Глупая. I часть (гет)

Северус

Магловский паб «Пинта» представлял собой просторное помещение с деревянными балками на потолке. Из-за сигаретного дыма, будто въевшегося в обивку дешевой мебели, разглядеть то, что творилось внутри, было затруднительно. Я бывал здесь только потому, что персоналу и посетителям было глубоко плевать, во что ты одет и как ведёшь себя. Большая часть паба тонула в полумраке, поэтому о любопытных взглядах можно было не тревожиться. Тем не менее я трансфигурировал мантию в чёрное зимнее пальто, чтобы не привлекать к себе внимания — предосторожность никогда не была лишней, и заказал порцию виски.

До полуночи оставалась всего пара минут, но я начал оглядывать посетителей: Кара могла появиться в любой момент. Надеюсь, она догадалась изменить внешность, чтобы в случае слежки не выдать себя. Мой взгляд задержался на вышедшей из внутренних помещений светловолосой женщине лет пятидесяти с сетью глубоких морщин на вытянутом лице, которая подошла к моему столу и уселась напротив. Строго взглянув на меня, она едва заметно кивнула, и я, поняв ее без слов, невербально наложил на нас отвлекающие и заглушающие чары.

— Что ты сказала мне на прощание в день нашего знакомства? — несмотря на то, что нас никто не мог слышать, я говорил тихо: следовало удостовериться, что передо мной именно Кара, а уж потом срывать свою злость. В ответ женщина криво усмехнулась:

— Ничего — ты сбежал раньше.

Я молчал, сверля глазами изменённое магией лицо Кары. Почувствовав мое недовольство, она тяжело вздохнула:

— Не смотри на меня так, Северус, — ее голос звучал мягко, несмотря на суровое от морщин лицо. — Мой магический шар вышел из строя, и я не могла остаться дома, зная, что ты здесь совсем один.

Внутри меня поднялась буря гнева. Я рисковал доверием лорда, планами Дамблдора и собственной жизнью для того, чтоб она могла жить без оглядки на надвигающуюся войну, а она как ни в чем не бывало торчала здесь, в Лондоне, сидела прямо передо мной и что-то бормотала про свою любовь и поддержку, словно не понимая, каких усилий мне стоило держать ее в стороне! Ведь знал же, знал, что ее привязанность ко мне принесёт одни проблемы!

— Я не стану обсуждать этот бред, — прорычал я. Она выглядела разочарованной, но мне было плевать на ее обиды — речь шла о вещах куда более важных, чем женские капризы. — Я пришёл сюда только затем, чтобы убедиться, что ты жива и невредима, и отвести тебя к человеку, который согласился предоставить тебе защиту.

Она удивлённо посмотрела на меня.

— Со мной действительно все в порядке, Северус, — попыталась она меня успокоить, но, наткнувшись на мой злой взгляд, передумала. — И кто же этот человек?

Отвечать на её вопросы никакого желания не было — хотелось схватить ее за руку, трансгрессировать на площадь Гриммо и закрыть ее там. Но если она и дальше будет так себя вести, то подведет весь Орден, и к тому же без разрешения Дамблдора я не мог этого сделать.

— Узнаешь позже. Вначале вам потребуется обсудить условия, потому что он не может рисковать, — ответил я, а Кара понимающе кивнула.

— Через неделю я, думаю, закончу все свои дела с помощниками, — сказала она, — и тогда смогу встретиться с этим благодетелем.

— Завтра, — резко прервал ее. Несмотря на то, что Темный лорд разочаровался в «Ядовитом саде», какая-нибудь мелкая сошка вполне могла узнать Кару и насильно притащить ее к нему. А он с удовольствием использует ее как инструмент для манипуляций со мной, поэтому подвергать себя неоправданному риску я больше не собирался. — Буду ждать тебя завтра утром в «Кабаньей голове».

Каре явно не понравились предложенные ей условия, видимо, она беспокоилась, что не успеет завершить дела, но мне было все равно. Сейчас мне даже видеть ее не хотелось — напрасный риск не оправдан ничем! Тем более, когда из меня пытаются сделать его причину.

— Доброй ночи, — я поднялся из-за стола и бросил на стол магловскую купюру. — Будь осторожна.

Я ушёл, так и не сняв чар отвлечения с Кары — заклинание должно было продержаться еще с полчаса, и этого хватит с лихвой, чтобы она успела уйти и затеряться в городе, сбив с толку преследователей, если таковые найдутся.

* * *

Гермиона

Какого-то четкого плана, чтобы обратить на себя внимание профессора Снейпа, у меня не было. Когда он входил в класс, то автоматически ставил ментальный блок, чтобы я не отвлекала его, а в ответ на попытки достать его тогда, когда он не видел меня и не держал усиленной защиты, я получала жесткий отпор. Все попытки внушить ему что-либо были бессмысленными до тех пор, пока он не убеждался в том, что меня рядом нет, и снова не ослаблял блока, и с каждым разом это становилось все увлекательнее. Он отмахивался от меня, как от назойливой мухи, но, по крайней мере, без прежней озлобленности — словно уже привык к моим наглым вторжениям.

Все изменилось в четверг, на уроке ЗОТИ. Профессор Снейп прошелся по классу, а потом остановился у кафедры, рассказывая нам о магии огня, которая могла защитить от инферналов. Я в очередной раз попыталась внушить ему трепет и возбуждение, сопровождавшие воспоминание о нашем поцелуе. Туман начал таять, показывая образ, словно изображение на проявляющейся фотографии. Привычного сопротивления, как и грубого выбрасывания из защитной иллюзии, не было, и это так меня взбудоражило, что от волнения я растерялась и сбилась. Образ медленно растворился в тумане, теряя связь со мной, и внушение оборвалось. А профессор и виду не подал, что что-то случилось.

Когда я снова попыталась продавить своё воспоминание в его разум, то наткнулась на мощную стену блока, а он лишь едва заметно усмехнулся и бросил на меня насмешливый взгляд, словно говоря: «У вас была лишь одна попытка, мисс Грейнджер».

Во всем остальном школьные будни тянулись, как обычно: мы ходили на курсы трансгрессии, делали домашнее задание, следили за Малфоем. Гарри, правда, все ещё ломал голову над заданием Дамблдора, но идеи в его голову приходили самые дикие. Например, под мантией-невидимкой пробраться в комнаты профессора, оглушить его Петрификусом и с помощью легилименции силой отыскать это воспоминание в его голове — я наотрез отказалась участвовать в этом. Теперь мне вместе с Гарри приходилось искать способы, как выполнить просьбу директора, но ничего другого в голову не шло, и с каждым днём идея насильно проникнуть в разум Слизнорта казалась мне все менее ужасной. Джинни с головой ушла в тренировки квиддичной команды, помогая Поттеру, и теперь почти не обращала внимания на навязчивость поклонниц своего парня.

* * *

Северус

Я встретил Кару на следующий день в «Кабаньей голове». Она снова выглядела как дама в годах, только теперь ее взгляд не был таким дерзким: Кара явно волновалась перед встречей с неизвестным покровителем. Аберфорт провёл нас в хозяйские комнаты на втором этаже, где она вернула себе обычную внешность. Моя злость ещё не прошла, но, желая немного подбодрить Кару, я погладил ее рукой по спине, в ответ она несколько неуверенно мне улыбнулась.

Альбус постучал в дверь, выждал немного и только тогда зашел. Кара изумленно ахнула, увидев директора, но тут же смущенно улыбнулась ему. Дамблдор с любопытством смотрел на нее, и его голубые глаза сверкнули, когда он заметил что-то в ее лице. Я представил их друг другу и собирался предложить нам всем сесть за стол, как Альбус обратился ко мне:

— Северус, не будешь ли так любезен оставить нас наедине? Будет лучше, если разговор пройдет без свидетелей.

Я хотел было возразить старику, но сдержался. В конце концов, если я правильно понял, Каре придётся жить на площади Гриммо и быть свидетелем встреч Ордена Феникса. Выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь, я спустился вниз и уселся в углу. Аберфорт с недовольным видом предложил мне промочить горло, но я отказался. Прошло около часа, когда дверь наверху заскрипела и послышались неторопливые шаги по лестнице.

— Северус, я отведу мисс Кэндисс на Гриммо немного позже, — сказал директор, вошедший в общий зал. — Мне нужно перекинуться парой слов с Аберфортом.

Перед возвращением в Хогвартс я решил подняться к Каре, чтобы попрощаться с ней. Когда я вошёл, она стояла у окна, глядя куда-то вдаль, и выглядела чем-то расстроенной.

— Что-то случилось? — поинтересовался я. Кара вздрогнула, услышав мой голос, и резко обернулась. Ее губы тут же растянулись в улыбке, но глаза остались по-прежнему грустными.

— Все хорошо, — покачала головой она. — Просто… мне немного страшно. Что будет со мной дальше?

Она опять отвернулась к окну, а я подошёл к ней и, положив руку ей на плечо, легонько сжал его.

— Ты можешь покинуть Англию в любой момент, — произнёс я, считая это наилучшим выходом. — Рано или поздно война начнется, и тебе все равно придётся уехать.

— Нет, я больше не оставлю тебя одного, — она упрямо замотала головой. Я нахмурился: снова это упрямство и навязчивое желание быть рядом.

— Когда ты придёшь ко мне туда… в укрытие? — спросила Кара, нервно поежившись.

— Когда смогу, — мой голос стал более жестким. — Мы сейчас планируем не очередную страстную встречу, Кара. Безопасность превыше всего.

Та виновато опустила глаза, поджимая губы. Увидев, что она не собирается спорить со мной, я собрался было уходить, но Кара остановила меня, взяла за руку и потянулась ко мне, чтобы поцеловать на прощание, а я невольно отшатнулся и рефлекторно выставил ментальный блок, чему сам поразился.

Кара была изумлена — ее брови высоко поднялись, следом на глаза навернулись слезы, а лицо скривилось от обиды. О Мерлин!

— Извини, — едва смог выдавить я. — Мне пора.

Сделав вид, что ничего не случилось, я кивнул ей на прощание и быстро ушел.

Я думал над своим поведением всю дорогу и, подходя к Хогвартсу, даже нашел ему оправдание.

Во-первых, я все ещё злился на Кару за возвращение в Англию, а во-вторых… в последнее время поцелуи у меня ассоциировались только с навязанными образами, главную роль в которых играла одна вредная лохматая гриффиндорка. Потому я так и отреагировал, по привычке мгновеннно выставив блок и закрывшись, потому что на несколько секунд вместо Кары перед глазами возникла взволнованная Гермиона Грейнджер.

В конце концов я успокоил себя тем, что моя неожиданная реакция была не на Кару, а на образ Грейнджер, и только.

* * *

Гермиона

Наконец наступил день рождения Рона. Я красиво упаковала новую, улучшенную модель шлема для игры в квиддич и с нетерпением ждала, когда смогу вручить подарок.

День только начался, а мальчишки, скорее всего, ещё не умылись. Ждать их смысла не было, тем более что я хотела после завтрака зайти к профессору Флитвику — он обещал мне дать почитать недавно вышедшие «Универсальные формулы для усиления заклинаний и методы их построений». Повесив сумку на плечо, я поспешила на завтрак, надеясь, что ребята вскоре присоединятся ко мне в Большом зале.

Те явно задерживались, и я подумала, что отдам Рону подарок после уроков. У выхода из зала я увидела рыдающую Браун, которая повисла на плече Парвати и громко всхлипывала:

— …и потом он сказал, что Гарри познакомит его с Ромильдой Вейн! Он не мог так быстро забыть меня! — рыдала блондинка.

Я остановилась. Речь шла о Гарри? Кого он хотел познакомить с Ромильдой? Та была самой настырной среди фанаток моего друга… Что происходит?

— Лаванда, — я сделала шаг к рыдающей гриффиндорке. — Ты о ком?

— Уйди! Ничего я тебе не скажу! — рявкнула та, ненадолго оторвавшись от плеча подруги. Я нахмурилась, и тут Парвати повернула ко мне голову и одними губами произнесла имя.

Рон? С чего вдруг? Ему никогда не нравилась Ромильда Вейн — это я знала совершенно точно.

* * *

Гарри и Рон так и не появились на первом уроке, которой была трансфигурация, и я начала всерьёз о них волноваться. Когда урок закончился, я вылетела из класса одной из первых и почти сразу же столкнулась с Джинни.

— Гермиона! Как хорошо… что я тебя… нашла! Скорее! — задыхаясь от бега, выдавила девушка и, схватив меня за локоть, потащила за собой, снова переходя на бег.

— Рон в больничном крыле! Гарри прислал мне крылатую записку прямо во время урока! — крикнула Джинни, не сбавляя скорости.

* * *

Северус

Со дня отравления Рона Уизли прошло два дня, и все это время Малфой избегал меня, понимая, что серьезного разговора из-за его провала с медовухой не миновать. Но я и не собирался разыскивать его — нервы у мальчишки и без того натянуты до предела, поэтому пусть немного успокоится. Известие об отравлении ученика разнеслось по всей школе, но из-за быстрого благополучного исхода не слишком впечатлило юные умы. Мистер Уизли в Больничном крыле восстанавливал силы, его навещали родственники и друзья. Грейнджер перестала тревожить меня своими навязчивыми образами и почти все время держалась рядом с Поттером и младшей Уизли. Кажется, гриффиндорцы чуяли, что что-то назревает.

Вечером после занятий я призвал бутылку и налил себе огневиски. Требовалось как следует подумать о том, что со мной происходит, потому что в последнее время я с трудом узнавал самого себя.

Ранее тем же днём

Я возвращался из теплиц, собрав необходимые для зелий травы, и увидел шагавших от хижины лесничего Грейнджер и Поттера. Перед глазами тут же всплыла картина той ночи — я вновь ощутил ставшее знакомым покалывание губ, предвкушение неторопливого поцелуя… Рефлекторно усилив защиту сознания, я в гневе развернулся к приближающейся парочке, вынудив их остановиться. Хотелось высказать что-нибудь язвительное этой наглой выскочке, поставив ее на место на глазах у Поттера, и пусть сама объясняет ему, что именно я имел в виду. Но, увидев непонимание в глазах студентов, я внезапно понял, что на сей раз никакого внушения не было…

— Профессор Снейп? — нарушив неловкое молчание, спросила Грейнджер, с беспокойством глядя на меня. Поттер прищурился, исподлобья посмотрев на меня. Почувствовав себя последним идиотом, я лишь поджал губы, злясь на самого себя, и поспешил прочь.