Параллели (гет)

Большая ладонь зажала ей рот, не давая шевельнуть головой. Второй рукой неизвестный перехватил её поперек туловища, оттаскивая назад. Это произошло настолько быстро, что Миранда не успела даже пикнуть. Там, где остался Станислав, раздались выстрелы и звуки борьбы, но она ничего не могла сделать — её держали крепко.

— Не дёргайся, — прошептал на ухо знакомый голос. Наан?

Она затихла, и альфианин отпустил её. Всё-таки на фоне остальных наёмников он и правда был если не самым сильным и опытным, то одним из лучших, только умело этого не показывал — высовываться в таком обществе слишком опасно. Её рука метнулась к наушнику, она хотела сообщить остальным, но Наан, заметив это, снял с неё наушник, и раздавил его, покачав головой и прижав палец к губам.

— Что там случилось? Что происходит? — шёпотом спросила она, оглядываясь, чувствуя, как похолодели от волнения пальцы. Альфианин, ничего не ответив, схватил её за руку, уводя за собой.

— Ты должна лечиться и не отсвечивать, вот что происходит, — он шёл довольно быстро, и крепко держал её, так, что вырваться было нельзя, — а не ввязываться в неприятности!

— Я и лечилась! — Миранда выбежала вперёд него, перегораживая ему дорогу, — а потом вы решили устроить небольшой геноцид!

— Мы ничего не устраивали! — Наан шагнул на Миранду, заставляя её попятиться, — задача была провести переговоры, притащить оборудование, найти общий язык с местными. Военные должны были нам посодействовать, кто виноват, что под содействием они подразумевали вот это? И это не объясняет, какого хрена ты делаешь!

— Живу, — развела руками Миранда, — делаю вид, что моя жизнь — не такой лютый крах.

— Значит, ты заигралась, — Наан схватил её за плечи, встряхивая, — Ласси, я помогаю тебе, потому что у тебя всегда была голова на плечах и не было лишних сантиментов. И что случилось с этим человеком? Что если бы тебя поймали вместе с тем мужиком? Представь, что с тобой сделал бы Спонсор!

— Но я живой человек! — если до этого они говорили практически шёпотом, то здесь её голос сорвался, — я не могу так больше. Я не хочу больше жить в этом аду, чтобы однажды в нём умереть.

— Тогда не умирай, — Наан ещё раз встряхнул её, — честное слово, если ты собираешься начать ныть про несправедливость и сложность жизни, я тебя сам придушу, чтобы не мучалась. Где та решительная баба, которая из рабов умудрилась залезть практически на верхушку? Соберись и не хлюзди, — он разжал пальцы, выпуская её, — от тебя я такого не ожидал.

Альфианин был прав. Она заигралась — в нормальную жизнь, в нормальные человеческие взаимоотношения. Дружба, доверие, романтика… Это было весело, но реальность возвращала её к более насущным проблемам. Вся эта недельная история была её замком из песка, который вот-вот смоет прилив. И ей нужно было выбирать, будет ли она унесенной в океан песчинкой, или частью самого океана.

Тот же выбор, который она делала уже сотню раз.

Она ещё помнила свой дом. Как ни странно, до сих пор под словом «дом» подразумевался вовсе не Каа-хем, где когда-то, до всей этой войны с бандами, было родительское жилище со строгими, но справедливыми деревенскими правилами, кучей работы и братьями-сёстрами. Домом она до сих пор считала небольшой военный транспортник.

Спустя несколько лет после окончания войны с бандами, когда Каа-хем страдал от финансового кризиса, неурожайного года и прочих проблем, на нём остановился выполняющий какую-то дальнюю миссию военный транспортник. Большой и неказистый, он привёз им большую партию гуманитарной помощи — жалкая подачка от Альянса, после того, как он жестоко зачистил здесь не только сами банды, но и всех, кто был к ним хоть как-то причастен, значительно проредив население планеты.

Впрочем, она тогда была занята совсем другим — шестнадцатилетняя девушка ещё не считалась по закону самостоятельным человеком и была пристроена в приют, который выживал, как мог, в том числе и за счёт сил самих его обитателей. Жизнь складывалась из постоянного физического труда — на поле и в самом приюте. Это было приятное и простое место, но девочка чувствовала, что она мыслями где-то не здесь. Ей грезились путешествия между звёзд.

Казалось бессмысленным в эпоху космоса, глобальных свершений, контакта с другими цивилизациями отмывать пластиковый обшарпанный пол день за днём да копать морвёклу под палящим солнцем. Даже в рамках собственной планеты она была ограничена, не видела её знаменитых красот, горы для неё были просто картинкой вдалеке, а животных девочка видела только на картинках.

Поэтому когда к ним в приют завалились военные, неся в руках коробки с эмблемой Альянса, её впечатлила не еда, не одежда и другие вещи, которые им привезли, не даже шоколадные конфеты, которые раздавал один из пришедших — сама атмосфера движения, какой-то другой жизни, чего-то совершенно нового захватила её. Мужчины и женщины в форме выглядели совсем не так, как местные жители. Казалось, они были пропитаны свежим ветром и сиянием звёзд. В их глазах не было тоски и усталости, как у взрослых вокруг, наоборот, пришедшие были энергичными, громко смеялись, широко улыбались, но при этом всё равно сохраняли внимательный, сосредоточенный вид. Они были живыми — настолько живыми, насколько не был никто вокруг.

Девочка была зла на военных — вместе с ними к ним пришли смерть, разрушение и опустошение, но эта атмосфера, их добрые, открытые лица, их желание помочь пробили её защиту.

Терять было нечего — никто из родных войну не пережил, кто-то погиб от рук бандитов, кто-то отправил к праотцам Альянс, кто-то не пережил первый, самый голодный и сложный год после всех этих разборок. Она специально думала о них именно так, не вспоминала имён, забыла собственную фамилию. Так было легче, менее больно вспоминать, как в самый первый год, после того, как силы Альянса ушли с планеты, приходилось хоронить одного за другим. Конечно, после этого заявилась помощь, но было уже поздно. Она осталась одна.

Девочка решила, что она умерла — и родилась заново, другим человеком. Из прошлого мало что осталось — её вещи постепенно износились, в приюте выдали новые. Ничего стоящего у неё не было — всё, что оставалось из имущества семьи, было распродано или обменено на еду во время голода, только дурацкие камни абри никто не покупал. Это и было её единственное имущество. Два камня.

Поэтому в нужный день она проснулась раньше времени, оделась, собрала еды, написала записку с просьбой не искать её и отыскала посадочную площадку. Маленькому и юркому ребёнку оказалось довольно легко проникнуть в грузовой отсек. Это было опасно, но она отыскала достаточно укромный уголок и забилась в него. Нашли её довольно быстро, но было уже поздно — корабль стартовал и совершил прыжок.

— И что с тобой делать? — капитан, среднего роста женщина с едва заметной проседью в чёрных волосах, забарабанила пальцами по подлокотнику, рассматривая безбилетного пассажира.

— Я могу быть полезна! — бросилась убеждать её девочка, — мыть полы, готовить, да всё, что скажете. Мне некуда возвращаться, вы же были у нас в приюте! Там ничего нет, — она не знала, как ещё убедить капитана, — пожалуйста, мне нельзя назад.

— Ты несовершеннолетняя. Я не могу держать тебя на своём корабле законно.

— Но у вас же нет моих документов. А в приюте нет никакой централизованной базы, только журнал, а в нём могут быть ошибки, — это она продумала заранее. Перед побегом вытащила свою паспортную карточку из сейфа, и, чувствуя, как дрожат руки, выкинула её в мусоросжигатель. Став старше, она поняла, что идея была на редкость тупая, но тогда это казалось очень смело и символично.

С сиротами войны творился полный беспорядок, и упоминания о ней и правда были только в журнале приюта. Где-то в базе была какая-то девочка шестнадцати лет, но эта девочка больше не имела к ней никакого отношения. Спустя несколько лет, пару раз получив сотрясение мозга и насобирав психологических травм, она забыла своё настоящее имя, став полноценно человеком без прошлого.

— Меня зовут Рани, и мне восемнадцать лет, — имя она вычитала в какой-то книге, и решила, что так её теперь зовут. Капитан посмотрела на неё, нахмурившись.

— Мы хоть и транспортник, но военный корабль, и маленьким девочкам здесь не место, — сурово проговорила она. Рани хотелось расплакаться от её упрямства, но важнее было добиться своего. А времени на подготовиться к этому разговору у неё было достаточно.

— Я прекрасно знаю, кто вы. Военные. Альянс. Я знаю эти нашивки. Люди с такими пришли в наш дом, поймали моего старшего брата и бросили за решётку. Долго он там не протянул. Я прекрасно знакома с тем, как чудесно вы зачистили мою деревню. С бандами мы жили. Не очень хорошо, не очень законно, но жили. У меня была семья. С приходом Альянса… — она развела руками, — я просто хочу жить, а не загибаться без любых надежд на будущее в забытом всеми приюте.

После этого была два варианта — её запрут до момента посадки, а потом сдадут в соцслужбу, либо её слова достигнут цели. Капитан с седой прядью в волосах долго смотрела на неё изучающим взглядом, и затем, наконец, кивнула.

Её оставили, нагрузив работой. Работа была в радость, потому что в перерывах можно было глазеть на звезды за иллюминатором, таскать вкусную еду с кухни, бегать в тренажёрный зал и читать книжки. Подборка была специфическая, включала учебники по военному делу, но они оказались на удивление интересными. Девочка любила учиться, а в приюте с этим было не очень хорошо, поэтому на транспортнике она навёрстывала упущенное.

Когда они добрались до Нового Бобруйска, она потерялась в порту и запаниковала. Этот космопорт был размером больше, чем её родной город, чем что-либо, что она видела в жизни. Метод «спросить у взрослых» тут не работал — все равнодушно проскальзывали мимо.

Тогда девочка страшно напугалась, пока один молодой мужчина в форме не поймал её взгляд и не подсказал, куда идти. Обладай Миранда хорошей памятью, она бы, наверное, смогла вспомнить забавную птичью фамилию и удивиться стечению обстоятельств, встретив его вновь, но позже залогом её выживания стало как раз умение забывать.

Тогда она практически отчаялась, но смогла отыскать нужное гнездо. Больше она от транспортника не отходила, а ещё тогда девочка пообещала себе всегда помогать тем, кто попросит. Обещание было очень наивным, но тогда она в это свято верила — потому что слишком сильным был испуг, потерянность и отчаяние. И тогда же она поняла, насколько ей хорошо на этом корабле. На его борту поблёскивала золотистая надпись «Мальвина», и тогда Рани подумала, что это самое красивое, что она когда-либо в жизни видела.

На «Мальвине» был её дом, вся её жизнь.

Там у неё нашлись и друзья — поварёнок, помощник навигатора, второй пилот-стажёр. Там кипела настоящая жизнь — с кучей работы, просмотром фильмов в свободное время и изредка даже походами в бар или кафе. Вся команда о ней заботилась, и это подарило ей настоящее ощущение семьи и дома. Несколько лет она была счастлива.

А потом они угодили в засаду пиратов. Девочка видела, как помощнику навигатора свернули шею, второго пилота застрелили из бластера, а поварёнка просто утащили куда-то силой.

— Эта мелкая совсем, — фыркнул один из пиратов, седой мужчина со шрамом через всё лицо, присаживаясь на корточки около забившейся в угол девочки, — ну и что ты тут забыла? Это же не круизный лайнер.

Она не ответила, сжимаясь в комок. Мужчина огляделся, и заговорщицки к ней наклонился.

— Слушай, у тебя два пути. Можешь, как все, плакать и молить о пощаде, что большинство придурков, вроде моих «коллег», — он изобразил пальцами кавычки, — только позабавит и раззадорит. А можешь принять ситуацию и постараться найти в ней свою выгоду. Иначе говоря — либо прячься от меня, и жди, пока до тебя не докопается кто-то более настойчивый, либо пойдём со мной и придумаем, что с тобой делать дальше.

Его тон был спокойным и рассудительными, и Рани заставила себя успокоиться и обдумать его слова. Она уже бывала в таких ситуациях и догадывалась, чем всё может для неё закончиться. Этот человек, конечно, тоже мог оказаться психопатом, но если она будет вести себя с ним так же спокойно и рассудительно, а не как маленькая испуганная девочка, то они, может, и смогу договориться.

— Как зовут? — спросил мужчина, когда она выбралась из-за под пульта и выпрямилась, вздёргивая подбородок.

— Рани.

— Это что за имя такое? — он махнул рукой, — сокращенное от «Миранда», что ли?

Она пожала плечами. «Миранда» звучало неплохо, а объяснять мужчине, что она вычитала его в какой-то детской книжке и выбрала себе сама, ей не хотелось. Через несколько месяцев его убили, и она даже не запомнила его имени. Зато слова врезались в память намертво. И с тех пор она всегда избегала того, чтобы быть жертвой и вести себя соответственно. Что бы ни происходило — это произойдёт на её условиях.

Поэтому пора было перестать жалеть себя и посмотреть на ситуацию трезво.

Миранда уступила Наану дорогу и медленно пошла за ним.

— Ты жалеешь о том, что ввязался во всё это? — Наан был, наверное, единственным, кто действительно понимал её. Все эти люди на корабле… Станислав и остальные, все они были хорошими, бесспорно. Милыми и добрыми, но сейчас она осознавала, какая между ними и ею пропасть.

Она чувствовала себя безнадёжно сломанной — и не только потому, что с ней кто-то что-то когда-то сделал, но потому, что она не пыталась от этого убежать, уже не пыталась бороться.

Миранда словно признала себя частью всего этого, смирилась со своим положением, и всегда возвращалась назад, хоть и знала, что каждый день здесь убивает маленькую её часть, уничтожая её, как личность, подчиняя себе. Рано или поздно она станет либо совсем бессердечной сволочью, как некоторые наёмники, особенно те, что добровольно получили «улучшения» от Вдовина, либо сделается абсолютно потерянной и пустой, как, например, несчастная Бонни.

— Это бесполезные эмоции. Я смотрю, что можно с этим дальше делать, — они вышли из замка по милой мощёной тропинке с фонарями по обе стороны, двигаясь к остаткам замкового городка, — пункт первый: не сдохнуть. Пункт второй: устроиться получше.

— А дальше? — она сложила руки на груди, осматривая ночной пейзаж. Казалось, что здесь очень мирно, если не слышать переклички военных на фоне. Военных или наёмников? Да какая уже разница. Спасибо хоть, сам Азор не заявился. Тогда бы по коридорам так легко никто не побегал. Константин всё-таки был человеком творческим, любящий побыть строгим хозяином и создать видимость дисциплины, но до уровня контроля Азора ему было очень и очень далеко. Впрочем, сбегать от него или пытаться сдать его полиции всё равно желающих не находилось.

Ну, кроме неё.

Наан не ответил, разглядывая покачивающиеся ветки кустарника. Ветра не было, а они всё равно нервно трепетали, что выглядело довольно жутко. Что-то происходило — в замке началось оживление.

На тропинку вырулила пара людей, показавшихся Миранда знакомыми. Один прижимал руку к уху, что-то говоря, а второй двигался слишком плавно для человека.

— Стасик, ты живой? — услышала она голос Вениамина, и подбежала к нему, но в следующую секунду перед ней вырос Дэн. Выглядел он как-то непривычно, да и слишком уж зло сверкал глазами.

— Это свои! — дёрнул его за плечо Вениамин, — я надеюсь.

Поверх халата было накинуто какое-то тонкое пальто с капюшоном, в которое медик старательно кутался. Его спутник при более подробном рассмотрении стал гораздо меньше напоминать Дэна — волосы другой длины и убраны под шапку, иначе одет, другие движения и походка. Вроде бы и очень похож, но не то. Она поинтересовалась у Вениамина, что происходит, и тот принялся сбивчиво объяснять.

Местный медблок оказался запертым и взятым под охрану. Киборги уже почуяли неладное — кто-то скрылся в лесу, уводя с собой людей, кто-то засел в уцелевших жилых модулях. Замок был набит военными, а сейчас и вообще всполошился, Трикси и Кира на связь не выходят. Тед и Вадим с Аней (которая умудрилась улизнуть с корабля перед взлётом!) пока не попались, зато Дэн и Станислав наверняка в беде, а по чьей вине? Команда подозревает Миранду, которая очень кстати тоже перестала выходить на связь.

Один из «старших» киборгов, тех, что уже поопытнее и помогали в руководстве ОЗК, решил подстраховаться, и отправил Вениамина подальше от жилых блоков, потому что вокруг них готовилось что-то нехорошее: проход к лесу отрезали, и всех жителей настойчиво просили никуда не уходить люди в форме. Лаки (тот самый не-Дэн) вывел медика каким-то кружным путём, и теперь оставалось придумать, что делать дальше.

Наан всё это выслушал с очень недовольным лицом, осторожно озираясь.

— А на что вы вообще рассчитывали? — вмешался он, когда медик договорил. Миранда вкратце объяснила план: добыть как можно больше информации, передать полиции, предпринять что-то, чтобы не дать уничтожить ОЗК вместе с подопечными. Альфианин закатил глаза, посмотрев на них, как на полных идиотов.

— Я так понимаю, все до сих пор живы только потому, что судьба любит идиотов, — он покачал головой, — если вы отдадите свои «доказательства» в полицию, дело замнут, а вас уничтожат. Это самое глупое, что можно придумать.

— У нас свои прикормленные копы, — усмехнулась Миранда, — давай представим, что всё схвачено. И как же быть в такой ситуации?

С Нааном она общалась не просто так — это был не только один из самых опытных наёмников, но и, пожалуй, самый соображалистый. На работе, где другие не проживали и пяти лет, он умудрялся сохранить свою голову, неплохо подзаработать и вполне спокойно жить.

Многие не воспринимали его серьёзно — отчасти из-за ксенофобии, отчасти потому что сам альфианин поддерживал свой странный образ. Кто-то шутил над ним и его увлечениями, над тем, что он живёт вдали от своих собратьев по виду, но это работало ему на руку.

Опасного, умного и сильного наёмника многие восприняли бы как угрозу и конкурента. А «да это наш Наан, он странный» никого не тревожил и не беспокоил. А о том, как он умеет одним простым движением ломать шею, мало кто мог рассказать.

И сейчас его мозг заработал на всю катушку — Миранда видела, что он ругается, но тут же продумывает варианты, ищет выходы и выгоду. Это и было одним из главных товаров в их взаимовыгодном сотрудничестве: она постоянно подкидывала ему задачки, которые было интересно решать. Как бы альфианин ни утверждал, что думать — это не его работа, без этого он отчаянно скучал. Именно он придумал план, как разобраться с Артёмом, извращенцем-наёмником, который никак не оставлял Миранду в покое. Поговорка «ты же не хочешь закончить, как Артём» до сих пор гуляла в определённых кругах.

Но сейчас наёмник не был расположен к сотрудничеству.

— Ты издеваешься? — прошипел он, приближаясь к ней. Не знай она его так давно, то напугалась бы — высокий и мощный альфианин мог бы запросто с ней расправиться, и сейчас просто излучал угрозу, — это ты у нас можешь ввязываться во всяческое безумие, а потом возвращаться со своими грустными заплаканными глазками и просить Спонсора простить и понять. Тебе позволено пытаться прирезать Пса, и потом разбирать его документы, как ни в чём не бывало. Все остальные такими привилегиями не располагают. Меня заметят в твоей афере и через сутки моё тело забросят в мусоросжигатель. Я работал много лет, чтобы создать и укрепить своё положение не для того, чтобы потерять его ради твоих игрушек, пусть это делает кто-нибудь другой.

Он выглядел очень недовольным, но именно этот строгий тон помог Миранде окончательно собраться.

— Так что делать-то? — спокойным голосом спросила она, и в первое мгновение думала, что альфианин её сейчас ударит. Вместо этого он закрыл глаза и втянул воздух, растопыривая узкие ноздри.

— Так, ты, — он ткнул пальцем в Вениамина, — учёный или медик?

— Медик, — Вениамин выглядел каким-то бледным. Пока Миранда говорила с Нааном, он несколько раз прислушивался к гарнитуре, прижимая её рукой, словно пытаясь лучше расслышать, или бросал короткие реплики. Волнение внутри усилилось, но Миранда старательно это проигнорировала.

— Пойдёшь со мной, — скомандовал наёмник, — докторов у нас не трогают, до тех пор пока они делают свою работу. Скажем, что ты новенький, устал от мерзотного отношения начальства и низких зарплат и пошёл туда, где платят, — он кивнул сам себе, — при хорошем раскладе узнаешь, что хотел и будешь в безопасности, при плохом — останешься в живых. Ты, — он повернулся к Лаки, — в подвале разложили лабораторию и скоро киборгов потащат туда, поэтому если не хочешь, чтобы в твоих мозгах кто-то покопался, то лучше смотаться как можно дальше отсюда. Улизнуть, если остался хоть какой-то гражданский корабль, либо смотаться в лес и переждать все проблемы. А ты, — его указующий перст остановился на Миранде, — идёшь развлекать своего любовничка, потому что это — лучший способ его отвлечь от твоих новых приятелей. Я постараюсь организовать для них возможность отсюда убраться и перестать создавать проблемы, а дальше будем действовать по ситуации. И ты будешь должна мне по гроб жизни.

План был неплохой, точнее — самый разумный, но Миранда почувствовала, что от одной мысли о том, чтобы вернуться ко Вдовину её начинает мутить. Как бы она ни старалась заставить себя прийти в чувство и собраться, противное ощущение не уходило.

— Я не пойду к нему, — покачала она головой, — я постараюсь найти остальных и помочь им, но не собираюсь идти к нему.

Наан набрал воздуха в грудь, словно готовя очередную отповедь, но потом медленно выдохнул. Видимо, та книжка по дыхательным упражнениям, которую она подарила наёмнику на праздники, ему и правда пригодилась.

— Тогда я сам зайду к нему, и скажу, что видел тебя и что ты что-то задумала.

Миранда кивнула. Это бы обезопасило самого Наана, при этом не ставя её под удар — с подобными доносами друг на друга к начальству бегали все, кто работал в структуре Азора.

— Вы уверены, что это всё хорошая идея? — осторожно поинтересовался слушающий всё это Вениамин. Лаки вообще стоял в стороне, максимально недовольно на всех поглядывая, и крепко стискивая биту, которую, оказывается, всё это время держал в руках.

— Нет, — хором ответили Миранда и Наан. Бросив взгляд на наёмника, Миранда приблизилась к Вениамину.

— Ты, возможно, мне уже не веришь, потому что… Ну, мне сложно доверять, — она пожала плечами, — но это правда единственный выход. Если ты будешь прятаться, тебя найдут, если будешь сопротивляться — пострадаешь.

— А если пойду в толпу извращенцев, которые нарушают клятву «не навреди», со мной будет всё отлично? — невесело улыбнулся медик, — я могу лечить, но шпион из меня никакой.

— Значит, лечи. Помогай людям. Делай свою работу, — Миранда пожала плечами, — если тебя поймают и посадят под стражу, ты точно никому не поможешь.

— Мне это не нравится, — покачал головой Вениамин, но уже без возражений, — но я верю тебе, — добавил он, когда Миранда уже собиралась отвернуться.

Внутри стало неожиданно тепло. Ей захотелось обнять его, но сейчас было не то время и место.

— Зря, — покачала она головой, не оборачиваясь, — не надо верить никому.

С этими словами Миранда быстро зашагала прочь, оставляя мужчин самих разобраться, как они поступят. Наан сделает всё, как надо. Возможно, в этой цепочке она вообще лишний элемент, который может только навредить. Она не знала, что собирается делать, но это было довольно привычное состояние.

Константин мечтал работать с киборгами уже много лет. Если бы «DEX-компани» не была его конкурентом, а её хозяин — личным врагом, то история могла бы сложиться совсем иначе. И когда прогремели разумные киборги, когда появилось ОЗК, то он потерял сон и полностью погрузился в работу.

Его люди отлавливали и исследовали разумных киборгов, пытались понять, как работает синтез Гибульского, и тогда-то его и осенило. Он загорелся идеей создать полный синтез, полную гармонию человека и техники. Эта идея интересовала его больше любых игр с властью, больше чего бы то ни было на свете. Азора это так и не зацепило — тому больше нравились прокачанные наёмники, которых Вдовин ему регулярно поставлял, вкупе с услугами «психологической подготовки персонала».

Мечты о цифровом бессмертии, о новом виде людей — сильных, быстрых, здоровых наполнили его жизнь и работу новым смыслом. Он шёл к этому последние несколько лет, подбирался к ОЗК, готовился. И наконец-то перешёл к активным действиям.

Кто-то шёл следом. Она ощутила это и резко обернулась, но дорожка была пустая.

— Выходи, — потребовала Миранда, ощущая себя сумасшедшей. Но интуиция не подвела — от стены отделилась тень и молниеносно приблизилась к ней.

— Лаки? — это был тот самый Дэн-не-Дэн. Шапка съехала, придавая ему вид заигравшегося мальчишки, но глаза «мальчишки» сияли решительностью.

— Я готов, — вздёрнул он подбородок, легонько покручивая биту в руке, — пора.

— Что пора? — перечить ему никак не хотелось, поэтому она постаралась быть вежливой.

— Срыв. Убивать людей, — совершенно просто заявил киборг, — я уже убил одного, с оружием, пока мы шли сюда, но доктор не заметил. Скоро заметит. Устранят меня. Надо убить побольше.

Миранда воздержалась от вопроса, причём тут она. У парня явно была какая-то своя логика, и стоило постараться её понять. При всей грозности он никак не был похож на того, кто мечтает убивать. Судя по всему, кто-то на них напал, и ему пришлось устранить угрозу.

— Я надеюсь, ты не с меня начать хочешь? — нервно отшутилась Миранда, и киборг переступил с ноги на ногу. Киборги не очень умели в юмор, так что, возможно, эта шутка станет последней в её жизни. Однако, он продолжил стоять на месте.

— Тебя неинтересно. Военных. Они вредят, — парень формулировал мысли довольно коротко, но, судя по всему, хорошенько обдумал то, что хочет сделать. Миранде показалось, что она начала его понимать. Интересно, сколько ему было лет? Маленький ребёнок внутри машины для убийства, начинённой психотравмами.

— Знаешь, у меня есть отличный кандидат, — не удержавшись, бросила Миранда, — если ты прикончишь его, то тебя точно никто не накажет.

— Но я же сорванный, — широко распахнул глаза киборг, — нельзя оставлять сорванных киборгов в живых! Они же убивают людей!

— Вдовин убил гораздо больше, чем любой сорванный киборг, — вздохнула Миранда в ответ, — и это не конец.

— Он отправил военных? — уточнил киборг, и она кивнула. Лаки нахмурился — видимо в голове закипела усиленная работа.

— А здесь хорошо… — Миранда заглянула в голубые глаза парня, — было, по крайней мере, — он от её слов просиял.

— На прошлой неделе был торт. Медовик, — он улыбнулся, — у одной из собак щенки. Хотел посмотреть, как вырастут.

— Знаешь, ты не похож на сорванного. Может это не срыв, а… — она поджала губы, подбирая слово, — программа самодиагностики новая? — Лаки широко распахнул глаза, с надеждой глядя на неё, — и тебе вовсе не обязательно кого-то убивать. Спрячься, как сказал Наан, подожди, пока всё решится.

Парень не сразу ответил, напряжённо обдумывая предложение. Каково это, с мозгом взрослого иметь всего два-три года жизненного опыта? Так мало знать о мире, и так много — о его жестокости?

— Но если не остановить главного, то тортов не будет, — наконец, покачал он головой.

— Одному тебе не справиться. У него блокаторы, кибы, они остановят тебя в два счёта, — Миранда потянулась и осторожно поправила сползшую шапку на голове парня, — пожалуйста, просто уходи.

Лаки отступил назад, покручивая в пальцах биту.

— Похоже, это всё-таки срыв, — Лаки грустно улыбнулся. Сейчас Миранда пересмотрела все свои мысли о ребёнке — уж очень по-взрослому сейчас выглядел киборг. Он едва заметно вздохнул, — пора убивать.

Прежде, чем Миранда успела хоть что-то возразить, он убежал, практически растаял в темноте. А она поняла, что едва может заставить себя сдвинуться с места. Все последние события, все те хорошие вещи, что с ней случились, напомнили ей, что она может потерять, и возродили её страхи.

Она вернулась на Каа-хем спустя много лет. Планета возродилась, перестроилась, и Миранда пыталась найти себе новый дом. Тогда ей казалось, что она прошла через кошмар, в который больше ни за что не вернётся. В тот момент девушка ещё не догадывалась, что вскоре те времена будут казаться не то что не кошмаром, а практически отдыхом.

После того, как накрыли Ржавого Волка, преступная сеть рассыпалась и ей удалось сбежать. Она улизнула с Маяка на первом попавшемся корабле, как раз тогда, когда произошёл взрыв при штурме. На Джек-поте она добыла документы на имя Миранды Куши, под этим же именем вернулась на родную планету, надеясь построить нормальную жизнь.

А потом её угораздило показаться на городском празднике и познакомиться с приятным, ухоженным молодым мужчиной, который осыпал её комплиментами и звал на свидание. После всего, что с ней было, она не нашла в себе сил принять приглашение. А через пару дней её выкрали из собственного дома и привезли к этому самому мужчине. Она до сих пор помнила, как не хотела верить в происходящее, как убеждала себя, что всё скоро закончится.

Именно тогда она узнала, что умереть — это не самое страшное.

К тому моменту Миранда считала себя психологом и манипулятором, потому что ей удалось обвести вокруг пальца нескольких человек. Но все её попытки что-то сделать, как-то изменить ситуацию ничего не давали. Константин делал с ней всё, что хотел, умело чередовал поблажки с жестокостью, и постоянно менял правила, выбивая почву из-под ног.

Её гордость растаяла где-то на первой неделе их «общения», все остальные составляющие личности разбились на куски довольно быстро. Мир превратился в одну бессмысленную серую массу — спать по приказу, есть по приказу, жить по приказу. Всё было под его контролем — от ногтей до кончиков волос. Но она всё равно надеялась, старалась сохранить ясный ум. Наблюдала за остальными, учась на их ошибках.

Правила всё-таки были, но прятались куда глубже, чем можно было ожидать. Константин ждал не просто верности и послушания — он хотел быть любимым, но никто из тех, кого он пытался сломать, разбить, унизить, не мог ему этого дать, что злило его ещё больше. Миранда быстро поняла, что мало быть просто послушной, просто выполнять всё, что от неё хотят. В таком случае максимум, который ждёт её в жизни — это роль его комнатной собачки или материала для экспериментов. Нужен был новый подход.

Но даже смотреть на него было противно. Это был человек, который развлекался, причиняя другим боль, и при этом пускающийся в рассуждения о порочности современного общества. Одна девочка покончила с собой — и он был ужасно зол, сочтя это личным оскорблением. В ответ на мольбы он любил делать вид, что слушает, говорил с человеком — а потом отдавал приказ запереть его в карцере на пару суток. Он искренне считал себя хорошим, делающим что-то полезное, и верил, что общество его недооценило. Спустя полгода после похищения Миранда узнала его причину — она не перезвонила первая, и Вдовин обиделся. Этого ему хватило, чтобы разрушить её едва восстановленную жизнь.

И при этом всём он был довольно хорошим психологом, он чётко видел скрытые мотивы, чувствовал, когда ему лгут. Его нельзя было обмануть одной улыбкой, нельзя было притвориться, но при этом он не верил ни одному твоему слову, считая своё мнение единственно верным.

Возможно, именно тогда всё окончательно пошло наперекосяк. Миранда заставила себя стать тем человеком, который сможет посмотреть на «хозяина» так, как хочет он. Это была не просто маска — это была её искренняя сущность, которую она кропотливо создавала шаг за шагом.

Абсолютно новая личность, которую нельзя было подловить на обмане, потому что она искренне верила во всё, что делала. Она научилась любить ползание в ногах, боль, научилась смеяться над тем, как другие просят пощады. Все эти годы она была уверена, что таким образом не дала сломать себя. Но именно тогда появилось это ощущение — что ты бесконечно летишь в пропасть, с каждой секундой всё глубже погружаясь во тьму.

Её тактика сработала даже успешнее, чем ожидалось. Вдовин получил то, о чём мечтал — безумно влюблённую в него девочку, которая не просто делала всё, что он просил — она хотела того же, чего и он. Когда он отправил её работать на Азора, она убедила его в том, что всё равно верна только ему, своему воспитателю, и рада выполнять его приказы.

Она помогала ему в «воспитании», сама отбирала «учеников», помогала скрывать денежные махинации и преступления. Постепенно это стало её жизнью настолько сильно, что Ласси перестала быть просто образом, став частью её самой. Даже когда ей позволили вернуться в свою квартиру на Каа-хем, это не помогло.

Миранда просыпалась среди ночи и долго пялилась в пустоту, пытаясь вспомнить, кем была раньше, перебирая различные факты своей — именно своей! — жизни, пытаясь удержать их в памяти, и спрашивала себя, когда же это закончится. Она очень быстро поняла, что замахнулась на что-то слишком крупное, на что-то, с чем не может справиться.

Она научилась идеально зеркалить желания людей, поэтому иногда её отправляли на заказы, где она становилась кем-то другим: суровой госпожой или маленькой испуганной девочкой, но никогда — собой. Всё её существо превратилось в зеркало, заставляя мастерски подстраиваться под чужие желания и ожидания. Да, так можно было управлять другими людьми, да, она выживала, но постепенно от неё могло не остаться ничего.

Тогда она нашла для себя эти случайные встречи, эту отдушину. Вдовин быстро узнал, но его не беспокоило, где «гуляет» его Ласси, ведь она всегда приползала к его ногам по первому слову.

Она жила на «Нэнси» и в портах, где стоял корабль, на Каа-хем, когда требовал того «хозяин». И время от времени находила случайных людей для разовых встреч. Им было плевать, кто она, под них не нужно было подстраиваться, и в эти короткие моменты она пыталась быть собой — пока с ужасом не поняла, что уже забыла, что это такое.

Раз за разом она пыталась рассказывать о себе, веселиться, целоваться, заниматься любовью, но всё это словно проходило мимо, не принадлежало ей. Миранда словно со стороны смотрела на своё поведение и никак не могла понять, что из этого реально принадлежит ей. Что из этого — она сама.

А этот ужасный, ни на кого не похожий капитан транспортника просто выбил её из колеи, сломав все шаблоны поведения, стереотипы. Им нельзя было управлять. Он не делал так, как она хотела, она никак не могла угадать, как под него подстроиться, им невозможно было управлять, все её привычные действия работали совершенно не так, как обычно.

Каким-то образом он слышал не её слова, а то, что она в них вкладывала, словно видел её насквозь. Именно поэтому рядом было так хорошо, так спокойно и так свободно, поэтому он так быстро стал значить для неё всё. Она не сразу осознала, что может делать не только то, что от неё ждут, но и вообще что угодно. Не было правил, не было ограничений.

Поэтому после всего этого, после того, как она мысленно позволила себе поверить в то, что всё наладится, представить мир, в котором она не вернётся обратно, она даже думать не могла о том, чтобы приблизиться ко Вдовину.

Вадим, убедивший её попробовать, поверить в возможность свободы, оказался ещё тем манипулятором, потому что именно после его слов она по-настоящему поверила в это. До этого она даже не думала о том, что встречи со Станиславом могут иметь более чем разовый характер, не надеялась на то, что всё может быть иначе. А потом всё изменилось.

И сейчас ей было очень страшно и больше всего хотелось просто сбежать прочь, спрятаться, в надежде, что кто-нибудь придёт и поможет ей. Но опыт говорил о совсем другом. Никто и никогда не приходил ей на помощь.

— Эй, ты кто? — Миранда обернулась на оклик и увидела парня в военной форме. Он был ниже её ростом, но старался максимально угрожающе махать бластером. Выходило не очень.

— Слышал про госпожу Ласси? — криво улыбнулась она, вытягивая себя из воспоминаний.

Парнишка кивнул в ответ.

— Тебя ищут.

— Я знаю. А ты правда хочешь в это лезть? — она выгнула бровь, — знаешь, я-то всегда выхожу сухой из воды.

Парень оглянулся, словно надеясь, что откуда-нибудь придёт подмога и крепче перехватил свою пушку.

— Давай сделаем так, — предложила ему Миранда, — я пойду в замок и займусь своими делами, а ты пойдёшь по своим и не будешь лезть туда, где тебе могут голову отхватить, — она широко улыбнулась, и приблизилась, пальцем отводя от себя бластер, — где мне найти твоего начальника, чтобы добровольно ему сдаться?

Парень хоть и был новенький, но про Ласси явно был наслышан. Лезть в разборки с Вдовиным никто не хотел, поэтому ещё немного потупив, наёмник сдался и убрал бластер в кобуру, объяснив ей, куда идти.

В замок её также легко пропустили. Сначала Миранде показалось это подозрительным, но потом она вспомнила, что её не было всего неделю, а раньше она отлеживалась и зализывала раны и куда большее количество времени. Для них прошло несколько рабочих дней, для неё — целая жизнь. Оставалось найти Вдовина. Бегать от него можно сколько угодно, только это никому не поможет. Нужно было контролировать ситуацию. Наан был прав, пора подобрать сопли.

Однако, по дороге она услышала подозрительный шум, и, как бывает с совершенно безумными людьми, пошла на него, а не от него, разумно рассудив, что, скорее всего, там будет кто-то из тех, о ком она так переживает.

В тот момент, когда она осторожно выглянула из-за угла, Лаки с мрачным выражением лица повернул голову своего противника до хруста и разжал пальцы, позволяя уже безжизненному телу выскользнуть из рук. Это была дамочка из личной охраны Вдовина. Стало тихо, парень покрутил головой, прислушиваясь.

— Итого одиннадцать, — он выглядел озадаченным. Видимо, убивать людей в реальности оказалось далеко не таким приятным занятием, — сюда идут ещё.

Он бросился на неё, заставляя Миранду отпрянуть в сторону, выхватывая нож, но киборг вовсе не собирался причинять ей вред. Оказавшись рядом, он оттолкнул её в сторону, и вслед ему полетели заряды бластера. Он просто сделал вид, что напал на неё, чтобы никто не решил, что Миранда заодно с киборгом. Она отползла в угол, с замиранием сердца наблюдая как он, ловко петляя между выстрелами, бросился на новопришедших, стреляя в них из отобранной у кого-то пушки.

Но он не учёл, что этот небольшой отряд — не просто люди.

Константин долго искал нужный ему баланс между человеком и машиной. Кому-то он добавлял просто небольшой чип, который заставлял человека подчиняться приказу, кого-то немного прокачивал до более сильных и ловких. Некоторым добавлял возможность напрямую подключаться к терминалам и другой технике, а кому-то и те самые злосчастные блокаторы.

Другую группу людей Лаки бы спокойно уничтожил и двинулся дальше, к своей цели. Миранде хотелось его как-то остановить, что-то ему сказать. Парню нужно было бежать — он ничего не изменит своим нападением.

Трое человек стреляли на поражение, местами из штук потяжелее обычного бластера, и некоторые заряды все же достигли киборга, но он не собирался останавливаться. Завязалась драка, но Миранда уже знала, чем это закончится. Лаки успел разобраться ещё с двумя наёмниками, когда третий, переключив своё оружие в режим лазерного резака, одним махом снёс ему голову.

Миранда зажала рот ладонью, беззвучно крича. Голова откатилась, как мячик. Импланты на остаточной энергии пережали сосуды и срез получился чистым, как в учебнике анатомии. Наёмник с топором, глухо сматерившись, стянул с тела парня кофту, и завернул голову в неё. Ну да, в таких случаях Вдовин всегда требовал притащить ему хотя бы процессор — если уж самого киборга поймать не сумели. Побледнев, мужик согнулся пополам и его стошнило. Отдышавшись, он заметил Миранду.

— Попробуй только расскажи кому-нибудь, — пригрозил он, вытирая рот рукавом, и поднялся, отключая резак и убирая пушку за спину.

Он ушёл, а Миранда не смогла подняться с места. Её трясло.

Она должна была убедить этого парня сбежать, уйти прочь, а не рассказывать ему про то, что за всем стоит Вдовин. Должна была найти подходящие слова. Он хотел помочь друзьям, хоть и облекал это в странную форму, а теперь его тело лежало отдельно от головы в луже чужой крови. Миранда ничего не могла с собой сделать — её душили слезы.

Сейчас ей жутко хотелось, чтобы тот наёмник вернулся и прикончил её саму. Сил терпеть всё это уже не осталось.

Раздались шаги, и она заставила себя подняться, вытереть лицо и спрятаться за поворотом.

Позади послышалась ругань. Знакомый голос. Вадим.

Но Миранда не могла быть уверена, что он будет очень рад её встретить, поэтому только осторожно выглянула из-за поворота. Чуть-чуть. Рядом с полицейским была Аня, которая с холодным спокойствием учёного осматривала тела, и только бледные щёки выдавали, насколько ей тяжело.

— Кто это был? Что здесь случилось? — Вадим начал осматриваться, и Миранда спряталась обратно.

— Киборг, голову забрали и крови нет. Обычно они извлекают процессор, но тут видимо, решили не заморачиваться, — спокойно пояснила Аня.

Миранда начала напряжённо выискивать глазами, куда бы деться, ведь рано или поздно оба придут в коридор. Или выскочить им навстречу, рассказать всё, как есть? Но будет ли от этого польза?

Если они считают, что она их предала, то скорее уберутся отсюда, не возвращаясь за ней.

Однако, Вадим оказался достаточно наблюдателен — как только Миранда отделилась от стены, пытаясь тихо ускользнуть, он поймал её в захват, однако, узнав, тут же отпустил. Она развернулась, поднимая руки в защитном жесте.

— Где Стас? Дэн? — Вадим выглядел… непривычно. Он то ли сочувствовал ей, то ли её ненавидел. И казался очень уставшим, — не играй со мной больше, пожалуйста.

Ей захотелось засмеяться. Играть! Это ведь именно то, чем она занималась.

Аня попыталась увести Вадима. Миранда улыбнулась её попыткам — полицейский был упрям, и, видимо, хотел всех на свете спасать. Он так просто не уйдёт.

— Вы уже влипли, — она никак не могла унять слабую улыбку. Должно быть, истерика, — если не смотаетесь отсюда сейчас же, то скоро сбегать будет некому.

Вадима едва не подбросило от этих слов. Он услышал то, чего ждал — признание. Какая, впрочем разница? Может, Миранда и не предавала Стаса, но он всё равно попал в беду. Так важно ли, что о ней подумают? Вадим принялся вопрошать, зачем она это сделала, и Миранда пожала плечами. Её почти трясло, но рассмейся она сейчас в лицо полицейскому, тот бы наверное пристрелил её, просто на всякий случай.

— Я делаю то, что мне сказали, — пускай верят, что она их кинула. Может, Вадим всё-таки пристрелит её и избавит, наконец, от этого кошмара. Не самый плохой вариант, — хочешь задать вопросы тому, кто это придумал? Найдите возможность убраться отсюда, забирайте Вениамина и тех, кто ещё жив, и уматывайте, пока не стало поздно. Может, ваш план даже сработает.

Они поверили. Легко, не задавая вопросов. Поверить в плохое зачастую куда легче, чем в хорошее. И ей стало вдруг настолько наплевать на этих двоих и на то, что они подумают. Она правда хотела им помочь, но лучшее, чем можно было помочь — это отправить их бежать отсюда. Это была не «Нэнси», где всё своё и под контролем. Здесь могло произойти что угодно.

— Уходим, — потянула Аня Вадима за руку, но тот стоял на месте, напряжённо разглядывая Миранду. Рука сама легла на бластер.

— Ну что? — развела она руками, видя его тяжелый взгляд, — на что ты надеялся? Что щёлкнешь пальцами, и все проблемы решатся? — она ощутила, как внутри нарастает злость, — ты обещал меня защитить, и сделал что? — это был запрещённый приём, она знала, что защита других людей — его болевая точка, но не могла себя остановить. Ей хотелось причинить ему боль. — Ты просил довериться тебе и обещал, что всё будет хорошо, и спустя неделю я оказываюсь в одном из самых страшных кошмаров! И благодаря тебе у меня теперь есть что терять и за что бояться! Хотя бы попробуй представить, что ты наделал! — злость быстро переросла в желание расплакаться, поэтому она остановила себя. — Беги, пока можешь. Если не сможешь, я хотя бы развлекусь, наблюдая за твоими попытками!

Она и правда злилась на него. Все эти дни Вадим казался… Может и не другом, но каким-то понимающим, близким. И он так просто поверил в самое худшее. А значит, и остальные так же думали о ней. Может, так и к лучшему — всё равно эта, «хорошая» жизнь была больше выдумкой, чем реальностью.

— Уходим, — кивнул, наконец, полицейский, и потянул Аню за руку. Но они двигались вглубь замка.

— Бегите! — крикнула им вслед Миранда, не веря своим глазам, — вас же убьют!

Вадим затормозил, оборачиваясь.

— Лучше умереть, чем бросить своих друзей.

Она не выдержала и сорвалась с места.

— Придурок пафосный! — ей хотелось его ударить, — лучше выжить, тогда у тебя есть шанс помочь этим самым друзьям. Но мне-то откуда знать! — она взмахнула руками, — у меня ведь их нет.

Сама не понимая, что ощущает, Миранда бросилась прочь и бежала, пока не выдохлась. Она обнаружила себя в зале, и, не в силах что-то больше делать, опустилась на пол, чувствуя, как слёзы заливают глаза. Она не могла ничего предпринять, у неё не было сил сделать со всем этим хоть что-то. Все планы рассыпались — у неё не было сил ни на что. Нужно было просто спрятаться в лесу и переждать все проблемы. А ещё лучше — раздраконить Вадима, чтобы он просто пристрелил её. Сейчас она себя ненавидела — слишком слабая, слишком маленькая, всего лишь один человек. Рыбка, запутавшаяся в сети, муха, застрявшая в паутине. Закрыв лицо руками, Миранда позволила себе разрыдаться.

— Ласси?

О нет. Нет-нет-нет!

Быстрые шаги. Кто-то присел рядом.

— Ласси, это ты! — а вот и Константин. Он поднял её за подбородок, заставляя посмотреть на него.

Думай. Соображай. Надо что-то сказать.

— Что случилось? Я искал тебя!

Соображай!

— Я не смогла привести её вам, — дрожащим голосом залепетала Миранда, — девочку. Она сбежала, я не смогла найти её.

— О, Ласси, — он погладил её по щеке, скользнул рукой к шее, сжимая её, чуть перекрывая доступ воздуха, — не беспокойся, хозяин с этим разберётся, — он притянул её ближе, — у меня всё под контролем.

Она всхлипнула, закрывая глаза. Сопротивляться, играть, что-то думать не было сил. Но Ласси была даже не второй её личностью — иногда казалось, что она была единственной. Его губы прижались к её и она разомкнула их в ответ, отключая мозг, пряча саму себя максимально далеко, позволяя ему делать всё, что заблагорассудится.

И, к её ужасу, какая-то совсем маленькая часть её личности была этому рада — остаться в руках хозяина, позволить ему управлять всем. Снова оказаться в мире, где от тебя ничего не зависит. И от этого стало ещё более тошно.

Он отвёл её в занятую для себя комнату, оставляя охрану за дверью. Она привычно опустилась на колени на входе, максимально отключая мозг. Чтобы отвлечься, начала считать степени двойки. Два, четыре, восемь, шестнадцать, тридцать два…

Простая комната. Стол, терминал. Голорамка с тошнотворной коллекцией картинок. Он бросил в неё полотенцами, отправляя в душ. Можно было понадеяться, что сейчас он будет занят, уйдёт куда-нибудь, но нет — после того, как она почти час провела, докрасна невротично растирая каждый участок кожи, он всё ещё ждал её, сидя на кровати.

Набрав полную раковину холодной воды, она опустила туда лицо, задерживая дыхание. Хотелось просто перестать существовать. За дверью не ждало ничего хорошего.

Но никто не отобрал у неё ножи. Миранда подняла из груды одежды ножик и покрутила его в руке. Повинуясь какому-то странному порыву, она прижала лезвие к руке, чувствуя, как один вид этого приносит покой.

Очень долгое время она убеждала себя, что секс — это просто инструмент, взаимодействие, способ получить разрядку и эмоции, даже если это не работает. Убеждала, что обязана его хотеть, обязана позволять людям делать с её телом то, что хочется им. Она была уверена, что знает, чего обычно от неё хотят, и знает, как с этим побыстрее разобраться. И даже пыталась убедить себя, что во всём происходящем есть и хорошие стороны. Но это всё была наглая ложь.

Она ненавидела происходящее, ненавидела всех, кто сделал ей больно, кто заставил причинять боль другим. Ей приходилось работать с борделями, и она учила других тому, к чему привыкла сама — выбирать между плохим и очень плохим вариантом. У тех, кого захватили работорговцы, было не так много путей: пахать на износ на рудниках и плантациях, работать в борделе, попасть в корпус наёмников, либо стать развлечением для него же.

И ей приходилось быть частью этого, потому что она знала — даже умереть тебе здесь не дадут. Поэтому иногда она играла в эту игру с самой собой: прижать лезвие к проступающей на руке вене. Никто не заберёт у неё решение полноценно, никто не сможет ограничить её свободу настолько.

«Это моё тело. Моя личность. Никто больше не сможет меня контролировать».

Она никогда не пыталась убить Константина — сначала не было возможности, а потом было понимание, что без него ей конец. Он был уверен в том, что между ними какие-то бурные чувства, а ей нужна была безопасность, которую дарил статус подружки этого психопата, до тех пор пока не найдётся способ избавиться от Азора. Константин множество раз защищал её от босса, без него Азор бы уже давно стёр её в порошок.

«Угадай что?— мелькнуло у неё в голове, пока она рассматривала блестящее лезвие, прижатое к коже. — Теперь мне плевать».

Полагалось выходить из ванной уже без одежды, поэтому она с особым удовольствием натянула обратно всё, что у неё было. Нож лёг в рукав довольно привычно. Внутри заворочалось отвращение и волнение. Убивать она так и не научилась, не умела, как говорили наёмники «отрешаться», «просто делать дело» и прочее.

Но с такими людьми, как Вдовин или Азор не чувствовать мук совести за то, что собираешься сделать, было легко. Потому что для неё это не было местью, она не думала про это, как про желание убить кого-то. Сейчас ей нужно было защитить себя и других. Биться за свою свободу. И, судя по всему, не только за свою.

— Ты ударилась головой и забыла правила? — подскочил Константин, который ожидал её, с ботинками завалившись на кровать. Отвратительная привычка.

Она не ответила, не смогла даже разжать губы. Замерла, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Мужчина поднялся с кровати и медленно приблизился к ней. Он выглядел… обеспокоенным?

— Но это ведь твоя любимая игра, — сейчас он казался ей жалким. Брови изогнулись, придавая его лицу какое-то детское выражение, — разве не об этом ты мечтаешь после долгой разлуки со своим хозяином?

О, как ей хотелось проорать ему в лицо, что она об этом думает, но Миранда обнаружила себя просто парализованной. Она не могла двинуться, не могла ничего сказать. Он стоял напротив, и одним движением можно было бы с ним покончить. Никакой жалости, никакого страха, один удар — и она свободна, а в мире одним извращенцем меньше.

Но сдвинуться не было сил. Все предыдущие мысли про контроль и прочее испарились.

Затылок жгло страхом, осознание неправильности происходящего крутилось в голове. Она знала сценарий, она должна была действовать по нему. Инициатива здесь не была никому нужна. Раз за разом. Неделя за неделей. Год за годом, пока все не сольётся в безвкусную серую массу, пока она не превратится в машину безо всяких синтезов Гибульского. Ласси помогла ей выжить, но Ласси же была слишком хорошо выдрессирована, чтобы даже помыслить о поднятии руки на хозяина.

Он приблизился к ней и коснулся ладонью щеки. Память услужливо подкинула моменты, когда она сходила с ума настолько, что ей эти касания казались приятными. Это не могло быть правдой, но где-то в прошлом было. Да и сейчас её накрыло таким ощущением слабости, что она смогла только всхлипнуть.

Его руки опустились на талию, поднимая кофту, оголяя живот. Миранда почувствовала, что её трясет. Она не могла поднять руку. Не могла ничего сделать, как ни пыталась. В этот момент она ненавидела себя сильнее, чем кого-либо, мысленно ругала, пыталась заставить хоть что-то сделать, вспомнить хоть что-то хорошее, но этого было просто слишком много. Она не справлялась.

«Нужно просто поддаться» — мелькнуло в голове. Может, в её притворстве перед этим человеком было больше реального, чем она думала? Может быть, вот она настоящая, может, она и должна дрожать от этих касаний и получать удовольствие от этого безумия?

«Бей! Бей!» — прозвучал другой голос. Он был прав, но он не подсказывал, как это сделать. Как заставить себя шевельнуться. Если бы Вдовин угрожал ей, то она бы защитилась не задумываясь. Но он уже давно не угрожал. Он искренне верил, что заботится о ней, даёт ей то, чего она хочет, просто не догадываясь в своём безумном мире, что ни один человек не может этого хотеть.

Дело ведь было не в играх с подчинением — он просто не признавал её за личность, она была для него набором функций для обеспечения комфорта жизни, и любил он именно этот набор функций. Но даже это не было достаточной причиной, чтобы ударить его ножом.

Она не могла, слишком сильно боялась, слишком долго притворялась.

Нож выскользнул из пальцев, звеня о пол, и она зарыдала. Конец. Это был конец всего, и она сама пришла к нему, фактически притащила себя силой. Миранда только что уничтожила себя, и довольно изощрённым способом.

— Я думал, мы это уже прошли, — в его голосе замелькали твёрдые нотки, а щёки порозовели. Ну да, новая ситуация ему наверняка даже интереснее, эмоциональнее, — я разочарован, Ласси. После стольких лет вместе… — он отошёл от неё, рассматривая замершую женщину, — ты выкидываешь такие глупости. Но ничего, — он улыбнулся ей своей фирменной фальшивой улыбкой, — всё наладится. Мы это исправим.

— Пожалуйста, — она захныкала, и ей показалось, что она слышит себя со стороны, — я не могу больше так. Не могу… — ноги подогнулись, и она опустилась на пол, закрывая лицо руками. Константин присел рядом, поглаживая её по плечу. Он казался очень заботливым, — прошу вас… — она почувствовала, что задыхается, воздуха не хватало, — Азор чуть не убил меня. Это было ужасно.

— Маленькая, ты сильно напугалась? — он погладил её по голове, и участливо сжал плечо, — он сделал тебе больно?

Всхлипывая, Миранда закивала. По щекам градом катились слезы.

— Я думала, я умру. Местами — надеялась.

— Эй, иди сюда, — он протянул руки, и Миранда, окончательно теряя ощущение реального, прижалась к нему, упала в объятия, и про себя удивилась тому, насколько одновременно хорошо и при этом неправильно это было. Ей нужен был сейчас совсем другой человек, но его не было рядом.

— Ласси, ты должна помнить одну простую вещь, — ласково заговорил Вдовин, отстраняясь, и сделал паузу, поглаживая пальцем по щеке. Миранда подняла на него взгляд, чувствуя странное тепло, разливающееся внутри. Может быть, он будет в этот раз добр? Может его вера в её искреннюю любовь защитит Миранду?

Но его лицо вдруг искривило усмешкой, и Миранда поняла, что ей конец.

— Не ной! — он схватил её за волосы, наматывая их на кулак, и ударил по лицу. Отшвырнув её, он выпрямился, расстегивая костюм, — раздевайся, и, если будешь хорошо себя вести, то я ограничусь только одним наказанием.

Миранда исчезла. Она провалилась в темноту. Это не она стянула с себя кофточку, избавилась от всей одежды, сложив её аккуратной стопкой, не она забралась на кровать, позволяя накинуть себе петлю на шею и притянуть её к спинке. Её здесь вообще не было. Возможно, её вообще не существовало.

Вдовин возился, кружа вокруг неё как заправский порноактёр, но надолго его не хватило — он навалился на неё всем телом, покачиваясь и пыхтя. Возможно, он видел себя невероятно эротичным самцом, но всё, что ощущала сейчас Миранда — давление на определённые точки тела. Она сдалась, закрыла глаза и расслабилась. От мира её будто бы отгородило толстой стеной из мутного стекла. Что там происходило, мало её волновало.

Он что-то приговаривал, ругал её, кричал, требовал ответа, но она больше не могла играть. Она вообще перестала что-то соображать, и просто реагировала на внешние раздражители. Это раззадорило Вдовина, он, привыкший к ярким живым эмоциям — страху, панике, просьбам о пощаде, не получал сейчас ничего, что очень его злило, за что он активно пытался её наказать.

Когда всё закончилось, он замер, порывисто дыша, с покрывшимся красными пятнами лицом. Миранда безучастно посмотрела ему в глаза — просто как в точку в пространстве, и он вдруг резко отстранился, будто бы увидел призрака. Кажется, он ушёл в душ. Ей было всё равно, она даже не шевельнулась.

Вернувшись, он это заметил, и, поудобнее устроив на кровати, накрыл одеялом. Где-то внутри ей стало смешно. Это, по его мнению, забота? Судя по его потерянному взгляду, полное отсутствие хоть какой-то реакции проняло его сильнее, чем что бы то ни было до этого. Он поднял с пола выброшенный нож и покинул комнату, гася свет и оставляя её в этой темноте.

Миранда не знала, сколько прошло времени, просто в какой-то момент она начала снова осознавать себя. Почувствовала руки, ноги, новые ушибы. Она перестала оценивать произошедшее, хоть как-то об этом думать, просто свернула все эти мысли и выкинула прочь. Поднялась с постели, приняла душ, тщательно отмываясь, ещё долго обтиралась полотенцем, а потом опять устроилась под одеялом — без одежды было довольно прохладно, а одеваться без разрешения нельзя.

Она лежала, глядя в темноту, не пытаясь ничего предпринять, ничего решить, не в силах что-то делать. Все силы уходили на то, чтобы не забыть дышать. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

— Зачем ты нас предала?

Она резко села на кровати, и увидела стоящего напротив Станислава. Где-то на краю сознания колыхнулась мысль о том, что его здесь нет, но быстро растаяла.

— Я не делала этого, — она не слышала своих слов, но тем не менее была уверена, что сказала именно этого. Станислав опустился на край кровати.

— Я так не думаю. Никто так не думает. Я разочарован, ведь ты пообещала мне в глаза…

— Заткнись! — потребовала Миранда, — знаешь что, это у меня тут локальный конец света, а не у тебя!

— Ну да, — усмехнулся Станислав, — у тебя всегда конец света, не так ли? Все рано или поздно предают и мучают бедную маленькую Миранду. Даже от меня ты ждёшь, когда же я окажусь полным дерьмом и причиню тебе боль. Никогда не задумывалась, что проблема в тебе?

— О, шикарно, вини жертву, — огрызнулась она, и капитан в ответ пожал плечами.

— Это твой сон, а не мой. Это те слова, которые ты от меня ждёшь, но не получаешь. Может поэтому ты сбегаешь при любой попытке заняться сексом? Без угроз жизни уже не то? Хочешь немного боли, почувствовать себя в моей власти…

— Уйди отсюда! — она швырнула в него подушкой и вдруг осознала, что снова лежит в той же позе, закрыв глаза. Она не чувствовала своего тела, но знала, что это именно так. И поняла, что спит.

Но голос не пропал.

— Знаешь, что самое веселое? — казалось, он говорил совсем над её ухом, до неприятного близко, — ты ведь могла бы сейчас сидеть на корабле, сходить с ума от переживаний, но тем не менее, сидеть там, в полной безопасности, — её грудь сдавило, и ей показалось, что она чувствует, как призрачные руки скользят по туловищу, — всё, через что ты сейчас прошла, всё, что сегодня пережила — бессмысленно. Ты опять полезла куда не следует и получила за это. И не смогла сделать единственную правильную и разумную вещь.

— Замолчи, пожалуйста, — дышать было всё тяжелее. Её тело словно качало, будто бы её подняли в воздух.

— Ты могла это прекратить, но не стала этого делать. Может быть, ты заслужила всё это? Скажи мне, Ласси, разве это не то, чего ты заслуживаешь?

— Нет!

Она проснулась с бешено колотящимся сердцем, в той же позе, дрожа всем телом, не имея представления, сколько прошло времени, и не до конца понимая, что происходит. У двери раздались шаги и она скатилась с кровати, панически оглядываясь. В комнате не было ничего полезного — только кучка её одежды. Миранда ощупала её, и в руку скользнул камень. Она хмыкнула странной штуке, но тут её посетила идея.

Сжав камень в руке, она бросилась в ванную. Абри отозвался приятным теплом и сердце забилось сильнее. С размаху бросив камень в зеркало, она добилась того, что его поверхность покрылась сетью трещин. Миранда оторвала от шторки для душа пару полосок и обмотала ими ладони. Аккуратно подцепив осколок покрупнее, она выломала его, чуть не упав на спину. Во вторую руку она взяла тот самый камень — не зря же он всю жизнь оставался с ней!

К счастью, Вдовин ещё не зашёл, он задержался, то ли что-то выясняя, то ли с кем-то разговаривая, и она забралась под одеяло, пряча руки под подушкой. Дверь открылась, и Миранда прищурила глаза, стараясь придать себе максимально сонный и потерянный вид.

— Ну что, сегодня ты будешь посговорчивее? — покосился на неё насильник, и внутри что-то словно щёлкнуло. Последние сомнения отпали, отступили назад.

Нет. Это не то, чего она заслуживает.

— А может, наоборот? — Миранда села на кровати, так, чтобы её руки остались под одеялом и подушкой, рассматривая мужчину напротив, — может быть, это ты подумаешь о своем поведении? Не хочешь мне яишенку сделать, доброго утра пожелать?

Его лицо вытянулось так, что ей захотелось засмеяться. Все катилось в тартарары, но раз уж такое дело — надо оторваться на полную.

— И да, ни один нормальный человек никогда не будет получать удовольствие от общения с тобой. Просто хочу, чтобы ты это понимал, — добавила она. Вдовин бросился к ней, и тут же получил удар в челюсть, который, от неожиданности, пропустил.

Да он же просто жалкий! Как она могла его бояться? Миранда занесла руку с осколком стекла, но замешкалась на мгновение, и рука чуть дрогнула. Константину этого хватило, чтобы успеть увернуться и оттолкнуть её. Осколок воткнулся, но не туда, недостаточно глубоко. Миранда скатилась на пол, больно ударяясь о комод.

— Я убью тебя, — пообещал Вдовин, но в ответ Миранда только засмеялась, поднимаясь, и принимая боевую стойку.

— И что? — она пожала плечами, — слушай, дружок, что ты вообще мне ещё можешь сделать? Я знаю тебя насквозь, вдоль и поперёк, ты никто. У тебя есть сила, да, ну и что? Сила не решает всё.

Он бросился на неё, и она успела увернуться и ударить его в бок, так, что мужчина хватанул ртом воздух. Сцепившись, они повалились на пол, и он в ответ перехватил её за руку, больно выкручивая, но Миранда не успокоилась. Ему и правда больше нечем было её испугать. Смех смешался со слезами, превращаясь в настоящую истерику, что ещё больше огорошило Вдовина. Он ослабил хватку, давая ей вывернуться.

— Ласси…

— Да какая я тебе, в жопу, Ласси? — она развернулась и снова оскалилась, — меня зовут Миранда, и всегда звали так. Никакой Ласси не существует, она просто выдумка, чтобы потешить твоё эго и манипулировать тобой, — тяжело дыша, Миранда подалась вперед, опираясь на руки, — потому что ты такой жалкий слабак и неудачник, что даже угроза смерти не заставляла меня хотеть тебя. Просто мне нужно было тобой воспользоваться, поэтому появилась Ласси, — она приблизилась к нему настолько, что ощутила его дыхание, — ты — полное ничтожество.

Она не успела среагировать, и он ударил её. Кажется, из глаз покатились слезы. Слышался плач, и Миранда не сразу поняла, что плачет именно она. Константин поднялся и принялся ходить из стороны в сторону.

— Я ненавижу тебя! — она видела, что её слова достигают цели. Сейчас она по-настоящему наслаждалась тем, что причиняет кому-то боль. Ей хотелось унизить его, размазать, показать, что он — ничтожное создание. Раздраконить его настолько, чтобы он совершил ошибку, и дал ей ещё один шанс. Удачный удар камнем в висок — и куча проблем решена.

— Я врала тебе всё это время! Каждое моё слово, каждый вздох — всё это было враньё, чтобы манипулировать тобой!

Вдовин с глухим рыком налетел на неё и она принялась беспорядочно отбиваться. Удар в висок почти получился — но мужчина вовремя его заблокировал. Миранде удалось повалить его на спину, и она надавила на осколок зеркала в его плече, наслаждаясь тем, как расширились от удивления его глаза. Однако, он быстро совладал с собой и заговорил спокойным, властным тоном.

— Ты прекрасна. Смотри, какой ты стала! — он словно всего этого хотел, всё контролировал, и это заставило Миранду отскочить от него. Он сел, с той же самодовольной улыбкой рассматривая её, — сильнее, яростнее, упрямее. Я думал, что Ласси — твой максимум, но теперь я вижу…

Она попятилась, чувствуя, как её снова охватывает ужас. Неужели это она? Упивающаяся чужой болью? Вдовин поднялся, спокойно поправляя одежду, и открыл один из ящиков комода, доставая оттуда аптечку в аккуратном и лаконичном сером корпусе.

— Я бы поощрил тебя, но взбесившихся животных надо убивать, — он достал из аптечки таблетку и забросил себе в рот, — я уничтожу тебя. Всё, что осталось в тебе человеческого, я пропущу через мясорубку, — пообещал он. Это не было угрозой, а прозвучало, как факт, даже с долей сожаления, — я отыщу каждого, кто тебе хоть сколько-то дорог, и сделаю с ними то же самое. Та милая команда, с которой ты решила погулять? Твой дружок-альфианин? Я смешаю их с грязью, и заставлю молить о пощаде, пока ты будешь смотреть. Ты думаешь, что участь Бонни тебя не коснётся? Просто до этого я был к тебе очень добр. Хочешь играть по-большому? Я тебе устрою.

Он уже готов был снова броситься на неё, и Миранда подобралась, готовясь дать отпор или (а, возможно, «и») умереть, но он отвлёкся на какой-то шум, и тут ситуация резко изменилась.

— Вот и мой дружок, — продолжил тем же тоном Константин. — Ты не сможешь выстрелить в меня.

Она не поверила своим глазам. Станислав! Настоящий, живой! Здесь! Он стоял, направив бластер на Вдовина. Одно движение — и этой мрази конец. Но почему он не стреляет?

— Чувствуешь это? — Вдовин постучал пальцем по виску, и Миранда ощутила, как внутри поднимается паника. Нет, они не могли успеть сделать что-то с ним! Вдовин продолжил говорить, и Миранде показалось, что её сейчас стошнит. Она закричала бы, останься у неё хоть какие-то моральные силы. Нет! Он не мог этого сделать. Только не Стас. Это не могло быть правдой. Блок подчинения? Пожалуйста, нет!

— Ну давай, стреляй! — поддразнил его Вдовин, и Миранда с ужасом увидела, что ничего не происходит. Станислав раскраснелся, но палец на спусковом крючке не шевельнулся.

«Стреляй!»

Ничего не произошло.

— Или ещё лучше! — она увидела, как Вдовин развернулся, показывая на неё пальцем, — Стреляй в неё!

Миранда попыталась отползти, но увидела в глазах Станислава мрачную решимость и замерла, не в силах шевельнуться. Вкупе с ночным кошмаром ощущения были весьма жуткие. Она смотрела ему в глаза, как загипнотизированная. Не самое плохое последнее зрелище в жизни. Блоку практически невозможно противостоять.

— Давай, друг, — рука Вдовина опустилась на его плечо, — а потом мы с тобой поболтаем.

Миранда не отводила взгляда, как бы ей ни было страшно. Она продолжала смотреть в его глаза, словно пытаясь за эти несколько мгновений объяснить всё. Ей хотелось, чтобы он понял её, услышал всё, что она уже может не успеть ему сказать.

А потом он нажал на спуск.