Эльф в подарок (гет)

В особняке Джинни ждал допрос с пристрастием. Если верить Минни, девушка была первым домовиком, пережившим визит в дом Элладоры Блэк. Знать о том, что, на самом деле, в это время она занималась совершенно другими вещами, взволнованному эльфу было ни к чему, но все же Джинни чувствовала себя неуютно, изобретая несуществующие подробности.

Впрочем, не ей одной приходилось страдать от чрезмерного любопытства окружающих. "Милая Элли" славилась настолько скверным характером, что даже непробиваемая Вальбурга робела навестить тетку в ее затворничестве, ограничиваясь регулярными письмами. Араминта получила приглашение в дом Блэков сразу же по возвращении домой.

— Придется пойти, — недовольно прицокнула она языком. — Целый вечер коту под хвост, а я так рассчитывала переговорить с Гиасом насчет этой идеи с летучим порохом... Ты остаешься дома с Люциусом, девочка, я возьму с собой Минни.

От неожиданности Джинни округлила глаза. Еще никогда Араминта не предпочитала ее обществу эльфов. Маркиза заметила ее удивление и рассмеялась.

— Мне бы не хотелось дразнить гусей. Твой магический след в этом доме распознают в мгновение ока, и я из подозреваемой в том давнем похищении Беллс превращусь в главную злоумышленницу. Сигнус — зловредный и мстительный парень, и будет лучше, если в его глазах домовиком, с которым я появляюсь практически всюду, окажется Минни.

Если у Джинни озвученная идея вызвала лишь усмешку, Минни пережила поистинне ужасные моменты. Маркизе пришлось потратить немало сил, убеждая перепуганного домовика в том, что черная мантия, которую ей предстоит одеть к Блэкам, не символизирует ужасающую перспективу свободной жизни.

Без Араминты и Минни дом опустел. Джинни поднялась в детскую и уселась подле кроватки спящего Люциуса. Мальчик уже давно сделал свои первые шаги и доставлял маркизе много головной боли. Все артефакты и безделушки перекочевали с нижних полок на верхние, а на свитки и книги были наложены специальные защитные чары, сохраняющие тонкую бумагу от повреждений.

Джинни задумалась о взрослом Люциусе Малфое, которого она видела лишь пару раз, в тот роковой день в Косой Аллее и на Чемпионате мира по квиддичу. Была ли тогда жива Араминта? Что она сказала, узнав о том, что изготовленная ею копия хоркрукса Темного Лорда оказалась в руках ее воспитанницы? Почему она никогда не пыталась ее найти?

Последний вопрос Джинни отвергла почти немедленно, представив собственный шок, заявись к ней домой пожилая темная волшебница и заяви о том, что девушка некогда была ее личным домовиком, подарком от мужа. Несомненно, она сочла бы маркизу обыкновенной сумасшедшей, что, собственно, и произошло при их первой встрече.

Любые мысли о будущем порождали черную тоску. Джинни не видела своего пути там и не могла быть собой здесь. Подобная двойственность сводила с ума.

Араминта появилась, когда Джинни кормила Люциуса ужином, и выглядела крайне взбешенной.

— Сигнуса еще в детстве нужно было сбросить со скалы, — выплюнула она, поочередно бросая на кресло перчатки, веер и шляпку. — Ирма слишком щадила своих детей, и вот результат. Вэл убивается по грязнокровке, Альфард превратился в бродягу без роду и племени. Но всех их оставил далеко позади этот фанатик, разрушающий психику своих дочерей!

Джинни с трудом удержалась от напоминания о том, что Араминта сама толкнула бедную Друэллу обратно в это логово дракона.

— Что произошло, Араминта? — спокойно поинтересовалась она, забирая у мальчика пустую тарелку. — С Беллс все в порядке?

— У Вэл в гостях была Друэлла, она мне все рассказала. Я потрясена, — качала головой маркиза, наливая себе чай и открывая коробку шоколадных конфет. — Сигнус до сих пор так и не удосужился даже взглянуть на Цисси. Заявил, что не имеет отношения к этим детям до тех пор, пока не настанет время выдавать их замуж.

Джинни устало вздохнула. Подобные экземпляры, страстно ожидающие рождения сыновей, встречались и в ее мире.

— Беллс переживает эту историю чересчур лично, — сокрушенно призналась Араминта. — У девочки на редкость ранимая психика. По словам Друэллы, она убедила себя в том, что Сигнус так относится к ней именно потому что она плохая дочь. Но еще больше меня тревожит тот факт, что она слишком часто общается с Вэл.

Джинни знала, что с особым удовольствием отравила бы Сигнуса Блэка, предоставься ей такая возможность. Тем самым она бы оказала благодеяние огромному количеству людей. Вальбурга не казалась ей такой уж ужасной. Скорее, мать Сириуса с самого начала была несчастной оставленной женщиной. Очевидно, ее мнение расходилось с убеждениями маркизы.

— Вэл не производит впечатления умной женщины, — протянула Араминта в ответ на мысли девушки. — И все же я бы не стала ее недооценивать. Сейчас она уже не представляет интереса для Риддла. Орион слишком глуп и беспомощен, чтобы предпринять решительные действия, Сигнус неуравновешен, а кроме того, допустил несколько промахов. Блэки теряют вес в глазах Риддла, а сама Вэл оказалась даже не в состоянии вовремя родить ребенка. В то же время, множество других состоятельных семей жаждут занять их место в освободившейся нише. Гринграссы, Паркинсоны, Эйвери, Мальсиберы и многие другие. Вопрос в том, кто окажется хитрее и удачливее. Вэл ищет способ укрепить свое положение, и Беллс, старшая дочь Друэллы, может ей весьма в этом поспособствовать.

Джинни все еще непонимающе смотрела на маркизу.

— Боюсь, я не совсем понимаю вас, Араминта.

— Неудивительно, ведь спустя столько лет, проведенных в моем доме, ты все еще стремишься измерять этот мир гриффиндорскими категориями, — коротко рассмеялась она. — Однажды Беллс вырастет и, несомненно, унаследует блестящие внешние данные своих родителей, ведь Сигнус — красавец, и с этим не поспоришь. При соответствующем воспитании и грамотно расставленных целях она сможет со временем занять достойное место среди сторонников Риддла. Вэл рассчитывает, что в своем успехе Беллс не забудет о доброй тетушке.

Джинни потрясенно ахнула. Неужели маркиза считала, что она позволит обречь ее ребенка на такое будущее?

— Но почему именно Беллс? — беспомощно выдохнула она. — Почему не Меда или Цисси?

Джинни и сама понимала, насколько цинично это звучит. И все же младшие дочери Друэллы были для нее совершенно посторонними детьми. Она не появлялась в их снах, не качала их колыбели. Похожий ужас она бы испытала, угрожай Люциусу опасность. В этом заключалась еще одна причина ее животного страха перед будущим. Она твердо знала, что не перенесет враждебных взглядов таких знакомых глаз.

— Беллс — старшая дочь, я ведь уже упоминала этот фактор, — удивленно приподняла брови Араминта. — За неимением наследника, именно ей перейдут все атрибуты главы рода. Это не распространено, но совершенно легитимно. Формально Сириус имеет право претендовать на наследство, но Вэл перестраховывается и поступает совершенно правильно. Во-первых, она еще не знает, может ли вообще стать матерью. Во-вторых, пока Сириус не докажет свою благонадежность, я не могу доверить ему родовые ценности. Если сокровища, накапливаемые Блэками на протяжении нескольких поколений, уплывут из семьи в руки человека, не способного это оценить, я буду считать свою жизнь прожитой напрасно.

— Но ведь рано или поздно Сириус женится, у него будут дети, — возмущенно возразила Джинни. — Только из-за гипотетической опасности вы готовы повесить эту ответственность на Беллс, толкнув ее в ряды упивающихся смертью?

Маркиза устало поморщилась.

— Девочка, и снова ты драматизируешь. Если наследник Поттеров, вверенный моему попечению, как ты утверждаешь, счел возможным жениться на грязнокровке, как я могу ручаться за Сириуса с его вспышками подросткового протеста? Судьба Беллс тревожит меня не меньше, но я уверена, что можно найти достойные решения проблемы, если руководствоваться разумом, — она выразительно взглянула на Джинни, — а не импульсом.

Джинни молча потупилась. Маркиза права. Импровизация здесь не поможет — ей нужна тактика.

Тактика тактикой, но Джинни не отступилась от своей идеи вытащить Беллс из этого змеиного гнезда. Она немногое могла противопоставить Вальбурге Блэк. Женщина была истинной племянницей Араминты, и хотя до уровня тети она явно не дотягивала, потенциал все же имелся. Ничего общего с крикливым безумным портретом, который теперь виделся Джинни словно через стекло, расплывчато и мутно.

Оставались сны. Джинни всегда была плохим психологом. Она находила слова утешения, но не знала, как убедить Беллс в том, что агрессия ее отца определяется чертами характера и не несет в себе ничего личного. В ходе их разговоров девочка несколько смягчалась, однако при следующей встрече Джинни горестно отмечала, что все возвращается на круги своя.

Маркиза получила несколько писем от Эйлин Принц. Джинни с удивлением обнаружила, что скучает по этой неприветливой женщине. За резкостью и язвительностью Эйлин скрывался неординарный характер, но риск появления в ее снах был неоправданно велик.

— Вы собрали уже четыре хоркрукса, — бесцветно напомнила девушка, медленно идя по цветущему саду. Сегодня, игнорируя осуждающий взгляд Араминты, она распустила рыжие волосы, позволяя им свободно ниспадать на плечи. Длинная челка скрывала часть лица, не позволяя определить возраст. С недавних пор даже во сне Джинни избегала зеркал. Годы шли, и она взрослела. Взрослела в облике домашнего эльфа.

— Я не знаю, как далеко зашла паранойя Риддла, — развела руками маркиза. — Подозреваю, что сейчас он уже не может ее контролировать. Собранные вместе хоркруксы реагируют на соседство друг друга определенным образом. До тех пор, пока этой реакции не последует, мы должны считать наши поиски незавершенными.

Джинни огорченно пожала плечами. В тесном корсете было почти невозможно дышать, однако когда девушка представила себя в джинсах и мягкой клетчатой рубашке, ее охватило непередаваемое чувство дискомфорта.

— У вас есть какие-то предположения? — вопросительно взглянула она на маркизу, заранее зная ответ.

— Я думаю над этим, — Араминта рассматривала что-то вдалеке. — Мы уже побывали во всех значимых для Риддла местах и преуспели. На этом наше расследование заходит в тупик. У меня есть основания утверждать, что хоркрукс не покидал Лондона, на это указывают результаты соответствующих ритуалов. Однако место, скрывающее артефакт, окружено мощной магической защитой. Это может быть частное владение или общественная зона, даже строение, защищенное клятвой Хранителя. Боюсь, что в таком случае наше везение оставит нас. Риддл слишком подозрителен, чтобы сделать Хранителем стороннее лицо. Он сам будет защищать свою тайну.

Джинни резко развернулась к маркизе.

— Вы хотите сказать, что при заклятии Фиделиус Хранителем может стать сам нуждающийся в защите? Почему же тогда Джеймс или Лили Поттеры не воспользовались такой возможностью?

Араминта скептически поджала губы.

— Попробуй угадать сама, я не знаю. Не мне тебе рассказывать, что для гриффиндорца означает понятие дружбы. Неважно, что преимущественно она проявляется в склонности напиться до состояния невменяемости и учинить коллективное безобразие. Добавь к этому юношеский максимализм, накаленную до предела обстановку в стране. Люди нередко совершали глупости, такова их природа.

— Но почему Дамблдор не остановил их? — не понимала Джинни. — Ведь мантия-невидимка Гарри, которая принадлежала его отцу, в ту ночь тоже оказалась у него.

Араминта довольно кивнула головой.

— Я неоднократно говорила о том, что Дамблдора идеализируют до неприличия, уже при жизни превратив в некое подобие Мерлина наших дней. Я не склонна носить розовые очки, и мне больше других известно о происхождении доброй половины идей Гринделвальда.

— Ваш отец тоже был его последователем, — робко напомнила Джинни. Она не питала к профессору былого восхищения и не считала его всемогущим, и все же разговор был ей неприятен.

Маркиза растянула губы в улыбке.

— Совершенно верно. Но как ты верно заметила, речь идет о моем отце, что автоматически делает для меня несостоятельными все твои аргументы.

Джинни нахмурилась.

— Значит, если бы ваш отец и Гринделвальд в свое время договорились, вы бы приняли проводимую ими политику? И все эти убийства магглов ничего бы для вас не значили?

В глазах Араминты мерцали дьявольские огоньки.

— Исключительная проницательность, девочка. Если бы мой отец и Гринделвальд в свое время договорились, была бы жива мама и мои братья, Малфои оставались бы самым многочисленным волшебным родом в Европе, элита британского общества даже за один стол бы не села с грязнокровкой Риддлом, мой муж находился бы в добром здравии, сын делал бы блестящую карьеру, а ты преспокойно жила бы в своем времени, училась бы на Гриффиндоре и знать бы не знала о моем существовании, а потому избавила бы меня от идиотских вопросов.

После этой тирады воцарилось продолжительное молчание. Джинни плелась за Араминтой, отчаянно ругая себя за несдержанность.

— Нам пора возвращаться, — холодно бросила маркиза через плечо. — В твоей голове царит хаос, Джиневра. Чем скорее ты достигнешь внутреннего равновесия, тем быстрее состоится твоя встреча с Жерменом. Учитывая его состояние, ты должна понимать, что любое нервное потрясение может оказаться фатальным.

Пробуждение впервые сопровождалось для Джинни головной болью и омерзительным чувством вины, тяжелым камнем лежащим на сердце. Араминта была с ней честна. Она не скрывала ни своей антипатии к Дамблдору и его методам, ни ненависти к магглорожденным, ни природного высокомерия к нижестоящим. Она интересовалась лишь тем, что могло повлиять на жизнь круга избранных. Когда Люциус Малфой оскорблял семью Джинни в книжном магазине, он говорил словами маркизы.

Джинни понимала это и должна была бежать из этого дома еще много лет назад. Минни уже давно не угрожала опасность. Двери Хогвартса всегда были открыты для тех, кто искал помощи.

Джинни знала это и не могла уйти. Невидимые нити судьбы привязали ее к семейству Мелифлуа узами куда более прочными, чем можно было себе вообразить.

И в этом не было ничего особенного.