Немного другая легенда (джен)

Голубое свечение, тишина, руины старых домов и лабиринты. Все это проносилось перед глазами вместе с расстеленной на земле картой, по которой медленно скользил палец, высчитывая обратный путь. Пещера пауков, брошенные стоянки, горы черепов и костей, высокие колонны старинного торгового тракта и вновь тишина, свистящая в ушах. Все было слишком просто и быстро. Дух приключений испарился, азарт ушел, уступив место отчужденному равнодушию. Величественные чертоги больше не удивляли, камень стал блеклым, лириумный свет — допотопным, а остатки еды, крошками сыпящиеся в рот, дабы желудок волнительно не ныл, — безвкусными и пресными.

Мы все же повстречали порождений. Небольшой отряд, вступивший в схватку с глубинными охотниками. Зрелище было занимательное, особенно если учесть, что нам досталась роль сторонних наблюдателей, милосердно добивших тех, кому посчастливилось уцелеть. На титул героев претендовать не приходилось, зато место второго привала было благополучно отбито и я, усевшись в непосредственной близости от нового кострища, попыталась немного поспать. Впереди был тейг Ортан, за ним тейг Эдукан и, наконец, Орзаммар. Если честно, никогда не думала, что буду так стремиться попасть в подземный гномий город. Увидеть его постройки, длинный мост, соединяющий два берега, лавовую реку где-то внизу и услышать гортанные крики глашатаев. Цивилизация манила, пытаясь вытянуть меня, нас, из цепких лап отшельничества и одиночества. Так было сейчас и так будет позже, когда дорога, делая изгиб, приведет нас к воротам Денерима.

— Вам нужно идти во дворец. Это в Алмазных залах, — сообщил Огрен, остановившись в центре торгового квартальчика. — Удачи, Серые Стражи.

— Ты разве не с нами? — удивленно спросила я.

— Зачем? — невозмутимо поинтересовался гном. — Бранку не вернул, эль закончился... а упасть головой в небо я пока не спешу. — откланявшись, наш бывший проводник зашагал прямо, пересекая площадь, и, вскочив по ступенькам, забежал в таверну.

— Разумно, — коротко заметила Морриган. Стэн равнодушно хмыкнул, Алистер нахмурился, а Оуэн, махнув рукой, дернул ручку двери, ведущей на верхний ярус города.

Находить новых соратников было не впервой, а вот терять их, из-за того, что мнения наши благополучно разошлись, было в новинку. Но, кажется, брата это не сильно задело. Его мысли были заняты куда более насущной проблемой: кто же станет королем? Так много и многие сейчас зависели от одного лишь его слова и жеста. Так сильно все ожидали вердикта Серого Стража, живым вернувшегося из похода на Тропы и нашедшего потерянную Совершенную. Представляю, какие у Них будут лица, когда младший пожмет плечами, вытащит смастеренную Каридином тиару и протянет ее новому правителю. Столько шума будет. Столько несогласных. Совет гномов, разбитый на два лагеря, гневно зыркающих друг на друга из-под густых бровей, без сомнения поднимет мятеж. Одни в поддержку, другие против. Но всем угодить нельзя, невозможно, это я поняла на собственном опыте, и потому волновалась. Очень сильно. Боялась, как бы терпение и без того сердитого из-за всех этих глупых размолвок, брата, не лопнуло окончательно и громко. На политику ему наплевать, а вот война дело другое. Она сделала из мальчика мужчину, заставив его принимать серьезные, но верные решения, не всегда легкие, но, без сомнения, правильные. А вид грызущихся из-за власти эгоистичных собак ничего кроме злобы не вызывал. В этом мы были толерантны.

— Страж? — это было первое, что произнес принц, когда один из его караульных привел наш скромный отряд из дворцового вестибюля в дворянские покои. Без приветствия и прочих формальностей. Белен сидел за письменным каменным столом, заваленным фолиантами в кожаных переплетах и стопками исписанных бумаг. На стене висел канделябр с тройкой свеч, освещающий только рабочую часть огромной комнаты, бывшую и спальней, и гостиной, и кабинетом одновременно. — Добрые вести? — осмотрев скопление высокорослых вооруженных воинов за спиной брата и на секунду задержав глаза на крупной собаке, бывшей здесь в диковинку, светловолосый мужчина поднял хитрый выжидающий взгляд на младшего. Не получив никаких новых указаний воин-гном удалился, прикрыв за собой створку массивной двери.

— Мы не нашли Бранку.

— Она мертва?

— Возможно, — солгал Оуэн, не дрогнув глазом. — Но мы нашли Каридина, — развернув кусок темной материи, что сжимал в руке, брат протянул принцу произведение мастера-кузнеца. — Того Совершенного, искусство которого обратилось против него же.

— И Наковальню Пустоты? — осторожно косясь на корону, но не решаясь прикоснуться к ней, поинтересовался Белен.

— Да. Однако ни ее, ни Каридина больше нет.

Эдукан хмыкнул, растирая меж пальцев кончик бороды. Я заметила, что у большинства гномов это жест был какой-то негласной привычкой.

— Я свою часть сделки выполнил. Забирайте, Ваше высочество, — все еще протягивая тиару принцу, произнес младший.

— Нет. Нужно идти на Совет. — Оуэн напрягся, сдерживая раздражение. — Там все расскажешь и коронуешь меня, Страж. Иначе в этом нет смысла. Харроумонт и деширы должны все видеть. — Быстрым шагом преодолев расстояние до двери, Белен распахнул ее, обращаясь к караульному. — Айво ко мне! Второму отряду быть готовым!

Здание Совет оказалось в непосредственной близости от дворца — буквально по-соседству. Небольшой вестибюль, широкий коридор с высокими двойными дверьми в конце, и огромный круглый многоступенчатый зал, полный гомона и споров, эхо которых, отскакивая от замкнутых голых стен, в первые секунды просто-напросто оглушало, вводя в состояние легкой растерянности. Много пестрых нарядов и разноцветных бород мешалось перед глазами, теряясь за неясным зеркальным светом, льющимся откуда-то сверху.

В центре зала, на очерченном и выложенном узором круге, повернувшись лицом к королевскому трону, стояли двое кандидатов — светловолосый наследник отцовского бремени и немолодой и худощавый помощник бывшего правителя. Не касаясь друг друга, они молча, один скрывая победную улыбку, а другой — пытаясь спрятать тревогу, смотрели на трон, у которого, вскинув руки к потолку в попытке успокоить Совет, высилась фигура председатель Ассамблеи.

— Тишина, я сказал! — выкрикнул последний и шум мало-помалу начал затихать. — Лорды, я призываю вас к порядку, ибо споры не ведут ни к чему хорошему! — опустив взгляд на избранников, гном обратился к обоим сразу. — Чего вы хотите?

— Голосование, — твердо произнес Белен.

— Опять? Неужели предыдущих раз было недостаточно?

— Да. Я требую проголосовать немедленно! У моего отца остался только один сын — прямой наследник трона Эдуканов. Кто посмеет оспорить это?

— Твой отец на смертном ложе заставил меня поклясться, что ты не унаследуешь его трон, — отозвался седовласый соперник.

— Что ж, значит мастера изготовят мне новый престол, раз уже старый не удовлетворяет чьи-то прихоти, — нагло ответил принц, усмехнувшись. Харроумонт нахмурился, но заставил себя промолчать. — Уважаемые члены Совета, если позволите, — блондин прошел вперед и, поднявшись на пару ступеней, повернулся лицом к деширам, — до Вас, мне думается, дошли слухи и прибытии в город Серого Стража и вестей, что он принес с собой с поверхности. — Мужские голоса, до этого составляющие собой неясный тихий гомон, стали заметно громче, и Оуэн, возникший в проеме вновь распахнувшихся дверей зала, тут же привлек всеобщее внимание. — Этот многоуважаемый муж, отвлекшись от своей первоначальной задачи, вызвался отправиться на Глубинные тропы и разыскать там нашу Совершенную Бранку, дабы ее слово стало решающим в этом глупом, не имеющим никакого смысла, кроме ора и ругани, споре. С прискорбием сообщаю, что Бранка мертва, — тут же шум чужих баритонов поглотил красивую тираду Белена и принц был вынужден повысить голос. — Но! Бранка достигла своей цели — она разыскала мистическую Наковальню Пустоты и перед гибелью, пользуясь своим мастерством и древней, магической сталью, она сотворила дар, который велела вручить названному ею приемнику! Серый Страж, чье имя назвала Совершенная?

Все это походило на театральную постановку. Прекрасная речь актеров, недовольные, но взволнованные накалом страстей зрители, немые возгласы, натянутые улыбки и красочный, изысканный сценарий, приобретший в процессе воплощения новые, неведомые ответвления. Правдивая ложь, или же ложь по имя правды. Сказка, дополненная частичкой истины, и скрашенная должным сочувствием и восторгом. От приторности ее немного подташнивало, недосказанность вызывала раздражение, но в уме, как факт осознания, все звучало довольно логично и складно. Знание — сила, как известно, а в проворных и умелых руках — отличный механизм для манипуляции толпой. Так почему же не подыграть, чтобы не навлечь на себя гнев изобретательного солиста? Вновь близость стратегически удачного результата брала верх над волнующейся совестью, ужимая в колючие тески немую правду.

— Эту корону выковала Совершенная Бранка перед тем, как ее и Наковальню поглотило шипящее озеро жгучей лавы, — быстро спускаясь вниз, пересекая зал и останавливаясь на равне с Харроумонтом, заговорил брат, стараясь сделать свою речь более торжественной — подражая заложенной блондином церемониальной планке. — «Сила в семье», — добавила Бранка, вручая мне свой дар. «Пусть великий народ гномов ведет сын и наследник Эдвина Эдукана».

Зал разразился бурей криков. Отданная в руки председателя Ассамблеи диковинная корона легла на голову довольного Белена, который тут же опустился в удобный трон, возложив руки на подлокотники и сложив пальцы «домиком».

— Да назовут тебя Хроники достойным, король Орзаммара.

— Благодарю, Страж и Совет, это честь для меня, — произнес он поспешно, будто только сейчас вспомнив, что забыл прилюдно кого-то поблагодарить. — Солдаты, окружить лорда Харроумонта!

Воины-гномы, стоящие по обе стороны зала, схватились за мечи. Одни, дабы исполнить приказ короля, другие — защищая своего несостоявшегося и кинутого господина.

— Не сопротивляйтесь, или сложите головы у ног предателя! — остановило вторых слово блондина. — Лорд Харроумонт, как гном знатной и благородной крови, я позволю вам проследовать со стражей до тюрьмы вольно, без применения силы. Завтра вас ожидает казнь. Орзаммару сейчас как никогда нужно единство, а тот, кто подрывает мою власть — действует во благо порождений тьмы и должен понести за это должное наказание.

Аплодисменты и торжество: да здравствует новый король, твердый реформист с нахальной, но вызывающей доверие улыбкой! Вот только правильным ли был выбор? — Время покажет.

К несчастью, всю эту картину и действия, что на ней изображались, я знала только со слов младшего. Сама я, вместе с Лелианой и Дайленом, вызвалась побродить в сторонке, за компанию забредя в здание Хранителей, чтобы занести умникам-старцам позаимствованную ветхую карту Троп, которую Белен некогда вручил Оуэну. На самом же деле — я не любила политику. У брата не было выбора, он вынужден был идти туда, слушая нелепые споры и притворно улыбаться, радуясь чьей-то победе, достигнутой чужим потом и кровью. Я же могла позволить себе отойти в тень, не влезая во всю эту сумятицу и не марая в ней рук. Пожалуй в том, что ты не непосредственный лидер отряда и не мужчина, — есть свои не малозначительные плюсы. Много плюсов.

«Штаб Ордена Каменотесов», как смел подсказал мой дорогой любознательный друг-маг, так же находился здесь, в Алмазных залах, на верхнем ярусе Орзаммара. Если пройти дальше по чуть изогнутой площади, миновав королевский дверец, зал Совета и несколько богато расписанных рельефными фресками домов, то можно без труда оказаться в тупике, где справа будет неприметная лесенка, ведущая к дверям в так называемую «Мастерскую памяти» — основного и центрального государственного объединения Ордена.. На деле же — в очень большую, пахнущую старой бумагой и пылью, библиотеку. Высокие ряды стеллажей в четкой математической последовательности исчерчивали огромное помещение, занимая едва ли не три четвертых всего объема зала. Остальная частичка отходила на скамейки для посетителей, опорные столбы и невысокие подставки для особо ценных экземпляров: каменных картин, хрупких ваз, раскрытых на середине ветхих печатных фолиантов. Если бы я не знала, что нахожусь в гномьем подземной тейге и что над головой несколько тонн грубого камня, укрытого утрамбованным черноземом, я бы с уверенностью заявила, что это — библиотека Орлея, о которой подчас так настырно твердит Дайлен, мечтательно вздыхая и тут же равнодушно мотая головой, словно бы отгоняя приступ непривычно нахлынувшей эйфории. Амелл говорил, что в одном из городов западной сестрицы есть хранилище, до отвала заполненное печатными манускриптами, переплетенными кожей всех цветов радуги. Было ли такое? Есть? Я не знаю. Я там никогда не была, да и вряд ли буду. Но именно это воспоминание так ярко всплыло в моей памяти, едва только нога переступила порог вестибюля, а глаза молниеносно забегали от полки к полке, внимательно, с нескрываемый интересом, разглядывая корешки многолетних томов.

— Чем могу быть полезен, Серые стражи? — почтительно склонив голову, передо мной возник невысокий, облаченный в недорогую, но довольно презентабельную одежду, гном. — Ваш визит уже занесен в хроники.

— Хроники? — переспросила Лелиана.

— Да, — кивнул темноволосый собеседник. — Все, что происходит в Орзаммаре, начиная рождением и заканчивая смертью, записывается и навечно останется в этих стенах. Мы — летописцы и ученые, древний орден историков. Наша работа — священна. Так чем могу быть полезен?

Протянув низкорослому мужчине карту-сверток, я благодарно ему улыбнулась.

— Спасибо за чертеж. Он очень пригодился.

— Схема троп, да? Замечательно. А я-то все голову ломал, куда она запропастилась. Уже думал архив поднимать.

— Разве принц Белен взял ее без разрешения? — удивилась я.

— Возможно, брат Кзибор что-то знает, — отмахнулся гном. — Но спасибо вам, за то, что вернули. Карта довольно ветхая. При иных обстоятельствах она бы вряд ли попала в ваши руки, уж простите.

Я тут же вспомнила, как кусок этой плотной материи был безучастно расстелен на камне, усыпанном песочной пылью, как схема комкалась и скручивалась, запихиваясь в узкую сумку, и как тонкое лезвие ножа осторожно скользило по рисунку, показательно вычерчивая на нем предстоящий маршрут.

— Да, очень ветхая, и правда, — поспешила добавить я.

— Это все? Или хотите осмотреться? Быть может, найдете что-то интересное.

— Нет, благодарю. Нам нужно идти.

— И то верно, — согласился летописец. — Мор, порождения, поиски армий. У Вас благородная, но сложная миссия — сплотить народы, воодушевив их на новую битву. Каменотесы предполагают, что если у вас все получится этот мор хоть и будет самым коротким — потомки запомнят его еще на долгие и долгие года.

— Практикуете ясновидение? — усмехнулся маг.

— Взвешиваю шансы, оцениваю вероятность, суммирую статистику и прихожу к наиболее рациональному результату. Еще вопросы?

Очень умный и начитанный гном, которому случайно, или же намеренно, удалось опустить планку нашей общей умственной полноценности туда, куда обычно не совался даже самый длинный и любознательный нос — в глубины чернейшей меланхолии. Одно только предложение, произнесенное невозмутимым, с крупицей скептицизма, тоном, заставила меня втянуть живот, расправить плечи и стыдливо потупить глаза, ощути себя на долю секунды полнейшим ничтожеством. Вот — достой оппонент для Морриган. Как жаль, что она не выказала желания прогуляться с нами, а осталась в компании Алистера, Стен и Клыка у входа в зал Совета. Очень жаль.

— Нет. Это все.

И все же — гномы удивительный народ. Люди хороши, в этом нет сомнений. Но мы — настырная и агрессивная болезнь, захватывающая тело земли и оттесняющая ее исконные пороки куда-то назад, за периферию существования. Мы — кровоточащая язва на лице мира, мы причиняем ей боль, мы унижаем тех, кто не походит на нас, в полной мере не осознавая простой факт — мы пришельцы, хрупкие юнцы, волей судьбы возникшие на этих просторах и только из-за чужого недосмотра получившие право на взросление, развитие и размножение. А гномы — они старики. Древние, как сам Камень, которому они поклоняются. Горы и земля — их мир, вся их жизнь. Некогда, в свои лучшие годы, они знали каждый ее клочок, темные лабиринты душных ходов исчерчивали весь материк, входя вглубь, въедаясь в почву и камень, подобно клещу, высасывающему из жертвы капли крови. Вершины заснеженных треугольных монолитов были их матерями, что вскормила земля, были их стеной и защитой от внешнего, поднебесного царства. И каждую из них они знали по имени.

Имя... в голове что-то щелкнуло. Замерев, не пройдя и пяти шагов, я резко развернулась на сто восемьдесят градусов и, ускорившись, побежала к летописцу, хватая его за рукав.

— Простите. Я вспомнила. Даверус. Что вам говорит это слово?

Окинув меня с ног до головы подозрительным взглядом, который тут же сменился на знакомый вежливый, гном повел плечами, сложил руки на груди и ответил:

— Вы не первая, кто интересуется горой. Был тут один. Подоспел как раз к похоронам короля Эдвина. Высокий, с плешью на голове. С каких это пор наземников интересуют имена заледенелых пиков?

— Простите? — не поняла я. — Пиков?

— Пик, гора, — не все ли равно? Даверус — древняя вершина. Юго-юго-западная, если быть точным. Самая высокая из ныне известных «голов» Морозных гор.

— А... на ней может располагаться храм? — неуверенно поинтересовалась я.

Взгляд гнома вновь на пару секунд стал недоверчиво-колючим. Повернувшись, он зашагал к крайнему книжному стеллажу, вскарабкавшись по лестнице и взяв в руки, предварительно аккуратно зажав под мышкой карту, одну из книг. Тихое листание страниц подействовало на меня подобно колыбельной.

— Фердинанд Дженитиви, — наконец произнес мужчина. — Его имя было занесено в хроники. Его так же интересовал храм и гора. Не знаю, нашел ли он то, что искал — внешний мир уже долгие годы находится вне поля зрения Ордена. А теперь уходите, Страж. Идите на коронацию. Вскоре страницы летописи запечатлеют на себе имя нового короля Орзаммара. Не стоит пропускать подобный торжественный момент.

Кажется, я поверила. В удачу. Да, противоречие и сомнение — мои самые явные пороки. Я отказываюсь от мистических случайностей и тут же, свернув за поворот, вновь начинаю им доверять: осмысливаю, оцениваю, предполагаю. Но если не удача, не она, то, как все это можно назвать? Конечно, пока еще утверждать что-то было рано, но Даверус — та гора, о которой говорил сэр Перт, разве не удивительно? — она была, существовала, и ее искали. Без сомнения этот Дженитиви был тем самым, с кем так спешил встретиться один из бродяг-рыцарей эрла Эамона. Иначе — зачем кому-то исследовать горы и задавать вопросы по поводу храма?

Надежда — сладкая мечта, согревающая душу. Она все время была рядом, за спиной, чуть притихнув и крадучась, подобно призраку, шла за нами по пятам, поджидая нужного момента, нужных чувств. Или же все это была только случайность? Случайно именно я решила отдать летописцам карту, внезапно восхитившись гномами и в уме сравнив их с нами, людьми, мгновенно упав в своих же глазах, разочаровавшись в собственной расе? Случайно на ум пришло имя, забытое и потерянное в памяти, отодвинутое на задний план новыми событиями и переживаниями? Случайно ли... храм искали? — Таинственный ученый пилигрим.

— Ты думаешь это правда? — выходя из дверей здания, спросила меня Лелиана.

— Я верю в это, — призналась я. — Если есть надежда, хоть крупица, — нужно пытаться. И нужно рассказать все Оуэну и Алистеру.

— О чем вообще речь? — хмуро поинтересовался Амелл. — Что за храм?

— Храм Андрасте, в котором по легенде хранится сам ее прах — чудотворный пепел, способный вылечить любой, даже смертельный, недуг, — ответила церковница, сложив ладони вместе и вскинув голову к каменному своду, будто пытаясь докричаться до Создателя через толщу серого гранита и поблагодарить его за шанс, подаренный так внезапно.

— И вы в это верите, дамы, это же глупо?

— Ты уж прости, Дайлен, но сейчас ирония и цинизм совершенно не к месту, — отозвалась я. — Эрла Эамона нужно спасти. Любой ценой. Только ему, как брату и дяде бывших королей — Мерика и Кайлана, под силу сплотить народ Ферелдена. Так что, даже если ты не веришь — не беда, просто улыбнись. Жизнь еще сумеет нас удивить, уж поверь.

— Взрослые слова повзрослевшей на глазах девушки, — улыбнулся маг. — Это интересно.