — она виновато посмотрела на Поттера, — все равно что идти на могилу твоих родителей, Гарри. Слишком рискованно — и разве Мюриэль не говорила, что Батильда выжила из ума?

Поттер скривился, но не ответил.

Драко же взглянул на «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора» — и его осенило.

— Скитер.

— Что? — удивилась Гермиона.

— Рита Скитер. На четвертом курсе она чуть ли не открыто призналась нам, что подливает веритасерум тем, у кого берет интервью. Скорее всего, так вышло и с Бэгшот, ей же лет сто сорок. Если доберемся до Скитер, сможем выяснить, что у нее есть на Дамблдора и Грин-де-Вальда. Даже те детали, которые она не сочла нужным публиковать. — Драко заглянул в конец книги и постучал по странице. — Вот оно. Смотрите.

Он показал разворот остальным.

Все донесения, письма фанатов, подарки, жалобы, возражения, судебные иски и смертельные угрозы можно прислать моему секретарю по адресу:

Лондон

Переулок Пинпитт, 48

Отделение магических почтовых отправлений

Почтовый ящик получателя: 320С

Титания Сметвик

Гермиона и Поттер едва держали себя в руках.

— Отличная идея, Драко! Надо только прийти по этому адресу...

— И дождаться секретаря, которая придет за письмами, — перебил Поттер. — А она проведет нас к дому Скитер. Он должен быть неподалеку. А если нет, Гермиона, ты воспользуешься легилименцией.

Гермиона поморщилась.

— Я обошлась бы без этого... но да, при необходимости сделаю.

— Тогда приступаем завтра.

— Завтра? — переспросил Драко.

— Да, зачем ждать? Мы же не в Косой переулок идем. Будет просто. Значит, так...

* * *

Ранним утром следующего дня они аппарировали за квартал от нужного адреса, съежившись под мантией-невидимкой. Проблему видневшихся из-под нее ног решили Дезиллюминационными.

Гермиона скрючилась впереди них с Поттером, они все двигались в такой близости друг от друга, что ее волосы щекотали подбородок Драко. Он не вспоминал Хэллоуин. Нет. Не обращал внимания на то, как она задевала его бедром с каждым шагом. Как ее плечо терлось о его руку. На разницу в росте между ними в шесть-семь дюймов.

Драко настолько отвлекся, что, когда они дошли до дома под номером сорок восемь, Гермионе пришлось прошептать: «Стой» — и указать на дверь. Издалека складывалось впечатление, что она заколочена. Маглы спешили мимо на работу, никак на нее не реагируя. Однако, стоило им троим остановиться перед входом, как доски исчезли — возникла изящного вида дубовая дверь, выкрашенная в черный, с золотым тиснением: «Отделение магических почтовых отправлений».

Отойдя на пару шагов, они принялись ждать первого сотрудника, что туда зайдет. Довольно скоро эту дверь открыла ведьма в элегантной фиолетовой мантии. Она вошла внутрь, поглощенная башней из писем, грозящей вот-вот разлететься. Гарри успел просунуть ногу между дверью и косяком, и они пробрались в отделение.

Короткий темный коридор вывел их к следующему помещению, где они застыли на месте. Центр зала размером с Большой зал в Хогвартсе занимало переплетение всевозможных воронок, трубок и ящиков. Над ними и вокруг кружили десятки сов, ухали и перекрикивались, роняли письма и посылки в воронки в форме граммофонов, узкие части которых со стонами и хлопками расширялись, чтобы принять крупные послания.

Оправившись от первого шока, они бочком прошли к стене.

— Видите ящик 320С? — Гермиона прищурилась, силясь разглядеть нужное из-под серебристой ткани мантии.

— Сюда, — позвал Драко, кивая влево от множества трубок. Каждая из них изгибалась по дикой траектории, образовывала петли и в итоге втыкалась в ящик, на котором были оттиснуты крупные черные номера и буквы.

Они прокрались вдоль стены, опустились на пол и принялись ждать. За следующий час еще несколько сотрудников прошли через главный вход. На уровне выше на зачарованной площадке, заляпанной совиным пометом, измученного вида волшебники-уборщики начали кружить по полу, применяя заклятие исчезновения. Над головами они держали зонтики. На первом этаже волшебники и волшебницы в фиолетовых мантиях начали развозить тележки с коробочками, свитками, письмами и посылками. Какой-то мужчина левитировал перед собой огромный ящик раза в четыре больше него самого и с важностью покрикивал:

— С дороги, пожалуйста! Приоритетный заказ!

В отделении и так царил хаос, а потом пришло время посетителей: они с топотом поднимались по деревянным ступенькам, чтобы добраться до своих почтовых ящиков, и жаловались сотрудникам, если посылка была испорчена.

— Хотя бы не надо волноваться, что нас услышат, — заметил Поттер.

Утро тянулось, а Титания Сметвик все не показывалась. Драко с интересом проследил за волшебницей, проверяющей ящичек 302В: на вид он был не больше коробки из-под обуви, но когда его открыли, за дверцей оказалась целая комната, забитая аккуратными стопками писем. Башня за башней, женщина отлевитировала письма в деревянную тележку, которую после повез волшебник в фиолетовой мантии.

Сметвик прибыла в середине утра. Худая, с мышиными волосами и перевязанными руками — на нее жалко было смотреть. Драко вспомнил статью о Гермионе в «Ведьмополитене» на четвертом курсе и как кто-то прислал ей письмо с гноем бубонтюбера. Скитер, скорее всего, получала такие сюрпризы по десятку в день. С ужасным тягостным ощущением Драко вспомнил, как смеялся с Пэнси, Крэббом и Гойлом, когда Гермиона выбежала из Большого зала в слезах.

Сметвик перенесла содержимое ящика Скитер в корзину. Та уместилась у нее в руках, и секретарь направилась к выходу, морщась, когда задевала бинты.

Драко, Гермиона и Гарри торопливо последовали за ней. Прямо перед поворотом в коридор, ведущий к входной двери, Гермиона высунула кончик палочки из-под мантии и прошептала: «Конфундус!»

Сметвик запнулась, ее лицо приобрело растерянное выражение. Затем она зашагала вновь, но медленнее. Вслед за ней они покинули Отделение магических почтовых отправлений. Сметвик забрела в пустой переулок и огляделась, будто что-то потеряв.

Гермиона, которая под Дезиллюминационным успела стянуть волос у прохожей, глотнула Оборотного из фиала. Пару секунд спустя она трансформировалась в невысокую темноволосую женщину и выскользнула из-под плаща.

— Титания!

Сметвик подпрыгнула и развернулась.

— Э-э. — Ее встревоженный взгляд остановился на Гермионе.

— Это же я, Пенелопа Кристал. Не помнишь? Ой, да ничего страшного, столько времени прошло, — она легкомысленно рассмеялась, и Драко во второй раз, после Министерства, поразился ее актерским способностям. Тем более когда в своем облике Гермиона даже не могла убедительно соврать, какой вкус у ее «Берти Боттс».

— Так и знала, что это ты, — не замолкала она, — я просто обязана с тобой поболтать. Писали, что ты теперь секретарь Риты Скитер. Потрясающе! Я как раз закончила читать ее последнюю книгу!

Драко высунул кончик палочки из-под мантии-невидимки и сосредоточился на мысли, что Титания зовет Гермиону к себе поболтать о новостях за чаем. «Конфундус», — подумал он, и заклинание незримым лучом ударило в плечо Титании Сметвик.

— Пенелопа, — Титания закивала. — Рада... рада тебя видеть. Ты торопишься? Можем зайти ко мне на чай.

— С радостью, — просияла Гермиона. Титания подхватила ее под руку, хлопок, и они исчезли.

Не прошло и минуты, как Гермиона вновь возникла в переулке: с бумажкой в руках и одеждой Титании под мышкой.

— Готово, — прошептала она, проверяя нет ли кого у входа в переулок. — Где вы?

Они с Поттером накрыли ее мантией. Гермиона схватила их за руки и аппарировала.

Они оказались на деревенской улочке. В самом ее конце, на вершине холма, возвышался дом, который явно расширили самым безвкусным образом. И не раз. Больше всего выделялось новое крыло, пристроенное к задней части дома; сквозь стеклянные стены угадывался бассейн, а над ним — люстра размером со слоненка.

Драко скривил губы. Вот же... свежеиспеченная богачка.

Гермиона достала из сумочки другой пузырек с Оборотным и бросила в него волос с головы Сметвик. Опрокинула содержимое в себя с гримасой и вскоре ступила на улочку синюшно-бледной, с мышиного цвета волосами и болезненно опухшими руками. Наколдовала бинты, затем нырнула за ближайший куст и вернулась уже в одежде Титании, запихивая собственную в бисерную сумочку.

— Готовы? — прошептала Гермиона. — Пойдемте.

Драко с Поттером последовали за ней к дому на холме. Глубоко вздохнув, Гермиона трижды постучала в дверь, крутя палочку в забинтованных руках.

Где-то в доме зацокали каблуки. Вскоре один за другим загремели замки, и Рита Скитер широко распахнула дверь, выгнув нарисованную бровь. Ее блондинистые волосы были уложены в экстравагантные завитки.

— Титания, милочка, ты могла связаться со мной по камину, — широко фальшиво улыбнулась Рита. — Я как раз...

Ее взгляд упал на палочку в руках Гермионы — слишком поздно. Движение уже было выполнено — руки Скитер прижались к бокам, ноги слиплись вместе под действием проклятия полной парализации тела.

Гермиона отлевитировала Риту в дом, Драко с Поттером торопливо переступили порог вслед за ней. Обиталище Скитер представляло собой ночной кошмар дизайнера: структура дома говорила о простоте и функциональности, но внутри все было завешено и заставлено слишком большими, слишком яркими картинами и неуместно дорогими статуями, которые смотрелись бы на своем месте в каком-нибудь саду на французский манер, но уж точно не у обычных сосновых перил. Довольно быстро они вошли в застекленное крыло, которое Драко заметил еще на улице. В бассейне поблескивала вода, на другом конце него была выделена секция, от которой поднимался пар. Гермиона опустила Риту на зеленый бархатный шезлонг.

— Здравствуй, Рита. — Она наколдовала стул и присела рядом. — У меня к тебе несколько вопросов.

Махнув палочкой, Гермиона отменила действие проклятия на лице Скитер. Драко не удивился бы, плюнь Рита или закричи, но лицо журналистки серело на глазах. Взгляд выражал неприкрытый ужас.

— Пожалуйста, — захлебнулась она на вдохе. — Не трогайте меня! Это все из-за нынешнего проекта? Я прекращу писать, клянусь Мерлином! Я... расследование едва началось... если нужно подать ситуацию под другим углом, я напишу все, что ему хочется. Как скажете, так и напишу! Вам же понравилась книга про Дамблдора?

На лице Гермионы мелькнуло удивление и сразу — догадка.

— Что она несет? — выдохнул Поттер так тихо, что Драко едва разобрал слова, хотя стоял рядом.

— Она решила, что Гермиона из Пожирателей, — пояснил он шепотом.

Гермиона быстро сориентировалась.

— О, я не намереваюсь тебе вредить, — сообщила она, успешно прибегая к мягкой угрозе. — Или даже мисс Сметвик. Пока ты рассказываешь о том, что я хочу знать.

— Конечно. — У Риты глаза на лоб полезли. — О чем угодно. Мне нечего скрывать. Я слизеринка. Полукровка. Клянусь.

— В таком случае... ты подливаешь веритасерум тем, у кого берешь интервью, верно? — Чуть замявшись, Гермиона добавила самым вкрадчивым голосом: — Это ведь не так болезненно, как легилименция или... другие методы.

Поттер скорчил гримасу.

— У нее хорошо получается, да?

— Набралась у Яксли в Министерстве, — пробормотал Драко.

— Да, он в винном погребе, — скороговоркой выдала Рита. — В самом конце слева, сверху. В бутылке от медовухи, восемьдесят седьмой.

— Прекрасно. — Гермиона аппарировала, и пока ее не было, Скитер, похоже, попыталась перебороть проклятие: ее лицо напряглось, глаза обшаривали местность, словно ища помощи, на брови сформировалась капля пота.

Драко почувствовал себя как-то неуютно и через мгновение признал в своих ощущениях смесь жалости и отвращения. Скитер панически боялась того, что может последовать дальше. Должно быть, он выглядел так же в те дни, когда Темный Лорд посещал их дом, — таким же готовым на все, лишь бы избежать боли или смерти. Страх убивал чувство собственного достоинства.

Гермиона появилась с хлопком, держа медовуху и бокал.

— Агуаменти, — она наполнила его водой и стряхнула каплю веритасерума. Вода, блеснув на секунду, вернула обычный цвет.

— Пей, — приказала Гермиона, прижав бокал к губам Скитер. Журналистка послушалась, безотрывно глядя на Гермиону со страхом и ненавистью. Однако, когда она сглотнула, с ее лица пропало напряжение, а взгляд стал стеклянным.

— Ну что же, Рита, — Гермиона вернулась на свой стул. — Давай начнем с этого. Расскажи мне, когда и как ты брала интервью у Батильды Бэгшот.

— Батильда — одинокая старуха, — безо всяких эмоций отозвалась Рита. — Она живет в Годриковой Впадине. Когда я заглянула к ней как коллега и похвалила ее книги по истории, она с радостью пригласила меня на чай. Пока она не видела, я подливала ей веритасерум, пока шло интервью. Четыре дня в марте. Я работала над книгой полтора года, но после смерти Дамблдора, разумеется, быстро ее завершила.

Драко видел злость в глазах Гермионы, но голос ее остался спокоен:

— Расскажи все, что узнала от Батильды про Геллерта Грин-де-Вальда.

Если Скитер и сочла вопрос странным или примечательным, на ее лице это никак не отразилось.

— Она очень хвалила своего племянника, — пугающе равнодушным голосом рассказывала Рита. — Батильда встречала Грин-де-Вальда на международной точке аппарации летом перед его восемнадцатилетием. Она описала его как умного неприветливого юношу, которого неправильно поняли и отчислили из Дурмстранга. Сказала, он был красив, а когда требовалось — очарователен. Даже дня не прошло, как Батильда предложила ему познакомиться с Альбусом, который жил на той же улице. Она рассказала, какой Альбус человек, перечислила его школьные заслуги, и Грин-де-Вальд заинтересовался, хоть и был настроен скептически. Через два дня они уже не расставались. Их связь почти наверняка была романтического плана. Я не включила этот момент в книгу, мне показалось, что читатели могут испытать сочувствие к молодому Дамблдору и их фокус сместится с его решения поддержать идеи Грин-де-Вальда.

Драко мимолетно удивился, но Рита продолжила говорить:

— Если Батильда разговаривала с племянником, то почти всегда о Дамблдоре. По ее мнению, Грин-де-Вальд был от него без ума, скорее даже помешан на молодом Альбусе на грани одержимости. Грин-де-Вальд считал, что во всех трагедиях в жизни Альбуса виноваты маглы, которые вторгались в волшебный мир. Он высказывал Батильде с жаром, что Дамблдор достоин лучшего, чем отца в Азкабане и мертвой матери. Батильда считала, что он заблуждается, но любит и защищает Дамблдора.

— Тебе известно, — задала интересующий вопрос Гермиона, — упоминал ли Грин-де-Вальд знак в виде линии, заключенной в круг, который заключен в треугольник?

— Нет. Я заметила похожий знак в письме Дамблдора Грин-де-Вальду. Батильда ничего о нем не знала.

Гермиона была разочарована, но продолжила допрос:

— Батильда знала, что именно Грин-де-Вальд и Дамблдор обсуждали наедине? Она подслушивала их разговоры?

— Да. Батильда иногда останавливалась у двери в его комнату. Они с Дамблдором проводили там много времени. Она слышала часть разговора о путешествии в магическую часть Найроби и Сиднея. О структуре идеального магического общества. По мнению Грин-де-Вальда, требовалось выбрать абсолютизм, тогда как Дамблдор считал, что во главе магов должны стоять несколько лидеров. Она слышала увлеченные обсуждения ценных волшебных предметов и ​​легенд: Феликс Фелицис, плащи-невидимки, философский камень, Дары Смерти, Руки славы, известные мечи и палочки.

При упоминании палочек Поттер окаменел.

— Дары Смерти? — зацепилась Гермиона. — Что это?

Скитер пустым взглядом пялилась в пространство.

— Какая-то легенда. Я перечислила все словами Батильды. Я не изучала эту тему. Эти подробности не вошли в книгу, потому что подобный энтузиазм мог без нужды расположить читателей к Дамблдору.

— Ну конечно, — поджала губы Гермиона. — Ты упомянула известные палочки. Батильда обсуждала какие-нибудь из них с Грин-де-Вальдом?

— Да. Батильда воспринимала их обоих сквозь розовые очки. Как историка, ее безумно радовал интерес двух молодых людей к прошлому. Они несколько раз оставались на чай, каждый разговор Батильда подробно мне пересказала. Речь об истории палочек зашла на третьем. Они спрашивали ее о Смертоносной палочке, о Жезле судьбы и Молоте бога. Они спрашивали, есть ли у этих палочек свои особенности или сходства. Даже интересовались жизнью волшебников, которые ими владели. Батильда напомнила, что существование палочек не подтверждено исторически.

Драко покосился на Поттера, который смотрел перед собой широко раскрытыми глазами. Драко перевел взгляд на Скитер, на лице которой застыло бессмысленное выражение. Не могло ведь это быть совпадением. Значит, у них действительно получилось угадать, зачем Темный Лорд отправился за границу?

— Я не включила эти обсуждения в книгу, — все говорила Скитер, — потому что...

— …решила, что это может расположить читателей к Дамблдору, — договорила Гермиона, уже не в силах сдерживать резкие нотки в голосе. — Да. Я поняла. Ты думала взять интервью у Грин-де-Вальда?

— Да. Он живет в тюрьме «Нурменгард», она находится на нейтральной территории. Ей управляют магические правительства нескольких европейских стран. Я писала в финское Министерство магии — они обычно лучше идут на контакт — с просьбой о посещении, но мне отказали.

Гермиона помолчала, затем сменила тему:

— Ты когда-нибудь встречалась со старшим заместителем министра магии, Долорес Амбридж?

— От них с министром мне прислали пригласительную открытку после издания моей последней книги. Она на каминной полке. Я никогда не встречалась и не говорила с Долорес Амбридж лично.

Гермиона поднялась.

— Благодарю за сотрудничество, мисс Скитер. — Она направила палочку журналистке в лицо. Пусть даже Риту сковывало оцепенение, как показалось Драко, у нее в глазах мелькнул страх. Но Гермиона лишь произнесла: — Обливиэйт.

У Скитер закатились глаза, и она потеряла сознание.

— Пойдем, — прошептала Гермиона, почти бегом покидая крыло с бассейном. — Сюда.

Драко с Гарри поспешили за ней и, оказавшись вне поля зрения Скитер, скинули мантию.

— Палочка! — прошипел Поттер. — Палочка, Гермиона!

— Да, да, знаю! — но Гермиона не остановилась.

— Куда мы идем? — вмешался Драко. — Почему не аппарируем?

Они пересекли новенькую кухню, прошли мимо старой кладовки, мимо огромного портрета Риты, которая улыбалась и позировала им, помахивая перед камерой Прытко Пишущим Пером.

— Амбридж, — ответила Гермиона. — Она сказала, что ей очень понравилась книга, помнишь? Если она отправила Рите открытку, на ней может быть обратный адрес.

— Хорошая мысль, — отозвался Поттер. — Туда! — Он указал на комнату с непомерно огромным камином и длинным столом, который, казалось, был отлит из чистого золота. Они бросились к каминной полке длиной футов в десять, принявшись перебирать сотни карточек и записок, восхваляющих остроумие, талант и бесстрашную журналистскую честность Риты.

— Вот! — Драко, заметив почерк Амбридж, схватил открытку, но внутри тут же все оборвалось. — Обратный адрес — министерский.

— Черт! — выругался Поттер. — Все равно идея была хорошая. Может, нам... Гермиона?

Гермиона, стоя в нескольких шагах от них, держала другую карточку.

Подняв глаза, она широко улыбнулась:

— Вот оно. Там мы ее и найдем.

Драко подошел ближе и вгляделся в карточку. Пергамент был окрашен в темно-синий цвет. На его фоне падали сверкающие снежинки, не мешая разглядеть серебристые слова:

Уважаемая мисс Рита Скитер,

Министерство магии приглашает вас

в качестве журналиста на

ПЕРВЫЙ ЕЖЕГОДНЫЙ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ БАЛ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ

ПО СЛУЧАЮ ПРАЗДНОВАНИЯ МАГИЧЕСКОГО ЕДИНСТВА

Дресс-код: вечернее платье/фрак

С сожалением сообщаем, что приглашения для гостей

со стороны журналистов не предусматриваются.

Рождественский бал состоится в 8 вечера

23 декабря в Малфой-мэноре.