Старушка Петти (джен)

Первые сутки после того, когда Петунья пришла в себя, ее выворачивало. Сплевывая черную жижу, она в сотый раз слушала извинения врачей, что остановить это они не могут. "Мало кто вообще выживает после такого Проклятья... Вы везучая женщина, мисс Эванс", — звучало многократно. И хоть ей было очень плохо, она была с этим согласна. Ей плохо, но она жива. Рука, которую в моменты передышки Петунья разглядывала, был прежней: бледной, с родинкой у локтя. Ее рука. Здоровая. Все прошло. Все обошлось. И дальше — все будет хорошо. Вера в это разрасталась в ее груди, придавая сил.

На второй день к измученной и слабой Петунье пришел Северус.

— Паршиво выглядишь, — поприветствовал он.

Петунья осмотрела его.

— Ты тоже.

Северус усмехнулся. Он поставил на стол флаконы с зельем.

— Подумал, что тебе нужно укрепляющее.

— Спасибо, — поблагодарила Петунья. Врачи ей уже дали зелье, как только у нее внутри что-то начало задерживаться, но ей была приятна забота Снейпа. — Когда ты успел столько наварить?... Вообще, стой, — она взмахнула рукой и с трудом приняла сидячее положение. — Мне рассказали про то зелье, которое меня вылечило. Его надо варить несколько дней, без остановок почти. Как? Ты же учитель!

Снейп хмыкнул.

— Петунья, ты как маленькая. Думаешь, я не смог бы выкрутиться?

— И все же, — настаивала Петунья.

— Ладно, — сдался Снейп. — Вместо меня уроки вел Люпин. Это было очень рискованно, и мне придется много разгребать за ним, но...

— Лунатик? — восхитилась Петунья. — Вот не ожидала! Как только он согласился!

— Сам предложил, — недовольно признался Снейп. — Он тоже умник, тоже выведал про это зелье... Уж не знаю, какие у него актерские таланты, но он поставил выбор: либо он, либо Блэк. Второго я допустить не мог.

Петунья тихо засмеялась.

— Жизнь не перестает меня удивлять! — слабо воскликнула она. — Но мне нравится, очень. Ремус все еще играет тебя?

— Дал мне пару дней прийти в себя. Честно, спал почти сутки.

— Где? — спросила Петунья.

Северус приподнял бровь.

— У себя дома, конечно. Где мне еще спать?

— У тебя есть дом?

— Конечно. От родителей остался. Я там каждое лето живу.

— Тот, в Паучьем тупике? Он же наверняка старый! И страшный, — шепотом продолжила Петунья.

— Страшный, да. Это и хорошо. Всех маглов отпугивает. Тишина и покой.

— И железная дорога, — скривилась Петунья. — Северус, продай ты его, ради Мерлина, он же наполнен ужасными воспоминаниями! Мне Лили рассказала.

— Сейчас главное — это ты, — нетерпеливо перебил Северус. — Тебе уже приносили обед?

— Легкий суп. Больше пока не могу. Скажи, как там мои малыши?

— Твои "малыши", — начал Северус с сарказмом, — нашли Чудище Слизерина и взяли яд у спящего василиска!

— Так это был не бред?! — чуть ли не подпрыгнула на подушках Петунья.

Северус рассмеялся.

— Бред? О нет, это же Поттер и Эванс! Эти двое ради тебя на все готовы! Обещали мне потом показать Тайную Комнату. Пришли с утра пораньше, протягивают флаконы: вот яд василиска. Спасите маму и тетю. Я ошалел просто. Расспрашиваю, а они рассказывают о своих приключениях как о прогулке какой-то. А потом пошли на уроки. В Большом зале уже поутихли, вялые сидели. Но стоически отсидели все занятия. Вот такие у тебя "малыши".

— Я... я... как мать, я... Я не знаю, как реагировать, — призналась Петунья. — Мне кажется, что я должна их отругать, но они спасли мне жизнь. Вот что делать, а? — умоляюще взглянула она на Снейпа.

— Понятия не имею, — пожал плечами тот, посмеиваясь про себя. — Я отцом никогда не был. Я вот был настолько в шоке, что даже баллы не снял.

— Дадли со Слизерина, ты никогда с них баллы не снимаешь, — подколола Петунья.

— А вот Гарри — Поттер, так что должно было быть первой мыслью!

Они рассмеялись. Улыбаясь, Петунья закрыла глаза. Они помолчали.

— Я, наверное, пойду, — предложил Снейп. — Ты устала, слишком много всего...

— Я засыпаю, Северус, — призналась Петунья. — Но ты можешь остаться. Отдохни, Северус. Ты и правда плохо выглядишь.

— Как и всегда, — пробурчал Северус. Но остался. — Я присмотрю за тобой.

— Как и всегда, — сонно пробормотала Петунья.

* * *

На следующий день Петунья чувствовала себя лучше. После жидковатой каши, которой она позавтракала, к ней заглянул Сириус.

— Привет, старушка! — расплылся в улыбке он.

— Привет, Сири!

— Как ты?

— Жива. И это счастье!

— Отлично! Ты нас здорово напугала. Не делай так больше, — серьезно попросил он, глядя Петти в глаза.

— Я очень постараюсь, Бродяга. Ты как? — с тревогой спросила Петунья. — Кстати, спасибо за помощь. Мне сказали, ты достал для меня обезболивающие... Не знаю, что там было, но оно очень помогло. Сначала.

— Жаль, я не смог больше! — горячо сказал Сириус.

— Ты даже терпел Снейпа в своем доме, — заметила Эванс.

— О да, — хмыкнул Сириус. — Не думал, что до такого дойдет... Но, видимо, пора взрослеть.

Сириус и вправду выглядел как-то иначе. Петунья не сказала бы, что он повзрослел — это невозможно! — но что-то новое в нем появилось. Что-то мужественное. Петунья протянула руки, и Сириус обнял ее. Отстранился и поцеловал руку.

— Мы все преодолеем, Петти. Обещаю, — тихо прошептал он.

Петунья погладила его по щеке.

— Я знаю, Бродяга.

Сириус снова поцеловал ее руку, а затем встряхнулся и встал, снова улыбаясь.

— Я тут кое-кого забрал из школы...

— Впускай немедленно!

Сириус отошел к двери и что-то сказал, и в палату ураганом ворвались Гарри и Дадли. Дадли кинулся на шею матери.

— Мамочка! Я так испугался! Как ты?

— Я жива, мальчики! Если ты меня не задушишь, мой сладкий, — в противовес своим словам, Петунья сама крепко, насколько смогла, обняла сына. Потом отстранила его. — Гарри, иди сюда, родной.

Тот словно только и ждал предложения и прильнул к тете так же крепко, как Дадли.

— Я переживал, — шмыгнул носом племянник.

— Я тоже, мой хороший, — прошептала Петунья в черную макушку. — Но все хорошо. Все теперь будет хорошо.

Гарри отстранился, и мальчишки сели на край кровати Петунья. Она переводила взгляд с одного на другого и не могла насмотреться. Ее переполняли нежность и любовь.

— Вы спасли меня, — нашла Петунья наконец слова. — Вы самые храбрые мальчики на свете.

Те заулыбались, хотя глаза их блестели.

— Но это был исключительный случай, — решила все же проявить себя как мать Петунья. — Спасти кого-то близкого — это достойно. Пойти куда-то без предупреждения взрослых, в опасное место — этого не должно больше повториться, ясно? Что бы случилось, если бы вы не прошли ловушки? Что случилось бы, проснись василиск? Я не для того вас растила, чтобы потом любоваться на ваши статуи!

— Ты бы не смогла, — шмыгая носом, нагло возразил Дадли.

— Точно! И меня бы погубили, и сами погибли! Вы двое — наше с Лили продолжение! Вы должны жить. Вопреки всему. Понятно? Жить! И наслаждаться жизнью!

— Мы вполне насладились этим приключением, — заметил Дадли и заработал подзатыльник.

— Если бы я была в сознании, когда слушала ваш рассказ, я бы заработала инфаркт, — отрезала Петунья. — Не жалеете себя, так хоть меня пожалейте.

— Прости, тетя, мы больше так не будет, — покаялся Гарри. — Просто мы не знали, к кому обратиться так поздно ночью. И вообще... не подумали, — признался он.

Петунья вздохнула.

— Это я поняла. но теперь будьте добры думать! Я не могу вас потерять. Вы — главное в моей жизни, — Петунья порывисто снова обняла обоих мальчиков.

Они посидели так, в обнимку, некоторое время. Петунья дала волю слезам.

— Ладно, — сказала она через некоторое время, — расскажите, что у вас происходит.

— У Хагрида яйцо дракона! — выпалил Гарри. — Что смешного? — обратился он к заржавшему Сириусу. — Скоро дракончик вылупится! Как он будет в этой хижине...

— И правда, не смешно, Сири, — покачала головой Петунья. — Что происходит? Как это вообще можно было допустить? О чем думает Дамблдор?

— А он не знает! — ответил Гарри.

Петунья усмехнулась.

— Гарри, нет ничего в этой школе, о чем бы не знал директор. Особенно о яйце дракона. Который скоро вылупится... Надо же что-то делать!

— Знаешь, я свяжусь с Лунатиком, — предложил Сириус.

— Да, это верное решение. Только не патронусом. Он же все еще в школе?

— Да, он там. Ему понравилось, хотя мне не понять, — покачал головой Блэк. — У нас сквозные зеркала. Помнишь, у нас с Джеймсом были?

— Не помню, но это надежно?

— Сверхсекретно, — пообещал Сириус и вышел из палаты.

— У Хагрида будут проблемы? — спросил Гарри. — Не надо было говорить!

— Нет, проблем не будет, — утешила его Петунья. — Но ты же сам понимаешь — дракон, в маленькой хижине... Это просто опасно.

— Я то же самое ему сказал, — выпятил грудь Дадли.

— Ты мой разумный, — похвалила его Петунья.

Гарри немного погрустнел, но Дадли за двоих начал рассказывать ей новости. Вернулся Сириус и хитро подмигнул крестнику, подозвав к себе.

— Все будет хорошо, Гарри, молодец, что рассказал. Одно дело, когда шалят дети, другое — когда взрослые, — шепотом сказал он. — У нас больше ответственности. Не верю, что я это говорю, но это так. Так что Хагрид должен был подумать об учениках. Но Ремус с ним поговорит.

— Я не видел Ремуса в школе, — шепотом заметил Гарри.

Сириус смутился.

— У него там дела. Ты и не должен был.

— Спасибо, крестный, — поблагодарил Гарри, указывая на смеющихся на кровати тетю и Дадли. Сириус потрепал Гарри по вихрам, совсем как у Джеймса, и вздохнул.

— Пойдем к ним, Сохатик, — позвал он.

* * *

Петунья спала, утомленная визитом семьи, когда почувствовала в палате чье-то присутствие. Оно тревожной тенью мелькало во сне и в итоге заставило ее проснуться. За окном уже начинался вечер, в палате стояли сумерки. Петунья протерла глаза и присела на кровати. В кресле сидел Аластор Грюм и внимательно смотрел на нее.

— Мистер Грюм! — поразилась Петунья. Она уже и забыла про отставного аврора, который ей помог: столько всего произошло.

Тот непонятно ухмыльнулся.

— Петунья Дурсль... Или, точнее, Эванс? Как предпочитаешь?

— Эванс, — дрогнувшим голосом сказала Петунья. Что-то в этом человеке ее напрягало. Но что?

— Эванс, сестра Лили... — прохмыкал Аластор. — Скажи мне, девочка, во что ты вляпалась?

— Вы о чем? — растерялась Петунья. Она во столько всего "вляпалась" в последнее время, что уже не знала, о чем идет речь.

— Ты попадаешь в Мунго с истощением ментального поля! На тебе Проклятье! Мне Сметвик все рассказал, — рявкнул Грюм. — Слишком много для простой учительницы. Это если не учитывать, что и до этого тебя проклинали... Кому ты так перешла дорогу?

— Это допрос? От Аврората? — холодно спросила Петунья.

Волшебный глаз Аластора оглядел ее с ног до головы. "Он может видеть сквозь одежду?" — почему-то подумала Петти. Она начинала сердится. Когда уже ее оставят в покое!

— Нет, — спокойно ответил Грюм. — Это вопрос от друга.

— Когда это мы успели стать друзьями? — удивилась Петунья.

Аврор придвинулся ближе.

— Ты не знаешь, но я воевал вместе с Поттерами. Я учил Джеймса и Сириуса. Это было давно, но я это помню. Они для меня не чужие. То, что Сириус невиновен, многое для меня значит. То, что у Гарри много лет была ненормальная жизнь, — тоже. Я сказал тогда, летом, что могу помочь найти того, кто проклял тебя, Петунья. И я до сих пор хочу. Такие Проклятья не может наложить хороший маг. Только искусное зло на это способно! А значит, я должен его найти. Или ты хочешь передать это дело аврорам?!

— Я вас не знаю! — прервала его Петунья. — Вы правы, я в сложной ситуации. И я не могу довериться тем, кого не знаю. Не теперь. И потом, вы воевали с Поттерами... В Ордене Феникса? — напрямую спросила Петунья.

Аластор довольно ухмыльнулся.

— Вижу, ты вошла в курс дела. Именно там.

— Вот поэтому я вам и не доверяю, — припечатала Петунья. — Прошу вас покинуть мою палату.

Грюм выглядел ошеломленным.

— Мы победили Волдеморта, а ты нам не доверяешь?

— Волдеморта победил мой племянник, — заметила Петунья. — А не вы. Вы сражались с ним, признаю и благодарна, но не победили. Почему, интересно? Почему вы так осмелели и скрутили Пожирателей только тогда, когда он пал? — Петунью несло. — У меня много вопросов к вашей организации. Например, что вы сделали, чтобы защитить ребенка из Пророчества? Что-то ничего не припомню, а в ваш состав входили маги из древних и могучих семей, я молчу про Дамблдора. Почему он не вышел против Темного Лорда? Как против Гриндевальда? Почему все должен был решить МОЙ МАЛЕНЬКИЙ ПЛЕМЯННИК?!

— Ты не в себе, — побледневшими губами прошептал Аластор. — Я...

— Что происходит? — на шум прибежала медсестра. — Мистер Грюм, что вы здесь делаете? Пациентке нужен покой!

— Это точно, — выплюнул Грюм, странно посмотрев на Петунью. — Я ухожу, ухожу, — помахал руками он медсестре, вставая с кресла. — Но я приду еще. И отвечу на все твои вопросы, Петунья.

— Буду ждать, — пообещала Петунья.

Она с тревогой смотрела, как Грюм проворно хромает к двери.

"Этот разговор еще не закончен, — подумала она и устало вздохнула. — Чего еще мне ждать?"