Apple Pies and Other Amends (гет)

— Рон? — выдохнула Гермиона. Ни она ни Драко не сдвинулись с места, всё ещё прижимаясь друг к другу после секундного поцелуя. — Что... что ТЫ тут делаешь?

— Флёр и Билл пригласили нас на ужин. Это что ты здесь делаешь? — Рон ткнул в них пальцем так, как будто поймал на чём-то постыдном.

— На что это похоже, Уизли? — спросил Драко, растягивая слова и не отрывая своих пальцев от щеки Гермионы.

— Похоже на то, что ты только что пытался поцеловать мою девушку, Малфой.

— Твою девушку? — фыркнула Гермиона. — Честное слово, Рон, ты что серьезно?

Рон проигнорировал её, даже не утруждая себя спором о статусе их взаимоотношений, продолжая испепелять Драко взглядом. — Ты должен мне ответить, Малфой. Какого чёрта вы здесь делали?

— Я думаю, ты можешь сделать свои собственные выводы, — насмешливо сказал Драко, но всё равно отдернул руку, как будто делал что-то не правильное.

Лицо Рона мгновенно стало красным. Он был слишком взбешен для того, чтобы обратить внимание на то, что пара прекратила касаться друг друга.

— Свои собственные выводы? — огрызнулся он. — Мои гребаные выводы? Ну, что ж Малфой. Я думаю, что Гермиона должна была бы быть мерзкой Пожирательской шлюхой, если бы хотела целоваться с таким дерьмом, как ты, и это чертовски маловероятно. Правда, Гермиона?

Драко вскочил со своего стула так резко, что тот упал на пол. Рон с Драко начали приближаться друг к другу.

— Как ты её только что назвал? — прошипел Драко.

— Я назвал дерьмом тебя, а не её. Тебя.

— Ты думаешь, я глухой? Я только что слышал, как ты оскорбил её.

— Разве это не твоё любимое занятие, хорёк?

— Ты сегодня прекрасно справился с этим сам, Уизли.

Рон насупился и издал какой-то непонятный, яростный рычащий звук.

— Отвали от неё нахрен, Малфой.

— Или что?

Они одновременно вытащили палочки. В этот момент из воздуха с громким аппарационным "поп" появилась хостес. За ней стояли Билл, Артур, уже очень беременная Флёр и Молли. Взгляд миссис Уизли выражал такую же ледяную ярость, когда она смотрела на сына, как взгляд хостес, которая смотрела на Драко.

— Рональд Биллиус Уизли, первый раз нас пригласили в шикарный ресторан, и даже тут ты не справился с такой простой задачей, как держать свою палочку в кармане больше двух минут? — Молли заскрипела зубами так громко, что этот звук эхом отразился от зачарованного свода. Затем она повернулась к Гермиона и мило улыбнулась. — Привет, Гермиона, дорогая! Ну, разве не прелестно ты сегодня выглядишь?

— Она? — закричал Рон, зверея от ярости. — Ты делаешь комплимент этой тупой... ей? Когда она настолько тупа, чтобы шляться по ресторанам с этим грёбаным Пожира...

Драко направил палочку прямо на горло Рона.

— Рискни оскорбить её ещё раз, Уизли, и я сделаю так, что веснушки на твоем лице соединятся с веснушками на твоих плечах.

Какая бы грань приличия не была установлена в этом заведении, они явно её пересекли. Прежде чем кто-нибудь успел сказать ещё хоть слово, хостес выхватила свою тонкую эбеновую палочку, которая идеально ей подходила по размеру, и направила её конец на нарушителей спокойствия.

— Вон отсюда, — приказала она. — Вы оба.

— Но моя семья... — начал Рон.

Хостес заткнула ему рот одним взмахом своей палочки.

— Если у вас проблемы, то выйдите из ресторана и решайте их на улице. Вы сможете вернуться к своей семье, когда достаточно успокоитесь, чтобы уважать святость Le Secret Passage, — её острый взгляд метнулся в сторону Драко, который уже опустил свою палочку. — Ваш счет выставлен, мистер Малфой. Полагаю, вы и мисс Грейнджер закончили и готовы покинуть наш ресторан.

Последнее предложение было утверждением, а не вопросом. Драко коротко кивнул и протянул Гермионе руку. Она так была расстроена, что автоматически взяла его под руку и, с жалостью взглянув на Рона, последовала за Драко широкими шагами вдоль заполненного людьми широкого центрального прохода.

Выйдя на воздух, она снова смогла дышать. Она сделала несколько глубоких вдохов ночной прохлады, чтобы очистить голову и обдумать произошедшее. Что было очень кстати, так как Рон последовал за ними и кто, если не Гермиона, мог рационально мыслить в этой ситуации.

Как бы подчеркивая верность этой мысли, Рон и Драко начали кружить друг вокруг друга, как дикие звери. Глядя в упор на соперника, Рон обратился к Гермионе.

— Какого черта ты тут делаешь, Гермиона? Он что, притащил тебя сюда под Империусом или что-то в этом роде?

— Нет, Рон, — процедила она сквозь зубы. Гнев забрался к ней под кожу и полыхал там, угрожая разорвать её изнутри. — Мне не нужны заклинания такого рода, чтобы пойти на свидание, знаешь ли.

Рон злобно усмехнулся.

— На свидание? Ты действительно сейчас пытаешься убедить меня в том, что ты на свидании с гребаным Драко Малфоем?

— Ты что серьезно только что спросил её об этом, Уизел? — рассмеялся Драко. — Ты действительно так туп, что тебе нужно повторять в разных вариациях один и тот же вопрос три раза?

— Драко, — сказала Гермиона обеспокоенно. — Прошу.

Это наконец отвлекло внимание Рона от надвигающейся драки, и его взгляд быстро скользнул к Гермионе.

— Драко? С каких это пор ты зовешь его Драко?

Геормиона простонала и вскинула руки в воздух.

— С тех пор, как согласилась пойти с ним на свидание, Рональд.

Драко многозначительно вскинул бровь.

— О! Намного, намного раньше, я думаю.

Этот намёк стоил ему легкого толчка в плечо от Гермионы, которая подобралась достаточно близко к волшебникам, чтобы обездвижить их Ступефаем, если потребуется.

— Не обращай на него внимания, Драко.

— О! Пожалуйста, обращай на меня внимание, Драко, — ехидно передразнил её Рон, вытаскивая свою палочку из кармана. — Потому что я заставлю тебя есть грязь.

Драко снова потянулся к своей палочке и остановился только тогда, когда Гермиона положила ему руку на плечо. Её прикосновение было очень нежным, но следующие слова она произнесла таким тоном, что у любого кровь застыла бы в жилах.

— Драко, Рон, если вы не прекратите кружить друг вокруг друга, то я нашлю проклятье на вас обоих. Я серьезно.

Гермиона и Рон дружили годами, с Драко они общались всего несколько месяцев. Но однако Драко, а не Рон, услышал её и остановился. Мышцы его лица были напряжены до предела, взгляд напоминал взгляд убийцы. Но он подчинился желанию Гермионы и опустил руку с зажатой в ней палочкой вниз. Конечно, руки его были сжаты в напряженные кулаки, готовые в любой момент встретиться с челюстью Рона, но... Всё же даже это стоило ему усилий. Это гораздо большее, чем сделал Рон, который продолжал кружить вокруг Драко, не сбавляя темп, с палочкой наготове.

— Рон.

Она не изменила своего обдающего холодом тона. Но что-то же должно было прорваться сквозь туман гнева Рона, потому что тот встал по стойке смирно, как будто его ударили. Он остановился и медленно посмотрел на неё. Он моргнул раз, другой, как будто увидел её впервые. Но был всё же небольшой сдвиг в его взгляде, смягчение было настолько незначительное, что она могла бы не заметить, если бы не знала так хорошо его лицо.

— Ты действительно сегодня выглядишь прекрасно, Миона, — сказал он тихо.

Она открыла рот, чтобы поблагодарить его, но мягкое возмущение, вырвавшееся из горла Драко, опередило её.

Драко больше ничего не говорил. Он больше не язвил, не перебивал и не давал никаких других причин для нападения, кроме своего непосредственного присутствия в переулке и этого низкого ворчания.

Но сам этот звук? Гермиона и Рон отлично знали, что он означал: Драко Малфой действительно возмутился, когда другой мужчина сделал ей комплимент. И этот рык ясно давал понять его намерения.

Рон быстро переводил взгляд между Драко и Гермионой, его движения головой были похожи на летающий над полем теннисный мяч; такие движения она часто видела у представителей семьи Уизли, когда они всерьез что-то обдумывали.

Гермиона догадывалась, что видел Рон, рассматривая их: как оберегающе Драко наклоняет свое тело к ней; как взаимодействуют и притягиваются их руки; как нежно смотрит она на Драко, как будто обеспокоена в первую очередь его реакцией на их конфронтацию. В этот момент Драко Малфой и Гермиона Грейнджер не выглядели, как враги с детства, готовые бросить проклятье друг в друга или отвесить пощёчину. Они выглядели как влюбленные, объединившиеся против ревнивого бывшего. И одновременно с тем, насколько Рон Уизли был верным другом с большим сердцем, настолько же он был мужчиной, который не мог стерпеть подобного рода вещи.

Лицо Рона скривилось почти до уродства. Он был симпатичным парнем, но он никогда не умел правильно изображать насмешку на лице. Может быть, из-за его длинного носа или из-за толщины его верхней губы, но это выражение делало его лицо кислым и мерзким одновременно.

— Хорошая работа, Малфой, — сказал Рон, его голос был настолько ледяным, что она почувствовала, как холодок пробежал по её обнаженным рукам. — Идеальная работа, в самом деле. Поздравляю.

— Ты о чем, Уизел?

— Как будто ты не знаешь, — кривая улыбка Рона стала ещё шире, теперь она обнажала часть зубов. — Я приношу тебе свои поздравления за то что ты провел удачную аферу с умнейшей ведьмой своего поколения.

— Рон, не надо, — умоляла Гермиона.

В то же время Драко сделал шаг вперед.

— Серьезно, о чем ты чёрт возьми говоришь, Уизел?

Рон издал унылый смешок.

— Я говорю о тебе, Малфой. Ты неисправимый лжец и интриган. И что ты на этот раз придумал? Вызвал жалость к себе, и она согласилась пойти с тобой на свидание? Рассказал ей, как тяжела теперь жизнь у бедных, убогих Пожирателей Смерти?

— Рональд Уизли, как ты смеешь? — закричала Гермиона.

Но Рон только разогревался; игнорируя её предупреждение, он нанёс свой смертоносный удар быстро и жестоко.

— Уверен, именно это ты и сделал, да, хорёк? — прошипел Рон на Драко, который был пугающе бездвижен. — Гермиона совершала эти странные вещи... Типа дурацкого тура, да? Вероятно, она приехала в то змеиное гнездо, которое ты называешь домом, с каким-нибудь десертом. И ты начал охотиться на неё, как чертов вампир. Но знаешь, что самое страшное? Что она, блядь, попалась на этот крючок, настолько дьявольский был план. Ты яд, Малфой. Ебаный яд. Всё, чего ты касаешься, умирает. Посмотри на Дамблдора и твоих любимых Пожирателей Смерти. Вот дерьмо, да даже Крэбб. Ты просто ядовитая яма отчаяния, и ты пытаешься затащить в неё Гермиону, чтобы тебе не пришлось в ней тонуть в одиночестве. И зачем тебе она? После того, как ты круто облажался, ведьмы твоего чертового круга на тебя не смотрят?

После того, как Рон выплюнул последнее слово, два волшебника стали контрастно разными. Лицо Рона стало вместо ярко-розового красным, почти алым, так, что он стал похож на кроваво-красную полосу на фоне серых камней стены пассажа. В отличие от него, Драко стал похож на живой мрамор, бледную статую с головы до ног, холодный, неподвижный в темноте. Рон трясся от гнева, Драко был похож на застывший кусок льда.

Гермиона же страдала от горького разочарования. Не из-за Драко, который пока только лишь защищал их, из-за одного из своих самых старинных друзей. Мальчика, которого она полюбила в первый раз в жизни. Мальчика, который разбил её сердце во второй раз за этот год.

Слова Рона сильно ранили её прямо в грудь, и не из-за того, что она была с ним согласна насчет себя и Драко, вовсе нет. Если уж на то пошло, то её можно было обвинить в том, что это она использовала Драко, чтобы доказать себе, что она настолько сильна, чтобы помогать тем, кто действительно раздавлен. Чтобы убедить себя в том, что кто-то другой сломлен даже больше, чем она сама, и тем самым почувствовать себя лучше. Но что-то изменилось, изменилось всё, если уж говорить начистоту. Изменилось её сердце. Так что слова Рона не ранили её из-за того, что он сказал о Драко или даже о ней. Они ранили её потому, что они многое говорили о Роне.

Между каждой из ядовитых фраз Гермиона слышала скрытое послание: Рон всё ещё думает, что она в процессе своего Тура, что ей страшно, что ей ещё нужно проработать отголоски войны в своей голове, но ей всё это уже не нужно. Она всё ещё не может примирить две стороны войны так, чтобы они могли ужиться в мирное время. К тому же, оказывается, он думает, что она настолько слаба и глупа, чтобы попасть в одну из старых долбаных историй. Только это одно заставило её сердце сжаться.

И если её сердце болезненно сжималось...

Она повернулась к Драко со слезами на глазах. Как она сможет вернуть его обратно из той пропасти, куда Рон только что толкнул его? Как она восстановит то хрупкое равновесие, которое Рон только что разбил?

Драко выглядел настолько хрупким, что она не знала даже, как к нему обратиться сейчас. Но он поразил её, когда качнул головой, выпрямил спину и посмотрел на неё мягким взглядом. Он засунул руку в карман и повернулся к ней с уже знакомой ей аристократической непринужденностью. Если бы она не знала его лучше, если бы она не заметила маленькую морщинку между бровями и напряжённую линию вокруг его рта, она бы подумала, что ничто в мире его не интересует.

Когда он подошёл достаточно близко, он запустил свою свободную руку в её волосы и притянул к себе. Движение было мягким, но одна прядь волос всё-таки вырвалась из её пучка. Драко на мгновение задумался над этой непослушной прядкой, накрутил кудряшку на длинный палец и медленно выпустил, почти с сожалением, и наклонился вперед, чтобы крепко поцеловать в лоб.

— Возвращайся домой с Уизли, — прошептал он ей на ухо.

— Ч-что?

— Пожалуйста, — прошептал он. Затем он повысил свой голос так, чтобы Рон мог его услышать: — Я уверен, что Уизли не будут против поделиться с тобой своим портключом до дома. За их поездками не следят авроры в штатском, знаешь ли. Может быть, ты даже сможешь разделить с ними десерт, который мы пропустили. Пока ждёшь.

— Нет, — запротестовала Гермиона. — После всего того говна, что ты только что выслушал, я ни за что не отпущу тебя...

— Я попросил тебя вежливо, — усмехнулся Драко, его спокойное поведение внезапно стало презрительным. — Не заставляй меня повторять.

— Что? Что ты такое?..

— Мне надо пойти домой и подумать, Грейнджер. Когда я буду готов разговаривать, пришлю сову.

Без дальнейших объяснений или даже простого прощания Драко повернулся и вышел из переулка, оставив её одну с Роном. Который издал торжествующий смешок.

— Ты всё ещё чертов трус, — закричал Рон удаляющейся фигуре Драко.

Затем Рон, улыбаясь, повернулся к Гермионе.

— Хорьком был, хорьком и останется. Да, Миона?

И вдруг Гермиона забыла о своем слезливом разочаровании. Она превратилась в воплощение ярости.

В этом узком проходе, где между ней и Роном была только темнота, Гермиона выплеснула всю мощь своей злости, как огнедышащий дракон. Она кричала на Рона, не обдумывая слова, прежде чем она могла погасить их яд силой разума. Необузданные, они воспламеняли воздух, яростные и пылающие, сливались вместе с пылающим негодованием.

Она лишь смутно осознавала, что говорила и насколько язвительна была в его адрес. Хорошо, что у неё всё ещё осталось несколько свято неприкосновенных тем внутри. Например, она едва сдержалась, чтобы не обнажить его недостатки как человека, друга и любовника. Эти мысли были слишком подлыми, слишком болезненными даже для этого момента. Поэтому она засунула их поглубже в себя с надписью "эти вещи вслух я не говорю, но чувствую".

В отличие от Рона, Гермиона не задохнулась после окончания речи. Она не краснела и не бледнела. Вместо этого она отшатнулась назад на своих красивых каблуках и холодно оценивающе посмотрела на Рона.

— Г-гермиона, — заикался он. — Я... я извиняюсь. Я люблю тебя, ты же знаешь. Но не как... больше не как... Ты всё ещё одна из моих лучших друзей, и мне не следовало...

— Да, тебе не следовало.

Видя его пораженное выражение лица. Гермиона аппарировала на вокзал Gare du Nord, молясь, что последний поезд до Лондона ещё не ушёл. Потому что ни за что она теперь не отправится никуда через портключ с Роном Уизли. Не сегодня вечером.

Может быть, даже вообще больше никогда.