Путем чужого пророчества (гет)

Всю неделю посвятила обрядам и поиску нужного и полезного в бабушкиной тетради. Хотелось заручиться поддержкой высших сил для задуманного. Мне предстояло принять нелегкое решение, время неумолимо утекало, как песок сквозь пальцы, а я все не могла определиться.

Наконец ответ был получен, и я написала Долохову, прося о встрече.

За время, что мы не виделись, Антонин ничуть не изменился, и все также строил из себя скомороха, что совсем не вязалось с серьезным и настороженным выражением глаз.

— Давно не виделись, малая, — привычно осклабился он при моем появлении и отвесил шутливый поклон, — какими судьбами такую занятую особу занесло в мою скромную обитель?

Не успела ответить, как услышала характерное шипение, а Долохов вздрогнул и подозрительно на меня уставился. Мы оба знали, что я тоже это слышала. Мои догадки подтвердились. Его взгляд на миг полыхнул безумием, но он мгновенно взял себя в руки, прикрыл глаза и замер, в то время как я вскинула палочку и укрылась щитом.

— Не трусь, деваха, — уже спокойно сказал он, — в моем доме тебе ничего не грозит. Давай лучше разделим хлеб и тайны, поговорим мирно и без суеты, — добавил он, поворачиваясь ко мне спиной и невозмутимо нашаривая полки в шкафу.

— Не обижайтесь, Антон Михайлович, но мне нужна клятва. Я помню, что вы не клянетесь, но дело важное, — рискнула я.

— Ладно, — удивил он и развернулся ко мне с самым серьезным выражением лица, — даю слово, что не трону и секреты твои сохраню, только давай договоримся не врать мне.

Магия взметнулась, и я с облегчением свернула щит.

Долохов молча махнул мне на ближайший стул, на полном серьезе выложил на стол большой круглый черный хлеб и отрезал от него толстый ломоть. Потом, под монотонное бормотание, похожее на скороговорку, щедро посыпал ломоть крупной солью и, разделив поровну, протянул одну часть мне. Пришлось есть, запивая простой холодной водой из граненого стакана. Это определенно был обряд перемирия врагов — мирной жертвы во время военных действий. Оказывается, у нас с этим стариком было больше общего, чем я предполагала. По крайней мере, обрядами он интересовался всерьез.

— Как внук, как Анюта? — спросила я. — Да и сами как поживаете?

— У племяшки и малого все ладно, — ответил он, расставляя чашки, — растет потихоньку, магичит. Сильный маг будет. А меня раздумья одолели, затишье на душе зловещее. Благодарствую, кстати, вовремя твой ночной вестник появился. Так что все мы живы и здоровы, чего и тебе желаем. Ты, деваха, мне зубы-то не заговаривай пустяками. Давай, выкладывай, с чем пришла, а потом и на мои вопросы ответишь, — сказал он, наливая нам чай.

— Рассказать не могу, под клятвой, — ответила, доставая сумку, — могу показать, а вы сами выводы сделайте.

Он пару минут молча гипнотизировал голову Лорда, пока не убрала ее обратно.

— Значит, мечом, кровью и плотью, — пробормотал он и прищурился, — не ожидал от тебя, деваха. Удивила старика, — с восхищением цокнул языком он, — кто бы мог подумать.

— Вы о чем? — нахмурилась я и подобралась. Его веселость нервировала.

— Да все о том же, — усмехнулся он. — Я, деваха, чувствую присутствие Лорда через метку, а окромя нас тут нет никого. Значит, ты его победила, и по праву Сильного унаследовала его дары и магическую силу. А метка ожившая говорит, что ты еще дальше пошла, провела обряд и съела сердце врага. Поглотила душу побежденную. Теперь тебе его вассалы перешли и обеты. Что, заявилась Антошку к службе призвать? — усмехнулся он.

— Да вы что, свихнулись? — возмутилась я, когда смогла говорить. — Ничего я не ела и не поглощала. Как вам такое в голову только пришло? Я просто сохранила его сердце и душу в кулоне, чтобы потом упокоить с миром.

— Да ладно, ладно, — ответил он, — молчи, коли хочешь. У нас испокон веков так поступали. Я сам на обряд взросления на огненного медведя ходил и сердце съел, как положено, чтобы силу нечеловеческую заиметь и чутье звериное обрести. И любому известно, кто сердце кровного врага, в честном бою побежденного, пожрет, пока оно еще бьется, получит его силу, дары, дом, жену, слуг и детей. Род, значит, к победителю переходит, чтобы не прервался, выжил и кровная вражда прекратилась.

— Гадость какая, — скривилась я, борясь с тошнотой.

— И ничего не гадость, — отозвался он, — древние знали толк во вражде, но и в прощении тоже. Мудрые были, не чета нынешним, о чести и правде помнили и об обязанностях не забывали. Ну, будет, будет, — добавил он, видя мое состояние. — Так чего ты тогда от меня хотела, девчуля?

— Проблема у меня, совет опытного человека нужен, — ответила я, помолчав. — Только сразу не гоните и не насмешничайте, пока все не расскажу. Дело такое. Лорд пал, и теперь вся власть постепенно к партии Дамблдора отойдет. И все бы ничего, но у него тоже правды не отыщешь. Любит он вторые шансы давать за услуги и клятвы. И кого нужно он от суда отмажет. Да и видение мне было, что из верхушки Пожирателей сядут немногие, только те, кто Лорду до конца верен остался. Человек десять, от силы. И вы, Антон Михайлович, в том числе.

— Однако, — хмыкнул он, — ты, девчуля, еще и видящая…

— Не совсем, — ответила я, — видения приходят, когда я обряды совершаю. Не перебивайте. Так вот. В стране ничего особо не поменяется, кроме стороны. Раньше травили магглокровок, сейчас, наоборот, чистокровок затравят. Но у Дамблдора с контролем хуже, чем у Лорда. Он идеалист и дает магам поиграться вдоволь, пока они нужным курсом идут, а они свою выгоду искать станут. И мне бы плевать на чужие проблемы, на самом деле, да только изменения те и меня напрямую коснутся, а я дом свой и место силы покинуть не могу. Да и Светлейшему я не друг и служить не намерена, хоть и на одной с ним стороне. Я много чего за это время узнала.

Страну ждут реформы, и не все они на магглокровок настроены. Планируют принять законы о родовых манорах и местах силы — обнародовать их нахождение, чтобы официальный доступ иметь для обысков, поисков темных артефактов и Пожирателей. А под это дело можно все что угодно прихватить и уничтожить, даже мои алхимические перегонные кубы сгодятся.

Потом, глядишь, и родовую защиту запретят, как рунную и кровную уже запретили, а там и до убийств недалеко. Вырежут семью темной ночью, и кому манор достанется, земли да ценности? Те амбициозные продвиженцы Дамблдора, кто на освободившиеся места в Министерстве придут, пришлые, своего ничего не имеют. Разве они стерпят такое и не захотят, чтобы побежденная сторона поделилась, а не в достатке жила?

Времена наступят еще хуже, чем были, начнется передел власти и отъем собственности, и все беспределом закончится. Такое в истории сплошь и рядом повторяется, а я не верю в бескорыстность, по крайней мере, не во власти. Зачем такой хомут на себя надевать за стандартный оклад? Вот и будет Свет, как и Тьма, взятки брать, своим подсуживать, конфисковать и расправляться с неугодными по-тихому.

— Ну, это закономерный итог любой войны, девчуля, и удел побежденной стороны. В чем ты видишь проблему, да и что тебе до нее?

— Мне было видение упокоить Лорда на Йоль, а это совсем скоро. Если я так поступлю, то метки у Пожирателей исчезнут, и даже те немногие не понесут наказания. Они, считай, не пострадают и за преступления не заплатят, затаятся, накопят сил, обзаведутся новым лидером и все снова закончится войной, рано или поздно. Когда в Азкабане не сидел да баланду казенную не хлебал, а твою семью всего не лишили и по миру не пустили, так и будешь за идеалы цепляться и о господстве мечтать. Я не хочу жить при правлении Дамблдора, но и оставлять Пожирателей без наказания тоже не желаю. По крайней мере, не моими стараниями.

— Да уж, выбор, однако, невелик. И что ты предлагаешь? — усмехнулся он.

— Я нашла способ уничтожить носителей метки воздействуя на одну, но мне нужен подопытный, чтобы проверить теорию на практике, — спокойно ответила я, пока он в удивлении застыл. — Мне нужно увидеть воспоминание, как Лорд вам ставил метку, чтобы понять, как ей управлять.

— Девчуля, а ты в курсе, что Внутренний круг насчитывает около тридцати членов? Средний, навскидку, пятьдесят, а Внешний около двухсот. Ты серьезно планируешь предать смерти стольких магов разом? — отмер Долохов.

— Конечно нет, — возмутилась я, — какой в этом смысл? Хочу дать им выбор. Просто подскажите, как мне надавить на Малфоя, уговорить его возглавить Пожирателей вместо Лорда, пока метка активна. В Министерстве полно его людей, и захватить власть можно законным путем и вовсе без крови. А там все, кто выберет жизнь, пусть платят за свои преступления на благо общества. Сейчас подходящее время для тихого переворота, пока Пожиратели растеряны без своегоЛ, светлая сторона празднует победу, а Дамблдор еще не укрепил свои позиции в Министерстве, не наполнил его нужными людьми.

— Почему ты пришла ко мне? — с легкой иронией поинтересовался он.

— Кроме вас ни с кем из Пожирателей не знакома. Да и вам такой расклад выгодней всего будет. Вы пришлый, иммигрант, вас местные никогда как лидера не примут, и одним из первых властям сдадут, когда массово поторопятся с повинной в Аврорат, свалив все на Империо. Рядом с Лордом вы занимали значимое место, в случае победы стали бы не ниже третьего лица в государстве. Но теперь, когда его нет, вам не вернуть свои позиции — останется только побег, а потом все с нуля начинать. И то, в лучшем случае. А на вас семья, забота о родственниках. Встав рядом с Малфоем, вы сохраните место лидера в группе. Малфой будет просто официальной фигурой, для этого мне и нужно знать его слабые стороны, и ваш совет. Но, если мой план вам не по нраву, или кажется, на ваш опытный взгляд, провальный, то скажите сразу и мы просто разойдемся и забудем этот разговор.

Долохов размышлял долго. Ходил по комнате, задумчиво тер переносицу. Потом поднял на меня серьезный взгляд.

— Твое предложение безусловно стоящее, девчуля, но я бы хотел кое-что проверить, пока не согласился. Я должен убедиться, что тебе будет по силам такая ноша.

— И как это сделать? — спросила, внутренне ликуя. — И при чем тут я? Я только послужу гарантом послушания Пожирателей, пока вы берете всех под клятвы и выдвигаете нужные реформы.

— Я покажу тебе одно место, — решительно ответил он и резко поднялся, — не бойся, я же обещал, что не трону.

Он быстрым шагом пересек расстояние между нами и, легко выдернув из кресла, прижал к себе. После чего нас затянуло в портал. Я даже не успела среагировать и испугаться.

Место, куда мы прибыли, оказалось небольшим мрачным коттеджем. На первый взгляд абсолютно нежилым.

— Что за шутки? — разозлилась я.

Но он только ухмыльнулся и решительно направился по темному коридору вглубь дома.

— Этот дом принадлежал раньше старине Понсонби, пока его не выкупил Лорд, — пояснил он, не оборачиваясь, и я поторопилась за ним, не желая оставаться одной в темноте. — Раньше мы тут собирались Внутренним кругом. Те, первые, кто стоял у самых истоков. И чего только не помнят эти стены, — усмехнулся он и оглянулся на меня, — а какой тут чудный подвал и пыточная…

— И зачем мы здесь? — спросила я, пытаясь подавить нарастающую панику.

— Ты же хотела посмотреть воспоминания, — невозмутимо ответил он и резко толкнул дверь, — а я дома такого добра, как думосбор, не держу.

Комната оказалась довольно большим помещением в классическом стиле. Когда мы зашли, Долохов хитро повел рукой, и на стенах вспыхнули газовые рожки.

— Подожди тут, я принесу думосбор, — сказал он, поджигая дрова в камине, и торопливо вышел. Когда дробный топот подбитых железом сапог стих вдали, огляделась.

Робко присела в пыльное кресло возле огня и стала ждать. Паника нарастала, и теперь обратиться к Долохову показалось мне идеей сомнительной, а план довольно самонадеянным. Я решила, на всякий случай, укрыться щитом, и приготовилась ко всему, нервно стискивая палочку.

Змея напала неожиданно, и я даже не сразу поняла, что это за тварь. Она спружинила из темного угла прямо на щит, демонстрируя тонкие длинные клыки, влажные от яда.

Я вскочила и отпрянула, кинув в нее пару проклятий, но ее даже Секо не взяло. Видимо, змеища была магическая, или на ней стояла защита от магических вмешательств, судя по голубоватому свечению над шкурой.

Честно говоря, она бы не смогла меня достать, но, как оказалось, пресмыкающихся я панически боюсь. Тем более что до этого, видела змею только раз, издалека, но она была небольшой и выглядела вяло — ее чем-то накачали, чтобы туристы могли с ней сфотографироваться. Эта же змея была огромной и очень шустрой. Она всем своим немалым весом ударялась в прозрачную преграду, меня отбрасывало и все труднее было устоять на ногах. Она не давала мне передохнуть и собраться с мыслями. Я постоянно отвлекалась на атаку, концентрация падала, и всерьез опасалась потерять контроль. А Долохов, зараза, как назло, все не возвращался.