Холодное тело - горячее сердце (джен)

Шерлок

Когда Джон наконец-таки открывает дверцу, давая мне выйти, я в таком состоянии, что могу начать целовать землю, распластавшись на зеленой траве около подъездной дорожки. Боже, твердая неподвижная поверхность. Я, конечно же, был уверен, что Джон в состоянии вести машину. В нормальный условиях. Однако эта поездка пошатнула эту уверенность. Лежу на земле, зарывшись лицом в траву, пока Джон не поднимает меня на ноги и не велит заходить в заброшенный дом. Дверь открыта. Вхожу внутрь и начинаю осматривать комнату за комнатой, пока Джон ходит за сумками и гарпуном. Руки сами находят выключатель на стене в конце главного коридора. Все еще работает. Сейчас далеко не везде есть электричество.

В большинстве комнат нет ничего интересного. Только в обеденной есть пара любопытных вещей. Фотоаппарат, деревянная коробочка и очень злой кот. Этот комок шерсти немного грязноват, но в целом, похоже, вполне здоров. И, вне всякого сомнения, вполне сгодится в пищу. В конце концов, это просто живая плоть. Хотя человеческая на вкус и лучше. Почему, собственно, мы и предпочитаем ее, когда есть выбор. А животные просто утоляют голод, когда больше нечего есть. С моей последней трапезы прошло не так уж много времени; бывало, я не ел месяцами. И все же, сейчас прямо передо мной была еда. Так сказать, лежала на блюдечке с голубой каемочкой. Почему я должен отказываться от пищи, когда она сама идет к тебе в руки?

Я медленно приближаюсь к коту. Его хвост нервно дергается, а сам он, распушив шерсть, прижимается грудью к полу. Мне потребуется лишь один укус. Я приготовился напасть на животное, которое, очевидно, решило сделать то же самое, ибо секундой позже кот, с боевым кличем, уже оказывается у меня на груди. Пытаюсь отодрать его от себя, но безрезультатно. Должно быть, Джон услышал кошачий вопль, потому что в следующее мгновение он уже стоит передо мной, отцепляя от моего пальто этого представителя семейства кошачьих. Пронаблюдав, словно в замедленной съемке, падение оторванной пуговицы, перевожу тяжелый взгляд на животное.

— Нет, Лок. Это не еда. Он был чьим-то питомцем.

— Но...

— Никаких "но". Тебе необходимо поесть? Прямо сейчас?

— Нет, но...

— Тогда не надо его убивать. Не будь жадным, Лок. Если ты можешь сдерживать себя от нападения на меня, то не трогай и бедное животное. — Но это не одно и то же! И я не ем из жадности! Я ненавижу есть людей, так почему я не могу съесть кота? И, конечно же, я никогда не нападу на тебя, Джон. Даже одна эта мысль меня возмущает.

Мне хочется обидеться и начать топать ногами от такой несправедливости. Он напал на меня, и я жажду мести. А этот ужасный кот будто издевается надо мной, с удобством расположившись на плечах Джона. Подняв со стола заинтересовавшие меня вещи, скрываюсь в гостиной. Слышу, как Джон воркует с этим злодеем, имеющим наглость громко мурчать. Я еще отомщу. Никто не смеет занимать мое место.

Знаю, что скорее всего выгляжу жалко, но эмоции для меня еще слишком новы, и я делаю, что могу. Хотя и понимаю, что все это выглядит довольно по-детски. Только я не знаю, как иначе. Хотя... Может, если я не буду пытаться съесть кота, Джон поверит, что я не голоден. Я знаю, что могу потерпеть еще некоторое время. Но чем дольше мы воздерживаемся от пищи, тем быстрее проклятие зомби превращает нас в Кости. Зомби не должны ничего бояться. У нас нет эмоций, нет мыслей, нет чувств. Но у каждого из нас все равно остается один последний страх. То, что однажды, рано или поздно, мы все станем Костями. И это реальный страх потому, что когда-нибудь он станет правдой. Это лишь вопрос времени.

Если это когда-нибудь случится со мной... нет, я не хочу об этом думать.

* * *

Джон

Я знаю, что на самом деле он не хочет есть кота. Думаю, это больше потому, что тот напал на него. Он чувствует обиду. Бедное животное, должно быть, уже целое столетие не видело настоящих, живых людей. Налив коту в блюдце воды, думаю, чем бы его покормить. Но, похоже, он явно не голодает. Поэтому, оставляю его на кухне и иду обследовать дом, ища спальню. Девчачья спальня подошла бы, если бы я хотел спать на розовых простынях, окруженный постерами каких-то мальчиковых групп. А я очень, очень, очень этого не хочу. Кинув сумку на огромную кровать в соседней комнате, достаю несколько вещей. Пару упаковок с чаем, джем, мою новую пижаму, халат и недочитанную книгу.

Сменив одежду, внимательнее осматриваюсь. Владельцы не взяли с собой ничего лишнего: книги все также были расставлены на полках, а ненужные обувь и одежда валялись на полу перед шкафом. В этой комнате даже есть отдельная ванная. Интересно... А где Лок? Я разжег камин, прежде чем побежал разнимать его и кота. Надеюсь, он еще не наткнулся на открытый огонь, будучи без присмотра. Я же поставил каминную решетку на место?

— Лок?

— Да? — Ага, значит, в гостиной.

Я нахожу его сидящим на ковре перед диваном, среди содержимого его сумки, разбросанного по полу. Карандаши, что, должно быть, были в той деревянной коробочке, валяются по всей комнате. И что же он взял с собой? Охотничья шапка, Бубенчик, кубик Рубика, несколько папок с делами, черный прямоугольник (не совсем понимаю, что это такое), рамка с фотографией его и брата, пара черных кожаных перчаток и детская книжка о пчелах. В руках он держит полароид. О, надо сделать пару снимков на память. Не видел таких штук уже несколько лет.

— Лок, мы не останемся тут надолго. Не стоило распаковываться, — он коротко рычит в ответ. Явно еще в плохом настроении. Мягко вытаскиваю камеру из его рук.

— Давай, Лок, улыбнись! — вспышка и Лок в ужасе отскакивает в сторону.

На карточке появляется озадаченный зомби с полными ужаса глазами. Ладно, еще разок.

— Ну же, Лок, это же не больно. Постарайся улыбнуться. Скажи "зомби-апокалипсис"!

Следующее фото намного лучше. Почти похоже на ухмылку. Хотя глаза, самая выразительная часть его лица, от страха все еще слишком широко открыты. Вернув фотокамеру ему в руки, показываю, как ею пользоваться. Похоже, ему больше нравится быть фотографом, чем моделью. Он делает два довольно приличных снимка со мной. Что подает мне идею.

* * *

Часом позже весь пол уже завален полароидными снимками. Несколько фото меня самого и Лока, одно — с Локом в охотничьей шапке, одно — где он держит в руках черный прямоугольник, который оказался всего лишь лупой. Похоже, ему нравится открывать и закрывать его. Он тоже делает несколько снимков меня прежде, чем я додумываюсь сделать несколько тайных его самого — тогда, когда он думает, что на него никто не смотрит. Я чувствую, что поймал такие моменты, которые он только мне когда-либо и показывал. Одинокий монстр, который просто хочет иметь друга. Эти фотографии — самые лучшие. Потому что очень важно хранить прошлое и настоящее. Во имя будущего. Плюс, некоторые из них могут помочь мне в случае, если придется защищать Лока. Остальные я оставлю только для себя. Как, например, ту, где он, с Бубенчиком на коленях, своим новым карандашом пытается нарисовать пчелку. Ну или, я думаю, он пытался нарисовать именно ее.

Неожиданно, даже для себя, зеваю. Похоже, пора ложиться спать. Лок молча смотрит на меня из облюбованного им угла комнаты.

— Я устал, приятель. Так что пойду-ка я спать. Давай, ты можешь забрать свои вещи с собой, — помогаю ему собрать раскиданные по полу игрушки. После чего поворачиваюсь и веду его за собой вверх по лестнице.

* * *

Шерлок

Он хочет, чтобы я пошел с ним? Почему? Захожу в большую спальню. Наше оружие разложено по полу. Окна, по большей части закрытые книжными полками, теперь под контролем. А, понятно, он хочет, чтобы я был рядом из соображений безопасности. И, возможно, чтобы уберечь меня от проблем. Полагаю, это вполне справедливо. Отодвигая загородку, он указывает на вход в ванную комнату. Заинтригованный, я подхожу ближе и открываю дверь. Огромная, белая ванна стоит вдоль правой стены небольшой комнатки. И она наполнена одеялами и подушками всевозможных размеров. Он понял, что мне так больше нравится, и сделал мне мою собственную постель.

Спасибо, Джон. Возможно, стоит сказать это вслух. Это же правильно, так? Люди любят хорошие манеры.

— Спас-сибо. — Джон улыбается. Да, я сделал правильно.

— Спокойной ночи, Лок. Увидимся утром. Сладких... эм... доброй ночи.

Сладких что? Я не понимаю, что за фразу ты начал произносить? О, да ты уже спишь на ходу. Он наверно очень сильно устал. Весь день проходить с тяжелыми сумками на спине, а потом еще и убегать от Костей и зомби. Я был прав. Он — боец, очень выносливый человек, который выживет в любой ситуации. Но все же, он — человек. И ему не стоит так себя нагружать. Иначе, он долго не продержится.

Прикрыв дверь в ванную, оставляю маленькую щелку, сквозь которую в комнату может просачиваться лунный свет. Забираюсь в одеяла в своей ванне. Тут нет пауков. Я принес свои фотографии с собой. Я просто держу их в руках и думаю о них в течение нескольких часов. Что они означают? Как они создаются? Могу ли я разобрать камеру, не сломав ее? Я вновь вспоминаю, как хотел бы смочь забыть обо всем и уснуть, как Джон. Но мертвые не спят. Мы всегда бодрствуем. Неустанные лунатики.

Вот посмотрю на них еще немного, а потом уставлюсь невидящим взглядом в пустоту. Должно быть, весело проводить вечер, ни о чем не думая.