Немного другая легенда (джен)

В небольшом светлом кабинете за дубовым столом эрл Эамон Геррин, склонившись над официальной бумагой, вырисовывал внизу ее кончиком пера размашистую подпись. На миг остановившись, мужчина потер свободной левой рукой седую бороду, нахмурился, еще раз перечитав слова прошения, затем сам себе едва заметно кивнул, чуть косо складывая лист и капнув на него кляксу бледно-желтого воска. Подобный цвет смотрелся не так презентабельно, как, скажем, благородный бордовый, потому эрл еще раз мокнул перо в чернильницу, тут же опуская его в начавший подсыхать восковой шарик, и прижал получившееся двуцветное «произведение искусства» кольцом-печаткой, надев его затем на безымянный палец правой руки. Безразлично хмыкнув, Эамон дал воску пару секунду охладиться и обсохнуть, и, наконец, протянул письмо, а с ним еще около шести, зрелому, чуть сгорбившемуся человеку в дорожной одежде и с сумкой через плечо.

— Они должны попасть точно в руки получателей не позднее вечера второго дня. Понятно?

— Да, эрл, — кивнув, отозвался гонец. — Что-то еще?

— Нет. Отправляйся, Алан, — мужчина изобразил поклон, покидая кабинет, а Геррин, подняв взгляд, чуть растянул губы, улыбаясь ожидавшим его гостям.

— Прошу прощения, — произнес он. — Хоу не дает покоя, всех поднял на уши, и, судя по всему, даже без согласия Логэйна. Дворяне растеряны, часть баннорств разорена, но, я надеюсь, вы вернулись с добрыми вестями?

Потирая руки, Оуэн приблизился к столу, сухо кивнул. Мы с Алистером последовали его примеру. Как и предполагал блондин, дядя покойного короля Кайлана обитал в поместье на торговой площади, хотя поместьем подобные апартаменты вряд ли получится назвать, скорее маленькой крепостью с решеткой, закрывающей главных вход, и высокими каменными стенами, где с арбалетами в руках бродило с десяток караульных — видимо, военные действия внутреннего характера были в самом разгаре. Нас даже впускать первое время не хотели, до тех пор, пока капитан стражи не признал в Алистере подопечного своего господина. Комичные объятия, натянутые улыбки и вот они мы — стоим перед Эамоном в его небольшом рабочем уголке и уверенно отчитываемся о недавних победах. Опять же, победы это тоже громко сказано...

Управляющий Геррина, встретивший нас в доме ранее, счел разумным немного разбить нашу большую группу, предложив Дайлену, Морриган, Лелиане и Стэну проследовать за ним в гостевой зал, прозрачно намекая, что «у хозяина и без того голова трещит от обилия незнакомых лиц». Худощавый, долговязый мужчина с козлиной бородкой и непривычно высоким голосом, он тут же вызвал во мне непонятное чувство раздражения. Отправив Клыка с мальчишкой-слугой во двор, управляющий распорядился накормить пса оставшейся со вчерашнего дня дичью, а затем, проводив нас до кабинета эрла, развернулся и удалился по длинному коридору в неизвестном направлении, захватив с собой наших друзей.

— Как обстановка? — вновь складывая руки на груди, поинтересовался брат.

— Атаки порождений стихийны. Они приходят внезапно и тут же уходят в никуда, словно их и не было, — откидываясь на спинку стула, со вздохом ответил Геррин. — Как приливы и отливы. Некоторая часть Южных земель, баннов Сеорлика и Брайланда, разорены. Потери велики, бесспорно, но Мак-Тир не спешит выделить на защиту ферм и селений солдат, никак это не аргументируя. Итог — гражданская война, каша которой заварилась еще в то время, когда я был при смерти; и сейчас Ферелден рвут на части две напасти. Одна не лучше другой.

— А что Анора? — хмурясь, спросил Алистер.

Эрл перевел взгляд на племянника, затем наклонился, поднимаясь из-за стола, заложил руки за спину и развернулся к окну. Со спины в темно-серых штанах, светлой рубахе и бордовом жилете он походил на отпрыска богатой семьи, едва выбравшегося из родительского гнезда. Картину портила лишь шапка седых волос на голове и щеки с торчащими в стороны густыми сребристо-белыми завитками, складывающимися на лице в презентабельного вида бороду. С нашей последней встречи эрл заметно посвежел. Он больше не горбился, стоял ровно, расправив плечи и вскинув голову. Казалось, весь негатив минувшей болезни магическим образом испарился, оставив о себе лишь смутную память, но затем мужчина повернулся, обращая к нам свое немолодое лицо, и я заметила смутно-различимые круги под тусклыми глазами и угловатые морщины на переносице и лбу.

— Молчит. С неделю назад она пыталась бросить отцу вызов. Подробностей я, к сожалению, не знаю, но после этого о ней ни слуху ни духу.

— Это... странно, — задумчиво протянул блондин. — Сколько помню, Анора всегда была независима и умна. И даже если бы Логэйн пригрозил дочери, вряд ли его лепет возымел бы хоть какой-то эффект. Они друг друга стоят.

Анора Мак-Тир являлась женой погибшему королю, а по совместительству дочерью его военачальника. После смерти Кайлана трон Ферелдена фиктивно перешел к ней, до той поры, пока не будет доказано наличие иных претендентов на престол по королевской ветви Тейринов. Понятно, почему Логэйн встал в оборону и объявил охоту на выживших Серых Стражей. Мы были ему неудобны, точнее... Алистер был неудобен. Интересно, как далеко готов зайти предатель, сохранив при этом хотя бы крупицы достоинства и чести? И что им движет, если честь и достоинство уже давно втоптаны в грязь лицемерия, халатности и равнодушия? Остается лишь гадать и ждать очередного шага.

— На днях, пока ожидал вашего приезда, я занялся оформлением прошений, — продолжил разъяснять Эамон, оторвав меня от минутных размышлений. — Ранее я выдвинул необходимость созыва Собрания земель, чтобы свергнуть Логэйна. Мак-Тир и Хоу попытались подорвать доверие ко мне у большей части дворянства, но некоторых им не удалось переубедить даже угрозами.

— Многих?

Помолчав с полминуты, Геррин медленно повел головой из стороны в сторону:

— Меньше, чем я рассчитывал.

* * *

«Денерим — сердце Ферелдена!» — именно в такой восторженной формулировке столицу королевства воспевали торговцы, из года в год останавливающиеся в Лотеринге по пути на запад, или на восток. Улыбчивые бородачи и слащавые франты, каждый и них с неподдельным восхищением рассказывал о крупном портовом городе, раскинувшемся у подножия старого тевинтерского форта. Естественно, Денерим ни в коей мере нельзя было сравнивать с городами Орлея или Вольной марки. В нем не было ни западного шика-блеска, ни заморской многогранности. Зато в «сердце Ферелдена» была стабильность. Старомодная, всеми позабытая преданность, несгибаемость, нерушимость. Жители столицы, чьи предки возвели этот город и отстроили его высокие, практически отвесные стены, чувствовали себя в объятиях серого гранита настолько комфортно, что весть о приходе Пятого мора, снаряжение воинов на битву у Остагара и их поражение... ничто из этого не тронуло даже жилки на их лицах. Народ был спокоен, свеж и общителен, снуя туда-сюда по узким улочками, стекающимся к шумным площадям и одинокому, полупустому порту. Лишь только в воздухе отчетливо прослеживался тончащий аромат завуалированного напряжения, отгоняемый запахами заграничных пряностей, шепотом атласных тканей и щебетом закрытых в позолоченные клети чудных птиц.

— Может, когда-нибудь мы добудем тебе красивое платье, — немного помолчав, продолжила мысль Лелиана, с улыбкой оглядываясь по сторонам. Она словно кого-то искала в толпе, толи сомневаясь в чем-то, толи чего-то опасаясь. Ранее, в молчании вышагивая чуть позади меня, на равне с Морриган, церковница, наконец, не выдержала и попыталась завести беседу, больше походившую на монолог, который теперь с натяжкой можно было назвать диалогом. Обходя опасные углы религиозных взглядов и суждений, рыжеволосая девушка заговорила о моде, в которой, к моему удивлению, довольно неплохо разбиралась. — Шёлк… или нет! Пожалуй, лучше бархат. Бархат тяжелее, он лучше защитит от ферелденских холодов. Тёмно-красный бархат… да… и золотая вышивка. Конечно, с глубоким декольте, — Лелиана вновь улыбнулась, покосившись на брюнетку. Молодая женщина показательно хмыкнула, складывая руки на груди, но по наклону глаз было понятно, что «воображаемый наряд» пришелся ей по вкусу. — Мы же не станем скрывать твоих достоинств.

— Ты же понимаешь, что я жила в лесу?

— Да! И тебе это, пожалуй, идёт: дыра тут, прореха там, чтобы кожу было видно. Я понимаю… И знаешь, — необычно весело отозвалась церковница, — с глубоким декольте нужно будет ещё подобрать волосы, чтобы открыть эту дивную шейку…

Скрывая тихий смех, реакцию на очередной сокрушенный вздох ведьмы, я прикрыла рот рукой, едва не врезавшись в оторопело бегущего куда-то светловолосого мальчишку. Точнее, это он врезался в меня, чуть не сбив с ног, и, не удосужившись извиниться, лишь тихо выругался, попутно облапав, на что сам, видимо, не обратил никакого внимания. Затем, на свою беду не наткнувшись на мой суровый взгляд, незнакомец резко обернулся, мотнув светлой челкой, и, растолкав следовавших за мной молодых женщин, помчался дальше, прижав руки к худому телу. На развилке, огибая стоящую не на своем месте лавку с причудливым названием «Диковинки Тедаса», мальчишка взял правее и исчез из вида, оставив о себе лишь неприятный осадок и складку меж насупленных бровей.

Пару секунд я стояла на месте, переваривая внезапный инцидент. Редкая толпа, всего четверо или пятеро горожан в широком проулке, — куча свободного места... но он почему-то врезался именно в меня! Я что — особенная? И куда он вообще бежал, будто следом гналась орда разъяренных порождений?

Ответ пришел сам собой в виде пары головастых жилистых парней бандитской наружности, с кожаными ремнями на поясах, к которым крепились незаурядного вида короткие ножны. Двое: лысый со шрамом и рыжий с колючими бакенбардами. Быстрым шагом мужчины разрезали утоптанную пыль дороги, деля ее на две ровные половинки, заставляя местный люд таращиться на себя с нескрываемый раздражением, к которому примешивалась малая крупица первобытного страха. Замешкавшись прямо передо мной, тот, что рыжий и пониже, усмехнулся, оскалив темные от табачного налета зубы и широкой ладонью двинул меня в сторону, как бумажный кораблик. Только вот кораблик после толчка ветра в спину продолжает и дальше бороздить просторы ручейка, я же едва удержалась на одной стопе, отшатываясь, заранее зная, что до стены ближайшего дома все равно дотянуться не выйдет — слишком большое расстояние. Так же недружелюбно лысый растолкал Лелиану и Морриган, и оба они, на вид самые натуральные наемники-головорезы, ускоряя шаг, направились к развилке, разделившись у дверей «Диковинок», намереваясь обойти строение с двух возможных сторон, для перестраховки.

Все событие, с момента «знакомства» с «обезумевшим» мальчишкой и до «прощания» с недружелюбными бандитами, затянулось не более чем на минуту, и вот я вновь столбом стою в широком проулке, гадая, чем именно заслужила такую честь, быть облапанной и отшвырянной практически одновременно? Правая рука машинально потянулась к ножам за спиной, которых, естественно, вновь там не оказалось. Так же, как и не было на мне старого кожаного доспеха, залатанного некогда Морриган, доспеха, пережившего со мной немало драк и получившего не один десяток новых ран, обратившихся в плотные швы. Выдохнув сквозь сжатые зубы, я одернула ворот кожаной охотничьей куртки, которую выделил мне тот самый управляющий с забавной козлиной бородкой и, резко развернувшись, воззрилась на своих спутниц.

— Мне это не нравится, — злобно растягивать слова у меня никогда не получалось, внутри все кипело и, сделав глубокий вдох, я попыталась успокоить нервы, продолжив: — У меня нехорошее предчувствие. Может все дело в мании преследования, но эта чокнутая троица явно как-то взаимосвязана, не находите?

— У них при себе было оружие и мускулы, — тут же отозвалась церковница.

— У нас есть Морриган, — парировала я.

— Забавный аргумент, — тихо прокомментировала ведьма.

— Я хочу в этом разобраться, — уверенно шагнув в сторону злосчастного дома с сувенирным магазином внутри, сцепила руки в замок, не зная куда их деть, негромко шепча, словно детское оправдание: — Мне просто интересно.

Многим раньше, казалось еще в другой жизни, покинув кабинет эрла Эамона, довольно долго без дела бродила по поместью, разглядывая пейзажи и портреты в темных рамках, украшавшие камень стен. На некоторых художники запечатлели Денерим с высоты птичьего полета, на других — пейзажи окрестных земель, на третьих — искусной рукой были выведены черты незнакомых мне лиц, от благородных лордов до неприметных, с кувшинами в руках, девушек-служанок. Я тогда в очередной раз задумалась над тем, почему же все так сложилось и чего стоит ожидать потом, в самом конце, если конечно этот конец наступит? Ведь мы постоянно мчимся куда-то вперед, стараюсь ускользнуть от неизбежности. И рано или поздно она нас все равно настигнет, хотим мы того или нет. Как тех людей на портретах, большинство которых уже отдали души Создателю. Или как этого светловолосого мальчишку, зажатого в тиски ладони мускулистого наемника на заднем дворе захудалого домишки, прижатого к стенке и безвольно болтающего в воздухе ногами в попытке вырваться. Распахивая рот, как озерная рыба, паренек пытался кричать, но вместо крика их пересохшего горла вырывались только глухие, надрывные хрипы.

Моя интуиция всмесь с раздражением меня не подвели. Не в первый раз, что было неплохо. Выглянув из-за угла, прислушалась к базарному говору лысого громилы.

— Зря ты так, пострел... — нарочито мягко протянул человек со шрамом. — Девера куда приветливее, чем тебе могло показаться сначала.

— И она одна из ваших, остроухих. Так что не дергайся, закрой рот и смирись, — добавил второй.

— Если конечно не хочешь валяться в канаве с отрезанными ушами и с киш...

— Какие-то проблемы? — я не смогла удержаться, в последнее мгновение отдергивая руку и не позволив цепким пальчикам церковницы схватить меня за рукав, в попытке избежать участия в заранее гиблом деле. — Могу как-то помочь? Мы, к слову, не договорили.

Наемники синхронно обернулись. Лысый тут же разжал руку, юноша шумно плюхнулся на землю и, морщась, растирая шею, принялся жадно глотать ртом воздух, фокусируя мутный взгляд на заляпанных грязью сапогах своих палачей-преследователей.

— Ты кто такая есть, девка? Шагай куда шла и не влезай, — брезгливо бросил тот, что повыше. От левого уха и через щеку у него тянулась широкая розовато-серая полоса давно затянувшегося шрама. Не ознакомившись с этим «произведением искусства» раньше, я бы, пожалуй, немного испугалась, вздрогнув всем телом, настолько пугающе смотрелась боевая рана в комплекте с оскалом-улыбкой, делящей лицо на две неравные части: узкий выпирающий подбородок и широкий лоб с далеко поставленными глазами и мясистым носом.

— Извинитесь, с уважением, и я, быть может, забуду встречу в проулке, а затем проваливайте, и нынешний спектакль так же сотрется из моей головы, словно его и не было. Или... мне позвать стражу? — поинтересовалась ровным голосом, заложив руки за спину, делая незначительный поворот плечами, как бы готовясь окликнуть суровых воях в доспехах и при мечах, привычно патрулирующих улицы города.

Только собираясь вернуться к объекту «истязания», так как посчитали наш разговор логически оконченным, наемники нахмурились и вновь обернулись. Рыжий недовольно цокнул языком, запихивая широкие ладони в глубокие карманы тканых брюк, улыбнулся, скользя по мне оценивающим взглядом, и иронично вскинул бровь, закончив исследование, видимо не найдя во мне стоящей причины для нарастающей бури конфликта.

— Смелая ты деваха, — загадочно протянул он. — Жаль только, что сейчас бабы у нас не в приоритете, — смиренный полу-вздох. — Но ты не расстраивайся, еще не вечер, что говорится. Проваливай отсюда, пока руки-ноги целы. И язык прикуси, если без него остаться не хочешь.

На секунду опешив, я чуть разомкнула губы, готовясь парировать завуалированное оскорбление, но в последнее мгновение передумала, кинув беглый взгляд на светловолосого мальчишку. Он тоже смотрел на меня. Жалобно, испуганно, но в широких чуть сощуренных серых глазах читалось скрытое бесстрашие, стальной стержень, которого сейчас мало кому доставало из денеримских горожан, запертых в неприступной твердыне, словно в воображаемом утопическом мирке. В нем была воля, была сила, была уверенность. Перекинув взгляд на спины головорезов, он весь втянулся, сглотнул, быстро-быстро зыркая с чужих сапог на поясные ножны... Не уверена, как обернулось бы дело, не вклинься в разговор церковница и ведьма. Они заставили юношу отвлечься, пораженно изучая спасительниц. На миг отбили всякие мысли о спасении... оно и к лучшему. Холодная сталь в животе не очень приятный подарок.

— Очень любопытно наблюдать за чужой тупостью. Никогда не знаешь, когда природа удосужится поставить точку, — довольно громко произнесла Морриган, медленно выскальзывая из-за фасада дома. Рука ее искрилась бледно-фиолетовыми нитями магии. Брюнетка не одобряла того, что я полезла в спор с незнакомцами, заранее обреченный на поражение, это читалось в ее янтарных глазах, но и бросать меня не стала. Раньше — вполне могла. Это, пожалуй, уже о многом говорило. Церковница же, облизнув губы, сложила их в скупой, загадочной улыбке, от которой дрожь идет по телу, если наперед не знать, что за мысли роятся в милой головке этой рыжеволосой девушки-барда. Она так же, как и я была безоружна, насколько мне было известно, но ее вызывающе-непринужденная поза и сцепленные у пояса пальцы рук — не страх, но смятение и подозрение, именно это читалось во взглядах пары наемников-головорезов, так некстати решивших поиграть в «вышибал» какого-то грязного захолустного бара.

— Эй, с ними магичка. Нам шум не нужен, — помедлив, негромко заметил тот, что с бакенбардами, толкая напарника локтем. — Оно того не стоит, — быстро же улыбка исчезла с его наглой физиономии.

Хмыкнув, человек со шрамом недовольно скривился, коротко кивнув. Обернувшись к парнишке, он с силой пнул того по бедру, негромко процедив:

— Не сдохни от жалости к себе, мразь. Мы еще не договорили, — и, поведя плечами, бандиты-неудачники молча прошли мимо, лишь только низкорослый коротко глянул на «магичку», но скорее не на ее руку, а на стройную фигуру и экзотический наряд. Морриган едва заметно содрогнулась от отвращения, щелкнула средним и большим пальцами, и «волшебство» пропало. Подождав с полминуты, она приподняла брови, одернула темно-фиолетовую ткань облачения и негромко произнесла, даже не глянув на спасенного нами молодого юношу:

— Поступок глупый очень. Не удивлюсь, если последствия все же будут.

— Будем решать их по мере поступления, — ответила я и сама удивилась, будто моими устами «глаголил» Оуэн. Не лучший объект для подражания, но что поделать.

Отвернувшись, воззрилась на светловолосого паренька, делая шаг навстречу, замечая, каких именно усилий ему стоит, сохраняя достоинство, подняться на ноги, прижимаясь спиной к бревенчатому фасаду дома. Вытянув вперед руку, он тяжко вздохнул, мотнув челкой, и я впервые за все время заметила уголки заостренных ушей.

— Спасибо... наверное, — откашлявшись, незнакомец, наконец, принял более-менее вертикальное положение, но руки так и не опустил, будто предупреждая, чтобы к нему не приближались. — Кто вы такие? Что нужно?

— Не за что.

Он молчал, сверля меня недоверчивым взглядом и, немного подумав, повторил:

— Что нужно? Выкладывайте! Вы с этими... негодяями? Одни из их братии?

— Мы похожи на бандитов? — поинтересовалась Лелиана.

— Уж не знаю на кого, тут всякий сброд бывает! — необычно резко отозвался эльф, с усилием выгибая спину. На вид он был не старше брата, черты лица угловатые, подбородок волевой, широкий, глаза серые, еще совсем юные. В поселении долийцев его бы посчитали юнцом, если не младенцем. Выделялась лишь поразительная, скрытая мощь, стальной стрежень, полупрозрачной печатью запечатленный на сетчатке, в самой глубине, настырно просачивающийся наружу в миги смятения. — В последние месяцы Эльфинаж, да и город в целом, словно медом обмазали. Все время слетаются прожорливые жадные мухи, а налопавшись, улетают восвояси... вместе с ними пропадает и народ.

— Народ? — не поняла я. Эамон не о чем подобном не упоминал. Может, его сведения слегка устарели?

— Да, народ! Мой народ! Городские эльфы! Мы же не черви, в конце то концов, и не паразиты на капустных грядках! А живем, как звери! В дерьме! — парень втянул носом воздух, словно бы сдерживая слезы. Затем плотно сжал челюсть, и, поведя плечами, отпрянул от стены, делая шаг мне навстречу. Во взгляде читался вызов. — Молчишь, да? Значит, ты об этом ничего не знаешь. Растеряна. Все вы. Отчасти. Забавно, — незнакомец криво усмехнулся, колючий лед в глазах растаял, оставив о себе лишь мутную дымку. — Вы, люди, редко смотрите по сторонам, довольствуясь своей уютной нишей в обществе, верно? Ничего. Я уже привык. Меня зовут Дарриан. Дарриан Табрис, — узкая ладонь с длинными пальцами зависла в воздухе. Глянув на руку, я не спеша ее пожала, но отпускать не спешила, сцепив настолько крепко, насколько смогла. В рамках разумного, конечно. Парнишка вновь сложил губы в полуулыбке. — Еще раз спасибо. Теперь я ваш должник.

— Ева. Ева Арон, — отозвалась, прочистив горло и, подумав с секунду, добавила: — Серый Страж. Так что ты там говорил об исчезновениях?

* * *

На Денерим опускался вечер. Солнце на мгновение исчезло из вида, заключив в ореол жгучих лучей далекую каменную морду, венчавшую пик Драккон, подобно снежному колпаку. Где-то неподалеку, вероятно в порту, о прибытии торгового судна возвестила резкая, протяжная песнь медной трубы, громкий баритон которой утихнет еще не скоро, долгим эхом отскакивая от стены к стене в каменном кольце нерушимого города.

Стоя посередине неширокого моста, я равнодушно смотрела на бегущую под ним речную воду, вливающуюся где-то там впереди в бескрайний ледяной бассейн Амарантайнского океана. У кромки с каждой стороны берега подпирали гранитные некрупные плиты, в меру высокие и достаточно крепкие, чтобы удерживать бурлящие шумные волны потока, несущегося, преодолевая искусственные пороги, к мнимой, лживой свободе. Но в конце свободы не будет, вода просто сольется с еще большей водой, образуя бессвязную массу. Печально.

Оторвав взгляд от темно-синей движущейся палитры, я отвернулась, хмуро воззрившись на запертые высокие ворота по ту сторону каменного моста. Другой берег, другие законы. Помимо гигантских «дверей» от внимания не ускользала так же и серая масса отвесных стен, над которыми, если отойти чуть дальше, едва-едва проглядывались голые ветви какого-то очень высокого дерева. Пара стражников с такими же плоскими, безэмоциональным лицами, прижав в груди пики, стояли по обе стороны от ворот на специальных крохотных квадратных площадках. Караул по стойке «смирно» с надвинутыми на глаза стальными шлемами. Пока мы едва ли не крадучась пересекали мост, они не обращали на нас никакого внимания, но стоило переступить какую-то незримую границу, последнюю из невидимых черт, делящих дорогу к Эльфинажу на четыре равных отрезка, как мужчины напряглись, вытянулись и скрестили пики, не сводя с незнакомцев настороженных взглядов.

— Стой! — неуверенно окликнул меня эльф. — Я не хочу. Не нужно. Это бессмысленно! Это тюрьма, гадюшник! Если они меня узнают, то, не мешкая, загонят обратно.

— Не нервничай, — отозвалась церковница. — Никто тебя не утащит, — голос ее звучал странно мягко, почти по-матерински. Именно таким голосом, поглаживая меня по голове, она говорила со мной впервые после смерти отца... я и забыла, как давно это было. Что же изменилось с тех пор? Лелиана? Или это я настолько быстро повзрослела, что престала олицетворять рыжие волосы и искреннюю улыбку с настоящей, детской дружбой?

— Кто такие? Чего надо? Вход закрыт, — грубо бросил один из постовых.

— С какой стати? — резко парировала я.

— Новый эрл Денерима сказал никого в Эльфинаж не пускать, — отозвался другой стражник. — Был мятеж, остроухие даже осмелились напасть на единственного сына ныне покойного эрла Денерима — Кенделлса, и хладнокровно убили его.

— Это была самооборона, — процедил Табрис, затесавшись между мной и Морриган, на полушаг подальше. Так караульным было сложнее до него добраться. Хотя, думается мне, если бы городские вояки решили его схватить, трое практически безоружных дам не стали бы им помехой. К тому же, правда была бы все равно на их стороне — правосудие, как правило, придерживается тех же моральных устоев, что и правитель. А о бесчестье Рэндона Хоу ужа давно слагали легенды.

— Тебе откуда знать? Беглец? Мятежник? — тут же среагировал первый солдат, опасно щурясь, разглядывая острые кончики вытянутых эльфийских ушей Дарриана.

— Нет, — произнесла коротко, уверенно и ясно. — Долиец-одиночка, последнее время путешествуем вместе.

— А почему рисунков на морде нет?

— А они у меня не на лице! Хочешь полюбоваться? — огрызнулся Табрис, не растерявшись.

— Рот закрой, поганец! — ощетинился первый. Из двоих караульных он был, по всей видимости, самым озлобленным и неуравновешенным. Смекнув это, я обратилась сразу ко второму, дружелюбному:

— И когда теперь откроют?

— Не могу знать. Эрл Хоу велел вычистить Эльфинаж и никого не пускать, так что, пока не наведут порядок, ворота будут закрыты.

— И не пускают никого? — впервые за все время поинтересовалась Морриган. Видимо, предел терпимого ею людского идиотизма исчерпался, и ведьме теперь было интересно, как далеко еще эта незримая граница способна отползти, вконец не скатившись до абсурда.

— Нет. Как и с карантинов во время смертельной лихорадки, только теперь раз в неделю доставляют телегу с продуктами.

— Жалкие крохи и труха... — себе под нос пробубнил парень, но, к счастью, никто кроме меня его не услышал.

Поблагодарив стражников за полезную информацию, из соображений такта, мы зашагали обратно через мост к торговой площади, пытаясь переварить огромный объем отчасти непонятных нам сведений. Мор, Гражданская война, мятеж в Эльфинаже, пропажа эльфов из изолированного квартала... вся это смешалось в голове в густую кашу с отвратным, тошнотворным привкусом безысходности.

— А как ты оттуда сбежал? Из этой «тюрьмы»? — остановившись перед поместьем эрла Эамона и дожидаясь, пока стража Геррина узнает нас и поднимет входную решетку, поинтересовалась я, глянув на нашего нового знакомого.

— Я... не из нее, — помедлив, отозвался юноша. — Из клетки. Со склада. Из каких-то людских трущоб... Не помню. Все как в тумане. Помню лишь, как плакали и кричали женщины... и запах мочи. И треск в ушах, похожий на звук дотлевающих в очаге угольков.

Пересекая двор, Табрис молчал. Повстречав управляющего, недоверчиво на него покосился, смерив недобрым взглядом. Привычный к подобному отношению, мужчина не смутился, лишь выслушал мою просьбу по поводу размещения эльфа в крыле прислуги и, поджав губы и вскинув подбородок, направился выполнять поручение. Юноша, попрощавшись, за ним. Быстро же этот писклявый голосок с козлиной бородкой проникся к нам уважением. А ведь еще днем смотрел сверху вниз, как на поганки.

В обеденном зале на втором этаже, где Лелиана и Морриган ранее уже успели побывать, было немноголюдно. Лишь Дайлен со Стэном, подперев головы, сидели за столом друг напротив друга, клюя носом. Перед магом, раскрытый где-то на середине, видимо читал не по-порядку, лежал толстенький фолиант. Заслышав шаги, мужчины встрепенулись, просыпаясь.

— Приветную вас, дамы! Стемнело? — взгляд целителя скользнул по витражу окна, за которым различались серые сумерки, окрашенные в красно-оранжевые тона загорающихся по городу факелов. — А где ваша персональная стража?

— Кто?

— Оуэн и Алистер, — пояснил мужчина. — Они ушли вас искать. И, как я понимаю, так и не нашли.

— Давно? Ты уверен? — череда логичных вопросов, но звучат они как-то подозрительно беспокойно. Ведь я так и не научилась не волноваться. Даже по пустякам. Неизвестность пугает куда больше сурово-кровавых реалий.

— Ну... да. Я не знаю, если честно, — Амелл поднялся из-за стола, потягиваясь, обменявшись с Лелианой двусмысленным взглядом-приветствием, не ускользнувшим от моего внимания. — Пару часов назад. Да не волнуйся, не потеряются, они изобретательные, если только глотки друг другу не перегрызут. Что, к слову, не будет таким уж и удивительным.

— Звучит очень обнадеживающе, — со вздохом отозвалась я. Но все равно на сердце было как-то неспокойно. Во что они могли вляпаться? И как так получилось, что они вместе, вдвоем, пошли нас искать? Неужели младший пересмотрел свое отношения к Алистеру? Ох, это было бы не так уж и плохо. Даже отлично. Но, боюсь, данный пункт относится к типу невозможно-осуществимых.

Внезапно по оконным стеклам забранили мелкие капли дождя... туча подкралась незаметно, медленно выжимая из себя избыток влаги. Присев на скамью, сцепила пальцы и положила на них подбородок, уставившись на цветные фигурки витражей. Денерим должен был стать конечным пунктом нашего пути... финальным рубежом, а вместо этого обратился в еще один полигон, полный куч лишних «очень важных» неурядиц. Мда, как говорится, в тихом омуте...