Старушка Петти (джен)

Письма Гарри и Дадли дошли до нее перед уходом на выходные. Петунья сама так придумала, не то могла случайно потерять и забыть. Сейчас она сидела в гостиной и перечитывала послания своих мальчиков. Естественно, они встревожились. Дадли отнесся ко всему немного спокойнее Гарри, но все же. Однажды Петунья выведет Дамблдора на чистую воду или хотя бы покинет его игру и выведет из нее мальчиков, и тогда она сможет все рассказать, и они снова будут вместе.

Голова немного кружилась после смены обстановки и отдаления от кровати. Петунья привыкла. Да, сейчас она была бы бесполезным магом, но к счастью, пока это от нее и не требовалось.

Хорошо, что Гарри разрешил ей пользоваться его мантией. Он оставил ее дома, не захотел брать в школу, потому что "ценная вещь". Его практичность иногда поражала. Другой мальчик был бы вне себя от счастья, и, конечно, взял бы ее с собой. Но не Гарри.

— Зачем она мне? — спросил он тогда. — Ничего такого я делать не собираюсь. А дома она может пригодиться. Может, — тихо добавил он, — спасти нам жизни.

Бедный, он не знал, что школа — это тоже опасно. И сейчас Петунья разрывалась между двумя решениями: отдать мантию Гарри и Дадли, чтобы они спасли друг друга, или воспользоваться самой. Ей она, судя по всему, тоже будет нужна. Но главное — ей разрешили. Значит, несмотря на все, доверяют.

* * *

Совет собрался в первые выходные после писем.

— Что здесь делает этот белобрысый? — возмутился Рон, увидев в заброшенном классе Дадли и Малфоя. Последний язвительно улыбнулся.

— Иди на фиг, Уизел, — протянул он. — Я здесь с другом.

— Все-таки твой брат не умеет выбирать друзей, — громко пожаловался Рон. Гарри вздохнул.

— Так, оба остыньте, — решительно заявила Гермиона. — Нам нужен Малфой для помощи, так что терпи, Рон. Спасибо, что пришел, — поблагодарила она Драко. Тот кивнул.

Пришедшие расселись по кабинету. Гарри проверил его на наличие портретов или чего-то подозрительного. Ничего не обнаружив, он сел со всеми.

— Еще одно, — остановил его Дадли и произнес какое-то заклинание. Из стены с завыванием показался призрак молодой женщины и пропал.

— Отгоняет привидений, — пояснил Дадли и гордо ухмыльнулся. — Ближайшие полчаса нам никто из них не помешает. Итак, что за дело?

Гарри мялся. Хотя они с ребятами все обсудили, но было как-то не по себе. Но начинать разговор стоило ему. Иначе Дадли не поймет.

— Тебе не кажется, что тетя стала в последнее время... странной? — неуверенно спросил он. Дадли кивнул.

— Эти письма... она так толком ничего и не рассказала. Мне это не нравится. Я хочу знать! Что происходит? Есть догадки?

— Дадли... — вздохнул Гарри и решился: — А что, если ничего не происходит? — выпалил он и с трудом перевел дух. Дадли явно ждал продолжения. — В смысле, вот мы постоянно слышим про опасность. Но с нами, пока мы в школе, ничего не случалось! Да и до этого. Все было хорошо! Не считая, ну ты понимаешь, кого, — Гарри намекнул на Вернона, и Дадли понятливо скривился. — Я в том плане говорю, что ничего не происходит. С нами. А может, ничего не происходит вообще? Я потому и позвал Малфоя. Тетя преодолела темное проклятье, и мало ли как это на ней сказалось?

— Ты делаешь мою мать сумасшедшей, — медленно, по-малфоевски, проговорил Дадли. Однако в его устах это звучало не аристократично, а угрожающе.

— Нет, — ответил Гарри. — Запутавшейся. Она ищет врагов. Но может, они все давно мертвы и посажены? Может, их нет? И теперь все хорошо, а она просто не верит?

Дадли помолчал. Все с напряжением смотрели на него. Наконец, он сказал:

— Ты забыл о тролле.

— Что? — не понял Гарри.

— О тролле. Ты сам писал. Он гулял по школе в Хэллоуин, и вы от него спасались. Я бы списал все на волшебство, школу и прочее, как любой маггл, но я специально спрашивал на факультете — такого никогда не было. Опять же, можно списать на глупость Квиррелла, и это просто легче легкого, потому что он идиот, но тогда вопрос: как он попал в школу? Посмотри на других преподавателей — они мастера своего дела. Даже Хагрид, пусть на моем факультете его не очень любят, но он не раз спасал старшекурсников от беды в Лесу. Конечно, доверять всем подряд глупо, но когда таких мнений большинство...

— Ты хочешь сказать, что все это намеренно? — спросила Гермиона. — И тролль, и Квиррелл?

— Я хочу сказать, что тут явно происходит больше, чем знаем. Игра взрослых. Может, мама в нее попалась, — пожал плечами Дадли. — Опять же, Запретный коридор, охраняемый большим трехголовым псом...

— А ты откуда знаешь?! — вскричал Рон.

Дадли снисходительно посмотрел на него.

— Да вся школа уже знает. Там замок простым отпирающим открывается. Дальше пса, естественно, никто не прошел, но само наличие... Может, мама связана с этим. Вы не думали?

Гарри, Гермиона и Невилл потупились. Рон отчаянно хватал воздух.

— Здесь что-то происходит, — продолжил Дадли. — Я хотел бы понять, что. И что с этим делать?

Гарри и Гермиона переглянулись.

— Расскажи ему, Гермиона, — попросил Гарри.

Та вздохнула и начала рассказ об их догадках.

* * *

Петунья смотрела на Карту Мародеров. Ее мальчики собрались в одном из классов. Что они обсуждают? Может, ее? Но главное — вместе. Это грело ей сердце. Даже если причиной послужила она, главное — их сближение. Все, что ей надо.

В лавке Ксенакиса Мерлин оборудовал отдельное место для Петтигрю. Оно походило на темницу, огороженную магией артефактов. Он не мог сбежать. Сейчас придут Ремус и Сириус, и решится его судьба. Петунья послала пленку с их с Питером разговором еще в четверг, отправила совой из Хогсмида. Она сделала это пораньше, чтобы Сириус остыл. Она знала, что он бы уничтожил Питера сразу. Нельзя было это допустить. Все надо решать на трезвую голову. Ремус с ней согласился бы. Она надеялась, что он успокоил Бродягу и они что-то решили. Решать самой ей было страшно. Она не успела оформить свое мнение. Да, это было трусостью. Но тут решалась судьба человека. Неприятного, но все же человека. Она не могла...

Церера тоже была здесь, на правах родственницы хозяина. И как поддержка Петуньи. И как третье, незаинтересованное лицо. Ремус в письме дал добро на ее присутствие. Теперь Питер смотрел на нее с надеждой. Как будто она сможет их остановить. Как будто захочет.

Послышался звонок в дверь. Церера встала и вышла в лавку. Вскоре она вернулась с Сириусом и Ремусом. Оба выглядели навеселе. Петунья ахнула.

— Вы что, с утра пьянствуете?! — строго спросила она.

— Не с утра, Петти! — радостно улыбнулся Сириус. — А с четверга! — поднял он указательный палец. — И у нас есть повод!

— Точно, есть, — затуманенно ответил Ремус. Петунья всплеснула руками. Ее надежда разобраться во всем испарилась.

— Вы издеваетесь! У нас такое ответственное дело! А вы! Скоты! Никакого уважения! Никакого разумения! Ну ладно, Сириус, но ты, Лунатик?!

— А я что, не человек, что ли? — заплетающимся языком спросил Люпин. А затем рассмеялся: — Ах да, точно.

— Церера, у тебя есть Отрезвитель?

— У Мерлина должен быть, — сказала Церера и пошла в лавку.

Блэк и Люпин тем временем заметили Питера.

— А вот и Питти! — воскликнул Сириус. — Вот наша крыса! Как тебе здесь, Пит? Как тебе все эти годы жилось? Я вот в Азкабане сидел за твое убийство. Знаешь, там здорово. Тебе стоит туда наведаться. Посидишь лет двадцать, отдохнешь, — елейным голосом говорил Сириус. Петунья заметила, как он нервно крутит палочку. — А, Пит? Каково это: быть крысой? Столько лет... Наверное, ты думаешь, что все позади? Ну уверяю тебя, я скажу аврорам, что ты анимаг, и тебе не дадут снова влачить это жалкое существование грызуна! Только человеческая форма, она так нравится дементорам!

— Сириус, — всхлипнул Питер. — Прошу...

— Плакса, — выплюнул Бродяга. — Всегда был, навсегда останешься. Только твои слезы ничего не значат. Ты лил их по Поттерам? По Джеймсу и Лили? Впрочем, надеюсь, что нет.

— Я плакал, — внезапно сказал Питер. — Я оплакивал моих друзей! И тебя! Я плакал много лет, и что это изменило? Вы все равно хотите меня убить!

— А что, не за что?! — прорычал Бродяга. — Ты — предатель! Двойной! Тройной! Не знаю! Я понимаю, если бы ты был верен Лорду. Я бы тебя просто убил бы, как врага. Но ты даже ему не был предан!

— Я был предан директору! Как и ты!

— И ты ждешь, что я поверю в это?! — прорычал Сириус и по его щекам побежали слезы. — Что он все знал и бросил меня в Азкабане?!

— Да проверь меня веритасерумом! — вскричал Питер. — Я не вру! Теперь — нет!

— Как же ты набрался смелости нам врать с самого начала, Питер? — тихо спросил Ремус. — Ты никогда от нас ничего не скрывал. Этот тот разговор, на который я не смог явиться? — внезапно спросил он. Питер кивнул.

— Он самый.

— Я думал над этим, — сказал Ремус немного заторможенно. — Сири, он хотел мне рассказать. Но я не пришел... И тогда ты решился довести все до конца? Как тебе хватило сил?

— У меня уже не было выбора, — устало вздохнул Питер. — Ты знаешь, как это бывает. Я был загнанным зверем. Все, что случилось, случилось по моей вине, но не по моей воле, — сказал он.

Они замолчали. Церера все еще не шла.

— Я навещал твою мать, — произнес Лунатик, практически засыпая. — Она умерла два года назад. Очень по тебе убивалась.

И Питер расплакался. Горько и навзрыд — о сбое, о маме, обо все.

— Простите, простите, простите, — повторял он.

Церера вернулась с двумя флаконами зелья. Ремус принял свое.

— Знаешь что, — начал Сириус, — мы сохраним твое признание. Пусть судьи решают, что с тобой делать. Но это будет потом. Да отстань ты! — оттолкнул он руку Цеи с зельем. — Я сейчас вполне трезво говорю. Мы представим тебя суду, Пит, потому что не нам решать твою судьбу. Мою уже решили, я не позволю так же поступить с тобой. Хоть ты и крыса. Но теперь ты будешь работать на нас. Да, Петти? Как ты думаешь, ему стоит пошпионить за директором?

Петунья задумалась.

— У него есть Карта, — напомнила она. — Но не думаю, что он постоянно в нее смотрит. А лишние глаза и уши нам не помешают. Да и Рон будет скучать без своей крысы, — немного злорадно улыбнулась она.

— Вот-вот, мальчика нельзя оставлять без друга! Кстати, о мальчике. То, что нам нужно. Ты должен охранять Гарри, — Сириус посмотрел в красные от слез глаза Питера. — Ты сам понимаешь, ты должен это Джеймсу и Лили. Если ты веришь в пророчество, ты должен понимать, что ему грозит опасность. Мы не можем позволить этому случиться. Давай, восстанавливай свои магические навыки. Дерись за него, если придется. На этих условиях мы тебя отпустим. А теперь давай зелье, — повернулся он к раздражённой Церере. Выпив, он поморщился. — Ну как?

— Следить за Дамблдором и Поттером? — спросил Питер. — Как я смогу так много?

— Давай упрощу задачу, — решила Петунья. — Мне нужно знать, что ищет Дамблдор в Выручай-комнате. Мне нужно знать, он ли наложил то темное проклятье. Мне нужно знать его план относительно Гарри. И что он прячет на Третьем этаже. Я не знаю, как ты будешь все узнавать. Мне не интересно. Я не ставлю сроков. Но пока дети учатся, это вполне можно успеть. Ты же крыса. Пролезешь куда угодно. Вот твои задачи. Если попадешься — у нас пленка, и мы сдадим ее властям. И мои воспоминания. Может, это даже тебя спасет, — заметила она.

Питер сжался в комочек.

— Но мы не будем как другие, — решительно сказал Ремус. — Хватит использовать друг друга.

— Лунатик... — взвыл Сириус.

— Мы будем платить тебе, Питер. Тебе нужна новая одежда, тебе нужно нормально поесть, в конце концов. Если это будет концом, так хоть погулять напоследок. Чего не было у Сириуса. У Петуньи. Это несправедливо. Мы — не они.

— С деньгами он убежит, — прервал его Бродяга. — Ты совсем идиот, Рем?

— Не убегу, — внезапно сказал Питер. — Я дам вам клятву. Нерушимую. Составьте текст, и я ее дам. Я готов работать на вас. Если это хоть как-то поможет. Вы такие хорошие, — на его глазах снова выступили слезы.

— Плакса, — буркнул Бродяга и посмотрел на Петунью. — Что думаешь, самая трезвая из нас?

— Я готова составлять текст, — сказала Петунья. Она посмотрела на Цею. — А ты что думаешь?

— Вы все — жертвы. Даже он, — сказала Церера. — Заниженная самооценка, желание похвалы, то, что его не замечали... я читала дело. Он — жертва своих страхов. Да и потом... прожить десять лет в облике крысы... Сознание испытывает ужасную боль. Метаморфозы.

— Да-да, — поддакнул Питер.

— Но вам и лишь вам решать, чего он достоин, — закончила Церера. — Однако его психика должна быть в ужасном состоянии. Я бы хотела с ней поработать... если разрешите?

— Почему бы и нет, — сказала Петунья. — Питер нам нужен здоровым. Он может сейчас давать Клятву?

— Может, — кивнула колдомедик.

— Это главное. Тогда составим текст. И определимся с оплатой, — решила Петунья.

* * *

— Значит, философский камень... — протянул Малфой. Рон закатил глаза.

— Говорю вам, мы зря ему рассказали, — сказал он.

— Что, Уизел, думаешь, я пойду за ним? — фыркнул Малфой. — Мимо Цербера? Я похож на идиота? Или опытного мага?

— Ты может и не пойдешь, — заметил Рон, — а твой отец может и пойти.

Малфой задумался. А потом медленно проговорил.

— Он может. Но я не скажу отцу. Вокруг этого камня что-то нечисто, и я не хочу его впутывать.

— Ты не хочешь, чтобы он оживил Сам-Знаешь-Кого? — язвительно спросил Рон. Драко дернулся.

— Не твое дело, Уизел, — прошипел он. — Со своей семьей я разберусь сам. Но к твоему сведению, если бы отец хотел, он уже давно купил бы себе философский камень. Или создал сам.

— Вряд ли Фламель продал бы его, — влезла Гермиона. — Ученые не такие. Да и самому создать такое очень сложно.

Малфой посмотрел на нее презрительно.

— Много ты знаешь. Скоро состаришься, — сказал он. — Было бы желание. Но его, видимо, у отца нет. Значит, нам он не нужен. А вот кому-то нужен, — заметил он. — Иначе зачем такая защита?

— Может, Пожирателям? — снова пошел на рожон Рон. Малфой пожал плечами.

— И такое может быть. Вот только доступа у них нет. Школа очень хорошо защищена, и пока он здесь, Пожиратели до камня не доберутся. Но я намекал на Квиррелла. Я несколько раз видел, как он рвется в тот коридор. Похоже, заике очень нужно бессмертие.

— Квиррелл? — удивился Гарри, припоминая. — Это же его тролль тогда выбежал на волю, как все говорили.

— Вот именно, Поттер, — заметил Малфой. — Наверняка акция отвлечения внимания. Но не вышло, — он улыбнулся. — Все были заняты вами. Не рассчитал он. Впрочем, можно ждать чего похуже. Надо быть наготове, я давно это Дадли говорю. Теперь и вам.

— Спасибо, Драко, — поблагодарил Гарри. — Может, его и опасается тетя? — подумал он.

— Мама сильнее его в тысячу раз! — опротестовал Дадли.

— А он коварнее, — заметила Гермиона. — Судя по всему... Надо за ним проследить! Чтобы он снова не подверг всех опасности!

— Грейнджер, тебе делать в школе нечего? — спросил Малфой. — Ты же вроде отличница, так продолжай учиться! А если тебе не хватает нагрузки, так учи наперед! Знаешь, может пригодиться в будущем.

Гермиона поджала губы.

— А он прав, — заметил тихий Невилл. — Если вдруг что, нас не спасут те заклинания, что мы учим сейчас.

— Если вдруг что, никого ничто не спасет! Может быть. Нам надо знать, что ничего не случится, нам надо знать, что он задумал, и предупредить учителей, да хотя бы профессора Эванс! Помочь ей!

— Дело говорит, — заметил Рон.

— Можно совмещать, — неуверенно сказал Невилл. — Мы же все равно не сможем следить незаметно.

— У тебя же была мантия-невидимка! — вспомнил Дадли, обернувшись к Гарри. — Зачем ты ее дома оставил?

— А я знал, что она пригодится?

— Попроси маму ее принести.

— Я ее отдал тете, — неловко признался Гарри. — Может, ей это поможет больше, чем нам.

— Вот что, — сказал Малфой. — Оставьте взрослые проблемы взрослым. Они на то и нужны. А сами будьте готовы. Мы тоже будем готовиться, да, Эванс? Не следите за Квирреллом, а то нарветесь. Он может запросто избавиться от вас, даже пискнуть не успеете. Просто будьте начеку. Вот мой вам совет.

— Спасибо, Драко, — поблагодарил Гарри. — Я думаю, он прав.

Гермиона пожала плечами.

— Совсем в вас духа приключений нет, — пробормотала она. Рон согласно кивнул. Они переглянулись. Похоже, у них зарождалась одна мысль.

Разошлись все довольные друг другом. Дадли напоследок ткнул Гарри в бок.

— Чтобы никогда не думал, что моя мама — сумасшедшая, — объяснил он. — Нам надо верить друг другу и в друг друга.

— Ты прав, Дадли, — кивнул Гарри. — Прости.

— Ладно, параноик, — махнул рукой Дадли, и они с Малфоем отправились в подземелья.

— Хорошо, что мы все выяснили, — заметил Невилл.