Глупая. I часть (гет)

Северус

Я плыл по чёрной реке, окутанной густым туманом, зная: меня ждут там, ниже по течению. Горячая вода обжигала кожу, я тонул под ударами волн, выныривал, вдыхая влажный воздух, сопротивлялся течению и вновь сдавался, подчиняясь бурному потоку. В какой-то момент впереди возник огромный валун, стоявший прямо посередине реки.

Девушка с хрупкой фигуркой, сидевшая на камне, поманила меня рукой.

Сквозь туман я смог различить ее рыжие волосы, и сердце пропустило удар, а потом ускорило свой бег, словно стремясь побыстрее оказаться рядом с ней.

Подплыв ближе, я с удивлением узнал Лили. Она смотрела на меня с мягкой улыбкой, в её ярко-зелёных глазах была нежность. В груди защемило, я из последних сил подтянулся на руках, чтобы взобраться на камень, и через несколько секунд сидел перед ней, жадно рассматривая ее лицо и мечтая о том, чтобы время остановилось. Тонкие пальцы Лили коснулись моей щеки, заставив меня рвано выдохнуть, и она, прикрыв глаза, наклонилась ко мне. Лили целовала несмело, нежно прикусывая губы, мягкость ее уст пьянила меня, а робкие прикосновения языка обжигали. В груди разгорелся жар, и я притянул девушку к себе, углубляя поцелуй.

Тихий стон Лили эхом отозвался в моей голове, а острая боль в плече заставила содрогнуться. Девушка передо мной медленно растаяла в воздухе, оставив лишь ледяную пустоту. Река вокруг скалы разбушевалась, по темной воде пошли высокие волны, одна из которых смыла меня с камня, утягивая на дно. Очнувшись, я открыл глаза, с тяжелым сердцем понимая, что моя Лили оказалась всего лишь наваждением.

* * *

Гермиона

Затуманенные сном глаза профессора глядели на мои губы. Я замерла, словно напуганный кролик перед броском змеи, не в силах даже пошевелиться от ужаса. Наконец Снейп медленно поднял взгляд на мои глаза… Я резко отшатнулась при виде того, как его сузившиеся глаза наполняются яростью. Скривив в презрении тонкие губы, он едва слышно прохрипел:

— Как недостойно, Грейнджер.

Я уже судорожно придумывала себе оправдание, как из-за двери в кабинет раздались звуки шагов и голос директора. Мигом вскочив с кровати, поправив волосы и стараясь успокоить бешено бьющееся сердце, я быстро повернулась к вошедшему в спальню Дамблдору, за которым следовал какой-то мужчина средних лет в лимонном халате. Коротко кивнув мне и Снейпу, целитель тут же начал осматривать профессора, размахивая над ним палочкой и шепча заклинания.

— Мисс Грейнджер, вы прекрасно справились, — обратился ко мне Дамблдор, подхватив под локоть и уводя в сторону кабинета.

Услышав за спиной глухое фырканье профессора Снейпа, я стыдливо прикрыла глаза и залилась краской. Неправильно поняв мое смущение, Дамблдор мягко улыбнулся и ободряюще похлопал меня по плечу.

— Профессор Снейп жив — и это лучшее, что вы могли для него сделать, — добавил он. — Но сейчас я попрошу вас вернуться в свою гостиную, чтобы целитель мог спокойно выполнить свою работу.

Я поспешно закивала — следовало убраться отсюда как можно быстрее.

— И ещё… Я полагаюсь на ваше благоразумие в том, что события этой ночи не станут известными за пределами этой комнаты, — директор внимательно поглядел мне в глаза. Я снова кивнула. Да дайте же мне скорее уйти!

Дамблдор отпустил меня, и я обернулась, чтобы попрощаться с целителем и профессором Снейпом. Последний недовольно покосился на меня, но ответом не удостоил. Задрав в ответ на это подбородок, я пожелала директору доброй ночи и поспешила уйти.

Мерлин! Снова я попала впросак!

Жалела ли я о случившемся? Нет! Я, конечно, боялась, что Снейп после такого не захочет иметь со мной никаких дел и, скорее всего, откажется от занятий окклюменцией, но этот поцелуй я, в конце концов, заслужила — как верно заметил Дамблдор, я спасла ему жизнь!

Разочарования не было. То ли от пережитого стресса, то ли потому, что удалось избежать наказания за свою вольность, но теперь я думала, что дела обстоят не так уж и плохо. Как вовремя появился директор! Невольно улыбнувшись, я назвала Полной Даме пароль и, проигнорировав ее недовольное ворчание, ушла в свою комнату. Что ж, я и без того не рассчитывала на то, что Снейп ответит мне взаимностью… Теперь мне, по крайней мере, будет о чем мечтать темными ночами, а об остальном можно подумать уже завтра.

* * *

Кара

Я отшатнулась, прерывая связь. Все-таки Северус с ней!

Схватив шар, я размахнулась и с силой швырнула его в стену, но грохот разлетевшегося на мелкие осколки подарка не заглушил моей боли. Перед глазами все ещё стояла картина их поцелуя, и я закричала, рывком сметая все со стола. Задыхаясь от рыданий, я упала на пол, обняв себя за плечи; мне казалось, что сердце сейчас разорвётся от боли и обиды. Почему она? Почему именно ей ты решил ответить взаимностью, Северус?!

Мне хотелось применить к себе Обливиэйт, чтобы больше никогда не чувствовать эту боль! Забыть эту любовь и не видеть его больше никогда!

Я, конечно, всегда знала, что Северус мне не принадлежит, и он не упускал случая напомнить об этом… Но как же я ошибалась, считая, что больнее мне уже не будет. Я сдерживалась, чтобы не писать гневных писем каждый раз, когда он исчезал на долгие месяцы, молчала при виде фотографий Лили или следов чужой помады на его лице… но видеть, как он с нежностью отвечает на поцелуй другой, я была просто не в силах.

Бросились в глаза разбросанные по паркету осколки магического шара, и я с ужасом поняла, что оборвала единственную связь с Северусом. Призвав к себе успокоительное зелье, я залпом выпила его и выдохнула. Нужно понять, как действовать дальше: я не могу позволить какой-то глупой влюблённой девчонке увести у меня Северуса сейчас, когда мы с ним… Ох, Мэри! Не лги себе — тебя предупреждали, и ты с радостью согласилась играть эту роль для него…

Мои руки безвольно опустились, и я закрыла глаза, с трудом успокаивая дыхание и понимая, что просто раздавлена недавним зрелищем. Зелье начало действовать, и мои мысли постепенно приобретали ясность и стройность.

Но для начала мне необходимо встретиться с Северусом.

* * *

Северус

Я лежал в постели и задумчиво глядел в потолок. Забинтованные плечо и грудь напоминали о себе неприятным зудом, но обезболивающая мазь хотя бы избавила меня от боли при каждом движении. Противоядие будет готово только к полудню, а до этого мне следовало обновлять самоочищающие чары и каждый час принимать кроветворное зелье.

Дамблдор, проводив целителя, задержался, чтобы узнать подробности этой ночи.

Услышав, что я так рисковал своим положением ради женщины, Альбус нахмурился.

— «Ядовитый сад»? — переспросил он, прищурившись. — Я слышал о нем, но думал, что он на континенте.

Я рассказал про Кару все, что знал, умолчав о подробностях нашего знакомства и интимном характере встреч.

— Я знал Луиса Пурфе, — вдруг проговорил директор, с задумчивый видом проводя почерневшими пальцами по бороде. — Он был человеком замкнутым и очень одиноким. Не припомню, чтобы слышал когда-нибудь про его семью и каких-нибудь родственников, пусть даже дальних. Но когда мы с ним познакомились, он только-только приехал в Лондон и с трудом говорил по-английски, и отчасти по этой причине с трудом шёл на контакт.

Я рассказал, что Волан-де-Морт дал мне неделю на то, чтоб я нашёл Кару и доставил ему, и что я и не собирался ее разыскивать, в чем и признался Дамблдору. Вернувшись к воспоминаниям о случившемся той ночью, я скрипнул зубами.

— У меня было все продумано, — я словно вслух разговаривал сам с собой. — Я смог предупредить Кару, что мне придется назвать точный адрес «Ядовитого сада» Темному лорду, а она все подготовила, предупредила служащих… Там не найдут ничего интересного и оставят ее в покое, я уверен.

— Но почему тогда ты вернулся в таком виде?

— Темный лорд проверил подлинность моих безуспешных попыток отыскать Кару и привлечь ее на его сторону. Он уже отпустил меня, поверив моим воспоминаниям, но, когда я уходил, послал мне в спину проклятие ужаса, одновременно внушив мне…

Я умолк, не желая говорить об увиденном.

«Пытки Кары… лорд внушил мне ее мучительную смерть», — я не произнёс ни слова, но Дамблдор кивнул, поняв все без слов.

— Я дал слабину, — продолжил я. Злость на самого себя съедала меня изнутри. — Сорвался на доли секунды… Но Темный лорд успел разглядеть мои чувства к ней и понял, что Кара мне, кхм, небезразлична. По его меркам я стал предателем, поставившим страсть к женщине выше блага своего повелителя.

Несмотря на зелье, восстановившее мой сорванный голос, говорить было по-прежнему тяжело — я начинал задыхаться. Откашлявшись, я продолжил:

— Я смог убедить его в преданности — признав свою слабость, выдал место, где находится «Ядовитый сад», и все личные адреса Кары.

— И он поверил? — с сомнением поинтересовался Альбус. Я кивнул.

— Я предоставил ему подлинные воспоминания — знал, что они мне понадобятся, и он при всем желании не смог бы усомниться.

— Но все же он тебя наказал… — директор не спрашивал, зная о жестокости Темного лорда.

— Да, Темный лорд развлекается при виде того, на что идут люди ради спасения собственной шкуры, — я невольно скривился от отвращения. — Это должно было стать уроком не только для меня… Он показал, что предпочтёт предать смерти любого, но не потерпит даже малейших сомнений среди своих приближенных.

Вот только Волан-де-Морт и представить не мог, что я буду ожидать смерти как надежды на освобождение: он считал, что я стану сражаться за свою жизнь и сделаю все, чтобы спастись, и дал мне достаточно времени, чтобы найти способ избавиться от яда Нагайны. Этого, разумеется, я озвучивать Альбусу не стал — ему не стоит знать, что смерть кажется мне большим благом, чем служба на любой стороне.

— Мне жаль, Северус, — Дамблдор поднялся со стула. — Извини, что вынудил тебя рассказать мне все именно сейчас, и постарайся отдохнуть.

Уже стоя возле двери, он обернулся ко мне:

— Предложи мисс Кэндисс встретиться со мной. Если она обратится к Ордену, мы сможем защитить ее.

Когда за директором закрылась дверь, я с облегчением откинул голову на подушки: мне стало казаться, что эта ночь никогда не закончится — впрочем, как и список моих обязательств. А свобода была так близка…

Дамблдор говорил, что своим спасением я обязан Грейнджер, но никакой признательности к ней я не питал. Видимо, меня не оставят в покое, пока я не выполню все, что от меня требуется.

Грейнджер…

Зачем ты вмешалась и, главное, как нашла меня в эту ночь?

Стоило ей уйти, как Дамблдор принялся нахваливать ее, выразив восхищение ее рассудительностью и расторопностью, а его слова о «прелестном крылатом патронусе» Гермионы вызвали у меня любопытство, но уточнять я не стал — слишком был ещё зол на девчонку.

Хмыкнув, я вспомнил, как она побледнела, когда поняла, что я проснулся. И думать не хочу о том, что творилось в тот момент в её голове — я был близок к тому, чтобы прибить ее.

А перед тем, словно идиот, рассматривал эти раскрасневшиеся и припухшие от поцелуя губы, отказываясь признавать произошедшее. До меня не сразу дошло, что отнюдь не Лили я целовал, но вскоре волна разочарования накрыла меня. Меня обманули — ведь только что моя Лили была, наконец, рядом со мной, и ОНА целовала меня!

Моя школьная любовь была отражением света в моей душе, погрязшей в Темных искусствах. Именно память о Лили удерживала меня на грани, позволяя лавировать между светом и тьмой. И я не позволял себе смешивать это светлое чувство с обычными плотскими утехами.

А сегодня за меня это сделала глупая маленькая гриффиндорка, нагло воспользовавшись моим беспамятством!

Я выдохнул сквозь зубы и сжал кулаки, стараясь успокоиться, хотя, признаться, считать Грейнджер глупой становилось сложнее с каждым днём. То, с каким упорством и прилежанием она училась окклюменции и как добивалась поставленных целей, вызывало восхищение. Даже взять этот злосчастный поцелуй… мечтала о нем — и получила его.

Знал же Дамблдор, как она ко мне относится, но оставил ее присматривать за мной. Студентку!

Да уж, подобный поступок никак не вязался с привычным образом Гермионы Грейнджер: она оказалась полной парадоксов, что сбивало с толку, не давая возможности предугадать, что она учудит в очередной раз. То дышать при мне боится, то врывается в кабинет и кричит на меня. То нападает на Драко и даёт сдачи Маклаггену, то через минуту дрожит в истерике, словно напуганный ребёнок. То прячется под столом, краснея, то лезет с поцелуями к спящему мужчине…

Если бы меня сейчас спросили, как именно я отношусь к гриффиндорке, то я не знал бы, что сказать. Безусловно, она вызывала уважение своим твёрдым характером, целеустремленностью и способностью к аналитическому мышлению, но иногда Грейнджер становилась невероятно раздражающей занудой. А еще эта ее склонность влипать в самые нелепые истории, иногда даже с риском для собственной жизни!

Грейнджер будто играла со мной в игру «доведи профессора Снейпа». То одно, то второе, то третье — словно искала случай, когда мое терпение, наконец, лопнет.

Я, конечно, понимал, что подросткам свойственно совершать всякие глупости, чтобы привлечь к себе внимание, но Грейнджер даже в такие моменты выглядела на редкость искренней… если это слово вообще можно отнести к ее неуклюжести и гормональным всплескам.

Осознав, что я уже больше получаса размышляю о странном поведении своей студентки, я загнал свои мысли в сферу и скрыл ее в сером тумане. Мне следовало отдохнуть, а о том, что делать дальше, я подумаю завтра.

Примечание к части

Глава посвящена восприятию происходящего героями и короткому «обосную». Не хочу я это растягивать, ибо сюжет стоять на месте не должен, а событий впереди ещё много.