Путь к мечте (гет)

— Милый, пора вставать.

Том нахмурился во сне и попытался повыше натянуть одеяло. Ощутил прикосновение губ к своему виску. Широко зевнул, потягиваясь и попутно накрывшись одеялом с головой, но почти сразу сел на кровати, растёр лицо руками, пытаясь прогнать сон.

— Просыпайся, завтрак на плите, — Джина чмокнула его в лоб и выпорхнула в коридор. — Я на работу. Освобожусь после восьми.

— Доброе утро, — уныло пробурчал Том вслед закрывшейся двери.

Он тяжело поднялся с кровати и направился в ванную, почёсывая на ходу яйца. Небрежно поплескал в лицо едва тёплой, пахнущей ржавчиной водичкой. Утёр лезущие в глаза капли тыльной стороной ладони и на долгую минуту замер, бездумно глядя на охватывающий безымянный палец тяжёлый ободок. Встряхнувшись, провёл рукой по обросшему щетиной подбородку и решительно потянулся за бритвой. Нужно проснуться!..

Приведя себя в человеческий вид, Том нахмурился, глядя на капающую из закрытого крана воду. Вздохнув, сходил за инструментами и сноровисто заменил пришедшую в негодность резиновую прокладку в смесителе. Удовлетворённо кивнул, оглядев свою работу.

Выйдя из ванной, Том зябко поёжился и подхватил с полки старые, разношенные треники. Торопливо сунув ноги в штанины, поплёлся завтракать, на ходу подтягивая заменяющую пояс резинку. Потрескавшийся линолеум неприятно холодил босые ноги.

Сняв с плиты видавшую виды алюминиевую кастрюлю, Том сел за стол — когда он ел один, то никогда не перекладывал еду в тарелку, чтобы поменьше мыть посуды. Серая, безвкусная овсянка, серые в утреннем свете обои, за окном — серое, затянутое облаками небо и почти сливающиеся с ним, едва на пару тонов темнее, стены домов.

Том заглянул в кастрюлю, скривившись, пошерудил там ложкой и через силу зачерпнул ещё. Предстоял долгий день.

* * *

От казённо-зеленоватых стен и спёртого воздуха клонило в сон. Время тянулось ужасно медленно, очередь, казалось, застыла на месте. Висящие на стене часы показывали половину третьего, когда Тома, наконец, пригласили в кабинет.

Когда он вошёл, соцработник, полная женщина лет пятидесяти, сидела за своим столом, откинувшись на спинку кресла, и массировала пальцами переносицу.

— Добрый день, мистер... Уильямс, — вымученно улыбнулась она, заглядывая в лежащую на столе папку. — Как ваши успехи?

— Всё ещё надеюсь, что вы найдёте мне работу, — хмуро ответил Том.

— К сожалению, в данный момент в базе нет ничего подходящего, — с заученным сожалением сообщилаа соцработник. — Понимаете, мистер Уильямс, Том, вы позволите так себя называть? Понимаете, если бы у вас было хоть какое-то образование, дела шли бы куда лучше, но…

— Я отчислился из колледжа, когда не смог дальше платить за обучение, — перебил её Том. — Как раз из-за того, что меня выперли с работы. Как-то не очень справедливо, не находите?

— Мне жаль, Том, — развела руками соцработник, и он почти поверил её проникновенному голосу. — Не я задаю правила системы.

— На кой чёрт вы тут нужны тогда, — в сердцах бросил Том, поднимаясь на ноги. — Только время на вас тратить.

— Ах, простите, что потратили ваше драгоценное время, мистер Уильямс, — с неприкрытым сарказмом проговорила женщина ему в спину.

В этот раз её слова звучали совершенно искренне.

* * *

Дэнни позвонил в дверь спустя двадцать минут после того, как Том вернулся домой. Поднявшись с кровати, на которую, войдя в дом, он упал, не раздеваясь, Уильямс прошаркал к двери.

— Привет, — Эберт протянул Тому целлофановый пакет. — Держи.

— Что это? — тот от удивления посторонился, пропуская Дэнни в квартиру.

— Пиво, картошка, курица, — ответил тот, разуваясь. — Чтобы отпраздновать твою новую работу, если служба занятости предложила что-то путное. Или напиться с горя…

— Если всё прошло, как обычно? — криво ухмыльнулся Том. — Брось, Эберт. Ты совершенно не умеешь врать.

— Эй, это правда, — запротестовал тот. И шмыгнул в ванную, избегая встречаться с Томом взглядом.

Уильямс вздохнул. Он знал, что Эберт чувствует себя виноватым и так неуклюже пытается его поддержать.

— Хватит уже себя поедом есть, — повысил он голос, проходя мимо ванной. Он знал, что за хлипкой дверью его отлично слышно, даже несмотря на шумящую воду. — Сто раз ведь говорил. Ты был прав тогда. Вывести наших на стачку было правильной идеей. Я не жалею.

Усевшись за стол, Том вытащил из пакета бутылку и ленивым жестом открыл её об подоконник, размышляя над тем, правду ли сказал.

Когда Левиафан только вылез из ада и нанёс свои первые удары, Том был куда как моложе и горячее. Он был простым докером, но из-за неунывающего характера и верности собственному слову быстро стал заводилой. Даже мужики много старше его уважали, прислушивались к его словам. Поэтому именно его выбрали старшим над бригадой. И поэтому именно к нему пришёл за поддержкой глава профсоюза Эберт, именно его просил помочь с организацией стачки.

И именно из-за своего согласия Том вылетел с работы одним из первых.

— Садись, — он открыл вторую бутылку и поставил её перед мнущимся в нерешительности Эбертом.

— Спасибо, — смущённо ответил тот, словно не сам принёс выпивку.

Помолчали.

— Глухо, да?

— Угу, — Том отпил ещё.

— Как Джина?

— Ревёт. Когда думает, что я сплю.

Дэнни поёрзал на неудобном табурете:

— Ты не думал о том, чтобы… ну, перебраться на новое место?

— Думал, — Том поболтал бутылкой, проверяя, сколько осталось. — Куда Джину деть? Тут у неё хотя бы есть работа.

— Она может пожить у меня, — быстро ответил Эберт. Видно было, что он заранее обдумал этот вопрос. — Или у Курта с Лейси, они тоже согласны.

— Подготовился, значит, — выдержав паузу, хмуро проговорил Том.

Он сам не знал, почему ему не нравится предложение Дэнни. Может, всему виной была накатившая после похода в центр занятости апатия — делать ничего не хотелось, и любые подталкивания со стороны изрядно бесили.

Они помолчали и выпили ещё. Разговор не клеился.

— Ну, я пойду, пожалуй, — нарушил неловкую тишину Эберт. — Нужно ещё в пару мест заехать, Ларри проведать и Энтони с Майлзом. Ты подумай, хорошо?

— Угу.

Проводив Дэнни, Том отправил пустые бутылки в мусорное ведро и, глянув на часы, решил немного вздремнуть перед тем как идти встречать Джину с работы.

— Странно, вроде ничего не сделал, а устал, — пробормотал он, ставя будильник в изголовье.

* * *

Лёгкие горели. Гудели от быстрого шага ноги. Том торопливо завернул за угол и чуть притормозил, тяжело дыша. Но тут же рванулся вперёд.

— ...кому сказала, отвали! — маячившая впереди женская фигурка дёрнула плечом, пытаясь сбросить с себя чужую руку.

— Ты чё, с-сука?! — полуповисший на ней здоровый детина в кожаной куртке и берцах дёрнул женщину за руку, разворачивая к себе лицом. Та вскрикнула. — Я тя щас…

— Отъебался от моей жены, ублюдок! — подбежавший Том заломил парню руку и от души дёрнул на себя.

— А-а-а, бля! — взвыл тот от боли, падая на колени.

Том отпустил его руку и с размаху пнул урода в спину. Тот упал, оглашая улицу стонами и матом.

Убедившись, что гопник не спешит подниматься на ноги (судя по запаху перегара, самостоятельно у него такой подвиг до утра и не вышел бы), Том подскочил к Джине, обнял:

— Милая, ты в порядке?

— Д-да, всё хорошо, — её била дрожь. — Спасибо тебе.

— Ну что ты, — Том крепче прижал её к себе, зарылся лицом в пахнущие сигаретным дымом волосы. — Прости. Я за временем не уследил. Дэнни заходил, а потом решил прикемарить, и…

Джина быстро чмокнула его в губы, прерывая оправдания:

— Пошли домой, а?

— Да, конечно, — Том подставил локоть, достал и развернул старый зонт. Жена подхватила его под руку, прижалась всем телом.

Они некоторое время шли молча, переступая через неширокие лужи и обходя большие.

— Эм-м… как прошёл твой день? — спросил Том, предпочитая почувствовать себя полным кретином, чем терпеть молчание.

— Хорошо, — вымученно улыбнулась Джина. — Чего хотел Эберт?

— Приходил… поддержать, — осторожно проговорил Том. Эберта Джина не любила. До сих пор винила в той, давнишней истории с увольнением мужа. Помолчав, Том решил не скрывать от супруги важных подробностей. — Сказал, что если я решу поехать на заработки в Бостон, ты сможешь жить у Курта с Лейси, пока я не найду там нормальную квартиру. Или у Эбертов, но я знаю, на такое ты не согласишься.

Оглянувшись, он заметил, что побитый алкаш тащится за ними следом по другой стороне улицы. Поддерживая, впрочем. почтительную дистанцию.

— В Бостон? — Джина задумалась. На лице её не отразилось ничего особенного, только ладонь на предплечье Тома сжалась сильнее. — Это… наверное, выход.

— Я не хочу тебя оставлять тут одну, — горячо заговорил Том, заглядывая Джине в глаза. — Даже на день. Вон, уродов всяких по улицам шляется. Но сегодня меня опять послали в службе занятости, и...

— И ты не можешь дальше просто так сидеть, — отрешённо проговорила Джина.

— Не могу, — вздохнул Том.

Оставшийся до дома путь они прошли молча. Всё уже было не раз проговорено. Том бездумно разглядывал квадратную заплатку, просвечивающую сквозь чёрную ткань зонта.

Уже у крыльца он оглянулся и пропустил жену вперёд:

— Ты заходи, я сейчас.

— Что там? — Дина оглядела улицу и, заметив маячащую поодаль фигуру преследователя, сильнее вцепилась в руку мужа. — Не ходи! Пожалуйста! Постоит и уйдёт, зачем проблемы себе создавать лишние...

— Да я только… — начал было Том, но под напором причитаний жены сдался и зашёл домой за ней следом. — Ладно-ладно, не переживай ты так.

Она зашла в квартиру, включила в прихожей свет, и только потом ответила, улыбаясь:

— Как я могу не переживать о своём Томми? — Джина заперла дверь. Обняла мужа, уткнулась носом в ключицу. — Бу-бу-бу.

— Не понимаю, мычи отчётливей, — улыбнулся Том, гладя жену по голове, зарываясь ладонью в тёмные кудри. — И лучше не в подмышку. У меня там ушей нет.

— Дурак! — ущипнула она его. Подняла смеющиеся глаза. — Я говорю, ты как шестилетний мальчишка — дай волю — обязательно ввяжешься в драку. А для меня главное — что ты у меня есть, а на всё остальное мне...

Бзданг!

— Ой!

— Проклятье! — Том кинулся к окну, подхватил валяющийся на полу булыжник, выглянул сквозь разбитое стекло на улицу. — Урою, ублюдок!

— Хуй тебе! — пьяная мразь на улице вытянула в его сторону руку с оттопыренным средним пальцем и, отвернувшись, неторопливо порысила восвояси.

— С-сука, — прошипел Том, в бессильной ярости сжимая кулаки. Этого урода ему не догнать, слишком велика фора.

— Я… я совок принесу, — срывающимся голосом пробормотала Джина.

Том промолчал. Аккуратно вынул шатающиеся осколки стекла. Почесав затылок, вытащил из шкафа свою старую футболку и заткнул ей дыру. Крест-накрест закрепил получившуюся конструкцию скотчем. Критически оглядел результат и брезгливо сморщился. Затем взгляд его упал на так и разбросанные по полу осколки стекла. Вздохнув, Том вышел из комнаты.

Из кухни доносились тихие всхлипы.

Том подошёл к жене и молча обнял её. Джина развернулась к нему, уткнулась носом в грудь и разревелась пуще прежнего.

— Ну всё, всё, — неловко бормотал Том. — Не убивайся ты так. Дерьмо случается.

— У нас ведь… даже денег нет… стекло вставить… — шмыгнула носом она. — Зарплату только на следующей неделе дадут, а до тех пор…

— Наплевать, — Том чуть повысил голос и крепче сжал объятия. — Главное, что мы друг у друга есть. На остальное — наплевать.

Рыдания Джины стали постепенно затихать. Том гладил её вздрагивающую спину и бездумно смотрел в кухонное окно.

За окном, у входа в булочную, вспыхивала и тут же гасла вышедшая из строя лампа дневного свете.

* * *

Том как раз вытаскивал из рамы последние осколки стекла, когда его окликнули с улицы. Уильямс скосил глаза. Ну конечно, опять Эберт, кто ж ещё. Чертыхнувшись, Том слез с табуретки и поплёлся открывать.

— Чего тут у тебя стряслось? — Дэнни пожал ему руку и с любопытством заглянул в комнату.

— Да так, привязался вчера к Джине один ушлёпок, — поморщился Том. — Я ему надрал жопу, а он, сука, за нами проследил и окно выбил.

— Вот ублюдок!

— Ага, — Уильямс подхватил стоящее рядом со стеной целое стекло и аккуратно примерил его к раме. Стекло вставало на место, как влитое — по всему выходило, что первый замер был точным.

— Давай помогу, — спохватился Дэнни. Скинул куртку и засучил рукава рубашки.

— Ага, спасибо.

Совместными усилиями они справились с обоими стёклами за каких-то десять минут.

— Слушай, всё хочу спросить, — Дэнни вышел из ванной, вытирая руки. — А где гитара твоя? Всегда же на стене висела, «на почётном месте».

— Сдал в ломбард, — Уильямс безразлично пожал плечами.

— Как?! Это же!.. Ты ж с ней со средней школы рассекал! И Джину закадрил, когда под окнами у неё…

— Эберт! — рявкнул Том. И продолжил уже обычным голосом. — Завали, Эберт. И без тебя тошно.

— Э… извини, — Дэнни опустился на табурет, виновато отвёл глаза. — А я вообще-то по делу к тебе.

— Что за дело? — безразлично спросил Уильямс, снимая с плиты закипевший чайник.

— Есть халтурка. Небольшая, недели на две максимум, — Дэнни неопределённо повертел в воздухе рукой. — Точнее без тебя не сказать. Но оплата хорошая — долларов шестьсот-восемьсот, думаю, получится. Но есть проблема.

— Какая?

— Без тебя там ничего не выйдет. Там толковый прораб нужен. Толковый и честный, иначе просто все деньги растащат.

— Не понял, — Том озадаченно нахмурился.

— А-а… тут лучше с самого начала рассказывать, — Дэнни отхлебнул чаю. — Короче, вызвонил меня тут сержант Маслоу из третьего участка, говорит, пару дней назад случилась вот какая странная херня...

* * *

На улице моросил мелкий и противный дождик. Стены часовни, и без того посеревшей и облупленной, при скудном свете пасмурного мартовского дня казались и вовсе готовыми вот-вот развалиться.

— И что ты хочешь, чтобы я сделал с... этим вот? — Том махнул рукой на эту развалюху. — Тут надо сносить и перестраивать. Или, если такая уж историческая ценность (в чём лично я сомневаюсь) хотя бы опытных реставраторов привлекать.

— А я сразу предложил просто раздать эти деньги нищим, — развёл руками старик-священник. — Вон уже, сколько склок из-за них…

— Спокойствие, святой отец, — отмахнулся от него Эберт. — Разве не является терпение одной из христианских добродетелей?

Старик открыл рот, готовый разразиться отповедью, но Дэнни уже обернулся к Уильямсу:

— Конечно, ни на что серьёзное четырёх тысяч не хватит, — примирительно поднял он руки ладонями вперёд. — Но! Пусть мы не можем сделать идеальный полный ремонт. Разве это повод опускать руки и не делать то, что мы можем?

Он заходил туда-сюда, всё больше распаляясь:

— Первым делом кровлю проверить, не сгнила ли, может, доски какие поменять, покрасить обязательно. Купить побелку, подрезать, а где-то и совсем выпилить деревья и кусты, покрасить заборы и скамейки, забор выправить... да мало ли ещё есть вещей, которые мы можем сделать, и которые реально пойдут на пользу и храму, и людям? Вы, святой отец, обратились ко мне очень вовремя и очень правильно — благодаря вам мы сможем помочь нескольким хорошим людям, что едва сводят концы с концами, и это не будет ещё одной выдачей пособия по безработице — они будут получать деньги за настоящую, без дураков, работу! Это просто отличная идея, и я привёл вам того, кто поможет направить её в нужное русло, и сделать так, чтобы ваш приход стал куда… хм, благообразней.

— Эта идея принадлежит не мне, — поправил его отец Корнелий. — А молодому человеку, который первым вызвался здесь работать на таких условиях.

— Что? А, да, вы говорили, что уже имеется на примете один работник, — Дэнни почесал затылок. — А так ли ему нужна эта работа? Просто я готов привести парней, которые давно сидят на пособии, и которым нужно кормить семьи…

— Он приезжий, из России, — перебил его Корнелий. — Прямо он этого не говорил, но по парню видно, что денег у него — кот наплакал. И это он предложил потратить пожертвование на восстановление храма. Его участие не обсуждается.

Том скривился. Ещё каких-то гастарбайтеров ему на шею норовят повесить.

— Эм-м, хорошо-хорошо, — Эберт пошёл на попятный, — Значит, нужны ещё… Том?

— Ещё двое, — пожав плечами, ответил тот. — Я, конечно, ещё посмотрю, фронт работ оценю и план составлю, с чего начать и чем продолжить, но тут просто нет того, с чем бы мы вчетвером не справились.

— Принято, — Дэнни пометил что-то у себя в блокноте. — Якобсон и О’Греди сейчас без работы сидят. Ты ж с ними нормально ладил?

— Якобсон же любитель залить за воротник, — с сомнением покачал головой Том.

— Знаю, — Эберт поморщился. — Но он очень просил. Божился, что закодирован и в полной завязке уже месяца три как.

— Ну, дай Бог, — покачал головой Уильямс. — Отец Корнелий, давайте обойдём всю территорию ещё раз, мне нужно понять, что вообще мы можем сделать и с чего начинать. Вы не против?

— Нисколько, — кротко улыбнулся священник. — Идёмте.

* * *

Зазвенел будильник, и Том подскочил с кровати, торопливо хлопнул по нему, вырубая. Джине ещё полчаса поспать можно — ни к чему её будить.

Он прошлёпал босыми ногами в ванную и, торопливо мазанув по щекам кремом, принялся бриться. Досадливо поморщился, услышав шаги за спиной — всё-таки разбудил.

— Ты чего так рано подскочил? — Джина обхватила его руками, прижалась к спине.

— Да так... — Том скосил глаза, продолжая аккуратно водить станком по подбородку. — Хотел ещё раз на свежую голову план работ проглядеть. Да и побриться, вот, не мешало.

— Ты вообще во сколько лёг-то? — фыркнула она ему в ухо. — Вечером тебя так и не дождалась. Тоже над своим планом работ корпел.

— Зато расписал и его, и смету набросал, — похвастался Том. — За две недели должны управиться.

— Хорошо, что Эберт тебя позвал, — заключила Джина. — У тебя со вчерашнего дня глаза по-другому смотрят.

Том неловко хмыкнул, не зная, что ответить.

— Пойду кофе сварю.

Он фыркнул ей вслед. Кофе у них закончился позавчера, но сегодня его это почему-то совсем не раздражало. Наверное, Джина как всегда была права, он просто соскучился по работе. Простой, понятной, с честной оплатой и зависящей только от него самого, а не от милости всяких чинуш.

Десять минут спустя Уильямс, наворачивая за завтраком кашу, спешно делился с женой тем, что не успел рассказать вчера:

— О’Греди жлоб, конечно, но не халтурщик, это у него не отнять. Так что на его счёт я спокоен. А вот Якобсон…

— Эт’ котор’ пьёт? — Джина сидела напротив, подперев кулаком подбородок и практически не притрагивалась к стоящим перед ней чаю и тостам.

— Угу, — Том прожевал и продолжил. — Точнее, он сейчас рассказывает, что в полной завязке и вообще, но чёрт возьми! Я что, не помню этот его театр одного актёра раз в месяц после зарплаты? не знаю, на кой чёрт Эберт мне его впихнул.

— Может совсем на мели?

— Это само собой, — согласно кивнул Том. — Но что толку — всё равно пропьёт и снова на мели будет. Нет, будь моя воля, я бы…

— А третий что? — перебила его жена.

— А третий… — Том ухмыльнулся. — Прикинь, настоящий русский гастарбайтер! Речь такая дурацкая, как будто по книжкам девятнадцатого века английский учил. Хотя… почему «как будто»? Походу, так и есть.

— Как же ты им командовать будешь, без ругани-то? — хмыкнула Джина. — Я ж знаю, как оно у вас, мужиков.

— Да, знаешь, — он почесал затылок. — Так-то парень толковый и старательный. Религиозный шибко — мы вот с тобой завтракаем, а он уж там, поди, заутреню слушает в той часовенке. Наверное, потому и старается так, работает, что храм в божеский вид приводит. Нет, за Якобсона я больше беспокоюсь.

— Ты справишься, — Джина торжественно кивнула ему, но глаза её смеялись и лучились тихим счастьем. — Ведь самое главное…

— Что ты есть у меня, а я у тебя, — Том поднялся из-за стола, поцеловал её на прощанье и вышел.

Спустился по лестнице, прыгая через три ступеньки и выскочил на улицу. Сморщился. Улыбнулся, стерев с лица мелкую морось. И быстро зашагал к автобусной остановке.

Его ждала работа.