Исчезновения Драко Малфоя (гет)

— Л... — имя Луны замерло на кончике языка — Драко вспомнил о маскировке.

— Кто ты? — спросила она. Ее голос, обычно такой мечтательный, был слабым подобием себя.

Драко смог выдавить имя, написанное в резюме для Лиззи.

— А-айдан Марч.

— Ты не Пожиратель смерти, — она не задавала вопрос. У Драко зачесалась левая рука. Взгляд Луны прошел по его форме официанта. — Ты пришел нам помочь?

— «Нам»?

Она отплыла от двери. Поднеся палочку к решетке, Драко различил у стены неподвижного человека — правда, выглядел тот скорее как труп, заморенный, грязный, на обтянутое кожей лицо спадала копна немытых седых волос.

Это был Олливандер. В нем едва ли угадывался мужчина, который восторженно хлопал, когда одиннадцатилетний Драко взмахнул этой самой палочкой и из нее вырвалась струя белого пламени.

В жилах забились страх и отвращение. Он едва не отшатнулся. Вот что ждало его, Гермиону и Гарри, если их поймают, — именно это и даже хуже.

— Ты в форме? — Луна вновь предстала перед окошком. Несмотря на сорванный голос, она спрашивала с искренним любопытством, словно Драко заглянул поболтать с ней за чашечкой чая.

— Я... я работаю официантом. Наверху праздник Министерства... Полно людей.

— Ох. Ясно, — Луна кивнула, задумавшись. — Похоже, нас будет довольно трудно вывести отсюда, чтобы никто не заметил.

«Довольно трудно», — мысленно повторил Драко. Мягко сказано. Мелькнула мысль о Беллатрисе: страх с удвоенной силой сковал тело. Если Малфой-мэнор теперь использовался для этих целей, тетушка наверняка позаботилась о том, чтобы пленники не сбежали.

Драко не представлял, что делать. Нужно было рассуждать разумно. Он знал, что если сообщит Гермионе или Поттеру о пленниках, они побегут на миссию по освобождению, но если их троих тоже бросят в застенки, Луне и Олливандеру это ничем не поможет. А если Поттера убьют, станет еще хуже. Возможно, не стоит рисковать и лучше просто забрать крестраж, уйти и заняться устранением Темного Лорда.

И в то же время от мысли, что он утаит свое открытие от Гермионы, его вновь наполняло тягостное чувство стыда. Драко мог только представлять ее ярость и омерзение, если он уйдет, если расскажет о пленниках только в штаб-квартире.

Но ведь это ради ее безопасности, подумал он. Ради безопасности всех троих.

Все же... изможденное, искривившееся лицо Олливандера… интонации Луны при вопросе: «Ты пришел нам помочь?».

— Почему вы здесь? — спросил Драко дрогнувшим голосом.

— Мой папа издает журнал «Придира». Ты слышал о нем? — спросила Луна не без гордости.

Смеяться над ее любовью к этой газетенке больше не хотелось.

— Да.

— Хорошо. Хорошо, — рассеянно покивала Луна. Когда она смахнула с лица сальную прядку, ее рука дрожала. — Наверное, им не понравились последние статьи... Папа писал про Орден Феникса, что нам нужно сплотиться вокруг Гарри Поттера. Поэтому меня сняли с «Хогвартс-экспресса», когда я возвращалась домой на Рождество. — Луна оглядела камеру. — А когда привели сюда... было очень больно... Я встречалась с Беллатрисой Лестрейндж прежде, ты знаешь. Она была рада меня видеть. — Взгляд ее больших бледных глаз вдруг опустел. — Через час или два меня погнали по лесу... Сказали, отпустят, если я первой добегу до ворот, но теперь, если подумать, мне кажется, никаких ворот не было.

Драко замутило. Конечно... Луна Лавгуд была в Отделе тайн вместе с Поттером и его друзьями. Оставалось только представлять, с каким удовольствием Белла пытала девчонку, из-за которой потеряли пророчество.

Затем Лавгуду прислали бы доказательства, что Луна у Пожирателей. Намекнули бы, что пытали ее и это не самое худшее, что может с ней случиться.

Луна оставалась невозмутимой, пусть Драко и молчал.

— Скажи, пожалуйста, какой сегодня день? Сложно считать, пока здесь сидишь.

— Двадцать третье.

— О, — вздохнула Луна. — Вот почему так хочется есть.

— Вас не кормили?

— Один раз, когда привели сюда. Девятнадцатого числа. У тебя не получится принести нам еды или воды? — Помолчав, она добавила: — Это было бы очень здорово.

Надежда в ее голосе вызывала жалость. Мерлин, подумал Драко, а внутри все переворачивалось, она уже смирилась с жизнью в клетке. Быть может, даже со смертью.

Драко попытался вспомнить вечер девятнадцатого числа. Не тогда ли они с Гермионой устроились перед камином в тепле и безопасности, а его занимали мысли отказаться от плана и навсегда остаться в штаб-квартире? А в это время Луна корчилась под Круциатусом Беллатрисы или из последних сил бежала по лесу мэнора, цепляясь волосами за ветки и падая в грязь?

Драко казалось, он грохнулся на землю с высоты птичьего полета. Он знал, что, пока они прятались в коттедже, война за приверженность волшебников шла полным ходом, но радиосводки, отцензурированные Министерством, стали казаться новостями из другого мира.

Пожиратели не убьют Луну, иначе им будет нечем давить на Лавгуда. Драко знал это. Однако ничто не останавливало их от других забав из-за скуки или раздражения. И если после четырех дней плена она выглядела вот так... Драко гнал из мыслей образ девушки, как Олливандер, подпирающей стену спустя несколько месяцев такой жизни.

Что-то менялось в груди Драко, переплавляясь в решимость. Он ведь нашел вход в Хогвартс. Решил неразрешимую проблему. А это ведь мэнор. Драко знал его как свои пять пальцев.

Должен найтись способ.

— Дай мне десять минут, — прохрипел он.

Взбегая по лестнице из тьмы под мэнором, Драко оглянулся на лицо Луны, белеющее снизу гаснущей свечкой. На самом деле он понятия не имел, что делает. Найдет остальных, а потом пути назад уже не будет.

Вскинув палочку, он отвернулся и продолжил подниматься. На обратном пути крутые ступеньки казались в три раза выше, а сам мэнор — коварным и изменчивым, вопреки сверкающим великолепием залам. Или же как раз из-за них. Дом его детства обратился призрачным миражом, зависшим над реальностью. Древние стены делили с ним семейное имя. Здесь сформировалась, определилась его личность, здесь все воплощало элегантность, изящество и изысканность. Несколько часов назад, стоя в начале широкой аллеи, Драко ощутил облегчение и даже гордость при виде дома, напомнившего ему о корнях.

Но здесь, внутри, в глубине, в тайных уголках лежала основа всего. Пытки и заключение — как его собственные, так и других людей. Чудовищные поступки — как его собственные, так и других людей. Декор, что скрывал правду, на которую он имел право, и ложь, которую он унаследовал.

Ноги налились тяжестью, и его вновь посетило ощущение кошмара. Стены со всех сторон сдвигались, заключая его в ловушку. Это ведь мэнор. Замкнутость. Но Драко продолжал подниматься. Он не мог, не позволял себе остановиться. Выход найдется. Обязательно.

* * *

Гермиона дождалась, пока мистер и миссис Уизли выйдут из коридора, и только тогда вернулась в зал. В самых дверях ее взгляд зацепился за мужчину со светлой бородой. Гарри. Гермиона махнула тремя пальцами и чуть кивнула: часть плана с Уизли успешно завершилась.

На лице Гарри мелькнуло ликование, он дернул мизинцем и тоже кивнул. Сердце Гермионы сделало кульбит. Амбридж прибыла, и Гарри подсунул ей бокал с важнейшей частью плана. Слабительным порошком быстрого действия.

Притворяясь, что осматривается в поисках Флинта, Гермиона прошептала, подобравшись к Гарри:

— Давно?

— Семь минут примерно. Она на застекленной террасе.

— А Драко?

— На кухне, наверное.

Гермиона кивнула, и они разошлись. Она с тревогой поискала глазами Драко: знала, что именно в этом зале Волдеморт пытал его Круциатусом и что Драко надеялся не заходить сюда как можно дольше. И все же вскоре он понадобится ей здесь, если вдруг Амбридж ускользнет из рук или что-то еще пойдет не так. Весь десяток их запасных планов не мог обойтись без Драко.

Именно в тот момент по залу разнесся нечеловеческий вопль. Музыка смолкла, поднялся гул взволнованных голосов. Гермиона прижалась к стене, испугавшись, что их засекли, что закричали какие-нибудь антимаскировочные чары, которые они не учли, но тут ей на глаза попались двое охранников Гринграссов. Те пробирались сквозь гостей к одному из окон, которое приоткрыл высокий полный волшебник. Воющие чары, поняла Гермиона.

— А что такого? — возмущался мужчина. — Здесь душно! Что, и подышать нельзя?

— Хотите подышать, воспользуйтесь чарами свежего воздуха, — охранник закрыл створку с невозмутимым видом.

— Сонорус, — произнесла женщина из охраны. Усиленный магией голос объявил на весь зал: — Просим гостей учесть, что на окна и часть дверей наложены Воющие чары для усиления безопасности вечера и предотвращения краж. Спасибо за внимание, приятного вечера.

Охрана покинула зал, группа на сцене вновь заиграла, но сердце Гермионы не успокаивалось. Она была рада, что волшебник открыл окно. Они с Драко и Гарри не учли возможное наличие Воющих чар, а эта мера безопасности делала бесполезными несколько запасных планов. Гермиона мысленно вычеркнула их из списка, но нахмурилась, подозревая подвох. Закрывать чарами весь мэнор ради всего лишь «предотвращения краж»... Слишком крайние меры.

И тут она заметила Флинта, который с неудовольствием оглядывал толпу. Изобразив облегчение, Гермиона направилась к нему.

— Марилея. Вот ты где. Я уже подумал, что ты решила с кем-то сбежать и активировала Воющие чары.

Она мелодично рассмеялась.

— Извини. Мне казалось, ты остался в хорошей компании.

— Они разошлись танцевать. — Он протянул ей широкую ладонь. — Пойдем?

Гермиона замешкалась. На террасу выходили большие стеклянные двери в другом конце зала, запотевшие от жара собравшихся. Ей нужно было пробраться в ту сторону, чтобы наблюдать за Амбридж. Вдруг ее жертва побежит в туалет через другой выход?

Но Флинт уже точно решил, что она уделяет ему слишком мало внимания. Гермионе нужно было избегать конфликтов с ним, чтобы спокойно отправиться за крестражем, а Маркус ничего не заподозрил.

Она решила сыграть на смущении. Даже у Марилеи должны быть слабости.

— О-ох, — запнулась она, оглядываясь на танцующие пары. — Э-э... может, сначала выпьем? — Гермиона посмотрела по сторонам, будто не решалась признаться, но добавила: — Можешь не верить, но мне трудно расслабляться. Иногда.

Она с облегчением отметила, что Флинт смягчился.

— Хорошо. Можно и позже. Все равно еще довольно рано.

В этот раз Флинт коснулся ее спины в более приличном месте, почти что в жесте поддержки. Гермионе впервые стало стыдно за спектакль. На протяжении всего знакомства Флинт был напорист и сосредоточен на себе, так что она даже не учла, что он мог проникнуться Марилеей.

Они вышли на террасу, Флинт врезался в кого-то прямо за порогом, и Гермиона враз позабыла обо всем. Он столкнулся с привлекательной парой: крепким парнем со светлыми растрепанными волосами и темнокожей девушкой с собранными в изящный пучок косичками. Они повзрослели со времен Хогвартса, но не узнать их было невозможно. Оливер Вуд и Анджелина Джонсон.

Последовавшая тишина между бывшими соперниками в квиддиче была невыносима. Из-за дверей доносилась приглушенная музыка, на террасе журчал зачарованный фонтан, воздух был влажным. Гермиона робко осмотрелась: террасу заполняли ряды растений, которые вызвали бы гордость у профессора Стебль.

Флинт заговорил первым.

— Вуд. Джонсон. — И с усмешкой добавил: — Подумать только, кого пускают на эти мероприятия.

— Да, — Анджелина оглядела Флинта с ног до головы. — И не говори.

Гермиона кожей чувствовала ее неприязнь, но напрямую оскорблять Флинта Анджелина не осмелилась. Маркус на этом успокоился. Усмешка на его лице сменилась самодовольным видом, который Гермиона ненавидела. Ей хотелось отойти.

Было очень странно стоять здесь перед двумя старшими гриффиндорцами. Они с Анджелиной раз пять становились партнерами в ОД, Гермиона оглушала ее, отбрасывая на горы подушек, и сама попадала под мощную Импедименту. А про Вуда Гермиона три года выслушивала жалобы от Гарри, как тот мучает команду тренировками... и вот они все здесь, в новом мире.

— Анджелина Джонсон и Оливер Вуд, — представил их Флинт Гермионе. — Мы вместе ходили в Хогвартс, но они учились на факультете со сплошными маглолюбцами. Наконец одумались? — он определенно насмехался над Анджелиной и Вудом, напряженными, как тетива. Гермиона заметила, как пальцы Анджелины впились в запястье Вуда — у них обоих кончалось терпение.

— Так и думал, — Флинт пригубил бокал огневиски. — Теперь поладим. Школа кончилась. В настоящем мире новые правила... Вы двое, это Марилея Линхардт. Марилея, Вуд — вратарь у «Паддлмир Юнайтед», Джонсон работает в Отделе магических происшествий и катастроф, подразделение спорта.

Анджелина и Вуд неуверенно протянули руки. Гермиона, не глядя им в глаза, быстро пожала ладони.

— Марилея ходила в школу в Дубае, — продолжал Флинт. — Она хочет стать комментатором квиддича и...

Внимание Гермионы рассеялось. Вот она. Из-за трепетливого куста, растущего в огромном глиняном горшке, вышла Долорес Амбридж.

На ней была атласная мантия цвета фуксии, на губах красовалась приторная улыбка, а на груди поблескивал крестраж. И разговаривала она с самой Беллатрисой Лестрейндж.

Амбридж сопровождали мракоборцы — двое высоких бесстрастных мужчин. Гермиона медленно выдохнула. Удачно, что в охране оказались не женщины. Вряд ли мужчины станут настаивать на том, чтобы войти в дамскую комнату: все-таки гостям нужно поправлять одежду без свидетелей. Драко предупредил их с Гарри перед вечером, что наблюдать, как кто-то накладывает чары обаятельности, — верх бесцеремонности, и, если при Гермионе станут стирать с лица морщинки, ей следует отвернуться.

— ...не хватает слов, чтобы выразить признательность за ваше великодушие, мадам Лестрейндж, — сахарно улыбалась Амбридж. — Министру очень польстило, что вы распахнули двери мэнора, особенно после всех обид, которые вам пришлось вытерпеть от Министерства. Министр и сам скоро появится, конечно же...

— Марилея? — позвал Флинт.

Вздрогнув, Гермиона перевела взгляд на спутников.

— Прошу прощения. Там очень заметная женщина, — она оглянулась на Беллатрису, высокомерную и презрительную, но благосклонно внимающую лести Амбридж.

Вуд и Анджелина обменялись напряженными взглядами. Флинт поежился.

— Это Беллатриса Лестрейндж, — вполголоса сказал он.

— Что, Флинт? — вставила Анджелина. — Не станешь расхваливать ее достоинства? Я-то думала, вы на нее равняетесь.

— Заткнись, — выдавил Флинт.

Гермиона сделала вид, что не услышала обмен репликами.

— А ее собеседница?

— Долорес Амбридж, — уже без прежнего напряжения пояснил Флинт. — Старший заместитель министра магии.

— Какая красивая мантия, — заметила Гермиона. — Необычный оттенок.

Долорес и Беллатриса рассмеялись над чем-то, а Гермиону сотрясла такая волна ненависти при виде радостных Амбридж и убийцы Сириуса, что голос вышел напряженным и звонким, ничуть не похожим на Марилею. Флинт взглянул на нее удивленно, но именно из-за выражения лица Анджелины у Гермионы сбилось с ритма сердце. Ее глаза были прикованы к лицу Гермионы с той же исключительной сосредоточенностью, с которой охотница забивала прицельный гол в ворота.

Едва Флинт отвернулся к запотевшим дверям в зал, Гермиона поймала взгляд Анджелины и незаметно, но резко качнула головой.

Анджелина остолбенела. И тут же коротко кивнула.

— В любом случае, — обратилась Гермиона к Флинту, когда он обратил внимание на нее, — удивительно, что это всего лишь первый ежегодный бал. Разве не было поводов проводить праздник раньше?..

Бессмысленный разговор продолжился, Гермиона следила за Амбридж.

У той на лице вдруг проявилось удивление и ужас. У Гермионы участился пульс. Палочка вновь оттягивала карман. Вскоре Амбридж начала нервно переступать с ноги на ногу, и мстительная часть Гермионы возрадовалась. Эта ненавистная женщина с ликованием отбирала маглорожденных у их любимых. Чем хуже ей живется, тем лучше. Не Гермионе о ней беспокоиться.

Амбридж, извинившись перед собеседниками, уже торопилась к выходу, за ней шли мракоборцы.

Гермиона заставила себя досчитать до десяти. Затем она вздрогнула и прищурила глаз, пока тот не заслезился.

— Маркус, мне нужно отлучиться в дамскую комнату... мой макияж... Встретимся на танцплощадке?

Флинт сразу повеселел.

— Да, встретимся там.

Гермиона покинула террасу и проскользнула в коридор. Амбридж все быстрее семенила к дамской комнате, служившей своеобразной прихожей к туалету. В коридоре собралась очередь из пяти женщин, но Амбридж вклинилась перед ними, заслужив несколько недовольных взглядов. Она скрылась за дверью.

Очередь пришлась некстати, но и на этот случай был заготовлен план. Гарри или Драко должны были следить за тем, как очередь продвигается, и в случае чего сообщить женщинам о других дамских комнатах, расположенных по всему западному крылу.

Но когда Гермиона встала в хвосте, никто из парней не появился.

Секунды бежали, у Гермионы пересыхало во рту. Куда они делись? На что могли отвлечься? У них было мало времени, и чем дольше Амбридж торчала в туалете, тем больше народа толпилось в коридоре — и тем заметнее они становились.

Когда Гермиона уже собиралась откусить блевальный батончик, пришитый под вырезом мантии, Драко появился в фойе. Он миновал охранников Гринграссов, которые дежурили у коридора, и целеустремленно двинулся к очереди. У Гермионы чуть ноги не подогнулись от облегчения. Она едва различала его черты под гримом, но само его присутствие, подтверждение, что она не одна, придало ей сил.

— Прошу прощения, — объявил Драко, остановившись в начале очереди. Он изменил плавную протяжную манеру речи и говорил гнусавым голосом: — Так как нам поступили жалобы из-за ожидания, мы решили временно открыть дамские комнаты на втором этаже. Выше по лестнице есть еще две. Следуйте за мной.

Очередь перед Гермионой рассеялась, женщины заторопились за Драко к указанной им лестнице.

Ей показалось, что вид у него был взволнованный. Гермиона постаралась сосредоточиться на крестраже. Даже если что-то случилось, она не могла никак на это повлиять, слишком критичный момент.

Гермиона прошла к двери, пробегая подушечками пальцев по нижним векам, будто бы недовольная макияжем.

— Мне нужно только к зеркалу.

Мракоборцы проводили ее взглядами. Замок защелкнулся за спиной.

Планировка оказалась именно такой, как описывал Драко. С одной стороны располагалась роскошная стойка из итальянского мрамора, над ней висело двойное зеркало и парили лампочки. Дверь напротив вела к туалетам. Внутри находились еще три женщины: две ждали очереди в туалет, а третья, коренастая пожилая ведьма в бархатной мантии, поправляла под платьем лифчик, явно доставляющий неудобства.

— ...знают, что она важная шишка, — бормотала одна из женщин, — но я десять минут ждала, а она просто вломилась вперед всех...

— Наверху открыли туалеты, — бросила Гермиона через плечо, подходя к зеркалу.

Женщины обратили внимание на нее.

— Правда?

— Да. На вашем месте я поднялась бы. Слышала, как мадам Амбридж говорила, что ей нехорошо. Может выйти нескоро.

Обменявшись взглядами, женщины кивнули Гермионе.

— Спасибо, — поблагодарила одна, и обе они вышли.

Гермиона несколько раз потерла веко, но пожилая ведьма едва шевелилась.

— Подумать только, — вздохнула Гермиона. — Называют подводку Вечной, а мне приходится поправлять ее каждые двадцать минут.

Волшебница сердечно рассмеялась.

— С чарами липкости та же проблема. Хотя вам еще рано ими пользоваться.

— Еще недолго, — улыбнулась Гермиона дружелюбно. Вытащив палочку, она склонилась к зеркалу, делая вид, что касается века. Затем распрямилась, словно любуясь результатом, и взмахнула палочкой в сторону волшебницы, применив невербальный Конфундус.

Лицо волшебницы мгновенно расслабилось. В следующую секунду на нем мелькнуло и пропало замешательство. Женщина поправила платье и торопливо вышла из комнаты. Гермиона осталась одна.

Она тут же оставила притворство и остановилась перед дверью в туалет. Замерла на долгие мгновения, от напряжения даже начало подташнивать.

За дверью смыли.

«Оглохни, — подумала Гермиона, направив заклинание на дверь в коридор. — Коллопортус».

Запирать дверь было рискованно и в крайней степени подозрительно, но в эти тридцать секунд ей нужно обойтись без посторонних. Повернувшись к двери в туалет, Гермиона с дрожью втянула воздух. И... «Алохомора».

Дверь открылась.

Время замедлилось и понеслось вскачь. Раз — Гермиона влетела в комнатку к Долорес Амбридж у раковины. Два — Амбридж закричала, ее рука дернулась к палочке. Но она опоздала. Гермиона успела первой.

«Обливиэйт!»

Заклинание ударило Амбридж, и та обмякла, привалившись к стене, ее глаза закатились, сознание угасло. Гермиона рванула вперед, подхватывая ее тело, пока оно не свалилось на пол. Она сняла с шеи Амбридж медальон и замерла на секунду, осознавая, что именно держит в руках, ощущая ту же живость, как в диадеме. Между лопаток пробежал холодок.

Она встряхнулась, запихнула крестраж под мантию в лифчик и стащила с запястья золотой браслет. Трансфигурировала его в убедительную копию медальона и застегнула вокруг воротника Амбридж.

Сердце выпрыгивало из груди. Почти все. Гермиона глубоко вдохнула и прошептала ненавистное заклинание — то, которое использовала на родителях.

— Новария.

Веки Амбридж дрогнули, но она не очнулась. Гермиона вытащила ее в дамскую комнату и, прислонив к закрытой двери в туалет, сняла Оглохни, отперла замок.

Повернулась к Амбридж, сотворила друг за другом Конфундус и Оживи.

Амбридж подняла веки.

— Я сказала, — нахмурилась Гермиона, — у вас красивая мантия.

На широком рыхлом лице Амбридж все еще была написана растерянность. На какую-то ужасающую секунду Гермиона испугалась, что ложные воспоминания не прижились, что Амбридж запомнила не только как помыла руки в ванной, открыла дверь и после короткого замешательства услышала комплимент от Марилеи Линхардт.

Но лицо Амбридж уже разгладилось.

— Благодарю, — ответила она, круглыми глазами глядя на Гермиону. Наряд Марилеи не удостоился ее одобрения.

В следующий миг она торопливо покинула дамскую комнату. Покачнулась в дверях, встревожив Гермиону, но, кажется, не придала этому значения.

Ушла. Задача была выполнена.

Гермиона сделала пару глубоких вдохов через рот. Сердце билось, словно она пробежала спринт, но в душе воцарилось торжество. План прошел как по нотам, крестраж грел кожу груди. У них вышло. Они заполучили медальон. Осталось лишь придумать повод и уйти с бала, и никто ничего не заметит.

Но когда Гермиона вышла в коридор, у противоположной стены ее ждал Драко.

У нее упало сердце. Значит, волнение Драко ей не привиделось. Что-то случилось: они не должны были пересекаться после похищения медальона, пока не окажутся за территорией мэнора.

— Прошу прощения, — обратилась она к Драко, — мне сказали, что здесь выставлен бюст Каллалии Катастрофической. Не могли бы вы меня проводить?

Их сигнал для разговора наедине.

— Прошу за мной.

— Медальон у меня, — прошептала Гермиона, следуя за ним по коридору к фойе.

Бросив на нее взгляд, Драко кивнул.

Ее сердце забилось быстрее. Он даже не обрадовался, что все получилось, что они достали вещь, которую несколько месяцев планировали украсть.

Когда они проходили фойе, Гермиона заметила, что охранник Гринграссов проводил их глазами. Драко вел ее не в бальный зал, а в сторону бокового коридора, откуда вышел официант с подносом пустых бокалов. Гостям здесь делать было нечего.

Драко тоже это отметил.

— Мне очень жаль, что вам не понравились угощения, — сказал он, но не особо убедительно. Скорее с сарказмом. Ну конечно, официант — самая неподходящая роль на свете для Драко Малфоя.

— Извинения оставьте при себе, — холодно произнесла Гермиона, минуя подозрительного охранника. — Я желаю лично сказать мисс Спиззуорт, что в жизни не видела настолько недоваренного краба. Чудо, если никто не отравится...

Гермионе показалось, женщина из охраны раздраженно закатила глаза, но промолчала, без вопросов позволив им пройти.

— Что случилось? — выдохнула Гермиона. — Что такое?

— Подожди. Сюда. — Драко провел ее к запертой двери и постучал палочкой по ручке. Нехорошее предчувствие усилилось. Крутые ступеньки за дверью уходили в темноту.

Оттуда прыжками показался Гарри, и даже сквозь его грим, даже в полумраке Гермиона разглядела на его лице панику.

— Спускайтесь, — прошептал он. — Быстрее.

* * *

— Да что нам делать? — простонала Гермиона с ужасом в глазах.

Драко прислонялся к стене. Горло сводило. Его до сих пор не озарило, как вытащить пленников, и что хуже, тяжелая дверь с решеткой не поддавалась. Алохомора не сработала, как и три другие отпирающие заклинания, как серия рубящих и взрывающих чар. Им хотя бы удалось протолкнуть сквозь прутья все закуски с подноса и два стакана воды. Луна и Олливандер с жадностью накинулись на еду.

Личность Драко не раскрыли: если попытка вызволить их обернется неудачей, в их разуме не найдут информации о нем. Его представили Айданом Марчем, сочувствующим Ордену. Но клочок пергамента с адресом штаб-квартиры Луне и Олливандеру показали. Фиделиус накладывал определенные ограничения, и только Уизли мог передать Тайну жестами, словами или запиской, так что, даже если Беллатриса пороется легилименцией в головах пленников, не сможет найти коттедж. Воспоминание о бумажке будет выглядеть размытым.

— Вы точно не слышали, каким заклинанием они отпирают дверь? — спросил Поттер Луну и Олливандера.

— Нет, — ответила та. — Стучат палочкой, и все.

— Невербальное, значит, — пробормотал Гарри. — Нужно просто догадаться.

— Нет, — прохрипел голос из глубины темницы. Лицо Луны исчезло из окошка, и после шебуршания за решеткой показался Олливандер. Он тяжело дышал, стоял с трудом, под тонкой сморщенной кожей то и дело сокращались мышцы. — Я... полагаю... это запирающие чары с привязкой к палочке.

— О Мерлин, — прошептала Гермиона.

— Какие-такие чары? — не понял Поттер.

— Запирающие с привязкой, — повторила Гермиона. — Сложное заклинание, из-за него магическую преграду можно снять только конкретными палочками. — Гермиона замялась, прикусив губу так сильно, что на зубах отпечаталась помада. — В нашем случае палочками Пожирателей.

Драко перевел взгляд с Гермионы на Поттера. Не могли же они рассматривать этот вариант. Ни за что.

— Нет, — вырвалось у Драко высоким испуганным голосом, к его же стыду.

— Мы должны попробовать, — заявил Поттер.

— Не можем, — возразил Драко. — Даже если мы украдем палочку у самых опасных людей на балу и откроем дверь, дальше-то что? Нас всех тут убьют. Чем это поможет?

Гермиона, похоже, разрывалась.

— Да, мы скорее попадемся, — почти шепотом произнесла она.

— Не попадемся, — не унимался Поттер. — Часть оборудования привезли на метлах. Наложим Дезиллюминационные на Луну и Олливандера. Уже стемнело, их не увидят. Заберем метлы и пролетим через ворота, чтобы не сталкиваться с охраной.

— Нам еще нужно выбраться наружу, — напомнила Гермиона. — Ты же слышал Воющие чары. Наверняка их поставили из-за пленников. У нас не выйдет улизнуть через окно или заднюю дверь. Уходить придется через парадный вход, а Дезиллюминационные не обманут охрану в фойе.

— Вы замечательно постарались, — одобрительно сказала Луна, оглядывая Гермиону и Гарри. — Айдан, ты тоже замаскировался? У тебя молодой голос, а внешность — нет. Даже не думала, что маглы владеют таким уровнем трансфигурации.

— Ага, — отозвался Драко, — но мужчина, который это умеет, в Лондоне, так что на него рассчитывать не приходится.

Гермиона хмуро смотрела в пустоту — значит, у нее уже появилась идея.

— Имена гостей не сверяют со списком на входе в дом. Так что если Луна и Олливандер будут похожи на гостей, они смогут выйти. Теоретически.

Драко осмотрел Луну и Олливандера, их грязные свалявшиеся волосы, драную одежду.

— И как сделать из них гостей?

— Это просто, — отозвалась Луна с пугающим спокойствием, дожевывая последнюю закуску. — В этом доме должно быть много изысканных костюмов. Если найдете их, мы сможем умыться Агуаменти вашими палочками. Затем переоденемся и поднимемся с вами наверх.

Драко знал тысячи вариантов, при которых этот план провалится. У кого из Пожирателей красть палочку? Что если Беллатриса описала внешность пленников охране Гринграссов, как раз чтобы предотвратить побег? Стоит ли рисковать и трансфигурировать внешность Луны и Олливандера? Охрана наводила Детекторы на каждого, кто входил на территорию мэнора, и, если оказаться к ним слишком близко, Детекторы засекут трансфигурированную внешность.

Да и вдруг метлы перенесли в другое место? Вероятно, можно было бы добраться до семейных метел. Гостям разрешали, их даже поощряли прогуливаться по обширной территории поместья, которую украшали чуть ли не пятнадцать тысяч рождественских огней, выстроившихся в самых причудливых формах. Но семейные метлы Малфоев хранились не в каком-нибудь садовом сарае. Их коллекция содержалась в сторожке в специальных климатических условиях под присмотром садовника Фарлоу, и даже если бы Драко решился рискнуть и признаться Фарлоу, что жив, этот человек в жизни не пошел бы ему навстречу, если вспомнить, как Драко относился к нему.

Драко ощутил еще один укол стыда и прикрыл веки, понимая, что с каждой секундой растет вероятность, что Спиззуорт и Маркус Флинт заметят их отсутствие.

Похоже, Поттера посетила та же мысль.

— Надо торопиться, — его тон не оставлял сомнений: возражения не принимались. — Драко, найди им наряды. На верхние этажи гостей не пустят, и ты знаешь дом лучше всех. Гермиона, мы с тобой за палочкой. Пожирателей здесь человек пять. К Беллатрисе не полезем, а вот Яксли выглядит неважно — наверное, получится его отвлечь. Один из нас разольет коктейль, другой залезет в карман.

«Нет, — хотелось сказать Драко, — слишком опасно... Мерлина ради, это даже не план».

Он глянул на окошко, из-за которого за ними наблюдали Луна и Олливандер, затем на Гермиону, расправившую плечи и настроенную решительно. И не смог озвучить опасения.

Не смог отвести взгляд от Гермионы, видел, как она нервно моргала чаще обычного, как вздымались и опускались ее плечи. Страх, завладевший им в гостиной штаб-квартиры, вернулся с удвоенной силой неким ускорением, ощущением, будто он распластался по рукояти метлы в крутом пике. Если Поттера поймают, Темный Лорд убьет его. Унизит, вероятно, но захочет покончить с ним побыстрее, чтобы Поттер не умудрился сбежать снова. Если поймают Драко, его ждет похожая судьба.

Но Гермиона — маглорожденная. Темного Лорда не призовут ради нее из-за границы, а значит, она достанется Беллатрисе. Если уж та оторвалась на Луне за Отдел тайн, на Гермиону ее ненависть обрушится в десятикратном размере. Тетушка вцепится в разум Гермионы легилименцией, ища информацию о Поттере, пока не останется ничего. Возможно, она даже позовет Яксли и Крэбба, чтобы они отомстили за унижение в Министерстве.

Драко замутило. Он изо всех сил придал голосу уверенности:

— По-моему, — начал он, пытаясь воззвать к разуму, — лучше отнести то, что мы забрали, в штаб-квартиру. Чтобы оно никуда не делось. Гермиона, займись этим, а мы с Поттером выведем Луну и Олливандера.

Когда Гермиона подняла на него взгляд, яркий и болезненный, Драко понял: она не купилась на его предлог.

— Я вас не оставлю. — Она смотрела на него... смотрела так, будто признавалась в чем-то — и это испугало Драко до смерти. А если они больше не встретятся?

— Неплохая идея, — заметил Поттер. — Гермиона, нам нельзя это потерять.

— Нет. — Ее глаза вдруг повлажнели. Она отвернулась, часто моргая. — Нет, — твердо повторила Гермиона. — За палочкой надо идти вдвоем. Мы сделаем всё вместе. И уйдем отсюда вместе. Решено. — Она обернулась к Луне и Олливандеру и яростно пообещала: — Мы скоро вернемся.

Но когда они поднимались по лестнице, она взяла Драко за руку и стиснула до боли. Он сжал ее в ответ, с замиранием сердца ожидая, когда придется отпустить.

* * *

В фойе они разошлись. Драко знал, что отвлекаться опасно, но, даже поднимаясь по лестнице, мыслями он оставался с Гермионой, возвращаясь с ней на бал. Они с Поттером уже искали Яксли в зале? Быстро ли справятся? Быстро ли он узнает, если план провалится?

Вернувшись на кухню, Драко подхватил поднос с бокалами вина и поторопился в центральную часть мэнора. У разделенной надвое лестницы к третьему этажу стояли два охранника, но он прошел мимо них, направившись к небольшому лестничному пролету в западном крыле за гобеленом Ары Малфой, надеясь, что Лестрейнджи о нем не узнали.

Ему повезло. По пути никто не встретился. Драко с друзьями постоянно играл на этой лестнице в мракоборцев, которых отправляли на тайные задания в дальние страны.

Скользнув за гобелен, он поднялся на третий этаж. Если там дежурит охрана, он просто скажет, что Лестрейнджи приказали оставить наверху бокал вина. Неубедительное оправдание, но ничего лучше сейчас не придумать; будет настоящим чудом, если хоть какая-то часть плана пройдет благополучно.

«Гриффиндорцы, — с яростью думал Драко на каждом шагу. — Гриффиндорцы и их синдром героя, гриффиндорцы и их... их...»

Но он все терял окончание мысли, видя перед глазами Луну, испуганно продирающуюся через лес по грязи — от Сивого. И не успел Драко сдержать воображение, как оно нарисовало Гермиону: она бежала, запиналась о корни, карабкалась, поднималась с искаженным от ужаса лицом.

Он поторопился. Когда Драко высунулся из-за гобелена с другой стороны лестницы, на третьем этаже оказалось на диво безлюдно.

Он медленно выдохнул. Еще чуть-чуть, и он заберет мантии. Оставалось лишь надеяться, что Гермиона с Поттером тоже справятся со своей частью. Она ведь только что украла крестраж у старшего заместителя министра магии под носом у двух мракоборцев. А Поттер вообще всю жизнь выкарабкивался из смертельных ситуаций. Они без проблем стащат палочку.

Однако страх накатил сильнее, когда Драко посмотрел в западный конец коридора. Олливандер был примерно одного роста с Драко, не с его отцом. Ему все-таки придется туда заглянуть, в комнату, в которую он не собирался заходить.

Висит ли еще экипировка для квиддича на стене? А плакат «Холихедских Гарпий», подписанный лично для него Гвеног Джонс? А стяг факультета Слизерин, который он выпросил у отца в шесть лет? Или Лестрейнджи сняли все дочиста в омерзении из-за его провала?

Взяв себя в руки, Драко зашагал по коридору.

Его ладонь уже легла на ручку двери, когда он расслышал голоса. Поднос в другой руке дрогнул. Драко опустил его на подоконник и приник к дубовой двери ухом.

Сердце взлетело к горлу. Голос принадлежал Пэнси.

— ...руки прочь от его вещей, Крэбб, — холодно говорила она, — или я их оторву.

Крэбб всегда говорил вкрадчиво, его низкий смех раскатился по комнате.

— Слышал, Нотт? Похоже, твоя девушка все еще сохнет по Драко.

— Ты за этим поднялся, Крэбб? — прозвучал мягкий мелодичный голос Тео с нотками раздражения. — Порыться в его вещах, поиздеваться, что нам не плевать на его смерть? У тебя и так с чувством юмора беда, но не думал, что может стать хуже.

— Прекратите уже, — послышался высокий гнусавый голос Миллисенты Булстроуд. — Положи, Винс. Иди сюда.

— Ладно, — отозвался Крэбб, и Драко услышал металлический звон по деревянной столешнице, затем — скрип кровати. Видимо, Крэбб сел рядом с Миллисентой. — Только потому, что ты попросила.

Раздался вымученный вздох Блейза Забини.

— Меня от вас тошнит, — резко сказал он.

Драко видел происходящее словно со стороны. Если бы отец забрал пророчество в конце пятого курса, он расслаблялся бы сейчас с друзьями, вернувшись из Хогвартса на каникулы. Не знал бы ничего о крестражах, не побывал бы ни разу в магловском Лондоне. Отпускал бы шутки о предателях крови и маглорожденных, о нарядах гостей, мимоходом упоминая связи отца в Министерстве. Такая странная реальность.

Были бы у него вопросы? Радовался бы он, глядя, как Кэрроу пытают других учеников? Радовался бы, что Гермиону и других маглорожденных выгнали из Хогвартса?

С неприятным ощущением Драко подумал, что ему было бы все равно. Эти вопросы меркли в сравнении с беспокойством о его будущем и статусе.

— Пэнси, передашь мне бокал? — пробасил Гойл.

— Тебе хватит, — на этот раз со смехом ответила она. — Это уже восьмой?

Но Драко услышал звон бокалов и причмокивание — похоже, Гойл выпил то, что ему передали.

— Просто так странно — вернуться сюда, — проворчал он. — В эту комнату и вообще.

— Ага, — откликнулась Пэнси.

Драко затопила теплота к ней и Гойлу. По крайней мере двое друзей переживали о нем.

Повисла напряженная тишина. Затем Гойл пробормотал заплетающимся языком:

— Надо было пойти с ним.

— Не начинай опять, — оборвал Крэбб с отвращением. — Он оставил нас в Выручай-комнате. Приказал нам. Ты опять хочешь быть на побегушках?

— Он вел бы себя нормально, когда мы и сами присоединились бы.

— Если ты в это веришь, — Крэбб явно глумился, — ты дурак, каким он тебя и считал.

Гойл не ответил. Драко прикрыл глаза, стыд опалил щеки и все тело. Он постоянно шутил над неудачами Крэбба и Гойла в учебе, над их «тормознутостью». Они же смеялись над его хилой комплекцией. Драко считал, это уравнивало счеты, ему и в голову не приходило, что они могут обижаться.

— Знаете, что я думаю? — заговорила Миллисента. — Драко не хватило бы смелости. Мне кажется, Дамблдор убил его, а история про отскочившую Аваду — просто прикрытие.

Блейз фыркнул.

— Ну конечно, Милли. Старый пень не тронул бы ученика и пальцем, даже если от этого зависела бы его жизнь.

— Да какая разница, — у Крэбба кончилось терпение. — Темный Лорд дал Драко задание, и он не справился. Так что заслуж...

Послышалась какая-то возня, за ней — звук смачной пощечины. Крэбб удивленно заорал.

— Возьми свои слова назад, — прошипела Пэнси. — Возьми, ты, с-с!..

— Да что с тобой? — воскликнула Миллисента. — Отойди от...

— Пэнси! — наперебой вскричали встревоженные голоса.

— Совсем рехнулась! — рявкнул Крэбб. — Переходишь всякие границы, Паркинсон. Целый семестр ведешь себя как предательница крови — вот почему твоих предков кинули в Азкабан! Чтобы до тебя дошло!

— Да ну? — взвизгнула Пэнси. — Я, значит, предательница? Ну так я хотя бы не заглядываю в рот полукровкам Кэрроу! Мои родители хотя бы не упустили Гарри Поттера и грязнокровку в Министерстве магии, ты представь! А вот твой отец до сих пор не оправился, да?

— Заткни пасть... — проревел Крэбб.

— Пэнси, — влез Блейз, в его надменном голосе скользнула нотка редкого опасения. — Следи за словами...

— Уж кто бы говорил, Блейз, — рявкнула она. — Это тебе хватит делать вид, будто происходящее не имеет к тебе никакого отношения. Мне казалось, мы должны были зажить лучше прежнего. Разве нет? Так ведь говорили! Наши родители обещали, что с приходом Темного Лорда жить станет лучше, безопаснее. И как, чувствуете себя в безопасности?

Все молчали.

— Чувствуешь, Тео? — не прекращала Пэнси.

— Обязательно говорить об этом сейчас? — пробормотал тот.

Пэнси безрадостно рассмеялась.

— Какой сюрприз. А ты, Милли? Ну?

— Я чувствую, — насмешливо ответил Крэбб. — Потому что держу рот на замке — в отличие от тебя.

— Нет, — огрызнулась Пэнси, — потому что ты идиот. Думаешь, если его не озаботила смерть Малфоев, одной из старейших семей в Британии, ему будет дело до твоей верности или твоего отца? Разве не он приказал этому придурку Лестрейнджу пытать твоего отца, что потом тот еще неделю лежал в Мунго?

— Если бы твои слова слышала мадам Лестрейндж, — тише, с опасными нотками в голосе сказал Крэбб, — тебя наказали бы.

— И что ты сделаешь, Винс? — теперь заговорил Гойл. Драко ни разу не слышал, чтобы он обращался к Крэббу с такой злостью в голосе. — Что? Пойдешь и сдашь ее? Лучшую подругу?

Повисла тишина. Драко пришел в себя. Мерлин, сколько же он здесь простоял? Пока там внизу, в каминном зале, Гермиона с Поттером рисковали всем, добывая палочку? Схватив поднос с подоконника, он постучал в дверь.

Послышались тяжелые шаги. В проеме показался Гойл. Драко не был готов встретиться с ними лицом к лицу: с шестью близкими людьми, с которыми собирался дружить всю жизнь. Они расположились кто где в его спальне, ничуть не изменившейся: кровать из черного дуба с изогнутым каркасом, мягкое серое покрывало, плакаты с командой «Холихедских Гарпий» в ряд с заложенными за спину руками, с Виктором Крамом и ирландскими загонщиками с последнего чемпионата мира. Одна из его мантий свисала со стула с высокой спинкой перед столом из красного дерева. Складывалось ощущение, будто он только уехал после пасхальных каникул, чтобы доучиться последние недели учебного года.

— Что? — проворчал Гойл, оглядывая Драко недоверчиво.

— А некий Теодор Нотт здесь? — спросил тот, подражая гнусавой манере профессора Стебль.

— Это я, — Тео поднялся со стула. Он подрос с прошлого года, но по-прежнему был выше Пэнси совсем чуть-чуть. Она, наряженная в серо-зеленую мантию, удостоила Драко лишь мимолетным взглядом. Рядом со шкафом Крэбб обнимал Миллисенту за талию, а Блейз, высокий, с прямой осанкой, изучал книжную полку и даже не удосужился обернуться.

— Ваш отец и его друзья, — обратился Драко к Тео, — просят вас всех вернуться в зал.

Тео вздохнул, обнимая Пэнси за плечи.

— Видимо, будут выступать с речью. Пойдемте. — Он махнул рукой и вышел с Пэнси последним. Когда они проходили мимо, Драко с холодком в груди заметил, что ее щека исполосована.

Он проводил их взглядом. Пэнси и Тео отстали от остальных, и до Драко донеслось рассерженное шипение:

— Мог бы хоть раз принять мою сторону.

— Могла бы хоть раз переживать больше за меня, — прошипел он в ответ, — а не за того, кто уже полгода как умер.

Пэнси сбросила его руку и устремилась вперед. Тео сбился с шага, остановился и выдохнул. Его плечи опустились. Затем он торопливо пошел вслед за остальными, и они скрылись за углом.

* * *

— Там! — прошептал Гарри. Гермиона проследила за его взглядом: на другой стороне зала Яксли разговаривал с двумя грузными лысеющими мужчинами. Его сразу же загородили другие гости. Зал был набит битком, музыка заиграла бодрее. Перед сценой танцевало разноцветное море смеющихся людей.

— Пойдем, — позвал Гарри.

— Но... — замялась Гермиона, но деваться все равно было некуда. В любую секунду ее мог заметить Флинт. Он стоял на краю танцплощадки с выражением возмущения и гнева, которое откровенно пугало. Гермионе уже дважды пришлось прятаться за Гарри.

— Напоминает вечеринку Слизнорта, — пробормотал тот и, к удивлению Гермионы, ухмыльнулся в бороду. — Ну знаешь. Когда ты бегала от Маклаггена.

— Как ты можешь об этом думать? — прошипела Гермиона.

Гарри усмехнулся. Пока они пробирались к Яксли, Гермиона еще раз спряталась за спинами, чтобы не попасться на глаза Амбридж, которая тяжело опиралась на столик. Она разговаривала не с кем иным, как с Перси Уизли. Тот больше не выглядел напыщенным. Скорее напряженным и нервничающим.

Вскоре до Яксли оставалось всего ничего. Пожиратель и правда не отделался легко: осунувшийся, он покачивался на месте, будто вот-вот упадет.

— Ладно, — вновь стал серьезным Гарри. — Бери бокал. Иди налево, вон туда, прольешь на него, а я пройду справа. По-моему, я вижу его палочку.

— Да, — выдохнула Гермиона. — Я тоже. В правом кармане. — Гермиона сняла с его подноса бокал с бледно-голубым вином. Сердце колотилось где-то в горле. — Боже, давай быстрее, у меня руки трясутся.

— Хорошо. Я обойду вокруг. Досчитай до трех и — за мной. Начали?

Гермиона кивнула, и Гарри ввинтился в толпу, держа поднос над головой. Раз... два...

Набрав в грудь воздуха, Гермиона зашагала следом с надменным видом Марилеи. Поравнявшись с Яксли, она споткнулась и ахнула — вино выплеснулось ему на плечо.

— О, ради Мерлина, извините, — сказала Гермиона, когда Яксли, зашипев, поднял руку. — Секунду. — Вытащив палочку, она взмахнула ею, и вино спиралью отделилось от мантии и вернулось в бокал. Яксли открыл рот, но Гермиона, бросив: «Прошу прощения», — обошла его, будто торопилась к сцене.

Через несколько секунд Гарри выбрался из толпы и присоединился к ней.

— Достал! Он скоро заметит, что ее нет. Быстрее.

Они рванули сквозь толпу, Гермиона вслед за Гарри. В воздухе пахло потом. Играла быстрая веселая музыка, серебристые, красные и зеленые лампочки светили приглушенно. Пробираясь между танцующими, Гермиона уже видела мраморный пол фойе. Почти...

Кто-то дернул ее, схватив за запястье.

Ее развернуло — прямиком к Флинту.

— Где ты была? — зло и обиженно спросил он, утягивая Гермиону к центру. Его хватка грозила оставить синяки. — Я уже трижды отвечал, не бросили ли меня, и пришлось притворяться, что это смешно.

— Маркус, — выдохнула Гермиона, лихорадочно ища выход. От запястья вверх распространялась боль. Еще чуть-чуть, и ей просто промнут кости. — П-пожалуйста, успокойся. Я пыталась найти тебя и предложить уйти. Мне стало плохо в туалете. Это все из-за краба.

Со вздохом Флинт разжал пальцы на ее запястье. Гермиона рывком прижала руку к груди и потерла следы от его хватки. Чувства вины за обман не осталось и в помине. Наблюдая за ней, он даже не притворился, что ему жаль. Больше того, стоял с таким сомнением на лице, будто поверить не мог, что так уж сильно схватил ее за руку. Несмотря на все заявления Флинта о его «правильном воспитании», он остался тем же агрессором с поля для квиддича, который полагался на силу, едва почувствовав себя задетым.

— Ладно, ладно, — проворчал он. — Сначала послушаем выступления министра. Глава отдела запретил уходить раньше.

— Хорошо. — Гермиона рискнула оглянуться. Гарри завис на входе в фойе. «Иди, — беззвучно проговорила она, строя страшные глаза. — Иди! Живо!»

Она бросила взгляд на сцену, где как раз доиграли песню. Зрители хлопали и свистели, вспотевший певец благодарил их, его усиленный магией голос разносился над головами:

— Спасибо, Министерство магии!

Еще больше оваций. Группа покинула сцену, на периферии в ярком свете мелькнуло пятно цвета фуксии. Амбридж собиралась объявить выступление министра.

Она поднялась по ступенькам, но на верхней, споткнувшись, повалилась назад. И тут заорала охранка.

У Гермионы земля ушла из-под ног. Неужели чары сработали с ошибкой? Но как? Она столько раз практиковалась на Гарри и Драко...

Дыхание сперло. В этом и проблема: она привыкла накладывать заклинание на друзей, а они оба были выше и тяжелее Амбридж. Действие Конфундуса было завязано на пропорциях, и тогда в дамской комнате, друг за другом набрасывая чары, Гермиона неправильно рассчитала силы на размеры Амбридж.

Один из мракоборцев кричал, взмахами расчищая площадь у лестницы. Другой водил палочкой над лицом Амбридж, применяя, видимо, диагностические чары.

Следы вмешательства могли обнаружить в любую секунду. Определить Обливиэйт, снять... про крестраж не узнают, ведь Амбридж была без сознания, но в ее воспоминаниях увидят, как Гермиона ворвалась в туалет.

Нужно выбираться.

Она даже наплевала на Флинта — тот тянул шею, как все окружающие, любопытствуя, что с Амбридж. Гермиона сделала шаг назад, второй, развернулась...

И врезалась точно в Яксли.

— Вот ты где, девка, — он щурился и выглядел совсем не в себе. — Где моя палочка?

— Я... ч-что?

— Ты стащила ее, когда пролила вино. Ну, куда дела?

— Я?.. Что вы... с чего вы это взяли, — вскипела она, вынимая собственную палочку. — На что мне сдалась ваша палочка? — но страх в голосе выдал ее, Гермиона безвозвратно вышла из образа Марилеи, и Яксли уставился на нее во все глаза.

— Ты! — выдохнул он.

И в этот же миг по залу разнесся громовой голос:

— Охрана, заприте двери. На старшего заместителя министра магии было совершено нападение.

* * *

Когда дверь на вершине лестницы открылась, Драко облегченно выдохнул.

— Достали? — прошептал он, но по ступенькам застучали шаги лишь одного человека.

— Поттер. Где она? Где Гермиона?

— Все нормально, — задыхаясь, выговорил Поттер, тормозя у подножия лестницы. — Пытается избавиться от Флинта, сказала идти без нее. Нашел одежду?

— Ага. Они уже вымылись. Одеваются.

— Класс. У меня палочка Яксли. — Вытянув ее из кармана, Поттер шагнул к двери и замялся. Драко ощущал тот же страх. Вдруг палочку Яксли не связали с замком? Вдруг Олливандера подвела интуиция?..

Но когда Поттер произнес: «Алохомора», дверь в темницу распахнулась.

Поттер вбежал внутрь, стиснул Луну в крепких объятиях и отстранился. Драко впервые рассмотрел пленников. Они выглядели гораздо свежее: Олливандер надел черную мантию Драко, а Луна — бледно-голубую из маминых. Та неплохо ей подошла. Грязь они смыли чистящим заклинанием, а ополоснулись Агуаменти. Спутанные волосы, правда, свисали мокрыми прядями, а Олливандер в черном выглядел еще более изнуренным.

— Здравствуй, Гарри, — рассеянно улыбнулась Луна. — Все получается. Хотя нам с мистером Олливандером нужно еще немножко постараться, чтобы сойти за гостей. Не мог бы ты высушить мне волосы, и, наверное, нужно сбрить ему бороду...

— Так и сделаем. — Нащупав собственную палочку, Поттер оглянулся. — Драко, проверишь, что там с метлами? Как только Гермиона отвяжется от Флинта, будем готовы улетать.

— Ага. — Драко взбежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, голова под париком чесалась от пота, а щеки немилосердно зудели из-за накладной бороды. Он с трудом верил, что им удалось так далеко зайти, но Луна была права: все почти получилось. Они почти вырвались из когтей мэнора, все впятером.

В следующую секунду Драко оказался в фойе — совершенно пустом. Охрана Гринграссов оставила посты. Из каминного зала доносились крики.

Сердце Драко рухнуло в пятки. Звуки искажались, просачиваясь за порог, но можно было разобрать:

— Вон она… вон!

Драко захлестнул страх. Он даже не думал. Просто бросился через фойе сломя голову.

Подошвы заскользили по паркету. Драко расталкивал гостей, пробираясь к эпицентру. Сквозь гам толпы прорвались возмущенные крики.

— Поймал! — проревел голос. — Это она! Грязнокровка!.. Грязнокровка Поттера!

Гости еще не успели расступиться, но Драко узнал голос Яксли, а потом и увидел их впереди. Яксли стоял с палочкой Гермионы. Она лежала перед ним на полу, словно ее швырнули, на щеке алела царапина, накладки грима сместились, лицо искажали ярость и ужас.

Губы Яксли сложились в первый слог Круциатуса.

Драко застило глаза.

— Остолбеней!

Красный луч вспорол полумрак и ударил Яксли в челюсть, снеся с ног. Но не один Драко бросил заклинание. Из толпы вылетели чары Помех — из палочки высокой темнокожей девушки, знакомой Драко по сборной Гриффиндора по квиддичу. Заклинание, мелькнув мимо Яксли, поразило охранника Гринграссов, который пытался прорваться к Гермионе.

Толпа всколыхнулась. Люди закричали, отпрянув к выходу. Драко продирался сквозь прущий на него людской поток. Проталкивался мимо волшебниц и волшебников в вечерних нарядах, проливал дорогие напитки, и вот уже он выскочил на площадку перед Гермионой, рухнул на колени у камина, там же, где Темный Лорд низвел его самого до ничтожества — но она была цела. Правда? Яксли ведь ничего не успел сделать?

— Гермиона, — прохрипел Драко. — Гермиона?

— Драко, — прошептала она, срывая с лица повисшие накладки. — Все нормально.

— Хорошо. Вот... — он выхватил ее палочку из руки бессознательного Яксли, передал, и они вскочили на ноги.

— Они здесь! — закричал пожилой волшебник, размахивая руками. — Грязнокровка здесь! Помогите!

Гермиона бросила в него Силенцио, но было поздно. Краем глаза Драко заметил вспышку. Из ниоткуда в его сторону ударил луч света, он развернулся, отражая заклинание, и увидел людей в форме, которые смыкали ряды, проскальзывая сквозь группки сотрудников Министерства.

Гермиона застыла от страха. Драко стиснул ее руку.

— Бежим! — закричал он, заглушая возобновившиеся крики гостей. — Быстрее!

Но даже двигаясь вдоль камина, Драко понимал, что ничего хорошего не выйдет. Сотни людей отделяли их с Гермионой от порога, непреодолимое расстояние, и зал кишел не только охранниками, но и мракоборцами с Пожирателями смерти.

Прикрытие толпы больше не работало. Гости шарахались от них в стороны, открывая взглядам. Когда вокруг них образовался пустой круг, в него прорвались сразу пять охранников. С ликованием на лицах, со вскинутыми палочками. Драко и Гермиона замерли, полетели заклинания, но не успел он ни отбить, ни даже подумать о контрчарах, как незнакомый голос проорал:

— Парасалвус!

Из толпы выскочила полная черноволосая женщина, наколдовав перед Драко и Гермионой изогнутый барьер. Об него ударилось четыре, пять заклинаний, одно улетело обратно в охранницу Гринграссов, оглушив ее на месте. К женщине присоединился мужчина с шапкой светлых волос, загородив своей солидной фигурой Драко и Гермиону, и сразил другого охранника голубой вспышкой.

— Тонкс, — выдохнула Гермиона, — Стерджис... нет, нет, не надо!

— Надо. — Черноволосая волшебница оглянулась, лишь чтобы подмигнуть Гермионе, на ее лице читался азарт. Затем она рывком повернулась вперед, отбила обжигающий поток и отправила заклинание зигзагом обратно в мракоборца, который его наложил. У Драко дрогнула рука. Мерлин, он и не представлял, на что способна его кузина. Неуклюжая дружелюбная девчонка обернулась бойцом, который разил противников палочкой словно копьем. От силы ее заклинаний гнулись и скрипели половицы.

Тело Драко наполнила новая энергия, и Гермиона, похоже, ощутила то же самое: они стали сражаться с удвоенным остервенением, вчетвером шаг за шагом подбираясь к выходу. Обездвижили двух мракоборцев, трех, охранника слева, еще один был по курсу. Стерджис и Гермиона бросали защитные заклинания, а Драко и Тонкс нападали. Вскоре Драко понял, что девушка из команды по квиддичу — Джонсон, точно — и Оливер Вуд тоже были рядом, выкрикивали заклятия, которые рикошетили от облицовки камина, усиливая беспорядок. Кажется, кричал кто-то еще, тайные сторонники Ордена, разные голоса звали охранников со всех сторон зала:

— Нет, они здесь!

— Сюда!

— Вот она!

Сражение уже было не остановить. В сотрудников Министерства отовсюду летели отраженные заклинания, кто-то тоже старался их блокировать, невольно вызывая вспышки света. Драко почуял дым, а подняв взгляд, увидел, что растяжки на стенах загорелись от случайных заклятий. Огонь разошелся за считаные секунды, слова «МАГИЯ — СИЛА!» вспыхивали ослепительными оттенками и сгорали дотла, пламя ползло по полотну цвета слоновой кости к лепнине.

— Огонь! ОГОНЬ!

Под изогнутый потолок поднялся хор голосов, и неистовство толпы обернулось чистым сумасшествием. Люди кинулись к французским окнам и, не обращая внимания на бесполезные вопли Воющих чар, распахивали створки, перелезали через подоконники. Часть охраны и мракоборцев направляли струи воды вверх, но пламя с жадностью накинулось на старое дерево и краску, шипело, распространялось и не собиралось утихать. Гости хлынули в фойе, тем самым оставляя Драко, Гермиону, Тонкс и Стерджиса у всех на виду, но едва Родольфус Лестрейндж и Алистер Крэбб распихали всех с дороги и радостно заорали при виде них, Драко и Гермиону закрыли собой еще двое.

Артур и Молли Уизли отбивали и накладывали заклинания с такой скоростью и яростью, которых Драко от них не ждал. И тут же другой голос проорал:

— Мам! Пап! — и еще один рыжий вынырнул из толпы и, путаясь в ногах, встал рядом с родителями — Перси Уизли.

— Перси! — всхлипнула миссис Уизли, когда ее сын вскинул палочку и вступил в схватку. До двери оставалось шагов десять, еще чуть-чуть, но едва Драко подумал, что у них получилось, его сердце оборвалось.

Выход перегородили шестеро. Крэбб и Гойл, Блейз и Тео, Миллисента и Пэнси.

Их взгляды были прикованы к раскрытому лицу Гермионы, и каждый из них стоял с ошеломленным видом. Посреди всего шума семикурсники на мгновение застыли в тишине.

А потом кто-то из-за спины проорал:

— Редукто!

Все разом пригнулись. Заклятие пронеслось над головами, и словно в замедленной съемке Драко увидел, как красный луч прошил воздух в фойе, выше, выше, и соприкоснулся с хрустальной люстрой семнадцатого века.

Пронзительно зазвенели подвески, и, сорвавшись с крюка, люстра разлетелась в воздухе на куски с оглушительным звуком. Осколки хрусталя брызнули во все стороны, простучали по мрамору и шквальным огнем испещрили стены. Гермиона прокричала «Протего», но Драко даже не подумал о палочке, просто дернул Гермиону на себя, закрывая своим телом.

Последние гости бала устремились вперед, потоком вынося Драко и Гермиону в фойе вместе с союзниками и противниками. Они выбежали в море хрустальных осколков, Драко держал Гермиону за талию, под ногами блестел мрамор.

— Остолбеней! — крикнул он, сшибая охранника с ног. Схватка развернулась вокруг огромной рождественской елки, в воздухе пахло хвоей, игрушки позвякивали и взрывались над головой.

А затем Драко услышал ее крик из-за спины. Крик Беллатрисы.

— Прочь! Где грязнокровка? Прочь!

Крики и грохот — Беллатриса попросту расшвыривала гостей с дороги. Где-то заорал Поттер:

— Протего! ПРОТЕГО!

Сердце екнуло. Драко взмолился, чтобы Поттеру хватило мозгов не использовать Экспеллиармус, иначе его маскировка раскроется. Он охватил взглядом фойе. Крэбб швырялся проклятиями. Гойл и Миллисента занимались Вудом и Джонсон. Тонкс, Стерджис и трое Уизли отбивались от охраны, но... куда делась Гермиона?

Страх пронзил Драко вновь. Их развело в стороны. В нее попали? Она должна быть где-то рядом с елкой...

Когда Драко сумел пробиться на другую сторону, пригибаясь под заклинаниями и защищая лицо от летящих осколков, он увидел Гермиону в нескольких шагах: она сдерживала натиск Блейза и Тео. А прямо перед ним с холодной решимостью на лице ей в спину целилась Пэнси. Драко знал: как бы она ни перечила Кэрроу, что бы ни думала о деле Темного Лорда, она никогда не предаст Пожирателей смерти и Министерство у всех на виду — уж точно не ради маглорожденной, которую ненавидела в школе.

— Петриф... — закричала Пэнси.

— Пэнси, стой! — заорал Драко.

Он не понимал, что делает, пока не стало поздно. Он говорил своим голосом.

Пэнси окаменела. Развернулась, впившись в него взглядом, побелела как снег.

— Стой, — выдавил он.

Испуганная, ошарашенная, она едва не плакала, ее вытянутая рука с палочкой тряслась. — Др... Драк...

— Десцендо! — прорычал Крэбб. Они оба вскинули головы: елка застонала, опасно покачнувшись. «Стражи» Гринграссов выкрикнули стабилизирующие и парящие заклинания, отступая по покрытой ковром лестнице подальше от сражения.

В следующую секунду Гермиона проскочила мимо Блейза, порез на ее щеке начал кровить. Они встретились взглядами и рванули друг к другу, сцепили руки.

— Быстрее! — и Гермиона потащила его куда-то. Драко увидел их впереди в просвет между людьми: Поттера, Луну и Олливандера. Он и Гермиона помчались к ним, попутно разогнав группку сотрудников Министерства, которые в разные стороны палили заклинаниями с растерянностью и страхом на лицах. Оглянувшись, Драко увидел, что остальные их союзники выстроились позади, осыпая противников заклятиями и блокируя чары, летящие с порога, с лестницы, из боковых коридоров. Пэнси видно не было.

Заметив подмогу, Поттер радостно заорал. Драко и Гермиона затормозили рядом с ним. Олливандера трясло, но его поддерживала Луна в центре их группы, она же нетвердой рукой посылала заклинания палочкой Яксли.

Вместе они пробивались к парадному входу, все ближе и ближе, почти... «Еще чуть-чуть, — пронеслась у Драко мысль. — Ну!..»

А затем что-то проревел Крэбб — или его отец, их стало не различить, — и мрамор поглотило пламя. Высотой до потолка, оно лизнуло стены с деревянной обшивкой и охватило старинные картины в позолоченных рамах. Оно заплясало на сотканных и нарисованных полотнах из жизни Малфоев. Оно встало обжигающе белой стеной между сражением и дверью в ночь, отрезав выход.

Но что бы Крэбб ни сотворил, он это не контролировал. Пламя поднималось выше, языки метались, расходились, сплетались, разрастаясь в рыжих чудовищ света.

— О боже... — вырвалось у Гермионы. Подавившись, она закашлялась. Драко очистил воздух заклинанием, но едва они перевели дыхание и прыжком повернулись, охватывая взглядом фойе, сердце его подскочило к самому горлу. Огонь перекинулся на елку. Все до последней иголки полыхнули факелом под звуки ревущего пламени. Качнувшись и словно зависнув в воздухе на секунду, елка повалилась на лестницу с ужасающим треском.

Не успевшие сбежать гости бросились в каминный зал, чтобы уйти через окна. Фойе превратилось в настоящее поле сражения. Из боковых коридоров хлынуло подкрепление охраны, они же прыгали с балкона. Из каминного зала группами выскакивали мракоборцы. Их возглавляла Беллатриса.

— Круцио!

Мелькнув, луч нашел свою цель. Артур Уизли повалился на пол, вопя от боли.

— Нет! — заорал Перси, бросив в Беллатрису заклинанием. Она оборвала Круциатус, защищаясь, засмеялась дико, в ее глазах плясали отблески пламени, подбирающегося все ближе. Стена огня за их спинами взревела, вытягиваясь ввысь, дохнула жаром сильнее. Драко бросал Обездвиживающее за Обездвиживающим, легкие уже начинали гореть. Гермиона трансфигурировала разбитый бюст в тонкую гипсовую стену, которая тут же взорвалась как под напором нескольких заклятий разом. Драко с отчаянием поймал ее ладонь, и Гермиона также вцепилась в него. Вот и все. Их всех поубивают на месте.

Сквозь шум прорвался яростный голос Поттера.

— Вместе! — закричал он. — Раз, два... ТРИ!

Объяснять не требовалось. Все знали, что делать. Одновременно орденцы развернулись, наплевав на противников.

— Агуаменти! — заорал Драко вместе с остальными, и что-то в груди зажглось от звука его голоса, слившегося с голосами Гермионы, Поттера, Луны и Уизли, Тонкс и Стерджиса, Джонсон и Вуда. И к ним добавился еще один. Пэнси встала рядом с Драко, вытянув палочку к огню.

Струя воды хлестнула пламя с такой силой, что выбила изящные двери дома и смела их вниз по ступеням на гравийную дорожку. На несколько драгоценных секунд языки пламени разошлись, впустив порыв ледяного ночного воздуха в океан безумного жара, и они, все двенадцать человек, бросились наружу.

Сбегая по ступенькам, Драко оглянулся. Огонь уже смыкался, залечивая просвет, но он успел выхватить глазами фойе. Успел увидеть елку, раскаленной добела стрелой повалившуюся на лестницу, и красно-оранжевое море ковров, которое мерцало и брызгало искрами, и стены в гирляндах огня, и разгорающиеся деревянные перила, треск которых напоминал ломающиеся кости. Двигались какие-то тени, они же бегом возвращались в каминный зал, накладывая на себя защитные заклинания, а вокруг них разверзнулся ад. Драконы, химеры и львы выпрыгивали из огня и вновь исчезали в нем, мчались по коридорам, цеплялись за трепещущие шторы. Пламя выло и стенало. Оно пожирало фасад. Оно отрывало от Малфой-мэнора кусок за куском.

Драко повернулся лицом в сторону ворот и оступился, давясь и кашляя, как и остальные. Мир растворился в дыму. Драко видел рыжие волосы трех Уизли, видел платье Пэнси и Стерджиса, который нес Олливандера на руках, как ребенка.

Рука Гермионы, вспотевшая и дрожащая, еще была зажата в его руке. Драко, крепко держа ее ладонь, заставил себя выпрямиться и слепо всмотрелся во мрак, выискивая окна.

Вон там, полдюжины арок желтого света: окна каминного зала, из которых потоком посыпались охранники, мракоборцы и Пожиратели смерти. Они левитировали наружу бессознательные тела товарищей, тушили загоревшуюся форму — и теперь указывали на вход.

— Бежим! — заорал Драко, но из-за дыма голос вышел слабым и сиплым.

— Бежим! — закричала вместе с ним Гермиона, тоже увидев противников. Сдвоенной силы их голосов хватило. Изнеможенные, они кинулись бежать по гравийной дороге вслед за самыми нерасторопными гостями. Люди впереди выбегали из ворот и — ХЛОП, ХЛОП, ХЛОП — массово аппарировали.

— Нет! — крикнула Гермиона, врезаясь Драко в бок, чтобы выбить его из-под белого луча. Они свалились в кусты и выбрались из веток расцарапанные, цепляясь друг за друга.

— Ты как? — судорожно спросила Гермиона, оглядывая его круглыми глазами. — Ты...

— Нормально, не задело... — дрожащим пальцем Драко размазал по ее щеке кровь, — нормально...

Когда же они, чуть не упав, побежали дальше, оглядываясь, воздух уже гудел от заклинаний. Их враги собрались вместе в начале дороги у мэнора и безжалостно прорывались вперед, обрушивая на них каскад лучей.

И некоторые проклятия попадали в цель.

— Нет! — разнесся чей-то крик. Драко оглянулся: Поттер бежал к неподвижному телу Оливера Вуда. Убили? Оглушили? Было непонятно.

Кто-то врезался в Поттера, пихнув назад к Луне и Олливандеру. Это был Артур Уизли.

— Уходите! — истошно заорал тот. — Коттедж «Ракушка», Гермиона!

Он крутанулся лицом к мэнору — остальные уже наколдовывали широкую каменную стену. Земля содрогнулась, извергая барьер, тот встал поперек дороги, блокируя проход. Рой заклинаний со стороны мэнора врезался в баррикаду со звуком взрывающейся бомбы, Драко потерял из виду Пэнси — неужели она осталась за стеной? Мистер Уизли приложил руку к трансфигурации, усиливая заклинание, хотя чужие проклятия выбивали из стены целые глыбы. Куски камня со свистом рассекали воздух во все стороны.

— Вы четверо, — завопила миссис Уизли, — забирайте Олливандера и бегите, живо!

— Но... — попыталась возразить Гермиона.

— Уходите! — в один голос закричали Тонкс и Анджелина.

Драко не нужно было повторять. Схватив Гермиону за руку, он помчался вперед, догнал Луну и Поттера, который нес Олливандера на спине — измотанный волшебник, пусть и слабый, точно ребенок, цеплялся за спасителя изо всех сил. Они пронеслись по последнему отрезку дороги, и сердце Драко бухнуло, как деревянный молоток по барабану. У ворот осталась лишь охрана: из шести всего двое человек.

Драко вместе со всеми вскинул палочку, раз за разом повторяя заклинания, уворачивался от лучей, но все ближе подбирался к воротам. На каждого «стража» Гринграссов пришлось по два противника. Импедимента Луны сшибла одного, второму досталось Петрификусом Гермионы, и путь, наконец, был свободен.

Они вырвались за ворота на обычную дорогу. ХЛОП — Луна, Поттер и Олливандер немедленно аппарировали. Но Драко не торопился, и Гермиона остановилась рядом, держа его за руку. На секунду они обернулись, и он понял, что там, на вершине холма, видит его в последний раз: Малфой-мэнор в огне с западного крыла по восточное, озаренный до самого дальнего угла, точно маяк во мраке ночи, пожирающий сам себя с отдаленным ревом, ослепляющий и оседающий и почему-то прекрасный как никогда — поглощенный в свои финальные мгновения светом.

Примечания:

Следующая глава: "Предательство Пэнси" ;)