Apple Pies and Other Amends (гет)

Гермиона призналась себе, что она влипла. Она замкнулась на выпечке пирожков, чтении книг, создании законов. А теперь она превратилась в бледную от нервов тень, и почему? Из-за мальчика, из-за всего этого! И самое ужасное, она не имела ни малейшего представления, что теперь с этим всем делать. Это было не похоже на неё.

Первый шаг к выздоровлению, насколько она знала, это признать, что у неё есть проблема. Так что она провела всё воскресенье, утопая в растерянности и отчаянии, и том слове, которое она запрещала себе называть даже мысленно, не говоря уже о том, чтобы обдумывать. Она пекла, она читала, она игнорировала вызов Джинни через камин. И она позволила себе бормотать себе под нос весь день, работая вслух над тем клубком эмоций, которые, казалось возникали каждый раз, когда она вспоминала о Драко.

"Какого черта происходит? — спрашивала она себя периодически. — И кто мы теперь друг для друга?"

Были ли они теперь бывшими школьными врагами, которые превратились в знакомых? Партнерами по решению его проблемы с алкоголем? Или они теперь друзья?

Дружба или что-то ещё?

Или она полностью поехала головой, и нет никаких "их", чтобы даже думать об этом? Весь этот бардак в голове снова привел её к идее, которая возникла в её голове ещё до их первого урока выпечки: бросить весь этот Посттравматический тур, работу и друзей — настоящих, псевдо и остальных — в мусорное ведро и переехать на далекий тропический остров с горой книг. Ну, конечно, её воображение тут же дополнило счастливую картину калифорнийскими лаймами, и круг замкнулся. Она снова начала тихо сходить с ума, обдумывая все это.

В понедельник Гермиона отложила в сторону хаос в её голове и заставила себя сосредоточиться на законопроекте о правах великанов. Она провела большую часть времени, составляя макеты, обсуждая различные моменты в законах с сотрудниками отдела по Регулированию и контролю Магических существ, и написала Хагриду просьбу рассказать ей о всех тончайших аспектах... великанской этики... за неимением лучшего термина. Как она и надеялась, этот проект поглотил её полностью, и она даже проспала в Министерстве всю ночь. Она вышла из Министерства только следующим утром — лишь на несколько минут, чтобы принять душ, поменять одежду, почистить зубы и снова взяться за права великанов с удвоенной силой.

К позднему вечеру вторника она отметила, что прием успешно сработал. Драко Малфой едва ли посещал её мысли всё это время, и она отправилась домой через камин, чувствуя себя до предела вымотанной и готовясь к самому длинному погружению в ванну за всю свою жизнь. Однако она совсем не ожидала появления Плеяды, царственно восседающего на спинке её дивана.

Судя по небольшому количеству выдернутых перьев на подушках рядом с ним, он уже давно ждал её. И даже если не обращать внимания на перья, то всё можно было понять по его возмущенному взгляду оранжевых глаз.

Гермиона быстро бросила свой рабочий рюкзачок и поспешила к филину. Физически он выглядел прекрасно, но был сильно разгневан. Так что она погладила его перышки и нежно сказала ему, что он прекрасная птица, терпеливая птица. Сначала филин отворачивался от неё, сверкая глазами в праведном негодовании. Но он не мог долго сопротивляться её вниманию, и его голова повернулась снова в сторону её заботливых рук. Плеяда позволил ей гладить себя, пока не успокоился, и она почувствовала, что нашла к нему правильный подход. Затем она протянула руку, чтобы снять с его лапы посылку.

Ей не нужно было открывать конверт чтобы догадаться, что внутри. С осторожностью, которую она сама до конца не осознавала, она все же сделала это. Внутри была такая же карточка, что и в прошлый раз, с тем же милым каллиграфическим почерком. Она прочитала.

Драко Малфой настоящим приглашает Гермиону Грейнджер на ужин в эту субботу, 25 марта, 2000. Вместо их обычной субботней встречи. Ужин будет накрыт ровно в восемь часов вечера в Малой столовой на втором этаже Малфой-мэнора.

В крошечных скобках под основным текстом приглашения было ещё одно предложение.

Ужин будет приготовлен Драко Малфоем. Мерлин, спаси нас всех.

Гермиона все ещё улыбалась, глядя на последнюю строчку, когда весь текст приглашения исчез и на листе появилось следующее:

Форма одежды коктейльная, Грейнджер.

Я верю, что у тебя найдётся ещё одежда, кроме того вязаного платья и тех очаровательных кроссовок, которые ты вечно носишь, правда?

— А я нет, — сказала она приглашению. Её улыбка стала шире, когда эти слова исчезли и появилась новая череда предложений, написанных обычным мелким почерком.

Мэви так и думала, мисс. Мэви прибудет к мисс домой в шесть часов вечера в субботу, чтобы помочь. Пожалуйста, мисс, не пытайтесь сделать что-то с волосами самостоятельно до этого. Мэви не так талантлива, чтобы исправлять то, что вы можете натворить.

Эльфийский текст исчез, давая место каллиграфическому почерку Драко.

Я бы извинился за это, Грейнджер, но ты можешь винить только себя.

Это же твоя собственная инициатива по правам эльфов и всё такое.

Увидимся в субботу?

После последнего сообщения это крайне общительное приглашение исчезло, и на несколько секунд лист стал совершенно пустым. Затем он превратился в то, что оказалось шаблоном для ответа. Гермиона потянулась за своим пером и с радостью написала "да" и свой адрес, чтобы Мэви смогла аппарировать. Затем она вернула карточку в конверт.

Плеяде не понадобились дальнейшие инструкции. Он сжал конверт в когтях, получил несколько поглаживаний по голове от Гермионы и выпорхнул через окно для совиной почты. Пока Гермиона смотрела, как он улетает; она поняла, что получила ответ на один из мучивших её вопросов.

Они друзья, в таком случае. Как минимум, друзья.

Не то чтобы Гермиона не доверяла Мэви, но...

Гермиона не доверяла Мэви.

Домашний эльф, безусловно, имела самые добрые намерения и, знает Мерлин, Гермиона могла бы воспользоваться её помощью. Особенно с тех пор, как слова "Гермиона Грейнджер" и "её вечернее платье" были упомянуты в одном предложении три раза: первый привел к тому, что язык Виктора Крама был засунут в её горло, второй раз — когда руки Кормака Маклаггена сильно сжали её задницу. Но, по правде говоря, Мэви, похоже, понимала в моде и стиле больше, чем Гермиона, и та воспринимала этот факт немного пугающим.

Вот почему после того, как Мэви прошла через входную дверь квартиры Гермионы в субботу вечером, она встретила Джинни. На диване были разложены платья, которые принесла с собой рыжая ведьма. К облегчению Гермионы, Мэви от счастья захлопала в ладоши.

— Как мило с вашей стороны! Мисс пригласила ту самую Джинни Уизли, чтобы Мэви могла познакомиться с ней!

Джинни засмеялась.

— Ту самую Джинни Уизли? Серьезно?

— О, да! — восторженно проговорила Мэви. — Мисс Уизли довольно знаменита, знаете. Даже очень знаменита.

— Откуда ты узнала о Джинни, Мэви? — спросила Гермиона, садясь в одно из кресел, что стояли по бокам от дивана.

— Из "Ежедневного Пророка", конечно. И из той милой статьи в "Ведьмином Досуге" о предстоящей свадьбе мисс Уизли.

Джинни сделала удивленное лицо.

— Малфой разрешает своим домовым эльфам читать "Пророк"?

При этих словах Мэви надменно фыркнула и положила свою крошечную ручку на бедро. Только тогда Джинни заметила наряд эльфа: еще один роскошный фиолетовый костюм, на этот раз в сочетании с тяжелым вышитым красно-черным жилетом в тон к красным босоножкам Мэви. Прикинув мысленно возможную стоимость такого наряда, Джинни тихо присвистнула.

— Прости, Мэви. Я не хотела тебя обидеть, клянусь.

— Я не обиделась, мисс Уизли, — сказала Мэви, нетерпеливо потирая руки. — А теперь давайте посмотрим, какие лакомства вы принесли мисс Грейнджер!

Гермиона с удовольствием откинулась на спинку своего кресла, пока эльф и Джинни с счастливым видом копались в вещах, разложенных на диване. Вещи взлетали, обсуждались и отбрасывались с такой скоростью, что Гермиона начала думать, что не лучше ли ей было одеть старое доброе вязаное платье, как разумное человеческое существо.

Наконец Джинни вытащила из кучи кое-что, что соответствовало высоким стандартам эльфа. Это было довольно простое кашемировое платье насыщенного винного цвета, с длинными рукавами и обтягивающей юбкой. В нем был даже потайной кармашек для палочки. Вырез был слишком глубоким на вкус Гермионы, но она предположила, что попрошайкам не стоит привередничать, когда речь идет о чужих платьях.

— Оно очень милое, Джин, — сказала Гермиона, перебирая пальцами по ткани. — Где ты его взяла?

— Это платье Флёр. Она недавно отдала мне буквально тонну таких вещей, с тех пор, как она, по её словам, не сможет сохранить красивую фигуру после родов.

— Разве у Флёр не всегда будет идеальная фигура? Она же наполовину вейла, они практически не стареют.

Джинни пожала плечами.

— Наверное. Но кто я такая, чтобы спорить с беременной женщиной?

— Кто мы все такие, чтобы спорить по поводу этого платья? — Мэви гладила кашемир вместе с Гермионой. — Ну, а теперь что с обувью?

Гермиона вытащила единственные черные туфли на каблуках, которые у неё были, и протянула их эльфу. Мэви, увидев их, в отчаянии затрясла головой.

— Мистер Драко выше вас на целую голову, — жалобно проскулила эльф. — Эти туфли не слишком высокие, даже близко не такие, как нужно.

— Нужно для кого? Для него или для меня?

— Для вас, конечно, мисс. Иначе как вы собираетесь его целовать?

Мэви приняла самое невинное выражение лица, хотя Гермиона чуть не проглотила свой язык. Джинни побледнела, и ее взгляд начал метаться между Мэви и Гермионой, как будто её глаза играли в теннис. Наконец Гермионе удалось выдавить из себя ответ.

— Кто говорил о поцелуях?

Мэви небрежно взмахнула рукой.

— Никто не говорил. Но Мэви не слепая.

— Не слепая, чтобы видеть что?

Джинни задала этот вопрос так небрежно. Но она подвинулась к самому краю своего места, как будто даже один сантиметр мог повлиять на ее способность услышать ответ эльфа. Гермиона тоже наклонилась вперед, вцепившись руками в подлокотники кресла. Мэви не заметила напряжения, охватившего комнату; она была слишком занята изучением туфель, прижимая их к платью с гримасой отвращения.

— Мисс Грейнджер — одна из немногих ведьм, посетивших мистера Драко за последние три года, — рассеянно сказала Мэви. — Кроме этой ужасной Пэнси Паркинсон и этих безвкусных девчонок Гринграсс.

— Мэви! — Гермиона ахнула, но эльф лишь пожала плечами.

— Простите, мисс. Но с тех пор, как министерство освободило Мэви от... как там это называется? Рабства? Мэви говорит то, что думает.

— Ну, это... хорошо. Действительно, великое дело.

— Возможно, да, возможно, и нет. В любом случае, Мэви была очень рада познакомиться с мисс Грейнджер в прошлом месяце. А больше всего Мэви рада тому, как мистер Драко смотрит на мисс Грейнджер.

Джинни подняла бровь, глядя на маленького эльфа.

— И как же это?

— Мистер Драко смотрит на мисс Грейнджер, — проговорила Мэви, — как утопающий на глоток воздуха.

Джинни и Гермиона обменялись испуганными взглядами. В то время как Мэви продолжала манипуляции с обувью, ведьмы горячо перешептывались.

— Как воздух? Как воздух, Гермиона?!

— Это просто потому, что я помогаю ему. Вот и все.

— Как? С помощью искусственного дыхания рот в рот?

— Джинни!

— Гермиона!

Гермиона покраснела, отчаянно замахала руками и наотрез отказалась принять предложение Мэви.

— Он... Он страдает, Джинни. Как и все мы. Как... Как я, независимо от того, видит ли кто-нибудь это или нет. Драко нужен близкий человек, и прямо сейчас я хочу быть этим человеком. Мне нужно быть этим человеком. Мне это нужно, а не только ему. Это... ты думаешь, что это ужасно, Джин? Только честно.

— Он все еще пьет?

— Я так не думаю. Но точно я не знаю.

Джинни заботливо посмотрела на подругу и кивнула.

— Нет, я не думаю, что это так уж ужасно.

Торжествующий смех Мэви прервал их, и обе ведьмы обернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как туфли Гермионы преображаются в пару высоких черных бархатных лодочек. Глаза Мэви весело блеснули, когда она оторвала взгляд от своей работы.

— А теперь, мисс, насчет ваших волос...

Без четверти восемь Мэви объявила о том, что Гермиона готова, так, как будто она была конечным продуктом, который собираются выпускать в продажу. Джинни и эльф отступили назад, чтобы полюбоваться своей работой: облегающим платьем, преображенными каблуками, паутиной блестящих булавок, удерживающих верхнюю половину локонов Гермионы. И легкий след блеска для губ, который был нанесен, несмотря на все протесты Гермионы.

— Вы молодец, мисс Уизли! — сказала воодушевленно Мэви. — Похоже, вы знамениты не просто так.

— Да, но я не уверена, что удачные прическа и макияж действительно были тем, что имел в виду "Ежедневный пророк", когда они называли нас с Гермионой героинями войны.

— Значит, вы ведьмы с множеством талантов.

Обе женщины рассмеялись, и Джинни направилась к камину, чтобы уйти. Прежде чем схватить горсть Летучего порошка, она крепко обняла Гермиону и прошептала:

— Я люблю тебя. И я верю в тебя, ты же знаешь.

Джинни исчезла во вспышке изумрудно-зеленой пыли. Гермиона недолго смотрела на пустой камин, а затем резко повернулась к Мэви. Эльфийка протянула свою маленькую руку.

— Малфой-мэнор, мисс?

Нервно кивнув и безмолвно помолившись, Гермиона взяла Мэви за руку, и они вместе аппарировали.