Немного другая легенда (джен)

Эльфы — удивительный народ. Сколько помню, их жизнь всегда была окутана тайной. Необычные, они со стороны виделись вечно молодыми и прекрасными. Искусные воины и неизменные блюстители своих давно потерянных и практически забытых традиций, они казались чем-то необычным, нереалистичный, изысканным. На фоне сурового и бесстрашного королевства людей, они были огромной жирной кляксой, трепетно хранившей свои границы от любопытных глаз, без зазрения совести целя в незнакомцев оружием. В своей отчужденности и некоторой агрессивности к прочим мира сего, они казались удивительными. Пусть немного непонятными, но оттого не менее интересными.

С другой стороны, их вполне можно было понять. Как сказал Дайлен, к которому я по привычке подсела в одну из ночных стоянок:

— Современные эльфы — лишь тень своих предков. И их острая, порой совершенно открытая, ненависть к людям, завоевавших их исконные земли и сделавших их рабами, более чем логична.

Ведь доподлинно известно, что когда-то очень и очень давно эльфы были бессмертны. Они чтили своих богов, свою культуру, впитывали магию природы и ее знания, жили в согласии с самими собой и меньшими «братьями». Но затем, в какой-то момент, повстречали людей. Околдованные незнакомой человеческой расой, элвены, что с эльфийского переводится как «народ», поддались искушению, решившись смешать свою кровь с людской. Но вскоре, к огромному ужасу, обнаружили, что от подобных связей, из-за странной приспособленности эльфийского генома, рождаются только дети человеческой расы, течение жизни которых было примерно равно их менее таинственным родителям. Впервые после открытия подобного знания, эльфы обнаружили, что и сами стали стареть, стали умирать. А после попытки прервать с людьми всякие контакты, что было расценено как акт враждебности, они были завоеваны и порабощены, и за многие поколения рабства едва полностью не потеряли свою культуру, язык и историю.

— Так что их враждебность, этих остроухих бродяг, вполне понятна, — пришел к заключению Амелл, подбрасывая в огонь сырые ветки. — Не удивлюсь, если при первой встрече они наставят на нас луки.

* * *

Лес окутал ночной полумрак. Сквозь поредевшие кроны проглядывали огоньки звезд, серебристым ареолом окружившие полный шар луны.

Спотыкаясь в потемках, я шла за Оуэном, рядом с Алистером, крепко держа второго за руку. Наши с ним отношения после того разговора в ночи стали немного проще, заметно теплее. Единственным минусом, пожалуй, были разве что периодические косые взгляды, которые кидал на блондина брат. Взгляды, полные недоверия и скрытой ревности. Мне льстила такая забота, но младший, как бы ни хотел, должен был понимать, что жизнь продолжается, медленно приближая нас к концу, к финалу, и тратить его на глупые личностные ссоры, по меньшей мере, уже не имело смысла. Я и сама поняла это не так давно, и теперь всеми силами старалась искоренить в себе периодические крики сомнения. Получалось, вроде, довольно неплохо.

— Как давно вы за нами следили? — подал голос брат.

— Едва вы перешли черту леса, — бросила девушка-лидер, даже не обернувшись. — Вы шумные, как стадо обезумевших вепрей, и воняете так же.

— Попробовала бы ты не мыться пару недель, не снимать доспехи, а в промежутках рубить направо и налево, вот тогда бы я на тебя посмотрел, — имитируя голосом обиду, отозвался младший. Эльфийка брезгливо фыркнула, но предпочла промолчать.

Чуть погодя, едва дорога свернула за холм, спускаясь в лесистую долину, впереди сквозь листву забрезжил свет. Мы пришли к лагерю. По приблизительным подсчетам сейчас было около полуночи. Большое древесное царство, нечего сказать. Тут и заблудиться — раз плюнуть, если не знаешь элементарных природных ориентиров.

Если бы чуть раньше Дайлен не рассказал мне о том, что долийцы — кочевое племя, я бы ни за что не поверила, что обширная деревушка, с темнеющими в стороне загонами для скота, странными складами на колесах, укрытыми еловыми ветвями, с треугольниками кожаных юрт и квадратами шалашей, с кострами на небольших полянках и стоячими факелами — всего лишь временная стоянка, от которой, с приходом зимы, останется разве что пара выжженных на земле угольных клякс. Таким был дом эльфов в Бресилианском лесу. Спорю, при дневном свете он походил на изумительную сказку, которую обычно рисует сонное воображение.

— Митра, кто это такие? Зачем вы их привели? — у входа в поселение дорогу преградил вооруженный мечом мужчина. Тонкие полоски татуировки неясно проглядывались в теневом свете танцующего на замасленной головке факела огня, а короткие вьющиеся волосы походили на развороченное птичье гнездо.

— Шемы. Вот этот говорит, — девушка-лидер кивнула на брата, — что он — Серый Страж. Требует Хранителя.

Дозорный хмыкнул, окинув младшего подозрительным взглядом, а затем, немного подумав, отошел в сторону, пропуская нас в деревушку. Уходя, я из любопытства обернулась: кобыла, до сей поры впряженная в телегу, была отпущена на волю и вместе с тремя непарнокопытными собратьями отправилась бродить по небольшому загону, темнеющему в сторонке, за массивом четырехколесного деревянного домика, походившего на небольшой корабль. Подобные строения были в лагере, пожалуй, единственными, сооруженными из лесной древесины. Видно строительство было у эльфов не в чести — они слишком уважали природу. И люди из моих мыслей вдруг внезапно сравнялись с обыкновенными варварами.

— Ты оставляешь оружие и идешь со мной, остальные ждут у костра, — обращаясь к Оуэну, сообщила незнакомка, которую, как выяснилось, звали Митрой. Она привела нас к крохотному, покинутому в спешке пустырю. Оранжевое пламя танцевало на порядком обгоревших поленьях, низкие скамьи по кругу все еще хранили тепло своих прежних гостей. Тройка уже знакомых мне лучников, подсуетившись с лошадьми, быстро приближалась к нашему временному месту привала.

Охрана, — подумала, исподлобья глядя на широкоплечих эльфов, таких же спокойных и невозмутимых, как хорошо знакомый мне рогатый кунари. Хотя, на фоне Стэна, они казались лишь жалкой пародией на суровость. И это вызывало улыбку, давая ощущение какого-то странного, озлобленного превосходства. За это элвены, вероятно, и ненавидели людей. За их высокомерие и чрезмерную, всепоглощающую гордыню.

Брат без привычных возмущений удалился вслед за эльфийкой, скрывшись за плотной входной шторой самого большого в лагере темно-коричневого шатра. Внутри этого походного дома горел тусклый свет, едва различимо просвечивая плотную натянутую кожаную материю. Издалека, от соседнего костра, до меня долетали шумливые голоса местных обитателей. Привычный слуху общепринятый диалект мешался с незнакомыми, похожими на нежную песню, короткими фразами. Кто-то смеялся, яростно и громко жестикулируя, кто-то, примостив на колене меч, скрипел точилом, готовясь к утренней охоте. Эти остроухие бродяги жили мгновением, растягивающимся в вечность, в любой миг готовые сорваться с места и унестись, куда глаза глядят, лишь бы внешний мир никак их не коснулся. Они жили закатом, плавно перетекающим в рассвет, и рассветом, который лениво, чуть дыша, добирался до сумерек, отсчитывая в бессмертном календаре их отныне смертной жизни еще одну забытую дату.

* * *

В небольшой и низкой юрте пахло свежевыделанной кожей. Ярко, пронзительно. Пол ее был выстлан покрывалом из оленьих шкур поверх еловых веток. Света не было. Лежа головой на плотном меховом валике, подмяв под себя кончик тонкого льняного одеяла, я, не мигая, смотрела в темный потолок, вслушиваясь в отчетливые звуки окружившего меня леса. Рядом тихо дышали Морриган и Лелиана. Рваное сопение второй подсказывало, что она лишь притворяется спящей. Выждав еще немного времени, церковница выскользнула из шатра, неслышно задернув за собой плотную входную штору. Внезапно я начала задыхаться. Резкий аромат кожи проникал в нос, щекоча чувствительные рецепторы. Хотелось чихнуть, но не получалось. Не найдя ничего лучше, как выйти на свежий воздух, я так же тихо выбралась из палатки, оглядевшись по сторонам в поисках ночных дозорных. Рыжей девушки тоже нигде не было видно. Облегченно выдохнув, я присела у юрты, привалившись к стенке спиной, и уставилась на звезды.

Честно сказать, никогда ничего не смыслила в созвездиях. Знаю лишь меч, состоящий из шести серебристых огоньков, и семизвездный ковш арборского медведя. Все прочие скопления небесных светлячков так и оставались для меня нераскрытой тайной.

— Когда-нибудь займемся астрологией. Я слышал, в Орлее есть крупная обсерватория. Поедем туда после всего этого безумия, развеемся, мир посмотрим, — Оуэн присел рядом со мной, вытянув ноги, и тоже уставился в ночное небо.

— Это тебе Дайлен нашептал про... как ты назвал? Обсерватория?

— Ага, — отозвался брат. — Все так очевидно? — он улыбнулся. — Хотел поднять тебе настроение, а то больно ты задумчива. Все в порядке?

Кивнула, отведя глаза от звезд, и повернулась к младшему. Нынешним вечером я так и не дождалась его возвращения. Эльфы принесли к огню немного мяса, твердого сыра, кувшин чего-то, напоминающего деревенскую брагу, только чуть мягче, и с десяток небольших пресных лепешек. А затем, после этой скромной трапезы, нас развели по двум шатрам, выделив мужчинам тот, что побольше, в виду физиологических особенностей высокого, широкоплечего кунари. Клык, положив голову на лапы, задремал еще у костра, и никто не решился его тревожить.

— Что сказал старейшина?

— Затриан Алвар. Второе — это имя, в честь которого назван клан. Хранитель: худощавый лысый маг среднего роста, с резкими чертами лица и темными татуировками на щеках и лбу. Говорил прямо, резко, по существу. Затем, когда пришли к согласию, угостил меня брагой, настоянной на меду. Забавная штука.

— Ты издеваешься? — беззлобно интересовалась я.

— Мне хотелось выговориться, — устало ответил брат. — Помнишь, мы как-то гадали, что же нас ждет у эльфов? После Круга и гномов? Так вот... беда не приходит одна, как говорится. За услугу в виде отряда лучников, которых он согласился созвать и из других кочующих кланов, во что я, честно сказать, верю с трудом, Затриан попросил помощи в весьма щекотливом деле.

— А именно? — раскачивая умолкнувшего в задумчивости младшего, я слабо пихнула его локтем.

— Волки, — потирая переносицу, произнес Оуэн. — Из глубины леса долийцев терроризируют оборотни, как мне сказали. У них есть вожак — некий Бешеный Клык. Задача — убить зверя и принести его сердце хранителю.

— И в чем подвох?

— Я пока и сам не понял. Надеюсь, завтра разберемся. Разобьемся на две группы и попытаемся прочесать пару клочков чащи. Вновь время впустую... — брат раздосадовано сжал кулаки. — Я не понимаю! Разве Мор не важнее? Ведь когда дракон всех сожрет, не останется ничего. Ни кланов, ни правителей, ни чести! Будут только голые, застланные мертвыми телами, поля. Но всех, кажется, волнуют лишь их собственные проблемы.

Мы с братом в итоге так и заснули под небом. Я обняла рукой его предплечье, положив голову на плечо, и провалилась в беспокойный сон. Помню горящие золотом волчьи глаза, разглядывающие меня из тени, помню вой, режущий слух и тихое, умиротворенное журчание утекающего вдаль ручейка. А затем чернильную мглу прорезал рык дракона и перед моими глазами промелькнул длинный, чешуйчатый хвост, тут же растворяясь во мраке. Возникшее в вышине, небо заволокли коричневато-свинцовые тучи и высокая, теряющаяся в гряде облаков массивная башня пылала алыми языками, подбадривая своим видом бескрайние орды порождений, несущихся к ней с оружием наголо.

Вздрогнув, я открыла глаза. Лагерь окутывал предрассветный туман, молочной дымкой обвивший каждую имитируемую улочку и каждый потухший факел. Где-то, судя по голосам и перешептываниям, эльфийские охотники просыпались, собираясь в лес, поправляя оперения стрел, проверяя натяжение луков. На коленях моих мирно покоилась голова мабари. Видно ночью он пришел в себя, обнаружил, что у костра никого нет, и ушел на наши поиски. К счастью далеко идти не пришлось.

Чуть погодя из самого большого в поселении шатра вышел мужчина. Бросив на меня короткий взгляд, он молча кивнул, направляясь к соседней юрте. Облаченный в темно-зеленую, с меховыми нашивками на плечах и подоле, робу, он напомнил мне старинного друида. Не хватало только пышной седой бороды и мешочка с травами за спиной, как дань уважения традициям.

* * *

Алистер, Дайлен, Клык и я. Двое мужчин, мабари и я. Короче говоря — Оуэн подобрал мне достойную охрану. Вот только интересно, он сделал это осознано, или случайно? Внутренний голос склонял меня к первому варианту, но все же где-то глубоко в душе теплилась надежда на второй. С другой стороны, даже так меня все устраивало. Кроме чрезмерной опеки. Скрытой конечно, но ужасно предсказуемой.

В утренние часы лес буквально дышал. Шум листвы мешался с птичьими свирелями, от цветка к цветку носились неуемные пчелы, зайцы шныряли меж кустов, со смелым любопытством наблюдая за крохотной группкой легковооруженных людей, бредущих по узкой тропинке вглубь этого зеленого царства.

Прошло около трех часов с того момента, как мы покинули лагерь. И до сих пор так и не повстречали ничего интересного, что было довольно подозрительно. Не так уж и давно, еще в поселении, когда Оуэн излагал свой план, разделяя наш сплоченный отряд на два поменьше, к нам медленной, но уверенной походкой подошла помощница Хранителя — Ланайя — Первая, как ее именовали долийцы. В ее открытых темно-серых глазах читалась необыкновенная уверенность и мудрость, что очень противоречиво сочеталось с миловидным, немного детским личиком. Рисунки татуировок на щеках и лбу были чуть ярче, чем у прочих эльфов, которых мне уже довелось увидеть, а во взгляде, который она с нас не сводила, привыкшая смотреть на собеседника в упор, не «виляя», было лишь легкое недоверие, без тени ненависти и презрения. Что ж, — подумала тогда я, — хоть кто-то к нам пока еще благосклонен.

— В лесу Бресилиан есть места, где Завеса столь тонка, что граница между бодрствованием и сном почти отсутствует, — негромко, но мягко произнесла девушка. — Никогда не забывайте об этом и будьте осторожны, принимая то или иное решение. Ведь духи никогда никого не прощают.

Сейчас, царапая подошвами сапог лесную дорожку, вслушиваясь в звуки окружившей меня природы, я думала над этими ее словами, пытаясь вникнуть в их глубокую суть. Как ни странно, в сошедшего с небес в мир людей Создателя я была готова поверить быстрее, чем в бесформенные нечто, населяющие увиденные мною неживые объекты, подобно душам. Хотя, мир — это арена магии, разве нет? Так почему бы и духам не жить на том же белом свете, что и прочим разумным? Если только их не слишком теснит наше присутствие.

— Стоп, — врезавшись в чью-то вытянутую руку, я замерла, часто-часто моргая, отгоняя от себя мысли, пытаясь вернуться к реальности. — Слышите это? — Дайлен приподнял палец, затаив дыхание. Сквозь шелест пышных крон до нашего слуха долетели тихие, глухие мольбы. Язык был мне не понятен, но смутно знаком.

— Halani*... halani... — шептал ветер.

Сорвавшись с места, мы побежали. Казалось, вот сейчас, еще немного и дорожка приведет нас к несчастному. Сошли с тропы, едва не впечатавшись в огромный булыжник, преградивший путь, и, раздвигая руками колючие ветви низких деревьев, углубившись в чащу. Голос незнакомого эльфа становился все громче и отчетливей. Под ногами захрустели сухие палки, черная, изголодавшаяся по дождю, земля, мелкими брызгами отлетала от подошв.

— Hala... ni... halani...

Внезапно Клык замер, оскалив пасть. Мы вышли к невысокому кургану, окруженному кольцом пугающих, неестественно изогнутых многовековых полуголых деревьев. Свет солнца здесь казался тускнее, будто бы оно специально старательно избегало этого места, парой ленивых лучей касаясь густого ржавого тумана, облаком нависшего над древней могилой. На самой макушке горки высился черный камень, теряясь за ядовитой дымкой, и оттуда же, с кургана, до сих пор раздавались чьи-то мольбы.

— Hala... кха-кха, — слова прервал хрипой кашель.

— Я чувствую, как вибрирует воздух, — почти шепотом произнес Амелл. — Земля блуждающих снов. Setheneran. Здесь Завеса очень тонкая, я буквально ощущаю ее на своей коже. Не ходи, — вновь останавливая меня вытянутой рукой, добавил целитель. — Не надо.

— Но кто-то зовет, — упрямо отозвалась я.

— Это дух. Или духи тех, чьи тела погребены в недрах этой могилы. Не известно, на что они способны. Видишь там, у подножия, множество непонятных колючих корешков?

Щурясь, я попыталась присмотреться к тому месту, куда указал маг. Уродливые, невысокие, перекрученные, покрытые длинными иголками кусты группками толпились у подошвы кургана. Я невольно содрогнулась — точь-в-точь костлявые руки скелетов, торчащие из могил.

— Предположим, — опередил меня Алистер. — И что?

— Это феландарис — трава демонов. Растет только в местах истощения Завесы. Так что идемте. Моя вина, что мы сюда вообще пришли, — мужчина развернулся, готовый вернуться на выбранную тропу, но в итоге так и замер, принявшись вертеть головой из стороны в сторону, пытаясь прикинуть верное направление.

В то же самое время в лицо ударил шквал ветра, принеся с собой аромат затхлой, покоробленной земли. Толстые ветви деревьев зашевелились, скрипя затекшими суставами, далекие голоса птиц умолкли. Зов тоже прекратился. Мабари, до сих пор не теряющий бдительность, вдруг попятился к моим ногам, прижав уши к макушке. Из желтого тумана на нас выскочило снежно-белое, с ярко-синими вертикальными зрачками, пятно. То был волк, но в два раза крупнее обычного. Даже Клык на его фоне казался едва ли не кроликом. Лапы и часть тела зверя тонкими полосами обвивал темно-зеленый плющ. Оскалив острые, как лезвия, клыки, он замер в десятке шагов от нас, изучая незнакомцев вполне разумным, но полным слепой ярости взглядом.

Стукнув посохом о землю, Дайлен окутал нас тончайшим полем защитного барьера. Магическая ткань тускло поблескивала, сливаясь с бледно-золотой дымкой, которая так странно отступила назад, к кургану, не смея коснуться шерсти белоснежного хищника. Зверь закрыл пасть, фыркнул, будто усмехаясь, пару секунд всматривался куда-то сквозь незнакомцев, затем развернулся и убежал. Через какое-то время до меня долетела синхронная песнь волчьего воя. И громче других был тот голос, который некогда, не так давно, звал о помощи, скрываясь за камнем темного надгробия в кольце пугающих, будто живых, черных ветвистых деревьев.

— Не нравится мне все это, — озвучил мои мысли Алистер. — Не его ли мы, случайно, должны были убить?

* * *

В долийском лагере было неспокойно. Солнце склонялось к закату, до которого оставалось без малого пара часов, но никого это, видимо, не волновало. Факелы были потушены, эльфы напряжены и насторожены. Завидев нас, шагающих по тропе, один их охранников схватился за стрелу, но тут же остановился, признав собаку, а затем уже внимательнее рассмотрев лица гостей. Приветственно кивнув, мужчина в стальном шлеме и стеганой броне, указал рукой на один из шатров, чуть поменьше «домика» Хранителя, велев идти туда. Кто я такая, чтобы спорить с взвинченным, вооруженным лучником?

У одного из четырехколесных складов, заваленных сверху обсыхающими скальпами зверей, трое остроухих разбирали плетеные сундуки, вытаскивая из них связки каких-то трав и стеклянные, бьющиеся друг о друга с характерным звуком, сосуды. Проявив участие, Амелл предложил помощь, но тут же получил категоричный отказ и недоброжелательный, кинутый из-под насупившихся бровей, взгляд. Пожав плечами, маг догнал нас с Алистером и псом, и мы вчетвером прошли в высокую юрту, тут же оказавшись в подобие полевого лазарета. Дайлен о таком так-то говорил. Знала я так же, что и при Остагаре один такой был. Вот только там от него уже ничего не осталось, кроме трупов и клочьев некогда дорогой парчи.

Внутри палатки было свободно и тесно одновременно. Само по себе квадратное помещение, полом которому служила устеленная широкими листьями папоротника сырая земля, было довольно просторным, но из-за десятка посетителей и еще дюжины больных, занимающих одноместные твердые койки, в юрте было совершенно не продохнуть. От какофонии различных голосов начинали зудеть уши. Общий язык мешался с эльфийским диалектом и тут же разбавлялся непристойными ругательствами, криками, хрипами. Бегая глазами по лицам, казавшимися такими одинаковыми в свете одного единственного магического шара у вытянутой верхушки четырехугольного потолка, я начинала медленно, но верно раздражаться. Зачем нас вообще сюда послали? Что-то случилось с отрядом Оуэна? И почему тут так много народа? Не понимаю.

Вверх взметнулась рука. Блондин коснулся моего плеча и указал на ладонь, торчащую над чужими головами. Чуть помедлив, я начала пробираться через толпу, кое-как выбравшись с той стороны. Тут же кто-то сгреб меня в охапку, расслабленно выдохнув. Ухо обожгло горячее дыхание:

— Не делай так больше, ладно сестричка? Я беспокоился.

— Мы немного заблудились, — попыталась оправдаться я.

Младший разомкнул объятья, отошел на шаг и улыбнулся. А взгляд мой в тот же миг буквально прирос к ухмыляющемуся, сидящему на койке в углу, эльфу. С перетянутой каким-то светлым куском материи головой, он спокойно попивал дымящийся отвар из глиняной чаши.

— Привет, Серая бунтарка, — произнес пострадавший. — Соскучилась по мне? — от очередной травмы его спасла только моя быстрая реакция. Схватив Алистера за руку, я не вызволила Стражу вновь выйти за рамки, а Зевран, пригубив настойку, лишь поморщился от горечи, и то наигранно.

Кажется, мы пропустили что-то очень интересное, пока бродили по лесу и задушевно переглядывались с вожаком Бресилианских оборотней. Интересно — что?

___________________________

* Помоги (с эльф.)