Я не я, и Коноха не моя (джен)

Примечания:

Не бечено! Вновь возможен ООС, хотя это вы и так знаете, потому... приятного аппетита в пережевывании стекла.

Внимание: длинные монологи, предложения.

Пы.Сы. Возможно, AU, касательно дальности действия Хирайшина. У меня действует допущение, что само расстояние для техники — ничто, можно и до Луны переместится, главное, хватит ли топлива, то есть чакры и есть ли метка на месте назначения!?)

День неумолимо катился к закату, улочки постепенно наполнялись отработавшими жителями Конохи. Конечно, график ниндзя не нормирован, однако существенная часть шиноби к вечеру была свободна. Именно они, а не гражданские сбивались в особо шумные компании и принимали за воротник много-много литров саке, делая выручку всему малому бизнесу родной деревни.

Четвёртый их понимал. Работа у них, право, не мёд. Никогда не знаешь, чем обернётся казалось бы плевая миссия. Впрочем, в их ремесле таковых не бывает. Заказчики отчаянно юлят, стараясь выгадать… Так, некоторые заявляют миссию ранга С, которая потом оказывается полноценным В рангом, а посылаемые на неё генины либо гибнут, либо травмируются и лечить их выходит много дороже, чем оплата за ранг «С». И это не считая упущенной выгоды от простоя команды. Минато ненавидел подобных экземпляров, а потому у Конохи имелся свой реестр благонадежности заказчиков.

Данная база данных формировалась не только из собственного опыта, но и из донесений разведки и каналов Орочимару, а также от «черных списков», порой выставлявшихся на нелегальных рынках других скрытых деревень. Данная политика позволила им, если не полностью нивелировать инциденты с заведомым обманом заказчика (неоплатой, неполной оплатой, клеветы), что невозможно, но существенно улучшить статистику.

Однако жизнь такова, что миссии переквалифицировались и по не зависящим от сторон причинам. Полностью учесть все риски нельзя. И он отправлял детей туда, где их могли убить. И убивали. Минато вздохнул.

Генины — не дети. Они, в отличие, от своих гражданских сверстников получали права и обязанности совершеннолетних в момент вручения протектора Скрытого Листа. Их судили и расценивали, как взрослых. И всё же… Они таковыми не являлись. Четвертый сжал кулаки, оглянувшись на идущего рядом Наруто.

Ему каким-то образом удалось то, о чем Намиказе мог лишь мечтать. В том мире даже дети потомственных шиноби могли быть просто детьми. Как Химавари. Её незамутненность, простота и в чем-то наивность в их мире были немыслимы. Она и в самом деле не понимала, отчего он так всполошился из-за прибранных бумаг. Эта девочка не осознавала их значимости. А он…

Минато поморщился. Было неприятно понимать, что именно он заложил трещину в фундаменте её мироздания. Однако, если пришельцы задержатся здесь, то это неизбежно. Иначе им не выжить. Ведь нельзя же просто взять и заявиться в чужую деревню со своим уставом! Тут его взгляд зацепился за рукав оранжевой куртки Наруто. Только если это не шиноби уровня каге… «Или выше, » — прибавил внутренний голос. Четвёртый вздрогнул.

Потому что Седьмой мог позволить себе повысить возраст поступления в Академию в то время, как Намиказе был вынужден латать кадровые дыры вчерашними школьниками. Это было… Да пугающе это было!

Страх перемен плотным кольцом окутал его грудь. Четвертый выстроил эту Коноху. Она была неидеальна. Далеко нет, но он старался. Намиказе всего себя положил на благо этой деревни и теперь все грозит пойти по швам, просто потому что… Сам Минато уже идет.

Впрочем, пришельцы не виноваты. Его и так ждало это. Он мог сколько угодно прятаться, но от себя не убежать. Как и от известия о том, что их с Кушиной мальчик — один из самых опасных преступников мира шиноби.

Его Наруто в акацуки. Зато Наруто из другого мира — господин Седьмой хокаге, у которого каким-то образом получилось то, о чем Минато и мечтать не смел. А всё потому, что в том мире он не проиграл шиноби в маске. Проклятому Учихе!

Четвертый хотел знать. Просто хотел понять, где же произошёл надлом, откуда пролегла развилка между их мирами? И почему? Была ли эта слепая случайность, камешек, на котором оступился один из них, или же нечто большее? Он хотел и боялся узнать правду.

Наруто, определенно, знал, кто напал на Коноху в тот день. Знал и молчал. Он вообще знал слишком много. И это может оказать решающую роль на их мире. Так сказал Шикаку. И у Минато нет оснований не доверять тому. И всё же…

Улицы Конохи были полны людей. Шиноби и гражданских. И десятки, а то и сотни взглядов то и дело касались их. Собственное решение прогуляться, а не перенестись до Ичираку — уже не казалось таким правильным.

Тогда Минато казалось разумным продемонстрировать жителям, что эти чужаки не опасны. А разве нет лучшего доказательства, чем появление на публике чужака, спокойно идущего бок о бок с их хокаге?!

Однако сейчас, даже не будучи в режиме отшельника, Намиказе мог с уверенностью сказать, что не такой реакции он ожидал. Он не был слеп, нет, он и раньше слишком хорошо знал, что думают и как относятся к нему жители деревни, в целом, и отдельные шиноби. В этом-то и состоит проклятие данного искусства. Знать неприглядную правду, скрытые намерения и истинное отношение.

Орочимару было весело, он чувствовал исходящий от него азарт и легкую лихорадку. Сенсею было больно, Минато чувствовал беспокойство и разочарование, особенно, обострявшиеся в его присутствии. Он ощущал беспомощность, злобу и обиду, сквозь которые зрела ненависть Учихи Саске.

Многие знания — многие печали. Четвертый хорошо понимал смысл данного изречения. Пожалуй, даже слишком. Он бы и рад приглушить это «радио», но это сродни засовыванию головы в песок, когда создается мнимое ощущение безопасности в то время, как на самом деле это приводит к слепоте и лишней уязвимости.

Сейчас он не был в режиме отшельника, но ощущал, что люди не просто смотрят на них с Наруто. Они сравнивали их. Слухи уже облетели всю деревню. И как подозревал Минато, здесь не обошлось без Орочимару. Ведь только тот мог растиражировать, что «родственник хокаге одного с ним уровня, если не сильнее». Чертов змеиный ублюдок! Конечно, теперь их сравнивали…

У ниндзя намётан глаз. И всё наблюдательные чуунины, не говоря уж о джоунинах, подметили не только фамильное сходство. Во-первых, складывалось впечатление, что это не Минато вёл своего родственника, официально впервые оказавшегося в деревне, а наоборот. Во-вторых, уверенность, с которой держал себя Наруто, никак не вязалась с как будто бы проваленной миссией всей жизни. Он шёл по улицам Конохи так, словно это была его деревня, где он родился, вырос и которая теперь была под его защитой. Именно об этом свидетельствовал ревностный вид Седьмого, словно тот и его Коноху собирался прибрать!

И это раздражало. Минато не понимал, как можно столь решительно бросаться в омут, чужой по сути омут! Наруто обещал им помочь. Твердил, что они вернут его заплутавшую версию. Сказал Иноичи, что в этом мире он не увидит внука. Да, чтоб его! Намиказе видел обрывки его воспоминаний! Мир Седьмого был до тошноты идеален! И всё равно тот собирался ещё что-то исправить… Не только свои ошибки. Но и самое главное его, Четвертого хокаге, правление, которое привело Коноху «не туда».

Минато не мог утверждать наверняка, но… Он чувствовал это и без режима отшельника. Ту силу и уверенность, что излучал Наруто, нельзя было не заметить. Для «шпиона Листа» он слишком привык быть на виду — это очевидно даже для хорошего чуунина. Среди всех этих взглядов Седьмой был в своей стихии.

Лучи заходящего солнца выхватили сначала белый, объятый языками пламени короткий плащ Минато, а затем перескочили на яркого, как и диск самого небесного светила, Наруто.

— Ой, девочки, какой же он мужественный! — донес ветер до Намиказе обрывок восторженного голоска.

— Ты что?! Не слышала, разве? У него, говорят, дочка есть! — ответили ей.

— Ой, да не будь занудой! Матери-то её с ними нет! А дочуля миленькая! Не гоже такому мужику да без жены пропадать! Да и деточку я б к рукам прибрала…

Тоже услышавший это Наруто невольно закашлялся.

— Да кто тебе даст, дурочка! Ты погляди-ка, как на господина Четвертого похож! Ах…

— Похож-то похож, да наш хокаге-сама всё ж симпатичнее!

Не то, чтоб Намиказе было хоть какое-то дело до того, что Наруто переманивал девиц из клуба его воздыхательниц, но… отчего-то же он выдохнул!

— Был бы, не будь он таким мрачным! Ох, девоньки, пора признать уже, что наше хокаге-саму никому не отогреть. А этот вот его родственник… Поглядите только, девоньки, какая у него улыбка! Нет, ну точно солнышко засияло, ах…

Резкий порыв ветра оборвал этот глупый разговор. И нет, Минато тут был абсолютно не причем. Ну может совсем чуть-чуть.

— Эй, — Наруто легонько коснулся его полностью забинтованной рукой (к слову, а почему она у него перебинтована?). — Ты в порядке?!

И ведь ни грама подвоха или наигранности Минато в нем чувствует. Тот и в самом деле беспокоится.

— Разумеется, — раздраженно бросает он, стряхивая руку со своего плеча. — Идем в Ичираку, нечего устраивать людям шоу.

— Я правда ничего такого не хотел, — бормочет тот что-то невразумительно. — Оно само, даттебайо! — и делает неловкий жест, заводя руку за голову. По Минато этот жест вкупе с присказкой бьет больнее всех его надуманных и накрученных предположений и теорий заговора. Кушина. Это и её сын… И Наруто в чем-то копирует её, хоть и совершенно не знал, какой она была.

Ни в том, ни в этом мире. Означает ли это, что и его сын, что сейчас носит хламиду с узором из кровававо-красных облаков, также открыто улыбается и говорит: «даттебайо», прежде, чем перерезать кому-нибудь глотку?

Минато замутило, перед глазами поплыло и если бы не твердая рука удержавшего его Наруто, он бы сейчас растянулся аккурат перед любопытствующими взглядами жителей Конохи.

— Ты не в порядке, — вкрадчиво заметил он. — Мы не идем в Ичираку, — тоном, не терпящим возражений заявил Седьмой. Четвертый же подумал, что именно таким голосом тот и раздает приказы в своем мире. Однако он уж точно не его подчиненный. Это его деревня и вообще…

— Что ты себе позволяешь?! — Минато и не думал, что способен на шипящие звуки, однако, когда Наруто, подхватив его под локоть, решительно потащил в сторону ближайшего закутка, он тут же открыл в себе эту способность. А ведь так и недолго Орочимару уподобиться!

— Спасаю твою репутацию, — спокойно ответил тот, когда они наконец скрылись от всех этих взглядов. Чтоб его, а Минато и не думал, что те причиняют ему такой дискомфорт. — Ты на пределе. Уж я-то вижу.

— Ты… — начал было Четвертый, но замер, увидев в глазах напротив ту же безмерную усталость и постоянную тревогу, что не покидала и его. Да чтоб вас всех… Они и в самом деле находились с Наруто на одной волне. И Намиказе стало страшно. Просто потому, что тот понимал его, а, значит, считал и все его опасения на счет самого пришельца и его дочери.

— Нет, это ты послушай! — Минато ощутимо встряхнули за плечи. Кажется, в последний раз с ним обходились столь бесцеремонно… А н-нет, то было недавно, но не так же грубо! И это был сенсей, а не… чертов мальчишка, абсолютно не выглядевший таковым. — Я понимаю, что ты сейчас думаешь обо мне и о моем мире, но всё не так радужно! Порой мне так и хочется, сказать: " Эй, ребят, Коноха не резиновая!» Но нет, Скрытый Лист уже нельзя назвать таковым мы расширились до границ соседних деревень, у нас там целый округ, даттебайо! Мигрантов больше, чем коренных жителей! Гражданских больше, чем шиноби в разы! Пропасть между бедными и богатыми все ширится с развитием корпораций! Наука вот-вот, если не вытеснит искусство шиноби, то превратит в черте что! И мой сын считает меня отсталым стариканом, противящимся переменам! Порой мне кажется, что Боруто ненавидит меня… Просто за то, что я — хокаге! Он в открытую критикует меня и то, что я не всесилен и не могу преодолеть все озвученные, чтоб их, проблемы! И притом злится, что я почти не бываю дома и не могу уделять ему должного внимания! Ты думаешь у меня там всё идеально, даттебайо?! Да ни хрена! У нас может и царит мир с другими деревнями, но его поддержание требует всё больших усилий, а кроме того назревает конфликт между старым миром шиноби и миром гражданских, причем нет единства и среди самих ниндзя… Сглаживать это становится всё сложнее. Я боюсь, что однажды просто не справлюсь. Меня, джинчуурики Девятихвостого, начинает не хватать, понимаешь? Когда я перенесся к вам, то чувствовал, что вот-вот перегорю и просто свалюсь. Когда-то давно я поклялся не сдаваться. Никогда и ни за что. От этих слов я не отступлю, но… Близок был тот день, когда я просто физически не смог бы подняться. И черт, я не знаю, зачем всё это говорю… Ты ведь даже не… И всё-таки, — Наруто поднимает на ошеломленного Минато глаза. — Я отчего-то знаю, что только ты и можешь меня понять. Даже, если ты и не совсем мой отец. Мне стыдно, правда, даттебайо! Я не должен был чувствовать облегчение, оказавшись тут, в другом мире, вдали от своих проблем! Это трусость и недостойно хокаге, я знаю. Но я и подумать не мог, что так скучал по старой, нетронутой прогрессом Конохе. И, черт, лучше снова пройти через знакомого врага, чем биться о стекло там, где проблему нельзя решить, жахнув врага бомбой хвостатого! Да и я честно запутался и не знаю, где в моей Конохе настоящий враг. Порой мне даже кажется, что это я сам. Как пережиток прошлого, упрямо цепляющийся за устои и стопорящий прогресс — ну это если допустить, что Боруто прав, — хмыкнул он. — Я оказался здесь случайно, в моем мире куча проблем и забот, требующий моего присутствия, но я чувствую облегчение, хоть и не должен! Просто потому что я всё ещё живой человек. Из плоти и крови. И я смертельно устал. Как и ты, — и Седьмой резко отпустил его плечи, отшатываясь, словно был пьян. В какой-то мере так и было.

Намиказе и сам ощущал себя опьяненным. Речи Наруто заставили его кровь кипеть, а разум… Разум лихорадочно гореть.

— Но ты не сломался. Не выгорел до конца, — срывается с его губ прежде, чем Четвертый успевает себя удержать. — Люди это почувствовали. Ты освещаешь другим путь. Твоё солнце ещё не погасло.

— Это потому что я всё ещё верю, что смогу со всем разобраться. Пока в моей Конохе есть те, кто надеется на меня… Пока Хината ждет меня, пока Шикамару и Курама поддерживают меня — я буду гореть. Но я ничего не могу сделать со своими чувствами, которые испытываю сейчас, хоть мне и чертовски стыдно, — опустив плечи, проговорил он. — Но это не значит, что и твой огонь угас. Я ведь тоже владею искусством отшельника. А единственный, чье сердце ты не можешь прочитать, это ты сам. И порой мы делаем неверные выводы насчет себя. Знаешь, я почти не знал своего отца. Третий скрыл от меня правду о родителях. Я встретил тебя, то есть его, ттебайо, в свой самый темный час. Пейн, как мне показалось, убил Хинату и я разозлился настолько, что принял форму лиса. Печать почти пала. Я сдался. Впервые в жизни… и вот тогда явился Четвёртый хокаге. Мой кумир, мой пример для подражания. И вот так запросто признался в своем отцовстве. Кумир-кумиром, но врезал я тогда ему славно! Ибо нефиг, даттебайо, всяких вредных чудищь в собственного сына запечатывать! Потом мы вроде как помирились, батя все-таки да и я понимал, что так он хотел защитить деревню и это был его долг. Да и эта вера в меня тоже подкупала. После я думал, а смог ли я поступить также с Боруто? Ради Конохи… Этот вопрос он… рвал мне душу, но ответ расставил всё по местам. Будь я на его месте — поступил бы также. Ты… Отец мне очень помог тогда. После я выиграл тот бой. Своими силами.

— Вот как, — Минато словно одеревенел, а собственный голос казалась безумно далеким и всё же… Какая-то мысль корябала его по краю сознания… А ведь и точно. — Это не лучшее место для подобных разговоров, — медленно проговаривает он и хватает Наруто за руку. тот не сопротивляется и также выглядит странно обмякшим, словно их обоих отравили каким-то газом, пробивающим на откровения. Мысли струились лениво, но более менее связно. Короткий рывок и вот уже они в доме Намиказе. Практически нежилом и заброшенном, но огражденным печатями так, что и муха не пролетит, не то, что любопытная змея.

— Но это ведь была не единственная… — он чуть не сказал «наша», — встреча? — всё-таки с ним сегодня было что-то не так. После простого перемещения Минато чувствовал, как кружится голова и становится теснее в груди. Окружавшие его всегда тиски сжимались, а сердце с каждым новым словом Наруто трепетало. Он хотел слушать его дальше даже, если это его убьет. Ему это было необходимо. — Я ведь видел, что меня подняли Эдо Тенсей, только вот как, если… — У Четвертого разом вышибло дух. — Если тот я должен был перевариваться в желудке шинигами вместо Кушины?

— Это всё Орочимару, — вновь подхватил его локоть Наруто. Потому как ноги отказывались держать Минато. Вдвоем они уселись на диван, подняв столб пыли.

— Как? — ослабевшим голосом спросил Четвертый. — Скажи мне как?! — он ухватил Седьмого за воротник развернув к себе, против воли отмечая, что у того определенно черты лица Кушины…

— Вот этого я не знаю, — с беспокойством глядя на него ответил, Наруто. — Они тогда появились вместе с Саске, возможно, тот что-то знает… В любом случае официального рапорта не существует. Слишком много произошло в тот день, да и Саске тогда совсем не доверяли…

— Нет! — Минато чувствовал, как его бросает в жар. Он не мог поверить, что способ вытащить Кушину, который казалось бы был столь близок и точен, ускользнул от него, оставив ни с чем… — Нет, — повторил он, одернув руку от воротника Наруто. — Как ты мог не поинтересоваться такой важной вещью? — в ярости проревел Наиказе, хватая сына теперь уже за грудки.

— Тогда всё перекрыла битва с Мадарой грёбанным Учихой и Кагуей, мать её, Ооцуцуки! — тоже разозлился Наруто, высвобождаясь из захвата. — Я не знаю, почему твой Орочимару до сих пор не провёл этот обряд, но должна быть причина! Да, ты и сам знаешь, что он скользкий гад и, возможно, обманывает тебя, или же просто Орочимару не владеет нужной техникой или знанием, даттебайо! Он же тут, вроде, не становился нукенином и не уходил в акацуки?

— Что?! — вновь почувствовал, что ничего не понимает Минато. — ОН жив?! Разве его не убил Первый хокаге?! И даже если и нет, то он сейчас должен быть дряхлее старика-Тсучикаге!

— Мадара всех надул. В том числе и Первого. Он использовал ту же технику, что и Итачи на Хару. Дожил до старости, нашел приемника, передал ему знания в том числе и том, как и в какой момент подготовить его настоящие, а не нечестивое воскрешение. Если наши миры не слишком отличаются, то в данный момент его приемник — и есть настоящий лидер акацуки.

— И ты молчал?! Ты… — Четвертый чувствовал, что задыхается, от внезапной догадки. — Знаешь где их логово! И где мой сын!

— Я не могу знать наверняка, это все-таки не мой мир, — огрызнулся Наруто. — И уж тем более я не знаю, где там уж носит мою зловещую копию, а если б и знал, то что ты бы сделал? Скрутил его и с мешком на голову в Коноху? Как Саске, которого вы удерживаете против воли… Или же вы поставите их обоих под глаза Шисуи и промоете мозги, я верно понял, ттебайо?!

— Верно! — прокричал Намиказе, он плохо соображал, два мира, настоящее и прошлое, сплелись для него воедино. — И ты скажешь мне координаты, потому что иначе, я сделаю ваше с Химавари пребывание здесь невыносимым. Может, ты и силен, но против Конохи не пойдешь, тебе придется уйти, а это значит потерять возможность найти путь домой!

— Знаешь, — Седьмой отшатнулся от него словно от прокаженного. Лицо его было белым от ярости. — Я может и недолго знал своего отца, но даже, проведя, почти семнадцать лет в желудке шинигами он не осволочился так, как ты, лелея и взращивая свою боль и развращаясь властью!

— Так, какой вариант ты выбираешь? — взревел Четвертый, также поднимаясь, отчего они вновь оказались на одном уровне, друг напротив друга… Почти одинаково синие глаза прожигали друг друга удушливой ненавистью. И только, если у Минато в его поблекшей синеве к этому примешивалось безумие и боль, то у Наруто там плескался ещё и яркий гнев, и различимое разочарование.

— Я назову координаты, но я пойду с тобой, — охрипшим, словно чужим голосом отозвался он.

— Зачем? — дернулся Намиказе, чувствуя, как сильнее сжимаются тиски. — Ты же меня теперь ненавидишь?

— Ненавижу — слишком громкое слово, — медленно проговорил Наруто. — К тому же, твоя жизнь гарантия стабильности Конохи и нашего с Химой в ней пребывания.

— Да неужели?! — елейно осведомился он, несознанно копируя Орочимару, ох, не того, видать, санина Минато всё ещё зовёт сенсеем… Не того. — Судя по тому, что я видел сегодня, тебе осталось немного притереться в деревне, и жители сами наденут на тебя шапку Пятого!

— Мне это не нужно! Знаешь, благодаря тебе мне снова безоговорочно хочется домой! Спасибо, даттебайо! — проорал Наруто. — А что до координат, то это деревня Скрытого Дождя, но без меня ты к Пейну не пойдешь! — и он когтями (когтями???) вцепился в руку Четвертого.

— Отлично! — кивнул Четвёртый, все мысли которого были заняты предстоящим боем и возможной встречей сыном. Стряхнуть Седьмого не удалось и он переместился вместе с ним… И только, падая на колени и чувствуя, как предательски дернулось сердце (сказалось чакроистощение и нервное перенапряжение и хроническая усталость), Намиказе подумал, что, возможно, именно за призраком и несбыточной мечтой он и гонялся в то время, как Наруто… которого он намеренно оттолкнул, всё ещё был здесь, рядом и смотрел на него вовсе не как на того, кого ненавидел, и как Минато, несомненно, заслужил, чтобы на него смотрели.

«Как жаль, что дельная мысля приходит опосля,» — перед тем, как потерять сознание, пронеслась у него в голове одна из коронных фразочек, отпущенных когда-то его бедовым сенсеем, в очередной раз побитым разгневанными дамочками... или одной дамочкой по имени Цу...