Эльф в подарок (гет)

Джиневра Уизли никогда не считала себя избалованной девушкой, даже пользуясь всеобщим вниманием и обожанием среди ватаги старших братьев. За свои четырнадцать она уже успела привыкнуть к их шуткам и розыгрышам, поэтому, скажем, не удивилась бы, проснись этим утром под дождем из разноцветных конфетти или под старой яблоней в саду Норы. Второй семестр в Хогвартсе подходил к концу, возвращение домой маячило на горизонте солнечным зайчиком надежды, а раскрыть глаза оказалось вдруг непосильной задачей — как и всегда после проводимого по ночам с пятницы на субботу урока астрономии. Сам Мерлин велел отдохнуть в свой законный выходной. Цветные картинки легкого, бессодержательного сна сменяли друг друга, когда увесистый пинок буквально сбил девушку с кровати, а резкий голос несдержанно провозгласил:

— Как эта паршивка посмела не явиться по моему зову? Я что, уже должна собственнолично муштровать прислугу? Мерзкие бездельники, благодарите Мерлина, что вы живете не в доме моей кузины, иначе ваши головы давно украшали бы забор! Да поднимайся же ты немедленно! — Джинни охнула, когда нога сумасшедшей дамочки встретилась с ее ребрами, и резко подскочила. Ведьма не была плодом ее воображения. Вот она, стоит напротив с пунцовыми от гнева щеками, тонкие пальцы сжимают веер, густо накрашенные глаза угрожающе сузились. Богатый наряд, несколько ниток жемчуга на шее. Неуловимое сходство с Вальбургой Блэк — скандальная особа явно ошиблась адресом. Такой под стать древний мрачный замок со зловещими несмываемыми кровавыми пятнами на серых камнях.

— Вы в своем уме? — Джинни не помнила, чтобы раньше так верещала. — Вы что вытворяете? Кто вообще позволил вам войти в мою спальню?

Судя по выражению лица ведьмы, реакция девушки несказанно ее удивила. Уродливый домовик, боязливо жавшийся к ее ногам, потрясенно охнул и замахал руками.

— Какое несчастье! Плохая, гадкая Дэйзи так расстраивает госпожу маркизу! Должно быть, она заболела, мадам Араминта! Пожалейте Дэйзи, не наказывайте ее!

Джинни возмущенно фыркнула — ее утренние гости напоминали явных пациентов клиники имени святого Мунго из крыла, занимавшегося психосоматическими заболеваниями. Как только им удалось пробраться в гриффиндорскую башню и остаться незамеченными? Может быть, это очередная глупая шутка близнецов? Девушка себя остановила. Не прошло и нескольких дней, как Фред и Джордж своевольно покинули школу, устроив напоследок феерическое представление, вдохновившее студентов и немало раздосадовавшее старую жабу Амбридж. В чем же тогда дело?

Домовик продолжал лепетать:

— Дэйзи должна себя наказать! Так непочтительно разговаривать с госпожой маркизой, игнорировать ее распоряжение! Вот беда! Еще ни один эльф в семье Минни не позволял себе подобной дерзости на протяжении столетий!

С опозданием Джинни обнаружила, что комната, в которой она проснулась, совсем не похожа на привычную спальню с небольшими кроватками под бордовым балдахином. Помещение оказалось дурно проветриваемой каморкой с грудой тряпок, служивших, по всей видимости, подобием постели. Трудно поверить, что она провела здесь ночь. Какой глупый кошмар. Особенно учитывая, что маркиза, наконец, обрела дар речи.

— Разумеется, эта нахалка должна себя наказать, — с ядовитой ухмылкой обронила она. — Разве я не предупреждала тебя, Минни, что предъявляю самые высокие ожидания относительно моего личного слуги? Ты плохо работаешь. До моего возвращения в Британию осталось меньше недели. Ты решила меня опозорить?

Минни затряслась пуще прежнего.

— Госпожа маркиза вправе наказать Минни! Дэйзи была хорошим домовиком! Минни не знает, что произошло за ночь! У Дэйзи помутился рассудок!

— Детали твоих промахов, Минни, меня мало интересуют. Тебе разве не известен закон, действующий в роду Мелифлуа? Наказание ожидает не только провинившегося эльфа, но и всю его семью. Право, я начинаю думать, что вы оказались ошибочным капиталовложением.

Джинни широко раскрыла глаза. Она решительно не понимала происходящего. Подняв руку, чтобы по привычке пригладить растрепавшиеся волосы, этим утром, вопреки обыкновению, не спадавшие ей на лицо огненно-рыжей волной, она вдруг почувствовала, как почва под ногами превращается в зыбкий песок.

Рука принадлежала не ей. Это была тонкая, как паучья лапка, рука домашнего эльфа.

Джинни медленно опустила голову, оглядывая себя со всех сторон. Удара от соприкосновения с каменным полом она уже не почувствовала.

Джинни пришла в себя на той же куче старых тряпок. Ужас еще не успел улечься внутри нее. Совершенно невероятным образом она оказалась в теле эльфа, частной собственности неизвестной магической семьи. Девушка восстановила в памяти слова маркизы Араминты. Одному Мерлину известно, где она вообще сейчас находится.

Джинни — или будет правильнее теперь называть себя Дэйзи? — поднялась на ноги, пошатываясь от слабости. Последний вечер в Хогвартсе прошел без особенных происшествий. Профессор Синистра отпустила их раньше, не слишком утруждая студентов за несколько дней до каникул. Карта звездного неба, которую девушка так и не успела закончить, осталась лежать на столе в гостиной факультета. Ванда пожелала ей удачи на завтрашнем итоговом тесте по гербологии. Ничего странного или подозрительного.

Шаркающие шаги за спиной заставили Джинни обернуться. В каморке появилась Минни, укоризненно глядящая на ту, кого она считала обычным эльфом-бунтарем.

— Негодная Дэйзи! Что ты наделала! — в голосе домовика звучало подлинное огорчение. — Минни с трудом смогла убедить маркизу в том, что ты больна! Какое счастье, что молодой маркиз вчера напоил тебя ядом из отцовской лаборатории! Маркиза не знает, что магия домашних эльфов сама излечивает многие отравления, — она воздела в воздух перевязанные грязными бинтами руки. — Посмотри, что Минни пришлось сделать с собой из-за твоего поведения!

Час от часу не легче. Теперь Джинни знала, что попала в дом, где издевательства над эльфами являются нормой повседневной жизни. Слова Минни звучали чудовищно, но девушка не могла не согласиться — молодой маркиз действительно подобрал удачный момент для своих экспериментов. По крайней мере, для хозяев ее мнимая потеря памяти не будет выглядеть подозрительно. Нельзя себя раскрывать, прежде чем ситуация не прояснится.

— Я действительно ничего не помню, Минни, — призналась Джинни, пожимая плечами. — Утро как утро, а все, что было до, белое пятно. Я даже не могу понять, кто я.

— Как ты странно говоришь, — глаза Минни приняли форму блюдца. — Странно и ненормально. Домовик не должен говорить так, Дэйзи. Ты говоришь так, словно ты сама — хозяйка.

Джинни представила себе манеру поведения Кричера, домовика Блэков, и поморщилась. Неужели и ей придется кривляться и заискивать перед этой отвратительной Араминтой?

— Лучше расскажи мне все, — попросила она. — Если маркиза снова меня позовет, я хочу понимать, с кем разговариваю.

Минни все еще смотрела недоверчиво, однако заговорила.

— Какое несчастье! Дэйзи забыла все, чему Минни ее учила! Дэйзи — дочь Минни. Маркиз де Мелифлуа купил нас больше года назад, и сделал Минни главным домовиком в своем французском поместье. Полгода назад маркиз подарил Дэйзи своей жене, госпоже Араминте. Минни счастлива, что ее дочь может служить доблестному дому Мелифлуа и дому Блэков. Минни взялась обучать Дэйзи, чтобы она могла стать хорошей служанкой госпоже маркизе.

— Араминта Блэк? — вспомнила Джинни давний рассказ Гарри. — Родственница Сириуса? Та самая, что пыталась провести через Визенгамот закон о разрешении открытой охоты на магглов?

Минни взвыла, и девушка одернула себя. Пожалуй, не стоит привлекать к себе внимания такой нехарактерной для эльфов осведомленностью.

— Дэйзи гадкий, гадкий эльф! — причитала Минни. — Вмешиваться в дела хозяев, шпионить за ними, разглашать их секреты! — вдруг она остановилась, подозрительно глядя на Джинни. — Неужели Дэйзи не хочет себя наказать? Неужели ее не мучает то, что она только что совершила?

Воцарилось неловкое молчание. Джинни вовсе не собиралась себя наказывать. Она даже не представляла себе, как это делается.

Откровенно говоря, только что Джинни вспомнила о том, что эльфы могут аппарировать в любое место без ограничений, и планировала сразу же после разговора с Минни оставить этот негостеприимный дом и переместиться туда, где ей смогут помочь вернуть нормальный облик.

Взгляд Минни становился все тяжелее и подозрительнее. Она вдруг обратилась к Джинни на незнакомом языке, изобилующем согласными. Девушка окончательно впала в замешательство.

— Ты не моя дочь Дэйзи, — четко проговорила Минни, сурово сведя брови у переносицы. — Ты вообще не эльф. Ты выглядишь, как эльф, но ты не нашей крови. Но тогда кто ты?

Успокоить голосящую и бьющуюся головой о стены Минни оказалось задачей не из легких, но Джинни удалось установить относительное спокойствие. Эльф все еще всхлипывала, но уже не порывалась вытрясти из девушки душу.

— Это все яд молодого маркиза, — печально изрекла она. — Хозяин — известный зельевар. Молодой маркиз украл из его лаборатории зелье, которое и притянуло тебя сюда. Если вернуть тебя в твое время, вернется моя дорогая Дэйзи.

— Но как это сделать? — с надеждой поинтересовалась Джинни. — Я так понимаю, лучше не рассказывать Араминте, кто я на самом деле. Если она и поверит, то так просто меня не отпустит.

— Ни в коем случае! — торопливо воскликнула Минни. — Если Дэйзи допустит оплошность, мадам Араминта убьет всю нашу семью. Так было принято поступать в ее роду. Ее кузина, мисс Элладора Блэк извела уже не одну дюжину домовиков. Эльфов, отправляющихся в ее дом, больше никто и никогда не видел! Даже если они хорошо служат госпоже Элладоре, их обезглавливают в старости.

— Какой ужас, — прикрыла Джинни рот ладошкой. Она знала, что если когда-нибудь вернется в свой мир, то никогда не осудит идею Гермионы с ее организацией по защите прав эльфов. Напротив, она станет ее ярым активистом.

— Маркиза Араминта возвращается в Лондон через неделю, — напомнила Минни, — по приглашению дочери госпожи Розье. Дочь госпожи Розье родила девочку, и маркиза Араминта станет ее крестной матерью. Дэйзи должна была сопровождать маркизу, но согласится ли маркиза взять с собой Дэйзи после того, что она натворила...

Жалобы Минни действовали на нервы. Джинни лихорадочно сопоставляла факты. Араминта Мелифлуа из рассказа Гарри давным-давно покоилась с миром. Традиция чистокровных семей обезглавливать домовиков казалась невероятно древней, а Минни говорит о ее родоначальнице, как о реальном персонаже. Неведомыми путями Джинни занесло в прошлое — отдаленное, почти неизвестное ей своими подробностями. Значительная часть ее знакомых еще и на свет не успела появиться. Интересно, кто такая мадам Розье?

— Ты не сможешь долго скрывать свою сущность, — серьезно заметила Минни. — Домовики будут чувствовать, что ты чужая. Ты слишком долго пробыла человеком, чтобы в одночасье измениться. Если ты можешь уйти, уходи. Найди убежище в общине эльфов Хогвартса.

— Но тогда Араминта убьет тебя за мое бегство, — возразила Джинни. Минни была добра к ней, и она не могла бросить ее на произвол судьбы. — Бежим отсюда вместе. Если профессор Дамблдор уже работает в Хогвартсе, он защитит нас.

— Минни слышала о профессоре Дамблдоре, — заулыбалась домовик. — Очень хороший профессор. У эльфов в Хогвартсе всегда есть еда и кров. Их труд уважают. Но Минни не может бежать. Кодекс домовиков не позволит ей покинуть своих хозяев. Дэйзи больше не эльф, она не чувствует на себе действие кодекса. Она может уйти.

— Не могу, — твердо возразила Джинни. — Есть много способов обмануть Араминту, и я найду такой, при котором тебе не придется рисковать. Я поеду с ней в Лондон, и тогда попробую встретиться с Дамблдором.

Уши Минни взметнулись. Огромные глаза смотрели изумленно.

— Должно быть, госпожа была очень хорошей волшебницей в своем мире. Госпожа так добра к несчастной Минни.

Джинни смущенно улыбнулась.

— Ты не должна звать меня госпожой, Минни. Кроме того, у моей семьи никогда не было домовых эльфов.

Джинни робко переступила порог роскошных покоев. Особняк Мелифлуа поражал смешением стилей. Друг на друге громоздились вазы, скульптуры, ковры и портреты. Маркиза де Мелифлуа полулежала на кровати с недовольным видом.

— Итак, ты уже вспомнила, кто ты и кому служишь? — капризно протянула она. — Минни проделала неплохую работу, отлично. Наши планы меняются.

Джинни рассматривала идеально начищенный паркет и свое расплывчатое отражение в нем. Минни проинструктировала ее никогда не смотреть хозяйке в глаза, это ее сердит. Впрочем, и желания такого не возникало. Многие магглы верят, что человек произошел от обезьяны. Араминта Мелифлуа произошла от василиска.

— Мне пришлось перенести дату нашего отъезда. Крестины Беллатрикс состоятся через три дня. Нам надлежит быть в Лондоне завтра утром.

Сердце Джинни пропустило несколько ударов. Она вдруг четко осознала, о какой мадам Розье идет речь. После частых летних визитов в дом Сириуса она хорошо представляла себе генеалогическое древо знатного рода. Значит, это родители Беллы, Нарциссы и Андромеды принимают их в своем родовом гнезде.

— В нашем доме не успеют навести порядок, — продолжала беседовать сама с собой Араминта. — Столько дискомфорта, а все из-за Долоховых. Подумать только, переносить крестины ради того, чтобы этот балбес Орион мог встретиться на них с Александром. До сих пор в голове не укладывается, зачем они с Софи отправляются на Кубу. Когда Долоховы выступали на стороне Геллерта или поддерживали установление темного режима в Сирии, они, по крайней мере, брали с собой Антонина, а теперь оставляют его одного в Лондоне. Как возможно так безответственно относиться к воспитанию единственного наследника?

Джинни слушала молча, не зная, следует ли ей незаметно исчезнуть или дожидаться прямого приказа. Минни ничего не сообщила о привычках маркизы откровенничать перед домовиками. Однако, Араминта, увлеченная своим монологом, словно не замечала ее присутствия.

— Хвала Мерлину, Абрахас пригласил Жермена провести эти несколько дней до крестин в его поместье, и мне не придется терпеть нелепую беготню и возню по наведению порядка. Любопытно будет взглянуть на его жену. Сигнус писал, что она похожа на вейлу и находится в очень дальнем родстве со Слизеринами. Интересно, где Малфои нашли такой бриллиант? Подай же мне молитвенник, Дэйзи, не стой столбом!

Джинни вздрогнула. До сих пор она считала, что слова Араминты адресованы чему угодно другому в этой комнате — стенам, портретам, воображаемому собеседнику — но только не ей. Проведя в особняке Мелифлуа целый день, она успела заработать миллион замечаний и внушительный удар тростью по спине — Мелифлуа-старший вернулся домой в отвратительном расположении духа. Мягкие интонации Араминты застали ее врасплох.

В привычном для Джинни мире к молитве обращались редко — слишком уж окружающая действительность противоречила религиозным догматам. Молитвенник маркизы де Мелифлуа не был похож на другие — бросив беглый взгляд на переплет, украшенный изображениями древних кельтских божеств, девушка поняла, что в этом доме к взаимодействию с высшими силами относятся серьезно. Раскрыв книжку в самом начале, Араминта погрузилась в свои мысли, жестом указав Джинни на шкаф.

Девушка уже догадывалась, чего ожидает от нее маркиза. Настало время паковать чемоданы.

После истории, произошедшей с Джинни на первом курсе, она неоднократно представляла себе дом, в котором много лет хранился дневник Волдеморта. Малфой-Мэнор не мог выглядеть иначе — глухой забор, оплетенный хищным вьющимся растением, неприступные своды мрачного замка, иными словами, настоящая крепость английского лорда. На самом деле, все оказалось наоборот. Когда Араминта, маркиз де Мелифлуа и Джинни вышли из камина в гостиной, перед ними предстало уютное жилище, сильно выигрывающее по сравнению с аляповатой роскошью Мелифлуа. Араминта придирчиво осматривалась по сторонам, выискивая недостатки, а ее муж уверенно прошел к бару, наливая себе виски.

— Нас даже не удосужились встретить? — фыркнула Араминта. — Всего лишь открыли камин, будто плебеям?

— Ведь это ты настояла на том, чтобы прибыть на несколько часов раньше, — с весельем в голосе напомнил маркиз. — Хозяева нас еще не ждут.

Джинни держалась незаметно. Араминта искренне надеялась застать врасплох молодую супругу Абрахаса Малфоя и убедиться в том, что она далеко не так идеальна и привлекательна, как расписывают ее племянники. После несостоявшейся политической карьеры светские интриги и сплетни составляли единственное развлечение маркизы.

— Эдуарду следовало сопровождать нас, — уколола она мужа. — Теперь Малфои подумают, что в нашей семье нет согласия. Ты должен был освободить его от домашнего ареста.

Теперь Джинни стало ясно, почему она так и не встретилась с молодым маркизом, которому была обязана половиной своих проблем. Мелифлуа-старший помрачнел.

— Пока Эдуард не осознает последствий своих действий, он не покинет дома. Я работал над этим зельем четыре года. Его потеря стоила мне нескольких миллиардов, не говоря уже об утраченной надежде войти в историю под именем создателя зелья времени и пространства. Даже если я буду работать еще тридцать лет, я не смогу изготовить аналогии. И как он ценит мои усилия? Пытается отравить не понравившегося ему домашнего эльфа! Благодари богов, что я не убил его за это. Потеря сына была бы для меня менее тяжелой потерей.

— Прикуси язык! Ценные образцы нужно хранить в сейфе, Жермен, — зарычала Араминта, — а не оставлять где попало в лаборатории! Незачем обвинять Эдуарда в безответственности, если ты сам ничем не лучше. И потом, разве убытки не компенсируются за счет зелья, излечивающего одержимость духами? Твой патент обеспечивает нам колоссальный доход.

Маркиз лишь безнадежно махнул рукой, а Джинни горестно вздохнула. Если такой талантливый зельевар, как месье де Мелифлуа, расписывается в своей несостоятельности, значит, не видать ей зелья, как своих ушей.

Впрочем, уши такого размера не увидеть было бы сложно. Да и зачем ей зелье? Она все равно не понимает, как оно работает. Оказаться где-нибудь в эпохе основателей Хогвартса или самого Мерлина Джинни хотела еще меньше.

— Араминта! Жермен! Какой сюрприз! — бледная белокурая женщина, похожая на фарфоровую статуэтку, с вежливой улыбкой приблизилась к гостям. На лице Араминты читалось разочарование. Миссис Малфой действительно была очень красива.

— Кларисса! — маркиз склонился, целуя руку хозяйке дома. — Я восхищен. Ты само совершенство.

— Ты, конечно, преувеличиваешь, — покачала головой Кларисса. — Абрахас огорчится, что не смог встретить вас лично. Мы ждали вас не раньше четверти двенадцатого. На утро у Абрахаса была назначена встреча в городе. Он появится с минуты на минуту.

— Ничего страшного, Кларисса, мы в состоянии подождать, — усмехнулась Араминта. — Было бы неплохо разместить моего эльфа и мои вещи. А я бы не отказалась от чашечки кофе.

— Располагайтесь, — повела плечами Кларисса. — Я отдам необходимые распоряжения.

Стоило миссис Малфой покинуть комнату, как Араминта повернулась к мужу с коварной улыбкой.

— Видел бы это Сигнус. В доме Малфоев нас встречают в халате. Да у нее нет никакого представления об этикете!

Джинни тихонько хмыкнула. Халат Клариссы Малфой стоил дороже, чем весь ее дом.

Абрахас Малфой оказался высоким блондином с острыми скулами. На этом его сходство с еще не родившимся сыном заканчивалось. Абрахас не обладал склонностью к презрительным гримасам, говорил кратко и отрывисто, а праздной жизни всячески избегал. Его беседа с супругами Мелифлуа длилась уже более часа, и Джинни никак не могла понять, что повлияло на становление характера Люциуса Малфоя при таком достойном примере. Кларисса почти не вмешивалась в разговор, увлеченная вышивкой. Из своего места в углу Джинни рассмотрела край полотна, мастерски расшитого драгоценными камнями.

Говорили о прошедшей войне с Гринделвальдом.

— Действия Александра были полностью согласованы с Геллертом, — весомо заявил Абрахас. — Поллукс Блэк пытался склонить его на нашу сторону, но безуспешно. Как вы понимаете, если бы магические семейства России изначально организованно выступили против, войну удалось бы предотвратить.

— Ты действительно так считаешь, Абрахас? — Араминта обмахнулась веером. — Что-то мне подсказывает, что если бы войну начал не Геллерт, ему нашлась бы достойная замена. Тот же Александр. Не понимаю, что Софи в нем нашла. Он же настоящий параноик.

— Айхлеры и Файны вовремя успели уехать, — согласно кивнул головой маркиз. — В противном случае, боюсь, их ждала бы печальная участь многих чистокровных родов, ликвидированных Гринделвальдом.

— Темные режимы опасны в том случае, если они единоличны, — подвел итог Абрахас. — Наша задача — не допустить появления новых темных лордов. Английская аристократия издавно славилась своей способностью к самоуправлению. Чем быстрее Долохов уедет, тем лучше для страны и лично для нас. Хотел бы я знать, что за дела связывают их с Блэками.

— В любом случае, здесь остается Антонин, — напомнила Араминта. — Эдуард, к моему несчастью, с ним знаком и совершенно очарован. Не люблю таких подростков без царя в голове. От них одни неприятности. Скажите на милость, как он будет жить здесь один? Ему всего лишь пятнадцать!

— Блэки о нем позаботятся, — обронил Абрахас. — Вальбурга, конечно, не в восторге. Мнения Ирмы, как уже давно повелось, никто не спрашивает.

— Могу себе представить, — усмехнулся маркиз. — Орион в отчаянии от того, что женился на женщине, не способной родить ему наследника. Он использует любой повод ее уязвить, но никогда не бросит. Поллукс оставил ему отличный предсмертный подарок в виде брачного контракта, в соответствии с которым магическое право собственности на особняк Блэков остается за Вальбургой. Орион не расстанется с этим домом, слишком много тайной магии он в себе заключает.

— Бедные, бедные мальчики, — язвительно рассмеялась Араминта. — Слышала я, Сигнус тоже не на седьмом небе от счастья. И угораздило же Друэллу родить ему дочь. Элладора писала, что они с Друэллой ходили к предсказательнице, вскоре после свадьбы, и та нагадала Друэлле трех дочерей. И ни одного сына, представляете? Сигнус, разумеется, не должен об этом знать.

Джинни чувствовала, что от этих разговоров у нее начинает болеть голова. Кларисса слушала, затаив дыхание, и девушка догадывалась, какие опасения сейчас роятся в душе миссис Малфой. До появления на свет ее первенца оставалось еще несколько лет. Девушка, как зачарованная, наблюдала за размеренными движениями иглы, рисующей на ткани новые узоры. Кларисса была слишком хорошо воспитана, чтобы показать свое волнение.

Следующие слова Араминты отвлекли Джинни от отвлеченного созерцания.

— Ваш безумный однокурсник больше не давал о себе знать? Жермен читал мне твое письмо, Абрахас. Я давно так не веселилась.

— Ты веселилась, а я не знал, как его выпроводить, — покачал головой Абрахас. — Он приходил к Блэкам, Крэббам, Ноттам, Мальсиберам... Не могу сказать точно, кто поддержал его, а кто предпочел держаться на расстоянии, как я. Опасный тип. Змееуст. Он действительно верит в то, к чему призывает.

— Ты думаешь, он на самом деле потомок Гонтов? — нахмурился маркиз. — Ведь их род прервался в прошлом году. Об этом написали лишь в нескольких газетах. Унизительный факт.

— Я проверил все, что лежит на поверхности, — развел руками Абрахас. — Его отцом был маггл, ныне уже покойный. Мать умерла при родах, личность ее не установлена. Могла ли быть ей Меропа Гонт? Вполне. Ведь она сбежала из дома еще в юности. Старик Марволо изгнал ее из рода.

— Я считаю, что он блефует, — бескомпромиссно отрезала Араминта. — У Слизерина не осталось прямых потомков. Что касается косвенного родства, то даже твоя жена, Абрахас, если следовать данной логике, может претендовать на знаменитое наследство Салазара.

Маркиз вдруг громко рассмеялся.

— Неужели ты веришь в эти сказки, дорогая? Наследством Салазара пугают первокурсников в Хогвартсе.

— Когда мы были в выпускном классе, в школе было совершено нападение. От неизвестного заклятия умерла грязнокровка, — возразил Абрахас. — Ходили разговоры, что за этим стоял Ужас Слизерина. Монстр. Дирекция даже виноватого нашла, а тварь скрылась где-то в Запретном лесу.

— Да это все шито белыми нитками, — отмахнулась Араминта. — Вальбурга мне рассказывала. В отличие от вас, она превосходно общалась с этим ненормальным, и уверена — монстр действительно существует. Но я считаю, что не только он относится к наследству. Салазар просто не мог не оставить своим потомкам артефакты, или деньги, или нечто столь же ценное.

— Для каждого времени свои ценности, — ответил маркиз, — хотя не исключено, что ты права.

— Так по-вашему, за смертью той хаффлпаффки стоит Риддл? — приподнял брови Абрахас. — Какой смысл убивать безобидную дуру?

— Может быть, это был ритуал, — Араминта захлопнула веер, — или ему было скучно, или она, по своей дурости, узнала больше, чем следовало. Абрахас, я проголодалась. Может быть, перейдем в обеденный зал?

Джинни с опозданием сообразила, что ей нужно следовать за хозяйкой. Значит, в этом времени Волдеморт даже не успел провозгласить себя Темным Лордом. Впервые девушка ощутила столь острое отчаяние от того, что она заключена именно в тело домовика. В облике человека она могла бы попробовать изменить историю, повернуть вспять ход времен и даже предотвратить трагические события, которым еще только предстояло произойти. Домовой эльф не обладал никакими правами. Окружающие воспринимали ее, как часть интерьера. А где-то во Франции осталась милая, добрая Минни, уже однажды спасшая ее жизнь. Джинни не имела права на ошибку.

Джинни с удивлением обнаружила, что Малфои заботились о своих эльфах куда лучше Блэков и Мелифлуа. По крайней мере, комнатка, которую она делила еще с четырьмя собратьями, была оснащена кроватями и имела круглое окошко в потолке. Джинни старалась не вступать в разговоры, помня назидания Минни. У эльфов Малфоев не было никакого интереса покрывать ее притворство. Отвернувшись к стенке, она прикрыла глаза и вскоре заснула.

Голоса эльфов вырвали ее из приятных объятий сна. Перешептывания становились все громче — домовики спорили, мешая английские слова с выражениями из своего родного языка.

— Дэйзи — плохой эльф. Она спит, не заботясь о том, что в любой момент может понадобиться госпоже маркизе!

— Дэйзи — почти как Добби. Добби тоже совсем не заботится о молодой хозяйке.

— Но Добби был хорошим эльфом, когда служил хозяину Абрахасу. Добби всего лишь не хочет служит потомкам лорда Слизерина. Добби знает, как лорд Слизерин обращался со своими слугами. Когда хозяин передал Добби своей жене, Добби отчаялся!

— Добби не должен иметь своего мнения! Домовые эльфы должны выполнять приказы своих хозяев! Добби должен гордиться тем, что служит благородному дому Малфоев.

— Дэйзи не заслуживает такой доброй хозяйки, как маркиза Араминта. Говорят, маркиза единственная из Блэков не казнит своих слуг, когда они становятся слишком старыми.

— Гадкая ленивая Дэйзи!

Набившие оскомину разговоры мешали сну, хоть и забавляли. Добби среди говоривших не было, но Джинни знала, что в крайнем случае может рассчитывать на его поддержку. Было ли разумно открывать ему всю правду? Ведь в ее реальности Добби ни единым словом не обнаружил, что когда-либо слышал о Джинни Уизли.

Вскоре голоса стихли, и Джинни с радостью обнаружила, что надоедливые домовики разбежались. Не успела девушка подумать о том, что настал благоприятный момент для нанесения визита Дамблдору, как услышала зов Араминты. Невидимые узы все прочнее привязывали девушку к совершенно посторонним людям.

Маркиза в темном шелковом халате восседала в глубоком кресле и скучала.

— В этом доме невозможно спать, — пожаловалась она, — а домовики здесь сплошь нахалы. Абрахас их разбаловал. Свари мне бульон, Дэйзи, и возвращайся.

На кухню Джинни аппарировала в растерянных чувствах и на всякий случай напомнила себе, что имеет дело с Араминтой де Мелифлуа, женщиной, полагающей, что открытое убийство магглов естественно и актуально. Странно, но в усталой женщине, беседующей с собственным эльфом, не угадывалось ни единой черты жестокой фанатичной колдуньи, некоего прототипа Беллатрикс Лестрейндж, крестной матерью которой собиралась стать маркиза. Бульон был готов за две минуты.

— Мне не понравилась Кларисса, — заявила Араминта, с аппетитом принимаясь за еду. — Она неискренняя и лицемерная. Домовики ее боятся. Все, кроме тебя, Дэйзи, — добавила она, прищуриваясь. — Интересно, почему.

Джинни вздрогнула. На мгновение ей показалось, что ледяной взгляд Араминты проникает на самое дно души, вытаскивая наружу все секреты.

— Дэйзи очень страшно в присутствии леди Малфой, — убежденно закивала она головой, — настоящий ужас. Дэйзи не может объяснить.

Араминта удовлетворенно кивнула головой.

— Что-то в ней неправильно. Надеюсь, Абрахас хорошо понимает, на ком он женился. Привез эту девушку неизвестно откуда, и сразу же потерял родителей. Не верится мне в такие совпадения. Но еду с этого дня мне и Жермену будешь готовить лично ты.

— Как прикажете, госпожа, — склонила голову Джинни. Неужели Араминта считает, что Кларисса может их отравить? Удивительно, девушке она показалась милейшей души особой.

— Мне не хотелось бы задерживаться здесь надолго, — добавила маркиза, отставляя в сторону пустую миску. — Никогда не любила лондонский дом, но уж лучше поторопить эльфов с уборкой, чем садиться за стол с безоаром наготове.

— Вы думаете, что леди Малфой хочет вашей смерти? — рискнула спросить Джинни.

Маркиза недоуменно приподняла одну бровь.

— Ты считаешь, что можешь задавать мне вопросы, Дэйзи?

— Нет, госпожа, я просто...

— Именно.

Джинни с твердой уверенностью могла заявить — нет судьбы отвратительнее, нежели участь домового эльфа. Когда ей не приходилось слушать разглагольствования Араминты, супруги де Мелифлуа находили для нее постоянные поручения. Радовало только то, что от их сына ее старались держать подальше и во Францию с поручениями не посылали. Молодой оболтус оказался мстителен и не упустил бы возможности поквитаться с эльфом, который не только не сдох от яда, но еще и обеспечил ему несколько месяцев домашнего ареста.

Джинни даже не могла попасть в библиотеку, чтобы разобраться в природе изобретения месье де Мелифлуа. Хотя могли ли здесь вообще помочь книги? Подслушанный разговор между маркизом и Абрахасом Малфоем уверил девушку в одном — путь обратно при помощи зелья невозможен. Для его изготовления необходимы соответствующие положения звезд, фазы луны, сочетание такого количества условий, для соблюдения которых жизни не хватит. Маркиз рассчитывал выгодно продать свое изобретение магическому научно-исследовательскому институту и никогда не стремился его использовать.

С самого начала эта история казалась Джинни подозрительной. Чем могла Дэйзи так досадить Мелифлуа-младшему, что он решился проникнуть в лабораторию отца и украсть именно это вещество, когда он мог попросту приказать казнить домовика? Множество деталей не сходилось с самого начала — если только Эдуард не знал заранее, что получится из его неудачного эксперимента. Эта догадка порождала еще больше вопросов, не имеющих ответа.

Важнее же всего была абсолютная невозможность ускользнуть из Малфой-Мэнора. Джинни ни на минуту не оставалась одна.

Неизвестно, чем маркизу мог утомить переход из одного камина в другой, но большую часть следующего дня она отдыхала после путешествия и жаловалась. К вечеру у Араминты вдруг появились новые силы, и имение наводнили первые гости. Очевидно, Малфои не возражали против этой волны паломничества. Джинни запомнились шумный и порывистый Альфард Блэк и Кассиопея, прирожденная сплетница.

— Дорея, — при появлении пожилой дамы с болезненным цветом лица и темными кругами под глазами маркиза встала, — я вижу, вы уже чувствуете себя лучше.

— По-разному, Араминта, по-разному, — прошелестела старушка. — Ожидала встретить вас у Лонгботтомов на помолвке. Каллидора была сказочно хороша.

— Верите, Дорея, сказалась больной, чтобы не расстраиваться, — призналась маркиза. — Если бы моя милая Лизандра была жива, она бы никогда не допустила этой свадьбы. Как печально, что она успела выдать замуж только Чарис. Абрахас рассказывал, Каспар Крауч делает завидную карьеру в Министерстве.

— Мы с Чарльзом навещали их в Лондоне, — закивала Дорея. — В последнее время мы редко выходим в свет. Лишние движения и шум слишком меня утомляют. Я порадовалась за Чарис. Прекрасный муж, счастливая семья. Не сравнить с ужасной нищетой, в которой живет ее сестра.

— Цедрелла сама настояла на свадьбе с Септимусом Уизли, не на что и жаловаться, — сурово отрезала Араминта, заставив Джинни вздрогнуть от неожиданности. — Этому роду уже не подняться, помяни мое слово, Дорея. И Каллидора идет по той же дорожке, связываясь с Лонгботтомами.

— Мне ли говорить об этом? — махнула рукой Дорея. — Чарльз об этих людях и слышать не хочет. Поттеры всегда жили обособленно. Мы стараемся ограждать сына от плохого влияния. Он только недавно создал семью. Их должны окружать лучшие.

Джинни внимательно вглядывалась в лицо женщины, стараясь как можно лучше запомнить черты прабабушки Гарри. Она была уверена, что такие воспоминания ее друга немало удивят.

До поздней ночи Араминта размышляла о Поттерах и их отношениях с другими магическими родами, немало запутав Джинни. Утром ей пришлось сопровождать маркизу в дом Вальбурги Блэк.

Переступив порог особняка на площади Гримо, девушка не смогла сдержать улыбки. Дом почти не отличался от того, что привыкла видеть Джинни. Те же ковры, гобелены, старинная мебель. Пока еще она не выглядела настолько ветхой, а коридор не стерег голосящий портрет. Вальбурга Блэк оказалась громогласной некрасивой особой с вытянутым лицом и чересчур пухлыми губами.

— Вэл, дорогая, — Араминта едва коснулась щеки девушки своей щекой, — как давно мы не виделись!

— Вы редко приезжаете, тетя Араминта, — сдержанно ответила Вальбурга. — А Орион не любит путешествовать, вы же знаете.

— Знаю, что ты поторопилась со свадьбой, — отрезала Араминта. — С твоим происхождением ты могла рассчитывала на мужа и побогаче, и постарше, и поумнее.

— Для такого мужа нужна соответствующая внешность, — еще более холодно возразила Вальбурга. — Кроме Ориона никто не торопился делать мне предложение. Никто из чистокровных.

— Какой вздор, — Араминта покачала головой. — Куда катится этот мир. Когда я выходила замуж за Жермена, о таких вещах никто не задумывался. После десятилетия террора Гринделвальда в Европе все перевернулось. Мы беспокоились лишь о том, чтобы сохранить жизнь и положение. Вы — избалованное поколение. Получили все на блюдечке с голубой каемочкой.

— Да, тетя, — покорно кивала Вальбурга.

— Мерзкая лгунья, — Джинни вздрогнула от шелестящего ворчания за спиной. Кричер. Как она могла забыть.

Домовик, такой же отталкивающе злобный, как и в будущем, угрюмо смотрел на нее исподлобья.

— Гадкая девчонка, предательница крови, явилась в дом моей госпожи, притворилась домовиком! Кричер все видит! Когда госпожа маркиза обо всем узнает...

— Нет, Кричер, пожалуйста, — торопливо зашептала Джинни, — ты не должен ничего рассказывать маркизе. Если она узнает правду, она убьет меня... и Минни... и всю ее семью. Ты должен пожалеть их!

— Если Минни помогла шпионке проникнуть в дом госпожи маркизы, она не заслуживает ничего, кроме смерти, — бескомпромиссно возразил Кричер. — Кричеру ни капли их не жаль.

— Я прошу тебя, Кричер, — Джинни не оставалось ничего другого, кроме как пойти на шантаж. — Я могу спасти сына госпожи Вальбурги. Обоих ее сыновей, — недолго думая, добавила она. Сириус рассказывал, что его младший брат был убит, отказавшись служить Темному Лорду. Девушка не знала, при каких обстоятельствах это произошло, но Кричеру говорить об этом не обязательно.

Домовик выглядел озадаченным.

— У молодой хозяйки нет никаких сыновей, — запротестовал он. — Зачем мерзкая девчонка морочит Кричеру голову?

— Скоро госпожа родит двоих сыновей, — затараторила Джинни. — Она назовет их Сириус и Регулус. Если ты не выдашь меня, я смогу помочь, когда им будет угрожать опасность. Мне известно будущее. Если ты любишь свою хозяйку, если не хочешь, чтобы она встретила старость в одиночестве, ты должен молчать!

Эльф недоверчиво переминался с ноги на ногу.

— Кричер будет следить за девчонкой, — изрек он наконец. — Если Кричер узнает, что гадкая обманщица хочет разрушить благородный дом Блэков, строя козни, он все расскажет госпоже. Девчонка должна сдержать свое слово.

— Спасибо, Кричер, — благодарно улыбнулась Джинни. — И пожалуйста, зови меня Дэйзи.

Араминта вернулась от Вальбурги расстроенной. Дэйзи накрывала на стол в ее комнате, а маркиза жаловалась мужу.

— Ничего не понимаю. Конечно, Вальбурга не красавица, и очереди из женихов ждать не приходилось. Но такое впечатление, что Поллукс и Ирма хотели как можно скорее выдать ее замуж. За этим кроется какая-то тайна.

— Ты преувеличиваешь, дорогая, — маркиз уже полчаса усердно боролся со сном. — Поженились, и слава Мерлину. Орион повзрослеет, жизнь разведет его с Долоховыми, Вэл родит сына, Сигнус перестанет совать нос в их дела, и все наладится. Обычная история для молодоженов. Они должны привыкнуть друг к другу.

— Ты не видел глаза Вэл, — возразила Араминта. Некая мысль не давала ей покоя. — Если бы я не знала, что Ирма зорка как сокол, если речь заходит о репутации дочери, я бы побилась о заклад, что девчонка завела неподходящий роман. Отсюда и поспешная свадьба с первым подвернувшимся ротозеем.

— Тебе на каждом шаге мерещатся разные страсти, Араминта, — отмахнулся маркиз, поднимаясь с кресла. — Ты и Клариссу готова подозревать во всех смертных грехах. Именно поэтому за два дня ты скормила мне годовой запас безоаров. Спешу тебя обрадовать. Я был в особняке. Все готово к нашему приезду. Завтра утром я поблагодарю Абрахаса за гостеприимство, и мы переберемся домой.

— Вот и чудесно, — улыбнулась маркиза. — Спокойной ночи, Жермен.

— Спокойной ночи, Араминта.

Джинни убирала со стола, стараясь не показывать, как новость о переезде ее порадовала. В особняке с десятком эльфов маркизе не понадобится ее присутствие двадцать четыре часа в сутки, и она, наконец, сможет незаметно улизнуть, чтобы посоветоваться с Дамблдором.

Радуясь открывающимся перспективам, девушка не заметила, что Араминта уже несколько минут наблюдает за каждым ее движением.

— Как наивны бывают мужчины, — философски заметила маркиза. — Жермен порой просто дитя. Он прирожденный ученый, компетентен только среди своих котлов и ингридиентов. Стоит выбросить его в реальный мир, и он теряется. Абрахас такой же. Будут сидеть у камина, говорить о высоком и не замечать, что творится в собственной семье. Родной сын может вытащить из лаборатории редчайшее зелье и бездарно уничтожить, лучший друг — жениться на подозрительной даме, о которой ничего не знает и переписать на нее половину состояния, неизвестная аферистка — проникнуть в имение под видом домового эльфа, а он по-прежнему будет считать, что я устраиваю бурю в стакане воды.

Привыкшая вполуха слушать рассуждения маркизы, Джинни не сразу осознала прозвучавшие слова. А осознав, замерла на месте. Араминта невозмутимо покачивала ногой, сидя в кресле, и испытывающе глядела на свою личную служанку.

— Госпожа... — начала Джинни и осеклась. Она не знала, чего ожидать от маркизы.

— Только не надо устраивать спектакль, — устало возразила Араминта. — Никакая я тебе не госпожа.

— Вы слышали наш разговор с Кричером? — насторожилась Джинни. — Он предал меня?

— Домовик Блэков тоже в курсе? — нахмурилась маркиза. — Мне следовало это предвидеть. Интересно, чем тебе удалось его подкупить. Ты не так проста, как кажешься на первый взгляд, девочка, но порой проявляешь редкостную глупость. Я знала все с самого начала. Любой домовик скорее утопился бы в кипятке, чем позволил себе разговаривать с хозяевами таким тоном, как ты при нашей первой встрече. Кроме того, Дэйзи к тому моменту прислуживала мне уже полгода. Как ты заметила, мы нередко общались. Неужели ты рассчитывала провести меня? Наконец, не все домовики — такие благородные существа, как Минни. Она все еще надеется вернуть свою дочь. Но есть среди эльфов и те, чья заветная мечта — занять место Дэйзи. Конкуренция правит этим миром, милая. Мне немедленно доложили, что Дэйзи не та, за кого себя выдает. Несколько простых наблюдений — и вывод напрашивается сам собой. Ты попалась во все расставленные мной ловушки. Домовик никогда не посмел бы взять в руки молитвенник хозяев. Ты не наказывала себя, когда я или Жермен делали тебе замечания. С Минни ты говоришь по-английски, даже если вы вдвоем, и это при том, как домовики дорожат собственным языком, который сохранили, несмотря на рабство. Кроме того, я знала, над каким зельем работает мой муж.

— Знали? — прошептала Джинни. Пока маркиза не демонстрировала готовности немедленно отправить ее в мир иной, но кто рискнет предположить, что будет дальше?

— У Жермена нет от меня секретов. Эта редкая разработка, зелье времени и пространства, позволяла перенести отпечаток души любого человека из будущего в тело того, кто принимает зелье. Предполагалось провести испытание на одном из заключенных Азкабана, приговоренных к поцелую дементора. Нередко среди осужденных встречаются молодые и здоровые люди. Опустошенную оболочку можно наполнить новым содержанием. Жермен разрабатывал основу. Используя ее, можно было бы наладить производство зелья в промышленных масштабах. Эдуард уничтожил основу, а воссоздать ее повторно — занятие хлопотное и кропотливое. Жермен драматизирует, утверждая, что это абсолютно невозможно, однако необходимо определенное стечение обстоятельств. Надеюсь, мой супруг проживет достаточно долгую жизнь, чтобы реализовать свою задумку.

— И вы рассказываете мне об этом? Значит, вы не убьете меня? — с замиранием сердца спросила Джинни. Араминта усмехнулась.

— Думаешь, будет лучше поступить по примеру моей дорогой кузины Элли? Не стану скрывать, эльфом ты оказалась никудышным. В отличии от домовиков, свято верящих в то, что ты шпионишь в пользу моих тайных недоброжелателей, я прекрасно понимала, что ты — малолетняя дура, которой серьезно не повезло. Я предпочла бы избавиться от тебя наиболее естественным способом, отправив обратно, но вот в чем загвоздка — без зелья это невозможно.

Глаза Джинни округлились. Скорее всего, Араминта не врала. И это было ужасно.

— Как невозможно? — опустошенно повторила она. — Должен найтись способ. Я не знаю... ритуалы... хроновороты...

— Я не знаю, по какому принципу хроновороты действуют в твоем времени, Дэйзи, — саркастично заметила маркиза, — но те артефакты, которыми располагаем мы, могут вернуть тебя в будущее, лишь если до этого ты при их помощи переместилась в прошлое. Путешествия во времени в обратную сторону нам, увы, недоступны. Древние изобретатели хроноворотов намеренно препятствовали созданию прибора, допускающего беспрепятственные визиты в будущее. Сама понимаешь, прецеденты, отсутствие у людей самоконтроля и чувства меры, недовольство многочисленных прорицателей и гадалок, наконец. Что касается ритуалов, мне ничего не приходит на ум. Не забывай о том, что твой облик несколько нетрадиционен.

— Это значит, что мне всю жизнь предстоит провести в виде эльфа? — в отчаянии всплеснула руками Джинни. — Но это же катастрофа! Я рассчитывала, что мне помогут... люди, которые знали... вернее, еще узнают меня в моем времени. В Хогвартсе... или где-нибудь еще.

Маркиза сочувственно посмотрела на девушку.

— Как тебя зовут?

— Джинни, — всхлипнула девушка и, махнув рукой на возможные последствия, представилась полностью: — Джиневра Молли Уизли.

— Уизли? — заинтересовалась Араминта. — Кем ты приходишься Септимусу Уизли?

— Внучкой, — обреченно вздохнула Джинни. — Моих родителей зовут... будут звать Артур Уизли и Молли Прюэтт.

— Знаю Прюэттов, — серьезно закивала головой маркиза. — Старинный чистокровный род, талантливые маги... Так значит, в тебе течет кровь Блэков, ты внучка Цедреллы... Нет, я решительно не могу оставить тебя в таком состоянии. В конце концов, если бы не ребячество Эдуарда...

Не договорив, маркиза задумалась.

Джинни устало опустилась на пол. Что бы сказал Сириус, узнав, что ненавидимая им родственница по иронии судьбы оказалась единственным человеком, которому она может довериться? "Интересно", — подумала девушка, — "Я уже успела изменить историю своим появлением?" Быть может, она сможет помочь Сириусу избежать заключения, а родителям Гарри — гибели? Маркиза все еще не вызывала у нее абсолютного доверия, но жизнь не оставляла ей другого выбора. И в самом деле, не оставаться же ей эльфом рода Мелифлуа до скончания времен?

— До крестин Беллатрикс у меня нет времени заниматься твоими делами. — произнесла, наконец, Араминта. — И все же, я считаю, что никто, кроме меня, не должен знать о том, что ты человек. Ты останешься в моем доме до тех пор, пока не найдется достойное решение. Я не советую тебе искать встреч со старыми знакомыми. Людям свойственно меняться, знаешь ли. Если в твоей памяти некто остался в качестве приятного добродушного человека, не факт, что он был таким несколько десятков лет назад. Ты слишком много знаешь. Настают неспокойные времена. Некоторые люди могут воспользоваться...

— Вы имеете в виду Тома Риддла? — осмелев, спросила Джинни. Маркиза склонила голову набок.

— Ты слышала о Томе Риддле? — медленно проговорила она. — Только в наших разговорах, я надеюсь?

— К сожалению, не только, — призналась Джинни. — Я знаю его под именем Лорд Волдеморт.

— Волдеморт? — выдохнула Араминта. — Говорят, он называет себя так в узких кругах единомышленников. Так ему удалось достичь успеха? Он действительно стал Темным Лордом?

— Стал, — кивнула Джинни. — На его сторону встали многие ваши знакомые. Они называют себя Упивающимися Смертью. Среди них сын Абрахаса Малфоя... младший сын Вальбурги Блэк... Антонин Долохов... и Беллатрикс Ле.. Блэк. Ваша будущая крестная дочь.

— Поразительно, — поджала губы Араминта. — Что за будущее ждет наших детей... А Эдуард? Эдуард де Мелифлуа? Мой сын тоже пойдет за Риддлом?

— Я не знаю, — честно сказала Джинни. — Я никогда не слышала имени вашего сына. Только ваше.

— Что? — глаза маркизы расширились. — Я присягнула грязнокровке на верность?

— Нет-нет, — поторопилась возразить девушка. — Совсем в другой связи. Я видела ваше имя на генеалогическом древе Блэков в доме Вальбурги Блэк. Ее старший сын будет крестным отцом моего друга. Он рассказывал ему, что вы пытались провести через Визенгамот закон об охоте на магглов. Безуспешно, — чуть тише добавила она, наблюдая за меняющимся выражением лица маркизы.

Несколько минут та переваривала услышанное.

— Ты хочешь сказать, что под таким названием моим потомкам запомнится законопроект о противодействии инквизиции и преследованию магического населения?

Джинни жила в доме Мелифлуа уже две недели, и ничего не происходило. Араминта больше не брала ее с собой в гости и на приемы. Девушка пропустила крестины маленькой Беллc Блэк, старалась не попадаться на глаза прислуге маркизы и почти все время проводила в библиотеке. Случайный гость немало изумился бы, завидев облаченного в старую мантию эльфа, увлеченно читающего о ритуалах крови или древних зельях ацтеков.

Маркиза оказалась удивительной женщиной. Вместо сумасшедшей ведьмы, получающей удовольствие от пыток и убийств, Араминта была прекрасной женой и матерью. Джинни считала, что та чересчур превозносит и без того избалованного Эдуарда, однако никогда не спорила со своей покровительницей. Маркиза, не колеблясь, выбросила старую наволочку, символ рабства, и уменьшила для Джинни несколько своих мантий. И все же, даже несмотря на приемлемый наряд, девушка избегала смотреться в зеркало. Никогда лицо домовика не казалось ей столь пугающим и уродливым, как с тех пор, когда она была вынуждена считать его своим.

Маркиз появлялся в доме не чаще маркизы. Джинни не знала, чем он занимается в Лондоне. Супруги почти не обсуждали своих дел в ее присутствии. Лишь однажды они вместе вышли из камина, жарко споря.

— Если Блэки падут так низко, я выйду из рода, — воскликнула Араминта, бросая веер на каминную полку. — Что за сумасшествие! Трактаты — не собственность этого бездельника Сигнуса, я тоже имею на них все права!

— Криками ты ничего не докажешь, дорогая, — опасливо возражал маркиз. — После того, как Альфард отказался от своих полномочий, формально Сигнус возглавляет род. Он не продал и не уничтожил трактаты, он их одолжил...

— Одолжил этому фанатику с грязной кровью, Жермен! — бушевала Араминта. — Тому, кто разрушит его дом!

— С чего ты взяла, что Риддл настолько опасен? — удивленно протянул маркиз. — Даже в его руках трактаты не могут принести какого-либо вреда. Это ведь светлая целительская магия. Незавершенные исследования древних кельтов о вечной жизни.

— Именно это меня и беспокоит, — нахмурилась Араминта. — Круг интересов Риддла необычайно широк и нелогичен. Риддл свободно приходит в дом Сигнуса, общается с его семьей. Брат Друэллы уже тут как тут, повторяет каждое его слово. Мне все это не нравится. Недавно они приглашали Абрахаса.

— И что с того! — беспечно бросил маркиз, наливая себе и жене по бокалу красного вина. — Абрахасу сейчас не до Риддла. У него жена молодая.

— Да уж, час от часу не легче, — закатила глаза Араминта. — Она чуть менее опасна, чем Риддл, поэтому я счастлива, что Абрахас остается дома.

Джинни не знала, чем закончился разговор, — Мелифлуа перешли в другую комнату, так и не сошедшись во мнениях относительно Клариссы. Здесь девушка не могла предоставить Араминте исчерпывающей информации. В своем времени она никогда не слышала о родителях Люциуса Малфоя.

Спустившись в гостиную воскресным утром, Джинни не поверила своим глазам. А убедившись, что не ошиблась, она заключила в объятия неожиданную гостью.

Маркиза вызвала Минни из Франции.

— Понимаю, что домовик — не самая лучшая компания для молодой образованной девушки, — сказала она. — Ничего другого пока предложить не могу. Тем более, как я заметила, вы сдружились с Минни в имении.

Минни заохала при виде роскошной мантии Джинни, и та почувствовала себя неловко, глядя на изорванную наволочку эльфа. Минни отказывалась спать на кровати, есть за столом и пряталась от хозяев, как от чумы. Джинни еще помнила удар под ребра, которым наградила ее Араминта при знакомстве. Неудивительно, что среди эльфов она не пользуется популярностью.

— Но есть хозяйка не сможет помочь Дэйзи? — Минни отказывалась называть девушку настоящим именем. — Если эта Дэйзи навсегда останется в своем теле, значит моя Дэйзи никогда ко мне не вернется?

— Мы найдем выход, Минни, — терпеливо разъясняла Джинни. — Маркиза займется этим очень скоро.

— Молодой хозяин не любит Дэйзи, — сжимаясь в комок, сообщила Минни. — Он грозится убить Дэйзи по нескольку раз на дню.

— Может быть уверен, это чувство абсолютно взаимно, — усмехалась Джинни.

На исходе третьей недели тишины Араминта, наконец, нашла время для разговора.

— Он уехал, — с порога бросила она, жестом приказывая Минни удалиться. — В последний раз его видели в Албании.

— Кто видел? — резко подалась вперед Джинни, сразу догадываясь, что речь идет о Риддле. Табу на вопросы с некоторых пор было негласно отменено.

— Вэл, — брезгливо передернула плечами Араминта. — Моя бестолковая племянница, позорящая дом своего мужа. Ирма притворяется, что ничего не замечает. Вэл совсем стыд потеряла и ни во что не ставит мнение семьи, нахалка.

— Вальбурга и Том Риддл? — от неожиданности Джинни даже забыла, о чем собиралась спросить. Волдеморт не ассоциировался у нее с человеком, способным кем-то увлечься. Тем более, миссис Блэк, и в юные годы далекой от идеала красоты.

— Эта интрижка, оказывается, длится еще со школы, — пренебрежительно махнула рукой Араминта. — Я подозревала нечто подобное. Не суть. Я прекрасно понимаю, что им движет. Бабушка надвое сказала, действительно ли он сын этих оборванцев Гонтов. Риддл стремится обрести высокое положение в обществе. А Вальбурга и рада, что на нее обратили внимание. Слыханное ли дело, муж младше ее на шесть лет. Да еще и попал под влияние Александра Долохова. Тебе повезло, что ты его не встречала. Мерзкий плюгавый мужичонка, ежеминутно городит ересь о переустройстве мира. И жена его, Софа, такая же несдержанная на язык авантюристка. Совершенно не занимается сыном. Он с трудом закончил Хогвартс, а теперь постоянно околачивается вокруг Эдуарда, и ничем его не отвадишь. Ссориться с Долоховыми всегда было невыгодно. Не случайно они единственные из ближайших соратников Гриндевальда отделались легким испугом и парой допросов. Ты говорила, Антонин в будущем тоже будет в этой группировке Риддла? Отвратительно.

Маркиза помолчала.

— Что будем делать с тобой, может быть, подскажешь? — пристально посмотрела она на Джинни. Та только развела руками. Многочасовые сидения в библиотеке ни к чему не привели. Книги предлагали решения всевозможных проблем — кроме актуальных для нее.

— Не думай, что я весь этот месяц лишь ходила по балам и ссорилась с мужем, — усмехнулась Араминта. — Так случилось, что у меня нашлось пять минут для того, чтобы перетрясти библиотеку Абрахаса. Его обожаемая Кларисса укатила в Европу, и в доме стало возможно свободно дышать.

— И есть результаты? — робко спросила Джинни. Не хотелось допускать в сердце напрасной надежды. Маркиза отрицательно покачала головой.

— Ты, конечно, помнишь принцип действия зелья, перенесшего тебя в наше время. Оно работает с отпечатком души. Ты никогда не задумывалась над тем, что это означает?

— Отпечаток души? — девушка помедлила с ответом. — Как на колдографии, да?

— Верно, — кивнула маркиза. — Колдография, картина, мозаика. Любой способ запечатлеть статичное. Сначала я думала, что с тобой нам придется ограничиться чарами иллюзии. И вдруг мне на глаза попался портрет. После этого я подумала — если художник использует отпечаток души и на его основе создает холст и изображение, а скульптор реализует его в камне, почему невозможно совершить нечто подобное с физическим телом? К сожалению, моя гипотеза оказалась несостоятельной. Я изучила записи, которые делал Жермен, работая над зельем. Со своим новым телом ты связана еще более безраздельно, чем душа человека привязана к его естественной оболочке. Именно поэтому если я захочу сделать твою колдографию, мои усилия будут тщетными.

— Вы хотите сказать, что нет никакого способа вернуть меня в нормальное состояние? — комната плыла от с трудом сдерживаемых слез. — Это необратимо? Не может быть, этого просто не может быть! Я этого не выдержу!

Маркиза крутила в руках веер, позволяя девушке выплакаться. От осознания того, насколько нелицеприятно выглядит плачущий эльф, Джинни еще больше погружалась в безграничную жалость к себе. Могла ли она представить, обнимая маму перед возвращением в Хогвартс, что это их последние минуты вместе? Насколько Джинни было известно, годы жизни домовиков весьма продолжительны — не исключено, что она еще увидит маленькую Молли Прюэтт, ее погибших на войне братьев — вот только они никогда не догадаются, кем приходится им уродливый маленький человечек в мантии с чужого плеча.

— Ты переняла от домовиков отвратительную привычку закатывать истерики, — заметила, наконец, Араминта. — Слезами горю не поможешь. Я убеждена, что нет ничего необратимого.

— Только что вы утверждали обратное, — всхлипнула Джинни. — Вы сказали, что я привязана к телу эльфа.

— Верно. Но если мы не можем пойти по более легкому пути, решая проблемы последовательно, придется прибегнуть к радикальному методу. Тебе придется вернуться в свой мир тем же способом, что ты его покинула. Жермен изготовит новое зелье.

— Как же быть со сложностями, связанными с его приготовлением? — задумалась Джинни, несколько успокоенная. — Насколько я помню, маркизу понадобится много времени, чтобы повторить свое достижение...

— Никто и не говорил, что будет просто, — передернула плечами Араминта. — Тебе придется подождать. Но разве у нас есть выбор?

Джинни ничего не оставалось, кроме как невесело кивнуть. Выбора действительно не было. Она задержится в этом времени и этом теле куда дольше, чем рассчитывала.

Неизвестно, как маркиз воспринял неожиданное требование жены возобновить работу над зельем, но в последнее время Джинни все чаще замечала, что он почти не появляется дома. Араминта больше не заводила разговоров о будущем. Пока что девушка жила в лондонском особняке Мелифлуа и ждала у моря погоды. Несколько раз она порывалась отправиться в Хогвартс, но каждый раз нечто необъяснимое ее останавливало.

— Сегодня мы навестим мою давнюю приятельницу, — загадочно заметила Араминта, заканчивая приводить себя в порядок. Джинни уже сорок минут скучала, сидя в мягкой кресле и ожидая, когда ее покровительница будет готова к выходу. Судя по выбранному наряду, давняя приятельница имела непосредственное отношение к миру магглов. Серое платье с воротничком-стойкой придавало маркизе особую чопорную строгость.

— Вы уверены, что там не раскроют мою тайну? — поинтересовалась Джинни. — До сих вы старались скрывать меня от чужих эльфов.

— Можешь об этом не беспокоиться, — усмехнулась Араминта. — В том доме, куда мы направляемся, эльфов не бывает. Там вообще не происходит ничего, имеющего отношения к волшебству.

— Ваша подруга маггла? — осторожно спросила Джинни. Маркиза закатила глаза.

— Мерлин упаси. Эйлин — чистокровная волшебница, и очень одаренная. Вот ее, с позволения сказать, муж происхождением похвастаться не может. Уверена, их союз — случайность. Она утверждает, что влюблена. Никогда не видела этого грязнокровку, но убеждена, что любить там нечего.

Джинни проигнорировала язвительное замечание маркизы.

— А как же ее муж отнесется к нашему визиту?

— Эйлин сказала, что в это время он обычно на работе, — ответила Араминта. — Ему неизвестно о том, что его жена — ведьма. Поразительная слепота. Хотела бы я слышать, что скажет ему Эйлин, когда родит ребенка, унаследовавшего ее способности.

Дом Эйлин находился в мрачном грязном переулке. Вероятно, маркизу с ней связывали узы преданной дружбы, иначе мадам де Мелифлуа побрезговала бы посетить столь непривлекательное место. Дымящие трубы стоящей по соседству фабрики были единственным свидетельством обитаемости района.

Черты лица полноватой темноволосой женщины, открывшей дверь, казались смутно знакомыми, хотя Джинни была уверена в том, что в ее будущем они никогда не встречались.

— Ну здравствуй, — перед Эйлин Араминта, вопреки обыкновению, не рассыпалась в любезностях. — Что за помойка!

— Маркиза не выходит из дома без свиты? — женщина иронично кивнула на эльфа. — Огорчу тебя, мое солнце, такие платья давно вышли из моды.

— Какая жалость, — притворно всплеснула руками Араминта. — Надеюсь, меня не изгонят с позором из резиденции Принцев за несоответствующую форму одежды? Дэйзи свидетель, я так долго подбирала гардероб, чтобы произвести впечатление...

— Негодница! — Эйлин громко рассмеялась. — Я так скучала! Кажется, с нашей последней встречи у меня не было ни единого повода для веселья.

— Нехитрое дело заскучать в такой глуши, — фыркнула Араминта. — Пригласишь войти или так и будем толкаться на пороге?

Изнутри дом был таким же неприветливым, как и снаружи. Джинни устроилась в уголке, не ожидая от этого визита интересной информации. Со своими знакомыми маркиза извечно судачила о чужих семьях, свадьбах и помолвках, иногда ударяясь в воспоминания о тяжелых военных годах в Европе. От родителей Джинни никогда не слышала о роде Принцев. Вероятно, Эйлин в магический мир так и не вернулась.

— Как ты? — Араминта заинтересованно склонилась вперед, рассматривая девушку. — Изменилась. Повзрослела. Худая, как фестрал.

Круглолицая Эйлин прыснула.

— Мать определенно знала, кому меня поручить. Ты мастерица на комплименты, маркиза.

— Издержки традиционного воспитания, — сделала Араминта страшное лицо. — Еще помнишь, что это? Ужасная вещь, от которой ты стремишься оградить будущих детей.

Эйлин вздохнула.

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Мои дети будут волшебниками и поступят на Слизерин. Они не должны страдать из-за моего выбора. Тобиас поймет.

— Ты думаешь? — Араминта прищурилась. — Грязнокровки славятся своим иррациональным складом ума. Они будут рассказывать малышам на ночь сказки о добрых волшебниках, но не потерпят такого соседа, не говоря уже о сыне.

— Поэтому я попросила тебя прийти, — ответила Эйлин. — У меня есть к тебе просьба. Я не могу обратиться с ней ни к кому другому.

Араминта приподняла брови.

— Я тебя внимательно слушаю.

Эйлин выдержала долгую паузу, подбирая слова.

— Я не говорила Тобиасу о своем наследстве. Он не знает о титуле, о поместье, о деньгах. Все бумаги здесь, в этой папке.

Джинни отвлеклась от своих невеселых размышлений. Зеленая пластиковая папка выделялась ярким пятном на фоне полумрака пыльной комнаты. Маркиза сдержанно молчала, и лишь по тонким пальцам, сжимающим веер, угадывалось тщательно маскируемое напряжение.

— Я хочу, чтобы ты сохранила эти документы и передала моим детям, когда сочтешь это необходимым. Я полагаюсь на твою мудрость, маркиза. Я уже заверила в Гринготтсе доверительное распоряжение. Все права на наследство Принцев принадлежат тебе. Ты сама определишь, когда настанет время передать его моему сыну или моей дочери.

Араминта недоверчиво посмотрела на подругу, по возрасту годящуюся ей в дочери.

— Надеюсь, ты хорошо подумала, прежде чем приняла это решение, Эйлин. Вы бы могли жить в роскоши, позволить себе достойный дом и одежду... Ты заслуживаешь лучшей жизни! Твой ребенок мог бы родиться во дворце!

— Представь, каким ударом по самолюбие Тобиаса окажется известие о наследстве, — возразила Эйлин. — Как я скажу ему обо всем остальном? Мы поженились совсем недавно. Он не останется со мной, узнав правду. Я знаю своего мужа.

— Тогда для чего тебе такой муж? — не выдержала Араминта. — Если бы он не был магглом, я бы проверила тебя на приворотное зелье! Что за нелепая одержимость! Неужели он будет любить тебя сильнее, если ты вырядишься в рубище и откажешься от естественной для себя жизни?

— Я знаю, что ты не понимаешь, меня, Араминта, — покачала головой Эйлин. — Иногда я и сама себя не понимаю. Ты всегда была для меня примером. Мама с детства говорила мне учиться у тебя. Я оказалась очень плохой ученицей, правда?

Маркиза только вздохнула, обнимая девушку.

— Я обещаю, что твой ребенок ни в чем не будет нуждаться, никогда. Ты ведь и сама за этим проследишь, верно?

— Не раньше совершеннолетия, Араминта, — умоляюще посмотрела на нее Эйлин. — Я не хочу, чтобы Тобиас имел хотя бы косвенное основание претендовать на эти деньги.

— Уж за это не волнуйся, — маркиза поцеловала ее в висок. — Грязнокровке не видать титула, как своих ушей. Лорд Снейп, слыханное ли дело! Надеюсь, дети будут носить твою фамилию?

Джинни будто ударило током. Теперь она точно знала, у кого видела такие же черные глаза. Эйлин Принц была матерью Северуса Снейпа.

Девушка задумалась. В ее мире Снейп уж точно не обладал никаким титулом, да и признаков богатства она не замечала, иначе для чего бы наследнику древнего рода занимать скромную должность школьного учителя? Означало ли это, что маркиза не сдержала данного слова, или обстоятельства не позволили ей исполнить обещание?

Взглянуть на отца преподавателя зельеварения Джинни не удалось. Маркиза вскоре заторопилась домой, захватив папку с документами. Эйлин провожала ее с грустью.

Дома Араминта долго сидела перед камином, безразлично глядя на танцующее пламя. Рассудив, что утро вечера мудренее, Джинни отправилась спать, односложно отвечая на вопросы Минни.

Она вообще приучила себя ни о чем не задумываться.

Когда Араминта между делом заметила, что через неделю они возвращаются во Францию, Джинни поняла — со встречей с директором затягивать нельзя. Конечно, она знала, что Альбус Дамблдор все еще занимает скромную должность преподавателя трансфигурации, однако продолжала называть его директором — по старой памяти.

Девушка не рискнула бы утверждать, что маркиза ей подыгрывает, но для визита в Хогвартс не пришлось сбегать из особняка. Араминта вдруг пожелала навестить нынешнего руководителя школы — Армандо Диппета. Джинни вовсе не удивилась, узнав, что Араминта Блэк была одной из лучших слизеринских студенток своего выпуска. Естественно, Диппет с радостью согласился принять талантливую выпускницу.

Хогвартс почти пятидесятилетней давности казался одновременно родным и чужим. Внешне ничего не изменилось — разве что заколдованная ива не высилась напротив входа в замок. По коридорам сновали студенты, некоторые из которых почтительно здоровались с маркизой. Рыжеволосой слизеринке Араминта даже задала несколько ничего не значащих вопросов, передав самые теплые пожелания ее родителям. Джинни понадобилось несколько минут, чтобы понять — перед ними молодая профессор Вектор, одна из будущих любимейших преподавательниц Гермионы.

— Мой дорогой профессор Диппет! — защебетала маркиза, приветствуя директора, как закадычного приятеля. — Сколько лет, сколько зим!

— Добро пожаловать в Хогвартс, мадам де Мелифлуа, — подмигнул ей Диппет, поднимаясь из своего кресла. — А ведь я вспоминал вас буквально на прошлой неделе!

— Когда-то я была частой гостьей в этом кабинете, — усмехнулась Араминта. — Скучаю по этим временам, профессор, не стану кривить душой.

— Что там говорить, дисциплина была вашим слабым звеном, — с ностальгией покачал головой Диппет. — И все же без вас школа опустела. Я узнаю о ваших успехах из газет и неизменно жалею, что мы не поддерживаем связи.

— Я непременно напишу вам, профессор, — мило улыбнулась Араминта. — А вот мои успехи — понятие относительное... После неудачи в Визенгамоте я оставила мечты о политической карьере.

— Конечно, ваш закон о противодействии инквизиции нужно доработать, очистить от излишнего радикализма, однако если рассмотреть ход мысли в целом, то это очень самобытная идея, которая при определенных обстоятельствах могла бы... — директор словно дожидался возможности высказаться, и улучив момент, маркиза вдруг подала Джинни знак. Девушка благодарно кивнула и исчезла. Нужно было разыскать Дамблдора.

Будущий директор Хогвартса нашелся в кабинете, который раньше занимала профессор Макгонагалл. Джинни поняла, что напрасно волновалась и заранее проигрывала в голове их разговор. Дамблдор не счел ее свихнувшимся эльфом, внимательно выслушал местами запутанную историю и почти не выказал удивления. Вот уже минимум двое знают ее тайну. Домовиков Джинни давно в рассчет не брала.

— Вы застали меня врасплох своим рассказом, Джиневра, — мягко произнес Дамблдор, задумчиво крутя в руках волшебную палочку. — Как вы понимаете, во всей магической истории не было прецедентов. Ни один волшебник не сможет дать вам немедленный ответ и найти готовое решение. Я со своей стороны предлагаю вам убежище в Хогвартсе. Разумеется, вам не придется жить в общине домовых эльфов. С другой стороны, если вы предпочтете остаться там, где проживаете в настоящий момент, я бы хотел иметь возможность связаться с вами. В конечном счете, выбор за вами. Я обещаю приложить все усилия для того, чтобы помочь вам, но хочу предостеречь от напрасных иллюзий. Мы имеем дело с весьма сложной магией, а в вашем рассказе отсутствуют важные подробности, которые могли бы прояснить картину.

Джинни задумалась. Еще несколько недель назад она безмерно обрадовалась бы возможности сбежать подальше от семьи Мелифлуа в безопасный и привычный Хогвартс. Теперь же что-то казалось неправильным. Дамблдор, от которого в ее времени веяло аурой всемогущества, сейчас казался обычным, немного усталым человеком, озадаченным непредвиденной проблемой. Неужели маркиза была права?

Люди меняются.

За такой короткий срок что-то поменялось и внутри самой Джинни.

Она знала, что не хочет прятаться от жизни. Она понимала, что, возможно, в этом образе ей предстоит провести не один год, и уж лучше довериться маркизе, помощь которой девушка невероятно ценила, чем надеяться на то, что однажды среди множества более важных дел Дамблдор выкроит время для того, чтобы заняться ее вопросом. Если рассудить, помочь ей мог только Жермен де Мелифлуа.

Джинни спокойно поблагодарила профессора, отказавшись остаться в Хогвартсе. Договорившись о способе связи, каждый из них пошел своей дорогой. Девушка вернулась в кабинет Диппета, к облегчению засыпающей под пространные рассуждения директора маркизы. А Дамблдор погрузился в книги. Он намеренно не выспрашивал у странной гостьи ничего сверх того, что она пожелала ему рассказать. Легилеменция не позволяла читать мысли домовиков — их хранила собственная магия. У Дамблдора были свои основания не доверять Мелифлуа. Нужно проверить и сопоставить факты. Времени еще имеется в избытке.

За день до возвращения во Францию Араминта приняла еще одного странного гостя. Джинни и трясущаяся, как осиновый лист, Минни заняли стратегически выгодную позицию за старым шкафом. Если маркиза и догадалась, что их разговор подслушивается, она едва ли стала бы активно возражать.

Вместо классической мантии гость кутался в непроницаемый черный плащ. Араминта не предложила ему сесть. Так они и стояли в разных углах комнаты на протяжении всего разговора — зловещий посланец, как окрестила его Минни, и маркиза с черным веером в руках.

— А я все гадала, кто же придет, — наконец нарушила тишину Араминта. — Никак не могла подумать, что это будешь ты, Мальсибер.

— Кого же ты ждала? — усмехнулся Мальсибер. Еще один Упивающийся, Джинни слышала эту фамилию от отца.

— Ты удивишься, но Вэл, — ответила Араминта. — Было бы логичнее манипулировать мной через племянницу. Я, как любящая тетушка, сдалась бы под напором слез, и убедить меня не составило бы особенного труда.

— Твой изобретательный ум пригодится в нашем общем деле, Араминта, — дерзко ухмыльнулся Мальсибер. — С такой способностью к выстраиванию стратегий никакие непростительные не пригодятся.

— Непростительные, как наркотик, со временем становятся не средством, а целью, мой друг, — заметила маркиза. — Прости, но агитаторам вроде тебя я обычно даю от ворот поворот. Мне регулярно присылают буклеты и газетенки, пропагандирующие таланты очередного юного дарования, готового за скромное вознаграждение перевернуть этот мир. Я ими камины топлю.

— Ты ведь умеешь отличить зерна от плевел, — раздосадованно возразил Мальсибер. — Кто не с нами, тот против нас, Араминта, надеюсь, ты это осознаешь. Темный Лорд может предложить вашей семье несоизмеримо больше, чем ты со своим мужем заработаешь за всю жизнь.

— Этот маггловский мальчишка нас покупает? — скривилась маркиза. — Как вульгарно. Вероятно, род Мальсиберов переживает непростой период, раз его глава позволил себе так унизиться.

— Слава Мерлину, мне больше не одиннадцать лет, маркиза, — прошипел Мальсибер сквозь зубы. — Вы не смеете разговаривать со мной таким тоном.

— Вообще-то смею, — устало заметила Араминта. — Ты в моем доме без приглашения. И, по-моему, ты тут задержался. Если тебя интересует мое мнение, неслыханная дерзость появляться здесь с подобными предложениями. Твой лорд-грязнокровка сможет привлечь последователей только под Империусом, если не пересмотрит тактику.

— Нас куда больше, чем ты думаешь, — с вызовом заявил Мальсибер и тут же осекся. Араминта усмехнулась.

— В таком случае, какая вам польза от старой больной женщины со вздорным характером? На этом позволь с тобой распрощаться, мой друг. Ты меня сильно огорчил.

Мальсибер коротко кивнул.

— А ты любишь рисковать, Араминта, — резко бросил он. — Берегись, как бы близким людям не пришлось платить по твоим счетам.

Джинни так никогда и не призналась маркизе, что подслушала ее разговор с Мальсибером. Этим же вечером они поспешно вернулись во Францию.

Джинни не подумала, что во Франции, вдали от Риддла и его прихвостней, ее может ожидать другая насущная угроза. Домашний арест Эдуарда так и не был отменен, и молодой маркиз готов был биться головой о стены, страдая от безделья и нерастраченной энергии. Несмотря на то, что девушка не покидала покоев Араминты, она все же не чувствовала себя в безопасности. Минни нередко доставалось от взбалмошного сына маркизы.

Что касается самой хозяйки дома, то она с каждым днем казалась все мрачнее. Маркиз, по всей видимости, почти не покидал лаборатории, лишь изредка заглядывая к жене. Планы Джинни по предотвращению несчастий, которыми грозило будущее, трещали по швам. Араминта вовсе не стремилась вести разъяснительную работу среди подрастающего поколения, а ходить по улицам и заниматься прорицательством Джинни не позволяли ни внешность, ни статус.

Вскоре в доме появился еще один возмутитель спокойствия.

— Если до этого лодыря нет дела его собственным родителям, я к нему в няньки не нанималась, — Араминта с треском захлопнула веер. — Что за неуважение, Жермен? Этот дом так же принадлежит мне, как и тебе!

— Я не мог отказать Вальбурге и Ориону, — развел руками маркиз. — Пусть Александр и Софа сейчас далеко, открыто объявлять им войну решится только безумец. Да и Эдуард немного развлечется. Без общения он страдает. Я тебя уверяю, милая, Антонин ничем тебя не стеснит.

Араминта с большим удовольствием приняла бы в имении горного тролля. Стараясь не злоупотреблять чарами невидимости, легко распознаваемыми хозяевами дома, Джинни все же спустилась в зал посмотреть на юного Долохова.

Будущий Упивающийся оказался развязным пареньком с волосами пшеничного цвета и невыразительным рябым лицом. Шутовские манеры несказанно раздражали интеллигентную маркизу и даже Джинни показались перебором. Эдуард, напротив, расцвел при виде друга.

За обедом Долохов яро жестикулировал, говоря о родителях, политике и переменах. По его мнению, старшее поколение бездумно растрачивало за рубежом тот магический потенциал, который с успехом могло бы применить в Британии.

— Отец мог бы добиться величайших свершений! — восклицал он, размахивая вилкой. — Кого интересует крошечная Куба! Я лично знаю мага, в деятельность которого не жалко инвестировать никакие капиталы!

Эдуард с горящими глазами кивал вслед каждому слову.

— Тебе не кажется, что стоит сначала нажить такой капитал, а потом уже бросаться заявлениями об инвестициях? — холодно осведомилась Араминта. — До сих пор твой отец неплохо распоряжался деньгами и без твоих ценных советов.

— Если бы вы только поговорили с этим волшебником, вы бы тут же прониклись его идеями! — с жаром включился в спор Долохов. — Его план по реорганизации социальной структуры магического общества охватывает самые разные аспекты...

— Избавь меня от лекции, — запротестовала Араминта. — Знаю я твоего Риддла. Обыкновенный психопат, воспитанный грязнокровками. Между прочим, сам такой же грязнокровка. Любой из вас выше его на голову. Что за фанатизм!

— Вы ведь ничего о нем не знаете, — возмутился Долохов. — Даже если вы и правы, учитывая нынешнее положение дел, сейчас самое главное для нас — прийти к власти. Если Темный Лорд окажется недостоин того, чтобы руководить нами, мы отстраним его от дел.

— Только посмотрите, как вы легко расправляетесь с делами, — поджала губы маркиза. — Легко мнить себя стратегом, видя бой со стороны. Хотела бы я взглянуть на вашу хваленую удаль, если, Мерлин упаси, вам удастся добиться своей цели.

Подобные споры повторялись из обеда в обед. Долохов вещал, Араминта возражала, Эдуард слушал, а маркиз все чаще пропускал совместные трапезы.

Глоток свежего воздуха принесла с собой Минни.

— Минни слышала разговор хозяев! — радостно залепетала эльф, аппарируя посреди пустующей спальни Араминты. Джинни оторвалась от недочитанной книги.

— Что за разговор, Минни? Расскажи!

— Минни — плохой эльф, — пожаловалась ее подруга. — Минни стала подслушивать разговоры хозяев! Но это важно! Очень важно! Минни должна себя наказать и должна рассказать Джинни!

— Успокойся, Минни, — Джинни уже привыкла к этому стандартному началу разговора. — Что там произошло?

— Хозяин сказал госпоже маркизе, что его дела с зельем продвигаются! — восторженно сказала Минни. — Хозяин удивлен, но кажется, он ошибся, когда говорил о том, что шансов нет! Хозяин говорил о множестве этапов и о том, что ему удалось пройти первый! Какая радость! Если хозяин сварит зелье, Джинни вернется домой, а к Минни вернется Дэйзи!

Не веря своим ушам, Джинни счастливо рассмеялась. Судя по всему, Араминта не хотела давать ей надежды раньше времени. Напрасно. Именно сейчас девушке, как никогда, хотелось жить.

Долохов задержался в имении почти на месяц. Араминта ходила мрачнее тучи, многозначительно покашливала и, наконец, написала Вальбурге. Джинни лично присутствовала при составлении послания. Маркиза вложила в него столько сарказма и желчи, сколько не нашлось бы у целого выводка саламандр. Суть была проста — в кратчайшие сроки потребовать немедленного возвращения Антонина. В конце концов, формально он был оставлен в Лондоне именно на попечение Ирмы Блэк.

В отсутствие друга Эдуард тяжело переносил свое наказание и не упускал ни единого случая продемонстрировать скверный характер. Добросердечная Минни места себе не находила от того, что молодой маркиз худеет и бледнеет день ото дня. Джинни считала, что строгий режим пойдет этому балбесу только на пользу, однако вскоре даже она заметила, что подросток находится буквально на грани нервного срыва.

Буря, как это обычно бывает, пришла внезапно и оставила за собой выжженную землю.

Джинни любовалась танцем солнечных лучей на ребристой поверхности реки, когда услышала капризный голос маркизы.

— Минни, закладывай экипаж! Дэйзи! Где ты? Будь готова через десять минут!

Джинни устало потянулась. Во Франции светская жизнь Араминты сопровождалась особой помпезностью, но для нанесения визитов до сих пор использовались исключительно портключи или камины. На сей раз у мостика дожидались расписные водные сани с фамильными гербами. Домовик напуганно семенила вдоль берега, всматриваясь в раскидистые кусты у кромки воды.

— Госпожа маркиза не любит держать их в загонах, — трагически шептала она. — Минни — негодный эльф. Она так огорчается, когда хозяйка снова заставляет ее ловить их.

Спустя несколько минут Джинни узнала, что речь шла о водяных кельпи. Враждебные людям оборотни принимали облик юных дев с ракушками, запутавшимися в волосах, и прятались вдоль побережья. Минни стоило немалых усилий заставить прекрасных наяд обратиться в вороных коней, занявших свое место в упряжке.

Араминта царственно прошествовала к саням, погруженная в собственные мысли. Джинни устроилась рядом, с любопытством предвкушая необычное путешествие.

— Я не знала, что кельпи можно приручить, — восторженно прошептала она, любуясь роскошными животными, — Мама рассказывала сказки о путешественниках, попадавших в их лапы. Они находили свою смерть в реках и озерах.

— Слезливая чушь, обывательские россказни, — маркиза явно была не в настроении. — Эти земли принадлежали Мелифлуа веками. Все магические существа, населяющие их, подчиняются суверену.

— Маркиз не захотел составить вам компанию? — осторожно поинтересовалась Джинни, надеясь на некоторые подробности. — В последнее время он так занят в лаборатории...

— Жермен переусердствует, когда речь заходит о науке, — теперь в голосе Араминты читалось явное беспокойство. — Ненавижу навещать друзей в одиночестве, но неудобно было отказать Изабель... Пробудем не дольше, чем того требует этикет.

Расстояние казалось незначительным, весь путь занял десять минут, однако, спускаясь на берег, маркиза небрежно бросила через плечо:

— Мы достигли устья Луары и теперь находимся недалеко от Нанта. Не удивляйся, мы преодолели расстояние почти в тысячу километров, — немного помедлив, она добавила: — Я не могла оставить тебя одну, учитывая враждебность и непредсказуемость Эдуарда, но в этом доме тебе появляться не следует. Изабель весьма умна, и кто знает, на какие размышления ее может навести твое поведение.

Хозяйка дома, представляющаяся Джинни великосветской чопорной дамой, совсем не производила такого впечатления при личной встрече. Изабель держалась непосредственно и увлекла гостью в дом, оживленно делясь на ходу последними сплетнями.

Джинни коротала время, прогуливаясь по парку. Здесь ей стало ясно, почему Араминта предпочла именно водную прогулку на кельпи. Сад имения полнился разнообразными магическими существами. Девушка представила себе восторг Хагрида, окажись он в этом дивном месте, и усмехнулась. Кажется, она начинала скучать даже по лесничему и его урокам.

— Что ты здесь делаешь, девочка?

Джинни резко обернулась и с трудом сдержала удивленный возглас. Белокурые волосы, голубые глаза, серебристая дорогая мантия. Словно призрак из прошлого, сознание вдруг обожгла произнесенная с манерным акцентом фраза: "Сердцевина палочки — волос вейлы, моей grand-maman".

— Бабушка Флер? — неверяще прошептала Джинни и тут же добавила, опомнившись: — Я прошу прощения, мадам.

Блондинка склонила голову набок.

— Отчего же? Все верно, я Флер. Только пока еще не бабушка, а всего лишь мама. Однако ты проигнорировала мой вопрос. Ты приехала с мадам де Мелифлуа? Почему ты так странно выглядишь?

— Лучше ты мне ответь, — мрачно поджала губы Джинни, — Почему ты не видишь во мне эльфа?

Флер удивленно повела плечами.

— Я вейла, мое видение мира отличается от человеческого. Кстати, на твоем месте я бы не попадалась на глаза моей свекрови. Ее антипатия к домовикам столь сильна, что своих эльфов она раздарила или освободила, стоило ей вступить в права наследства.

— Я ведь с Араминтой, — криво усмехнулась Джинни, — мне ничего не угрожает. Скорее всего.

Взгляд вейлы на миг затуманился.

— Ты самонадеянна, — глухо произнесла она. — В ближайшее время, например, тебе угрожает огонь. Да и после не жди ничего хорошего.

Мысленно Джинни себя поздравила. В этом времени ей не хватало только очередной предсказательницы.

Вейла насмешливо наблюдала.

— Боишься будущего? — прошептала она. — Мало боишься. Время не любит, когда с ним играют, а ты ведь играешь, малышка Джиневра, как ты играешь...

— Тебе известно мое имя? — Джинни вздрогнула. — Что еще?

— Узнаешь, когда будешь готова услышать ответ, — Флер отступила на несколько шагов назад. — Сама придешь, сама спросишь.

Джинни стиснула зубы. Загадочные манеры Делакур-старшей ее несказанно раздражали.

— Не приду.

Легкий смех вейлы преследовал ее всю дорогу до дома. Маркиза пребывала в каком-то странном оцепенении, не выпуская из рук уже знакомый девушке молитвенник.

Стоило саням остановиться у мостика, угольно-черные кони с воем и брызгами понеслись по глади реки в заросли камыша и ивы. Джинни засмотрелась на прекрасных созданий, в бешеной скачке которых присутствовало нечто завораживающее.

— Кельпи воют перед штормом, — Араминта подняла взгляд к небу. — Пойдем в дом, Джинни, погода совсем испортилась.

Голосящая Минни встретилась им на полпути к лаборатории.

— Госпожа маркиза! Наконец-то вернулась госпожа маркиза!

Араминта закатила глаза.

— Что еще произошло, Минни? Не верещи так, у меня голова раскалывается.

Переведя дыхание, домовик торопливо заговорила.

— Господин маркиз приказал Минни позвать молодого хозяина к нему в лабораторию! Минни привела молодого хозяина, и господин маркиз начал на него кричать! Он велел Минни уйти! С тех пор они продолжают ссориться, так сильно ссориться! Минни запретили заходить в лабораторию, а хозяйки все нет и нет!

Маркиза недоуменно приподняла брови, прислушиваясь. Действительно, в отдалении слышались раздраженные голоса. Джинни не могла разобрать отдельных слов.

— Что за вздор? Жермен никогда не позволял себе повышать голос на мальчика. Странно, сейчас я загляну к ним и...

Сердце Джинни сжалось в необъяснимом предчувствии. В ту же секунду дом потряс мощный магический взрыв. Хрустальные подвески на огромной люстре напуганно зазвенели.

Девушке даже не понадобилось спускаться вниз, чтобы понять, что произошло. В воздухе мгновенно распространился отвратительный удушливый запах зелий, кислот и едкого дыма. Не иначе как в лаборатории маркиза вступили в контакт несовместимые вещества.

Минни пронзительно визжала. Побледневшая маркиза нерешительно замерла посреди комнаты.

Из проломленной стены полыхало пламя.

Когда из полуразрушенного помещения, покачиваясь, вышел раненый Эдуард, Араминта чуть не сошла с ума от ужаса и отчаяния. Юноша неверяще шептал что-то себе под нос, не реагируя на расспросы матери.

Маркиз был обнаружен на полу в бессознательном состоянии. Немедленно вызванная бригада колдомедиков констатировала неутешительный диагноз — лишь благодаря вовремя прибывшей помощи ученый не расстался с жизнью, однако кома, наступившая вследствии тяжелых ранений при взрыве, может длиться годами.

О печальной участи Жермена де Мелифлуа сообщили все газеты. Маркиз был зельеваром с мировым именем, да и жена его успела прославиться. Эдуард переживал сильнейшее потрясение. Он смог сообщить лишь то, что отец пригласил его к себе для личной беседы. Они говорили о планах Эдуарда на будущее. В процессе разговора маркиз продолжал работать. Погорячившись, он допустил роковую ошибку в рассчетах. Простейшая оплошность, иглы дикобраза, которые каждый первокурсник может свободно купить в магазине ингридиентов, чуть было не стоили жизни светилу науки.

Несмотря на скептический настрой специалистов по магическим травмам, Араминта приказала перевезти мужа в частную клинику, где ему был бы обеспечен надлежащий уход, и распорядилась бороться до последнего. Со стороны Мелифлуа-старший казался всего лишь погруженным в глубокий сон, а близким оставалось молиться о чуде.

В имении Мелифлуа отныне всегда было полно народу. Бывшие коллеги, оппоненты и союзники, однокурсники и приятели соболезновали, вспоминали, приносили старые колдографии, надоедали Араминте расспросами и предположениями, а главное, благодарили Мерлина за несказанное везение молодого маркиза, чудом выжившего в несчастном случае.

— Если бы я потеряла еще и Эдуарда, жизнь утратила бы всякий смысл, — признавалась неестественно бледная Араминта сжимающей ее руку Дорее Поттер. — Какая бессмыслица! Жермен проводил такие сложные эксперименты, сочетал несочетаемое, и за столько лет ни одного, даже крохотного взрыва. Нелепость. Небрежность никогда не была ему свойственна.

— Как Эдуард? — обеспокоенно осведомлялась Дорея. Маркиза безнадежно отмахивалась.

— Бедный мальчик в шоке. Держу его на успокоительном зелье. Он винит себя в том, что чуть не стал причиной смерти отца. Они ведь серьезно поспорили там, в лаборатории. Как мог Жермен, такой ответственный и рассудительный, выйти из себя во время работы?

— Бедная, бедная моя Араминта, — обнимала ее Дорея. — Ты должна быть сильной ради сына. Ты должна продолжать жить. Эдуарда еще нужно поставить на ноги.

Маркиза безучастно кивала. Будущее вдруг утратило для нее краски. Та же Дорея Поттер могла с уверенностью заявить: если и были в магическом мире искренне любящие друг друга супруги, так это Араминта и Жермен. Она еще не скоро успокоится.

Джинни переживала трагедию куда тяжелее — поблекла ее надежда. Пожар в разрушенной лаборатории оставил от рабочих записей Мелифлуа-старшего лишь несколько обугленных листков. Не считая самого маркиза, только поистине талантливый зельевар мог бы восстановить по ним необходимый алгоритм.

Дамблдор не давал о себе знать с их последнего разговора. Маркизе сейчас явно было не до чужих проблем. Джинни бледной тенью слонялась по кухне или саду, вызывая неподдельное беспокойство Минни. Добрый эльф быстрее девушки смирилась с необратимостью случившегося и теперь всеми силами пыталась отвлечь ее от деструктивных мыслей. Например, обучая языку домовых эльфов.

Язык оказался неожиданно сложным. Причудливые сочетания твердых согласных делали его грубым и требовали отменной дикции. К великому удивлению Джинни рабство эльфов насчитывало лишь несколько сотен лет, поэтому традиции и язык не были полностью забыты.

— Эльфы добровольно пришли к волшебникам, — сообщила Минни. — Земли эльфов постигло бедствие, и тогда маги приютили нас, обеспечили пищей и кровом. В знак благодарности мы поклялись служить им вечно. Маги защищали нас. Когда эльфы были независимы, на их земли постоянно нападали воинственные соседи. Мы не могли уберечь свое имущество, своих детей. В неволе мы сохранили все, чему учили нас предки. Ни один волшебник не знает до конца магии эльфов.

— Поэтому вы можете аппарировать, несмотря на блокирующие чары? — спросила Джинни. — А что еще вы умеете?

— Наши мысли нельзя прочитать, — серьезно сказала Минни. — Наш организм устойчив к большинству простых ядов и зелий. Мы можем становиться невидимыми, если пожелаем. Продолжительность нашей жизни достигает нескольких веков. Мы умеем общаться со зверями и птицами.

— Неужели? — только и сказала Джинни. — Я тоже все это могу?

— Конечно, — пожала плечами Минни. — Нужно лишь научиться использовать свои способности. Эльфы моей семьи веками направляли их на благо своих хозяев.

— Но у меня нет хозяев, Минни, — возразила Джинни. — Да маркизе и не нужна моя помощь. Ей сейчас никто не нужен.

— Ты ошибаешься, — расширила глаза Минни. — Джинни умеет то, чего не умеет Минни. Джинни умеет утешать.

Джинни вздохнула. Ей было безгранично жаль Араминту, но для гордой маркизы это было бы унизительно. Повторять звучащие всю последнюю неделю банальности глупо и неуместно. Более того, с точки зрения девушки, она нуждалась в утешении ничуть не меньше. В конце концов, у маркизы остался сын, крыша над головой и возможность вести полноценную жизнь. Ее муж в любой момент может выйти из комы — кто знает до конца ресурсы и возможности организма? Это она, Джинни, потеряла все — семью, будущее и даже тело. Она вдруг с горькой иронией подумала о Волдеморте. Вероятно, после своего развоплощения он чувствовал нечто похожее.

Следующие несколько недель Джинни посвятила изучению собственных способностей под руководством Минни и каждый день упорно ходила к защищенным чарами границам поместья, надеясь получить хотя бы небольшую весточку от директора. Наконец, Араминта пригласила ее в свои покои для разговора.

Глядя на безупречно накрашенную и богато одетую маркизу невозможно было предположить, что она совсем недавно пережила личную драму. Араминта, не морщась, пила горький кофе и совершенно спокойным ровным голосом известила девушку:

— Мы возвращаемся в Лондон. С этим домом связано слишком много грустных воспоминаний. Жермен в надежных руках, и меня уведомят об изменениях. Поживем некоторое время в другом особняке, пока я не решу, что делать дальше. Думаю, ты меня понимаешь, Джинни.

— Араминта, мне действительно очень жаль, — робко произнесла девушка. — Стоит мне подумать, что взрыв произошел, когда маркиз работал над зельем для меня...

— Вздор, ты здесь не при чем, — отрезала Араминта. — Когда Эдуард немного оправится от шока, я просмотрю его воспоминания. Ошибка Жермена не укладывается у меня в голове. Что-то здесь неправильно.

— Что вы имеете в виду? — удивилась Джинни. Маркиза неопределенно повела плечами.

— Неважно. Поговорим об этом после. Я хотела только сказать, чтобы ты готовилась к переезду. У нас Англии много незавершенных дел.

Араминта недолго помолчала, тяжело дыша.

— Да, очень много дел. Жена Абрахаса, наконец, в положении... Дорея совсем больна, мне не понравилось, как она выглядела... У Каллидоры свадьба через несколько дней, Цедрелла родила первенца... и еще надо присмотреть за Эйлин. Приятель Ирмы может устроить Эдуарда в Министерство... для начала неплохо, а дальше мы обязательно справимся. Обязательно справимся, — упрямо повторила она, стиснув зубы, и перевела взгляд на Джинни: — Нельзя забывать и о тебе. Не вечно же тебе оставаться в таком плачевном положении. Что-нибудь придумаем. Не может быть, чтобы никто больше не был способен сварить это чертово зелье, одни беды от него!

В памяти Джинни всплыли вдруг слова Минни. Она умеет утешать.

Джинни неуверенно подошла к маркизе и сжала ее руку.

— Вы удивительная, Араминта, — со всей искренностью произнесла она. — Поверьте, я всей душой разделяю ваше горе. Своих близких я потеряла, но по крайней мере, знаю, что все они живы и здоровы... Знаете, когда я училась на четвертом курсе, мой отец едва не погиб. На него напала змея, и если бы не мой друг... В общем, его вовремя спасли. Я понимаю вас, как никто другой, и я с вами.

Губы Араминты задрожали, но только на мгновение. Самообладание маркизы ничем невозможно было поколебать.

— Ладно, сантименты в сторону. Жермен непременно поправится. А мы будем паковать чемоданы.

Дождливый Лондон встретил Джинни грозовыми раскатами. Английский особняк казался еще более зловещим, нежели французский. Девушка с опаской пересекла полутемную гостиную, а Араминта с невозмутимым видом принялась разбирать почту.

— Эдуард прибудет завтра, в полдень, — напомнила она Джинни. — Постарайся не попадаться ему на глаза. Я все еще не ручаюсь за твою безопасность. У меня есть мысль написать Горацию. Вы с ним знакомы? Гораций Слагхорн, неплохой зельевар, старинный приятель Жермена, в настоящее время — декан Слизерина.

— Когда я была студенткой, Слизерин возглавлял другой человек, — возразила Джинни. — Будущий сын вашей подруги Эйлин Принц. Он же был профессором зельеварения, хотя всегда стремился преподавать защиту от темных искусств.

— В самом деле? — оживилась Араминта. — Как похвально. Это все кровь. Чему мальчик мог научиться у своего маггловского папаши, не понимаю, что нашла в нем Эйлин? Вот ее отец полжизни посвятил изучению вампиров. Обошел пешком всю южную Европу, исчезал на долгие месяцы. Мы вечно шутили, что его бледность и суровый вид не случайность, а приобретенные качества. Приятно слышать, что внук пошел по стопам деда.

Маркиза достала из ящика стола свиток пергамента и закусила край пера.

— Я ожидала, что твой хваленый Дамблдор окажется куда деятельнее. Хотя он и в войне с Геллертом себя не слишком зарекомендовал. Отсиживался в замке, дождался того, что Геллерт истребил половину маггловских семейств Европы. А самой дуэли между ними никто не видел. Сдается мне, они просто договорились. Жермен никогда не доверял Дамблдору, а тот, в свою очередь, нам. Вполне возможно, он считает, что твое появление — одна из моих интриг.

— Разве моих доказательств недостаточно? — удивилась Джинни. — Я сообщила профессору такие подробности, о которых просто не может знать домашний эльф. Никто бы не рассказал мне о том, что произошло в Тайной комнате и как умерла Миртл. Я сама открывала комнату и видела василиска. Это невозможно придумать.

Маркиза чуть не выронила перо от удивления.

— Ты права, это невозможно придумать. Абрахас рассказывал мне об убийстве грязнокровки... Но как ты могла открыть комнату? По легенде, это способен сделать только наследник Салазара.

Джинни опустила взгляд.

— Это произошло, когда я училась на первом курсе. Я впала в своего рода транс. Не понимала, что делаю. Это долгая история, на самом деле.

Араминта прищурилась.

— Думаю, что у меня есть время.

Разговор продлился до поздней ночи. Маркизу чрезвычайно заинтересовал дневник Тома Риддла, уничтоженный Гарри.

— Как странно, — пробормотала она. — Редкая магия... очень нестандартное сочетание. Гипноз, и тут же отпечаток души, действие чем-то напоминает зелье, которое перенесло тебя сюда... Но как же ему удалось создать такой артефакт? Это ведь не может быть...

Маркиза побледнела от так и не произнесенной вслух догадки. Джинни напрасно ждала ее предположений.

— Говоришь, тетрадку тебе передал сын Абрахаса? — резко спросила Араминта. — А самого Абрахаса к тому времени уже не было в живых? А что Кларисса?

— Не знаю, я ничего не знаю, — ответила Джинни. — О семье Малфоев мне известно лишь то немногое, что рассказывали родители и братья. Что они темные маги и редкостные мерзавцы. Выкручиваются из любых ситуаций. Когда Волдеморт исчез, они смогли доказать, что он околдовал их. В отличие от многих других его соратников, они сохранили свободу и состояние.

Маркиза усмехнулась.

— Узнаю стиль Абрахаса. Что бы не стряслось, он тут не причем, просто мимо проходил. Что же, если принять твою версию, как один из вариантов развития событий, мой долг завтра навестить его и предостеречь.

— Вы расскажете обо мне мистеру Малфою? — выдохнула Джинни. Идея маркизы представлялась весьма рискованной.

— Я думаю, у Абрахаса достаточно оснований поверить мне и без твоего свидетельства, — улыбнулась Араминта. — Он уважает меня и Жермена, как собственных родителей. Между прочим, не думай, что тебе удалось сохранить инкогнито в их доме. Эльфы тебя вычисляют моментально. А от них и хозяева. Клариссу они недолюбливают, а вот скрыть столь важные подробности от Абрахаса вряд ли решатся. Впрочем, если он до сих пор об этом не заговорил...

Маркиза в задумчивости склонила голову набок.

— Что же, будь по-твоему. Повременим с этим разговором. Если Гораций возьмется за зелье, я согласна сначала отправить тебя домой, а потом попробовать принять меры против Риддла. Главное, чтобы к тому времени не было слишком поздно.

Джинни обхватила голову руками. Она не знала, что задумала Араминта, но что-то подсказывало ей — если однажды ей удастся вернуться в свой мир, она рискует его не узнать.

Лето уже вступило в свои права, когда пришел ответ от Горация Слагхорна. Араминта облекла просьбу в весьма расплывчатую форму, предложив зельевару продолжить дело маркиза, развивая и усовершенствуя разработки Мелифлуа-старшего в его восстановленной лаборатории. Предложение выглядело весьма заманчиво, учитывая возможность работать с сохранившимися записями и редкими ингридиентами. И все же, несмотря на открывающиеся перспективы, Слагхорн маркизе отказал.

— Трусливый учителишка, — Араминта с презрением бросила прочитанное письмо в камин. — Готова побиться об заклад, он убедил себя в том, что я обращаюсь к нему от имени Риддла. Этот грязнокровка умудрился всех свести с ума, палец о палец не ударив!

Джинни грустно кивнула. Она приучила себя не радоваться новым возможностям. Видимо, у нее несчастливая судьба. Все заканчивается, не успев начаться, и она остается с носом. Будь на ее месте Гермиона, та бы уже давно сама сварила зелье. Джинни пробовала разобраться в рабочих заметках маркиза, но условные обозначения, схемы и сокращения не способствовали пониманию. Это не говоря уже о нечитаемом почерке.

Эдуард доставлял Араминте немало хлопот. Не успел он появиться в Англии, как тут же попал в компанию Ориона и Антонина Долохова. Маркиза торжественно поклялась отвадить сына от общества неподобающих друзей, но в своей борьбе пока что не преуспела. Джинни радовало только то, что Эдуард, кажется, забыл о немотивированной ненависти к эльфам и уделял ей внимания не больше, чем шкафу или дивану.

— Слагхорн прячется за Дамблдора, — убежденно заявила Араминта. — Риддла он учил лично, и тот, вероятно, уже тогда успел показать свое истинное лицо. Не понимаю одного — почему нашу семью так убежденно связывают с темной стороной? Мы всю жизнь хранили нейтралитет.

С точки зрения Джинни нейтралитет Мелифлуа всегда был категорией весьма относительной, однако спорить она не стала.

— Как видишь, у нас нет другого выхода, кроме как обратиться к Абрахасу, — подвела итог маркиза. — Лучше переговорить с ним до рождения первенца. Поедем завтра.

— Поедем, — Джинни не оставалось ничего иного, кроме как согласиться. К идее она относилась скептически. — Только я не верю, что это поможет. Я не знаю, чем занимался Абрахас Малфой, но великим зельеваром он точно не был, — девушка задумалась и неожиданно добавила: — Вообще-то он рано умер. Я читала об этом в какой-то газете.

— Рано? — на лбу маркизы залегли глубокие морщины. — И ты до сих пор молчала об этом?

— Я только что вспомнила, — передернула плечами Джинни. — Сама удивляюсь. Точно, умер от драконьей оспы. Мой брат Чарли занимается драконами, я еще помню, что задавала ему вопрос про драконью оспу, он говорил, что это очень нераспространенная инфекция.

Маркиза выглядела так, словно ее ударили по голове мешком муки.

— Драконья оспа? — она озадаченно закусила губу. — Как же он умудрился? Это заболевание победили еще в средние века. Просто невозможно. Если, конечно, это истинная причина смерти...

Джинни не знала, что на это ответить. Маркиза долго просидела в молчании.

— Мы завтра к Малфоям не поедем, — решила она наконец. — Я попрошу Абрахаса навестить меня здесь, дома. И ты будешь присутствовать при разговоре, Джинни. На всякий случай, постарайся вспомнить все, что тебе известно про дневник Риддла.

— Но ведь Волдеморт передаст дневник на хранение Люциусу Малфою, — возразила Джинни. — А он еще даже не родился.

— Не знаю, насколько сильно я удивлю тебя, девочка, — протянула Араминта. — Природа околдовавшего тебя дневника исключительно своеобразна и омерзительна с точки зрения базовых законов жизни и магии. Если я не заблуждаюсь — а точно оценить это я смогу лишь после консультаций с компетентными людьми, одним из которых является Абрахас, — то дневник должен быть уничтожен при первой же возможности. И ждать, пока твой друг в будущем доберется до дневника в Тайной комнате, было бы крайне безответственно с нашей стороны. Не забывай, мы не единственные заинтересованы в том, чтобы завладеть этой небезопасной вещицей.

— Разве? — удивилась Джинни. — За дневником Риддла ведется охота? Но он писал мне, что никому не говорил о дневнике, даже заколдовал его таким образом, что воспоминания невозможно было просмотреть обычным способом или при помощи думосброса.

— Скажем так, имеется еще одно заинтересованное лицо, — пояснила маркиза. — Создала его ты сама. Впрочем, здесь нет твоей вины, ты действовала с моего попустительства и была права по-своему. Я имею в виду Альбуса Дамблдора, разумеется.

— Профессор Дамблдор? Ах, ну естественно, — поджала губы Джинни. — Я ведь сама выложила ему историю про Риддла и василиска. Значит, он будет искать дневник... Конечно, никто не заинтересован в том, чтобы Тайная комната снова была открыта...

— Дело не столько в Тайной комнате, — покачала головой Араминта. — Тайная комната — что! При должном владении боевой магией с василиском можно совладать. Я бы утверждала прямо противоположное, многие даже доплатили бы наследнику Слизерина за открытие места, которое до сих пор никому не удавалось обнаружить. Ты же понимаешь, что наследство Великого и Ужасного не состояло исключительно из малоуправляемой змеи. Многие маги не без оснований полагают, что в настоящей Тайной комнате, которую и призван охранять василиск, скрыты великие сокровища и мощные артефакты. Для того, чтобы изучить все накопления Салазара, одной жизни будет мало. Это очень редкая полузабытая магия. Но дневник нужен Дамблдору не только для того, чтобы воспользоваться заключенной в нем информацией. Тетрадка сама по себе является артефактом. И артефактом весьма темным, как ты ощутила на себе.

— Но ведь это был гипноз, верно? — уточнила Джинни. — Я не помнила, что я делала десять минут назад. Когда я очнулась в комнате, ни за что не могла бы объяснить, как мне удалось спуститься туда. И эти послания кровью, которые я писала на стене... Такое возможно совершить, только если рассудок окончательно помутился. Риддл управлял мной через дневник...

Араминта согласно кивала, словно каждое слово Джинни подтверждало вывод, давно сформулированный маркизой для себя. Девушка уже привыкла к тому, что объяснения в этом доме поступают с большим опозданием, но не настаивала на расспросах. Возможно, завтрашний визит Абрахаса Малфоя что-то прояснит.

До разговора с Малфоем Джинни ждала встреча, вызвавшая смешанные чувства. По велению судьбы черноглазая девочка с ангельским личиком и роскошными кудряшками, сидящая на руках у Араминты, вырастет в опасную и безжалостную ведьму. Невилл рассказывал, что Беллатрикс Лестрейндж сделала с его родителями. Беллc Блэк, любимая крестница маркизы, была для Джинни другим человеком. Невозможно было отождествлять увиденное с тем, что она знала по воспоминаниям друга.

Несмотря на то, что Джинни выросла в чистокровной семье, представление о магических крестинах она имела самое отдаленное. Волшебники вкладывали в это таинство совершенно иной смысл, позаимствовав маггловские термины для более легкой адаптации магглорожденных к их жизни. На деле речь шла о древней кельтской магии, связывающей два рода самыми прочными узами.

Друэлла Блэк, мать Беллатрикс, ожидала второго ребенка, молясь всем богам о том, чтобы это был мальчик. Араминта знала правду, но не спешила расстраивать свою гостью. В конце концов, она успеет наплакаться, предъявив Сигнусу еще одну дочь, которая, вдобавок ко всему, пойдет наперекор воле семьи, когда дело коснется замужества.

— Даже не верится, — Друэлла словно повторяла давно заученный текст. — Он ведь совсем молодой. Я надеюсь, банковские счета Жермена в порядке, Араминта? Ты уже говорила с гоблинами?

— Первым делом, Друэлла, — уверила ее маркиза. — Впервые в жизни сама отправилась в Гринготтс. Абрахас не перестает меня отчитывать. Он полагает, что часть капитала нужно перевести в другой банк для надежности.

— Вы поддерживаете отношения с Абрахасом? — осторожно спросила Друэлла. — Что он рассказывает?

— А что тебя интересует? — реакция Араминты была мгновенной, подведенные глаза сверкнули из-под вуали. — Абрахас ждет появления на свет сына. У них с Клариссой чудесная семья. Я слышала, у него с Сигнусом вышел конфликт. Подробностей не знаю.

— А уж я тем более, — усмехнулась Друэлла. — Полагаю, причина может быть только одна — принадлежность той или иной стороне. Сигнус целиком и полностью за Тома Риддла. Пропаганда Вальбурги принесла свои плоды.

— Этот нищий мальчик делает успехи, — вздохнула маркиза. — Кто его знал, кто им интересовался до знакомства с нашей великовозрастной дурой? Теперь же он везде бывает, со всеми знаком. Мальсибер приходит от его имени ко мне, например.

— Сигнус мечтает о рождении сына, который пойдет по его стопам, — огорченно вздохнула Друэлла. — Он почти не обращает внимания на Беллс. Говорит, что от дочери мало пользы. Если только удачно выдать ее замуж. Он уже и жениха нашел, можешь себе представить?

— Неужели? — рассмеялась Араминта. — Сигнус весьма скор на расправу. И кому же повезло?

— Одному из сыновей Рихарда Лестрейнджа, — скривилась Друэлла. — Ему уже одиннадцать. Сигнус думает заключить договор с Рихардом, чтобы гарантировать будущую свадьбу. Не успела Беллс появиться на свет, а уже просватана. Если, Мерлин упаси, я рожу вторую дочку, она выйдет замуж за младшего сына Рихарда. Мой муж все рассчитал.

Словно понимая, что речь идет о ней, Беллатрикс яростно заколотила серебряной погремушкой.

— Абрахас собирался навестить меня сегодня, — между прочим заметила Араминта, наблюдая за выражением лица Друэллы. — Он у нас обедает. Жаль, Эдуард не составит нам компанию. Знаешь, он приступил к работе в Министерстве. Не могу сказать, что он доволен. В конце концов, его воспитывали не для карьеры чиновника. Но боюсь, загрузить мальчика делами — единственный способ оградить его от скверных друзей.

— Кстати о друзьях, слышала новость? — Друэлла склонилась вперед. — У Долоховых не все ладно на Кубе. Александр не писал Ориону уже месяц. Ходят слухи, что конкуренты выживают их оттуда. В противоборство вступили два темных режима.

— Я предполагала такой исход, — не удивилась маркиза. — Жермен предсказал его, когда Куба была еще проектом на долгосрочную перспективу. Эта семейка играет с огнем. Бесконечно везет только дуракам.

Беллатрикс изрядно наскучили разговоры взрослых. Вот уже несколько минут она разгуливала по гостиной, изучая все, что плохо лежит. Наконец, она подошла совсем близко к Джинни, внимательно рассматривая незнакомое создание. Друэлла не подпускала домовиков к ребенку, справедливо полагая, что они могут напугать ее дочь.

Девочка пристально смотрела на Джинни несколько минут, явно не зная, что делать с явно не вписывающимся в ее картину мироустройста существом. Девушка ожидала бурной истерики. Беллс нашла способ ее удивить. Вместо того, чтобы разразиться потоком слез, она вдруг протянула эльфу свою погремушку.

Джинни неуверенно приняла игрушку, посылая девочке растерянную улыбку. Довольная Беллатрикс громко рассмеялась, отвлекая мать от разговора. Прежде чем Друэлла поспешила вернуть дочь под свою опеку, Джинни встретилась взглядом с Араминтой. Маркиза усмехалась собственным мыслям.

Друэлла столкнулась с выходящим из камина Абрахасом и покраснела, что не укрылось от внимания Араминты. Малфой по обыкновению держался галантно и безучастно. Беллс радостно защебетала при виде знакомого лица.

— Рада была повидаться, Араминта, — наскоро попрощалась Друэлла, почти что сбегая из особняка. Маркиза приподняла одну бровь. Абрахас, всем видом давая понять, что обсуждать свои отношения с семьей Блэков не собирается, небрежно прислонился к стене.

— Еще раз прими мои соболезнования, Араминта, — серьезно произнес он. — Мы с Клариссой разделяем твое горе. Никто не ждал такого несчастья. Жермен еще многое мог сделать.

Маркиза выразительно кивнула.

— К чему ворошить прошлое, Абрахас. Как говорила моя матушка, тем самым мы радость превращаем в печаль.

— Твоя мать всегда была мудрой женщиной, — улыбнулся Абрахас. — Настоящая леди, достойная всяческого уважения, истинная Блэк. Не случайно все дети Белвины Блэк носили именно фамилию матери. Отец всегда говорил, что у тебя ее характер.

— Высокая оценка лорда Малфоя много для меня значит, — улыбнулась Араминта. — Но оставим в стороне формальности и любезности. У меня к тебе важный разговор, Абрахас. Столь важный, что от него зависит будущее всех наших близких, включая твоего сына Люциуса.

— Кларисса уже рассказала тебе, что мы определились с именем? — рассмеялся Абрахас. — Женщины не умеют хранить секреты, не так ли?

— Думаю, тебе не в чем упрекнуть Клариссу. Я узнала об этом из других источников. Не торопись обвинять прислугу. У меня есть надежный источник информации из будущего. Надеюсь ты простишь, если я не стану раскрывать все свои карты.

С лица Абрахаса медленно сползала улыбка.

— Если бы я услышал это не от тебя, Араминта, я бы пришел к выводу, что меня разыгрывают. Тебе такие шутки несвойственны.

— Мне вовсе не до шуток, Абрахас, — вздохнула Араминта. — После моей недавней беседы с Мальсибером, а также тех крупиц информации, которые мне удалось получить от Дореи и Друэллы, я считаю, что ты единственный человек, к которому я бы могла обратиться за помощью.

— Значит, о ссоре с Сигнусом тебе уже известно, — с пониманием кивнул Абрахас. — Что же, Риддл действительно завоевывает все новые и новые позиции. Состояние Жермена существенно подрывает наши шансы противостоять ему. Слово маркиза де Мелифлуа все же высоко ценилось даже среди сторонников этого так называемого наследника.

— И все же у нас есть преимущество, Абрахас, — произнесла Араминта. — Информация, недоступная Риддлу. Послушай, что я расскажу тебе. Затем я бы хотела услышать твое мнение.

Маркиза приступила к обстоятельным и долгим предварительным объяснениям. Джинни приготовилась внимательно слушать, не пропуская ни единого слова, однако легкий хлопок аппарации рядом возвестил о прибытии Минни.

— У Минни есть кое-что для Джинни, — эльф вся светилась, счастливая от возможности услужить. — Письмо от господина профессора Дамблдора для Джинни! Минни нашла его среди писем и принесла!

В руках Минни сжимала тщательно свернутый свиток пергамента, перевязанный ленточкой с гербом Хогвартса. Девушка с волнением пробежала глазами несколько строчек. Профессор настаивал на встрече. Араминта была увлечена беседой, которую из-за послания Джинни почти пропустила. Отличный момент, чтобы исчезнуть.

Джинни спрятала письмо в карман. Еще месяц назад она бы рассмеялась в лицо тому, кто сказал бы, что она будет советоваться с маркизой, стоит ли доверять профессору Дамблдору. Теперь школа больше не казалась столь привлекательным убежищем.

Прислушавшись к монологу Абрахаса, Джинни пожалела, что отвлеклась. Малфой вел речь о неизвестном темном заклинании, возможность применения которого так тревожила маркизу.

— В точности совпадает с трактатом Медичи, — мрачно подвела та итог. — Это гордость нашей семейной библиотеки. Подозреваю, Сигнус и раньше одалживал Риддлу те или иные сочинения, не удосужившись спросить моего позволения. Вот и ответ на вопрос, откуда Риддл узнал о хоркруксах.

— Мало знать, — возразил Абрахас, — нужно осмелиться. Если этот дневник — хоркрукс, это значит, что он был создан, когда Риддлу было шестнадцать, а Сигнусу восемнадцать. Следовательно, впервые Риддл задумался о таком варианте много раньше. Не каждый день встретишь человека, в подростковом возрасте помышляющего о расщеплении души.

— Так Риддл и не похож на человека, которого можно встретить каждый день, — поджала губы маркиза. — Что мы предпримем, Абрахас? Об этом пока не стоит распространяться.

— Ты хочешь уничтожить дневник, я прав? — предположил Абрахас. — И кому ты настолько доверишься, что поручишь его похищение?

— Ты все упрощаешь, — отрицательно качнула головой Араминта. — Я хочу получить контроль над дневником. Хочу, чтобы он надежно хранился в моем сейфе, подальше от моего беспокойного сына... да и твоего тоже. Впервые сталкиваюсь с тем, что ребенок попадает в историю, не успев родиться.

— Лежа в твоем сейфе, дневник не перестанет быть хоркруксом, — удивился ее ответу Абрахас. — Напротив, ты существенно облегчишь Риддлу жизнь. Ведь если Дамблдор тоже интересуется дневником, он не сможет выкрасть его из Гринготтса.

— Уничтожить дневник мы всегда успеем, — пояснила Араминта. — Я вспоминаю все тот же трактат Медичи. Ты ведь обращал внимания на внешность Риддла? На те изменения, которые успели произойти с ним после выпуска из школы?

— Он не слишком привлекателен, согласен, — усмехнулся Абрахас. — Но что ты хочешь этим сказать?

— Я подозреваю, что дневник не единственный хоркрукс, мой друг, — развела руками маркиза. — А это значит, что нам предстоит много работы. Я уверена, что через один хоркрукс можно выйти на другие. Нельзя его уничтожать. Пока нельзя.

Малфой с мрачным видом покачивал ногой. Из всего услышанного Джинни поняла лишь то, что маленькая черная тетрадка скрывала в себе куда больше гадкого и темного, нежели продемонстрировала в ее времени.

— Ну хорошо, — произнес, наконец, Абрахас. — Вернее, ничего хорошего. Как ты планируешь заполучить тетрадку? Через приближенных лиц?

— Просите, и дано вам будет, — ухмыльнулась маркиза. — Почему я должна действовать, будто я преступница? Риддл ведь мог отдать дневник на хранение Люциусу. Почему бы ему не поручить его мне?

— Позволь напомнить, Араминта, — обеспокоенно заметил Малфой. — До сих пор ты, как могла, открещивалась от союза с ним. Или ты пересмотрела свою политику?

— Мне не остается ничего другого, — вздохнула маркиза. — Не думай, что я ратую за спасение волшебного мира, я не такая идиотка, Абрахас. Я делаю это ради Эдуарда. Я ведь знаю, где и с кем он пропадает целыми днями.

— Так тебе все известно, — протянул Малфой. — Ты облегчила мне задачу, Араминта. Я не решался сказать тебе сразу после трагедии.

— Незачем меня щадить, — твердо произнесла Араминта. — Эдуарду я уши оборву, когда все закончится. А ты не вздумай заниматься самодеятельностью и связываться с Риддлом. Еще ни хватало, чтобы мой крестник попал в тюрьму.

Малфой рассмеялся, направляясь к камину. Араминта никогда не указывала на дверь, но нечто в ее голосе позволяло понять — беседа себя исчерпала, пока расходиться.

— Абрахас,— вдруг позвала его Араминта. Он обернулся уже возле камина, — Пожалуйста, не передавай Клариссе наш разговор.

Малфой нахмурился.

— Араминта, ты не должна думать, что...

— Я взываю к памяти твоих родителей, — сурово оборвала его маркиза. — Пожалуйста, послушай меня хоть в этом.

Малфой кивнул и исчез в зеленоватом пламени.

— Нельзя расщепить душу, — в голове Джинни не укладывались услышанные объяснения. — Это ведь не веник, который можно разобрать по прутикам! Это нечто высшее.

— Ты мыслишь в верном направлении, — неожиданно согласилась маркиза. — Существует несколько уровней души. То, что ты подразумеваешь под этим словом, действительно нельзя расщепить. Но можно низвести до примитивного. Тогда мы имеем дело с субстанцией зыбкой и неустойчивой. Немного магии, и желаемый результат закреплен. Я ведь уже объясняла тебе похожий принцип на примере твоего зелья. Риддл использует базовые законы, переориентируя их за счет намерения. В этом назначение убийства, как обязательной части ритуала. Омерзительное колдовство, недостойное цивилизованного мага.

Джинни раздраженно выдохнула. Ничего не понятно. Была бы здесь Гермиона, та бы еще поспорила с маркизой. Ей же возразить было решительно нечего.

— Почему мистер Малфой так легко согласился вам помогать? — задала она беспокоящий ее вопрос. — И вы сами... Зачем вам это нужно? Ведь Волдеморт не собирается вредить чистокровным волшебникам. А вы со своей родословной можете спать спокойно.

— Часть ответа тебе известна, — пожала плечами Араминта. — Я не хочу, чтобы Эдуард бесконтрольно вращался среди этих людей. Антонин Долохов уже успел дурно повлиять на него, и мне остается только предполагать, до какой степени. Впрочем, я не хочу сейчас говорить об Эдуарде. Знаю одно, если я буду рядом, многих бед мы сумеем избежать. Ведь пока что он управляемый напуганный мальчишка. Я хорошо знаю своего сына, Джинни. Я вижу, что с ним происходит.

Джинни представила бледного, словно погруженного в транс молодого маркиза и не стала спорить. Глаза матери видели куда больше.

— Что касается Абрахаса... — Араминта поудобнее устроилась в кресле. — Здесь наши с ним интересы совпадают. Мы пережили войну с Гринделвальдом, Джинни. Поверь, это было куда страшнее, нежели принято писать в ваших книжках. Я их не читала, но могу себе представить, во что превращают историю по прошествии хотя бы половины столетия. Знай одно, это было страшное время. Забыть такое невозможно, да и попросту преступно. Допустить повторения истории даже в масштабах отдельно взятого острова? Никогда. Я не смогу спать спокойно, зная, что однажды будущее, из которого ты явилась, станет настоящим для детей моих близких.

Джинни никогда не видела маркизу такой взволнованной.

— Но эту войну пережило целое поколение, — напомнила она. — Ваши родственники... Сигнус, Вальбурга... Да тот же Мальсибер. Если Долоховы хотя бы были на стороне Гринделвальда, эти находились в такой же опасности, что и вы, и Малфои.

— Вовсе нет, — покачала головой Араминта. — Ты не можешь знать этого, девочка, об этом и сейчас нечасто рассказывают. Те, кто могут, стараются забыть.

Она помолчала.

— Война почти не затронула Англию. После той исторической, если можно так выразиться, дуэли, Гринделвальд был отправлен в Нурменгард. Так назывался замок, в котором он держал своих политических оппонентов. Формально тюрьма, только из этой тюрьмы не возвращались. Мой отец был французом. Тебе говорит о чем-нибудь фамилия Бурке? Неудивительно, она была широко известна на континенте, но моя мать не пожелала отказываться от фамилии своего рода. У Белвины Блэк нас было трое. Я и два моих старших брата. Отец был практикующим колдомедиком, часто путешествовал, а мы — вместе с ним. Вообще-то мы жили в Лионе, во Франции. Малфои были нашими соседями и близкими друзьями. Потрясающая многодетная семья. Абракас тогда был совсем малыш, я же собиралась замуж. Как ты уже знаешь, я стала его крестной матерью. Война застала нас врасплох. Когда многие наши знакомые стали поспешно разъезжаться, мы относились к этому скептически. Серьезно мы напугались, когда из Франции стало невозможно аппарировать. Гринделвальд безжалостно ликвидировал всех, кто противился его режиму. Речь шла не только о полукровках, которых он и за людей-то не считал. Куда серьезнее пострадали от его фанатизма чистокровные семьи, хранящие традицию на протяжении веков.

Араминта снова задумалась. Джинни комкала в кармане листочек пергамента. Над ней словно нависала многотонная скала, и девушка кожей ощущала ее тяжесть.

— Мы с Абрахасом смогли выжить в этом аду, — почти шепотом рассказывала Араминта. — Отец окружил имение мощной защитой, но слуги Гриндевальда и не с таким справлялись. Мать оглушила меня и превратила в старый сапог. Можешь себе такое представить? Обыкновенный поношенный сапог, кто бы мог польститься на такой мусор? Остальным она помочь не успела. Чары спали только через сутки. Я пришла в себя, чтобы обнаружить, что вся моя семья исчезла. Они были убиты Гринделвальдом, об этом я узнала уже после войны. Отец, мать и два брата с их семьями, включая маленьких детей. Геллерт убивал всех, чтобы некому было потом мстить. Весьма продуманная тактика.

— Араминта... мне очень жаль, — еле слышно проговорила Джинни. От историй маркизы шел мороз по коже.

— Разумеется, меня искали. Малфои помогли мне выехать из страны. Из всего их клана уцелел только Абрахас и его родители. Можно долго рассказывать, как мы прятались по лесам... создавали портключи на небольшие расстояния и сразу же их уничтожали, потому что фиксировалась любая магия, как нам нечего было есть... Как мы не могли решительно никуда обратиться за помощью, потому что любой маг сдал бы нас слугам Геллерта, а магглы и сами находились в состоянии войны. Пуля в любые времена ничуть не уступала непростительному заклятию, а иногда даже быстрее отправляла в мир иной. В самом конце войны мы с Малфоями оказались в Англии, да тут и обосновались. Я была единственной наследницей Белвины Блэк. Мне, в отличие от многих, не пришлось беспокоиться о деньгах. А потом мы снова встретились с Жерменом. Он тоже потерял на войне всю свою семью. Древний род Мелифлуа, четырнадцать поколений темных магов... Все пропали бесследно.

Руки маркизы дрожали.

— Да, девочка, бывает и такое. То, о чем рассказываешь мне ты, не имеет ничего общего с настоящей войной. Вальбурга, Сигнус... что знают, что видели Вальбурга и Сигнус, прячась в Лондоне? Орион в то время еще пешком под стол ходил. А Долоховы уже тогда умели хорошо пудрить людям мозги. Не смотри на то, что сейчас Александр бывает в лучших домах и пользуется уважением и почетом. У Гринделвальда он был ответственен за пропаганду. Лозунги о всеобщем благе — его рук дело. Если не считать Дамблдора.

— Что? — глаза Джинни расширились. — А причем тут профессор Дамблдор?

Араминта растянула губы в слабой улыбке.

— Тебе надо пообщаться с моей старой приятельницей Батильдой Бэгшот, она бы тебе много рассказала о том, что за птица этот Альбус. По крайней мере, в молодости они с Геллертом были большими друзьями. Строили планы, занимались исследованиями. Потом их дорожки разошлись... Впрочем, это долгая и некрасивая история. Сейчас для нас важнее Риддл. И мне во что бы то ни стало нужно завладеть его хоркруксом.

— Вы отправитесь к нему, маркиза? — спросила Джинни, все еще не отошедшая от ужасных откровений женщины.

Араминта устало прикрыла глаза.

— Возможно, нам предстоит это сделать. Как хорошо, что у домовиков есть дар закрывать сознание. Не придется учить тебя легилеменции.

Джинни только кивнула. Маркиза ступала на опасную дорожку, но девушка с готовностью спешила следом за ней. Сейчас она не думала о собственном будущем. Араминта была права — нужно любой ценой избежать повторения того ужаса, что пережила она и сотни, тысячи других людей.

О письме Дамблдора девушка так и не заговорила. А потом и вовсе сожгла его в камине. Минни причитала и голосила, пока пергамент не обратился в золу.

Эдуард вернулся домой за полночь.

На следующий день Араминта будто позабыла о печальных разговорах, которые давеча велись в ее гостиной. Утром к ней на чашку кофе заглянула Карлотта Пинкстоун, знакомая ей по непродолжительному периоду увлечения политикой.

Как удалось выяснить Джинни, Карлотта с упоением боролась за немедленную ликвидацию статута о секретности и уже успела провести несколько ночей в Азкабане за несанкционированную акцию протеста. Маркиза с такой поспешностью категорически не соглашалась и требовала предварительного принятия закона о борьбе с инквизицией и дискриминацией магического населения, ранее отклоненного Визенгамотом за излишнюю радикальность.

Выпроводить говорливую даму удалось лишь после обеда. Араминта с облегчением вздохнула и поспешила переодеваться.

— У меня будет к тебе задание, Джинни, — небрежно сообщила она. — Я передумала. Ты не пойдешь со мной к Риддлу. Будет лучше, если он тебя не увидит, если, конечно, ему уже не доложили о твоем существовании.

Джинни подумала о такой перспективе и вздрогнула. Одной встречи с Волдемортом ей хватило с избытком на всю жизнь.

— Ты ведь умеешь накладывать на себя чары невидимости? — осведомилась Араминта. — Вот и отлично. Поживете с Минни у Малфоев. Понаблюдаете за Клариссой.

Только не это.

— Эльфы меня узнают, Араминта, — напомнила Джинни. — Возможно, будет лучше, если только Минни...

— Не будет, — бескомпромиссно заявила маркиза. — Минни менее заметна, зато непроходимо глупа. Слежка ей удастся легко, в этом сомнений нет, но вот способностей к анализу она начисто лишена. Чего нельзя сказать о тебе. Ты, конечно, еще ребенок, но весьма сообразительный. Кровь Блэков не скроешь, Цедрелла была такой талантливой девочкой, пока не вышла замуж за этого пустозвона Уизли, прости меня Мерлин. Иными словами, я поручаю это дело именно тебе. Минни для того и направлена с тобой, чтобы избежать неприятностей с другими домовиками. Не спускай глаз с Клариссы Малфой. Меня интересует все — как она проводит день, какие блюда предпочитает на обед, какие книги читает, с кем ведет переписку. Любая незначительная подробность может оказаться полезной.

Девушка решила не играть с огнем и повременить с торжественной речью в защиту Уизли. По мнению маркизы, руки ее любимицы Цедреллы не был достоин ни один смертный. Лизандра Яксли, близкая подруга Белвины, неоднократно давала Араминте приют в своем поместье, и две семьи связывала преданная дружба, пережившая даже гибель всех родных Араминты. А вот не задать вопроса о жене Абрахаса Джинни не могла.

— Вы ведь с первого взгляда невзлюбили Клариссу, — заметила она. — Я помню, как вы пытались убедить маркиза в том, что она опасна.

— Так оно и есть, — сверкнула глазами Араминта. — Я живу на свете уже не первый десяток лет, девочка, а при известных обстоятельствах год засчитывается за пять. Мой крестник слишком молод, чтобы обзавестись жизненно необходимым запасом цинизма, его еще может обмануть громкая фамилия и красивая оболочка. Кларисса мила, воспитанна и наверняка трогательно падает в обмороки, когда это нужно для дела. Достаточно для того, чтобы пустить пыль в глаза. Сам Мерлин однажды попался на удочку женщины. Я же смотрю вглубь и вижу пустоту. Абрахас никогда не признает, что я права, но я хочу знать, кто родит ему сына. Род Малфоев дорог мне как память, я не позволю им смешать себя с грязью.

— И вы одна отправитесь к Волдеморту? — сердце Джинни сжалось в тревожном предчувствии. — Араминта, подумайте еще раз. Кроме вас у меня никого нет. Если с вами что-нибудь случится, куда я пойду? К Дамблдору? За несколько месяцев все, что он сделал, это прислал пару ничего не значащих писем! Вы не сможете переубедить Эдуарда, приняв метку!

Араминта медленно повернулась, непонимающе глядя на Джинни.

— О какой метке идет речь, Джинни?

Джинни готова была рассказывать о будущем часами, лишь бы удержать маркизу от опрометчивого шага. Краткосрочного успеха она добилась с поразительной легкостью — Араминта ничего не слышала о знаке, которым Волдеморт награждал своих последователей, и была поистине шокирована, предположив, что на руке ее сына может красоваться зловещий череп.

Ночью девушке не спалось. Как назло, разыгралась гроза. Поминутно Джинни распахивала глаза — казалось, что половицы за дверью скрипят под чьими-то осторожными шагами. Спящую Минни кошмары не беспокоили — уставшая от дневной работы эльф неподвижно лежала на поеденном молью отрезе бархата, старой надоевшей занавеске. Невидимая Джинни незаметно выскользнула за дверь.

Араминту тоже мучила бессонница. Маркиза сидела в высоком кресле у камина, в полумраке напоминая ожившую мумию. Ярко-красная юбка и бокал бренди, от которого безуспешно пытался отучить ее колдомедик. Джинни догадалась, почему женщине не спится. Она ждала Эдуарда.

Молодой маркиз появился в пламени камина спустя целую вечность. Даже из своего укрытия Джинни заметила, что он бледен и подавлен. Увидев мать, он замер на месте, не зная, чего от нее ожидать. До сих пор Араминта не досаждала ему расспросами, успешно притворяясь, что ей ничего не известно.

— Мама? — надломленный голос разрезал тишину. — Я думал, вы уже спите.

Араминта не отвечала. Издалека могло показаться, что она вообще не обратила внимания на появление сына.

— Мама? — Эдуард осторожно приблизился к креслу. — С вами все в порядке?

Неожиданно маркиза выбросила вперед руку, перехватывая левое запястье сына.

— Покажи мне свою руку, — холодно бросила она. — Покажи мне свою руку, подлец.

Эдуард непонимающе воззрился на мать.

— Мама, что происходит? Вы...

— Покажи руку! — рявкнула Араминта. Пожав плечами, Эдуард закатал рукав серебристо-зеленой атласной рубашки. Джинни вытянула шею и почувствовала неожиданное облегчение. Знака на предплечье не было.

Араминта была не столь легковерна и убедилась в отсутствии маскировочных чар. Сделав глоток бренди, она вдруг рассмеялась.

— Значит, он еще не успел, — смех ее становился все громче, по мере того, как лицо Эдуарда вытягивалось. — На улице холодно, сын? У тебя ледяные руки.

— Вы позволите мне, мама? — он медленно пятился к лестнице. Араминта повела рукой с палочкой.

— Не так быстро. После произошедшего с Жерменом мы редко видимся, мой дорогой. Это никуда не годится.

— В таком случае... я могу сесть? — голос молодого маркиза предательски дрожал. Джинни становилось страшно. Она могла лишь предполагать, к каким открытиям приведет намечающаяся беседа. Девушка волновалась за Араминту. При всех своих недостатках, она не заслуживала предательства со стороны родного сына.

— Сделайте одолжение, — весело ответила маркиза. — Так что? Какие новости? Антонин нас давно не навещал.

— Я подумал, что вам неприятно его общество, maman, — искоса взглянул на нее Эдуард. — Антонин по-прежнему живет у Ориона. Он давно не получал вестей от своего отца и беспокоится. Мне это известно, так как я часто бываю в доме Блэков, с вашего позволения. Орион недавно тоже поступил на службу в Министерство.

— Как это мило, — опасно улыбнулась Араминта. — Далее.

— Далее ничего, — напряженно ответил юноша. — Расскажите, наконец, что с вами? Вы так странно себя ведете...

— Вовсе нет, милый, тебе только кажется, — ласково произнесла Араминта. — Я всего лишь подумала, что настало время поговорить откровенно. Ты ведь так и не подготовил для меня воспоминания о вашем разговоре с отцом, хотя знал, что для меня важно узнать, как прошли последние сознательные часы его жизни.

Эдуард вздохнул. Джинни отметила, что его плечи немного расслабились.

— Вы можете посмотреть сейчас, maman, если желаете.

— Желаю, — прищурилась Араминта, произнося заклинание. На пару минут в комнате воцарилось молчание.

Наконец Араминта вернулась из воображаемого мира. По ее лицу невозможно было прочитать ни единой эмоции. Эдуард тяжело дышал, словно заново переживая трагедию.

Джинни могла предположить, что маркиза заключит сына в объятия. Ее не удивила бы проникновенная тирада о Мелифлуа-старшем и даже банальные утешения.

Вместо этого Араминта неожиданно развернулась и отвесила юноше пощечину.

Эдуард ударился о спинку кресла и замер, не возражая и не пытаясь скрыться.

— Негодник, — прошипела Араминта. — Как ты посмел?

Джинни не терпелось подойти поближе. Напуганный парень недолго держался и заплакал в голос.

— Пытаться скормить поддельные воспоминания ты можешь своему другу-грязнокровке, — презрительно фыркнула маркиза. — Больше из этого дома ты не выйдешь. Возможно, еще один домашний арест развяжет тебе язык.

Утром Джинни показалось, что почтовые совы со всего острова слетелись к их особняку.

— Кларисса родила, — констатировала Араминта, вскрывая первый конверт. — Вечером зайдем поздравить Абрахаса, и ты останешься в имении, Джиневра.

Девушка кивнула. Маркиза обращалась к ней по полному имени только в исключительных случаях.

— Цедрелла снова в положении, — лицо Араминты просветлело. — Чудесная новость. Навестим их, когда разберемся с Малфоями. А это от Эйлин. Она снова хочет меня видеть... срочно? Да что такое... И счета, это нужно отдать финансовому управляющему.

— Араминта, так что вы решили с Риддлом? — о ночной сцене Джинни сознательно умалчивала, хотя нет никаких сомнений, маркиза догадывалась, что девушка стала свидетельницей их ссоры с сыном.

— Я думала, что вполне четко обозначила свои планы, — удивленно повела та плечами. — Мне нужно было убедиться, что Эдуард не зашел слишком далеко. Теперь настал мой черед вступить в игру.

— А где он сейчас? — рискнула Джинни. — Эдуард? Он дома?

— Он теперь долго пробудет дома, — рассмеялась Араминта. — Помню, Жермен постоянно мешал архитектору работать. Тот, в конце концов, представил нам баснословный счет. Но пожелания клиента — закон. Особняк скрывает много тайн. Среди них замечательная комната, из которой нельзя выйти и уж тем более аппарировать без содействия со стороны фактического владельца дома — учитывая состояние моего мужа, на настоящий момент это я. Важно именно волевое участие — без непосредственного желания хозяина освободить пленника, тот бессилен добиться каких-либо результатов.

Глаза Джинни приняли форму блюдца.

— Вы заперли Эдуарда там? Но как же он...

— Минни приказано заботиться о нем. Не волнуйся, с ее помощью сбежать ему не удастся. Минни заходит туда только по моему личному разрешению, а помогать Эдуарду или вступать с ним в разговоры я ей категорически запретила. Так что у Малфоев тебе придется обойтись без нее. Сама понимаешь, непредвиденные обстоятельства.

Джинни все еще не верилось, что услышанное — правда.

— Но ведь его будут искать! — воскликнула она. — На работе, среди друзей... даже сам Риддл. Они сразу же поймут, что у Эдуарда неприятности.

Араминта закатила глаза, как обычно, если Джинни не понимала ее намеков.

— Искать его будут, если он исчезнет, — хитро заявила она. — Но ведь этого не произойдет. Пораскинь мозгами хоть минутку, девочка! Даже если я удостою своим появлением Риддла, пройдут долгие месяцы, возможно, годы, прежде, чем тот начнет мне доверять. Эдуард, я так полагаю, был рядом с ним с самого начала. Лучший способ выведать тайны — действовать через моего сына, но мальчишка так избалован и упрям, что ни за что не согласится мне помогать.

— Оборотное зелье? — догадалась Джинни. Недаром уже несколько дней ее обуревали плохие предчувствия. — Но как же вы... как же вас... а я?

Араминта рассмеялась над ее смешением чувств.

— Твой словарный запас меня настораживает. Не волнуйся, Джинни. Я все продумала.

Вновь оказавшись в тупике Прядильщиков, Джинни поежилась от пронизывающего холода. Превалирующим цветом в этом невзрачном районе был серый. Разные его оттенки немыми призраками заполняли воздух.

Араминта замерла за углом дома, наблюдая за происходящим. Вскоре из дома Снейпов вылетел разъяренный мужчина, с силой хлопнувший дверью. Осуждающе покачав головой, маркиза дождалась, пока хозяин скрылся за поворотом, и лишь после того поспешила к Эйлин.

Девушку она застала в слезах.

— Ты и теперь продолжаешь утверждать, что мерзавец не заслуживает того, чтобы быть скормленным мантикоре? — сурово вопросила Араминта. Эйлин ничего не ответила, неприветливо глядя на Джинни, которой вдруг остро захотелось оказаться подальше от знакомого взгляда, который и на уроках зельеварения нередко повергал ее в полную растерянность.

— Ты пригласила меня, чтобы молчать? — сурово уточнила маркиза. — Я не стану потворствовать твоему безумию, Эйлин. Если ты выбрала себе наглеца-мужа, имей достаточно достоинства, чтобы не жаловаться. Или уходи от него, что я бы тебе настоятельно советовала.

— Тобиаса уволили с работы, — удрученно сообщила Эйлин. — В таком настроении он уже вторую неделю. Я не знаю, что делать.

— У меня не найдется работы для маггла, — развела руками Араминта. — Учитывая скверный характер твоего муженька, ему и в аду места не отыщется.

— Араминта, я тебя умоляю, — Эйлин сжала челюсти. — Кроме тебя, мне не к кому обратиться. Если бы ты согласилась поговорить с Мариусом...

Маркиза раздраженно обмахнулась веером.

— Мариус вам не биржа трудоустройства, — фыркнула она. — Если я единственная в нашей семье продолжаю поддерживать отношения со сквибом, это еще не повод обращаться ко мне по тем вопросам, с которыми ты бы не смела подойти к Ирме или Кассиопее.

— Ирма и Кассиопея мне никто, ты же мне заменила мать, — выкрикнула Эйлин. — Если Тобиас не найдет работу, нам не на что будет купить хлеба к обеду, Араминта!

— Ты сама отказалась от магии! — маркиза с треском захлопнула веер. — Ты отказалась от титула и состояния, чтобы быть нянькой у неудачника! Тебя нужно лечить Эйлин, тебя совершенно определенно нужно лечить!

Эйлин плакала. Джинни вдруг почувствовала острую жалость к профессору Снейпу, которому предстояло вырасти в этом страшном доме.

— Хорошо, я поговорю с Мариусом, может быть, на его фирме и найдется место, — наконец нарушила тишину маркиза. — Но не говори потом, что я тебя не предупреждала. Надеюсь, хотя на что-то твой Снейп сгодится. Это последний раз, когда я ему помогаю, Эйлин. И не смей меня за это благодарить, — не позволила она женщине произнести ни слова.

Эйлин кивнула в знак признательности, но Араминта подхватила плащ и выскользнула из дома, не оглядываясь. Джинни засеменила следом за маркизой. Эйлин еще долго смотрела им вслед, одинокой темной фигурой замерев в дверном проеме.

Если дом Снейпов напоминал Джинни склеп, то в имении Малфоев все сверкало, как в операционной. Довольный Абрахас держал на руках спящего Люциуса. Кларисса в окружении прислуги и колдоведьм приходила в себя в спальне.

Араминта с гордостью смотрела на крестника.

— Поздравляю с наследником, — улыбнулась она. — Вот я и дожила до первых внуков. Как летит время.

— Он похож на Клариссу, — отметил Абрахас. — Сигнус и Друэлла уже поздравили нас утром, она сразу отметила сходство. Спасибо, что пришла, Араминта.

— Не стоит меня благодарить, — маркиза обняла Абрахаса. — Я хотела сообщить тебе, что уезжаю. Если тебе что-то понадобится, обращайся к Эдуарду. Он достаточно взрослый для того, чтобы жить один.

— Ты уезжаешь? — глаза Абрахаса расширились. — Но почему? Куда?

— Поживу немного во Франции, побуду наедине со своими мыслями, — покачала головой Араминта. — Я слишком быстро включилась в светскую жизнь после того, как Жермен... Иными словами, Абрахас, этот период нужно просто переждать. Я залягу на дно и снова появлюсь, когда вы и не предполагаете.

— Но как быть с Риддлом? — понизив голос, спросил Абрахас. — Ты так и оставишь эту идею с хоркруксами?

— Просто присматривай за своим сыном получше, — попросила Араминта, игнорируя вопрос крестника. — У тебя вырастет замечательный наследник.

— Как всегда, половины ты не договариваешь, Араминта, — нахмурился Абрахас. — Мне не нравится твой мрачный тон.

Араминта с материнской нежностью провела по его щеке.

— Не болтай глупости, Абрахас, — рассмеялась она. — Что за странные фантазии! Я просто хочу недолго побыть одна. Не волнуйся, так просто ты от меня не избавишься. Ну что же, — она взглянула на часы. — Мне пора. Нужно еще заглянуть к Мариусу и к юристу. Передавай Клариссе мои поздравления.

Невидимая Джинни с печалью во взгляде провожала Араминту. Неожиданно разлука с ней отозвалась ноющим чувством в области сердца.

Абрахас со сведенными у переносицы бровями покачивал ребенка. Девушка недолго наблюдала за этой картиной, а затем неслышно аппарировала в покои Клариссы.

Согласно первоначально установленному плану, Минни в нужный момент должна была появиться в Малфой Мэноре и забрать Джинни домой. Дни сменяли один другой, и ничего не происходило.

Слежка за Клариссой оказалась неблагодарным занятием. Молодая жена Абрахаса Малфоя ничем не отличалась от своих подруг, богатых и праздных ведьм. Сыном она интересовалась не больше положенного, передав его на попечение нянькам, гостей принимала тех же, что и Араминта, писем почти не писала, ссылаясь на плохое самочувствие, и никаких странностей не проявляла. С мужем была неизменно любезна и мила, полностью оправдывая свою ангельскую внешность. На исходе четвертой недели Джинни была уже готова взвыть от тоски и бессилия, когда к леди Малфой наведался странный гость.

Лицо мужчины скрывал капюшон, а голос был приятен и мелодичен. Внимательно рассматривая его, скрывающаяся за пологом кровати Джинни опустила глаза и чуть не вскрикнула от неожиданности — из-под мантии отчетливо виднелись две пары копыт.

Раньше девушка никогда не видела кентавров так близко. Разумеется, эти волшебные создания обитали в запретном лесу, но Джинни от этого места старалась держаться подальше. И уж точно никто не рассказывал ей о том, что кентавры облачаются в мантии и наносят визиты волшебникам.

Абрахас в этот день был в Министерстве, Джинни лично проследила за тем, как он покинул имение. С трудом избежав встречи с домовиками, по необъяснимым причинам полностью игнорирующими ее присутствие, Джинни вернулась в спальню Клариссы, где и обнаружила одного из стражей леса. Ей оставалось лишь надеяться на то, что магия эльфов надежно хранит ее от угрозы быть обнаруженной.

— Я рада, что ты пришел, — без тени усталости проговорила Кларисса, отходя к окну. Сейчас ее нордическая красота казалась еще более острой и пронзительной. — Как племя восприняло мою просьбу?

— Светила указали нам путь, поэтому я здесь, — глухо ответствовал кентавр. — Поздравляю с рождением сына, Кларисса. Ты уже нарекла ему имя?

— Люциус, — торжественно объявила Кларисса. — Да примет его тьма так же, как она приняла меня.

Джинни вздрогнула. Кентавр тихо рассмеялся.

— Звезды благосклонны к детенышу. Если бездна примет твою жертву, Кларисса, родовое проклятие Слизеринов ограничит свою разрушительную деятельность поколением твоего сына, а ты освободишься. Но что ты будешь делать после?

Блондинка холодно улыбнулась.

— Мой путь исчезает за горизонтом, Атлант, — высокомерно проговорила она, отводя с лица прядь волос. — Тоскливый островок, мелкие примитивные людишки... Сейчас они готовы бежать за сыном этой дуры Меропы, а завтра найдут другой идол, обещающий им золотые горы! Меня держит здесь только наследство. Ребенка я оставлю мужу. Он ведь мечтал о сыне.

— Ребенок, отмеченный тьмой, навлечет несчастье на своих близких, — напомнил кентавр, издевательски ухмыляясь. — Вспомни, что случилось с твоей семьей, Кларисса. Или с родителями твоего мужа сразу же после свадьбы. В своих магических экспериментах Салазар зашел слишком далеко, поправ все законы мироздания. Расплачиваться за это придется невинным людям. Если не разорвать цепь — ценой одной жизни или уничтожения великого рода.

— Нам нельзя медлить, Атлант, — безразлично бросила Кларисса. — Старая карга Мелифлуа до своего отъезда с меня глаз не сводила. Абрахас уже начинает догадываться, что с ним не все ладно. Скоро у моего мужа выработается иммунитет к приворотным чарам, а при опасном соседстве Друэллы Блэк, которой он был увлечен до знакомства со мной, это может произойти в любой момент. В мои планы не входит уход за ребенком. Что говорят звезды об оптимальном дне для проведения ритуала?

— Ты должна ждать три месяца и принести нам детеныша в день затмения, — заявил Атлант. — Я передаю тебе волю племени. Старейшины будут ждать тебя на лесной поляне, там же, где и в прошлый раз.

— Ты не должен подвести меня, Атлант, — сверкнула глазами Кларисса. Гость почтительно склонился перед ней.

— Кентавры верны клятве, данной лорду Слизерину, — с достоинством проговорил он. — И все же ты ведешь жестокую игру, Кларисса.

— Я всего лишь не хочу умереть раньше срока, — просто отвечала миссис Малфой. — Мне жаль, что именно Абрахасу выпал жребий послужить орудием для достижения моих целей. Надеюсь, его смерть не будет мучительной.

Странно, но эта вызывающая всеобщее восхищение женщина больше не казалась Джинни ни тонкой, ни элегантной. На чересчер худом лице тускло светились пустые холодные глаза, тонкие губы брезгливо кривились в уродливой гримасе. Ледяной ангел тьмы, неудивительно, что она могла вызвать увлечение лишь при помощи чар.

Джинни с легкостью сделала выбор. Невозможно было и дальше сидеть в неведении. Она сделала все, что могла, — теперь настал черед Араминты.

Дождавшись, пока Кларисса и Атлант выйдут из комнаты, Джинни аппарировала в особняк Мелифлуа.

Джинни и Минни встретились, как две сестры после долгой разлуки. Домовик еще долго охала и причитала.

— Хозяйка сказала Джинни дожидаться Минни! Минни не получала от хозяйки приказа забрать Джинни! Какая незадача! Теперь хозяйка решит, что Минни — плохой домовик!

— Не волнуйся, Минни, я все объясню Араминте, — успокоила ее девушка, с трудом скрывая широкую улыбку. — Лучше расскажи, что тут у вас происходит? Я ужасно соскучилась!

— Минни не может, — совершенно серьезно заявила эльф. — Госпожа Араминта приказала молчать. Это большая тайна! Минни должна хранить тайну хозяйки.

— Эдуард еще в доме? — прошептала Джинни. — Араминта занимает его место в ближнем кругу Риддла?

Минни мучительно боролась с соблазном поделиться секретом и необходимостью выполнять волю своей госпожи.

— Нет, нет! — с криками она аппарировала, оставив Джинни одну посреди гостиной. Оставалось ждать, под чарами невидимости, которые для девушки уже стали нормальным состоянием.

Ей пришлось запастись терпением. Дом пустовал еще двое суток. Минни словно приняла на себя обет молчания, и Джинни жалела, что пыталась ее разговорить.

На третьи сутки из камина вышел молодой маркиз. Осмотрев комнату внимательным взглядом, Эдуард де Мелифлуа опустился в любимое кресло своей матери и щелчком пальцев вызвал Минни.

— Какие новости? — в грубых мужских интонациях невозможно было узнать церемонную интеллигентную Араминту. — Были посетители?

— Хозяин, — Минни почтительно склонилась перед юношей, даже наедине следуя отрепетированному сценарию. — Минни сложила почту в комнате хозяина на журнальном столике. Лорд Абракас оставил сверток для госпожи маркизы. Дэйзи вернулась! С тех пор Дэйзи ждет госпожу маркизу, очень ждет! Но Минни ничего не рассказала ей про Темного...

— Джинни здесь? — перебила ее Араминта, встрепенувшись. — Где она? Я хочу немедленно ее видеть!

Улыбаясь, Джинни появилась в воздухе перед молодым маркизом, в облике которого теперь угадывались знакомые черты. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, а потом Джинни с визгом бросилась на шею Араминте.

Со стороны, должно быть, это смотрелось довольно забавно.

Сорок минут спустя Джинни и Араминта пили черный кофе, сидя в комнате Эдуарда. Джинни только сейчас осознала, как не хватало ей этого напитка. Минни отправилась относить ужин пребывающему в заточении юноше.

— Страшно непривычно разговаривать с вами в облике вашего сына, — поежилась Джинни. Властность маркизы во взгляде Эдуарда прожигала насквозь. — Вам не жаль его? Он никуда не выходит...

— У Эдуарда в этом доме апартаменты класса люкс, — фыркнула Араминта. — Не думай, что он, как бедный узник, сидит у зарешеченного окна на хлебе и воде. В той комнате коллосальная система расширения пространства, условия, которым любая из нас позавидует. Этот ребенок всегда имел много больше того, что он заслуживает, — слегка изменившимся голосом добавила она.

— Неужели за все это время Волдеморт не заподозрил подмены? — удивлялась Джинни. — И все остальные... Долохов... Блэки... Мальсибер?

— Во мне пропала блистательная актриса, — рассмеялась Араминта, взмахом палочки заполняя опустевшую чашку. — А Эдуард предоставил мне великолепную базу для работы, одно удовольствие. И теперь я действительно наделена всевозможными привилегиями среди ближнего круга Темного Лорда. Вальпургиевы рыцари... вот как он нас называет, — маркиза откровенно забавлялась. — Льстит самолюбию Вальбурги, разумеется. Коль скоро Абрахас отказывается его финансировать, Риддл временно существует на деньги Блэков. Орион этот тонкий намек благоразумно проглотил. Он вообще странный парень, этот Орион. Всеми силами старается походить на Сигнуса. Вот кто поистинне предан Риддлу. Кстати, знаешь новость? Друэлла родила раньше срока. Еще одну девочку.

— Андромеду, — кивнула Джинни. — Я знала ее дочь, Нимфадору. Она тоже состояла в Ордене Феникса, — помолчав, она добавила. — Что бы сказали об этом мои друзья? Первая тайная оппозиция Волдеморту — Араминта де Мелифлуа и Абрахас Малфой. Значит, это вы были первыми членами Ордена Феникса, а вовсе не Дамблдор.

От подобного сравнения красивое лицо Эдуарда исказилось возмущенной гримасой.

— Я вижу, ты ничего не спрашиваешь об успехах в достижении нашей главной задачи, — отметила Араминта. — Хоркруксы. Разве тебе не интересно, удалось ли мне узнать что-нибудь о них?

Джинни вопросительно взглянула на торжествующую маркизу.

— Один из хоркруксов у меня, — просто сообщила Араминта. — Старинная чаша, артефакт, происхождение которого датируется эпохой Основателей. Я пока еще не успела разобраться в его природе. Думаю, что скоро Эдуард сможет занять свое место среди рыцарей. Собственно, тогда я и собиралась отозвать тебя из Малфой-Мэнора.

Джинни терялась от обилия информации.

— Но как же Эдуард сможет вернуться после всего, что он...

— Вот в таких случаях и приходится вспоминать о принципе "услуга за услугу", — хитро усмехнулась Араминта. — У меня есть неоценимый человек, к помощи которого я всегда обращалась, если мне нужно было профессионально обработать чужую память. Правда, до сих пор речь шла о бытовых ситуациях, вовсе не о таком форсмажоре. И все же Мариус взял ее грязнокровку-мужа на работу. Эйлин должна использовать наследственный дар Принцев, иначе к рождению ребенка растеряет всю сноровку.

Джинни вспомнились уроки, которые профессор Снейп давал Гарри. Значит, он всему научился у своей матери.

— Таким образом, Эдуард будет уверен, что все это время преданно служил Риддлу. Я уже изготовила копию хоркрукса. Но у нас еще будет время поговорить об этом. Теперь я бы хотела послушать тебя, — взглянув на часы, Араминта извлекла из кармана небольшую капсулу и проглотила ее, запив остывшим кофе: — Модифицированный вариант Оборотного зелья, — пояснила она в ответ на недоуменный взгляд Джинни. — Не могу же я таскать с собой фляжку. Запах и вид зелья слишком узнаваемы. Мой муж так и не продал свою тайную разработку государству, прекрасно понимая, как могут ей распорядиться эти акулы из Министерства. Итак, что там с Клариссой?

— Если в двух словах — на миссис Малфой наложено проклятие. Она планирует снять его через три месяца путем ритуала, который проведут кентавры. Для ритуала ей нужен ребенок, то есть, Люциус. После того, как проклятие перейдет на ребенка, Кларисса хочет прикарманить наследство Слизерина и смыться. Да, и еще мистер Малфой находится под действием приворотных чар, — протараторив это на одном дыхании, Джинни пристально взглянула на ошарашенную маркизу. — Араминта, я знаю, что ко мне вы не можете применить легилеменцию. Пожалуйста, научите меня пользоваться думосбросом.

Официальное возвращение Араминты из Франции намечалось на ближайшую субботу. Эйлин Принц была доставлена Джинни в особняк под строжайшим секретом. Девушка не знала, что происходило в заколдованной комнате, но когда оттуда вышел Эдуард, она сразу же догадалась, что имеет дело с настоящим молодым маркизом. Предоставив Минни заботу о нем, девушка аппарировала в тупик Прядильщиков.

Араминта и Эйлин только что уютно расположились в креслах. Джинни отметила, что со дня их последнего визита в этот дом здесь прибавилось новых вещей. Видимо, работа у Мариуса Блэка приносила свой существенный доход.

Хозяйка дома была любезна, весела и на редкость общительна.

— Сегодня ночуем во Франции, Дэйзи, — при Эйлин маркиза обращалась к девушке, как к домовику. — Нужно навести там порядок. Заодно и посмотрим, что за сверток передавал мне Абрахас. Первый же визит после возвращения — к нему. Не могу перестать думать об этой авантюристке.

— Иногда мне кажется — и хорошо, что я оставила этот опасный мир, — задумчиво протянула Эйлин. — Для полного счастья мне не хватало только родить ребенка. Сейчас, когда Тобиас стабильно зарабатывает и больше не пьет...

— Что? — приподняла брови Араминта. — Твой муж не только лодырь и глупец, но еще и пьяница?

Джинни обреченно вздохнула. Споры о скандальной личности Тобиаса Снейпа между подругами могли длиться часами.

Неожиданная мысль поразила девушку при взгляде на календарь. Сегодня был день рождения ее отца.

— Цедрелла Уизли сегодня родила сына, — тихо проговорила она. Эйлин от неожиданности даже забыла парировать очередной язвительный выпад Араминты.

— Неужели? — она взглянула на невозмутимую маркизу. — Твои домовики превосходно информированы. С такими и "Ежедневный Пророк" выписывать не надо.

— Моя школа, — развела та руками. — Что же, придется выбрать день и навестить мою девочку. Напишу ей и спрошу, по каким дням Септимус бывает в Министерстве. Вовсе не горю желанием с ним встречаться.

— Говорят, он занимает там совсем незначительную должность? — осведомилась Эйлин. — А ведь такой богатый род был когда-то. Во времена моего дедушки Уизли владели огромными земельными наделами.

— Они все потеряли после неудачной карточной игры, — рассказала Араминта. — Я слышала эту историю от матери, да и Малфоям она хорошо известна. Как-то раз далекий предок Уизли и далекий предок Абрахаса встретились в одном трактире. Кажется, это случилось во время очередной войны, я могу не помнить многих подробностей. Слово за слово, одна бутылка за другой, и к концу вечера Уизли порядочно поиздержался. Чтобы отыграться, он поставил на кон одно поместье, потом другое, потом банковские счета. Малфой оказался умнее, он тут же на месте составил письменный договор, согласно которому карточный долг Уизли приобретал юридический статус. Короче говоря, проигрался предок Септимуса основательно, а наутро Малфоя и след простыл. И вот в чем загадка, Уизли решительно ничего не помнил о прошедшем вечере. Сомневаюсь, что Малфой мог выиграть честно. Возможно, он добавил что-то в вино, или карты были заколдованы. Вот только война в скором времени закончилась, а поместье Уизли пришли описывать. Хозяин только хотел возмутиться, а приставы возьми и покажи ему собственноручно написанную расписку. Вот так из богатейших семей Уизли перешли в разряд первых бедняков. Над неудачливым игроком посмеялись все соседи. Слыханное ли дело, пережить войну, а разориться по такой нелепой причине.

Джинни, раскрыв рот, слушала семейные предания. Родители никогда не рассказывали им этой истории — стыдились или просто не знали, ей было неведомо. Эйлин Принц презрительно усмехалась. Вне всяких сомнений, профессору Снейпу были хорошо известны эти нелицеприятные подробности.

Теперь Джинни стал понятен тот иронично-покровительственный оттенок, с которым к ее отцу неизменно обращался Люциус. Глупая история, пережившая века. А Араминта оказалась права в своих прогнозах — Уизли так и не смогли подняться.

— Что же, нам нужно отправляться во Францию, — Араминта взглянула на часы. — Пора выходить из своего затворничества и, скажем, пригласить Карлотту на чашку чая завтра в пять. Нужно пользоваться моментом между ее каникулами в Азкабане.

— Говорят, она готовит нечто феерическое, — хихикнула Эйлин. — Так и заявила министру на последнем приеме. Не удивляйся, что мне все это известно. Я ведь переписываюсь с Друэллой. На твоем месте я бы поспешила выполнить роль Купидона и поскорее уничтожила Клариссу.

С озорной улыбкой Араминта шагнула в камин. Замешкавшаяся Джинни успела услышать произнесенную чуть тише обычного фразу миссис Снейп.

— И все же жаль, что я смотрю на эту жизнь лишь со стороны.

Несколько дней во Франции показались Джинни настоящим раем. Араминта не загружала ее поручениями, позволила даже искупаться в море. Погружаясь в приятно холодящую воду, девушка испытала невероятное счастье — на несколько часов ей удалось даже забыть о своем бедственном положении. Лишь аппарировав в дом в точности напротив зеркала, она печально взглянула на огромные уши, несоразмерно большие кисти рук и глаза навыкате. О реальности можно было забыть, но от нее нельзя было убежать.

— Вы почти не вспоминаете об Эдуарде, — осторожно заметила она, сидя с маркизой на веранде. Араминта долго не отвечала, крутя в руках волшебную палочку.

— Он под присмотром Минни, — отрывисто сообщила маркиза. — Каждый день она отчитывается мне о том, как он провел день.

— Я не о том, — возразила Джинни. — Вы беспокоитесь о Малфоях, об Эйлин Принц, о Дорее Поттер, даже о моей бабушке Цедрелле. Но вы ни разу не заговорили о том, как вытащить Эдуарда из той компании, в которой он оказался. Или вы изменили свое мнение о Волдеморте?

— Вздор, — фыркнула Араминта. — Как он был грязнокровкой, так и остался. Кто назначил его лордом, скажите на милость? Это наследственный титул, которым даже старик Марволо Гонт не удостоился обладать. Где его имение? Где его родословная?

— Вы не хотите рассказывать мне? — чуть тише спросила Джинни. В критике Волдеморта она ясно видела попытку уйти от разговора.

Араминта вздохнула.

— Ты заставляешь меня думать о неприятных вещах, девочка. Всему свое время. Однажды я буду готова ответить на твои вопросы. Не сейчас.

— Простите, Араминта, — робко извинилась Джинни. Цветущий куст у веранды наполнял воздух тяжелым приторным ароматом.

— Ты поспешила покинуть дом Малфоев, — маркиза сегодня явно была не в духе. — Пролистав несколько книг, я с большим трудом смогла разобраться в том, почему кентавры помогают Клариссе снять проклятие.

— Но ведь Атлант объяснил, — удивилась Джинни. — Все дело в присяге, которую они принесли Слизерину.

Араминта отрицательно качнула головой.

— Слишком просто. Некогда Слизерин собрал целую армию темных существ, хранящих ему верность и по сей день. Почему именно кентавры интересуют Клариссу? В чем суть проклятия? Кто она такая?

— Вы по-прежнему полагаете, что Кларисса не совсем человек?— Джинни было не по себе от подобных предположений. — Вы считаете ее красоту неестественной?

— Дело не только лишь в красоте, — покачала головой Араминта. — Иногда полезно обращаться к средневековым трактатам, они приводят разум в порядок, оттачивают логику. Ты никогда не задумывалась о том, что каждый факультет Хогвартса связан с той или иной стихией? В своем единстве они составляют гармонию, баланс в системе мироздания. Лорд Салазар Слизерин связывал себя с водой. Было ли это случайностью?

— Нам почти ничего не известно об Основателях, — пожала плечами Джинни. — Вы пытаетесь заставить меня догадаться, Араминта. Я все равно не смогу повторить хода вашей мысли. Я не располагаю такими фундаментальными знаниями.

— Вижу, уровень образования со временем будет лишь падать, — иронично констатировала маркиза. — До войны со мной занимались лучшие учителя, да и отправляя меня в Хогвартс, матушка бдительно следила за тем, чтобы я не ленилась, а запоминала как можно больше. Владеющий информацией — владеет миром, девочка, имей это в виду. Так я говорила о Салазаре. Немногие задумываются о том, что Слизерин был женат — иначе откуда взяться этим пафосным предсказаниям о пришествии наследника? Кларисса прибедняется, говоря о своем дальнем родстве. Я навела справки. Она носила фамилию Слизерин до замужества. Это чистая кровь и законный статус, в отличие от бастардов Гонтов. Теперь ты знаешь, почему она так рассчитывает прибрать к рукам все наследство своего знаменитого предка.

— Но причем здесь вода? — не понимала Джинни. — Кто все же такая Кларисса Слизерин? Что с ней не так?

— В одном из сочинений автора начала четырнадцатого века я наскочила на любопытную легенду, — размеренно говорила Араминта. — Этот романтически настроенный маггл писал о том, что ундины, духи воды, завлекающие путников своими чарами, родив ребенка от земного человека, могут обрести бессмертную душу. Проклятие ундины приводило ее жертв к мучительной странной смерти — остановке дыхания во сне. Об этом рассказывают средневековые рыцарские легенды. Заинтересовавшись этим феноменом, я обратилась к мифам древних греков, которым было хорошо известно о кентаврах. Интересное совпадение — эти сильные и опасные существа, как их описывают эллины, оказались неспособными противостоять чарам сирен, морских дев, и погибли, заслушавшись их голосов.

Джинни встряхнула головой, пытаясь осознать услышанное.

— Вы хотите сказать, что Кларисса — сирена, ундина?

Маркиза не отвечала, равнодушно скользя взглядом по ровной глади вод Луары.

Джинни уже успела изучить манеру Араминты рассказывать о самом важном частями, запутывая собеседника. Маркиза уверяла, что таким образом хочет научить свою подопечную мыслить. Девушке не хотелось признаваться в том, что пока что эта сложная система терпела определенный провал.

Джинни была вынуждена признать — Меда Блэк не обладала обаянием Беллс и вообще оказалась капризным ребенком. Вновь не получивший ожидаемого сына Сигнус чуть не довел Друэллу до нервного срыва, когда мимоходом наложил на девочку Силенсио, чтобы та не мешала ему своими криками.

— Хорошо, что не Империо, — весомо рассудила Араминта. — А ведь в детстве мой племянник не был таким уж имбецилом.

Жизнь текла своим чередом. После памятного разговора в доме на берегу Луары маркиза словно позабыла о существовании хоркруксов, Клариссы Малфой, Эйлин Принц и собственного сына, посвящая все время светским визитам и приему гостей. Джинни так и не решилась отправиться в Нору, чтобы взглянуть на маленького отца, зато непроизвольно вздрогнула при виде Чарис Крауч и ее сына, готовящегося к поступлению в Хогвартс. Дорея Поттер была прикована к постели — состояние ее становилось все хуже. Зато Калидора Лонгботтом цвела и щебетала. Джинни до сих пор не могла привыкнуть к знакомым фамилиям в сочетании с чужими именами, словно эти люди одновременно были и не были частью ее жизни.

В балах и увеселениях прошел месяц. Наиболее любопытным гостем маркизы за эти дни оказался гринготтский гоблин.

— Необходимо обеспечить как можно более надежную защиту сейфа номер 218, — вполголоса проговорила Араминта. — Речь идет о полной конфиденциальности, Гиас. Для этого я пригласила вас к себе домой.

Гоблин с важным видом уточнял и делал пометки на листе пергамента.

— Пока речь идет только об одном артефакте, — продолжала Араминта. — Том самом, что я разместила в сейфе на прошлой неделе. Возможно, в ближайшее время я добавлю к нему еще один. Хотелось бы уточнить, что кроме меня, ни мой сын, ни кто-либо другой, за исключением лица, упомянутого в завещании, не должен иметь доступа к этому хранилищу.

— Госпожа маркиза может быть совершенно спокойна, — с достоинством отвечал Гиас, сворачивая пергамент в трубочку. — Вашим артефактам будет обеспечена полная безопасность. Однако маркиза должна понимать... учитывая нелегальный характер предполагаемого вклада...

— Этот вопрос вы, как мой финансовый управляющий, вполне в состоянии решить самостоятельно, Гиас, — усмехнулась Араминта. — Я бы не хотела, чтобы меня беспокоили.

Не уставая раскланиваться, гоблин удалился. Джинни вопросительно взглянула на маркизу.

— Завещание?

Араминта беззаботно махнула рукой.

— О будущем своих близких никогда не лишне позаботиться заранее. Не волнуйся, — добавила она, заметив обеспокоенное лицо девушки. — Меня не шантажируют, и я не умираю от неизлечимой болезни. Простые предосторожности.

— Вы не уничтожили хоркрукс, — вздохнула Джинни.

— Пока нет, — покачала головой Араминта. — Я не из тех, кто идет на поводу у скоропалительных решений. Уничтожение хоркруксов — слишком сложное и ответственное занятие, чтобы делать это на бегу, в перерыве между остальными делами. Если верить твоей исторической хронике, в ближайшие месяцы Риддл не собирается порабощать мир, а вот для Абрахаса и его сына счет идет на минуты.

— Как же вы собираетесь разоблачить Клариссу? — с готовностью переключилась на другую тему девушка. — Если я правильно поняла, она предусмотрела всевозможные случайности.

— Для начала нужно привести Абрахаса в чувство, — решительно заявила Араминта. — Кларисса не была вполне искренна с Атлантом, иначе я бы фундаментально разочаровалась в этой особе. Я знаю, ты полагала, что я медлю, пускаю события на самотек, — при этих словах Джинни потупилась. — В действительности же я пыталась разобраться в том, каким образом Клариссе удается влиять на сознание Абрахаса.

— И что же вам удалось узнать?

Джинни не удивилась бы никакому ответу.

— В частности, то, что легенда об ундинах не так далека от истины, как принято считать среди волшебников. Наша ошибка в том, что мы презрительно относимся к существам с интеллектом, близким к человеческому, в то время, как их магия порой превосходит нашу собственную. Кларисса не волшебное существо, в ее жилах достаточно человеческой крови, чтобы сохранять естественный облик. Однако среди ее предков были не только люди. Проклятие, насчитывающее уже тысячу лет, ведущее свою историю со времен самого Салазара, было навлечено тем самым преступающим законы магии браком.

Джинни недоуменно воздела брови. Ей были известны случаи, когда маги женились на вейлах, среди ее знакомых встречались полугоблины и полувеликаны.

— Но что в этом такого, Араминта? — пожала плечами она. — Ведь в наши дни мало кто может похвастаться исключительно чистокровным волшебным происхождением.

— Я могла бы долго говорить на эту тему, — вкрадчиво проговорила маркиза. — Думаю, ты уже успела понять, что я не приветствую идею смешанных браков в любом ее воплощении. И все же ундины несколько отличаются от тех же вейл, о которых, уверена, ты сейчас думаешь. Вейла — по своей сути глупое создание, наделенное единственным талантом — привлекать мужчин. А ундина, — Араминта обмахнулась веером, — ундина — это дух. Тем она и опасна. В одном из свитков, хранящихся в нашей библиотеке веками, я вычитала обрывочные сведения о смерти Слизерина. Это произошло вскоре после рождения его первенца. Проклятие передается по наследству и вступает в силу после проведения ритуала. Подозреваю, что сегодня лишь кентавры, живущие обособленно, выстраивающие свои жизни в соответствии с положением звезд и планет, способны грамотно его провести.

Джинни сжала виски руками. Настроение по необъяснимым причинам испортилось. Ведь сейчас главное, что должно ее волновать — это возвращение домой. Почему она тратит время на беспокойство о судьбе человека, пытавшегося ее убить, пусть и ненамеренно?

— Ты давно не виделась с Дамблдором? — заметила вдруг маркиза. — Это нехорошо. Старик и так с подозрением косится на нашу семью. В газетах, конечно, не пишут о том переполохе, что Эдуард и Антонин недавно устроили в центре Лондона, однако страна знает своих героев.

— Вы хотите, чтобы я отправилась в Хогвартс? — Джинни вспомнила о сожженном письме. — Но о чем нам говорить с профессором? Я не хочу жить в школе, особенно теперь, когда в ваших руках хоркруксы... и еще вся эта история с Клариссой...

— Мы попробуем убить сразу несколько зайцев этим визитом, — подмигнула ей Араминта. — Дамблдор убедится в том, что я старая дура, которая смотрит на своих домовиков, как на вещи, не различая индивидуальности, а потому и не подозревает о том, что с тобой происходит. Можешь даже рассказать ему о том, кто бывает в нашем доме. Разумеется, за исключением Эйлин и гоблинов. А я поболтаю по душам с Армандо. Директор в свое время изучал кентавров, даже защитил диссертацию на эту тему. Кто знает, девочка, кто знает, иногда мы находим там, где и не ожидаем найти.

В голове Джинни вертелась странная взаимосвязь, объединяющая водных духов и профессора Дамблдора. Почему-то вспомнились бесконечно долгие и тоскливые лекции профессора Биннса. Интересно, он уже успел стать привидением или преподает, как обычный человек из плоти и крови?

Девушка вдруг ахнула.

— Ведь профессор Дамблдор знает русалочий язык, — воскликнула она. — Когда Гарри... тот самый мой друг участвовал в Тремудром турнире, директор лично разговаривал с русалками, которые жили в озере у замка, я сама это видела! Возможно, он хорошо знаком с этим народом!

Маркиза чуть приподняла брови в знак удивления.

— Вот как? — ее голос звучал глуше обычного. — Любопытно, очень любопытно. Ты неоценимая находка, девочка, еще немного, и я начну благодарить фортуну за то, что ты оказалась здесь так вовремя, — неожиданно весело добавила она.

Джинни не понимала причин этой радости, но разве Араминта когда-либо вдавалась в объяснения?

— А теперь слушай меня внимательно, — резко произнесла та. — Дамблдор, безусловно, постарается добиться твоего доверия. Думаю, он уже успел убедиться в том, что ты ему не лгала, и постарается восстановить нарушенный баланс. Он непременно познакомит тебя со Слагхорном. Я уверена, что тот ничего не говорил Дамблдору о моей небольшой просьбе. Хоть Гораций и отказался нам помогать, ссориться со мной, особенно сейчас, он не рискнет. Твоя задача — вынести из его лаборатории те вещества, которые я тебе опишу.

Глаза Джинни расширились.

— Не смотри на меня, как вампир на распятие, — ухмыльнулась Араминта. — Каждый мой шаг находится под наблюдением Риддла. Если будет необходимо, меня предаст собственный сын, благо, у него уже имеется превосходный опыт. Я не могу приобрести эти ингридиенты в Лютном переулке или одолжить даже у самых близких знакомых, но кто заподозрит домового эльфа?

Джинни недолго думала. Перспективы возвращения домой были столь призрачны и туманны. Если у нее и было будущее, оно безраздельно переплелось с судьбой семей Мелифлуа и Малфоев. Пообещав себе позже спросить у маркизы, когда Эдуард предал ее в первый раз, она внимательно выслушала описания сложных и редко встречающихся в природе веществ, которые она должна была позаимстсвовать у Слагхорна. А потом еще один раз.

Хогвартс пустовал. Студенты вернулись домой на каникулы, семейные преподаватели, завершив свои дела, также воссоединились с родными. Стоило заметить, таких было немного. Когда Джинни была ученицей, она часто задумывалась, почему в школе преподают преимущественно люди одинокие. Взять хотя бы директора. В идеале он представлялся Джинни эдаким старейшиной рода, окруженным вопящими сорванцами-внуками. Однако один год сменял другой, а Альбус Дамблдор восседал в своем кабинете, и лишь книги и феникс составляли ему компанию.

Араминта нарочно громко цокала каблуками по каменному полу. Наблюдать за тем, как она играет роль заносчивой аристократки, было более чем забавно. Как и в прошлый раз, проводив свою покровительницу до кабинета Диппета, Джинни аппарировала в кабинет преподавателя трансфигурации.

Дамблдор словно ждал ее, приветливо улыбаясь.

— Джинни! — радостно воскликнул он. — Я начинал беспокоиться! Последнее письмо, которое я отправил во Францию, сова принесла обратно.

Девушка нахмурилась. Араминта ни словом ни заикнулась об этом письме.

— Сейчас мы живем в Лондоне, профессор, — сообщила она с невинным видом. — Каждое мое действие на виду. Сегодня маркиза приехала навестить директора, поэтому мне удалось вырваться, чтобы поговорить с вами.

— Араминта недооценивает магию домовых эльфов, в этом ее большая ошибка, — покачал головой Дамблдор. — Пока они хранят твой секрет, ты в безопасности. Среди угнетенных существует большая взаимовыручка.

Джинни постаралась сдержать улыбку, вспоминая сплетни и интриги, столь распространенные среди домовиков. И с каких это пор ей стал так неприятен профессор, делающий вид, что этого не существует?

— Вам удалось узнать что-нибудь? — робко спросила она, надеясь, что Дамблдор избавит ее от необходимости изворачиваться в поисках возможности выбраться в лабораторию Слагхорна.

Пока что тот действовал по плану проницательной маркизы.

— Я много думал о том, что произошло с тобой, Джинни, — мягко произнес он. — Я бы хотел познакомить тебя с одним человеком. Он превосходный зельевар и, возможно, найдет способ помочь тебе. Мы должны действовать быстро, ведь если мадам де Мелифлуа станет известно о том, кто живет в ее доме, я могу не оказаться вовремя рядом, чтобы помочь тебе.

Мимика домового эльфа не предоставляла большого простора для выражения эмоций, иначе девушка непременно скорчила бы саркастичную гримасу.

Дамблдор спускался в сторону слизеринских подземелий. Джинни бывала в этой части замка лишь на уроках зельеварения, поэтому с любопытством оглядывалась по сторонам, рассматривая портреты. Одна из богато разряженных дам в тяжелой раме из черного дерева показалась ей знакомой.

— Белвина Блэк, — пояснил Дамблдор, заметив интерес девушки. — Бывшая студентка дома Слизерин, жена некоего месье Бурке, одного из ближайших сторонников Геллерта Гринделвальда.

Джинни вдруг стало очень холодно. Профессор, не замечая ее оцепенения, продолжал свой рассказ.

— Бурке и Малфои были самыми известными и богатыми волшебными родами Европы. Со временем между ними и Гринделвальдом начались разногласия. Бурке, немало сил вложивший в организацию террора, посчитал, что Гринделвальд должен делиться завоеванной властью. Противостояние между ними зашло так далеко, что Гринделвальд ликвидировал оба рода. Вместе со своей семьей погибла и Белвина. Поллукс Блэк, действуя через Долоховых, смог договориться с Гринделвальдом о том, чтобы тот позволил родителям Абрахаса Малфоя выехать в Англию.

— А мадам де Мелифлуа? — с замиранием сердца спросила Джинни. — Я слышала ее разговоры с мистером Малфоем, я знаю, что Белвина Блэк была ее матерью.

— Насколько мне известно, мадам де Мелифлуа посчастливилось переждать этот темный период в Лондоне, — сообщил профессор. — Возможно, тебе знакомо имя Лизандры Блэк, урожденной Яксли. Твоя прабабушка, мать Цедреллы Уизли, подружилась с Белвиной еще в годы их учебы на Слизерине. В то лето, когда Гринделвальд отдал приказ об уничтожении Малфоев и Бурке, Араминта осталась в поместье Арктура Блэка.

Девушка ощутила необыкновенную тяжесть в ногах. Непонимание, потрясение, обида накатывали волнами. Маркиза казалась такой искренней, когда рассказывала о пережитых ей месяцах ужаса и кошмара. Невозможно было такое выдумать.

Так кто же лгал ей — Араминта или Дамблдор? А главное, зачем?

— Меня глубоко печалит твое нежелание оставаться в школе, Джинни, — произнес Дамблдор, прежде, чем постучать в дверь кабинета Слагхорна. — Не забывай, что ты живешь в доме Упивающихся смертью. Несмотря на то, что мне так мало известно о том, какой облик примет будущее, из которого ты явилась, думаю, будет излишне предостерегать тебя от таких людей. История с дневником, которую ты рассказала мне, лишь подтверждает мою правоту.

Джинни молчала. Больше всего сейчас она боялась поступить опрометчиво.

Конечно, она могла довериться профессору и надеяться на Слагхорна. Без записей маркиза зельевару придется несладко, но со временем панацея против ее бед может найтись. Как же поступить? Рассказать Дамблдору о хоркруксах? Предоставить Малфоям возможность самим решать их проблемы? Сбросить с себя груз ответственности и беззаботно жить в школе, под защитой единственного волшебника, которого когда-либо боялся Волдеморт?

И все же существовала весьма высокая вероятность того, что Дамблдор говорил неправду или, по меньшей мере, не договаривал. По сведениям Араминты профессор и сам в молодости вполне неплохо общался с Гринделвальдом.

Еще на первом курсе Джинни усвоила, что из двух зол безошибочно выбирает большее.

— Я уже ответила однажды на этот вопрос, профессор. Я не могу так поступить с Минни. И потом, в доме маркизы я могу быть полезнее, нежели здесь, в Хогвартсе.

Дамблдор кивнул, принимая ответ девушки.

— В таком случае, я бы попросил тебя внимательно следить за вещами, которые маркиза или ее сын приносят в дом. Ты, конечно, сразу узнаешь ту тетрадку, что доставила тебе столько проблем на первом курсе. Принеси ее мне.

Джинни улыбнулась. О таком повороте разговора они с маркизой не говорили.

— Конечно, профессор, — мило проговорила она. — Незамедлительно.

Гораций Слагхорн смотрелся в лаборатории Снейпа так же странно, как бы сам профессор выглядел в магазине мадам Малкин или на хогвартской кухне. Определенно, без мрачного зельевара здесь чего-то явно не хватало.

Дамблдор был весел и оптимистичен — впрочем, как и всегда. Слагхорн буравил Джинни подозрительным взглядом. Девушке оставалось лишь надеяться, что интуиция не подвела Араминту и в этот раз, и профессор не выдаст тайны маркизы.

— После разговора с профессором возвращайтесь к мадам де Мелифлуа, Дэйзи, — официально обратился к ней Дамблдор. — Ваше долгое отсутствие может показаться ей неслучайным. Оставляю вас, Гораций.

— Профессор! — окликнула его Джинни. Дамблдор обернулся уже в дверях. Несколько минут они смотрели друг на друга. — Спасибо, — улыбнулась девушка, не зная толком, за что благодарит будущего директора.

Шаги Дамблдора давно стихли в коридоре, а Слагхорн все обдумывал, с чего бы начать разговор.

— Значит, мы все-таки встретились. Я ведь знаю, зачем вы здесь, — наконец изрек он. Джинни молчала, ожидая.

Слагхорн почесал затылок, явно раздираемый внутренними противоречиями.

— Когда-то мы с Жерменом де Мелифлуа были большими друзьями, — в голосе профессора звучала ностальгия. — Редкий научный конгресс зельеваров проходил без нашего участия. Мы даже строили планы о том, чтобы поработать вместе. Печальная, трагическая история, до сих пор невозможно принять. Остается только надеяться на чудесное выздоровление, хотя шансы очень, очень невысоки...

Слагхорн снова замолчал, решаясь.

— Что уж там говорить, Дэйзи... или как там вас? Моя лаборатория за этой дверью. Не затруднить ли вас принести мне, скажем, настойку асфоделя? Пожалуй, она мне пригодится для следующего зелья.

Джинни бросила удивленный взгляд на профессора, но поспешила последовать его указаниям.

Хранилище редких ингридиентов, загадочная темная комната, в которой во время урока периодически исчезал Снейп и куда он не допускал ни одного из студентов, оказалось тесной темной каморкой с расставленными по полкам баночками. Чья-то дисциплинированная рука подробно указала названия компонентов и дату их сбора.

Джинни пришлось провести в каморке чуть больше времени, чем она рассчитывала. Инструкции Араминты были точны, но сориентироваться в таких обстоятельствах удалось не сразу. Наконец, все заготовленные пакетики и колбочки были заполнены. Послушно сняв с полки кувшин с настойкой асфоделя, девушка вернулась в лабораторию.

Слагхорн сидел за столом, задумчиво барабаня пальцами по его крышке.

— Вот то, что вы просили, профессор, — Джинни осторожно левитировала кувшин к столу.

Слагхорн кивнул.

— Великолепно. Вы можете быть свободны, Дэйзи. Вы ведь добились того, чего хотели. А я свой долг Жермену отдал.

Девушка широко раскрыла глаза.

— Но позвольте... ведь профессор Дамблдор объяснил вам мою ситуацию, — возразила она. — Неужели вы и теперь не возьметесь за это дело?

— Милый ребенок, — закатил глаза Слагхорн. — Мне грустно и больно говорить вам об этом. Неужели вы не понимаете простых вещей? Если даже такое светило, как Жермен, не смогло справиться с собственным экспериментальным зельем, чего вы хотите от меня? Я никогда не вел исследований даже близко к этой области!

— Но вы же считаетесь специалистом! — в отчаянии воскликнула Джинни. — Вас считают лучшим! Вы преподаете!

— Я преподаю давно изученное и открытое! — возмутился Слагхорн. — Ваши претензии беспочвенны и глупы, мисс! Если вы хотите услышать мое мнение, сварить зелье, аналогичное тому, что переместило вас в этот мир, в этой форме, способен только гений или сумасшедший! Найдете такого — хвала небесам! Не найдете — пеняйте на себя! Еще неизвестно, почему зелье из миллионов людей выбрало именно вас! Никогда не задумывались над этим? Напрасно! А теперь извольте удалиться. Ваша цель пребывания здесь достигнута! Мой поклон Араминте!

Джинни была потрясена. Она была возмущена, напугана и разочарована. Вердикт Слагхорна ясен. Гений или сумасшедший... Где же она найдет такого?

Еще никогда посещение Хогвартса не оставляло у девушки настолько горького осадка.

Араминта колдовала над небольшим серебряным котлом, смешивая ингридиенты, источающие острый аромат ванили, мяты и чего-то незнакомо-горького, и не скрывала сарказма, который вызвал у нее рассказ Джинни.

— Разумеется, ему захотелось тетрадку. В школе он с Риддлом не наговорился, теперь еще и переписку будут вести. Учитывая любовь обоих к длинным цветистым выступлениям, к концу года они напишут вторую египетскую Книгу Мертвых. А что, в случае с Риддлом это уже актуально, — маркиза проказливо расхохоталась, а Джинни вежливо растянула губы.

Только что ее посетила великолепная идея. Кто мог рассказать ей все о Малфоях и Бурке? Кто ненавидел эти семьи всеми фибрами своей души, настолько, что пошел против своих хозяев, раскрыв Гарри то, что должно было храниться в строжайшем секрете? Кто наверняка знал, что на самом деле произошло в далекой военной Франции летом 1933 года?

Девушка с трудом дождалась ночи. Минни словно догадывалась, что Джинни хочет ослушаться Араминту, и долго не могла заснуть, задавая никчемные вопросы о жизни эльфов Хогвартса. Джинни решительно не понимала, чем Минни может быть интересен перечень их обязанностей или устав организации, созданной Гермионой, но когда болтливый домовик, наконец, погрузился в объятия Морфея, она вздохнула с облегчением.

Сад при особняке напоминал сказочный лес из шекспировских пьес. На этот раз Джинни стала героиней собственной трагедии — она эльф, и в этом нет ничего прекрасного и романтичного.

— Добби! — позвала она, одновременно желая и боясь узнать правду.

Добби появился прямо перед ней, озадаченно рассматривая незнакомую соплеменницу.

— Меня зовут Джинни, — глубоко вдохнув, призналась она. — Я хочу спасти твоего хозяина от наследницы лорда Слизерина.

Добби широко раскрыл свои и без того огромные глаза.

— Хозяин приказал Добби выполнять каждый приказ его жены. Добби служит семье Малфоев уже много лет, и ни разу ему не приходилось выполнять приказов, ведущих к смерти хозяина. Хозяйка запретила Добби говорить об этом. Добби придется себя наказать! — взгляд домовика заметался в поисках орудия наказания.

Джинни взмолилась к звездам.

— Добби, Добби, Добби! Если через каждые два слова ты будешь себя наказывать, мы и к рассвету не доберемся до сути дела! Ты перебудишь весь дом своими криками! Вот тогда наказания уж точно не избежать ни тебе, ни мне!

— Кто ты такая, Джинни? — немного успокоившись, спросил Добби. — Ты человек?

— Предположительно, — мрачно ответила девушка. — Меня забросило в эту эпоху из будущего. Там я была человеком. Здесь я домашний эльф маркизы де Мелифлуа, и нет никакой надежды, что в ближайшее время я изменю свой статус на более приемлемый.

— Откуда ты знаешь Добби? — домовик смотрел на нее, как на второе пришествие Мерлина. Девушка улыбнулась.

— Однажды ты помог моему лучшему другу. Ты предупредил его о заговоре, который мог закончиться его смертью. Тогда мой друг помог тебе обрести свободу.

— Свободу? — уши домовика гневно взметнулись. — Только не это! Какой позор, какое несчастье! Хозяин прогнал Добби? Добби оказался скверным домовиком?

Джинни впала в замешательство.

— Но разве ты не мечтаешь о свободе, Добби? В моем мире ты устроился на работу в Хогвартс, получал зарплату, носил одежду...

— Нет, нет, нет! — Добби в отчаянии колотил себя руками по голове. — Ты гадкая черная колдунья, ты все это выдумала! Добби мечтает всю жизнь служить хозяину Абрахасу и его семье!

Джинни раздраженно вздохнула. Не хватало ей только на ночь глядя успокаивать истеричного домовика.

— Не будет никакого хозяина Абрахаса! И никакой семьи тоже не будет! Можешь продолжать биться головой о стены и скулить дальше, только не удивляйся, когда будешь вынужден называть хозяином избалованного жестокого самодура и мечтать о том дне, когда чужой грязный носок окажется твоей единственной путевкой на волю!

Добби пораженно рассматривал Джинни, взвешивая все за и против. Припоминая своеобразную логику эльфа, девушка могла только догадываться, к каким выводам он придет.

— Почему Джинни говорит такие вещи? — плаксиво заговорил домовик. — Джинни знает, что жена хозяина — злая морская ведьма? Все домовики знают этого и боятся ее, как огня. Добби рассказывали, что у маркизы, крестной хозяина, есть эльф, который не боится нашу хозяйку. Так это Джинни жила в нашем доме целый месяц?

По спине Джинни пробежал холодок.

— Кларисса знает? — быстро спросила она. — Кто-нибудь рассказал ей?

Добби замахал руками.

— Нет, нет! Только Добби служит хозяйке. Все другие домовики боятся хозяйку, они не смеют говорить с ней. Добби не рассказал.

— Правда? — обрадовалась Джинни. — Спасибо! Но... почему ты так сделал? Разве ты не должен обо всем ей докладывать?

— Хозяйка не спросила Добби, приходила ли Джинни в Малфой-Мэнор, — хитро улыбнулся эльф. — Добби не солгал хозяйке. Если бы хозяйка спросила, пришлось бы сказать.

— И все-таки ты не знал меня тогда, — не успокаивалась Джинни. — Я могла замышлять все, что угодно. Почему ты меня не выдал?

Ответ оказался настолько прост, что Джинни от досады хлопнула себя по лбу. Ну почему она не подумала об этом сразу?

— Кричер пришел к Добби и сказал не трогать человека, притворяющегося эльфом. Кричер не сказал почему, он только велел слушать девушку и поступать, как она скажет.

Джинни корила себя за глупость. Почему она сразу не подумала о Кричере? Домовик служил в доме Блэков, более того, он был личным эльфом Вальбурги. Если хорошо попросить Кричера, он сможет принести ей дневник Тома Риддла. Кому, как не Блэкам, своим верным слугам, Волдеморт доверит самое ценное?

— И ты все это время мучил меня распросами и капризами? — возмутилась Джинни. — Почему ты сразу не признался, что Кричер тебя предупредил?

Добби погрозил пальцем темноте.

— Добби не мог. Добби проверял.

Джинни вздохнула. И смех, и грех, честное слово.

— Что Добби может сделать для подруги Кричера? — с неожиданным почтением поинтересовался домовик. — Джинни сказала, что хочет помочь хозяину. Что должен делать Добби?

Решение созрело мгновенно.

— Ты будешь присматривать за Клариссой, — распорядилась Джинни. — И рассказывать мне, чем она занимается. Если ты увидишь у нее странных гостей... например, кентавров или подозрительных людей, или услышишь, как она планирует что-то, связанное с ребенком, приходи немедленно. Ты знаешь, как меня найти.

Добби серьезно закивал.

— Добби понял. Добби сделает. Хозяйка не запрещала Добби говорить о ее делах с другими домовиками. Только хозяину нельзя. Хозяину и друзьям хозяина.

— Понятное дело, — усмехнулась Джинни. Вот тут Кларисса и просчиталась. Вероятно, в чем-то Дамблдор был прав — маги недооценивали маленьких созданий, путающихся у них под ногами, и пропускали нечто очень важное.

— Чем еще Добби может быть полезен? — услужливо спросил эльф. Джинни посмотрела на спящий дом. Пора решаться, пока ее не хватились.

— Расскажи мне о Бурке, Добби, — попросила она. — Ты ведь уже служил Малфоям, когда произошла эта трагедия? Расскажи, кем был муж Белвины Блэк, и как она погибла.

Добби удивленно взглянул на Джинни.

— Зачем Джинни знать это? — поморщился он. — Страшное время, гадкое, неспокойное. Все хотят забыть его, никто не хочет вспоминать. Только Малфои помнят, но скоро и они забудут. Печальное прошлое.

— Муж Белвины Блэк действительно служил Гринделвальду? — прямо спросила Джинни. — Почему Гринделвальд его убил?

— Добби помнит мистера Бурке, хорошо помнит, — домовик закачался, будто погружаясь в транс. — Гринделвальд был мерзким, плохим магом. Мистер Бурке говорил, что нельзя остановить его, воюя с ним. Он считал, что Гринделвальд сильнее. Поэтому он подружился с ним, чтобы потом победить. Но Гринделвальд догадался. Добби не знает, как, — щеки эльфа затряслись. — При Добби почти не обсуждают дела. Старый хозяин почти ничего не рассказывал Добби. Мадам Араминта все знает, — взволнованно добавил он. — Мадам Араминта была там, когда всех убили. Мадам Араминта помнит.

— Значит, Араминта все же была с родителями, когда на них напали? — Джинни словно почувствовала, что с ее плечей свалился огромный камень. Тот факт, что Дамблдор солгал ей, казался таким незначительным и почти что обрадовал ее. Предательство Араминты она пережила бы почти как предательство родной матери.

— Конечно, была, — удивленно возразил Добби. — Мадам Белвина превратила ее в сапог. Добби сам видел. Потом хозяин приказал нам уходить. Нельзя было аппарировать людям. Добби хотел перенести хозяев, но нельзя. Их бы расщепило. Гринделвальд — сильный маг. Он все предусмотрел.

Джинни не могла сдержать улыбки. Добби странно на нее смотрел.

— Спасибо, Добби, — с искренней благодарностью произнесла она. — Огромное тебе спасибо.

Наутро Араминта насмешливо наблюдала за Джинни до тех пор, пока та не набралась смелости и не рассказала ей о пропущенном фрагменте разговора с Дамблдором, а также ночном свидании с Добби.

— Тебя легко заставить сомневаться, девочка, — прищурилась Араминта. — Молодец. Это похвально. Признаться, ты меня удивила, не наведя немедленно справки о моей семье.

Джинни вздохнула. Несмотря на длительное общение с маркизой, она еще не успела проникнуться слизеринским подходом к жизни.

— И Добби может оказаться полезным. А уж если тебе удастся договориться с Кричером... — она покачала головой. — До сих пор он адекватно воспринимал лишь Вальбургу. Между прочим, антидот для Абрахаса готов. Осталось пригласить его на чашку кофе.

— Когда? — замерев, спросила Джинни. Неужели их борьба выходила на финишную прямую?

— Скоро, — уклончиво сообщила маркиза. — Пока ты занималась исследованиями моей родословной и слушала басни Дамблдора, я прогулялась до того места, которое вы называете тайной комнатой. Оно никуда не годится.

Джинни показалось, что она ослышалась.

— То есть? Вам что, удалось туда спуститься? — потрясенно спросила она.

Араминта поджала губы.

— Совершенно незачем. Во-первых, тот вход, о котором известно тебе, не единственный. Более того, я пришла к выводу, что он был построен уже после жизни Слизерина. А кроме того, для чего мне сейчас будить василиска? Интересующие меня артефакты, принадлежащие моему внуку по праву рождения, определенно находятся в другом месте.

— Разве василиск не охраняет сокровища? — предположила Джинни.

Араминта в очередной раз посмотрела на нее, как на маленькую дурочку.

— Вздор, он не способен ничего охранять, — поджала она губы. — Природа василиска устроена так, что он мгновенно убивает свою жертву. Что за польза в таком страже? Слизерину было бы крайне интересно узнать, как именно взломщик проник в его хранилище. Парализовать, но не убить, вот в чем смысл. Для чего был нужен василиск? Подозреваю, что это результат одного из его экспериментов. Салазар увлекался редкими ядовитыми тварями, раз уж его угораздило взять в жены ундину и создать нам столько проблем подобным выбором.

— Как родители мистера Малфоя могли допустить такой брак? — задумалась Джинни. — Они ведь образованные люди. Неужели они не могли распознать ундину?

— Может, и могли, — усмехнулась Араминта. — Только кто их спрашивал? Абрахаса и в нормальном состоянии крайне сложно было переубедить, коль скоро уж он принимал решение. Никто и не ожидал, что он прислушается к мнению родителей. А я не успела приехать на эту свадьбу и помешать. Все делалось в такой спешке. Кларисса времени даром не теряла.

Джинни покачала головой.

— Как это грустно. Пережить Гринделвальда и погибнуть из-за древнего проклятия. Значит, в моем времени не было никакой драконьей оспы? И ритуал все же был проведен? Поэтому Люциус Малфой так не был похож на своего отца?

— В истории не существует сослагательного наклонения, — возразила Араминта. — Твое появление здесь изменило куда больше, чем ты можешь себе предположить, девочка. Мы не можем обмануть судьбу, нам остается лишь принимать то, что уготовано звездами. И если тебе удастся спасти даже жизнь твоего возможного врага, можешь считать, что все это было не напрасно.

Воцарилось молчание.

— Почему профессор солгал мне о вас? — спросила она. — Это ведь такая бессмысленная ложь. Ему не нужно было настраивать меня против вас — я ведь так убедительно говорила с ним.

Араминта с веселой улыбкой пересекла комнату, чтобы снять с полки очередную книгу. Ярко-красная юбка громко шуршала в такт шагам.

— Не стоит возводить напраслину на Дамблдора. Старик не лгал, он говорил лишь то, что ему известно. Надеюсь, ты не считаешь моего отца глупцом, который прятался с семьей в собственном доме, известном во Франции каждой собаке, без всякой защиты? Многие в то время полагали, что нам все же удалось покинуть страну и выехать в Англию. Лизандра одна из немногих знала, как печально обстоят дела. Своим друзьям она говорила, что мы скрываемся в ее доме. Ее девочки тогда были совсем малышками, гостей она не принимала. Отличная маленькая ложь. Отцу и свое местонахождение довольно долго удавалось скрывать, иначе Гринделвальд убил бы его полутора годами раньше.

— Никому не пришло бы в голову искать вас в собственном доме, — догадалась Джинни. Собственные подозрения казались теперь такими глупыми и наивными. И все же благодаря им она теперь имеет союзника в лице Добби. Определенно, поездка в Хогвартс прошла не зря.

— Между тем, я определила местонахождение еще одного хоркрукса, — подмигнула ей Араминта.

Джинни широко раскрыла глаза.

— Неужели! Мы за ним поедем? Когда?

Маркиза улыбнулась.

— Все нужно делать вовремя, Джинни. Мы ведь уже решили. Сначала тайная комната — потом хоркруксы. Пожалуй, нужно написать Абрахасу. Пусть приезжает сегодня. В компании умного человека всегда приятнее думать.

Маркиза отточенными движениями разливала зелье по бутылочкам. Несколько капель в чайник, остальное — под сургучную печать, про запас. Колбочка с нежно-розовым отваром, явно для других целей.

— Отнесешь это Эйлин, сейчас, — бескомпромиссно заявила Араминта к вящему разочарованию Джинни. Девушке бы не хотелось пропустить тот момент, когда Абрахас Малфой избавится от чар ундины и осознает, какое будущее та ему уготовила.

Впрочем, спорить с маркизой — себе дороже. Джинни решила поспешить. В конце концов, что может задержать ее в доме в тупике Прядильщиков?

Джинни постеснялась аппарировать прямо в дом, как обычно поступали домовики, и появилась напротив входной двери под чарами невидимости, робко стучась.

Эйлин Принц не ожидала гостей. Она недоуменно осматривала пустую улицу прежде, чем Джинни материализовалась прямо перед ней, с ужасом глядя на потемневший кровоподтек на лице.

— Миссис Снейп... — она не находила слов. — Что... что с вами случилось? Это... ваш муж?

Эйлин нахмурилась.

— Для эльфа ты чересчур сообразительна. Ни слова Араминте, ясно? Она прислала то, что я просила?

— Вот все, что у меня есть, — Джинни протянула женщине сверток и, недолго думая, спросила: — Это ведь не в первый раз, так?

Эйлин несколько мгновений изучала ее лицо.

— Входи.

Определенно, Джинни не стоило озвучивать свои выводы.

Эйлин взмахом палочки захлопнула дверь, исчезая в темной гостиной. Девушке на ум пришла избитая ассоциация с большой летучей мышью. Миссис Снейп не носила мантии, предпочитая черные платья, что придавало ей еще более зловещий вид.

Джинни остановилась посреди комнаты. Эйлин разливала кофе по чашкам.

— Угощайся, — она небрежно отлевитировала чашку по направлению к эльфу. — Итак, что ты умеешь?

Девушка округлила глаза.

— Дэйзи готова выполнить любое распоряжение хозяйки, — подобострастно произнесла она, надеясь, что ей удалось копировать интонации Добби. — Дэйзи убирает дом, стирает белье, готовит...

— Хватит молоть чепуху, — манерой изъясняться Эйлин порой напоминала Араминту. — Если хочешь, чтобы тебя принимали за домовика, держи рот на замке, а лучше и вовсе не показывайся на глаза. Я с детства знаю Блэков и хорошо представляю, как принято обращаться с эльфами в их доме. Маркиза поручает тебе то, что не доверила бы ни сыну, ни мужу.

— Когда-то я училась в Хогвартсе, — помолчав, произнесла Джинни. — Говорили, мне особенно удавался летучемышиный сглаз.

Эйлин картинно приподняла брови.

— Неплохо. Какой факультет?

— Гриффиндор, — с легким вызовом ответила девушка, заработав ироничную ухмылку.

— Гриффиндор, — задумчиво повторила Эйлин. — Да, что-то в этом есть. Я не спрашиваю, как ты стала эльфом. С Мелифлуа вечно происходят необъяснимые истории, но они умеют обращать их в свою пользу. Тогда у меня к тебе еще один вопрос: что ты знаешь?

Джинни не знала ничего, касающегося непосредственно Эйлин Принц. Даже о ее сыне она знала слишком мало. Имела ли она право раскрывать перед ней завесу, окутывающую будущее? За последние месяцы многое необратимо изменилось.

— У вас родится сын, — по крайней мере, в этом Джинни не сомневалась. — Он будет талантливым волшебником.

По крайней мере, это она могла утверждать с относительной точностью.

— Вы были знакомы? — в голосе Эйлин угадывалось напряжение. Джинни кивнула.

— Я училась у него.

Джинни могла рассказать Эйлин о том, что Северус Снейп увлечется темной магией и станет на сторону Волдеморта. Даже отстранившись от жизни магического общества, миссис Снейп знала это имя. Девушка могла рассказать о первой магической войне и смерти Поттеров, о вражде между главой погибшего семейства и Снейпом, о том, как сын женщины перейдет на сторону света и станет шпионом.

Джинни могла рассказать и изменить будущее отдельно взятого человека. Она промолчала, представив совершенно неузнаваемый мир, в котором может однажды оказаться из-за своей несдержанности. Араминта не поощрила бы подобную откровенность.

Впрочем, Эйлин все отлично понимала.

— Сохрани мою тайну, и я сохраню твою.

Девушка кивнула. О семейных неурядицах Снейпов маркизе знать действительно ни к чему.

Абрахас Малфой был в ярости. За разговорами с Эйлин Принц Джинни пропустила момент истины, появившись в доме в самом разгаре сцены праведного гнева. Араминта с комичной невозмутимостью слушала отборную брань со стороны крестника, обхватив руками шелковую подушку.

— Ты немало обогатил мой словарный запас, Абрахас, но я бы предпочла уже перейти к делу, — произнесла маркиза, коротко кивнув Джинни. — Вот и Дэйзи к нам присоединилась. Тебе бы стоило потом ее поблагодарить за оказанную любезность. Так случилось, что именно она помогла нам пролить свет на истинную сущность твоей многоуважаемой супруги.

— Эта дрянь вылетит на улицу, сегодня же, — прошипел Абрахас, стискивая челюсти. — Я имею полное право убить ее, Араминта, все законы родовой магии...

— Оставь законы родовой магии, не в этой стране ими пользоваться, — отмахнулась маркиза. — Чтобы убить Клариссу, нужно немало постараться. Но я бы с этим повременила в интересах твоего сына.

— О каких интересах Люциуса может идти речь, если она собирается передать ему свое проклятие? — прошипел Абрахас. Араминта обмахнулась веером.

— А наследство Слизерина тебя уже не интересует? Совершенно очевидно, что Клариссе известно, где и каким образом она может его получить. Единственным препятствием является проклятие. Ах, и как после этого не восхищаться Салазаром?

Выражение лица Абрахаса с разгневанного сменилось на заинтересованное. Джинни, затаив дыхание, слушала маркизу — логика ее покровительницы порой преподносила сюрпризы.

— Если уж ты заговорил о родовой магии, — медленно пояснила Араминта, — то сын принадлежит тебе, как главе рода. Выходя за тебя замуж, Кларисса формально передавала тебе полномочия по управлению всем своим имуществом до совершеннолетия наследника. Разве не так записано в вашем брачном договоре?

— Да, — задумчиво протянул Абрахас. — Но разве она не учитывала возможность неудачи?

— Невозможно предусмотреть все, — пожала плечами маркиза. — Кларисса — коварная, но не слишком умная женщина. Она самоуверенно решила, что естественным путем ее чары ты не преодолеешь, родители твои уже ничего тебе не подскажут, ну а проклятая крестная навеки удалится в родовое поместье ожидать, когда, наконец, очнется ее муж. Если в случае твоей смерти от какой-нибудь заурядной болезни... драконьей оспы, к примеры... кто и хватится, она с наследством уже будет далеко.

Абрахас в немом гневе ударил рукой по столу. Араминта вкрадчиво продолжала.

— Если моя мысль верна, ты имеешь все возможности заполучить наследство Слизерина прямо сейчас и распоряжаться им до тех пор, пока Люциус не достигнет семнадцатилетия. Единственная проблема — где искать? Кларисса тебе этого не расскажет. Но она может показать, сама того не зная. В том случае, если будет уверена, что события разворачиваются по ее плану.

— По ее плану ритуал должен состояться через полтора месяца, — процедил Абрахас. — Я не собираюсь жертвовать сыном ради наследства, пусть даже его мать — эта отвратительная тварь.

— Похвально и много патетики, — поапплодировала Араминта. — Никто не говорит о жертвах. Дело ведь не в том, что произойдет на самом деле, а в том, как это будет воспринимать Кларисса.

— И что ты предлагаешь? — все еще не понимал Абрахас.

Глаза маркизы весело блеснули.

— У тебя сообразительности, как у хаффлпаффского первокурсника. Что я предлагаю? Договариваться с кентаврами, конечно.

Лицо Джинни вытянулось от изумления. Ей было известно лишь одно место обитания этих опасных созданий.

Запретный лес.

Несомненно, маркиза полагала мелочным обижаться на недоверие со стороны Джинни, однако девушка неуловимо ощущала — после разговора с Дамблдором и Добби между ней и ее покровительницей возникла незримая стена. Не покривив душой, Джинни могла сказать — она немало отдала бы за то, чтобы вернуть их прежние теплые отношения. Увы, до сих пор политика нейтралитета терпела полный крах.

— Что вы читаете? — Джинни вошла в кабинет Араминты без стука, застав женщину за изучением очередного манускрипта. Не поднимая глаз, маркиза с выражением процитировала.

— Ты поклялся мне своим утренним дыханием! Так знай — пока ты бодрствуешь, оно будет при тебе, но как только ты уснешь, дыхание покинет твое тело и ты умрешь.

Джинни растерянно приподняла бровь.

— Звучит, как средневековый любовный роман...

— Десять баллов Гриффиндору, девочка, это и есть средневековый любовный роман, — насмешливо заметила Араминта. — Только описывает он печальную судьбу носителя проклятия ундины. Вот так и умирают от драконьей оспы, а все потому, что некоторые чересчур общительные любители правды любезничают с русалками, вместо того, чтобы избавлять мир от зла.

Джинни осеклась. Реплика Араминты с очевидным намеком на Дамблдора прозвучала неожиданно и туманно. С недавних пор маркиза не слишком перед ней откровенничала. Девушка грустно улыбнулась. Даже здесь ее каждую минуту проверяли.

— Вы действительно рискнете одной отправиться говорить с кентаврами? — поинтересовалась она. Араминта хмыкнула.

— Вот еще. Это мне нужно или Абрахасу? Разумеется, он пойдет со мной.

— А ваш сын? — ободренная ответом, продолжила Джинни. — Что, если он о чем-то догадается?

— А мой сын, — будничным тоном сообщила маркиза, — уже не только обо всем узнал, подслушав нашу беседу с Абрахасом, но и выложил подробности своему лорду-грязнокровке за скромное вознаграждение. Риддл, конечно, постарается перекупить Атланта. Что же, я ставлю на Бейна.

Заметив вопросительный взгляд девушки, она все же пояснила.

— Я полагала, что жизнь среди домовиков прояснила твой взгляд на обычаи и уклад магических существ. В традиции вашего образования — упрощать, сводить к линейному. В жизни все не так просто. Кентавры — это не лишенное организации стадо, а народ с идеально развитой системой самоуправления. Своей жизненной задачей они видят хранение леса и прорицательство, однако при этом в их среде развито соперничество. Одни группы борются с другими за влияние, объединяются под эгидой более сильных лидеров и конкурируют. Для чего, по-твоему, кентаврам нужны их луки? Эти существа находятся в состоянии перманентной войны. Атлант — лишь один из руководителей наиболее влиятельной и многочисленной части поголовья кентавров. У него есть и серьезный противник — Бейн. Кентавры никогда не согласятся помогать людям безвозмездно, в знак расположения или по доброте душевной, однако если предложить им выгодные условия...

Маркиза помолчала.

— За помощью в проведении ритуала Кларисса обратится к старейшинам. Итого: у нас есть полтора месяца для того, чтобы добиться падения Атланта и возвышения Бейна. Как осуществить это с Дамблдором и Риддлом под боком, ума не приложу. Придется положиться на свое чертовское везение, где только оно было до сегодняшнего дня...

Джинни потрясла головой, раскладывая услышанное по полочкам. Планы Араминты потрясали своим размахом, но казались невыполнимыми.

— Вы считаете, что профессор Дамблдор как-то причастен к этой истории?

— Сложный вопрос, девочка. Мерлин упаси меня утверждать, что он сознательно обрекает на проклятие ребенка, я не посмею так клеветать на уважаемого человека.

Недосказанность повисла в воздухе. Араминта продолжала анализировать развернутый перед ней свиток, делая пометки на отдельном листе пергамента.

— Араминта, а что с Эдуардом? — вернулась Джинни к давно мучившему ее вопросу. — Простите, если я лезу не в свое дело, но ваши отношения кажутся мне странными. Вы ведь так ничего и не рассказали о том периоде, что выдавали себя за него у Волдеморта.

Маркиза улыбнулась.

— Быть родителями — тяжелая работа, милая Джиневра. Однажды я непременно расскажу тебе об этом. Да и нужно ли далеко ходить за примером? Ирма посвятила всю жизнь воспитанию детей — и посмотри, что стало с Вэл, с Сигнусом... Альфарда я в пример не ставлю, он всегда был своенравным мальчиком, а при том, какая дрянь в последнее время ошивается в доме Блэков, оттуда скоро сбегут даже пустые рыцарские доспехи. Или возьми Друэллу. Она могла бы стать чудесной матерью, но ее муж создает для дочерей совершенно невыносимые условия. Судьба Беллс меня тревожит. Она слишком стремится завоевать расположение отца.

— Беллатрикс сумасшедшая, — убежденно произнесла Джинни. — Она попадет в Азкабан.

Маркиза нахмурилась, принимая к сведению новую информацию.

— Никто не попадет в Азкабан, Джинни, никто, — меланхолично возразила она, возвращая свиток в шкаф и взмахом палочки запирая его дверцы. — До случившегося с Жерменом я верила в то, что хотя бы эта буря пройдет мимо, не затронув меня и мою семью. Меня мало волновал Риддл и его безумные идеи, я старалась держаться подальше от Хогвартса и его руководителей, я вообще всего этого не хотела. В былые времена я бы, не задумываясь, отравила Клариссу и считала эту проблему решенной. Дело даже не в том, что наследство Слизерина в любом случае привлечет охотников, не имеющих на него никаких прав. Беллс не должна попасть в тюрьму. Люциус не должен ни умереть раньше срока, ни оказаться среди слуг Риддла. Я слишком дорожу своей семьей, Джинни, чтобы позволить тебе увидеть свое будущее таким, каким ты его помнишь.

Девушка не представляла, что можно ответить на эту тираду. Араминта крутила в руках волшебную палочку.

— Чуть не забыла предупредить. На пару дней мне придется вернуться во Францию. Обременительно быть владелицей огромного состояния, милая, не всегда вовремя упомнишь, что еще ценного у тебя там завалялось. Мне вдруг пришло в голову, что я являюсь счастливой обладательницей целого выводка очаровательных и уже известных тебе по нашему визиту к Изабель Делакур кельпи.

— И что? — в голове Джинни только начинала формироваться смутная догадка.

Маркиза развела руками.

— Кто же расскажет мне о водяных духах лучше самих водяных духов?

Араминта запланировала поездку во Францию на следующее же утро, поэтому, спустившись в гостиную, Джинни была немало озадачена, застав маркизу за светской беседой с Друэллой Блэк. Беллс уверенно исследовала комнату под зорким наблюдением Минни.

— А вот и Дэйзи, превосходно, — дамы словно ее и дожидались. — Теперь мы можем отправляться, милая. Охотиться на кельпи лучше до наступления темноты.

Джинни округлила глаза. Несомненно, Друэлла входила в число лиц, явно неравнодушных к судьбе Абрахаса Малфоя, однако распространяться о деталях важного предприятия заранее было слишком несвойственно маркизе. Присутствие ребенка смущало ее еще больше.

— Друэлла с Беллс некоторое время поживут в нашем французском поместье, — ровным голосом дала понять Араминта. — Меда остается в Лондоне, о ней есть, кому позаботиться.

Джинни в который раз прокляла участь домовика, обрекающую ее на неведение. Друэлла бы несомненно лишилась чувств от шока, начни эльф Дэйзи пристрастно допрашивать свою хозяйку о мотивах ее действий.

— Я думаю, мы можем вверить Беллс заботам Дэйзи, — заключила маркиза, окидывая Друэллу беглым взглядом. — После того, как ты появилась в моем доме в слезах, милая, я не могу поручиться, что аппарация пройдет безвредно для малышки. Нельзя так близко принимать к сердцу временные трудности.

— Временные трудности? — глаза миссис Блэк возмущенно блеснули. — Араминта, что я должна была думать, услышав разговор Сигнуса и Лорда?

Маркиза в притворном ужасе воздела руки.

— Я тебя умоляю, Друэлла. В моем доме обойдемся без титулов и церемоний. На твоем месте я бы больше беспокоилась о влиянии поганого общества, в которое по дурости затесался твой многоуважаемый супруг.

Джинни еще никогда не приходилось аппарировать с ребенком на руках. В отличии от девушки, Беллс совершенно не волновалась, весело щебеча и дергая Джинни за ворот мантии.

Маркиза держалась с хладнокровным достоинством, переступив порог дома, укравшего у нее мужа. Если при взгляде на восстановленную лабораторию по лицу женщины и пробежала тень, ей хватило выдержки не привлекать к этому всеобщего внимания.

Друэлла выглядела слишком поглощенной своими заботами, чтобы что-то заметить. Неожиданно для себя Джинни оказалась рядом с маркизой, стискивая ее руку в знак участия. К ее удивлению, Араминта ответила на рукопожатие.

— Дорогая, на твоем месте я бы отдохнула, — маркиза немедленно принялась раздавать распоряжения. — В имение Розье заглянешь завтра, уже без нас, а пока постарайся успокоиться и перестать драматизировать. Дэйзи, на тебе забота о Беллс. А я прогуляюсь к реке. По соображениям всеобщей безопасности не нужно пытаться за мной следить или оказывать мне посильную помощь.

Последняя фраза в большей мере была адресована Джинни, однако Друэлла не могла об этом догадаться, поэтому недоуменно пожала плечами.

— И в мыслях не было, Араминта. Кому, как не мне, знать, что кельпи не любят присутствия посторонних.

Жалующаяся на усталость миссис Блэк исчезла в приготовленных ей покоях. Джинни подозревала, что глубокий сон Друэллы — дело рук маркизы, но по выражению лица последней, как обычно, невозможно было ничего понять. Девушка с Беллс вышли в парк имения.

— Она примчалась ко мне в истерике, — за спиной прозвучал голос Араминты. — Похоже, Риддл решил посвятить в наши замечательные планы моего племянника, и бедняжка Друэлла чуть последние остатки разума не растеряла, узнав, что свадьба ее возлюбленного являлась лишь подготовительным этапом к его же похоронам. Не знаю, какие цели она преследовала, увозя Беллс из Британии, но формально ко мне претензий быть не может. Здесь их родовое поместье, где они будут в относительной безопасности. Если только ее братцу не придет в голову заявиться сюда с расспросами. Меда сейчас у Ирмы, Друэлла не могла ее забрать.

Джинни понимающе кивнула.

— Удачи вам с кельпи, — пожелала она напоследок. Когда маркиза окончательно исчезла из виду, спустившись к деревянному причалу, девушка прижала к себе Беллс покрепче и аппарировала.

Парк поместья Делакур за прошедшие два с половиной года почти не изменился. Джинни появилась на том же месте, где некогда вейла Флер предсказала ей будущее, полное неудач, и искренне надеялась, что не привлечет своим визитом ни внимания магических созданий, по-прежнему наводнявших сад, ни суровой Изабель, объясняться с которой совершенно не хотелось.

Беллс словно была создана для визитов в благородные дома. Вопреки требованию Джинни не отходить от нее ни на шаг, девочка немедленно заняла себя сбором цветов с ближайшей клумбы.

— Я говорила, что ты придешь.

Вейла, как и в прошлый раз, будто материализовалась из воздуха. На лице ее не сказалось ни единого признака старения, словно на идеальном портрете, защищенном от пагубного воздействия солнечных лучей и воздуха.

Джинни устало кивнула.

— Как видишь, пришла.

Флер состроила ироничную гримасу.

— Понадобилось мнение очередной предсказательницы?

— Ты еще и мысли читаешь, — закатила глаза Джинни. — Тогда, возможно, ты уже догадалась, что была права почти во всем. Огонь уничтожил мои шансы на жизнь в облике человека. Эльф из меня тоже не удался. В последнее время я занята тем, что собственноручно взращиваю будущих врагов.

Вейла внимательно всматривалась в глаза девушки, словно выискивая там нечто, ведомое ей одной.

— Я не вижу врагов, — изрекла она наконец. — Вижу слабость. Твоя душа вот-вот расколется надвое. Ты позволяешь вести себя, детка, предпочитаешь плыть по течению, как плывет дохлая рыба брюхом кверху. А еще я вижу богатство. Большое богатство.

Джинни почти рассмеялась. Разговоры о расколотой душе начинали надоедать. Если бы не белокурые локоны, увешанная драгоценностями Флер напоминала бы цыганку, которую она случайно встретила, оказавшись с матерью в маггловском Лондоне. Давным-давно.

— Для домовика я несказанно богата, — едко подметила она. — Собственные мантии, кровать, завтрак такой же, как у госпожи.

Вейла откровенно забавлялась.

— Малышка Джиневра не верит в свою счастливую звезду? — прощебетала она. — Откуда столько пессимизма, милая? Может быть, мы еще встретимся на празднике, и ты будешь немного счастливее, чем сегодня?

Джинни покачала головой. Флер, очевидно, шутила. На ее лице больше не было рассеянности и таинственности, как в момент предсказания.

— Так ты отчаялась, поэтому и пришла ко мне? — вейла ухмыльнулась. — Что же, утешительницы из меня не выйдет, так что загляни в другой раз, Джиневра, и если я окажусь права, не сочти за труд, исполни мою небольшую просьбу.

Джинни удивленно подняла голову.

— Ваш экипаж с кельпи совершенно меня покорил, — с непосредственной улыбкой сообщила Флер. — Как знать, вдруг я могу рассчитывать на щедрый подарок?

Джинни рассмеялась.

— С этим вопросом обратись к Араминте. Только я уверена, она таким ценным имуществом не разбрасывается.

— Я обращаюсь к тебе, Дэйзи, — вейла звякнула серьгами. — До встречи, милая.

Джинни вздохнула. Разговор с Флер ничего не прояснил — да и кто станет воспринимать всерьез ее странные шутки? От размышлений ее отвлекла Беллс, вихрем пронесшаяся мимо, на ходу бросая эльфу охапку небрежно нарванных пахучих малиновых цветков.

Девушка с недоумением разглядывала комья земли, налипшие на тонкие корешки. Беллс оставалась верна своему стилю даже в далеком детстве. Внимание ее привлекла стайка маленьких синих птичек, встревоженно взлетевших на дерево.

— Ах, это джоббернолл, — мимоходом заметила Флер. — Свекровь начала разводить их незадолго до трагедии, произошедшей с маркизом. Перья этих крошек чрезвычайно полезны, если хочешь сварить зелье, воздействующее на память. Мы одалживали их Жермену по соседству.

Беллс обернулась к Флер.

— Они не поют.

Вейла только развела руками.

— Эти птички не могут петь, принцесса. Они поют лишь однажды, перед тем, как погибнуть. Тогда они вспоминают все, услышанное за долгую жизнь.

К подобному известию Беллс оказалась не готова. Тут же заявили о себе поспешное утреннее бегство, путешествие на континент и пропущенный дневной сон. Джинни была благодарна Флер, не позволившей слезам перерасти в полномасштабную истерику.

— У меня две младшие сестры, — беспечно отмахнулась вейла, качая всхлипывающую Беллс на руках. — Детские праздники всегда заканчиваются слезами.

— Я не знаю, как относиться к ней, Флер! — вдруг с чувством произнесла Джинни. — Я ведь видела, какой она станет! И не могу ее ненавидеть. Не получается.

Флер хитро усмехнулась, переводя взгляд на джоббернолла, прыгающего по каменному парапету.

— Как ни редка у таких детей доброта, именно она должна тебя удивлять.

Когда Джинни и Беллс вернулись в особняк Мелифлуа, переговоры с кельпи давно подошли к концу. Араминта будто не заметила долгого отсутствия своей крестницы и своего эльфа, успев за это время навестить маркиза в клинике. Устроив Беллс в единственной в особняке детской, Джинни спустилась в кабинет.

— Эти шарлатаны кормят меня баснями о стабилизации его состояния, — презрительно процедила Араминта. — Мой бедный Жермен, я уверена, что он слышит этот некомпетентный бред и сходит с ума от бессилия что-либо изменить.

Джинни сочувственно покачала головой. Маркиза уже не раз говорила о том, что с поддержкой ее мужа и привлечение кентавров в качестве союзников, и поиск хоркруксов были бы не в пример легче.

— Почему Эдуард никогда не навещает отца? — спросила вдруг девушка. Отношения матери и сына находились в состоянии холодной войны, однако за прошедшие два года юноша ни разу не посетил Францию.

Араминта неопределенно повела рукой, как если бы вела речь о безнадежной ситуации.

— Жермену вредны посетители. При известных обстоятельствах эти визиты не имеют смысла. Я распорядилась никого к моему мужу не пускать.

Джинни на миг растерялась.

— Но ведь это не случайный знакомый с улицы, — удивленно проговорила она. — Если вы верите в то, что маркиз все понимает и чувствует, встреча с сыном пойдет ему только на пользу.

Араминта вызывающе вздернула подбородок.

— Не надо, девочка. Я слишком уважаю Жермена, чтобы тревожить его покой. Надо отдать Эдуарду должное, до сих пор он энтузиазма в этом отношении не проявлял, и это все же внушает некоторую надежду.

Несколько минут Джинни обдумывала услышанное. Сердить Араминту не хотелось, и все же она рискнула задать сакраментальный вопрос.

— Он ведь имеет отношение к тому, что произошло тогда? Я знаю, о чем вы думаете, Араминта. Увидев ложные воспоминания, вы бы не успокоились, не получив настоящие. Вы можете не говорить мне, но я знаю, что все взаимосвязано.

Араминта коротко усмехнулась.

— Взаимосвязано в жизни все куда сильнее, чем ты можешь предположить, Джинни. Я уже не раз дала тебе понять, что не готова пока об этом говорить. Придет время, ты все узнаешь, от меня, или от кого-то другого.

— Вы можете мне доверять, Араминта, — Джинни пристально смотрела на женщину. — Я умею закрывать память. Что бы вы ни рассказали, это останется между нами.

Маркиза молчала, покачивая ногой.

— Я знаю, что ваш отец воевал на стороне Гринделвальда, — добавила Джинни. — Я знаю, на какие уловки вам приходилось идти, чтобы остаться в живых. Вы знаете обо мне больше, чем родная мать. Мне кажется, сейчас не те времена, чтобы иметь друг от друга тайны, Араминта.

Маркиза почти не проявляла видимого интереса к словам девушки. Джинни не была уверена, достигают ли цели ее слова. Она была уже готова аппарировать обратно к Беллс, когда Араминта заговорила.

— Знаешь, я всегда мечтала о дочери. Жермен, само собой, хотел наследника, чего еще ждать от мужчины? Не знаю насчет вашего времени, но здесь у девушек не самая простая судьба. Я ожидала, что жизнь подарит мне замечательных внуков, но на что я могу рассчитывать, когда единственный сын играет со своей судьбой, как ему вздумается? Ты сообразительная девочка, Джинни, и ты очень напоминаешь мне маленькую Цедреллу. И все же мне не удалось получить истинные воспоминания Эдуарда. Он талантливый маг, и как часто случается, свой талант растрачивает не по назначению. Это не значит, что при должных усилиях я не могу сломать блок в его сознании, но поднимется ли у матери рука лишить своего сына дееспособности?

Джинни ждала. Возможно, ей казалось, но маркиза боялась произнести вслух то, с чем давно смирилась в душе. И все же это было необходимо.

— Память Эдуарда была мне недоступна, — продолжала тем временем Араминта. — К счастью или к сожалению, его друзья оказались куда более откровенны. Я давно ненавидела этого мелкого вредителя, этого мерзкого нахала, которого вынуждена была принимать в своем доме. Оказавшись в окружении Риддла, я, конечно же, извлекла максимальную пользу из дружбы Эдуарда с Антонином Долоховым. Подсунуть ему Веритасерум, а потом стереть память о нашем разговоре не составило труда. Гораздо сложнее теперь забыть самой. И совершенно невыносимо стоять возле постели Жермена и осознавать собственную вину, ведь я должна была догадаться обо всем с первого дня, как я увидела тебя в нашем доме, с первой же минуты...

— Где мои девочки? — веселый голос Друэллы прервал цепочку откровений маркизы к вящей досаде Джинни. — С кем ты говорила, Араминта? — блондинка появилась в комнате, вопросительно оглядываясь по сторонам. — А Беллс что, еще гуляет с эльфом? Ей давно пора спать.

— С вашего позволения, госпожа, — вмешалась Джинни. — Я уложила девочку, как только мы вернулись с прогулки.

Друэлла чуть брезгливо поджала губы.

— Куда уложила, позволь узнать? Бывшая детская Эдуарда пуста, я только что там побывала.

Маркиза помрачнела, резко вставая с места. Джинни почувствовала неожиданную слабость в ногах, аппарируя в комнату быстрее женщин.

Детская кроватка пустовала. Любимая кукла, которую Беллс всюду таскала с собой, была одиноко брошена на матрас.

— Друэлла, только сохраняй спокойствие, — раздавался в коридоре голос Араминты. — Он не посмеет причинить вред своей дочери.

— Мне не удалось увезти Меду, а теперь я потеряла Беллс, — плакала Друэлла. — Как Сигнус смог проникнуть в имение, Араминта, ведь здесь такая надежная защита?

Маркиза промолчала. Джинни чувствовала, как внутри поднимается волна гнева. После их незаконченного разговора она не сомневалась, что за похищением Беллс стоит Эдуард.

— Я не могу там больше жить, Араминта, я не хочу возвращаться к Сигнусу, — Друэлла задыхалась от рыданий. — Если я пойду домой, Ивэн силой увезет меня в Лондон, если я останусь, Сигнус сам придет за мной. А если я попытаюсь скрыться, то никогда больше не увижу Меду и Беллс!

Маркиза молчала, гладя девушку по голове. Джинни подняла на нее растерянный взгляд. Араминта кивнула на дверь, отрицательно качая головой.

Здесь нечего было сказать.

Джинни сидела на деревянном мостике, кончиками пальцев касаясь воды. Обычно течение реки уносило прочь ее горести, но только не на этот раз.

Она и сама не знала, почему так переживает за тех, кого должна была ненавидеть. Друэлла казалась ей пустой куклой, обученной лишь улыбаться и лицемерить. Абрахас вырастил мерзавца-сына, который двадцать лет спустя сделает то же самое. Если к Меде она еще могла питать определенные теплые чувства, как к матери Тонкс, то Беллатрикс сейчас находилась в месте, подходящем ей наилучшим образом. Джинни старалась не обращать внимание на то, что в ее мыслях образ полубезумной ведьмы давно затмили широко распахнутые черные глаза Беллс Блэк, не имеющей никакого отношения ко всем этим смертям и трагедиям.

Девушка невидяще смотрела перед собой, а в голове легким эхом отдавался насмешливый голос Флер Делакур. "Ты предпочитаешь плыть по течению, детка". Разум подсказывал сидеть тихо и не высовываться. Араминта, безусловно, запретила бы Джинни что-либо предпринимать и рисковать быть разоблаченной.

Одна из кельпи, отдаленно напоминающая Клариссу Малфой, с плеском прыгнула в воду с обрыва напротив. Начинало темнеть. Джинни глубоко вдохнула и аппарировала в Лондон.

Чары невидимости поистине были величайшей способностью домовиков. На первый взгляд лондонский особняк пустовал, но лишь тщательно проверив каждую комнату, Джинни вызвала Кричера.

Выражение лица домовика не предвещало ничего хорошего.

— Дерзкая девчонка не может вызывать к себе Кричера, когда ей вздумается! — прошипел он, возмущенно шевеля ушами. — Кричер в любой момент может понадобиться госпоже Вальбурге!

Джинни, прищурившись смотрела на домовика и вспоминала. Память вдруг нарисовала темный буфет на кухне в доме Блэков, жилище Кричера, где серебристой рамкой поблескивала черно-белая колдография Беллс. В вопросах благополучия девочки он определенно станет ее союзником.

— Кричер, это важно, — Джинни старалась говорить уверенно и властно. — Беллс Блэк в доме Вальбурги, я точно знаю это, больше негде. Сигнус не мог спрятать ее здесь, понимая, что девочку будут искать, значит, он доверил ее Ориону.

Лицо эльфа исказилось в гневе.

— Кричер не обязан сообщать девчонке о том, чем занимаются его хозяева. Кричер предупредил девчонку, что не позволить ей строить козни и разрушать...

— ... древний и благородный дом Блэков, и я это прекрасно запомнила, — закатила глаза Джинни. — Кричер, ты хочешь, чтобы Беллс была несчастна? Ты хочешь, чтобы она жила с людьми, которые служат полукровке? Если твоя госпожа Вальбурга узнает, что Кричер мог спасти ее племянницу, но не сделал этого, она будет очень, очень недовольна.

— Почему Кричер должен верить лживой девчонке, выдающей себя за домовика? — сомневающимся голосом спросил эльф. — Кричер уже сделал достаточно для того, чтобы мерзкую Дэйзи с позором не изгнали из дома ее госпожи.

— Ты можешь узнать точно, Кричер, — устало напомнила Джинни. — Для этого тебе достаточно всего лишь выяснить, кем на самом деле является Том Риддл, который регулярно бывает в доме твоих хозяев. Поверь, для наследницы Блэков это не самое лучшее общество.

— Хозяйка Ирма не любит Тома Риддла, — осторожно заметил домовик, сохраняя грозное выражение лица. — Хозяйка Ирма и хозяин Орион часто ссорятся из-за этого. Кричер все слышит, все...

— Вот видишь, — оживилась Джинни, найдя поддержку там, где не ждала. — Ты ведь хочешь оказаться полезным, Кричер? Ты ведь любишь Беллс? Тогда ты просто не имеешь права оставить ее в этом доме. Принеси ее сюда, сделай доброе дело!

Кричер колебался.

— Но хозяин Орион велел Кричеру заботиться о Беллс и следить за тем, чтобы она не покидала спальни. Кричер не может ослушаться хозяина.

Джинни в отчаянии всплеснула руками. Как же тяжело оказалось находить общий язык с домовиками! Неожиданно в голове блеснула идея.

— Скажи, Кричер, а ты можешь провести меня в дом Блэков? — ее глаза загорелись от предвкушения возможности лично пробраться в гнездо врага. — Ведь мне никто никаких приказов не отдавал!

— Кричер не может позволить чужому домовику проникнуть в особняк без его хозяина, — сурово возразил эльф. — Девчонка войдет в дом только с госпожой маркизой.

Джинни свела брови у переносицы. Как много сложностей из-за этого глупого кодекса правил.

— Значит, мне придется прийти с Эдуардом, да так, чтобы он этого не заметил, — она разочарованно прицокнула языком. — Что автоматически понижает мои шансы на успех, но чем черт не шутит... Хорошо, Кричер. Ты можешь идти. И... позаботься там о Беллс. С ней ведь все в порядке?

Домовик явно сомневался, прежде чем поделиться информацией.

— Молодая хозяйка Беллатрикс хочет вернуться к матери, — печально сообщил он. — Целый вечер она плакала. Кричеру пришлось напоить ее зельем, чтобы она наконец заснула.

Джинни подавила в себе желание прямо сейчас аппарировать в дом Друэллы и придушить Сигнуса.

— Я скоро приду за ней, — прошептала она, игнорируя все еще изумленный вид Кричера. — Я ее там не оставлю.

Минни не зря проводила с Джинни уроки по совершенствованию эльфийских магических способностей. Девушке не потребовалось много времени, чтобы определить местонахождение Эдуарда. Гораздо сложнее оказалось не выдать свое присутствие. В узком переулке, по которому шла интересующая ее компания, в столь поздний час околачивалось полно магов самого подозрительного вида.

— Твоя мать создает много проблем, Мелифлуа, — лицо говорившего скрывал капюшон, и Джинни не могла определить, кому из трех мужчин принадлежит этот грубый голос. — Она должна понимать, что живет лишь благодаря особой милости Лорда.

— Тебя заносит, Мальсибер, — высокомерно бросил Эдуард. — Предоставь Блэкам самим решать свои семейные проблемы, и не приплетай сюда Темного Лорда. Если Сигнус не может справиться даже со своей женой, какая от него вообще польза?

Их спутник, в котором по развязной походочке Джинни с легкостью узнала Антонина Долохова, громко рассмеялся.

— Сигнус сейчас вне игры, он же у нас молодой папаша, — язвительно прокомментировал он. — Но Мальсибер прав насчет маркизы, Эд. С какой стати Друэлла живет в вашем доме?

— Темный Лорд четко распорядился лишь вернуть дочь Сигнуса, — холодно обронил Эдуард. Джинни чувствовала, что этот разговор не доставляет ему удовольствия. — Мать вольна принимать в своем доме, кого сочтет нужным.

— Осторожнее со словами, Мелифлуа, — в голосе Мальсибера сквозила ядовитая ухмылка. — Твой отец тоже был весьма назойлив, и что с ним стало теперь? Ты ведь не хочешь, чтобы в его палате появилась вторая кровать, для твоей невыносимой мамаши?

Атмосфера накалялась. Джинни не представляла, как себя вести, если Эдуард вдруг выхватит палочку и затеет дуэль, однако вопреки ее ожиданиям, он этого не сделал, а лишь тихо рассмеялся.

— С отцом была совсем другая история, он слишком много знал. Я лишь защищался, он первым хотел меня проклясть. Мать и представления не имеет, каким доверием я пользуюсь у Темного Лорда, и какие важные поручения он мне дает.

Джинни внимательно прислушивалась. На миг ей показалось, что Эдуард сейчас расскажет о том, что не успела сообщить ей Араминта, но разговор незаметно перетек в совершенно иное русло. Вскоре молодые люди разошлись в разные стороны.

Эдуард сворачивал из одной улочки в другую, стараясь держаться незаметно. Джинни понимала, что Араминта уже успела заметить ее отсутствие и забить тревогу, что Друэлла сходит с ума от волнения и беспокойства за девочек, а несносный Кричер и в лучшие годы был исключительно вредным и гадким эльфом. И все же ей приходилось семенить ногами, с трудом поспевая за молодым маркизом.

Дом, перед которым, наконец, остановился Эдуард, меньше всего напоминал прибежище темных магов. Джинни с некоторым недоумением взирала на белое каменное строение с цветами на подоконниках, а затем поспешно проскользнула в приоткрывшуюся дверь. Кто знает, не окружен ли дом антиаппарационными чарами, которые могут помешать ей получить важную информацию?

— Ты сегодня поздно, — девушка с короткой стрижкой забрала у юноши плащ, вешая его на вешалку. — Задержался в Министерстве?

— Очень много работы, милая, — сейчас Эдуард действительно напоминал мелкого чиновника, вернувшегося домой после долгого рабочего дня. — А потом пришлось навестить маму. Она сейчас во Франции.

— Дождаться не могу, когда познакомлюсь с мадам Араминтой, — прощебетала девушка, обвивая шею Эдуарда руками. — Ты ведь представишь меня ей? После того, как ты подарил мне кольцо, странно, что я до сих пор не знакома с твоими родителями.

— Представлю, непременно представлю, — рассеянно кивал Эдуард.

Джинни брезгливо поморщилась и предпочла не следовать за маркизом и его девушкой, оставшись внизу. В былые времена она бы возненавидела себя за то, что собиралась сделать, но теперь выбор был ограничен. Личность возлюбленной Эдуарда весьма ее интриговала.

Спустя полчаса и две тщательно изученные комнаты Джинни знала, что восемнадцатилетняя Доркас Медоуз, закончив Хогвартс, переехала в Лондон из Манчестера, познакомилась с Эдуардом в гостях у общих знакомых и уже несколько месяцев убежденно считала себя его девушкой. Никаких признаков ее связи с Томом Риддлом и его последователями Джинни не обнаружила, а кроме того, готова была биться об заклад, что Араминте ничего не известно ни об увлечении сына, ни о кольце.

К великой радости Джинни Эдуард не остался в этом доме на ночь. Клятвенно пообещав Доркас прийти назавтра, он вышел в город, раздумывая, куда двигаться дальше. Решившись, наконец, он аппарировал — на сей раз строго по назначению. Джинни облегченно вздохнула, увидев хорошо знакомую гостиную Блэков.

— Вот и ты, — хмурая хозяйка дома спускалась по лестнице. — Лучше бы ты притащил мать вместо ребенка. Эльф с трудом смог ее успокоить.

Джинни давно не видела Вальбургу и могла с уверенностью сказать, что та не похорошела. Нелепое бледно-зеленое платье, тяжелый винтажный медальон на груди. Риддл определенно обладал извращенным вкусом — или безупречным рассчетом.

— Снова не в настроении, Вэл? — Эдуард ухмыльнулся, усаживаясь на диван. — Тебе не помешало бы потренироваться. Может быть, когда-нибудь ты и родишь Ориону сына, навыки пригодятся.

— Мерзавец, — сквозь зубы прошипела Вальбурга. Кузен затронул ее больной вопрос. Джинни справедливо рассудила, что ей здесь делать нечего и аппарировала на кухню.

Убежище Кричера находилось там же, где и много лет спустя, в старом буфете. Несколько мгновений он смотрел на Джинни, как на привидение.

— Дэйзи все же пришла? — от удивления он впервые не назвал ее мерзкой девчонкой. — Кричер подумал. Госпожу Беллатрикс нужно вернуть матери.

Джинни усмехнулась. Если от мрачной атмосферы этого дома даже домовик пришел в ужас, ребенка в срочном порядке нужно было увозить отсюда. Она взглянула в огромные, глубоко посаженные глаза Кричера и не увидела там привычного выражения собачьей преданности. Девушка вдруг подумала о том, что реальная Вальбурга Блэк существенным образом отличалась от своего скучающего, всеми покинутого портрета, согласного и на общество эльфа.

Беллс не спала. Она сидела на краю кровати, выжидающе глядя на дверь. Появление Джинни вызвало у нее бурную радость.

— Моя милая, — Джинни поблагодарила Мерлина и всех богов из молитвенника Араминты за благополучный финал этой отчаянной вылазки. — Какое счастье. Кричер, — она повернулась к домовику. — Сейчас не время для разговоров. Спасибо тебе.

Кричер отлично осознавал, что его накажут за исчезновение Беллс. Он молча кивнул, наблюдая за девушкой.

Джинни обхватила Беллс руками и аппарировала — в сотый раз за этот долгий день.

Неизвестно, что потрясло Друэллу сильнее: что Беллс снова с ней или что встречей с дочерью она обязана домашнему эльфу.

— А о моей второй дочери ты подумать не догадалась? — раздраженно бросила она. — Как прикажешь вызволять оттуда Меду?

Джинни не стала говорить о том, что разрушительное влияние дома Блэков куда сильнее могло затронуть Беллс, нежели ее сестру, которая хоть и провела там детство, все же выросла куда более самостоятельным и уравновешенным человеком. Подхватив девочку на руки, Друэлла удалилась в свою комнату, разливаясь соловьем о непроходимой глупости прислуги.

Араминта со странной задумчивостью смотрела на Джинни. Рассказ девушки совсем ее не порадовал.

— Коль скоро домовик Блэков тебе покровительствует, возможно, удастся избежать упоминания имен. Орион, конечно, поймет, что в особняке хозяйничал чужой эльф, а учитывая беспрецедентную откровенность Эдуарда, Риддлу в скором времени станет известно, с кем этот эльф связан. Если, конечно, он уже давно не располагает этими ценными сведениями.

Маркиза помолчала.

— Джинни, я бы хотела попросить тебя больше не проявлять подобной инициативы.

— Я не могла оставить Беллс с этими людьми. Они бы вырастили ее чудовищем.

Араминта устало вздохнула.

— Девочка, я не люблю цитировать магглов, но они нередко повторяют: чему быть, тому не миновать. У Беллатрикс своя судьба, и не нам ее определять. Возможно, твой поступок — вмешательство в ход времени, но не исключено, что ты всего лишь замыкаешь круг, позволяя свершиться тому, что должно произойти.

Джинни раздраженно передернула плечами. Она была уверена, что поступила правильно.

— Нельзя совершать необдуманные поступки лишь из нежелания сидеть сложа руки, — голос маркизы обрел незнакомые железные нотки. — Если ты страдаешь от скуки, я могу предложить тебе помочь Минни с работой по дому.

Девушка вздохнула. Араминта умела одной фразой опустить с небес на землю.

— Тем не менее, мне было любопытно узнать, с кем Эдуард проводит время. Хотелось бы понять, как его угораздило связаться со шпионкой Дамблдора.

Вот теперь Джинни действительно достигла земли. Удар получился сильным и неожиданным.

— Доркас Медоуз — шпионка Дамблдора? Как? А Эдуард знает?

Араминта усмехнулась.

— Как видишь, в отношении личной жизни своего сына я страдаю от непросветленности. От тебя узнаю, что он девушкам кольца дарит. Надеюсь, предварительно он не накладывал на него чары слежения. Было бы интересно для разнообразия обнаружить в нем человеческие чувства.

Джинни вернулась к их прерванному разговору.

— Он пытался убить маркиза? Для этого устроил взрыв?

— Он проклял его, — грустно сообщил Араминта. — Эдуард надеялся обмануть меня искаженными воспоминаниями. Думал, что я спишу неточности на последствия шока.

Джинни давно пришла к этому выводу, однако до сих пор не могла поверить до конца.

— Но зачем? — спросила она. — Это ведь его отец...

— У слуг Риддла не остается семей, — покачала головой маркиза. — Удивительно, как Блэки попались на его удочку, мы всегда держались друг за друга. Ты спрашиваешь, зачем? Разумеется, я задала себе это вопрос, но окончательный ответ получила, только пообщавшись некоторое время с Риддлом. Скажи, ты задумывалась когда-нибудь, почему из тысяч вариантов зелье времени и пространства выбрало именно тебя?

— Слагхорн предлагал мне поразмыслить об этом на досуге, — призналась Джинни. — Мне не пришло в голову ничего стоящего.

Араминта усмехнулась.

— Неудивительно, для того, чтобы разобраться, необходимы фундаментальные познания в высшей алхимии, которыми даже я не обладаю. Зелье управляемо, его действие не стихийно. Эдуард проник в лабораторию отца не из праздного любопытства или желания поиздеваться над нелюбимым эльфом, Риддл поручил ему сделать это после того, как Жермен отказался с ним сотрудничать.

Джинни округлила глаза. Маркиза продолжала.

— Целью Риддла были две разработки в лаборатории моего мужа. Первая тебе уже известна, только перенести это действие в прошлое должно было не тебя, а другого человека. Увы, мне не удалось узнать, с кем Риддл жаждал повидаться настолько, что прибегнул к такому сложному и ненадежному методу. Вследствие известной лишь Жермену ошибки зелье выбрало тебя, похитив у твоей эпохи девушку по имени Джиневра Уизли. Является ли это несчастливой случайностью или волей судьбы, поможет узнать лишь время.

— А вторая разработка? — пересохшими губами прошептала Джинни.

Маркиза легко улыбнулась.

— А вторая разработка и устроила на наших глазах знаменательный фейерверк. Взрыв ведь не дело рук Эдуарда, он избалованный болван, но не безумец. Такой поворот событий застал его врасплох. Жермен понимал, что в руках Риддла результат его исследований может причинить непоправимый вред, а уничтожить вещество ему не позволял Эдуард. Мой муж успел лишь добавить в котел единственный ингридиент, в больших дозах несовместимый с любым другим и всегда находящийся под рукой — иглы дикобраза. Лабораторию разнесло почти до основания, Жермен и Эдуард пострадали, но Риддл остался без желаемого зелья, и это не может не воодушевлять.

Маркиза покачала головой.

— Жермен знал, на что идет. Он пригласил к себе сына, чтобы убедить его одуматься. Он слишком хорошо понимал, что Эдуард не случайно напоил Дэйзи основой. Перенести нужного человека из будущего в тело, в котором никто не воспримет его серьезно и в котором, одновременно, его легко можно будет уничтожить, в тело домовика. Многие мои современники недооценивают этот маленький народец, а напрасно.

Джинни молчала. Она настолько привыкла считать свою беду нелепым стечением обстоятельств, что не могла сразу же свыкнуться с мыслью о том, что это могло быть продуманным злодеянием.

Риддл снова сделал ее несчастной, используя в своих целях.

— Араминта, когда мы займемся хоркруксами? — решительно спросила она. — Его необходимо остановить. Сколько еще трагедий мы должны пережить, прежде чем начнем действовать?

— Ты забыла о Люциусе, — напомнила ей маркиза. — Я ведь дала тебе слово. Сначала Кларисса, затем хоркруксы. А ты даже не поинтересовалась, что мне удалось узнать у кельпи.

Джинни вопросительно приподняла брови. Им предстояла долгая ночь.

Исходя из воспоминаний друзей, Запретный лес ясно представлялся Джинни мрачной непроницаемой для солнечных лучей чащей, полнящейся смертоносными тварями. Переступив его границы задолго до захода солнца, она не ощутила ожидаемого ужаса. Лишь воздух казался ей ветхим и загустевшим, словно магические обитатели леса намеренно зачаровали его непригодным для дыхания человека. "Или эльфа", — напомнила себе девушка. Домовики вряд ли были частыми гостями кентавров.

Араминта шествовала по извилистой тропе преисполненная достоинства, словно не чувствуя разницы между нагромождением густых веток и валежника и посыпанными белым гравием дорожками парка де Мелифлуа. Бессонная ночь нисколько не сказалась на ее настроении. Джинни не могла похвастаться подобной выносливостью. Сами собой закрывались глаза, а в голове наступила полная путаница. Кельпи услужливо сообщили своей повелительнице, что для победы над ундиной ей потребуются сверхестественные усилия — кентавры верны своей клятве и заставить их ее нарушить почти нереально. Впрочем, магический контракт, заключаемый водным народом для того, чтобы воспользоваться шансом обрести бессмертную душу, был суров — если ритуал не провести в день первого солнечного затмения после рождения ребенка, проклятие сведет в могилу саму ундину, а не ее новообретенных родственников. Неизвестно, на что надеялась Араминта, но она не выказывала и грамма неуверенности.

Абрахас явно был не в духе. Едва успев аппарировать в особняк Мелифлуа, он разразился возмущенной тирадой об Эйвери, строящем ему козни от лица Министерства, об отвратительных полулошадях, общение с которыми унижает чистокровного волшебника, о злокозненной супруге, день ото дня испытывающей его актерские способности, о Друэлле, свято верящей в то, что коль скоро она оставила Сигнуса, Абрахас ей бесконечно обязан, о Темном Лорде с его хоркруксами, Дамблдоре с его любопытством, Жермене с его несвоевременной комой и множестве других неприятных вещей, обсуждать которые он готов был до бесконечности.

Араминта выбрала этот момент для официального знакомства с Джинни. Абрахас смерил девушку неодобрительным взглядом и коротко кивнул. Джинни не сомневалась, что он считает ее виновницей как минимум половины своих бед и несчастий.

— Нас должны встретить на опушке, — напомнила маркиза, обмахиваясь веером. — Когда я была студенткой, мы несколько раз совершали вылазки в Запретный лес, а вы, Абрахас?

Блондин что-то пробурчал себе под нос. Ответ, судя по хитрому выражению лица Араминты, был положительным. Маркиза перевела взгляд на девушку.

— Ты здесь впервые, Дэйзи? — ее настоящее имя она предпочла держать в секрете от Малфоя. — Насколько я знаю жизнь, только представители вашего доблестного факультета могут отправиться сюда без всякого смысла, просто чтобы скоротать время или бросить вызов старику Оггу.

Огг, сердитый старик, похожий на лешего, был школьным лесничим и проживал в хижине, впоследствии перешедшей по наследству Хагриду.

Джинни покачала головой.

— Мой друг и мой брат были здесь несколько раз. Однажды они попали в лапы к акромантулам, а до этого столкнулись лицом к лицу с Волдемортом. Они тогда учились на первом курсе и ночью проходили в лесу отработку. Кстати, ваш внук тоже был с ними, — с каким-то мстительным удовольствием сообщила она угрюмому Абрахасу. — Он так испугался, что убежал, не разбирая дороги.

Малфоя этим выпадом обескуражить не удалось.

— Что же, это весьма разумно. Я надеюсь, мой сын позаботился о том, чтобы Визенгамот рассмотрел причины назначения взысканий, выходящих за рамки компетенции дирекции школы?

Араминта вмешалась в разговор прежде, чем Джинни успела обстоятельно сообщить Абрахасу все, что думает о его потомках.

— Надеюсь, мне не надо напоминать вам об элементарных правилах этикета? Кентавры отличаются своеобразным взглядом на жизнь и людей. Мне бы определенно хотелось провести этот вечер в своей комнате, а не под кедром со стрелой в боку.

Слова маркизы напомнили всем о цели их визита в лес, и оптимизма это не прибавило. Абрахас априори не верил в возможность в кратчайшие сроки добиться переворота в среде кентавров. Джинни сомневалась, что Бейн серьезно отличается от Атланта и согласится их выслушать. Гарри рассказывал, что один из кентавров спас его тогда в лесу и дал несколько ценных подсказок. Как его звали? Джинни пожалела, что не выспросила у друга всех подробностей той ночи.

Кентавр вырос перед ними, словно лесная тень. Мгновенно, беззвучно, неожиданно. Джинни неосознанно ступила чуть ближе к Араминте. Абрахас напряженно выпрямился, побелевшими кончиками пальцев сжимая трость. Одна маркиза хранила благородную невозмутимость, чуть склонив голову.

— Да благословят боги и звезды обитель мудрых. Благодарю за оказанное уважение, Бейн. Я не ждала, что ты встретишь нас лично.

Кентавр усмехнулся.

— Я не часто получаю сов с просьбами об аудиенции, особенно от сильных мира сего. Маги нередко забредают в лес, приходят с требованиями, исследованиями. Они смотрят на нас, как на экзотических животных, — его ноздри возмущенно затрепетали. — Маркиза, несомненно, знакома с законопроектом о создании резерваций для кентавров, который не так давно рассматривал ваш совет старейшин.

Джинни поняла, что так Бейн называет Министерство.

Араминта сочувственно покачала головой.

— Власть в волшебном мире захватывают грязнокровки, Бейн. Остается все меньше волшебников, знакомых с магией древнего мира. Чистокровным хорошо известно, что кентаврам некогда принадлежала власть над стихией земли, но знания забываются, истончаются со временем, а вода, питающая этот источник, иссякает. Миры смешиваются там, где этого происходить не должно.

Кентавр задумчиво смотрел на ясное голубое небо. Казалось, он видит там неуловимый для простого взгляда рисунок созвездий.

— Квадрат Сатурна с Плутоном, — нараспев читал Бейн танец звезд. — Настают непростые времена. Уйдут прагматики, вернутся пророки. Здравствуй, Джиневра Уизли.

По непроницаемому лицу Абрахаса пробежала тень. Джинни поежилась, как от холода.

— Здравствуйте, Бейн, — с максимальным почтением произнесла она. — Да благословят вас боги, — вспомнила она приветствие маркизы.

Кентавр одобрительно рассмеялся.

— Звезды предсказали твой приход, — возвестил он. — До затмения должна прийти та, чья нить судьбы тянется из времен, покрытых мраком. Ты многое можешь создать, Джиневра. И многое разрушить. Берегись.

— Вы умеете читать судьбы, — вдруг с жаром воскликнула Джинни. — Скажите, когда я вернусь домой? Вернусь ли вообще?

Кентавр отрицательно качнул головой.

— Ты слишком часто задаешь вопросы, не желая слышать ответов, Джиневра. Всему свое время, и время каждой вещи под солнцем. Если память мне не изменяет, аудиенции просила Араминта.

Джинни робко отступила в тень дерева. Маркиза проводила ее предостерегающим взглядом и почтительно склонилась перед Бейном.

— Я пришла, чтобы предложить тебе дружбу, Бейн. Твой противник ведет изнурительные войны и обагряет рассвет кровью кентавров. Я могу помочь вам прекратить это. Наследник Слизерина поддержит тебя, если ты поможешь ему.

Бейн явно не ожидал такого поворота. Он насупился.

— Детеныш мал и слаб. В день его рождения я смотрел на небо и видел смерть. Все кентавры ее видели. Ты хочешь склонить чашу весов в свою пользу, Араминта.

— Рядом со мной отец наследника, — возразила маркиза. — Ребенок принадлежит ему. Подчиняясь ему, вы остаетесь верны своей клятве. Скажи, разве ты не считаешь Атланта недостойным править вами? Разве тебе не надоели бесконечные войны и распри, Бейн? Вместо того, чтобы нести бремя хранителей леса, вы...

— Я не пойду против воли богов, маркиза, — голос кентавра звучал отчужденно. — Я не знаю, что ты можешь мне предложить, но этот ребенок не должен жить. Род Слизеринов прервется на принцессе болот и омутов, и ужас навеки упокоится в подземельях Хогвартса.

Джинни чувствовала, как сердце в груди начинается биться чаще. Настал ее черед включиться в игру. Она представила себе с одобрением наблюдающую за ней Флер Делакур, и почувствовала, как в мысли и чувства проникает спокойная уверенность.

— Ребенок выживет, — упрямо возразила она, глядя на Бейна. — Звезды вас обманули. Смерть будет окружать этого ребенка, но он не умрет. Я знала его, когда он был старше, чем его отец сейчас, я знала его сына. Род Слизеринов не должен прерваться. Не на этом поколении. Или вы хотите преподнести этот мир тому, кто именует себя наследником, не являясь им?

Джинни гневно смотрела в глаза кентавру, внутренне дивясь тому, чью жизнь она пытается спасти. Сначала Беллс, теперь Люциус. Мир перевернулся, и чтобы понять это, не нужно было смотреть на небо.

Бейна мучили сомнения.

— В лесу сейчас опасно, — не к месту объявил он. — Темные маги приходят, сеют смуту среди мудрейших, культивируют ложь. Ужас Слизерина пробуждается. Воды неспокойны. Невнимательного путника, наклонившегося, чтобы напиться, водоворот утянет на самое дно. Что ты будешь делать тогда, Джиневра Уизли?

Ответ пришел прежде, чем Джинни успела осознать вопрос.

— Поплыву в сторону.

— Чувствую себя, как после визита в преисподнюю, — Абрахас Малфой плеснул в бокал изрядную порцию виски и уселся поближе к камину. — Самые нелепые переговоры из всех, что мне когда-либо приходилось вести.

— И самые удачные, согласись, — ядовито заметила Араминта. — Все потому что ты молчал. Молчание красит мужчину, Абрахас.

Малфой возмущенно вздернул подбородок.

— Я будто поставил жизнь своего сына на ипподроме, — раздраженно бросил он. — Судьба моего наследника зависит от того, кто из этих рысаков придет первым, это унизительно.

Джинни сдержала рвущийся смешок. Интересно, знал ли Люциус Малфой, какие нешуточные партии разыгрывались ради того, чтобы он мог жить? Весьма вероятно, посвяти его некто в такие подробности, и он тут же принял бы яд, лишь бы не быть обязанным одновременно Уизли, эльфам и кентаврам.

Маркиза притворно нахмурилась.

— Ты вечно недоволен, Абрахас. Нет оснований сомневаться в победе Бейна. Некоторые из обещанных нами артефактов, подписанные министром постановления в пользу кентавров, и это стадо побежит за лидером, способным на нечто большее, нежели выбивать пыль из-под копыт. Они не станут вникать в суть, а ты ничего не теряешь.

Абрахас задумчиво цедил виски.

— Я полагаюсь на твою бесконечную наглость, Араминта, — устало подытожил он. — И в случае успеха с ужасом жду того дня, когда ты предъявишь мне счет.

Маркиза беззаботно рассмеялась.

— В воспитании собственного сына я не преуспела, но мне, видно, на роду написано заботиться о детях и внуках всех своих друзей и однокурсников. Пообещай мне одно, Абрахас, когда ты в следующий раз надумаешь жениться, приведи свою невесту сюда и убедись в том, что она человек. Поверь, переговоров с еще одним магическим народом я не выдержу. До вмешательства Джинни мне казалось, что мы находимся в опасной близости к полному фиаско.

Абрахас ухмыльнулся, переводя взгляд на девушку.

— Если бы не Бейн, от меня бы остался сокрытым любопытный факт этой истории, — протянул он. — Так значит, одна из Уизли оказалась в таком незавидном положении... Как же вы намерены жить дальше, юная леди? — последние слова он произнес с нескрываемым злорадством, игнорируя укоризненный взгляд Араминты.

Джинни вызывающе прищурилась. Ее первое впечатление об Абрахасе Малфое оказалось обманчивым — невыносимые черты характера, свойственные его потомкам, и в этом поколении отчетливо проступали наружу.

— Все никак не найду времени поразмыслить об этом, мистер Малфой, — парировала она, копируя его высокомерный тон. — Слишком занята, обеспечивая дементоров Азкабана работой на ближайшие пятьдесят лет.

Разразиться скандалу помешал незваный гость. Шокированная Джинни наблюдала за тем, как из камина в комнату вваливается Антонин Долохов в самом жалком виде. Торжественное появление сопровождалось летящей во все стороны золой и неподдельно бурным выражением эмоций.

Переведя взгляд на маркизу, девушка почувствовала, как ее губы невольно растягиваются в теплую улыбку. Невозмутимая Араминта ни единым жестом не выдала своего замешательства. Малфой, напротив, выглядел так, будто готов был проглотить свою трость.

— Какой приятный сюрприз, Антонин, — приветливо улыбнулась маркиза. — Какая жалость, что ты не застал Эдуарда. Будешь ужинать?

Долохов оказался способен лишь, пошатываясь, добраться до ближайшего кресла и левитировать Араминте порядком пострадавший свиток пергамента. Пробежав бумагу глазами, маркиза нахмурилась.

— Абрахас, милый, я могу тебе предложить немного почитать в библиотеке? — она предупреждающе сжала губы, избегая упоминания лишних деталей в присутствии Долохова. — Боюсь, наш разговор с Антонином едва ли тебя заинтересует..

Малфой лишь развел руками, напоследок бросив на Антонина подозрительный взгляд, и закрыл за собой дверь. Джинни под одобрительный кивок маркизы растворилась в воздухе.

Долохов продолжал молча сидеть в кресле, обхватив голову руками. Араминта взмахом палочки призвала бокал и пузырек с неизвестным мутным зельем.

— Выпей, будь любезен, — окликнула она юношу, вырывая его из кокона мыслей. — Ну что ты на меня смотришь? Я не намерена тебя утешать и лить пьяные слезы. Нечего морщиться, едва ли то, что ты пил, было приятнее на вкус.

Бокал опустел, и лицо Антонина приняло почти осмысленное выражение.

— Мерзкое варево, — прошипел он. — Мадам де Мелифлуа, не стоило. Простите, что пришел именно к вам. Мне больше было некуда.

Маркиза усмехнулась.

— Уж надо полагать. Я дала тебе шанс одуматься и убедиться, что ты хотел попасть именно сюда. По старой памяти никак не могла предположить, что ты стремился к моему обществу. Обычно наши беседы проходят в не слишком дружеском ключе.

Долохов ничего не ответил, бессмысленно скалясь в пустоту. Араминта захлопнула веер.

— Я не ладила с Александром и не скажу, что удивлена. Слышала, что его дела на Кубе шли ни шатко, ни валко. Бесконечно жаль Софу, все это выглядит довольно нелепо, учитывая, из каких переделок они выходили без малейшего ущерба для себя.

Должно быть, слова утешения давались Араминте с огромным трудом. Впрочем, если в них и проскальзывала фальшь, Антонин ее не замечал.

— Не стану скрывать, я осуждала твоих родителей, они совершенно тобой не занимались, — сурово продолжала маркиза. — Ты безответственный осел, да-да, и не смей мне возражать. Я не доверяю тебе ни на кнат, мой друг, и у тебя есть всего пять минут для того, чтобы объяснить, почему ты здесь. Предупреждаю сразу, у меня нет ни малейшего желания выслушивать сентиментальную чушь. Последние семь лет ты видел родителей только на светских приемах, и ни о каких родственных чувствах речи априори идти не может. Так что ты хочешь?

Долохов в притворном разочаровании закатил глаза.

— С вами неинтересно вести дела, мадам де Мелифлуа, — усмехнулся он. — Я всегда говорил Эдуарду, что у него исключительная мать. Я, можно сказать, только этим утром получил известие об убийстве моих родителей, кинулся сюда за советом и поддержкой, и что я получаю взамен? Холодный прагматизм?

Араминта состроила забавную гримасу.

— До сих пор ты чудно и очень весело жил без моих советов и уж тем более без моей поддержки, а скорее, ей вопреки, — заметила она. — Помнишь, о чем я тебе говорила, когда ты гостил у нас во Франции, Антонин? Одно дело, заимствовать деньги на инвестиции в деятельность черных магов из сейфа отца, и совсем другое — брать те же самые галлеоны из собственного сейфа.

— Я еще не встречался с Темным Лордом, — согласно склонил голову Долохов, — и даже не говорил с Эдуардом. У меня мало времени, чтобы что-то предпринять, мадам. К моему наследству проявят интерес. Лорду сейчас позарез нужны деньги, связи и оружие. Он знает, что всем этим отец располагал в избытке. Он будет на меня давить. Если я буду бездействовать, мое наследство по кусочкам растащат.

— Значит, меня в корыстных мотивах ты уже не подозреваешь? — Араминта удивленно приподняла брови. — Напрасно, мой друг, напрасно ты так уверен в моем безусловном благородстве. Мне тут сорока на хвосте принесла, что Риддл меня не слишком жалует, а я пока, знаешь ли, не грежу мечтой составить компанию Жермену в его путешествии по астральным мирам.

Антонин поморщился.

— В этом, мадам, вы виноваты сами. Вас ведь предупреждали, и не раз. Сигнус до сих пор в бешенстве от того, что Друэлле дважды удалось выкрасть дочь у него из-под носа, и он отлично осведомлен о вашем посильном вкладе в эту дерзость. Сдается мне, — он ухмыльнулся, — что вам известно куда больше, чем полагает Темный Лорд. В этом ваше спасение.

Араминта неопределенно повела плечами.

— Допустим, — предположила она. — И все же, тебе известны правила, Антонин. Мера за меру, услуга за услугу. В отличии от многоуважаемого профессора Дамблдора я не люблю предоставлять вторые шансы и копить должников на черный день. Разумеется, у меня имеются люди, которые могут помочь тебе устроить дела с наследством наилучшим образом...

Долохов хмыкнул.

— Какова же моя часть сделки?

На миг глаза Араминты торжествующе сверкнули.

— Все очень просто, Антонин, — прошептала она. — Я не стану просить невозможного, и в деньгах необходимости, хвала Мерлину, не испытываю. Все гораздо проще. Могу предоставить тебе несколько минут на размышления. Если же ты уверен в своем решении, позволь пригласить сюда Абрахаса. Ты же не думал, что я отпущу тебя без непреложного обета?

— Ближе к делу, мадам, — Долохов откровенно веселился.

— Изволь. У твоего лорда-грязнокровки есть одна гадкая вещичка. Принесешь ее мне — останешься при своих интересах. Не принесешь, — маркиза опасно блеснула глазами, — придется пойти по стопам папаши и финансировать революцию.

Джинни поудобнее устроилась на каминной полке, наблюдая сверху, как в центре комнаты растет гора мечей, луков и стрел, упакованных в ящики, обтянутые драконьей кожей. Вскоре из камина появился раздраженный Абрахас Малфой. Судя по всему, впервые ему приходилось заниматься физической работой, которую он не мог поручить никому другому.

Для визита в лес Араминта была, пожалуй, чересчур разряжена, даже если принимать во внимание этикет. Бледно-салатовый цвет очень ее молодил. Жизнерадостные краски, казалось, еще сильнее раздосадовали Абрахаса.

— Протолкнуть это постановление мне стоило целого состояния, учитывая, как активно мешал мне Эйвери, — прошипел он. — Готов поспорить, Риддл теперь ломает голову над тем, о чем мы пытаемся договориться с кентаврами, — Малфой с грохотом опустил последний ящик на пол. — А с таким количеством оружия запросто можно развязать третью мировую войну.

— Если только среди первобытных людей, — иронично заметила маркиза, рассматривая старинную поржавевшую рапиру. — Зато очистили, наконец, подземелья имения от ветхого хлама. Смотри в будущее с улыбкой, Абрахас. Когда Риддл сопоставит одно с другим, наследство уже будет в твоих руках, и людишки, что сейчас составляют его окружение, в мгновение ока переметнутся на нашу сторону. Ты сам был свидетелем того, как Долохов примчался сюда, поджав хвост. Если этот мальчик и в самом деле принесет мне хоркрукс, я готова простить Эдуарду эту дружбу.

— С его наследством дела обстоят более или менее ясно, — сообщил Малфой. — Я уже связался с нужными людьми. Учитывая предприимчивость Риддла, понадобятся особые чары и твое косвенное участие. Хорошо бы так же сохранить все в тайне от твоего сыночка.

— Несомненно. Как жаль, что мой бедный Жермен сейчас не с нами, — вздохнула Араминта. — Его присутствие рядом все же удерживало ситуацию под контролем. Раньше я считала, что дом Блэков — худшее зло, что только может случиться с Эдуардом, но после того, как он связался с этой девицей Медоуз, я, право, не знаю, чего и ожидать. Одному Мерлину известно, насколько откровенным он позволяет себе быть в ее обществе.

— Тебе не везет, — усмехнулся Абрахас. — С одной стороны Риддл, с другой — Дамблдор, и это не считая многочисленных родственников, дела которых тебе приходится улаживать. И еще этот твой эльф. Почему Риддл до сих пор не пытался до нее добраться?

Джинни вздрогнула. Малфой не изменял своей привычке говорить о ней, как о неодушевленном предмете, но на этот раз это едва ли ее задело — слова Абрахаса неожиданно прозвучали в унисон с ее мыслями. Допустим, эксперимент Волдеморта дал сбой, и в прошлое направился не тот человек — но неужели Темному Лорду не интересно было узнать собственное будущее, найти способы избежать возможных ошибок? Наконец, лишить соперников такого весомого козыря?

Маркиза легко улыбнулась.

— Ты забываешь, что речь идет о грязнокровке, капризном и высокомерном, Абрахас. Риддл чересчур полагается на мой общественный имидж и на сто процентов уверен в том, что я никогда не поверю бредням свихнувшегося домовика и уж тем более не обременю себя заботами о нем. Пока что он недостаточно силен для того, чтобы воевать со мной, а моя смерть будет выглядеть подозрительно и настроит против него половину магической аристократии. Риддлу выгоднее договориться — тогда он получит и поддержку влиятельной персоны, и весьма полезного эльфа в придачу. Все просто элементарно.

— В этой версии есть своя логика, — приподнял бровь Абрахас. — Что же, теперь союз с тобой станет еще привлекательнее для Риддла, ведь кентавры на твоей стороне. Или будут на твоей стороне, когда мы переправим им это барахло и копию постановления.

— Помни, что этого недостаточно для успеха, — назидательно проговорила Араминта. — Кентавры — древняя и весьма развитая раса. Недаром их называют Мудрыми. С точки зрения здравого смысла возвышение Бейна — большая глупость, в которую мы ввязываемся в силу обстоятельств. По своей натуре он зол, самолюбив и неуправляем. Раз заключив с нами договор, он останется верен условиям, но вот в будущем Министерство с ним хлопот не оберется. Атлант готов к компромиссам, а у Бейна на все один ответ — копытом промеж глаз.

— Ты уверена в том, что Бейн успеет убить Атланта до ритуала? — в голосе Абрахаса чувствовалось напряжение. — И в том, что Клариссе никто не сообщит о моем визите в Запретный лес? Мир полнится шпионами.

— Не случайно мы встречались с Бейном наедине, он, как никто другой, понимает это, — согласно кивнула маркиза. — Обеспечение конфиденциальности на его совести. Я не случайно оговорила этот пункт. Если кентавры нас предают, все договоренности аннулируются. Поверь, это благородные достойные создания. Среди них нет крыс, столь распространенных в человеческом обществе. Кентавры живут по звездам и их воле, ими верховодит первобытная сила, но не подлость.

Взгляд Малфоя выражал глубокое сомнение в словах Араминты, однако он не стал спорить.

Маркиза повернулась к Джинни.

— Теперь поговорим с тобой, девочка. Твоя последняя импровизация была чудо как хороша, однако на этот раз я бы попросила тебя держать рот на замке. Я говорю серьезно.

Джинни кивнула. Она не чувствовала ни малейшего желания общаться с кентаврами — слишком уж расплывчатыми и неопределенными были их комментарии, словно отголоски иного мира.

Араминта несколько секунд подозрительно сверлила ее глазами, а затем хлопнула в ладоши.

— Отлично, отправляемся.

На этот раз воздух в Запретном лесу не просто казался загустевшим — он свертывался в стекающие по стенкам легких пласты густого желе. Словно Джинни оказалась на другой планете, а под рукой нет волшебной палочки, чтобы сотворить заклинание водного пузыря.

Бейн встречал их не один. Его сопровождали два других кентавра, выглядящих несколько моложе.

— Маркиза, лорд, — он с любопытством оглядел уменьшенные коробки с оружием, которые Абрахас аккуратно складировал на траве. — Отрадно видеть, что некоторые из двуногих верны своему слову. Однако неверным будет принять решение единолично, не посоветовавшись со стадом. До сих пор наш народ осторожно относился к сотрудничеству с людьми. Атлант, — он скривился, упоминая имя конкурента, — полагает, что смертным можно доверять, однако один смертный уже обвел нас вокруг пальца, и лишь в силу присяги, данной однажды лорду Слизерину, мы согласились сотрудничать с вами. Я привел с собой соплеменников. Это Магориан, — он указал на гнедого кентавра с длинными черными волосами. — Это Фиренц, — белый голубоглазый полуконь грациозно склонился перед Араминтой.

— Да ниспошлют звезды мудрым процветание и благословение, — ответила маркиза цветистой фразой. — Решение, достойное талантливого руководителя, Бейн. Я рада, что не ошиблась в тебе. Твой народ, несомненно, оценит подобные предусмотрительность и ответственность.

Кентавр важно кивнул. Джинни понимала, что этот обмен любезностями — не более, чем игра. Араминта вела партию, незаметно выводя разговор на интересующую ее волну, и кентавры отлично это понимали, но следовали негласному этикету.

— Вокруг Нептуна проносится белое облако, — Магориан внимательно взглядывался в глубины неба. — Будущее окутано туманом.

— Я знаю, Бейн, что ты примешь правильное решение, — ровным голосом произнесла Араминта. — Будущее неизменно и написано Рукой свыше. Мы не намерены навлекать на себя гнев богов. Мы всего лишь хотим правильно сыграть свою роль, следуя предначертанному.

— Вокруг Нептуна проносится белое облако, — Бейн загадочно качнул головой. — Мы дадим ответ, маркиза. Но его должно услышать все стадо.

Джинни отметила, как по бесстрастному лицу Абрахаса Малфоя пробежала тень сомнения и... страха? Они не обсуждали вероятность такого решения кентавров. Отправиться дальше в лес, на их территорию — звучало завораживающе и грозило всевозможными опасностями.

Араминта недолго колебалась, утвердительно качнув головой.

— Да будет так.

Джинни осторожно ступала по зеленому мху, покрывающему бурелом, через который кентавры перескакивали в один прыжок, маги переступали, расчистив дорогу заклинанием, а она карабкалась из последних сил своих маленьких ножек. Малфой сдержанно молчал, Араминта о чем-то неслышно переговаривалась с Магорианом, а лес вокруг становился все темнее и непроходимее.

— К Атланту приходили парламентеры от волшебников, — донесся до уха Джинни бархатный голос Бейна. — Темные маги. Они призывают кентавров выступить на их стороне против официальных властей.

— Я убеждена, что такие предложения оскорбляют достоинство вашего народа, — отвечала маркиза. — Кентавры — не разменная пешка в этой игре. Их сотрудничество с волшебниками должно носить взаимовыгодный характер.

Кентавры не строили себе жилищ и не возводили укреплений — стадо кочевало по всему Запретному лесу, не страшась ни акромантулов, ни оборотней. Бейн уверенно вел своих гостей туда, где не ступала нога человека. С деревьев свисали кисти белого мха, а ветви деревьев напоминали изуродованные руки с узловатыми пальцами. Некоторые из них едва заметно шевелились, и Джинни точно знала, что виной тому не ветер, которому просто неоткуда было появиться в этом вакууме.

Абрахас споткнулся о внезапно появившуюся на дороге корягу и что-то прошипел сквозь зубы. Джинни с трудом удержалась от язвительного комментария.

Громкий клич Бейна заставил ее вздрогнуть. Кентавры с луками наготове медленно выходили из-за деревьев, при виде вожака опуская оружие. В два прыжка Бейн оказался на возвышении, обращаясь ко всему стаду.

— Много лет кентавры жили в унизительных условиях, в лесах и предгорьях, и маги дорого заплатили бы за то, чтобы удержать их в путах неволи. Времена меняются. Люди приходят к нам и приносят дары. Они боятся неизвестной им силы и ищут способ договориться с ней! Они приносят оружие и дают обещания!

— Кентавры не склонны верить обещаниям, — дерзко выкрикнул юный кентавр с широкими скулами. — Мы хозяева леса, с помощью людей или без нее!

— Кентаврам пора выйти из леса, — возразил Фиренц, смеривая своего оппонента уничижительным взглядом. — Атлант удаляется от людей, страшась их натиска, загоняет наш народ в непроходимые леса! Мы не победим в одиночку! Мы должны принять помощь магов, пока Атланта не склонили на свою сторону те, кто считает наш народ одним из видов экзотических животных. Здесь, — он выбросил вперед руку, сжимающую бумагу из Министерства, — наши гарантии. До сих пор нам предлагали лишь обещания, но теперь Министерство обязуется не создавать резервации и не удерживать нас в границах запретного леса. Кентавры, наконец, обретут свободу!

— Вокруг Нептуна проносится белое облако, — вновь заметил молодой кентавр, всматриваясь в едва различимое за макушками деревьев небо. — Будущее теряется в дымке неизвестности. Уйдет один министр, на смену ему явится другой, и где тогда будут эти договоренности? — он недолго помолчал и неожиданно изрек: — Марс сегодня очень яркий.

— Ронан прав, — эхом откликнулся Магориан. — Звезды предрекают смерть.

— Араминта, надо уходить, — Малфой незаметно потянул маркизу за рукав и прошептал ей на ухо: — Ты же видишь, что среди них нет согласия. Эти глупые твари скорее перестреляют друг друга моими стрелами, нежели придут к единому мнению!

— Ты ничего не понимаешь, молчи, Абрахас, — отрицательно качнула головой маркиза. — Ничего не предпринимай без моего знака.

Кентавры продолжали спорить. Ронан, словно заведенный, твердил о ярком Марсе, бросая недобрые взгляды в глубину леса. Джинни вдруг остро захотелось оказаться в Лондоне, подальше от этих непредсказуемых существ.

— Однажды выйдя из леса, мы выйдем навсегда, — отрезал Бейн, забирая у Фиренца бумагу. — Мы примем помощь магов и запомним их имена, как имена наших друзей. Если ты не согласен с моим мнением, Ронан, ты можешь покинуть стадо и присоединиться к Атланту. В первой же битве ты будешь убит, как предатель.

Глаза молодого кентавра опасно сверкнули.

— Я остаюсь, Бейн, — горячо возразил он. — Я остаюсь, ибо я знаю, что этой ночью прольется кровь.

Бейн медленно кивнул, поворачиваясь к маркизе.

— Да благословят звезды твой дом, маркиза.

Араминта лишь успела поблагодарить кентавра, когда воздух вдруг разрезал свист стрелы, которая вонзилась в дерево в нескольких сантиметрах от головы Абрахаса Малфоя. Среди кентавров поднялся шум — нашлось применение новоприобретенному оружию.

— Это Атлант! — взбешенно проревел Магориан. — Люди должны уйти, когда в битве встречаются кентавры!

Маркиза молниеносным движением извлекла из сумочки портключ.

— Абрахас, сюда! Быстрее, осознавать свое чудесное спасение будешь дома!

Кентавры с боевым кличем ринулись навстречу их враждебно настроенным собратьям под предводительством Атланта. Повсюду летали стрелы и слышался звон металла. Бейн ожесточенно бился с Атлантом, которого Джинни узнала моментально, хоть он и не был облачен в черную мантию, как при встрече с Клариссой. Магические создания схлестнулись с первозданной яростью, сметая все на своем пути.

— Джинни, аппарируй домой, — услышала девушка окрик маркизы, прежде чем та исчезла. Сосредоточиться на перемещении в пространстве ей помешало яростное ржание. Не успев вовремя уклониться от удара, Джинни почувствовала, как острое тяжелое копыто с силой врезается в ее висок, а затем мир вокруг померк.

Джинни понадобилось немало времени, чтобы собраться с силами и открыть глаза. Она лежала на груде тряпок, но явно не в особняке Мелифлуа. Во рту горчило, а тело сковывала ноющая ломота.

Девушка медленно восстанавливала в памяти происходившее до того, как она потеряла сознание. Атлант со своими кентаврами напал на Бейна и его друзей, а она не успела аппарировать вслед за Араминтой и Абрахасом. Где же все-таки она оказалась, и кто перенес ее из Запретного леса в эту хижину.... Хижину?...

Озарение пришло моментально. Девушка очнулась в хижине Хагрида.

Эльфийская магия действительно обладала уникальной способностью излечивать болезни и травмы. Джинни не сомневалась, что ни один человек не выжил бы после удара такой силы. Она же отделалась легким головокружением и слабостью. Стараясь ступать неслышно и осторожно, она подкралась к двери.

Разумеется, никакого Хагрида в этой хижине и в помине не было. Альбус Дамблдор еще не успел возглавить Хогвартс и пригласить неудавшегося студента в лесничие, а потому хранителем ключей оставался старик Огг, которого Джинни и застала в соседней комнате.

— Очнулась наконец? — лесничий свел кустистые брови, заметив робко жавшегося к двери домовика. — Ты кто?

Джинни совсем не хотелось, чтобы о ее визите в Запретный лес стало известно Дамблдору.

— Я Элли, — подавляя смешок, сообщила она. — Меня зовут Элли. Элли служит в Хогвартсе.

Свою грозную кузину Элладору, державшую в священном ужасе всю прислугу, маркиза называла исключительно Элли, и Джинни находила особенную иронию в выборе этого имени.

— Это мне неинтересно, — отрезал Огг, все еще с подозрением оглядывая эльфа. — Почему я нашел тебя там, где хогвартскому эльфу делать нечего?

В голове Джинни завертелись мысли.

— Элли отправил в лес профессор Слагхорн, — залепетала она, копируя интонации Добби. — Элли — негодный эльф, она не выполнила получения профессора. Он приказал ей набрать корней бородавочника, а Элли ударилась головой о корягу и потеряла сознание!

Огг буравил ее тяжелым взглядом.

— Значит, о корягу? А почему вокруг тебя я обнаружил следы копыт, словно там пробежало не одно стадо кентавров? Сдается мне, что ты, маленькая мерзавка, просто морочишь мне голову! — лесник вскинул голову, когда в дверь несколько раз ударили палкой. — А вот и Апполион, прекрасно!

От родителей Джинни была наслышана об Апполионе Прингле, школьном завхозе, яром стороннике физических наказаний для студентов — традиции, в ее времени безвозвратно канувшей в Лету к вящему разочарованию Филча. Она немало удивилась, когда порог хижины лесничего переступил рослый мужчина с ястребиным носом, чье лицо определенно казалось знакомым.

— Взгляни только на эту паршивку, — непризненно прошелестел Огг. — Директор должен ее допросить, она явно бродила по лесу, замышляя пакость!

Даже не посвященной в школьные секреты Джинни было очевидно: эти двое недолюбливают друг друга. Несмотря на свою скромную должность, Прингл держался с царственным высокомерием. Едва обратив внимание на девушку, он холодно обронил:

— Если мне не изменяет память, Октавиус, штат домовиков подконтролен смотрителю Хогвартса. Мне остается только предполагать, сомневаетесь ли вы в моей компетентности или моей верности? Желаете поделиться своими предположениями с директором Диппетом?

Огг злобно сверкал глазами, не решаясь вступать в перепалку. Прингл покинул хижину, знаком приказав Джинни следовать за ним. Девушка сделала несколько неуверенных шагов и остановилась, убедившись, что ее спутник двигается в направлении, противоположном входу в замок.

— Большая неосторожность так глупо попадаться, Дэйзи, — заявил завхоз, совершенно ее ошарашив. Значит, интуиция не подвела Джинни. Они действительно встречались раньше, но где?

— Пожалуй, Араминта будет мне благодарна за своевременное вмешательство, — добавил Прингл, хитро глядя на домовика. — Огг ничего не вспомнит о вашей встрече, но на твоем месте я бы поспешил убраться отсюда, не дожидаясь ненужных свидетелей.

Когда Джинни появилась в особняке, Араминта, словно ураган, расхаживала по комнате и давала Минни распоряжения. При виде девушки она возмущенно всплеснула руками.

— Наконец-то! Я уже думала отправлять в запретный лес экспедицию эльфов на твои поиски! Почему ты не вернулась домой вместе с нами?

— Я пыталась, — беспомощно развела руками Джинни. — Меня оглушили, и я пришла в себя всего лишь час назад и чудом избежала беседы с Дамблдором. Меня нашел лесник.

— Огг? — нахмурилась маркиза. — Мерзкий старикашка, конечно, уже разнюхал про битву кентавров, он знает в лесу каждый уголок. Как тебе удалось улизнуть?

— Это все Прингл, — объяснила Джинни. — Он отпустил меня и обещал стереть Оггу память. И он меня узнал. Он знает и вас...

Араминта усмехнулась.

— Разумеется, мы знакомы. Он даже бывал в нашем французском поместье после происшествия с Жерменом, — заметив растерянный вид девушки, она растянула губы в улыбке. — Апполион Прингл — родной брат Карлотты. Сейчас она носит фамилию мужа, Пинкстоун. Сколько воспоминаний нас связывает, — с ностальгией протянула она. — Кстати, слышала новость? Бейн убил Атланта. Фортуна на нашей стороне!

— Так быстро? — Джинни широко раскрыла глаза. — Значит, Бейн теперь вожак всех кентавров?

Маркиза усмехнулась.

— Не совсем так. Все решают старейшины кентавров, это они проводят магические ритуалы и принимают решения. Бейн — всего лишь их военный лидер. Но в сложившихся обстоятельствах от него зависит многое. В его руках декрет Министерства, который удалось добыть Абрахасу. Старейшины многое отдадут за такую бумагу. Я думаю, ритуал проведут так, как мы просим. Кларисса попадется в нашу ловушку.

Джинни лишь покачала головой. Сильнее всего сейчас хотелось опустить голову на подушку и погрузиться в спасительный сон. Впрочем, сразу после ухода маркизы на нее налетела Минни с расспросами. Жизнь шла своим чередом, и ни одной минуты не проходило даром.

До предполагаемой даты ритуала оставалась неделя. По сведениям Добби, Кларисса совершила тайную прогулку в запретный лес, в ходе которой напомнила Бейну о присяге, принесенной его предшественниками. Абрахас сохранял видимое спокойствие, но все эти дни не отходил от сына, словно боясь, что каждый день их общения может оказаться последним.

Маркиза, тем временем, наверстывала упущенное, спешно нанося визиты всем, кто мог счесть себя покинутым.

— Наиблагой поступок — навещать больных, — провозгласила Араминта по дороге в имение Поттеров. Джинни и представить себе не могла, что прадед и прабабка Гарри жили в таком неповторимо роскошном особняке с огромным парком и лебединым озером. Куда же исчезло это богатство после их смерти?

Дорея Поттер, урожденная Блэк, уже не вставала с кровати. Чарльз, ее муж, стоически переносил недуг жены, возлагая большие надежды на сына, талантливого колдомедика. Вся английская аристократия регулярно появлялась в имении, принося огромные корзины цветов и фруктов к постели умирающей.

Дорея от души веселилась, уверяя, что очень скоро ей это не пригодится. Араминта виртуозно пресекла горькие насмешки подруги, перечислив ей оптимальные даты для предполагаемых похорон, не совпадающие с основными светскими событиями года. Леди Поттер рассмеялась и больше не поднимала в присутствии маркизы тему смерти.

— Дорея символизирует эпоху, — сказала как-то Араминта. — Истинная Блэк, и слишком напоминает мне Белвину.

Портрет Белвины украшал одну из стен гостиной особняка Поттеров и славился редкостной неуживчивостью. Лишь маркиза обладала особым талантом ладить с собственной матерью.

На этот раз в гостях у Поттеров Джинни посетило неприятное ощущение, что это их последний разговор с Дореей. Ведьма была совсем плоха, невероятно исхудав и постарев. Под глазами ее залегли темные круги, а крупный нос на фоне впалых щек казался и вовсе огромным.

— Через пару месяцев вы должны непременно выбраться к нам во Францию, — непринужденно говорила маркиза. — Помните ежегодный бал, который устраивают Делакуры? Вы уже получили приглашение?

— Получили, — прошелестела Дорея. — Повеселитесь там за меня, Араминта, мои силы уже не те.

— Не надо, не надо, Дорея, — преувеличенно бодрым тоном возразила маркиза. — Помните сказку про лягушку и масло? Нельзя сдаваться, вам еще внуков растить.

— Боюсь, внуков я уже не дождусь, — пожилая леди сегодня явно видела мир в мрачных тонах. — И Чарльза я оставляю одного... Присмотри за ним, Араминта. Я больше никого не могу об этом попросить, только тебя. И за внуками моими присмотри. Я доверяю тебе заботу о них.

Маркиза ласково кивала, сжимая руку подруги, а Джинни от нахлынувших эмоций вышла в коридор. Только сейчас она осознала, что бабушка Джеймса Поттера попросила именно Араминту позаботиться о нем. Все сильнее девушку заботил ключевой вопрос этой игры — на настоящий момент только ленивый не доверил маркизе свои дела, почему же она слышала о ней, лишь как об экстравагантной полусумасшедшей родственнице Сириуса Блэка?

Из покоев Дореи продолжали доноситься голоса.

— Ко мне приходила Вальбурга, Араминта. Она рассказала мне о Друэлле и о твоей роли в этой истории. Похищение ребенка — это уже чересчур, ты не находишь?

Смутить Араминту было не так то просто.

— Я действовала в интересах ребенка и своей давней дружбы с родом Розье, Дорея. Ты ведь прекрасно понимаешь, что аферы Сигнуса не доведут его до добра. Вспомни, что не так давно случилось с Александром Долоховым. Не представляю, как Софа позволила подобному произойти. Если бы факты не говорили сами за себя...

— Александр нажил слишком много врагов, чтобы и дальше топтать эту землю, — неприязненно процедила Дорея. — Не следуй его примеру, Араминта. Одно дело — презирать этого нищего полукровку Риддла, и совсем другое — поощрять нарушение таинства магического брака. Друэлла дала Сигнусу слово, она не имеет права просто так уйти.

Воцарилась пауза. Джинни неслышно переступила порог спальни. Несмотря на слабость, Дорея приподнялась в постели, пристально глядя Араминте в глаза. Пальцы маркизы с силой сжимали веер.

— Дорея, тебе неизвестны все обстоятельства. Друэлла несчастна с Сигнусом, она всю жизнь любила другого человека...

— Который тоже женат, Араминта, и ты ничего не можешь с этим поделать, — гневно перебила ее Дорея. — Или ты забыла клятву? В болезни и здравии, в богатстве и бедности! Друэлла в своей жажде свободы уподобляется грязнокровкам. Она не может уйти от Сигнуса, не опозорив свой род, и она должна следовать его воле, какой бы та не была.

Джинни закатила глаза. В ее время подобной фанатичной приверженности родовым традициями уже днем с огнем было не сыскать. По крайней мере, родители ничего подобного не упоминали. Впрочем, среди их знакомых не было ни одной распавшейся семьи.

Араминта вышла из покоев Дореи расстроенная.

— Ужасно видеть, как человек угасает, — удрученно заявила она уже дома, без сил опускаясь на шелковые подушки. — Вот скажи на милость, что мне делать с ее внуками? Как будто мне мало Эдуарда, Беллс, Люциуса, тебя и неродившегося сына Эйлин! Когда в молодости я просила богов послать мне множество детей, я определенно представляла это себе по-другому.

Джинни рассмеялась, однако следующие слова маркизы стерли улыбку с ее лица.

— И все же Дорея права по-своему. Я надеюсь, что Друэлла одумается.

Девушка ахнула.

— Вы заставите ее вернуться в тот дом? А как же Сигнус? А мистер Малфой?

Араминта задумалась, подбирая слова.

— Не все так просто, как ты хочешь себе представить, Джинни. Как я могу ее заставить? Друэлла сейчас поддалась слабости, панике, и я, конечно, поддержала ее, так как не могла поступить иначе, что бы там не говорила Дорея. Сигнус далек от идеала, я признаю это, хоть он и мой племянник... но Абрахаса я знаю с колыбели. Даже если ему удастся избавиться от Клариссы... Даже если Друэлла действительно разведется с Сигнусом...

Джинни кивнула, начиная понимать.

— Он не женится на Друэлле, так? Еще одно глупое правило, которое ломает всем жизнь?

Араминта тихо рассмеялась.

— Я не погрешу против истины, ответив положительно, девочка, брак с разведенной женщиной в нашем обществе еще никому не прибавлял престижа, не говоря уже о том, что Друэлле придется позабыть о дочерях навсегда, а вот им о запятнавшей себя матери будут напоминать всю их жизнь. Но речь сейчас не об этом. Абрахас не изменится. Ему нужна совершенно другая жена. Мне эта история ясна, как день.

Джинни не верила своим ушам.

— Но зачем тогда было все это? Вы ведь сами... сами поддерживали Друэллу... Сами говорили, как правильно она поступает... А что будет с Беллс в том доме?

Араминта чуть приподняла брови, забавляясь растерянностью девушки.

— Ты еще слишком плохо знаешь жизнь, Джинни. Возрази я в тот момент Друэлле, выгони ее из своего дома, и мы бы навсегда потеряли и ее, и доступ в дом Блэков. Неужели тебе это не очевидно? Я прекрасно понимаю, что однажды она вернется — тоска по Меде... возможно, пара подводных камней со стороны Абрахаса — но их отношения с Сигнусом наладятся. Друэлла никогда не будет счастлива, но безошибочно сможет сказать, что в трудный момент от нее не отвернулся только один человек. Я.

Араминту вовсе не тяготила повисшая в комнате тишина. Она невозмутимо перелистывала страницы магического еженедельника, а Джинни чувствовала, что в этой комнате воздуха еще меньше, чем в чащобе запретного леса.

— Вы хотите сказать, что затеяли все это только чтобы знать, чем там занимается Риддл и какие у него дела с Сигнусом?

Маркиза подняла свои глубокие подведенные черным глаза.

— Именно так, Джиневра.

Джинни еще немного помолчала.

— Вы настолько ненавидите Риддла, что хотите его уничтожить?

Араминта гневно сжала губы.

— Жермен теперь хуже, чем мертв. Мой единственный сын стал преступником. Пока ты тонула в жалости к себе, девочка, я во второй раз потеряла семью. Риддл уничтожил ее под корень. Ты полагаешь, после этого я позволю ему наслаждаться удовольствиями бессмертной жизни? Не может быть никаких сомнений, Риддл умрет.

Девушка понимающе кивнула. Было величайшей ошибкой думать, что эта слизеринка до мозга костей будет действовать из соображений чистого альтруизма. Все вдруг в одночасье встало на свои места. Маркизе было наплевать на Беллс, на Друэллу, на Дорею, и уже тем более на нее, Джинни. Она мстила за своих близких и ради этого готова была идти по головам.

Джинни захотелось оказаться одной, подальше от этих разговоров и откровений. Уже в дверях она вдруг обернулась и бросила:

— Риддл убьет внука Дореи. Вы не справитесь со своими обязанностями, уважаемая маркиза.

Сон уже который вечер подряд становился панацеей от душевных страданий. Джинни была счастлива, что эльфы лишены способности видеть сны. Еще и активной воображаемой жизни она бы точно не перенесла.

Если Араминте и не понравился тон, которым была произнесена последняя фраза Джинни, она тщательно скрывала свое недовольство. В доме воцарилась едва уловимая прохлада, которой едва ли возможно было придавать значение в свете произошедших изменений: Эдуард, наконец, вспомнил о своих обязанностях сына и каждый вечер проводил дома, являя собой образец идеального наследника.

Джинни подобный энтузиазм казался подозрительным. Она не показывалась на глаза молодому маркизу, лишь изредка следя за ним под чарами невидимости. Его мать вела себя так, будто ничего существенного не произошло, осведомляясь об успехах юноши на поприще министерской работы и делая недальновидные политические прогнозы. Девушке была знакома эта игра — Араминта нередко скрывала свой неординарный цепкий ум под маской ограниченной обывательницы.

Антонин Долохов почти ежедневно присоединялся к ним за семейными ужинами, но Джинни чувствовала, что перед ней уже не тот развязный паренек, что грозился в мгновение ока разделаться с Волдемортом, если его политика окажется для них разочарованием. После трагической гибели Александра и Софии их единственный сын повзрослел за несколько часов. Теперь его тон стал более сдержанным, а речи — обдуманными. Стоило Эдуарду отвлечься, как он заглядывал в глаза Араминты с не то извиняющимся, не то умоляющим выражением.

День, назначенный кентаврами для проведения ритуала, все приближался, и Джинни по необъяснимым причинам места себе не находила. Как бы она не относилась к Люциусу Малфою, он был частью истории, ее истории, которую она сотворила собственными руками, раскрыв Араминте секрет дневника Риддла, выследив Клариссу, возразив Бейну в его сомнениях... Странное чувство неправильности происходящего не оставляло девушку.

Маркизу, как и следовало ожидать, подобные нюансы не волновали. Бейн советовался с ней, высоко ценил ее мнение, и это ей, несомненно, льстило. Лед между Араминтой и ее эльфом был сломлен благодаря самому неожиданному персонажу — именно о нем Джинни задумалась, в очередной раз наблюдая, как маркиза просматривает коряво написанное послание с подписью в виде отпечатка копыта.

— Араминта, вы знакомы с Долорес Амбридж? — спросила вдруг она, вспоминая сложные отношения между новоявленным директором их школы и кентаврами, в последние годы вновь скрывавшимися по лесам и относящимися к людям с презрительным высокомерием.

Маркиза ненадолго задумалась.

— Я знаю только Кармен Амбридж, — произнесла она, брезгливо морщась. — Приехала из Испании без гроша в кармане и каким-то чудом выскочила замуж за одного из аврорских крыс. Крайне несимпатичная дамочка с раздутым до небес самомнением. Возможно, эта Долорес ее дочь или другая родственница... А почему она тебя интересует?

Джинни усмехнулась. Рассказ о старой жабе, с которой отныне их разделяли десятилетия, оказался неожиданно забавным — она не упустила ни одной подробности, вспоминая безумные фокусы министерства.

Маркиза только качала головой.

— Звезды небесные! И это я еще всегда говорила Абрахасу, что Дамблдор — худшее, что могло случиться со школой?...

Джинни едва заметно вздрогнула — ей отчетливо представился Драко Малфой, со вздернутым подбородком презрительно тянущий эту фразу. Много лет она слышала ее по самым разным поводам, совершенно не задумываясь, кто вложил юноше в голову подобные идеи.

— Если все обойдется с Люциусом, поедем погулять в одно интересное местечко, — между делом заметила Араминта. — Все же Абрахас замечательно придумал распорядиться наследством Долоховых. Риддл теперь точно до него не доберется, а Антонин настолько доволен, что сам того не подозревая, снабдил меня крайне ценной информацией.

— Что-то о хоркруксах? — догадалась Джинни. — Долохов сообщил вам, где их искать?

— Возможно, сам того не желая, — повела плечами маркиза. — Антонин сообщил мне название деревушки, в которой вырос отец Риддла. Любопытное совпадение, но она находится как раз по соседству со старым домом Гонтов, потомков Слизерина, из рода которых и вышла эта бестолочь Меропа. Полагаю, прогулка по историческим местам может оказаться очень приятной.

Дом Риддла в воображении Джинни представлял собой некий гибрид Визжащей хижины и вампирского замка.

— Вы действительно верите в то, что с Клариссой все получится? — поинтересовалась девушка, возвращаясь к делам более актуальным.

Араминта закатила глаза.

— Я по меньшей мере десять раз ответила на этот вопрос Абрахасу. Надеюсь, ему хватит самообладания, чтобы вести себя с ундиной непринужденно и не забывать принимать свое зелье. Сколько хлопот он мне доставляет! На носу день рождения Гризельды Марчбэнкс, нынешнего председателя Визенгамота, а я еще даже не заказала подарок для нее. Кроме того, я получила уже три письма от Эйлин, она просит меня срочно зайти, а у меня не находится ни единой свободной минутки!

Джинни нахмурилась. Эйлин не была похожа на напрасно паникующую особу.

— Если хотите, я могу навестить их, — предложила она свою помощь. — Возможно, что-то случилось?

— Надеюсь, случилось то, что у Эйлин открылись глаза, — мрачно фыркнула Араминта, — и она, наконец, решила уйти от своего грязнокровки-мужа. Нет, Джинни, повременим с визитом, твоя помощь в ближайшие дни мне очень пригодится. Нам предстоит разобраться с наследством.

— Каким наследством? — непонимающе нахмурилась Джинни.

Маркиза удивленно развела руками.

— Наследством Салазара, конечно. Я уже обещала Абрахасу помочь навести порядок в тайной комнате!

Джинни полагала, что в день проведения ритуала они с Араминтой вновь отправятся в Запретный лес. Ее ожидания оказались обмануты — маркиза даже и не думала вмешиваться.

— Наше присутствие может все испортить, Кларисса все же не непроходимая идиотка, — возразила она, накладывая на комнату заглушающие чары. — Бейн выполнит свою часть договора, для этого не обязательно стоять у него над душой. Еще и Эдуарда какой-то бес попутал остаться дома. Готова поспорить, Риддлу известно, кто стоит за возвышением Бейна. Придется обзавестись жабьим камнем. Если регулярно принимать перед едой безоар, всегда не ясно, отравили тебя, или ты просто впала в паранойю.

Девушка кивала, широко раскрыв глаза. Маркиза говорила о возможности отравления собственным сыном так же спокойно, как о погоде или предстоящем благотворительном ужине.

— Этот ребенок однажды сведет меня с ума, — недовольно продолжала Араминта, взмахом палочки подкрашивая ресницы. — Вот уже несколько лет он приводит гостей, нисколько не заботясь о моем мнении, а тут уговаривает пообедать с кем-то крайне важным. Надеюсь, ему хватило ума не приглашать сюда Риддла.

Джинни прыснула, представляя себе Волдеморта, угощающегося десертом под убийственным взглядом Араминты. После такого и василиск покажется приятнейшим собеседником.

— Пожалуй, нужно написать кузену, — задумчиво произнесла маркиза. — Жабий камень — редкий и не слишком популярный артефакт, на их блошином рынке наверняка найдется нечто подобное. Хоть я и клялась, что ноги моей не будет в их магазине после того, как они с Борджином приняли на работу грязнокровку...

Джинни от неожиданности ахнула.

— Как Борджин? Ваш кузен работает в магазине Борджина и Бэрка в Лютном переулке?

Маркиза окинула ее ироничным взглядом.

— Для представительницы семьи, органически не приемлющей темной магии, ты исключительно хорошо осведомлена, девочка, но иногда твоя сообразительность меня поражает. Мой кузен и есть один из владельцев этого магазина. Приехав в Англию еще до войны, он изменил фамилию с Бурке на Бэрк, и, как видишь, неплохо преуспевает. Риддл успел поработать у него сразу после выпуска, и мы изрядно поспорили по этому поводу.

Джинни лишь покачала головой. Пора бы ей уже перестать удивляться тому, что в волшебном мире родственные узы нередко образуют самые неожиданные хитросплетения.

Эдуард и в самом деле держался подозрительно, то и дело заглядывая на кухню и отдавая распоряжения Минни. Маркиза не задавала лишних вопросов, но выбрала темно-фиолетовое бархатное платье с высоким черным воротником и пышными отворотами на рукавах. Небрежно накинутая сверху темно-зеленая мантия была схвачена пряжками из белого золота. Сейчас она напоминала Джинни Моргану, какой ту принято было изображать в книгах и на гравюрах.

Девушка была немало удивлена, обнаружив, что столь ожидаемой гостьей оказалась Доркас Медоуз. Выражение лица Араминты было весьма красноречиво. Неизвестно, что раздражало маркизу сильнее — связи избранницы сына с Дамблдором или ярко-желтый свитер, который она надела на их встречу.

— Какой сюрприз, — маркиза, желая скрыть недовольство, перешла на французский. — Я и не подозревала, что у нас такие интересные гости, мой сын, иначе, несомненно, подготовилась бы лучше.

— Мама, позвольте представить вам Доркас, — спокойно произнес Эдуард. Девушка выглядела смущенной. На ее пальце Джинни заметила привлекающее внимание кольцо с крупным непрозрачным камнем. Безусловно, восторга у хозяйки дома оно не вызовет.

— Араминта Гемма Блэк, маркиза де Мелифлуа, — холодно обронила та, впервые на памяти Джинни назвав свое полное имя. Доркас оживилась:

— Гемма? Как интересно. Это альфа Северной Короны, так? Эдуард рассказывал, в вашей семье принято выбирать одно из имен с карты звездного...

— Вижу, вы хорошо успевали по астрономии, — устало прервала ее Араминта. — Могу я предложить вам присоединиться к нам за обедом?

Джинни не без оснований полагала, что даже в пещере огнедышащего дракона царит более дружелюбная атмосфера. Маркиза периодически посылала сыну уничижительные взгляды, приторно улыбалась Доркас и придиралась к бедной Минни, совершенно не понимавшей причины такой перемены в настроении хозяйки. Невидимая Джинни наблюдала за разыгрываемой трагикомедией с каминной полки и порой с трудом сдерживала смех.

— Так чем, вы говорите, занимаются ваши родители? — Араминта отделила вилкой микроскопический кусочек дессерта из манго и отправила его в рот. Доркас уже довольно давно воевала с доставшимся ей пуддингом, категорически не желавшим утрачивать свою цельность.

— У них свое хозяйство, под Манчестером, — охотно сообщила она, откладывая приборы в сторону. — Отец — герболог, содержит свои теплицы, а мама ему помогает.

— Как любопытно, — Араминта растянула губы в улыбке. — Вы тоже планируете посвятить себя сельскому хозяйству?

Доркас слегка побледнела, уловив, наконец, сарказм в голосе маркизы.

— Нет, дело родителей продолжит мой младший брат, — глядя в сторону, сообщила она. — У него большие способности к гербологии, я этим похвастаться не могу. Я собираюсь стать аврором, посещаю специальные курсы.

Тонкие брови маркизы выразительно взметнулись вверх.

— Интересный выбор, милая. До сих пор карьера в аврорате была исключительно мужской прерогативой, но ведь времена меняются. Значит, мы теперь можем спать спокойно? Никаких больше опасных магов и противостояния света и тьмы?

— Мама, Доркас с отличием закончила Рэйвенкло, ты в курсе? — Эдуард вовремя вмешался, уводя разговор от опасной темы. — Сама Гризельда Марчбэнкс отметила ее таланты в рунической магии.

Молодой маркиз продолжал перечислять достоинства своей предполагаемой невесты, но Джинни больше его не слушала. Она вдруг поняла, откуда ей знакомо имя Доркас Медоуз. Девушка отличалась превосходной зрительной памятью и отлично помнила колдографию, которую однажды показывал ей Гарри.

Кажется, ее друг получил старый снимок от Аластора Моуди, незадолго до того, как в пятый раз в своей жизни отправиться в Хогвартс. Колдокамера запечатлела первый состав Ордена Феникса. Среди них была и Доркас Медоуз.

Моуди рассказывал, что это девушка была лично убита Волдемортом.

Джинни смотрела на растерянную молодую ведьму в ярко-желтом свитере, ядовитым пятном выделявшимся на фоне мебели из черного дерева, и старалась не думать об обстоятельствах ее будущей смерти.

Над домом сгущались грозовые тучи. Джинни ожидала великолепного скандала, но Эдуард вознамерился проводить расстроенную холодным приемом Доркас домой, а Араминта немедленно воспользовалась его отсутствием, чтобы наколдовать портключ до Малфой Мэнора.

— Дочь селекционера, жалкого фермера, — возмущенно выговаривала она своей основной собеседнице, шествуя по дорожкам парка имения. — Я костьми лягу, чтобы не допустить этой свадьбы.

— Араминта, только не волнуйтесь, — примирительно проговорила Джинни. — Все еще может много раз измениться. Вы же знаете Эдуарда!

— О, безусловно, — всплеснула руками маркиза. — Именно потому что я знаю Эдуарда, я пребываю в таком отчаянии! Джинни, не мне напоминать тебе, какие подвиги числятся за этим недотепой! Но этого ему показалось мало, и он привел шпионку Дамблдора в мой дом, подарил ей кольцо, которое не каждая достойна носить на своем пальце! Мерлин свидетель, лучше бы он женился на горгулье.

Подобные разговоры уже не казались Джинни такой средневековой дикостью, как раньше. Маркиза жила жизнью своего времени, поколения, сословия. Порой девушку не на шутку задевали насмешки Араминты над ее дедушкой Септимусом, бедностью Августы Лонгботтом, наивностью магглов и безрассудством гриффиндорцев, но если ее чему и научило вынужденное переселение в новый мир, так это терпению и толерантности.

— Она вернулась час назад, — коротко сообщил Абрахас, встречая маркизу у входа в дом. — Я думал наложить следящие чары на ее палочку, но ведь она их быстро обнаружит и начнет что-то подозревать. С Люциусом, на первый взгляд, все в порядке.

— Несомненно, иначе Бейн бы меня известил, — качнула головой Араминта. — Интуиция подсказывает мне, что наша прелестная леди не станет долго колебаться и поддаваться вспышкам сентиментальности, а отправится в комнату незамедлительно. Мы должны последовать за ней, но сделать это незаметно.

— У нас есть Добби! — воскликнула Джинни. — Я ведь поручила ему следить за Клариссой.

— Вы отдаете распоряжения моим эльфам, мисс Уизли? — ноздри Абрахаса едва заметно затрепетали от сдерживаемого гнева. Джинни мило улыбнулась:

— Только одному. Мы с ним подружились после того, как ему удалось избавиться от семейки гадких темных магов, которым он служил.

— Джиневра, довольно! Абрахас! — окрикнула их Араминта. — Мы здесь не в игрушки собрались играть. Абрахас, будь любезен, побеседуй с этим эльфом. Мне бы не хотелось входить в дом. Может быть, пока мы могли бы расположиться в беседке? У меня к тебе есть пара не слишком приятных разговоров.

Добби торжественно заверил хозяина, что глаз не спустит с негодной злой колдуньи, и растворился в воздухе. Джинни опустилась на мраморный пол веранды. На дворе был ноябрь, и казалось, что вместо каменной кладки искусный строитель предпочел ледяную.

Араминта прятала руки в меховой муфте и разочарованно рассказывала крестнику о пережитом во время обеда. Абрахас хмурился. Исходя из его сведений, Доркас Медоуз была подающим большие надежды молодым аврором. Она действительно немало преуспела в рунической магии, потому ее готовили к обороне особо опасных магических объектов. Теплицы ее отца были весьма неплохи, но не выдерживали конкуренции среди сотен аналогичных мелких хозяйств. Девушка обучалась в Хогвартсе за счет государственной стипендии и пользовалась широкой поддержкой Альбуса Дамблдора, что представлялось удивительным, учитывая, что тот возглавлял Гриффиндор, а вовсе не Рэйвенкло.

— Я всегда знала, что у Дамблдора есть свои осведомители на каждом факультете, и даже Слизерин не исключение, — процедила Араминта. — Придется взяться за дело со всей серьезностью и подыскать Эдуарду нормальную невесту. Хорошо, что ему не пришло в голову объявлять о помолвке прямо за обедом. В противном случае, все могло закончиться весьма катастрофично.

Абрахас усмехнулся. Джинни задумчиво рассматривала одинокое дерево на берегу озера. В липком сером тумани его ветви напоминали когти дикого зверя.

— Так что ты думаешь делать после того, как избавишься от Клариссы? — вдруг переменила тему разговора Араминта. — Маленькому ребенку нужна соответствующая забота. Я надеюсь, ты не поручишь его эльфам, как это сделала Вальбурга? С моей точки зрения, так следует поступать, только если стремишься вырастить раба или лакея.

Абрахас хитро улыбнулся.

— Я надеялся обратиться за помощью к моей замечательной фее-крестной. Араминта, ты ведь позаботишься о Люциусе? Я не могу рассчитывать больше ни на кого, кроме вас...

Если бы Джинни могла, она бы рассмеялась в голос. У маркизы уже выработалась аллергия на эту фразу.

— Клянусь, что следующий обратившийся ко мне с этой просьбой будет умирать долгой мучительной смертью, — воздела она руки к небу. — Разве пример Эдуарда не доказывает, что я совершенно не умею воспитывать детей, мой дорогой?

— Эдуард сам выбрал свой путь, твое воспитание здесь не причем, — возразил Абрахас. — В ближайшие годы я не планирую снова жениться. После неудачи с Клариссой должно пройти какое-то время.

— Хотя бы срок траура, — жутковато ухмыльнулась Араминта, а Джинни впервые за все это время почувствовала неприятный холодок в области сердца. Она не задумывалась о том, что ждет Клариссу после того, как Араминта и Абрахас получат интересующую их информацию. Нет, она вовсе не жалела ундину, готовую убить собственного ребенка ради сомнительной выгоды, но мысль о том, что один из близких ей людей совершит преступление, казалась странной и грустной...

— Друэлла с Беллс все еще во Франции, — осторожно заметила Араминта. — Сигнус рвет и мечет, я даже Вэл не могу навестить после этой истории.

В стальных глазах Абрахаса сквозило не больше тепла, чем в темных водах озера.

— Друэлле лучше вернуться к мужу, — глухо проговорил он. — Ты ведь все понимаешь.

— Я понимаю, — пожала плечами маркиза, — она нет. Объясни ей. Только постарайся сделать это, пока еще не стало слишком поздно.

С громким хлопком перед говорившими аппарировал взволнованный Добби.

— Хозяйка Кларисса оставила молодого хозяина с эльфами и исчезла. Добби отправился за ней и может отвести к ней хозяина и госпожу маркизу! Нужно поспешить!

Джинни и Араминта обменялись выразительными взглядами. Настал тот момент, которого они так долго ждали.

Джинни нисколько не сомневалась, что вход в Тайную комнату находится в школе, однако Добби перенес их в самую чащу леса, покрывающего предгорья Хогвартса. Раньше девушка наблюдала эти места исключительно из окна гриффиндорской башни. Араминта неодобрительно прицокнула языком, трансфигурировав роскошное бархатное платье под мантией в удобный комбинзон, а украшенные драгоценными камнями туфельки — в высокие грязеотталкивающие сапоги из драконьей кожи.

— Возможно, тысячу лет назад здесь все же было немного симпатичнее, — предположила она, глядя вглубь мрачной непроницаемой пещеры, где, по заверениям домовика, и скрылась Кларисса.

Душу Абрахаса не грела даже мысль о сокровищах Слизерина, который он мог обрести по итогам этой вылазки.

— В детстве мать рассказывала мне о маге-недоумке, который на спор вызвался войти в примерно такую же пещеру в ночь на Самайн и вбить в землю колышек. Та пещера была населена демонами, и они убили его за дерзость.

— Я слышала, что он сам умер от страха, по ошибке вбив кол в подол своей мантии, — удивленно возразила Джинни, укачивая на руках маленького Люциуса, которого пришлось взять с собой, учитывая непредсказуемость магии его далекого предка. — Неужели вы верите в эти глупости?

— Возможно, Уизли предпочитают рассказывать своим детям версию, адаптированную для магглов, — презрительно бросил Абрахас. — Я утверждаю, что в той пещере жили демоны.

— Я не верю в демонов. Никто и никогда их не видел, как же вы можете что-то утверждать? Может быть, демоны убили и моего дядю Биллиуса, который божился, что видел Грима незадолго до своей смерти? — не сдавалась Джинни.

— Предполагаю, что демонов мало интересуют души столь ничтожных родов, как Уизли, — раздраженно заявил Малфой. — Возможно, твоему дяде Биллиусу привиделся Грим после бутылки огденского виски?

Араминта, уже проверившая вход в пещеру на всевозможные чары, сердито оглянулась.

— Если бы я знала, что у вас такой вздорный характер, отправилась бы одна, — вмешалась она в спор. — Дети.

Освещенная лишь едва мерцающими огоньками на кончиках волшебных палочек, заколдованная пещера казалась истинным прибежищем демонов. Джинни не разделяла суеверий Малфоя, но чувствовала себя неуютно, держась ближе к Араминте. Маркиза же относилась к их путешествию с любопытством естествоиспытателя, более всего интересуясь чарами, которые Слизерин использовал для защиты своего хранилища.

— Это, конечно же, только коридор, тайный ход, — убежденно заявила она. — Здесь нас вряд ли ожидает существенная опасность. Я долго анализировала рассказ Джинни. Если мои предположения верны, та часть комнаты, в которой ей довелось побывать, представляла собой нечто вроде фехтовального зала. Туда же Салазар выпускал василиска, желая предоставить ему пространство для перемещений. За монументом скрывается его основное убежище, а далее — искомое хранилище.

— Араминта, а вы подумали о том, как мы справимся с василиском? — вдруг осенило Джинни. — Ведь его взгляд убивает...

— Ценное наблюдение, мисс Уизли, — усмехнулся Абрахас. — Самое главное, что весьма своевременное.

— Абрахас, — предупреждающе произнесла Араминта. — Я полагаю, мы благополучно избежим встречи с василиском, Джинни. Мы заходим с другой стороны.

— Но здесь нас могут поджидать другие монстры, — Джинни продолжала сомневаться, но маркиза отрицательно качнула головой.

— Предугадывая логику Салазара, позволю себе не согласиться. Он достаточно хорошо замаскировал этот вход, позволяя проникать на территорию подземного тоннеля лишь своим наследникам и тем, кого они пожелают провести с собой. Это одна из причин, по которым мы сегодня взяли с собой Люциуса. Возможно, магия признает достаточным присутствие Абрахаса, а возможно, и нет, мы не можем разбрасываться такими шансами. В любом случае, Салазар не развел бы питомник в своей тайной комнате. Он никогда не любил животных. Только в качестве ингридиентов для зелий или орудий для гаданий.

— Орудий для гаданий? — Джинни удивленно обернулась на маркизу. Та невозмутимо повела плечами.

— Внутренности животных, да и людей, кстати говоря, активно использовались для предсказаний древними цивилизациями. Салазар всегда был открыт для влияний со стороны, в отличие от своих оппонентов, предпочитающих безопасную и предсказуемую кельтскую магию, — пояснила Араминта. — Я тебя умоляю, девочка, не делай такое лицо. Надеюсь, ты понимаешь, куда идешь. Слизерин хранил в тайной комнате не коллекцию вкладышей от шоколадных лягушек.

Где-то позади в полумраке иронично хмыкнул Малфой. Джинни предпочла проигнорировать его, тем более, что бесконечный ход, наконец, закончился тупиком.

Абрахас провел рукой по гладкой монолитной стене, несколько раз стукнул, прислушиваясь к глухому звуку, и повернулся к маркизе.

— Зачаровано на кровь?

— Скорее всего, — маркиза произнесла несколько неизвестных Джинни заклинаний. — Мы все-таки замечательно поступили, захватив малыша.

— Вы собираетесь взять его кровь? — Джинни с ребенком отшатнулась. — Как вы можете?...

— О, ему это совсем не повредит, — ласково улыбнулась маркиза, отвлекая малыша мелодичным голосом, и уколола его палец. После того, как капля крови коснулась каменных сводов, среди слагающих его частиц началось движение. Стена словно крошилась и осыпалась, освобождая узкий проход, за которым вновь зияла темнота.

— По моим расчетам, нам еще далеко до замка, — разочаровала их Араминта. — Надеюсь, больше нам кровь не пригодится.

Джинни возмущенно поправила укутывавшее ребенка одеяльце, следуя за своими спутниками. Когда эта история, наконец, закончится, они с Араминтой еще поговорят...

Каждый шаг эхом отзывался в памяти и электрическим разрядом в сердце. Погружаясь в темноту, Джинни кожей чувствовала знакомую магию, ведь заклинания на эту часть тоннеля накладывала та же рука, что и на фехтовальный зал. Слабый свет от палочек периодически выхватывал одну из изящных змеек, изображениями которых был украшен низкий потолок, или причудливый сталактит, проходить под которым было небезопасно для случайного путешественника. После того, как девушке на голову чуть было не свалилась враждебно настроенная каменная глыба, она старалась ни на шаг не отходить от маркизы — в конце концов, как бы своеобразна ни была эльфийская магия, палочки еще никто не отменял.

Коридор вновь прервался, на этот раз — круглой дверью, к которой вела металлическая лестница. Маркиза вновь позаимствовала каплю крови Люциуса, но на этот раз родовая магия оказалась бессильна — дверь не шелохнулась.

— Парселтанг, — прошептала Джинни, вспоминая рассказы Гарри. — Это дверь сможет открыть змееуст.

— Кларисса еще и змееуст вдобавок? — мрачно уточнил Абрахас. — Араминта, где ты была, когда твой единственный крестник женился на этом... создании?

— Я была во Франции, — с ядовитой ухмылкой парировала маркиза. — Мой единственный крестник вернулся из путешествия в Ирландию совершенно невменяемым и случайно позабыл пригласить меня на помолвку.

Возразить Малфою было нечего, и Джинни втайне позлорадствовала. Тем не менее, их положение начинало ее беспокоить. На руках у нее спал маленький ребенок, которому совсем не место было в темных мрачных подземельях. Еще неизвестно, какие проклятия накладывал на них Слизерин, и как они могут отразиться на детской ранимой психике.

Араминта пробовала различные чары, а Джинни размышляла. Удачное решение пришло будто по наитию — девушка шагнула ближе к зловещим змеям и прошептала:

— Откройтесь!

Джинни искренне сожалела, что в темноте не может наблюдать за выражением лица Абрахаса. Как вовремя ей вспомнились рассказы Минни о том, что домашние эльфы наделены даром общаться со всеми представителями животного мира — пусть даже они и вырезаны были из камня, как эти агатовые гадюки с изумрудными глазами.

— Это было великолепно, Джиневра, — выдохнула маркиза с неподдельным восхищением. — Тебя нам сам Мерлин послал!

Комплиментов от Абрахаса не последовало, и в этом не было ничего особенного.

— Нельзя тащить ребенка с собой, — холодно заметил он. — Кларисса опасна. Пусть Уизли сидит здесь. Надеюсь, ты сможешь доступно донести до своего эльфа, — Малфой ядовито блеснул глазами, — мысль о том, что от проявления инициативы в данном случае лучше воздержаться.

Джинни вспыхнула, но спокойный тон маркизы ее отрезвил.

— Боюсь, что Абрахас прав, — задумчиво проговорила Араминта. — Тебе придется подождать нас здесь, дорогая. Мы не можем рисковать безопасностью Люциуса... Да и не стоит ему смотреть на то, что будет происходить за этой дверью.

— Возвращайтесь скорее, — попросила Джинни, усаживаясь на холодный пыльный пол. Маркиза ободряюще улыбнулась, прежде, чем решительно переступить порог тайной комнаты. Малфой смерил ее долгим неопределенным взглядом и последовал за крестной.

Вскоре до Джинни уже не доносилось звука удаляющихся шагов. Она осталась одна с трехмесячным ребенком на руках, во власти малоприятных мыслей. Девушка старалась не думать о том, что будет, если Кларисса окажется сильнее или если в конце коридора маркизу и Абрахаса ожидает еще один василиск или другой непобедимый монстр

Блики танцующего пламени рисовали на противоположной стене причудливые фигуры из света и тени. Люциус уже давно не спал, полуиспуганно глядя на держащего его на руках домовика. Джинни закусила губу. Младшая сестра, она была далека от мира младенцев и пеленок, через который прошли все ее братья. Должно быть, один из тех богов, которым регулярно возносит хвалы маркиза, маленький злокозненный бездельник и пакостник, намеренно свел ее в жизни со всеми злейшими врагами в облике детей. Отныне Джинни прекрасно представляла себе, как ненавидеть высокомерного, эгоистичного, самодовольного, совершенно невыносимого Абрахаса, своей язвительностью перечеркивающего немногие достоинства, отмеченные девушкой еще при первой их встрече, но совершенно не понимала, как испытывать аналогичные чувства к Люциусу, успевшему навредить ей куда сильнее своего отца.

Память, словно чувствуя сентиментальный настрой девушки, услужливо подсунула ей яркую картинку из недавнего прошлого — Беллс в окружении заколдованных пони и разговаривающих кукол. Французские родственники ничего не жалели для очаровательного ребенка, и в то время, как Друэлла предавалась черной меланхолии, раздумывая о том, что делать со своей жизнью, малышка жила в мире фантазий и сказочных замков. Где-то на задворках подсознания еще маячили черно-белые колдографии из "Ежедневного пророка", изображающие заключенную с длинным порядковым номером и черными спутанными волосами, но Джинни лишь отмахивалась от них. Безумная жена Рудольфуса Лестрейнджа не имела никакого отношения к ее Беллс, это призрак из параллельной реальности, которая уже никогда не будет прежней, потому что в ней нет Джиневры Уизли, потому что по рассказам Гризельды Марчбэнкс ее подруга Августа Лонгботтом подумывает о том, чтобы покинуть Великобританию, а значит, ее сын Фрэнк никогда не встретится со своей будущей женой Алисой, не бросит вызов Тому Риддлу, и не произойдут еще сотни "если", приведшие ту Беллс из будущего в Азкабан.

Джинни вздрогнула, когда перед ней появился воодушевленный Добби, развеявший наваждение тягостных воспоминаний.

— Хозяин прислал Добби сказать Дэйзи! — уши домовика ходили ходуном. — Добби должен забрать молодого хозяина и вернуть его в имение, а Дэйзи должна скорее идти туда, туда, — он замахал лапками, указывая на приоткрытую круглую дверь. — Гадкое место, много темной магии, нельзя здесь находиться. Но Дэйзи должна, так сказал хозяин.

Джинни устало поднялась, стараясь не тревожить засыпающего Люциуса. В идеале ей бы стоило самой уложить ребенка — зная Добби не первый год, она не слишком доверяла его способностям к уходу за новорожденными, но в таком случае, она лишалась уникальной возможности увидеть, наконец, то, что чуть было не лишило ее жизни на первом курсе.

— Будь с ним осторожен, Добби, хорошо? — предупредила она, передавая малыша эльфу. — Его нужно покормить, когда он проснется. Его мать... Я не знаю пока, что с ней стало.

Добби исчез, уверяя Джинни в своей компетентности, а она на миг замерла, глядя на вход в тайную комнату. На этот раз все было по-другому, внутри ее не ждал Риддл, не было василиска с его ядовитыми клыками, заколдованных друзей, задушенных петухов, и она больше не была напуганной первокурсницей, не знающей, к кому обратиться за помощью. По правде говоря, ее положение сейчас было намного хуже, однако она находила время и для радости, и для улыбок, и для привязанностей. Как бы это не парадоксально звучало, Джинни не была несчастлива в этом нелепом мире — а значит, настало время взглянуть в лицо старым страхам и навсегда оставить их в стороне.

Уже шагая по извилистому, но намного лучше освещенному коридору, Джинни вдруг осознала, почему ни Гарри, ни Дамблдор, ни призрак Риддла не обнаружили в Тайной комнате наследия Салазара Слизерина. Хранилище было опустошено, и она, Джинни Уизли, лично приложила к этому руку. Накопленные темным магом сокровища перекочевали в личные сейфы Малфоев, и если в студенческие годы Риддл попросту не знал об их существовании, то впоследствии он не нашел бы их, даже если бы пожелал. Сердце девушки замирало от понимания того, что ее незаметное участие все же скользило мимо множества судеб, неуловимо вплетаясь в некоторые из них.

Джинни глубоко вдохнула и сжала виски. Было ли то действие древней магии Салазара Слизерина, или она просто распереживалась, сидя в темном холодном коридоре в полной неизвестности, но мысли в ее голове сбивались и путались, доводя ее до смутного отчаяния.

Впрочем, не пришлось долго искать способ вернуться с небес на землю. Джинни вдруг резко замерла перед безвольно раскинувшейся на земле женщиной, преграждавшей ей дорогу, и потрясенно зажала рот руками.

Кларисса Малфой, урожденная Слизерин, была прекрасна даже в смерти. Благородное лицо с высокими изящными скулами, пухлыми губами и густыми бровями выражало какую-то философскую отрешенность, словно женщина уже смирилась со своей судьбой, покорно встречая направленное в нее заклятие. Джинни перевела взгляд на ее тонкие руки. Ундина даже не успела вытащить волшебную палочку.

Джинни не знала, как двигаться дальше. Они убили безоружную. Да, это было чудовищное и жестокое создание, но было невероятно сложно об этом думать, глядя на лежащую под ногами хрупкую фигурку, словно у китайской статуэтки. Араминта не могла этого сделать. Нет, Джинни не сомневалась, что за любимого крестника маркиза придушит собственноручно, но представлять, что пару минут назад ее покровительница хладнокровно убила молодую женщину, было неожиданно больно. Значит, это сделал Абрахас? Что он чувствовал в этот момент? И как могла Джинни упрекать в чем-то Люциуса, если его детство прошло в обществе человека, убившего собственную жену?

— Девочка, я сейчас умру от зависти к лаборатории Салазара! Старик умел устроиться, ничего не скажешь. Какие ингридиенты! Вот бы Жермена сюда!

Араминта появилась в поле зрения Джинни неожиданно, сияющая и жизнерадостная. На Клариссу она не обращала ни больше внимания, чем на дохлую муху.

Джинни робко поинтересовалась:

— Араминта, а она... а ее... Это... мистер Малфой сделал?

Маркиза, поглощенная расписыванием преимуществ личных кабинетов Слизерина, даже не сразу поняла вопрос.

— Ах, ты об этом, — она небрежно кивнула в сторону ундины. — Перед тобой, моя золотая, яркий пример действия родового проклятия Слизеринов. Солнечное затмение закончилось, ундина ритуала не провела и, находясь слишком далеко от водоема, разделила ту участь, которую приготовила для мужа и сына. А ты что, уже навоображала себе кровавую бойню с человеческими жертвоприношениями богам? — рассмеялась она, а Джинни почувствовала, как с ее плеч свалился камень.

— Нашли что-нибудь интересное? — на ее лице впервые за долгий день появилась улыбка.

Араминта, на которой вновь красовалось длинное бархатное платье с высоким воротником, торжествующе улыбнулась.

— Абрахас там впал в дикий восторг первобытного человека и мечется от одного артефакта к другому. Я его оставила, чтобы встретить тебя, при условии, что он не будет ничего трогать. Конечно, все находки по праву принадлежат ему, вместе с титулом лорда Слизерина, но на некоторые подарки любимой крестной я все же могу рассчитывать. Между прочим, здесь потрясающая библиотека, и я отложила тебе несколько сочинений для самообразования. Ведь тебе, если я не ошибаюсь, сдавать СОВ и ТРИТОНы.

Джинни на миг опешила.

— Араминта, — осторожно произнесла она. — Но ведь домовику никто не позволит сдавать СОВ и ТРИТОНы.

Маркиза иронично возвела бровь.

— И ты считаешь, что это освобождает тебя от обязанности к ним подготовиться? Надеюсь, ты не прониклась жизненными ценностями домовиков настолько, что решила отказаться от магии? Между прочим, я подумываю приобрести тебе волшебную палочку, если ты, конечно, не возражаешь.

Сердце в груди пропустило несколько ударов. Еще утром Джинни и мечтать не могла о такой роскоши, как волшебная палочка и новые книги.

— Ну что, приступим к делу или будем тихо умирать от восторга рядом с бедняжкой Клариссой? — напомнила о себе Араминта.

После этого Джинни сделала совершенно несвойственную ей вещь. Она шагнула вперед и обняла маркизу. Вспоминая эту сцену впоследствии, она с горькой иронией отмечала, что для полноты картины не хватало только расплакаться. Она отчетливо представляла себе эстетический шок на лице мадам де Мелифлуа.

Если бы в этот момент Джинни подняла голову, она увидела бы, что маркиза улыбается.

Успевшая стать притчей во язытцах скандально известная тайная комната представляла собой несколько соединенных помещений, одно из которых являлось лабораторией, другое — библиотекой, третье — кабинетом, а четвертое — огромной кладовкой, в которой основатель Хогвартса разместил множество диковинного вида предметов. Еще одна круглая дверь была заперта. Джинни верно догадалась, что именно за ней и дремлет Ужас Слизерина. С охранявшими его покой каменными змейками общаться желания не возникало.

Абрахас Малфой выглядел, как маленький ребенок, попавший в кондитерскую без присмотра родителей.

— Нужно немедленно написать в Гринготтс, — с лихорадочным блеском в глазах возвестил он. — Для того, чтобы переправить и разместить все это, потребуется еще не меньше восьми-десяти сейфов. Книги я оставлю в Малфой-Мэноре, кроме тех, что выберешь ты, разумеется.

Араминта методично снимала с полок фолианты, проверяла их на пример скрытых чар, уменьшала и прятала в прикрепленный к поясу мешочек.

— Я извещу Гиаса, если ты желаешь работать именно с этим гоблином, — предложила она, взвешивая на руке золотой кубок, выполненный в форме черепа. — Мне и самой понадобится дополнительный сейф. Я хотела бы забрать ингридиенты и котлы. Когда Жермен очнется, ему приятно будет увидеть пополнение к его коллекции.

Абрахас махнул рукой, совершенно не интересуясь зельеварским реквизитом. У Джинни разбегались глаза от изобилия самых невообразимых предметов. В ее времени у Малфоев постоянно проводились обыски, но никогда не удавалось обнаружить по-настоящему серьезных темных артефактов. Теперь Джинни знала, что Люциус прятал их в гринготтских сейфах.

К собственному разочарованию, она так же точно знала, что никогда не сообщит своему отцу номера этих сейфов, даже если вернется обратно в здравом уме и твердой памяти.

— Ну что же, если у тебя закончился приступ щенячьей радости, нам лучше вернуться в Лондон и заняться делами, — заметила Араминта. — У тебя сын один дома, между прочим. Под присмотром эльфа. И еще нужно как-то юридически оформить несчастный случай с Клариссой. Абрахас, ты еще с нами? — она щелкнула пальцами прямо перед лицом Малфоя, погрузившегося в изучение древнего холста, испещренного руническими символами.

В стальных глазах появился не предвещающий ничего хорошего блеск.

— Араминта, ты ведь обещала мне. Уизли свидетельница, между прочим. Тебе это ничего не будет стоить. Можешь себе выбрать любую вещь из этой комнаты, только пожалуйста, исполни свое обещание.

— Что ты имеешь в виду? — Араминта свела брови у переносицы, а Джинни уже знала, что услышит следом.

— Люциус побудет у тебя буквально несколько дней. Я заберу его у тебя, как только закончу с делами. Не смотри на меня так, к вечеру мой дом будет забит древними темными артефактами. Как ты представляешь себе маленького ребенка в такой обстановке? Я не умею заботиться о детях, Араминта, я не знаю, как его кормить, переодевать, успокаивать... Мы ведь обо всем договорились.

Араминта состроила гримасу и добавила ко множеству книг в своем мешочке еще несколько толстых томов.

— Ты из меня веревки вьешь, — капризно протянула она, посылая Джинни хитрый взгляд. — Разумеется, я заберу Люциуса, ты ведь запросто можешь поступить по примеру Сигнуса, наложив на ребенка Силенсио и забыв о нем на несколько дней.

Уши Джинни восторженно взметнулись вверх. С некоторых пор ее радовали совершенно неожиданные вещи.

Джинни нерешительно остановилась перед зеркалом, проводя рукой по неподвижной глади, разделяющей два противоположных мира. Пальцы не чувствовали прикосновения холодного стекла, словно утопая в густом тумане. Рыжеволосая девушка, ее точное отражение, растерянно улыбнулась, недоверчиво рассматривая себя с ног до головы, и наконец, осознав, что ее эксперимент удался, счастливо рассмеялась.

Еще несколько часов назад она лихорадочно листала старинную книгу, одну из нескольких десятков сочинений, принесенных Араминтой из Тайной комнаты. Основатель Хогвартса много писал о науке изготовления зелий, проводил исследования в области алхимии, занимался разведением редких и опасных магических существ, разрабатывал специальные заклятия, подавляющие волю и порабощающие разум.

Слог Слизерина был исключительно труден для восприятия, но заголовок очередной книги приковал внимание Джинни. Как бы ни привлекательно для любого волшебника выглядело наследство величайшего мага всех времен и народов — а в этом Джинни отныне нисколько не сомневалась, — для маленького домового эльфа, временами отчаянно тоскующего по волшебной палочке, человеческой одежде и длинным рыжим волосам, магия снов показалась единственной жемчужиной в куче зерна, спасительным кругом, соломинкой.

Предположения Джинни оправдались. Среди цветистых предисловий и зловещих предупреждений крылось заклинание, словно специально составленное Салазаром для нее одной. При правильном исполнении, волшебник, подвергшийся заклятию, необратимо преобразовавшему его внешность до неузнаваемости, мог являться во сне любому другому магу в своем истинном обличье.

После их возвращения из Тайной комнаты маркизу почти невозможно было застать дома. Джинни и Минни было поручено переоборудовать одну из спален в детскую и разместить там Люциуса. Араминта тем временем написала краткую записку Гиасу, своему финансовому управляющему из Гринготтса, и отбыла в Малфой-Мэнор помогать Абрахасу. Когда домовики выполнили порученную им часть работы, Минни была отозвана туда же, и Джинни осталась одна у колыбели своего врага.

Молчаливое спокойствие Люциуса улетучилось, как только окружавшие его весь день люди исчезли из поля зрения. Сон его был беспокойным, и если Беллс для мировой гармонии было достаточно сидеть на руках у Джинни, рвать цветы и разламывать погремушки, то Люциуса невозможно было успокоить без применения магии. Джинни раздраженно косилась на часы, но минуты утекали сквозь пальцы, а домой никто не торопился. Отчетливо представлялось, как Абрахас и маркиза увлеченно дискутируют о возможности применения какого-нибудь парализующего яда тысячелетней выдержки, в то время, как ребенок здесь заходится от слез.

Джинни всей душой любила Араминту, но иногда совершенно не удивлялась тому, каким человеком вырос Эдуард.

Наведенные чары сна на некоторое время успокоили малыша, и Джинни переключила свое внимание на оставленные маркизой книги. Тогда ей и попалась та самая магия сновидений. Неизвестно, выбрала ли Араминта эту книгу намеренно, или сгребла ее в свой мешок не глядя, но Джинни виделся в этом перст судьбы. В самом деле, при такой жизни она скоро забудет, каково это — быть человеком.

Заклинание, как и следовало ожидать, исходя из его целевой аудитории, было ментальным. Джинни оставалось лишь мысленно поблагодарить Минни, которая провела с ней долгие часы, обучая невербальным чарам, составлявшим основу магии домовиков, и совершить свое первое путешествие в мир грез. За кандидатом на роль волшебника, с которым ей предстояло встретиться, далеко идти не пришлось — он спал в той же комнате и явно видел неприятный сон.

Ощущение при перемещении были необыкновенными. Джинни словно проваливалась в бездонный колодец, словно находясь в одном из тех бесконечных снов, которые не обрываются с пробуждением, а перетекают в цепочку других, удерживая в бессознательном состоянии. Вскоре мир вокруг начал приобретать определенные черты. Джинни взволнованно вздохнула — она действительно оказалась во сне маленького Люциуса Малфоя. Кто бы мог такое представить?

Девушка вновь обнаружила себя в тайной комнате Салазара Слизерина и недоуменно приподняла брови. Когда они с Люциусом ждали маркизу и его отца в коридоре, ребенок почти все время спал, и все же картинка задержалась в его подсознании, порождая беспокойство и тревогу. Джинни увидела свое отражение в помутневшем от времени зеркале и потрясенно выдохнула.

После нескольких лет, проведенных в прошлом, она уже начала отвыкать от своего привычного облика. Джинни по ту сторону зеркала неуловимо повзрослела, вытянулась и похудела, волосы едва заметно отрасли — в целом же она была именно такой, какой помнила себя в тот злополучный вечер перед перемещением во времени и пространстве.

Громкий плач, раздававшийся из соседней комнаты, привлек ее внимание. С трудом оторвав взгляд от зеркала, Джинни сделала несколько неуверенных шагов, переступая через порог. Неизвестно, что делала колыбель с ребенком в этом темном помещении. По всей видимости, во сне беспорядочно смешались впечатления прожитого дня.

Девушка склонилась над колыбелью, задумчиво глядя на ребенка. Он был таким же, как и в реальности, только не спал, околдованный эльфийскими чарами, а надрывно плакал. Разумеется, он боялся темноты. Даже взрослому человеку было бы неуютно заночевать в такой комнате.

Джинни осторожно взяла малыша на руки — это казалось таким непривычным занятием в человеческом облике. Удерживая его на весу, она медленно вышла в коридор, неторопливо двигаясь в сторону выхода. Одну вещь из прочитанных объяснений Джинни усвоила четко — во сне нет невозможного, нет сковывающих границ, и лишь воображение определяет правила игры. Возможно, проснувшись, малыш и не вспомнит о неизвестной рыжеволосой девушке, укачивающей его на руках, но он перестанет волноваться и заснет, наконец, крепким здоровым сном.

Джинни подставила лицо солнечным лучам. Менять картинку вокруг оказалось просто элементарным. Люциус действительно больше не плакал, внимательно наблюдая за его временной нянькой. Девушка дождалась, пока он заснет.

Возвращение напоминало пробуждение, только усталость после путешествия совершенно не походило на спокойное умиротворение после сна. Несколько минут Джинни переводила дыхание, восторженно глядя на пожелтевшие страницы старой книги, упавшей на пол в тот момент, когда она потеряла сознание. Затем девушка подошла к колыбели и сняла свои чары.

Как она и ожидала, Люциус не проснулся и не устроил очередную истерику. Теперь сон был естественным, а в голове Джинни роилось множество планов.

Спуститься вниз Джинни заставили раздраженные голоса. Маркиза с упоением ругалась с Эдуардом, возражавшим матери с нехарактерной для себя твердостью. Атмосфера в комнате царила поистинне грозовая. Как выяснилось, вызвало бурю предсказуемое желание молодого маркиза переехать к Доркас.

— Ты решил, что тебе все позволено?! — бушевала Араминта. — Ты приводишь в дом своих мерзавцев-друзей, ты связался с отребьем общества, ты ни во что не ставишь репутацию своей семьи! Или ты решил, что этот дом — гостиница? Если ты сейчас уйдешь, Эдуард, я не приму тебя обратно! Неужели эта девушка интересует тебя после всего, что я о ней рассказала?

— Мама, вы не остановите меня криками, — твердо возразил Эдуард. — Если вам неприятно видеть меня в своем доме, я здесь больше не появлюсь. Всегда найдутся люди, которые будут рады предоставить мне крышу над головой, уж поверьте.

— Маркиз де Мелифлуа будет унижаться, как последний нищий? — Араминта презрительно рассмеялась. — Интересно, как же твой блистательный покровитель отнесется к такой силе чувств, кстати, что-то о нем давно ничего не слышно? А когда ты представлял девчонку Медоуз в доме Ориона и Вэл, ты не забыл рассказать о ее аврорских амбициях?

— Орион и Вальбурга не знакомы с Доркас, — холодно произнес Эдуард. — Мама, оставьте это, ваш сарказм неуместен. Я принял решение, я ухожу.

— Мое решение тебе известно, — отрезала Араминта. — Жаль, если это наш последний разговор.

Эдуард сверкнул глазами и исчез в камине. Маркиза пересекла комнату, наливая себе бокал бренди.

— Видала? — хмыкнула она, кивая в сторону очага, в котором еще не успело улечься зеленое пламя. — Вот вся его благодарность. Если бы мой бедный Жермен это слышал, он бы немедленно умер от горя.

— Вы простили Эдуарда за произошедшее с его отцом, но выгнали его из дома из-за увлечения этой девушкой? — протянула Джинни, качая головой. Радость от недавно открытого заклинания испарилась. На этот раз молния метко ударила в этот дом, расколов его на части.

— Люциус спит? Он не голоден? — вспомнила Араминта, делая большой глоток горчащего напитка. — Абрахас сейчас очень занят. Конечно, нужно время для того, чтобы привести в порядок бумаги, засвидетельствовать факт принятия наследства... Гиас предварительно оценивает сокровища тайной комнаты в несколько миллиардов галлеонов. Теперь Малфои официально самый богатый волшебный род Европы. Абрахас справедливо не хочет это афишировать, но устроена не только его жизнь и жизнь Люциуса, но и множества последующих поколений. Брак с Клариссой был опасен, но игра стоила свеч. И кентавры согласны на сотрудничество с Министерством лишь под нашей гарантией, это великолепно.

Джинни уже заметила склонность маркизы в стрессовых и неприятных ситуациях переключать свое внимание на чужие проблемы. Несомненно, очередная выходка Эдуарда сильно ее задела. В других обстоятельствах Джинни не усмотрела бы ничего страшного в отношениях юноши с Доркас Медоуз. Однако, зная теневую сторону жизни каждого из них, она не верила в возможность любви между такими людьми. Сокрее всего, каждый преследовал собственную корыстную цель, и пострадать от этих интриг могла именно маркиза, совершенно того не заслуживающая.

— Мы сделали большое дело сегодня, — продолжала Араминта, закрывая камин от непутевого сына. — Этот день кажется мне бесконечным, и теперь я намерена проспать не меньше двенадцати часов. Ты тоже можешь отдохнуть, Минни побудет с Люциусом.

Джинни отрицательно качнула головой. Доверять ребенка эльфу, принимая во внимание мучающие его ночные кошмары, представлялось верхом безрассудства.

— Ну как угодно, — развела руками маркиза. — В любом случае, нам необходимы пара недель отдыха. Потом можно будет подумать о хоркруксах, твоем зелье и прочих накопившихся делах... Мерлин свидетель, если бы Абрахас был способен самостоятельно решать свои проблемы...

Голос маркизы удалялся, а затем и вовсе затих с хлопком двери этажом выше. Джинни вернулась в детскую, но мысли ее были далеки от спящего ребенка и тем более от возможности отдохнуть.

Араминта лишь вскользь упомянула Мелифлуа-старшего, однако в голове девушки маячком надежды засверкала неожиданная и смелая мысль. Ведь если маркиз не умер, а лишь находится в коме, связаться с его сознанием можно тем же способом, что и в случае обычного сна. Чем дольше Джинни размышляла о перспективе встретиться с маркизом на границе двух миров и поговорить о ее зелье, тем более сильное волнение ее охватывало. Маркиз может разъяснить темные пятна в своих записях, он может проконтролировать процесс приготовления снадобья, он даже может рассказать, как вылечить самого себя. От открывающихся возможностей перехватывало дыхание.

Джинни пообещала себе внимательнее прочитать книгу Слизерина и подумала о том, что отныне никогда не сможет дурно отзываться об этом волшебнике. Определенно нужно было как можно скорее искать способ вернуться домой. Прошлое слишком меняло девушку, и больше всего она боялась, что даже если эльфу Дэйзи удастся стать человеком, в нем не останется ничего от Джинни Уизли.

На следующий день сова принесла в особняк послание, перевязанное черной лентой. Чарльз Поттер с прискорбием сообщал о смерти своей жены.

Араминте и Джинни пришлось пойти на похороны. Дорея оставила своей подруге и дальней родственнице часть фамильных драгоценностей Блэков, вызвав немало пересудов и возмущения со стороны поттеровской родни. Маркиза с достоинством выдержала оглашение завещания, поручила Гиасу поместить наследство в сейф номер 312, содержимое которого за последние несколько дней прилично пополнилось, и вернулась домой. Настроение у нее было именно похоронное, и не только из-за смерти Дореи.

Антонин Долохов появился в доме Араминты спустя несколько дней с заговорщическим видом. Джинни почувствовала, как ее сердце заколотилось сильнее, когда он извлек из-под полы черную тетрадь со знакомым именем "Том Марволо Риддл" на обложке. Непреложный обет был исполнен.

— Как тебе это удалось? — спросила только Араминта. Долохов неприятно ухмыльнулся и пустился в долгие объяснения о беспрецедентном доверии со стороны Темного Лорда, заработанном за годы верной службы.

— Иными словами, Риддл понял, что раз ты так умело скрываешь от него свое наследство, сейфы у тебя действительно надежные, — отрезала маркиза, возвращая молодого человека с небес на землю. — Двусторонняя сделка — ты хранишь эту пакость, он выкачивает деньги из другого дурака.

— На сей раз это Паркинсоны, — с непосредственностью сообщил Антонин, нисколько не смущаясь резких слов Араминты. — Не знаю, что за семейка, Сигнус откуда-то привел. Два брата и сестра, очень богатые.

— Мир полнится идиотами, — повторила маркиза свою любимую фразу. — Ты молодец, Антонин, надеюсь, тебе хватит ума держать язык за зубами о нашей сделке.

— Обижаете, маркиза, — воздел тот руки. — Однако вы ничего не спрашиваете о вашем сыне.

Араминта плотно сжала губы.

— Мой сын дал понять, что не желает больше являться частью моей семьи, — сухо обронила она. — Какое право я имею противиться его решению?

— Темный Лорд им недоволен, — вкрадчиво проговорил Долохов. — У него есть подозрения считать, что Эдуард — предатель. Что же, если вам ничего об этом неизвестно, не смею надоедать своими расспросами.

— Заходи в гости, Антонин, — проигнорировала его подкол маркиза. — Ты оказался не так безнадежен, как я полагала изначально. Буду рада видеть.

Долохов расхохотался и активировал портключ. Араминта секунду стояла неподвижно, а потом с силой бросила веер в стену.

— Несносный мальчишка, — прошипела она. — Неужели девчонка Медоуз убедила его пойти к Дамблдору... Очень, очень плохо...

— Но это означает, что он не поддерживает больше Риддла, — расширила глаза Джинни. — Профессор Дамблдор может защитить его...

— Не мели ерунды, девочка, — закатила глаза Араминта. — Если Эдуард позволит себе много болтать, больше всех пострадаешь именно ты. Риддлу неизвестно, что мы знаем о хоркрусах, ему невдомек, что хранится в сейфе номер 218, а вот Дамблдор любопытен. Что бы не передала ему Медоуз или лично Эдуард, он самостоятельно дойдет до нужных выводов и использует их в своих интересах. Не думай, милая, что это ускорит твое возвращение домой. Как тебе хорошо известно, у нас тут намечается очередная война. Бейн прислал мне письмо. Риддл пытается склонить на свою сторону великанов. В таких условиях не до тонкого искусства зельеварения.

Джинни подумала, что сейчас настал момент сознаться в своем плане.

— Я хочу сама сварить себе зелье, Араминта.

Маркиза некоторое время удивленно смотрела на домовика.

— Должно быть, такая самоуверенность имеет под собой весомые основания, девочка, и я жажду их услышать.

Рассказ о магии путешествий в чужие сны занял немало времени и потребовал множества проверок. Араминта внимательно изучила книгу и убедилась в том, что колдовство Джинни не повредило Люциусу. Затем она пристально посмотрела на девушку.

— Наложи на меня чары сна.

— Что? — Джинни не была готова общаться с маркизой в своем истинном облике.

— Наложи на меня чары сна. Или ты считаешь, я позволю тебе вторгаться в сознание моего умирающего мужа без должной подготовки? Да и кроме того, я бы хотела узнать, кому поверяю все свои секреты уже не первый год.

Все происходило так же, как и в случае с Люциусом. Падение, темнота, перешедшая вдруг в освещенный зал, полный людей. Сны Араминты отличались от детских видений, отражая личность женщины. Джинни с трудом высмотрела богато одетую маркизу среди шумных дам, копирующих стиль друг друга.

Араминта с любопытством рассматривала стоящую перед ней девушку. Джинни чувствовала явное неодобрение, проскользнувшее в подведенных глазах, задержавшихся на ее поношенных кедах и любимых джинсах. К удивлению Джинни, одежда, которую она некогда считала самой удобной на свете, вдруг перестала отвечать ее ожиданиям.

Как следует сосредоточившись, она трансфигурировала свой наряд в бархатное платье, напоминающее то, что надела Араминта на обед с Доркас Медоуз.

Тонкие губы маркизы тронула улыбка.

— Ты быстро учишься, девочка, я всегда это ценила. Насколько я понимаю, парадом здесь командуешь ты? Если ты смогла убрать эти отвратительные обноски, вероятно, ты разберешься с собравшимися тут трещотками. Не представляю, о чем говорить в их присутствии.

Джинни не понадобилось особенных усилий для того, чтобы зал опустел, а в его центре появился удобный диванчик и несколько кресел. Араминта выбрала одно из них, продолжая критически наблюдать за своей подопечной.

— Надо полагать, ты счастлива, — усмехнулась она, отводя с лица прядь волос. — Это неплохое временное решение. Несколько месяцев тренировки, и я действительно позволю тебе попытаться войти в контакт с Жерменом. Жаль, что мне эта магия недоступна, ведь я не подверглась заклятию и не собираюсь даже ради общения с любимым мужем. Я уже много раз говорила, что Мерлин послал тебя сюда не случайно, девочка. И все же мой долг тебя предостеречь. Я убеждена, что ты, вдохновленная успехом, кинешься применять эти чары направо и налево. Будь с этим осторожнее. Такие управляемые сновидения вряд ли забываются и в будущем могут сослужить тебе плохую службу.

— Я буду очень осторожна, Араминта, — заверила ее Джинни. — Да мне и встречаться то не с кем. В этом мире я знаю только ваших друзей, а говорить нам не о чем.

— Ты заблуждаешься, милая, — маркиза обмахнулась веером. — Подсознание любит подсовывать нам различные заблуждения. Твои родители. Твои учителя. Ты уже поступила крайне неосмотрительно, показав свое лицо тому, кто может стать для тебя угрозой в будущем.

— Араминта, ему три месяца, и его только что бросили родители, — возмущенно возразила Джинни. — Я знаю, что я делаю.

Араминта задумчиво посмотрела на девушку.

— Что же, я надеюсь, девочка... Я надеюсь.

Она поежилась, осматриваясь по сторонам.

— Нам пора возвращаться. Некогда разлеживаться.

Мгновение спустя на маркизу уже взирал ее домашний эльф, а огромный бальный зал съежился до размеров гостиной.

— Араминта, — Джинни все же решила подтвердить их предположения. — Вы... вы помните, что сейчас произошло?

Маркиза иронично усмехнулась.

— Даже не сомневайся, Джиневра. Надо решить, что делать с твоими волосами. Совершенно недопустимо появляться в обществе в таком виде.

Джинни вздохнула. Очевидно было, что стиль волнует Араминту де Мелифлуа куда сильнее магии.

Араминта вышла из Гринготтса, вдыхая морозный декабрьский воздух. Джинни семенила за ней, с ностальгией вспоминая ночные разговоры. Этим утром у нее появилась собственная волшебная палочка, что немало озадачило малоизвестного мастера в Лютном переулке, впервые в жизни видевшего, как волшебница-аристократка приобретает магический артефакт для домовика. Маркиза, разумеется, несколько подкорректировала ему память, и выглядело это более, чем забавно. И все же девушке хотелось пройти по довоенному центру магического Лондона в своем истинном облике, а не разыгрывать эту сцену вновь и вновь в ночных грезах.

— Кажется, осталось время навестить Эйлин, — решила Араминта, глядя на часы. — Хоркрукс пристроен, в сейфах порядок наведен, Люциус с Минни, Абрахас обещал зайти только во второй половине дня. В самом разгаре этой суматохи с наследством я получила странное письмо от Мариуса, но не совсем поняла, что именно он хотел от меня услышать.

Джинни вспомнила, как Араминта помогала устроить отца Снейпа в маггловскую фирму, возглавляемую ее родственником-сквибом. Казалась, эта работа была идеальной для неуживчивого Тобиаса, который с его послужным багажом, по словам Эйлин, не задерживался долго ни на одном месте.

— Мариус на редкость терпелив, — продолжала Араминта. — Между прочим, это качество не так часто встречается у сквибов. В большинстве своем они испытывают зависть к более успешным родственникам. Мариус нашел себя в маггловском мире, не разрывая связей с магическим. Мы с Абрахасом многим ему обязаны, через его корпорацию удается проводить множество важнейших торговых сделок. Что за удивленный взгляд? А ты считала, что благосостояние Мелифлуа только на добром слове держится? Жермен, конечно, от этого мира был невероятно далек. Мы договорились еще до свадьбы — он занимается своими зельями, я делаю его исследования рентабельными.

Араминта углубилась в рассказы о своих деловых предприятиях, а Джинни думала о том, какой странной парочкой они покажутся случайно проходящему мимо магу. Сириус обычно общался с Кричером односложными приказами, а об отношении Малфоев к Добби и говорить не приходилось. Девушка задалась вопросом, когда именно все настолько изменилось в волшебном мире — Абрахас, несмотря на его невыносимый характер, все же был довольно вежлив со своей прислугой, а с легендарной Элли Блэк Джинни встретиться до сих пор не довелось, хотя ее безмерно интриговала эта грозная дама.

— Придется аппарировать, — подвела итог маркиза, отойдя на безопасное расстояние от оживленной улицы. — В противном случае мы будем блуждать по маггловским кварталам бесконечное количество времени, но так и не достигнем цели.

Эйлин не ждала гостей.

— Араминта, я тебя умоляю, зайди завтра, после полудня, — зашептала она, едва приоткрыв дверь. Прежде, чем маркиза успела что-либо возразить, грубый мужской голос за спиной резко окрикнул.

— Кого там еще принесло, Эйлин?!

— Почтальон, дорогой, — мягко ответила Эйлин, вопросительно глядя на маркизу. Та, неодобрительно хмыкая, наколдовала утреннюю газету, которую женщина выхватила у нее из рук с выражением безграничной признательности на лице.

— Почему он дома? — зашипела Араминта. — Что произошло у него на работе? Мариус, как всегда, говорил иносказаниями, но я четко уловила, что есть проблемы.

— Завтра, завтра, — быстро проговорила Эйлин, буквально захлопывая дверь под носом у маркизы. Той не понадобилось тайно проникать в дом, чтобы услышать первые признаки надвигающейся ссоры.

Араминта горестно качнула головой.

— Бедная дурочка. Не представляю, что с ней делать дальше.

У Джинни были некоторые соображения на этот счет, но делиться ими с маркизой она не торопилась. При всех своих прогрессивных взглядах Араминта порой с предубеждением относилась к идеям, до которых не додумалась сама.

При виде сидящего в кресле Абрахаса радужное настроение, вызванное приятной прогулкой, испарилось без следа. Джинни уже несколько раз предостерегала себя от соблазна стать героиней его ночных кошмаров. Увы, в данном случае маркиза безошибочно определит виновницу неприятностей ее любимого крестника и организует ей райскую жизнь, как у настоящего домовика старинного рода.

— Араминта, — в улыбке Малфой мог посоревноваться с чеширским котом. — Мисс Уизли, — добавил он с нотками иронии. — Я приехал пораньше, чтобы побыть с сыном.

Маркиза только махнула рукой.

— Болтун! Отчего же ты не в детской? Не смог пройти мимо французского коньяка?

— Всего лишь доверяю воспитание детей профессионалом, — вскинул он руки. — Представляешь, Араминта, среди оружия я нашел личный кинжал Слизерина. В его записях значится, что у каждого из основателей был личный артефакт.

— Меч Гриффиндора хранится в распределительной шляпе, — неожиданно для себя вмешалась в разговор Джинни. — Мой друг убил им василиска.

Абрахас прищурился, обдумывая полученную информацию, а Араминта за его спиной показала успевшей прикусить язык девушке кулак.

— Джинни, передай Минни, чтобы подавала на стол. Абрахас, кстати, если ты намереваешь еще лет десять морочить мне голову и оставлять Люциуса то на неделю, то на две, то на рождественские праздники, лучше сразу перевези сюда его вещи. Я не собираюсь на старости лет носиться по детским магазинам и скупать игрушки, иначе весь магический Лондон заговорит о том, что Араминта де Мелифлуа сошла с ума.

Абрахас выглядел исключительно довольным тем, что крестная поняла его правильно.

— Ты уже поговорил с Друэллой? — ненавязчиво напомнила Араминта. — Я не сомневаюсь, что им отлично живется во Франции, но было бы неплохо тебе определиться со своим будущим статусом.

— Это на повестке дня, — ухмыльнулся Абрахас. Маркиза неодобрительно поджала губы.

— Друэлла очень страдает в разлуке с Медой. Абрахас, если ты принял решение, постарайся озвучить его как можно скорее. Это же не игрушки!

Абрахас устало нахмурился.

— Мне не слишком удалась роль мужа, не правда ли? Стоило таких трудов представить дело Клариссы, как несчастный случай... Такими темпами за мной закрепится слава герцога Синей Бороды.

— И это взрастит твое самомнение до небес, — подвела итог маркиза, безнадежно вздыхая. — Реши этот вопрос, Абрахас. Не надейся, что я сделаю вид, что забыла.

Джинни не сомневалась, что за меч Гриффиндора ее ждет разнос этим же вечером.

Несмотря на то, что теперь значительную часть дня и ночи у Джинни занимала забота о Люциусе, она все же не могла отрицать, что катастрофически скучает по Беллс. Однако, прежде, чем она успела признаться в этом Араминте, Друэлла лично почтила их своим присутствием. Скучающая мина на бледном лице ничем не выдавала гнева или страдания. Безразлично передав Беллс Джинни, она расположилась на диване, крутя в руках замшевые перчатки.

— Я думаю вернуться к Сигнусу, Араминта, — ровным голосом сообщила она. — Моим родным я стала в тягость. Ивэн давит на меня, а Ирма недавно написала, что Меда по мне скучает. Думаю, этот затянувшийся конфликт ни к чему не приведет. Сигнус уже сделал свой выбор... А я сделаю свой.

Джинни не потребовалась вникать в подробности, чтобы понять: Абрахас сдержал данное маркизе слово и в свойственной ему галантной манере уведомил Друэллу о том, что в ближайшее время не намеревается повторно связывать себя узами брака. Женщина восприняла эту новость с достоинством аристократки и принялась просчитывать наиболее выгодные пути к отступлению.

Если Араминта и была слегка разочарована, она постаралась это скрыть.

— Меня волнует судьба твоих девочек, — маркиза обеспокоенно посмотрела на Беллс, заинтересовавшуюся рождественской елкой, установленной в центре гостиной. — Мне категорически не нравится идея Сигнуса с предварительным брачным контрактом. Это некрасиво по отношению к Беллатрикс и Андромеде. Да и женихи разве что титулами богаты.

Друэлла фыркнула.

— Лестрейнджи зарекомендовали себя перед Темным Лордом, этого оказалось достаточно. С их отцом он познакомился еще когда работал в магазине твоего кузена. Что там говорить, Араминта, это вопрос решенный. Посуди сама, куда нам деваться. С моей стороны было бы безрассудством действительно развестись с Сигнусом. Каждая женщина мечтает о таком муже. И потом, лучше воспитать девочек готовыми к определенной для них жизни, чем навсегда проститься с ними и наблюдать со стороны за тем, как их воспитывают другие... Не Вальбурге же я предоставлю такую возможность? Она и так считает себя хозяйкой положения. Вот Орион прижал хвост.

Даже находясь вдали от эпицентра событий, Друэлла была в курсе всех дел и расстановки сил.

— Я узнала об этом от Ива. Мой братик, конечно, пылал праведным гневом, но ходят слухи, что Орион уже не такой ярый сторонник Темного Лорда, как раньше. Оно и неудивительно — он, наконец, повзрослел, взглянул на мир другими глазами... Да и Долохов, который раньше пел ему в оба уха о грядущем темном порядке, присмирел после смерти Александра. Обстановка в доме на Гримо уже не та, что раньше, и я считаю, что это идеальный момент для того, чтобы вернуться, — Друэлла помолчала. — Я никогда не забуду того, что ты для меня сделала, Араминта. Ты ведь единственная не отвернулась от меня, когда мне некуда было пойти.

Маркиза обняла Друэллу.

— Ты знаешь, милая, что всегда можешь на меня рассчитывать. Мой дом открыт для тебя и твоих детей в любое время.

Друэлла благодарно сжала ее руку.

— Араминта, я слышал, что Эдуард ушел из дома. Мне очень жаль, что так вышло. Как же ты тут справляешься совсем одна? Я бы сошла с ума, если бы мне пришлось жить в огромном доме, где обитают только эльфы.

— Не только, — улыбнулась маркиза. — Сын Абрахаса здесь, и пробудет еще долго, судя по всему.

По лицу Друэллы пробежала тень. Тема разговора была ей неприятна.

— Я напишу о том, как все прошло, — поднялась она с дивана. — Пошли, Беллс.

Джинни глубоко вдохнула, чтобы не злиться. Они с Беллс рассматривали старую книгу сказок. Изображенный на двигающейся картинке темноволосый парень подмигивал, прежде чем скрыться под мантией-невидимкой, и до боли напоминал ей Гарри. Беллс радостно водила по странице карандашом, явно довольная тем, что наконец-то избавилась от опеки матери.

Джинни уже решила для себя, что будет ежедневно навещать Беллс. Не наяву, что тоже возможно при содействии Кричера, — так во сне. И если когда-нибудь взрослая Беллатрикс Лестрейндж и вспомнит, что в детстве ей часто снилась странная ведьма с рыжими волосами, значит, это еще одна часть сложной и запутанной мозаики под названием судьба.

С тех пор, как Друэлла вернулась к мужу, Абрахас погрузился в доскональное изучение доставшегося ему наследства, Эдуард окончательно отбился от рук, оставив мать в полном недоумении, Риддл затаился, выжидая благоприятного момента для удара, Мариус Блэк согласился запастись терпением, а Эйлин лишь скупо уверила подругу в том, что не нуждается в помощи, жизнь Араминты вернулась в привычное русло. Несколько дней маркиза провела во Франции подле постели мужа, обложившись медицинскими показаниями и толстыми томами целительской магии. В Лондоне же ее повседневная действительность состояла из верениц гостей, благотворительных вечеров и посиделок у камина за бокалом бренди. Карлотта Пинкстоун, лишь недавно освободившаяся из очередного символического заключения, Чарис Крауч, Гризельда Марчбэнкс, Эбигейл Гойл, Ирма и Кассиопея Блэк и многие другие громогласные и болтливые особы то и дело сновали из камина и обратно.

Джинни тем временем была очень занята. Пусть увидеться с Беллс они теперь могли лишь во сне, пусть Дамблдор вновь как будто бы забыл о ее существовании, погрузившись в составление стратегий, пусть цели и намерения Волдеморта оставались туманными и неопределенными, а два хоркрукса по-прежнему таились в неизвестных укрытиях, девушке определенно было, о чем подумать. Суть же заключалась в том, что она не только позволила себе привязаться к еще одному ребенку, имеющему непосредственное отношение к ее будущему, но и до судорог, до помутнения разума, до неконтролируемого бешенства ненавидела его отца.

Абрахас Малфой был категорически невыносим. В рейтинге непопулярности в глазах Джинни с ним могли посоревноваться разве что Волдеморт и Тобиас Снейп, которых не без влияния Араминты девушка уже давно не считала за людей.

— Видела я, что за коньяк стоит у них в баре, — возмущалась маркиза, вернувшись в очередной раз из Тупика Прядильщиков. — И вина, вы не подумайте, только марочные. Этот проходимец еще будет жаловаться, что на работе его усилия недостаточно ценятся!

Комментарии, отпускаемые маркизой в адрес Темного Лорда, во внешности которого все более явно угадывались рептилообразные черты, Джинни предпочитала не повторять. Смех и шутки непостижимым образом переводили его из разряда опаснейших врагов в нечто неприятное, назойливое, но привычное, вроде старой раны, напоминающей о себе в непогоду.

Другое дело — Абрахас Малфой. Невозможно было отрицать — Араминта искренне любила крестника и, отчаянно его критикуя, не позволяла никому следовать ее примеру. Осмелься Джинни открыто заявить о своей антипатии, во сне или наяву, и ее ждало бы немало нелицеприятных откровений.

Они с маркизой сидели на берегу Луары. Журчание вод и палящая жара летнего солнца казались такими естественными, и Джинни приходилось напоминать себе о том, что это только сон. Она с наслаждением провела рукой по рыжим, почему-то начавшим виться волосам, уложенным в сложную, принятую среди французской магической аристократии того времени прическу.

— Целительские отчеты утверждают, что состояние Жермена зафиксировалось в определенных константах, — лениво произнесла Араминта. — Пожалуй, в ближайшее время я склонна разрешить тебе переговорить с ним о зелье. Возможно, Мерлин тебе и поможет.

Джинни встретила новость восторженно. Дни и месяцы вынужденного бездействия, разбавляемого только уходом за детьми, ее серьезно угнетали.

— Почему ты позволяешь себе терять время даром, Джиневра? — недоумевала маркиза. — Скажем, магическое право — очень перспективная отрасль. Я бы рекомендовала тебе уделить больше времени своему образованию. В таком случае, вернувшись в свое время, ты без проволочек сможешь сдать ТРИТОНы и начать карьеру в министерстве или занимаясь частной практикой.

Джинни задумчиво прицокнула языком. Предложение маркизы, в библиотеке которой хранилось немало ценных юридических трактатов и кодексов, выглядело весьма заманчиво. В то же время, у нее было немало и других актуальных дел.

Дамблдор прислал ей письмо и портключ, который она долго не решалась активировать. Араминта на сей раз не сопровождала ее в школу, но дала немало ценных указаний и настоятельно попросила к словам будущего директора относиться с изрядной долей скептицизма.

Для своего путешествия Джинни выбрала именно тот момент, когда к Араминте вновь заявился Абрахас Малфой. Невозможно было выносить общество бессовестного эгоиста, который даже ни разу не удосужился поблагодарить девушку за то, что она нянчится с его сыном.

Джинни не хотела признаваться, что боится того дня, когда Малфой заберет Люциуса в имение. Разлуку с Беллс она переживала очень тяжело.

В последний раз они виделись в Косом переулке. Меда Блэк с любопытством осматривалась по сторонам, выглядывая из золотисто-персиковой коляски, Беллс сидела на руках у матери. Едва ли она могла догадаться, что являющаяся ей во сне девушка и сгорбившийся у ног статной и строгой волшебницы домовик — одно и то же лицо.

Друэлла в притворном возмущении встряхнула головой, демонстрируя покупку.

— Пришлось обойти весь центр города, прежде, чем мы выбрали очередную игрушку! Видите ли, Беллс приснилась какая-то особенная говорящая кукла, и я с ног сбилась, прежде, чем нам удалось ее найти.

Внутри Джинни что-то сжалось в тугую пружину. Такая же кукла была у нее в детстве.

Мама рассказывала, что кукла принадлежала еще Цедрелле Уизли, которой, в свою очередь ее подарила одна из родственниц. Теперь Джинни не сомневалась, что куплена эта кукла была в тот самый день в Косом переулке. И она никак не могла предположить такого расклада, демонстрируя Беллс во сне свою любимую игрушку.

Друэлла Блэк недолго говорила с Араминтой, торопясь вернуться домой. Она снова была в положении, и Сигнус не поощрял ее долгих отсутствий.

Вопреки обыкновению, профессор Дамблдор ждал Джинни не в своем личном кабинете, а в хижине лесника. Взглянув в глаза Оггу, Джинни почувствовала неприятный холодок, пробегающий по спине. Нет оснований сомневаться в том, что Апполион Прингл сдержал свое слово, однако разве не маркиза всегда утверждала, что Дамблдор был отличным легилиментом?

Если бы на месте Огга находился Хагрид, Джинни могла бы уже проститься со своей конспирацией. Полувеликан был искренне предан Дамблдору и не блистал выдающимися способностями к ментальной защите. Огг казался более независимым, и все же здесь он был на положении слуги. Оставалось лишь надеяться на чудо.

— Дэйзи, ты, должно быть, не знакома с нашим лесничим Октавиусом Оггом? — поинтересовался Дамблдор, весело сверкая глазами. — Через несколько дней он планирует оставить свою должность. Его место по моей рекомендации займет бывший студент Хогвартса, Рубеус Хагрид.

Джинни осторожно кивнула Оггу, напряженно ожидая подвоха.

— Хагрид был нашим другом, — произнесла она. — Мы часто заглядывали к нему на чай, а начиная со второго курса он преподавал у нас уход за магическими существами.

Огг поперхнулся чаем, глядя на эльфа, как на привидение, а Джинни прикусила язык.

— Великолепная идея, просто замечательная, — благодушно отметил директор, будто не замечая оплошности девушки. — Во время учебы Хагриду действительно отлично удавался этот предмет.

"Поэтому он наводнил Запретный лес акромантулами", — мрачно подумалось Джинни. Все же Араминта была права, вмешательство в будущее может быть чревато неприятными сюрпризами. Половина студентов их курса наслала бы на Джинни летучемышиный сглаз, если бы могла предположить, что это она невольно подкинула директору идею о назначении Хагрида.

Дамблдор, тем временем, продолжал:

— Я пригласил тебя, Дэйзи, чтобы задать несколько вопросов. Ты ведь уже несколько лет живешь в доме маркизы де Мелифлуа и хорошо знаешь ее друзей и ее слуг. Не приходилось ли тебе когда-либо встречать домовика по имени Элли?

Джинни старалась не смотреть в глаза Оггу.

— Кажется, нет, профессор. Единственная Элли, которую знает Дэйзи, — это престарелая леди Элладора Блэк, известная своей нетерпимостью к домашним эльфам. А почему вы спрашиваете?

Дамблдор задумчиво смотрел в окно на сгущающиеся над лесом тучи.

— Совершая обход запретного леса, наш лесничий недавно обнаружил эльфа в бессознательном состоянии. Этот домовик назвался Элли и сообщил, что работает в Хогвартсе. Как ты уже догадалась, это оказалось неправдой. В лесу творятся странные вещи, а волшебный мир, как никогда, близок к состоянию войны. Полагаю, вышеназванная Элли играет в происходящем не последнюю роль.

Видимо, профессору все же удалось разрушить часть ментальных блоков Прингла — если только брат Карлотты намеренно не оставил некоторую информацию открытой, чтобы развеять возможные подозрения. Джинни устало вздохнула. Не хватало только, чтобы слова Дамблдора оказались истиной. В школьных учебниках по истории магии ее имя не упоминалось, так же, как и имя Араминты, и все же ее преследовали неприятные ощущения.

— Боюсь, что ничем не могу вам помочь, профессор, — задумчиво протянула она, быстро исправившись под подозрительным взглядом Огга. — Дэйзи ничего не знает, профессор. Хозяйка ничего не рассказывает Дэйзи. У хозяйки много секретов.

Дамблдор кивнул в знак согласия.

— Что же, придется искать другим способом, — вздохнул он, поднимаясь и сгребая со стола оставленные на нем вещи. Джинни перевела на них взгляд и остолбенела.

Дамблдор держал в руках черную тетрадку с хорошо знакомыми ей инициалами. Хоркрукс Риддла попал в руки директора, и девушка представить себе не могла, каким образом ему удалось получить артефакт, запертый в сейфе номер 218.

Сбивчивый рассказ Джинни не произвел должного эффекта. Маркиза, казалось, совсем не удивилась, хоть и отправила послание Гиасу.

Нынешним письмоносцем и любимцем Араминты являлась малоприятная крылатая ящерица — отвратительный гибрид, помесь саламандры и летучей рыбы, подарок от любимого крестника, обнаруженный в недрах тайной комнаты. Сам же крестник продолжал занимать кресло у камина и отпускать язвительные комментарии.

— Уизли в своем нынешнем облике не стать идеальным шпионом, Араминта, она слишком умна... для домовика, разумеется, — ядовито заметил Абрахас, потягивая виски. — Если Дамблдор действительно завладел хоркруксом, с какой стати ему вдруг брать его с собой к леснику и демонстрировать всем, кому не лень?

Джинни возвратила ему ненавидящий взгляд. В исполнении эльфа это, должно быть, смотрелось впечатляюще.

— Я не сомневаюсь в содержании ответа Гиаса, — развела руками маркиза. — Антонин дал мне непреложный обет. Если бы он посмел меня обмануть, давно был бы мертв. Хоркрукс Риддла у нас, пока что я в состоянии отличить темный артефакт от подделки.

— Тогда откуда у Дамблдора копия? — растерялась Джинни. — И в чем ее назначение? Дневников ведь не может быть два?

— Полагаю, мы имеем дело с тем дневником, что впоследствии попал в руки Люциуса, — проговорила маркиза, внимательно глядя на Абрахаса. — Доступ к моему сейфу ограничен отнюдь не только гоблинской магией и ограбить его невозможно. Следовательно, Антонин каким-то путем утратил ту копию, которую я вручила ему взамен оригинала.

Абрахас внимательно посмотрел на маркизу.

— Что ты хочешь этим сказать?

Араминта обмахивалась веером, задумчиво глядя перед собой.

— Ни к чему понапрасну злить Риддла, мой друг. Если он раньше времени обнаружит пропажу хоркруксов, то может начать обижаться и капризничать, а мы ведь совсем в этом не заинтересованы. Кроме того, чувство собственного достоинства не позволяет мне воровать. Если я что-то беру, непременно оставляю взамен нечто равносильное. Конечно, мои копии не содержат частицы души этого грязнокровки, но если он, со свойственной ему самоуверенностью, не начнет вдаваться в детали, то, разумеется, ни о чем не догадается.

Джинни так и ахнула.

— Значит, дневник, при помощи которого я смогла открыть Тайную комнату, на самом деле не был хоркруксом?

Араминта весело покачала головой.

— Воспоминания, девочка, только воспоминания. Учись, пока я жива.

Джинни видела, что подобный разговор способен завести в далекие дебри. Понимал это и Абрахас, переводя беседу в иное русло.

— Взгляни на это, — он извлек из кармана мантии потемневшее от времени серебряное украшение. — Салазар пишет, что эта вещица способна защитить от оборотней. Ничего не напоминает?

Маркиза взвесила на руке оберег, и Джинни увидела, как ее обычно невозмутимое лицо скривилось в гримасе отвращения.

— Гриндевальд и его последователи использовали эти руны, — через силу проговорила она, проясняя ситуацию для Джинни. — Они просочились даже в маггловский мир. Теперь я вижу, откуда он их заимствовал... Уничтожь эту отвратительную вещь, Абрахас, я не хочу видеть ее в своем доме.

— Она мне пригодится, — возразил Абрахас, пряча металлический диск обратно в карман. — Пару дней назад ко мне заходил оборотень.

Араминта широко раскрыла глаза.

— И ты сообщаешь мне об этом только теперь?

Абрахас широко улыбнулся.

— Он предлагает сотрудничество.

Маркиза безнадежно уронила голову, а Джинни захотелось запустить в Малфоя чем-нибудь потяжелее. Мраморный кубок, водруженный на каминную полку, подходил как нельзя лучше.

— Ты уже с ундиной однажды сотрудничал, помнишь? — мрачно заметила Араминта. — Не спорю, выгоду из этого ты извлек сказочную, но не пора ли остановиться? Или теперь ты не успокоишься, пока полная коллекция сокровищ основателей не окажется в твоих руках?

— Он никак не связан с Хаффлпафф, если это так тебя волнует, — фыркнул Абрахас. — Это совсем молодой оборотень с большими амбициями. Риддл многое ему обещал, но Грэйбек предпочел бы работать с лордом Слизерином.

— Лорд Слизерин сейчас спит в детской и видит десятый сон, — поджала губы Араминта. — Ты всего лишь его законный опекун, позволю себе заметить. Абрахас, ты ведь сам предоставил мне полномочия собственноручно высечь тебя, если ты снова ввяжешься в историю.

— Пока это только проект, — предупредительно вскинул тот руки. — Тебе совершенно не о чем беспокоиться, Араминта.

— Разумеется, не о чем, — ухмыльнулась она. — Полнолуние не успеет наступить, как я разузнаю все об этом Грэйбеке.

— В первый раз Волдеморта поддержали всевозможные темные твари: великаны... оборотни... инфери... дементоры. В Ордене Феникса никто не сомневался, что и во второй раз они могут встать под его знамена. Фенрир Грэйбек — один из самых жестоких оборотней. Мне о нем рассказывал отец. Его главная цель — перекусать как можно большее число людей... особенно детей. Он лидер среди своих. Я видела его фото в газете. Он ужасен.

Джинни и Араминта сидели все в той же гостиной. Разницу составляло лишь то, что пламя в камине не источало тепла, а вместо эльфа напротив маркизы расположилась юная особа в изысканном костюме, предающаяся не самым приятным воспоминаниям.

— Ваше Министерство — сборище бездарностей, — покачала головой Араминта. — Кентавров они уже упустили. Не представляю того счастливчика, кому удастся поладить с Бейном или Магорианом. Пока ты беседовала с Дамблдором, Абрахас рассказал мне о ситуации в лесу. Министерство пошло на попятную. Появляются новые чиновники, все больше маглорожденных магов, представления не имеющих о кодексе магических популяций. Да еще и Эйвери мутит воду, играя на противоречиях.

— Дамблдор говорил, что в запретном лесу сейчас неспокойно, — вспомнила Джинни. — Он это имел в виду?

— И это, и многое другое, — вздохнула Араминта. — В магическом обществе возникает раскол. Напряжение все возрастает, и я боюсь, что в один прекрасный день все и вправду закончится масштабной гражданской войной, как это случилось в твоем мире. Кто, скажем, выступит в защиту прав тех же оборотней и вампиров? Вчерашние грязнокровки только недавно закончили Хогвартс и свято уверовали в неограниченную силу своих волшебных палочек. Не все столь покладисты, как домовики, — едва заметно улыбнулась она. — Другие создания чувствуют свое бессилие и обращаются к тому, кто знает, что можно противопоставить засилию магглов. К Риддлу. Они не понимают, что он забудет о своих обещаниях раньше, чем успеет заполучить министерский пост.

Джинни сцепила руки на коленях, внимательно слушая маркизу. Такие беседы происходили у них из ночи в ночь — сразу же после занятий. Араминта не оставила своей идеи сделать из домовика Дэйзи достойного члена волшебного сообщества и подготовить к возможной жизни в будущем.

Раньше девушка никогда не задумывалась о том, чему посвятит свою жизнь. На четвертом курсе перспектива выбора казалась весьма отдаленной. Как и все в ее семье, Джинни была без ума от квиддича. Маркиза смеялась в голос над подобным признанием.

— Рассчитываешь стать звездой Холлихедских гарпий? Девочка, это глупо. Я знаю Гвендолин Брэнд, их капитана, и глубоко сочувствую ее мужу, который совсем недавно ушел из спорта и теперь видит жену два-три раза в месяц. Ты и квиддич? Да не смеши меня.

Магическое право можно было изучать всю жизнь. Именно к такому выводу Джинни пришла, увидев в библиотеке особняка отдельный стеллаж, посвященный исключительно юридической литературе. Возможно, знакомиться с ней самостоятельно было бы не слишком интересно, но маркиза проявила неожиданный энтузиазм, днем и ночью проводя для своей воспитанницы мастер-классы. Неудивительно, учитывая ее давнее увлечение политикой и законотворчеством.

— Возможно, ты и доработаешь однажды мой закон и проведешь его через Визенгамот, — мечтательно улыбалась она, забрасывая Джинни множеством новых терминов и прецедентов.

Настоящей же мотивацией, подстегивающей Джинни в ее твердом намерении коротать свободные часы в окружении свитков и сочинений, был Сириус. Спустя несколько недель беспрерывных занятий в ее голове вдруг начала выстраиваться последовательная схема защиты. Удивительно, что за столько лет никому не пришла в голову мысль потребовать пересмотра дела. Джинни еще очень далеко было до профессионального адвоката, однако данный случай даже ей казался шитым белыми нитками.

Араминта, узнав о будущем родственника, сделавшего ей столь неблаговидную рекламу, только ухмыльнулась с видом человека, знающего на порядок больше окружающих.

— Чему ты удивляешься, девочка? В любой истории нужен козел отпущения, а уж тем более если речь идет о вершении правосудия на государственном уровне. Риддла победил правнук Дореи, светлой памяти. Те, кто был поумнее, сбежал или откупился. Чем было похвастаться Министерству — арестом женщины или нескольких подростков небольшого ума? Сомнительные достижения, не находишь? Я полагаю, Блэк в качестве запасного злодея за отсутствием главного всех вполне устраивал. Тем более, личность такая колоритная, да еще и никаких связей с влиятельными родными, следовательно, мстить или разбираться не станут. Все очень просто.

Для маркизы все действительно было слишком просто. Она обладала удивительной способностью любой нонсенс вписать в собственную систему координат. Мелкие несоответствия просто не заслуживали ее внимания.

— Араминта, а что происходит с моим возрастом? — вдруг сменила тему Джинни, задумчиво глядя на свое отражение в зеркале над камином. — Ведь уже прошло несколько лет...

— Продолжительность жизни домовиков намного выше, нежели у магов, — предположила маркиза. — Время для них течет иначе. Ты взрослеешь, но несколько нестандартным способом.

Догадка острым шипом кольнула в области сердца.

— Если я вернусь когда-нибудь, то я...

— Вернешься в том возрасте, которого успеешь достигнуть в нашем мире, да, — подтвердила Араминта ее опасения. — Пока еще не придумали способа остановить время.

— А если к тому моменту я стану старухой? — прошептала Джинни. — Что я буду там делать, Араминта? И как я справлюсь без вас?

На короткий миг девушке показалось, что маркиза растерялась. Когда она заговорила, голос ее сочился иронией.

— Конечно, своих родных ты напугаешь. И все же у тебя есть преимущество. Сейчас во всей вселенной не существует девушки по имени Джиневра Уизли. Ты вырвана из обоих миров, и ни к одному не принадлежишь в полной мере. Но ты будешь стараться. Не зря же я учу тебя уже не первый год. Самое главное, чтобы вернувшись, ты не начала снова носить эту отвратительную мужскую одежду, на которую я ввела табу. Вот это уже будет моим полным фиаско.

Джинни рассмеялась. Араминта все же была забавной.

— Жаль, что у вас с Абрахасом сложилась абсолютно загадочная для меня взаимная нетерпимость, — развела руками маркиза. — Я уже говорила много раз о том, что по своей натуре он человек науки. В праве он ориентируется блестяще, многому бы мог тебя научить.

Джинни закатила глаза.

— Полагаю, мистер Малфой скорее передаст все свое наследство на благотворительные цели, чем снизойдет до общения с эльфом. Тем более на такие темы.

Араминта загадочно улыбнулась. Близилось утро, пора было просыпаться.

— Ты же умная девушка, не правда ли? Смею надеяться, что там, где для домовика Дэйзи закрыты все двери, внучка Цедреллы Блэк сориентируется, какими чарами лучше воспользоваться.

Туман сновидения рассеивался. Джинни потянулась, слезая с кровати. Начинался новый день, как нельзя лучше подходящий для того, чтобы поразмыслить над словами Араминты.

Благотворительная ярмарка кишела народом. Зал на последнем этаже гостиницы "Клиодна", специально арендованный для традиционного развлечения всех магов от мала до велика, был буквально переполнен — волшебники шумели, спорили и соревновались в умении отделить зерна от плевел и среди моря безделушек отыскать поистинне ценный артефакт.

Араминта подобные мероприятия не любила.

— Любое скопление народа вызывает у меня неприятные чувства, — отмечала она. — Толпа — то же стадо, вспомни кентавров. Из опыта собственного детства скажу тебе — нет ничего страшнее людей, утративших человеческий облик.

Сейчас, глядя на толстую колдунью с завитыми волосами, выхватывающую из рук своей соперницы инкрустированные камнем ножны для короткого меча, Джинни была склонна согласиться со своей наставницей.

Ножны были отвоеваны. Ведьма повернулась, со свирепым видом оглядывая любопытствующих зевак, а Джинни так и ахнула. Скандальной особой оказалась, к ее вящему удивлению, никто иная, как Полная Дама.

— Ее портрет охраняет нашу гостиную, — зашептала она, дергая Араминту за рукав. — Кто она?

— Это ее прабабка изображена на портрете, они похожи, — разъяснила маркиза. — Семья Гуссоклов, безнадежный случай. Мать этой вульгарной дамочки подавала определенные надежды и даже написала книгу о заклинаниях и чарах, но дочь известна лишь своей неумеренной любовью к сладкому и редким бесполезным сувенирам.

— Мы учились по книге Миранды Гуссокл, — заулыбалась Джинни. Хотя бы таким способом прежняя беззаботная жизнь послала ей привет.

Араминта, сохраняя остатки терпения и непроницаемую мину на лице, вежливо кивала в ответ на щебетание Селестины Уорлок. Джинни с улыбкой подумала о том, что Молли Уизли впала бы в восторг от перспективы поближе пообщаться с любимой исполнительницей. Селестина сейчас находилась на пике своей популярности, но маркиза, видимо, не была поклонницей современной музыки.

Наложив на себя чары невидимости, Джинни бродила среди расставленных по залу шатров и павильонов. Поразительно, как далеко заводит человека его фантазия. Большая часть представленных изделий годилась разве что для растопки каминов. Джинни отметила, что многие изобретения подпадали под установленные позже ограничения на использование изобретений магглов. Судя по всему, пока что отдел, возглавляемый ее отцом, отсутствовал даже в черновиках проектов.

— Дорогой, как ты смотришь на то, чтобы взять кусающийся чайник? Это так забавно!

У Джинни была хорошая память на голоса. По крайней мере, Доркас Медоуз она вычислила безошибочно.

Эдуард и его невеста задержались у павильона зачарованной посуды. Ровно за пятнадцать минут до них здесь стояла маркиза, которая спешно ретировалась после того, как заговорившего с ней Боба Огдена окатил паром пузатый самовар.

— Выбирай, что хочешь, милая, мы здесь уже полтора часа, — Эдуард явно держался из последних сил.

Внутри Джинни боролись два противоположных порыва — сообщить маркизе о том, что ее сын находится от нее на расстоянии нескольких шагов, или как можно быстрее увести ее домой. Прежде, чем один из порывов одержал верх, ее внимание отвлек единственный человек, способный сделать пребывание на этой ярмарке во стократ хуже.

— Не нужно беспокоить Араминту, — холодный отрывистый голос за спиной чуть не заставил ее подпрыгнуть. — Ей будет неприятно встретить сына с этой девушкой. Вы ничего и никого не видели.

— Допустим, — сердито проговорила она, оборачиваясь к Абрахасу Малфою. — С какой стати вы меня видите?

— Это волшебство, — с непередаваемым выражением обронил Малфой. — Древняя безделушка старины Салазара, и ты уже видишь гораздо больше, чем другие.

— Пригодится, чтобы договариваться с оборотнями, верно? — съязвила Джинни. — Так вы сможете узнавать их даже в обличие волков. Фенрир будет доволен.

Абрахас не подал вида, что удивлен.

— Чувствуется ваш большой опыт в общении с оборотнями, уважаемая Джиневра, это не может не вызывать восхищения, — не удостаивая ее больше своим взглядом, он шагнул вперед, ища глазами Араминту. Джинни раздосадованно перевела взгляд в сторону павильона заколдованной посуды. Как и следовало ожидать, Доркас и Эдуард как сквозь землю провалились.

— Вэл снова потеряла ребенка, — многозначительно произнесла Араминта, укачивая спящего Люциуса. — Не представляю, кого она рассчитывает родить от существа, хоркруксы которого скоро перестанут умещаться в моем сейфе.

Джинни чуть не подавилась тыквенным соком.

— Вы хотите сказать, что Вальбурга ждала ребенка от Риддла? — округлила она глаза. — А как же ее муж?

— Одному Мерлину известно, от кого она ждала ребенка, — философски протянула маркиза. — В случае с Вэл всегда существует минимум два варианта. И эта негодяйка еще думает, что имеет право поступать, как тетя Виолетта.

Джинни заинтересованно подняла глаза, как и всегда при упоминании нового имени.

— Кем была эта тетя Виолетта? — спросила она, устраиваясь поудобнее в предвкушении очередной истории.

— Мать Кассиопеи, Дореи, Мариуса и Поллукса, — осторожно поддерживая спящего ребенка, Араминта встала и принялась неторопливо расхаживать по комнате. — Сама она из рода Булстроудов, дядя Сигнус женился на ней очень молодым. Белвина ее обожала, как и всех своих золовок. Виолетта и завела обычай выжигать с родового дерева тех, кто на ее взгляд был недостоин принадлежать к древнему и благородному дому Блэков. Виолетта имела большое влияние на мужа, и он не противился ее решениям. Она пересмотрела всю историю рода, к которому присоединилась, и удалила с генеалогического древа Айлу Блэк, вышедшую замуж за маггла, и, кажется, Финеаса, брата собственного мужа, борца за права грязнокровок.

— Вальбурга выжгла с гобелена своего старшего сына, Сириуса, — произнесла Джинни. — И Меду... Возможно, был кто-то еще, я не помню.

— О, несомненно, были и есть, — хмыкнула Араминта. — Мариус, тот самый сквиб, у которого, я надеюсь, еще работает муж Эйлин. И Альфарда, они серьезно повздорили из-за Риддла, поделили имущество и не поддерживают больше отношений. Тетя Виолетта имела полное право на категоричность, Булстроуды все же один из наиболее уважаемых магических родов Британии. А вот имя Вэл на гобелене выглядит издевательством над здравым смыслом.

Джинни слегка улыбнулась. Внутрисемейные интриги не переставали ее веселить. В какой-то степени все упоминаемые персонажи стали для нее почти родными — были среди них те, кому она явно симпатизировала, других, напротив, на дух не переносила. Вальбурга Блэк занимала почетное место во второй группе, следуя сразу же за своим братом Сигнусом. По рассчетам Джинни, через несколько месяцев на свет должна была появиться Нарцисса, и не было никаких сомнений в том, что после этого жизнь Друэллы и вовсе превратится в ад. Еще один повод считать Абрахаса Малфоя бесчувственным эгоистом.

Размышляя о непутевой Вэл, Джинни вдруг пришла к совершенно дикому выводу, едва не заставившему ее свалиться с дивана.

— Араминта, — прошептала она. — Я ведь не знаю, как долго продолжался этот роман Вальбурги с Волдемортом.

Маркиза непонимающе посмотрела на нее.

— И что с того? Я так похожа на Кассандру?

— Так у Вальбурги сын родится через пару лет, — воскликнула девушка. — Вы представляете, что будет, если Волдеморт — его отец?

Араминта мрачно хмыкнула.

— Представляю. Если кому-то станет об этом известно, род Блэков падет ниже некуда. Но если я не ошибаюсь, ничего подобного ты и предположить не могла, пока не оказалась в нашем времени? Разумеется, Орион признает детей. Что еще ему остается.

Джинни больше не слушала комментариев Араминты, ее колотила нерная дрожь. Теперь, стоило ей представить Сириуса, она отмечала, что ни единой чертой он не напоминал мистера Блэка. Орион был худощавым мужчиной с водянистыми глазами и незапоминающимися чертами лица. От кого Сириус мог унаследовать густые черные волосы и темно-синие, почти черные глаза — не от невзрачной же Вальбурги?

Младшего сына Вэл девушка видела только на старой колдографии. Рассмотреть его как следует там не представлялось возможным, и все же Джинни ясно помнила черные волосы и приятные черты лица.

Ей становилось дурно.

Маркиза бросила на нее насмешливый взгляд.

— По-моему, ты слишком долго бездельничаешь, милая, — весомо заявила она. — Вот и изобретаешь невесть что. Сказать по правде, я не думаю, что у Риддла имеются какие-либо серьезные причины оставаться рядом с Вэл. Отцом ее детей вполне может быть и Орион. Ты сама сказала, впереди еще два года. Посмотрим.

Джинни вздохнула. Целых два года, а потом на свет начнут появляться люди, чьи судьбы они могла предсказать на много лет вперед. Встреч с собственной матерью до сих пор ей отлично удавалось избегать, но что будет, когда, к примеру, родится Джеймс Поттер, о котором Араминта пообещала позаботиться, или Сириус Блэк, на которого Джинни теперь явно не сможет смотреть без содрогания? О Снейпе и Лили Эванс она даже задумываться боялась.

Память вдруг подсунула еще одно имя из прошлого-будущего.

— Араминта, а вы знакомы с семьей Люпинов? — медленно спросила она, осознавая. Ремус Люпин еще не родился, а значит, есть вполне реальный шанс спасти его от грозящей ему прискорбной участи — укуса оборотня.

Маркиза задумалась.

— Кажется, приходилось слышать о них... Не могу припомнить, при каких обстоятельствах. Почему ты спрашиваешь?

Джинни хитро улыбнулась, понимая, что от предложения позаботиться еще об одном малыше маркиза схватится за голову. Та, однако, выслушала ее очень серьезно.

— Я бы и разговаривать с тобой не стала, если бы не тревожные новости от Абрахаса, — призналась она. — Этот Фенрир Грэйбек, о котором ты мне рассказывала, совершенно неадекватный тип. Если существует угроза, которую мы можем предотвратить, вне всяких сомнений, именно так и нужно поступить, — она усмехнулась. — Я делаю это в рассчете, что боги заметят мои усилия и вернут Жермена к нормальной жизни. Кажется, скоро можно будет открыть детский сад имени Араминты де Мелифлуа.

Джинни улыбнулась. Пусть ее собственное положение и было весьма незавидным, даже в таком виде она могла приносить пользу.

Если верить недавно прочитанному философскому трактату из библиотеки маркизы, в этом и заключался весь смысл.

Появление на свет Нарциссы Блэк прошло незаметно. Джинни узнала о рождении девочки из сновидения Беллс, не слишком радующейся новой сестренке. По ее мнению, из-за маленькой Цисси отец больше не хочет их знать, ведь родиться должен был наследник, а не очередная бесполезная кукла.

Не было ни объявлений в "Ежедневном пророке", ни сов с приглашениями для друзей и родственников. Сигнус бушевал, о чем с нескрываемым удовольствием сообщил маркизе заглянувший на обед Антонин Долохов.

В последние месяцы положение братьев Блэков значительно пошатнулось. История с бегством Друэллы не лучшим образом сказалась на имидже Сигнуса, и лишь немногие знали, как бедняжке приходилось за это расплачиваться, фактически превратившись в узницу в собственном доме. Что касается Ориона, то его очарование Темным Лордом развеялось, как дым. Для усиления своего влияния Риддл больше не нуждался в помощи Вэл, и покинутая женщина, со свойственной всем Блэкам импульсивностью, из ярой сторонницы превращалась в непримиримую противницу, не забывая при этом терроризировать всех обитателей своего дома. Антонин, за столько лет так и не обзаведшийся собственные жильем, от перепадов настроения хозяйки страдал необычайно.

— Самое страшное, что она постоянно визжит, — выразительно провозгласил он, ожидая от Араминты возмущения или хотя бы сочувствия. — По любому поводу. Каждый, кто у нее не грязнокровка, тот предатель крови. Достойных жить не осталось. Стоит только переступит порог, и начинается...

— Подожди, а что Риддл на все это? — заинтересовалась Араминта. — Он появляется в их доме?

— Давно не было, — отрицательно замотал головой Долохов. — Теперь мы собираемся у... в другом месте. Ориона уже давно не приглашали, и это к лучшему. Проигнорировать приглашение теперь не так-то просто.

Джинни догадывалась о том, что Волдеморт успел ввести в обиход темные метки. Понимала это и Араминта. Их обеих интересовало, успел ли Эдуард обзавестись зловещей татуировкой. Джинни нахмурилась, вспоминая встречу на ярмарке. Абрахас Малфой появился так некстати, завладев ее безраздельным вниманием, однако рукава рубашки Эдуарда, кажется, были закатаны. Вряд ли он бы расхаживал в таком виде, украшай его руку знак тьмы... Однако, существуют ведь еще и маскирующие чары.

— Я ничего не могу рассказать вам о вашем сыне, — Долохов чувствовал, что именно ожидают от него услышать. — Темный Лорд отдает ему распоряжения лично и наедине. Кажется, он очень доволен его союзом с этой ведьмой из аврората, Медоуз.

Араминта состроила гримасу.

— Кто бы сомневался... Вы стали скучно жить, Антонин, — усмехнулась она. — В старые-добрые времена Риддлу был присущ больший размах. Теперь же вас не видно и не слышно.

— Будет вам и размах, и веселье, мадам, — шутовски раскланялся Долохов. — Дождитесь только повода.

— Вам нужен повод? — маркиза притворно захлопала глазами. — Самайн через две недели, чем не идеальный вариант? Границы между мирами близки, как никогда, а Риддл ведь так любит мистику.

Долохов принял вид великого мыслителя.

— Я передам ваши пожелания Темному Лорду, — торжественно произнес он, заработав подзатыльник.

Джинни уже давно не обращала внимания на наполняющие ее жизнь роковые совпадения. Впоследствии наиболее кровавые свои акции Волдеморт планировал именно в канун Самайна. Было ли это случайным выбором или своего рода вызовом Араминте, Джинни не узнала никогда.

Как маркиза и обещала, стоило улечься событиям, связанным с наследством Слизерина и устройством жизни Друэллы, она направила все усилия на спасение Волдеморта от тягостного бремени бессмертия.

— Итого, у нас есть дневник, чаша и диадема, — для полноты образа Араминте не хватало только списка, из которого бы она вычеркивала имеющиеся в наличии артефакты. — Мои копии, включая тетрадку, доставшуюся Дамблдору, я не считаю.

Джинни удивленно подняла глаза.

— Что еще за диадема? — озадаченно проговорила она. — Когда вы все успеваете, Араминта?

Маркиза весело усмехнулась.

— Главное — понимать, где искать, — развела она руками. — Помнишь, когда я в последний раз навещала моего друга Армандо Диппета и предавалась воспоминаниям о школьных годах? Пока ты вела светские беседы с Горацием, я сделала несколько полезных дел. В частности, раздобыла диадему Ровены Рэйвенкло, которую Риддл припрятал в Хогвартсе незадолго до нашего визита. Полагаю, он привез ее из Албании. Но это еще далеко не все.

— Откуда такая уверенность? — скучающе поинтересовался Малфой. — С точки зрения здравого смысла нецелесообразно создавать большее число хоркруксов.

— Если бы ты внимательнее читал сочинения Авиценны, тебе не составило бы труда догадаться самому, — отрезала Араминта. — Изготовление артефактов подобного класса со временем становится органической потребностью. На определенном этапе человек уже не может остановиться. А однажды настает момент, когда для создания хоркрукса не нужна сила воли. Ментальная субстанция, европейскими магами именуемая душой, становится столь неустойчива и зыбка, что сама собой рассыпается на части. Ее клетки, если угодно это так назвать, больше не связаны нерушимыми узами. Их фрагменты могут перенестись в животное... или даже в человека.

Джинни неверяще уставилась на маркизу. Араминта выдержала пристальный взгляд, и девушка больше не сомневалась. Ей до такого уровня еще расти и расти. Как давно маркиза догадалась о том, как повлияло на Гарри столкновение с Риддлом? Когда Джинни рассказала ей о шраме или о способности говорить на парселтанге? О связи, существующей между Гарри и Лордом на уровне мыслей и снов? О крови, которую тот использовал для своего возрождения? А может быть, намного раньше?

— Араминта, но если человек стал... стал хоркруксом, — Джинни с трудом выговорила это слово. — Как уничтожить хоркрукс?

Маркиза слегка улыбнулась, но в ее улыбке не было и тени веселья.

— Как уничтожить человека, ты хочешь сказать? Если верить Авиценне, такой хоркрукс может уничтожить лишь владелец частицы души, заключенной в теле. Смерть носителя при этом практически неизбежна, увы.

Джинни неверяще встряхнула головой. Этого не может быть. Араминта знает, что этими словами подписывает Гарри смертельный приговор. Этого просто не может быть. В самом страшном сне ей не могло привидеться, что смерть Гарри станет условием победы над Волдемортом.

— Мне надо побыть одной, — пробормотала она и аппарировала наверх, не дожидаясь ответа Араминты.

Люциус невозмутимо спал. Видения его на этот раз были легкими и светлыми. Джинни откинула с лица рыжие вьющиеся пряди и несколько раз качнула колыбель. Ребенок на мгновение открыл глаза и тут же погрузился обратно в сон.

В серых глазах сквозило детское любопытство. Ни капли ненависти или презрения со стороны малыша. И от этого мысль о том, что этажом ниже в кресле сидит его взрослая копия и посылает ей полные злого сарказма взгляды, горчила немного сильнее, чем обычно.

Маркиза не любила откладывать дела в долгий ящик. На ближайшие выходные она запланировала путешествие в Шотландию к особе, упоминание которой невольно вызвало у Джинни приступ нервного смеха. Как часто она говорила о том, что знает одиозную фигуру Элладоры Блэк лишь по рассказам напуганных домовиков! Теперь ей предоставлялась возможность личного знакомства.

Немногие знали, что по пути Араминта намеревалась сделать остановку в малоизвестной деревушке под названием Литтл Хэнглтон, а также навестить недавно связавшую себя узами брака милую пару, мистера и миссис Люпин.

Поездка, несомненно, казалась Джинни опасной и хлопотной. Душу грело лишь одно — как бы Абрахас не мечтал провести эти дни в своем имении, наслаждаясь жизнью, маркиза буквально вынудила его составить ей компанию. Недовольное лицо Малфоя компенсировало Джинни все возможные неудобства.

Маркиза питала особую страсть к поездкам в экипаже, в особенности, если желала произвести впечатление на приглашающую сторону. Джинни не представляла, где запряженные в открытую повозку серые лошади обитали до сих пор, однако они казались ей не более безобидными, чем кельпи.

Араминта на дух не выносила свою родственницу. По ее рассказам, Элладора была приспособленкой, жаждущей крови и зрелищ. И надо же было такому случиться, что из всех представителей гордого и благородного дома Блэков одна она поселилась в непосредственной близости от старого дома Гонтов.

Дорога до дома Элладоры заняла целый час. Абрахас устал от бессмысленного созерцания пролетающих пейзажей уже через десять минут.

— Смотрю на этих лошадей и жду, что вот-вот из-за следующего поворота появится старик Финн и его войско. Отличный выбор, Араминта, никогда не занималась верховой ездой вокруг Хогвартса?

Маркиза поджала губы.

— Дамблдору до Финна, как флоббер-червю до луны. Я вижу, тебя накрыла ностальгия, и ты решил вспомнить о Жиле де Кэре? Эта история ассоциируется у меня с Испанией и сказками твоей матери. Помнишь, как твой отец перепутал координаты аппарации и нас занесло куда-то в пригород Барселоны?

При упоминании семьи Малфой помрачнел. Они с маркизой никогда не касались этой темы, но Джинни понимала, что мужчине нелегко признать, что именно его одержимость Клариссой стала причиной скоропостижной смерти родителей, переживших террор Гринделвальда.

Араминта благоразумно проигнорировала перемену в его настроении, проясняя для Джинни некоторые детали.

— Не смею надеяться, что тебе хорошо знакома история древних кельтов, — разочарованно качнула она головой. — И все же стыдно не знать о Финне. Он был одним из величайших мудрецов Ирландии. Находятся даже те, кто сравнивают его с Мерлином. Между прочим, вполне справедливо. Я никогда не считала Мерлина величайшим из волшебников. Талантливым, безусловно, и отличным политиком, но его вклад в магическую практику вовсе не отличается...

— Араминта, ты увлеклась, — невинно улыбнулся Абрахас. Маркиза стукнула его веером по голове.

— Откуда эта манера перебивать? Факты говорят сами за себя. Открой любую историческую хронику, подсчитай, сколько восстаний гоблинов было на территории Великобритании за последние пять-шесть столетий и сравни с ирландскими показателями. После того, как Финн победил одноглазого гоблина, его ирландские собратья поджали хвосты и вот уже несколько веков не позволяют себе никаких вольностей, в то время, как мы здесь всецело зависим от их капризов. Однако рассказать я хотела о другом. Жиль де Кэр. О нем слагали легенды. Правитель загробного мира. Рассказывали, что у него была серая лошадь, скачущая с такой скоростью, что дух захватывает. Если ты однажды оседлал ее, слезть уже невозможно, и она унесет тебя в ад.

Джинни настороженно взглянула на серых красавцев, резко бегущих по извилистой дороге.

— Впервые мудрость Финна ему не помогла. При помощи своей лошадки Жиль де Кэр уничтожил его войско, и это была маленькая, но победа. Сам же Финн прожил долгую и полную почестей жизнь, а затем почил беспробудным сном до момента решающей битвы.

— Помнишь его крылатые слова? — улыбнулся вдруг Абрахас. — Отец любил их повторять. "Мужчина живет после смерти, но не после бесчестья".

Джинни округлила глаза. Она бы никогда не соотнесла это выражение с Малфоями.

— После этого у тебя еще найдутся аргументы в пользу Мерлина? — воскликнула Араминта. — Финн всего добивался сам, своими силами. Его победы строились на его же крови. Что касается этого кукловода, которого мы поминаем через слово, где бы он был без своих марионеток? Он вырастил Артура, чтобы стяжать славу его руками!

— Однако Мерлин не ошибся в своем выборе, — хладнокровно возразил Малфой, — Какими бы путями он не шел к своей цели, через некоторое время поколение ограниченных подростков, — он небрежно махнул рукой в сторону Джинни, — понятия не будет иметь о том, кто такой Финн, а о небезызвестных Мерлиновых кальсонах узнает раньше, чем ходить научится.

Джинни возмущенно задохнулась. Впрочем, даже если бы она вмешалась в этот разговор, ее бы все равно не услышали.

— Я не согласна с его методами, — прошипела маркиза, как рассерженная гусыня. — Я изначально не была согласна с его подходом. Даже у Артура есть своя ахилессова пята. А встреться на его пути свой Жиль де Кэр, и он сломается. Однажды — непременно.

— Мы все еще говорим о Мерлине? — стальные глаза Абрахаса смотрели насмешливо.

Маркиза ничего не ответила.

Джинни едва успела уклониться от длинной хлесткой ветки дерева у обочины.

— Араминта, жизнь все расставит на свои места, — примирительно проговорил Малфой. — Ты ведь сама это знаешь. Гринделвальд в тюрьме, Долохов и остальные погибли. Тебе не пришлось никому из них мстить лично. И не придется.

Араминта только махнула рукой.

— Я не хочу, чтобы он становился директором.

Абрахас насмешливо сверкнул глазами.

— Поверить не могу, что ты беспокоишься об этом, когда все твои мысли должно занимать предвкушение встречи с блистательной Элладорой. Мое сердце замирает от мысли, что я поцелую руку нашему великому палачу.

Маркиза ехидно улыбнулась. Джинни не понравился ее взгляд.

— Вынуждена тебя разочаровать, мой друг, — приторно проговорила она. — Твоему сердцу предстоит замирать совершенно в другом месте.

Абрахас вскинул брови.

— Иногда я думаю, что было дешевле один раз умереть, чем быть обязанным тебе жизнью, дорогая крестная. Я ведь правильно понимаю твой коварный замысел?

— Был бы ты всегда таким сообразительным мальчиком, — вздохнула маркиза. — Мне бы не хотелось вызывать подозрений у Элли, и уж тем более везти Джинни в этот дом. Думаю, вы оба переживете, если пропустите осмотр коллекции отрубленных голов, причем не только домашних эльфов.

Джинни даже забыла содрогнуться от ужаса. Вместо этого они с Абрахасом уставились друг на друга с нескрываемым отвращением.

— Поищите хоркрукс, пока я там выпью чая, — непринужденно проворковала Араминта. — Заодно узнаете нашего милого Тома получше. А потом все вместе заедем к Люпинам. Как все же удачно, что их деревушка граничит с теми заброшенными землями, до которых у Абрахаса все руки не доходят...

Абрахас послал Джинни не предвещающий ничего хорошего взгляд и демонстративно отвернулся, рассматривая широкую ленту реки. Джинни закусила губу и пообещала всю жизнь являться Малфою в ночных кошмарах.

Ситуацией наслаждалась одна маркиза. Распределив обязанности, она устроилась поудобнее, подставляя лицо искрящимся лучам раскаленного солнца.

Повозка остановилась неподалеку от Литтл-Хэнглтона. Маркиза предпочла не надоедать ценными указаниями и вскоре скрылась из виду, будто опасаясь, что кто-то из ее подопечных осмелится поднять бунт на корабле.

Незачем отрицать, Джинни была к этому опасно близка.

Ожидаемой пантомимы под названием "Абрахас Малфой в деревне, полной магглов" не последовало. Глядя на своего спутника, девушка вдруг вспомнила их первую встречу в Малфой-Мэноре. Сейчас, молчаливый и сосредоточенный, он производил такое же благоприятное впечатление, как и тогда, несколько лет назад.

Взмахом палочки Абрахас трансфигурировал свою мантию в черный вельветовый костюм и стал похож на состоятельного маггла, совершающего послеобеденную прогулку.

— На вашем месте я бы воспользовался чарами невидимости, Джиневра, — ядовито ухмыльнулся он. — Слышал, домовикам они особенно хорошо удаются.

Джинни стиснула зубы. И зачем только Араминте понадобилось тащить ее с собой? Совсем недавно девушка вычитала в книге Салазара, как объединять сны разных людей, что позволяло ей одновременно присматривать и за Люциусом, и за Беллс. Время можно было провести с куда больше пользой.

Если бы не наведенные маркизой справки, им пришлось бы непросто. Деревушка оказалась неожиданно большой, а ее улочки запутанными. Дом Риддлов стоял на отшибе, но отыскать его, не вызывая подозрений со стороны местных жителей можно было разве что при помощи легилименции.

Немолодой уже сторож не обратил на Абрахаса ни малейшего внимания. Джинни горестно вздохнула — она помнила, что Волдеморт убьет этого человека незадолго до своего возрождения. Значит, тот роковой вечер был не первым столкновением старика с магией.

— Зачем вы заколдовали этого человека? — зашипела она над ухом Абрахаса. — Вряд ли он помешал бы вам осмотреть заброшенный дом. Вы могли сказать, что собираетесь его купить!

Абрахас смерил девушку презрительным взглядом.

— Возможно, вы хотите действовать самостоятельно, мисс Уизли? — процедил он. — У вас ведь имеется определенный опыт, связанный с похищениями?

— Волдеморт не стал бы прятать хоркрукс в доме своего отца, — с необъяснимой уверенностью произнесла Джинни, игнорируя сарказм Абрахаса. — Он не любил его. Он никогда его не знал. Я помню это по нашей переписке... да он и сам это повторил потом, в Тайной комнате. Мой друг всегда называл его настоящим именем. Волдеморт впадал от этого в бешенство.

Малфой иронично приподнял бровь.

— Вам бы стать колдопсихологом, уважаемая Джиневра, — и почему в его устах каждое слово звучало, как оскорбление? — Какие у вас имеются предположения?

— Волдеморт намеренно выбирал значимые для него места и людей, — задумчиво протянула Джинни. — Чашу он поручил Эдуарду, дневник Долохову... тем, кто был на его стороне с самого начала. Диадему спрятал в Хогвартсе, единственном месте, которое он мог назвать своим домом. Он бы не оставил здесь, — она обвела взглядом заброшенный дом, в котором до сих пор чувствовалось дыхание смерти, — свою душу.

Абрахас скептически прищурился.

— Искать нужно в доме Гонтов, — девушка подвела итог своим рассуждениям. — Волдеморт гордился тем, что в его жилах течет кровь Слизерина. Кто знает, возможно, та родня отнеслась к нему лучше, нежели семейство Риддлов...

Абрахас качнул головой, всем своим видом демонстрируя, насколько обременительно для него растолковывать наивному ребенку прописные истины.

— Утверждать подобное может лишь совершенно далекий от морали чистокровных родов человек, — заметил он. — Покойный Марволо Гонт изгнал свою дочь из рода лишь за связь с грязнокровкой. Полагаете, он или его сын Морфин с распростертыми объятиями встретили бы сыночка предательницы крови? Думаю, этим фанатичным магглам не снилась и половина тех эпитетов, которыми Гонты наградили бы сына Меропы, явись он на порог их дома. Кстати говоря, от их не слишком роскошного жилища ныне остались одни руины, и лично у меня не возникает ни малейшего сомнения насчет того, было ли это случайностью или следом времени, как утверждают наивные идиоты из Аврората, наподобие этого Огдена...

— Вот именно! — оживилась Джинни. — Если кто и задумает искать нечто важное, разве он отправится за этим на развалины?

Абрахасу явно не хотелось соглашаться в чем-либо с домовиком, но девушка видела, что в ее рассуждениях он нашел рациональное зерно. Тем не менее, еще примерно полчаса они потратили на осмотр особняка Риддлов.

Молодой и уже безвременно почивший хозяин этого дома был очень похож на своего сына. Джинни разглядывала портрет молодого мужчины в модной по меркам его времени одежде, а в памяти вдруг воскресали давно забытые строчки из дневника Риддла. Девушка беспрестанно напоминала себе о том, что копия не причинила бы ей серьезного вреда, что Гарри явился вовремя и спас ее, что Араминта — сильная ведьма, которая непременно найдет способ окончательно уничтожить Темного Лорда, и все же не могла совладать с дрожью.

Она с облегчением выдохнула, когда они вновь оказались на улицах деревушки. Малфой старательно заметал магические следы их нахождения в доме, а Джинни щурилась, улыбаясь солнцу. Должно быть, это выглядело нелепо — Абрахас смерил ее странным взглядом.

— В ваших интересах, чтобы хоркрукс действительно оказался в доме Гонтов, Джиневра, — утомленно произнес он. — В противном случае, вы продолжите его поиски в обществе Араминты. Я не намерен совершать прогулки по руинам.

— Что такое, мистер Малфой, не хотите запачкаться? — уколола его Джинни. — Или боитесь, что Волдеморт лично заявится к вам, чтобы спросить, откуда такой интерес к его жизни, коль скоро становиться Упивающимся смертью вы не собиратесь?

В серых глазах читалось презрение, граничащее с отвращением.

— Полагаю, упомянутый вами человек с куда большим интересом выслушает вас, дорогая Джиневра. В таком случае, ваша переписка в будущем обещает стать весьма увлекательной и наполненной чудесными воспоминаниями. Если, конечно, вы не встретите это будущее в своем прискорбном нынешнем обличие.

Джинни вспыхнула.

— Успех переписки, смею напомнить, зависит от вашего сына, мистер Малфой. Уверена, что с такими родителями он далеко пойдет. Великолепное воспитание, раз от него при первой же возможности сбежал даже собственный эльф.

Малфой прищурился.

— Зато вы никуда не сбегаете, мисс Уизли, не так ли? Очевидно, вам просто нравится прислуживать Араминте. Почему бы, в таком случае, вам не оказать любезность собственной семье? Кажется, у вас недавно родился отец? Великолепный момент для того, чтобы предложить свои услуги. Ведь Уизли лишь при таких обстоятельствах смогут позволить себе обзавестись домовиками.

Джинни чувствовала, что еще несколько минут подобных пререканий, и она на наглядном примере убедится в эффективности некоторых редких заклинаний авторства Слизерина. От необдуманных действий ее удерживали только мысли об Араминте. Маркиза была бы пределено разочарована.

— Спасибо за совет, мистер Малфой, — сухо проговорила она. — Я уже успела понять, что мое положение вас весьма забавляет. И все же, мы здесь для того, чтобы найти хоркрукс. Чем быстрее мы это сделаем, тем меньше времени придется провести в обществе друг друга. Это должно быть для вас хорошей мотивацией.

— Вы все схватываете на лету, Джиневра, — усмехнулся Малфой, уверенно шагая прочь от деревушки. Дом Гонтов затерялся среди зарослей деревьев, а грязная разбитая дорога указывала на то, что здесь уже много лет гулял лишь ветер.

Едва переступив порог дома, Малфой оживился. Джинни не знала, каким образом тот определял присутствие темных артефактов, однако Абрахас был совершенно уверен — необходимая им вещь кроется где-то поблизости.

Хоркруксом оказалось старинное кольцо с черным камнем. Отлевитировав его на стол, Малфой склонился на украшением, внимательно его рассматривая. Джинни необдуманно протянула руку, на которую тут же обрушился увесистый удар тяжелой трости.

— Риддл хоть и плебей, но не идиот, — прошипел Малфой, раздраженно глядя на девушку. — Вы когда-нибудь слышали о защитной магии, мисс Уизли? Или вас занесло сюда раньше, чем вы научились читать?

Джинни стиснула зубы. Выносить это было невозможно.

— Теперь я понимаю, почему ваша жена мечтала вас убить, — импульсивно бросила она первое, что пришло на ум, и решительно развернувшись, зашагала прочь.

Араминта ожидала их на условленном месте. Если вид расстроенной Джинни и погруженного в свои мысли Абрахаса и вызвал у нее определенные вопросы, маркизе хватило такта никогда их не задавать.

На изготовление копии кольца, наложение на него особенно действенных чар, ведущих к смертельному исходу, и возвращение поддельного артефакта на его законное место ушло еще полтора часа. Маркиза выглядела так, словно подбирала себе украшение для светского приема. Если Риддлу когда-нибудь придет к голову примерить свое фамильное украшение, его явно не ожидает ничего хорошего.

Лишь подъезжая к дому родителей Ремуса Люпина Джинни в полной мере осознала, ради чего терпела поездку на адских лошадях Араминты и язвительные комментарии Абрахаса. В сердце впервые разлилось теплое ощущение правильности происходящего. Что бы там не говорили об опасностях вмешательства в прошлое, Джинни твердо знала одно — добрые поступки существуют вне категории времени.

Профессору Люпину она неизменно сочувствовала. Даже в ее мире так и не было найдено лекарства от ликантропии. В нынешние же времена оборотню приходилось испытывать огромные мучения в процессе трансформации, не говоря уже о полной невозможности вести нормальную социальную жизнь.

Маркиза справедливо заметила, что не окажись Люпин оборотнем, возможно, не было бы и Мародеров, таких, какими они остались в знакомой Джинни истории. Пока что девушка не могла с уверенностью сказать, нравится или нет ей такая перспектива.

— Нашла о чем сожалеть, — отмахнулась Араминта. Повествование о буднях Мародеров не произвело на нее впечатления. — Стайка бездельников под покровительством Дамблдора. Пожалуй, стоит убедить Вэл отправить Сириуса в Дурмстранг, как и младшего Поттера. Никаких политических интриг, никаких сомнительных знакомств...

Джинни подняла на маркизу глаза, полные ужаса. Кажется, ее покровительница не видела никакой проблемы в том, чтобы вырвать из готовой книги страницы с не устраивающими ее фактами и заменить их новыми.

— Араминта, но ведь это слишком серьезно... — возразила она. — В Дурмстранге отец Гарри может так никогда и не познакомиться с Лили Эванс, а Сириус... Я не знаю, — в отчаянии заключила она.

Маркиза обмахнулась веером, сочувственно глядя на Джинни.

— Не драматизируй, девочка. С каждым днем я все сильнее убеждаюсь в том, что Мерлин неспроста направил тебя именно в мой дом и именно сейчас. О чем ты тревожишься? Если уж этим двоим суждено подружиться, просто необходимо направить их энергию в мирное русло. Я убеждена, что и в Дурмстранге ничто не помешает им наводить ужас на преподавателей и младшие курсы. Посуди сама, что полезного они извлекли из обучения в Хогвартсе? Связались с нищим плебеем, который при первой же возможности их предал, и от безделья стали незарегистрированными анимагами? Потрясающее будущее для наследников двух древних родов. Я уже не говорю о бегстве Сириуса из родного дома и его позорном незнании истории собственной семьи...

— Но как же быть с Лили Эванс? — не сдавалась Джинни. — Ведь Гарри в таком случае может и не родиться!

Араминта смотрела отчужденно, будто и не рассчитывая на понимание девушки.

— Лили Эванс, — протянула она с пренебрежением. — Что-то мне подсказывает, раз эта девочка без единой капли чистой крови умудрилась выскочить замуж за внука Дореи, она с равным успехом найдет и другого претендента на свою руку и сердце. Ты не можешь позаботиться обо всех, Джинни, — с нажимом произнесла она. — Равно как не могу и я. Если Гарри Поттеру суждено появиться на свет, да будет так. И все же клятву, данную моей подруге перед смертью, я не нарушу.

Этот давний разговор эхом проносился в памяти Джинни, когда она семенила за Араминтой по заросшей сорной травой дорожке. В такие минуты маркиза внушала ей опасения, и девушка, как никогда, ощущала собственную малозначимость в этом большом жестоком мире.

Родители Ремуса еще не подозревали о дамокловом мече, нависшем над их головой. Место идеально подходило для нападения оборотней. Открытое пространство, удаленность от мегаполиса, густой непроходимый лес, прилегающий с одной стороны, и озеро с другой. В случае опасности негде скрыться.

Мистер Люпин владел небольшой фабрикой по производству летучего пороха. Хрупкая и невысокая миссис Люпин помогала ему вести хозяйство. Молодожены мечтали о ребенке.

Джинни подозревала, что маркиза никогда не проявила бы подобного альтруизма, полдня расписывая посторонним людям прелести столичной жизни, если бы не была заинтересована в их бизнесе. Ее догадки подтвердились на обратном пути. Почти каждый маг ежедневно пользовался летучим порохом, централизованного же производителя этого полезного вещества не существовало.

— Из этого алхимика-любителя может выйти толк, Абрахас, — ухмыльнулась Араминта, вольготно располагаясь среди мягких подушек. — Чудесная поездка, исключительно полезная. Разместить их на первое время можно будет в пристройке к особняку. По сравнению с этой избушкой там настоящие апартаменты. При благоприятном раскладе уже через год-полтора мы можем стать поставщиками министерства.

Джинни только качала головой, вспоминая старую и поношенную одежду профессора Люпина. Если его родители согласятся сотрудничать с мадам де Мелифлуа, будет ли что-то общее между новым Ремусом и немолодым усталым преподавателем защиты от темных искусств, угощавшим Гарри шоколадом в поезде и учившим его бороться с дементорами?

Как часто мама многозначительно произносила: "Молчание — золото". Девушка понимала, что рассказала уже слишком много, чтобы ее жизнь оставалась неизменной. Она не сомневалась, что ответственный человек на ее месте просчитывал бы каждый шаг, что Гермиона, Перси или любой член Ордена Феникса нашли бы немало поводов упрекнуть ее.

Джинни хмыкнула. С каких это пор от этих имен сердце перестало пропускать удары? Перед девушкой выстроились сухие и неумолимые факты. С тех пор, как она узнала о заклинаниях сновидений Салазара Слизерина, жизнь домовика Дэйзи перестала казаться такой невыносимой. Джинни неустанно напоминала себе о том, что в будущем ее ждут родители, братья, прекрасная внешность и насыщенная полноценная жизнь.

И только ехидный голосок на задворках подсознания, подозрительно напоминавший холодные интонации Клариссы Малфой, уточнял, что через тридцать с лишним лет ее самые близкие друзья будут мертвы, а дети, выросшие у нее на руках, окажутся в тюрьме за страшные преступления.

В особняке Джинни ждал допрос с пристрастием. Если верить Минни, девушка была первым домовиком, пережившим визит в дом Элладоры Блэк. Знать о том, что, на самом деле, в это время она занималась совершенно другими вещами, взволнованному эльфу было ни к чему, но все же Джинни чувствовала себя неуютно, изобретая несуществующие подробности.

Впрочем, не ей одной приходилось страдать от чрезмерного любопытства окружающих. "Милая Элли" славилась настолько скверным характером, что даже непробиваемая Вальбурга робела навестить тетку в ее затворничестве, ограничиваясь регулярными письмами. Араминта получила приглашение в дом Блэков сразу же по возвращении домой.

— Придется пойти, — недовольно прицокнула она языком. — Целый вечер коту под хвост, а я так рассчитывала переговорить с Гиасом насчет этой идеи с летучим порохом... Ты остаешься дома с Люциусом, девочка, я возьму с собой Минни.

От неожиданности Джинни округлила глаза. Еще никогда Араминта не предпочитала ее обществу эльфов. Маркиза заметила ее удивление и рассмеялась.

— Мне бы не хотелось дразнить гусей. Твой магический след в этом доме распознают в мгновение ока, и я из подозреваемой в том давнем похищении Беллс превращусь в главную злоумышленницу. Сигнус — зловредный и мстительный парень, и будет лучше, если в его глазах домовиком, с которым я появляюсь практически всюду, окажется Минни.

Если у Джинни озвученная идея вызвала лишь усмешку, Минни пережила поистинне ужасные моменты. Маркизе пришлось потратить немало сил, убеждая перепуганного домовика в том, что черная мантия, которую ей предстоит одеть к Блэкам, не символизирует ужасающую перспективу свободной жизни.

Без Араминты и Минни дом опустел. Джинни поднялась в детскую и уселась подле кроватки спящего Люциуса. Мальчик уже давно сделал свои первые шаги и доставлял маркизе много головной боли. Все артефакты и безделушки перекочевали с нижних полок на верхние, а на свитки и книги были наложены специальные защитные чары, сохраняющие тонкую бумагу от повреждений.

Джинни задумалась о взрослом Люциусе Малфое, которого она видела лишь пару раз, в тот роковой день в Косой Аллее и на Чемпионате мира по квиддичу. Была ли тогда жива Араминта? Что она сказала, узнав о том, что изготовленная ею копия хоркрукса Темного Лорда оказалась в руках ее воспитанницы? Почему она никогда не пыталась ее найти?

Последний вопрос Джинни отвергла почти немедленно, представив собственный шок, заявись к ней домой пожилая темная волшебница и заяви о том, что девушка некогда была ее личным домовиком, подарком от мужа. Несомненно, она сочла бы маркизу обыкновенной сумасшедшей, что, собственно, и произошло при их первой встрече.

Любые мысли о будущем порождали черную тоску. Джинни не видела своего пути там и не могла быть собой здесь. Подобная двойственность сводила с ума.

Араминта появилась, когда Джинни кормила Люциуса ужином, и выглядела крайне взбешенной.

— Сигнуса еще в детстве нужно было сбросить со скалы, — выплюнула она, поочередно бросая на кресло перчатки, веер и шляпку. — Ирма слишком щадила своих детей, и вот результат. Вэл убивается по грязнокровке, Альфард превратился в бродягу без роду и племени. Но всех их оставил далеко позади этот фанатик, разрушающий психику своих дочерей!

Джинни с трудом удержалась от напоминания о том, что Араминта сама толкнула бедную Друэллу обратно в это логово дракона.

— Что произошло, Араминта? — спокойно поинтересовалась она, забирая у мальчика пустую тарелку. — С Беллс все в порядке?

— У Вэл в гостях была Друэлла, она мне все рассказала. Я потрясена, — качала головой маркиза, наливая себе чай и открывая коробку шоколадных конфет. — Сигнус до сих пор так и не удосужился даже взглянуть на Цисси. Заявил, что не имеет отношения к этим детям до тех пор, пока не настанет время выдавать их замуж.

Джинни устало вздохнула. Подобные экземпляры, страстно ожидающие рождения сыновей, встречались и в ее мире.

— Беллс переживает эту историю чересчур лично, — сокрушенно призналась Араминта. — У девочки на редкость ранимая психика. По словам Друэллы, она убедила себя в том, что Сигнус так относится к ней именно потому что она плохая дочь. Но еще больше меня тревожит тот факт, что она слишком часто общается с Вэл.

Джинни знала, что с особым удовольствием отравила бы Сигнуса Блэка, предоставься ей такая возможность. Тем самым она бы оказала благодеяние огромному количеству людей. Вальбурга не казалась ей такой уж ужасной. Скорее, мать Сириуса с самого начала была несчастной оставленной женщиной. Очевидно, ее мнение расходилось с убеждениями маркизы.

— Вэл не производит впечатления умной женщины, — протянула Араминта в ответ на мысли девушки. — И все же я бы не стала ее недооценивать. Сейчас она уже не представляет интереса для Риддла. Орион слишком глуп и беспомощен, чтобы предпринять решительные действия, Сигнус неуравновешен, а кроме того, допустил несколько промахов. Блэки теряют вес в глазах Риддла, а сама Вэл оказалась даже не в состоянии вовремя родить ребенка. В то же время, множество других состоятельных семей жаждут занять их место в освободившейся нише. Гринграссы, Паркинсоны, Эйвери, Мальсиберы и многие другие. Вопрос в том, кто окажется хитрее и удачливее. Вэл ищет способ укрепить свое положение, и Беллс, старшая дочь Друэллы, может ей весьма в этом поспособствовать.

Джинни все еще непонимающе смотрела на маркизу.

— Боюсь, я не совсем понимаю вас, Араминта.

— Неудивительно, ведь спустя столько лет, проведенных в моем доме, ты все еще стремишься измерять этот мир гриффиндорскими категориями, — коротко рассмеялась она. — Однажды Беллс вырастет и, несомненно, унаследует блестящие внешние данные своих родителей, ведь Сигнус — красавец, и с этим не поспоришь. При соответствующем воспитании и грамотно расставленных целях она сможет со временем занять достойное место среди сторонников Риддла. Вэл рассчитывает, что в своем успехе Беллс не забудет о доброй тетушке.

Джинни потрясенно ахнула. Неужели маркиза считала, что она позволит обречь ее ребенка на такое будущее?

— Но почему именно Беллс? — беспомощно выдохнула она. — Почему не Меда или Цисси?

Джинни и сама понимала, насколько цинично это звучит. И все же младшие дочери Друэллы были для нее совершенно посторонними детьми. Она не появлялась в их снах, не качала их колыбели. Похожий ужас она бы испытала, угрожай Люциусу опасность. В этом заключалась еще одна причина ее животного страха перед будущим. Она твердо знала, что не перенесет враждебных взглядов таких знакомых глаз.

— Беллс — старшая дочь, я ведь уже упоминала этот фактор, — удивленно приподняла брови Араминта. — За неимением наследника, именно ей перейдут все атрибуты главы рода. Это не распространено, но совершенно легитимно. Формально Сириус имеет право претендовать на наследство, но Вэл перестраховывается и поступает совершенно правильно. Во-первых, она еще не знает, может ли вообще стать матерью. Во-вторых, пока Сириус не докажет свою благонадежность, я не могу доверить ему родовые ценности. Если сокровища, накапливаемые Блэками на протяжении нескольких поколений, уплывут из семьи в руки человека, не способного это оценить, я буду считать свою жизнь прожитой напрасно.

— Но ведь рано или поздно Сириус женится, у него будут дети, — возмущенно возразила Джинни. — Только из-за гипотетической опасности вы готовы повесить эту ответственность на Беллс, толкнув ее в ряды упивающихся смертью?

Маркиза устало поморщилась.

— Девочка, и снова ты драматизируешь. Если наследник Поттеров, вверенный моему попечению, как ты утверждаешь, счел возможным жениться на грязнокровке, как я могу ручаться за Сириуса с его вспышками подросткового протеста? Судьба Беллс тревожит меня не меньше, но я уверена, что можно найти достойные решения проблемы, если руководствоваться разумом, — она выразительно взглянула на Джинни, — а не импульсом.

Джинни молча потупилась. Маркиза права. Импровизация здесь не поможет — ей нужна тактика.

Тактика тактикой, но Джинни не отступилась от своей идеи вытащить Беллс из этого змеиного гнезда. Она немногое могла противопоставить Вальбурге Блэк. Женщина была истинной племянницей Араминты, и хотя до уровня тети она явно не дотягивала, потенциал все же имелся. Ничего общего с крикливым безумным портретом, который теперь виделся Джинни словно через стекло, расплывчато и мутно.

Оставались сны. Джинни всегда была плохим психологом. Она находила слова утешения, но не знала, как убедить Беллс в том, что агрессия ее отца определяется чертами характера и не несет в себе ничего личного. В ходе их разговоров девочка несколько смягчалась, однако при следующей встрече Джинни горестно отмечала, что все возвращается на круги своя.

Маркиза получила несколько писем от Эйлин Принц. Джинни с удивлением обнаружила, что скучает по этой неприветливой женщине. За резкостью и язвительностью Эйлин скрывался неординарный характер, но риск появления в ее снах был неоправданно велик.

— Вы собрали уже четыре хоркрукса, — бесцветно напомнила девушка, медленно идя по цветущему саду. Сегодня, игнорируя осуждающий взгляд Араминты, она распустила рыжие волосы, позволяя им свободно ниспадать на плечи. Длинная челка скрывала часть лица, не позволяя определить возраст. С недавних пор даже во сне Джинни избегала зеркал. Годы шли, и она взрослела. Взрослела в облике домашнего эльфа.

— Я не знаю, как далеко зашла паранойя Риддла, — развела руками маркиза. — Подозреваю, что сейчас он уже не может ее контролировать. Собранные вместе хоркруксы реагируют на соседство друг друга определенным образом. До тех пор, пока этой реакции не последует, мы должны считать наши поиски незавершенными.

Джинни огорченно пожала плечами. В тесном корсете было почти невозможно дышать, однако когда девушка представила себя в джинсах и мягкой клетчатой рубашке, ее охватило непередаваемое чувство дискомфорта.

— У вас есть какие-то предположения? — вопросительно взглянула она на маркизу, заранее зная ответ.

— Я думаю над этим, — Араминта рассматривала что-то вдалеке. — Мы уже побывали во всех значимых для Риддла местах и преуспели. На этом наше расследование заходит в тупик. У меня есть основания утверждать, что хоркрукс не покидал Лондона, на это указывают результаты соответствующих ритуалов. Однако место, скрывающее артефакт, окружено мощной магической защитой. Это может быть частное владение или общественная зона, даже строение, защищенное клятвой Хранителя. Боюсь, что в таком случае наше везение оставит нас. Риддл слишком подозрителен, чтобы сделать Хранителем стороннее лицо. Он сам будет защищать свою тайну.

Джинни резко развернулась к маркизе.

— Вы хотите сказать, что при заклятии Фиделиус Хранителем может стать сам нуждающийся в защите? Почему же тогда Джеймс или Лили Поттеры не воспользовались такой возможностью?

Араминта скептически поджала губы.

— Попробуй угадать сама, я не знаю. Не мне тебе рассказывать, что для гриффиндорца означает понятие дружбы. Неважно, что преимущественно она проявляется в склонности напиться до состояния невменяемости и учинить коллективное безобразие. Добавь к этому юношеский максимализм, накаленную до предела обстановку в стране. Люди нередко совершали глупости, такова их природа.

— Но почему Дамблдор не остановил их? — не понимала Джинни. — Ведь мантия-невидимка Гарри, которая принадлежала его отцу, в ту ночь тоже оказалась у него.

Араминта довольно кивнула головой.

— Я неоднократно говорила о том, что Дамблдора идеализируют до неприличия, уже при жизни превратив в некое подобие Мерлина наших дней. Я не склонна носить розовые очки, и мне больше других известно о происхождении доброй половины идей Гринделвальда.

— Ваш отец тоже был его последователем, — робко напомнила Джинни. Она не питала к профессору былого восхищения и не считала его всемогущим, и все же разговор был ей неприятен.

Маркиза растянула губы в улыбке.

— Совершенно верно. Но как ты верно заметила, речь идет о моем отце, что автоматически делает для меня несостоятельными все твои аргументы.

Джинни нахмурилась.

— Значит, если бы ваш отец и Гринделвальд в свое время договорились, вы бы приняли проводимую ими политику? И все эти убийства магглов ничего бы для вас не значили?

В глазах Араминты мерцали дьявольские огоньки.

— Исключительная проницательность, девочка. Если бы мой отец и Гринделвальд в свое время договорились, была бы жива мама и мои братья, Малфои оставались бы самым многочисленным волшебным родом в Европе, элита британского общества даже за один стол бы не села с грязнокровкой Риддлом, мой муж находился бы в добром здравии, сын делал бы блестящую карьеру, а ты преспокойно жила бы в своем времени, училась бы на Гриффиндоре и знать бы не знала о моем существовании, а потому избавила бы меня от идиотских вопросов.

После этой тирады воцарилось продолжительное молчание. Джинни плелась за Араминтой, отчаянно ругая себя за несдержанность.

— Нам пора возвращаться, — холодно бросила маркиза через плечо. — В твоей голове царит хаос, Джиневра. Чем скорее ты достигнешь внутреннего равновесия, тем быстрее состоится твоя встреча с Жерменом. Учитывая его состояние, ты должна понимать, что любое нервное потрясение может оказаться фатальным.

Пробуждение впервые сопровождалось для Джинни головной болью и омерзительным чувством вины, тяжелым камнем лежащим на сердце. Араминта была с ней честна. Она не скрывала ни своей антипатии к Дамблдору и его методам, ни ненависти к магглорожденным, ни природного высокомерия к нижестоящим. Она интересовалась лишь тем, что могло повлиять на жизнь круга избранных. Когда Люциус Малфой оскорблял семью Джинни в книжном магазине, он говорил словами маркизы.

Джинни понимала это и должна была бежать из этого дома еще много лет назад. Минни уже давно не угрожала опасность. Двери Хогвартса всегда были открыты для тех, кто искал помощи.

Джинни знала это и не могла уйти. Невидимые нити судьбы привязали ее к семейству Мелифлуа узами куда более прочными, чем можно было себе вообразить.

И в этом не было ничего особенного.

Уже которое утро завтраки в лондонском особняке были шумными и наполненными смехом. Люциус вовсю болтал, умиляя маркизу забавными замечаниями. Порой наблюдавшей за ними Джинни казалось, что она почти счастлива. Араминта назвала бы это пережитками гриффиндорского воспитания. Джинни предпочитала слово "привязанность".

Люциус с серьезным видом пересказывал маркизе сказку неизвестной рыжеволосой ведьмы. Та изображала предельное внимание, периодически бросая на Джинни лукавые взгляды. Девушка улыбалась и не могла поверить, что Абрахас добровольно все это пропускает. Несмотря на его отвратительное поведение в Литтл Хэнглтоне, она не оставляла надежды побеседовать с ним в своем истинном облике. Правда, начало разговора представлялось ей с трудом, а потому он регулярно откладывался на будущее.

Идиллию утра нарушило появление незваной гостьи. Джинни подняла глаза к камину, и улыбка медленно сползла с ее лица.

Ну неужели у девчонки нет другой одежды, кроме этого ядовито-желтого свитера?

— Мисс Медоуз, — в голосе Араминты прозвучали опасные нотки. — Какая неожиданность видеть вас здесь... снова.

Доркас растерянно хлопнула глазами.

— Мадам де Мелифлуа, я бы хотела поговорить с вами. Это касается Эдуарда.

Маркиза продолжала пить кофе, будто бы в обеденном зале и не появлялось никакой неприятной ей особы. Доркас топталась у камина, явно нервничая.

— Эдуард в опасности, — неуверенно добавила она. Ожидаемой реакции не последовало.

— Эдуард начал подвергать себя опасности задолго до знакомства с вами, мисс Медоуз, — холодно обронила Араминта. — Своим уходом из дома он ясно дал понять, что не нуждается ни в моей опеке, ни в моем участии. Если вы действительно намереваетесь соединить свои судьбы, придется вам впредь пользоваться исключительно собственным талантом убеждения.

В некоторой степени Джинни жалела Доркас. Араминта приветливо улыбалась, но в голосе ее отчетливо слышались кусочки льда. После подобного обращения в свой адрес при их старинном разговоре во сне, Джинни несколько дней чувствовала себя отвратительно.

— Вы не доверяете мне? — догадалась Доркас. — Эдуард много рассказывал о вас. Вы, конечно, уже навели обо мне всевозможные справки и сделали соответствующие выводы.

Араминта приподняла одну бровь.

— Допустим, для того, чтобы сделать соответствующие выводы относительно вас, мисс Медоуз, мне не нужно наводить справки. Я всецело доверяю своему первому впечатлению. Я никак не возьму в толк, вы желаете узнать в подробностях, почему вы не подходите моему сыну?

— К счастью, это решать Эдуарду, — процедила Доркас. Маркиза лишь развела руками.

— В таком случае, зачем вы здесь, не понимаю.

Джинни молчаливо наблюдала. Любимая тактика Араминты. Если сейчас эта девочка не выдержит и сломается, маркизе она будет неинтересна. Впрочем, такой расклад казался маловероятным. Не зря Доркас оказалась в первом составе Ордена Феникса, не случайно ее высоко ценил Дамблдор и опасался Волдеморт.

— Эдуарду известно, где Оно спрятано, — очень четко и отрывисто произнесла Доркас, пристально глядя в глаза маркизе.

Джинни вдруг накрыло странное ощущение дежавю. Будто она вновь перенеслась в свои четырнадцать, и сейчас прячется на лестнице дома на площади Гримо, стараясь выудить хоть крупицу информации из обрывков разговоров взрослых на кухне.

Маркиза, видимо, также переживала непривычные эмоции. Ее пальцы с силой сжимали веер.

— Когда Темному Лорду станет об этом известно, именно Эдуарду будет поручено завладеть Им. Если Оно попадет в его руки, это не сулит ничего хорошего ни вашему сыну, ни вам, — резко развернувшись, девушка бросила в камин щепотку порошка.

Ничего не произошла. Араминта медленно опустила палочку.

— Ты ведь уже успела донести Дамблдору, не так ли? — усмехнулась она.

Глаза Доркас не лгали.

— Вы первая, с кем я говорю об этом. Эдуард никогда не обратится к вам за помощью. Поэтому прошу я. Профессор Дамблдор здесь не поможет.

Араминта неторопливо встала, проходя по обеденному залу.

— Мне, разумеется, должна польстить такая высокая оценка? Чем ты докажешь, что твои сведения правдивы, а главное — что они представляют ценность? Любому малолетнему волшебнику известно, где принято хранить подобные предметы. Чуть более узкий круг осведомлен о том, кто и при каких условиях может ими воспользоваться. Смею надеяться, что Риддл оправдывает свой демонический имидж и располагает нужными познаниями. В чем же состоит опасность и при чем тут Эдуард?

Доркас скрестила руки на груди и торопливо заговорила, словно боясь в любой момент пойти на попятную и передумать. Джинни подозревала, что в таком случае девушка просто не смогла бы покинуть их дом без постороннего вмешательства в память.

— Эдуард стремится оградить меня от его мира и рассказывает слишком мало, но я собрала все когда-либо слышанное воедино. Однажды он не смог в точности выполнить Его волю. Произошла некая ошибка, неточность... а вскоре после этого случилось несчастье с его отцом. Верно? — прищурилась девушка.

Маркиза выжидающе вскинула голову.

— Предположим. Мне казалось, Риддл давно утратил интерес к этой истории.

Доркас качнула головой.

— Эдуард не сказал Тому-кого-нельзя-называть всей правды.

Неизвестно, что удивило маркизу сильнее: неуместная скрытность сына или первое употребление выражения, до сих пор известного ей лишь от Джинни и в свое время немало ее насмешившего.

— И как же это связано с названным вами артефактом? — она медленно раскрыла веер, равнодушно рассматривая изображенные на нем серебристые розы.

— Для того, чтобы понять это, необходимо выяснить его точную формулировку, — заметила Доркас. — Эдуарду она уже известна, и эта информация для него смертоносна. Он утверждает, что ему известен еще один персонаж... который может прикоснуться к этому артефакту. И что он может заставить ее действовать с ним заодно, так как знает ее слабые стороны. Но как это переплетается с неизвестной мне историей, ставшей причиной его ссоры с отцом, я понять не могу...

С каждым следующим словом невесты сына Араминта все сильнее мрачнела. Джинни решительно ничего не могла понять. Намеки Доркас выглядели в ее глазах набором слов. Почему, в таком случае, ей так неприятно от того, что она стала свидетельницей этой беседы?

— Мне нужно идти, — Доркас подняла глаза на маркизу. — Через десять минут я должна быть в Министерстве. Если ваша ненависть ко мне сильнее любви к сыну, вы можете сделать вид, что этого разговора не было, мадам. Разблокируйте, пожалуйста, камин, у меня нет с собой портключа.

Араминта изобразила некое подобие улыбки.

— Так кому в действительности принадлежит авторство этого артефакта?

Доркас недоуменно расширила глаза.

— Предсказательнице из рода Кассандры, Гекате Трелони. Но мадам, она ведь все равно не сможет вспомнить...

— Это уже не ваша забота, мисс Медоуз, — она взмахнула палочкой, и в камине вновь заиграло веселое пламя. — Я благодарю вас за ваш визит. Надеюсь, не последний.

Доркас изумленно сцепила руки, не зная, как реагировать на завуалированное приглашение маркизы. Та быстро пришла к ней на выручку, поясняя свое поведение.

— Не поймите меня неправильно, мисс Медоуз, мои слова не следует расценивать, как благословение вашего с Эдуардом союза. Разделить мои чувства вы сможете лишь тогда, когда сами станете матерью, но я не вижу у вас совместного будущего. Что касается наших деловых отношений, не скрою, я признательна вам за информацию. Это предложение сотрудничества, не более того.

Доркас слабо усмехнулась.

— Что же, это лучше, чем ничего. Всего хорошего, мадам.

Девушка исчезла в камине со вспышкой зеленого пламени. Араминта покосилась в сторону очага с непередаваемой гримасой, а затем вдруг призвала бутылку брэнди. Джинни хмыкнула. Отличное начало дня.

— Араминта, — осторожно позвала она. — Я о чем-то должна узнать?

Маркиза заполнила бокал до краев, но не стала пить, вместо этого принявшись за письмо.

— Если обойтись без предисловий, о тебе вспомнили и весьма некстати, — перо стремительно выводило строчки. — Надеюсь, Эйлин сможет выбраться сегодня или завтра. Кстати, тебе не знакомо имя Гекаты Трелони?

Джинни растерянно качнула головой.

— Знаю только Сибиллу Трелони, это наша преподавательница Прорицаний... Кто обо мне вспомнил, Араминта? Я ничего не понимаю. При чем тут Эдуард? И что такое Оно?

Маркиза уже привязывала свиток к лапке совы.

— Не понимаю, для чего в доме нужен камин, если им все равно невозможно воспользоваться при необходимости, из-за того, что этот грязнокровка, муж Эйлин, просиживает свои штаны в гостиной, — фыркнула она. — Оно — это Пророчество, Джиневра. Коль скоро ты изучаешь Прорицания, нет необходимости в дополнительных пояснениях?

Пристыженный вид Джинни наглядно демонстрировал обратное.

— Я что, должна выполнять обязанности всего штата преподавателей, — возмутилась Араминта. — Скажи на милость, ты что-нибудь вынесла из школьной программы, кроме Летучемышиного сглаза, этой базарной магии? Мне придется объяснить это тебе до встречи с Эйлин, ведь в ее присутствии...

— Эйлин все известно, — неожиданно спокойно призналась Джинни. — Она догадалась о том, кто я... уже давно. Еще до смерти Клариссы.

От маркизы она ожидала всего — вспышки гнева, скандала, упреков... Араминта, однако, лишь безнадежно махнула рукой и сделала приличный глоток из своего бокала.

— Чудесно. Одна голова хорошо, а умная лучше, быть может, она что-нибудь и придумает. Так чем ты там интересовалась? Кто о тебе вспомнил? Вспомнил мой сын, а этого более чем достаточно для катастрофы местного масштаба.

— Он может попытаться меня убить? — предположила Джинни.

— Он может устроить тебе внеплановое рандеву с Риддлом, — весело поправила маркиза. — Встречу старых друзей, так сказать. Видишь ли, девочка, если эта дура Медоуз все подслушала правильно, тебе не повезло стать героиней пророчества. А вот теперь переходим к теории.

Джинни слушала и чувствовала, как в ее мозге взрываются сотни электрических лампочек.

Джинни не сомневалась — если однажды в ее присутствии заговорят о прелести прогулок по ночному Лондону, она, не задумываясь, запустит в невезучего оратора парочкой особо зловредных проклятий. Две ведьмы в черных плащах с надвинутыми на лица капюшонами скользили по темным улочкам, а рядом семенил домовик, в данный момент проклинающий всех ясновидцев.

Непонятно, почему пресловутая Кассандра не пала жертвой коварства троянского коня, а оставила после себя многочисленное и вездесущее потомство. На фоне таинственной Гекаты профессор Трелони казалась жалкой дилетанткой, а сколько нервных клеток Джинни погибло на ее уроках?

Араминта и Эйлин оживленно беседовали.

— Я и представить себе не могла, что эта Трелони скрывается в Лондоне. На ее месте я бы давно покинула страну. Отправилась бы на историческую родину. Говорят, местные маги воссоздали Илион в первозданном виде. Это грязнокровкам видны одни развалины.

— Нет, это было бы слишком очевидно и совершенно не в стиле Гекаты. Я помню ее студенткой, она славилась способностью находить настолько очевидные решения проблемы, которые все остальные самоуверенно списывали со счетов. Тем более, дом наверняка защищен.

Джинни отвлеклась от своих мыслей. Разговор принимал положительно интересный оборот.

— Так вы знакомы с Гекатой Трелони, Эйлин? Вы вместе учились?

— Почему такое удивление? — Эйлин передернула плечами. — Трелони — древний и уникальный род предсказателей и пророков, а я наследница Принцев. Разумеется, мы были бы знакомы, даже если бы разминулись в Хогвартсе.

— Девочка, не расстраивай меня, — удрученно проговорила Араминта. — Откуда, по-твоему, нам известно, где искать Трелони? Если бы не Эйлин, я бы потратила минимум пару дней на сбор информации и распутывание ложных следов.

— Я все же не понимаю, — не сдавалась Джинни. — Зачем я Волдеморту? Ведь если пророчество сделано о нем, он может к нему прикоснуться.

Маркиза обменялась с Эйлин ироничными взглядами.

— Джиневра, в Отдел Тайн экскурсии не водят, а светиться там после всех этих налетов на магглов Риддлу ни к чему. Темные лорды, поверь моему жизненному опыту, крайне редко берутся за дело самостоятельно. Так, Долохов был комнатной собачкой Гринделвальда, ну а в данном случае ты идеальная кандидатура.

— Но Эдуард не сможет меня заставить! — воскликнула Джинни. — Ведь не поведет же он меня в Министерство под Империусом.

Эйлин устало вздохнула.

— Во-первых, поведет, если не останется другого выхода. Во-вторых, ты создание легко управляемое. Слабые места. Вспомни, о чем говорила Медоуз. От тебя можно добиться многого, действуя через близких, пусть и условно, тебе людей. Бабушка и дедушка, родители, опекаемые тобой дети... Араминта, наконец. Не думай, что Эдуард не посмеет. На службе Риддлу люди меняются.

Джинни упрямо встряхнула головой. В каком-то месте в рассуждения Эйлин вкралась ошибка, но девушка никак не могла ее уловить. Нечто невесомое, но очень важное. Почему Эдуард до сих пор не рассказал о ней Волдеморту? Почему притворился, что эксперимент не сработал, почему позволил Доркас Медоуз услышать вещи, о которых должен был бы молчать под страхом смерти? И что сподвигло его сейчас изменить свою политику?

— В чем ценность этих пророчеств? — задала она еще один мучающий ее вопрос. — Если уж на то пошло, не проще ли Волдеморту всего-навсего допросить меня? Из моих воспоминаний он узнает куда больше, чем из туманных и неопределенных иносказаний.

— Пророчество не тождественно воспоминанию, — возмутилась Араминта. — Мы ведь уже об этом говорили! Воспоминания статичны и незыблемы, они субъективны, в конце концов. Работая с памятью, ты можешь воздействовать только на одного конкретного человека — носителя. Пророчества же неразделимо связаны с будущим, и посредством специальной магии маг может влиять на предсказанные события... изменять их, перенаправлять вектора, распределять акценты, даже нейтрализовать при грамотной работе. В таком случае твои хваленые воспоминания превращаются почти в ничто. Они теряют смысл при малейшем расхождении со знакомой тебе действительностью.

Некоторое время шли молча. Джинни начинала понимать, что поневоле оказалась в весьма неблаговидной ситуации.

— Значит, она все-таки любит его? — слова вырвались прежде, чем она их обдумала. — Доркас любит Эдуарда? И дело не в задании Дамблдора и не в ее работе в Аврорате? Ведь в таком случае, она не пришла бы к вам и не пыталась бы защитить Эдуарда после всего, что он уже успел натворить...

Араминта с треском захлопнула веер. Джинни не понимала, зачем он необходим ей ночью.

— Девочка, я слишком занята, чтобы тратить время на психоанализ! Возможно, я бы купилась на эту уловку, если бы речь шла о двух гриффиндорских третьекурсниках. Избавь меня от детского лепета, я по горло сыта общением с этим лимонным чудовищем, на которое обрек меня мой сын!

Эйлин резко остановилась на стыке двух домов. Жилище Гекаты стало проявляться постепенно и бесшумно. Джинни нахмурилась. И с поиском этого дома не справился Волдеморт?

— Гениально, — улыбнулась Эйлин. — Геката зачаровала дом на намерения. Вот почему ее до сих пор не обнаружили приспешники Риддла.

— То есть, эти люди ничего не видят? — кивнула Джинни на нескольких случайных прохожих.

— Мы уже под защитным куполом, — подтвердила маркиза. — Эйлин, ты первая. Не люблю нагло вламываться в дома к посторонним людям.

— Устроим встречу одноклассников, — рассмеялась женщина. Джинни искренне позавидовала позитивному настрою подруг.

Геката Трелони напоминала классическую ведьму из маггловских пародий на фильмы ужасов. Зеленые волосы смотрелись весьма экстравагантно даже для мира волшебников, а в сочетании с бледностью делали прорицательницу похожей на инфери. Джинни вдруг отчетливо представила ее выскакивающей из-за каменного надгробия и пугающей путников, случайно проходящих через кладбище ночью. Впрочем, это феерическое создание было искренне радо видеть Эйлин Принц и жаждало напоить ее и маркизу сомнительного вида настойкой, закипающей в закоптелом котле.

— Невеселые дела, Геката, — подытожила Эйлин, крутя полную чашку в руках. — Я и не рассчитывала застать тебя в этом доме. Вот уже несколько лет ходят слухи, один нелепее другого.

— Дом не пропустил бы вас, если бы вы были связаны с моими недоброжелателями, — Геката куталась в сиреневую шаль-паутинку. — Мне ведь нужно на что-то существовать. Я принимаю клиентов, отправляю сов, заказы, получаю еду, одежду и книги, и гости у меня нередки. Это сложная ментальная защита. Но как быть, когда приходится переходить на военное положение?

— Неужели ты до сих пор не сошла с ума в этом доме? — неверяще покачала головой Эйлин. — Ведь прорицателям свобода необходима, как воздух!

— Я уже давно не делала серьезных пророчеств после того, из-за которого теперь скрываюсь здесь. Я все еще способна сварить приворотное зелье, снять порчу или погадать через посредников — карты, хрустальный шар, руны... Но откровение больше никогда на меня не снисходило. Боюсь, затворничество пагубно сказывается на моем таланте, но я хочу сохранить жизнь.

— Ты считаешь, тебя хотят убить? — Эйлин обеспокоенно переглянулась с Араминтой. — Для чего это нужно? Ведь ты не причинила никому вреда.

— Мои родные тоже считают, что у меня паранойя, — усмехнулась Геката. — Я давно перестала раскладывать карты, потому что вижу трагедию. В этом доме есть все, что я только могу пожелать, Эйлин. Я покину его лишь когда сбудется пророчество.

Последнюю фразу Геката произнесла чуть тише, чем остальные, а затем ее глаза вдруг закатились, и она потеряла сознание.

Джинни взволнованно вскочила на ноги и, выхватив палочку, попыталась привести пророчицу в сознание. Не преуспев, она беспомощно оглянулась на Эйлин и Араминту.

— Что же вы стоите? — воскликнула она. — Разве не видите, ей плохо!

Ведьмы невозмутимо отставили в сторону чашки со сваренным Гекатой напитком.

— Мне всегда нравилась в этой девочке ее забавная наивность, — заметила маркиза, прохаживаясь по комнате и рассматривая расставленные на каждом столике атрибуты гадания. — А вот Трелони меня разочаровала. Неудивительно, что ее бредни воспринял всерьез только Риддл. С такой дальновидностью разве что еженедельные гороскопы для "Пророка" составлять.

Эйлин торопливо извлекла из кармана волшебную палочку.

— У нас не так много времени на разговоры. Я сказала Тобиасу, что пошла к соседке и надеюсь, что ему не взбредет в голову это проверить.

Джинни непонимающе переводила взгляд с одной женщины на другую.

— Так этот обморок... он был вами запланирован? — внутри вдруг все похолодело. — Вы что, ее отравили?

Маркиза умоляюще воздела руки.

— Джиневра, пора взрослеть. Если бы можно было работать с воспоминаниями мертвеца, наш доблестный Аврорат раскрывал бы сто процентов совершаемых убийств, а пока они закрывают месяц в минусе. Яд я храню в агатовых перстнях, а сегодня на мне оникс. Это всего лишь сильнодействующее снотворное.

— А почему нельзя было просто спросить? — Джинни уже давно привыкла к слизеринским методам ведения дел, но иногда удивлялась количеству дополнительных сложностей.

— Потому что тебе уже десять раз объяснили, что провидцы не помнят сделанных ими предсказаний, а добровольно исследовать свою память Геката бы никогда не позволила из соображений прорицательской этики, помолчи, пожалуйста, ты мне мешаешь, — проворчала Эйлин, сосредоточенно извлекая из виска Гекаты серебристые нити. Зрелище не из приятных. Джинни отвернулась, сокрушаясь своим устаревшим представлениям об этике.

Маркиза с интересом тасовала колоду Таро, раскладывая перед собой кельтский крест. Девушка поразилась ее ловкости рук. Незаметно добавить снотворное в чашку Гекаты еще нужно было постараться.

Перевернув несколько карт, Араминта едва заметно поджала губы, и сгребла их в одну кучу. Джинни не задавала вопросов. О каких счастливых картах могла идти речь, когда она до сих пор не понимала, в какую игру играет с ними жизнь?

— Пойдемте отсюда, — Эйлин уже отошла от прорицательницы, левитируя ту на диван. — Она проспит до завтрашнего обеда и будет уверена, что проводила меня и приняла зелье, чтобы заснуть. Воспоминания о вас двоих я скрыла слишком глубоко. Прежде, чем до них доберутся, если вдруг найдутся любопытствующие, большая часть нейронов мозга погибнет, что несовместимо с жизнью.

Джинни смотрела на Араминту и Эйлин, широко раскрыв глаза. До сих пор она еще ни разу не видела их в деле. Это было необычно и страшно.

— В общем, ничего хорошего.

Беседовали в доме Снейпов. Вечерняя вылазка в обществе Араминты будто бы что-то повернула в голове Эйлин Принц, и она, недолго думая, наложила на мужа чары сна. Если бы ситуация не затрагивала непосредственно Джинни, та бы воспользовалась случаем, чтобы явиться Тобиасу Снейпу в кошмаре, от которого тот не сможет проснуться. При всей лояльности к магглам, этот тип вызывал у нее отторжение.

— Если отбросить в сторону патетику и метафорический язык гадалок, который я ненавижу... Геката имела глупость предсказать рождение победителя Риддла. И вот тут начинается вольное толкование.

— Откуда же вам удалось это узнать, если Геката ничего не помнит? — удивленно переспросила Джинни. Эйлин развела руками.

— Не помнит на сознательном уровне, но ведь есть еще и подсознание. Так вот, до того, как ты меня перебила, я собиралась сказать, что Геката увидела некую точку, в которой может начаться расхождение. Я так поняла, что речь идет о некоем выборе, который должен сделать один из героев пророчества.

— Ты не могла бы точно воспроизвести текст? — попросила маркиза. — Твои объяснения невероятно сложно понять без знания оригинала.

— Грядут те, у кого хватит могущества победить Темного Лорда... и сыну, рожденному за десять лет до своего отца, зачтутся его заслуги... ежели не явится ничтожнейшая из тварей, и не призовет Темный Лорд ее душу в этот мир, не зная всей ее силы... та, что способна повернуть реку времени вспять, явится за десять лет до победителя Темного Лорда... я могу путать слова, что-то в этом духе, — замогильным голосом изрекла Эйлин, изображая пророческий транс.

Джинни поежилась. Она никогда не была сильна в мистике, но примеряя пророчество на себя, хотелось навсегда превратиться в невидимку.

Араминта медленно повторяла услышанное, сопоставляя факты.

— Ничтожнейшая из тварей — это, разумеется, домашний эльф, здесь все очевидно. Темный Лорд действительно призывает ее душу в этот мир и, как выясняется, совершенно не знает ее силы.

— Мне не совсем ясна остальная часть пророчества, — задумчиво проговорила Эйлин. — Каким образом сын может быть рожден за десять лет до отца?

— Пророчества очень легко толковать при проделанной подготовительной работе, — усмехнулась маркиза. — Помнишь мою кратковременную вылазку в стан врага, после которой мы корректировали память Эдуарда? Именно тогда я была посвящена в суть его задания, а заодно, нареканий с Жерменом.

— Ты не рассказывала об этом, — Эйлин прищурилась, а Джинни навострила уши.

— Знала бы ты, как неприятно мне об этом вспоминать, — фыркнула Араминта. — А между тем, это объясняет, как попала в это время наша юная подруга, — она кивнула в сторону Джинни. — Раньше я никак не могла взять в толк, с какой стати Риддл так заинтересовался эксперементальным зельем моего уважаемого мужа. Зачем? Кто из будущего мог вдруг его так заинтересовать? Разговор с Медоуз вдруг связал все детали воедино. Риддл узнал о пророчестве и отреагировал на него с энтузиазмом влюбленной первокурсницы, невольно воплотив в жизнь все его условия.

— Так Джинни известно, кто этот сын? И он должен был отправиться в прошлое вместо нее? — сообразила Эйлин. — Но почему тогда произошла ошибка?

— С этим вопросом есть смысл обращаться только к Жермену, — вздохнула маркиза. — Но он пока что не в состоянии нам ответить. Итого, что мы имеем? Сын, который мог бы появиться в этом мире на десять лет раньше своего отца, если бы зелье подействовало в соответствии с ожиданиями Риддла. Очевидно, он хотел перенести своего врага в прошлое, чтобы было легче его ликвидировать. Отец, которому еще только предстоит родиться. Через десять лет после появления Джиневры в нашем времени.

— А в каком году я перенеслась, Араминта? — Джинни вдруг поймала себя на мысли, что до сих пор никогда не задумывалась о датах.

— За неделю до крестин Беллс, — немедленно ответила маркиза, прикидывая что-то в уме. — Если мои рассчеты верны, а пророчество допускает определенную погрешность, отец этого молодого человека появится на свет в течение ближайшего года, максимум полутора лет.

Джинни согласно кивнула головой. Действительно, если Геката Трелони имела в виду Джеймса Поттера, день его рождения стремительно приближался.

— Но о каком выборе вы говорили, Эйлин? — повернулась она к подруге. — Ведь Волдеморт уже сделал его сам, пусть и невольно, в результате ошибки...

Миссис Снейп отрицательно качнула головой.

— Та, что способна повернуть реку времени вспять. В пророчествах не бывает повторов и лишних слов, каждое несет в себе определенный смысл. Совершенно очевидно, что речь здесь идет о сознательном действии. Само по себе твое появление ничего не меняет, и о нем уже сказано в той части, что касается Риддла. По всей видимости, от выбранной тобой линии поведения зависит, будет ли Риддл побежден отцом или сыном, которому зачтутся его заслуги, раньше или позже...

— Сын сможет продолжить дело отца, верно? — подхватила маркиза. — К примеру, использовать его артефакты, или связи, или обратиться к памяти?

— Или даже вызвать дух... Способов много, — развела руками Эйлин.

— Если верить Джиневре, этот мальчик не силен в темной магии, — махнула рукой Араминта. — Спектр его возможных действий исключительно убог. Даже в мире Джиневры Риддл все еще не побежден.

— Вот я и говорю, ничего хорошего, — Эйлин закурила, мрачно глядя в окно, на небо, застланное дождевыми тучами. Маркиза продолжала что-то сосредоточенно подсчитывать. За стеной раздавался громкий храп Тобиаса. Джинни хмыкнула. Пока этот человек не знает, что за разговоры ведутся в соседней комнате, он может позволить себе спать спокойно.

Последнее, чего Джинни ожидала от маркизы после известия о пророчестве, — это спокойного ожидания. Прошло несколько недель, и Араминта занималась чем угодно — посещала балы, выделяла средства на благотворительность, до хрипоты спорила о будущем магического сообщества с Карлоттой Пинкстоун, вновь находящейся под следствием по поводу колдовства в присутствии большого количества магглов. Однажды Джинни даже застала маркизу за рукоделием. И только пророчества для нее будто не существовало.

Слизерин о предсказаниях будущего не писал. Вернее, Джинни не сомневалась, что в библиотеке Малфой-Мэнора найдется немало информации об интересующих ее артефактах, но необходимость обращаться за помощью к ее владельцу угнетала. Впрочем, очень скоро события повернулись таким образом, что Джинни пришлось неизбежно ввязаться в неприятные ей переговоры.

— Звезды небесные! — с чувством воскликнула Араминта, разворачивая одно из полученных писем. — Эйлин ждет ребенка!

Джинни вскочила, чуть не опрокинув стул. Вполне ожидаемая новость несказанно ее взволновала.

— Замечательно, что те зелья подействовали, — продолжала радоваться маркиза. — Я так и знала, что проблема в ее муже. Не пойму только, что за одержимость родить именно от этого маггла? Как будто он догадался бы, подсунь она ему чужого ребенка.

Джинни несколько раз передавала Эйлин зелья по древнему рецепту Белвины Блэк, которые одна Араминта умела варить. Теперь она наконец-то узнала их назначение.

— Она просит меня стать крестной, — продолжала возмущаться маркиза. — Знает, что ей придется меня уговаривать все девять месяцев. Ну уж нет, хватит с меня чужих детей!

Джинни улыбалась. Она знала, что Араминта будет долго ворчать, но не откажет.

— С этими крестниками хлопот не оберешься, — хлопнула маркиза рукой по столу. — Я совсем забросила Абрахаса. Одному Мерлину известно, как далеко успели зайти его интриги с оборотнями.

Джинни нахмурилась. Уж она точно знала, что не следует шутить с Фенриром Грейбэком.

— Думаю, мне придется направить Гиаса к Люпинам, — вдруг сменила тему маркиза. — Хотелось бы как можно скорее подписать наш контракт. Абрахас уже строит планы о монополизации рынка, но я бы не забегала так далеко. Надеюсь, ты довольна таким раскладом? В центре магического Лондона их мальчику точно не грозит быть укушенным оборотнем.

Джинни улыбнулась. Скорее всего, миссис Люпин сейчас тоже в положении, ведь Снейп и Мародеры были ровесниками. И в доме Вальбурги совсем скоро наступит праздник. Близилась большая пора дней рождений. Впрочем, Джинни и своих двух воспитанников хватало.

— Я решила, что в ближайшее время можно будет позволить тебе пообщаться с Жерменом, — будто между делом обронила маркиза.

Джинни почувствовала, как холодок пробежал по всему ее телу, остановившись в кончиках пальцев ног.

— И вы до сих пор молчали об этом? Когда? Когда это возможно?

— Скоро, — уклончиво ответила Араминта. — Прежде я бы хотела попросить тебя выполнить одну мою просьбу. Важно уточнить, что твой успех непосредственно влияет на дату разговора с моим мужем.

Джинни прищурилась. Если Араминта решила прибегнуть к шантажу, дело предстояло неприятное и наверняка связанное с Малфоем. Во всех остальных случаях она бы с радостью помогла маркизе без всяких условий.

— Пообещай вести себя цивилизованно, — Араминта сцепила руки в замок, положив на них голову. Джинни ничего не оставалось, кроме как кивнуть, нетерпеливо слушая.

— Как я уже говорила, мне не нравятся нынешние дела Абрахаса, — вздохнула Араминта. — Оборотни существенно отличаются от кентавров и даже обитателей вод. Любые договоренности с ними заканчиваются, когда верх берут звериные инстинкты. Эта магическая популяция понимает исключительно язык силы, и Министерство совершенно правильно поступает, ограничивая их правоспособность.

Джинни несогласно встряхнула головой.

— Но профессор Люпин был прекрасным преподавателем и никогда не представлял угрозы для студентов. Лишь однажды, — потупилась она. — Но тогда ситуация вышла из-под контроля.

Маркиза покровительственно улыбнулась.

— Нельзя судить племя дикарей по их единственному интеллигентному представителю, Джинни, — возразил она. — Культурная среда неизменно налагает свой отпечаток, и потом, научись различать оборотня и больного ликантропией.

— А какая разница? — округлила глаза Джинни. Маркиза снова говорила загадками.

— Никакой, — улыбнулась та, — на первый взгляд. Оборотень воспринимает свою проблему, как часть своей натуры. В своих глазах, это не он угроза для окружающих, а они — досадное недоразумение, мешающее ему самовыражаться. Именно так позиционирует себя Фенрир. Человек, для которого ликантропия — это болезнь, будет искать способы лечения и нейтрализации сопутствующих его состоянию опасностей, как это и делал ваш профессор. Не ты ли рассказывала мне о зелье, которое он регулярно принимал?

— Вполне логично, — усмехнулась Джинни. — Так в чем заключается ваша просьба?

— Все очень просто, — развела руками маркиза. — Ты владеешь информацией. Воспоминаниями. Ты можешь их показать. Убеди его.

— Абрахас не станет меня слушать, — возразила девушка. — Если уж вам не удалось на него повлиять...

— Я старая надоедливая крестная, вечно всем недовольная, — рассмеялась Араминта. — А ты ведь и не то можешь, верно? Я считала, ты мечтаешь как можно быстрее найти панацею от твоих бед. Что же, мы можем и подождать, пока Жермен чудесным образом не выйдет из комы...

Джинни вздохнула. Если уж Араминта решалась манипулировать людьми, она выходила из игры победительницей.

— Хорошо, Араминта, я поговорю с Малфоем. Сегодня же. Только не жалуйтесь потом, что стало еще хуже.

Джинни не ожидала, что Абрахасу Малфою тоже может снится Луара. Она привыкла к таким снам у маркизы, и все же сейчас растерялась, завидев знакомую реку.

Весь вечер она задавала себе вопрос: почему Араминта поставила перед ней такое странное условие? Вне всяких сомнений, она считала переговоры с оборотнями безумием. Будучи еще совсем юной, девушка никогда не интересовалась проблемами так называемых человекоподобных существ и их отношениями с волшебниками, и только теперь ей стало очевидно, на какой узком мостике балансирует их на первый взгляд успешное общество. И все же, если Абрахас Малфой в силу своего беспрецедентного упрямства благополучно игнорировал даже советы маркизы, как могли повлиять на него слова Джинни?

План в ее голове едва успел оформиться. Разумеется, Абрахас с презрением отнесется к любой идее, высказанной предательницей крови и, по совместительству, домашним эльфом Араминты Джиневрой Уизли. Однако кто сказал, что фантом из сновидения непременно должен называть свое полное имя?

Вода едва слышно журчала, переливаясь по прибрежным камешкам. Джинни сделала несколько шагов, не беспокоясь о том, что ее удобные бархатные туфельки насквозь промокли. Араминта бы одобрительно качнула головой, увидев свою воспитанницу этой ночью. Длинные кудрявые волосы свободно рассыпались по плечам. Нежно-бирюзовая мантия была оторочена фиолетовой атласной лентой. Девушка и сама не знала, почему ей важно предстать привлекательной. Возможно, она подозревала, что Малфой сохраняет свой безграничный цинизм даже во сне.

— Абрахас, обед стынет, — вдруг раздался приятный женский голос. Джинни резко развернулась, завидев его обладательницу. Миловидная блондинка стояла на ступеньках дома, в котором девушке до сих пор бывать не приходилось.

Джинни быстро сообразила, где она находится. Французский особняк Малфоев. Тот самый, что был до основания разрушен людьми Гринделвадьда во время войны.

Впрочем, Абрахас здесь не был ребенком. Джинни видела, как он нерешительно замер напротив, неверяще глядя на покойную мать. Женщина вдруг с печальным вздохом опустилась на мраморные ступеньки.

— Почему ты меня убил?

Джинни вздрогнула. Так вот как выглядели ночные кошмары Абрахаса Малфоя. Ей уже приходилось иметь дело с детскими сновидениями. Она знала, что Беллс пугает раздраженный и разочарованный Сигнус, а Люциуса — прекрасная Кларисса, все удаляющаяся и исчезающая во тьме. Страхи Абрахаса лишь укреплялись испытываемым им чувством вины. Он понимал, что необдуманная женитьба, погоня за иллюзией лишили его настоящей семьи, и Джинни совершенно не представляла, что с этим можно поделать.

Абрахас медленно направился к матери, но та, не дожидаясь его ответа, исчезла. Особняк из белого камня вдруг превратился в обгоревшие руины. Мужчина замер напротив, словно находясь под гипнозом.

Джинни напомнила себе, что она в силах сменить декорации. Незачем находиться дольше положенного в местах, причиняющих боль. Как назло, на ум не приходило ни одного приятного места, которое не раскрывало бы ее инкогнито или не указывало на ее связь с Араминтой.

Оптимальный вариант был предложен памятью неожиданно. Девушка слабо улыбнулась, глядя на то, как кристально чистая поверхность Луары подергивается болотной тиной. На месте стремительной реки вдруг образовалось небольшое лесное озеро с кувшинками, а на месте руин появилась цветущая поляна. Абрахасу Малфою, разумеется, было невдомек, что именно на эту опушку неподалеку от Норы прибегала в детстве Джинни, чтобы отдохнуть от шуток братьев и нотаций родителей.

Абрахас, впрочем, едва ли обратив внимание на изменения. Джинни поняла, что настало время ей выходить на арену.

— Ты скучаешь по ней?

Лично Джинни собственноручно придушила бы того, кто осмелился бы спросить ее, скучает ли она по своей оставленной за границей времен матери. Есть вещи, причиняющие боль вне зависимости от того, прошло ли несколько часов или несколько лет.

— Однажды на мою мать напал богарт, — тихо продолжила она, вспоминая сцену, имевшую место в особняке Блэков. — Он поочередно превращался во всех членов нашей семьи. Мертвых. Я не видела этого, но это было страшно.

Малфой вскинул голову, отводя подозрительно блестящие глаза.

— Они с отцом могли бы прожить еще много лет. Никто из них никогда не жаловался на здоровье. Колдомедики констатировали насильственную смерть от неизвестного проклятия. А я потратил целое состояние на то, чтобы откупиться от аврората. Благо, они были слишком заняты налетами Риддла, чтобы настаивать на расследовании.

Его голос звучал совершенно безжизненно. Джинни сочувственно сжала его руку. В такие минуты не оставалось места для банальной вражды.

— Ты сам был под заклятием и не понимал, что происходит, — убежденно произнесла она. — Ты не должен винить себя в их смерти.

— Если бы я не привел в дом этого монстра, ничего бы не случилось. Я виноват даже в том, что последние часы их жизни были отравлены огорчением и разочарованием. На мне мог прерваться род. Отец бросил вызов самой смерти, чтобы мы могли подняться из того ада, в котором оказались по вине Гринделвальда, а я все разрушил.

Джинни не находила достойных аргументов. А были ли они так уж необходимы?

— Хорошо, — с недобрым блеском в глазах заключила она. — Во всем случившемся действительно виноват один ты. Все, на что оказался способен наследник рода Малфоев, — это создавать проблемы, а потом посыпать голову пеплом. Жизненная позиция, достойная восхищения. Знаешь, Малфой, я удивлена, что ты до сих пор не принял метку Волдеморта. Стать Упивающимся смертью, а затем всю жизнь сетовать на роковую ошибку юности — вот что полностью соответствует твоему стилю!

Если Джинни ставила целью вытащить Абрахаса из сетей тягостных сожалений, ей это с успехом удалось. Блондин очень внимательно слушал ее нападки, но девушка уже достигла той степени раздражения, когда невозможно остановить себя одним лишь волевым усилием.

— Действительно, зачем тратить свою жизнь на службу только одной алчной рептилии, когда в мире так много других чудовищ? Не подействуют ундины — пойдем к кентаврам, выкарабкаемся живыми — обратимся к оборотням, — перечисляла она на несколько тонов громче, чем следовало. — Знаешь, в чем твоя главная ошибка, Малфой? Вовсе не в том, что из-за твоей самоуверенности умер твой отец, нет! Твоя ошибка в том, что твой собственный сын остается сиротой при живом отце, у которого всегда нет времени, чтобы узнать, как он растет. Это ведь так легко — бросить его на руках у чужих людей, а самому закрыться в своем имении среди всех этих дьявольских изобретений Слизерина и каждый день подвергать свою жизнь опасности, приводя в дом неадекватного хищника, которому еще предстоит превратить столько жизней в кошмар! При всем при этом у тебя даже нет чувства элементарной благодарности к тем, благодаря кому твой сын произнес свои первые слова, сделал первые шаги! После этого ты считаешь, что твое раскаяние имеет какую-то цену, Малфой? Поверь мне, оно также насквозь лицемерно и фальшиво, как вся твоя жизнь!

Джинни остановилась, чтобы перевести дух. Она прекрасно понимала, что наговорила лишнего.

Араминта ее убьет, если только Абрахас ее не опередит.

Шипение Малфоя вызвало у нее ощущение дежавю — примерно с таким же убийственным спокойствием Риддл обращался к василиску.

— Неужели чертова Джиневра Уизли?

— Во имя Морганы и Мордреда, где был в этот момент твой мозг? — взмолилась Араминта, воздевая руки к небесам. — Джиневра, милая, в Глазго существует медицинский центр для магических существ и животных. Не заставляй меня думать о том, что тебе нужна помощь ветеримагов!

— Ветеримаги? — Джинни удивленно подняла глаза на маркизу. Вот уже несколько часов та отчитывала ее за полное безрассудство и проваленное поручение, но необычное слово на секунду притупило ощущение стыда.

Араминта выглядела так, будто стайка пикси принялась танцевать канкан прямо на ее обеденном столе.

— Так называются колдомедики, специализирующиеся на лечении магических существ. Думаю, если я попытаюсь сдать домашнего эльфа в Мунго, я раньше окажусь там сама. Между прочим, центр в Глазго считается одним из лучших в Европе. Дедушка отдавал туда на лечение нашего единорога, когда его аура пострадала от сглаза.

— У вас дома жил единорог? — ахнула Джинни. — Но как это возможно? Разве они могут существовать в неволе?

— Надеюсь, ты понимаешь, что жил он вовсе не дома, — раздраженно ответила маркиза. — Французское поместье окружено магическим лесом. Обычно мы держим над ним антимаггловский барьер. Единорог обитал там. В то время их поголовье было весьма многочисленно, и европейское магическое законодательство позволяло иметь до пяти животных в частном владении. Начиная с шестого взималась довольно высокая пошлина.

— Но ведь сейчас они на грани исчезновения, — с грустью заметила Джинни. — Еще до моего поступления в школу Волдеморт в теле нашего преподавателя убил в лесу нескольких единорогов, чтобы использовать их кровь.

Араминта только покачала головой.

— И почему меня это не удивляет? Мало было миру Герпона Омерзительного...

— А кем был Герпон Омерзительный? — поинтересовалась Джинни, благодарная за эту маленькую передышку.

— Помимо всего прочего, создатель первого в мире известного хоркрукса, — пояснила Араминта. — Пожалуй, стоит запереть тебя в комнате и не выпускать, пока ты не наизусть не вызубришь "Всемирную историю магии". Будь любезна, не заговаривай мне зубы. Я не собираюсь выгораживать тебя перед Абрахасом.

— А я не собираюсь перед ним оправдываться, — огрызнулась Джинни. — Я просто сказала, что думаю. В конце концов, он отлично понимает, что я права. Вы не обязаны заменять Люциусу родителей. Он имеет право на общение с отцом и его внимание. Вы ведь и сами так думаете, Араминта.

Маркиза вздохнула, отходя к окну.

— Я думаю, что нам пора серьезно заняться твоим зельем, девочка.

И снова невидимая рука сжала сердце в железные тиски.

— Вы... вы позволите мне поговорить с маркизом?

Голос предательски дрожал. Она должна радоваться. Мерлин, она ведь должна радоваться.

— Даже невзирая на твою безобразную выходку, — маркиза криво улыбнулась. — Но прежде мы должны подготовить все, что можем выполнить самостоятельно. У нас есть записки Жермена и перечень ингридиентов. И я знаю только одно место, где мы можем их получить.

— Кабинет Слагхорна? — Джинни с тоской подумала об очередной визите в Хогвартс.

Араминта заговорщически ухмыльнулась.

— Магазин моего кузена. Тебе ведь еще не приходилось бывать в "Борджин и Бэркс"?

Джинни закашлялась.

— Вы собираетесь купить все ингридиенты у своего кузена? Но зачем же вы тогда просили меня красть их из хранилища Слагхорна?

Араминта снисходительно приподняла бровь.

— Должно быть, ты недооцениваешь моего любимого мужа, девочка. Речь сейчас идет не об отворотном зелье, сварить которое способен и пятикурсник. Если даже Слагхорн и располагает некоторыми из необходимых нам на этот раз веществ, он попросту не имеет права хранить их в школе, полной детей. Формально, торговля и приобретение таких ингридиентов без соответствующей лицензии гарантирует не менее семи лет заключения в Азкабане.

— Так как же быть с вашим кузеном? — удивилась Джинни. — А мы? Мы просто придем в магазин и купим эти ингридиенты по списку?

— У нас, допустим, есть документ, свидетельствующий о том, что мы действуем от имени научно-исследовательской лаборатории маркиза Жермена де Мелифлуа, — подмигнула ей Араминта. — Пока Жермен находится в коме, все права на управление его предприятиями временно переходят ко мне. А за Карактакуса можешь не беспокоиться, Министерство смотрит на его проделки сквозь пальцы и даже невольно помогает избавляться от конкурентов. Ну а чему ты удивляешься? Между прочим, сын и дочь Карактакуса учатся в Академии Черной Магии в Салеме, а его жена имеет свой салон предсказаний в Бостоне. Мы с Жерменом собирались навестить их за океаном, но увы...

Маркиза вздохнула, напоследок ошарашив Джинни новой информацией.

— Кстати говоря, с утра я получила еще одно письмо. У Поттеров ожидается прибавление в семействе. Все же мы очень вовремя узнали об этом пророчестве.

Джинни задумчиво качала ногой. Встретившись с полувопросительным взглядом маркизы, она все же спросила.

— Я продолжаю думать о том, что я должна изменить, Араминта. Разве я уже не сделала больше, чем достаточно? Я смогла предупредить многих людей о грозящей им опасности, мы собрали почти все существующие хоркруксы, мы спасли жизнь Люциусу... Означает ли это, что будущее уже безвозвратно изменилось?

Маркиза неопределенно развела руками.

— Не я разрабатывала это зелье, девочка. Думаю, если кто и может ответить на такой вопрос, так это сам Жермен. Наберись терпения. Ты ведь ждала целых десять лет. Одним звездам известно, какой в этом заключен скрытый смысл.

Джинни молча кивнула и аппарировала в детскую, отвлекаясь на легкий и непринужденный разговор с Минни. Ее подруга в последнее время почти не вспоминала о своей потерянной дочери, и все же Джинни чувствовала себя виноватой за каждое мгновение, прожитое в чужом теле, пусть даже таком непривлекательном.

Прогулка в Лютный переулок вдруг показалась ей спасительным кругом. По крайней мере, там ей не грозит встреча с Абрахасом Малфоем.

Джинни твердо знала, какую форму отныне будет принимать ее боггарт.

Магазин Карактакуса Бэрка оказался именно таким, как представляла себе Джинни. Мрачное, пыльное, захламленное место, расположенное в трущобах. Вместо того, чтобы воспользоваться камином, Араминта предпочла аппарировать в самое сердце Лютного переулка и прогуляться среди рядов торговцев, осведомляясь о ценах на человеческую кровь и ногти. Джинни с трудом сдерживала тошноту. Это было отвратительно.

Владелец торгового дома "Борджин и Бэркс" позаботился о том, чтобы случайный покупатель первым делом убедился в величии его фамилии. Изучив выцвевший гобелен с родословной уважаемого французского семейства Бурке, вывешенный прямо при входе, Джинни узнала, что кроме Блэков, в Британии они породнились еще и с Флинтами, последний отпрыск которых в ее времени был капитаном слизеринской квиддичной команды.

Магазин состоял из стеллажей, плотно стоящих друг к другу и ломящихся от нагромождения разномастных товаров. Джинни не слишком разбиралась в темных артефактах, но взгляд то и дело выхватывал различные орудия пыток, покореженные маховики времени и огромное количество атрибутов родовой магии.

— Не вздумай ни до чего здесь дотрагиваться, девочка, без рук останешься, — процедила маркиза, раскрывая веер и уверенно скользя между стеллажами.

Яркие безделушки так и манили к себе. Джинни поежилась, семеня следом за Араминтой.

Карактакус Бэрк обнаружился у кассы в окружении бумаг и счетов. Маркиза небрежно выхватила пергамент со сметой, пробежала ее взглядом и отвесила демонстративный уважительный поклон. Торговец неприятно ухмыльнулся, вновь напомнив Джинни об Абрахасе Малфое.

Араминта перегнулась через прилавок и произнесла, понизив голос:

— Восемь унций крови младенца до шести месяцев, стандартный набор внутренностей, толченый зуб крокодила, сок непентеса, грамм двести-триста свиных бобов и омелы, по два пакетика травы епископа, варварского корня, немецкой руты и белой шандры. Да, и штучек десять бутонов дерева смерти, пожалуйста.

Прытко пишущее перо фиксировало каждое слово маркизы, а Карактакус старательно скрывал удивление, которое вызвал у него столь необычный заказ.

— Борджин, — позвал он своего ассистента, вручая ему список. — Составь набор для мадам де Мелифлуа и подготовь счет.

Борджин понравился Джинни еще меньше, чем Бэрк. Несмотря на род его деятельности, в каждом жесте кузена Араминты сквозило благородство, приобретаемое лишь с кровью. Борджин же оставался мелкой сошкой, прирожденным торгашом. Джинни предположила, что он, скорее всего, полукровка или происходит из обедневшего магического рода и ужаснулась ходу своих мыслей.

Араминта, тем временем, вела светскую беседу.

— Как поживают люди нашего круга? — она расплылась в улыбке, как чеширский кот. — Сколько же мы с тобой не виделись, Кэр?

— С тех пор, как мы стали доставлять заказы совиной почтой, я почти не общаюсь с любимой кузиной, — посетовал Бэрк. — Дела идут очень неплохо. Эрида готовится к защите диплома, а Антарес перешел на четвертый курс. Они собирались в Лондон на каникулах.

— Тогда я жду всех вас в гости, — обрадовалась Араминта. — Какая тема диплома у Эриды?

Карактакус на минуту задумался.

— Вообще-то она специализировалась на магии погоды. Создание смерчей, торнадо, цунами и прочих природных катаклизмов и их использование для установления магического равновесия. Лучше спросить у самой Эриды. Она без ума от ураганов. Может часами говорить на эту тему.

— Я ей напишу, — пообещала маркиза. — Как идет торговля? Я совсем недавно рассказывала о твоем пути к успеху одной... приятельнице. Она была почти что шокирована, узнав о нашем родстве.

— Я думаю, куда выгоднее мне спекулировать родством с блистательными Мелифлуа, чем тебе — с проходимцем Бэрком, — хохотнул Карактакус. — Что сказать о торговле! Все плохо, Араминта, просто кошмар, вот-вот закроемся, не хватает средств даже оплатить аренду. С тех пор, как старуху Смит отравил ее собственный домовик, я даже собственной тени боюсь доверять.

Араминта с притворной подозрительностью взглянула на Джинни.

— Лгунишка, — погрозила она пальцем. — Это ты в аврорате будешь божиться, что с дня на день по миру пойдешь. Мэгги Гринграсс рассказывала, в каком колье твоя жена появилась на вечеринке на Парк Авеню. А что это за история со старухой Смит? Я ведь ее знала, кажется.

— Конечно, знала, — фыркнул Бэрк. — Хэпзиба Смит, коллекционерка. Частенько здесь отоваривалась. После нее мне не везло на одновременно щедрых и глупых покупателей.

— Смит, Смит, — маркиза нахмурилась. — Это не те Смиты, что ведут родословную от Хельги Хаффлпафф?

Джинни с улыбкой вспомнила Захарию Смита, хаффлпаффца со скверным характером. Теперь, по крайней мере, ясно, почему его распределили именно на этот факультет.

— Они самые, — пренебрежительно скривился Бэрк. — Хэпзиба была редкостной простофилей. Не уверен, что она до конца осознавала ценность тех артефактов, что приобретала в свою коллекцию. Мне, конечно, грех жаловаться. На деньги, вырученные от продажи медальона Слизерина, моя жена открыла свой салон, я перебрался в новую квартиру, а вся семья пересела на метлы последней модели. Повезло бы мне так еще раз — и я бы, не задумываясь, оставил магазин на Борджина, а сам перекочевал к своим в Штаты. Надо расширять бизнес, готовить для Антареса взлетную площадку...

До сих пор равнодушная Араминта вопросительно вскинула брови.

— Медальон Слизерина? Как любопытно, ты не рассказывал об этой сделке.

Бэрк потер руки в предвкушении.

— Лучшая сделка в моей жизни, дорогая кузина! Скажи, ты была знакома с Гонтами?

Джинни сцепила руки на груди. Вдруг показалось, что в этой комнате недостаточно воздуха.

— Не считать твоего мальчика на побегушках, который претендует на родство с ними? — иронично усмехнулась маркиза. — Не приходилось встречаться, Мерлин миловал.

Бэрк только развел руками.

— Ну уж об изгнании Меропы Гонт из семьи не знает только ленивый. Итак, вскоре после того, как безумный Марволо загремел за решетку, а его сынок отправился следом за ним, эта глупая девчонка заявилась сюда, в магазин.

— Неужели, — только и сказала Араминта. — Из десятка аналогичных магазинов она выбрала именно твой...

— Она была беременна уже тогда, выглядела омерзительно и явно была не в себе. Принесла продавать фамильное золото. Сначала я не поверил, потому что не узнал ее. Представь, сколько разного народа здесь бывает, и каждый второй с личными вещами Слизерина, Мерлина, Морганы, да даже самого Локи. Когда я обнаружил на медальоне монограмму Салазара, я вдруг понял, кто сейчас стоит передо мной. Скандал, связанный с изгнанием из рода был еще слишком свеж в памяти. Я приобрел медальон за десять галлеонов.

Джинни округлила глаза, а Араминта и вовсе ахнула, с чувством ударяя веером по прилавку.

— Салазар тогда, должно быть, в гробу перевернулся! Марволо — выживший из ума идиот, нужно было утопить эту девчонку. Сейчас бы никаких проблем! Так медальон купила Хэпзиба? А где он сейчас?

— Представления не имею, — развел руками Карактакус. Из соседней комнаты появился Борджин, нагруженный пакетиками и колбочками. — Как будешь расплачиваться, кузина?

— Выпишу чек, — Араминта уже нагревала над свечой перстень-печатку. — Так говоришь, Хэпзибу отравил домовик? А с какой это стати? Он что, с ума сошел?

— Говорят, — неопределенно ответил Бэрк. — Я стараюсь держаться подальше от всех этих интриг, Араминта. Где бы сейчас не находился медальон, меня он заинтересует только в том случае, если его снова притащит в магазин какая-нибудь необразованная дура. Я тебя провожу.

Отойдя от Борджина на внушительное расстояние, Карактакус вдруг тихо произнес, так, чтобы слышали его только Араминта и стоящая рядом с ней Джинни.

— Чтобы ты знала, к Хэпзибе домой частенько наведывался Риддл. А вскоре после ее смерти он таинственным образом исчез. Даже за рассчетом в магазин не явился. Я не больше твоего верю в эту историю со спятившим домовиком. Приятного дня, дорогая.

Маркиза мило улыбнулась, принимая услышанное к сведению.

— Я жду вас летом, Карактакус, не забудь! Большой привет деткам.

— Домовика зовут Хоки.

Джинни подняла голову от чтения. Араминта только что вышла из камина в обнимку с бумажным пакетом, доверху набитым покупками. Девушка не стала скрывать своего удивления — обычно подобными делами занималась Минни.

— Что, простите? — переспросила она, глядя на то, как маркиза выгружает из пакета поочередно букетик цветов, продукты и коробочки с ингридиентами. — Разве у нас нет толченого корня женьшеня?

— Домовика Хэпзибы Смит зовут Хоки, — терпеливо повторила Араминта, извлекая с самого дна пакета миниатюрный котел. — А вся эта конспирация была необходима ради одной-единственной покупки. Тебе понадобится новый котел, чтобы попытаться сварить свое зелье. Здесь тебе не школьная лаборатория и раздувающая настойка. Котлы всегда абсорбируют энергетику каждого приготовленного в них зелья. Ты не получишь чистого результата, если будешь небрежна. Уверена, Жермен еще не раз объяснит тебе это.

Джинни только сейчас начала осознавать всю ответственность работы, которую собиралась проделать. Разумеется, речи не шло о самостоятельных исследованиях, Араминта обещала взять на себя основную часть предстоящего им эксперимента, однако чувство неуверенности с каждым днем все усиливалось.

— Непонятно, чему вас учил сын Эйлин, если вы не знаете основы основ, — продолжала возмущаться Араминта. — Ты обратила внимание на то, что этот котел целиком выточен из камня? Вопреки распространенному заблуждению, именно в каменных котлах можно достичь наиболее совершенного результата. Металл считается безопасным, поэтому его популяризовали в некоторых школах, кажется, только в Хогвартсе и Бобатоне. Не представляю, как после этого они могут ожидать от студентов впечатляющих успехов.

Джинни вспомнила Невилла, через урок взрывающего злополучные металлические котлы, и со злой иронией подумала о том, что при использовании им каменных котлов школу давно бы накрыла катастрофа.

— Тем не менее, они повсюду продаются, — завершила Араминта свою лекцию. — Но когда одинокая женщина вроде меня покупает котел из обработанного сапфира, это может вызвать определенные подозрения. Даже в лабораториях такие котлы присутствуют в единичном количестве. У Жермена был один. Тот, который взорвался. В гоблинских магазинах, конечно, хранят тайну клиента, но вот идти с таким сокровищем по улице я бы не рискнула. Поэтому и решила в кои-то веки узнать, откуда берутся продукты в погребе.

Джинни улыбнулась. Маркиза в окружении своих покупок выглядела очень забавно.

— Итак, домовика Хэпзибы Смит зовут Хоки, — повторила она в третий раз. — Полезно иметь некоторые знакомства в аврорате. Старуху отравили не так давно, даже не пришлось поднимать архивы. Разумеется, семья Смитов не пожелала оставить этого эльфа у себя на службе. Хоки получила свободу и с тех пор бродяжничает.

Джинни горестно вздохнула. Даже в ее времени для большинства эльфов перспектива обретения свободы представлялась ужасной. Сейчас же Хоки и вовсе оказалась в незавидном положении. На воле она могла попросту погибнуть.

— Мне бы хотелось, чтобы вы с Минни нашли Хоки и расспросили ее как следует, — улыбнулась маркиза. — Меня, как и Кэра, живо интересуют обстоятельства смерти Хэпзибы. Все-таки я тоже некоторым образом одинокая коллекционерка, окруженная домовиками, — заключила она с ухмылкой.

— Но ведь Хоки допрашивали авроры и подтвердили ее вину, — возразила Джинни. — Вы же не думаете, что они настолько глупы, что не смогли проверить ее показания.

Араминта усмехнулась.

— О нет, я полагаю, они даже слишком умны, особенно с тех пор, как в Министерстве стал околачиваться Эйвери. Я бы хотела лично побеседовать с Хоки. Способности Эйлин здесь будут незаменимы.

Джинни нахмурилась. Несомненно, она бы предпочла в это время поговорить с Жерменом, но позорная неудача с Абрахасом, который с тех пор не являлся в их дом, не позволяла выдвигать требования.

— Как же мы сможем найти Хоки? — спросила она. — Ведь если она получила свободу, вряд ли она явится на наш зов, как Кричер или Добби.

Араминта улыбнулась.

— Видимо, Минни еще недостаточно посвятила тебя в возможности эльфийской магии. Я бы хотела видеть Хоки в доме уже к вечеру, девочка. Постарайся хотя бы на этот раз обуздать свою эмоциональность.

Джинни недовольно поплелась на кухню. Минни определенно лучше знала, что нужно делать.

Хоки была обнаружена вдали от Лондона на захолустной городской свалке. При виде маленькой скукоженной фигурки, свернувшейся под кривым плакучим деревом, Джинни пожалела, что отправилась в путь в своей повседневной мантии, а не в рваной наволочке.

Уговорить истеричного напуганного домовика следовать за своими проводниками было не так просто. За годы бродячей жизни Хоки совсем повредилась рассудком, то бормоча невнятные оправдания себе под нос, то оплакивая хозяйку, то переживая приступы самобичевания. Минни выглядела потрясенной — все же она была довольно избалованным домашним эльфом.

Араминту увиденное, напротив, нисколько не удивило. Убедившись, что добровольно принимать пищу напуганная Хоки категорически отказывается, маркиза воспользовалась неизвестным Джинни заклинанием, подозрительно напоминавшим Империус и все же не являвшимся непростительным — иначе дом уже был бы оцеплен подразделением авроров. Уши домовика безвольно поникли, и она равнодушно приступила к запоздалому обеду — возможно, первому за несколько дней или недель.

— Эйлин будет с минуты на минуту, — Араминта поправила наручные часы. — Над этим жалким созданием хорошо поработали, ничего не скажешь. Ребята из аврората свое дело туго знают, а с волшебными существами им приказано не слишком церемониться.

Джинни в ужасе прикрыла рот рукой. Хоки напоминала скелет, обтянутый кожей, с огромными, лишенными всяких проблесков сознания глазами.

Эйлин не заставила себя долго ждать, по неизвестным причинам входя с черного хода и бросая понимающий взгляд на несчастного эльфа.

— Араминта, ты в курсе, что у тебя конвой под дверью? — спросила она, оставляя плащ на кресле и снимая перчатки. — Парнишки с видом отъявленных бандитов, стараются держаться незаметно. Надеюсь, на обратном пути у меня не отнимут кошелек?

Джинни нахмурилась. Значит, две фигуры в темных балахонах, прогуливающиеся в непосредственной близости от дома, не напрасно ее насторожили.

Маркиза легкомысленно махнула рукой.

— Эти за нами увязались еще от "Борджин и Бэрк". Кэр предупреждал насчет своего компаньона. Я пока еще не разобралась, кому и на кого он доносит, но портал до тупика Прядильщиков я тебе сделаю, не беспокойся.

Эйлин присел за стол напротив Хоки.

— Великолепно. Араминта, ну что это такое? Как ты предлагаешь с этим работать?

— Теперь ты представляешь себе мои затруднения, — усмехнулась маркиза. — Память, конечно же, модифицирована?

Эйлин произнесла нараспев несколько заклинаний, сосредоточенно прикрыв глаза.

— Очень вероятно, что даже не один раз. Звезды небесные, Араминта, это ведь даже негуманно. Мне с ней придется просидеть несколько часов, если, конечно, ты заинтересована в том, чтобы она осталась жива.

— Только никаких мертвых эльфов в гостиной, — поджала губы маркиза. — Милая, у тебя же есть время?

— Я сказала Тобиасу, что иду к доктору. Лучшая ложь основана на правде, я была у доктора вчера. Пока все протекает отлично, — она с нежностью положила руку на живот. — Араминта, я так счастлива.

Джинни обеспокоенно смотрела на улыбающуюся Эйлин. Помня о склонности мистера Снейпа к рукоприкладству, она не без оснований тревожилась за подругу.

Эйлин провела несколько часов, колдуя над Хоки, а потом напоила ее укрепляющим зельем. Домовик действительно выглядела лучше, а потому была со спокойной совестью вверена заботам Минни.

— Ну вот, по крайней мере, в штате прислуги прибыло. Все так плохо, Эйлин?

Женщина развела руками.

— Все предсказуемо. Кэр был прав, Хэпзибу действительно убил Риддл. Как удобно работать в лавочке запрещенных артефактов и иметь под рукой яды, не оставляющие следов. Твоему кузену следует лучше следить за сохранностью товаров, иначе у него их по пузырьках растащат.

— А что с медальоном? — задала Араминта главный вопрос.

— Смотри, Риддл заглядывал к Хэпзибе при всякой удобной и неудобной возможности, — пояснила Эйлин. — Благо, опыт по покорению сердец обделенных природой представительниц слабого пола у него имеется, что лишь доказывает пример твоей племянницы. У Хэпзибы его внимание привлекли два артефакта. Медальон и чаша.

Араминта утвердительно кивнула, понимая, о какой чаше идет речь.

— После убийства Хэпзибы он модифицировал воспоминания Хоки. Бедняжка была уверена, что это она по ошибке добавила яд в какао старухи вместо сахара. Хоки, конечно, допрашивали всеми доступными способами, — эти слова Эйлин произнесла с видимым отвращением. — Применяли легилименцию, часть блоков разрушили, часть серьезно повредили. Ключевую информацию о себе Риддл скрыл со стопроцентной гарантией, но легкие намеки на подчищенную память бросались в глаза даже новичкам. Однако вот что любопытно — Эйвери лично присутствовал при ее допросе. Возможно, поэтому истина о смерти Хэпзибы так и не вышла за пределы Азкабана?

— Так Хоки еще и допрашивали в Азкабане? — закатила глаза Араминта. — Мерлин, спаси нас от исполнительных идиотов.

Эйлин рассмеялась.

— Что думаешь по поводу медальона? Будешь пытаться его разыскать?

Араминта приподняла бровь.

— Какие могут быть сомнения, это ведь собственность моего внука. Разумеется, я должна вернуть такое ценное имущество. К титулу лорда Слизерина традиционно прилагаются фамильные драгоценности, и я не вправе распоряжаться их судьбой.

— Думаешь, Риддл сохранил его? — задумалась Эйлин. — Такую дорогую побрякушку он, наверно, на шее носит. Или подарил даме сердца в знак вечной любви и преданности, — саркастично предположила она.

Араминта, услышав эту странную идею, радостно хлопнула в ладоши.

— Разве я не говорила, что Эйлин — гений? — обратилась она к Джинни. — После таких озарений я готова даже простить тебе твое безумное замужество.

Эйлин слегка растерялась.

— Я даже не смею предположить, открытие какой степени важности я только что сделала, — сказала она, поднимаясь. — Мне пора идти, Араминта. Когда найдешь медальон, напиши мне. Интересно взглянуть, на что было зверски убито целых четыре часа.

Араминта торопливо наколдовала портключ до параллельной тупику Прядильщиков улицы. Эйлин расцеловала подругу и исчезла.

— Что это было? — вопросительно взглянула на нее Джинни. — Вся эта комедия с дамой сердца?

— Эйлин всего-навсего подтвердила мои подозрения, — заявила маркиза. — Я уверена, что Риддл поручил медальон Вэл, зная наверняка, что эта сентиментальная дурочка ни на минуты с ним не расстанется и сохранит лучше любого верного слуги. Хоркрукс в особняке Блэков, — Араминта хитро прищурилась. — Ты, кажется, в хороших отношения с домовиком Вэл?

Джинни мысленно застонала. Проще было убедить вампира перейти на родниковую воду, чем Кричера — ограбить собственную госпожу. Ей оставалось только запастись терпением и рассчитывать на благосклонность звезд.

Порой Джинни совершенно не понимала логики той невидимой силы, что дергала наверху за ниточки, направляя ее путь. Древние божества, столь почитаемые Араминтой и изображенные на ее молитвеннике, не производили впечатление дружелюбных созданий, но иногда их козни превосходили все ожидания. То элементарные на первый взгляд задачи бесцеремонно требовали столько переживаний и усилий, что их результат уже не имел первоначальной ценности, то, напротив, казавшееся невыполнимым решалось, как по щелчку пальцев.

Джинни не один час собиралась с духом, прежде, чем пригласить Кричера для разговора, ожидая получить в ответ все, что угодно: обвинения, оскорбления, жалобы, угрозы. Появившийся эльф же пребывал в редкостном расположении духа — Вальбурга Блэк, наконец, сообщила домочадцам о том, что она ожидает ребенка, и не секунды не сомневалась в том, что в отличие от своей неудачливой невестки, произведет на свет наследника. Осведомленного лучше всех остальных Кричера переполняла гордость.

Араминта встретила новость с большим оптимизмом.

— Значит, настало время восстанавливать разрушенные мосты между нашими домами, — улыбнулась она. — Вальбурга — упрямая ослица, но мальчику нечего делать в Хогвартсе. Если мы хотим отправить его в Дурмстранг, необходимо уже сейчас заявить о себе директору. Интересно, школу до сих пор возглавляет Роман? В последнее время я не отслеживала местные кадровые перестановки...

— Вы все же не передумали? — с грустью уточнила Джинни. — Вы ведь сами предостерегали меня от излишнего вмешательства в судьбу.

Араминта вздохнула.

— Поздно печалиться, девочка. Хочешь ты этого или нет, но наша судьба уже изменилась. Мы ведь имеем дело не с магией хроноворотов, тонко врастающей в канву времени. Зелье насильственно вырвало тебя из одной реальности и перенесло в другую. Это не должно было происходить, а значит и события с этих пор будут развиваться несколько иначе.

Они уже много раз заговаривали об этом. Джинни нутром чувствовала, как неумолимо пропускает нечто важное. Докучать Араминте не имело смысла. Маркиза никогда не рассуждала о том, в чем не была компетентна.

— Приятно знать, что домовики дома Блэков продолжают помнить Белвину и хранить ей верность, — размышляла Араминта, рассеянно пролистывая "Ежедневный пророк". — Не думаю, что тому эльфу угрожает опасность. Вэл не станет привлекать внимание к медальону, накладывая на него сложные проклятия, а значит, его не так сложно будет похитить.

Джинни улыбнулась, вспомнив забавные восторги и комичные гримасы Кричера, узнавшего о том, что своим поступком он не только защитит будущее благополучие молодого наследника, но и окажет любезность дочери легендарной леди Блэк.

— Теперь вы позволите мне поговорить с маркизом? — девушка решила воспользоваться хорошим настроением Араминты и напомнить о ее обещании. — Мы не можем терять время, ведь если я действительно героиня пророчества, мое присутствие здесь с каждым днем влечет за собой все больше опасностей.

Араминта странно рассмеялась, качая головой.

— Оставь, девочка, все в этом мире — одна сплошная опасность. Дамблдор, Риддл, Эдуард, Антонин, Абрахас, даже малышка Эйлин — каждый из них весьма опасен. Скромно умолчу о себе, — она отложила в сторону газету, внимательно глядя на свою подопечную. — Что же, я могу только пожелать тебе удачи, Джиневра.

В мозг будто одновременно вонзилась сотня острых раскаленных иголочек.

Это произойдет сегодня. Через несколько часов Джинни Уизли получит ответы на вопросы, которые до последнего времени не решалась задать даже сама себе.

Другое заинтересованное лицо, находящееся в этой же комнате, олицетворяло спокойствие.

— Я должна что-то передать маркизу от вашего имени, Араминта? — нерешительно поинтересовалась Джинни, заслужив слабую улыбку.

— Уверена, нужные мысли придут в нужное время, ведь в беседе с Абрахасом ты за словом в карман не полезла, — ухмыльнулась маркиза.

Джинни закатила глаза. Истинно слизеринский подход к жизни.

А чего она, собственно, ожидала?

Джинни пугал вид бесчувственного тела. Она знала, что даже при отсутствии возможности выбора никогда не согласится стать колдомедиком.

Изнутри магическая кома производила такое же удручающее впечатление, как и при взгляде со стороны. В отличие от сна — легкого и неуловимого дыхания ночи, скользящего по коже, атмосфера комы была вязкой и тягучей, словно дрожжи, разведенные в воде.

Пробираться сквозь холодный липкий туман. Здесь не было завершенности, достигаемой лишь смертью, но не было и надежды, тонкой ниточки, связывающей больного с жизнью. Страх еще не успел пустить корни, но, как коварный осьминог, издалека тянулся своими цепкими щупальцами.

Джинни не представляла, как она сможет найти Жермена де Мелифлуа в этом персональном аду, напоминающем царство дементоров. Могла ли Араминта представить себе, что ее любимый муж уже много лет существует в таком кошмаре?

"Ты предпочитаешь плыть по течению — так дохлая рыба плывет брюхом кверху"...

Голос Флер нередко слышался девушке в сложных ситуациях. На этот раз он прозвучал, как озарение свыше. Джинни радостно улыбнулась, стараясь унять дрожь, поднявшуюся от промозглого тумана.

— Конечно. Это ведь мой сон. И если я позволю ему увести себя, я непременно окажусь в кошмаре.

Шаг за шагом. Так она выносила Люциуса из страшной темной комнаты. Так вытесняла из сновидения Абрахаса образ его покойной матери и разрушенного дома. В случае с маркизом будет даже интереснее — такой многогранный человек просто не может существовать среди оттенков серого.

У Джинни есть краски и кисточка. Араминта однажды показывала ей старые колдографии, сделанные вскоре после ее свадьбы. Молодожены несколько месяцев снимали виллу на юге Италии. Не отличаясь идеальной зрительной памятью, девушка не слишком точно воспроизведет детали, но маркиз, скорее всего, не станет сердиться.

Сквозь удушающую дымку отчетливо проступали яркие солнечные оттенки листвы и неба и живописные виды побережья. Где-то вдалеке разговаривало море. Еще одно волевое усилие — и последние сгустки тумана рассеялись.

Джинни счастливо рассмеялась — Мелифлуа-старший замер прямо перед ней, растерянно озираясь вокруг.

Синий джоббернолл кружил над головой и никак не мог определиться: приземлиться ли ему на ветку раскидистой яблони или на посыпанную гравием дорожку.

В летний сезон золотистый пляж обычно кишел туристами и жителями страны, выбирающимися к морю на выходные. Только не сегодня. Лишь представительный мужчина с тростью и босая рыжеволосая девушка медленно спускались к морю. Им было, что сказать друг другу.

— О чем еще я не знаю? — скучающе протянула Джинни. Ей не хотелось казаться высокомерной. Ей хотелось плакать.

— Вижу, мои объяснения произвели на вас весьма сильное впечатление, мисс Уизли, — Жермен смотрел на нее с любопытством естествоиспытателя, столкнувшегося с новым и доселе незнакомым явлением. — Смею надеяться, такая реакция не объясняется тем, что вам понравилась жизнь домовика моей жены?

— Араминта замечательная, — вздохнула Джинни. — А вот вы меня окончательно запутали. Почему вы говорите, что все наши успехи ничего не стоят?

Маркиз остановился у каменной баллюстрады, скрестив руки на груди. Сейчас он не походил на таинственного Франкенштейна, колдующего над экспериментальным зельем. Перед Джинни стоял усталый человек, словно впервые оказавшийся на свежем воздухе после длительного заключения.

— Видите ли, мисс Уизли, в моем возрасте печально осознавать свою полную несостоятельность, как отца. Должно быть, внимания, которое я уделял воспитанию Эдуарда, оказалось недостаточно.

Джинни горестно вздохнула. Ей было так жаль маркиза, он ведь искренне любил своего сына, несмотря ни на что.

— Несомненно, нам следовало больше общаться, иначе Эдуард не принимал бы необдуманных решений, — продолжал тем временем маркиз. — После долгих часов, проведенных в лаборатории, такой конфуз. Мой сын не смог отличить готовое зелье от экспериментальной основы! Неудивительно, что его действие оказалось столь непредсказуемым.

От неожиданности Джинни вздрогнула, неверяще глядя на маркиза. Он чуть было не погиб по вине собственного наследника, и все, что его волнует, это пробелы знаний последнего в области науки зельеварения?

— В качестве ориентира я использовал всем знакомый артефакт — хроноворот, — невозмутимо продолжал Мелифлуа-старший, — главной же целью ставил искоренение его главного недостатка. Догадываетесь, какого?

Джинни отрицательно помотала головой.

— Двойственности, — торжествующе возвестил маркиз. — Всем известно, что перемещаясь в прошлое при помощи хроноворота, вы существуете одновременно в двух временных диапазонах. Зелье времени и пространства действует иначе. Объект, на который нацелены его магические свойства, перестает существовать в своей эпохе, навсегда переносясь в оболочку принявшего зелье.

— На моем примере это означает, что Джиневры Уизли больше не существует? — бесцветным голосом поинтересовалась девушка. — Там, в моем времени, она умерла?

— Она попросту никогда не рождалась, — развел руками маркиз. — Это вещество бесценно своей уникальностью. Магия самостоятельно разрешает возникающие временные парадоксы, формируя новую реальность, в которой вам нет места. Именно для этого зелье понадобилось Риддлу. Если бы тот мальчик, герой пророчества, в соответствии с планами этого мерзкого грязнокровки оказался на вашем месте и был убит, мир никогда не узнал бы о Гарри Поттере.

Джинни резко повернулась.

— Вы и это знали? — прошептала она. — Вы знали о пророчестве... и ничего не сказали Араминте?

Жермен усмехнулся.

— Вы еще слишком молоды и чересчур поспешны в решениях, мисс Уизли. Вне всяких сомнений, Араминта с ее необузданной склонностью защищать и опекать непременно ринулась бы на защиту Поттеров. Зная об избранной Эдуардом опасной дорожке, я не хотел, чтобы мишенью стала его собственная мать. Я до неприличия дорожу своей семьей, видите ли.

Джинни только качала головой. Эта семейка не переставала ее шокировать.

— Собственно, из-за этого и вышла наша ссора с Эдуардом, — пояснил маркиз. — В отличие от его покровителя-плебея я весьма далек от псевдомистического видения мира и убежден, что пророчества творятся людьми, а судьбы — богами. Возможно, это мое заблуждение, но я не верю, что младенец способен победить могущественного темного мага, владеющего магией хоркруксов, волхвованием всех презлейшим, как называли его древние алхимики...

Джинни прикрыла рот ладонью. У Жермена де Мелифлуа были ключи от тайн, над которыми они с маркизой бились ни один месяц.

— Впрочем, разногласия с сыном не являются предметом этого разговора, — Мелифлуа-старший неторопливо зашагал вдоль кромки моря. — Я вижу, вы потрясены и напуганы, однако нет оснований для тревоги. Действие зелья обратимо.

Резкий переход к оптимистичным новостям выбил у Джинни почву из-под ног. Перед маркизом она вновь чувствовала себя четырнадцатилетней девочкой, не знающей, что возразить зловещему незнакомцу.

— Правда? — должно быть, она выглядела глупо.

— Повторный прием зелья возвращает объект и его реальность в исходное состояние. Я предполагал использовать перья птицы джоббернолл, а также прекапилляры для сохранения воспоминаний... Впрочем, вас это интересовать не должно.

При упоминании птиц Джинни слабо улыбнулась, вновь вспоминая Флер.

— В данном случае зелье действует, как антидот к самому себе. Ключевой ингридиент, добавляемый на заключительном этапе, непосредственно перед приемом, должен быть рассчитан в строгом соответствии с позиционируемыми целями эксперимента. Не знающий об этом Эдуард легкомысленно воспользовался основой. Зелье выбрало вас стихийно... или на то была воля Мерлина, ежели хотите, — маркиз криво ухмыльнулся. — При возвращении обратно такие случайности могут оказаться роковыми.

— А что произойдет, если будет задана другая точка возвращения? — задала Джинни сакраментальный вопрос. — Как это может мне навредить?

Маркиз опустился на белоснежную мраморную скамью, нарисованную воображением Джинни. В отличие от девушки, он получал удовольствие от прогулки и беседы о науке.

— Как я понял из вашего рассказа, магия хоркруксов знакома вам не понаслышке? — в его глазах блеснули опасные нотки. — Как вы понимаете ее смысл?

Джинни на секунду задумала, подбирая правильные слова.

— Маг раскалывает свою душу посредством убийства, — тихо проговорила она. — Отделившуюся часть души он помещает в посторонний объект, одушевленный или неодушевленный. Таким образом он может жить вечно.

Мелифлуа-старший поморщился от примитивности формулировки.

— Что же, для понимания моей мысли вам нет необходимости знать сверх изложенного. Альтернативная точка возвращения действует по диаметрально противоположному принципу, который на поверку, оказывается весьма схожим.

Джинни округлила глаза.

— То есть? Появляется дополнительная душа?

— В некотором роде. Пережитые вами воспоминания, события, принятые решения не исчезают бесследно. Они проецируют некую астральную массу. При возвращении в исходное состояние она подавляется накопленным в прежней жизни багажом эмоций и теряется в глубинах подсознания. Выбрав альтернативную точку, вы лишаете себя необходимой опоры. Магия так устроена, что не терпит пустоты. Вы раскалываете душу, мисс Уизли.

Джинни прижала к вискам холодные подушечки пальцев. Слагхорн однажды сказал, что подобное зелье может изготовить лишь гений или сумасшедший. Она не знала наверняка, какое из этих определений в большей степени подходит маркизу.

— Если вы рассчитываете самостоятельно справиться с тем, чем я отдал двадцать лет своей жизни, разочарую вас, мисс Уизли, вы не преуспеете. Да я и не намерен давать вам уроки. Зельем я займусь самостоятельно.

— Но вы же лежите без сознания уже несколько лет, — всплеснула руками Джинни. — Целители говорят, что вы почти мертвы.

Мелифлуа-старший широко улыбнулся.

— Сообщите целителям, что слухи о моей смерти сильно преувеличены, мисс Уизли. Должен отметить, что магия, благодаря которой мы смогли, наконец, познакомиться, весьма любопытна. Хотя я затрудняюсь сказать наверняка, какое действие окажет на меня ваш визит, относить себя к умирающим я бы пока воздержался.

Джинни молча кивнула. Из головы вдруг улетучились все вопросы. Душу точило смутное чувство тревоги.

— Вы бы хотели остаться здесь? — она обвела взглядом набережную.

Маркиз выглядел исключительно довольным.

— Пожалуй, я бы предпочел французский особняк и лабораторию, — сказал он, одобрительно кивнув, когда пейзаж вокруг преобразился в хорошо знакомый, а неподалеко зашумела Луара.

Джинни не стала прощаться. Должно быть, это нелепо, когда герои твоих снов желают тебе хорошего дня или передают приветы.

В комнате Араминты горел свет. Маркиза поспешно писала кому-то, а на столе дожидались своей очереди сразу четыре совы.

— Вот и ты, — не поднимая головы, констатировала она. — Мы отправляемся во Францию немедленно.

Сердце екнуло, вытесняя из груди необъяснимое давящее беспокойство.

— Что с ним?

— Целители в шоке, — на губах Араминты впервые за долгое время играла счастливая улыбка. — Необъяснимый с их точки зрения прогресс. Жермен вышел из комы.

Джинни не испытала шока и даже не удивилась. Да и в чем тут была ее заслуга? Дело лишь в череде случайностей. Она бы никогда не прочитала книгу Слизерина, если бы не смерть Клариссы.

Страшно хотелось спать.

Выяснилось, что скрыть хорошую новость не в пример проще, нежели утаить плохую. Араминте пришлось расщедриться, договариваясь с дирекцией клиники, но в магической Британии об улучшении состояния известного зельевара и ученого узнали лишь трое.

Гиас, финансовый управляющий семьи Мелифлуа, скромно попросил при первой же возможности уведомить маркиза о брожении в среде гринготтских гоблинов и зоне риска, в которую попадал банк в связи с политической нестабильностью.

Эйлин Принц заставила Джинни повторить свой рассказ минимум трижды и искренне не понимала, почему ей, признанному таланту в области вмешательства в сознание, не удалось повторить такие нехитрые манипуляции.

Абрахас Малфой нанес визит маркизе сразу же после ее возвращения в Лондон.

Джинни позорно дезертировала, скрываясь на кухне и шокируя Минни. Домовик вспомнила старую песню и начала сокрушаться о том, как гадкая Дэйзи огорчила благородную госпожу. Упреки Минни звучали комично, но Джинни не удалось отсидеться в безопасном углу. Разумеется, Араминта позвала бы ее из одной только вредности.

Абрахас полностью погрузился в роль воскресного папы. Пару месяцев назад с Люциусом начал ежедневно заниматься очередной старый знакомый Жермена, талантливый, но бедный маг, найденный маркизой где-то в провинции и привезенный в город для обучения любимого внука. С тех пор интерес отца к сыну существенно возрос.

Джинни знала, что тот всплеск эмоций был, скорее, необходим ей. Араминта как-то ехидно заметила, что необдуманные глупости стоит делать хотя бы по старой памяти.

Девушка могла сказать, что встреча прошла идеально, если бы перед тем, как активировать портключ до имения, Абрахас не обронил вскользь:

— Джиневра, у меня к вам есть разговор. Надеюсь, сегодня вы будете в состоянии вести его цивилизованно.

У Джинни сложилось впечатление, что маркиза вовсе не испытывала должного возмущения по поводу этой наглости.

Сама мысль о том, что она снится Абрахасу Малфою, вызывала злорадное удовольствие. Девушка не собиралась ругаться. Недолго думая, она скопировала один из нарядов Араминты и мрачное убранство дома Блэков. При иных обстоятельствах она бы с удовольствием провела их разговор в Норе, но выслушивать лишние оскорбления не хотелось.

Обставленная в лучших традициях Вальбурги комната выглядела в меру отвратительно. Джинни намеренно заняла лучшее место у камина, поджав ноги и мрачно уставившись на Абрахаса. Его дружелюбный настрой обескураживал.

— Во время нашей последней встречи у меня не было возможности сказать, что вы выглядите не в пример лучше обычного, мисс Уизли, — не без издевки заметил он. — Полагаю, теперь возвращение домой уже не за горами?

Джинни повела плечами. Она еще не успела проанализировать откровения маркиза и здраво оценить свои шансы на нормальную жизнь после пережитого. Абрахас уловил колебания в ее настроении.

— Неужели жизнь в доме ваших родителей и в самом деле так угнетающа, что вы будете скучать по Араминте? Она же вас нещадно эксплуатирует.

— Я очень привязана к маркизе, мистер Малфой, — они снова обращались друг к другу на вы, и это казалось странным. — Десять лет — большой срок, и если я до сих пор не сошла с ума и не скормила саму себя василиску, то лишь благодаря ей. Вам что, действительно интересно знать, что я думаю по поводу своего возвращения?

Абрахас молча кивнул, внимательно глядя на Джинни. Отведя с лица выбившуюся из прически прядь волос, она продолжила.

— Если мои подсчеты верны, мистер Малфой, сейчас мне двадцать четыре года. Я не хочу жаловаться и говорить о том, что десять лет попросту выпали из моей жизни. Это вовсе не так. Не будь зелья, не будь этого путешествия, я бы всю жизнь считала Араминту некоей копией Вальбурги Блэк, а возможно, и вовсе забыла бы это имя, как забыла множество других. Я бы не познакомилась с Эйлин, я бы не познакомилась с Беллс, даже вашего сына я бы считала безнадежным и отъявленным прохвостом. Но дело даже не в этом. Я ужасно себя чувствовала. Каждый день я смотрелась в зеркало, и мне хотелось умереть. Или исчезнуть, или навсегда остаться невидимкой. Я впадала в бешенство от презрительных взглядов, от необходимости всегда находиться в состоянии боевой готовности, взвешивать каждое свое слово, нести отвественность за еще не родившихся людей. Но я справилась. Я не привыкла и никогда не привыкну, но все это время меня удерживала на плаву мысль, что я страдаю не напрасно. Когда маркиза вычислила местоположение последнего хоркрукса, у меня впервые появилась вера в провидение.

Слова накопились, как вода в ванной. Джинни чувствовала, что вновь не может остановиться.

— Я уже свыклась с мыслью, что мы сможем уничтожить Волдеморта. Глупое пророчество утверждало, что я могу повернуть ход времени. Мне казалось, что рассказать больше я уже не могу. Араминта знала все про Петтигрю, про Люпина, про Крауча, про Амбридж... Я вспомнила весь курс современной истории магии лишь ради того, чтобы мои близкие не страдали. Мои близкие... Люди, которых я в последний раз видела, будучи четырнадцатилетним ребенком! Как я смогу разговаривать с матерью, держа в голове все эти воспоминания? С какими чувствами буду смотреть в глаза Дамблдору, зная, что мои попытки повлиять на ход истории оказались лишь жалкой игрой? Как маленькая девочка, которая рисует мелом на доске, а потом приходит строгий учитель и все стирает!

Наступила пауза. Джинни беззвучно плакала.

— Что же, это вполне в духе Жермена, — задумчиво произнес, наконец, Абрахас. — Ваши переживания можно понять, Джиневра. Вы боитесь перемен. Боитесь взглянуть в глаза действительности. Ведь в глубине души вы понимаете, что ваше место не здесь.

— Есть еще один путь, — мрачно рассмеялась Джинни. — В этом случае я раскалываю душу.

Абрахас недовольно поморщился.

— Возможно, я слишком консервативен, Джиневра, но мне не по душе эта маггловская богословская терминология. Я не верю в существование души. Человека отличает лишь разум. А разум нельзя расколоть. Возможно лишь расширить его границы.

Джинни заинтересованно подняла глаза на своего собеседника. Лорд Малфой оказался закоренелым рационалистом. Что же, теперь, по крайней мере, ясны пренебрежительные взгляды, которые он бросал на молитвенник Араминты.

— Я не знаю, где мое место, — бесцветно произнесла она. — Пожалуй, это не так уж и важно.

Они беседовали почти каждую ночь. Иногда спорили до хрипоты. Иногда с воодушевлением обсуждали новости магического мира. Джинни получила желанный доступ в библиотеку Малфой-Мэнора и перечитала немало юридических сочинений. Абрахас старательно избегал ее в форме домовика, лишь изредка удостаивая парой фраз. Араминта ухмылялась и делала собственные выводы. Минни причитала, что Джинни снова доставила неприятности господину.

Добби наведывался с регулярной частотой и всей душой стремился угодить молодому хозяину Люциусу, нередко становясь мишенью для отработки заклинаний. Джинни нравилась эта вседозволенность. Видимо, Министерство еще не успело наладить свою систему контроля над магией несовершеннолетних. Или маркиза в очередной раз на всех наплевала и установила над домом особый защитный купол.

Около их дома больше не дежурили подозрительные люди. Очевидно, они поняли, что необходимо усовершенствовать их план перехвата. Это представлялось затруднительным в силу непредсказуемости Араминты. Так, на очередной показательный процесс над Карлоттой Пинкстоун она отправилась на метле, а покидая зал заседаний Визенгамота в присутствии прессы назвала его достопочтенного председателя, лишь недавно вступившего в должность после отставки Гризельды Марчбэнкс, старым ослом.

— Почему Араминта так презирает Дамблдора? — Джинни сорвала с ветки яблоко. — Это не похоже на банальную неприязнь.

Абрахас усмехнулся.

— Налицо явная ненависть, если уж называть вещи своими именами, — пожал он плечами. — Дамблдор — одна из ключевых фигур в магическом мире. Риддла тоже многие ненавидят.

— Риддл — мерзкий убийца, — возмутилась Джинни. — Как можно их сравнивать? Не стану отрицать, Дамблдор меня разочаровал. Он ведь даже не попытался мне помочь. Как будто я всего лишь переехала из соседнего города.

— У Дамблдора на все имеются собственные мотивы, — возразил Абрахас. — Скажем, я не буду сильно удивлен, если однажды выяснится, что он догадывался об обратимости зелья Жермена. Любая извращенная реальность стремится принять свой первозданный вид. Вот Дамблдор и позволил истории расставить все по своим местам. Что касается Араминты... Это старая история, в которой черт ногу сломит.

— Ты же не веришь в черта, — хмыкнула Джинни, взмахом палочки уничтожая огрызок.

— Я был женат на черте, — сделал страшные глаза Абрахас. — Дамблдор, как тебе прекрасно известно, когда-то в Гринделвальде души не чаял. Их совместные планы были хороши в теории, но завершилось это плодотворное сотрудничество масштабной ссорой. Маги плели интриги друг против друга все годы войны. Белвина Блэк очень уважала Дамблдора. Она обратилась к его авторитетному мнению, как только заговорили об опасности, угрожающей французским магам. Дамблдор ожидал, что Гринделвальд нападет на Англию, дабы подвести итог их давнему противостоянию, и отговорил Белвину покидать Францию. Я не знаю, что думал по этому поводу Эрбер, муж Белвины и отец Араминты, но распустив множество слухов о своем местонахождении, Бурке прятались в собственном доме. Ты знаешь, как печально закончилась эта история.

Джинни вздохнула. Поведение маркизы, во многом, стало понятнее. Араминта считала, что Дамблдор всего лишь выдал ее семью на расправу Гринделвальду. Девушка не знала, мог ли директор так поступить, или маркиза находилась во власти предубеждений. Абрахас, к слову, не питал никаких иллюзий в отношении Дамблдора.

— Эрбер Бурке был для этого интригана опасностью не меньшей, чем Александр Долохов. Белвине же просто не повезло.

Этой фразой все было сказано. Джинни переполнял праведный гнев всякий раз, как только она осознавала, как на поверку ничтожно и неустойчиво положение ведьмы в этой эпохе. Белвина стала разменной пешкой в этой игре, так же, как Беллс, Меда, Цисси, Друэлла, Вэл и сотни других. Эйлин пошла против установленных правил — но была ли она счастлива? Мариус Блэк устал терпеть ее мужа, и Тобиас Снейп вновь потерял работу. Джинни оставалось лишь предполагать, каким стрессом это обернулось для его беременной жены.

Надо полагать, домашние эльфы, вопреки жарким возмущениям Гермионы, были далеко не единственным сообществом, угнетаемым в волшебном мире. Джинни усмехнулась, вспоминая подругу. Не скрывалась ли за отчаянным желанием усовершенствовать жизнь эльфов банальная неспособность изменить свою?

Доркас Медоуз не позволяла маркизе о себе забыть. С наступлением лета желтый свитер сменился на не менее раздражающую желтую блузку, и каждый раз Араминта кривилась так, будто выпивала бокал лимонного сока. Дискомфорт от встреч компенсировался информацией о планах Дамблдора и Волдеморта. Джинни не понимала подобного альтруизма. Не могла же девушка так откровенно пренебрегать доверием стольких людей ради желания угодить будущей свекрови?

— Почему ты не женился на Друэлле?

Абрахас сжал губы, обдумывая неожиданный вопрос.

— Я ничего ей не обещал. И потом, она ведь уже была замужем за Сигнусом.

— Она хотела от него уйти, — упрямо возразила Джинни. — Если бы ты повел себя иначе, она бы не вернулась в дом Блэков.

— Друэлла сама не осознает, насколько счастлива, — весело заметил Абрахас. — Что касается меня, вряд ли мне встретится невеста с таким приданым, которое я получил от своего первого брака. Законный наследник у меня уже имеется, так зачем жениться? Мне нравится жить одному.

Джинни скорчила гримасу. В конце концов, слышать подобное было совсем не удивительно.

А еще, по неизвестным причинам, это радовало.

— Девчонка Медоуз в этот раз несла полную чушь, — стоило зеленоватым язычкам пламени в камине принять свой обычный цвет, как Араминта резко поднялась с кресла, наливая себе бренди. — Откуда ей знать, что происходит у Эдуарда в голове? Она еще даже окклюменцию толком не освоила! А что за удивленный взгляд, ты думала, я ей на слово верю?

Джинни рассмеялась. С тех пор, как Жермен де Мелифлуа уверенно пошел на поправку, к его жене вернулись обычные деятельность и язвительность. Поскольку перешедшая ей дорогу Кларисса Слизерин была нейтрализована, а почти все хоркруксы собраны, настало время найти новый объект для ожесточенной борьбы. Из закономерных опасений Джинни не стала сообщать Араминте о том, что видела хоркрукс Риддла в доме Блэков давным-давно, когда пыталась выкрасть оттуда Беллс.

— Что она вам рассказала? — девушка поудобнее устроилась на диване. — Новая информация о пророчестве?

— Я не понимаю, чего пытается добиться мой сын, — Араминта обмахнулась веером. — Он до сих пор ухитряется держать блоки перед Риддлом, о талантах которого в легилименции Долохов поет соловьем. Не то что бы его мнение было истиной в последней инстанции, но мальчик не глуп. Эдуард ничего не рассказал Риддлу о тебе, и я хотела бы знать, какую игру он ведет.

Джинни согласно кивнула. Единственным приходящим ей на ум объяснением был страх молодого маркиза за жизнь матери. Несомненно, попытки причинить вред домовику маркизы столкнулись бы с сопротивлением, которое, в данном случае, было чревато.

Рассказывая Люциусу старую сказку восточных магов, Джинни и сама клевала носом, старательно отгоняя непрошенные мысли. Лучшим решением было бы попросить у Араминты зелье для сна без сновидений и избавить себя от соблазна.

Впрочем, когда это Джинни из двух зол выбирала меньшее?

Эдуарду снился незнакомый город, полный людей. Смешавшись с толпой, Джинни наблюдала, как он беседует со своими спутниками. Среди множества лиц промелькнули Доркас и Вальбурга Блэк, большинство же были ей незнакомы.

Джинни неторопливо скользила за Эдуардом, пытаясь сканировать его мысли по примеру Эйлин. Маркиза оказалась права — ее сын превосходно умел защищать свое сознание. Просочиться сквозь расставленные блоки не удавалось — вероятно, речь шла об особой, персональной технике окклюменции.

Вмешиваться в сон Эдуарда и показывать ему определенные образы было рискованно. Джинни пока не обладала тем мастерством манипуляций, которые имели бы воздействие на психику и сознание. А если Абрахас прав, и души, в самом деле, нет, все ее попытки априори бессмысленны.

Именно в тот момент, когда девушка предполагала перейти от сна к бодрствованию, на ее плечо легла тяжелая рука.

Джинни медленно выдохнула. Вне зависимости от смены картинок в ее голове, рука не исчезала, и ее холод пробирал до кости. Она медленно повернулась, догадываясь, кого увидит за спиной.

Том Риддл нехорошо улыбался и как никогда напоминал призрака из Тайной комнаты.

— Джиневра.

Впервые звуки собственного имени вызывали у нее первобытный страх.

— Том.

Девушка никогда не обсуждала с Араминтой пережитый кошмар. Если в ее мире воспоминания о школьных годах будущего Темного Лорда и его сомнительной деятельности на посту старосты еще могли принести определенную пользу, то здесь этим никого не удивишь. Половина окружения маркизы занималась с Риддлом в одних и тех же аудиториях.

Джинни отшатнулась, призывая все свои магические силы, всех известных ей богов. Это ведь только ее сон. Она устанавливает правила. Если Том сможет увидеть ее мысли, она погибла.

Эдуард, словно почувствовав напряжение, медленно повернулся.

— Так это и есть твой секрет? — насмешливо процедил Волдеморт.

Джинни распахнула глаза, вцепившись пальцами в бахрому дивана. Ее уже несколько минут обеспокоенно тормошила Минни.

— Джинни приснился кошмар! — убежденно воскликнула она, творя неизвестную девушке магию. — Нужно прогнать злых духов, навевающих сны. Сколько темной магии в этой комнате!

Джинни восстанавливала дыхание. Волдеморт видел ее лицо. Он запомнил ее и наверняка отомстит. Что же теперь ждет Эдуарда? Затем она вспомнила, что после того, как зелье будет готово, пережитые ужасы окажутся иллюзией, и нервно рассмеялась. Они с Волдемортом играли почти на равных — у нее имелась целая жизнь в запасе. Удивительно, но это ни на грамм не прибавляло уверенности. В чем же тогда заключался смысл этой погони за бессмертием?

— Джинни должна рассказать госпоже маркизе, — бубнила Минни, бегая из одного уклада комнаты в другой и бормоча эльфийские непритязательные заклинания.

Девушка уже не слушала ее, спускаясь в гостиную.

Ярко-фиолетовая юбка Араминты шуршала в такт шагам. Маркиза гордо проследовала в кабинет, а затем возвратилась с ворохом исписанных бумаг. Ее гость отказался от бренди, предпочтя родниковую воду, и опустился на специально наколдованную для него циновку, как обычная лошадь. Джинни по-прежнему не понимала, для чего кентавры надевают мантии при выходе из леса. Честно говоря, она вообще не поощряла их свободу передвижения и уж точно не рада была видеть в своем доме.

— Я прекрасно понимаю, что вы недовольны политикой Министерства, Бейн, — развела руками Араминта. — Но не стоит переоценивать мое влияние. Несколько лет назад мои возможности были иными. Абрахасу удалось переиграть Эйвери, но теперь в отделе по контролю за магическими популяциями огромное количество агентов влияния Риддла. Это же такая денежная жила!

Лицо кентавра омрачилось.

— Они торгуются с нами, как с обыкновенными мулами, — презрительно фыркнул он. — Грозятся судебной волокитой, новыми запретами и ограничениями. Слыханное ли дело, судиться с кентаврами в Визенгамоте! Несколько лет мы не знали горя благодаря той бумаге, что лорд Слизерин предложил нам в обмен на жизнь своего наследника. Грядут страшные времена, маркиза. Оборотни неспокойны, вампиры выжидают, гоблины впервые за долгие годы созвали совет своих старейшин высоко в горах. Вы опасаетесь битвы магов, но волшебный мир может поглотить куда более разрушительная война.

Джинни поежилась. Предсказаниям кентавра не суждено было исполниться, ведь на ее памяти магические существа не выходили за рамки локальных всплесков недовольства. И все же звучало это жутко. Перед лицом общего врага волшебные популяции имели склонность консолидироваться и действовать на редкость слаженно. Если их объединенная армия когда-нибудь атакует людей, как справятся привыкшие к мирной жизни волшебники, из которых единицы на должном уровне владеют боевой магией?

Похоже, Араминта думала о том же, сокрушенно качая головой.

— Я благодарна Абрахасу за то, что он внял голосу разума и прекратил свои контакты с оборотнями. Мне сразу же было ясно, что переговоры с этими дикарями не имеют смысла. Омерзительно, — она прицокнула языком. — Пока Дамблдор и Риддл выясняют, кто из них самый великий волшебник, каждый из нас рискует проснуться утром и обнаружить упыря, вцепившегося в его глотку.

Джинни усмехнулась. Малфой действительно больше не встречался с Фенриром. Надо полагать, оборотень не был от этого в восторге. Только ленивый не мечтал урвать кусок от наследства Слизерина.

— Некоторые семьи должны чувствовать себя увереннее других, — искоса взглянул Бейн на маркизу. — Насколько мне известно, Мелифлуа несколько столетий назад заключили договор с гоблинами, а лорду Слизерину присягали на верность вампиры, великаны и лесные народы.

— Совершенно верно, эти клятвы несколько ограничивают количество способов убить нас, — с сарказмом заметила Араминта. — Я могу попросить тебя подождать еще немного, Бейн? Копия пакта о ненападении, имеющего хождения в континентальном законодательстве, находится в моем доме во Франции. Вот уж не думала, что когда-нибудь этот документ пригодится, ругалась на Жермена за то, что он хранит в библиотеке разную ветошь...

Произнеся пароль, Араминта исчезла, а ее гость вновь пригубил бокал с водой, заметив, наконец, Джинни.

— Глупые люди напрасно селятся в каменных джунглях, — нараспев проговорил он. — В городах не видно звезд. Вы бежите от своей судьбы, поворачиваетесь к ней спиной. Ты на распутье, дитя.

Джинни вовсе не улыбалось выслушивать нравоучения от кентавра. На виске еще сохранился шрам от удара копыта его собрата.

— Я не верю в судьбу. Существует только разум.

Абрахас бы сейчас определенно торжествующе ухмылялся. Так же поступил и Бейн.

— Когда твой разум взывает к тебе, ты закрываешь уши, дитя. Что же тогда управляет тобой? Стихия, порыв?

Джинни недолго колебалась с ответом.

— Воспоминание.

Стоило этому слову прозвучать в тихой полутемной комнате, как Джинни вновь охватило чувство неясной тревоги. Воспоминание. Почему это ее так беспокоит?

Бейн визгливо рассмеялся.

— Воспоминание. Планеты не сходят со своих орбит, юная Джиневра. Лишь отколовшиеся куски породы, метеоры, носятся по космосу без цели, нигде не находя приюта, пока их не сжигает атмосфера более сильного небесного тела.

А вот теперь Джинни точно знала, что кольнуло ее острой иглой в самое сердце. Именно о метеорах был ее последний урок астрономии в Хогвартсе. Бейн, сам того не подозревая, только что повторил слова профессора Синистры.

— Некоторые метеориты не сгорают, — возразила Джинни с легкой улыбкой. — Они падают на землю и своей магией изменяют историю. Люди вносят их в храмы и поклоняются им.

Глаза Бейна лукаво блеснули. Показалось ли это Джинни, или выйдя из леса, он действительно частично утратил свои мистицизм и высокомерие? Были ли они всего лишь маской, необходимой успешному лидеру, или он оставил все свои обязательства за дверями этого дома?

— А ты хочешь узнать, что происходит на твоей планете, Джиневра? — вкрадчиво проговорил кентавр. Джинни напряглась.

— Каким образом?

— Когда мы, кентавры, хотим развеять туман над будущим, увидеть нечто важное в мельчайших деталях, мы используем это. Человек лишь раз в жизни может съесть эти ягоды. Во второй раз они превращаются для него в смертельный яд. Ты человек, хоть и находишься в теле эльфа. Трех окажется достаточно.

Джинни зачарованно смотрела, как в ее ладонь ложатся три темно-синие ягодки, напоминающие чернику. Бейн был прав. Разум не являлся ее сильной стороной. Воспоминания же ничего не подсказывали для таких случаев. Она сжала кулак и опустила руку в карман.

— Он составлен на древнегреческом, был подписан магами на самом Олимпе, ты представляешь, какой раритет, — Араминта возникла так же неожиданно, как и удалилась, сдувая пыль с потрепанного свитка. — Что скажешь об этом, Бейн?

Кентавр принял из ее рук древнюю рукопись, с ходу придираясь к первому же параграфу. Араминта с жаром возразила, ища доказательство среди принесенной ранее груды бумаг. При других обстоятельствах Джинни с интересом послушала бы их спор, имевший прямое отношение к ее будущей профессии, но только не сейчас.

Ягоды жгли руку, как маленькие угольки.

Маркиза бы ее испепелила взглядом, если бы догадалась о ее намерениях. Как хорошо, что сейчас ей было не до того.

Ягоды противно вязали язык, и больше всего Джинни хотелось их выплюнуть. Она ведь так и не успела спросить у Бейна, что случится после того, как она их съест. Будет ли ее видение очередным сном или движущейся картинкой на стене, как в маггловском кинематографе? Как скоро она вернется к реальности? И, наконец, что случится, если он неправильно рассчитал их пропорцию?

Ее ожидания вновь оказались обмануты. Джинни вдруг почувствовала, как кровь приливает к ее лицу, рукам, ногам, а сердце начинает колотиться, как после приема оборотного зелья. На лицо вдруг стали опускаться рыжие пряди, а черты лица ощутимо меняться. Скорчившись от болезненного разряда, прокатившегося до кончиков пальцев, Джинни с восторгом обнаружила, что у нее вновь появилось человеческое тело.

Неприятные ощущения волнообразно отступили. Девушка медленно поднялась, отряхивая мантию. Что это была за магия — иллюзия или настоящая трансформация? Она все еще находилась в особняке Араминты — только дом выглядел так, будто в нем уже много лет никто не живет.

Джинни осторожно спустилась по покосившимся разбитым ступенькам. Прикоснувшись к перилам, она отдернула руку — их покрывал толстый слой лохматой пыли. Сквозняк, пробивающийся сквозь щели в заколоченных окнах, гонял по полу обрывки писем и обгорелых колдографий.

— Минни! — крикнула девушка изменившимся голосом. — Добби! Кричер! Хоки!

Никто не откликнулся. Она горестно охнула. Если домовики не являются на зов, значит, они мертвы. Как ужасно было это осознавать.

— Дэйзи! — нерешительно крикнула Джинни, надеясь хотя бы увидеть ту, в чьем теле ей пришлось существовать так долго.

Гостиная по-прежнему пустовала.

В груди Джинни сжалась тугая струна. Заметив на столе белеющие уголки свежеподписанных бумаг, она поспешила с ними ознакомиться. Старая подшивка газет давности нескольких лет. Министерство все же признает возвращение Темного Лорда. Старые финансовые отчеты, знакомый почерк Гиаса. Ей не нужно было складывать два и два, чтобы понять, что это означает. Все мертвы. Она знала это и без документов. Ее мир остался таким же, каким она его покинула. Абрахас умер от драконьей оспы. Эйлин просто умерла. Араминта... Джинни пробежала глазами сухие свидетельства целителей из Мунго... отравлена. Пальцы судорожно сжали пергамент. Кто мог это сделать? Воображение подсказывало тысячи кандидатов. Эдуард? Вэл? Сам Темный Лорд?

Судьба Эдуарда ей неизвестна. Снейп так и не получил титул лорда Принца и продолжает работать на Орден Феникса. Люциус Малфой понятия не имеет о том, что наследник Слизерина на самом деле он, а вовсе не Волдеморт. Все вышло не так.

Джинни медленно опустила бумаги на стол и комната вокруг вдруг начала меняться. Девушка расплылась в счастливой улыбке — она узнала Нору.

Молли, как обычно, крутилась у плиты. Пахло свежеиспеченным пирогом с яблоками.

— Как вкусно, — улыбнулась Джинни. — Только ты не добавила корицу и тертый миндальный орех. Я очень люблю миндальные пирожные с ромом.

Мать подняла на нее взгляд, в котором девушка с удивлением обнаружила долю обиды.

— Джиневра, нам надо поговорить.

Начало беседы ничего хорошего не сулило.

Молли нависала над ней, как строгий судья.

— С тех пор, как ты вернулась на каникулы, ты ведешь себя невозможно! — отрезала она, бросая на стул мокрое полотенце. — Вчера ты накричала на Рона, этим утром на отца! Фред и Джордж не решаются даже заговорить с тобой! Джинни, я понимаю, что вы пережили в отделе тайн, я сразу же сказала тебе, что ты не должна была отправляться туда вместе с Гарри, и вот результат! Тебе надо показаться колдомедику!

Джинни возмущенно встряхнула волосами.

— Мне не нужны никакие колдомедики! Со мной все хорошо!

— В самом деле? — Молли обвиняюще прищурилась. — Гермиона рассказала мне, как странно ты вела себя во время схватки с упивающимися. По ее словам, когда у тебя был шанс обездвижить Беллатрикс Лестрейндж, ты просто отвела палочку в сторону, расколотив какое-то стеклянное заграждение! А чего стоят твои слова о том, что, должно быть, в детстве она была милая и чудесная? И в присутствии кого — в присутствии Невилла, который столько пережил по ее вине! Ты то плачешь, то смеешься во сне, ты читаешь странные книги, оправдываешь Малфоев, Блэков... ты даже мою еду есть перестала! Твоя одежда, прическа, непонятно откуда появившиеся новые интересы... Джинни, мы говорили с отцом. Мы оба считаем, что ты могла вновь попасть под действие какого-то погружающего в транс заклятия, как это произошло с дневником Риддла на первом курсе. Кингсли пообещал найти хорошего специалиста...

— Да не нужен мне специалист! — возмущенно выкрикнула Джинни. — Вы ничего не знаете об этом дневнике, ничего...

Молли что-то говорила, но девушка уже не различала ее слов. Картинки перед ее глазами замелькали со страшной скоростью, и она уже не успевала ничего сказать появляющимся и исчезающим людям.

Молодой Северус Снейп с непроницаемым видом склонился над гробом не слишком старой еще женщины, в которой Джинни безошибочно узнала свою подругу Эйлин.

Вспышка — и уже куда более знакомый Снейп с ожесточением бросает заклинание цвета расколотого изумруда в Альбуса Дамблдора. Старик, беспомощно взмахнув руками, падает с Астрономической башни, а Джинни ловит себя на сожалении о том, что этого не видит Араминта, и в ужасе зажимает рот руками.

Новая вспышка — и она уже в другой башне. В безлюдных коридорах за решеткой повис запах сырости и тлена. Светловолосый мужчина обессиленно прислоняется к стене, с ненавистью глядя в сторону небольшого прорубленного в стене окошка, за которым лишь отвесная стена и бурлящее море. Джинни узнает в нем мальчика, которому она читала сказки на ночь, и чувствует его отчаяние.

Последняя вспышка, и она оказывается среди грандиозного сражения. Вокруг носятся люди, рассекают воздух проклятия, обеим сторонам уже не до сантиментов и наигранного благородства. Джинни не видит ничего этого — Беллс направляет на нее палочку, произнося непростительное, от которого девушка с трудом уклоняется.

Она двигается, будто в полусне. Когда ее мать убивает Беллатрикс Лестрейндж, сил кричать не остается. Они не должны догадаться — Джинни ведь так и не раскрыла им секрета о своем удивительном путешествии. Она молчит, когда Гарри убивает Волдеморта. Она знает, что дух мага уцелел — ведь его хоркруксы надежно заперты в зачарованном сейфе. Она знает, что он еще вернется.

Она устало и измученно смотрит на полуразмытую фигуру слизеринского старосты, вкрадчиво произносящего:

— Я не призрак. Я воспоминание. На пятьдесят лет заключенное в дневнике.

Тайная комната резко едет вниз по дуге, и Джинни падает где-то возле.

От резкого, дерущего горло запаха Джинни закашлялась.

— Что это? — прохрипела девушка, не вполне осознавая, где и в чьем обществе находится. Ей это приснилось, или до нее действительно добрался дух Волдеморта? Впрочем, в таком случае она бы уже не открыла глаза.

— Настойка дельфиниума, прошлогодний сбор, — резко отрапортовал хорошо знакомый раздраженный голос. — Девочка, и почему же ты такая бестолочь?

Комната приобретала очертания. Араминта сидела на краю кровати, держа в руке бутылочку с прозрачной жидкостью.

— Что случилось? — Джинни попыталась поднять руку и с удивлением обнаружила, что это не так просто. Маркиза неодобрительно поджала губы.

— Несколько дней назад целитель отменил почти все поддерживающие жизнедеятельность зелья и чары, а когда ты начала бормотать что-то во сне, мы решили, что улучшения налицо. Жермен сказал, что тебя можно попытаться привести в чувство.

— Жермен? Маркиз что, уже пришел в себя? — округлила глаза Джинни. — А со мной что произошло?

— Жермен уже полтора месяца дома, Джиневра, — прошипела Араминта с мстительным удовольствием. — Вероятно, у гриффиндорцев инстинкт самосохранения не заложен от природы, и мне стоит наложить на тебя следящие чары или загрузить домашней работой, чтобы ты не успевала делать глупости. Ты чудом выжила после сильнейшего отравления, девочка, и лежишь здесь больше семи месяцев. Не представляю, что было бы, не появись Абрахас вовремя...

Джинни неверяще смотрела на маркизу. Что-то не складывалось.

— Семь месяцев? Но как такое возможно? Я только помню, как съела те ягоды... Бейн ведь сказал, что человек может принять их один раз в жизни, и это не причинит ему вреда...

— Только не в том случае, если человек принимает сразу тройную дозу, — процедила Араминта. — И за это тебя действительно убить мало. Бейн знал мое слабое место, со всеми этими разговорами о политике и законопроектах я вспомнила молодость и утратила бдительность. Но я же не могла представить себе, что именно в этот момент твои мозги решат взять бессрочный отпуск!

— Зачем Бейну меня убивать? — с сомнением протянула Джинни. — Он ведь был на нашей стороне. Мне показалось, он мне сочувствует, понимает мои переживания...

Маркиза рассердилась.

— Вижу, твоя страсть доверять проходимцам с хорошо подвешенным языком не закончилась на первом курсе. У моего старого приятеля Романа, директора Дурмстранга, был очаровательный домашний питомец — экзотический магический кот, которого он привез из очередной своей экспедиции на север. Прелестное говорящее чудо, можно было заслушаться его историями. А как только идиллия становилась абсолютной, он спускался со своего столба и пожирал особенно внимательных слушателей.

Джинни поморщилась. Каждое движение причиняло боль, а после истории Араминты она долго не сможет без опаски смотреть на кошек.

— Риддлу удалось перекупить Бейна и подконтрольных ему кентавров, — серьезно подвела итог маркиза. — Ты еще не поняла, что твоя смерть полностью отвечает его интересам?

— Я видела Волдеморта во сне Эдуарда, — прошептала Джинни. — Я как раз шла рассказать вам об этом, когда появился Бейн.

— Я знаю, — отмахнулась Араминта. — Почти сразу после инцидента девчонка Медоуз ввела меня в курс дела. Я еще когда-то считала, что кентавры будут создавать проблемы с Дамблдором... Бейн действовал, предвосхищая замысел Риддла.

— А что Абрахас? — вспомнила Джинни. — Вы говорите, это он меня спас?

— На самом деле, это был, скорее, Люциус. Он нашел тебя на полу без сознания и, обнаружив, что вход в кабинет заблокирован специальными чарами, вызвал отца. У них есть специальные медальоны для связи. Мы были буквально на волоске. Абрахас помог найти целителя, согласившегося заниматься таким нестандартным случаем.

Джинни закрыла глаза. Только сейчас пришло осознание собственной глупости. Она и вправду могла умереть. Девушка боялась предположить, к каким необратимым изменениям в истории привела бы ее гибель.

— Я рада, что хотя бы после такого потрясения ты начала думать, — веско заявила Араминта. — Теперь ты для Риддла желанная цель. Не имея возможности убить тебя лично, он сделает это при помощи своих прихлебателей. Никому не верь, девочка. Даже самой себе не верь.

Джинни еле слышно застонала. Только теперь она начала понимать Гарри. Как бы не претила девушке роль домашнего эльфа, она все же казалась моделью идеальной жизни на фоне роли потенциальной жертвы лорда Волдеморта.

Обычно дни тянулись для Джинни медленно, как песок, перетекая из одной части стеклянной колбы в другую. Семь месяцев оказались неожиданно большим сроком. За семь месяцев можно выносить ребенка или экстерном закончить курс в Хогвартсе. Лаосский маг, имени которого Джинни не помнила, за полгода обогнул земной шар на упряжке, запряженной книззлами.

Девушке оставалось только ахать, свыкаясь с изменениями. Как и следовало ожидать, Риддл укреплял свое влияние. Кричеру удалось добыть последний хоркрукс, который он с поклонами и восторгами вручил дочери благородной госпожи Белвины. Семья Люпинов переехала в Лондон и проживала по соседству с Мелифлуа. Их дело по производству летучего пороха оказалось весьма доходным. Джинни подозревала, что больше всего маркизу в этом бизнесе радовала возможность удержать Абрахаса подальше от политики. На свет появились Джеймс Поттер, Ремус Люпин и Сириус Блэк. Эйлин Принц также родила сына и неожиданно для всех ушла от мужа, поселившись в лондонском особняке маркизы. Мелифлуа-старший окончательно поправил здоровье, но не торопился обнародовать этот радостный факт, ведя затворнический образ жизни в доме на берегу Луары. Там же, собственно, находились и Джинни с Араминтой. Зелье кипело себе в лаборатории, пока что не подавая никаких признаков жизни.

Воспользовавшись возможностью увидеться с Эйлин, Джинни пережила самые омерзительные минуты в своей жизни. Прямо от входа на нее пустыми глазницами уставилась отрубленная голова домашнего эльфа. Еще несколько подобных реликвий были развешены вдоль перил лестницы.

— Мерлин, что это? — девушка всеми силами боролась с подступающей тошнотой. — Почему ты не уберешь их, Эйлин?

— Не имею права, — закатила глаза волшебница. — Эти головы — часть наследия Блэков, и только хозяйка дома может от них избавиться, если пожелает.

Джинни узнала, что жутковатая коллекция досталась Араминте в наследство от скончавшейся три месяца назад Элладоры Блэк, знаменитой Элли. К идее выбросить головы Минни отнеслась со священным негодованием, как к величайшему кощунству. Джинни представила, какими вырастут Люциус и Северус, ежедневно созерцая подобное безобразие, и безнадежно вздохнула. Своих детей она не видела безумное количество времени и очень скучала. Интересно, вспоминала ли о ней Беллс?

— Араминта была права, Тобиас — негодяй, — после нескольких месяцев свободной жизни морщины на лице Эйлин разгладились, а в глазах читалась спокойная уверенность. — Потеряв работу, он окончательно утратил контроль над собой. Я не могла допустить, чтобы Северус вырос в таких ужасных условиях. Эта любовь была сродни одержимости, и из-за нее не должны страдать невинные.

— Ты поступила правильно, — серьезно кивнула Джинни. — Мой друг однажды увидел воспоминания твоего сына. Он не рассказывал мне, но я... в общем, я узнала от Гермионы. Жизнь под одной крышей с таким отцом не может не стать травмой.

— Я рада, что вовремя опомнилась и смогла оградить от этого Северуса. Тобиас не будет нас искать. Я об этом позаботилась, — она слегка улыбнулась.

Джинни понадеялась, что речь идет всего лишь о заклятии изменения памяти. Милая Эйлин ничего не знала о действии зелья. Джинни не решилась признаться ей в том, что лишь ее реальность имеет право на существование.

О видениях она не говорила даже с Араминтой. Несомненно, та подобрала бы правильные слова, расставив акценты иначе. Вместо чужих, непреклонных и порой жестоких людей она обратила бы ее внимание на уют родного дома, шансы на победу и возвращение нормальной внешности. Удивительно, но о плюсах будущего размышлять было даже больнее, чем о минусах.

— Кстати, тебя разыскивал профессор Дамблдор, — вспомнила вдруг Эйлин. — Совы доставили не меньше десятка писем. После этого Араминта распространила слухи о том, что уехала в Швейцарию. У Мелифлуа ведь есть небольшой домик в горах. Словом, директор, наверняка, убежден в том, что ты сопровождала нашу маркизу.

Джинни скривилась от мысли возвращаться в Хогвартс и отвечать на глупые вопросы. В письмах будущий директор предупреждал ее об опасности. Не иначе, как Доркас, наконец, проболталась и ему о пророчестве.

— Ты уже знакома с Люпинами? — спросила она, чтобы сменить тему разговора. — Это семья, которая занимается производством летучего пороха.

Эйлин расхохоталась.

— Разумеется, ведь нужно поддерживать хорошие отношения с соседями. Наши сыновья — ровесники, вместе поедут в Хогвартс. Мы с Калистро уверены, что они подружатся. Очень забавная семья, им было тяжело адаптироваться к жизни в столице. И Абрахас, конечно, порядочно обогатился на их скромном производстве. Хотя им ли жаловаться...

— Вы общаетесь с Абрахасом? — Джинни старалась скрыть разочарование, ведь с момента ее выздоровления Малфой так ни разу и не объявился в их доме.

Эйлин не заметила изменений в настроении подруги.

— Он часто заходит в гости, вчера, например, был, — защебетала она. — Потрясающий человек, очень умный и образованный. Вот за кого нужно было выходить замуж. Ты знала о том, что Араминта мечтала нас поженить?

— В самом деле? — глаза Джинни расширились. Маркиза никогда не говорила о таком варианте.

— Араминта — хитрая лисица, — забавлялась Эйлин. — По магическим законам Абрахас ей почти как сын. Заполучить невестку из рода Принцев для нее чуть менее престижно, чем наследницу Слизерина. Моя семья оставила мне редчайшие артефакты. Стоило Абрахасу овдоветь, как Араминта тут же стала появляться в моем доме с разговорами, убеждениями. Меня не обмануть ее ложной заботой.

Джинни нахмурилась. Действительно, после смерти Клариссы они чуть ли не каждую неделю наведывались в Тупик Прядильщиков. И ни в одном разговоре маркизы не встречалось и намека на свадьбу. Так девушке казалось до сих пор.

— Не думаю, что Малфой на тебе женится, — Джинни надеялась, что ее голос звучит в высшей степени равнодушно. — Он не относится к тому типу мужчин, что живут со своей женой долго и счастливо, пока смерть не разлучит их.

Эйлин приподняла одну бровь.

— Вот и он говорит то же самое. Араминте остается надеяться, что Абрахас обратит внимание на одну из ее многочисленных родственниц, которых море по всему белому свету. Такой брак, наконец, позволит ей получить доступ ко всему наследству Слизеринa на основании кровного родства...

Джинни рассмеялась. Отчего-то ей стало спокойнее при мысли, что Абрахас Малфой не разделяет энтузиазма Араминты по поводу свадьбы.

— Последний визит Абрахаса был связан с неприятными хлопотами, — добавила Эйлин. — Всему виной его давние дела с оборотнями. Ходят слухи, Риддлу удалось договориться с их вожаком, Фенриром Грэйбеком. Так вот, этот бандит заявился сюда, перехватил Араминту и начал требовать у нее какие-то артефакты многовековой давности, которые испокон веков пылятся в ее личных сейфах и на которые, якобы, оборотни имеют неоспоримые права. Маркиза, само собой, бороться за права направила его в Визенгамот к Дамблдору. Словом, здесь был ужасный скандал, закончившийся тем, что Фенрир совершил нападение прямо на улице! Чудо, что не пострадал ребенок Калистро, в этот момент они как раз вышли из дома на прогулку. Зато несчастный малыш ее подруги станет оборотнем. И это в центре магического Лондона!

Джинни сидела, как оглушенная. И Эйлин говорит ей об этом в самом конце разговора, как о незначительной светской сплетне?

— Кстати, ты права насчет голов, — заметила вдруг леди Принц. — Лучше перенести их в кабинет. Вчера, перед тем как уйти, Абрахас заколдовал одну из них и посреди ночи она принялась распевать идиотские песенки. Северус чуть в одночасье не стал сиротой. А я еще думала, что прошла школу жизни, сидя за одной партой с Альфардом Блэком...

Все еще потрясенная Джинни не смогла сдержать смеха, представив себе поющую отрубленную голову. Эйлин Принц в разводе нравилась ей куда больше. А с Абрахасом она поговорит, в самое ближайшее время.

Араминта несколько раз пролистала свой ежедневник, пестревший записями и пометками, и сделала глоток бренди. Письма Дамблдора требовали ответа, но после истории с отравлением маркиза и слышать не хотела о каких-либо проявлениях самостоятельности со стороны Джинни.

— Можно, конечно, поручить тебе проследить, — протянула она, — благополучно ли Беллс доберется до школы, но это повлечет за собой закономерный вопрос, почему Сигнус не послал Кричера или кого-то из собственных домовиков. И с планами Риддла, опять же, неопределенность... Снова мне встретиться с Армандо? Сейчас не время для прогулок по Хогвартсу. Карлотта недавно виделась с Горацием и отметила, что тот нервничает. Боюсь, что мое появление он воспримет, как смертельный яд замедленного действия.

Джинни насупилась. Она явно выбрала неудачный момент для того, чтобы полностью подорвать доверие Араминты и перечеркнуть усилия одиннадцати лет.

Жермен де Мелифлуа, невозмутимо листающий газеты в кресле напротив, заметил, не поднимая глаз от чтения.

— Дамблдор ведь стал верховным чародеем Визенгамота, не так ли? Отправляйся в суд, благо, повод всегда найдется. Взять, хотя бы, этого Грэйбека. Факт вымогательства, прецедент нападения, пострадал ребенок, имеются свидетели...

Маркиза задумчиво прицокнула языком.

— А потом что делать? Устанавливать серебряные заборы вокруг дома? Крайне недальновидно ругаться с оборотнями именно сейчас, в предверии войны.

Маркиз беззаботно махнул рукой.

— Не преувеличивай опасность. Магическое законодательство оборотням не указ. Вспомни, как отец Белвины приказал вырезать всех вервольфов на территории своих владений после того, как какой-то волчонок нарушил установленные для них правила. На фоне этого твоя жалоба покажется верхом гуманности. Оборотни над твоим заявлением дружно посмеются.

— И не только оборотни, — мрачно заметила Араминта. — Прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как мать Игнатиуса Прюэтта судилась с троллями, оккупировавшими часть принадлежащих ей рудников в Пиренеях, но моей дорогой Лукреции припоминают это при всяком удобном случае.

— С точки зрения поддержания имиджа в глазах Дамблдора это было бы великолепно, дорогая, — весело подмигнул маркиз. — Для нашей гостьи это замечательная возможность не только встретиться со старым интриганом в безопасной обстановке, но и посмотреть изнутри, как работает британская судебная система. Я слышал, вы интересуетесь магическим правом, Джиневра?

Араминта и Джинни с улыбкой переглянулись. Маркиз действительно выглядел так, будто они собираются в Визенгамот с познавательной экскурсией.

Случай воплотить планы в жизнь вскоре предоставился. После того, как Араминта официально объявила о своем возвращении в Лондон и появилась на модной выставке в обществе Фенеллы Макнейр, Дональдины Крэбб и Эбигейл Гойл, Джинни получила очередное обеспокоенное письмо от Дамблдора, на которое поспешила ответить. Девушка сообщила профессору о намерениях Араминты выдвинуть обвинения против оборотней и указала день, на который был немедленно назначен их визит.

Спустившись следующим утром в обеденный зал, Джинни застала странную картину. Маркиза невозмутимо заканчивала завтрак, а Абрахас Малфой оглушительно хохотал, читая верхний лист из увесистой стопки бумаги.

Выяснилось, что к разговору с секретарем Визенгамота Араминта подготовилась основательно, вспомнив о своей несостоявшейся политической карьере. Вместо стандартной формы судебного иска, она подготовила целую папку документов, содержащую ряд предложений разной степени абсурдности.

— Как иначе прикажешь мне тянуть время? — возмущенно фыркнула она, когда Джинни, прочитав первые два абзаца, также принялась покатываться от смеха. — Ты знаешь, кто сейчас секретарь в суде? Невыносимая Мередит Боунс! Большей зануды я еще не встречала, и дочки ее, Амелия и Кейденс, — точные копии мамаши.

Джинни улыбнулась. Амелию Боунс она хорошо знала. Отец отзывался о ней, как об ответственной особе и в высшей степени компетентном специалисте.

Абрахас откровенно веселился.

— Готов поспорить, крошку Мередит уже на третьем черновике удар хватит. Ты жестоко расправляешься со своими врагами, Араминта. После идей об изоляции оборотней до завершения медицинских исследований их как вида, Риддл мне кажется демократом до мозга костей.

— Веселись, веселись, — погрозила ему пальцем маркиза. — Ты к нам, между прочим, не развлекаться приставлен. Девочка, и тебя это тоже касается. Я могу надеяться на твое благоразумие? Когда я говорю "благоразумие", я имею в виду не гриффиндорское понимание этого слова.

— Я буду очень осторожна, — пообещала Джинни, запивая завтрак большим стаканом апельсинового сока. Пережитое отравление все еще напоминало о себе. Постоянно хотелось пить.

В своей прошлой жизни Джинни полагала, что Визенгамот, как и все общественные учреждения, находится в Министерстве Магии. После долгих часов, проведенных в библиотеках Мелифлуа, Малфоев и Блэков, она смогла разобраться в сложной системе устройства магического судопроизводства. С текущей картиной ее повторно ознакомил Абрахас; благо, дорога до места назначения оказалась неблизкой.

— В Министерстве заседает Визенгамот в полном составе, это случается нечасто и лишь при рассмотрении особо важных дел. У судей есть свое здание, там, собственно, и протекает весь законотворческий процесс. Об этом лучше расскажет Араминта, ей все же приходилось работать в этой среде. Дамблдор на месте председателя недолго продержится. Только не при Нобби.

Нобби Лич занял пост министра магии в прошлом году и своим полным неприятием политических воззрений верховного чародея Визенгамота уже успел завоевать расположение маркизы.

— Каспар и Чарис очень надеятся устроить на эту должность своего сына, — оптимистично заметила Араминта. — Барти — очень талантливый и целеустремленный мальчик.

Абрахас округлил глаза.

— Боги, Араминта, он же слишком молод для такой работы! Только юношеского максимализма в суде нам не хватало. Надеюсь, ты не участвуешь в продвижении Крауча по карьерной лестнице?

— Косвенно, — уклончиво отвечала маркиза. — В условиях военного времени многие на первый взгляд абсурдные идеи обретают смысл. Нобби вовсе не заинтересован в том, чтобы взращивать оппозицию, ему вполне хватает назойливого Риддла. Он ищет лояльного человека, знающего свое дело и имеющего вес среди аристократии. Сын Чарис Блэк может рассчитывать на нашу безусловную поддержку.

Джинни заинтересованно наблюдала за Араминтой. Женщина будто преобразилась, оказавшись в своей стихии. Со стороны казалось, что только сейчас, убеждая Абрахаса в своей правоте, она чувствует себя по-настоящему счастливой.

Здание Визенгамота находилось неподалеку от Гринготтса. В детстве Джинни не раз проходила мимо, убежденная в том, что белый фасад с витыми колоннами также относится к банку. Она неприязненно сморщилась, завидев на огромном гобелене, украшающем холл, животное, похожее на кентавра.

— Это Сечжи, китайский символ справедливости и правосудия, — чуть склонившись в ее сторону, проговорил Абрахас. — Запрещенное на территории Великобритании магическое животное, что символично.

— Кто эти люди? — Джинни перевела взгляд на галдящую толпу у бокового входа. Их натиск сдерживал один-единственный полноватый волшебник.

— Сквибы, — Араминта чуть скривила нижнюю губу. — Они планируют устроить марш в защиту своих прав, прямо в центре Лондона. Мариус писал мне об этом... Он, ясное дело, не собирается принимать участие в таком безобразии. Хвала Мерлину, иначе мне пришлось бы категорически воспретить ему позорить фамилию Блэков.

— Сейчас такие акции, мягко говоря, опасны, — приподнял брови Абрахас. — Крайне недальновидно делать себя удобной мишенью. О чем они думают?

— Посмотри на их лица и ответь сам себе, — отмахнулась Араминта. — А теперь не сбивай меня, я должна настроиться, чтобы успешно изображать из себя клоунессу минимум три четверти часа.

Маркиза без зазрения совести проигнорировала очередь, скопившуюся перед кабинетом Мередит Боунс, и выгрузила на стол переполненную папку. Абрахас уже успел встретить неизвестного Джинни и крайне мерзкого на вид типа и в его обществе затеряться в коридорах учреждения. Девушка ухмыльнулась, слыша доносящийся из-за двери поток возмущений Араминты и слабые возражения Мередит, и направилась на встречу с Дамблдором. Профессор подробно объяснил ей, как отыскать кабинет председателя.

Наблюдать будущего директора Хогвартса в непривычном торжественно-мрачном зале было удивительно. Джинни приходилось бывать в кабинете директора в конце первого курса, и несмотря на свое ужасное состояние, она отметила, насколько внутренняя обстановка отражает его личность. В здании Визенгамота не наблюдалось ничего подобного.

— Джинни, — верховный чародей приветливо улыбался из глубокого темно-коричневого кресла. — Наконец-то! Ты заставила меня поволноваться!

Джинни чуть виновато улыбнулась, мысленно потрясенно фыркнув.

— Вы же знаете, как переменчивы планы маркизы, — развела она руками. — Почти год мы жили в Швейцарии, мадам де Мелифлуа и не рассматривала возможность возвращения домой. Как мне было отлучиться без объяснения из такого защищенного поместья, как их владения в Альпах?

Дамблдор согласно кивнул, что-то мысленно взвешивая. Джинни безучастно скользила взглядом по книжному шкафу, борясь с непреодолимым желанием подойти ближе и провести рукой по пыльным книжным корочкам.

— Жаль, что наше сотрудничество с профессором Слагхорном не получило развития, — произнесла она, чтобы заполнить паузу. — Я уже совсем потеряла надежду рано или поздно вернуться к нормальной жизни. Минни очень скучает по дочери.

— Мы с Горацием не раз возвращались к этому разговору, — подтвердил Дамблдор. — Увы, мой друг непреклонен, когда речь заходит о вашем случае. Жермен де Мелифлуа был человеком неординарного мышления но, к сожалению, его увлечение темной магией сыграло с ним злую шутку. Вам ведь известно, что пресловутое зелье было изготовлено с применением запрещенных к ввозу на территорию Европы ингредиентов?

— Нет, профессор, — Джинни постаралась, чтобы ее голос звучал убедительно. Араминта над подобными ограничениями смеялась и утверждала, что запрет касается исключительно свободной продажи, в то время, как маркиз выполнял государственные заказы.

Дамблдор печально пожал плечами, задумчиво глядя на развешенные по стенам портреты давно умерших или ушедших в отставку судей.

— Мадам де Мелифлуа очень серьезно отнеслась к этому трагичному нападению Фенрира Грэйбека, не так ли? — вдруг спросил он.

Джинни приподняла брови. На этот вопрос у нее имелся согласованный ответ.

— Маркиза упоминала, что планирует вернуться в политику, — сказала она. — Она уже давно задумывалась об этом. Я слышала ее разговор с Абрахасом Малфоем. Кажется, речь шла о каком-то законопроекте, который поддержит нынешний министр магии... Маркиза считает, что беда, случившаяся с тем укушенным мальчиком, может выступить в качестве катализатора неизбежных процессов.

Профессор внимательно слушал.

— Абрахас Малфой ведь часто бывает в вашем доме? — поинтересовался он. — Он навещал вас в Швейцарии?

Джинни отрицательно качнула головой.

— Нет, кроме соседей нас там никто не навещал. Маркиза вела крайне замкнутый образ жизни. Каждое утро она совершала прогулку в близлежащую магическую деревню...

Джинни продолжала говорить, а Дамблдор — задавать вопросы об Араминте и ее бурной деятельности, но мысли девушки витали где-то далеко. Чувство тревоги, не дававшее ей покоя долгое время, а потом неожиданно затихшее, накатывало волнами, буквально не позволяя усидеть на месте.

Вспышка зеленого пламени отвлекла девушку от обдумывания степени соответствия между ее словами и докладами Доркас Медоуз. Джинни узнала волшебника, пытавшегося утихомирить группу сквибов при входе. Он выглядел обеспокоенным.

— Альбус, мы сбились с ног! Ваше присутствие необходимо в малом зале. Мередит присоединится к вам позднее, она передавала запрос из Министерства. Лич настаивает на разбирательстве дела Пинкстоун в сокращенном составе.

Дамблдор поморщился, как от зубной боли.

— Скоро буду, Дугальд.

Неизвестный Дугальд, слишком маленький и забавный для своего грозного имени, с подозрением окинул взглядом фигурку домовика в нарядной мантии, прежде чем исчезнуть. Дамблдор нехотя поднялся с кресла.

— Карлотта Пинкстоун, должно быть, хорошо вам знакома, Джинни? — с усмешкой заметил он. — Мадам де Мелифлуа, по слухам, поддерживает с ней весьма тесную дружбу и разделяет ее своеобразные взгляды?

Джинни невинно захлопала глазами.

— Миссис Пинкстоун я видела только пару раз на приемах. Даже с Дональдиной Крэбб у маркизы больше общего.

Дональдина Крэбб, грузная и чрезвычайно деятельная дама, содержала питомник породистых книззлов с родословными чуть ли не более древними, нежели у нее самой.

Дамблдор слегка улыбнулся, будто его ожидания только что оправдались.

— Араминта, конечно, совершенно не похожа на Белвину Блэк, — заметил он скорее себе. — Ничего общего.

Джинни тепло распрощалась с директором, пообещав при первой же возможности вырваться в Хогвартс. Благо, с поступлением Беллс в школу поводов будет предостаточно.

Старый волшебник затерялся в коридорах здания суда. Джинни не знала, куда он направляется, ее путь лежал к выходу, где и наказала ждать своего возвращения Араминта. Девушка наложила на себя чары невидимости, чтобы не привлекать любопытных взглядов, и нерешительно замерла на месте. Будто магнит манил ее обратно, в кабинет, который профессор запечатал такими ненадежными чарами. Несомненно, по-настоящему важные вещи Дамблдор хранил в Хогвартсе.

Джинни сама не заметила, как ноги привели ее обратно. Опасность быть обнаруженной отошла на второй план. Девушка остановилась перед книжным шкафом и медленно протянула руку, следуя за интуицией. Из глубины полок она осторожно вытащила копию дневника Тома Риддла.

По неизвестным причинам профессор решил оставить эту вещь именно здесь, зная или подсознательно чувствуя ее малую ценность. Девушка не знала, что именно отличало копию от оригинала, но тетрадка в ее руках была полна черной магии.

Джинни чувствовала себя вернувшейся на много лет назад или вперед, как посмотреть. Словно она снова гриффиндорская первокурсница, девочка, чувствующая себя покинутой и брошенной. В руках — единственная вещь, заменившая ей друзей, проявившая понимание и заботу. Она пролистала нетронутые чернилами страницы, и они зашелестели, будто приветствуя ее.

Воспоминание. Заключенное в дневнике. К чему Джинни вновь вспомнила эти слова?

Девушка автоматически опустила дневник во внутренний карман мантии и закрыла за собой дубовые двери. Они не знала, зачем это делает. Возможно, сейчас зловредный божок-трикстер из молитвенника Араминты от души веселился, наблюдая за очередной сделанной глупостью.

Лишь выйдя из камина во французском поместье и встретив вопросительный взгляд мужа, Араминта позволила себе выпустить пар.

— Звезды небесные, и это их хваленая англосаксонская система права? Собрание мракобесов, на фоне которых Дамблдор — действительно двигатель прогресса! Нобби прав, давно пора их разогнать! Суд слишком вмешивается в дела Министерства. На место Мередит Боунс вполне можно посадить сфинкса, разницы никто не заметит.

Джинни прыснула, представляя картину. Араминта с явным удовольствием взмахнула палочкой, ликвидируя гору бумаг, подготовленных для визита в Визенгамот.

— Дела действительно обстоят так печально? — Жермен повернулся к посмеивающемуся Абрахасу. — Признаться, я боялся, что дело может кончиться магической дуэлью.

— К сожалению, не имел удовольствия лицезреть этих исторических дебатов, — церемонно произнес он. — В это время я беседовал с Роем Гринграссом. По поводу дела Карлотты. Он, конечно, ничего не гарантирует, но помочь постарается.

Араминта обмахнулась веером.

— Чудесно. Нобби в письме обещал замять это дело. Если Дамблдор не станет чинить препятствий, как в прошлый раз, Карлотта вновь отделается условным заключением.

— Полагаю, так оно и будет, — кивнул Мелифлуа-старший. — Визенгамот не станет собираться в полном составе по столь смехотворному поводу, пока число выходок Карлотты не перевалит за десяток.

— Апполион будет доволен, — ехидно отметил Абрахас. — На своем месте он несказанно полезен, а учитывая, что моему сыну через пару лет предстоит отправиться в Хогвартс, эта история с Карлоттой весьма своевременна.

Джинни не раз слышала сетования Араминты по поводу невозможности расплатиться с Принглом за оказанные им любезности. Больше всего в жизни ее покровительница не любила накапливать долги.

Этой осенью в Хогвартс уезжала Беллс. Джинни знала, что Кричер за ней присмотрит, но не могла сдержать беспокойства.

— Нужно написать Мариусу, — вспомнила маркиза. — Жермен, можешь себе представить? Сквибы готовят марш в защиту своих прав. Хотела бы я понять, в чем состоят их претензии!

Абрахас рассмеялся.

— Я заметил среди них сына Филчей. Омерзительный тип, я сразу его узнал. Сильнее других ратует за предоставление сквибам равных возможностей при трудоустройстве.

Маркиза небрежно отмахнулась.

— Мерлин — свидетель, никогда не пойму этот детский завистливый лепет. Почему Мариус смог устроить свою жизнь, не позоря семьи и не выставляя себя несостоявшейся личностью? Рыба не может надеть на себя сбрую и потащить повозку, так почему не заняться тем, к чему у тебя есть способности?

— И когда же планируют проводить этот марш? — нахмурился маркиз.

Араминта помрачнела.

— Еще одна невероятная глупость. За день до Самайна. В тот же день, на который назначен показательный процесс над Карлоттой.

Джинни, на которую никто не обращал внимания, нахмурилась, припоминая. Современную историю магию изучали перед сдачей СОВ на пятом курсе. Гермиона провела не один день, заучивая имена министров и годы их нахождения у власти.

— Во время этого марша совершится нападение, — вспомнила девушка немаловажную деталь. К ней моментально обратилось несколько взглядов.

— Меня интересуют подробности, — протянул Мелифлуа-старший. Джинни пожала плечами.

— Я помню, как моя подруга учила это для экзамена. Вскоре после того, как Нобби Лич занял пост министра магии, состоялись массовые беспорядки, устроенные чистокровными магами во время маршей за права сквибов.

— И почему меня это не удивляет? — Араминта изобразила неповторимую гримасу. — Мои дорогие, оставьте это. Вам же прекрасно известно, что уже несколько лет ни один Самайн не обходится без вечеринки. Звезды небесные, это ведь марш сквибов, а не вампиров.

Жермен свел брови у переносицы.

— Это означает, что ты отправишься в Лондон, заведомо зная, что в этот день там состоится серия нападений? Откажись от участия в процессе Карлотты, Араминта. Мы уже достаточно сделали для Прингла.

Маркиза задумчиво крутила в руках закрытый веер.

— Ты прав. До Рождества нам вообще нечего делать в Лондоне. А вот Нобби предупредить стоит. Пусть перестрахуется. Неизвестно, когда еще боги пошлют нам такого удобного министра.

Джинни поймала себя на том, что улыбается.

Ради возможности проводить Беллс на поезд Джинни была готова даже проигнорировать язвительное замечание Араминты о том, что дуракам закон не писан. Увы, возможности поговорить с девочкой не предоставилось. Сопровождала ее почему-то Вальбурга, сильно подурневшая после рождения первенца.

О Друэлле ничего не было слышно с памятного разговора с Абрахасом. Араминта не получала писем от миссис Блэк и не слишком интересовалась делами своих племянников.

— В Самайн я и так прочитаю об их бесконечных дуростях в газетах, зачем переводить пергамент и гонять сов через океан? — недоуменно приподнимала она брови. Жермен от души веселился, а Джинни все чаще думала о том, что уже не представляет своей жизни без этой парочки.

Гром грянул в октябре. Джинни бездумно слонялась по дому. Араминта в обществе крикливой надушенной испанки, своей приятельницы, отбыла в неизвестном направлении. Маркиз с самого утра не покидал лаборатории. Минни хлопотала на кухне. Девушка уже успела написать традиционные послания для Абрахаса и Эйлин и отослать их в Лондон. Заняться было решительно нечем.

— Скучаете, Джиневра?

Нечто в голосе Мелифлуа-старшего воскресило в ее душе хорошо знакомое чувство тревоги.

— Жду возвращения маркизы, — через силу улыбнулась Джинни, и это было правдой. Вечером одна из проживающих по соседству ведьм-бездельниц устраивала торжества в честь какого-то древнего иноземного праздника. Обычно на таких мероприятиях непременно происходило что-нибудь забавное, и Джинни предвкушала несколько чудесных историй, которые она перескажет Абрахасу. Совсем недавно тот посмел заявить, что в их провинции не происходит ничего значимого, и девушка горела желанием его разубедить.

Маркиз странно кивнул, переходя сразу к делу.

— Признаться, на столь быстрый и безусловный успех я не рассчитывал. Вы любимица богов, мисс Уизли, — усмехнулся он, взмахом палочки меняя белый халат на дорогую домашнюю мантию. — Ваше зелье готово.

Джинни застыла на месте с улыбкой на лице.

Вот уже двенадцать лет она представляла себе этот момент. В каждой фантазии он сопровождался новыми подробностями. Девушка была убеждена, что сакраментальная фраза прозвучит, когда она будет на грани отчаяния.

Но все было хорошо.

Джинни перебирала переживаемые ею эмоции и не находила главной — радости. Возможно, некоторое облегчение. Не удавалось отделаться от неприятного ощущения утраты. Словно за возвращение человеческого облика ей предстояло заплатить невероятно высокую цену. Как она сможет сделать вид, что прожитых лет, на самом деле, не было? Как сможет воспринимать ставших такими близкими людей, будто призрачную иллюзию?

— Позвольте объяснить вам некоторые особенности вашего антидота, Джиневра, — маркиз уселся в одно из кресел напротив камина, жестом приглашая Джинни последовать его примеру. — Как вам уже известно, два ингридиента вы должны добавить перед использованием зелья. Первый — это непосредственно катализатор. Я точно рассчитал дозу, она перенесет вас в тот момент, который вы невольно покинули. Второй отвечает за воспоминания. Это перья хорошо вам знакомой птицы джобберкнолл. Его добавление необходимо, в противном случае вы рискуете нанести ущерб своему сознанию и утратить воспоминания и о своей реальной жизни в том числе.

Джинни молчала. Она понимала, что должна что-то сказать, но язык отказывался ей повиноваться. Что теперь она должна делать? Писать прощальные письма? Лично обходить всех знакомых и уведомлять о том, что через несколько часов их история превратится в захватывающую выдумку? Лишь представив себе начало разговора с Араминтой, Джинни почувствовала, как глаза предательски защипало.

— Вам следует решить, когда именно вы хотите совершить обратное перемещение, Джиневра, — веско заявил Жермен. — На вашем месте, я бы не стал с этим затягивать. Срок хранения зелья еще не определен, а я бы хотел запатентовать его и продать французскому министерству магии. Более того, по ряду причин я надеюсь сделать это как можно скорее, перед тем, как публично заявлю о своем выздоровлении. Как вы понимаете, после официального объявления о моем изобретении вы уже не сможете свободно им пользоваться.

Джинни кивнула.

— Я могу... отправиться обратно после дня рождения Эйлин в декабре? — с небольшой заминкой проговорила она. — Я знаю, что это глупо. Но это ведь последний праздник, который мы проведем все вместе.

Маркиза ее слова не слишком удивили.

— Вы взрослая девушка, Джиневра, решать только вам, — пожал он плечами. — Ваши чувства мне вполне понятны. И все же, вы должны понимать, что не можете подменять реальность навеянной грезой. В ваших силах лишь изменить реальные отношения с теми людьми, которых вы увидели с другой стороны.

— Как вы предлагаете это сделать, месье де Мелифлуа, освоить некромантию? — с горькой усмешкой бросила Джинни. — Я бы, несомненно, навестила Беллс в Азкабане, но вот незадача, она сбежала оттуда за несколько месяцев до нашего с вами знакомства. А с вашим чудным сыном, где бы он ни был, я встретиться не пожелаю и врагу.

В странно блеснувших глазах маркиза отражались языки пламени.

— Я сделал то, что мог, Джиневра. Все остальное в ваших руках. Я передам вам зелье и ингридиенты. Только вы можете решить, как ими распорядиться.

Джинни так долго просидела на диване, обдумывая слова Жермена, что сама не заметила, как осталась одна. За окном сгущались сумерки.

Вскоре в комнату аппарировал эльф сумасшедшей испанки, чтобы доложить, что маркиза остается в Барселоне на ночь. Джинни не стала любоваться фейерверками, запускаемыми с соседней виллы. Ей нужно было срочно поговорить с одним человеком.

Во сне они часто встречались с Абрахасом именно на этой лесной поляне. Забавно, но лишь это место с некоторых пор ассоциировалось у Джинни с прошлой жизнью и вызывало чувство тепла в груди. Она точно знала, что никогда не приблизится к нему после возвращения.

Что-то было категорически неправильным. Она ведь должна, должна радоваться. Она мечтала об этом двенадцать лет.

— Ты не пошла на праздник? — значит, он уже прочитал ее письмо. Джинни отвела глаза. Она явилась в этот сон с четким намерением рассказать, что им осталось общаться лишь несколько месяцев. После первых же произнесенных им слов вся решимость развеялась, как дым.

— Араминта осталась у доньи Селесты, — расширив глаза и замахав руками, Джинни изобразила знакомую маркизы и рассмеялась. — Она не взяла меня с собой, потому что та семья содержит целую колонию эльфов. Во мне сразу же признают самозванку.

— Значит, за столько лет ты так и не выучила язык домовиков? — нарочито изумился Абрахас. Джинни закатила глаза.

— Самое страшное состоит в том, что я не освоила их письменность.

Целый час разговоров ни о чем. Шутки, давно уже вышедшие за грань дружеских. Воспоминания. Он не задавал вопросов, а она делала вид, что ничего не происходит. Что это лишь очередные ночные посиделки, чтобы развеять скуку. Что сейчас она попросит Абрахаса подобрать для нее какой-нибудь бесконечный юридический трактат в лучших традициях профессора Биннса, а потом они будут долго и яростно спорить из-за сомнительной мелочи и непременно поссорятся, а утром Араминта поочередно будет выслушивать возмущения своего домовика и своего крестника, сетуя на богов и звезды.

В этот момент Джинни вдруг четко осознала истину, пришедшую к ней еще после злополучных ягод Бейна. Ее ничто не держало в собственном мире. Она всей душой стремилась вновь стать человеком, но не хотела для этого возвращаться обратно.

И это пугало ее сильнее всего остального.

— Ты действительно считаешь, что нет ничего, кроме разума? — она испытывающе взглянула на Абрахаса. Тот беззаботно растянулся на траве, провожая взглядом облака, и неопределенно поморщился, явно считая такой чудный день неподходящим моментом для разговора о высших материях.

Джинни было важно получить ответ.

— Но ведь в мире столько вещей, которые невозможно постичь разумом. Магия. Дружба. Любовь.

— Все возможно постичь разумом, — ухмыльнулся Абрахас. — Другое дело, что не каждый разум достаточно развит для этого.

— Тогда почему мы совершаем бессмысленные поступки? Я говорю даже не о себе. Почему Араминта помогает Карлотте? Почему ты готов был отказаться от наследства ради спасения своего сына? Ведь разум, если следовать твоей логике, должен был посоветовать тебе прямо противоположное.

— В таком случае, это извращенный разум, — возразил Абрахас, словно констатируя сам собой разумеющийся факт. — У меня все в порядке с расстановкой приоритетов.

С этим Джинни могла бы долго спорить, но сейчас не хотелось отвлекаться от главного.

— А как же быть с богами, которым поклоняется Араминта? Они тоже порождение разума?

Абрахас развел руками.

— Они объективная реальность, Джинни. Они просто существуют, так же, как маги, кентавры и садовые гномы. Считай их более высоко организованной разновидностью магических существ. Причем тут разум или душа? Скажи сразу, чего ты добиваешься?

Никогда после Джинни так и не смогла ответить себе на вопрос, что двигало ею, когда она поцеловала Абрахаса Малфоя. Словно после его циничных ответов и неотвеченных вопросов разум сдался окончательно. Возможно, завтра она решит, что в списке совершенных ей в альтернативной реальности безумств этот поцелуй займет почетное первое место. Возможно, это непростительная ошибка.

Возможно, она должна была сделать это намного раньше, не задумываясь об условностях, не принимая во внимание собственное жалкое положение.

Отстранившись, она резко прошептала:

— Однажды ты сказал, что мое место не здесь. Ты ошибался.

Не давая ему возможности что-либо возразить, Джинни проснулась. За окном светила полная луна. Где-то маркиза манерно цедит приторно-сладкое вино и ядовито комментирует наряд одной из испанских модниц. Где-то Эйлин склонилась над кроваткой своего сына, которому приснился страшный сон. Северусу лишь недавно исполнился год. Свое знаменитое аконитовое зелье он изобретет еще очень нескоро, поэтому где-то неизвестный мальчик, укушенный Фенриром, переживает очередную мучительную трансформацию.

Где-то светловолосый мужчина беспокойно вздрагивал во сне, безуспешно стараясь сбросить с себя его оковы.

Джинни нараспев произнесла заклинание из книги Слизерина, к которому прибегала крайне редко, и тихо добавила:

— Ты ничего не вспомнишь об этой ночи, когда проснешься.

В вопросе применения зелья маркиз де Мелифлуа предоставил Джинни полную самостоятельность. Когда наутро в имении появилась жизнерадостная и счастливая Араминта, зельевар и словом не обмолвился о достигнутом успехе. Джинни послала ему благодарный взгляд. Омрачать последние дни этого затянувшегося приключения слезами и сожалением не хотелось.

Девушка не признавалась даже себе, что боялась реакции маркизы.

Араминта никогда не славилась любовью к сантиментам. Она не плакала, когда ее муж впал в кому, а сын ушел из дома, ни разу не написав письма и не передав сообщения. Джинни подозревала, что маркиза органически не способна плакать.

Араминта могла рассмеяться, не скрывая облегчения, — ведь она не знала о том, что возвращение Джинни сводит на нет их масштабную деятельность за последнее десятилетие. Она могла пренебрежительно кивнуть, пожелав девушке счастливого пути. А еще она могла изменить всем своим принципам, действительно переживая чувство потери. И это было страшнее всего.

Абрахас появился в их имении спустя неделю. Джинни не сомневалась в эффективности чар Салазара. Малфой ничего не помнил ни об их разговоре, ни о поцелуе.

Джинни и сама хотела бы не помнить.

— Эйлин жалуется на Люциуса, — закатил глаза Абрахас. Это было непостижимо, но мальчик по-прежнему жил в лондонском особняке Араминты, доводя порой до отчаяния своих наставников и нынешнюю обитательницу дома.

— Что на этот раз? — меланхолично осведомилась Араминта. Худенькая карлица напротив уже сорок минут трудилась над ее ногтями, придавая им совершенно феерический вид.

— Снова подрался, на этот раз в книжном магазине, — фыркнул Абрахас, всем своим видом демонстрируя возмущение поступком сына. — Отныне всякий раз, входя во "Флорриш и Блоттс", я буду сгорать со стыда.

Араминта расхохоталась, и карлице пришлось переделывать ноготь на мизинце, который от неловкого движения удлинился почти втрое.

— Внимательнее, Олимпия, — прищурилась Араминта. — И кому же досталось на этот раз? Надеюсь, Люциус не опускается до драк с грязнокровками? И без того я шокирована этим маггловским способом выяснения отношений. В его арсенале десятка два боевых заклятий простейшей категории.

Абрахас обхватил голову руками.

— Уволь меня от объяснений с отделом по контролю за магией несовершеннолетних. Твоя обожаемая Цедрелла и так верещала на весь магазин, защищая этого невоспитанного рыжего мальчишку. Эйлин с трудом ее успокоила.

Джинни обожала Эйлин, но каждый раз, как Абрахас произносил ее имя, ей вдруг становилось неуютно. Особенно видя, как в глазах Араминты загораются расчетливые огоньки.

— Так он подрался с сыном Цедреллы? С отцом Джиневры? — восторженно уточнила она. — Другого раздражающего объекта в магазине не нашлось?

— Так они же подерутся снова на том же месте! — радостно провозгласила Джинни, — Как раз в тот день, когда Люциус подложит дневник Риддла в мой котел! Помните, я вам всем рассказывала?

— Как не помнить, — скривил губу Абрахас. — Печально осознавать, что интеллектуальное развитие Артура остановилось на восьмилетнем возрасте. Цедрелла когда-то подавала большие надежды.

— Позавчера мы обедали в городе с девчонкой Медоуз, — поспешила сообщить Араминта, предотвращая бурю. — На охрану этого нелепого мероприятия сквибов сгонят чуть ли не половину аврората. Нобби против, конечно, но на него давят со всех сторон. Пожалуй, я впервые в жизни склонна одобрить старую-добрую традицию Риддла отмечать Самайн с размахом. Не вижу иного способа убрать Дамблдора из Визенгамота.

— Обед с девчонкой Медоуз? — саркастично протянул Абрахас. — Это уже становится положительно интересным. Фея Моргана признает свое поражение?

Маркиза легко рассмеялась.

— Мы долго говорили с Жерменом на эту тему. Если эту особу невозможно истребить, следует ее перевоспитать. В конечном итоге, из Доркас Медоуз может выйти толк. Знаешь, — Араминта усмехнулась, — чем-то она напоминает мне меня в ранней молодости. Скажу по секрету, мать Жермена меня люто ненавидела. До нашей свадьбы, правда, она не дожила...

Джинни почувствовала, как ее губы сами собой складываются в улыбку. Ей нравилась Доркас. Пока Эдуард оставался с этой замечательной девушкой, далеко не все было потеряно.

Ехидный голос на задворках подсознания ядовито напомнил о том, что всего лишь один глоток зелья расставит все по своим местам, убив Доркас и превратив Эдуарда в вора и, возможно, отравителя. Виски словно сдавило тугим железным обручем.

Джинни не сразу заметила, что Араминта пристально смотрит на нее из противоположного угла комнаты.

— Что с тобой происходит в последнее время? — довольно резко поинтересовалась она. — Ты хочешь мне что-то сказать?

Джинни растерялась.

— Вовсе нет... Вам показалось, с чего вы взяли?

— Показалось, значит? — маркиза нахмурилась, но через минуту уже непринужденно болтала с Абрахасом. Джинни вздохнула. Определенно, Араминта должна была узнать лишь малую часть правды. Если ей придется выбирать между будущим своих близких и судьбой эльфа, некогда подаренного мужем, результат будет очевиден. Она никогда ее не отпустит.

Накануне Самайна Джинни снова провела бессонную ночь. Иногда ей казалось, что даже мучительные кошмары лучше бесцельного созерцания теряющегося в темноте потолка. Домовики не видели снов, а вмешиваться в чужие больше не хотелось. Меньше воспоминаний, меньше поводов для сожалений.

В обеденный зал девушка спустилась совершенно разбитая и застала Араминту в дорожном плаще. Явно раздраженный маркиз демонстративно уткнулся во французский аналог "Ежедневного пророка".

— Вот и ты, — констатировала Араминта, скрепляя шелковые ленты шляпки под левым ухом. — Мы едем в Лондон.

Джинни недоуменно встряхнула головой.

— Именно сегодня? Что-то произошло?

Мелифлуа-старший неопределенно хмыкнул, демонстрируя свое неудовольствие, а Араминта невозмутимо пояснила:

— Северус немного заболел, и Эйлин решила показать его специалистам в Мунго. Кто-то должен остаться с Люциусом, иначе он весь дом перевернет.

Джинни немного опешила, а маркиз окончательно растерял свое хладнокровие.

— Я даже не смею напоминать о том, что у Люциуса есть некое подобие отца. Похоже, ты его негласно усыновила. Я лишь не понимаю, что за необходимость устраивать этот балаган именно сегодня, когда в Лондоне даже аппарировать небезопасно.

— Я вернусь до начала праздника, дорогой, — Араминта подчеркнута проигнорировала все нападки мужа. — У тебя нет оснований для беспокойства.

Маркиз еще некоторое время препирался для вида, но вскоре сдался под напором несокрушимых аргументов супруги. Не вполне владеющая ситуацией Джинни шагнула в камин следом за своей покровительницей.

— Что это все значит, Араминта? — спросила она немедленно, оказавшись в гостиной лондонского особняка. Маркиза загадочно качнула головой, подтверждая догадки девушки о том, что перед мужем было разыграно искусное представление.

— У меня назначена важная встреча в Лондоне, — повела та плечами. — Жермену о ней знать пока что необязательно. Во всем остальном я не солгала. Эйлин действительно хотела бы показать мальчика колдомедикам. Ты составишь ей компанию, пусть Мунго недалеко, до него еще нужно добраться. С антиаппарационным полем с самого утра Мордред-знает-что творится, авроры сами запутались в том, что наворотили для этого никому не нужного марша.

Джинни с подозрением взглянула на маркизу.

— А с кем вы собираетесь встретиться? Если это не секрет, конечно, — быстро добавила девушка, заметив, как Араминта чуть нахмурилась.

— Если разговор пройдет в соответствии с моими ожиданиями, ты вскоре все узнаешь, — ушла она от ответа. — Присматривай за Эйлин, хорошо?

Эйлин вскоре объявилась, и Джинни прыснула от смеха при виде маленького Снейпа. Сейчас невозможно было представить, каким вырастет этот малыш.

— Он не выглядит больным, — заметила Джинни, когда они уже шли по улице. Северус с любопытством высовывался из коляски, которую Эйлин направляла при помощи волшебной палочки.

— Он плохо спит в последнее время, — пожаловалась Эйлин, разводя руками. — Никаких ментальных проблем я не обнаружила, предполагаю, что это может быть сглаз. Лучше знать наверняка.

— И поэтому именно сегодня мы идем в центр магического Лондона? — ехидно подметила Джинни. — Эйлин, кого вы хотите обмануть?

Ее подруга рассмеялась.

— Тебя уже так просто не провести, милая. Все очень просто. Араминта не хочет расстраивать Жермена и тем более рисковать его безопасностью — он и так рвется вернуться к активной жизни. Сегодня состоится процесс над Карлоттой и кто-то должен удостовериться в том, что ситуация находится под контролем. Араминта сделала бы это сама, но Доркас передала ей сообщение от Эдуарда. Он хочет ее видеть.

От неожиданности Джинни даже остановилась.

— Но ведь это может оказаться ловушкой! Волдеморт ведь знает обо мне, Эдуард может действовать по его указке!

— Именно поэтому Араминта согласилась встретиться с ним в особняке, — пояснила Эйлин. — На доме стоит родовая защита и столь любимые нашей подругой кровные чары. Риддлу, как полукровке, туда не попасть никогда.

Джинни округлила глаза. О таких чарах она еще не слышала.

— Но ведь мистер Снейп был магглом, — нерешительно возразила она. — Это означает, что ваш сын...

— Мой сын с недавних пор носит фамилию моего рода, — улыбнулась Эйлин. — Наследник Принцев может рассчитывать на особое отношение к себе даже со стороны кровной магии.

— Значит, зеленая папка больше не в сейфе Араминты? — обрадовалась Джинни. — Ты больше не вернешься к магглам?

— Больше не вернусь, — Эйлин запрокинула голову, подставляя лицо солнечным лучам. — А что с твоим возвращением? Зелье ведь готово?

— Откуда ты... — Джинни запнулась от волнения. — Маркиза все знает?

— В конце концов, зельеварение всегда было моей слабостью, — прищурилась Эйлин. — Я переписываюсь с Жерменом. Думаю, Араминте ты расскажешь сама, когда решишь, что готова к этому.

— Я уже пыталась рассказать Абрахасу, — нахмурилась Джинни. — Не могу похвастаться выдающимися успехами.

Эйлин с невозмутимым видом выслушала рассказ подруги.

— Я сразу узнала магию времен Основателей, — подвела она итог. — А твой стиль тем более узнаваем. И стоило вмешиваться в чужую память из-за такой мелочи?

— Посмотри на меня, Эйлин, о чем ты говоришь? — всплеснула руками Джинни. — Эта история не выглядит отвратительно только до тех пор, пока Абрахас четко разделяет девушку из своего сна и домового эльфа Араминты. Совсем скоро все это и вовсе станет несущественным, о чем ему прекрасно известно. Я в растерянности. Я не хочу домой, и не хочу раскалывать свою душу, и не хочу оставаться этим жалким и бесправным созданием, бледной тенью маркизы де Мелифлуа. Я живу здесь уже двенадцать лет, Эйлин. Если я не воспользуюсь своим шансом, меня убьет Волдеморт или я умру от старости. Минни никогда не увидит свою дочь, а Беллс... чем я могу быть полезна Беллс, если я даже самой себе не в состоянии помочь?

В поле зрения уже появилось здание клиники имени святого Мунго. Эйлин остановилась, вытаскивая Северуса из коляски и уменьшая ее до размеров спичечного коробка.

— Джинни, остынь. Ты слишком много думаешь.

Джинни запротестовала:

— Но послушай...

— Уже наслушалась. Какого ответа ты от меня ожидаешь? Само собой, я не мечтаю о судьбе, которую ты надеялась от меня скрыть. Не забывай, что мои способности к легилименции куда выше навыков среднестатистического мага. Твои же мысли если только не тянулись бегущей строкой по лбу. У тебя есть выбор. Оставь воспоминания в прошлом. Забудь о том, что пережила здесь. Сразу же по возвращению удали все воспоминания, эта нехитрая операция займет у тебя несколько часов.

Джинни неверяще посмотрела на подругу.

— Когда я оказалась в этом мире, мне давали похожие советы. Смириться с тем, что прошлое для меня потеряно навсегда. Жить дальше. Забыть.

— И ты забыла, — напомнила ей Эйлин. — Сначала было сложно, но потом ты нашла свою привлекательность даже в нашей непростой реальности. Если ты взглянешь на вещи объективно, то поймешь, что немногое теряешь. Со дня на день начнется восстание магических существ, и я имею в виду не только гоблинов. В высших кругах общества намечается явный раскол. Мы стоим на пороге гражданской войны. Если ты надеешься на Абрахаса, то это крайне недальновидные ожидания с твоей стороны. Вспомни, как жизнь Друэллы чуть было не обратилась из-за этого в кошмар. В твоем мире у тебя, по крайней мере, есть семья. Найди ты способ остаться, тебе придется рассчитывать лишь на себя. Риддл не оставит своей идеи избавиться от тебя, а добрая половина магов будет считать тебя злейшим врагом. Возьми хотя бы Эдуарда. Куда ты пойдешь тогда, к Дамблдору? Он мог месяцами не вспоминать о тебе, не сделав ничего, чтобы защитить или вернуть в твое время. Все, что его интересовало, — это исполнение пророчества. Ему, в отличие от Риддла, было крайне выгодно увидеть здесь тебя, а не твоего приятеля, сына Джеймса Поттера.

Джинни молча слушала тираду подруги и испытывала неприятное ощущение того, что сидящий у нее на руках Северус все понимает.

— Нам лучше поспешить, иначе я не успею в Визенгамот, — произнесла Эйлин. — После осмотра вы с Северусом отправитесь домой. Я думаю, все необходимое уже было сказано. Не смотри так, я ведь не могу заявиться в здание суда с маленьким ребенком и чужим эльфом. Вперед.

Джинни последовала за Эйлин. Уже на пороге клиники та вдруг обернулась, странно глядя на девушку.

— Джинни, не слушай того, что я наговорила. В конце концов, это твоя жизнь. Это твоя душа. И я не знаю, какой выбор расколет ее сильнее.

Джинни удивленно вскинула голову.

— Возможно, проживи ты эти двенадцать лет тихо и незаметно, скрывая ото всех свою истинную сущность, возвращение и прошло бы легко и безболезненно, — продолжала, тем временем, Эйлин. — Я думаю, ты вложила в эту вселенную слишком много, чтобы все оставалось, как прежде.

— И что же из этого следует? — с надеждой взглянула на нее Джинни. Эйлин только беспомощно покачала головой и двинулась дальше.

Визит к колдомедику продлился недолго. Прописав маленькому Северусу какую-то успокаивающую настойку, целительница дала Эйлин несколько полезных советов и отпустила мать с ребенком восвояси. Уже на улице женщина четко проинструктировала Джинни идти домой, никуда не сворачивая, и поспешно аппарировала в Визенгамот. Это действие удалось ей лишь с четвертой попытки — видимо, Араминта была права, и в атмосфере присутствовали очевидные помехи. До начала нашумевшего процесса над известной оппозиционеркой Карлоттой Пинкстоун оставалось десять минут.

Северус, наплакавшийся во время осмотра, теперь невозмутимо спал в коляске. Джинни покачала головой. Ей уже случалось задумываться о том, что сыну Эйлин непременно будет являться во сне рыжеволосая женщина, которой, возможно, удастся хотя бы незначительно повлиять на его будущий выбор. В конце концов, как бы Джинни не относилась к профессору Снейпу, Эйлин Принц была ее лучшей подругой.

При мысли о подругах из прошлой жизни Джинни нахмурилась. Образ Луны Лавгуд теперь затмевала не менее экстравагантная особа — соседка Мелифлуа во Франции, писательница Фифи Лафолль. Ванда чересчур отличалась от бабушки, талантливой художницы, Мадженты Комсток, первую серьезную выставку которой Араминта несколько лет назад организовала прямо в лондонском особняке. Гермиона Грейнджер. Она, несомненно, захочет узнать все о домовых эльфах. Джинни рассмеялась, представив загоревшиеся глаза и непрекращающиеся вопросы лучшей ученицы школы. Араминта упала бы в обморок от такого знакомства своей подопечной.

Только сейчас девушка начала осознавать, как она будет скучать по Эйлин. Их дружба не имела ничего общего с давно позабытыми приятельницами в Хогвартсе. Девушка представления не имела, жива ли еще мать Северуса Снейпа, а задавать такой вопрос зельевару было не только опасно, но и бессмысленно. Такие разные, они могли подружиться лишь в иной реальности.

Джинни с досадой обнаружила, что забыла дома волшебную палочку. Коляска не реагировала на магию домовиков — Эйлин раздражала привычка эльфов Араминты перевозить ее с места на место, лишь бы не оставлять ребенка одного. Теперь коляску приходилось толкать, что делало путешествие особенно долгим.

Издалека доносились шум и выкрики. Девушка оглянулась и чуть не застонала от досады. Определенно не стоило возвращаться в особняк по центральной улице, ведь именно здесь собиралась пройти колонна недовольных сквибов. Джинни вытащила спящего ребенка из коляски и оттащила ее в сторону. Невозможно было представить лучшего момента для того, чтобы обнаружить: проблемы с аппарацией распространяются даже на домашних эльфов.

После несколько безуспешных попыток перемещения Джинни начала нервничать. Странно, ведь Эйлин, пусть и не сразу, все же удалось исчезнуть. В атмосфере вокруг что-то неуловимо менялось. Девушка с беспокойством взглянула на сгущающиеся на небе грозовые облака. Непогода.

Не хватало только оказаться среди орущей толпы. За последние двенадцать лет единственным сквибом, с которым ей довелось столкнуться, был Мариус Блэк — жесткий и хитрый бизнесмен, возвысившийся в маггловском мире. Вот кто уж точно не станет тратить время на подобные акции протеста. Если бушующая на улицах масса больше похожа на будущего завхоза Хогвартса Аргуса Филча, не стоит рисковать и встречаться с ними.

До дома Араминты оставалось несколько кварталов. Джинни надеялась добраться хотя бы до проживающих по соседству Люпинов, когда на другом конце улицы показалась еще несколько человек. Темные плащи и маски, которые Джинни смогла рассмотреть благодаря острому эльфийскому зрению, заставили гневно сжать зубы. Почему же они не появились раньше, в Косом переулке? Для чего нужно было выбирать в качестве места нападения их тихую мирную улицу?

Джинни незаметно скользнула в первую же приоткрытую калитку. На ее счастье, в этом доме жила интеллигентная добродушная старушка, с которой Араминта неизменно раскланивалась при встрече. Ее владения окружали лишь простые защитные чары, которые девушке по силам было преодолеть.

Голоса хозяйки и вторящего ей мужа раздавались со второго этажа. Джинни усадила Северуса на диван, погружая его в глубокий сон. Если повезет, владельцы дома не обнаружат их до того момента, как гроза минует. Девушка приникла к окну, наблюдая за происходящим под чарами невидимости.

История повторялась, следуя предначертанному пути. Никакие сухие слова школьного учебника не могли передать накала событий. Люди в масках уже успели разрушить ровный строй колонны сквибов, несколько человек подверглось нападению. Джинни прижала руку ко рту. Необходимо было известить авроров, но как? Она вновь безуспешно попыталась аппарировать. Взгляд заметался по комнате в поисках дымолетного порошка. Джинни беззвучно выругалась, обнаружив, что пожилая супружеская чета, пожалуй, единственная во всем волшебном мире, не разжигала дома камин.

Впрочем, министерство среагировало почти моментально. Авроры появлялись один за другим. Вероятно, аппарирация была заблокирована лишь на выход. Джинни с радостью заметила ядовито-желтое пятно любимого свитера Доркас Медоуз. Остальные лица были ей незнакомы. Араминта не принимала в доме авроров.

Пока что перевес сил был на стороне Упивающихся смертью. Впервые они позволили себе столь масштабный рейд. Джинни недоверчиво хмурилась — неужели сквибы стоили того, чтобы направлять лучших людей на схватку с ними? Вспышки заклинаний неслись со всех сторон, и девушка вдруг с ужасом обнаружила, в каком незавидном положении оказалась Доркас. Недолго думая, Джинни ринулась к выходу.

Среди нападавших не было Эдуарда. Джинни твердо знала, что он не позволил бы своей невесте так рисковать. Как же предупредить Араминту? В голове, как назло, не осталось ни одной здравой мысли — лишь отчаянная эйфория. Во что бы то ни стало выжить. Добраться до дома. Спасти Доркас.

Задумавшись, Джинни чуть не столкнулась с одним из Упивающихся. Юноша резко развернулся, и она узнала Антонина Долохова. Держался он странно и выжидающе. Не задумываясь, Джинни поспешила к сражающейся Доркас. Пока что чары невидимости отлично ее выручали.

— Доркас, это Дэйзи, эльф Араминты. В желтом доме за забором можно укрыться, — без предисловий выкрикнула она, надеясь, что ее голос затеряется в шуме битвы и не будет услышан их противниками. — Я попробую задержать их, отступай!

Глаза Доркас недоуменно расширились, но она отрицательно махнула головой, выставляя щитовое заклятие.

— Эти люди погибнут, — возразила она. — Мы ждем подкрепления с минуты на минуту.

Джинни отчаянно воздела руки к небу. Прорваться сквозь толпу на другой конец улицы казалось немыслимым, от криков уже звенело в ушах. Шагнув назад, она чуть не упала, споткнувшись об валяющегося без сознания сквиба. К своему ужасу она узнала Аргуса Филча. Он немало пострадал от неизвестного заклинания.

По телу змеился липкий туман страха. Джинни осторожно оглянулась, чтобы убедиться в своих худших подозрениях. Риддл был здесь. Нужно было уходить.

Еще несколько людей упало под вспышкой проклятия. Джинни инстинктивно чувствовала, что здесь применяются непростительные. Группа авроров достойно сдерживала натиск, но количество жертв, судя по всему, намечалось немыслимое. Беспорядки выглядели такими невинными в интерпретации профессора Биннса — и такими ужасающими в реальности.

Доркас вдруг закричала, не сумев отразить атаки одного из нападавших, и тяжело осела на землю. Джинни осторожно вынула палочку из ее руки, посылая встречные заклятия. Школьная программа в стрессовой ситуации вспоминалась куда быстрее. Эти люди запомнят знаменитый летучемышиный сглаз Джиневры Уизли.

Главным преимуществом девушки была ее невидимость. Упивающиеся не знали, откуда ожидать удара, а в такой суматохе вычислить ее не представлялось возможным. И все же девушка старалась держаться подальше от Риддла. Этот бой был проигран ею заранее — слишком неравное соотношение сил.

— Дэйзи, берите Доркас и уходите, — Долохов сражался рядом, не поворочивая головы. — В моем кармане портключ. Окажетесь сразу в Лютном переулке, недалеко от лавки Бэрка.

— Как вы поняли, что я здесь? — прошептала Джинни, с особым удовольствием насылая порчу на ранившего Доркас Мальсибера. — Это все подстроено, так?

— Лорд знал о том, что здесь будете вы, сквибы его мало интересуют, — сквозь зубы процедил Долохов. — Он ищет вас. Быстрее же, Дэйзи, время не ждет.

Пробившись к Доркас, Джинни призвала портключ, и мир ожидаемо перевернулся. Девушка и эльф с силой ударились о землю прямо перед входом в "Борджин и Бэркс". Джинни левитировала Доркас в магазин на глазах нескольких изумленных прохожих и совершенно ошарашила владельца, мирно гадающего на кофейной гуще.

— Кэр, этой девушке нужна помощь. Найдите мне Араминту. И обезвредьте заодно вашего помощника. Нам хватило прошлого хвоста.

Никогда еще Карактакаса Бэрка не видели таким озадаченным.

Когда Араминта и Эдуард вышли из камина, Доркас уже успела прийти в себя и маленькими глотками цедила малоприятное на вид зелье. Хозяин лавочки вывешивал на дверь табличку "Закрыто", ворча себе под нос.

— Что, кто, при каких обстоятельствах? — вопросила Араминта, проверяя пульс девушки. Эдуард был бледен и взволнован.

— Мальсибер, какое-то странное заклятие на кровь, — сообщила Доркас, поправляя подушку и морщась от боли. — Мы сражались в нескольких кварталах от вашего дома.

— Темный Лорд ничего не говорил об этом рейде, — возмутился Эдуард. — Основные силы были направлены на Косой переулок. Я должен был находиться там.

— Этой дамочке как следует досталось, — вмешался Карактакас. — Прямо от меня транспортируйте ее в Мунго, я все же не целитель. От обычного отравления крови сразу сознание не теряют.

— Они перекрыли аппарацию, — Доркас говорила параллельно с Бэрком. — Мы не могли уйти. Мерлин, ведь там же ребята... Араминта, я должна быть в Аврорате немедленно! Пока мы медлим, число жертв растет.

— Они уйдут оттуда, как только поймут, что мы скрылись, — возразила Джинни. — Риддл искал меня, им каким-то образом удалось выследить нас с Эйлин. Если бы не портключ Антонина... Араминта, там же остался Северус! Я усыпила его и оставила в доме той старушки с пуделем! Помните, дом с мансардой, мы еще заходили к ним...

— Помню, помню, девочка. Я сейчас же пошлю сову Вильгемине и Марку. Они будут удивлены, обнаружив ребенка. А что с Эйлин?

— Заседание в Визенгамоте, процесс над Карлоттой, — от изобилия информации у Джинни уже начинала болеть голова. — Нужно предупредить ее! В доме ведь никого не осталось!

— Успокойся, там Минни, — скомандовала Араминта. — Прекратите эту суету. Эдуард, доставь Доркас в клинику и свяжись с Нобби. Расскажи ему все, не упоминая Дэйзи.

Молодой человек кивнул, поднимая Доркас на руки, и вскоре они оба исчезли в камине. Маркиза глубоко вдохнула, наколдовывая пергамент и чернильницу с пером.

— Теперь шума будет меньше. Кэр, завари мне чай с бергамотом. Так говоришь, это Антонин тебе помог? — обернулась она к Джинни. — Любопытно, не ожидала от него.

— Как Риддл смог меня выследить? — встряхнула головой девушка. — Не понимаю, ведь мы с Эйлин заметили бы преследователей. Неужели они рассчитывали напасть на дом?

Араминта отрицательно качнула головой.

— Все гораздо проще. На Эдуарде были следящие чары, а я догадалась их снять только в середине нашего разговора. Дом защищен особыми чарами, но это не ограждает его хозяев от нежелательной слежки. Как он смог определить твое место нахождения? Миллион способов. Легилименция, чары... логика, в конце концов. Риддл мог предположить, что я постараюсь удалить тебя из дома на время нашего разговора с Эдуардом, он также знал о планирующемся процессе над Карлоттой... Кэр, отправь это письмо, сделай милость. До завтрашнего утра Вильгемина в состоянии позаботиться о ребенке.

Джинни кивнула. Мозг только начинал осознавать пережитое потрясение.

— А для чего приходил Эдуард? — безучастно спросила она.

Араминта не смогла скрыть торжествующей улыбки.

— Валялся у меня в ногах. Можешь себе представить, этот нахал рассчитывает заслужить наше с Жерменом прощение и вернуться в семью. Видал?

— Вы его не простите? — Джинни легко улыбнулась.

— Очевидно, придется, — маркиза приподняла бровь. — В конце концов, он до последнего выгораживал тебя перед Риддлом, заявляя об очевидной неудаче эксперимента отца. И Риддл не раскрыл его обман, заметь. Именно поэтому он никогда не пытался тебя найти до той глупой встречи во сне. Через Доркас он передавал информацию о планирующихся акциях в Аврорат. Они находили способы использовать эти сведения так, чтобы не навредить Эдуарду в глазах Риддла.

Джинни так и ахнула.

— Вы это знали?

— Не так давно, — Араминта улыбнулась Карактакусу, лишь качающему головой в ответ на откровения кузины. — Нобби раскрыл мне эту схему, как только вступил в должность. Посчитал, что я должна гордиться таким умным и талантливым наследником.

— А что Жермен? — осведомился Бэрк с ухмылкой. Араминта закатила глаза.

— Пусть они сами разбираются. У них ведь все было уговорено. Сделали меня посмешищем, как последнего боггарта. Взрыв в лаборатории оказался фарсом. Я и не знала, что у Жермена были серьезные нелады с континентальным магическим судом. За свои антиобщественные разработки он вполне мог оказаться в Нурменгарде. Мне ли тебе объяснять: их псевдотолерантное законодательство, рассчитанное на кретинов, ты сам из-за этого покинул Францию! Жермена ожидали слишком серьезные неприятности. И тут появляется Эдуард со своим сумасшедшим лордом-полукровкой. Жермен очень четко рассчитал силу и мощность взрыва, чтобы не только бесследно уничтожить компрометирующее его зелье и отлежаться несколько лет без сознания, сведя на нет обвинения за сроком давности, но и заодно и избавить сына от неприятной необходимости третировать собственную семью... Пожалуй, из всех об этом знал только Антонин... Эдуард сообщил ему после смерти Александра, и вместе они попортили Риддлу немало крови. Да, милый Кэр, в лице моего сына, как и в моем, мир потерял талантливых актеров. Все же я неплохо воспитала Эдуарда, — в глазах маркизы на миг сверкнул тщательно маскируемый триумф. — В любом случае, этому негодяю не сойдут с рук так просто его фокусы. Я всегда рада видеть Доркас в нашем доме, а вот для Эдуарда начинается бессрочный испытательный срок. В конце концов, кто-то должен оставаться в окружении Риддла и продолжать доносить до нас информацию. Мне придется что-нибудь сделать с твоей памятью, Кэр, ты в курсе?

— Надо полагать, — рассмеялся Бэрк. — Как там поживает Жермен? Когда думаете выходить из подполья?

Когда спустя нескольких минут подшучивания над кузеном маркиза обратилась к Джинни с незначительным вопросом, она была очень удивлена, увидев пустое кресло.

Джинни медленно поднималась по лестнице, проводя рукой по перилам. Она уже научилась не обращать внимания на головы домовых эльфов, угрожающе скалящиеся со стен. Даже после своей смерти Элладора Блэк, милая кузина Элли, ухитрялась держать в повиновении всех и вся.

Джинни нужно было остаться наедине со своими мыслями. Произошедшее в голове не укладывалось. Даже называя все эту катастрофу простой иллюзией, ужасно было осознавать, что в ней таилась причина гибели всех этих несчастных людей. Риддл никогда не успокоится. Чем дольше она будет оставаться в теле домовика Дэйзи, тем чаще будут подвергаться опасности близкие ей люди. Ведь она могла оказаться в гуще битвы с Северусом на руках. Могла не успеть спасти Доркас. Могла умереть сама. Неизвестно, что теперь ожидало спасшего ее Антонина.

Невозможно было медлить дольше. Джинни должна была принять зелье немедленно. Не позволять себе слабостей. Не прощаться и не сожалеть. Она должна была прислушаться к Эйлин и оставить прошлое в прошлом. Араминту. Абрахаса. Беллс. Интересно, был ли среди магов, с которыми она сражалась, Сигнус Блэк? Люциуса. Флер. Даже взбалмошную и глубоко несчастную Вальбургу. Ее ждет семья, друзья и размеренная жизнь. На фоне разворачивающейся войны Амбридж больше не казалась вселенским злом. И потом, ей известны места нахождения хоркруксов. Она сможет помочь Гарри и больше не будет чувствовать себя бесполезной младшей сестренкой братьев Уизли.

— Я вижу, ты уже построила целый город из воздушных замков, — раздался за спиной знакомый голос. — А попрощаться?

Джинни резко развернулась. Араминта прислонилась к дверному косяку, крутя в руках закрытый веер, с легкой и понимающей улыбкой.

— Вы догадались о том, что я собираюсь сделать? — только спросила Джинни, не решаясь поднять глаз. — Маркиз не хотел говорить вам, предоставил мне возможность сделать это самой. Я так и не решилась. Ни вам, ни...

— Ни Абрахасу, естественно, — усмехнулась Араминта. — Что же, это даже забавно. Признаться, я всегда находила странной вашу одержимую переписку. Так ты поэтому убегаешь?

Джинни развела руками.

— Араминта, мне двадцать шесть, и я эльф. Я не жалею о пережитом, но я не часть этого мира. Я не могу всю жизнь смотреть со стороны.

Маркиза опустилась на покрытые персидским ковром ступеньки, жестом приглашая Джинни сесть рядом.

— Боги сегодня в совершенно особенном настроении, — проговорила она. — Возвращают мне сына и забирают дочь. Ты можешь не верить, девочка, но порой я забывала о том, кто ты. Особенно с тех пор, как ты научилась достойно одеваться.

Джинни сжала руку маркизы. В глазах и горле щипало.

— Значит, вы больше не считаете меня малолетней дурой, которой сильно не повезло? — улыбнулась она. — Теперь я никогда не буду прежней. Жаль, что оттуда я не смогу вам сниться.

— И не надо, — в притворном ужасе ахнула Араминта. — До сна ли мне будет, раз ты бросаешь меня одну с целым детским садом?

Девушка глубоко вдохнула. Араминта ничего не знала о действии зелья. Она верила, что и без Джинни жизнь будет идти своим чередом.

Возможно, это было неправильно, но девушка не хотела ее разочаровывать.

— Позаботьтесь о Люциусе и Беллс, — попросила она. — У них все будет хорошо, правда же? И хоркруксы... Мы так и не успели их уничтожить. Сделайте это без меня.

Араминта кивнула, глядя куда-то в сторону.

— По моему завещанию тебе причитается этот дом, несколько гринготтских сейфов и библиотека, — будничным тоном сообщила она. — Постарайся немедленно встретиться с Гиасом или, в случае его смерти, с новым финансовым управляющим семьи Мелифлуа. Я не знаю планов Абрахаса и Эйлин, — продолжала она, игнорируя округлившиеся глаза Джинни, — но у меня есть все основания полагать, что разговор с распорядителем имущества Принцев также будет нелишним. Малфои всегда самостоятельно занимались своими делами, так что обратишься лично к Люциусу. Я надеюсь, в будущем он больше не станет предпринимать попыток тебя убить.

— Вы чудесная, вы знаете? — Джинни крепко обняла Араминту, больше не сдерживая слез, катящихся по щекам. — Я... я никогда не думала, что это будет так тяжело, Араминта. Я ведь поступаю правильно?

Маркиза пожала плечами, раскрывая веер. Джинни упрямо сжала ее руку.

— Скажите вы.

Араминта усмехнулась.

— Неужели после двенадцати лет моего дурного влияния ты все еще не научилась принимать самостоятельных решений, девочка? Не верю.

Джинни состроила забавную гримасу.

Вопрос пришел сам собой, неожиданно.

— Араминта, а как устроены хоркруксы?

Маркиза приподняла бровь.

— Своевременный вопрос, Джиневра. Решила выслушать последнюю в своей жизни лекцию о темной магии?

Джинни рассмеялась.

— Расскажите. Мне важно это знать. Что значит "расколоть душу". Абрахас вообще считает, что души нет.

— Абрахас так говорит? — ухмыльнулась Араминта. — Не забивай голову глупостями, милая, он имеет в виду себя.

Джинни продолжала смотреть с ожиданием. Маркиза вздохнула.

— Мое мнение всегда отличалось от псевдоэтического учения Дамблдора. Старик в последние годы стал до крайности сентиментален, ты заметила? Настоящая любовь не обязательно построена на самопожертвовании, душа — не пирог, который можно разрезать и уничтожить по кусочку, а ценности и приоритеты всегда меняются сообразно обстоятельствам. Помнишь, однажды я предположила, что ни одна колдография не отобразит тебя в теле домашнего эльфа?

Джинни нахмурилась, восстанавливая в памяти события двенадцатилетней давности. Полузабытый разговор в гостиной. Вальбурга Блэк еще на пике своего триумфа, Долохов полон максималистских идей, а маркиз даже и не думает вновь возвращаться к работе над экспериментальным зельем. О чем же они тогда говорили с Араминтой?

— Должна сказать, что тогда я поторопилась с выводами. Взгляни на это, — маркиза извлекла из кармана черно-белую карточку, и Джинни ахнула. Снимок был сделан на берегу Луары и невероятно точно передавал их повседневную жизнь. Маркиза в строгом темно-сером платье что-то втолковывала Абрахасу Малфою, а стоящая рядом Дэйзи покатывалась от смеха. За их спиной серебрилась наполненная лунным светом река.

— Колдокамеры меня видят, — проговорила девушка. — Но что это означает?

— Зелье действительно работает с отпечатком души, — предположила маркиза. — Но связь ее с этим или другим телом весьма относительна. Даже магия портретов в былые времена не считалась светлой. Хоркрукс отличает намерение. Ты понимаешь, о чем я говорю, девочка?

Джинни улыбнулась. Впервые искренне улыбнулась за весь их разговор.

— Вы позволите мне сохранить это фото?

— Собственно поэтому я здесь, а не жалуюсь Кэру на обормота-сыночка, — обняла ее Араминта. — У меня есть копия. Воспоминания всегда останутся со мной.

Джинни почувствовала, как на ее лице застывает улыбка. Пребывавшие в хаосе мысли вдруг выстроились упорядоченными рядами. Не хватало лишь решимости.

— Maman, вы дома? — в кабинете послышались мужские голоса. Араминта поморщилась, узнавая Эдуарда и Антонина.

— Если тебе интересны подробности беспорядков, сейчас нам все квалифицированно расскажут, — подмигнула маркиза, будто забывая об их разговоре. — Кстати, Карлотту Пинкстоун приговорили к неделе общественных работ. Очаровательно, я бы хотела это увидеть, — она вдруг сжала руку Джинни. — Не стоит делать этого сегодня.

Джинни сжала губы. Это звучало одновременно заманчиво и опасно.

— Маркиз дал мне время до дня рождения Эйлин. Еще два месяца. Араминта, ведь Риддл может...

Маркиза предупреждающе вскинула руку.

— Не думай сегодня о Риддле. Это был долгий и сложный день для всех нас. Постарайся привести мысли в порядок. Мир не перевернется и Риддл не совершит ничего сверх воли богов от того, что ты задержишься у нас на пару месяцев.

— Maman? — чуть громче позвал Эдуард, выглядывая из-за двери. — С нами гости, вы не могли бы уделить нам несколько минут?

— Мы с Дэйзи уже идем, — мило улыбнулась Араминта, подавая девушке знак. Джинни медленно спустилась по лестнице за маркизой, предполагая, кто мог заявиться в их дом в такой неподходящий момент.

В камине весело играло пламя, а Антонин бесцеремонно вытаскивал из шкафа книгу за книгой, нарушая идеальный порядок, установленный хозяйкой дома. Впрочем, зачарованные книги незаметно проскальзывали на свои места, словно чувствуя недовольный взгляд Араминты. Но сейчас Джинни это не интересовало. Она недоуменно уставилась на незваного гостя, устроившегося в глубоком кресле за столом.

Если глаза ее не обманывали, в кабинете Араминты удобно расположился Альбус Дамблдор, и никого из присутствующих его появление как будто бы не удивляло.

Впрочем, сюрпризы для Джинни на этом не закончились. Демонстрируя совершенно не характерные для себя резкость и взволнованность, будущий директор Хогвартса подскочил на месте, устремив на Араминту суровый взгляд.

— Каково было решение? Ее оправдали?

Луна отражалась в искрящейся Луаре, а Джинни сидела на краю деревянного мостика, опустив ноги в воду. Араминта, ловя редкие моменты умиротворяющего покоя, растянулась прямо на досках, левитируя над собой только что пойманную лягушку. Несчастное земноводное забавно парило в воздухе, перебирая перепончатыми лапками.

— Видела бы ты свое лицо в тот момент, — веселилась маркиза. — Это моя оплошность, следовало раньше предупредить тебя об Аберфорте. На мгновение мне показалось, что ты вот-вот себя выдашь и придется пускать в ход план Б.

— Что за план Б? — искоса взглянула Джинни. Маркиза развела руками, и лягушка с плеском шлепнулась прямо в воду.

— Это еще одна проблема. Нужно было бы срочно его выдумывать.

Джинни усмехнулась своим мыслям. До сих пор она и представить себе не могла, что у профессора есть родственники. Конечно, на четвертом курсе ей приходилось бывать в "Кабаньей голове", но тогда девушке и в голову не пришло обратить внимание на примечательного владельца трактира, оказавшегося родным братом Альбуса Дамблдора.

— Между прочим, весь ваш разговор — загадка на загадке. С какой стати Аберфорт так беспокоится о Карлотте и ее судьбе? И эти его слова об Апполионе Прингле... Я так поняла, они большие друзья?

По лицу Араминты пробежала тень. Вне всяких сомнений, она ожидала подобного вопроса.

— Абрахас как-то признался мне по секрету, что ты расспрашивала его о Дамблдоре, — глухо произнесла маркиза. — Возможно, стоило раньше посвятить тебя в подробности этой старой истории. Я не люблю ворошить прошлое, но иногда приходится... Ты, конечно, уже многое слышала о Белвине Блэк.

— О вашей матери, — кивнула головой Джинни. — Все верно, но причем здесь она?

Маркиза неторопливо села, прислонившись спиной к низким перилам.

— Моя мать, благословенна ее память, была выдающейся волшебницей. Как ты могла убедиться, она заслужила даже признание Кричера, а это дорогого стоит. Белвина унаследовала лучшие качества древнего и благородного рода Блэков, и сложись ее жизнь иначе, уверена, мы могли бы ожидать от нее великих свершений... Впрочем, боги с юных лет подвергли ее суровым испытаниям. Знала ли ты, что ее отец, мой дед, был одним из директоров Хогвартса? Да, я говорю о знаменитом Финиасе Найджелусе Блэке. Белвина была его младшей и любимой дочерью, единственной девочкой в семье. Отец в ней души не чаял, и надо же было такому случиться, что он неожиданно скончался, когда она училась на четвертом курсе Слизерина. Это лето было серьезным испытанием для всей семьи. Бабушка, леди Урсула Блэк, урожденная Флинт, справедливо рассудила, что Белвине не пристало бродить по погруженному в траур дому и предаваться скорби. Тогда она на время отослала дочь в Годрикову Лощину, в дом своих близких друзей Яксли. Там Белвина встретила свою лучшую подругу, которую бесконечно любила и дружбу с которой пронесла через всю жизнь.

— Лизандру Яксли, мою прабабушку, — улыбнулась Джинни. Араминта отрицательно качнула головой.

— Не угадала, девочка, речь сейчас не о Лизандре. Кстати говоря, они с Белвиной подружились лишь после того, как Арктур сделал ей предложение. Лучшую подругу моей матери звали Ариана.

Джинни продолжала с любопытством смотреть на маркизу.

— Ариана Дамблдор, — уточнила та, и девушка захлопала глазами. Как много она еще не знала об окружающих ее людях. Теперь она не жалела, что маркиза помешала ей выпить зелье несколько часов назад.

— Кем она приходилась Дамблдору, неужели сестрой? — переспросила Джинни. — Почему же я никогда о ней не слышала?

Араминта растянула губы в невеселой улыбке.

— Ты и не могла о ней слышать. Как видишь, скелеты в шкафу имеются даже у вашего обожаемого второго пришествия Мерлина. Свою семью он скрывал даже лучше, чем обстоятельства дружбы с Гринделвальдом. Но обо всем по порядку. В доме Яксли Белвина очень страдала и грустила. Лизандра в то время гостила у родственников на континенте, а остальные дети были слишком малы. Моя мать никогда не подчинялась установленным правилам и целыми днями бродила по деревушке и ее окрестностям. В те годы Годрикова Лощина считалась безопаснейшим местом. Чудное расположение, надежная магическая защита... В прилегающей к ней лесам даже змеи не водились. Белвина недолго оставалась в одиночестве. Она познакомилась со старшим сыном соседей Яксли. Ты уже несколько раз встречалась с Апполионом Принглом, хранителем ключей Хогвартса.

У Джинни расширились глаза. Теперь она, конечно, понимала, почему Прингл помог скрыть ее незапланированное появление в Хогвартсе от Дамблдора и поддерживал постоянные контакты с Араминтой.

— Белвина умела располагать к себе людей, — со светлой печалью проговорила маркиза. — Апполион не стал исключением. В моей матери он нашел сестру. За короткое время их дружба стала такой прочной, что он поведал Белвине тайну своего сердца. Он рассказал ей о необыкновенной девушке, живущей в доме по соседству и почти не покидавшей своей комнаты. Апполион был в нее безумно влюблен. Молодость, тайна, красивые глаза — что еще было нужно для рокового увлечения? Белвину заинтересовала семья избранницы Прингла. Эсма Яксли, мать Лизандры, рассказала, что Дамблдоры ведут замкнутый и нелюдимый образ жизни. Старший их сын, по слухам, весьма талантлив, а вот отец, Персиваль Дамблдор, весьма и весьма привлекательный и любезный мужчина, несколько лет назад скончался в Азкабане.

Джинни не смогла сдержать потрясенного возгласа.

— Как в Азкабане?! Отец Дамблдора был преступником?

— Известно, что он попал туда за нападение на малолетних магглов, закончившееся весьма печально. Белвину, выросшую в доме Блэков, это не слишком шокировало. В некоторой степени, это лишь добавило Дамблдорам привлекательности в ее глазах. Она решила помочь Апполиону и выступить в роли свахи. Для этого нужно было попасть в дом к загадочным соседям. Девочке не составило труда познакомиться с Кендрой Дамблдор, вдовой Персиваля. Эта милейшая женщина, конечно, очень сочувствовала осиротевшей Белвине и была рада видеть ее в их доме. Вскоре Белвина уже бывала там ежедневно и, конечно же, приводила с собой и Апполиона. Они не могли не обратить внимание на то, что Ариане почти не позволяют оставаться с ними наедине. Удивил Белвину и тот факт, что девочка, в отличие от братьев, не училась в Хогвартсе. Кендра сказала, что она посещает закрытую школу где-то в Европе, но эти объяснения были шиты белыми нитками. Апполион и Белвина нашли оригинальный способ поддерживать контакт с Арианой без контроля и надзора со стороны Кендры. Зачарованные медальоны. Белвина, как я уже говорила, весьма преуспела в магии, и увлечения ее выходили за рамки школьной программы. Даже если бы Кендре пришло в голову проверить украшение, которое Белвина преподнесла в подарок ее дочери, она бы не заметила хитро вплетенные в металл чары.

Джинни покачала головой. Теперь она понимала, что с такой матерью маркиза не могла вырасти другой.

Араминта продолжала свой рассказ.

— Белвина и Апполион уехали в школу, но не теряли связи со своей удивительной подругой. Девушка была очень замкнута, но шаг за шагом удалось восстановить всю правду об этой истории. С Арианой не все было так просто. В детстве она пережила чудовищную драму, став жертвой грязнокровок. Тех самых грязнокровок, из-за которых ее отец попал в Азкабан. Это было не простое нападение. Это была месть. Ты знаешь, как жестоки бывают дети. Мальчишки стали невольными свидетелями выброса стихийной магии у Арианы и отнеслись к этому неадекватно. Девочка так и не смогла оправиться от потрясения.

— Она сошла с ума? — выдохнула Джинни. В памяти вдруг возник Локхарт, не помнящий собственного имени, от чего по спине пробежали мурашки.

— Безумие возвращалось к ней приступами, — сокрушенно покачала головой маркиза. — Разумеется, не было никакой закрытой школы. Девочку просто держали взаперти, скрывая от всего мира. Удивительно, что Кендра не препятствовала ее общению с Белвиной и Апполионом. Надо отдать должное последнему, эта ужасная история не оказала никакого влияния на силу его чувств. Он по-прежнему был влюблен в Ариану и мечтал на ней жениться. Девушка отвечала ему взаимностью. Белвина, тем не менее, мыслила рационально и посоветовала другу повременить с предложением руки и сердца до окончания школы. Альбус к тому времени уже успел выпуститься и готовился отправиться в путешествие. Аберфорт и Апполион были однокурсниками, и с ним друг моей матери поделился своими намерениями. Надо признаться, отношения между Аберфортом и Арианой были поистине трогательными. Аберфорт очень любил сестру. В ее положении было крайне затруднительно найти даже самого незавидного жениха, а тут интерес со стороны наследника вполне себе состоятельного и уважаемого рода. Конечно, брат был несказанно счастлив.

— Что-то в вашем голосе подсказывает мне, что все закончилось очень грустно, — поджала губы Джинни. — Им не позволили пожениться, правда же?

— Все сложилось куда печальнее, Джиневра, — вздохнула Араминта. — Ничто не предвещало беды. Белвина и Ариана болтали каждый день. Они очень сблизились за эти годы. Аберфорт потом не раз говорил о том, что только эти дружба и любовь поддерживали в его сестре остатки рассудка. Было, конечно же, очень глупо изолировать Ариану от мира. Нужно было искать способы лечения, показывать ее специалистам, благо, Дамблдоры были далеко не бедны... Не знаю, чем руководствовалась Кендра, принимая такое решение. Игра на публику — это у них семейное. Альбуса, по воспоминаниям Аберфорта, трясло и колотило от мысли, что об Ариане станет известно кому-либо из тех уважаемых профессоров, с которыми он вел переписку...

Маркиза помолчала, неодобрительно сжимая губы.

— Белвина тогда как раз познакомилась с Эрбером Бурке, моим отцом. Они с Апполионом обменялись приглашениями на свадьбы. И вот, в один прекрасный день Белвина пытается связаться с Арианой — и не может. Повторяет попытку спустя несколько часов — безрезультатно. Тут же с ней связывается встревоженный Апполион, и они вместе отправляются в Годрикову Лощину, где их попросту не принимают. Альбус не отвечает ни на какие вопросы и не позволяет им даже войти в дом. Спустя несколько дней их приглашают на похороны Кендры Дамблдор. Причиной смерти называют неправильно сработавшее заклятие. Ариане не позволяют даже проститься с матерью. Белвина, Апполион и Альбус тогда серьезно поссорились. Он не хотел позволить им даже увидеть Ариану. Вовремя вмешался Аберфорт. Белвине удалось узнать, что Кендра погибла от неконтролируемой магии собственной дочери.

Джинни вскинула голову, неверяще глядя перед собой. История произвела на нее очень сильное впечатление. Эмоции сменяли одна другую.

— И даже после этого они не пытались вылечить Ариану? И оставили одну в этом доме?

Араминта усмехнулась.

— Разумеется, не одну. Альбусу пришлось пожертвовать своими амбициями и якобы добровольно присматривать за больной сестрой. Одному Мерлину известно, как его бесила подобная необходимость. Белвине тоже пришлось нелегко. Уговаривать Аберфорта и Апполиона не бросать школу, помогать Альбусу по мере необходимости... Благо, Урсула не препятствовала этой дружбе. Она тоже была удивительной женщиной, когда-нибудь расскажу тебе ее историю... Апполион все же сделал Ариане предложение. Девушка была потрясена. После гибели матери она уже не верила, что в ее жизни может произойти что-то светлое. Свадьбу решили провести сразу же после выпускного. Ариана, как и Белвина, была против ненужных жертв. Тем более, без образования Апполион бы попросту не смог содержать семью. И все еще могло бы наладиться, если бы к Батильде Бэгшот, еще одной жительнице Годриковой Лощины, не приехал молодой амбициозный родственник.

Маркиза замолчала, а Джинни вдруг поняла, что знает его имя, которому нет необходимости звучать здесь. Очевидно, Араминта придерживалась такого же мнения.

— Они с Альбусом сдружились так же быстро, как некогда Белвина сдружилась с Апполионом. Альбус изнывал от безделья в провинции. Апполион его недолюбливал, да и разговоры у них, в основном, вращались вокруг здоровья Арианы. Что касается Белвины, она предпочитала общество Аберфорта. Иногда она приводила и Эрбера, но их взгляды на жизнь с Альбусом кардинально расходились, что было чревато серьезными спорами. Апполион пресекал их на корню: Ариана начинала волноваться, а уж это было совсем ни к чему.

— Так получается, Белвина сама познакомила Эрбера с... с ним? — ахнула Джинни. — А потом он его убил?

— Предварительно втянув в ту кровопролитную войну, — мрачно кивнула Араминта. — Белвина до последних дней не могла себе этого простить. Тогда она еще радовалась, что Альбус, наконец, нашел себе достойного собеседника и больше не будет нагонять на них тоску своим мрачным видом. Геллерт блистал. Особенно на фоне Апполиона и Аберфорта. Настоящий ураган в их тихой гавани. Ариана его боялась. Без лишней необходимости даже старалась не попадаться ему на глаза. Альбуса угнетала собственная семья. Геллерт занимался подстрекательством, он всегда отлично с этим справлялся.

— Зачем ему Дамблдор? — пожала плечами Джинни. — Разве ему нужны были конкуренты?

— Ему нужны были соратники, — пояснила маркиза. — Те, кто возьмет на себя всю грязную работу. После того, как Альбус вышел из игры, Геллерт сделал ставку на моего отца и Долохова. И не ошибся — кто знает, как закончилась бы война, если бы Геллерт не взялся истреблять своих же сторонников... Однако позволь уже закончить этот неприятный рассказ. В противном случае, ты так и продолжишь забрасывать меня вопросами до скончания веков. Вернее, в течение ближайших двух месяцев, — маркиза снова нахмурилась. — Обстановка в доме Дамблдоров накалялась, и ничем хорошим это закончиться не могло. Апполион вовсю готовился к свадьбе, даже разругался с родителями, которые были категорически против женитьбы на психически неуравновешенной девушке с такими серьезными магическими проблемами. Белвина была рада приютить друга в своем доме, но Урсула превышего всего ставила мир в семье, а потому спустя несколько дней заявила Апполиону, что он немедленно отправляется мириться с родителями, и сама вызвалась его сопровождать. Белвина пожелала им удачи и поспешила обрадовать Ариану. В момент ее появления в доме Дамблдоров было неспокойно. Разгорелась ссора. Белвина не знала, кто стал инициатором скандала, но Альбус, Аберфорт и Геллерт были готовы убить друг друга на месте. Посреди всего этого безумия находилась перепуганная Ариана, явно не понимающая, что ей делать.

Маркиза помолчала, крутя в руках волшебную палочку. Джинни, затаив дыхание, ждала развязки.

— Ссора переросла в дуэль с применением непростительных. Белвина не успела вмешаться и предотвратить...

— Ариана? — Джинни не узнавала свой голос. — Она...

— Погибла, да, — кивнула Араминта.

— Кто ее убил? — Джинни широко раскрыла глаза. — Гринделвальд?

К ее немалому изумлению, маркиза лишь пожала плечами.

— На этот вопрос Белвина отказывалась отвечать до самой смерти. Доподлинно неизвестно, кто произнес заклинание, убившее Ариану. Волшебники так самозабвенно сражались, что забыли об осторожности. Белвина понимала, что правда повлечет за собой месть и куда большее количество смертей. Она открыла ее лишь одному человеку — своему мужу. Эрбер сохранил эту тайну и лишь однажды допустил роковую ошибку, заявив в узком кругу неблагонадежных людей о том, что знает, при каких обстоятельствах и от чьей руки погибла Ариана Дамблдор. Заинтересованным лицам не составило труда понять, кто был информатором отца. Спустя год их с матерью не стало. Так же, как и моих братьев.

Джинни в ужасе зажала рот рукой. Все услышанное было таким чудовищно неправильным, что хотелось плакать. Гибель родителей Араминты приобретала совершенно иной смысл, по мере осознания проходящий морозом по коже.

— Белвина рассказала мне о Дамблдорах и Принглах с одной целью — не терять контакта с Апполионом. После того, что он пережил, он так и не создал собственной семьи. Армандо Диппет взял его на работу в Хогвартс. А потом родилась Карлотта, которая стала для Апполиона светом в окошке. И не только для него одного. Аберфорт не менее трогательно заботился о девочке. Он, кстати, женился, вырастил сына... Кэр позже помог его устроить в Академию в Салеме. Так что не думай, что род Дамблдоров угаснет на этом длиннобородом неудавшемся завоевателе Вселенной...

— Вы поэтому так заботитесь о Карлотте? — догадалась Джинни. — Потому что обещали матери? И Аберфорт тоже?

— Мы всегда будем помнить Белвину, — губы маркизы еле двигались, и лишь интуиция позволяла Джинни понять, о чем та говорит. — Каждый из нас.

До рассвета они сидели молча.

Теперь Джинни предстояло свыкнуться с мыслью о том, что Эдуард больше не является ее злейшим врагом, от которого следует держаться подальше. Молодой маркиз регулярно заявлялся в дом, занимая мать пустыми разговорами и немало раздражая ее воспитанницу.

Девушка ничего не могла с собой поделать. Слишком сложно было воспринимать Эдуарда, как героя, рискующего всем ради благополучия родных. После долгого рассказа Жермена ей особенно тяжело было понять, как в ее мире столь отважный и благородный юноша мог допустить нелепую и трагическую гибель матери. Джинни так привыкла подозревать молодого маркиза еще и в этом убийстве, что теперь продолжала всячески избегать его общества. Невыносимо было думать, что Араминта повторит судьбу Белвины Блэк.

Минни, напротив, ликовала. Воссоединение семейства было для нее наивысшим счастьем.

Абрахас к неожиданному повороту событий отнесся с философской отстраненностью. Его положение в доме Мелифлуа было незыблемо — маркиза относилась к нему, как к старшему сыну. Слишком многое было пережито ими вместе, пусть Абрахас тогда был еще совсем ребенком. Не стоило забывать и о наследстве Слизерина. Артефакты и книги одна за другой незаметно переезжали в личные хранилища Араминты.

Рассказ об Ариане и Белвине Абрахас выслушал с живой заинтересованностью.

— Что же, это многое объясняет, — повторил он мысли Джинни. — Белвина была слишком мила и благородна, чтобы бросаться обвинениями. Араминта смотрит на вещи непредвзято.

Джинни сцепила руки перед собой.

— Мне страшно, когда я думаю о том, что Дамблдор мог намеренно...

Ее голос осекся.

— ... способствовать смерти Белвины? Навряд ли, — отрицательно качнул головой Абрахас. — Насколько мне известно, после похорон леди Блэк старик ударился в другую крайность — отказался от должности в Министерстве, отправился преподавать в Хогвартс... Даже распорядился повесить портрет Белвины в школе, неподалеку от гостиной Слизерина. Теперь ясно, почему Прингл все это время строил Дамблдору козни, настраивая против него Диппета и подбрасывая Араминте новую пищу для сплетен. Что касается Белвины, я убежден, что ее смерть полностью отвечала интересам Гринделвальда. Эрбер давно ему мешал, а Белвина слишком много знала для женщины.

Джинни раздраженно закатила глаза. Нельзя было отрицать, какая-то ее часть искренне хотела верить в то, что профессор действительно не был причастен к убийству леди Блэк и тогда, много лет назад, сделал все для ее спасения, пусть попытки и оказались обречены на провал.

— Меня интересует другое, — неожиданно сменил тему Абрахас. — Что происходит с твоим зельем?

Джинни искренне надеялась, что глаза не выдают всей гаммы охвативших ее эмоций.

— Ничего, разумеется, ничего, — она постаралась придать лицу горестное выражение. — Маркиз добился некоторых успехов, но ты сам понимаешь, что это длительный процесс.

Под подозрительным взглядом Абрахаса Джинни чувствовала себя девочкой, попавшейся на мелкой краже в магазине.

— Мне доподлинно известно, что Жермен больше не работает в своей лаборатории, — холодно обронил он. — Тем не менее, он отложил свое возвращение к светской жизни до Рождества. Хотелось бы понять, почему ученый с мировым именем, после многолетней комы, принимает такое странное решение.

Джинни вздохнула. Лгать и изворачивать дальше не имело смысла.

— Я возвращаюсь домой после дня рождения Эйлин. Я вернулась бы и раньше, но Араминта убедила меня задержаться еще на два месяца. Я не жалею, — девушка легко улыбнулась. — Прими я поспешное решение, и никогда не узнала бы об Ариане. Теперь я уже не смогу взглянуть на профессора Дамблдора прежними глазами.

Абрахас коротко кивнул, и внутри у Джинни все сжалось. Разумеется, глупо было рассчитывать на то, что он станет убеждать ее остаться. Эйлин была права. Она не станет повторять ошибку Друэллы.

— Великолепно, что личная жизнь Дамблдора так тебя интересует, — процедил Абрахас. — И все же мне бы хотелось знать мнение Жермена по этому поводу. Он действительно считает этот выход единственным?

Джинни устало закрыла глаза. Так ли уж были необходимы эти вопросы теперь, когда ей почти удалось примириться с неизбежностью?

— Другой способ есть, — ровно проговорила она. — Правда, он не имеет прецедентов применения и опасно близок по своей сути к созданию хоркрукса.

Абрахас понимающе кивнул.

— Любопытно. Так вот к чему были твои разговоры о том, по какому принципу раскалывается душа...

Если бы Джинни сейчас не сидела на скамейке, у нее непременно подкосились бы ноги. Это было невозможно, просто непостижимо... Она ведь лично накладывала заклинание...

— Эйлин не договаривает и половины, нахваталась дурных привычек у крестной, — продолжал, тем временем, Абрахас. — Думаю, она хотела, чтобы ты сама мне все рассказала.

От сердца немного отлегло — Абрахас по-прежнему не помнил того, что произошло между ними той ночью. И все же упоминание имени Эйлин было неприятно. Означало ли это, что Абрахас продолжает регулярно бывать в доме ее подруги, которая ничего от него не скрывает, или у Джинни всего лишь разыгралось воображение?

— Что же, теперь ты все знаешь, — Джинни старалась говорить непринужденно. — И можешь представить, как мне грустно об этом говорить. Не представляю своей жизни без Араминты, без детей...

Становилось все труднее сохранять хладнокровие. Тишина казалась чересчур давящей, Абрахас сидел слишком близко, а мысли в голове сплелись в змеиный клубок. Араминта бы презрительно скривила губу, наблюдая за своей подопечной. Джинни резко поднялась, отходя на безопасное расстояние. Нужно было найти способ как можно быстрее прекратить эту мучительную беседу.

Абрахас поднялся следом. Джинни, как обычно, не могла прочитать на его лице ни единой эмоции, и это ввергало ее в полную растерянность. В отличие от Араминты, он знал, чем использование зелья грозит его семье и лично ему. Джинни не понимала этого молчания.

— Мне бы хотелось верить, что ты удосужилась предварительно собрать хотя бы элементарную информацию о перемещениях во времени наподобие твоего. Было бы неприятно допустить мысль о том, что ты в очередной раз совершаешь необдуманный поступок, — с опасным спокойствием произнес он, продуманно подбирая слова. — Не совсем понимаю, что может тебя привлекать в мире, где к тебе относятся хуже, чем к домашнему эльфу, если ты уже успела об этом забыть.

Он снова стоял близко, слишком близко. И прежде, чем Джинни успела понять, что она делает, она резко шагнула назад.

— Поверь, я узнала о перемещениях во времени больше, чем хотела бы. Я понимаю, что если останусь, многие близкие мне люди рискуют никогда не родиться. Я уверена, что не хочу брать на себя такую ответственность. А самое главное, я не хочу в один прекрасный день открыть глаза и осознать, что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Здесь меня ничего не держит.

Абрахас усмехнулся и только развел руками.

— В таком случае, рад был знакомству, мисс Джиневра Уизли.

Прежде, чем Джинни успела что-либо ответить, она обнаружила, что проснулась. Кажется, впервые за всю ее практику применения магии снов, не она первая разрывала установившуюся связь.

Джинни мрачно взглянула в сторону отполированного трюмо, в котором отражался крайне обиженный и недовольный домашний эльф в дорогой темно-зеленой мантии. В веселящемся внутреннем голосе ей снова слышались ядовитые нотки незабвенной Клариссы Слизерин.

Самой Джинни вовсе не хотелось смеяться.

День рождения Эйлин приближался с угрожающей скоростью. Каждый домочадец, включая будущую невестку, с некоторых пор принимаемую с особой благосклонностью, пережил долгие примерки парадных мантий, сопровождающиеся язвительными комментариями маркизы. Карактакус Бэрк сновал из камина и обратно, стремясь угодить придирчивому вкусу Араминты в выборе редкого и оригинального подарка. Когда долгожданный праздник наступил, Джинни облегченно выдохнула — в имении, наконец, прекратилась безумная суета, ставящая все с ног на голову.

О выздоровлении Жермена де Мелифлуа неделю назад написали все европейские и американские магические издания. Французские целители в одночасье обрели незаслуженную славу, частная клиника, в которой находился маркиз, поднялась на пик популярности, а лондонский особняк караулили журналисты, досаждавшие Эйлин. Женщина комментариев не давала и грозилась наслать действенное проклятие на особо надоедливых репортеров.

Торжество по ряду соображений было решено проводить в родовом имении Эйлин. Минни, Добби и Хоки трудились там целую неделю, руководя совершенно разбаловавшимися эльфами Принцев, несколько лет бродившими по заброшенному дому. Джинни появилась у подруги лишь однажды. По мере приближения дня своего возвращения домой она старалась избегать лишних потрясений, почти все время проводя с Араминтой, Люциусом или Беллс. Дети отмечали ее подавленное настроение, но Джинни никогда бы не призналась, что скоро для каждого из них все необратимо изменится.

Абрахас почти не удостаивал ее своим вниманием. Это, конечно, не укрылось от зоркого глаза Араминты, но вмешиваться маркиза не торопилась. Видимо, как и Джинни, она осознавала безнадежность любого расклада, кроме самого очевидного.

— Эдуард, не забудь о подарках! Жермен, сколько можно тебя ждать? Нет, Эдуард, с Доркас мы встретимся у Эйлин, как договаривались! Джиневра, принеси мой веер, я оставила его в комнате!

Араминта летала по холлу, третируя домашних. По негласной договоренности никто не вспоминал о том, что сегодня Джинни навсегда их покинет, и все же порой складывалось впечатление, что именно эта мысль не дает покоя всем присутствующим.

— Совсем скоро Джинни увидит свою маму, — восторженно щебетало единственное создание, с энтузиазмом ожидающее исхода событий, — а Минни увидит Дэйзи! Бедная Минни, ей, конечно же, придется всему учить Дэйзи заново! Госпожа маркиза так огорчится! Как же она теперь отправит Дэйзи в Хогвартс присматривать за господином Люциусом, ведь та совсем его не знает!

Джинни оставалось лишь надеяться на то, что Дэйзи окажется достаточно благоразумна для того, чтобы не допустить ежедневных драк и дуэлей с участием Люциуса и ее отца, а заодно удержит ее подопечного подальше от близких к кругам Упивающихся легкомысленных подростков.

Именинница в этот вечер была нарасхват. Джинни с восторгом оглядела переполненный зал. Определенно, общество простило леди Принц ее мезальянс и с распростертыми объятиями приняло ее обратно. Маленький Северус находился под присмотром Калистро Люпин, явно чувствующей себя увереннее среди детей, нежели взрослых.

— Калистро, — Араминта расцеловала женщину в обе щеки. — Прекрасно выглядишь, да и жизнь, я слышала, бьет ключом. Вы действительно покупаете тот очаровательный домик на Косой Аллее?

— Вы же понимаете, Араминта, — понизив голос, проговорила Калистро. — Никак не могу забыть пережитый нами кошмар. Это нападение... Соседство оборотня, пусть и маленького, крайне нежелательно. Я волнуюсь за Ремуса. Не хотелось бы, чтобы наш единственный сын водил компанию с подозрительными личностями. Откровенно говоря, мне с первого взгляда не понравились эти Петтигрю.

Джинни закашлялась, бросив быстрый взгляд на невозмутимую Араминту.

— Этого бедного мальчика, кажется, зовут Питером? — безразлично поинтересовалась маркиза. — Я не уточняла его фамилию, когда выступала против оборотней в Визенгамоте... Петтигрю ведь приезжие, не так давно в Лондоне? Да, так я и думала, следовало ожидать чего-то подобного. Что, Калистро? Нет, я ничего не сказала.

Джинни чуть не упала после того, как ее бесцеремонно толкнул, не заметив, низенький человечек в лакированном цилиндре. Лицо сопровождавшего его юноши казалось смутно знакомым.

— Как ты неловок, Каспар, — процедила маркиза, знаком приказывая Джинни держаться ближе. — Но почему я не вижу мою дорогую Чарис? Думаю, ей было бы интересно узнать о последних новостях от Фенеллы. Макнейры ведь еще не приглашали вас на рождественский бал?

— Чарис нездоровится, — посетовал мистер Крауч-старший. — Мы с Барти ненадолго зашли поздравить Эйлин. Нобби что-нибудь говорил о своих планах?

— Пришлет представителя с поздравлением и подарками, — рассеянно кивнула Араминта, заметив вдалеке леди Пинкстоун, встреченную шквалом аплодисментов. — Пусть Барти зайдет ко мне в среду без четверти два, я как раз собиралась в Министерство.

Каспар Крауч просиял, через минуту уже таща сына по направлению к собравшейся вокруг Жермена компании.

Лица вокруг Джинни постоянно менялись. Араминта с улыбкой слушала размахивающую руками Карлотту, маркиз важно кивал, принимая поздравления и отвечая на вопросы, Эдуард появился в зале ненадолго и вскоре снова исчез, захватив с собой Доркас. Абрахас так и не появился, и Джинни вышла на балкон, надеясь отсидеться в тишине, проститься с Эйлин и совершить, наконец, самый решительный поступок в своей жизни.

Подруга появилась неожиданно, вся сияющая от счастья.

— Великолепный праздник, верно? — восторженно воскликнула она, хватая Джинни за руки и кружа по террасе. — Столько цветов, поздравлений, я даже не ожидала. И самое главное, — она вдруг резко остановилась с загадочным видом. — Он наконец-то сделал мне предложение.

Джинни почувствовала, как внутри что-то оборвалось.

Он не мог сделать ей еще больнее.

— Правда? — она слабо улыбнулась. — Неожиданно. Поздравляю.

— Я так счастлива, так счастлива, — щебетала Эйлин. — Араминта будет в восторге, мы еще никому не сказали! Ты узнала первая! Только посмотри, какое кольцо!

Джинни едва бросила взгляд на огромный бриллиант. Размеры камня не позволяли усомниться в личности его дарителя.

— Очень красиво, — кивнула она. — Эйлин, я хотела...

— Конечно, в его родовом поместье придется многое переоборудовать для свадьбы. Уверена, Араминта согласится помочь, ведь этот дом мелковат для празднований такого размаха, только представь, сколько гостей соберется. У него ведь еще остались родственники на континенте...

— Правда? — приподняла брови Джинни. — Мне он не говорил.

— Естественно, — пожала плечами Эйлин. — С чего бы вдруг ему говорить об этом с тобой?

Ситуация становилась откровенно нелепой. Джинни не верила, что Эйлин так поступает с ней. Ведь она поверяла ей все свои секреты.

— Помолвка назначена на Рождество, — возвестила Эйлин со сверкающими глазами. — Но ты молчишь? Я понимаю, что ты думаешь по поводу действия зелья. Но я не перестаю надеяться, что Жермен ошибается. Что наша реальность никуда не исчезнет, что ты всего лишь перестанешь быть ее частью, но не более того. Нам будет безумно тебя не хватать, но наша свадьба с Антонином все же состоится...

Прошла пара минут, прежде, чем до Джинни дошел смысл произнесенных слов.

— С кем?

— Что? — осеклась Эйлин, в настоящий момент уже планирующая свадебное путешествие. — Прости, милая, ты о чем?

— Ты сказала, с Антонином? — прошептала Джинни. — Так ты выходишь замуж не за Абрахаса?

Эйлин озадаченно нахмурилась.

— Джинни, ты вообще-то замечаешь хоть что-нибудь дальше своего носа? Ты никогда не задумывалась о том, почему я ушла от Тобиаса?

Джинни несколько раз хлопнула глазами. Откровенно говоря, она всегда считала, что для расставания с Тобиасом не нужны какие-либо дополнительные мотивы.

— После смерти Александра Антонин сильно изменился, — продолжала Эйлин. — Наша помолвка давно уже была лишь вопросом времени. Да о чем я говорю, все ведь происходило на твоих глазах! Абрахас сейчас вообще во Франции. С днем рождения поздравил меня совиной почтой.

— Он не предупреждал о своем отъезде, — обронила Джинни и замолчала. Ни к чему было Эйлин знать о том, что за последний месяц Абрахас обменялся с ней не более чем парой-тройкой фраз. — Почему он там?

— По официальной версии, Абрахас слишком давно не был в доме своих родителей и на семейном кладбище, — прищурилась Эйлин. — Что касается причин его отвратительного настроения в последнее время, об этом лучше ты мне расскажи.

Джинни больше не слушала. Она понимала одно: так больше продолжаться не может.

— Эйлин, извини, — она сжала руки подруги, а затем вдруг растворилась в воздухе.

Детская была пуста. Джинни улыбнулась, понимая, — Люциус сейчас с отцом. Абрахас, безусловно, будет в ярости, осознав, что она с ним не простилась. Однако устраивать долгие и слезные прощания, сочинять странные письма — все это слишком мелодраматично и глупо. Джинни не могла отказать себе лишь в одном бессмысленном поступке. Она наскоро пробормотала восстанавливающее память заклятие. Абрахас будет помнить все свои сны. Она ничего не украдет из этого мира.

Джинни опустила руку во внутренний карман мантии, аккуратно извлекая небьющиеся и зачарованные от риска потери колбочки с зельем и недостающими ингредиентами. Маркиз убил бы ее, узнав, что она разгуливала по улице с таким ценным оружием без достойной защиты. Один из карманов мантии все еще выглядел иначе, чем остальные. Джинни уже знала, что обнаружит там копию дневника Риддла, украденную из кабинета Дамблдора.

Отличить оригинал от подделки было крайне сложно. Единственным различием было лишь отсутствие того пресловутого осколка души, о котором рассказывала маркиза. Джинни поежилась, сравнивая. Осколок или отпечаток?

Зелье вспыхнуло и изменило цвет на насыщенный синий, когда девушка осторожно добавила в него перья птицы-джоббернолл. Она с улыбкой подумала о Флер и их последнем разговоре. Джоббернолл вспоминает всю свою жизнь перед смертью в обратном порядке. Возвращается к тому, с чего все начиналось. Развалины дома Риддлов. Тайная комната. Замок во Франции. Первая встреча с Абрахасом.

Второй ингредиент был рассчитан. Ровно тридцать две капли, по одной за каждый непрожитый год, и Джинни Уизли откроет глаза в Хогвартсе, в своем четырнадцатилетнем теле.

Один.

Насмешливые глаза Бейна. Черные ягоды. Опрокинутое небо, в глубине которого глазам эльфа так легко разглядеть необыкновенно яркий Марс. Ей теперь знакомы все звезды. Сириус. Андромеда. Беллатрикс.

Гемма.

Два.

Битва за Хогвартс. У Молли Уизли не дрогнет рука. Беллс падает, как в замедленной съемке, так и не осознав толком, что произошло. Возможно, не только для Джинни ее смерть станет шоком.

Три.

Родовое кладбище Малфоев в поместье. Надгробная плита засыпана осенними листьями — хозяин в тюрьме, и больше некому следить за данью уважения предкам. Для молодого человека с потерянным взглядом имя деда значит не больше, чем десятки других имен, выбитых на соседних надгробьях. Драко никогда его не знал, а сейчас его волнуют совершенно другие вещи.

Молодой мужчина небрежно выписывает чек на огромную сумму. В Мадриде его никто не знает, а при своих финансовых возможностях он может выбрать любое имя. После скоропостижной кончины матери в его руках оказались счета нескольких богатейших магических родов с древней традицией.

Эдуард самодовольно усмехается. Араминта де Мелифлуа поступила крайне непредусмотрительно, соглашаясь принять во временное пользование имущество Принцев, Долоховых и Слизеринов. Ему пришлось потрудиться, чтобы заполучить все без остатка. С наследством Мелифлуа и Белвины Блэк проблем не возникло. С таким состоянием он бы мог стать новым темным лордом, но ему это совершенно не нужно.

Четыре.

Золотисто-красные знамена гриффиндорской гостиной. Рыжеволосая девушка не поднимает взгляда на оскаленные морды львов. С некоторых пор они совсем не понимают друг друга.

Скоро наступит лето. Джинни уже знает о новом пророчестве и не без оснований подозревает, что Сибилле Трелони всего лишь удалось каким-то странным образом выудить у Гекаты истинную формулировку сделанного ею предсказания. В самом деле, не сама же она до такого додумалась?

Пять.

Зелье постепенно бледнеет. В памяти отчетливо вырисовывается образ стройного темноволосого юноши с опасными искорками в глазах. "Кто ты?" — "Я воспоминание, заключенное в дневнике".

Джинни проводит рукой по страницам. В этой тетрадке нет души. Это копия.

Копия, которой ничто не мешает стать оригиналом.

Девушка задумчиво смотрит на то, как флакончик с прозрачным катализатором катится по деревянном полу, а оставшаяся жидкость моментально впитывается в ковер. Хорошо, что она не оставляет пятен, иначе Люциусу достанется от Араминты. Эти ковры тонкой выделки принадлежали еще Белвине.

Руки будто сами знают, что делать дальше. Это ведь так просто. Джинни часто наблюдала за работой Мадженты. Отпечаток души непременно должен быть привязан к материальному объекту. Картине, колдографии. Книге.

Несколько капель на раскрытые перед ней страницы. Выдох и огромный глоток. У зелья странный сухой вкус. Будто только что она отправила в рот огромную ложку пыли.

Она продолжает сжимать в руках дневник Риддла, всматриваясь в пустые листы. Возможно, это ей лишь кажется, но едва заметные буквы начинают свой удивительный танец. Джинни словно видит себя со стороны. Маленькое тельце эльфа. Бедная Дэйзи. Минни, несомненно, ее вылечит.

Она протягивает руку к дневнику, но пальцы проходят сквозь предмет. Теперь она — почти призрак, и уже не сможет позаботиться о черной тетрадке. Маркиза, конечно, поймет, как ею распорядиться.

Девушка потрясенно ахнула, обнаружив, что комнаты лондонского дома темнеют и исчезают, а вместо них из мрака проступают очертания гриффиндорской спальни для девочек. Джинни Уизли явно видит плохой сон, сжимая руками подушку. Она вдруг резко садится, ошарашенным взглядом обводя комнату. Ее взрослая призрачная копия стоит рядом, возле зеркала. На ее лице блуждает странная улыбка — она действительно выглядит так же, как и в своих былых сновидениях.

Теперь все наяву. И она поворачивается к четырнадцатилетней себе, вытягивая из рукава волшебную палочку. Интуиция подсказывает ей, что она может колдовать. Пока у нее еще есть время, и некоторым вещам у Эйлин она научилась.

Малышке Джинни не стоит помнит об Араминте, Беллс и Малфоях. Эти воспоминания лишь разобьют ей сердце. Ей не стоит искать могилу маркизы и плакать ночами в подушку. Джинни со своим острым умом, несомненно, вовремя определит, что воспоминания о местонахождении хоркруксов — не плод ее фантазии. Возможно, она отправится на их поиски вместе с Гарри. В отличии от своего астрального близнеца, она его действительно любит.

Джиневра произнесла заключительные слова заклинания и улыбнулась, проводя рукой по лицу младшей себя. Та Джинни словно ощутила прикосновение, удивленно оглядываясь. Девушка оступила на несколько шагов. Теперь и эта комната наполнялась густым, непроницаемым мраком.

Больше Дэйзи, бывший домашний эльф рода де Мелифлуа, ничего не помнила.

К рукам медленно возвращается способность осязать. Под пальцами Джинни чувствует мягкий ворс дорогого ковра. Дышать все еще тяжело — при очередном вдохе в каждое легкое словно вонзается сотня мелких иголочек.

Первая реакция — ликование. Все получилось, она жива. Не открывая глаз, она ощупывает свое тело. Зелье сработало верно. Снова человек. Человек, судя по всему, совершивший величайшее безумство в своей жизни.

Первый осторожный взгляд. Глаза слезятся от яркого солнечного света. Комната, принадлежащая Люциусу Малфою, за пять лет почти не изменилась. Джинни осторожно села, заправляя за уши непослушные вьющиеся пряди. Звезды небесные, как она уже отвыкла от таких ощущений. В снах она всегда балансировала на грани мира духов и фантазий.

Бывшая детская явно была обитаема. Сваленная на кровати мальчишеская одежда и недочитанная книга, раскрытая на середине, указывали на то, что хозяин покинул свою комнату совсем недавно. Джинни хмыкнула, узнавая этот не слишком содержательный трактат о вампирах. В свое время они с Абрахасом от души посмеялись над ограниченностью автора. Видимо, нынешний читатель также был принципиально несогласен с изложенной теорией — поля пестрели пометками и поправками.

Отложив книгу в сторону, Джинни прошлась по комнате. Зеркало не сказало ей ничего нового. Определить свой возраст, учитывая многочисленные перемещения и своеобразную эльфийскую магию, было сложновато. Предположительно, этой привлекательной молодой женщине было около тридцати. Вот, пожалуй, и тема для исследования.

Джинни вышла в коридор, осторожно спускаясь по лестнице. Каждый уголок дома вызывал счастливую улыбку. Невозможно поверить — головы эльфов так и оставались на своих местах. Если Сириусу Блэку приходилось когда-либо бывать в доме Мелифлуа, его превратное впечатление о родственнице больше не вызывает удивления.

— Ремус, я уже много раз говорил тебе! Это глупая и бесполезная книга, Тримбл сам не понимает, что несет! Иногда я завидую тому, что Блэк через несколько лет едет в Дурмстранг и будет изучать темные искусства.

— Вам еще повезло, мальчики, — оптимистично заявила Джинни, заходя в гостиную, откуда раздавались голоса. — Я на первом курсе училась по книгам Локхарта. Тримбл на его фоне — чистый гений.

На нее тут же уставились две пары подозрительных глаз — черных и карих. Она, в свою очередь, отмечала очевидные расхождения со знакомой ей реальностью. Северус Снейп и Ремус Люпин не только не враждовали, они казались закадычными приятелями. На каждом была дорогая одежда, и да, Ремус совершенно точно не был оборотнем.

— Ты Джиневра, — сообщил Снейп после минутной паузы. — Я прав?

— Меня тут ждали? — удивилась Джинни. — Вообще да, я Джиневра.

Снейп удовлетворенно кивнул.

— Мама много о тебе рассказывала. Она говорила, что однажды ты появишься в этому доме без предупреждения, и я должен хорошо тебя встретить. Добро пожаловать!

Джинни позабавила церемонность манер мальчика.

— Как ты вырос, — помимо воли протянула она с умиленной улыбкой. — Я помню тебя совсем маленьким. А где сейчас Эйлин? А твои родители? — повернулась она к Люпину.

— На работе, — пожал тот плечами. — А мать Северуса — в Визенгамоте, на суде.

Джинни нахмурилась.

— Что еще за суд?

— Вы не знаете? — оживился Северус. — Судебный процесс над Карлотой Пинкстоун, все об этом только и говорят. Очередной прецедент нарушения статута о секретности. Не думаю, что ей что-то угрожает, Барти вообще считает, что к Карлотте невозможно относиться серьезно.

Джинни от души развеселилась. Похоже, некоторые вещи в жизни навсегда остаются неизменными.

Ближайшие пару часов она провела за разговорами с Северусом и Ремусом. Идеальное воспитание давало о себе знать — они не задали ей ни единого вопроса о том, каким образом она оказалась в этом доме, зато помогли ей ликвидировать некоторые серьезные пробелы в понимании ситуации в магическом мире.

Лондонский особняк не имел постоянных хозяев. Иногда здесь останавливался Эдуард со своей женой Доркас и маленькой дочерью, пару раз за последний год бывала Араминта и очень часто — Эйлин, когда дела приводили ее в город. Бизнес Люпинов по производству дымолетного порошка процветал, а выгоду, извлекаемую из этого предприятия Малфоями, Джинни даже и не пыталась представить. Люциус учился на пятом курсе и сейчас проводил каникулы во Франции.

В прихожей послышался шум открываемой двери. Знаком указав мальчикам молчать, Джинни тихо вышла в коридор. Это была все та же Эйлин, только длинные черные волосы она подстригла в короткое каре. Наверняка, по совету Араминты, с улыбкой подумала Джинни.

Эйлин обернулась, и слова приветствия замерли у нее на губах. Несколько минут женщины молча смотрели друг на друга.

— Явилась, не запылилась, — проговорила, наконец, Эйлин, левитируя на комод внушительную папку с документами. — А Карлотта только что заявила, что подаст в суд на Аврорат, инициировавший разбирательство. Комедия да и только.

— И почему меня это не удивляет, — рассмеялась Джинни, бросаясь на шею подруге. — Надеюсь, когда Барти станет председателем Визенгамота, Карлотту перестанут ограничивать в магических правах.

— Значит, ждать осталось недолго, — сообщила Эйлин. — Мерлин, у меня даже нет слов. Я совсем не ждала тебя сегодня. Значит, ты все-таки решилась на это.

— Как видишь, — усмехнулась Джинни. — И теперь у мира есть целых две рыжеволосых девушки по имени Джиневра. Я считаю, только это и спасет его от полного краха. Я оставила только выборочные воспоминания. Решила, что так будет лучше для всех. Вот тут мне и пригодились уроки талантливой подруги-легилимента.

Эйлин восторженно всплеснула руками.

— Кто бы мог подумать! Джинни, но это же значит, что ты вернулась! Ты же даже сама не представляешь, как это замечательно, — она со смехом закружила подругу по комнате. — А кто уже знает? Ты была у Араминты? У Абрахаса? Ты же пропустила выпускной Беллс, зато успеешь к Меде... Дорогая, тут столько всего происходит, мне же суток не хватит, чтобы все тебе рассказать!

Джинни хмыкнула.

— Эйлин, я тебя умоляю! В первую очередь, мне нужна нормальная мантия! В таком виде я просто не в состоянии воспринимать все эти сплетни.

Эйлин хитро улыбнулась.

— Что же, милая, мы обязательно что-нибудь тебе подберем!

Джинни чувствовала, что в ближайшее время не сможет спокойно проходить мимо зеркал. Эйлин только посмеивалась, заканчивая письмо мужу.

— Я бы пригласила тебя завтра посмотреть, как изменилось имение Принцев, но у тебя, скорее всего, другие планы.

Джинни утвердительно кивнула.

— Маркиза на повестке дня. Надеюсь, она так никогда и не узнает, чем рисковала в том случае, если бы я не решила остаться в этом мире. До сих пор в голове не укладывается, что их теперь два.

Эйлин спокойно пожала плечами.

— Их много больше, ты ведь изучала параллельные реальности на уроках чар. Естественно образовавшиеся или искуственно созданные, какая, в сущности, разница? Другой вопрос, что тебе нужно понять, как ты будешь жить дальше. Совершенно точно, что тебе нельзя действовать под именем Джиневры Уизли. Кроме того, ты слишком похожа на Цедреллу, могут возникнуть вопросы о вашем родстве с Блэками...

— Расскажи мне о Блэках, — глаза Джинни загорелись. — Что успело произойти в их жизни?

Эйлин на мгновение задумалась.

— Каждый день что-то происходило, дорогая, ты же знаешь эту семейку. Твоя обожаемая Беллс закончила Хогвартс... Не берусь судить со стороны, но, кажется, у них с Руди все хорошо. Меда помолвлена с его братом, Цисси учится... Сигнус, наконец, успокоился. Год назад Меда доставила столько хлопот бедной Друэлле, связавшись с каким-то магглом. Араминта все уладила. Вэл... Вэл верна себе, — Эйлин растянула губы. — С тех пор, как Риддл перешел на легальное положение, она всюду вертится вокруг него.

Джинни опешила от неожиданности.

— Риддл что, прости?

— Все вопросы о Риддле задавай Араминте, я сторонний наблюдатель, — вскинула руки Эйлин. — Не знаю, о чем они там говорили, но маркиза вновь повернула события в свою пользу. Надо понимать, у нее имеется существенный козырь. Кроме нее, доступ к сейфу с хоркруксами имеют только наследники Поттеров. Она не отрицает пророчества, но не хочет торопиться. Думаю, она не меньше всех нас ждала твоего возвращения.

Джинни неверяще покачала головой. Мир определенно перевернулся.

— А как на это смотрит Дамблдор? Его положение в Визенгамоте непрочно, коль скоро Араминта делает ставку на Барти Крауча?

— Барти — талантливый мальчик, он отлично справится. А Дамблдор в Хогвартсе, его назначили директором, — подмигнула Эйлин. — Звезды небесные, ты бы видела Араминту, когда ей сообщили эту страшную новость. Она сказала, что даже на посту министра, который ему предлагали, Дамблдор смог бы причинить меньше вреда.

— Дамблдор — это худшее, что могло случиться со школой, — процитировала Джинни с улыбкой. — И ты все же отправляешь Северуса в Хогвартс?

— Джеймс Поттер и Сириус Блэк едут в Дурмстранг, можешь считать это личным достижением Араминты. Вэл пошумела для вида о гордости Слизерина, но потом справедливо согласилась, что ее сыну лучше изучать темные искусства, нежели защиту от них. Тем более, у нее есть второй сын, Регулус, на воспитании которого она и сосредоточилась. Орион счастлив, а Сигнус умирает от зависти, само собой. Так вот, я подумала, что не хочу отпускать сына так далеко от дома. К тому же, в Хогвартсе пока что Люциус. Он, конечно, присмотрит за ним.

Джинни кивнула, улыбаясь. Араминта все же изменила будущее до неузнаваемости. Никто не остался прежним.

— Между прочим, еще одна новость, — заметила Эйлин, привязывая письмо к лапке совы. — Софа Долохова.

Джинни широко раскрыла глаза. Как же она могла ничего не спросить о спасшем ее жизнь Антонине?

— Она ведь умерла! — выпалила она в удивлении.

— Не совсем, — усмехнулась Эйлин. — В тот день в Венесуэле был убит только ее муж. Софе удалось скрыться и прихватить часть фамильного состояния. Араминта всегда подозревала, что в этом деле что-то нечисто. Софа, разумеется, боялась мести со стороны недоброжелателей их семьи. В прошлом году авроры ее задержали. Попалась по глупости где-то в Перу. Между прочим, пожизненный приговор. Антонин был совершенно убит этой новостью. Все-таки, она уже в возрасте...

— Но это же несправедливо, — возмутилась Джинни. — Чем она им мешала? В конце концов, это Александра Долохова нужно было судить и приговаривать хоть к поцелую дементора! Антонин не пытался подать апелляцию? Или просто ее освободить?

— Как "просто"? — закатила глаза Эйлин. — Совершать налет на магическую тюрьму? Никаких апелляций не было. Он только пару раз смог увидеться с Софой. Она больна и ужасно переносит заключение. И в какой бы несказанный ужас не повергала меня неожиданная перспектива обретения свекрови, я не перестаю молиться, чтобы все закончилось благополучно.

Джинни задумалась. Годы, потраченные на изучение магического права, давали о себе знать. Мозг сам начал выстраивать оптимальную систему защиты. Почему же Антонин об этом не подумал?

В обществе Эйлин у камина было спокойно и хорошо, но нужно было двигаться дальше. Они еще успеют наговориться. У них впереди почти вечность.

— Эйлин, скажи, — вспомнила она. — Когда я... временно исчезла, вы не находили в доме черную тетрадку? Возможно, Араминте она могла показаться знакомой?

— Черную тетрадку? — Эйлин приподняла бровь. — Да, была тетрадка. Ее нашли в руках у Дэйзи и с трудом успокоили глупого эльфа, который не желал находиться в одной комнате с темномагическим артефактом. Должна тебе сказать, в жизни не встречала домовика глупее. Минни тщетно пытается ее перевоспитать. Да ты и сама скоро убедишься.

Джинни затаила дыхание.

— И где теперь эта тетрадка? У Араминты?

Эйлин легко улыбнулась.

— Превосходная работа, между прочим. Ты фактически изобрела новый вид магии, хоть и не подозревала об этом. Риддл умер бы от зависти, если бы только мог, — она рассмеялась. — Тетрадка у Абрахаса. Можешь попросить его вернуть ее обратно.

Джинни кивнула, поднимаясь. Настроение было просто отличное.

Эйлин внимательно наблюдала за подругой. У самой двери Джинни вдруг замерла и обернулась.

— Ты считаешь, я поступила эгоистично? По отношению к тому, другому миру?

Эйлин насмешливо развела руками. У Джинни не оставалось сомнений в правильности выбранного пути. Ее подруга вся светилась, и дело было отнюдь не только в ее возвращении.

— Точно так же поступила бы Араминта.

Супруги де Мелифлуа проводили лето в своем французском имении вместе с сыном и его семьей. Эйлин рассказывала, что Эдуард занимает высокий пост в Министерстве, сохраняя влияние и в ближайшем кругу Риддла. Доркас больше не работала в аврорате. Кажется, у них были общие дела с Араминтой, но в подробности женщины никого не посвящали.

Джинни намеренно аппарировала на границу между двумя имениями на берегу Луары. Утратив некоторые полезные способности домовиков, она больше не могла без предупреждения вторгнуться в частные владения, а потому лишь позвонила в колокольчик у ворот, вызывая эльфа.

— Я бы хотела видеть Флер Делакур.

— Как доложить о вас? — прищурился эльф, недоверчиво глядя на странную гостью.

— Скажите, что здесь Джиневра. Мадам Делакур поймет.

Девушке пришлось довольно долго ждать у порога, прежде, чем ее впустили на территорию имения. Эльф, преисполненный чувства собственного достоинства, проводил ее до хорошо знакомой дорожки в парке и бросил на Джинни озадаченный взгляд, когда та его поблагодарила.

Десять лет все же коснулись внешности Флер. Белокурые волосы были уложены в высокую прическу, несколько локонов спускалось на шею. Джинни невольно залюбовалась дорогими элегантными украшениями. Теперь не оставалось никаких сомнений — перед ней стояла настоящая вейла, и если в облике домашнего эльфа девушка не замечала ее чар, сейчас общество Флер действовало завораживающе.

— Кого я вижу, — голос вейлы звенел колокольчиком. — Я ждала тебя на несколько лет позже, дорогая Джиневра.

Джинни улыбнулась. В груди теплом разливалась радость от встречи со старой знакомой. Лишь сейчас она осознала, что все эти годы считала Флер своей подругой и хранила в памяти ее предсказания.

— Я намеренно рассчитала ингридиент иначе, — призналась она с легкой улыбкой. — Араминта не зря заставила меня перечитать все трактаты из ее библиотеки. Маркиз об этом умолчал, но пространства не накладываются друг на друга, а дублируются, если существует связь с материальным объектом. Я использовала первую попавшуюся мне под руку вещь. На ней, благодаря Араминте, было уже столько темных чар, что мне оставалась пара пустяков. Между прочим, ты первая, кого я навещаю во Франции.

— Это лестно, — подмигнула ей Флер. — Я ведь говорила, что мы еще встретимся. Теперь настало время сбываться предсказаниям.

Джинни кивнула. В своих словах о грядущем богатстве Флер была права — ведь Араминта завещала ей огромное состояние.

— К сожалению, пока я не могу подарить тебе кельпи, — развела она руками. — Может быть, в далеком будущем...

— Я согласна подождать с долгом, — рассмеялась вейла. — В конце концов, у тебя сейчас так много других дел.

— Ты видишь мое будущее теперь? — задала Джинни главный мучивший ее вопрос. — Я поступила правильно? Мир теперь необратимо изменится?

Вейла насмешливо взглядывалась в глаза своей собеседницы.

— Теперь ты, наконец, сделала свой выбор, — прошептала она. — Твое новое будущее зависит только от тебя.

Стайка синих птичек опустилась на раскидистый куст жасмина. Джинни порывисто обняла вейлу. Вне всяких сомнений, она станет частой гостьей в этом доме.

— Как ты назвала дочь? — спросила вдруг она.

— Изабель, — Флер закатила глаза. — По настоянию свекрови.

Джинни рассмеялась, следуя к выходу. Вейла так и осталась стоять на дорожке парка, задумчиво глядя вслед подруге. За ее спиной серебрились воды Луары.

Огромный особняк со сложной архитектурой окружали благоустроенный сад и живая изгородь, не выглядящая слишком дружелюбно. Джинни глубоко вдохнула, предвосхищая важную встречу.

— Минни!

Домовик материализовался прямо перед девушкой и тут же бросился ей в ноги с нечеловеческими визгами.

— Джинни! Минни знала! Минни ждала Джинни! Господин маркиз говорил, что Джинни придет! Минни сейчас позовет Дэйзи! Там в саду! Джинни должна увидеть! Какая радость! Минни — негодный эльф, она не знала о приезде Джинни, она не подготовила комнату! Дэйзи! Хоки! Добби!

Хорошо знакомые Джинни эльфы возникли рядом с Минни и тут же подняли немыслимый гвалт. Девушка в притворном ужасе закатила глаза — выбраться из этой голосящей толпы не представлялось возможным. Удивительно, что хозяева еще не поспешили выяснить, что происходит у парадного входа в дом.

— Где найти Араминту и маркиза? — Джинни сжала руки Минни, уши которой ходили ходуном от едва сдерживаемого восторга. — Они в доме?

— В парке, — важно сообщила Хоки, нетерпеливо подпрыгивая. — Хозяева изволят принимать гостей. Госпожу Джиневру нужно проводить?

— Джинни, Хоки, для вас просто Джинни, — улыбнулась девушка. — Спасибо, я знаю дорогу. Минни, Добби, Дэйзи, мы еще обязательно поболтаем, я вам все после расскажу.

Джинни направилась на берег реки хорошо знакомой дорогой. Внимательный глаз отмечал изменения. Маркиз обновил пристань для водных экипажей у реки, кельпи больше не устраивали переполох в прибрежных зарослях, а недалеко от берега появился целый миниатюрный замок — не иначе, как развлечение для дочери Эдуарда и Доркас.

С каждым шагом сердце тревожно сжималось. Иногда казалось, что для Джинни прошел не один день, а целая вечность. В голове вдруг мелькнула странная мысль: почему Добби здесь, когда он должен находиться в Малфой-Мэноре?

Абрахаса она увидела первым. Он сидел за круглым столом, в обществе Араминты, Мелифлуа-старшего и незнакомых Джинни двух мужчин и женщины. С ее появлением разговор прервался. Малфой выглядел так, будто увидел привидение.

Маркиз приподнял бровь, внимательно оглядывая Джинни с головы до ног, и кивнул, словно в подтверждение своих мыслей. Неизвестная гостья, с раннего утра разряженная в пух и прах, вопросительно уставилась на сидящую спиной к Джинни Араминту.

Заметив всеобщее замешательство, маркиза медленно повернулась. Джинни только развела руками, склоняя голову в знак приветствия.

— О, Араминта, ты не говорила, что будут еще гости, — дама продемонстрировала ряд ослепительно белых зубов, — Мы, правда, не имели чести встречатся с... — она вопросительно взглянула на хозяйку дома.

Маркиза флегматично обмахнулась веером, будто не произошло ничего из ряда вон выходящего.

— Прошу прощения, что не предупредила вас, господа. Позвольте вам представить мою племянницу Джиневру.

По лицу Джинни медленно расползалась широкая улыбка.

Она была дома.

Лили Луна Поттер никогда не считала себя избалованной девушкой, даже пользуясь всеобщим вниманием и обожанием среди ватаги старших братьев и сестер. За свои четырнадцать она уже успела привыкнуть к их шуткам и розыгрышам, поэтому, скажем, не удивилась бы, проснись она от криков очередного сумасшедшего портрета, выуженного где-нибудь на чердаке, или причитаний старого эльфа, раздосадованного необходимостью заметать следы беспорядка в доме его госпожи Вальбурги. До второго семестра в Хогвартсе оставалось несколько дней, и девушка проводила рождественские каникулы в доме покойного крестного своего отца в обществе друзей и многочисленных родственников.

Вчерашние посиделки у камина, полные воспоминаний, закончились далеко за полночь, и теперь Лили надеялась отдохнуть и набраться сил перед малоприятным визитом Малфоев. Находясь перед леди Малфой в неоплатном долгу жизни, отец периодически приглашал ее на чашку чая, да и Андромеда, бабушка Тедди, была рада повидать сестру. Нарцисса являлась с безукоризненной пунктуальностью, приводя и своего невыносимого внука, Скорпиуса.

Лили проснулась от того, что кто-то совершенно бесцеремонно толкнул ее в плечо, но не успела даже возмутиться, пораженно открыв рот. Каким образом она оказалась за столиком кафе в Косой Аллее и уж тем более умудрилась заснуть прямо перед бокальчиком с мороженым? Удивление Лили лишь усилилось, когда на противоположный стул с недовольным видом опустился тот, кого она явно не желала сейчас видеть.

— Поттер, у тебя есть ровно две минуты на то, чтобы объяснить, какого черта мы здесь делаем, и я убираюсь отсюда.

На лице Скорпиуса Малфоя было написано все, что он думает об этой нелепой встрече и своей спутнице.

— Представления не имею, — честно призналась Лили и огляделась по сторонам.

Как всегда перед началом учебного года Косая Аллея кишела народом. Взрослые, дети, волшебники, магические существа, повозки с товарами, совы — все смешалось и перепуталось, создавая сказочный и неповторимый хаос. Августовское солнце золотило каменную брусчатку своими лучами и сверкало в стеклах витрин. За соседним столиком листала меню скучающая аристократка средних лет.

— Мы с бабушкой договаривались о том, что я постараюсь пережить обед в обществе вашего семейства, — процедил Малфой, неприязненно косясь на Лили. — Подумать не мог, что он состоится в кафе Флориана Фортескью.

Лили сделала глубокий вдох, готовясь произнести разгневанную язвительную тираду. Именно так строилось их общение со Скорпиусом все годы их знакомства. Появление неожиданной особы оборвало ее на полуслове.

Элегантная женщина в дорогой темно-бордовой мантии, аккуратно маневрировала среди толпы, сжимая в руке черный испанский веер. До назначенной встречи оставалось десять минут, но она любила приходить заранее. В последние месяцы она жила в таком бешеном ритме, разрываясь между двумя континентами, что с удовольствием использовала любую возможность для прогулки.

— Вы пунктуальны, юная леди, — иронично заметила оживившаяся дама за соседним столиком.

— Беру пример с вас, мадам де Мелифлуа, — Джинни расцеловала Араминту в обе щеки. Из-за затянувшегося рассмотрения дела Софии Долоховой, которое она вела, как адвокат, они с Араминтой не виделись уже три дня, которые женщина провела в Венесуэле. — Неужели вам удалось отделаться от Барти на пять минут раньше? Ни за что не поверю!

— Барти нужно научиться расслабляться, — подмигнула Араминта. — Чарис беспокоится, что он слишком серьезно относится к работе. Мы непременно должны это исправить. А что твои венесуэльские коллеги? Все так же безнадежно?

Джинни только махнула рукой.

— Мы рассчитываем добиться досрочного освобождения под подписку о невыезде, учитывая состояние Софы. Антонин очень беспокоится за нее. Будем работать дальше, чтобы закрыть дело за недостатком улик, у них действительно нет никаких оснований задерживать Софу и дальше.

— Эдуард держит нас в курсе событий, ты молодец, — серьезно заметила Араминта. — Правда, в Англии не все придерживаются такого же мнения. Газеты все с ума посходили, узнав, что племянница Араминты де Мелифлуа добивается пересмотра дела Софии Долоховой. Боюсь, с этого дня нас окончательно и бесповоротно причислили к темным магам.

— Это произошло много раньше, как только Дамблдор увидел меня в новом образе, — усмехнулась Джинни. — Все же нужно было сменить и имя тоже. Теперь я вызываю закономерные подозрения.

Лили только хлопала глазами, жадно внимая диалогу женщин. Скорпиус перевел на нее пораженный взгляд.

— Есть что-то, чего я не знаю, или это твоя мать, Поттер? Что за чушь она несет о Долоховых? Последний из представителей этого рода много лет назад умер в Азкабане.

Лили встряхнула головой, надеясь, что мираж развеется. Мать не только вела себя более, чем странно, но и не обращала на дочь ни малейшего внимания.

— Я тебя предупреждала, — тем временем погрозила ей пальцем Араминта. — Теперь Артур, сын моей милой Цедреллы, загорелся идеей назвать дочь Джиневрой. Твое имя входит в моду.

Джинни рассмеялась.

— Иногда я сомневаюсь, не успела ли я сыграть свою роль и в той, прошлой реальности. Родители никогда не были сторонниками экзотических имен, взгляни на моих братьев! Если только Перси... но ему имя подбирал дедушка Септимус.

— Все возможно, девочка, все возможно, — маркиза обмахнулась веером. — У Эриды все в порядке? Было очень мило с ее стороны приютить тебя на время следствия.

— Ее исследовательский проект процветает, — сообщила Джиневра. — Недавно она пыталась ввести меня в курс дела и объяснить, как создается и нейтрализуется определенный вид цунами. Это целое искусство, признаться, я поняла только то, что лишь усилиями их небольшой команды ураганы и торнадо еще не разорили весь материк. Когда близнецы вырастут, они поедут учиться в Салем, я просто в восхищении от той системы. Эрида уже сказала, что первое время они тоже могут пожить в ее доме.

— Близнецы? — прошептала Лили. Только сейчас она заметила свободный крой мантии Джинни, скрывающей фигуру. Уж это никак не могло быть правдой.

— Малфой, это сон или гипноз, — уверенно заявила она. — Никогда не поверю в такую ерунду. Мерлин, только дайте мне вернуться в Хогвартс, и я тут же откажусь от курса Трелони. Удивительно, что директор все еще позволяет этой шарлатанке преподавать.

Скорпиус вопросительно вскинул бровь.

— Какое отношение ко всему этому имеет Трелони?

Лили махнула рукой.

— Во всем виноваты ее новые исследовательские проекты. Мне не следовало выбирать себе гадания на ароматических маслах. Все эти запахи смешались у меня в голове, и теперь мне снится полный бред. И ты тоже мне снишься. Тебя здесь нет.

Скорпиус неопределенно хмыкнул, всем своим видом демонстрируя невысокое мнение о рассуждениях Лили.

— Кстати говоря, Эрида нешуточно заинтересовалась этим экспериментом с хоркруксами, — отметила Джинни. — Мы полдня эксплуатировали яхту Антареса в грозу, прежде, чем на мачтах появились огни святого Эльма. Видели бы вы состояние чаши Хаффлпафф после попадания под удар. Скажете, это не гениально?

— Карактакус всегда мыслил с опережением своей эпохи и знал, куда определить детей, — рассуждала маркиза. — Европейские школы нуждаются в реформах. И смене руководства.

— Дурмстранг недавно возглавил Игорь Каркаров, — заметила Джинни. — Я встречала его еще во время своей учебы в Хогвартсе, а потому порядочно напугала, намекнув на его контакты с Риддлом. Он-то полагал, что это большой секрет.

— Теперь Игорь не сможет жить спокойно, — рассмеялась Араминта. — Ну а что с твоими творческими планами? Рождение малышей вносит определенные коррективы, верно?

— Вы правы, сначала я бы хотела разобраться с вашим законопроектом и довести его до ума, — ответила Джинни. — При Барти его будет вполне реально провести через Визенгамот, если сделать несколько условных поправок. А дальше... Вы ведь сами говорили, что мне сам Мерлин велел стать судьей. И я все еще должница Флер, а кельпи стоят недешево. Надеюсь, мне удастся собрать нужную сумму к рождению ее внучки. Я бы не хотела тратить свой неприкосновенный запас. Что касается малышей... Вы ведь поможете мне о них позаботиться, Араминта? Я не могу доверить это никому, кроме вас.

Маркиза громко рассмеялась, заслышав сакраментальную фразу.

— Очевидно, придется, ты ведь все равно не оставишь меня в покое, не так ли? Абрахасу же я садового гнома не доверю, не то что ребенка. Он о существовании Люциуса то вспомнил, когда тот сдал СОВ с отличием. Не представляю его отцом близнецов.

Скорпиус, до сих пор безразлично созерцавший зонтик в коктейле, закашлялся. Он смотрелся так комично, что Лили не удержалась от короткого смешка.

— Абрахас Малфой? — прошипел он, составляя достойную конкуренцию руноскопу. — Твоя мать говорит о моем прадеде? Это абсолютно невозможно, Поттер. В нормальной жизни я бы даже не показался с тобой в приличном обществе, не говоря уже о моей семье, которая никогда бы не опустилась до общения с Уизли.

Лили спокойно развела руками.

— Я уже нашла для себя объяснение. Это глупый сон, от которого я пока что не могу проснуться. Обидно только, что после того, как меня кто-нибудь разбудит, мне придется полдня смотреть на тебя в реальности.

— Сейчас Абрахас и Люциус куда больше времени проводят вместе, — возразила Джинни. — Думаю, что после освобождения Софы возьму небольшой тайм-аут. Я даже Эйлин уже сто лет не видела, если не считать ее головы в камине.

— Кстати, об Эйлин. Ты читала эту отвратительную статью в "Ежедневном пророке"? — покачала головой Араминта. — Кто бы мог подумать, что за тема станет дебютом Риты Скитер.

— Я уже рассказывала вам, что Скитер — незарегистрированный анимаг? — подмигнула Джинни. — Можете при случае проговориться Антонину. Уверена, что наш друг не спустит глупой хаффлпаффке такую клевету на любимую жену. И все же, можно считать, нам повезло. Пусть лучше общественность считает, что у Эйлин роман с министром магии, чем догадается о том, как много свежих идей мы уже вложили в голову Нобби посредством легилименции.

Женщина взглянула на часы.

— Араминта, я должна еще забежать к Бэрку, Эрида просила забрать у него какой-то незначительный артефакт, который нежелательно отправлять совиной почтой через океан.

— Ты ведь помнишь, в воскресение мы ждем вас с Абрахасом к себе на обед. Эдуард и Доркас гарантировали, что будут.

— Непременно, Араминта, это приоритетное мероприятие за всю неделю, — Джинни снова расцеловала маркизу и поспешила в сторону Лютного переулка. Араминта задумчиво взглянула ей вслед, пряча легкую непринужденную улыбку за распахнутым веером.

Скорпиус сидел молча, переваривая увиденное. Лили, повинуясь необъяснимому порыву, вдруг вскочила с места и бросилась вслед за матерью. Даже если это всего лишь иллюзия, навеянная сомнительными практиками профессора Трелони, девушка не могла остаться в стороне. После пробуждения они вместе посмеются над глупым сном, но сейчас она должна, просто обязана спросить...

— Тетя Джиневра! — Джинни едва удержала равновесие, когда на бегу в нее врезалась целая ватага мальчишек. — Ремус, смотри, кого я нашел! Когда вы приехали?

— А когда вы придете к нам в гости? Мама жалуется, что вы до сих пор не видели имения после ремонта! Мы ждали вас на Белтейн, но Хоки сказала, что вы во Франции...

— Заткнись, Северус, я первый спросил!

— Тетя Джиневра, вам привет от отца!

— Я читал про вас в газете, вас назвали самым талантливым адвокатом со времен Цереры Макгонагалл!

— Ты шутишь, Джеймс, кто сейчас помнит эту Цереру Макгоналл, тетя Джиневра самая талантливая!

— Посмотрите, что у меня есть!

— Сириус, не мешай!

Джинни переглянулась с наблюдавшей на отдалении Араминтой и расхохоталась, стараясь одновременно ответить на все вопросы. Лили нерешительно замерла на месте, чувствуя, что мать ее не замечает, что она не более, чем греза в этом необычном мире фантазий. Прежде, чем с ее губ сорвалось хотя бы единое слово, ее вновь довольно грубо окликнули.

— Лили! Лили! Лили, просыпайся же!

Лили вздрогнула и открыла глаза. Она ютилась в кресле у растопленного камина, а на нее обеспокоенно смотрела кузина.

— Что за ужасный запах! — Роза закатила глаза, настежь распахивая окна. — Как можно жечь столько масел, а потом заснуть в непроветренной комнате? Тебе же могло стать плохо, Лили!

Девушка потянулась, разминая затекшие суставы.

— Ну не стало же. Это домашнее задание по прорицаниям. Вероятно, Трелони надеется, что кто-нибудь серьезно отравится и воплотит в реальность одно из ее предсказаний.

Роза покачала головой.

— Я уже говорила тебе, что с тех пор, как ты поступила на Слизерин, ты стала совершенно невыносима?

Лили рассмеялась.

— Ты каждый год это говоришь, милая. Малфои уже приехали?

— Они внизу, с отцом и тетей Андромедой. Мама с папой и тетя Джинни вдруг вспомнили, что у них неотложные дела в Норе. Хочешь последовать их примеру?

— Пожалуй, спущусь поздороваться, — протянула Лили. Отцу было бы неприятно, прояви она нелюбезность.

— Должна признаться, скука там смертная, — пожаловалась Роза. — Малфою вдруг взбрело в голову заинтересоваться родословной чистокровных семейств Франции. Сестры Блэк в ударе. Теперь вот толкуют о каких-то Мелифлуа...

Лили почувствовала, как по телу прошла волна дрожи. Женщина из сна, так похожая на ее мать, много раз повторила эту фамилию. Невозможно было не запомнить.

— ... и с тех пор о нем ничего не было слышно, — рассказывала Нарцисса заинтересованным слушателям. — А счета его матери вдруг оказались опустошены. Мы все удивлялись, Мелифлуа жили на широкую ногу, и можно было предполагать, что у них ни один миллиард галлеонов в банковском сейфе. Свекр особенно сокрушался по этому поводу. То ли Эдуард был ему должен, то ли еще что... Не знаю, это надо спрашивать у Люциуса. Факт, что свекр так тяжело переживал смерть маркизы, что вскоре и сам умер. Ведь она была его крестной матерью. Колдомедики диагностировали драконью оспу, а мама мне говорила по секрету, что это результат древнего проклятия. Маркизе удавалось сдерживать его на протяжении своей жизни, но коль скоро все так сложилось... Словом, неясная история.

— Вы говорите об Араминте де Мелифлуа? — с порога спросила Лили, в упор глядя на гостью. Скорпиус вздрогнул, резко разворачиваясь в ее сторону. Впрочем, Лили больше не нуждалась в подтверждениях. Не все было так просто с этим сном. Кажется, они стояли на пороге интересного приключения.

— Вот видишь, Скорпиус, даже Лили слышала о маркизе, — назидательно проговорила Андромеда. — Портрет ее матери, Белвины Блэк, до сих пор висит в школе. А сама маркиза была крестной Беллы. Немногие об этом знают.

Вскоре разговор перешел на скучные повседневные темы. Лили не стала дожидаться десерта и незаметно выскользнула в сад.

Малфой не заставил себя долго ждать.

— Что это за выходки, Поттер? — агрессивно выплюнул он, появляясь среди деревьев. — Ты наслала на меня этот безумный сон? Это такое извращенное чувство юмора, оклеватать моего прадеда, великого человека?

— Заткнись, Малфой, — брезгливо отрезала Лили. — Я еще сама должна разобраться. Сдается мне, у матери спрашивать бесполезно. Может быть, это была какая-то ее дальняя родственница? Или речь идет о параллельной вселенной?

— Я поговорю об этом с отцом только чтобы доказать, что между Малфоями и Уизли, также как и между Малфоями и Поттерами никогда не может быть ничего общего, — подытожил Скорпиус, глядя в сторону.

— Кто бы сомневался, — огрызнулась Лили. — Обойдусь без твоей помощи. В отличие от некоторых, я знаю, как найти портрет Белвины Блэк. Она здоровалась со мной с первых дней в школе и всегда была очень любезна. Плюс в моем распоряжении, между прочим, целая библиотека Блэков, куда тебе вход закрыт.

— Наивно думать, что там найдется что-то, чего нет в библиотеке Малфой-Мэнора, — не сдавался Скорпиус. — Мой дед наверняка лично знал Эдуарда де Мелифлуа. Я буду знать правду скорее, чем ты успеешь перевернуть несколько страничек в своих жалких книжках.

— Не обольщайся, стал бы Эдуард де Мелифлуа тратить свое время на твою семейку, — язвительно пропела Лили. Скорпиус вспыхнул и бросил очередную колкую реплику. Спор набирал обороты и грозил перерасти в полномасштабную ссору.

Отвратительное настроение Скорпиуса компенсировало Лили все возможные неудобства.

Старый домовик Кричер неодобрительно покачал головой, наблюдая за ссорой молодых хозяев, и вернулся в свой буфет, который напрочь отказался покидать. Теперь, рядом с колдографией Беллатрикс Лестрейндж, от которой Гарри так и не удалось избавиться, было закреплено небольшое фото Джиневры Поттер, в девичестве Уизли.

Родные нередко удивлялись, как женщине удалось покорить сердце капризного домовика. Джинни и сама не понимала причин такого успеха. Кричер никогда не отличался излишней разговорчивостью. В конце концов, эльфы действительно смотрят на мир иначе.

Домовик уютно устроился среди отполированного столового серебра, пережившего ни один век, и вскоре уснул. Сегодня ему снились цветные сны.