Гарри Поттер и Принц Слизерина (джен)

Все выглядело так… правильно. Для Гермионы это было хуже всего. Только после обеда она говорила с Гарри и Невиллом о коридоре на третьем этаже и Философском камне, о том, как важно было присмотреть за Джимом и Роном, чтобы они не сделали какую-нибудь глупость. Они даже остались с Невиллом в гостиной после отбоя на случай, если эти двое попытаются прошмыгнуть мимо них. Но вместо этого Джим и Рон просто спустились из спальни сразу после полуночи и сказали, что Дамблдора обманули и заставили покинуть школу, что Снейп собирается украсть Камень сегодня, что никто их не слушает и что единственный шанс спасти Камень от Снейпа — это попытаться украсть его самим. И, внезапно… это стало правильным.

Не про Снейпа, разумеется. Гермиона доверяла суждению Гарри и была согласна, что, скорее всего, злодей — Квиррелл. Нет, правильным стало то, что кем бы ни являлся вор, никто не сможет справиться с ним лучше квартета первокурсников, которые не знают ни одного боевого заклинания сильнее чар подножки… Которому их же и научил Квиррелл! Но это было неважно, потому что пытаться остановить его было правильным, и только об этом она могла думать.

Под мантией-невидимкой Джима было тесновато, но они смогли добраться до третьего этажа без приключений. Цербер их ждал, хоть и выглядел немного помятым. Она заметила небольшую арфу, лежащую в углу, но Джим был наготове. По-видимому, Хагрид случайно рассказал ему, что пса может усыпить музыка, так что Джим оказался вооружен флейтой, которую ему подарил на Рождество полувеликан. Люк уже был открыт, но Невилл остановил всех, когда вдохнул запах, идущий из комнаты внизу. Он мгновенно узнал запах Дьявольских силков, опасного хищного растения, которое душило своих жертв. Он также сказал, что оно очень чувствительно к огню. Невилл пошел первым и наколдовал волшебное пламя, чтобы расчистить путь для остальных.

Квиддичные навыки Джима помогли им легко пройти комнату с ключами. Гермиона еще подумала: «Странно. Зачем кому-то создавать защиту для камня, которую можно преодолеть, имея только специфические квиддичные навыки?» Что-то здесь было… не совсем правильным. Но она просто тряхнула головой и, отбросив свои сомнения, пошла в следующую комнату, в которой были гигантские волшебные шахматы. Это было еще менее правильным для Гермионы, но она не увидела способа уклониться от игры. Был ужасный момент, когда Рон решил пожертвовать конем, которым был сам, чтобы обеспечить быструю победу. Она закричала, когда огромные куски камней стали падать на него, но в последнюю секунду Невилл поймал Рона чарами левитации и спас его от увечий.

— Отлично сработано, Невилл, — горячо поблагодарил его Рон.

— Спасибо! — ответил тот. — И я даже не поджег тебя!

— Стоп, ЧТО?! — воскликнул Рон. — Так что, это могло быть?!

— М-м, не бери в голову, — быстро сказала Гермиона. — Забудь, что он что-то говорил. Джим, ставь мат и пошли дальше.

Он справился, и ребята пошли дальше — мимо уже обезвреженного горного тролля в комнату с зельями. Гермиона легко решила логическую загадку Снейпа, но даже когда она уже нашла ответ, ей пришлось пересиливать растущее чувство неправильности, даже очень сильной неправильности, которое начинало ее беспокоить. Но больше всего ее беспокоило то, что для прохода вперед было всего одно зелье, и одно было для прохода назад, что означало, что двое из них должны будут остаться в этой комнате до тех пор, пока не придет помощь… Что могло быть довольно долго, поскольку они никому не удосужились сказать, куда идут. Это было настолько нехарактерным для нее, что Гермиона подумала, что это было совсем неправильным. Но прежде, чем она смогла сказать что-то, ее отвлек Джим, всматривающийся во флаконы с зельями.

— Погодите минуту. Это автопополняющиеся флаконы. Папа всегда носит с собой набор таких. Авроры используют такие, чтобы носить с собой лечащие зелья и все такое. Когда ты полностью выпиваешь один, они наполняются заново через минуту или две с помощью чар, призывающих зелья из резервуаров аврората.

— В этом есть смысл, — сказал Невилл. — У преследователя должна быть возможность пройти сквозь пламя, если вор уже выпил правильный флакон. Кроме того, если Квиррелл или Снейп уже были здесь, они должны были использовать хотя бы один из флаконов, правильно? Эти же все полны. Кто пойдет первым?

— Я, — храбро ответил Джим. — Это… это моя работа. Всегда была. Когда я пойду вперед, я хочу, чтобы все вы использовали другое зелье и выбирались отсюда. Позовите учителей. Если я не смогу победить Снейпа, — он посмотрел на Гермиону и Невилла, — или, возможно, Квирелла, мне нужна будет помощь.

Он выпил зелье и прошел сквозь пламя. Никто из оставшихся не сделал и шага к зелью, позволяющему вернуться назад. Через минуту флакон Джима наполнился зельем. Рон быстро схватил его.

— Вы двое можете поступать как хотите, но Джим — мой друг, и я не позволю ему сражаться… с кем бы то ни было в одиночку, — он выпил зелье, бросил пустой флакон Невиллу и прошел сквозь пламя.

Невилл с тревогой посмотрел на Гермиону. Она обхватила голову руками, пытаясь понять, как они оказались в таком положении. Но стоило ей начать об этом думать, как ее голова начала буквально раскалываться. Через несколько секунд она подняла глаза на Невилла, глотающего зелье для прохода вперед. Затем он поставил пустой флакон на стол и, взяв другой, вложил его в руки Гермионе.

— Иди назад, Гермиона. Ты здесь умная. Выбирайся отсюда и позови подмогу. Я помогу Джиму и Рону, мы будем держаться столько, сколько сможем, — он обнял девочку и, повернувшись, ринулся сквозь огонь, оставляя ее одну. Ей показалось, что она смотрела на пляшущее пламя целую вечность, прежде чем взглянуть на зелье у нее в руках, которое позволило бы ей покинуть это место и позвать помощь. Она хотела откупорить флакон и сделать то, что она знала, было разумным и верным. Она смотрела на зелье в своих руках несколько минут, даже несмотря на то, что другой флакон уже успел наполниться. Но несмотря на всю ее волю и интеллект, она не смогла заставить себя поступить умно. Вместо этого она решила сделать то, что считала правильным и, взяв другой флакон, выпила его. Вытащив свою палочку, она ринулась сквозь пламя, воодушевленная чувством, что поступает правильно. Так продолжалось, пока она не увидела профессора Квиррелла, презрительно смотрящего на нее, у ног которого лежали три связанных гриффиндорца. Только тогда осознание абсолютной неправильности поразило ее, как молния.

Секунду спустя Гермиона тоже оказалась связанной и лежащей рядом со своими однокашниками. Квиррелл призвал ее пергамент, с помощью которого она разговаривала с Гарри.

— Как он работает, мисс Грейнджер? — почти лениво спросил он. Она только зло посмотрела на него, но ничего не ответила. — Мисс Грейнджер, если мне придется повторить свой вопрос, я сделаю это только после того, как познакомлю одного из Ваших друзей с проклятьем Круциатус. Уверен, Ваш друг, мистер Лонгботтом, упоминал его. Это то проклятье, которое ввергло его родителей в состояние кататонических овощей. Хотите, чтобы Лонгботтом присоединился к своим родителям? Навсегда?

— Не говори ему, Гермиона, — быстро сказал Невилл.

— Ах, гриффиндорская храбрость. Как благородно, — с усмешкой сказал Квиррелл. Затем он достал палочку и направил ее на голову Невилла.

— Хватит! — закричала Гермиона. — Я… я скажу, — и она объяснила, как пользоваться пергаментом.

— Благодарю Вас, мисс Грейнджер. О, не расстраивайтесь вы так, мистер Лонгботтом. Я уверен, Ваша подруга считает, что, если я отправлю сообщение Поттеру-старшему, он, будучи разумным слизеринцем, пойдет прямо к учителю. Что мисс Грейнджер не берет в расчет — так это недостаток агрессивности в характере Поттера-старшего: когда его друзья в опасности, он совершенно теряет чувство меры. Не так ли, Поттер-младший?

Джим скрипнул зубами на "Поттер-младший". Он не любил, когда ему напоминали о его статусе второго сына. Но обдумав слова Квиррелла, он понял, что тот был прав. После Рождества он знал, что, если Гарри думает, что кто-то из его друзей попал в беду, он будет таким же безрассудным, как и любой гриффиндорец. Квиррелл лениво наколдовал стул и начал отправлять сообщения, предположительно, Гарри. Затем, через несколько минут он положил пергамент и вытащил карманные часы.

— Двадцать минут. А затем мы посмотрим, много ли гриффиндорского духа в знаменитом слизеринском Поттере.

Ленивым взмахом палочки он добавил узлов на путах, связывающих четверых гриффиндорцев, а затем закрыл глаза, как будто задремав. Дети пытались освободиться, но волшебные веревки держали их крепко. После довольно долгого молчания Квиррелл открыл глаза и снова посмотрел на часы.

— Хм, видимо, в мистере Поттере больше слизеринского, чем я думал, — сказал он и взмахнул палочкой, заставляя стул исчезнуть. — Или, возможно, он просто не так умен. Думаю, мне стоит его помотивировать. Как я понял, Поттер-старший не слишком высокого мнения о своем брате, а тем более о Вас, мистер Уизли. Остаетесь Вы, мисс Грейнджер, и Вы, мистер Лонгботтом. Ну, кто хочет покричать первым?

Но прежде, чем кто-то из гриффиндорцев успел ответить, со стороны лестницы раздался новый голос.

— КВИРРЕЛЛ! Я здесь. Можешь перестать вести себя как злодей из магловских комиксов.

Квиррелл крутанулся на месте и с удивлением уставился на Гарри Поттера. В первую секунду Гермиона не поняла, кто перед ней, настолько Гарри, вошедший в комнату, был похож на Джима. А затем она осознала: с сентября это был первый раз, когда она видела его не в мантии и без геля на волосах.

— Мистер Поттер! Как раз вовремя! — уверенно сказал Квиррелл.

— Верно. Я слышал Ваш злобный монолог, когда спускался по лестнице. Очень страшно.

Квиррелл зарычал на Гарри, который был очень рад тому, что начал заниматься Окклюменцией. Без нее у него, наверное, сейчас бы случилась еще одна паническая атака, как тогда в кабинете Снейпа, только на этот раз он бы кричал вслух. Вместо этого он смог подавить свое желание свернуться в маленький, хнычущий клубочек и сейчас демонстрировал полную уверенность в себе, как в тот раз в Логове, когда он разбирался с Драко.

— Скажите мне, профессор Квиррелл, — продолжил он, надеясь, что смог завладеть вниманием собеседника, — здесь только мы, давайте будем честны друг с другом. Что, во имя Мерлина, с вами случилось? Все старшекурсники, с которыми я говорил, с теплотой вспоминают вас как доброго, интеллигентного человека, защитившего мастерство в Маггловедении. Вас уважали и ваши студенты, и ваши коллеги. А теперь вы, чтобы добиться своего, собираетесь пытать детей, чередуя свои угрозы с безумным хихиканьем.

Квиррелл безжалостно рассмеялся.

— Я взял академический отпуск на год, прежде чем занять место преподавателя ЗОТИ. Молодой, глупый, полный нелепых представлений о добре и зле. Но затем я нашел его — своего господина. Он показал мне, как сильно я заблуждался. Показал мне всю правду о мире. Нет добра и нет зла. Есть только...

— Сила, — прервал его Гарри. — Сила и те, кто слишком слаб, чтобы понять это. Да, я знаком с этим изречением. Это из «Взлета и падения темных искусств». Девиз темного лорда Эмерика, терзавшего Британию в четырнадцатом веке. И все же, несмотря на такой девиз, люди все равно прозвали его Эмериком Отъявленным, — Гарри широко ухмыльнулся. — Забавно, что твой господин сравнивает себя с одним из немногих гриффиндорцев, обратившихся во тьму. Многое объясняет. Кстати, твой господин говорил тебе, что эти слова были последними словами Эмерика, сказанными им перед казнью?

Квиррелл был поражен пугающим спокойствием мальчика, а также его познаниями в истории темных искусств. Он уже собирался что-то ответить, когда по комнате эхом разнесся хриплый свистящий голос:

— Хватит болтать! Достань Камень! Используй мальчишку!

Четверо гриффиндорцев начали испуганно озираться, ища источник пугающего голоса, а Гарри ощутимо напрягся.

Квиррелл сердито указал на него.

— Иди сюда, Поттер! — словно выплюнул он.

Гарри медленно подошел к Квирреллу и зеркалу. Его план на данный момент состоял в том, чтобы заглянуть в зеркало, надеясь, что он сможет противостоять его силе, а затем наплести кучу вранья, чтобы занять Квиррелла и его «хозяина», пока не появятся взрослые. А если не появятся… в этом случае он и все его друзья умрут, а он будет в виде призрака преследовать Оливию Колумбико и Родни Монтегю до конца их дней.

Но как только он подошел к Квирреллу и заглянул в проклятое зеркало, он не увидел того, что ожидал — он больше не был членом любящей семьи Поттеров. Вместо этого, зеркало отразило его настоящего, комфортно устроившегося на троне гидры. Он был Принцем. Зеркальная версия Гарри уверенно посмотрела на него настоящего… и вдруг хитро улыбнулась. Затем Делайла, чья голова находилась вне рамки зеркала, появилась в зеркале с зажатым в зубах большим камнем, похожим на рубин. Она положила Камень в протянутую руку зеркального Гарри и кокетливо зашипела. Зеркальный Гарри подмигнул настоящему и, засунув Философский Камень в карман брюк, снова подмигнул. А настоящий Гарри внезапно ощутил что-то тяжелое, появившееся в его собственного кармане. Гарри вытаращил глаза.

«Они спрятали Камень в зеркале и сделали так, чтобы его мог достать только тот, кто не хочет им обладать, — в обалдении подумал он. — И им даже в голову не пришло, что Квиррелл может взять заложников?! В моей команде играют идиоты!»

Квиррелл заметил, как изменилось лицо Гарри.

— Что там, Поттер? Что ты видишь? — нетерпеливо спросил он.

— Эм, я вижу, как здороваюсь за руку с Дамблдором. Я выиграл кубок школы, — внутри Гарри поморщился. Обычно он мог врать гораздо лучше, но сейчас он был настолько поражен наличием объекта вожделения Квиррелла в своем кармане, что просто не смог быстро придумать ничего лучше. И это было заметно.

— Он лжет! — произнес пугающий шипящий голос.

«Ну и ладно, попытка не пытка», — подумал Гарри. Быстрым движением достав палочку, он указал ей на голову Квиррелла и заорал: «СОНОРУС!» так громко, как только мог, сделав ударение на первый слог. Из палочки раздался тот же оглушительный визжащий звук, который принес Гарри его первую отработку. Связанные гриффиндорцы дернулись от боли, Квиррелл буквально согнулся пополам, а Гарри начал отступать к лестнице.

— Останови его! — закричал ужасный голос. Невзирая на боль, Квиррелл ударил отталкивающими чарами в направлении Гарри. И попал. Сила заклинания подхватила мальчика и, пару раз перевернув в воздухе, швырнула его на пол лицом вниз. Квиррелл щелкнул пальцами, и лестница оказалась отрезана стеной ревущего пламени.

— Глупый мальчишка! Неужели ты думал, что твои жалкие заклинания тебе помогут?! — в ярости прорычал Квиррелл.

Медленно Гарри поднялся на ноги и посмотрел на одержимого волшебника.

— Нет, — прокашлял он, — я просто хотел показать Вам, что знаю, как накладывать разбивающее стекла проклятье, — выпрямившись, Гарри посмотрел на своего врага и, достав из кармана (фальшивый) Философский камень, нацелил на него все еще зажатую в руке палочку.

— А теперь, профессор, насколько я помню, Вы говорили, что нам нужно наконец поговорить. Так что… давайте поговорим. А не то я к чертям разобью этот Камень на миллион крошечных частичек.

— Ах ты НЕДОНОСОК! — закричал Квиррелл. — Отдай мне Камень, а не то, клянусь, твои друзья будут МОЛИТЬ меня о смерти!

— Ой, да ЗАТКНИСЬ ты уже! — заорал в ответ Гарри. — Клянусь, ты раздражал меньше, когда заикался! Тебе нечего мне сказать, кроме угроз убить нас всех. А поскольку ты в любом случае собирался это сделать, это меня не пугает, — Гарри презрительно усмехнулся, — кроме того, как однажды сказал один знаменитый маггл по имени Уинстон Черчилль: «Никогда не заводи разговор с обезьяной, если в комнате шарманщик»[1]. Так что заткнись и дай говорить своему господину.

Квиррелл зарычал, но страшный голос заговорил снова.

— Дай мне поговорить с-с-с ним.

— Господин, — заискивающе сказал Квиррелл, — Вы еще недостаточно сильны.

— Для этого у меня достаточно с-с-сил.

На это Квиррелл выпрямился и начал разматывать свой тюрбан. Гарри приготовился к виду того, что несколько месяцев назад он описал как «роковой прыщ». Реальность же была еще хуже. Как только последний виток тюрбана оказался в руках Квиррелла, в зеркале стало видно лицо Волдеморта — безносое, искаженное гримасой чистой злобы и ненависти, растущее прямо из лысого затылка Квирелла. Гарри рискнул быстро взглянуть на Волдеморта, пока глаза Темного Лорда были расфокусированы. Затем он перевел взгляд на грудь Квирелла и сосредоточился на своих упражнениях по окклюменции, решив, что, чего бы это ни стоило, он не будет встречаться взглядом с Темным Лордом. Его жизнь и жизни его друзей зависели от того, сможет ли тот прочесть его мысли. Гриффиндорцы же, похоже, лишились дара речи от ужаса.

— Волдеморт, — шокировано прошептал Джим.

— Гарри Поттер. Видишь, чем я стал? Видишь, что твой брат сделал со мной? — прошипел Волдеморт.

— Ждешь извинений? Кроме того, я не смотрю на тебя. Я знаю, что ты легилимент, так что, если не возражаешь, я продолжу смотреть на профессора Квиррелла, чтобы он не сделал ничего из того, о чем мы оба будем жалеть.

— Ты и вправду хитер, Гарри Поттер. Достоин факультета Слизерина. Твои родители поступили глупо, бросив тебя с теми грязными магглами, и сделали еще большую глупость, отвергнув тебя из-за твоего факультета. Присоединяйся ко мне, Гарри Поттер. Сядь по правую руку от меня, и я отомщу тем, кто пренебрег тобой. Со мной, ты достигнешь могущества, о каком не смел и мечтать.

— Правда? Потому что, знаешь ли, я могу представить довольно много могущества, — протянул Гарри, притворяясь, что он задумался над предложением Волдеморта.

— Гарри, ты не можешь! — закричала Гермиона.

— Не слушай его, Гарри, — вторил ей Невилл.

— Я всегда знал, что ты темный волшебник, змеюка! — заорал Джим.

Гарри подавил желание закатить глаза на идиотскую ремарку Джима.

— Прошу прощения, не могли бы все гриффиндорцы, и, в особенности, Джим, заткнуться! Дайте взрослым поговорить! — он снова посмотрел на Квиррелла, старательно избегая встречаться взглядом с Волдемортом.

— Очевидно, мой господин, мне нужны будут… гарантии, — сказал он.

— Например...

Гарри сделал глубокий вдох, пытаясь придумать, что бы такого спросить, чтобы Волдеморт продолжал болтать, а не действовать.

— Зачем ты напал на нас в восемьдесят первом?

Волдеморт помедлил.

— Почему ответ на этот вопрос поможет… убедить тебя?

— Для меня твои действия в ту ночь бессмысленны. Ты оглушил Джеймса и Лили, а затем пытался убить Джима. Я думаю, если бы у тебя получилось, то следующим ты убил бы меня. Я не могу представить ни одной причины, которая бы объясняла убийство только одного близнеца. Другое дело — если ты собирался убить только Джима, а не меня. Поэтому я хочу знать это. Ну и, если быть честным, та ночь стала поворотным моментом, когда моя жизнь начала превращаться в дерьмо. Поэтому мне интересно.

Темный Лорд рассмеялся, напомнив Гарри Ниддхогга.

— Ты заинтересовал меня, Поттер. Хорошо. Существует… пророчество...

— Что? Какое пророчество? — непонимающе спросил Джим.

Квиррелл повернулся спиной к Джиму, чтобы Волдеморт мог его видеть.

— Они тебе не сказали? Восхитительно! Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда… рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца… Эта часть пророчества была подслушана одним из моих Пожирателей и передана мне.

— Кто был тем Пожирателем? — спросил Гарри, чтобы знать, кого нужно будет прикончить.

Волдеморт захохотал.

— Это был ваш драгоценный преподаватель зелий.

Сердце Гарри пропустило один удар. Ему нравились многие профессора, но Снейп был тем, кого бы он мог назвать своим Наставником. Гермиона в шоке ахнула с пола, а Джим и Рон дружно помянули черта. Невилл же не издал ни звука, но его глаза мрачно заблестели. Волдеморт проигнорировал их. Как Гарри и надеялся, Темный Лорд не мог перестать болтать.

— Вначале, я хотел нагрянуть в Мунго первого августа и просто убить каждого младенца. Но некоторые из моих последователей убедили меня, что такая жестокость будет контрпродуктивна. Обдумав все, я сузил список потенциальных кандидатов до тебя, твоего брата и наследника Лонгботтомов, но к тому времени, когда я был готов действовать, ваши семьи уже укрылись под Фиделиусом. Я был жесток с теми, кто переубедил меня. К счастью, за пару дней до того Хэллоуина, ко мне присоединился еще один человек, который был хранителем тайны Поттеров. Остальное, можно сказать, история. Я не стал убивать твоих родителей сразу только потому, что опасался, что на доме могут быть чары, сигнализирующие о применении заклятья смерти, как здесь, в Хогвартсе. И я не хотел оповещать Дамблдора до того, как убью тебя и твоего брата. Кроме того, они смели выступать против меня в прошлом, и я хотел, чтобы они жили, зная, что не смогли защитить своих детей. В любом случае, события того Хэллоуина доказали, что Джим Поттер — тот, о ком говорится в пророчестве. Без сомнения, он — причина того, что твои родители бросили тебя. Не бойся меня, Гарри Поттер. И если ты отдашь мне Камень, ты будешь вознагражден.

В голове у Гарри была каша от того, что сказал Волдеморт.

Пророчество? И Снейп был тем, кто передал его Волдеморту? А хранитель тайны?

— Погоди минуту. Хранитель тайны присоединился к тебе в конце октября? Но Сириус Блэк в своем признании сказал, что годы тайно служил тебе!

— С-сириус Блэк? — непонимающе прошипел Волдеморт. Это звучало так искренне, что Гарри забылся и посмотрел на Волдеморта, чье лицо действительно выражало крайнюю степень удивления. Гарри понял, что они с Волдемортом смотрят друг другу прямо в глаза. А затем он увидел, как исказилось яростью лицо Темного Лорда, и осознал, что тот проник в его разум и понял, что Камень в его руке — фальшивка. Тогда, Гарри сделал единственное, что смог придумать — выстрелил Квирреллу в лицо фейерверками.

— ДАВАЙ! — заорал он, перекрывая истошные вопли Квиррелла.

Тео и Блейз выскочили из-за зеркала, где прятались, пока Гарри отвлекал Квиррелла. Крикнув Фините, они стали освобождать гриффиндорцев, чьи путы разом ослабели. Под их понукания Гермиона, Невилл и Рон ринулись к лестнице, на верхней площадке которой все еще плясало пламя. Блейз и Тео побежали за ними, а Джим, к удивлению Гарри, на самом деле напал на Квиррелла. Подбежав к волшебнику, он, с громким криком «КИЙ-Я!» пнул его по коленной чашечке, которая, громко хрустнув, заставила того упасть на пол, крича от боли.

На вершине лестницы остальные пятеро первокурсников пытались применить чары призыва воды, чтобы потушить пламя, но их жалких ручейков было недостаточно. Гермиона в отчаянии повернулась к Невиллу.

— Невилл! Вспомни тот день, когда ты впервые применил чары левитации с палочкой твоего отца! Вспомни ощущение… как это — пытаться выпустить свою магию через кирпич!

Невилл в недоумении посмотрел на Гермиону, а затем его лицо озарилось. Он вспомнил. Кивнув, он наставил свою палочку на огонь и заорал: «АГУАМЕНТИ!»… но не стал завершать заклинание. Вместо потока на конце его палочки появилась сфера, полная воды, которая быстро росла. Лицо Невилла исказилось болью.

Рядом с зеркалом Гарри, наконец, смог совладать с удивлением от перфоманса Джима.

— Петрификус Тоталус!

Руки и ноги Квиррелла оказались парализованы. Квиррелл даже сказать ничего не мог, только выл от боли, причиняемой ожогами на лице и, по-видимому, сломанной коленной чашечкой, но Волдеморт все еще что-то кричал. Внезапно Гарри понял. Они не смогут защититься от Волдеморта, если он покинет тело Квиррелла. Он сможет вселиться в кого-нибудь из них!

— Джим! Нам надо ВЫБИРАТЬСЯ ОТСЮДА! — закричал Гарри.

На вершине лестницы Невилл стоял на трясущихся ногах, а его зрение от напряжения начало мутнеть. Но бурлящая сфера на кончике его палочки была уже почти метр в диаметре. Не в силах больше держать заклинание, Невилл направил палочку на огонь, и огромная масса воды обрушилась на пламя, гася его. Поток воды сбил бы Невилла с ног и столкнул его с лестницы, если бы Рон, Тео и Блейз не поймали его. Поддерживая мальчика, который, видимо, потерял сознание от напряжения, они потащили его из комнаты. Гермиона обернулась и начала кричать Гарри и Джиму.

Внизу Гарри схватил за руку Джима, который без остановки бил лежащего Квиррелла ногами по голове, и потащил его из комнаты, когда волна магии вырвалась из лежащего тела и сбила братьев с ног. Тело профессора медленно поднялось в воздух, а затем раздался треск — руки человека выпрямились, несмотря на парализующее заклятье.

— Хозяин! НЕТ! Я верно служил Вам! — закричал Квиррелл.

— Бесполезное НАС-С-СЕКОМОЕ! Потратить ГОД на попытки пробраться сюда, когда Камень — всего лишь фальшивка! Пришло время наказания, Квиррелл!

Голова профессора дернулась вправо, и он закричал в агонии. А затем она начала поворачиваться. Крик резко оборвался, сменившись звуком ломающихся костей. Голова Квиррелла повернулась на 180 градусов, и теперь лицо Волдеморта было спереди. Он указал в сторону лестницы и прорычал:

— БОМБАРДА!

Блейз едва успел дернуть Гермиону на себя, когда взрывное проклятие ударило в потолок, заставив его рухнуть и заблокировать пути отхода. Почти потеряв сознание от боли, Гарри все равно слышал, как Гермиона выкрикивает его имя. А затем какая-то мощная сила подняла его над землей и впечатала в стену. По резкому крику боли он понял, что с его братом обошлись также.

«Восхитительно. Мне придется умереть рядом с Джимом. Как поэтично».

Гарри пытался бороться с силой, сдерживающей его, когда понял, что они с Джимом были прижаты к стене на высоте нескольких метров над землей. Оглядевшись вокруг, он, к своему ужасу, увидел, как Волдеморт, управляя изуродованным телом Квиррелла, плывет по воздуху к ним.

— Я низвергну пророчество, также как я низверг Смерть. Целый год впустую, а это тело через несколько секунд станет бесполезным для меня. Но мой дух уцелеет. А до этого у меня еще есть время, чтобы прикончить Мальчика-Который-Выжил и его надоедливого братца! Ты устоял перед убивающим проклятием, Джим Поттер. Посмотрим, устоишь ли ты перед более традиционными способами убийства!

С этими словами Темный Лорд схватил обоих Поттеров за горло. Гарри закричал. Боль в сдавленной шее была ужасна, но внезапно она превратилась в агонию, когда к ней добавилась невыносимая боль в маленьком шраме над его бровью. Рядом с ним кричал от боли Джим. Оба мальчика безуспешно пытались оторвать от себя руки Темного Лорда. Перед глазами Гарри стали появляться пятна, а сознание начало уплывать. Действуя на инстинктах, Гарри протянул руку и попытался добраться до глаз Волдеморта. Джим делал тоже самое. Когда зрение окончательно помутилось, Гарри внезапно услышал слабый шипящий звук — почти как от жарящегося бекона — за которым сразу же последовал мучительный крик. А затем Гарри Поттер потерял сознание. Когда он упал на пол, его последней связной мыслью было ощущение мощной, безжалостной силы, покидающей комнату и проходящей через его тело. Силы, способной противостоять смерти и жаждущей мести обоим братьям. А дальше была только тьма.

[1] «Never talk with a monkey when the organ-grinder is in the room» — знаменитая цитата Уинстона Черчилля. Означает, что не стоит тратить время на разговор со второстепенными людьми, когда их лидеры рядом.