Эльф в подарок (гет)

Теперь Джинни предстояло свыкнуться с мыслью о том, что Эдуард больше не является ее злейшим врагом, от которого следует держаться подальше. Молодой маркиз регулярно заявлялся в дом, занимая мать пустыми разговорами и немало раздражая ее воспитанницу.

Девушка ничего не могла с собой поделать. Слишком сложно было воспринимать Эдуарда, как героя, рискующего всем ради благополучия родных. После долгого рассказа Жермена ей особенно тяжело было понять, как в ее мире столь отважный и благородный юноша мог допустить нелепую и трагическую гибель матери. Джинни так привыкла подозревать молодого маркиза еще и в этом убийстве, что теперь продолжала всячески избегать его общества. Невыносимо было думать, что Араминта повторит судьбу Белвины Блэк.

Минни, напротив, ликовала. Воссоединение семейства было для нее наивысшим счастьем.

Абрахас к неожиданному повороту событий отнесся с философской отстраненностью. Его положение в доме Мелифлуа было незыблемо — маркиза относилась к нему, как к старшему сыну. Слишком многое было пережито ими вместе, пусть Абрахас тогда был еще совсем ребенком. Не стоило забывать и о наследстве Слизерина. Артефакты и книги одна за другой незаметно переезжали в личные хранилища Араминты.

Рассказ об Ариане и Белвине Абрахас выслушал с живой заинтересованностью.

— Что же, это многое объясняет, — повторил он мысли Джинни. — Белвина была слишком мила и благородна, чтобы бросаться обвинениями. Араминта смотрит на вещи непредвзято.

Джинни сцепила руки перед собой.

— Мне страшно, когда я думаю о том, что Дамблдор мог намеренно...

Ее голос осекся.

— ... способствовать смерти Белвины? Навряд ли, — отрицательно качнул головой Абрахас. — Насколько мне известно, после похорон леди Блэк старик ударился в другую крайность — отказался от должности в Министерстве, отправился преподавать в Хогвартс... Даже распорядился повесить портрет Белвины в школе, неподалеку от гостиной Слизерина. Теперь ясно, почему Прингл все это время строил Дамблдору козни, настраивая против него Диппета и подбрасывая Араминте новую пищу для сплетен. Что касается Белвины, я убежден, что ее смерть полностью отвечала интересам Гринделвальда. Эрбер давно ему мешал, а Белвина слишком много знала для женщины.

Джинни раздраженно закатила глаза. Нельзя было отрицать, какая-то ее часть искренне хотела верить в то, что профессор действительно не был причастен к убийству леди Блэк и тогда, много лет назад, сделал все для ее спасения, пусть попытки и оказались обречены на провал.

— Меня интересует другое, — неожиданно сменил тему Абрахас. — Что происходит с твоим зельем?

Джинни искренне надеялась, что глаза не выдают всей гаммы охвативших ее эмоций.

— Ничего, разумеется, ничего, — она постаралась придать лицу горестное выражение. — Маркиз добился некоторых успехов, но ты сам понимаешь, что это длительный процесс.

Под подозрительным взглядом Абрахаса Джинни чувствовала себя девочкой, попавшейся на мелкой краже в магазине.

— Мне доподлинно известно, что Жермен больше не работает в своей лаборатории, — холодно обронил он. — Тем не менее, он отложил свое возвращение к светской жизни до Рождества. Хотелось бы понять, почему ученый с мировым именем, после многолетней комы, принимает такое странное решение.

Джинни вздохнула. Лгать и изворачивать дальше не имело смысла.

— Я возвращаюсь домой после дня рождения Эйлин. Я вернулась бы и раньше, но Араминта убедила меня задержаться еще на два месяца. Я не жалею, — девушка легко улыбнулась. — Прими я поспешное решение, и никогда не узнала бы об Ариане. Теперь я уже не смогу взглянуть на профессора Дамблдора прежними глазами.

Абрахас коротко кивнул, и внутри у Джинни все сжалось. Разумеется, глупо было рассчитывать на то, что он станет убеждать ее остаться. Эйлин была права. Она не станет повторять ошибку Друэллы.

— Великолепно, что личная жизнь Дамблдора так тебя интересует, — процедил Абрахас. — И все же мне бы хотелось знать мнение Жермена по этому поводу. Он действительно считает этот выход единственным?

Джинни устало закрыла глаза. Так ли уж были необходимы эти вопросы теперь, когда ей почти удалось примириться с неизбежностью?

— Другой способ есть, — ровно проговорила она. — Правда, он не имеет прецедентов применения и опасно близок по своей сути к созданию хоркрукса.

Абрахас понимающе кивнул.

— Любопытно. Так вот к чему были твои разговоры о том, по какому принципу раскалывается душа...

Если бы Джинни сейчас не сидела на скамейке, у нее непременно подкосились бы ноги. Это было невозможно, просто непостижимо... Она ведь лично накладывала заклинание...

— Эйлин не договаривает и половины, нахваталась дурных привычек у крестной, — продолжал, тем временем, Абрахас. — Думаю, она хотела, чтобы ты сама мне все рассказала.

От сердца немного отлегло — Абрахас по-прежнему не помнил того, что произошло между ними той ночью. И все же упоминание имени Эйлин было неприятно. Означало ли это, что Абрахас продолжает регулярно бывать в доме ее подруги, которая ничего от него не скрывает, или у Джинни всего лишь разыгралось воображение?

— Что же, теперь ты все знаешь, — Джинни старалась говорить непринужденно. — И можешь представить, как мне грустно об этом говорить. Не представляю своей жизни без Араминты, без детей...

Становилось все труднее сохранять хладнокровие. Тишина казалась чересчур давящей, Абрахас сидел слишком близко, а мысли в голове сплелись в змеиный клубок. Араминта бы презрительно скривила губу, наблюдая за своей подопечной. Джинни резко поднялась, отходя на безопасное расстояние. Нужно было найти способ как можно быстрее прекратить эту мучительную беседу.

Абрахас поднялся следом. Джинни, как обычно, не могла прочитать на его лице ни единой эмоции, и это ввергало ее в полную растерянность. В отличие от Араминты, он знал, чем использование зелья грозит его семье и лично ему. Джинни не понимала этого молчания.

— Мне бы хотелось верить, что ты удосужилась предварительно собрать хотя бы элементарную информацию о перемещениях во времени наподобие твоего. Было бы неприятно допустить мысль о том, что ты в очередной раз совершаешь необдуманный поступок, — с опасным спокойствием произнес он, продуманно подбирая слова. — Не совсем понимаю, что может тебя привлекать в мире, где к тебе относятся хуже, чем к домашнему эльфу, если ты уже успела об этом забыть.

Он снова стоял близко, слишком близко. И прежде, чем Джинни успела понять, что она делает, она резко шагнула назад.

— Поверь, я узнала о перемещениях во времени больше, чем хотела бы. Я понимаю, что если останусь, многие близкие мне люди рискуют никогда не родиться. Я уверена, что не хочу брать на себя такую ответственность. А самое главное, я не хочу в один прекрасный день открыть глаза и осознать, что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Здесь меня ничего не держит.

Абрахас усмехнулся и только развел руками.

— В таком случае, рад был знакомству, мисс Джиневра Уизли.

Прежде, чем Джинни успела что-либо ответить, она обнаружила, что проснулась. Кажется, впервые за всю ее практику применения магии снов, не она первая разрывала установившуюся связь.

Джинни мрачно взглянула в сторону отполированного трюмо, в котором отражался крайне обиженный и недовольный домашний эльф в дорогой темно-зеленой мантии. В веселящемся внутреннем голосе ей снова слышались ядовитые нотки незабвенной Клариссы Слизерин.

Самой Джинни вовсе не хотелось смеяться.