Путем чужого пророчества (гет)

На землю сошла прохлада июльской ночи. Легким сквозняком шевелило тонкие шторы на раскрытом окне, а я лежала в кровати и лениво рассуждала о том, что вселенная чертовски меня любит. Иначе как объяснить невероятное попадание тридцатилетней женщины из России в тело английского ребенка? Не иначе чем вселенским чудом.

Самое странное, что никаких душевных терзаний не чувствовала. Память тела досталась мне в полном объеме, и я вполне осознавала себя Лили Эванс. А воспоминания Маргариты Давыдовой, той, кем прежде была, ощущались тускло, как нечто отстраненное, словно когда-то прочитанная книга или просмотренный фильм.

После некоторого смятения от осознания себя в новом теле, мысль о том, что попала в книжного персонажа и мир магии уже не вызвала особого удивления. Для той силы, что меня сюда определила, нет ничего невозможного, и думать об этом так же бессмысленно, как пересчитывать песчинки на берегу океана, а меня ждут более насущные проблемы. Да и я очень хотела жить, пусть так, в чужом теле. Может, потому и восприняла все так спокойно.

Порадовало, что в этом мире жизнь начиналась гораздо легче, чем в прошлой. Тут, по крайней мере, меня любили, и семейство Эванс не бедствовало. А значит, можно сразу сосредоточиться на более приятных вещах, чем выживание. Хотя Коукворт ничем не отличался от того промышленного города, где я жила в детстве, разве что поменьше.

В прошлой жизни мне «повезло» родиться в многодетной семье последним, одиннадцатым ребенком. Кто мечтает о большой и дружной семье, забудьте — это настоящий кошмар.

Моя «школа жизни» началась задолго до учебы благодаря братьям-сестрам. Отношения не задались с самого начала. Они ревновали, завидуя моему особому положению в семье и как могли пакостили. И, правду сказать, у них был повод злиться.

С двумя первыми сестрами-погодками у нас очень большая разница в возрасте, и мне не пришлось, как им, все детство нянчить остальных детей и помогать матери по хозяйству, вместо того чтобы бегать во дворе, как обычным девчонкам. Не довелось делить одежду с другими. И мальчишки были откровенно недовольны, когда отец покупал младшенькой очередную обновку, когда как восемь сыновей донашивали вещи друг за другом. Благо государство к каждому учебному году обеспечивало нашу семью всем необходимым к школе, и не нужно было думать еще о ранцах и школьных принадлежностях.

Да и мой характер, честно сказать, совсем не подходил этой семье: я отличалась от всех, как божья коровка в пчелином улье. Словно душе при рождении стерли воспоминания о предыдущей благополучной жизни, а ощущения и стремления прошлого оставили.

Безмерно смущалась того, как мы жили, и еще больше мучилась от осознания, что стыжусь своей семьи, словно считаю их хуже себя, хотя родителей очень любила, как и они меня. И пока страдала, по-детски не способная разобраться в этих противоречивых чувствах, остальное семейство считало меня заносчивой гордячкой и презрительно обзывало Королевой Марго.

Особенно я стеснялась нашей многокомнатной квартиры. Отвратительно-запущенной и облезлой, похожей на общежитие, с вышорканными полами и слабым запахом детской мочи, въевшимся за столько лет в доски. Не понимала, как другие могут приводить к нам в гости приятелей. Зачем? Чтобы потом наблюдать презрение в их взглядах? Или мне это от душевных терзаний просто казалось?

Видеть брезгливые взгляды окружающих на свою семью было больно и невыносимо, как и презрительную жалость в свою сторону. Казалось, что все семейство словно сговорилось меня позорить. Почему, ну почему, спрашивала себя все детство, нельзя жить нам втроем с папой и мамой отдельно, в маленькой уютной квартирке с видом на сквер?

Родители выглядели из-за вечной усталости и недосыпа как сильно пьющие, хотя никогда не позволяли себе даже бутылку пива. Они были прекрасными, честными людьми, очень добрыми и щедрыми. Жаль, что им почти нечем было с нами поделиться, кроме искренней заботы. На остальное не хватало ни времени, ни денег.

Мама целыми днями с утра до самой ночи хлопотала по дому, и ей некогда было вникать в детские проблемы. Папа работал на заводе и еще подрабатывал. А мы тем временем росли, как сорняки в поле. Но удивительно, что от такого существования страдала только я. Остальные были вполне довольны своей жизнью и свободой и вряд ли понимали мою тоску и позор.

Помню, как отец каждый день привозил из заводской столовой два огромных бумажных мешка хлеба и булочек, и все торопливо бежали и, отталкивая друг друга, совали туда немытые руки, пытаясь ухватить выпечки побольше, а потом быстро убегали по углам, чтобы съесть добычу, оставляя по дороге осыпавшуюся посыпушку и растаптывая крошки по полу. А вслед несся окрик отца, призывающий поделиться с теми, кому не досталось.

Помню большие пластмассовые тазы с винегретом на Новый год вместо хрустальной лодочки оливье, украшенной помидорной розочкой с листиком петрушки, разномастные клеенки на сдвинутых столах вместо праздничной полотняной скатерти. Вечный запах кислой капусты, словно навеки въевшийся в кожу, и постоянные горы огромных кастрюль и грязной посуды на кухне в облупленной пожелтевшей раковине с подтекающим краном. Всего и не перечислишь.

Когда дети выглядели неопрятно даже в чистом и глаженом, настолько все было застирано.

Когда за столом все галдели и хватали еду, пытаясь нагрести в тарелку побольше, словно их не кормили. Может, потому я и выглядела всегда маленькой и худенькой, что не могла себя пересилить, и пока, не торопясь, ковыряла свой кусок курицы вилкой, стол уже пустел. Да и поведение за столом шумных братьев не добавляло аппетита.

Когда тетрадок и карандашей постоянно не хватало, ведь остальные без зазрения совести их крали из твоей комнаты, пока я была в садике. И не было ни одной вещи, нетронутой и неиспорченной чужими руками.

Братья травили меня методично, жестоко, как могут только озлобленные дети. Отбирали редкие гостинцы, втайне сунутые мне измотанной матерью или сердобольными воспитателями, устраивали темные, ломали игрушки, подкидывали дохлых майских жуков и мышей. Негласное правило запрещало жаловаться родителям, и мне приходилось выкручиваться самой.

Я рано научилась молчать, скрывать свои чувства и держать лицо, строя из себя наивность, а после — мстить, устраивая обидчикам пакости так, чтобы вина и наказание от родителей пали на них. А потом, подслушивая из своей комнаты, радовалась и злорадно улыбалась, когда это случалось.

Научилась стравливать их друг с другом, подкидывая взятые вещи у одного другому.

Могла точно, с первого взгляда, считывать эмоции и манипулировать взрослыми. Признаться, я совсем не подходила своей семье и не могла с этим смириться, больше всего на свете мечтая побыстрее уехать отсюда подальше. И осознавала, что сделаю все, чтобы этого добиться.

Нельзя не признать, мне необычайно везло как на хороших людей, так и на возможности. Может потому, что никогда не требовала от жизни слишком многого или, наоборот, фанатично мечтала только об одном. У меня оказалась феноменальная память. Легко могла спеть песню на любом языке, просто один раз прослушав, даже не понимая смысла. Это оказалось моим спасением.

По специальной программе поддержки многодетных семей я попала в экспериментальный садик-школу. В детском центре нас учили языкам, читать, писать, игре на фортепиано, всячески всесторонне развивали. Мария Викторовна — директор проекта, была восхищена моими успехами. Тем более я была довольно миловидна и без зазрения совести этим пользовалась.

От русской матери я унаследовала чистый правдивый васильковый взгляд и светлую кожу, а от отца татарина — миндалевидный разрез глаз, высокие скулы и черную гриву волос. Взрослые всегда умилялись, глядя на меня, и я мастерски этим пользовалась. Манипулировать одинокими бездетными людьми очень легко, но я делала это неосознанно, интуитивно, как всякий ребенок, желающий выжить и облегчить себе существование.

Благодаря симпатии Марии Викторовны моя жизнь неожиданно сменила направление. Она подняла связи и отправила меня из нашего городишки в Москву, в интернат для одаренных детей. В то время было модно бывшим бандитам организовывать благотворительные фонды, становиться меценатами, вот она и постаралась подложить мое досье нужному человеку. Дай вселенная здоровья ей и Николаю Олеговичу, которого я никогда не видела, за их заботу.

Последующие годы стали самым сложным, но интересным временем в моей жизни. Учеба, практика, проекты, факультативы, позже добавилась подработка — вкалывала как проклятая, вкладывая в будущее, обзаводилась нужными знакомствами, приглядывалась к окружающим, училась находить подход к каждому. Шла к цели, только чтобы не возвращаться обратно.

Мне хотелось достичь всего своим умом и упорством, а не повиснуть, как многие красивые девчонки, на богатом мужчине и стать зависимой от его воли и желаний. И пока другие получали все без труда, я рвала жилы, чтобы выбиться в люди и стать кем-то.

Лучше всего мне удавались точные науки — исключительная память пригодилась как нельзя кстати. Но я всерьез увлеклась французским языком, планируя сделать карьеру переводчика, а для души занималась музыкой. Нас даже возили на междугородные конкурсы, а на лето отправляли в детские здравницы. Побывала в Болгарии и несколько раз в «Артеке».

После мне снова повезло. Я впервые искренне влюбилась и даже не думала о том, что он женат или богат, просто наслаждалась жизнью, чувствами и новыми ощущениями, ранее незнакомыми.

Любовь, правда, быстро прошла у нас обоих, у него от пресыщения, у меня от разочарования, но маленькая квартира в Москве осталась. Я не настолько горда и не стала отказываться от его прощального подарка. Конечно, очень переживала первое время после нашего расставания. Но, подумав, пришла к выводу, что было бы гораздо хуже, покажи он мне свое истинное лицо после того, как моя первая восторженная влюбленность перешла бы в настоящую любовь.

Так что мы сохранили хорошие отношения, а после получения диплома он устроил меня в одну крупную фирму к своему знакомому секретарем-переводчиком, где я проработала пять лет. Когда Дмитрий Петрович, мой патрон, ушел из совета директоров, передав дела сыну, то взял меня с собой. С тех пор я почти шесть лет жила у него. И это совсем не то, о чем вы подумали.

Дмитрию Петровичу на тот момент было шестьдесят три года. За два года до этого он потерял горячо любимую жену, с которой прожил тридцать пять лет. Жениться больше не планировал, но ему требовалась симпатичная компаньонка для появления на публичных мероприятиях и ведения его дел. А все девушки, несмотря на его немолодой возраст, вешались на шею и строили матримониальные планы. Меня он выбрал за профессионализм и серьезность.

— Ты умная девушка, Марго, и знаешь, чего хочешь, — приговаривал он, покровительственно похлопывая меня по руке, — ты мне как дочь и единственная, кому не нужны мои деньги. Я могу тебе доверять.

Мне действительно не нужны были его деньги, вполне хватало весьма приличного оклада. Я больше ценила свободу и безопасность, что обрела рядом с ним. Сопровождая патрона в поездках, побывала во многих странах, жила в его особняке, выполняя обязанности личного секретаря.

Дмитрий Петрович задумал писать мемуары, — ведь он, как оказалось, выходец из древнего рода, а в их доме с детства бывали интересные люди: актеры, писатели, музыканты, ученые. А я помогала ему оформлять и печатать тексты его воспоминаний, отбирать фотографии и письма, — готовить будущую книгу к изданию.

Замуж так и не вышла. Пока училась, мне было совсем не до любви, а за те годы, что работала в фирме, у меня, конечно, случались романы, но долго не длились. Признаться, боялась отношений, возможного появления детей и зависимости от другого человека, пусть и любимого. Негативные впечатления о детстве и семье все еще стояли перед глазами. И мужчин вовсе не устраивали мое безразличие к домашним делам и неуемная тяга к работе, они не желали меня с ней делить, а я упорно делала карьеру. Да и такого сильного чувства, как моя первая любовь, больше не испытывала. А с возрастом и вовсе стала несколько цинична и прагматична. Так что — не срослось.

Меня вполне устраивали необременительный флирт, комплименты и внимание красивых мужчин, ухаживания и мимолетные связи. Тем более что патрон никогда не контролировал мою личную жизнь и даже сам настаивал, чтобы я не сидела в четырех стенах в свободное время, а развлекалась. Но не отрицала, что несколько позже, когда моя работа с мистером Авдуловым закончится, вполне могу создать семью, и даже, годам к сорока, завести ребенка — в жизни все случается. Но, видимо, у судьбы были на меня свои планы.

Домой, в свой родной город, наведалась только раз, но это не принесло удовольствия никому из нас, только неловкость и полное ощущение нереальности. Не могла осознать, что эти незнакомцы — мои родители, братья, сестры, племянники. Родители откровенно не знали, как себя со мной вести, о чем разговаривать, робели, словно я вовсе не их дочь. Поэтому стала просто переводить матери деньги. Это устроило всех.

Моя жизнь оборвалась внезапно. Последнее, что помню — мы с боссом возвращались частным рейсом из Франции. Учитывая, что пришла в себя в этом теле, до места мы, видимо, не долетели…

Лили Эванс покинула это тело по собственной глупости, вернее, самонадеянности. Нашла в магической лавке книгу местных ритуалов и обрядов. Один, по увеличению резерва организма, ей приглянулся, и так как для него не требовалась палочка, она провела его. Тело выдержало, а вот сознание ребенка с нагрузкой не справилось. Душа отправилась в неведомые дали, а меня ждали три дня горячки.

Хорошо еще, родители сочли, что у дочери просто акклиматизация — дело было на Корсике, они там всей семьей отдыхали две недели. Так что домой приехала уже новая личность.

Девчонка была очень похожа на меня прежнюю — упорством и амбициями. Несмотря на вполне состоятельную семью, для хогвартских чистоплюев она была не более чем грязью, недостойной учиться с ними вместе и возможной дичью для охоты и развлечения.

Тоже испытала нечто подобное в свое время, когда московские детки воротили от меня носы, поскольку я была единственной в классе, чье обучение оплачивал меценат — провинциальная голытьба, по их мнению, незаконно занимающая место очередного отпрыска богатенького родителя.

Лили училась лучше всех на потоке, зарабатывая баллы и репутацию, интуитивно обходя опасности. Но вялотекущая война постепенно переходила в новую, более активную фазу, и угроза для магглокровок становилась все ощутимее. Проанализировала воспоминания — ситуация не радовала. Видимо, во времена Гарри Поттера учиться в школе было более комфортно и безопасно. Хотя чему удивляться: в то время Лорд уже был мертв, самые активные Пожиратели в Азкабане, а оставшиеся последователи затаились.

Магглорожденным в Хогвартсе приходилось трудно. Аристократы откровенно, не таясь, их презирали и прилагали завидную изобретательность в оскорблениях и пакостях, дабы осложнить пришлым жизнь. А за ответную месть обидчику легко могли исключить из школы, а то и затребовать непомерную компенсацию. Жаловаться профессорам бесполезно. Вот Лили, ни во что не вмешиваясь, пыталась по-своему доказать, что не хуже. И по праву занимала седьмое место в школьном рейтинге оценок. Но ей наивно хотелось стать самой первой и утереть нос Блэку и Поттеру, которые дразнили ее тем, что у нее не получится. Поэтому пошла на риск, и вот что из этого вышло.

Ритуал, хоть и убил свою хозяйку, но, определенно, сработал. Хотя трудно судить, ведь в прошлой жизни у меня была память не хуже, да и взрослое сознание накладывало отпечаток на понимание и усвоение информации, так что для меня пока ничего не поменялось. В любом случае я планировала учиться так же усердно, как и прошлая Лили.

Родители сестер обожали, но младшая у них, бесспорно, была любимицей. Может потому, что большую часть года жила в интернате вдали от дома, а, может, их искреннее восхищение волшебством перешло в благоговение к его источнику, кто знает.

Но Петунья и впрямь часто обижалась на сестру, тем более что характер Лили бывал весьма взбалмошен и капризен. На этой почве девчонки постоянно ссорились, впрочем, не больше, чем сестры из других семей.

Однако, на мой взгляд, Лили и Петунья были одинаково виноваты в большинстве ссор: они обе из тех девчонок, кто не способен к спокойному диалогу. И напористо высказав претензии, делают обиженный вид, разворачиваются и сразу уходят, в надежде, что за ними побегут с извинениями. В детстве, пока Лили не знала, что она ведьма, первая сдавалась и искала примирения, поэтому ссор было меньше, а встретив Северуса, перестала так делать, и сестры окончательно рассорились.

Старшая считала себя взрослой, вот и полагала, что младшая обязана слушаться, а у той было свое мнение на этот счет, как и непомерное упрямство. В этом они были очень похожи. Да и Снейп не последнюю роль в охлаждении их отношений сыграл. Ведь он рассчитывал на поддержку подруги, а Петунья требовала принять ее сторону в противостоянии с мальчишкой. А Лили оказалась между двух огней, не в силах никого из них обидеть. И если Северус прощал ей ее нерешительность, то сестра нет. Отношения хоть и сохранились, но были навсегда испорчены.

* * *

Я в свое время, поддавшись всеобщему ажиотажу, тоже прочитала книги о Гарри Поттере и даже посмотрела фильмы, но история, скорее, вызвала недоумение, чем понравилась. Все же мне тогда было двадцать шесть, а она для детей: примитивный слог, как и нелепое содержание, где взрослые люди ведут себя подобно незрелым подросткам, не впечатлили. Даже Темный Лорд был выставлен каким-то сомнительным идиотом, склонным к театральным эффектам.

Что касается Снейпа, то как мужской персонаж он мне не нравился от слова совсем, даже с этим его «Всегда». То есть я могла понять, почему Лили предпочла Поттера, хотя Джеймс еще тем оленем был. Редко кто из девушек выберет не веселого и богатого красавчика-спортсмена, а унылого фрика со склонностью к Темной магии.

Да и честно сказать, кто из читателей симпатизировали этому персонажу до того, как узнали его непростую судьбу из последней книги и напялили на бедолагу нимб святого? Никто. Да и Рикман, что и говорить, колорита и трагизма персонажу придал, если бы его таким, как в книге изобразили, почитателей бы сильно поубавилось. Жизнь так устроена, что красавица Эсмеральда никогда не выберет в возлюбленные уродливого горбуна, каким бы любящим и верным он ни был.

Настоящий Снейп удивил. Я даже как-то прониклась его судьбой и поменяла свое мнение. Этот некрасивый мальчик с живыми умными глазами выглядел весьма отвратительно из-за ужасной запущенности. Да еще, судя по желтоватой коже и синякам под глазами, был не совсем здоров.

Больно худой и сутулый, а неопрятные волосы на пробор, висящие унылыми сосульками, визуально делали внушительный нос еще больше, да и мешковатая, застиранная одежда совсем не красила.

Но, оценив окружающую реальность, меня совсем не удивил его внешний вид. В то время в стране был ужасный кризис, и большинство обитателей Коукворта выглядели не лучше. Даже наши испитые бомжи в России смотрелись бы куда презентабельней на фоне местных жителей.

Питание было чрезвычайно скудным и однообразным. И те, кто мог позволить себе сливки для утреннего чая, уже считались богачами, про мясо уже не говорю. Население, чтобы придать вкус тем дешевым опилкам, что продавали под видом чая, собирало пряные травы типа чабреца и мяты, а ягоды в местных лесах было не сыскать днем с огнем. Все лето до самых холодов дети пропадали на промысле с утра до вечера, зарабатывая себе пару пенсов на дешевые тянучки.

В основном жители трущоб питались курицей и рыбой, часто выловленной здесь же, выше по течению местной речки. А заводчане в мясной лавке раз в месяц получали набор костей с обрезками мяса, завернутый в коричневую бумагу. Местные емко окрестили его «кот в мешке», ведь через бумагу было не видно, что берешь. Но и этому были рады, ведь позволить себе такой паек могли только работники местного предприятия. У руководства был контракт с бойней, и такие наборы доставались заводским с большой скидкой.

Обычно простой люд питался рагу из картошки, моркови и лука. У кого был огород, те добавляли сезонные овощи, тыкву, кабачок, капусту, горошек. Или варили густой суп — то же самое рагу, только с добавлением горсти крупы.

Жилищные условия тоже оставляли желать лучшего. На той стороне речки, где стоял наш дом, жили только те, кто мог позволить себе оплатить коммунальные услуги — местный викарий, администрация, руководство заводом, земский доктор, стряпчий и другие зажиточные граждане.

Северус жил в трущобах, в домах, предназначенных под снос, официально несуществующих. В них не было отопления, воды, света и канализации, а в некоторых окнах не хватало стекол, и оконные проемы были заколочены досками и заклеены бумагой. А еду готовили в камине, чтобы не тратить лишние дрова.

Жители, кому повезло, брали воду из собственного колодца, а остальные — из общественной колонки в конце поселения, туалет по типу дачного имелся в каждом дворе. Не удивительно, что Снейп, как и все остальные обитатели трущоб, был не особо приучен к гигиене. Холодная вода только освежала вещи, но не отстирывала, превращая их в серые тряпки. А стойкий запах дешевого сала, что использовали для освещения вместо свечей, чувствовался от любого, кто проживал по ту сторону реки.

Обтирание влажной губкой с каплей уксуса вместо полноценного душа мало поможет, а вымыть волосы, особенно зимой, составляло целую проблему. Хотя Северус был очень чистоплотным, но дешевое хозяйственное мыло и ледяная вода не могли не сказаться на его шевелюре, и волосы всегда выглядели так, словно он и не мылся вовсе.

Но Лили как-то быстро привыкла к его внешнему виду, и мальчишка, поначалу стеснявшийся, со временем совсем успокоился и расслабился. Наивный мальчик думал, что она принимает его таким, как есть, а я поняла, что ей особо не было до него дела.

Младшей мисс Эванс вообще ни до кого дела не было, кроме себя самой. Снейп был источником информации, а его искреннее восхищение подпитывало ее тщеславие — она особенная, не такая, как остальные. Ей позарез требовался тот, кто ее поймет и оценит, ведь родители до того, как узнали, что она волшебница, побаивались ее способностей, а сестра и вовсе считала ненормальной.

Эта девчонка крутила пацаном, как хотела, а сложный и неуживчивый характер Северуса приводил к его постоянным обидам. Но Лили никогда не позволяла ему показывать недовольство и на себя давить, быстро ставила заикнувшегося было пацана на место, и тот сразу замолкал, боясь потерять друга. Ведь и в Хогвартсе он так пока близко ни с кем не сошелся, и Лили была, по сути, его единственным другом. Хотя, конечно, он сильно ошибался насчет ее привязанности.

И все же при всей эгоистичности, Лили была вовсе не плохим человеком, искренне переживала за него и жалела, но я бы не назвала их дружбу равной. Она просто снисходительно позволяла Северусу до поры до времени с собой дружить и заодно воплощала свою благородную потребность помогать ближнему. Это придавало ей значимости в собственных глазах, хотя по-детски невинно и неосознанно. Но не только пацан выигрывал от их общения. Союз был выгоден им обоим.

Их странная для всех дружба держалась, как мне кажется, до тех пор, пока ей с Северусом было удобно. Он отвлекал ее от скуки на каникулах — только с ним она могла поговорить о магии, помогал с учебой в Хогвартсе. Благодаря ему она еще до школы много чего о волшебном мире узнала и приехала туда подготовленной, а не как деревенщина неотесанная с открытым от удивления ртом. А с его советами по подготовке ингредиентов у Лили зелья получались лучше, чем у чистокровок.

Ведь в школьном учебнике давали только сам рецепт, а все нюансы по приготовлению, обработке сырья и хитрости по разделке оставались вне темы. Хотя, если четко и внимательно следовать рецепту, то тоже сваришь неплохое зелье, пусть и не идеальное. И именно из таких учитель и приглядывал себе учеников для дополнительных занятий в группах на старших курсах и личных подмастерьев.

Конечно, существовала специализированная литература, таблицы совместимости, схемы и прочее, но ее не было в списке для обязательного прочтения и в свободном доступе тоже. И чтобы ее взять в библиотеке, нужна была прямая рекомендация от профессора, а он не спешил ее выдавать.

Хогвартс давал только базовые знания для всех учащихся, и, точно следуя инструкции в учебнике, со школьной программой можно было справиться. А вот дальше только преподаватель решал, стоишь ли ты его усилий. Ведь каждый профессор — это признанный мастер своего дела, и только он может выбрать себе ученика и поделиться с ним секретами мастерства. Остальные в пролете. Это негласное правило магического обучения, где все узкопрофильные знания находились в частных руках нескольких магов. И это касалось всех предметов.

А Лили с другом видами нарезки еще до школы занимались, на овощах тренировались, как и красиво пером писать, без клякс и проколов бумаги. Так что на фоне других магглорожденных Лили с самого начала очень выделялась, как по учебе, так по манерам и знанию магмира.

Девочке было интересно с Северусом, но она стала тяготиться их дружбой после поступления в Хогвартс — общение с ним добавляло ей хлопот, ведь ни слизеринцы, ни гриффиндорцы не понимали и не одобряли их общения.

Они с Северусом противопоставили себя всей школе, и Лили очень устала за эти два года от такой двойной нагрузки. Но не могла бросить друга, не из благородства, а, скорее, по привычке быть идеальной.

Ей невыносимо было, чтобы кто-то подумал о ней плохо, осуждал, разочаровался, в то время как она стремилась быть лучшей, произвести хорошее впечатление. Она всем нравилась в школе за добрый нрав и веселость, от учителей и до студентов. Даже чистокровные, кроме оскорблений и презрительных гримас, особо ей не вредили. В то время как других магглорожденных не стеснялись травить.

Ей стало с Северусом некомфортно, его постоянная агрессия раздражала, а встречи превратились в споры и выяснения отношений. В то время как с новыми друзьями оказалось гораздо веселей, интересней и спокойней. Девчонка просто хотела избавиться от раздражающего фактора. И жертвовать собственным комфортом даже ради друга не собиралась.

Лили отдавала себе отчет, что при первой возможности без сожалений избавится от Снейпа, если только это не навредит ее репутации доброй и справедливой девочки. Тем более что родителям никогда не нравилась дружба ребенка из приличной семьи и местного оборванца. Ей и дома тоже приходилось отстаивать свое право на общение с приятелем и выслушивать недовольство и упреки всякий раз, как собиралась выйти на улицу. Мать Снейпа, к слову, тоже осуждала их общение.

Эйлин терпеть не могла подружку Северуса. Видимо, ей претило, что какая-то грязнокровка вертит ее сынком как пожелает, настолько, что он даже перечит собственной матери.

Это была угрюмая и высокомерная худая женщина с тяжелым взглядом — вылитая ведьма из сказки. Молчаливая, вечно в черном, словно вдова. Лили ее побаивалась, а соседи Снейпов за три мили обходили и плевали через плечо три раза, как положено, когда миссис Снейп вдалеке видели.

Тобиас, как я думаю, боялся свою супругу до икоты и на трезвую голову сновал по дому тихо — его было не видно и не слышно. А вот когда напивался, то орал на весь Паучий тупик и даже поколачивал жену и сына. К счастью для Северуса, это случалось не так часто как могло бы, иначе мужик давно бы спился и убил бы обоих. Заводчане боялись потерять место на единственном действующем заводе и сильно не злоупотребляли — в городе ходили слухи об очередном сокращении. А в стране был кризис, и рисковать никто не хотел.

А вот с деньгами у Снейпов действительно было негусто, и мальчишка до школы даже донашивал мамины блузки и кофты. Вернее, отец давал жене только на еду и не хотел одевать сына. Лили слышала однажды, как он орал, что не будет содержать дьявольское отродье, хватит, мол, что он его кормит и обоих еще из дома не выгнал. Как миссис Снейп выкручивалась, только та сама знала.

В Паучьем тупике шушукались, что Эйлин обманом женила на себе Тобиаса. Он был влюблен в Мэри Дональд, дочь лавочника, и после его службы в армии они должны были пожениться, девушка ждала и писала письма. Вместо этого он вернулся с беременной женой.

Матери он так и не смог внятно объяснить, как так вышло. Пока она была жива, мужик еще держался, а как ее не стало, начал поддавать, бродить по улицам, приходить к дому Мэри каяться и прощения просить, покуда его с крыльца не спускали. А по дороге домой пьяно горланить на всю округу, что его околдовали, опоили, жена — ведьма проклятая и сын вовсе не его, а дьявольское отродье. Потом колотил Эйлин и заваливался спать. Местные его хоть и жалели, но сторонились — значит, сам нечист, раз в лапы нечистой силы попал. Так и жили изгоями. Вот и представьте, каково доктору и члену Совета видеть, как его дочь с «дьявольским отродьем» общается.

Как бы то ни было, Лили оказалась довольно сильной ведьмой. Выбросов, как у других детей, у нее никогда не было. С детства она могла свою силу чувствовать и контролировать. В ее руках цветы расцветали, увядшие оживали, листья кружились в танце, чашки превращались в животных, ложки в бабочек. А еще она умела делать свое тело легким и взлетать, невысоко зависая в воздухе, и левитировать небольшие предметы. Два раза даже спонтанно аппарировала, правда, недалеко. Но ее самоорганизация в столь юном возрасте впечатляла.

* * *

Первое время пришлось нелегко. Благо мы были на отдыхе, и семья расценила мою некоторую рассеянность как результат новых впечатлений и недавнего недомогания.

Сама я хотя и была внешне весела и расслаблена, полностью копируя предыдущую владелицу, но мысленно было расслабляться некогда. Несмотря на то, что память тела и осталась прежней, но нужно было время для адаптации, ведь я, по сути, совсем другой человек, со своими желаниями и стремлениями.

Перетрясла все воспоминания, что оказалось не так просто, поскольку они не шли сплошным потоком, как фильм, от рождения до наших дней, а вспыхивали фрагментами, не связанными друг с другом. Времени, чтобы все упорядочить и во всем разобраться, ушло много.

Приглядывалась к родне, их чувствам, поступкам, анализировала все новым сознанием, адаптируя под себя. Сложить собственное мнение обо всем было необходимо. Ведь там, где ребенок не увидит, а увидев, не придаст значения ввиду отсутствия опыта, взрослый сделает совсем другие выводы и, соответственно, поступит по-другому. Жаль, что попала в это тело поздно, лучше бы до Хогвартса. Можно было многих ошибок избежать. Хотя это скорее не ошибки, а просто поведение, мне несвойственное, под которое теперь придётся подстраиваться.

Например, Снейп. Девочка, сама не подозревая, сильно его подставила своей опекой. Пыталась контролировать, лезла в его разборки с другими мальчишками. Рта ему не давала открыть и первая бросалась с нравоучениями. Не удивительно, что Мародеры дали Снейпу емкое прозвище Нюниус и презрительно глумились, что он прячется за юбку девчонки. А бедняга хоть и пытался донести до защитницы свое мнение, но Лили обижалась, быстро его затыкала, выставляя неблагодарным и виноватым. После чего пристыженный мальчишка горячо извинялся. И все продолжалось по-старому.

Сама никогда в мужские разборки не полезу, охота кулаки почесать — их дело. Хотя если меня задеть, могу и в глаз заехать. Впрочем, такое только в интернате случалось, когда приставали. Мне там тоже несладко пришлось, пока не поняли, что я, как танк, вперед пру, и до остального мне дела нет, а если влез в мое личное пространство, то непременно отгребешь.

Еще одно несоответствие, изрядно меня удивившее, обнаружилось почти сразу. Лили была совсем не похожа на родителей и сестру. Ни внешностью, ни фигурой, ни темпераментом.

Флегматичные платиновые блондины с прямыми волосами и голубыми глазами разной степени яркости и — зеленоглазая дочка с кудрявой шевелюрой цвета темной меди.

И, судя по памяти, никто ни разу не подколол: «Эй, Майкл, что-то младшенькая на тебя не похожа, может в соседа?» А ведь невоспитанных и беспардонных людей везде хватает, тем более в таком маленьком городишке, где из всех развлечений только сплетни, да и контингент соответствующий. А люди словно и не замечали ничего и смотрели открыто, без всяких подозрений. Странно это. Да и сама Лили никогда родителей не спрашивала, почему она другая, а ведь в детстве каждому ребенку хочется быть похожим на маму или папу.

Альбом с фотографиями, который еще раз по возвращении пролистала, тоже ситуацию не прояснил. Вся родня, с обеих сторон, как один — голубоглазые блондины.

Родственников у отца много было, только они все в Америке жили. Он вышел из семьи тех, первых англичан, кто в свое время Канаду колонизировал. Потом там и осели, распространившись по другим штатам. Но кто-то и в Англию вернулся, как мой отец. Приехал в колледж поступать, познакомился с женой, да так и остался. А материнская родня в графстве Камбрия живет — три сестры и брат. Правда, они не общаются. Что-то там с наследством не поделили после смерти маминого отца, вроде.

В общем, когда вернулись домой, подождала пару дней, набралась храбрости и, пока сестра гуляла во дворе, а мама возилась на кухне, подошла к отцу. Он сидел в гостиной и увлеченно читал газету.

— Пап, можно тебя ненадолго отвлечь? Мне нужно с тобой поговорить, — робко спросила и неловко замерла рядом с его креслом. Он глянул на меня поверх газеты и тут же ее отложил, похлопав по сидению рядом стоящего дивана.

— Садись, принцесса, — тепло улыбнулся он, — что там у тебя случилось? Все еще хочешь ту юбку? Так я обещал, завтра пойдете с матерью и купите. Не переживай.

Не сразу поняла, что он имеет в виду, а потом вспомнила, что Лили перед поездкой хотела себе новую юбку, но магазин был закрыт. Она не успела ее купить и была очень недовольна. Иногда капризы этой девчонки меня просто поражали.

— Да нет, па-а, тут такое дело, — мялась под его внимательным взглядом, — скажи, почему я на вас совсем не похожа, я ведь вам не родная? Вы меня удочерили, да? — решилась я. А потом произошло непонятное.

Воздух в комнате словно загустел, время как будто замерло, а взгляд отца странно остекленел. Он плавно поднялся и, как в трансе, молча прошел мимо меня. Бросилась следом, пытаясь схватить за руку, но он, не обращая внимания, шел вперед, видимо, точно зная куда.

Зашел в родительскую спальню и снял с полки неприметную шкатулку, после чего занес ее в мою комнату. А потом спустился вниз и сел в покинутое кресло.

Все это время следовала за ним, не зная, на что решиться. Мужчина явно был под заклятьем, и что делать, я не представляла. Но больше всего напугалась, когда он отмер и, внимательно глядя на меня, улыбнулся, похлопал по сидению дивана и спросил:

— Садись, принцесса. Что у тебя там случилось? Все еще хочешь ту юбку? Так я обещал, завтра пойдете с матерью и купите. Не переживай.

— Хорошо, пап, — сглотнула вязкую от страха слюну и, взяв себя в руки, капризным голосом добавила, — может, тогда и блузку к ней купим и босоножки?

— Конечно, солнце, купите, — мягко улыбнулся он, ласково потрепав меня по волосам, — и Петунью с собой возьмите, может, она тоже что захочет. Милая, ты же не обидишься, если я с вами не пойду? — просительно протянул он. — Завтра игра, и мне бы хотелось посидеть со всеми у Робинсона. Должен же я отыграться. Этому хитрецу чертовски везет последнее время. На, возьми на конфеты, — уверенно добавил он, протягивая мне припрятанные мятые фунты и заговорщически подмигивая. — Ты же поможешь своему папке, уговоришь маму?

— Конечно, папочка, о чем разговор, — просияла искусственной улыбкой, — ну, ладно, спасибо. Я пойду? — добавила, поворачиваясь к двери, пока счастливый родитель, встряхнув и расправив газету, снова в нее уставился в самом приподнятом настроении.

Отец и его приятели по субботам собирались и играли в покер. И хоть суммы были чисто символические и больше походили на интерес, маме не нравилось увлечение мужа. Она предпочитала, чтобы он проводил больше времени с семьей, и поэтому таскала его по магазинам, чего он терпеть не мог, а я, то есть Лили, его выручала, отнюдь не бесплатно, разумеется, и все были довольны. Так что, пока отец радовался завтрашнему выходному дню, я в полном смятении бросилась в сторону лестницы.

Забежала в свою комнату и, закрыв дверь, в изнеможении сползла прямо на пол. Очень испугалась. Никогда не испытывала ничего подобного. Ведь я получила только память девочки и навыки, а не ее чувства и ощущения. Конечно, все, что умела проделывать Лили, у меня с легкостью получилось. Но ощущение собственной силы — это одно, я к ней привыкла как к чему-то родному, к части себя. А вот стороннюю магию почувствовала впервые. Это чувство мне не понравилось, от него тянуло опасностью. Поганое и страшное ощущение, если честно.

Мой взгляд упал на стол, где в полумраке комнаты виднелась загадочная шкатулка, она притягивала взгляд и манила, как возможные ответы на мои вопросы. Торопливо поднялась и, подойдя к столу, решительно протянула руку.

Шкатулка, размером в две ладони из зеленого камня и покрыта сверху, как кружевом, вязью из серебристого металла. С некоторой опаской взяла ее в руки, но ничего не произошло. Тогда, осмелев, стала уже уверенно крутить, пытаясь открыть, но она была словно литая, благо что не тяжелая. Раздраженно откинув со взмокшего лба выбившийся из косы локон, распахнула шторы, пустив больше света, и удвоила попытки.

Наконец мне повезло, если можно так сказать. В своей торопливости была небрежна и зацепилась за один из завитков, сильно поцарапавшись. Но не успела испугаться, как капли крови впитались в камень, словно тот был куском сахара, а ранка мгновенно затянулась.

Крышка тихонько щелкнула и приоткрылась. Внутри почти ничего не было, кроме тетради в прошитой кожаной обложке, деревянной пуговицы в виде листа клена и старинных медных очков без дужек на длинной витой ручке. Отложив антиквариат в сторону, потянулась к тетради.

Почерк оказался довольно разборчивый, но сам язык абсолютно незнаком — какая-то клинопись. Раньше такое видеть не доводилось, хотя отдельные буквы походили на латынь, но я ее не знала, так что это не помогло. Потом меня осенило, и я поднесла к глазам очки. Сначала зрение затуманилось, а потом странные закорючки приобрели смысл. Всю первую страницу занимало письмо.

«Приветствую тебя, внучка. Что же, хотел бы я, чтобы письма сего и вовсе не было, и прожила бы ты жизнь в блаженном неведении. Но, видно, сила твоя пробудилась и переборола колдовство. Потому послушай слово мое, не ищи родной крови, ибо отыщешь ее себе на погибель.

Триста лет с лишком дед твой Туан МакКайрил был Мормэром северных земель горной Шотландии. Под рукою моей много добрых кланов доблестных родичей, слишком много для одной маленькой девочки. Айлиль, дитя мое, не держи зла на старика, ведь все, что я сделал, сделал только к пользе твоей…»

* * *

Прошло уже больше двух часов, а я все еще сидела в полной прострации. Не все было понятно от обилия новых терминов и слов, но и того, что поняла, хватило, чтобы впасть в ступор.

Если своими словами сказать, то моя мать родилась с каким-то редким Даром Жрицы. До конца я не поняла, что это такое, но, вроде как, навороченная магия друидов. Когда наложением рук лечат, силой мысли деревья растят и озера от загрязнений очищают. Ну и конечно от нечисти избавляют тело и душу, да еще с Богами общаются.

Раньше в тех землях такое не считалось чем-то особенным. Всегда находилось хотя бы одна такая Жрица на провинцию. Но потом подобное стало редкостью. И в нашем роду дар как-то заглох, со смертью последней бабки сто лет назад, и пробудился только в моей матери. Не удивительно, что родня над ней так тряслась.

В общем, дед и его братья долго спорили, как лучше девчонку пристроить, когда она в возраст войдет. Старший дядя настаивал ее отдать одному из своих сыновей, чтобы дар на сторону не ушел, а дед был не сторонник близкородственных браков и хотел дать дочери самой выбрать. Но девчонка им все планы порушила.

Оказалось, она беременна незнамо от кого, сказала только, что это сам Диан Кехт был — Бог-покровитель их рода. Встретила его в лесу, возле заброшенного древнего капища. Красивого мужчину с сильной магией змея сопровождала и он с ней говорил, все, как на иллюстрации в Великой Книге изображено. Отказать богу девчонка ясно-понятно не смогла.

Дед, конечно, сначала дочери не поверил, но признал, что кем бы тот маг ни был, чародеем оказался умным и сильным, раз на закрытую территорию проник, девчонку испортил да еще невредимым уйти сумел. Так что, это единственное, что о моем отце известно.

Сама девчонка, которой, к слову, чуть больше шестнадцати было, умерла родами, а я, Айлиль то есть, через полгода зашипела. Вот тогда дед уверовал в высшие силы и о судьбе внучки задумался. Решил спрятать, пока обряд принятия в род не прошел. Он в то время занемог сильно и справедливо предполагал, что ближайшую зиму не переживет. А после его смерти брат наследовал и судьбой родственницы по своему распорядился бы и не в пользу последней. Отдали бы во вторые жены, читай наложницы, дяде или брату двоюродному.

В итоге дед инсценировал смерть внучки, а сам воззвал к магии, и она указала, кому девочку доверить. Так он вышел на чету Эванс. У тех дочка серьезно болела — осложнение после пневмонии, и больше месяца врачи ей не давали. Майкл на все согласен был, чтобы ребенка спасти, хотя и не верил особо. Но дед слово сдержал.

В итоге древнее колдовство, ментальные блоки, новые документы — и Айлиль окончательно исчезла, а у четы Эванс появилась младшая дочь Лилиас.

Причем дед подстраховался. Благодаря магическому воздействию Эвансы считают меня своей биологической дочерью, а отводящие чары застилают всем глаза, включая самих родителей и сестру.

Еще, чтобы я не нуждалась, дед отцу кошель зачаровал, теперь его украсть и потерять нельзя. И заговором Майкла к удаче привязал, чтобы тому в делах везло. А я все удивлялась, откуда деньги на обновки, когда в стране такой кризис, а у нас даже автомобиль есть, да и на тепле, воде и еде мы не экономим.

Просто в кошельке каждый месяц определенная сумма появляется, не так чтобы большая, но на девчачьи капризы хватает. И отказать отец мне по этой причине не может, что ни попроси, сразу дает, да и отдыхать мы регулярно ездим. А чтобы у отца семейства вопросов не возникало — откуда что берется, отводящие чары и тут действуют.

Ну и напоследок, дед с Майклом побратались древним кельтским обрядом. Не совсем поняла, что это значит и как происходит, но что-то с кровью связано. Это было нужно, чтобы родня с обеих сторон меня по крови не нашла. Отныне я свободная и ни к какому роду не принадлежу.

Теперь Эвансов будет хранить моя магия, пока они меня родней считают, а меня будет хранить их кровь, пока я считаю их дом своим. Все по-честному. Причем все чары удачи, защиты и остальные к потомкам переходят.

Дед как бы соединил навечно две семьи — мою и приемных родителей. Примерно как при таинстве брака перед лицом Высшего соединяют двух людей в пару. То есть они не смешивают кровь, но связующие узы все равно образуются и посторонние люди становятся одной семьей — родными.

В конце дед советовал не искать родни, ибо в таком случае хоть и найду богатство, защиту, тайные знания, да и магическая сила от привязки к роду увеличится, но заплачу за все свободой. Ибо женщины клана хоть и уважаемы, любимы и драгоценностями усыпаны, но родной Домэн никогда не покидают, а воля Главы для них закон. Короче, счастливы пока молчат и свое мнение не высказывают.

Наказал родить сыновей, чтобы семя его прославить в потомках, пусть и тайно, ведь других наследников у него нет. А ниже оказался список того, что он сумел мне оставить. С извинениями, что больше не смог, все основные богатства роду принадлежат.

* * *

Тетрадку, когда первый шок прошел, изучала еще долго. Написана на гаэльском и была почти безразмерной. Включала в себя как летопись рода, так и знания предков. Обряды, духовные практики, зелья, заговоры и прочее. Особенно было интересно прочитать летопись.

Как оказалось, если магическая Британия это прошлый век, то магическая Шотландия полное средневековье. Причем горная Шотландия даже не входит в состав магической Британии, в отличие от Шотландии равнинной. Это отдельная, автономная территория со своей системой управления — Большим советом кланов, чеканкой монет и даже особой магией.

Многочисленные домены, поделенные между кланами и под предводительством нескольких глав, обеспечивают населению мирную жизнь, а все конфликты решает оружие. Говорят, им известен секрет бессмертия, земли богаты целительными источниками, а маги так сильны, что для волшебства не нуждаются в проводниках. Да и вся территория на небывалом месте силы расположена.

Все это, конечно, привлекало многих, но еще никто не смог пройти за магический кордон, а тем более вернуться. Горцы надежно хранят свои тайны. Единственным исключением оказался мой ушлый папаша. Хотя даже Цезарь не смог пробиться за хребет и остановился в долине, может, потому этот гордый народ и сохранил все традиции и верования в изначальной целости.

Горцы не связаны договором с Хогвартсом, не посылают туда своих детей, ведь их магия — это магия природы. Первозданное мощное колдовство, но возможное только на этой земле.

Они никогда не воевали с гоблинами и не связаны с ними общим для магов договором о ненападении. Между ними свой договор, гораздо надежней и выгодней — на торговлю. Ведь зеленые коротышки сами ничего не добывают и металлы не плавят, а покупают уже готовыми в слитках. И драгоценные камни для магических артефактов тоже добывают и гранят в горной Шотландии. Да и магическое железо для артефактов и оружия, которым, по легенде, можно даже бога убить, добывается только в этих местах и охраняется вечным договором с самой магией. Для Горцев нет врагов, ибо все магические расы и создания есть сама магия, которой они все одинаково служат.

Обычные волшебники им не интересны. Они считают их слабаками и позерами, не лезут в их дела, если только те сами не пытаются к ним попасть. И в отличие от британских магов выходцы кланов горной Шотландии живут по всему миру, но четко подчиняются его главе, собираясь раз в году на религиозный праздник Великой Богини-матери. Короче, в тетрадке столько всего понаписано было, что хватило бы до пенсии читать.

* * *

Сами рецепты, заговоры и прочее, требовали тщательного изучения, но кое-что нужно было провести уже сейчас. Дед особо рекомендовал семейный обряд усиления магии и раскрытия способностей. Конечно, в моем случае он не сработает на полную и магической силы во мне не прибавится — ведь я не на родовой территории живу, да и к семье не привязана. Но та магия, что уже во мне есть, придет в равновесие, выявятся магические направленности, к коим склонна, и спадут те ментальные закладки, что дед на меня навешал.

Обряд также необходим, чтобы научиться осознанно силой управлять. Ведь без этого условия семейные наработки мне не осилить, а там, если верить записям, было ради чего постараться. Да и дед очень настаивал, чтобы освоила семейные секреты.

Еще просил соблюдать годовой круг — клан деда поклонялся первозданной магии в лице Великой Матери Дану и ее Племени. Писал, что если буду усердна, то как-нибудь на Самайн, когда завеса между Миром Живых и Иным Миром истончится, Сид откроется и он придет с Великой Госпожой посмотреть на меня и благословить.

Но больше всего порадовало наличие собственного дома. Порт-ключом от него и была та самая пуговица. Небольшой коттедж в Глостершире, почти на берегу реки Кельн в маленькой живописной деревеньке. Я посетила его при первой возможности.

Обычный каменный домик в деревенском стиле, увитый лианами. Живая изгородь на заднем дворе отделяла огород от засеянной разнотравьем пустоши, тянущейся до самого горизонта. Дом на окраине, на невысоком холме, примыкал одной стороной к густому перелеску, а с другой, через небольшие промежутки, стояли дома соседей, отделенные друг от друга добротной оградой из темных валунов. Все поселение составляло домов сорок, не больше.

Внутри, на первом этаже, кроме маленькой прихожей и небольшой кладовки под лестницей, располагалась всего одна большая комната с камином, смежная с кухней. Плиты, как таковой, не было, только большая печь-камин, вроде нашей русской современной печи с парой конфорок и духовкой. Допотопная кухонная утварь тоже присутствовала. Дом был явно магическим и не предусматривал готовку маггловским способом.

Охладительный шкаф тоже отсутствовал. Вместо него нашла кладовую с теми же функциями, причем снаружи она казалась обычной дверью во встроенный шкаф, только с пространственным расширением. Дед заполнил ее сырами, колбасами, бочками с маслом и элем, сидром и другими продуктами. В записке написал, что такие шкафы есть в доме любого горца, и уж тем более в больших замках Мормэра. Все жители в обязательном порядке приносят туда излишки продуктов и в случае осады могут продержаться долгое время. Мне он советовал продолжить традицию и поступить так же — на всякий случай. Строго говоря, это был даже не холодильник, а нечто больше — продукты там оставались в стазисе сколь угодно долго.

Больше на первом этаже помещений не было.

На втором располагались три спальни. Одна побольше, с собственной ванной, и две одинаково небольшие комнатки с общей. А на пустом чердаке нашла пару сундуков — один с пятью неприглядными серыми слитками. А второй с отрезом шерстяного тартана в серо-зеленую клетку, парой обрядовых рубах из отбеленного льна, старинным ведьминским поясом и набором звенящих браслетов на ноги и руки. А так же твердую полую кисточку, похожую на фломастер с залитыми по виду красными чернилами, и баночку с чем-то маслянистым, пахнущим благовониями. А на дне обнаружились несколько ритуальных предметов. Вот и все. Ни книг, ни живых картин, ни серебряных подсвечников, ни денег. Хотя нет, позже отыскала на дне золотые кругляши — пятьдесят галлеонов и кусочек янтаря с дырочкой для шнурка — от злого глаза, как дед написал. А те слитки — магическое железо, очень ценное, только продать его в Англии мне не светит, да и ладно, не к спеху.

Лестницы и коридоры были по-деревенски узкие, потолки низкие с массивными перекладинами, а вход в пустой подвал, проходящий под всем домом, на улице. Но все равно была очень рада. Никогда не владела ничем, кроме небольшой однушки, а тут целый дом, да еще и на магическом источнике, пусть и не родовой. Да и защиту дед установил на совесть, очень хитрую, кстати. Мне осталось ее только активировать. Тогда соседи нас по идее видеть будут, а маги никогда не найдут.

* * *

Домой вернулась довольная. Пусть не золотые горы, но знания и магический дом мне дороже всех галлеонов на свете. Следующую неделю посвятила изучению обряда, ведь до Лугнасада осталось четыре дня. Дед предупредил, что если решусь, то пути назад не будет — это магия и знания на всю жизнь, и отступник хуже изгоя и презреннее прокаженного.

Наконец день икс настал. Вечером, когда все разошлись по спальням, нарисовала на двери руну отвлечения внимания из тетради и перенеслась в новый дом. Чертыхаясь сквозь зубы, около часа потратила на расписывание тела знаками, потом переоделась в белую рубаху с разрезами по бокам и высоким поясом, украшенным разными по длине разноцветными веревочками с узелками и бусинками.

Ближе к полуночи распустила волосы, надела венок из полевых цветов и, прихватив обрядовый бубен и дары, выскользнула из дома. Мой путь лежал в перелесок, где и было подходящее место для обряда. Видимо, дед неспроста выбрал именно этот дом, да и лесок явно зачарованный, как и дом, на меня замкнутый, чтобы чужие не ходили.

В реке отражались огни деревенской ярмарки, доносились смех и крики — люди как умели праздновали День Урожая. Наверняка мазали скотине уши и хвосты смолой, заговаривали вымя у коров, состязались за вожделенный флажок на башне — радовались и веселились.

А я шла и думала, как хорошо, что под руной сокрытия меня никто не видит — очень волновалась, ведь, если все пройдет правильно, мне впервые предстояло ощутить невидимое. Кто знает, чем этот обряд закончится и что за сила явится. Да и не привыкла я как-то в темноте шастать. Ночной лес пугал до дрожи, словно на меня изучающе смотрело что-то большое и всемогущее, хотя пока и не агрессивное.

Тропинка, как мне казалось, слабо светилась, и на нужную поляну я вышла довольно быстро. По всему, на этом месте уже не раз совершали обряды, судя по рунному кругу округлых камней с начертанными на них знаками.

Капнула на один из знаков каплю крови, и загорелся костер в стилизованном очаге. Под протяжные песнопения, похожие на мантры, скормила огню приношения и под звон браслетов негромко ударила в бубен, обходя очаг по кругу, все больше убыстряя темп и читая обрядовую песню. Ритм затягивал, голова постепенно пустела, осознавать уже не получалось, чувства притупились, остались только ощущения, только инстинкты.

Не знаю, сколько времени это длилось и в какой момент все изменилось, но сначала ощутила ветерок. Он неспешно крутился вокруг, осторожно и прохладно дотрагиваясь до разгоряченной кожи, словно изучая, нарисованные знаки на теле и на рунных камнях засветились, а потом через меня хлынула сила. Я словно почувствовала себя частью мира. Слилась с ним. Распылилась на атомы, как и все вокруг, растворилась и спаялась с чем-то большим, чем могла осознать.

Видимо, надолго впала в транс или беспамятство. Когда очнулась, на горизонте уже всходило солнце, а магический огонь потух. При умственной усталости тело чувствовало себя необычайно бодро. Закопала венок, произнесла заключительные слова обряда и, приведя поляну в порядок, направилась к дому.

Не торопясь смыла с себя письмена, завернулась в полотенце и подошла к зеркалу. Ну что же, Волшебная ночь ничем видимым меня не наградила. Волосы не отросли, старше выглядеть не стала, мудрость веков в глазах не светилась. Обычный подросток. А вот когда вытиралась, чуть ниже поясницы подарочек обнаружила. Растительный орнамент с ладонь размером, при том, что я его там не рисовала. Как будто он с руки туда стек. На татуировку похоже, только рыже-коричневую, как хна. Потерла — не отмывается, а потом вспомнила и намазала это место той маслянистой жидкостью, что в баночке была — рисунок засветился и исчез.

Потом оделась, не торопясь перекусила остатками обрядовых приношений и переместилась домой. Глаза слипались. Но поспать не дали. Всего через пару часов меня разбудила мама, и после завтрака мы отправились в Лондон. Там находилась магическая библиотека. Лили все собиралась туда сходить, да времени не находилось.

Она, кстати, со Снейпом всего час-два проводила до пятичасового чая, и то не каждый день. А остальное время или матери помогала — готовить училась, в магазины ходила или с сестрой музыкой занималась. Ей и читать летом кроме учебников некогда было, да еще по спорным местам с другом советоваться, вот и все. Мне же хотелось узнать мир, в который попала, получше, пока никто не мешает, а то через два дня Северус приедет и не до того будет.

Утром в сильной задумчивости чуть не спалила ватрушки. Никак не могла отойти от впечатлений прочитанных вчера книг. Правда, читала не вдумчиво — просто бегло пробежалась глазами, особо останавливаясь на заинтересовавших вещах, но и этого хватило.

Библиотека оказалась удивительным волшебным местом. Там не только можно было взять книги почитать, но и скопировать понравившиеся за полтора сикля. Правда чары держались всего с месяц, но за это время вполне можно было переписать себе нужное, не покупая саму книгу. Это значительно экономило деньги, ведь магические книги, даже простые учебники, обходились очень дорого.

Правда, для пользования библиотекой требовалось купить абонемент, и для большинства магов это были серьезные деньги, может, потому в библиотеке ажиотажа не наблюдалось.

Эти десять галлеонов в год позволяли взять пустую книга-форму и скачивать туда любой фолиант из библиотеки по специальному каталогу. Все записывалось на кристалл, который затем вкладывался в обложку. Правда его тоже хватало месяца на два, а потом он выдыхался. Но это позволяло мне заказывать любые разрешенные книги даже из Хогвартса, а не мотаться в библиотеку самой, да и ассортимент там был многим больше, чем в школе.

Меня не интересовали тайные знания, Темные искусства и прочее, а только понятие самой магии, магическое общество и законодательство. Правда, первые разочарования не замедлили нарисоваться.

Магическое законодательство оказалось тем еще испытанием для психики, от него клонило в сон не хуже пересчета овец при бессоннице. Даже взрослое сознание зависло и отказало мне в понимании, как все устроено. Сделала вывод, что одной четкой законодательной базы у магов нет. Вернее есть, но всегда можно найти какую-нибудь поправку или прецедент из прошлого, на который можно сослаться и выиграть дело, считавшиеся изначально провальным. Как и наоборот, провалить его, если попадется подкованный барристер с феноменальной памятью и дотошностью. Если у тебя на такого, конечно, золота хватит. Короче, лучше не попадаться под жернова закона. Зато теперь понятно, как Малфою удалось столько раз тюрьмы избежать — большие взятки, хороший защитник — и вот ты уже снова уважаемый и достойный гражданин без пятна и порока.

Информация о магической энергии и вовсе перевернула мое восприятие, хотя и ответила на некоторые вопросы. Например, почему мама Снейпа не приложила мужа Круцио, когда он распускал руки, или почему в обычном лесу не встретишь кентавра или единорога.

Оказалось, взрослые волшебники, как и магические создания, не могут жить вне мест силы. Вернее, волшебники могут, если совсем не колдовать, да и то, в таком случае они слабеют телом и умирают гораздо раньше времени.

Магическое ядро заканчивает формироваться в шестнадцать, потому у взрослых не бывает магических выбросов. В этом возрасте ядро окончательно теряет возможность тянуть и копить рассеянную магию извне постепенно, как это делают дети, и переходит как бы на ускоренный режим поглощения. То есть, берет магическую энергию извне сразу, объемом возможным для своего ядра, преобразует под себя и перенаправляет ее через ядро в палочку. А оттуда узким лучом возвращает обратно вовне. Вот такой круговорот. Чем ядро прокачанней, тем заклинания сильнее и маг магически выносливей. Потому волшебники магичат часто и много, даже в случаях, когда можно работу элементарно руками сделать. Им требуется для хорошего самочувствия и тонуса постоянно чувствовать эту энергию, что через них проходит.

В маггловском мире брать магическую энергию в количестве, нужном для колдовства, просто негде, и ядро со временем истощается. Это все равно что на реке жить, когда воды кругом полно, или в лесу одной росой с листьев питаться — от жажды не умрешь, но и суп не сваришь и в конце концов от голода тело ослабеет.

По этому же принципу работает Азкабан — он полностью отрезан от магии, и ядро со временем перестает функционировать. Маг слабеет и умирает. Кто раньше, кто позже — зависит от резерва самого мага, его магической и жизненной силы. Правда, этот процесс обратимый, если дать организму восстановиться на месте силы и с помощью зелий.

Дети не преобразуют магию в своем ядре. Они просто впитывают и копят сырую рассеянную магию до возможного предела, а потом сразу перенаправляют ее на стихийное колдовство, или на выбросы, если не умеют ей управлять. Потому, колдовать до Хогвартса с палочкой не рекомендуют — это плохо сказывается на развитии магических способностей. Ведь ядро как раз и усиливает резерв благодаря спонтанной магии, в то время как колдовство палочкой чистый навык уже развитого ядра, которое просто перегоняет через себя магию.

В общем, теперь сполна смогла оценить роскошный подарок деда. Магический дом самый лучший дар в моем случае. Проживание на месте силы поможет мне восстанавливаться, даже если буду работать у магглов. Теперь я не привязана к магическому миру в смысле работы, хотя до этого, конечно, еще далеко.

* * *

Постепенно худо-бедно разобралась с лавиной новой информации, и ситуация в целом стала вырисовываться довольно четко.

Во-первых, я знала только одного мага, кто мог говорить со змеями — Темного Лорда, и гипотетически Лили вполне могла быть его дочерью. Значит, умение говорить со змеями Гарри мог унаследовать от матери, а не от крестража, да и был ли он в таком случае? Сама я пока не шипела, но и змей в наших краях не попадалось, чтобы проверить. А дед писал иное, и я ему верю, как и то, что заблокировал в Лили дары рода. Поэтому все может быть.

Во-вторых, защиты материнской любви как таковой похоже и не было, вернее, была, но не такая, как объяснял Дамблдор. Просто Волдеморт пытался убить мальчика в ночь, когда грань между мирами истончается, и мертвые приходят навестить живых. Так что Лили перед лицом опасности, вполне могла предложить Великой себя вместо сына, и та согласилась. Потому что мало просто встать на пути убийцы. Похоже, Лорд неудачное время для убийства выбрал.

Может, Лорд мальчика и впрямь тогда убил, и учитывая Самайн, неизвестно, кем этот ребенок стал, может, не человеком вовсе, а бог или фомор какой, решил человеческой жизнью пожить. Или в его тело Госпожа своего кого-то подселила, не зря же две Авады пережил — это как-то слишком даже для Избранного. И шрам тот, в виде руны, больно странный, тем более что от Авады ничего подобного не остается. Прямо как Великая мальчишку для себя отметила — ну не Дамблдор с Лордом этим занимались на самом деле. А Авада точно следов не оставляет.

В-третьих, родственники. Родители Лили, как я помню, до окончания дочерью Хогвартса не дожили. И такое вполне могло произойти, если Лили от них отказалась и перестала приезжать домой последние годы. Может, узнала, что они ей не родные? В любом случае связь ослабла, и ее магия их уже не хранила. Зато Гарри потом оказался под защитой крови, когда столько лет жил у Петуньи, да и удача и достаток к ней в дом пришли с его приходом. Видимо, договор деда все же действовал, и Дамблдор был прав в своих предположениях.

Я не собиралась следовать судьбе Лили, выходить за Поттера и героически умирать. И меня волновал только один вопрос — знал Дамблдор о Лили правду ее возможного происхождения или нет? Слишком много совпадений и правильных выводов при мизере информации, как по мне. Тут либо сама Судьба вела своих выбранных, или постановка в чистом виде.

С Блэком тоже все не так однозначно. Например, как Сириус смог за одиннадцать лет магию для превращений сохранить? Это невозможно. А он якобы постоянно собакой оборачивался, чтобы дементоры не замечали. И откуда она в нем только на превращение бралась да еще без палочки, если ее в замке совсем нет. Туда даже узников обычной весельной лодкой доставляют? Ну не Мерлин же он в самом деле.

И чего тогда сидел так долго, чтобы так подозрительно вовремя рвануть в Хогвартс именно в тот год, когда друга профессором взяли, а Гермионе так удачно хроноворот выдали. Прямо все к одному. Так что не знаю, где уж Сириус сидел столько лет, как по мне, явно не в Азкабане.

Короче, кругом лгуны и враги, никому верить нельзя. Или Лорду продадут или Дамблдору. Судя по книгам и памяти Лили, Снейп на сегодняшний день единственный надежный человек, на которого могу рассчитывать, пока он в Темную магию не кинется. Разумеется, если книгам можно доверять, не факт, что все совпадет. В любом случае, этот мальчишка слишком хорош, чтобы его без боя Лорду отдавать, как и Дамблдору, впрочем. Такому гению, как он, лабораторию возглавить, открытия делать, а не школьных лодырей учить. Мне самой еще такой специалист и друг пригодится.

Так что решила пока наладить с парнем настоящую дружбу, присмотреться и попытаться уберечь от ошибок, если получится. Не выйдет — не особо расстроюсь — его выбор, а сложится — и я в накладе не останусь.

Собираясь, долго крутилась перед зеркалом. Со вселением такой модницей стала — тело же детское, наряжаешь как куклу. В моем-то детстве ничего подобного не было, а тут раздолье.

Заколола длинные локоны красивыми заколками и, прихватив маленькую плоскую корзинку с подношением, направилась к нашему месту.

Снейп уже ждал сидя на берегу реки прямо на земле, уткнувшись внушительным носом в какую-то книгу.

— Привет, Сев, — приветливо поздоровалась, остановившись в отдалении, дабы он смог сполна оценить мой новый облик. Лили и вправду была очень мила, если признаться. Особенно хороша становилась, когда давала волю своему темпераменту и сердилась или возмущалась. Просто маленькая, с пылающим взором, валькирия. Хотя, как раз к ее внешности привыкала гораздо дольше, чем к мысли, что теперь ребенок и в чужом теле. Это и не удивительно — мне каждый раз странно видеть в зеркале рыжеволосую зеленоглазую девчонку вместо привычной голубоглазой брюнетки средних лет.

— Привет, Лили, — растерянно выдавил Северус, охватывая меня взглядом. Он так резко вскочил при моем появлении, что книга упала прямо в траву.

— Ах, Сев, нельзя так обращаться с источниками знаний. Вот, подержи, — с легким укором сказала, вручая ему упакованную корзинку, а сама наклоняясь за книгой. — Возьми и постарайся быть аккуратней с книгами, они не заслуживают такого обращения, — поучительно добавила, копируя прежнюю владелицу. Вручила книжку, после того как протерла томик платочком. После чего мягко улыбнулась, введя мальчишку в ступор.

— Я не специально, — смутился тот, слегка покраснев, словно это было сверх как важно. — Садись, Лили, — предложил он, торопливо расстелив на траве лежащий рядом пиджак. Одной рукой это было сделать неудобно, но похоже он в смятении этого не заметил и так и прижимал корзинку и книгу к себе.

— Ты сегодня такая… нарядная, — с трудом нашел слова, робко присаживаясь рядом прямо на землю. — И красивая, — добавил он, покраснев и занавесив лицо длинной челкой. — Ой, вот, возьми — это твое.

— Нет, это тебе, Сев. Подарок, — улыбнулась и невзначай слегка тряхнула локонами.

— Мне? — еще больше растерялся Снейп, с видимой неохотой отрывая от меня взгляд и разглядывая корзинку с недоумением, но без всякого интереса. — Что это, Лили?

— Ничего особенного. Кулек жареных каштанов в сахаре, баночка меда из них же, бутылочка клубничной шипучки и несколько мандаринов и ватрушек. Сама пекла. Мама учит меня готовить. Говорит, что почти взрослой девушке стыдно этого не уметь, или я никогда не найду себе мужа, представляешь, — легко засмеялась, слегка откидываясь назад и снова незаметно тряхнув кудрями, которые, похоже, вводили Снейпа в гипноз. — Ну же, открывай, мне не терпится похвастаться своими успехами, — весело поторопила, наблюдая за его аккуратными попытками развернуть бумагу, чтобы не порвать упаковку. Думаю, что выбрала верный ход, и теперь Северус не сможет отказаться от моих даров. Прошлая Лили его ничем не угощала. У них это было не принято, разве что яблоком или парой карамелек. Они общались часто, но недолго, и нужды в перекусе не было, а я планировала проводить с мальчиком много времени. И мне вовсе не улыбалось впихивать в парня угощение силком. А так все получилось само собой.

— Ну как? — с интересом спросила, подавшись вперед, когда он несмело откусил от ореха. — Нравится?

— Необычный вкус, — признал он, задумчиво нахмурившись, — Лили, это ведь не магический каштан Росснела, который идет в мазь от артрита?

— Нет, Сев, — фыркнула, — этот обычный. Мы с родителями отдыхали две недели на Корсике, так что это все оттуда, сувениры. Кроме ватрушек разумеется, их я пекла сегодня утром, когда собиралась к тебе. Это лето выдалось необычайно скучным без тебя, Сев, — призналась, снова откидываясь назад и задумчиво глядя вдаль. — Столько всего увидела в тамошнем магическом квартале, а рассказать некому. Жаль, что тебя не было.

— Но теперь ты мне расскажешь? — ответил он с неприкрытым интересом и нежностью во взгляде, и я прямо физически ощутила его поддержку и заинтересованность. Ощущение было слишком странным и даже неуютным, я бы сказала — ошеломительным. Поразилась, как легко ему удалось войти в мое личное эмоциональное пространство. К такому была еще не готова.

— Конечно, — легко согласилась, вставая и поправляя подол, — только не сегодня.

— Ты что, уже уходишь, Лили? — мгновенно погрустнел он и, отставляя корзинку, тоже поднялся. — Мы так долго не виделись. Думал, сегодня посидим подольше.

— Увы, мне уже пора, Северус, — подбавив в голос сожаления, ответила ему. — Но на завтра ничего не планируй: мы проведем вместе целый день. И непременно хочу услышать, как прошла твоя летняя подработка в аптеке.

— Ладно, я буду ждать, — вновь широко улыбнулся Снейп.

— Корзинку можешь не возвращать, она одноразовая, просто выброси. Пока, Сев, — сказала на прощанье и, махнув рукой, легко побежала по тропинке через поле. Пока бежала, прямо чувствовала, как Северус провожает меня взглядом до самого моста. И даже уверена, что он не только не выкинет корзинку, но и бумагу будет хранить как сокровище. Хороший паренек, добрый и искренний — за такого не зазорно побороться.

Проснувшись утром, случайно увидела в окно Северуса, он крутился возле моста, стараясь, чтобы из дома его не увидели. Отца он раздражал, и мальчик, видимо, это чувствовал, да папа и не скрывал своего отношения к приятелю дочери, хотя и ничего не говорил напрямую ее кавалеру. Так что по-быстрому клюнула маму в щеку и, схватив из вазы пару яблок, побежала на улицу, крикнув, что вернусь только к ужину.

Северус был явно рад меня видеть, хотя и не ждал так быстро. На берегу мы съели по яблоку, пока рассказывала об отпуске, а он о своей подработке.

— И знаешь, Лили, — вдохновенно вещал мальчишка, хрустя яблоком, — мистер Ройс мне в этот раз заплатил на один галлеон больше.

— Еще бы, — скептически фыркнула, — ты уже сейчас знаешь больше него. Хитрый старик оценил твои умения и приставил к котлу, а сам гребет золотые. Мог бы и побольше заплатить. Ничего, мы ему отомстим. Вырастешь, станешь мастером, откроешь аптеку напротив и разоришь его. Хотя, конечно, варить зелья интересней, как по мне, чем жаб потрошить. Да не удивляйся ты так, — рассмеялась над его огорошенным видом, — я пошутила. Нужен он нам сто лет. Просто обидно, что мы зависим от взрослых.

— Это да, — согласился друг, — но такова жизнь. Я рад и такой работе. Никто не хочет связываться с учениками. Ты какая-то не такая как всегда, Лили… задумчивая, — внезапно перевел он тему, — что-то случилось?

— Случилось, — согласилась, поражаясь его наблюдательности. Мне удалось провести родителей и даже Петунью — этого Мэгрэ в юбке, но не этого пацана. — У меня появились тайны этим летом, Северус.

— Ты расскажешь мне? Не думай, я умею хранить секреты, — подобравшись, серьезно уверил он.

— Конечно, расскажу, Сев, ты же знаешь — я тебе верю, — ответила ему. — Только лучше покажу. Возьми меня за руку и не бойся.

— Я не трус, — моментально вскинулся он и нахмурился. Я только улыбнулась, сжала его ладонь и активировала порт-ключ.

— Где это мы, Лили? — удивленно спросил Снейп и огляделся.

— На заднем дворе моего дома, Северус, — ответила, отметив, что тот все еще не выпустил мою руку, и легонько ее сжала. Снейп это заметил и смущенно отпрянул. — Пойдем, я тебе здесь все покажу, а разговоры оставим на потом, — и провела его по всему дому от чердака до подвала.

— Ну как тебе? — с затаенным любопытством спросила, когда мы вернулись в гостиную и расселись в кресла.

— Замечательный дом, — просто ответил он и открыто улыбнулся, — но откуда, он же магический?

— Видишь ли, — вздохнула, — это долгая история. Когда мы отдыхали, познакомилась с женщиной — помогла ей донести сумку с рынка. Она оказалась местной ведьмой, жила когда-то в Англии, а потом перебралась на Корсику к родне, да там и осталась. Во время войны вся семья погибла и женщина осталась совсем одна. Ей показалось, что я очень похожа на ее дочь и подхожу по силе, и она предложила передать свой родовой Дар. Я согласилась.

— Что?! Да ты сошла с ума, Лили, — вскинулся мальчишка, аж подпрыгнув на месте. — Эта старуха могла что угодно с тобой сделать, и тебя бы даже не нашли.

— По-твоему, я так безрассудна, чтобы сразу поверить незнакомому человеку, так, Северус? — несколько холодно ответила я и вопросительно вскинув бровь.

— Нет, что ты… я не то хотел сказать, Лили, — стушевался Снейп, привычно пойдя на попятную. — Но ты и впрямь могла пострадать.

— Она сразу поклялась мне кровью рода, Северус, — смягчилась я, — и обговорила все пункты в контракте. Стала моей крестной матерью. Предложение было слишком заманчивым, и я не захотела отказываться.

— И что это за дар, Лили? — с любопытством спросил немного успокоившейся Северус.

— Прорицание и семейная женская магия, — ответила я, — ну, знаешь, отвары, сборы, обряды. Ничего сложного или темного. Правда, обряды требуют времени и места, но это пустяки по сравнению с древними знаниями и домом.

— Это да! Дом на источнике в наше время это большая редкость, — открыто улыбнулся он. — Особенно такой старый с настоящей родовой защитой. Я видел рунную связку над дверью. На новые дома Министерство запрещает ставить подобное, — пояснил он на мой удивленный взгляд. — Рад за тебя, — добавил он и опять тепло улыбнулся. — Только… ты ведь теперь будешь жить тут на каникулах? — озабоченно нахмурившись, спросил он, тревожно вглядываясь в мое лицо. — Мы тогда совсем не сможем видеться.

— Как раз об этом и хотела с тобой поговорить, — спокойно ответила я, сделав вид, что не замечаю его напряжения и откровенного огорчения. — Только давай перекусим, а то выскочила к тебе не успев позавтракать. Будь добр, вскипяти воду и завари чай, а я пока сделаю сэндвичи. Здесь чары надзора не действуют, — сказала и ушла в кладовую.

Через десять минут мы пили вкусный чай с медом и ели бутерброды. Потом Северус был так любезен, что даже помыл заклинаниями посуду и расставил ее по местам. И мы вернулись в оставленные кресла.

— Лили, ты можешь мне доверять, — просто сказал он, — если нужна помощь, сделаю для тебя все, что смогу.

— Нужна, — ответила я. — Только не отказывайся сразу, хорошо? Хотя бы пока не выслушаешь. Я бы хотела, чтобы в этом доме жили ты и твоя мама, — сказала под удивленный взгляд Снейпа.

Северус смешно округлил глаза и попытался что-то сказать.

— Подожди, дай мне высказаться, — перебила его возможные возражения. — Ты заметил, что я грустная, и это правда, Северус, — начала, когда он послушно замолчал. — Дело в том, что после обряда принятия дара мне пришли видения будущего — и там все плохо.

— Что там, Лили, что ты увидела? — не сдержался взволнованный Снейп, подавшись вперед.

— К тому времени, как закончу Хогвартс, моих родителей не будет в живых, — ответила я, — а твоя мама умрет в конце пятого курса. Ты приедешь как раз на ее похороны.

— Но как же так, Лили, — возразил ошеломленный новостями пацан и вскинул на меня тоскливый взгляд.

— Не знаю, Сев, — устало вздохнула. — Мои, может, в катастрофе погибли. Как-то странно, что они одновременно умерли, не находишь? Да и в магическом мире война будет, магглов она тоже коснется. В любом случае, родителей через год подальше отсюда спроважу, пока время есть. А вот твоей маме уже сейчас помочь можно. Я тут вычитала, что волшебники в маггловском мире недолго живут.

— Знаю, — с горечью ответил он, став сразу как-то взрослее. — Я рассчитывал, в Хогвартс поступлю и буду подработки брать. Тогда поселю ее в «Дырявом котле», на время, но меня никто на работу не берет. Надеялся, что хотя бы после школы получится, пока дом не куплю… Думал, успею… — Было очень неудобно и больно наблюдать за проявлением его бессилия.

— Так я и предлагаю выход для всех нас, — бодро ответила, прервав его размышления. — Если отправлю родителей, то мне негде будет жить. Я же не могу жить здесь совсем одна. Но с твоей мамой другое дело — никто и слова не скажет. Тем более что грядет война, и нам нужно тренироваться, а тут надзор не действует и мы можем колдовать сколько вздумается. И подвал огромный, места навалом — можешь себе лабораторию оборудовать. Будете с мамой зелья на продажу варить. И даже если ты сам варить будешь, а она продавать, то все равно больше золотых получится. Она же взрослая, ее обмануть не посмеют, да и мама твоя быстрее восстановится и станет магичить. Ты хоть представляешь, как ей без колдовства приходится столько лет, ты бы сам так смог?

— Я все понимаю, Лили, — отмер Снейп, — но как-то это неправильно пользоваться твоей добротой и щедростью. Я бы хотел сделать все сам.

— Ну, так что тебе мешает? — удивилась я. — Учись, зарабатывай, покупай дом — куда торопиться? А пока решаешь проблемы, почему бы тебе не оказать подруге услугу. Разве многого прошу? Твоя гордость решительно не пострадает. Я не покупала этот дом, все эти вещи и продукты достались мне совершенно даром. Так почему не могу поделиться этим с другом и его мамой, как кто-то поделился этим со мной? Или ты думаешь, для чего нужны друзья, разве не затем, чтобы поддерживать и помогать друг-другу в трудную минуту? И потом, я тебя не уговариваю, Северус, ты взрослый и сам решаешь за себя. Только не ожидала, что из-за надуманной гордости ты лишишь мать возможности жить в магическом доме и быть здоровой на несколько лет раньше, а подруге откажешь в единственной просьбе, — припечатала и отвернулась от него, обиженно сопя. Извинения не замедлили. Как только Северус увидел одинокую слезу на моей щечке, так сразу вскочил.

— Прости, прости, Лили, я бесчувственный болван, — причитал он, склонившись надо мной и не зная на что решиться. — Конечно, ты права, а я осел, — выдал Северус, в сердцах стукнув по подлокотнику, и я не сдержала довольной усмешки, так он был серьезен. — Конечно, я согласен, не обижайся, Лили, — добавил он, склонившись надо мной и пытаясь заглянуть в глаза.

— Прекрасно, — ответила с немного печальной улыбкой и вскинула голову. На долгую секунду он поймал мой заплаканный взгляд и тут же смущенно отпрянул.

— Надеюсь, мама согласится, — задумчиво пробурчал он себе под нос.

— Надеюсь, — повторила я…

Она согласилась… А мне пришлось выдержать еще один бой.

Северус прибежал вечером к нашему дому сказать, что мама согласилась, а утром мы все встретились на нашей поляне. Честно говоря, Лили побаивалась эту странную женщину. Впрочем, как все дети, для которых любая нелюдимая старуха в доме на окраине обязательно злая ведьма, что ест маленьких детей.

Я же видела просто усталого и одинокого человека, что привык держать лицо. Честно говоря, мне не было до нее дела, но все же хотелось, чтобы у друга в минуту одиночества был кто-то родной. Я не всегда смогу быть рядом, а мать — это мать. Быть может, будучи не один, Северус не совершит столько ошибок и не спустит жизнь в никуда. Да и мне действительно было выгодно ее проживание в доме.

Эйлин сухо поздоровалась. От ее пристального тяжелого взгляда мое хорошее настроение несколько сникло. Впрочем, я и не рассчитывала на ее приветливость, разве что на некоторую заинтересованность. Бедняга Северус заметно нервничал, поглядывая на нас обеих, боялся, что я обижусь. Может, так все и получилось бы, если бы мне на самом деле было тринадцать, но я знавала в своей жизни людей и с более сложным характером. Тем более она была необходима для моих планов.

Перенесла их и устроила экскурсию по дому. Чувствовала себя гидом в музее в группе молчаливых слушателей. Затем мы спустились вниз.

— Таким образом, вы меня очень выручите, миссис Снейп, — сказала в завершении, когда мы вернулись в гостиную, и Северус сделал нам чай. — Дом будет в полном вашем распоряжении. Я буду гостить тут пару дней на Рождество и месяц-полтора летом.

Под холодным взглядом гостьи хотелось поежиться.

— И что ты хочешь взамен? — отмерла Эйлин.

— Ничего, — спокойно ответила, — хотя буду признательна, если вы научите меня чему-то большему, чем стандартная школьная программа, посоветуете книги. Я магглорожденная, и мне многое не известно. Но навязываться не буду, мне и без того есть чем заняться.

— Хорошо, — так же бесстрастно ответила она. Через полчаса все клятвы были сказаны и формальности улажены. Предложила Эйлин занять большую комнату, хотя Северус и предлагал оставить ее для меня.

— Мне она не нужна, Сев, — возразила ему. — Я буду здесь гостить совсем недолго, а твоей маме в большой комнате будет удобнее, там все же собственная ванная есть. Зачем вам ютиться в одной.

Пацан еще немного поспорил и согласился.

Эйлин собиралась недолго. Уже к вечеру перенесла их с сыном в новый дом с парой небольших чемоданов, перед этим устроив еще один спор с Северусом. Потребовался весь мой опыт переговоров, чтобы уговорить этого упрямца поступить по-моему.

— Северус, завтра мой отец повезет меня за покупками к школе, — огорошила я друга. — Ты можешь поехать с нами — купить себе новую палочку.

— Палочку? — удивился Северус. — Зачем она мне, Лили?

— Ты же пользуешься маминой, а ты не думал, как она будет жить в магическом доме без палочки? — ответила я. — Ни огонь развести, ни воду для чая вскипятить. Не всухомятку же ей все время питаться. Да и ванну не наполнишь.

Северус завис, а потом побледнел, закусил губу и привычно занавесил глаза отросшей челкой.

— Эй, друг, ты чего? — потрепала его по плечу. — Не волнуйся, в лавке полно палочек, какая-нибудь тебе обязательно подойдет.

— У меня нет денег на палочку, Лили, — глухо признался Снейп не поднимая глаз и покраснел вплоть до ушей.

— Уже есть, — лукаво улыбнулась, доставая мешочек с галлеонами и покачивая им перед его внушительным носом. Мальчишка вскинул на меня возмущенный и в то же время тоскливый взгляд и отвернулся.

— Я не возьму твоих денег, Лили, — серьезно и твердо сказал он, — ты и так нам сильно помогла. Мне теперь никогда с тобой не рассчитаться.

— А кто сказал, что они мои? — удивленно протянула я. — Откуда бы у меня появились лишние восемь галлеонов, Сев? Ты же знаешь, какая я транжира, у меня и кната в конце года в кармане мантии не отыщешь. А гоблины больше ста галлеонов не меняют, да я еще и не была на Косой аллее, забыл, мы же только завтра поедем, вместе.

— Откуда тогда? — спросил Снейп и посмотрел уже более заинтересованно.

— А помнишь, ты мне мыло на травах дарил, на Рождество, и духи на день рождения? — спросила я.

— Конечно помню, — смягчился мальчишка и тепло улыбнулся, — тебе ведь они понравились?

— Конечно, и не одной мне, — кивнула я, а друг довольно хмыкнул. — Знаешь, как наши девчонки обзавидовались. Правда, не сказала, что ты их сам сделал. Для них, сам знаешь, слизеринцы хуже мантикоры. Похвасталась, что в маггловском мире купила в специальном магазине, где дорогую косметику на натуральных травах продают. Среди наших сейчас модно маггловским пользоваться. Вот девчонки мне деньги дали, чтобы я им тоже купила.

— А что раньше не сказала? — заметно повеселел Снейп. Удивительно, как он беззаветно верил своей подруге.

— Так думала, в Хогвартс вернемся, там и отдам, тебе все равно на каникулах варить было негде. Завтра купишь палочку, а на ингредиенты накопишь, когда в школу приедем, до Рождества еще много времени, успеешь. Только ты меня не выдавай, а то девчонки узнают, что я их обманула, обидятся да еще врушкой назовут.

Мы еще немного поговорили, Снейп постоянно меня благодарил и, видимо, почти успокоился. А потом разошлись по домам.

Конечно, никаких заказов подружки Лили не делали. Им правда понравились и духи, и мыло. Это была чисто моя идея. Но я ничего не теряла, все равно им подарки покупать, а так, подарю им на праздники, Северус и не узнает что к чему. Если уж помогать, так до конца.

Если честно, мне этот мальчишка меня саму напомнил, когда я ребенком была. Никаких перспектив, одна серость беспросветная и несоответствие личных амбиций с возможностями реальности. Хорошо мне повезло в свое время. Но быть красивой талантливой обаяшкой, умеющей подстраиваться под обстоятельства, совсем не то же, что быть некрасивым озлобленным гением с тяжелым характером. А так, может, этот ребенок станет мягче и не таким одиноким. Неизвестно, чем бы я сама закончила, если бы мне хорошие люди на пути не попались.

Поход на Косую аллею прошел прекрасно. Первым делом мы с отцом пошли в банк, обменять деньги, пока Северус убежал к Олливандеру. Вышел друг весьма довольным. После покупки палочки у него даже осталось немного, и он угостил меня мороженым. Прежняя Лили его очень любила, а я нет, но пришлось съесть. Не хотелось огорчать пацана, тем более он так искренне радовался, что мог мне угодить.

Потом Северус убежал ненадолго — посмотреть какие-то книги. Воспользовалась случаем и купила несколько недорогих баночек для мыла и флаконов для духов. Снейп в спешке совсем о них забыл, да и в таком случае у него не хватило бы на палочку. Я их просто вручила другу потом, когда мы к нашему дому подъехали, попросила подождать и вынесла. Мол, купила давно, по случаю, валялись дома без дела, а ему может на что сгодиться. Все отдать забывала. Он как всегда поверил.

Еще затащила его в зоомагазин и купила маленькую серую сипуху. Назвала Совуньей и поручила заботам Сева. Сказала, что жить она будет у Эйлин. Мол, школьных сов отследить могут, а мне домом светить не выгодно. Пусть Северус с матерью переписываются, да и «Пророк» будет приходить, а то живем все каникулы в изоляции. А себе неожиданно кота приобрела.

Эта туша с красновато-рыжей шерстью на меня прыгнула, как только мы в магазин зашли. Страшный как грех, морда приплюснута, и здоровый, как кокер-спаниель. Я бы честно говоря, такого никогда не взяла, а потом вспомнила, что похожего кота в будущем Гермиона купила, и он жутко умным оказался. Может, это он и был? Вот и приобрела. Правда, на киношного котяра был совсем не похож — вылитый Мэйн-кун. Продавец отдал это чудо почти даром, особенно когда тот его цапнуть хотел, и я на колтуны и мокрые круги под глазами бедняги ему указала. Владелец так обрадовался, что его заберут, что по секрету сказал формулу заклинания, чтобы из кота фамильяра сделать. Там привязку и провели.

Очень интересное ощущение, надо сказать. Теперь кот меня чувствует, и мы мысленно можем общаться, а я могу видеть его глазами, когда нужно. Вернее, он может мне показать картинку, если потребуется. Здорово короче. Хотя Министерство такого не одобрят, потому, формулы привязки ни в одной книге не найдешь.

Снейп, когда мое приобретение увидел, аж скривился. Презрительно обозвал уродом, а после того, как котяра зашипел и попытался оцарапать, и вовсе записал во враги. Сказала, что нельзя судить никого по внешности, главное — душа. Северус как-то смутился, а потом, наоборот, приободрился и до конца дня такой довольный был и спокойный, все улыбался, видимо, мои слова на свой счет принял. Так мило…

Вернулись, пошли на наше место, и я перенесла его на новое место жительства. В дом не заходила, там, во дворе, мы и попрощались, пока вышедшая на порог Эйлин чопорно кивнула и вошла внутрь. Выслушала много хорошего о себе, бесконечные благодарности, сияющий взгляд грел душу. Вот бы парень всегда такой был. Наказала сделать в дорогу побольше бутербродов, термос с какао и лимонад обещала взять сама и вернулась домой. До конца каникул оставалась неделя.

* * *

Обычно Северус добирался до вокзала на Ночном рыцаре, но моя паранойя взыграла, и мы решили не светить маггловской деревенькой. Первого сентября перенесла Северуса на нашу поляну и уже оттуда вызвали автобус. Это был первый раз, когда родители не провожали меня в Хогвартс до вокзала. Обычно мы добирались туда на машине.

Что сказать, до «Дырявого котла» мы доехали минут за пять. Автобус, конечно, трясло и мотало, но пассажиры неудобств не испытывали. Для этого нужно было только сесть на сидения и не вставать. Хотя иногда ощущения были, как при полете на самолете — перегрузки, заложенные уши, но терпимо.

Потом камином прошли сразу на платформу. Северус мне очень помог, вряд ли я добровольно шагнула бы в ревущее зеленое пламя, да еще с извивающимся тяжелым котом.

Зверюга, кстати, претерпела заметные изменения. Я отвезла кота в Лондон маггловскому грумеру, правда, тому до этого не приходилось стричь котов, да еще таких здоровых. Пришлось соврать, что это, мол, новая элитная порода.

Эффект оказался поразительным. По моей просьбе удивленный специалист подстриг кота в виде льва. Короткая шерсть оказалась очень нежной на ощупь, как стриженная норка, и плюшевой на вид, а кисточка на кончике хвоста очень мила. Теперь кот казался очень мускулистым — мощные, хоть и кривоватые лапы, широкий торс и густая, в художественном беспорядке грива. Отвратительное имя Косолапус никак не подходило этому красавцу. Я назвала его Годриком. Чувствую, в Хогвартсе на нашем факультете его ждет фурор. По крайней мере мой друг был поражен до глубины души, когда его увидел. И хоть мой питомец и в новом облике ему не понравился, но все же признал, что так он выглядит много симпатичней, и все восхищался, как я додумалась до такого.

На перроне, несмотря на рань, оказалось людно. Заняли купе в середине состава, расположились, и Северус ушел навестить знакомых и расспросить о новостях. Мы жили на маггловской стороне, до этого совы ни у одного из нас не было, и новости магического мира до нас не доходили. Правда, за лето соседки по спальне черкнули пару строк, но ничего особенного, купались, отдыхали, путешествовали.

На этот раз я решила ехать в купе с Северусом, хотя обычно Лили ехала с подругами, и с Севом встречалась только в школе. Тот был несказанно рад. А мне хотелось узнать его поближе. Да и его мать передала для меня тетрадь с чарами, и новые учебники нужно было обсудить. Тем более с этого года вводились обязательные факультативы.

Внезапно Годрик заволновался и заметался по купе, тревожно мяукая, а потом спрыгнул вниз и забился под стол. Наклонилась за ним и тут раздался взрыв, и вагон сильно тряхнуло. Меня качнуло и утянуло под столешницу.

Взрыв, казалось, прозвучал далеко, но взрывной волной в купе выбило стекла, и вокруг меня посыпались осколки, куски рамы, щепки, пыль.

Началась паника, все кричали, бегали, в дыму ничего было не разглядеть. Я сидела тихо, оглушенная, в полном шоке, прижимая к себе кота и не зная, на что решиться. То ли дальше сидеть, то ли бежать, пока вагон в преисподнюю не провалился.

Тут дверь отъехала, и в купе вломился мужчина в бордовой мантии аврора, а за ним маячил бледный взволнованный Снейп с бешеными от ужаса глазами и белыми от страха губами.

— Не пострадала? — серьезно спросил мужчина, помогая вытащить меня из-под стола, пока друг крутился рядом, мешаясь, а кот шипел и пытался оцарапать.

— Нет, сэр, не пострадала, — выдавила, с трудом приходя в себя, — только испугалась.

— Ничего, все уже позади, — улыбнулся он, оглядывая меня на предмет повреждений, после чего взмахнул палочкой. Стекло восстановилось, и все в купе приняло прежний вид. — Вы вдвоем или еще кто придет? — спросил мужчина, понимающе-жалостливо глядя на меня.

— Нет, сэр, мы вдвоем, — находясь в прострации, заторможенно ответила я.

— Тогда я запечатаю купе, — кивнул он. — Не пугайтесь, через два часа дверь откроется, — добавил он и, видимо, хотел погладить меня по волосам, успокоить. — Ауч! Грозный он у тебя, — криво усмехнулся он, одергивая руку, когда кот все же до него добрался.

— Рик меня спас, — ответила уже более живо и улыбнулась. — Он заметался и спрятался под стол, а я за ним полезла, тут стекла и повылетали. Если бы не он, у меня все лицо было бы в порезах и глаза наверняка пострадали, я как раз в окно смотрела.

— Да, — нахмурился он и вмиг посерьезнел, — не всем так повезло, береги своего льва, малышка.

— Простите, сэр, а что произошло? — спросила, когда он уже вышел и еще не успел закрыть за собой дверь.

— Теракт, — скупо ответил он, сурово сжав тонкие губы, — знаешь, что это такое? Ну вот. Носит же земля всяких отморозков, прости Мерлин. Ну все, лишнего говорить не велено, в школе все узнаете, — и он решительно закрыл дверь.

Мы с Северусом остались одни. Он все еще смотрел на меня с ужасом. Просто стояли и молчали какое-то время.

— Господи, Лили, — дрожащим голосом первым отмер он, — я чуть не умер, когда узнал, что наш вагон пострадал.

— Ах, Северус, я так испугалась, — всхлипнула и бросилась к нему. Прижалась, вцепилась, стиснула за талию и громко разрыдалась. Меня накрыл отходняк, и мне было не до приличий.

У Снейпа заметно тряслись руки, спиной чувствовала дрожь от его горячих ладоней, когда он утешающе поглаживал меня по волосам и лопаткам, а сердце под моей щекой колотилось как бешеное. Промочила ему всю рубашку, плакала не переставая, обо всем сразу. От испуга, и о моем подселении в это тело, о прошлой жизни, в которой ничего толком не успела, о нашей возможной судьбе и смерти. Зачем мне дали новую жизнь, чтобы в любой момент снова погибнуть? Короче, вовсю упивалась жалостью к себе.

Неожиданно паровоз без предупреждений тронулся с места, и нас качнуло. Северус, приобнимая, бережно усадил меня на скамейку и достал из недр мантии замызганный платок — джентльмен, блин.

— Прости, Лили, он немного грязный, я сейчас почищу, — смутился он, доставая палочку.

— Не надо, — прогнусавила я, — мой нос не чище, — и вытерла слезы, высморкалась без всякого стеснения, мне было не до него, и повернулась к другу.

— Сильно страшная? — огорченно спросила я. По ощущениям глаза у меня стали как у китайца, и наверняка красные пятна по всему лицу, как у всех рыжих.

— Нет, что ты, — без запинки соврал Северус, честно глядя на меня, а потом чуть склонился и неожиданно подул на веки. Я рефлекторно закрыла глаза, а Северус все продолжал нежно на них дуть.

— Что ты делаешь? — наконец отмерла я и растерянно посмотрела на него. Он отстранился и смущенно улыбнулся.

— Так мама делала, когда я плакал, — ответил он и смутился еще больше. — Ну, то есть, когда я еще совсем маленький был, — покраснев добавил он и отвернулся. Наверное думал, я над ним посмеюсь.

— Спасибо, Сев, и прости, что сырость развела, — вместо ответа сказала и криво улыбнулась. — Мне и впрямь полегчало. Давай шоколада выпьем, а? А то у меня чувство, что с дементором повстречалась.

— Давай, — оживился Снейп. — А кот твой и вправду молодец, — добавил он, когда животина прыгнула ему на колени и потерлась о плечо, оставляя темно-рыжие волоски. — Береги свою хозяйку, когда меня рядом нет, я на тебя надеюсь, — пафосно добавил он и рассмеялся. А Годрик громко фыркнул и пренебрежительно хлестнул его кисточкой по щеке.

Перекусив, мы оба немного отошли, хотя напряжение не отпускало до самого Хогвартса. Где-то через пару часов дверь громко щелкнула — видимо, чары спали. Мы одновременно вздрогнули и, не сговариваясь, наложили на нее новые запирающие. Видеть, а уж тем более говорить с кем-то не хотелось.

Я боялась услышать ужасные новости. Что они окажутся ужасными — даже не сомневалась, уж больно красноречивым было лицо у аврора. И мне подсознательно хотелось оттянуть неприятный момент и морально подготовиться.

Честно говоря, если бы не Северус, то я может уже давно бы скатилась в истерику. В Хогвартс ехать совсем не хотелось. Это в маггловском мире хоть и хватало проблем — кризис, безработица и нищета, но все же было относительно безопасно. По крайней мере мы, дети, жили свободно и без страха, не забивая себе голову проблемами, которые взрослые решали сами. Да и соблюдая правила выживания, можно вполне обойти неприятности — не ходить одной по темным закоулкам, возвращаться засветло, не водиться с подозрительными компаниями, не садиться в машину к незнакомцам и так далее.

Попав в магический мир, мы словно перешагнули невидимую черту и попали на войну. Войну страшную в своей бессмысленной жестокости, направленную на уничтожение самых слабых, не могущих себя защитить — детей и магглов. Здесь правила выживания не действовали совсем. Тут убивали просто за то, что ты не такой как остальные, потому, что другим казалось, что так будет правильно. Я, как современный человек далекий от войны, не могла осмыслить это.

Мне было очень страшно. Я далеко не воин, а обычная женщина, выросшая в мирное время. Не знаю, смогу ли я защищаться, чтобы сберечь свою жизнь, или буду сидеть и смиренно ждать спасителей вроде Северуса и того аврора.

Этот случай показал, что я совсем не готова к такому развитию событий. Слишком слаба и склонна к панике, как оказалось, хотя всегда считала себя выдержанным и рассудительным человеком. Знаю одно: чтобы здесь выжить, нужно срочно меняться, иначе смерть. Рыцарь не всегда окажется рядом, чтобы меня спасти и может банально не успеть, и я останусь один на один со смертью, когда многое будет зависеть только от моей решимости.

Северус оказался очень тактичен. Он так и не пересел и постоянно меня отвлекал от мрачных мыслей. Это раздражало, но помогло. Мы сидели рядом, он подливал мне какао, ворчал, что я ничего не ем, а он так старался. Подсовывал мне книжки и все время болтал, вынуждая меня отвечать. Сначала неохотно, через силу, но потом я втянулась в разговор. Мы обсудили домашнее задание на лето, сравнили эссе, поговорили, как Северус изменил рецепт Уменьшающего эликсира. Немного поспорили по этому поводу, но так, не серьезно. Просто Северусу нравилось доказывать свою правоту, а мне его подначивать. А так я и не сомневалась, что он прав — этот паренек был гением в зельях.

Я, что интересно, вполне понимала, о чем идет речь. Почему он изменил рецепт и к какому результату это приведет, хотя самой мне было не дано что-то изменить — я не исследователь, а аналитик, и мне просто не придет такое в голову. Но у Лили действительно был талант, и она не пользовалась Северусом и его знаниями бездумно. А у меня, похоже, эта способность еще и усилилась из-за обряда.

Из дополнительных предметов решила взять прорицания, нумерологию и древние руны. Северус остановил свой выбор на тех же предметах, только вместо прорицания взял уход за магическими существами. На самом деле ему были одинаково малоинтересны новые дисциплины, но миссис Честер, нашу предполагаемую учительницу по прорицаниям, он терпеть не мог. Как, впрочем, и многие слизеринцы.

Эта старушенция с трудом терпела их факультет еще со времен Тома Реддла и, зловеще прищурившись, твердила каждому, что видела в хрустальном шаре, как магический мир падет в бездну, увлекаемый большой змеей. Над ней в основном хихикали, хотя, может, она была и не так уж неправа.

За разговором время пронеслось быстро, тем более что незадолго до остановки меня сморил сон, и я задремала под стук колес на плече у Северуса. Он меня и разбудил. Мы привели себя в порядок и с некоторым трепетом вышли с остальными на темную платформу. Там я увидела подруг и отпустила Снейпа к его приятелям.

Девчонки были сильно взволнованы. Они обнимали меня, нервно смеялись, радовались, что со мной все в порядке, и я делала то же самое — обнимала, смеялась, суетилась. Но в душе испытывала странные чувства. Я была знакома со многими на этой платформе, с некоторыми дружила, знала привычки и характер девчонок, но ничего не чувствовала. Это было необычно и как-то неправильно. Словно меня поместили в просмотренный сто раз фильм, где все до мелочей знакомо, и в то же время все ненастоящее, и ты не испытываешь каких-то реальных чувств, а просто подыгрываешь остальным, отрабатывая роль своего персонажа. С Северусом и родителями у меня такого не было. Но я решила разобраться со всем позже, а пока плыть по течению.

Нас рассадили по каретам. Замок, выплывший из темноты, когда дорожка свернула, выглядел внушительно. Но мне некогда было разглядывать виды, девчонки то и дело меня отвлекали. Рука Марлин МакКиннон была забинтована, но девочка с гордым видом и пылающим взором костерила Пожирателей и явно гордилась своим ранением, словно получила его в бою.

У Элис Смит — еще одной моей соседки по спальне, — красовалась повязка на глазу. Эта всегда веселая и позитивная девчонка, в отличие от Марлин, была спокойна до равнодушия, словно ее это не касалось. Мэри МакДональд — тоже соседка, позже, по секрету шепнула, что брат Элис этим летом был убит в столкновении с Пожирателями. Он был аврором-стажером и погиб в первом же бою.

Купе девчонок оказалось через два от моего, ближе к хвосту состава, где и прогремел взрыв, потому им досталось куда больше. Мелкие раны и порезы им залечили, а остальной уход за ранеными оставили мадам Освальд, нашей медичке. Вот Алисе Стоун и Анне Росс — еще двум нашим соседкам, повезло меньше. Их забрали в Мунго. Слушая рассказ и сопереживая их страданиям и пережитому ужасу, мысленно благодарила небо, что на этот раз изменила своим привычкам и поехала с Северусом. Но масштаб трагедии открылся нам только в замке.

Большой зал встретил нас траурными знаменами и печальными лицами. Дамблдор не излучал привычного веселья, был одет в серебристо-серую мантию и выглядел предельно серьезным и собранным.

Старшекурсники хмурились и мрачно поглядывали. Многие девчонки откровенно плакали. Все расселись, и директор выдал прочувственную речь. Впервые за всю историю Хогвартса распределения не было. Малышей сразу определи в Больничное крыло и распределили только на следующий день, там же, перед завтраком. Праздничный пир прошел в похоронном молчании. Почти никому кусок в горло не лез от таких новостей. У многих присутствующих пострадали младшие братья и сестры. То и дело раздавались всхлипы, и ученики выбегали из Большого зала, а за ними спешили подруги и друзья.

Оказалось, Пожиратели взорвали два последних вагона, куда обычно устраивали первогодок. Из тридцати семи детей погибло пятеро, остальные получили ранения разной степени тяжести, и их отправили в Мунго. Повезло, что вагоны заполнились не полностью, время было раннее и не все дети еще прибыли на место. Это спасло многих. Но все равно, раненых всех возрастов оказалось больше сорока.

Еще, к нашему ужасу, погибли двое старост — Августа Вальтер с Когтеврана и Кент Пикок с Пуффендуя. Оба были чистокровными и присматривали за малышней в их вагонах, помогая устроиться. Видимо, Пожиратели, озаботившись геноцидом магглокровок, не озаботились сколько чистокровных при этом пострадает. Да и среди погибших детей оказалось один чистокровный и две полукровки.

Когда вернулись в факультетскую гостиную, новости обросли подробностями. Все принялись обсуждать случившееся. Меня от нервов откровенно тошнило, и я, захватив успокоительное со столика, предусмотрительно припасенное медичкой, ушла в спальню. Но меня догнала Марлин, и пока мы переодевались ко сну, добавила еще парочку новостей.

Оказалось, летом были еще несколько попыток террора магглов в разных графствах, но их быстро купировали, хотя пострадавшие были, но урон небольшой, и в «Пророке» об этом не писали.

Но самая крупная акция произошла на Косой аллее тридцать первого июля — в негласный день покупок к школе. Пожиратели зачаровали кирпичную стену перехода в «Дырявом котле» в портал. Успели пропасть двое второкурсников с родителями и учительница астрономии — магглорожденная мисс Черчиль с новичком. От подробностей, что с ней вытворяли, и что осталось от нее и остальных, меня затошнило еще больше. Ситуацию спасла наш декан. Когда ее новичок не прошел барьер и пропал, она всполошилась, зачаровала проход и вызвала авроров. Иначе жертв могло быть больше.

В конце концов, я отвязалась от воинствующей соседки, которой не терпелось пойти по стопам родни в Аврорат и быстрее начать убивать Пожирателей, я выпила зелье и уснула.

На следующий день началась учеба, и вчерашние ужасы отошли на второй план, хоть и постоянно напоминали о себе. Слизеринцы на время притихли и оставили свои откровенные пакости — за ними теперь приглядывали. Но их презрительные глумливые усмешки явно отдавали угрозой и превосходством.

Через два дня к нам вернулась Алиса — замкнутая и спокойная девочка. Ей зарастили множественные переломы ног, но она еще немного хромала. На фоне ярких соседок девочка казалась невзрачной, но мне нравилась больше, чем остальные. Узнав, что она помолвлена с Фрэнком Лонгботтомом, я поняла, что это будущая мать Невилла. У Фрэнка, кстати, был старший брат, Марк — здоровенный парень, балагур и душа компании. Негласный лидер Гриффиндора. Он учился на последнем курсе и по слухам собирался идти работать в Аврорат.

А вот Анна Росс — еще одна наша соседка, из Мунго не вернулась — ее травмы оказались несовместимы с жизнью. Родителям вернули тело и стерли воспоминание о магическом мире. Девочка была магглорожденной. И хоть я не общалась лично с этими людьми, а знала их только по памяти Лили, это было кошмарно на самом деле. У меня в ужасе волосы шевелились от простоты решений и обыденности смерти принятых в этом мире. Но время шло, и за учебой все впечатления постепенно сгладились.

* * *

Учиться мне понравилось. Для моего взрослого сознания уроки казались необычайно просты. Правда, руны отличались от тех, которые изучала я. Дедовские были кельтскими, а мы проходили англосаксонские. Да и их значение тоже разнилось.

В школе мы в основном гадали — собирали гадательный рунный круг или выстраивали рунные цепочки для разных целей, не углубляясь, что это вообще такое — руны.

У меня сложилось впечатление, что эти уроки просто видимость. Мы не рассматривали руны как буквы для письма и слов для разговора, медитативных песен и строчек призыва. Рунных обрядовых и ритуальных кругов и заклинаний. Не чувствовали их магию и силу. Нам давали только примитив. Но все равно, миссис Уолс, наша профессор, была мной довольна и даже, видя мои успехи, показала, как с помощью рун зачаровать предметы, сделать сумку с расширением, защиту на вещи, посоветовала книги.

Нумерология очень походила на математику — четкостью и простотой. Потом, на старших курсах, добавятся формулы, и предмет будет похож на алгебру. Главное все эти формулы запомнить, как и то, в каких случаях применять. Ничего сложного.

Северус, правда, немного плавал, но я ему объяснила все проще, чем в учебнике, и этот предмет тоже дался ему без труда. Причем практическое применение нумерологии так и осталось для меня тайной. То есть, я понимала, что в нем заложен серьезный смысл, но нам преподавали опять же только внешнюю, развлекательную часть. Типа гаданий на цифрах, расчетов погоды, благоприятных дней, астрономических явлений и все в таком роде. Каково истинное значение предмета — я так и не поняла. Но, сдается мне, что нумерология это сопутствующая наука к чему-то большему — может к ритуалистике, каббале, демонологии или магии крови — кто знает. Хотя с хорошими оценками по нумерологии без возражений брали в Министерство, вот, пожалуй, и все плюсы.

Прорицание ничего сложного из себя не представляло, бонусом шло, что на занятиях совсем не было слизеринцев. Всего нас собралось семь человек, и мы на уроках гоняли чаи с печеньем и развлекались гаданием разными способами — от чаинок до хрустального шара и бараньей лопатки. Жгли благовония, вглядываясь в дым, рисовали на зеркале, бросали кости и камушки, раскладывали карты.

Настоящий дар был, похоже, у двоих — странной блондинки с Когтеврана и мрачного брюнета с Пуффендуя. Вот они что-то там видели, а остальные просто отдыхали и весело проводили время. На тестах и экзаменах не требовали что-нибудь предсказать, просто нужно было рассказать и показать виды гаданий, принятых в разных странах, вот и все.

Еще я записалась на магическое домоводство и рукоделие. Благодаря им Северус стал выглядеть гораздо опрятней — я на нем тренировалась, правда, он ворчал, но я видела, что ему приятна моя забота.

С другом у нас начались проблемы. Мальчишка, попав в Хогвартс и старую компанию, стал грубее, жестче и равнодушнее. Ко мне это конечно не относилось, и он так же был предупредителен и заботлив, но его агрессия чувствовалась даже в простом разговоре. У меня сложилось впечатление, что у них на Слизерине волчат из малолеток растят.

Мы стали чаще спорить и, вообще, такой Снейп мне абсолютно не нравился. От милого доброго мальчика ничего не осталось. Мы никогда не ссорились, но когда дело касалось его приятелей, он проявлял завидное упрямство.

— Северус, но ведь это ужасно, что Курт, которым ты так восхищаешься, сотворил с Нейлом с Пуффендуя, — возмущалась я. — Это просто бесчеловечно. И только за то, что он магглорожденный. Просто потому, что он его бесит своим происхождением — это отвратительно. Парень неделю пролежал в Больничном крыле.

— Да брось, Лили, зачем ты переживаешь за какого-то пуффендуйца, — недовольно возразил Северус и нахмурился. — Он просто оказался не в том месте и не в то время. Твои грифиндорцы, к слову, ничуть не лучше, — зло добавил он, видимо, вспомнив, как сам недавно лежал в Больничном крыле.

— При чем тут они? — возмутилась я, вспоминая, что в Больничном крыле уже второй день лежит Джеймс Поттер. — И как давно стали моими? Ты вспоминаешь о Мародерах каждый раз, стоит мне начать говорить серьезно. Я Поттеру не нянька и не отвечаю за его выходки. Просто не понимаю, как ты можешь оправдывать таких чудовищ, как Курт. Быть может, я когда-нибудь тоже окажусь не в том месте, что ты тогда скажешь и какие оправдания найдешь для своих приятелей? — обиделась я.

— Прости, Лили, — сразу стушевался Северус, но его глаза потемнели от гнева, а вид был весьма решительный, — не бойся, я никогда такого не допущу. Верь мне.

И я верила, глядя на него, что он без колебаний убьет любого ради меня, вот только мне это вряд ли поможет.

— Ага, Северус Снейп — гроза хулиганов, — с горечью съязвила я. — Ты хоть сам понимаешь, как неправдоподобно это звучит? И кстати, от не того места и времени меня отделяло всего два вагона, если ты помнишь, — холодно добавила я, под его тоскливый и виноватый, но все еще упрямый взгляд. — Пойми, Сев, мне нет дела до Нейла и остальных, но меня пугает, что ты не видишь разницы между правильным и ужасным. И когда ты оправдываешь своих друзей, словно они тебе мать родная, я боюсь допустить, что ты сам такой же. Такой же бездушный отморозок как и они. Неужели непонятно, что я беспокоюсь за тебя? Ты заставляешь меня себя бояться, Сев. Ты слышишь — еще немного и я буду бояться тебя и шарахаться как от прокаженного, — отчаянно добавила я и заплакала.

Северус бросался меня утешать, уверял, что вовсе не такой, и на время становился прежним, но потом опять что-то случалось и все повторялось.

Как бы я ни хотела абстрагироваться от всего неприятного, но такой роскоши мне не позволяли. Марлин оказалась ничуть не лучше Снейпа. Только слизеринцы, образно говоря, кричали — «бей жидов спасай нацию», а светлая сторона в ее лице — «избавим землю от фашистов и вырежем их всех под корень». Мне эти обе позиции были одинаково отвратительны. И я уже не говорю, что она постоянно вмешивалась в мои отношения с другом.

Ее нотации о патриотизме и сплоченности перед лицом зла сводили с ума, а обвинения в дружбе с врагом выбешивали. Нормальных слов она не понимала и перла танком. В конце концов я ответила ей довольно грубо, однозначно дав понять, что ей не стоит лезть в мои дела, и мы рассорились.

Прежняя Лили дружила с Анной, которая погибла, и с Марлин. Но мне Марлин с самого начала совершенно не понравилась за ее напор и агрессию мне не свойственные, а Мэри показалась пустоголовой болтушкой, склонной к сплетням. Потому, сделав вид, что дуюсь на Марлин и скорблю по потере подруги, я постепенно отдалилась от девчонок и сблизилась с Алисой. Мне она казалась взрослее и интереснее. С ней было удобно молчать, прямо как с Северусом. Иногда к нам присоединялась и Элис, хотя она так и не отошла до конца от своей потери и была так же печальна и молчалива.

Мой кот всех покорил. Его признали символом факультета и очень гордились, ведь у других ничего подобного не было. Я видела своего питомца гораздо реже, чем остальные, но когда мне было плохо и требовалась поддержка, он как чувствовал и всегда появлялся сам, мурлыкая всю ночь у меня в ногах, а я кормила его вкусняшками. А так особо мы друг другу не докучали. Даже Филч со своей кошкой не устоял под его чарами. И Макгонагалл всегда улыбалась краешками тонких губ, когда его видела, даже не выгоняла из класса, когда котяре хотелось полежать на солнечном подоконнике в кабинете трансфигурации.

Заботы о коте неожиданно подарили мне домовика и благодарности Северуса. Животных по идее кормили домовые эльфы. Но они никогда не показывались учащимся, и я решила наведаться на кухню и уточнить этот вопрос. Снейп увязался со мной. До этого он не знал, где расположена кухня, и потом стал часто туда захаживать за едой. Как и любой мальчишка, он постоянно хотел есть. Я только порадовалась за него — он еще немного вытянулся и казался худее чем был, словно его не кормили вовсе.

Увидев столько домовиков, удивилась, а поговорив со старейшиной, еще и обрадовалась. Оказалось, каждый домовик мечтает о настоящем доме и в любой момент может расторгнуть контракт со школой. Мне представили двоих. Их семью в прошлом году вырезали Пожиратели, и ушастики остались без хозяев, тоскуя по дому. Одна домовушка, правда, презрительно скривилась и отказалась служить грязнокровке, а вторая согласилась.

Мы договорились, что Рона на Рождество попросит расчет, и я заберу ее домой. Все остались довольны. Меня порадовало, что директор не узнает, кто будущий хозяин. Не хотелось бы привлекать к себе внимание.

Еще я выяснила, что все же говорю со змеями, правда, сама я никаких шипящих звуков не слышала. Навестила туалет и нашла вход в тайную комнату. Когда проход открылся, и из темного зева на меня пахнуло затхлым воздухом, чуть от страха не умерла. Но позже пришла в себя и решила в конце года слазить с Северусом за шкурой. Деньги определенно не помешают. Нужно заказать всем порт-ключи. Не могу же я постоянно переносить своих жильцов самой. Да и международный порт-ключ, когда родителей из Англии отправлю, тоже больших денег стоит. Хотя, разумеется, змеюку я будить не собиралась. Заманчиво, конечно — яд, тайные комнаты и все такое, но я не самоубийца. Может, василиск только наследника слушает.

На Самайн ритуал не проводила. Просто когда все уснули, прочитала необходимое приветствие духам и поставила на окно зажженную свечу в венке из остролиста и омелы. За подобное вполне можно было вылететь из школы. Политика Дамблдора пропагандировала гармоничное вливание магглорожденных в магическое общество, потому все магические праздники заменили на маггловские. Так пришлым было проще и привычней. Правда, это бесило аристократов, но кто их спрашивал.

Наконец, наступили рождественские каникулы, и мы отправились домой. Кота я не стала мучить дорогой, а оставила на попечении мистера Филча, и тот был совсем не против. У нас с ним сложились хорошие отношения, и я очень нравилась миссис Норрис, а это был единственный показатель хорошего человека, которому тот верил. Поздравила его заранее бутылкой бренди, плиткой шоколада и парой коробок вкусняшек для его кошки. Старик был безмерно доволен.

До лондонского вокзала добрались поездом. Северус очень радовался нашей совместной поездке. Все годы до этого он оставался в школе, не желая ехать в свои трущобы к остывшему камину и пьяному отцу, а теперь было где провести праздник.

На платформе призвала Рону, активировала порт-ключ, и мы дружной группой перенеслись домой. Там нас уже ждала Эйлин. Время было позднее, а мне еще нужно было эльфа к дому привязать, так что пришлось заночевать. Эйлин милостиво подсказала, что нужно делать. Счастливая посвежевшая домовушка сказала, что магия жилища ей понравилась, и усвистала приготовить ужин и наши комнаты ко сну.

Утром Северус уговорил меня остаться еще на день. Мы прочесали ближайший лес и принесли большую пышную елку. Я согласилась на такое варварство с условием, что после праздника мы ее уменьшим и поставим в кладовую до следующего года. Северус удивился, но не возражал. Меня вообще удивляет бездумное отношение магов к природе. Зачем, спрашивается, ставить в Большом зале тринадцать огромных елей каждый год, когда достаточно было только одной, а остальные трансфигурировать и банально размножить. Тем более, что почти все дети уезжают по домам, а когда возвращаются с каникул, то все уже убрано. Какое преступное расточительство — загубить столько вековых деревьев ради пары недель. Как и сотни жареных индеек и других блюд на Рождество, для тех пятнадцати магов, что оставались в школе. Лучше бы школьные метлы обновили, честное слово.

Под ироничный взгляд Эйлин, которая с молчаливым спокойствием наблюдала за всей кутерьмой, мы нарядили елку, наколдовав чарами шары и мишуру. Было очень весело и волшебно. А вечером Миссис Снейп аппарировала меня домой к родителям.

Рождество с родителями прошло замечательно. На время забыла о всех проблемах и просто наслаждалась жизнью без страха и беспокойства. Возвращаться в Хогвартс совсем не хотелось. Но все хорошее быстро заканчивается, и за три дня до окончания каникул отправилась в магический дом.

Меня встретила счастливая домовушка, соскучившийся друг и неизменная в своей невозмутимости Эйлин. Но хоть и участвовала в общих посиделках, обмене подарками и веселой кутерьме с другом, мысленно было не до них — меня ждал Йоль.

После полуночи, накинув чары невидимости, прошла знакомой тропой в лес. Что интересно, хоть на поляне и лежал снег, было совсем не холодно, а после розжига очага и вовсе на земле проступили проплешины и показалась трава, пусть еще короткая, но зеленая, словно уже наступила весна.

Ладонь привычно ударила в бубен, из горла вырвались первые звуки песнопений, и мир с моей легкой поступью закружился вокруг рунного круга, ставшим для меня на эту ночь центром вселенной. Потом пришло уже привычное единение с природой и чем-то Высшим, у чего нет названия, а только ощущение бесконечной энергии жизни и первозданной магии.

Пришла в себя под утро от холода — очаг погас и угли прогорели до конца. Тело ощущалось невесомым, словно могло взлететь без всяких крыльев. Сила переполняла и лениво текла по венам как приятная истома после ночи любви. На душе было радостно, но и спокойно одновременно. Уверенность… Да, это было похоже на уверенность — в жизни, в будущем, в себе. Словно я поцелованная Богом, и для меня отныне не существует ничего невозможного. Никогда не испытывала ничего подобного. Никаких страхов и сомнений — чистая вера и сила.

Признаться, в своих примитивных обрядах я больше и полнее чувствовала магию, чем когда пользовалась палочкой. Конечно, наблюдать бои со стороны было очень зрелищно — когда магические линии и всполохи перечеркивают пространство, воздух потрескивает от магии и вокруг ощущается сила, но восторга, подобного пережитому ночью, ни разу не испытывала. Будь моя воля, никогда бы не вышла из этого леса, вновь и вновь ощущая это непередаваемое чувство общности и единения с Великой. Но как ни оттягивай неизбежное, время не останавливает свой ход, пришла пора возвращаться к людям и оставленным проблемам.

В доме еще все спали… как мне казалось. Сбросила пояс и бубен на постель, с удовольствием потянулась и, расчесывая на ходу пятерней всклоченные волосы, зевая направилась в ванную. Хорошо не разделась. Потому что в ванной меня ждал сюрприз в виде обалдевшего Северуса в полурасстегнутой пижамной куртке, со щеткой во рту и не менее всклоченными со сна волосами.

— Лили?! — пробормотал он, охватывая меня удивленным взглядом и забавно прикрывая тощую шею полотенцем. — Ты чего тут?

— Так то, это ты забыл закрыть засов, — фыркнула я. Спорить по пустякам с самого утра совсем не хотелось и неловкости за собой не чувствовала.

— Эм… прости, — признался тот и наконец смутился, отведя от меня взгляд.

— Ну раз так, тогда тебе уже пора, — сказала я, разворачивая и легонько подталкивая его в спину направляя к выходу.

— Но я еще не дочистил зубы, — возразил он, послушно идя к двери.

— На кухне дочистишь, — парировала я. — Заодно сваришь мне кофе и сделаешь сэндвич с ветчиной — я жутко голодная.

— Постой, Лили, — сказал он когда уже закрывала дверь, — а что это у тебя? — показал он на мои письмена на щеке и шее, уходящие под рубашку.

— Много будешь знать, быстро состаришься, — ответила и небрежным жестом взлохматила ему челку, после чего захлопнула дверь перед его носом и надежно заперла защелку. Все ж, совместное пользование с парнем одной ванной комнаты создает иногда некоторые неудобства.

Эта ночь наградила меня еще одним куском вязи выше по позвоночнику. Если так продолжится дальше, то через пару лет буду похожа на папуаса. Хотя, признаться, мне нравились мои нательные росписи — они определенно что-то обозначали. Может, превращусь в кого-то другого — не человека, когда вся покроюсь этими письменами? — рассуждала, нанося на узоры волшебный крем. Может, в демона или фею?

Северус больше ни о чем не спрашивал, только раз вскользь заметил:

— У тебя сегодня глаза такие яркие были и светились, как у кошки. Надеюсь, это нормально для тебя, Лили, и ты знаешь, что делаешь.

Но я только загадочно улыбнулась и хлебнула еще кофе — Северус его варил просто божественно, как и все, впрочем, что можно сварить в котле. А что, туркой мы еще не разжились.

Эйлин, похоже, была в курсе всего, что происходит в этом доме. По крайней мере, для нее тайной не являлось, когда я ухожу, прихожу и чем занимаюсь. Чувствовала, что она ко мне приглядывается, наблюдает — молча, незаметно, но очень пристально. Но меня это не раздражало. Да и она к моему присутствию относилась терпимо. Ее здоровье за эти месяцы быстро пришло в норму, она даже как-то помолодела и посвежела, но все портило бесстрастное выражение лица. Хотя, подозреваю, она была такой только в моем присутствии.

В Хогвартс возвращались на Ночном рыцаре. Эйлин аппарировала нас подальше от дома и вызвала автобус. Он довез нас до Хогсмида, а там мы просто дошли пешком — так оказалось быстрее, чем провести весь день в дороге. Да и после того случая я подсознательно боялась поездов.

Эйлин, кстати, все-таки стала варить и продавать зелья, по крайней мере в гардеробе Северуса появились новые вещи, в кладовой добавилось продуктов, в комоде скатертей и постельного белья, а на полках посуды.

После ритуала я стала спокойней, страхи ушли, и я с удвоенным рвением принялась за учебу. Даже набралась храбрости и подошла к профессору Флитвику с просьбой о дополнительных занятиях в клубе Боевой магии для старшекурсников его факультета.

Пришла к нему после уроков, робко присела в предложенное кресло и, опустив глаза долу, смахнула слезу. Призналась, что при нынешней политической обстановке мне очень страшно за себя из-за моего происхождения, и попросила научить сражаться. Профессор задумался и согласился пойти навстречу. Занятия проходили три раза в неделю.

Конечно, не будь Лили его любимицей, вряд ли бы он согласился. Но Флитвик с первого курса выделял талантливую в его предмете ученицу, а когда в тело попала я и показала другой уровень — и вовсе стал намекать на ученичество после окончания Хогвартса. Да и похоже, этот не совсем человек что-то во мне видел, какое-то проявление магии от моих обрядов. Просто смотрел как-то пристально, словно наблюдал, и очень походил этим на маму Северуса. И чего они во мне там разглядывают?

Сама тоже ощущала некоторые изменения. Магическая сила не увеличилась, но словно пришла в равновесие, и ей стало легче управлять. Например, могла дотянуться до дальнего предмета магией. Потрогать его, ощутить структуру, найти предмет в темной комнате. Правда, пока в радиусе двух метров, но, если верить записям деда, это далеко не предел.

На дополнительных занятиях Флитвик обучал нас правильным стойкам, движениям, выпадам, уклонениям, перекатам и маневрированию на площадке, дабы уйти с линии огня, и различным защитным щитам. Взрослое сознание воспринимало и запоминало все моментально, а вот тело, непривычное к нагрузкам, поначалу не успевало за командами мозга, и мне сильно доставалось, не говоря о том, что оно еще очень болело от тренировок. Флитвик меня не щадил и гонял без жалости. Я же отдавалась занятиям полностью. Это было в моих интересах, как-никак, да и надоело, честно говоря, быть слабой. Ученики его факультета приняли меня спокойно, хотя я с ними почти не пересекалась, у меня была своя программа, но наблюдать за их тренировками было увлекательно.

В конце года, когда приведу тело в относительную форму, Флитвик обещал перейти к самим боевым заклинаниям, их связкам и атакующим щитам. Звучало заманчиво.

Профессор сам будет составлять для меня подходящие связки и выбирать заклинания, но почему именно эти, буду отгадывать я. Так он планировал приучить меня анализировать и рассуждать стратегически, чтобы в дальнейшем я могла сама это делать, подстраивая под возросшую магическую силу.

В следующем году, по графику, рассчитывать связки предстоит уже мне. Но Флитвик говорил, что много заклинаний знать не стоит. Успех битвы не в обширных знаниях, а в выносливости и стремительности. Короче, главное, чтобы тебя не зацепили, пока ты уклоняешься, а вот чем ты противника приложишь — уже неважно. В общем, мы были весьма довольны друг другом.

Боевую магию, по идее, нам преподавал другой профессор — мисс Вильсен. Но, кроме того, что эта чистокровная змеища ненавидела магглорожденных и откровенно их третировала, так еще и была законченной стервой. Так что простые смертные, вроде нас, на ее уроках изучали простецкие щиты под презрительные замечания и холодные взгляды.

Особенно доставалось на ее уроках ярким девушкам, и я, к несчастью, в эту категорию входила. Она доводила до слез многих, но не меня. Ведь будучи взрослой, я оценивала ее по-взрослому и не принимала ее измышления на свой счет.

В моих глазах она была просто завистливой к чужой красоте и талантам старой девой сорока с гаком лет, самоутверждающейся за чужой счет и мстящей более обласканным судьбой, чем она сама. Ее постоянные поддевки конечно раздражали, но воспринимала ее потуги и брызганье слюной с иронией и холодным презрением. Видимо, эти чувства отражались в моем взгляде. Она сочла его дерзким и вызывающим, потому мне на ее уроках доставалось больше всех. Но придраться ей особо было не к чему, я не огрызалась, потому на отработку попала всего пару раз, и то к мистеру Филчу. Хотя баллов десять за урок по моей вине Гриффиндор терял всегда.

Но были и такие учителя, кому нравилась моя дерзость, смелые ответы и веселость. Профессор Слизнорт, который стал нам преподавать зелья с этого года, с первого урока пел мне дифирамбы и чем дальше, тем больше. Если бы не мой юный возраст и не его преклонный, я бы заподозрила что старик влюбился в студентку. Но, учитывая, что ему сейчас было под девяносто (хоть он и выглядел лет на шестьдесят) этот вариант казался мне нереальным. Он еще задолго до войны родился и Тома Реддла учил.

Слизнорт был приземистым весьма упитанным человеком с умным, проницательным и доброжелательным взглядом. Он мне живо напомнил Дэвида Суше — Пуаро из детективного сериала. Только у Слизнорта была короткая аккуратная прическа, усы отсутствовали и глаза не черные, а светло-карие, а в остальном — походка, педантичность, жесты — один в один.

Несмотря на некоторою тучность, его костюмы были безупречны и дороги, как и обувь, явно сделанная на заказ. Мантии он предпочитал бархатные — зеленые или светло-серые, и обязательный для денди платок в петлице пиджака. Серебряные волшебные часы на длинной цепочке, покоящиеся на дне кармана его атласного жилета, завершали образ этого достойного джентльмена.

Он обожал внимание, похвалы, сладости, дорогие вина и умных, не зажатых собеседников, не боящихся высказать свое мнение. Я была польщена, получив от него на Рождество редкий справочник по зельям. А он, надеюсь, был доволен, получив от меня большую коробку засахаренных ананасов и бутылку медовухи.

Профессор мне, как ни странно, очень нравился. Хотя многие, даже Северус, у которого он был деканом, воротили от него носы. Считали его сибаритом и снобом, падким на лесть и окружившим себя подхалимами.

На самом деле старичок был далеко не так прост. Безобидный на вид, добродушный и часто смешливый, но со стальным стержнем внутри. Старый холостяк, эгоист и одиночка. Удивительно цельная личность, не без слабостей, но со своим моральным кодексом, которому неукоснительно следовал.

Он был необычайно одарен во многих сферах и собирал вокруг себя не подхалимов, а таких же одаренных в разных областях юных магов, направлял их, и когда они раскрывали свой талант, гордился, что приложил руку к их успеху и пожинал заслуженную славу и подарки от благодарных протеже. И он имел на это право, оценить которое могли только те, кто жил в это непростое время. Время, когда без связей тебе ничего не светило, будь ты хоть трижды гением.

Он привечал только тех, в ком чувствовал дар, остальные были для него массовкой, не заслуживающей внимания. И его выбор не опирался на происхождение, только на личную симпатию. Чистокровный до мозга костей, он легко мог унизить при всех бесталанного аристократа и изысканно сравнять с грязью, когда чувствовал в нем незаслуженную спесь. А талантливого полукровку, пусть и без денег и связей, мог возвысить, пригласить в клуб Слизней — негласное элитное общество Хогвартса. Туда было не попасть ни за какие сокровища, только по его прямому приглашению. Место в клубе гарантировало безопасность в школе для любого ученика — ведь покровителем своих подопечных выступал лично сам Слизнорт. Да и после выпуска благодаря связям Слизнорт устраивал карьеру своим любимчикам на любом поприще, даже в Министерстве, куда попасть без связей было нереально.

Надо ли говорить, что не раздумывая вступила в клуб, как только он мне предложил, и с гордостью носила забавный значок на мантии. Правда, на рождественском приеме Слизней побывать не удалось, но следующие собрания пропускать не собиралась.

В клубе ко мне отнеслись нейтрально и, пусть и не выказывали желания к общению, зато не кривились в презрении и не плевались ядом. Но я не переживала. Главное, получила гарантированную защиту на время обучения, а для общения мне хватало и самого хозяина. Но, не скрою, что это обстоятельство придало мне вес в школьном обществе, тем более что была в клубе самой младшей.

Слизнорт заметно выделял меня среди остальных «избранных», любил со мной разговаривать, рассказывать забавные случаи и учить жизни. Обожал когда я с ним спорила и возражала, называл дерзкой девчонкой, восхищался, шутливо предлагал устроить невиданный ранее прецедент и перейти к нему на Слизерин. И что-то мне говорило, что согласись я, он бы это устроил, но предпочитала отшучиваться.

Северус, надо сказать, совсем не завидовал моему особому положению и даже радовался за меня, понимая, что это полезно для моей безопасности. Хотя его очень злило, что декан не оценил его собственного таланта. На пасхальном приеме я осмелилась об этом спросить самого Слизнорта.

— Простите, сэр, — сказала, когда он подлил мне шипучки и с довольным видом присел в соседнее кресло, — я вам очень благодарна за честь оказаться тут, среди одаренных магов, но, признаться, чувствую вину. Вы заблуждаетесь на мой счет, приписывая таланты, коими я не обладаю. Всему, что умею, я обязана моему другу Северусу Снейпу. Это он, еще до школы, научил меня хитростям и приемам, чтобы я показывала должный уровень на ваших уроках. И мне стыдно, что я здесь, среди избранных, а его гений остался не оцененным.

— Лили, вы добрая и честная девочка, и я еще раз в этом убедился, — тепло улыбнулся Слизнорт, отставляя бокал. — В вас нет подлости и хитрости, — добавил Слизнорт, необычайно посерьезнев, — и позволю себе быть с вами откровенным. Я давно заметил талант мистера Снейпа, и вы правы, при должном обучении он может достигнуть небывалых высот в науке зельеварения. Но вынужден сказать, что его стремления и характер не оставляют мне выбора. Я не буду тратить свое время на человека, пусть и весьма одаренного, когда как он упорно стремится к Тьме. У меня уже был подобный ученик — талант без всяких сомнений. Но его, как и мистера Снейпа, привлекали Темные искусства. Теперь я жалею, что приложил руку к его преступному гению, и мне бы не хотелось пережить подобное разочарование еще раз. Такие люди всегда пускают знания во зло, а я человек весьма мирный. И, пользуясь случаем, возьму на себя смелость предупредить вас о вашем друге. Такие чистые души как ваша стремятся видеть в человеке только хорошее, надеясь, что оно победит в любом случае. Но, к сожалению, чаще в человеке возобладает плохое, тем более когда он к нему тянется сам. Мистер Снейп, может, и хороший друг, но только для вас одной, и, боюсь долго это не продлится — ему придется рано или поздно сделать выбор. Простите меня, но для такой светлой девушки как вы общество подобного мага совсем не подходящее. Мне, как декану, многое известно о мистере Снейпе и компании, в которую он входит. Я вполне могу понять, почему его к вам влечет, но попомните меня — это плохо закончится. Вы мне нравитесь, Лили, и я вовсе не хочу впоследствии видеть боль и слезы в ваших милых глазах от разочарования в недостойном друге. Надеюсь, вы простите старику, что влез не в свое дело. Моя вынужденная бестактность обусловлена заботой о вашем благополучии.

— Что вы, сэр, — грустно улыбнулась, — я благодарна вам за беспокойство и совет. Могу сказать, что и сама замечаю все то, о чем вы говорили. Но мой характер не допускает отказаться от человека сразу, отдать его Тьме без боя. Пока он протягивает руку за помощью — не смогу ее игнорировать — это противоречит моим убеждениям. Если мне суждено заплатить за свои заблуждения, то я поплачу о потере друга как положено, но только тогда, когда он падет окончательно. А пока буду надеяться на хорошее.

— Почему-то я так и подумал, — понимающе улыбнулся Слизнорт и кивнул. — Что касается вашего таланта, то не беспокойтесь, вы безусловно талантливы и несомненно станете мастером при должном обучении. Есть два типа мастеров: исполнители и новаторы. Пример новатора — это ваш друг. Ему подвластно изменять рецепты и придумывать новое. Похвальное качество и большая редкость в наше время. Но такие маги больше ученые, стоять за котлом и варить уже знакомое зелье им будет скучно. Вы же типичный пример исполнителя. Вам не дано придумать новое, но любой состав вы сварите безупречно, тонко понимая все процессы и реакции. У вас очень приличный магический фон и гармонично развитое зрелое ядро для вашего возраста. Я хорошо ощущаю такие вещи и не могу ошибаться. Честно говоря, очень удивился, узнав, что вы магглорожденная, до этого я считал, что подобное присуще только чистокровным. Рад, что заблуждался, и счастлив познакомиться с вами. Я живу на свете довольно долго, мисс Эванс, но магия и ее чудеса не перестают меня удивлять.

Честно говоря, я была поражена, как точно Слизнорт в нескольких словах описал нашу с Севом проблему. И ведь правда, когда-нибудь Северусу предстоит сделать выбор, и если он выберет путь Пожирателя, между нами все закончится. Я не приму того, кто будет убивать и пытать по прихоти, даже если сама буду в безопасности. Также теперь понятна неприязнь Слизнорта к Снейпу. Он просто боится, что из Северуса, который довольно силен магически, получится еще один темный маг. Да и вкладывать силы и время в того, кто будет яды массового поражения и другую гадость для убийства варить… фу. Это все равно, что помочь ученику открыть атом, чтобы облегчить жизнь людям, а он атомную бомбу изобретет.

В подземелье к василиску решилась пойти только после тщательной подготовки. Время не торопило, но нужно было успеть до того, как Мародеры создадут свою карту. Пока Годрик — который везде слонялся как у себя дома — сообщил, что мальчишки ночами обшаривают замок и исчеркали уже большую часть пергамента, а это означало, что уже в следующем году могут ее закончить. А на ней все хорошо видно, и значит, меня возможно будет отследить.

Снейпа сразу звать не стала. Открывала ход еще два раза, предварительно поставив запирающее на дверь и накинув чары, отпугивающие привидений. Годрик по моей просьбе спускался в подземелья сам, исследовал ходы и искал сброшенные шкуры. Всего их обнаружилось пять, но три на довольно большом расстоянии, да и судя по картинке, очень старые. Риск того не стоил. Самые поздние располагались как раз недалеко от входа, только в разных коридорах.

Почему привлекла кота, а не сама полезла? Так это все же не простой кот, а очень умный. Потом у него отличный нюх и слух, потому, если змеюка не спит и решит прогуляться, он почует и успеет улизнуть — в отличие от меня.

Годрик разведал все незаметно и быстро, тогда как сама бы по тем катакомбам год ходила. Теперь мне требовалась помощь Снейпа. Нужна была сумка с расширением пространства, но таких давно не делали и сохранились они только в старых домах аристократов. Тот новодел, что под их видом продавали в магических лавках, мне не подходил. Это были не артефакты, а просто хорошо зачарованные вещи с расширением. В них перевозить подобное было нельзя. Василиск животина магическая, и его шкура тоже, она всю защиту с таких изделий враз порушит. Надеюсь, Северус решит эту проблему.

Разговор завела сразу после экзаменов. Уж не знаю почему, но нас держали в школе еще две недели после, хотя результаты приходили на дом только в начале августа. Ученики вовсю маялись дурью, отходя от стресса и наслаждаясь погожими деньками. Рассеивались веселыми шумными компаниями по большой поляне, укрываясь от солнца под защитой крон редких деревьев.

Мы с Северусом облюбовали огромный старый дуб почти у самого края озера. В его тени было хорошо сидеть в летний зной, а отдаленность от остальных деревьев гарантировала некоторое уединение.

Строго говоря, у остальных учащихся дуб не пользовался особым спросом — озеро находилось слишком близко, невыносимо пахло тиной. Да и места было мало, только для двоих, остальное занимали бугрившиеся по поверхности толстые корни — с компанией не посидишь. Но Северус решил все проблемы чарами, главное, не забывать их обновлять.

— Сев, у меня к тебе разговор, — решилась, после легкой болтовни ни о чем и обсуждения вопросов экзамена, и наколдовала чары приватности.

— Я слушаю. Что-то случилось, Лили? — озабоченно нахмурился Северус, замечая мою серьезность. — Тебе нужна моя помощь?

— Вроде того, — пробурчала себе под нос. — Я нашла одну интересную информацию и проверила ее. Она подтвердилась. Мы можем разбогатеть, Сев, но дело рискованное.

— Я в деле, — не раздумывая ответил Снейп и подобрался. — Но если оно такое рискованное, настаиваю, что все сделаю сам. Тебе не стоит подвергаться опасности, Лили. Если что-то с тобой случится — никогда себе не прощу.

— Я знала, что могу на тебя рассчитывать, — кивнула и продолжила: — Перед тем, как расскажу подробности, ты дашь мне полную магическую клятву.

— Ты сомневаешься во мне, Лили? — опешил мальчишка, отпрянув. — Я давал тебе повод мне не доверять?

— Конечно нет, Сев. Как ты мог подумать такое? — возмутилась такому предположению, а друг заметно расслабился. — Но у магов есть способы узнать нужную информацию и без твоей помощи. Легилименция, сыворотка правды. Магическая клятва сильнее непреложного обета и будет сама хранить твои воспоминания от посторонних. Поверь мне, так будет надежнее.

— Хорошо, я согласен, — просто ответил друг. Произнесла стандартную формулу, вычитанную в книге «Магических обетов и клятв», и Северус послушно ее повторил. Магия на мгновение вспыхнула, скрепляя договор, и погасла.

— Ну, рассказывай, теперь, — подобрался Снейп, с трудом сдерживая любопытство.

— Не спрашивай откуда, но мне известен вход в Тайную комнату, — сказала я.

— Тайную комнату? — задумчиво переспросил Снейп и нахмурился. — Постой, это где живет ужас Салазара Слизерина?

— Да, он самый.

Снейп на минуту застыл с обалдевшим выражением лица, а потом громко рассмеялся. Он никогда еще на моей памяти не хохотал так откровенно, и я бы порадовалась, если бы он не ржал надо мной.

— Не вижу ничего, что бы могло вызвать твой смех, Северус, — холодно ответила и решительно встала с намерением уйти. Смех моментально замер, и он вскочил следом, ухватив меня за руку.

— Постой, Лили, подожди, — взмолился он с виноватым видом, — я смеялся не над тобой. Прости меня. Не уходи, пожалуйста.

Я молча села обратно, сохраняя обиженный и гордый вид.

— Прости, Лили, — робко начал Снейп, — просто считается, что это школьная байка — чудовище и все такое. Вот я…

— Это не байка, Северус. Чудовище — это тысячелетний василиск, выведенный Слизерином, которым может управлять его наследник. Он охраняет Тайную комнату — наверное, лабораторию Салазара и его личные покои. Я весь год искала и нашла спуск, ведущий в Тайную комнату, а потом открыла его.

— Ты сунулась туда одна? — ужаснулся Северус, побледнев.

— Еще чего, я еще не сошла с ума, — скептически фыркнула в ответ. — Для этого у меня есть ты, — многообещающе и весьма злорадно ухмыльнулась ему. Северус помолчал, изобразив на лице раздумья.

— Я правильно тебя понял, Лили, — сказал он наконец, нарочито спокойно, — ты нашла Тайную комнату и хочешь, чтобы я туда слазил?

— Не совсем, — живо возразила. — Мы с тобой не наследники и соваться в саму комнату не будем. Я посылала Годрика разведать катакомбы, и он нашел несколько сброшенных шкур василиска, вот они нам и нужны. Одна лежит почти рядом с выходом.

— А как мы ее унесем? — спросил тот и заметно оживился. Видимо, ему не больно-то хотелось лезть василиску в пасть, а отказаться теперь было бы позорно для его самолюбия.

— Вот это как раз проблема. Тебе надо попросить у кого-нибудь из ваших сумку или шкатулку с расширением, на время. Только чтобы в начале следующего учебного года она у тебя была. Мародеры делают карту Хогвартса, она будет показывать каждого в замке, и значит, могут нас выследить. А я не хочу расспросов и делиться добычей тоже.

— Откуда тебе это известно, Лили, про карту? — удивился Снейп.

— Рик показал, — коротко ответила я. Снейп кивнул, не скрывая досады, он знал возможности фамильяра.

— Тогда, если сумки нет, зачем мы полезем туда сейчас? — неожиданно спросил Северус. Видимо, подсознательно желая оттянуть неизбежное или уточнить детали.

— Так зачем нам до следующего года ждать? Ты ножом немного шкуры отрежешь, чтобы на покупки к школе хватило, — ответила я. — Василиски вымерли давно, и даже за маленький лоскуток много выручить можно. Приоденешься, купишь красивую сумку с расширением, саквояж, ингредиенты для зелий. Да и маме твоей золотые не помешают, как и мне тоже.

Видимо, друг оценил перспективы и воспрянул духом. Его лицо просияло, глаза горели надеждой. Никогда не видела его таким воодушевленным. Он тут же забыл об опасности и стал выпытывать дату вылазки и уточнять детали.

— А как же василиск? — напоследок спросил он, когда мы уже договорились о встрече и все обсудили.

— А что василиск? Он спит, — ответила я. — Ты в лаз с Риком спустишься, он тебя предупредит, если что. И вообще, кто не рискует, тот не пьет шампанского.

На том и расстались.

Честно говоря, я сознавала, что этот Снейп еще ребенок, со своими страхами и неуверенностью, а не тот надежный и хладнокровный маг, которому все по силам. Но мне нравилось, что он уже сейчас не пасовал перед трудностями, быстро брал себя в руки и поступал храбро, хоть и на грани безрассудства.

Встретились вечером, почти перед самым отбоем. Пришли под чарами невидимости. От следилок, домовиков и учителей они конечно не спасали, но от портретов и привидений даже очень. Не думаю, что директору было дело до двух малолеток, пока мы еще не привлекли его внимание.

Привычно кинула чары и дополнительно накинула чары помех на Сева. Теперь мой друг не услышит шипение. Люк открылся, и Северус, забыв, что хотел мне попенять на чары, напряженно уставился в темноту. Наколдовала ступени, и первым в проем проскользнул Рик. Через минуту, показавшуюся нам вечностью, он по нашей связи дал мне понять, что все спокойно, и в лаз быстро спустился Снейп. Он заметно нервничал и был довольно бледен, но держался уверенно. Вскоре послышался негромкий шум, а через двадцать минут в проеме показался чумазый мальчишка с горящими от восторга глазами, а следом выскочил кот.

Я тут же не мешкая закрыла проход.

— Это было потрясающе, Лили, — азартно делился впечатлениями Северус, пока я приводила в порядок его одежду. — Эта шкура такая огромная, я мог пройти в нее не преклонив головы. А в длину она футов сорок, не меньше. И вот, я еще зуб нашел, — показал мне каменную закорюку в сумке, — жаль, что не клык, без яда.

— Ты хоть перчатки надевал, Сев? — спохватилась я. — В зубе тоже остатки яда могут быть.

— Обижаешь, — снисходительно ответил тот, довольно улыбаясь. Видимо, приключение сильно повлияло на его самооценку, или адреналин еще не выветрился. — Вот, возьми трофеи к себе и спрячь, а то у нас могут в личные вещи залезть. Только как мы все это из Хогвартса вывезем? Вещи перед отправкой в багаж проверяют на магический фон, чтобы ученики чего лишнего не утащили, — задумчиво нахмурился Снейп.

— Не волнуйся, — ответила, снимая оставшиеся чары, — завтра последний день, когда можно сходить в Хогсмид. Вынесу все в сумочке, Филч меня никогда не досматривает, и передам Роне— ее в деревню уже можно вызвать.

— Так может лучше прямо сейчас позовем? — предложил Снейп. — Я видел, к нашим часто эльфы из дома приходят — сладости приносят и вести из дома. Сова не всегда надежна.

— Нет, так мы привлечем ненужное внимание, — возразила я, — а тебе еще за остальным спускаться. Рона работала в Хогвартсе и ее могут узнать, а потом директору доложить. Ты же не думаешь, что чужие эльфы тут без надзора ошиваются. Так кто угодно в школу может бомбу протащить.

— Кстати, Лили, а почему ты на меня чары накинула? — внезапно спросил Снейп с легкой обидой. — Не доверяешь?

— Просто не хочу, чтобы ты туда один лазил, — относительно честно ответила, — я тебя знаю, Северус. Тебя тайны привлекают больше, чем мед пчел, а так буду за тебя спокойна. И пообещай, что сам без меня сюда не сунешься. Не стоит светить этим местом, только внимание к себе привлечешь. Ты молодец, Сев, такой храбрый, — похвалила довольного пацана на прощание, улыбнувшись и взлохматив ему прическу.

На следующий день все прошло как я и предполагала. Филч только приветливо улыбнулся, кивнул и пропустил меня без всяких разговоров, а в Хогсмиде зашла в неприметный закоулок и, призвав Рону, отдала ей сверток.

На обратном пути меня перехватил Северус, и мы немного погуляли по магазинам и окрестностям. Нам не часто такое удавалось. Я выбиралась с подругами в Хогсмид редко, предпочитая свободное время проводить на природе в одиночестве. Признаться, уставала от детей, их проблем, бесполезной суеты, пустых разговоров, искала уединения. А еще мне ужасно надоело притворяться подростком, контролировать каждое слово и общаться… общаться… общаться. Отгородиться от всех я не могла — это бы повредило моей репутации. Потому, пыталась ограничить контакты, заняв себя делами, и поменьше вникать в происходящее вокруг. Пока мне это удавалось.

Деревушка, куда от скуки все стремились, показалась мне копией Косой аллеи, но волшебных лавок поменьше, а домов простых жителей побольше. Из магазинов посещала только «Сладкое королевство». Там было чисто, светло и можно было купить сладостей на вынос и выпить кофе с пирожным, не опасаясь что-либо подцепить или встретить сомнительную личность с недельным перегаром, как в «Трех метлах», уже не говорю о «Кабаньей голове».

Навозные бомбы, черви-свистелки и рыгательный порошок меня не привлекали и «Зонко» я обходила стороной. В лавке писчих принадлежностей было все в два раза дороже, да и я затарилась канцелярией по полной на Косой аллее. В чайной лавке пару раз покупала чай, вот и все. А так деревушку можно было обойти за пару часов, и больше там делать было нечего.

Туда ходили компанией, чтобы потратить немного денег на какую-нибудь приятную мелочь, выпить слабого алкоголя и шумно пообщаться вне стен школы. Мне ничего из этого было не нужно, и я удачно отнекивалась, ссылаясь на дополнительные занятия.

На обратном пути, когда мы почти уже подходили к замку, нам попалась компания Мародеров. Смолчать было не в их характере. Поттер начал привычно задираться, Хвост противно хихикал, Блэк предвкушающе оскалился в усмешке, а Люпин молча стоял, опустив взгляд, словно он ни при чем. Северус тем временем подобрался, готовясь атаковать, и сосредоточенно переводил взгляд с одного на другого, все выхватили палочки. Похоже, намечалась очередная драка.

Если честно, то эта компашка за год мне сильно поднадоела своими поддевками о моей дружбе со слизеринцем. Когда трагические события первых дней несколько забылись, Поттер и Ко снова вернулись к своим шуткам. Полными отморозками парни не были, но иногда их заносило.

Как Снейп с ними справлялся без заступничества Лили, не знаю. На меня навалились уроки, дополнительные занятия по двум предметам и клуб. Они отнимали все время, потому друга вне уроков и библиотеки почти не видела и навещала уже в Больничном крыле.

Судя по тому, что Джеймс и компания тоже периодически туда попадали, я сделала вывод, что Снейп если и пострадал, то мстил, и не слабо. Благо Мародеры были увлечены созданием карты, и в этом году их стычки со Снейпом случались реже, чем всегда. И все же они не могли пройти мимо, когда тот сам шел навстречу. И вот сейчас мне предстояло впервые самой увидеть драку волшебников.

— Какие люди, Эванс, — лениво протянул Джеймс, — вижу, ты не вняла моему совету и все еще общаешься с этим слизняком.

— Поттер, ты мне не папочка, с чего бы мне тебя слушать? — фыркнула я. — Не порти нам настроение и иди куда шел, а то опоздаешь, и в пабе пиво закончится. Будет нечего вспомнить, когда состаришься.

— А может, переломать ноги твоему ручному змеенышу, чтобы он смотреть не смел на наших девчонок? — встрял Блэк, лениво поигрывая палочкой.

— А может, для разнообразия сразимся один на один, а, Блэк? — презрительно бросил Снейп. — И посмотрим, кто уползет отсюда первым.

— А может, устроим турнир и развлечемся все? — предложила я, легко трансфигурируя из шишки снежок и взмахом палочки с ускорением направляя его в Поттера. — Вы, мальчики, такие скучные, — лениво протянула я, тряхнув кудрями, — ваши однообразные шутки уже давно всем приелись. Никакой фантазии.

— Вот еще, — возразил Джеймс, отплевываясь от снега и недовольно поглядывая на фыркающих от смеха друзей, — снежки — это детские игры.

— Ах детские? — возмущенно воскликнула я, и на Поттера посыпался целый град белых снарядов, благо шишек тут было предостаточно. Началась свара.

Северус, у которого с трансфигурацией были проблемы, быстро сориентировался и держал перед нами щит, отражая атаку соперников обратно. Я массово забрасывала компашку снеговыми шарами. Конечно, парни, поняв, что снежками нас не достать, вскоре перешли на заклинания, пытаясь пробить щит, но ничего серьезного не применяли. Северус умудрялся и держать щит, и кидаться заклятьями одновременно, а я все же остановилась на снежках, дабы придать битве элемент игры, а не побоища.

Веселая азартная кутерьма, в которую все втянулись, получилась напряженной, но длилась недолго и всех вымотала. Закончилась она, когда я преодолела их защиту, попав снежком Джеймсу за шиворот, и, победно улыбнувшись, лукаво ему подмигнула. Тот на мгновение залип, неожиданно смутился и опустил палочку.

— Ладно, пойдемте, — небрежно бросил он и высушил одежду, — а то и впрямь останемся без пива. А с этим потом разберемся. Ну, долго вы там? — Блэк все еще на адреналине был против и хотел бы продолжить драку, но ему пришлось уйти со всеми. Поттер, проходя мимо, сильно задел Снейпа плечом и, кинув на меня быстрый взгляд, насвистывая пошел по дороге.

Приятели догнали его совсем скоро, Блэк подскочил сзади и повис на нем как на груше. С другой стороны на него навалился Люпин, а смеющийся Питер запрыгнул на них сверху. Раздался возмущенный вопль, веселый смех, борьба, куча-мала распалась, и веселая кутерьма продолжилась. Было приятно смотреть на проявление их дружбы. Вот если бы они еще не были такими задирами.

В этот солнечный день, глядя на их компанию, полную жизни, веселую и теплую, совсем не верилось, что всего несколько лет — и они разучатся смеяться, а потом и вовсе будут мертвы. Меня на мгновение царапнула жалость к их судьбе, и сожалением о принятом решении ничего не поменять. Но я быстро подавила голос совести — мне не под силу никого спасти, самой бы уцелеть в этой бойне. Наконец, оторвавшись от приятного зрелища и мрачных мыслей, повернулась к другу.

— Здорово размялись, да, Сев? — довольно сказала, идя к замку. — Из нас с тобой вышла слаженная команда, не находишь?

— Да, — как-то кисло ответил тот, — было здорово.

— Эй, ты чего не в духе? — с тревогой спросила я, оглянувшись и подойдя ближе. — Что с тобой, не ранен?

— Со мной все в порядке, Лили, — раздраженно ответил он, отводя взгляд. — Ты ему нравишься, — ни в тему добавил Снейп.

— Кому? — не сразу поняла, растерявшись от такого резкого перехода и остановилась.

— Поттеру. Ты нравишься Поттеру, — со злобой выплюнул Снейп и прошел вперед.

— И что? — удивилась и медленно пошла за ним. — Я достаточно красива, Северус, и Поттер не последний парень в моей жизни, которому я понравлюсь. Тебе стоит привыкнуть, что твоя подруга когда-нибудь будет популярной девчонкой. Но от этого я не перестану быть твоим другом, Сев. Ты зря рассердился на меня.

Снейп резко остановился и медленно повернулся ко мне. На его лице была написана такая растерянность, словно он услышал откровение. Видимо, мысль, что я буду встречаться с другими парнями, не приходила ему в голову.

— Да ладно тебе, Сев, — весело сказала и улыбнулась, подхватив его под руку, повела к замку. — Сдался тебе этот Поттер, ты все равно в сто раз лучше и храбрее него и всегда будешь моим лучшим другом.

Потом, стала болтать по пустякам, подмечая и обсуждая детали боя и заклинания, попавшие в наших соперников. Гордилась, что мы вдвоем устояли против четырех, хвалила его непробиваемый щит и со смехом вспоминала досаду Мародеров и их фиаско. Северус после моих слов немного оттаял и даже улыбался невпопад, но все равно выглядел несколько рассеянно. В замке мы попрощались и пошли каждый в свою сторону.

Так спорно закончился этот день. Поднявшись в спальню, пошла умыться и увидела свое отражение. Не зря Поттер смутился. Даже сейчас, когда азарт боя почти выветрился, мои щеки покрывал нежный румянец, глаза сверкали вызовом и дерзостью, а длинные волосы прихотливо разметались, словно всполохи огня в камине. Такая Лили, свободная и темпераментная, мне самой нравилась. Фыркнув над своими странными и несвоевременными мыслями, умылась и вернулась в спальню, засев за книгу.

Обратно на поезде пришлось ехать в купе с подругами. Отказаться достойной причины не нашлось. Так что несколько часов превратились для меня в вечность.

Эти трещотки всю дорогу болтали, обсуждали парней, насмешничали и сплетничали. Мне приходилось делать то же самое. Я мастерски играла в радость и веселье, и даже почувствовала укол совести, когда все принялись меня обнимать и искренне убеждать, что соскучились, и как им меня не хватало. Костерили доставучих учителей, заваливших меня заданиями, и мое неуемное стремление к учебе, лишивших меня их общества и развлечений. Даже непреклонная Марлин делала вид, что мы вовсе не ссорились, и проронила скупую слезу, когда прощались.

На платформе расстались, обещая писать друг другу, а когда я осталась одна, подошел Северус. Уменьшил чемоданы и положил их в карман. Я трансфигурировала нашу одежду в более современную, Сев взял переноску с недовольным котом, и мы вышли в маггловский мир, где в ближайшей подворотне я активировала порт-ключ.

На пороге дома уже ждала Эйлин. На наше приветствие сухо кивнула, но вместо того чтобы привычно протянуть руку для аппарации, удивила.

— Ты не могла бы зайти, Лили? — неожиданно предложила она. Учитывая, что это была самая длинная фраза на моей памяти, обращенная ко мне, я была весьма заинтригована. Тем более что она никогда не обращалась ко мне по имени и так приветливо.

— Только ненадолго, мэм, уже поздно и меня ждут дома, — ответила ей, выпуская засидевшегося котяру, который тут же усвистал в ближайший куст, обследовать окрестности, а сама проследовала за Эйлин в дом. Счастливая Рона радостно завопила при виде меня, бросилась кланяться и сходу отчитываться в хозяйственных работах. Еле успокоила.

— Я взяла на себя смелость написать твоим родителям, Лили, что ты задержишься с нами на некоторое время. Они согласились и ожидают тебя третьего июля, — чопорно сказала Эйлин, безмерно удивив нас с Северусом. — Вам обоим нужно поесть с дороги, присаживайтесь, — добавила она, указав на накрытый стол. Я окончательно потеряла связь с реальностью — Эйлин никогда с нами не ела, обычно мы перекусывали с Севом на бегу, когда проголодаемся, минуя режим.

Ужин прошел в молчании и некотором напряжении. Я ломала голову, что ей понадобилось от меня, раз она снизошла до такой прелюдии. Сама Эйлин была задумчивой, словно ее мысли были далеко отсюда, а Северус поглядывал на нас с неприкрытой тревогой. Наконец трапеза завершилась, и все поднялись из-за стола. Хотела уйти к себе, но Эйлин попросила меня задержаться, отпустив сына, и мы остались одни. Она молча и не торопясь налила нам чаю. Ее руки изящно порхали над тонким фарфором, пока она, видимо, собиралась с мыслями.

Честно говоря, меня очень напрягало нетипичное поведение Эйлин. От таких скрытных особ не знаешь чего ждать, но все прояснилось, когда она достала с соседнего стула и положила передо мной сверток со шкурой василиска.

— Откуда у тебя это, Лили? — прямо спросила она.

— Боюсь, не смогу вам ответить, миссис Снейп, — ответила, костеря себя за недальновидность. В мое отсутствие хозяйкой в доме считалась Эйлин, и эльф во всем ее слушает. Надо же было так глупо подставиться. — У меня есть право на тайны, — уверенно добавила я, смело глядя в ее черные непроницаемые глаза.

— Я не претендую на твои тайны. И все же мне нужно знать, где ты достала кусок шкуры живого василиска, когда они давно вымерли, — упорно настаивала она. — У меня только один сын, Лили, и я должна знать, во что ты втянула моего сына.

— Вашему сыну ничего не угрожало, — ответила я весьма раздраженно, — он слишком мне дорог, чтобы им рисковать. И с чего вы взяли, что василиск живой?

— Я зельевар, Лили, и весьма хороший, хоть и не успела стать мастером, — охотно ответила она, немного смягчившись после моих последних слов. — И я отлично разбираюсь в ингредиентах. Знаешь, мне кажется, мы начали не с того.

И она неожиданно дала мне полную магическую клятву. После чего невозмутимо подлила нам чаю, словно ничего не произошло.

— Теперь можешь все рассказать, Лили, — спокойно сказала она, подвигая мне сахарницу, — отныне можешь мне всецело доверять.

— Спасибо, конечно, миссис Снейп, — удивилась я, — но это не значит, что я захочу так поступить.

— Зови меня Эйлин, дорогая, — невозмутимо ответила она, поправляя салфетки, словно не слыша моих возражений, — думаю, так будет правильно, раз мы с сыном пользуемся твоим гостеприимством, и учитывая клятву, что я тебе дала.

— Хорошо Эйлин, — смирилась я, мечтая сбежать, — но мой ответ нет.

— Почему? — прямо спросила она, отставляя чашку. — Я предложила тебе дружбу и сотрудничество. Как равной. Как взрослой. Разделить бремя твоего дара. Если в будущем Северусу и тебе грозит беда, я хочу знать и помочь вам.

— Откуда вам известно про дар? — опешила я.

— Не переживай, Северус мне ничего не говорил, — ответила она, поняв мои чувства. — Просто когда он испытывает сильные эмоции, я могу видеть фрагменты его воспоминаний при контакте взглядов — у меня склонность к ментальным наукам. А в последнее время ты подарила ему множество восторженных эмоций, и у меня было время сделать определенные выводы. Ну же, Лили, не упрямься, я на твоей стороне, — вкрадчиво добавила она, — моя помощь будет не лишней.

Находясь в полном смятении от груза новых проблем, я подумала, — а правда, что я, в принципе, теряю? Взрослый преданный союзник мне не помешает, тем более с кем у нас равные взрослые отношения и полное доверие благодаря клятве. Она колдунья из старой семьи, может, подскажет чего.

— Что вы хотите услышать? — устало сдалась под ее натиском.

— Все, что ты сочтешь нужным рассказать, Лили, — серьезно и просто ответила она, глядя на меня испытующим взглядом.

Я пожала плечами и рассказала ей о василиске, опустив знание парселтанга.

— Значит, риска не было, — подытожила она. — Тогда зачем ты послала за шкурой Северуса, а не слазила туда сама? — спросила она таким тоном, будто уже знала ответ.

— Северус никогда не возьмет моих денег, Эйлин, — откровенно ответила ей. — А так одна из шкур принадлежит ему по праву, и его гордость не пострадает. Теперь ему не придется искать богатого покровителя и плясать под его дудку, он свободен, и может стать кем захочет.

Она прикрыла веки и кивнула. А потом уставилась на меня. В ее красивых живых глазах читалась легкая ирония.

— Ты очень переживаешь о моем сыне, бережешь его чувства, — вскользь заметила Эйлин, не сводя с меня внимательного взгляда. — Почему?

— Потому что знаю будущее, пытаюсь уберечь его от ошибок и изменить нашу судьбу, — просто ответила я.

— Там, в будущем, так все плохо? — посерьезнела она.

— Мы все умрем, — ответила, а ее взгляд потемнел от сдерживаемых эмоций. Не стала ее мучить и рассказала.

— Все начнется с вашего сына и Сириуса Блэка, — сказала я, оставив притворство. — На пятом курсе Северус попадется в ловушку Блэка. Ему суждено будет погибнуть в Визжащей хижине от зубов оборотня. Но судьба в лице Джеймса Поттера вмешается, и гибель отложится на годы, пока Северус не отдаст долг, защищая все последующие годы сына Джеймса. После чего погибнет на том же месте от зубов другой магической твари.

— А ты? — спросила она, помолчав.

— Я должна буду выйти за Поттера. Мы оба погибнем после того, как твой сын принесет пророчество Темному Лорду. Знаете, Эйлин, честно говоря, я не знаю, как распутать этот клубок. Интуитивно чувствую, что мы все как-то связаны, нас куда-то ведут, и мне страшно влезть с изменениями в этот пчелиный рой, хотя делаю все, чтобы избежать такой судьбы и Северуса уберечь, — сумбурно выдала я, пытаясь объяснить свои чувства и не в силах это сделать. — Я к тому… почему Лорд выбрал именно семью Поттер? Будто все игроки, кому суждено повлиять на историю и погибнуть, собрались именно вокруг Поттеров, и к другой семье не имеют никакого отношения. Словно мы все повязаны узами между собой и отдадим жизни, как в каком-то черном ритуале. Даже Северус входит в нашу компанию. Можно сказать, что с него все началось, им все и закончится. — Я растерянно взглянула на Эйлин, ругая себя за неспособность донести мысли до собеседника правильно. Но она, видимо, поняла.

— Ты очень проницательна для своих лет и не ошиблась, Лили, — похвалила она. — Думаю, ты достойна узнать правду, ведь мы с тобой теперь тоже связаны магией клятвы. Северус не сын Тобиаса Снейпа. Он бастард Ориона Блэка и единокровный брат Сириуса. Именно поэтому Сириус подсознательно хочет его гибели, — она печально улыбнулась на мое откровенное недоумение. — Я никогда не была красивой девочкой, Лили, — с горечью начала она свой рассказ, — и потому не пользовалась популярностью у противоположного пола. Детство без матери и общения со сверстниками сделали из меня замкнутого и необщительного человека. Но на старших курсах неожиданно подружилась с Орри. Он серьезно увлекался артефакторикой, и ему понадобился зельевар. Мы стали больше общаться и обнаружили у себя много общего, а потом полюбили друг друга. Наши мысли, желания и цели в жизни совпадали.

После школы мы сбежали и двенадцать лет путешествовали по миру, после чего осели в Бретани. Орион делал артефакты, а я ему помогала и варила зелья на продажу. Я ни разу не пожалела, что получила печать предателей крови, отказавшись от рода и обязательств.

К сожалению, наша идиллия закончилась. Орион получил письмо из дома — его мать Мелания находилась при смерти. Он конечно не мог не поехать.

Когда вернулся, я сразу поняла — что-то произошло. Оказалось, он обручился с Вальбургой, собственной троюродной сестрой. Это было предсмертное желание его матери. Подобные просьбы нельзя игнорировать или же они перейдут в кровные проклятья. У него не было выбора.

Вальбурге тогда было уже за тридцать. Старше нас на четыре года, училась с Томом Реддлом на одном курсе. Она первая озвучила идеи превосходства магов над магглами, сделав их отправной точкой его деятельности, и много лет играла в политику. Устраивала званые политические вечера, благотворительные балы, финансировала акции своего протеже. Пресса, взятки, семейные темные ритуалы. Своим возвышением среди аристократов Темный Лорд обязан только ей.

— А разве она не помешана на чистоте крови? — удивилась я.

— Помешана, как и все Блэки, — кивнула Эйлин, — но, значит, ей это было выгодно. Это она придумала будущему Лорду историю, ввела в высшее общество, представила как равного, а остальные поддержали ее выбор. Без нее его бы и на порог приличного дома не пустили, хотя он и верховодил отпрысками древних родов в Хогвартсе.

Думаю, Том должен был стать подставной фигурой для ее амбиций. Женщине в нашем обществе не дано править, вот Вальбурга и нашла способ обойти закон и добраться до власти. Все началось еще в Хогвартсе.

Поговаривали, что у них с Реддлом не только деловые отношения, а роман. Вальбурга сама косвенно подтверждала эти сплетни — в свои тридцать два до сих пор не была замужем и не обзавелась детьми. В обществе, где приняты ранние браки, такое выглядит по меньше мере странно. Том был действительно великолепен, но выйти за него Вальбурге не давал родовой кодекс — Реддл был полукровкой.

А парень оказался не промах и, как оказалось, вел свою игру. В итоге смог вырваться из-под колпака — завязал выгодные знакомства, задурил головы наследникам сильных мира сего, опутал клятвами и помахал покровительнице ручкой.

Чтобы остановить нарастающие пересуды, родня побыстрее озаботилась ее браком. Вероятно, в этих слухах присутствовало зерно истины, ведь семья не взяла дочери мужа со стороны, а предпочла скрыть позор, выдав ее за близкого родственника. Но, в любом случае, никто толком ничего не знал.

Я согласилась остаться любовницей Ориона — Блэки разрешили ему отношения на стороне в обмен на брак. У меня не было выбора. Я не осуждала его, все мы рабы рода и отказаться от него — значит стать предателем. Я не хотела подобной судьбы и для него тоже. Мы продолжили жить во Франции какое-то время, как будто ничего не произошло, но потом, Вальбурга написала, что в положении, Орион вернулся к ней и свадьба состоялась. Так он и метался между нами.

Я сбежала от Ориона когда поняла, что жду ребенка. Давно хотела малыша, но за все годы не смогла забеременеть. Не знала тогда, что на наследников рода Блэк принято ставить родовые чары, чтобы не было бастардов и наследник родился только в законном браке. Их сняли, когда они с Вальбургой закрепили помолвку, потому ее сын родился раньше Северуса.

Собрала вещи, написала записку, — что устала от такой жизни и много чего еще. А потом исчезла из жизни Ориона, покинув магический мир навсегда. Села на паром, а вернувшись в Англию — аппарировала в самую глушь, подальше от магических поселений. Снейп оказался первым, кто мне встретился.

— Вы его опоили? — решилась спросить, в шоке от ее откровений.

— Нет, — улыбнулась она, — просто взяла под Империо, внушила, что он меня любит и просто жаждет взять в жены. Мы обвенчались в ближайшей церкви. Маггловское венчание приравнивается к магическому браку, Лили, — пояснила она, — теперь бастарда Блэк не существует, а есть Северус Снейп, законный сын Тобиаса Снейпа. Я подстраховалась, ведь, зная Вальбургу и ее идеи, она бы не потерпела внебрачного ребенка и все равно извела бы моего сына. Это темный род, Лили, и с ним лучше не связываться, а у меня нет защитников. Потому я и сбежала, спасая сына. Вот и весь рассказ, — выдохнула она.

— Эйлин, вы говорили, что Сириус хочет навредить Северусу, почему? — спросила я. — Он действительно словно звереет даже при его имени.

— Сириуса провоцирует кровь рода — избавиться от незаконного соперника на наследование, ведь магия знает правду, но сказать не может. Северус не принадлежит роду Блэк, но чувствует отголоски родной для себя магии, потому тоже не будет испытывать приязнь к Блэку. — Она кивнула своим мыслям и перевела тему.

Мы немного обсудили решения проблемы и сошлись на том, что лучше пока держаться от всего подальше, а потом и вовсе покинуть Англию. Тогда связь разрушится сама по себе. Еще она обещала помочь с продажей шкуры и решить проблему с сумкой, а затем мне прочли целую лекцию минут на сорок об использовании шкуры в зельеварении. Что сын, что мать — настоящие маньяки зелий.

Наконец, Эйлин обратила внимание, что уже довольно поздно. Я радостно восприняла это как возможность откланяться и встала, но она меня притормозила.

— Ты же не думала, дорогая, что я отпущу тебя без клятвы? — сказала она. — Прости, но не могу так рисковать. Я тебе верю, Лили, но лучше подстраховаться.

Я была с ней согласна и без возражений повторила слова полной клятвы. Она улыбнулась мне совсем по-доброму, жестом фокусника повела рукой и вынула из мочки появившуюся сережку-гвоздик.

— Это тебе, Лили, артефакт от ментальных атак, — сказала она, протерев его зельем и вручая мне. — Это защитит остальные твои тайны и мысли от вторжения. Того, кто сунется тебе в память без приглашения, ждет релакс морских видов, а если будет и дальше настаивать, то сильный ментальный удар.

— А как же вы? — спросила я.

— Я не посещаю мир магов и не общаюсь с теми, кому по силам меня прочитать. Мне он давно без надобности, — с некоторой горечью ответила она и отвернулась.

— Так может ее Северусу отдать? — предложила я. — Он среди слизеринцев вращается, а там, говорят, через одного темные маги.

— Так он и не знает ничего, — возразила Эйлин, — его память данная тебе клятва хранит, а вот у тебя защиты нет совсем. Бери. Тебе нужнее.

Я признала ее правоту и застегнула замочек. Сережка нагрелась и словно пропала. Потом мы пожелали друг другу доброй ночи и разошлись по спальням.

Вернувшись из ванной в темную комнату, я села у камина прямо на ковер и стала расчесывать волосы. После воды они потемнели и завивались крупными кольцами. Спать хотелось неимоверно, но множество мыслей не давали расслабиться. Одна из них, а не мог Сириус быть сыном Тома? Учитывая, как Вальбурга ненавидит своего первенца, и то, что она даже выжгла его с гобелена, такое вполне возможно. Сириус родился в магическом браке и признан родом как наследник, значит, в любом случае, станет реагировать на Снейпа как на конкурента. Хотя какая разница…

Зато теперь понятно, почему Лорд выбрал Поттеров, а не Лонгботтомов. Мы все крепко связаны с ребенком пророчества узами. Джеймс и Лили с сыном кровью и магией, Блэк магией с Гарри и кровью с Северусом. Северус и Питер магией метки с Лордом. А сам Лорд кровью и магией со мной и Гарри, если, конечно, он мой папаша. Лонгботтомы с нашей тесной компанией и рядом не стояли. Реально, какой-то ритуал вырисовывается.

Неожиданно в дверь со стороны ванной робко постучали, и в комнату протиснулся Северус.

— Тебе чего не спится? — спросила я, пока он неловко жался на пороге. — Закрой дверь, дует, и проходи раз пришел, я не кусаюсь.

Мальчишка послушно прикрыл дверь и примостился рядом, вытянув длинные ноги к камину. Его худая спина выглядела напряженно.

— Я волновался за тебя, — признался он, смотря на огонь. — Мама… она порой бывает резка. Боялся, что она тебя обидит.

— У тебя замечательная мама, Сев, — ответила я и улыбнулась, — и мы не ругались, не переживай. Просто поговорили.

— Слава Мерлину, — выдохнул Снейп, заметно расслабился и поднял на меня повеселевший взгляд. В свете камина его зрачки отдавали красным, отчего он походил на бледного голодного демона. Я тряхнула волосами, отгоняя видение и не сразу поняла, о чем он толкует. — Я не расслышала тебя, Сев, повтори? — переспросила я.

— …Я говорю, можно потрогать?

— Что потрогать? — от неожиданности растерялась я.

— Волосы, можно мне потрогать твои волосы, Лили?

— Ах, волосы, — отмерла я с облегчением, костеря свою пошлую натуру, — пожалуйста, не жалко. Можешь даже помочь мне их причесать.

И я положила щетку на пол и развернулась к нему спиной. Какое-то время ничего не происходило. И вот, когда я подумала, что Северус уже там уснул, почувствовала легкое прикосновение к макушке.

— Они такие красивые, как красное золото, — восхищенно выдохнул он и невесомо провел рукой от макушки вниз. Было приятно. Я сначала даже расслабилась, но немного напряглась, вспомнив, что моя грива заканчивается как раз у талии, но он остановился в районе плеч и снова поднялся вверх. Повторил путь несколько раз, посмотрел на свет, подержал на весу и даже, похоже, понюхал. Чувствовала себя подопытной Джейн в приватных исследованиях Тарзана. Потом Северус провел щеткой по волосам, и я расплылась от удовольствия. Мысли сразу повылетали из головы, стало клонить в сон, и я похоже вырубилась на пару минут. Когда очнулась, Северус все еще проводил расческой по моим волосам.

— Ну все, — сказала, поднимаясь и подавляя желание зевнуть. — Спасибо за помощь и беспокойство, Сев, но тебе пора, уже поздно.

— А можно я еще приду? — неожиданно спросил он, пока теснила его к двери.

— Зачем? — удивилась я, почти ничего не соображая от сонливости.

— Ну, помогу тебе с волосами, — ответил парень.

— А, ну ладно, — согласилась на автомате, мечтая побыстрее от него отделаться. — Доброй ночи, Сев, — и решительно закрыла дверь перед его носом.

— Доброй ночи, Лили, — приглушенно донеслось до меня, но я уже увидела подушку и обо всем забыла.

Примечание к части

Лили не досконально знает канон, потому ее объяснение ситуации Эйлин ее личное виденье проблемы. Для нее все началось в Визжащей хижине с Северуса и им и закончилось. На правдивость не претендую.

Прошла неделя каникул. Рано утром, пока все спали, я выскользнула из дома. Надумала прогуляться и искупаться в лесном озере, одна. Не хотелось провоцировать Северуса. Нам стукнуло по четырнадцать. И если я, благодаря обрядам и взрослому сознанию, не ощущала всей прелести переходного возраста, то друг маялся, не в силах ни понять, ни контролировать то, что с ним происходит.

Временами он стал просто невыносим. Перепады настроения, обиды на пустом месте, агрессия, раздражение. Не на кого-то конкретно, а так, само по себе. Из дома его было не вытащить — если зелья на заказ не варил, то сиднем сидел в своей комнате или спал как сурок. При этом обижался и бесился, когда я уходила гулять без него. И потом эти его крайности…

Мог спокойно и умиротворенно причесывать меня по вечерам, ненароком дотрагиваясь до лопаток и поясницы, а затем, смутиться и покраснеть от случайного прикосновения кончиками пальцев, когда за завтраком передала ему масленку. Конечно, это началось явно не вчера, но в школе мы меньше общались и не жили бок о бок, потому все прошло мимо меня.

Припомнила школьные годы и, в принципе, понимала, что с ним такое — душевные переживания, сравнивание себя с другими и недовольство своим видом, странные желания тела и эротический подтекст там, где его раньше не было. Это привносило нелепой неловкости в нашу жизнь, и я тем более не хотела его провоцировать видеть во мне объект желания. Он, конечно, всегда был привязан к Лили, но без сексуальной подоплеки — и мне бы хотелось, чтобы так и осталось впредь.

Не рассматривала его как возможного партнера, меня вполне устраивала наша дружба. Как говорится — потенциальных любовников полно, а хороший верный друг большая редкость. Потому и сбегала из дома тишком, чтобы искупаться без свидетелей.

Ранние немногочисленные жители деревни, встреченные мной, приветливо кивали и шли по своим делам. Рона, которая могла принимать вид человека, уже пустила историю в народ.

Теперь в деревне думали, что в доме с прошлого года поселились безутешная вдова с сестрой. А на каникулах гостят ее сын и подруга, большую часть года живущие в закрытом частном пансионе. Так что наше присутствие никого не удивляло, как и у местных не возникало желания поближе сойтись с нелюдимыми соседками. Хотя скорее всего тут магглоотталкивающие чары на доме действовали.

Рона покупала у миссис Блум, живущей через два дома от нас, свежие яйца, молоко и сливки. А иногда рыбу и курицу. Конечно, наша кладовая припасов не скоро опустеет, но иногда хотелось чего-то совсем свежего — взбитых сливок к землянике, например, или рагу из кролика.

Из эльфа получилась очень симпатичная женщина средних лет. Я спросила, почему Рона всегда так не выглядит? Та ответила, что на преображение уходит много сил, а эльфы не любят впустую тратить магию, считают это неуважением.

На дороге меня поджидали Мэри и Пол — дети миссис Блум. Мэри, моя ровесница, была очень мила и добра, правда, немногословна, прямо как я. А ее брат, наоборот, любил поболтать и посмеяться. Здоровый простоватый пацан года на два старше нас. Это он нам тут все показал, когда на второй день каникул мы наконец выползли на улицу.

Северус оценил ширину его плеч, большие мозолистые руки и сильные ноги, всю прогулку молчал и презрительно кривился, а я хорошо провела время. Нас даже покатали на лошади. Дома Северус назвал Пола деревенщиной и ушел, хлопнув дверью, а я частенько с тех пор встречалась с новыми друзьями. Приятно иногда побыть нормальной, без волшебства и Хогвартса.

Мы с ребятами весело провели время, правда, Мэри вскоре убежала домой, помочь матери приготовить завтрак, а Пол остался. Он мне нравился — симпатичен, неглуп, забавен и смешлив. Я тоже ему нравилась, как каждая симпатичная девчонка, попавшая в его поле зрения, да еще новенькая в их сонной деревушке. В этом и заключалась прелесть нашего общения — необременительные отношения, легкие и непринужденные. Не то что с Северусом. Да и целовался парень весьма прилично.

Вернулась к завтраку и наткнулась на тоскливый взгляд Сева. Сегодня, для разнообразия, он был скорее печален чем агрессивен. Но жалость не то чувство, что бы я хотела испытывать к друзьям, тем более к парням, да и никакой вины за собой не чувствовала. Так что мило улыбнулась и как ни бывало принялась за завтрак. После мы с Эйлин как обычно часа три отрабатывали чары и трансфигурацию, иногда к нам присоединялся Северус, если не сидел уткнувшись в какую-нибудь книгу, присланную друзьями.

Наконец наступил Ман Саури. На восходе провела обряд. В отличие от ночного, в транс не впадала, просто принесла приношение и прочитала песнь-заклинание. Сила окутала нежным пуховым платком и, разметав волосы схлынула, унеся наносное и оставив легкость и хорошее настроение.

Дома ждал праздничный завтрак — Рона расстаралась. Она только что не молилась на свою хозяйку, ведь благословляющая сила влияет не только на меня, но и на всех домочадцев. Наверное, потому Эйлин и знала о моих занятиях. Как чистокровная, живущая под моим кровом, она могла чувствовать этот прилив магических исцеляющих сил.

Наконец Эйлин перенесла меня в Коукворт, к самому дому, а сама вернулась обратно. Мы договорились встретиться позже. Родители опять собирались во Францию, но пока не решили, куда конкретно. Мне это было на руку, ведь продать шкуру и железо в Англии невозможно без привлечения внимания. Конечно, во Франции и сама могла бы совершить сделку, но за границей были другие правила. Все продажи проходили только через государственный магический банк, и несовершеннолетних до сделок не допускали. Это вам не гоблины с их невмешательством.

Семья, как оказалось, уже собралась, и ждали только меня, так что через пять дней мы уже освоились в красивом курортном городке, куда через два дня приехали Эйлин с сыном. После посещения банка они поселились в соседнем от нашего дома отеле, и мы часто виделись.

Северус благодаря новым впечатлениям немного отвлекся от своей хандры и стал самим собой. Мы облазили городок вдоль и поперек, а уж когда Эйлин сводила нас в магический квартал, то и вовсе каждый день сбегали туда, рассматривать диковинки и покупать полезные вещички для школы.

Жаль, но заказать порталы в мой дом не получилось. Помешала охранная родовая магия на крови, не дающая рассчитать и продублировать координаты. Я было расстроилась, но вовремя вспомнила, что у нас теперь есть Рона, и ее всегда можно позвать. Она, кстати, попросила взять еще одного домовика в помощь и посоветовала Гека, своего друга из Хогвартса. Так что, видимо, придется снова наведаться на кухню.

Разговор с семьей о переезде прошел без возражений — отец сам планировал уехать из Коукворта. С прошлого года в городе произошли перемены и жить там стало небезопасно. Завод сократил всех местных рабочих из-за забастовок по поводу увеличения зарплаты и нанял за те же деньги приезжих. В городе появилось много черных, постоянные стычки с местными участились, как и изнасилования, и убийства на фоне ограбления. Так что папа, отдыхая, попутно искал временное жилье, которое сдавали на долгое время. Тобиас Снейп, к слову, покинул город, по слухам подался в соседний, рассчитывая устроиться на местный механический завод.

Работу отец уже нашел. Армейский друг держал свою клинику недалеко от Парижа и звал к себе. Я только могла удивляться, наблюдая, как чары деда на удачу тонко и четко действуют.

Петунья за то время, что мы не виделись, расцвела. Она была меня старше на два года, и это очень бросалось в глаза. На ее фоне я выглядела угловатой малолеткой. Ей очень шли загар, модная растрепанная прическа и короткие пышные яркие платья. Она быстро завела себе кавалеров среди местных и была вполне довольна своей жизнью.

Я тоже заимела себе парочку воздыхателей. Мы обе хорошо знали французский. Мать до замужества преподавала в школе, и общение с аборигенами для нас труда не составляло. А я знала язык еще в прошлой жизни. Дома мы часто с Петуньей развлекались, играя на фортепиано и напевая французские песенки, чтобы порадовать маму. Она ратовала за классическое образование дочерей.

С сестрой помирились, когда серьезно поговорили. Тогда не знала, что отец планирует переехать, и мне понадобился союзник, чтобы уговорить родителей перебраться сюда. Пришла к ней в комнату перед сном и, несмотря на ее явную неприязнь, завела разговор.

Рассказала, как обстоят дела в магическом мире, почему хочу, чтобы они тут остались, и под занавес извинилась, что была такой зазнавшейся стервой. Мое запоздалое покаяние, желание спасти семью и опасность, которой подвергаюсь, видимо, повлияли на ее решение меня простить и помириться.

— Лили, но если там так страшно и идет война, почему ты сама не уедешь оттуда? — с совершенно искренней заботой спросила сестра под впечатлением от моего рассказа.

— Потому что не могу, — ответила я. — У меня с Хогвартсом контракт. Если уйду раньше окончания школы, придется выплатить неустойку. Ту часть, что выделяли попечители от стоимости проживания и обучения, а это большие деньги.

— Постой, — задумчиво нахмурилась Петунья, — та женщина вроде говорила, что обучение и проживание бесплатное?

— Бесплатное, — согласилась я, — если играешь по их правилам, но попечители не заинтересованы терять деньги попусту. Им не выгодно вкладывать в магглокровок без отдачи. Волшебная сказочка оказалась не совсем детской, Тунья, и в ней, как и в реальной жизни, нужно за все платить. После окончания Хога мне придется выплатить семьсот галлеонов, хотя и это громадные деньги. После пятого — тысячу, а если уйду сейчас, то в разы больше. Это сделано, чтобы вогнать магглокровок в долги и оставить в магическом мире, используя их как дешевую рабочую силу, пока не вернут вложения. Дается рассрочка на семь лет. Получается по сто галлеонов в год.

— Что же теперь делать, Лили? — ужаснулась сестра, видимо, нафантазировав себе невесть что.

— Не волнуйся, у меня есть деньги, — хитро улыбнулась, — много денег. Просто не хочу привлекать к себе внимание в это неспокойное время. Если уговоришь родителей, куплю вам дом и оплачу твое обучение в Лицее и Университете.

— Во что ты снова вляпалась, Лили Эванс? — непритворно возмутилась сестра и разволновалась. Она всегда была чересчур ответственной.

— Да не переживай ты так, клад нашла, — ответила я. — Мы с Северусом по подземельям лазили и шкуру змеиную нашли, древнюю и очень дорогую.

— То-то я смотрю, твой носатый приоделся и хоть на человека стал похож, — неприязненно скривилась Петунья и презрительно хмыкнула.

— И ничего он не мой, Тунья, — строго возразила я. — Мне просто жалко мальчишку. В его беспросветной жизни никогда ничего хорошего не было и помочь некому.

— Вот-вот, наплачешься ты еще со своей жалостью, Лили, — менторским тоном ответила Петунья, — одна вон, полюбила за муки, а он потом ее придушил. Как бы и тебе нож в спину не прилетел. У меня от твоего дружка мурашки по коже. Как зыркнет, так сердце замирает. Исправительная школа по нему плачет, а не Хогвартс этот ваш дурацкий.

— Да чего ты к пацану привязалась, мы просто друзья, — отмахнулась я, — ты лучше за собой смотри. Кто вчера с Этьеном целовался, моралистка ты наша? А как же Вернон и твоя вечная любовь? Целый год парню голову морочила.

— А что Вернон? — покраснела сестра. — Он, конечно, хороший и надежный, я правда думала, что люблю его. Но теперь сомневаюсь. Он такой старомодный и консервативный, Лили, просто ужас. Короткие юбки девушку позорят, краситься вульгарно, волосы обязательно длинные и в пучке. Я как представила нашу жизнь… Буду сидеть дома, детей нянчить, дом вылизывать и обеды готовить. «Потому что хорошей жене работать неприлично — это унижает мужа», — пафосно процитировала она. — А я, может, хочу карьеру сделать, мир посмотреть. Я школу с отличием закончила не для того, чтобы простой домохозяйкой быть.

Мы еще немного поговорили и разошлись весьма довольные друг другом.

* * *

Деньги за кусочки шкуры действительно выручили немалые. Василисков и в наше время выращивали, но только алхимики с высокой магической силой, а таких наперечет было. Да и то, змееныши не жили дольше пяти лет. Такие особи считались незрелыми, но все равно пользовались спросом в зельеварении и стоили бешеных денег.

Кожа зрелого василиска подходила именно для алхимических редких составов и высших зелий, ведь яд, что вырабатывался в змее после сотни лет жизни, влиял и на шкуру. И чем старше василиск, тем его кожа ценнее.

Работник банка, узнав, что у нас две шкуры в перспективе, опешил и посоветовал не продавать их целиком, ведь тогда мы потеряем в деньгах — на подобные продажи нужна лицензия и приходится огромный налог. Лучше делить и продавать лоскутами, продажи до трех тысяч не облагаются и не отслеживаются.

За четыре клочка в две ладони размером получилось в пересчете на галлеоны две тысячи. Учитывая, что василиск футов сорок-пятьдесят в длину, сумма вырисовывается астрономическая. А зуб я разрешила Северусу себе оставить — на память.

С железом получилось еще интересней. Потеряла довольно большую сумму на его сбыте и решила больше с ним не связываться в ближайшее время.

Оказалось, право на продажу волшебных металлов имеют только три шотландских клана, и все поставки идут через гоблинов. С меня списали тридцать процентов от стоимости за тайность сделки, но и без того сумма впечатляла. Прикинула — хватит на покупку хорошего дома и сестре на обучение. Деньги не отходя от кассы положила на счет отца. Теперь не нужно было ждать, когда продадут старый дом, и переехать сразу. Родители, конечно, удивились, но я скормила им ту же историю, что и сестре. Спасибо деду за его доброту. Все же я хоть и не совсем Лили, но семью свою люблю и рада помочь близким.

В волшебном квартале на свою долю от шкуры накупила всякой полезной всячины и ингредиентов для зелий, да и то, после всех расходов шестьсот золотых у меня осталось.

В дедовской тетради нашла рецепт анимагического зелья и решила попробовать стать анимагом. И еще поменяла палочку. Старая перестала подходить — за счет обрядов моя магия изменилась. Подошла из клена с волосом единорога. Также прикупила держатель для нее, крепившийся на предплечье, и зачарованный мешочек на шею — решила собирать набор зелий, на всякий случай.

Остаток отдыха мы с Севом провели тренируясь в платном магическом тире — уклоняясь от заклинаний пущенных в нас движущимися мишенями. Жаль, что подобного нет в Англии. Под конец тренировки были все в разноцветных от краски пятнах. С гордостью скажу, что мне досталось меньше, чем Северусу, да и в верткий манекен я все же попала пару раз. Сказывались тренировки с Флитвиком. Но решила бегать по утрам и делать несложный комплекс упражнений. Все же мне недоставало мобильности и выносливости.

Домой вернулась вместе с Эйлин и Северусом. Отец оформлял покупку дома, мама ворошила каталоги мебели, а сестра вовсю ударилась в подготовку к учебе — ее приняли в парижский лицей. Так что они в Англию вернутся нескоро и только за личными вещами, когда здесь окончательно устроятся.

На Косую аллею решили не ходить — мы все купили во Франции, кроме мантий и учебников. За ними послали сову. И правильно сделали. За наше отсутствие случилось еще два нападения на Косую аллею. Лавка волшебных артефактов была разрушена. Пострадавшие были среди местных жителей, покупателей и авроров, что патрулировали улицы. А Пожиратель убит только один, но его имя мне ничего не говорило. После мирных дней во Франции эти новости казались нереальными.

Лугнасад прошел привычно, наградив меня еще фрагментом вязи и спокойствием. Скинула нервное напряжение, что носила в себе весь год, зарядилась бодростью и полностью избавилась от страхов.

Появилось стойкое ощущение, что выживу в этом кошмаре и не пострадаю. Не знаю, что за высшим силам я поклонялась, но они определенно были во мне заинтересованы и хранили меня. Впервые после вселения позволила себе расслабиться и просто жить, оставив груз прошлого в прошлом.

Это повлияло на мой характер — стала больше улыбаться, смеяться, да и в отношении к жизни и другим людям появилась легкость. Уже хотелось быть не сторонним наблюдателем, а непосредственным участником. Мечталось побыстрее поехать в Хогвартс и встретиться с подругами, окунуться в школьную жизнь, добиться признания и уважения.

Мои притворные вымученные чувства стали настоящими. Только сейчас осознала до конца, что мне дали бесценный подарок — новую жизнь. А я, вместо того чтобы наслаждаться молодостью — влюбляться, радоваться, веду себя как трусливая взрослая — забилась в темный угол и настороженно за всем наблюдаю в ожидании беды.

Остальные статьи в «Пророке» о нападениях Пожирателей на маггловские поселения не произвели на меня прежнего ужаса, только легкую досаду — вот чего магам не живется спокойно? Магия — это великая сила, с ней такого насоздавать можно, а они тратят ее не пойми на что. У Роны больше разума и уважения к магии, чем у большинства волшебников.

Зелье получилось на славу. Мы сварили его с Эйлин. Все рецепты в тетради были рассчитаны на женскую энергию. Только сейчас поняла, что это скорее всего заметки бабушки, а не деда.

Зелье называлось — «Зелье горбатой Льяллы» и имело просто феноменальные возможности, правда, мы сварили только первую часть. Вторая после добавления ингредиентов настаивалась больше семи месяцев.

Глотнувший зелья обращался в животное и по желанию мог превратиться обратно, без рисков заблудиться в звериной сущности, как при трансфигурации, или застрять в этой форме навсегда, как в шаманизме. И на все требовался только посыл. Нужен всего один глоток в месяц на полнолуние, и то, только пока не поймешь процесс трансформации. Короче, маг всегда оставался человеком, даже в звериной ипостаси, не приобретая свойств и привычек своего зверя. Та же Макгонагалл, например, из-за своей анимагоформы обожала валериану, как и орать в марте на крыше, и душить мышей.

Эйлин оказалась птицей — беркутом. Северус, неожиданно, черным породистым жеребцом, похожим на арабского скакуна. Жилистый, с тонкими изящными ногами, шелковистой длинной гривой и выразительными черными глазами. По мне, так конь из него вышел много красивее человека.

Вообще, анимагическая форма всегда привлекательнее оригинала, ведь эта сущность всегда взрослее и не имеет комплексов — только инстинкты, а животные не маются сомнением и не сравнивают себя с другими — они прекрасны сами по себе.

Я обернулась большой русской рысью. Светлого окраса, чуть с рыжинкой. Долго привыкала к ощущениям тела и нового восприятия. Когда слышишь много лишних звуков, улавливаешь даже тонкие запахи и воспринимаешь мир с высоты много ниже, чем привык. Я уже не говорю про зрение, и как не запутаться в четырех лапах. Но когда разобралась, получала истинное удовольствие, бегая под чарами невидимости по округе в сопровождении своего кота.

Северус, когда разобрался в своих конечностях, часто катал меня по окрестностям. Мы совершали длительные прогулки, отъезжали подальше и, когда уставали, Северус обращался в человека и мы устраивали пикники, а потом возвращались домой. Неслись по полям словно за спиной были крылья, и ветер обдувал лицо играя волосами.

Правда, приходилось использовать приклеивающие чары, чтобы не сползти с его спины. Седла у нас не было, да и запрягать друга как-то странно. Так что до конца лета я научилась ездить верхом не хуже деревенских. Сидела на теплой спине боком, как на лавочке, со всеми удобствами. Хотя первое время ноги и попа болели, словно меня отпинали, хорошо еще бабушкины притирки помогали лучше, чем простые заживляющее и обезболивающее.

В середине августа пришли результаты экзаменов и список покупок к школе. Северус получил только два «превосходно» и остальные «выше ожидаемого», даже по трансфигурации, которую терпеть не мог. Я получила «превосходно» по всем предметам кроме двух и заняла второе место в школьном межфакультетском рейтинге третьекурсников. И все из-за отметки «выше ожидаемого» по истории магии и «удовлетворительно» по боевой и защитной магии.

Но восприняла все философски — покуда на пятом курсе не поменяется учитель, не быть мне первой. Так что пока радовалась, что обогнала Поттера — он шел сразу после меня, будет чем его подразнить, а на первом месте был Люпин. А с историей придумала знатную обманку и в этом году ожидаю «превосходно».

Первого сентября Эйлин аппарировала нас подальше и вызвала Ночной рыцарь. В этом году Северус заважничал и держался как аристократ. Все вещи у него были новые и дорогие. Он даже впервые на моей памяти расправил спину и радовал взгляд горделивой осанкой. Привел наконец в порядок волосы, которые блестящей смоляной волной касались плеч. Мастер в аптеке, когда мы отдыхали во Франции, подобрал ему специальный комплекс зелий.

Он объяснил, что Северус резко вымахал и кости соответственно быстро выросли, а кожа за ними не поспевает, вот организм и вырабатывает больше сала, чтобы она была более эластичная и разрывов не было. И нужны специальные средства, а не обычные шампуни от жирных волос и крем от прыщей. Ну и, видимо, просветил парня по другим проблемным вопросам пубертата — Северус еще не раз к нему бегал. Учитывая, что он стал много спокойнее, веселее и занялся собой, видимо, нашел ответы и они его устроили.

И все бы ничего, но, как я потом узнала, этот недоумок, чтобы оправдать новый образ, гордо присвоил себе звание Принца-полукровки, чем привлек внимание к своей персоне у старшекурсников. Зла на него не хватает, честное слово. Реально, как тянет его в Пожиратели, ей-богу.

Но пока мы ни о чем не догадывались и ехали в школу весьма довольные друг другом. Снейп был счастлив, что я опять предпочла его общество подружкам, у нас появились общие тайны, было о чем вспомнить и поболтать. Рона сварганила нам в дорогу вкусных пирожков и салатов. А счастливый кот крутился под ногами и, видимо, мечтал, как скоро увидит миссис Норрис и надерет уши тому наглому черному котяре, принадлежащему старшекласснику с Пуффендуя…

Примечание к части:

"Зелье горбатой Льяллы". Выпивший его мог превращаться сколь угодно раз в живые и неживые объекты.

Однажды молодой маг узнал, что у злой ведьмы, живущей в самой чаще, хранится жемчужина мудрости, и решил ее украсть. Он пробрался к ней в дом и похитил жемчужину, перед уходом глотнув из котла зелья преображения.

Обнаружив пропажу, ведьма отправилась в погоню. Парень и ведьма постоянно меняли форму на разных животных и птиц. Он обернулся голубем — она орлом, он рыбой — она сетью, он деревом — она бобром. Он зайцем — она волком. Наконец он превратился в зерно, а она в курицу и склевала его. Это кельтское сказание, но в мировых сказках полно подобных историй.

Еще ведьмы подливали первую часть зелья людям и превращали их в коней и волов, после чего всю ночь пахали на них землю или летали на шабаши.

В целом, для меня этот год выдался весьма удачным. Флитвик увеличил нагрузку на дополнительных занятиях и даже стал ненадолго ставить против своих учеников, имитируя реальный бой. И хоть у меня выходило через раз, я пребывала в полном восторге.

Мы наконец перешли со щитов на связки и атакующие заклинания. Я так увлеклась, что совсем забила на уроки, инициативу не проявляла, отвечала когда спросят и выезжала только за счет хорошей памяти и качественных эссе. Причем нагло хитрила.

То двойное волшебное перо, что купила во Франции, существенно облегчило мне жизнь. Стоило только одним пером, тем, что без чернил, подчеркнуть нужные строчки в книге, как другое переносило текст на пергамент. Вот и все.

Времени это занимало мало, и оставалось много часов для практики и более увлекательных дел, чем корпеть над бумагой. А было еще прытко-пишущее перо, но ему диктовать нужно, зато оно подстраивалось под стиль владельца и писало в произвольной форме — от настоящего эссе не отличишь. Ни разу не пожалела о потраченных деньгах. Это не значит, что я не знала материал, знала, но так было проще и быстрее отвязаться от домашки, чем писать самой.

Учителя, кстати, догадывались о подобном — я не одна такая умная оказалась. Но они знали реальный потолок знаний учеников и в отдельных случаях закрывали на подобное глаза. Да и массовости это явление не носило, такие перья были довольно дороги, не всем по карману, и в свободной продаже в Англии их не было.

Самым муторным оказалось найти нужную литературу в библиотеке, откуда черпать дополнительную информацию. Но я отыскала выход. Ирма Пинс, что правила в библиотеке во времена Гарри Поттера, пока не работала, а училась на шестом курсе Пуффендуя. А в Храме Знаний трудилась ее немолодая мать.

Это была очень элегантная, педантичная и дотошная женщина, которая не терпела детей в принципе, считая, что их нельзя допускать до печатных изданий за варварство и шалости. Но я сумела найти с ней общий язык на почве уважения к книгам, немногословности и аккуратности. А коробка конфет с благодарностями на прошлое Рождество и любовь к маггловской литературе сделали нас почти друзьями, если можно говорить о дружбе между взрослой женщиной и подростком.

Она обожала русскую классику, о которой в Хогвартсе и слыхом не слыхивали, тем приятней было для одинокой женщины найти единомышленника в этой культурной глуши. Я даже удостоилась чести побывать у нее в гостях — в комнате для персонала на первом этаже. Провела чудесный литературный вечер и даже под впечатлением, чтобы порадовать хозяйку, спела несколько русских романсов, подыгрывая себе на вполне приличном фортепиано. Она так растрогалась, что проронила пару слезинок.

Причем русских классиков мадам Пинс читала в подлиннике и по-русски говорила чисто, хоть и немного медленно, видимо, от отсутствия постоянной практики. При том, что у меня, русской по натуре, чувствовался в этом теле небольшой акцент, от которого я никак не могла избавиться, хотя по-французски говорю чисто и бегло.

Классики я за свою жизнь перечитала немало, но не особо люблю, пожалуй, кроме Чехова. Но память не подвела, и нам с мадам Пинс было о чем поговорить и поспорить, хотя я все больше молча кивала на ее разглагольствования. Действительно, что может понимать подросток в трагедии и поступках Анны Карениной?

В общем, эта милая женщина, которая проработала в библиотеке много лет, и без меня хорошо знала, что понадобится из дополнительной литературы четверокурснице. Мне только оставалось улыбаться, благодарить и забирать приготовленные ею книги. У меня в библиотеке был даже собственный маленький столик в закутке возле окна, за стеллажами, подальше от основных столов. Он находился недалеко от стола самой Пинс, и желания расположиться рядом с суровой дамой никто не изъявлял.

Да я бы не стала упоминать о мадам Пинс так подробно, если бы она неожиданно не оказалась теткой Антона Долохова. Вышла замуж за француза и сменила фамилию. Она очень тепло отзывалась о племяннике и полностью поддерживала в его борьбе, хоть и не вполне одобряла методы. «Этому государству не хватает мудрого руководства монаршей особы. Когда необразованная босая голытьба диктует свою волю, страну ждет анархия и крах», — говаривала она. Семья Долоховых принадлежала к русской аристократии, во времена революции сбежали от большевиков во Францию, а потом и в Англию. Удивительно, как тесен мир.

* * *

Шкуру забрали в первую же неделю — без проблем и по прежней схеме. Честно говоря, сомневалась, что такая громадина влезет в небольшой женский ридикюль, подаренный мне Эйлин. Эта кошелка, вышитая стеклярусом с забавными ушками как на старом кошеле, не внушала доверия, но, как ни странно, все получилось.

Северус опять настоял спуститься самому, а я и не возражала — лезть в темноту в грязный страшный лаз не очень-то и хотелось. Потом рассказал, что додумался засунуть в сумочку самый конец змеиного хвоста, а остальное втянулось само, уменьшаясь на глазах. С облегчением выдохнула, сняла все чары и запечатала проход с намерением никогда больше не открывать. Настроение было приподнятым — теперь мы с Северусом богаты, и можно не думать о хлебе насущном.

Сумочка — вещь действительно уникальная и старинная, таких сейчас не сыщешь. Не хотела ее брать, но Эйлин настояла. Сказала, что ей некуда с ней ходить, и нечего хранить. Все семейные артефакты и драгоценности, что она взяла, сбегая из дома, имели кровную привязку и сами вернулись обратно в хранилище, как только отец отлучил ее от семьи. Одна сумка и осталась. Не стала обижать женщину, тем более, что в такой сумочке можно темные артефакты перевозить, да открыть ее теперь могу лишь я и Эйлин. Пригодится, когда диадему забирать буду.

Передала сумку Роне весьма вовремя. Нам запретили походы в Хогсмид на весь год. На деревню было совершено нападение. Мы с девчонками как раз в дальнем кафе мадам Паддифут сидели, именины Алисы отмечали. Стены и окна кафе внутри задрапированы розовой тканью на манер шатра, потому не сразу разобрались что к чему, когда шум услышали. Но сегодня у старшекурсника с Когтеврана тоже день рождения был, и он такой праздник закатил — орали на весь Хогсмид. Вот и подумали, что хлопки — это фейерверки, а разрозненные крики — восторги от небывалого зрелища.

Некоторые из наших тоже вышли посмотреть, а пара девчонок и мы с Алисой остались — не люблю шум. Поняли, что что-то происходит, только когда наше кафе тряхнуло и на голову штукатурка посыпалась. Когда выскочили — уже все закончилось, только разруха и раненые по всей улице. Кто-то, видимо, чем-то вроде Бомбрады Максима в соседнее здание зарядил. Нам повезло, что кафе в переулке находилось, а не на главной улице.

Марлин опять досталось — темным режущим заклятьем по касательной задело, ее сразу в Мунго отправили, и вернулась она только через три дня.

Больше всего хозяин лавочки музыкальных инструментов пострадал и еще пара лавок, и, конечно, авроры, среди них много, говорят, убитых было. А из учеников только трое погибли, хотя раненых немало набралось. Правда, в основном от летящих осколков пострадали, а не от проклятий. Видимо, Пожиратели на этот раз не ставили целью поубивать детей, а разрушить дома и показательно наказать лояльных к нынешней власти местных.

Когда в замок вернулись, нам и сообщили, что в Хогсмид никого до конца года не пустят. Да и ладно. Я и сама не очень туда рвалась, если честно — кофе и в спальне с девчонками попью, а остальное совой заказать можно. Но обстановка в Хогвартсе вновь накалилась.

Слизеринцев негласно обвинили в пособничестве Пожирателям. Мол, подозрительно, что никого из них в то время в Хогсмиде не было, а значит, они знали об акции и ничего не сказали. На них ополчились все факультеты и карательные движения по отмщению среди учеников опять активизировались. Какие пакости им только не строили, а те отвечали. Короче, Хогвартс превратился в военный полигон.

Мародеры к Рождеству закончили карту, и Северусу пришлось нелегко вдвойне. Его новый облик, спесь и появление уважения на факультете просто житья нашим не давали. Он и так их всегда раздражал, а сейчас и вовсе бесил. Я больше времени проводила в Больничном крыле, навещая друга, чем в библиотеке. Они и меня доставали своими разговорами, но я только высокомерно фыркала в ответ, беззлобно огрызалась и делала по-своему. Наконец даже мне надоело такое положение, и я решилась подойти к Поттеру.

— О, какие люди, Эванс, — расслабленно протянул Джеймс, когда я вечером подловила его компанию в пустой гостиной, — опять пришла наставлять нас, убогих, на путь истинный? Не трудись. В этот раз не получилось, а в следующий мы точно твоему Нюньчику все кости пересчитаем. Обещаю.

Парни громко одобрительно заржали довольно переглядываясь, хотя Люпин по привычке отвел взгляд.

— Вообще-то, я пришла предложить сделку, Поттер, — спокойно ответила и села в кресло. — Мне глубоко плевать на ваше позорное, недостойное гриффиндорцев поведение, но ваши действия приносят мне существенные неудобства.

— А не много ли ты на себя берешь, Эванс? — угрожающе выплюнул Блэк, опасно сузив глаза. — Это ты позоришь факультет дружбой с врагом.

— Ну, видимо, ты не в курсе последних слухов, что гуляют по школе, Блэк, — презрительно протянула я. — Сама слышала, как двое старшекурсников нахваливали Снейпа — «мол, по виду не скажешь, а маг умный и сильный, Мародеры на него только вчетвером ходят, по одному не решаются. Да еще не парень — кремень, в одиночку справляется, ни разу на подмогу никого из своих не позвал. А еще говорят на Гриффиндор отважные храбрецы поступают, похоже, те времена прошли». И ладно, если бы те старшекурсники слизеринцами были, так нет, с Когтеврана, — добавила с саркастической ухмылкой. Блэк заскрипел зубами и вскинулся. Его взгляд опалял яростью. На секунду мне показалось, что он меня сейчас или проклянет, или ударит — видно, сильно его мои слова задели, но тут вмешались Поттер и Люпин.

— Какое тебе вообще дело до этого слизняка, Эванс? — уже серьезно спросил Джеймс, когда они утихомирили Блэка. — Такие как он ненавидят магглорожденных.

— Он мой друг детства, Поттер, — просто ответила ему, — и ничего плохого от него я никогда не видела. И, как ты заметил, я магглокровка и пришла в Хогвартс учиться, а не дурака валять. А с вашей подачи провожу в Больничном крыле больше времени, чем в библиотеке.

— Кто-то просит тебя туда ходить? — зло огрызнулся Петтигрю.

— Ну, даже магглокровке знакомо понятие дружбы, Питер, — приветливо улыбнулась, прожигая его холодным взглядом, — если тебя твои дружки в лазарете не навещают, значит, у тебя проблемы. — Питер хотел возразить, но его перебил Джеймс.

— Ты говорила о сделке, Эванс, — прямо спросил он, — что ты имела в виду?

— У меня есть кое-что, что вас заинтересует, — ответила я, — в обмен на то, чтобы вы оставили Северуса в покое.

— И что же это? — спокойно спросил Джеймс под дружное скептическое фырканье и издевательский смех Блэка. Встала и превратилась в рысь. Парни, не ожидавшие подобного, зависли. Наконец Поттер недоверчиво протянул руку в мою сторону, но я оскалила клыки, перекинулась обратно и села на место.

— У меня есть зелье, оно поможет вам стать анимагами без всяких усилий, — сказала, отслеживая их реакцию, — вы же хотели ими стать, не так ли?

Парни переглянулись.

— И что ты хочешь взамен, Эванс? — озвучил вопрос за всех Джеймс, безуспешно стараясь выглядеть не сильно заинтересованным. — Чтобы мы не трогали Снейпа?

— Отчего же, ваши мужские разборки только ваше дело, — ответила, удивив их еще больше, — но хочу, чтобы все было по-честному. Надеюсь, ты хорошо понимаешь разницу, чем отличается умышленное членовредительство и травля от выяснения отношений, Поттер?

— Ты так уверена в своем друге? — с какой-то странной интонацией спросил Поттер.

— Да, — просто ответила я. — Думайте, — добавила вставая и идя к выходу. — И, Поттер, я могла бы решить проблему проще. Например, давно рассказать Макгонагалл и Филчу о твоей мантии-невидимке, как бы вы тогда шлялись по ночам и рисовали свою карту? — небрежно добавила, притормозив у самой двери. — Да и вряд ли ты увидел бы свои вещи до самого выпуска в таком случае.

— Ты знаешь о карте и мантии? — как-то чересчур спокойно спросил Поттер, подозрительно прищурившись, пока парни удивленно переглядывались. — Следишь за нами?

— Стараюсь выжить, Поттер, и до вас мне не больше дела, чем до остальных. И да, я никому не говорила, даже Северусу. И не собираюсь этого делать, — ответила, выходя из гостиной.

Парни ожидаемо согласились. Уже на следующий день после ужина Поттер отозвал меня в сторону. Дал слово не травить Снейпа, не причинять физический вред, никому не рассказывать о зелье кроме них троих. Взамен, научила его им пользоваться и рассказала о свойствах. Этот продуманный пацан намекал, что не прочь выкупить рецепт, но отговорилась, что купила его заграницей, на летнем отдыхе. Поттера совсем не удивило, что зелье рассчитано на троих, видимо, он догадался, что я знаю и об оборотне тоже.

С Люпином нас связывало что-то наподобие дружбы, мы часто зависали в библиотеке, обсуждая домашку, а так — мне он был неинтересен. Но, по крайней мере, из всех Мародеров он мне импонировал больше остальных. Не будь он оборотнем, у нас бы могло получиться нечто большее. Но увы.

Люпин, кстати, вовсе не был слабаком и мямлей, как в фильме. На самом деле он был довольно жесток и циничен, а когда смущенно прятал глаза, словно не участвуя в шалостях друзей и даже как бы осуждая их — просто притворялся. Правда в том, что ему нравились их популярность, шалости и превосходство над остальными не меньше, чем Блэку, но его тайна не позволяла ему показывать чувства открыто. Он был вынужден притормаживать приятелей, когда они слишком увлекались, но не из-за высоких моральных качеств и тяги к справедливости, а потому что разбирательство заденет его самого. Тогда тайна откроется, и он вылетит из школы, а то и похуже. Потому, даже очень обиженные Мародерами, никогда на него не жаловались и даже подчеркивали, что он пытался остановить дружков.

Поттер выполнил свое обещание и откровенное насилие над Северусом перешло в издевательства. И даже не знаю, что хуже. Если раньше они причиняли умышленный физический вред, то теперь выставляли идиотом перед всей школой. Портили одежду, перекрашивали волосы. Северус слизней отрыгивал, все жуки в округе на него слетались. То голос изменят на писклявый, то эссе заколдуют, чтобы оно учителя оскорбляло. Или туалетную бумагу к подошве приклеят. На спине напишут чего и заколдуют, чтобы он видеть не мог, а Снейп понять не может, чего все хихикают. Короче, извращались как могли, откуда только фантазия бралась.

Но и Северус тоже в долгу не оставался и мстил им в том же стиле. Вот что мне в нем нравилось — он отвечал сообразно нанесенному урону и ничем темным и разрушительным не кидался. Так что и Мародеры, в свою очередь, периодически ходили лысые и грибами заросшие, и в розовых мантиях, и с соплями до колен.

Окружающим, даже учителям, эти веселые пикировки нравились. Все с азартом наблюдали за их противостоянием и гадали, что в следующий раз случится. Мародеры многих достали своими розыгрышами, и наблюдать за их унижением доставляло общественности удовольствие. Может, потому Снейпа и не травили после таких унижений, просто ржали, как потом и над Мародерами тоже. Хотя и восхищались, впрочем. Репутация Мародеров как балагуров и шутников взлетела до небес. Это сильно разбавило напряжение в школе, даже травля слизеринцев сошла на нет.

Профессора с медичкой похоже и вовсе вздохнули спокойно — главное, Больничное крыло пустовало, а так, пусть детишки шалят и народ развлекают. Хотя сам Снейп с ума сходил от таких прилюдных унижений. Его гордость неимоверно страдала и, боюсь представить, что бы он сказал, если бы узнал, что я тому причина. Он стал одержим Мародерами, следил — хотел подловить, чтобы их наказали и выперли из школы. Наивный.

Но несмотря на мои усилия дело двигалось по канону. Блэк, которому слово Поттера завязало руки, бесился от бессилия и тоже изощрялся, чтобы обойти запрет и отомстить Снейпу побольнее. Я никогда еще не наблюдала такой чистой неоправданной ненависти. Он стал то тут то там намекать о тайне, и Северус конечно увлекся. Доставал меня догадками и обсуждениями. А я не могла рассказать о Люпине, боясь, что он из неприязни найдет способ открыть всем правду. Северус никогда не страдал всепрощением и был довольно изобретательным в подставах. Причем он давно вычислил, что Ремус оборотень, просто у него доказательств не было.

Мне же не хотелось привлекать к нам внимание директора. Северус в своей неприязни не понимал, что копая под Мародеров, он тем самым копает под Дамблдора. Выплыви правда, директора не похвалят за то, что тот взял на обучение в школу, полную детей, оборотня, да и сам Дамблдор никогда не допустит огласки. В таком случае пострадает только сам Снейп, но донести эту мысль до озабоченного местью подростка было нереально.

В конце концов, на рождественских каникулах открыла ему часть правды. «Мол, видела в видении, что Блэк устроит ему ловушку, и если он поведется, то умрет». А вернувшись, приставила к нему Годрика, чтобы незаметно следил. Так, на всякий случай.

Сама я провела каникулы весьма плодотворно и даже успела наведаться в Министерство до праздников, чтобы встать на учет в отделе анимагов. Им не обязательно знать, что к лету смогу изменять форму по желанию. Я так поступила, чтобы Поттеру не пришло в голову меня шантажировать Азкабаном. Лучше подстраховаться.

Эйлин к нашему приезду уже отправила шкуры во французский банк и привезла мне банковский кошелек с неограниченным кредитом и международный порт-ключ до парижского международного центра прибытия. Так что я провела обряд и два дня гостила у родителей, после чего опять вернулась к Эйлин и Северусу — не могла без колдовства и недели прожить. Жалко было тратить время впустую. Теперь поняла, почему магглокровки рано или поздно постепенно все больше отдаляются от семьи и стремятся остаться в магическом мире.

Коттедж родителей оказался многим больше и светлее прежнего, совсем недалеко от Парижа и папиной работы — французский портал до него как раз был готов к моему отъезду. Мама была счастлива, создавая уют и обставляя дом мебелью. А Петунья наслаждалась студенческой жизнью, и, несмотря на родителей под боком, жила в общежитии, навещая предков не так часто, как бы им того хотелось. Судя по довольному лицу и загадочному взгляду, ее все устраивало. Мы немного посекретничали, по-девичьи. С ней было весело и приятно общаться, когда она не давила авторитетом. А ускользнув из-под руки родителей, заметно изменилась и стала довольно легка в общении. Вернон Дурсль был окончательно забыт.

Родители на меня надышаться не могли и все сожалели, что я редко их навещаю. Закормили и задарили. Было здорово и приятно.

Вернувшись, поговорила с Эйлин. Та купила домик в магическом квартале Бретани, и я опасалась, что она сразу туда переедет. Но Эйлин меня успокоила, сказав, что останется до тех пор, пока мне нужна. Прямо гора с плеч. Так же у нас появился новый домовик, Гек — протеже Роны, согласился перейти в услужение в мой дом. Рона была рада. Не знаю, как размножаются домовики, но что у них есть чувства любви и привязанности, однозначно.

Все произошло поздней весной. Я как-то расслабилась перед экзаменами, памятуя, что трагедия с оборотнем случится вроде бы только в конце пятого курса, но нет, мое вмешательство, видимо, все изменило.

Люпин в очередной раз «заболел», а Снейп подслушал разговор Питера и Блэка о тайной ночной вылазке. Сам Блэк вроде как невзначай обронил записку с картинкой Дракучей ивы и схемой, как отключить рычаг, а Северус решил все на местности разведать, взять Мародеров с поличным и сдать властям.

Признаться, я тогда была весьма озабочена тестами и слушала друга вполуха. Он, честно говоря, меня так достал за этот год со своими Мародерами, что воспринимала его разговоры на эту тему как шумовой фон. Тем неожиданней для меня стала новость, когда поздно вечером после отбоя Годрик показал мне картинку, как Снейп тайком выходит из школы.

Стоило мне в полном раздрае выскочить из замка, как обернулась рысью и побежала со всех лап. Успела перехватить недоумка у самого дерева и свалить с ног. Он уже снял защиту и собирался войти.

— Лили? — удивился он потирая бок и поднимаясь на ноги. — Ты чего здесь так поздно? — Более идиотского вопроса и представить себе нельзя.

Я раздраженно угрожающе зарычала, обнажая когти и зубы, наступая и тесня растерянного пацана от дерева. От неожиданности он отошел довольно далеко, когда опомнился, решил прояснить ситуацию и возразить.

— Ну что ты, Лили, не сердись, — выдал он, пытаясь пройти мимо меня и маньячно сверкая глазами, — я точно знаю, что Мародеры сейчас здесь, и я их схвачу. А ты сама убедишься, что они не такие хорошие, как все считают. Пусть все знают, какие они на самом деле, — азартно вещал пацан продвигаясь к дереву.

Мне не хватило пары мгновений, чтобы обернуться человеком и ответить придурку, это и спасло нам жизни. Раздался громкий душераздирающий рык и из лаза под ивой выбежало нечто невообразимое. Никогда не испытывала такого ужаса.

Люпин стал волком, только очень большим, с теленка, а его зубам позавидует и частокол. Тот заторможенный задохлик из фильма и рядом с этой громадой не стоял. На мгновение монстр замер, пока холодные желтые глаза обвели взглядом окрестности и остановились точно на нас.

Снейп от вида чудища и неожиданности застыл как неживой. Я тоже на секунду растерялась и, спасибо Флитвику и его занятиям, что вконец не потеряла голову. Да и в звериной форме инстинкты больше ощущаются.

Оборотни не опасны анимагам в звериной форме, но это не значит, что они не нападут и не оставят на тебе укусов, рваных ран и борозд от когтей, которые сохранятся и по возвращении в человеческую форму тоже. Становиться обезображенной уродкой совсем не хотелось, но выбора особо не было. У меня хотя бы был шанс, а Северуса он просто сожрет в любой форме, даже вздумай тот обратиться. Монстр тем временем издал протяжный вой, и я не раздумывая на него кинулась.

Он ожидаемо отвлекся. По сравнению с кошачьей грацией и ловкостью волк более неповоротлив, но и более силен. Притормаживая, гоняясь за мной, он скользил по траве вспарывая землю когтями, размером не меньше грабельных зубьев, пытаясь ухватить верткую добычу. Я кружила вокруг него, беспрестанно меняя траекторию и наконец запрыгнула на спину и пустила в ход когти.

Как я его драла, от души, за мародерскую безалаберность и свои страхи, пока он тряс башкой и мотылял меня почем зря. Краем глаза заметила, что Снейп уже отошел от ступора и выхватил палочку, дрожащей рукой пытаясь что-то колдовать и даже сделал пару решительных шагов в нашу сторону.

Самое лучшее, что он мог сделать, как по мне, это залезть на ближайшее дерево и вызывать помощь, но, видимо, в шокированный мозг подростка эта спасительная мысль не пришла. Знала одно, наколдовать что-то путное мой друг сейчас не сможет, а если Люпин его заметит, Снейпу крышка, и все мои усилия пропадут даром.

Наконец оборотню удалось меня стряхнуть прямо перед собой. Я в полете извернулась и прошлась когтями по чувствительной для всякой собаки мочке носа, оставляя на ней глубокие борозды. Зверь обиженно завизжал на высокой ноте и отпрянул, отскочив подальше от меня, тряся головой и разбрызгивая капли крови. Прямо как собака, но злость взяла свое, и он снова упрямо ринулся в мою сторону.

Я выгнула спину, вздыбила шерсть, напряглась, зашипела и приготовилась атаковать. Была настроена решительно, готовая драться до конца, даже убить, несмотря на то, что это все же человек. Но тут откуда-то сзади, перелетев высоко через меня, выскочил здоровый олень и врезался оборотню в бок ветвистыми рогами, сбивая с ног, и почти сразу к нему присоединился огромный черный волкодав. Они на пару крутились возле волка, отвлекли от меня, тесня того в лес, и наконец раздался протяжный вой, и на поляне остались только мы с Северусом.

Доковыляла до мальчишки, без сил опустилась на землю и закрыла глаза. Накрыл отходняк, к телу вернулась чувствительность, и все заболело. Не сразу поняла, что моя голова покоится на коленях Снейпа, а сырость на морде не от дождя, а от слез. Глупый мальчишка плакал надо мной не стесняясь, как над умершей, ласково поглаживал шерсть между ушей и бормотал что-то вроде — умоляю, Лили, очнись… Только не умирай…

Его монотонное нытье раздражало, не давая провалиться в спасительный сон, и последним усилием воли перекинулась в человека.

— Слава богам, Лили, ты очнулась, — взволнованно отметил Снейп, даже не пытаясь вытереть слезы и нервно стискивая мою ладонь. — Прости, это я тебя во все это втянул.

Он бы распинался еще долго, но мне было не до его покаяния, потому, его перебила.

— Ты помощь вызвал? — вяло прошелестела, поморщившись, его сильный захват приносил боль.

— Конечно, только пока не идет никто, — расстроенно ответил он, с тревогой пытаясь поймать мой взгляд. — Хотел сам побежать да не мог тебя тут одну оставить. Ты как?

— Спать хочу и тело ломит, — призналась я. — Накинь на меня чары облегчения веса и неси в Больничное крыло, не хочу тут вырубиться, вдруг эта тварь вернется. И тогда нам точно конец.

Снейп подобрался, аккуратно поднялся, чтобы меня не побеспокоить, и я сквозь сон почувствовала легкость. Потом, вместо того, чтобы наколдовать носилки, взял меня на руки, как принцессу, и потопал в сторону замка.

По дороге нас нагнал взволнованный Поттер, он уже превратился в человека. Мальчишки опять сцепились, хотя говорили негромко и сдержанно, видимо, чтобы меня не разбудить. Поттер вроде хотел сам меня донести, как свою одноклассницу, мол, не доверял слизеринцу, обвинял Снейпа, что меня в это втянул. А Снейп злился, обвинял во всем Поттера и угрожал, что теперь Мародеров вышибут из школы. А я вяло думала, какие же они оба дети и придурки заодно.

Ближе к замку навстречу вышел Дамблдор и медичка. Не заметно, что они особо торопились. Эти оказались поумней. Наколдовали носилки, и в Больничном крыле оказалась довольно быстро. Потом, сквозь дрему, слышала причитания мадам Освальд, ее ругань с Северусом, пытавшимся пробраться в палату. Почувствовала, как меня аккуратно приподняли и влили пару зелий, после чего благополучно отрубилась.

Когда пришла в себя, оказалось, прошло уже больше суток. Миссис Освальд смотрела на меня так жалостливо, даже перетрусила, что оборотень меня все же покалечил, а я на адреналине не заметила. Но оказалось, все хорошо.

На мне не было ни царапины. Только выдрала с мясом три ногтя, они, видимо, остались в шкуре Люпина, когда я его драла. Мадам мне уже вырастила новые, пока я спала. А вот сам Люпин пострадал куда больше. Я исполосовала ему плечи и нижнюю часть лица, хорошо еще глаза целыми остались. Теперь некоторые шрамы навсегда останутся, хотя мелкие уже залечили и свели.

Если она думала меня разжалобить своим рассказом, то ошиблась. Я как бы разделяла человека и зверя. И хоть мне жаль самого Люпина, но ту тварь, что меня убить пыталась — абсолютно нет.

Лечили меня от магического истощения, хотя я тогда вполне чувствовала свою силу, чего не скажешь о силе физической. Просто все резервы организма пошли на восстановление после стресса и физического напряжения. Ну, как бы ни было, к вечеру меня выписали, а на выходе ждал староста, чтобы проводить в кабинет директора. Кто бы сомневался, что меня просто так отпустят.

Парень прошептал стражу пароль, подбодрил улыбкой и ушел, а я на допотопном эскалаторе поднялась в кабинет. Он был пуст, не считая разнокалиберной звенящей фигни и феникса. Настоящее волшебное светлое создание. Словно саму магию одели в перья.

Моя сила неосознанно потянулась к нему с лаской, хотя сама я скромно присела в кресло для посетителей. Он приветливо курлыкнул, неожиданно перелетел со своего насеста и сел на спинку моего кресла, а потом запел. Мне стало так хорошо, как во время обряда, мы словно на одной волне общались сердцами друг с другом, стали одним целым со всем миром.

Я так ушла в ощущения, что даже не заметила, как пришел хозяин кабинета. Когда птиц перестал петь и улетел обратно на свою перекладину, неожиданно обнаружила напротив директора. Он сидел за массивным столом на своем троне, мягко улыбался, понимающе кивал, а в его глазах читалась вселенское знание. Казалось, нет мага светлее и мудрее. Может, он не так плох?

— Смотрю, вы подружились с Фоуксом, мисс Эванс, — мягко отметил он с приветливой улыбкой. — Вы ему понравились, он редко кому поет, значит, ваша душа чиста и добра.

«Ну, вам виднее, — подумала я, окончательно приходя в себя, — хотя я бы не была так уверена».

— Я уже давно хотел познакомиться с нашей талантливой студенткой да все не мог выкроить время, — продолжил он, видя, что я молчу. — Жаль, что наша встреча случилась при столь печальных обстоятельствах, — посетовал он, глядя на меня с легким укором.

— Ну, все же остались живы, — отмерла я и пожала плечами.

— Оно, конечно, так, мисс Эванс, — покивал директор, — но мистер Люпин сильно изуродован, с его проблемой это ляжет дополнительным грузом на плечи. Жаль… Очень жаль мальчика, такой талантливый.

— Ремус сильный, он справится, — твердо ответила я, — да и для лучшего студента набросить маскирующие чары труда не составит.

— Не ожидал от вас такой черствости, мисс, — нахмурился он. — Мне казалось, вам не чужды чуткости и сострадание.

— Я просто не понимаю, чего вы от меня хотите, сэр, — прямо сказала я. — Если мне нужно дать клятву молчать о мистере Люпине, я дам, но чувствовать вину это меня не заставит. Я защищалась от темной твари, к мистеру Люпину в тот момент отношения не имеющей. Защищалась для спасения своей жизни, а не ради развлечения, и сделала бы это снова. Закон на моей стороне, сэр, и, при всем уважении, кроме запрета на хождение после отбоя ничего не нарушила.

Он внимательно, по-доброму, смотрел на меня, словно изучая.

— Но мистер Люпин получил травмы, мисс, — обмолвился директор после продолжительной паузы. — Вы не просто его покалечили, но сделали это в звериной форме. Это серьезное преступление, дитя мое.

— Если Люпин вздумает написать заявление и потребовать компенсации, это повлечет за собой разбирательство, — невозмутимо ответила я, — не думаю, что ему будет это выгодно. Что касается звериной формы, то я еще перед Рождеством зарегистрировалась в Министерстве, так что не переживайте за меня, сэр. Мне приятна ваша искренняя забота, но мне ничего не грозит, ни со стороны закона, ни со стороны мистера Люпина, если, конечно, он снова не обратится и не закончит начатое, — улыбнулась я, включив дурочку.

— Что же, рад, что вы полны оптимизма, мисс Эванс, — ответил он, переходя на деловой тон, — приступим к клятве. — Он передал мне стандартный образец. После прочтения попросила добавить пункт, что если Люпин или стороннее лицо пожалуется на меня властям, потребует компенсацию или другие услуги, я оставляю право защищать себя любым способом. В таком случае клятва будет считаться не действительной. Директор внимательно на меня глянул и, хоть не ожидал от меня такой прыти, но не возражал. Ему, похоже, нужно было только сохранить тайну Люпина, а не защищать его интересы. Заодно решил и меня усовестить, пожурить, а потом дать второй шанс.

— Если хотите, мисс Эванс, я напишу приказ выставить вам оценки автоматом, — любезно предложил он, — все же вы испытали большой стресс.

— Спасибо, сэр, но не стоит, — отказалась и улыбнулась, — я хорошо знаю программу и уверена в результате.

Снейп ждал меня у портрета Полной дамы. Мы зашли в ближайший класс и, накинув чары приватности, замерли друг на против друга. Он молчал, опустив глаза и нервно теребил манжет.

— Ну что, Северус, как, удалось тебе с позором изгнать Мародеров из школы? — спросила, не скрывая иронии. — Было за что жизнью рисковать?

Снейп вскинул на меня виноватый взгляд и начал каяться. Слушала его излияния внимательно, но когда он пошел на второй круг перебила.

— Я вот только одного понять никак не могу, Сев, — устало вздохнула я, опираясь бедром о парту, — почему ты, зная о моем Даре, никогда ко мне не прислушиваешься? Маги к Оракулам и Провидицам специально ходят, деньги платят, чтобы судьбу узнать, а я тебе сама в уши шепчу, а ты на предостережения плевать хотел. Неужели ты так мало ценишь подругу, что упорно игнорируешь мои слова? Вот чего ты добился своей одержимостью Мародерами? Ничего, да еще и сам виноват остался да клятву дал.

— Директор что, и у тебя клятву взял? — вскинулся Снейп.

— А ты думал, что он все на мое честное слово оставит? — фыркнула я. — Дала как миленькая, иначе как бы мы на эту тему с тобой говорили. Теперь даже Эйлин не расскажешь о твоих подвигах.

— Не надо… маме, — торопливо и смущенно ответил Снейп. — Знаешь, Лили, я никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным, — признался он. — Ты там дралась с этим чудовищем один на один, а я не знал, что делать, и стоял как дурак, — с непритворной мукой сказал он. — Я подвел тебя из-за своей глупости и чуть не потерял.

— Ну, положим, я сама туда прибежала и ты меня не звал, — ответила я, — так что это был только мой выбор, и ты совершенно ни при чем. Не бери на себя чужую вину, Северус, а то в привычку войдет и тяжело будет чужую ношу носить, надорвешься. Ты всего лишь человек, как и я, и имеешь право на ошибку. Просто меня бесит, что конкретно этой ты мог легко избежать, если бы думал не только о себе и прислушивался к тем, кому небезразличен.

— Но как директор вообще решился оборотня в школу притащить? — возмущался Снейп, найдя крайнего, когда напряжение между нами немного спало. — Если узнают, то его карьере конец.

— Так он ничем не рискует, — насмешливо фыркнула я. — Кто знает про болезнь Люпина, те все под клятвой. Власти не в курсе — отец нападение на сына скрыл и не регистрировал в Министерстве, а если все откроется, так свалят на Пожирателей. Мало, что ли, нападений оборотней на людей в последнее время, а Мародеры как по заказу ночами шляются. Так что директора никто добровольно не сдаст, и докопаться не к чему.

— А я? — возмутился Снейп. — Эта тварь меня бы убила, если бы не ты.

— А что ты? Подкинули бы тело ближе к Хогсмиду и свалили на дикого оборотня, вот и все дела, — невозмутимо ответила под его недоверчивый взгляд. — Да еще и матери бы компенсацию зажали — сам виноват, что по ночам вне замка шляешься.

Мы еще поговорили, повспоминали и разошлись.

Заметила, что друг после той истории изменился. Стал больше молчать, хотя и раньше болтуном не был. Искал моего общества. А еще постоянно зависал и торопливо чиркал в старом учебнике. Следил за мной взглядом настороженно, словно боялся, что я вдруг куда исчезну. Он всегда немного себе на уме был, а сейчас и вовсе не поймешь, что в его гениальной черепушке творится.

Понимала, что во всем виноват пост-шоковый стресс и тревожность, но маги такое за болезни не считали, и о мозгоправах не слыхали. Думаю, мысль, что я могла погибнуть в той схватке, а он мне не смог помочь, не выходила у него из головы. Ну в этом я ему не помощник, ничего, время все лечит.

Когда увидела Люпина, во мне шевельнулась жалость. Его нос пересекали несколько тонких розовых шрамов, тянущиеся вниз по левой щеке, шее и уходящие вниз под воротничок рубашки. Особенно бросался в глаза тот, что зацепил край губы искажая ее форму. Отчего теперь казалось, что мальчишка все время иронично ухмыляется, приподняв уголок губы. Тяжелый виноватый взгляд странно контрастировал с этой неуместной веселостью.

Что удивительно, Люпин вроде бы на меня не обижался за шрамы, даже попросил прощения и выглядел непритворно расстроенным. Он вызвал меня следующим вечером в пустую гостиную и мы поговорили. Так сокрушался о содеянном, что я поверила, хоть и не простила. Понимала, что во всем виноват Блэк, но и Люпина мне было в чем упрекнуть.

— Знаешь, Ремус, — холодно ответила на его излияния, — ты все время извиняешься за нападение. А я не виню тебя, что напал, в то время ты себя не контролировал, был зверем. Но я не могу понять и простить, как, будучи человеком, ты так легко пренебрегаешь безопасностью живущих рядом с тобой? Почему ты отдал контроль за своим состоянием другим людям, посчитав, что этого достаточно? Той ночью ты мог убить двоих учеников, а каждую ночь, что вы безрассудно носитесь по окрестностям, ты рискуешь жизнями многих. Почему из-за твоих проблем должны страдать другие?

— Но я ничего не могу с этим поделать, Лили, это не лечится и я не могу себя побороть, — смущенно оправдывался тот.

— Но надежный засов изнутри на дверь ты поставить можешь? Дверь со стороны лаза была открыта. Я знаю, что это Блэк постарался, но ты ведь мог бы и сам позаботиться о безопасности. Сам все проверить. Чары наложить, в конце концов. Рунный сонный круг начертить — у тебя же «превосходно» по рунам. Что, не мог к учителю подойти и попросить? — завелась я. Его инфантильность меня выбесила. — Лежал бы и спал себе тихо все полнолуние, а не носился по полям. Там деревня недалеко, а если кто припозднится домой? Тебе что, нравится по краю ходить? Перекинул ответственность на других и ручки сложил, а случится что, отмажут. Короче, придурок ты безответственный, и, как по мне, недостоин того шанса, что тебе Дамбдлор дал. Ты даже зелье не выпил, раз разум потерял. А теперь раздевайся.

— Что? — опешил от моего напора и отповеди парень.

— Рубашку сними идиот, буду шрамы твои сводить. Не бойся, больно не будет. Наверное, — ухмыльнулась, доставая баночку. Ремус смущенно отвернулся, послушно стянул рубашку и я невольно вздрогнула. Все плечи и шея были в толстых бороздах, словно бороной прошлись.

— Боюсь, у тебя не получится, Лили, — сказал Ремус, — такие шрамы свести нельзя.

— А ты не бойся, — фыркнула я, зачерпывая мазь, — без тебя разберусь. Раньше бояться нужно было.

За мазь не переживала, мы с Эйлин ее летом сварили по рецепту бабушки, а они никогда еще не подводили. У друидов свои методы лечения и своя магия. По крайней мере, у Сева прошел застарелый шрам на спине от удара палки, когда его отец приложил, а у Эйлин морщинки и лицо помолодело. Главное, кусок плоти не потерять, а остальное запросто сходит.

Вот и тут на моих глазах мазь зашипела, запузырилась, а когда впиталась — рубцов уже не было, только тонкие почти незаметные полоски, которые за пару дней совсем исчезнут.

Ремус напрягся, когда реакция пошла, но смолчал, знал, что виноват. Потом обработала шрамы на лице, оставив только тот, что на губе.

— А этот тебе на память, чтобы вспоминал о той нашей ночи, — томно выдала я, проведя пальцем по шраму, и, засмеявшись вышла, оставив ошарашенного парня одного.

Экзамены мы сдали хорошо, как я думаю. Правда, мне пришлось смухлевать. Я в бабушкиной тетрадке чары выписала. Они используются, когда длинный обряд читать приходиться. Их множество на все случаи жизни, все не запомнишь. Пишешь типа шпаргалки, наговор читаешь, и у тебя в голове как бы временная ментальная закладка образуется на пару часов. И когда нужно — глаза закрываешь и шпаргалка перед глазами встает. Я ее применила к истории магии. Так-то на память не жалуюсь, но запомнить все эти даты и однотипные имена гоблинов просто нереально. Тем более что этот предмет мне в жизни точно не пригодится. Вот и смухлевала.

Я конечно могла и Севу этот способ подсказать, как и про перья, чтобы учебу себе облегчил, но подумала и не стала. У него тогда больше времени останется на его Темные искусства. Потому я ему и про Выручай-комнату не сказала, хотя побывала и даже диадему нашла. Зарыла поглубже в мусоре и чар накинула, чтобы никто не нашел до времени. Там действительно много хлама было, да кроме откровенного мусора все темное и запрещенное, да и кто другое тут прятать станет? А Сева к таким вещам тянет, решила не рисковать.

Лето выдалось замечательным. Провели начало каникул в Англии. Зелье анимагии уже выстоялось и мы с интересом принялись обращаться в разных животных и птиц. Привыкать к новым телам и вживаться в незнакомые образы оказалось весьма занимательным занятием. Особенно мне понравилось летать.

Обычно мы с Севом превращались в воронов или грачей, они были более привычны в нашей местности, и улетали почти на целый день. Непередаваемое ощущение. Лили после обязательных уроков полета на первом курсе больше на метлу не садилась, а мне самой, выходит, полетать не удалось, вот и отрывалась. Да и собственным крыльям доверяла как-то больше, чем метле.

Любимым нашим общим развлечением по вечерам стало доставать альбом животного мира и превращаться во что-то небольшое. Поверьте, когда с непривычки ноги разъезжаются и запутываются, а морда такая растерянная — это очень забавно выглядит. Тем более Сев нас специально смешил. То ухо почешет, как пес шелудивый, то шерсть вздыбит и бочком ходит, наскакивая, как кот, или в стойку встанет, словно мышь и морду лапами трет, будто моет. Целое представление закатывал. Уморительное зрелище. Хотя в человеческом теле любви и таланта к клоунаде не проявлял. Даже Эйлин не смогла сдержать улыбки при взгляде на его ужимки.

В свободное время мы с мамой Сева варили зелья из бабушкиной тетради и отрабатывали чары. Эйлин стала учить нас Патронусу. Пока у меня выходил только серебристый дымок. Никак не могла уловить связь магии со счастливыми воспоминаниями. Вот магию вполне ощущала, а со счастьем полный облом получился. Счастье от солнечного дня, полета, общения с семьей, наслаждение чашечкой кофе и ароматной ванной, и другие повседневные житейские радости для такого серьезного колдовства не подходили.

Это навело меня на неприятные мысли. И раньше замечала, что несколько холодновата в отношениях, не люблю, когда в личное пространство вторгаются, сама контролирую степень сближения с людьми и веду себя как кошка, что сама по себе бродит. Но мне всегда казалось, что всем довольна, наслаждаюсь жизнью и волшебством, а оно вон как оказалось. За выживанием, адаптацией и гонкой за знаниями о чувствах совсем забыла. Вот так прижмет, а вспомнить выходит и нечего.

Но, подумав, все же нашла выход, вернее он сам нашелся, сразу после Ман Саури. Тогда, возвращаясь домой окрыленная и счастливая, с удивлением поняла, что переживаю эти возвышенные чувства только во время обряда, когда магия переполняет, чувствуешь причастность и единение и с предвкушением ждешь следующего праздника, прямо как влюбленная своего возлюбленного. Выходит, как другие влюбляются в людей, я счастлива только от прикосновения к магии?

Эйлин только улыбнулась от моих расстройств и сумбурных откровений. Сказала, что я вовсе не колдунья, а настоящая ведьма, а они все такие. И чем больше связь с источником, тем ярче отдача. И это совсем не значит, что я бесчувственная. Просто ощущения от слияния всегда превосходят чувственную человеческую любовь. И, лукаво подмигнув, пообещала, что когда подрасту, меня ждет много приятных открытий. Это несколько примирило меня с реальностью.

Теперь я просто вспоминала свои ощущения, и Патронус появлялся без проблем. Только вот тут меня сюрприз поджидал, и совсем неожиданный. Полагала, Патронус рысью будет, как анимагоформа, а он ланью оказался. Не знала бы, что его подделать нельзя, подумала бы, что кто-то подшутил. Я воображала, что хищница, а сама травоядной оказалась.

Эйлин объяснила, что звериная форма больше к телу, характеру и магии относится. То есть, если магия сильная и агрессивная, то хищник. А Патронус — это целиком светлая энергия и относится к душе. У гармоничного человека обе сущности совпадают. Если ей верить, то душа у меня ранимая, чувствительная, жертвенная, и я прячу уязвимость за агрессивной магией. Ну пусть так, чего уж. У Северуса пока и вовсе Патронус не получался.

Кстати, если у двоих Патронус парный, как лев и львица, например, то союз гармоничным будет, как будто они самой судьбой друг другу предназначены. И жизнь легкая да радостная. А вот если одинаковый у обоих, то это «одна душа на двоих» — типа идеальная вечная пара, что из жизни в жизнь сквозь время друг друга находят. Как две части целого. Вот только сосуществовать таким вместе, как ни странно, будет сложно. Они не дополняют друг друга, уступать не умеют, всегда правы. От того больше обид и непонимания — разборки, скандалы. Это как с самой собой жить. И ничего хорошего и высокого в этом нет, просто их души когда-то в прошлой жизни сильными чувствами так спаялись, что сейчас, хочешь не хочешь, из жизни в жизнь друг за другом тянутся. Понятно, почему бедняга Снейп себе никого так и не нашел. Надеюсь, сия чаша нас минует, я же изменяю историю потихоньку, хотя она мне постоянно подарочки подкидывает, такие как Патронус, например.

Все эти подробности я в книге вычитала, что мне Эйлин посоветовала. Маги, как оказалось, тоже в переселение душ верят, пока в конечном итоге к Источнику на той стороне Завесы не возвратятся, или их боги в Сид сами не заберут.

Северус, хоть и присоединялся к нам на занятиях и никогда не отлынивал от наших с ним прогулок, повадился постоянно что-то строчить в блокноте. При любой свободной минуте доставал тетрадь и черкал страницы. Он стал серьезней, сдержанней, и его подростковые закидоны почти сошли на нет.

Он, похоже, чем-то серьезно увлекся и на бзики просто времени не осталось. Что меня лично очень радовало. После пережитого заметно повзрослел, расправил плечи, а после уроков фехтования на школьном факультативе теперь радовал глаз горделивой осанкой. Удивительно, как такая малость меняет человека. Северус не был красавцем, но, к счастью, унаследовал аристократизм матери и, как по мне, неблагородный легкий загар шел ему больше холодной бледности.

После ритуала Ман Саури и до самого Лугнасада мы были во Франции. Годрика оставили в Англии, он наотрез отказался ехать, увлекшись борьбой за место альфы в местном кошачьем обществе, но Рона обещала о нем позаботиться. Меня вообще удивлял этот кот, такое впечатление, что это он мой хозяин и все решает.

Первым делом навестила семью, как раз сестра приехала на каникулы. У нее появился постоянный парень, которого наконец одобрили родители. Благообразный прилизанный мальчик Франсуа — вылитый маменькин сынок. Любитель галстуков, французской литературы и звездного неба.

Поначалу удивилась выбору сестры, но потом, втихаря, она познакомила меня с настоящим бойфрендом, старшим братом Франсуа, и я просто рот открыла от удивления. Этот долговязый и худой как шнурок брюнет в рванине с подведенными черным глазами, нечесаными волосами до середины спины и увешанный железом на пару кило с крестами и черепами, впечатлял. Звали это чудо природы Лоулесс. Вернее, это была его кличка в рок-группе, где он играл на басах. Сестренка тоже от него не отставала. Я ее просто не узнала, когда по приглашению пришла на концерт в местный бар.

Эта дерзкая девчонка, отзывавшаяся на Оторву, в ярком топике, драных колготках в сеточку, покрашенными в черный ногтями и цветными прядями во всклоченных волосах никак не могла быть моей милой правильной сестрой. Короче, тем летом я узнала о родственнице много нового.

Погостила у родителей с неделю, больше не выдержала гипер-опеки и вернулась к Снейпам, в их новый дом. Иногда мне казалось, что они и есть моя настоящая семья. Мать, брат… Никто не сюсюкал, не учил жизни, не закармливал. Мы так гармонично сжились вместе, что совсем не раздражали друг друга.

Коттедж располагался в хорошем месте магического поселения, был в разы больше моего, хотя и без такой навороченной защиты. Да и здесь она была не нужна. Волшебники в этих краях жили просто и без боязни. Жизнь текла неспешно и мирно. Мне тут нравилось больше, чем в дождливой Англии с ее озабоченными проблемами жителями с вечно хмурыми лицами.

Главным плюсом жилища были профессиональная зельеварня в подвале и большой цветущий сад позади дома, где вечерами мы любили пить чай и смотреть на закат. Пару дней спустя познакомились с местными ребятами и с тех пор несколько часов в день занимались с ними на окраине, где под полигон для тренировок подростков выделили целое поле. Его сдавал владелец — колоритный старик, похожий на Эйнштейна, маявшийся от подагры и безделья. И стоило совсем недорого. Заклинаниями, конечно, не бросались, разрешалось использовать только щиты. А стреляли разноцветными лучами, передвигаясь перебежками, и из засады, как в пейнтболе. Каждый луч означал какое-то реальное заклинание. В конце игры подводили итоги, кто что словил. Короче, было здорово.

Еще, превозмогая лень, я немного увеличила спортивные нагрузки, бегала, прыгала через скакалку и делала упражнения на растяжку. Атакующих заклинаний — домашнего задания от Флитвика — прибавилось, а я не всегда справлялась.

Для меня лично весомым плюсом дома оказалась собственная ванная комната. Получала истинное удовольствие от возможности расслабиться после нагрузок вечерком в пенной ванне, после которой Люси намажет нежным кремом и сделает массаж ног. Дома такое невозможно — ополоснулся по-быстрому, и все. Когда знаешь, что соседу в любой момент может понадобиться туалет, поневоле будешь торопиться. Правда, Северус меня удивил, когда и здесь каждый день приходил вечерами ко мне в комнату, чтобы причесать волосы. Говорил, его это расслабляет, да и ладно. Пусть. Ничем предосудительным мы не занимаемся.

Люси — это «лютен». Так во Франции зовут домовиков. У Эйлин их трое, достались вместе с домом. Они рождаются после магического призыва в только что построенных домах и покинуть его больше не могут. Так, вместе с ними, строение и передают по наследству или продают.

Если после призыва домовик не появился, значит, такой дом для мага неподходящий и в него стараются не селиться. Причем если наши эльфы питаются от источника, то эти — магией, рассеянной в пространстве и остаточной силой самого волшебника. Потому ведут себя как люди, не пищат и не раболепствуют, хотя, конечно, приказ хозяина нарушить не могут.

Выглядят они совсем по-другому, чем наши. Больше на гномов похожи, как их люди себе представляют, и одеваются, как раньше одевались слуги в домах.

Моя Люси мне нравилась, только строгая очень. Не то что наши, молчаливые, эта все советы дает и комментирует что не по ней. Не явно, а так, бурчит под нос. Мол, «чегой-то парень к незамужней девушке в спальню приходит — непорядок. Чего сарафан выше колен и ноги голые, не дело это», — и все в таком духе. Я ей приглянулась. Вернее, не я, а моя магия, да и мне она нравилась, а безобидное бурчание и потерпеть можно, а через пару дней вообще перестала на ее бубнеж внимание обращать.

Это еще что, я тут недавно мельком видела, как Жак — второй домовик, качался в кресле-качалке возле камина на кухне и, поглаживая бороду, пыхтел трубкой. Кухня — это вотчина домовиков, и даже хозяева туда лишний раз не заходят, да и если наши эльфы под чарами невидимости предпочитают жить, то эти, наоборот, становятся невидимыми очень неохотно, только при гостях. Короче, забавный народец и очень гордый, а уж модники и лакомки какие. С нашими домовыми эльфами не сравнить.

* * *

Как бы мне ни понравилась во Франции, но пришлось уехать домой на Лугнасад. Провела обряд, и по зрелому размышлению решила не возвращаться, дать Эйлин и сыну пообщаться без меня. Было трудно. Я так привыкла к Снейпам, что без них дом казался пустым, словно нежилым. Загружала себя занятиями, чтобы не скучать, а вечерами слонялась из угла в угол, как неприкаянная. Даже вспоминала с тоской и без привычного раздражения Северуса, с его щеткой для волос. Нет, то, что он меня причесывал, мне даже очень нравилось, бесило, что он приходил, когда не зовут, по своему хотению, а теперь я и этой мелочи была бы рада. Короче, с удивлением поняла, что одна никогда жить не смогу, хотя считала себя одиночкой.

Утром, после бега и разминки, завтракала, потом оборачивалась вороной и пару часов летала. После ланча читала или отвечала на письма, потом обедала и изучала бабушкину тетрадку. А после ужина училась управлять магической энергией. И до самой ночи в любую свободную минуту спускалась в подвал и тренировала чары.

Каждое заклинание, как известно, имеет свое движение палочкой. Сильные маги во время боя не выписывают замысловатые фигуры, а небрежно и почти незаметно двигают кистью. Они просто четко представляют движение у себя в голове и произносят заклинание беззвучно, в мыслях. Но для такого нужно хорошо чувствовать свою магию и тренировать заклинание много раз, чтобы образовалась мысленная память. Как некий импульс, автоматически срабатывающий на намерение.

Например, простой Люмос требует выписать палочкой петельку, а Нокс округло-обратную закорючку, но большинство магов, даже дети, вызывают свет просто желанием, а для отмены легко встряхивают палочкой — и все.

Когда человек ходит, он же не приказывает ногам всякий раз, когда хочет сделать шаг. В свою очередь, ноги не ходят сами по себе, просто мы не замечаем тот импульс, который бежит от мозга и заставляет их это сделать. Тут точно так же. Если часто тренировать одно и то же заклинание, то все дойдет до полного автоматизма и не нужно будет лишний раз махать руками.

Это дает существенное преимущество в реальном бою. Соперник не сможет по небольшому движению кисти определить, какое заклинание ты применишь, да и время существенно экономится. Вот этим я и занималась, тренируя знакомые чары, и даже весьма преуспела в несложных и бытовых.

Снейпы вернулись за неделю до школы. Было заметно, что они очень соскучились, даже всегда невозмутимая Эйлин была непривычно оживлена и, притянув к себе, ласково поцеловала в лоб. А Северус и вовсе чуть из брюк не выпрыгивал от радости и даже поймал от матери замечание о неподобающем поведении. А еще меня по-настоящему выбранили, когда узнали, что я не вернулась обратно не из-за занятости, а чтобы они побыли вдвоем. Эйлин сказала, что родные люди так не поступают. Пожалуй, это был самый лучший день в моей жизни.

На Косую аллею за покупками не пошли, за недостающим отправили сову. «Пророк» пестрил колдографиями и заметками об очередных разрушениях и жертвах. Да и Марлин после нашего примирения активизировалась, возобновила переписку и забрасывала тошнотворными подробностями, о которых умолчала пресса. Конечно, такого ужаса от новостей, как в первый раз, я уже не испытывала, но попадать в подобную заварушку не хотелось.

Первого сентября день не задался с самого утра. Мы проспали, на ходу позавтракали, пока безуспешно ловили кота. Годрик наотрез отказывался садиться в переноску, а потом и вовсе спрятался, да так, что ни Манящие, ни чары Обнаружения не помогли. Помучившись, договорились, что Рона, когда паршивец вернется, подкинет его в Хогсмид, оттуда он сам до школы доберется. Но настроение было испорчено, и я даже со психу задумалась о новом фамильяре. Хотя, по зрелому размышлению, мне с моим графиком совсем не до питомцев. Просто иногда хочется ласки, внимания и погладить пушистый бок, чтобы тебе помурчали, а тут как бы и есть кот, а вроде бы и нет его. Лучше бы уж жабу завела, ей-богу — посадил в аквариум и никаких хлопот.

Что случилось нечто ужасное, поняла сразу, как только увидела хмурого аврора под чарами отвлечения рядом с барьером. Заметив нас, он еще больше нахмурился и поманил нас подойти.

— Что-то случилось, сэр? — обеспокоенно спросила я.

— Барьер сломался, мисс, — сухо ответил он, — меня зовут Артур Гордон, следуйте за мной. — Когда он назвался, его значок на секунду засветился, подтверждая его личность. Мы с удивлением проследовали за ним, чтобы через пару шагов остановиться сбоку от колонны.

— Поставьте вещи в этот круг и встаньте рядом, — быстро сыпал приказами он. — Из круга не выходить, руками не махать, а лучше не шевелиться, и побыстрее, не создавайте очередь.

Мы зашли в нарисованный на брусчатке круг, с удивлением замечая, что другой аврор уже ведет в нашу сторону нескольких растерянных людей.

Стоило нам встать прямо и замереть — круг засветился, и мы оказались на платформе девять и три четверти. Она была непривычно пуста и, что самое интересное, Хогвартс-экспресса не наблюдалось.

На секунду показалось, что мы все же опоздали, но потом вспомнила, что нас сюда перенесла Рона, и опоздать на поезд мы никак не могли. Минут двадцать в запасе оставалось, хотя, конечно, свободное купе мы бы вряд ли уже отыскали.

Кроме нас на платформе толпилось несколько человек. Мужчина в штатском помогал им зайти в камин. Похоже, они открыли канал прямо в Хогвартс. А его помощник забирал у пришедших багаж и переправлял его соседним камином. Зеленое пламя ревело и взмывало, не утихая, не удивительно, что возле камина одна из первачков устроила истерику, не желая туда лезть, ее плач ожидаемо подхватили пара других первоклашек. Собрался небольшой затор из подошедшего народа, ждущего своей очереди и успокаивающих детей родителей. Я заскучала и от нечего делать огляделась. Тем временем очередь у камина уже рассосалась, и в пламя как раз собиралась шагнуть девушка, за которой стояли мы с Северусом.

Она обернулась, с приветливой улыбкой прощаясь с родней, и вдруг дико закричала, попятилась, зацепившись за порожек упала прямо в камин и исчезла.

Я не сразу поняла, в чем дело, и вместе с остальными закрутила головой, в попытках увидеть, что ее могло настолько напугать. Мой взгляд скользил по платформе и суетившимся волшебникам и не замечал ничего необычного, пока одна женщина так же истерически не закричала, указывая трясущимся пальцем в серую стену. Остальные, проследив ее взгляд, увидели мертвое тело, наполовину вывалившееся из барьера и, похоже, в нем застрявшее.

Нас сразу переместили в Министерство, где взяли клятву, и тут же отправили в школу. Но, похоже, зря. Та девчонка успела поставить всех на уши. И если ей поверили не все, то наше появление, отказ говорить на эту тему и заплаканный вид малышни убедили многих.

Я, как ни странно, восприняла все спокойно. На фоне современных фильмов с кровищей и кишками одно тело без всяких повреждений не произвело на меня особого впечатления. Словно увидела манекен.

Поднявшись в спальню, сразу заснула, хотя Марлин долго не отставала в попытках выведать подробности. От нее узнала, что тех, кто попал на платформу камином, сразу переправляли в Хогвартс и толком никому ничего не известно. Так закончился этот суматошный день.

За завтраком только и говорили, что о вчерашнем происшествии. Никто толком ничего не знал, и это добавляло всем нервозности.

Поговаривали, что Пожиратели на этот раз зачаровали барьер, и все, кто им воспользовался, погибли в ужасных муках внутри портала. Количество жертв варьировалось от семи человек до сотни. Слухи обрастали подробностями, и учащиеся ни о чем другом думать не могли.

За обедом совы принесли «Пророк», и все уставились в газеты. Вчерашнему происшествию посвятили целый разворот. Интервью с назначенным министром Гарольдом Минчумом занимало полстраницы. Юджину Дженкинс отстранили от должности за служебное несоответствие.

Этот год стал началом настоящей войны с Волдемортом, который усилил террор и откровенно заявил о политике насилия и своей причастности к акциям и смертям, обещая утопить магическую Англию в крови, если ему не отдадут власть добровольно. Война официально была объявлена, а Минчум считался более жестоким политиком, чтобы стабилизировать ситуацию и не допустить паники.

В стране ввели комендантский час. Усилили охрану стратегически важных объектов и число круглосуточных патрулей авроров на улицах магических поселений.

Бартемиус Крауч — назначенный в этом году начальником департамента по магическому законодательству, усиленно продвигал законы по ужесточению допросов и наказаний, добивался отправки задержанных в Азкабан еще до официального разбирательства. Охрану тюрьмы удвоили.

Активность Крауча объяснялась просто — этим летом Пожиратели зверски убили двух его сестер вместе с мужьями и детьми. Причины никто не знал, но говорили, что на него надавили, пытаясь протащить какой-то закон о чистокровных, а мужик оказался слишком правильным и упертым. Так что он рвал и метал в стремлении отомстить и в каждом прохожем видел Пожирателя.

Что касается вчерашнего. Информация частично подтвердилась. Злоумышленники ночью зачаровали проход, и утром пострадало несколько семей, провожающих детей в Хогвартс. По официальной версии три, но Марлин по секрету сказала, что девять — около тридцати магглов, просто правительство не хотело нагнетать панику среди населения, тем более что ни один маг, проживающий в магическом мире, не пострадал.

Они бы и одной семьей в статье ограничились, но все трое погибших были со второго курса, и их отсутствие в школе трудно было бы объяснить. Остальные неназванные были первокурсниками и их маггловскими родственниками, провожающими их на платформу. Это был первый год в истории Хогвартса, когда в школу поступило так мало новичков — двадцать девять вместо предположительно сорока.

Шумиху поднял второкурсник с Пуффендуя. Будучи сам чистокровным, он вышел встретить своего приятеля на маггловскую сторону, и удивился, что ни он, ни его родители не появились на платформе, хотя шли прямо за ним. Аврор вызвал техника, стену просканировали и ужаснулись. Проход закрыли, устроили экстренный портал, отправляя всех каминами прямиком в Хогвартс. Аврора, что ночью дежурил возле колонны, нашли мертвым, и расследование закрыли за недостаточностью улик.

Вышло два министерских указа, что с этого года маггловским родственникам запрещается провожать детей на саму платформу, как и на Косую аллею. Отныне все магглорожденные дети на магической территории должны быть только в сопровождении взрослых волшебников.

За неделю все волнения успокоились, и учащиеся погрузились в учебу. Нас в этом году ждали первые экзамены и, честно говоря, серьезно подумывала бросить Хог после пятого курса. В Англии становилось слишком жарко, тем более для таких как я. К Мерлину деньги, лучше переплатить, чем без головы остаться. Но мои планы резко поменялись после разговора со Слизнортом.

Все случилось ближе к Хэллоуину. Заскочила в Больничное крыло за зельем от мигрени для Алисы, и мадам Освальд попросила срочно отнести документы профессору Слизнорту. Отдав микстуру пробегавшим девчонкам с Гриффиндора с наказом передать по назначению, пошла в учительскую. Там сказали, что профессор у себя и как найти его покои.

Слизнорт запустил меня в гостиную, поблагодарил за беспокойство. Мы обменялись привычными улыбками и комплиментами.

— Мисс Эванс, вы не могли бы сегодня часиков в восемь уделить мне немного своего времени? — неожиданно предложил он. — Мне бы хотелось кое-что обсудить с вами.

— Хорошо, сэр, — улыбнулась ему, — я приду.

— Тогда жду вас здесь в восемь, — довольно кивнул он, — пароль «Мандрагора». Я могу немного задержаться, если Альбус снова устроит внеплановый педсовет. В таком случае располагайтесь, можете попросить у домовика чай, чтобы сделать ожидание более приятным.

Целый день строила предположения, о чем будет разговор, и вечером отправилась на встречу.

Хозяина в помещении еще не было. Положила на столик коробочку чернослива в шоколаде — декан Слизерина обожал подобные штучки.

Какое-то время сидела и от нечего делать глазела по сторонам — а тут было на что посмотреть. Потом решила рассмотреть некоторые вещички поближе. У Слизнорта был великолепный утонченный вкус. Ничего лишнего, все в меру и на своих местах, кроме, пожалуй, избытка мягкой мебели.

На каминной полке множество фотографий его учеников, нашлась даже моя. На задрапированных тканью стенах пейзажи маггловских художников, наверняка подлинники, а за подсвеченными стеклами шкафов статуэтки и милые сердцу безделушки. Похоже, старик привык жить в красоте, ни в чем себе не отказывая.

Обходя комнату, я ахнула, обнаружив в одной из стен неприметный проем. В небольшом помещении на невысоком постаменте стоял великолепный рояль. Настоящий Безендорфер с девяносто семью клавишами. Я играла на таком лишь однажды, в прошлой жизни, и никогда не могла забыть этот чудесный звук, проникающий казалось прямо в душу.

Ноги сами понесли меня к нему, не раздумывая села и приподняла крышку.

Обычно я никогда не трогаю чужие вещи, но тут будто затмение нашло. Коснулась клавиш и словно частичка меня прошлой вернулась ко мне. Играла, и слезы текли по моим щекам. Только сейчас осознала, что до сих пор цепляюсь за прошлое. Как бы мне ни нравились новая жизнь, друзья, учеба, это милое лицо и рыжие кудри, я все равно воспринимала себя как ту, кем была раньше. Скучала, носила эту чужую личину словно маску, пряча за ним мое собственное лицо, эмоции и поступки, что не могла совершить, не выдав себя. Я всегда пыталась быть честной с собой и другими и лучше смолчу, чем совру. А тут приходилось постоянно жить во лжи, притворяясь той, кем не являюсь. Наступать себе на горло, одергивать всякий раз, когда хочется поступить так, как пай-девочка Лили никогда бы не сделала, и приходится соответствовать ее образу.

Когда последний аккорд смолк, слезы уже высохли, почувствовала легкость и свободу. Словно выговорилась наконец, отпустила и простилась с прошлым навсегда.

— Это было невероятно, дитя мое, — раздался проникновенный голос, я вздрогнула и обернулась. — Вы просто чудо, мисс Эванс. Только очень тонко понимающий грусть потери и страдания сердца мог сыграть подобное.

Слизнорт стоял возле самой арки, прижимая руки к груди, и его глаза были полны слез. Несмотря на его комплименты, почувствовала неловкость — мало того, что воспользовалась без разрешения его вещью, да еще хозяин меня застукал.

— Простите, сэр, знаю, что это невежливо, но я не могла устоять перед этим великолепием, — смущенно покраснев, ответила я, любовно поглаживая клавиши кончиками пальцев.

— Ну что вы, мисс Эванс, — протестующе замахал руками старик и резво подошел ко мне, — этот Глас Богов должен звучать, а я слишком стар, чтобы извлечь из него достойные звуки. Инструмент принадлежал моей покойной матери, потому я везде вожу его с собой, как память о ней. Он безмолвен уже много лет, а вы снова возродили его к жизни. Смею надеяться, что вы теперь будете иногда захаживать ко мне вечерами, чтобы порадовать старика прекрасной музыкой.

— С удовольствием, сэр, так часто, как только смогу, — улыбнулась, пока он под руку вел меня в гостиную, после чего усадил к столу, поставив передо мной чашку чая. — Скажите, сэр, я верно заметила, что акустика в комнате с роялем не соответствует такому маленькому помещению?

— Это специальные чары, мисс, — оживился он, — постамент под инструментом зачарован. Я вам потом покажу.

Какое-то время мы пили чай, я молчала, а хозяин пустился в пространные рассуждения, большей частью вспоминая покойную мать. Наконец, когда мы допили, перешли в кресла ближе к камину. Села, а Слизнорт остался стоять, задумчиво облокотившись одной рукой на каминную полку, а указательным пальцем другой водя себя по нижней губе. Я невольно улыбнулась, живо припомнив Северуса — он делал точно так же, находясь в глубокой задумчивости.

— Мисс Эванс, — начал он, присев в соседнее кресло и вскинув на меня взгляд, — не буду скрывать, вы меня очень интересуете.

Тень и свет огня от камина, скрадывал возраст и седину, придавая глазам моего собеседника блеска и живости, как молодому. И я, грешным делом, подумала, что он собирается признаться мне в любви, и растерялась.

— Я давно слежу за вами и не перестаю удивляться, — продолжил он, не замечая моего смятения. — Острый ум, не по годам здравый смысл и явные таланты во многих областях восхищают, особенно учитывая ваше происхождение, не сочтите за грубость. Мне доставляет удовольствие следить за вашими успехами, а ваше трудолюбие достойно уважения. Это изумительно, что всякий раз вы открываетесь с новой, ранее неведомой стороны, как сегодня, например.

— Вы меня засмущали, сэр, — ответила, покраснев, — вокруг меня много поистине талантливых волшебников, а я лишь своим упорством стараюсь соответствовать и не потеряться на их фоне. Не скрою, я увлечена многим, но скорее поверхностно, чем имея таланты достойные ваших похвал.

— Ваша искренность и непритворная скромность мне тоже по душе, — кивнул он и мягко улыбнулся. — Мне импонирует, что сознавая свою одаренность, вы, тем не менее, видите в окружающих лучшее и можете их оценить справедливо, без зависти и злости к их успехам. О, не спорьте, Лили, — перебил он мои возражения, — я сильный менталист и отлично чувствую подобные вещи. Как и то, что вы искренне уделяете свое время для общения с таким стариком, как я. И радуете меня вниманием и маленькими презентами просто от щедрого сердца и желания порадовать, а не в надежде на награду. Этим вы тоже отличаетесь от многих других, мисс.

— Простите, сэр, — воспользовалась паузой в его речи, — не то чтобы мне не нравились ваши похвалы, но, может, вы скажете, зачем хотели меня видеть, пока я окончательно не сгорела от стыда.

— Ваша прямолинейность и некая дерзость мне тоже по вкусу, — кивнул он, довольно улыбаясь, но сразу посерьезнел и, поднявшись с места, стал мерить шагами коврик перед камином. После чего неожиданно остановился и пристально на меня посмотрел. — Скажу прямо, мисс Эванс, — отрывисто сказал он, — я принимаю вашу судьбу близко к сердцу. В Магической Британии началась война, и я хочу защитить вас. Будет преступным расточительством, если вы пострадаете из-за своего происхождения. Будь я помоложе, то предложил бы вам брак, но так как это по очевидным причинам невозможно, предлагаю вам официальное удочерение.

Надеюсь, я не выглядела слишком шокированной, когда уставилась на него в удивлении, ища в его взгляде намек, что он просто пошутил. Но он был невероятно серьезен.

— Простите, сэр. Я благодарю вас за заботу, но это невозможно, — прямо ответила я.

— Почему? — откровенно удивился он. — Это ведь такой шанс для вас подняться в местном обществе и получить безопасность.

— Ну, я как бы не сирота, а потом, скажу прямо — не хотелось бы, чтобы меня кто-то контролировал, не сочтите за неблагодарность. Я хочу сама выбирать себе судьбу, сторону и поведение, и маггловская семья в этом смысле меня более чем устраивает. Я могу вас разочаровать, вернее даже уверена, что не оправдаю ваших надежд стать достойной дочерью, так как не собираюсь жить по законам чистокровных и непременно опозорю вас, как своего приемного отца. Мне бы не хотелось, чтобы ваша доброта стоила вам репутации. Вы очень щедры, сэр, но, думаю, преувеличиваете опасность в моем случае. В школе меня защищает ваше покровительство, а вне ее я сама разберусь. Не беспокойтесь, сэр, со мной все будет хорошо, — мягко улыбнулась я.

— Вы неправильно меня поняли, Лили, — ответил он, удобно устроившись в кресле и явно настраиваясь на спор. — Я не собираюсь вас контролировать никоим образом. И, честно говоря, ваше поведение заботит меня в последнюю очередь, тем более что я верю в благоразумие, что вы демонстрировали все это время. Если вы так держитесь за свою маггловскую родню, то я вовсе не против и даже считаю это похвальным и, в какой-то мере, очаровательным. В таком случае я могу не вводить вас в род, а просто стать вашим крестным по магии и официально оформить удочерение в Министерстве. Этого вполне хватит.

— И все же не понимаю, зачем вам такие сложности, сэр? — удивилась я.

— Мне нужен наследник, Лили, — просто ответил он, — не по крови и магии, а по знаниям, чтобы моя фамилия не исчезла из научных кругов. Я чувствую в вас потенциал, и, при некотором усилии, вы станете мастером. Тогда благодаря нашему родству магическое научное общество узнает вас, как мою преемницу и дочь, а фамилия Слизнорт не умрет вместе со мной. Это обычная практика для подобных мне ученых, посвятивших жизнь науке и не озаботившихся отпрысками. Старина Роджер в свое время, сделал то же самое, усыновив магглорожденного Гектора Грейнджера. С тех пор все открытия, исследования и статьи в области зелий этот ученый муж выпускает под двойной фамилией. Вы должны его знать, как величайшего мастера Гектора Дагворт-Грейнджера, основателя СЭОЗ.

— Вы так уверены во мне? — удивилась я.

— Да, мисс, уверен, — ответил он, — благодаря моему дару я еще ни разу не ошибался, а он говорит, что вы именно та, кто мне нужен. Профессор Флитвик тоже видит в вас талант к своему предмету и, скажу по секрету, хочет предложить вам ученичество. Но я бы предостерег вас соглашаться, по крайней мере сейчас. Все же он полугоблин и очень продуманный волшебник — его обучение может обойтись вам слишком дорого. Я же предлагаю вам много больше. Бесплатное обучение у мастера, прямую рекомендацию в гильдию, да и после моей смерти вы унаследуете все, чем я владею. И ваша фамилия, чем вы так гордитесь, останется при вас. Подумайте, мисс Эванс.

— Хорошо, сэр, — ответила, вставая, — подумаю и в ближайшее время дам ответ.

* * *

Размышляла всю неделю. Взвешивала за и против. Не скрою, предложение оказалось заманчивым, что говорить, и совсем для меня не обременительным. Тем более что я и так планировала связать профессию с зельеварением и даже хотела подойти с этим предложением к Слизнорту, правда, несколько позже. А тут он сам инициативу проявил. Но кое-что не давало мне покоя, и я решила отказаться.

Слизнорт встретил меня с добродушной улыбкой и уверенным взглядом, похоже, ему и в голову не приходила мысль о моем отказе.

— Ну, что скажете, мисс Эванс? — между делом спросил он, передавая чашку с чаем.

— Не сочтите меня неблагодарной, сэр, — прямо ответила я, — но, подумав, решила, что это плохая идея, по крайней мере сейчас. Ваше предложение привлекательно, не спорю, и выгодно нам обоим, но несколько несвоевременно.

— Хотелось бы услышать аргументы, мисс, — несколько холодно и стараясь скрыть досаду, ответил Слизнорт. Видимо, он не привык, чтобы его дары отвергали.

— Понимаете, сэр, — начала я, — в случае, если соглашусь, под угрозой окажусь не только я, но и вы тоже.

— Что вы имеете в виду, Лили? — удивился он, с искренним недоумением глядя на меня наивным детским взглядом.

— Профессор, вы единственный признанный мастер в Британии на сегодняшний момент, — пояснила я. — Война объявлена и вскоре Темный Лорд будет нести потери среди сторонников, особенно если противостояние затянется. Ему обязательно понадобится постоянный зельевар и не рядовой. Думаю, сейчас его люди делают заказы редких зелий за границей. Но если Министерство перекроет все каналы поставок, он будет вынужден обратить взор на местных умельцев, а в Британии только один мастер — вы. В таком случае, он, рано или поздно, о вас вспомнит. Тем более что ему могут понадобиться сложные экспериментальные составы для собственных целей. Ну, не знаю — по увеличению силы или магии, например, или еще что — вы его учили и знаете наверняка лучше, чем я. Потому, как мне кажется, вы в безопасности только пока в Хогвартсе. В качестве вашей дочери я стану обузой для вас. Как и вы для меня. Мы можем выжить только поодиночке — иначе станем уязвимы для шантажа.

— Мэрлин великий, я никогда о таком не думал, — опешил Слизнорт. На его лице отразилось понимание и ужас от нарисованной мною картины. — Так что же теперь делать? — растерянно спросил он. — Все надежды прахом…

— Все не так страшно, сэр. В Хогвартс ему не пробраться. И если вы все еще во мне заинтересованы, — продолжила я, — то предлагаю пока остановиться на официальном ученичестве, а все остальное прописать в приватном магическом контракте. Когда угроза минует, вы просто оформите все остальное, а клятву я могу дать прямо сейчас.

— В таком случае я настаиваю заключить контракт немедленно, мисс Эванс, — ответил Слизнорт, подумав, — мне нужны гарантии, что вы не передумаете.

— Хорошо, — согласилась я, — но настаиваю на полной магической клятве. Мне есть что скрывать, сэр.

— Теперь не сомневаюсь, — усмехнулся он и посерьезнел, — приступим, мисс.

Мы дали друг другу клятвы и, несколько поспорив, подписали контракт. После чего Слизнорт встал и через камин поговорил с профессором Флитвиком и директором.

— Пойдемте, Лили, нас ждут, — сказал он и бросил в камин горсть пороха. Спустя мгновение мы оказались в кабинете Дамблдора.

В кабинете уже находились Флитвик и директор. И если на лице Флитвика при нашем появлении читалось, что он догадался, в чем дело, то Дамблдор очень удивился при виде нас обоих. Меня тут явно не ждали.

— Что случилось, Гораций? — нахмурился директор. — Мисс Эванс что-то натворила?

— Отнюдь, — радостно сообщил Слизнорт, — мы к тебе по делу, Альбус. Мисс Эванс согласилась на ученичество, и ты, как официальное лицо, должен заверить контракт. Надеюсь, Филиус согласится выступить свидетелем.

— Даже так, — протянул директор и одарил меня пристальным оценивающим взглядом. — Могу я его увидеть? — перейдя на деловой тон спросил он и легко махнул гостям в сторону кресел. Слизнорт протянул ему свиток, и все расселись. Пару минут стояла тишина, потом директор поднял на нас глаза. Под его пронзительным взглядом хотелось поежиться.

— Тут не указана оплата, Гораций, — уточнил он, — я не могу одобрить контракт без гарантий для юной мисс Эванс. Как директор я отвечаю за учеников. Ты же понимаешь.

— Мы уже обговорили все условия, Альбус, — немного раздраженно ответил Слизнорт, — и они вполне устроили мисс Эванс. Взаимная магическая клятва нами уже дана, осталась только простая формальность для Министерства.

Дамблдор удивленно прищурился и бросил на меня внимательный взгляд.

— Не волнуйтесь, директор, — ответила на его невысказанный вопрос и улыбнулась, — условия подходящие, и меня действительно все устроило.

— В таком случае не будем затягивать, — отмер Флитвик, — у меня еще много дел. Альбус?

— Ну, раз так, приступим, — вздохнул директор.

Мы поднялись, мужчины направили палочки на документ, и директор произнес несколько фраз на латыни. После вспышки на наших руках проступили светящиеся знаки и исчезли, а документ распался на три, и одна копия, вспыхнув, пропала. Выглядело эффектно.

— Все, — сказал директор, возвращая оригинал Слизнорту, а второй экземпляр пряча в стол, — поздравляю с ученицей, Гораций. Тебе повезло, мисс Эванс очень старательна и талантлива, учителя не устают ее хвалить. Позволь мне задержать ее на несколько минут.

— Хорошо, Альбус, — легко согласился Слизнорт, направляясь к камину, — Лили, жду вас завтра к семи у себя. Филиус, пойдемте ко мне, — у меня припасена отличная выдержанная медовуха, как раз на такой случай — отметим мою удачу.

— Скорее пронырливость, старый змей, — буркнул Флитвик, бросив на меня досадливый взгляд, но послушно ступил в камин, увлекаемый не в меру веселым коллегой. Зеленое пламя вспыхнуло, и парочка исчезла, оставив меня наедине с директором. После трескотни Слизнорта тишина в кабинете оглушала.

— Теперь уже поздно что-либо менять, мисс Эванс, — сказал директор, когда мы снова опустились в кресла, — но вы поступили опрометчиво, не сказав никому о таком серьезном решении. Профессор Слизнорт хороший человек, но далеко не так прост и добр, как кажется. Надеюсь, вы не навредили себе.

— Не волнуйтесь за меня, сэр, клятву составлял специалист, — заверила я и улыбнулась. — Не могу сообщить вам условия, но можете быть за меня спокойны.

— В таком случае, искренне рад за вас, — ответил директор, противореча сказанному холодностью тона и взгляда. — Теперь о деле, — решительно добавил, вытаскивая из ящика значок старосты и продвигая его по столешнице в мою сторону. — Мисс Бердс по семейным обстоятельствам покинула школу, и педсовет проголосовал за вашу кандидатуру. Особо вас рекомендовала профессор Макгонагалл. Надеюсь, вы оправдаете наше общее доверие.

— Простите, сэр, но я отказываюсь, — ответила, не притрагиваясь к значку. — У меня просто не останется на это времени, особенно после сегодняшнего.

— Но вы можете снизить общую школьную нагрузку теперь, когда определились с профессией, — возразил он.

— Нет, сэр, мне нравится учиться. Я магглорожденная, и для меня все интересно. Тем более что не зацикливаюсь только на зельях, а не против приобрести и другую профессию. Просто зелья мне лучше всего удаются.

— Значит, я не смогу вас переубедить? — спросил он. — Жаль. В это тяжелое для всех нас время трудно отыскать людей надежных и ответственных. Печально, что я в вас ошибся, — пафосно подытожил, он неодобрительно покачивая головой. Будь я подростком, то наверняка бы смутилась под его укоризненным и полным разочарования взглядом.

— Прошу прощения, что не оправдала доверия, сэр, но могу уверить вас, что на Гриффиндоре еще много достойных и надежных кандидатов на эту должность, — невозмутимо ответила я, — не зря же это факультет благородных и храбрых.

— Хорошо, я вас понял, мисс, — резко ответил директор, взмахом ладони сметая значок в ящик стола, — не смею задерживать.

Он поднялся и отошел к окну, вглядываясь вдаль, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Я вежливо попрощалась и вышла, тихо прикрыв дверь.

Шла по коридору и размышляла о превратностях жизни. В стремлении быть подальше от Лорда, я привлекла к своей персоне внимание директора. Теперь он будет приглядываться ко мне. Плохо это или хорошо — время покажет. Пока я не смогла сложить о нем определенного мнения, кроме того, что он себе на уме и очень опасен. Но моя интуиция говорила мне, что Дамблдор более непредсказуем и хладнокровен чем Лорд.

Вечером в спальню прибежала взволнованная Лайза с шестого курса и показала нам значок. Мы искренне за нее порадовались и поздравили, а после дружной веселой толпой помогли перенести вещи в отдельную спальню для старосты и закатили вечеринку.

Эта история не имела никаких последствий для меня, кроме откровенной холодности Макгонагалл первое время. Но когда она узнала об ученичестве, то смягчилась и даже поздравила. Весть о том, что неприступный Слизнорт взял в ученики простую магглорожденную, облетела школу и потрясла общественность.

Слухи и завистливые шепотки еще долго ходили по ученикам. Но я держалась уверенно и невозмутимо, изредка показывая зубки совсем наглым. Это было нетипично для той Лили, что все до этого знали. Многие посчитали, что я просто загордилась после заключения контракта, хотя это был всего лишь результат моего прежнего решения стать самой собой, я просто воспользовалась подходящим случаем. А на пасхальном приеме у Слизнорта даже открыто сцепилась с одним из отвергнутых кандидатов.

— Да, конечно, — громко вещал своим друзьям Ричард Хардман, семикурсник со Слизерина, так, чтобы я слышала, — совсем не удивлен выбором декана. Все говорят, что Слизнорт ценит мозги, но я-то знаю, что все дело в сиськах. Этот старикашка просто повелся на прелести Эванс, вот и все. Я три года обхаживал этого старого сатира, а тут появилась эта грязнокровка, тряхнула сиськами и сорвала куш.

— В таком случае, мистер Хардман, вам тем более нелепо обижаться на грязнокровку, ведь у вас нет ни мозгов, ни сисек, так что, в любом случае, вы бы не подошли, — ответила я, обернувшись, и любезно улыбаясь. Парень покраснел от злости и сжал кулаки, пока его друзья прятали смешки в бокалах с пуншем. Тут к нам подошел Слизнорт и с видом заботливого дедушки принес мне шаль, забытую в кресле, и кружку глинтвейна, после чего громко высказался о сквозняках вредных для здоровья и увел к камину. Я кинула через плечо торжествующий взгляд на опешившего парня и победно ухмыльнулась.

Слизнорт очень изменился после моего подарка на Рождество. Я вручила его несколько позже, как только вернулась от родителей. Профессор просто застыл в удивлении.

— Лили, это то, о чем я думаю? — спросил он, благоговейно прикасаясь к боку небольшого кофра для зелий, обтянутого шкурой василиска.

— Да, сэр, — улыбаясь ответила я, — это подарок от меня. Вы настаивали на бесплатном обучении, но мне все же хотелось вас отблагодарить. Так будет правильно. Времена неспокойные, и если что случится со мной, у вас останется память о вашей ученице, и время, потраченное на обучение, будет оплачено.

— Не стоит так говорить, дитя, вы привлечете беду, — живо отвлекся Слизнорт, посерьезнел и укоризненно покивал головой. После чего вновь вернулся к новой игрушке.

— Надеюсь, вы понимаете, что пока этот предмет никому показывать нельзя, — добавила я, искренне наслаждаясь его детским восторгом.

— Конечно-конечно, Лили, как можно, — торопливо ответил, он нежно поглаживая чешуйки. — Вы ведь не откроете мне тайну, если я спрошу, откуда у вас такая редкость, что стоит целое состояние?

— Нет, сэр, — лукаво усмехнулась я, качнув головой, — не открою. Есть тайны которые лучше не знать.

Но больше всего его поразили мои нательные росписи. Когда он провел со мной предварительные тесты, то удивился моей зрелой и выдержанной магии и попросил объяснить причину. Я призналась, что несколько лет занимаюсь магическими практиками. Откинула волосы, повернулась спиной и, спустив немного ворот блузки, показала проявившуюся вязь на шее, уходящую под воротничок, а потом и светящиеся от магии глаза. Старик был восхищен, засыпал восторгами. Назвал жемчужиной его коллекции и с тех пор относился как к сокровищу. Я не пожалела, что открылась ему. Полная клятва давала мне нужные гарантии, а я приобрела его уважение и поклонение. Это лучше, как по мне, чем деспотичное и капризное отношение наставника к подмастерью.

* * *

Вообще, мое ученичество задело самолюбие многих и никому не пришлось по душе. Искренне порадовался за меня, похоже, только Северус, и то ворчал, что мы редко видимся.

Флитвик в этом году отказал мне от факультатива, сказав, что основы он уже дал. Из вредности, не иначе, но я ничего не потеряла. В этом году ЗОТИ и боевую магию стал преподавать мистер Роджер Гилл — вместо ненавистной миссис Вильсен. Бывший аврор, назначенный прямым указом Министерства, чтобы в это смутное время научить нас себя защищать. Уроки боевки стояли в расписании каждый день. Нам даже сократили дополнительные предметы. По четным дням мы занимались физической подготовкой, а по нечетным практикой боя.

За первую неделю, после обязательного практического теста, он определил уровень подготовки каждого и поделил все курсы по темпераменту ведения боя и физической подготовке. Я попала в зеленую группу с Северусом, Люпином, Поттером и Алисой. Блэк и Марлин в красную, Питер, Элис и Мэри в желтую. Причем группы создавались всех возрастов. Например, Блэк и Марлин в своей группе были младше всех, а в нашу входили несколько семикурсников. В общем, это были по-настоящему нужные, интересные и грамотно представленные уроки, где учитывались особенности и сильные стороны каждого.

Еще сюрприз мне преподнес друг. Северус вступил в закрытый «клуб черепа» куда, кстати, входили не только слизеринцы, но и чистокровные снобы с других факультетов. Собрания проходили раз в неделю, по субботам, в одной из комнат «Кабаньей головы». С этого года, несмотря на угрозу, нам разрешили походы в Хогсмид. Хотя в выходные патрули авроров утраивали. Министерство посчитало, что подростки в замкнутом пространстве школы — не лучшая идея.

Оказалось, Северус все прошлое лето сочинял заклинания. А я-то думала, он в той тетрадке стихи пишет, а он свои Левикорпус и Сектумсемпру придумывает. Конечно, серьезные проклятья он никому не показал, по его словам, но его шуточные сглазы пользовались бешеной популярностью. С начала года и дня не проходило, чтобы кто-то не завис в воздухе, сверкая штанами. Мне приходилось каждый раз выходя из спальни накладывать на себя и девчонок антисглаз.

Конечно, с такими талантами его наконец приняли в клуб. Но возразить мне было нечего. Он по секрету рассказал мне, чем они там занимаются. Изучают боевые заклинания, немного алхимии, каббалы, магии крови и медицинских чар. На словах все выглядело вполне безвредно. Ни тебе жертвоприношений, вызовов демонов, пыток — короче, придраться было особо не к чему.

Я могу понять друга — он просто не мог пройти мимо тайных знаний. Пусть мне не шестнадцать, но я еще помню подростковый максимализм, желание приобщиться к чему-то великому, быть особенной, перевернуть мир.

Свет. Тьма. По сути, все в школе без исключения горели какой-то идеей, и переубедить их сегодня было бы невозможно. Все пройдет само, позже, когда они уже наломают дров, набьют шишки и разочаруются.

Мне было вполне комфортно одной, потому что в душе я не подросток, уже пережила подобное и знаю ему настоящую цену. Но Северус хоть и был одиночкой, в силу возраста ему этого было мало. Нужна была цель, чтобы стать великим, достойным уважения и равным со своими кумирами. В общем, отговаривать его сейчас было бесполезно.

Единственное, что меня беспокоило — обожествление Лорда. В глазах друга тот виделся только что не святым. Нес знания и свет в мир. Странно, но Северус не замечал зла в окружающей реальности и всему находил оправдания, словно жил в каком-то в отдельном, идеальном, придуманном мире, куда его допустили.

Когда я скептически фыркала на его восторги и, потрясая газетой, указывала на невинные жертвы, он отговаривался их необходимостью — ведь идет война и без жертв обойтись никак не получится. Министерство и общество, мол, сами виноваты — не отдали власть добровольно, вот и страдают, по своей вине, и все жертвы на их совести. Меня изумляла извращенность его восприятия, когда белое становится черным, а черное белым.

— Лорд просто хочет вернуть магам право жить по законам магии, Лили, — вдохновенно вещал он, — ты же видишь, как все изменилось в магическом мире. Ты же сама совершаешь ритуалы, — заговорщически прошептал он, склоняясь ко мне, — и должна понимать, о чем я, они ведь тоже под запретом. Нынешняя власть все запретила, даже в школе ничему не учат. Полный примитив. За сто лет не появилось ни одного профессионала. Куда делись артефакторы, заклинатели, алхимики? Нас, магов, с детства равняют с магглами. Почему я должен подстраиваться под магглокровок только потому, что их магический предел не позволит более сложную программу? Пусть учат их отдельно, в таком случае.

— А может, нас всех, грязнокровок, и вовсе в резервации согнать, а Северус? — усмехнулась я. — А что, дадим дорогу избранным и достойным, а ваш Лорд укажет кого куда.

— При чем тут ты, Лили? — опешил Снейп. — Ты не такая, тебя даже Слизнорт в ученики взял.

— Ну, я ведь тоже грязнокровка. Да, и не спорь. Если для тебя я подруга, то для других придурков из твоего клуба — грязнокровка. Не будь двуличным, Северус. Тут двойные стандарты не прокатят. Думаешь, я не знаю, как ты таких как я называешь, когда меня рядом нет? Сама слышала, как ты Розу с Пуффендуя на той неделе обозвал, да еще и плечом толкнул: «Дорогу, поганая грязнокровка», — издевательски процитировала я под его упрямый взгляд. — А Мэри? Вчера ее твои дружки чуть до срыва не довели. И не говори мне, что лично ты в этом не участвовал, — перебила его возражения, — ты рядом стоял. Любой нормальный парень не стал бы смотреть, как отморозки издеваются над девушкой, и защитил бы ее. Ты превратился в Люпина.

— Вот еще, — возмущенно фыркнул он.

— Да, в Люпина. Тот тоже никогда не вмешивается, чтобы не потерять место в стае, прямо как ты теперь. Ты просто жалок.

— Ну, знаешь, — вскинулся Снейп и вскочил. — Твои хваленые Мародеры не лучше.

— Лучше, — припечатала я. — По крайней мере, я ни разу не слышала, чтобы они издевались над девушкой, да еще толпой. А вот ваша банда много хуже.

— Просто Поттер за тобой увивается, — зло бросил Снейп.

— И что? — скептически фыркнула я. — Пусть увивается, от меня не убудет. Странно, что тебя это удивляет. Не он первый, не он последний, а мне нет до него дела.

— Может, ты и на выпускной бал с ним пойдешь? — вдруг спросил Снейп. И что-то было в его голосе, что мне расхотелось ему дерзить.

— Нет, — ответила я, — на бал я иду с Френки Мейсоном — семикурсником с Когтеврана. Хотя Поттер тоже меня приглашал.

— Я думал, что мы пойдем вместе, Лили, — расстроился Снейп, похоже, забыв о нашем споре.

— До бала неделя осталась, — ответила я, — не припомню, чтобы ты меня приглашал.

— Но я полагал, что мы друзья, и это подразумевается само собой.

— Я ведьма, Северус, а не телепат, — устало ответила, пожав плечами и вставая, — и не обязана думать за тебя. Мы выросли, и наша дружба не требует от нас ходить всегда и везде вместе, держась за руки. От того, что мы выбрали для бала других людей, мы не перестанем быть друзьями. Просто в следующий раз не тяни до последнего.

— Но ты бы пошла со мной, если бы я успел тебя пригласить? — спросил он.

— Конечно, пошла, — улыбнулась я, а Северус просветлел лицом, — и потом, никто не запрещает тебе меня пригласить на танец. Я не собираюсь сидеть рядом с Френки весь вечер.

Северус, вспомнив о сопернике, нахмурился и, может, чего и сказал бы, но нам надо было бежать на уроки.

* * *

За день до бала случилась неприятность. Мистер Мейсон неожиданно упал с лестницы и сломал ноги. Я навестила неудачливого кавалера в Больничном крыле. Выслушала извинения и пожелала скорейшего выздоровления, хотя понимала, что до бала бедняга не оклемается.

Позже меня удивил и возмутил Поттер. Он предложил мне пойти на бал с ним, хотя уже обещал Мэри, и она целый день прихорашивалась, мечтая, как они после бала впервые поцелуются. Я, конечно, решительно отказала и хоть промолчала, но Поттер, похоже, понял, что ступил, и я осуждаю его непостоянство.

После ужина я как всегда навестила Слизнорта, и он любезно предложил мне свою кандидатуру, если до завтра я не найду сопровождающего, а при возвращении в башню меня перехватил Снейп.

— Лили, — обрадовался он, — я как раз шел к тебе. Слышал, твой кавалер попал в Больничное крыло, может, ты теперь пойдешь на бал со мной?

Если бы он не выглядел так нарочито невозмутимо, я бы и не заподозрила подвоха. Но непривычная легкость и беззаботность, ему не свойственные, смутили.

— Пойду, — ответила я, проницательно глядя на него, — если ты поклянешься нашей дружбой, что Мейсон попал в Больничное крыло без твоей помощи и помощи твоих друзей

Снейп никогда не мог мне соврать. Он вообще не любил ложь, прямо как я, мог юлить и недоговаривать, но не лгать. Ответ я прочитала в его глазах и в гордо вздернутом подбородке. Как и упрямство, и уверенность в своей правоте.

— Ну ты и… — Влепила ему пощечину. — Если ты только подойдешь ко мне на балу я тебя прокляну. Понял? Не хочу тебя видеть, — зло выплюнула, задыхаясь от возмущения, и убежала в спальню. Идти на бал уже совершенно не хотелось. Было больно — я ведь грешила на Поттера.

На бал пошла с Слизнортом. Он мне не докучал. Протанцевал со мной первый положенный танец, очень грациозно, надо сказать, для такого тучного человека, и передал другим кавалерам, завязав беседу с профессорами. Я здорово провела время, если бы еще не ловила на себе ревнивые и обиженные взгляды Северуса. Он пришел один и почти не танцевал, хотя хорошо умел. Эйлин сама нас учила прошлым летом. Даже Поттер станцевал со мной пару танцев и выглядел счастливым, пока Люпин развлекал Мэри, отвлекая ее внимание от нашей пары. Так что этот год закончился весьма неплохо, если бы не проблемы с парнями. И что-то мне говорило, что все только начинается.

Узнала, что Мародеры все же вздернули Северуса его же собственным сглазом, летним днем под старым дубом возле озера. Но меня там не было, и потому он на мне не сорвался и грязнокровкой не обозвал, а к вечеру висели уже сами Мародеры. Поттер, надо сказать, слово держал, и их привычные шутки над Снейпом так и не перешли обратно в травлю и физические увечья.

Я в это время сидела в спальне и собирала сумку, попутно выслушивая восторженный щебет Мэри о великолепном любовнике Поттере. Одним поцелуем у них там дело не ограничилось, и она заявилась в спальню только под утро, как и Марлин. А Алиса и вовсе, как только ей в октябре исполнилось шестнадцать, периодически не приходила ночевать, проводя время со своим женихом.

Макгонагалл навещала гостиную факультета только раз в день, перед отбоем, свалив все на старост, так что ночью большинство старшекурсников разбредалось парочками по замку в облюбованные места свиданий. Взятки, чтобы старосты не заметили их при обходе, приносили неплохой доход и являлись стабильным способом заработать. А у кого денег не было, платили услугами — писали эссе, приглядывали за первачками, пололи грядки и разбирали травы на обязательных отработках.

Все еще обиженная на Снейпа, ехала домой в купе с подругами. Кота за неделю до того отдала Роне, вызвав ее в Хогсмид. Эта рыжая зверюга еще больше выросла, стала просто неподъемной и очень капризной. Мучить его в переноске столько часов посчитала негуманным.

Наконец мы приехали, и слава Великой, потому что девчонки, хвастаясь своими победами на любовном фронте, повадились меня дразнить. Теперь у каждой появился парень, а у Алисы вовсе жених, и остался только один бастион невинности — я. И каждая, кроме Алисы, сочла нужным пошутить на эту тему.

Надо сказать, что красивых парней в Хогвартсе было много. И я сама пару раз залипала на рослых и эффектных фигурах квиддичных игроков. Но проблема в том, что просто подержаться за руки и целоваться в нишах за гобеленами было уже поздно да и неинтересно, а занятия сексом в таком замкнутом пространстве, как школа, не привели бы ни к чему хорошему.

Общество магов сильно отличалось от маггловского и современного. Тут было нельзя просто и без последствий выбрать партнера и провести время к обоюдному удовольствию, чтобы после не пошли слухи о твоей доступности.

Чистокровные девчонки все давно были просватаны, и если и проводили время, то только с женихами, а маггорожденным приходилось труднее всего. Я за все время обучения насчитала только семь пар, закончившихся браком.

Девчонки, влюбляясь, не могли понять, что парни, даже магглокровки, в стремлении зацепиться в магическом мире на магглорожденных никогда не женятся, а уж местные и подавно, и бросались в любовь с головой. А после разочарования и разрыва отношений находили себе новые. Парни в таком случае становились очень настойчивыми и преследовали добычу, обещая любовь до гроба, пока та не сдавалась. А потом хвастались своими победами друг перед другом.

У популярных парней, таких как Поттер и его компания, девчонки менялись постоянно, даже если сплетни об их победах уменьшить втрое. Особенно отличился Блэк. Этот рослый и, что и говорить, ну очень красивый и яркий парень вполне оправдывал свое звездное имя. По нему сохли девчонки даже со старших курсов, и он знатно резвился в этом малиннике лет с четырнадцати.

Люпин в этом смысле был довольно скромен, хотя достаточно красив, из тех спокойных надежных мальчиков, за которых приличные девочки хотят замуж. Хотя, думается мне, что если бы не его «пушистая проблема», он бы составил достойную конкуренцию Поттеру.

Сам Поттер был из тех рыцарей без страха и упрека, что кружат девчонкам головы. Весел, щедр, заботлив, но очень правдив. Делает все для партнерши, пока они вместе. Но если спросить прямо, то он не солжет, и сразу скажет, что не женится. Все его отношения длились до этого самого вопроса, и им же и заканчивались. Зато девчонки чувствовали себя с ним королевами. И он не крутил по три романа одновременно, как его дружок Блэк, и начинал новые отношения только когда заканчивались старые.

Питер, в отличие от своей киношной версии, был весьма симпатичным и располагающим парнем, разве что невысоким, и тоже пользовался успехом у девушек. Но так получалось, что доставались они ему только после Поттера и Блэка. Благодаря немного детской пухлости, наивной внешности (девчонки считают таких милыми) и большим карим глазам с длинными ресницами, он умел мастерски втираться в доверие к слабому полу, сочувствовать, и все заканчивалось утешающим сексом. Правда, утром его сразу благодарили, извинялись, и бросали. Но его это не очень огорчало. Он давно и беззаветно был влюблен в Мэри, ухаживал за ней, дарил приятные мелочи, цветы, конфеты, и даже намекал, что готов жениться. И вот теперь она досталась Поттеру. Следующий учебный год будет явно годом любовных скандалов. Короче, выбрать себе любовника в замкнутом пространстве школы мне не светило. Придется и дальше играть в неприступность, но я планировала найти себе кого-нибудь на каникулах. Если и крутить с кем-то любовь, то, только с французом.

* * *

Проводив девчонок, обернулась к настороженному Северусу. Я уже отошла от его выходки, как и он от моего отказа и оплеухи, если судить по виноватому виду.

— Ну что, пойдем домой, Сев? — сказала, протягивая руку. Он просиял, мы вышли на маггловскую сторону и, зайдя в неприметный закуток, переместились.

Эти каникулы прошли в точности, как и прошлые. До конца июня провели время дома, а после солнцестояния и обряда перебрались во Францию. Закупилась по полной в магических лавках. Кобуру под вторую палочку, которую нельзя обнаружить, уменьшающая коробка для зелий и так, по мелочи. С началом войны моя тревога усилилась, и хотелось обезопасить себя от неожиданностей. Все стоило очень дорого, но оно того стоило. «Пророк» пестрел сводками о новых нападениях, исчезновениях и смертях.

Повидалась с родителями, сестрой, но больше недели с семьей не выдержала, тем более им не до меня было. Они оформляли опеку над трехлетними близнецами погибших друзей. Мама долго извинялась, жаловалась, что после того как дочки разъехались, им с отцом стало очень одиноко в большом доме, а тут такое горе, вот и решились. Ни я, ни Петунья, против не были. Тем более белокурые мальчишки были само очарование, хотя слишком шустрые и неугомонные, как по мне.

Да и, честно говоря, я странно себя ощущала, проживая на маггловской территории, как будто чего-то не хватало. После обрядов моя магия стала более восприимчивой к таким вещам. Чувствовала легкую усталость и раздражение, словно переобщалась с вредной и занудливой старухой — как незначительный, но постоянный отток сил. Не представляю, как Эйлин выдержала так долго в Коукворте. Не удивительно, что у нее был такой угрюмый и больной вид.

У Снейпов было в разы веселее. Мы купались, загорали, читали, летали, сражались друг с другом. Правда, роман мне завести так и не удалось. Северус не оставлял меня и на минуту, отпугивая всех парней в радиусе пяти метров.

Похоже, он созрел для отношений, и я ему нравилась. Правда, он не признавался, наоборот, делал вид, что все по-старому. Играл он довольно умело, но его выдавали напряженность тела и глаза. Иногда меня обжигали его откровенно голодные взгляды, который он торопливо прятал под прикрытыми веками, часто его черные глаза темнели еще больше, становясь похожи на пугающие бездны. При простом прикосновении он сначала замирал, вздрагивал и напрягался, словно я его ударила. А однажды он даже чуть меня не поцеловал.

Мы сидели рядом в саду под старой яблоней и читали. Мне попалась страшно занудная книга, что дал мне на лето Слизнорт с наказом заучить. На пятой странице текст слился в одно полотно непонятных закорючек, и я оперлась спиной о дерево и закрыла глаза, чтобы дать им отдых. Не спала и почувствовала, что на лицо легла тень, закрыв мне солнце. Ощутила легкое, словно невесомое прикосновение чужого дыхания к губам, потом его тонкие теплые пальцы очертили скулы, овал лица. Вернулись и пробежались по контуру губ, после некоторой заминки спустились на шею.

— Лили, — нежно выдохнул Северус.

Я поняла, что пора прекращать притворяться и пошевелилась. Он отпрянул и отвернулся, сделав вид, что ничего не произошло. Я потянулась, сослалась на усталость и пошла в дом. И что теперь с этим делать?

Если бы он признался мне прямо, то я бы сразу его отшила, сказав, что вижу в нем только друга. Да я, в принципе, и показывала это всем своим видом и не замечая его чувств. Но заводить разговор на эту тему самой было как-то неправильно. Все его действия были вполне невинны, а выражение глаз к делу не пришьешь. Он все так же каждый вечер приходил ко мне с расческой, мы смеялись, разговаривали и вели себя как брат и сестра. Было жаль терять это ощущение семьи и, может подсознательно, мне хотелось оттянуть момент расставания. Было страшно остаться одной в этом все еще чужом для меня мире.

Да я может и рискнула попробовать с ним встречаться, да только меня беспокоило это его — Всегда. Если по канону у них с Лили ничего не было, и он всю жизнь ее помнил, то отвязаться от него после более близких отношений будет нереально, учитывая, какой он собственник. С таким не прокатит простой флирт и интрижка. Так что лучше держаться от него подальше и делать вид, что не замечаю его симпатии. Так будет правильней. Хотя мне он нравился, пусть и не в этом смысле.

Северус, признаться, вырос в довольно привлекательного парня. На актера, что его играл подростком, не похож совсем. Скорее на того, кто играл дракона в каком-то нашем фильме под старину. На лицо, конечно, совсем не красив, но тело вполне себе ничего. Высокий, жилистый, угловатый, с таким чисто мужским острым кадыком.

На него тоже начали заглядываться девчонки в последние два года, когда он стал прилично одеваться и выглядел уже не таким худым и угрюмым. И он бы мог, при желании, стать популярным, но его тяга к Темным искусствам, вздернутый подбородок, презрительный прищур и спесь, портили всю картину. Не говоря уже, что специфическая репутация факультета этому не очень способствовала. Короче, чистокровным девушкам он был неинтересен, а магглорожденные от него шарахались, как и от остальных парней из их компании.

Самой мне всегда нравились мужчины постарше. В Хогвартсе была увлечена профессором Гиллом. Этот немолодой жесткий вояка, может, и не был образцом красоты, зато весьма мужественен, и, честно признаться, единственный подходящий объект для моей привязанности мужчина, в этом сонном царстве полу-гоблинов и пенсионеров.

Этим летом по уши влюбилась в Жоржа — папиного друга. Это был просто обалденный сорокапятилетний француз. Веселый, обходительный, остроумный. С ним было легко общаться и флиртовать. Ему нравились мои юность, дерзость, внимание, но он, как и я, не воспринимал всерьез наш невинный флирт, потому наше недолгое общение оказалось необременительным и весьма приятным для нас обоих.

После Лугнасада провели во Франции остаток лета. Вернулись в Англию только за неделю до школы, и я взвыла. Нас ждали письма из Хогвартса, а меня, в довесок, значок старосты. Директор все же навязал мне свою волю.

Долго думала, зачем ему это нужно, и пришла к выводу, что он хочет взять контроль над талантливой ученицей. Вокруг меня много слизеринцев, и я, в отличие от других, не делаю из этого трагедии. А дар Слизнорта всем известен, и раз уж он снизошел до ученичества, да еще так радовался, значит, во мне что-то есть. А отдавать неизвестную силу врагу не стоит. Тем более я не учитываю авторитеты и не поддаюсь на его привычные манипуляции. Короче, он меня подловил. Ладно, порадуюсь отдельной спальне, ванне старост и личному домовику-стукачу.

В поезде мы с Севом расстались. Он ушел к своим, а я в купе старост. Потом мы с Люпином — вторым старостой Гриффиндора, сидели в отдельном купе и болтали, периодически патрулируя вагон с новичками. Я сразу предупредила, что большую часть работы свалю на него. Просто не успею с такой нагрузкой. Он был не против, но напомнил, что во время его «болезни» мне тоже придется его заменять. В общем, нашли компромисс, который всех устроил.

Часа через два в купе приперлись Мародеры, Марлин и Мэри. Все расселись. Сразу стало тесно, шумно и весело. Почти всем. Мест не хватало, и девчонки уселись ухажерам на колени и, изредка перебрасываясь со всеми фразами, стали жарко целоваться со своими парнями и глупо хихикать.

Блэк гнусно ухмылялся, глядя на меня, пока вызывающе шарил по телу Марлин, а Поттер, целуясь, бросал на меня поверх волос Мэри проникновенные взгляды. Питер нервно хихикал, но глаза были холодными, кулаки под столом сжаты — он сидел рядом со мной, а губы белыми от напряжения. Не удивительно, что он сдал Поттера Лорду. Джеймсу нужно было сто раз подумать, прежде чем начать встречаться с девушкой, которая нравится его другу, даже, если она сама на него вешалась.

Люпин сидел с постным лицом, уткнувшись в окно, изредка морщась и бросая на меня короткие извиняющие взгляды, когда дружки совсем распоясывались. Похоже, ему было реально стыдно за поведение друзей. Потом шутки стали более сальными, девчонки вовсю разошлись и принялись меня дразнить. Этого я уже не выдержала. Встала и мило улыбнулась присутствующим.

— Ремус, — впервые по имени обратилась я к Люпину, добавив в голос тепла, — пойду проверю новичков.

— Я с тобой, Лили, — подорвался птотарень, но я легонько толкнула его обратно и придержала на месте.

— Не нужно, Луни, общайся с друзьями, вы ведь давно не виделись, вам есть о чем поговорить, — сказала и нежно провела ладонью по его по щеке, чуть дольше задержавшись на шраме в уголке рта. — Жду тебя в нашей гостиной. Мне бы хотелось с тобой кое-что обсудить перед сном. — С этими словами захватила сумку с перекусом и под гробовое молчание вышла из купе, тепло улыбнувшись обалдевшему Люпину, прежде чем закрыть дверь.

Проверила первоклашек и заняв купе, где сидели только двое новичков, уткнулась в книгу, всю дорогу периодически улыбаясь своим мыслям. Ошарашенное выражение лиц этих придурков весьма забавляло. Особенно радовал злой и отчаянный взгляд Поттера. А Мэри больше нужно думать, как удержать своего ухажера, а не о моих делах трепаться. То же мне подруги. Воистину женской дружбы не бывает. Люпина, конечно, я подставила, да ничего, как-нибудь выкрутится. Извинюсь потом.

В карете ехала со слизеринцами и довольным Северусом, мельком поймав растерянный взгляд Люпина и досадливый Поттера.

После распределения и пира начались наши обязанности. Старосты проводили учеников в гостиную. Люпин и я представились, произнесли приветственную речь и определили новичков в спальни. После их ухода гостиную наполнили старшекурсники на обязательную вечеринку в честь начала учебного года. Я немного посидела со всеми, посмеялась, пообщалась и, приветливо кивнув бедняге Люпину, ушла к себе, скрывая ухмылку над взбешенной рожей Поттера. Они, похоже, поцапались с Мэри, и теперь она дулась напоказ в надежде на его извинения.

Дверь в спальню старост находилась рядом с выходом из гостиной. Комнат было две, каждая со своей ванной, а гостиная общая. Считалось, что так старостам после трудового дня будет удобней обсуждать планы на следующий день. Увидев уютную комнату с ковром, столом и собственным камином, немного примирилась с навязанной повинностью и даже порадовалась, что не придется общаться с подругами. Видеть их после произошедшего не хотелось.

Позвала домовика, попросила чаю и, вернувшись в гостиную, провела пару часов за чтением. Благо патрулировать коридоры нам сегодня было не нужно.

Около часа ночи меня разбудил Люпин — я незаметно прикорнула на диване. Мы выпили горячего шоколада, обсудили и распределили завтрашние обязанности, и около двух разошлись.

— Лили, скажи, ты ведь все это не серьезно? — смущенно спросил он перед уходом, растерянно водя руками, видимо, наглядно демонстрируя масштаб трагедии.

— А что, ты против? — лукаво усмехнулась я.

— Нет, — неожиданно серьезно ответил он, — но Джеймс мой друг, и я бы не хотел портить с ним отношения.

— Мне нет дела до душевного комфорта Поттера, — отрезала я, — но обещаю больше тебя не втягивать. Прости, мне просто стало скучно, и я решила немного пошалить. Ладно, пора на боковую. Не забудь поставить будильник, завтра твоя очередь вести молодняк в Большой зал.

— Хорошо, — согласился Люпин, — доброй ночи, Лили.

— Доброй ночи, Лу-у-уни, — нежно протянула я и, смеясь, ушла в спальню под его укоризненный, но весьма довольный взгляд.

Утром перед уроками нас вызвали к директору, выдали свиток прав и обязанностей старост и план внешкольных занятий, снабдив все прочувствованной речью о долге, чести и объединении усилий в это смутное для всех время. Очень хотелось вцепиться старику в бороду, когда приветливо сверкая очками и расточая улыбки, он меня поздравил, пожав руку, как и остальным. Утешила себя только тем, что это ненадолго, всего на год-два, и ссориться с таким человеком неразумно. Пусть думает, что я друг, мне и одного врага за глаза хватит.

Потекли привычные дни учебы. Люпин оказался очень полезен, и ночные патрули полностью перекинула на него. Со своей стороны, я установила на спальнях с первого по четвертый курс сигнальные чары, чтобы малышня по замку ночами не бродила. Первое время, когда она орала каждые полчаса, взвыли все, а потом сами разобрались между собой, вздули кого нужно, и наступила благословенная тишина.

Недели за две первоклашки научились хорошо ориентироваться в замке и стало полегче. Хотя помощь с домашкой после уроков никто не отменял, но тут меня часто подменял Люпин. Спустя месяц мы со всем разобрались и привыкли к нагрузкам. И начались привычные школьные будни.

Став старостой, окунулась в школьную жизнь с головой. Не удивительно, когда патрулируя, на каждом шагу натыкаешься на чужие тайны. Мне никогда особо не было дела до остальных, но теперь я знала о других больше Памелы Мэй — признанной хогвартской сплетницы с Когтеврана.

Кто с кем встречается, кому изменяет и с кем расстался. У кого какой бизнес в школе; контрабанда алкоголя, запрещенных зелий, тестов для промежуточных экзаменов, мест для свиданий, книженций неприличного содержания. Никогда не думала, что Хогвартс живет такой бурной и не совсем законной жизнью, особенно ночью.

Больше всего напрягали Мародеры и слизеринцы. Первые считали, что правила не для них, и в случае чего, Люпин, как староста, всегда прикроет, а вторые и вовсе не признавали никаких авторитетов.

Особенно доставала компания Снейпа под предводительством Мальсибера — здорового брюнета с глумливой усмешкой. Туда еще входили Эйвэри и Уилкис. У меня от этой троицы бежал мороз по коже. Чувствовалось в них что-то звериное, словно стояла одна напротив неуправляемой стаи бешеных собак. Не проходило и дня, чтобы кого-то из старшекурсников не покалечили, не избили, не прокляли. Всякий раз сердце замирало, когда ловила их на горячем, но они всегда выходили сухими из воды и удалялись с гордо поднятой головой и презрительно-угрожающими усмешками в мой адрес. Даже Пожиратели не вызывали во мне такого подсознательного опасения, как эти безбашенные и неуправляемые отморозки.

И больше всего бесило, что с ними, как привязанный, таскался Снейп. Хотя ни разу не видела, чтобы он лично кого-то третировал, да и знала, что жестоким он не был. Но иллюзий не строила и допускала, что вряд ли он всегда стоял в сторонке. Меня пугало, какой тьме в сердце он дает волю рядом с подобными личностями, чтобы занять свое законное место в стае и быть наравне с остальными. Не хотелось бы никогда узнать его с подобной стороны.

Но когда мы встречались он вел себя обычно, и предъявить ему, по сути, было нечего, кроме того, что он не попытался отговорить своих друзей от очередного насилия. Но требовать от него подобное было бы откровенно глупо. Потому наедине мы просто не поднимали подобные темы.

Я подсознательно чувствовала, что он упорно движется в выбранную сторону, скоро все решится и закончится, а мне бы хотелось продлить нашу дружбу немного дольше. Сама не заметила, как мальчишка стал мне очень дорог. Но, видимо, от судьбы все же не уйдешь и не спасешь никого против его воли.

С подружками помирилась. Они обе попросили прощения, правда, очень своеобразно — надув губки и хлопая ресничками, капризно обозвали занудой, слишком серьезной и не понимающей шуток. Советовали найти парня и научиться расслабляться. Детский сад, короче.

Да и нам, если признаться, стало не до общения. Сидеть и слушать их пустые разговоры и сплетни мне было абсолютно неинтересно, а они, растворились в отношениях и в свободное время не слезали с колен своих парней. Сопровождали их на матчи, тренировки и вечеринки, в общем, мы как-то незаметно отдалились друг от друга. Но я ни капли не жалела, дала допуск Алисе, и, когда она не гуляла с Френком, сидела у меня, мы спокойно пили чай под содержательный разговор. Иногда к нам присоединялась Элис. Этого вполне хватало.

Люпин, похоже, прояснил ситуацию с другом, и Поттер снова стал самим собой — веселым, наглым, вызывающим и несносным. Он все также часто попадался мне на глаза, напоказ целовался взасос и бесстыже лапал Мэри в общей гостиной под одобрительное улюлюканье толпы обожателей, исподтишка поглядывая на мою реакцию. Цеплялся и насмешничал.

Для меня не являлось тайной, что я ему нравлюсь и уже очень давно. Но упорно делала вид, что не замечаю его чувств и не понимаю намеков. Тем более не верила в его искренность. Да, он меня хотел, как хотел бы любую другую, кто не обращает на него внимания. И реши я уступить, то меня бы постигла участь остальных бывших девчонок нашего золотого парня.

Никогда не встречалась с малолетками и не видела в них ничего привлекательного для себя. Нет, в таких отношениях конечно тоже есть плюсы — романтика, искренность, ранимость, восторженность, острота, буйство чувств — я и сама когда-то такой была. Но повестись на подобное, как по мне, можно только будучи таким же подростком, с подобным восприятием жизни, а никак не зрелой женщиной. Такие как я обычно ищут в отношениях несколько другого.

Джеймс был популярным и красивым парнем, этого не отнять. Любимчик толпы, спортсмен, душа компании, вокруг которого собственно и крутилась факультетская жизнь. Его все обожали, и он купался в славе абсолютно заслуженно. Но я никогда не входила в число его почитателей.

В компании еще могла терпеть Поттера и то недолго, но наедине… Когда он внезапно появлялся словно из-под земли и перерезал мне путь, то вел себя настолько неадекватно, словно разом тупел. Нес ахинею, хвастался, насмешничал и пошлил. Бравировал, строя из себя бывалого гусара, до полноты картины не хватало только дернуть меня за локон и огреть портфелем.

Чувствовала себя неловко, не зная, как себя вести и отвечать на эти глупости и двусмысленности, не выглядя при этом глупо самой. Это бесило и выводило из себя — не выношу выглядеть смешной. Опыта общения с такими влюбленными подростками у меня никогда не было, и я просто-напросто терялась. С Северусом в этом отношении было куда проще. Чтобы он ко мне ни чувствовал и какую внутреннюю борьбу ни вел, всегда оставался самим собой не делая из меня идиотку.

Всем моим любовникам в прошлой жизни было тридцать пять — сорок. Это были уже вполне состоявшиеся мужчины с жизненным опытом, уверенные, начитанные, с прекрасным чувством юмора. С ними было о чем поговорить, пофлиртовать, поупражняться в сарказме и остроумии — ходить по грани, взаимно искушать, возбуждая ум и тонко распаляя воображение, а потом так приятно поддаться, проиграть сильному противнику и сдаться на милость победителя.

Они знали толк в сексе, не имели комплексов, приветствовали эксперименты и отличали раскованность от распущенности, а эротику от разврата. И главное, не искали своего, стараясь доставить удовольствие партнерше, оставить после себя хорошее впечатление и закрепить славу прекрасных любовников.

Короче, если выбирать, я всегда предпочту дорогой солидный ресторан. Где можно лениво и томно насладиться вкусом изысканного вина, от которого приятно кружит голову, а не напрочь сносит башню, как от дешевой шипучки, выпитой залпом. Попробовать что-то качественно приготовленного, не торопясь, смакуя каждый кусочек, а не наспех давиться сомнительным фаст-фудом, нажирая задницу и приобретая комплексы. В общем, пункт быстрого питания точно не по мне, и потому Поттера в качестве любовника никогда не рассматривала. И пока мне удавалось избегать его поползновений, хотя с этого года он усилил напор, несмотря на постоянные отношения с Мэри.

* * *

Слизнорт меня не очень напрягал, хотя думала, он запрет меня в лаборатории. Но оказалось, в начальном обучении мастерству больше писанины и заучивания, чем варки, так что пока штудировала книги. Мастер рассчитал программу года на три-четыре и так грамотно составил расписание, что у меня даже оставалось свободное время. Правда, я тратила его на общение с тем же Слизнортом, развлекая его три раза в неделю по часу, устраивая музыкальные вечера — он запретил мне перенапрягаться и настаивал на отдыхе под своим приглядом. И еще чаевничала около двух часов по субботам, перед отбоем, с мадам Пинс, обсуждая классику. А вот воскресенья мы проводили с Севом — ходили в Хогсмид или зависали в облюбованном заброшенном классе. Привели его в порядок, и я превратила старый хлам в приличную мебель. Получилось очень уютно.

Мне довольно легко давалась трансфигурация, все измененные вещи долго держали форму, особенно когда вольешь немного собственной магии. Декан меня хвалила и даже высказала явное сожаление, что я не выбрала ее предмет для дополнительных занятий. Особенно восхищалась, узнав, что я стала анимагом в столь юном возрасте. Я любезно кивала на ее восторги, но не спешила признаваться, что дело в зелье, а не в трансформации. Короче, на ее уроках, как и на всех остальных, я делала все положенное, но не усердствовала особо. А сама трансфигурация была конечно мне интересна, как наука, но бесперспективна в плане будущей профессии.

На уроках ЗОТИ меня ждало досадное разочарование. Профессор в середине года поменял привычную программу на условия, приближенными к реальности. После нескольких тренировок стал вызывать всех по очереди к себе и давать советы.

— Что сказать, мисс Эванс, — сказал он при личной встрече, — в целом показатели более чем хорошие, но у вас есть проблема, и боюсь, решить ее будет сложно. Надеюсь, вы не планировали идти в Аврорат после школы?

— Нет, сэр, — расстроенно ответила я.

— Это правильно, — кивнул он. — Понимаете, Лили, в тепличных условиях тренировочного зала вы действуете безупречно — хладнокровно, точно оценивая ситуацию и сильные и слабые стороны противника, смело атакуя. И даже в реальном бою я бы на вас поставил, но ваша слабая сторона — неожиданность. При непредвиденной опасности вы не бросаетесь в бой сразу, как мистер Блэк, например, а теряетесь. Вам нужно время, чтобы оценить обстановку и начать действовать, а промедление в первые минуты нападения могут стоить жизни вам, и тем, кто на вас рассчитывает. Да и, сдается мне, вы боитесь убить, даже для защиты своей жизни. Я бы сказал, что ваша сила — это ум и планирование.

— Ум? — скептически вскинулась я, не скрывая разочарования. — Как мне поможет ум, если на меня нападут? Я хотела уцелеть в этой войне и принести пользу, что толку в моей безупречности, если она бесполезна. Осталось только сидеть и ждать, когда прискачет принц на белом коне и спасет меня от дракона.

— Вы не правы, — возразил он и улыбнулся моему сравнению, — грамотно и быстро оценить обстановку — половина дела. А еще у вас великолепный щит. Вот его вы выбрасываете просто на автомате. Удивительная концентрация магии, неуязвимый ни для чего — никогда еще не видел подобного. Советую вам работать в связке с кем-то из зеленой и синей группы. Это сильно повысит ваш общий шанс на победу. Вы прикроете их и обеспечите себе несколько минут на раздумья, а они защитят вас, пока вы оцениваете обстановку. Проблема в том и состоит, что вы, по сути, не командный игрок, а в одиночку не выживете. Да и надо сказать, ваша магия, не сочтите за оскорбление, слишком женская — целитель, защитник, но никак не воин, — добавил он, подбадривая меня улыбкой. — Хотя дело не безнадежно, и я буду давать вам дополнительные уроки три раза в неделю. Обещаю, вы переступите через свои страхи, мисс Эванс, и станете достойным бойцом.

Не сказать, что он открыл мне что-то новое — этого стоило ожидать, после нескольких лет обрядовой практики и раскачки женской энергии. Да и, признаться, я очень боюсь смерти, хотя почему, совершенно непонятно. Уж кому, как не мне, знать, что смерть — это всегда начало чего-то нового. Но все равно при мысли о ней тоскливо сжимается сердце, и я цепенею. Надеюсь, профессор поможет с этой проблемой, как и обещал.

Наверное, мне просто нравилось жить, и опять потерять ее так рано не хотелось бы. Моя прошлая оборвалась чуть за тридцать, сегодняшние подруги не доживут и до двадцати, Поттеры погибли в двадцать один, Тонкс в двадцать пять, а остальные Мародеры и Снейп около сорока. Все они ушли слишком рано, не успев пожить… Ничего по сути не успев. И большую часть осознанной жизни ничего не видя кроме смертей и потерь, не чувствуя ничего, кроме боли, сожаления и отчаяния. Это неправильно, извращенно, грязно, когда молодые умирают молодыми.

* * *

С этого года нас всех перевели на невербальные заклинания. На любом уроке требовали сосредоточенности и тишины. Нам с Северусом это давалось легко — мы уже пару лет на каникулах практиковали подобное. И даже придумали свою систему знаков, которую я стянула из фильмов про современный спецназ. Это помогало нам выиграть в магических сражениях с местными приятелями. Да и почти все заклинания и проклятья, что Сев насочинял, невербальными были.

Друг с восторгом принял мою летнюю идею тренировок автоматического навыка в чарах, и в короткое время достиг значительных успехов. Испытывала гордость глядя на него — он так преуспел. Но где-то глубоко внутри меня жило чувство досады и зависти к его невероятным успехам. Было жаль, что я никогда не достигну его высот и всегда буду уступать ему в силе и знаниях.

Этот пацан оказался одарен в разных областях и невероятно силен магически. Иногда я думала, что для него не существует ничего невозможного. Он увлекался многим и везде достигал успеха. Эйлин даже с прошлого года стала учить его окклюменции и легилименции, и весьма успешно. Я же, несмотря на самоконтроль и выдержку, не смогла освоить даже азы этой сложной науки и уже на третьей минуте занятий засыпала крепким здоровым сном. Спасибо Эйлин за подарок — вся надежда на ее сережку.

* * *

Поттер оказался злопамятным парнем и, памятуя Люпина, устроил мне веселую жизнь. Он, похоже, сменил тактику по моему завоеванию и втянул в наше противостояние весь факультет, который послушно пошел за своим бараном, то есть, оленем.

Теперь каждый с подачи Мародеров и их пассий считал своим долгом выразить сочувствие моему одиночеству и беззлобно похихикать за спиной. Это бесило, тем более я действительно оказалась в некоторой изоляции, особенно заметной на фоне помешанных на любви однокурсников.

Например, многие разговоры при моем появлении стихали — мол «не при невинной Эванс». «Взрослые разговоры не подобает слышать маленьким девочкам». «Папиным дочкам уже давно пора быть в постельке». «Пришла телефонограмма, что принц для Эванс только что выехал на белом коне из страны розовых облаков» — и все в таком роде. Словно все сговорились пенять, что у меня нет парня. И хоть я понимала, что это глупо и по-детски, но в глубине души злилась. Ненавижу, когда из меня делают дуру.

Самое странное, что я всегда нравилась мальчишкам, и они с удовольствием строили мне глазки и были не против поболтать и пригласить на свидание, а в этом году как отрезало. Не то чтобы я хотела завести поклонника, но одно дело не хотеть и не делать, а другое, когда ты никому, выходит, не нужен и не интересен. Признаться, это больно било по женскому самолюбию и добавляло уныния. Тем более что я всегда была популярной девчонкой и ничуть не терялась на фоне других красоток Хогвартса, а тут такое полное пренебрежение. Такими темпами меня на пасхальный бал никто не пригласит, кроме Северуса и Слизнорта. Но все оказалось многим проще.

Однажды вернулась после вечернего обхода в гостиную и застала вечеринку в самом разгаре. После клубничной шипучки, заменявшей среди учащихся шампанское, все были слегка навеселе. Заметив среди присутствующих Люпина, решила уйти к себе, оставив все под его ответственность — на него можно было положиться. Но не успела. Поддатые девчонки при виде меня радостно завизжали, привлекая всеобщее внимание, оживились и, не слушая возражений, настырно приволокли к остальным, усадив в кресло и вручив стакан.

Послать бы их, если честно, но эти заразы все так обставили, что если бы ушла, то выглядело все так, словно позорно сбежала, поджав хвост, и запустила бы новый виток насмешек. Как оказалось, не только Снейп на «слабо» велся. Просто со мной действовали немного тоньше, а мне почему-то до этого дело было. Репутация, чтоб ее — пришлось принять вызов.

Поначалу ничего не происходило, все веселились, напивались, общались, а потом Блэк ожидаемо распоясался. Он меня терпеть не мог, если честно. То ли его бесило, что я Поттера игнорирую, то ли ревновал меня к нему. Я лично думаю, что он был влюблен в Джеймса. Не в смысле, что он был геем или вроде того. Но у каждого подростка лет в двенадцать появляется кумир своего пола, которого он обожествляет и на которого равняется.

Я хорошо помню, как в прошлой жизни была влюблена в нашу учительницу музыки Оксану Юрьевну. Мне тогда она казалась очень красивой, исполненной достоинства и всяческих талантов. Я просто летала от ее внимания, и сердце стучало так часто и трепетно, когда она меня хвалила, и за эту похвалу хотелось горы свернуть. С какой неприязнью и ревностью я смотрела на других детей, удостоившихся ее внимания и одобрения. Как копировала ее походку, жесты, прическу. Как искренне переживала, страдая, что совсем не похожа на эту яркую утонченную блондинку. У Северуса на факультете раньше тоже был старшекурсник, кому вся малышня поклонялась и подражала. Сейчас они так же фанатели от семикурсника Декстера Раунда.

В общем, это волнующее чувство очень похоже на любовь, но без сексуальной окраски. Оно обязательно проходит со временем. А Блэк, похоже, в этом состоянии застрял. Уверена, скажи Поттер ему прыгнуть с Астрономической башни, тот бы сиганул без всяких раздумий. Короче, Блэк стоял за друга горой, и мне от его едких реплик доставалось больше всего.

— Эванс, почему ты никогда не ходишь на квиддичные игры? — внезапно спросил Поттер, отвлекаясь от Мэри. — Ты же староста как-никак. Тебя на стадионе никогда не видели. Неужели тебя совсем не волнует победа команды и призовой кубок? Или тебе кроме учебы ни до чего дела нет? — Многие поддержали его слова возмущенными выкриками.

— Просто не думала, что мое присутствие на что-то повлияет, — спокойно ответила я. — Вы, как бы, и сами без меня столько лет прекрасно справлялись. Но если это так важно для боевого духа команды, я приду поболеть за вас в следующий раз.

На это общественность одобрительно загалдела.

— Мы тут вчера поспорили, Эванс, — издевательски протянул Блэк, — какого такого особенного принца ты все ждешь? Мы четверо, например, самые популярные парни в школе, уж куда лучше. Вот с кем бы из нас ты захотела встречаться, если бы мы почтили вниманием такую зануду как ты?

Все одобрительно заулюлюкали на его слова, а потом затихли и уставились на меня в ожидании. А несчастный Люпин вскинул глаза и тоскливым взглядом просил, чтобы на этот раз я его не приплетала.

— Ну, если бы взять от Блэка красоту, от Поттера популярность, от Петтигрю добрый нрав и обаяние, а от Люпина мозги, тогда получится мой идеал, — ответила я, сделав вид, что задумалась. Присутствующие одобрительно присвистнули и довольно заржали.

— Так ты считаешь меня красивым, Эванс? — прозубоскалил Блэк, многозначительно поигрывая бровями. — Это ты еще не видела моих мускулов.

— Это очевидный факт, Блэк, — пожала плечами, — и потом, должна же была природа компенсировать тебе отсутствие мозга. И судя по тому, как она постаралась, в голове у тебя пусто, как в квоффле.

— Эй-эй, Эванс! — возмутился тот, пока все над ним хохотали. — Я только на пять баллов хуже тебя сдал тест, — добавил он и под всеобщее бурное одобрение рисуясь стаскивая футболку, демонстрируя мускулы. — Да и кому кроме тебя и Лунатика нужны эти баллы? Гляди, ты сама не знаешь, от чего отказываешься.

Бог мой, там действительно было на что посмотреть, и на пару долгих мгновений я реально залипла. Думаю, он даже мне приснится как-нибудь тоскливой темной ночью. Но я быстро взяла чувства под контроль, с трудом отвела глаза и решительно поднялась с места, приняв гордый и невозмутимый вид.

— Нашел чем удивить, тоже мне эксклюзив, — скептически фыркнула я, — у нас в школе спортсменов полно, как глаза жуков по три кната за ковшик, а меня, Блэк только одна мышца привлекает, которой, к счастью, ты абсолютно лишен.

— Чего это лишен? — заржал Блэк недвусмысленно схватив себя за яйца. — Поверь, детка, все нужное на месте. Пока никто не жаловался, хоть у кого спроси, — игриво буркнул он, подмигнул и под всеобщий смех притянул к себе на колени Марлин, тиская под ее глупое хихиканье.

— Вообще-то, я про мозг, — откровенно засмеялась я, продвигаясь к выходу, — не удивительно, что ты о нем никогда не слышал. Судя по всему, ты думаешь не тем местом. — Все засмеялись и одобрительно заулюлюкали мне в след.

— Эй, Бродяга, наша староста тебя сделала, гони деньжата, ты проиграл, — донесся до меня чей-то веселый голос. Блэк что-то пробурчал, после чего послышался новый взрыв смеха.

— Слышал, Сохатый, все же у Лунатика больше всего шансов покорить нашу неприступную крепость, — гнусно хихикнул Питер, — тем более они почти что готовая парочка, даже живут вместе. Эй, Люпин, расскажешь, какую сказку ты читаешь Эванс на ночь. — Поттер что-то недовольно буркнул, и смех оборвался, потонув в общем хохоте, но я уже закрывала за собой дверь.

Позже пришел Ремус. Постучался ко мне и извинился за поведение друзей. Короче, как всегда.

Через неделю состоялась игра — Гриффиндор против Когтеврана. Пришлось идти, раз обещала. Лили присутствовала на игре только раз, еще на первом курсе, и ей совершенно не понравилось. Все орали, толкались, да еще дождь лил, а чары периодически исчезали, малышня намокла. Да и высоты девчонка боялась, а тут азартно все руками машут, того и гляди ненароком с трибуны скинут.

Мне, как ни странно, понравилось. Азарт, скорость, адреналин. Когда все мутузят друг друга в воздухе и несутся с бешеной скоростью. Сам матч длился около часа и пролетел в один миг. Я получила истинное удовольствие от присутствия и даже собиралась прийти снова, до того самого момента, когда, зависнув в воздухе на метлах, судья поднял руку Поттера вверх, признавая победу Гриффиндора. Тогда этот идиот усилив голос Сонорусом с радостным видом проорал на весь стадион:

— Сегодняшняя победа посвящается нашей прекрасной гриффиндорской старосте мисс Лили Эванс. — Он, рисуясь, подлетел ко мне, лихо затормозив, и с торжественной улыбкой небрежно бросил на колени перевитую красной лентой зачарованную дубовую веточку — ее вручали победителям на каждом промежуточном соревновании вместо кубка. Обычно особо приближенные к команде фанаты прикалывали их на мантии или махали на играх, подбадривая игроков и придавая неуверенности соперникам.

На пару мгновений все оцепенели, включая меня, а потом разом раздался восторженный девчачий визг со всех трибун. Видимо, до Поттера никто не додумался играть в рыцаря.

Все взгляды скрестились на мне, а на информационном щите, транслирующим матч, появилось мое бледное растерянное лицо. Чувствовала себя так, словно внезапно проснулась голой, стоя посреди освещенного бального зала. Красная от злости Мэри, вскочив с места, в ярости рвала носовой платок и прожигала злым взглядом, хорошо еще я сидела на три ряда выше, иначе она бы точно на меня кинулась. А потом оттолкнула подружек, сорвалась с места и, размазывая слезы, бросилась вниз по лестнице.

Как же я в тот момент ненавидела этого приставучего придурка. Ему было мало насмешек, теперь он решил с друзьями меня поссорить. Злость накатила как девятый вал. Еще никогда мне не хотелось дать себе волю и выпустить внутреннюю силу. Информационный щит отразил мои сверкающие яростью глаза и побелевшие губы. В разметавшихся от ветра волосах поблескивали и мерцали искры магии, еще немного — и я бы не сдержалась и прокляла этого идиота, но меня отрезвила Алиса. Она молча нашла мою ладонь и сильно стиснула, обращая на себя внимание, а потом спокойно увела с трибуны.

Под смешки за спиной, завистливые шепотки и громкие поздравления, мы молча прошли в замок прямиком ко мне. Алиса, видя мое состояние, вызвала домовушку и напоила меня горячим чаем. Через полчаса, когда я уже почти успокоилась, прибежала Элис и сказала, что Мэри разносит спальню.

— Это не мое дело, Лили, — сказала Алиса пока Элис вопрошающе смотрела на меня, — но тебе лучше пойти. Ты не сможешь тут скрываться от проблем вечно, и потом, ты староста, да и поговорить с Мэри все равно придется. Она от злости такого нагородить может.

— Ты ведь веришь, Ал, что я тут не при чем? — спросила, понимая ее правоту. — Я не виновата в произошедшем.

— Конечно нет, Лили, — понимающе улыбнулась она, — но Мэри ревнует и не может сейчас рассуждать здраво. Поговори с ней, пока она себе не навредила. — Я нехотя встала и вышла.

Спальня девчонок выглядела как после землетрясения. При моем появлении Мэри издала вопль и бросилась на меня. Еле успела выставить щит, пока она выкрикивала угрозы и упреки, бросаясь на прозрачную преграду, как птица в стекло. Такими помоями меня еще никто не обливал. Разговора не получилось. Моя апатия прошла и вернулась злость — почему я должна оправдываться?

Отшвырнула магией истеричку к окну на кровать и махнула рукой, убирая щит. А потом подскочила к ней и влепила оплеуху. Голова девчонки дернулась, и она, прижав руку к щеке, ошарашенно замолчала, уставившись на меня в удивлении. Дверь распахнулась, и в комнату просочились остальные.

— Какого дьявола ты меня оскорбляешь, МакДональд? — тем временем напирала я. — Разве это я устроила весь этот фарс? Почему ты набросилась на меня, а не надавала пощечин своему парню? Твой Поттер просто хотел надо мной посмеяться перед всей школой, и ему это удалось, а ты выставила себя истеричной дурой. Если еще раз откроешь на меня рот, пожалеешь — прокляну. И поверь, тебе это не понравится, — с явной угрозой добавила, выпуская немного магии. Она глотнула воздуха и закашлялась, смотря на меня с ужасом.

— Я обычно молчу и не лезу в чужие дела. И ты, видимо, решила, что хорошая девочка Эванс все смиренно стерпит, да? Что ты можешь безнаказанно сорвать на мне злость предназначенную любовнику? Не советую провоцировать меня. Сходитесь, расходитесь, трахайтесь, но меня не втягивайте в свои игры, — холодно сказала я, перед тем как выйти и хлопнуть дверью.

На обед спустилась с гордо поднятой головой, непринужденно ведя под руку Мэри — она не осмелилась возразить. Похоже, на нее так сильно повлияла моя новая личина.

Издалека приветливо кивнула Северусу. Спокойно поблагодарила за подарок подошедшего Поттера любезной улыбкой и вернулась к трапезе, чувствуя затылком пристальный взгляд Снейпа. От него так легко не отделаешься, как от Мэри.

После обеда меня ждали дела, а после свалила все на Люпина и закрылась у себя. Хогвартс все еще гудел как улей, обсуждая сегодняшнюю выходку на матче и неожиданное появление двух соперниц вместе. Версия, что Поттер за мной ухаживает, похоже, дала трещину, а я этого и добивалась. Мне совсем не улыбалось, чтобы все сочли Поттера моим парнем.

Вечером ко мне поскреблись Марлин, Элис и Алиса. Мы выпили чаю и разговорились. Разговор незаметно перешел на Поттера.

— Ну ты даешь, подруга, — с усмешкой сказала Марлин, — такое сегодня устроила, я даже струхнула. Не подозревала, что наша тихоня на такое способна. Бедняга Мэри до сих пор трясется при твоем имени.

— Этот придурок Поттер хоть кого до ручки доведет своими выходками, — ответила я, неприязненно скривившись. — Одни шутки и проказы на уме.

— Ну, не знаю, — мечтательно улыбнулась Элис, — а мне он нравится. Нормальный парень и такой смелый. И не побоялся поступить так откровенно перед всей школой, — добавила она, блаженно закрыв глаза, — вот бы мой Джон был хоть в половину таким романтичным.

— Бесит, — вспылила я, отодвигая чашку и обняв себя руками, — выставил меня дурой перед всей школой. Теперь все кому не лень обо мне судачат. И потом, ничего, что он с Мэри встречается? Хотя ему не привыкать, он девчонок как перчатки меняет.

— Если бы ты захотела, он бы встречался только с тобой, — неожиданно серьезно ответила Марлин.

— Мара, — предостерегающе вскинула взгляд Алиса, но та категорично отмахнулась и ринулась в атаку.

— Что, Мара? — как всегда прямо высказалась Марлин. — Лили сама виновата. Поттер по ней с третьего курса с ума сходит, все в курсе, а она замечать не хочет. Только дурит парню голову.

— Значит, — холодно поинтересовалась я, откидываясь в кресле, — если наш сиятельный мальчик до меня снизошел, надо радостно покивать и согласиться с ним встречаться, так, Марлин? А ничего, что он мне не нравится от слова совсем.

— Ну, тогда поговори с Поттером прямо и найди себе парня, — легкомысленно предложила Элис.

— Думаешь, это так просто? — вздохнула я. — В прошлом году претендентов полно, да мне не до того было, а в этом ко мне даже не подходят просто поговорить. Я даже Люпину намекала.

— И что он? — с любопытством подалась вперед Элис, под внимательными взглядами остальных. — Люпин тоже ничего так, и популярный. Как по мне, так он тебе больше подходит, чем Поттер.

— Как видишь, отказал, — иронично фыркнула я. — Сказал, что я ему, конечно, нравлюсь, но не настолько, чтобы терять крепкую мужскую дружбу.

— Значит, ты правда ничего не знаешь? — внезапно спросила Марлин.

— Марлин! — одернула ее Алиса. — Не смей. Пускай сами разберутся!

— Нет, надо рассказать, а то она и дальше будет в облаках летать. Я-то думала, она притворялась все это время, цену себе набивает, а она и впрямь дурочка наивная.

— О чем ты? — спросила я посерьезнев. — Говори или выметайся, Марлин, я не в настроении выслушивать твои насмешки. Мне сегодня хватило впечатлений.

— Просто, дорогая, Поттер настроен серьезно, — гадко усмехнулась та. — Он реально на тебе помешался. Поклялся, что будешь принадлежать ему одному, и открыл на тебя охоту, а остальные ему подыгрывают. Как видишь, ты осталась совсем одна. Когда тебя допечет одиночество, он будет рядом и с удовольствием тебя утешит. Так что поклонников тебе не видать до окончания Хогвартса. Мой тебе совет — не ломайся, он все равно не отступит.

— Значит, он обкладывает меня флажками, загоняя в ловушку, как зверя на охоте? — помолчав, спокойно спросила я в полной тишине, вскинув холодный взгляд на Марлин. У нее хватило ума опустить глаза. — Почему ты мне рассказала?

— Потому что иногда ненавижу тебя, Лили, — в ярости вскинулась она. — Мне надоело это нытье — Эванс то, Эванс се. Все разговоры только о тебе. И что только в тебе нашли эти придурки. Даже Сириус говорит только о тебе и Джеймсе. Ты словно третья в наших отношениях.

— Четвертая, — перебила я.

— Что? — опешила она.

— Третьим у вас всегда будет Поттер. Привыкай. Что до остального, то можешь не продолжать. Только одно не понятно, почему ты, как и Мэри, обвиняешь во всем меня? Мы дружили несколько лет, и вот ты забыла все хорошее, что у нас было, ради парня, у которого не все дома. Почему я должна отвечать за измышления в чужой голове? Подстраиваться под вас, оправдывать ожидания, чтобы вам всем было удобно? Когда тебе пришло в голову, что я непроходимая дура, на которую удобно свалить свои проблемы?

— Я не это имела в виду, Лили, — ответила она уже не так уверенно, отступая под моим напором.

— Спасибо, Марлин. Ты открыла мне глаза. Я никогда не буду встречаться с Поттером, будь он последним парнем на земле. Благодаря тебе я это поняла. К счастью, у меня еще остались друзья в этой школе, кроме тебя и поттеровских прихвостней.

— Если ты о своем Нюньчике, так не обольщайся. Он сам не так прост, как ты думаешь, — нервно бросила Марлин и выскочила из комнаты. Элис, бросила на нас укоризненный взгляд и поспешила за ней.

— О чем это она? — прямо спросила я Алису. — Вижу, знаешь, хоть ты мне не ври, Ал.

— Между нашими ходят слухи, что твой друг вовсю балуется запрещенной магией, имеющей довольно неприятные последствия.

— Какая чушь, — скептически фыркнула я. — С чего вы взяли?

— Мне сказал Фрэнк, — просто ответила Алиса. — Да и сам Снейп этого не скрывает. Все в школе знают, что если задеть Эванс — рано или поздно окажешься на больничной койке. Никто не подозревал, что твой змееныш настолько силен в зельях, а парни из их «особого клуба» его прикрывают. Против них никто в уме не пойдет, и мести Снейпа боятся даже старшекурсники. А кто сомневается — попадают в Больничное крыло.

— Не может быть, — ахнула я, — Алиса, скажи, что ты все выдумала.

— Я бы хотела, Лили, но это правда. Помнишь, тебя оскорбил Этьен с Когтеврана? Ты сделала ему замечание, и он назвал тебя грязнокровкой?

Я судорожно порылась в памяти и припомнила. Парень действительно меня оскорбил и, ухмыляясь, высказался, где именно под ним место таким, как я. Я тогда огрызнулась и забыла эту историю.

— Вижу, вспомнила, — сказала Алиса. — Так вот, он уже неделю лежит в лазарете и харкает кровью при каждом слове. И это не первый случай. Одного чуть черви заживо не сожрали, другой с горшка не слазил, чуть от обезвоживания не загнулся, третий нарывами покрылся, теперь все лицо в рытвинах как от оспы. Еще одному желудок словно кислотой разъело. Все болезни как бы маггловские, не магические, только дольше лечатся и последствия тяжелее. У мадам Освальд подозрений нет, но слухи среди учеников ходят. Так что может и поэтому еще тебя стороной обходят. Никто не хочет в Больничное крыло загреметь. Просто при твоей загруженности и безразличию к чужим делам такое не сразу заметишь. Если бы не трепливый язык Марлин, ты бы и дальше ничего не знала.

— Ты прости, Алиса, но я что-то нехорошо себя чувствую, — потерянно ответила я, вставая и натянуто улыбаясь.

— Не переживай так, Лили, — ответила она, послав мне грустную и понимающую улыбку, — со временем все образуется.

Мы серьезно рассорились с Северусом. Первый раз за столько лет. До сих пор не могу осознать. Всю ночь ворочалась, все гадала и не могла поверить. Вернее не хотела, хотя в глубине души уже знала правду.

Встретились на нашем месте. Снейп выглядел нервным и за невозмутимым взглядом пытался прятать злость, но старался держать себя в руках.

— Это правда, Лили? Вся школа судачит, что ты встречаешься с Поттером, — прямо спросил он, испытующе глядя мне в глаза, словно хотел прочесть там ответ.

— Конечно нет, Сев, как тебе такое в голову только пришло, — приветливо, но немного раздраженно ответила я.

— Но тогда почему он так поступил, если между вами ничего нет? — продолжил допытываться он, подозрительно прищурившись. — Он все равно что признался тебе в любви перед всей школой.

Надо сказать, меня его слова взбесили. Во мне все больше поднималось раздражение, как пена в котле с зельем. Захотелось плюнуть на все, послать Снейпа с его ревностью и Поттера с ненужной навязчивостью, куда подальше, но пока еще я держалась. Мне нужны были ответы.

— Почему бы тебе не спросить его самого? — холодно ответила я. — Лично меня не интересуют мотивы дурацких поступков Поттера, и я сто раз уже тебе об этом говорила.

— Но согласись, это выглядит подозрительно, — не сдавался Снейп, испытывая мое терпение, — стал бы он строить из себя идиота, если бы серьезно не надеялся на взаимность?

— Какого лешего, Северус? — вместо ответа резко сказала я, отбросив политес. — Я пришла пообщаться с другом, а попала на допрос. С какой стати я вообще должна перед тобой отчитываться? Ты мне не отец и не муж. Если не веришь моим словам, твое право, но не докучай мне тупыми вопросами, а сразу иди и спроси у тех, кому сможешь поверить. Я не собираюсь тратить время на оправдания перед тем, кто не желает услышать.

Снейп опешил от моего отпора и даже смутился, но не оставил упрямства, ясно читаемого на лице, решил идти до конца и вытрясти из меня всю правду. Разборки обещали затянуться. Вспомнив, что лучшая защита — это нападение, решила идти напролом.

— Ты мне лучше скажи: это правда? — решительно спросила. — Правда, что ты под поддержкой клуба проклинаешь и травишь неугодных тебе учеников?

— Это не совсем так, Лили, как выглядит, — по-настоящему смутился Снейп. — И вообще, это не твое дело, — неожиданно жестко ответил он, упрямо вскинув надменный и непреклонный взгляд. Я даже удивилась от таких перемен. Обычно он всегда кивал и соглашался. — Не лезь в это дело, Лили, — уже мягче добавил он, и его взгляд потеплел, — ты просто не понимаешь, что происходит.

Но я уже ему не верила.

— Я бы и не лезла, Снейп, — холодно ответила ему, — только ходят слухи, что ты проклинаешь всех, кто меня как-то задел. Понимаю, что тебе нужна какая-то высокая цель для оправдания своих гнусных поступков, но не вмешивай в это меня — не хочу иметь с этим ничего общего. Я видела сегодня Сивенсона в Больничном крыле, и считаю, что несколько слов, сказанных в запале, не стоят такой жестокой мести. Тем более, все равно, что обо мне думают мне люди, которые мне безразличны.

— Да что ты понимаешь, — вскинулся Снейп, и его лицо перекосило от злости, — я просто пытаюсь тебя защитить.

Честно говоря, испугалась его вспышки. Он внезапно подскочил и забегал по комнате, стиснув кулаки. А потом резко остановился прямо передо мной и вскинул злой взгляд.

— Думаешь, ты в безопасности, раз под покровительством Слизнорта? — прошипел он. — Только что не покалечат и не проклянут. Ты хоть понимаешь, как тут относятся к таким, как ты? Мы живем в магическом мире, тут любое слово может потребовать подтверждения. Если бы Сивенсона взяли на слабо, ему бы пришлось пойти и сделать все то, о чем он просто трепался. Тут можно даже в карты проиграть желание и потребовать что угодно. Я просто показал, что будет, если тебя заденут, чтобы никто не распускал ни язык, ни руки. Просто не вмешивайся в это, Лили, — подытожил он. — Жаль, что ты это узнала. Ты слишком наивна и чиста для всей этой грязи. Не волнуйся, я разберусь сам.

— Как благородно, — презрительно процедила я и пару раз лениво хлопнула в ладоши, — пока чистая невинная Эванс в полном неведении идет по жизни не касаясь земли, верный друг хранит ее покой, чтобы она и дальше пребывала в блаженной наивности. Прямо готовый сюжет для романа, гарантирую, барышни обрыдаются. Вот только не нужно прикрываться мной, Северус, — яростно вскинулась, прожигая его холодным взглядом. — Я проверила список странных попаданий в Больничное крыло с начала года, и там многим больше тех, с кем я могла пересечься. Я не так часто патрулирую замок, чтобы общаться с кем-либо. С какой благородной целью ты уложил на Больничную койку остальных? Может ответишь прямо, раз мы так с тобой разоткровенничались?

— У меня не было выбора, Лили, — неожиданно спокойно ответил Снейп, выглядя при этом гораздо взрослее. — Чтобы выжить и пробиться, нужно примкнуть к одной из сторон. Я выбрал сторону.

— Зачем? — простонала я. — Куда ты торопишься? Давай мыслить логически. Идет война, и мы не знаем, кто одержит победу. Ты мог бы сохранить нейтралитет, притвориться на годы учебы, что выбираешь, потом уехать, вернуться, когда все закончится, и примкнуть к победителю. Ты поставил на Лорда, но если победит другая сторона, тебя посадят, и все твои достижения не будут стоить и ломаного кната. Ты готов рискнуть всем ради сомнительных идеалов?

— Лорд не может проиграть, он слишком силен, — упрямо возразил Северус. — И его идеалы верны, просто ты этого еще не понимаешь.

— Может и так, Сев, но мне не будет места в этом идеальном мире чистокровных, — согласилась я, вставая. — Детство кончилось, Северус. Реальная жизнь — это тебе не Хогвартс. Во взрослой жизни тебе не простят дружбы с грязнокровкой. Для аристократов я грязное животное и не больше. Хотя, конечно, могут снизойти к твоей слабости и позволят держать питомца, раз ты к нему привязан. Но, как ты заметил, я слишком чиста для этой грязи и никогда не соглашусь стать игрушкой, даже у бывшего друга. Прости, но похоже нам пришло время расстаться и идти каждому своей дорогой. Ты по-прежнему мой друг, и я буду хранить в сердце память о тебе, но смотреть, как ты превращаешься в Пожирателя, у меня нет ни сил, ни желания. Прощай.

— Постой, Лили, — отмер друг и схватил меня за руку, — дай мне все объяснить, и ты поймешь.

— Тут и так все ясно, Северус, — ответила я, спокойно высвобождаясь из его захвата. — Если ты станешь Пожирателем, то рано или поздно этим закончится. Тебе прикажут убить, и ты убьешь, умереть, и ты умрешь, притащить меня на потеху дружкам, и ты притащишь и будешь смотреть — это правда жизни, которую ты не хочешь видеть. И мне бы хотелось, если так случится, знать, что мы чужие. Так будет легче, и тебе, и мне, принять эту правду, — добавила я и быстро вышла под его тоскливый взгляд. Наверное, в глубине души он тоже понимал, что так будет правильно.

* * *

Без Северуса было одиноко. Нет, мы молча кивали друг другу при встрече, я ловила его тоскливые взгляды, но и только. В расстройстве налегла на учебу, но мысли, что осталась совсем одна, удручали. Было ужасно жаль, что больше никогда Северус не заявится причесать мне волосы, Эйлин не позанимается со мной чарами, а я не научу Сева новому колдовству. Как раз этим летом думала попробовать освоить вместе с ним полет без метлы, заметку о котором нашла в тетради. Похоже, Лорд и впрямь мой папаша, и некоторые фишки спер у недолгой любовницы.

На факультете меня перестали доставать, да и я редко там появлялась. Поттер хоть и искал меня взглядом, но не приставал и несколько сбавил напор. Он все же расстался с Мэри и теперь встречался с кем-то с Пуффендуя. А моя жизнь потекла мирно и без происшествий, пока не случилось нечто такое, на фоне чего все мои переживания потеряли смысл.

Все случилось в начале марта. Мы усердно трудились, совмещая учебу, обязанности и общественную деятельность с подготовкой к экзаменам. Ничего не предвещало беды. В субботу Люпин опять «приболел», и я одна повела детей в Хогсмид.

Настроение с самого утра было отвратительным. Небо затянуто тучами, третий день накрапывал мелкий противный дождик. Улицы казались слишком шумными из-за детских голосов и патрулей. Мантия, хоть и зачарована от холода, но от ветра и сырости совсем не спасала, а каша из размокшей глины под ногами не прибавляла настроения. Даже Годрик не пожелал вылезти из-под пледа и остался в спальне. Если бы не обязанности старосты, тоже не вышла бы сегодня из комнаты.

Наконец под башней с часами на площади собрались нагулявшиеся счастливые галдящие дети, увешенные покупками. Пересчитала всех по головам, оказалось, двоих нет. Пришлось задержаться. Подошла Алиса. Она возвращалась в замок и предложила отвести всех самой, а мне дождаться опоздавших. Я согласилась. Но не успели мы сдвинуться с места, как в конце улицы, куда как раз ушел патруль, раздались хлопки аппарации, взрывы и вспышки заклятий.

На автомате выставила круговой щит, усилив его магией, закрыв всех присутствующих. Это спасло нас от первой атаки. В ярких вспышках под громкие хлопки появились люди в черных плащах и белых масках. Они стали молча кружить вокруг нас и кидаться заклятьями.

Было очень страшно, совсем не то что смотреть в фильме или пролистывать колдофото в «Пророке». Я как-то враз забыла, чему нас учили, растерялась, не зная, кого атаковать, и просто держала щит, пока Алиса довольно метко атаковала, правда, ее без труда отражали, а дети сгрудились в кучу, прячась за нашими спинами. Напор на щит усилился, воздух словно потрескивал, вокруг расцветали вспышки, и лучи заклятий пересекались в пространстве, расцвечивая небо цветными всполохами.

— Кора, — в отчаянии крикнула я, не ослабевая внимания, держать щит становилось все труднее, благо он не пропускал заклятия. В круге появилась моя хогвартская домовушка. В пару секунд оценив обстановку, застыла, прижав уши руками к голове, и втянула голову в плечи.

— Перенеси нас в Хогвартс, быстрее. И попроси помощи для остальных.

Она торопливо кивнула и схватив двоих, исчезла. Потом появились еще домовики и похватали остальных. Их хлопки меня отвлекли, всего на мгновение, но этого хватило. На сферу упал черный сгусток, растекся кляксой. Щит, дрогнув, замерцал и исчез. Перед тем, как в меня попало проклятье, успела кинуть в одного Сектумсемпру — единственное атакующее, что пришло мне в голову в тот момент. Последнее, что запомнила, — распятое тело Алисы, невидимой силой вздернутое в воздух прямо надо мной, и мертвые глаза домовика, который не успел нас спасти.

Пришла в себя от боли. Кто-то не осторожничая грубо шарил по телу и задел ногу, снимая с меня ботинки. Похоже, я вывихнула щиколотку. Потом почувствовала покалывание каких-то чар.

— Брюнетка не подойдет, ее к остальным, — послышался грубый голос. — А рыжую оставь здесь и этих четырех тоже. Неплохой улов, хозяева будут довольны.

— А на кой-они им? — равнодушно спросил второй, методично стягивая с меня одежду и шерстяные чулки.

— На ритуалы, поди, на что еще, — ответил первый, судя по шороху, проделывая то же самое с остальными.

— Может, это, повеселимся с брюнеткой? — предложил второй и, судя по звуку, сплюнул на пол, — все равно она не подходит. А так одной больше, одной меньше, кто их считать будет.

— Не велено трогать, — возразил первый.

— Да кто узнает-то? — откровенно возмутился второй. — Сидим тут уже неделю, и не выйти никуда.

— Сегодня Сама будет, — со значением сказал первый, — а ей все сгодится. Никаких грязнокровок не напасешься. Этой все равно, с кого шкуру снимать. Чего я только в жизни не повидал, а всякий раз мороз по коже.

— Это да, огонь баба и красивая. Я бы ей присунул, — размечтался второй, погладив меня по внутренней стороне бедра шершавыми пальцами.

— Заткнись, придурок, — осадил первый, — забыл, что ли, как она в мозгах шарит? Узнает, без причиндалов останешься и без шкуры заодно, — заржал первый, забрав ворох одежды и идя к выходу. — Чернявую не забудь.

Послышалось натужное кряхтение и тяжелые шаги.

— Так когда, говоришь, гостей ждать, может, я успею в деревню сгонять? — послышалось издалека под скрежет замка.

— Сказано сегодня, значит сегодня. Жди и не рыпайся. Погоришь ты когда-нибудь, Меченый, со своими бабами. Вот завтра золотишко получим и смотаемся. — И они, беззлобно переругиваясь, пошли по коридору.

Когда наступила тишина, выпустила магию и обшарила помещение. Она не показала сигнальных или еще каких чар, и я открыла глаза. Рядом со мной нашлись еще несколько девушек то ли в обмороке, то ли под сонными чарами, а находились мы в небольшой камере, одну стену которой занимала решетка. Потолка, как такового, не было. Просто стены постепенно сужались, и где-то на большой высоте образовали что-то вроде маленького окна, забранного железной сеткой.

Дальнейшая разведка показала, что за прутьями решетки длинный широкий коридор и много камер, подобной нашей, с людьми и без.

Мы все были в одном белье и палочек ожидаемо ни у кого не было. Хорошо мои летние приобретения не подвели, и на камере не было гасящих магию чар. Видимо, никому в голову не могло прийти, что девчонка пронесет с собой профессиональные артефакты.

На улице, судя по темени, было довольно поздно, и я ужасно замерзла. Босые ноги просто оледенели, а кожа покрылась мурашками. Нужно было выбираться. Попробовала обратиться. Получилось. Осталось придумать, как поступить. Сама я выберусь без проблем, но вот что с остальными? Да и Алису нужно найти, я без нее не уйду.

Первым делом достала из мешочка на шее зелье и залечила ногу. И мне пришла мысль. Вытащила из крепления запасную палочку и наслала на девушек глубокий сон. Потом трансфигурировала их в бусины и закинула в мешочек. Теперь мне нужна была Алиса.

Обратилась пауком и быстро перебирая лапами побежала в соседнюю камеру, где и нашла подругу. Прикинула, что успею в случае чего нырнуть в какую-нибудь щель и затаиться. Решила рискнуть.

Обратилась в человека и проделала все то же самое с другими пленными. Так и бегала из камеры в камеру, собирая бусины. Магия подгоняя, словно сама вела меня по какому-то одной ей известному следу.

Какие-то камеры обходила стороной. Некоторые были пусты. Чем дальше по коридору, тем усиливалась зловоние, словно пленные находились тут долгое время. Из некоторых несло кровью, рвотой и тянуло животным ужасом. Кто-то из пленников, видимо, был в сознании, стонал и лязгал цепями — я видела висящий на стене силуэт. А я бегала в темноте, не думая ни о чем, торопясь собрать как можно больше бусин.

Наконец, камеры по моей стороне закончились. Положила последние бусины в мешочек и уже хотела перекинуться и вернуться, когда почувствовала взгляд. Напротив камеры находилась другая. Там сидел ребенок и внимательно смотрел на меня. Белокурая девочка лет пяти. Одежда в грязи, ленточка потерялась и тонкая косичка расплелась с одной стороны. Ее недетский, серьезный и спокойный взгляд пробирал насквозь.

Я замерла. Не зная, на что решиться. Если она закричит — мне крышка, но девочка молчала, просто пытливо смотрела на меня. Я ободряюще улыбнулась и кивнула, превратилась и побежала в ее сторону, но неожиданно застыла, словно с разбегу врезалась в стену. Каким-то образом поняла, что мне не дают этого сделать, и еще одну бусину не донесу. Мешочек был бездонным и в него можно было запихнуть всех, но на контроль и концентрацию я трачу свои силы, а у них есть предел. И мой на сегодня закончен.

Не знаю, как, но девочка все поняла. Ее взгляд словно потух, и она просто закрыла глаза и уткнула лицо в коленки, как, видимо, сидела до моего появления. Сердце сжалось от боли. Я собрала так много бусин, но чтобы спасти эту девочку, придется кого-то выложить. Хотя сейчас у меня даже не хватит силы превратить ее во что-то и спрятать. Стараясь не думать, я развернулась и побежала обратно, так быстро, как могла. Мне казалось, если остановлюсь, то просто сойду с ума.

В камере превратилась в летучую мышь и без проблем выбралась наружу цепляясь крючками на крыльях за камни и карабкаясь вверх. Потом полетела. Я почувствовала, когда пересекла защитный барьер, но ничем магическим меня не приложило — видимо, защиты была настроена на внешнюю угрозу, а не на внутреннюю.

Долетела до ближайшего дерева и обратилась совой. Летела без перерыва несколько миль, пока устало не приземлилась под деревом, чтобы послать Патронус в Аврорат.

— Меня зовут Лили Эванс, староста Хогвартса. Я сбежала из плена, где осталось еще много узников. Координаты — пять миль строго на север от точки вызова Патронуса. Иду в Хогвартс.

Потом снова обернулась совой и полетела в школу. Мне нужно было торопиться. Хоть я и вбухала много магии, но трансфигурированные люди могли в любой момент вернуться в исходную форму. Все зависит от магического потенциала самих магов. И тогда с ними случится то, что и с застрявшими в портале.

Долетела до Запретного леса и на последних силах обернулась рысью — не хотела светить своими умениями. Наверное, своим появлением нарушила какие-то чары, потому что возле ворот меня уже ждали директор, медик, Макгонагалл и Слизнорот. Я упала у порога и с трудом перекинулась. Сил почти не осталось. Все загалдели и заохали, а директор сдернул с плеч свою мантию и прикрыл меня. Потом наколдовал носилки и дружной группой меня отнесли в Больничное крыло.

— Профессор, скажите Северусу, что со мной все в порядке, — бормотала я, вцепившись в руку Слизнорту, который торопливо семенил рядом.

— Хорошо, Лили, сейчас, не волнуйся, — суетливо ответил он и, отцепив мою руку, отстал, видимо, чтобы послать Патронуса.

Когда меня сгрузили на постель, медичка хотела напоить сонной настойкой, но я оттолкнула кубок, дернула с шеи мешочек и высыпала его содержимое в большую чашу, предварительно с шумом вытряхнув из нее какую-то мелочь прямо на пол. Окружающие, видимо, решили, что я свихнулась.

— Ну что ты, Лили, не волнуйся, — заохала мадам Освальд, пока декан прикладывала к глазам платочек и поджимала губы.

— Профессор… бусины… нужно расколдовать, — прошептала я, почти отключаясь и прикрывая глаза. До директора дошло раньше всех. Он бросился к чаше и выхватил из кучи моего барахла одну бусину. Через пару секунд послышался хлопок, и перед ним зависло тело девушки. Все вновь заохали и забегали. Медичка заплакала и бросилась к камину. Послышались хлопки, как будто попкорн взрывается, и я открыла мутные глаза. Последнее, что запомнила, как в помещение ворвался бледный как смерть Северус, а из камина посыпались авроры и лекари в лимонных мантиях. Еще помню, как они пытались отцепить меня от Снейпа, но я держалась насмерть и сквозь сон бормотала что-то протестующее.

Очнулась от неясного шума и, немного полежав, попыталась сесть, подложив за спину подушку. Шум приближался, и я поняла, что мадам Освальд кого-то отчитывала.

— Идите, вам сообщат, когда мисс Эванс очнется, — уверенно и с нескрываемым раздражением говорила медичка из-за ширмы, не видя, что я уже пришла в себя.

— Да я просто посмотрю и тут же уйду, — упрямился ее собеседник.

— Там нечего смотреть, девушка в принудительном сне, — парировала она, пытаясь настоять на своем. — И ведите себя прилично, это все же лазарет. Вы и так выводите меня из себя уже три дня, я не обязана созерцать вашу персону по несколько раз в сутки. Боюсь, мне придется пожаловаться вашему декану.

— Все равно, жалуйтесь кому хотите. Но я не уйду, пока не увижу Лили, — отрезал парень и, судя по звукам, пытаясь пробиться через лекаря.

— Северус, это ты? — спросила я, и шум прекратился.

За ширму стремительно зашла доктор, из-за которой выглядывал взволнованный Снейп.

— Уже пришли в себя, милочка, прекрасно, — тепло улыбнулась она. — Вы быстро восстанавливаетесь после такого сильного истощения. Вот, выпейте, — сказала, протягивая мне микстуру, и сосредоточенно помахала палочкой. — Пойду свяжусь с директором, он просил сообщить, когда вы очнетесь, — добавила она, направляясь на выход. — Вы все еще здесь? — недовольно нахмурилась, увидев Снейпа.

— Пожалуйста, пусть он останется, — попросила я, слабо улыбнувшись.

— Хорошо, — выдержав паузу, снизошла она, — только недолго. Вам требуется покой.

Я кивнула, а насупленный Снейп проскользнул мимо ее громоздкого тела и застыл в ногах возле спинки кровати, жадно в меня вглядываясь.

— Страшная? — когда молчание затянулось, спросила я, подумав, что после пережитого наверняка похожа на чучело, если судить по состоянию волос.

Он медленно помотал головой, все также молча меня гипнотизируя. Мне стало неуютно под его пристальным взглядом. Потом он сделал пару робких шагов и как подкошенный рухнул на колени, подгреб к себе мои ноги и уткнулся в них. Отстранено подумала, что выглядит он, как те бедолаги, что бросаются с воем на гроб усопшего. И еще эта белая простыня до кучи.

— Северус, ты чего? — сказала, пытаясь вырваться, но он только прижал меня сильнее.

— Я думал, что это конец, — донеслось до меня приглушенное бормотание, — думал, никогда тебя больше не увижу… Не извинюсь… Не скажу…

И столько отчаяния было в его голосе, что мое сердце в ответ тоскливо сжалось, но не успела сказать нечто подобающего, чтобы подбодрить, как он поднял лицо и вскинул на меня глаза.

От его пристального взгляда наполненного, казалось, живой жаркой тьмой, перехватило дыхание.

— Я бы никогда себя не простил…

Внезапно он замолчал, а потом медленно склонился и приник к моим ногам. Он целовал их так исступленно, словно припадал к источнику жизни. Благоговейно замирал. Нежно терся носом, лаская волосами и тонкими пальцами стопы и щиколотки, держал их так трепетно и нежно, как святыню. Я просто застыла от неожиданности и шока. Не верилось, что это все происходит наяву, со мной.

— Э-э-э, Северус, прекращай, ты чего, не надо, я грязная, — нервно пискнула я, делая попытки вырваться. Такой невменяемый друг меня пугал. — Не представляешь, по какой дряни мне пришлось бегать, пусти…

Но он только пристально посмотрел на меня спокойным, долгим и каким-то затуманенным взглядом, прижавшись щекой к стопе и водя по ней губами.

— Глупая, — мягко улыбнулся он. — Я ведь тебе так и не сказал, Лили, я те…

Чего он мне там не сказал — не услышала. Нас деликатным покашливанием перебил появившейся из-за ширмы Дамблдор, сверкая неловкой улыбкой. И надо сказать, я еще ни разу так не радовалась его приходу.

Северус мгновенно вскочил, словно его подбросило, и быстрым движением накинул мне на ноги простынь, после чего с вызовом вперился в директора откровенно недовольным взглядом.

— Дети, простите старика, — посетовал Дамблдор, — что невольно прервал ваш разговор, но мне нужно срочно побеседовать с мисс Эванс. Мисс, вы хорошо себя чувствуйте?

— Да, — ответила, прислушиваясь к себе, — но хотелось бы привести себя в порядок и переодеться. Мне странно лежать в постели, когда я только чувствую небольшую слабость.

— Хорошо, — кивнул он, — я распоряжусь и вернусь через час.

После его ухода наступило неловкое молчание, пока не появилась Кора и, радостно завывая, не принесла мне стопку одежды.

— Северус, тебе, наверное, пора, — сказала я, незаметно пряча под остальную одежду лифчик и трусики, которые глупый домовик положила сверху. — Приходи завтра, сегодня я, похоже, буду занята.

— Я все же загляну ненадолго вечером, — смущенно ответил Снейп, отводя глаза. — До встречи, Лили.

— Северус, — внезапным порывом окликнула его в спину, — я скучала. Очень. И рада тебя видеть. — Он обернулся, чуть улыбнулся краешком губ и кивнув, решительно пошел к выходу.

* * *

Наконец-то я помылась. Мадам Освальд, видимо, прошлась по мне чарами, но проточная вода окончательно смыла въевшиеся в плоть усталость, запахи плена и ощущение чужих рук.

Мазнула ладонью по запотевшему зеркалу. Отражение показало привычную меня, даже не похудела. Думала, происшедшее отразится страхом в глазах, тревогой во взгляде. Похоже, все прошло мимо. Да и если подумать, я и напугаться особо не успела и отделалась только усталостью. Но нужно торопиться, думаю, директор не из тех, кто привык ждать.

Дамблдор явился ровно в назначенное время. Лекарь разрешила мне ненадолго покинуть кровать, и я встретила его, сидя у камина, заботливо укрытая пледом.

— Искренне рад видеть, мисс Эванс, что вам лучше, — сказал он, заняв кресло напротив. — Надеюсь, что не утомлю вас долгим разговором, но ситуация требует от меня проявить настойчивость. И если вы не против, я по-стариковски буду звать вас Лили.

— Спрашивайте, сэр, — вместо ответа сказала я.

— Ты проявила большую храбрость, дитя мое. Твоя находчивость и смелость помогла уберечь учеников и спасти много жизней. Никто из тех, кого ты принесла с собой, не погиб. Это сильный и зрелый поступок. Не каждый взрослый, опасаясь за свою жизнь, отважится на подобное. Я не подозревал в тебе такой силы и моральной твердости.

— Прошу прощения, сэр, — резко перебила его, — но про себя я и сама как бы все знаю, мне бы хотелось узнать про пленников. Я послала Патронус в Аврорат. Они спасли тех, кто остался?

Дамблдор к моему удивлению не высказал никакого недовольства моей бесцеремонностью.

— К сожалению, больше выживших нет. При осаде похитители сожгли все улики в Адском пламени, — серьезно ответил он. — Но ты спасла двадцать три человека, Лили, это многим больше, чем возможно, и ты должна гордиться этим. Каждая спасенная жизнь священна…

Его подбадривающее бормотание слышалось мне словно через толщу воды. Перед закрытыми глазами стояло выжженное на сетчатке изображение маленькой одинокой девочки, которой не смогла помочь.

— Вам плохо, Лили? — обеспокоенно спросил директор, легко коснувшись плеча. — Вы побледнели.

Я даже не заметила, как он подошел.

— Плохо, — прохрипела, пытаясь не зареветь. Только не здесь. Не при нем. Никакой слабости.

— Может, перенесем встречу? — участливо предложил он, а глаза сверкнули недовольством.

— Нет, покончим со всем сейчас, — твердо ответила, беря себя в руки.

— Хорошо, — с видимым облегчением ответил он и сел обратно. — Тогда хотелось бы узнать, как вам удалось сбежать?

Подробно рассказала свою версию, близкую к реальности, но утаившую часть правды. Директор менталист и ложь за милю чует.

— Простите, Лили, но разве палочку у вас не забрали, как у остальных? — спросил он проницательно глядя на меня.

— У меня была еще одна, — ответила, взмахом руки снимая чары и показывая кобуру.

— Позволите? — спросил он, протягивая руку.

— Нет, — ответила и вновь накинула чары.

— Но это незаконно, Лили, — мягко пожурил меня старик.

— Для магглорожденной, да, — спокойно ответила ему. — Но я под опекой чистокровного волшебника, сэр, и мой опекун имеет право защищать меня любыми артефактами на свое усмотрение. Это положение прописано в кодексе, и суд примет мою сторону. И хотелось бы спросить об остальных моих вещах.

— Вам вернут все при выписке. Я просто волнуюсь за вас, Лили, — ответил он. — Идет разбирательство, и мне бы хотелось уберечь вас от неприятностей. Как директор школы я выступаю вашим защитником, и мне нужно знать все обстоятельства. В Хогсмиде вы кинули в одного из нападавших какое-то проклятье, что отсекло ему руку. По палочке оставшейся в руке его потом и опознали. Это оказался некто Стейси Логман, рядовой сотрудник Министерства. Он только недавно принял наследство и присоединился к Волдеморту. Тот замок, где вас держали, принадлежал ему. Когда его нашли, он был уже мертв — от потери крови. Авроров заинтересует, какое заклятье вы использовали, и относится ли оно к темным.

— Вряд ли кулинарное заклинание для нарезки стейков можно отнести к темным, сэр, — грустно фыркнула я. — Бедняге просто не повезло с лекарем. Не знаю, где его нашли, но, учитывая, что за контингент видела в замке, не удивлюсь, что подельники просто халатно отнеслись к его ране. — Дамблдор кивнул и перешел к другим вопросам. Беседа затянулась.

— Я взял на себя смелость скрыть ваше участие в спасении пленников, Лили, — сказал директор в завершении разговора. — И те авроры, что получили Патронус тоже обещали молчать о вашей помощи. Официальная версия, что вас с мисс Стоун спасли из плена власти. Большинство пленных были магглами, и их уже вернули домой. А маги взяты под клятву.

— Спасибо, — искренне поблагодарила его. — Не хотелось бы привлекать к своей персоне лишнего внимания. Но я бы не стала серьезно рассчитывать на молчание авроров. У Лорда наверняка везде свои соглядатаи, так что мое инкогнито только дело времени.

— Почему вы так думаете, Лили? — спросил директор, внимательно глядя на меня. — Я уверен в этих людях.

— Ну, Лорд не прослыл бы темным гением и не устроил такую заваруху, если бы не сумел предусмотреть подобные мелочи. Я предпочитаю переоценивать противника, а не недооценивать, — ответила, махнув на кобуру.

— Я поговорил с министром, вас наградят орденом Мерлина первой степени за отвагу и спасения магов и магглов, — между прочим добавил он. — Документы будут засекречены до достижения вами двадцати одного года. Через неделю нас ждут в Министерстве.

— Не стоило, сэр, — скривилась и нервно дернулась, — я старалась не за награду и, честно говоря, хочу быстрее забыть этот ужас.

— Знаю, — просто ответил он, одобрительно кивнув, — но советую не отказываться. Вы заслужили ее, да и это поможет вам занять достойное место в магическом обществе, когда война закончится.

— Хорошо, поступлю по вашему совету, — согласилась я. — Но, сдается мне, заинтересованность мистера Слизнорта в этом вопросе выглядит более надежно. Еще раз спасибо за помощь.

Дамблдор понятливо хмыкнул, улыбнувшись в бороду, и ушел, пожелав, скорейшего выздоровления, а меня накачали зельями. Если Снейп и приходил, то я не заметила.

* * *

Проснулась глубокой ночью — мне приснился кошмар. В огне кричала девочка, и я смотрела, как ее пожирает пламя. Села на кровати, отдышалась, накинула чары и громко завыла кусая подушку. Думала, поплачу, но слез не было. Напряжение росло, как электричество в сухую грозу, а дождь так и не пролился. Настолько выпала из реальности, что когда кто-то дотронулся до плеча, от неожиданности содрогнулась всем телом.

За силовым контуром стоял обеспокоенный Поттер и беззвучно шевелил губами. Развеяла чары, и уставилась на своего ночного гостя.

— Ты чего, Эванс, позвать кого? — с тревогой спросил он, заглядывая в мои сухие глаза. — Я думал, ты плачешь.

— Не надо. Со мной все в порядке, — просипела я, видимо, голос от напряжения сорвала. — Ты чего тут забыл посреди ночи?

— Бродягу пришел навестить, — ответил он, — ему позавчера бладжером на тренировке прилетело. Ну и тебя заодно проведать. Люпин сказал, ты уже очнулась.

— Как видишь, — буркнула я. — Проведал? Вали тогда.

Поттер усмехнулся и потопал к выходу, но остановился, вернулся и сел на стул рядом с кроватью.

— Эванс, а давай встречаться? — неожиданно предложил он. — Ты не думай, я с Эммой уже расстался, как только… Короче, ты мне нравишься, — неожиданно смутился он.

— Прости, Поттер, ты, конечно, хороший парень, но меня не привлекаешь в этом смысле, — прямо ответила. — Мне нравятся мужчины постарше. Вот лет через десять-пятнадцать обращайся.

— Постарше? Это какие? Как Слизнорт, что ли? — раздраженно ответил он, презрительно прищурив глаза.

— Ну, если бы он был лет на пятьдесят моложе, то очень даже может быть, — ответила я, сделав вид, что задумалась.

— Эванс, может, ты не поняла? — начав злиться, процедил Поттер. — Я предлагаю тебе стать моей девушкой. Я красивый, богатый и самый популярный парень в школе. Да еще и капитан команды. Все мечтают привлечь мое внимание. Ты совсем отупела от своих книг и не понимаешь от чего отказываешься?

— Какое слово из моего ответа до тебя не дошло, Поттер? — разозлилась я. — Не помню, чтобы говорила, что мечтаю о богатом, популярном капитане команды. Тебе трудно поверить, что кто-то может не захотеть такого сомнительного счастья в твоем лице? Так вот, прикинь, такое бывает. Смирись. Ты. Мне. Не нравишься.

Поттер неожиданно вскочил как ужаленный и бросился на меня, впившись в губы поцелуем. Была бы у меня магия, то он бы уже летел на ближайшую стену, но после зелий я не совсем полно ее чувствовала.

Уперлась ему в грудь кулаками, пыталась оттолкнуть, но тот был словно отлит из стали. Наконец он перестал тиранить мои губы и отстранился с победной улыбкой. Воспользовалась случаем и вмазала ему кулаком в лицо со всей дури, да еще и магии добавила. Он отлетел и в обалдении уставился на меня, зажимая разбитый нос. Выхватила палочку и направила на придурка.

— Пошел вон, Поттер, — прорычала я, — еще раз сунешься — импотенцией прокляну, будешь евнухом жить.

— Да пошла ты, — огрызнулся он, стирая кровь рукавом, поднимаясь с пола и подхватывая покореженные очки, — бешеная идиотка.

— Пятьдесят баллов с Гриффиндора за хождение после отбоя, — крикнула я вдогонку.

Он громко выматерился и вышел, хлопнув дверью так, что даже мадам Освальд выскочила из спальни в ночной рубашке с палочкой наперевес.

* * *

Меня продержали в лазарете еще два дня и наконец под вечер выпустили. В гостиной каждый счел долгом подойти и выразить ахи и сочувствие нашему сомнительному приключению. Правда, основной удар любопытства и расспросов пал на Алису — ее выпустили раньше меня. Дети, что мы с Алисой спасли, окружили галдящей стайкой, смотрели влюбленным взглядом и до конца учебного года таскали нам сладости. А профессор ЗОТИ похвалил за сообразительность.

Поттер демонстративно игнорировал и даже не смотрел в мою сторону. Да и общая обстановка в их компании была какая-то напряженная, без обычных хаханек и распущенности.

Перед сном меня навестили Алиса и Фрэнк. Мы недолго поболтали, избегая разговоров о произошедшем, а ее жених на прощание почтительно поцеловал руку и сказал, что я всегда могу на него рассчитывать.

С самой Алисой мы поговорили раньше. Она ничего не помнила и пришла поблагодарить и выяснить подробности. Ей можно было верить, так что рассказала ей ту же версию, что и директору. Все же мне повезло — хоть одна хорошая подруга в этом дурдоме для малолеток у меня была.

Больше ничего интересного до каникул не случилось — и слава Великой, для одного года впечатлений и так через край. Так что бросила все силы на подготовку к экзаменам. Бедняга Люпин из чувства вины взял на себя почти все мои обязанности. Думаю, не без прямого распоряжения директора, решившего компенсировать мне моральную травму.

С Северусом мы возобновили общение. Правда, встречаться было особо некогда, но от нашего перемирия на душе стало спокойно. Я решила пустить все на самотек. В конце концов, это его жизнь и выбор. Вот только каждый такой возврат к канону пугал.

Я что-то суетилась, пыталась менять, и вроде бы мне это удавалось. А потом история неожиданно делала рывок в сторону и возвращалась к уже известному сценарию. Словно все мои потуги, идеально встраиваясь в канон, только дополняли его недостающими деталями, и все по-прежнему шло заданным курсом.

Через неделю вместе с директором посетила Министерство и познакомилась с министром. Мне вручили сертификат подлинности и скромную коробочку, где переливаясь прозрачными камешками покоился золотой медальон на зеленой ленте. Пожали руку, восхитились смекалкой и мужеством, предложили после школы идти работать в Министерство. На том короткая аудиенция занятого министра и закончилось.

После Дамблдор был так любезен, что настоял самолично проводить меня в лавку Олливандера для покупки официальной палочки.

Наконец этот суматошный год закончился, и мы направились домой. Годрика привычно забрала Рона, и мы с Северусом ехали налегке. Позже к нам заглянули Фрэнк и Алиса, мы прекрасно провели время, хотя Сев и кривился первое время. Но даже он потом признался, что кроме меня оказывается есть еще вменяемые гриффиндорцы.

Это лето выдалось необычайно загруженным. На отдых и развлечения оставалось не так много времени. Что за прошлые полтора года выучила и разобрала с мастером, нужно было потихоньку начинать варить на практике, соответственно предстояло большую часть лета провести у котлов. Готовые образцы отправляла Слизнорту, в его родовой особняк, из которого он носа не высовывал весь отпуск.

Он, кстати, был шокирован произошедшим и долго не мог прийти в себя. Хотя, конечно, его больше заботило собственное благополучие. Хотел даже расторгнуть контракт с Хогвартсом и перебраться во Францию, но потом передумал и согласился остаться еще на год, чтобы обеспечить мне безопасность в стенах школы. Это был значимый поступок в моих глазах. Несмотря на безобидную внешность кабинетного ученого трусом он не был, и при необходимости брал себя в руки и был способен на смелые поступки. Я же бросила все силы на подготовку к экзамену в гильдию.

* * *

Оказалось, для экзамена не требовалось варить кучу зелий, которых была не одна сотня, а уметь приготовить всего сто. По десять определенных составов каждой категории сложности. Их складировали в специально купленный экзаменационный сундук, опечатывали и отправляли в гильдию. Из них комиссия отбирала по одному образцу — всего десять.

Судьи проверяли правильность варки и гармоничность магического фона. Если их все устраивало, письмом вызывали претендента к себе в гильдию и после теоретических вопросов присуждали категорию — всего десять.

Для помощников и подмастерьев (типа наших химиков-лаборантов) экзамен не требовался. Таких допускали до подготовки, нарезки и хранения ингредиентов, создания вытяжек и основ, и отвечал за таких сам наниматель — аптекарь или заготовщик сырья. Так что тот аптекарь, что взял Снейпа на подработку, сильно рисковал, когда вместо грязной работы по потрошению жаб и крыс позволил пацану варить зелья. Его могли запросто лишить лицензии. Хотя аптекари охотно втихаря принимали зелья от частных лиц, но тоже под свою ответственность и от проверенных поставщиков.

Аптекарями становились маги с первой-третьей категорией мастерства. Им уже разрешали помимо прочего продавать и готовить зелья низкой и средней категории. И наконец мастера и алхимики. Яды и противоядия шли отдельной категорией.

Кольцо-печать мастера было не просто статусным украшением, а именным артефактом запоминающим первичный (максимальный) магический фон владельца, показанный на экзамене. Им запечатывали пробки всех сваренных мастером зелий, разлитых в специальные флаконы. Если состав был сварен некачественно, печать поставить не получалось и продать такое легально не светило. Это гарантировало качество без постоянного контроля самой гильдии и высокую оплату подобных зелий.

Мастером может стать далеко не каждый. Все зависит от природной склонности и, собственно, магии. Для зельевара нужна сильная, зрелая и нейтральная. В смысле, он должен уметь ее так идеально уравновесить, чтобы она не была активной или пассивной, иначе зелье не получится. Ведь при помешивании именно магия зельевара влияет на состав — правильно спаивает все компоненты в одно, и получается именно волшебный состав, а не животно-травяной отвар.

В нужное время мастер добавляет или ослабляет натяжение, замедляет или ускоряет магией процессы в котле. Такой контроль достигается ментальными практиками, потому все мастера-зельевары великолепные менталисты. Что бы ни произошло, но через пять минут в лаборатории они становились спокойными до безразличия, очистив сознание, полностью отключались от реальности, чтобы сосредоточиться на зелье.

А я подходила потому, что умела чувствовать магию и тренировалась ею управлять, а обряды сделали мою силу уравновешенной и зрелой без участия ментальных практик. Хотя, первые три зелья запорола. Мой эмоциональный фон после происшествия до сих пор был нестабилен, и не получалось привести магию в равновесие.

Каждую ночь, задыхаясь, просыпалась от сна, где маленькая белокурая девочка в моем сне горела заживо. Не чувствовала за собой никакой вины, но не могла забыть ее пустого взгляда. Эта была какая-то тянущая бесполезная мука, и она, как заезженный мотив, не оставляла в покое, погружая в уныние.

Видимо, для меня этот ребенок стал лицом этой проклятой войны, пробившим мою защитную броню и заглянувшим прямо в душу. Войны, которая на самом деле меня пугала до чертиков, хоть внешне спокойно принимала ее проявления и даже оказывала сопротивление, пытаясь выжить, и доказать себе, что не боюсь. Но по ночам рассудок отключался, и я оставалась один на один с терзающими меня страхами. И как никогда радовалась, что рядом со мной Эйлин и Северус. Без них бы просто свихнулась тут одна.

Снейп, хоть и обеспокоенно поглядывал, но ни разу не поднял тему похищения — видимо, не хотел напоминать о плохом, а я не спешила его просвещать. Но так получилось, что он все же узнал правду.

В тот день особо чувствовала раздражение. Уже неделю почти не спала, с каждым днем ощущая себя все более разбитой, да еще Слизнорт огорчил, до кучи, вернув зелье, а ставить новое в таком состоянии означало просто впустую потратить время.

Короче, решила расслабиться. После ужина, когда все разошлись, проскользнула в кладовую и нацедила себе виски. И пусть там было немного, меня неожиданно быстро развезло. Не учла одного, что Снейп привычно припрется ко мне.

— Лили, ты что, пьяна? — удивился он, когда меня увидел.

— Вряд ли, с пары глотков, — буркнула я и развернулась, дав доступ к волосам.

— Не хочешь поговорить? — между делом спросил он, методично проводя расческой.

— Нет, — коротко ответила я.

Какое-то время мы молчали. От недосыпа так расслабилась, что когда пришло время вставать, поняла, что не смогу это сделать. Дедовский виски оказался очень крепким, особенно если учесть, что я до этого не пила ничего крепче шипучки. Северус, конечно, успел подхватить, когда меня повело при попытке резко подняться, но из тумбочки, за которую зацепилась, нам под ноги выпала коробочка и раскрылась.

— Не беспокойся, Лили, я потом подниму, — сказал Северус, когда аккуратно сгрузил меня на кровать и заботливо укрыл одеялом. Направляясь на выход, он поднял безделушку и положил обратно в коробочку, после чего поставил на столик. Уже подошел к двери, когда его осенило, после чего быстро вернулся, и снова ее открыл.

— Это же орден Мерлина, Лили! Откуда он у тебя? — спросил донельзя удивленный Северус, и по его решительному тону я поняла, что допроса не избежать.

— Давай завтра, Сев, я как бы сейчас не в форме, — пробурчала, не открывая глаз. — Завтра… все завтра.

В ту ночь впервые за последнее время спала как убитая и проснулась хорошо отдохнувшей и бодрой. Вот только пристальный взгляд Снейпа с утра не давал покоя. После завтрака поставила основу под зелья, разобрала с Эйлин бабушкин рецепт импульсного полета, короче, вовсю испытывала терпение друга.

После обеда Эйлин ушла к себе отдохнуть, а мы с Северусом вышли в сад, где ему все рассказала. Его реакция удивила. Сначала он молча сверлил меня нечитаемым взглядом, после застыл как столб, а потом и вовсе подскочил, схватил за плечи и пару раз встряхнул.

— Ты что, Лили, совсем спятила? — не хуже змеи зло шипел он. — На кой-черт тебе сдались эти пленники? Кто тебя просил собой рисковать? Эта работа Аврората, зачем было геройствовать? Я мог навсегда тебя потерять, и все ради каких-то клятых магглов. Почему ты такая упрямая эгоистка, Лили? — Потом крепко притиснул к себе и замер поставив подбородок на мою макушку.

Только сейчас с удивлением заметила, как он вырос и возмужал. Я доставала ему чуть выше плеча, а в его большой ладони поместились бы наверное оба моих запястья. Его искренность и волнение подкупали, но мне не понравилась суть претензий.

— У меня не было выбора, Северус, — глухо ответила, куда-то под ключицу, — пусти, ты меня задушишь. — Он послушно отстранился, но рук не отнял. — Тебя там не было. Сидя в кресле у камина разве поймешь, каково это, трястись от страха и холода в темноте, ожидая своей участи, вместе с такими же пленниками. Пока ты играешь в Пожирателя, подобные мне каждый день занимаются выживанием, и поверни время вспять, я и тогда бы поступила так же, — зло добавила, вырываясь.

— Прости, прости, Лили, — взволнованно зачастил он, снова беря мои ладони в свои, — я не то хотел сказать. Просто, как же я? Как же твои родители, сестра, моя мама? Ты не подумала о нас, как нам будет жить, если бы с тобой что случилось?

— Я тогда ни о ком не думала, Северус. И если моя судьба умереть в этой войне, то по крайней мере спасу кого смогу и постараюсь забрать с собой хотя бы парочку этих пожирательских мразей, — решительно ответила, — отсидеться в любом случае не получится.

Думала, Снейп взбесится, но он удивил.

— Настоящая гриффиндорка, да, Лили? Делай что должен и будь что будет? — фыркнул он и криво улыбнулся.

— Можно подумать, существуют ненастоящие, — вернула ухмылку, но атмосфера заметно потеплела.

— Просто ты не понимаешь, что я пережил, когда ты пропала, — сказал Снейп, когда мы расположились в тени дерева на траве. — Метался, ни о чем думать не мог. Как ты? Где ты? Всякие ужасы представлял, с ума сходил. Наша ссора тогда показалась мне такой глупой. Амбиции, сторона, эта шелуха ничего не стоит, если нет тебя, — глухо говорил он, нервно потирая ладонями лицо. — Подумал тогда — это конец, а я не сказал тебе главного. Я люблю тебя, Лили, — признался он, подняв на меня смущенный и в то же время пылкий взгляд.

— Я знаю, — спокойно ответила я, смотря вдаль.

— Знаешь? — растерялся он.

— По-твоему, я так не внимательна к своему другу, что могла не заметить? — посмотрела на него.

— Тогда почему?.. — недоуменно спросил он. — Почему ты так долго скрывала и не дала понять, что знаешь? Не понимаю.

— Потому, что меня вполне устраивает наша дружба, — вздохнула я. — Не хотела терять то хорошее, что у нас было. Мне нравится наше взаимное доверие, забота, легкость общения. Что мы свободно и без смущения живем в одном доме, как родные, как семья. Если подумать, ты и Эйлин — все, что у меня есть, и хотелось бы это сохранить.

— Значит, я настолько тебе противен? — спросил он, сильно побледнев. — Что ты не дашь мне ни единого шанса понравиться тебе? Быть с тобой?

— Не преувеличивай, пожалуйста, Сев. Конечно я не влюблена в тебя, — прямо ответила, — но ты мне нравишься. Но считаю, глупо разрушить нашу многолетнюю дружбу, когда у нас с тобой все равно нет будущего. Не лучше бы попытаться сохранить, что уже есть?

— Почему? — возразил все еще растерянный Северус. — Почему нет будущего? Ты сомневаешься в моих чувствах? Поверь, Лили, у меня все серьезно, я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Буду ждать сколько потребуется, — взволнованно зачастил он.

— Мы по разные стороны в этой войне, Северус, — просто ответила я. — Рано или поздно ты наденешь маску Пожирателя и будешь убивать таких, как я, а я стану сражаться с такими, как ты. Как ты представляешь любовные отношения при таком раскладе?

— Но ты девушка, Лили, — живо возразил Снейп, немного приободрившись от слов, что дело совсем не в нем, — тебе не обязательно принимать чью-то сторону, идти против Лорда или вступать в организацию. Вполне хватит меня одного. А со мной ты будешь в безопасности.

— Твоя наивность меня поражает, — горько усмехнулась. — Я уже пошла против Лорда и привлекла внимание Пожирателей, когда сбежала, прихватив пленников. Думаешь, теперь они оставят меня в покое?

— Но ты ведь сказала, что директор все уладил? — напрягся Северус.

— Дамблдор не всесилен, а у Лорда везде свои люди. Тут дело только в том, как быстро и что именно они узнают. Если упрощенную версию моего побега, то просто избавятся. А если историю с пленниками, то сначала наведут обо мне справки, после чего, опять же, либо ликвидируют, либо предложат присоединиться, если мои скромные таланты покажутся им полезными. А учитывая, что я лучше с Астрономической башни спрыгну, конец все равно один будет. В школе, конечно, я в безопасности, а вот потом бежать из страны нужно.

— И все же, надеюсь, ты преувеличиваешь опасность, Лили, — подумав, ответил Снейп. — Сомнительно, что Лорду будет дело до подобных мелочей, тем более теперь, когда его больше волнует Министерство и захват власти.

— Кстати, ну и гадость ты напридумывал. Я тут случайно покалечила одного из Пожирателей твоей Сектумсемпрой. Его потом мертвым обнаружили, — внезапно вспомнила я, переводя тему и удивляясь его наивности, но спорить не стала.

— Но ведь это темное проклятие, Лили, как же тебя не наказали? — заволновался он.

— Так палочку мою не нашли, а директору сказала, что использовала заклинание нарезки. Когда Пожиратели аппарировали, он наверняка еще жив был, а потом, кто знает, от чего умер. Но ты тоже хорош, такой ужас выдумал. Лучше бы эликсир молодости изобрел — и польза людям и разбогател бы заодно.

— Ну, тебе же пригодилось, — буркнул весьма довольный Снейп, отводя глаза. — Да и как можно в кого-то неизвестное проклятье кинуть?

— Это первое, что в голову пришло, — призналась я, — так растерялась, что все чары из головы повыскакивали, кроме твоих. К слову, я тут в своей тетрадке такой классный рецепт нашла. Хорошо, что ты мне тогда клятву дал, можно попробовать освоить. А то времена нынче такие, любой в голову залезет.

— Не выйдет, я уже хорошо защиту ставлю, — самодовольно возразил он.

— Везунчик. А у меня не выходит ничего, — покачала головой и, поднявшись, пошла в сторону дома. Основа уже должна была настояться.

— Подожди, Лили, — вскочил Снейп и, догнав, схватил за руку, заставив оглянуться. — Ты куда, а как же я? Ты что мне ничего так и не ответишь?

— А то что раньше сказала, разве не ответ был? — удивилась я. — По-моему, я четко объяснила почему нам не быть вместе.

— Но ведь этого еще не случилось, Лили, — упрямо возразил он. — Зачем лишать себя чего-то настоящего сейчас, ради того, чего еще нет, а возможно и не будет? Если нам предстоит умереть, хочу быть с тобой до самого конца, что бы нас ни ждало. Я ведь признался тебе и уже не смогу делать вид, что ничего не произошло. У нас не получится жить по-старому в любом случае, разве ты сама этого не понимаешь? Я не отступлюсь, чтобы ты там ни говорила.

Вид у него был весьма решительный, когда в ожидании моего ответа он прожигал меня своими черными глазищами.

— Так уверен в себе, да Северус? — усмехнулась я. — Хорошо, обещаю подумать. — он просиял и с видимой неохотой выпустил мою руку.

До вечера пропадала в лаборатории, успела вполне удачно сварить пару зелий. Слизнорт будет доволен. За ужином Северус не отводил от меня испытующего взгляда. Вот что с ним делать? Нужно было подумать, и после я не осталась со всеми в гостиной, а сославшись на усталость, ушла к себе.

В принципе, была не против попробовать встречаться со Снейпом. Но не от каких-то романтических чувств, а скорее от банальной скуки и однообразия. В моей жизни кроме учебы и постоянного напряга в ожидании неприятностей ничего не было. Особенно остро это ощущалось на фоне остальных — счастливых, влюбленных, удовлетворенных. Надоело быть не такой, как все. Да и близость и страх смерти подействовал на меня угнетающе. Хотелось как-то уравновесить неприятные воспоминания, чем-то светлым и радостным.

Проблема в том, что учиться мне еще год, а пока не окончу Хогвартс, отношения мне светят только со Снейпом и Поттером — они никого другого ко мне не подпустят. В этом смысле Северус оказался ничем не лучше Джеймса, пусть и действовал несколько по-другому, не так напористо. Хотя я еще помню сломанные ноги моего единственного кавалера. Просто Джеймс прессует меня, а Сев моих ухажеров.

В общем, Поттер отпадал совершенно — терпеть его не могу и не желаю давать канону и одного шанса. Оставался Снейп. Он прав, зачем отказывать себе в моменте счастья и радости? Кто знает, сколько нам еще осталось. А парень не лучше и не хуже других, и, похоже, сильно влюблен.

Ладно, значит попробуем себя в отношениях. В конце концов, может случиться, что я сама влюблюсь в Северуса, а нет, так расстаться друзьями никогда не поздно.

Когда поздним вечером Снейп пришел, у меня уже был готов ответ, но я не спешила его озвучить. Вел он себя несколько нервно, хоть пытался это скрыть, и ни о чем не спрашивал. Но, к сожалению, его волнение через прикосновения передалось и мне. Поняла, что он прав, жить по-прежнему уже не получится, контролировать себя долго у него не выйдет. Но мы еще неделю, до самого Ман Саури играли в друзей, после чего уехали во Францию.

— Лили, ты уже подумала о нас, решила? — отвлек меня от раздумий негромкий голос, а щетка дрогнула в руке, передав мне нервный импульс.

— Я была согласна с самого начала, Северус, — ответила, пряча улыбку, — ты мне нравишься, и я не против попробовать встречаться с тобой. — После чего мягко откинулась назад, легко прижавшись спиной к его груди. Северус от неожиданности выронил расческу и вздрогнул всем телом. Потом робко дотронулся ладонями до моих плеч.

— Тогда почему так долго молчала? — с укором спросил он. — Нравится меня мучить?

— Просто хотела узнать пределы твоего «буду ждать сколько потребуется», — фыркнула и, немного развернувшись, посмотрела на него лукавым взглядом. — Надолго тебя не хватило, как я вижу. Думаешь, стоит тебе верить после этого?

— Я выполню все, что обещал, Лили, верь мне, — возмутился он, не поняв шутки. Его оправдательное бормотанье становилось все тише и хаотичней, а взгляд был прикован к моим губам. Я слегка поощрила его улыбкой. Наш первый поцелуй вышел очень нежный, почти невесомый.

Наши отношения с Северусом развивались неспешно. Словно в спокойную дружбу внезапно добавилось немного интимности.

Тайные рукопожатия, волнующие соприкосновение бедер под столом и поцелуи — робкие и торопливые днем, и более продолжительные и чувственные вечерние. Я только сейчас поняла, насколько невинен и наивен мой «возлюбленный».

Этот парень абсолютно отличался от Поттера с его наглостью и напором. Джеймс не спрашивая брал от жизни все, что хотел, будь то вырвать победу на матче или отбить у соперника понравившуюся девчонку. Он видел во мне реальную женщину из плоти и крови, которую можно и нужно покорить, подчинить себе во чтобы то не стало. А Северус относился ко мне, как к божеству, сошедшей ради него с Олимпа в награду за его верное служение. Смотрел с обожанием, дотрагивался с трепетом и перед каждым поцелуем кидал мимолетный взгляд, словно бы спрашивая разрешение.

Конечно, я его не любила, да и не хотела, но его невинная робость и отчаянный напор для такого циника, как я, выглядели весьма возбуждающе-привлекательно. Для меня, в какой-то мере, этот опыт отношений тоже был первым. Трогательное держание за руки и робкое пожатие пальцев во время прогулок, милые маленькие букетики полевых цветов на подоконнике по утрам. И давно позабытые новые чистые эмоции первых настоящих чувств, что так щедро транслировал Серверус, наполняли меня легкостью и какой-то несвойственной для меня нежностью, к этому так доверчиво вручившему мне сердце парню.

Я словно примерила на себя роль своего первого мужчины из прошлой жизни. Примерила, поняла и… простила. Наверное, он так же, подыгрывая в моем первом чувстве, притворялся. Снисходительно и с циничным спокойствием, смотрел на мою чистую и искреннюю любовь с высоты прожитого опыта, в отличие от меня зная, что все пройдет, закончится и еще не один раз начнется заново, но только никогда уже не будет таким настоящим. Правильно говорят — первая любовь от Бога.

Я поняла, что не смогу полюбить Северуса или кого-то еще восторженной чистой любовью юности — не позволит мой прошлый опыт. «Вечность», «Всегда» — были мной давно утеряны в прошлом и не вернулись со сменой тела на молодое и невинное.

Да, мне нравился Северус. Нравилось купаться в лучах заботы и любви этого искреннего в своих первых чувствах парня, подпитываться его верой и восхищением, принимать поклонение и дарить ответную нежность, принимаемые им как величайшая драгоценность. И даже где-то жаль, что никогда не посмотрю на него со слепым восторженным обожанием, как он на меня, не поверю в «долго и счастливо», и не буду мечтать «умереть в один день».

Уважение, ласка, страсть, забота, внимание, понимание и прощение — вот все, что я могу ему дать. Единственная любовь, на которую я способна. Довольно много для чьей то последней любви, но преступно мало для первой. И все же, надеюсь, Северусу этого хватит, а остальное он придумает сам.

* * *

Но новые отношения не помешали нам заниматься и текущими делами. За остаток июля сварила еще два зелья, и мы с Севом приступили к освоению импульсного полета и вполне овладели им к осени.

Если бы импульсный полет был бы доступен для обычных магов, то имел нечто общее с аппарацией и относился бы к пространственно-временной магии. Только аппарация как бы строила в пространстве прямую, соединяя и сжимая обе точки в короткий узкий тоннель, через который тело волшебника, собственно, и проталкивалось, с обязательной временной и атмосферной перегрузкой. А полет делил пространство на короткие отрезки без прохождения через само пространство — волшебник словно бы оставался на месте, а окружающее пространство само его огибало.

Если по-простому, то в аппарации сам маг нереально быстро двигается, пронзая собой сжатое пространство, а в полете маг как бы стоит на месте, и само пространство рывками перемещает к нему нужную точку. Потому неприятных ощущений не возникает.

Фишка в том, что для поддержания подобного требовалось бы много магической силы и концентрации. Потому все маги умели аппарировать, а сильные еще и зависать в воздухе — парить, замедляя падение, но не летать.

Принцип полета из бабушкиной тетради состоял в том, что маг обучался пропускать магический поток через себя, прыгая по пересечениям силовых магических линий, а не использовал личную магическую силу. Это и давало эффект некого импульса — от точки к точке. Само обучение было похоже на практики йоги — чувствовать потоки, соединяться с ними и, концентрируясь, управлять пространством.

Учитывая, что давно занимаюсь подобным, то успеха достигла быстро, правда, концентрация не позволяла продлить удовольствие. Хватало минут на пять, дальше начинала скучать, внимание рассеивалось, отвлекалась и падала.

Снейп, наоборот, долго учился чувствовать и соединяться, зато потом летал сколь угодно долго. Было здорово, хотя мне все же больше нравилось летать в облике птицы, просто планируя на потоке воздуха без всяких заморочек.

Кстати, крутых эффектов, как в фильме, как-то — черный дым или туман, у полета не было, только небольшое подрагивание пространства, как марево в воздухе в полуденный зной. Да и рекомендовалось перед полетом накладывать чары сокрытия или хамелеона и отталкивающие, а то всех жуков и мошек в округе на себя соберешь.

* * *

Не успела оглянуться, как уже месяц прошел. Приближался Лугнасад, и я привычно за день до этого перенеслась в свой дом. На столике ждала почта. Кипа газет и несколько писем от Алисы, Элис и Марлин. Мэри не удостоила меня ответом и вернула подарок, посланный на день рождения. Да и пусть, она до сих пор считала меня виновной в разрыве их отношений с Поттером и не горела желанием общаться.

Подготовка к обряду прошла привычно. В нужное время ушла на поляну и после обычных манипуляций впала в транс, из которого меня вывел непредвиденный случай.

Чувствовала место силы, как часть себя, и вдруг ощутила нечто инородное — чужое присутствие, раздражающее, как некую занозу в теле. В дальних кустах орешника, в тени, точно находился маг. Его магическая сила моим особым зрением хорошо просматривалась, горя золотом.

— Эй, кто там? Выходи немедленно, или я выволоку тебя силой, — властно приказала, а росписи на теле засветились. Сила потянулась к незнакомцу, повинуясь моему желанию, но тут на поляну неожиданно вывалился Снейп.

Выглядел он несколько странно. С одной стороны был ужасно смущен, словно мать застукала его за мастурбацией, а с другой смотрел прямо, словно бросал вызов и не собирался оправдываться. Да и судя по лихорадочному взгляду, похоже, был возбужден. Что не удивительно. Никогда не думала, как мои языческие пляски смотрятся со стороны, пробуждая в присутствующих первобытные инстинкты, если они и на меня так действовали. Правда, до недавнего времени не предполагала наличие свидетелей. Обычно магия этого места хранила себя от чужаков. Я сразу по ощущениям поняла, в чем дело, и обреченно приняла ее волю.

— Северус, — протянула я, идя к нему, медленно развязывая пояс и отбрасывая его в сторону, — какого лешего ты здесь забыл? И чего тебе только дома не сиделось?

Он завороженно следил за моими неспешными движениями и вряд ли слышал, о чем я говорю. Его зрачки в свете костра расширились, дыхание участилось, но он все же попытался скинуть морок. Тряхнул головой, опустил взгляд и зажмурился. Просто поразилась его выдержке.

— Я присматривал за тобой, Лили, — хрипло, словно через силу, выдавил он, — времена не спокойные… Как ты тут одна… Прости, что помешал, сейчас уйду, — добавил и попятился, сделав усилие уйти. Хватило на пару шагов, после чего он качнулся, схватился за голову и остановился как вкопанный.

— Ты не сможешь уйти, Сев, — мягко ответила, делая шаг на встречу, — только не сейчас. Магия не позволит. Раздевайся.

Он как-то напрягся и поднял на меня жаждущий и в то же время панический взгляд.

— Но это же как-то неправильно, Лили? — попытался возразить он, стискивая в руке палочку, словно решив от меня обороняться.

— Уже поздно что-то решать, Сев. Все случится сегодня — такова воля Великой. Не сопротивляйся силе, иначе она надавит, и ты на время потеряешь разум. А ты ведь хочешь помнить наш первый раз? — нежно говорила я, сокращая между нами расстояние. — Ну же, почувствуй силу. Доверься ей. Ты же тоже этого хочешь… Мы оба этого хотим…

Северус наконец поднял пылающий взгляд и, не отводя от меня глаз, стал торопливо срывать с себя одежду.

— Наколдуй нам что-то более удобное, — попросила я и ободряюще улыбнулась. Происходящее не пугало и протеста не вызывало — я все еще частично находилась в трансе посреди магии обряда, потому все чувства, кроме желания, притупились. Хотя, конечно, не планировала так быстро переводить наши отношения в такую плоскость.

Северус тем временем превратил свою одежду в узкий матрас и плед и посмотрел на меня затуманенным взглядом, казалось, ничуть не стесняясь своей наготы и возбуждения. Призывно улыбнулась и взялась за рубашку…

* * *

Что сказать… Хотелось бы признаться, что все было волшебно, фантастично и немыслимо, но увы. Это было ужасно. Если бы не магия, что сгладила впечатление, то я бы лучше предпочла порку розгами.

То, что я его первый сексуальный опыт, поняла сразу. Все закончилось не успев начаться еще когда я повела плечом и рубашка живописно упала к ногам. Правда, к тому моменту, когда я слюной нарисовала пару рун вокруг пупка, прошептала запрет на зачатие и устроившись на матрасе потянула его на себя, он был уже готов к новым подвигам. Пожалуй, это могло бы стать его главным преимуществом, если бы он хоть что-то знал об этой части жизни, но Северус не знал ничего, кроме смутного сумбура из смеси мужских бахвальных разговоров и техничных пошлых картинок.

Инициативу особо не проявляла, только в начале направила, а то к экспериментам в постели пока была не готова. А так, обряд прелюдий и ласк не предусматривает — чистый секс. Может, и к лучшему, потому как Северус вряд ли мог распалить меня своими неловкими, рваными и суетливыми прикосновениями. Потом магия обряда вошла в силу, он освоился, отпустил себя, и дело пошло без моего участия.

Сексуальная магия плодородия так устроена, что женщина в первую очередь ловит кайф от магии партнера, а мужчина от ее тела. Так что я свою долю удовольствия получила, наслаждаясь текущим по венам огню, как будто мне под кожу впрыснули чистую эссенцию магии, а на извивающееся под Северусом тело, царапавшее его в спину, смотрела словно со стороны.

Проснулась с первым лучом солнца. По земле тянулась полоска молочного тумана. Пошевелилась и ненароком охнула. Наколдованный матрас уже развеялся, и я лежала практически на земле, а в ребро больно уперся выступающий корень дерева. Сзади прижимался сопящий Северус, обнявший меня кольцом рук, одну из которых я использовала в качестве подушки.

Он не проснулся, когда не сильно таясь откинула его руку и села, с неприятным ощущением отлипнув от его тела. Кто сказал, что секс — грязное дело, был прав. Меня словно покрыли свежей штукатуркой, после чего кожа подсохла, и ее стянуло. По всему телу расползались отметины, оставленные несдержанностью моего парня. Хотя какого теперь парня — мужчины. Хм…

— Эй, просыпайся, соня, — сказала, присев рядом со спящим, когда завершила обряд, закопала венок и оделась. Северус пошевелился и открыл глаза, подслеповато щурясь от света. Вид у него был весьма уморительным.

— Вставай, говорю, иначе уйду без тебя, — пропела я, склонившись, и легко поцеловав его в губы, — а ты и дальше можешь лежать тут голым посреди леса.

Он наконец пришел в себя. Жутко покраснел и прикрылся валявшейся рядом грязной слипшейся рубашкой.

— Ой, чего я там не видела, Сев? — весело фыркнула, отворачиваясь и сладко потянувшись.

Северус, так же молчаливо копошился за спиной, видимо, приводил вещи в порядок, а потом неожиданно робко приобнял за плечи.

— Ты как, Лили, в порядке? — хрипло спросил он, настойчиво разворачивая меня к себе. Вид у него был весьма виноватым и встревоженным. — Чувствую себя распоследним чудовищем.

— Все нормально, Сев, — тепло улыбнулась и чмокнула его в щеку. — Но, надеюсь, ты не будешь испытывать судьбу и подглядывать за мной еще раз. Нам повезло, что ты решил проявить беспокойство за меня именно вчера, и тебе это позволили, — добавила уже серьезно, — в другое время это могло плохо для тебя закончиться. Мне бы не хотелось прикапывать твои останки под Священным деревом.

Но Снейп, видимо, счел мои слова за шутку, да и судя по довольной мордахе, его сейчас волновало совсем другое.

— Прости, Лили, — еще больше засмущался он опуская взгляд, — но тебе понравилось? Я имею в виду… то есть… э-э-э… м-м-м… вчера… я… ты… это было… Тебе было хорошо? — мялся бедолага. Захотелось засмеяться и съязвить, но сдержалась. А чего я хотела, он еще пацан.

— Ого, какой прогресс, — все же фыркнула я, — всего одна ночь в лесу, и ты уже заговорил прямо как Хагрид.

Снейп панически дернулся, как будто решил сбежать, но я не стала мучить его и, прильнув к нему, нежно провела пальцем по внушительному носу.

— Все хорошо, Сев, мне понравилось. Не задавай больше глупых вопросов. А теперь хочу домой, я жутко проголодалась. Пора возвращаться.

Мой недавний любовник счастливо просиял и протянулся за поцелуем, но я со смехом уклонилась, погрозила ему пальчиком, а потом показала кулак. Нарисовала на нас руну отвлечения внимания и протянула руку. Так и шли домой, держась за руки. Настроение было замечательным. Уже давно мне не было так весело, спокойно и хорошо на душе.

Рона при виде нас низко поклонилась с подобострастным видом, смотря на меня с восхищением. Попросила ее организовать мне ванну, а Северусом занялся Гек. Хотя он не хотел расставаться и всячески намекал принять ванну вместе. Но я быстро развернула его, отправив в туалетную комнату Эйлин. Честно говоря, я еле стояла на ногах от усталости, хотя магия текла по венам ровным потоком.

Когда разделась, то ужаснулась. Все тело было покрыто синяками. Еще бы, спать на земле — трансфигурация никогда не была сильной стороной Северуса, да и силу в запале он не особо рассчитал. Пришлось добавить в воду бабушкин заживляющий эликсир.

Когда опустилась в воду, чуть не взвыла. Тело болело, внутри саднило, мышцы противно тянуло, словно по мне стадо гиппогрифов потопталось. Этот ненасытный парень не давал мне покоя всю ночь. Засыпал на час-полтора — и по новой, до самого утра, пока магия обряда не успокоилась. Никогда у меня еще не случалось такой бешеной ночи и, надеюсь, что и не случится — все хорошо в меру, а от секса, как оказалось, тоже можно умотаться.

После Рона, с которой я щедро поделилась магией, намазала меня заживляющей мазью, и я, не спускаясь вниз, наскоро перекусила и устало рухнула в постель. Проснулась только следующим утром. Северус уже ходил под дверью, не решаясь меня разбудить. При виде меня обрадовался, нерешительно притянул к себе и поцеловал. Мы спустились вниз на завтрак, держась за руки и переплетя пальцы, как двое малолеток.

В доме наедине с Северусом прожили только два дня, больше не выдержала. Он таскался за мной как привязанный везде. Он как-то быстро освоился и стал гораздо напористей. Гипнотизировал влюбленным взглядом, отвлекал поцелуями, постоянно прикасался, а в глазах явно читалось обожание и постоянное желание. Дорвался. Но я еще с того раза не отошла.

Сразу предупредила, что в ближайшую неделю кроме поцелуев ему ничего не светит. Он понятливо покивал, сказал, что будет ждать сколько потребуется, хотя каждый раз, провожая меня до спальни, смотрел с такой надеждой — думал, что после всего мы будем спать в одной кровати. Но я была против такого явного вторжения в личное пространство и даже запретила себя причесывать, делясь силой с Роной и Геком. Но сильно Северус не расстраивался и ни на чем не настаивал — нам и днем вполне хватало нежностей и обнимашек.

«Пророк», когда наконец до него добралась, ничем хорошим не порадовал. Исчезновения магов, а то и целых семей, взрывы, убийства, поджоги. Много случаев разрушений в маггловских поселениях. Темно-магические очаги с человеческими останками от проведенных ритуалов на местах силы. Авроры с ног сбивались, но вроде бы политика нового министра и меры пресечения немного стабилизировали обстановку.

Да и проблему Косой аллеи и Хогсмида решили. Зачаровали периметр, утроили патрули, наставили сигналок и отражающих щитов. Не панацея, конечно, но стало относительно безопасно. Это было весьма кстати. В моем письме из школы нашелся значок префекта, и мне придется сходить за мелочами самой, чтобы проверить торговцев по присланному Макгонагалл списку. Вторым префектом назначили Люпина — мы разделили в прошлом учебном году с ним первое место по успеваемости и баллам.

— Странно, наши надеялись, что на место второго префекта назначат Винзора, — удивился Северус, когда меня поздравил. — Никогда еще префектами школы не назначали кого-то с одного факультета. Хотя лучше Люпин, чем Поттер, — неприязненно добавил он и скривился.

— Северус, это просто политика, — ответила я, — все дело в прошлом похищении. Как ты представляешь после такого мое проживание на одной территории со слизеринцем? Дамблдор взял меня на контроль и приставил верного человека, чтобы ваши не прибили ненароком, или не дай Салазар в свою веру не обратили. Люпин в моем случае вполне подходящий вариант. Будет охранять, следить и стучать заодно директору, чтобы я с правильного пути не сошла.

До школы оставался месяц, и мы решили провести еще две недели во Франции и вернулись к Эйлин.

По возвращении Северус нарвался на выволочку, сначала от матери, а потом и от меня. Этот идиот свалил из дома, никого не предупредив. Хорошо Эйлин его знала как облупленного и догадывалась, что он за мной сорвался. Тем более что наш с ним разговор, как и его признание, она невольно подслушала.

Открытые окна комнаты, где она отдыхала, как раз в сад выходили, где мы отношения выясняли, так что она была в курсе моего похищения и всего остального. Бывших слизеринцев не бывает, как оказалось. И с присущей ей умом и наблюдательностью она стразу заметила изменение наших отношений.

— Лили, скажи, у тебя все серьезно с моим сыном? — невозмутимо спросила она за чашкой чая, оставшись со мной наедине. — Ты его любишь? Не думай, дорогая, я совсем не против ваших отношений, ты мне очень нравишься, но я беспокоюсь за Северуса. Он с самого детства с тебя глаз не сводит, и я видела, что к этому все идет. Мы оба в долгу перед тобой, но прошу, не делай больно моему сыну, он единственное, что у меня есть.

— Я ценю твою откровенность, Эйлин, — сказала я, понятливо улыбнувшись, — и отвечу прямо. Мне приятно принимать его любовь и делать счастливым. Не думаю, что с моей стороны это любовь — скорее влюбленность и любопытство — к чему приведут нас наши чувства? Не могу обещать, что не сделаю ему больно, но никогда не сделаю этого намеренно. И да, Эйлин, замуж не спешу. В Северусе пока нет подходящих качеств, чтобы я решилась на такой серьезный шаг. Надеюсь, тебя, как женщину и мать, это не шокирует, и ты не будешь против наших свободных отношений.

— Не буду, — понятливо улыбнулась она, — но мне, правду говоря, было бы спокойнее за сына, если бы вы быстрее поженились.

— Брак не даст гарантии крепких отношений, да и пока нужно думать, как выбраться из этой войны без потерь, — ответила, пожав плечами.

Эйлин оказалась замечательной «свекровью». Не вмешивалась, не мешала и терпеливо переносила ночные уходы и приходы Северуса в мою спальню. Конечно, у нее был свой интерес — заполучить сильную и не бедную ведьму в семью, хотя я и не являлась предметом ее грез о доброй, послушной и добродетельной невестке, но я ее не осуждала. Мы все придерживались своих интересов, кроме Северуса — вот он просто наслаждался жизнью и свалившемся на него счастьем.

В магической книжной лавке купили с ним большую книгу сексуальных практик, и после нескольких ознакомительных глав я наконец допустила его до тела. Учитывая его интерес и рвение к учебе, он постигал азы наслаждения очень быстро. Подала всю историю так: что тело — это инструмент любви, а так как у нас обоих опыта особого нет, нужно учиться, чтобы заставить тело звучать правильно. Зная мой интерес к книгам и тягу к префекционизму, он не удивился и ничего не заподозрил.

Короче, изощрялась, чтобы Северус не почувствовал себя никчемным и неумелым. Благо он меня не разочаровал и без напора магии обряда оказался отзывчивым и нежным любовником. Хотя, конечно, были некоторые проблемы, не без этого, но они вполне решаемы со временем и опытом. Было бы желание. Мы провели прекрасные две недели, но пришло время для возвращения в Англию и серьезного разговора.

— Северус, — сказала я между поцелуями, — нам нужно поговорить.

— Что случилось, Лили? — посерьезнел он, неохотно отрываясь от моих губ.

— Завтра мы возвращаемся домой. Я знаю, что тебе не терпится рассказать всем о наших отношениях, но я настаиваю, чтобы пока мы в Англии, ты держал их в тайне.

— Почему, Лили? — опешил он, отстраняясь. — Ты стыдишься меня? — и нахмурился. — Думаешь, тебя все осудят за связь со мной? Твои гриффы будут насмехаться и тыкать пальцем? Боишься, все скажут, что я тебе не пара?

— О боги, какой ты зануда, Северус, — раздраженно ответила я. — Мне плевать на других, и я с тобой по своей воле и желанию. Не приписывай мне свои мысли, пожалуйста, я и сама не дурочка.

— Тогда почему? — смягчился он. — Я не понимаю.

— Чтобы не стать мишенью для шантажа, — пояснила я. — Дамблдор заинтересован во мне. Если он увидит, что мы вместе, то сможет подставить тебя, чтобы ты работал на него, и я заодно, да и твой Лорд может сделать то же самое, используя тебя как приманку для меня. Я же хочу спокойно доучиться этот год и под шумок покинуть Британию, не обзаведясь хозяевами. Все зависит от того, как правдоподобно ты сможешь играть свою роль, иначе лучше со всем покончить прямо сейчас и подождать, когда мы окончательно уедем из страны. Просто поверь, Сев, это очень важно для меня. Так будет проще.

— Хорошо, — согласился Северус, помолчав, — хотя, думаю, ты преувеличиваешь, Лили. Но если тебе так будет спокойней, то я согласен.

— Спасибо, Сев, — ответила я, прильнув к нему, — ты мне очень поможешь. Даже если я преувеличиваю, все равно лучше подстраховаться. Ты можешь ухаживать за мной, обещаю ходить с тобой на школьные мероприятия и в Хогсмид, но буду делать вид, что не замечаю твоих чувств. Прости.

— О да. В этом ты весьма преуспеешь, не сомневаюсь, — ехидно подколол Северус, снова увлекая меня в поцелуй.

Снейп не подвел — видимо, сказались ментальные практики. На людях он вел себя как обычно, словно между нами ничего кроме дружбы нет. Просто диву давалась его выдержке. А вот дома мы отрывались по полной, наслаждаясь последними неделями перед школой.

Двадцатого августа посетили Косую аллею. Забрали мантии, сделали покупки. Потом встретилась с Люпином и оббежали лавки по хогвартскому списку, забрали подписанные контракты и сметы, после чего занесли все в банк. Потом Люпин откланялся, а мы с Северусом решили не торопиться домой и поесть мороженного у Фортескью.

Сидели минут пятнадцать тихонько смеясь, развлекаясь полюбившейся игрой, когда его неожиданно окликнули.

— Северус, какая неожиданная встреча, — манерно протянул высокий холеный блондин с проницательным взглядом.

— О, Люциус, — подорвался Снейп, вскакивая с места, — рад тебя видеть. Ты тут по делам?

— Да, посещал банк, — лениво ответил тот, бросив на меня беглый взгляд, — а вы, я вижу, совершали покупки к школе.

— Точно, — ответил Снейп, — может, присоединишься к нам?

— Думаю, у меня найдется немного времени для чашки кофе, — снизошел Малфой, — не представишь меня своей спутнице?

— Лили, этот господин Люциус Малфой, наследник Малфой, — сказал Снейп. — Люциус, это моя подруга Лили Эванс, — добавил он, в то время как я приветливо кивнула, а Малфой тоже изобразил что-то наподобие небрежного кивка, смахивающий на нервную конвульсию.

— Магглорожденная, сэр, — добавила я с милой улыбкой, раз уж мой парень в обход этикета «забыл» об этом упомянуть. Северус недоуменно на меня взглянул и слегка покраснел, а сиятельный лорд немного поморщился, но тоже отобразил полу-усмешку. А что? Я магглокровка, могу себе позволить невоспитанность, в конце концов.

Пока в ожидании принесенного заказа мужчины обменивались обязательными ремарками о природе, погоде и пожелании здравия родственникам до пятого колена, я с безмятежным видом наслаждалась чаем, отщипывая кусочки от суфле. Прикидывала, как себя вести, ведь от этого зависит моя жизнь.

— Над чем это вы так заразительно смеялись, позволь спросить? — спросил Люциус, отпивая кофе, все это время разглядывая меня из-под ресниц.

— О, мы играли в ассоциации, — охотно ответил Снейп.

— Никогда не слышал, — неприязненно поморщился Люциус, — какая-то новая маггловская игра?

— Можно и так сказать, сэр, — вместо Северуса ответила с лукавой полуулыбкой, — ведь ее придумала я.

— И в чем она заключается, мисс Эванс, позвольте полюбопытствовать? — с вежливым удивлением спросил он.

— На самом деле это очень интересно, Люциус, — вмешался Снейп, — нужно представить себе мага каким-нибудь предметом, на который он похож.

Думаю, Малфою не удалось до конца сдержать лицо. По крайней мере, на нем явственно проступило недоумение, правда, быстро сменившееся холодным интересом.

— Эм… И как же это выглядит на практике? — небрежно спросил он, тоном, словно ему совсем не было до этого дела.

— Ну, смотри. Лили считает, что мистер Фортескью, например, похож на волшебный кувшин, — без стеснения выдал Снейп. — Хотя я считаю, что на один из своих тортов — на любой кошелек и с любой начинкой.

— Действительно, вылитый кувшин, — отмер Люциус после минуты наблюдения за добродушным и пузатым хозяином кафе, суетливо обхаживающим посетителей, ловко лавируя между столиками объемным животом. — Занятно, конечно, но совсем не смешно. И что, так можно представить любого?

— Конечно, — ответила я, — в этом вся суть, сэр, на основании собственных наблюдений сделать о человеке определенный вывод. Хотя, конечно, это будет целиком субъективное мнение.

— А что вы скажете, например, о мистере Дамблдоре? — спросил он, с небрежной брезгливостью подвигая по столу ко мне «Пророк» с колдофото директора и министра на первой странице.

— Думаю, он похож на проклятую музыкальную шкатулку, сэр, — ответила я, подумав.

— Шкатулку? — удивленно вскинул бровь Малфой. — Простите, мисс, но я не вижу никакой связи.

— Ну, она усыпана драгоценностями, щедро украшена серебром, намекая, что внутри полно сокровищ, но еще никто не смог узнать, что в ней хранится на самом деле, ведь шкатулка проклята, и все смертельно засыпают под убийственную музыку еще до того, как что-либо разглядят, — ответила я, спокойно и пристально смотря на собеседника.

Малфой недоуменно сверлил меня взглядом на пару с Северусом, а потом неожиданно рассмеялся. Видимо, вспомнил усыпляющие речи директора.

— Проклятая шкатулка, надо же, — повторил он, со смешинками в глазах смотря на меня уже более заинтересованно. — Пожалуй, вы правы, мисс, это действительно весело. Расскажу мамА, на осеннем приеме, это станет шуткой вечера.

— Счастлива, что угодила вам, сэр, — любезно улыбнулась я, — но буду признательна, если вы не станете упоминать мое авторство. В наше время измышления магглокровок не популярны в обществе, — добавила, невозмутимо возвращаясь к пирожному.

Малфой посерьезнел и перевел внимание на Северуса. Какое-то время они беседовали на разные темы, весело вспоминали общих знакомых и с кем они их ассоциируют, но Малфой все это время кидал на меня незаметные оценивающие взгляды.

— А что вы скажете о Северусе, мисс Эванс? — спросил он привлекая меня к беседе.

— О, тут все просто. Северус — это уникальный меч короля Артура, — сказала я. — Он навечно заключен в камне своих амбиций и только рука истинного короля сможет его оттуда достать и привлечь на службу короне. Волшебные мечи наделены гордостью и на меньшее не согласятся. Цель для верного клинка должна быть высокой, и достойной правдивой закалки его лезвия.

Люциус на пару со Снейпом зависли.

— А вы сами, мисс? — вкрадчиво спросил он, когда молчание затянулось.

— Ну, себя трудно оценить, — ответила я, — но думаю, я похожа на ящик Пандоры. Вы ведь слышали легенду о Пандоре, сэр?

— Разумеется, — более любезно ответил он, — но все еще не вижу связи.

— На самом деле все просто, — улыбнулась я. — Ящик Пандоры — это всего лишь обычный ящик и ничего больше. Но, благодаря тому, что он на слуху, туда все хотят заглянуть и узнать, что внутри. Но на самом деле там ничего нет, кроме, пожалуй, капли надежды на самом дне, — добавила я, пристально глядя на Малфоя.

— Эм… Лили, может, еще чаю? — предложил Снейп, отвлекая нас от темы.

«Поздно, Северус, поздно ты спохватился, — подумала я, — все уже давно началось и вскоре закончится».

— Да, благодарю, Сев, будь так добр, — приветливо кивнула я.

Нам принесли новый заказ, и какое-то время мы молча пили, обдумывая услышанное. Потом Люциус демонстративно взглянул на часы и поднялся.

— Пожалуй, мне пора, — уже более любезно сказал он. — Рад был познакомиться. Северус… Мисс Эванс…

— Взаимно, мистер Малфой, — кивнула я. — Здоровья и процветания вашему роду.

Он кивнул и пошел к выходу, но, сделав пару шагов, обернулся и вернулся к столику.

— Нет, я не смогу уйти, пока вы, мисс Эванс не скажете, на кого похож я? — внезапно спросил он, присаживаясь и смотря на меня с лукавым любопытством.

— Люциус, — одернул его шокированный Снейп, — ради Мерлина, не смущай Лили, это не совсем уместно — вас только сегодня представили друг другу.

— Отчего же? — возразил тот пряча смешинки в голосе, — думаешь, мисс не справится? Или ты считаешь, что я тоже похож на кувшин? Ну же, мисс Эванс, удивите меня.

— Думаю, вы похожи на кривую турецкую саблю, сэр, — сказала я, подумав и бросив на него прищуренный оценивающий взгляд. — В красиво и богато украшенных ножнах с шелковым бантом на рукоятке.

— Саблю? — удивился он надменно изогнув бровь, — Почему сабля, а не меч, нож или, скажем, рапира?

— Меч слишком груб, прямолинеен и принципиален — ему не хватает гибкости. Рапира честна и точна, но излишне темпераментна и ограниченна — подходит только для схватки с врагом, не защищенным броней. Нож при всей точности и надежности легко заменяем и слишком примитивен — помимо высокой миссии им можно и хлеб порезать. А сабля сделана из более тонкой и мягкой стали и наделена изгибом, позволяющим не грубо дробить и разрывать, а естественно и легко вписываться в тело, нанося больший урон при минимуме усилий. Это изначально заложено в ее форме. Она висит на поясе царей, у всех на виду, на пирах и приемах, услаждая глаз красотой ножен, и многие за их великолепием забывают, что для того, чтобы показать свое смертоносное лезвие, ей требуется всего пара ударов сердца.

— Вы меня не разочаровали, мисс Эванс, — помолчав, задумчиво ответил Малфой, не отрывая от меня взгляда, — хотя и несколько преувеличили мою скромную доблесть.

— Если только совсем немного, сэр, — лукаво улыбнулась я. — Прошу меня простить за бестактность, если вышла за границы дозволенного. В свое оправдание скажу, что вы сами настояли на моем ответе.

— И я вовсе не в обиде, мисс, — одарил меня светской улыбкой он. — Вы так неожиданно хорошо разбираетесь в оружии?

— Всего лишь на уровне любителя, сэр, — ответила я, — раньше меня увлекали истории о завоеваниях, великих битвах и мудрых полководцах. К счастью, я уже перегорела. В девушке не приветствуются такие сугубо мужские увлечения.

— Что же, мне действительно пора, — вместо ответа сказал Малфой и поднялся с места. — Мисс Эванс… Северус, — кинул он. — Всех благ.

— Лили, ты свихнулась? — накинулся на меня Снейп, еле скрывая обиду. Когда Люциус ушел, Северус молча по-быстрому расплатился и утянул меня домой, таща за руку в сад. — Зачем ты заигрывала с Малфоем? Поддалась его красоте и обаянию?

— Северус, не пори чушь, — раздраженно ответила я, вырывая руку, все еще прокручивая в голове разговор и свои ответы. — Ты что так ничего и не понял?

— Что я должен был понять? — зло вскинулся он, все больше распаляясь. — Что ты при мне засыпала комплиментами постороннего мужчину и не сводила с него глаз?

— Мне нет до Малфоя никакого дела, Северус, — холодно отчеканила я, вскидывая предостерегающий взгляд, — и рекомендую сменить тон, если ты и дальше планируешь со мной общаться. Не собираюсь выслушивать твои надуманные измышления всякий раз, когда тебе что-то почудится. Тебя никто не заставляет встречаться с такой легкомысленной особой, если что.

— Прости, я был неправ, когда накинулся на тебя, — сказал Снейп после продолжительного молчания, робко беря меня за руку. — Просто Люциус такой красивый и богатый, он нравится всем девчонкам.

— Если ты еще не заметил, то я не все, Северус, — ответила уже более спокойно, — и поверь, если бы захотела, нашла бы себе и богатого, и красивого. Меня не интересуют другие парни. Я выбрала тебя, и чтобы мы больше не ругались по этому поводу, обещаю, что пока встречаюсь с тобой, других отношений у меня ни с кем не будет. Но если захочу расстаться, то ты узнаешь об этом первым. Потому не докучай мне своей беспочвенной ревностью. Этим ты меня оскорбляешь и делаешь пустой кокеткой, ищущей мужского внимания. Надеюсь, мы поняли друг друга и больше не будем возвращаться к этой теме.

— Так что там с Малфоем? — спросил Северус, когда мы ушли вглубь сада и присели на скамейку.

— Думаю, его послали выяснить, что я из себя представляю, — ответила я. — Как я и подозревала, Лорд недолго пребывал в неведении.

— Но если это так, Лили, зачем ты так дерзко отвечала и привлекла к себе внимание? — спросил взволнованный Снейп. — Не лучше бы строить из себя дурочку, чтобы его отвлечь? Если тобой заинтересуется Лорд, шанса на отказ не будет.

— Послали Малфоя, значит, они уже знают не только историю побега, но и про пленных тоже, — устало ответила я, — дурочка в этой ситуации не сработает. Если сегодня я смогла удивить Малфоя и вызвать его любопытство, то у меня будет шанс выжить и время, чтобы смыться из страны. Следующим придет либо парламентер с предложением, либо наемник.

— И все же, Лили, надеюсь, что ты ошибаешься, и сегодняшнее — просто случайное совпадение, — помолчав, ответил Северус, хотя, вопреки словам выглядел обеспокоенно.

— Я тоже хочу на это надеяться, но зная подобных Малфою, могу поклясться, что он бы никогда не присел за один стол с грязнокровкой и не разделил с ней еду, даже если подыхал от голода. Видимо, у него нашлась серьезная причина для такой деградации. Хотя ты знаешь его лучше меня. В любом случае, теперь от нас ничего не зависит. Пойдем в дом, Сев, не будем заставлять волноваться Эйлин.

К неприятному разговору мы с Северусом больше не возвращались и провели остаток каникул обычно — с пользой и весело. Только вот осадочек остался, как и предчувствие приближения чего-то неизбежного. Но мы оба умело прятали беспокойство за показной невозмутимостью, пытаясь друг друга оградить от волнений.

Кота оставила дома — в этом году мне некогда будет за ним присматривать. В школе явно не все радовались моему назначению и хватало придурков, способных отыграться на животине. Так что решила не рисковать.

В поезде первым делом посетила купе старост и раздала график патрулирования вагонов во время пути. Возражений не последовало, хотя смотрели с удивлением — я, наверное, первая грязнокровка на этой должности за всю историю.

После отправки пошла к машинисту сравнить хогвартские списки поступивших с количеством севших на поезд новичков, а после вернулась к Северусу — ехала в купе с ним. Вообще, это купе предназначалось нам с Люпином, но тот под взглядом Снейпа быстро ретировался к своим друзьям. Нас побеспокоили всего пару раз — продавщица сладостей, и когда третьекурсники затеяли драку, бросаясь заклятьями, так перемешав сглазы, что нам с Люпином пришлось поломать голову, чтобы их снять. Одного мальчика с Пуффендуя даже ссадили с поезда — ему подлили что-то запрещенное, вступившее в конфликт с чарами, и мы не смогли его излечить полностью, так и ехал с хоботом и щупальцами.

Связалась с Хогвартсом через машиниста, и пацану активировали один из порт-ключей в Хогсмид, где его встретила медичка. Я и не знала, но для таких случаев существовало пустое запечатанное первое купе, рядом с кабиной управления. Там хранились зачарованные предметы — порт-ключи, и, в случае необходимости, присылали код активации. Тележка со сладостями, к слову, тоже появлялась в поезде из этого купе, а потом там же и исчезала — возвращалась в Хогсмид.

Мальчишка отправился с Баретом Нэшем — старостой своего дома. А мы тем временем опрашивали свидетелей, заполняли акт, составляли отчет и докладную, вносили изменения в график с учетом отсутствия одного из старост. Мелкие происшествия, к счастью, не требовали нашего присутствия, но писанины у префектов школы оказалось в разы больше. Больше нас никто не беспокоил, а по прибытии ждали новые обязанности.

Встречали у поезда новичков, пересчитывали по головам и строем отводили к провожающему, а потом шли позади колонны до самой реки, страхуя и подбадривая детвору. Люпин нес второй факел, освещая темную тропинку, чтобы никто не потерялся. Когда лодки отчалили домовик перенес нас сразу к крыльцу замка, так что мы не опоздали, и даже успели пообщаться с друзьями до церемонии и пира.

После поднялись в кабинет заместителя директора и, получив от Макгонагалл поздравления и инструкции, наконец ушли к себе.

Спальня префектов находилась на четвертом этаже, почти напротив учебного зала — того, что рядом с библиотекой. В принципе, апартаменты ничем не отличались от прежних, кроме гостиной — она была в разы больше. Ведь в ней собирались раз в неделю все старосты факультетов для отчетов и инструкций.

Мы с Люпином распрощались только около часа ночи, пока поделили обязанности и во всем разобрались.

— Лили, позволь спросить, — внезапно сказал Люпин, когда мы наконец поставили последнюю точку в отчете и расслабленно осели в креслах, глотнув чаю, — ты теперь встречаешься со Снейпом? От вас пахнет парой.

— Возможно, — ответила я, подобравшись, — и меня интересует, кому ты успел сказать?

— Никому, — спокойно ответил он, не меняя позы, — и не собирался. Просто удивился. Неужели Снейп настолько лучше Джеймса, что ты выбрала его? Поттер будет в ярости, когда узнает, он все еще не оставляет надежды тебя завоевать.

— Измышления Поттера меня мало заботят, — холодно ответила, доставая палочку, — но тебе придется дать мне клятву о неразглашении, Ремус. Прости, но дело идет о моей жизни, и, надеюсь, в память о нашей дружбе и общих тайн ты дашь ее добровольно, и мне не придется применять силу.

— Ладно, — совсем не удивился он, — я и так бы хранил твой секрет, Лили. Нам обоим не выгодно, если в школе начнутся разборки между этими двумя. В случае чего нас обвинят в некомпетентности. А мне важно закончить Хогвартс без нареканий, ты же понимаешь — «моя пушистая проблема». Джеймс в любом случае не успокоится, а парни сильно поднаторели в боевых чарах и проклятьях. Да и у Снейпа компания более чем неподходящая, не хотелось бы переносить министерскую войну в стены школы. Я на твоей стороне, Лили, — понимающе улыбнулся он, — хоть и не принимаю твой выбор.

Он без возражений принес клятву, и мы разошлись по спальням.

* * *

Школьная жизнь затянула так, что очухалась только к Рождеству. У префектов оказалось множество занудных обязанностей и писанины. Замок, слава Великой, мы почти не патрулировали, но и без излишней беготни забот хватало.

Раз в неделю, по пятницам, к нам поднимались старосты, и мы решали спорные вопросы:

По снятию баллов, разборок между старостами, правомерности назначенных внутрифакультетских отработок и взысканий.

И апогей обид — на вечно занятую ванну старост. Хотя я и сама там ни разу не была. Обычно в ней постоянно зависали команды по квиддичу с фанатками. Конечно, оргий и разврата они там не устраивали — русалки бдили, но остальные старосты возмущались такой вопиющей несправедливостью. Пришлось убить три часа на график, чтобы все было по закону, придумать и утвердить пароли для каждого, и место в очереди.

Помимо этого префекты организовывали все мероприятия в школе — балы, танцы, школьные турниры. Конечно, сами мы ничего не придумывали, а получали план от руководства, но на контроль домовиков, акты согласования и финальные отчеты уходило много времени.

Факультативы, кружки, общества — за разрешением и с разборками тоже все тащились к нам. А еще не отменялись подготовка к ЖАБА, а у меня еще варка зелий со Слизнортом — просто голова кругом. Даже не проведала родителей на Рождество. Пришлось остаться в замке на каникулы, правда, смоталась на день домой для обряда, но утром уже была в школе. Люпин — волчара гадский, «заболел», и на мне оказалась организация рождественского бала, а потом еще и праздничного приема клуба Слизней. Сама удивляюсь, как все успевала.

* * *

Но, слава богам, постепенно привыкла к нагрузкам, и учеба вошла в привычную колею. Даже появилось свободное время.

Поттер в этом году заметно изменился, я бы сказала повзрослел. Что не удивительно. Летом убили его близких родственников — сначала Карлуса, а месяцем позже его жену Дорею и их сына. Жуткая история.

Их семьи, по слухам, вроде бы не близко общались, но Джеймс с кузеном дружил, хоть тот был на несколько лет нас старше. Короче, он взялся за ум. До него, наконец, дошло, что за стенами Хогвартса война, и на ней убивают, пока они тут дурью маются.

Удивительно, но Поттер без обычной придури оказался очень даже ничего, и мне даже понравился. Он все также меня преследовал, даже чаще, чем раньше, но делал это без привычной развязной навязчивости, потому совсем не раздражал. Оказалось, он может не только играться со снитчем, разговаривать о себе любимом и квиддиче, а бывает очень даже интересным собеседником и, как обнаружилось, умелый артефактор, хотя и не планировал заниматься этим на профессиональной основе.

Поделился, что хочет стать мракоборцем, похвастался, что уже создал пару защитных артефактов для Аврората — какие-то выстреливающие из крепления обездвиживающие шары и бомбочки с удушающим газом. Признаться, меня совсем не раздражало наше непринужденное общение. Проблема в том, что наше сближение очень выбешивало Северуса.

Снейп, как и все, видел изменения в Поттере и жутко ревновал. Считал, что это все игра на публику и притворство, чтобы привлечь мое внимание и ослабить бдительность. На самом деле, думаю, он опасался, что такой Поттер может мне понравиться, теперь, когда перестал быть заносчивым придурком.

Правда, мне своими подозрениями и ревностью не докучал, я собственно повода не давала. С Поттером встречалась не наедине, да и общения с ним сама не искала. Тот тоже в любви не признавался, встречаться не намекал, целоваться не лез — короче, общались чисто по-дружески.

И все же идиллия продлилась недолго, парни сцепились после рождественского бала, где Поттер пригласил меня танцевать и предложил проводить до апартаментов несмотря на то, что я пришла с Северусом. Конечно, я решительно отказала, Поттер, впрочем, не настаивал, и об инциденте узнала только утром.

Пришлось объяснить Поттеру бесполезность его настойчивости и навязчивых идей на мой счет. Была предельно серьезна и откровенна — надеюсь, он понял. Хотя, когда молча вышел, хлопнув дверью, лицо его выражало упрямую решимость. Зато Снейп под моим осуждающим взглядом поспешил оправдаться.

— А что мне остается делать, Лили? — ярился Северус в нашем тайном месте. — Поттер считает, что вправе за тобой приударить и отогнать других претендентов на твое внимание, раз ты свободна. А ты связала мне руки тем обещанием. Я не могу спокойно смотреть, как этот мерзавец в наглую за тобой ухлестывает, когда ты моя. Это невыносимо… Наши уже все ржут, намекают амортецию тебе подлить, чтобы ты быстрее решилась. Капли от импотенции мне предлагают и эликсир храбрости, чтобы признался уже тебе. Ты делаешь из меня посмешище, Лили, а тут еще этот олень на мою голову со своими ухаживаниями.

— Во-первых, Северус, я не твоя — а с тобой, это большая разница, если что, — холодно ответила ему. — И потом, не думала, что любовь, пусть и безответная, может быть смешной. Я весь прошлый год собирала насмешки от своих, за то что отказала Поттеру и осталась без парня. Думаешь, мне было легче? Предлагаешь сказать всем, что мы вместе, чтобы только порадовать своих друзей и потешить собственное эго?

— Нет, — стушевался Снейп, успокаиваясь, — но если эта рогатая скотина не понимает твоих слов, то я буду объяснять ему кулаками.

— Может, хватит тратить время на разговоры, Сев? — вкрадчиво перебила я, медленно скидывая халат и нетерпеливо тряхнув распущенными волосами. — У меня было всего два часа до вечернего патруля, и двадцать минут из них ты уже потерял на пустые разговоры.

Северус, которому судя по виду, только за радость было окончить неприятный разговор, резко замолк, одарил жарким взглядом и наконец на ближайшее время забыл о Поттере и обо всем на свете, кроме меня…

* * *

Место для наших свиданий нашла я — доверять Северусу свой комфорт после пробуждения на корнях и земле поостереглась. Превратилась в маленькую летучую мышь, выскользнула в окно и пару ночей облетала замок.

В Хогвартсе было полно ниш, потайных комнат и заброшенных кабинетов, но они все отображались на карте Мародеров, и были под присмотром картин. Оставались только все что выше восьмого этажа, башни и чердак — не думаю, что Мародеры и до них добрались, раз Выручай-комната на карте не отображалась.

Мне приглянулась чердачная башенка без дверей, такая маленькая, что только кровать и поместилась. Залетела туда через скол в окне, навела порядок, наладила руны комфорта. Там мы и встречались почти каждую ночь. Хотя, позже узнала, что мы зря так шифровались. Ремус сказал, что на Хэллоуин карту у Джеймса конфисковал Филч, и они так и не смогли ее вернуть. Но мы к тому времени так привыкли к нашему тайному месту, что не спешили его менять.

* * *

Мои летние прогнозы сбылись в январе. Сидели в кафе дружной компанией. Потом Элис ее парень увел в лавку приколов, а к Алисе пришел Фрэнк. Короче, все разбились на парочки и разошлись, оставив меня в одиночестве. Но я не грустила, не спеша потягивая кофе, уткнувшись в книгу в ожидании Снейпа. Он как раз был на своем собрании. Вернулся не один, а с дорогим гостем, хоть и нежеланным.

— Мисс Эванс, какая приятная встреча, — протянул Малфой, приветливо кивнув и небрежным взмахом руки подзывая официанта. — Пожалуй, если вы не против, составлю вам компанию, — добавил он, после чего легко опустился на соседний стул и удостоил меня подобием улыбки. Его гримасы приветливости очень забавляли, если еще не знать, что от этого павлина зависит мое будущее. Он принял заказ, отпуская официанта, и хитро повел тростью, накладывая чары приватности.

Завязалась непринужденная беседа — погода, учеба в Хогвартсе и легкие намеки на политику. Деградация образования в школе по сравнению со временем обучения его отца и деда. Малфой разглагольствовал долго и со вкусом. Я, по большей части, молчала, изредка подбрасывая пару слов для поддержания беседы, а сама все ждала, когда он перейдет к делу.

— Мисс Эванс, вы наверняка слышали о неком закрытом обществе, — оставив наконец прелюдии, выдал Малфой с загадочным видом. — Туда вхожи только лучшие представители молодежи, дабы наверстать пробелы современного образования. Я бы хотел пригласить вас на собрание. Думаю, с вашим умом и незаурядными способностями вы обнаружите для себя много нового. Тайные знания, доступные лишь избранным и тщательно скрытые от недостойных. Могу ли я рассчитывать, что в следующий раз вы посетите встречу вместе с Северусом?

— Простите, сэр, но вы запамятовали одну немаловажную деталь, — прямо ответила я, помолчав, — мое происхождение. Думаю, будет неразумно согласиться на ваше, безусловно, лестное предложение. У меня нет желания общаться более близко с теми, кто все годы учебы портил мне существование. Мне вполне хватает пренебрежения и презрительного внимания в клубе Слизней. Ни одни знания не стоят попранной гордости, потому вынуждена отказаться.

— О, пусть этот вопрос вас больше не тревожит, — с легкой улыбкой ответил Малфой. — Причастность к клубу и мое личное поручительство поднимет ваш авторитет и введет в элиту магического общества как равную. Никто больше не посмеет попрекнуть вас происхождением. А после надлежащего обучения и при должном старании вас ждет прекрасная карьера в магическом мире, полезные знакомства и связи. Советую не торопиться с отказом, — добавил он с замаскированной угрозой, сияя доброжелательной улыбкой и прожигая холодным взглядом.

— Не скрою, предложение необычайно привлекательное, сэр, озвучь вы его несколько раньше, — покладисто ответила я, не желая его злить. — Но все же вынуждена отказаться. Сейчас на мне очень большая нагрузка, сэр. Подготовка к экзаменам, обязанности префекта и ученичество. Да и звание лучшей ученицы школы требует немалых усилий и затрат времени, я слишком амбициозна, чтобы быть второй. Боюсь, просто не потяну новых знаний, сэр. Вы же тоже были старостой и проходили через все это. И мастер Слизнорт не будет рад, если по вине моей любознательности мы выйдем из графика, а я не хочу его огорчать. Вам, как представителю древнего рода, как никому другому известно, что получение мастерства в приоритете над другими знаниями, какими бы важными они ни казались.

— Вот как. Я что-то такое слышал о вашем ученичестве, — словно задумавшись, ответил Малфой. — Позвольте полюбопытствовать, и когда вы планируете получить мастерство, мисс Эванс? Если это не тайна.

— Еще год или чуть больше, сэр, — прямо ответила и любезно улыбнулась. — Если не случится ничего непредвиденного, конечно.

— Что же, — ответил он, помолчав и одарив благосклонным взглядом, тщательно скрывая заинтересованность. — Полагаю, звание самого молодого мастера зелий в Британии заслуживает усидчивости и послужит некоторым оправданием вашей несговорчивости, мисс Эванс.

После чего как-то резко заторопился, быстро свернул беседу и откланялся. А я обновила чары и приступила к допросу.

Северус, к слову, являл собой противоречивое зрелище. С одной стороны ему явно льстило такое внимание к его девушке, как и высокая оценка моих способностей. Ведь он все эти годы защищал меня перед своими и в итоге оказался прав, раз теперь сам Малфой изъявил желание мне покровительствовать. А с другой стороны, зная мои убеждения, опасался последствий моей несговорчивости.

— В чем дело, Сев? — требовательно спросила я. — Что такого произошло, что сиятельный Малфой сам снизошел до меня? Давно ли у вас ввели пляски с бубнами перед простой грязнокровкой? Мне уже стоит паковать чемодан и валить из страны?

— Прости, Лили, — смутился Снейп, виновато поглядывая, — я сам ничего не знал. Сегодня Люциус в конце встречи неожиданно сообщил всем, что планирует принять тебя под покровительство своего дома и пригласить в клуб. Потребовал от присутствующих оказать содействие.

— В смысле? — удивилась я. — Запугать и надавить, чтобы быстрее от страха сама прибежала?

— Нет, наоборот, — горделиво ухмыльнулся Северус, — проявить дружелюбие и помощь.

— Э-э-э… Вы что там сегодня всей компанией курили, Сев? — рассмеялась я. — С чего бы столько чести?

— Просто твое происхождение знающими магами ставится под сомнение, Лили, — ответил Северус без тени улыбки, от чего я сама похолодела и оставила шутки. — Мастер никогда бы не стал тратить время на недостойную кандидатуру, а у магглорожденных нет дара и достаточных магических сил для ученичества — это выбраковка, — цинично продолжил он, презрительно морщась, — слабосилки, потомки жалких вырожденцев сквибов. Ты же можешь оказаться потомком спрятанного рода — обретенной, или вообще — даром магии, — восторженно вещал он, не замечая моего раздражения. — Или непризнанным родом бастардом старой семьи, что уже неплохо, если не претендовать на наследство — волшебники с даром усиливают семью, и тебе будут рады. Могут принять вассалом или даже ввести в род. Тогда ты получишь защиту и покровительство и никто тебя не тронет. Здорово, правда? — довольно улыбнулся этот придурок, в то время как я от ужаса дар речи потеряла.

— И чего ты радуешься, Снейп? — подняла я на него тяжелый взгляд, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться. — Ты что, совсем ничего не понимаешь? Я вашим как кость в горле. Теперь им или нужно признать, что идеи чистокровных ошибочны, и грязнокровка вполне может быть не слабее, или создать мне подходящую родословную и признать равной. И ко мне самой это не имеет никакого отношения. По факту, я все равно для них буду рабыней, и не важно, породистой или нет. Это просто политика и не больше.

— А знаешь, что меня бесит больше всего? — добавила я, глядя в его растерянное лицо. — Ты делаешь вид, что рад за меня, но на самом деле радуешься за себя самого. Думаешь, не замечаю, что ты меня стыдишься? Стыдишься, что твоя подруга — магглорожденная. Защищаешь, отчаянно дерешься за меня, нещадно травишь, запрещаешь называть грязнокровкой, чтобы лишний раз не напоминать себе этот прискорбный факт. И в то же время юлишь, сглаживаешь острые углы, все время оправдываешься перед своими друзьями-нацистами за мое происхождение. Как тогда, когда в нарушение этикета деликатно опустил мое грязнокровное происхождение, представляя меня Малфою. Как презрительно относишься к моим родителям, делая вид, что их не существует. Как это, Сев, любить кого-то, спать с ним и втайне думать, что он выбраковка и второй сорт?

— Я просто порадовался за нас, Лили, — нервно закусил губу Снейп и побледнел, — теперь нам не нужно будет уезжать, вот и все. Мы поженимся и останемся в Англии. Приняв покровительство Малфоя и обретя род, ты будешь в безопасности, и никто не посмеет тебя обидеть.

— А тебе не приходило в голову, Северус, — горько усмехнулась, — что окажись я обретенной или, этим вашим, даром магии, тебя просто-напросто кинут, и найдут мне более достойного партнера, чем простой полукровка? Думаешь, твой Малфой не захочет подороже продать свою талантливую подопечную, да еще со степенью мастера и родословной? Так что ты снова ошибся, и мне все равно придется покинуть страну, чтобы сохранить свободу, — устало добавила я, вставая и снимая чары. — Расплатись, пожалуйста.

Снейп молча положил на стол несколько монет, и мы медленно направились к замку.

Серьезность намерений Малфоя на мой счет показал пасхальный вечер Слизнорта. Каждый слизеринец, кто бы раньше и руки мне не подал, счел долгом, натужно улыбаясь, выказывать дружелюбие, пригласить на танец, а особо рьяные пытались развлечь непринужденной беседой. Хотя некоторые из них за напускной вежливостью не скрывали своего презрения, словно их заставили. Или, скорее всего, хотели выслужиться перед Малфоем, который являлся для них авторитетом. Снейп с ума сходил от ревности, памятуя мои слова, в каждом встречном видя возможного соперника.

Мне самой было не до чужих интриг на самом деле. Подошло время подготовки к экзаменам, и нужно было постараться, чтобы не снизить планку. Да и в отличие от Северуса, я чувствовала себя более-менее спокойно и уверенно. Прошлый жизненный опыт позволял пока ловко лавировать и поворачивать события к своей пользе. Но понимала, что это только до тех пор, пока на меня не надавят всерьез. Надеялась, все же, что это случится не скоро, и я успею сбежать.

Так и не смогла объяснить Снейпу, что выжить в этой войне можно только будучи одиночкой, надежно затерявшись в толпе. А присоединиться к одной из сторон означает стать пушечным мясом, и не важно, светлая или темная сторона это будет.

Он все также искренне горел идеями чистокровок, избранности, предназначения и видел достойное будущее только в Ближнем круге рядом с Лордом. Отвратить его не смогли даже опасения за нашу судьбу и возможную разлуку. Он наивно думал, что за его таланты и верность повелитель наградит его в полной мере, и он сумеет защитить нашу любовь. Отговаривать его было бесполезно, и я малодушно пустила все на самотек. Да и времени особо на разборки не было.

Под влиянием новой опасности мы стали даже ближе друг другу, но пропасть мировоззрения между нами ширилась все больше. Правда, замечала это только я одна.

Мне были противны идеи чистокровных и их методы, а Сев за пламенными речами, грамотно поданными идеями патриотизма, прогресса, сохранением знаний и духовно-магических ценностей для достойных не замечал всей грязи, боли и страданий, что этому сопутствуют. Жертвы для его слепой гордыни были просто абстрактными фигурами, до тех пор, пока не приняли конкретную форму близкого человека. Для Дамблдора когда-то такой стала сестра, а для Северуса станет любимая.

Но я не собиралась жертвовать собой, дабы он одумался, и потому, видимо, наше расставание было только вопросом времени. И все же невольно надеялась на его «вечную» любовь к Лили. Что он все же выберет нас, а не свои амбиции, потому пока давала ему шанс. В этом мире я была одна, и это его канонное «Всегда» внушало некоторую уверенность, с которой я по-детски не хотела расставаться, ища в ней надежную опору в этом враждебном для меня мире. В общем, что гадать, время все расставит по-своему.

В марте Поттер неожиданно подкинул мне проблем. Честно говоря, для меня его выходка стала неприятным сюрпризом, тем более что от него не ожидала такой гнусности.

Возвращалась от Слизнорта довольно поздно, задумчиво прокручивая в мыслях ответы на ближайший тест. Зашла в темную спальню и не успела зажечь свет, как меня с силой впечатали в стену. В шею влажно уткнулись чужие губы опалив жаром и запахом огневиски.

— Наконец то, Эванс, — развязно протянул незнакомец голосом Поттера, — я уж думал, ты никогда не вернешься, и придется торчать тут всю ночь.

Честно признаться, в первое мгновение испугалась, но скорее от неожиданности. Магией владела превосходно, да и домовушку позвать было делом пары секунд. А когда опознала Поттера, то и вовсе успокоилась — все же это была величина известная, а не один из непредсказуемых слизеринских отморозков.

— Какого лешего, Поттер? — холодно и спокойно спросила я, незаметно взмахом кисти активируя освещение. — Заблудился? Башня Гриффиндора в другой стороне.

— Хорош болтать. Сегодня ты станешь моей, Эванс, — поморщившись от внезапного света, ответил он, притискивая меня к себе еще ближе и зарываясь лицом в волосы возле уха.

— Надо же, какая честь для обычной заучки. Сам Поттер снизошел, назначив себе грелкой на эту ночь. Чего не предупредил, я бы подготовилась — девичник созвала, надела бы белье понарядней. Или решил поиграть в насильника? — издевательски ухмыльнулась я без тени страха.

— Заткнись и не строй из себя целку, Эванс, — зло выплюнул он мне в лицо, крепко встряхнув и сжав шею в жестком захвате. — Я за тобой как пес ходил столько лет, а ты мне голову морочила, недотрогу из себя строила, а сама за моей спиной с другим спала.

— А ты, я смотрю, свечку держал? — осклабилась я и расслабилась в его руках, вынуждая ослабить захват.

— Я заклинание определения узнал, — глухо ответил он, снова притискивая меня к себе и грубо шаря рукой по бедру, пытаясь через платье добраться до белья.

— О как. Такие полезные познания определенно пригодятся мракоборцу в войне с Пожирателями, — съязвила я, не делая попыток вырваться. — Даже если это и так, Поттер, неужели ты думал, что я теперь и для тебя послушно ноги раздвину? — уже серьезно ответила, зло прищурив глаза и пнув его в пах.

Он охнул и согнулся, одной рукой больно вцепившись мне в предплечье, не давая сбежать. Правда, быстро оклемался, с трудом выпрямился и неожиданно жестко толкнул на кровать, навалившись сверху.

— Можешь сопротивляться сколько хочешь, сучка, но сегодня я получу свое, — зло прошипел он, с силой рванув платье и белье, накинувшись на мое тело с поцелуями как голодный зверь. Его безумный и яростный вид убедили меня, что он не остановится и пойдет до конца, что бы я ему ни сказала. Стало вдруг очень обидно за себя. За этот прогнивший магический мир, где всякая мразь считает себя вправе распоряжаться моей жизнью, судьбой, а теперь и телом. Даже такие правильные мальчики, как гриффиндорцы. Накатила злость, что я так долго сдерживала, не давая выхода.

— Ну же, Лили, — тем временем вкрадчиво шептал Поттер, немного сбавив напор и изображая подобие нежности, — не сопротивляйся. Обещаю, я сделаю тебе хорошо. Верь мне, тебе понравится больше, чем с тем, другим.

Эти слова стали последней каплей, и я выпустила силу. Поттера откинуло и припечатало к стене. От убийства меня остановила только мысль об Азкабане.

— Какая же ты мразь, Поттер, — с отвращением процедила я, выхватывая палочку и наколдовывая путы, удерживая парня у стены, пока поднималась с кровати, — гнусная двуличная мразь. — Потом пошла на него, брезгливо скидывая обрывки испорченного платья, ничуть не стесняясь своей наготы. — Ты просто еще одна чистокровная сволочь, считающая, что ей все позволено. И ничего обо мне не знаешь. Что ты видишь дальше милой мордашки и выреза блузки? Откуда тебе знать, что нужно для моего «хорошо», чертов придурок? Может, я сейчас наколдую дилдо и трахну тебя, — гнусно ухмыльнулась, проходя мимо стола и превращая перо в большой искусственный член, попутно испаряя с идиота всю одежду. — Ну же, детка, расслабься. Обещаю, пусть не сразу, но тебе понравится…

— Эй, Эванс, — махом протрезвел Поттер и забился в путах, — ты же это не серьезно? Прости, я просто перепил немного. Не думай, я бы все равно не сделал ничего против твоего желания, — сбивчиво хрипел он, нервно поглядывая на стол.

— Ну вот, обещал сделать хорошо и обломал, — грустно усмехнулась, колдуя над его телом, — а я уж надеялась провести время к взаимному удовольствию. Не судьба… Вали, Поттер, пока я не передумала, — сказала, когда закончила, отменяя чары и держа его на прицеле палочки. — И если еще раз выкинешь подобное, одним проклятьем не отделаешься.

— Чем ты меня хоть приложила? — довольно спокойно спросил Поттер, прислушиваясь к ощущениям, а потом, пожав плечами, не торопясь полез за кровать, отыскивая ботинки, тоже совсем меня не стесняясь.

— Импотенцией, как и обещала, а я всегда держу слово, — ответила, разглядывая его с холодным любопытством. — Извини, силы не пожалела, так что месяца три девчонки в замке смогут спать спокойно.

Поттер удивил.

— Чего уж там, заслужил, — поморщился он, поправляя очки, — мантию займешь?

— Лови, — ответила, трансфигурируя простынь в школьную мантию и бросая ему, — а то не дело выходить озабоченному придурку из спальни честной девушки голому среди ночи.

— Да уж, — ухмыльнулся Поттер, напяливая мантию, — честная девушка… Скажи, Эванс, ты реально такая извращенка?

— Кто знает, — загадочно улыбнулась, облачаясь в ночнушку и зевая, — чего уставился, ждешь поцелуй на ночь? Вали уже.

Поттер хмыкнул и попер к выходу.

— А ты и там тоже рыжая, — выдал он пока шел.

Вот ведь придурок, на такого убогого даже грех сердиться.

— Это знание тебе тоже определенно в жизни пригодится, — хмыкнула я уже без злости.

— Жаль, — обернулся у самой двери, — я реально классный парень, Эванс. Ты бы не пожалела, согласившись со мной встречаться. И это, прости, что ли. Ну как, мир?

— Обойдусь, классный парень, — фыркнула, уходя от ответа, — иди уже, пока Люпин не вернулся.

Часы на каминной полке показали около двух, а я сидела в кресле возле горящего камина и ждала. За эти часы несколько раз злилась, потом запила грусть шоколадом, заела пирожными принесенными домовушкой, окончательно успокоилась и теперь просто сидела в ожидании позднего визитера.

Наконец в гостиную зашел Люпин. Чисто по-собачьи принюхался, неслышно подошел к моей двери и прислушался. Видок у него был взволнованный. Через чары прозрачности, накинутые на дверь, мне было хорошо видны все его манипуляции и эмоции.

— Все уже закончилось, Люпин, — негромко сказала, откидываясь в кресле. — Хватит топтаться. Если в тебе не осталось ни совести, ни чести, то хотя бы найди в себе мужество зайти и посмотреть мне в глаза.

Дверь скрипнула, и в спальню протиснулся Ремус. Его бледный, взволнованный, почти убитый виной вид мог бы вызвать сочувствие, но эта недопсина была его недостойна.

— Лили, что случилось? — нервно сглотнув спросил он. — Ты в порядке? Все хорошо?

— А почему тебя не волновали эти вопросы раньше, когда ты давал Поттеру пароль от наших апартаментов, а, Люпин? — съязвила я. — Что, ручной волчонок, не мог отказать хозяину?

— Прости, Лили, — поспешил оправдаться он, — Джеймс хотел только поговорить с тобой наедине. Признаться тебе без свидетелей, пока вы еще школу не закончили. Вы ведь поговорили, да?

— Ну, если язык тела сойдет за разговор, то да, поговорили, и наше общение получилось довольно бурным и близким, — грустно усмехнулась я.

— Насколько близким? — отшатнулся побледневший Люпин в ужасе от догадок. — Он ведь тебе ничего не сделал, Лили?

— Скажем так, теперь он знает, что я рыжая везде, — ответила, не сводя с него тяжелого обвиняющего взгляда.

Сам Люпин внезапно покачнулся, рухнул на пол и привалившись к боковушке кресла, обхватил голову руками раскачиваясь, как малахольный. Потом вскинул на меня потерянный и больной взгляд и схватил за руки.

— Лили, прости. Прости, — торопливо бормотал он, — я правда не знал. Поттер был сам не свой последнее время, думал, что если вы все решите между собой, это пойдет всем на пользу. И подумать не мог, что Джеймс решится на такое. Я так виноват, прости. Как я могу искупить вину? Все что захочешь…

— На твоем месте, Люпин, я бы больше волновалась за Поттера, — холодно ответила, выдирая руки из его захвата. — Я все же не простая девка, а ведьма, и советую тебе помнить об этом. Ты решил, что я вот так просто дам себя принудить?

— Слава богам, — облегченно выдохнул он, расслабленно откинувшись на подлокотник и нервно потер ладонями лицо. — Прямо камень с души. Чем ты его приложила? — спросил он подняв на меня взгляд.

— Импотенцией, — улыбнулась я. — Что до остального, то я тебя идиота видеть больше не желаю. И возьмешь на себя все мои обязанности до конца года, исключая полнолуния, разумеется. Я и так на рождественском балу за двоих корячилась, чтобы ты вместо благодарности меня в спину цапнул. А с Поттером своим сам разберешься, по-мужски, — говорила, оттесняя его к двери. — Ах да, это тебе, подарочек, — добавила, легко левитируя ему в руки тюк тряпья.

— Что это? — удивленно глянул Люпин разглядывая лоскуты, выуживая из них за лямку порванный лифчик и густо краснея.

— То, что еще несколько часов назад было моей одеждой, — ответила я, — с тебя шестьдесят золотых, я дешевку не ношу. Можешь хоть шерсть состричь и продать, но завтра чтобы деньги были. А теперь, вон, — решительно добавила, захлопнув дверь перед его растерянной физиономией. За вещи не опасалась, они зачарованы и через десять минут уже развеются.

Утром Люпин, смущаясь, положил передо мной стопку золотых и розу, а на завтраке в Большом зале у Поттера под глазом красовался шикарный синяк. Больше никто из нас к инциденту не возвращался, и я уж думала, что все обошлось, когда случилось кое-что похуже.

Мы уже сдали все тесты и просто отдыхали, наслаждаясь свободой и покоем после безумной экзаменационной гонки. В конце недели нас ждали результаты ЖАБА, а на следующей награждение и выпускной бал.

На небе светила полная луна, когда я вышла из комнаты. Замок префекты не патрулировали. Но около часа ночи Люпин возле учительской встречал старост после вечернего патрулирования и отмечал в журнале учета происшествия. Я спихнула эту обязанность на него, но сегодня было полнолуние, и пришлось топать самой.

Возвращаясь, услышала шум и накинула чары невидимости. Кто-то шел мне навстречу, спускаясь вниз по лестнице. Оказалось, трое старшекурсников со Слизерина. Парни мирно беседовали и шли, видимо, к себе в подземелье, так что связываться с ними и оформлять нарушения у меня желания не было.

Проскользнула мимо и уже продолжила путь, когда услышала знакомое имя и притормозила.

— Интересно, Снейп еще не вернулся? — спросил один из них. — Так рванул, что даже собрание пропустил. А взгляд безумный, точно как у психа. Терпеть не могу таких тихонь — один Мордред знает, что у них на уме.

— А куда он так спешил? — спросил второй, пока я незаметно кралась за ними.

— Понятия не имею, — равнодушно ответил первый и пожал плечами, — похоже, Поттера увидел. Он весь день его выслеживал. Видно, решил навалять школьному врагу на дорожку.

— Хоть бы не убил, — хохотнул второй, — с него станется.

— А тебе-то что? — парировал первый. — Ты же этого полукровного выскочку не выносишь. Сам говорил.

— Так-то мне все равно, ты прав, — ответил первый, — но в клубе перед старшими я за него отвечаю. Так что его косяки и меня напрямую касаются.

Они свернули в подземелья, голоса стали тише, и я растерянно осталась в одиночестве.

Долго не думая решила все проверить сама. Может, этого идиота опять к оборотню понесло, с него станется. Люпин, правда, теперь умный, надежный запор перед обращением самолично закрывает, да только у Снейпа фантазия бурная, особенно на месть. Наколдовала чары «Указуй» и ринулась в темноту.

Пропажа обнаружилась возле Запретного леса. Вместо одного мальчишки нашла сразу двоих. И если Снейп, пошатываясь, еле стоял на коленях, опираясь о землю одной рукой, второй все еще пытаясь бросать в Поттера проклятья, то Джеймс вовсе не подавал признаков жизни, и даже уже не стонал.

— Снейп, ты чего, совсем сдурел? — в ярости прошипела, откинув его магией от тела Джеймса. После чего колданула свет и в ужасе осела на землю. Поттер представлял из себя ужасное зрелище. Явных повреждений не наблюдалось, но одежда и лицо были в крови. Похоже, она текла из глаз, ушей, рта и носа.

— О Боги, Северус, ты его, кажется, убил, — ахнула я, трясущимися руками накидывая чары диагностики.

— Ничего этому недоумку не будет, — упрямо проворчал Снейп, подволакивая ногу подползая ко мне и злобно смотря на врага, — я тоже пострадал. А этого оленя медичка в два счета вылечит. Мародеры меня еще не так разукрашивали, и ничего.

— Да у него кости сломаны, словно его через дробилку пропихнули, и ментальное возмущение сильное, — не слушая его возражений, ответила я, ужасаясь своей догадке. — Ты что, его непростительным пытал?!

— А если и так, то что? — с вызовом вскинулся придурок. — Он и не того заслужил.

— Так, Снейп, заткнись, — резко перебила его, суетливо доставая из мешочка на шее кофр с зельями. — Просто молча посвети и не мешай.

Он недовольно засопел, но послушно замолчал и зажег Люмос. Я взяла себя в руки и, споив Поттеру пару зелий, испарила с него одежду, бросила очищающее и взялась за мазь.

— Постой, Лили, ты что, сама его мазать будешь? — с подозрением спросил он, выхватывая банку из моих рук. — Стой, я тебе не позволю. И вообще, отвернись и не смотри. Пусть медичка сама с ним разбирается.

— Не мешай, идиот ревнивый, — решительно сбросила его руку, — ты совсем тупой? Если мадам Освальд его таким увидит, тебя в Азкабан посадят. Так что заткнись и не лезь. Не выводи меня, иначе я тебя рядом уложу. Это всего лишь обычное мужское тело, и в нем нет ничего такого, чего бы у других не было, — раздраженно добавила, вырывая из его руки банку обратно.

Снейп скрипнул зубами, но послушно затих под моим злым взглядом, а я, под его недовольные и ревнивые, натерла Поттера мазью. Потом проколола себе палец, нанесла кровью рунные знаки и приступила к обряду, вливая в него целительную магию и залечивая повреждения. На все ушло около часа и прорва моих магических сил.

В завершение на лицо Поттера вернулись краски, хотя он так и не пришел в себя. Диагностика показала стабильное состояние и целительный магический сон. Кости срослись, осталось лишь несколько небольших трещин. Убедившись, что с Джеймсом будет все в порядке, наконец посмотрела на Снейпа.

— Не нужно, я сам справлюсь, — раздраженно ответил он, отбрасывая мою руку, когда я, бросив на него чары диагностики, протянула нужные зелья.

— Как хочешь, можешь просто вылить, — холодно ответила, пряча сундучок обратно в мешочек на шее. Снейп все же выпил с гордым видом, словно одолжение сделал.

— А теперь ты расскажешь, что между вами произошло? — спросила я, вставая и наколдовывая носилки и плед для больного.

— Тебя это не касается, Лили, — резко ответил Северус и отвел взгляд, полыхнувший тьмой, — это только наше с ним дело.

— Хорошо, спрошу у Поттера, когда он очнется, а до этого не желаю тебя видеть, — равнодушно ответила, направляясь к замку.

И почему все проблемы случаются именно в мою смену, когда везунчик Люпин с упоением на луну воет? Может, у психов и маньяков реально на полнолуние обострение происходит?

— Постой, Лили, — догнал меня Снейп, заглядывая в глаза, — прости, но он правда заслужил. Иначе я бы эту мразь и пальцем не тронул. Верь мне.

— Что бы он ни совершил, это не заслуживает пыток и смерти, — парировала я, не останавливаясь. — Вы там в вашем клубе совсем в Пожирателей заигрались.

— Да при чем тут клуб, — раздраженно возразил он, плетясь следом, — говорю же, это только наше с ним дело.

И тут меня осенило.

— Ты что, ему в голову залез? — прямо спросила, внимательно отслеживая его реакцию.

Северус смутился, покраснел, а потом побелел от ярости и сжал кулаки, подтверждая мою догадку.

— А если и так, то что? — зло и вызывающе вскинулся он. — Этот придурок и не то заслужил, а ты его еще и защищаешь. Что, так понравилось? Хочешь повторить? — издевательски добавил он под гнусную ухмылку, пока я тихо офигивала от его наглости.

Снейп совсем зарвался, как я погляжу, и чем дальше, тем больше. Я, конечно, все понимаю — состояние аффекта, ревность и все такое, но это уже чересчур. Для начала влепила ему звонкую пощечину на память. Хотя тот и не вякнул, видимо, понял, что перегнул палку.

— Значит так, Снейп, — сказала со сталью в голосе, — ты, похоже, в своей ревности совсем свихнулся и уже не соображаешь, что и кому несешь. Пока мы совсем не рассорились, предлагаю взять перерыв в наших отношениях. Надеюсь, это научит тебя вежливости и уважению к девушке, к которой ты, вроде как, неравнодушен, хотя я что-то уже сомневаюсь на этот счет. И на будущее запомни: я не потерплю к себе такого отношения. Я с тобой потому, что сама так захотела, и общая постель не делает меня твоей собственностью. Поттер, конечно, ступил, когда решился на такое, но я его уже наказала, так, как посчитала нужным, и мы с ним эту тему закрыли. Конечно, могу тебя понять, но одно дело по-мужски дать в морду, а другое — пыточным приложить.

— Ты рассуждаешь, как маггла с палочкой, Лили, — презрительно возразил Снейп, не желая сдаваться, — а мы маги и решаем все магией.

— Вот и решай свои проблемы сам — великий темный маг, а я тебя теперь и знать не хочу, — раздраженно ответила и не оглядываясь направилась в замок. Северус плелся где-то позади, но подойти и заговорить больше не пытался. Видимо, не хотел меня разозлить еще больше.

В Больничном крыле мадам Освальд обеспокоенно заохала, но сказала, что я все сделала правильно. Да и я Поттеру последствия темно-магического вмешательства сняла, ментальное возмущение устранила, а трещины в кости мадам ему и сама за ночь зарастит. Сил идти до спальни не было, да и со Снейпом встречаться не хотелось, потому выпила восстанавливающее, прилегла на соседнюю койку и незаметно заснула.

Утро разбудило ярким солнечным лучом. Он нагло засветил мне в глаз, заставляя недовольно поднять сонные веки.

— Ты такая очаровательная, Эванс, когда молчишь и не хмуришься, — раздался знакомый ироничный голос, пока соображала, где нахожусь. — Такая непривычно растерянная, заспанная, волосы всклоченные и след на щеке от подушки отпечатался. Не думал, что когда-нибудь тебя такой увижу. Смешная и милая, кто бы мог подумать, — со смешком добавил Поттер, пока я резко вскочив и протерев глаза, торопливо направилась к его койке.

— Поттер, ты как? — взволнованно и немного хрипловато спросонья спросила, пройдясь по нему обеспокоенным взглядом. — Хорошо себя чувствуешь?

— Твоими стараниями, — улыбнулся он, поправляя очки. — Это же ты меня с того света вытащила? Разве нет?

— Вот еще, — фыркнула я, — скажи спасибо мадам Освальд. Я только до лазарета тебя донесла.

— Как скажешь, — не смутился он, — только у меня не сводимый шрам на плече был, еще с детства, да вот делся куда-то. Прямо как у Лунатика его рубцы. Рецептик не подскажешь, нам на службе такая мазь пригодится?

— Рецепт — тайна мастера, — чопорно выдала, нагло усаживаясь на близлежащий стул, — а мазь сварю, не вопрос, прейскурант вышлю совой.

Он покачал головой и тихонько рассмеялся.

— Что ты решил? — спросила я. Поттер поднял на меня потемневший взгляд и посерьезнел.

— Ты здесь из-за Снейпа? — скучающим тоном поинтересовался он.

— Нет, — соврала я. — Это ваши мужские разборки. Я тут как префект. Хочу знать, нужно ли оформлять бумаги, чтобы успеть передать Макгонагалл. Люпин, как ты знаешь, приболел, и делами занимаюсь я.

— Это была Дуэль, Эванс, — помолчав, ответил он. — Можешь ему передать, что я не имею претензий и не буду привлекать власти.

— Я префект, а не сова, Поттер, — на автомате огрызнулась, — а где слизеринские подземелья, ты знаешь. Почему ты не защищался? Я видела твои тренировочные бои и ни за что не поверю, что у тебя не хватило сил дать отпор. Что у вас там произошло, и в какой момент ты решил сдаться? — спросила, вглядываясь в его лицо и не ожидая ответов.

— Когда вспомнил о тебе, — просто ответил он, подняв взгляд. — Я когда узнал, ну… это… и к тебе поперся, был зол, и до меня только потом дошло, что у тебя могло и не быть никого. Снейп дрался за тебя так яростно, насмерть, словно защищал. И тут я все понял. Вспомнил, что вас тогда со Стоун похищали, а ты в подушку выла. Ну и… А потом еще я добавил, идиот, — простонал он в ладони. — Напомнил и напугал поди… Короче, я отвлекся, а змееныш твой не растерялся.

— Ты такой же сентиментальный придурок, что и Снейп, — фыркнула я, — со склонностью к мелодраме. Я ведьма, Поттер, и могу за себя постоять, как ты заметил. Да и не припомню, чтобы выглядела напуганной. Так что не придумывай невесть что. Кстати, когда я тебя лечила, то случайно проклятие сняла. Можешь радоваться.

— Я заметил, еще утром, — ухмыльнулся он, многозначительно глядя на меня, отчего я неожиданно покраснела, вспомнив, что под простыней он голый, и опустила взгляд.

— Пойдешь со мной на бал, Эванс? — внезапно спросил он.

— Если это плата за молчание, то я не имею привычки отдавать долги за других, — холодно ответила, поднимаясь с места и порываясь уйти. — Обратись за этим непосредственно к Снейпу, Поттер.

— Да нет же, Снейп тут ни при чем, — подорвался Джеймс резво хватая за руку и усаживая обратно, отчего простынь начала опасно сползать, и я поспешила сесть, чтобы резкими движениями не обеспечить себе незапланированный стриптиз. — Я сам давно хотел пригласить, да не стал. Просто думал, все равно откажешь. А сейчас время удачное — тебе меня жалко, решил рискнуть, вдруг согласишься, — состроив умильную моську, выдал Поттер и притворно схватился за бок со страдальческой гримасой, одновременно поправляя простынь.

— Паяц, — фыркнула, скрывая улыбку. — Буду я еще жалеть всяких придурков. Но на ваше счастье, мистер Поттер, у меня как раз образовалось вакантное место кавалера, и разрешаю вам сопроводить меня на бал. Только по-дружески, без поцелуев в нишах и всего остального пост-выпускного разврата. Так что, подумайте, а надо ли вам такое бесполезное беспокойство без волнительных воспоминаний в старости?

— Даже так, без поцелуев, я буду вспоминать этот день в старости с приятным волнением, Эванс. Поверь, — серьезно ответил он, словно мы и не смеялись вовсе минуту назад. И я снова смутилась и покраснела. Чертов Поттер с его неуместными сантиментами.

— Тогда запоминайте, мистер Поттер. Платье у меня будет из синего шелка с золотой отделкой, — вместо ответа сказала я. — Цветочное оформление — белые лилии. До бала у меня запланировано много дел, так что увидимся за двадцать минут до приема у моих покоев. Думаю, ты еще не забыл, где это, и найдешь без труда, — съязвила я, вставая и идя к выходу под прицелом его пристального взгляда.

— Кстати, Поттер, — возле самой двери оглянулась. — Почему ты никогда не называешь меня по имени? Эванс да Эванс. Просто интересно.

— Ну, ты всегда такая серьезная, правильная и строгая, прямо как Макгонагалл. Особенная, — неожиданно не стал увиливать от ответа он, — разве к такой можно обращаться, как к обычным девчонкам? Да и, если честно, ты очень мою матушку напоминаешь. Не внешне, а характером — один в один просто. Так что как тебя увижу, так просто на автомате вылетает. Но «мэм» как-то странно звучит, не находишь? А Эванс в самый раз.

— Понятно, — растерянно ответила я, — ну ладно, выздоравливай.

Время до бала промелькнуло быстро. Основную организаторскую нагрузку на себя взял оклемавшийся Люпин, так что я даже успела отдохнуть перед торжеством и привести себя в порядок.

Снейп порывался несколько раз со мной поговорить. Правда, разговора не получилось. Он все также упрямо гнул свою линию, оправдываясь и отстаивая свое право на месть и даже убийство. Не видел в произошедшем ничего особенного. Говорил, что такое у чистокровных магов в крови, а он хоть и полукровка, но кодекс чтит и за принадлежащее ему любому горло порвет, а я просто ничего не понимаю.

Я расценила это как намек на мое грязнокровное происхождение, и мне не понравилось сравнение с бездушной собственностью. Потому вспылила, и мы рассорились еще больше. Хотя, конечно, допускаю, что преувеличила, и он не это хотел сказать. Но была слишком на взводе, потому не готова к компромиссам, и меня занесло.

А после того, как Северус узнал, с кем именно я иду на бал, и вовсе устроил безобразную сцену ревности, нагородил всякой всячины, привидевшейся в его больном воображении, и до кучи устроил с Поттером еще одну драку. Правда, без палочек, по-маггловски. Снейп, зная мой упрямый характер и предыдущие прецеденты, догадывался, что на бал я с ним не пойду, но то, что я выбрала именно Поттера, его взбесило.

Сама я не знала, почему пошла на поводу эмоций и выбрала Джеймса. Но последнее время ловила себя на мысли, что не будь Поттер таким придурком с самого начала, я бы могла присоединиться к компании Мародеров, как та же Марлин, развлекаться, веселиться, беззлобно подшучивать над окружающими и придумывать всякую полезную и интересную ерунду. Может быть шутки мальчишек тогда были бы добрее, а я прожила бы школьные годы совсем по-другому, весело и беззаботно. Если бы только не цеплялась за Снейпа… Хотя, это, конечно, просто никчемные фантазии в преддверие выпуска в большой мир, не имеющие отношения к реальности.

Экзамены сдала все на «Превосходно», не без обмана, конечно. И разделила первое место с довольным Люпином. Честно говоря, это был высокий старт для полукровки-оборотня и магглорожденной. И добрый дедушка Дамблдор радовался за нас не меньше нас самих. Думаю, я еще послужу наглядным аргументом в споре для одной из его маггловских теорий, если конечно ушлые чистокровки не подсуетятся и не нарисуют к тому времени мне подходящую случаю родословную.

Хотя, по правде, все это была просто мишура и не больше. Без связей и подходящей крови устроиться в магическом мире нам с Люпином не светило, как и Реддлу в свое время. Но я радовалась уже тому, что смогла обставить всех этих чистокровных спесивых аристокрашек.

Слизнорт на награждении пустил слезу и так откровенно радовался, словно я в самом деле была его дочерью. Жаль только, что не присутствовали родители и Тунья с Эйлин.

В зале наград к моей золотой табличке «За заслуги перед школой» добавился кубок. Было чертовски приятно оставить след и память о себе в Хогвартсе. Теперь, даже если я исчезну из этого мира, кто-то все равно будет натирать мои награды на отработках. По крайней мере, покуда старина Филч работает в школе. Он, кстати, тоже пустил слезу, когда я пришла попрощаться.

Кубок Хогвартса по квиддичу достался Гриффиндору, а Школы — Когтеврану. Поттер тоже получил парочку наград, как и Люпин.

Большой зал задрапировали тканью и украсили цветами, а факультетские столы заменили на уютные столики, разбросанные по окружности ближе к стенам.

После официальной части — награждения, начался бал. Открыли его мы с Люпином. Потом он передал меня Слизнорту, а сам вернулся к своей девушке и повел ее в танце. На танцпол подтянулись другие пары, и веселье продолжилось. Продлилось празднование до самого утра.

Поттер весь вечер вел себя безупречно, как джентльмен. В середине вечера нас выбрали королем и королевой бала, устроили в нашу честь фейерверк и чествование, а около трех он проводил меня до комнаты. Попросил не поминать лихом и забыть обиды. Искренне поблагодарила за вечер и ушла к себе. Не торопясь приняла ванну, переоделась и, обратившись, отправилась на наше с Севом тайное место.

Снейп на выпускном выглядел таким нервным и потерянным, что у меня сердце сжалось от боли. Конечно, он был сам виноват, но смотреть на его страдания спокойно не было сил, все же мы не чужие люди, а в жизни все бывает. За время нашей ссоры он завалил меня письмами с извинениями и попытками объясниться.

Короче, я его пожалела, да и соскучилась что ни говори. Мы сегодня закончили школу, и хотелось бы оставить после только хорошие воспоминания — кто знает, что нас ждет за порогом школы. Держу пари, ничего хорошего. Да и если два одинаковых упрямца рассорились и уперлись, то можно потерять друг друга навсегда, если кому-то не сделать первый шаг, а я все же старше и лишена подростковой импульсивности.

Потому, когда под тяжелый взгляд Поттера он решился пригласить меня на вальс, я во время танца незаметно шепнула ему время. Видеть надежду и вспыхнувший радостью взгляд было приятно, и грело сердце. К черту сомнения, когда есть чувства, все остальное не имеет значения в конечном итоге.

Северус уже меня ждал, нервно прогуливаясь по ковру туда-сюда в тесной комнатке. На его лице при моем появлении расцвели такие радость и облегчение, что я поняла, что поступила правильно. До разговоров не дошло, нас просто бросило друг к другу, а утром я незаметно выскользнула из постели и вернулась в спальню.

Обратное путешествие получилось очень шумным. Все в преддверии скорой разлуки беспрестанно перемещались по вагонам, навещая знакомых. Повсюду раздавались смех и громкие голоса.

Я тоже немного посидела с подругами, развлекла Слизнорта — он ушел в отставку и ехал домой, а потом засела у Северуса. К небольшим неприятностям в дороге можно было отнести дружков Снейпа. Они завалились гурьбой в наше купе и оставались там около часа. Вели себя не агрессивно, общались легко и даже пытались найти подходящие темы, чтобы втянуть и меня в беседу. И все равно вздохнула спокойно, когда они ретировались и оставили нас одних. Смотреть в их притворно дружелюбные лица зная, что и они без колебаний меня прикончат, если прикажут, удовольствие так себе.

* * *

В Англии задерживаться не стали и уже через неделю переехали во Францию, к Снейпам. Правда, раз в месяц отлучалась домой — некоторые обряды требовали местного места силы. Теперь, когда учеба не мешала, мне предстояло совершать весь обрядовый круг своего дома. На каждый день находился малый обряд, даже если нужно просто зажечь свечу на окне или бросить в огонь пучок трав и произнести пару фраз. Благо повседневные малые обряды можно совершать в любом месте и много времени они не занимают. Но шесть раз в год, на значимые праздники, в Британию мне возвращаться придется.

Бабушкина тонкая тетрадь со временем превратилась в безразмерную. Новая информация появлялась в ней постепенно, видимо, когда я была к ней готова или пришло нужное время. Как с сексуальной магией Плодородия получилось. Записи о ней мне незадолго до того показали, а потом Снейп так вовремя из кустов вывалился.

Если дотронуться до обложки и мысленно задать вопрос, она открывалась на нужной странице, но то же: когда я была к этому готова. Например, знания о поднятии нежити, что запросила для примера, когда училась ею пользоваться, мне не показали. Короче, тетрадь сама определяла, что мне нужно, и как она это делала — загадка. И изучала я ее уже без переводных очков, хотя языка так и не знала. Словно не я сама, а какая-то сила во мне принимала и понимала информацию и уже адаптировала под меня.

Но у всего на свете есть свои минусы, как и плата за эти знания и силу.

Дед подложил мне большую свинью, настояв на обрядовой магии и тем самым привязал к этому месту навсегда. А я, по молодости и от незнания, не понимала, куда ввязываюсь, а теперь уже поздно метаться. Если брошу — от отката костей не соберу.

Мой дом и место силы, как со временем поняла, не принадлежали этой местности, а находились далеко в горной Шотландии, на родине деда. Соединенные с этой деревенькой каким-то сильным пространственным колдовством, вроде родового домена. Может, потому, чувствовала магию этого места так ярко и полно, словно родную. Тем более что в этом домике когда-то жила бабушка и все мои прародительницы до нее.

Было волнительно осознавать, что этот ведьмин пояс, рунный круг, серебряный ковшик в священном колодце, ленточки и узелки на священном дереве сделаны руками тех, кто давно стал прахом. А тропинка вокруг очага утрамбована босыми ступнями многих поколений женщин моего рода.

Не ощущала такой близости с предками даже имея когда-то родителей, восьмерых братьев, сестер и кучу племянников. Так поняла, что это тело и кровь в моих венах, стали мне родными, и, наконец, до конца приняла эту реальность и себя в ней, обзаведясь родичами, пусть и умершими. Словно именно здесь оказалась на своем месте, придя для этого сквозь время и даже из другого мира.

* * *

Слизнорт владел поместьем в Руссильоне. Подобными летними домами во Франции обладали все англичане его круга, так что мне не пришлось каждый день мотаться в Англию. И после небольшого перерыва на отдых, целыми днями пропадала у него в зельеварне, благо с порт-ключами это трудностей не представляло и занимало мало времени. Старик разумно решил укрыться здесь, пока война не закончится, что меня более чем устраивало. Я и сама подумывала навсегда переехать в эти края.

С Северусом мы почти не разлучались, проводили вместе все свободное время и очень сблизились. Пожиратели и война были забыты, а будущее казалось безоблачным и счастливым. Мы мечтали о исследованиях и усовершенствовании зелий в нашей общей частной лаборатории.

Мне было трудно выразить, что я к нему чувствовала. Это однозначно была не любовь, вернее, не та любовь, что я привыкла испытывать. Как бы сказать…

Представьте, что вы всю жизнь провели в дороге. Наслаждались жизнью, объездили мир, но никогда не имели своего угла, останавливаясь в гостиницах и даже на шикарных виллах. И наконец поняли, что устали от путешествий и готовы остепениться и купить себе собственное жилище. Вы долго выбирали, смотрели, и все не то. И вот, наконец, зайдя в очередной дом вы поняли, что это ваше — родное. И пусть он не такой большой, как первый, и совсем не роскошный, как третий, но вам в нем уютно и никуда не хочется уходить. Вот и к Северусу я чувствовала нечто подобное и мне совсем не хотелось терять это ощущение семьи. Ощущение, которое я никогда раньше не испытывала, и потому была благодарна ему за это чудо.

С этим парнем я, как ни удивительно, смогла реализовать себя в полной мере, так, как никогда раньше. С ним я была подругой, потом сестрой, возлюбленной и в каком-то смысле матерью. Не знаю, как сложится наша жизнь дальше, но сегодня меня все устраивало. Стабильность и уверенность в будущем — это то, что мне было необходимо.

* * *

Мать начала натаскивать Северуса на мастера. Правда, он был новатором и метил сразу на двенадцатый уровень, а у них другие условия сдачи. Нужно улучшить и придумать несколько зелий, а потом сварить их перед комиссией, как и пять стандартных на их выбор.

Что касается меня, то не сомневалась, что у Сева все получится, и очень им гордилась, не скрывая восхищения его успехами. Тем летом без волнений и тревог, в радости от нашего примирения он показал себя с лучшей стороны — заботливым, любящим и думающим о нашем будущем. Никогда не чувствовала себя так спокойно и счастливо, как тем летом. И не верилось, что мы когда-то ссорились, что-то делили и доказывали друг другу.

В каждый семейный праздник навещала родителей, пусть хоть всего на пару часов. У них было все хорошо, подрастали мальчишки и уже звали их мама и папа. А в мае семьдесят девятого Петунья обрадовала нас новостью — собиралась замуж. Я очень удивилась, когда узнала, что этот серьезный и представительный парень и есть тот самый рокер с нечесаной шевелюрой.

Он оказался наследником очень состоятельной семьи виноделов. Просто мудрый отец дал ему время перебеситься в студенческие годы, а теперь игры закончились — и предстоит осваивать науку ведения семейного бизнеса.

Петунья тоже с отличием закончила обучение и в качестве эксперта по продажам гармонично вольется в новую семью и сделает карьеру, пусть и в семейном бизнесе. Вид у нее был счастливый и я искренне за нее порадовалась.

В начале июня пара поженилась. Свадьба получилась пышной, богатой и продлилась три дня. У жениха оказалось много родни — прилетали со всех концов света. Их большая дружная и шумная семья французов живо напомнила мне клан армян с их гостеприимством, и тесным семейным общением. Думаю, Петунье повезло с такой родней, и она не пропадет.

* * *

Без Северуса на свадьбе было одиноко — мы так привыкли быть вместе, что без него ощущала себя странно, словно чего-то не хватало. Но Петунья очень просила не приглашать волшебников на торжество, и я согласилась, чтобы ее не нервировать, хотя и огорчилась. Но была ей благодарна — узнав, что я встречаюсь со Снейпом, сестра только скептически фыркнула, закатила глаза, но не пустилась в предостережения и больше эту тему не поднимала.

Волновалась, как Северус воспримет то, что его не пригласили. Но он повел себя спокойно, я бы сказала равнодушно, даже удивилась. Хотя он всегда знал, что Петунья его ненавидит и боится, после того как он ее в детстве чуть веткой не пришиб. Да и он ее терпеть не мог и неприязненно кривился при ее имени. Так что ничего удивительного.

* * *

В начале августа магический мир снова ворвался ко мне, заставив вспомнить о страхе.

После Лугнасада решила задержаться в Англии и встретиться с Алисой. Она планировала в сентябре выйти замуж и звала меня и Элис подружками невесты. Отказать было неловко, да и не хотелось, если честно. Алиса была моей единственной подругой в этом мире, и я очень ею дорожила.

Списались с Элис и договорились встретиться в кафе у Фортескью в два пополудни. На встречу пошла под оборотным, вернее под зельем, позволяющим изменять внешний вид. По сути то же оборотное, даже действует чуть больше часа, только нормальное на вкус и не требует частей другого человека — ты сам моделируешь себе внешность по желанию, сколь угодно раз, как метаморф. В бабушкиной тетради нашлось еще много полезного, до чего еще руки не дошли.

Короче, на встречу пришла не рыжая и зеленоглазая, а голубоглазая шатенка средних лет с короткой стрижкой. Решила подстраховаться.

Все это время, наведываясь домой, находила кроме посланий от друзей и прессы, еще и письма от Люциуса Малфоя. В них он деликатно интересовался, как продвигаются мои дела в области мастерства. Я охотно отвечала, вежливо и пространно, разбавив правду отговорками. Но время шло, и, думаю, даже до него дошло, что я просто тяну время. А на паре последних писем, что Рона уничтожила, оказалась хитрая следилка и серьезные чары подчинения. Если бы не Рона с ее эльфийской магией, я бы попала. Похоже, про меня не забыли и не оставили попыток найти.

Элис пришла вовремя. За время, что мы не виделись, она расцвела и похорошела. Из писем знала, что она учится на лекаря, а Алиса пошла вслед за женихом в школу мракоборцев. Туда же подались Марлин, Поттер, Блэк и Петтигрю.

Мэри устроилась в лавку сладостей помощником кондитера — она всегда была сладкоежкой. Питер несколько раз предлагал ей выйти за него замуж, но она отказала. Элис считала, что та все еще сохнет по Поттеру — они иногда пересекались в компании.

Люпин пропал сразу после окончания школы и никто не знал, где он. Вроде бы прислал Поттеру письмо, что за границей, и у него все хорошо, вот и все.

У Лонгботтомов в начале года погиб старший сын Марк — убили в стычке с Пожирателями, отец после такой потери сильно сдал, потому Августа и торопила со свадьбой. И брат Сириуса, Регулус — пропал в прошлом месяце. Жалко парня — ему еще даже семнадцати не было, хотя тот еще чистокровный засранец был. В общем, новости не утешительные.

* * *

Этот человек сразу показался мне подозрительным. Может, чуйка сработала или я просто сама по себе недоверчива от природы и везде опасность вижу. Вон, Элис, зная о войне, спокойно сидит себе и ест мороженое. А я беззаботно улыбаясь и выспрашивая новости, сама незаметно округу сканирую на предмет угрозы. Даже странно. Кругом война, в любой момент могут напасть и убить, а люди ведут себя так, словно никакой войны нет.

В общем, мужчина тот высокий, но совсем невзрачный, отвернешься, и как выглядит не вспомнишь. Так-то сейчас под чарами Отвлечения таких немало ходит. Авроры в штатском, нелегальные торговцы, да и просто воришки, но этот при внешней расслабленности слишком напряженным выглядел.

Прошелся туда-сюда пару раз по аллее, приглядываясь, а ноздри трепещут, словно принюхивается. У меня так Северус делает, когда в ярость впадает, но скрыть пытается. И Люпин тоже подобную привычку имел, по причине оборотничества, а что этот тут вынюхивает, неизвестно.

Короче, напряглась, незаметно под столом достала палочку и приготовилась схватить Элис в охапку и аппарировать, если что. Но мои решения несколько запоздали. Когда тот здоровяк прошелся мимо второй раз и остановился прямо напротив нашего столика, раздались хлопки, и, затенив солнце, небо накрыла серость антиаппарационного купола.

Щит выставила на автомате. Тут же громко завыли сигнальные чары, раздались взрывы отражающих щитов, и началась паника.

Маги в черных плащах и стальных полумасках в форме черепа высадились как десант, рассредоточились и атаковали одновременно всю Косую аллею. Отовсюду доносились вопли, плач, валил дым, сыпалась каменная крошка и стекло. Повсеместные пожарища и фрагменты тел. Начался сущий ад.

Привычно впала в ступор, но это, как ни странно, меня и спасло. От шока и умственной заторможенности воспринимала все как некую нереальность — словно компьютерную игру, а все остальное, как яркие спецэффекты и предметы декорации. Этот своевременный выверт сознания позволил мне не удариться в панику и действовать хладнокровно.

Перекинула щит на внутренний поток магии и присоединилась к Элис. Кидалась проклятьями и даже серьезно покалечила парочку Пожирателей — отрикошетив в них их же проклятья, когда к ним присоединилась еще одна группа человек из пяти.

Среди безликих лиц выделялись парочка, отличавшаяся от остальных стремительностью воинов, закаленных в реальных боях. Я посчитала их за вожаков.

Похоже, Пожиратели обкатывали молодняк в первом рейде. По крайней мере, в лидеров мы не попали ни разу, хотя один из них двигался несколько скованно, словно был ранен, но на его напор это никак не повлияло. Шансов у нас даже против новичков не было совершенно, тем более против всех. Одна радость, что мой щит многим крепче обычного и даже Аваду не пропускает. Оставалось надеяться только на него, тянуть время и ждать подмоги.

Элис тоже это поняла, потому мы просто палили чем придется в молодняк — и временами довольно успешно. В то время как они, прикрывая друг друга, пытались пробить щит. Было странно сознавать, что со многими из нападавших мы еще недавно учились на одном курсе Хогвартса, посещали одни занятия, и я снимала с них баллы.

Наконец, на наше счастье, аппарационный купол над головой пошел рябью и с громким звоном лопнул, вернув в серую реальность ясный летний день. Падающие осколки хоть и производили шум, но просто таяли в воздухе, не долетая до земли.

В конце улицы послышались многочисленные хлопки аппарации, крики, шум боя, и замелькали бордовые мантии мракоборцев — прибыла подмога. Один из лидеров молча сделал остальным знак, и весь молодняк, мгновенно забрав раненых, снялся с места, исчезнув в аппарационной воронке.

Остались только двое. Здоровяк, что за нами следил (но он бросив пару фраз подельнику, перебежками двинулся в сторону ближайшего здания) и один из лидеров. Похоже, тот, второй, был оборотнем, ведь палочку за все время он так и не достал. Видимо, Элис тоже пришла в голову эта мысль, и она решила его подловить.

Девчонка, видя подмогу и капитуляцию Пожирателей, воспрянула, несколько расслабилась и стала активно кидаться оборотню вдогонку проклятьями, совсем забыв о защите и втором мужике. В азарте она частично вышла из-под зашиты щита, после чего ее сбоку чем-то приложило, и она рухнула к моим ногам. А я тем временем умудрилась попасть в лидера, правда, по касательной и чисто случайно.

Честно говоря, это был рикошет от здания, куда отнесло мою Бомбарду, а не моя меткость. Ему прилетело куском штукатурки в спину.

Он, видимо, такого не ожидал, охнул, громко и емко выматерился, причем по-русски, потирая бок. И тут, тоже от неожиданности и нервного напряжения, я сглупила еще больше, когда удивленно на автомате выдала:

— Антон Долохов? — причем тоже по-русски.

Мужик внимательно глянул, его глаза в прорезях маски удивленно прищурились, после чего он сделал пару шагов в мою сторону. Но тут мне стало совсем не до него. Пока на него таращилась, отвлеклась, потеряла концентрацию, и мой щит пропал. Поймав прямой взгляд Пожирателя, почувствовав его напряжение и готовность к броску, быстро схватила руку Элис и аппарировала.

В это время случилось несколько вещей. Во-первых, не успела, и этот мужик в последний момент смог за меня зацепиться. А во-вторых, он прямо в полете аппарации активировал порт-ключ, и нас унесло совсем в другую сторону и выбросило в каком-то доме, больно брякнув о дощатый пол.

Хорошо еще в процессе падения его от меня откинуло. Так что я успела закрыться щитом и приготовилась к атаке. Хотя в голове звенело от усталости, тело болело, и все, чего хотелось, это упасть и просто закрыть глаза.

Увидев, что Долохову не до меня, ощупала себя на предмет повреждений, кинула пару чар диагностики и облегченно выдохнула. Несколько ушибов, синяков и небольшое ментальное возмущение, ничего страшного.

А вот Элис, помимо проклятия еще и расщепило. Хотя это мы еще отделались малой кровью: обычно при таком выверте можно и вовсе распылиться в пространстве. Поэтому активировать одно пространство, когда ты в другом, будет только полный псих.

От руки Элис оторвался приличный клок, и, наложив некоторые медицинские чары, я достала кофр с зельями и принялась за дело, бросая редкие короткие взгляды на нашего похитителя. Тот, тихо скрипя зубами, с закрытыми глазами, видневшиеся в прорезях маски, привалился к стенке, держась за бок, и не обращал на нас ровно никакого внимания.

Когда сделала все, что смогла, и чары над Элис показывали состояние магического сна, вскинула глаза и встретилась с пристальным взглядом похитителя. Он уже достаточно пришел в себя, скинул плащ и маску, и теперь с любопытством поглядывал на мои действия.

Его тяжелая, уверенная, чисто мужская мощь давила. Может, потому, что это был опытный мужчина, а не мальчик. И в нем чувствовалась первобытная зрелая сила и опасность. Как в заматеревшем, повидавшем многое и сумевшим выжить волке. Такой молодой и неопытный заяц, как я, ему на один укус.

— О чем задумалась, прекрасная мадам? — игриво спросил он немного хриплым низким голосом.

— Думаю, сколько еще неопытных юнцов, что радуются жизни, не зная своей судьбы, найдут смерть от вашей руки, — задумчиво ответила я на автомате, не осознавая, что именно ляпнула. После чего испуганно взглянула и нервно сглотнула от страха.

Мужик неожиданно рассмеялся, запрокинув голову, каким-то невеселым и рыкающим смехом, похожим на кряхтение старого медведя.

— Такова их судьба, лапуля, — отсмеявшись, философски ответил он, глядя на меня уже более заинтересованно, — умри или убей, третьего для мужчины не дано. Хотя для труса есть еще «беги», но это совсем не вариант — все равно загонят в угол, поставят перед выбором и прикончат. Только вот смерть будет бесславной, потому бесполезной и очень мучительной — я не выношу слабаков. Убивать — это моя работа, — буднично добавил он, тоном светской беседы, — и я милосерден к храбрецам, убивая их быстро и легко. Так что не печалься об отважных, а прочие не стоят сочувствия.

Выдав эту тираду он сделал попытку встать, и я решительно вскинула палочку.

— Да убери ты свою деревяшку, красавица, — беззлобно фыркнул он и, поморщившись, остался на месте. — У меня в гостях тебе ничего не грозит. И на будущее — никогда не направляй оружие если не готова убить. Ты сможешь убить? — лукаво спросил он.

— Не знаю и не хочу это выяснять, — честно ответила я.

— И правильно, — кивнул он. — Давай лучше познакомимся. Как твое имя, прекрасная незнакомка?

— Зачем вы нас похитили? — вместо ответа спросила, когда молчание затянулось. — Вы собираетесь нас убить?

— Откуда ты меня знаешь? — вместо ответа спросил он. — У нас что-то было? — добавил он и подмигнул. — Хотя я бы непременно запомнил такую прелестницу.

Странно, но меня поразил лучистый спокойный взгляд его светло-голубых глаз и разбегающиеся от них смешливые лучики морщинок. Не зная, что это безжалостный убийца и Пожиратель, легко приняла бы его за благочестивого человека — сильного духом, с чистой совестью и безмятежной душой. В этом мужчине совсем не чувствовалось агрессии и жестокости. Особенно теперь, когда он, похоже, со мной заигрывал. И это пугало еще больше.

Тем временем, словно в ответ на его вопрос, черты моего лица поплыли, волосы удлинились и я приняла свой облик — действие зелья закончилось. При виде этого зрелища он удивленно округлил глаза, а потом хмыкнул и разочарованно вздохнул, прежде чем снова поднять взгляд.

— А… так ты та дерзкая малышка, что так хвалила в письмах тетя София? — протянул он, прищурившись. — И на которую положил глаз наша Белоснежка.

— Я не малышка, — возмутилась я, — хотя и правда знаю вашу тетю и мистера Малфоя тоже.

— Долго же ты от него бегала, — ухмыльнулся Долохов, не обращая внимания на мои слова. — Я-то, выходит, везунчик. Так что обломится его павлинье величество. Я тебя теперь у Повелителя для себя попрошу.

Сделав такое смелое заявление, он просто замолчал, глядя на меня весьма довольным взглядом с лукавым прищуром.

— И все же, как вы планируете с нами поступить? — игнорируя его слова, упрямо спросила я. Неизвестность пугала еще больше озвученной участи.

— Это от тебя зависит, — с намеком ответил он. — Сумеешь меня развлечь, может, тогда и отпущу.

Похолодела и бросила на похитителя растерянный взгляд. Надругательство страшило больше смерти. Хотя в данный момент он не был похож на мужчину, желающего женщину и способного на насилие. Скорее, неестественная бледность и испарина говорили, что раны доставляют ему хлопот. Это немного успокаивало. Конечно, знай я, что он адекватен, могла бы с ним переспать и продолжить жить дальше, но стоит ли, если нет гарантии, что в живых оставят? Похоже, моя участь была решена, и он просто глумился. Вспомнила Сева, Эйлин и семью, которую больше никогда не увижу. Стало тоскливо — умирать решительно не хотелось, а потом накатила злость. Роль жертвы определенно не мое амплуа.

— С удовольствием бы вас развлекла да случайно балалайку и кокошник дома забыла, память, знаете ли, девичья. И дрессированный медведь где-то по дороге затерялся, — не жалея яду, нагло ответила ему, наступив на горло страху. Подумала, что он все равно нас живыми не выпустит, раз его лицо видела и опознать смогу. Так что, чем унижение, так уж лучше смерть, легкая и быстрая, как он храбрецам обещал, а такой мужик должен слово держать.

— Вот как. Кокошник, говоришь? — тягуче процедил он и прищурился. — А ты, гляжу, за словами не следишь, девчуля.

— А вы что хотели? — вскинулась, обжигая его злым взглядом. — Я вам не гулящая девка, чтобы такое предлагать.

— Так я романсы имел в виду, — ответил он, сделав вид, что удивлен, и гнусно ухмыльнулся, — но, если дама настаивает…

— Какие романсы? — вконец растерялась я, потеряв свой пыл. — Вы о чем?

— Да тетушка писала, что голос у тебя хороший и исполнение душевное. А я, веришь, сто лет русской речи не слыхал. Мы все равно тут надолго застряли, еще часа три ждать, пока купол сокрытия не развеется.

— Так вы правда нас отпустите? — с надеждой переспросила я, не в силах поверить. — И не убьете?

— Я, девчуля, детей не убиваю, если только по приказу, — осклабился он, — а на вас приказа не поступало. Так что живите пока.

— А зачем вы тогда за нами гнались, да еще к себе заманили? — удивилась, все еще не веря.

— Так меня сначала твой купол заинтересовал, — просто ответил он и слегка поморщился, незаметно огладив бок. — Хотел узнать, как долго ты его удержать сможешь. Да и наши его ничем пробить не могли. А потом ты меня узнала, а я своих в этой аглицкой глуши давно не видал. Думал, может, знакомая, кто с родины. Баба красивая, в теле, да и возраст подходящий. Чего не приударить. Одиноко мне тут. Девки бледные, щуплые да снулые. Губы тонкие, злые, подожмут их как жопы куриные, не бабы, а мумии сушеные. А тут такая ведьма встретилась — сильная да красивая. Кто же знал, что все обман, и ты малолеткой сопливой окажешься.

— Тогда поклянитесь, — потребовала я, — поклянитесь, что не убьете и отпустите. А я… Я взамен вас вылечу. И спою… только позже, когда в себя немного приду. Обещаю.

— Я, девчуля, клясться не привык, как и кланяться, и каяться. Живу по-простому. Но слово мое крепкое дам. Как купол развеется, так и валите по-тихому. Веришь мне?

— У меня выбора нет, — ответила я, вздохнув и убирая щит. — Показывайте, что там у вас. Сначала дела, а потом песни.

Диагностика показала много чего, самое сложное на мой взгляд — три пулевых отверстия.

— Аппарировал неудачно, — усмехнулся Долохов и охнул под моим удивленным взглядом, когда я решительно ощупала бок. — На волчью облаву нарвался. А как оказалось, серебряные зачарованные пули не только оборотней берут. Только зря стараешься — они в тело вживляются, и их оттуда только вырезать можно, вместе с куском плоти. Сможешь?

— Смогу, — вздрогнув от отвращения при этой мысли, ответила я, — только сначала по-своему попробую. Молчите и не мешайте, пожалуйста.

Он послушно затих, расслабился и, спокойно прищурившись, уставился мне в лицо. Под его пристальным взглядом хотелось поежиться. Думаю, захоти я его проклясть, он бы десять раз успел свернуть мне шею без всякой магии.

Через час все было кончено. Споила зелья, нанесла руны, направила магию и, нащупав пули, растворила и вытолкнула наружу. Они вытекли из раны, как жидкая ртуть, а на воздухе снова застыли бесформенным комком. Вот только раны не закрывались, что бы ни делала.

— Волчьи пули в себе экстракт аконита несут, — со знанием бросил Долохов. — Его яд на регенерацию влияет и не дает ранам закрываться. Оборотни, те сразу дохнут от болевого шока — он им плоть словно кислотой разъедает. А у людей просто отравление происходит, и раны не заживают, пока вся отрава из тела не выйдет. А ты думала? — ухмыльнулся он в ответ на мой полный ужаса взгляд. — Ликвидаторы темных тварей один раз ошибаются или потом остаток жизни на луну воют. Ничего, ты дыры залей пока чем-нибудь да замотай. Чай к завтрему не сдохну, а там отрава выйдет, и меня наши подлатают.

— Ну уж нет, — решительно не согласилась я. — Это опасно, может воспаление начаться и заражение. Да и зачем ждать, когда у меня вытяжка безоара есть? Я же просто с таким раньше не сталкивалась и не знала, в чем дело.

Споила ему нейтрализатор и чарами затянула раны. Потом щедро влила магии и намазала свежие рубцы мазью. После чего устало осела рядом, привалившись к стене и прикрыв глаза.

— Молодчина, девчуля, — открыто улыбнулся он, ощупывая бок. — С семидесятого таким здоровым себя не чувствовал. Слышь, а если твоей мазилкой другое что натереть, оно тоже помолодеет, как думаешь? — задумчиво выдал он, подойдя к окну и разглядывая розоватую кожу на бывших шрамах. — Ты мне крема своего отложи чуток, я кузине подарю. Она у меня вдовая, да с двумя детьми. Помыкалась по жизни, бедолага, сорока нет, а выглядит будто старуха последняя. Может, еще замуж пристрою.

— Ладно, — кивнула я, — мне не жалко. Только вы с подруги моей заклятье свое снимите, пожалуйста, а то я в темных проклятьях не разбираюсь и не могу помочь.

— Так я ее оглушающим только приложил, — удивленно ответил он. — Говорю же, убивать приказа не было, только за молодняком присмотреть. Ты, малая, есть, поди, хочешь? — внезапно спросил он.

— Пожалуй, — ответила я, прислушавшись к своим ощущениям, — и умыться, если можно.

— Вторая дверь справа по коридору, — ответил он, шаря в старинном буфете.

Пока шла, осматривалась. Настоящая русская изба. Узкие двойные оконца, низкие потолки. И мебель стародавняя, массивная, пузатая и с резьбой, как в фильмах исторических в домах у купцов. Даже садовый рукомойник с тазом и сливным ведром под тумбочкой. Ладно хоть унитаз нормальный, а не дырка в полу. Правда, все на магии работает, вода в рукомойнике не убывает, из ведра сразу пропадает. И, что странно, везде пылища с палец толщиной. Похоже, хозяин этих хором тут и не жил вовсе.

Когда вернулась, на столе ждал допотопный медный чайник, пара пыльных банок с вареньем, связка баранок и плошка с медом. Хозяин как раз доставал из буфета большой круглый черный хлеб, завернутый в полотенце, и копченую грудинку в промасленной бумаге. Запах шел одуряющий, и я только сейчас поняла, как проголодалась.

— Садись к столу, — заметив меня, кивнул он, споро нарезая мясо и хлеб на толстые ломти, — разносолов не держу, но с голоду не помрем.

Пока ела, думала, что не так с этим магом? Слишком странное смешение военной выправки, стати аристократа с говором и простотой дореволюционного мужика. Хотя, что я знаю о том времени, кроме как картинки из фильмов? Может, настоящие вояки такие и есть?

— Просьба у меня к тебе будет, деваха, — посерьезнев, сказал он, отставляя исходящую ароматным парком кружку, — племяшку мою посмотреть. Жалко девку, молодая еще, а столько горя узнала. Уже пятого младенца скидывает. Как третья луна на убыль идет, так и скидывает. А мне ой как наследник нужен. Сам то я, похоже, так бобылем и помру. Поможешь?

— Я, конечно, не против, — от неожиданности прокашлялась, — да только я не врач. Что я могу? Если только зелье какое сварить, да и то, пока мастера не получу, не рискну, пожалуй.

— Да ты только посмотри, а там как бог даст, — ответил он. — Если выйдет чего, должен буду, а нет, так не попрекну.

Пока хозяин дома убирал со стола, проверила Элис, накинула еще пару обнаруживающих чар и не нашла ничего серьезного. Вот только в себя она не приходила.

— Ну вот, а теперь время развлечений, — весело сказал Долохов, входя в комнату, усаживаясь в кресло и азартно похлопывая себя по ляжкам. — Извини, малая, пианин не держим, есть гитара.

— Я на гитаре не умею, — призналась, слегка смутившись и неловко выходя на середину комнаты. При этом чувствуя себя последней дурой.

— Тогда я сам тебе подыграю, — подорвался он, и из соседней комнаты донесся шум, грохот падения и тихие маты. Вернулся весьма довольный, весь в пыли. Зато с гитарой, украшенной грязным бантом и переводными колдо-картинками полуголых красоток, посылающих смачные воздушные поцелуи густо накрашенными красным губами.

— Вот, — радостно показал мне инструмент, — еле нашел, — после чего гордо уселся в кресло и пару раз довольно брякнул по струнам.

Два часа пробежали незаметно. Как ни странно, мне даже понравилось. Сначала, конечно, стеснялась да нервничала, помня, кто мой слушатель, а потом забылась, втянулась и понеслась.

Естественно, не весь репертуар устроил моего взыскательного зрителя. «Черный ворон» и «Не для меня придет весна» вогнали его в уныние. Сказал, что песни, конечно, душевные и в тему, но такое петь — беду кликать. А вот романсы ему зашли. Особенно «Не обещайте деве юной» и «Королевна» от «Мельницы» — пришлось петь на бис по три раза, под его хриплые подвывания. Просто диву с него давалась. Посмотришь — обычный домашний мужик, а секунда — убийственная сталь во взгляде и мгновенное ощущение опасности. Я это почувствовала, когда купол развеялся.

Подошла в перерыве к столу водички себе налить, и внезапно голос услышала — «приди… повинуйся… убей». — Тихое шипение, как змеиное. Словно холодная гадюка возле самого уха ползает. От неожиданности чуть стакан не выронила, вздрогнула, огляделась, отыскивая источник звука, и наткнулась на пронзительный прищуренный взгляд хозяина.

— Э… Да ты девчуля с сюрпризом, как я погляжу, — посерьезнев процедил он, словно мы еще пять минут назад не дурачились, пытаясь петь дуэтом.

— Не понимаю, о чем вы, — как можно безразличней ответила я, внутренне сжимаясь от страха.

— Ты тоже ее слышишь, — не спрашивая, а утверждая, резко ответил он. — Метку.

Долохов закатал рукав и показал предплечье. На белой коже тошнотворно извивалась зеленая змея с короной из девяти рогов на голове, в которой я без труда опознала василиска, как его в книгах изображают. Она лениво перекатывая тело, двигалась, вползая и выползая из глазниц и между челюстей черепа. На метку из фильма была совсем не похожа.

— Купол пал, и она ожила, соединяясь с остальными. При вызове она чернеет и жжет, — торопливо частил он, словно в бреду, в то время как я с отчаянием думала, что теперь меня отсюда точно не выпустят. — Что она говорит, ты знаешь? — торопливо спросил он, выглядя при этом несколько неадекватно.

Видимо, когда связь активна, носители метки становятся агрессивнее и безумнее. Хотя, чему удивляться, когда она все время нашептывает им всякие гадости, даже если они их не слышат.

— Не знаю, сэр, — немного помолчав, ответила, молясь про себя, чтобы этот ответ его устроил, — я слышу только шипение.

— Я тоже его слышу, — жестко ответил он, пряча метку и сверкая безумием глаз, — и, похоже, только я один.

— Может, потому, что у нас русские корни? — осторожно ответила я. — Говорят, у русских другая магия, не как везде. Сильнее.

— Может, — разочарованно буркнул он и, слава богам, немного успокоился. — Присядь покуда.

Прошел до комода и достал из скрипучего ящика лист пергамента и перо.

— Теперь слушай, — серьезно сказал он, садясь напротив и придвигая предметы мне. Сверху пергамента добавил кулон на цепочке, снятый с шеи. — Это двойной пергамент и зачарованное перо для связи. А кулон — ключ в это место. В ближайшую неделю буду занят, а на той неделе спишемся. Бывай, малая, да береги себя.

— И все? — удивилась я, вставая с места. — Даже клятву не возьмете? Я же вас видела.

— А чего мне бояться? — осклабился он и тоже поднялся. — Все под одним небом ходим, рано или поздно все равно свидимся. Да и на мне, девчуля, столько крови, что один твой голосок в ней малой каплей утонет, и то, меня еще изловить нужно. Дом зачарован, пропустит только того, кому ключ добровольно даден. Про племяшку тебя не неволю, тут твоя воля правит — такие дела добровольно делаются. Нет так нет, обиду держать не стану.

— Почему, я согласна помочь, но пообещайте мне безопасность в вашем доме.

— Само собой, — кивнул он и посерьезнел. Внезапно сделал пару шагов в мою сторону, сильно схватил за плечи, притянул к себе и внимательно вперился цепким взглядом. — И вот еще что. Подругу свою в Мунго не тащи, да и сама туда завтра не суйся, если жить хочешь.

— Как же так… Да вы, — задохнулась от ужаса, поняв о чем он говорит. — Зачем вы так со мной? Как я теперь жить буду? — заплакала я, молотя его кулаками в грудную клетку.

— Прежде чем ты истерить начнешь, послушай сюда, — спокойно, но холодно процедил он и не сильно, но ощутимо встряхнул. — Я тебя сегодня сто раз убить мог и даже не вспотел бы. Мог бы сделать так, что ты бы сама меня умоляла о смерти. Мог бы… Много чего мог бы, девчуля, что и говорить. Ты ведь не дурочка, сама понимаешь, а ты испугом и песенками отделалась. А еще мог бы Малфою тебя доставить. Он пятьсот золотых за твою поимку обещал. А чего ты думаешь Сивый возле твоего столика вынюхивал? Просто с мозгами у него не густо, что не скажешь о нюхе, потому до него не дошло, что ты под обороткой можешь быть. Да и она у тебя особая, поди, раз он ее не опознал.

— Что же тогда Малфою не сдали? — с горечью спросила я, вырываясь и отталкивая его. — Пятьсот золотых лишние?

— А я только Лорду подчиняюсь, — равнодушно ответил он, — и под Малфоем не хожу, чтобы по его поручениям бегать. Ты меня вылечила, девчуля, хотя не обязана была. Племяшку посмотреть обещала, сестру уважила — крем дала. А Антоха добро помнит. Но не обольщайся. Если на тебя заказ придет, из-под земли найду и приволоку. Или убью, коли прикажут. Без обид — я человек служивый. Одно обещать могу: если так случится, за добро твое смерть у тебя легкая и быстрая будет. Пока Повелитель тобой не заинтересуется — живи спокойно, может, и я когда чем подсоблю. А теперь ступай. Да помни про Антошку, когда захочешь кому на жизнь поплакаться.

Я молча кивнула, смаргивая слезы, прихватила вещи, взяла за руку Элис и аппарировала к дому Лонгботтомов.

Алиса после школы жила с женихом, правда, не в его маноре, а в принадлежащем семье небольшом доме, в одном из магических поселений на юге Англии. Дома ее не оказалось, и я, уложив ношу на веранду, послала ей в Аврорат Патронус. Через три минуты на крыльцо аппарировали она, Фрэнк и пара мракоборцев.

Под слезы, охи и объятия, отлевитировала Элис в гостевую спальню, после чего ответила властям на пару вопросов. Конечно, ничего не сказала. Мол, закрылась щитом, а потом смогла аппарировать в тайное место. Ждала, когда чары спадут. Никто ничего не заподозрил.

Потом мы с Алисой плакали и утешали друг друга за чашкой чая, пока Фрэнк вызывал семейного врача. Сказала, что в Элис попало проклятье, я его сняла, но пару дней ее нельзя перевозить.

Лекарь тоже не нашел ничего серьезного и согласился, что девушку лучше не беспокоить и дать отлежаться в целительном магическом сне. Рекомендовал пару специфических зелий. На том и порешили.

У Лонгботтомов переночевать отказалась, хоть они настойчиво уговаривали. Сил почти не осталось, так что еще немного посидела и простилась, пообещав навестить их завтра. Дома под стенания домовиков набросала письмо Снейпам, что задержусь, и со мной все в порядке, выпила укрепляющего и спустилась в подвал. До двух ночи варила зелья для Элис, после чего на автомате доползла до спальни и рухнула в постель.

Рона разбудила меня в шесть утра. Позевывая, я спустилась в подвал, помешала настоявшееся зелье, добавила последний ингредиент и вернулась в спальню, досыпать. Остальные два флакона для Элис отправила Алисе еще ночью с домовиком.

За завтраком меня ждало письмо от Сева. Спрашивал, когда вернусь. Писал, что жутко соскучился, и если завтра не появлюсь, то он плюнет на исследование, все бросит и сам примчится ко мне. Пришлось послать нашу Совунью к нему снова, с наказом не дергаться и уверением, что к вечеру буду дома. Потом доварила зелье, перелила во флакон и наконец взялась за газету.

Спецвыпуск «Пророка» оказался вдвое толще обычного и пестрел заметками и фотографиями разрушений. Дома и лавки Косой аллеи сильно пострадали, и торговый квартал временно закрыли на реконструкцию. Несколько владельцев магазинов были убиты, многие пропали без вести вместе с семьями. И это при том, что большинство пострадавших были мракоборцами и обычными покупателями. Власти рекомендовали населению без особой надобности не покидать дома и заказывать все нужное совой.

Некоторые способы по защите жилища, ранее запрещенные, как, к примеру, рунную вязь, Фиделиус и Серый покров временно разрешили. Тем волшебникам, которые проживали в маггловских поселениях, настойчиво предлагалось установить на свои и соседские дома оповещающие и легкие защитные чары. Призывали обо всем подозрительном сообщать сразу в Аврорат.

Правительство обещало награду в десять тысяч галлеонов тому, кто укажет местонахождение Волдеморта. Представляю, как тот смеялся, когда это прочитал.

Охрану тюрьмы усилили, удвоив количество дементоров. Теперь все, пойманные на месте преступления, без разбора отправлялись в Азкабан — до выяснения. Как и те, кого схватили на улицах после комендантского часа.

При нападении Аврорат потерял много людей, поэтому дал объявление в газету, приглашая всех желающих, имеющих опыт боя или дуэлей на ускоренные курсы патруля и охраны жилых объектов. Также всех граждан призывали помочь властям — вступить в подобие народной дружины.

Выяснилось, что Волдеморт использует иностранных наемников, нелегальных иммигрантов и ирландцев. Посему, въезд в страну перекрыли, оставив только одну официальную линию — через Министерство. Камины взяли под контроль, как и почту. Заблокировали все порт-ключи по стране, кроме кровных, влияние на которые, похоже, не имели. Для выезда из страны, как и для и въезда теперь был нужен заверенный Министерством пропуск.

Сообщалось, что участились нападения оборотней, и целый разворот был посвящен тому, как их опознать, обороняться и куда в случае чего бежать. А внизу страницы бегущей строкой шла реклама современных отпугивателей от этой братии и контакты ликвидаторов, работающих в частном порядке. Что-то никогда не меняется, и всегда найдется желающий использовать чужое горе к своей выгоде.

Как, например, адрес фирмы ритуальных услуг «Счастливое посмертие», продающей зачарованные гробы, «Не позволяющие сделать из тел ваших любимых усопших управляемую нежить». «Скидка предъявившему объявление десять процентов». Рекламу разместили сразу под длинным списком погибших и соболезнованиями от властей. Владел фирмой некий Абиой Бруствер. На память пришел только Кингсли Бруствер — чернокожий маг и будущий министр. Хотя не удивительно. У каждого чистокровного в Британии был свой бизнес и почему бы не похоронный.

Аптеки прикрепили к отделу Аврората. Теперь все заказы зелий выше третьего уровня шли только через спецотдел, отслеживающий покупки граждан. Как и все ингредиенты сложнее мяты. Мои прогнозы начали сбываться. Даже Лютный подчистили от нелегальной торговли.

Также разгромная статья порицала тех магов, что массово покидали Британию, временно уезжая за границу или отправляя из страны жен и детей. Запретить им этого не могли, зато сравнили с крысами, сбегающими с тонущего корабля и подрывающими недоверием репутацию Министерства. Хотя лично мне импонировала дальновидность этих магов. В общем, в стране наступили хаос и разруха.

* * *

Отложила газету и еще долго сидела в тишине, переваривая прочитанное. Идти к Алисе совершенно не хотелось. Боялась новой волны новостей о смертях и разрушениях. Вчера у Долохова я почти сорвалась, но потом усталость, нервы и ночные бдения у котла притупили волнение, и я забылась. А с утра малодушно гнала эти мысли, надеясь — авось обойдется и ничего не случится.

Что делать, когда я — обычная трусливая девчонка и далеко не боец? От мысли, что будь я посмелее, то многие бы остались живы, было тошно. И как бы ни пыталась оправдать себя, но если нападение было, мне придется платить за свой выбор и нести бремя вины за свое малодушие.

Дверь открыл хмурый Фрэнк в форме аврора, а из дома явственно доносились негромкий плач и всхлипывания. Он молча завел меня в прихожую, обнял, сочувственно похлопал по плечу и тихонько подтолкнул в сторону гостиной.

— Лили, прошу, успокой Алису, — прошептал он. — А мне пора на службу.

— Что случилось? — взволнованно прошептала в ответ, замирая от плохого предчувствия.

Но он только помотал головой и прикрыл за собой дверь. Подруга обнаружилась в комнате — сидела на диване и рыдала, причем давно, если судить по заплаканным опухшим глазам и икоте.

— Милая, что случилось? — осмелилась спросить, замирая от страха. При виде меня Алиса вскочила, со слезами бросилась на шею и утянула на диван. Потребовалось время, чтобы понять, что она так взволнованно бормочет, перемежая слова рыданиями. А когда поняла, то похолодела и без сил откинулась на спинку. Из моей расслабленной потной ладони выскользнул пузырек с зельем, который, сама не замечая, судорожно сжимала все это время. Он, весело звеня, покатился по паркету, закатываясь под шкаф. Зелье для Элис, которое ей больше никогда не пригодится.

— Это моя вина, Лили, — между тем каялась Алиса. — Это я настояла на перевозке Элис в Мунго, и теперь она умерла. Из-за меня…

Элис ночью после моих зелий пришла в себя, но под утро ей стало хуже. Заболел живот, начался жар. Вызванный лекарь посоветовал отправить ее в Мунго. Там выяснилось, что Элис беременна, потому она и впала в кому — организм перенаправил все силы, пытаясь сохранить ребенка после магического удара. Ей прописали зелья и оставили в больнице для обследования и некоторых процедур.

— Она так радовалась, Лили. Не могла дождаться, когда расскажет своему парню и маме, — рыдала Алиса. — И вот теперь ее нет, и ребенка тоже. И это моя вина.

— Что произошло? — нервно сглотнув, спросила, усиленно пытаясь не удариться в панику.

— На Мунго напали Пожиратели, — всхлипывая, ответила она. — Пострадали крыло для магглорожденных и аврорский госпиталь. Они добили тех раненых, кто выжил при атаке на Косую аллею. Более двадцати убитых, включая персонал. Поверить не могу… Представляешь, Лили, Элис хотела назвать ребенка в честь тебя. Потому что ты спасла ее от Пожирателей, а меня просила стать крестной. И теперь из-за меня этого никогда не случится, — как сквозь вату донеслось до меня, и сознание отключилось.

Алиса быстро привела меня в чувство. Никогда еще не испытывала такую душевную муку и тем более не могла утешить подругу, рассказав, что это не ее вина, а только моя. Это я выбрала свою жизнь, пожертвовав многими, включая Элис и ее нерожденного ребёнка.

Одна радость, что в заботе обо мне Алиса отвлеклась от своего горя и взяла себя в руки. Так что попыталась быстрее собраться силами — обременять этого хорошего человека такой пропащей душой не позволяли остатки совести, что еще во мне остались. Я была недостойна ее сочувствия и искренней заботы. Вздумай рассказать правду, — она не поймет и с отвращением отвернется. Все отвернутся… Все, кто каждый день рискует своей жизнью ради чужой. Этим правильным людям с незапятнанной совестью никогда не понять меня.

Вскоре пришел Фрэнк — принес разрешение на мой международный порт-ключ во Францию. В этот отдел Министерства сейчас были длинные очереди, и он мне помог, ускорив рассмотрение, сделав запрос через Аврорат. Так что распрощавшись с Лонгботтомами, сразу с крыльца их дома отправилась к Снейпам.

* * *

Впоследствии часто думала. Если бы тогда сначала завернула домой, привела чувства в порядок и вернулась к Снейпам уже спокойной и собранной, то, может, ничего бы и не случилось? Но тогда я не могла мыслить здраво. Вина толкала меня в спину, не давая сидеть на месте. Мне хотелось сочувствия и понимания, немедленно, сейчас, пока я не сошла с ума наедине с чувством вины.

Уткнуться в надежное плечо, почувствовать нежные объятья родного человека. Ощутить любовь и поддержку. Выплеснуть всю боль, страх и отчаяние этих дней. Объясниться. Оправдаться. Услышать, что несмотря на ужасные поступки, за которые сама себя ненавижу, меня все равно любят и будут любить. Слабость? Пусть. Я устала быть сильной. Я выбрала жизнь и потому обязана выжить.

Первой, кого увидела, была Эйлин. Она пила кофе в садовой беседке, поглядывая в «Пророк», и вид у нее был весьма озабоченный. При виде меня ее лицо разгладилось, и она тепло улыбнулась.

— Как ты, детка? — ласково спросила она, отложив газету и протягивая ко мне руки. — Ты задержалась. Мы с Северусом волновались.

Дыханье сперло, встав комом в горле. В другое время я бы чинно подошла и получила нежные объятья и материнский поцелуй в лоб. Но сегодня я была недостойна материнской любви, только презрительной жалости. Потому упала к ее ногам, уткнулась в коленки и горько разрыдалась.

Потом у меня случилась полноценная истерика. Отстраненно, сквозь рыдания, осознавала, что меня куда-то ведут, усаживают, поят зельями, укладывают в постель. Чувствовала, пока засыпала, нежные поглаживания Эйлин по волосам, слышала панические нотки в голосе Северуса. Мысль, что я в этом мире больше не одна, пролилась бальзамом на мою душевную боль.

Первым, что увидела утром, открыв глаза, был внимательный взгляд Северуса. Видимо, вчера, презрев все приличия, он остался ночевать в моей постели.

— Ты как, Лили? — с затаенной тревогой спросил он, убрав локон с моего лица и нежно погладив по щеке.

— Нормально, — вяло улыбнулась, опустив взгляд, и как кошка потерлась о его теплую ладонь, — соскучилась.

— Ты нас напугала вчера. Расскажешь, что случилось? — подтянув меня к себе и зарывшись лицом в волосы, приглушенно пробормотал он.

— Позже, — ответила, окончательно просыпаясь…

* * *

После завтрака пришлось все рассказать. Честно говоря, сегодня уже не наворачивались слезы на глаза, да и говорить на эту тему не хотелось. Боли и отчаяния тоже не ощущала. И даже чувство вины почти не мучило, перейдя в раздражение и злость на саму себя и на тех, кто при мне поднимал эту неприятную для меня тему. Видимо, вчера я выплеснула все сильные и разрушающие эмоции и успокоилась. Так что теперь в разговоре не было особой необходимости, но трудно устоять против двух пар одинаково черных глаз.

Странно, но мой рассказ произвел совсем не такое впечатление, какое я себе представляла. Северус просто временами бледнел, прикрывал глаза и сжимал кулаки, то ли напугался за меня, то ли убить хотел. А Эйлин и вовсе сидела с невозмутимым видом, и лишь когда я пыталась объяснить свои чувства, на ее лице промелькнуло удивление и тень жалости.

— Лили, ты винишь себя так, словно сама убила этих людей, — прямо сказала она.

— Но ведь это так и есть, — ответила я, — их убило мое равнодушие и трусость.

— Ты слишком много на себя берешь, дорогая, — решительно не согласилась она, — откуда в тебе этот комплекс героя? Разве это не власти должны были охранять Мунго? Почему это должна быть именно ты? Тот похититель мог соврать, они могли перенести время, могли не напасть вовсе или напасть в другой день. В магической Британии не так много стратегически важных объектов. Даже я, далекая от войны, понимаю, что на Косую аллею и Мунго все равно бы напали рано или поздно, и будут нападать, пока власти это позволяют. Почему тогда они не охранялись? Ждали твоего предупреждения? В Министерстве, говорят, по четыре аврора на этаж.

— И потом, Лили, — вмешался Северус, — тот похититель тебя не убил, хотя мог. Это, конечно, не Долг жизни, но ты была обязана сохранить его секрет, из благодарности.

— Благодарить за то, что не убил? — горько фыркнула я.

— За то, что сохранил жизнь тебе и твоей подруге, — спокойно ответила Эйлин. — А ты взамен сохранила его секрет. Это справедливо.

— Ладно, оставим эту тему, — раздраженно ответила, но смягчилась при виде их обеспокоенных лиц. — Не волнуйтесь, со мной все в порядке. Просто нужно время, чтобы все забылось.

Спустя три дня опять засобиралась в Англию. Северус был против, и мы даже поссорились.

— Но я не могу прятаться вечно, Сев, — возражала я на его слова сидеть во Франции и не высовываться. — У меня экзамен через неделю, свадьба Алисы, дела, в конце концов. А если сдам на мастера, то и вовсе буду часто мотаться в Англию. Слизнорт отдаст мне все заказы Министерства, Аврората и Мунго. Предлагаешь мне сидеть и ждать, когда Лорд падет?

— Он не падет, Лили, — серьезно ответил Снейп, обнимая меня, — пора бы это уяснить. Со временем станет только хуже, и Малфой рано или поздно тебя отыщет. Ты не сможешь прятаться вечно.

— Как ты не понимаешь, Сев. Мне надоело жить в страхе и искать кругом опасность, — ответила и прильнула к нему, ища поддержки. — Все мои знакомые живут в самой гуще событий и при этом умудряются работать, выходить замуж, детей рожать. И мне тоже нужно строить свою жизнь с учетом этой войны. Иначе так и буду все откладывать, пока трясусь от страха.

— Не волнуйся, Лили. Доверься мне, я что-нибудь придумаю, — задумчиво ответил он, целуя меня в макушку. — Я не позволю навредить тебе.

— Ах, Сев, — вздохнула я, — как же я рада, что мы навсегда покинули Англию. Никаких пожирателей, Лордов и всего этого ужаса. Свобода.

Северусу пришлось меня отпустить. Правда, я пообещала не посещать общественные места, аппарировать прямо в помещения и каждый день писать.

Элис похоронили вместе с остальными погибшими в братской могиле на кладбище при Мунго. Алиса устроила поминки у себя дома. Там собрались все наши, кроме Люпина. Я не видела тела, не кидала ком земли на гроб, потому совсем не верилось, что подруги больше нет. Может, и к лучшему, так она навсегда останется в моей памяти живой и веселой.

Алиса хоть и не убивалась, как раньше, но во взгляде читалась тоска и груз вины. Раньше я с недоумением удивлялась, почему Снейп так себя винил в смерти Лили? Он всего лишь принес боссу сведения. Это его обязанность, как подчиненного, радеющего за общее дело. Он даже не знал, что это касается Поттеров. И потом сделал все, чтобы подруга выжила. Но теперь поняла, что он чувствовал. Что я чувствую сама. И Алиса. Вина перед умершими не зависит от обагренных кровью собственных рук, она словно клеймо отчаяния от потери прямо на душу. Как темная метка, заражающая тьмой и нашептывающая о сделанном или несделанном, не давая забыть.

Там же узнала еще одну печальную новость. Погибла Мэри. Она пропала без вести при атаке на Косую аллею вместе с хозяином лавки Сладостей и его семьей. Потому в списки погибших не попала. Нашли их только сегодня. Самое страшное, что тела даже не смогли похоронить. Магов использовали в каком-то темном ритуале, настолько ужасном, что всю поляну, где это происходило, сожгли в магическом пламени и наложили защитный контур. Потому что все, кто на это место попадали, временно теряли разум и пытались себя убить.

В связи с печальными событиями, Алиса и Фрэнк не стали устраивать свадьбу и в конце недели просто расписались в Министерстве. Там же старый волшебник провел магический обряд. Этакая студенческая свадьба получилась. Я и Марлин были свидетелями со стороны невесты, а со стороны жениха его коллеги по работе. На вечеринку в доме молодых не осталась. Поздравив молодоженов, вручила подарок, пожелала счастья и, извинившись, откланялась. У меня совсем не было времени, да и не хотелось общаться с Поттером. На поминках он не сводил с меня глаз, но не посмел надоедать, видя мое состояние. А сегодня был настроен весьма решительно, особенно после бокала шампанского, и я решила не рисковать. Да и зелье для племянницы Долохова подобрать нужно, а их там полтетради. А завтра прибывает Слизнорт, и мы идем в Министерство.

Когда я закончила Хогвартс, то думала покинуть Англию навсегда, но оказалось, все не так просто.

Слизнорт прилично меня подставил на самом деле. Нет, если бы все это случилось в мирное время, то я бы только выиграла, сразу получив практику и клиентуру, но сейчас это прибавило мне проблем и беспокойств.

Слизнорта не выпускали из страны, ведь он был единственным мастером на островах, и все государственные контракты выполнялись им. А его родовой манор, в отличие от моего дома, был, как и у других аристократов, на учете в Министерстве. И пусть данные были зашифрованы, но при нынешнем хаосе и вездесущих шпионах Лорда жить там было небезопасно. И Слизнорт, спасая себя и недолго думая, перекинул министерскую обузу на меня, а я не могла отказать из-за клятвы. Не думаю, что он планировал это заранее, но так вышло.

От Северуса этот факт я скрыла, боясь, что он взбесится и в своей импульсивности испортит отношение с моим приемным отцом, и представила все так, словно это моя идея подзаработать. Он, конечно, повозмущался, назвал глупой, но в конце концов угомонился и смирился. Хотя с той поры при виде Слизнорта так зло кривился, словно мечтал свернуть ему шею.

Да и мне, как оказалось, все равно нужна будет практика не менее одного года и рекомендация, или на территории Франции я не смогу войти в местную гильдию и открыть свое дело — исследовательскую лабораторию и аптеку. Так что втихаря перебесившись, я успокоилась и смирилась с судьбой.

* * *

Магические крестины оказались совсем не зрелищными. Просто клятва в присутствии третьего лица. Обещание, что с этого момента данный волшебник обязуется перед магией, законом и другими волшебниками заботиться обо мне и защищать.

Затем последовала яркая вспышка, и все закончилось. Ни тебе бабочек, разноцветных спиралей и узоров в воздухе, как на свадьбе. Ни браслетов на руках и исчезнувшего пергамента, как при заключении контракта. Свидетелем выступал работник спецотдела Министерства с унылым лицом. Выдали документ.

Потом прошли в отдел усыновления, и через двадцать минут бюрократической волокиты я обрела законного отца. Единственный спецэффект — когда с тихим звоном рассыпались наши браслеты взаимного магического долга. Отныне для мира волшебников — я Слизнорт-Эванс.

Правда, в магическом смысле эти крестины мне аукнулись. Первое время чувствовала небольшое влияние чужеродной магии, оттого мой характер стал более раздражительным. Но спустя неделю адаптировалась, и все стало по-прежнему.

Слизнорт от всего этого только выиграл. Помолодел, фонтанировал энергией и беспрестанно лил слезы умиления, ошалев от ощущений моей магии. Благословение ритуалов влияли не только на меня, но и на тех, с кем я связана магически, и теперь вот Слизнорт добавился, как магический крестный отец. А он мне еще и наставник. Короче, старик радовался больше всех и поспешил покинуть Англию, вернувшись в свое поместье. Предварительно подарив мне изумрудный комплект своей матери.

Снейпы, скорее, порадовались за меня, чем удивились. Это была действительно обычная практика и несла выгоду обеим сторонам. Правда, Северус так и не изменил своего мнение насчет Слизнорта. Я же, несмотря на вероломство старика, относилась к приемному отцу с ласковой снисходительностью, как к большому ребенку. Может, в зельях он и был гением, но в быту оставался сущим мальчишкой, обожавшим сладости и похвалы — на него просто нереально было злиться.

Через три дня меня ждал экзамен в гильдию — чек на семь тысяч галлеонов уже оплатила. Прислали порт-ключ. Встретило меня высокое собрание из двенадцати стариков со взглядами фанатиков. Самому младшему, наверное, лет двести, не меньше. Долго и дотошно мучили вопросами, и наконец председатель помпезно приколол на ворот моей мантии позолоченную веточку лавра, поздравил и вручил кольцо.

Думаю, если бы не известная в их кругах фамилия, они бы еще долго надо мной глумились. Бедняга Северус, я ему не завидую. Эти вампиры из него всю кровь выпьют.

Дома мне устроили праздник. Задарили подарками. А Слизнорт на радостях презентовал сундук с чарами расширения, в котором уместился полный набор зельевара, включая перегонные кубы, проявители и другие редкости. Безумно дорогой и старинный, а главное — полный, ведь некоторые предметы сейчас ни за какие деньги не купишь. Это раньше я думала, что для зелья нужны только черпак и котел.

На следующий день мы снова сорвались в Британию, и вышла я из отдела контрактов уже самым молодым и единственным мастером зелий.

* * *

К Долохову попала через неделю после свадьбы Логботтомов. Его племянница совсем не походила на своего здорового, как медведь, дядю и выглядела младше меня. Тоненькая, молчаливая и ужасно стеснительная. Похоже, в их семье до сих пор по домострою живут.

Попросила прилечь, оголить живот, нанесла руны и направила магию… И ничего. Никакого отклика. Хотя в остальном девушка была почти здорова. Исправила, что могла, но проклятья не мой профиль.

— Ну как? — поинтересовался Долохов, когда я вышла.

— Не знаю, что на ней за порча, — задумчиво ответила, пытаясь найти определение, чтобы он понял, — да только из нее словно всю магию выпили. Магический след ощущается, а магии нет.

— Так она не волшебница, — неожиданно ответил он, — она обычная.

— В смысле — сквиб? — удивилась я.

— Да нет, обычная, — упрямо ответил он. — В наших краях такого нет, как здесь. Это тут шесть детей у одной матери и пусть слабосилки, да все волшебники или сквибы. А у нас сила в крови долго копится, зато родятся не маги, а ведьмы и колдуны. Одной в несколько поколений и то довольно будет. Сила-то — черпай через край и еще останется, на весь род хватит. Лет триста пройдет, пока слабеть не начнет. Для такой на много верст территория быть должна. А как ведьма почует, что срок ей скоро, так в роду новая нарождается. Или девчушка какая к порогу сама прибьется, если ведьма, например, бобылка. Она тогда в ней дар пробуждает и премудростям обучает. Правда, такие в Серых ведьм перерождаются и Белыми им никогда не стать. Да и живут они меньше. Потому в добрых родах, что о будущем пекутся, каждого члена семьи привечают, помогают и заботой не обделяют, ведь никогда не знаешь, в чьем дитяти сила пробудится. И тогда придется уже тебе старшому в ноги кланяться.

— Значит, можно в любом человеке дар развить? — удивилась я.

— Да нет, в любом нельзя, — раздражаясь моей непонятливостью ответил он. — Сила, она только сродную себе силу привлекает. Просто рода того и нет давно, исчез, а волшба в крови дремлет. Вот она-то на призыв и отвечает, и потом ее ведьма пробуждает. Но в нашем роду всегда свои родились. У моей матушки нас трое было. Две сестры старшие, да только я поскребыш с даром оказался — первый колдун за пять поколений. До меня дар у моей пра-пра-бабки был, да и то только девкам переходил, а все мужчины обычными были, на военной службе подвизались. Царям служили. Ты лучше скажи Анютке, помочь сможешь?

— Попробую, — подумав ответила. — Правда, это не мой профиль, но, думаю, получится. Я ей зелье Полной Луны сварю. Как раз до полнолуния еще время есть. А пока рекомендую им с мужем воздержаться от супружеских обязанностей.

На том и порешили.

Про зелье я в бабушкиных рецептах вычитала. Оно гарантировало зачатие и рождение здорового ребенка. Правда, женщине, что его носит, не завидую. Насилие над природой всегда насилие, беременность будет тяжелой и потребует еще несколько специфических зелий. Но когда такие мелочи кого останавливали.

Честно написала все Долохову. Что за зелье, как действует, что понадобится, и сколько будет стоить. Не собиралась работать бесплатно. Долохов согласился подписать контракт о неразглашении и даже не поморщился от цены, а в нагрузку заказал «твою мазилку» — как он ее обозвал. Видимо, Лорд достаточно ему платил.

На полнолуние зарядила зелье, к утру оно сменило цвет с молочно-белого на серебристый. Варить составы по бабушкиным рецептам одно удовольствие. Ведь к ним помимо всего прилагались обряды, чье влияние привносило в зелья совсем другие свойства. Северусу нравилось исследовать эти изменения, и раньше мы, помнится, сутками напролет сидели, изучали и жарко спорили. Пока меня, а теперь и его, не затянула подготовка к экзамену в гильдию.

В начале сентября Долохов неожиданно снова мне написал. Хотел посоветоваться. Думала, что-то с его племянницей. Пришлось выкраивать время под недовольное ворчание Северуса и идти.

— Слышь, малая, дело такое, — с порога выдал он азартно блестя глазами, — есть возможность заиметь в должниках Малфоя.

— Зачем это мне? — холодно поинтересовалась я.

Этот мужик проникся ко мне каким-то странным чувством. Общался с малолеткой запросто, словно я ему друг, и в то же время не скрывал, что убьет и не поморщился. Походя выдавал секреты и клятв не брал, хотя дураком явно не был. Мутный мужик, одним словом, не поймешь, что у него на уме. Короче, он меня напрягал, но я пока терпела. Кто знает, может, в этой вселенной Лорд и правда победит. А так в стане врага хоть один сочувствующий найдется, да и должник по крови и магии, это вам не кот начхал.

— Тебе может и незачем, а мне не помешает, — без стеснения выдал он и подмигнул. — Да и тебе, что, деньжата лишние? Малфои на цену не смотрят. Купят за дорого даже без печати.

— У меня работы и так хватает, нужды в дополнительном заработке нет, — отрезала я, отпивая чай, пока он пространно нудел, расписывая выгоды, если я соглашусь.

— И чего ему нужно? — наконец не выдержала я. Глаза собеседника зажглись торжеством, и он резко перешел на деловой тон.

— Люциус с женой в гостях были и сестру мою не узнали. Я сказал, что мазилку ту у своего личного зельевара заказал, — поведал он, не обращая внимания на мой удивленный вид. Личный зельевар — это надо же. Стоило учиться столько лет, чтобы у Пожирателя на посылках бегать. — Короче, я ему тот крем втридорога продал. Жена его в восторге, интересовалась, где еще такой заказать можно. Видимо, подружкам ее тоже такой захотелось. Так что котел для варки побольше выбирай, скоро понадобится.

— Это не крем, а регенерирующая эмульсия для восстановления тканей, медицинская. Даже от Адского и Драконьего пламени ожоги сводит, — раздраженно огрызнулась я. Кому понравится, если твой труд, почти произведение искусства, которому нет аналогов, простой мазилкой назовут?

— Ну и пусть, — совсем не рассердился он, — на рожу ее тоже мазать можно и ладно. Ты дальше слушай. А потом Малфой про Анютку мою узнал и спросил, не смог бы мой зельевар и ему зельем каким подсобить. У них с супругой с зачатием проблема. Все средства перепробовали и попусту. Как в прошлом году поженились, так и пытаются. На роду проклятье вырождения. И так по одному дитю рождалось, а теперь и вовсе, похоже, к краю подошли. Об этом все в нашем кругу знают, не у одного Малфоя с этим проблемы. Ну я не растерялся и замануху на тебя пустил, — гордо подытожил он. — Попробуй, может, получится что. Такие долги дороже золота.

Я мысленно перебрала рецепты, что перелопатила, когда для его племянницы подходящий способ искала. Прав мужик, такие долги и правда дороже золота и лишними не будут.

— Хорошо, — согласилась я с его доводами, доставая перо и делая записи в пергаменте, — у меня есть подходящий рецепт. Гарантия стопроцентная. Но только и цена будет соответствующая. Обычно — новая жизнь за старую. Жертва должна быть добровольная. Она не умирает сразу, а угасает по мере роста ребенка.

— И откуда только хорошие девочки такие темные ужасти знают? — ухмыльнулся он. — Никакого сочувствия тебе, понимаешь, к плохим дяденькам и тетенькам. Или Пожирателей не жаль?

— Каждый сам для себя выбирает и долги отдает, — сухо ответила я. — И все контракты только под клятву. Это не темный ритуал, и само зелье зла не несет, но мне не улыбается в Азкабан загреметь, если Малфой скажет, что я его родича извела.

— Да, этот может, — кивнул Долохов. — И все же, откуда ты столько знаешь, девчуля?

— Рекомендации те же. Воздержание перед приемом не меньше трех дней, — игнорируя его слова ответила я. — Сразу после подписания контракта и официального согласия пришлю зелье. А через неделю сопутствующие беременности настои. Это сумма за весь курс.

— Ого! Ниче себе! Да и ладно, я еще немного с него деньжат поверх стрясу, — потирая руки, обрадовался Долохов, смотря на цену.

— А теперь мне пора. Спасибо за чай, мистер Долохов, — добавила я, направляясь к выходу. — Жду сову.

— Постой, — окликнул он, и я оглянулась. Вид у него был серьезный. — Ты, девчуля, смотрю, все зло на меня держишь? — неожиданно сказал он, прожигая проницательным взглядом.

— У меня есть повод, — ровно ответила я.

— Какой же? — нарочито удивился он. — Недовольна, что я тебе жизнь спас? Об опасности предупредил? Или думала, тебе легче будет, если я с тебя клятву возьму? — проницательно прищурившись, добавил он. — Тогда бы твоя совесть чиста осталась.

— Так и есть, — прямо ответила я, и голос поневоле дрогнул. — Вы оставили выбор за мной, и теперь я себя виню, что смолчала.

— Так что тебя мучает, девчуля, на самом деле? Что тех магов убили, или что ты оказалась не такой хорошей и правильной, как себе воображала? Что выбрала жизнь?

Его спокойные циничные слова били в цель. Не думала, что меня до сих пор волнует этот вопрос, но, похоже, я просто загнала чувства внутрь себя и сделала вид, что забыла.

— Мне больно и тяжело сознавать, что моя жизнь не стоит смерти всех этих людей, но я ни минуты не жалею, что выбрала ее, — помолчав, откровенно ответила, — и выбрала бы ее снова.

Ждала чего угодно, но он просто засмеялся. Расхохотался в голос, пока в удивлении на него таращилась.

— Знаешь, девчуля, раньше я подумывал тебя убить, — выдал он и криво улыбнулся, — да и сейчас еще склоняюсь к этой мысли. Такие правильные и честные девочки, как ты, не жильцы в этом жестоком мире. Он рано или поздно тебя погубит, перемелет в своих жерновах, и каждый раз будет больно, как в первый. Или еще хуже, испортит. Покончить с тобой и сохранить твою чистую душу было бы хорошей идеей, но ты мне приглянулась. Твое сердечко трепетало, как малая пичуга, заходилось ужасом так, что я издалека слышал его дробный стук. Ты всем существом страшилась смерти, но в глазах читалась отчаянная решимость сдохнуть. Никаких сомнений и сделок с совестью. Я редко встречал подобное, но впервые у ребенка. Это было занимательное зрелище. Мне стало любопытно, и я оставил тебе жизнь. За тобой будет забавно наблюдать. И вот теперь ты снова не подвела и отстаиваешь свою жизнь так же отчаянно, как когда-то смерть.

— Мне не интересны ваши измышления, — резко ответила я, — и мы не друзья. На будущее: я не собираюсь бежать к вам по первому требованию. Наша сделка продлится только до родов вашей племянницы.

— Да, не друзья, — холодно прищурился он и угрожающе оскалился, — и не забывай об этом. Ну, бывай, деваха, — тут же приветливо добавил он и широко улыбнулся, словно провожал любимую внучку. Чертов псих.

Через два дня пришел подписанный контракт. Я провела обряд и отправила зелье, а еще через неделю Долохов написал, что зелье подействовало, и прислал мешочек с галлеонами. Похоже, я не прогадала с профессией. Просто выслала остальные склянки на весь курс сразу, и хотела забыть эту историю. Как бы не так. Больше Долохов меня к себе не вызывал, но за последующие три месяца мне пришлось варить еще пять подобных зелий, а потом еще восемь. Видимо, одного долга Долохову показалось мало, и он решил всех детьми осчастливить. И похоже, в следующем году нас ждет массовый мор старших рода. Хотя, это не мое дело, а их выбор.

* * *

Северус стал мастером всего на месяц позже меня, в конце сентября. На что мне потребовалось четыре года, ему удалось чуть больше чем за год. И его категория по негласному правилу в магическом мире считалась выше. Ведь он не просто варил стандартные зелья, а мог изменять их под каждого персонально, что в разы увеличивало их эффективность. Этот парень в зельях был бесспорным гением. Это искренне восхищало.

Я как раз с обряда Мабон вернулась, а он меня уже нетерпеливо в доме поджидал. Кольцо показал, довольно улыбается. Глазищи гордостью и восторгом горят. Подскочил, на руки подхватил и легко смеясь по комнате закружил. А потом к стене прижал и поцелуем в губы впился. Даже не успела узоры с тела после обряда смыть.

В тот день мы так к Эйлин и не вернулись. А когда заявились шалые и счастливые, она только понимающе улыбнулась. Было неловко. Думала, она обидится, что сын первой не к матери, а к девчонке побежал похвастаться, пока она его тут ждала. А она и слова не сказала, только с той поры все чаще стала на свадьбу намекать. И хоть выходить замуж так рано я раньше не планировала, но даже мне эта мысль уже неприятия не внушала. Да что бы для нас поменялось? И так живем вместе, спим, любовью занимаемся, да и быту прекрасно друг другу подходим и помещение подыскиваем под общую лабораторию. Да и к Эйлин я давно как к матери и подруге отношусь. Так что решила согласиться, если Северус предложение сделает.

Те две недели для нас самым счастливыми выдались. Мы почти не разлучались. Только Северус иногда по делам отлучался с задумчивым видом. Но я думала, он мне кольцо подбирает. С внезапным волнением ждала предложения. Вот и дождалась…

* * *

Северус отсутствовал уже трое суток. Было непривычно скучно, но я не волновалась — Эйлин сказала, у него большой заказ на территории заказчика. Решила пока смотаться домой. Мне было о чем подумать да и заглянуть в бабушкины записи не помешало.

Ждала возвращения с нетерпением. С волнением представляла его первую реакцию, хотя еще даже самой не верилось. Магический тест показал, что я жду ребенка.

Сначала не допускала подобной мысли, ведь рунная магия никогда осечек не давала, это магическая печать и просто так она исчезнуть не может. Да и срок еще небольшой. И проверила просто для успокоения, когда все остальное перебрала. Зелье показало девочку. По сроку выходило, зачали мы после Лугнасада. А бабушкина книга все остальное объяснила.

Долго верить не хотела, а когда поверила, то напугалась до чертиков. Какая из меня мать, да еще в девятнадцать? Детей не особо люблю, в основном они меня раздражают. Прямо как Северуса, кстати. Да и рожать боюсь. Предложение, опять же, Северус мне еще не сделал, а если сейчас признаюсь, получится по залету замуж вышла. А может парень и вовсе детей не хочет, а я теперь ему гирей на шею повисну вместе с ребенком. А женится, так думай, от большой любви или просто дочь бастардом оставлять не захотел, он у меня идейный. Короче, эти гормоны — жуткая вещь, какой чепухи только в голову не лезет.

Но потом мне как-то девочка приснилась, лет пяти. На меня прежнюю похожа. Брюнетка с синими глазами. Улыбалась, обнимала, мамочкой называла и смотрела так, словно важнее меня для нее никого в мире не существует. И такой родной она мне показалась, что я всем существом ощутила эту связь между матерью и ребенком. Словно тонкую ниточку, вибрирующую в такт сердечка от ее к моему. И поняла, что за эту хрупкую ниточку теперь любому глотку перегрызу.

Проснулась и почувствовала, что все страхи мои и сомнения прошли. И уже не важно, что скажет Северус, как жизнь сложится, только этого ребенка я теперь никому не отдам.

Северус вернулся только на пятые сутки. Уставший, с кругами под глазами и такой довольный. Прямо с порога накинулся с поцелуями и настойчиво потянул на улицу, обещая сюрприз, а потом сразу апарировал.

— Где это мы, Сев? — удивленно огляделась я.

— В Хогсмиде, — ответил Северус и улыбнулся, — это наш новый дом, Лили.

И пока я растерянно хлопала глазами, пытаясь сообразить, зачем нам новый дом, да еще в Британии, он легким движением фокусника выудил из кармана кольцо и с встав на одно колено протянул мне.

— Ты окажешь мне честь и выйдешь за меня, Лили? — лукаво улыбаясь, спросил он, похоже, не сомневаясь в моем согласии. Ответить не успела. Когда протянула руку, то услышала звук. Это шипение, единожды услышав, никогда не забуду. «Повинуйс-с-ся»…

Отдернула руку и в ужасе отпрянула. Сердце стучало так, словно хотело сбежать. Сразу все поняла, но разум отказывался верить. Северус, удивленный и обиженный моим поведением, тоже резко вскочил и теперь сверлил растерянным взглядом.

— В чем дело, Лили? — еле сдерживаясь, сказал он. — Ты против нашей свадьбы? Я думал, ты тоже этого хочешь?

— Что у тебя с левой рукой, Северус? Покажи, — вместо ответа приказала.

Он побледнел и на мгновение опустил взгляд, уклоняясь от моего. Но тут же вскинул глаза, в которых странным образом светились холод гордыни и жаркое пламя фанатизма. И тогда уже я сама опустила взгляд, понимая, что именно в эту минуту все закончилось и ничего уже не будет, кроме боли.

Когда взяла себя в руки и решилась поднять глаза, в его взгляде светился вызов. Он искренне не понимал мою реакцию и был настроен доказывать свою правоту.

К тому времени вспышка отчаяния и злости во мне сменились на апатию. Даже боль отошла на второй план. Человеческий организм — занятная штука. Он до последнего борется за жизнь, притупляя шоковые ощущения, чтобы слабый человечишка не двинулся умом или в первом же порыве отчаяния не бросился с крыши.

— Зачем ты это сделал, Северус? — наконец спросила я более спокойно, чем от себя ожидала. — Зачем принял метку? Чего тебе не хватало? У тебя было все, но ты все равно выбрал Лорда.

— Лорда? — удивился он. — Я сделал это ради нашего будущего, Лили, — пафосно возразил он. — Будущего, где ты будешь в безопасности. Теперь никакой Малфой не представляет для тебя угрозы. Никто не посмеет похитить тебя. Я теперь личный зельевар Лорда и дай время, потесню Люциуса и стану правой рукой Повелителя, — без стеснения добавил он, свято веря в то, о чем говорит. Хотя, зная его упорство, не удивлюсь, если так и будет.

— Если тебя завтра не прикончат власти, — возразила я, просто для того, чтобы что-то сказать. Его восторженные излияния в данный момент меня мало заботили. Я думала, как выйти из ситуации с меньшими потерями для нас обоих. И перебирала память, чтобы ничего не забыть и учесть все нюансы.

— Они меня не достанут, — самодовольно усмехнулся он, сияя восторгом, и схватился за предплечье, словно оно золотом увешано. — И это не простая метка для посредственной серости, а отличительный знак Внутреннего круга. Особенный знак, только для избранных. Даже Мальсибера туда только с третьего раза приняли. Вот посмотришь, я сумею показать свою преданность и стану влиятельным магом в новом мире, что создаст Лорд.

— Что же, удачи тебе на этом тернистом пути, Северус, — ответила, направляясь к выходу.

— Погоди, Лили, ты куда? — растерялся он, хватая меня за руку, но я решительно ее одернула.

— Домой, — просто ответила, — не буду тебе мешать предаваться грезам в одиночестве.

— Домой? — недоуменно переспросил он. — А как же я? Как же мы и свадьба? Я просил за тебя, и Лорд позволил и одобрил наш брак, и даже обещал лично прийти нас поздравить и познакомиться с тобой. Это высокая честь, Лили. Все эти аристократишки будут кланяться тебе. Ты будешь сиять на самой вершине и затмишь собой Нарциссу Малфой, Беллатрикс Лестрейндж, Элджери Гринграсс и других леди. Вот увидишь, Лили, все так и будет. Ты ошибаешься, Повелитель совсем не такой, каким ты его представляешь.

— В таком случае, Северус, надеюсь, твой добрый Хозяин придет утешить своего верного последователя, — не без сарказма ответила. Злость возвращалась и все больше хотелось сорваться и сделать больно этому наивному дураку, что все разрушил. — Потому что никакой свадьбы не будет. Я уже большая девочка, Северус, и в состоянии сама решать свою судьбу. Мне не требуется поводырь, чтобы направлять по жизненному пути, и чьи-то разрешения тоже. У меня уже есть дом, который вполне отвечает запросам. И до сегодняшнего дня думала, что мне для полного счастья нужен только ты. А тебе я. Но оказалось, что твоим амбициям нужно много больше, чем моя скромная персона. Прощай.

— Постой, Лили, ты не можешь уйти теперь. Я же старался для нас, почему ты не понимаешь меня? — в отчаянии цеплялся Снейп за мою руку, искренне не понимая, что не так сделал.

Было больно делать его несчастным, но у меня не было выхода. Казалось, что он висит над пропастью, держась за меня, но если я не выпущу его руки, то он утянет меня за собой. Почему-то захотелось по-матерински обнять этого глупого и восторженного ребенка, которому предстоит испытать столько боли и разочарований. Но он сам этого хотел. И я решительно его оттолкнула. Позже успею поплакать, но сейчас не место и не время.

— Ты сам решил нашу судьбу, Сев, не спрашивая меня, — без злобы ответила, глядя в его полные понимания и ужаса глаза. — Ты всегда знал, как я отношусь к Пожирателям, и знал, что когда выберешь сторону, между нами будет все кончено. Клялся мне в любви и все равно выбрал не меня, а путь раба. Это твой выбор, но не требуй подобного от меня.

— Но от тебя вовсе не требуется служить Лорду, Лили, — попытался возразить он. — И Метка — не рабское клеймо, а знак отличия…

— Да-да. Я слышала, не повторяйся. Ты можешь называть его как угодно. Но жена клейменого раба есть рабыня, и у меня нет желания ей становиться. Оставим эту тему, Сев, — сказала, решительно пройдя к столу и присаживаясь на стул, — ты тоже присядь. Нам осталось решить некоторые вопросы. Я не задержу тебя надолго.

Северус медленно с потерянным видом подошел и послушно опустился на соседний стул.

— Помнится, в пору нашей дружбы я учила тебя кое-чему, — начала я, а Сев вздрогнул как от удара и отшатнулся. Но мне было не до его эмоций. — Ты дал мне полную магическую клятву, и я хочу особо уточнить некоторые моменты. Пусть мы стали чужими, но мне совсем не хочется, чтобы тебя убило откатом. Потому магией клятвы разрешаю тебе пользоваться полетом и оборотничеством, но не учить других, на все остальное оставляю запрет. Теперь эта информация будет надежно скрыта от всех в твоей памяти, и ты не сможешь ее использовать никаким образом. Не обижайся, но не хочу, чтобы Пожиратели победили, используя тайные знания полученные от меня.

— Ты серьезно бросаешь меня, Лили? — вместо ответа поднял на меня полный отчаяния взгляд Северус.

— Не бросаю, Сев, — мягко улыбнулась и сжала его ладонь, — просто пришло время расстаться. Наши дороги разошлись. Так бывает. Мы оба это знали еще со времен школы, но пытались оттянуть момент. Пусть недолго, но я с тобой была очень счастлива. Я ни о чем не жалею и благодарна за твою любовь. Прости. — Поднялась с места и сделала пару шагов к двери.

— Рона, — негромко позвала. Появилась домовушка. — Поздравь мистера Снейпа. Он приобрел дом и от нас съезжает, — сказала я. — Даю тебе пять минут. Чтобы за это время все его вещи были доставлены сюда. Если по возвращении найду в доме хоть одну нитку, ты получишь одежду. — Домовушка испуганно глянула, кивнула куда-то мне за спину и исчезла.

— Значит, так, Лили. Значит, так ты теперь со мной? — горько усмехнулся Снейп, вставая и пошатываясь, словно пьяный, пошел в мою сторону. Пока я думала, не потребуется ли применить силу. Но он остановился у двери. На его губах кривилась презрительная усмешка. — Даже нитки? Просто выкинула из жизни, как ненужную вещь? Не ожидал от тебя. Может, ты и не любила меня никогда? Просто притворялась?

Я мысленно горько хмыкнула. Как и всякий мужчина, он в своем отчаянии захотел обвинить меня. Что же, пусть так и будет. Может, он так быстрее и легче переживет разлуку.

— Я отдала тебе все, что у меня было, Северус, — просто ответила я, — включая саму себя. У меня больше нет ничего, что бы я еще могла тебе дать. Так что думай что хочешь.

Он хотел возразить, но появилась Рона с парой коробок и чемоданом. Аккуратно сгрузила все на пол и замерла в ожидании.

— Рона, слушай внимательно. Я закрываю дом от мистера Снейпа. Запрещаю отвечать на его зов тебе и Геку. Любые послания от него должны быть уничтожены еще на подлете.

Домовушка понятливо кивнула и исчезла.

— Я позволю себе дать тебе последний совет, Северус, — сказала, перед тем, как аппарировать, пока он, молча привалившись к косяку, смотрел в никуда пустым взглядом. — Ты никогда их не слушал, но все же попытайся хоть раз услышать мои слова. Никогда не клянись Дамблдору. Он более жесток, чем Лорд. Прощай.

* * *

Первые три дня прошли как в тумане. Я закрылась от всех в доме и погрузилась в меланхолию. Не то чтобы не знала, что так случится, но после безмятежности и надежд последних дней, удар был слишком силен.

Я впервые за долгое время поверила кому-то, поверила, что тоже могу стать счастливой, как другие люди, обрести семью. И опять разочаровалась.

Сама не заметила, как незаметно для себя самой постепенно менялась, по дороге к лучшей жизни скидывая броню и обнажая чувства. Появилась подруга, мать, которой у меня никогда не было, близкий человек — драгоценные привязанности интернатской, никому не нужной девчонки, что возомнила, что может стать как все. Стала мягче и менее циничной — и теперь каждый удар судьбы воспринимался с болью и кровью отдирающих от тела кусков плоти. Но я сильная, я переживу и это разочарование тоже, я знаю… Я это уже проходила.

И все же, на душе было непривычно мрачно и все виделось в черном цвете. Даже мысль о дочери не радовала. Кто в здравом уме захочет подарить жизнь ребенку в это страшное время? Что за жизнь ее ждет? Я теперь опять одна в этом ужасном мире, без поддержки. Кому будет нужен этот малыш, если со мной что случится? Как захотят распорядиться его судьбой?

Эти мысли не давали мне покоя, и, может, моя хандра затянулась бы надолго, но однажды передо мной появилась обеспокоенная Эйлин.

— Лили, милая, на тебе лица нет, — ахнула она и устроила вокруг меня беспокойную суету из пледиков, чаечков и супчиков-пюре. Я к тому времени так стосковалась по обществу, что безропотно приняла ее заботу и как-то незаметно пришла в себя.

— И все же, что случилось? — прямо спросила она как-то за вечерним чаем. — Северус пропал. Черкнул пару строк, что работы много. Ты не вернулась. Что между вами произошло, вы поссорились?

— Нет, — мотнула головой я, — мы расстались. Северус принял метку.

— О боги, Лили, — ахнула она, — мне так жаль. — Но, может, ты поторопилась? — подумав, добавила она. — Думаю, все еще образуется, и вы помиритесь.

— Ты не понимаешь, Эйлин, — помотала головой, — ничего хорошего впереди уже не ждет. Он выбрал тот путь, как я видела в будущем. Опять все вернулось на круги своя. Как бы я ни пыталась, все равно ничего не могу исправить. Видно, от судьбы и правда не уйдешь.

— Но ты могла бы прямо рассказать Северусу про будущее. Предупредить, — возразила расстроенная Эйлин.

— Ты права. Могла. Могла бы даже использовать Долг жизни. Но я не обязана была это делать, Эйлин, — холодно ответила я, — не обязана убирать каждый камень на его пути. И так сделала больше чем достаточно. Он должен был сам сделать свой выбор. Мне не нужен парень, что будет под меня прогибаться, а тот, кто будет думать обо мне и учитывать мое мнение.

— Ну что ты, детка, я ни в чем тебя не обвиняю, — не на шутку разволновалась она, сжимая мою ладонь, — просто мне жаль вас обоих. И я всегда буду поддерживать тебя, как бы ни сложились ваши судьбы. Ты мне как дочь, Лили, и это никогда не изменится.

— Эйлин, — помолчав, ответила я, — мне нужна твоя помощь.

— Ты можешь рассчитывать на меня, — с готовностью ответила она и подобралась.

— Я жду ребенка. Девочку. Твою внучку, — сказала я.

Эйлин удивленно ахнула и схватилась за сердце, прикрыв глаза. Когда она снова на меня взглянула, я увидела не женщину, но аристократку. Собранную, невозмутимую и надежную, как скала. Казалось, обвались сейчас крыша — она бы и бровью не повела.

— Северус знает? — спросила она.

— Нет, и не должен узнать, — ответила я.

— Ребенок не может родиться бастардом, — возразила она и нахмурилась.

— Я разберусь с этим позже, но сейчас есть вещи и похуже. Ей грозит опасность.

— Ты говорила, что пророчество касается детей, рожденных в конце июля. Значит, наш ребенок не подходит.

Мне понравилось, что она считает мою дочь частью своей семьи.

— Теперь не знаю, как это будет, — ответила я. — Трелони все еще может произнести пророчество, просто с новым сроком.

— А если ее убрать? — невозмутимо ответила Эйлин, словно чаю предложила налить. — Я возьму это на себя. Тебе не о чем волноваться.

— Это не имеет смысла, — подумав, ответила я. — Лорд хороший легилимент. Наверняка он уже перетряхнул память твоего сына и узнал много интересного обо мне. И теперь он не оставит меня в покое.

— Но клятва должна защитить память Северуса, — подумав, возразила она. — Тебе нечего бояться, Лили.

— Информация обо мне включает большой пласт памяти Северуса, и мы не знаем, как именно сработает защита, чтобы сохранить ему жизнь. Я дала ему разрешение на использование внешних знаний, чтобы его освободить, но за остальное не уверена. Когда-то ты смогла сложить целое из простых разрозненных картинок в памяти у сына. Лорд тоже сделает подобные выводы. Будет просто связать все со мной, даже не получая точных ответов, если все вопросы будут упираться в темноту. Он может не увидеть, как мы лазили в подземелья за шкурой василиска, но увидит, как Северус готовит из нее зелья. Додуматься, где он ее взял, для Лорда труда не составит. Все зависит от того, как быстро он сможет выудить сведения и сделать выводы. И тогда ты потеряешь всех нас.

— Тогда что ты предлагаешь, Лили? — спросила Эйлин, после продолжительного молчания. — И потом, с чего ты решила, что Лорд настолько тобой заинтересуется? Прости, конечно, но в Британии полно магов более сильных и умелых нежели ты.

— Потому, что знаниями, что я обладаю, в Британии владеет только сам Лорд. Я подозреваю, что он мой отец, — наконец озвучила я и увидела, как Эйлин второй раз за полчаса не могла сдержать эмоции.

— У тебя есть доказательства? — спросила она, пытаясь скрыть волнение.

— Нет. Но я умею говорить со змеями, а это приписывают только наследнику Слизерина. Думаю, это объяснение придет и в голову Лорду тоже. Теперь ты понимаешь почему я порвала с Северусом. Думаешь, если наше родство с Лордом подтвердится, твоего сына оставят в живых? Лорд давно чокнулся и захочет распорядиться моей судьбой по своему усмотрению. И никто не знает, что ему в голову придет. В его роду инцест практиковали. Может, и ему захочется новую расу воссоздать.

— Тогда что делать? — спросила шокированная новостями Эйлин, все еще не в силах прийти в себя. — Как ты планируешь поступить, Лили?

— Еще не знаю, — призналась я. — У меня не было возможности подумать. Но еще достаточно времени. В любом случае, я не дам сделать из своего ребенка избранную.

— Я поддержу любое твое решение, Лили, — горячо ответила Эйлин, — ничего не скажу Северусу и помогу всем, чем смогу. Ты можешь рассчитывать на меня.

* * *

Эйлин гостила у меня с неделю, после чего вернулась во Францию. А еще через три дня пришла посылка от Слизнорта — переговорные зеркала. Одно из них отправила Эйлин. Жаль, что теперь я не могла жить у нее.

Но спустя два месяца я вышла из положения. Продала два слитка железа и купила себе на севере Корсики дом, больше похожий на замок, вместе с полуразрушенной средневековой деревенькой. Реально, целая деревня, только без жителей. Все в пространственном кармане.

Владения принадлежали когда-то потомственным магам, и защита на них была, как на банковском хранилище, хоть и выветрилась без подпитки. Родственников из местных не осталось, все строения разрушились, а наследник где-то в Америке не хотел брать на себя такую обузу. Так что купила его сравнительно дешево, а вот привести все в порядок и обновить защиту, требовало немало денежных затрат. Решила, что это будет мое тайное убежище на случай побега.

Так что регулярно наведывалась проследить за своей собственностью. После привязки в доме проснулись два древних домовика. Вот они-то теперь и восстанавливали сам дом и делали ремонт под моим чутким руководством.

Было странно бродить по окрестностям среди развалин в полной тишине, осознавая, что на многие мили вокруг никого, кроме меня, нет. Места тут были дикие, но красивые и как никогда подходили для моего одиночества и меланхолии.

Тем временем в Англии война продолжалась. Каждый день в газете в списках погибших встречались знакомые фамилии. У Поттера убили родителей, напав на манор и сровняв его с землей. После продолжительной болезни умер Орион Блэк, отец Сириуса. На Косую аллею было еще одно нападение. Маги пропадали целыми семьями. Участились случаи, когда доверенные лица и друзья сами расправлялись с магами, прятавшимися под защитой. Пожиратели добирались до нужных волшебников чужими руками, заколдовывая их родственников и друзей.

На маггловской стороне тоже росла неожиданная агрессия. Участились случаи насилия между самими магглами. Обычные законопослушные люди вырезали целые семьи, свои и чужие, поджигали соседей, взрывали офисы. Собираясь группами, громили магазины, свершали насилия и убийства. А потом, когда их ловили, не могли объяснить, почему это делали. Некоторых людей находили в состоянии овоща, пытались лечить и помещали в психбольницы. В нескольких графствах начались эпидемии, уносившие жизни многих. Лично я думала, это Пожиратели постарались. Ментальные внушения, дементоры и пытки. Очень надеялась, что болезни магглов не дело рук Северуса.

Долго думала, но потом решилась и написала Долохову. Встретились на следующий день. Мужчина язвил и хохмил, как скоморох, но глаза его оставались серьезными. Все же мы привязались друг к другу в каком-то смысле. Мне от нашего общения было, как ни странно, спокойней, а он, похоже, вовсе не хотел меня убивать, хотя рука бы не дрогнула.

Расспросив, как его племянница, приступила к делу.

— Антон Михайлович, у меня к вам просьба, — решилась я.

— Говори, не мямли.

— Я бы хотела вас попросить взять под свою опеку Северуса Снейпа.

— Знаю такого, — помолчав, ответил он, — чернявый и носатый. Все в подземельях пропадает. У нас его Вороном кличут. Кто он тебе?

— Друг детства, — ответила я и смутилась под его пристальным взглядом.

— Ну-ну, — буркнул он. — Так чего ты от меня хочешь, девчуля?

— Помогите ему выжить, — просто ответила я.

— Ладно, — согласился он, — я его, так и быть, под крыло возьму, сражаться научу и прикрою, когда смогу. Он хоть и молодой да к знаниям охочий и как боевик перспективный. Только должок за тобой будет, девчуля.

— Хорошо, — натянуто улыбнулась я, — только и вы не забудьте о своем слове. Если внук здоровым родится, глядишь, долгами и сочтемся. Он засмеялся, назвал рыжей бестией, и расстались мы вполне довольными друг другом. По крайней мере, мне стало спокойней.

Время бежало словно в неисправном хроновороте. Не успела оглянуться, наступило начало января. За эти месяцы я совсем успокоилась и привыкла к одиночеству. Эйлин не реже двух раз в неделю связывалась со мной по зеркалам. Правда, в последнее время в Отделе тайн применили какой-то артефакт, гасящий сигнал, появились помехи, и связь заметно ухудшилась. Но нам хватало убедиться, что все в порядке.

Иногда она присылала длинные письма, особенно когда получала весточки от Северуса. Тот всегда писал одно и то же. Все замечательно, он на хорошем счету и упорно делает карьеру. К каждому письму прилагался мешочек с золотыми. А в самом письме он всегда ненавязчиво спрашивал обо мне. Но Эйлин отвечала, что ей ничего не известно.

Я так и не смогла возненавидеть Северуса и даже понимала его, хоть и не могла простить и принять его выбор. Он хотел побыстрее встать на ноги, начать зарабатывать и заслужить уважение среди тех, кто им пренебрегал в школе и кичился своим происхождением.

Как бы он меня ни любил, наверняка его тяготила зависимость от меня, от моих знаний. Да и шкура василиска из трофея, теперь, когда он вырос и стал не такой наивный, превратилась в подачку. Не удивительно, что его гордость страдала и захотелось доказать, что он и без меня и моей помощи чего-то стоит и может сам принимать решения. А где быстро обрести вес в обществе, как не под знаменами Лорда.

Удивительно, но к Лорду и впрямь присоединялись те, кто хотел подняться и сделать карьеру. Он никогда не скупился для талантливых и верных последователей. И, как ни странно, в его рядах были не только чистокровки, как я считала, но и полукровки, и амбициозные магглокровки, и оборотни, и иммигранты, желавшие зацепиться в местном обществе и занять свою нишу, чего при нынешнем режиме были лишены. Правда, подобные элементы подвизались пушечным мясом, а не во Внутреннем круге. Но, если выживешь и проявишь себя, можно быстро подняться. Потому они и рвали жилы со всем старанием — им было за что воевать.

Долохов немного рассказывал, что двигало Пожирателями и с чего все началось. Звучало довольно логично, а вот когда они резко сменили курс на террор, и почему, неизвестно. Может, надоело ждать и торговаться? Я поняла одно — аристократы пойдут до конца в этой войне.

Еще Долохов говорил, что большинство пришли к Лорду от безвыходности. Как среди ведьм бывают особые — Белые, так и среди магов редко, но встречаются колдуны. Многие посчитали Волдеморта таким Темным колдуном. Если пойти к такому в добровольное служение на двенадцать лет, то с рода снимаются проклятья. По идее, Лорд все откаты слуг на себя берет, но его невиданной силой они уничтожаться должны и как бы очищать рода вассалов. Не удивительно, что они все к нему примкнули — он ведь гарант процветания и плодовитости их семей. Но наш Лорд, похоже, от крестражей ослаб и свихнулся малость от чужих проблем. Вот и вышло что вышло.

Мне удалось найти в бабушкиных записях несколько способов убить Лорда или упокоить. Но мне они не подходили. Он бы не допустил меня так близко к себе, пока у меня не будет метки, а после уже сама не смогу его прикончить. Да и если он действительно мой отец, то меня откатом так приложит, что костей не соберу. Так что пока размышляла, как лучше поступить, продумывала варианты. То, что он должен умереть, сомнений не вызывало. Это сейчас ему не до меня, а после обязательно обо мне вспомнит.

* * *

После пережитого стресса беременность протекала тягостно. Конечно, у других, как послушать, и хуже бывало. Но для той, что никогда не болела, ощущения недомогания были мучительны. Лекарь из французской клиники, правда, обнадеживал, что такое продлится недолго, всего пару месяцев. А пока постоянно пила зелья от тошноты по рецепту бабушки. Все раздражало, от всего мутило, живот противно тянуло, но больше всего доставала аппарация.

А однажды меня скрутило прямо во время аппарации к Аврорату. Приземлилась в темной подворотне прямо на четвереньки, оперлась рукой о стену и меня вывернуло.

— Мисс, вам плохо? — послышался над ухом приятный баритон. — Требуется помощь?

Я содрогнулась от ужаса и вскочила, выхватив палочку. Но увидев в полумраке бордовую мантию, обессиленно навалилась о стену.

— Не обязательно так пугать, господин аврор, — раздраженно ответила, кинув на себя очищающее и убирая безобразие с мостовой. После чего достала зелье из кармана и глотнула. — Со мной все в порядке, не стоит беспокоиться.

Но вместо того, чтобы уйти, мужчина сделал два шага в мою сторону, и я узнала в нем Поттера.

— Эванс, ты, что ли? — удивленно спросил он подходя поближе. — Вот так встреча. Сто лет тебя не видел.

— Рада была повидаться, Поттер, — буркнула, пошатываясь направляясь к выходу из подворотни.

— Постой, ты куда? — подорвался Поттер, хватая меня за руку. — Вот так сразу уйдешь? Давай хотя бы посидим в кафе. Мы со свадьбы Фрэнка не виделись.

— Не тряси меня, идиот, — успела сказать и меня снова вывернуло желчью прямо ему под ноги.

— Эванс, ты чего, больна? — с тревогой спросил он, помогая мне выпрямиться. — Давай я тебя в Мунго доставлю. У меня и порт-ключ есть, — засуетился он, одной рукой придерживая меня, а второй шаря по карманам.

— Да отстань ты, в самом деле, — не выдержала и решительно его оттолкнула. — Я не больна, понял. Спасибо, что помог, а теперь иди куда шел. Тебе разве не нужно улицы патрулировать?

Поттер обижено насупился, но не ушел.

— Ну уж нет, Эванс, — упрямо ответил он, — не уйду, пока не удостоверюсь, что с тобой все в порядке. И чтобы ты знала, у меня сегодня выходной.

— Ладно, черт с тобой, — ответила, вцепившись ему в рукав, — тогда проводи меня. Пошли, чего застыл.

— А ты куда шла, Эванс? — спросил он, придерживая меня под руку.

— В больничный блок, — сварливо ответила ему, — зелья принесла.

— У Слизнорта хорошие зелья, да и по вкусу получше, чем у других будут, — довольно кивнул он. — Кто бы мог подумать, что этот изнеженный слизень полезным окажется.

— Поттер, ты разве не в курсе? Это я вам зелья варю, — удивленно посмотрела на него. — Я уже несколько месяцев, как Слизнорт.

— Ты чего, за этого старика замуж вышла? — обалдел Поттер и встал как вкопанный, буравя меня растерянным взглядом.

— Поттер, ты совсем свихнулся? Ему под сотку! — возмутилась, постучав пальцем по лбу растерянного парня. — Он меня удочерил, понятно? Это было моей платой за ученичество. Теперь я под его фамилией работаю. Ну и фантазии у тебя, а еще меня извращенкой называл.

— Кхм… — смущенно кашлянул мой проводник и потянул к зданию Аврората. — Хочешь, я сам наверх сгоняю, если тебе все еще нехорошо? — предложил он.

— Не стоит. Спасибо, что проводил, — ответила, немного смягчившись. Зелье подействовало и мне стало гораздо лучше. — Пока, Поттер. — И оставив растерянного парня в фойе, быстро поднялась на второй этаж.

Пока мистер Мэйбл, принимал и ставил на баланс принесенные зелья, размышляла. Мне пришла идея, просто невероятная в своей простоте. Может, это именно то, что хотят от меня высшие силы? Может, потому меня настойчиво подталкивают к канону? В любом случае, это хоть и рискованно, но единственный способ добраться до Лорда, не вызвав его подозрений. Загадала, что если Поттер еще не ушел и ждет меня, то рискну.

Джеймс на мое счастье подпирал стену, внимательно наблюдая за лестницей. При моем появлении он слитным движением от нее отлип и весьма решительно направился в мою сторону.

— Эванс, — с некоторой заминкой на моей фамилии поднял взгляд, — если у тебя больше нет дел на сегодня, может, сходим посидим в кафе?

— Ладно, — выдержав паузу, согласилась и несмело улыбнулась, — мы и правда давно не виделись. Расскажешь мне о наших.

— Тогда держись за меня, я такое место знаю. Тебе понравится, — просиял он и вывел меня на улицу. Где без предупреждения аппарировал.

На этот раз удалось сохранить равновесие, но меня опять замутило, отчего охнула, схватившись за живот.

— Прости, я не предупредил, — виновато хлопотал надо мной Поттер.

— Ничего, со мной такое случается последнее время, — ответила я. — Где это мы?

— В пригороде Лондона, — ответил он и превратил свою мантию в пальто. — Тебе можно и так, — прокомментировал он, бросив взгляд на мою мантию с воротником из лисы, и муфту. — Это маггловское кафе.

Мы зашли в паб, весьма приличный, к слову. В данное время народу там почти не было, лишь пара стариков сидела с чашками чая, одинаково уткнувшись в книги — видимо, те, кто снимает тут, наверху, комнаты. Поттер исподтишка жадно охватил взглядом мою фигуру, облаченную в серое шерстяное платье до колена, но потом отвлекся на официантку. Сделал заказ, пока я с любопытством глазела по сторонам, тоже оценив его широкую спину и прямую осанку.

Еда и правда оказалась по-домашнему вкусной и сытной, хотя немного жирной, но я незаметно глотнула зелья и не отказала себе в хорошем куске мяса. Пиво так и осталось нетронутым. Это не ускользнуло от взгляда Поттера. Он все время незаметно за мной наблюдал. Мальчик вырос, возмужал, а руководящая должность и ответственность за подчиненных, придали его взгляду непривычной жесткости. Тот балованный эгоистичный юнец, похоже, исчез навсегда.

— Может, выпьем за встречу? — предложил разморенный теплом и вкусной едой Поттер, поднимая кружку и отвлекая меня от мыслей.

— Извини, но мне нельзя, — отказалась я и улыбнулась. — Это действительно хорошее место, спасибо.

Он в ответ довольно улыбнулся и приложился к своей кружке.

Потом мы разговаривали, вспоминали смешные случае в школе, обсуждали новости и знакомых, избегая неприятные темы смерти и войны. Где-то в середине разговора незаметно перешли с фамилий на имена. Кажется, я первая оговорилась и назвала его Джеймсом. И наконец он решился.

— Лили, прости, если лезу не в свое дело, но…ты ждешь ребенка? — смущаясь, спросил он и слегка покраснел. — У Хиггинса жена в положении, и у нее такая же реакция на аппарацию, — торопливо объяснил он под моим испытующим взглядом. — Значит, ты вышла замуж? Поздравляю, — кисло и совсем неискренне, подытожил он.

— Да, я беременна. И нет, не замужем, — с вызовом ответила, откинувшись на спинку и потягивая сок, проницательно прищурившись. — Тебя это шокирует?

— Нет, что ты, — торопливо ответил он, поднимая прямой честный взгляд. — Это кто-то из наших, я его знаю? — после некоторой заминки добавил он, пряча взгляд в кружке, и мне почему-то показалось, что он боится услышать имя Снейпа.

— Он был простым магглом и мы не успели пожениться, — без запинки соврала я, опустив глаза. — Те беспорядки в Сомерсете в прошлом месяце…

— Соболезную, — помолчав, ответил он и вдруг наклонился через стол и робко пожал мне ладонь. — Я понимаю, что ты чувствуешь, Лили. Ты наверное слышала о моих родителях?

— Сочувствую твоему горю, — искренне ответила, тоже пожав ему ладонь в ответ и медленно отнялала руку. — Это всегда больно, терять близких.

Мы помолчали.

— Как ты теперь, одна? — возобновил разговор Поттер. — Что собираешься делать?

— Ничего, — равнодушно ответила, пожав плечами. — Работать, жить. Время не останавливается с уходом близких. Жизнь не заканчивается, а мне все же останется утешение в горе, — добавила, нежно погладив живот и мягко улыбнувшись. — Я магглокровка и мне плевать на мнение остальных, Джеймс, — посмотрела на него спокойным взглядом. — Не нужно меня жалеть.

— Если тебе что-то понадобится, Лили, не стесняйся, — на прощание сказал Поттер, сжимая мои ладони и преданно вглядываясь в глаза, — я всегда тебе помогу. Не теряйся надолго, Лили, пожалуйста.

Я улыбнулась, легко погладила его по щеке и, махнув на прощание рукой, аппарировала в деревню, после чего перенеслась домой.

В конце января Поттер неожиданно мне написал. Письмо выдавало его нервозность, хотя было весьма нейтральным. Самочувствие, природа, погода и другие незначительные мелочи. В конце предлагал встретиться. Я согласилась.

Чувствовала себя так, словно глотнула зелья удачи. Не могла дождаться встречи, молясь, чтобы все удалось. Наконец аппарировала в Аврорат и, покончив с делами, спустилась вниз. Поттер уже ждал, с нетерпением разглядывая лица снующих по коридорам людей.

Мы тепло поздоровались и пошли к выходу. Было заметно, что он действительно рад нашей встрече и даже достоверно изображал веселье, но мыслями словно был далеко отсюда.

— Джеймс, что произошло, ты сам не свой? — спросила, притормозив его у самой двери. — Может, ты занят и торопишься, тогда беги, встретимся в другой раз.

— Нет, все хорошо, Лили, — ответил он и криво улыбнулся, — просто неприятности на работе. Сейчас я аппарирую нас в одно место. Приготовься.

— Хорошо, — ответила и мягко улыбнулась, — я тебе доверяю.

Поттер довольно хмыкнул и аппарировал.

Мы оказались в гостиной деревенского коттеджа. Магия в нем чувствовалась, значит, дом магический.

— Где это мы? — спросила, оглядываясь и между делом высвобождаясь. Поттер все еще прижимал меня к себе и не спешил отпускать после аппарации.

— Это мой дом, — с затаенной горечью ответил он и криво улыбнулся.

— Здесь довольно мило. Но сдается мне, это больше похоже на холостяцкую берлогу. Держу пари, это кресло Блэка, — с задорной усмешкой сказала, показывая на предмет мебели в виде трона, в красно-золотой гамме. — Не исключено, что он позаимствовал его на память из Хогвартса.

— Точно, как ты угадала? — впервые откровенно засмеялся Поттер. — Он спер его у Дамблдора. Говорит, сидя на нем, ему приходят в голову умные мысли. Когда Дамблдор узнал, то не стал его забирать обратно. Сказал, что совесть не позволяет забрать единственную вещь, что, возможно, добавит Сириусу ума. А Сириус в ответ сказал, что пока только чувствует непреодолимое желание наклеить на мантию аврора мерцающих звездочек и комет.

Мы весело рассмеялись. Потом неожиданно Джеймс снова погрустнел и резко подорвался сварганить нам чай. Я вызвалась помочь.

Мы весело возились на кухне. Выяснилось, что эльфов в доме нет. По редким оговоркам поняла, что они все погибли в маноре. Прониклась и в темпе напекла блинчиков — единственное, что умела делать мастерски еще с прошлой жизни. С магией это заняло не больше пятнадцати минут, да и то, мы дольше искали сковородки в этом бардаке.

Я пекла сразу на трех, а Поттер ловко ловил блины тарелкой. Надо сказать, поймал все, пока в самый разгар веселья не послышался шум из гостиной и на кухню не вошел Дамблдор.

— О, как я рад, дети, видеть, как вы веселитесь и дурачитесь. Простите старика, что помешал, — выдал он, благостно кивая и игнорируя нацеленную на него палочку. — Но у меня есть весомые оправдания. Где же они? А, вот! — добавил он, нашаривая в широком рукаве мантии и торжественно доставая из него баночку варенья и мешочек конфет. — Самое время попить чаю, вы не находите, мисс Эванс? — проницательно глянул на меня и, лукаво улыбнувшись, развернулся и вернулся в гостиную.

— Прости, Лили, это я пригласил его, — заискивающе сказал Поттер, оставив шутки, подойдя ко мне почти вплотную и заглядывая в глаза.

— Это твой дом, Джеймс, — пожала плечами, весело хмыкнула и взяла блюдо с блинами со стола, — ты волен звать кого хочешь. У нас ведь не свидание, в самом деле.

Поттер сник, но послушно отлевитировал чайник и чашки вслед за мной.

За столом поначалу установилась неловкая тишина, и Дамблдору пришлось взять застольные беседы на себя.

— Как ваши дела, мисс Эванс? — светским тоном поинтересовался он, откусывая от блина и блаженно прижмурившись. — Хочу вас поздравить с мастерством и обретением родственника в магическом мире. Не ожидал от старого лиса такой прыти. Позвольте спросить, вы общаетесь?

— Да, хотя в контракте этот пункт предусмотрен не был, — ответила и улыбнулась, — мой приемный отец давно покинул Англию. Для его здоровья было предусмотрительной необходимостью сменить климат.

— А ваши родители и сестра, как я думаю, тоже перебрались в теплые края, — понимающе покивал он. — Весьма дальновидно с вашей стороны, но вы всегда проявляли недетское здравомыслие. Просто я хотел как-то найти их, но узнал, что ваша родня давно переехала и никто не мог сказать куда.

— А что, совы лишились способности носить письма? — нарочито удивилась я отпивая чай. — Настолько, что вы не могли меня найти? Мистеру Поттеру это удалось с первого раза.

— О… Мне нужны были вовсе не вы, мисс Эванс, — с готовностью ответил он. — Когда Министерство разрешило защиту для магглов, я хотел поставить ее на дом ваших родных тоже, — неожиданно ответил он под мой удивленный взгляд. — Это инициатива исходила от неравнодушных волшебников. Мы установили стандартные чары оповещения и отводящие на все дома магглорожденных учеников, каких смогли отыскать.

— Э-э-э… Спасибо за заботу, — прокашлялась я. — Не знала, что у директора есть время заниматься подобным. Но, безусловно, это важное и нужное дело.

— Дело в том, мисс Эванс, что я волею судьбы являюсь председателем общества, именуемого Орден Феникса, — посерьезнев, отставляя чашку, ответил старик, не сводя с меня проницательного взгляда. — Это организация борется с Волдемортом и Пожирателями.

— А что, мракоборцы и Министерство уже не справляются со своими обязанностями? — удивилась я.

— Дело в том, что в эти смутные времена очень трудно определить, кто друг, а кто враг, — спокойно объяснил он, так и не сводя с меня пристального взгляда. — Волдеморт не играет честно, потому и Министерство, и Аврорат наполнены его агентами. Они подрывают борьбу изнутри, и силы добра несут потери, получая удары в спину от своих же товарищей, а по сути, волков в овечьих шкурах. Помнится, вы еще будучи подростком это понимали и даже предусмотрели, — добавил он и одобрительно улыбнулся, снова отхлебывая чай.

— Директор, я понимаю, что вы здесь не случайно, — сказала я, — потому давайте оставим разговоры и перейдем сразу к делу.

Дамблдор понятливо кивнул. Отставил чашку и снова принял серьезный вид.

— Я уже давно не ваш директор, дитя мое, и боюсь, что мне придется вас огорчить, — расстроенно покивал головой он. — Мисс Эванс, дело в том, что некая провидица недавно сделала пророчество, что Волдеморта погубит ребенок. Думаю, не ошибусь, если предположу, что дитя, что вы носите под сердцем, родится в конце июля?

Я вскочила, с укором посмотрела на Поттера и отошла к окну.

— Если это и так, то вам-то что за дело? Не думала, что таким занятым магам больше не о чем поговорить, — раздраженно ответила я, выдержав паузу.

Поттер вскинулся и хотел вскочить следом, но под ледяным взглядом директора остался на месте. Только виновато поглядывал в мою сторону.

— Вы не должны сердиться на мистера Поттера, Лили, — мягко сказал директор, — он беспокоился за вас. Теперь вам и ребенку грозит опасность.

— Я не верю в пророчества, — отрезала я. — И потом, если тот, кто его услышал будет хранить тайну, то мне нечего бояться. Это же были вы, не так ли? Тогда я могу быть спокойна.

— Увы, Лили, — ответил старик, расстроенно покачивая головой, — но его слышал не только я. К сожалению, я был так растерян, что не сразу это заметил, и тот маг сумел скрыться. И теперь Волдеморт, скорее всего, тоже в курсе.

— И что вы предлагаете? — спросила я, после продолжительной паузы.

— Орден Феникса обеспечит вам защиту, Лили, — не задумываясь, ответил он. — Туда входят только надежные и проверенные люди. С ними ваша безопасность не подлежит сомнению.

— И эти надежные люди будут круглосуточно за мной ходить? — скептически ухмыльнулась я. — Да я свихнусь быстрее.

— Поэтому у меня есть выход, который устроит, я надеюсь, всех, — ответил директор. — Вы будете жить здесь, в доме Джеймса, пока угроза не минует. Дом под чарами, и вас дополнительно будут охранять двое орденцев по очереди днем, а ночью, мистер Поттер и Сириус Блэк. Вы давно знакомы и довольно хорошо ладите.

— Простите, сэр, — ответила я, — но если я забеременела не будучи замужем, это не значит, что соглашусь жить в доме с двумя мужчинами, даже ради безопасности. Уверена в порядочности Джеймса и Сириуса, но это неприемлемо для остатков моей репутации.

— Я подумал об этом, — не растерялся директор, — и нашел выход. — Вы заключите с Джеймсом министерский брак, и тогда проживание в этом доме вас не скомпрометирует. Никто не будет знать, что брак фиктивный, а ребенок не Поттер. Когда угроза минует, вы легко его расторгнете и пойдете каждый своей дорогой. Мистер Поттер уже дал свое согласие. Дело за вами, — на одном дыхании выдал директор, пока я в ступоре от удивления таращилась на обоих.

Директор в тот день еще много говорил, приводил доводы и был весьма убедительным. Я изобразила сомнения и взяла время подумать. Дома напугала домовиков, когда до слез хохотала, как помешанная. А когда успокоилась, вызвала Эйлин.

Она примчалась сразу, и после ужина я открыла ей свой план.

— Но зачем, Лили? — ужаснулась она, всплеснув руками. — Это ведь очень рискованно. Не говорю о том, что это темная магия.

— Она не темная, Эйлин, — возразила я. — Просто в наших местах ее не используют.

— Да, но рожать гомункула…

— Это не будет гомункул, Эйлин, — терпеливо ответила ей. — Это будет голем. В нем не будет души. Это просто кукла — оболочка, наделенная нужными мне свойствами. После исполнения задачи он превратится в прах, и все. Твоя работа будет помочь мне провести обряд и позаботиться о девочке, пока я решаю остальные проблемы.

— Хорошо, — смирилась женщина, наконец перестав нервно стискивать подлокотники кресла. — Надеюсь, Лили, ты знаешь, что делаешь.

— Не волнуйся, — улыбнулась я, подходя и обнимая ее со спины, — в моем плане только одно слабое место, но я не буду лезть на рожон, да и надеюсь, высшие силы меня не оставят.

* * *

В начале февраля мы с Джеймсом расписались. Свадьба получилась скромная. В «Пророке», в разделе событий, красовалась наша свадебная фотография. Молодой муж излучал довольство, словно все это было на самом деле — на публике мы отыгрывали счастливую влюбленную пару. Я тоже расточала улыбки совершенно искренне. Не представляете, каково это, ходить по острию без всякого плана, с опасением каждую минуту свалиться. А теперь у меня появилось подобие контроля и надежда, что все закончится, и закончится к моей пользе.

Потом пришло время вечеринки. Собрались его сослуживцы и друзья. Все искренне желали нам счастья, Блэк подкалывал друга, что тот все же наконец заполучил свое рыжеволосое сокровище. А меня, что зря бегала от судьбы столько лет. Алиса была просто счастлива за нас и даже Питер поздравил.

С директором мы все оговорили заранее. Вступить в Орден решительно отказалась. Дала клятву, что не выдам никому имена, планы и адреса, вот и все. Он в принципе не настаивал. На самом деле его интересовали только младенец и возможность навсегда покончить с Лордом, а я шла в комплекте — как инкубатор для Избранного. Хотя, конечно, он мастерски изображал заботу. Я в свою очередь варила для Ордена зелья, чтобы не быть обузой и отблагодарить.

Не думаю, что Дамблдор сам выдумал пророчество, но безусловно воспользовался случаем, чтобы выманить Лорда, приманив на живца. Тем более, что Лорд уже сам, благодаря Снейпу, его узнал, и даже ничего дополнительно придумывать не пришлось.

Еще вчера я бы его осудила, но теперь понимала его мотивы. Если я когда-то смолчала, выкупив одну жизнь ценой многих, то почему бы не пожертвовать тремя, ради множества других и возможностью остановить войну? Хотя, держу пари, у него и свои резоны во всем этом были.

Мою свободу пока никто не ограничивал. Мы решили, что до родов я в относительной безопасности. Лорд навряд ли будет убивать всех беременных в Британии. Логично предположить, что он выждет время, чтобы увидеть, кто под пророчество подходит. Ведь не все наблюдались в Мунго, некоторые, как и я, у частных лекарей. Тем более что моими стараниями половина его Пожирателей ждали пополнения. Правда, несколько позже, но непредвиденные события, в виде преждевременных родов, никто не отменял.

Сразу дала понять, что моя работа в приоритете и требует отлучек на территорию заказчика. Никто против не был, если я буду аппарировать сразу на место. Потому часто навещала дом и голем был почти готов.

Голем — это нечто неживое, но оживленное, имеющее сходство с человеком. На родине бабушки их повсеместно используют для домашних и хозяйственных работ вместо домовых эльфов. В тех краях их лепят из глины, увеличивают, вкладывают задачу и оживляют с помощью обряда. Во многих сказках мира такие персонажи не редкость. От колобка и до Снегурочки. Я заготовку слепила из теста и теперь она ждет своего часа.

* * *

В марте поменялся министр. Прошлому не простили Мунго и Косую аллею и требовали отставки. На его место назначили Миллисенту Багнольд. Она еще больше завинтила гайки. Мракоборцам дали добро на убийство и использование непростительных, читай, официально одобрили пытки.

Жить с Поттером оказалось неожиданно весело и необременительно. В доме постоянно толпились посторонние. По субботам там заседал Орден Феникса. Их было человек двадцать, многие с женами, из них по Хогвартсу я знала лишь немногих, большинство не знала совсем, а некоторых — только по книгам.

Например, рыжие близнецы Пруэтт, Артур Уизли, пышечка миссис Боунс с мужем, и шустрый мужик лет сорока с подозрительным взглядом — Аластор Грюм, пока с носом, глазами и при всех конечностях.

Очень не хватало домовика, но директор долго и пространно распространялся на эту тему. Мол, домовики живут только на месте силы и к этому дому их невозможно привязать, а манор увы, разрушен. Он был весьма убедителен. Будь я обычной магглокровкой, то обязательно бы купилась. Так что покивала и приняла его помощь. Теперь раз в неделю, к нам заявлялся хогвартский домовик, готовил, стирал и приводил дом в порядок. А мелочами занималась я сама.

Думаю, для директора невыгодно было, чтобы у меня появился личный помощник. Ведь он мог унести ребенка в случае опасности и порушить Дамблдору планы. А тот не мог этого допустить, предпочитая держать все под контролем.

В конце апреля я засобиралась в гости к сестре. Петунья месяц назад родила мальчика и звала меня на крестины. Поттер и директор были против, но отказать не смогли, тем более повод был весомый. Там, в своем новом доме, третьего мая и родила дочь. Пока счастливая Рона ее обмывала, Эйлин с трепетом и брезгливостью положила мне на живот магический кокон и начала читать обрядовый заговор. У нас было не больше двадцати минут до отделения плаценты. Эйлин уложилась в восемь.

Кокон под воздействием ее слов растаял и впитался в тело. Потом я пережила очень неприятные ощущения, пока формировался плод и через час чувствовала себя так, словно не рожала вовсе. Перспектива проходить через роды еще раз не радовала, но выхода не было. Это обычного голема можно просто слепить на коленке, а у моего задачи посерьезней будут, чем огород вскопать, да и качествами он должен обладать немного другими.

Дочку назвала Викторией. Трудно было представить, что эта кроха часть меня, особенно учитывая, что малышка пошла в папу от темных глазищ до черных густых волосиков, к счастью, не унаследовав его нос. К сожалению, нам не получилось побольше пообщаться. Мне нужно было возвращаться.

— Эйлин, это завещание и все положенные бумаги, — сказала я за день до отъезда. — Дом настроен только на вас двоих. Если тебе нужно будет отлучиться, смело оставляй Тори на Рону. В случае, если что-то сорвется, и я погибну, обещай не привозить малышку в Англию и вырастить ее на этой земле. Пусть она идет в местную школу и никогда не приезжает в Британию, пока Лорд жив. Я разрешаю тебе рассказать Северусу о дочери только после окончательного падения Лорда. Да ты и сама думаю все понимаешь, — печально улыбнулась я, пока та лила тихие слезы.

— Может, не надо, Лили? — внезапным порывом сказала она. — Может, ну его? Оставайся тут. Здесь тебя Лорд не найдет.

— Не могу, Эйлин, — вздохнув, ответила ей, — я привязана к месту силы.

— Что тебе до него? — настаивала она. — В этих землях полно мест силы.

— Там моя земля и мои корни, — возразила я.

— Значит, я правильно догадалась, и ты знаешь род своей матери? — спросила она и прочитала ответ в моем взгляде.

— Так и знала, что история с бабкой, передавшей тебе дар, просто выдумка. Как давно ты знаешь?

— С самого начала, — улыбнулась, укачивая дочь. — Летом перед третьим курсом я провела обряд усиления резерва. Он привел к неожиданному результату. Пришли видения будущего, спали ограничители и я узнала правду о своей семье. По совету деда стала проводить обряды и теперь привязана к родовому домэну и месту силы и не могу надолго его покидать.

— Но ты же можешь все бросить? — возразила она. — Тебя же не заставляют это делать?

— Увы, но теперь уже поздно — или потеряю магию и умру, — ответила я, высвобождая силу. Глаза налились яркой нечеловеческой зеленью, на лице и теле проступили узоры, сквозь которые проступало золотое сияние, а волосы словно налились живым огнем и зашевелились как живые. К чести Эйлин она не отшатнулась, просто замерла и нервно сглотнула.

— Боги! Кто же ты, Лили? — спросила она.

— Ведьма, — просто ответила я. — Человек, которому дано немного больше, чем другим. Вот и все.

— Насколько больше? — уже более заинтересованно переспросила она.

— Скажем так. Я могу одним посылом магии остановить сердца каждого в этой деревне. Или заставить их сердца сладостно биться от любви. И мне для этого даже не понадобится подняться с места и достать палочку, — сказала, отзывая магию и возвращая все на место, чтобы не нервировать Эйлин.

— Ты настолько сильна? — с благоговением спросила она. — Тогда почему Лорд для тебя проблема?

— Это действует несколько по-другому, Эйлин, — тихонько рассмеялась я, поднялась и уложила спящую дочку в колыбель. — Сама по себе я очень ограниченна и делаю только то, что мне позволят.

— Я не понимаю, — растерялась Эйлин. Пока я, вернувшись, налила себе чаю, усаживаясь на место.

— Как бы тебе объяснить? — задумалась я. — Маги отринули Высшее, возвеличили силу и сами стали считать себя богами, — ответила я. — А магическая сила — это всего лишь еще один дар, как любой другой. Ты не узнаешь о даре певца, пока он не запоет, художника — пока не возьмет в руки кисть, мага — пока не совершит колдовство, достав палочку. Забери у волшебника палочку, и его не отличишь от маггла. Магия — это просто особая энергия, для усвоения которой у магглов нет подходящего органа. Вот и все наши отличия. Мы не всемогущи и мы не боги.

— Я уловила твою мысль, Лили, но все же не до конца поняла. При чем тут твоя сила? — спросила она. — Почему тебя наделили такой мощью, но ты не можешь ей пользоваться?

— Если представить магическую энергию морем, то я обрядами служу тому, кто его создал. А волшебники в гордыне служат самому морю, — попыталась ответить я. — Когда чувствуют нужду идут к морю и призывают на берег одного из обитателей. Это и есть ритуалы. Но волшебники никогда не входят в саму воду. Я — хранитель моря, посредник между морем и магами. Во время обрядов вхожу и сливаюсь с морем, а когда человек, живу на берегу, но всегда имею прямой доступ к силе. Сама по себе моя сила невелика, не больше среднего, но я могу пропускать ее через себя в любых количествах. Но только если мне позволяют.

— Невероятно, — пробормотала Эйлин и вскинула на меня растерянный взгляд. — Тогда в чем смысл?

— В тайных знаниях, возможностях и ощущениях, конечно, — ответила я и отпила чай. — Мне многое известно, хотя неизвестно еще больше. Что есть магия, почему маги вырождаются, тайные и забытые зелья и составы, феноменальные возможности. Ты, например, знаешь, что магия не имеет ограничений, что законы Гампа неверны в своей сути и привязаны к палочке и ее ограниченной силе? В летописях есть запись, что в клане деда существует мельница-артефакт, что может трансмутировать еду из воздуха? И не только еду, но и вещи и предметы, да что угодно. А вечная трансфигурация, что не стремится вернуться в свою форму? И все эти знания лишь капля в море. Они открываются постепенно, по мере моей способности понять. Не удивительно, что меня ограничивают. Сколько зла я могу принести, живя своей гордыней. Меня ведут по выбранной дороге, не давая свернуть.

— Насколько сильно тебя контролируют? — спросила Эйлин.

— Скажем так, если бы во время обряда из кустов вышел не Северус, а Дамблдор я бы не смогла отказать, как, впрочем, и он, — невесело усмехнулась я. — И моя беременность — не результат небрежности, пришло время. Да и несчастных из плена я спасла только тех, кого позволили. Ты же не думаешь, что я вытянула столько человек на собственной силе?

— Невероятно, — прошептала шокированная Эйлин и вскинула на меня полный жалости взгляд.

— Это цена, и меня она устраивает, — невозмутимо пожала плечами я. — Правда, после того случая я первое время боялась, что в бабушкиных записях откроется еще какой обряд и мне придется убить. Но потом прочитала летопись и успокоилась. Моя бабка и все ее предки по женской линии были Жрицами — Белыми ведьмами. Но о них я тебе расскажу в другой раз.

* * *

После того, как в апреле группе Грюма удалось захватить Каркарова и отправить в Азкабан, для орденцев началась светлая полоса. В мае опять прорыв — уничтожили еще несколько групп Пожирателей. Думаю, это был результат пыток Каркарова, но я держала свое мнение при себе. Было убито около двадцати Пожирателей, но в основном молодняк и наемники.

Из руководителей погибли только трое. Некий Гелдоф — чистокровный ирландец, Уилкис и Розье, правда, Грюм сильно пострадал. Розье лишил его глаза и части носа. Но сам Аластор считал это приемлемой ценой за двух головорезов, выкосивших многих новобранцев за эти полтора года. Эти победы вдохновили орденцев. Все посчитали это знаком перестановки сил в противостоянии и предвестником скорой победы Светлой стороны.

У меня замирало сердце каждый раз, как Орден обсуждал свои достижения. Но пока Долохов честно держал слово и Северус был в относительной безопасности и ни разу не попал в их сводки.

* * *

Остаток беременности перенесла тяжело. Плод не ощущался живым, частью организма, а словно инородным телом. Благо осталось недолго. В Мунго меня переправили тридцатого в ночь, а в начале первого я уже родила мальчика и наконец вздохнула спокойно. Волновалась, все ли сработает правильно.

Джеймс напился, горланил с друзьями песни под окнами и вел себя, как настоящий родитель. Мне кажется, что он временами забывал, что мы чужие.

Когда нас с ребенком отпустили домой, мы с Джеймсом по-семейному прошлись по лавкам, покупая одежду, кроватку и игрушки для ребенка. Детская была уже оборудована, но все остальное покупалось после. Типа примета такая. Обычно все это переходило по наследству от родителей и привозилось после выписки, но все вещи Джеймса были уничтожены вместе с домом.

Мальчик выглядел живо, был очень активным и любознательным. Он копировал поведение моей дочери и когда засыпал, я знала, что моя малышка тоже засыпает, и совершенно искренне желала ему спокойной ночи. Когда капризничал, я знала, что где-то мою Тори так же успокаивает бабушка. Так же кормит, так же меняет пеленки. Глядя на него и ухаживая, я как бы участвовала в жизни моей дочери. Постоянно чувствовала связь между нами. Даже жаль, что когда все закончится, этот милый мальчик исчезнет.

В сентябре собрания Ордена у нас в доме свернули. Дамблдор принес две неприятных вести, что Волдеморт нас ищет и что в Ордене завелся предатель. Было решено сузить круг общения и спрятать дом под Фиделиусом. Парни договорились, что Хранителем станет один из них.

— Но это не логично, — возразила я директору, — не лучше им стать например мне?

— А если тебе станет плохо, — возразил Дамблдор, — как мы проникнем в дом и спасем вас? Лучше доверить дело надежному человеку. — Я не нашла, что возразить, хотя послушав их рассуждения, решилась высказаться еще раз. Меня все более чем устраивало, но таким образом я проверяла директора. Было интересно, что он задумал? Проследить ход его мыслей.

— Может, тогда уехать из страны? — предложила я. — В ту же Францию? Я смогу пересидеть у сестры или Слизнорта, его особняк защищен. Уж там он нас точно не найдет.

— Это опасно, — ответил Дамблдор, подумав. — У каждого аристократа есть недвижимость заграницей. И выследить вас не составит труда, а защитить вас будет некому. Конечно, причинить вред на чужой территории они не посмеют, но выкрасть и привести вас в страну тайно, вполне возможно. Не будем рисковать, — категорично подытожил он.

Парни смотрели ему в рот и не возражали. Директор своим авторитетом держал их в повиновении не хуже Лорда и без всяких меток. И спустя три дня началось мое заключение.

С восемьдесят первого все вокруг пошло наперекосяк. Словно наступил последний день Помпеи, когда все кругом рушится, не за что ухватится и ты понимаешь, что скоро конец.

У меня начались проблемы с Поттером. Он действительно меня любил, а в замкнутом пространстве стал более настойчивым и, похоже, забыл, что все не по-настоящему. Нет, это выражалось не в приставаниях, а в эмоциональной близости.

Мы всегда позволяли себе некоторые вольности на людях. Это была наша игра на публику, для поддержания образа любящей семьи. Но он продолжил это делать, когда мы остались вдвоем. Дальше больше. Начал строить планы, как мы заживем после войны, куда он нас с сыном свозит, что покажет, как отстроит манор, и в каких цветах мы оформим детскую для Гарриной сестренки. Это его «мы» напрягало. Пришлось поговорить с ним прямо.

— Джеймс, хочу напомнить, что наши отношения и чувства — это притворство, и тебе следует прекратить, — попыталась объяснить я. — Мы не пара и никогда не будем вместе.

— Почему? — вспыхнул он. — С моей стороны все серьезно. — Я дал тебе время подумать, попробовать пожить вместе, присмотреться ко мне. Разве нам плохо втроем, Лили?

— Нет, — честно ответила я, — но не испытываю к тебе романтических чувств. Ты для меня друг или скорее брат — надежный и добрый, но не муж.

— Но ты можешь полюбить меня позже, Лили, — упрямо возразил он. — В магическом мире многие даже не знают друг друга до свадьбы, но это не мешает им потом стать счастливыми. Поверь мне, я буду хорошим мужем и отцом для твоего сына… Нашего сына. — Это был удар ниже пояса, и на него было трудно возразить.

— Я это знаю, Джеймс, и благодарна тебе за искренность и заботу, но мое мнение не изменится, — решительно ответила я.

Он вскочил и забегал по комнате. Внезапно остановился напротив и вперил в меня злой взгляд.

— Ты все еще его любишь? — жестко бросил он. — Того маггла? Но он мертв, Лили, и никогда не вернется. А я тут, рядом с тобой, живой и люблю тебя. Буду ждать, сколько нужно. Мальчика введу в род, воспитаю как своего собственного. Я все для вас…

— Если тебе тяжело наше присутствие, поговори с директором, и мы съедем, — вместо ответа сказала и решительно поднялась с места, намереваясь выйти. — Я с самого начала была против этой идеи. Мне невыносимо, что приходится делать тебе больно, но не изменю своего мнения. Прости… Я не могу иначе.

Он придушенно рыкнул, стиснув кулаки, и выскочил из комнаты хлопнув дверью.

Больше срывов не случалось. Может, директор промыл ему мозги и напомнил о долге. Или он сам пришел в себя, но больше мы в любовь не играли.

Конечно, Джеймс был замечательным, но, видимо, меня бы устроил кто попроще. Его было чересчур много, а я могла терпеть его только дозированно да еще наступая себе на горло. Согласись я, и он бы из кожи выпрыгну, делая меня счастливой, но это стоило бы мне слишком дорого, а я не хочу притворяться. В Поттере не было тишины, он, как ребенок, был шебутной и шумный, безумный в своих идеях и очень властный, а я выросла в современном мире и не смогу прогибаться и подстраиваться. Для Джеймса женщина была лишь продолжением мужчины, а я не хотела для себя такой роли.

Сама себя не понимала, но не могла забыть Снейпа, даже не его самого, а ощущения семьи и тишины рядом с ним и Эйлин. Моей первой в жизни семьи.

Взглядом взрослой женщины видела, что из нас с Севом могла получиться отличная семья в будущем, может, потому я рискнула ему поверить.

Мне нужен был мужчина, не тот, кто задвинет меня за спину, как Поттер, и не тот, кто будет исполнять мои приказания, покорно плетясь сзади. Но с кем я смогу пойти рядом, поддерживая, когда нужно, и отходя в сторону, покуда он вершит свои «мужские дела». И Снейп очень подходил на эту роль, просто был еще слишком молод, чтобы решать свои «мужские дела», учитывая мое мнение. Он сделал так, как виделось ему. И я так же не хотела его услышать, как и он меня. Наверное, это и есть «одна душа на двоих», или как там.

Как любой мужчина, что не смог убедить женщину в своей правоте, он решил поставить меня перед свершившимся фактом, рассчитывая, что я приму неизбежность, смирюсь и последую за ним. Но я оказалась принципиальней, чем он считал. И тогда его надежды рухнули, и он все потерял, а вместе с ним и я.

* * *

В Британии тем временем начался новый виток войны. Пожиратели поднапряглись и отомстили за прошлогоднее поражение. Наносили удары без перерыва, на время оставив магглов в покое и бросив все силы на войну с магами.

Силы Света несли огромные потери. Лорд начал усиленно выкашивать нейтралов, тех, кто не успел покинуть страну. Его не останавливали ни родовые чары, ни кровная защита. Сначала шел ультиматум — предложение присоединиться, а в случае несогласия — смерть всем в семье.

С начала года были убиты семь семей из Ордена, и каждый день приносил новые жертвы.

Карадок Диборн с семьей пропал без вести в феврале. В марте Эдгар Боунс с семьей были жестоко убиты в собственном доме. Не пощадили даже престарелых родителей и двоих малолетних детей.

В апреле Братья Прюэтт пали в стычке с Пожирателями. По фильму вроде бы их убил Долохов, тут пока это было неизвестно. Наверное, его осудили задним числом, когда схватили позже и допросили.

В мае Бенджамен Фенвик. А июнь принес страшные вести о гибели Марлин и всей ее семьи. У меня волосы шевелись от происходящего ужаса.

Помимо всего «Пророк» сообщил, что в Британию пришла эпидемия драконьей оспы. Особняки закрыли на карантин. Многие старые рода потеряли старших членов семьи. Я знала, что дело вовсе не в эпидемии, и подивилась, как ушлые чистокровки отвели от себя подозрение в запрещенном обряде, свалив все на болезнь, да еще обеспечили дома законной защитой от набегов авроров. Хотя им это и не грозило.

Удивительно, но аристократы совсем не скрывались, жили своей жизнью, ходили по делам в Министерство. Малфой, Нотт, Паркинсон и остальные, изображали порядочных законопослушных граждан, и только когда надевали маски и плащи, превращались в неуловимых жаждущих крови монстров. Многие и вовсе занимали не последние посты в Министерстве, как те же МакНейр, Руквуд, Селвин, Яксли и другие. Я даже видела Долохова в гоблинском банке пару раз. Но проблема была в том, что официально они Пожирателями не являлись, пока их не возьмут на месте преступления.

Я наивно полагала, что теперь, по закону военного времени, всех поголовно будут отлавливать, допрашивать, проверять на наличие метки, поить сывороткой, но нет. Никто из правящей верхушки не угодил за решетку. Попадалась в основном только мелкая шушера, до которой никому дела не было. А нужных людей выкупали с помощью золота.

В это сложное время в стране махровым цветом процветала коррупция. Большинство попавшихся на месте преступления, и кого еще не успели осудить, выпускали за взятки. Умудрялись даже уже осужденных оправдывать. Потому мракоборцы негласно предпочитали убивать задержанных на месте, не давая шанса продажным чинушам их отмазать. Иногда под раздачу попадали и обычные граждане. В бою никто уже не разбирал, кто чужие, а кто просто мимо проходил.

В начале октября Доркас Медоуз дала интервью в «Пророке», где назвала Волдеморта предводителем шайки трусов прячущимся за спины и маски других трусов. Через два дня он лично, без маски, напоказ, в разгар рабочего дня настиг ее в Атриуме и жестоко убил на глазах многих свидетелей. И скрылся, несмотря на охрану, еще до прибытия авроров. А еще через сутки ее дом сожгли Адским пламенем вместе со всей семьей, и два соседних, маггловских в придачу. Это вконец напугало людей, показав, что Волдеморту нечего бояться в магической Британии, и война ему почти проиграна.

Тогда я подумала, если Лорд такой чувствительный к критике, почему бы Дамблдору тоже не обозвать его трусом или назвать полукровкой Томом? Вспомнить маггловского папашу, нищету и сумасшествие Гонтов? Пожалеть публично, как он умеет, притворно воззвать к состраданию, дать заблудшему второй шанс. Поплакать над судьбой бедного сиротки, попутно напомнить про приют и унижения. Мало ли что можно придумать, чтобы зацепить самолюбие того, кто вырос на твоих глазах. Короче, не ждать, не тянуть время, а еще раньше, в самом начале войны, бросить Волдеморту вызов и покончить с этим монстром? Да и сейчас еще не поздно — Лорд в таком случае сам бы, первым, прибежал на разборки.

А ведь все почему-то были уверены, что Лорд Дамблдора боится, потому и не спешит схлестнутся в бою. Но директор тоже что-то не торопился этого делать, а теперь и вовсе решил понадеяться на ребенка.

Многие скажут, он не обязан был этого делать. Но тогда почему он создал Орден, почему отдавал приказы, вмешивался в жизни и смерти своих подчиненных? По мне, так или ты великий волшебник и вершишь великие дела, или сиди по-стариковски на солнышке грейся, тогда и спросу никакого. Нельзя с таким гонором и властью вершить судьбы, а потом признать, что наделал ошибок и скорбно покивать головой.

Он, к слову, уже около месяца совсем перестал нас навещать, а за три дня до Самайна попросил мантию Джеймса для изучения. Думаю, он знал, что нам конец. Циничным гадом он не был, и, полагаю, ему было больно смотреть в глаза тех, кто ему доверился, и кому суждено умереть. Да и оставлять уникальный артефакт в доме смертников незачем, еще испортят или вороватые ручонки приберут.

Нет, он взял мантию не для себя и, не сомневаюсь, вернул бы потом Гарри. Но отдавать легендарный артефакт Лорду не стоило. Авось пророчество туфта и Волдеморт выживет? Тогда будет у него уже два дара, потом, глядишь, и про палочку вспомнит. Незачем рисковать.

Что директор в курсе всего, знала заранее, как только Блэка отослали на задание, хотя на ночь он всегда оставался вместе с Джеймсом. Сначала думала, что это Лорд выбрал Самайн, чтобы придать убийству торжественности и символизма. Или это Дамблдор Гарри в книге так говорил? Но теперь не удивлюсь, что все подстроено самим директором. Он не из тех, кто оставит ключевое событие на волю случая. Мы могли вечность сидеть под Фиделиусом, и, вероятно, Дамблдор не хотел ждать и затягивать итог войны. Тем более Лорд почти победил.

Наконец день икс наступил. Я основательно подготовилась. Гек уже сутки караулил у дома старушки Батильды. Когда Фиделиус падет и наш дом появится, он незаметно схватит и обездвижит Питера. Надеюсь, ему удастся его задержать. Не думаю, что тот попрется в дом за хозяином. Скорее останется ждать на крыльце.

Кота Годрика, что жил в доме, отправила домой. Я взяла его, как только дом спрятали под Фиделиус, чтобы отвадить Питера. Он мог в виде крысы незаметно пробираться в дом, ведь доступ у него был. Мало ли что он учудит. Усыпит нас всех и возьмет тепленькими. Так что подстраховалась. Но парень перестал к нам заходить с тех пор, как погибла Марлин. Не удивлюсь, если это он на ее дом Пожирателей навел, как и на дома других орденцев.

И вот уложила Гарри, спустилась вниз, и остались мы с Поттером вдвоем. Провели прекрасный семейный вечер. Устроила праздник, накормила Джеймса вкусностями. К концу ужина он крепко заснул. Превратила его в камень и спрятала в каминную трубу на кухне, чтобы не зацепило, если Лорд дом разворотит. Проверила все три раза и стала ждать.

Лорд приперся в начале первого. Скрипнула дверь, потянуло сквозняком.

— Джеймс, милый, это ты? — крикнула со второго этажа. — поднимайся, я в детской, у Гарри.

Под тяжестью глухо застонали ступени. Успела заорать и захлопнуть дверь перед мужской фигурой. Он легко разнес ее в щепки. Встала на его пути и раскинула руки. От ужаса и напряжения голос натурально дрожал и слезы лились сами собой.

— Пожалуйста… пожалуйста, только не Гарри, пожалуйста, — лепетала, пока он, откинув капюшон, спокойно и с долей интереса меня рассматривал.

— Вот мы наконец и встретились, — тягуче протянул он, поигрывая палочкой. — Уйди с дороги, ты мне не нужна. Только мальчишка.

— Нет, нет, только не Гарри, — опять завела я, — убейте меня вместо него… Пожалуйста…

— Может, ты и умрешь, но не сегодня, — с раздражением ответил он, а синие глаза на миг сверкнули красным. — Отойди. Не стой на пути Смерти.

Больше всего боялась переиграть, когда ему наскучит мое нытье, и он меня прикончит. Но он неожиданно решил все за меня. Просто отвесил такую оплеуху, что меня снесло к самом окну и брякнуло об пол. Видать, магии добавил. Осталось только натурально застонать и заплакать еще горше, словно смирилась.

— Не реви, у тебя еще будут дети, — отрывисто бросил Лорд, пока с интересом рассматривал мальчика, — а этот принадлежит мне. Все, кто встанет у меня на пути, умрут.

Гарри стоял в кроватке, схватившись за прутья и не глядя на мужчину дергал привязанную к перекладине игрушку, пытаясь ее оторвать. Было жутко смотреть на него, словно он был живым и настоящим. Все во мне стремилось закрыть его собой и отвесить Лорду пинка. Наконец Волдеморт поднял палочку и направил ее на мальчика.

— Авада Кедавра, — и в ребенка полетел зеленый луч. Хотелось бы мне видеть рожу Лорда когда заклятье срикошетило обратно, но я находилась сбоку от них. Вскочила и бросилась к трупу.

У меня было всего около минуты пока его сердце еще по инерции продолжало биться. Ритуальным клинком вскрыла грудную клетку и вынула еще трепещущее сердце.

Натекшая кровь активировала рунную вязь на полу, она засветилась, ограждая нас в круг. Выпустила силу и затянула обрядовую песню, призывая обратно душу запутавшуюся в ловце душ, висящем над окном. Он выглядит как обычный ловец снов, за некоторыми отличиями. Такие часто вешают в детской, потому, видимо, Лорд и не обратил на это внимания, хотя ему ни до чего дела не было.

Когда душа в виде яркой искры моими словами впиталась в сердце, и оно, вздрогнув, забилось с новой силой, уменьшила его и спрятала в хрустальный кулон на шее.

Все, теперь можно выдохнуть. Бросила мимолетный взгляд на ребенка, что как кукла сидел в кроватке, утратив эмоции, и сразу отвела взгляд. Связь с моей дочерью была разорвана смертью, он выполнил свое предназначение и скоро просто исчезнет. Он истаял еще до того, как я закончила с делами, оставив после себя горсть муки и крошево трав.

Заклинанием отсекла трупу голову, накинула стазис, уменьшила и убрала в сумочку Эйлин. Останки тела сожгла в магическом пламени и уничтожила пепел и кровь.

Активировала рунную вязь защиты, провела малый обряд и поставила защиту. Отослала Патронус Долохову.

Потом заклинаниями собрала свои вещи и починила дверь. Осталось спустится вниз, забрать крысу и оживить Джеймса.

Превратила Поттера обратно, достала зелья и приготовила чашку горячего сладкого чая. Теперь пора будить моего спящего принца.

Парень выглядел непривычно трогательно и мило, потирая заспанные глаза. Словно большой беззащитный ребенок. Как здорово, что удалось сохранить ему жизнь.

— Что происходит, Лили? Почему я так паршиво себя чувствую? — заторможенно спросил Поттер, держась за голову и пытаясь сфокусировать взгляд, пока смешивала ему зелья.

— Джеймс, прости, мне пришлось тебя усыпить, — виновато ответила, заботливо поглаживая по плечу, отпаивая его укрепляющим с парой капель зелья доверия и тремя умиротворяющего эликсира.

— Зачем ты это сделала, Лили? — удивился он поднимая на меня недоуменный взгляд и отставляя пустой стакан.

— Спасала тебе жизнь, — просто ответила, придвигая по столу чашку. — Теперь тебе нужно выпить сладкого чая, а то потом голова будет болеть.

— Какой к Мордреду чай, Лили? — раздраженно вскинулся Поттер, окончательно приходя в себя и включая аврора. — Что происходит? Почему ты так странно себя ведешь?

— Я все тебе расскажу, Джеймс, только давай дождемся Блэка. Не собираюсь повторять одно и тоже.

— Блэка? — удивился Поттер. — Он на задании. Мы не договаривались сегодня встретиться.

— Просто выпей уже этот чертов чай и пойдем подождем его в гостиную, — психанула и раздраженно нахмурилась. Джеймс скривился, но быстро опрокинул в себя содержимое чашки и, брякнув ее об стол, демонстративно вышел.

— Ну, теперь я жду объяснений, Лили, — отмер он, увидев, что я не расположена к разговорам, и мы так и будем сидеть в тишине и темноте, при свете горящего камина. Но не успел договорить, как раздался рев мотора, хлопнула дверь и в дом ворвался взмыленный Сириус.

— Джеймс, Лили, — выкрикивал он как помешанный, промчавшись транзитом мимо гостиной и оступаясь взбегая по лестнице.

— Ты чего орешь, ребенка разбудишь, — прошипел выскочивший в коридор Поттер, — заходи, мы тут.

Блэк выглядел так, словно его оглушили. Молча зашел следом, увидел мой скептический взгляд и наконец отмер.

— Слава богам, Сохатый, ты живой, — набросился на друга и начал его трясти. — Лили, Джеймс, вы все живы, — то ли плача, то ли смеясь, лихорадочно бормотал он.

— Да что тут происходит? — взвился и так раздраженный Поттер, выворачиваясь из захвата. — Кто-нибудь мне объяснит? Как ты вообще сюда попал? — вдруг дошло до него. — Что с Фиделиусом? Лили?!

Но не успела рта раскрыть, как на втором этаже раздался взрыв. Дом ощутимо тряхнуло.

Парни не сговариваясь выхватили палочки и бросились в детскую. Поттер на ходу крикнул мне оставаться на месте. Помедлила и с некоторым опозданием все же последовала за ними.

Комнату не слабо разворотило, словно в нее бомба попала. Целым остались только те предметы, что входили в рунный круг — кроватка Гарри и место, где недавно лежал Лорд. Помещение лишилось крыши и большей части внешней стены.

— Лили, Гарри! Его нет, — в отчаянье бросился ко мне Поттер и прижал к себе, пока Блэк накидывал чары быстро передвигаясь по комнате и из-за уцелевшей части каминной трубы выглядывая на улицу.

— Не переживай, Джеймс, — вывернулась я и погладила его по щеке, заставив посмотреть себе в глаза, — ребенок в надежном месте. Это не нападение, просто защита сработала. Давайте спустимся вниз, пока от холода не загнулись, и я вам все расскажу.

Парни переглянулись и последовали за мной, хрустя каменным крошевом под ногами. Заметила, что Блэк подозрительно следит за мной взглядом и нервно стискивает палочку. Похоже, теперь он мне не доверял, хотя я никогда ему не нравилась.

— Что с ребенком, Лили? — сразу накинулся с расспросами Поттер, как только мы спустились, на ходу зажигая свет, но не успела ответить, как дверь опять хлопнула, заставив нас подскочить, и в дом с шумом ввалился Хагрид. Увидев нацеленные на себя палочки, он застыл.

— Хагрид? — удивленно спросил Джеймс, опуская палочку. — А ты чего здесь?

— Так Гарри забрать, на Тисовую, — откровенно и не задумываясь ответил великан.

— В смысле, забрать? — еще больше удивился Джеймс, пока Блэк соображал, что происходит.

— Так Дамблдор приказал, — стушевался под нашими взглядами лесник. — Сказал, Тот-Кого-Нельзя-Называть сегодня к вам пошел, Гарри убивать. Всех убил, а потом сам убился, а мальчонку, значит, забрать нужно и к нему привести. Вы что, не знали? Все уже знают.

— А мы, по-твоему, сильно похожи на покойников? — ухмыльнулась и не сдержала истеричного смешка, пока парни молча вылупились на гостя, потеряв дар речи. — Передай директору, что Лорд пал, и мы все живы, кроме мальчика. Пусть сюда придет как можно быстрее. Через час меня тут уже не будет. — Хагрид нерешительно потоптался на месте, а потом быстро рванул, только дверь хлопнула.

— Лили, это правда? — отмер Поттер и оглянувшись на меня нервно сглотнул. — Мальчик… Гарри, он мертв? Да не молчи ты!

— Ты, — грозно зарычал Блэк и мотнулся в мою сторону. — Что все это значит? Лорд действительно пал?

— Успокойтесь, оба, — резко ответила и села к столу, призвав бутылку и стаканы, плеснула всем виски. — С моим ребенком все в порядке, Джеймс. И прежде, чем ты накинешься на меня, не забудь, что сегодня я спасла тебе жизнь.

Взвинченные парни с неохотой расселись не скрывая раздражения.

— Сегодня Лорд был здесь, — начала я, сделав глоток, — он пытался убить ребенка и пал от собственного проклятья. Не перебивай меня! — прикрикнула на Блэка, попытавшегося что-то возразить. — Дайте мне сказать, в самом деле. — Джеймс угрожающе прищурился на друга и сразу перевел взгляд на меня. — Что с Гарри, Лили?

— Гарри никогда не существовало, Джеймс. Прости, — несколько виновато ответила и отвела глаза. — Этот мальчик порождение магии, а мой ребенок всегда был в безопасном месте.

— Зачем? — с горечью выдавил Поттер, устало потирая лицо и с упреком глянув на меня. — Зачем, Лили? Я ведь полюбил его, как родного.

— У меня не было выхода, — резко ответила, опасно прищурив глаза. — Я должна была защитить своего ребенка, Джеймс. Если бы не я, то мы все сегодня были бы мертвы. Ты слишком доверял Дамблдору и не поверил бы мне, скажи я о своих подозрениях.

— Ну, теперь мы этого никогда не узнаем, Лили, — грустно усмехнулся он, а я поневоле виновато опустила взгляд. — Хочешь сказать, что Дамблдор знал?

— Что за бред, — ухмыльнулся Блэк, переводя скептический взгляд с меня на Поттера и демонстративно презрительно фыркнул. — У твоей бабы слишком богатая фантазия, Джеймс. Я тебе говорил, будь с ней построже, а ты все слюни на кулак мотал.

— Постой, Сириус. Лили, ты уверена? — перебил Джеймс, пытаясь отыскать в моих глазах намек на ложь. Но я смотрела прямо.

— Уверена. Правда, пока не знаю, кто использовал Маховик времени — директор или кто из Пожирателей. Я на всякий случай, нанесла в детской рунную защиту от временнЫх вмешательств, судя по тому, что рвануло, кто-то им все же воспользовался. Но подозреваю, это Дамблдор, правда, не ясно с какой целью. Предателя Питера схватил мой домовик, Лорд мертв, информация была доступна только директору. Осталось подождать и спросить его самого.

— Ты считаешь, Лили, что Питер нас предал? — вскинулся Поттер. — Но ведь это чушь. Зачем это ему, мы же друзья? — Блэк, как ни странно, заглох, подозрительно прищурился, уставился в одну точку и залпом опустошил стакан. Видимо, до него быстрее дошло.

— Ну, думаю, у него были причины, Джеймс, — мягко ответила я, наморщив лоб, словно задумалась. — Дай-ка подумать… Может, потому, что Блэк всю дорогу его третировал и унижал, а тот, кем он восхищался, от скуки трахал девушку, которая ему даром не сдалась, а Питер ее искренне любил и даже жениться хотел? — резко ответила уже без тени улыбки. — А рыжая ведьма, выходит, подруге дорогу перешла. И вот теперь двое живы, вместе, счастливы и сына воспитывают, а забытая ими девчонка в холодной земле лежит? Я еще тогда, в поезде, поняла, что он когда-нибудь отомстит тебе, Джеймс. В этой жизни за все платить приходится рано или позже. Хотя не удивлюсь, если Питер шпионил на директора.

— Замолкни, — вскочил Блэк и вцепился в столешницу до побелевших костяшек. Лицо его перекосило от ярости, видимо, вспомнил Марлин и сложил два и два, — этого просто не может быть. Я сверну тебе башку, ведьма, если ты врешь.

— Полегче, Бродяга, — тоже вскочил Поттер и зло оскалился, — не забывай, ты разговариваешь с моей женой.

С палочек парней посыпались искры.

— Значит, вы полагаете, Лили, что это я все придумал? — раздался спокойный голос, отвлекший друзей от намечавшейся драки. На пороге стоял Дамблдор, без привычной улыбки, предельно серьезный и спокойный до бесстрастности.

— Нет, — прямо ответила я. — Вы пока еще слишком совестливы, чтобы самому планировать чужую смерть заранее. А может, просто малодушны и избегаете ответственности. Но использовать подвернувшиеся возможности к вашей выгоде, вплетая их в общую картину — запросто. Ведь тогда это как бы не ваш личный выбор, а рука Судьбы, даже если он удачно вписывается в ваш сценарий.

— Дамблдор, это правда, что говорит тут эта сумасшедшая? — накинулся Блэк на своего кумира, в то время как растерянный Поттер плюхнулся на ближайший стул и нервно зарылся пальцами и в без того всколоченные волосы.

— Браво, мисс Эванс. Восхищен, — мягко улыбнулся директор, решительно прошел в нашу сторону и тоже присел с противоположного края длинного стола, прямо напротив меня. — Вы всегда отличались невероятной интуицией и умом. Лорд пал? — прямо спросил он, игнорируя вопрос Блэка, отмахнувшись от него, как от назойливой мухи.

— Да, — ответила я. — Только я давно миссис Поттер вашими стараниями.

— Мне повезло, что вы играли на нашей стороне, Лили. Я недооценил вашу самостоятельность. Что с мальчиком?

— Мальчиком? — нарочито удивилась я. — Его никогда не было.

Все опять скрестили на мне взгляды. Потом директор опустил глаза и задумчиво покивал.

— Гомункул… Это запрещенная магия, дитя мое, — попенял он, смотря на меня с укором. — Тьма разрушает душу, даже если действовать в мирных целях.

— Голем, — усмехнулась я. — Технология создания утеряна, но создавать их не запрещено. При необходимости найду вам несколько примеров судебных решений на эту тему, века двенадцатого. Я не нуждаюсь во вторых шансах, директор, и взывать к моей совести не советую, особенно вам. Давайте просто договоримся и забудем друг о друге.

— Согласен, но хотелось бы для начала видеть тело Волдеморта и убедиться в достоверности ваших слов, Лили, — спокойно ответил Дамблдор оценивающе прищурившись.

— Тело уничтожено. Обряд упокоения не позволит теперь возродить его. Я подстраховалась, — снова ухмыльнулась я.

— Но как я теперь могу поверить вашим словам? — неодобрительно покивал головой старец. Хмыкнула. Призвала сумочку и заклинанием достала из нее голову.

— Надеюсь, своим глазам вы можете поверить? — съязвила, возвращая все обратно. Пока Поттер и Блэк одновременно вскочили, нервно стиснув палочки.

— Сядьте, — властно приказал директор, бросив тяжелый взгляд на парней. — Лили, вы не должны были этого делать, — с укором сказал он, обращаясь ко мне, — даже лютый враг не достоин такого глумления над останками.

— И в мыслях не было, сэр, — честно ответила. — Наоборот, решила дать Лорду шанс на погребение. Хотя, как мой кровный враг, он вполне бы мог занять почетное место на одном из кольев моего забора — как законный военный трофей.

— Ты же не серьезно, Лили? — ужаснулся Джеймс, прожигая недоверчивым взглядом.

— Конечно нет, Джеймс, — грустно усмехнулась, — это просто гарантия того, что никто не сможет его возродить и изменить случившееся с помощью Маховика. Теперь никто не сможет вернуться в эту ночь. Завтра предам его останки земле.

— Весьма предусмотрительно с вашей стороны, — одобрительно прищурился старец. — Я смотрю, вы многое узнали о тайнах магии. Вам помог ваш приемный отец и его знаменитая библиотека?

— Какое сегодня число, сэр? — вместо ответа спросила я.

— Второе ноября, начало третьего ночи, — невозмутимо ответил он.

— Что? — удивился Поттер и растерянно посмотрел на директора. — Как второе ноября? Разве сегодня не Самайн? Дамблдор, что происходит?

— Думаю, мистер Дамблдор воспользовался Маховиком, — вмешалась я, — и надеюсь, он нам расскажет, с какой целью это сделал. Полагаю, мы имеем право узнать правду. Не так ли, директор?

— Я уже давно не ваш директор, Лили, — с печальной улыбкой ответил он. — Все верно. Я не знал, но предполагал, что Волдеморт сегодня придет в ваш дом и оставил тут маячок. Когда артефакт в моем кабинете сработал, активировал маховик через пару минут после прихода Волдеморта и аппарировал к вашему дому. У нас с Питером была договоренность, что он, как Хранитель, останется на крыльце и поможет мне войти в дом сразу после Волдеморта, чтобы я мог активировать запирающие чары, захлопнуть ловушку и наконец убить его, если пророчество ложно или не сработает должным образом. Из этого дома не должен был выйти никто из нас. Но Питера не было, а дверь нараспашку. И тогда понял, что что-то пошло не так, и я опоздал. Вы были мертвы, от Тома осталась горсть пепла, но Гарри остался жив, хоть и с небольшой раной на лбу. Я хотел забрать мальчика, но пространство неожиданно исказилось, раздался взрыв и меня выкинуло обратно. Тогда я заподозрил какие-то кровные защитные чары, препятствующие мне забрать ребенка из кроватки и послал Хагрида забрать Гарри. Ведь на него, как на полувеликана, магия влияет слабо.

— Но как же так? — перебил шокированный Поттер. — Мы же живы? Как такое возможно?

— Думаю, Джеймс, благодаря предусмотрительной защите Лили, временнОе искажение на минуту забросило меня в одну из параллельных реальностей или показало мне иллюзию возможного исхода в этой, — помолчав, ответил Дамблдор. — В этом и состоит защита от временнОго вмешательства — маг не может попасть в этот отрезок времени, а значит, все исправить, то есть, по новой исказить время. Лили замкнула систему, лишив ее развития и обновления, где все события строго запланированы. В таком случае теория системных ошибок показывает иллюзию развития разных вариантов одного и того же события. Пространственно-временные превращения — слишком непредсказуемый раздел магии, и о нем мало что известно. В любом случае, для целого мира прошли сутки, в то время для вас всего пара часов. Буду признателен, если вы, Лили расскажете как-нибудь о вашей защите.

— Значит, — оживился Блэк и бросил на меня неприязненный взгляд, — вы хотели сами убить Волдеморта, а малыш Питер не был предателем и работал на Орден?

— Это не отменяет того, что нашей семьей пожертвовали во имя Света, а Питер — Пожиратель, сдавший Лорду многих орденцев, — жестко возразила я.

— Я не отрицаю своей вины, Лили, — внимательно посмотрел на меня Дамблдор, — но у меня не было другого выхода. На кону стояли жизни сотен магов и сотен тысяч магглов. Я сам пришел в ваш дом погибнуть ради других. Это было трудным решением, но войну нужно было остановить любой ценой.

— Не трудитесь, мистер Дамблдор. Думайте, что вас упрекаю? — неприязненно ответила и усмехнулась. — Я отлично понимаю ваши мотивы. Но никогда не прощу, что вы принесли в жертву моего ребенка и предали веру тех, кто вам доверился. Не дали нам выбора, просто в нужный момент послали на убой, как скотину. Что мне до вашего раскаяния и совести, живите с ними сами. Но по мне, вы куда хуже Лорда — он честнее, давая выбор присоединиться или сдохнуть. Вы нам такой милости не предоставили. Я — наглядный пример признания ошибок вашей гордыни и замалчивания. Все живы, Лорд пал, и отнюдь не вашими стараниями. Меня не интересуют ваши оправдания, перейдем к делу.

— Что ты хочешь? — просто спросил он.

— Ничего. Просто уйти. Вы забудете меня, а я вас.

Потом мы с Дамблдором — после некоторых споров и оговорок — дали клятвы. Он обещал не использовать меня в политических играх, а я не разглашать общественности, что произошло на самом деле, как и мои догадки про Питера и все остальное.

Думаю, ему было не выгодно, озвучь я иную версию победы над Лордом, тем более что он уже поторопился просветить всех о случившемся в Годриковой лощине. Согласитесь, что версия убийства «Ужаса магического мира» простой домохозяйкой выглядит несколько эксцентрично и смехотворно. Как, впрочем, утерянная магия создания голема, которую легко можно принять за темную, тоже не подходит для светлых свершений. Истинные герои должны быть кристально-правильны, а их победы над злом — прозрачны и высоки, без тени тьмы и намека скверны.

Взамен, под возмущенный возглас Блэка, наколдовала чары приватности, отрезав от нас парней и потребовала отмены всех клятв, данных Снейпом, и в случае суда — обеспечить его защиту, как нашего шпиона на безвозмездной основе. Клятву не иметь с ним дел в дальнейшем и не брать с него новых обетов.

— Лили, — проницательно прищурился старик, — откуда вам известно о клятвах? Вы с мистером Снейпом общаетесь?

— Не видела его со школы, сэр, — ответила правдиво и прямо смотря на него. — Клянусь магией, как только он присоединился к Пожирателям, порвала с ним всякое общение. Я просто хорошо его знаю. Этот безумец пойдет на все, чтобы меня спасти, даже на предательство своего Лорда, и тогда прибежит к вам, моля о помощи. А вы, в свою очередь, не растеряетесь и воспользуетесь случаем спеленать его обетами понадежнее, как мне думается.

— Вы очень проницательны, — холодно улыбнулся он, смотря на меня без симпатии, как на противника.

— Не особо, — фыркнула я, — иначе давно уже сбежала без оглядки от вашей смертельной опеки. Моя проблема в том, что я, как и вы, вижу в людях хорошее и даю вторые шансы. Правда, не всегда получается. Иногда, как ни надейся, разочарований не избежать, — с намеком добавила я, снизойдя до кривой ухмылки.

После его отречения от всех клятв, данных Снейпом, с мелодичным звоном разбились три браслета. Похоже, он опутал Северуса по полной.

Наконец с делами было покончено, и я собралась на выход. Раздраконенный, жаждущий ответов Блэк решительно перегородил мне путь, но был отозван в приказном порядке своим патроном. Вот и ладно, пусть директор сам объясняется с последователями. Даже интересно, как он вывернется на этот раз.

Взвинченный Поттер уговаривал меня остаться, но я решительно отказалась, шепнув ему о завтрашней встрече, после чего, кивнув на прощание присутствующим и подхватив сумку, направилась к двери.

— Последний вопрос, сэр, — обернулась напоследок. — Вы ведь наверняка хотели спрятать мальчика подальше от магического мира, не так ли? Но не припомню, чтобы на Тисовой жили мои родственники. Кому вы хотели поручить ребенка?

— Я планировал отдать его на воспитание паре сквибов, Лили, — не стал юлить директор. — Дальним родственникам одной старой леди, что живет неподалеку и поможет им с мальчиком. У них как раз есть свой ребенок его возраста. Там о Гарри позаботились бы.

Я, выдержав нервную паузу, расхохоталась и под недоуменные и осуждающие взгляды наконец покинула этот дом навсегда. Не удивительно, что в доме Дурслей не было ни одной фотографии Лили, и они терпеть не могли магию.

Мой коттедж встретил тишиной. Время словно застыло в той точке, в которой я его оставила. Глядя на забытую раскрытую книгу лекарственных трав на столе и недописанное письмо, даже не верилось, что я так надолго покидала эту обитель покоя, а не только что поднялась из зельеварни после очередного бдения над котлом. Только сейчас ощутила, как смертельно устала.

Гек встретил меня приветливо, транслируя сдержанную радость. Он, похоже, очень скучал в одиночестве, особенно, думается, по Роне. Первым делом брезгливо достала из сумки кусок дерева и превратила обратно в Питера. Под чарами оцепенения он бешено вращал глазами, но не мог мне помешать. Ухмыляясь, влила в гада напиток живой смерти, вводя в сон, и отдала тело Геку, приказав поместить пленника в подвал, а мне принести чай и растопить камин. А сама чиркнула пару строк Лонгботтому да отправила Совунью с подробным письмом к Эйлин — говорить с ней по зеркалам сил не было.

Сидела в кресле, наслаждаясь покоем, смотря в красивые застывшие синие глаза на лице Лорда, коим временно я украсила каминную полку. Так и хотелось ехидно улыбнуться и отсалютовать бокалом. Его сердце в кулоне билось совсем близко, прямо рядом с моим, внушая спокойствие и удовлетворение.

Капелька бренди в чай привела меня в благодушное и ленивое состояние полудремы. Теперь все позади. Северус безрассудно не побежит за мной прямо в лапы аврорам и Дамблдору, Долохов за ним присмотрит. Лорд теперь мне не опасен, дочь спасена, а предатель захвачен.

Удивительно, но я смогла вывернуться, причем точно повторив канон. Мне было чем гордиться, вот только работы теперь предстояло еще больше. По сути, именно сейчас все только начинается.

Зелье родства сюрприза не преподнесло. Лорд оказался моим отцом. Красивый незаурядный мужчина и сильнейший маг, которому никак не дашь его возраст. Эту бы силищу и продуманность да в мирных целях. Бессмысленный и жалкий конец для темного гения, посчитавшего себя центром вселенной.

Часы пробили пять утра, а я все еще сидела над остывшим чаем и думала. Со смертью Лорда ничего не закончится, а политика Дамблдора приведет к катастрофе. Теперь, когда политический конкурент ушел со сцены, а последователи забьются в норы, запретят то немногое, что еще осталось. А продажные чинуши-нейтралы, что всю войну жировали на чужом горе, одобрят все, чтобы поскорее забыли их лояльность к Пожирателям, и послушно прогнутся под новую власть.

Общественность не забудет, что обязана избавлением Ордену, а не Министерству. Грядут министерские перестановки, важные кресла займут нужные люди, и все будут плясать под дудку Дамблдора.

Да и сам светлейший никогда мне не простит своего позорного провала, не говорю о том, что теперь я первый кандидат на врага номер один. Держу пари, он не спустит с меня глаз и рано или поздно подведет под монастырь. Вмешаться или не вмешаться? Вот в чем вопрос. Смогу ли я… Как там у классика? «Тварь ли я дрожащая или право имею».

— Хозяйке следует отдохнуть, — отвлекло меня от раздумий ворчание домовика, укоризненно качая головой, он убирал со стола, — ей следует поспать. Гек приготовил хозяйке постель… взбил перину… положил под подушку мешочек с лавандой для спокойного сна… Зачем только хозяйка себя попусту изводит?

— Я должна решить один важный вопрос, Гек, — устало ответила, послушно вставая, сладко потягиваясь и направляясь к лестнице, — но твоя неразумная хозяйка не знает, как правильней будет поступить.

— Что тут думать? — флегматично ответил он, гипнотизируя потусторонней синевой выпуклых глаз. — Хозяйке только следует помнить, что магия превыше всего.

— Магия превыше всего, — задумчиво повторила я. — Ну конечно же! Ты прав, Гек, магия превыше всего! — воскликнула и посмотрела на него с благодарностью.

— Рад был помочь хозяйке, — поклонился он и слегка улыбнулся, — а теперь хозяюшке пора отдохнуть.

Тоже довольно улыбнулась и с легким сердцем поднялась в спальню.

Проснулась поздно, что и неудивительно, заснула только под утро. Вчера, после треволнений, сна не было ни в одном глазу, а сейчас еле веки разлепила. Даже пришлось бодрящего глотнуть. Если бы не встреча с Поттером, я бы еще долго валялась в постели, но дела сами себя не сделают.

Выпила кофе и, дав несколько указаний Геку, аппарировала к банку, а потом к пабу, куда меня когда-то приводил Джеймс. Сняла на сутки один из номеров, накинула магглоотталкивающих и других чар и стала ждать. Парни появились вовремя. Оба насупленные, напряженные. Казалось, за время, что мы не виделись, они оба словно постарели, взгляды потускнели, у губ появились горькие складки, а Блэк и вовсе кривился, словно зверь скалился. Директор, похоже, опутал их клятвами, так что не рыпнешься.

— Джеймс, я позвала вас не просто так. Мне нужна помощь, а ты мог бы заодно отдать Долг Жизни, — сказала после положенных сухих приветствий, перейдя на деловой тон, когда мы расселись.

— Я бы и так помог тебе, Лили, — еще больше нахмурился Поттер и взглянул с упреком.

— Я знаю, — улыбнулась и пожала его ладонь, — просто думала быстрее скинуть с тебя эту обузу. — Он заметно оттаял и криво улыбнулся. — Как ты? — добавила, внимательно вглядываясь в его лицо.

— Нормально, — уклончиво ответил он и заметно напрягся, нервным движением высвобождая руку, — все еще не могу осознать, что Дамблдор нас подставил. Конечно, он все объяснил, и на словах все выглядит правильно и гладко, но думать об этом… Лили, а когда ты поняла, ну, про Дамблдора?

— Да, не хочу признавать, но тут ты оказалась права, Ведьма, — встрял Блэк, криво усмехнувшись. — И где, мать его, Питер?

— В моей сумке, — спокойно ответила, взглядом призывая нахала к порядку, — но получите вы его немного позже. Что касается остального… Подозрение у меня возникло при первой встрече и только усилилось, когда нас закрыли Фиделиусом. Понимаешь, Джеймс, — ответила на его удивленный взгляд, — если бы директор хотел спасти меня и ребенка, то просто посоветовал бы мне остаться во Франции, в защищенном особняке Слизнорта. О моей беременности тогда никто, кроме вас двоих, не знал. Я бы просто по-тихому родила там и все, а зелья просто присылала министерским порталом. Лорд бы и знать не знал ничего. А если директор хотел устроить засаду и заманить Лорда в ловушку, чтобы сразиться, то я тоже как бы не нужна особо. Просто отослал бы под шумок меня и сына за границу, ребенка наколдовал или того же домовика зачаровал, а мою роль отдал профессионалу под обороткой. Я ведь не боевик, куда мне с профи тягаться. А так, все говорило, что он собирался ловить Лорда на живца, рискуя нашими жизнями. Немного позже я поняла, что Питер предатель. А когда директор мантию твою забрал и Блэка на задание отправили, поняла, что время пришло.

— Почему? — глухо спросил Блэк. — Почему ты заподозрила Питера?

— Мы могли сидеть под Фиделиусом годами, Сириус, и до нас бы не добрались, а время уходило. Но в Ордене завелась крыса. Стали гибнуть орденцы, а я хорошо помню, что когда отказалась вступать в Орден, мне пришлось дать клятву — хранить секреты, не выдавать место, состав Ордена и прочее. Не знаю, какую клятву Дамблдор взял с вас, но у подобной организации должна быть Присяга или клятва верности, как я полагаю. Вот я и подумала, значит, крыса не могла действовать сама по себе, сдавая товарищей, но с одобрения сверху. В дом были вхожи только ты и Питер. Выбор не велик. Да и Лонгботтомов Фиделиусом не укрыли, хотя их Невилл тоже под пророчество подходит, значит предатель в их дом вхож не был.

— Какой-же я преступный слепец, — схватился за голову Блэк, сокрушаясь, как безумный, а после бросил на меня злой взгляд, — почему ты, глупая женщина, не сказала нам о своих подозрениях?

— Глупая? — горько усмехнулась я и резко перешла на деловой тон. — Пусть так. Теперь это не имеет значения. Приступим к делу. Но прежде — магическая клятва.

— Еще чего, — вскинулся Блэк.

— Тогда свободен, — скупо бросила, угрожающе прищурившись. — Дело важное, и я не буду рисковать, а ты можешь бежать под крылышко Дамблдора.

— Я согласен, — перебил Джеймс намечающуюся перепалку.

— Вот клятва, — протянула я пергамент, — подпиши.

— Но, Лили, тут есть пункт о невозможности тебе возразить и выполнять все твои распоряжения, — удивился Поттер.

— Разумеется. Но это временно и касается только вопросов дела. По сути, просто заключаю с вами контракт, как частное лицо. Это стандартный договор для наемников. Должна быть уверена, что все пройдет как запланировала. Ты сомневаешься во мне, Джеймс? Я дала тебе повод мне не верить?

Поттер одарил меня долгим взглядом и решительно подписал контракт. Блэк недовольно скривился и тоже небрежно подмахнул бумагу с видом, будто сделал мне великое одолжение.

— Давай, — высокомерно протянул он, — говори, что там у тебя случилось такого, что потребовало таких гарантий, Ведьма.

— Лили или Эванс, если позволишь, Блэк. Когда провела обряд упокоения Лорда, мне пришло видение, — холодно ответила под скептический смешок Блэка, — и я утаила кое-что важное от Дамблдора. Волдеморт наделал крестражей.

— Крестражей? — без всякого волнения переспросил Джеймс. — Что это?

— Лорд разделил душу на несколько частей и поместил в разные предметы. Теперь он всегда может вернуться из-за грани. — Шокированные лица были мне наградой. — Я тоже не знала, как это называется, но вчера, по зеркалам, посоветовалась с отцом, и он все прояснил. Слизнорт учил Реддла, как раньше звали Волдеморта, и тот еще в школе интересовался этой темой. Вчера умерло только его тело, но душа жива, и теперь последователи могут его вернуть, создав ему вместилище.

— Как это проверить? — хрипло отозвался Блэк сверкая глазами.

— Сейчас покажу, — ответила я, призывая магией из сумочки Петтигрю и перенеся на кровать. При виде предателя Блэк издал самое настоящее рычание и кинулся, даже не достав палочку. Не завидую крысе, когда она очнется.

— Я запрещаю вам его трогать, — приказала я. Магия вокруг нас взметнулась. Какое-то время разозленный Блэк пытался бороться с ее напором, но быстро выдохся и плюхнулся обратно на стул рядом с Поттером, который опять нервно ерошил шевелюру.

Тем временем обнажила левое предплечье Питера, позвала парней и показала на метку.

— Смотрите, — показала я, — метка активна, хоть и заторможена. Это показатель, что Лорд жив, но ослабел. По идее, она должна исчезнуть после его смерти.

— И сколько вместилищ он создал? — коротко бросил Блэк без привычного хамства, что говорило о его предельной серьезности.

— Пять, — ответила я, — но я знаю, как их найти.

Пока парни пребывали в шоке, достала из сумочки шкатулку.

— Это и есть крестраж, — показала им диадему, — только не трогайте, на ней чары, она сильно влияет на сознание.

— От нее исходит такая тьма, что просто мороз по коже, — поежился Блэк после того, как они на пару с Поттером просканировали диадему чарами. — Как она к тебе попала?

— Лорд хранил ее в Хогсмиде, я просто туда сгоняла сегодня утром, — соврала я. — Сириус, в твоем маноре есть домовики? — спросила я.

— Один или два, — ответил лг, — а почему ты спрашиваешь?

— Я видела второй крестраж у эльфа, на наволочке которого был герб Блэк.

— Не может быть, — возмутился Сириус. — Хотя, говорят Регулус был Пожирателем, — неохотно признал он.

— Это легко проверить, — возразила я. — Твое задание: навестить манор и принести медальон. Чем быстрее у тебя получится, тем лучше.

— Не могу, — парой слов убил мои надежды Блэк, — я выжжен с гобелена и отлучен от рода. Защита особняка меня не пропустит и домовик слушать не станет, а мать и вовсе проклянет и с лестницы спустит. Что будем делать?

— Ничего страшного, — задумчиво ответила я, — дождемся Фрэнка.

— Ты втянула в это дело кого-то еще? — возмутился Джеймс.

— У Алисы передо мной Долг жизни, — ответила я, — Фрэнк поможет нам.

В это время в дверь постучали, парни выхватили палочки и, накинув скрывающие чары на Питера, встали в стойку, а я открыла дверь гостю.

Лонгботтом принес новости и экстренный выпуск «Пророка». Дамблдор дал интервью, что Лорд пал. Мол с его помощью устроили ловушку в доме Поттеров, Лорд купился и его убили. Кто конкретно, не сказано. Все живы, никто не пострадал. О пророчестве и зачем Волдеморт вообще поперся к Поттерам — ни слова.

— Фрэнк, — обеспокоенно спросила я, — надеюсь, ты усилил защиту коттеджа? Пожиратели после этой статьи будут растеряны и станут искать своего Лорда, могут прийти к вам.

— Не беспокойся, Лили, — улыбнулся он, — я еще ночью после твоего сообщения порт-ключом отправил Алису и сына к родственникам в Испанию. Вот, держи. — Он протянул мне пергамент, а я в свою очередь передала ему договор. Подписал его, бросив лишь беглый взгляд, видимо, подобные договора ему уже встречались. Посвятила его в курс дела. Он воспринял все серьезно без злости и буйства, как тот же Блэк — сказывался возраст и звание капитана. Это хорошо, адекватный и надежный человек нам не помешает.

— Теперь Джеймс и Фрэнк идут со мной к мистеру Малфою, — сказала я, — а Блэку я дам персональное, очень важное задание, — добавила, пока он не принялся возмущенно орать. Парни кивнули и вышли, сказав, что ждут меня в баре.

— Блэк, оставляю на тебя Питера, — сказала, доставая из сумочки бутылек. — Это Рябиновый отвар. Чайная ложка, чтобы привести его в чувство. Надеюсь, ты знаешь, что делать. И еще, не хотела говорить при Джеймсе, но для всех было бы лучше, если бы Питер исчез, — со значением добавила, и Сириус, как ни странно, сосредоточенно кивнул. — Будет не очень хорошо, если узнают, что вас предал близкий друг и гриффиндорец. Пусть лучше помнят его как героя и надежного друга. Хотя это не мое дело, главное, чтобы он не попал к директору. Но если что, не забудь оказать помощь его матери.

Мы кивнули друг другу, словно два заговорщика, и я вышла, успев поймать безумно-предвкушающий взгляд, который Блэк бросил на бывшего друга. Он аппарировал еще раньше, чем я закрыла дверь.

Поместье Малфоев оказалось совсем недалеко от моего дома — в Уилтшире, соседнем округе. Конечно, как и любой родовой особняк, он был под чарами, и просто так туда было не попасть. Для этого мне и понадобился Фрэнк. Не знаю, на кого в верхах он надавил, а может и Долг жизни стряс, но у нас на руках оказалось министерское разрешение на стандартную проверку и поиск укрывающихся Пожирателей. И пусть мистер Малфой официально был чист, но вдруг он прячет кого по старой дружбе?

Министерский порт-ключ выбросил нашу троицу к ажурным воротам, и нам совсем не торопились их открывать. Минут десять пялились на марево чар, пока не появился важный домовик и не сопроводил нас внутрь.

То, что мы тут лишние, виделось невооруженным глазом. Надменное лицо хозяина и легкие брезгливые взгляды с примесью угрозы, коими он нас одаривал, не оставляли сомнений, что этот визит он нам еще припомнит.

Фрэнк держался уверенно и спокойно, как официальный представитель Аврората. Поттер хоть и был напряжен, но предусмотрительно молчал, и я еще раз порадовалась, что не привлекла к этому делу Блэка.

— Чем обязан, господа? — светским тоном поинтересовался Малфой, с изяществом опускаясь в вычурное кресло и одаривая равнодушной холодностью глаз. — И дамы, — с легким сарказмом добавил он, нарочито вежливо кивнув в мою сторону.

Фрэнк спокойно озвучил нашу версию под недовольные ужимки хозяина.

— В таком случае, что тут делает миссис Поттер? — поинтересовался хозяин.

— О, я тут как независимый представитель общественности, — улыбнулась я. — Пока представители власти будут делать обход, развлеку вас беседой, мистер Малфой. Помнится, раньше мне это удавалось. Ну а если господа мракоборцы найдут что-либо запрещенное, я внесу это в протокол.

Малфой скептически фыркнул и вальяжно махнул рукой.

— Тогда поторопитесь. Я не собираюсь терпеть этот фарс весь день. И напоминаю, что вас в ваших поисках будет сопровождать домовик — в доме полно ценных вещей.

Парни угрожающе прищурились, но лишь сухо кивнули и пошли вглубь дома. Так, походя, опустить чистокровных аристократов, равных тебе по положению — это надо уметь. Не удивительно, что его сынок таким засранцем вырос. Мерзопакостная семейка.

— Ну вот мы и встретились, миссис Поттер, — когда пауза затянулась, процедил Люциус. — Не думал, что увижу вас когда-либо еще. Помнится, раньше вы довольно умело избегали моего общества. Успели войти в один чистокровный род дочерью, в другой супругой, чтобы только не принимать моего покровительства. И вот теперь вы здесь, в моем доме, и по собственной воле.

— Я просто решила вас отблагодарить за прошлую заботу и заодно сэкономить вам пятьсот золотых, мистер Малфой, — усмехнулась и лукаво прищурилась, когда в его глазах на миг промелькнуло удивление. — Я пришла сюда с неким предложением, и только вам решать, каков будет ответ. Сохраните ли вы свое положение или отправитесь обживать Азкабан.

— Вы лишены изящного искусства интриги, миссис Поттер, — тонко усмехнулся он и вальяжно откинулся на спинку кресла, больше похожего на трон, — в ваших устах шантаж выглядит слишком топорно, даже для магглокровки. И прежде, чем затрагивать то, на что у вас не хватит умения, помните, времена нынче смутные, а вы не всегда будете ходить в сопровождении господ авроров, — закончил он холодной улыбкой и почти откровенной угрозой.

— Ну так у меня несколько другая специфика, мистер Малфой, — улыбнулась я. — Например, поспособствовать своими талантами появлению на свет долгожданных наследников. Это более достойное и крайне выгодное занятие, чем сомнительное умение изящно сотрясать воздух. Представьте только, мне теперь обязаны кровью и магией столько сиятельных чистокровных родов. Вы же не думаете, что зелье от кровных проклятий на вырождение, это всего лишь очередной банальный отвар? — уже без улыбки и со значением добавила я.

Малфой замер. В его глазах отразилось понимание, он подобрался и качнулся в мою сторону, а ладонь напряженно стиснула набалдашник трости.

— Значит, это вы? — не требуя ответа, констатировал он и окинул меня цепким взглядом, уже без всякого презрения и с нарастающим интересом.

— Я, — не стала отрицать. — Какая ирония. В вашем сыне Драко есть и толика моей магглокровной магии, мистер Малфой. Я испросила его у Великой, как и всех остальных детей, увидевших свет не без моей помощи. Теперь вы понимаете, что угрожать мне несколько неразумно, учитывая, что у вашей крови передо мной магический долг. Не долг жизни, конечно, но тоже сулит неприятные моменты вашему сыну.

— Но я заплатил за зелье золотом и жизнью моей матери, миссис Поттер, — упрямо возразил он, пытаясь вывернутся.

— Вы заплатили только за сложное в приготовлении и редкое зелье, сэр, а ваша матушка взяла на себя часть проклятий рода, чтобы ребенок мог родиться здоровым — вы же не рассчитывали, что я возьму вашу вековую грязь на себя? Но чтобы наследник появился на свет, мало хлебнуть зелья, нужен ритуал, и провела его я.

— Надо же, не ожидал в вас таких талантов, миссис Поттер. Что вы хотите? — прямо спросил он, отбросив политес.

— Содействие в одном деле и магическую клятву, чтобы я могла посвятить вас в детали и спасти вашу чистокровную шкуру.

— Мне нужно подумать, — ответил он, все еще ища пути отступления.

— Мне некогда ждать, мистер Малфой, — решительно возразила я, — мне тоже есть чем заняться, помимо того, чтобы вытаскивать из проблем ваше седалище. Это ведь ваша парадная гостиная? — неожиданно спросила, переводя тему, поднялась с места и, с любопытством оглядываясь, прошлась по комнате, остановившись посредине. — Какой прекрасный пол, даже жалко ходить по такой красоте, — добавила, восхищенно разглядывая мозаику. — Ходят слухи, что каждый уважающий себя аристократ устраивает хранилище темных артефактов под полом в большой гостиной. Такими помещениями реже пользуются, да и, как говорится, хочешь спрятать — прячь на виду.

Вот тут Малфой напугал, думала, придется лезть в сумочку за зельем. Он напрягся, оперся на трость и на пару мгновений прикрыл глаза. Видимо, вторая книга не врала, и под полом у него все же была захоронка.

Я молча подошла и, достав из сумки договор, вручила ему. Он окинул текст беглым взглядом и, выудив из рукава перьевую золотую ручку, поставил изящный небрежный росчерк.

— Я вам не враг, мистер Малфой, — сказала, присаживаясь в кресло. — Теперь о деле. Мне нужен дневник Лорда, что он дал вам на хранение.

— Это невозможно, миссис Поттер, — побледнел он еще больше и в довершении, покрылся некрасивыми красными пятнами.

— Вам нечего опасаться, Лорд не вернется, — возразила я, — и ваше спасение только в сотрудничестве со мной.

— Вам что-то известно? — несколько оживился Люциус, хотя выглядел все еще непривычно растерянным, хотя не поручусь, что все это не игра.

Я молча достала из сумки голову. Малфой отпрянул, прикрыл глаза и нервным движением дернул себя за причудливо завязанный узел шейного платка. А потом и за ворот тонкой рубашки, вырвав с мясом пару верхних пуговиц, которые весело звякая покатились по полу вслед за дорогой булавкой. Пришлось убрать трофей обратно, пока белобрысого сэра удар не хватил.

— Не могу сообщить вам подробности, но Лорд не вернется, — с нажимом повторила я. — Метка активна, потому, что он разделил свою душу и не увидит посмертия, пока мы не соберем все куски обратно. Я провела обряд, и теперь, даже если кому-то удастся его возродить, то вернется он безумным личем и будет тянуть магию и жизненную силу из тех, у кого метки, и их близких родичей. Если вы мне не поможете, я все равно добьюсь своего, пусть и несколько позже, но тогда не надейтесь откупиться и сослаться на Империо. Я докажу, что темный артефакт был у вас и вы отказались его отдать. В Министерстве ждут зачистки, а позиция Дамблдора как никогда устойчива, вам не вырваться. Или еще проще: воскрешу Лорда из того крестража что у меня уже есть, опутаю клятвами о неприкосновенности для меня и посмотрю, как он утянет вас всех за собой в преисподнюю.

Малфой смерил меня оценивающим взглядом и позвал Добби, вполне вменяемого, кстати.

— Возьмите, миссис Поттер, — коротко, словно через силу, бросил он, — иногда вы можете быть весьма убедительной. Что-нибудь еще?

— Конечно, — удивилась я, под его сквозившим сдерживаемой неприязнью взгляд и кривое подобие улыбки, — вы же не думали откупиться старой тетрадкой, сэр? Мне нужно, чтобы ваша супруга позвала блэковского домовика Кричера, или как его там, и взяла у него медальон Регулуса.

— Хорошо, — после пару минут молчания отмер он и снова призвал домовика, приказав пригласить в гостиную супругу.

Нарцисса оказалась красивой и высокомерной молодой женщиной под стать мужу. Смотрелись они прямо как брат и сестра. Никогда не видела настолько красивых и похожих людей, но при том не кровных родственников. Она и слова не сказала на неподобающий вид мужа. Вот это выдержка.

Когда он озвучил свою мысль, она только лишь кинула на него внимательный взгляд и без вопросов выполнила просьбу. Может, любви между ними и не было, но полное понимание точно присутствовало.

А вот блэковский домовик оказался точно с «приветом». Больше всего напомнил Голума из фильма, только с большими уныло свисающими ушами. Он радостно побился головой об пол, полностью игнорируя мое присутствие, снизошел до вежливого кивка Люциусу и утопил бывшую «молодую хозяйку» в восторгах. После чего метнулся на мгновение домой и без возражений отдал ей большой медальон на толстой цепочке. И Нарцисса с явным облегчением отправила его обратно с уверением, что уничтожит «плохую вещь», и взятым обещанием, что он ничего об этом не скажет, если только хозяйка не спросит прямо.

Потом она без всякого любопытства предала безделушку мужу и, сославшись на дела, так же изящно покинула наше общество, оставив после себя ощущение покоя и легкий флер духов.

— Еще один крестраж в сейфе вашей свояченицы, — сказала я, убирая предметы в шкатулку. — Надеюсь, вы используете свой талант интригана и дипломата и придумаете, как заставить ее отдать нужное. Напомню, что это в ваших интересах, мистер Малфой. Все нужно провернуть быстро, пока не стали проверять метки и хватать всех подряд. А это случится сразу, как поймают кого-либо из верхушки, и он под пытками всех вас сдаст.

— Это будет непросто, — неохотно признался Люциус после продолжительного молчания. — Беллатрикс сильный маг и менталист, к тому же верна Лорду. Боюсь, тут я вам не помощник, миссис Поттер. Но подумаю, что можно сделать, и посодействую, как только у вас появится план.

— Ладно, — признала его правоту, — что-нибудь придумаю. А пока мне требуется специалист по темным проклятьям. Есть кто на примете?

— Могу предложить Гойла, — подумав, ответил он, — он хорош в проклятьях и должен мне.

— Хорошо, но возьмете с него клятву и, надеюсь, понятно, что он потом должен будет все забыть?

— Не беспокойтесь, я довольно хорошо накладываю Обливиэйт, — усмехнулся он.

— Тогда надо что-то придумать для связи, — предложила я, взвалив организационные проблемы на Малфоя.

— Предлагаю зеркала, — тут же охотно отозвался тот, — и дам вам временный порт-ключ в поместье.

Видимо, Малфой уже отошел от шока, просчитал выгоды и решил, что остался не в накладе.

— Согласна, но только после полной клятвы о неприкосновенности жизни, крови, магии, памяти и воли, — подумав, ответила я, — хочется гарантий.

Он понимающе усмехнулся, без запинки дал клятву и передал мне принесенные домовиком зеркало и брошку. Тут и мои служивые подоспели. Все степенно раскланялись, подписали отчет, что ничего не нашли, и мы пошагали к выходу. Хорошо еще, парни деликатно промолчали и только удивленно переглянулись при виде Люциуса. А то у него такой видок был, словно я его поцелуями пытала — растрепанный, растерянный и все лицо в розовых пятнах.

Потом мы вернулись в комнату, немного обсудили, как все прошло, и разошлись. Я простилась с парнями и отправилась домой, с аппетитом поужинала и наконец прилегла — глаза слипались.

Проснулась только к обеду и не успела перекусить, как зеркало радостно звенькнуло, и в нем появился сиятельный мистер Малфой. Пришлось спешно одеваться и бежать.

В поместье кроме хозяина присутствовал еще один мужчина. Здоровый увалень с довольно умным лицом и проницательным жестким взглядом. Я как-то по другому представляла себе мистера Гойла, более тупым, что ли, если судить по книгам о сыне, с которым его сравнивали.

После сухих сдержанных приветствий Малфой спросил, куда нам нужно, что-то недолго поколдовал над кочергой, и нас троих утянуло порт-ключом. Вот не думала, что у этого павлина такой талант к пространственной магии. Хотя, может, порт-ключ был уже готовый, а Люциус просто координаты ввел?

Нас аккуратно приземлило на огромной пустоши между двух пологих холмов. Зрелище открылось удручающее, сплошная серость, да еще и дождь, до кучи, пошел.

Мы, посовещавшись аппарировали к дому Реддла — единственному белому пятну на всю округу, и уже оттуда нашли тропинку к дому Мраксов.

Лачуга впечатляла. Именно так я себе представляла хибару злой ведьмы. Последним штрихом выступила мумифицированная змея, прибитая к двери. Дальше мужчины попросили меня отойти подальше, и Гойл начал магичить. Выглядело впечатляюще. Похоже, он видел плетения, которые распутывал, но я наблюдала только редкие вспышки магии — ответ на его действия.

Еще пара часов ушло на обнаружение тайника и снятие защиты. Гойлу даже пришлось не раз пролить кровь. Наконец, когда за окном совсем стемнело, в углу из-под половицы была извлечена шкатулка. Она вырвалась из рук и зависла в воздухе, а потом открылась, причем довольно легко — крышка сама приглашающе откинулась.

Кольцо медленно выплыло, осталось парить посреди комнаты, и нас окутала магия. Я весь вечер была на взводе на нервной почве, потому от неожиданности укрылась щитом, но даже через него до меня доносился навязчивый шепот.

Оба мужчины, как крысы под воздействием дудочки крысолова, зачарованно потянулись к кольцу. Вокруг них закружились видения — маленький коренастый веселый мальчик с сачком для бабочек звонко смеялся и взрослая очень красивая блондинка, из глаз которой катились слезы, когда она протягивала руки к Малфою.

Призрачные фигуры манили, влекли, тянули руки. Пока соображала, что к чему, отвлекаясь на видения, чуть не упустила мужчин. Еле успела приложить их оглушающим. После чего подхватила кольцо магией и закинула в шкатулку, а ту в сумочку — брать в руки темный артефакт не планировала, а Священный огонь с любой скверной справится.

— Что это было? — прохрипел Гойл, когда я отменила чары, а Малфой и вовсе выглядел непривычно потерянным, и я бы сказала помятым.

— Это проклятье кольца, — сухо ответила я, — морок, показывающий умерших близких. Мистер Малфой, надеюсь ваше состояние не даст вам забыть кое о чем? — прошептала я, помогая ему подняться и показывая глазами на Гойла, со стоном державшегося за голову. — Просто если это сделаю я, боюсь, ваш друг станет овощем.

— Я помню, — хрипло прокаркал Малфой и сделал попытку принять горделивую осанку, правда, безуспешно.

— В таком случае, позвольте откланяться, господа, — бодро сказала я, — жду новостей, мистер Малфой, но помните, мы должны успеть до Йоля. Думаю, будет символично вернуть Великой ее заблудшего сына в день Великой Матери.

Малфой кивнул, а я решительно покинула этот негостеприимный кров моих сомнительных предков.

* * *

Забрать у Беллы что-либо казалось мне идеей крайне сомнительной и опасной. Эта дикая кошка пугала меня до дрожи, хотя вживую я ее никогда не видела. Но что ее даже Малфой опасался и другие Пожиратели — неоспоримый факт.

Я просто голову сломала в раздумьях, как провернуть изъятие крестража и остаться живой, и, по возможности, здоровой. В тетради нашла одно подходящее зелье, но оно имело ужасный побочный эффект, и мне было тяжело решиться на такое. Но выбора не было, а время уходило, и я связалась с Малфоем.

Передала ему зелье Сна, чтобы домовик незаметно распылил его в воздухе. У Беллы было кольцо-определитель примесей, и в состоянии бодрствования ее было не достать. И в голову не залезть — ментальные практики были ее коньком, и Империо на нее не действовало. Пришлось извращаться. Дала Малфою слово, что Белла проснется живой и здоровой. Он согласился.

Поместье Малфоев встретило тишиной — напряжение просто витало в воздухе. Мистер Малфой, склонив голову, стоял рядом с монументальной кроватью, словно рядом с усопшим родственником, а Нарцисса мраморным изваянием застыла в кресле, нервно теребя платок.

— Не переживайте, она ничего не вспомнит, — разбавила гнетущую тишину я, а то эта парочка, похоже, обмирала от страха, представляя себе, что с ними сделает буйная родственница по пробуждении.

Белла оправдывала свое имя на все сто. Очень красивая и изящная. Ее неуемный темперамент чувствовался даже во сне — дыхание порывистое, веки трепещут, словно она и в царстве Морфея живет вполне активной жизнью.

Ее муж — огромный здоровяк, похожий на варвара, наоборот, спал с безмятежностью ребенка.

Споила Белле зелье Подчинения, и стали ждать. Пару минут спустя она громко вздохнула, вздрогнув, открыла глаза, и я утонула в синих безднах. Она была копией Сириуса, только в женском варианте. Даже меня пробрало, когда ее холодный и немного мутный со сна взгляд остановился на мне. Но она даже не поняла, где она и кто — аналог жидкого Империо осечек не дает, хотя и действует меньше, всего пару часов, зато его стряхнуть нельзя.

Я приказала ей немедленно принести чашу, по дороге ни с кем не разговаривать, а по возвращении лечь спать. Белла кивнула, решительно откинула одеяло и заметалась по комнате, одеваясь и не замечая никого вокруг. Через пять минут она уже скрылась в камине.

— Надеюсь, ваше зелье сработает как надо, — выразил всеобщие ожидания Малфой, — иначе нам конец.

Время потянулось, но не прошло и получаса, как камин снова вспыхнул, заставить нас подскочить и облегченно вздохнуть. Невозмутимая Белла молча вручила мне чашу, и так же стремительно раздевшись, улеглась в постель, мгновенно заснув под наши недоуменные взгляды.

Убрала чашу в шкатулку и споила ей зелье Забвения, прочитав наговор.

— Вот и все, мистер Малфой, — улыбнулась я. — Теперь вам остается только вести себя тихо и ни во что не лезть. На Йоль пришлю порт-ключ. Я удостою вас чести присутствовать на упокоении Лорда. Это будет последний пункт в нашем договоре, и считайте себя свободным.

После чего с легким сердцем покинула особняк.

Примечание к части

Зелье Забвения происходит из "легенды о влюбленных" Когда-то простой стрелок из дальнего лесного клана и единственная дочь Мормэра полюбили друг друга. Отец не хотел себе такого зятя, но поступил мудро. Сделал вид что согласился на брак, и послал жениха в чужие края на два года сопровождать корабль с шерстью, дабы он мог заработать себе на свадьбу, и на подарки невесте. Через год, видя что дочь так и не избавилась от своих чувств, отец обратился к Ротниам — ведьме племени, за советом, и она научила его как поступить. Прошел слух, что корабль потонул и жених погиб. Отец оплакивал злую судьбу парня вместе с дочерью. Видя непритворную скорбь отца она согласилась принять зелье Забвения, ибо без любимого свет был ей не мил, а бросить отца в его старости она не могла. Когда парень вернулся его невеста была уже замужем и носила второго ребенка. Мормэр сам сообщил несостоявшемуся жениху эту печальную новость, посочувствовал в горе, и даже разделил с ним трапезу и выпил по чарке вина. Только вот у парня в кубке было добавлено зелье Забвения. Когда отвергнутый жених уснул, Мормэр прочитал заговор ведьмы и парень по пробуждении забыл о девушке навсегда. Но тот, кого поят этим зельем насильно, постепенно сходит с ума. Не в силах вспомнить что-то важное, они становятся агрессивными, бесстрашными и сами ищут смерти. Парень всю жизнь верой служил своему Мормэру и принес много побед своему клану и прославил свое имя в истории. Так, хитрый Мормэр получил и дочь, и отважного и верного воина.

Всю неделю посвятила обрядам и поиску нужного и полезного в бабушкиной тетради. Хотелось заручиться поддержкой высших сил для задуманного. Мне предстояло принять нелегкое решение, время неумолимо утекало, как песок сквозь пальцы, а я все не могла определиться.

Наконец ответ был получен, и я написала Долохову, прося о встрече.

За время, что мы не виделись, Антонин ничуть не изменился, и все также строил из себя скомороха, что совсем не вязалось с серьезным и настороженным выражением глаз.

— Давно не виделись, малая, — привычно осклабился он при моем появлении и отвесил шутливый поклон, — какими судьбами такую занятую особу занесло в мою скромную обитель?

Не успела ответить, как услышала характерное шипение, а Долохов вздрогнул и подозрительно на меня уставился. Мы оба знали, что я тоже это слышала. Мои догадки подтвердились. Его взгляд на миг полыхнул безумием, но он мгновенно взял себя в руки, прикрыл глаза и замер, в то время как я вскинула палочку и укрылась щитом.

— Не трусь, деваха, — уже спокойно сказал он, — в моем доме тебе ничего не грозит. Давай лучше разделим хлеб и тайны, поговорим мирно и без суеты, — добавил он, поворачиваясь ко мне спиной и невозмутимо нашаривая полки в шкафу.

— Не обижайтесь, Антон Михайлович, но мне нужна клятва. Я помню, что вы не клянетесь, но дело важное, — рискнула я.

— Ладно, — удивил он и развернулся ко мне с самым серьезным выражением лица, — даю слово, что не трону и секреты твои сохраню, только давай договоримся не врать мне.

Магия взметнулась, и я с облегчением свернула щит.

Долохов молча махнул мне на ближайший стул, на полном серьезе выложил на стол большой круглый черный хлеб и отрезал от него толстый ломоть. Потом, под монотонное бормотание, похожее на скороговорку, щедро посыпал ломоть крупной солью и, разделив поровну, протянул одну часть мне. Пришлось есть, запивая простой холодной водой из граненого стакана. Это определенно был обряд перемирия врагов — мирной жертвы во время военных действий. Оказывается, у нас с этим стариком было больше общего, чем я предполагала. По крайней мере, обрядами он интересовался всерьез.

— Как внук, как Анюта? — спросила я. — Да и сами как поживаете?

— У племяшки и малого все ладно, — ответил он, расставляя чашки, — растет потихоньку, магичит. Сильный маг будет. А меня раздумья одолели, затишье на душе зловещее. Благодарствую, кстати, вовремя твой ночной вестник появился. Так что все мы живы и здоровы, чего и тебе желаем. Ты, деваха, мне зубы-то не заговаривай пустяками. Давай, выкладывай, с чем пришла, а потом и на мои вопросы ответишь, — сказал он, наливая нам чай.

— Рассказать не могу, под клятвой, — ответила, доставая сумку, — могу показать, а вы сами выводы сделайте.

Он пару минут молча гипнотизировал голову Лорда, пока не убрала ее обратно.

— Значит, мечом, кровью и плотью, — пробормотал он и прищурился, — не ожидал от тебя, деваха. Удивила старика, — с восхищением цокнул языком он, — кто бы мог подумать.

— Вы о чем? — нахмурилась я и подобралась. Его веселость нервировала.

— Да все о том же, — усмехнулся он. — Я, деваха, чувствую присутствие Лорда через метку, а окромя нас тут нет никого. Значит, ты его победила, и по праву Сильного унаследовала его дары и магическую силу. А метка ожившая говорит, что ты еще дальше пошла, провела обряд и съела сердце врага. Поглотила душу побежденную. Теперь тебе его вассалы перешли и обеты. Что, заявилась Антошку к службе призвать? — усмехнулся он.

— Да вы что, свихнулись? — возмутилась я, когда смогла говорить. — Ничего я не ела и не поглощала. Как вам такое в голову только пришло? Я просто сохранила его сердце и душу в кулоне, чтобы потом упокоить с миром.

— Да ладно, ладно, — ответил он, — молчи, коли хочешь. У нас испокон веков так поступали. Я сам на обряд взросления на огненного медведя ходил и сердце съел, как положено, чтобы силу нечеловеческую заиметь и чутье звериное обрести. И любому известно, кто сердце кровного врага, в честном бою побежденного, пожрет, пока оно еще бьется, получит его силу, дары, дом, жену, слуг и детей. Род, значит, к победителю переходит, чтобы не прервался, выжил и кровная вражда прекратилась.

— Гадость какая, — скривилась я, борясь с тошнотой.

— И ничего не гадость, — отозвался он, — древние знали толк во вражде, но и в прощении тоже. Мудрые были, не чета нынешним, о чести и правде помнили и об обязанностях не забывали. Ну, будет, будет, — добавил он, видя мое состояние. — Так чего ты тогда от меня хотела, девчуля?

— Проблема у меня, совет опытного человека нужен, — ответила я, помолчав. — Только сразу не гоните и не насмешничайте, пока все не расскажу. Дело такое. Лорд пал, и теперь вся власть постепенно к партии Дамблдора отойдет. И все бы ничего, но у него тоже правды не отыщешь. Любит он вторые шансы давать за услуги и клятвы. И кого нужно он от суда отмажет. Да и видение мне было, что из верхушки Пожирателей сядут немногие, только те, кто Лорду до конца верен остался. Человек десять, от силы. И вы, Антон Михайлович, в том числе.

— Однако, — хмыкнул он, — ты, девчуля, еще и видящая…

— Не совсем, — ответила я, — видения приходят, когда я обряды совершаю. Не перебивайте. Так вот. В стране ничего особо не поменяется, кроме стороны. Раньше травили магглокровок, сейчас, наоборот, чистокровок затравят. Но у Дамблдора с контролем хуже, чем у Лорда. Он идеалист и дает магам поиграться вдоволь, пока они нужным курсом идут, а они свою выгоду искать станут. И мне бы плевать на чужие проблемы, на самом деле, да только изменения те и меня напрямую коснутся, а я дом свой и место силы покинуть не могу. Да и Светлейшему я не друг и служить не намерена, хоть и на одной с ним стороне. Я много чего за это время узнала.

Страну ждут реформы, и не все они на магглокровок настроены. Планируют принять законы о родовых манорах и местах силы — обнародовать их нахождение, чтобы официальный доступ иметь для обысков, поисков темных артефактов и Пожирателей. А под это дело можно все что угодно прихватить и уничтожить, даже мои алхимические перегонные кубы сгодятся.

Потом, глядишь, и родовую защиту запретят, как рунную и кровную уже запретили, а там и до убийств недалеко. Вырежут семью темной ночью, и кому манор достанется, земли да ценности? Те амбициозные продвиженцы Дамблдора, кто на освободившиеся места в Министерстве придут, пришлые, своего ничего не имеют. Разве они стерпят такое и не захотят, чтобы побежденная сторона поделилась, а не в достатке жила?

Времена наступят еще хуже, чем были, начнется передел власти и отъем собственности, и все беспределом закончится. Такое в истории сплошь и рядом повторяется, а я не верю в бескорыстность, по крайней мере, не во власти. Зачем такой хомут на себя надевать за стандартный оклад? Вот и будет Свет, как и Тьма, взятки брать, своим подсуживать, конфисковать и расправляться с неугодными по-тихому.

— Ну, это закономерный итог любой войны, девчуля, и удел побежденной стороны. В чем ты видишь проблему, да и что тебе до нее?

— Мне было видение упокоить Лорда на Йоль, а это совсем скоро. Если я так поступлю, то метки у Пожирателей исчезнут, и даже те немногие не понесут наказания. Они, считай, не пострадают и за преступления не заплатят, затаятся, накопят сил, обзаведутся новым лидером и все снова закончится войной, рано или поздно. Когда в Азкабане не сидел да баланду казенную не хлебал, а твою семью всего не лишили и по миру не пустили, так и будешь за идеалы цепляться и о господстве мечтать. Я не хочу жить при правлении Дамблдора, но и оставлять Пожирателей без наказания тоже не желаю. По крайней мере, не моими стараниями.

— Да уж, выбор, однако, невелик. И что ты предлагаешь? — усмехнулся он.

— Я нашла способ уничтожить носителей метки воздействуя на одну, но мне нужен подопытный, чтобы проверить теорию на практике, — спокойно ответила я, пока он в удивлении застыл. — Мне нужно увидеть воспоминание, как Лорд вам ставил метку, чтобы понять, как ей управлять.

— Девчуля, а ты в курсе, что Внутренний круг насчитывает около тридцати членов? Средний, навскидку, пятьдесят, а Внешний около двухсот. Ты серьезно планируешь предать смерти стольких магов разом? — отмер Долохов.

— Конечно нет, — возмутилась я, — какой в этом смысл? Хочу дать им выбор. Просто подскажите, как мне надавить на Малфоя, уговорить его возглавить Пожирателей вместо Лорда, пока метка активна. В Министерстве полно его людей, и захватить власть можно законным путем и вовсе без крови. А там все, кто выберет жизнь, пусть платят за свои преступления на благо общества. Сейчас подходящее время для тихого переворота, пока Пожиратели растеряны без своегоЛ, светлая сторона празднует победу, а Дамблдор еще не укрепил свои позиции в Министерстве, не наполнил его нужными людьми.

— Почему ты пришла ко мне? — с легкой иронией поинтересовался он.

— Кроме вас ни с кем из Пожирателей не знакома. Да и вам такой расклад выгодней всего будет. Вы пришлый, иммигрант, вас местные никогда как лидера не примут, и одним из первых властям сдадут, когда массово поторопятся с повинной в Аврорат, свалив все на Империо. Рядом с Лордом вы занимали значимое место, в случае победы стали бы не ниже третьего лица в государстве. Но теперь, когда его нет, вам не вернуть свои позиции — останется только побег, а потом все с нуля начинать. И то, в лучшем случае. А на вас семья, забота о родственниках. Встав рядом с Малфоем, вы сохраните место лидера в группе. Малфой будет просто официальной фигурой, для этого мне и нужно знать его слабые стороны, и ваш совет. Но, если мой план вам не по нраву, или кажется, на ваш опытный взгляд, провальный, то скажите сразу и мы просто разойдемся и забудем этот разговор.

Долохов размышлял долго. Ходил по комнате, задумчиво тер переносицу. Потом поднял на меня серьезный взгляд.

— Твое предложение безусловно стоящее, девчуля, но я бы хотел кое-что проверить, пока не согласился. Я должен убедиться, что тебе будет по силам такая ноша.

— И как это сделать? — спросила, внутренне ликуя. — И при чем тут я? Я только послужу гарантом послушания Пожирателей, пока вы берете всех под клятвы и выдвигаете нужные реформы.

— Я покажу тебе одно место, — решительно ответил он и резко поднялся, — не бойся, я же обещал, что не трону.

Он быстрым шагом пересек расстояние между нами и, легко выдернув из кресла, прижал к себе. После чего нас затянуло в портал. Я даже не успела среагировать и испугаться.

Место, куда мы прибыли, оказалось небольшим мрачным коттеджем. На первый взгляд абсолютно нежилым.

— Что за шутки? — разозлилась я.

Но он только ухмыльнулся и решительно направился по темному коридору вглубь дома.

— Этот дом принадлежал раньше старине Понсонби, пока его не выкупил Лорд, — пояснил он, не оборачиваясь, и я поторопилась за ним, не желая оставаться одной в темноте. — Раньше мы тут собирались Внутренним кругом. Те, первые, кто стоял у самых истоков. И чего только не помнят эти стены, — усмехнулся он и оглянулся на меня, — а какой тут чудный подвал и пыточная…

— И зачем мы здесь? — спросила я, пытаясь подавить нарастающую панику.

— Ты же хотела посмотреть воспоминания, — невозмутимо ответил он и резко толкнул дверь, — а я дома такого добра, как думосбор, не держу.

Комната оказалась довольно большим помещением в классическом стиле. Когда мы зашли, Долохов хитро повел рукой, и на стенах вспыхнули газовые рожки.

— Подожди тут, я принесу думосбор, — сказал он, поджигая дрова в камине, и торопливо вышел. Когда дробный топот подбитых железом сапог стих вдали, огляделась.

Робко присела в пыльное кресло возле огня и стала ждать. Паника нарастала, и теперь обратиться к Долохову показалось мне идеей сомнительной, а план довольно самонадеянным. Я решила, на всякий случай, укрыться щитом, и приготовилась ко всему, нервно стискивая палочку.

Змея напала неожиданно, и я даже не сразу поняла, что это за тварь. Она спружинила из темного угла прямо на щит, демонстрируя тонкие длинные клыки, влажные от яда.

Я вскочила и отпрянула, кинув в нее пару проклятий, но ее даже Секо не взяло. Видимо, змеища была магическая, или на ней стояла защита от магических вмешательств, судя по голубоватому свечению над шкурой.

Честно говоря, она бы не смогла меня достать, но, как оказалось, пресмыкающихся я панически боюсь. Тем более что до этого, видела змею только раз, издалека, но она была небольшой и выглядела вяло — ее чем-то накачали, чтобы туристы могли с ней сфотографироваться. Эта же змея была огромной и очень шустрой. Она всем своим немалым весом ударялась в прозрачную преграду, меня отбрасывало и все труднее было устоять на ногах. Она не давала мне передохнуть и собраться с мыслями. Я постоянно отвлекалась на атаку, концентрация падала, и всерьез опасалась потерять контроль. А Долохов, зараза, как назло, все не возвращался.

Когда эта чешуйчатая тварь загнала меня в угол, а Долохов так и не появился, до меня дошло, что он специально заманил в ловушку, чтобы змея меня прикончила, раз он сам не может. Короче, помощи ждать неоткуда.

Сосредоточилась и засыпала змею градом проклятий, но они просто отскакивали от нее обратно, гулко ударяясь о мой щит и растекаясь цветными всполохами, загораживая мне обзор. Аппарировать не получилось, к дверям и окнам пробиться тоже. Оставалось последнее средство, раз змея магическая, должно сработать.

Переключилась на источник и долбанула сырой силой. Змею откинуло на дальнюю стену, но она, тряхнув треугольной башкой, сразу в два броска пересекла комнату и кинулась на меня снова. Мой щит пал, когда пришлось применить силу, я не смогла удержать над ним контроль, потому взлетела к самому потолку и приложила ее снова.

Когда после третьего раза она наконец отключилась, я устало спланировала вниз. Хотелось просто упасть и не шевелиться, но эта тварь могла очнуться в любой момент, и я резво бросилась к двери, надеясь, что за пределами дома мой порт-ключ сработает.

Но меня ждало разочарование. Дверной проем загораживало силовое поле, а мой яростный напор только больше его укреплял. С окнами произошло тоже самое. Защита на помещении, признаться, отличная. Снова вернулась к камину, искать новые пути к отступлению, предварительно бросив очищающее на пол, а то эта гадюка его ядом залила. Не хотелось бы надышаться испарений или вляпаться нечаянно.

На мое счастье заметила щель в полу и, превратившись в многоножку, бодро туда забралась, и уже было праздновала победу, когда меня выбросило обратно. Видимо, вся комната была защищена охранным полем. Кто бы тут не жил, он явно был параноиком.

Диссендиум не обнаружил скрытых проходов, а попытка прорубить дверь в стене и полу тоже результатов не дали. Короче, пришлось возвращаться и искать другой выход. Но сначала нужно было избавиться от соседки. Я не могла сосредоточится рядом с потенциальной опасностью, а никакие чары и проклятья на нее не действовали.

На стенах зачарованного оружия не наблюдалось, а наколдованное испарялось при контакте с ее полем, потому решила наколдовать сферу и сжечь змею в Адском пламени, пока она не очнулась. А потом загасить огонь в камине и бросить охлаждающие чары, и превратившись в паука попробовать сбежать через каминную трубу.

Сферу я наколдовала, но когда попыталась вызвать пламя, руку с палочкой решительно перехватили. От неожиданности я вскрикнула, содрогнулась всем телом и осела бы на пол, если бы мужчина меня не подхватил.

— Оставь ее, малая, она нам еще пригодится, — невозмутимо приказал он и, перехватив поудобнее, вынес меня из комнаты. На мгновенное сопротивление сил у меня совсем не было, хотя злость и ощущение опасности не давали окончательно отключиться.

Я атаковала, как только он опустил меня в кресло в соседней комнате. Приложила сырой силой, как змею. Подумала, что элемент неожиданности сыграет мне на руку и у меня появится шанс.

Когда он повис над полом держась за шею, я слитным движением поднялась, призвала свою палочку из его кармана и направилась к нему, кипя от злости.

— Что это за дела, больной ублюдок? — не хуже змеи прошипела я, оставив вежливость и выходя из себя. — Что за игры ты устроил? Натравил на меня змею, сволочь! Назови хоть одну причину немедленно тебя не прикончить.

— Тогда ты не выйдешь отсюда никогда, — прохрипел Долохов, сверкая безумием глаз и кривясь в усмешке без всякого намека на страх.

Я прочитала уверенность в его глазах и, тихо выругавшись, отозвала силу. Он не упал, а приземлился на пол весьма изящно, словно стоял на одном колене перед троном, опираясь на кулак и склонив голову в почтении.

— И потом, — все еще хрипло добавил он, потирая шею, скалясь в усмешке, и легко поднимаясь на ноги, — я же говорил тебе, не наставлять оружие, если не готова убить. Очень неосмотрительно, девчуля, не слушать советов.

В отличие от меня, аппарировать он мог, потому я даже не заметила, когда, и как, он появился за моей спиной и стиснул за шею.

— Давай договоримся, малая, больше никаких фокусов, — с еле сдерживаемой холодной яростью бросил он, заставляя меня заледенеть от ужаса, — я два раза не повторяю.

В ответ на удушье и страх во мне снова поднялась злость. Я превратилась в удава десяти футов и, обвившись вокруг него, принялась душить до хруста в костях, стягивая кольца и не давая добраться до палочки. И мне почти это удалось, но моя победа была обречена.

Он придушенно рыкнул и неожиданно перекинулся в огромного медведя. Выдал грозное рычание, обдав животным дыханием, а по его шкуре побежали искры. Она резко покраснела, словно сталь накалилась, и я, зашипев от боли, ослабила захват и упала на пол, превращаясь, и со стоном дуя на обожженные руки. На глаза набежали слезы, было больно и обидно, но я сама доверилась этому мужчине, и это плата за мою самонадеянность.

— Ладно, бросай убиваться, — проворчал он, расправив плечи до хруста и помотав головой, после чего невозмутимо принялся расставлять на столе чашки, пока я таращилась на него, как на психа. — Выпустили пар, и ладно. Садись, — приказал он, махнул рукой, и ожоги исчезли, словно их и не было.

— Это ментальная иллюзия, как при воздействии Круцио, — пояснил он, пока я медленно осматривала руки и с опаской заняла место за столом. — Свойство моей анимагоформы, очень нужное, особенно если красотка буйная попадется, вроде тебя, — уже откровенно заржал он, но тут же посерьезнел.

— Я же обещал, что не трону, чего ты взбеленилась? — спокойно спросил он, шумно отхлебывая чай.

— Вы, может, и обещали, а змея нет, — буркнула я, баюкая в ладонях кружку и подавляя желание выплеснуть ему в рожу содержимое. — Почему вы не пришли и не помогли тогда? Я чуть со страху не умерла.

— Так я и не уходил никуда, там и был, рядом с тобой, под чарами, страховал, — невозмутимо признался он. — Говорю же, проверить кое-что хотел, да ты и сама справилась. Правда, соображалка у тебя хоть и знатно работает, да вот как боец ты хуже новобранца будешь. Даже чары обнаружения не кинула, отменяющими пренебрегла, силой периметр не обследовала. Тролль тебе по ЗоТИ, малая.

— Что вы меня все девчуля да малая, — раздраженно вскинулась я, краснея от досады и не желая слышать о своих просчетах, — я, к вашему сведению, миссис Поттер.

— Да какая из тебя миссис, — откровенно усмехнулся он. — У тебя, девчуля, столько тайн, что у юного Поттера шкафов под все твои скелеты не найдется. Такую ношу не каждому понести по силам. Вот я бы, например, сдюжил, а правильным мальчикам правильные девочки с их восторженной глупостью привычней будут, и по статусу.

— Ну все, — не выдержала я, вскочив и еле сдерживая раздражение, — что вам от меня надо, и когда вы планируете меня выпустить?

— Сядь, — коротко и опасно приказал он, и я неохотно повиновалась под его тяжелым взглядом. — Ты что, думала, я тебя вот так сразу в организацию приведу? — нахмурился он. Никогда не видела его таким серьезным. — Ты хоть понимаешь, куда влезла? Думаешь, Пожиратели — это кружок вязания? Придешь, побасенку свою скажешь, и все поверят, проникнутся и голову преклонят? — сыпал он, пока я, закусив губу, втягивала голову в плечи от каждой фразы, признавая его правоту.

— Но я вам поверила, хоть вы и Пожиратель. Не знаю почему, но до сих пор верю, — осмелилась возразить, — вы же согласились, что дело стоящее.

— Ты, девчуля по мне о других не суди, у меня свой резон. Да и пожил я и повидал больше, — заметно смягчился он. — Да только если дикий волк тебя не съел и дал загривок почесать, не означает, что он в пса верного превратился и лапу подавать по приказу станет, а не в горло тебе вцепится, когда играться надоест. Ты, деваха, умная, но наивная больно и доверчивая. Нас от победы малый срок отделял, а благодаря тебе мы все потеряли. Все еще думаешь, что в организации тебе рады будут? — горько усмехнулся он. — Ты еще жива потому, что метки активны и никто ничего не знает, а как прознают, так недолго тебе бегать осталось. Наши тебя из-под земли достанут.

— Как удачно, что я к вам пришла, не придется бегать, — усмехнулась я и расслабилась. Этому мужику от меня что-то нужно, иначе он бы давно меня прикончил, а не игрался, как кот с мышью.

— Не паясничай, тебе не идет, — беззлобно огрызнулся он, — а я еще не свихнулся Белую Ведьму убивать. Всякому известно, кто ее кровь прольет, долго не проживет. Что смотришь? Я еще тогда догадался, — пояснил он на мой удивленный взгляд. — Думаешь, любая может силу влить, раны затянуть и пули заговоренные растворить? А еще у тебя глаза силой наливаются, когда ты лечишь, как у бабки моей, не знала за собой, что ли? Да и дитя у Высшего испросить не любая сможет.

— Ладно, вы меня подловили, — улыбнулась я, — значит, проверку я прошла? Чего вы добивались, на самом деле?

— Хотел подозрение подтвердить, — ответил он, — думал услышать, как ты со змеей говорить станешь.

— А зачем бы я с ней разговоры вела? — удивилась и насторожилась я.

— А как бы ты тогда метками управляла, если бы змеиного языка не знала? — с хитринкой улыбнулся он и со значением посмотрел. — Я сразу понял, что ты его понимаешь, — неожиданно признался он, — ты, малая, врать совсем не умеешь. Все эмоции на лице написаны.

— Могли бы прямо спросить, я бы и так ответила, — пожала плечами я, — зачем было змею натравливать и нервы мне мотать?

— Говорю же, проверял, — ответил он с раздражением, — способности твои, подготовку, да и чем еще тебя папенька наградил.

— Какой папенька? — сглотнула я и растерялась под его издевательским взглядом.

— Да ладно, можешь и дальше таиться, не выдам, — ответил он, — да только я все равно правду знаю. Марволо путем Кощеевым пошел, про то только я один ведаю, остальных уж нет давно. А Кощея только собственное семя изничтожить может. Сказка-то ложь да в ней намек, как водится. Потому смерть Кощеева всегда в яйце — новой жизни, и на древе родовом висит в сундуке, не узнанное, цепью родственной сковано. Говорил я Марволо — не торопись, не ходи, реши вопрос миром, да не послушал он меня.

— Вы что, ему про меня рассказывали? — запоздало ужаснулась я.

— Нет, то дело семейное и не мне туда лезть, — отмахнулся он, — но слово за тебя пару раз замолвил. Да и кто в тайны Лорда сунется, долго не живет, девчуля, — осклабился он.

— И что это знание вам дает? — цинично спросила я.

— Ничего, — пожал плечами он, — если про кулон не соврала, то самое простое будет съесть сердце и получить всю власть, и притворяться не придется. А нет, так значит нужно будет покумекать.

— Никогда, — отрезала я и передернулась. — Я хочу остаться в тени, а не возглавлять сомнительную организацию.

— Жаль, — коротко бросил он и скривился.

— И что теперь? — с еле сдерживаемым любопытством спросила я и заледенела от его ответа.

— Теперь ты встанешь и пойдешь поговоришь с Нагини, — просто и прямо сказал он, и я поняла, что шутки кончились.

— Нет, пожалуйста. Я не могу. Я боюсь змей, — взмолилась я, — не заставляйте меня.

— Ты встанешь, пойдешь, и поговоришь со змеей, Лили, — спокойно повторил он, а я, вздрогнув, нервно сглотнула. — Поверь мне, это самое малое, чего тебе стоит бояться и с чем придется столкнутся. Ты сама это затеяла и я не прощу, если ты струсишь сейчас. Тебе придется пройти этот путь. Или ты всегда можешь поглотить сердце, — добавил он, лукаво прищурив глаза.

* * *

Разработка плана заняла неделю. Со змеей мне все же поговорить пришлось. И все прошло даже проще, чем я предполагала, хотя я так же ее боялась и внутренне кривилась от отвращения, когда она терлась о руку в поисках ласки.

Она не узнала магию хозяина из-за моего щита, а там я близко ее не допускала и отбивалась сырой силой. Потому она и не пыталась говорить, а только атаковала. Без этого препятствия она оказалась весьма разговорчивой и привязчивой, а когда говорила о Лорде, ее и вовсе было не заткнуть. Правда, эта болтовня тоже мне помогла узнать привычки и характер ее хозяина лучше.

Лорд сам вырастил Нагини на своей магии и превратил в фамильяра. Это сделало ее более умной и сообразительной. Хозяину она была предана и, узнав его магию в кулоне, успокоилась. Служить мне отказалась, что втайне меня очень порадовало, но пообещала помочь за то, что я перенесу ее в посмертие вместе с хозяином и соединю их магии в вечности. Для нее это было важно, хотя я не совсем поняла, что сие означает и как выглядит. Но прочитать воззвание к Высшему и положить ее в священный костер рядом с благодетелем я точно смогу.

Долохов не оставлял попыток уговорить меня поглотить душу. Он не знал, сколько крестражей создал Лорд, и я была рада, что предусмотрительно взяла со всех знающих клятвы. Сдается мне, что он, со временем, планировал воплотить своего Лорда в моем теле, иначе я не могу понять его стремления подчиняться девчонке. Или он решил, что мной будет проще управлять, чем Малфоем? Кто знает, но все это сильно напрягало. И я давно перестала ему верить. Он прав, сколько дикого волка не корми, все равно лес ему дороже и шею он тебе порвет без раздумий.

Малфой присоединился к нам в конце недели, когда опыты с меткой уже прошли. Управлять ею получалось очень легко. Лорд, как единственный носитель языка, не ставил никаких паролей, просто разговаривал с нарисованной змеей, как с обычной, и так же приказывал. Я, как оказалось, не могла контролировать Пожирателей и приказывать им, только манипулировать самой меткой. Но и этого за глаза хватало. Если приказать василиску — на парселтанге, конечно — укусить, то подопытный умирал за три минуты в муках от яда. Причем яд, по сути, был не настоящий, а иллюзия, как у Долохова его ожоги, и как от воздействия Круцио на нервные центры. Оттого людям казалось, что они горят, кости выламываются, жилы рвутся, хотя на самом деле ничего подобного не было, а с ума от боли сходили.

Но отмена приказа «убить» шла тоже на парселтанге, и потому спасения не было. Это было страшно, но удивительно, на самом деле, умереть от того, чего нет.

Двоих подопытных приволок Долохов. Не знаю, кто это были, но во Внутренний круг они не входили, и вида были зверского, хоть и под чарами. Их татуировки отличались. Были черные, более грубые и похожи на «знак тьмы» в небе из фильмов. Я не планировала их убивать, процесс был обратим, но Долохов просто закрыл мне рот ладонью, не давая произнести отмену, и оттащил подальше. Когда откинула его силой, впечатав в стену, все было уже кончено.

Проплакала целый день, но в глубине души понимала, что неопределенность тут не поможет. Малфой и Долохов тоже словили дозу яда и боли, правда недолго, в довершении эксперимента.

Долохов сам уговаривал Малфоя, без моего участия, но, видимо, план ему приглянулся и он согласился, хотя, и не терял ничего.

Мы обговорили условия и принесли клятвы не причинения вреда и далее по списку.

Домой я возвращалась набегами. Эйлин ругалась и интересовалась, когда можно приехать. Показывала дочь, но только когда та спала. Мы решили не травмировать девочку, пока угроза совсем не минует. Все же не иметь матери лучше, чем иметь и потерять. Хотя, думаю, я просто боялась и не знала, как себя вести с дочкой.

К Тори я испытывала странные ощущения, как к кому-то постороннему, незнакомому, но кого нужно защитить даже ценой собственной жизни. Матери из меня не получилось. Я слишком мало с ней общалась и не успела привыкнуть, потому больше скучала по Эйлин, чем по собственному ребенку. Надеюсь, она поймет и примет меня такой, какая я есть, все равно другой я не буду, как ни пытайся.

* * *

Мы планировали провести операцию за неделю до Йоля, но планы пришлось пересмотреть.

Белла, обезумев, все же напала на дом Лонгботтомов. Меня предупредил Малфой, а я предупредила Фрэнка. Через два дня Долг Жизни Алисой мне был выплачен. Супруги Лестрейндж были убиты при нападении, а Рабастан и Крауч схвачены и помещены в Азкабан. Тянуть дальше не имело смысла.

Я списалась с Малфоем и Долоховым. Потом, не торопясь, привела себя в порядок, надела струящуюся серо-жемчужную мантию и, глотнув зелья удачи, перенеслась в особняк Тома.

В коттедже Тома задерживаться не стала и, прихватив Нагини, аппарировала к особняку Малфоя.

Мы с ним в тайне от Долохова решили сначала заручиться поддержкой тех, кто мне должен, а уж потом идти на встречу со всеми Пожирателями. Так что Люциус пригласил их к себе — на нейтральную территорию. Законы гостеприимства гарантируют, что в его доме меня не прикончат, да и я тоже не смогу ничего подобного сделать. Малфой который раз поражал своей предусмотрительностью и изворотливостью.

Странно, но большинство Пожирателей, входящих во Внутренний круг и прибегнувшие к услугам тайного зельевара, были по книгам мне совсем не знакомы. Видимо, они и их дети, в дальнейшем учились на других факультетах, а не на Слизерине.

Почти все служили в Министерстве на высоких должностях и были крайне состоятельны. И даже, по словам Малфоя, не ходили в рейды, а помогали организации связями и золотом, на которое потом нанимались наемники и платили осведомителям.

Мужчины были неуловимо похожи друг на друга. Несколько потасканным видом и с ощутимо пресыщенным и скучающим выражением лиц — сразу видно, люди одного круга и интересов.

— Люциус, друг мой, — недовольно, но с долей интереса попенял один из них, при нашем появлении, — надеюсь, причина, по которой ты нас сегодня созвал, достаточна важна? Твое сообщение выдернуло меня из-за стола. Тебе отлично известно, что по пятницам наш отдел играет в бридж с командой замминистра, а ты позволил себе лишить нашу команду лучшего игрока.

— Несомненно, Морвин, причина более чем серьезная, поверь. Миссис Поттер, позвольте вам представить моих гостей, — невозмутимо сказал Малфой, — думаю, с некоторыми из них вы могли быть знакомы.

Гойл, Крэбб, Нотт и Лэм были, похоже, одногодками Люциуса, Паркинсон чуть старше, а остальные ближе к пятидесяти.

— О, ты наконец-то нашел свою пропажу, Малфой, поздравляю, — не скрывая, издевки протянул некто Кобэн — седой толстяк, потягивая виски. — Сессил, старина, ты должен теперь Бошану пятьдесят золотых.

Упомянутый мужчина недовольно скривился и полез в карман, глядя на меня с неприязнью.

— От этих магглокровок одни убытки, — обмолвился он, небрежно бросая звякнувший мешочек перед желчным субъектом, кривящему губы в довольной улыбке.

— Господа, — снова вмешался Малфой, привлекая внимание, — давайте все же выслушаем миссис Поттер. Она принесла нам важные новости, что пророчат большие проблемы в будущем.

— Кого в наше время интересуют проблемы грязнокровок? — скривился болезненного вида мужчина — начальник отдела надзора над опасными тварями, Грейсток. Но остальные, несмотря на презрительные высказывания, были напряжены и тщательно скрывали волнение.

— Мои? — нарочито удивилась я. — Теперь они как раз ваши, господа. — Прошла мимо удивленного моей наглостью собрания и опустилась в дальнее кресло. — Все вы знаете, что Лорд Волдеморт в ночь Самайна пришел в дом Поттеров за кровью моего ребенка. Не могу рассказать, что произошло, но думаю, вам знакомо такое понятие, как — «Право сильного».

— Не может такого быть, — возразил один из них, пока остальные удивленно переглядывались.

— В мире магии, мистер Морвил, возможно все, — снисходительно кивнула я. — Таким образом, мне неожиданно досталось наследство от Темного Лорда. Кое-какое имущество, дары и вассалы.

— Это просто невозможно, — не выдержал один из мужчин, — эта особа лжет и заслуживает смерти за свою наглость. И как ты только мог поверить в такой откровенный бред, Малфой?

— Просто я была достаточно убедительна, мистер Гаскойн, — ухмыльнулась я и зашипела, подзывая Нагини. — И надеюсь, все же вы не настолько глупы, чтобы покуситься на жизнь единственного ритуалиста на островах, которому, к тому же, вы все задолжали за рождение наследников. Полагаю, вам не нужно напоминать, что сие означает для вас лично?

При виде змеи все присутствующие пораженно отпрянули и застыли, пока она продвигалась по комнате, лавируя между кресел, в мою сторону. Я тоже внутренне содрогнулась от отвращения.

Нагини обвилась вокруг кресла и положила голову мне на колени. Очень хотелось откинуть ее и заорать, но я приняла невозмутимый вид и просто лениво ее погладила. Долохов был не прав, когда сказал, что я не умею притворяться. Я в этом профи, если действую осознанно, а не спонтанно.

— Ты меня боишься-я-я? — удивленно прошипела змея подставляясь под ладонь. — Я чувствую твой страах-х-х.

— Не тебя, их, — соврала я.

— Как мош-ш-шно боятьс-с-ся этих-х слабых-х людиш-ш-шек? — возразила она, — я защищ-щу тебя, не бойс-ся-я, змееныш-ш х-хозяина.

— Так вот, господа, помимо силы и магии Лорда мне досталась Нагини, и, как вы уже догадались, вы, — сказала я, пока они с молчаливым ужасом наблюдали за нашим общением с Нагини. — Самое простое было бы избавиться от ненужной обузы, но я, в некотором роде, крестная ваших детей перед магией, да и принадлежность к Светлой стороне как бы предполагает недопустимость подобного. Потому я оставляю выбор за вами. Мистер Малфой, подойдите пожалуйста.

Люциус немедленно подошел, стараясь не обращать внимания на змею и удержать лицо, и протянул руку. Я пошептала над меткой и увидела, как череп исчез, а василиск переполз на яремную вену и обнажил клыки.

— Это договор о сотрудничестве, ознакомьтесь, — взмахом руки переместила кипу бумаг мужчинам, отпуская Люциуса. — У меня нет желания править вами, но и жить при руководстве Дамблдора тоже. В случае согласия вы продолжите дело Лорда, но под началом мистера Малфоя. В случае несогласия вас ожидает смерть. Надеюсь на ваш ум, господа.

— Ты нас подставил, Малфой, — возмутился худой господин — начальник отдела международного магического сотрудничества, сжимая свиток.

— Он вас спас, мистер Тосни, — мягко возразила я, — не дал мне вас уничтожить и посоветовал дать шанс.

— У вас достаточно времени на раздумья, господа, — сказала я, собираясь покинуть манор и призывая змею. — Как только вы оставите этот гостеприимный кров, василиск вас укусит и вы скончаетесь в муках от яда в течение трех минут. Достаточно сказать — клянусь, и вы останетесь живы. В следующий раз я вызову по метке тех, кто проявил благоразумие. Не советую игнорировать вызов, я не отличаюсь терпением и всепрощением. За сим прощайте.

Через два часа Малфой прислал мне сову. Она нашла меня в доме Тома, где я готовилась ко второй части представления. Из тринадцати магов погибли двое — Лэм и Крэбб. После скандала и обвинений раздраженный и злой Крэбб первый вышел за ворота к зоне аппарации, а Лэм, будучи его другом, не раздумывая выскочил следом, чтобы ему помочь, когда увидел, как тот схватился за шею и упал, громко стеная. Они оба умерли на глазах всех остальных, так и не успев аппарировать в Мунго. Оставшиеся, под впечатлением, ожидаемо, выбрали жизнь и дали клятвы.

Лишь на землю спустились сумерки, я через метку Долохова вызвала Пожирателей. Когда зал стал наполняться людьми в масках и мантиях сердце на мгновение екнуло, но зелье удачи придавало мне уверенности.

Невозмутимо сидела в единственном кресле, вокруг которого обвилась Нагини, свесив голову со спинки мне на плечо и подставляясь под руку. Со стороны, наверное, смотрелось эпически и зрелищно.

Мужчины в первый момент появления преклонили колени и опустили глаза, но вскинув взгляды, увидев вместо своего Лорда меня, удивленно выпрямились и подобрались.

В первое мгновение мне показалось, что прибывших на зов очень много, хотя я точно знала, что не больше тридцати. И все равно оказаться под перекрестными взглядами множества глаз оказалось неприятно и страшновато, да еще в тесном закрытом помещении.

— Вы можете снять маски, господа, — спокойно сказала, копируя поведение Лорда и не торопясь поглаживая змею, — тут собрались только свои.

Пока они переглядывались и избавлялись от масок, мой невозмутимый взгляд пробегал по лицам, большинство которых были мне не знакомы. Скользящий взгляд на долгую секунду выцепил Снейпа и, не останавливаясь, равнодушно проследовал дальше. В отличие от кабинетных работников в доме Малфоя большинство из этих были боевиками, и задурить им головы будет непросто.

— Я позвала вас сюда, чтобы призвать к служению. Ваш Лорд проиграл мне, и теперь по праву Меча, Крови и Магии, я вошла в наследие, — пафосно выдала я, подключаясь к источнику и выпуская силу. Глядя на ошарашенные лица, ощутившие знакомую магию, подумала, может, Лорд и не обладал немыслимой силой, а просто умел, как я, подключаться к источнику? Не зря же он мог летать, значит, технология управления потоком была ему знакома.

Когда мужчины отмерли и зашевелились, накинула щит — на всякий случай. И начала переговоры. Возражения последовали, но я успешно их отражала, тем более что Малфоя пусть и не все любили, но уважали, а это было лучше, чем служить девчонке или попасть в Азкабан в шаге от победы. Но мы не успели перейти к обсуждению условий, как неожиданно вмешался Долохов.

— Сдается мне, что все это провокация Дамблдора и его птичника, — цинично процедил он, ища взглядом поддержки у товарищей. — Кто поверит, что грязнокровка могла победить Темного Лорда? Метки активны, значит, он жив, они просто его прячут и ждут, когда мы сдадимся без боя и крови, чтобы потом преспокойно отправить гнить в Азкабан.

Это заявление спровоцировало волну протестов и гнева. Все рассвирепели, а в мой щит понеслись проклятья. Правда, когда Авада отрикошетила обратно в Розье-старшего, а проклятье свернувшейся крови, что бросил Джагсон, попало по касательной в Пиритса, и оба мужчины упали замертво, все несколько умерили пыл и прекратили атаку. Некоторые пытались безуспешно аппарировать, но большинство укрылось за щитами.

Ситуация требовала серьезных мер, или мне конец, если они атакуют все вместе, надолго меня не хватит, а метки пока не активны. Их нужно было отвлечь от моей персоны и выиграть время.

— Убей его, — приказала я Нагини, и змея в два броска достигла мужчину, вцепившись в горло и повиснув на нем, сваливая сопротивляющееся тело на пол. Через пять минут от Джагсона мало что осталось. Пока все переругивались и с ужасом глазели на змею, укрываясь щитами, но не пытаясь атаковать, незаметно позвала Малфоя и поколдовала с меткой.

Когда все черепа исчезли, а василиски переползли на шею Пожирателей, облегченно выдохнула и посмотрела на Долохова, обещая ему взглядом все кары мира. Он все это время с лукавой полуулыбкой за мной наблюдал, не делая попыток подойти, а на мой взгляд облизнулся и откровенно уставился мне на грудь. Постороннему могло показаться, что он заигрывает, но я-то поняла, что он намекает мне поглотить душу, пока все отвлечены на змею.

— «Больной ублюдок», — прошептала я одними губами и угрожающе прищурилась. Он понял, фыркнул, отвесил шутливый поклон и одарил многообещающим взглядом. Поняла, что он не собирается останавливаться и продолжит мутить общественность, а я не смогу справиться с этой толпой, даже если человек шесть из тех, кто мне уже поклялись, а так же Малфой и Снейп укрыли меня щитом, когда началась заваруха. Как же я ненавидела в тот момент эту сволочь, Долохова.

— А ну тихо все, — прикрикнула я, усилив голос чарами, привлекая к себе внимание. — Мои планы поменялись, господа, — отчеканила я, в то время как Нагини нервно нарезала круги вокруг моего кресла. — Я подчинила ваши метки и требую полной клятвы Служения и Послушания, или через три минуты все несогласные умрут. Время пошло, — добавила, наколдовывая Темпус и наблюдая, как цифры отсчитывают время в обратном порядке.

— Я не согласен, — выкрикнул Треверс, мой одногодка со Слизерина. Он всегда был импульсивен, но небольшого ума.

— Значит, ты сдохнешь первым, — усмехнулась я.

— Давайте соберемся и все вместе убьем эту тварь, — крикнул кто-то из молчаливой толпы под редкие одобрительные возгласы. Я быстрым движением выхватила голову Лорда и показала, держа за волосы на вытянутой руке. Под ее мертвым взглядом все остолбенели, словно это была Медуза Горгона, а я наконец выпустила силу.

Глаза привычно налились зеленью, на лице и теле проступили письмена, горя золотом, а волосы разметались всполохами пламени. Мое тело воспарило над креслом, а змея подняла голову в сторону собравшихся, готовясь к нападению.

— Sibhreach, — с ужасом пробормотал МакНейр в наступившей полной тишине, — подменыш Фейри.

— Кто посмеет бросить мне вызов, смертные, — спросила я, — это ваш хозяин, он был сильнее всех вас и не устоял против меня. Примите судьбу или сдохните, и ваши дети будут расплачиваться за ваши злодеяния…

Один за другим мужчины опускались на одно колено и приносили клятву верности. А я внутренне проклинала Долохова, что втянул меня в это и все же, заставил играть по своим правилам.

Клятву принесли все, кроме Селвина старшего, Трэверса, старшего Эйвери, Алекто Кэрроу, Бушье и Яксли. Вудвил, Мальсибер старший и Амикус Кэрроу дали клятву позже, когда время вышло и василиск их уже укусил, но я отозвала приказ.

Малфой, как и другие, был поражен моим обликом и силой, что я направила на них, и, судя по довольному и предвкушающему взгляду, уже строил на будущее наполеоновские планы. А мне хотелось смеяться над этими доверчивыми безумцами и глупцами, что купились на банальный развод и показуху. Ведь даже Северус знал, что это только внешние проявления от обрядов, и магической силы они не несут, как и воли магии. Но волшебники, забросившие внешнюю сторону и посвятившие себя приумножению силы, совсем забыли об этом, и мой вид стал для них никогда невиданным откровением.

— Какие будут распоряжения, миледи? — уважительно и с ноткой угодливости спросил МакНейр, когда эпопея с присягой закончилась.

— Пока все свободны. Расходитесь по домам и ведите себя тихо. Инструкции передам через Малфоя, — холодно ответила я, с раздражением глядя на их склоненные головы. — Следующее собрание в первый вторник после Йоля. Мистера Малфоя прошу задержаться на пару минут.

Все согласно покивали и вышли, прихватив тела, и в комнате остались только довольный Малфой и невозмутимый Долохов.

— Что вы можете сказать о Крауче и Лестрейндже? — спросила я. — Стоит их вытащить из тюрьмы? Будут ли они полезны для организации?

— Рабастан слабак и ведомый маг, но силен физически и магически, он определенно пригодится, а с Барти могут возникнуть проблемы. Он фанатично предан Лорду, но я попытаюсь его убедить, — подумав, ответил Люциус.

— Оставляю решение за вами, — ответила я, — тяните время разбирательства до Йоля, после им нечего будет предъявить. Но эти двое под вашу ответственность. Без меток они опасны, так что, в случае чего, вы, надеюсь, сообразите, что нужно сделать.

Малфой сосредоточенно кивнул и вышел, держа свиток, где я набросала нужную мне информацию на первое время. И, наконец, обернулась к Долохову.

— Зачем? — просто спросила я уже без злости. — Все, что я хотела, это жить спокойно и безопасно в нормальной Британии, где можно совершать обряды, растить дочь и варить зелья.

— Затем и устроил, чтобы ты могла осуществить свою мечту, деваха, но и меня, старика, уважить, — ухмыльнулся он и уже серьезно продолжил. — Я под Малфоем не ходил и ходить не собираюсь. Тебе власть и политика не по нраву, наиграешься чуток и обратно к привычной жизни вернешься. Тогда всем Малфой заправлять станет, а мне при его правлении и отношении к пришлым не светит ничего годного. Да и не ладим мы особо. Я его презираю, а он меня боится. И останется Антошка опять не у дел.

— А так вы рассчитываете я вам власть оставлю? — горько усмехнулась я.

— А кому, как не мне, деваха? — удивился он. — Кто еще тебя так поймет, направит и утешит, как ни я? Кому, окромя меня, ты еще доверять можешь, как не тому, кто тебя от смерти уберег и помог во время нужды?

— Что за провокацию вы сегодня устроили? — спросила я. — Мы о другом договаривались.

— Так поглоти ты душу — всем легче было бы, — покладисто возразил он. — Да только удивила ты меня, девчуля. Недооценил я тебя, надо признаться.

— Не вы один, Антон Михайлович, — с нажимом ответила я. — Свободны. Дом я на свою кровь привяжу, выход сама найду. Оставьте меня, — приказала я. Он громко фыркнул и, насвистывая, вышел из комнаты.

Я привязала дом. После призыва отозвались два домовика. Сделав распоряжения, хотела устроить Нагини, но она попросилась со мной. Пришлось взять ее домой и немало напугать Гека. Но змеища заняла расширенное домовиком кресло рядом с камином и уснула. Я тоже выпила Сонную настойку и на сутки выпала из жизни.

Зелье удачи имеет побочный эффект. Следующий после приема день становится для выпившего зелье самым несчастливым в жизни, компенсируя и уравновешивая удачу, вплоть до несчастного случая и смертельного исхода. Потому его стараются не пить, несмотря на привлекательную сторону. Так что я предпочла этот непростой и неприятный период проспать.

Несколько дней до Йоля пролетели в делах. Раньше я планировала взять на упокоение Лорда кроме Малфоя и Долохова тоже, но потом передумала и позвала вместо него Гойла.

Все прошло гладко. Место силы мужчин пропустило. После моего основного действия зажглось магическое пламя, куда я и положила все крестражи и кулон с душой и сердцем. Следом за ними вползла змея. Через двадцать минут ритуальной песни пламя вспыхнуло золотом, и нам пришло видение. Каждому свое.

Я видела Тома, совсем юного и нечеловечески красивого, каким он наверное был раньше, в молодости. Его встретила очень красивая женщина, что было странно. Ведь ее приземистая фигура искривленная сколиозом и косящие глаза никак нельзя было назвать привлекательными. Но если не рассматривать ее черты отдельно, а смотреть в целом, получалась какая-то неземная идеальная красота.

Потом растерянного парня окружили другие люди, обнимали, одобряюще похлопывали по плечу и наконец, повлекли за собой в чуть колыхающее марево, как в фильме изображали Арку смерти.

Том кинул недоуменный взгляд в мою сторону, а женщина тепло улыбнулась и приветливо помахала рукой. И я вдруг осознала, что это моя бабушка по отцу, и остальные предки из Гонтов, моими молитвами нашедшие покой за Завесой. Душу объяла тихая радость и покой, а когда они все ушли, костер потух, и отрезал нас от того мира.

Мужчины выглядели растерянно и, видимо, все еще пребывали в грезах от увиденного.

Думала, огонь заберет крестражи, но он извлек из них только части души и уничтожил проклятья, а сами предметы оставил. Нагини нашлась тут же, без сознания, но вполне себе живая. Я запоздало сообразила, что она тоже была крестражем.

— Вот, это вещи основателей, — сказала я, вручая Малфою диадему, а Гойлу чашу. — Когда мы придем к власти, вы подарите эти вещи Хогвартсу, чтобы память о вас сохранилась навсегда, и тем упрочите свое положение.

Они благоговейно приняли дары и поклонились.

Мы перенеслись на кладбище в Литтл-Хэнглтон. Мои сопровождающие выкопали и оформили могилу, пока я сожгла голову в магическом пламени и перенесла пепел, перемешанный с солью, в чашу с рунной вязью, чтобы никто не смог в дальнейшем использовать прах. И мы похоронили останки Тома рядом с его предками, выказав ему уважение.

Во вторник перенеслась в дом Тома, хотя теперь уже мой, и встретила Долохова.

— Антон Михайлович, хочу спросить, — сказала я, — вы знали, что Нагини крестраж?

— Знал, — признался тот, не смогший соврать из-за клятвы.

— Значит, вы не просто так настаивали на поглощение души? Зачем вам это было нужно? — прямо спросила я.

— Если бы ты меня послушала, то душа Лорда смешалась бы с твоей. Ты бы почувствовала тягу вернуть часть души себе и после поглощения Нагини мой Лорд бы вернулся ко мне.

Я понятливо улыбнулась и неожиданно кинула в Долохова парализующим. Из-за особенности его анимагоформы он был слаб в отношении к этим чарам.

— Прости, Антон, но я не могу жить спокойно, пока жив ты, — сказала я, пока он бешено вращал глазами и раздувал ноздри. — Ты слишком непредсказуем и опасен. Не переживай за семью. Даю слово, что позабочусь о них, они ни в чем не будут нуждаться. Так же за твою службу и помощь я постараюсь вымолить тебе достойное посмертие. Без обид, я теперь человек зависимый. Прощай. Нагини, он твой, — приказала я, и змея кинулась.

До собрания Пожирателей оставался всего час, а я все не могла прийти в себя. Задумчиво сидела над остывшей чашкой чая и честно пыталась себя жалеть. Как я могла во все это вляпаться, да еще и по своей воле? Это ведь кабала на многие годы, если не навсегда. Да еще постоянная угроза, что от своих, что от чужих. Спи вполглаза, живи вполсилы и постоянно оглядывайся. Так и до паранойи недалеко.

Но жалеть себя решительно не получалось, наоборот, волнения не было, а в душе поселилась спокойная уверенность. Теперь, оглядываясь назад, ясно видела, что к этому все и шло. Сама судьба подгоняла меня в этом направлении, не давая свернуть. И само попадание как бы намекало, что за новую жизнь и возможности пришлось бы платить в любом случае. Если бы Высшим силам была нужна Лили, то они бы просто не допустили ее смерти, а не вселили бы в юное тело сознание взрослой тетки.

Да и знания и возможности, что мне дали, слишком специфичны и невероятны, чтобы оставаться невостребованными обществом и служить одному человеку. Значит, задача передо мной стояла серьезная и за ошибку или самоуправство я заплачу своей жизнью.

Было странно и непривычно паршиво ощущать себя марионеткой, но такова цена, за эту обманчивую иллюзию свободного выбора.

Мои размышления прервал звон сигнальных чар. Прямой допуск в дом был только у Долохова и Малфоя, остальные аппарировали по метке. Значит, Малфой…

Люциус выглядел уверенно, бодро и просто фонтанировал энергией, хоть и проявлял некоторую настороженность угадывающуюся во взгляде. После обязательных приветствий, пространных комплиментов и точно выверенной дозы лести он наконец приступил к делу.

— Как обстоят дела с пленниками? — поинтересовалась я, после обсуждения некоторых организационных вопросов.

— После того, как метки исчезли, их выпустили. Рабастан согласился и дал клятву, а с Краучем не получилось, — недовольно скривился Малфой, вальяжно откидываясь на спинку кресла. — После пыток и общения с дементорами парень совсем свихнулся. Не беспокойтесь, миледи, я уже решил проблему и устранил угрозу, — добавил он под моим вопрошающим взглядом. Я сразу поняла, что он имеет в виду.

— Жаль, — отозвалась после продолжительной паузы, — мальчик был очень талантлив и перспективен. Я хотела назначить его на место администратора и секретаря. Придется вам подобрать другую кандидатуру на эту должность, — Малфой понятливо кивнул и подобрался. — Что с Средним и Внешним кругом?

— Большинство взято под клятвы, миледи, — охотно отрапортовал он. — Остальные получили расчет и стирание памяти. Приняты и другие необходимые меры, согласно их лояльности, — я прикрыла глаза, чтобы он не увидел моего смятения и ужаса, после чего одобрительно кивнула, — наемники распущены, контракты расторгнуты согласно вашему распоряжению.

— Вы проделали большую работу, мистер Малфой, — ответила ему. — Я не жалею, что доверила дела такому ответственному магу. Потому, пока еще не огласила решение, хочу дать вам выбор. Какое место вы хотите занять в организации? Стоит ли мне пророчить вам кресло министра или вы желаете править исподволь в качестве моего зама? — спросила под его изумленный взгляд.

— Я благодарен вам за предоставленные возможности, миледи, но, пожалуй, предпочту место рядом с вами, — льстиво ответил он и, изящно склонившись, манерно поцеловал мне руку. А я, глядя на его платиновую макушку, горько усмехнулась. Как я буду терпеть этого скользкого изворотливого человека? Такая порода людей хоть и полезна, но двулична и лжива в своей сути. Но придется привыкать — мне нужны его опыт и знания, если я хочу преуспеть в деле.

— Сколько теперь людей в организации? — спросила я, когда он отстранился и вернулся к чашке с чаем.

— Двадцать пять во Внутреннем круге, тридцать восемь в Среднем и около двухсот во Внешнем, — отрапортовал он. — Под присягу попал только Внутренний круг, остальные под клятвой. Будет ли вам удобно завтра устроить встречу, чтобы поставить последователям новый отличительный знак? — спросил он.

— Этого не требуется, — ответила я. — После собрания все решится многим проще. Я не собираюсь контактировать со всеми последователями. Для этого у меня есть вы.

— Как пожелаете, — вкрадчиво ответил он, — и можете звать меня Люциус, миледи.

— Вы уже придумали новое название организации, Люциус? — между тем поинтересовалась я, отпивая чай.

— Да, миледи, — невозмутимо ответил он, — большинство проголосовало за «Орден Белой Лилии».

Я удивленно уставилась на него и не сдержала смешка.

— Оригинально, ничего не скажешь, — съязвила, не сдерживая ироничной ухмылки. — И весьма символично. Клейменое общество преступников на пути к возрождению, — Малфой чуть недовольно скривился, но промолчал. — Но я не против. Хотя лилия, отравленная ядом, уже не может быть белой. Может, золотой и выбитой на плече?

Малфой иронично фыркнул и улыбнулся, оценив мой сарказм. Все же французские корни и знание истории заметно отличали его от многих ограниченных людей его круга.

— Люциус, возникла проблема, что я могу доверить только вам, — сказала я перед тем, как подняться и пойти в зал приемов.

— Я весь — внимание, миледи, — подобрался он.

— Трелони. Я не могу рисковать появлением нового пророчества, — сказала ему. — В стране не должно начаться новой смуты. Она должна замолчать навсегда.

— Я вас понял, — откликнулся Малфой, — она замолчит. Пусть вас это не беспокоит. Завтра же займусь этим вопросом.

— Вы меня не поняли, Люциус, — нахмурилась я. — Мне не нужна ее смерть, паралич, бездушное тело после пыток или еще какое извращение в садистском стиле. Она просто должна стать немой, но остаться живой и здоровой. Добавьте в ее херес какое-нибудь специфическое зелье или прокляните на немоту родовым проклятьем, но зачем лишать человека жизни? Заканчивайте со своими пожирательскими штучками. Новые времена требуют новых свершений и методов. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Малфой напряженно кивнул и молча проводил на место встречи.

Зал для приемов когда-то по-видимому был дуэльным залом. Вытянутое помещение, способное вместить человек тридцать пять одновременно. Правда, пришлось переставить столы буквой П. Как в современных офисах, а то магов с другого конца стола было плохо видно с моего места, а это важно — наблюдать их реакцию на мои слова.

Малфой занял место справа, а сытая Нагини примостилась в кресле рядом со мной. Она всегда вызывала во мне страх и гадливость, но особенно после сегодняшнего.

С опаской глядя на ее небольшую голову, я удивлялась, как она могла заглотить в три приема огромного мужика. Потом, когда я уже убирала чарами натекшую кровь и куски одежды, ей вдруг поплохело. Думала от обжорства, а она просто отрыгнула одежду и обувь.

Увидев знакомые подбитые железом щегольские ботинки Долохова, мне стало плохо. Сначала меня замутило и стошнило, после чего в изнеможении осела прямо на пол и беззвучно заплакала.

Эту суку Долохова было нереально жаль. Мне уже сейчас не хватало его грубоватой поддержки и невозмутимой насмешливости. Только сейчас поняла, что больше никогда не увижу его кривую ироничную ухмылку, не услышу поддевки и пренебрежительные прозвища — девчуля и малая, что всегда бесили и раздражали, но и как ни странно ободряли. Несмотря ни на что — он был мне другом в каком-то смысле и моим первым осознанным убийством, направленным на опережение, а не на защиту. Сколько таких долоховых у меня еще случится в жизни…

— О чем вы задумались, миледи? — светским тоном поинтересовался Малфой, о котором я совсем забыла.

— О Долохове, — прямо ответила я. — Однажды он, спросил смогу ли я убить? А я ответила, что не знаю, и никогда не хочу узнавать, на что способна.

— И что теперь? — вкрадчиво осмелился спросить Малфой, когда пауза затянулась.

— Теперь он получил ответ на свой вопрос, Люциус, — холодно ответила я, пристально вглядываясь в его глаза, что наполнились пониманием и неверием. После чего ухмыльнулась и нежно прикоснулась пальцем к василиску на его шее, прошептав вызов, от чего он вздрогнул и только волевым усилием не отшатнулся. — Не волнуйтесь, Люциус, — улыбнулась я, отстраняясь и выпуская силу, — вам больше не придется испытывать мои прикосновения.

Он, видимо, хотел что-то возразить. К счастью, тут послышались хлопки аппарации, и в комнату вошли мужчины. На этот раз без масок. Как всегда их казалось слишком много.

— Сегодня рассаживайтесь, господа, куда пожелаете, — предложила я сверкая зеленью глаз под их удивленные переглядывания, когда они застыли возле двери, стараясь не смотреть мне в лицо. — После собрания и должностных перестановок каждый займет место согласно его статусу.

Заскрипели стулья, и все расселись. Я заметила Снейпа, что занял место в самом конце стола, словно мы с ним снова сидим на трансфигурации подальше от Макгонагалл. Привычки никогда не меняются, это заставило меня горько усмехнуться про себя еще раз — где он теперь? где я теперь? где мы теперь оба… Наступила напряженная тишина.

— Думаю, присутствующие в курсе, зачем мы тут собрались, — начала я, переходя на деловой тон. — Вы все принесли присягу, господа, и выбрали власть и жизнь. И вы несомненно получите власть, но только вместе с обязанностями и ответственностью. Политический курс Темного Лорда меня вполне устраивает и ничего нового с этой стороны не предвидится, только изменятся методы достижения цели. Никакого террора и жестокости. Я понимаю, что без жертв не обойтись, но за каждую вы ответите своей кровью.

Я протянула палочку к шее Малфоя, с готовностью оголившему шею, торопливо сорвав шейный платок, и, прикоснувшись к василиску, наколдовала под ним цветок лилии. Змея зашевелилась и обвила стебель хвостом, все еще скаля зубы на яремной вене. После чего дотронулась до василиска кончиком пальца и продублировала знаки у всех присутствующих. И наконец вздохнула спокойно. Самое странное, что все молчали. Ни один мужчина не сказал ни слова. Словно бы выжидали и приглядывались. Это несколько нервировало. Хотя, сообразила, они просто боялись. Поверили, бедолаги, что я нечто большее, чем человек. Но так даже лучше. Пусть и дальше остаются в неведении.

— Поздравляю, господа, — вполне расслабленно улыбнулась я и отозвала силу, — первое собрание Ордена Белой Лилии считаю открытым.

Все несколько оттаяли, зашевелились и вновь стали украдкой переглядываться. Особенно выискивали взгляд Малфоя.

— Первое, что стоит обсудить, это новое распределение ролей в организации. Я упраздняю Внутренний круг.

Общество зашевелилось больше, последовали робкие протесты, выкрики с места и громкое перешептывание. Особо старались те, кто служил в Министерстве — из знакомых Малфоя. Прямо как невоспитанные ученики, ей богу.

— А что вас удивляет, господа? — ответила на недовольное бурчание Виллерса. — Мы сейчас строим новое государство. Старые методы себя не оправдали. Лорд никому не доверял, и его политика разделяла вас, чтобы в случае предательства или провала минимизировать риски. Во время войны подобное было оправданным решением, и мистер Каркаров это наглядно доказал, но сейчас этот метод себя изжил. Каждый из вас будет отвечать за другого, ибо от него будет зависеть собственные жизнь и благополучие. Мне недосуг контролировать каждый ваш шаг. Посему я выберу нескольких из вас, а они будут отвечать за остальных.

— Что вы предлагаете, миледи? — дипломатично спросил МакНейр.

— Будет три должности, кто будет отчитываться лично мне. Администратор, в чьем подчинении будут зельевар и штатный лекарь, казначей-хозяйственник и мой личный заместитель. Его место займет мистер Малфой, — ответила я. — Вы посовещаетесь и выберете троих, кто будет отчитываться ему лично. В свою очередь, те трое, выберут себе еще двоих. Как раз получится двадцать пять человек. Кстати, почему одно кресло пустует?

— Это кресло Лестрейнджа, миледи, — вмешался Малфой, — ему несколько нездоровится после Азкабана.

— Хорошо, — ответила я, — но как только ему станет лучше, устройте нам встречу. И кстати, господа, — ответила на претензии присутствующих, — я бы не стала на вашем месте завидовать положению мистера Малфоя. Во-первых, оно может в любой момент измениться, если появится более успешный кандидат, а во-вторых, он отвечает за ваши ошибки своей жизнью. Как, впрочем, и вы все, отвечаете жизнью за своих подчиненных. Мне не нужны друзья, рабы и слуги. Мне нужны соратники по общему делу, кому бы смогла доверять, — слукавила я, и взбудораженные мужчины несколько успокоились.

— А что с остальными, кто под клятвой? — спросил Бошан. — Из тех, кто раньше составлял Средний и Внешний круг?

— Вы, как элита, распределите их под свою ответственность сообразно их и вашей деятельности. Мой заместитель, администратор, зельевар, казначей и лекарь не могут набирать себе подчиненных. И учтите, что категория подчиненных последователей будет пополняться. Каждого новоприбывшего нужно будет закрепить за старшим и объединить в группы. Но это позже, пока вам нужно определиться с местом для себя. Даю вам время до завтра.

— Будут еще какие-то распоряжения, миледи? — поинтересовался Малфой.

— Да, еще одно, — ответила я и взмахом палочки перенесла к каждому новый свиток. — Это зачарованный пергамент. На нем вы честно и добровольно укажете всю свою собственность, территориальные размеры домэна, если такие имеются, и состояние счета. Тридцать процентов от состояния единовременно поступят в качестве взносов в общую казну, как только вы назначите казначея. И десять процентов от общей прибыли будет поступать туда же в последующем от каждой сделки.

— Это грабеж и несправедливость, — не выдержал и визгливо высказался один из присутствующих, пока другие скрежетали зубами и выжидали. Хорошо, что они под клятвой, а то бы, поди, кинулись. Похоже, золото их волнует больше свободы.

— Грабеж и несправедливость, мистер Гаскойн, это то, что вы сидите здесь, а не общаетесь в Азкабане с дементорами. Хотите заплатить кровью за свои злодеяния? Совсем не против, только скажите, — добавила, выпуская силу, прикасаясь к своему уху, где у меня была метка в виде маленькой лилии, и шепча приказ. Василиск на его шее взволнованно заползал, как и у других присутствующих, и все несколько успокоились, взяв себя в руки.

— Но, если у кого нет большой прибыли и домэна, только манор? — робко спросил один молодчик, разряжая напряженную обстановку, не иначе как чудом попавший в эту среду прожженных интриганов.

— Ничего страшного, наследник Ларкинсон, — улыбнулась я, — пергамент реагирует на ложь, ему все равно, сколько у вас на счету. Но если вы обманете специально, змея на шее вас убьет.

— Немыслимо, — раздраженно высказался Буршье, нервно сминая бумагу, — так и знал, что ничем хорошим эта затея не закончится.

— Кстати, мистер Малфой, — вспомнила я, игнорируя недовольный бубнеж этих министерских крыс, — всех тех, тайных, лояльных к партии Лорда и нейтралов, нужно срочно будет принять в организацию и взять под клятву, а потом и метку поставить. Они тоже немало заработали на этой войне, пусть делятся. В магическом мире после ваших забав много чего восстанавливать потребуется и помощь пострадавшим не помешает. Репутацию нужно будет зарабатывать, и быстро, выборы в мае — уже не за горами, а нам нужно успеть до Дамблдора. Засим прощайте, господа, — поднялась я. — Завтра встретимся в этом доме в три пополудни. И помните, ваши метки исчезнут и освободят вас только после моей смерти по естественной причине. В ином случае, вы все последуете за мной, когда я испущу последний вздох. Советую помнить о моей защите, — добавила я, лукаво улыбнувшись, и аппарировала под тоскливым взглядом Малфоя. Не завидую бедняге, когда все честное собрание на него накинется.

Завтрашний день не принес неожиданностей. Ушлый мастер слова Малфой, видимо, смог донести до возмущенной общественности выгоду и пользу от нашего совместного сотрудничества, и все присутствующие, за небольшим исключением, выглядели спокойно.

— Миледи, — привлек внимание Люциус, когда все разошлись, — в субботу я планирую провести званый вечер в вашу честь и надеюсь на ваше присутствие.

— Мы не успели провернуть ни одного дела, а вы уже устраиваете танцульки, — фыркнула я.

— Это будет деловой прием, миледи, — не сдавался Малфой. — Придут все наши, с женами, чтобы познакомить вас с супругами. Это пойдет на пользу вашей репутации и сблизит наше общество вокруг лидера, тем более что вы не планируете часто посещать собрания ордена сами.

— Хорошо, — согласилась я и улыбнулась, — я буду. Жду приглашение совой.

— Что вы, миледи, как можно, — притворно возмутился Малфой. — Мой дом всегда открыт для вас, — добавил он и сделал вид, что смутился под моим ироничным взглядом.

Прием оказался пышным, гостей на шестьдесят. Все присутствующие были под клятвой и разболтать обо мне не могли, а мне слухи были не нужны.

Я сидела на почетном месте, а вновь вошедшие подходили, и Люциус их мне представлял. Хотя я знала уже почти всех, кроме жен, конечно. Те, в свою очередь, были немногословны и большинство смотрело со страхом, словно я, как Малефисента, в любой момент отращу рога и начну кружить по комнате.

Я немного отвлеклась на беседу с Ноттом. Он извинялся и просил за свою больную жену, когда услышала голос Люциуса:

— Миледи, мистер Снейп с супругой. Я медленно повернулась, и мой мир рухнул…

В первое мгновение, лишь только увидела девушку рядом с Северусом, боль и шок ослепили меня. Потому даже не разглядела ее толком, только размытый силуэт. Зато лицо самого Северуса стояло перед глазами, словно приблизили камеру.

Взгляд знакомых глаз излучал спокойное вежливое равнодушие, и только в самой глубине черных омутов плескался вызов. Вблизи Северус показался мне старше своих лет, словно незнакомец. А его внешность сильно приблизилась к книжной — усталый вид, желтоватая кожа, неопрятные сальные волосы, тревожная морщинка между бровями и намеки горьких складок вокруг губ, но при всем этом безупречно сидящая мантия. И только трогательная тонкая венка у виска, бьющаяся так отчаянно, словно хотела прорвать бледную кожу, выдавали его волнение и жесткий самоконтроль.

— Позвольте вам представить, миледи, мою супругу Кристину, урожденную Морвилл, — ровно сказал Северус и перевел взгляд на спутницу, а я непроизвольно дернулась от его слов, словно он меня ударил.

— Рада знакомству, — все же удалось выдавить мне после продолжительной паузы, а девчонка только кивнула, не поднимая глаз от пола. — К чему между нами такой официоз, мистер Снейп? — приветливо улыбнулась ему. — Это неофициальный прием, только для своих. Миссис Поттер будет звучать куда уместнее, — не без издевки добавила, беря себя в руки и тщетно пытаясь подавить зародившуюся злость. И тут же устыдилась своего порыва, когда Северус вздрогнул, немного ссутулил плечи в ответ и отвел взгляд. К счастью, от дальнейшего объяснения нас отвлекла новая пара прибывших, и чета Снейпов незаметно затерялась среди гостей, а потом всех пригласили к столу.

За ужином сидела рядом с хозяином и его женой, и пока Люциус упорно развлекал меня беседой, втягивая в разговор, невольно искала глазами знакомую пару. Снейп по привычке сел в самом конце стола, я видела только его профиль и тонкую жилистую руку в дорогой мантии, когда он изредка придвигал жене и рядом сидящей даме, закуски. Да и то, здоровяк Гойл загораживал мне почти весь обзор.

Северус так и не посмотрел на меня ни разу, но наверняка чувствовал пристальное внимание. Хотя меня больше интересовала его жена. Было интересно, на кого он меня променял и что в ней нашел.

Ревновала ли я? Нет. Скорее, когда злость и раздражение отступили, накатила обида. Причем я понимала, что мои претензии необоснованны, но ничего не могла поделать с нахлынувшими эмоциями. «Как ты мог, Северус?» — мысленно возмущенно вопрошала я, глядя на его невозмутимое спокойствие и безразличие, — как посмел так быстро меня забыть?

После приглашенные разделились. Женщины вернулись в гостиную посплетничать без мужей, а мужчины перешли в другое помещение, чтобы покурить и выпить спиртного перед подачей кофе и заодно отдохнуть от назойливого щебета своих половин. Вот тогда-то я и смогла рассмотреть свою соперницу.

Поначалу, когда во мне еще кипела злость, нашла в девушке много недостатков. Невзрачная, бледная и худая, нелюдимая и вообще без слез не взглянешь, даже платье и мантия, довольно дорогие и модные, словно с чужого плеча. Короче, даже рядом с таким совершенством, как я, не стояла. И что только Сев в этой дурнушке нашел? Может, возраст? Она выглядела довольно молодо, не старше восемнадцати, если не младше.

Неожиданно в двадцать один год, почувствовала себя старухой, которую молодой любовник променял на юную соплячку, и чуть не скрошила зубы от раздражения. Поганое ощущение брошенности и предательства, и не важно, что я первая, если разобраться, парня бросила. Абсолютно нелогичные, ненужные и несвойственные мне эмоции. Видно, детство кое-где нежданно заиграло.

Обстановка тем временем теплела. Разговор зашел о зельях, и неожиданно открылось, что тот чудодейственный омолаживающий крем, что всем понравился, варю я. Дамы оживились, оттаяли и ненавязчиво умоляли принять заказы, особенно те, кто постарше. Баночки небольшие, что имелось, поди, закончилось давно. А Долохов меня, пока под Фиделиусом пряталась, не беспокоил. Так что нашли общий язык на почве красоты и молодости. Даже моя «нечеловеческая» сущность отошла на второй план и перестала вызывать опасение, хотя я, чтобы порисоваться и произвести впечатление, на пару минут выпустила силу. Думала, девчонку поразить, показать пропасть между нами, а та даже не взглянула ни разу.

Кристина как вошла, так села рядом с Нарциссой, но подальше, с самого края дивана и, устремив глаза в пол, замерла как неживая. То ли стеснялась, то ли от природы необщительная. Дамы на нее особого внимания не обращали, смотрели пренебрежительно, вскользь, не задерживая взгляда, предпочитая общаться с более общительными подругами. Хотя она тут самая молодая была, может поэтому. Девушка только смущенно кивала, когда к ней обращались, а так сидела не глядя ни на кого в своем углу.

Зря я так, конечно. Никогда злой и злорадной не была, а тут на удивление столько неожиданного бабского дерьма из меня поперло. И откуда только взялось? Позавидовала, похоже, чужому счастью, да о своем пожалела.

Жена Снейпа оказалась очень миловидна на самом деле, если непредвзято смотреть. Не такая яркая, как я, конечно, зато, более элегантная и утонченная, вопреки своей неухоженности и полному безразличию к внешнему виду. Чем-то на Эйлин и Нарциссу похожа, не внешне, а внутренним аристократизмом и статью.

«Наверняка чистокровная», — с горечью подумала и усмехнулась своим мыслям. Брюнетка с нежной белой кожей и тонкими музыкальными пальцами, как у Снейпа. А что не болтушка и спокойная, так может Севу такая жена и нужна, без груза пророчества, долга перед Высшими силами, нежная и заботливая. А я что? С непростым характером, не умеющая прогибаться и лгать даже ради чувств. Побитая жизнью циничная тетка, которая, вопреки всему, по глупому еще на что-то надеется.

Разбились мои надежды на счастье о реальность, так что поделаешь, значит, не судьба. Спасибо Севу за любовь и особенно за дочку, и то ладно. А на девчонку сердиться незачем, она передо мной не виновата, как и Северус, впрочем. Вот только единственное массивное колечко на тонком пальчике все равно ощутимо царапало душу подозрениями и отчаянием — небось для меня купленное разлучнице подарил.

И вот когда я было уже успокоилась и с судьбой смирилась меня еще один удар поджидал. Словно бы я за всю свою прошлую удачу сегодняшним днем заплачу.

— Дорогая, — обратилась к девушке Нарцисса, и та вскинула большие серые глаза, — у тебя дома все благополучно? Как дочка? Все хорошо? Надеюсь, Трикси справляется со своими обязанностями? Ты ей довольна?

Кристина кивнула и несмело улыбнулась, но быстро опомнилась и снова опустила взгляд.

— Принеси нам, пожалуйста, чай, дорогая, — попросила Нарцисса, и девушка послушно отправилась к столику.

— Дочка? — как можно небрежней спросила я, пытаясь отогнать подступающую панику. — Но она ведь сама так молода, почти ребенок.

— Ей восемнадцать, миледи, — неохотно, но приветливо ответила Нарцисса и печально улыбнулась. — Кристина моя крестница, и я приглядываю за ней. Мы с ее матерью, Джиневрой, дружили. Кристина очень хорошая девушка, но с непростой судьбой. Ее родители были убиты при нападении мракоборцев. С тех пор она не разговаривает. Но Лаурочка нормальной родилась. Она чуть младше Драко, — но тут Кристина вернулась с чаем, и пришлось свернуть разговор. А вскоре и мужчины завалились шумной толпой, и к интересующему меня разговору мы так и не вернулись.

Остаток вечера провела словно в тумане. Мысли то и дело возвращались к Снейпам. Подумать только, у Северуса есть законная дочь, а у моей Тори, выходит, сестра. А Эйлин? Неужели она не знала о свадьбе и внучке? А если знала, почему тогда мне не сказала? Или они с Северусом заодно? Если и она меня обманывала, то этого я уже не перенесу. Завтра же рвану к дочке. Хотя завтра у меня собрание и срок госзаказа подошел, не вырваться. Ладно, придумаю что-нибудь. Подумаю обо всем завтра, иначе свихнусь.

Утром сова принесла письмо от Эйлин. Вечером, сразу по возвращении, связалась с ней, но поговорить не удалось, помехи все еще действовали. Ее, видимо, напугал мой растерянный и тоскливый взгляд, хоть я и пыталась держать лицо. Мне было важно увидеть ее и убедиться, что хотя бы один родной человек в этом мире, кому могу доверять, у меня остался. Как бы там ни было, но она ничего не знала. Невозможно так притворяться. Ее взволнованный взгляд полный сострадания согрел мне сердце. Захотелось уткнуться ей в коленки и просто по-бабски выплакаться, чувствуя в волосах нежные поглаживания тонких пальцев. Но я только улыбнулась сквозь слезы и отключилась. А потом выпила сонную настойку, чтобы не загоняться, и, наказав Геку разбудить меня в девять, провалилась в сон.

Утром проснулась вполне отдохнувшей, оставив проблемы в прошлом, вернее, сегодня они уже выглядели не так безнадежно, чтобы портить себе жизнь. Мало ли в ней было разочарований, переживем и это.

Чиркнула пару успокаивающих строк Эйлин и до полудня варила зелья, благо, некоторые из них остались еще с прошлого раза, хранились под чарами. Потом привела себя в порядок и отправилась на встречу.

В штабе меня ждали Малфой и три его заместителя — МакНейр, Нотт и Мальсибер-старший. Паркинсона назначили казначеем, а сумма сборов впечатляла — на нее вполне можно было развернуться. Администратором стал Гойл — похоже, Малфой протащил в верхушку всех приятелей, ну, это его дело. А моим личным секретарем назначили того мальчика-колокольчика, Ларкинсона.

— Все ли ваши подчиненные из бывшего Внешнего круга заверили контракт? — поинтересовалась я после обсуждения насущных проблем.

— Да, миледи, — отрапортовал МакНейр. — У всех появилась метка, как вы и говорили. Это упростит набор и контроль новобранцев.

— Хорошо, — кивнула я, внутренне порадовавшись, личное общение с такой массой народа отняло бы много времени. — Передайте мистеру Булстроуду мою благодарность за его контракты-артефакты. Как продвигаются дела по захвату Министерства? Есть подвижки?

— Тут все не просто, миледи, — осторожно высказался Малфой, — но мы решаем проблему. Вот список лояльных к нам работников Министерства высшего эшелона, с кем мы планируем вести переговоры. Потребуются большие взятки.

— Поторопитесь, господа, — ответила я, перебирая досье, — выборы не будут ждать, пока вы раскачиваетесь. Время играет против нас. Насчет денег… Советую вспомнить о втором Непростительном, так будет проще и быстрее. Вы же с его помощью хотели отмазаться от Азкабана, а оно действует в обоих направлениях. Мистер Толстоватый очень подвержен этому заклятью, а после принятия метки выбора у него не останется. Рекомендую начать с него. Не обязательно платить там, где можно этого избежать, маги мы или кто? И чтобы до выборов большинство министерских получили метки. Кто там у нас отвечает за министерское звено? Грейсток? Вот пусть займется этим вопросом вместе с мистером Тосни. Что еще?

— Вчера наконец вернулся наш посланник от вампиров. Они согласны нас поддержать сразу после официального приглашения.

— Вампиры? — удивилась я и внутренне чертыхнулась. Вот уж действительно, лордов прощальный подарочек. — И что они хотят за свою помощь?

— После официального приглашения, по договору, они смогут охотиться на маггловской территории Британии. Речь идет о трех семьях.

— Никаких вампиров, мистер Малфой, — отрезала я под его явный взгляд облегчения. — Напишите, что Лорд пал, власть сменилась и теперь устные договора между нами недействительны. Еще вампиров нам тут только не хватает для полного счастья. А что с великанами? — поинтересовалась, вспоминая книги.

— Голгомаф, их предводитель, дал согласие на силовую поддержку, — ответил Мальсибер, — за расширение угодий для его племени. Посланник от него вернулся дней пять назад.

— Никаких расширений, господа, — открестилась я, — сейчас нам великаны без надобности. Пусть остаются на прежнем месте.

— Но тогда они взбесятся, покинут Северный лес и придут сюда, — с сомнением возразил тот и покивал головой. — А магия на них почти не влияет. Нам не справиться с такой оравой без привлечения властей.

— Обойдемся без властей, — отрезала я, — нам шум не к чему. В Ордене есть рунолог? Артефактолог? — поинтересовалась я, подумав.

— Да, старик Уэсли имеет звание мастера, — ответил Гойл, задумчиво нахмурив лоб, — а Смитт вроде бы по артефактам. Я уточню, миледи.

— Займитесь этим вопросом как можно скорее, мистер Гойл. Дайте им задание рассчитать запирающие цепочки и соединить с основой, — решила я. — Забьете потом связки в свинце по контуру в точке выхода, а для надежности я потом зелье сварю. Под чарами пошлете кого, пусть выльет в колодец. Нам только великаньих восстаний на нашей территории не доставало. Что еще?

— Оборотни и инферналы — брезгливо ответил Малфой.

— С оборотнями разберемся после выборов. У Дамблдора в стае шпионы. А после устроим официальную министерскую облаву. Народ будет рад — эта братия многих за войну подрала. Всю стаю не тронем, но Грейбек и его шайка должны исчезнуть, — подытожила я. — Остальных поставим на учет и дадим права, как договаривались.

— А с егерями что делать? — поинтересовался МакНейр. — Малькольм просил спросить.

— Если они под клятвой, то пусть и дальше шпионят, а Малькольм за ними приглядывает, но за насилие я спрошу с вас, — решила, подумав. — А что с инферналами, я не совсем поняла?

— Они спят в ожидании приказа в зачарованном озере на юге, в домэне Боули, — ответил Малфой. — Артефакты переноса уже готовы, точки подсадки просчитаны. После активации их перенесут в магические озера по всей магической территории.

— Что, и в Черное озеро тоже? — усмехнулась я, а Малфой опустил взгляд. — Да вы не психи, господа Пожиратели. Вы слабоумные. Или вы считаете, мистер Малфой, что раз ваш сын еще школу не посещает, так можно все что хочешь творить? Этого не будет.

— Миледи, это был план Лорда, и, при всем уважении, меня никто не спрашивал, — поспешил оправдаться Малфой.

— Да ладно, Люциус, не прикидывайтесь. Насколько я в курсе, вы возглавляли группу по отлову, пыткам и истреблению магглов. Тоже скажете, заставили, был против и от отвращения глаза закрывал? По мне, так удержаться рядом с Лордом немалого усилия стоило, а вы вторым лицом при нем были. Но меня вовсе не интересуют ваш моральный облик и отсутствие совести. Давайте оставим прошлое в прошлом и построим будущее вместе, без излишнего насилия. Но учтите, что память у меня хорошая, а нет, так я всегда зелье себе сварю.

— Так как там с инферналами поступить? — поинтересовался МакНейр, разбавив наступившее напряжение.

— Отправите группу ликвидаторов, сожжете колонию в магическом пламени, по периметру поставите защитный контур. Артефакты уничтожить. Пусть привезут мне воды в зачарованном флаконе. Попробую испросить посмертие для несчастных. Что-то еще?

— На сегодня все, миледи, — отрапортовал Малфой, тщательно пряча недовольство после неприятного разговора. Но я только усмехнулась — пусть прячет, что мне до него.

— Роберт, что у меня с расписанием на завтра? — переключилась я на секретаря.

— Ничего, миледи, — подорвался счастливый и важный мальчишка.

— Тогда завтра я навещу вас после трех, мистер Нотт, — решила я, — посмотрим вашу супругу, чего откладывать. А потом возьму недельный отпуск. Жду сову с порт-ключом. За сим прощайте, господа, — поднялась я и вышла под дружные поклоны.

— Нагини, меня не будет неделю, — оповестила змею. — Приглядывай тут за всем, но никого не трогай, а то хочешь, я тебя на волю выпущу?

— Что Нагини делать на воле? — флегматично прошипела она. — Мое место рядом со змеенышем хозяина. Он спросит с Нагини за гнездо.

— Ну ладно, прощай, — с облегчением сказала я, — прикажу домовику тебя кормить.

— Нагини может и сама кролика поймать, — ворчливо прошипела змея, снова сворачиваясь около камина.

До полночи доваривала зелья, а сразу после завтрака пришел ответ от Поттера. «Вот и славно. Решу все проблемы с утра», — подумала я и отправилась на встречу.

Поттер совсем не изменился, только вид уставший, словно работает в три смены и не спит почти. Аж сердце защемило — все же не чужие люди, почти два года вместе прожили. Но я загнала жалость подальше, не до нее теперь.

Встретились мы в нашем маггловском пабе, поговорили на отвлеченные темы, обменялись новостями, вспоминали знакомых. Он все так же пожирал меня взглядом и не скрывал радости, соскучился.

— Джеймс, это бумаги на развод, — наконец сказала, выкладывая перед ним министерские свитки, — подпиши, пожалуйста. Я все равно туда сегодня зелья понесу и закину заодно в Отдел семьи.

— Ты все еще настаиваешь на разводе, Лили? — заметно огорчился Поттер. — Может, передумаешь? Нам ведь было неплохо вместе, разве нет? — добавил он, протянув через стол руку и пожав мне ладонь, но я ее аккуратно высвободила.

— Прости, Джеймс, но я не передумаю, — твердо ответила я. — Мы слишком разные, чтобы стать настоящей семьей без притворства и лжи. Ты мне дорог, и я хочу тебе счастья, потому говорю нет. Такому классному парню больше подойдет нежная и заботливая девушка, искренне тебя любящая, а не такая двуличная и циничная стерва, как я.

— Ты ведь использовала меня? — спокойно и без злости, но с ноткой грусти сказал он, подписав бумаги и вскинув на меня внимательный и серьезный взгляд. — С самого начала все просчитала и использовала, да, Лили?

— У меня не было другого выбора, Джеймс, — честно ответила и нежно погладила его по щеке, — зато смогла спасти тебе жизнь. Ты всегда будешь особенным в моей жизни, Джеймс, хоть я и не испытываю к тебе любви, — а он поймал мою руку, закрыл глаза и потерся о ладонь, как собака, и припал губами к ладони.

— Но мы ведь будем видеться, Лили? — спросил он с надеждой.

— Конечно, — нарочито весело ответила я, направляясь к выходу, пока он провожал меня долгим взглядом, словно хотел запомнить каждую деталь нашего расставания. Глупый, восторженный ребенок.

Полчаса спустя вышла из отдела планирования семьи свободной женщиной. Все же мисс Эванс мне как-то ближе. А после отправилась к Нотту. Даже домой возвращаться не пришлось — его дурная птица с порт-ключом нашла меня на Косой аллее в кафе, где я решила перекусить.

Женой Нотта оказалась хрупкая женщина болезненного вида, еле доходящая до плеча своему здоровяку-мужу. Сынишка тоже пошел в родителя — крупный и шустрый непоседа с умным взглядом.

С Амандой, как звали женщину, на первый взгляд ничего особо страшного, только по женски небольшая патология. Но я помню, что она вроде бы, по книге, умереть должна была. Так что достала из кофра проявитель. Цвет он показал синий, домой приду, посмотрю что с ней. А пока выставила несколько специфических зелий из бабушкиного арсенала. Так что в тот день и следующий к Эйлин я так и не попала — варила сутки зелье от проклятий и оживляющую микстуру. Отправила совой и прямо с утра, активировала порт-ключ.

В международном зале прибытия сонный, но любезный и улыбчивый администратор проверил документы на собственность и заново оформил допуск. Все же меня тут не было очень давно, а разрешение на порт-ключ следовало продлевать каждый год. Но все это заняло не больше двадцати минут, включая уплату штрафа за просрочку. После чего я просто аппарировала домой.

Конечно, можно было воспользоваться порт-ключом, попав прямиком в холл дома, но я решила пройтись. Не знаю почему, но испытывала двойственные чувства. С одной стороны, хотелось бежать со всех ног, чтобы быстрее увидеться с Эйлин и Тори, а другая часть меня словно противилась и пыталась оттянуть момент встречи. Ведь кроме радости воссоединения встреча сулит неприятные разговоры, неудобные вопросы, очередные проблемы, объяснения и, может даже, новые разочарования.

Вернуться сюда одной для меня означает признать себя окончательно проигравшей, несмотря на выигранную войну. Испытать вину, что у дочки теперь не будет отца, да и принять воочию само наличие дочери, найти с ней общий язык и место рядом в моей непростой одинокой жизни. Хотя не в моем характере долго мучиться сомнениями. Да и опыт говорит, что все проблемы решаются, а большинство и вовсе не стоит такого пристального внимания, как мы себе воображаем в моменты неуверенности.

Корсика встретила меня теплом, зеленью трав, мелким дождиком и небольшой облачностью с проблесками солнца. На склоне, пока я спускалась к поместью по тропинке, морской ветер трепал волосы и пытался сорвать мантию, подталкивал в спину, словно подгоняя. Я специально не стала накладывать чары. Буйство, или лучше сказать, заигрывания стихии охладили ум, забрали опасения, и к дому подошла уже без всякой тревоги.

За время моего отсутствия полуразрушенный замок превратился в большой, добротный двухэтажный коттедж с мансардным чердачным этажом, а местность вокруг строения обзавелась цветником, газоном и другими зелеными насаждениями. Эйлин провела большую работу, устраивая все по моему вкусу, и стало радостно от мысли, что я сейчас ее увижу и обниму.

В доме первым делом ко мне кинулась Рона. Никогда не думала, что домовики способны на такие эмоции, но она рыдала. Другие домовики тоже светились от счастья, но мужественно кривили лица — все же мужчины не плачут, даже если они уже старики. Пропустила через себя силу, подкармливая бедолаг.

— Рона, где Эйлин и Тори? — спросила я, когда она успокоилась.

— Хозяюшка Эйлин в игровой, с маленькой хозяйкой, — с готовностью отрапортовала домовушка. — Я провожу. — Она приняла у меня мантию, щелчком пальцев высушила волосы и кивнула, приглашая проследовать за собой.

— Так рано? — удивилась я, поднимаясь за ней на третий этаж по широкой каменной лестнице покрытой серебристо-зеленой ковровой дорожкой. Похоже, Эйлин все украсила в цветах Слизерина.

— Старшая миссис и молодая мисс мало спят, — охотно ответила Рона. — Маленькая хозяйка встает не позже семи и будит всех, а потом до завтрака они играют с хозяюшкой Эйлин.

— А как тебе моя дочь, вообще, Рона, нравится? — полюбопытствовала я, задержавшись у большой двери, куда меня привели.

— Маленькая хозяйка очень умная и сильная ведьма, — не скрывая восхищения ответила она и поклонилась. — Спасибо вам хозяйка. Рона довольна и счастлива служить семье таких сильных волшебников, — на полном серьезе выдала она, а я не сдержала смешка.

— Рада была тебе угодить, — с улыбкой ответила и толкнула дверь, — займись, пожалуйста, завтраком, я жутко голодна.

Домовушка радостно кивнула и исчезла.

В первый момент подумала, что попала через портал прямо в джунгли с их полумраком, тяжелым душным запахом влажной земли, хаотичным гомоном обитателей и обилием зелени и лиан. Еле успела укрыться щитом и выхватить палочку, когда на меня неожиданно спикировал какой-то крылатый монстр. Пока перебирала в уме проклятья, собираясь атаковать, увидела Эйлин, выглянувшую из-за дерева.

— Лили! — радостно окликнула она и торопливо пошла мне на встречу прямо через густую траву, полную разномастной живности. — Не бойся, это иллюзия, — добавила она, заметив мой растерянный взгляд и напряженный вид, — мы сегодня играем в исследователей. — Потом нажала на кристалл рядом с дверью, и декорации сменились на цветущий сад. Сразу стало светлее, тише и спокойней, а в воздухе поплыл тонкий аромат роз.

— Иди, дай почувствовать тебя, дорогая, — сказала она, охватывая мой облик повлажневшим взглядом и грустной улыбкой, распахивая руки, — так давно тебя не видела. — Все еще в растерянности свернула щит и сделала шаг в ее объятия. Мы застыли молча от сдерживаемых эмоций, но тут из-за кустов раздался громкий плач, она торопливо отстранилась и смахнула слезы.

— Пойдем, Лили, — сказала Эйлин, настойчиво волоча меня за собой к дальним кустам роз, — Тори обижена, что я сменила декорации. Мы с ней сейчас как раз чуть не поймали неизвестный науке вид бабочек.

Виктория нашлась на берегу озера. Сидела на песке. Рядом валялся сачок для бабочек и банка, видимо, для трофеев. Сама девочка недовольно постукивала себя по ноге деревянной лопаткой на длиной ручке. Ребенок в своем костюмчике и панаме в стиле сафари воспринимался мной, как нечто нереальное — картинка из журнала или деталь исчезнувшей декорации. Но просто опешила, когда на меня глянули синие заплаканные глаза, вместо черных, что мне запомнились, и я просто растерянно плюхнулась на песок напротив, не отрывая от нее взгляда.

— Эйлин, а ты уверена, что это моя дочь? — не думая высказала я свои сомнения и услышала смех.

— Конечно это Тори, Лили, — ответила та, — не сомневайся.

— А где черные глаза и кудряшки? — возразила я под внимательным взглядом ребенка и растерянно посмотрела на Эйлин.

— Она просто приняла наследие, Лили, — ответила Эйлин, — ничего удивительного. Я тебе потом расскажу.

Тут девочке, похоже, надоело, что ее игнорируют, и она недолго думая нагнулась вперед и зарядила мне лопаткой по лбу.

— Ауч, ты чего дерешься? — возмутилась я, отпрянув и держась за голову. — Мне же больно.

— Прости, — неожиданно четко ответила девочка, виновато насупилась и отбросила лопатку, а потом бегло сказала несколько фраз бабушке на каком-то детском непонятном языке, в котором я с удивлением уловила несколько слов на исковерканном парселтанге.

— Ты ей понравилась, — перевела Эйлин, — она проверяла, не иллюзия ли ты этого места. Я пару раз наколдовывала ей твою объемную проекцию по колдофото, что ты присылала. Прости ее, Лили, она уже так давно тебя ждет. Мы говорили о тебе каждый день, и Тори целую неделю сама не своя, как только я пообещала ей, что ты приедешь на этой неделе. Увидишь потом, у нее кипа рисунков с твоим изображением.

— Ты понимаешь змеиный язык, Эйлин? — удивилась я, замечая, что Тори ловко встала и решительно направилась ко мне.

— Нет, но когда изо дня в день повторять одни и те же слова, поневоле поймешь, о чем речь, да и у Тори дар ментальной магии, нам без труда удается понимать друг друга.

Тори тем временем стянула панаму и нетерпеливо тряхнув волосами, прямо как я сама привыкла делать, подошла вплотную и плюхнулась мне на ноги, прижимаясь и охватывая шею ручками. Ощущать ее маленькое тяжелое тельце под руками оказалось на удивление волнующе. По телу распространилось тепло, а маленькое сердечко доверчиво стучало прямо напротив моего, как когда-то. Тонкая вибрирующая ниточка между нами опять натянулась, усиливая связь. И я вспомнила это забытое ощущение чуда и счастья, и что именно ради ее безопасности я и затеяла все это, чтобы сердечко и дальше беззаботно стучало в мире, где не будет зла для моей девочки.

— Доченька, — выдохнула я, неожиданно для себя самой и уткнулась в темную макушку, когда она опустила голову, уложив ее мне на грудь, теребя кружева на лифе.

— Не плачь, мама, — неожиданно серьезно ответила она, вскидывая взгляд, и погладил меня по волосам, а я с удивлением заметила, что беззвучно реву. — Ты некрасивая, когда плачешь, — добавила она, вызвав во мне нервный смешок. А Эйлин уже давно смеялась сквозь слезы.

— Тори просто хочет быть на тебя похожей, — пояснила она, когда мы пришли в себя, — она даже стихийным выбросом перекрасила себе волосы неделю назад. О, пора завтракать, — добавила она, заметив появившуюся Рону, и кивнула. Тори, увидев домовушку, просияла, чмокнула меня в щеку и резво вскочила.

— Завтракать, завтракать, — радостно кричала она, убегая по тропинке и исчезая за розовым кустом, — чур мне вафлю-бабочку. — И усвистала, ни разу не оглянувшись.

— Она еще привыкнет к тебе, Лили, не беспокойся, — утешила меня Эйлин, словно угадывая, что мне стало как-то непривычно одиноко без маленького тельца на руках. — Вы обе привыкнете, — проницательно добавила она увлекая меня в столовую.

* * *

Следующая неделя показалась мне самой удивительной в жизни и вымотала, как ни одна из когда-либо свалившихся на голову проблем. Я просто восхищалась Эйлин и ее безграничному терпению. Вырастить двоих детей — это подвиг, достойный медали. И я с внезапным уважением припомнила свою многодетную мать. Это действительно достижение, даже не дать жизнь, а вырастить детей. Подвиг без выходных и отпусков, каждодневный и ежечасный труд. Сотни — почему? как? зачем? — и так целый день. К вечеру, когда ребенок уже спал, я обессиленно падала в кресло, а Эйлин заботливо наливала мне чай. Ощущение, что не принадлежишь себе, а только лишь неотъемлемая часть маленького синеглазого тирана.

— Так почему и когда внешность Тори изменилась? — спросила я в первый же вечер, когда отправили дочку спать. — Она совсем на меня не похожа, да и на Северуса тоже. Она больше похожа на Беллатрикс, только что не кудрявая.

— С тех пор, как развоплотился Лорд, как я думаю, — невозмутимо ответила Эйлин, попивая чай. — Она полностью унаследовала породу деда — Том тоже был синеглазым брюнетом. Рода Мракс и Блэк древнее всех в Британии и часто смешивали кровь в прошлом, не удивительно, что девочка пошла в твою родню. По меркам наследования ты относишься больше к Мраксам, чем к клану матери, ведь там тебя отрезали от родовой силы и даров, а из рода Мракс не изгоняли, хоть и не признали. Твой отец полностью унаследовал дары рода через мать, как мой Северус, будучи последним в роду не имеющим главы, хоть и не был официально признан, как наследник. Покушаясь на потенциального наследника рода, он связал себя кровью и магией с внучкой и передал ей свои дары, пусть и не в полной мере. Но даже так она обещает быть сильной и необыкновенно одаренной ведьмой в будущем. Я горжусь ею и благодарю тебя, Лили, что ты подарила такое утешение в моем одиночестве.

— Ну, похоже, мы теперь будем утешаться Тори вместе, Эйлин, — невесело усмехнулась я.

— Кстати, а почему ты приехала одна, Лили? — спросила она. — Где Северус? Теперь, когда между вами нет тайн, самое время познакомить его с дочерью. Или ты ему еще не сказала? — нахмурилась она и всплеснула руками под моим насупленным взглядом. — Ты же обещала, Лили.

— Да я, как бы, не против, но не знаю как. Да и зачем теперь, — призналась я. — Твой сын женился, Эйлин, и в том браке у него растет дочь. Так что у тебя есть еще одна внучка, — с горечью призналась я, еле сдерживая обиду. Эйлин удивленно изогнула бровь, прямо как Северус, послав еще одну парфянскую стрелу в мое уязвленное сердце.

— Этого не может быть, — решительно ответила она после продолжительного молчания. — Я знаю своего сына, Лили. Он кроме тебя никого вокруг не видел. Он не мог жениться, чтобы только тебе досадить. Это не в его характере. Да и за это время он два раза меня навещал, и наверняка бы сказал мне и о женитьбе, и уж тем более о внучке.

— Я уже ни в чем не уверена, Эйлин, — устало ответила я. — По срокам выходит, что он женился еще раньше, чем я вышла за Поттера. С другой стороны, зачем бы он тогда подвергал опасности семью и бежал к Дамблдору, чтобы попытаться меня спасти и влезть в кабалу ради женщины, к которой безразличен? Тем более рискуя карьерой и жизнью, ведь в то время Лорд был как никогда силен. Не понимаю.

— Просто вы два упертых эгоиста, Лили, — припечатал раздраженная новостями Эйлин, — и оба предпочитаете замалчивать проблемы и решать их самостоятельно. Расскажи мне о ребенке и его матери все, что знаешь. И вообще, что у вас там происходит, в Англии?

И я поведала ей все, что произошло со мной за время, что мы не виделись.

— Может, он злится, что я стала руководить орденом? — предположила я.

— Глупости, — припечатала она. — Он никогда не ревновал к твоим успехам и гордился ими как собственными. И уж не стал бы портить себе жизнь ради мести. Да и это не объясняет его скороспелой женитьбы. Ты серьезно думаешь, что его могла привлечь пятнадцатилетняя девчонка?

— Я не знаю, Эйлин, — устало вздохнула я, подумав, что он вполне мог жениться по залету. — В любом случае, это уже в прошлом и не имеет ко мне отношения.

— Ты даже не станешь бороться? — удивилась она. — Я тебя не узнаю, дорогая. Ты слишком легко сдалась.

— Предлагаешь воевать с малолеткой? — усмехнулась я. — Эйлин, я красивая и самодостаточная женщина, а в Британии полно холостых мужчин. Думаю, когда я созрею для брака, то непременно отыщу себе подходящий вариант.

— Ах, Лили, — притворно посочувствовала Эйлин и снисходительно потрепала меня по руке, — не лги мне. Ты переживаешь, и я это хорошо вижу.

— Да, переживаю, — не стала я спорить. — Хотя меня больше заботит уязвленное самолюбие. Мне обидно, что чувства Северуса оказались так поверхностны, а вечная любовь закончилась так быстро. Это унижает мою женскую природу. Обманываться в своих ожиданиях больно, это говорит, что я ошиблась, выбрав твоего сына, доверившись ему. Сознавать, что ты не единственная, не особенная и вполне заменяемая паршиво. Что твой избранник такой же, как все остальные мужчины, паршивей вдвойне. Все, что я делала, я делала ради нашей семьи. Чтобы без боязни и в свободе жить с тобой и Северусом, воспитывая дочь и заниматься любимым делом. И теперь, когда все закончилось, он счастлив с кем-то другим. Это больно, несправедливо и обидно. Но я не желаю ему зла, пусть будет счастлив. Проблема в том, как теперь рассказать ему о Тори и стоит ли вносить смуту в их семью. Не лучше бы промолчать и дать ему жить своей жизнью? Вот что поистине меня сейчас заботит, а не любовные бредни чувствительных барышень. Мне некогда страдать и сокрушаться, ведь на мне сейчас ответственность за будущее целой страны, а мои одинокие личные переживания ничего не стоят. Очередная насмешка судьбы.

— И все же ты ошибаешься, Лили, — ответила она, недовольно поджав губы.

— Может быть, но сейчас это не имеет никакого значения, — пожала плечами я. — Так что будем делать, Эйлин?

— Сказать о ребенке нужно в любом случае, — ответила она, подумав, — он должен признать дочь.

— Я против, — решительно возразила я, — это повредит моей репутации в ордене, да и другие станут использовать Северуса в своих играх, чтобы подобраться ко мне поближе и иметь на меня влияние. Не думаю, что ему понравится такое положение. Пусть ребенок будет Эванс. Хотя если я привезу ее в Англию, глядя на нее, подумают, что я прижила ее или от Лорда или от Сириуса Блэка. Не было печали. Почему, когда решается одна проблема, вместо нее обнаруживаются масса других? — тоскливо выдохнула я, навалившись на сложенные на столе руки. — Это никогда не закончится.

* * *

Мы здорово провели время, хоть я и сильно уставала. Тори оказалась шустрой малышкой и передвигалась только бегом. А вот говорить отказывалась, лепетала что-то на своем детском языке. Удивительно, но на парселтанге говорила вполне бойко, не хуже Нагини. Змея не складывала слова в предложения, а говорила отдельными словами, и Тори делала то же самое. Змеи ее любили и сползались со всех сторон поболтать, когда видели ее в саду. Это напомнило мне Тома из канона. Ведь ко мне они не питали такой приязни и не стремились к общению, хоть и не трогали, и относились с уважением. А я и вовсе их боялась.

Игровая комната была великолепна — с зимним садом и большим бассейном. Она тянулась на всю мансарду и превращалась в десятки разных иллюзий. От пляжа, палубы корабля в море, где в воде плещутся морские обитатели, подплывая и подставляясь под руку. И до открытой кареты, запряженной пегасом, летающим сквозь облака в небе, или катящейся по дороге, когда вокруг сменяются виды. Реальность просто поражала и позволяла изобразить все, что захочешь.

Эйлин старалась развлечь девочку, ведь в поместье никого, кроме них двоих, не было. Она настаивала познакомить дочь с отцом и привезти внучку в Англию, поближе ко мне. Я согласилась, но перенесла переезд на лето, а то в Британии сейчас пронизывающий холод и сырость, да и дом к приезду дочери нужно подготовить.

Эйлин не говорила, но я сама замечала ее страх и опасения. Она переживала, что из-за наших сложных отношений с Северусом я заберу внучку из-под ее опеки. Хотя мне бы такое и в голову никогда не пришло. Я любила Эйлин, как мать и подругу, и убедилась, что могу всецело ей доверять. И перед отъездом поговорила с ней откровенно, уверив, что никогда не стану препятствовать их общению. Прощание вышло тоскливым — все плакали, а я думала, как смогу теперь прожить без них хотя бы один день?

Задержалась во Франции еще на сутки. Навестила Слизнорта и родителей. Я, конечно, часто пересылала им письма через Эйлин, но не виделись мы уже очень долго.

Слизнорт ничуть не изменился, только еще больше раздобрел от сытой и безмятежной жизни. Загорел, лучился здоровьем и радушием. Спросил об Англии, о делах. Восхитился, когда я смогла, насколько позволяла клятва, рассказать о моей роли в окончании войны и участии в новой организации. Дал несколько дельных советов о политике, прояснил некоторые вопросы наследований и умолял познакомить его с дочерью.

Родители мне очень обрадовались, хоть и были несколько недовольны моим длительным отсутствием и скоропалительным разводом, особенно учитывая, что они так и не познакомились с зятем и ни разу не виделись с внучкой. Война для них была делом далеким и неправдоподобным. А с Петуньей, что прибежала через час, когда узнала о моем приезде, мы успели и наговориться, и наплакаться, благо на это у нас была вся ночь.

Она много разъезжала по миру с мужем по работе, а ее троих детей воспитывали няни, и бабушки с обеих сторон вели бои за право понянчиться с внуками. Петунья с мужем все не оставляли надежды родить девочку. На выходных в доме Эвансов собирались четверо сорванцов — близнецы, и двое старшеньких Петуньи, и задавали дедушкам-бабушкам жару, но им это было за счастье. А я, глядя на них, все больше чувствовала собственную ущербность, ведь хоть я и скучала о дочери, но тесное общение с ребенком утомляло, и большая часть меня мечтала поскорее вернуться к себе, в тихий и мрачный английский дом. Дела в организации увлекали меня куда больше, чем проблема выбора карандаша для раскраски любимой дочери. А разговоры о детском питании, пеленках, первых зубах, шагах и подгузниках наводили скуку. Видимо, мать все же вышла из меня никакая. Ну да ладно, чего теперь, другой я все равно не буду. А завтра меня ждут Англия, дела и, зная Люциуса и иже с ним, новые проблемы.

По возвращении закрутили дела, да так, что и присесть было некогда. Дамблдор написал мне письмо и просил о встрече. Пришлось идти.

Вид Хогвартса неожиданно пробудил во мне ностальгию, словно я сто лет тут не была. Пока мы в большом мире воевали, лгали, интриговали, пытаясь перехитрить друг друга, в этих стенах ничего не менялось. Новое поколение учеников все также стайками сновало по замку. Также смеялись, обижались, устраивали мелкие пакости друг другу и корчили недовольную мордашку при виде тыквенного сока и ненавистной овсяной каши.

Пока шла до кабинета директора, успела пообщаться с Макгонагалл, познакомиться с новым профессором зелий мистером Логаном, обняться с прослезившемся и суетившимся при виде меня Филчем и накормить вкусняшками миссис Норрис. Все были рады меня видеть, и я неожиданно для себя тоже поймала себя на мысли, что скучала по школе. Тут я была настоящей и правдивой, а теперь от той чистой и правильной девочки, к сожалению, почти ничего не осталось.

Дамблдор был приветлив, но общался без привычной слащавости. Эти его снисходительные обращения — «девочка моя» и «дитя мое», ни разу не прозвучали. И я бы порадовалась, но это означало, что он, несмотря на помощь в ликвидации Лорда, воспринимает меня уже не как последовательницу по делу Добра и Света, а как нейтрала, непредсказуемого и изворотливого, отстаивающего только собственные потребности, а значит, способного предать ради своих интересов.

— Добрый день, миссис Поттер, — приветствовал меня он и жестом пригласил к столу, — благодарю, что не отказали старику и откликнулись на мою просьбу о встрече.

— Мисс Эванс, с вашего позволения, — дежурно улыбнулась я и присела на предложенный стул, после чего он не торопясь налил нам чаю.

— Да, я слышал о вашем разводе с Джеймсом, — пригубив душистый напиток, обмолвился он и скорбно покивал головой, — жаль. Вы были красивой парой, и мальчик до сих пор очень переживает расставание. Но вы оба пока слишком молоды и горячи в суждениях, чтобы оценить надежность семейного очага.

— Директор, я рада вас видеть, но, не сочтите за невоспитанность, у меня полно дел — похоже, во всей Британии срочно закончились зелья. Так о чем вы хотели поговорить? — ответила я, пытаясь сообразить, что такого наговорил ему Джеймс о нашем разводе.

— Рад слышать, Лили, что дела у вас идут хорошо, — покивал он и приступил к делу.

Оказалось, в четверг «Пророк» опубликует министерские списки представленных к награде в военное время. Директору, как организатору ликвидации Волдеморта, присвоили орден Мерлина первой степени, а Блэку и Поттеру, в чьем доме и была засада, второй. Питера Петтигрю наградили посмертно, а меня награды не удостоили вовсе. Но мне уже исполнился двадцать один год и прошлую награду за спасение из плена рассекретили, и в четверг информация о ней тоже попадет в газету. Так же вся министерская верхушка тоже не поскупилась себе на ордена. А в субботу пройдет большой министерский прием и награждение, которое обязательно нужно будет посетить.

Дамблдор дал клятву не использовать меня в политических играх, но очень настаивал, чтобы я присутствовала на этом приеме в качестве жены Поттера. И это понятно, ведь герои должны быть безупречны и являться примером для подражания, а не бросать жен сразу после подвигов. То-то я удивлялась, что заметка о нашем разводе с Джеймсом до сих пор не попала в газету. Ай да Дамблдор. Но я прикинула и согласилась. Мне эта услуга ничего не будет стоить, а директор в должниках не помешает. Да, я уже и мыслю, как он.

Кстати, никакого Ордена Феникса официально не существовало, и после смерти Волдеморта информацию о нем так и не рассекретили общественности. Ловушка для Темного Лорда якобы была устроена силами Аврората, а Дамблдор разработал план в качестве приглашенного частного консультанта с опытом устранения Грин-де-Вальда. Жаль только, что из всех павших со стороны Ордена в памяти живых отметился только предатель Питер. А страна никогда не узнает своих настоящих героев, положивших жизни за всеобщее благо.

После приема, где мы с Поттером лицемерно изображали счастливую семью, меня, как и остальных, завалили письмами с восторгами и благодарностями, что очень осложнило жизнь. Пришлось даже отправлять в Министерство зелья почтой, чтобы экзальтированные сограждане не кидались при встрече на шею, не тянули блокноты за автографами и не умоляли сделать общее фото и рассказать подробности.

Выиграл от всей этой шумихи только Блэк. Ведь количество ведьм, жаждущих познакомиться лично с национальным героем, зашкаливало. А Дамблдор от толпы обожателей отсиживался в школе и светил улыбкой только со страниц газет и журналов на фоне министерской верхушки.

Поттера было жаль больше всего. Он, может, тоже бы оторвался, купаясь в заслуженной славе, но по совету директора ему предстояло строить из себя семьянина еще месяца три — таков уговор. После чего я громко подам на развод и дам слезное интервью, что меня достало навязчивое женское внимание к своему мужу и нет сил терпеть подобное дальше. Короче, в этой истории мне отведена роль истеричной стервы. Но я не против, скорее бы только все осталось в прошлом.

Из этой шумихи и свалившейся популярности я тоже извлекла выгоду. Поговорила с Нарциссой, и мы, после совета с Люциусом и его бурных восторгов, зарегистрировали в Министерстве общественное благотворительное движение «Матери против войны». Удивительно, но тринадцать женщин из доморощенного женского кружка миссис Малфой, согласились на эту деятельность с удовольствием, никого не пришлось уговаривать. Видимо, заниматься общественным делом им виделось заманчивей, чем сидеть дома с шитьем, да и это укрепляло позиции мужей в организации. Хотя, конечно, чужие проблемы были им до лампочки, но репутацию нужно было зарабатывать.

Мы с Люциусом выделили им в помощь группу из шести человек из внешнего круга, а я, как «героиня», стала лицом организации, хотя по факту получала только отчеты, а всю работу делала Нарцисса и ее подруги.

Помогали ведьмам, оставшимся без жилья, навещали вдов, устроили в Хогсмиде детский приют с постоянным проживанием детей, оставшихся сиротами. И детский сад с первичным обучением, для детей тех ведьм, кто потерял кормильцев и вынуждены были работать, но не имели домовика, чтобы заботился о ребенке.

Там, кстати, теперь работала Трелони. Ее привел лекарь Бошан — наш человек в Мунго, как только ее выпустили из больницы после длительной болезни и потери голоса. Собственного дома и сбережений у нее не было, а из Хогвартса ее попросили. Дамблдору она теперь стала неинтересна, и ее уволили с выходным пособием в два оклада. Правда, работала она там недолго. За ней неожиданно приехал муж.

Эта девчонка на два года младше меня, уже успела выскочить замуж и сбежать от мужа после года совместной жизни, подписав бумаги на развод, так как гордилась своим пророческим даром и семейной фамилией и не хотела брать фамилию Хайггльботтом. После серьезного разговора выяснилось, что парень до сих пор к ней неравнодушен и все это время искал беглянку, а ее немота его ничуть не смущает. Девчонка, помыкавшись на вольных хлебах, похоже, тоже уже пожалела о своем упрямстве. Преданность и постоянство мужа ее впечатлили. А может, оценив свои будущие перспективы, она передумала. В любом случае, приняла его фамилию, и счастливые возлюбленные отбыли в Германию, что всех нас более чем устроило. Так, слава Великой, этот непростой период в моей жизни закончился.

* * *

За неделю моего отсутствия министерская проблема наконец сдвинулась с мертвой точки. Группе Малфоя удалось заручиться поддержкой десятерых нейтралов и взять под Империо двоих министров, включая Толстоватого, на которого я, опираясь на книги, и сделала основную ставку, имея в запасе пару фигур на возможную замену. Они получили метки при нашей личной встрече, после чего попали в группу к МакНейру и внесли свою долю в общую казну. Так же организация постоянно пополнялась новобранцами из министерских работников среднего звена, благо я с ними лично не встречалась.

Собрания теперь проходили почти каждый день. Требовалось рассчитать стратегию продвижения нужного нам человека на пост министра. Я, честно говоря, в политике разбиралась слабо, потому просто вспомнила пиар-акции и предвыборную агитацию современных кандидатов во власть и озвучила их Малфою. Он был впечатлен и сам все додумал и применил, с его изворотливым умом это особого труда не составило.

В процессе выяснилась острая необходимость в прессе. Отдельных политических изданий в магической Британии не было. Да и при нынешнем положении дел во власти этого и не требовалось — в «большой деревне» слухи и так расходились быстрее ветра, а газеты освещали только то, за что заплачено золотом. Не удивительно, что книжный Дамблдор не смог запретить в свое время статьи о сумасшествии Гарри и своем маразме, несмотря на свои заслуги перед обществом. У него просто не было столько золота, а влияния на прессу не имело даже Министерство — ведь это был частный бизнес кого-то из чистокровной верхушки.

«Пророк» — самое раскрученное издание в маго-мире, принадлежал нескольким пайщикам. Благо трое из шести были из наших. Двоим объяснили выгоду и взяли под обет о невмешательстве, а у последнего выкупили его долю — он был магически должен, и Мальсибер взял услугой, а со знающих взяли клятвы о неразглашении.

Рита Скитер уже работала в газете лет шесть, специальным корреспондентом — собирала и освещала местные сплетни. В газете явно не хватало размаха для ее острого изворотливого ума и амбициозности.

После «приглашения» и вежливой беседы она охотно вступила в организацию сама, без всякого давления. Получила метку внешнего круга, должность главного редактора с прибавкой к жалованью и тремя процентами акций «Пророка». И, надо сказать, ее персона стала самым весомым нашим приобретением.

Мне почему-то казалось после просмотра фильмов, что она наша ровесница, но оказалось, тетка лет на десять старше, полностью лишена иллюзий юности, и все, о чем мечтает — это карьера и достаток. Неудивительно, что она схватилась за наше предложение со всем энтузиазмом и рвением.

Предвыборной гонки в магическом мире не существовало. Просто когда приходило время смены главы, его выбирали путем голосования, и сюрпризов, кто это будет, не возникало.

Учитывая, что в Визенгамоте все друг друга знали, побеждал тот, за кого больше заплатили, ну или принудили другим путем. Дамблдор не зря накрепко засел в Хогвартсе. Как директор, связанный с замком магией, он знал обо всем, что происходит в школе, и мог при случае дать провинившимся второй шанс, а потом ловко использовать это обстоятельство в разговоре с родителями. Может, потому при его правлении, в школе процветала вседозволенность и всепрощение. Даже семейство Блэк, при всей спеси, никогда публично не поддерживали партию Лорда в Визенгамоте и просто воздерживались при голосовании, как и многие другие чистокровные — якобы нейтралы, у кого оказались не в меру шебутные отпрыски.

Миллисенту Багнолд сместили с поста министра после скандала в Международной конфедерации магов. Они были возмущены количеством нарушений Статута Секретности в ночь, когда пал Волдеморт. Маги по всей стране праздновали с размахом так, что даже магглы освещали чудеса и странности в своих новостях. Но на все претензии гордая женщина ответила:

— «Я отстаиваю и буду отстаивать наши неотъемлемые права на праздник», — после чего гордо ушла в отставку под громкие овации британских магов.

Выдвиженцем со стороны Дамблдора оказался Корнелиус Фадж. Карьерист, чистокровный сноб и далеко не магглолюбец, но зато нерешителный и подверженный чужому мнению. Его ничего не интересовало кроме кресла министра. Но к его большому сожалению за две недели до заседания Визенгамота в газете появилась большая разгромная статья с фотографией этого достойного семьянина, прижимающего к себе вырывающуюся в ужасе юную помощницу.

Мисс Литлс, восемнадцати лет отроду, как и ее недолгий патрон, была очень амбициозна. Но ее полукровное происхождение сильно мешало продвижению по карьерной лестнице. После доверительной беседы она с радостью согласилась оказать услугу мистеру Грейстоку за обещание места его личного секретаря.

Скандал прогремел на всю Англию. Девушку перевели из архива, где она пылилась на пару с никому ненужными бумагами, стажером на полставки в отдел Фаджа — помогать разбирать бумаги перед выборами. Корнелиус в силу возраста давно был равнодушен к женскому полу, потому очень удивился, когда стал недвусмысленно реагировать на новенькую помощницу. В итоге через неделю он не выдержал и прижал ее к стенке в порыве давно забытой и не свойственной ему пылкости. Несчастную спасли вошедшие не вовремя коллеги, а мисс Скитер в своей анимагоформе все зафиксировала. Снейп — гений в зельях, смог в небольшой срок изготовить девушке духи с добавками под конкретного человека, а Уэсли не зря носил звание мастера — его следящий кристалл, установленный в углу кабинета, был неподражаем.

Больше у Толстоватого достойных конкурентов не было. Зато были колдофото на фоне восстановленных домов и лавок, интервью с лекарями Мунго, которым отстроили новое крыло, слова благодарности магов с Косой аллеи, которым обновили уличные артефакты света и защиты. Потому десятого мая он от партии чистокровных консерваторов большинством голосов стал новым министром.

Это был прорыв и моя личная победа, вот только в глубине души чувствовала я себя препогано. Методы и способы достижения цели были мне отвратительны. Я постепенно превращалась в чудовище, и ничего не могла с этим поделать — честно играть в политику и контролировать организацию оказалось нереально. И я хорошо это понимала, как и то, что в ближайшие несколько лет не смогу скинуть эту обузу на другого. Но я предпочитала принимать реальность, как она есть, и по возможности не думать о неприятном.

Наконец-то можно было отдышаться, и я после официальных праздничных приемов в маноре Малфоя и в Министерстве две недели провела с дочерью во Франции.

У меня возникла проблема. Мой замечательный дом совсем не подходил для проживания ребенка. Он был мрачен и мал, а его главное преимущество — место силы. По сути, это было обрядовое жилище Жриц, не предназначенное для проживания в нем других магов. Его было невозможно надстроить и расширить магически. Но я посоветовалась с Эйлин и мы решили купить дом в Хогсмиде. К сожалению, в поселении дома не продавались, а мне бы не хотелось, чтобы Малфой в своем рвении дабы мне угодить, отжал жилище силой у кого-то из местных. Но он все же мне изрядно помог, когда я затеяла стройку — подогнал специалистов.

Люциус, узнав о моих затруднениях, сразу попытался преподнести мне в дар одно из своих поместий, но я решительно отказалась. Выкупила, не без применения магии, конечно, у маггловского муниципалитета часть примыкающей к моему саду пустоши и построила там новый дом, побольше, ведь Тори не могла жить без своих магических иллюзий. А теперь места всем было навалом. И хоть дом стоял не на самом источнике, а рядом, но магический фон был достаточно силен, чтобы домовики вполне могли там работать, как и все магические прибамбасы и кровная защита, что я перекинула с основного дома. Так что в начале июня Эйлин и Тори наконец переедут ко мне.

И все же мне не давала покоя женитьба Северуса. Эйлин постоянно капала на мозги, что нужно все выяснить, но я не торопилась это делать. Спрашивать — означало посвятить кого-то в свою жизнь, дать повод для давления, признаться в слабости и снова что-то решать. И я не спешила с вопросами. Но Эйлин была упряма, настаивала и мне все же пришлось это сделать.

Снейп все еще цедил сквозь зубы слова и бросал убийственные взгляды, словно бы его до сих пор заботила наша бывшая связь. Отношения накалялись, а его завуалированный сарказм перешел все границы. Еще немного — и другие заметят, тогда мне для сохранения авторитета, нужно будет что-то предпринять, а я не хотела до этого доводить. И все чаще подумывала отпустить его из организации, но Эйлин умоляла не пороть горячку.

— Мистер Малфой, не могли бы вы задержаться, — сказала я как-то после собрания. Тот с готовностью кивнул и присел на место, пока остальные степенно разошлись.

— Мне бы хотелось расспросить вас о мистере Снейпе, — начала я издалека. — Как вы знаете, мы дружили и волею судьбы надолго расстались. А когда снова встретились он вовсе не стремится к общению. Что с ним произошло за это время? Я его не узнаю, да еще этот скоропалительный брак. Он даже не сообщил, что женится.

Малфой одарил меня долгим и понимающим взглядом и кивнул. Думаю, он уже все давно про нас понял, но предусмотрительно молчал.

— Это весьма печальная история, миледи, — начал он. — Сначала Снейпу несказанно везло. Повелитель оказал ему честь, оценив его талант и приняв во внутренний круг сразу. Но вскоре он чем-то его сильно прогневил и впал в немилость. В организации большинство от него отвернулись, не желая злить повелителя. Долохов единственный взял его под свое покровительство — он всегда плевал на авторитеты и подчинялся только Лорду. В конце концов Снейп заслужил авторитет среди наших, но близко ни с кем не сошелся, так и остался одиночкой. Потом на манор семьи Морвилл было совершено нападение. Мракоборцы всегда не особо церемонятся, а родовая защита старины Морвилла была выше всяких похвал. Пока авроры в дом пробились, им сильно досталось. Вот они и разгулялись позже от злости. Не знаю, что там Марк увидел, когда в дом ворвался, только от дома камня на камня не осталось. Только родовая библиотека в подвале и сохранилась — туда доступ только члены семьи имели. А оба сына, престарелая мать и сам Марк погибли, выжила только Кристина, хотя умереть в ее случае было бы милосердней.

— Какой кошмар, — искренне ужаснулась я, — даже не предполагала, что мракоборцы на такое способны.

— Не все, миледи, — возразил Люциус и помрачнел, — но попадаются и фанатики, типа Грюма. Для таких все мы отродья тьмы.

— И что было дальше? — решилась спросить, уже догадываясь, какой будет ответ.

— Когда наши подоспели, уже все кончено было. Моя супруга поначалу девочку к нам взяла — она ее крестная, они с ее матерью дружили. Кристина долго болела, думали не оправится, но она выжила, правда, с той поры словно не от мира сего. Не разговаривает и прикасаться к себе не позволяет. Лорд приказал ее за кого из наших замуж отдать. Род чистокровный, старый, а что порченая — можно и глаза закрыть, да только девчонка в тягости оказалась.

— Бедное дитя, — посочувствовала я, невольно вспомнив Тори, и содрогнулась. — Давайте без подробностей, Люциус, а то я сегодня не усну.

— Так уже конец истории, — отозвался Малфой. — Чужую обузу на себя никто брать не хотел. Кому понравится чужого пащенка наследником делать. Наши все отказались, а магглокровке чистую кровь отдавать неприемлемо. По-хорошему, добить бы ее, чтобы девчонка не мучилась, — цинично добавил Малфой. — Но Лорду нужна была библиотека, а туда только представители семьи войти смогут. Вот ее и сплавили на Снейпа. Он полукровка и в немилости, кому, как ни ему. Наказали заботиться и следить, чтобы себя не порешила. Потому он и не хвастается своей женитьбой. Наши-то все в курсе, а вы человек новый, вот и не знали.

— Благодарю, мистер Малфой, — выдавила я после его откровений. — Вы меня очень выручили. Было бы неловко, начни я спрашивать у него самого, — и вежливо выпроводила его вон.

* * *

После откровений Малфоя я долго была сама не своя. Мысль, что я не ошиблась, и Северус меня не предавал, грела мне сердце и одновременно рвала на части. Но в любом случае, я никогда не буду бороться за счастье с ребенком, да еще с такой трагической судьбой. Девочка заслужила спокойную жизнь, и я даже стала в свободное время подыскивать ей подходящий обряд и зелья в бабушкиной тетради, чтобы излечить ее душевную боль. И все же мне было тяжело осознавать, что, как оказалось, Северус несчастен. Я довольно легко смирилась с его счастьем, но его мучения приносили мне боль — ведь я даже не могла их облегчить.

А он, как назло, продолжал испытывать мое терпение, как ребенок, что ищет границы дозволенного, пока не получит наказание. Так продолжаться долго не могло и, наконец, мы сцепились.

Обычно мы не оставались наедине, а тут, после собрания попросила задержаться его и Люциуса. Внезапно возникла птица-Патронус, и Малфой торопливо извинился и убежал, оставив нас одних. Странно, но я относилась к Северусу ровно и даже обида сгладилась постоянной занятостью. Так что неловкости не испытывала и обратилась к нему спокойно.

— Мистер Снейп, это список зелий для женского общества, — доброжелательно сказала я, протягивая ему свиток. — Первые три нужны уже завтра, остальные в течение недели.

— Будет исполнено, миссис Поттер, — как всегда язвительно выплюнул Северус, не скрывая сарказма. Вот что ему неймется? Во мне сразу поднялось раздражение.

— Ну что вы, мистер Снейп, — все еще спокойно ответила я, — к чему между нами такой официоз? Мы же дружили с девяти лет, а теперь даже работаем вместе.

Он демонстративно хмыкнул и скривился.

— В таком случае, простите миссис Поттер, что по старой дружбе не поздравил вас с замужеством, — с издевкой выдал он. — Виноват. Ах да. Вы же запретили мне вам писать.

Его слова сорвали клапан на моей злости, и она устремилась наружу. Я больше не могла сдерживать ее напор. Хотелось причинить боль этому придурку, что продолжает вести себя, как пацан, вместо того, чтобы вести себя по-взрослому, принять прошлое и жить дальше.

— Да ладно, мистер Снейп, — улыбнулась ему, — я вас давно простила. Я и сама вас не поздравила. Тем более, нам с Джеймсом было не до поздравлений. Медовый месяц и все дела. Но я, пользуюсь случаем и поздравляю вас сейчас. Счастья вам и вашей избраннице.

Северус побледнел, сжал кулаки и глянул с такой яростью, словно бы мы стояли у барьера и собрались стреляться.

— Благодарю, — процедил он и ухмыльнулся, — но зная мистера Поттера, бесполезно желать вам того же. Из всех магов вы выбрали наихудший вариант. Даже не знаю, как нужно отчаяться, чтобы вляпаться в Поттера.

«Ну все, Снейп, ты труп», — подумала я, давая себе волю. Сочувствие потонуло под лавиной злости. Я тоже могу легко обвинить во всех проблемах его.

— Может, потому, что ребенку нужен отец? — усмехнулась я. — А «мой папа-герой!» звучит куда лучше, чем — «мой отец Пожиратель смерти и убийца», — отчеканила я и угрожающе прищурилась.

Удар был силен, и Снейп даже пошатнулся, но меня уже понесло, и было не остановиться. Обида и злость требовали выхода и крови врага. А Снейп в данную минуту был мне врагом.

— Ты забываешься, Северус, — продолжила я. — Когда-то я говорила тебе не брать на себя чужую вину, но ты пошел дальше и стал обвинять во всем меня. Почему ты просто не мог заткнуться и держать свои претензии при себе? Что же, ты хотел правды, ты ее получишь. Только не захлебнись ею, — со злостью выплюнула я. Нет, не так я хотела рассказать ему о дочери, но поток обличений было уже не остановить. Слишком долго я жалела его, пришло время пожалеть себя.

Снейп стоял напротив меня, поджав бледные от злости губы и опаляя полным ярости взглядом. У меня, как думается, вид был не лучше.

— Какого лешего ты, Снейп, все обиженного и оскорбленного из себя строишь? — с холодной яростью выплюнула я. — Ну конечно, стерва Лили тебя цинично использовала, а потом бросила и свалила к другому парню. А ты, выходит, и не виноват совсем. Ты же, бедолага, и представить не мог, что этим закончится, когда в Пожиратели подался. Заполучил себе девчонку и успокоился — куда эта дурочка от тебя теперь денется? Галочку поставил, а теперь можно и собственной карьерой заняться. Знал, что я от Лорда всю жизнь бегала, и все равно самолично на блюдечке принес, чтобы только в свой нацистский клуб вступить.

— Я тебя спасти хотел, — огрызнулся он, — всю жизнь не пробегаешь, и, как не прячься — все равно найдут. А когда бы Лорд победил и власть сменилась, то тебя в любом случае принудили к сотрудничеству, только уже не на наших условиях. А так ты под моей защитой была. Никто тебя в организацию силком не тянул. Занималась бы своими делами, как та же Нарцисса и другие леди. Но ты же всегда по-своему поступаешь, — презрительно скривился он, — какое тебе дело до чужих чувств.

— Да что ты говоришь? — усмехнулась я. — Да у тебя Гриффиндор головного мозга, Северус. Значит, я должна была, как Нарцисса, у окошка сидеть, кружева вязать и ждать, когда мой «герой» с очередного рейда вернется? От крови грязнокровок отмоется, и этими руками, что людей пытал, ко мне обниматься полезет? Нахрен мне такая безопасность не сдалась, Снейп, — процедила сквозь зубы, — и жить так я не желаю, потому и ушла. Почему только я одна понимать тебя должна? Сколько тебе шансов давала, а ты все равно свои непомерные амбиции выбрал. Возможность возвыситься над всеми, кто тебя в Хогвартсе знать не желал, поставил выше наших отношений. Конечно, стать правой рукой повелителя и потеснить Малфоя звучит куда заманчивей и престижней, чем жить в безопасности во Франции с грязнокровкой и возглавить собственную лабораторию. Кому из твоих дружков дело будет до твоих успехов в чужих краях, когда тут можно всем разом носы утереть.

— Думай, что хочешь, — упрямо прорычал Северус, не желая сдаваться, — ты просто никогда мне не доверяла и не любила. А когда подвернулась возможность выбросила, как ненужную вещь, только Поттер на горизонте замаячил.

— А ты, смотрю, от своей большой любви мне с готовностью эту возможность предоставил, — съязвила я. — Так вот, Северус, может, я и стихи тебе не посвящала, и звезды в твою честь не называла, но любила тебя, как могла и умела. Любовь, она у всех разная, чтоб ты знал. Заботилась и в свободе не ограничивала. И как ты этой свободой распорядился? Ты даже ради любви ко мне не захотел ни капли измениться, потому что эгоист до мозга костей. И кого твоя внеземная любовь осчастливила? Меня? Может, она и великая, да только для тебя одного — высшая степень эгоизма. Тоже мне, Рыцарь Печального Образа нашелся. Дон Кихот доморощенный. Живешь в выдуманном мире и мнишь, что совершаешь подвиги ради прекрасной дамы, а на саму даму тебе наплевать, иначе ты бы обо мне думал, а не о пожирательской карьере и Темных искусствах. Неужели и теперь, после этих лет служения Лорду, рейдов и грязи, о которых я тебя предупреждала, ты все еще будешь утверждать, что я не права была?

— Что же ты такого пропащего эгоиста, как я, полюбила? — ухмыльнулся он, не скрывая издевки, но тут же отводя взгляд и привычно уводя от темы, уходя в обвинения. — Пожалела убогого Нюниуса? Снизошла? Думаешь, я не знаю, что у меня ничего не было, чтобы привлечь такую девчонку, как ты? — с горечью, которую в запале и сам не заметил, добавил он, сводя на нет мою злость.

— Потому и полюбила, что дурой была, — честно ответила я, успокаиваясь и устало вздыхая, — а когда во всем разобралась, уже поздно было, привыкла к твоему слепому обожанию. Без него пусто на душе. Пророс в сердце, как дьявольские силки опутал, и не вырваться теперь.

Он так ничего и не понял, вернее не хотел понимать и слышать. Вся наша ссора превращалась в банальный слив взаимных обид — просто бессмысленное сотрясение воздуха не несущее истины, ведь у каждого своя правда, недоступная другому. По крайней мере, сейчас. Мы мыслили слишком по-разному, чтобы понять друг друга. Мой злой азарт поневоле рассеялся в пространстве, и больше уже не хотелось что-то доказывать и обвинять.

— А что тебя удивляет, Северус? Захотелось циничной идиотке в сказке пожить. Героиней романа себя почувствовать. Особенной. Единственной. Когда любовь чиста и высока. Навсегда. Через время, через разлуку, через смерть. Патронус и душа одни на двоих — Всегда. Я вполне знаю цену мужской любви, — уже апатично добавила я, не торопясь направляясь до кресла, с удобством присаживаясь и прямо встречая его недоуменный взгляд.

— Я совсем не уникальная девушка, Северус, хоть и красивая и не глупая. И для меня не секрет, почему все эти успешные и видные парни вокруг меня вьются, и чем я их привлекаю. Но незаменимых людей нет, и каждый из них, в случае чего, легко забудет меня и станет не менее счастливым с другой женщиной. Их любовь, какой бы сильной и настоящей не казалась, для меня недорого стоит. Я с ней знакома и знаю ей настоящую цену. Она одинаково начинается и одинаково заканчивается. А вот ты — другое дело. Твоя любовь для меня непонятое и невиданное откровение, Северус, — она не имеет конца. Уверена, что ты не смог бы меня заменить никем, даже если нашел кого-то лучше. Не смог стать счастливым без меня. Никогда. Ни в этой, ни в другой жизни. Это и привлекло меня к тебе, а не жалость, и что ты там еще себе напридумывал. Разве я могла пройти мимо таких сильных настоящих чувств и не ответить на них взаимностью? Если классики утверждают, что можно полюбить за муки и сострадание, то вслед чужой любви тоже вполне возможно. Теперь это знаю по себе. Пусть я не способна в силу характера светить сама, но отражать твой свет мне по силам. Гореть чужим огнем тоже прекрасно. Но я ошиблась.

— Ошиблась? — возразил Северус, на лице которого странным образом проступила радость и сомнения. — Ты не веришь моим чувствам? Я говор…

— Верю, — перебила я его, — конечно верю, но теперь они не имеют значения. Я поняла природу твоей любви только недавно. Когда ты не послушал и все же побежал к Дамблдору просить за меня.

— Он тебе рассказал? — отпрянул Снейп, побледнел, а потом покрылся некрасивыми красными пятнами, на мгновение прикрыл веки и стиснул кулаки. Когда он снова на меня посмотрел, то в его взгляде, как я и подозревала, не было и капли вины, только досада и отчаяние. Стыд, что я узнала неприглядную тайну его унижения, и его гордость пострадала, а вовсе не раскаяние.

— Нет, — ответила махнув небрежным жестом на глаза, — забыл, что я уже знала будущее? Ты просил у Лорда за мою жизнь, Северус. Сейчас ты скажешь, как всегда, что делал это только ради меня, но это вранье. Ты тогда думал только о себе. Тебе нужно было сохранить мне жизнь ради себя самого, и плевать ты хотел на мои чувства. Разве ты тогда думал обо мне? Думал, в какой агонии я бы жила потом без мужа и сына? Даже сейчас ты не в силах понять, что сделал не так, Северус. Ты бы тоже, конечно, это понял, но слишком поздно, только после моей смерти. Ты всю жизнь думал только о себе, потому и предал одного хозяина, потом другого, и поспособствовал убийству обоих — ведь они оба лишили тебя самого важного и должны были поплатиться. Твоя любовь и верность всегда принадлежали только тебе одному, а я лишь та, которую ты избрал, чтобы их разделить с тобой.

— Это неправда, — пылко возразил он, не понимая меня, резко опустился передо мной на колени, обхватив мои ладони руками, — я был искренен с тобой, Лили. Поверь.

— Конечно. И не сомневаюсь в твоей любви, Сев, — легко согласилась я, не отнимая рук, — потому и доверилась тебе. Но причина твоей любви не я сама — Лили Эванс из плоти и крови, а ты и твои фантазии. Ты сам придумал себе образ и влюбился в него.

— Ты ошибаешься, Лили, — отчаянно, с жаром возразил он, не желая признавать правду, не видя ее.

— Разве? — грустно улыбнулась я. — Ты совсем не знаешь меня, Северус. Не знаешь, что я люблю пионы и ромашки, а не лилии и розы, которые, по твоему разумению, мне больше подходят. Ты уготовил мне в своей жизни роль прекрасной ожившей статуи, и с одинаковым рвением приносил бы цветы и к моим ногам, и к надгробию. Тебе даже не обязательно быть рядом — вполне достаточно знать, что я существую на свете. Ведь пока я живу, твоя любовь будет отражаться от меня, где бы я ни была, как от зеркала. А оно должно быть безупречно, чтобы не исказить твой свет. И не обязательно знать, какая я на самом деле, тебе вполне хватает своих грез — они покрывают все мои возможные недостатки.

— Да нет же, Лили, ты все не так понимаешь, — возразил он в отчаянии, уткнувшись лбом в мои руки, не в силах высказать свои мысли.

— Увы, но это ты заблуждаешься, Сев. Ведь я обычная девчонка — не лучше других, а может и хуже. Мне не чужды комплексы и неуверенность, хотя ты вряд ли в это поверишь, глядя на меня — я научилась это скрывать. Потому мне и необходимы были твоя бесконечная вера в меня и искреннее восхищение. Я попыталась стать той, кем не являлась. Но я не умею себе врать. Твои возвышенные чувства не делают меня лучше — это приятный самообман, не имеющий никакого отношения к реальности. И я наконец это осознала и приняла себя такой, какая есть. И ты необходим мне, с твоей искренностью и любовью ко мне, чтобы в твоих глазах видеть себя такой, какой меня задумал Бог, и какой я никогда не буду. Потому ты самый дорогой и любимый для меня человек на этом свете. Присядь, пожалуйста, мне нужно сказать тебе что-то серьезное, — попросила я, мягко высвобождая вспотевшие ладони. Он послушно опустился в соседнее кресло, упрямо порываясь мне что-то возразить. Но мне не хотелось спорить — в этом уже не было никакого смысла.

— У нас с тобой есть дочь, — не стала ходить вокруг да около, — ее зовут Виктория. Третьего мая ей исполнилось два года. Ее воспитывает Эйлин. На следующей неделе они приедут сюда, но если хочешь их навестить сам, дам тебе порт-ключ до усадьбы на Корсике.

— Что? — опешил Северус, явно не ожидавший такого поворота. Судя по его расфокусированному взгляду, в голове у него ни одной четкой мысли.

— Я ждала ребенка, когда мы расстались, просто не успела тебе сообщить. Только давай не будем обсуждать прошлое и искать виноватых, — торопливо возразила, пока он не пришел в себя и не засыпал обвинениями по новой. — Я не сказала тебе, потому, что ты тогда уже служил Лорду, а я не хотела рисковать.

— А Поттер? — отмер Снейп все еще не в силах поверить. — В «Пророке» писали у вас сын, а потом что-то про ловушку…

— С Джеймсом у нас был фиктивный брак, — охотно призналась ему, — и мальчик был наколдованной приманкой для Лорда. Но я благодарна, что Поттер все это время защищал меня и ребенка, и даже был готов умереть за посторонних, по сути, людей. Он неожиданно оказался надежным мужчиной. А сразу после падения Лорда мы с Поттером развелись, как и договаривались, хотя официально о разводе сообщат в конце следующего месяца. Тори все это время жила с бабушкой на Корсике. Я и сама видела ее всего два раза за все это время. Прости, но я не знала, как рассказать тебе о дочери потом, ведь ты был уже женат.

— Лили, мой брак, — с горячностью начал Снейп и поперхнулся на полуслове, меняясь в лице и бледнея, словно только что о нем вспомнил.

— Я знаю, Сев, — перебила я, не решаясь на болезненную для нас обоих тему. — Это уже не важно. Мне главное, чтобы ты знал о Тори, а об остальном поговорим в другой раз. А теперь извини меня, я очень устала. Так дать тебе порт-ключ?

— Думаю, неделю я выдержу, — поводив в задумчивости по нижней губе указательным пальцем, ответил он. — А у тебя нет ее колдофото?

Сняла медальон и подала ему. Он взглянул и одарил меня долгим задумчивым взглядом с нотками радости. И тут я вспомнила, что кроме Тори, в кулоне было колдофото нас с ним и Эйлин, и неожиданно для себя смутилась.

— Она красавица. Похожа больше на Блэк, чем на нас, — отмер Снейп и растерянно улыбнулся, — рад, что девочка не унаследовала мой нос. Это было бы ужасно. — А у меня промелькнула мысль, что если бы сейчас хоть на секунду усомнился в своем отцовстве, я бы его заавадила на месте без всякого сожаления.

— Она пошла в деда, — улыбнулась я, подходя ближе и склоняясь к медальону в его руке, рассматривая дочь. — Волдеморт был моим отцом. Потому я и скрывалась от него, — с некоторой заминкой добавила под его шокированный взгляд. — Что, разочарован? — грустно усмехнулась на его реакцию.

— Не особо, — нарочито спокойно ответил он и перевел взгляд на дочь, — зато теперь мне многое стало ясно. Сколько в тебе еще тайн, Лили?

— Достаточно, чтобы свести с ума любого, — ухмыльнулась я, забирая кулон и возвращая его на место. — Надеюсь, ты понимаешь, что все, что я рассказала, это наша с тобой тайна, Северус?

— Постой, Лили, — подорвался он, когда, дождавшись его кивка, я направилась к выходу. — А как же мы теперь? Мои чувства не изменились, но ты же понимаешь, что я не могу оставить Кристину и ребенка. Я поклялся о них заботиться и сдержу слово.

— Я бы разочаровалась в тебе, Сев, если бы ты смог их бросить, — мягко улыбнулась. — У меня сейчас нет сил и времени решать этот вопрос. Достаточно, если ты перестанешь кидаться на меня с обвинениями и не будешь усложнять жизнь — она у меня и так непроста. Не знаю, как тебе, но мне легче, что мы с тобой все сегодня прояснили. Пока, Сев. Не забудь список зелий.

— Пока, Лили, — эхом повторил Снейп, с неохотой выпустив мою ладонь и провожая долгим взглядом.

Эти откровения дались мне не просто, и я еще долго от них отходила. Но все равно была рада, что между нами теперь нет секретов. Правда, меня немного разочаровало, что Северус мало изменился за эти три года. Пережитые разочарования, боль и одиночество не сделали из него того надежного и рассудительного мага, каким я помню его из книг. Его порывистость и подростковый максимализм остались при нем, только лишь обогатившись сарказмом и едкостью выражений. Еще немного и он превратился бы в желчного нелюдимого брюзгу. Надеюсь, что теперь он станет спокойнее, зная, что он мне все еще дорог, и я оставила его не из-за любви к другому парню. А Эйлин и Тори смогут окончательно его утешить.

Я долго размышляла, почему так к нему привязалась и не могу забыть, когда вокруг полно достойных мужчин? И наконец поняла.

При всей привлекательности и талантах я очень не уверена в себе. Это тянется еще с прошлой жизни. Родись я в другой семье у любящих родителей, в достатке, похвалах и восхищении, то выросла бы в обычную стервозную особу, которых полно среди видных и уверенных в себе девчонок. Но увы и ах, я вовсе не такая.

При внешней уверенности мне требуется подтверждение со стороны, что я красивая, талантливая и достойная любви. И в каждом восхищенном взгляде мужчин я хотела видеть это подтверждение. Может, потому и не решилась на постоянные отношения в свое время. Мне было проще уйти раньше, чем во мне разочаруются и снова бросят — спасибо моему первому-бывшему.

Подобное притягивает подобное, как бы странно это ни звучало. И Северус, видимо, привлек меня именно поэтому. Мне было бы неуютно с кем-то, вроде любящего, самоуверенного и легкого в общении Поттера. Этот светлый мальчик не смог бы полюбить настоящую меня, со всей тьмой, что я скрываю, и кучей комплексов. Он бы не был счастлив рядом со мной и рано или поздно разочаровался и стал бы тяготиться нашими отношениями. Его бы со временем стала бесить моя отстраненность, а меня раздражать его неуместная жизнерадостность и легкость существования. Как бы гармонично для всех мы со стороны ни смотрелись.

А Северус болел и маялся тем же, чем и я — в этом мы были одинаковы. Перед ним не стыдно быть самой собой. Недостатков он не увидит, а достоинств еще больше припишет, чем они есть. А его собственной неуверенности позарез требовалась Лили, чтобы отражать его же собственную любовь обратно. Ведь сам себя он, как и я, любить не умел и не мог, потому что верил и не сомневался только в себе самом. Мне же, видя любовь и обожание в его глазах, не требовалось подтверждение собственной значимости от других мужчин — хватало маниакальной любви Сева. Мы нашли друг в друге то, в чем нуждался каждый из нас. Дополняли друг друга, идеально подстраивались. Потому нам и было так хорошо и спокойно вдвоем, словно мы сто лет прожили вместе.

Эйлин, кстати, наверняка тоже страдала тем же самым, по молодости в свое время, потому и понимала нас обоих еще раньше, чем мы сами себя поняли и разобрались в себе. Вписалась в наши отношения так крепко, как не всякая мать, понимая и переживая сильнее собственной дочери. Короче, философия и самоосознание — это, конечно, хорошо, но как решать нашу проблему я, увы, не представляла.

После откровенного разговора с Северусом с души словно тяжелый камень упал. В мою жизнь вернулись спокойствие и уверенность, а проблемы… что проблемы, они будут всегда. Главное, мы живы. И пусть Сев теперь не со мной, но его незримая поддержка, верность чувствам, вера в меня — и есть ощущение той самой стены, что защищает и скрывает меня от опасностей и одиночества этого мира. Знать, что ты не одна — это дорогого стоит.

Метку я с Северуса дня через два сняла. Долго думала, но решила, что так будет правильно. Оставила лилию для связи, а змею убрала и отменила все обеты: захочет — уйдет, а захочет — останется мне помогать. Посчитала как-то некорректно отцу собственного ребенка настолько не доверять, чтобы всецело контролировать. Тем более что он ради меня сам быстрее погибнет, чем предаст. А если так когда-либо и случится, то в таком мире мне самой тошно жить будет. Короче, ему я всецело верила. Так что отношения у нас наладились, примерно так, как когда мы в Хогвартсе дружили. Он явно оценил мой жест доброй воли и возможность сблизиться, хотя бы как друзья.

Очень хотелось рвануть сразу к Эйлин — поделиться новостями. Но увы, дела настаивали на моем личном присутствии. Собрания проходили почти каждый день и всем Внутренним кругом — новые реформы требовали обсуждения всех членов ордена.

В принципе, особых споров не возникало — орденцы проявили недюжинную солидарность в политических вопросах. Да и неудивительно, я пользовалась планом из набросков самого Лорда. Правда, пришлось окоротить недовольных на пункте о грязнокровках.

— Но ведь это недопустимо, миледи, — возмущался Вигинз из отдела контроля учета магглокровных детей, настаивая на запрете их обучения в Хогвартсе и работных колониях — читай, коцлагерях. — Разве не в этом был смысл войны, — распинался он, — чтобы взять под строгий контроль рождение грязнокровок и сократить рождаемость маггловских выродков? Определить им соответствующее место и найти каждому применение на благо общества, дабы уничтожить риск прихода во власть этих потомков жалких вырожденцев-сквибов? Нам с лихвой хватило Нобби Лича и его возмутительных маггловских реформ.

— Но грязнокровки в умелых руках тоже достойный ресурс, — не менее возмущенно ответил Уэйнрайн из отдела магического правопорядка, который с ним жарко спорил вот уже минут двадцать под гулкое перешептывание остальных. — Не все они потомки сквибов, есть и непризнанные бастарды, и потомки угасших родов. Равнять всех под одно лекало я считаю неразумным. Простите великодушно за мой тон, миледи, — поклонился он.

— Ничего, Родерик, мы вас услышали, — благосклонно кивнула, разрешая мужчинам сесть на свои места. — Мистер Вигинз, — холодно ответила второму оппоненту, — видимо, вы запамятовали, что я тоже, в некотором роде, грязнокровка, и моя сила притом не меньше вашей, — усмехнулась под его панический взгляд и выпустила немного магии. — Но если вы сомневаетесь, то я в любой момент могу вам это доказать. Так вот, господа, — обратилась ко всем присутствующим, — ваше отношение к грязнокровкам в корне неверно. Все магглорожденные — это либо, как верно напомнил мистер Уэйнрайн, потомки угасших родов и непризнанные бастарды — плоды ваших любовных похождений, либо пробудившиеся. А что до сквибов, так у них не может родиться волшебник — это тупиковая ветвь магической эволюции, результат ваших противоестественных манипуляций с собственной кровью. Мы, маги, не отдельная элитная раса, как вам мнится, а обычные люди с необычными способностями. И законы природы на нас тоже вполне действуют.

— Но как же магглокровки, миледи, кто совсем не имеет в себе волшебной крови предков? — аккуратно отважился спросить Мальсибер. — Кого вы назвали пробудившимися. Ведь будь они чистым порождением магии, старые рода их отбирали бы в семьи еще на платформе первого сентября. Но многовековой опыт показывает, что они магически слабы и вероятность рождения сквиба в браке с маггокровкой возрастает в разы. С тех пор, как в магическом высшем обществе стали практиковать союзы только с представителями чистой крови, рождение сквибов почти сошло на нет.

— Я объясню, — улыбнулась я. — В этом всецело вина ваших предков, господа. Каждый маггл, кроме потомков сквибов, имеет в себе зерно магии — спящий ген. Абсолютно каждый. Конечно, он никогда не станет полноценным волшебником, ведь у него нет магического ядра — генетической аномалии, развивающейся в организме посредством многовековой практики накопления и усиления магической силы, но развить в себе чувствительность к магии магглу тоже вполне под силу. В каждой религии, культе и духовных практиках есть проверенные временем методы, позволяющие прикоснуться к магии. Увидеть невидимое, развить восприимчивость к эмоциям и влиянию на другие объекты — эмпатию, считывать мыслеобразы и защищать разум дисциплинируя чувства — менталистика, предчувствие, прорицание и даже левитация. Конечно, на это поверхностное баловство, для которого вам понадобиться только небрежный взмах палочки, магглу потребуется большая часть жизни и каждодневных тренировок. Но факт остается фактом — магглы тоже чувствуют магию и могут развить к ней восприимчивость. Ваши предки, все без исключения, тоже когда-то такими были и с этого начинали.

— Но как тогда магглы могут полноценно развить магическое ядро? — спросил Нотт. — Если оно переходит только по наследству. И почему тогда все магглы не являются волшебниками в таком случае?

— Потому, что зерно магии развивается само, в подходящем теле, обеспечивая образование магического накопителя и преобразователя — ядра, — ответила я. — Например, предки жили на месте силы или занимались духовными практиками и специально развивали чувствительность к магии, совершали обряды, но конечно не стали волшебниками, но уже в зачатом ими ребенке под влиянием усвоенной ими природной магической энергии произошли изменения на генетическом уровне, обеспечивая необходимую мутацию. Такой ребенок, словно белый лист, как представитель первого поколения волшебников, будет чист от проклятий, хоть, конечно, и не обладая родовыми дарами и особой магической силой.

— Но сквибы, миледи? — не сдавался Нотт. — Почему тогда от чистых от проклятий магглокровок родятся сквибы?

— Потому, что магия рода подавляет магглорожденных при их введении в род, мистер Нотт, — ответила я. — Потому сквибы бывают и родятся, что они, магглокровки, чисты. Включается механизм очищения рода. Вы не задумывались, почему в мире так мало волшебных школ? Например, на огромной территории Советского Союза только одна небольшая школа, куда принимают детей из ближайших стран тоже, и избытка учеников при этом не испытывают. Даже в Германии нет своей школы. Шармбатон и Дурмстранг принимают выходцев со всех континентов и тоже не страдают от наплыва учащихся. А в небольших странах если и есть местные школы, то обучают там только астрономии, зельеварению и другим наукам на грани с маггловким миром — те базовые знания, что дома профессионально не смогут дать сами. Америка в этом смысле богата учебными учреждениями, но и то, пожалуй, потому, что страна молодая, куда стекаются не имеющие потомственного дара выходцы первых поколений магов дающих стабильно здоровое, но не столь сильное без поддержки рода и явных даров, потомство. Все потому, что в отличии от магической Англии, только часть магов из других стран пошли по пути развития ритуалов, а остальные потомственные ведьмы, шаманы и колдуны передают знания по старинке, и в собственных школах не особо нуждаются.

— Ритуалов? — оживился Малфой.

— Да, Люциус, ритуалов, — кивнула я. — В обычном магическом мире практикующим обряды нет преемственности передачи магического дара от близких родственников друг другу непрерывно, как от матери к дочери, и от отца к сыну. Может пройти много лет или даже пара столетий, когда в семье родится магически одаренное дитя, чтобы его пра-пра-прабабка-долгожительница перед естественной кончиной успела обучить себе достойную преемницу. И между ними двумя всегда будут рождаться поколения обычных людей, на которых магия отдыхает — копит силы для появления наиболее сильного потомка, ведь сильный родовой дар потянет не каждый. Да и маггловские родичи не сидят, сложив руки, а все это время совершают обряды и благодарения Высшему, чтобы усилить семейный дар предков и очистить род от накопленной скверны. Это естественный процесс, обеспечивающий магически одаренного и здорового потомка без какой-либо потери силы. Но в Британии маги пошли путем ритуалов.

— А разве это не одно и то же, миледи? Обряды и ритуалы, — робко спросил мой секретарь под недовольные взгляды остальных.

— Нет, Роберт, — ответила я, скрывая лукавую улыбку. — Обряды доступны даже магглам. Это некие примитивные действия, воззвание к Высшему, благодарность за милости, просьба о помощи — вверение себя добровольно в его руки. Если маггл будет постоянен и усерден в своем желании, то рано или поздно свяжет себя с Высшим и будет способен на все те чудеса, о которых я говорила ранее, хотя и не сможет никогда развить в себе силы для полноценной магии. Да и Высшее всегда само будет контролировать его силу, пока он к нему привязан, а при лености и изменению в настрое маггл легко лишится этой силы навсегда. Первые волшебники тоже начинали с обрядов, усиливая и очищая свой род, потому в то время жили очень сильные маги, хотя и встречались довольно редко, нежели теперь. Проблема в том, что при всей мощи личной магии им мешал контроль силы Высшим, они не могли ее использовать по своему разумению и мечтали от этого контроля избавиться. Потому они и обратились к ритуалам. В таком случае прерывается прямая связь с Высшим и перекидывается на призванного посредника. Это позволяет получать стойкий и планированный результат колдовства. В итоге в силе волшебники потеряли, зато получили полную свободу действий. Но теперь они сами отвечали за свое колдовство — несли ответственность перед Высшим. Это повлекло деградацию магического кодекса. Колдуны и ведьмы перестали жить отшельниками и всецело служить магии, очищая и поддерживая магический фон на своей территории. Стали поклоняться собственной силе, заводить семьи, брать ценности за магические услуги и исцеления, женились, образовывали род, экспериментировали с кровью. А с увеличением количества магов пришла надобность в преемственности. Волшебники разобрали места силы, за долгую жизнь накопили богатства и встала необходимость передать все наследнику.

— Но разве это не естественное желание каждого, миледи? — фыркнул Стивенсон и бросил лукавый взгляд на остальных. И все одобрительно закивали.

— Конечно, Артур, — легко ответила я, — только сквибы и магглы роду не наследуют, а одаренные наследники не в каждом поколении рождаются. После стычек за территорию и места силы времени не стало, чтобы спокойно ждать, когда в потомке магия проснется. А после ритуалов маги стали теперь в каждом поколении рождаться. Только вот каждое следующее слабее предыдущего оказывалось — теперь ответственность перед Высшим и потомки тоже несли — как кровные проклятья рода. Обряды очищения забылись, скверна рода в крови копилась, вот и поперли со временем наследники больные, слабосилки, а то и вовсе вырождались до сквибов. Потому и магглокровок родится в наше время больше, чем раньше, для баланса, на замену угасшим родам, — подытожила я под гнетущее молчание.

— Но, миледи, — отмер Мальсибер, — почему тогда в браке с магглорожденными риск получить сквиба выше?

— Корбан, вы чем слушали? — усмехнулась я. — У магглокровок нет ритуального договора с посредником — они чисты. А у таких после вхождения в древний род не обязательно дети магами будут, если сила рода велика и ребенок ее не потянет. А договор с посредником действует. Тут пятьдесят на пятьдесят. В браке между собой магглокровки стопроцентно здорового магического ребенка получат — ибо у них нет накопленной веками силы, чтобы передышку делать. А заиметь от магглокровок гарантированное магическое потомство представителю древних родов можно только в случае, если он сам отлучен от рода и род и договор на него не давят. Тогда родятся стопроцентно сильные дети.

Лорд Волдеморт был не признанным родом полукровкой рода Гонт. Его мать изгнали из рода после брака и побега с магглом. Том Реддл, его отец, и его маггловская семья много столетий жили на территории, граничившей с местом силы Гонтов, впитывали его силу. Потому Лорд стал самым сильным магом на островах и унаследовал родовые дары и первозданную силу рода матери без проклятий рода.

Отец Альбуса Дамблдора был изгнан из рода за брак с магглорожденной волшебницей. Других наследников не осталось, и полукровка Альбус стал вторым сильным магом в Британии.

Андромеда Блэк сбежала с магглокровкой Тедом Тонксом, и ее отлучили от рода Блэк. Она сама потеряла в силе и поддержке рода, но сохранила развитые магические дары своей семьи, а их дочь Нимфадора унаследовала активный дар метаморфомага — первая за много столетий. И он теперь перейдет ее потомкам, как родовой дар молодого рода Тонкс.

С Молли Пруэтт после изгнания из рода спали все накопленные родовые проклятья, потому она смогла родить столько здоровых детей. Но она вышла за чистокровного Уизли из семьи предателей крови. Без родовой поддержки обоих родителей их наследники не так сильны, как могли бы быть, но зато со стороны Молли от семейных проклятий они чисты. Но даже так их дети унаследовали дары родителей и обещают возродить клан Уизли, а в плане плодовитости и живучести они дадут фору многим древним родам.

У Сириуса Блэка, тоже изгнанного из рода, пожелай он жениться на магглокровке, тоже родится магически одаренный ребенок. А если в основной ветви рода наследников не осталось, то он получит магически одаренного ребенка даже от магглы, и этот полукровка будет сильнее его чистокровных предков. Главное, чтобы один из родителей был изгнан из рода, чтобы не иметь ритуальных посредников, а других наследников не осталось. Высшее четко контролирует процесс отбора, чтобы магия не исчезла из мира и баланс сохранился. Убирает одни рода и заменяет их другими.

— Немыслимо, — прошептал Флэк, который по слухам год назад изгнал из рода свою дочь Пенелопу за побег и связь с магглом. Теперь его непризнанному внуку уже три месяца.

— Так что в свете новых сведений нам теперь делать с магглорожденными? — несколько растерянно разбавил тишину Грейсток.

— Ну, детей нужно вводить в мир магии, постепенно показывая не только чудеса Косой аллеи, но и с детства прививать магические традиции и обряды, чтобы полнее раскрыть дары, и они ощутили магию не как фокусы, а как магическую энергию творения и неотъемлемую часть своей жизни. С представителями второго поколения старым семьям уже можно вступать в брак. В принципе, и на магглорожденных первого поколения можно вполне жениться, если не вводить их в род после свадьбы. Это тоже даст вам магически одаренного ребенка. Не ошибусь, если предположу, что мистер Булстроуд так и поступил. Ведь ваша магглорожденная супруга, как я знаю, носит девичью фамилию Гор и не вошла в ваш род? У вас ведь министерский брак, а не магический?

— Да, миледи, — улыбнулся тот под чужими взглядами, видимо, вспомнив жену и дочь. — Мой покойный отец посоветовал мне так поступить перед самой кончиной. На нашей семье тоже висело проклятье вырождения, и Агата разбавила кровь нашего рода. Не скажу, что Милли уродилась особо сильной магически — судя по выбросам — будет твердым середнячком, зато ребенок здоров и не имеет проклятий. Я ввел дочь в род позже, после первого выброса.

— Не волнуйтесь, Бэззил, — улыбнулась я, — зато ваш внук будет силен, не сомневайтесь. Особенно если вы вспомните об обрядах. Как видите, господа, — обвела взглядом общественность, — магглорожденные — спасение магического мира, хотя никто не запрещает вам и дальше практиковать магическую селекцию. Раз мы разобрались с этим вопросом, давайте перейдем к другой, не менее важной теме, — продолжила я, — к вашей собственности. Мистер МакНейр, — внезапно обратилась я к седому унылому пожилому мужчине с проницательным и холодным взглядом. — Владения вашего домэна довольно обширны. Что вы планируете развивать на своих угодьях? Напомню, что простаивание мест силы не способствует процветанию страны в целом.

— Ну, там в основном только девяносто три тысячи акров непролазного леса, миледи, — прохрипел он и пожал плечами, — а под поля только десять акров заросшие разнотравьем. А я не фермер. Но если кто возьмется за дело и какой бизнес придумает к моей прибыли, я не против.

— Не удивительно, — улыбнулась я. — Помнится, ранее при ваших предках в этих лесах разводили драконов. Ваш пра-прадед Авгурей и все его предки были охотники за магическими существами. Последнего представителя Серебристого Однорога отловили три столетия назад. После этого Англия не предоставляет своих драконов на экспорт и ингредиенты для собственных нужд.

— Так и есть, миледи, — улыбнулся старик. — Тогда маги жили не чета нашим. В летописях написано, что после того, как мой предок Антинох пострадал в последнюю охоту, то не имея наследника мужеского пола на тот момент, которому можно передать дар, запечатал лес. Может, и сейчас там водятся драконы или еще какая тварюшка завелась. Дедов портрет, помнится, даже о мантикорах и нунду байки травил.

— Значит, отправите наследника или выберете достойного преемника и пошлете его на обучение в Америку или Румынию — там в охотниках и драконоведах недостатка нет. Наймете специалиста и распечатаете лес. Будете возрождать былую славу своего рода.

— Мистер Паркинсон, — обратилась я к полному мужчине с видом законченного сноба, — у вас тоже полно пустующей земли. Не желаете возродить семейное дело? Овцы-мериносы, выведенные вашим предком, имели успех во всем мире, пока ваш дед и отец не увлеклись бизнесом — продажей маггловского оружия. А Британцы вынуждены приобретать шерсть и сукно для ритуальных и защитных одеяний в Австралии, причем к нам оно идет на порядок хуже по качеству. Ну как? Попробуете возродить семейное дело?

— Простите, миледи, но мне бы этого не хотелось, — скривился тот.

— Еще бы, — откровенно усмехнулась я и откинулась в кресле, поглаживая Нагини. — Зачем вам всем, господа, марать руки, когда можно забросить семейное дело и тупо заиметь бизнес с магглами? Зачем развивать страну, когда можно нажиться на правительственных заграничных контрактах, как господа Веллингтон, Грейсток и им подобные. Зачем разводить крылатых Уилтширских коней, известных на весь мир, когда можно тупо играть на бирже, да, мистер Малфой, и пополнять сейф с разницы от котировки маггловской и магической валют? Когда можно забросить плантацию лекарственных растений, уникальных, растущих только на нашей земле, аналогов которых нет в мире, и покупать второсортный суррогат за границей, а самому приобрести на подставное лицо нефтяную вышку, да, мистер Донахью? А мистер Булстроуд давно оттяпал долю в маггловской компании по добыче урана и напрочь забросил знаменитые семейные шахты по добычи магических полудрагоценных камней для артефактов и зелий. И правильно, зачем, ведь Блэки забросили свою знаменитую лабораторию по изготовлению артефактов. А ведь когда-то это семейство мировое сообщество знало, как магистров, в том числе и по зельям. Дело в том, господа хорошие, — добавила я в напряженном молчании, — что еще пара поколений — и о вас и в Британии никто не вспомнит. Придут новые маги, подрастет новое поколение и всем будет наплевать на ваши древние рода. Для молодых и талантливых вы останетесь пережитком, ненужным балластом доживающим свой век. Вам придется потесниться и дать дорогу вашим детям, чей ум еще готов к переменам и не отягощен снобизмом. Короче, вам придется возродить семейный бизнес, или вас выкинут на обочину истории. Незаменимых у нас нет. Люциус, назначь время для каждого из этого списка, — обратилась я к нему, передавая бумаги. — А вы, господа, пока ройтесь в семейном архиве.

— Но это так неожиданно, — робко возразил Нотт, — поднимать все с нуля, когда дело давно заброшено.

— А кто сказал, что будет легко? — удивилась я. — Мистер Нотт, я знаю вашего прадеда Гектора — величайшего мастера-оружейника, чье холодное оружие, ритуальные клинки и кованые атрибуты из серебра стоят наравне с гоблинскими изделиями, только из книг. Если мы сейчас выйдем на площадь и спросим, кто знает мистера Нотта, то откликнутся только пара магов, что учились с вами в школе. Для магического общества большинство из вас были никем, пока не надели маски и не кинулись резать магглов и магов. Вы хотите оставить вашему сыну такую славу? Мы волшебники и можем многое. Вы справитесь. Я в вас верю, — улыбнулась я и поднялась. — А теперь прощайте до вторника, господа, — откланялась я и пошла на выход под молчаливые поклоны мужчин.

Следующее собрание прошло тихо. Мужчины, хоть и неохотно, но подчинились. А многим это даже показалось интересным — возродить былую славу рода. Роли были распределены.

В Британии и правда ничего не производилось. Все, от котлов, флаконов для зелий и тканей для мантий покупалось за границей. Министерские имели свой постоянный доход. Теперь, надеюсь, ситуация исправится. Хотя, чтобы вывести страну хотя бы на прежний уровень, потребуются годы, если не десятилетия.

Всю информацию на Пожирателей я нарыла в архиве Лорда. Том много чего собрал на соратников. На каждого полное досье до седьмого колена. Слабости, пристрастия, сильные стороны. В чужих архивах, библиотеках и мозгах он лазил без стеснения. Вот уж действительно темный гений.

Войну они с аристократами замутили, чтобы получить господство над магглами, ни больше ни меньше. У каждого аристократа свой тайный бизнес с магглами. Вот они как-то раз и решили — зачем с этими животными делиться? Захватим мир и будут бесплатными рабами. А о грязнокровках, полукровках и чистоте крови поначалу речи и не шло. Они своих чистокровок выпиливали, кто против их идей был. Так что, как и любая война, эта тоже началась не за высокую идею, а банально за деньги и власть, которая к этим деньгам даст пожизненный неограниченный доступ. Короче, противно все это. Сколько людей за золотые кружочки полегло.

* * *

Ничего не предвещало. Я уж было за Тори ехать собралась, когда на последнем собрании случилась нежданная ситуация.

Я и еще шесть человек внутреннего круга сидели в непринужденной обстановке за чашкой чая. Парни напоследок отчитывались мне в выполненных поручениях, а я слушала и благосклонно кивала, наслаждаясь тающим во рту магическим шоколадом. Все знали, что я испытываю к нему слабость и постоянно таскали мне коробки из «Сладкого королевства». И вдруг на одной из конфет мое горло сдавило спазмом и я стала задыхаться.

Вскочила и оперлась рукой на стол, срывая кружева с лифа и царапая ногтями грудь. Все вскочили и бросились ко мне. Последнее, что я запомнила перед тем, как отключиться, панику в глазах подскочившего Северуса, его теплые руки, бледное лицо и рухнувших как подкошенные вокруг меня на пол мужчин.

Очнулась так буднично, словно от сна пробудилась. Ничего не болело, дышалось свободно. Даже не верилось, что еще недавно настолько огнем пылало внутри, что чуть все ногти в коже не оставила, пока шею себе скребла. Правда, тело вялым ощущалось, как после длительной болезни — руку с трудом подняла, когда сесть попыталась — сопротивление, как будто против горного потока идешь. При этом тело ровно гудело, словно меня к трансформатору подключили и ток пропустили. Пришлось в изнеможении обратно на подушку откинуться.

По ощущениям, словно сила через меня проходит, только без экстаза, нейтральная, как для полета. Но додумать не успела. За дверью послышался шум, торопливые шаги, и в комнату ворвался Северус и замер у порога. Похоже, он был в лаборатории и бежал всю дорогу из подвала, когда чары на моей кровати сработали. Вид у него был взволнованный, но признаки паники отсутствовали, значит, жить буду.

— Привет, Сев, — слабо улыбнулась я, мышцы все еще плохо слушались.

— Как ты, Лили? — в ответ спросил он, когда стремительно прошел к кровати и сел на ближайший стул, взяв мои ладони в свои.

— Ты мне скажи, — грустно усмехнулась я. — Слабость и странное поведение магии.

— Ты уже сутки перекачиваешь через себя силу, Лили, и я не смог прервать контакт, — с волнением ответил он и, аккуратно вернув мои руки на одеяло, поднялся и набросил на меня ряд заклинаний диагностики, после чего сел обратно. — Но твоему здоровью это не вредит. В теле только сильное напряжение, оно пройдет, когда связь прервется. Я сварил тебе восстанавливающее и релаксант. Потом, тебе нужно будет поспать, чтобы восстановиться.

— А что остальные, они пришли в себя? — спросила я, уже понимая, что произошло.

— Они очнулись сразу, как я споил тебе эликсир и нейтрализовал состав, что тебя убивал. Ты была без сознания не больше четырех минут, и то, потому что мне нужно было взять у тебя образец крови. А потом словно заснула. Но, если бы не твой эликсир на вытяжке беозара, ты бы уже была мертва.

«Я бы точно уже была мертва, если бы предварительно не сняла с тебя метку, — подумала я».

— Значит, меня отравили, — констатировала я, сделав для себя выводы. — Кто?

— Неизвестно, — ответил он, и глаза его полыхнули сдерживаемой яростью. — Мне было не до того, я занимался тобой, а потом спустился в лабораторию сделать анализ и приготовить нужные зелья. Но Нотт около часа назад справлялся о тебе. Сказал, что все в смятении и пока не ищут виновных. В Министерстве был инцидент. У них там проходил очередной турнир по бриджу, и Грейсток упал прямо посреди фуршета. Двое остальных как раз посещали мужскую комнату и не засветились, а последующую слабость и уход с мероприятия списали на плохое самочувствие. Официальная версия отравление устрицами. «Пророк» черкнул пару строк, но сильно не распространялся. Обычное бытовое происшествие.

— Хорошо. Нам лишнее внимание ни к чему. Я хочу видеть Малфоя, — приказала я. — Немедленно.

— Но, Лили, ты еще так слаба, — попытался возразить он.

— Немедленно. Дай мне глоток укрепляющего и помоги сесть, — отчеканила я и посмотрела в глаза прямым уверенным взглядом. — Мне нужно пять минут, потом вы снова меня усыпите, доктор Снейп, — игриво добавила я, чтобы сгладить впечатление от приказа. Северус недовольно хмыкнул, но послушно достал из кармана мантии флакон и, аккуратно поддержав мою голову, дал сделать глоток.

Телу сразу стало легче, и я смогла им управлять, хоть и чувствовала слабость. А вот магия словно загустела и перетекала теперь гораздо медленней, как сгущенная кровь через сузившиеся в тонусе сосуды, вызывая ощутимый дискомфорт от возросшего напряжения. Это раздражало.

Северус помог мне удобно устроиться, придержал, подложил под спину подушку и, бросив на меня взгляд, торопливо вышел.

Через пять минут в комнату зашел Люциус. Выглядел он непривычно растерянно, настолько, что после приветствия даже не рассыпался в подобающих случаю любезностях, а просто молча сел и вперился в меня тревожным взглядом.

— Мистер Малфой, вы же понимаете, что если бы я предусмотрительно не подстраховалась, мы все, включая вас, были бы уже мертвы? — спокойно спросила, пытаясь обуздать раздражение от неприятных ощущений.

— Конечно, миледи, — с готовность закивал он.

— Тогда какого лешего вы до сих пор не нашли того, кто это сделал? Вы так тупы и не соображаете, что предатель еще среди нас и может повторить попытку? Я сутки перекачиваю во всех вас магию, чтобы вы все это время не валялись в кроватях подобно мне, а действовали, а вы в растерянности шляетесь по манорам. Если к завтрашнему вечеру отчет не будет лежать на моем с-с-столе, я скормлю тебя Нагини, Люциус-с-с, — с угрозой прошипела ему в ухо, с силой притянув к себе за волосы.

— Я самолично займусь этим, миледи, — пообещал помятый Малфой, когда я выпустила его блондинистые патлы. Аж бесит. На кой столько помощников, когда пока не прикажешь — не пошевелятся.

— Что с остальными? — поинтересовалась я. — Кто еще, кроме Грейстока, засветился перед общественностью?

— Удача была на нашей стороне, миледи, — зачастил Малфой, торопясь оправдаться. — Вчера был выходной, почти все наши были дома и пришли в себя довольно быстро, чтобы родня не подняла шум и привлекла лекарей. В любом случае, те несколько случаев, что произошли прилюдно, с нами не свяжут. Я сам все проверил. Опасности нет.

— Хорошо, — ответила я и откинулась на подушку. — Свободен. И помни, Люциус-с-с.

Он передернулся и с поклонами покинул комнату. Я давно заметила, что от парселтанга его трясет, как кролика перед удавом.

— Значит, ты перекачиваешь магию нашим? — спросил неслышно подошедший Снейп. — Что ты сказала Малфою? На нем лица не было, когда он отсюда выбежал.

— Дала задание выяснить, чьих рук это дело, — задумчиво ответила, размышляя о своем. — Кстати, что ты можешь сказать о яде? Ты ведь его исследовал? Почему чары и домовик его пропустили?

— Это был не яд, Лили, — ответил он, усаживаясь на стул и протягивая мне тетрадный лист, — посмотри, тебе знакомы эти растения?

— Конечно знакомы, — ответила я, пробежавшись по списку. — Они любому зельевару знакомы — обычные ингредиенты, входят в состав многих зелий. Даже не ядовитые.

— Вот именно, — с превосходством ответил Снейп, сверкнув глазами. Значит, сейчас выдаст мне сенсацию, до которой додумался. — По отдельности, все это простые компоненты, но вместе они действуют, как яд, а нейтрализатор под номером пять при смешении с перым и вторым компонентами превращаются в подавитель магии. Все ингредиенты по-отдельности заложили в каждую конфету и защита их пропустила, потому что вреда они не несли. Когда все компоненты в желудке смешались, получился яд и подавитель магии, чтобы того, кто это устроил, не настиг магический откат за нарушение присяги. Это кто-то из своих, Лили, — с озабоченным видом добавил он, — и скорее всего, он еще жив и может напасть снова.

— Это хорошо, — с облегчением ответила я, помолчав. — Что? Я говорю, хорошо, что это не Дамблдор, — ответила на его удивленный взгляд. — Со своими я и сама разберусь, — многообещающе добавила я и зло прищурилась.

— Нужно искать тех, кто разбирается в зельях на уровне подмастерья, не закончивших обучение или среди аптекарей. А теперь тебе пора спать, Лили, — добавил Северус гремя склянками. — Я разбужу тебя завтра к пятичасовому чаю. Излишняя активность тела нежелательна, пока идет процесс, да еще после такой нервной встряски.

— Как хорошо, что ты у меня есть, Сев, — расслабленно зевнула я после глотка очередной гадости, — мой спаситель. Кстати, ты связался с Эйлин? — подорвалась я, хотя глаза уже закрывались и голова обессиленно откинулась на подушку.

— Да, я ее предупредил, мы приедем за ними позже, когда ты поправишься. Спи, наказание мое, — тоскливо прошептал он, думая, что я уже сплю, и невесомо провел рукой по волосам, — я за тобой присмотрю.

Проснулась я хорошо отдохнувшей, еще раньше, чем Сев меня разбудил. И решила понежиться в постели — мне нужно время подумать, что теперь делать, и как поступить с предателем. Да и придется обезопасить себя на будущее от подобных инцидентов. Хотя, конечно, орденцы после такого потрясения и сами активируются и придумают что-нибудь. Но в таком деле чем больше умных голов, тем лучше.

Слава Великой, что это не Дамблдор пронюхал про новое сообщество, а то мы пока слабы и разрозненны, как я погляжу, чтобы с ним тягаться. Ну ничего, мы это исправим, — ухмыльнулась я, задумчиво прокручивая на пальце кольцо Тома с воскрешающим камнем.

Я откопала его в столе, куда скинула все после обряда упокоения. Мне недавно потребовался блокнот, сунулась в ящик стола, вот и нашла. Крестражей и проклятий на вещах Лорда теперь нет, перстень родовой, а я как бы человек не посторонний. К тому же после обряда я испытывала к Тому странную нежность и сострадание, словно он и правда мне отцом был, пусть и монстром.

Все же правильно я поступила, когда проявила милосердие и его упокоила, а не прокляла вдогонку за попытку убийства моего ребенка. Этим я навеки все разрушительные связи между нами порвала.

Но долго размышлять мне не дали, пришел Северус.

— Ты как, Лили? — с затаенной тревогой спросил он, с порога накинув на меня чары диагностики.

— Есть хочу, — широко улыбнулась я и, сев в кровати, протянула ему обе руки, — вы меня не покормите, господин лекарь? Я теперь решила есть только в присутствии зельевара.

— Согласен, — в ответ улыбнулся он, помогая мне подняться и на долгое мгновение притягивая к себе, когда я с непривычки покачнулась и чуть не упала обратно, — я тоже проголодался.

Очень долгое и очень уютное мгновение.

— Тогда я ненадолго отлучусь, а ты закажи у домовиков что-нибудь на свой выбор, — ответила я, высвобождаясь, и он без возражений меня отпустил, хоть и выглядел весьма расстроенно. — Только не шоколад, я еще пару лет его не захочу, — обернулась я с лукавой улыбкой, чтобы скрыть возникшую неловкость.

— Я переписал все сочетания трав, могущих дать подобный эффект, и дал твоему эльфу понюхать, — за обедом сказал Северус терзая отбивную, к которой почти не прикоснулся. — Теперь он учует запах и магический фон и не пропустит подобное в другой раз. Правда, это доставит тебе некоторые неудобства, ведь эти травы входят во многие составы, даже для мастики для полировки мебели. Проверки будут чаще и потребуют больше времени.

— Ничего, пусть так, — ответила я, наградив его благодарным взглядом, — лучше подстраховаться. Да и я же не сама все проверяю, а домовики все равно быстрее людей. Ты проделал большую работу, пока я спала. Спасибо, Сев. За все, — проникновенно добавила я и пожала его холодную кисть, лежащую на столе под его потеплевший и довольный взгляд. — Ешь мясо, пока не остыло, а то у тебя руки холодные, как у призрака, — улыбнулась я и вернулась к своему жаркому.

— Ты подпитывала магией столько магов больше суток, Лили, — после продолжительного молчания, пока мы отдавали должное стряпне домовушки, продолжил разговор он. — Ты не навредила себе, Лили?

— Нет. Я делилась магией от источника, а не своей, — фыркнула я, — ты что, Сев, решил, что я Мерлин? Когда от зелья моя сила на эти четыре минуты заблокировалась, включился резерв, чтобы меня спасти. А учитывая, что магически я связана через метку со всеми, силы уходили и к ним, пока баланс не восстановился у всех.

Метку, которую использовал Лорд, придумали в древности. Тогда был большой разброс среди молодых и слабых магов первого поколения, и редких, уже опытных колдунов несущих наследия. Печать служения на время связывала обоих, давая знания и покровительство подчиненному, за служение этому колдуну двенадцать лет.

Конечно, родовые дары колдуны не передавали, но базовыми вещами о природе магии, травах, зельях, астрономии и заклинаниях делились. Это ускоряло процесс развития подчиненного мага. Печать позволяла контролировать ученика, что-то запрещать делать, что-то рассказывать, поддерживать силой, чтобы развить быстрее его собственную магию или излечить тело.

Не заиграйся Лорд в бессмертие, он бы тоже помогал силой вассалам, снимал их проклятья, пробуждал дары — у него бы хватило силы. Но он кое-что сделал, Северус.

— Что? — с детским любопытством спросил он и заинтересованно подался вперед. — Я сохраню тайну, Лили, не сомневайся.

На это я фыркнула и чуть не засмеялась, так он был серьезен. Прямо как в детстве, когда я делилась с ним девчачьими тайнами под старым дубом. Посмотришь, мы и не изменились вовсе, только секреты уже далеко не так наивны.

— Лорд расколол свою душу и вложил части во вместилища, — объяснила я. — На их поддержание шло много сил, и он тянул их из тех, кому должен был помогать. Я не меняла метку, просто перекинула ее на себя. Но я не нуждаюсь в силе, мне и своей хватает, а при случае могу подсоединиться к источнику, как когда мы летать учились. Теперь я могу делиться силой с теми, кто со мной связан.

— Ты расскажешь мне о вместилищах Лорда? — спросил Снейп, а его взгляд загорелся любопытством — Темная магия всегда его привлекала. Просто, не для того, чтобы вредить, а искусство ради искусства.

— Непременно, только позже, меня уже ждет Люциус, — кивнула я, вставая. — Сев, ты же побудешь рядом, мне так спокойней, — вскинула на него немного растерянный взгляд.

— Конечно, — просиял Снейп и тут же подобрался, мгновенно посерьезнев, но во взгляде ясно угадывалась признательность за доверие. — Не волнуйся, Лили, я буду рядом.

В кабинете меня уже ждали Малфой и три его заместителя. Мы зашли внутрь и расселись.

— Кто? — прямо спросила я, переходя на деловой тон.

— Это был Паркинсон, миледи, — отозвался Люциус, — его уже допросили. Он под стражей в соседней комнате, ожидает вашего решения. Это список его исполнителей, они заперты в подвале, — добавил он, с почтением протягивая пергамент.

— Мистер Нотт, напомните мне, под чьим руководством были эти два молодчика?

— Флинт, миледи, — тут же отозвался тот.

— А сам Флинт?

— Боули, миледи. Вот досье на обоих, — подорвался предусмотрительный Нотт.

— Хорошо, — кивнула и бросила бумаги на стол, — пройдемте, господа.

В зале собрался весь внутренний круг. Мужчины нервно ерзали на стульях, стараясь сохранить невозмутимый вид. Осознание, что совсем недавно смерть дышала в затылок, явно нервировало.

— Господа, — спокойно начала я, когда все расселись и наступила тишина. — Мы собрались здесь, чтобы решить судьбу предателей, которые поставили на грань вымирания больше двадцати древних родов разом. Даже Ордену Феникса за всю войну этого не удалось. Лица причастные к инциденту будут наказаны. Мистер Нотт, прикажите ввести обвиняемого.

Тот дал знак одному из присутствующих, и через три минуты напряженной тишины ввели помятого Паркинсона, с гордым видом и яростным взглядом. Ненависти или злости к нему не чувствовала — он предал, значит поплатится.

— Мистер Паркинсон, вы обвиняетесь в подготовке и покушении на убийство. Вы нарушили клятву на магии и подлежите смерти, — спокойно отчеканила я. — Даю вам два часа времени, чтобы закончить свои мирские дела, по истечении которого вы найдете свой конец в пасти Нагини.

Мужчина в магических путах панически дернулся, но с него еще не сняли Силенцио.

— Далее, — продолжила я, — за преступление против магии понесет кару весь ваш род. В течение выделенного вам времени вы поручите вашу дочь одному из выбранных вами магов. Ваше имущество будет распродано, а деньги поступят в общую казну, за исключением небольшого приданого, которое ей выделит внутренний круг после совещания. Род предателей крови Паркинсон навсегда исчезнет из реестра магической Британии. В Хогвартс ваша наследница поступит, как безродная, и ее обучение будет оплачено советом попечителей. Ваш манор будет очищен от родовой магии и запечатан, чтобы перейти к новому владельцу, который, войдя во внутренний круг, достойно себя проявит и не будет иметь своего места силы. Я сказала все. Теперь ваше последнее слово.

Все пораженно молчали.

— Ты поганая грязнокровная сука, — заорал Паркинсон, побагровев от злости, брызгая слюной и дергаясь в путах. — Да лучше сдохнуть, чем служить тебе.

— Отлично, — перебила я, махнув рукой, чтобы на него снова накинули Силенцио. — Рада, что смогла вам угодить, мистер Паркинсон. Значит, от последнего желания можно воздержаться. Уведите, — и сопротивляющегося мужчину тут же вывели из зала под гробовое молчание остальных.

— Перейдем к следующему обвиняемому, — продолжила я, заглядывая в бумаги, — мистер Флинт, встаньте.

Из-за стола поднялся бледный и растерянный мужчина. Он недоуменно озирался по сторонам, но все сидели, уперев взгляд с столешницу.

— Мистер Флинт, ваша задача в организации была обеспечить безопасность каждого члена ордена путем контроля за подвластными вам магами. Из шести человек двое оказались предателями. Их действия поставили под угрозу ослабления более двадцати древних родов. Вы приговариваетесь к смерти. Так как ваши действия лишь результат преступной небрежности, то ваш род не понесет наказания. В течение двух часов вы передадите дела и опеку над супругой и наследником любому из присутствующих здесь магов. Они будут отвечать за них жизнью и магией. Ваши богатства будут увеличены и перейдут вашему сыну, который займет ваше место во внутреннем круге по достижении им восемнадцати лет. Вам даются сутки, чтобы проститься с семьей. Завтра в это же время вы примите смерть через усекновение головы, после чего ваше тело передадут для погребение вашей вдове. Вам есть что сказать?

— Нет, миледи, вы очень добры, — пробормотал он, — если позволите, я выберу мистера Нотта. Он молод, но мой сын имеет склонность к боевой магии, а мистер Нотт поможет ему раскрыть дар.

— Отказать умирающему невозможно, мистер Флинт, вы сделали правильный выбор. Мистер Нотт и свидетели присоединятся к вам через несколько минут, подождите в соседней комнате, пожалуйста, — ответила я, и тот спокойно вышел, по дороге расправляя поникшие плечи и горделиво поднимая голову.

После его ухода я уткнулась в бумаги, а уважаемое собрание молча переглядывалось.

— Миледи, — осмелился меня отвлечь Виллерс, — я не дерзаю порицать ваши решения, но осмелюсь высказать свое мнение. Мистер Флинт из древнего рода и не заслуживает такого сурового наказания за свой проступок. Может быть, вы смягчите решение? Многие в этом зале поручатся за него. — Я смерила наглеца скептическим взглядом и расслаблено откинулась на своем троне.

— Мистер Виллерс, в отличие от мистера Флинта, вы не принадлежите столь древнему роду, потому вам простительно не знать, что преступления против магии смываются только кровью, или пятно останется на всем роду. Он, в отличие от вас, это сознает и заботится о своей семье, отдавая долг сам, а не перекидывая его на потомков, трусливо спасая свою шкуру. Как вы убедились, он вышел отсюда с гордо поднятой головой. Единственное, чем вы можете ему помочь, если у вас возникло такое желание, это умереть вместо него. Бескорыстная жертва-замещение очень почетна и снимает с рода проклятия. Так что если вы готовы пострадать за свой род и помочь ближнему — прошу. Это касается всех вас, господа, — громко озвучила я, обведя зал взглядом, — на принятие решение у вас пять минут.

Пока время шло, просматривала бумаги. Что интересно, никто не проронил ни звука.

— Ну что, господа? — сказала, откладывая свиток. — Похоже, никто из вас не желает завтра умереть. Что же, будет вам урок на будущее. Всегда легко быть добрым и сострадательным чужими руками. Но вы, как главы родов, будете отвечать за все сами. А теперь продолжим собрание. Мистер Боули, — сказала я, и белый как стена толстяк поднялся со своего места. — Мистер Боули, мистер Флинт был под вашем надзором. Вы, как отвечающий за него, получите сто плетей завтра, перед казнью мистера Флинта. Мистер Малфой, — продолжила я, и Люциус подскочил, словно его ужалили, и панически уставился на меня.

— Мистер Малфой, как мой заместитель вы отвечаете за всех членов Ордена Лилии. Потому, вы получите в качестве наказания пятьдесят плетей, завтра, после мистера Боули. Еще пара таких ошибок, и вас сместят с должности, а если ошибки будут продолжаться, то вы закончите, как мистер Паркинсон. Когда я говорила, что каждый из вас отвечает за остальных кровью и магией, то имела в виду именно это. Я не обязана учить вас способам контролировать тех, за кого вы отвечаете, и контролировать вас самих, но в случае провала спрошу с каждого.

Мужчины поклонились и сели обратно, кроме Нотта и нескольких магов — они вышли. Мы задержались часа на два, пока обсудили дела и участь исполнителей и утвердили палача.

Потом всех отпустила и спустилась с двумя свидетелями в подвал к пленнику, чтобы исполнить приговор. После чего попрощалась с оставшимися и, зайдя в темный кабинет, наконец, осталась одна. Так и сидела в темноте и в тишине.

Эти решения дались мне нелегко, и я скорбела всем сердцем о них, как человек. Но мир магии — это другой мир. Законы магии просты и на человеческий взгляд, жестоки. Но магия — это энергия, у нее нет жалости и эмоций. Ее не обмануть. Если дал клятву на магии, то она взыщет свое всегда — дело только в цене. Заплатит только один или весь род понесет наказание. Так становятся предателями крови. Не так, как Уизли, которые получили это пустое звание-кличку от чистокровных снобов, не желающих с ними родниться, но согрешившие перед самой своей магической сутью, нарушив договор. И все это элементарно и понятно. Вот только чем больше я становлюсь ведьмой, тем меньше во мне от человека.

— Лили, может уже пойдешь отдохнешь? — послышался из-за спины негромкий баритон Северуса, и я вздрогнула, не заметив, как он подошел. Его ладони тяжело легли на плечи и легонько сжали, словно подбадривая. — Уже очень поздно.

— Хорошо, — согласилась я и неохотно поднялась. — Ты тоже иди, Северус… и спасибо тебе… за все, — добавила и направилась к выходу.

Я чувствовала его напряженный взгляд все время, пока не закрыла за собой дверь. И так и не осмелилась посмотреть на него, боясь увидеть разочарование и осуждение в его взгляде. Страшно увидеть смерть любви ко мне в его глазах. Сегодня, пока меня терзает совесть, я бы этого не пережила.

Следующий день тоже прошел в заботах. Новый министр Толстоватый конечно был исполнительным и старательным, но совсем безынициативным. Хотя, думаю, он, как и остальные, просто боялся заплатить за ошибку своей жизнью и перестраховывался.

В этом тоже были свои плюсы — я точно знала, что все указания будут исполнены в точности, но зато приходилось принимать решения за всех самой. Так что до полудня мы с командой министерских утверждали новые реформы, которые предстоит вынести на рассмотрение на ближайшем слушании.

После ланча меня навестил Люциус с отчетом. Мы обсудили текущие дела.

— Что там по Паркинсону? — спросила я, после обсуждения.

— Я уже выделил группу, они работают, — отчитался Малфой. — Но на учет всего имущества потребуется время, тем более что приходится действовать тайно.

В утренней газете появилась небольшая заметка. Официально он умер вчера ночью от сердечного приступа. Целитель из Мунго уже подписал необходимое заключение.

— Хорошо. Главное, чтобы нас с этой смертью ничего не связывало. Что-то еще? — спросила я.

— Миледи, у меня к вам официальное прошение от внутреннего круга. Сабелла Селвин из благородного дома Селвинов, прислала нам письмо, — несколько неуверенно сказал он, нервно сжимая папку.

— И что от вас хочет эта высокородная леди? — иронично спросила я, расслабленно откидываясь на спинку кресла, и приготовилась слушать.

— Она просит меня посодействовать на слушании в совете, чтобы передать опеку над дочерью Паркинсона ей. Ее покойная дочь была крестной девочке. У рода Селвин теперь нет ни главы, ни наследника. А это дополнительное прошение от внутреннего круга, вам, миледи, где мы просим удовлетворить просьбу леди Селвин, ведь род Селвин пусть и не богатый, но слишком древний, чтобы его потерять.

— Тогда не вижу причин отказать этой леди, Люциус. Не понимаю, к чему такая неуверенность? — улыбнулась я.

— Просто вы выразили желание, чтобы девочка стала безродной, вот я и подумал…

— Я выразила желание, чтобы род предателей крови Паркинсон исчез из магического мира, — ответила я, — иначе девочка тоже станет предателем крови, но если данная леди введет девочку в род и даст свою фамилию, то не имею ничего против. Я не воюю с детьми, Люциус, — улыбнулась я. — Кстати, будет правильнее, если леди сначала оформит над ребенком опеку и переведет деньги из сейфа на себя, а уже после удочерит и введет в род. Думаю, лишние галлеоны не помешают им обеим. Таким образом дело с наследством тоже можно будет оформить официально — это ускорит процесс. Но перед этим пусть принесет клятву верности, и конечно десять процентов от содержимого сейфа тоже пойдет в казну. И найдите толкового мага, кто возродит бывшую семейную ферму Паркинсонов — там слишком много ценной земли, чтобы она простаивала просто так.

— О, это очень хорошая мысль. Вы очень щедры, миледи, — оживился Малфой, — я немедленно выделю юриста для консультации и оформления и займусь поисками специалиста по разведению — у Паркинсона в загонах еще осталась несколько овец.

— Кстати, Люциус, что там по Лютному? — спустила я его с небес на землю. — Вы нашли того, кто подбирал составы для моего убийства?

— Да, мы разыскали Шайверетча, миледи, — отрапортовал он. — Наши выловили его в Шотландии. Он дожидается своей участи в темнице Нотта.

— Избавьте меня от подробностей, мистер Малфой, — чуть скривилась я, — думаю, вы и без меня решите эту проблему. Главное, что он заплатил, как и его подельники. Как я понимаю, тот подмастерье в лавке сладостей, кто сделал те конфеты, тоже схвачен?

— Да, эта проблема уже решена, но возникла новая. Теперь у лавки «ядов и отваров» нет хозяина, — возразил Малфой, — у Шайверетча не было наследника. В Лютном могут начаться беспорядки за лакомый кусок, это может привлечь ненужное внимание властей.

— Не вижу проблемы. Заставьте Шайверетча подписать завещание в пользу одного из наших людей в Лютном. Возьмите под клятву. И вообще, пора потихоньку начинать вербовать местное население. Вы должны стремиться к тому, чтобы через несколько лет жить и работать в Лютном без метки будет нельзя. По-другому не получится управлять на этой территории.

— Понял, миледи, — кивнул Малфой, — сделаю.

— Это все? — спросила я.

— У меня к вам личная просьба, миледи. Если позволите, — издалека начал Малфой.

— Говори, Люциус, я слушаю, — устало ответила, уже зная, к чему идет разговор, — и давай по существу, без этих твоих словесных выкрутасов обойдемся.

— Нашему сыну Драко третий год пошел, и мы с супругой мечтаем о втором ребенке, — без предисловий начал он. — Нарцисса спать не может, грезит о дочке. Раньше нам и мечтать о таком не приходилось, но теперь… когда…

— Я поняла, — перебила его смущенный лепет. — Теперь, когда ты служишь мне, а я обещала решить ваши проблемы, если вы будете мне служить верно… Ты хочешь, чтобы я снова сварила то зелье, Люциус? — прямо спросила я. — Ты готов заплатить за новую жизнь смертью своего отца?

— Смертью? — донельзя удивился Малфой и побледнел. — Почему смертью? Разве теперь, когда вы убедились в моей верности…

— Прости, Люциус, но это так не действует, — ответила я. — Ты получишь своего ребенка, когда сам постараешься очистить свой род. А пока я могу только сварить зелье, на прежних условиях. — Вот, — достала из стола блокнот, — я не забыла о тебе. Это перечень традиционных обрядов на каждый день, призванных очистить род. В большие праздники лучше собираться вместе нескольким семьям с подобными проблемами, — так эффект будет сильнее. И поищи в родовом архиве — там должны быть родовые обряды и ритуалы. Это ускорит процесс.

— И когда будет результат? — спросил расстроенный мужчина, нервно крутя в руках блокнот.

— Это зависит от вашего искреннего желания и настойчивости, — ответила я. — На вашем роде слишком много всего накопилось, тут или длинным путем идти, либо добровольная жертва-замещения, другого не дано.

— Я понял, — ответил откровенно расстроенный Люциус. Странный он. Вроде не идиот и не ребенок, а до сих пор в сказки верит. Думал, я пальцами щелкну, и он многодетным отцом станет.

— Люциус, ты так реагируешь, словно я тебе путевку в Азкабан выдала, — иронично фыркнула я. — Это всего лишь обряды, ничего тяжелого. Вы войну начали с лозунгов — «верните магам ритуалы» и «долой маггловские праздники, верните нам наши», а на деле никому это даром не сдалось. И результат налицо. Ты знаешь, почему в наше время магглорожденные, которые изначально слабее, при должном усердии покажут результат не хуже, чем наследники древних родов?

— Нет, миледи, — с некоторым интересом ответил он и подобрался. Смешно. Каждый раз ждет, что я ему вселенскую истину сообщу.

— Вот смотри. Мы, маги, это телесные сосуды для магической энергии. У каждого от рождения свой предел личной силы, и больше предела он магическую силу не перекачает. Но ядро можно тренировать, раскачивая резерв для большего объема. Магглорожденные делают это сами, без поддержки. А таким, как вы, предки помогают. Каждый из них, образно говоря, за столетия принес по камню и соорудили колодец, где вы и черпаете. Это не делает больше личную силу мага, но пропускаете через себя магической энергии вы больше и быстрее, а значит, ваше колдовство сильнее выходит.

— А магглокровки? — вскинулся Люциус. — Где они магическую энергию берут, кроме своего резерва?

— Так повсюду. Магия — это божественная энергия сотворения. Она везде есть, где больше, где меньше. Сказал Бог слово, энергию вложил — и сотворилось. А нас он по своему подобию создал. И мы теперь то же самое делаем, только масштабы не те. Когда волшбу творишь — энергию для нее притягиваешь, а потом обратно отдаешь. Только, образно говоря, магглокровки росу и дождь собирают, где придется, а чтобы вашего уровня достигнуть, им нужно свой колодец копать, чтобы напрямую до воды достать.

А ваши колодцы, которые вас подпитывать должны, давно тиной заросли и обмелели, потому что вы столетия только потребляли, а обратно не отдавали ничего — застоялась вода и протухла. И ты теперь хочешь, чтобы в этом болоте ребенок здоровый зародился?

Семейное древо — это не просто метафора, Люциус. Листочки — потомки, новая поросль, и чем их больше, тем больше энергии они корням отдают. Ветки — новые ответвления от рода, и чем их больше, тем дерево мощнее. А корни — умершие предки, чьи знания и накопленная энергия даже после их смерти все дерево питают и силы дают. Если, конечно, ты сам не забываешь просишь у Высшего за них, благодаришь, скверну с рода смываешь, какую они сами не успели. Ты корни поливаешь и удобряешь, а они взамен стволу и веткам жизненную силу дают.

Обмен всегда должен быть, а где застой, там смерть. Так что придется тебе самому свой колодец чистить, если не хочешь, чтобы на твоем дереве всегда только один листок висел, да и тот до первого ветра. А преуспеешь, так может доживешь, когда дерево все листьями покроется, зацветет и плод даст, прославив твой род в веках. Это всем садоводам известно — корни и крона всегда одного размера бывают, а если перекос, то дереву конец рано или поздно.

— А вы, миледи? — лукаво спросил он и замер в ожидании. Вот зараза, не сдается, чтобы секрет моей силы узнать.

— А у меня, Люциус, — усмехнулась я, — свой источник. Я сама его вырыла, не без помощи, конечно. А теперь служу ему. Но тебе мой путь не подойдет, ты своей дорогой иди. Ступай и про обряды кому надо из своих расскажи, а то устроите мне тут паломничество. А кому невтерпеж, я зелье сварю, без проблем.

Не успела передохнуть, как снова посетители. «Отдел по ликвидации темных тварей», наконец получил разрешение на отстрел оборотней. Просили списки. А я откуда знаю? Я, кроме самого Сивого и не помню никого. Пришлось Люциуса и Нотта срочно вызывать.

Стая Сивого насчитывала пятнадцать мужских особей и около двадцати женских, плюс семеро детей. После некоторых споров было решено пожертвовать только пятерыми мужчинами, кто входил у Сивого в доверие. Такие же кровожадные сволочи, как и сам Сивый. А когда выберут нового вожака, призвать его к присяге. Были еще две стаи, в Уэльсе и Йоркшире, но там посланники Люциуса уже договорились и клятвы получили. Те стаи слишком малочисленны, и Сивый планировал их со временем вырезать, а остатки стаи под себя подмять. А у нас они защиту найдут, да и работу им наши уже подкинули. Содержать их даром никто не собирался, но приличную жизнь обеспечим, не за просто так, конечно, да и не сразу — когда власть в наши руки перейдет, а пока тайно помогаем.

Помимо них в Британии еще три семьи перевертышей жили. Их тоже притесняли за происхождение, хотя они не опасны были и не заразны. И оборачивались когда пожелают, оставаясь людьми. Просто вторая звериная суть, как анимагия, только врожденная, а не отдельная, как у оборотней. С ними парни тоже все уладили, дали работу и расселили в своих домэнах, а те с радостью на наши условия согласились. Это очень страшно, когда детей накормить не можешь, потому что тебя на работу не берут.

К ночи я уже с ног валилась и уже планировала тут остаться, все равно завтра сюда возвращаться, на казнь. Когда передо мной неожиданно Рона появилась, испуганные глаза таращит и уши выкручивает. У меня в голове только одна мысль проскочила — что-то с Тори случилось — не уберегла. Ноги ослабели, в глазах потемнело и я, не успев охнуть, тихо на пол сползла.

Очнулась от вони аммиака и завываний домовушки.

— Рона плохой эльф, она навредила своей хозяйке, — причитала бедняга.

— Замолкни, с твоей хозяйкой все будет в порядке, — возразил Северус, протирая мне виски какой-то гадостью. — Вот, смотри, она уже и очнулась.

— Что с Тори? — первым делом спросила я и сфокусировала взгляд на Роне. — Как ты тут оказалась?

— С мамой и Тори все хорошо, — вместо нее ответил Сев, — они приехали.

— Что?!

— Они вернулись в Англию еще днем и ждут, когда ты придешь домой, — снова пояснил он, аккуратно поднимая меня в сидячее положение.

— А ты как тут оказался? — спросила, пока он смешивал в стакане какую-то гадость, прежде чем протянуть мне.

— Рона выдернула меня из лаборатории, — коротко пояснил он, внимательно наблюдая, как я, морщась, выпила все до дна. И мне тут же полегчало. Голова прояснилась, а в тело вернулась бодрость.

— Ну приехали и приехали, — пожала плечами я, вставая. — К чему было так пугать.

— Уже поздно, а старшая хозяюшка не может уложить маленькую хозяйку спать, — торопливо сказала домовушка. — Она послала Рону привести хозяйку.

— Ладно, сейчас распоряжения домовикам на завтра дам, и пойдем, — ответила я. — Наверное, Тори упрямится и не хочет идти спать, пока меня не поцелует, — улыбнулась я Северусу и пошла на выход.

— Маленькая хозяйка хочет взять себе в спальню большую страшную змею, а старшая хозяюшка ей не разрешает, но боится к ней подойти, а змея ее не слушает, — зачастила Рона.

— Что? — похолодела я, вспомнив, что вчера, после расправы над Паркинсоном, отправила Нагини домой. — Так чего ты молчишь, давай, быстрее перенеси меня.

— Подожди, — подорвался Северус и намертво вцепился мне в руку, — возьми меня с собой, Лили. Пожалуйста.

— Ладно, Сев, даю тебе доступ в дом, — после некоторых колебаний ответила я и сжала его руку в ответ, стараясь не замечать проблеск радости в обеспокоенном взгляде. — Рона.

Дом встретил нас темнотой, только на втором этаже виднелся свет и раздавались негромкие голоса. Снейп выхватил палочку, задвинул меня за спину, и крадучись стал подниматься по лестнице.

— Стой, — шепотом сказала и дернула его за рукав мантии, — давай лучше я. — Ты ни разу тут не был и не знаешь, куда идти. Успокойся, если до сих пор все живы, значит, змея их и дальше не тронет, а вот на тебя может кинутся, а ты языка змей не знаешь.

— Ладно, — недовольно ответил он и посторонился.

Тори обнаружилась в игровой. На фоне джунглей рептилия смотрелась как никогда органично.

Девочка сидела на свернутых кольцах Нагини и что-то быстро лопотала на парселтанге — жаловалась на бабушку, а в отдалении, на поваленном дереве восседала спокойная Эйлин без проблеска обеспокоенности или страха, спокойно пытаясь убедить внучку пойти спать.

— А вот и я пришла, — пропела я, выступая вперед и прикрывая собой Северуса, который с непередаваемым выражением смотрел на дочь, сначала оценив обстановку на предмет опасности и бросив беглый взгляд на мать.

— Мама, — воскликнула Тори и бросилась ко мне. Нагини тут же расправила кольца и потянулась за ней. — Ты так давно не приходила. Я скучала.

— Я тоже скучала, детка, — ответила я, подхватывая ее на руки и прижимая к себе, пока змея шустро обвилась вокруг моих ног.

Хоть я уже вполне привыкла к этой рептилии, но ее общество, а тем более прикосновения мне до сих пор неприятны. Эйлин с видимым облегчением приветственно кивнула и встала с места, направляясь к нам.

— Наконец-то явилась, — не без ехидства сказала она, — здравствуй, Северус.

— А это кто? — спросила Тори, с любопытством разглядывая мужчину из-за моего плеча. Северус, к слову, платил ей тем же. И пока я соображала, что ответить, Эйлин решила все за нас.

— Это твой отец, дорогая, — сказала она, — Лили, прикажи этой змее нас покинуть, она меня нервирует.

— А по тебе не скажешь, — нервно хохотнула я, но попросила Нагини подождать нас в гостиной. Эйлин тем временем подошла к стене и нажала на камень, и комната потеряла свой экзотический облик, став обычной большой комнатой.

— Так будет лучше, — бросила она, подходя к сыну и мимоходом целуя его в щеку, — а то мы как группа выживших после кораблекрушения в джунглях. Пойду проверю детскую.

— Мама, это точно мой папа? — уставились на меня огромные синие глаза. Я кивнула. — Пусти, — изогнулась на моих руках девчонка, и я спустила ее на пол.

Она бесстрашно подошла к Северусу, не отрывая от него взгляда, и обошла его вокруг. Потом потрогала его за кисть, от чего он вздрогнул, и подергала за рукав.

— Нет, — ответила она, снова вернувшись ко мне, и ловко залезла мне на руки, — пусть я буду, как ты. Он не красивый, — добавила на парселтанге.

— Зато очень хороший и добрый, — тоже на парселтанге ответила я. — А в папах это главное.

— Правда? Тогда ладно, — ответила Тори и уткнулась мне в шею. — А он со мной поиграет в пиратов?

— Вот завтра и спросишь, а теперь вам с Нагини пора спать, — ответила я. У ребенка закрывались глаза, и не прошло и пяти минут, как она задремала, сопя мне за ухо теплым дыханием. Еще бы. Уже двенадцать, да и переезд… умоталась бедолага. Видимо, и правда только меня ждала.

— Я ей не нравлюсь? — неожиданно громким хриплым шепотом спросил Снейп, словно его придушили. — Лили, что ты молчишь, я ей не понравился, да? — Вид у него был несколько обескураженный и расстроенный. Похоже, он еще сам не понял, какой реакции ему ждать от встречи, и как реагировать самому. Сейчас он больше всего походил на мальчишку, а не на взрослого мужчину.

— Понравился, — ответила я, решив ускользнуть от объяснений.

— Ты меня обманываешь, — уперся он и нахмурился, — она явно была недовольна. Я видел.

— Она сказала, что ты некрасивый, и она хочет быть похожей на меня, — откровенно ответила я. — И тебе придется поиграть с ней в пиратов, если хочешь заслужить ее расположение. Ничего, мне тоже пришлось через это пройти, — улыбнулась я. — Будь добр, подержи ее пожалуйста, а то у меня сейчас руки отвалятся.

Северус быстро подскочил и аккуратно взял ребенка на руки.

— Еще бы, я сама тебя еле узнала, — сказала появившееся Эйлин, — ты неприлично себя запустил, Северус. Эти сальные волосы, желтизна… Хорошо еще мантия приличная, все же чему-то хоть я тебя научить смогла. Лили, ты их там в ордене совсем загоняла, что они у тебя выглядят, как инфери? — обвиняюще перевела на меня взгляд Эйлин.

— Я тут ни при чем и никому в няньки не нанималась, — обиженно вскинулась я.

— Не кричите, вы ее разбудите, — шепотом возмутился Северус, прожигая нас предостерегающим взглядом. Он так и не пошевелился с тех пор, как взял дочь на руки, так и застыл, как не живой.

— Да ладно, — ответила Эйлин, — если Тори уснула, ее не добудишься. Спит как сурок — Бомбарду над ухом взорви, не проснется, пока сама не вскочет. Копия тебя в детстве. Для нее самая интересная игра — лягушку препарировать и червяков нарезать.

— Правда? — неверяще ответил Северус и перевел восторженный взгляд на ребенка. Все, он попал. В полку обожателей Тори прибыло.

— Правда, правда, — ворчливо ответила мать, — а теперь неси ее в кровать, ей давно спать пора. Послали же бедняжке небеса таких родителей, что одна, что второй.

Снейп бросил на меня вопросительный взгляд и, дождавшись кивка, пошел за Эйлин, а я устало вздохнула и направилась инструктировать Нагини.

Змеища была рада до ужаса, что в гнезде появился новый детеныш, да еще говорящий. Еле вырвалась от ее восторженных разговоров. Официально разрешила им общаться и наказала слушаться Эйлин, Северуса, ну и никого не трогать. Спать хотелось неимоверно, но прошла к Тори, чтобы поцеловать ее на ночь. До сих пор не верю, что они все тут, со мной.

В коридоре встретила Сева. Он подождал меня у двери, когда вышла из детской.

— Ну как тебе дочка? — поддела я. —О себя отцом?

— Еще не понял, — честно ответил он и устало потер переносицу, — слишком быстро все случилось.

— Я тоже до сих пор не могу поверить, что это моя дочь, — откровенность за откровенность, призналась я.

— Она замечательная, — чуть улыбнулся он. — Представляешь, такая маленькая, а тяжелая, как горный танталит, при том теплая и мягкая, как мастичная масса для эликсира Трумана.

Захотелось рассмеяться — зельевар во всей красе.

— Как ты думаешь, из меня получится хороший отец, Лили? — как-то растерянно внезапно спросил. Никогда не видела его таким неуверенным.

— Не знаю, — честно ответила, пожав плечами. — Я и про себя не знаю, Сев. Но, если мы будем стараться, то, думаю, в конечном итоге все же получится что-то хорошее. В любом случае, главное, чтобы мы сделали что могли.

— И не надоело вам еще болтать? — рассерженной змеей прошипела незаметно подошедшая Эйлин, и мы подпрыгнули от неожиданности. — Северус, я очень рада тебя видеть, но тебе пора, — добавила она. — Тебя ждут дома. Неприлично женатому человеку задерживаться в гостях у незамужней дамы. Лили, ты дала этому недоразумению доступ в дом? — требовательно спросила она и, дождавшись моего растерянного кивка, добавила: — Тогда жду тебя завтра после трех, Северус.

Он скомкано попрощался и, бросив на меня тоскливый взгляд, исчез, а Эйлин перевела на меня пронзительный вопрошающий взгляд, и я почувствовала себя девчонкой. Похоже, у Эйлин накипело, и меня ждет взбучка.

Под многообещающим взглядом устало вздохнула и прошла к креслу.

— Эйлин, сегодня уже довольно поздно, и я очень устала, может, перенесем разговор на потом? — спросила, впрочем, без всякой надежды.

— Нет, дорогая, поговорим сейчас, — решительно ответила она и легко опустилась в соседнее кресло. — Просто зная тебя, это «потом» может не наступить еще очень долго.

— Хорошо, слушаю тебя, — подобралась, начиная раздражаться. Ненавижу, когда на меня давят, и уже отвыкла от этого неприятного чувства. Но Эйлин слишком дорога мне и делает для меня больше всех, чтобы просто послать ее к черту и проигнорировать ее желание.

— Я хочу поговорить о Тори, — без предисловий начала она. — С твоим орденом, ты совсем забросила ребенка. Дочь видит мать пару раз в году, это недопустимо. Даже в чистокровных семьях, где наследников воспитывают гувернеры и няньки, и то каждый день уделяют общению хотя бы полчаса. А ты совсем забыла обязанности матери, Лили.

— Эйлин, ты права, не спорю, но у меня пока не было времени уделять Тори больше внимания, — стараясь не сорваться, ответила ей. — Хотя теперь, когда вы здесь, буду общаться с ней не меньше часа. Обещаю. Если, конечно, не навалятся непредвиденные дела.

— Время никогда не появится, дорогая, — флегматично выдала Эйлин, — взамен старых дел всегда найдутся новые, особенно если они куда интересней собственного ребенка. А я как раз приехала, чтобы передать тебе обязанности матери. Уверена, не свались мы как снег на голову, ты бы нашла еще десять причин не привозить Тори в Англию.

— Да, — психанула и вскочила, — мне было бы гораздо спокойней, останьтесь вы подальше отсюда. Здесь опасно. На днях на меня было покушение, и если бы я, по наитию, незадолго до этого, не освободила Северуса от метки, то ты бы уже потеряла нас обоих. В данный момент ребенок для меня — повод для лишнего волнения. Сознаю, что я плохая мать, но у меня слишком много проблем, чтобы сейчас думать еще и об этом.

— Когда ты начнешь об этом думать, будет уже поздно, — спокойно ответила Эйлин. — Лили, — мягко добавила она, и я растеряла весь свой воинственный пыл, — Тори растет, и растет очень быстро. Не успеешь оглянуться, как ты станешь ей не нужна. В одиннадцать она пойдет в Хогвартс, и ты будешь видеть ее два месяца в году. Сейчас тебе кажется, что так удобней и правильней, но когда-нибудь ты пожалеешь, что так мало общалась с дочерью, и знаешь о ней так мало. Осталось только семь лет, чтобы лучше узнать своего ребенка. И так уже пропустила многое. Ее первую улыбку, как она первый раз встала на ножки, как пошла, как магия пробудилась и вокруг нее кружили бабочки. Ее первым словом было совсем не мама. Эти мгновения дороги и никогда не повторятся. Подумай об этом, дорогая.

Каждое ее слово било в цель и было правдиво. Крыть было нечем, но ощущение, словно меня загнали в угол, усилилось. Только сейчас осознала, как сильно она меня выручала все это время, заботясь о моем ребенке, исполняя мои обязанности. Я была спокойна за судьбу дочери, потому что она была рядом с ней. Возмущаться и что-то отрицать совсем перехотелось.

— Эйлин, я это понимаю, и ты во всем права, — устало ответила и вернулась в покинутое кресло. — Но я не знаю, что делать, честно. Я люблю Тори, умру за нее, но общаться с ней больше получаса для меня каторга. Когда я собираю с ней кубики и мозаики, леплю куличики и сюсюкаюсь, то не чувствую ничего, кроме досады. Ведь за эти часы могла бы сделать очень многое. Решить серьезные вопросы, а не рассуждать, притворяясь, как напоить мишку чаем. Пыталась, честно, видеть во всем этом пользу, но кроме раздражения, ничего не чувствую. Видимо, не создана, чтобы стать хорошей матерью. И вообще, матерью. Я всегда прикрою Тори спину и порву за нее глотку любому, но тихие житейские радости, видимо, не по мне.

— Какая ты смешная, Лили, — улыбнулась Эйлин и, подойдя, присела подлокотник кресла и приобняла меня. — Никто не рождается хорошими родителями, и я многого от тебя не прошу. Просто вы с Северусом — проводите с ней больше времени, чтобы Тори знала своих родителей, а вы понемногу узнавали ее. Вот и все. Я понимаю, что ты вовсе не планировала становиться матерью так рано. И глупо требовать от тебя чувств, которые ты не испытываешь. Но они появятся позже, когда ты расслабишься и перестанешь воспринимать Тори как проблему в своей жизни. Теперь иди, отдохни, — добавила она, вставая. — Завтра я планирую навестить дом Северуса и посмотреть на его жену и мою внучку, пока ты посидишь с Тори.

— Эм… Эйлин, прости, но завтра я занята. У меня в двенадцать важная встреча. Освобожусь к трем, — быстро ответила, пока она не возмутилась. — Можно тебя попросить побыть с Тори завтра? Только один день, а потом я возьму отпуск на неделю. Или ты хотела передать мне Тори навсегда? — похолодела я от перспективы.

— Еще чего, — фыркнула она, — чтобы ребенок превратился в одичавшего Маугли с такими родителями. Что смотришь? «Книга джунглей» самая любимая у твоей дочери. Ладно, — снизошла она, перед тем, как выйти, — но только на один день.

Утром проснулась с ощущением вселенской тяжести на плечах. Впервые веселый щебет дочери за завтраком и постоянное дерганье что-то подержать, посмотреть, потрогать и попробовать, совсем не раздражал, а наоборот, отвлекал от тяжелых мыслей. Но к нужному времени я уже взяла себя в руки и аппарировала в Морт-холл, как мы его называли. Бледный Люциус и Боули уже ждали у дверей, через две минуты позже меня подошли Нотт и МакНейр, которого путем тайного голосования назначили палачом. Свидетелями выступали я и Нотт.

Само действие не оставило особых впечатлений, я думала о предстоящей казни. На ее фоне страдания Люциуса и Боули меркли и обесценивались. Перед смертью все отступает в ужасе.

МакНейр зачаровал хлыст, проверил его на силу удара, после чего хлыст рассек воздух и прошелся по обнаженной спине Боули, привязанного к наколдованному столбу. Тот даже не пикнул, как и Малфой. Но я заметила, как Люциус перед этим попросил Нотта наложить на него чары немоты. Видимо, чтобы не опозориться. Экзекуция продолжалась около получаса. От столбов мужчин отвязали вполне живых, хоть и помятых. Убедившись, что с ними более-менее нормально, выдала им заживляющую мазь. Я бы и сама обработала их раны, только бы не идти на главное действо. И все же мне пришлось.

Все было торжественно и красиво, если не думать, что в конце этого праздника жизни одного из нас ждет смерть. Действие развернулось в саду возле дома.

Каждый из присутствующих поочередно поднял чарку с вином, попросил прощения и пожелал мужчине достойного посмертия.

Затем поднялся сам виновник торжества. Поднял кубок, попросил прощения, отпустил всем долги перед его родом и пожелал процветания родам всем присутствующим.

После просвистел топор палача, и все было кончено. Мужика было нереально жаль, но такова цена за будущее спокойствие для всех нас.

Тело с почестями вернули вдове — дабы поместить в семейный склеп, а я и остальные провели обряд упокоения. Даже Люциус и его соратник по несчастью пожелали к нам присоединиться, хоть и незаметно морщились. Это радовало — ведь в такие моменты мы и становимся единой силой, а не отдельными членами ордена. Жаль только, что пока, чтобы это почувствовать, кому-то обязательно нужно умереть.

После обряда всем присутствующим стало легче и тяжелая атмосфера смерти пропала, так что домой вернулась уже вполне спокойной, а дочка и ее детские заботы так увлекли, что я и вовсе забыла о работе.

А позже, когда Северус вырвался из цепких рук матери, он попросился к нам и тоже присоединился к игре.

Сначала я сидела с ними, ибо неожиданный отец вел себя несколько нервно, не зная, что делать, и боясь совершить ошибку. Он вел себя с ребенком прямо как я, и наблюдать за его беспомощностью умиляло и успокаивало — я не одна такая неловкая и бесполезная родительница. А позже, убедившись, что отец и дочь уже вполне ладят, ушла к себе, передав пост спустившейся Эйлин.

Слово, данное Эйлин, пришлось нарушить. Я не могла посидеть с ребенком ни на следующий день, ни после.

Назавтра, после казни, меня ждали журналисты, официальный развод и девичья «грязнокровная» фамилия. Даже не знаю, как мои архаровцы воспримут мой новый статус — «грязнокровной разведенки». Для магического мира — это совершенно немыслимое поведение для женщины. А когда до них дойдет, что Тори, по сути, незаконнорожденная — я отказалась, чтобы Поттер ее официально признал… Но дочь я им не прощу и заткну каждого, кто хоть слово в ее сторону вякнет. Хотя… можно легко все списать на обряд… Да и кто знает, может, наоборот, найдутся бессмертные, кто пожелает ей свое имя дать и мать заодно к рукам прибрать. Посмотрим…

Разобравшись с делами, всю следующую неделю провели во Франции — хотелось отдохнуть и позагорать после такой непрерывной гонки и волнений. Мое личное присутствие в организации пока не требовалось, и я с радостью ухватилась за эту возможность от всех абстрагироваться.

Правда, Эйлин сильно меня подставила — осталась в Англии, чтобы решить какие-то вопросы. Думаю, она это специально, но возразить было нечем, и мы с Тори, захватив Рону, уехали вдвоем.

Думала, я не справлюсь одна с ребенком, но на удивление дочка не доставляла никаких хлопот и искренне радовалась нашему общению и новым местам. Мы жили в домике Эйлин, везти ребенка на Корсику, когда она только оттуда уехала я посчитала неправильным. Так что мы весело проводили время, гуляя и купаясь, а на оставшиеся три дня к нам неожиданно приехал Северус.

Честно говоря, если бы не дочь, то я сразу отправила его обратно. Но Тори так обрадовалась и не слезала с его рук, да и мне, признаться, стало полегче — ведь девочка уже привыкла, новые впечатления утихли, и она начала капризничать, а теперь переключилась на новую игрушку в лице отца.

Если не думать о странности ситуации, то время мы провели просто замечательно. Правда, ночевал Снейп не с нами — мне пересуды не нужны. Но, учитывая, что он заявлялся рано утром, задолго до того, как мы просыпались, его ночное отсутствие совсем не чувствовалось.

У меня даже появилось свободное время на себя любимую. Северус и Тори вдвоем совсем не скучали — резали несчастных червяков, жаб и другую живность, купленную в аптеке, благо уже умертвленную. Но дочке нравилось все изучать и исследовать, хотя даже я предпочитала покупать ингредиенты уже в разделанном и приемлемом виде. Варили детские развлекательные зелья — одни испарялись иллюзиями летящих бабочек и птичек, другие — красочными фейерверками и стойкими мыльными пузырями. Короче, эти двое не скучали.

А так, все вместе, в основном мы просто бродили по округе, купались и загорали. Счастливая Тори, пока мы шли, висела между нами, держа за руки обоих родителей и просто лучилась восторгом. И я была этому рада, как и Северус.

Полагаю, мы оба, смотря на нее, думали, что сами были лишены подобного. Никогда мои родители не гуляли со мной так и не уделяли время только мне одной. Да и Северусу в этом отношении тоже не повезло. Делать кого-то счастливым, зная, что он при этом чувствует, было здорово.

И я внезапно поняла, что мне, чтобы общаться с малышкой свободно и легко, просто нужен Северус, тогда все происходит без всякого напряжения и вполне естественно. Когда чувствуешь рядом надежного и родного человека и делишь с ним обязанности и заботы, которые уже и обязанностями не кажутся, и есть кому передать эстафету и передохнуть — все выходит гораздо проще.

Но сама я испытывала неловкость пополам с раздражением, да и сам Северус все меньше мог себя контролировать. Со стороны мы, наверное, казались идеальной семьей, но я видела, что он словно забыл обо всем, оставив все наносное в Англии, и растворился в нас, как всегда хотел. А еще — он меня страстно хочет, и ждет только знака одобрения с моей стороны. Его жаркие взгляды, нервозность и напряженное ожидание уже даже не прикрывались напускной благопристойностью чужого мужа, и я чувствовала, что скоро крышку с пороховой бочки рванет, и нас ждет еще один мучительный разговор, что оставит после себя только горечь разочарования.

Сама я не испытывала к Севу особой страсти и желания. Обряды не требовали от меня сексуальной разрядки. Теперь, когда я вошла в силу, ощущение обмена были подобны текущему по венам чистому экстазу, и любой секс мерк на этом фоне. Теперь я поняла, почему Жрицы жили в одиночестве и вовсе не нуждались в мужском внимании, пока Высшее не посылало им подходящего партнера, чтобы зачать ребенка и передать ему дар.

Но меня тянуло к бывшему любовнику, не скрою. Мне хотелось не страсти, а нежности. Долгих неспешных поцелуев, чувственных прикосновений, объятий и неги. Увы, с Северусом такое не пройдет.

Но я знала, что когда в книге появится знак снова совершить обряд Плодородия, я выберу его своим партнером. Ритуальный секс не является изменой, а дети, зачатые таким образом, священны. И потому хоть и не поощряла его, но и не гнала.

Большая вероятность, что я могу снова забеременеть и как-то повлиять, чтобы этого не произошло, не получится. А мне бы не хотелось рожать Тори братика или сестренку от чужого мужика, как и спать с любым, даже ради магии. Не факт, что из темноты тот же Люциус не появится, Гойл или Блэка леший принесет. Ну их…

Дома, по возвращению, меня сюрприз ожидал. В детско, под присмотром Эйлин и домовика, играла темноволосая девочка. При нашем появлении она сначала резко замолчала, медленно положила игрушку и, прильнув к Эйлин, уставилась на нас исподлобья большими серыми глазами.

Я сразу ее узнала.

Случился у меня в жизни один эпизод, за который мне теперь очень стыдно. Когда я о жене Северуса узнала, то недели две маялась, а потом не выдержала. Обернулась вороной и к дому их слетала. Конечно, вокруг него защитный контур был, но я на ближайшее к окну гостиной дерево садилась и наблюдала.

Очень мне знать хотелось, как они с Северусом живут, как нежничают и воркуют друг с другом, какие слова он ей на ушко шепчет. И как этот предатель и изменник, что клялся меня до гробовой доски любить, теперь так же другую любит и нежит…

Не знаю, почему это желание во мне возникло, но меня словно магнитом туда влекло. Дней шесть туда наведывалась, пока Снейп, однажды, казалось, прямо на меня не посмотрел. Шут его знает — узнал или нет, но больше я туда не совалась — женская гордость во мне еще осталась, чтобы так подставиться. Тем более что никакой любви я там не увидела.

Каждое утро домовушка разжигала огонь в камине и подвигала к нему кресло. Потом выходили Кристина и Снейп. Он что-то строго ей говорил, а она кивала, даже не поднимая глаз. И за все время, что я наблюдала, он даже рукава ее не коснулся.

После его ухода девушка садилась в кресло и не вставала с него, пока домовушка с причитаниями не тянула ее к столу. За все время она ни разу даже книгу не раскрыла, или в окно не глянула — только сидела неподвижно лицом к огню.

А за ней, на ковре, девчушка играла. Одна. И мать на нее и не посмотрела ни разу. И вот теперь эта девчушка в детской Тори ее игрушками играет.

— О, вы вернулись, — улыбнулась Эйлин.

— Бабушка, а это кто? — не здороваясь спросила девочка.

— Это твоя сестренка, — ответила Эйлин и нежно посмотрела на смущенного ребенка, — правда, Лаурочка? Иди к нам, Тори, поздоровайся.

Моя сурово сдвинула брови и подошла.

— Бабуля, значит, ты теперь ее будешь любить и все мои игрушки ей отдашь? — неожиданно спросила она, подозрительно прищурившись.

— Конечно нет, дорогая, — заверила ее та и, притянув к себе, поцеловала, — я тебя очень люблю, Тори, ты же знаешь. А завтра мы все вместе пойдем и поможем выбрать Лаурочке ее собственные игрушки, а пока позволь ей поиграть с твоими. Не бойся, она их не поломает.

— Меня зовут Тори, — бойко представилась моя красотка, подергав гостью за рукав платья, видимо, успокоившись, что у нее ничего не отнимут, — а где ты так долго была? Я тебя не видела.

— Не знаю, — тихо прошелестела гостья, — я у папы жила…

— А я у бабушки, а теперь у мамы, — печально вздохнула Тори, — только мама почти всегда занята. Зато,у меня теперь тоже папа есть.

— Мой? — ревниво вскинулась Лаура и нахмурилась.

— Не знаю, он не говорил, — пожала плечами моя и оживилась, — но если не твой, тогда у нас целых два папы будет. Здорово, правда? А то мой всегда занят.

— Мой тоже занят, — скуксилась девочка, а я почувствовала запоздалую вину, что Северус провел отпуск с нами, и на целую неделю оставил дочь, пусть она ему и не родная, но видно, что его любит и очень привязана к отцу.

— Тори, дорогая, покажи Ларочке свою игровую комнату. Она еще не видела джунгли, — вмешалась в разговор Эйлин, пока девочки на матерей не перешли и вопросы не стали задавать. — Рона, проследи за девочками, а я скоро подойду, — добавила она, поймав мой недовольный, да и чего уж там, растерянный, взгляд.

— Что это значит, Эйлин? — нетерпеливо спросила я, как только мы остались одни. И по ее упрямому и прямому взгляду поняла, что разговор предстоит серьезный. Похоже, она хочет, чтобы моя дочь и эта девчонка подружились. Но я ошибалась.