Я не я, и Коноха не моя (джен)

«Домечтался!» — мрачно подумал Наруто, недобрым взглядом награждая выросшую за его недолгое (всего-то сходил перерезать ленточку у нового супермаркета) отсутствие кипу бумаг.

Воображение невольно нарисовало его самого, но по другую сторону стола. Сколько лет прошло? Пятнадцать? Двадцать или уже больше?

«Я обязательно стану Хокаге!» — сколько раз он это произнёс, точнее, прокричал? В лицо Третьему, а затем, пусть и значительно реже, Пятой… Какаши-сенсею он уже ничего подобного не заявлял. Наверное, потому что и так знал, что это кресло его, просто нужно немного… поумнеть. Так сказал бы Ирука-сенсей. И не то чтобы Наруто и вправду поумнел… Но повзрослел, это уж точно. По крайней мере, ему хватило ума сопоставить почти одинаково счастливые, даже как будто помолодевшие лица бабульки Цунаде и Какаши, когда те отбросили свои хламиды.

Нет, не о бумажной волоките и не о бесконечной веренице официальных мероприятий, где требовалось присутствие хокаге, мечтал он когда-то. Хвала Хашираме и его клеткам, в Конохе было достаточно древесины, ибо Узумаки не сомневался, что за год через его кабинет проходило несколько кубометров леса. Также хвала Шикамару, ведь если бы Наруто ещё и читал всё, что подписывал… Узумаки поёжился.

Коноха сейчас и Коноха его детства и юности (ну вот он и начал говорить как старик, браво, Узумаки!) — вещи несопоставимые. Промышленная революция подкралась незаметно и перевернула всё… Наруто не был уверен, что с головы на ноги. Нет, ему нравился интернет, да и с ноутбуком выполнять административные функции Хокаге было куда

удобнее, но в остальном… Всё произошло слишком стремительно. Шестой был у руля совсем недолго, однако Коноху стало практически не узнать. С улиц куда-то исчезли уют и душевность, дети стали меньше общаться с друг другом вживую, заменяя это игровыми приставками, где, правда, всё так же бились друг против друга. Как-то незаметно в Коноху просочилась новая мода, новые кумиры (такое развитие массовой культуры было удивительным), даже еда и та… Чтобы, к примеру, затащить Боруто в Ичираку, нужно было хорошенько постараться! Наруто как пламенный фанат рамена не понимал, как можно было променять «пищу богов» на фастфуд, но… факт оставался фактом.

Жизнь изменилась. Если раньше Хокаге был главой деревни, полной хорошо обученных шиноби и лишь с относительно небольшим населением гражданских, то теперь… Коноху-то и деревней язык назвать не поворачивался. Впрочем, в том была и его доля вины.

Образовавшиеся после Четвёртой войны шиноби союзы и то, что завязаны они оказались именно на нём, придали Конохе политический вес. Скрытая деревня уже не являлась таковой. Смешанные браки уже перестали быть редкостью, а волна миграции, накрывшая Коноху, не желала стихать. Заказов для шиноби стало меньше — многие осели в других областях, часто в торговых или промышленных, да и вообще в мирные времена естественно повышение рождаемости. Раньше шиноби частенько не доживали и до тридцати, а уж семью заводили и вовсе единицы… Теперь же всё изменилось. И это было хорошо.

Вот только и управлять уже не деревней, а городом, стало значительно сложнее. Как, впрочем, и договариваться с частным сектором было куда сложнее, чем просто отдать приказ подчинённым шиноби. Правда была в том, что вознаграждения за миссии давно не составляли основу бюджета Конохи, а потому… Приходилось создавать всё новых клонов, чтобы те улыбались и махали ручкой в камеру, скрыто рекламируя открывшиеся заведения, ну или же просто тешили эго очередного владельца толстого кошелька и приличных связей. Зато у его шиноби были достойные оклады, униформа и средства связи, не говоря уже о многочисленных пристроях и технике для Академии, про госпиталь также не следовало забывать, а потому Наруто терпел… А когда всё-таки не выдерживал и высказывал кому-то из «спонсоров», что он в действительности думает о них и о происходящем… Что ж, Шикамару приходилось искать новых, хотя Нара и не уставал ворчать, что это становится всё более проблематично.

По мнению Наруто, вообще всё было проблематично, начиная с того, что… Он запнулся. Взгляд зацепился за фото на столе. Много ли Хокаге до него совмещали семью и долг? Первый, понятное дело, был уникумом, Второй был одиноким волком, а Третий… Наруто был слишком мал, чтобы помнить, какими были его отношения с детьми, однако тот факт, что Асума в своё время отправился защищать феодала… уже говорил о некоторой напряжённости между ними. Впрочем, Асума ведь вернулся… А вот то, как ведёт себя Боруто… Узумаки поёжился. Взгляд переместился на висевшие наверху портреты предыдущих Хокаге. Неужели, выживи его отец, Наруто относился бы к нему так же, ревнуя к работе?

Домысливать не хотелось совершенно, поэтому Узумаки поспешно отвернулся от портретов, в которых ему в последнее время мерещился укор.

Он стал Хокаге не потому, что очень хотел этого в детстве. Нет, тогда он жаждал признания, которое давным-давно получил. Наруто стал Хокаге, чтобы защитить семью и друзей. Впрочем, он не был бы самим собой, если бы не включил в этот круг не только всю Коноху, но и другие страны. Его дети родились в мире, о войне Боруто и Химавари, как и тысячи их сверстников, знали лишь понаслышке, и он сделает всё от него зависящее, чтобы так оставалось и дальше. Даже если ради этого придётся превратиться для них почти в незнакомца, что лишь изредка усталой тенью крадётся в свой дом, чтобы осторожно обнять жену и наконец хоть немного отдохнуть.

Наруто это сделает. Потому что мир стремительно меняется и вскоре технологии заменят навыки шиноби если не полностью, то частично, позволят приблизиться обычным людям к их силе. Конечно же, во всех скрытых деревнях есть шиноби, крайне недовольные подобным поворотом событий. Даже в Конохе. Особенно в Конохе.

Да и не только шиноби. Война всегда была бизнесом. Торговцы оружием и лекарственными травами также терпят убытки. Саске видит всё это и по возможности борется. Однако правда в том, что они мало что могут сделать.

Придёт время, когда воспоминания о Четвёртой войне шиноби поблёкнут, а древний зов крови пробудится вновь. Наруто не хочется об этом думать, но мыслями он вновь и вновь возвращается к словам Первого: «Мы лишь хотели, чтобы дети перестали убивать детей». Уж этого он постарается не допустить.

Однако при мысли о том, что будет с этим миром завтра, если сегодня его убьют и выдадут это за действия шиноби другой страны, внутри становится холодно. И даже привычное ворчание Курамы: «Нас так просто не возьмёшь!» — не может его согреть.

Сложно признавать, но расцвет его сил пришёлся на битву с Саске, а потом… Он больше развивал ум и был занят личной жизнью, редко выходя на миссии. После же… Наруто чувствовал, что ещё немного — и он пустит корни в своё кресло на колёсиках. Благо, рука у него из клеток Хаширамы и кто, как говорится, его знает… Даже его клоны двигались не в пример больше самого Наруто. О тренировках же ему доводилось только мечтать! Как и о полноценном сне. Вообще большая часть его чакры как раз-таки уходила, чтобы как-то обходиться без оного. И как остальные каге справлялись? Впрочем, у остальных каге было и населения поменьше, да и внешняя политика была иной.

«Порой воевать проще, чем жить мирно!» — хмыкнул Узумаки, читая отчёт АНБУ.

Свою форму он запустил. Так что, коли уж зашли у него мысли о собственной скоропостижной гибели, то… пожалуй, единственной техникой, которой он запомнится в свитке, будет тогда Ветряной сюрикен! И это совершенно не устраивало Узумаки! Вот только прежде чем говорить о собственных новых техниках, следует вспомнить, что он и техники предыдущих Хокаге не все освоил. Даже технику Второго и отца. Вот уж где действительно впору было стыдиться.

— Да ну вас! — в сердцах возмутился он, вложив в этот порыв немало чакры… Будь основной стихией Наруто огонь, от ровных стопок бумаг, важных и не очень, на столе Хокаге остались бы горстки пепла, не факт, что ровные… А так ветер лишь растрепал их, чем знатно осложнил Седьмому жизнь, ведь те были рассортированы: отчёты по миссиям по рангам; входящие письма по важности, например, письмо от Райкаге требовало более срочного ответа, чем приглашение на открытие новой общественной бани (кстати, туда клон Наруто сходит почти с удовольствием); финансовые документы также имели свою иерархию, делясь на те, которые Узумаки подписывал не читая, и те, в которые, пыхтя и ругаясь про себя, приходилось вникать; были там и обращения-заявления от шиноби, а также уже отобранные наиболее важные прошения от жителей, не говоря уже о том, что на треклятом столе были и аналогичные стопки уже прочитанных и решённых, но ещё не подшитых дел… А теперь всё это было перемешано.

Беззлобное замечание Курамы в общем-то сводилось к тому, что «дурака работа любит», ну, а дежурившие Анбу были почти не удивлены, заслышав отчаянный рёв начальства, от которого зазвенели стёкла… Стёкла в резиденции давно были вставлены упрочнённые, потому как обычные подобных вспышек не выдерживали. Впрочем, стоило задуматься и об укреплении стен.

Глядя на расползающуюся трещину, Узумаки поймал себя на том, что уже просчитывает её стоимость. Тьфу, даттебайо, вот что значит профессиональная деформация! Раньше Наруто не знал-то и половины слов, которыми сейчас оперировал. С этим пора было кончать, а то… Перед мысленным взором Седьмого проплыло заплывшее лицо феодала. Нет, он освоит технику летающего Бога Грома сегодня же!

Разбираться с учинённым бедламом было поручено двум гневно пыхтящим клонам, а сам Узумаки направился в сторону тренировочных полигонов, мысленно жалея о том, что не может пройтись по улицам неузнанным. Впрочем… Хенге решило его проблемы, так что в относительно пустой Лес Смерти он добрался под видом неприметной девицы. Впрочем, джоунины точно заметили, что за «девицей» следует почётный караул из Анбу, а Хьюга и вовсе прочитали с потрохами.

Хотя насчёт последнего волноваться не стоило. Хиаши был выгоден зять-Хокаге, и только поэтому, а не потому, что Седьмой был отцом его внуков, Узумаки и пережил свой же указ о запрете подавляющей печати клана Хьюга в её существующем варианте. Подобное вмешательство в клановые дела не позволял себе ни один из его предшественников, впрочем, до него никто и о браке с Хьюга не задумывался.

Наруто же считал содеянное данью памяти Неджи, его поддерживала Хината и даже Ханаби, однако от гнева Хиаши худо-бедно спасало даже не наличие Курамы и отряда Анбу за спиной, а разумность главы клана.

И дело было вовсе не в том, что случившееся с кланом Учиха наглядно показало, что даже великие кланы могут кануть в лету в одну ночь. И не в более раннем и загадочном происшествии с кланом Узумаки. Возможно, раньше Хьюга и могли прожить отдельно от Конохи, однако не после того, как Наруто практически лично выстроил дружеские отношения с другими скрытыми деревнями. И не после того, как существенно вырос уровень технологий, позволивший их обладателям, великим странам, упрочить свои позиции. Бьякуган по-прежнему оставался редким геномом (особенно при почти полном отсутствии шарингана) и… Хьюга нужна была защита. Наруто — не просто Хокаге, а шиноби, чья сила была признанна всеми, а уж заполучить Узумаки в личные враги (а именно это случится, покусись кто-то на клан его жены) мало кто захочет.

Холодный расчёт или же проснувшиеся к закату жизни более семейные чувства — в любом случае, Хиаши пришлось пойти на уступки. Печать птицы в клетке была видоизменена (и даже без участия Орочимару), бьякуган был защищён, а воздействие на нервные клетки побочной ветви не полностью нивелировано, но существенно снижено. Совсем «и рыбку съесть», и защитный функционал оставить не получилось, либо Хиаши всё же темнил… Наруто так и не понял до конца. В любом случае, подлянки от Хьюга ему ждать не стоило. Напротив, первое время Узумаки не знал, куда и деваться от нахлынувшей на него волны молчаливой (всё-таки это Хьюга) благодарности.

Сейчас же Наруто впервые за долгое время растянулся на зелёной траве (на двух Анбу в кустах он старался не обращать внимания), идиллию нарушало лишь то, что выполнившие задания клоны передавали ему свои воспоминания, заставляя недовольно морщиться. «Лопались» клоны почти каждые десять минут (всего по Конохе у Наруто сейчас было задействовано сто двадцать четыре клона, и это был не предел), чем портили его настрой на тренировку. Впрочем, его портило и прекрасное летнее солнышко и лёгкий ветерок, а ещё трава была довольно мягкой…

И только слегка ехидное напоминание Курамы заставило его, прилёгшего на минуточку (это была ловушка, даттебайо!), подняться и развернуть-таки Свиток. Вообще выносить его из башни Хокаге было не самой лучшей идеей, но… А что делать? Не в башне же тренироваться!

Около двух часов Наруто и пятьдесят его копий без особого успеха пыхтели над техниками Второго и Четвёртого Хокаге, и даже с чакрой Курамы Узумаки чувствовал, что вот-вот рухнет.

«Хватит, — сказал Лис безапелляционным тоном. — Мне нужно собрать ещё чакры, отдохни пока».

Наруто не нужно было долго просить. Прикусив губу от того, что Анбу только что стали свидетелями его позора, а также коротко пожалев о том, что рядом не было Ямато и Какаши-сенсея, чего Узумаки тут же и устыдился (чай, не мелкий уже, Хокаге как-никак), Седьмой прилёг на примятую от тренировки травку. Собственная голова казалась тяжёлой-тяжёлой, а земля мягкой-мягкой… Конечно же, он заснул. Имел право, зачем ещё ему двое Анбу нужно, если что, его и Курама разбудит…

Не разбудил, и Анбу не уследили, точнее, не посчитали нужным. Из всех людей на свете Наруто, пожалуй, меньше всего сейчас ожидал подлянки от Химавари. Хотя ему следовало помнить, по чьей вине он пропустил собственную инаугурацию (а может, это был знак, что не стоило ему становиться Седьмым, м-м?). Правда, тогда в деле был замешан и Боруто, а под раздачу Наруто и вовсе попал случайно, да и не увернулся совершенно позорным образом, вот абсолютно, но всё-таки… Если дочка кажется лапушкой, не стоит быть до конца уверенным, что таковой она и является. Особенно если появляешься дома раз… ну, не в полгода, а почаще, но всё же… Домашних он заставал обычно уже спящими. Думать о том, что Хината отказалась от пути куноичи, чтобы хоть как-то компенсировать вечное отсутствие самого Узумаки, ему не хотелось. Но именно к этому вновь и вновь поворачивались его мысли. А ведь как раньше хорошо было! В одно ухо влетело, в другое вылетело… И орите, Ирука-сенсей, сколько влезет.

Ну, всё-таки Химавари его дочь, а сам Наруто в её возрасте такое вытворял… что сейчас волосы дыбом становятся, как только он, глядя на Боруто, понимает, что это его воздаяние за все прошлые грехи и за рано поседевшего Ируку.

В любом случае, Узумаки мог понять, почему её подпустили Анбу и Курама, который, вот предатель, был покорён крайне добрым к нему отношением. Но вот что Химавари забыла на одном из самых опасных полигонов Конохи? Она ведь даже в Академии ещё не училась, однако, спасибо Хьюгам, знала и умела куда больше, чем сам Наруто, выпускаясь из оной.

Что забыла — вопрос хороший, однако не самый главный. Возможно, она засекла папочку под необычным хенге (ещё бы, батя под видом девицы куда-то намылился!) и решила проследить. Допустим, ей даже удалось остаться незамеченной (сослать нафиг на охрану туалетов тогда таких Анбу! И его самого. Хотя ему можно, с хроническим-то недосыпом!). Но маловероятно. Скорее, лапочка-дочка тренировалось или же искала приключений, что вероятнее, учитывая, что у Узумаки слишком горячая кровь, чтобы полностью загасить её спокойствием Хьюга. Да, точно! А тут папка дрыхнет, а рядом бесхозный свиток…

Ладно, он и сам его в своё время спёр, и даже выучил технику теневого клонирования (спасибо Второму за это изобретение, спасшее мир, наверное!), Хима про это знала, он бы и сам на её месте так поступил… Только вот из предыдущих каге бьякуганом никто не владел и «просветить» свиток не догадался. И, судя по одухотворённому личику, дочурка там что-то нашла, хотя откуда, опять же… Или же свиток древнее, чем кажется, и к нему также приложили руку (и глазки!) Ооцуцуки? Пожалуй, Наруто был непозволительно заторможен ото сна, а его Анбу слишком далеко, чтобы остановить высунувшую язычок Химу, решившую тут же опробовать найденную технику…

Единственное, что успел сделать Узумаки, не как Седьмой Хокаге, а как отец, это прыгнуть в поглотившую его дочь воронку прежде, чем та захлопнулась, и он задумался о том, что он вообще Хокаге и ему абсолютно точно нельзя было никуда исчезать!

* * *

В свои неполные десять лет Химавари хорошо уяснила несколько вещей, которые не желал понимать её старший брат. Во-первых, став Хокаге, отец не перестал их любить. Она видела и слышала больше, чем желала показать. А, во-вторых, да что там… Ей его не хватало. Вот только её папа был слишком крутым и добрым, чтобы игнорировать то, что и всему остальному миру нужна его помощь. Он уже изменил мир шиноби к лучшему, к примеру, Химавари могла выбирать, становиться ей шиноби или, скажем, художником. Или шиноби-художником, как Сай-сан!

Впрочем, именно это невинное увлечение и привело юную Узумаки в тот чудесный солнечный день в Лес Смерти, именно там, по слухам, видели самого настоящего… В общем, идея зарисовать с натуры опасную живность — это была выходка вполне в духе её отца, если бы тот проявлял хоть какой-то интерес к рисованию.

Мама говорила что-то насчёт того, что Узумаки много времени уделяли искусству каллиграфии, которое затем помогало в освоении фуиндзюцу, которым её отец, скажем прямо, так и не овладел… Однако вполне возможно, что кто-то из её предков тренировал руку не только в каллиграфии. В любом случае, со временем Химавари намеревалась всерьёз попробовать изучать фуиндзюцу, пока же получалось средне.

Но рисовать ей нравилось, как и дышать свежим воздухом и мягким солнышком. Отца и дежуривших Анбу она заметила случайно, любопытство не позволило пройти мимо, а уж увидев рядом с отцом легендарный свиток с техниками…

Анбу подпустили её близко, потому что она дочь Хокаге, но дальше… Решив, что ничего страшного не произойдёт, если она одним глазком посмотрит, Химавари сцапала свиток — и они всполошились. От ощущения явной опасности прорезался бьякуган, свиток сам раскрылся на середине, где под прочерченными символами техники Полёта Бога Грома проступило что-то ещё. Мысль о том, что всё это время в свитке была ещё и какая-то другая секретная техника, окрылила Химавари, однако, чтобы отец не отмахнулся от неё, существование оной стоило доказать… А нет лучше доказательства, чем практика.

Тем более что и называлась та не столь страшно. Зеркало. Что страшного в собственном отражении? Вот только, начав проваливаться в тёмно-фиолетовую воронку, Узумаки так уже не считала. Это было глупо, слишком глупо, и сейчас она, кажется, одним махом переплюнет Боруто на годы вперёд… если, конечно, выживет.

Надежда на то, что отец что-то придумает и как-то её спасёт, таяла по мере того, как Химавари всё дольше падала вниз во тьму. Она почти утратила чувство времени, когда отвыкшие глаза резанул яркий серебристый свет, а затем… Она врезалась в кого-то высокого, в белом плаще и с торчащими жёлтыми вихрами.

От облегчённого крика: «Папа!» — Узумаки удерживало лишь то обстоятельство, что у её отца не могли так быстро отрасти волосы, да и красовавшаяся на плаще надпись «Четвёртый Хокаге» особого простора для воображения не оставляла.

Бесконечно её лежание на спине у «дедушки» длиться не могло. Очень скоро (конечно, он ведь использовал Хирайшин!) уже Химавари лежала, вжатая спиной в землю. Версия с перемещением в прошлое не выдерживала критики от одного только вида не слишком сильно постаревшего лица Четвёртого Хокаге, выглядевшего немногим старше её отца.

Тот, кого она видела лишь на редких фотографиях да на скале с лицами Хокаге, сейчас навис над ней с самым что ни на есть недоумённым видом. Возможно, так и должно было быть: когда ты Хокаге, можно ожидать чего угодно, но не падающих с небес глупых девочек…

Давление на плечи ослабло, глаза, кстати, куда более бледные, чем на фото (странно, ведь обычно наоборот, снимок не может передать всю глубину реального цвета, да и вообще у них должны были быть одинаковые глаза!), отражали некоторые душевные метания.

— Кто тебя послал? Неужели Камень решил, что у маленькой девочки будет больше шансов убить меня? Глупо, — сказанное, точнее, даже не сами слова, а тон… уставший, презрительный и чуточку горький, именно он заставил Химавари сжаться.

— Хокаге-сама, поблизости никого нет, — чуть повернув голову, Узумаки заметила нескольких Анбу, причем… да, она раньше их видела, вот только кто…

— Что это была за техника? Как тебя сюда переместили? Я задал вопрос! — от Четвёртого Хокаге исходила настолько угрожающая аура, что совсем не вязалась с тем, что она о нём слышала. Хотя о том, как Минато Намиказе обращался с врагами, ей не рассказывал никто. А именно врагом она сейчас ему и представлялась… Эта мысль ошеломила её.

— Я из Конохи! — уверенно заявила она. Пусть глупо, зато правда. Врать Химавари не любила, возможно, в сложившейся ситуации и стоило начать. Или не стоило…

Со стороны Анбу послышался хмык. Четвёртый же никак не изменился в лице.

— Плохая попытка, малышка. Если бы кто-то в Конохе владел подобной техникой, я бы знал… К тому же у тебя система чакры шиноби, а в Конохе не так много куноичи твоего возраста, чтобы я не знал их в лицо хотя бы приблизительно.

— И я вам никого не напоминаю? — Химавари никак не могла предположить, но этот отчаянный вопрос отразился на Минато не лучшим образом. Взгляд бледно-синих глаз растерял и намёки на тепло, словно заморозился, а хватка на плечах усилилась, словно его пальцы задеревенели или их свела судорога.

— Кто тебя послал?

— Никто, я-я… Я сама! Случайно! — за спиной Минато Узумаки разглядела Коноху, такую, какой она была на старых (ну, почти как её родители) фото. Мысль о том, что уж лучше бы она оказалась на Луне, а не в этой неправильной Конохе, пришла неожиданно, как и то, что, если техника называется «Зеркало», то, возможно, здесь оно кривое, прямо как в той комнате в цирке, куда вообще-то ходили посмеяться… Химавари было нисколько не смешно.

— Послушай, у меня масса других, куда более важных дел, но, могу тебя заверить, отдел допросов будет не столь деликатен!

Кажется, Химавари перестала чувствовать свои плечи, вот только это её сейчас не слишком волновало. Было страшно, настолько, что она почти забыла, что дочь Седьмого Хокаге не должна дрожать от страха. Несмотря на стиснутые плечи, её кисти были свободны, а значит, Узумаки могла сложить печати. Техника замены неожиданно сработала против самого Четвёртого Хокаге, так что вскоре Минато прижимал к земле дерево, сама же Химавари, создав двух теневых клонов, пыталась убежать. Именно пыталась. Анбу, в котором она вдруг узнала Шестого Хокаге, безошибочно подвесил на дереве настоящую её.

Раскачиваясь вниз головой и в полной мере ощущая неправильность происходящего, Узумаки с тоской думала, что надо было ей усерднее заниматься с дедушкой Хиаши… Бьякуган по-прежнему пробуждался не по её воле, а в минуты наибольшего волнения. Вот только сейчас отчего-то никак не желал активироваться, хотя… сама Химавари этого и не осознавала, но наличие бьякугана только бы осложнило обстановку.

— Откуда ты знаешь технику теневого клонирования? Ты шпионила за нами? — недоверия в голосе в Четвёртого заметно прибавилось, как, впрочем, и любопытства.

— Щитовой отряд докладывает, что целостность барьера не была нарушена, — подал голос второй Анбу. Его Химавари знать не могла, однако на кого-то он всё же был похож. Голос у него был мягким, странно, но сейчас Узумаки это показалось важным.

— Хочешь сказать, барьер пропустил её как свою? — Четвёртый неожиданно переместился прямо к ней, всё также висевшей вниз головой. — Знаешь, а ведь девчонка и одета не как… шиноби, — наконец с неудовольствием прокомментировал он её юбку.

К слову, именно в этот момент до Химавари дошло и она залилась густым румянцем, ну или же это кровь прилила в голову… В тот момент она была очень благодарна второму Анбу с приятным голосом, что срезал верёвку, позволив ей упасть на землю, благо, падать было недалеко, а сверкать… кхм… колготками и дальше ей не хотелось!

— Кто ты такая? — наконец прямо спросил Четвёртый.

Порадовавшись, что наконец это был не вопрос, откуда ты, Химавари, уверенно, ну, насколько позволяли верёвки и набившаяся в рот трава, ответила:

— Химавари Узумаки!

Если после её вопроса о внешности Минато просто застыл, то сейчас его лицо исказила ярость.

— Ты действительно плохой шпион, — покачал головой Шестой хокаге, в то время как второй Анбу загородил Химавари собой, что-то вкрадчиво объясняя Минато: — Сложно представить более неудачную для представления нашему Хокаге фамилию. К тому же, у Узумаки есть особенность, о которой знают всё, ну, или почти все, кроме одной глупенькой девчонки. Не бывает Узумаки с не красными волосами.

— Я не шпион, Какаши-сан! — кажется, на глаза начали наворачиваться злые слёзы. — Я дура, которая использовала не ту технику! И как это не бывает? А Цунаде-баа-чан? У неё бабушка, как и у меня, Узумаки, а волосы не красные!

— Откуда ты всё это знаешь? — Четвёртый опустился рядом с ней, его немного трясло. — Откуда?

— Минато-сама, позвольте, я её проверю! — в прорезях маски «Кота» блеснул шаринган… И Химавари вновь затянуло в воронку, после чего жизнь её замелькала ярким калейдоскопом… который прекратился так же быстро, как и начался.

«Попала в гендзюцу — не спеши отчаиваться, ты Хьюга, высокий контроль чакры — то, что у нас в крови. Ты должна нарушить его, чтобы развеять вражескую технику», — слова деда пришлись кстати. Нарушить поток чакры получилось сразу, как только Узумаки поняла, что с ней происходит… Она не слышала, чтобы шаринган использовали подобным образом, скорее всего, её противник был особенно искусен, а это значит… Освободиться ей помогло также то, что его ошеломило увиденное.

— Хокаге-сама, она не лжёт, — чуть отдышавшись, вынес вердикт Учиха.

— Итачи, если ты меня…

— Я когда-нибудь заставлял вас усомниться в моей честности, Минато-сама?

Над поляной повисло неловкое молчание, окончания которого Химавари так и не узнала — нервное истощение и некстати закончившая чакра сделали своё дело.

* * *

Нелюбовь к разного рода воронкам появилась у Наруто с тех пор, как по подобным его потаскала проклятая Кагуя. Та же, что поглотила Химавари, отличалась тем, что путь сквозь неё был более долгим, что ли… Однако окончание пути Узумаки удивило. Хотя нет, «удивило» не то слово…

Сгруппировавшись, он приземлился аккурат на своё излюбленное место — голову Четвёртого Хокаге. Химавари поблизости не наблюдалось, однако… Он чувствовал её присутствие где-то невдалеке и безо всякого режима отшельника. Лис называл это «побочным эффектом», вот только ощущал он не только её… А тех, кого здесь точно быть не должно.

Нервно оглянувшись по сторонам и не заметив на скале не только собственного монумента, но и Какаши с Цунаде, Наруто напрягся уже всерьёз. Более того… Коноха выглядела не тронутой прогрессом. Почти такой, какой он её помнил.

— Курама, мы что, в прошлом? — севшим голосом отчего-то вслух поинтересовался он. Лис не успел ему ответить, когда перед ним приземлился незнакомый шиноби.

Впрочем, тот заслуживал описания. Несмотря на то, что Наруто мог с уверенностью сказать, что никогда его не встречал, буквально весь его облик кричал об обратном. Спокойный зелёный (не яркий) плащ, белая туника, сандалии… именно такие, какие носил старик-извращенец! Да что там сандалии, у незнакомца наблюдались и «кровавые слёзы» у кончиков глаз! А уж медовые глаза и вовсе сложно было не узнать.

У Наруто, конечно, были крепкие нервы. Как-никак он многое повидал в этой жизни (проще было назвать чего не повидал), но к столкновению с ярким образом того, что получилось бы, не отшей в своё время бабулька его сенсея, готов не был. Потому Узумаки невольно попятился от с любопытством его разглядывающего подростка (Надо же, подростка! Куда ж его занесло?). И даже столь нехитрого перемещения хватило, чтобы ветер растрепал его плащ, являя миру надпись.

— Седьмой Хокаге? — недоверчиво сощурился незнакомец, а после чего согнулся от смеха: — Слушай, приятель, а круто тебе его сделали, адресок не подскажешь, а то я всё хочу стать пятым, а ты уже Седьмой, вот умора!