Немного другая легенда (джен)

Не помню, чтобы мне что-то снилось. Просто в какой-то момент кто-то, схватив за шкирку, вытянул из сонной истомы, опрокинув на голову ведро ледяной воды. Или не ведро... и, кажется, совсем даже не воды. Тем более — не ледяной. Скорее липкой и слюняво... Будь я в менее ступорном состоянии, предположила бы, что это был язык. Длинный, горячий язык, с подозрительным аппетитом облизывающий мою правую щеку. И нос. И лоб. Радостно при этом чмокая.

Неуверенно приподняв руку, морщась, попыталась на ощупь найти «причину» пробуждения и тут же наткнулась на крупное гладкое тело какого-то существа. Кое-как разлепив глаза, вперила взгляд в далекий потолок, пытаясь понять как давно, а главное — где именно я нахожусь? Тут же в поле зрения попал уголок коричневого, стоячего торчком, уха, и надо мной нависла крупная морда мабари. Шершавый язык вновь скользнул по щеке, задев ухо, и я, поддавшись порыву, обняла пса за шею, услышав в ответ довольное бурчание.

— Где же тебя носило, дружок? Я думала, ты потерялся или того хуже, — сказала скорее себе, чем Клыку, но умный четвероногий питомец как всегда все понял и, отстранившись, посмотрел на меня самым серьезным взглядом, будто пеняя: «Это не ты меня потеряла, а я вас. Так что не нужно мне тут говорить о беспокойстве». Улыбнувшись, потрепала пса по макушке, намереваясь принять сидячее положение, а затем и вовсе подняться на ноги. Попытка не прошла безуспешно, разве что перед глазами все поплыло, и затылок заныл, как если бы вчерашним днем меня кто-то с любовью огрел по голове дубинкой. Неприятное состояние, но... зато живая, верно?

Кругом светло. Главный выход из руин смотрел на запад, потому солнечный свет в ранние часы проникал сюда посредством крохотных окошек под потолком, желтыми полосами расчерчивая воздух, в котором кружились мириады пылинок. Потирая глаза, внезапно вздрогнула и глянула на свои ладони, замечая ободранную кожу, тут же подняла взгляд перед собой, хмурясь, всматриваясь в неясные очертания человеческих тел, буквально разбросанных по каменному полу, и еще некоторых, привалившихся к стенам. Ни темных меховых туш, ни луж крови... и фигура неподвижного Затриана в самом центре, закутанная в друидскую мантию. Пронзительный свист тишины в ушах затих, и слуха коснулись звуки чьих-то голосов: у арки вдоха, оперевшись рукой о камень, стоял Оуэн, что-то обсуждая с широкоплечим бородатым мужчиной. Довольно зарычал Клык, и брат обернулся, улыбаясь мне. Так спокойно, непривычно. Казалось, я целую вечность не видела на его лице такой улыбки. Но ничто не длится вечно. Со всей серьезностью вслушиваясь в слова собеседника, младший мимолетом глянул на приближающуюся к ним стройную эльфийку. Ланайя, Оуэн и широкоплечий человек в подранных крестьянских одеждах. Если все получилось, а, судя по всему, проклятие оказалось снято, то этим незнакомцем был Бегун. Тот самый коричневатый оборотень, приведший в подземный зал Алистера и Стэна... Я замерла, повернувшись к двери на лестницу. Ближнюю ко мне. Что там сейчас происходило? Все обратились? Зевран выжил? А... Алистер? И еще тьма тьмущая похожих вопросов, от которых меня так кстати отвлек странно знакомый женский голос:

— Спасибо.

— За что? — не поняла я, с любопытством всматриваясь в черты лица незнакомой темноволосой эльфийки. Она подошла со спины, коснувшись свободной рукой моего плеча, вторую прижимая к своему затылку, морщась время от времени и часто моргая. Затем улыбнулась, редкие морщинки на ее зрелом лице тут же разгладились, и, покачнувшись, едва устояв на ногах, ответила:

— За все, — и ушла к своим долийским соплеменникам, ладонью прикрывая рану на голове... кровавый отпечаток до сих пор украшал светлый гранит стены.

Не знаю, как так получилось. Как исчезла Хозяйка, проклятие оборотней испарилось и наступило утро. Казалось даже лес по ту сторону храмового камня, очнувшись от многовекового дурмана, наконец-то задышал в полную силу... Из омертвевшей земли на свет прорезалась молодая трава. Она, быть может, и раньше была. Но сейчас... как будто стала сочнее. Зеленее. Живее.

Пытаясь обратить на себя внимание, Клык присел у моих ног, часто-часто виляя коротким хвостом и жалобно, настойчиво заскулил. Вскинув брови, удивленно посмотрела на мабари. Поведя треугольниками ушей, пес вскочил на ноги и кинулся к двери рядом, настойчиво скребя по ней лапой. Некоторое время я в легком недоумении стояла на месте, и когда уже, было, собралась подойти и помочь, — мало ли что могло привлечь внимание умного четвероного боевого питомца, — то не успела, так как дверь распахнулась сама собой и Клык юлой завертелся под ногами Дайлена, радостно тявкая. Шумно выдохнув, Амелл поудобнее перехватил руку Алистера, которого с другой стороны поддерживал вполне себе живой Зевран, и натянуто улыбнулся. Светловолосый Страж походил на мешок... с картошкой. Очень тяжелой картошкой.

— Эй, парень, как дела? — нарочито бодро протянул маг, обращаясь к собаке. — У тебя вчерашний денек получше выдался, а?

Сердце на миг замерло, тут же принявшись выбивать барабанную дробь, колотясь о ребра. Хватая ртом воздух, я на ватных ногах подошла к целителю, не сводя взгляда с блондина. Неуверенно протянула руку, касаясь влажного от пота лица мужчины и опустила плечи, радуясь такой мелочь, как горячие щеки и хриплое, тихое дыхание. Рана, тянущаяся от скулы до подбородка, стала заметно тоньше, но полностью не затянулась. Ведь так не бывает, верно? Все оставляет след, даже крохотный. И этот шрам станет напоминанием о Пятом Море, который мы переживем. Когда-нибудь... с приходом нового дня.

— Он не очнулся?

— Нет. Сломана пара ребер, вывихнула нога, возможно сотрясение... и, я даже не знаю, надеюсь заражения крови нет, — отозвался Дайлен с непривычной прагматичностью, но тут же, подняв взгляд, заметив в моих глазах испуг, добавил, чуть посмеиваясь: — Да не волнуйся ты так! Жить будет. Я же целитель, так что все подлатаю.

— Внизу холодно и темно, красавица, а тут солнышко, прямо душа радуется, — добавил Араннай.

Подтащив Алистера к стеночке, Зевран и Амелл осторожно опустили его на пол, оставив в покое. Прикоснувшись ладонью ко лбу новоявленного подопечного, маг нахмурился, задумчиво скосив нижнюю челюсть, затем встал с корточек и, развернувшись ко мне, расставил руки в стороны, таким образом приглашая в свои дружеские объятия. Мне это было нужно. Прижавшись щекой к плечу рыжеволосого чародея, на секунду прикрыла глаза, воображаемой метлой выметая из головы все плохие мысли. Это помогло. Мне стало спокойнее. Надолго ли?

— Так... как все прошло? Ты добежала... а затем Затриан добровольно согласился снять проклятие? — негромко поинтересовался целитель.

— Почти... — вспомнила волосатые руки оборотня, схватившие меня поперек туловища, надрывные крики-уговоры и необычный прилив сил, когда, радуясь кратковременному триумфу, хотела прыгать и танцевать от счастья прямо тут, не сходя с места, и плевать на чужое мнение.

— Не скромничай, — раздался совсем рядом голос брата. — Ева с необычным мастерством уболтала эльфа. Даже я не сказал бы лучше!

Довольно хмыкнув и отступив на шаг, я сложила руки на груди, просто чтобы они не болтались без дела, бросила очередной обеспокоенный взгляд на Алистера, удивляясь своей внезапной сдержанности и тому, что до сих пор не рыдаю, сидя с ним рядом, и начала нервно покусывать нижнюю губу, наблюдая за тем, как Оуэн и Дайлен приветствуют друг друга крепким рукопожатием. С присущей ему невозмутимостью младший как бы вскользь упомянул, что, кажется, долийцы все же выделят на наши нужды некоторое количество лучников и не только их. Это хорошая новость. Лучше, чем ничего. Больше, чем я ожидала.

— Как там цветущие древа? — вставил Зевран, не упуская нить разговора, но пытаясь хоть как-то ее разнообразить.

— Утихли, — отозвался брат. — Это подозрительно, но хорошо.

— Создатель отринул неестественное, — философски отметила Лелиана. Я, честно сказать, ее даже не заметила. Вспомнила, что церковница тоже была в том зале внизу, но ее появление тут и сейчас стало для меня сюрпризом. Она, вероятно, поднялась следом за магом и наемником, но... подкошенная внезапным появлением не держащегося на ногах Алистера... неудивительно, что такая мелочь, как рыжеволосая неприметная церковница не сосредоточила на себе мой интерес. Я даже на Морриган и Стэна внимания не обратила... а ведь они единственные, кто действительно его заслуживал в этой серой толпе эльфов и недавних измученных проклятых. Ведьма с яркими янтарными глазами, лучащимися какой-то странной властностью, в необычном экзотическом лилово-черном наряде, и воин Кун, с рогами, загнутыми к затылку, широкоплечий, с неестественной сероватой кожей и длинным мечом за спиной, кожаную рукоять которого исполосовали узкие полосы боевых зарубок.

— Идем в лагерь долийцев. Сейчас. У них есть раненые... у нас... — Оуэн в очередной раз с сочувствием покосился на блондина, — ...тоже. — Брат поднял взгляд на мага: — Его можно переносить? Я слышал что-то по поводу сотрясения...

Резко обернувшись, я нашла глазами предполагаемую фигуру Бегуна. Оборотень, а теперь уже человек, до сих пор о чем-то негромко разговаривал с Ланайей. Казалось, что весь его звериный пыл словно испарился, уступив место расчетливому хладнокровию, с которым лидер бывших полуволков обсуждал вероятные сценарии дальнейшего существования своих людей в Бресилиане. Так я думала. Так мне казалось. Но... это было не важно. Ведь это он... он принес Алистера в те высокие чертоги, швырнул его на камень, как тряпичную куклу, и, брызжа слюной, заявил, что перемирия не будет. Это Он! Из-за него Страж до сих пор не приходил в себя! Сломанные ребра... сотрясение... вывихнутая нога. Если бы не его агрессия, не его безумие, все было бы иначе! И плевать, что тогда Бегун был совершенно другой тварью! Это не умоляет его вины!

— А у нас есть выбор? — усмехнулся Амелл. — Главное, что никто не виноват. Больше никто и никогда. Верно? — коснувшись моего плеча, словно прочтя мои мысли, целитель заставил меня отвернуться от созерцания эльфийки и лидера людей и поморщиться, бездумно кивнув. — Никто не ви-но-ват, — буквально по слогам повторил маг. — Ведь я волшебник, верно? — мужчина улыбнулся, заставляя и меня чуть растянуть губы. — А волшебники должны творить чудеса, так что вдохни полной грудью, выдохни и... — он на секунду умолк, смотря куда-то сквозь, — мне нужен плащ! Я, кажется, придумал, как соорудить носилки!

* * *

На долийское поселение опускался вечер. Второй день после снятия злосчастного проклятия и триумфального погребения останков Затриана под Великим Дубом подходил к концу. Второй, дьявол его дери, день! А Алистер до сих пор так и не очнулся, мучаясь от жара в стенах специально отведенного ему крохотного медицинского шатра, обклеенный лечебными припарками, словно грязью. В том месте пахло тимьяном или чем-то наподобие — тепло, глубоко, немного пряно и древесно-травянисто, с ноткой горчинки. Эльфы сказали, что этот запах лечит. Когда я прошлым вечером сидела там, в той палатке, теребя в пальцах подаренную Стражем защитную подвеску в виде птицы, я, кажется, так и уснула, положив голову на плотную подстилку, из последних сил сжимая руку Алистера, словно бы от этого зависела моя жизнь... Тот аромат, он меня уморил. Сегодня же, весь день не решаясь зайти в крохотный лазарет, из которого я ранним утром незаметно ускользнула, дабы не помешать Дайлену «творить волшебство», то и дела слонялась по округе, пару раз все же не удержавшись и, чуть отогнув край входной шторы, заглянув внутрь, наблюдая нити синеватой энергии, струящиеся в трещащем от напряжения воздухе.

Прах Андрасте. Мне казалось, что он в силах излечить все, но даже он не был всесилен. Щепочка, растертая по сухим губам, и дыхание блондина стало спокойнее, хрипы исчезли. Вот только два, по предположению целителя, сломанных ребра, и вывих ноги пепел так и не исцелил. Грудная клетка в месте травмы была заметно припухшей и краснота все не сходила, наталкивая меня на неприятные мысли о внутреннем кровотечении, каком-нибудь заражении... или того хуже. Медицина определенно не была моей стихией. Я все слишком близко принимаю к сердцу, а разум должен оставаться холодным, как лед, иначе мелкие недуги могут обернуться серьезными проблемами из-за банальной, совершенной «сгоряча», ошибки.

Минувшим днем, по возвращению в лагерь, Ланайя, Оуэн и Бегун удалились в шатер Хранителя, место коего теперь, по всем правилам старинных долийских обычаев, заняла недавняя «Первая». В относительной тишине и уединении, пока эльфийские лекари разбирались с ранеными, они обсуждали дальнейшее сотрудничество. Не имея отныне дома, новоиспеченные люди решили отправиться в Денерим вместе с нами, и, хоть они и не были воинами, но готовы были схватиться за оружие в благодарность за избавление от проклятия. Это был смело с их стороны, немного безумно и глупо, но смело. Ланайя же, возглавляя теперь клан Алвар, сообщила, что в ближайшие дни созовет Арлатвен — совет долийских Хранителей, на котором, как правило, обсуждаются важнейшие события декады, происходит обмен какими-то артефактами и знаниями. И, хотя подобное собрание проходит раз в десять лет, и последний раз созывалось всего три года назад, сейчас настало слишком серьезное время для соблюдения формальностей. Другой вопрос в том, как скоро все долийские кочевники смогут сойтись в одном месте и обсудить тяготы наступившего Мора, выделив на нужды армии своих лучших бойцов? Ведь время не бесконечно... а враг в последнее время подозрительно тих, что наталкивает на определенные не самые лучезарные мысли.

И все-таки, мы сделали это! Мы практически подняли всех на ноги, заставив встряхнуться, увидеть за ширмой собственных проблем общее надвигающееся несчастье. Последний договор был формально подписан, и это было больше, чем ничего, однако... как не крути, преимущество до сих пор обходило нас стороной. Порождений было едва ли не миллион, они появлялись на свет из уродливых маток, связанные общим инстинктом, как муравьи. Они редко нападали поодиночке, предпочитая брать количеством и рвать противника в клочья, в буквальном смысле. Не имея чувства жалости, не понимая такую мелочь, как милосердие, они шли напролом, не гнушаясь стирать с лица континента крохотные деревеньки, полные ни в чем неповинных селян, среди которых были старики и дети, превращая женщин против их воли в нечто ужасное... отравляя их рассудок скверной, заставляя полюбить свою мерзкую природу, рождающую полчища рычащих и хрипящих, покрытых черной чешуей, солдат. И все же на нашей стороне была надежда. Слепая, нерушимая вера в то, что мы непобедимы! Гномы, эльфы, люди, маги Круга. Весь Ферелден, первый рубеж Тедаса, главный и пока единственный фронт, готов был дать сдачи превосходящим их числом врагам, возглавляемым гигантским драконом. Так что, если весь мир до сих пор считал нас безумцами, то когда мы победим, отрубив Архидемону голову и повергнув полчища порождений в темноту Глубинных троп, нас будут почитать как героев, оборвавших цепь Мора едва ли не у самого основания! Это... приятные мечты, обреченные в скором времени на исполнение. Осталось только дождаться нужного момента, чужого знака, и магия триумфа свершится! Всего немного...

Звон стали отвлек меня от созерцания собственных коленей, заставив поднять глаза на пустырь, огороженный шестью воткнутыми по кругу кольями с факелами. Солнце еще не село, но кроны деревьев, окружившие лагерь, накрывали его своей широкой тенью, мешая теплым лучам в последний раз коснуться остывающей темной земли и запечатлеть на татуированных эльфийских лицах свою меркнущую улыбку. Растягивая губы в широкой ухмылке, Зевран отскочил назад, уходя от умелой атаки и, разведя руки в стороны, ехидно заметил:

— Такие удары я умел парировать еще в шесть лет, моя дорогая Лелиана. Не разочаровывай меня, я рассчитывал, что барды проворнее.

— Бывший бард, — в тон ему отозвалась церковница, делая ловкий поворот и обманчиво выбрасывая левую руку в сторону, готовясь атаковать правой, намереваясь застать наемника врасплох. Повернув туловище, вывернув кисть, Араннай ловко парировал чужой выпад. Металл вновь знакомо, протяжно звякнул, став причиной очередной усмешки.

— Ты немного растеряла навык, м? Порождения не то, что люди. Для них «техника боя» — бессмысленный набор букв. Я тебя, конечно, не осуждаю, но... — несостоявшегося убийцу заставила прерваться череда на этот раз успешных ударов. Последним, завершающим штрихом, стала подножка и острое лезвие парного клинка в опасной близости от оголенной мужской шеи.

— Слишком долго говорил, — заправляя за ухо рыжую прядку, заметила девушка, склонившись над «жертвой» с довольной полуулыбкой.

— Я просто немного поддался... Знаешь, я же все-таки джентльмен, — не растерявшись, отозвался Зевран. Фыркнув, под общие зрительские овации собравшихся вокруг пустыря долийцев и людей, вторых в клане, к слову, приняли на удивление доброжелательно, церковница поднялась на ноги, отойдя на прежнее место, удобнее перехватила оружие и, встав в стойку, самым любезным, сладким голосом протянула:

— Реванш.

Сегодня с утра Оуэн, узнав о том, что Алистер до сих пор не очнулся, всерьез подумывал отправить часть отряда вперед в столицу, чтобы не тратить время и хоть как-то помочь эрлу Эамону в сборе войск и противостоянии Логэйну. Брат бы и сам поехал, взяв с собой Стэна, Лелиану и Дайлена, то он не мог оставить меня одну, никак это не объясняя, а у Амелла и без того было слишком много забот с блондином, которому без него некому было помочь. Оставалась, конечно, Морриган, но ведьма довольно скептически относилась к политике, потому ее непосредственное участие в организации обороны Денерима было весьма сомнительно. В свою очередь фигура Стэна, как лидера небольшого отряда, отправленного для поддержки эрлу, была, по меньшей мере, непонятна... кунари всегда держались особняком от дрязг прочего мира, и даже если и выступали против порождений, то делали это тихо, без лишних зрителей, хоть и с присущим им безжалостным упоением.

— Я сделал все, что мог... — вытирая руки о мягкую темную ткань, из небольшого медицинского шатра вышел целитель. Устало вздохнув, он прищурился, оглянувшись на солнце, отряхнул закатанные по локоть рукава рубахи и перевел взгляд на имитируемую арену, где Лелиана, вновь застав Аранная врасплох, едва не выиграла раунд, позволив эльфу увернуться в самый последний момент, сделать подобие пируэта и, приземлившись на границе между двумя факелами, едва неловко не капитулировать с площадки, сдав таким образом «игрушечный» бой. — Развлекаются?

— Он не очнулся? — отставив вопрос без внимания, спросила о том, что меня действительно волновало.

— Ребра срослись. Нога тоже. Насчет головы пока не уверен, но вроде и с ней тоже все в порядке. Хотя я бы не советовал в ближайшее время влезать в передряги. Однако... это вряд ли получится, — вместо четкого ответа, лениво протянул мужчина. — Меня только смутила щека. Даже прах ее не взял. Шрам останется, но не такой страшный, каким был сначала, — на секунду умолкнув, Амелл перестал вытирать руки, засунув материю за поясной ремень. — Но знаешь, что меня совершенно вывело из себя? Вместо благодарности, что вполне логично, ведь я не абы какую роль сыграл в его выздоровлении, наш дорогой рыцарь без страха и упрека потребовал на ковер тебя!

— Очнулся? — ощущая зарождающееся в груди чувство волнительного восторга, чуть разомкнула губы, шумно вдыхая ртом воздух, и во все глаза уставилась на мага.

— Ну конечно очнулся! — раздраженно бросил Дайлен. — Но где мое спасибо, а?

Кинувшись на шею целителя, я звонко поцеловала его в щеку, смахивая с лица мужчины гримасу притворного возмущения.

— Спасибо! Огромное спасибо! — хотелось кричать, но в последний момент решила перейти на шепот. Опустила руки, отошла на шаг, развернулась к прямоугольной палатке, еще раз выдохнула и осторожно отвела входную штору в сторону, неуверенно ступая внутрь.

Все было так странно. Я помню свой необъяснимый пессимизм, когда тело блондина рухнуло на гранитные плиты пола в том высоком подземном зале, помню, как боялась к нему подойти, почему-то считая, что он уже умер, — как я вообще могла позволить себе подобные мысли? — помню, как дрожащими пальцами касалась раны на его щеке, и вчера... как уснула, сжимая его горячую руку. Я помнила все. Каждый момент в мельчайших подробностях, и на фоне этой мириады картинок в моей голове подобно облаку едкого дыма завис стыд. Я стыдилась себя, своих решении и мыслей, так же, как маленькие дети, ляпнув при взрослых глупость, боятся поднять на них глаза, страшась, что в ту же секунду их безжалостно обсмеют, не делая поблажку на юность.

В шатре было светло. В центре небольшого помещения с земляным полом, укрытым еловыми ветвями, в землю был воткнул факел. Алистер, заложив руки за голову, лежал и смотрел в потолок. Когда я зашла, едва слышно откашлявшись, огонь знакомо колыхнулся, поддавшись велению проникшего под плотную ткань ветерка. Блондин повернулся ко мне и тепло улыбнулся.

— Привет, — голос предательски подрагивал. — Как ты?

— Привет. Сносно, — прочистив горло, мужчина продолжил: — Дайлен сказал, что все было ужасно. Я не приходил в себя два дня. Расскажешь, что случилось? Ты не пострадала?

— Нет, — приблизилась к кровати, присев на краешек в ногах. — Мне удалось уговорить Затриана снять проклятие. Самой до сих пор не верится. Как... почему... вы со Стэном напали на оборотней?

Это было первое, что пришло в голову. Ну, собственно, почему бы и нет?

— Помню, как мы разбежались во все стороны. Мы с кунари нашли главный вход храма и спустились по одной из лестниц, не зная наверняка куда идти. Довольно долго плутали демон пойми в каких тоннелях, и в конечном итоге оказались в вытянутом зале, заваленном человеческими останками, — блондин поморщился, принимая сидячее положение, чуть заведя руки за спину. — Тут-то и наткнулись на оборотней. Потом лишь, теряя сознание, догадался, что те кости были «заначкой» бурого медведя, с которым полуволки разобрались до нашего прихода. Значит, мы едва не сорвали перемирие?

— Все прошло хорошо, — отмахнулась я. — Оуэн снова спас положение.

— Я не удивлен, — фыркнув, отозвался Алистер. — А что со мной? Амелл так ничего и не объяснил толком.

— Пара сломанных ребер, вывих ноги, сотрясение, — сейчас все это звучало как обычные, обыденные травмы рядовых солдат. Даже как-то мелковато, если честно. Обычно, если тебя таранит дубинка великана порождения, ломается не какая-то пара ребер, трещит вся грудная клетка. Про конечности вообще молчу, о них можно с тем же успехом благополучно забыть. В отсутствие целителя в военном лазарете или же при слишком сильных повреждениях — ноги и руки вояк иногда приходилось ампутировать. Ужасная участь. Так что, я была искренне рада, что перечисление недавних травм Стража казалось мне сейчас глупой шуткой. Просто словами, не имеющими логической подоплеки. — И шрам на щеке.

— М? — блондин поднял одну руку и потянулся к лицу. — Где? Все плохо?

— Уже нет, — я чуть улыбнулась, когда он начал искать затянувшийся рубец не на той щеке. Вытянула кисть, осторожно коснулась пальцами следа от когтя оборотня, задумчиво нахмурилась, не замечая на себе не менее задумчивый взгляд блондина. — Было хуже. Но шрамы украшают мужчину, да?

— Я думал, что умер...

Часто моргая, отвернулась, тут же натыкаясь на внимательные медовые глаза, следящие за каждым моим движением. На радужке танцевала тень пламени, а за ней, где-то внутри, я, будто открытую книгу, читала сомнение. Но всего пара секунд и оно исчезло, блондин со странной уверенностью перехватил мою руку, сжимая ее в своих пальцах. Наша игра, этот пугающий до дрожи зрительный контакт, когда не один из нас не мог и не желал произнести ни слова, когда я кожей чувствовала его вновь охрипшее дыхание, не обращая никакого внимание на колотящее в груди сердце, когда он чуть наклонился, приближая ко мне свое открытое смуглое лицо, украшенное темноватой щетиной.. этот момент, этот миг, который должен был стать чем-то большим... подлым образом оказался прерван в самый ответственный момент!

— С утра выдвигаемся! — голос брата, как бой чугунного колокола, ударил по вискам, возвращая в реальность. Отдернув кисть, я быстро вскочила с койки, неосознанно задерживая дыхание, поднимая глаза на младшего, опасным прищуром изучающегося двух Серых Стражей, пойманных «на месте преступления». — Не помешал? — он просто не мог об этом не спросить. Ревностно, нахально. Я вновь была готова охотно врезать ему по лицу кулаком, дабы немного опустить планку его мнимой важности, но не стала, в очередной раз пожалев его самооценку. Вместо этого, как вызов, чуть улыбнулась, подозрительно спокойно отозвавшись:

— Нет. Я уже ухожу, — обернулась к блондину, наклонилась, коснувшись его щеки, простояв так чуть дольше, чем следовало бы, ощущая сухими губами бороздку шрама, затем тихо прошептала на ухо: — Спокойной ночи, — выпрямилась и, высоко вскинув голову, покинула шатер, радуясь своей победе. Ах, как бы я хотела видеть лицо Оуэна во время этой сцены! Создатель, это, без сомненья, было неподражаемо!

* * *

Рассвет наступил как всегда внезапно. Без сновидений ночь протекает, уподобляясь мигу, вспышке, и порой даже чувство усталости никуда не пропадает. Это неприятно, но не смертельно. Потягиваясь на меховой подстилке в юрте, где вновь знакомо пахло свежим скальпом, но уже не так пронзительно, — или это я, быть может, принюхалась, — разочарованно вздохнула и выбралась наружу, морщась от влажного утреннего тумана, пытаясь по мере возможности абстрагироваться от ржания собираемых в дорогу лошадей, потоков разговоров, скрипа колес старой телеги.

С нами в шестидневное путешествие до Денерима отправлялся один их эльфийских охотников, призванный Ланайей помочь в организации обороны, и около пятнадцати недавних оборотней, хотя я, честно сказать, думала, что их было куда больше. Последний договор так и не был подписан, но, в свете минувших событий и добровольным согласием долийцев помочь в борьбе с Мором, это стало не таким уж и необходимым. Под вопросом, конечно, до сих пор оставалось собрание Хранителей и обсуждение количества солдат, которое эльфы были готовы выделить на грядущую бойню. Они стали бы поддержкой, огненным градом стрел, обрушившимся на головы врагов, как когда-то высокомерно распинался Затриан. Они стали бы нашим спасением. Но они боялись, так же как и мы, и в этом некого было винить. Разве что время, вновь ставшее бесценным.

Мы решили двинуться тем же путем, что и приехали, сделав небольшой крюк. Вдоль границы леса, между Бресилианом и Южным пределом, пролегала старинная, давно забытая дорога. Она шла параллельно реке на окраине, той самой, где нас так некогда «гостеприимно» встретили воины клана Алвар. Оставляя Пик Дракона восточнее, она едва не упиралась в известный рукав Амарантайнского океана — реку Драккон. Пересекши пока еще не до конца продуманным способом широкое течении и миновав крохотное баннорство, мы обязаны были выйти к Южному тракту. А по нему, не сворачивая, двинуться к столице. Легкий план. Вроде бы. Надеюсь, за небольшой промежуток в пять ночей существенно ничего не изменится.