Гарри Поттер и Принц Слизерина (джен)

20 июня 1992

Слизерин выиграл кубок школы, обойдя Гриффиндор на сорок очков. Оливия Колумбико, не найдя профессора Снейпа в его комнатах, использовала своего патронуса-гепарда, чтобы отправить сообщение Снейпу, МакГонагалл и Флитвику, передав им, что у неё есть важное послание от Гарри Поттера о смертельной опасности, профессоре Квиррелле и «каком-то камне», хранящемся на третьем этаже. Уже после того, как все закончилось, Флитвик наградил её десятью очками за умение быстро мыслить и за креативное использование невероятно сложных чар, увеличив отрыв Слизерина до сорока очков. Гарри постарался особо не радоваться и даже не смотреть на Джима, пока Дамблдор вручал Кубок школы слизеринцам, что, по мнению Мальчика-который-выжил, было самым большим одолжением, что Гарри когда-либо делал ему.

Как и ожидалось, Гермиона закончила год, возглавив рейтинг первокурсников и уступив по травологии только Невиллу, а по защите от темных искусств — Гарри. В зельях она превзошла Лаванду Браун всего на два балла, что та восприняла с юмором и пообещала, что будет заниматься всё лето, чтобы превзойти Гермиону осенью. Среди слизеринцев первым был Гарри, за ним шли Блейз Забини, Дафна Гринграсс и Драко Малфой. У Тео были хорошие оценки, и даже Крэбб c Гойлом благодаря Гермионе умудрились все сдать с запасом, к их удивлению и радости. Джим едва смог попасть в первую десятку среди гриффиндорских первокурсников, а Рон был и того ниже. Наконец, рано утром двадцатого студенты загрузились в Хогвартс-Экспресс и отправились в долгий путь домой. Для Гарри это означало обратно к Дурслям, хотя, поговорив со своим адвокатом, он даже ждал встречи с ненавистными родственничками… и их реакции на грядущие изменения.

* * *

Пока два его сына садились на поезд домой, Джеймс Поттер несколькими сотнями миль южнее сидел в комфортабельном офисе с панорамными окнами, из которых открывался потрясающий вид на Лондон. Пока Гарри коммуницировал со своим адвокатом посредством совиной почты, у Джеймса были и время, и деньги на личные консультации. Секретарь — миловидно выглядящая выпускница Шармбатона, отзывающаяся на имя Иветт — поставила перед ним поднос с чаем, пирожными и бутербродами с салатом, вежливо попросив «Лорда Поттера» подождать пару минут, пока её наниматель завершит важный разговор по камину. Предоставленный самому себе, Джеймс посмотрел на дорогие картины, украшающие помещение, и старинный стол, стоящий перед окном, размышляя, как хорошо его друг устроился за всего десяток лет, хотя и отчасти благодаря его покровительству. Ожидая, Джеймс жевал свежий макарун, обдумывая свой последний разговор с Дамблдором. Директор не знал всего. Он всё ещё был возмущен отношением Джеймса к Гарри, что было справедливо, поскольку Джеймс сам себе был отвратителен. Но как только он раскрыл свой секрет директору, Альбус согласился сохранять нейтралитет, по крайней мере, на время. Он по-прежнему настаивал на том, что, как только Гарри овладеет окклюменцией на достаточном уровне, он расскажет ему содержание пророчества. Джеймс вздрогнул. Он помнил свои собственные занятия по окклюменции в академии аврората. Он достиг третьего уровня — чтобы соответствовать минимальным требованиям — и остановился, обеспокоенный тем, как она может повлиять на его личность. Поэтому ему не нравилось, что Гарри изучает её. Что уж говорить о Джиме. Разумеется, из-за судебного запрета, он практически лишился своего права вмешиваться в обучение старшего сына, но он надеялся, что Гарри не слишком будет углубляться в магию разума.

Наконец, дверь открылась, и из кабинета вышел статный мужчина примерно возраста Джеймса. Он скинул порядочно веса с тех пор, как Джеймс был здесь лично, но его элегантная мантия всё равно сидела идеально. Джеймс вспомнил, как тот говорил о новой диете, которую ему посоветовали целители, когда они созванивались в последний раз. Очевидно, она работала — несмотря на свою стать, у мужчины теперь был только один подбородок. Его лицо заострилось, а волосы были уложены намного лучше, чем когда они учились в школе. Он ни в коем случае не был красавцем, но годы его не тронули, а его богатство и успех компенсировали внешность, хотя даже сейчас многих людей отталкивал тот жгучий крысиный блеск, который всегда был в его глазах.

— Доброе утро, Джеймс! — уверенно сказал Питер Петтигрю, эсквайр, юрист, кавалер ордена Мерлина (первой степени), стюард и прокси дома Поттеров. — Чем я могу быть полезен своему любимому клиенту?

* * *

Около четырех часов дня Хогвартс-Экспресс прибыл на станцию Кингс-Кросс. Гермиона познакомила своих родителей с Гарри, Невиллом и несколькими другими членами их учебной группы. Блейз познакомил всех с Гантером, огромным представительным мужчиной, одетым в традиционную серую униформу водителя (а также в закрывающие голени ботинки и шоферскую фуражку), который, как выразился Блейз, «помогал» его матери. Драко также познакомил Тео, Блейза и Гарри со своим отцом, Люциусом Малфоем, который был настолько же вежливым и утонченным, насколько Гарри и ожидал. Был лишь один момент, когда выражение некоего презрения появилось на лице Малфоя-старшего, но Гарри быстро понял, что дело было не в нём, а в рыжеволосом мужчине, который, очевидно, был главой семейства Уизли.

«Я должен разобраться, в чем тут дело, — подумал Гарри про себя. — Как случилось, что эти семьи возненавидели друг друга».

Но затем потемнело уже собственное лицо Гарри, когда он увидел Джеймса Поттера, здоровающегося с Уизли и обнимающего Джима за плечо. Прощаясь с Драко и Тео, Гарри старался игнорировать жгучую обиду на то, насколько по-разному Лорд Поттер относился к своим сыновьям. Сосредоточившись на своих друзьях, он пообещал писать им, а также взял телефонные номера у тех, кто знал и умел пользоваться телефоном. Ребята договорились пойти закупаться школьными принадлежностями в один и тот же день, чтобы встретиться и пообедать вместе в Косом Переулке. Гермиона же и вовсе предлагала всем пересечься в Лондоне, чтобы сходить в кино или в театр, что очень обрадовало магглорожденных, но немного испугало тех, кого воспитывали чистокровные. Наконец, попрощавшись со всеми, Гарри заметил двух человек, стоящих поодаль (одетых в несколько старомодные, но все-таки «нормальные» магловские костюмы), которые терпеливо его ждали: темноволосую женщину чуть старше тридцати в темно-синей юбке и жакете в тон, а также мужчину чуть постарше в темном деловом костюме с кроем, который был модным в середине сороковых. Дождавшись пока толпа начнет рассасываться, они подошли к нему.

— Мистер Гарри Поттер, я полагаю? — спросила женщина. Гарри кивнул. — Рада наконец познакомиться лично. Я — Гестия Джонс, а это — Артемиус Подмор.

— Очень рад знакомству, — тепло сказал мальчик, пожимая им обоим руки. К этому моменту на платформе из друзей оставались только Невилл, Блейз и Гермиона. — Ребята, это мисс Джонс и мистер Подмор, мои адвокаты.

— Рад со всеми вами познакомиться, — улыбнувшись, поздоровался Подмор. — Тем не менее, мистер Поттер, нам стоит поторопиться, если мы хотим успеть в Гринготтс до окончания официальных часов приёма. Они берут двойной тариф после семи.

— Могу я спросить, зачем ты идёшь в Гринготтс? — подозрительно спросила Гермиона.

— Дела, — подмигнув ей, ответил Гарри.

— Слизеринские… дела? — спросил Невилл

Гарри на секунду задумался.

— В какой-то мере. Но в основном… Поттеровские дела.

Невилл рассмеялся.

— Устрой им, Гарри.

Затем он заключил друга в медвежьи объятия. После нескольких дополнительных объятий с остальными друзьями Гарри в сопровождении двух адвокатов направился к выходу со станции, неся клетку с Хедвиг (остальной багаж мальчика уже был магически перенесен в машину снаружи). Гарри не оглядывался на Джеймса, поэтому он не мог заметить выражение страдания, которое на мгновение промелькнуло на лице его отца.

* * *

Молчаливый Гантер проводил Блейза к роллс-ройсу, припаркованному на стоянке вокзала. Пока шофер загружал багаж мальчика в багажник, из машины вышла красивая молодая женщина с оливковой кожей и угольно-черными волосами, которая заключила мальчика в объятия. Обменявшись приветствиями, Серена Забини, ее сын и водитель снова сели в машину и поехали домой.

— Расскажи мне все, Пассерото[1], но сначала: ты все ещё уверен, что Гарри Поттер — тот, кого мы ищем? — спросила графиня Забини с легким итальянским акцентом.

Блейз улыбнулся женщине, вырастившей его.

— Да, мамма. Уверен, что это он.

— Посмотрим, Пассерото. Я хочу с ним встретиться. Встретиться и прочитать его.

— Я знаю. Я сказал ему, что ты хочешь встретиться с ним, и он согласился. Но я ничего не говорил о гадании. Думаю, мы найдем время летом.

Женщина кивнула и улыбнулась.

— Грядет великое время, мио фильо[2]. Мы должны быть осмотрительны… И нужно подготовиться.

Блейз кивнул. Только так он и мог жить.

* * *

Люциус аппарировал с Драко и Тео прямо к воротам поместья Малфоев. Поместье было впечатляющим, и все же, к удивлению Тео, оно выглядело гораздо более… домашним, чем он ожидал. Поместье Ноттов было темным и грязным местом, чей хозяин позволил ему прийти в упадок. Здесь же все было по-другому. Дом был светлым, со стенами, белыми, как скалы Дувра, сверкающими башнями и безукоризненно ухоженными землями, населенными, вроде бы, стаей павлинов-альбиносов. До входа в поместье было несколько минут ходьбы. Пока они шли, Люциус спрашивал Драко и Тео о том, как прошел их первый год. Оказавшись внутри, хозяин дома вытащил золотые карманные часы и повернулся к сыну.

— Сейчас половина четвертого, Драко. Думаю, твоя мать сейчас упражняется со своим клавесином. Иди к ней и скажи, что ты вернулся. Я пока поговорю с мистером Ноттом.

Драко кивнул и, ободряюще взглянув на Тео, отправился в музыкальный зал. Люциус посмотрел на Тео, который прикладывал все усилия, чтобы не показывать, как он нервничает.

— Я знаком с вашим отцом уже много, много лет, мистер Нотт. Вы знаете это?

— Да, сэр. Отец много раз говорил о вас.

— Я также знал вашу мать, мистер Нотт. Она была хорошей женщиной. Я был опечален её кончиной.

Тео сглотнул комок.

— Спасибо, сэр.

Люциус сделал глубокий вдох.

— В этом доме, мистер Нотт, есть множество комнат, вход в которые зачарован. Если вы найдёте закрытую дверь, не пытайтесь открыть её. Дом Малфоев служит пристанищем для многих… старинных вещей, большинство из которых имеют магические свойства. И многие из этих вещей крайне опасны, если не знать, как с ними обращаться. Вы не будете искать их. Вы меня поняли?

— Да, сэр.

— На территории поместья есть серпентарий, служащий домом для огромного числа змей, многие из которых весьма ядовиты. Также здесь есть конюшни, в которых живут несколько летающих абраксанских жеребцов. Эти кони очень опасны для тех, кто не умеет с ними обращаться. Они — хищники и не упустят шанса полакомиться плотью, если у них появится шанс. Вы не станете пытаться попасть ни в серпентарий, ни в конюшню, если меня нет рядом. Вы меня поняли?

Тео снова сглотнул.

— Да, сэр.

А затем… Люциус тепло улыбнулся.

— Если Вы принимаете эти условия, Теодор Нотт, тогда я обещаю вам, — он опустился на одно колено и заглянул Тео прямо в глаза. — Вы будете здесь в безопасности. Неважно, что ваш отец говорил обо мне. Неважно, что вы могли обо мне думать из-за того, что я один из …союзников вашего отца. Я клянусь вам честью дома Малфоев, что вы будете в безопасности, пока вы мой гость.

Тео расслабился.

— Спасибо, сэр. Для меня честь быть гостем дома Малфоев.

Люциус кивнул и начал отдавать приказы.

— Прикси! Лемми! Добби! Могли!

В фойе материализовались четверо эльфов. Тео с интересом начал их разглядывать. Двое выглядели как обычные домашние эльфы. Третий — Добби — выглядел озабоченным и побитым, а четвертый — Могли — резко отличался от всех троих. В его глазах плескалась ярость. Он напомнил Тео эльфов его отца. Опасных и беспощадных.

— Прикси, пожалуйста, проводи мистера Нотта в его комнаты. Разместите его в восточном крыле, рядом с Драко. Добби, отнеси его багаж туда. Лемми, приготовь ужин к семи часам. Что-нибудь особенное для нашего гостя.

Лемми сделала реверанс и улыбнулась мысли о приготовлении чего-то необычного. Затем тон Люциуса изменился.

— Могли, останься здесь. Мистер Нотт, Прикси покажет Вам комнаты, где вы сможете освежиться и переодеться к ужину.

Тео поклонился и ведомый Прикси пошел к лестницу. Двое других эльфов исчезли с громким хлопком. Как только они оказались одни, Люциус ненавидяще посмотрел на Могли.

— Твоя госпожа давала тебе инструкции, касающиеся Теодора Нотта, Могли?

Странный эльф зарычал.

— Нет… хозяин.

Люциус продолжал смотреть на любимого эльфа своей жены, того самого, которого ей подарила на свадьбу тетушка Вальпурга. Технически, поскольку Люциус был главой семьи, верность Могли принадлежала ему, но это было настолько скользкое, злобное существо, что Люциус никогда не доверял ему.

— Если она даст тебе любые инструкции, касающиеся Тео Нотта, ты немедленно поставишь меня в известность. И ты не расскажешь ей, что я дал тебе такой приказ. Ты понял?

— Д-да-а… хозяин, — с ненавистью прорычал Могли.

Люциус скрипнул зубами.

— Если ты не справишься с этим, Могли, ты получишь одежду, неважно, что скажет твоя госпожа. А если Тео Нотт хоть как-то пострадает, пока он мой гость, из-за твоих действий или бездействия… Я убью тебя. Ты понял?

В глазах Могли на секунду вспыхнуло пламя. Но затем он прорычал, что понял. Люциус ещё немного посверлил домового эльфа глазами, словно пытаясь понять, о чем он думает, прежде чем отпустить его.

Наверху Драко вошёл в музыкальный зал и увидел свою мать Нарциссу, играющую фугу на клавесине. Это было маггловское произведение какого-то… Баха или что-то в этом духе. Согласно Нарциссе, его музыкальный гений был столь велик, что мог компенсировать его маггловскую натуру, поэтому играть его произведения дозволялось в доме Блэков, а теперь и в доме Малфоев, правда его отцу было наплевать на музыку в любом её проявлении и вне зависимости от её происхождения. Драко помнил, что нельзя отвлекать мать и даже говорить с ней, пока она не закончит. Воспоминания о её ...неудовольствии были всё ещё болезненны. Поэтому он терпеливо ждал у двери.

— Подойди, Дракон, — наконец сказала она, не отрывая взгляда от клавиатуры. Драко приблизился, не смея вымолвить ни слова.

— Твое последнее письмо было… довольно кратким. Могу я предположить, что есть ещё что-то, что бы ты хотел мне рассказать... если бы мог?

Драко ничего не сказал, и Нарцисса вздохнула.

— Мы не будем говорить об этом снова, чтобы не вызвать гнев Магии. Я тщательно изучу этот вопрос, прежде чем начну действовать. Да, я обязательно изучу этого… Гарри Поттера, — она продолжала играть, прежде чем через несколько секунд заговорить снова. — Должна признать, Дракон, я немного… разочарована.

Драко опустил глаза.

— Прости, мама, — тихо сказал он. Через несколько напряженных секунд она завершила пьесу и, повернувшись, посмотрела на сына. Наконец, она протянула руки, и Драко бросился в объятия матери.

— Тише, Дракон. Все будет хорошо. Мама обо всём позаботится. Мама всё решит.

* * *

Немногим позже пяти часов Гарри, а также Гестия и Артемиус («Арти» для друзей и любимых клиентов) были в Гринготтсе. И теперь Гарри сидел между ними в роскошном, но в то же время пугающем, офисе на последнем этаже банка. На другом конце длинного стола, сидел гоблин, исполняющий обязанности менеджера по работе с клиентами, который что-то злобно говорил своему подчинённому. Ну, Гарри предполагал, что гоблин был зол. Любое слово на языке гоблинов звучало как бессвязная ругань. Он был страшно удивлён, когда узнал, что язык гоблинов и впрямь называется «Гобблидук». На их языке это означало «благородный язык», но волшебники использовали его как нарицательное для словосочетания «непонятная чушь». Гарри покачал головой. «И почему волшебники удивляются, что гоблины то и дело поднимают восстания?» Хотя, конечно, гоблины и сами по себе были не особо дипломатичны. Гарри сказал Гестии и Арти, что неплохо было бы купить обучающее гобблидуку зелье, тем самым выразив гоблинам уважение. Но Гестия и Арти настоятельно рекомендовали ему этого не делать. Во-первых, потому, что такие зелья были в Британии вне закона из-за последнего договора с гоблинами, ибо гоблины не хотели, чтобы волшебники понимали, что они говорят о них у них за спиной. Но, что еще важнее, в гобблидуке было огромное количество нюансов, настолько важных, что неопытный оратор легко мог выставить себя дураком или даже смертельно оскорбить гоблина, просто сказав: «Привет». Гестия предложила, если он хочет непременно выучить гобблидук, то, когда он станет старше, он сможет найти такое зелье за границей. Но даже если Гарри его выучит, она рекомендовала ему не подавать вида, чтобы он мог подслушивать частные разговоры гоблинов.

Через пару минут гоблин, которого звали Готшалк, повернулся к посетителям.

— Основываясь на информации, которую вы предоставили, думаю, мы нашли совпадение. Однако нам нужен образец крови для подтверждения. Это приемлемо?

— Да, — сказала Гестия, — при условии, что образец будет полностью уничтожен в процессе.

Готшалк на это только замахал руками, словно говоря, что только идиот мог подумать иначе. Гоблин сделал жест, и на столе перед Гарри появились длинный чистый пергамент и красное перо. Внизу страницы была проведена линия, где Гарри должен был подписать.

— Тебе нужно написать свое полное имя, Адриан Ремус Поттер, — сказал Арти. — И еще: не надавливай на перо слишком сильно, иначе можешь сильно порезаться.

Гарри подписал, где велено, слегка удивившись легкому зуду на руке от появившихся на ней букв, повторяющих только что выведенные пером слова.

«Адриан Ремус Поттер».

— Ремус? Дайте угадаю: второе имя Джима — Ромулус или что-то в этом роде?

— Понятия не имею, — ответил Подмор. — Я проверю, если хочешь.

Гарри пожал плечами. По большому счету, ему было все равно. Как только он закончил писать, кровавые чернила, которыми он вывел слова, стали черными, а затем растеклись по странице, образуя грубое генеалогическое древо. Сначала Лили и Петуния Эванс, потом их родители, которые, как он знал, умерли еще до его рождения, а затем, чем больше становилось дерево, тем больше и больше имен появлялось. Какие-то он узнавал, какие-то нет. Заполнив примерно половину пергамента, чернила остановились, и следующее появившееся имя было написано не черным, а ярко лиловым цветом. Вспомнив гобелен с родословной Слизерина, Гарри был уверен, что узнал фамилию.

— Хм, — неуверенно сказал Арти. — Неожиданно.

— Это хорошо или плохо? — спросил Гарри.

Арти открыл было рот, но тут же закрыл его и задумался.

— Спорный вопрос, — наконец сказал волшебник. — Это может стать проблемой, если об этом узнает Джеймс. Даже несмотря на то, что здесь замешаны твои мать, брат и ваши потомки, он может поднять из-за этого хай. Но, с другой стороны, это открывает нам массу возможностей. Я попрошу Готшалка составить список активов семьи.

— Живые потомки остались?

— Возможно, но ни один из них не сможет оспорить твое право. Визенгамот поставил дом в ряд вымирающих несколько лет назад, — он взглянул на Гарри. — Очевидно, это скоро изменится.

— Когда нам нужно объявить об этом, чтобы я не потерял свои права? У нас есть время, чтобы я смог достичь совершеннолетия?

— О да. У нас есть несколько лет, прежде чем нам нужно будет объявить об этом официально. Масса времени.

— Хм-м. Мы можем что-нибудь сделать с этой информацией, не оповещая Джеймса и прочих? — спросил мальчик.

— О, Гарри, — хищно сверкая глазами, ответила Гестия. — Множество интересных вещей.

Гарри расплылся в улыбке.

[1] Пассерото — итал. Passeroto — воробей.

[2] Мио фильо — итал. mio figlio — мой сын, сынок.