Немного другая легенда (джен)

Почему люди любят насилие? Из любой, даже самой банальной ситуации, они ищут выход, склоняясь к силе, давая волю жестокости. Возможно... это доставляет им удовольствие. Выплескивание агрессии на других и наблюдение за тем, как они сопротивляются, пытаются, позволяет почувствовать себя лучше, ощутить легкость на душе. Будто бы с нее свалился гигантский камень, до того давивший на хрупкие ребра. И все же, это не оправдание. Жажда крови — всеобщее помутнение, кровавый туман, застилающий глаза и не дающей разумно мыслить. Тело горит, обращая в пар тонкие ручьи пота, в груди вытанцовывает обезумевшее сердце, набатом откликаясь в ушных перепонках. Жестокость — это болезнь. Когда не видишь дальше вытянутой руки — возникает вопрос, а жив ли ты? В такие моменты я думаю о порождениях. Возможно, Создатель придумал их именно для этого: движущиеся мишени для тех, у кого дрожат ладони, сопротивляясь порыву схватиться за нож и вонзить его в чье-нибудь тело. Но сейчас... сейчас я не понимала. Ни сейчас, ни раньше. Отчего, когда мир сам подталкивает человека к выходу, даря ему шанс раскрыть себя, свою душу, безгрешно замарать свои руки в крови, он... убивает себе подобных? Без угрызения, без раздумий, не пытаясь найти другого пути, человек просто хватается за оружие и идет лоб в лоб на такого же, как и он сам, глупца? Пожалуй, Создатель был прав, отвернувшись от людей. Мы — звери, которые одумываются лишь тогда, когда сидят в луже чьей-нибудь крови, измазанные в липкой красной краске, звери, обводящие беглым взглядом свои деянии и спешно опускающиеся на колени в надежде на искупление. Но его не будет.

Мы перебили их всех. Всех до единого. «Неприкосновенный» лидер до последнего брезжил слюной, шепча слова заклинаний, сжимая дрожавшими пальцами сосновый, с выжженной резьбой, посох. Маг-отступник, свихнувшийся на почве своего одиночества. Он придумал себе какого-то бога, имя которого так и не назвал, и фанатично верил в его существование, силу, предназначение, отвергая правду о Создателе и Андрасте, его невесте, бывшей, к слову, чародейкой. Меч Оуэна медленно, пытаясь продлить агонию, входил в немолодое, но крепкое тело. Прорвал тряпку верхней одежды, внутреннюю сорочку, кожу, мышцы... органы. Кровь мерно сочилась сквозь рану в груди и через рот, булькая от тщетных попыток выговорить бессмысленное слово. Такие люди, безумные люди, всегда умирают, будучи уверенными в своей правоте и в том, что после смерти они увидят лик объекта своего поклонения. Они не сдаются после пыток, не ломаются от боли, не льют слез. Они настолько верны той правде, которую сами же и вообразили, что за это я их уважала: мало кто способен встретить смерть, бесстрашно смотря ей в глаза и приветствуя как давнего друга.

Воздух церкви, дающей приют бедным и обездоленным, отныне пропитался жесткостью и злобой, частички божественного сумасшествия витали в прямоугольнике замкнутых стен, мешаясь с металлическим запахом крови и пыли. Несколько десятков мертвых тел пластами устилали пол, забытые люди, без брони и какого-либо шанса на победу, ринувшиеся на отряд опытных воинов и потерпевшие стыдливое поражение.

— Глупцы, — тихо произнесла Морриган, разворачиваясь и выходя на улицу, вдыхая полной грудью морозный воздух горной равнины, не желая смотреть на трупы, которых и так достаточно насмотрелась. Думаю, это была не брезгливость или отвращение. Возможно, что-то иное, что-то, о чем ведьма вряд ли расскажет. Может что-то личное, запретное, о чем я никогда не узнаю. Оно и к лучшему. Некоторые тайны лучше оставлять в своей душе, не обременяя ими всех прочих. Секреты — тяжкий груз.

Собачий лай привлек мое внимание. Едва не наступив на чью-то руку, я без зазрения совести выбила из кисти эфес чуть изогнутого меча и подошла к Клыку. Царапая лапой боковую стенку забитого книгами стеллажа, пес бесстыдно намекал, что за данной преградой что-то скрывается. Так и случилось. Налегая плечом на дерево, брат сдвинул секцию, открывая дверной проем, ведущий в тускло-освещенную небольшую комнату, у одной из стен которой стопкой возвышались квадраты гранитных блоков, приготовленные, видимо, для какого-то строительства. Тут же, на полу, на потрепанном, в косую широкую полоску, тканом ковре, лежал человек. Судя по мерно вздымающейся грудной клетки и по чуть дергающейся правой ноге — он был жив.

Овал головы: полоса волос, полукругом обрамляющая череп, миновав область облысевшей макушки, недельная щетина на подбородке, и бледный цвет уставшего лица. Мокрый язык мабари, высунутый из пасти, скользнул по щеке незнакомца, заставив последнего вздрогнуть и тут же вскочить, со страхом воззрившись на незнакомых ему людей, выглядевших куда страшнее, чем те, кто приходил сюда раньше.

— Кто вы? Вас прислали убить меня? Почему? Я же ничего не...

— Фердинанд Дженитиви? — спросила я, прерывая череду ненужных вопросов. Мужчина кивнул, неуверенно поднимаясь на ноги. Ему было около сорока, и взрослые морщины на узком лице говорили об этом не хуже сутулой высокой фигуры. Покачнувшись, он подогнул под себя одну ногу, неловко ухватившись на плечо близстоящего брата, и тут же вновь осел на пол, будто пьяный. — Вы в порядке?

— С ногой плохо, — пояснил наш новый знакомый. — Ступню не чувствую.

— Амелл?

Дайлен присел на корточки, ощупывая ногу ученого. Стянув с него сапог, чуть морщась от смердящего запаха, начал мять руками ступню. Хрящики едва слышно захрустели. Дженитиви напрягся, но не вскрикнул, видно и правда ничего не почувствовал.

— Вывих, — пояснил целитель. — Довольно серьезный. Я могу, конечно, подлатать, но на это уйдет довольно много времени. Ножевые ранения заживают куда быстрее. А пока... у нас должны быть бинты. Я перетяну, — маг обернулся к младшему. — И нужно найти какой-нибудь посох-палку, для опоры.

Внезапно воздух сотряс женский визг, доносящийся со стороны общего церковного зала. Оуэн и Клык первыми выскочили из комнаты, все за ними. С ученым остался лишь Дайлен и Лелиана, у которой в мешке были собраны кое какие атрибуты первой помощи. В арке распахнутых дверных створок на коленях стояла фигура. Дрожащими руками зажимая себе рот, чтобы вновь не закричать, она широко распахнутыми влажными глазами смотрела на трупы. Пятна подсохшей, относительно свежей крови были им периной. Глухие всхлипы — ответ стеклянным мужским взглядам, и я ощутила стыд за то, что мы вынуждены были совершить: за хладнокровное убийство чьих-то мужей и братьев, сыновей и отцов. Неловко поднявшись на ноги, селянка отвела глаза от тел и уставилась на брата.

— Убийцы! — вскрикнула она, меняясь в лице. Ненависть, злоба и отчаяние — палитра самых страшных эмоций мешалась на ее зрелом лице, обращенном к нам. А мы стояли, словно каменные фигуры вдоль фасада древних дворцовых руин, и не знали, что ответить. Хотя что, собственно, тут можно сказать? Жалость не поможет, мольбы о прощении бессмысленны, когда твои руки по локоть в невинной крови, а больше... больше ничего и нет. Безмолвие и терпеливое ожидание чего-то, что хоть как-то разрядит отставку — все, что нам оставалось.

Вдруг, хотя вряд ли подобный шаг хоть кого-то из нас удивил, женщина кинулась на брата с ножом, вытащенным из-за пояса. Оружие вылетело из ее руки прежде, чем долетело до груди младшего, и со звоном упало на каменный пол, едва не вонзившись в один из трупов. Вновь рухнув на колени, незнакомка уткнулась лбом в землю, просидев так с полминуты, затем вскочила и с криком «Убийцы!», выбежала из храма.

— Нужно закрыть двери, — предложил Алистер. — А то сейчас тут соберется толпа местных.

— Мы перебили всех их мужчин. К тому же, забаррикадировавшись, мы сами окажемся в ловушке, — произнес Оуэн, задумчиво потирая подбородок.

— Нет... — отозвался голос за нашими спинами и из потайной комнаты, прихрамывая, вышел Дженитиви. Осторожно, морщась, он ступал на мысок левой ноги и тут же переносил вес на правую ступню. — Я провел тут достаточно времени, как пленник, чтобы понять, как именно добраться до праха Андрасте. Да-да! Он существует! Я полжизни... — покачнувшись, мужчина прижался плечом к книжному стеллажу, — ... полжизни положил на то, чтобы разгадать эту тайну. Урна Священного Праха — не миф! Она есть, и известно о ней уже очень и очень давно! Здесь... — он обвел рукой воздух, указывая на храм в целом, — под церковью... первые дни меня держали в крохотной темнице с ржавыми решетками... есть ход, ведущий в главное пристанище сектантов — самых коренных жителей этого места. Так что бояться стоит не тех, кто остался снаружи, страшнее те, кто скрывается там, в горных пещерах!

— Тогда закроем двери, — решил брат. — Последуем совету Благородства.

Налегая на створки, Стэн и блондин захлопнули вход, погрузив церковный зал в легкий полумрак. Два металлических затвора неслышно лязгнули, запирая нас в прямоугольнике из дерева и гранита, втиснутого меж полукруга шершавых горных стен. Голубовато-желтый дневной свет лился из узких мозаичатых окошек под потолком, тусклыми полосами ложась на пол, позволяя разглядеть крупицы мелкой пыли, зависшие в прохладном воздухе.

— Где темница? — спросила я нашего нового знакомого, который, обхватив плечи руками, задумчиво смотрел куда-то прямо перед собой.

Дернувшись, мужчина поднял на меня отстраненный взгляд, постепенно приобретающий ясность.

— Я знаю, что стану обузой, — отозвался он. — Но я иду с вами! Мне неизвестны ваши цели. Я даже не уверен кто вы такие. Вы помогли мне, вроде, однако кто вы? Чего хотите?.. Урна, ее поиски, — я потратил на это долги годы, и не намерен отступать в шаге от распахнутой двери, — умолкнув, ученый перевел взгляд с меня на младшего, попеременно косясь на Алистера, Морриган и Стэна, недовольно хмурящегося в сторонке.

— Простите, брат, но я думаю вам лучше всего вернуться в Денерим. Там безопасно, — ответила Лелиана, походя к мужчине со спины. — Или вы можете остаться здесь, в храме.

— Безопасно? В храме? Я буду в полной безопасности только после смерти, сладко посапывая в гробу! — возмутился Фердинанд. — Но пока я к этому не готов!

Воцарилось недолгое молчание.

— Ладно. Серый страж, — ткнув себя в грудь, сдался Оуэн. — Нас трое: я, моя сестра и вон тот светловолосый парень с щенячьими глазками. Другие воины — наш отряд. Небольшой, согласен, но сильный, — медленно приблизившись к телу погибшего старика-лидера, брат опустился на корточки, поднимая с пола бесхозный посох. — Вы, может, слышали, Дженитиви: Мор пришел. И мы те единственные, кого это сейчас действительно волнует. С вами, кажется, контактировали рыцари эрла Эамона. Так вот, наш доблестный король Кайлан, до примет Создатель его душу, пал в битве с Порождениями тьмы, и смерть теперь склонила свою голову над его дядей — эрлом Редклифа. Все возможные и доступные способы лечения благополучно провалились, заставив смириться с безжалостной судьбой.

— И вы думаете, Прах Андрасте его излечит?

— Я верю в это, — приблизившись к ученому, младший впихнул ему в руку длинную резную палку. — Хотите с нами — хорошо. Как бы там ни было, это вы нашли храм, и если бы не этот факт, сами бы мы тоже досюда не добрались. Не догадались бы. Так, которая из дверей ведет в темницу?

Чуть помедлив, наш новый знакомый обернулся, указывая на дверь в дальнем углу церковного помещения. Ручка в виде чугунного кольца и подветренная доска, — вход в подземелье ничем не отличался от всех прочих. Разве что мраком, который за собой скрывал, и тайной, что ютилась ниже, за решетками, меж каменных глыб, в лабиринте из холода, замерзшей воды и гранита.

Запах сырости, каменные стены и толстая корка изрисованного трещинами льда, закрывшего потолок, подобно пуховому одеялу. Идя вровень с ученым, я раз за разом косилась вверх, боясь, что вот сейчас, всего через секунду или две, замерзший пласт отвалится и с хрустом рухнет на наши головы, тараня черепа острыми сосульками, выросшими на его брюхе. Но минуты шли и тишину нарушали лишь шаркающий гул шагов, сопение Клыка и тихий стук посоха, зажатый в руке Дженитиви. Он не стал обузой, пока нет. Но тело его била редкая дрожь и брат, пожалев незнакомца, отдал ему свою накидку.

Спустя какое-то время ход вывел нас к двери. У рукояти темнела замочная скважина, а на самой двери, на дереве, был выжжен ровный круг с символом Андрасте: диск пламенного солнца.

— Я думал они сектанты, — медленно произнес младший.

— Да. Драконопоклонники. Они верят, что душа Андрасте вернулась в этот мир, вселившись в тело дракона, — ответил Фердинанд.

— Дракон?

— Сам я об этом толком ничего не знаю, — признался мужчина. — Слышал мельком — не более.

— Разберемся, — негромко ответил брат, толкая дверь. Та не поддалась, что довольно предсказуемо. Выхватив из-за пояса короткий нож, Оуэн попытался просунуть его меж дверной створкой и косяком, аккурат в том месте, где, по логике должен был находиться язычок замочного механизма. Лезвие вошло легко, звякнув, и так же легко выскользнуло обратно. — Там задвижка с другой стороны. Я думаю, нужен какой-то опознавательный знак или стук, чтобы нас впустили. Или можно выбить ее. Петли должно быть ржавые.

— Я сделаю, — выступил Стэн, поведя массивными плечами.

— Хорошо. Приготовьтесь все, неизвестно что там.

Я порой задумывалась, почему этот великан идет за нами? Да, я обещала, что мы найдем его меч, но мы слишком много времени тратим впустую, это невооруженным глазом видно. Так почему он еще не ушел? Всего немного грубой силы и его оружие, его «душа», уже давно было бы у него в руке, знакомо грея ладонь кожаной рукоятью. Возможно... ему было интересно. Молчаливый, неразговорчивый, немного отстраненный и слишком солдат, он, мне кажется, в глубине считал нас дураками, отвлекающимися на какие-то глупости, вместо того, чтобы прямо, не сворачивая, идти к намеченной цели. Мы твердили о времени, которого у нас мало, и все же пошли искать Бранку, чтобы добиться расположения принца, мы проклинали Логэйна, и все же до сих пор Ферелден был в его руках, испачканный кровью погибшего короля. Так много линий, ответвлений и выборов, тянущихся вдоль прямой дороги, что просто невозможно проигнорировать их наличие. Драка, лязг мечей и чужие смерти не всегда верный выбор. Иногда этого можно избежать. Мне кажется, Стэн тоже начинал так думать. Или же я вновь принимала догадки за действительность.

Дверь сошла с петель, рухнув на каменный пол, подняв вверх небольшое облако гранитной пыли. Огненный шар, разрывая ткань морозного воздуха, стремительно приближался к нам, а маг-дозорный, его наколдовавший, сверкая пятками, уносился в арку прохода в дальнем конце зала, что-то громко выкрикивая своим братьям-сектантам. Вовремя отреагировав, кунари увернулся от колдовского огня и пламенная сфера, пронесшись мимо его груди, извивающимся языком задев край шерстяной накидки, тут же медленно затлевшей, врезалась в выставленный щит Алистера. Мужчина покачнулся, едва удержав равновесия. Искры разбившегося огня размазались по плоской стали, на миг приобретя вид пламенного солнечного диска, зацепив брызгами ледяной потолок.

Все случилось очень быстро. Именно то, чего я боялась. «Небо» трещало, проливаясь на наши головы редким дождем. А затем один из кусков отвалился, прямо над блондином. Ведомая каким-то странным порывом, я бросилась к Стражу, сбивая его с ног. Разные весовые категории ни разу не играли в моей жизни должной роли, но сейчас все изменилось. Каким образом ветерок сбил бы камень? Верно — никаким. Он просто покачнул бы его, возможно перевернул, но недостаточно далеко, чтобы увернуться он громадного пласта льда.

Зажмуренные глаза, стук сердца в ушах и ожидание исхода. У меня даже не было шанса сосчитать мгновения. Был лишь выдох, один единственный, и боль, внезапно сковавшая грудную клетку — следствие слишком сильного волнения. Затем — треск: громкий, ледяной. Мне кажется, я почувствовала, как мою спину таранит острая сосулька, и как теплая кровь, вырываясь сквозь рану, фонтаном орошает пол коридора.

— Что бы вы без меня делали, — тяжело прошептал голос Дайлена, вернув меня в реальность, от которой я на время отделилась. — Поднимайтесь, красавцы, пока потолок снова не посыпался!

Медленно и неуверенно подняв голову, отлепив щеку от металла нагрудника, я встретилась глазами с блондином. В них читался шок. И благодарность. И еще что-то, что невозможно было разгадать.

— Так... ладно... потолок... — негромко произнес светловолосый мужчина осипшим голосом.

Мое лицо тут же заполыхало знакомой краской, и я отскочила, перекатившись на спину. Полупрозрачный поблескивающий энергетический щит навис над нашими головами, смыкаясь в единственной точке — на набалдашнике посоха Амелла. Кусочки льда, разломившись, валялись в стороне, а наши друзья, находящиеся в момент происшествия в стороне, теперь с любопытством таращились на наше «грозное» трио через полукруг дверной арки.

— Шевелитесь! — недовольно хмыкнул Оуэн, отворачиваясь. — Они знают, что мы тут!

Два храма: нижний и верхний. Разрушенный и священный. Пик Даверус был куда больше, чем я себе представляла. Я видела треугольник горы, на самой макушке которого, на самом краю, ютился потерянный и забытый «Дворец» Андрасте. Но угол этот снизу и в фантазиях был куда тоньше и меньше, чем на деле. В вышине, ближе к небу и Создателю, образы обретают свои истинные формы. Слишком необъятные и неясные с точки зрения тех, кто бродит у их подножия.

На вид заброшенный, выстроенный прямо в скале, наполовину заваленный рассыпчатым снегом и покрытый льдом, в свои чертоги нас довольно негостеприимно принял древний лабиринт — ветхое напоминание о старинном храме Андрасте. Не верится, но когда-то она, Невеста Создателя, легкой поступью бродила по этим коридорам, касаясь пальцами массивов стен, поднималась по этим широким лестницам и отпирала запертые двери, наводнившие нижний «дворец», подобно паразитам. Теперь эти воспоминания и события канули в лету, оставив людей мучиться в догадках. Да и не так уж и много нас осталось, тех самых, кто по-настоящему интересовался этим местом, решившись разгадать его тайну.

— Раньше это было святилище, — произнес Дженитиви, с любопытством рассматривая пару статуй, возвышающихся вдоль лестницы. — До тех пор, пока на равнине, у озера, не возвели деревню, и местный люд не прознал о храме, сочинив себе небывалую веру.

— Если их культ основан на вере в дракона, значит... где-то неподалеку есть эта крылатая тварь, живая, огнедышащая, готовая закусить нами при любом удобном случае? — поинтересовался целитель.

— Думаю да, — признался ученый.

— А это не может быть архидемон? — предположила я.

— Нет. Тогда бы Мор стал бесконечным. Скорее их дракон — самка, раз уж в ней душа Андрасте. Возможно, даже где-то, по этим коридорам, бродят ее бескрылые детеныши. Вы же знаете, в юные годы драконы представляют собой не более чем крупных ящериц, с вытянутыми шеями и острым оскалом? — Фердинанд остановился, намереваясь спокойно поведать нам одну из известных ему историй. Настоящих историй, не выдумок, как посчитали бы некоторые. — Вылупившиеся из яйца драконы величиной чуть меньше оленя и необыкновенно прожорливы.

— Если сектанты пытаются их дрессировать и содержать, то ясно, к чему именно совершаются жертвоприношения, — добавил младший.

— Возможно. Недолгое время они обитают в гнезде матери, а потом переходят к самостоятельной жизни. Слабые и бескрылые создания появляются на свет в большем количестве, и без должного ухода лишь немногие дотягивают до зрелых лет. Потому в нашем мире так мало этих прекрасных существ, — закончил мужчина, вновь медленно зашагав дальше.

— Прекрасных? — усмехнулся брат. — Вы видели архидемона? Он не знает жалости. Так вот. В этих тварях нет ничего хорошего! И единственные причины, почему они все еще существуют: они слишком хорошо прячутся и слишком большие, чтобы какой-нибудь смельчак в одиночку решил завалить одну из них своим мечом! Это все.

— Но признайте, Страж, не одно творение Создателя не возникло в этом мире без смысла. Значит для чего-то они все же нужны. И полное уничтожение их не привело бы ни к чему хорошему.

Где-то ученый брат был прав. Где-то, быть может, нет. У каждого человека есть свое видение мира, непохожее на все прочие. Потому мы такие разные и порой, что прискорбно, не способны друг друга понять.

Удивительно, но путь сквозь разрушенный храм был подозрительно спокойным. Единственный сектант, которого мы повстречали, был тем самым дозорным, скорее умчавшимся предупредить своих товарищей. Однако никто из них так и не напал на нас. Миновали второй зал. Такой же пустой и холодный, как и все руины в целом. На квадратной площадке, после осторожного подъема по очередной лестнице, высился круг пылающей жаровни. Крупные черные поленья потрескивали в оранжевом пожаре и клубы едкого дыма вздымались к высокому потолку, теряющемуся за густой пеленой ледяного тумана. Интересно, как скоро пласты льда обрушатся на это ритуальное кострище? И обрушатся ли? Лишь бы не сейчас и не на нас.

— Они были тут недавно. Ели, — брат пнул мыском ноги обглоданные кости, валяющиеся на полу. Клык тут же подошел к объедкам, принявшись их догладывать. Отвратительно, но собака есть собака. — Это странно. Они не знают, кто мы, вооружены ли мы, но все благополучно скрылись, соорудив живую ловушку где-то впереди.

— Возможно, тот старик отправил кого-то из церкви сюда, чтобы предупредить: в деревню пришли подозрительные воины, — предположил Алистер. — Когда мы стучали в двери.

— Пинту эля тебе за сообразительность, Благородство! — махнул рукой младший, крутанувшись на месте. — Можешь же не быть болваном, когда нужно пораскинуть мозгами, — он широко улыбнулся, и за этой его гримасой как всегда прятался ужасный, вначале делающий гадость, а затем думающий о своем поступке, ребенок. — Без обид.

Блондин нахмурился, но предпочел промолчать.

— Тогда идем дальше! Если они о нас знают, значит, есть шанс урегулировать все это мирным путем, без крови, — как ни в чем не бывало продолжил Оуэн. — Но оружие все-таки держите наготове. Мало ли что.

Выведя нас к распутью, брат с минуту стоял на месте, не зная, куда именно стоит свернуть. Два хода — левый и правый, загнутыми рукавами располагались по обе стороны от нас. Загнутыми... не значит ли это, что они оба вели к одной и той же двери... или новому ходу? Всего минута задержки, достаточная, чтобы в полной мере расслышать странный визг где-то вверху. Слева или справа. Чье-то возмущение, тут же прерванное лязгом металла.

Мы говорили о маленьких драконах, о сектантах, и, кажется, мы наконец-то до них добрались. Нужно было лишь свернуть в один из коридоров, подняться по изогнутой углом лестнице и медленно толкнуть высокую дверь, ведущую в пещеры. Ледяные пещеры — последний рубеж Нижнего храма и тайное логово фанатичных драконопоклонников.