Немного другая легенда (джен)

Темно-зеленое покрывало пахло розами. Нежно, душисто, чуть сладковато, влекущее и успокаивающе одновременно. Но откуда в королевстве, охваченном спешно разгорающимся пламенем войны, взяться розам? Думать не хотелось.

Вдохнув полной грудью, перекатилась на спину, зацепившись взглядом за темные «глазки», трещинками изрешетившие каменный потолок. Неровной грядой раскиданные по прямоугольнику темно-серого небосвода, они образовывали собой какую-то сумбурную, неясную картину, в воображении складывающуюся в обрывки различных фигур и образов. Слишком сказочных и слишком ненатуральных, чтобы ими не заинтересоваться.

Тело неприятно ныло, легкой, вибрирующей дрожью растягиваясь по ногам и рукам, на доли секунды замирая где-то в груди, а затем вновь, как нарастающее крыло волны, она молча обрушивалась на скалы плотно сгруппированных мышц. Двигаться не было ни малейшего желанию. Вот только я так и не поняла, что именно меня скосило. Два дня практически безостановочного пути или моральные переживанию, так некстати тяжелым грузом опустившиеся на не самые мужественные плечи?

— Ваша вода готова, госпожа, — девушка-служанка робко выскользнула из-за плотной ткани ширмы и подплыла к двери, хватаясь за вытянутую ручку.

Я приподняла голову, легонько кивнув, и она удалилась, оставив меня в привычной, но такой неестественной тишине. Где-то снаружи, за бледно-желтыми ромбиками оконных витражей, где день плавно обратился в ночь, мужской голос окликнул товарища, который тут же отозвался. Завязался шумный диалог, нарушивший мое мирное времяпровождение. Звучный баритон Оуэна разбавлялся звонкими комментариями Амелла. О чем именно они беседовали, сидя на гранитных лестничных ступенях во внутреннем дворе замка, я так и не поняла, зато уловила нотки глухого смеха и такие обычные, слишком знакомые хлопки ладошами, которыми брат любил разбавлять приятные ему разговоры.

Нужно встать, — подумала я, неловко укладываясь на согнутые локти. — Вода остынет, а так хочется уже наконец помыться... Окунуться в горячую, полную живительной влаги бадью, утонув в ней по самый кончик носа... как будто ничего нет. Все это сон. Очень плохой сон.

Стук в дверь. Осторожный, неуверенный, ставший вдруг странно настойчивым и нетерпеливым. Кому это еще не спится?

* * *

Узкая окольная тропка, сворачивающая с имперского тракта, казалась бесконечной. Мы шли по ней уже больше трех часов, а она все не кончалась, растягиваясь, подобно склизкому следу от весьма торопливой улитки. Благо цель по нехитрым подсчетам была уже более чем близка.

Редклиф, деревенька, окруженная красными скалами, провожала последние лучи заходящего солнца. Рубиново-желтые блики отражались в воде, приобретшей знакомый кровавый оттенок. Страшный и завораживающе прекрасный одновременно.

У моста, на подходе к замку, сэр Перт, в своих сверкающий золотом доспехах, вытянулся и отдал нам честь, широко улыбаясь.

— Серые Стражи, рад видеть Вас в полном здравии! Добро пожаловать! — отчеканил он, опустив руку. Затем умолк на четверть минуты, что-то обдумывая и, чуть дернув бровями, поинтересовался: — Есть новости об Урне?

— Да, — коротко отозвался младший, потирая некогда травмированное плечо.

Рыцарь кивнул, быстро развернулся и зашагал к каменной арке, над которой нависали толстые иглы поднятой решетки. Подобное действие подразумевало, что мы двинемся следом? Никто не возражал.

— Как эрл? — поравнявшись с воином, спросил Алистер, мастерски скрывая тревогу в голосе.

— Банн не посвящает в семейные дела тех, кому о них знать не следует. Необходимо чудо. Прах ли это? Не знаю. Но кто-то или что-то нужно. Пока не поздно. Я надеюсь, — последние слова были сказаны негромко, почти шепотом. Сэр Перт шустро миновал ступеньки и распахнул двери крепости, пропуская нас вперед. Сам же рыцарь остался во дворе, задумчивым взглядом скользя по голым каменным стенам, в черте которых за последнее время так много всего произошло.

* * *

— Я подумал... ты не спишь? — все еще удерживая плотно сжатый кулак в воздухе, медленно произнес Алистер. Он так настойчиво колотил по двери, что я не поленилась подняться с кровати и впустить нетерпеливого гостя в свои небольшие, но уютные покои. Наши с Оуэном, если быть точной. На эту одну-единственную, полную непривычного комфорта, ночь. В общем-то, меня это вполне устраивало. К тому же младший сейчас прохлаждался где-то за периметром спальных стен.

— Я собиралась мыться.

— Вода... да... — протянул блондин. — Точно. Как я не подумал. Надо бы тоже заняться этим... как-нибудь, — потоптавшись на пороге, опустив наконец руку, мужчина тут же принялся долго и нервирующе чесать затылок, растерявшись под мои внимательным, выжидающим взглядом. — Ну не буду мешать тогда. Пойду, — разворачиваясь слишком быстро, чем следовало бы, он нахмурил брови, в уме проклиная свою внезапную неуверенность. Возможно. Мне так показалось.

— Алистер, — сдалась я, приложив ладонь ко лбу. — Ты прав. Нам нужно поговорить, — он замер, молча прислушиваясь к звуку моего голоса. — Я должна извиниться, — вот зачем я это произнесла? О чем думала... проклятый язык. Но начала, значит нужно продолжить, верно? — За все... за то, что поставила тебя в неловкое положение теми словами. И тогда раньше: на глубинных тропах, на привале... И потом еще... когда Оу...

— Что? — Страж быстро повернулся, оборвав меня на полуслове. — То есть... извиниться, да? Ты прости, я может и идиот, может я даже где-то и бывают наивным, как смел отметить твой уважаемый брат, но я понять не могу... Ты хочешь сейчас мне заявить, что всё...? Всё!.. Было просто детской забавой без смысла? Ну, я понимаю, ничего, конечно, и не было... намеки, разговоры... мелочь! За это ты хочешь извиниться?

Я стояла, чуть приоткрыв рот, и не знала, что ответить. Ощутила себя самой, что ни на есть, рыбешкой, выкинутой дикой водной стихией на сухой песок. Рыбешкой, которая задыхалась воздухом, скучая по соленой воде, медленно умирала от безысходности, от бессилия.

— Извиниться... мда. Я думал это что-то... — бывший храмовник смерил меня непонятным, то ли осуждающий, то ли обиженным, а может и то и другое, взглядом. — Ладно. Видно сейчас не самый лучший момент для разговора. Снова. И у тебя вода остывает. Приятного купания.

Звук мужских шагов растворился в шорохе расстеленного по гранитному полу ковра. Скрипнула дверь в дальнем конце коридора, вытолкнув наружу эхо глухого кунарского храпа, и тут же плотно закрылась, погрузив мир в ненавистную, писклявую тишину. Мимо глаз скользнула тень, что-то негромко произнеся. Но я не услышала, зато ощутила осторожное прикосновение к плечу.

— Ева? Ты чего тут стоишь? Что-то стряслось? — брат медленно завел меня в комнату, пытаясь поймать на себе мой расфокусированный, оторопевший взгляд. — Я думал, ты собралась поплавать. Мне еще погулять, пока ты не закончишь?

— Нет, — фраза вылетела как-то сама собой. Снова. — Ложись спать. А я пойду, утоплюсь...

— А?

Оставив короткий вопрос младшего без внимания, я скрылась за плотной тканью ширмы, стянув с себя льняную, позаимствованную у Изольды одежду, и медленно опустилась в чуть подстывшую воду, ожидая, что она будет ледяной. Так много времени, мне думалось, прошло с того первого удара. Стука. Неуверенного, осторожного. Но вода была горячей, если не сказать обжигающей. Тело приятно заныло, расслабляясь, однако долгожданное удовольствие не пришло. Оно как-то само собой испарилось. Заранее. Остался лишь горький осадок где-то в горле.

Глаза лениво забегали по представленному тускло освещенному интерьеру имитируемого «ванного уголка» и наткнулись на ножницы, с чуть раздвинутыми лезвиями, лежащие на зеркальной тумбе. В голову закралась удивительная, внезапная идея.

Создатель, ну и дура же я! Вот кто меня дернул за язык? «Извиниться...» С другой стороны... сомнений стало чуточку меньше. Во всем нужно искать плюсы, да? Главное не переусердствовать, как это обычно бывает.

* * *

За витражами полукруглых окон, задернутых плотными темно-красными шторами, догорало солнце, сменяясь покрывалом таинственной ночи. В вышине уже успела возникнуть долька луны. Отливая тусклым оттенком серебра, она яростно и настырно насыщалась краской, улыбчиво встречая мелкие огоньки звезд, окружающие ее так же быстро и стремительно, как обычно сухая земля заполняется темными кляксами от нарастающей стены холодного дождя в пасмурный день.

Толстые свечи, помещенные в высокие, на длинных металлических ножках, подставки, стоящие по обе стороны двуспальной кровати в комнате, где, вслушиваясь в почти глухую тишину, столпились шестеро относительно малознакомых людей, — позволяли узеньким языкам племени пожирать их изнутри, в надежде подарить спальне как можно больше тепла и света.

Эрл Эамон спал, погруженный в умиротворенный бред живого мертвеца. На белом, как простыня, лице не вздрагивал ни один мускул. Лишь только усы над верхней губой едва заметно, если очень хорошо вглядываться, покачивались в такт рваному, слабому дыханию. Если бы не это... вязкое напряжение, и без того нависшее в воздухе, не спасло бы уже ничто. Хотя от него и так было не укрыться. К несчастью.

Полоски слез, которые Изольда раз за разом смахивала подушечками пальцев, не покидали ее бледно-розовых щек. Под глазами залегли темные круги всмесь с красноватыми пятнышками, являющимися скорее следствием длительных рыданий и недосыпа, нежели каким-нибудь кожным недугом, на которые благородные дамы привыкли кивать, скрывая за напускной ширмой высокомерия свои внутренние тревоги и неурядицы.

Банн Теган смотрелся куда презентабельнее, хотя маску усталости не прятал даже задумчивый изгиб темно-рыжих бровей. В кафтане, стянутом на поясе широким ремнем и с руками, заложенными за спину, он стоял у ног кровати в комнате своего старшего брата, не предпринимая даже малой попытки утешить разбитую, слишком мнительную невестку. Казалось, он стал выше с нашей последней встречи. Уверенней, сдержанней. Возможно, где-то внутри он уже смирился с тем, что для Эамона этот мир уже потерян, что Создатель зовет его к себе, на небеса, куда кроме Андрасте никого до сей поры, согласно легендам, не принял; но народные верования и целый перечень сложенных на их почве догадок, мне думается, не слишком его волновали. Куда важнее была пустая надежда в лучшее. Она давала хоть какие-то, лишенные гнетущей серости, перспективы. Успокаивала безутешное сердце.

— Так что? — медленно поговорил Теган, повернув голову и обратив свой взгляд на стоящего рядом Дайлена, видно вспоминая, при каких именно обстоятельствах они должны были быть знакомыми. — Как это работает? Это поможет?

— Должно, — коротко сообщил маг.

— Вы... уверены? Страж? — в светло-карих глазах мужчины читалось еще с дюжину недосказанных вопросов, но он терпеливо ждал лучшего момента, тактично держа планку учтивости.

— Да. Мы проверили прах. Он и правда... лечит, — отозвался Оуэн, вновь пытаясь коснуться плеча, но в последний момент дернул левой рукой, пару раз сжав ее в кулак, пытаясь урезонить такую странную новую привычку.

— Хорошо. Тогда начинаем, — кивнул банн, сомкнув челюсти, от чего желваки его нервно дернулись.

Когда мы прибыли в замок, Теган тут же вышел нам навстречу, пытаясь без слов разгадать цель такого внезапного визита. Приложив палец к губам, он намекнул, что Изольда не так давно ушла укладывать Коннора, которому в последнее время так часто снились кошмары. Что неудивительно, после всего того, что пережил мальчик. Когда эрлесса вышла из комнаты сына, мы уже ждали ее — банн, Алистер, Амелл, Оуэн и я — стояли в коридоре, сверля взглядом темную дверь хозяйских покоев, и ждали, каждый думая о чем-то своем. Мне, к примеру, честно сказать, очень хотелось искупаться.

* * *

Иногда, а порой и чаще, меня одолевали сомнения. Нечто среднее между непоколебимой верой в то, что все обязано получиться, и полной, безапелляционной уверенностью в абсолютный, громкий провал. Слюна во рту пересыхала, сердце как будто отбивало ритм чуть медленней, чем следовало бы, а время необычно и дерзко притормаживало, растягивая секунды в недели, а то и в года.

Ожидание — пытка, ломающая слабых. Так бывает, когда погружаешься в глубокое озеро, в надежде отыскать на его дней какую-то подсказку, что угодно. Воздуха в ненатренированных легких хватает на минуту, реже на полторы, и путь обратно, к поверхности, похож на бесконечный кошмар, темными пятнами мечущийся перед глазами. Доплыву ли я? Смогу ли? Почему тело становится таким тяжелым? Почему сознание плавно, неторопливо гаснет, расставаясь с такой привычной, знакомой реальностью, зазывая лаконичным пением мистических сирен в страну грез и вечного блаженства?

А затем кончик носа преодолевает последнюю границу. До этого момента вся жизнь успевает пролететь перед глазами. Через распахнутые губы сладкий воздух проникает в рот, оттуда ползет к истощенным легким. Свет вновь становится ярким, звуки обретают смысл, прогоняя из головы нереальные мелодии и голоса. Ожидание прекращается, вознаграждаясь малой победой.

* * *

Эрл Эамон, в полудреме проведя языком по сухой коже губ, к которой прилипли кристаллики голубоватого мистического пепла, медленно разлепил глаза, привыкая к тусклому комнатному свету. Испугавшись толпы странных людей, хотя вида он не подал, седовласый мужчина хрипло вздохнул, будто прочищая горло — слабая попытка произнести торжественную речь, которую от него все ждали. Ведь он, считай, только что вернулся едва ли не из мертвых.

* * *

На утро был назначен совет. В огромном торжественном зале, где без малого пару недель назад банн Теган выплясывал мудреные танцы, околдованный демоном Желаний, временно облюбовавшим тело Коннора, в сам центре поместили длинный стол. Для разнообразия вдоль него расставили не привычные глазу длинные скамейки, а такие же в цвет темного дерева стулья с высокими спинками и подлокотниками, сидеть на которых было куда приятнее, чем на жестких, наспех сколоченных досках.

Потерпев неудачу завести за ухо прядь коротко-стриженных темных волос, я, вскинув подбородок, грациозно вошла в помещение. Грациозно, это, конечно, громко сказано. Я, насколько знала, особой женственностью не отличалась, особенно если это касалось походки. Ну да, какие-то намеки были, бесспорно, но теперь, со стрижкой «под-мальчика»... в общем, не будем о грустном. Скажу лишь, что да, те ножницы оказались на том столике не спроста. Да, мне безумно захотелось совершить что-то непредсказуемое и впервые за всю свою жизнь отстричь любимую копну как-то иначе, чем выше плеч. И да, я об этом не жалею. Пока нет. К тому же, лица сопартийцев с утра, когда ты с новой шевелюрой и широкой улыбкой медленно и неторопливо забредаешь в огромный торжественный зал, приготовленный для важных переговоров — бесценны.

Если бы Алистер смог открыть рот шире — он бы это сделал, но, даже очарованный моим новым имиджем, взгляд он все же отвел, вновь вернувшись к обсуждению какого-то сверхважного вопроса с человеком, который некогда, как я припоминала, заменил ему отца. В глазах блондина до сих пор читалась обида, и я ничего не могла с этим поделать, внезапно и сама помрачнев. Вновь пред взором, как картинка из детской очень дорогой книжки, нарисовались события вчерашнего разговора. Его слова. Его вопросы. И это тихое, словно себе под нос: «Я думал это что-то...» Что именно? Почему он не договорил? почему не закончил фразу? почему умолк? Если бы он не остановился, я бы... я бы ответила! Я бы... не знаю... я бы сдалась! Признала что-то, чего боялась. Но он замолчал, и я не решилась. Струсила. Так глупо, по-девчачьи.

— Я догадывался, что многозначительные намеки Оуэна не спроста. Но такого ни ожидал, — тихий голос Дайлена над ухом заставил меня вздрогнуть и обернуться. Маг усмехнулся, чуть наклонив голову. Выглядел он куда лучше, чем пару дней назад. — Уши не мерзнут?

— Чуточку, — призналась я. — Но к этому несложно привыкнуть.

Подошедшие в скором времени оставшиеся соратники из нашего довольно большого отряда, так же как и я с Амеллом, расселись на свободные места. Во главе стола, постукивая пальцами по столешнице, разместился эрл Эамон. Рассматривая собравшихся, эту разношерстую, необычную компанию, он задержался взглядом на сидящем от него по правую руку брате и неторопливо кивнул, с ходу, без вступления, перейдя к главной повестке последнего месяца — Мору.

— Я наслышан об орде Порождений, набирающих силы в глубине Диких земель, — голос Эамона был необычайно бодрым, хоть порой меж слов скользили хриплые нотки — последствия слишком длительного молчания и заметно одеревеневших голосовых связок. — Меня очень печалит знание, что Кайлан... — он на четверть минуты умолк, устремив взгляд на сложенные замочком руки, — ... что король Кайлан героически пал, сражаясь с оскверненными тварями. Да хранит его душу Создатель!

Молчание — единственно верный ответ. Клык под столом глухо «аркнул», зевая.

— Но надежда есть всегда. Должна быть! И я сожалею, что битва у Остагара прошла мимо меня, хоть и не по моей воле. Благодарю вас, Серый Страж, — эрл обратился к брату, — и вас, его друзья и товарищи, за что свернули с намеченного пути и уделили время поискам лекарства. Моя благодарность до конца дней моих не будет иметь предела! — Оуэн сухо кивнул, ожидая уже, когда немолодой дворянин перейдет к делу. — Но Мор никуда не пропал. И время не ждет. В ваших руках были договоры. Есть. Я верно понял?

— Да, — произнес брат, скрепляя пальцы между собой. — Маги и гномы, после некоторых обсуждений, приняли условия соглашений. На очереди — эльфы. Долийцы, от городских особого проку нет.

— Но и с долийцами переговоры вполне могут обернуться стрелой, пущенной в сердце, — заметил дядя покойного короля.

— Согласен. Однако выбора нет. Дальнобойные отряды — тузы в нашей колоде. Их немного, но они должны нести ошеломительный урон. Эльфийские стрелки как раз то, что надо, — умолкнув, младший посмотрел на Алистера, на меня, на Дайлена, требуя поддержки.

— Маги, конечно, тоже неплохи. Для атаки с дистанции. Но не так эффективны, как лучники, — искренне заметил целитель. — Ко всему прочему чародейство куда более эффектно в стенах палаточного госпиталя, как это не прискорбно.

— Боюсь, у нас не будет времени разбивать шатры и свозить туда раненых, — задумчиво проговорил Эамон, тряхнув головой, будто отгоняя неприятные мысли. — Но договор Стражей с эльфами... будем надеяться — они примут его. Все-таки Бресилианский лес находится в непосредственной близости от земель Коркари...

— Если не находился, — себе под нос пробубнила я, но меня, вроде, никто не услышал. Печальные мысли — плохо, не стоит на них зацыкливаться. Надо двигаться вперед, сквозь пелену сомнений, иначе жизнь как-то сама собой теряет смысл.

— Насчет людей — армии — оставьте это мне, Оуэн, — продолжил вещать Эамон. — Пока вы будете в пути, я навещу Денерим. Он — душа и сердце Ферелдена, город короля Каленхада. Город, который, мне думается, распустился в свете последних событий. Там я созову Собрание Земель. Через полторы недели, или чуть позже, когда вы подоспеете к столице, имея за спиной весомые силы, местная знать выслушает Вас, Логэйн склонит голову и мы, наконец, объявим Порождениям войну! Тот шаг, которого они от нас не ожидают!

Последние слова эрл говорил так торжественно, уверенно, что мне захотелось ему поверить. Всерьез. И улыбнуться. В его словах был смысл. Объединенные силы тех, кого не прельщает скверна, являли собой истинную мощь, перед которой, кажется, содрогнется и сам Архидемон, если он умеет мыслить и складывать «а» и «б». Перед этой мощью, этой верой, расступится Недремлющее море, если то будет нужно, и гарлоки, утягивая за собой генлоков, которых я вечно в уме путаю, поникнут головами, ныряя под землю, во мрак, пытаясь унять дрожь в коленках. Глупо это все, конечно, по-детски, но так нужно. Так правильно. Мрачные мысли следует разгонять чем-то ярким, незамысловатым, во что легко поверить, представить. В этом «изюминка» всех доблестных героев, на чью долю выпадало спасение мира. Это — наш щит.

— И мне нужна сеть. Рыбацкая не подойдет. Нужно что-то очень крепкое, плотное, большое. И чтобы этим могла выстрелить небольшая катапульта, накрыв этим же крупную крылатую тварь, — произнеся слова медленно, с расстановкой, брат начал неторопливо теперь шею, ожидая ответа, но еще больше напрягшись от молчания, пояснил: — ... у нас был опыт сражения с драконом. Высшим, как мне думается. Но не таким крупным, как Архидемон. И некоторых из нас довольно сильно потрепало в этом бою. Потому я пришел к выводу, что нужно изменить тактику.

— Значит сеть?.. — повторил седовласый мужчина не то спрашивая, не то утверждая. — Она поможет?

— Я не знаком с силой Уртемиэля, как назвали бы его имперцы, но попытка не пытка, верно? К тому же иного, более логичного выхода, я не вижу. В веревке он запутается, скорее всего. Будет шанс убить его, оставшись при руках и ногах. В случае же, когда он будет летать над нашими головами, ничто не спасет от огня. Ничто. И никто. Можете мне поверить.

Эамон умолк, вновь барабаня пальцами по столешнице.

— В форте Драккон довольно... — Теган осекся, подбирая слово, — неплохая коллекция осадных орудий. И не только. Вывести оттуда катапульту не составит труда. Другое дело — куда именно ее доставить?

— Мы разведаем местность! Спросим у эльфов и наверняка узнаем, куда именно движутся силы Порождений! — вступил в разговор Алистер, чуть приподнявшись на своем месте.

— Хорошо, — наконец заключил эрл. — Ваши планы весьма нечетки, последние Стражи Ферелдена, но благородны, бесспорно, — я невольно хмыкнула. — Будем надеяться, что у нас еще есть время, иначе все сложится очень и очень печально, — их взгляды с Оуэном пересеклись и младший кивнул, соглашаясь. — Мой брат, банн Теган, примет к сведению вашу просьбу насчет сети и попытается как-то это осуществить. Во всем остальном: я дам вам лошадей. В конюшне было с десяток — должно хватить.

— Пригодилась бы телега, — вставил Дайлен, оборвав дворянина едва ли не на середине слова. Но в его глазах читалась такая искренность, такое участие, что Эамон не воспринял это «отсутствие такта» как обиду, а лишь согласно качнул головой, щекоча густой бородой ткань темно-красного сюртука. — Что-то на четырех колесах. Это немного сбавит ход, но не пойдет ни в какое сравнение с пешей... прогулкой.

— Я вас понял, сегодня же все будет готово, — дядя покойного короля предпринял попытку подняться из-за стола. Движения до сих пор давались ему с трудом, сказывалось долгое лежание в позе «шахматной фигурки».

— Эрл, — будто что-то вспомнив, Оуэн резко вскочил, затем перевел взгляд с хозяина замка на его рыжеволосого брата и продолжил. — Не так давно, вероятно за пару дней до или после... событий в Редклифе, в селение должен был приехать орзаммарский торговец-гном. С товарами. Возможно, вы что-то об этом слышали?

— Да. Был один, — чуть подумав, отозвался Теган. — Приехал с тракта за день до вашего визита. С двумя товарищами. Поселился в пустом доме на пристани. Однако, насколько помню, в бою не участвовал. Так что, по сути, совершил предательство...

— Замечательно, — улыбнулся младший. — Это важная информация. Спасибо вам за нее, банн. А то я тут до сих пор должок не отдал. Нужно исправить это постыдное недоразумение.

Стэн, занимающий стул в конце стола, напротив Дженитиви, который, к слову, до сих пор был с нами, но теперь, видимо, отправится в Денерим в свите Эамона, — едва-слышно хмыкнул, видно подавив в себе желание изобразить улыбку. Или ее подобие. Кажется, только что, уделив проблеме кунари должное внимание на этом совете, Оуэн очень высоко взлетел в глазах рогатого воина. Чему и сам брат не мог нарадоваться, быстро задвигая за собой стул и поправляя рукава закрученной до локтей рубахи.

Наконец-то, за долгое время, у нас был весомый, наглядно продуманный план. Лишь бы эльфы не подвели, и люди тоже. Хотя, с кем окажется сложнее договориться — покажет только время, которое, как любят замечать поэты, «престранно ускользало сквозь ладони, шуршаньем тихим надрывая тишину».