Немного другая легенда (джен)

Сон — замечательная вещь. А много сна — еще лучше.

К несчастью порой случается непредвиденное и посторонние звуки врезаются в голову оглушительным звоном чугунных колоколов, выталкивая сознание из замечательного, восхитительного сновидения. Озорные краски тают, возвращая реальности привычную серость, темно-карие глаза медленно разлепляются, вглядываясь в знакомые цвета черно-белого мира, с прилившими посреди картинки пятнами алой крови, а нос, дернувшись, вдыхает запах чужого пота с примесью ярости и страха.

Чертыхнувшись на повозке, Клык дернул крупной мордой, приходя в себя, перекатился на мускулистые лапы, тут же соскочил на землю и, оскалив зубастую пасть, кинулся на вооруженных незнакомцев.

Девиз мабари прост до абсурда — «неожиданная атака — верный способ победы». Когда те, чей аромат приедается, становясь обыденным, оказываются в опасности, кровь вскипает, а в уме, как заноза, застревает единственно понятная мысль: разорвать. Тех, кто посмел восстать против друга. И тогда каждый чужой, чей запах необычен и незнаком — потенциальный враг. Куски свежего, еще пахнущего жизнью, мяса и клочья штанин, растерзанные, надкусанные, разлетаются в стороны, уподобляясь огненным искрам, и тут же теряют свой интерес, пачкаясь в пепле и слякоти чернозема.

В войсках Ферелдена издавна есть традиция: раскрашивать гладкую шерсть четвероногих товарищей изгибами воинственных черных татуировок. Они, по легенде, придают им силы, ко всему прочему служа опознавательным дружественным знаком, так как источают смердящую вонь, чем-то схожую с запахом тухлых яиц, испражнений и еще чего-то, не поддающегося описанию. В свою очередь Клык ничем измазан не был, да и его двуногие сподвижники тоже, однако собаке с умными карими глазами и острыми, с кусочками мяса, застрявшими между, зубами это ни в коей мере не мешало. Своих он узнавал сразу и им же помогал отбиваться от названных гостей, со звериной яростью бросаясь на агрессивно настроенных вооруженных людей, подобравшихся со спины в потемках.

Самым, пожалуй, интересным моментом, привлекшим внимание мабари в этот вечер, была довольно зрелищная дуэль двух высоких человеческих существ, в одном из которых пес без сомнения признавал хорошего друга и единомышленника — кунари. В глазах рогатого соратника, так хорошо понимающего тонкую душевную организацию скромной собаки, пылала злая ненависть, проедающая металл оружия противника, подобно ядовитой кислоте.

Удары сыпались градом. Меч с изуродованной зарубками кожаной рукоятью обрушивался на громоздкий секач, который отталкивал его и сам, взметнувшись в воздухе, пытался изобразить подсечку. Две пары ног, топча изуродованную кровью и костями землю, двигались в причудливом танце, пытаясь решить, за кем именно останется эта зрелищная партия, а кто, разинув рот и приобретя шрам поперек груди, навечно останется гостем этого пепелища.

Рыча, Клык накинулся на незнакомую женщину, пытающуюся тайком подобраться к темноволосой даме с волшебной палкой, от которой всегда пахло тонким сладковатым ароматом душистых трав и какой-то пугающей, обезоруживающей властью. Но этот друг, эта брюнетка, к разочарованию мабари, его не переносила, и даже малые попытки добиться ее внимания, навроде пойманного и преподнесенного в подарок кролика или длинного слюнявого языка, облизывающего щеку волшебницы, были тщетны. Даже сейчас, после этой маленькой услуги, в ее взгляде не было радости, только сухая, тактичная благодарность — немой кивок. Клык наклонил голову, расстроено заскулив, а чародейка, перехватив посох двумя руками, подобно дубинке, ударила им долговязого головореза, который, вначале проворно увернувшись от первого удара, второго — в виде наскоро скомканного огненного шарика со стороны рыжего друга-чародея — уже не пережил.

Прошло не так много времени, прежде чем все наемники были повержены. Остался лишь один. И он сейчас, до сих пор вертясь в незамысловатом танце с братом-кунари, надеялся на свою победу, в уме высчитывая маловероятный шанс, при котором он, даже после этого своего триумфа, сможет уцелеть, окруженный двумя магами, псом и безжалостной вооруженной девушкой. К радости великана и к огромному неудовольствию Клыка, мабари вдруг напрягся, навострив слух, и кинулся в сторону деревни, почуяв какую-то свистящую опасность. Она прямо таки витала в воздухе, вибрируя и пища, пронизанная запахом телячьей кожи, трупного пепла и опавших листьев, сладковато-терпких, навевающих грусть, заставляющих вопить от нетерпения и злобы, готовясь распотрошить незнакомых негодяев точно так же, как того слишком медлительного бельчонка на пустой опушке.

* * *

— ... Но что-то я заговорился, — эльф расстроено вздохнул, выводя руки из спины и, с грацией дворцового артиста представляя нашему вниманию изогнутое лезвие впечатляющего кинжала с костяной рукоятью. В свете зажженного факела, который удерживал недовольный головорез с козлиной бородкой, нож блестел и переливался оттенком чистейшего серебра, хотя выкован был, скорее всего, из обычной дешевой стали. — Я даже не знаю, которую из частей тела у вас позаимствовать. Никогда не имел дел с Серыми Стражами.

— Поздравляю с боевым крещением, — равнодушно буркнул Оуэн, разжав мою кисть и положив руки на темные наплечники, неосознанно сжав их до боли. Но я перетерпела. Чуть помолчав, брат внезапно громко присвистнул, усмехнувшись, и так же странно в голос расхохотался, чуть откинув голову. — Я тут подумал о том, что бы ты мог подарить Логэйну. Как трофей. На ум идет только одно, чего у него точно нет — в виду подозрительного полового несоответствия. Но своим добром я делиться не намерен, достопочтенный эльф, так что заранее прошу прощения.

— Умно, — оценил Зевран. — Но и кисти, думаю, будет достаточно. Другой вопрос: как именно понять, что вы Стражи? Может у вас голубая кровь? Или, возможно, черная?

— Самая что ни на есть красная, приятель! Цвета рубина. На вкус чуточку горчит, вероятно, но во всем остальном — ничем неотличима от твоей или гномьей.

Араннай растянул губы, обнажая белесые зубы и, коснувшись острой стороны лезвия кончиками пальцев, пару раз быстро за нее зацепился, не решаясь провести ладонью вдоль металла, хотя сам по себе эльф производил впечатление бойца бесстрашного, готового испробовать все прелести жизни вдоль и поперек, не гнушаясь марать руки и репутацию.

— Забавно. Стало тихо. Мне кажется, там что-то стряслось, — вслух произнес он.

— Кажется, твои товарищи отправились к Создателю, — зло ответила я. — Не хочешь следом?

У меня не было и толики сомнения в том, что наши друзья живы. Каждый раз, когда кто-то важный для меня умирал — внутри будто что-то обрывалось. Но не сейчас. Стоя перед братом, как щит, и виском чувствуя острый наконечник заряженного арбалетного болта, я с полной уверенностью могла заявить: все живы. А значит, совсем скоро мы вновь будем кучкой сидеть у костра, грея руки о танцующее пламя, на миг позабыв о важности судьбоносной миссии, что несем на своих плечах. Скоро. Нужно только немного потянуть время.

Младший вновь протяжно присвистнул. Едва заметно повернул голову, вглядываясь в черный прямоугольник распахнутой настежь двери, усмехнулся.

— Собаки умные существа, ты знал? — спросил он у лидера наемников.

Эльф нахмурился, пытаясь проследить за взглядом пленника, но все, на что он в итоге был способен, это ловко, гонимый инстинктом самосохранения, отскочить в сторону, едва не схлопотав стрелы, которой к несчастью не удалось избежать одному из близнецов.

Картина складывалась так: подкравшись со спины к девушке в черном, Клык накинулся на нее, укусив за бедро. Незнакомка отклонилась, успев нажать на чувствительный спусковой крючок и выпустить болт. За миг до этого Оуэн с силой оттолкнул меня, заставив повалиться на землю, а сам отвел тело в сторону, уходя с траектории полета вытянутого снаряда и тут же вытащил меч. Таким образом, благодаря мабари, Зевран лишился сразу двоих своих людей, и все, что нам оставалось, это разобраться с оставшимися, один из которых, отшвырнув факел в сторону, не раздумывая накинулся на меня.

Я не боюсь мужчин, даже если они крупнее меня в два раза. Никогда не боялась. Другое дело голос разума. При виде подобного врага, как и при виде Огра, он буквально вопит, прямым текстом твердя о побеге. Никоим образом не беря в расчет пункты жизненных принципов, по которым капитуляция с поля боя равносильна смерти. Хотя... о чем это я. Мне и бежать то было некуда. Сидела на земле, не способная рационально оценить ситуацию. Если бы вовремя не догадалась перекатиться с колен на спину и, согнув ноги, умело оттолкнуть ими пошатнувшегося от неожиданности лысого, так бы и отдала душу Создателю, пронзенная коротким клинком.

В потемках отползая от разъяренного наемника, потянулась к ножам за спиной, и только сейчас осознала, что по глупости еще днем сняла их, намереваясь к вечеру раздобыть точило и привести лезвия в приемлемый вид. Получается, здесь и сейчас, я была безоружна? Вот теперь стало страшно. Честно. Глаза возбужденно заметались из стороны в сторону, в свете подрастающей лунной дольки цепляясь за смазанную сцену чужой драки. Звенел металл, хриплые неконтролируемые выдохи вторили в унисон его песне, а хлюпающий звук терзаемого тела гармонично дополнял общую какофонию, примерно так же, как изюминка украшает макушку пышного, только что из печи, румяного пирожка.

Безымянный с козлиной бородкой подобрался стремительно, почти бесшумно. Навис надо мной подобно хищной птице, в один прием поднял меня с земли как тряпичную куклу, прижал к своему волосатому телу и шепнул, жаром обжигая ухо:

— Как жаль убивать такую милашку просто так. Но, кажется у меня появил... — договорить у него не вышло. Инстинкт самосохранения потух вместе с воплями разума: я со всей силы ударила его коленом в промежность, и тут же, когда он, согнувшись и нечленораздельно крякнув, на миг потерял бдительность, оттолкнула его, заставив глупо попятиться. Мне бы догадаться сделать ему подножку, повалить на землю, выбив из руки до сей поры безобидный нож, или сделать хоть что-то полезное! Но не додумалась. Обретя на недолгие полторы минуты хрупкое чувство безопасности, рассматривая землю в поисках подходящей палки или камня, — в конце-то концов! — я благополучно пропустила тот момент, когда наемник пришел в себя и, сверля меня ненавистным взглядом, в два прыжка сократил расстояние, банально наотмашь саданув меня тыльной стороной левой ладони по щеке. В глазах в ту же секунду заметались белые точки, мир поплыл, вернувшись через четверть минуты ощутимой пульсацией крови на лице. А именно — в области раскрасневшегося от удара пятна. Во рту возник кисловато-металлический привкус. Или, быть может, мне так только показалось? — Тварь, — выплюнул мужчина, ловко закинув кинжал в поясные ножны, и тут же его кулак врезался в мой живот, проминая кожу нагрудника, невольно заставляя сжаться, упасть на колени и уткнуться носом в холодную, пахнущую смертью, землю.

Кулачные бои — моя слабость. В плохом смысле этого слова. Я с оружием то обращаюсь на натянутое «ты», так что же говорить о грубой силе? С другой стороны, если бы лысый накинулся на меня с ножом, приставил бы его к горлу, у меня, быть может, получилось бы его обезоружить, вышло бы увернуться. Но тип с бородкой до подобного не опустился. Решил идти напрямик, используя свое физическое преимущество против безоружной. Умно. Интересно только, он сразу понял, что при мне нет лезвий?

В общем, к прискорбному стечению этих душещипательных обстоятельств мои внутренние стенания никого не волновали. Головореза, к примеру, интересовал лишь мой, полный боли, крик, когда мысок его тяжелого сапога четвертый раз... пятый... таранил мое обессиленное тело. А затем все прекратилось. Сквозь затянувшую разум глухую пелену до меня добрался звук чужого падения и распахнутые настежь темные глаза невидящим взглядом уставились на меня. Лысому мастерски перерезали горло, и теперь мой спаситель осторожно поднял меня, возвращая в вертикальное положение.

— Не могу смотреть, как бьют даму. Ногами тем более, — певуче сообщил голос эльфа. Я содрогнулась, пытаясь оттолкнуть его от себя. Застигнутый врасплох, но не потерявший самообладание, Зевран усмехнулся, заломив мне руки за спину и кончик странного, походившего на серебро, ножа знакомо уткнулся мне в поясницу. — В этом нет грации. Варварство какое-то!

Зло зарычал Клык, наконец разобравшись с невезучей девицей в черной маске. Выпрямился Оуэн, вытирая измазанный в крови меч о кусок чужой рубахи. В густом мраке вглядываясь в очертания чужих фигур, брат медленно направился в нашу сторону. Он-то думал, что я уже давным-давно разобралась с тем наемником и теперь, прижимая к земле обезоруженного лидера, дожидалась его, младшего, распоряжений. Но все пошло немножечко не так. У меня не было клинков, я, вся измазанная в земле, крови и трупном пепле молча стояла, плененная этим же самым эльфом, которого должна была обезвредить и, все еще щурясь от боли, пыталась не рухнуть в обморок. Красиво вышло, правда? Восхитительная картина, клянусь Создателем! Рассмеялась бы, честное слово, если б кроме слез и рвущегося наружу хриплого кашля была еще хоть на что-то способна.

— Ева? — в голосе звучало беспокойство. Оуэн замер, пройдя не более пяти шагов, пытаясь рассмотреть поддернутой пеленой ночи лицо Араннайя. — В чем дело? Эльф?

— Зевран. Мы вроде уже познакомились, — ответил остроухий, все так же не сбрасывая с физиономии нахальной, улыбчивой маски. Сокрытый приторной воспитанностью, довольный смех сквозил в каждом его слове. Если светловолосый и понял, что для него эта битва проиграна, то до сих пор не собирался с этим мириться, наспех придумывая план отхода, между делом стараясь не вогнать себя в еще более тупиковую ситуацию. Получалось это у него, смею заметить, пока что довольно убедительно. — На самом деле моей задачей было убить Серых Стражей. Вся проблема в том, что я не знаю, зачем именно это нужно делать. Вороны не задают вопросов. В свою очередь, наблюдая за тем, а так же предполагая, как быстро и умело ваша разношерстая стайка расправилась с командой элитных наемников, я в который раз спрашиваю себя: а чем, собственно, плоха идея, что вы разберетесь с Мором? Он-то будет, бесспорно, посерьезнее интересов толстозадого голубокрового меньшинства.

Топот ног по деревянному полу заставил эльфа прерваться. Сверкнул огонек волшебного светоча, пылающего на кончике набалдашника деревянного посоха и через заднюю дверь во дворик выскочил Алистер. За ним Дайлен. Морриган, Лелианы и Стэна видно не было. Они, скорее всего, остались присматривать за лошадьми и телегой. Разумно.

— Так, о чем это я? — как ни в чем не бывало, продолжил лидер. Пятно магического света упало на наши фигуры, раскрашивая их кровавыми разводами и затертыми земляными кляксами. Брат напрягся. В глазах бывшего храмовника сверкнула ярость и он инстинктивно сжал кулаки, только потом заметив, как неестественно выгнута моя спина, в которую упирался кончик острого лезвия. Амелл же был подозрительно хладнокровен. Рукав рубахи, оторванный по плечевому шву, болтался на хлипких остатках тонкой нитки, совершенно не волнуя мужчину. Он, видимо, чего-то ждал. Хотелось надеяться, что не прогадает. — Я проиграл. Готов сдаться. Проблема лишь в том, что я нахожусь в очень дурацком положении. С одной стороны вы, готовые вонзить мне нож в сердце и с интересом наблюдать, как тело, дергаясь, теряет остатки души, а с другой — Антиванские Вороны, моя дорогая гильдия, покинуть которую можно только вперед ногами. Причин для подобного ухода не так мало. Главная — не выполненные пункты оплаченного контракта на чью-либо голову. В данном случае — ваши. Три. Так что я, как ни погляди, обречен со всех фронтов.

— Зачем ты нам это рассказываешь?

— Пытаюсь вымолить прощение... — простодушно отозвался Зевран, что кардинально не вязалось с его образом бесстрашного убийцы, произведшем на меня некоторое впечатление в первые минуты нашего недавнего знакомства. — Ведь, по сути, своими руками никого из ваших я до сей поры даже не ранил. А эту прекрасную деву и вовсе спас от неминуемой смерти. Да, сейчас она залог моей жизни, но... Захрий был мстительным и жестоким человеком. Вначале он бы ее изнасиловал, как это не грубо, а затем...

Терпение Дайлена лопнуло так же внезапно, как обычно лопается сверкающий радугой мыльный пузырь, едва коснувшийся ладони. Яркая вспышка, вначале неосязаемой крохотной сферой возникшая между эльфом и мной, вдруг взорвалась темно-синими брызгами, отшвырнув нас друг от друга и брезгливо бросив на омертвевшую землю. Ладони врезались в чернозем. Распластавшись на темной почве, я терпеливо ждала, когда, наконец, прекратится приступ ленивой, поедающей каждую клеточку тела, боли. Хотелось закрыть глаза и уснуть, позабыв все это, как страшный сон. Но расслабляться было еще рано. Поднятая чьими-то усилиями на крепкие руки, я уткнулась в мужское плечо, пахнущее незнакомо, но приятно.

— Ранена? — тихо поинтересовался Алистер. Я в мгновение ока пришла в себя, подняла опущенные на миг веки и неловко попыталась выбраться из объятий Стража, нестойко встретив ступнями покачивающуюся землю.

— Нет, — произнесла быстро и уверенно, в который раз почувствовав болезненный укол совести. Ведь снова, а? Я снова это сделала... пора завязывать с этот детской наивностью и прекращать строить из себя недотрогу! Да. Пора... наверно.

Стоя над лидером, приставив к его груди меч, младший с любопытством покручивал во второй свободной руке ножик с костяной рукоятью.

— Что же мне с тобой делать, приятель? — устало поинтересовался Оуэн, вручив клинок магу. — Так, давай уточним: тебя нанял Логэйн, верно?

— Так точно, — бодро отозвался Зевран. Факт поражения его, похоже, не так уж сильно трогал. Что происходило в голове у этого остроухого, одному лишь Создателю известно, честное слово! — Темноволосый и бледный. Любитель дорогого вина и громоздкого обмундирования.

— Верно, — согласился брат. — Так, что именно он сказал?

— Он? — Ничего. Контракт заключался через его поверенного. Хоу, если мне не изменяет память. Удовлетворить ваше любопытство и сказать, как много денег выдали за ваши головы, увы, не могу: финансовые дрязги глаз работающего в поте лица большинства благополучно минуют. Выплаты, однако, происходят точно в срок: по возвращению в гильдию. Но, кажется, мои карманы вновь останутся пусты...

— Так много высокомерия и наигранности тогда, и такое глупое смирение сейчас, — тихо произнесла я, приблизившись к убийце. — Куда делась вся твоя уверенность и наглость?

— Немного притупились, красавица, — еще шире растягивая губы, пропел Араннай. — Я просто знаю, когда нужно играть, а когда, если того требует случай, немного ослабить позиции и скинуть маску негодяя. В душе я очень даже чувственный, мягкий и романтичный мужчина и... — кончик клинка чуть сильнее надавил на кожу нагрудника, царапнув ее и медленно, плавно переместился на горло. Эльф громко сглотнул, но продолжил разглагольствовать: — Я требую пощады. Или бессрочного контракта. В общем-то, какая вам разница, кого именно бросать на драку с порождениями? А я быть может еще и выжить умудрюсь, и помогу в нелегком бремени. Что скажете?

— По поводу разницы... она очень важна. Все люди. Которые идут за мной, за нами — друзья. Они за меня жизнь готовы отдать, и то же я сделаю ради них. А ты — проходимец, произведший впечатление двуликого предателя: кто больше заплатит, за тем и пойду. Я не прав?

— Отчасти, — помедлив, согласился светловолосый.

— Вот. Так что... — Оуэн умолк, протерев ладонью лицо, и устало выдохнул. — Ты безоружен. И ты, действительно никого не ранил. И даже спас Еву, в некотором смысле, — Клык, до сих пор недобро рычащий, умолк, наклонив косматую голову. — В общем... я не убийца, — наконец произнес брат. — Что бы там кто не говорил, а для меня очень важна чистота моей совести и, так как, по сути, ты ничего толком не совершил, хоть и мог... пусть даже причиной бездействия послужило чувство самосохранения... проваливай отсюда. И больше никогда не попадайся мне на глаза.

Вернув меч в ножны, младший в молчании уставился на растерянного эльфа.

— Что? — возмущенно переспросил Алистер. — Ты его отпускаешь? После всего? Да его люди... они... ты сестру свою видел!? Она на ногах едва стоит!

— Я в порядке!.. — Амелл отошел от брата и приблизился ко мне, в свете огонька разглядывая мое бледное, с красным отпечатком на щеке, лицо. Покачав головой, маг осуждающе скривил губы. Я недовольно закатила глаза и покачнулась, тут же ухватив рыжего мужчину за плечо. Сама себе, как всегда, противоречу. Ну что ж — характер такой.

— Я против убийства, но командир в ответе за свой отряд! Всегда! Его руки могут быть чисты, буквально выражаясь, но, по факту...

— Благородство, заткнись! — довольно резко прервал блондина Оуэн. — Я не стану его казнить. И мне плевать, что ты думаешь. Ты стоишь на моем дворе, у моего дома, и, ко всему прочему, пытаешься навязать мне свое идиотское мировоззрение. Просто закрой рот и проваливай, иначе я за себя не ручаюсь.

Монолог был произнесен спокойным, невозмутимым голосом, однако даже этот факт не умолял ноток грубого отчаяния, сквозивших в каждом слове. Я понимала брата, мы с ним, если можно так сказать, были в одной связке. Разграбленная деревня, трупы знакомых соседей, разрушенный дом и холодный крест, служивший имитируемой могилой. А затем, в минуту горя, это треклятое нападение, этот нож, упершийся в спину, чужая кровь, стекающая по клинку... В то же время, если призадуматься, то и в словах светловолосого мужчины был смысл. Кто, как не лидер отряда несет ответственность за действия своих людей?

Вдруг... все случилось внезапно. В глазах Алистера пылал праведный гнев, губы, сомкнутые в плотную полоску, чуть приподнялись в гримасе отвращения. Сократив расстояние до цели, Страж развернул Оуэна и схватил его за ворот льняной рубахи, выглядывающей из-под панциря брони. Двухсекундного отсутствия реакции со стороны оппонента было достаточно: освободив и вывернув правую руку, блондин со всей силы ударил младшего в левый бок, в стык доспеха. Второй скривился от резкой боли, по инерции пытаясь закрыть локтем уязвимую зону. Металлические застежки больно и неожиданно врезались в кожу через неплотную ткань рубашки. Следующий удар пришелся по голове. Точнее сказать, это был не удар — толчок. Превозмогая неприятную пульсацию слева, Оуэн с силой хлестнул раскрытой ладонью по светлым волосам бывшего храмовника, отталкивая того в сторону. Рыча сквозь зубы, не позволяя противнику так нелепо вырваться из его хватки, Страж сильнее сжал жилистые пальцы, выпрямил руку, затем резко согнул, и челюсть младшего встретилась с крепко сжатым кулаком, облаченным в шершавую перчатку, неприятно хрустнув.

— Достаточно!

— Алистер!

Наши с Дайленом голоса прозвучали синхронно, перебивая друг друга. Маг кинулся разнимать дерущихся. Оуэн теперь, хватаясь за покрасневшую часть лица, готов был разорвать блондина. В его глазах читалась ненависть. Я знала этот взгляд. В темноте видно было плохо, но темно-синяя радужка, казалось, становилась черной, насыщаясь тонами ярости и гнева, возникшими на почве слепой мести. Только мести горячей, резкой, о которой потом так часто приходилось сожалеть.

Оттолкнув «заклятых друзей» друг от друга, Амелл встал между ними, едва не схлопотав пару ударов с обеих сторон. Я же быстро побежала к Алистеру, положив руку на плечо и тщетно пытаясь поймать его взгляд.

— Достаточно, — негромко произнесла я, но голос младшего перебил меня:

— Я тебя убью, — глухо прошипел он, — герой, мать твою.

Несильно тряхнув все еще разгоряченного Стража, мне таки удалось заглянуть ему в лицо. Ненависть в светло-карих глазах тут же потухла. Мужчина выглядел озабоченным. Будто и сам не до конца понял, что сейчас произошло.

— Как интересно, — певуче заметил эльф, поднимаясь с земли и медленным, ленивым движением принимаясь отряхивать ткань штанов. Оторвавшийся от кончика посоха магический огонек бледно-голубым шариком нависал над нашими головами. — А всего-то надо было еще немного подождать и вы бы сами друг друга разорвали. Постепенно. Но, — остроухий на секунду умолк, подумывая над тем, как бы эффектнее растянуть окончание мысли, — хм, терпение не мой благодетель, — сухо закончил он, раздосадовано поджав губы.

— Уходи! — приказным тоном заявила я, обернувшись к Зеврану. По телу волной промчался какой-то прилив сил. Мощи. — Пока я сама не насадила тебя на меч!

Араннай повел бровями, оценивая серьезность моих слов, затем изобразил галантный поклон, и, выпрямившись, бодро улыбнулся.

— Как бы там ни было — был рад знакомству, моя прекрасная бунтарка. Пусть даже оно, скорее всего, было первым и последним, — искренне произнес он, затем развернулся на пятках и, подойдя к одному из трупов недавних друзей, поднял с земли средней длины оружие. Я, понятное дело, напряглась, но эльф, даже не обернувшись, спокойно перемахнул через забор и зашагал через пустынное поле, растворившись во мраке.

— Напряженный вечер, — заметил целитель, принимаясь магией поправлять челюсть брата.

— Да, — голос прозвучал как-то глухо и неестественно. Боль во всем теле в один миг стала сильнее, недавний прилив сил испарился, колющим разрядом ударив в голову, и я обмякла, повалившись в объятия Алистера.

Действительно — очень неудачный вечер.