Poor poor Persephone (джен)

— Скучала по тебе, — искренне сказала я, потеревшись щекой о плечо Пенни. Остаток января, февраль и март прошли в такой суматохе, что мы не успевали даже толком переписываться, не то что видеться. С Фарли я хотя бы пересекалась по субботам в Хогсмиде, и то в последний раз мы единогласно предпочли просидеть весь день в библиотеке. Свободное время было не лишним.

Приближались экзамены, и мне пришлось зачехлить пренебрежение к тем предметам, которыми я занималась спустя рукава. Вместе с этим началось вполне ожидаемое весеннее обострение, но так как сегодня все праздновали победу над Хаффлпаффом, я могла не переживать, что кого-то придется ловить в коридорах.

Гарри Поттер поймал снитч за четыре с половиной минуты. С одной стороны, это было очень славно, потому что мне не пришлось выдерживать обычные час-полтора эмоциональных волн, а с другой — это крайне расстроило Фрай, которая заметила снитч первой, но была слишком далеко от него. Мне было жаль, что так случилось, как жаль и то, что профессор Снейп не успел толком блеснуть в качестве судьи — а я ведь мечтала увидеть этот момент в фильме с того момента, как прочла первую книгу.

— И я по тебе скучала, Перси.

Я не видела лица Пенни, но знала, что она улыбается. Искренне и немного устало, как улыбалась мне украдкой во время уроков, когда никто с ее факультета этого не видел. Мы все договорились между собой не снимать баллы за пойманных горе-любовников с других факультетов, чтобы хоть немного спать по ночам, но оставались еще мистер Филч, миссис Норрис и дежурные профессора, выбиравшие самые популярные маршруты. В какой-то момент мне пришлось рассказать Пенни про карту, чтобы мы могли хоть немного видеться, и теперь мне оставалось еще доверить какую-нибудь тайну Фарли, чтобы все друзья были укомплектованы моими большими секретами.

Мои проблемы с трансфигурацией на тайну не тянули и выглядели довольно мелковато на фоне всего остального. Тем более, что уже через месяц занятий с Фарли ситуация выправилась с отметки «очень плохо» до «плюс-минус сойдет». Я начинала подозревать, что Фарли так мало говорила просто потому что знала, насколько драгоценными и понятными были ее слова.

— Уже отдала свою заявку? — спросила Пенни, бросая взгляд на разложенную у наших ног карту, чтобы убедиться, что все чисто. Мы следили за ней по очереди, сидя где-нибудь за доспехами или в одной из ниш, которых в замке было полно, чтобы успеть и поболтать, и временами даже немного позаниматься.

— Завтра отдам, — отозвалась я. Заявка была отдельной головной болью, потому что с того момента, как нас поставили о них в известность, Вуд превратился в мрачную тень, то и дело сбегавшую на тренировки по квиддичу, свои и чужие. Мне было не на чем его подловить, потому что за эту неделю его успеваемость никуда не рухнула, как я ожидала, а разговаривать об этом он отказывался.

Как оказалось, все пятикурсники, которые планировали работать в министерстве, должны оставлять заявки, чтобы за два года волшебным образом появилось достаточное количество мест. Помимо этого, испытательный срок начинался уже сейчас — следовало приемлемо учиться, получать хорошие характеристики от деканов и не иметь серьезных проблем с поведением. Это была довольно большая ответственность, и я подозревала, что на беседе по выбору профессии, которая состоится уже после пасхальных каникул, узнаю о многих подводных камнях. Но пока что других вариантов для Перси не было.

— Что выбрала?

Я ответила не сразу, потому что, невольно посмотрев на карту, увидела, как профессор Квиррелл поднимается на третий этаж. Он совершенно бессовестно приходил туда два раза в неделю, снимал защитные заклинания, после чего, вероятно, пытался наладить контакт с цербером, а потом удалялся обратно в свои покои. Это казалось мне очень подозрительным, потому что никто не летел его останавливать.

Кроме того, с каждым днем профессор выглядел все хуже. А я думала о единорогах, которые, судя по всему, уже начали гибнуть — Хагрид запретил Гарри, Рону и Гермионе приходить к нему по вечерам, потому что не знал, какая жуть может вылезти из леса, когда стемнеет.

Поэтому свои вечера они проводили в библиотеке и строили планы, уже выяснив, кто такой Николас Фламель. Это прошло мимо меня — стереть имя с карточки от шоколадной лягушки мне было не под силу, как и почистить им память, поэтому оставалось только не допустить прыжка в люк. Но что-то мне подсказывало, что если трое юрких первокурсников с мантией-невидимкой захотят спасти мир, остановить их будет невозможно.

— Департамент международного магического сотрудничества, — спохватившись, ответила я. — А ты?

— Я не настолько амбициозна, — рассмеялась Пенни. — Будет здорово поработать в отделе магических происшествий и катастроф, но если не получится, то пойду в транспорт.

Я не стала напоминать ей, откуда вышел нынешний министр. Мой выбор тоже был достаточно необычным и сложным, хотя я раздумывала о том, чтобы подкинуть монетку, но потом все же решила пойти по стопам книжного Перси.

Я ничего не теряла. После седьмого курса меня ждет масса неожиданных поворотов, потому что преимущества знания канона никак не помогут при работе в Министерстве. До определенного момента.

— Было бы здорово работать вместе с тобой, — неожиданно сказала Пенни, взяв меня под локоть. Мне нравилось, что с ней можно было компенсировать недостаток тактильности — и она, похоже, в свою очередь компенсировала его со мной, потому что нигде не было таких отстраненных людей, как на Рейвенкло. Даже Фарли, не привыкшая дотрагиваться до людей вообще, но делавшая большие успехи в этом направлении, и рядом не стояла.

— Можно будет прятаться за мной, чтобы было не так страшно? — усмехнулась я.

— Можно и не прятаться, — неожиданно серьезно сказала Пенни. — Рядом с тобой никогда не страшно.

Она была полна таких внезапных признаний, выражений нежности и привязанности. Будь я парнем, у меня не было бы выбора, возможно, с самой первой встречи, вот насколько Пенни была чудесной, каждый день, в любую минуту.

Но сейчас я даже немного завидовала ей — мне бы тоже очень хотелось, чтобы мне не было страшно.

Пусть даже рядом с кем-то.

* * *

— Перси.

К началу апреля Вуд почти перестал звать меня «Уизли», и я подумывала о том, чтобы начать отвечать ему тем же, но не знала, насколько это серьезный шаг вперед в отношениях английских подростков. Тем более, кто их знает, этих волшебников.

— Да? — отозвалась я, отрываясь от учебника по истории магии за третий курс, взятого у Фреда с Джорджем. Мои дела с историей были плохи еще в прошлой жизни, потому что я катастрофически не умела запоминать даты, а в этой ничего не изменилось. Но, по крайней мере, все остальное запоминалось довольно легко, особенно последовательность событий и зубодробительно сложные имена гоблинских полководцев.

Вуд присел на подлокотник кресла рядом со мной и с заговорщицким видом протянул мне пергамент.

— Выбери что-нибудь за меня.

Я потерла уставшие глаза, подумав, что под конец дня они стали меня обманывать, но ничего не изменилось. В своих руках я держала заявку на имя Оливера Вуда, написанную сдержанным почерком профессора МакГонагалл. Требовалось только поставить галочку напротив департамента и подпись внизу страницы.

— Так.

Я отложила учебник в сторону и, достав из валявшегося рядом с креслом рюкзака футляр с перьями и чернильницу, убрала их в карман, после чего встала и потянула Вуда за собой, схватив его за рукав. Конечно же, если бы он не хотел никуда идти, то мне бы не хватило никаких сил, но, вероятно, он тоже думал, что этот разговор не для гостиной.

Отбой был несколько минут назад, но нам вернули полночные уроки астрономии в среду, поэтому с натяжкой можно было сказать, что мы не нарушили правила. Завтра был последний день весеннего семестра, а после начнутся грустные и короткие пасхальные каникулы, которые закончатся в следующую среду. Перед каникулами все профессора, даже профессор Снейп, обычно допускают дисциплинарные послабления.

Учебные классы недалеко от нашей гостиной редко использовались по назначению, хотя гриффиндорцы были уникальны тем, что могли согласиться даже на свидание в подземельях, и обычно их приходилось отлавливать по всему замку. Даже с картой не всегда получалось прийти раньше миссис Норрис, а с профессором Снейпом лучше было вообще не соревноваться.

Так или иначе, ближайший учебный класс на седьмом этаже был малопривлекательным местом для свиданий, а поэтому оказался пустым. На всякий случай я заперла дверь заклинанием и приоткрыла окно, впуская удивительно вкусный весенний воздух. Скоро станет совсем тепло, и можно будет выбираться с учебниками и конспектами на улицу.

— Мы, конечно, не будем об этом говорить, если ты не хочешь, — осторожно начала я.

— Не хочу, — сразу же беззаботно отозвался Вуд, оперевшись на стену рядом с окном. Его настроение улучшилось сегодня, хотя возможно, он просто устал пребывать в унынии.

— Я отправлю тебя общаться с кентаврами, — вздохнув, предупредила я и развернула пергамент на подоконнике, проигнорировав неудобные для высоких людей парты, чтобы поставить галочку напротив единственного отдела в министерстве, где Вуд будет выглядеть уместно, если не отправится в большой квиддич после школы.

— Отлично. Мне будет с кем поговорить.

Он не глядя поставил подпись и убрал пергамент в карман, и я поежилась от мысли, в каком виде тот ляжет завтра на стол нашего декана.

— Оливер.

Вуд посмотрел на меня, всем своим видом показывая, что не собирается избегать. За фасадом из небрежности и беззаботности в черном омуте бултыхались испуг и совсем маленький зверек-отчаяние.

— Это связано с тем, что ты не ездишь домой на каникулы? — тихо спросила я, надеясь, что проблемы в семье Вуда не приняли такой масштаб, от которого оставался шаг до падения с Астрономической башни.

— Да, Перси, — спокойно, без напускного задора, ответил Вуд. — Это связано с тем, что я не езжу домой на каникулы. Но у меня есть что-то вроде договоренности с отцом. Он не будет лезть в мою жизнь, если я один раз сделаю так, как он хочет. И нам не придется общаться после того, как я закончу школу. Это не такая уж и большая цена за возможность дышать свободно, поверь мне.

— Хорошо, я верю тебе, — сказала я, подойдя ближе.

Вуд подрос за этот год и не собирался останавливаться в будущем. Я начинала переживать за свою шею, потому что была уверена, что за летние каникулы он снова вымахает. Но сейчас, по крайней мере, стоило пользоваться моментом, когда не нужно особенно напрягаться, чтобы обнять его за шею.

— Ты что делаешь? — сдавленно просипел Вуд, совершенно не ожидавший такого поворота событий. Обычно он всех обнимал и, вероятно, считал себя единственным обладателем патента на подобные действия.

— Я только что сделала за тебя выбор всей твоей жизни, — проворчала я. — Мне необходима моральная поддержка.

Вуд только тихо хмыкнул, понимая, кому из нас моральная поддержка необходима больше, но обнял меня в ответ — в своем стиле, так, что я мысленно попрощалась по меньшей мере с шестью ребрами. Это означало, что он пришел в норму.

— Спасибо, — сказал он, когда я отстранилась. — Я не смог бы сам выбрать.

— Надеюсь, тебе не придется жалеть о том, что ты доверил это мне, — пробурчала я, отпирая дверь, чтобы выйти в коридор.

— Я знал, что ты не отправишь меня к кентаврам.

Вуд достал из кармана пергамент, потому что любопытство победило апатию, а потом снова подверг опасности мои ребра и попутно безнадежно испортил прическу. Мне было не жаль.

Я готова была даже отдать половину своих волос за то, чтобы все проблемы так легко решались.

* * *

— Добрый день, профессор, — сказала я, прикрыв за собой дверь кабинета трансфигурации.

— Присаживайтесь, мисс Уизли.

Я пришла на пару минут раньше, и наш декан что-то дописывала, поэтому даже не подняла голову, только указала мне на стул, стоявший напротив нее. Я часто была здесь, как на занятиях, так и выполняя различные поручения, но в последнем случае со мной всегда был кто-то из старост. Я поймала себя на мысли, что впервые за год осталась с профессором МакГонагалл наедине в замкнутом пространстве, и от этого было слегка не по себе.

Профессор Снейп был как-то проще и понятнее, возможно, потому что я не ждала от него ничего хорошего. Относиться так же к профессору МакГонагалл было практически невозможно — для этого ее нужно было слегка презирать и немного жалеть. Ни того, ни другого она не могла вызвать при всем желании. Ее уроки были по-настоящему крутыми, объемными и четкими. Пусть мне и не всегда удавалось понять все с первого раза, но, по крайней мере, не приходилось продираться через вечное заикание или искать все самой в библиотеке.

Пасхальные каникулы закончились, и о том, что мы вышли на финишную прямую пятого курса, свидетельствовало расписание консультаций по выбору профессии. Как я успела понять, в магическом мире нормально задумываться о своем будущем уже к третьему курсу, когда приходит время выбирать дополнительные предметы, и мало кто приходил на эти консультации неподготовленными. А некоторым из тех, кто хотел работать в Министерстве, приходилось делать практически окончательный выбор чуть раньше.

Это было еще тяжелее, чем сразу после школы идти в университет, потому что, по крайней мере, после университета можно было бы стать кем угодно. Здесь выбор будущего после школы прямо влиял на дальнейшую жизнь.

— Меня немного удивил ваш выбор, мисс Уизли, — начала профессор, отложив перо. — Мистер Крауч рассматривает только старост, и чем лучше будет ваша характеристика, тем больше у вас появится шансов. Студенты не попадали в его отдел сразу после выпуска уже больше десяти лет, и если он одобрит вашу кандидатуру, вас ждет весьма утомительное собеседование. Кроме того, ваша репутация должна быть идеальной, и он ждет от своих сотрудников беспрекословного подчинения.

Ага. Эта должность подходила зануде-Перси, но не факт, что на нее смогу попасть я. История с троллем не могла быть пятном на моей репутации, потому что фактически я не нарушила школьные правила. А вот с драконом теперь нужно быть предельно осторожной, хоть на самотек это все пускай. Но, в любом случае, если мою кандидатуру не одобрит мистер Крауч, «пойду в транспорт», как выразилась Пенни. Сотрудники в департамент магического транспорта требовались всегда, и туда попадали все, кто не проходил в выбранный отдел, зато оттуда можно было неплохо продвинуться по службе, не умерев от нервного срыва через пару лет.

— Не думаю, что у меня возникнут проблемы с поведением, профессор, — вежливо заверила я.

Я была готова поклясться, что декан в этот момент едва сдержала улыбку, но продолжила все же привычным сухим тоном:

— К сожалению, это еще не все. Для того чтобы стать сотрудником министерства, вам нужно не менее четырех «выше ожидаемого» на ЖАБА. После вам нужно будет пройти отдельные экзамены по боевой подготовке и окклюменции.

Про боевую подготовку я где-то слышала, но про окклюменцию узнала только сейчас. Сотрудники Министерства были кем-то вроде личной армии волшебного мира, и каждый должен был мгновенно ориентироваться в условиях военного положения. Экзамены по боевой подготовке сдавались не только при поступлении, но и раз в полгода, что подразумевало обязательные занятия для офисных планктонов. Набрать вес на сидячей работе мне явно не грозило.

Но еще не поздно было отказаться, закончить школу и уехать в тайгу. Буду ловить рыбу, дружить с медведями и видеться с людьми раз в несколько лет.

— Уровень владения окклюменцией напрямую влияет на то, какую должность вы будете занимать в будущем, — пояснила профессор МакГонагалл в ответ на мое молчаливое недоумение. — Никто не доверит важную информацию тому, кто не сможет ее сохранить.

Это было логично, но досадно. Я думала о занятиях окклюменцией скорее ради того, чтобы оградить окружающий мир от своей болезненной эмпатии, но не представляла, что придется подойти к этому настолько серьезно.

— Вам не придется начинать без поддержки, — сказала профессор МакГонагалл, правильно расценив мою минутку уныния. — Профессор Дамблдор устраивает факультативы для всех желающих, начиная с шестого курса. Его занятость позволяет преподать только основы, и в дальнейшем вам придется заниматься самостоятельно, но хочу напомнить, что ваш отец также занимает должность в Министерстве и имеет все шансы подняться выше не только благодаря своему неординарному мышлению.

— Спасибо, профессор, — выдавила я, заткнув белку-истеричку, которая готовилась устроить целый концерт. — Мне нужно знать что-нибудь еще?

— Вы уверены, что эта должность вам подходит? — прямо спросила профессор. Я надеялась, что она достаточно отстранена от своих учеников, чтобы не задавать такие вопросы, но не срослось.

— Нет, профессор, — честно ответила я. — Но я уверена, что смогу добиться большего, если начну с чего-то впечатляющего.

А потом я введу закон, разрешающий магам заколдовывать маггловские изобретения, и выйду на преждевременную пенсию.

Лет в пятьдесят.

Остается только дожить до этого момента.