Немного другая легенда (джен)

— Бежим! Быстрее!

Темно-коричневое колено коряги оказалось на пути так некстати. Носок сапога на скорости врезался в преграду, и некрупное девичье тело камнем помчалось к земле. Растерянный, взбудораженный мозг даже не сумел здраво отреагировать. Глаза, размером с два звонких медяка, не мигая наблюдали за тем, как холст чернозема, изрисованный отмершими еловыми корнями, сухими хворостинками и клочками пожухлой травы стремительно приближается, раскрывая перед «гостем» радушные объятья. А затем стертые в кровь ладони защипало от боли, в ушах загудело, будто в голове роилась целая куча пчел, и мир исчез во мраке, скрывшись за стеной плотно зажмуренных век.

Мужские руки схватили меня поперек туловища, поднимая на ноги и, не церемонясь, сжав правый локоть, потащили вслед за собой, шаг за шагом ускоряя темп движения. За спиной, шумя листвой и скрипучими ветвями, за нами торопливо спешили гиганты-преследователи. А ведь все так хорошо начиналось...

* * *

Под ногами шуршал мох. Очень мягкий, почти как белоснежная перина в гостевой комнате Редклифа. Он пах влажным дерном, а в воздухе витал запах многолетних, теряющихся в вышине, полуголых сосен, неровной грядой разбредшихся по объемному клочку земли в глубине леса. Пару раз, брезгливо морщась, приходилось смахивать с лица тонкие сети паутины, боязливо вздрагивая и надеясь на то, что мерзкий крошка-паук отправился вслед за своим творением, а не засел где-нибудь в волосах или за стыком наплечника, не зная, куда ему деваться.

— Очень тихо... — вслух заметила Лелиана.

— Значит идем в правильном направлении, — подал голос Оуэн, покачивая головой из стороны в сторону — разминая шею. — Эльф, как самочувствие?

Откашлявшись, Зевран широко, натянуто улыбнулся, проведя рукой по волосам. Повязку-бинт с него сняли, и светлые патлы теперь были стянуты в тугой хвост на затылке, позволяющий без труда разглядывать вытянутый овал смуглого лица и болезненный румянец, украсивший впалые щеки.

— Замечательно! — наигранно бодро отозвался Ворон. — Для полного счастья не хватает только грудастой куртизанки и бутылки красного полусладкого!

— Грядущая смерть в лабиринте грез — очень поэтично, — с привычным равнодушием отметила Морриган.

— Фу, как жестоко, где твое милосердие? — безобидчиво возмутился светловолосый. — Злоба тебя уродует, моя дорогая. Тебе больше идет улыбка.

Брюнетка скептически фыркнула, бросив косой взгляд на наемника, и немного ускорила шаг, поравнявшись с церковницей. Теперь они втроем, еще брат, шли в начале нашей исследовательской процессии, внимательно рассматривая местность и выискивая средь бурьянов и мхов намеки на давно затоптанные древние тропы.

— Как, неужели тебе никто не говорил? — продолжил, поймавший нить азарта, эльф. — Впрочем, неудивительно, ведь ты вела такую уединенную жизнь... Будь ты горожанкой, мужчины без устали крутились бы вокруг тебя, осыпая похвалами и подарками. Они бы сравнивали цвет твоих удивительных, завораживающих глаз с камушками чистейшего янтаря, а зарыться носом в твои черные, как вороново крыло, волосы и вдохнуть их пряный аромат было бы их самым заветным желанием.

— Льстец, — все же отозвалась молодая женщина.

— Отчего же? — искренне удивился Араннай. — Лесть была бы, если бы я преувеличил, чтобы доставить тебе удовольствие. А это чистая правда, — младший глухо откашлялся, но суть этого жеста так и осталась для меня тайной. Возможно, у него всего-навсего немного запершило горло. — Ты этого вполне заслужила, дорогая Морриган. Художники должны восхищаться тобой, скульпторы — ваять тебя, поэты — воспевать! Уверен, ты и сама знаешь, что твоя уникальная, запретная красота привлекла бы и самого Создателя!

Ведьме нечего было ответить, кроме, разве что, язвительной, привычной издевки, но слова Зеврана, подобранные с такой тщательностью, красноречием, настолько заворожили и смутили, невольно, что брюнетка промолчала, закусив губу, пойманная врасплох потоком сладостных, пленительных речей. Вот что было воистину поэтично. Загадкой осталась лишь причина этой внезапной тирады, и довольная, от уха до уха, чувственная улыбка остроухого льстеца.

Немногим позже полудня, ориентируюсь по солнцу, время от времени скрывающемуся за пышными рядами ослепительно-белых облаков, заранее продуманный маршрут был выровнен и мы уверенно пересекли незримую границу между западным и восточным Бресилианом, свернув чуть южнее. Мох больше не застилал землю, уступив местность ландшафта изогнутым корневищам хвойных, но чаще широколиственных деревьев. Здесь больше пахло сыростью, но какой-то иной, более затхлой, я бы даже сказал болотистой. Однако, что странно, в округе не наблюдалось ни одной полноводной канавы или хотя бы подсохшего оврага. Деревья здесь шумели тише, будто спали, но зато откуда-то издалека до нас эхом долетал притупленный, воющий клич какого-то загнанного в угол, умирающего в муках некрупного зверя. От его холодного, прощального, глухого крика кровь стыла в жилах. Вздрогнув, я неосознанно прижалась к Алистеру, заметив ухмылку, скользнувшую по губам эльфа, и тут же отпрянула, хмурясь, впервые в жизни будто ощутив себя пойманной на месте какого-то гнусного, порочащего честь преступления.

— Вы чувствуете, стало как будто холоднее? — Дайлен потер ладони одна о другую, недовольно дернув плечами. — И вот! — целитель вытянул руку, указывая пальцем на шипастый, уродливый, перекрученный стебель феландариса, вальяжно развалившийся у корневища многолетнего дубового ствола. — Еще вон там! — их было несколько десятков, может больше. Будто персты мертвецов, фигуры демонической травы выглядывали из черной, как смоль земли, извиваясь забавно, необычно, но, словно заранее зазубрив какой-то высший запрет, не смели прикоснуться к стопам древесных гигантов, служа им молчаливыми сторожами.

По спине вновь знакомо, неприятно промчался строй назойливых мурашек. Вернувшись из очередной кратковременной разведки, Клык прижался к ноге Оуэна, будто предупреждая о чем-то, что почуял своим загадочным шестым собачьим чувством. Печально конечно, но даже если бы мы тогда узнали о неминуемой западне, то все равно бы не смели развернуться. Побегу с поля боя не было оправдания, этому учил солдатский кодекс. И пусть даже мы не были солдатами, пусть мы лишь разношерстая кучка героически настроенных бродяг, но мы дали слово помочь, обещание, и его обязаны были сдержать, затолкав в глубину все свое недовольство и громкие возмущения, согласно которым Мор тоже был, к слову, не безделицей, а вполне себе серьезной проблемой.

Спустя чуть больше получаса размеренного движения вперед, лесные стволы поредели, зеленые, некогда полные листвы низкие кусты помрачнели, обсыпанные теперь не прекрасными изумрудными украшениями, а скудными, темно-коричневыми непонятными сухими кляксами, воздух потяжелел, и запах болот потерял свой привычной оттенок затхлости, едва ли полностью не испарившись. Надрывный животный крик исчез так же внезапно, как и появился, а в ушах теперь, помимо хриплого дыхания необычайно прохладного ветра замерла писклявая, пронзительная тишина, не предвещающая ничего хорошего.

Есть такое таинственное, очень страшное слово — сильван. Узнала я о нем много-много позже развернувшихся тогда в лесу событий, но ветвь повествования оттого скуднее не станется. Коротко говоря, сильван — одержимое низшим демоном Гнева дерево, многовековое древо, ушедшее своими корнями в глубину самого мироздания, сросшееся с ним всеми фибрами, и делящее с ним соки земли, как подобает доброму брату. На деле же не о какой доброте и речи идти не могло. В тот день, в тот час, когда на горизонте, проглядывая сквозь сухие древесные ветви, замаячил силуэт каменных руин, с монолитами потрескавшихся колон и овалом опасно накренившейся храмовой арки, в груди у меня что-то дернулось, и я инстинктивно обернулась, синхронно с и без того настороженным мабари, проглотив вопль ужаса, камнем осевший в горле. Не зная еще толком как подобное явление назвать, с силой сжала руку Алистера, заставляя его повернуть голову назад, и хрипло, кое-как умудрившись протолкнуть ком густой слюны, окликнула брата:

— Оуэн!

Младший обернулся, что-то крикнул, а затем мы побежали. Вперед и врассыпную, неосознанно разделяясь на крохотные кучки, как муравьи, бегущие от пламени, пожирающего пирамидку их трепетно сооруженного дома. Цель была близко, около полумили и вот она — крыша над головой, стены в локоть толщиной и узкие, подобные глубинным тропам, темные тоннели. Однако даже здесь был подвох. Ведь древние руины, по сути, обиталище оборотней, настроенных не самым дружелюбным образом. Так куда же податься, если границу отхода закрыла стена мерно движущихся на нас двуногих деревьев, с искаженными гримасами гнева лицами, возникшими на потертой отмирающей коре, а единственное разумное укрытие до отвязки забито агрессивными волко-людьми? Упасть и прикинуться мертвыми, надеясь на чудо? Или... все же рискнуть?

* * *

Великая Империя Тевинтер, правившая когда-то всем миром, уже давно пала, но память о ней все еще живет на искалеченной магией земле, воплощенная во множестве, некогда блиставших красотой, руин. Не стал исключением и Бресилиан. В сердце леса, в самой его глубине, как одинокое белоснежное облако, обрамленное кучей свинцовых туч, высится старинный полуразрушенный храм, обвитый паутиной плюща, словно защитным панцирем. Когда-то давно, во времена имперского триумфа, здесь и на многие мили кругом шли грозные, безжалостные битвы, призванные сломить волю бессмертного, древнее, чем этот мир, непонятного людям эльфийского народа. И в сражениях тех пролилось много крови, которую впитала терпеливая земля, и вырвалось в свет огромное количество неконтролируемой магической энергии, до предела истончившей завесу между миром материальным и духовным. Тогда же скучающие доселе формы обиталища Тени вырвались из-за границы невидимого барьера, наспех, не теряя драгоценных секунд, подчинив своей воле всякое разумное существо, что встречалось им на пути. Заняв бренную смертную плоть, сами невольно обезумев, так как были не в силах полностью побороть защиту мыслящий тварей, они заполнили массив сказочной чащи, подобно паразитам, готовые грызть и кусать каждого, кому не посчастливилось заблудиться в изумрудном, поддернутом шалью забвенья, лесном царстве. Иные же духи, как правило подобная участь постигала небезызвестных демонов Гнева, без стеснения, не брезгуя, въедались в стволы многовековых исполинов, «оживив» дряхлые древесные косточки местных сторожил и слепив из них безумных, безжалостных убийц, равнодушно защищавших свои территории от непрошеных гостей.

Такова была картина суровой реалии, знакомой мне на тот момент только вскользь, отдельными частями. Но даже тогда я отчего-то задумалась над тем, почему же оборотням было в этом месте так комфортно? Неужели подвохом и правда было что-то банальное и неприметное... навроде обыкновенного кровавого проклятия? Тогда где же виновники? И если их нет, то как решить эту головоломку, не потеряв просто так еще с пару десятков ни в чем неповинных жизней?

— Моя прекрасная леди, ну же, перебирай ножками, не стесняйся! — будто скороговорку, протараторил Зевран, отскочив в сторону и утягивая меня вслед за собой, когда в непосредственной близости рухнуло сухое бревно, издав характерный трещащий вопль. Покачнувшись, я тряхнула головой, приходя в себя после недавнего падения, и как можно скорее перешла на бег, ощутив неприятное покалывание в правом боку.

Сколько их было? Больше дюжины или меньше? В тот момент, целую вечность назад, краем уха отметив странный шорох и скрежет за спиной, я обернулась, потеряв дар речи, и увидела Их. Посчитать как-то не догадалась. Худые древесные лица, черные впадины глаз, изгибы коры, сложенные в подобие распахнутого отверстия рта, «руки» и «ноги», обвитые сотнями толстых и тонких ветвей, шевелюры вялых крон, в некоторых местах обзаведшихся свеженькими листочками, — эти гигантские ходячие старики-деревья, одно упоминание которых в разговоре может быть причиной скорейшего отбытия в поместье для душевнобольных, походили на мудреные рисунки давно свихнувшегося живописца, отвергнутого церковью за безумие своего воображения. Но вот они мы, наблюдаем подобное воочию. Как жаль, что неловкий щепок за оголенную кисть не вытолкнул разум из дурмана сна, а всего-навсего оставил на коже крохотное красноватое пятнышко...

Я не заметила, как потеряла из вида Алистера, Оуэна, Дайлена. Помню, как сжимала руку блондина, но пальцы вспотели, и мужская кисть выскользнула, а ноги несли меня дальше, до тех пор, пока не налетели на злосчастную корягу. Мне нечасто бывало по-настоящему страшно. Мор и порождения на корню вырвали из меня наивный девчачий ужас, оставив лишь крупицу его где-то на границе сознания. И он, этот немой крик о помощи ярче всего всплыл при виде дракона. Казалось, что может быть страшнее гигантского огнедышащего, с шипами на длиннющем хвосте, ящера? Оказывается... может.

Потянув меня за локоть, эльф помчался вдоль мраморно-гранитного фасада храма, свернув на углу, и юркнул вперед меня в небольшой каменный излом. За нами была погоня, что мне оставалось делать? — я скрылась следом.

— Где мы? — голос опустился до шепота. Мы сидели в этом странном «укрытии» уже несколько минут, молясь Создателю и всевозможным добрым духам, чтобы те деревья про нас забыли.

— Не бойся, радость моя, если обращусь в волка в этом крохотном пространстве, постараюсь тебя не съесть. Я, знаешь ли, очень привередлив, — занятых дам стараюсь обходить стороной, если конечно на них не имеется... имелось заказа.

Фыркнув, повернула голову, вглядываясь в темноту прохода.

— Он может вести внутрь?

— Предлагаешь проверить? — спокойно поинтересовался наемник. — Боюсь, случись с тобой что, моя дорогая, и ваш честолюбивый лидер выпотрошит мне кишки много раньше, опередив даже злобных оборотней.

— Боишься Оуэна?

— Отнюдь.

— Тогда идем! Ты первый.

— Я хорошо воспитан и с детства приучен пропускать даму вперед себя.

— Сделаем на этот раз исключение, — улыбнувшись самым любезным образом, произнесла я.

Араннай не мог видеть этой улыбки, но вполне мог ее почувствовать. Подождав еще немного, прислушиваясь к шепоту ветра и скрежету ходячих деревьев снаружи, эльф ловко вывернулся и на четвереньках пополз по темному тоннелю, тактично помалкивая. До тех пор, пока лбом не врезался во что-то очень твердое, но пустотелое, недовольно, грязно выругавшись. В другом месте и при других обстоятельствах я бы покраснела от этого обильного потока сквернословия, бесспорно, но здесь и сейчас только хмыкнула и, развернувшись, вновь уселась поперек тесного коридора, разглядывая чернильную палитру мрака, окружившую нас, подобно густому облаку едкого дыма.

— Будь я чуточку пошире в плечах, давно бы выломал нам дверку наружу, ну а пока... — налегая на «тупик», отрывисто заметил светловолосый, оставив фразу заранее недосказанной и, прилагая всю свою не дюжую силу, наконец-то, с оглушительным грохотом пролил на темень свет. Тусклый, немного рыжеватый, походивший на тень от факелов, какие развешивают по стенам темниц.

Первым выбравшись из тайного хода, эльф галантно, растягивая губы, подал мне руку, и только затем позволил себе осмотреться, заметив под ногами книжный шкаф, под которым валялась целая кипа старинных книг в мудреных, изрисованных белесыми узорами, переплетах.

— Знания — тяжелая ноша, — философски заметил наемник.

— Надеюсь, нас не услышали... — негромко добавила я. — Предлагаю вернуть все в первоначальный вид, — кивнула за рухнувший книжный стеллаж, — и отправиться искать остальных. Они должны быть где-то рядом, надеюсь.

Зевран многообещающе вскинул бровь и, эффектно крутанувшись на сто восемьдесят градусов, что далось ему с заметным трудом, зашагал к дверному проему, выглядывая наружу, в коридор. Пришлось двинуться следом. Оставаться в одиночестве в незнакомом месте, полном, прячущихся где-то там, оборотней, как-то не хотелось. Доверять я, Араннаю, конечно, не доверяла, но два набора голов и рук лучше, чем один, так что решила прислушаться к гласу разума. Он-то плохого не посоветует, верно?

* * *

Слишком тихо. Слишком заброшено. Слишком светло. Слишком много «слишком».

Пару раз до слуха долетали звуки чужих, хриплых разговоров. В такие моменты Араннай без стеснения тянул меня в ближайшую нишу, или в ответвление комнаты и, театрально прикладывая палец к своим губам, заставлял вслушиваться в слова далеких диалогов. Говорившие ни разу так до нас и не добрели, что было, по меньшей мере, подозрительно, зато их голоса служили нам подобием ориентира. Кто знает, быть может теми «незнакомцами» были наши друзья, с которыми мы так нелепо разделились, или же кто-то из сторожей-оборотней, направляющихся «к сердцу» своей обители. Жаль лишь, что проверить теорию можно было только на непосредственной практике. А так не хотелось влипать в переделки...

Коротенькими перебежками минуя открытое пространство широкого коридора и длинную лестницу, ведущую на нижний уровень руин, мы с длинноволосым убийцей, осторожно ступая по крупным подозрительным плитам небольшого овального зала, вышли к комнате с пересохшим фонтаном. Ровный квадрат высоких чертог был до невозможного симметричен. Две из четырех сторон его представлялись глухими стенами, а единственная дверь, ведущая дальше, была благополучно закрыта на ключ — крупная замочная скважина демоническим оком рассматривала незваных гостей соседствующей обители, как бы невзначай намекая на свою неприступность. Честно сказать, здесь было довольно красиво. Почти так же удивительно, как и в разрушенном храме Андрасте, заледеневшем изнутри. В этом месте льда, правда, не было, но под потолком висела металлическая люстра с десятком толстых пылающих свечей, а голые стены украшали замысловатые на четверть тевинтерские, на треть эльфийские и на половину сказочные фрески.

Утирая со лба пот, Зевран нагнулся над чашей фонтана, мутным взглядом изучая потрескавшийся песчаник дна. Проведя по нему рукой, демонстративно вскинул кисть, выводя на всеобщее обозрение некрупную посеревшую кость какого-то давно сгинувшего зверя.

— А они времени зря не теряли — тару для отходов умело додумали, — натянуто улыбнувшись, заметил мужчина, однако в голосе его не наблюдалось ни крупицы дружелюбия.

Я медленно приблизилась к наемнику, заглянув в мраморный круг заброшенного водоема. Тысячи мелких, как свежих, так и порядком подгнивших костей, устилали его дно, цвета сухой соломы, покрытое сеткой рваных трещин. В самом центре фонтана, окруженная этой варварской костной кучей, высилась фигура безрукой и безголовой женщины. Откуда именно из нее некогда «брызгала вода» так и осталось загадкой.

— Но бюст у этой фигуры довольно запоминающийся... Пожалуй, мое настроение немного приподнялось, — помедлив, добавил Араннай, швырнув находку за спину, и с любопытством принялся рассматривать статую. Состроив недовольную гримасу, я прошлась до запертой двери, еще раз, третий, кажется, с надеждой дернув за длинную ручку. В ответ, как говорится, тишина. Или же...

Откуда-то издалека стали доноситься голоса. Не больше пяти. Хриплые басы въедались в ушные перепонки, как капель затихающего дождя: навязчивой, завораживающей, но непонятной песней. Сглотнув, я напряглась, быстро оглядываясь. Где в пустой комнате с пересохшим фонтаном можно было скрыться? Если только на люстре, но боюсь, тут даже крылья были бы бессильны.

Сжав мою руку, Зевран, быстро сориентировавшись, дернул меня к себе, заставив нехотя упасть на гранит пола и проползти по нему с четверть ярда, привалившись спиной к стенке округлого экс-водоема. Не будь барьер таким высоким, наши головы бы точно выглядывали наружу, становясь легкой мишенью для тех, кто, лениво озираясь по сторонам, прошествует через скудно обставленный зал в нужное ему крыло руин. В волнении облизав губы, я пыталась урезонить биение сердца, готового вырваться из груди, и успокоить участившееся дыхание. Раздосадовано зажав рот руками, уставилась в кусочек фрески на стене напротив. Шмыгнув носом, замерла, явственно, по вибрации пола, почувствовав, как громоздкая запертая дверь распахнулась и в до невозможного симметричный обитель прошествовала группа недовольно дискутирующих полуволков.

— От них пахло эльфятиной, — пробубнил один из оборотней, брезгливо фыркнув. — У меня от их смрада несварение.

— Заткнись, Бульфа! Так велела Хозяйка! — оборвал его другой. Безапелляционная просьба-приказ выдавали в нем негласного лидера.

— Сам подумай, Бегун, какой толк идти на сделку, если этот высокомерный остроухий... — третий голос умолк, решив, видимо, не опускаться до банальный оскорблений, — ...все равно не согласится?

— Долийцы послали человека, чтобы поставить нас на место и отплатить за нападение, я знаю! — резко отозвался главный. — Но что-то в его словах убедило Хозяйку, и я хочу понять что!

Симфония голосов не выходила за пределы комнаты. Говорившие замерли у вторых дверей, выхода, судя по отдалившемуся эху, но покидать зал пока не собирались.

— Помяни мое слово, брат, ничем хорошим это не обернется, — задумчиво, почти философски, протянул четвертый голос. Чуть более зрелый, чем три предыдущих. — И вы... чувствуете запах?

Задержав дыхание, я закрыла глаза, молясь Создателю, чтобы нас с Зевраном не заметили. На наемника мне, в общем-то, было отчасти наплевать. Не потому что я очень злая или неимоверно злопамятная. Нет. Просто на данном этапе нашего с ним знакомства к Араннаю я относилась с крайним подозрением, и подобие «уступок» и доброжелательных улыбок были не чем иным, как заложенной с детства культурой воспитания. Холодная сталь упирающегося в поясницу ножа — не самый лучший повод для дружбы, верно?

— Это от них. А они воняют псиной, — отмахнулся третий оборотень. — Мы теперь все ей провоняли.

— Хм... идем! Хозяйка велела найти остальных, — слова Бегуна стали точкой в этом недолгом разговоре.

Неслышно приоткрылась дверь, царапнули когти звериных стоп по каменным плитам пола и четверо, все-таки не пятеро, полуволков, отправились на поиски неназванных «остальных». Дождавшись, когда все возможные звуки затихнут, я опустила руки и расслабленно выдохнула. С души как будто камень свалился. Повернулась к светловолосому убийце, он, массируя виски, пытался справить с головной болью, но почувствовав на себе мой взгляд, прекратил, натянуто, широко улыбнувшись. А я, на секунду задумавшись, поняла, что у них с Оуэном, по сути, было кое-что общее — они оба не любили показывать свои слабости.

Поднявшись из укрытия, за которым нас лишь чудом не обнаружили, осмотрелась. Дверь с «глазом демона» была чуть приоткрыта. Не то, чтобы это было подозрительно... точнее сказать, я о подобном даже не подумала. Ну, открыта и открыта, что тут такого? Другое дело Зевран. Глухо откашлявшись в сжатый кулак, что вышло непроизвольно, он вытянул руку, одергивая меня, пытаясь вновь заставить вернуться за стенку фонтана.

— Потерялись, да? — спокойно поинтересовался грубый мужской голос, надрывая умиротворенную тишину зала. — Далековато вы забрались, — я вздрогнула, не успев вовремя сориентироваться, и беспомощно уставилась на прямоугольник некогда полуоткрытой двери, где, привалившись плечом к косяку, высилась фигура темно-бурого сторожа. Когда он успел там появиться? И почему, в таком случае, мы все еще живы? — Прав был Фрей, тут и правда воняет псиной.