В поисках Чемпиона, или Зельевар - это диагноз (гет)

«Чтобы информация распространилась быстрее всего, надо ее засекретить», — записала Гермиона Грейнджер в своем ежедневнике. Оказывается, это помогает включать критическое мышление, которого так не хватает многим волшебникам — и она была искренне благодарна за такой подарок Виктору Краму. Он так быстро стал ей… нет, не другом, старшим товарищем, на которого стоило равняться, с которым было безумно интересно и, конечно же, полезно. Она чувствовала, что нашла в этом внешне совершенно не симпатичном иностранце поистине родственную душу.

Гарри и Рон, конечно, заметили, что она отдалилась, но решили, что она попросту обиделась, что ее «меры» на них не действуют — оба активно собирали голоса, чтобы участвовать в Турнире, однако за пределы факультета, кажется, выходить не собирались. Гермионе даже смотреть на это было одновременно и грустно и смешно. Такое детство… Но помогать им себя угробить — все же она считала их своими лучшими друзьями — мисс Грейнджер совершенно не собиралась. Она записывала наблюдения, сравнивала, систематизировала…

Тайна распространялась как степной пожар — низко, почти незаметно и с такой же бешеной скоростью. И, естественно, перекинулась на остальные факультеты, а потом и на дорогих гостей. Молодежь проняло. Кто-то строчил в блокноте, прикидывая шансы. Потом начали делать ставки. И вот тут близнецы Уизли не сплоховали, так что теперь у них на руках оказалось куда больше галлеонов, чем они видели за всю свою жизнь. Еще не тысяча, конечно, но… вполне могло ею стать.

* * *

Барти Крауч едва сдерживался, чтоб не разорваться от злости. Проклятые детишки всех возрастов всю ночь сновали вокруг Кубка, не давая ему бросить в него имя Поттера без свидетелей. Как только он их ни гонял и сколько баллов ни снимал, лезли и лезли, как тараканы из щелей. Нет, хуже, чем тараканы! Стоило отогнать троих в один коридор, как из другого появлялись еще пятеро. А потом больше десятка из третьего. И из четвертого.

Костяная нога злобно лязгала по каменным плитам — но поди догони молодых и борзых, с протезом-то! К половине пятого утра он был готов авадить все, что шевелится, но поскольку все же, хоть и с трудом, немного еще соображал, предпочел наконец уйти.

Надо ли говорить, что утром судьбоносного дня он был выжат как лимон, а потому прямо перед завтраком, наплевав на все, отнес-таки огрызок эссе с именем Гарри Поттера, предварительно тщательно заколдовав его от четвертой школы «имени Годрика Гриффиндора». И кинул в Кубок. Прилюдно.

К его немалому удивлению, на его поступок никто не отреагировал — словно так и нужно было. Почему так — задавался он вопросом еще не раз, но ответ узнать ему было не дано никогда.

* * *

За столом Слизерина еще во время завтрака Гермиона заметила необычное оживление, центром которого, как часто бывало и никогда не предвещало ничего хорошего, был Драко Малфой. Слизеринцы перешептывались, косясь на их стол, но на кого именно — из-за расстояния разобрать было трудно. Хотя что тут думать-то? Никто из гриффиндорцев так не раздражал их, как Гарри Поттер.

Гермиона прикинула в уме, как может продвинуться Гарри, если его имя напишут еще и слизеринцы — получалось неприятно… Она вздохнула. Теперь уже поздно было что-то предпринимать — в Кубок было брошено все и всеми… много — аж очередь стояла. Только рэйвенкловцы сообразили собрать все «заявки» от факультета и отправить собственного старосту — правда, с помощниками — все пергаменты ему было просто не унести — в руки не входили. А еще целый день впереди!

И надо же было случиться так, что именно этим утром Флер Делакур мимоходом, даже толком не заметив, обидела свою лучшую подругу. Мисс Моро не была бы самой собой, если бы не попробовала отомстить…

Виктор Крам в последнее время тоже имел некоторые сложности в общении с однокашниками — кто-то завидовал тому, как быстро он «окрутил молодую многобещающую ведьму», кто-то — на невнимание, когда Виктор отказался сыграть в тайном ночном товарищеском матче против сборной Хогвартса — потому что руководство школы сказало же, что никакого квиддича… И хоть это было странным, Виктор не считал правильным лезть в чужой монастырь со своим уставом. Дисциплина есть дисциплина. Да и квиддич именитому игроку поднадоел, если уж честно.

Одно дело, когда это было приносящее деньги хобби, и совсем другое, когда стало практически работой. А ему еще нужно было доучиться, и не абы как, а хорошо, поскольку связывать с квиддичем всю жизнь… Он знал, что в таком случае она будет не особо длинной, а закончится больницей и вечным — то есть на сколько лет терпения хватит — лечением.

Увы, он не знал, что и собранная под клятву о неразглашении сборная Хогвартса тоже заимеет на него зуб. Много зубов, особенно если еще подключить их болельщиков.

Северус Снейп неправедное оживление учеников привычно пресекал, отмечая про себя только то, что на этот раз мордредовы детки явно что-то затеяли. И добавил несколько охранных заклинаний, одно даже свежеразученное на все ключевые места: двери в лабораторию, кабинет, собственные покои и, конечно же, кладовку. И даже задумался над тем, не пора ли наконец приобрести сейф, как у Слизнорта.

С этой блестящей и, несомненно, своевременной идеей он отправился к Дамблдору, конечно — к кому еще? Тот снизошел до того, чтобы всесторонне ее обсудить, в результате чего Снейп был почти уверен, что такие крутые меры ему, сильному магу, от взгляда которого трепещут многие школьники, безусловно, не понадобятся…

* * *

На ужин, когда Кубок должен был выдать свой вердикт, Гермиона Грейнджер шла с замиранием сердца. И далеко не она одна — в ожидании некоторые даже к еде не притрагивались.

Пламя в кубке взметнулось и растаяло где-то под потолком. Кубок продолжал гореть, пламя становилось все выше и выше, но ничего не происходило.

Наконец огонь опал и погас.

Вот тут все даже жевать перестали.

В зале воцарилась редчайшая для него тишина.

После чего Кубок наконец задрожал, подскочил и выкинул прямо в воздух довольно длинный густо исписанный пергамент. Один.

— Вингардиум Левиоса! — не растерялся Рэйвенкло.

— Энгоргио! — закричал кто-то из-за дальнего стола, кажется, дурсмтранговец.

Раздались бурные аплодисменты.

Под синим звездным небом Большого зала висела таблица... рейтинга участников.

Первое место от каждой из школ заняли... директора. Видимо, посмотреть на них хотелось большинству.

Снейп был на втором — с очень небольшим, прямо-таки микроскопическим отрывом в два голоса. Виктор Крам, также занявший второе место после своего директора, с достаточно небольшой разницей, недовольно косился по сторонам и с любопытством — на Снейпа. Мисс Делакур, нервно сглатывая, ошарашенно смотрела на свое имя, горящее в таблице сразу после имени мадам Максим. Правда, отрыв по голосам у нее был более впечатляющим.

А еще первым оказался... Гарри Поттер. Один голос. От школы имени Годрика Гриффиндора, конечно же, несуществующей.

После чего все имена возможных участников загорелись и исчезли, а оставшийся пергамент распался ровно на четыре контракта, которые тут же понеслись к участникам. То есть к директорам, к которым словно воздушным потоком вынесло и Гарри Поттера.

— И это с ними я соревноваться должен? — Гарри сел прямо на пол. — Ну ох…

А потом выдал довольно короткую, но весьма экспрессивную фразу, которой от него никто не ожидал. Даже он сам.

Мадам Максим покраснела и открыла было рот, но тут же захлопнула. Дамблдор хотел бы пожурить Гарри, но...

— Удивительно точная оценка ситуации, Поттер. Десять баллов Гриффиндору.

Гарри поперхнулся воздухом, глядя на Снейпа.

— И минус пятнадцать за непристойные ругательства.

Гарри облегченно вздохнул и вслед за директорами-чемпионами обреченно отправился в выделенную им комнату.

* * *

— Поскольку уважаемые директора входят в судейскую комиссию, сами понимаете, участвовать в Турнире они не могут, — провозгласил Альбус Дамблдор, и… имена на пергаментах изменились — в них оказались те, кто был на вторых местах. — О-о-о, благодарю, не знал, что так можно! Вы свободны, господа, ваше… наши места занимают те, кто далее по списку.

Олимпия Максим и Игорь Каркаров облегченно вздохнули.

— Сами будете варить зелья для Больничного крыла, — выплюнул Снейп. — И следить за… всем остальным.

— О, вы такой любимый учитель у детей, — с наигранным удивлением произнесла мадам Максим. — Даже бы не подумала, но ваш авторитет сравним с Дамблё-до-ором… Вы можете гордиться!

— Полагаю, по причине того, что у вас, мадам, столь, э-э-э, широкая кость, — иезуитски вкрадчиво произнес Снейп, — вы до сих пор не в курсе некоторых, известных большинству проблем.

Гарри присел, чтобы не отсвечивать, и навострил уши.

— На что вы намекаете?

— Я не намекаю, я прямо говорю, что до жирафов и прочих, у кого голова высоко, все доходит медленно, — рявкнул Снейп.

— Да вы… нахал!

— Северус, Северус! Прекрати сейчас же! — Альбус включил свои ментальные способности на полную мощность, стараясь остановить скандал, а главное — Снейпа.

— Дорогая, чем вам не нравится… такое поэтичное сравнение… грациознейшие, благородные животные, — внес свою лепту Каркаров, целуя ручку мадам Максим и искоса поглядывая на Дамблдора в надежде, что ему это зачтется.

— Вы полагаете?

— Конечно… я хорошо знаком с этими животными… и… э… сравнение с ними… это лестно.

Мадам Максим немного расслабилась, но все еще смотрела на Снейпа недовольно. А вот Альбус напрягся — его бывший ученик, кажется, молчать не собирался. Пришлось идти с козырей.

— Северус, я сниму долг жизни за то, что вытащил тебя из Азкабана, если ты будешь участвовать.

— Только при условии, что с меня снимут все долги и обеты.

— Господа, я прошу прощения, нам надо поговорить пару минут. Северус, пройдем ненадолго… Это ради твоего же будущего!

— А вы все еще уверены, что оно у меня есть? — заартачился Снейп. — Или вы хотите поставить мне скромный памятник — но тысячи галлеонов на это не нужно, уверяю вас. И как, по-вашему, я должен буду присматривать за Поттером, деканствовать, преподавать да еще выполнять ваши весьма непростые заказы?

— Хорошо-хорошо, Северус…

— Тысячу галлеонов, я полагаю, должен буду положить в известный нам фонд?

— Ну что ты, Северус… только половину.

— Участвуйте сами. Я буду саботировать.

— Но ты не сможешь…

— Но проверить стоит.

— Да сниму я обеты, сниму! И… хорошо, двадцать процентов в фонд.

— И доступ к необходимым ингредиентам. Бесплатно. Для Турнира, разумеется. Договор я принесу сегодня же.

— Хорошо-хорошо. Что? Что ты так на меня смотришь? Даю слово волшебника!

— Приступайте…

— Э… к чему?

— К снятию обетов. Это же та самая пара минут.

— Но… неудобно… тут все видят.

— Я не стесняюсь.

Гарри Поттер, ставший невольным свидетелем этой сцены, теперь был не совсем уверен, что директор был гриффиндорцем. От Снейпа-то понятно, чего ждать, но как вывернулся Дамблдор — уму непостижимо! И ведь продолжал выворачиваться, да так по-слизерински, что Гарри неожиданно для себя самого начал «болеть» за Снейпа. А еще хотелось увидеть, как это выглядит, когда обеты снимают. Ну интересно же.

Наверное, его Гермиона покусала со своим любопытством. И все же, какой мудак придумал кинуть его имя от никому не известной школы? И почему Кубок посчитал это нормальным, если Турнир всегда назывался Тремудрым, а не Четыремудрым… или Четверо? Четырех? Какой он-то, Гарри, мудрый, это ж вообще бред!

Увлеченный беседой двух самых противоположных личностей, что он знал, Гарри даже не заметил, как двое директоров вышли из комнаты, и их место заняли растерянные и не особо радостные мисс Делакур и мистер Крам.

И вот наконец он увидел, как на предплечьях Снейпа проявляются и тают серебряные ленты, как у того распрямляется спина, и в глазах появляется что-то… он что, смотрит на него с сочувствием?

— И что будем делать с мистером Поттером? — спросил Снейп Дамблдора так, словно Гарри тут не было, но вдруг повернулся к нему. — Вы так мечтали участвовать в Турнире, мистер Поттер?

Гарри отчаянно замотал головой.

— Тогда кому пришла в голову идея о четвертой школе на Тремудром Турнире?

Гарри захлопал глазами, чувствуя, как в голове становится щекотно.

— Альбус, он не в курсе, и он не бросал свое имя в Кубок. Дисквалифицируем, пусть живет?

Гарри только хотел спросить, чем это может ему грозить, но не успел и рта открыть…

— Гарри? Может быть, тоже выступишь, тем более Северус будет рядом? — предложил Дамблдор, не понимая, как Гарри внутри аж передернуло от такой перспективы.

— Дисквалифицируйте, — выдавил он. — Какой я мудрый, чего глупости-то разводить…

Директор тут же отправился к устроителям Турнира с какой-то бумагой, то есть пергаментом, возникшим словно их ниоткуда.

— Пять баллов Гриффиндору за почти адекватную самооценку и грамотное решение, — провозгласил Снейп и, глядя в изумленные глаза Гарри, добавил: — И минус десять за попытку скрыть умение вести интеллектуальную деятельность.

«Издеваетесь?» — сквозило во взгляде Поттера, но тут же сменилось удивлением, когда он заметил, как ненавистный учитель прячет ухмылку.

«Зачем?» — подумал он.

«У меня было задание держать вас в тонусе», — раздалось в голове, и Гарри снова с недоумением уставился на Снейпа.

— Я… что-то сказал?

— А я ответил, — тот развернулся, взмахнув мантией, сухо кивнул Делакур и Краму и вышел прочь.

— Что это было?! — мысленно завопил Гарри, но ответить ему было уже некому.