Исчезновения Драко Малфоя (гет)

Настало время новой просветительской кампании. В пасхальные каникулы усилиями Добби и Винки ученики Хогвартса разъехались по домам, увезя с собой пятьдесят тысяч листовок, разделенных на сотню толстых учебников. А к началу мая Орден пожинал результаты своих трудов: группы сочувствующих начали противиться режиму Пожирателей во всех крупных городах.

Это вселяло надежду... но обострило ситуацию в стране. Почти каждый день в Орден поступали сообщения об избиениях или смерти тех, кто рискнул сопротивляться, а совсем добила новость из «Пророка», что Пий Толстоватый взял отпуск, чтобы укрепить нервы. Насчет судьбы самого Толстоватого сомнений не оставалось.

Орден и все союзники начали готовиться к возвращению Волдеморта и сражению, которое их ждало, когда тот выйдет наконец из тени.

А по штаб-квартире тем временем расходились слухи — однако, совершенно иного толка. Чтобы не сойти с ума, все стремились уцепиться за легкость, когда только возможно. Довольно скоро весь Орден был в курсе, что между Роном и Пэнси что-то есть. Это спровоцировало такую бурю подколов и насмешек со стороны близнецов Уизли, какую и врагу не пожелаешь. К тому же теперь все знали, что Драко и Гермиона встречаются.

Драко упивался этим фактом, этим ярким пятном в море опасностей. Даже глупо выходило, насколько самоуверенно он себя ощущал, когда всего лишь садился на диван рядом с Гермионой, касался ее руки и видел довольную улыбку. А под ее взглядами чувствовал себя котом, нежащимся в лучах солнца.

— На вас смотреть тошно, — как-то прокомментировала их поведение Джинни, с трудом скрывая удивление.

Разумеется, не обошлось и без сложностей. Лишь по окончании первой недели мая Драко набрался решимости поведать родителям «сказку» об отношениях с Гермионой.

— Меня там не будет, — напомнила она. — Что бы они ни сказали, я не услышу, а значит, не обижусь.

— Я знаю.

— Не захочешь слушать, просто повторяй двенадцать способов применения крови дракона.

Драко усмехнулся.

— Грейнджер, мы учили их на первом курсе. Придумай что-нибудь посложнее.

Они обменялись еще несколькими шутками, но ничто не унимало нервозности Драко. В тот вечер он вернулся в палатку родителей в мандраже, пульс стремительно отбивал удары, пока они все проводили время за чтением.

Наконец, когда стало ясно, что никто не поднимет тему его отношений, Драко закрыл книгу.

— Я забыл рассказать. Вам нужно знать кое-что еще, — он надеялся, что голос не выдает его, но горло сжалось, и он вытаскивал из себя слова словно через соломинку.

— О? — мать даже не подняла головы от «Практического пособия по выращиванию ингредиентов для зелий».

— Я притворяюсь, что встречаюсь с этой Грейнджер. Они и не подумают, что я готов на такое, лишь бы узнать их планы.

Родители мгновенно забыли о чтении. Драко собрал волю, чтобы выдержать отвращение, возмущенные крики.

В ответ лишь звенела тишина. Отец сидел с приоткрытым ртом.

Драко вздохнул, изображая нетерпение.

— Знаю, знаю. Но говорю вам, план хороший. Это самый лучший способ сойтись с внутренним кругом Ордена.

Люциус отмер, кивнул медленно.

— Правда... да, завоевать их доверие можно было и по-другому, но способов мало. — Он взволнованно покрутил бокал с огневиски. — Признаю, одна лишь мысль... но не важно. Обстоятельства чрезвычайные.

Они оба взглянули на Нарциссу, чьи глаза были широко распахнуты.

Ожидая вердикта матери, Драко крепче сжал книгу. Вот теперь-то в любой момент мог политься ядовитый сарказм. С горечью в душе он предполагал, что мать разъярит мысль, что ее замечательного чистокровного сына замарает маглорожденная.

Но когда Нарцисса заговорила, ее голос звучал напряженно и незнакомо:

— Это серьезный показатель. — Захлопнув пособие, она поднялась на ноги. — Значит, Орден действительно верит, что ты один из них, Драко. Я ждала подобного знака.

— Ты... ждала?

— Да. — Мать прошла к книжному шкафу, затем вернулась к камину. — И я начала считать, что нам, Люциус, стоит тоже наладить с ними отношения. Если в планы с Беллатрисой что-то вмешается...

— Вмешается? — Волнение отца сменилось тревогой. Он тоже поднялся. — Нарцисса, о чем ты говоришь? План пройдет успешно. Драко вступил в Орден, чтобы выдать Поттера. Мы достигнем цели, мы обязаны.

— Это уже не первый план по избавлению от Поттера! — реплика матери ударила хлыстом, ее самообладание на секунду дало трещину. Затем она провела пальцами по белоснежной пряди, убирая ту на место, и продолжила спокойнее: — Планы строил и Барти Крауч, изумительный волшебник, и сам Темный Лорд... а Поттер все еще жив. Я вполне допускаю, что Дамблдор наделил своего любимчика некими силами, пусть даже сам Поттер о них не подозревает.

Отец внимал ей c интересом.

— Значит, ты предлагаешь...

— Я предлагаю последовать примеру сына. — Мать коснулась изящного браслета с опалом, фамильной ценности Блэков. — Драко стал своим. Даже если он не предан Ордену по-настоящему, он действительно вступил в него. Он делился с ними информацией — мы тоже кое-что знаем и можем рассказать, чтобы расположить их к себе... Сейчас, каким бы ни был исход, Драко вправе заявить, что помогал победившей стороне. Он будет жить, Люциус. А чтобы выжила и семья, нам не следует разбрасываться возможностями обезопасить себя. Кто бы ни предоставлял эти возможности.

В палатке повисла тишина. Драко тоже поднялся на ноги, только что прозвучавший разговор не укладывался в голове. Отсутствие комментариев матери по поводу Гермионы и так стало полной неожиданностью, но предложение им самим стать информаторами Ордена?.. Спустя столько месяцев подрывной деятельности мать наконец засомневалась?

Драко быстро взглянул на отца. Тот крутил на мизинце фамильный золотой перстень. Точно такой же, но серебряный, Драко носил сам. На лице отца отражалось сомнение на грани отвращения, будто его заставляли попробовать блюдо, которое — он заранее знал — вызовет у него тошноту.

«Я уже это видел», — вздрогнув, осознал Драко. Точно так же он сам присоединился к Гермионе, Гарри и Рону. Убедил себя, что, помогая гриффиндорцам, всего лишь помогает себе, несмотря на неприязнь. Это был его первый шаг на пути, сделанный из чистой необходимости.

— Мама права, отец, — осмелился вставить Драко.

Но эти слова выдернули Люциуса из транса.

— Довольно. Решать нам с матерью, Драко. Отправляйся спать, живо.

Следующие несколько недель Драко аккуратно наблюдал за родителями. План по краже чаши Пенелопы Пуффендуй продвигался уверенно: Билл договорился о дате, когда гоблины посетят штаб-квартиру, и на протяжении мая профессор Макгонагалл учила Добби и Винки открывать проход через камин в лавку Олливандера. Но мысли Драко постоянно занимали родители. Когда он возвращался в палатку, у него часто складывалось впечатление, что он только что пропустил разговор. Погода становилась приятнее, и родители начали проводить большую часть времени на террасе за коттеджем. Иногда Драко замечал, как они наблюдают за Орденом через окно, но больше не подслушивают. Они просто-напросто смотрели со стороны за жизнью тех обитателей дома, периодически обмениваясь фразами.

К концу мая Драко с Гермионой решили рассказать Гарри и Рону о предложении его матери. Парни отреагировали, будто каждому в живот прилетело по бладжеру.

— Да какое присоединиться к Ордену! — запротестовал Рон, обмахиваясь лишней листовкой. В комнате стояла удушающая жара.

— У вас уже есть один Малфой, — заметил Драко.

— Ага, потому что ты, в отличие от своих родителей, пытаешься остановить Беллатрису, а не наоборот.

Драко возвел глаза к потолку.

— Уизли, не важно, чего они пытаются достичь. Когда мы достанем крестраж, я все равно разобью зеркало. Случайно. Они не смогут больше связываться с Пожирателями. Пусть считают, что собирают сведения об Ордене, но у них не будет средства передать их дальше.

— Да, но... — Гермиона звучала настороженно. — Ты правда думаешь, это что-то изменит? Или это лишь ненужный риск?

Драко сглотнул, в груди по-новому зажгло от надежды. Возможно, чем больше родители будут видеть их «ненастоящие» отношения с Гермионой, тем быстрее привыкнут. Мысль была в равной степени волнующей и болезненной.

— Прежде они даже не стали бы рассматривать такой выход, — наконец сказал Драко. — Даже прошлым летом, когда жили в вашем доме, Уизли. Воспользоваться преимуществами Ордена — возможно. Но делиться информацией? Ни за что.

Поразмышляв, Гарри предложил:

— Если они решат помочь, обговорим с Орденом.

Рон скривился.

— Брось, Гарри. Вспомни, что творил Люциус Малфой. Если кому-то из них попадет в руки палочка или они покинут штаб-квартиру...

— Да, — перебила Гермиона, — но смотри, что вышло, когда с нами стал работать Драко. Откуда нам знать, что с его родителями не будет так же? Мы столько добились вместе.

Они оглядели разложенные листы с планами, меч Гриффиндора, два уничтоженных крестража на столе. По всему дому слышались звуки кипучей деятельности.

Рон неуверенно улыбнулся.

— Ладно, у нас неплохо вышло. Да?

— Да. — Гарри не улыбался, но его глаза горели решимостью. — И скоро у нас будет чаша. Мы закончим это.

— Давайте пройдемся по плану еще раз, — предложила Гермиона.

Так они и поступили: сегодня, завтра и каждый день вплоть до операции с «Гринготтсом». За прошедшие недели план усовершенствовали, но, на вкус Драко, в нем слишком многое отдавалось на волю случая. Да, у Драко имелась Бузинная палочка, но, если Беллатриса приведет с собой мужа, их шансы в открытой дуэли ощутимо испортятся. Потому решили еще взять в Косой переулок меч Гриффиндора — вдруг чаша окажется в их руках лишь ненадолго.

Вчера вечером, перед приходом знакомых гоблинов Билла, они засиделись допоздна с Пэнси, Джинни и Луной. План обсудили уже со всех сторон, его нельзя было улучшить, но никому из них не хотелось идти спать.

— Так что, — начала Пэнси, оглядывая всех темными глазами, — признаетесь, наконец, почему завтра нам нельзя заходить в коттедж до полудня?

— Неа, — отозвался Рон.

— Видите? — повернулась Пэнси к Джинни и Луне. — Я же говорила: они что-то задумали.

Рон усмехнулся.

— Как будто сама ни разу так не делала.

Вздохнув, Джинни ткнула Гарри локтем.

— Ты ведь знаешь, что нам можно верить.

— Извини, Джин. Мы... а-ай!

Гарри согнулся, его рука взлетела к шраму. Все остальные подались вперед.

— Гарри? — обеспокоилась Джинни. — Что, в чем дело?

— Ничего. — Гарри отнял дрожащую руку от головы, но глаза остались зажмурены от боли. — Не обращайте внимания... Все нормально.

Но едва Пэнси, Джинни и Луна отправились спать, Драко поинтересовался:

— Что это было, Поттер?

— Кто-то умер? — спросил Рон.

— Нет... пока нет. — Гарри сглотнул. — Волдеморт выяснил, что Бузинную палочку украл Грин-де-Вальд. Он скоро будет в Нурменгарде.

* * *

Три гоблина прибыли в штаб-квартиру в середине следующего дня, появившись в камине тремя зелеными вспышками. Их звали Кровняк, Крюкохват и Богрод. Гоблины пожали руки Биллу и Гарри, затем кивнули Драко, Гермионе и Рону.

— Что именно вы хотите, чтобы мы зачли? — задал вопрос Крюкохват, глядя с подозрением.

— Вот. — Гермиона зашуршала листами, на которых записала речь. — Кровняк, вам часть «А», Крюкохват, вам — «Б», Богрод — «С».

Гоблины нахмурились, уставившись в пергаменты.

— Это предполагает, — ледяным тоном начал Богрод, — что «Гринготтс» поспособствует передаче части сокровища тем, кто не является правомерным владельцем.

— Мы знаем, что это против ваших правил, — сказал Гарри. — Поэтому просим вас только разыграть спектакль.

— Итог один, — обвинительным тоном заявил Кровняк. — Вы желаете выкурить чашу на поверхность, чтобы завладеть ею самим.

— Нет, нет, — торопливо вмешалась Гермиона. — Это не для нашей выгоды. В обычное время нам было бы не до чаши, но... это необходимо для войны.

Гарри кивнул.

— Мы не пытаемся обогатиться или украсть ее, чтобы присвоить себе. Мы боремся против Волдеморта. И это может быть одним из самых важных шагов к победе.

Гоблины, не особо убежденные, вчитались в текст подольше.

В конце концов Крюкохват перемолвился со своими коллегами парой коротких предложений на гоббледуке. Кровняк все сомневался, но в итоге тоже кивнул.

— Власть Сами-Знаете-Кого должна быть свергнута, — мрачно возвестил Крюкохват. — Мы верим, что вы желаете положить ей конец, Гарри Поттер... Пойдемте.

Все, кроме Драко, зашли в столовую. Гермиона, шедшая последней, бегло улыбнулась ему и захлопнула дверь.

Драко бросил взгляд по коридору в сторону пустой гостиной. Орденцы уважили просьбу Гарри, разойдясь по убежищам и палаткам. В коттедже Поттеров было пусто и тихо, чего не случалось с того декабря, когда по дому стучали шаги лишь трех человек.

Драко на минуту замер, наслаждаясь затишьем перед бурей.

А затем стремительно пересек коттедж. Оказавшись снаружи, он пустился бегом по саду и ворвался в палатку родителей.

— Надо поговорить с Беллатрисой! — выдохнул он. — Прямо сейчас!

Родители вскочили на ноги.

— Зачем? — отреагировал Люциус.

— У Поттера какая-то встреча внутри. Он пригласил гоблинов, а все остальные куда-то делись. По-моему, это из-за того оружия, артефакта, которым интересовалась Белла... — Драко нетерпеливо взмахнул рукой, — но вот что: они забыли наложить Оглохни. Если поторопимся, получится подслушать.

Отцу не требовалось большего: он схватил с каминной полки зеркальце и тут же вызвал Беллатрису.

Вскоре Драко крадучись, словно чтобы не попасться, вел родителей в кухню. Зеркало покоилось в руках у матери, а Беллатриса приникла к своей части так близко, что на поверхности не отражалось ничего больше, кроме ее лица.

Когда Драко аккуратно прикрыл заднюю дверь, он незаметно сунул руку в карман и стиснул Бузинную палочку. Мысленно произнесенное заклинание «Флагрейт» не поменяло ничего вокруг, но за закрытыми дверями столовой в воздухе появилась огненная «Х» — сигнал, что пора читать сценарий.

Прижав палец к губам, он повел родителей дальше по коридору. Стали слышны голоса, эхом разносящиеся из-за закрытых дверей. Драко с родителями остановился. Прислушался.

— Ваша просьба в высшей степени необычна, — говорил Богрод. — Скорее даже беспрецедентна. Нам редко приходится сотрудничать с носителями палочек.

— Мы не просим о сотрудничестве, — раздался голос Гарри. — Только об одолжении. Нам нужна лишь одна вещь.

— Чтобы нарушить правила «Гринготтса», нужна веская причина, — сказал Крюкохват.

— Но это важно, — вмешался Рон с убедительной нетерпеливостью.

Мать держала зеркальце Беллатрисы у самой замочной скважины. Драко покосился на тетушку. Ее лицо стало пепельным, а глаза полезли на лоб.

— Никто другой из гоблинов вам не поможет, — произнес Кровняк. Эту строчку добавила Гермиона в надежде, что Беллатриса не тронет работников банка.

— Значит, вы согласны? — с жаром уточнила она. — Вы поможете нам?

Богрод вздохнул.

— Хорошо. Мы поможем вам забрать вещь завтра.

— Но вы нацелились на весьма старую ячейку, — сказал Крюкохват. — Одну из старейших. Она хорошо защищена. Нам нужно хорошо обдумать, как достать эту... золотую чашу, так вы сказали?

Беллатриса ахнула. Подслушивай они на самом деле, она выдала бы их. Мать, побледнев, прижала зеркальце к себе.

— Уходите! Живо! — прошипела Беллатриса. — Ну же!

Они бросились обратно по коридору, через кухню, через сад. Заговорили, лишь вернувшись в палатку родителей.

— В чем дело, Беллатриса? — потребовал ответа Люциус. — Что это значит?

— Вы не представляете, в какой мы опасности, — прошептала она. Ее взгляд метался по сторонам, глаза были широко раскрыты, а на лице проступала ярость. — Я должна идти. Этого нельзя допустить... я не могу... я должна идти!

И она исчезла. Зеркало отразило только их — Драко и его испуганных родителей.

— Чаша? — ровным голосом поинтересовался он. — Что в ней такого важного?

— Не знаю, — пробормотал отец. — Возможно... это Чаша обещания. Темный Лорд не обрадуется ее потере, и все же... столь острая реакция Беллы...

Улучив момент, Драко вставил:

— Я вернусь и послушаю еще. Вам лучше не показываться в доме.

Ему было известно, что в эти самые мгновения Гермиона, Гарри и Рон перемещаются через камин в лавку Олливандера. Беллатриса же аппарирует в «Дырявый котел» и вклинится в начало очереди, чтобы предъявить документы. Каждая секунда была на счету.

Но Драко не успел сделать и трех шагов к выходу, как мать схватила его за запястье.

— Нет.

— Ничего страшного не случится, мама. Они доверяют мне, помнишь? — Он потянул руку на себя, но хватка матери лишь усилилась.

— Нет! Не вмешивайся в это, Драко. Беллатриса не просто так не рассказала больше.

— Слушай мать, — отрезал отец. — Если Белла считает, что ситуация опасная, мы ей верим. Твоя тетя не паникует понапрасну. — Отец отложил зеркальце обратно на каминную полку. — Мы подождем от нее новостей.

У Драко сжалось сердце. Ему нужно было трансфигурировать внешность и ступить в камин. Нельзя было терять ни минуты.

Он перебирал в уме отговорки, когда отец добавил:

— В то же время, Драко, я серьезно рассмотрел предложение твоей матери. Эта идея показательно помочь Ордену... Я согласен, что так лучше.

Мысли Драко о крестраже рассыпались. Голова дернулась к отцу.

— Вы сделаете это? — переспросил Драко. — Вы оба будете делать то, что делаю я?

Родители кивнули.

Драко понимал, что нужно срочно убираться из палатки и перемещаться к Олливандеру. Но ноги приросли к месту. Он представил отца, скованно сидящего рядом с семьей Уизли на собрании, изнуренного постоянным стремлением презирать всех и вся. Отца, славящего ум настолько, что у него не было шанса не признать сообразительность Гермионы, пусть это и случилось бы далеко не сразу. Драко представил, как мать роняет слова при разговоре с Тонкс, быть может, видя в ней проблески Андромеды.

Он сжал Бузинную палочку в кармане. В душе завертелся дикий вихрь из надежды и открывающихся возможностей. Вернувшись из Косого переулка, он разобьет зеркальце. Отстоит родителей перед Орденом. Нужно всего лишь выполнить план.

— Хорошо, — спокойно отозвался Драко. — С деталями разберемся позднее. Но меня ждут внутри. Я просто посижу в гостиной, где меня оставили, ладно?

Мать, так и цепляясь за его руку, всмотрелась в его лицо.

Драко вздохнул.

— Подслушивать не буду. Обещаю.

Ее пальцы наконец разжались. Драко растер запястье, словно никуда не торопился.

— Значит, встретимся позднее. И я хочу знать, что скажет тетушка, если свяжется с нами.

Едва за ним закрылся полог палатки, Драко сорвался на бег.

* * *

— Он удивился, — заметил Люциус, когда сын ушел.

— Да, я так и думала. — Нарцисса подошла к мужу и положила голову ему на грудь. — Он просто не хочет, чтобы его положению повредили. Это щекотливая ситуация, правда... Но он поймет, что вместе мы добьемся большего.

— Да. — Люциус поцеловал ее в лоб. — Тогда нужно спрятать это, если мы объединяемся с этим сбродом.

Отстранившись, Нарцисса увидела в руках мужа удлинитель ушей. Она вскинула брови: в его словах ей послышалась неозвученная мысль.

Люциус тонко улыбнулся и договорил:

— ...но, быть может, стоит воспользоваться ими в последний раз. Я не желаю вовлекать Драко, но здесь он прав: из разговора с гоблинами можно почерпнуть больше. Мне хотелось бы знать, почему Белла так отреагировала.

Нарцисса замешкалась.

— Еще раз, значит, — пробормотала она, забирая шнур телесного цвета из чаши на камине.

Они бесшумно выбрались в сад, завернули за угол дома. Крались пригнувшись, чтобы макушка не показалась над подоконником, быстро, насколько возможно. Но когда дошли до окна столовой, в ней оказалось пусто.

Люциус тихо выругался.

— Видимо, они торопились.

Нарцисса с прищуром разглядывала открытые двери.

— Или заподозрили, что их подслушали, и перешли в другую комнату? Сюда.

Озираясь, они пробрались к главному входу в коттедж, солнечный свет падал на них, согревая.

Заглянув в окно, Нарцисса застыла на месте. Разум не сразу понял, что открылось ее глазам. Затем до нее дошло, что темноволосый мужчина в комнате — это Драко, трансфигуриющий себе усы и более взрослую внешность.

Когда он схватил с каминной полки летучий порох и взял щепотку, у нее перехватило дыхание.

— Люциус!..

Муж устремился к ней. Но Драко уже проговаривал место назначения, приглушенно, но все же разборчиво:

— Лавка Олливандера!

Он ступил в ревущее зеленое пламя и исчез. Люциус с Нарциссой ворвались в дом.

— Что он наделал?! — выдохнула она. Ей не удавалось отдышаться. Перед глазами плыли круги. Косой переулок был опаснейшим местом для каждого из них.

— Олливандер, — с пониманием повторил Люциус, шагая к камину. — Вот как Орден собирается проникнуть в «Гринготтс». Видимо, Драко заметил, как они уходят, и погнался за ними. — Он крутанулся к Нарциссе, посерев от страха. — Вот куда они делись. Весь Орден. Прямо сейчас Драко пытается поймать Поттера для Беллатрисы.

Нарцисса прижала ладонь к сердцу. Ей казалось, Драко обрадует ее осторожность. Казалось, он поставит безопасность превыше фанатизма, как наконец согласился сделать Люциус. Но сын, похоже, принял уроки Темного Лорда близко к сердцу.

Пока она отчаянно пыталась отдышаться, ей пришла в голову мысль мучительной ясности: зря они были столь прилежными учителями. Они ошиблись с самого начала, возложив такое бремя на плечи сына.

— Нельзя терять время, — хриплым шепотом сказала Нарцисса. И схватила банку с порохом.

* * *

— Почему так долго? — спросила Гермиона, когда Драко вылез через окно в проулок за магазином.

— Родители, — пробормотал он, пока Гермиона перепроверяла его трансфигурацию. — Позже объясню.

Гермиона и Рон также изменили свою внешность. Ее волосы распрямились, став рыжеватыми, а Рон получился блондином с пышной бородой. Они воспользовались бы Оборотным, но с самого февраля у Ордена не получалось достать нужных ингредиентов для новой порции.

— Поттер под мантией? — уточнил Драко.

— Я здесь, — раздался сбоку голос Гарри. — Пойдем.

Они торопливо прошли соседнюю улочку, вынырнув в Косом переулке на слепящий свет. Драко оглянулся на заколоченный фасад лавки Олливандера. Та выглядела точно так же, как после закрытия.

В остальном же Косой переулок претерпел значительные изменения. Опустевшие магазины перепродали. «Совариум Илопса», коим владели маглорожденные и куда родители Драко отказывались делать даже шаг, сменился «Породистыми птицами Селвина». Недалеко также открылся еще один магазин «Горбина и Бэрка», из окна которого завороженным прохожим подмигивал искрящимся боком ряд проклятых вещиц.

Пока они шагали по улице к белой громаде «Гринготтса», Драко становилось жарко. Сейчас, на грани весны и лета, двигаться под палящим солнцем было не легче, чем под водой. Сложно было поверить, что десятки спешащих мимо волшебников не разглядят в них четверых — точнее троих — разыскиваемых преступников, чьи лица расклеили по каждой витрине.

— Сюда, — тихо позвала Гермиона, едва они дошли до банка. Добби, изучивший Косой переулок под покровом ночи, нашел им альков между домами как раз напротив «Гринготтса», где стоял заброшенный питьевой фонтанчик. Когда они вчетвером подошли ближе, Гермиона быстро наложила иллюзорные чары, чтобы скрыть нишу за мнимой каменной стеной. Затем, один за другим, незамеченные изможденного вида прохожими, они проскользнули через барьер и принялись ждать, теснясь между стенами.

И «Гринготтс», и его парадная лестница отлично просматривались из-под иллюзии.

— Надеюсь, мы не пропустили Беллатрису, — прошептала Гермиона, присматриваясь сквозь коричневатую пелену, зависшую в воздухе. — Надо убедиться, что она зашла внутрь...

— Не пропустили.

От ужаса в голосе Рона Драко проследил за его взглядом.

Сердце рухнуло в пятки. Беллатриса Лестрейндж стремглав шла по Косому переулку, заглотив наживку, как и планировалось. Вот только она была не одна и даже не с мужем.

Вслед за Беллатрисой шагала группа примерно из шестидесяти волшебников и волшебниц. В первых четырех Драко узнал Пожирателей. На остальных были мантии Министерства. Словно весь отдел вышел прогуляться, но что им здесь понадобилось, Драко даже не представлял.

Мысли вертелись со скоростью света. Как это могло случиться? Каждый из них ведь был убежден, что Беллатриса не станет привлекать внимание к крестражу. Если до Волдеморта дойдут слухи, что чашу едва не украли, Беллатриса будет сурово наказана. Она должна была это понимать. Что же подтолкнуло ее устроить целое представление?

Они вчетвером во все глаза с ужасом наблюдали, как Белла со свитой достигла парадной лестницы банка. Когда их шаги загрохотали по ступеням, длинные металлические Детекторы в руках двух волшебников у входа задребезжали.

Рон вдруг ахнул.

— Погодите! Я узнал мантии. Это Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними.

— Что?! — одновременно воскликнули Гермиона и Гарри, но Рон был прав. Ведь Драко видел Уолдена Макнейра в мантии, скроенной в том же стиле.

— Но зачем... — начала Гермиона.

— Прочь с дороги, — оскалилась Беллатриса, рассекая воздух палочкой. Охрана бросилась врассыпную, заклятие Беллатрисы ударило по дверям «Гринготтса», и по улице прокатился низкий скорбный звук, точно чей-то стон.

Двери стремительно распахнулись. Со своего места Драко разглядел в вестибюле банка трех-четырех гоблинов. Заговорил тот, что стоял впереди всех:

— Мадам Лестрейндж. Как это понимать?

— Ты прекрасно знаешь, как это понимать, тварь, — прошипела Беллатриса. — Вашему народцу больше нет веры. Зря мы дали вам свободу действий с вашей терпимостью к грязнокровкам и предателям крови! — она повысила голос, и тот разнесся по переулку. И покупатели, и торговцы уставились на фигуру на вершине ступеней, а тетушка продолжала: — Приказом Министерства магии мы объявляем банк и все его содержимое собственностью волшебников!

Развернувшись к гоблинам, Беллатриса хлестнула палочкой воздух. Их движения оказались гораздо шустрее, чем Драко мог себе представить. Гоблины шмыгнули в банк, скрывшись из виду, а вслед за ними в мраморный холл хлынула лавина сотрудников Министерства.

— Нет! — закричала Гермиона и дернулась бежать.

Драко удержал ее за руку.

— Стой.

— Но гоблины...

Она замолчала, когда Драко указал на вход. Из величественных дверей вылетали крики и вспышки света, а в проходе теперь сражались десятки гоблинов. Большинство держали длинные красивые кинжалы, на гранях которых играло солнце; кто-то успел облачиться в доспехи искусной работы и даже надел шлем. Хоть у гоблинов и не было палочек, они уклонялись и нападали с такой скоростью, что волшебникам приходилось только защищаться отражающими чарами, чтобы отбить смертоносные кинжалы.

— Если мы подойдем, — сказал Драко, — нас тоже примут за грабителей.

— Похоже, нам придется ими стать, — с нездоровым видом заметил Рон. — Проберемся за чашей, пока все отвлеклись. План ведь пошел низзлу под хвост.

— Еще не совсем, — сказал Гарри. Он стащил мантию, представ перед ними с трансфигурированной внешностью: голубоглазым, с наивным лицом. — Беллатриса все еще считает, что мы знаем, как достать чашу из ее ячейки. Она наверняка хочет вынести ее, несмотря ни на что.

Рон развернулся к Драко.

— Малфой, как по-твоему, сколько у нее уйдет на дорогу туда и обратно?

— Ячейка глубоко. Где-нибудь рядом с нашей. Пятнадцать минут, чтобы спуститься, и двадцать — подняться.

— А нам все это время стоять и смотреть, как бьют гоблинов? — Гермиона дрожала от ярости.

— Может, получится подойти к... — у Гарри вырвался мучительный крик, он схватился за лоб, пошатнулся и чуть не упал. Драко подпер его вместе с остальными, они вчетвером и так едва помещались в алькове.

— В чем дело? — всполошился Рон.

— Вол... он там, — выдавил Гарри, смаргивая с глаз пот. — Он прорвался в Нурменгард... пытает Грин-де-Вальда, допрашивает про Бузинную палочку.

— Значит, он вот-вот узнает, что она перешла к Дамблдору, — прошептала Гермиона. — Он вернется в Британию.

Они стояли без движения, потея от страха. По Косому переулку прокатывались крики и звуки взрывов.

Драко знал, что они думают об одном и том же. Если Волдеморт успеет вернуться в страну, пока Пожиратели и Министерство собрались здесь, никто не гарантировал, что он не возглавит своих слуг. Этот жест отлично согласовался бы с сочинениями Скитер: Волдеморт, борец за безопасность волшебного сообщества, «освобождает» «Гринготтс» из-под власти гоблинов.

Тишину нарушил приглушенный вопль Гермионы — она зажала рот ладонью. Взгляд Драко метнулся ко входу в банк.

Один из сотрудников Министерства выбежал из дверей, левитируя перед собой сундук. Но едва он перешагнул порог, рядом возник гоблин, зажимающий собственную рану на руке, и полоснул кинжалом на уровне ног волшебника. Вор взвыл, сундук рухнул вниз, раскрылся, и его содержимое вылилось на ступени золотым водопадом.

— Они наживаются. — Драко уставился на россыпь галлеонов. — Они не просто захватывают «Гринготтс». Они обчищают ячейки маглорожденных.

— Ну конечно, — выдавил Гарри сквозь сжатые зубы. — Спорим, Беллатриса их так и убедила рискнуть головой. Забирайте все, что можете.

Рон смотрел на них круглыми глазами.

— Надо их остановить!

— Остановить? — повторил Драко. — Это невозможно, Уизли! Нас только четверо, и, если начнем сражаться, пропустим Беллатрису. Думай о крестраже.

Рон покраснел, но в конце концов раздраженно выдохнул и развернулся лицом к банку. Драко стиснул челюсти. Ситуация нравилась ему не больше, чем остальным. Надо же было так просчитаться! И это после того, как Гермиона несколько недель терзалась, что пострадают отдельные гоблины.

А в банке все бушевало сражение. Через пятнадцать минут по улице к «Гринготтсу» пробежало подкрепление из нескольких десятков гоблинов, всех в доспехах. Они разрезали путы, влили в бессознательных соотечественников искрящиеся зелья и вступили в новые схватки. Но волшебники все равно стаскивали сокровища в вестибюль банка, все выше и выше громоздя друг на друга сундуки с украденным золотом.

— Поверить не могу, что это из-за нас, — прошептала Гермиона, у которой кровь отлила от лица. — Как я не подумала об этом. Волшебники трижды пытались выбить гоблинов из «Гринготтса», профессор Бинс четыре дня читал нам лекции о восстании гоблинов в тысяча семьсот тридцать четвертом году...

— Это я поверить не могу, что никто не помогает, — выдавил Гарри, махнув на людей из Косого переулка, собравшихся вокруг банка с открытыми ртами. — Им даже крестраж искать не надо.

— Пойдем туда, — наседал Рон. — Нам все равно надо крутиться рядом. Вдруг и помочь получится.

Переглянувшись, они выскользнули из спрятанного алькова.

Как раз вовремя. Они пробрались только до середины толпы, когда из банка раздался взрыв криков. Яростных — от гоблинов.

— Это она! Ведьма! Лестрейндж!

— С дороги! — донесся до них визг Беллатрисы. — Вон, зверье! Бомбарда!

Кто-то из зевак закричал. Заклятие ударило в башню сокровищ в вестибюле. Все сундуки, мешки и коробки с монетами сшибло вперед. Сокровища разогнали в стороны как Пожирателей, так и гоблинов, затем перевалились через порог «Гринготтса» с оглушительным грохотом. Какофония звуков не прекратилась, деревянные стенки сундуков лопнули, теряя содержимое. Монеты звенели, стучали и лились рекой тысячей галлеонов, бесчисленных сиклей и кнатов, скользя по длинным мраморным ступеням до брусчатки Косого переулка.

Сражение перенеслось наружу. Гоблины и волшебники поскальзывались на волнах все прибывающих монет, орудуя палочками или кинжалами, с возгласами перескакивали по ступенькам. Заклинания уносились в чистое небо. Лязг металла, выкованного гоблинами, отразился от витрин магазинов Косого переулка. В соседнее здание попало взрывающее заклятие, из пострадавшей квартиры закричали; сваи здания заскрипели, застонали.

Зеваки побежали в укрытие, Драко пришлось постараться, чтобы не отстать от Гермионы, Гарри и Рона. Они пробивались сквозь поток, двигаясь к ступеням.

А затем увидели ее. Беллатриса вышла из банка, защищаясь от десяти гоблинов разом. Через ее плечо висела кожаная сумка, а стенки ее распирал предмет размером с кулак.

— Вон она, — выдохнул Драко, а по рукам под палящим солнцем побежали мурашки. — Чаша.

— Вперед! — закричал Гарри. Вчетвером они рванули через остатки толпы — в самую потасовку.

Перед операцией они разбирали сценарий-похищение: Драко воспользовался бы Бузинной палочкой в ключевой момент, чтобы застать Беллатрису врасплох. Возвращение в лавку Олливандера планировалось тихим и скрытным.

Теперь же все планы пошли прахом. Они взобрались по лестнице из осыпающихся галлеонов, пытаясь добраться до Беллатрисы, которая не обращала внимания на них, занятая сражением с гоблинами. И теперь на ступеньках стояли не только гоблины и министерские. Многие волшебники и волшебницы действительно сбежали, но многие также соблазнились сокровищами и распихивали золото и серебро по карманам. Гоблины мелькали тут и там, перескакивая кучки монет, нечеловечески легкие и быстрые, кричали на тех, кто крал деньги. Всё смешалось в кучу из конечностей и кинжалов, на улице стоял запах разогретого солнцем металла. Голоса выкрикивали заклинания, Драко, поскальзываясь, поднимался выше.

И сквозь шум, пронзая его, до него донесся крик матери:

— Драко! ДРАКО!

Он застыл, затем бросился в сторону к перилам, схватился, оглядывая толпу. Может, ему послышалось? Откуда ей было здесь взяться?

А потом Драко увидел их. Родителей, которые пытались взобраться на лестницу у самого подножия, где тоже творилось сумасшествие. В их руках были палочки, предположительно, позаимствованные с полок у Олливандера, а внешность они трансфигурировали. Но Драко, в числе немногих, был способен их узнать.

— Драко! — закричал отец. — Он здесь?

Драко не знал, что имеет в виду отец, но поспешно оглянулся на Беллатрису — вдруг та услышала его имя?

Сердце подскочило к горлу. Беллатриса уже избавилась от гоблинов. Теперь же она смотрела сверху на его родителей, похоже, поняв, в отличие от Драко, о чем говорил отец.

Она взмахнула палочкой.

— Фините Инкантатем!

Драко едва успел защититься невербальным Протего. Заклинание соскользнуло с него, не навредив маскировке — но трансфигурация на родителях рассеялась мгновенно.

На других частях лестницы возникли в своем виде Гермиона, Гарри и Рон.

По толпе пронеслись возгласы изумления. Гоблины, замечавшие Гарри, замедлялись, не доводя удары до конца, и постепенно, один за другим, все застыли, а на улицу опустилась тишина.

Из окон домов повысовывались головы. Толпа из покупателей и торговцев вновь подобралась ближе. Сейчас, без криков и гомона голосов, Драко слышал отдельные фразы:

— Гарри Поттер...

— Люциус Малфой...

— Вон там, это Грейнджер...

Беллатриса не отрывала глаз от Гарри.

— Поттер, — выдохнула она, шагая к краю лестницы. Кто-то из Министерства дернул палочкой, словно собираясь проклясть Гарри, но Беллатриса выкрикнула: — Нет! Я доставлю его Темному Лорду!

Она задрала рукав, обнажая Темную метку.

В то же мгновение, пока она отвлеклась, Драко прицелился Бузинной палочкой, подумав: «Диффиндо!»

Дно сумки Беллатрисы рассекло, точно одним из кинжалов гоблинов. Оттуда вывалилась небольшая золотая чаша, сиянием не уступающая солнцу.

Беллатриса испуганно вскрикнула и подалась за артефактом, но чаша уже перевалилась через первую ступеньку и поскакала вниз по реке из монет.

— Акцио! — проорал Драко, направив палочку. Он слышал, как то же самое прокричали Гермиона, Гарри и Рон. Но крестраж, видимо, был зачарован от манящих чар, потому что отлетел сильнее и быстрее, кувырком покатившись по ступенькам.

Драко прыгнул за чашей сам. Краем глаза заметил, что остальные сделали то же самое. Рон был ближе всех; он нырнул за крестражем, а Гарри стащил с шеи свой мешочек. Из него он вынул — под возгласы зевак — меч Гриффиндора.

До чаши оставалось всего ничего. Вскинув Бузинную палочку, Драко прокричал:

— Абриарус!

С тонким металлическим звоном чаша отскочила от невидимого барьера. Рон радостно завопил — та прилетела ему прямо в руки. Драко догнал его и приготовился нырнуть в толпу.

Но от голоса Беллатрисы они приросли к месту.

— Прекрасно. А теперь вы вернете это мне.

Холод пробрал Драко до сердца, когда он понял, что рядом стоят лишь Гарри и Рон.

Они развернулись одновременно. На вершине лестницы Беллатриса держала палочку у горла Гермионы.

— Нет, — прохрипел Драко. Что сказали Гарри и Рон, он не услышал. Весь мир сузился до места, где палочка Беллатрисы упиралась в кожу Гермионы. Та стояла неподвижно, ее волосы рассыпались по плечу Беллы, медные, как окружающие реки кнатов.

Их взгляды встретились. Драко знал, что ее разум отчаянно ищет выход. В его голове тоже роились мысли. Напугать Беллатрису, пригрозив чаше? Какой еще рычаг у них был? Какой шанс? Они планировали сбежать с помощью Добби и Винки, но что-то пошло не так, раз домовики не появились...

Никто не шевелился. У Драко была Бузинная палочка, у Гарри — меч Гриффиндора, у Рона — крестраж. Вся власть этого мира — бесполезная.

— Отлично, Цисси, Люциус, — ласково пропела Беллатриса. Обвела властным взглядом собравшихся волшебников. — Схватить их.

Гарри успел вперед всех министерских: выхватил крестраж у Рона и поднес к лезвию меча.

— Не торопись, — прокричал он. — Отпусти ее, иначе мы разрушим чашу. Твой хозяин вряд ли этому обрадуется, а? Ты что-то больше не горишь желанием его призывать!

Сотрудники Министерства замешкались, оглядываясь на Беллатрису за указаниями. Но Драко слышал в голосе Гарри эхо отчаяния. Если чашу разрушить, Беллатриса убьет Гермиону, не моргнув и глазом. Пустая угроза.

Тетушка тоже это понимала. Она звонко, счастливо рассмеялась.

— О, не стоит играть в эти игры, Поттер... я знаю, что ты ценишь своих друзей. И не хочешь, чтобы эту убили. — Ее улыбка превратилась в оскал. — Хочешь сделку? Так вот она: отдай мне чашу, а за каждую минуту промедления я нарисую на Грязнокровке новый узор, вот так...

Гермиона закричала. У Драко в груди что-то надорвалось. Под кончиком палочки Беллатрисы расходилась кожа, по горлу Гермионы побежала кровь.

Косой переулок исказился перед глазами. И в момент ужаса Драко осенила идея.

— Мерлин, да отдай ей уже, Поттер, — сказал он, обмахнув себя палочкой, и трансфигурация с внешности слезла.

Он встал безо всякой маскировки под ярким солнцем. Живой.

От удивления у Беллатрисы оборвалось заклинание. Крик Гермионы стих.

— Драко, — произнесла тетушка. В толпе зашептались. Ветер разнес слова: «Малфой, Драко Малфой».

Драко заставил себя не смотреть на Гермиону, не проверять, как она, хотя все инстинкты кричали сделать именно это. Реагировать на ее боль было нельзя.

— Я же говорил, — Драко умудрился ухмыльнуться и поднялся выше по рассыпанным монетам. — Я обещал привести тебе Поттера, тетя Белла — и вот он здесь. — Он бросил едкий взгляд на Гарри и Рона. — Сюрприз. Правда поверили, что я на вашей стороне? В этом ваша проблема, орденцы. У вас в голове не укладывается, как можно делать что-то для себя.

Гарри и Рон уставились на него без слов. Драко практически слышал их голоса у себя в голове: «Ты что творишь?!» Он рискнул слегка приподнять брови: «Доверьтесь мне».

Драко понимал, что, даже если проклянет Беллатрису и освободит Гермиону, их тут же окружат министерские. Но если удастся убедить тетушку, что лучше забрать всех в особняк Лестрейнджей на допрос, а потом уже вызвать Волдеморта, быть может, у них будет шанс. Ему всего-то понадобится остаться с ними наедине на минуту, чтобы освободить. Как только непосредственная опасность минует, можно будет заняться чашей.

Драко обернулся на Беллатрису, словно ища ее одобрения.

— Да, — протянула тетушка. — Да, ты молодец, Драко.

— Я знаю. А мы даже не думали, что возможность подвернется так скоро. Я же говорил родителям, что это важная встреча. Я так и знал.

— И верно, ты вовремя подслушал этих крыс. — Беллатриса улыбнулась, но наблюдала за ним слишком уж пристально. С пересохшим ртом Драко взбежал к ней, посматривая то на гоблинов, то на сотрудников Министерства. Нельзя было показать нервозность.

По спине ползли капли пота. Шагах в пяти от Беллатрисы ему вспомнилось, когда они стояли с ней лицом к лицу в последний раз. И слова, которая она прошипела, перед тем как набросилась на него с палочкой: «Очисти разум!»

Драко опоздал с догадкой на секунду.

— Легилименс! — прокричала Беллатриса.

Драко, держа Бузинную палочку расслабленно, не поднял ее вовремя. Но когда заклинание ударило в него, его разум расслабился инстинктивно.

Драко упал на колени. В Косом переулке было слишком ярко. Беллатриса пыталась зацепиться за любую щель на твердой гладкой поверхности его мыслей. Драко не позволял себе ни подумать о заклинании, ни поднять палочку, иначе защита прогнется. Его взгляд рассеялся. Размытая синева неба. Белый мрамор, белые облака. Все яркое, прекрасное, прозрачное, непроницаемое.

Затем он дал определенным мыслям вспорхнуть на поверхность — полностью контролируя процесс. Разговор в палатке родителей, когда они обсуждали, как выманить Поттера. Он, раздраженный, в Хогсмиде прошлым летом, любое содействие Ордену вызывает отвращение и сомнения.

Самородок, как назвала его Беллатриса. Когда-то так и было. Никаких расщепленных воспоминаний, никаких трещин из сомнений и зависимостей — ничего, переживания о чем сделают его уязвимым.

Драко не смотрел на Гермиону. Драко не думал о Гермионе.

Беллатриса начала покидать его разум. Жаркое солнце и кружащееся небо замедляли бег, эффект заклинания пропадал...

И тут Беллатриса перехватила рукой горло Гермионы. Гермиона захлебнулась криком, взгляд Драко метнулся к ней — он не сдержался — и весь ее вид, испачканная кровью шея, теплые карие глаза, губы, в его воображении улыбающиеся, — внезапный страх за ее жизнь расколол разум. Даже не щель — пропасть.

Беллатриса нырнула внутрь и вывернула его разум наизнанку.

Закричав, Драко рухнул на ступени «Гринготтса». Вытянутая рука тетушки с палочкой удерживала связь, перед мысленным взором проносились события прошедшего года, но слезящимися глазами он видел мстительное удовольствие Беллатрисы, ее ярость и ненависть.

Где-то на краю сознания слышались крики родителей.

— Беллатриса! БЕЛЛА! НЕТ!

Мгновение, на которое она отвлеклась, ослабило силу чар, и тогда у Драко вырвалось какое-то контрзаклинание, подсознательная магия, натренированная уроками легилименции. Из Бузинной палочки вылетела стрела света, ударила Беллатрису в плечо, прерывая связь.

Собственные чары откинули Драко назад. Он заскользил вниз, вниз спиной по галлеонам, а перед ним в разные стороны отпрыгивали гоблины и министерские, словно дотронуться до него значило обречь себя на смерть.

Его падение остановили две пары крепких рук. Гарри и Рон помогли ему кое-как подняться, и, когда Драко повернулся, тяжело дыша, остро чувствуя все синяки на теле, он питал слабую надежду, что из-за заклинания Беллатриса выпустила Гермиону, что та могла вырваться.

Надежда умерла. Обе стояли, как и прежде, только на ключице у тетушки появился красный рубец.

— Вот оно что! — переводя дыхание, Беллатриса вновь приставила палочку к горлу Гермионы. Ее рот растянулся в гримасе, обнажая зубы. — Вот что было правдой все это время, Драко. Ты, потомок Малфоев, ты отступился от собственной семьи и встал на сторону маглов и полукровок. Ты опозорил себя связью с этой Грязнокровкой!

Драко удержал злость внутри, по стенкам черепа еще били молотки боли. Ему была известна тактика Беллатрисы. Она хотела подвигнуть его на какую-нибудь возвышенную речь, а после унизить, пытая Гермиону. Но Драко не доставит ей такого удовольствия. Он показал ей правду. Ему нечего было доказывать.

Поэтому Драко поймал взгляд Гермионы. Попытался найти выход, но все впустую. Последний шанс испарился. Их окружили, превосходили числом. Драко видел в ее глазах тот же выстуживающий страх — отсутствие надежды.

— Взгляни на родителей, Драко, — выплюнула Беллатриса. Она терпеть не могла, когда ее игнорировали. — Смотри! Ты увидишь, что твоя верность грязным предателям сотворила с одной из старейших семей в мире! А затем ты отдашь мне Чашу обещания. — Она сильнее вдавила палочку в горло Гермионы. — Шевелись, иначе я пролью еще больше ее грязной крови!

Против воли Драко развернулся. Увидел пораженные лица родителей, стоящих у подножия.

— Это правда? — слабо спросила мать. Он едва расслышал ее.

Кивнул.

Нарцисса пошатнулась, будто под порывом ветра.

А отец пришел в себя. Подался вперед.

— Нет, — он бросился к перилам, вцепился в них, чтобы взобраться наверх и не упасть из-за монет. — Нет, Беллатриса, он не в себе! Орден запудрил ему мозги. Он не понимает, что говорит!

— Я все прекрасно понимаю, отец, — голос Драко прозвучал четко и твердо.

— Прекрати. Одумайся, Драко. — Отец добрался до него и схватил за плечи. При свете дня морщины на его лице исчезли. Он выглядел очень молодо и был похож на Драко гораздо сильнее, чем в прошлые годы. — Как ты не понимаешь? — нервно выдохнул отец. — Ты сделал это! Поттер здесь. Ты помог привести его сюда. Все это... — он обвел рукой горы золота, — будет нашим и даже больше! Когда мы передадим Поттера Темному Лорду, мы возвысимся, как тебе и не сн...

Драко повысил голос:

— Я сказал «нет».

Отец отпустил Драко с явным непониманием.

Они смотрели друг другу в глаза, Драко видел, как отец хватается за соломинку.

С вершины лестницы прозвенел холодный голос Беллатрисы:

— Жалкое зрелище. Темный Лорд всегда был прав на твой счет, Люциус. Ты слаб. И сын твой не мог оказаться иным. Ваш род заслуживает прерваться с позором.

У отца исказилось лицо. Все сомнения развеялись, его глаза впились в глаза Драко.

— Ты не понимаешь, что лучше, — пробормотал он. — Конечно, ты еще мальчишка. Тебе еще рано об этом судить. — Его голос превратился в исступленное рычание. — Я расскажу Темному Лорду, как ты помог. Все будет по-прежнему, да, ты поймешь, ты еще скажешь спасибо!

Драко не успел ответить — отец бросился к Гарри. Одной рукой он вскинул палочку, другой — потянулся к чаше Пуффендуй.

И в это мгновение все остальные звуки заглушили два хлопка. Из воздуха возникла пара маленьких фигур. Добби, загнанно взглянув вверх на Гермиону, схватил за руки Гарри и Рона. Винки сжала запястье Драко.

Все случилось как в замедленной съемке. Добби дернул Гарри назад с удивительной силой. Вытянутая рука отца, ищущая, шарящая, сомкнулась не на чаше Пуффендуй, а на эфесе меча Гриффиндора.

Тот выскользнул из хватки Гарри, и отец раздраженно взвыл. Но его рывок вышел слишком сильным. Отец поскользнулся на галлеонах, взмахнул руками, открыв рот, постарался устоять на ногах.

...повалился назад. Меч в его руке качнулся, такой блестящий, красивый под лучами солнца. И когда отец рухнул в реку золота, кончик лезвия, впитавший смертельный яд василиска, вывел на его шее ярко-красный порез.

Драко распахнул рот, но оттуда не вырвалось ни звука. Ему сдавило запястье чарами Винки, теми, что они договорились использовать для побега; теперь он догадался, что эльфы до последнего ждали подходящего момента, надеясь, что Гермиона освободится из лап Беллатрисы. Но ждать дольше было нельзя. Драко, Гарри и Рона утащило назад по воздуху, так быстро, что у собравшихся волшебников не было шанса попасть в них заклинанием, и крестраж остался в руках у Рона.

В это мгновение Драко оставалось лишь смотреть. Смотреть, как мать с нескончаемым криком падает на колени у подножия лестницы. Смотреть, как Гермиона рвется из хватки Беллатрисы, глядя вверх на них, все уменьшаясь и уменьшаясь, пока они спасаются без нее. Смотреть, как отец, раскинув руки, замирает посреди моря галлеонов — памятника всему, чего он достиг.