Исчезновения Драко Малфоя (гет)

— Паркинсон... Паркинсон... да, отделение ранений от живых существ, — ответила утомленная волшебница на стойке регистрации в Мунго. — Второй этаж, крыло Ипполиты Мортон. — Волшебница ткнула пером в план больницы, затем подняла голову впервые за весь разговор.

Перо замерло в воздухе.

— Подождите. Вы же...

— Большое спасибо, — выпалила Гермиона и утащила Драко к двойным дверям.

У него в глазах плясали веселые искры.

— Героиня войны уже устала от внимания?

— Драко, — произнесла она самым чинным тоном, — давай хотя бы попытаемся следовать расписанию. Мы уже опоздали, народа будет полно. Вот... видишь?

В коридоре за двойными дверями царил хаос. На целителей в лимонных халатах наседали посетители, в такой плотной толпе терялись даже портреты на стене. После множества «простите-извините» и оттоптанных ног они наконец добрались до лестницы, и к тому времени их уже преследовали шепотки окружающих. Люди поворачивали головы. Тянули шеи. Гермиона с облегчением юркнула на лестницу.

Там тоже было многолюдно, большая часть посетителей поднималась на пятый этаж в отделение недугов от заклятий, а на втором оказалось посвободнее. Вскоре Драко и Гермиона входили в крыло Ипполиты Мортон. В почти пустом помещении рядами стояли кровати, отделенные друг от друга тонкими, парящими в воздухе занавесками.

— Гермиона, Малфой, — позвал их голос Рона откуда-то из середины. — Мы тут.

Они подошли к кровати Пэнси, вокруг которой собрались Рон, Гарри и Гойл. Сама Пэнси сидела, опираясь на подушку, искусно изображала скуку, у нее на коленях лежал раскрытый выпуск «Ведьмополитена». Обменявшись приветствиями и наобнимавшись со всеми, Драко и Гермиона подтащили к изножью кровати еще два стула.

— Что случилось, Пэнси? — спросила Гермиона, стараясь не слишком волноваться.

Драко оглядел перебинтованную рану.

— Я думал, тебя выписывают в понедельник.

— Выписывали. — Пэнси угрюмо посмотрела на бинты. — Потом вдруг непонятно откуда появились синяки, так что целители проводят новые анализы. Мне торчать тут еще неделю как минимум.

— Ой, подумаешь, — отозвался Рон с нарочитой беззаботностью. — Зато успеешь выучить... как их? — Он вытянул шею, чтобы прочитать заголовок на обложке «Ведьмополитена». — «Семь способов, как зачаровать того самого волшебника без магии».

— Бесполезный список, — откликнулась Пэнси. — Там даже не предлагают сесть в Азкабан.

Все рассмеялись, у довольного Рона порозовели уши, а Пэнси повеселела.

Гермиона еще раз покосилась на друга: у него, как и у Пэнси, под глазами залегли темные круги. После битвы та пролежала в больничном крыле Хогвартса две недели. Больница святого Мунго была переполнена ранеными, и всех пострадавших в не угрожающем жизни состоянии перенаправили в другие, не столь оснащенные госпитали по всей стране. И пусть в Хогвартсе Пэнси не стало хуже, но у мадам Помфри не было средств, чтобы вылечить укус Нагайны в полной мере. В конце концов, в середине июня, после того как проявились тревожные побочные эффекты, Пэнси доставили в Мунго.

И все это время Рон дневал и ночевал у ее постели. На прикроватном столике собралась кучка вещей их обоих: нарисованные от руки открытки с пожеланиями выздоравливать от младших братьев Пэнси; старенькие шахматы Рона; два внушительных букета от Тео Нотта и Блейза Забини; стопка выпусков «Ежеквартальника квиддича», которые могли принадлежать им обоим — Пэнси, к негодованию Рона, была ярой болельщицей «Сенненских соколов»; стеклянный сосуд с молочно-белыми чешуйками дракона, который Рон получил от Чарли. Пэнси собирала из них украшения.

Дверь в крыло открылась и закрылась.

— Ой, Мерлин, — Рон вскочил со стула. — Это они.

Выражение лица Пэнси почти не изменилось, лишь сократились мышцы на шее, будто не получилось сглотнуть.

— Твои родители? — быстро и негромко спросил Драко. Пэнси отрывисто кивнула.

— О-ох, нет, — Гермиона тут же поднялась. — Извини, что опоздали... мы оставим вас наедине.

Пэнси не разговаривала с родителями с тех пор, как в марте переехала в штаб-квартиру. Даже открытки ее братьев доставили почтовые совы, а не семейный филин Паркинсонов.

Рон и Гойл тоже собрались уходить.

— Даже не думайте, — предупредила Пэнси, попытавшись ухватить их за руки, но парни увернулись. — Рон! Грег!

— Одной будет лучше, — серьезно произнес Гойл. Гермиона все еще привыкала к тому, что тот умеет говорить полными предложениями. Каждое слово будто бы тщательно обдумывалось и требовало от него предельной концентрации, а от того, как он безотрывно смотрел в глаза во время разговора, его слова, казалось, приобретали вес. Гойл тоже еще не совсем примирился с родителями. Его отец так и лежал на пятом этаже, оправляясь от долговременных последствий Адского пламени.

Уходя, Гермиона расслышала шепот Рона:

— Мы постоим снаружи, ладно?

Поравнявшись с Паркинсонами, она с запинкой поздоровалась, не поднимая глаз. Вряд ли у нее когда-нибудь получится смотреть на родителей Пэнси и не видеть при этом себя и Драко в Министерстве магии.

За пределами крыла Ипполиты Мортон они разминулись с целителем и пациентом, у которого нос превратился в хобот.

— Они тут надолго, скорее всего, — произнес Рон, отчасти извиняясь.

— Ничего, — Гарри сверился с часами. — Мне пора в Косой переулок. Гермиона, Драко, вам туда же?

Драко кивнул.

— Уизли, мы вернемся завтра. — Он с опаской глянул на дверь в крыло. — ...увидеть последствия.

— Да все нормально будет, — неунывающе ответил Рон, похоже, убеждая и самого себя. — Идите уже. Лучше через запасной выход, там не такая толкучка.

Они аппарировали с ближайшей улочки. Вскоре Гермиона, Драко и Гарри уже шли по Косому переулку. Лето обещало быть теплым и солнечным, и в это время как никогда хотелось мороженого. На стене кафе теперь висела табличка: «Памяти Флориана Фортескью». Гермиона, Драко и Гарри задержались перед ней на мгновение и вышли наружу.

— Слышала, его наконец нашли, — слабым голосом сообщила Гермиона. — Флориана Фортескью. В «Пророке» написано, что его... его останки найдены на территории особняка Лестрейнджей.

— Долго искали, — заметил Гарри. — Он исчез в начале шестого курса.

— Удивительно, как вообще что-то нашли, учитывая, что творится в Министерстве, — Драко окинул лоток с «Ежедневным пророком» пренебрежительным взглядом. — Бруствер не вытащит все на своем горбу.

Гарри и Драко заспорили насчет изменений в работе Центра мракоборцев и о том, как назначение Кингсли в качестве исполняющего обязанности министра скажется на Отделе магического правопорядка, но мысли Гермионы вертелись вокруг маленькой серебряной таблички на стене у Фортескью. Глаза щипало. Как странно работали эмоции: одни новости пробирали ее до глубины души, тогда как другие отмечались вскользь, как легкий ветерок.

Как ни крути, но где-то в середине Косого переулка им пришлось остановиться. Со слезами на глазах волшебницы и волшебники подходили пожать руку Гарри и почти всегда оказывали такой же знак внимания Гермионе и Драко. И особенно в компании Гарри в них всегда, без шанса отговориться, узнавали выдающихся членов Ордена Феникса: Гермиону Грейнджер, бывшее Нежелательное лицо №2; и Драко Малфоя, одного из двух человек, которые предали Темного Лорда и остались живы.

— Это ведь несправедливо! — возмутилась Гермиона после пятой или шестой остановки. — «Пророк» пишет о нас в каждом выпуске, но Ремуса, Хагрида или Добби на интервью даже не пригласили. — Она поджала губы. — Очень интересно, что мешает Визенгамоту серьезно отнестись к их заслугам.

— Дай угадаю, — вздохнул Гарри.

— Я серьезно, Гарри! Я читаю «Пророк» от корки до корки. Каждый день! Они ведь уволили половину сотрудников и начали вновь печататься. И ни одного упоминания, что Ордену помогали домовики, гоблины и люди только наполовину или на четверть. Ни одного! — распалилась Гермиона.

— Напиши статью, — предложил Драко. — «Пророк» ее с руками оторвет, лишь бы первыми напечатать интервью с героиней войны Гермионой Грейнджер.

— Неплохая идея, — поддержал Гарри.

Гермиона вздохнула.

— Нет, этого мало. Я несколько лет призывала людей задуматься, когда организовала Г.А.В.Н.Э.... Мне правда кажется, что добиться изменений можно, только если вернуться в Хогвартс, сдать ЖАБА и построить на этом карьеру.

Гермиона знала, что Драко тоже намеревается доучиться на седьмом курсе. В частности потому, что интересовался работой в Министерстве, да и времени пройдет немало, прежде чем оно изменится к лучшему. После битвы они часто обсуждали, чем займутся, сидя в тишине и покое владений Забини, где Драко с матерью остановились, пока искали себе новый дом. Мистер и миссис Уизли настойчиво приглашали Гермиону, Драко и Гарри заглядывать к ним в выходные на завтрак, а когда это случалось, то Молли неустанно донимала их вопросами о планах на будущее.

Но шла уже середина лета, а Гарри так и не признался, собирается ли вернуться в Хогвартс. Гермиона и Драко вместе бросили на него взгляд — Гарри был задумчив.

— Ну? Чем займешься, Поттер? Напишешь мемуары и озолотишься?

Гарри потер шею.

— Вообще я переписываюсь с Кингсли. Мракоборцы еще ловят сбежавших Пожирателей. Сотни людей подались в бега или укрылись в других странах. Кингсли спросил, не хочу ли я помочь, и пару дней назад я согласился.

— Гарри! — Гермиона постаралась изобразить радость, но внутри ее охватило смятение. — Это... ну, это...

Драко даже не пытался симулировать воодушевление.

— Назад в самую гущу? — Он вздохнул. — Совсем не устал рисковать жизнью?

— Теперь все по-другому, — возразил Гарри. — Мы не одни против всех. Да и надо довести дело до конца.

— Наверное, — протянула Гермиона. — Еще и разобраться с последствиями пропаганды Пожирателей.

Гарри кивнул.

— Я все равно буду заглядывать в Хогвартс. Рон, думаю, тоже пойдет в мракоборцы, но мы будем приезжать как можно чаще. — Он бросил взгляд вдоль улицы. — Тем более надо приглядывать, как там наш новый ученик.

Они остановились у лавки Олливандера и заглянули в окна. Внутри за прилавком сидел сам мастер палочек, а рядом мелькала светлая макушка. Луна приняла предложение поработать его помощницей летом, тем более что из Косого переулка было ближе добираться до Мунго, где лежал ее отец. И Олливандер, и Луна прощались с посетителем, который нагнулся, с радостной улыбкой выходя из дверей.

— Гарри! — прогремел Хагрид, размахивая длинной узкой коробкой. — Гермиона! Драко, рад, рад видеть. — Он хлопнул Драко по плечу, и тот покачнулся.

— Хагрид, можно посмотреть? — с жаром спросила Гермиона, указывая на коробку.

Хагрид поднял крышку — внутри лежала палочка, рукоятка у нее была толщиной с запястье Гермионы.

— Конечно, гляди. Из дуба, как моя первая! Восемнадцать дюймов, сердцевина из жилы дракона.

— Потрясающе, — улыбнулся Гарри.

Хагрид шумно хлюпнул носом и спрятал коробку в глубинах куртки.

— И не мечтал уж, что мне, значит, разрешат закончить Хогвартс... Дамблдор-то подал там прошение, когда ты, Гарри, обелил меня на втором курсе-то, но в Министерстве все откладывали и откладывали... не хотели ж признаваться, что ошиблись и Тайную комнату открыл не я, понимаешь?.. Но сейчас-то, думается, Кингсли и Минерва постарались.

Гермиона расплылась в улыбке.

— А правда, что Чарли теперь будет преподавать уход за магическими существами?

— Так уж заселился, да, — закивал Хагрид. — Только жить-то будет в замке, а я останусь в своей хижине. Вряд ли я влезу в тамошние общежития. — Он смущенно улыбнулся. — Еще им, правда, надо б найти учителя защиты от Темных искусств...

— Уже нашли, — ответил Драко. — Это Ремус. Тонкс прислала сегодня сову.

— Ох, хорошо, — вздохнула Гермиона. — Я думала, это будет Снейп.

Хагрид фыркнул.

— Не-а. Вряд ли Снейп вернется в учителя, если уж честно. Минерва оставляет себе трансфигурацию, а Слизнорту — зелья. Так что она попросила Снейпа стать заместителем директора, без всяких уроков.

— Ну и хорошо, — хором произнесли Гермиона и Гарри, а вот Драко, кажется, слегка расстроился.

— Ну значит, — Хагрид еще раз хлопнул Гермиону и Драко по плечам. Наверняка останутся синяки. — Увидимся на дне рождения Гарри, в пятницу, да? Мне ж тут еще по списку все покупать!

— Точно, — Гарри забрал список из рук Хагрида. — Ты уже ходил в аптеку?

Хагрид почти что подскакивал от нетерпения, отчего тряслась ближайшая скамейка.

— Еще нет.

— Тогда пойдем, — позвал Гарри, улыбнулся через плечо Гермионе и Драко, и они с Хагридом направились обратно по Косому переулку.

Гермиона медленно выдохнула, Драко сделал то же самое.

— Готова?

— Да, наверное, — ответила Гермиона, и они пошли дальше по улице. — Будет непривычно. Может, если кому-то из нас станет совсем не по себе, мы просто... вставим в разговор определенное слово?

Драко кивнул.

— Нумерология?

— Отлично. — Гермиона сглотнула. — Но... нет, я думаю, мы справимся. Мы ведь уже столько раз были в «Норе».

И все же, когда впереди показались «Всевозможные волшебные вредилки», у Гермионы заколотилось сердце. Последний раз она была внутри, когда они вчетвером аппарировали из окрестностей Хогсмида в кабинет Фреда и Джорджа в день похорон Дамблдора. В воображении возникла квартира над магазином, фотографии семейства Уизли на стенах и кричащая мебель.

Похороны близнецов проводили в тесном кругу лиц не очень далеко от «Норы»: там Уизли частенько летали на метлах в детстве, носились над прудами и полями. Первые недели после битвы всех переполняла скорбь, поэтому прощались с близнецами лишь родители и члены Ордена. Мистер и миссис Уизли решили, что так будет лучше. Несмотря на это, «Нору» за несколько недель просто засыпало посылками и письмами с соболезнованиями. Что-то отправляли ученики и учителя Хогвартса, что-то пришло от покупателей полюбившихся «Вредилок», часть — от сторонников Ордена, для которых «Ежедневный Поттер» Фреда и Джорджа стал отдушиной в сложное время.

Гермионе сдавило грудь — они остановились перед магазином волшебных шуток. Витрина играла красками, как в старые времена, била по глазам оранжевым, зеленым и фиолетовым. «ДОЛГОЖДАННОЕ ОТКРЫТИЕ», — гласила вывеска, буквы на которой взрывались и потрескивали.

— Надеюсь, оба на месте, — сказала Гермиона, когда они зашли внутрь магазина, который был битком набит — еще сильнее, чем Мунго.

— Оба, — и Драко указал в дальнюю часть помещения. Стоящая за прилавком с кассой Джинни Уизли заметила их и замахала, улыбаясь. Рядом с ней, одной рукой строча на парящей папке с зажимом, другой придерживая очки в роговой оправе, был Перси.

Рон уже рассказал Гермионе, как это вышло. Близнецы завещали магазин семье, и после похорон разразился спор, что же с ним делать. Артур предлагал продать помещения и наработки в «Зонко» — любимую лавку Фреда и Джорджа. Молли считала, что магазин нужно закрыть, продать, а на вырученные деньги установить памятник близнецам. Но именно Перси настаивал — с невиданной горячностью, — чтобы «Всевозможные волшебные вредилки» работали дальше. В конце он даже перешел на крик:

— Они бросили Хогвартс из-за этого! Они рискнули жизнью, но не закрывали магазин! Они!..

На этом моменте миссис Уизли залилась слезами, и спор прекратился. Но Джинни с Роном поддержали Перси и в конце концов общими усилиями убедили остальных. Встал вопрос, как управлять магазином, но ответ нашелся, когда вся семья все-таки нашла силы разобрать вещи в квартире и палатке близнецов. Там обнаружились бесчисленные блокноты, заполненные микроскопическим почерком, — с идеями на несколько десятков лет вперед. Перси, вооружившись книгами, с болезненной дотошностью, обеспечившей ему двенадцать «Превосходно» по СОВ, взялся претворять планы братьев в жизнь.

— Конечно, у него не все получается в одиночку, — заметила Джинни в разговоре с Гермионой, когда они в тот раз собрались на завтрак в «Норе». — Пишет он на самом деле довольно смешно, но у него напрочь отсутствует понимание, как создавать хаос. С этим помогаю я.

Теперь же Гермиона и Драко протиснулись сквозь толпу к прилавку, и Джинни с Перси вышли с ними поздороваться.

— Гермиона, — Перси дописал предложение. — Драко. Рад вас видеть.

— Взаимно, — громко ответила Гермиона, чтобы ее услышали в радостном гомоне посетителей. — Как открытие?

— Откровенно говоря, очень напряженно. — Перси с такой силой поставил точку, что кончик пера погнулся. Он вздохнул и махнул палочкой — парящая папка опустилась на прилавок.

— Да нормально, Гермиона, — улыбнулась Джинни, откидывая за спину длинные рыжие волосы. — Да, в первые дни было не продохнуть, зато галлеоны текут рекой. Но стало гораздо проще, когда Ли начал работать управляющим. — Она кивнула в угол, где Ли Джордан демонстрировал восторженной публике эффект питьевого аналога чар парения. На этикетках радужных флаконов значилось: «Подними вечеринку на новый уровень!»

— Пока что все хорошо, — раздраженно начал Перси, — но когда ты вернешься в Хогвартс, Джинни...

— ...тогда моей частью займется Ли, а мы наймем кого-нибудь еще, — терпеливо договорила Джинни. — Или, знаешь, я просто могу...

— Нет, — отрезал Перси. — Ты идешь учиться, это не обсуждается.

— Мерлин. Ты говоришь, как мама. А Гарри вот не учился на седьмом курсе.

— Справедливости ради, — напомнил Драко, — он был несколько занят: символ революции, знаешь ли...

Джинни пожала плечами.

— Значит, найду другую революцию и возглавлю ее.

Гермиона рассмеялась.

— Джинни, мы тоже будем в Хогвартсе. А преподавать защиту опять станет Ремус, нам только что рассказали.

Джинни воспрянула духом.

— Ну хоть одна хорошая причина вернуться.

— И, — добавил Перси, — тебе надо освоить магию уровня ЖАБА, если мы хотим воплотить остальные идеи, Джинни. — Он глянул на покачивающуюся стопку блокнотов в углу. — Некоторые из них гораздо сложнее, чем я... чем я мог вообразить. — В его голос вплелась нота боли. Перси вновь уткнулся в папку.

Взгляд Джинни перебежал с Драко на Гермиону.

— Да, — тихо произнесла она. — Дела идут хорошо. Почти так же, как я представляла раньше.

Она не стала развивать мысль — Гермиона и так все поняла.

Они с Драко, щурясь, вышли на залитую солнцем улицу. У Гермионы опять горели глаза. Она покосилась на Драко, заметила легкую тревогу в его лице: в движениях рта, в том, как его взгляд то и дело касался витрины. Он посмотрел на нее, и грудь затопило теплом.

— Все хорошо? — негромко поинтересовался он.

— Да, нормально. А ты?

Драко повел плечами.

— Просто... ты когда-нибудь?.. — Они продолжили путь, Гермиона сглотнула. — Забудь. Это глупо.

— Что-то я тебе не верю.

Она выдавила слабую улыбку.

— Я когда-нибудь что? — переспросил Драко.

— Не знаю. Иногда я просыпаюсь и мне кажется, что я все еще в штаб-квартире. И я не хочу, чтобы это было правдой, но это почти что...

Шагая по Косому переулку, Гермиона затруднялась выразить мысль. В те рассветные часы, когда разум еще не проснулся, ей казалось, что она в коттедже Поттеров, Фред и Джордж гремят чем-то на чердаке, а чаша Пенелопы Пуффендуй до сих пор неведомо где... Гермиона не скучала по тем временам. Это было бы сумасшествием. Но мысль, что каждый из них выйдет из хаоса невредимым... эта несбыточная надежда, которой она поддавалась, живя в вакууме штаб-квартиры, не отпускала.

— Я знаю, — откликнулся Драко. — Если бы это было правдой, мы могли бы что-то изменить.

Гермионе даже не требовалось смотреть на него: она понимала, что речь о его отце. На миг ими завладела печальная тишина, но Гермиона пожала руку Драко и сказала:

— Ну все, на сегодня больше нет никаких дел. Может, сделаем круг и вернемся во «Флориш и Блоттс»?

— На самом деле есть еще парочка, — Драко вновь был спокоен.

— Есть? Но я точно знаю...

— Не волнуйся, Грейнджер, идеальная память тебя не подводит. — Он обнял ее за плечи. — Просто пойдем со мной.

* * *

Рядом со входом во «Всё для квиддича» располагалась бледно-голубая дверь. Драко коснулся палочкой серебряной ручки, задержал на несколько секунд, и дверь растаяла.

— О! — воскликнула Гермиона, резко повернувшись к нему лицом. — Это же?.. Вы наконец-то?..

— Не представляю, что ты имеешь в виду.

Драко провел ее через порог в вестибюль. Через цветные витражи на потолке проходил свет, пуская солнечные зайчики по листьям висящих растений и мозаичному полу. Точно напротив входа тянулся ряд из семи дверей. Драко подошел к седьмой, достал тяжелый медный ключ и вставил в замочную скважину.

— Вчера переехали. Решили, что хватит мешаться у Забини под ногами.

Дверь в квартиру открылась. Гермиона хихикнула.

— Что?

— Ничего, — ответила она, заходя внутрь. — Но я даже не удивлена.

Пожалуй, ожидания Гермионы оправдались. Квартира была выполнена в традиционном стиле. Здание построили в конце восемнадцатого века, а зачаровали в конце девятнадцатого. В темном деревянном полу чувствовались возраст и изысканность. Французские окна с тяжелыми шторами — снаружи за ними виднелась кованая ограда — выходили на Косой переулок с высоты седьмого этажа. Ковры явно были сотканы за рубежом, а мебель — английская. Мать благосклонно прокомментировала каждый из этих пунктов, пока они оценивали квартиру.

— Не понимаю. — Гермиона огладила ворсистую спинку дивана. — Я думала, вы хотели жить за городом.

— Я хотел. Мама считает, что пока что лучше оставаться в центре событий.

— Почему?

Драко поправил один из портретов с позолоченной рамой, который и так висел ровно. Его обитатель, черный жеребец, встал на дыбы и фыркнул, возмущаясь этакой наглости.

— Она думает, мы должны активно восстанавливать репутацию Малфоев. В реальности это значит жертвовать реки галлеонов на все подряд.

— Ах. — Гермиона бросила взгляд в длинный коридор. — А где она?

— В нашем поместье. Похоже, его реконструируют и сделают историческим памятником. Проходите за мной, не отставайте, в этом зале в тысяча восемьсот двадцать четвертом году проходила Международная конфедерация магов, пожалуйста, не заходите за ограждения, и все такое.

— А ты вернешься туда?

Драко замешкался. Когда он вспоминал об обуглившихся руинах старого дома, в груди все еще что-то сжималось.

— После школы, может, — ответил Драко и заметил, что Гермиона помрачнела. Показывая ей квартиру, он не собирался ее расстраивать, наоборот, думал, она обрадуется.

— Пойдем, — позвал он, маня ее к выходу. — Осталось сделать кое-что еще.

* * *

Полчаса спустя их проводили за столик на двоих в «Эриало». Ресторан располагался в начале Косого переулка, и, чтобы применить заклинание Незримого расширения, владельцам пришлось собрать больше пятидесяти отдельных разрешений от Отдела по регулированию пространственной устойчивости. То, что представлялось квартирой-студией на третьем этаже кирпичного жилого дома, при входе превращалось в деревянную террасу на четыре яруса с видом на сверкающее озеро. Верхний уровень террасы был уставлен серебристыми кадками с цветами, которые иногда касались друг друга на ветру и звенели колокольчиками.

Драко вел себя так, как учили мать и отец. Он забрал у Гермионы сумку и передал официанту. Он отодвинул для нее стул, чтобы она села. На протяжении этих ухаживаний воздух между ними будто разрежался, хотелось смеяться и бросать друг в друга ироничные взгляды. Когда Гермиона поблагодарила его и устроилась на краешке стула, Драко показалось, что они притворяются. Прошло два месяца свободы, а все равно случались моменты, когда не верилось, что мечты вливаются в новую реальность.

Драко когда-то представлял в воображении, что они будут притягивать взгляды окружающих, и на них правда смотрели, но не потому, что он Малфой, а Гермиона — маглорожденная, не потому, что над ними нависла неотвратимая опасность. Драко опустился на стул, упиваясь каждой каплей ощущений: прохладой зачарованного воздуха, ароматами хлеба и оливкового масла, вечерним светом на щеках и волосах Гермионы.

— Надеюсь, это не тот столик, где ты сидела с Флинтом.

Гермиона поморщилась.

— Нет, тот был на первом ярусе. Флинт неустанно из-за этого жаловался. — Она огляделась. На верхнем уровне террасы стояло всего пять столиков. Ее лоб прорезала морщинка. — Драко, пожалуйста, скажи, что ты не дал взятку ресторану, чтобы нас посадили наверху. Деньги можно было потратить с куда большей польз...

— По-твоему, мне пришлось кого-то подкупать? — спросил Драко. — Ты Гермиона Грейнджер. Я Драко Малфой. Нас проводят за столик в любое время.

— О. Ладно. Тогда... — Она раскрыла меню, на ее губах мелькнула лукавая улыбка. — Иногда приятно быть знаменитым.

— Надо нажиться на этом в Хогвартсе. Простите, пожалуйста, профессор Вектор, я не закончил расчетную таблицу об ослаблении последовательно наложенных заклинаний... Но мы спасли магический мир три месяца назад, а это, согласитесь, заслуживает по меньшей мере «Выше Ожидаемого».

Гермиона залилась смехом.

— Ослабление последовательно наложенных заклинаний — все равно такая ерунда.

— Дочитала учебник?

— Да. Представить не могу, зачем они отвели на это ослабление аж половину главы. Их логика показалась мне сомнительной, так что я дополнительно почитала про это еще в журнале, и, получается, если сделать поправку на каждый фактор в технике заклинателя, ничто не говорит, будто сила заклинания действительно слабеет после повторения. — Гермиона отпила воды из бокала. — У меня есть гипотеза, что Ламник и Велтер просто комплексовали, потому что сами не могли толком накладывать заклинания повторно. И теперь поколениям нумерологов приходится сталкиваться с их неуверенностью, которую они спроецировали в исследование.

Драко отклонился на спинку стула, с наслаждением внимая ее оскорбленной речи в защиту науки.

— Может, это и надо напечатать в «Пророке». Разоблачение халтуры двух мертвых нумерологов пятидесятых годов.

— Начну прямо сейчас.

Они еще немного поговорили об учебе: большая часть предметов для сдачи ЖАБА у них пересекалась — и о том, кого скорее всего назначат старостами с пятого и шестого курсов. Обсудили переезд Ремуса и Тонкс в Хогсмид, в квартиру над «Кабаньей головой»; молодые родители пригласили Драко в гости, чтобы проведать Тедди.

Сгустились вечерние сумерки. На столике мерцали бокалы с вином, которое меняло цвет с лавандового на насыщенно-бордовый. Они разговаривали о родителях Гермионы: те относительно нормально адаптировались к новым «старым» воспоминаниям. Первоначально разозлившись на Гермиону за вмешательство в их разум, они смягчились, когда дочь объяснила обстоятельства прошлого года. Теперь мистер и миссис Грейнджер раз в пару недель отправлялись в Мунго на лечение, потому что во снах иногда еще считали себя Венделлом и Моникой Уилкинс.

— Познакомишься с ними у Гарри на дне рождения. Я уже все про тебя рассказала, конечно.

— Все?

— Ну почти.

— Значит, мне больше нечего рассказывать.

— Можешь просто стоять с таинственным видом.

Драко повернулся к ней профилем, устремив взгляд на прозрачные воды озера.

— Вот так?

— Да, отлично.

И в тот момент, глядя на играющий на поверхности воды свет, Драко вдруг вспомнил рассказ отца, как тот сделал предложение матери. Здесь, в «Эриало». Может, даже за этим самым столиком. Всего лишь вопрос мягким голосом и кольцо, вынутое из внутреннего кармана мантии. Никаких криков или восклицаний от матери, только соединение рук и знание, что они желают сплести свои жизни в одну. Это воспоминание, первое со смерти отца, не причинило Драко боли. Он бережно сохранил его в сердце, гадая, получится ли ухватить ее снова, эту безболезненность.

Драко вернули к действительности чужие перешептывания. За соседним столиком все же заметили, кто сидит рядом. Волшебница в темно-зеленой мантии что-то возбужденно шептала своим спутникам, прикрыв рот ладонью, а те открыто пялились на Драко и Гермиону.

— Не хочешь найти более уединенное место? — тихо спросила она.

Драко пожал плечами.

— Пусть смотрят.

Он блаженствовал из-за возможности взять ее за руку, когда того хотелось, и от того, как Гермиона улыбалась, сжимая его ладонь, как всегда, слишком уж крепко. Голоса за соседним столиком неожиданно стихли. Драко опустил голову и увидел, что его мантия зацепилась за стол, обнажив часть предплечья. На бледной коже выделялась метка.

Драко задержал на ней взгляд, как — он был уверен — поступили и другие. В мыслях пролетел образ собственной копии, лежащей на вершине Астрономической башни, на неподвижном теле чернела метка. И второй — образ мальчишки, который с каждой секундой становился похож на точку, навсегда исчезая в ночи.

Сейчас Драко просыпался по утрам и колдовал над меткой, как советовал Ремус. С тех самых пор, как началась эта рутина, метка действительно поблекла, пусть и совсем немного. Угольно-черный цвет вымылся в темноту грозовой тучи. Каждый день череп со змеей становился все бледнее. Когда-нибудь, лет через пять, а может, через пятьдесят, метка исчезнет, как будто ее никогда и не было.

За спиной Драко возобновились шепотки, теперь напряженные, недоверчивые, но он даже не пошевелился, чтобы прикрыть руку. Это было не нужно.

Драко вскинул глаза на Гермиону — в ее взгляде было уважение.

Конец