Глупая. I часть (гет)

Гермиона

Я лежала на кровати, спрятавшись от соседок по комнате под пологом и заглушающими чарами, и ломала голову над словами Рона.

Попробую сначала…

Гарри привёл Рона в пустующий класс, чтобы поговорить без помех. Уизли явно был не рад этому и даже не дослушал нас, заявив, что сам видел меня в объятиях Маклаггена и слышал все, что я тому говорила, а Лаванда Браун в тот момент была рядом с ним и едва не подралась со мной за то, что я так обошлась с Роном.

На мои слова о том, что по собственной воле целовать Кормака я бы не стала, Рон лишь рассмеялся и попросил показать мои воспоминания о том дне. Разумеется, я отказалась — Рон с трудом мог держать собственную защиту, к тому же, разозлившись и не вполне контролируя себя, он мог скорее навредить мне, чем убедиться в моей искренности.

Окончательно обозлившись на уже бывшего лучшего друга, принявшегося вновь меня оскорблять, я заткнула его мощным Силенцио и ушла, оставив Гарри самого разбираться с этим недоумком.

Теперь я знала, в тот вечер, когда меня усыпили в коридоре и спрятали в нише, у меня взяли волосы для оборотного зелья.

Но кому это могло понадобиться?

Лаванда Браун была тогда вместе с Роном и вряд ли стала бы изменять своему парню…

Во-первых, это девушка.

Во-вторых, точно не из Гриффиндора, потому что мои волосы можно снять с постельного белья.

В-третьих, она знала, что Кормак долгое время был ко мне был неравнодушен.

От размышлений я почувствовала себя загнанной в ловушку. Как тут поймешь, кто мне так удружил?

Сердито стукнув кулаками подушку, я зажмурилась и заорала от злости. Эмоции, переполнявшие меня, требовали выхода, и напряжение нескольких последних дней дало о себе знать…

Стало значительно легче. Как же меня все достало: сперва ссора с Роном, потом эта непонятно откуда взявшаяся Каролина Кэндисс, теперь неизвестный совратитель Маклаггена!

Тролль бы побрал этот учебный год! Я начала скучать по тем временам, когда моей основной проблемой было удержать друзей от поисков приключений!

* * *

Северус

Вызов Темного лорда разбудил меня среди ночи обжигающей болью в предплечье. Кара вскочила с кровати вместе со мной и с взволнованным видом обкусывала ногти, наблюдая, как поспешно я собираюсь. Я обернулся к ней лишь у двери.

— Северус, останься! — воскликнула она, бросившись ко мне.

Умоляющим взглядом она смотрела на меня, а я не мог даже успокоить её, потому что никогда не знал наверняка, вернусь ли с вызова. Прежде у меня не было щемящего чувства в груди, когда лорд призывал меня… Однако сейчас мои ноги словно приросли к полу, не позволяя сделать ни шагу.

Конечно, Кара не раз видела метку на моей руке и прекрасно понимала, кому я служу, но теперь ей впервые пришлось убедиться в реальности окружающей меня опасности.

— Я не могу, Кара, — прошептал я, гладя ее лицо и склоняясь для поцелуя. — И не жди меня, я вернусь в Хогвартс.

Она прижалась ко мне, вцепилась пальцами в воротник рубашки и тихо всхлипнула. Оторвавшись от нее, я осторожно убрал ее руки и поторопился уйти: мне казалось, что, задержись я ещё ненадолго, моё предплечье сгорит от гнева Волан-де-Морта. Хозяин очень не любил ждать…

Выйдя на улицу, я вдохнул морозный воздух, прикрыл глаза, очищая сознание и убирая эмоции, и трансгрессировал.

* * *

Темный лорд стоял ко мне спиной. Прямо перед ним на полу Нагайна заглатывала чьё-то парализованное заклятием тело. Я видел, как бешено дергались в конвульсиях мужские ноги, неровно стуча по паркету каблуками.

Зрелище было тошнотворным, но я сохранял спокойствие, и мое лицо оставалось невозмутимым. Удостоив жуткую картину безразличным взглядом, я склонил голову перед Волан-де-Мортом, ожидая его приказаний.

— Северусс-с, — прошипел тот, даже не обернувшись, разглядывая висевший на стене портрет Арманда Малфоя. — Удивительное дело семья: стоит одному попасть в беду, как другие готовы собственные головы сложить, спасая его. Такие бессмысленные жертвы…

Я молчал, ожидая продолжения и не смея нарушить монолога лорда. Волан-де-Морт часто пускался в рассуждения, отвлекая внимание и одновременно применяя легилименцию. Мой туман окутывал разум, подсовывая лорду только нужные воспоминания; чтобы не вызвать подозрений, пришлось показать и разговор с младшим Малфоем.

— Драко — очень старательный мальчик, жаль, нерасторопный, — прошипел лорд, покидая мое сознание. Нагайна уже полностью проглотила жертву и теперь лежала в углу с разбухшим комком посередине, переваривая ужин.

— Я буду рядом, если ему понадобится помощь, — я склонил голову, когда лорд обернулся ко мне.

— Ну, разумеется, будешь, — прошипел он, склонив голову набок, и его взгляд выжигал во мне дыру. — Я слышал, у тебя появилась женщина. И, если верить слухам, она владеет огромным запасом полезных ингредиентов…

Мое сердце пропустило удар. Нет, только не она!

— Всего лишь знакомая, повелитель, — я говорил медленно, боясь выдать своё волнение. — А слухи часто преувеличивают истинное положение дел.

— Тем не менее, я желаю видеть ее, — у него даже голос перехватывало от нетерпения, а узкие щели вместо носа яростно раздулись.

— Боюсь, это невозможно, — я повторял в голове картину вымышленного прощания с Карой: вот она лучезарно улыбается и целует меня в щеку, затем опускает руку на книгу-портал и исчезает. — Она сегодня днём покинула Англию.

— Вреш-шь! — Волан-де-Морт дёрнулся в мою сторону, оскалившись, а Нагайна медленно подползла к нему, зашипев и приготовившись к нападению по приказу хозяина.

Круциатус разорвал мои легкие и заставил мое тело изогнуться и рухнуть на колени.

К такому никогда не будешь готов, каким бы искусным окклюментом не был. Я зациклился на образе покидающей страну Кары, отвлекая себя от адской боли, кромсающей мой мозг, обманывая лорда даже под пыткой и понимая, что сейчас под угрозой все, над чем я столько лет кропотливо трудился.

Боль прекратилась так же внезапно, как и началась. Я тяжело дышал, но продолжал раскручивать в голове ложь, словно заевшую пластинку.

— Куда она отправилас-сь?

— Я не знаю, мой лорд, — туман в моей защите отступил, показывая лорду новое фальшивое воспоминание: я добавил равнодушие к своим эмоциям при прощании с Карой. — Мы не так близки и я не думал, что она может вам понадобиться…

— Ты не думал? — прошипел он, снова направляя на меня палочку.

— Я видел этот сад, мой повелитель, — поспешил заметить я, тут же показывая воспоминание о небольшом тепличном комплексе одного испанского колледжа — я однажды был там вместе с Говардом Криггом, но сейчас старался как мог правдоподобно показать каждое растение в нем. — Потому и не посчитал нужным задержать ее: я точно знаю, что там нет ничего особенного или важного!

— Круцио! — новая вспышка боли заставила меня согнуться пополам. Не позволяя себе потерять сознание, я видел перед собой только Кару, которая с нежной улыбкой уходила от меня, едва касаясь книги…

* * *

Кара

Я не находила себе места и металась по дому, словно загнанный зверь, ожидая патронус от Северуса. Он запрещал мне приходить в его кабинет через камин, но мучиться неизвестностью ещё хуже. За окном начало светать, когда за моей спиной, наконец, раздался хлопок трансгрессии.

Северус казался бледнее обычного, его пальцы мелко подрагивали, а темные глаза, всегда смотревшие твёрдо и уверенно, сейчас расфокусированно блуждали по комнате, словно он не понимал, где находится.

— Северус? — неуверенно позвала я его.

Слегка покачнувшись, он перевел взгляд на меня, криво усмехнулся и протянул ко мне руки, словно приглашая, а мне не нужно было повторять дважды.

— Что с тобой, Сев? — прошептала я, подойдя ближе и прижимаясь к нему.

Он коснулся губами волос у меня на макушке и провёл рукой по затылку, а я удивилась, подумав, что давно не ожидала от него подобной нежности.

— Я в порядке, — произнес он хриплым голосом. Люди, с которыми все в порядке, не выглядят так, словно вырвались из ада. — А тебе следует уехать, и как можно скорее.

Я знала, что когда-нибудь этот момент наступит, но оказалась совершенно к нему не готова. В груди защемило. Почему сейчас? Я так хотела встретить с ним Рождество! Уверена — это как-то связано с Тем-Кого-Нельзя-Называть…

Северус снова покачнулся и уронил руки. Да он на ногах-то едва держался! Я помогла ему сесть на диван и пошла в кабинет за лечебными зельями: вначале приведу его в порядок, а потом выясню, в чем дело.

* * *

Уложив Северуса в спальне и напоив его зельями, я сидела в гостиной перед камином и задумчиво рассматривала маленькую колдографию, на которой пятнадцатилетний черноволосый мальчик недовольно кривил губы, резко прищуриваясь от вспышек камеры.

Когда-то я училась вместе с ним в Хогвартсе, была в него влюблена и даже призналась в этом перед выпускными экзаменами, но Северус меня тогда отверг. Он никогда не замечал меня и моих чувств, хотя даже его друзья потешались надо мной из-за этого.

Я была младше Северуса на год и среди однокурсников слыла таким же изгоем, как и он…

В те времена, когда меня звали Мэри Макдональд, я была настоящей уродиной, в отличие от сестры. Эльза была двумя годами старше и училась в Рейвенкло, и у нее хватало как друзей, так и внимания противоположного пола.

Именно она помогла мне устроиться к мастеру травологии Луису Пурфе. Тот вечно смотрел на меня с пренебрежением и недовольством, чем-то напоминая Северуса. Хмурый, одинокий и слишком увлечённый изучением новых видов растений, которое сделал своей профессией.

Благодаря высоким оценкам в школе и академии я быстро стала личным ассистентом Пурфе; мы много путешествовали, собирали редкие травы и семена, пополняя его коллекцию.

А я неусыпно следила за Северусом, всегда находясь поблизости: присылала ему необходимые ингредиенты, когда он только вступил в ряды Пожирателей и проводил сложные эксперименты для Темного лорда, лечила его раны, когда он возвращался из рейдов, и однажды даже поцеловала его… Он тогда сильно разозлился и прогнал меня.

Вскоре настали смутные времена, и нам с Пурфе пришлось срочно покинуть Англию, потому что нами заинтересовался Темный лорд. Чтобы уберечь свою семью от Пожирателей, я с помощью Луиса инсценировала собственную смерть и сменила имя.

Мы уехали в Нидерланды, прихватив с собой лишь самые ценные виды растений. Пришлось начать все заново, но идти по проторённой дорожке значительно легче, чем прокладывать новый путь.

Втайне от Пурфе я поддерживала связь с одной старушкой из Лютного, которая помогала продавать редкие ядовитые травы. Та была совершенно неприметной на вид и собственной лавки не имела, находя нуждающихся в ингредиентах для зелий волшебников и предлагая им свое посредничество.

Луис Пурфе скончался прежде, чем до нас дошла весть о падении Темного лорда. Его теплицы в Нидерландах и незаконченные научные труды достались мне как ассистенту. Закончив с оформлением наследства, после проверок законности содержания «Ядовитого сада» в Нидерландах, я вернулась в Англию.

У меня были другие внешность и имя, и я снова стала частью общества. В Лондоне я старалась избегать излишнего шума, но светские рауты посещать приходилось — ради процветания моего бизнеса. Благодаря новой внешности я быстро обрела обожателей, но их попытки покорить мое сердце были тщетными: я была ко всем равнодушна.

Тем не менее мое имя не было на слуху, а заказы я принимала только по почте, используя родовую печать Пурфе. Волшебная палочка с цветком ириса долгие годы напоминала о французском происхождении моего наставника.

О своей жизни до приезда в Англию я говорила немного: окончила Шармбатон, работала со своим дальним родственником Луисом Пурфе, помогала ему прятаться от Темного лорда в смутные времена, а сейчас приехала в Англию, чтобы продолжить его дело.

Северуса я нашла быстро: о нем часто писали в газетах — точнее, писали о суде над ним. Его оправдали, слава Мерлину! Первый год он скрывался в Хогвартсе, практически не покидая стен школы, но однажды я встретила его в Косом переулке и тут же последовала за ним.

Я сидела в углу в магловском пабе и наблюдала, как он напивается в гордом одиночестве. Мое сердце обливалось кровью, когда я смотрела на него, убитого горем — я знала про смерть Лили и понимала, что никакое время не сможет стереть эту женщину из его памяти и из его сердца, которое всецело принадлежало ей одной.

Тогда я решила просто быть рядом с ним, притворяясь незнакомкой, помогать Северусу и каждый раз, когда он будет думать, что остался в одиночестве, напоминать о своей бесконечной любви, пусть он в ней и не нуждается.