Немного другая легенда (джен)

Узкий коридор, неровные прямоугольники камней, складывающих стены, и эхо шагов, неприятно давящее на ушные перепонки. Впереди, слабо пошатываясь, ковылял Араннай, медленно, но верно проигрывающий непонятной смертельной болезни, позади, время от времени равнодушно зевая, наш темно-коричневый терпеливый охранник, слишком безобидный на вид, но, кажется, то был лишь обман зрения. Вот интересно, как я вообще до такого докатилась? Как меня сюда занесло? Сидела бы дома, варила похлебку, вязала... не знаю... носки! Если подумать, я ведь никогда, ни разу в жизни не думала о том, чтобы всерьез заняться... войной. Пара ножей за спиной — сувенир. Я их, в идеальном сценарии, даже в руках держать не должна была... не должна знать, как положить пальцы на рукоять, сжать ее и как именно повернуть лезвия, чтобы нанести смертельный удар. И не важно, что дома уже нет, и кормить там тоже уже некого. Главное вера, да? А у меня ее хоть отбавляй, до той поры, пока она внезапно не обратится в разочарование. Ведь не все в этой жизни случается, как мы того хотим. Честно сказать — практически ничего. И этот коротенький подземный переход, этот нервный стук в груди, холодеющие от осознания подозрительной неизвестности руки, — все ведет к тому, что когда-то, в какой-то момент моей жизни, нечто очень важное, судьбоносное, пошло не так. И это «нечто» без зазрения совести толкнуло меня в объятия холодного оружия, соломенного манекена, бессонных ночей самобичевания. Сложись все иначе, была бы я сейчас здесь, в самом сердце древних руин, логове оборотней, нелепо скрывающих в отношении меня свою враждебность? Нет? Не знаю. Но тогда, наверное, дни стали бы ужасно скучными. Ведь что это за завтрак без выскочивших из-за угла гигантских пауков, и что за обед, если он не приправлен щепоткой демонической пыли или парочкой ведер смолянистой крови порождений, м? Халтура, да и только.

— А мне будет поблажка за то, что я самолично пришел в это милое местечко? — наигранно заинтересованно осведомился Зевран. Отвлекшись от не самых приятных мыслей, я подняла на эльфа взгляд, недоверчиво буравя неширокую спину. — Я ведь, в конце-то концов, практически прошел обряд посвящения. Как у вас относятся к новоприбывшим «братьям»?

— Отправляют на передовую. Сдохнете — не велика потеря, переживете... — оборотень ухмыльнулся, — ...тогда и поговорим.

— Чудесно.

Скривившись, поежилась, вновь опуская взгляд под ноги. Что у этого остроухого типа на уме? Решил переметнуться от врага к врагу? Забавно. И так... «непредсказуемо».

В полутемном коридоре, плавно перешедшем в чуть более просторный проходной зал, увешенный настенными факелами, было тихо. Со всех сторон, как молчаливые стражи, располагались закрытые двери, но только одна — овальный широкий проем — вела прямо насквозь, выталкивая к каменной спиральной лестнице, утопающей еще на один уровень в сереющих просторах гранита. Вид этого очередного спуска натолкнул меня на довольно абсурдную, но логичную мысль: а не гномы ли строили эти хоромы? Как иначе, позвольте спросить, понять пристрастие тевинтерцев, а затем и эльфов, некогда обитающих в этих руинах, к осознанной жизни в подземных чертогах? Под тоннами земли, песка и осыпающегося, потрескавшегося от натуги камня?

Ладонь скользила по холодной стене, ногти цеплялись за выемки меж плит, а странное, нелицеприятное затишье нарушали лишь звуки несинхронного дыхания двух мужчин, на фоне которых мое беспокойное сопение благополучно терялось. Неловко покачнувшись, потеряв одну ступеньку, Зевран едва ли не кубарем скатился с остатка лестницы, рухнув на четвереньки у ее подножия и, прекратив сопротивляться, выплеснул все содержимое желудка на темнеющий пол. Спешно отвернувшись, я брезгливо зажмурилась, сглатывая кислый ком, так неудачно подкативший к горлу.

— Рановато он что-то, — со знанием дела прокомментировал оборотень. В его голосе было какое-то пугающее равнодушие, и я ужаснулась тому, кем же нужно быть, что бы с таким холодным безразличием относиться к чужому недугу. Недугу, меняющему не только тело, но и душу. С другой стороны, захоти он, этот двуногий охранник причинить мне вред, ему бы хватило всего одного ноготка, царапнувшего кожу. Ничтожное движение, ведущее за собой либо смерть, либо нечто в разы хуже. Так отчего же он еще не воспользовался шансом? Все никак не мог решиться или, быть может, моя участь уже была предрешена кем-то выше? К примеру, таинственной Хозяйкой, о которой ранее обмолвились его собраться? Что ж, не страдавши не узнаешь, верно? — Давай, эльф, поднимайся и шагай, — подтолкнув меня вперед, чтобы я все время находилась в поле его зрения, полу-волк с силой дернул Аранная за предплечье, заставляя нехотя подняться на ватные ноги. Довольно резкое действие, если не жестокое. — У меня нет желания отскребать твои останки от пола.

— Так... точно, сэр, — выжимая из себя ухмылку, отозвался наемник, поднял взгляд на меня, подмигнул. Не будь в этом месте такого отвратного освещения, с уверенностью заявила, что светловолосый наемник зеленого цвета! И пусть бы меня сочли ненормальной, но за слова свои я готова был ответить.

— Мда... Бегун бы так нянчиться не стал, — помедлив, отозвался оборотень. — Он бы вас на месте убил... но не сегодня.

— Какой-то особенный день? — решила поинтересоваться. На свой страх и риск, естественно.

Усмехнувшись, «надсмотрщик» оставил мой наивный вопрос без ответа, и ленивым движением толкнул Зеврана в спину, чтобы тот поторапливался. Плетясь теперь в изголовье крохотной колонны, я чувствовала на себе насмешливый взгляд темно-бурого сторожа. Будь моя воля — вообще не стала ввязываться во все эти эльфийско-волчьи разборки. Пусть бы они друг друга перебили. Может спокойнее стало бы. Но какой-то частью недовольного мозга я все же осознавала, что ни при каких обстоятельствах, даже мысленных, в стороне бы я все равно остаться не смогла. Совесть бы не позволила. Но и выбрать бы я тоже не сумела. В моем понимании каждый был достоин второго шанса, другой вопрос в том, нужен ли был этому «кому-то» тот самый злосчастный шанс?

* * *

Доверие иллюзорно. В семи буквах такого простого слова скрыто больше безумия, чем в отряде селян, с вилами наперевес, бегущими навстречу стае моровых, отравленных скверной, волков. Каждый из них слепо верит в то, что другой защитит его спину, подставляя себя, но природа людей такова, что любой, даже самый смелый, в конечном счете ломается, толкая вперед собрата, и, глотая горечь, запирая в душе стыд, ускользает с линии боя, прячась за ближайший валун, моля Создателя о спасении.

Доверие смертоносно. Оно не жалеет сильных и брезгливо швыряет в лицо слабых их вину. Когда ты протягиваешь ближнему нож и отворачиваешься, ты не думаешь о том, что он ударит в спину, ты веришь ему, и порой эта ошибка оказывается фатальной. Сталь рвет ткань одежды, царапает ребра, проникая меж них, и врезается в сердце или легкое, повергая тело в агонию, заставляя на последнем издыхании понять свою ошибку, которую уже ничто и никто не сумеет исправить. Ведь время нельзя повернуться вспять.

Однако доверие... не выдумка. Скрывая за собой столько неправильного, столько спорного, оно, все же, в нужным момент оказывается жизненно необходимым. Ведь не у каждого душа чернее ночи, а пальцы холодны, как глыбы льда. Когда ноги несут тебя от того, чего не осознает сжавшийся от страха в плотный ком рассудок, а чья-то рука хватает тебя за запястье, утягивая в сторону, против твоей же воли пытаясь защитить, — сил к сопротивлению просто не остается. Слепое повиновение — первый шаг к осознанию скорой капитуляции и медленному таянию тех призрачных стен обороны, что воздвигнуты вокруг тебя. Слепое... но не бессмысленное.

В тот миг, каких-то пару часов назад, потеряв из вида брата, Алистера, или хоть кого-нибудь знакомого, ставшего практически родным, я вдруг четко поняла, что все кончено. Я не справлюсь. Пережив тот узкий мост над рвом на Глубинных тропах, когда из-за покинутой крепости на нас волнами неслись порождения, переборов в себе неверие и осознав лживость Тени, в которую утянул нас демон Праздности, а затем и те злополучные видения, что наслало на меня Желание, воочию увидев бой с драконом и даже задним числом поучаствовав в нем, я отчего-то, до сих пор, была готова поверить в то, что слишком уязвима. Поверить... что слишком слаба. И та коряга, возникшая словно из неоткуда, и земля, приближающаяся ко мне со скоростью летящей стрелы, — все это лишь сильнее пошатнуло мою веру, слишком хрупкую для человека, которого до сих пор ни разу не подвела удача. А затем рядом оказался тот, кого я никак не ожидала увидеть, и спас меня, неосознанно, возможно, но спас, заставив скользнуть вслед за ним в проруху меж крупных камней. Я тогда, да и до сих пор, не могла понять: как именно мне стоит к нему относиться. Не убив меня только из-за неудачно сложившихся обстоятельств, Зевран уже дважды умудрился меня защитить, словно бы неосознанно стремясь к искуплению. И вот... в третий раз, он так же решил не упускать возможности.

Откуда у эльфа оказался нож, возникший в его руке после той слабой попытки подняться на ноги, я так и не поняла. Просто в какой-то момент он крикнул «Беги!», оборотень, с пробитым лезвием горлом осел на колени, хрипя и захлебываясь кровью, а я, замерев, как вкопанная, не могла сделать и шага, до тех пор, пока грубые мозолистые пальцы не ухватились за мое плечо, разворачивая меня на сто восемьдесят градусов, и не толкнули в сторону лестницы, которую я едва ли не встретила жаркими объятиями ободранных в кровь ладоней. Глухой молоточек в голове назойливо отбивал «ты не можешь его бросить», «ты не такая», «только не так», но, то ли поддавшись слепому порыву, то ли чувствуя спиной его обреченный взгляд, то ли уговорив себя, что Араннай побежит за мной следом... в общем, не оглядываясь, я все же дала деру, надеясь избежать неприятных встреч по пути, но совершенно не догадываясь, что меня ждет через секунду, через две, через минуту.

И вот она я, спотыкающаяся я полумраке подземного тоннеля, не такого душного, как тропы, но таким же тяжелым грузом давящего на разум. Я, не слышащая за гулом крови в ушах ни единого реального звука, забывшая на миг о болезненно ноющих ладонях и ногах... я, выскочившая через полуоткрытую дверь в зал с пустым фонтаном, рухнула на шершавые плиты, ощутив коленями их холод, и задержала дыхание, с неверием взглядывая в спокойное лицо Дайлена за спиной которого высилась фигура практически черного оборотня.

— Амелл?

Полу-волк покачнулся на мускулистых ногах-лапах, всматриваясь с зияющую арку двери, будто ожидая, что следом за мной оттуда кто-то выпрыгнет, и сжал челюсти, недоверчиво глянув в мои раскрасневшиеся от напряжения глаза. Я отвернулась.

— В порядке? — маг присел напротив, обняв меня за плечи. — Временное перемирие... — мужчина одарил меня многозначительным взглядом, невзначай кивнув на стража за спиной, — еще в силе?

Перемирие? Внутри что-то щелкнуло. Так вот почему Он не ранил меня и не убил нас обоих? Он... Он вел нас к лидеру живыми, как доказательство честности негласного договора. Но когда этот пакт был заключен и почему тогда я до сих пор ничего о нем не знала? И... значит, Оуэн жив? Значит, все получилось? Значит..? Мириады вопрошающих голосов в долю секунды возникли в меня в голове, перекрикивая друг друга, шипя и привлекая к себе внимание. И я вдруг поняла, что тот удар, тот нож и та кровь, приведшая Его к смерти, были напрасны... бессмысленны. Они лишь стали камнем на пути очень хрупкого, едва возникшего доверия. Камнем, с которым нужно было что-то сделать.

— Там... раненый, — на выдохе прошептала я.

Целитель тут же вскочил на ноги, рывком заставляя подняться и меня.

— Где?

— За лестницей...

А затем были очередные догонялки по полутемному коридору. Они еще на знали, кто именно пострадал, но скоро узнают, и тогда что-то случится. Что-то нехорошее. И за последствия придется кому-то ответить, не беря в расчет слабые отговорки, навроде «я не знал» или «меня, кажется, забыли предупредить, что мы временно не воюем».

* * *

Голубоватый свет исцеляющей магии был тщетен. Пустая трата сил и энергии, но Амелл все не сдавался. Не решаясь изъять из узкого отверстия короткий нож, он колдовал, возился с ранением в толстой шее оборотня, будто пытаясь залечить его как-то внутри, минуя смертоносную сталь, вставшую поперек порванных тонюсеньких трубочек сосудов. Будь на месте двуногого волка кто-то другой, он бы давно уже умер, захлебнувшись в собственной крови, но в данном случае нам на руку, вероятно, сыграло проклятье, заставляющее любого, кто имел смелость избавиться от него, умерев, мучиться в предсмертной агонии, жалея о своем решении. С закатанными глазами и распахнутым ртом, в уголке которого комочком торчал красновато-розовый язык, проглядывая меж острых желтоватых клыков, темно-коричневый полуволк смотрелся ужасно... мне было стыдно за себя и жаль его. Ведь косвенно я тоже была к этому причастна, и забившийся в угол Зевран, сражающихся с «болезнью», обнявший руками колени, уткнувшийся в них лбом, хоть и смотрелся сейчас действительно жалко и отвратительно, все же тогда думал, что спасает меня. Пытался быть благородным, правильным, а приходилось мириться с последствиями. Не самыми приятными, к слову.

— Я убью его! — рычал один из оборотней, но другие трое отчего-то не подпускали его к эльфу. — Руди был мне братом! Он был терпелив и к чему это привело!?

Когда я вбежала в этот зал, вслед за практически черным надсмотрщиком, несущим на руках собрата, и Дайленом, то оказалась в округлом довольно просторном помещении, уходящем потолком куда-то вверх метров на двадцать-двадцать пять. Ровные столбы колоннад удерживали собой многогранную чашу свода, оплетенную, как и светлый мрамор стен, темно-зеленым, разросшимся плющом, а стопы колонн, касающиеся полового гранита, овили толстые лапы древовидных лиан, которые, казалось, уже не первое десятилетие предпочитали занимать это укромное, без единого лучика света, местечко. Тут же, через полминуты, меня заключили в объятия сильные братские руки. С изрисованным земляными полосами лицом, Оуэн был напряжен и вымотан, но в его лучистых синих глазах читалось понятное мне облегчение — я жива, значит, худшее уже позади. На время. Кивнув мне из-за плеча младшего, Лелиана вновь прикоснулась головой к колонне, недоверчиво поглаживая сталь лежащего на коленях ножа, а Морриган, задумчиво проведя пальцем по полноватым губам, едва заметно усмехнулась, переводя заинтересованный взгляд на развернувшееся чуть в стороне действо. Араннай же, кое-как доползя до неприметного подобия угла, уселся там, замолкая, покрытый испариной, весь дрожащий, через силу сдерживающий неприятные рвотные позывы пустого желудка. Кроме известных мне лиц в зале была еще четверка не знакомых полуволков. И никого другого. Где же Алистер? Стэн...? Клык? Почему на душе вдруг стало так беспокойно, когда, казалось, все едва начало налаживаться?

Сидя рядом с Дайленом и слушая хриплые возмущения не без повода разозленного серого... существа, косо глянула на наемника и внезапно вспылила, не до конца понимая, что именно послужило искрой этому вспыхнувшему пожару:

— Если бы он сказал, что все в порядке и мы не узники, этого бы не случилось!

Все вдруг умолкли, посмотрев на меня. Даже младший закрыл рот, до того вознамерившись возразить, с вниманием свел брови.

— Человек, — не сказал, но выплюнул оборотень, — от вас несет эльфятиной! Вы привели с собой зараженного эльфа, убившего нашего брата, нарушая тем самым вами же выдуманный и оглашенный договор перемирия, и вы же сейчас смеете...

— Тихо! — чей-то повелительный голос раскатом грома прокатился в стенах чертога, прерывая многословного возмутителя. — Твои предки были людьми, а ненависть к себе подобным ни к чему хорошему не ведет.

— Да, Хозяйка, — опустив голову, послушно отозвался полуволк. — Но Руди..?

Спертый воздух зала затрещал, будто заискрился и в самый центр комнаты, соскочив откуда-то сверху, предположительно с крохотного балкона уровнем выше, на четыре твердые лапы опустился крупный белый волк. Бешеный Клык. Не узнать его я была просто не в силах. Тогда же тело его обвили полоски плюща и на моих глазах облаченный в снежный мех зверь преобразился в стройную черноволосую женщину, с неестественно зеленой кожей и большими, полными бездонной тьмы, глазами. Обнаженное тело по пояс скрывала паутина мелколиственного растения, но ее, безымянную даму, Хозяйку, как я могла догадаться, подобная мелочь как будто не смущала. Она казалась не от мира сего и, вероятно, так оно и было.

— Его душа уйдет в лучший мир, — медленно произнесла Она, протянув руку к едва дышащему оборотню, которого до сих пор обхаживал разозленный неудачами Амелл.

— Нет! — тут же отозвался целитель. — Он еще жив! Это... странно, но сердце до сих пор бьется. Если вытащить нож — умрет, но пока что еще есть шанс! — замолчав, маг сцепил окровавленные руки и нахмурился, облизывая пересохшие губы. Внезапно мужчина дернулся, обернулся и вскинул палец, ткнув им в меня. — Прах!

Растерянно смотря на Дайлена, растеряв весь свой недавний пыл, я инстинктивно потянулась к крохотному мешочку на поясе. Чудесного пепла осталось совсем немного: пара щепоток у меня, еще несколько у брата, — и у меня не было ни капли желания тратить его на одного из обозленных оборотней, каким бы добрым и «терпеливым» он ни был. Но при данных обстоятельствах моего мнения никто не спрашивал. Впрочем, как и всегда.

— Когда скажу — вытаскивай нож. Одним движением, резко. Поняла? — целитель смотрел мне прямо в глаза, не мигая. Сжимая в пальцах шепотку волшебного праха, он занес ее над раной, готовый в любой миг насыпать пепел на рану и, призвав весь свой магический талант, буквально за шкирку вытащить неудачливого оборотня из цепких лап Того мира. Дождавшись моего кивка, мужчина глубоко вдохнул и быстро протараторил, на выдохе: — Давай!

Лезвие вышло легко, словно скользнуло по куску масла, пачкая шерсть полуволка каплями алой крови, стекающей с блестящей стали. Ладони мага, зажавшие рану, засверкали тусклой голубизной, направляя живительную энергию в тело разумного зверя, помогая мистическому пеплу исполнить свое предназначения. С виду напыщенная, фраза эта, на мой взгляд, как нельзя лучше отражала раскинувшееся в подземном зале происшествие. Если бы я обратила внимание на всех собравшихся, то подумала бы, что и они, так же как и я, в предвкушении чуда затаили дыхание. Даже Зевран поднял ужасающе бледное лицо и, слабо усмехнувшись, прикрыл глаза, касаясь затылком ветви одеревеневшей лианы.

Мгновения казались вечностью и в какой-то момент тонкая полоска, проглядывающаяся на волчьей шее, затянулась, оставив на коже камушки запекшейся крови. Дернувшись, Руди, — так его, кажется, назвали, — шумно вздохнул и обмяк, погружаясь в бессонное забытье. Прижатой к его груди ладонью я ясно ощутила с силой колотящееся, будто очнувшееся от дурмана, сердце. Попыталась улыбнуться, но не сумела, отчего-то не испытав ни грамма возможного счастья или облегчения. Мы все всего лишь заново утрамбовали расшатавшийся фундамент хрупкого мира, и неизвестно как скоро его вновь разворотит чья-то неумелая рука. Еще, что говорится, не вечер.

— Предлагаю еще раз все обсудить, — потирая руки, Оуэн вышел вперед, останавливаясь в пяти-шести шагах от зеленокожей женщины. Ближе не позволили подойти ее стражи, тут же ощетинившиеся, зарычавшие. Будто это мы звери, а не они. — Вновь. Мирно, как и было задумано.

Повернувшись к Зеврану, младший тут же перевел взгляд на Хозяйку и продолжил, всем своим видом выказывая противоположной ипостаси Бешеного Клыка должное уважение:

— Я хотел бы понять причину проклятия и обсудить возможные союзы. Серым Стражам нужна помощь в борьбе с Мором, но...

Внезапно, настолько неожиданно, что я даже не испугалась, в который раз готовясь к самому худшему, из двери, откуда я не так давно появилась, вылетело что-то крупное, царапая мрамор близстоящей колонны и, проскользив по полу, Нечто впечаталось в противоположную стену, издав хриплое, недовольное хмыканье. Через силу поднявшись на ноги, Стэн, а был это именно он, повел плечами, отряхивая пыль с рогов и кожаного нагрудника, и, даже не удосужившись оглядеться, кинулся обратно на врага, возникшего в дверном проеме. Этим Кунари, быть может, и пугали всех непосвященных. Своей слепой яростью в пылу сражения, когда, поймав противника в сети зрительного контакта, они ни на йоту не выпускали его из вида, минуя всех прочих, словно надоедливую мошкару. Так было и сейчас, однако вновь брезгливо отшвырнув великана, уступающего ему на две головы, в сторону, поджарый оборотень, несущий на плече непонятный объект, скинул свою ношу на пол, аркнув так, что сотряслись стены.

— Не слушайте их, Хозяйка, еще не став гостями, они уже пролили нашу кровь! Предатели!

Медленно принимая вертикальное положение Стэн, казалось, готов идти до конца. В его понимании физическая слабость — проигрыш, равносильный смерти, так почему бы не принять неизбежность в бою, как подобает доблестному воину? Но я смотрела не на него. Тряпичной куклой, с полосой глубокой раны на правой щеке и грязными от земли и крови светлыми волосами, у ног Бегуна, которого я отчего-то узнала по голосу, лежал Алистер. Шрамы, конечно, украшают мужчину, но не такие шрамы. Не от волчих когтей. Только не так.

— Молчи, Бегун, пока твоя воинственность привела только к гибели тех, кого ты пытался защитить. Разве этого ты хочешь? — спокойно отозвалась темноволосая женщина.

— Нет, Хозяйка... — отозвался полуволк, меняясь в голосе. — Чего угодно, но только не этого.

Каким-то образом образумившийся кунари, часто моргая, убрал меч, окинув собравшихся оценивающим взглядом. Он еще не сдался, но, кажется, готов был немного потерпеть, дожидаясь окончания вновь развернувшегося перед ним напущено-игрового спектакля. Ему никогда не привыкнуть к стремлению людей идти на компромиссы, но он, кажется, не перестает пытаться, хотя это, возможно, лишь игра моего воображения.

— Я хочу постоянного союза между оборотнями и эльфами, — внезапно заявил брат, пока я боролась с порывом кинуться к Алистеру и упасть возле него на колени, пытаясь привести в чувства. — Ведь только так можно снять проклятие, верно? Что мне нужно сделать?