Параллели (гет)

Стас дожидался, пока лагерь покинут последние охранники. Несколько раз он то ли засыпал, то ли просто терял сознание. Наконец, его разбудили тусклые лучи утреннего солнца.

«И как давно я не видел рассвета?»

Он заставил себя осторожно сесть, осмотреться. Пыль осела и облепила собой всё, взлетая при малейшем движении и начиная затейливый танец в косых рассветных лучах. Вокруг стояла тишина. Абсолютнейшая.

Ни гула подъёмника, ни криков — только тишина. Наверное, останься у него ещё моральные силы, от такого можно было бы и заплакать после почти полугода вечного гула на фоне.

Осторожно ощупал себя — почти цел, жив. Кажется, ногу то ли ушибло, то ли треснула кость. Василича, стоявшего рядом, убило отлетевшим в висок камнем, мужчина даже не успел осознать, что с ним произошло. Никто не потрудился убрать тело. Напавших интересовала только выгода, спешно отступавших, в общем-то, тоже.

Когда начался обвал, большинство бросились из шахты, прямо на пиратов, здраво рассуждая, что лучше быть в плену, чем погребённым под завалами. Стас же в последний момент отскочил в сторону, забиваясь в вагонетку. Решение было отчаянным и рисковым, но всё-таки спасло его.

«Ты остался один на заброшенном планетоиде с токсичной пылью. Молодец!»

Осторожно выбравшись из покорёженной вагонетки, спасшей ему жизнь, он бегло осмотрел весь лагерь, проверив его на предмет чего-либо полезного. Было странно и жутковато идти по открытой местности — особенно когда после пары попыток побега его по неделе держали в карцере. На хромоту Стас даже не обращал внимания — за эти месяцы случались вещи и пострашнее.

На входе в барак он замешкался. Всё внутри него жутко сопротивлялось тому, чтобы входить внутрь. Не выдержав, Стас обошёл всё здание и зашёл со стороны помещения для охраны.

Их запасы были разграблены, но он отлично помнил, где тайник одного из бугаёв, потому что внимательно наблюдал за всем, что могло принести пользу. Один из пеноблоков в коридоре был пустым — и в нём были запрятаны несколько элитных консерв, бутылка водки и… о чудо, шоколадка. Горькая, пахучая, прямо как из армейского пайка. Дрожащими руками Стас отломил небольшой кусок, забрасывая в рот и запил глотком водки. Алкоголь обжёг внутренности и немножко прояснил голову.

Первое — организовать хоть какое-то выживание. Пошарив по лагерю, Стас собрал довольно приличный запас еды, нашёл смену одежды, комплект новых масок, баночку с остатками пульмосорбентов, причём не дешевой дряни, которой кормили рабов, а очищенными, которые действительно уменьшали вредное воздействие токсинов, и даже один вполне неплохой складной нож.

Учитывая, что горло и лёгкие нещадно болели, да и нога давала о себе знать, квест по сбору вещей вымотал его настолько, что, когда Стас в очередной раз вернулся в подсобку, то на каких-то полчаса он просто отключился, сидя с несколькими пакетами тушёнки в руках.

Когда он проснулся, первая мысль была «опоздаёшь на завтрак — не доживёшь до вечера!», и Стас подскочил, выронив пакеты и тут же чуть не упав от того, как закружилась голова.

Ещё несколько секунд он пытался понять, где находится, и унять головокружение.

А потом пришло осознание.

Никаких больше ранних подъёмов затемно.

Никакой шахты.

Никакой работы до ночи в полутьме где-то под землёй, когда тебя душит кашель.

Ни охраны, ни зашуганных рабов, готовых тебя подставить за лишнюю тарелку непонятного месива, которым их кормили…

Конечно, он понимал, что могло быть и хуже. Его ребятам на той плантации у Казака было куда страшнее. Здесь же они были на отшибе, рабов возить дорого, поэтому их регулярно кормили какими-то лекарствами, варево было противным, но сил прибавляло что надо, а по воскресеньям разрешали спать на целых два часа больше (в основном потому, что охранники выпросили себе поблажку). Поэтому Стас просто дистанцировался от происходящего, повторяя себе, что надо ждать. Правда, иногда у него не получалось. И приходилось сидеть в карцере, обходиться без завтрака или терпеть побои. Медик, который напоминал ему Вениамина, только более уставшего, грустно качал головой, латал синяки, наскоро закреплял треснувшие кости и слал обратно работать. Оставалось только с тоской вспоминать, как вокруг него носилась вся команда, когда он сломал руку.

Команда… Стас часто представлял себя на корабле, ему снилось, что всё нормально, что они летят на Новый Бобруйск, дома его ждёт Миранда, которая почему-то в его снах всегда пекла пирожки с корицей.

Он тряхнул головой, возвращаясь в реальность. Думать, мечтать и размышлять можно было бесконечно. Нога припухла и отекла. Доковыляв до «медпункта» — небольшой выгородки на складе, который сейчас был пуст, Стас отыскал полупустую баночку мази и — о чудо! — коробку с инъекциями, среди которых нашлась и милронна — средство против ушибов. По ощущениям это был точно ушиб (после пары трещин и одного перелома за каких-то полгода Стас неплохо научился их различать).

Сделав себе первый укол, он спрятал остальное во внутренний карман. Порывшись на складе, нашёл подходящий черенок и наскоро смастерил из него трость, чтобы разгрузить ушибленную ногу (вот роскошь-то!). Теперь можно было привести себя в порядок.

Однако, сначала Стас должен был сделать кое-что ещё.

Кусок сетки он содрал с одной из построек. Отыскал тело Василича, и, немного помучавшись, замотал его в ткань. Не лучший вариант, но на большее он не был способен.

Василич оказался его соседом по «койке», и быстро взял под свой контроль.

— Ладно эти мелкие рыпаются, но ты вроде умный мужик. Не отсвечивай, береги силы.

Он много раз делился с ним собранным. Заступался, прикрывал по мере сил. Когда Стаса лишали завтрака — украдкой прятал сухари и передавал в полутьме шахты. Стас пытался ему отплатить, но обычно это заканчивалось только тем, что он привлекал ненужное внимание.

— Первое правило такой ситуации — будь незаметным. Представь себя самым настоящим киборгом. Выполняешь задание. Пополняешь энергию. И всё. Рано или поздно случится момент, когда тебе понадобятся все твои силы и пригодятся неотбитые почки. Будь к этому готов.

В этот самый момент Василич рванул в сторону вместе со Стасом. Но ему повезло меньше.

Впрочем, он хотя бы был свободен.

Из последних сил Стас вытянул сетку с телом к обрыву. По низу проходила расщелина неизвестной глубины, так что нельзя было увидеть или узнать, что там на дне. Хотя что Стас знал точно — что там внизу полно замёрзших тел менее везучих рабов. Они так это и называли: «пошёл в овраг». Или ещё более иронично: «ушёл на прогулку».

— Прощай, друг. Хорошей тебе прогулки.

Стас спихнул тело в пропасть и, помолчав ещё пару минут, захромал к баракам.

Снова обогнув жилую часть, в которой их держали, он зашёл в душевые для охраны. Помывочный день для рабов был раз в неделю — их загоняли в просторную комнату с длинными лавками и выдавали по ковшу и тазику горячей воды. Прольёшь — моешься ледяной, которой тут хватало.

Для охранников было предусмотрено нечто вроде бани. Обогреватель работал на солнечных батареях, и Стасу удалось за счёт накопленной энергии разогреть помещение и воду. Замотав ушиб плотной повязкой и засунув ногу в таз с холодной водой, он принялся тщательно и с наслаждением отмываться, раз за разом обливаясь тёплой водой и как следует натираясь мочалкой. Нож удалось подточить и использовать как бритву, а потом срезать им отросшие патлы волос. Он мылся до тех пор, пока не начал ощущать, что вот-вот совершенно точно отключится. Одевшись в чистое и тщательно просушив волосы полотенцем, обновив повязку и сделав ещё один укол в больное место, он вернулся в подсобку для охраны. Выбрав кровать поудобнее, выкинул с неё постельное бельё, вытащил запасное из каптёрки и, только тщательно застелив кровать, забрался под одеяло, нацепил на лицо чистую маску и уснул.

Ему снились дом и корабль. Всё более блеклые и туманные. В этот раз ему виделись картины спокойной размеренной жизни. Каждый занимался чем-то своим, не вспоминая его. Впрочем, так вполне могло быть — и он не обижался. Наверняка, его все считают погибшим. Ничего, главное, что они в безопасности…

Стасу с трудом удавалось вспомнить их лица.

Он проснулся только на следующем рассвете, подскочив с бешено бьющимся сердцем. Но рядом не было охранника, который бы наказал его за опоздание. Не нужно было никуда спешить.

Перегнувшись через спинку кровати, он выдернул из запасов пакет-саморазогрев с консервами и вскрыл его. Через минуту в помещении запахло горячей едой, отчего желудок жалобно заурчал.

Стас съел всё так быстро, что едва успел это заметить. Он даже не подумал взять ложку — куски жаркого прекрасно доставались пальцами из пакета. А доев, он снова заснул и проспал ещё несколько часов.

Только отоспавшись, он смог начать конструктивно мыслить.

Нужно было искать выход. Развернув все солнечные батареи, что были в запасе, и почистив те, которые уже стояли (рабовладельцы этим обычно пренебрегали — работает и ладно!), он поставил на зарядку портативный терминал. Ему нужно было решить две задачи: продержаться как можно дольше (и не зависеть от лагеря — работорговцы или пираты могут и нагрянуть сюда, кроме того, с горы, то и дело, угрожающе скатывались небольшими порциями камни) и каким-то образом подать сигнал, причем такой, который приведёт реальную помощь, а не пиратов.

Прямо на стене подсобки он рассчитал припасы — его отвыкший от излишеств организм на имеющихся запасах может протянуть где-то месяц, полтора — если не двигаться активно и не тратить энергию. Впрочем, с ушибленной ногой сильно не подвигаешься. Одно дело — стоять на месте в шахте и другое — шагать по пересечённой местности.

Сорбентов для воды полно, поэтому с её очисткой проблем не будет, фильтры можно было промывать, подбрасывая туда всё тот же сорбент. Тёплой одеждой он запасся, нашёл рюкзак.

Индикатор зарядки моргал так лениво и гипнотично, что хотелось снова уснуть. Стас попытался встряхнуть себя, выйти из привычного, полутрансового состояния.

Он хотел вспомнить корабль и ребят, но вдруг ощутил, что не может.

Имена, факты — всё это было на месте, но вспомнить он не мог. Помнил, что Дэн — рыжий, Тед носит бандану, а Полина постоянно притаскивает какую-то живность, но не мог их представить, вспомнить какие-то разговоры, понять, что бы они сейчас сказали.

— Старость — не радость? — раздался рядом чей-то голос. Стас не подпрыгнул. Он уже понял, что спит. Сны его на этом планетоиде были странными, и жаловался на это не только он — всё дело было в тех самых токсинах.

— Тебя я тоже не помню, — грустно заметил он. Ну да, зелёные глаза, тонкие губы, большой нос. Высокая… вроде бы.

— Зато я тебя отлично помню. Моей памяти хватит на нас обоих!

Вот бы хоть чуть-чуть вспомнить. Запах, голос, цвет волос — хоть что-нибудь ещё!

Разлилось тепло. Она снова забралась ему под руку, поёрзав, опустила голову на грудь. Он погладил её по плечу. Горячая… всегда с чуть повышенной температурой.

Он знал, что это сон. Но изо всех сил пытался удержать хотя бы его. Так было спокойно. Хорошо.

— Мы ведь больше никогда не встретимся? — вдруг тихо спросил он.

Она посмотрела на него. Он не мог разобрать черты её лица, но это точно была Миранда.

— Ты бросил меня, так не пойдёт. Я не успокоюсь, пока не найду, и ты это знаешь.

Как и со всем остальным, он это знал. Но не чувствовал.

Резкий писк разбудил его. Терминал ожил.

Никакой связи, естественно не было, но Стас и не ожидал. А вот карты местности…

Неплохо! Вряд ли пираты настолько подробно исследовали. На брошенных базах тоже что-то могло остаться, но больше всего Стаса интересовала ретрансляторная вышка.

Около двадцати километров. Есть звериная тропа. Жарроки знают, что люди ходят с оружием и просто так не станут нападать. Однако, если Стас будет ковылять да ещё и соблазнительно пахнуть едой…

Несколько километров он сможет пройти. Но не двадцать.

Поэтому он присмотрел соседний лагерь. Если кто из бандитов и вернётся, то вернётся в новый, поэтому оставаться здесь Стасу не хотелось. Впрочем, у него были и другие причины этого не желать. Уйти хотелось до дрожи в ногах, да хотя бы в этот лес, и будь что будет.

Стас тщательно перерисовал схему на стену, потому что заряд порт-терминала явно не вечен, заставил себя зазубрить все ориентиры и повороты и принялся за сборы. До ближайшего заброшенного лагеря всего пять километров — уж это он доковыляет!

Рюкзак вышел объёмным, и часть еды пришлось выложить, что подстегнуло новый пересчёт. Он ещё раз посмотрел на схему, всё повторяя про себя.

Сюда бы этого… киборга… рисующего.

Стас вздрогнул. Ланс! Он вспомнил, но на это ушло несколько долгих мгновений.

Да что же это такое?

Рука вывела на стене «Ланс». Он задумался и добавил «Вениамин». «Полина», «Дэн»…

Успокоился только переписав всех, кого вспомнил. Если кто и увидит — наверное ничего не поймёт, а ему легче.

Он помнит. Они с ним.

Закинув рюкзак на плечи, он замер. Выход был рядом, но…

Вход в барак. Стас словно избегал даже смотреть туда.

Он осознал, что боится туда зайти. Зайти — и не выйти на свободу, как было почти полгода назад… Потерять всё. Снова.

Именно поэтому он заставил себя развернуться, толкнуть скрипучую дверь и сделать шаг.

Он стоял посреди пустого помещения. заваленного тонкими циновками.

«И всё?»

Это была вся его жизнь последние несколько месяцев, но сейчас он просто не мог в это поверить.

Сколько ночей он лежал, уставившись в потолок, слишком уставший, чтобы спать, думать, дышать?

Сколько раз приходилось подскакивать, когда в глазах темнеет, а в ушах стоят окрики охраны?

Ему показался знакомый силуэт. Высокая женщина медленно прошлась по бараку и улеглась ровно на то место, где спал Стас, сворачиваясь клубочком.

Он тряхнул головой, заменяя фильтр. Видение исчезло. Он спокойно прошёл сквозь барак, поправил рюкзак и, опираясь на трость, заковылял прочь. Дорога была не особо тяжёлой, и дошёл он засветло, неплохо устроившись на новом месте.

На первом лагере его нога сказала ему, что он долбанулся. После ночёвки он не мог её согнуть и разогнуть. Стас с трудом поднялся, выпил воды из запасов, сделал укол и отключился.

Дальше стало хуже. Не понятно, чем конкретно это было вызвано, но небольшой всплеск энергии после освобождения быстро закончился, и около недели он провалялся, с трудом приходя в сознание.

Он лежал без памяти, просыпался, проверял по свету, сколько примерно прошло времени, грыз паёк (совсем немного, от большего — тошнило), запивал его водой и отключался дальше.

Когда он в очередной раз потянулся за пакетом с водой, тот оказался пуст. Кажется, у него был жар. Стас заставил себя подняться. Сделал укол, убрав ампулы во внутренний карман. Где-то на этом этапе он уже устал.

Но надо было идти. Собрав всё, во что можно было набрать воду, он двинулся в сторону горного ручья, шумевшего неподалёку. Прохлада его немного взбодрила, но короткий путь занял у него, казалось, целую вечность.

Дойдя до ручья, Стас был по-настоящему вымотан. И тут до него дошло — он не менял маску, пока был в беспамятстве! Дрожащими руками он стащил её, вынул фильтр, тщательно полоская в воде. Замёрзшие пальцы еле справились с застёжкой пакета, но он всё-таки смог открыть сорбент и засыпать в маску с запасом. Защёлкнул кассету фильтра и вернул на место.

Отдохнув ещё пару минут, принялся набирать воду. Пальцы на холоде быстро застыли так, что плохо сгибались. Собрав всё своё «богатство» — пару пакетов и одну бутылку с водой, он поднялся, ковыляя обратно.

Но поход за водой стоил ему не только сил.

Завидев жарроков, он принялся кричать и долбить палкой, на которую опирался, по стылой земле. Животные, поджав уши, ретировались. На адреналине Стас доковылял до сторожки, в которой спал. Видимо, он на волне общей слабости не смог как следует запереть дверь…

Он забрался внутрь, запираясь. Это сейчас животные думают, что он грозный хищник, а ну как передумают? Проверил замок — на этот раз дважды.

Стас обессиленно опустился на матрас. Кажется, они утащили рюкзак… Все его силы закончились, и он снова отключился, теперь уже сидя.

Дальнейшее он помнил смутно. Заставлял себя пить. Делал уколы. Хлебцы эти монстры не тронули, поэтому жевал и их. Менять маску! К счастью, часть выпала, видимо, пока звери дербанили рюкзак, потому что промывать фильтры у него сил не было.

Ему казалось, что он никогда не покинет это тесное, холодное помещение. Картинка с грудастой девицей, покрытая таким слоем пыли, что девушка казалась одетой, будто следила за ним. Мир приобретал всё более психоделичные очертания… А чтобы ему жизнь мёдом не казалась, вокруг то и дело раздавались шорохи и рыки.

Или это галлюцинации?

В какой-то день, по его прикидкам — примерно спустя неделю, он распахнул глаза, ощущая, что жара нет, и даже нога болит не так нестерпимо, как раньше. Тут же заменил маску, прокашлявшись и сплюнув чёрную жижу. С непривычки такое его пугало, но за полгода пришлось привыкнуть.

Первым делом провёл ревизию запасов. Выжили хлебцы, пара банок консервов (хотя на них были следы зубов), и, собственно, всё.

Собрав кассеты из фильтров, он отправился в очередной поход за водой, на этот раз дважды проверив засов. Дойдя по ручья, уже выдохся, но всё-таки явно ощущал себя более здоровым.

Часть запасов сорбента утащили жарроки, поэтому пришлось добавлять максимально экономно. Ничего страшного, если половина порошка — старая. Как-нибудь отфильтрует, всё лучше, чем ничего…

Тщательно распихав по карманам кассеты, он забросил наполнившиеся пакеты на плечо, и, опираясь на верный черенок, ставший почти что его близким другом, захромал обратно.

Животные осмелели, топтались на краю поляны, с любопытством поглядывая на него.

А один стоял на пути между ним и сторожкой.

— Кыш! — ударил по земле палкой Стас, но жаррок только зарычал.

Только этого не хватало.

Станислав продолжил движение, заставляя животное попятиться. Но, когда до сторожки оставалась пара метров, жаррок всё-таки решил пойти в наступление. Стас был готов — отклонился, перехватывая импровизированный посох удобнее, и в нужный момент как следует треснул животное по голове.

Поляну огласил визг. Стас заспешил к сторожке, дрожащими руками вскрывая замок.

Не успел. К счастью, сработали рефлексы, и, услышав рык, Стас дёрнулся в сторону. Животное сбило с ног, щёлкая у лица длинными острыми клыками. Палка всё ещё была в руках, и резким движением Стас ударил зверя по голове, сшибая с себя. Тут же поднялся, опираясь на здоровое колено и ещё одним точным ударом проломил череп.

Когда он с трудом поднялся, то обнаружил, что из кустов на него пялится несколько пар глаз. Наблюдая за ними, Стас подтащил тушку ко входу. Открыл сторожку, нашёл там горючий порошок, засыпал им зверя, и плеснул сверху воды.

Огонь вспыхнул эффектно, с громким хлопком. Раздался испуганный вой. Стас, облитый звериной кровью, стоял над этим импровизированным костром, обводя кусты вокруг тяжёлым взглядом. Больше желающих нападать не нашлось. Порошок имел очень специфичный запах, и его часто зажигали, чтобы отпугивать диких зверей.

Он толкнул дверь сторожки, тщательно её запёр и без сил опустился на пол.

Придя в себя, он принялся за дело. Запасы еды были на исходе, а пройти нужно было пятнадцать километров. Соорудив из пустой банки, горючего порошка и небольшого пакетика пугалку на случай, если кто-то из местного зверья им заинтересуется, он направился в тур по заброшенному лагерю. Ему повезло — нашёл запас просроченных консерв. Нагревательному элементу пришёл конец, но есть вполне можно было. Откопал ещё пустых банок из-под пива и горючего порошка. Судя по всему, здесь его использовали, чтобы избавляться от тел, не приманивая зверьё, а на новой шахте была очень удобная пропасть…

Отёк проходил, и, выжидая, пока станет хоть немного легче, чтобы не свалиться посреди дороги, он занялся делом. Тщательно разделил порошок на порции, ссыпав их в предварительно высушенные банки, герметично закрыл. Прямо как в детстве! Только здесь, если эти штуки не сработают, то тебя могут загрызть насмерть. Да даже если сработают…

Экономично распределив запасы, он ещё пару дней потратил на то, чтобы прийти в норму. Обследовал лагерь ещё пару раз, понемногу отжимался, разминал ногу, которая плохо сгибалась. Счёт дням было вести сложно, но когда, по его прикидкам, прошло чуть больше трёх недель с момента начала его похода, он забросил на плечо сделанную из старой простыни сумку и зашагал прочь, опираясь на ставшую ему верным другом трость.

Шёл неспеша, но без остановок. Пару раз пришлось зажечь «хлопушку». Взял курс на второй лагерь — лучше сделать крюк перед ретранслятором, но переночевать под крышей. Терминал сел, пока Стас был в отключке (спасибо, хоть его не сгрызли!), но карту он смог нарисовать по памяти и был уверен, что идёт куда надо.

Везение расслабляет. Стас это понял, когда добрался до второго лагеря, уже затемно. От него осталась только пустая поляна и зияющая дыра входа в шахту, прикрытая рассохшимися массивными воротами.

Материалов для костра тут практически не было — всё вымокло. До ретранслятора ещё несколько километров, в темноте не дойти, не найти ориентиров, а оставаться на открытой местности…

Дверь шахты скрипнула под слабым ветром, и Стас взмолился о том, чтобы нашлось другое решение.

Но выхода не было. Он потянул на себя затвор, открывая тяжёлые ворота, и скользнул внутрь, запираясь. На входе стояла вагонетка — точная близняшка той, что спасла ему жизнь при обвале. Стас невесело усмехнулся.

Ещё раз тщательно проверив, закрыты ли двери, он перекусил парой хлебцев, заменил кассету в маске и забрался в вагонетку, закрывая двери и в ней. Просто чтоб было спокойнее. Сжёг одну «хлопушку», чтоб немного отогреться.

Вот только сон не шёл. Поэтому Стас принялся вспоминать карту и сверяться со встреченными ориентирами. Мысли сразу перетекли на список имён. Кто же там был?

«Тед»

«Дэн»

«Полина»

Друг-медик ещё… А как звали женщину? Он не мог вспомнить. Нет уж, постарайся.

Вспоминай!

Как он мог забыть всего за полгода? Полицейский, кто-то из полиции… И ребёнок маленький был. Стоп, откуда на корабле ребёнок?

Были ли они вообще?

Стас не заметил, как заснул.

По ощущениям было уже утро. Он осторожно выбрался из вагонетки, толкнул ворота…

За ними едва ли было что-то видно. Мелкий снег, смешанный с пылью, кружил в воздухе, и от этого земля, небо и пространство между ними казались какой-то единой субстанцией.

Стас закрыл тяжелую дверь и со злости саданул по ней кулаком. Липкий страх подкрадывался всё ближе.

— Вениамин! — вдруг вслух сказал он и усмехнулся, — Венька, Вениамин, Вениамин Игнатьевич! «Купил бы ты, Стасик, корабль!» — он засмеялся, пусть и немного истерично.

Нет уж, близкие люди всегда с ним! И наверняка его ищут. Миранда… Да, Миранда! Она явно не остановится. Надо только им немного помочь, вот доберётся до ретранслятора…

— Выберусь — куплю Дэну ящик сгущёнки, — мечтательно протянул он, и свой осипший голос, отражённый от стен, показался чужим. Почему-то это успокаивало, будто бы у него есть собеседник. — Веньке надо будет подарить какой-нибудь отличный коньяк. А Теду… не знаю, разрешу ему разок полихачить! — он снова засмеялся. Вот бы сейчас оказаться там… И чтобы главной проблемой была Котька, лезущая в кровать!

Он зашипел, глядя на свой палец. Похоже, порезался — алая капля крови лениво упала в чёрную пыль. Стас в очередной раз закашлялся. Таблетки заканчивались. Холод тоже не способствовал скорому выздоровлению. В шахте было холодно, в вагонетке — чуть теплее за счёт изоляционных ковриков, но совершенно не жарко. Поэтому пришлось сжечь последнюю «хлопушку» — когда стало настолько холодно, что пришла боль.

— Миранду свожу на поющие камни, точно, — продолжил он диалог сам с собой. — Ей понравится. И в тир. Научу стрелять. Да… — почему-то по щеке скатилась слеза. От пыли, должно быть. — Лансу футболку подарю. С зайцем…

Буря к вечеру улеглась, но идти на ночь глядя он не рисковал. Из-за того, что дышать было тяжело (и спёртый воздух в шахте улучшению ситуации не способствовал), усталость брала своё гораздо быстрее. Задраившись в вагонетке, он привычным движением достал из внутреннего кармана абри, ощущая, как от него веет теплом. Он был уверен, что это самообман, и этот камень не больше, чем сувенир, потому что иное казалось… слишком хорошим для правды. Но почему-то у него его не отобрали, он не потерял его за всё время и не сломал, а сейчас этот «сувенир» отдавал в руку приятное, равномерное тепло.

А может и правда, где-то на другом конце галактики сидела Миранда, сжимая камень-партнёр в руке и задаваясь похожими вопросами.

«Лучше бы ей поторопиться» — мелькнуло в его голове, когда он засыпал.

Наутро погода была ясная, и Станислав, наскоро перекусив, бодрым темпом пошёл вперёд. Отёк спал, и нога почти не болела, поэтому уже через несколько часов хода Стас различил приземистую вышку вдали. Это будто придало ему сил — он ускорился, приближаясь к ней, чувствуя, как его начинает одолевать волнение. Добраться, отправить сигнал…

Ещё пара часов — и он на месте. Покрутившись, нашёл вход, взломал замок, взбежал по винтовой лестнице. Ещё немного — и…

Видимо, пираты про вышку тоже знали. А может, сами работорговцы были жаднее некуда? Или поживились мародёры?

Так или иначе, оборудования не было. Его вырвали с мясом. На вышке не было ровным счётом ничего полезного, только пустые разъёмы и антенны. Даже если зарядить терминал и подключить, сигнал без обеспечения не пробьётся дальше поверхности планеты…

Стас не психовал. Не нервничал. Он снова не думал ни о чём. Ладно, развернём батарею, поставим терминал на зарядку. Подключить к портам, проверить связь…

Он возился там почти весь день, не думая совершенно ни о чём. В голове снова была пустота — та же, что была с ним, пока он торчал в шахте. Его сознание уплывало куда-то во тьму, вместе с воспоминаниями…

Терминал зарядился, и Стас быстро набросал позывные и выставил параметры передачи. И замешкался.

Кто его поймает? Пираты? Работорговцы?

Снова торчать в шахте? Снова остаться без последнего, что у него есть — без свободы?

Кольнуло сердце, и он потёр грудь, нащупав во внутреннем кармане этот несчастный камень. Покрутил в руках и вдруг с криком вышвырнул наружу — прямо в окно, туда, где начинался очередной обрыв. Пускай летит в грёбаную бездну!

— Ну что за истерика? — попытался он себя успокоить, но руки дрожали, а дыхание сбивалось.

Он прекрасно понимал, что за истерика. Он устал. Слишком устал от всего этого. Не хотел сдаваться в плен ради… Ради чего? Надежды, что его спасут? Ради того, чтобы выжить?

Разве это жизнь, когда ты не можешь вспомнить лица любимых людей?

Возможно и они уже не помнили. Он не мог бы их за такое винить.

Стас содрал маску и вышвырнул. Он устал. Он не мог знать всего. Не мог знать, что как раз сейчас «Космический Мозгоед» уже вышел из прыжка и взял прямой курс на планету. Не мог знать, что, решись он послать сигнал — был бы спасён через несколько часов. Не мог знать, что вышка построена из такого материала, что сканеры киборга через него не пробьют, но стоит ему выйти наружу — и через несколько часов Ланс обязательно заметит его с флайера.

У всех бывают плохие дни. У Станислава Петухова этих плохих дней было последние полгода, да и без того накопилось за жизнь немало. И в этот конкретный день он совершил две ошибки.

Первая — он не нажал «отправить».

Вторая — он изменил старой-доброй привычке «проверь ступеньку перед тем, как ставить ногу». Больную, несгибающуюся ногу. Задумался, погрузился в себя. Со всеми бывает.

Если ещё его лёгкую, на эмоциях, пробежку вверх лестница выдержала, то, стоило ему второй раз перенести на неё вес, и ступенька со зловещим скрежетом наклонилась, заваливаясь на бок и увлекая Стаса за собой. Он зацепился плечом, раздирая его до крови, и упал на демпфирующий слой, покрывающий вогнутый внутрь пол вышки, скатываясь к углублению в центре. Демпфер не такой твёрдый, как камень, но всё же и не самый мягкий, поэтому, кажется, он сломал что-то ещё.

Замерев на полу, Стас отключился, ощущая только пустоту и тьму.

«Космический мозгоед» сел на поверхность только через час.

Ланс старательно обыскивал всю местность — но он был телохранителем, никогда не бывавшем в такой ситуации. В его программе этого не было, в гайде по планетоидам и шахтам — тоже, да и сам парень просто не знал, что через подобное покрытие его сканер не пробивает. Всё, что происходило внутри — вибрации, слабое дыхание с хрипами, все эти звуки поглощались полом и стенами ретранслятора. Киборг доверился программе, которая послушно обогнула здание, потому что следов на каменном парапете не осталось — да и не могло остаться, ветер всё сдул. Тем более, что рюкзак остался в десятке километров отсюда, а осколки абри — внутри расщелины, у которой стоял ретранслятор. Темнело стремительно, тяжёлая находка тяготила, программа подсказывала, что шанс выжить в данной ситуации отрицательный, поэтому Ланс отправился обратно, хоть и с намерением всё ещё раз тщательно пепепроверить. Но завтра.

Будь на его месте более опытный Дэн — послал бы программу куда подальше и параноидально перепроверил каждый куст, и здание ретранслятора в том числе. Но всё повернулось неудачно. Ланс и так обыскал всё, на что мог подумать. А здание только бегло просканировал.

Утром они смогли бы его найти. Дэн бы обязательно сообразил проверить ретранслятор.

Но когда Стас всё-таки пришёл в себя и увидел уже запёкшуюся кровь, он вдруг чётко осознал, что до утра может и не дотянуть. Он попытался выбраться, прополз несколько метров по слегка пружинящему полу и отключился. Кажется, он видел свет…