Гарри Поттер и Принц Слизерина (джен)

22 апреля 1992

На следующее утро Гарри, Тео и Блейз удобно расположились на огромной скамье, стоящей в фойе у входа в Большой зал. Шум от копошения их однокашников, которые почему-то все решили сегодня встать пораньше, заставил слизеринское трио также подняться раньше, но, хотя завтрак уже начался, Гарри на него не торопился. Он провел большую часть прошлой недели, избегая Гермиону и Невилла и работая над своей «проблемой с Драко», но он скучал по своим гриффиндорским друзьям, поэтому сейчас он терпеливо ждал, пока они придут на завтрак. Тео и Блейз сидели с ним под покровом чар приватности, обсуждая события вчерашнего вечера.

— Так, давайте еще раз, чтобы я точно понял, — сказал Тео. — Драко теперь связан клятвой, предписывающей ему не только не пытаться навлечь на меня неприятности, настучав на меня моему отцу, но еще и делать все, что он только может сделать, чтобы защитить меня от любого вреда, неважно, причиненного отцом или кем-то еще, при условии, что он не подвергает опасности свою собственную жизнь.

— Верно, — кивнул Гарри, — нельзя заставить человека принести непреложный обет, который обязывает осознанно пожертвовать своей собственной жизнью ради другого человека или даже подвергнуть свою жизнь существенной опасности. Если бы можно было, я бы не дал ему столько простора для маневра. Но он не может намеренно втравить тебя в неприятности и не может оставаться в стороне, пока ты в опасности, если только он искренне не верит, что попытка спасти тебя приведет к его смерти.

— Здесь все-таки есть лазейка, но, надеюсь, Драко не додумается до этого. Тем более, что он также обязан не предпринимать никаких попыток манипулировать тобой, пытаться контролировать тебя или пытаться отомстить тебе, подвергая опасности жизнь и здоровье любого другого человека.

— Теоретически он все еще может вредить людям, но он не может этого делать с целью как-то задеть тебя. Такая расплывчатая клятва — типа не вредить другим людям и не совершать преступлений — не будет работать. Иначе такую клятву бы приносил каждый волшебник и ведьма по достижении одиннадцати лет, и мы бы жили в утопии.

Тео задумчиво кивнул. Его жизнь была бы намного счастливее, если бы он жил в такой утопии.

— И он не может никого намеренно оскорбить на почве чистокровности и всей этой идеологии? Он не может сказать грязнокровка или предатель крови с намерением оскорбить кого-то ни в лицо человеку, ни в присутствии кого-то, кого, по его мнению, это может оскорбить?

— Ага, — весело усмехнулся Гарри, — я оставил ему возможность использовать эти слова, когда он наедине с собой или когда он в кругу таких же, как он. Я же не монстр, — мальчики рассмеялись. — Было еще несколько незначительных условий, но в основном это все. Количество обещаний, которое можно поместить в непреложный обет, конечно. Иначе он просто развалится под весом магии, которая его скрепляет.

— Ага, — хитро сказал Блейз, — это поэтому ты не добавил в клятву требования не подвергать опасности твои жизнь и здоровье?

— Нет, это было намеренно. Так бы все стало слишком просто.

— Это самая идиотская и гриффиндорская вещь, которую ты когда-либо говорил, — возмущенно сказал Тео.

Гарри усмехнулся.

— Скажи это Нидхоггу. Он настоял на этом, а мне нужен был его голос, чтобы занять трон, поэтому я согласился. Он сказал, что, если я не убью своего врага после того, как потратил столько времени, планируя это, у меня не должно быть возможности просто… нейтрализовать его. Еще он сказал, что мне нужен сильный соперник моего возраста, или я стану мягкотелым.

— Я думал, Джим твой соперник, — заметил Тео.

— Он сказал «сильный соперник», — хитро сказал Гарри, вызвав смешки у мальчиков.

— Знаешь, — задумчиво сказал Блейз. — Ты всегда можешь нейтрализовать Малфоя и начать враждовать с Захарией Смитом, темным принцем Пуффендуя.

Трое мальчиков покатились со смеху. Отсмеявшись, Гарри заметил Гермиону и Невилла, идущих по коридору прямо к ним. Трое слизеринцев встали, и Гарри взмахнул палочкой, развеивая чары приватности. Двое гриффиндорцев, видимо, отчаянно нервничали, но Гарри просто улыбнулся им.

— Гермиона, Невилл, я так рад вас видеть! Это была долгая неделя. Долгая… сложная, загруженная неделя. Я скучал по вам обоим.

Гермиона бросилась вперед и, к великому удивлению Гарри, крепко его обняла.

— Я тоже скучала, Гарри. И прости меня, что была такой противной к тебе на прошлой неделе. Я просто очень беспокоилась о Хагриде и позволила своему раздражению вылиться на тебя. Прости меня, пожалуйста.

— Не за что извиняться, Гермиона, — твердо сказал Поттер, — на факультете были проблемы, и я очень переживал из-за них. Поэтому я был таким раздражительным. Но сейчас все разрешилось.

— Ты можешь сейчас говорить об этих делах, когда они… разрешились? Или это все еще… слизеринские дела? — спросил Невилл.

— Все еще слизеринские дела. Но о них больше не надо волноваться. Теперь я наконец могу поддаться экзаменационной одержимости Гермионы.

Гермиона в шутку стукнула Гарри по плечу на это. Вдруг Блейз наклонился к нему и пробормотал: «Малфой, на три часа». Гарри непонимающе на него посмотрел, а затем кинул взгляд на свои часы. Блейз закатил глаза и дернул головой, указывая на приближающегося Драко. Невилл и Гермиона тоже заметили его и поморщились.

— Ладно, думаю нам стоит уйти, — сказал Невилл.

— Нонсенс, — уверенно сказал Гарри, — он, скорее всего, просто хочет пожелать нам доброго утра.

Остальные четверо посмотрели на Гарри так, как будто он сошел с ума.

Их удивление только возросло, когда подошедший Драко приветливо сказал: «Доброе утро, Гарри, Тео и Блейз. И вам доброго утра, мистер Лонгботтом и мисс Грейнджер». Гарри мгновенно также пожелал Драко доброго утра, как и все остальные спустя пару секунд первоначального шока.

— Мисс Грейнджер, — продолжил Драко с нервной улыбкой, — могу я занять минуту Вашего времени?

Гермиона часто заморгала, а затем посмотрела на такого же удивленного Невилла.

— Лучше, если мы поговорим перед Вашими друзьями. Как говорит мой отец, извинения, принесенные в секрете, едва ли являются таковыми.

— Эм… извинения? — спросила сбитая с толку Гермиона.

— Именно, — кивнул Драко с чем-то, что точно выглядело, как искренность. — Я прошу Вас понять: меня растили в довольно замкнутой среде чистокровных волшебников, обладающих крайне ограниченными знаниями о магглах. И воспитывали меня родители, которые также росли в таких же условиях. И так далее, и так далее, и так далее на протяжении многих поколений. Именно поэтому я приехал в Хогвартс с уже сформированным представлением о магглорожденных, таких как Вы, с предубеждениями, основанными на невежестве и, осмелюсь сказать, презрении. К счастью, недавний разговор с Гарри помог мне пересмотреть мои прошлые взгляды и осознать мои заблуждения. Теперь я понимаю, как глупо с моей стороны было недооценивать Ваш потенциал и потенциал других маглорожденных студентов просто из-за того, что вы росли в не-волшебной среде. Хуже того, мне стыдно, что я был груб и унижал ведьм и волшебников — таких как Вы — по тем же причинам. Такое поведение недостойно дома Малфоев. Таким образом, я хочу принести Вам свои самые искренние извинения за свое поведение. Надеюсь, что вы сможете простить меня, и после этого мы сможем начать все с чистого листа.

Гарри с трудом подавил желание рассмеяться. Не над Драко, а над реакцией своих друзей. Блейз снова наклонился к нему и прошептал: «Незначительные условия?» Гарри тихонько кивнул.

— Ваши извинения приняты, мистер Малфой, — наконец справившись с шоком, сказала Гермиона. — Я тоже надеюсь, что мы сможем… начать все с чистого листа и стать… друзьями… или что-то вроде, — неуверенно добавила она.

— Прошу Вас, мисс Грейнджер, зовите меня Драко.

— ... только если Вы будете звать меня Гермиона, — слабо пролепетала она в ответ.

— С удовольствием. Есть еще одна вещь, которую я бы хотел обсудить с тобой, пока я здесь. Я знаю, что экзамены уже скоро, и у тебя, скорее всего, очень мало времени. Но двое моих хороших друзей, Грегори Гойл и Винсент Крэбб, не слишком хорошо справляются с учебной нагрузкой. Если у тебя найдется свободное время, я бы хотел попросить тебя позаниматься с ними пару недель. Я буду счастлив даже заплатить за это. Скажем, четыре галлеона в час за двоих?

На это Гермиона просто вытаращила глаза. Зная «успехи» Крэбба и Гойла, их обучение могло вылиться в значительную сумму.

— О, мистер, я имеею ввиду, Драко. Я не зна...

И тут Гарри громко закашлялся, пытаясь прикрыть свое «Соглашайся!» Она в недоумении посмотрела на него, а затем снова перевела взгляд на Драко.

— Это очень щедро. Мистеру Гойлу и мистеру Крэббу повезло, что у них есть такой друг.

Драко снова улыбнулся, почти искренне.

— Ты очень добра. Я напишу тебе об их расписании, чтобы мы могли договориться на удобное для тебя время, — он протянул свою руку. Она тоже. А затем он, взяв ее руку, мягко поцеловал ее. — До скорого, Гермиона.

Как только он ушел, Гермиона в шоке повернулась к Гарри.

— Что это было?!

— Когда чистокровный волшебник, занимающий более высокое социальное положение, предлагает тебе деньги за что-то, а ты отказываешь ему и предлагаешь меньшую цену, это означает, что ты предлагаешь сделать что-то в качестве благотворительности. В некоторых обстоятельствах это может сойти за оскорбление.

— Нет! Не это! Я имею ввиду… ВСЕ ВОТ ЭТО! — воскликнула она.

— Да, — поддакнул ошеломленный Невилл. — Это… за пределами возможного.

— Как я и сказал, это была долгая и сложная неделя. Больше этого я ничего не могу сказать, кроме того, что Драко должен быть… сносным, по крайней мере в обозримом будущем. Наслаждайтесь, пока можете.

Невилл, видимо, хотел задать еще несколько вопросов, а Гермиона махнула рукой и просто причислила эту ситуацию к разряду странностей.

— Ладно, теперь, когда мы снова вместе, какие у вас планы на вечер?

— Мисс Грейнджер! — схватившись за сердце, воскликнул Гарри. — Зачем же Вы так!? Надеюсь, вы не пытаетесь заставить мистера Малфоя ревновать?

Она стукнула его по плечу и сказала, что он придурок. Гарри рассмеялся.

— Ладно, ладно. Нет у меня никаких планов. А что?

— Мне нужна твоя помощь с одним проектом. Я хочу понять, возможно ли заставить наши пергаменты говорить.

— Го… говорить? Что, как мы сейчас?

— Да. Ну, в смысле, что я отправляю сообщение на твой пергамент, только вместо того, чтобы ты читал его, ты будешь слышать мой голос.

В этот раз глаза на лоб полезли у Гарри.

— Ты хочешь сделать телефон… из бумаги?

— Да, — улыбнулась она, — магия восхитительна, правда ведь?

Оглядываясь назад, можно было предположить, что это мечтательное выражение на ее лице должно было стать первым признаком того, что все закончится плохо.

19 мая 1992

Разумеется, все оказалось не так просто. В течение следующих нескольких недель Гермиона, Гарри и несколько их друзей из учебной группы экспериментировали с различными техниками передачи и модификации звуков, но так и не смогли создать ничего, сравнимого с маггловским телефоном. В этот воскресный вечер Гермиона и Гарри сидели в заброшенном классе на втором этаже, уткнувшись в книги о звуковых чарах, чарах связи, чарах подмены и чарах общего зачарования. Невилл, Тео и Блейз сидели с ними для моральной поддержки… в основном занимаясь улучшением своей техники игры в подрывного дурака. По мере приближения отбоя, Гермиона все больше была склонна принять поражение, когда Гарри, незаметно принесший несколько книг из логова, внезапно оживился.

— Погоди-ка. Гермиона, покажи еще раз заклинание увеличения громкости.

— Гарри, это не работает на пергаменте. Я думала, мы уже это выяснили.

— Да, да. Просто… покажи. На себе, я имею ввиду.

Она пожала плечами и, достав свою палочку, коснулась ею своего горла и сказала «СОНОРУС!» Затем она сказала: «ВОТ ТАК!», и заклинание невероятно усилило громкость ее голоса. Гарри кивнул, и она произнесла контрзаклятие.

— Хорошо, — сказал он, — значит это взмах, а затем прикосновение к объекту или человеку, чью громкость ты хочешь увеличить и произнести: Сонорус с ударением на второй слог.

— Именно.

— Но, в этой книге, — он указал на выглядевший ужасно древним фолиант, — сказано другое. Вот, выглядит как перевернутый треугольник, перечеркнутый снизу вверх и нужно сказать: Сонорус с ударением на первый слог. Вот так.

Гарри продемонстрировал альтернативный способ. В ту же секунду все остальные в комнате закрыли уши руками, боясь оглохнуть, так как из палочки Гарри раздался душераздирающий визжащий звук. Гарри, который держал палочку рядом со своей головой, заорал и рефлекторно указал ею куда-то в сторону от себя и своих друзей. К сожалению, куда-то в сторону оказалось на огромные стеклянные витражи, выходящие во двор замка. С громким звоном бьющегося стекла каждое из окон взорвалось и вылетело наружу. Наконец, Гарри смог унять страшный визг чарами Квиетуса, прежде чем смог причинить еще большие разрушения.

Собравшиеся уставились на него. Наконец, Гермиона бросилась к Гарри и схватила книгу, которую он читал.

— Гарри! Что ты сделал?! — она перевернула книгу и прочитала обложку. — Гарри, это учебник по защите от темных искусств за четвертый курс! Это было проклятье!

— ЧТО!? — закричал он. — Я ТЕБЯ НЕ СЛЫШУ! ЭТО БЫЛО ЗАКЛИНАНИЕ БЕЗМОЛВИЯ ИЛИ ЧТО?

Невилл закрыл лицо руками.

— Прекрасно. Гарри оглох! Интересно, может быть еще хуже?

В этот момент дверь в комнату распахнулась и в нее вбежал завхоз Аргус Филч и в ярости зарычал на детей. Его недовольство только возросло, когда он заметил, что все окна в комнате выбиты.

Блейз недовольно посмотрел на Невилла.

— Вот тебе надо было это сказать, да?

Так Гарри и Гермиона получили свою первую отработку. После того, как Гарри провел ночь в больничном крыле, заново отращивая свою барабанные перепонки, они провели следующие пять вечеров, помогая Кеттлберну и Хагриду варить микстуру из коровьей крови, овечьих мозгов, козьих внутренности и теплого бренди для кормления новорожденного дракона. Норберт вылупился несколько недель назад, всего через пару дней после финальной конфронтации Гарри и Драко в логове. Через несколько минут после вылупления имя Норберта было изменено на Норберту, так как профессор Кеттлберн установил, что это девочка. Первые пару недель только студенты, занимающиеся уходом за магическими существами, и Хагрид имели к ней доступ, но дракончик рос, и, как только она стала слишком большой для класса Кеттлберна, ее перевели в загон рядом с хижиной Хагрида, зачарованный, чтобы она не могла выбраться оттуда и улететь. С того дня почти каждый студент Хогвартса хотя бы раз сходил посмотреть на быстро растущего дракона. По словам Кеттлберна, она была здорова, сильна и будет готова к отправке в драконий заповедник в Румынии к началу июля. И, проведя пять вечеров подряд за готовкой зловонной микстуры, Гарри и Гермиона решили, что будут рады, когда дракон уедет. В последний вечер отработки, когда они шли в замок после окончания их варки (воняя как носки, обгаженные скунсом), Гермиона, наконец, сорвалась на друга.

— Я просто хочу, чтоб ты знал, что мне придется использовать целую бутылку шампуня, чтобы смыть с себя этот запах, прежде чем я сегодня лягу… И ЭТО ПОЛНОСТЬЮ ТВОЯ ВИНА!!!

— Моя?! — воскликнул Гарри. — Это были твои незаконные эксперименты с высокоуровневым зачарованием с целью произвести техническую революцию в волшебном мире!

— Это твое безответственное использование боевого заклинания из книги по ЗОТИ за четвертый курс, которое не изучалось уже тридцать лет, разбило окна!

— Говорит девчонка, которая облазила весь Косой Переулок, отыскивая старые книги, в которых, в числе прочего, содержатся чары отмычки! И вообще, не моя вина, что какой-то идиот решил, что чары усиления громкости и чары бьющегося стекла должны иметь одинаковое произношение, но разные движения палочки, — огрызнулся он.

— Где ты вообще достал эту книгу? — злобно спросила она.

— Я не хотел ее брать. Я просто… у нас есть небольшая библиотека в подземельях, к которой я… получил доступ. Поэтому я использовал Акцио, чтобы найти все книги о чарах, связанных со звуком.

— ЧТО?! Ты использовал общие чары призыва на книгах из Слизеринской Библиотеки?! Нам повезло, что ты не использовал какое-нибудь забытое убивающее слово типа Муад’Диб[1].

— Муад кто?

— Муад’Диб! Это из Фрэнка Герберта… А, неважно! — воскликнула Гермиона, выбирая из волос остатки козлиных внутренностей.

— Чего ты так злишься на меня?

— Потому что пять ночей подряд я возвращаюсь в гриффиндорскую башню, воняя внутренностями, потрохами, и… МНЕ НУЖНО НА КОГО-ТО ЗЛИТЬСЯ!

Он вскинул бровь и посмотрел на нее. Она зло уставилась в ответ. Наконец, через пару секунд они оба рассмеялись и напряжение схлынуло.

— А-а, — сказала Гермиона, — прости. Это была худшая неделя в моей жизни. Шесть лет в маггловской начальной школе без нареканий по поведению… и я получаю неделю отработок в Хогвартсе за участие в акте вандализма. Мои родители будут в бешенстве.

— Гермиона, прости. Мне стоило дважды проверить, что за книгу я читаю, прежде чем творить заклинание. Но, как бы это ни было ужасно, мы закончили. Сегодня был последний вечер, и, если уж на то пошло, хорошо, что мы помогли Кеттлберну и Хагриду с драконом. Могло быть гораздо хуже.

Гермиона усмехнулась.

— Какая отработка может быть хуже этой?!

— Ну, не знаю, они могли заставить нас охотиться на монстра в Запретном лесу или что-нибудь в этом роде.

— Да ладно! Персонал здесь, конечно, может быть жестоким по части отработок, но они же вменяемы все-таки!

Смеясь, они зашли в замок и разошлись по гостиным. Но ни один из них не заметил Хагрида, стоящего на границе Запретного леса и разговаривающего с несколькими разъяренными кентаврами.

4 июня 1992

Как только отработки закончились, Гарри и его друзья сосредоточились на подготовке к заключительным экзаменам. К началу сессии Гермиона заработала почти сотню галлеонов, пытаясь вбить знания в дубовые головы Крэбба и Гойла. И хотя задача была почти непосильной, она была уверена, что они смогут все сдать, если не будут нервничать. Экзамен по защите от темных искусств был первым, и Гарри был уверен, что он его успешно сдал, несмотря на тот факт, что предмет преподавал заикающийся идиот, одержимый Темным лордом. После экзамена по зельям, который был на следующий день, Гарри задержался, чтобы осторожно поинтересоваться у Снейпа, нет ли каких-нибудь «новостей». Профессор заверил его, что все под контролем, но директор собирается покинуть школу в ближайший четверг, так что в этот день лучше не разгуливать допоздна. Поняв намек, Гарри кивнул, испытывая облегчение, что вся эта неразбериха с Квирреллом скоро закончится. Последним экзаменом была история магии, выпавшая на утро четверга, после которой друзья провели день на берегу озера. На вопрос Гарри, интересуются ли все еще Джим и Рон камнем, Невилл и Гермиона заверили его, что они присмотрят за ними вечером и не позволят им сделать что-нибудь глупое. После ужина Гарри наслаждался отдыхом в общей гостиной. Драко подошел и сказал, что Тео сможет отправиться на все лето в поместье Малфоев прямо с вокзала Кингс-Кросс. Также Малфой выразил надежду, что Гарри и Блейз смогут навестить их. Как и всегда, он казался искренним.

Маркус Флинт также подходил и настоятельно попросил Гарри найти себе летом метлу и участвовать в отборе в команду следующей осенью, так как несколько позиций станут вакантными. Флинт также тихо сказал Гарри, что планирует пересдать несколько своих СОВ этим летом и надеется присоединиться к некоторым классам по ЖАБА. В зависимости от того, получится или нет, возможно, ему придется остаться в школе на дополнительный год. К сожалению, его родители, которые скептически относились к вопросам образования, были против того, чтобы платить за еще один школьный год. В частности, из-за того, что Маркус плохо учился в прошлом. Он попросил у Гарри совета, «как ему не сбиться с правильного пути». Гарри заверил его, что сделает все возможное, чтобы помочь ему оплатить дополнительное обучение.

Как только прозвучал отбой, Гарри направился в кровать. Он ждал, пока все закончится — ситуация с Квирреллом, экзамены, даже матч Гриффиндор-Когтевран (который, вероятно, определит победителя гонки факультетов). Разумеется, летом он будет скучать по своим друзьям, по крайней мере пока не выпадет шанс навестить их, но какая-то часть его с нетерпением ждала, когда он сможет запереться в своей комнате на Тисовой улице, обложившись книгами из логова, вдали от вечно что-то планирующих соперников в Слизерине, избалованных гриффиндорских родственничков и рыскающих в тени Темных лордов. Беспокойство не давало Гарри уснуть, поэтому он сразу же подпрыгнул, когда сразу после полуночи зачарованный пергамент, который он положил под свою подушку, мягко зазвенел, сигнализируя о полученном от Гермионы сообщении. Быстро надев очки и сотворив Люмос, Гарри схватил пергамент. Он сразу предположил худшее — что Джим и Рон смогли улизнуть от Невилла и Гермионы и отправились в коридор на третьем этаже. Но когда он прочитал сообщение, он понял, насколько он недооценил значение слова «худшее».

«Добрый вечер, мистер Поттер. Вас беспокоит профессор Квиринус Квиррелл. Думаю, нам пришла пора поговорить».

[1] Муад’Диб — боевой клич легионов фрименов, а также прозвище Пола Атрейдеса, главного героя цикла романов американского писателя-фантаста Фрэнка Герберта «Хроники Дюны». прим. переводчика

АЗ. И. Началось!