Белый шаг (джен)

Огонек свечи колебался, движимый неощутимыми токами воздуха. Его неверное пламя выхватывало из темноты то смутные очертания каких-то приборов, огромных колб, то неясные фигуры, стоящие на самой границе освещенного круга, но яснее всего оно освещало глаза. Холодные золотистые глаза с вертикальным зрачком и застывшим в них предвкушающим выражением. Их обладатель неотрывно смотрел на пламя поверх сложенных домиком пальцев и о чем-то размышлял. Казалось, ничто не решалось потревожить его мысли и как-то разогнать напряженную тишину, чье вязкое ощущение буквально повисло в воздухе.

Орочимару размышлял, и десятки возможных вариантов развития событий проносились перед его глазами. Десятки возможных решений, схем и их последствий. Говорят, обычно люди не могут найти выхода, не могут придумать, что же им предпринять. Орочимару же видел слишком много выходов и никак не мог решить, какой же нравится ему больше. Иногда быть гением довольно утомительное занятие, а его таковым считали с самого детства. Мир вокруг был слишком прекрасен и не познан, чтобы не вызывать любопытства, желания прикоснуться к нему и попробовать на вкус, ощутить всю его глубину и заглянуть самую чуточку дальше. Познать его до конца.

Но Орочимару вечно что-то от этого отвлекало: вначале война, на которой он ухитрился прославиться и заслужить прозвище «легендарного», правда, всего лишь одного из трех. Как же, легендарная троица Конохи, сильнейшего военного поселения одной из пяти великих стран этого мира, ученики ее лидера… Это могло бы стать началом отличной легенды, но стало чем-то совсем иным. Во всяком случае, для самого Орочимару, чей научный интерес в какой-то момент завел его настолько далеко, что теперь он был вынужден скрываться в тщательно запрятанных убежищах, да и их периодически приходилось менять. Как, например, сейчас. Впрочем, на этот раз все было вполне себе запланировано и поддавалось контролю. В конце концов, он сам позаботился о том, чтобы его нашли. Но все же оставалось еще несколько необходимых штрихов.

— С минированием и ловушками все закончено? — Орочимару почувствовал, что в помещении появился кто-то еще, и задал вопрос.

— Да, Орочимару-сама.

— Хорошо, — он одобрительно кивнул и поднялся с кресла, едва взглянув на одного из своих учеников. Кимимаро был одним из лучших экземпляров в его коллекции. Орочимару любил собирать редкости: необычных людей с необычными способностями. Конечно, в их мире таких хватало, тех, кого называли шиноби. Люди, способные силой воли управлять своей внутренней энергией и творить вещи, выходящие далеко за рамки представления о возможностях обычных людей. Но и среди шиноби попадались те, кто значительно выделялся на фоне своих собратьев: шиноби с гекке кенкай — особыми способностями, которые несла их кровь. Уникальные свойства, что невозможно повторить. Они зачаровывали Орочимару, притягивали взгляд и вызывали жгучую жажду обладания очередной редкостью, желание проникнуть в самую ее суть и найти истину. Вот только кроме того, что шиноби с гекке кенкай встречались редко, они еще и не слишком жаждали попасть на его лабораторный стол.

Но тут в дело вступал собственный талант Орочимару: он виртуозно умел оказываться в нужном месте в нужное время, впору говорить о собственном гекке кенкай, если закрыть глаза на обширную разведывательную сеть той же Конохи, которой он все еще бесстыдно пользовался для собственных нужд. Данзо, возглавлявший неофициальную разведку и контрразведку Конохи, периодически закрывал на это глаза. В конце концов, Орочимару был нужен ему, а сам Данзо нужен Орочимару. Всегда найдутся поручения и приказы, которые деревня отдать не может, но которые должны быть выполнены. Это всегда было хорошей сделкой. Особенно при том, что Данзо никогда не был против его методов.

Вот и в тот раз — небольшая провокация и чрезвычайно агрессивный клан Кагуя атакует Киригакуре, военное поселение соседней страны. Естественно, совершенно безнадежно, ведь что может один клан против целой Скрытой Деревни? Прошли те времена, когда сила кланов решала все. Но миссию свою они выполнили — ослабили мощь Кири, увеличили и без того растущее там напряжение между кланами и бесклановыми, а лично Орочимару приобрел такой чудесный самородок — Кимимаро. Последний из Кагуя. Право, всего-то нужно, что оказаться в нужное время в нужном месте. Но он отвлекся.

Да, их сотрудничество с Данзо всегда было чрезвычайно плодотворным. Вот только в последнее время Орочимару стал ощущать для себя определенную опасность: партнер, который знает о тебе многое, в какой-то момент начинает представлять угрозу, а угрозы Данзо привык устранять достаточно радикально. Орочимару и сам в этом периодически участвовал и оказаться на месте устраняемых не хотел от слова совсем.

Он замер, мысленно отсчитывая удары пульса. Его состояние определенно можно было назвать нервным возбуждением, но что делать — не так часто давно планируемые дела входят в завершающую стадию. И даже если ты сам эту стадию спланировал, всегда есть место неожиданности. Данзо покинул его убежище чуть более получаса назад, и Орочимару знал, что с этого момента для него начался обратный отсчет. Для каждого наступает момент, когда он знает слишком много. Скорее всего, Данзо предполагал, что его увлечет новая, подаренная напоследок игрушка, и он что-то не заметит. Что ж, Орочимару и впрямь мог увлечься. Пожалуй, эта черта была его единственной слабостью. Но все же не в этот раз. Когда ты уже настроился и предвкушаешь встречу с подлинным шедевром, дешевые суррогаты перестают привлекать внимание. Впрочем, шедевры — дело будущего, сейчас нужно было сосредоточиться на настоящем.

Он уже предпринял меры для того, чтобы его убежище накрыл не Корень, возглавляемый Данзо, а АНБУ — официальная разведка Конохи, подчиняющаяся лично Хокаге. Его бывшему учителю. Но у того с Данзо были свои старые счеты, тянущиеся еще с давнего противостояния за титул Хокаге. Два старых паука вряд ли захотят делить друг с другом добычу: слишком много грязного белья тут может найтись и для одного, и для второго. Но все же оставалась ускользающая вероятность того, что Данзо успеет первым, и тогда прости-прощай значительная часть побочных планов. Основной не пострадает в любом случае. Впрочем, Орочимару не сомневался, что Анко, его бывшая ученица, сделает все как надо. Пусть она и сбежала от него, испугавшись той силы, что он мог ей дать, оказалась недостойна своего учителя, но все же кое-какое влияние на нее Орочимару сохранил, пусть она об этом не подозревала. А вот Сарутоби Хирузен — нынешний Хокаге — очень даже подозревал. Так что, если все пройдет как надо, то Анко приобретет чуть больше доверия, чем имеет сейчас. И пусть никто не говорит, что он не заботится о своих учениках, пусть даже и бывших. А эта девочка ему еще послужит, добровольно или нет — неважно.

Все самое важное Орочимару уже перевез в новое убежище в стране Рисовых Полей, но и тут надо было оставить достаточно, чтобы не возникало сомнений в том, что накрыли главную базу и значительно ослабили его возможности. Поэтому за это убежище будет бой. И конечно, следует оставить для АНБУ что-нибудь, что их заинтересует. Змея сбрасывает кожу, оставляя врагам выползок. Пожалуй, в этом Орочимару полностью оправдывал свое прозвище. Белый змей.

— Кимимаро, — позвал он замершего, как изваяние, молодого человека, — есть кое-что, что только ты сможешь для меня сделать.

* * *

Штурм убежища Орочимару начался на рассвете. АНБУ не рассчитывали на легкую операцию и продвигались очень осторожно, но реальность превзошла самые неприятные их опасения.

— Вперед! Осторожнее! — несколько теней отделились от стены и рванулись вперед по коридору.

— Ловушка! — тени прижались к стенам, а точно между ними прошел поток пламени.

— Медленнее. Павлин, что там? — одна из теней расстелила посреди коридора свиток. Короткая серия печатей, и чернильный контур отделился от свитка, поплыл вперед и впитался в стену.

— Запечатала.

— Кот, Медведь — вперед, Сова — прикрывай, — и тени снова устремились вперед.

Множество коридоров и ловушек, странных изломанных созданий, в которых так трудно узнать людей. Уничтожить — самое милосердное, что можно для них сделать.

— Верхние уровни зачищены, идем вниз, — переговорные устройства что-то глушило, поэтому спускались они еще более осторожно, чем до того. Ловушек попадалось намного меньше, однако все коридоры были перекрыты барьерами. Каждый следующий уровень требовал больше усилий, чем предыдущий.

— Не хочу знать, что ждет внизу.

— Какая-нибудь гадость, не иначе.

Сосредоточившись на барьерах, они пропустили ловушку, и в коридоре буквально расцвел огненный цветок.

— Ксо! — тяжелые древесные стволы закрыли коридор, выгорели до пепла, но подарили драгоценные секунды для…

— Суитон: Суиджинхеки¹ — вода с шипением испарилась, весь коридор заволокло паром.

— Успели… — дальше они двинулись еще осторожнее. Но больше ловушек не было, зато начались камеры. Множество решеток, за которыми находились люди. Или то, что когда-то было людьми. Смеющиеся, плачущие, бормочущие, кидающиеся на решетки или отползающие подальше при звуке шагов. Просто мертвые.

— Здесь ребенок, — шиноби в маске Кота остановился у одной из камер. Пленник в ней был только один. Маленькое создание сидело на каменном полу, подтянув колени к груди и уставившись в одну точку.

— Эй, — позвал он, стараясь не напугать звериной маской, за которыми все АНБУ прятали свои лица. Тени должны оставаться тенями — без лиц и без имен, только прозвища. Кот все же надеялся, что здесь найдет чуть меньше безумия, чем в других клетках. Во всяком случае, это создание не шипело, не бросалось на решетку и вообще вело себя на удивление тихо. На всякий случай он удвоил осторожность, подготовив пару защитных техник на случай чего-нибудь непредвиденного.

— Привет, — прямо на него уставились глаза удивительно яркого золотистого цвета. Короткие, неопределенного цвета волосы ежиком топорщились на макушке. Ему показалось, что этому ребенку вряд ли больше шести-семи лет, но худоба иногда бывает чрезвычайно обманчива.

— Осторожно, — капитан коснулся плеча своего более молодого коллеги, — это может быть какая-то ловушка. Нужно все проверить.

— Да, конечно, — Кот отошел в сторону, — Павлин, работай, — уступил он место их специалисту по ловушкам и барьерам.

* * *

Орочимару аккуратно сложил подзорную трубу. Наверное, наблюдать за штурмом, даже с такого расстояния, было не очень осмотрительно, но все-таки он не удержался. Часть крыши убежища провалилась, и оттуда поднимался столб дыма. Он даже невольно задумался — не переборщили ли они с ловушками. Все-таки угробить здесь отряд АНБУ совершенно не то, что входило в его планы.

— Тебя что-то тревожит? — Орочимару искоса посмотрел на Кимимаро, единственного, кого он оставил при себе здесь. Кроме редкостей у него была еще одна страсть: Орочимару обожал наблюдать за людьми, подталкивать их к тем или иным действиям, дергать за струны и искать потаенные нити человеческих душ, это было намного интереснее и филиграннее того, чем занимались мастера-марионеточники из Суны. И сегодня он видел как раз один из результатов такой игры. Пожалуй, ему было интересно испытывать границы преданности Кимимаро. Он позволил ему слабость, а теперь забрал ее. Интересно, о чем же думает лучший из его учеников?

— Нет, Орочимару-сама, — спокойный бесстрастный голос. Как и всегда. Орочимару дорого бы дал, чтобы узнать, что за ним скрывается.

* * *

— Докладывайте, — Третий Хокаге мельком глянул на замерших шиноби, всем своим видом показывая, что больше занят раскуриванием своей трубки, и тем самым скрывая интерес и нетерпение. После бегства Орочимару из деревни, когда он лично положил конец слишком далеко зашедшим экспериментам, они долго искали, куда же скрылся его бывший ученик, и вот наконец нашли. Только источник информации казался Хирузену не слишком-то надежным. Но других не было.

— Донесение Митараши Анко подтвердилось. Мы обнаружили на самой границе довольно крупный подземный комплекс, закрытый барьерами. По предварительной оценке — исследовательский комплекс. Некоторые залы перекрыты очень мощными барьерами: в них до сих пор не пробиться. Орочимару с охраной удалось уйти, но мы смогли захватить часть лабораторных журналов прежде, чем он взорвал лабораторию.

— Захватили кого-нибудь живым? — это было маловероятным, но все же следовало уточнить.

— Нет, Хокаге-сама, какая-то печать и мгновенная смерть. В комплексе была обширная тюрьма. Но большую часть заключенных допросить возможным не представляется — они безумны.

— Что-нибудь необычное? — при том, что методы, которые использовал Орочимару, были совершенно не приемлемы, результаты, которые он получал… чего стоил тот мальчишка, которого они нашли после бегства Орочимару из Конохи — он сумел восстановить легендарную способность Первого Хокаге! Но какой ценой.

— Да, нам встретилось несколько людей с очень странной чакрой, которая меняла их облик и, кажется, окончательно лишала разума. Они бросались на нас как звери. Но эта чакра убивала и их самих. Один взорвался прямо перед нами.

— Все?

— Нет, Хокаге-сама. Еще мы обнаружили нескольких детей. Все, кроме одного, вернее, одной — безумны. И эти дети — шиноби. Или могли бы быть шиноби. У них похожая чакра.

— Вот как, — Третий задумчиво выпустил облачко дыма, — завершите зачистку убежища. Найденные материалы передайте шифровальщикам. Образцы и выживших — ирьёинам.

— Есть.

* * *

— Хокаге-сама?

— Слушаю тебя, Кот, — Хирузен отложил бумаги в стороны и цепко взглянул на молодого АНБУ, хотя увидеть выражение его лица через маску не представлялось возможным.

— Насчет той девочки, что нашли в убежище Орочимару… я могу спросить, что удалось выяснить?

— Ничего, что нам бы позволило понять, что собирался делать или делал Орочимару.

— И…?

— Беспокоишься? — Хокаге побарабанил пальцами по столу. — Навевает воспоминания, не так ли?

— Да.

— Я все понимаю, Кот, — Третий с удовольствием попыхивал трубкой, — но мы должны быть уверены. В любом случае, девочке надо будет освоиться. Это будет твоим заданием. Понаблюдаешь, — Хирузен был уверен, его решение — хорошее. В лояльности Кота он не сомневался, и лучше было использовать его, чем позволить Данзо перехватить инициативу. Что-то в этой находке в убежище Орочимару его смущало. Но что — он и сам толком сказать не мог, однако, если бы Третий не доверял своей интуиции, он не прожил бы так долго.

— Да, Хокаге-сама, — молодой АНБУ поклонился и исчез.

_________________________________

[1] Суитон: Суиджинхеки (Высвобождение воды: Формирование водяной стены) — защитная техника формирующее водяной барьер. Способна ненадолго защитить от атак.

Летние вечера — совершенно особенное время, когда дневная жара уже спала, но в воздухе еще разлита ленивая нега уходящего тепла. И совершенно ничего не хочется делать — лишь лежать на мягкой траве да смотреть как зажигаются первые звезды. Покой и умиротворение.

— П-с-с-с, все чисто, — едва уловимый шепот нарушил благостную вечернюю тишину. Ветви яблони качнулись, цикады смолкли, и заполошно квакнула потревоженная лягушка, которая выбрала именно этот момент для того, чтобы выбраться из пруда и словить пару мошек под яблоней. Вот только вместо мошек на нее практически свалилось мелкое тело в выгоревшей футболке и драных бриджах.

— Ш-ш-ш-ш, — тело, при ближайшем рассмотрении оказавшееся ребенком лет восьми, приложило палец к губам, скрытым лихо повязанным на манер маски платком, и метнулось в ближайший куст.

Через несколько секунд с яблони спрыгнул еще один ребенок и перекатом переместился в соседний куст, сквозь ветки рассматривая цель сегодняшней вылазки — роскошные помидорные кусты.

— Чисто, — просигналили из первых кустов, и вот два вторженца по-пластунски двинулись к вожделенным кустам, не забывая периодически поднимать голову и оглядываться по сторонам. Четко выверенные движения и определенная сноровка подсказывали, что визит этот далеко не первый.

Но вот кусты и помидоры оказались буквально на расстоянии вытянутой руки и можно начать их экспроприацию, торопливо упаковывая в заранее припасенный черный пакет. Немного — не больше парочки плодов с каждого куста. Собрав десяток помидор, дети тем же способом отползли к кустам, от них — на дерево, и только покачнувшиеся ветки напоминали о незваных гостях.

 

На нагретой за день крыше было тепло. Всего час назад даже слишком тепло, но вот сейчас — самое оно, чтобы сидеть, весело болтать ногами и делить сегодняшнюю добычу.

— И все-таки можно было просто купить, — один из недавних воришек покинул на ладони сочный плод и прищурил черный глаз, примериваясь с какой же стороны его половчее укусить.

— Ну так вкуснее, — его коллега уже сдернул свою маску, превратив ее в обычный шейный платок и лениво ковырял черепицу. — А еще интереснее и вообще целая тренировка по скрытому проникновению. Сплошная польза.

— Но нечестно.

— А продавать по тем ценам, будто они таки золотые — честно? — муками совести тут и не пахло, — И вообще — сейчас как возьму и все съем, раз оно нечестно. И не поделюсь.

— Ща-а-а-з, — пакет с помидорами был на всякий случай отодвинут подальше от тянущихся к нему ручек, — Моя прелесть!

— Да ешь ты уже, — тихий смех и на крыше воцарилось молчание, сопровождаемое методичным уничтожением помидоров.

— Кстати, если тебя так заботит вопрос честности, то я знаю совершенно легальный и бесплатный способ добычи помидоров.

— Это какой такой? — подозрение, повисшее в воздухе, можно буквально потрогать руками.

— Ну-у-у надо всего лишь намекнуть кое-кому, кого зовут Сакура, что ты их любишь. А если сказать еще и Ино, то они точно устроят соревнование и завалят тебя помидорами! — конец фразы получился скомканным, потому что говорить и смеяться одновременно совершенно нереальная задачка.

— Только попробуй, Кин. Только попробуй — и я точно убью тебя!

— В начале поймай, Саске, — язык Кин предусмотрительно показала уже с соседней крыши и промедлила там достаточно долго, чтобы убедиться, что попытка поймать непременно будет.

 

— Да ладно тебе, этот маленький секрет останется между нами, — Кин рассмеялась, не прекращая попыток освободиться из захвата, — умереть под грудой помидор — это слишком жестокая смерть, только представь — ты пытаешься из-под них выбраться, а они все кидают и кидают, и кровь смешивается с томатным соком… — закончила она загробным голосом, внезапно начав щекотать своего оппонента.

— Кровь-то откуда? — Саске чуть ослабил захват и тут же оказался на траве.

— Оттуда, — наставительно сообщила Кин, ловким ужом вывернувшаяся из захвата и теперь гордо восседающая на поверженном противнике. Впрочем, длилось это превосходство ровно до тех пор, пока запрещенный прием с щекоткой не был обращен против нее же самой.

* * *

Утренние занятия — зло. А если спать ты лег, когда все нормальные люди уже видят десятый сон, то двойное зло. А если это еще и лекция, читаемая на редкость занудным голосом, то зло тройное. Или уже четверное? Кин моргнула, соображая, что окончательно запуталась, какое там зло у нее получилось, и потеряла не только нить рассуждения лектора, но и свою собственную. Спрятав зевок в ладони, она украдкой посмотрела по сторонам. Задние ряды традиционно-демонстративно храпели, некоторые ухитрялись делать это сидя с прямой спиной. Но Шикомару по части сна вообще был редким талантом. Наруто и Чоджи, его вечным напарникам в этом благом деле, до гения Нара было далеко.

На передних рядах картина тоже была вполне себе традиционной — Саске смотрел в окно с таким видом, что хотелось прибить на лоб табличку «Пафосное лицо № 3, версия лекционная», Сакура смотрела то на него, то на свою подругу-соперницу Ино, которая делала тоже самое, только первая при этом ухитрялась еще что-то записывать. Кин глянула в собственные записи, которые оборвались минут эдак пять назад, и стрельнула взглядом в свиток соседки. Скромняшка Хьюга все тщательно конспектировала и даже ухитрялась при этом не засыпать. Тоже своеобразный талант. Или у нее от клановых лекций голова натренированная? Не найдя для себя в записях ничего жизненно полезного, Кин оторвала от края свитка узкую полоску бумаги, скатала ее в плотный шарик и зарядила импровизированным снарядом небольшую деревянную трубку, предназначенную в общем-то для метания игл-хари. Бумажный шарик, выпущенный из-за спины соседки, попал точнехонько в лоб Чоджи, который от этого проснулся и вскочил:

— Да, сенсей? — их лектор аж с предложения сбился, чем вызвал у Кин стойкое впечатление, что он тоже спал. А лекцию читал во сне. Если это и в правду было так, то Шикомару еще явно было к чему стремиться. Кин еще раз зевнула и подперла голову рукой, в очередной раз погружаясь в овладение сложным искусством сна с открытыми глазами.

 

Лекции плавно перешли в практики, которые сегодня вместо традиционных спаррингов закончились зачетом по метательному оружию. Их наставник, Ирука-сенсей, по одному вызывал студентов «к барьеру», выдавал метательную снасть и фиксировал результаты. Причем, с точки зрения Кин, позицию для этого он занял стратегически неверную. Все же стоять в той же стороне, в которую кучка недошиноби кидает острозаточенные железяки — чревато. Хотя, с учетом способностей отдельных ее соучеников, безопасного места на площадке не было. Ну, разве что под землей. Собственно, в верности своего предположения Кин убедилась, стоило сенсею вызвать Наруто. Редкий талант по попаданию куда угодно кроме цели. Девочка оценила расстояние между ухом Ируки и вонзившимся в дерево сюрикеном и улыбнулась. Кажется, они будут его первым выпуском, а значит — впереди у Ируки будет масса возможностей приобрести ценный опыт по части обучения шиноби. Если он их переживет и все-таки выпустит, конечно.

— Кин, — назвал ее имя наставник, и девочка подошла к очерченной на земле линии, с которой они старались попасть во вкопанные в землю бревна. В прошлом году черта находилась поближе. Учебные сюрикены не были так хорошо сбалансированы как боевые, которые ей как-то довелось подержать в руках, и не были так же хорошо заточены. Что было исключительно к лучшему. Кин взвесила снаряды в руках и покосилась на Ируку-сенсея, явно не учёвшего кое-что жизненно важное из выступления Наруто. С тихим шелестом сталь рассекла воздух, раздался звук соприкосновения металла и дерева.

— Простите, сенсей, — Кин невинно опустила глаза, из-под челки любуясь изрядно сбледнувшим наставником. Ухо на этот раз он спас только чудом.

— Незачет! — рявкнул Ирука, отходя таки от дерева и перемещаясь за спины учеников.

* * *

Солнце медленно тонуло в зеркальной глади пруда, бросая на воду кроваво-красные отсветы. Красивое зрелище. Говорят, закаты и восходы можно наблюдать бесконечно и за всю жизнь не увидеть ни одного похожего. От воды тянуло прохладой, но наличие компании и тихий, практически домашний, хруст печенья способны примирить и не с такими неудобствами.

— Ты же умеешь их кидать нормально.

— Умею, — Кин охотно кивнула, запуская руку в пакет с печеньем и аппетитно захрустела, стряхивая крошки с колен в воду. Интересно, едят ли их рыбы?

— Тогда зачем?

— Ну-у ты же видел его лицо? Это было забавно.

— П-ф-ф, — Саске не сказал больше ничего, только сосредоточенно хрустел печеньем.

Кин улыбнулась и перевела взгляд с воды на облака. Вот так встречать закаты у пруда у них уже стало практически традицией. Точнее, это у Саске была такая традиция, а она в нее нагло влезла своей персоной и печеньями. Та еще миссия была, если подумать. Это сейчас забавно вспоминать все эти молчаливые сидения на одних мостках, но в двух метрах друг от друга. И как это расстояние постепенно уменьшалось, пока не превратилось в один небольшой пакет с печеньем. Тогда казалось, что она ступает по тонкой нитке над целой кучей взрывных печатей, активируемых невинным чихом. Впрочем, в том, что дело того стоит, Кин не сомневалась ни тогда, ни сейчас.

Как много людей могло сказать, что их мир рухнул? Сломался, опал как карточный домик, в черно-красном отблеске чужой воли? Саске созерцал белый потолок больничной палаты, но вместо него видел совсем другое. Алый свет глаз. Почему они были красными, когда кровь в темноте кажется чернильно-черной?

Он не помнил, как его нашли. Не знал, сколько времени он провел в больничной палате. Последним воспоминанием прошлой жизни был алый свет, а первым новой — белый потолок.

Спустя две недели его выписали и Саске вернулся в Академию. С головой окунулся в море рутины и болезненных шепотков за спиной. Ему казалось, мир должен был измениться. Все должно было стать другим. Но… другим стал только он сам. Весь остальной мир продолжил катиться по накатанной колее, как будто ничего не произошло. Как будто в нем никогда не было Клана Учиха. От этого хотелось кричать. Но чувства внутри словно застыли, как осенние мухи между двумя кусками толстого стекла, и крик его ворочался где-то в глубине, никак не выходя наружу.

Рутина шла вперед, и он шел вместе с ней. Медленно и бездумно, как идеально отлаженная марионетка песчаников. Постепенно стихли шепотки и пересуды, исчезли сочувственные вздохи. От этого стало немного легче, но не настолько, чтобы вновь начать видеть в мире какие-то иные цвета кроме черного и красного.

Но все-таки мир вокруг менялся, просто Саске это не слишком-то замечал. Он как-то пропустил тот факт, что в их классе стало на одного человека больше. И продолжал бы и дальше оставаться в равнодушном неведенье, если бы этот человек так назойливо не лез в его жизнь, в начале заняв его мостки, потом притащив дурацкое печенье, а потом и вовсе оккупировав тот полигон, на котором он предпочитал тренироваться. И все это — совершенно молча и естественно, как будто так и надо.

Можно было сменить полигон, найти какое-нибудь другое место у пруда. Но Саске совершенно не желал уступать кому-то ЕГО полигон и ЕГО место, при том понимая, что ему это принадлежит исключительно формально, а по факту и то, и другое является общественным. Единственное что никто деликатно не нарушал его одиночество. Никто, кроме Кин. И постепенно он привык, привык к наличию молчаливого партнера для спарринга, к пакету печенья на мостках. Так одичавший кот привыкает приходить к оставленной у кромки леса миске с едой, потом — к присутствию человека, эту еду приносящего, а после может и вовсе не заметить, как его завернут в теплую куртку и отнесут домой.

Саске не помнил, когда они с Кин впервые заговорили. Просто в какой-то момент молчание сменилось разговором о всякой ерунде вроде любимого печенья, а потом он проговорился, что любит помидоры, а потом… потом был опыт «настоящего скрытого проникновения и изъятия секретных образцов». Дурная на самом деле затея, но у Кин был совершенно невозможный талант втягивать его в такие вот авантюры одним емким «будет весело». И весело действительно было. Черно-красная пустота немного отступала и, пусть на несколько мгновений, но ему даже начинало казаться, что в мире есть еще и другие цвета.

 

Он присматривался к ней, узнавал медленно и осторожно, будто следовал лунной дорогой в глухую ночь. Кин смеялась, весело, заразительно и немножко напоказ. Саске быстро заметил, что наедине она предпочитает молчать. Стоило всем уйти, оставить ее в покое, как улыбка исчезала, а взгляд становился пустым и прохладным. Ему было интересно, в какие же цвета окрашена ее внутренняя пустота. В чем-то он понимал такую тактику — лучше смеяться, чем плакать, но сам не находил смысла и в смехе, предпочитая ему молчание. Им вообще вдруг оказалось очень уютно молчать, создавая иллюзию понимания без слов.

Она торопилась жить. Цеплялась за мгновения, будто боялась упустить хотя бы одно и наслаждалась каждым. Саске не понимал, как можно удивляться и радоваться самым простым вещам, которые давно уже стали просто банальной частью жизни. В тот год они не пропустили ни одного фестиваля или сезонного праздника. Хотя его участие в них чаще всего заключалось в стоянии где-то чуть в сторонке с видом «я не с ней и вообще не знаю эту сумасшедшую». Кин было глубоко плевать на мнение кого бы то ни было, ей было весело, интересно, а остальное могло смело идти далеко и надолго.

— Как маленькая, — возмущенно выговаривал Саске как-то раз, после того, как чудом избежал участия в каком-то на редкость глупом конкурсе, — как будто никогда этих рыбок не ловила…

— Не ловила, — легко согласилась Кин, и он вдруг замолк, осекаясь на полуслове, сообразив, что все его мысли из серии «как в первый раз видишь» могут иметь непосредственное отношение к реальности.

— Правда? — осторожно задал он вопрос. Саске давно уже понял, что Кин родилась не в Конохе, но о ее прошлом он никогда не спрашивал хотя бы для того, чтобы избежать расспросов о собственном. Уважение к тайнам и внутренним демонам друг друга являлось одной из тех вещей, которые сделали их дружбу возможной.

— Угу, — она расслабленно сощурилась, глядя куда-то вверх и заложив руки за голову, вид у нее со стороны при этом был совершенно безмятежный. Наверное, именно тогда он впервые задумался о том, сколько же в этой безмятежности реальности, а сколько того, что называют умением держать лицо.

После того давнего разговора высказываний насчет «развлечений для детей» он себе не позволял. Хотя это не значит, что он сам стал бы принимать во всем этом участие. Впрочем, уже на следующий год массовое посещение всех мероприятий сошло на нет — как решил для себя Саске, Кин просто увидела все, что хотела, и теперь переключилась на то, что ей показалось интересным. Легче от этого не стало.

* * *

— Вот как ты это делаешь, а? — Кин возмущенно сопела, сверля взглядом мишень, к которой прибит кунай. Броском второго точно через колечко.

— Хн, — Саске со всей доступной надменностью и превосходством вскинул подбородок.

— В лоб дам, — дружелюбно пообещала Кин, у которой от этих замашек сразу же начал чесаться кулак.

— Ты достань сначала.

— Да не вопрос, — причин не вестись на подначку нет ровным счетом никаких, а спарринг с сильным соперником это всегда хорошо, пусть в данном случае это и означало, что ее как следует повозят носом в пыли. Это тоже тренировка, и с каждым разом продержаться удавалось немного дольше. Кин всерьез рассчитывала, что к выпуску свою угрозу выполнит.

— Что-то мы затренировались, — на улице уже не просто темно, а конкретно так темно, что очевидно — вечерние патрули уже сменились ночными, и даже дополнительные скорее всего вышли на дежурство. Возвращаться домой в такое время не то чтобы чревато, но несколько напряжно.

— А ты где живешь-то, кстати? — задался вдруг Саске очень своевременным вопросом.

— Там, — Кин неопределенно махнула рукой в сторону, — в старых общежитиях.

«Старыми» называли те, что сохранились после буйства Кьюби практически десять лет назад, «новыми» же — построенные после, на остатках бывшего квартала Сенджу. И, если вторые находились не так уж далеко от Академии и учебных полигонов, то до первых нужно было идти буквально через всю деревню и немножко еще. Пожалуй, в большей степени на отшибе находилось только то, что осталось от квартала Учиха.

— Далековато, — Саске прикинул расстояние и ту черепашью скорость, с которой они тащились в направлении деревни. Кин философски пожала плечами, от слов расстояние точно не уменьшится. Еще некоторое время они шли в молчании, пока не достигли того перекрестка, от которого Кин обычно сворачивала к клановым кварталам, срезая себе путь огородами, а Саске отправлялся к новым общежитиям, где жил вот уже чуть больше года. Возвращаться в пустой и мертвый квартал Учиха было выше его сил.

— Пока, — Кин махнула на прощание, засунула руки в карманы и ушла. Саске некоторое время стоял, что-то для себя решая и чуть ли не просчитывая на пальцах. Вот он поднял голову, открыл рот, будто собирался что-то сказать, но потом резко его захлопнул, отвернулся и пошел в сторону своей квартиры.

* * *

— Катон: Гокакью, но Дзюцу! — на прудом расцвело огненное зарево, Кин прикрыла ладонью глаза и едва заметно улыбнулась.

— Кру-у-у-то, — с чувством протянула она, для наглядности несколько раз кивнув головой, — В Академии же этому не учат? Или я что-то конкретно пропустила?

— Не учат, — Саске имел весьма самодовольный вид, — это особенная техника Учиха, меня отец научил, — как всегда, при упоминании семьи с его лица мигом пропала улыбка, словно захлопнулась какая-то внутренняя дверка. Кин уже научилась ловить такие моменты. Она не лезла с сочувствием или какими-то комментариями, просто продолжила диалог:

— Я тоже так хочу, думаешь, получится?

— Вряд ли, — Саске пожал плечами и сел обратно на мостки, — я же сказал — особая техника, генинов такому не учат.

— Если они не Учиха, — хмыкнув, закончила за него Кин, — а вот если чакры поменьше вложить, можно так костры зажигать? — внезапно загорелась она новой мыслью. — Вот ты сейчас сколько чакры потратил?

— Эм? — наблюдать, как на лице Саске появилось озадаченное выражение, больше свойственное Наруто, забавно, но сейчас Кин больше заинтересована в ответе, чем в подначках.

— Что? — она часто-часто хлопнула глазами, — ты не рассчитываешь? А как тогда..?

— Беру и делаю, — в его голосе Кин почудилось раздражение.

— Ладно-ладно, — она примиряюще подняла руки, тот факт, что обидеть Учиху может каждый, она уже давно для себя уяснила, — Просто, я всегда считаю. Вначале думаю, сколько чакры мне надо, а потом уже делаю.

— Поэтому и тормозишь в боевке? — Саске уже более спокойно фыркнул и полез в пакет за остатками печенья.

— Эй! Зато знаю, сколько чакры у меня осталось, и куда могу ее деть, — Кин шутливо толкнула его в плечо и тоже сунула руку за печеньем, однако зачерпнула лишь пустоту.

— Так нечестно! А делиться?

— Чем? — у Саске слишком невинный вид, чтобы сомневаться в том, кто и куда дел печенье.

— Печеньем! — Кин состроила злобную рожу, — Но я все равно его заберу! Пусть даже мне придется вырвать его прямиком из горла!

— Любишь печеньки с кровью?

— Печеньки я съем любые! — она протянула руки к его горлу с явным намерением вытрясти все съеденное здесь и сейчас. Несколько секунд борьбы и скользкие мостки подвели их, завершая противостояние смачным бултыхом в пруд.

Плавать Кин не умела — там, где она провела предыдущие годы жизни, водоемов не водилось — стоять на воде пока что тоже, так что она мужественно тонула, пока Учиха, отфыркиваясь как недовольный кот, пытался спасти обе их тушки.

— Да здесь мелко! — возмущенно выдал он, сообразив, что героически тонули они на глубине чуть больше метра. Чтобы убедиться в этом достаточно оказалось достать ногами дна и выпрямиться. Кин виновато хмыкнула, но отцепилась от своего спасательного круга и побрела к берегу.

— Ненавижу сырость! — пожаловалась она уже на суше.

— Могу подсушить. Обещаю, вложить поменьше чакры, — мокрая Кин выглядела забавно, так что удержаться от подколки Саске трудно.

— Начни с себя просушку, а я посмотрю! — девочка шипела как мокрая кошка и пыталась отжать воду из футболки.

— Коннеко, — Саске наоборот делалось все веселее и веселее, хоть и начинало потряхивать от холода.

— Вот тебе весело, а я сейчас замерзну, заболею и умру, — мрачно предсказала Кин.

— Тогда предлагаю пойти сушится.

— Ко мне ближе, — Кин прикинула в уме расстояние и решительно свернула к старым общежитиям. Только спустя несколько секунд она сообразила, что Саске за ней не идет.

— Что? — девочка недовольно нахмурилась и обернулась, — не, если хочешь мерзнуть и быть мокрым — твое дело, — она пожала плечами и продолжила движение, но на этот раз почти сразу услышала за спиной шаги.

— Я у тебя в гостях еще не был.

— И никто не был. Первопроходцем будешь, — Кин улыбнулась, — только это… сразу говорю — у меня бардак. Так что не шокируйся сильно.

* * *

— Никуда не пойду. Вот прямо тут возьму — и умру, — Кин валялась на травке, уткнувшись в нее носом, и, по собственному ощущению, никуда в ближайшую неделю с этой травки не уходить не собиралась. Очень уж хорошо лежалось под аккомпанемент ноющих мышц и сиротливой пустоты там, где положено быть чакре. Тренироваться это хорошо, но надо все-таки знать меру, о которой они периодически забывали.

— Я сейчас уйду, — Саске стоял над ней, скрестив руки на груди и тщательно пытался скрыть за раздражением беспокойство.

— Иди. Бросай меня здесь. И пусть на моем памятнике так и напишут — умерла всеми брошенная, — Кин добавила в голос трагических подвываний.

— Для умирающей ты слишком много разговариваешь.

— Это потому что язык — единственный не болящий орган, — она тяжело вздохнула, но все же предприняла попытку собрать конечности в кучку и встать.

— Вот за что мне это, а? — Саске некоторое время наблюдал за этим обреченным на провал копошением, а потом аккуратно помог подняться на ноги. Правда, тут же оказалось, что единственная возможность стоять вертикально для Кин сейчас — это фактически висеть на его плече.

— За все, — пафосно заявила она и замолкла, пока не кинули, все-таки трава в росе и холодная и воссоединяться с ней, раз уже покинула ее, еще раз не хочется.

Миссию по доставке раненного товарища Саске устал выполнять быстро. Как быт то ни было, но он тоже тренировался, а не деревья плечом подпирал. Понимание, что до старых общежитий через всю Коноху он не дойдет накатывало тоскливой обреченностью.

— М-м, а мы туда свернули? — Кин осторожно поинтересовалась сменой маршрута.

— Туда-туда. До куда дотащу, там и выкину.

— А, ну ладно, — она покладисто кивнула, по мере сил перебирая ногами, но как-то не очень активно.

 

Квартира Саске была расположена на втором уровне, что в текущем разобранном состоянии вызвало у них некоторые сложности.

— Вау, — Кин щурилась от света, разглядывая окружающую обстановку. В противовес ее собственному жилищу у Саске царил идеальный порядок. Это явно не то место, где на полу может валяться пачка от печенья, а футболка висеть на импровизированной вешалке из воткнутого в стену гнутого куная.

— Есть будешь? — Саске гостей к себе раньше не водил, да и вообще в доме Учиха посторонние появлялись редко. А тут такое. Сразу вспомнилось, что и футон-то один и лишний зубной щетки у него не предусмотрено. Благо тарелок больше, чем одна.

— Буду, — Кин сразу повеселела и ожила. От еды она не отказывалась никогда.

— Тогда давай — ты первая умываться, а я соображу что-нибудь.

Уснуть не получалось даже несмотря на то, что Кин была очень вымотана тренировкой. Но чужое дыхание совсем рядом сбивало, отвлекало и не давало расслабиться и уснуть. Она спиной ощущала чужое присутствие и инстинктивно напрягалась. Все-таки это была плохая идея. Но позволить хозяину ночевать на полу, уступив ей кровать было как-то совершенно неправильно, так что теперь приходилось терпеть последствия в виде чужого сопения под боком.

Кин немного поворочалась, заворачиваясь в одеяло и поймала себя на том, что невольно задерживает дыхание, прислушиваясь к чужому, порывистому и какому-то рваному. Она торопливо развернулась, приподнимаясь на локте и с тревогой всматриваясь в лицо Саске. Потянулась своими чувствами-нитями и тут же ощутила это — вязкое полотно кошмара, чрезвычайно похожее на то, что она почувствовала в больнице в свой первый день в Конохе, пусть уже и не такое тяжелое и всепоглощающее, но еще вполне ощутимое и страшное. Саске заворочался, словно старался отвернуться, закрыться от чего-то неумолимого и страшного. Кин знала, что делать с теми кошмарами, которые творила сама. Но совершенно не представляла, как вести себя с чужими. Она осторожно придвинулась ближе, неловко касаясь пальцами темных волос и тихо заговорила что-то о том, что все хорошо, все прекрасно, светит Луна и поют птички. Саске во сне перевернулся, внаглую используя вместо подушки ее локоть, и постепенно затих. Как заснула она сама, Кин и не заметила. Только уже потом, на утро, поняла, что впервые за много времени спала без кошмаров. Есть все-таки что-то успокаивающее в чужом дыхании рядом.

Неджи не чувствовал себя виноватым. Вернее, может быть и чувствовал, тогда, когда враз накатило осознание, испуг и что-то еще мутное, поднявшееся из глубины души. Но не сейчас, выслушивая длинную и прочувственную речь Хокаге о Воле Огня, товариществе и прочем вкупе с причитаниями Гай-сенсея о том, что все это его вина. Сейчас он просто стоял, упрямо выпятив вперед подбородок, и слушал, слушал, а слова обтекали его как бегущая вода, совершенно не касаясь рассудка. Словно он находился в какой-то другой, параллельной реальности.

— Неджи, ты понимаешь, о чем я тебе говорю? — Хокаге поймал его отсутствующий взгляд.

— Я понимаю, что слабакам среди шиноби не место, — Неджи говорил убежденно, но вот только кого в этот момент он пытался убедить?

— Я дам тебе еще один шанс, — Третий вынул из рта трубку и постучал ею по столу, — через две недели выпуск из Академии. Ты присоединишься к одной из команд. Что же касается третьей команды — то она будет доукомплектована генинами этого выпуска. Все ясно? Свободны.

Они покинули кабинет и остановились у входа в резиденцию Хокаге.

— Тен-Тен, скорее всего, никогда уже не будет шиноби. В ее кейракукей перебит один из основных каналов. Даже если он восстановится, нарушения все равно будут, — голос Гая прервался. Он сильно переживал за свою ученицу. И за ученика — пусть уже и бывшего — тоже. Это были первые генины, которых ему доверили. И очень хотелось, чтобы все было хорошо. Он ждал трудностей на миссиях, готовил свое сердце к опасностям и потерям, но совершенно оказался не готов к тому, что беда придет из самого сердца команды, которая, видимо, так и не сумела стать командой практически за год. Иначе как объяснить, что простая тренировка закончилась тем, что один из членов команды лежит в госпитале с настолько серьезными повреждениями?

— Значит, такова ее судьба, — Неджи пожал плечами, — если оказалась ни на что не годна на тренировках, то чего ожидать за пределами деревни? — он говорил медленно, выговаривая каждое слово, будто наслаждался их звучанием.

— Ты не прав, — Гай покачал головой, сейчас он мало походил на себя привычного, настолько был спокоен и серьезен, — мы — это то, что сами из себя сделаем. И тренировки нужны именно для того, чтобы стать сильнее, а не для того, чтобы калечить своих товарищей, — гнев все же прорвался в последних словах.

— А они мне и не товарищи, — Неджи с силой засунул руки в карманы и отвернулся. Он тоже злился. И на все эти метания вокруг Тен-Тен, и на ее слабость, и, где-то совсем глубоко, на себя. Но он ведь и не хотел этого — заводить друзей. Он хотел лишь стать сильнее. Вряд ли ему удалось бы это сделать в команде неудачников вроде Ли и Тен-Тен. Может быть, во второй раз судьба будет немного благосклоннее к нему? Неджи задал вопрос и сам же в ответ отрицательно покачал головой. Ждать чего-то хорошего от его судьбы не приходилось.

 

Ровно через две недели Неджи сидел в знакомой аудитории среди очередной группы выпускников с деланно равнодушным видом, на самом деле внимательно их разглядывая и гадая, с кем же в команде ему не посчастливится очутиться на этот раз. Здесь же, на противоположном конце длинного ряда, сидит его бывший сокомандник Рок Ли. Он криво усмехнулся, ловя чужой взгляд и вспомнил небольшой разговор, состоявшийся в коридоре перед аудиторией, и обещание Ли отправить его в госпиталь до конца жизни. Пусть попробует. Если кто-то его туда и отправит — то не Ли точно. В этом Неджи был уверен. Хотя горячность и откровенная злость всегда доброго и улыбчивого Ли выглядела несколько… шокирующе и оттого пугающе. От его ухмылки взгляд Ли сделался совсем уж бешеным, он явственно сжал кулак, но тут слово взял Ирука-сан, начиная зачитывать списки команд и он сосредоточил свое внимание на произносимых именах, моля всех богов сразу, чтобы не попасть в одну команду с присутствующей здесь же Хинатой. В этом случае одной больничной койкой дело может и не закончиться.

— Команда номер семь: Хьюга Неджи, — пришлось сделать изрядное усилие над собой, чтобы не сжать под партой кулаки, — Учиха Саске, — их же вроде перебили всех — пронеслась в голове быстрая мысль, — Кин, — фамилии не следует, значит бесклановый или бесклановая. Как Тен-Тен. Неджи поморщился и оглянулся, пытаясь определить, кто же из присутствующих его сокомандники, но сделать это неожиданно оказалось довольно трудно. Хотя бы потому, что в отличии от многих, в данном случае не слышалось радостных или разочарованных воплей. Если не считать трагического вздоха большей части женской аудитории, когда прозвучало третье имя в их команде.

Но вот распределение закончилось. Бывшие уже студенты неуверенно разбивались на тройки, присматриваясь друг к другу и выражая мнение по поводу результатов. Взгляд Неджи выцепил наконец среди присутствующих паренька в синей футболке с учиховским моном на спине. Первый член команды найден. И все же такое равнодушие было практически… оскорбительным. Решение понаблюдать и составить предварительный вывод о будущей команде пришло спонтанно. Так как второго (или вторую?) своего сокомандника Неджи с ходу не определил, то объектом наблюдения он избрал Учиху. В результате имел сомнительное удовольствие наблюдать, как тот поочередно послал розоволосую девицу, затем блондинку с их предложениями сходить куда-нибудь и пообедать, и выяснил предположительное место жительство. Как ни странно — это был не квартал Учиха, а обычное общежитие, в которых селились бесклановые. На мгновение Неджи испытал острый приступ зависти — никакого наблюдения, никаких лишних взглядов. И возможны не самые приятные визиты. В этом он убедился буквально спустя пару минут, пронаблюдав за тем, как в окно забрался какой-то блондинистый пацан в невозможном оранжевом костюме и через пару минут выскользнул обратно, но уже в облике Учихи. Бьякуган тут было не обмануть. Кажется, в команду ему достался очередной неумеха. Неджи презрительно фыркнул и скрестил руки на груди, решив все же понаблюдать дальше. С помощью бьякугана он отлично видел, как дверь в комнату открылась.

 

— Вау, — прокомментировала Кин вид связанного по рукам и ногам Учихи и прикрыла за собой дверь, — тебе только подарочного бантика не хватает для полноты картины, — она ехидно улыбнулась и подошла ближе, присела на корточки и аккуратно убрала кляп.

— Я убью Наруто! — черные глаза сверкнули так, что Кин чуть в ладоши не захлопала.

— Сколько страсти! А я и не знала, что ты любишь такие игры, — удержаться было невозможно и она практически повалилась рядом, — с вас хоть фильм снимай принцесса Вьюга удавится от зависти. Один полный любви и нежности поцелуй чего стоит. Это же был первый поцелуй, да? Но только это… ты же вроде клан хотел восстанавливать? Или я чего-то не знаю? — краснеющий Учиха прекрасное зрелище. Связанный краснеющий Учиха, от возмущения забывший все дзюцу и сверкающий глазами так, что и поджечь может — еще более прекрасное зрелище.

— Будешь так сверкать глазами и я, пожалуй, присоединюсь к когорте поклонниц, — не то пообещала, не то пригрозила Кин и все-таки начала заниматься веревками, где-то в глубине души подозревая, что в данный конкретный момент это очень плохая идея.

— Эй, я тебя между прочим спасаю и это благодарность? — возмущенно шипела она спустя мгновение, пытаясь спастись бегством от вознамерившегося таки прибить ее Саске. Видимо, чтоб свидетелей не оставлять.

— Да ла-а-дно тебе, ты просто не видел себя со стороны-ы-ы! А-а-а ладно-ладно была не права, исправлюсь! Я жить хочу-у-у! — истошный вопль обернулся смехом, все-таки пыточный метод щекотки — это очень-очень жестоко.

— Мы будем как-то отмечать тот факт, что теперь аж цельные генины? — уже спокойно уточнила Кин, перестав вырываться и изображать конвульсии и мучительную смерть. Щекотки она на самом деле не боялась, но признаваться в этом считала совершенно излишним — так было намного веселее.

— Будем. Пойдем к Теяки-сану за данго? — Саске выглядел каким-то взволнованным и Кин буквально печенкой (а точнее всеми своими чувствами сенсора, которые в прямом телесном контакте работают на ура) почувствовала — это важно.

— Конечно пойдем, — согласилась она сразу и без малейших колебаний. Не так уж много вещей могли выбить у Саске хоть какие-то эмоции. Конечно же, сейчас все было не настолько плачевно, как в начале их знакомства, но все же слишком часто даже когда губы улыбались, глаза оставались холодными и равнодушными. И Кин лично была готова поставить Наруто рамен за то, что всего минуту назад черные глаза сверкали настолько живо.

 

Цены у Теяки-сана кусались даже с учетом талонов, выдаваемых им на питание, к слову сказать — последних талонов, так как после получения хитая ни на какие пособия рассчитывать не приходилось, что заработал, на то и поел. Кин мысленно пересчитала оставшуюся наличность и задалась вопросом, а что они собственно будут есть до первой миссии? Устраивать сейчас банкеты было явно плохой идей. И она без труда нашла бы целую кучу аргументов против. Вот только единственный аргумент «за» перевешивал все остальные.

— Заходим, не толпимся, — она уверенно пихнула Саске внутрь к ближайшему столику.

Данго выглядели совершенно восхитительно. Для тех, кто любит сладкое. Сама Кин к сладостям была довольно равнодушна. Разве что чуть солоноватое мелкое печенье у нее шло на ура. А тут… она героически съела одну шпажку и решила, что ее организм наелся сахара на полжизни вперед. Потыкала пальцем эту самую шпажку, убеждаясь, что это самый натуральный боевой сенбон и, коротко глянув по сторонам, лихо убрала его в сумку. Пригодится.

— Больше не могу, — второй нелюбитель сладкого с тоской оглядел тарелку, в которой располагались еще целых три сенбона со сладкими шариками.

— Надо, Саске, надо, — подавая пример, Кин потянулась за еще одной порцией и мрачно ее осмотрела, — а почему именно данго? Не рамен, не еще что-нибудь? — решилась она все же вслух озвучить мучавший ее вопрос.

— Их продают здесь только шиноби. Видишь сенбоны? Чтобы даже здесь соблюдали осторожность и тренировались, — Саске кивнув на деревянную дощечку, на которой из сенбонов уже практически был достроен символ деревни.

— Как символ, что мы тоже шиноби?

— Да, — Кин чуть прищурилась, в ответе ей чувствовалась какая-то недоговорка, что-то глубоко личное, но смысла настаивать и выпытывать всю подноготную она не видела, вместо этого девочка чуть наклонилась вперед и заговорщицким шепотом сообщила:

— А ты видел, что за нами следят? Такой белоглазый пацан.

— Видел, — Саске уверенным движением дополнил символ листа своими сенбонами, — похож на Хьюг. Наверное, тот Неджи, которого определили к нам в команду.

— Точно, — Кин запустила руку в волосы, — мы ж даже не познакомились.

— Да ладно, успеем завтра или тебе принципиально сейчас?

— Нет, завтра так завтра, — Кин нарочито равнодушно пожала плечами, подметив в голосе Саске нечто, что с натяжкой можно назвать ревностью. Пожалуй, кое-кто слишком привык, что имеет стопроцентное право на ее безраздельное внимание.

 

* * *

 

— Команда 7 — наставник — Хатаке Какаши, — монотонно зачитывал Ирука список наставников команд. Неджи едва подавил тоскливый стон — о «вечном сопернике» Гая-сенсея он был наслышан.

Постепенно аудитория опустела. Наставники забрали своих подопечных. Вместе с Ли Гай-сенсей увел какую-то розоволосую девчонку, выглядевшую чрезвычайно недовольной, и улыбающегося от уха до уха блондинистого пацана, того самого, что не далее как вчера неплохо отделал Учиху. В конце концов, в классе осталась только будущая команда семь. Помаявшись немного, Неджи все же спустился ниже, к первым партам, где и сидели остальные, и обнаружил, что Учиха с отсутствующим видом пялится в окно, а эта… Кин просто спит. С идеально прямой спиной, но благополучно закрытыми глазами. Да уж, повезло с командой. Неджи хмыкнул и сел на одну из парт. В прошлой команде его изрядно раздражала постоянная болтовня. В этой будет тихо? Впрочем, тишина продлилась недолго.

— Че, не пришел еще? — Кин открыла глаза где-то через час молчаливого ожидания их будущего сенсея.

— Он всегда опаздывает, — Неджи посчитал нужным продемонстрировать свою осведомленность.

— Хам, определенно, — девчонка возмущенно фыркнула и вытянула руки вперед, практически ложась на парту, — а что еще хорошего о нем знаешь?

— Хорошего — ничего.

— Круто, — она ловко скатала какой-то листок в бумажный шарик, который и запустила в Учиху, — не спи, замерзнешь.

Шарик тот перехватил еще в полете и положил перед собой, но отворачиваться от окна нужным не посчитал. Кин фыркнула и поудобнее пристроила голову на скрещенные руки.

— Разбудите, когда придет.

И снова тишина, в которой буквально ощущалось пересыпание туда-сюда песчинок времени. Неджи невольно понял, что в этой тишине ему ужас как непривычно и неуютно.

— Не, ну это уже даже не хамство! — звук голоса разрезал тишину и Неджи вздрогнул, соображая, что сам начал слегка клевать носом. Зато Кин вот проснулась и теперь расхаживала туда-сюда перед доской, ругая на чем свет стоит их опаздывающего наставника.

— Не мельтеши, — Учиха впервые заговорил, сопровождая свои слова метким броском все того же бумажного шарика, — Бесишь.

— Пфф, — Кин остановилась, плюхаясь на учительский стол, — А меня как все бесит! Чтоб сделать такого хорошего, чтоб всем плохо было, а? — страдальчески обратилась она к потолку.

— Взрывную печать на дверь повесить? — человеколюбиво предложил Учиха. К удивлению Неджи, какого-то возмущения эта идея не встретила. Кин пристально посмотрела дверь и вздохнула.

— Дверь — казенная, точно чинить заставят, — судя по всему, это единственное, что ее останавливало, — Хотя… — продолжение коварных планов Неджи так и не услышал, потому что именно в этот момент дверь открылась и на пороге показался их долгожданный наставник.

— Ну наконец-то! — бодро поприветствовала его Кин, — а то мы уже миссию хотели заказывать — найдите блудного сенсея называется.

— Не нравитесь вы мне, — изрек их свежеиспеченный наставник после недолгого молчания.

— Взаимно, сенсей, — как оказалось, кроме как молчать, Учиха еще и язвить умеет.

 

— Давайте для начала представимся, — для традиционного знакомства их новый наставник выбрал одну из многочисленных крыш. Неджи вспомнил, как проходила эта процедура в его первой команде. Пожалуй, самым ярким отличием было отсутствие ослепительных улыбок и желающих тянуть руки и забивать эфир своими воплями.

— Хм, начну с себя, — так и не дождавшись реакции, снова заговорил Какаши, — меня зовут Хатаке Какаши, я не хочу рассказывать о том, что мне нравится и что нет. Ну и у меня довольно много увлечений.

Неджи мысленно фыркнул, представление вышло так себе. Ничего кроме имени, которое им было и так известно, они не узнали.

— Меня зовут Хьюга Неджи, а остальное — никого не касается, — он решил начать первым, не дожидаясь, пока сенсей начнет вызывать по очереди.

— Кин, — подключилась к нему девчонка, и Неджи усмехнулся, ожидая услышать что-то на тему «мечтаю стать великой куноичи», но… — и я не люблю данго, да.

Неожиданное признание с учетом виденной им вчера картины.

— Учиха Саске. Могу сказать, что есть много вещей, которые мне не нравятся. И я не знаю, что мне нравится по-настоящему, — пафосную фразу смазал тихий смешок от Кин, которая, судя по всему, точно знала, что-то насчет «нравится по-настоящему» и жаждала донести это до общественности. Только почему-то все-таки воздержалась, демонстративно зажав рот обеими руками и сделав страшные глаза.

— Вот как, да, — сенсей хмыкнул в ответ на их не самое стандартное представление, — Хорошо. Скажу так — миссии мы начнем только завтра. И первое что вас ждет — тренировка на выживание. Тест, вероятность пройти который составляет менее тридцати процентов, — ощущение чужой ки пришло внезапно, Неджи хмуро взглянул на сенсея, который внезапно перестал казаться ленивым пофигистом, — из двадцати семи генинов пройти его смогут не более девяти, остальные — вернуться в Академию, — он не помнил такого условия, но…

— Ложь, — ровный голос буквально разбил жутковатое ощущение, сплетенное из слов и давления ки, — вы не верите в то, что говорите, — он посмотрел вправо и увидел, что Кин немного подалась вперед, — пожалуй, я добавлю в список еще одну вещь — я ужасно, ужасно не люблю, когда мне врут.

— Предыдущий выпуск составил тридцать человек. Я не помню, чтобы они массово вернулись в Академию, — Учиха тоже решил прекратить отмалчиваться и включился в обсуждение животрепещущего вопроса, — или вы имеете в виду, что только три команды получат ранг А и статус элитных?

— И боевые миссии, — молчать дальше показалось Неджи нецелесообразным, — остальныех раскидают по гарнизонам или отправят на вспомогательные задачи.

— М-да, вы определенно слишком информированы, — Какаши произвел впечатление человека, которому сорвали удачную шутку, — но вы правы, это ваш тест на вхождение в элиту. Пройдете или нет — зависит только от вас. Вероятность успеха от этого не повышается. В любом случае — завтра в пять утра, со всем снаряжением ниндзя, и никакого завтрака! — эффектный хлопок, после которого их сенсей исчез, поставил точку в небольшой речи.

— М-да, — Кин откинулась назад, заложив руки за голову, — он сам-то встанет в пять утра? Или будем ждать до полудня? Эй, Неджи, поделись ценным опытом, ты же уже проходил эту тренировку на выживание? — надо же, его заметили? Хьюга предпочел прикинуться глухим и продолжил рассматривать облака.

— У тебя нет никаких причин пылать к нам дружескими чувствами и жаждать помочь. Вот только, чтобы это не была за тренировка — пройдет ее команда. Иначе было бы проще в начале устроить тренировку, а потом «выживших» распределить по командам. Так что — если не хочешь отправиться во вспомогательные команды, лучше как-то поспособствовать нашим шансам на прохождение.

— Мы дрались против Гая-сенсея, — неохотно ответил Неджи, все же в словах девчонки был резон. Он должен быть в элите и никак иначе.

— Да уж… тренировка на выживание, — Кин задумчиво хмыкнула, — тогда стоит начать готовиться заранее.

Рассветное солнце, краешек которого едва показался над горизонтом, осветило один из тренировочных полигонов Конохи. Он мало чем отличался от своих собратьев кроме трех застывших посередине детских фигурок. Правда, торжественное стояние продолжалось недолго.

— Ну и где он? — Кин возмущенно сбросила на траву рюкзак и тут же рухнула следом за ним, раскинув руки и плотнее прижавшись лопатками к земле. Ее сфера восприятия была не так уж велика, и не следовало пренебрегать возможностью ее увеличить. Тонкие нити чакры потекли во все стороны, цепляясь за травинки, жучков и паутину, но ничего достаточно крупного не нащупали. Во всяком случае в районе крайних деревьев. Дотянуться дальше она пока не могла. Кин открыла глаза и несколько секунд буравила изучающим взглядом породистый профиль Хьюги, пока ей в голову не пришла небольшая идейка. Про кланы и их известные особенности ей рассказывал Саске. Его этому учили дома так сказать в курсе общей истории деревни, которая, судя по всему, существенно отличалась от преподаваемой в Академии. Впрочем, как она поняла, у Учих на все было свое собственное мнение, особенно в части вклада клана в развитие деревни. Кин думала, что у остальных кланов наблюдалась аналогичная ситуация, иначе с чего тем же Хьюгам ходить по деревне с таким видом, что это они — клан-основатель, а остальные так, мимо пробегали?

— Неджи, а Неджи, — пропела Кин, тщательно подражая интонациям, подмеченным у незабвенного дуэта Ино-Сакура, — А правду говорят, что у Хьюг есть чудесные глазки, которые видят все на свете и не подскажут ли эти глазки, не прячется ли наш сенсей в ближайших кустах?

Хьюга высокомерно хмыкнул и не соизволил даже головы повернуть. Кин притворно вздохнула.

— Значит врут. Или нам Хьюга бракованный достался, как думаешь, Саске?

— Хн, — Учиха философски пожал плечами, а Кин подумала, что к старости вполне сможет написать книгу. Что-нибудь вроде «Пятьдесят оттенков «Хн». Но сейчас ее внимание в большей степени занимал возмущенно сопящий Хьюга, который, судя по скакнувшему уровню чакры, все же активировал свои чудо-глазки.

— Нет здесь никого кроме нас.

— Ух ты, не бракованный! — совершенно искренне восхитилась Кин и даже в ладоши захлопала, — а радиус обзора у тебя какой?

— Пятьдесят метров.

— Неплохо так, — Кин замолчала, обдумывая новую информацию. С ее текущем уровнем чакры, сфера сенсорного восприятия была едва ли тридцать метров и ей нужно было время.

— Значит будешь на стреме стоять, — постановила она и сама себе кивнула, — а мы пока подготовим сенсею достойную встречу.

Раскрыв свой рюкзак, Кин азартно зарылась в него, но буквально спустя несколько мгновений подняла голову. Все-таки целых два возмущенных взгляда, прожигающих спину с явным желанием открутить голову, это слишком для одной нее.

— Ну что еще?

— НЕ командуй, — получилось у Учихи достаточно внушительно и веско. Хьюга же просто демонстративно скрестил руки на груди, выражая свое отношение к новоявленным командирам.

— Командуйте вы, мне не жалко, — Кин улыбнулась сразу обоим и применительно подняла руки, — просто, чем тупо сидеть и ждать, лучше что-нибудь делать.

Еще целую минуту поиспепеляв друг друга взглядами, мужская часть команды пришла к согласию.

— Кин, пойдем займемся ловушками.

— А я прослежу чтобы сенсей не подкрался незаметно.

Кин с трудом удержалась от того, чтобы не закатить глаза, но предпочла молча выгрести из рюкзака полезную в данном случае снасть и заняться делом. И не забыть кроме ловушек расставить еще и маячки в виде собственных волос, напитанных чакрой. Жаль слишком долго это не продержится, но им должно хватить.

 

— Есть мысли насчет теста? — Кин старательно прикручивала растяжку к верхним путям. Место было чрезвычайно удачное — части веток не хватало, так что у бегущего оставался только один путь. И если этот бегущий — раззява, затормозить он просто не успеет. Любой их сокурсник попался бы. Вот только тест сдавали они джонину.

— По отдельности он нас размажет. А вместе мы не команда. Не с Хьюгой точно, — Саске любовно маскировал мхом взрывную печать. Как раз там, где с наибольшей вероятностью приземлится тот, кто вовремя заметит растяжку Кин.

— А ты на него в лобовую собрался? — девочка даже отвлеклась, заинтересовано взглянув на Учиху.

— Я должен знать свою силу, — Саске упрямо выпятил подбородок вперед.

— Ба-ака, — шишка под руку попалась вовремя, как раз чтобы остудить метким броском горячую учиховскую голову. — Сила вот тут должна быть, — и Кин выразительно постучала себя по макушке.

— И ты думаешь, что умнее и хитрее джонина? Он еще в Третьей войне участвовал, — Саске скрестил руки на груди, всем своим видом выражая скептицизм.

— Нет, — Кин отвела леску назад, зацепляя ей парочку кунаев, и уселась на ветку. — Но ты забываешь одну вещь — мы генины. Он думает, что мы генины и будет действовать, ориентируясь на генинов. Так что нам нужно быть лишь чуточку умнее генинов. Но так, чтобы это было непонятно до самого конца.

— В реальности никто тебе не сделает скидку на звание.

— Конечно нет. Но в данном случае, это все же тренировка. Зачем создавать себе дополнительные условия? Надо еще выиграть в текущих. Так что давай подумаем, что мы можем такого, чего не могут генины.

— Хн. Моя стихийная техника и твое гендзюцу.

— Ты ее сколько раз сделаешь? Два? Потом тебя уносить можно. А мне нужно время и на это время его нужно чем-то занять.

— Вообще-то нас трое. А Хьюги хороши в тайдзюцу. Наверное, немного времени сможем тебе выиграть.

— Возьмем за рабочую идею. Если еще его к ловушкам затащить. Ошеломить огнем, удержать и… м-м мы не знаем в чем вообще заключается тест, — Кин прижала руку ко лбу и покачала головой.

— Подгоним под обстоятельства. Ты же у нас любишь импровизацию?

— Издеваешься, да?

— Хм.

— Пойдем, закончили тут уже. А то от Хьюги тишина. Может его прибили уже там, а мы не в курсе.

 

* * *

 

Времени на установку ловушек им хватило с лихвой. Они успели закончить и даже чинно усесться рядом с изрядно похудевшими рюкзаками. Кин подозревала, что Какаши-сенсей опоздал нарочно — дал время на подготовку, а уж успели им воспользоваться или нет — это уж точно не его проблема.

— Итак, цель вашей сегодняшней тренировки… — сенсей улыбнулся (как он ухитрялся делать это одним единственным глазом пока являлось для них истинной загадкой) и продемонстрировал колокольчики. Два штуки.

— Добыть эти колокольчики! Не справитесь до полудня — провалите испытание, — он замолчал, видимо ожидая какого-то вопроса или реакции, но тщетно.

— Чтобы забрать колокольчики, вам нужно нападать на меня так, будто хотите убить. И помните — у меня только два колокольчика. Кто не достанет — будет привязан воон к тому столбу. Все ясно? Тогда… Три… два… один… Начали!

Сенсей стоял удачно. Чрезвычайно удачно. Явно издевался, но это совершенно не помешало Саске дернуть леску, активируя первую ловушку с ловчей сетью, а Кин бросить дымовую шашку. Доля секунды — и команда номер семь бросилась врассыпную, скрываясь среди деревьев, чтобы через некоторое время снова собраться на одной укромной полянке. Пока ставили ловушки, они неплохо разведали местность вокруг.

— Преследования нет, — Хьюга прикрыл глаза и отключил бьякуган. При всех достоинствах чакру это додзюцу потребляло в огромных количествах.

— Действуем по схеме? — Кин искоса взглянула на Саске, дожидаясь едва заметного кивка.

— Неджи, как у тебя с тайдзюцу? Ниндзюцу? — она искренне надеялась на то, что не придется объяснять зачем нужна информация о способностях для выработки общей стратегии.

— Я специализируюсь на джукене.

— Значит, тайдзюцу и сенсорика, ниндзюцу и тайдзюцу у Саске и сенсорика и гендзюцу у меня. Если грамотно разыграть, то может и сработать.

— Сработает, если твоя выкладка про генинов верна.

— Все мы когда-нибудь умрем, но от твоего пессимизма мы умрем раньше. Если я не права — то это вообще сплошной фарс. Против джонина мы ничего не сможем.

— Нам и не надо. Отвлечь на пару секунд и все.

— И как вы собрались это провернуть? Стратеги, — Хьюгу определенно бесило то, что он не понимал, о чем речь. Или привык быть самым умным?

— Смотри, — против обыкновения роль дипломата на себя взял Саске, — план такой — ошеломить, отвлечь, забрать колокольчики. Несколько последовательных атак.

— Программой Академии вы его не удивите.

— Само собой, — Кин казалось все происходит слишком медленно, надо ускорить процесс, — пара фокусов в запасе найдется. Но подобраться к нему нужно будет вплотную. А это только тайдзюцу.

— Он это тоже понимает, поэтому колокольчики из вида не упустит.

— Упустит, если сумеете занять его достаточно надолго.

— Можно заманить его к ловушкам. Если в начале все вокруг повзрывается, то в общем мельтешении шансов будет больше.

— Как мы исключим замену и клонов?

— Бьякуган видит клонов.

— Хорошо. Кин, сможешь указать точку замены?

— Только если там моей чакры будет много.

— Значит точно к ловушкам. Но как к ним заманить?

— Можно разделиться. Ударил — отбежал и не давать отклониться с маршрута, — Хьюга сам кажется не заметил, как включился в обсуждение, — но у нас нет раций для связи.

— Не проблема. Кин?

— О, думаешь? Мм ну ладно. Неджи, как у тебя с контролем чакры?

— Я — Хьюга. Без контроля джукен не работает.

— Отлично. Тогда работаем по маячкам, — Кин сосредоточилась, и резким движением выдернула волос, предварительно как следует напитывав его чакрой. Учиха протянул ей руку, закатывая повыше наруч. Вокруг запястья будто живой обвился волос.

— Нимпо: Метка чакры, — Кин подала еще один импульс чакры, закрепляя результат.

— Что это? — Хьюга определенно не спешил следовать примеру сокомандника.

— Наша связь. Подаешь импульс чакры — я его чувствую и передаю дальше. Один импульс — атакуешь сам. Два — цель движется к позиции Саске, три — идет на меня. Соответственно, получаешь один импульс, значит цель движется к тебе.

— К полудню развеется. Если не чуть раньше, — Саске уже вернул наруч на место, замерев в привычной позе — локти на колени, подбородок на сцепленные в замок пальцы.

— Хорошо, — руку Хьюга протянул неохотно, но все же, — заманим мы его на поляну с ловушками дальше что.

— Все то же — чувствуешь импульс — атакуй. Если уже атакуешь — значит внимание цели отвлечено, рвёшь колокольчики и в сторону. Или я рву, если мне ближе.

— А потом?

— А что потом? Колокольчики либо добыты, либо нет. То есть — сдали не сдали.

— Если не забыли — колокольчиков — два. Кому-то один все равно не достанется. Даже если их достать.

— Какая разница сколько их? Нас распределили в команды, значит тест проходит команда. Вся, целиком или не проходит вообще. Сам слышал — отбор пройдет не более трех команд. Или ты думаешь что пройдешь один такой красивый? — Кин как-то вдруг очень опасно сощурилась. — Не выйдет. Не думаю, что где-то там строится очередь команд, готовых тебя принять. Даже при нехватке личного состава. Слухи знаешь ли ходят… Тот парень в зелёном кричал в коридоре очень громко.

— А вас значит слухи не смущают?

— А мы не привередливые. Будем работать с тем, что дали. И пока ты в нашей команде, имеет значение только то, что ты делаешь тут. Хочешь помочь — помогай, нет — значит не мешай.

— А будешь мешать… — Учиха еще не умел выпускать ки, но определенно близок к этому. Холодок на поляне стал вполне осязаемым.

— Пока что у нас одна цель. И достичь ее проще именно командой. Так что подумай.

— Договорились, — иногда выбор чрезвычайно паршивая вещь. Особенно если у тебя его нет, во что Неджи только что и ткнули носом в очередной раз.

— Отлично работаем? — Кин совершенно открыто улыбнулась, но общее впечатление этим уже не сгладить, — Сенсей на восемь часов. Зацепил один из маячков. Неджи, не спи.

 

* * *

 

Теневой клон развеялся, а сам Какаши с интересом осмотрел бывшую ловушку. Шустрые детки времени зря явно не теряли. Он повел носом, принюхиваясь, и улыбнулся. Даже дымовую шашку выбрали с примесью резкого запаха, который мог и Инузуке временно отбить нюх. Что-то знают о его способностях или просто подстраховались? Он не спеша пошел к лесу. Урок номер один для шиноби — скрытность. И этот урок седьмая команда явно усвоила. Он не ощущал сейчас на себе их внимания и не мог сходу назвать направление, в котором ушли. За это утро детки тут порядочно наследили и буквально провоняли собой весь лес. Сейчас это играло им на руку, создавая дополнительную маскировку. От другого генина они бы точно спрятались. Но не от него. Правда, подобраться незаметно не удалось, пусть он и не слишком скрывался. Седьмая команда отлично разыграла карту Хьюга и его бьякуган, так что на поляне его встретило множество следов и шквал сюрикенов, причем явно напитанных чакрой. У Учих всегда недурно было с метательным оружием, но для одного Учихи снарядов было многовато, значит еще и девчонка. Хьюги, как правило, лучшим оружием считали собственное тело и на такое не разменивались.

Следующие полчаса прошли чрезвычайно занимательно — ребята явно как-то отслеживали его перемещения и на одного Хьюгу тут думать было неправильно. Если только он не мог раздваиваться или растраиваться. Быстрая атака — и сразу отход и смена позиции. Какаши быстро понял, что его довольно грамотно для выпускников Академии ведут в определенном направлении. Видимо, там очередная ловушка и скорее всего не одна. Ему было достаточно любопытно, что же там приготовили, чтобы сделать вид, что он ничего не понял и играет по их правилам.

Леска и взрыв-теги — дети определенно были настроены серьезно. Он ушел заменой в сторону и краем глаза увидел заканчивающего складывать печати Учиху. Такая техника в его возрасте? Еще одна замена — огненный шар прошел совсем близко и буквально в том месте, где он появился, его встретила девчонка. Это не могло быть проблемой, но вот атакующий тут же со спины Хьюга… Да, кажется, все сегодня решится здесь. Времени на еще одну спланированную атаку у ребят не было, и именно здесь и сейчас они будут выкладывать все, на что способны. Вряд ли у них осталось много чакры — Хьюга уже давно использует бьякуган, да и такая мощная стихийная техника должна сильно вымотать Саске. Если он верно понял, то девочка здесь — второй сенсор, а по представленному ему личному делу, чакры у нее немного, так что тоже должна быть на грани.

Какаши ловко уклонился от удара Хьюги, направляя его вместе с силой инерции в ближайшее дерево, и резко ударил девчонку кулаком в грудь. В последний момент она извернулась, пропуская удар, но он перехватил ее второй рукой, не давая добраться до колокольчиков, и чуть дернулся от внезапной боли — прокушенное до крови запястье явно не входило в стандартные приемы тайдзюцу Академии. Но для отвлечения внимания от третьего участника испытания сработало отлично. Теперь на него наседали Хьюга и Учиха вдвоем. И это могло бы стать проблемой даже для среднего чунина. Гай явно неплохо натаскал Неджи, а Саске уступал ему разве что опытом. Талантливые детки. Девчонка не лезла, понимая, что только помешает. Судя по всему — совсем выдохлась. Но Какаши старался все же не выпускать ее из вида, что ему попалась на редкость каверзная команда он уже успел убедиться. Зрение словно чуть поплыло. Еще и гендзюцу? Додумать толком эту мысль Какаши не успел, вскидывая руки в жестком блоке, спасая от удара лицо. Но удара не последовало — вместо этого — легкое касание у пояса и вот уже оба его противника отпрыгнули к девчонке. В руках Учиха Саске крепко держал два колокольчика. Очень талантливые детки.

— О, я вижу ты все-таки добыл колокольчик. Даже с запасом, — с намеком начал Какаши. Ему было интересно, кому же мальчик отдаст второй — объективно более сильному Хьюге или Кин, с которой он по отчетам общался еще в Академии, а может вообще никому?

— Не я, — Учиха отрицательно мотнул головой, — команда номер семь выполнила миссию по добыче колокольчиков.

Даже так. Какая интересная формулировка. Какаши внимательно посмотрел на всех членов свежесформированной команды, что стояли сейчас плечом к плечу, но не вмешивались в диалог, доверив вести переговоры Учихе.

— Вот как. Интересно. Но колокольчики в руках у тебя.

— А какая разница? Когда команда передает отчет Хокаге выполнившим миссию считается команда или тот, у кого бумажки в руках? При выполнении любой миссии ее выполняет команда. И проваливается тоже команда, а не кто-то один. Так что — либо седьмая команда прошла, либо провалилась опять же седьмая команда, — говорить так много за один раз для Учихи явно не привычно. И он волновался. И остальные тоже волновались. Они старались скрыть это, но все равно — заметно. В принципе, они действительно прошли испытание. Работали как команда. Да, у них был более опытный Хьюга, но тот факт, что этот тип вообще с кем-то сработался был странным. После всего, что рассказал Гай, и узнал он сам. Не повторит ли он сейчас ошибку Минато-сенсея? Они тогда тоже работали вместе, но командой так и не стали. Но и Хьюга и Кин молчали, определенно доверившись Саске здесь и сейчас. Ведь он мог сказать совсем другие слова, а колокольчики в руках у него. В его команде тогда доверия точно не было. Даже такого.

Напряжение на небольшой поляне можно буквально пощупать руками, оно висело в воздухе как натянутая до предела струна, которая вдруг лопнула, не выдержав нагрузки.

— Ладно, — Учиха фыркнул и резко кинул колокольчики в стороны, где их совершенно рефлекторно поймали Неджи и Кин.

— Теперь их держу не я. Что поменялось? — он демонстративно засунул руки в карманы и испытывающе посмотрел на Какаши, который в свою очередь намного более внимательно смотрел на остальных.

— Да ничего, — Хьюга свой колокольчик держал за самый кончик шнурка, чуть на отлете, будто боялся испачкаться обо что-то.

— Формально мы за них вообще все подержались. И вообще, сенсей, хватит нагнетать обстановку, кушать уже хочется, а мы не завтракали между прочим, — девчонка обвиняюще наставила в него палец и Какаши невольно улыбнулся.

— Хорошо-хорошо. Вы — прошли! Поздравляю!

— Ура! — все трое явно расслабились.

— Колокольчики? — Какаши протянул руку.

— Не-не-не, — Кин отрицательно покачала головой и спрятала колокольчик в карман, — мы их себе оставим, как первый трофей седьмой команды. Можно же?

— Можно, а теперь — ваша первая миссия — привести полигон в порядок! Но в начале — обед, — добавил он все же, видя вытянувшиеся лица.

— Вы — угощаете, — и суровый тройной кивок как подтверждение.

Лавочка возле резиденции Хокаге натерта до блеска штанами многих шиноби, которым довелось сидеть на ней, ожидая своего капитана со списком очередных миссий или после доклада о результатов оных. Но была в Конохе команда генинов, которые просиживали на ней много чаще и дольше прочих.

— Нам надо просто изначально приходить к полудню и все, — раздраженный голос Кин и глухой удар заставили Неджи открыть глаза и полюбопытствовать, что же изменилось в окружающем мире. Как оказалось — ничего, не считая того, что кое-кто решил сравнить прочность стены резиденции Хокаге и своей головы.

— Утро лучше потратить на тренировки, а то их от нашего сенсея не дождешься, — Учиха не так часто открывал рот, что на миссиях, что в перерывах между ними, но в этот раз, видимо, даже у него закончилось терпение. В душе Неджи был согласен с ними обоими, но это совершенно не означало, что он собирался ныть и жаловаться — он не ребенок, в конце-то концов. Хьюга скрестил руки на груди, встал, опершись спиной о стену, и с некоторым трудом подавил желание приложиться о нее головой. Дурной пример всегда чрезвычайно заразителен.

— А если он когда-нибудь придет вовремя? — решил он все же остудить зарождающийся бунт против вечных опозданий их сенсея.

— Ты в это веришь? Я — нет, — Кин фыркнула, отметая предположение как несущественное, — но все-таки интересно, где он шляется?

— Давно ждете? — чего у Какаши-сенсея было не отнять, так это умения незаметно подкрадываться.

— Давно, — ответ у его команды вышел удивительно синхронным.

— Ну, я встретил одну пожилую женщину и должен был помочь ей!

— Ага. Триста шестьдесят раз. Потому что она забыла, где живет, и вы вынуждены были постучаться в каждый дом Конохи.

— О, так вы все знаете! — как Какаши ухитрялся улыбаться одним единственным видимым глазом, все еще представляло неразрешимую загадку.

— Итак, что у нас сегодня? Посмотрим! — он развернул список миссий и с выражением зачитал, — выгулять собак, ранг — D, прочистка дымохода, ранг — D, сбор урожая, ранг — D.

— И все такое полезное, что аж страшно становится, — энтузиазм перед грядущим никто демонстрировать не торопился.

— А как вы хотели? Вы еще не команда, чтобы вам можно было доверить что-то действительно важное.

— Что насчет доверить нам что-нибудь такое важное, как тренировка, а, сенсей?

— Каждая ваша миссия и есть тренировка. На данный момент их вполне достаточно, но если хотите, можем взять еще что-нибудь.

— Нет!

— Тогда — вперед и не спорить. Вас ждут великие дела. Когда-нибудь. В далеком будущем. Возможно.

 

* * *

 

— Мой вечный соперник! — явление Майто Гая было тем еще испытанием для неподготовленных зрителей. Улыбка — ослепляла, сочетание зеленого костюма и оранжевых гетр разъедало глаза, а модель этого костюма заставляла краснеть всех, переживших сияние улыбки.

— Это кто? — шепотом спросила Кин, и Неджи поморщился от тычка, пришедшегося прямиком в живот — локти у девчонки были острые.

— Гай-сенсей, — кратко ответил Хьюга, с неудовольствием разглядывая своего бывшего учителя. Вечная жизнерадостность, зеленый костюм и манеры безумно его раздражали. Он вообще решительно отказывался понимать, как себя так вести можно. Неужели он не видит, что над ним все смеются?

— О-о-о-о, — с пониманием отозвалась Кин и стала с большим вниманием следить за разворачивающейся у них на глазах сценой.

— Я обязательно выиграю это соревнование, а если не смогу — обойду Коноху сто раз на руках!

— Эм. Они соревнуются в камень-ножницы-бумагу? — от сего дивного зрелища дрогнула даже легендарная учиховская невозмутимость.

— Как видишь, — Неджи практически интуитивно отступил чуть глубже в тень раскидистого дерева, у которого разворачивался очередной акт комедии «соревнования Какаши и Гая». Количество зрителей увеличилось, и теперь они могли полюбоваться свежесобранной командой номер девять. С точки зрения Неджи, компания там подобралась более органичная, чем раньше — идиот и неудачник в зеленом костюме Ли, идиот и неудачник в оранжевом костюме Наруто (и оба — совершенно вырвиглазных расцветок!) и розоволосая Сакура. О ее умственных способностях Хьюга представления не имел, а впрочем…

— Саске-кун! — вопль перекрыл даже выкрики соревнующихся, и тайфун имени Сакуры уверенно двинулся на приступ. Учиха самым коварным образом совершил тактический маневр «отступи за спину товарища, сохрани здоровье» и подставил на пути тайфуна Кин.

Нет, идиотов в команде девять было все же трое. И женский вариант оного выглядел еще более ужасающим. Неджи тихо порадовался, что вовремя ретировался в сторону, а то с Учихи сталось бы смыться за спину ему. Он даже тихо посочувствовал Кин, которой в итоге маневра Саске не посчастливилось оценить напрямую прочность лба Сакуры.

— Саске, я тебе это припомню, — куноичи мерились взглядами, да так, что, казалось, искры вокруг летели. Всего этого ажиотажа вокруг Учихи Неджи решительно не понимал.

— Я хочу поздороваться с Саске-куном, — Сакура безуспешно попыталась отодвинуть Кин плечом.

— Доступ к телу — только за деньги. Десять рё — посмотреть, двадцать — потыкать пальчиком. За пятьдесят можно обнять, — озвучила Кин с непроницаемым лицом, явно не собираясь сдавать товарища на растерзание за просто так.

— Пфф, — тут же раздалось возмущенное пыхтение Учихи из-за ее спины.

— Что, дешево оценила? — интерпретировала Кин сие высказывание, — ты не думай, будет спрос — загоним цены.

— Я обойду Коноху на руках сто раз! А если не смогу — пробегу тысячу кругов! — тем временем соревнующиеся вновь переключили внимание на себя, спасая тушку Учихи от возможной перепродажи.

— Я с вами, Гай-сенсей! — Неджи показалось, что этот вопль взорвал ему голову, практически вернув к тому времени, когда он слышал его практически ежедневно. Тем временем обладатели зеленых костюмов, дружно встав на руки, отправились в свой поход вокруг Конохи, оставив всех свидетелей в тишине и относительном покое. Хьюга покосился на Наруто, который не мог определиться — бежать ему за сенсеем или остаться с Сакурой. Боялся что ли, что они ее покусают? Тут уж кто кого еще… Хотя, в случае чего, Неджи ставил бы на Кин. Для кого-то вроде Сакуры она и впрямь могла бы быть опасным соперником.

— И часто они так? — Кин, судя по всему, даже преисполнилась сочувствием к Сакуре.

— Всегда, — девушка обреченно приложила руку ко лбу.

— Неджи, да ты должен был рыдать от счастья, очутившись в таком милом месте как наша команда, — Кин ехидно улыбнулась, и Неджи тут же возмущенно вскинулся, сверля взглядом свою сокомандницу. По его скромному мнению, это седьмая команда должна была рыдать от счастья, что им в напарники достался он, а не, например, Ли.

 

* * *

 

Хьюга Неджи был ранней пташкой. Он легко поднимался утром, был обычно бодр, свеж и любил ранние тренировки. Утренняя Коноха была удивительно спокойна и благостна, родной квартал, за исключением часовых, еще спал, и ничто не мешало покинуть его максимально быстро и тихо. И, по возможности, ни на кого не нарвавшись. Так что, идея потренироваться с утреца, пока Какаши-сенсей занят на какой-то индивидуальной миссии, была воспринята Неджи исключительно положительно. Ровно в семь утра он был на нужном полигоне, вот только оказался там совсем не первым и даже, судя по изрядно потрепанному виду своих сокомандников, числился в опоздавших.

— Мы разве не на семь договаривались?

— Договаривались-договаривались, — Кин активно закивала, сверкая широкой улыбкой, — но мы проснулись пораньше и пошли.А что, надо было зайти и тебя разбудить?

Неджи с сомнением посмотрел на Учиху. Если в то, что Кин самостоятельно проснулась ни свет ни заря, он еще готов был поверить, то заподозрить в этом Саске было нереально. Тот был типичной совой и утренние подъемы ненавидел всей душой. Так что, в данном случае, вполне очевидно было, что «мы проснулись» означало, что проснулась Кин, а раз проснулась она, то и спать больше никому не дала. Во всяком случае, никому из тех, до кого могла дотянуться. Недовольное учиховское «Хн» явно служило подтверждением этой теории. На мгновение Неджи представил, что его тоже пришли бы так будить с утра. Пожалуй, квартал Хьюга ждало бы редкостное зрелище, если бы, конечно, Кин смогла туда попасть. Хотя с нее сталось бы просто пройти в ворота и заявить часовым, что ей нужен Хьюга Неджи вот прямо сейчас — иначе все, катастрофа и разрушение деревни. Причем сказать так, что ей бы поверили.

— Нет, — Кин однозначно не относилась к тем людям, кого Неджи хотел бы видеть сразу после пробуждения, — так может мы все-таки займемся тем, для чего собрались?

Их собственные тренировки вряд ли были эффективны в той же мере, как тренировки с наставником — некому поправить неочевидные ошибки, подсказать интересные ходы. Все, что они могли — более или менее оттачивать имеющиеся навыки, а не двигаться вперед. В своих тренировках они в большей степени сосредоточились на тайдзюцу, в процессе выяснив, что тут безусловным лидером, к своему полному удовлетворению, был Хьюга, причем, если он не использовал бьякуган, то совместных усилий Кин и Саске вполне хватало, чтобы его победить, но с активированным додзюцу они Неджи были не соперники. Особенное удовольствие при этом Хьюге доставлял Саске, который по этому поводу злился, а уж если Неджи начинал как-то комментировать происходящее…

Но все же Хьюга не мог не признать, что Учиха парень чрезвычайно талантливый — он практически все схватывал налету и никогда не повторял одной ошибки дважды. У Кин с тайдзюцу дела обстояли хуже, к тому же она почему-то вбила себе в голову, что хьюговский джукен — это именно то, чего ей не хватает для полного счастья, и последние недели методично доводила Неджи, пытаясь выцарапать из него основы стиля. Увещевания, что у нее нет бьякугана, а значит, все это совершенно бесполезно, не работали. Хьюга готов был признать, что у Кин достаточно хороший контроль чакры для джукена, но не мог объяснить, что и как нужно делать, банально потому, что видел мир совершенно иначе. Правда, именно это он точно не собирался объяснять, и в итоге со стороны все выглядело так, как будто у него просто нет желания учить кого-либо чему-то, зато присутствует желание донести до мира, какие же бездарности его окружают.

И, тем не менее, толк от этих тренировок определенно был — они лучше узнавали, кто и как двигается в бою, отмечали сильные и слабые стороны друг друга и вольно или невольно срабатывались и притирались. При этом Неджи чувствовал, что сокомандники постепенно его догоняют, особенно это касалось Учихи, который, впрочем, не так давно словно уперся в какой-то барьер — несмотря на все усилия, улучшить результаты не получалось. Хьюга полагал, что дело тут в непробужденном шарингане. Но тут уж Саске никто кроме него самого помочь не мог.

 

* * *

 

— Не скучаете по миссиям? — второй день их «свободы» близился к концу и заходящее солнце окрашивало алыми всполохами воду небольшой речки, пологий бережок которой был выбран для тренировок, уже завершившихся и сменившихся более приятным времяпрепровождением. Костерок уютно потрескивал, рыба, нанизанная на прутики, жарилась, и жизнь казалась совершенно прекрасной. Ровно до того момента, как из темноты появился Какаши-сенсей.

— Нет, — лаконично ответил Учиха, гипнотизируя взглядом рыбу. В последний раз они ели с утра, а это было настолько давно, что все иные мысли кроме тех, что непосредственно относились к еде, в голове не задерживались.

— Это не миссии, это издевательство, — только крайняя усталость и повышенное число синяков, полученных в последнем спарринге против слаженного дуэта Саске-Кин, объясняли тот факт, что по окончанию тренировки Неджи не пошел домой, а составил им компанию у костра. Причем, и сам до сих пор недоумевал, как же это так получилось.

— Хе-хе, значит, вы считаете, что способны на что-то большее? Ну что ж, посмотрим-посмотрим, — Какаши протянул руку, выбирая себе рыбку посимпатичней. — Она уже подгорела, вам так не кажется?

— Не нравится — не ешьте, — непривычно молчаливая Кин тоже взялась за поздний ужин. Сегодняшняя тренировка далась ей нелегко: при длительном использовании чакры разница в ее объемах становилась весьма ощутимой. Пусть она и постепенно вырабатывала стиль боя, который это учитывал. Поймать Кин в поле действия джукена становилось с каждым разом труднее и приходилось прикладывать определенные усилия, чтобы не нарваться на ее удар — часто весьма точный и чрезвычайно болезненный. Кин все-таки сумела вытащить из него, как при джукене выпускать чакру. При этом Хьюга чувствовал себя так, будто прошел все подвалы Морино Ибики, ибо нудное и въедливое выгрызание мозга оставило у него именно такие ассоциации.

— Невероятное гостеприимство и дружелюбие, — чье-то плохое настроение Какаши совершенно не задевало и точно не убавляло аппетита. Поддерживать диалог никто не торопился, так что рыбу они доедали в молчании.

— Значит, завтра в восемь у резиденции Хокаге и не опаздывать! — покончив с ужином, Какаши просто растворился в вихре листвы.

— Это он себе сказал, да? — Кин хмыкнула и воткнула прутик в землю, — как думаете, что он там придумал на завтра?

— Все то же самое, что и до того, — Неджи был настроен пессимистично, чему способствовал изрядно заплывший глаз, который близко познакомился с кулаком разозленного Учихи, видимо решившего, что если у него додзюцу не работает, то ни у кого не будет работать.

— Когда-нибудь это закончится, — ужин на Саске подействовал благотворно, и он вытянулся возле костра, заложив руки за голову и устремив взгляд в небо.

— Тут останемся? Что-то меня не тянет никуда идти, — Кин придвинулась поближе к костру и протянула руки к огню.

— Родители волноваться не будут? — если об Учиха и его семейных обстоятельствах не знал только ленивый, то Кин, фамилии которой Неджи так и не услышал, являлась в этом отношении загадкой. И это было немного странно. О родителях Тен-Тен и Ли он все выяснил, пусть и практически против собственной воли, в первую неделю знакомства — на него буквально вывалили ворох информации о том, как родители Ли радовались, что он оказался шиноби, и что отец Тен-Тен держит свой оружейный магазин и для сокомандников своей дочери обязательно сделает скидку. Ни скидками, ни магазинами Неджи так и не воспользовался. Он вообще не любил и не использовал оружие, как и Ли, а вот Тен-Тен без своего железа себя не мыслила. И оказывалась очень беспомощной, стоило его лишиться, что Хьюга ей и продемонстрировал. Он отогнал не самое приятное свое воспоминание и сосредоточился на ответе Кин.

— Некому волноваться, — она мотнула головой, — а у тебя? — вопрос относился к категории личных, но все же он спросил первым.

— Тоже некому, — сухо ответил Хьюга и замолчал, сам уже недовольный собственным любопытством.

— Давай к огню, тут теплее, — Кин дернула улетевшего куда-то мыслями Учиху, и тот придвинулся ближе, искоса глянув по сторонам. Неджи снова показалось, что между этими двумя промелькнуло нечто похожее на безмолвный диалог. Они определенно хорошо знали и понимали состояние друг друга даже по каким-то незначительным мелочам. Хьюга не признавался в этом даже самому себе, но все же в глубине души испытывал что-то вроде чувства зависти — он по отношению к себе не сталкивался с таким бережным и молчаливым пониманием. Хотя, с другой стороны, что хорошего в том, что кто-то может прочитать даже то, что всеми силами хочется скрыть?

— Кстати, раз уж мы тут так хорошо сидим, может, кто-нибудь что-нибудь расскажет? Вроде как у огня принято рассказывать истории, а? — наверное, молчание показалось Кин излишне тягостным, раз она решила нарушить его столь оригинальным предложением.

— Глупости, — Хьюга фыркнул и вздернул подбородок вверх.

Учиха тоже не спешил делиться никакими историями, так что инициатива увяла на корню.

— Раз не хотите делиться интересным, то давайте спать, — Кин обиженно фыркнула и заняла наиболее близкое к огню место. Эта идея, в отличии от предыдущей, встретила намного больше понимания, и вскоре все трое затихли, завернувшись в одеяла.

 

* * *

 

— И-и-и-нья-ха-ха-ха! — дикий вопль выдернул Неджи из объятий сна, он подскочил, рефлекторно вставая в боевую стойку, и встретился взглядом с Учихой, тоже в боевой стойке и с заспанными глазами.

— Видели бы вы себя со стороны! — веселый хохот Кин развеял сомнения в причинах их раннего подъема.

— Очень умно, ничего лучше ты придумать просто не могла, — Неджи чувствовал себя чрезвычайно глупо, еще ему было холодно (костер погас где-то в середине ночи, а сон на земле еще никому тепла не принес), так что настроение в это утро было просто отвратительным. Саске, впрочем, тоже был не в восторге от своей пробудки, а трясся от холода еще сильнее, чем он сам. Это немного грело самолюбие и поднимало настроение.

— Зато все проснулись, — злые взгляды на Кин определенно не действовали, — а то вы все спите и спите. Все на свете уже проспали.

До Неджи запоздало дошло, что солнце уже высоко, следовательно, на назначенную сенсеем встречу они прилично так опаздывают.

— Почему раньше не разбудила? — Учиха быстро приводил в порядок одежду и расчесывал пятерней волосы. Было вполне очевидно, что домой они уже не успеют.

— А я тоже только проснулась, — созналась Кин, практически синхронным движением приводя в относительный порядок собственную макушку. Неджи, единственный в их команде обладатель длинных волос, мысленно проклял клановые традиции и по-простому собрал запутавшиеся за ночь волосы в хвост. В таком виде он в Конохе еще точно не появлялся. Даже за пределы собственной спальни не выходил!

— Вау, оказывается, Хьюга тоже может быть похож на человека, — Кин улыбнулась, всем своим видом одобряя его растрепанность. Пожалуй, теперь вся команда смотрелась чрезвычайно органично, начиная с сенсея с его вечным вороньим гнездом на голове.

На памятной лавочке у резиденции их уже ожидал Какаши-сенсей, по обыкновению уткнувшийся в свою книгу. Неджи с тщательно скрываемым любопытством покосился на нее. Данное сомнительное произведение в клане было негласно запрещено, что само собой делало его предметом крайнего интереса со стороны молодежи. Другое дело, что от вездесущего бьякугана старших было ну никак не спрятаться, что, в свою очередь, еще больше подогревало любопытство. К общему разочарованию, читать закрытую книгу было нельзя — страницы просто сливались и разобрать написанное не получалось. Впрочем, все это были совершенно сторонние мысли, призванные отвлечь от главного факта — они пришли позже сенсея!

— О, давно ждете? — Кин даже не взяла на себя труд выглядеть хоть сколько-нибудь виноватой.

— Вы опоздали, — Какаши захлопнул книгу и строго посмотрел на свою команду, даже немного Ки выпустил для большей наглядности.

— Старушку через дорогу переводили. Она никак не могла определиться, на какую сторону ей надо, — если бы не крайняя глупость такого поведения, Неджи даже испытал бы толику уважения к непрошибаемости Кин.

И все же, где-то в глубине души тлела смутная надежда на то, что Какаши-сенсей, оказавшись на их месте, в следующий раз не будет опаздывать. Ну или хотя бы приходить чуть более вовремя. Очень наивная надежда, как показал опыт.

— Ладно, вот ваша миссия.

Они развернули небрежно брошенный свиток, практически столкнувшись над ним лбами.

— Ловить кота? — с какими-то странными нотками в голосе уточнил Учиха.

— Это не кот, это монстр, — Неджи мрачно посмотрел на знакомую фотографию — этого кота он ловил еще в составе третьей команды и считал эту миссию одной из самых неприятных — даже когда-то расцарапанные руки зачесались от предчувствия.

— А по-моему, милое создание, — Кин рассматривала фотографию. Хьюга заметил, как они с Саске быстро переглянулись, и подумал, что здесь что-то нечисто.

— Держите, — Какаши-сенсей протянул им рации и наушники.

— Да мы обойдемся, — Саске отрицательно покачал головой, — Кин?

— Идем-идем, — она заторопилась за уже развернувшимся в сторону жилой части деревни Саске.

Неджи коротко взглянул на Какаши-сенсея и убедился, что тот тоже ничего не понимает в происходящем.

— Вы куда? — он догнал обоих практически у края площади перед резиденцией.

— За котом, — Учиха был как всегда был чрезвычайно разговорчив и информативен.

— И как вы собираетесь его ловить? — Неджи почувствовал, что начинает терять терпение — вся эта недосказанность и ощущение того, что он не знает чего-то, что знают все, выводила его из себя.

— А зачем его ловить? — Кин беспечно пожала плечами, останавливаясь перед дверями общежития.

Неджи нахмурился и замолчал, поняв, что ничего толкового не услышит, а значит, оставалось только наблюдать, пусть ему и казалось, что они попусту теряют время. Молчаливой группой они поднялись по лестнице на второй этаж и остановились у одной из дверей. Лишь когда Учиха достал ключ и открыл её, Хьюга понял, к кому домой они пришли.

Дверь распахнулась, позволив увидеть часть комнаты, которая совершенно не выглядела жилой — все четко на своих местах и практически выстроено по линейке.

— Аккуратист, — Кин тихо вздохнула. Внутрь она заходить не торопилась, и Неджи тоже остался на пороге. Саске между тем скрылся из виду, видимо уйдя в соседнюю комнату, но буквально спустя минуту появился снова. На руках у него мирно спал кот. Хьюга почувствовал, что глаза у него буквально лезут на лоб от удивления — настолько нереальной казалась ему эта картина.

— Да он тут постоянно спит, — пояснила все-таки происходящее Кин, — облюбовал подушку и не хочет делиться.

— Нашли монстра тоже, — Саске тихо фыркнул и пошел к выходу.

Такой же молчаливой процессией они и возвращались к Какаши-сенсею, выражение лица которого (отчетливо читаемое даже сквозь маску) определенно стоило всех тех неприятных эмоций, которые Неджи пережил за сегодняшнее утро.

— Этот кот? — невинно уточнила Кин, тоже любуясь сенсеем.

— Да, — Какаши медленно кивнул и зашел в резиденцию, жестом поманив их за собой.

В резиденции Хокаге Неджи до этого был всего один раз и раз тот был для него чрезвычайно неприятен. За прошедшее время внутри ничего не поменялось, даже состав секретарей, принимающих отчеты и выдающих миссии, был тем же.

— Тора-чан! — раздался визгливый женский голос, и прямиком к Саске рванулась дама в кричащем кимоно цвета фуксии. Учиха аж попятился и кота передал после небольшого колебания, хотя оно могло быть вызвано тем, что, услышав родной голос, животное проснулось и попыталось спастись бегством.

— Спасибо, что так быстро нашли мою пусечку! — несчастного кота тискали, щедро одаривая хозяйской любовью, и Неджи во второй раз ему посочувствовал.

— Отличная работа! — Хокаге лучисто улыбнулся, попыхивая неизменной трубкой, — Думаю, вам теперь можно подобрать задачку посложнее.

Неджи разом забыл о коте и всем остальном, подобравшись и внимательно всматриваясь в лицо Хокаге. Неужели настоящая миссия?

— Миссия ранга С — сопровождение каравана, — один из секретарей передал свиток Какаши, — подробности узнаете от вашего наставника.

Кин едва успела пригнуть голову, когда стрела с огневеющим хвостом вонзилась в борт перевернутой повозки. Девочка едва слышно выругалась и стрельнула глазами по сторонам, оценивая обстановку. Из своего укрытия она мало что видела, а высунуться наружу мешали стрелы. Слишком точно и быстро летящие стрелы. Кин готова была заложить зуб, что без использования чакры так хорошо стрелять нельзя. Означало ли это, что где-то в древесных ветвях притаился шиноби? Эх, а как хорошо все начиналось…

Они вышли из Конохи два дня назад и без особых приключений достигли большого торгового города, который давно служил перевалочным пунктом для караванов, идущих из Стран Риса, Железа и Травы. Собственно, их миссия заключалась как раз в сопровождении одного из таких караванов. Дороги были не слишком спокойны, и торговцы опасались разбойников. Как оказалось — совершенно не зря опасались. Не прошло и нескольких часов с того момента, как вокруг каравана сомкнулся лесной массив, как начались проблемы. Первым встрепенулся Неджи, предупреждая, что засек подозрительную активность у дороги, но почти одновременно кто-то прямо из каравана оглушительно свистнул, а буквально через пару мгновений их накрыло стальным дождем.

Ничего такого, что могло бы повредить шиноби. Во всяком случае, они мгновенно соскользнули с повозок, прячась за них, да и купцы проявили неожиданную для гражданских резвость. Впереди и позади небольшого каравана с шумом рухнули деревья, преграждая дорогу и не оставляя иного выбора, кроме как принять бой здесь и сейчас. Кин подумалось, что это не самая удобная для них позиция — душа требовала выдвинуться в лес, отыскать напавших и по возможности незаметно ликвидировать их по одному, но вместо этого они должны были находиться здесь и не подпускать врагов к самому каравану. А те, между прочим, и не спешили покидать удобных пристрелянных позиций, да к тому же пустили в ход горящие стрелы. Если верить поднимающемуся дымку, одна из повозок уже начала тлеть. Тонко и надрывно ржала раненная лошадь, что-то кричали люди, а она… Кин внезапно осознала, что попросту растерялась и совершенно не знает, что делать и куда бежать. Она нашла взглядом сенсея — тот с самым невозмутимым видом читал свою книгу, прислонившись спиной к повозке. Видимо, считал, что не происходит ничего такого, с чем они не могли бы справиться самостоятельно.

— Это просто кучка бандитов, а вы шиноби, — словно в ответ на ее мысли, Какаши посмотрел на нее своим единственным открытым глазом и вернулся к чтению.

Действительно. Ничего страшного, ведь так? Совсем рядом с ней упал один из охранников каравана — он неосмотрительно высунулся наружу и словил стрелу в горло. У них там что, бесконечный запас? С противоположной стороны донесся какой-то шум, в котором слух явственно вычленил тот непередаваемый звук, с которым сталь ударяется о сталь. Кто-то пошел в прорыв, пользуясь малочисленностью охраны и прикрытием стрел? Девочка дернулась туда, вспомнив, что в той части каравана был Саске, но буквально в ту же секунду все ее рецепторы обожгло чувством опасности, и она кувыркнулась в сторону, мгновенно выхватывая кунай.

Прямо на них из леса высыпала пятерка бандитов. Один из них сейчас перезаряжал арбалет, болт из которого секундой ранее вонзился в мешок риса. Как раз в том месте, где была ее голова. Тук-тук-тук. Рисинки из разорванного мешка сыпались на землю, будто отсчитывая секунды. Паника ушла — все было просто и понятно. Вот он враг, прямо перед глазами, и вопросов, что же делать, больше нет. Кин выхватила из подсумка сюрикены и метнула их широким жестом, больше отвлекая на них, чем стремясь кого-то задеть. Она видела, что на бандитах были доспехи, старая модель, кажется, такие были в ходу еще во Второй войне, но ржавыми и ненадежными они не выглядели. Чтобы пробить такой сюрикеном, придется изрядно постараться, а у нее не так много чакры, чтобы тратить ее настолько бездарно. Лучше подобраться поближе и бить наверняка. Она рванулась вперед, сокращая расстояние и выбрасывая вперед сжатую в кулак руку, одновременно направляя туда чакру. Из всех пятерых этот показался Кин наиболее опасным, наверное, из-за того, что ее чувства сенсора различили в нем сформированный очаг чакры. Но шиноби он все же не был, во всяком случае, укрепить свое тело чакрой точно не смог. Удар с выбросом чакры был несколько ослаблен нагрудником и одеждой, все же она не Хьюга, ее стиль — лишь грубое подобие джукена, но этого более чем достаточно для нешиноби. Бандита снесло на его товарища, они оба зашатались, а Кин уже подпрыгнула повыше, разворачиваясь и размашистым движением чиркнула кунаем по горлу ближайшего человека. Раз. Приземление, доворот на пятке, и взгляд уперся в незащищенную ничем спину арбалетчика. Удар раскрытой ладонью, концентрируя в ней побольше чакры, и она четко услышала хруст костей позвоночника. Выживет или нет — ходить он точно никогда больше не будет. И драться сегодня тоже. Два.

Низкий рост — преимущество. Малый возраст и детское лицо — преимущество. Бандиты чуть замешкались, пытаясь соотнести тела своих товарищей на земле с тонкой детской фигуркой. Эти мгновения решили их судьбу — взрывная печать идеально прикрепилась на доспехи, а их хозяин с недетской силой был толкнут на двух своих начавших подниматься товарищей. Взрыв. Три-четыре-пять? Кин всмотрелась внимательнее — нет, нижнему немного повезло, она чувствовала еще пульсирующую в нем жизнь.

— Нам нужны э-э… пленные? — девочка обернулась на Какаши, который все с тем же отсутствующим видом переворачивал страницу книги.

— М-м-м. Пригодятся, да.

— Хорошо, — веревки в подсумке у нее тоже нашлись.

* * *

Постоянная поддержка бьякугана в активном состоянии — задача сложная, не для всякого чунина возможная, не говоря уже о генинах. Поэтому большинство Хьюга придерживались одного из двух вариантов действия во время миссий: либо выступали в качестве сенсоров, постоянно сканируя местность и практически не участвуя в боевых столкновениях, либо брали на себя роль ударной силы, оставляя сенсорику кому-нибудь еще. Неджи не нравился ни первый, ни второй вариант — не хотелось чувствовать себя бесполезным в бою, и в то же время не хотелось пребывать в неведение относительно происходящего вокруг. Не на Кин же с ее сенсорикой ему полагаться. Поэтому он периодически ненадолго активировал додзюцу, убеждался, что ничего подозрительного вокруг нет и снова отключал, экономя чакру. Так что засаду он заметил только чудом — в очередной раз проходясь взглядом по лесу, увидел человеческие фигурки, сосредотачивающиеся вдоль дороги. И сразу понял, почему не увидел их раньше — это не шиноби с их яркими очагами чакры. Вот оно, еще одно неявное слабое место его додзюцу, ориентированного на поиск чакры. Впрочем, претензий к его работе точно не должно было быть — увидел, предупредил. Вот только бандитов тоже кто-то предупредил, так что эффекта неожиданности не получилось ни у одной из сторон.

В том, чтобы уклониться от стрел, проблемы не было. Неджи их просто чувствовал — каждую, и был единственным, кто остался наверху и мог как следует осмотреться по сторонам. Караванщики не выглядели растерянными. Они довольно грамотно прятались за повозками и пережидали град стрел. Тем, кто пытался высунуться, не везло. Хьюга сконцентрировался на нападающих и только теперь почувствовал чакру. Да, кто-то из лучников явно ее использовал, и именно его стрелы находили свою дорожку между стыками повозок и рисовыми мешками.

Неджи спрыгнул с повозки и, петляя, побежал к деревьям. Бьякуган бьякуганом, но попасть в движущуюся цель всегда сложнее. Он четко видел лучников, они не шиноби и не смогут достаточно быстро покинуть облюбованные позиции. А верхний ярус деревьев — это все-таки вотчина шиноби. Неджи легко взбежал по стволу, добираясь до гнезда ближайшего лучника.

— Шотей! — не имело смысла распыляться на что-то более серьезное. Парализующий удар и падение с высоты оставляли человеку чрезвычайно мало шансов. Неджи нашел следующую цель и прыгнул вперед, в полете уклоняясь от стрелы. Этот бандит успел сориентироваться и развернуться, но более ничем помочь себе уже не сумел.

Он смог примерно наполовину проредить лучников, когда обстрел каравана прекратился, и бандиты пошли в рукопашную. Лучники же торопливо покидали свои гнезда, видимо, решили, что на земле шансов у них побольше. Хьюга спрыгнул следом и замер, дожидаясь, пока они подойдут поближе, думая, что окружают его. Нет, на самом деле он просто ждал, пока противники окажутся в поле действия его техники.

— Хакке Санджуни Шо!

* * *

Всего лишь бандиты. Но в любом случае — это противник, шанс проверить свои силы. Саске пропустил чужую руку над головой, нанося удар кулаком в солнечное сплетение, вывернулся из-под наклонившегося тела и добавил локтем по шее. С силой метнул пару кунаев и отступил назад, разрывая дистанцию и давая себе место для техники.

— Катон: Гокакью, но дзюцу! — у него не было желания возиться со всем этим слишком уж долго. Если не дураки — должны бежать отсюда как можно быстрее, но бандитам инстинкт самосохранения оказался чужд.

Один из них выхватил меч, Саске принял удар на два скрещенных куная и ударил противника ногой в живот. Еще один бандит не без его помощи сделал несколько лишних шагов и с размаху вписался в повозку, разрывая ударом своего топора мешок с рисом. Белые зернышки посыпались на землю. Но было еще кое-что странное. Звук удара металла о металл, которого не должно было быть. Саске решил, что разберется с этим чуть позже — сейчас его внимания требовал тип с нунчаками. Он играючи ушел от замаха, подпрыгивая повыше, и метнул в удачно скучковавшихся бандитов сюрикены. И только в эту секунду вспомнил о стрелах, которые не давали толком высунуться из-за повозок, а еще спустя мгновение осознал, что больше никто не стрелял. И не нападал. В его секторе возле повозок лежали только тела, да и вообще звуков боя слышно не было.

Саске медленно запустил ладонь в разорванный мешок риса, зарылся поглубже и ощутил, что его пальцы коснулись чего-то холодного.

— Не советую, — тихий голос сенсея за спиной звучал с весьма непривычными тяжелыми интонациями.

— Рис, да? — Саске нарочито медленно вытянул ладонь из мешка и так же медленно обернулся, скрещивая руки на груди.

— Рис и ничего больше, — со значением произнес Какаши и задержал на нем долгий взгляд, словно надеялся впечатать это знание прямо в мозг.

— Рис так рис, — Учиха отошел от повозки, — их ведь кто-то предупредил, да?

— Возможно, мы узнаем, кто именно. Идем, — Какаши мотнул подбородком, указывая направление, и пошел следом, только дождавшись, когда Саске двинется с места.

 

То, что движение каравана сегодня не возобновится, было понятно сразу — требовалось расчистить дорогу, помочь раненным, дать весть в город о нападении, словом — дел более чем хватало, поэтому караван стал устраиваться на ночлег.

Саске брезгливо наблюдал за тем, как начальник каравана бегал между повозок, пересчитывал поврежденные мешки и причитал, вслух подсчитывая убытки. В свете полученных знаний это казалось слишком нарочитым и фальшивым. Не мог же он не знать, что именно вез?

Учиха внимательно осматривал свой участок леса, пусть и полагал, что вряд ли на них еще раз нападут ночью. Какаши допрашивал того бандита, которого захватила Кин. Своих сокомандников он видел лишь мельком — после боя на разговоры времени не было, они едва успели отметить, что все живы и не ранены, и тут же пришлось бегать — переворачивать повозки, возвращать на них разбросанный товар да прочесывать лес в поисках затаившихся бандитов. А теперь еще и дежурить. Саске с трудом удержался от зевка, надеясь, что завтра днем все же удастся подремать где-нибудь в повозке. Не будут же они торчать в этом лесу вечность?

* * *

Стволы деревьев, преграждающие дорогу, разобрали только к полудню. Какаши лично осматривал их, и то, что он увидел, ему категорически не понравилось -деревья не были подрублены, как это обычно делают бандиты. Кто-то установил на них взрывные печати, причем довольно умело, чтобы они упали точно на дорогу. Допрос ничего толкового не дал: кто был информатором бандитов в караване, он и так выяснил, а заказчика нападения этот бандит не знал. Главарь сказал — они пошли. А информатор… его труп обнаружился под повозкой со стрелой в горле. И этот выстрел тоже не давал покоя — стрела вошла до самых перьев, пригвоздив голову человека к колесу повозки. Его сенсоры — и Кин, и Неджи — оба утверждали, что среди нападавших кто-то усиливал выстрелы чакры и этот кто-то стрелял подожженными стрелами, из-за которых они лишились одной из повозок. Жаль, что Хьюга до него не добрался.

Теперь караван ехал немного быстрее, охранники держали под рукой луки, а Неджи не выключал бьякуган, пристально осматривая пейзаж вокруг. Какаши не думал, что это приведет к чему-то толковому. Нападение не повторится, пока они настороже. Не так быстро. Но все же это была неплохая тренировка для его генинов. Он вернулся мыслями к нападению — ему определенно было с чем работать. Им повезло, что это были всего лишь бандиты и что им пришлось напасть немного раньше запланированного. Никакого продуманного плана и координации действий — Хьюга унесся в лес, совершенно не заботясь ни о возможности нарваться на засаду, ни о том, что их задача вообще-то защищать караван. Учиха ухитрился за один короткий бой потратить практически всю чакру, а уж применение огненной техники у деревянных повозок — хорошо, хоть удалось донести до начальника каравана, что это все огненные стрелы бандитов виноваты. Кин так вообще растерялась, видимо, разом забыв и о том, что она сенсор, и о том, что вообще является шиноби. Иначе как подпустила тех бандитов настолько близко, прежде чем начать действовать? Но все же всем троим повезло, что они были живы и не ранены. Можно сказать, удачное боевое крещение. Вот только как много они смогли вынести из этого боя?

 

Из-за нападения каравану предстояла еще одна ночевка в лесу. Какаши лично отправил вымотавшихся за сутки постоянной бдительности генинов спать.

— Кучиёсе, но Дзюцу: Нинкен! — завтра они уже покинут лес и выйдут на равнину, так что если повторное нападение случится, то либо ночью, либо утром, когда в караване начнутся сборы и общая сумятица.

— Присмотрите за периметром, — в ответ раздался тихий лай, и призванные псы разошлись по своим точкам. Какаши не сомневался — кем бы не были нападавшие, незамеченными они не приблизятся.

 

Ночь прошла спокойно. С первыми лучами рассвета караван зашевелился, то тут, то там раздавались возгласы возниц. Кто-то ставил чайник и готовил немудрящий завтрак. Люди расслабились — они уже предвкушали, как покинут негостеприимный лес, грезили столицей, гонораром и развлечениями. Тихий звук буквально рассек воздух, и в самую середину костра воткнулась стрела. Какаши отряхнул руку, отпуская ворот возницы, которого выдернул из-под выстрела. Парень неотрывно смотрел на стрелу, и губы у него дрожали.

— Рассредоточиться! — голос Какаши перекрыл начавшиеся было вопли и панику, — за повозки!

— Неджи, найди того типа с чакрой. Он нужен живым, — предыдущая схватка явно пошла ребятам на пользу, сейчас они вполне вменяемо разбежались по лагерю, прикрывая каждый свой сектор.

— На два часа — тридцать метров, — Хьюга докладывал четко и по существу.

— Кин, Саске — пошли, — можно было все сделать самому, но на ком учить генинов, как не на этих бандитах?

 

— Я вперед, ты прикрываешь? — о полученной вчера от сенсея выволочке вспоминать не хотелось, но желание вначале думать, а потом делать, все же появилось.

— Попробуем сделать по-тихому, — Саске почувствовал, как ладонь Кин легла ему на затылок. Скрывающее гендзюцу не очень ей удавалось, но они ведь не от шиноби прятаться будут. Чакру скрывать не потребуется — только их самих.

Несчастные тридцать метров они преодолели молча и практически черепашьим шагом. Саске прищурился, разглядывая типа в темно-зеленой одежде и с какими-то ветками в волосах. Он натягивал лук и неторопливо что-то выцеливал. Он или нет? Кин условным жестом коснулась его руки, подтверждая, что да, это их цель. А потом он перестал чувствовать ее присутствие за спиной. Саске мысленно отсчитывал секунды, которые должны были ей понадобиться на то, чтобы обойти цель и перекрыть возможный путь к отступлению. Пора. Он метнулся вперед, надеясь подобраться незамеченным как можно ближе и вырубить человека, но тот в последний момент что-то почувствовал и отступил в сторону, попросту швырнув в него свой лук и пытаясь выхватить из ножен на поясе танто. Но не успел. В его шею, прямо под ухом, вонзился сенбон. Бандит сделал еще несколько рваных движений, взмахнул руками, а потом рухнул вначале на колени, а затем завалился набок.

— Ты его не убила случайно? — Саске подозрительно посмотрел на приблизившуюся Кин.

— Да не должна, рана точно не глубокая, — та беспечно пожала плечами и выдернула сенбон. Тот и правда вошел в тело всего на пару сантиметров, — просто доза паралитика на шиноби рассчитана, — Кин дернула себя за короткую прядку и взлохматила волосы.

— А как мы его потащим-то?

 

Бандит оказался тяжелым. Особенно при том, что тащить его пришлось через перелесок, и при этом окончательно не угробить. И не стоило забывать, что бой все еще продолжался. Но как-то вяло. Может быть потому, что Какаши-сенсей перестал делать вид, что его тут вообще нет?

Зашевелился пленник уже за надежным прикрытием повозок, но к этому моменту он уже был как следует спеленут веревками, так что получалось у него только вращать глазами. И, видимо, именно он был главой всей этой шайки, потому как действия бандитов становились все менее управляемыми. Потеряв где-то половину своих, они отступили.

 

— Чего стоим? Кого ждем? — Какаши окинул взглядом выстроившихся рядком генинов, явно жаждущих если не принять участие в допросе, то, во всяком случае, узнать результаты.

— Заняться нечем? Караван, между прочим, отправляться должен. Быст-ро! — выпустив для острастки немного ки, он дождался, пока молодежь неохотно потянется в сторону и займется делом. Впрочем, если они не найдут способа подслушать допрос, он будет разочарован.

— Маген: Наракуми, но Дзюцу! — зачем резать кого-то на кусочки и применять прочие методы, которыми так любил пугать Ибики Морино на курсах скоростного допроса, если существовали намного более изящные решения?

Сосредоточение на технике гендзюцу не помешало носу Какаши учуять запах своих генинов из-за ближайшей повозки. Звуками они себя не выдавали и, что любопытно, даже чакру как-то притушили. Но вот запах… придется с этим еще поработать.

— На кого ты работаешь? Кого боишься? — Какаши вплел в гендзюцу свои вопросы. Он держал его уже около минуты, пожалуй, этого времени было достаточно для общения со своими страхами.

— Гато, — образ страха и работодателя причудливо сливался воедино.

— Что вы искали здесь?

— Гато нужно оружие. Нужно железо.

— Откуда ты знаешь, что железо здесь?

— Я не знаю. Мне сказали.

— Кто?

— Человек Гато.

— Имя?

— Не знаю.

— Как его найти?

— Он сам меня нашел.

Какаши хмыкнул себе под нос, жалея, что он не менталист и не сможет вытащить из головы этого человека нужный образ.

— Опиши его.

— Не могу. Обычный. Все время обычный. Не помню, — тело бандита сотрясла дрожь, он дернул головой, стукаясь ею о колесо повозки. Какаши прервал технику, понимая, что нагрузка на нервную систему вышла слишком сильной. Все же иметь дело с нешиноби одновременно проще и сложнее.

— Его нужно передать страже в Химачи, — сообщил он приблизившемуся начальнику каравана, — выдвигаемся?

— Да, все готовы, ждем вас, — мужчина кивнул и окликнул кого-то из возниц, потребовав закинуть пленника в ближайшую повозку.

 

— Железо? — Кин чуть нахмурилась, отползая от стратегической точки для подслушивания, которую они заняли, и запрыгивая на одну из повозок.

— Рис — это не всегда рис, как оказалось, — Саске дернул уголком рта, обозначая что-то вроде улыбки.

— Кому, в конце концов, нужен рис? — Хьюга устроился поудобнее на мешках и активировал бьякуган. Если все пройдет без приключений, то уже к вечеру они увидят столицу.

Мерный стук капель убаюкивал, внушал ложное чувство привычности и безопасности. Но Гайгецу больше ему не поддавался — слишком свежо было воспоминание о том, как шепот воды скрыл поступь убийц, как родной туман стал смертельной ловушкой, выбраться из которой удалось лишь чудом. И еще большим чудом — вытащить кого-то еще. Он бросил быстрый взгляд через плечо туда, где спали генины. Сказать по правде, Гайгецу и сам толком не мог понять, зачем потащил с собой кучку напуганных детей. Но слишком страшным было то, что творилось сейчас в Кровавом Тумане. Он сумел пережить резню клановых, впервые радуясь тому, что никакого права на мон не имеет, вот только кровь не спрячешь, а иметь нынче особенную кровь было слишком дорогим удовольствием. Странные расследования со странными результатами, обвинения и словно обезумевшая толпа бесклановых — все слилось в недели и месяцы долгого кошмара, который все же проскользнул мимо него. Или это он проскользнул между смыкающимися колесами мельничного жернова? Когда все успокоилось, он вздохнул с облегчением. Понятно, что как раньше не будет уже ничего, но в тот момент хотелось только хоть каких-то крупиц покоя. От силы Тумана не осталось практически ничего — широкие раны, которые только-только начали смыкаться, и вот опять… Очередная смута и война за то, чтобы вернуть все как было. И снова — поиски шпионов, чистки, проверки. Мельничные жернова закрутились, и теперь он не мог сказать, что выбрался. Скорее взял небольшую передышку вместе с несколькими такими же, как и он, беглецами. Уйти, выждать — не самая достойная шиноби тактика, но не когда тебя готовы с одной стороны преследовали, как дикого зверя, а с другой заставляли сражаться с теми, кого считал практически своей семьей. Хотя последнее еще меньше достойно представителя Кровавого Тумана. И уж точно — эта война не то, во что следовало втягивать детей.

Страну Волн они миновали быстро и практически не задерживаясь — шиноби Тумана там не были желанными гостями, спасибо тем, кто успел поработать на Гато. Он слышал что-то о том, что в стране Риса нужны шиноби и что там не слишком пристально смотрят на то, какой хитай-ате на тебе был раньше. Возможно, это было его шансом. Их шансом. Но им еще нужно было воспользоваться, а для этого — проскользнуть по самому краешку Страны Огня в Страну Горячих Источников. Там, в отсутствие сильной Гакурезато, дышать будет намного легче.

Внезапно в шуме дождя что-то изменилось. Гайгецу настороженно вскинул голову и коснулся плеча одного из спящих генинов:

— Айко, буди Тобимару и Дайшики, мы уходим, — произнес он одними губами, поднимаясь и торопливо осматривая их лагерь в небольшой прибрежной пещере. Их гоняли по побережью уже почти неделю, не давая приблизиться к вожделенной границе. Миновать же ее морем у них не получилось — банально не хватило денег на то, чтобы купить места на корабле. На сборы ушла минута — это всегда быстро, когда и собирать-то особо нечего. Еще секунда — и они соскользнули в воду, заметая последние следы своего пребывания здесь.

 

* * *

 

— Ушли, — резюмировал Какаши, осматривая небольшую укромную пещеру у самой воды. Сезон дождей определенно играл неизвестным шиноби на руку — прятались они хорошо, и среди них были те, кто умел правильно работать с Суйтоном. Ни запаха, ни ощущения чакры — ничего, что могла бы использовать для погони его свора. Тут даже Инузука бы оплошали. Но свора не единственный способ поиска, а совсем не оставлять следов не могут даже боги. Но все же эта практически недельная игра в догонялки под дождем уже начала надоедать. И не только ему.

 

Сезон дождей приятно проводить за теплыми домашними стенами, с большой чашкой хорошего чая в руках, а никак не на границе, в бесконечных патрулях по побережью. Но кто спрашивал шиноби об их желаниях? Как говорится — хотели настоящие миссии, получите и распишитесь. А то, что не все они хороши, легки и приятны — это уже совсем другой вопрос. Но, впрочем, любое положение имеет как свои плюсы, так и свои минусы. Например, искусство хождения по воде команда номер семь освоила просто в рекордные сроки. Пусть Неджи имел тут некоторую фору, уже умея ходить по деревьям, а Кин с ее контролем нужно было только один раз нормально показать, но и Саске, не имея ни одного из означенных преимуществ, обучился и тому, и другому буквально в первую же неделю (а как не научиться, пару раз практически с головой нырнув в особо коварную лужу?). Но все же стойкую ненависть к воде и сырости ребята приобрели на всю оставшуюся жизнь. Вещи здесь по определению не были сухими: в каждой тряпке ощущался неприятный запах сырости, сколько ты ее не суши. Оставалось только восхищаться или ужасаться тому, как шиноби Кири живут в подобных условиях постоянно. Сырость рождала холод и желание ночами буквально забраться в костер с головой. В какой-то момент им всем даже стало плевать на подтрунивания коллег по несчастью: Саске просто упрямо лез поближе к костру, Кин и так не слишком скрывала свое неприятие сырости и холода. В результате Хьюге, как самому гордому и немерзнущему в их полевых ночевках, доставалось место на максимальном удалении от костра. А того факта, что на утро Неджи стабильно просыпался у кого-нибудь под теплым боком, сокомандники деликатно не замечали — так, в конце концов, всем было теплее.

На границе седьмая команда торчала уже почти три недели — с того памятного похода с караваном. Даже в деревню не возвращались, прямо из столицы отправили отчет по миссии и получили следующую уже здесь. По заставе ходили слухи, что в Кири делается что-то совсем несусветное, и что ждать не то войны, не то еще чего похуже. Заставы подновляли, укрепляли получше, в патрули гоняли чаще обычного, а слухи день ото дня становились все причудливее и причудливее. Впрочем, нельзя сказать, что время они проводили бездарно. Молодые генины учились, и пусть раскрутить сенсея на какую-нибудь интересную технику или хотя бы на полноценную тренировку никак не получалось, но на заставе были и другие шиноби, у которых можно было почерпнуть что-нибудь интересное, если, конечно, удавалось найти подход. Здесь у мальчишек возникали определенные трудности — клановые моны на границе восторга не вызывали, особенно такие говорящие, как у них, а вот бесклановая Кин пользовалась своей бесклановостью и огромными несчастными глазами по полной программе, а потом охотно делилась всем, что узнавала. Хотя такая опосредованная передача потребовалась только по началу — постепенно пограничники оттаяли, и все они относительно успешно вписались в коллектив. Главное не вспоминать, сколько при этом клановой части команды пришлось вынести тычков под ребра и тихого шипения в духе «лицо попроще сделай». Но шиноби должен владеть навыком не выделяться из толпы, так что пришлось и тут постараться. И навыки скрытого проникновения отработать, ага.

Кин нашла тут какого-то ветерана, которого пригласили подновлять защиту и который кое-что смыслил в фуиндзюцу, и вцепилась в него клещом, вытряхивая все, что он знал, знал, но забыл, когда-то видел и вообще мог предположить. Саске приобрел в свою коллекцию пару огненных техник, пусть не таких разрушительных, как учиховский огненный шар, но намного менее чакрозатратных, и стал примериваться к короткому танто. Что-то по-своему завораживающее было в стальном танце, который демонстрировал один из местных умельцев. Хьюга бился над какой-то своей техникой и все ругался, что что-то тут не то. Технику он подсмотрел на тренировках главной ветви и теперь пытался приспособить под свои нужды, но знаний пока не хватало. Но сомнений в том, что Неджи разберется, ни у кого не возникало — упорства хватит. Вообще, упорство было одним из общих качеств седьмой команды, как и то, что Кин характеризовала метким «если прямо не пролезем, то пройдем бочком». Правда, в последнюю неделю им бы больше подошли навыки каких-нибудь водоплавающих животных и перепонки между пальцами. Последние, судя по ощущениям, скоро уже начнут отрастать.

— И снова — ни ловушек, ничего, — закончив осмотр пещерки, Кин непонимающе хмурилась, — или они думали, что мы не поймем, что они здесь были?

— Возможно, они думают, что не находя ничего, мы решим, что охотимся за призраками, — Неджи провел рукой по волосам, стряхивая тяжелые капли дождя. Разговор — это маленький повод задержаться в пещере чуть дольше и не лезть обратно в мир, который, казалось, превратился в одну большую лужу.

— Кто знает, — Какаши пожал плечами и опустился на корточки, раскрывая карту побережья, — Давайте-ка посмотрим, куда они могли направиться. Здесь, — палец коснулся еле видимой метки, — наша застава, они об этом уже знают. Собственно, тут их первый раз и засекли. А потом как растворились. И всплыли снова у деревеньки. Туда не пойдут, там же сейчас гарнизон.

— У них два пути, — Саске не заметил, как в задумчивости прикусил палец, — Либо вода — но лодки все недоступны, так? Либо уходить по самой кромке к границе. Если, конечно, они не решат пересечь море пешком.

— На такое и у Шодая чакры бы не хватило.

— Верно. Посмотрите — они все время смещаются именно к границе с Ю, но куни. Так что, если как следует прочесать побережье в этом направлении — найдем. И позаботьтесь, чтобы сюда они уже не вернулись, — Какаши свернул карту и первым вышел под дождь.

— Бьякуган! — Хьюга еще раз просканировал взглядом пещеру, выявляя наиболее удобные точки для закладки печатей и установки ловушек. Можно было обойтись и без этого, но здесь они привыкли беречь время и решать задачи пусть и несколько топорно, но зато эффективно.

Ни одна из предыдущих установленных ловушек не сработала, но это не отменяло необходимости превращения вероятных убежищ противника в ловушки для них же. Не попадутся эти — не повезет другим.

 

* * *

 

И снова бег — их преследовали, методично загоняли в наверняка расставленную ловушку. Это стало ясно через пару дней, когда участившиеся патрули, внезапные засады и ловушки просто не оставили иной возможности, кроме как следовать вдоль кромки воды. К вожделенной границе и, несомненно, смертельной ловушке. Загонная охота, где дичью выступал человек. И когда идет подобная охота, шанс у жертвы только один — прорвать кольцо и вырваться на свободу, а там уже уходить иными далекими путями. Они устали. Слишком устали от бега, и чем дальше, тем более очевидно становилось, что прорываться надо сейчас — пока еще остались силы, потому что еще немного, и их просто возьмут без малейшего сопротивления. Вполне возможно, что цель изматывающей охоты состояла и в этом тоже. Быть дичью Гайгецу не нравилось категорически, а значит, настало время стать охотником.

Дождь, так хорошо помогающий спрятаться от преследователей, предупреждающий об их появлении, теперь помог отыскать их уже самому. Найти слабое место в смыкающемся кольце. И все же что-то он не учел, где-то их переиграли, потому как вместо того, чтобы тихонько подобраться под пеленой дождя к команде преследователей, они попросту наткнулись на них сразу после того, как дождь ненадолго стих. Видимо, у них тоже были сенсоры. И эти сенсоры смогли в осторожном касании струй дождя различить чужое внимание. Не самая приятная новость, пусть и считалось, что сенсоры обычно не самые лучшие бойцы. Он на своем примере знал, насколько это может не соответствовать истине.

 

Это вышло совершенно неожиданно — когда цель, всего секунду назад кажущаяся призрачной, недосягаемой и практически нереальной, вдруг обрела плоть, кровь и вполне человеческое лицо. Четыре лица, три из которых смотрелись практически детскими. И это их неуловимые призраки? Саске мог бы презрительно скривиться, если бы не буквально выжженное в мозгу знание о том, насколько возраст может быть обманчивым и неважным. Итачи было всего тринадцать лет. И пусть он никак не мог вспомнить его лица, Саске не думал, что он выглядел старше этих ребят со знаком Тумана на хитае. Они замерли друг напротив друга, нервные и настороженные, как коты, столкнувшиеся нос к носу у забора. Ощущение опасности буквально разливалось в воздухе — одно неверное движение, и хрупкая неподвижность разобьется, а угрожающее шипение сменится взмахом когтей. А пока они торопливо ощупывали друг друга взглядом, оценивая и гадая — кто же на что способен, и Саске как никогда остро ощущал отсутствие сенсея за спиной. Четверо против троих.

Бросок куная совпал с первой каплей вновь начавшегося дождя. У них было только одно преимущество — противник был изрядно измотан, но это не компенсировало ни численного превосходства, ни превосходства в опыте и силе. К тому же местность и погода играли на стороне туманников, а никак не на стороне шиноби Листа, привыкших сражаться на лесной местности. Пусть за время, проведенное на границе, они научились ходить по воде и не вязнуть в песке, это лишь немного уравнивало их с теми, кто вырос на островках Страны Воды. Наверное, у них было очень немного шансов, но и выбора-то особого не было — сдаться и сдохнуть или бороться и попытаться все-таки выжить и победить.

Первое столкновение Саске практически не почувствовал — столкнулись в воздухе кунаи, он ощутил, как поддается чужая рука, на долю мгновения решил — он сильнее, а потом бок буквально обожгло коротким жестким пинком, и он едва успел укрепить тело чакрой, спасая ребра, да крутануться в воздухе и половчее приземлиться на ноги. Двое на одного — не самый хороший расклад.

— Осторожнее! Не подпускайте светлоглазого близко! — старший туманник определенно имел достаточно боевого опыта, чтобы опознать Хьюга, и имел представление о том, чем это может грозить. А дождь все накрапывает, усиливается, и вместе с ним усиливается чувство тревоги.

— Тц! Уклоняйся! — и Кин, и Неджи, видимо, заметили неладное одновременно, их ладони, окутанные чакрой, практически встретились у него над головой, защищая от дождевых капель, внезапно ставших столь же опасными, как сенбоны. Стоять на месте теперь — значит обеспечить себе не самую приятную смерть от кровопотери, поэтому приходилось двигаться на пределе сил и скорости, уклоняясь от режущих капель и атак противников. Сейчас их атаковали только младшие — старший поддерживает столь неприятную водяную технику, и этим нужно пользоваться, потому как уклониться от каждой капли — невозможно и встретился глазами с Кин и едва заметно кивнул, надеясь только на одно — она поймет его безумную идею.

— Катон: Гокакью, но дзюцу! — вода сильнее огня и здесь, под дождем, техника вышла и вполовину не такой мощной, как обычно. Но все же она заставила противников раздаться в стороны, сменить местоположение. Вода, коснувшаяся огненного шара с шипением испарилась, создавая туман и даря то, что им нужно — небольшое прикрытие. Все же опытный шиноби среди их противников только один, и этот ход давал шанс — небольшой просвет, в который можно проскользнуть, и куда буквально ввинтилась Кин, тогда как Неджи атаковал крайнего из противников. Смотреть, насколько все получилось, некогда. Рука уже выхватывала из подсумка несколько сюрикенов на леске, и он метнул их широким жестом, надеясь перехватить еще одного, чуть отступившего в сторону противника.

— Хакке Санджуни Шо! — старший туманник просто не успел уклониться, да он и не слишком сильно напрягся, уже успев заметить, что Кин — не самое сильное их звено. Поэтому, наверное, у него весьма удивленное лицо, когда хенге стекло с нее вместе с техникой, владеть которой она попросту не могла.

Дождь остановился, поэтому плеск воды слышен особенно четко, а одновременно с ним — взрывающее что-то внутри чувство опасности и безумная резь в глазах. Саске сам не понял до конца, какая сила дернула его в сторону, а рядом медленно, как на тренировочных демонстрациях, двигался чужой кунай. И капли крови висят в воздухе и все никак не коснутся земли. Мир изменился, обретая разом невиданную четкость и объем. Он видел, как ладонь Неджи рассекла лишь воду, как старший туманник буквально распластался в воздухе рядом с ним, каким-то чудом лишь ранив, а не загнав кунай в горло. И странное чувство, будто у него целая бездна времени, чтобы все обдумать. Но Саске не поддается этому ложному чувству, одним движением пальцев по леске меняя траекторию полета сюрикенов — он видел ее так же четко, как если бы она была нарисована в воздухе тонкой пунктирной нитью.

 

Все складывалось удачно — им и впрямь повезло нарваться на самое слабое звено заградительной цепи. Трое сопливых генинов, не так давно получивших хитаи. Это было заметно — недостаточно слаженности здесь, промедление там. Возможно, через пару лет эта троица могла стать серьезной проблемой, но не сегодня — в этом Гайгецу был практически уверен. Его ребята не были глупцами и после небольшой подсказки довольно успешно избегали более опасного Хьюгу, и дали ему время на то, чтобы активировать технику дождя — пусть она оказалась далеко не так эффективна, как он рассчитывал: им попалась команда сенсоров, и двигались они достаточно шустро, видимо, ощущая движение чакры в потоках воды. И все же недостаток опыта был налицо: применять в таких погодных условиях огненные техники — верх глупости. Впрочем, умение пользоваться чужими глупостями — часть искусства шиноби. Он воспользовался возникшей неразберихой для того, чтобы оставить вместо себя водяного клона и обойти противников с тыла. Пусть он не владел техникой бесшумного убийства, которой так славились мечники тумана, но кое-что умел.

А потом что-то пошло не так — Хьюга, только что бывший чуть в стороне, оказался в центре их построения и сумел разрушить клона и прервать технику дождя, но это было странностью вполне объяснимой, но вот то, как верный удар кунаем вдруг прошел мимо, было воистину странно. Этот мальчишка не показывал до этого такого уровня скорости. Гайгецу еще увидел алый проблеск в глазах резко ускорившегося противника, а потом едва успел уйти в сторону заменой. Все-таки быть разрезанным леской, по которой пропустили чакру — не самая приятная смерть в этом мире.

Его генинам тоже не хватало опыта — заминка, произошедшая в момент разрушения клона, и вот уже Хьюга сумел выбить Айко, пусть и сам едва уклонился от водяного лезвия Тобимару.

Замена перенесла Гайгецу за спину девчонки, он едва заметно улыбнулся, скользнув вперед и встречаясь глазами с Дайшики — от них двоих она не уйдет, просто не успеет. У Дайшики слишком отстраненный взгляд — это он заметил слишком поздно. Гендзюцу? Удар куная своего генина он принял на металлический щиток наруча и едва успел отвести в сторону свой собственный, чтобы не ранить его. А вот удар девчонки увести от него уже не сумел. Боль — отрезвляет, и голубые глаза Дайшики еще успели стать прозрачно-ясными и удивленными, а потом их навсегда заволокло пеленой. Гайгецу тихо и зло зарычал, откидывая в сторону тело. Ему уже не помочь, нужно позаботиться об остальных.

Вокруг Тобимару танцевали водяные лезвия, держа на почтительном расстоянии его шустрого противника. Гайгецу нужна всего пара мгновений, чтобы понять — Тобимару проигрывал. Противник уже просчитал его движения и сейчас искал лазейку, и совсем скоро ее найдет, хотя бы потому, что они все устали. И чакры у них меньше, чем у относительно свежих шиноби Листа. Айко жива, но даже подняться, а не то, что сражаться, сейчас не могла. Гайгецу сложил печать концентрации — хоть на что-то должна сгодиться кровь, из-за которой в его жизни было столько проблем, и дождь снова обернулся острыми иглами и лезвиями, только на этот раз более быстрыми и опасными, ведь он сам контролировал их. Хьюга крутился на месте, уклоняясь и блокируя — основную атаку он сосредоточил именно на нем, не давая действовать активно и помочь своим коллегам. Второй парень, теперь вынужденный работать на два фронта, ослабил натиск на Тобимару. Сам Гайгецу нацелился на девчонку — это и месть, и нечто еще — из всех троих только она била наверняка и насмерть. Айко — жива и будет жить, если он сумеет вытащить их отсюда. Атака мальчишки на него была все же чуть медленнее, чем могла, и он успел использовать замену. Им приходилось еще бороться с чем-то внутри себя. Лист не зря считался мягкотелым — был у его шиноби некий внутренний барьер, который отделял их от хладнокровно воткнутого в горло куная. Пусть и до первого куная в горле их товарищей, но Туман и другие деревни всегда удачно пользовались этой маленькой слабостью. Так что, с его точки зрения, наибольшая опасность здесь притаилась в наиболее слабом на первый взгляд противнике. От которого они просто не уйдут живыми.

 

Дождь вернулся, но теперь Саске и сам его хорошо чувствовал — острые режущие капли воды казались слишком медленными и предсказуемыми, и избегать их было не очень сложно, но это отвлекало внимание от противника, заставляло ослаблять натиск. И это неимоверно злило. Он видел — до крови закушенную губу и подрагивающие пальцы, защита этого парня определенно держалась из последних сил. Дожать, еще немножко дожать, и он победит. Нужно только быть чуть-чуть быстрее. И обогнать собственную стремительно убывающую чакру. Он никогда не терял ее столько в простом тайдзюцу. Самым краешком глаза Саске уловил размытое движение. Он не видел, что происходило до того за спиной, но заметил быстро и тяжело дышащую Кин, которая, видимо, успела куда-то потратить почти всю чакру — хотя ей для этого много усилий прилагать не надо было. Он видел, как она вскинулась, явно ощутив движение и намерения по отношению к себе, и понял, что Кин просто не успевала — не хватало сейчас скорости, чтобы уклониться, и не хватало сил, чтобы заблокировать удар. Саске рванулся туда и практически грудью нарвался на водяное лезвие, рефлекторно дернулся, уклоняясь и наконец-то пробивая защиту своего противника. Удар кунаем, широкий, наотмашь, и опять кровавые брызги в воздухе, все никак не желающие ложиться на землю, но радости нет — только тоскливое осознание — не успел, маленькая задержка, но такая роковая.

Кунай столкнулся с открытой ладонью.

— Хакке Рокуджуйон Шо!

 

* * *

 

Каждого из нас иногда посещало чувство, что он должен быть в этот момент где-то совсем не здесь, хотя вроде бы и находился именно там, где положено. Именно это донельзя неприятное чувство мучило Какаши, царапало интуицию и звало куда-то совсем в другое место. Ощущение усиливалось по мере того, как время шло, а их цель не появлялась там, где ее ждали. Это означало только одно — их невидимки не собирались идти в расставленную ловушку, свернув где-то в другом месте. Что остается делать, когда кольцо сжимается? Только разорвать его. Предчувствие стало более осязаемым и конкретным. Больше Какаши не думал — он должен был успеть туда, где оставил свою команду. А у него был поразительный талант не успевать в самый последний момент.

Звуки боя слышны тогда, когда глаза еще не видели всей картины, но врываться куда-то с налета — высшая глупость, поэтому Какаши приостановился в тени высоких валунов, оценивая обстановку. На первый взгляд все было совсем не так плохо, как ему успело подуматься — двое его генинов более или менее успешно теснили шиноби в форме Тумана. Однако Какаши видел, что мальчишки уже выдыхаются. Их атаки скорее были жестом отчаянья, чем попыткой одержать верх. Медлить было нельзя.

Победить уже ослабленного противника — несложно. Да и разница в уровнях у них была приличная, это не Демон Тумана, на которого не повезло наткнуться Гаю в Стране Волн.

— Непросто пришлось, да? — Какаши посмотрел на свою команду, которой явно в текущей момент наплевать, что сидят они фактически в луже, а сверху все льет и льет непрекращающийся дождь. Для себя он отметил, что сидят все трое рядом, практически в обнимку. Вряд ли это надолго — но сложные бои всегда сближали, а ощущение, что защищался с кем-то спина к спине от самой смерти, порой засыпает самые глубокие пропасти между людьми.

В предрассветный час мир виделся особенно зыбким и непрочным. Шелест ветра казался тихим шепотом. Туманная дымка стелилась по земле, серый сумеречный свет скрадывал очертания, истончалась граница между мирами, и вот уже если не всматриваться слишком пристально, то в тумане можно было различить силуэты. Шиноби не следовало поддаваться иллюзиям, но иногда потребность в них становилась физически осязаемой. Сквозь зыбкое марево тумана Какаши все смотрел и смотрел на Монумент Огня, угадывая в его тенях такие знакомые и важные лица. Солнце поднималось все выше, туман редел, оседая холодными каплями на одежде, волосах, и иллюзия рассеивалась, тени прошлого возвращались на свои места под тяжелые могильные камни. Наваждение отпускало душу медленно и неохотно, но постепенно сменялось мыслями о простых и насущных вещах. Нужно было идти и отыскать своих генинов, которым он назначил встречу в это утро. Да, нужно. Какаши встряхнулся, живо напоминая в этот момент большого лохматого пса, и неспешно пошел к деревне. Наверняка его ждали уже не первый час, а значит, подождут еще немного.

Свою команду Какаши обнаружил на полигоне, том самом, с которого и началось их существование в качестве одной команды. Он остановился в тени деревьев, со стороны наблюдая и сравнивая их с теми выпускниками Академии, которых он увидел здесь практически год назад. На первый взгляд изменения были незаметны — не так уж сильно ребята выросли, не обзавелись приметными шрамами или чем-то подобным, но все же опытный глаз подмечал множество весьма говорящих деталей. Спокойнее, увереннее и четче стали движения, чуть меньше суетливости и чуть больше расчетливости. Все трое стали сильнее, и пусть Какаши с готовностью признавал это, тут было не так уж много его заслуг. Но намного более важным, чем сила, с его точки зрения, было то, что эти трое генинов все же сумели стать командой — не самые простые миссии вначале на границе, а потом и по всей Стране Огня, сблизили их. Возможно, друзьями они еще не стали, но боевыми товарищами — так точно. И именно в этом он видел главный свой вклад и обязанность. Силу они отыщут и сами, как и положено шиноби, а вот умение поддержать и прикрыть в нужный момент друг друга так просто не добудешь. Невольно он сравнивал их с совсем другой командой и не находил практически ничего общего. Там, где взгляд искал шумного, немного рассеянного Обито, он натыкался на молчаливого и собранного Саске. Вместо светлой и задорной Рин — нагловатая и агрессивная Кин. Разве что Хьюга чем-то напоминал его самого, может быть, уверенностью в собственной неизменной правоте? Ему в свое время пришлось дорого заплатить за эту уверенность. И все же эта команда была совершенно другой. Хорошо это или плохо? Кто знает, но эта непохожесть давала шанс на то, что на этот раз все будет совершенно по-другому.

 

— Сенсей, — все трое поднялись с травы, здороваясь с ним. Запоздало Какаши подумал, что уже давно не слышал возмущения по поводу своих опозданий, но всегда подсознательно ждал их. Видимо, его команда просто приняла их как нечто неизбежное и нестоящее внимания. Он подозревал, что они и сами недавно пришли на полигон. Хотя, кроме того памятного случая перед первой миссией, когда ребята умудрились явиться к Резиденции позже него самого, да еще и в весьма непрезентабельно растрепанном виде, подобных проколов с ними не случалось.

— У меня есть для вас новость. Я подал на нашу команду заявку на участие в Чуунин Шикен, — Какаши достал из кармана три бланка заявки, — но принимать в нем участие или нет — решать вам. Держите, — секунда, и все трое внимательно рассматривали бланки, — если согласны, с заполненными заявками через неделю надо быть в Академии. Хотя, там написано все. Почитаете.

— Участвует только Коноха? — в вопросе Кин — любопытство и нечто, что он назвал бы волнением.

— Нет, насколько я знаю, приглашения отправились и в Великие Страны, и союзным деревням. Из Великих согласие на участие дал только Песок. А так, скорее всего, как всегда будет участвовать еще Трава, Дождь, может, и еще кто. Но основное представительство будет наше, как принимающей деревни. Это неплохой шанс на самом деле.

— А как обычно проходит экзамен?

— Три этапа всегда, хоть они и разнятся от экзамена к экзамену. Но спарринги точно будут. На них билеты заранее распродают.

— Народ хочет зрелищ, — Хьюга фыркнул и спрятал бланк в подсумок.

— Ну, у них тут не так много развлечений, — Кин философски пожала плечами и вдруг улыбнулась, — Спасибо, что верите в нас, Какаши-сенсей.

— Мы подумаем, — Саске как всегда не стремился демонстрировать свое отношение к происходящему, но Какаши был уверен — ни он, ни Хьюга не откажутся от участия. И экзамен слишком интересная штука, чтобы его могла пропустить Кин. Так что, в их участии он был уверен.

— А не скажете, кто будет участвовать еще от Конохи? Я имею в виду из тех, кого мы знаем?

— Гай будет заявлять свою команду, про остальных — не знаю.

— О, надеюсь, это не из серии «давай сразимся командами, мой вечный соперник»? — вопрос задала Кин, но как-то напряглись при этом все трое. Видимо, не хотели выступать вместо пресловутых камня, ножниц и бумаги. Или еще чего-то подобного.

— Нет. Главное, чтобы Гаю никто не подал такую идею, — Какаши едва заметно улыбнулся, предполагая, что такая мысль его «вечному сопернику» вполне могла прийти в голову, — или вы думаете, что не справитесь с его командой?

— Ну, мы не видели их довольно давно — кто знает, на что они способны, — Кин неопределенно дернула плечом. Да, эту способность не недооценивать противника он в ней особенно ценил.

— Собрание неудачников, — Хьюга как всегда категоричен в своем высокомерии.

— Я буду громко смеяться, если кто-нибудь из них тебе наваляет, — девочка фыркнула.

— Хн, — Учиха в спор не вступал, но Какаши предполагал, что тот в большей степени солидарен с Неджи. И вполне может статься, что у них на это есть основания. Команду Гая в деле Какаши не видел, в отличие от своей, но думал, что выставляет на этот экзамен далеко не самую слабую команду. Прекрасное тайдзюцу, стихийные техники, сенсорика и гендзюцу. С последним вообще вышел смешной номер, когда он только на их последней миссии выяснил, что за гендзюцу в их команде отвечал совсем не Учиха. Свои умения детки шифровали изо всех сил, вводя в заблуждение не только вероятного противника. За что, собственно, тогда и получили — не знать, чего в бою ожидать от ближайших соратников — чревато. Особенно приятно было после отповеди получить обратно свои же аргументы, вывернутые так, что ничего, кроме как провести масштабную тренировку и показать несколько техник, ему не оставалось.

— В общем — думайте, да, — свое дело в данном случае Какаши считал выполненным, а решать пусть сами решают.

 

— А что тут думать, — Саске поймал листик, оставшийся после исчезновения сенсея, и повертел в руках, — Мы участвуем!

— Я бы мог сказать — не решай за всех, но… тут все очевидно, — Неджи с независимым видом скрестил руки на груди. Он все еще чувствовал легкое раздражение от мысли, что Кин думала, что его может победить кто-то вроде Ли. Сомнения в его способностях…

— Ну-у, Хьюга, что за обиды? — предмет его раздражения тяжело и напоказ вздохнул. Это умение мгновенно подмечать чужое настроения Неджи не слишком нравилось, но такова была специфика сенсорики Кин. Зато, кажется, эта особенность очень импонировала Учихе, которого она избавляла от необходимости говорить что-то более длинное, чем «хм».

— Никаких обид, — это не соответствовало истине, но признаваться в чем-то подобном попросту смешно. Обижаются дети, и обижаться можно на кого-то, кто что-то для тебя значит.

— По тебе видно, что ты дуешься, — Кин сделала шажок, приближаясь и заходя в ту зону, в которой посторонних он предпочитал не видеть, но отступать назад было бы глупо.

— Покинь мое личное пространство, — вместо этого процедил он сквозь зубы, чувствуя себя на редкость неуютно. Это не бой и не тренировка, где доводилось и плечами сталкиваться, и стоять спина к спине. К тому же, Неджи пока совершенно не мог понять, что задумала Кин. А это, как правило, ничем хорошем не грозило.

— Обязательно, — девочка с самым серьезным видом кивнула и сделала настолько резкое и стремительное движение, что уклониться он просто не успел, ощущая вдруг, как все мышцы буквально окаменели от чужого прикосновения, в котором нет ничего от тренировочной или боевой ситуации. Это — личное.

— Не обижайся, ты — гений, правда, но на любую гениальность может найтись свое полено, так что, — он чуть расслабился, но продолжал делать аккуратные попытки отстранить от себя Кин, и тут его настигла подсознательно ожидаемая гадость:

— И ты совершенная очаровашка, когда злишься, — и пока Неджи от возмущения просто хватал ртом воздух, не зная, как выразить всю глубину своих мыслей по поводу этого действия и заявления, Кин успешно покинула пределы досягаемости джукена, прячась за Учиху, который явно мысленно совершенно бессовестно смеялся, пусть и изо всех сил этого не показывал. Вот только улыбка все норовила вылезти на лицо.

— А ты чего такой счастливый? Давай и тебя обниму? — щедро предложила Кин, видимо, сделав аналогичные выводы по поводу учиховского настроения.

— Не надо, — Саске благоразумно отступил подальше. К объятиям у него было негативное отношение еще с академических времен. Неджи и сам пару раз видел, когда они пересекались с девятой командой, тайфун имени Сакуры и вполне Учиху в этом отношении понимал. Он повел плечами, сбрасывая ощущение прикосновения чужих рук, и вдруг сообразил, что уже и думать забыл о сказанных насчет способностей и возможных победителях словах.

— У нас неделя на подготовку, — напомнил он остальным. Следовало выяснить, кто участвовал раньше, что видел, кто будет участвовать теперь, и что можно ждать от вероятных соперников и испытаний. Привычное занятие.

 

* * *

 

В качестве штаб-квартиры команда номер семь облюбовала жилье Саске. От этого факта он был далеко не в восторге, но два других варианта были еще хуже — в квартал Хьюг можно было пройти исключительно под конвоем, и ощущение присутствия этого конвоя не оставляло даже в душе (а как еще могло быть со способностью белоглазых просто-напросто игнорировать стены), зайти в гости к Кин означало добровольно взять на себя функции по уборке, потому как не то что жить, а просто сидеть в царящем там бардаке претило его натуре. Это Саске помнил еще по самому первому визиту после их эпической попытки утонуть в пруду. Кин тогда сказала, что такого порядка у нее не было с самого заселения, а он зарекся ходить в гости. Вот и приходилось в результате терпеть гостей на своей кухне. И ладно бы еще поесть приготовили — так и то нет. Чай хоть свой принесли. Впрочем, в отличие от готовки, которая на миссиях каким-то таинственным образом сваливалась на него (видимо, как на единственного, способного сообразить что-то чуть лучшее, чем разведенные в кипятке пищевые пилюли), чай Кин заваривать умела и любила. Так что он, на правах хозяина, расположился на наиболее удобном стуле, сослав одного гостя распаковывать закупленный в ресторанчике ужин, а другую — заваривать чай.

— Кто что хорошего узнал? — обсуждать деловые вопросы они по молчаливой договоренности стали только после того, как миски с едой показали дно, а ароматный чай был разлит по чашкам.

— Последний экзамен в Конохе был довольно давно. Предыдущий принимала Ивагакуре, до него — Кумогакуре. Это из тех, в которых мы участвовали. Испытания всегда разные. Разве что второе обычно командное, а третье — всегда спарринги, — первым отчитался Хьюга.

Саске принюхался к чашке, пытаясь определить, что там намешано на этот раз, но узнал только жасмин и что-то еще хм… успокаивающее? Хмуро глянув на сидящую с самым безмятежным видом Кин, он начал рассказывать:

— Участвует весь наш выпуск почти. Кроме девятой команды — еще восьмая и десятая. Плюс, судя по всему, кто-то из старших. И должны приехать команды с других гарнизонов.

— Из других деревень точно будет Суна, кстати, их представителей видели в интендантском. Так что завтра будут здесь. Встретим? — Кин глянула на них поверх чашки, — а еще будет Водопад, Трава, их команды уже здесь, и Звук.

— Не слышал о таких, — Хьюга провел пальцем по ободку чашки — к чаю он так и не притронулся.

— Никто не слышал. Недавно Страна Рисовых Полей заимела собственную небольшую деревню. Это их представители, — выдала информацию Кин, — Неджи, пей и не нервируй меня — яду я тебе не клала, — вдруг переключилась она с делового тона на деланно возмущенный. С тех пор, как Саске удалось пробудить шаринган, эмоции он стал читать намного лучше, и теперь чаще подмечал это — большая часть эмоций у Кин была сугубо демонстрируемой. Это вызывало определенные вопросы, но он пока и сам не мог решить, хочет ли он знать на них ответы. Как правило, откровенность подразумевает ответную откровенность, а ему совершенно не хотелось отвечать на те вопросы, которые ему могла задать Кин.

— Рисовые поля… помните, та куноичи говорила, что они собирались именно туда. Из туманников, — напомнил он о первой их действительно серьезной схватке.

— Деревня нукенинов? — Неджи все-таки взялся за чашку, делая микроскопический глоток.

— Ну там должны быть и свои кланы шиноби. Наверное, — Кин задумалась, рефлекторно постукивая пальцами по столу, — будет интересно.

— Им надо заявить о себе. Получить заказы, — Саске поставил на стол пустую чашку, — значит, пришлют лучшее.

— Посмотрим, на что годится их… лучшее.

 

* * *

 

— Сакура-чан, не хочешь пойти в Ичираку? — Наруто светло улыбнулся во все тридцать два зуба. Они в кой-то веке остались с Сакурой наедине, и надо было ловить момент.

— Нет, — девушка резко отвернулась и пошла вниз по улице, но прежде чем Наруто успел придумать, что бы ей такого сказать, чтобы заставить передумать, он почувствовал, что позади него что-то есть, и этим чем-то оказалась прямоугольная коробка. Прямоугольная коробка, раскрашенная под камень с двумя дырками на передней стенке. Наруто попытался сделать вид, что никаких странных «камней» не замечает и быстрым шагом стал догонять Сакуру. Коробка не отставала.

— Эй, я вас сразу раскусил, где вы видели такой камень? — конечно, Наруто уже догадался о том, кто скрывается под такой дурацкой маскировкой. Он ничего не имел против Конохомару, но сегодня вся эта компания была безумно невовремя. Не тогда, когда ему представился такой шанс.

— Братик Наруто! — изнутри коробки повалил дым, и спустя секунду перед Наруто и Сакурой стояла троица студентов Академии с очень узнаваемыми очками на голове. Он и сам такие носил раньше.

— Это что? — Наруто ткнул пальцем в очки Конохомару.

— Мы хотим быть похожими на тебя! — застенчиво улыбнувшись, сообщил мальчик в круглых очках, имя которого он все время забывал.

— А-а, — это было приятно, нет, действительно приятно, вот только Наруто чуял — это совсем не то, что может оценить Сакура. Вот если бы он тут победил какого-нибудь вражеского шиноби, это было бы лучше.

— Эй! Ты стал таким неприветливым! А обещал поиграть с нами в шиноби!

— Зачем шиноби играть в шиноби? — отошедшая совсем недалеко Сакура остановилась и теперь прислушивалась к разговору. А Наруто почувствовал, что опять выглядит в ее глазах совершенным идиотом. Еще и ребенком к тому же. Почему все всегда так невовремя?

— Это твоя девушка? — Конохомару заухмылялся, изобразив соответствующий жест мизинцем.

— Что? — Сакура вдруг перестала быть милой и красивой. Она стала очень и очень страшной. А уж ее удар… Наруто, встречаясь головой с забором, очень пожалел о том, что Майто Гай такой хороший сенсей. Удар у Сакуры был поставлен прекрасно.

— Эй! Да ты! Да что ты делаешь, уродина! — заорал Конохомару прежде, чем Наруто успел его остановить и как-то вмешаться.

— Беги, мальчик, просто — беги! — Сакура хрустнула кулаком и, кажется, даже выпустила ки. Об этом Наруто не думал. Он просто бежал и искренне надеялся, что делает это достаточно быстро. Конохомару и его команда не отставали.

 

— Ой! — убегающий от Сакуры Конохомару не заметил, как на его пути возникло препятствие в виде незнакомого парня в черном костюме и с раскрашенным лицом.

— Мне больно, сопляк! — рука в черной перчатке стиснула горло мальчика и подняла над землей.

— Конохомару! — Наруто сжал кулаки. Думать было совершенно некогда, и он просто рванулся вперед. Ему почудилось, что незнакомец как-то странно шевельнул пальцами, а потом небо и земля поменялись местами, и он ощутимо приложился о мостовую.

— Слабак, — раскрашенный презрительно улыбнулся, а его рука крепче сжалась на горле Конохомару.

— Отпусти его! — Наруто мгновенно оказался на ногах, но атаковать сходу пока не спешил. Он так и не понял, как оказался на земле, но повторять не хотел. Быстрый взгляд на Сакуру — в их команде она думала и замечала лучше всех, но та выглядела одновременно испуганной и растерянной.

— Терпеть не могу детей, — продолжил издеваться незнакомец.

— Канкуро. Нам попадет, мы тут не за этим, — на спутницу этого раскрашенного Канкуро, блондинку в светло-розовой одежде, с какой-то длинной штукой за спиной, Наруто обратил внимание только после того, как она заговорила, но и то ненадолго — все его внимание было приковано к руке на горле Конохомару.

— Эй, ну мы вполне можем поразвлечься, пока никого из старших нет, — свободная рука начала замах, Наруто, больше не думая об осторожности, рванулся туда и…

— Проклятье! — Канкуро уронил Конохомару на мостовую и схватился за руку, рассеченную удачным броском камня.

Наруто завертел головой, отыскивая меткого стрелка, пока остальные члены команды Конохомару уводили своего лидера подальше от места действия.

— И что вы забыли в нашем селении? — раздавшийся сверху голос помог определиться с направлением, и Наруто во все глаза уставился на своего бывшего одноклассника.

— Саске-кун! — счастливо выдохнула у него за спиной Сакура, да и та незнакомая куноичи тоже смотрела на Саске с тем дебильным выражением лица, которое появлялось в его присутствие у большинства лиц женского пола. Наруто это бесило просто до глубины души. Ну что они все такого в нем находят?

— Терпеть не могу показушников, — несмотря на обстоятельства, Наруто мысленно не мог не согласиться с Канкуро, — слезай и сразимся! — он сдернул со спины какой-то сверток и потянул за обвязку.

— Ты… собрался использовать Карасу? — девушка схватила Канкуро за плечо, но при этом продолжала смотреть на дерево, где Учиха лениво подкидывал камушки на ладони. Наруто видел — тот не выглядел испуганным, скорее предвкушающим дальнейшее.

— Хватит, — новый голос заставил всех вздрогнуть, а Наруто теперь уставился на красноволосого парня с забавной тыквой за спиной. Тот стоял на том же дереве, что и Саске, только на ветке повыше и вниз головой. Еще один показушник!

— Г-Гаара, — с Канкуро как-то разом слетела вся спесь, и вообще он сжался, будто пытался казаться меньше, чем он есть.

— Ты позоришь наше селение, — каким-то безэмоциональным голосом проговорил красноволосый.

— Они э-э первые начали, — Канкуро явно нервничал и старался держаться поближе к своей спутнице, даже как-то чуть загородив ее плечом.

— Какой позор. Заткнись, или я убью тебя, — от этого Гаары вдруг повеяло чем-то таким, что Наруто обрел уверенность — убьет. Вот точно убьет, взаправду.

— Я извиняюсь, очень-очень извиняюсь, — зачастил Канкуро, опасливо поглядывая в сторону дерева.

— Приношу свои извинения, — Гаара церемонно наклонил голову и вдруг рассыпался песком, чтобы возникнуть спустя мгновение рядом с двумя другими чужаками. Только теперь Наруто обратил внимание на их хитаи — знак там был совершенно незнакомый.

— Идем, — он развернулся и пошел прочь, определенно не сомневаясь в том, что за ним последуют.

— Как твое имя? — Саске хоть на землю спустился без всяких фокусов, согрев этим душу Наруто, которому все эти штуки совершенно не нравились — они создавали впечатление, что все эти шиноби существуют в неком далеком от него мире, где ему никак не находится места.

— Мое? — блондинка обернулась, и на ее лице Наруто увидел краску смущения. Ну что они все находят в этом Учихе, правда? Саске, впрочем, блондинка явно не интересовала.

— Нет, вот его, с тыквой.

— Собаку но Гаара, — красноволосый медленно обернулся и посмотрел оценивающе, — ты заинтересовал меня. Назови свое имя.

— Учиха Саске.

— Эй, а мое имя никто не хочет узнать, а? — проговорил Наруто в пустоту, ощущая, что его никто здесь не слышит и даже вообще не замечает.

— Стань сильнее, может, тогда оно станет кого-то интересовать, — Учиха пожал плечами и засунул руки в карманы.

— Да ты! — Наруто сжал кулак, испытывая неимоверное желание как следует заехать по самодовольной учиховской физиономии.

— Бака! — Сакура перехватила его на полпути, как-то ухитряясь одновременно пребольно бить его кулаком в бок и мило улыбаться Саске, — Саске-кун, может, сходим куда-нибудь?

— Нет, — Учиха отрицательно мотнул головой, и Наруто отметил еще одну раздражающую черту этого типа — он смотрел на них с Сакурой как на пустое место. Он вообще смотрел по сторонам так, будто кругом была одна мебель, а не люди.

 

* * *

 

— Как впечатления? — Кин мягко спрыгнула с облюбованной в качестве наблюдательного пункта крыши и остановилась рядом с Саске, дожидаясь, пока к ним присоединиться Неджи. Радиус у его техники был больше, потому и позицию он занял подальше. К тому же, она лучше скрывала чакру.

— Я не заметил этого Гаару. Он скрывается почти так же хорошо, как сенсей, — признавать это было неприятно, но в их команде были небольшие правила, и их надо было соблюдать. Но это не значило, что это признание не злило.

— Интересная у него тыква. Неджи, ты видел? — Кин обернулась на приблизившегося Хьюгу.

— Да, в ней есть чакра. И у него какая-то странная система чакры. Слишком разветвленная.

— И ощущается она странно. Будто… — Кин прищелкнула пальцами, подбирая слово, — будто грязная какая-то, с примесями, во.

— Ты заметила еще троих наблюдателей?

— Да, но они точно слабее этого парня с песком. Кто они?

— Если верить хитаям — звук.

Раздражение только усилилось. Саске бесило, когда эти двое начинали так разговаривать, при том, что он был просто не в состояние увидеть все то, о чем они говорили. Безумно-безумно раздражающие сенсоры.

— Кстати, у всех троих похожая чакра. Разная, но что-то общее есть. Я имею в виду песчанников. Саске, а ты что скажешь?

На него наконец-то соизволили обратить внимание! Надо же.

— Ничего. Вы же и без меня все прекрасно видели.

— Ну что за! — Кин ударила кулаком о раскрытую ладонь, — как же вы меня оба временами бесите! Так бы и врезала.

— Пф-ф, — он развернулся и одним прыжком оказался на крыше. Накапливающееся раздражение требовало выхода, а еще хотелось видеть кого или что угодно, кроме своей команды. Надоели.

 

Водная гладь пруда как всегда спокойна и непроницаема. Саске подкидывал на руке камушки и бросал их в воду, наблюдая за расходящимися кругами. Чрезвычайно успокаивающее занятие, от которого он не собирался отвлекаться, даже слыша шаги за спиной, просто потому, что знал, чьи это шаги.

— Ну прости, а? — Кин уселась рядом, обняв колени руками и поставив на них подбородок. Отвечать что-либо он не торопился, просто продолжая бездумно бросать камни в воду.

— Я печенье принесла, — шорох разворачиваемого пакета и снова тишина. Он не собирался ничего отвечать, а она не собиралась больше ничего говорить, молча наблюдая за садящимся за горизонт солнцем.

Камушки под рукой кончились, и он бездумно запустил руку в пакет с печеньем. Они давно уже так не сидели. Просто не сидели в тишине, глядя на заходящее солнце.

— Он силен, этот парень. И он не единственный, кто будет силен на этом экзамене. И это только экзамен. Как ты говорила? Уровень генина и немножко больше.

— Так и у нас найдется, чем ответить. Правда. Мы справимся — ты, так точно, — Кин легко улыбнулась, и он чуял — на этот раз вполне искренне, без надуманности и фальши.

— Я хочу сразиться с ними всеми. Хочу знать, так ли это.

— Собственно, за этим весь этот экзамен и проводится.

— Тебя, я так вижу, это мало волнует, — эта безмятежность сейчас вызывала у него раздражение.

— Я просто знаю, что всегда будет кто-нибудь сильнее, чем я. И это действительно не то, что мне кажется важном. Но я верю, если это важно для тебя — справишься. И с этим Гаарой, и со всеми остальными, — она протянула руку, осторожно, будто спрашивая разрешения, коснулась плеча. Этот жест похож на то, как он сам протягивал руку к коту, прежде чем погладить. Саске практически бездумно сдвинулся чуть ближе, подставляясь под чужие руки и позволяя себя обнять. В конце концов — никого лишнего тут нет, а Кин точно никому ничего не расскажет.

— Да, скорее всего, но будет ли этого достаточно? — он не очень сомневался в своих возможностях относительно тех, кто будет на этом экзамене. Вот только цель его ушла по дороге силы намного, намного дальше.

— Ну так и жизнь на этом не кончается. И возможности тоже. Это, в конце концов, экзамен и ничего больше.

— Этот раскрашенный что-то делает с чакрой. Когда Наруто упал, я видел шаринганом нить, еле успел рассмотреть, — проговорил он все же после пары минут молчания. Пристроиться вот так головой на чужом плече — чудо как удобно, только в этом он точно никому никогда не признается. И не допустит, чтобы кто-нибудь видел. Особенно Хьюга с этими его вечными ехидными улыбками и комментариями.

— За спиной у куноичи был веер. Среди песчанников много фуутонщиков, — скорее всего, веер рассмотрел Неджи, но Кин об этом сейчас умолчала, за что Саске был ей благодарен. Упоминание Хьюга точно было бы лишним.

— А у красноволосого песок. Дотон?

— Может, модификация какая.

— Ты его видела? Когда он появился? — это важно. Саске очень хотелось, чтобы ответ был отрицательным, тогда было бы просто не так обидно, что он единственный вечно что-то пропускает.

— Да, — Кин ответила после небольшой паузы, — Он хорошо прячется, но чакра сильно фонит. Скрыть такое сложно. Он определенно самый сильный из троих.

— Они испугались его. На лицах — реальный страх. И он не шутил, когда говорил, что убьет, — подвел итог обсуждению вероятного противника Саске, — а звуковики? — знать все же надо, что бы он по этому поводу не чувствовал.

— Непонятно. Они только наблюдали и все. А еще мне интересно, что за куль этот разрисованный волок за спиной.

— Кажется, блондинка назвала это Карасу. Или это название техники?

— Увидим, — Кин тихо вздохнула, — м-м, ты мне там печенье оставил или как всегда?

Перед Кин лежало ее заполненное заявление об участии в Чунин Шикен. Заявление, с которым ровно в три часа она должна будет прийти в триста первый кабинет Академии шиноби. На первый взгляд — все очень просто. И очень сложно одновременно, потому что она не знала одной ключевой вещи: а зачем вообще туда идет. С Саске, да и с Неджи тоже, все было понятно: им хотелось проверить себя, доказать свою силу — самим себе, другим шиноби. Кин в этом не нуждалась. Она знала свою силу, а еще не испытывала потребности в чьем-либо признании. Что и кому она должна доказывать? Девочка поудобнее пристроила подбородок на сцепленные в замок руки. Зачем вообще все это? Наверное, последний год ее утомил. Она окунулась в совсем другую жизнь резко, с головой, будто в омут нырнула, а теперь, кажется, достигла дна и начала задыхаться. Или в этом омуте оказалось слишком темно, чтобы с наскока разобраться, куда именно плыть дальше. Возможно, впервые в жизни Кин хотела услышать чей-нибудь совет. Ну, или хотя бы пусть кто-нибудь скажет, чтобы она прекратила страдать ерундой. Но как и всегда — рядом никого не было. Никого, кого она могла бы послушать, и никого, кто захотел быть услышанным. Кин прикрыла глаза, раздумывая, что ей сейчас сказал бы сенсей. Не Какаши, которого своим сенсеем она могла назвать разве что по обязанности, а совсем другой или, точнее, другая, которая действительно учила, наставляла и направляла, пусть и никогда не позволяла обращаться к себе так. Но никто не мог помешать ей мысленно называть сенсея сенсеем и никак иначе. Перед внутренним взором возник край белого кимоно, шевельнулись неверные тени на стенах, и память донесла тихий размеренный голос: «Если не знаешь, за что бороться, то почему бы тебе просто не сдаться и не сдохнуть?» Желания последовать этому совету у нее не возникло ни тогда, ни сейчас. Но все-таки было бы неплохо знать, за что она будет сражаться. Возможно, для начала стоило побороться просто за свою команду? Если у нее нет определенной цели, то почему бы не помочь им достичь желаемого? Может быть, в процессе найдется и ее собственная цель? А если нет — то и эта ничем не хуже прочих.

Кин улыбнулась. Она редко позволяла себе придаваться рефлексии и сожалениям, хотя на это и не так часто появлялось время. Но сейчас… видимо, этот экзамен и впрямь заставил ее поволноваться. От мыслей о нем что-то сжималось внутри, будто она стояла на пороге чего-то важного. Сенсей всегда говорила, что необходимо доверять своей интуиции. С хорошим сенсором посредством интуиции говорит чакра, или, вернее, он чувствует намерения и мысли, разлитые в чакре, и выдает это за свою интуицию. Кин не думала, что является хорошим сенсором, а уж истории о тех, кто мог по привкусу чакры предсказать войну, и вовсе считала байками — среди шиноби их хватало всегда. Но слушаться внутреннего голоса это не мешало. Сейчас же, чтобы чуть меньше волноваться, стоило проверить — все ли готово. Они не знали, в какой форме будет проходить экзамен, будут ли у них перерывы между этапами, так что следовало позаботиться о любых возможных вариантах. Тащить с собой целый походный рюкзак было все-таки не очень удобно, но никто не мешал запечатать все наиболее необходимое и актуальное в свитки. Ну, кроме того, что такие свитки стоили прилично, а умельцев, способных сделать что-то подобное самостоятельно, после того как Узумаки окончательно сгинули, оставалось немного. Кин повезло, что она была из их числа. Хотя было глупо даже думать о том, чтобы сравниться с Узумаки. Но на простые оружейные свитки, свитки для пищевых пилюль, аптечки и прочие мелочи ее умений хватало. Самым серьезным камнем преткновения для нее была долговечность — своей чакры было мало, свитки заполнялись в несколько этапов, что, во-первых, усложняло конструкцию, а во-вторых, плохо сказывалось на длительности использования. Но недельку все точно выдержит, а больше и не надо. Во всяком случае, Кин на это надеялась. С печатями было немного проще — хотя для взрывных пришлось привлекать Саске, чтобы заполнил их своей огненной чакрой. Так выходило быстрее и эффективнее. Плюс новое слово в ее арсенале — печати подавления. Если правильно использовать, можно получить отличные результаты. Кин методично перепроверяла отобранное снаряжение, маркировку на свитках, перекладывала все более удобным образом. Это успокаивало и вселяло уверенность — что бы завтра не случилось, она готова ровно настолько, насколько можно быть к чему-то готовым.

 

Академия встретила их шумом и множеством огоньков незнакомой чакры. Кин даже навскидку не взялась бы сказать, сколько именно шиноби там находится, при том, что многие наверняка маскировали свою чакру. Они предъявили на входе свои заявки на участие и прошли туда, где перед кабинетом с табличкой «301» уже собралась изрядная толпа. Причина затора стала ясна практически сразу — двое шиноби с хитаями Конохи стояли у дверей и никого не впускали. Перед ними громко разорялся печально знакомый им еще по учебе в Академии Наруто. Кин поискала глазами остальных членов девятой команды, но увидела только Сакуру, которая стояла, приложив руку к лицу, и что-то бормотала. Найдя это зрелище не слишком интересным, она вернулась к непосредственной цели их прихода. И дверь, и табличка казались странными. Кин задумчиво облизала губы, выпуская за пределы тела крупицы чакры. Ощущение неправильности стало более ощутимым — мир казался хрупким и искаженным, как декорация на съемках. Самую малость картонный. Гендзюцу. Первое испытание, чтобы отсеять самых слабых? Кин изучающе посмотрела на перекрывших двери генинов. Они не были похожи на часть гендзюцу, но все-таки чем-то они царапали ее восприятие.

Тем временем представление у входа вызвало очередной приступ раздражения у Саске, и он, оттолкнув какого-то генина плечом с дороги, пошел наводить порядок. Кин считала, что приступы сии были исключительно от нервов — как бы не старался скрыть, но Учиха мандражировал и переживал, хотя вряд ли всему виной был только экзамен. После пробуждения шарингана Саске вообще многие вещи стал воспринимать острее, периодически его настроение скакало как на качелях — Кин даже терялась иногда, что ранее с ней никогда не случалось.

— Может, уже снимите гендзюцу с этой комнаты? Мне нужно на третий этаж, а вы лестницу загородили.

— О, ты заметил. Но гендзюцу — это далеко не все, — движение Кин уловить не успевала. Пусть она и прикладывала немало усилий для того, чтобы увеличить свою скорость, но все же в данном случае глаза не реагировали достаточно быстро. А вот движение чакры она почувствовала и улыбнулась — чувство неправильности нашло свое объяснение. На этом типе было хенге, и в момент удара маска не успела достаточно быстро подстроиться под оригинал. Как интересно. Наверное, на втором тоже хенге, и тогда они — экзаменаторы. Действительно, первое испытание на идиотизм. Но не стоило отвлекаться надолго — Кин аккуратно просочилась в первый ряд зрителей, как раз для того, чтобы полюбоваться тем, как тип в ужасно облегающем зеленом костюме возник между вероятным экзаменатором и Саске. И остановил удар. Это определенно говорило о многом. Кин порылась в памяти, выясняя, почему тип этот кажется знакомым. Ах да, один из членов бывшей команды Неджи, кажется, Ли. И воспитанник «вечного соперника» Какаши. Вовремя она в первый ряд пробилась, тут явно возможно инциденты, вон как на их Хьюгу глазами сверкает.

— Кай! — гендзюцу с тихим шелестом опало, демонстрируя и ранее скрытую лестницу наверх, и настоящий номер кабинета — двести первый. Кин решительно подхватила под руки своих сокомандников и потащила в сторону лестницы:

— Вы хотите опоздать? Я — не хочу!

Но увы, благим ее намерениям по части дойти до нужной аудитории без дальнейших инцидентов было не суждено сбыться.

— Эй, я еще не закончил! — Ли стоял на лестнице и определенно жаждал продолжить так и не начавшийся диалог, — Я хочу сразиться с тобой! — палец обладателя зеленого костюма недвусмысленно указывал на Неджи.

— Я не дерусь с неудачниками, — Хьюга окинул предполагаемого соперника донельзя высокомерным взглядом и двинулся вверх по лестнице.

— Зато я буду драться с тобой и докажу, что ты и твой гений — вы ничего не стоите, — Кин мысленно чертыхнулась. Тут явно было что-то личное. Собственно, она знала, что именно, но легче от этого не становилось. Она отодвинулась в сторону, практически вжавшись спиной в перила лестницы, потому как в этот момент мимо нее пронесся Рок Ли, с явным намерением снести Неджи вместе со стеной и лестницей.

— Вот это скорость, — тихо отметила она, понимая, что ей тут было и не угнаться, и не заблокировать. Даже движение чакры не почувствовала. Ах да, Неджи говорил, что Ли использует только тайдзюцу. На этой неделе они провели немало времени, собирая информацию о возможных соперниках. Мельком Кин отметила, что Саске активировал шаринган, чтобы рассмотреть все в подробностях. Видимо, собственного восприятия тоже не хватало. И Ли, и Неджи двигались очень быстро. Размытые движения, внезапные удары.

— Он не ожидал такого, — Саске шаринганом видел явно больше, чем она, но информацией делился. И правильно, все равно потом заставит пересказать, — но этот Ли — предсказуемый. Такой простой набор движений. Только сильно и быстро. Ни уклониться, ни заблокировать.

— Но Неджи держится, — Кин довольно хмыкнула. Она, конечно же, пророчила Хьюге полено, о которое обломается его гениальность, но на самом деле вряд ли желала его встретить. Пусть это было бы и полезно.

— Да, он самую чуточку замедляет движения чакрой. Но именно что держится, а не побеждает, — это прозвучало с такой удивленной обидой, что Кин оторвалась от созерцания схватки и внимательно посмотрела на Учиху. Это врут все, что по невозмутимым лицам эмоции читать сложно — наоборот, легче. Потому что любая действительно стоящая эмоция вызывает изменения. Пусть крошечные, но если смотреть внимательно, наблюдать, то все можно прочитать. Это не те лица, на которых за десять секунд меняется двадцать выражений — попробуй угадай, какое было настоящим. Кин, кстати, и сама придерживалась последнего метода маскировки, пусть и в последнее время стала замечать, что с Саске это работает плохо. Не зря говорят, что шаринган видит суть. В данный же момент она точно могла сказать, что Учиха несколько обескуражен увиденным. Как бы он не относился к Хьюге, но его силу он признавал, и то, как тот, кого называли «неудачником», сейчас успешно противостоит джукену, определенно било по его самомнению.

— Людям свойственно меняться. И улучшать свои результаты. Мы должны будем учитывать это, сталкиваясь с теми, кого знаем. Чтобы не ошибиться в оценке, — Кин посмотрела на часы. До начала первого этапа оставалось совсем немного времени.

— Наро-од! Эй-эй! — она замахала руками, приближаясь к дерущимся, — у нас времени мало-мало, да. Или вы передумали экзамен сдавать? — Хьюга ее определенно услышал и — о чудо! — послушался, резко разрывая дистанцию и приземляясь за ее спиной. Или, может, просто захотел завершить стычку на своих условиях? Ли тоже остановился.

— Мы еще не закончили, — серьезно проговорил он.

— Обязательно продолжите, но не тут. Не стоим на месте, заходим, — Кин еще раз выразительно взмахнула руками и толкнула дверь в аудиторию, на которой красовался самый настоящий номер триста один.

 

— Саске-кун! — сдвоенный вопль заставил Кин нервно дернуться и отскочить в сторону. Да, это было малодушно и совершенно не по-дружески, но устоять против дуэта Харуно-Яманака у нее не было шансов. Хотя зрелище повисшей на Саске Ино совсем не радовало, пусть Учиха и скривился при этом так, будто рядом с ним не симпатичная блондинка была, а самая старая карга из придорожного борделя.

— Почему всегда Саске? — недовольно бурчал каким-то образом оказавшийся рядом с ней Наруто.

— Судьба у него такая. Фамильная. За грехи прошлой жизни, — с самым серьезным видом ответила Кин, а круг знакомых лиц между тем все увеличивался. Вот вслед за Ино подошла неразлучная парочка Нара и Акимичи — Чоджи как всегда весело хрустел чипсами, а Шикамару, казалось, продолжал спать даже на ходу.

— Вы тоже участвуете, да? — он практически зевнул и недовольно глянул по сторонам, — как все… напряжно, — мысленно Кин с ним согласилась и повернулась в ту сторону, откуда только что донесся собачий лай. А вот и последняя из команд новичков. Кин видела, как Хината стрельнула глазами вначале на Наруто, потом на Неджи и практически спряталась за спину Кибы. Хьюга бросил на сестру совершенно нечитаемый взгляд и отвернулся. О том, что там за внутрисемейные отношения, Кин не знала — Неджи не распространялся, а расспрашивать у них в команде было не принято, но взгляд, которым он теперь буравил ее спину, был чрезвычайно неуютным. Сразу захотелось отвлечь его на что-нибудь другое, а то ж дырку так протрет.

К счастью, словно в ответ на ее пожелание, все вокруг пришло в движение, и между Чоджи и Шино возник человек с хитаем Конохи. Пепельные волосы, круглые очки — Кин не помнила, чтобы видела его раньше. Хотя, конечно же, она не могла сказать, что знает всех генинов родной деревни. Все же Коноха — не единственный гарнизон Страны Огня, пусть и самый крупный из всех. Другие шиноби, хоть и тоже носили протектор Листа, но за всю свою жизнь могли деревню и навестить всего один раз на экзамене вроде этого. Но, этот, кажется, все же местный. Семь раз сдавать экзамен? Что на нем такого может быть? Впрочем, учитывая, что этот Кабуто все еще жив… На информационные карточки Кин уставилась с вожделением. Им эта информация так точно не помешала бы. Хотя было странно, что он хочет ей поделиться. Жест доброй воли в расчете на дальнейшую выгоду? Попытка втереться в доверие? Но смысл? Они вряд ли представляют собой что-то по-настоящему ценное. Рок Ли и Гаара? Странноватый выбор, особенно учитывая, что об этих двоих они и сами кое-что выяснили, но Саске успел озвучить имена раньше остальных, значит, остается сделать вид, что все так и было запланировано. И посмотреть, что же знает этот Кабуто. Совпадает ли с их информацией? Хм, проверка достоверности? Кин подошла ближе, любопытно сунув нос в карточки и любуясь на силовую диаграмму известного им Ли. Ничего принципиально нового она в ней не увидела, хоть и подтвердила собственный вывод о том, что за этот год Рок Ли значительно продвинулся в тайдзюцу, если сравнивать с тем, что помнил Неджи. Ей было любопытно, что бы отразилось в карточке о ней самой. Но вместо этого она изучала то, что относилось к Гааре. У Кабуто были хорошие источники информации. Слишком хорошие для того, кто сдает экзамен в седьмой раз. Может, он из допросного корпуса? Но тогда к чему экзамен? Что ему, полевой патент бы не дали?

— Ты чье селение мелким назвал? — резкий голос, знакомое ощущение чакры, и вот трое звуковиков уже совсем близко. Кин рефлекторно сдвинулась с возможной траектории удара и с любопытством посмотрела на них. Об их техниках не было ничего известно. И если эти трое сейчас что-то продемонстрирует, это будет очень неплохо. По подскочившему совсем рядом уровню чакры Кин догадалась, что Хьюга активировал бьякуган. Сбор информации продолжался.

Бросок кунаев и практически сразу — удар, от которого Кабуто вроде как уклонился, Кин успела рассмотреть странную металлическую штуковину на руке нападавшего, а потом ее взгляд остановился на Кабуто. Вернее, на треснувших стеклах очков и не самом аппетитном виде рвоты на полу. От удара рукой он ушел. Значит, урон получил от чего-то другого? Кин искоса глянула на Неджи, но тот только покачал головой. А вот Саске очень задумчиво смотрел на звуковиков. Кин перехватила его взгляд и практически по губам прочитала одно слово — «ниндзюцу». Собственная память подкинула отчетливое ощущение чакры от ударившей руки и легкий холодок по коже, от которого все волоски на загривке стали дыбом. И чем же это таким атакует деревня Звука? Но спровоцировать этих типов на еще пару атак, чтобы разобраться как следует, не удалось.

 

Тест на десять вопросов. Кин пробежала глазами по всем и тоскливо вздохнула. Тест бы невероятно сложен и явно содержал какой-то подвох. Своими силами Кин уверенно разобралась с криптограммой, с содроганием пропустила вопросы по химии и увлеченно расписала схему закладки взрывных печатей, погрызла карандаш, но все же взялась за построение вариантов атаки для шиноби с сюрикеном, а потом стала изучать, что же делают остальные. А остальные по большей части списывали с разной степенью успешности. Ну, а что еще оставалось делать, как не проявлять навыки настоящих шиноби? Их экзаменатор — Ибики Морино — выразился на этот счет достаточно ясно, пусть и запугал перед этим как следует. И даже ки не использовал — одними словами. Высший пилотаж. Кин завистливо вздохнула и задумалась о том, как добыть ответы на остальные шесть вопросов. О своих сокомандниках она не беспокоилась — шаринган и бьякуган давали им достаточно преимуществ, чтобы не сильно в таком деле заморачиваться. А ей приходилось вертеться. Но… тем интереснее, не правда ли? Для начала — найти того, кто гарантированно знает ответы. Кин прикрыла глаза, полагаясь теперь лишь на свои чувства сенсора. Найти того, кто спокоен. Все экзаменуемые, как бы хороши они не были — будут волноваться. Найти островок спокойствия. Волос, тончайшая нить чакры, соскользнул по ее руке вниз, устремляясь к выбранному объекту. А потом и еще один, создавая легчайшую паутину. Почувствовать движение чужой руки, повторить, а разобраться уже по тексту, о каком именно вопросе идет речь — сущая мелочь. Сложным экзамен больше не казался, в конце концов, добыча информации — это именно то, в чем они практиковались почти весь год.

В аудитории тихо, слышно только, как поскрипывали карандаши экзаменаторов и экзаменуемых, да периодически назывались имена неудачников, попавшихся самым недостойным шиноби образом. Тикали часы, отсчитывая минуты до десятого вопроса, редели кандидаты в генины. Ощущение тревоги и напряжения в воздухе можно буквально потрогать руками. Редкие огоньки спокойствия — экзаменаторы, да Гаара из Суны, о котором Кабуто сказал, что он выходил из миссий без повреждений. Где он эту информацию только добыть смог? Праздные мысли прервал резкий голос Ибики:

— Время пришло. Оглашаю десятый вопрос, — резкий скачок напряжения как молния ударил по чувствам сенсора. Кин поморщилась и потерла висок — все-таки так нагнетать обстановку совершенно бесчеловечно, но как все-таки искусно. Наблюдать за работой профессионала всегда приятно.

— Но перед этим несколько новых правил. Строгих правил. Первое — вы должны выбрать, будете ли отвечать на этот вопрос. Если вы откажитесь — ваши баллы обнулятся, и вы вместе со своей командой покинете экзамен. Вы — провалились. Если вы решились отвечать и ответили неправильно — вы провалились не только на этом экзамене, но и на всех последующих тоже. Потому что экзамен на чунина вы больше не будете сдавать никогда.

Условия — просто чудесны. Кин прикусила губу, лихорадочно соображая и отыскивая подвох. Чем-то этот вопрос напомнил ей любимый тест Какаши с колокольчиками, где тоже не все было очевидно. Хм. Чем чунин отличается от генина? Обязанностью принимать решения, причем не только за себя, но и за команду. Можно ли считать этот вопрос тестом на их умение принимать решения? Вполне. Так же очевидно, что правильным в данном случае является решение отвечать на вопрос. Это единственный путь сдать экзамен. Но при этом существует вероятность провалиться окончательно. И на вопрос должны ответить правильно все члены команды. А если кто-то ошибется? Они все потеряют свой шанс. Забавно. Совсем как в жизни — одна ошибка, и шанса исправить нет. В таком случае?.. Да, ответ только один — принимать вызов. Не примешь — не узнаешь, сможешь победить или нет. Но это сложное решение. Решить за себя и, по сути, за других под довольно серьезным психологическим прессом. Задачка как раз для чунина, вынужденного думать и принимать решения в боевой обстановке. Найденное решение, вне всякого сомнения, было правильным. Но ее все равно почему-то потряхивало. Кин сцепила руки перед собой и стала ждать. Вопроса, окончания экзамена — чего угодно уже. А оглушительная тишина вокруг сменялась истерическими «Я отказываюсь!», руганью членов сдавшихся команд. Напряжение стало таким, что его ощутил бы и гражданский, окажись он случайно в этом помещении. Кин чувствовала, как быстрее начинает биться сердце — уже скоро. Она чувствовала ключевой момент, развязку сегодняшнего дня, как вдруг…

— Я — Узумаки Наруто, я стану Хокаге, даже если останусь генином на всю жизнь. Я не боюсь вас и убегать — не буду! — напряжение будто ножом разрезало. Или его, как вязкий утренний туман, снес яркий солнечный луч. Кин видела, как многие глубоко вздыхают, словно сбрасывая с себя груз, и расслабляются. Заботливо сплетенная Ибики паутина оказалась разрушена. В этот момент Кин была уверена — не уйдет никто.

— Хм, — Ибики внезапно улыбнулся, и выглядело это намного более жутко, чем его обычное выражение лица, — поздравляю! Вы сдали тест! — лучащийся довольством Ибики еще более жуткое зрелище, чем улыбающийся вариант. Кин решила, что это или какое-то гендзюцу, или их просто добить хотят, чтоб в следующий этап вошли только самые сильные команды, а то маловато отсеялось-то.

— А десятый вопрос? — Кин не увидела, кто именно это спросил.

— Это и был десятый вопрос. Вопрос о вашей решимости идти дальше и платить свою цену. Надев хитай — вы уже подписались на то, что готовы убивать или быть убитым ради своей деревни и во исполнение ее приказов. Став чунином, вы подпишитесь на готовность посылать на смерть своих товарищей. Поэтому вы должны уметь принимать такие решения.

— Зачем тогда вся эта ерунда с остальными вопросами?

— Проверка вашей способности добывать информацию, — экзаменатор пожал плечами, — помните, иногда информация будет цениться значительно выше, чем ваша жизнь. И будут те, кто пойдет на все, чтобы заполучить ее, — Ибики стянул с головы повязку, обнажая множество жутких шрамов, покрывающих его череп. Ожоги, порезы... дыры? Кин присвистнула, пытаясь сообразить, какой для этого мог быть использован инструмент. В голову ничего толкового не лезло. Похоже, тут какие-то извращенцы поработали.

— Просто помните об этом. В вашей жизни еще будет хватать тяжелых испытаний и еще более тяжелых решений, но первое из них вы прошли…

Договорить Ибики не успел. Кабинет заполнил звук бьющегося стекла, и внутрь через окно влетел большой... шар? Шар мгновенно развернулся в транспарант, рядом с которым стояла куноичи.

— Рано расслабились! — жизнерадостно проговорила она и так улыбнулась, что у Кин в голове явственно царапнуло узнавание. Кто-то еще так улыбался, правда, видела она это давно.

— Я — Митораши Анко! Второй экзаменатор! Живо все за мной! — кажется, только проговорив эту фразу, она обратила внимание на находящихся в аудитории.

— Эй, Ибики, ты пропустил целых двадцать шесть команд? Тест в этом году был настолько легкий?

— В этом году сдает много сильных команд.

— Это ничего! Я могу гарантировать, что второй этап переживет гораздо меньше половины, — жизнерадостно объявила Анко, вызвав у генинов очередной приступ дрожи. А может, это змеиная улыбка была виновата?

— Ровно через час вы войдете в Лес Смерти! Встречаемся у полигона 44!

Лес смерти встретил их высоченным забором, общей давящей аурой и табличкой в духе «не влезай — убьет». Жизнерадостно улыбающаяся Анко на его фоне смотрелась довольно гротескно. Мандраж после знакомства с Ибики явно их еще не отпустил, ибо ничем иным наезд Наруто на тему «вам нас не запугать» Кин объяснить не смогла. А вот реакция на этот наезд была более чем интересная. Причем ее внимание привлекла отнюдь не Анко. Кин во все глаза смотрела, как некто с хитаем Травы вернул Анко кунай. Языком. И разговаривал с такими полузабытыми интонациями, что аж дрожь по костям пробежала. У нее не было уверенности, лишь тень подозрения — но и ее вполне достаточно для того, чтобы дать зарок по возможности держаться от этих ребят из Кусы подальше — целее будут. Если, конечно, те сами не захотят держаться поближе к ним. Ее предэкзаменационные волнения вдруг стали обретать под собой более материальную почву.

Тест снова был командным. Кин посмотрела на свитки, потом на потянувшиеся к стойке регистрации команды. Они пристроились поближе к концу очереди и развернулись, по возможности закрывая собой Хьюгу. Нужно быть полными идиотами, чтобы не попробовать выяснить, кому какие свитки достались, особенно, если в вашей команде есть такой козырь, как бьякуган.

— Там барьер какой-то на занавеси, — тихо сообщил Хьюга спустя пару секунд.

— На выходящих барьера-то точно нет.

— Ну глупо думать, что свиток будет просто у кого-нибудь в кармане.

— Я бы не сказал, — из палатки вышла девятая команда, — у них — Небо.

— Хоть что-то.

 

— Ваши заявления, — экзаменатор протянула руку, получила их бумаги и выдала свиток. Небо. Ну, теперь они точно знают, какая команда им без надобности. Кин извлекла из подсумка пустой свиток и запечатала в него половину их будущего пропуска в башню. Свиток вернулся к своим собратьям, и угадать, который же нужный, теперь могла только сама Кин.

 

— Думаю, стоит подстраховаться, — они пока не углублялись в лес, просто выбрались на первую удобную полянку. Хьюга активировал бьякуган, беря на себя окрестности, пока Кин и Саске торопливо потрошили запасы в поисках похожих на экзаменационный свитков. Нарисовать нужное кандзи так, чтобы по внешнему виду и отличить было невозможно — несложно, и вот готово — маленькая подделка для тех, кто может встретиться им на пути. Чем меньше конкурентов — тем лучше. Заглядывать внутрь свитка до конца испытаний нельзя, а чисто внешне все получились одинаковыми.

— Готовы, — поддельные свитки они распределили между собой, а вновь запечатанный настоящий уютно примостился среди своих собратьев в подсумке у Саске. Кин не возражала — если человеку хочется, пусть тащит.

 

— У нас преследователь, — тихо сообщила Кин, когда они уже достаточно далеко отошли от ворот, — один. Остальные или слишком хорошо прячутся, или этот пошел на разведку.

По уже давно отработанной тактике, они пользовались преимуществом наличия в команде двух сенсоров и менялись, сберегая силы и чакру. Сейчас наблюдение вела она.

— Маловероятно, чтобы свиток доверили одиночке.

— Но это не значит, что мы его об этом не спросим.

Они резко свернули с прямого маршрута, спускаясь на землю и ожидая, когда преследователь подойдет ближе. Склонились друг к другу, вроде как о чем-то совещаясь.

— Каварими, но Дзюцу! — вроде техника простейшая, но настолько удобная при правильном использовании, что Кин только диву давалась, как ее совершенно бездарно тратят на одно лишь бегство из ловушек. Впрочем, она готова была заложить зуб, что легендарный Хиширайн основан именно на этой технике.

Замена вынесла ее чуть дальше необходимого, но спину их преследователя Кин видела четко, а чувства сенсора подсказывали, что это вполне живой человек, а никак не кукла. Поэтому — сенбон с паралитиком ему в шею, аккуратно подхватить падающее тело и к своим.

Как они и предполагали — свитка у их жертвы при себе не оказалось. И, если верить выданной под угрозой немедленного скармливания какой-нибудь сороконожке информации, у этой команды был свиток Неба.

— И что с ним делать? — как-то они не подумали, что делать с захваченным в плен противником. Просто добить связанного рука не поднималась, отпускать тоже был не вариант.

— Если просто бросим здесь — он или выберется, что возвращает нас к варианту отпустить, либо его кто-нибудь съест. Медленно и мучительно, — озвучила Кин еще пару вариантов. На самом деле, их ждал очень простой выбор и вопрос — на что они готовы ради прохождения экзамена. Им всем уже доводилось отнимать жизнь, но отнять ее в бою, на вспышке эмоций и отработанных рефлексах — это одно, а лишить кого-то жизни вот так, расчетливо — немного другое. Если подумать, решение они уже приняли, осталось только решиться его воплотить. Кин крутанула кунай за колечко, крепко ловя его в кулак, и вопросительно вскинула бровь.

— Я сам, — Учиха мотнул головой, доставая свой кунай. Что бы Саске не пытался из себя слепить, но Кин видела — он был в чем-то намного добрее, чем она, пусть и изо всех сил пытался вытравить это из себя. Найти силы решиться на что-то большее. У нее были мысли насчет того, к чему он так готовился, но это было точно не то, о чем она решилась бы спрашивать. Каждый имеет право на свои тайны и своих демонов.

 

Для следования к башне они выбрали самый короткий маршрут, надеясь, если получится, проскочить напролом и избежать неприятных встреч. Но быстро убедились в том, что так рассуждали многие. И многим пришла мысль устроить засады на этом пути.

— Суйтон: дождь сюрикенов! — множество водяных сюрикенов заставило их броситься в разные стороны, уклоняясь от атаки. Кин спиной ощутила чье-то присутствие совсем рядом. Разворачиваться в воздухе — задачка практически нереальная, так что она просто бросила за спину кунай, ориентируясь на свое ощущение. Зацепилась чакрой за дерево и только теперь развернулась. Кунай прошел мимо цели, ее противник завис неподалеку и уже складывал печати для какой-то техники. Думать было совершенно некогда. Кин торопливо сменила местоположение и бросила несколько сюрикенов с прикрепленной к ним леской. Противник ожидаемо уклонился, а снаряды вонзились в дерево. Отлично.

— Маленьким девочкам опасно гулять в таком лесу, — шиноби улыбнулся, резко сближаясь с ней. Ну да — уходить вроде как некуда было. Только вниз, куда так удобно или кунай швырнуть, или опять ударить той милой водяной техникой, что всего мгновение назад оставила в стволе дерева замечательное круглое отверстие. Кин уклонилась, зависая над пустотой, будто внезапно обрела способность летать. Тонкая струна лески была практически незаметна, и не стоило думать о том, какой контроль чакры нужен, чтобы удержаться на ней.

— Жизнь вообще опасная штука, — согласилась она, — вам ведь это нужно? — свиток с кандзи Небо заманчиво перекатывался в ладони.

— Мои друзья уже скорее всего закончили с теми двумя сопляками. Ты осталась одна, — давление чужой чакры, ки, — отдай мне свиток, — ее собственный поток чакры будто чуть размылся. Гендзюцу? Отлично. Кин постаралась придать лицу максимально расслабленное выражение и красиво навернулась в лески, в полете выпустив свиток. Шиноби ожидаемо прыгнул за ним. Вот его рука смыкается вокруг свитка, Кин выжидала еще мгновение, пока ее тело улетело чуть дальше.

— Сюрприз! — активировать скрытую внутри свитка взрывную печать, которую сам же там нарисовал — очень просто. А вот смотреть как-то, что осталось от шиноби Водопада, красиво разлетелось в разные стороны — не очень аппетитно.

— Пообедать бы нам, что ли, — задумчиво резюмировала Кин, цепляясь за подходящую ветку и возвращаясь туда, где остались ее сокомандники.

— Ну как вы тут?

— У них нет свитка! — Хьюга мрачно посмотрел на недавних противников. Одного, сильно подкопченного, явно приголубили какой-то огненной техникой — Кин нашла глазами Саске, быстро бинтующего запястье — второй лежал без движения и только глазами вращал — это поработал джукен.

— Нам достались слабаки, которых ограбили уже до нас! — Учиха фыркнул и затянул зубами бинт.

— Безобразие, — Кин вздохнула и приблизилась. Вернее, хотела приблизиться, так как возле самого ее уха просвистел кунай.

— Да я это, я. Хочешь, в доказательство расскажу, с кем у тебя был первый поцелуй? — она ехидно улыбнулась. Предосторожность была оправданной с одной стороны, с другой же — не подразнить Учиху было никак нельзя. Видать, адреналин от схватки у нее еще не закончился. Ответом ей был чрезвычайно выразительный взгляд.

 

* * *

 

Жажда убийства парализовывала, примораживала к земле и ослепляла, заставляя видеть собственную смерть, снова и снова. Не гендзюцу и не кошмарный сон, чистая, незамутненная ки. Она давно ее не ощущала, настолько, что в первую секунду замерла, как птица, увидевшая змею. Кин никогда бы не удалось так быстро сбросить оцепенение, если бы именно это ки не было таким знакомым, если бы когда-то не доводилось ощущать жажду убийства намного более жуткую. Непередаваемое ощущение того, что лисица ходит по твоей могиле. Она цапнула обоих своих сокомандников за что получилось и побежала, в сторону, куда угодно, лишь бы подальше от совсем рядом пронесшейся смерти. Понятное дело — не сбежать, не от такого хищника, но это не значило, что не стоило пытаться.

— Ушли? — голос настолько тих, что расслышать вопрос удалось с трудом, скорее просто прочесть по губам. Кин никогда не видела их такими — с подрагивающими пальцами и расширенными глазами, хотя она и сама небось выглядела ничуть не лучше.

— Вряд ли, — она покачала головой и нервно оглянулась.

— Ты знаешь, кто это? — Хьюга говорил требовательно, но его выдавал голос и слишком нервно выплевываемые слова.

— Скорее — имею предположение.

— Мы можем отдать свиток, — так странно видеть Саске, идущего на поводу у осторожности. Вот только в этом случае — это совершенно бессмысленное дело.

— Бессмысленно. Дело не в свитке. Да и с трупа его забрать проще.

— Тогда в чем? Что ему нужно?

— Редкости, — подобрать слово непросто, и это самое точное из того, что пришло ей в голову.

— Змея! — окрик Неджи прервал поток вопросов, шипение послышалось совсем близко, и они бросились врассыпную, как вспугнутая стайка птиц.

— Не приближайся! — целый десяток сюрикенов буквально пригвоздил змеиную голову к дереву, а потом змеиная кожа треснула, и из нее медленно поднялся человеческий силуэт. Причудливая смесь предвкушения и жажды убийства заставила воздух звенеть, и никаких сомнений больше не осталось. На охоту вышел очень крупный хищник.

— Пу-ку-ку, — он кашляюще засмеялся, — все верно, добыча не должна терять бдительность.

— Кто ты?

— Орочимару. Шиноби из Великой Тройки Конохи, — вместо их противника ответила Кин.

— О, приятно, когда тебя помнят, — Орочимару снова рассмеялся и нарочито медленно поднял рукав своего одеяния, провел испачканными кровью пальцами по печатям.

— Кучиёсе, но Дзюцу! — хлопок, всплеск чакры, и вот уже две весьма крупные змеи устремились каждая к своей цели. Но они не более, чем способ убрать в сторонку тех, кто мешался под ногами. К своей основной цели Орочимару пошел сам. Это Кин просчитала до того, как бросок стал реальностью, и успела оказаться точно на пути. Каварими — хорошая техника, а вот ее применение в данном случае — чрезвычайно глупое действие, но иногда инстинкты оказываются сильнее разума.

— Неужели мой маленький лисенок решил выбраться из своей клетки? — он замер буквально в миллиметрах от нее, и удар, который Кин уже практически ощутила всем телом, так и не стал реальностью. Она неотрывно смотрела в черные незнакомые глаза, за которыми ей явственно виделся совсем другой цвет. Словно попалась в гендзюцу.

 

* * *

 

Орочимару никогда не числил себя в великих сенсорах, но элементарно необходимыми, чтобы пережить две великих войны и заслужить прозвище «легендарного», навыками обладал. Поэтому, когда на улице какой-то мелкой деревеньки он вдруг ощутил касание чужой чакры, не заинтересоваться этим фактом он просто не мог. Для шиноби это касание было… странным. Он не ощущал чужой жажды крови, а для простого наблюдателя слишком уж грубо и неумело. Будто слепой искал себе ощупью дорогу во тьме. Найти источник оказалось на удивление легко. После отгремевшей всего пару лет назад войны и кровавых безумств в Тумане встретить вот так просто на улице очередного оборвашку с яркой, четко сформированной кейракукей, какая в таком возрасте бывает только у клановых, не так уж удивительно.

— Привет, — кончик языка зачерпнул воздух, буквально пробуя на вкус чужую чакру. Из-за пелены грязных волос неопределенного цвета на него пристально смотрел золотистый глаз, а потом вся масса волос пришла в движение, и он снова почувствовал касание чакры. Агрессии не было, к тому же ему было любопытно, что будет. Прикосновение волоса к коже, и он ощутил, что мир поплыл. Чужая чакра вмешивалась в его собственный поток, заставляя его течь по-иному. Гендзюцу. Орочимару растянул губы в улыбке, складывая печать.

— Кай, — чужая чакра сопротивлялась, менялась, подстраиваясь под изменившийся поток, и он с восторгом понял, что для снятия этого гендзюцу придется приложить значительно больше сил. Превосходно.

— Как тебя зовут? — настроение, и без того хорошее, все стремилось вверх, и ему не терпелось разобраться, что за гекке кенкай достался ему на этот раз.

Ответа на вопрос не последовало, но он в нем не слишком нуждался.

— Пойдешь со мной? Не думаю, что сидение здесь принесет тебе хоть какую-то пользу, — он протянул руку и уже через мгновение поднял на ноги невероятно худое и грязное создание лет четырех от роду.

Орочимару тогда быстро забыл о своей находке — собрал данные, провел пару экспериментов да отложил подальше до случая. Никогда не знаешь, что может пригодиться. Ему потребовался всего год, чтобы отыскать ей подходящее применение — проверить одну чудесную технику, попавшую ему в руки, а заодно прибрать в свои запасы еще одну редкость.

— Дитя мое, ты согласна на небольшой эксперимент? — с легкой улыбкой змеиный саннин присел на корточки, внимательно вглядываясь в золотистые глаза.

— Вопрос не для ответа? — маленькая рука потянулась к лицу Орочимару, но так его и не дотронулась до него — вместе с ней поднялась прядь волос, и именно она легко и невесомо коснулась щеки саннина.

— Умная девочка, — он снова тихо рассмеялся, — люди не слишком любят тех, кто видит слишком далеко, а?

— Это имеет значение?

— Я даже могу пообещать тебе собеседника, который всегда будет с тобой. Если, конечно, справишься с ним раньше, чем он съест тебя.

— Ну, это будет интереснее, чем ничего, — странный ребенок тихо засмеялся, — мы попробуем, да? Выбора-то ведь на самом деле нет.

— Ты всегда можешь просто умереть здесь. Но этот вариант же тебе не понравится? — Орочимару зашелся своим на редкость неприятным смехом.

— Подготовить все к запечатыванию.

 

— Ты могла бы выйти отсюда. Или хотя бы попытаться, — здесь, в самой дальней части убежища, скрытой множеством барьеров, темно. Пол под его ногами мягко пружинил. Ощущение чужой чакры буквально висело в воздухе, наполняя жилы вязким чувством опасности.

— Зачем? — ответ пришел не сразу, Орочимару уже даже успел подумать, что он его не дождется. Любой узник стремится к свободе, ищет способ разорвать свои оковы и покинуть клетку. С таким же он столкнулся впервые.

— Сила, свобода. Может быть — месть.

— И что я буду с ней делать, с этой свободой? Чем клетка снаружи будет отличаться от клетки внутри?

— Количеством шагов до противоположной стены, — совершенно серьезно ответил он.

 

Это было давно. И сейчас Орочимару хотел увидеть, поменялось ли с того момента хоть что-нибудь, или клетка лишь сменила свой внешний вид. Это стоило того, чтобы на пару мгновений отвлечься от основной цели.

— Не знаю, но, кажется, я уже не стою в стороне, да? Возможно, где-то здесь есть порог, м?

— Ты меня не остановишь здесь, — в этом он уверен, слишком велика разница между ним и всеми, кто собрался в этом лесу сегодня. Даже если бы они напали все разом.

— Но я могу попробовать, да? — слух уловил едва слышный звук — натяжение лески, легкое чувство опасности, и их разнесло взрывом в разные стороны. Использовать взрывные печати так близко от себя — опрометчиво, но Орочимару не мог не оценить тонкой и незаметной работы по их извлечению и применению. Впрочем, уйти труда не составило.

— Слабо, очень слабо, — он осуждающе покачал головой, наполовину высовываясь из ствола дерева, в которое взрывной волной впечатало девчонку, хотя вряд ли она получила слишком уж серьезные повреждения. Должна была просчитать и подготовиться.

— Но, видимо, это все, на что ты сейчас годишься, да? Совсем-совсем не то, с чем стоит покидать уютные клетки, — он усмехнулся пришедшей в эту секунду идее. Это в целом никак не должно было сказаться на его ближайших планах, но могло внести свой элемент хаоса. Хотя кому он врал? Всего лишь слишком интересно, что получится в итоге. На кончиках пальцев вспыхнули элементы печати, и, прежде чем его добыча успела куда-то дернуться или хотя бы отскрести себя от древесного ствола, он прижал руку к ее лицу, срывая добрых шесть лет назад наложенную печать. По-хорошему, это надо делать постепенно и совершенно не так, но ведь ощущения срываемой заживо кожи — такая мелочь перед возможными перспективами. Здесь он закончил. Орочимару не взглянул на падающее вниз тело: все его внимание теперь приковано к Учиха Саске. Насколько он хорош в сравнении со своим братом?

 

* * *

 

Боль накрыла сознание, прошла пылающим пожаром по жилам и ворвалась в самое сердце, сжигая, разрывая в клочья самую ее суть. Все сознание — один сплошной комок боли и куча искореженных обломков, за которые она отчаянно цеплялась, стараясь удержаться на плаву, достигнуть поверхности, прежде чем ее утащит на глубину нечто настолько жуткое, что вот так сразу и не подберешь название.

В ее голове вот уже шесть лет не звучало голосов. Не слышала она их и сейчас — только глухой, полный ненависти и ярости вой, который грозил смести собой все остальное. «Это всего лишь чакра. Не чакра управляет шиноби, шиноби управляет чакрой». Нельзя дать этому взять верх, нельзя. Это ее сознание, но не ее ненависть, так пусть остается там, где ей полагается быть.

— Кин! — голос и резкий удар вернули ее в сознание. От второго замаха она дернулась, пытаясь уклониться, но не успела бы, если Неджи сам не остановил руку, увидев, что глаза она открыла.

— Жива?

— Кажется. Что там происходит? — больше всего сейчас хотелось лежать тряпочкой где-нибудь в уголке и не отсвечивать, но вряд ли это получится в ближайшее время.

— Саске кажется достал этого типа, но… — Неджи замер, видимо, не слишком веря тому, что показывает бьякуган.

— Ксо! — встать невероятно трудно, но необходимость и вновь заигравший в крови адреналин придали сил. Правда, красиво взбежать по дереву просто не получилось — чакры вдруг оказалось слишком много, и она совершенно непослушная. Отвыкла. Просто отвыкла. И надо время, чтобы приспособиться к новым объемам. Хьюга хоть и явно видел странности, но вопросов не задавал, просто помогая подняться вначале на ноги, а потом и на верхний ярус деревьев.

Бой уже закончился — Кин не видела ни змей, ни Орочимару. Могла бы сказать, что и не чувствовала, но своим шалящим чувствам она в этот момент не доверяла. Зато ясно видела Саске, прижимающего руку к шее. Его била крупная дрожь. Казалось бы — только на ногах еле стояла, а уже и силы на то, чтобы бегать, взялись.

— Что там? — Учиха еще явно плохо соображал, ничем иным тот факт, что он позволил отвести свою руку и рассмотреть, что же там такое, не объяснить. Кин хмурилась, глядя на три запятые странной печати, так похожие на томое шарингана.

— Он укусил меня, — как-то заторможенно сообщил Саске и нервно вздрогнул, когда она провела пальцами по печати, стирая кровь и что-то еще.

— У него с кейракукей что-то странное. Будто гендзюцу, — Неджи тоже приблизился, присаживаясь рядом на корточки.

— Чужая чакра и еще какая-то гадость небось, — Кин торопливо рылась в подсумке, отыскивая нужное — не зря готовила подавляющие печати, хоть и собиралась использовать их совершенно по-другому. Но уж как получилось. Не давая себе возможности передумать и усомниться в результативности действия, она прилепила лист с фуин поверх метки Орочимару и сложила нужные печати, ощущая, что теряет при этом просто неприличное количество чакры. Черный узор с листка переполз на кожу, будто крючками впился в зону вокруг метки да так и замер. Что бы это ни было — снять это здесь, в полевых условиях не получится. Но так она хотя бы замедлила распространение, главное — не забывать менять печати.

— Старайся пока чакрой не пользоваться, — кроме печати интуиция советовала вколоть Учихе все противоядия, которые у них найдутся. Чисто на всякий случай. И прививку сделать от бешенства. Последняя мысль отдавала уже какой-то дурной истерикой.

— Да уж, хороши мы, — подвел Хьюга общий итог их состоянию.

— Живы — и уже хорошо, — Кин собирала все вытряхнутое обратно в сумки, — в любом случае, нужно продолжать — выход отсюда только один, через башню, и до него еще добраться надо.

— Глядя на вас — вы только до кладбища и доберетесь.

— Поверь, ты выглядишь не лучше.

— В любом случае — надо убраться отсюда и подумать о ночлеге. Сейчас мы не бойцы, — это столкновение явно плохо подействовало на Учиху, какой-то он непривычно пришибленный и уставший.

— Мы извели весь запас лески, — Кин аккуратно закрепила последнюю управляющую нить и воткнула рядом с собой кунай.

— Надеюсь, не зря, — Неджи распаковывал один из продовольственных свитков. Хорошо, что они еще перед началом экзамена догадались запечатать в свитки все, что можно и нельзя. Тратить сейчас время еще и на добычу еды было бы слишком рискованно.

— Саске, ты как? — он нашел глазами Учиху, сидящего у стены пещерки. Вид у того был откровенно больной, даже если не смотреть бьякуганом. А уж если использовать додзюцу — так и вовсе можно было испугаться того, что сейчас творилось с его чакрой.

— Как видишь, — голос у Саске был под стать виду.

В качестве укрытия они выбрали пещерку, образованную переплетением корней большого дерева. После встречи с Орочимару сюда они добрались еще на своих ногах, хоть и пришлось практически тащить Кин, у которой вдруг начались проблемы с элементарным хождением по деревьям, и даже ловушки стали устанавливать все вместе, а потом Саске снова скрутило, резко поднялась температура, и, едва поймав попытавшегося ткнуться носом в землю Учиху, они отправили его отдыхать в пещерку. Кин вколола ему все противоядия, которые нашлись в их аптечке и были совместимы друг с другом, но надежды на то, что это сработает против чего-то серьезного и авторского, не было. Противоядия были стандартными, как и яды, для которых они предназначались, а в кровь Саске определенно попало что-то необычное. Неджи никогда не видел, чтобы от какого-нибудь яда так скакала и фонила чакра. Печать Кин как-то сдерживала распространение чужой чакры, но, видимо, не до конца. Скорее всего, они сейчас были отлично видны любому хорошему сенсору. Вся надежда была на лес и его собственную необычную чакру — вдруг и их прикроет. Но надежда слабая, сил еще меньше, так что, понимая, какую отличную мишень для других команд они представляют, Неджи и Кин совместными усилиями превратили их временное укрытие в небольшой бункер. Со страху, не иначе.

— Есть будешь? — Кин со своей порцией ужина присела рядом и потянулась рукой оценить температуру.

— Только пить, — Саске уклонился от ее медицинских поползновений и вцепился во фляжку с водой.

— Нам поспать нужно, — Неджи совершенно не нравился весь этот госпиталь на выезде. Если так и дальше пойдет, экзамен они не пройдут, — самое разумное — атаковать под утро, когда начнут дремать самые стойкие, — они бы и сами так сделали. Собирались сделать, если бы не эта незапланированная встреча.

— В случае чего — ловушки предупредят. Не знаю, кем надо быть, чтобы их не зацепить. Как сами-то выбираться будем? — Кин нервно хихикнула.

— Нам кто-нибудь проделает подходящую тропу, — Неджи стряхнул крошки с шорт и разложил собственный спальник. Костер они разжигать не рискнули, так что стоило устроиться поближе друг к другу. Но вот заснуть, несмотря на всю усталость, не получалось. Слишком много сомнений и лишних вопросов принес этот день.

— Спите? — через полчаса бесплодных попыток уснуть Хьюга нарушил вязкую, напряженную тишину.

— Нет, — Кин отозвалась сразу, Саске молчал, но дыхание у него было слишком тяжелым и порывистым для спящего.

— Ничего не хочешь рассказать?

— А что ты хочешь услышать? — голос тихий и серьезный, без привычных ему дурашливых интонаций. И вопрос такой, с намеком на то, что, вполне возможно, услышанное ему не понравится.

— Что-нибудь о том, что это вообще было, — подумав, Хьюга выбрал довольно размытую формулировку. Им — ему так уж точно — были необходимы хоть какие-то пояснения. Просто чтобы не вздрагивать и не прислушиваться к чужому дыханию, ожидая появления куная у горла. И чтобы знать, что он скажет и кому, как только они доберутся до башни. О том, что могут и не добраться, Неджи даже думать не хотел.

— Откуда ты знаешь этого Орочимару? — Саске перестал притворяться спящим и включился в диалог.

— Это длинная история, — Кин определенно подбирала слова и думала над каждой формулировкой, все больше убеждая Неджи в том, что история эта ему не понравится, — но если совсем уж кратко — он меня, гхм, вырастил.

— Он твой отец? — Саске аж подбросило, и Хьюга очень пожалел, что в темноте не может разобрать выражение его лица.

— Ты что, нет конечно! — Кин эта идея повергла в такой ужас, что она даже отодвинулась от Учихи.

— И слава Ками, — Неджи представил Кин лет через десять со змеями, выползающими изо рта, и жуткой ки. Нет, это было бы слишком даже для нее. — Так кто он вообще такой?

— Он? Ученый, наверное, это самое верное слово. Из тех, кому важен только результат и совершенно неважны методы. Кажется, из-за этого он Коноху и покинул.

— Значит, нукенин? И так свободно разгуливает на закрытом полигоне, — Хьюга недоверчиво хмыкнул.

— Ну он в чужом облике был вообще-то. Я его только по чакре и узнала. И то далеко не сразу, — словно защищаясь, пробормотала Кин.

— А откуда ты тогда появилась в Академии? Я думал — из приюта или из гарнизонов дальних, — Учиха опять улегся на свое место и подключился к допросу.

— АНБУ привели. Нашли, когда лабораторию Орочимару громили.

— Похитили, что ли? — картинка в голове Неджи никак не хотела складываться.

— Нет, просто забрали, когда нижние уровни с камерами зачищали.

— А Орочимару?

— Что Орочимару? Он к тому моменту все ценное уже прихватил и ушел, оставил АНБУ на радость всю некондицию.

— И тебя.

— И меня.

Больше вопросов Неджи не задавал. Он чувствовал, что сказано далеко не все, но раз Учиха молчит, то все сказанное — правда, а остальное… остальное можно будет выяснить и потом. Хьюга закрыл глаза, уговаривая себя заснуть. Завтра будет трудный день.

Еще раз за эту ночь он проснулся спустя пару часов — просто резко распахнул глаза, прогоняя все еще стоящий перед ними образ огромной змеи — отголосок дурного сна. Рядом с ним не спали. Неджи осторожно выровнял дыхание и прислушался к тихому разговору.

-… сказал, что я сам приду к нему. За силой.

— Я же говорила — собирает редкости. Учихи в его коллекции точно нет.

— Мне нужна сила.

— Ну ты же понимаешь, что просто так тебе ее никто не даст? У Орочимару все подарки с подвохом. И цена может оказаться такой, что обесценит все и вся.

— Я стану сильнее.

— Конечно, станешь, куда ты денешься.

— Когда это будет только.

— Ну, даже Орочимару не стал таким за один день. Он вообще-то еще во Второй войне прославился. Ему столько лет, сколько шиноби обычно не живут.

— У меня нет этого времени…

— Давай лучше печать посмотрю, — вздох, тихое шевеление и недовольное бурчание, под которое Неджи и сам не заметил, как опять заснул.

 

* * *

 

Мир состоял из сотен и тысяч звуков, каждый из которых — уникален. Каждый человек обладал своим собственным звуком и спутать его с другим никак невозможно. Досу слушал. Слушал весь Лес Смерти и пытался уловить в нем один единственный звук — свою цель. Он уже слышал его и не слышал одновременно — чистая нота играла с перебоями, создавая на редкость неприятный диссонанс, настолько неприятный, что он никак не мог взять в толк, слышит он его или нет. Но времени слушать слишком долго у него не было.

— Идем, — он кивнул остальным, и команда Звука сорвалась с места, сливаясь с тенями деревьев. У них не было времени отвлекаться на посторонние стычки: цель ждала впереди. Они не подведут Орочимару-сама.

Первую ловушку они заметили вовремя, вторую — чудом избежали, от третьей едва сумели защититься, а четвертая вполне могла стать для них фатальной. Досу едва успел сгруппироваться и укрепить тело чакрой, как его спина встретилась с толстенным стволом дерева. В ушах звенело, он явно был оглушен, но все же успел среагировать на то, что его рука задела леску. Несколько кунаев бессильно ударились о сталь, закрывающую его правую руку, вскинутую для защиты. Он замер, боясь вздохнуть лишний раз и ожидая, когда его слух и зрение придут в норму. Шевелиться сейчас было попросту опасно. Только через пять бесконечно долгих минут Досу отлепил себя от ствола дерева, осторожно обогнул натянутую в листве леску и спустился вниз. Заку лежал на земле — он все-таки успел соорудить себе воздушную подушку, но все же ударом из него буквально вышибло дух, и сейчас парень всеми силами пытался научиться заново дышать. Кин, кажется, отделалась легче их обоих — разве что ее роскошный хвост изрядно опалило взрывом.

Дальше они шли практически не таясь — не стоило и думать, что вся эта какофония взрывов осталась незамеченной. Но если кто-то из них надеялся на то, что впереди ждет прямая и гладкая дорога, с этими надеждами пришлось распрощаться всего спустя пару шагов, когда они начали искать обход вокруг еще одной паутины лески, взрывных печатей и чего-то, подозрительно напоминающего парализующие бомбы.

На небольшую полянку, которую избрала своим пристанищем их цель, они выбрались изрядно подкопченными, поцарапанными и очень-очень злыми. Еще более злыми они стали, наблюдая практически идиллически мирную картинку на поляне, где не хватало только развешенного белья. Они-то ждали кучку настороженных, хватающихся за кунаи генинов, а эти…. Эти завтракали! Как ни в чем не бывало! Но их было только двое, где же Учиха? Он точно должен быть где-то здесь, все же шли они именно по его следу, и если окажется, что все это зря…

— О, долго вы. Мы ждали-ждали, думали, уже не дождемся, — ехидная улыбка и взгляд, который намеренно задержался на каждой их царапине и подпалине. И другой взгляд, от которого Досу вдруг почувствовал себя голым. Его видели насквозь, взвесили, оценили и… вернулись к еде.

— Где Учиха Саске? Мы будем драться с ним! — Заку всегда был нетерпелив, а язык его бежал впереди мозгов.

— Не так быстро! — в их сторону сурово ткнули палочками для еды. — Деньги вперед! Поглядеть — сто ре, потрогать — двести. Десять секунд боя — тысяча, за каждые следующие десять доплата по сто!

— Что? — Досу показалось, что он ослышался.

— Что-что, вас тут таких много, а Учиха один и уникальный, так что — все услуги исключительно за деньги, — продолжила издеваться над ними девчонка.

— Мы убьем его! — Заку стал терять терпение. Досу всегда говорил ему, что темперамент до добра не доведет, но когда тот кого слушал?

— Это вот точно нет. Вас все женское население Конохи проклянет за удар по генофонду, — палочки и миски наконец-то были отложены в сторону. Неужели их все же решили воспринять всерьез?

— Заку, стой! — он едва успел рыкнуть и схватить чрезмерно нетерпеливого напарника за шарф, — тут опять ловушки, не видишь, что ли? — он сам едва видел тонкие лески, протянутые практически через всю поляну, но краем глаза сумел заметить несколько воткнутых в землю кунаев позади девчонки. В том, что ловушки эта команда делать умеет, они уже успели убедиться.

— Вы определились бы, там стоите или все-таки подойдете поближе. А то так вы точно никого не убьете, — девчонка насмешливо скалилась, явно провоцируя их на необдуманные действия. Как только Досу это понял, вся всколыхнувшаяся в нем злость ушла. Никогда не делай того, что хочет твой противник.

— Ты так думаешь? — Заку прекратил необдуманно лезть вперед, вспомнив, что он все-таки боец на длинной дистанции. — Мы убьем вас, а потом найдем, где прячется Учиха! Воздушный резак! — с его ладоней сорвалась звуковая волна, по своему режущему эффекту не уступающая атакам чакры воздуха. Досу еще успел увидеть, как девчонка дернула один из кунаев, а потом пришлось в спешном порядке спасаться от активизировавшихся ловушек: атака Заку разорвала лески, и на них со всех сторон посыпались кунаи и другая метательная снасть, не говоря уже о нескольких бревнышках, одно из которых успешно прикрыло их противников от звукового удара.

— Идиот, — зашипел Досу на напарника, про себя раздумывая совсем над другим вопросом — почему их не атаковали, пользуясь моментом. Версия на этот счет у него была только одна — эту команду уже потрепали, и они берегли силы, а Учиху скорее всего еще и ранили — это отлично объясняло его отсутствие в зоне видимости.

— Думаете, ваши примитивные ловушки нас остановят?

— Ну не такие уж и примитивные, если вы в них попались, или это вы настолько примитивны даже по сравнению с ними?

Отвечать Досу не стал. Какой бы необдуманной не была атака Заку, самого главного они добились — никакие ловушки больше не преграждали дорогу, а значит, можно было атаковать смело. Главное, не наступить на ту, что была на земле. Он готов был поспорить на что угодно, что под немного неровно уложенным дерном скрыта яма с взрывной печатью. Шиноби Звука стремительно двинулся вперед, нанося удар правой рукой. Как и всегда — простой удар, от которого не сложно уклониться и который обычно все замечали, и вместе с ним — атака звуком. Это срабатывало практически всегда, но не сейчас, когда зарождающееся биение чакры вокруг руки просто разрезало.

— Хакке Санджуни Шо! — множество чрезвычайно болезненных ударов по самым уязвимым точкам, да еще настолько быстрых, что уклониться почти невозможно. Это и есть Мягкий Кулак Листа? Мягкости в этих ударах Досу точно не почувствовал, даже успел подумать, что все может вот так вот бездарно здесь и закончиться.

— Воздушный резак! — Заку успел как раз вовремя, пусть и бил, не собираясь щадить ни противника, ни его самого. Но главного достиг — светлоглазый пацан отскочил в сторону, уклоняясь от удара, а Досу получил возможность отступить и осмотреться. В груди все неприятно саднило, а на языке ощущался отчетливый металлический привкус крови. Знатно ему досталось.

 

* * *

 

Кин мельком глянула на Неджи, взявшего на себя объективно самого опасного из их противников. Этот бой Хьюге предстояло вытянуть практически в одиночку: Саске еще не проснулся, под утро ему стало хуже, ее печать не справлялась с распространением орочимаровской чакры, которая вызывала попеременно жар, озноб и, кажется, еще какие-то галлюцинации. Во всяком случае, то бормотание, которое она смогла разобрать, точно не относилось ни к экзаменам, ни к Лесу Смерти. Сама же она пока что не могла быть уверена, как именно сработает тот или иной прием. Чакры, до которой раньше мешала добраться печать, стало вдруг слишком много, и о мало-мальски хорошем контроле пришлось временно забыть. Но выбора не было — враг был здесь, и сражаться приходилось теми силами, что у них были.

Кин дернулась, уклоняясь от пары сенбонов, пролетевших совсем близко, и даже успела удивиться, зачем на них вешать колокольчики, как плечо обожгла боль: в тени таких приметных и звучащих сенбонов прятались еще два. Вот только звон не прекращался. Ощущение неправильности царапнуло разум.

— Кай! — резко замедлить собственный поток чакры с ее текущим контролем было непривычно сложно, так что пришлось даже печать использовать, но она успела вовремя, чтобы увидеть, что противницы перед ней больше нет. Впрочем, добраться до своей цели та все равно не успела. Кин ускорилась, врезаясь в нее плечом и одновременно нанося удар в живот.

— Оу, перебор немножко, — она потерла сбитые костяшки пальцев. В последний момент чакра вильнула куда-то в сторону, и удар она нанесла не привычным способом, а по-простому — кулаком. Хотя все равно получилось неплохо, — очень-очень слабо. Это все, что ты можешь? Может, если бы ты уделяла чуть меньше времени своим волосам и чуть больше тренировкам, получалось бы лучше? — выведенный из себя противник — удобный противник, к тому же длинные волосы девчонки из звуковиков вызывали у Кин приступ острой зависти. Пусть она и постоянно подтрунивала над Неджи, что он собирается дольше всех, пока приводит в порядок свою шевелюру, собственные короткие волосы девочку расстраивали, а отпустить подлиннее никак не получалось. А тут такой шикарный хвост, пусть и покоцаный после знакомства с их ловушками. Последний факт хоть как-то грел душу.

— Завидно, что ли? — противница теперь двигалась намного осторожнее, обходя ее по дуге. Кин пристально следила за ней, не забывая и об остальных. Нельзя сосредотачиваться на одном противнике, а то можно и не понять, откуда кунай в бок прилетел. С той стороны, впрочем, пока ничего не летело. Хьюга свой сектор держал крепко — подходить к нему близко звуковики больше не рисковали, а один к тому же еще не пришел толком в себя после близкого знакомства с джукеном. И все же… все же им чрезвычайно не хватало Саске. Они были командой из трех человек, и отсутствие даже одного звена удручающе сказывалось на общей боеспособности. Хотя, если уж быть честной, то полноценное звено у них было сейчас только одно.

Кин сделала пару шагов в сторону, не давая оттеснить себя от прикрываемого объекта, и спиной почувствовала спину Хьюги. Решение сгруппироваться именно тут они приняли одновременно.

— Нам нужен только Учиха, — перебинтованный тип все же оклемался и снова пытался диктовать условия.

— Нам он тоже нужен, — вариант отступления Кин даже не рассматривала. А если такая мысль и закралась куда-то в голову Хьюги, то она лично ее оттуда выбьет, в каком бы состоянии не находилась. Хотя это было маловероятным — пусть не из дружеских побуждений, но из желания пройти экзамен и доказать свою силу Неджи не отступит. И точно не отступит после такого предложения, к тому же, Кин была уверена, что гордого Хьюгу чрезвычайно задевало такое внимание к Учихе. И он определенно захочет продемонстрировать, как опасно его недооценивать.

Легкое прикосновение к руке Кин почувствовала только потому, что в эту секунду была напряжена до предела, а знаки их шифра узнала спустя пару ударов сердца. Каждая команда рано или поздно сталкивается с проблемой коммуникации в боевых условиях. Есть, конечно, общепринятые знаки, которые изучают в Академии и о которых уже знают все возможные противники, есть особые знаки, которые используют АНБУ — о них в Академии говорят только то, что они вообще существуют, и есть собственные шифры, которые каждый из них разрабатывал для зачета по криптографии. Свой собственный внутрикомандный шифр они придумали еще во время миссий на границе, спорили до хрипоты, стараясь сделать его не только максимально непонятным, но и максимально простым, чтобы не думать в темноте и спешке, что означает угол наклона какой-нибудь черточки. И сейчас знаки именно этого шифра Хьюга торопливо рисовал на ее руке, обозначая, по какой схеме они будут действовать. Не лучшая идея в текущей ситуации, но у нее самой с умными мыслями вообще было глухо, так что… «Принято, » — сообщила Кин ответным касанием и тут же начала действовать: так меньше времени остается на раздумия и сомнения.

 

Дымовые шашки в их запасах еще остались исключительно потому, что для ловушек они не годились, в прямом же столкновении седьмая команда их использовала нечасто: научены были горьким опытом того, что любая техника отвлечения внимания прикрывает не только твои действия от противника, но и действия противника от тебя. Но в данном случае просчитать ответные действия было несложно, и план их учитывал. В большей степени Кин опасалась, что не сможет сработать так, как должна. Печати она складывала хоть и быстро, но академически четко, не допуская малейшей небрежности, но даже так чакры уходило значительно больше, чем она привыкла. Ей бы несколько часов медитаций и спокойных тренировок… но чего не было, того не было. Кин привычно скрыла все свои эмоции, гася чакру и приглушая внимание. Всех шиноби в первую очередь учат замечать направленное на них чужое внимание, агрессию — это первейший навык для выживания. И всех шиноби учат, что для того, чтобы скрыть от возможного противника свое присутствие, нужно в первую очередь скрыть ки, внимание и только потом — чакру и все остальное. Зачет по скрыту Кин в свое время сдала первой, и, насколько она знала, побить ее рекорд в части «подберись к сенсею незаметно и максимально близко» не удалось еще никому. Именно поэтому, прикрываясь дымовой завесой, именно она теперь подбиралась к звуковикам сзади, а Неджи отражал пришедшую из дыма атаку. Кин не нужно было оглядываться, чтобы предположить, что там происходит, достаточно было видеть мелькнувшее недоумение на лице того буйного типа, что в прошлый раз помешал Хьюге закончить технику. Сейчас такой возможности у него не будет.

 

* * *

 

Дымовая завеса? Какие наивные. Заку ухмыльнулся, наблюдая за тем, как Досу резко устремляется вперед. На этот раз он точно сумеет застать их врасплох. Самое важное — завалить белоглазого, девчонка опасности не представляет, а там они доберутся и до Учихи. Звуковой удар развеял дым, и он ясно увидел, как белоглазый отступает чуть назад, толкая перед собой девчонку и прикрываясь ей, как щитом. На его лице мелькнуло удивление: слишком это не вязалось с тем, что рассказывал о шиноби Листа Орочимару-сама. Где их хваленая взаимовыручка? Хотя сам он поступил бы так же. Эта мысль мелькнула в голове Заку последней, а потом все его чувства резко взвыли об опасности, и он начал оборачиваться, рефлекторно вскидывая руки для защиты. Чужой кунай глубоко вошел в плоть, соскользнул по проложенным внутри металлическим трубкам и накрепко застрял в другой руке. Не успей он хоть так защититься — его горло не спас бы ни шарф, ни что-то еще.

— Ах ты мразь! — он ударил ногой, отпихивая от себя девчонку, которая вдруг оказалась не там, где была секунду назад. Краем глаза он увидел, что вместо тела перед Досу появилось очередное бревнышко, а сам он не уже не успевает уклониться от удара белоглазого.

Кин замерла, не зная, к кому на помощь ей кидаться, но выбора той не оставили.

— Берегись! — Заку крикнул и резко отвернулся в сторону, ожидая взрыва. На кунае, брошенным в сторону его сокомандницы, явственно виделась взрывная печать. Но взрыва почему-то не последовало. Обманка?

— Воздушный резак! — руки кровоточили, прицелиться и контролировать поток чакры было сложно, но это не означало, что он собирался сдаваться. Он никогда больше не сдастся. И плевать, что там, куда он направил удар, находился не только противник.

Его услышали и, более того, успели среагировать. Заку ясно видел, как сцепившиеся в рукопашную девки крутанулись, как в танце, а потом его сокомандницу просто толкнули навстречу техники. Она вскрикнула, закрываясь руками, тут же покрываясь сеткой все углубляющихся порезов, и мешком осела на землю. Он зарычал от злости, снова прицеливаясь в слишком юркую противницу, но так ничего и не успел сделать.

— Шотей! — удар в спину был совершенно неожиданным. Заку так увлекся, что даже не ощутил, как сзади к нему кто-то подобрался, но… он же специально встал так, чтобы за спиной была эта ловушка с ямой. Шиноби с трудом обернулся, как раз чтобы увидеть, что белоглазый как ни в чем не бывало стоит на том, что Досу обозначил как ловушку. Еще одна обманка?

— Слабаки, — белоглазый презрительно скривился, склонившись над ним. Все тело как закаменело, Заку чувствовал, что с трудом может пошевелиться, — свиток где? Отдадите — может быть, даже останетесь живы.

— И ответите на несколько вопросов, — в его поле зрения показалась девчонка, а потом рядом с ним уронили Кин, тщательно связанную. Еще пара мгновений, и с другой стороны приземлился бессознательный Досу. Заку упрямо молчал.

— Ай-яй, так торопитесь в мир иной? Ну, свиток мы заберем и с трупа. Если у таких неудачников, как вы, он еще остался, — Заку скрипнул зубами, ощущая, как на него накатывает бешенство. Он не хотел чувствовать себя слабаком. С тех самых пор — больше никогда. Но теперь. Под влиянием злости словно становилось легче дышать и двигаться, хорошо, что его не связали. Еще немножко и… В грудь резко уперлось чужое колено, да так сильно, что дыхание перехватило. Заку почувствовал металлический запах крови, когда кунай практически нежно очертил его горло.

— Не дергайся. Поверь, воткнуть этот кунай тебе в глотку мне мешает только любопытство. Но оно в любой момент может иссякнуть, — он встретился взглядом с девчонкой и тихо сглотнул. Золотистые глаза вдруг показались ему похожими на совсем другие глаза того же оттенка. Уж предвкушающе-безумное выражение в них точно было то самое.

— Кин, — плеча девчонки коснулась рука белоглазого, — глянь. Я тут сам закончу.

— Хорошо, — она коротко кивнула. Кунай отодвинулся от его горла и дышать стало легче не только от того, что пропала тяжесть чужого тела с груди.

— У вас есть отличная возможность отдать мне свиток, ответить на вопросы и уйти отсюда живыми, пока Кин не вернулась, — в том, что в противном случае живыми они не уйдут, Заку отчего-то не сомневался. Они еще смогут попытать счастья на поединках — закралась в голову предательская мысль, становясь все более отчетливой и желанной.

 

* * *

 

— Ну как? — Кин обернулась на появившегося в пещерке Хьюгу. Впрочем, можно было и не спрашивать — вид у него был вполне довольный.

— Свиток земли, — он продемонстрировал их новое приобретение. — И их подослал Орочимару. Не находишь это странным?

— Не знаю. Я понятия не имею о том, что и как он думает, — она вздохнула. Сказать по чести — сейчас свитки, экзамены и даже Орочимару не казались Кин чем-то важным, в отличие от Саске, который выглядел так, будто собирался отбыть в чистый мир немедленно. Его собственная чакра сопротивлялась чужому влиянию, в чем помогала печать, которую она только что сменила, но силы определенно были не равны. А им нужно было как-то идти. Протащить через Лес Смерти бессознательного человека… да уж, легких путей и задач жизнь им не подкидывала.

— Мы не можем задерживаться тут дольше, — Хьюга словно ее мысли прочитал, хотя тут и так все было понятно.

— Я знаю, — Кин упрямо сжала губы и принялась приводить в сознание их пациента — если сможет хоть немножко передвигаться своими ногами, всем будет самую чуточку проще.

— Противник на три часа.

— Сможем обойти?

— Да, снижаемся на ярус и отклоняемся на восток.

Они петляли по лесу как зайцы: к башне стягивалось все больше команд, и перспектива проскочить без лишних столкновений становилась все более призрачной. Но все же постепенно они приближались к цели. Кин постоянно держала в поле зрения Саске: беспомощно висеть на ком-то гордый Учиха отказался, шел сам, пусть его периодически и заносило в разные стороны. Печати при использовании чакры приходилось менять значительно чаще, но все же так они двигались быстрее, чем с мертвым грузом на спине. Вот только неизвестно, на сколько же их хватит — и печатей, и Саске, которого в сознании держали исключительно сила воли и злобное учиховское упрямство.

Бегать все время — невозможно. Кин прищурилась, изучая команду с хитаями Травы, преградившую им дорогу. У них должно быть хороший сенсор, раз сумели засечь их и перехватить. Эта тройка следовала за ними как приклеенная несколько километров, несмотря на то, что они изрядно петляли. Жаль, что ловушек оставить за собой не получилось: практически все израсходовали на команду Звука. Эта тройка выглядела не менее потрепанной, чем они сами. Но все же хотелось бы избежать лишних сражений, до башни им еще хватит возможностей ввязаться в драку, а сейчас силы стоило поберечь.

— Возможно, у нас нет причин драться, — Кин осторожно начала переговоры, отслеживая реакцию.

— Просто отдайте нам свиток, — один из противников сделал маленький шажок вперед. Однако Кин практически на него не смотрела. Ее внимание приковала к себе красноволосая куноичи, которая во все глаза смотрела на Саске. Ее лицо выражало такое разнообразие чувств, что невозможно было не обратить внимание.

— Такая странная чакра, — прошептала красноволосая и отступила на шаг назад.

— Что там, Карин? — оба ее спутника определенно были недовольны поведением своей напарницы.

— Н-ничего, — та склонила голову и сжала ладони перед собой. Кин бы много дала, чтобы знать, что же такое она увидела.

— А может, вы отдадите нам свой свиток? — Неджи тоже сделал шаг вперед, сокращая дистанцию и выходя на удобную для применения своих техник позицию.

Кто знает, сколько могла длиться эта игра в кошки мышки, если бы Саске снова с тихим шипением не схватился за место укуса: его повело в сторону, и Кин едва успела подставить плечо в качестве опоры.

— К чему он вам? Вы все равно не дойдете до конца, — шиноби Травы явно почувствовали свое превосходство. Кин сверлила взглядом спину Хьюги, искренне надеясь, что геройствовать того не потянет. Слава всем Ками, в его голове здравый смысл задерживался значительно чаще, чем в учиховской.

— Хорошо, — Неджи медленно опустил руку в подсумок и продемонстрировал свиток Неба, — держите, — он положил его на землю и отступил в сторону. Кин покрепче обняла Саске за пояс, и седьмая команда аккуратно обогнула шиноби Травы, продолжая свой путь к башне.

— У нас осталась всего одна обманка, — сообщила Кин, когда они удалились на достаточное расстояние и в очередной раз сменили подавляющую печать.

— Если судьба одарит нас удачей — этого будет достаточно.

— Да ты какой-то оптимист с утра, — Кин тихо фыркнула и замолчала.

 

— У нас преследователь или мне кажется?

— Где?

— На шесть часов.

— Бьякуган! — силы следовало экономить, и сейчас они передвигались практически вслепую, полагаясь на скачущее восприятие Кин. — Да, он один.

— И что ему нужно…

— Полагаю, то же, что и всем.

— Башня уже недалеко.

— Вот только возле нее скорее всего одни сплошные засады.

— Никто не обещал нам легкую прогулку.

 

— О, здравствуйте! — преследователь обогнал их и возник на широкой ветке прямо по курсу. Они бы налетели на него, если бы резко не остановились.

— Не слишком ли опасно бродить в одиночку? — Хьюга, как и она сама, заметил символ Листа на одежде шиноби, но в данном случае во врагах значились не только другие деревни.

— Так получилось, — преследователь, в котором они с некоторой заминкой признали того типа с карточкам — Кабуто, кажется — развел руками, — я разминулся со своей командой, а путь к башне в одиночку не слишком безопасен, потому хотел прибиться к кому-нибудь из своих.

— Хм, — получилось настолько синхронно, что Какаши-сенсей без сомнения оценил бы глубину их командного взаимодействия.

— Нет-нет, не думайте — свитки у меня уже есть, — этот Кабуто располагающе улыбнулся и продемонстрировал сразу два свитка. Впрочем, настороженности это не убавило. Если они додумались до обманок, то почему бы это не сделать кому-нибудь еще?

— А у нас — нету, — наивно хлопнула глазами Кин, — вдруг мы у вас отберем?

— Ну это не факт, что получится. К тому же, ваш товарищ ранен. А так мы можем помочь друг другу.

Кин этот тип не нравился. Вот чисто подсознательно казался каким-то подозрительным и скользким. Как и положено любому шиноби. И его общество совершенно точно казалось лишним. «Мне он не нравится», — беззвучно оповестила она Неджи.

«Мне тоже, но помешать ему следовать за нами мы не можем, — так же жестами ответил тот. — Пусть лучше на глазах будет».

— Хорошо, давайте… поможем друг другу, — в последние слова Неджи умудрился вложить весь их двойной скепсис, испытываемый к данной затее. Но их непредвиденного попутчика это совершенно не проняло.

 

* * *

 

В лунном свете лес казался уголочком другого мира: пугающим, нереальным и совершенно не похожим на тот лес, который окружал Коноху и который они знали как свои пять пальцев. Этот был словно другим существом — таинственным и враждебным. Интересно, о чем думал Первый, когда создавал его? И, главное, для чего? Мысль о том, что Лес смерти являлся всего лишь полигоном, казалась Неджи кощунственной, как если бы кто-то сказал, что бьякуган нужен исключительно для того, чтобы проверять, не затаился ли под ближайшим кустом чужой шиноби. Они продвигались вперед максимально тихо и скрытно — ночной лес опаснее дневного, и вражеских команд попадалось меньше, многие предпочли устроиться на ночлег и выйти на охоту на рассвете. Все же время до конца испытания еще оставалось. Но тем не менее что-то во множестве лесных звуков и отсутствии противников и ловушек не давало ему покоя. Неджи искоса глянул на Кин, но от той как от сенсора толку сейчас мало: она больше внимания уделяла тому, что ловила норовившего то потеряться, то навернуться Учиху, которому гордость не позволяла признать себя раненным и просто комфортно ехать дальше на плече напарницы. Впрочем, на его месте он бы тоже себе такого не позволил. Не при чужаке точно. Хьюга мысленно хмыкнул, обнаружив, что к чужакам в их компании он причислял только Кабуто. Тот ему не нравился, да и у Кин чутье делало на этого типа стойку, а ее интуиция подводила редко. Вел ли он их в ловушку? Был ли тем, за кого себя выдает? После встречи с Орочимару он не удивился бы никаким маскам.

— Она не приближается, — он наконец выудил то, что казалось ему неправильным. Башня, к которой они держали путь, все так же высилась вдалеке, напоминая сказочный замок, и это расстояние не менялось. Неджи читал, что в пустыне или на равнине расстояния очень обманчивы, но их-то окружал лес, а бьякуган видел впереди ровно то же, что и до того, — и вокруг слишком тихо.

— Да, — Кин вроде как невзначай остановилась рядом с Саске, давая тому возможность случайно на себя опереться и передохнуть. Хьюга удивлялся тому, что она до сих пор не подняла крик насчет того, что тот валяет дурака, не стукнула в лоб и не транспортировала насильно, благо, в текущем состоянии Учиха ей оказать сопротивления точно не смог бы. Еще и ленточкой бы повязала для наглядности, и в следующий раз не нарывался. Но присутствие Кабуто останавливало воспитательные порывы, хотя взгляды на Саске Кин бросала далекие от двусмысленности, — ты прав. Что-то не так.

— Гендзюцу? — предположил Кабуто, оглядываясь по сторонам. — Помнится, это дерево мы уже видели.

— У деревьев своя чакра, она… сбивает восприятие, — неохотно признался Неджи, понимая, что если они попались, то это значительной частью его вина. Сейчас команда положилась на него и его бьякуган, даже Кин не перепроверяла за ним дорогу, чем обычно чрезвычайно злила, а он их подвел.

— Гендзюцу обычно используют те, кто плох в ближнем бою, — Кабуто поправил очки на носу и тревожно осмотрелся.

— Или те, кто не желает рисковать зря, — Кин прикрыла глаза и сложила печать концентрации. Ее сенсорика работала совсем не так, как его собственное восприятие, Неджи знал это, но все равно ему было странно понимать, что кто-то практически не полагается на глаза, предпочитая зрению совсем другие органы чувств. Еще ему не очень нравилось то, что приходилось демонстрировать свои способности постороннему, но они не могли позволить себе попасться в ловушку больше, чем уже это сделали.

— Хорошая работа и наложено, кажется, на место, — высказалась Кин спустя несколько секунд. Это означало, что простым «Кай» они себе не помогут. Обдумать ситуацию более детально им не дали: лес пришел в движение, и из кустов, деревьев, земли стали выползать черные подобия шиноби, все как один вооруженные странными двойными кунаями. Хьюга сдвинулся, прикрывая своих. Судьба Кабуто его волновала мало: отобьется — хорошо, не справится — тоже неплохо.

— Зря он изменил иллюзию, — Кин стояла совсем близко к нему, и вряд ли ее шепот был слышен кому-то еще среди шелеста и каких-то чавкающих звуков, что издавали иллюзии при передвижении, — противник рядом. Не дальше сотни метров. Сможешь найти?

Бьякуган имел свои особенности. Смотреть в одном направлении проще, чем смотреть сразу во всех, ведь чем более пристально и детально нужно что-то рассмотреть, тем уже сфера восприятия. Сотня метров, если смотреть секторами… Да, вполне в его силах заметить неправильности потока чакры, найти границу гендзюцу и прячущихся врагов. Но для этого нужно время, а враг не собирался им его давать. Это Неджи почувствовал буквально на себе, когда иллюзорный кунай царапнул его совершенно не иллюзорным образом, но Хьюга не позволил себе ни уклониться, ни сдвинуться, потому что иначе может не поздоровиться тем, кто совсем рядом.

— На три часа, по силе броска — не более пятидесяти метров, — чтобы там не творилось с чакрой, рассчитывать траектории и думать Учихе оно не мешало, а в части обращения со всем, что можно куда-нибудь метнуть, он у них — лучший. Какое-то практически наследственное умение. Как-то Саске обмолвился, что его брат мог поразить семью кунаями семь мишеней одним броском, причем одна из мишеней была скрытой. Он не взялся бы повторить это даже с бьякуганом, а ведь шаринган не давал возможности видеть через предметы. Так что пренебрегать советом Неджи не стал, со всей тщательностью изучая выбранное направление. Да, так и есть — плотность чакры на указанном участке выше, очень похоже на то, что там кто-то замаскировался.

— Оно, — иллюзии не успокаивались, благо он без труда отличал иллюзорные кунаи от настоящих и не тратил силы больше необходимого.

— Я пошла, — Неджи почувствовал, как за спиной появился еще один клон, а потом ощущение присутствия Кин пропало. Если кто не знает о ее приемах, вполне может продолжать думать, что она где-то здесь. Учуять же затаившуюся Кин на раз получалось только у Какаши-сенсея, и то потому, что они никак не могли придумать, как блокировать его способность чуять запахи. Кроме как перцовые бомбы распылять, но это совершенно негодный для скрытности метод.

 

Ходить по лесу Кин умела и без использования чакры: когда ее в свободном доступе немного, будешь стараться максимально обходиться без, в вопросах скрытности это было изрядным подспорьем. Их противников она еще не видела, но уже начала чуять. Близко. Ощущение неправильности окружающего исходило откуда-то отсюда. Вот она вышла на позицию и залегла под кустами, любуясь на спины прячущихся в соседних кустах шиноби. Что-то не так. Время шло, Кин тщательно изучала противника и никуда не торопились. Терпение — второе по значимости качество в части скрытности. Тот, кто поставил настолько хорошее гендзюцу, вряд ли ограничился всего одним слоем ловушки. Лично она обязательно придумала бы что-нибудь еще, а у Какаши-сенсея вообще имелась милая привычка оставлять на виду клона, а самому прятаться под землю. Он это еще на их экзамене с колокольчиками показал.

Кин прикусила губу, осторожно разматывая нити чакры и распуская их во все стороны. Если перед ней обманка, нужно поискать настоящих. Нити казались слишком толстыми и непослушными, она как могла истончала их, распуская вокруг невидимую сеть и с каждой секундой все больше рискуя быть обнаруженной. Но незнакомых шиноби слишком увлекло происходящее на поляне и игра в «поймай кунай» с одним конкретным Хьюгой. Кин нехорошо улыбнулась, отметив момент, когда один из иллюзорных клонов чуть замешкался и ее взгляду открылась высунувшаяся из-под земли рука. Попались. Едва ощутимая пульсация ее собственной чакры очертила предполагаемую зону залегания противников. Взрывную печать бы сейчас… но все печати они извели на ловушки. Хотя… она потянула из-под сумка последний поддельный свиток. Не хотелось бы использовать его именно так, но тут ничего не поделаешь. В любом случае, они заберут свиток у этих типов. Если он у них, конечно, еще есть. Свиток с кандзи «Небо» вкатился аккурат по центру группы. На доли секунды клоны замерли, пытаясь понять, что это за роскошный подарок и что с ним делать. Этого мгновения ей хватило: взрыв получился знатный, клонов разметало на клочки, но основная ударная сила ушла в землю — считать в их команде умел не только Саске.

Главной своей цели взрыв достиг — иллюзия рассыпалась, и чернильные клоны истаяли, как капли росы под жарким солнцем, а Кин показалось, что кого-то еще и оглушило, но чтобы определить это наверняка, нужно вероятных противников выкопать. Они попытались рвануть врассыпную, но без гендзюцу спрятаться от бьякугана практически невозможно, а в ближнем бою, как и предполагал Кабуто, их противники не блистали.

— Плюс один свиток Земли, — подсчитали они улов, — пять взрывных печатей и леска, — Кин улыбнулась, прижимая к себе обретенные ценности, без которых чувствовала себя как без рук. Так ей дышалось значительно спокойнее.

 

Дальнейший путь к башне прошел практически без приключений, если не считать за таковые встречу с гигантской сороконожкой, которая не захотела попробовать себя в качестве шашлыка и скрылась, унося в спине трофейный кунай.

— Кабуто, ты задержался, — у входа в башню их встретили напарники случайного попутчика.

— Да, возникли небольшие трудности, — Кабуто открыто улыбнулся, — спасибо, что проводили, — а это уже относилось к ним.

— Угу, — Кин кивнула за всех троих, и они толкнули высокие двери, заходя в башню.

— И все-таки этот тип мне категорически не нравится, — стены и двери выглядели достаточно толстыми и надежными, чтобы их не слышали с улицы, а душа требовала озвучить все, что накопилось.

— Он сильнее, чем хотел казаться, — Хьюга согласно кивнул, но желанием обсуждать кого бы то ни было он явно не горел, так что и Кин замолчала, приближаясь к большому стенду с очередным «умным» изречением — они ей были памятны еще с классов и коридоров Академии. Учиха наконец прекратил изображать героя и практически рухнул к ней на плечо, а может, просто силы закончились. Даже у самого большого упрямства есть свой предел, но это точно не то, что она ему когда-нибудь скажет. Не в этой ситуации точно.

— Текст неполон. Судя по намекам, не хватает как раз того, что скрыто в наших свитках.

— Ну, значит, вскрываем, давай, Неджи, — Кин улыбнулась. Как бы то ни было, но раз этот этап они вытащили исключительно благодаря Хьюге, ему и заканчивать.

— Вдруг их одновременно вскрывать надо, — Неджи протянул им второй свиток.

— Тогда на счет «три»? — несмотря на то, что расчет их был практически стопроцентно верным, Кин нервничала. Да и не только она.

— Раз, два… три! — быстро отсчитала она, не давая им лишнего времени на сомнения — уж лучше получить результат побыстрее, каким бы он ни был.

Внутри свитков они успели увидеть кандзи «Человек», а потом из них повалил дым.

— Призыв? — седьмая команда настороженно замерла, ожидая, кто или что появится из активированных свитков.

— Поздравляю с прохождением второго этапа экзамена! — когда облачко призыва рассеялось, они увидели незнакомого чунина.

— Э-э-э, да, спасибо, — сил радоваться более бурно у них как-то уже не осталось. Больше всего на свете хотелось упасть и спать, до тех пор, пока сон из ушей не полезет, но для начала найти госпиталь или хотя бы сенсея. Чунин как-то очень понимающе улыбнулся:

— Я провожу вас на другой уровень, там сможете отдохнуть: до конца экзамена еще семнадцать часов.

 

Небольшое помещение без окон, куда их привели, было снабжено тяжелой дверью с прочным засовом, вызвав у Кин отчетливую ассоциацию с тюремным комплексом. Может быть изначально это место для того и предназначалось? Хотя расположение засова с внутренней стороны скорее намекало на нечто вроде последнего убежища и оплота, чем тюрьмы. Но все же небольшие запертые помещения ей категорически не нравились.

Толком осмотреться они не успели: в дверь коротко стукнули, и на пороге возник Какаши-сенсей.

— Живы? — он окинул их очень внимательным взглядом и задержался на Саске. — Что случилось?

— На нас… напали, — Хьюга заговорил первым, они не договаривались между собой, что и кому будут говорить. — Орочимару. Так он назвался. И он поставил какую-то печать, — Кин поняла, что только теперь смогла выдохнуть. Версия Неджи не содержала никакой лишней информации, только то, что скрыть в любом случае не удастся. Да и не нужно.

— Ясно, — Какаши кивнул, помедлил мгновение и продолжил. — Мы нашли трех шиноби травы убитыми несколько дней назад. Еще до начала экзамена. АНБУ прочесывали лес, но поймать — не поймали. Вы отдыхайте, а я посмотрю, что тут можно сделать. Саске, идем.

Кин несколько секунд смотрела на запертую дверь, а потом опустилась прямо на пол, прислонившись спиной к стене. Хьюга практически в той же позе уселся напротив нее.

— Самое лучшее, что можно сейчас сделать — это поспать.

— Ты это мне или себе сейчас сказала? — Неджи издевательски приподнял бровь.

— Я помедитировать собралась, — честно призналась Кин, — а ты — спи, ну правда.

— Разберусь, — иногда хьюговское упрямство оставляло учиховское далеко позади. Она тихо вздохнула, вопрошая всех богов разом — за что ей такая команда-то досталась, а потом просто закрыла глаза, отключаясь от внешнего мира. Хьюга вроде как немаленький, сам разберется, что ему делать. Будет на поединках сонный и уставший — сам виноват.

 

* * *

 

Коридоры, сама башня — все это для Саске проплывало мимо, словно в тумане. Его хватало только на то, чтобы сосредоточиться на спине Какаши-сенсея впереди и не отставать. Они остановились — он понял это только потому, что чуть не врезался носом в спину сенсея. Они вошли в большой круглый зал, который скорее всего находился где-то в районе главной оси башни и больше всего напоминал храмовый зал.

— Эта метка называется проклятой печатью. Для большинства шиноби это смертельный подарок. К сожалению, я не могу снять ее, но могу оградить, вернее, помочь тебе оградиться от ее влияния. Тебе повезло с командой, — в голосе сенсея послышалась неожиданная теплота, — если бы не сдерживающие печати, и мне, и тебе сейчас было бы намного сложнее.

Он говорил и говорил, Саске не слушал, голос ускользал от него, а разум проваливался обратно в горячий фиолетово-красный мир, где реальность причудливо смешивалась с воспоминаниями и откровенным бредом. Он видел, снова и снова видел, будто эти картины отпечатались на сетчатке глаз.

 

Сковавший тело и душу страх. Стремительное приближение гибкого полузмеиного тела, в котором разум отказывался признавать человека. Ощущение неизбежности конца, которое накрыло его вновь, как тогда, много лет назад на пороге родного дома. И, как и тогда, смерть прошла совсем рядом. Его дернуло, потянуло куда-то в сторону, и вот он видит тоже самое, но со стороны. В детстве он часто слышал что-то вроде «хорошо ему», «потомок Великого клана», «оказаться бы на его месте». Интересно, многие ли из тех, кто говорил это, захотели бы оказаться на его месте сейчас, перед распахнутой змеиной пастью? Шаринган позволял увидеть то, что недоступно обычному глазу, не только увидеть, но и осознать, просчитать ходы и последствия, и иногда — это самая жуткая часть его способностей. Он не хотел видеть, но видел — спокойную улыбку, блеск лески и взрыв. Никто в здравом уме не стал бы взрывать печати так близко от себя. Видение сменилось, плечо жгло огнем, возвращая его память еще дальше в прошлое и причудливо перемешивая с настоящим. Змеиные глаза сменились алыми, вспышка взрыва осветила трупы и заляпанные кровью стены.

— Беги, если хочешь жить, — и он бежал, а взмах катаны настиг кого-то, кто оказался между ним и его убийцей, и все накрыл взрыв. Реальность опять ползла, смещалась, и в ней человеческое тело сломанной куклой ударилось о древесный ствол, а чей-то незнакомый голос в голове отчаянно кричал что-то вроде «это должен быть я, это мое место и моя судьба». Но он лишь наблюдал — он снова выжил, снова сбежал, пусть на этот раз не по своей воле, и мог лишь наблюдать за тем, как смерть, оставив свою добычу, снова неслась к нему и теперь уже некому удержать и отклонить удар. В душе поднялась волна злости: сколько еще он будет убегать? Сколько еще страх смерти будет перехватывать дыхание до боли в груди и рези в глазах?

— Посмотрим, насколько ты хорош, Учиха Саске, — предвкушающая змеиная улыбка. Он должен бояться, должен убегать, как птица, почуявшая змею, но сил убегать и бояться уже просто нет. Два образа слились в один, и гнев, горячий огненный гнев, прогнал все остальные чувства, наполнил силой, и казалось — здесь и сейчас он способен на все. Движения противника такие медленные и предсказуемые, цепочки шагов и действий сами собой выстроились перед глазами, и на какие-то секунды он действительно поверил в то, что все получилось. Он справился, смог — враг исчез в огненной вспышке техники, а потом огонь угас, и реальность снова куда-то исчезла, потому что не может быть так, чтобы кто-то пережил подобное. Саске ясно видел, как опала обгорелая плоть, обнажая новое лицо, а в уши ввинчивался довольный смех.

— Великолепно! Просто великолепно. Думаю, твой шаринган сможет превзойти даже шаринган Итачи, — увидеть последовавшую атаку он просто не сумел, лишь почувствовал, как на его плече сомкнулись хищные змеиные зубы, и в этот момент осознал — все, что он до этого считал пределом скорости, таковым не являлось даже близко. С ним всего лишь играли.

— Мы еще встретимся, Саске-кун, ты придешь ко мне. Придешь, когда почувствуешь вкус моей силы.

 

Все, что было потом — он помнил еще более смутно и неверно. Давление чужой чакры сковывало его собственную, мешало дышать, двигаться, связно мыслить. Прошлое мешалось с настоящим, и вместо лесных крон он видел крыши домов родного квартала, листья казались каплями застывшей крови, и со всех сторон на него смотрели алые глаза с жутковатым черным узором. Сознание же раскаленным прутом жгла всего одна мысль, перекрывающая все остальное — он слаб, он так преступно слаб, что сейчас и нечего надеяться, что он сможет продержаться против обладателя этих глаз хотя бы секунду. О чем тут говорить, если даже от жалких неудачников из Звука и Дождя его должны защищать? Снова между ним и опасностью стояла чья-то спина, и это жгло особенно остро.

 

— Фуджа Хоин, — голос Какаши-сенсея возвратил к реальности, а все тело пронзило болью, постепенно собирающейся в районе проклятой метки Орочимару. Боль нарастала, и вскоре Саске совершенно потерял ощущение реальности происходящего, а сквозь зыбкое марево боли до него донеслись голоса.

— Нет-нет, Какаши, я не собираюсь убивать его. Он в любом случае будет моим. Так что ты присмотри за Саске-куном, пока он сам не придет ко мне.

— Зачем Саске это делать?

— О, я слишком хорошо знаю таких людей. Он будет искать силу везде, где сможет до нее дотянуться, но только я дам ему то, что необходимо. Саске-кун придет ко мне, в этом нет никаких сомнений.

Саске с трудом открыл глаза под звук удаляющихся шагов. Он видел, как Какаши-сенсей отпустил готовую сорваться с пальцев технику и тихо перевел дыхание, потирая шею.

— Очнулся, Саске? — сенсей улыбнулся, но на этот раз все эти улыбки его не обманули. Совсем рядом снова прошел хищник, а все они — лишь птицы, застывшими при приближении змеи.

— До начала третьего этапа есть немного времени, и тебе лучше подумать, сможешь ли ты продолжать после всего этого, — после таких слов разлеживаться дальше не было никакой возможности, пусть каменный пол и казался таким удобным и надежным. Саске с трудом поднялся вначале на колени, а потом, чувствуя, что тело слушается его все лучше и лучше, на ноги.

— Я готов продолжать. Хоть сейчас, — он стоял ровно, но искренне надеялся, что именно «сейчас» что-то делать не потребуется — слишком много сил уходило на то, чтобы сохранять вертикальное положение.

— Сейчас не надо, — Какаши-сенсей определенно видел его состояние, — пойдем, провожу тебя к команде. У вас еще есть время на отдых.

— Многовато в этом году, да? — Какаши скосил глаз на Анко. Она рассматривала выстроившиеся в шеренгу команды, но ее взгляд постоянно возвращался к Учихе, пусть его и загораживала от взоров спина Хьюги.

— Я надеялась, что останется не больше десяти. Странно, что все новички прошли.

— Хм, — Какаши улыбнулся, благо, под маской это не заметно. Он был уверен в своей команде, хотя после всего, что узнал о произошедшем в лесу, ему казалось, что в недостаточной степени. Они сильнее, чем думалось ему. А после этого экзамена станут еще сильнее.

— Сейчас Хокаге-сама разъяснит правила третьего этапа! Слушать всем! — голос Анко, усиленный микрофоном, был слишком громким для его слуха. Очень захотелось поковыряться в ухе и проверить — слышит ли оно еще. Как-то неудачно он встал.

Хокаге завел знакомую речь о том, для чего же вообще проводится этот экзамен. Какаши надеялся, что он не станет углубляться слишком далеко в историю, рассказывать о мировых войнах и светлой идее Нидайме Хокаге насчет перевода конфликтов в более управляемое русло. Ничего нового и неочевидного, если подумать. Намного интереснее реакция участников. Песку и Звуку явно скучно, скорее всего, их еще дома просветили насчет того, что от качества их выступления будет зависеть количество заказов для деревень. Взрослые генины тоже прекрасно представляют, откуда дует ветер и к чему все шло, а вот новички…

— Эй-эй! Разве мы тут не для того, чтобы стать чунинами, а? — определенно, школа Гая — много шума и еще раз много шума. Какаши, да и не только он, рассматривали теперь паренька в ярком оранжевом костюме, обвиняюще тычущего пальцем в Хокаге.

— Безусловно, это так, — Хокаге весело пыхнул трубкой, его эта горячность, судя по всему, забавляла.

— В Наруто пылает настоящая Сила Юности! — Гай ослепительно улыбнулся и показал ученику большой палец.

— Но это лишь одна из задач экзамена… — речь Хокаге полилась дальше.

— Какаши, — Гай бесцеремонно ткнул его пальцем в бок, видимо, чтобы он не мог как в прошлый раз сослаться на то, что не слышал его, — ты специально обучил своих ребят этому скучающему выражению лица?

— М? — он скосил глаз вначале на Гая, потом на свою команду. — Нет, это они сами.

— Но почему мы должны рисковать своими жизнями на этом экзамене? — теперь несогласие с политикой деревни выражал под одобрительный собачий лай своего нинкена Инузука.

— Потому что мы шиноби, бака, — Кин ловко вывернулась вперед из задних рядов, — или, когда надевал это, — тычок пальцем в хитай слегка обалдевшему от напора Кибе, — ты надеялся, что будешь собирать цветочки в лесу? Если не готов поставить на кон свою жизнь — возвращайся в Академию, — презрительный фырк, и она скрестила руки на груди, демонстративно отвернувшись от беззвучно открывающего рот Инузуки.

Хм, и что это у нас за демарш? Какаши пристально смотрел на свою команду, соображая, от чего так отвлекала внимание Кин. Так и есть — Саске медленно выпрямлялся, потирая шею. Но вряд ли это заметил кто-то еще. Или нет. Он проследил за направлением взгляда Анко — та тоже смотрела только на Учиху.

— Все верно. Это знак того, что наше селение — сильно. Сила страны — это сила деревни, а сила деревни — это сила ее шиноби. Сила шиноби рождается только в смертельных схватках, — голос Хокаге набрал силу, он звучал ясно и отчетливо без всяких микрофонов и все, даже он сам, замерли, вслушиваясь в каждое слово. И каждое чем-то отзывалось где-то глубоко в душе.

— Это смертельная битва, и на кону — ваши мечты и честь вашей родины!

— Давайте уже про сами битвы! — голос рыжего парня из Песка разбил торжественность момента, и молодые шиноби снова тихо зашушукались, переглядываясь, пока их не прервало появление нового действующего лица.

— Кхм, прошу прощение за опоздание. Подробнее правила разъясню я, Гекко Хаяте — судья третьего этапа, — вот теперь понятно, почему Хокаге так затянул с речью. Интересно, где пропадал Хаяте? Насколько знал Какаши, он все еще был членом АНБУ и одним из лучших по части скрыта.

— Так как вас здесь больше десяти человек, то мы проведем отборочные поединки. Здесь и сейчас, — не стал тянуть время Хаяте, вызвав своим заявлением волну возмущенных перешептываний и откровенных криков.

— Почему нельзя допустить всех?

— Потому что на финальный этап будут приглашены гости — дайме, знатные феодалы из разных стран. И поэтому мы ограничены во времени. Битвы не должны затянуться надолго. Так что, если кто-то нехорошо себя чувствует или не готов к смертельным схваткам — сейчас у вас есть шанс отказаться, — Хаяте закашлял, вызвав тихую волну шепотков о том, что судья в списке плохочувствующих должен быть первым.

— Пожалуй, я закончу здесь! — взгляд Какаши выцепил из строя генина Листа с пепельными волосами.

— Якуши Кабуто, да? — Хаяте перелистнул несколько страниц своего блокнота, — можешь идти.

— В прошлом году он тоже отказался от участия в этапе, — Хокаге говорил тихо, почти не разжимая губ. Если бы Какаши не обладал таким хорошим слухом — ни за что не разобрал бы слов.

— Он отказывается уже в шестой раз, — Анко сверилась со своими записями и нахмурилась. Это подозрительно. Ладно один раз, но шесть? Какаши ощутил неясную тревогу, такое подсознательное, почти звериное ощущение неправильности.

— Что по нему есть?

— Ничего особенного. Удивительно непримечательный генин.

— Самые лучшие шпионы именно такие.

— Но у нас никаких доказательств.

— Понаблюдаем.

— Кто-нибудь еще? — Хаяте отвлек его от занимательнейшего диалога, но Какаши все же посмотрел на оставшихся генинов. Поднять руку первым всегда тяжело, но иногда за первым тянется и второй, и третий.

— Может быть, стоит снять Учиху с этапа? — Анко потерла шею там, где, как знал Какаши, находилась ее собственная проклятая метка.

— Не думаю, что он на это согласится, — Какаши тихо фыркнул, — он все-таки из клана Учиха.

— Не согласится — заставим. Это дзюцу пожирает чакру и само тело владельца! Странно, что он еще на ногах держится!

— Я же сказал, он — Учиха, — Анко злилась, и Какаши откровенно нравилось ее дразнить, пусть ситуация и была далека от забавной, — и я уже позаботился о печати. Она не проявит себя, если Саске хватит воли удержать ее под контролем, — о том, что к этому приложил руку не только он сам, Какаши благоразумно умолчал.

— Но, Хокаге-сама…

— Мы будем наблюдать, — Хокаге значительно пыхнул трубкой, — если потребуется — вмешаемся.

Анко бросила на него злой взгляд, и Какаши улыбнулся, точно зная, как эта его «улыбка одним глазом» раздражает отдельных личностей. Девушка отчетливо скрипнула зубами, а его улыбка приобрела откровенно издевательский оттенок.

— Раз желающих уйти больше нет, то перейдем к отборочным поединкам. Победители получат право сражаться в третьем этапе. Бой продолжается до тех пор, пока один из участников не погибнет, потеряет сознание или сдастся. Я оставляю за собой право остановить поединок, если исход будет очевиден. Противники будут определены случайным образом. Внимание — на табло, — Какаши предпочел смотреть не на электронный реликт давно ушедших дней, а на участников отбора. Сколько разных чувств: азарт, предвкушение, готовность, неуверенность и сомнение.

— Первый поединок — Абуме Заку, деревня Звука и Нара Шикомару, деревня Листа. Противники — шаг вперед, все остальные — поднимитесь наверх.

 

— Привет, — Какаши с тихим хлопком появился за спинами своей команды и удовлетворенно отметил, что никто не дернулся. И даже не повернулся. Ну-ну.

— Здравствуйте, сенсей, — как всегда за всех троих поздоровалась Кин, — на кого бы вы поставили в этом поединке?

— На предварительном отборе ставок нет. А вот в финале они будут.

— Вот как? Наверное, будут и попытки подкупа.

— Ну, жульничество есть всегда.

— О, тени? — Какаши отметил, что все трое чуть подались вперед и, он уверен, активировали все свои способности, чтобы увидеть как можно больше. Вполне возможно, что на третьем этапе придется сражаться с кем-то из тех, кто сейчас дрался на арене. Информация о противнике никогда не бывает лишней, а тут еще и столько возможностей для ее сбора. Ему всегда нравилось наблюдать, как ребята собирают и анализируют информацию. В эти секунды наиболее ясно видна слаженность работы команды.

— Это хидзюцу, — Саске нежелательно бы использовать шаринган, но… разве Учиху такими предупреждениями остановишь?

— Этот парень слишком горячий. Его не сложно поймать, — звуковика его ребятишки явно не рассматривали. Уже успели где-то встретить и оценить? А вот на Нару смотрели во все глаза. Какаши знал его отца, и сейчас его интересовало, насколько Шикомару соответствует тому, что обычно ожидается от наследников Нара. Абуме Заку перемещался по кругу, одаривая соперника быстрыми звуковыми атаками, каждая из которых оставляла в полу или стенах приличную выбоину. Шикомару ловко перемещался между выбитых из пола плит и, как казалось Какаши, старался вывести противника на одну ему известную позицию. Еще одна атака звуковика, после которой тот приостановился, да так и замер, а наследник Нара медленно и как-то вальяжно поднял одну руку вверх, и соперник с перекошенным от злости лицом повторил этот жест за ним.

— Ты не сможешь удерживать меня так вечно! — ответа не последовало. Свободная рука Шикомару медленно опустилась в подсумок с кунаями, заставляя Заку повторить этот жест за ним, а потом снова появилась на виду, только в руке шиноби Звука кунай был, а у Нары — нет. Так же медленно Шикомару поднял руку к своему горлу. Острое лезвие куная замерло как раз напротив артерии.

— Либо ты сдаешься, либо…

— Победитель — Нара Шикомару, — да, здесь все более чем очевидно. А будь Шикомару не один — так еще проще. Все же Нара не боевики, а аналитики и поддержка. Какаши глянул на радующуюся первой победе десятую команду. Разведчик, аналитик и боевик. ИноШикаЧо — прекрасная боевая формация, подтверждающая этот факт уже не первое поколение.

— Этот бой твоей команде не выиграть!

— А? — Какаши взглянул вначале на Гая, который со своими ребятами расположился совсем рядом, а потом на табло, на котором высветилось «Рок Ли против Кин».

— Йош!!! — Хаяте еще не успел объявить вслух соперников, а младший обладатель зеленого костюма, густых бровей и стрижки под горшок уже приземлился на арену.

— Кто знает, — Какаши и сам не знал, что ждать от этого боя. Но все же не думал, что Кин достаточно сильна. Или ему просто так казалось, потому что сравнивал он ее с Учихой и Хьюгой?

— Не лезь в ближний бой, — странно наблюдать, как оба — и Саске, и Неджи, самую чуточку обеспокоенно хмурятся, но еще более странным было то, что оба сейчас торопливо выворачивали подсумки, впихивая в руки Кин дымовые шашки, сюрикены и леску. Обычно всякой метательной и прочей снасти у его ребят хватало с избытком. Какаши даже стало интересно, что такого случилось в Лесу Смерти, что к третьему этапу у них на троих оказался один стандартный набор и тот неполный.

— Держи. И не позорь команду! — да, мастера напутствий.

— Не дождетесь, и спасибо за беспокойство, — вместо того, чтобы скакать через ограждение, Кин неторопливо пошла к лестнице. И правильно. Лишнего времени для обдумывания стратегии точно не бывает. Но что она все-таки будет делать? Какаши улыбался под маской, глядя на то, как оба его подопечных, вцепившись в перила, сосредоточенно наблюдали за тем, что происходит на арене. Чем бы не закончился этот бой — лично ему он уже принес совершенно незабываемое зрелище.

— Ли, вперед! Мы верим в тебя! — совсем рядом громко надрывались Гай и Наруто. Что ж, каждый подбадривает своих так, как умеет.

— Начали! — внизу Хаяте дал отмашку. Рок Ли невероятно быстро рванулся вперед, и Какаши понял четко — не уклонится и не блокирует, просто не успеет. Так и есть — удар ногой в плечо, от которого по-хорошему должны трещать все кости. В следующую секунду соперников скрыл взрыв дымовой шашки. Какаши узнал обычную тактику своей команды, но так же понимал — это не тот противник, которого можно пробовать обходить сзади и атаковать. Не Кин так точно. Хьюга или Учиха еще могли попытаться. Ли мгновенно разорвал дистанцию, выходя из задымленной зоны и оглядываясь по сторонам. В такой момент атака с внезапного направления весьма вероятна. Но ничего не происходило. Дым развеялся, растекся у самой земли, показывая, что в нем никто не прячется.

— Видишь? -Какаши искоса глянул на своих ребят. Бьякуган Хьюги старательно обшаривал арену, отыскивая их пропажу. Прятаться Кин умела хорошо, но насколько это поможет ей сейчас? Прятками поединки не выигрывают.

Ли напряженно сканировал взглядом пространство, секунды текли, и даже Какаши невольно ощутил, как его захватывает общее напряжение.

— Есть! — практически выдохнул Учиха, который не сводил взгляда с Ли, а теперь впился пальцами в поручень так, что Какаши стал опасаться за целостность казенного имущества. На арене Рок Ли будто бы самую чуточку расслабился, голова его качнулась, и тут же — глаз едва сумел заметить блеск гибких лесок, поднимающихся из перепаханных предыдущей схваткой камней арены. Они оплели почему-то не попытавшегося сбежать паренька, и Какаши, торопливо активировав шаринган, увидел то же, что уже видели Саске и Неджи — чакра Ли боролась с другой чакрой. Гендзюцу?

— Ли! — крик Гая опять лишил его слуха, Рок Ли дернулся, его чакра практически вытеснила чужую, но тут же замерла, надежно скованная еще одним потоком, пришедшим по леске. А еще шаринган четко разглядел прикрепленные к леске печати.

— Взрывать или так засчитаете? — на фоне гигантского барельефа, изображавшего руки, складывающие печать концентрации, человеческая фигурка смотрелась удивительно хрупкой и нереальной. Одна рука цепко сжимала концы лесок, а другая сложена в печать. Какаши знал — чтобы взорвать ей хватит и долей секунд. И так же знал, что эта куноичи вполне на подобное способна.

— Победитель — Кин, — Хаяте несколько мгновений оценивал диспозицию, прежде чем вынести вердикт. Пойманный в гендзюцу противник редко может оказать достойное сопротивление.

— Это нечестный бой! — Наруто явно боролся за звание самого шумного шиноби Листа, но Какаши его не слышал. Больше всего его сейчас интересовало, как же Кин хватило чакры на настолько сильное и продолжительное гендзюцу. Определенно, он не знает и половины того, что все же произошло в Лесу Смерти.

— Мир шиноби далек от честности, — Хьюга высокомерно улыбнулся, сверху вниз глянув на Наруто, и отвернулся. Ну-ну, как будто кто-то другой всего секунду назад чуть не выпал на арену вместе с бьякуганом. Во всяком случае, для сдержанного Хьюги самую чуточку наклониться вперед было примерно эквивалентным действием.

— А победа, она и есть победа, — Учиха каким-то образом ухитрялся смотреть еще более уничтожительно, чем Хьюга, и вообще выглядеть так, будто это он только что выиграл бой.

— Бездарности не прыгнуть выше головы, — Неджи заговорил ровно в тот момент, когда на площадке показались Ли и Гай, — глупо пытаться изменить то, что изменить невозможно.

— Ты! — Наруто гневно засопел и сжал кулаки: его определенно задевал и высокомерный тон, и слова, обращенные к его товарищу.

— Неудачники таковыми и остаются, — с явным удовольствием закончил Хьюга и отвернулся. Какаши видел, как при этих словах дернулись оба — и Наруто, и Ли, и как Гай чуть сдвинул брови. Неджи определенно нарывался.

— Я заставлю тебя взять эти слова обратно! Даттебайо!

Скорее всего, пререкания бы на этом не закончились, но на табло высветилась следующая пара противников «Темари против Яманако Ино».

— Что за шум, а драки нет? — появившаяся со стороны противоположной лестницы Кин с глубоким вздохом облокотилась на поручень. — Думала, не удержу, — легким этот бой для нее точно не был. Какаши видел, как ее постепенно отпускает напряжение, как едва заметно подрагивают пальцы, а глаза кажутся еще больше, чем есть на самом деле. Технику она, судя по всему, удержала буквально на пределе своих способностей.

— Чего долго-то? — Учиха хмуро глянул из-под челки, деловито перекладывая содержимое подсумков Кин в свои. Что, собственно, логично: Неджи оружие не использовал принципиально.

— Медленно поднималась по лестнице, любовалась потолком и думала о прекрасном.

— Руку не сломала? — Какаши видел, что рукой Кин практически не двигает и вообще бережет. Возможно, стоило загнать ее в госпиталь.

— Нет, я успела укрепить тело чакрой.

— Еще и подставилась специально. Дура, — Хьюга фыркнул, а повернуться он так и не соизволил. Хотя, насколько знал Какаши, бьякуган позволяет видеть и то, что происходит сзади.

— Я тоже вас люблю, честно, — Кин тихо засмеялась и ткнулась лбом в перила.

— Ну, как мы и думали — веер и Фуутон, — прокомментировала она происходящее внизу.

— Может, все-таки в госпиталь?

— И пропустить все самое интересное?

 

— Победитель — Темари, — тем временем на арене в противостоянии Песка и Листа сокрушительную победу одержал Песок. Асума, наставник десятой команды, в которую входила Ино, еле успел подхватить небрежно отброшенное в сторону тело своей подопечной — светлые волосы куноичи заливала кровь из многочисленных мелких порезов, нанесенных воздушными лезвиями.

— Харуно Сакура и Кинута Досу!

— Ставлю на Досу, — Кин азартно прищурилась, — если, конечно, у Сакуры в рукаве нет чего-нибудь эдакого.

У Сакуры — отличное тайдзюцу, прекрасные техники замены и иллюзорных клонов и очень громкая поддержка команды, но против меняющих направление звуковых волн Досу все это оказалось бессильно. У команды Гая остался только один шанс не провалиться на отборочном этапе. И, на взгляд Какаши, шанс этот довольно зыбкий.

 

— Гаара против Абураме Шино! — снова Лист и Песок. Какаши оценил технику перемещения, которой воспользовался песчанник, непростой противник. И, кажется, про него говорили, что он прошел Лес Смерти без единой царапины? Их ждал очень необычный бой.

— Вот это тип, — тихий голос Хьюги отвлек от арены.

— Который из? — Кин щурилась, рассматривая обоих и нервно постукивала пальцами по перилам.

— Этот Шино… внутри него — жуки, — зрелище определенно не самое аппетитное, раз уж даже Хьюгу проняло.

— Жуть какая. Не люблю жуков, — Кин передернула плечами, — но второй не лучше. Ты посмотри только… его буквально покрывает чакра. Какая-то защитная техника?

— Увидим, — Учиха недовольно зыркнул сразу на обоих. Какаши подавил улыбку: он отлично знал, что Саске терпеть не мог, когда кто-то видел и знал больше, чем он.

На арене же Шино бегал как заведенный, уклоняясь от атак песком и, кажется, совершенно не спешил атаковать в ответ.

— Что он делает вообще? — Саске недовольно фыркнул. Такой бой был ему не по душе.

— Гадость он делает, — Неджи, наоборот, улыбался, — его жуки они… м-м… повсюду.

— Роют песчаные норки? — Кин уже достала откуда-то печенюшку и сосредоточенно ее грызла, вызывая завистливые взгляды со стороны десятой команды, а именно — Чоуджи.

Ситуация внизу изменилась. Гаара остановился, а спустя секунду — взвыл, проводя руками по лицу. Оно покрывалось трещинами, демонстрируя, что на самом деле весь он покрыт слоем песчаной брони, под которой теперь копошились жуки. Множество жуков.

— Кикайчу мои всю чакру поглотят. Сдаться должен ты, — Шино приостановился.

— Г-р-ра-а-а-у! — звук, вырвавшийся из глотки Гаары, не имел ничего общего с человеческой речью. Песок, будто отзываясь на крик, рванулся вперед, со всех сторон, быстрее, намного быстрее, чем до того, и Шино попросту не успел — песчаная волна обхватила его со всех сторон, затянула и самую малость сдавила, не уничтожая, но предупреждая.

— Отзови их! Отзови! — судя по паническим ноткам, Гаара тоже страдал какой-то фобией на насекомых. — Раздавлю! Размажу!

— Патовая ситуация, — задумчиво сказал Какаши, — но если что — песок раздавит быстрее, чем жуки сожрут Гаару, так что…

— Стоп! — судья возник между дерущимися, — обойдемся без ненужных жертв. Отпустите друг друга, — он дождался, пока песок утянется на одну сторону, а жучиный рой — на другую.

— Победитель — Гаара. Его противник в песчаной тюрьме бой продолжать не мог.

Противники расходились. Гаара отплевывался от жуков, Шино вытряхивал из рукавов песок.

— Интересно, в какое такое место жуки ему забрались, что орал как потерпевший? — Кин тихо фыркнула. Собственный бой она явно оставила где-то позади и теперь просто наслаждалась происходящим.

— Вероятно, в такое, о котором в приличном обществе не упоминают, — Саске дернул уголком рта, намечая улыбку, и тут же снова переключил свое внимание на табло, где как раз высветилась следующая пара противников.

— Давай, и команду не позорь! — на арену Саске практически вынес дружеский пинок.

— Какаши-сенсей, не знаете этого Тсуруги Мисуми?

— Нет, — он отрицательно покачал головой и посмотрел на парня с закрытым лицом. Он из той же команды, что и Якуши Кабуто. Стоило присмотреться и к нему тоже. И к тому, как поведет себя проклятая печать в бою. Чтобы он не говорил Анко или даже Хокаге, это определенно было поводом для волнения.

— Начали! — свою атаку Учиха начал еще до того, как слова команды истаяли в воздухе. Пробный бросок нескольких сюрикенов, от которых противник легко уклонился. Какаши щурился, наблюдая за тем, как его ученик довольно грамотно прощупывает защиту противника, снова бросает сюрикены и атакует, переходя в ближний бой. Как оказалось — это было плохой идеей. Он услышал, как рядом тихо выругалась Кин: сегодняшние поединки богаты на нестандартные зрелища, вроде человека, который диковинным вьюнком обвился вокруг соперника. Вряд ли Саске мог двинуться, не рискуя получить переломы. Что же ты будешь делать, Учиха Саске? Давление противника стало сильнее, вот Саске выгнулся, пальцы его конвульсивно дернулись, и глаза Какаши уловили отблеск привязанной к пальцам лески. Брошенные ранее сюрикены ожили, отправляясь в новый полет, и Какаши грустно улыбнулся — он уже видел эту технику сюрикенов на леске, только выполнял ее совсем другой Учиха, тот, о ком в Конохе сейчас предпочитали не вспоминать. Сюрикены вонзились в спину не успевшему сориентироваться противнику, хватка того ослабла, и вот уже Саске вывернулся из смертельного объятия, успевая еще и кунаем полоснуть чрезмерно гибкого противника. Они разошлись, Тсуруги оставлял за собой кровавый след, но сдаваться пока был не намерен. Если кроме этой технике он больше ничем не владел, то все, что ему оставалось — это снова сблизиться и на этот раз уже сразу ломать шею, не рассуждая. Вот только Учиха еще ни разу не попадался на одну технику дважды.

— Катон: Хосенка, но Дзюцу! — попытавшегося приблизиться противника встретила серия огненных сгустков. Техника намного менее чакрозатратная, чем знаменитый огненный шар Учиха, и более точная для попадания по движущейся цели. Какаши тихо хмыкнул, разглядев, что среди огненных сгустков затесалась еще и пара кунаев. И практически не удивился, когда после этого последовала комбинация, которую уже можно смело называть коронной комбинацией седьмой команды: пока противник отвлекся на огонь и кунаи, Саске переместился заменой к нему за спину и атаковал. В способе атаки его генины, правда, обычно чрезвычайно разнились: Хьюга использовал парализующую технику джукена, Кин могла как кунай воткнуть, так и взрывную печать прицепить, Учиха же проводил серию довольно мощных ударов, встать после которых проблематично. Еще и Каге Буе активно использовал, оставаясь постоянно в тени противника и не давая тому атаковать в ответ.

— Победитель — Учиха Саске, — Хаяте убедился, что хоть Тсуруги признаки жизни и подает, но встать и сражаться сейчас просто не в состоянии.

— Тсучи Кин против Инузука Кибы.

— О, ее зовут также, как тебя! — Наруто непосредственно ткнул пальцем в сторону Кин, вызвав, к удивлению Какаши, у той возмущенное шипение. Тут определенно скрывалось что-то интересное.

— Сплошной плагиат! — Кин фыркнула, скрестив руки на груди. Если в этот момент она хотела повторить высокомерную мордашку Хьюги, то попытка с треском провалилась: плечо отозвалось болью, и лицо вышло не надменным, а страдающим.

— Да ладно? — вернувшийся к ним Учиха изо всех сил старался выглядеть равнодушным, но Какаши видел — прошедшим боем тот более чем доволен. Дивной редкости зрелище — Саске в хорошем настроении.

— Ну, а что! Имя — сплагиатили, технику — и ту скопировали! — продолжала возмущаться Кин, наблюдая за тем, как ее тезка отправила Кибу в звуковое гендзюцу, используя сенбоны с колокольчиками на леске. Правда, она не учла Акамару: человеческие гендзюцу на собак действовали плохо, и теперь он с рычанием повис на руке куноичи звука. Зажатые в другой руке девушки сенбоны вместо того, чтобы отправиться в сторону Кибы, вонзились в бок пса. Но контроль над техникой был потерян, и вот уже злой Киба на полной скорости врезался в противницу, отбрасывая ее к стене, и теперь нежно баюкал на груди Акамару.

— Потерпи немного, Акамару. Сейчас я ее… и все будет хорошо, — слов с такого расстояния не слышно, но Какаши вполне успешно читал по губам. Тсучи Кин опять атаковала сенбонами, но Киба двигался быстро, и она просто не успела снова подловить его в гендзюцу. Ну, а после того, как шиноби Листа использовал технику зверочеловека, бой и вовсе превратился в избиение.

— Победитель — Инузука Киба!

— Чоуджи, хочешь барбекю? Если выиграешь — обещаю большую порцию за мой счет! — да, у каждой команды свои методы напутствия. Какаши тихо хмыкнул, глядя, как загорелись глаза Акимичи и как тот активно спрыгнул на арену к уже ожидающему его последнему представителю команды Песка.

— Мясной танк? Какое… прекрасное название техники. Аж кушать захотелось.

— Это все, что ли? — они полюбовались тем, как гигантский шар имени Чоуджи просто раздавил неподумавшего дернуться с траектории движения противника. Только завернутый в бинты сверток тот отбросил в сторону.

— Нет, смотрите, — Какаши кивнул на сверток, который вдруг саморазвернулся, и из него возник шиноби Песка.

— Замена? Когда катился? Но на что? — ответ на вопрос быстро стал очевиден. Канкуро шевельнул пальцами, «части тела» ожили, продемонстрировав кучу лезвий, и устремились к неуспевшему развернуться Чоуджи. Все-таки быстрый и мощный на прямой дистанции мясной танк обладал отвратительной маневренностью.

— Песок славится своими ядами, — сообщил Какаши, наблюдая за тем, как после атак песчанника движения Чоуджи становились все медленнее и беспорядочнее, — надеюсь, что сейчас был использован все-таки паралитик.

— Победитель — Канкуро, — проигравшего с поля боя унесла команда медиков, а шиноби Песка вернулся к своим.

— Кстати, заметили — они стараются держаться подальше от этого Гаары, — Хьюга отчего-то отвлекся с арены на верхний ярус.

— Думают, что у него еще остались жуки в… неожиданных местах? — язвительность Кин возрастала прямопропорционально ее хорошему настроению.

— Я! Я! Наконец-то я! — Наруто углядел на табло свое имя и теперь радостно скакал, заглушая любые другие диалоги, — а с тобой мы встретимся на финальном этапе, даттебайо!

— Удачи, Наруто-кун! Мы верим в тебя! — сдвоенный крик зеленых зверей Конохи заставил Какаши в очередной раз пожалеть о том, что он с командой не занял место на какой-нибудь другой части второго яруса арены.

— А кто у нас остался-то, Неджи? Неджи? — Какаши отвернулся от арены, услышав странные нотки в голосе Кин. Хьюга стоял, выпрямившись и замерев, как изваяние, и на внешние раздражители не реагировал.

На арене между тем противники сблизились.Они обменивались ударами, причем Акадо Йорои пытался навязать ближний бой, но, судя потому, как движения его стали более осторожными, что-то шло не так.

— Он… чакру ворует? — чтобы там ни было, Хьюга вернулся к реальности и сосредоточился на происходящем внизу.

— Ага. У Узумаки, — Кин фыркнула, — у них же ее хоть залейся… Этак они до ужина будут бегать. Если это, конечно, именно Узумаки, а то мастью не вышел.

— Мастью? — Саске тоже очень внимательно следил за ареной, где Наруто не спешил оправдывать звания самого худшего ученика Академии.

— Узумаки — красноволосы. Их так и называли — красноволосые демоны. Огромные запасы чакры, невероятная выносливость и живучесть, — Какаши в который раз задумался о том, откуда всплывают такие пусть отрывочные, но не самые стандартные познания.

— Не помню их среди кланов Конохи, — выразил скептицизм Хьюга.

— А они и не были. Клан Узумаки был союзным Листу, но деревня у них была своя. Их уничтожили во Вторую Войну. Кажется, потребовались совместные усилия трех стран, чтобы сломать оборону Узошигакуре. И потери были страшные, хотя Узумаки сражались одни.

— А Лист?

— Лист не успел, — Какаши счел нужным вмешаться в диалог: ему показалось, что тот может вывести куда-то не совсем туда, куда нужно, — шла Война и наши шиноби сражались на многих фронтах. И к Узу мы пришли слишком поздно. С тех пор в знак памяти и скорби мы носим еще и знак Водоворота на форме, — он ткнул пальцем себе за спину.

— И они все погибли? — Саске определенно чем-то задела эта история, и на Наруто он сейчас смотрел совсем по-другому.

— Нет, кое-кто из выживших перебрался в Лист, кто-то рассеялся по свету. Те, в ком течет кровь Узумаки, еще встречаются, но являются ли они Узумаки в полном смысле этого слова?

— Клан — это не только кровь, — тихо заметил Хьюга, а Учиха только кивнул, молчаливо с ним соглашаясь.

— У Наруто тайдзюцу значительно улучшилось, — голос Кин вернул их к настоящему.

— Ну, удар Гай умеет ставить отменно, — Какаши улыбнулся сквозь маску, — если у этого парня нет ничего, кроме способности воровать чакру — он проиграет.

Предсказание Какаши сбылось буквально через минуту. Наверное, Йорои даже на мгновение решил, что он победил, а потом от оранжевых Наруто на арене зарябило в глазах, и совместный удар нескольких Узумаки отправил противника в недолгий, но красочный полет к потолку арены. Падение в обратном направлении было не менее красочным, но намного более коротким и неприятным.

— Это не иллюзорные клоны, — резюмировал Учиха увиденное.

— Да, — Какаши был с ним согласен, — это полноценные теневые клоны. И так много.

— Значит, с объемом чакры мы угадали, — Кин довольно кивнула, — если в финале кому-то попадется Наруто — затягивать бой нельзя. Он точно выдохнется позже.

— Победитель — Узумаки Наруто, — объявил Хаяте, и от строенного вопля совсем рядом практически вылетели барабанные перепонки.

— Хочу какую-нибудь звукоизолирующую технику, — недовольно высказалась Кин, старательно ковыряясь в ухе. В душе Какаши был с ней совершенно согласен. Радовалась девятая команды слишком уж шумно и бурно.

* * *

— И последний поединок на сегодня — Хьюга Неджи против Хьюга Хинаты.

— Эй, они что — родственники? — чужие голоса отдалялись, превращаясь в посторонний шум. Неджи легко спрыгнул на арену: ему не нужно тянуть время для того, чтобы продумать тактику или подготовить какие-нибудь ловушки. Все и так очевидно. Понятно.

— Не думал, что придется сражаться с вами, Хината-сама, — он вообще не думал, что увидит ее здесь. Что она осмелится прийти на экзамен, что сможет зайти так далеко и не уйдет, когда судья предоставил возможность бежать. Но, на самом деле, все было предрешено, когда она решила остаться. Какова вероятность того, что из девятнадцати возможных противников ему достанется именно Хината? Ускользающе малая. Стопроцентная. Неджи прекрасно был осведомлен о своей редкой удачливости. Но все же до самого конца надеялся, глядя на то, как возможных соперников остается все меньше и меньше. Судьба и удача никогда не были благосклонны к нему.

— Я дам вам шанс перед тем, как мы начнем. Сдавайтесь сейчас, — он давил, изо всех сил давил, сплетая паутину из слов и слабых мест, ранящих особенно остро, потому что каждое из них — правда. Он видел, даже без бьякугана видел, бегающие глаза, сомнение, страх, поднятые в защитном жесте руки.

Обычно задача психологического давления вывести из равновесия противника, но здесь и сейчас он доводил не только Хинату, но и самого себя, все больше злясь и распыляясь. И это — представительница главной ветви? Человек, которому он должен беспрекословно подчиняться и служить, защищая даже ценой собственной жизни?

— Вы всего лишь избалованный ребенок главной ветви! — Хината дернулась как от удара и отступила на шаг, все сильнее сжимаясь в комок. Казалось, еще чуть-чуть, и она дрогнет окончательно и убежит с арены в слезах. Это ощущение рождало смутное чувство торжества, но одновременно с этим — жесточайшую досаду. Это все? Это все, что она может?

— Я-я просто хотела… хотела измениться, — жалкий и тихий лепет, недостойный Хьюга.

— Никто не меняется. Мы рождаемся, живем и умираем такими, какие мы есть. Неудачники остаются неудачниками, характер и сила всегда остаются с нами, — в это он верил. Этим он жил. А чем еще можно жить, когда кроме этого характера и силы у тебя больше нет ничего? Даже свободы воли.

— Это нельзя изменить также, как и то, что вы принадлежите к главной ветви, а я — к побочной, — их отцов разделяли какие-то жалкие минуты, которые навсегда определили не только их судьбу, но и судьбу их детей. Судьбу, по которой один умер по приказу вместо другого. Судьбу, по которой остался жить этот жалкий выкидыш главной ветви, которому хватило всего лишь нескольких слов, чтобы испугаться и отступить.

— Бьякуган! — теперь он видел яснее. Видел и говорил, безжалостно обнажая все то, что Хината хотела скрыть под этой псевдобравадой, которая рассыпалась, как карточный домик, от его слов.

— Вы испугались. В вас нет решимости. Вы уже проиграли, — Неджи видел, как плечи Хинаты поникли. Да, она уже готова сдаться. Он выиграл бой, даже не начав его? Как… жалко.

— Хватит решать за других! Хината, задай ему уже, даттебайо! — крик с верхних рядов разбил атмосферу, сгустившуюся на арене также, как раньше разбил давление слов Морино Ибики. Неджи с неудовольствием глянул вверх, а потом снова посмотрел на Хинату. Она изменилась. В глазах появился огонек решимости, губы сжались в нитку, давя уже практически сорвавшиеся с них слова. Неужели в ней есть хоть что-то? Что-то, ради чего стоит сражаться?

— Я… Я, — голос Хинаты окреп, хоть и звучал по-прежнему едва слышно, — не буду убегать. Бьякуган!

— Вы выбрали, — Неджи улыбнулся, переходя в классическую стойку джукена. Одна стойка, один стиль, одна кровь. Чья же окажется лучшей?

Хината двигалась лучше. Четче, техничней. Когда-то ей исправляли ошибки, учили не опускать локти и наносить удар на выдохе. Четкие, плавные, намертво заученные движения. Джукен — для бьякугана, а бьякуган — для главной ветви. Побочной же всегда доставались лишь огрызки со стола. Ничего больше, чем необходимо, чтобы отразить первый удар, предназначенный главной ветви. Ничего больше, чем необходимо, чтобы умереть за нее. Когда-то очень давно, когда мир представлялся совсем другим, Неджи обещал защищать Хинату. Защищать даже ценой собственной жизни. Его ладонь проскользнула между поднятых в защитном жесте рук и с силой ударила в грудь, как раз туда, где находился один из основных узлов чакросистемы. Глаза Хинаты расширились, она вздрогнула, замедляя собственное движение, а изо рта вместе с дыханием вырвались капли крови. Она не смогла ни блокировать, ни отвести удар. В классическом джукене не атаковали из такого положения. Но все, что Неджи знал о классическом джукене, ему рассказал отец, а все остальное было тем, к чему он пришел, следуя собственной интуиции и движению чакры. Следуя за собственной решимостью. Когда он только стал генином, Рок Ли сказал, что упорный труд победит гения, и так злился на неудачи. Неджи тогда так и не сказал ему, что упорный труд гениям необходим даже больше, чем неудачникам. Гениальность не рождается из праздности. И если кто-то не готов к трудностям и кому-то не хватает решимости, то не поможет даже факт рождения в главной ветви.

— Ваш удар слишком слаб, Хината-сама, — он перехватил ее руку, бесцеремонно задирая рукав широкой кофты и демонстрируя безобидный для непосвященных рисунок красных точек на коже. Он блокировав почти все тенкецу в ее руках, а она так и не поняла, что движение чакры нарушено? Еще более жалкое зрелище, чем ему показалось в начале. А ведь на какое-то мгновение… Он отшвырнул ее в сторону, как тряпичную куклу. Такую же легкую и мягкую. Слабую. Среди шиноби нет места слабости.

— Самое время убегать, Хината-сама. Вы уже сделали шаг в пропасть. Реальность не изменить, как бы вы не старались. Я говорю в последний раз — сдавайтесь.

— Я не откажусь от своих слов. Таков мой путь шиноби, — Хината вставала. Медленно, шатаясь и отплевываясь от сгустков крови. Его удар серьезно повредил ей легкие. В этом главная сила джукена: как бы не тренировался шиноби, ему не укрепить внутренних органов, и удар по ним всегда опасен. Единственный способ — просто не дать силе джукена проникнуть так глубоко, но это требовало либо защитных техник вроде той же песчаной брони, как у Гаары, либо филигранного контроля чакры, чтобы в нужный момент создать достаточно плотный ее слой на пути удара и поглотить атакующую чакру джукена. У Хинаты не было ни того, ни другого.

— Хината, держись! — опять этот надоедливый Наруто, но каков уровень воздействия. Хината рванулась вперед, и Неджи опять сосредоточился на битве. Хотя… назвать это битвой… Хината уже проиграла. Она и сама знала это. Каждое ее движение было лишь порождением отчаянной решимости, не имеющей ничего общего с решимостью шиноби. Скорее это напоминало то, как огрызается пойманный в ловушку зверек, не желающий показывать своей беспомощности и страха человеку. Но она выбрала сама, и Неджи не собирался ее щадить. Следующий удар пришелся в горло. Он все же самую чуточку сдержал свою руку, не позволяя себе полностью перебить трахею. Как глупо. Хината кашляла, шаталась, ее руки дрожали, но она опять упрямо вставала в боевую стойку. Вы же из главной ветви, Хината-сама. Главная ветвь обладает абсолютной властью над побочной. Она могла бы уже его убить. Воспользоваться своей властью и поставить на колени. Но вместо этого дрожала и сжималась, являя не то высшую степень глупости, не то жалости. Попытки показать, что они на одном уровне, и никакая печать их не разделяет.

— Продолжаем, нии-сан, — даже это обращение и то… Неджи не мог сказать, что именно злило его больше всего. Но где-то в самой глубине души, эта решимость… но… это глупость и ничего больше. У нее не было ни шанса.

— Ни один ваш удар не достиг цели, неужели не поняли, Хината-сама? — она, кажется, и не попыталась защититься от его удара, все силы отдав на то, чтобы стоять. А сейчас лишь корчилась у его ног, пытаясь снова собраться и встать, что вряд ли осуществимо с ее текущими травмами.

— Мы… еще не закончили, — Хината все-таки встала.

— Вы умрете, если мы продолжим. С самого рождения на вас взвалили бремя наследницы клана. Бремя, для которого вы слишком слабы. Сдайтесь сейчас и живите.

— Нии-сан… не только у тебя есть бьякуган. И я вижу… от всех разногласий наших семей ты страдаешь намного… больше меня, — и столько сострадания и жалости в голосе. В голове словно щелкнул какой-то рычажок. «Не надо меня жалеть», — мог бы сказать он, но вместо этого ударил, серьезно, по-настоящему ударил, но… удар не достиг цели. Сразу трое джонинов, одним из которых был его собственный наставник, отделили Неджи от вожделенной цели.

— К главной ветви особое отношение, да? — Неджи презрительно улыбнулся, видя, как кроме наставников к ним спешат другие генины, окружают Хинату, и у всех в глазах — осуждение. На мгновение ему показалось, что он снова в кабинете Хокаге, как тогда, перед новым распределением команд.

— Неудачники всегда остаются такими, — повторил он практически тоже самое, что сказал тогда.

— Ты! — но на этот раз к нему рванулись сразу и Ли, и Наруто, а Гай их не останавливал. Не успевал или не хотел? Все повторялось. Судьба так любит ходить по спирали. Неджи издевательски улыбнулся, переходя в стойку джукена, но…

— Какие-то претензии? — от нападавших его прикрыли сразу две спины. Обзору бьякугана они совершенно не мешали, так что он мог полюбоваться удивлением, отобразившимся на лицах. Хотя его собственное лицо, скорее всего, имело не менее дурацкое выражение в этот момент.

— Эй! Я не с вами разговаривал! — Наруто обличающе ткнул пальцем. — А вот к нему — да, претензии!

— Это означает, что у тебя претензии ко всей седьмой команде. Мы все во внимании, — когда Кин начинала говорить высоким стилем, страшно становилось даже Неджи — настолько дико это звучало. Столько странных, мелких мыслей. Хьюге казалось, что слова опять отдаляются от него, обращаясь в какой-то незначительный фоновый шум, в котором Кин при молчаливой поддержке Саске препиралась с Наруто и Ли. Обзор бьякугана словно сузился, оставив в его собственном мире только две спины, которые вдруг оказались между ним и противником. Оказались на его стороне против целого моря осуждающих взглядов.

— Часть нашей команды, — обрывки фраз долетали как сквозь вату. И где-то там, в каком-то другом параллельном мире, команда медиков уносила Хинату, Наруто тряс окровавленной рукой, обещая всем отомстить, нести добро и причинять справедливость, а он так и стоял с глупой улыбкой на губах, которую Ли почему-то счел издевательской.

— Ау, Неджи, ты с нами? — Кин совершенно бесцеремонно выдернула его в реальный мир, внаглую сгребя в объятия и его, и Учиху под недовольное сопение последнего.

— А мы все-таки прошли в следующий этап. Отмечать будем?

— Не будем, — он вывернулся из ее хватки, отгораживаясь скрещенными на груди руками, — и не лезь в мое личное пространство!

— Почему не будем? — обиженной Кин не выглядела, просто перенесла на Учиху весь нерастраченный энтузиазм, чего тот не оценил, так же вывернувшись и отступив в сторону с самым независимым видом.

— Потому что у нас денег нет, — напомнил он про их безумный поход за снаряжением перед экзаменом. Торговцы в преддверии наплыва клиентуры взвинтили цены, так что после вояжа остались они с пустым кошельком и перспективой питаться подножным кормом.

— И че? Это помешает наловить рыбки или подбить какого зайца на шашлык? — Кин закатила глаза, и Неджи обреченно переглянулся с Саске, приготовившись слушать очередную лекцию на тему того, что они отдыхать не умеют и в жизни ничего не понимают, но Ками в лице Хокаге миловали.

— Итак, отборочные поединки завершены, вы все получили право участвовать в финальном этапе. Поздравляю! — Хокаге чуть наклонил голову и отступил в тень, позволяя судьям этапа разъяснять дальнейшее. Неджи их слушал не слишком внимательно, очень уж многое необходимо обдумать. И особенно то, что он чуть не сорвался. Но почему-то это не беспокоило его так сильно, как должно было. Все прочие чувства перекрывало поселившееся где-то глубоко в груди ощущение, что он все-таки не один. Пусть не близкий или родной для кого-то человек, но хотя бы — часть команды. Неджи никогда не думал, что это может быть настолько занимательным ощущением. В конце концов, он стал шиноби не для того, чтобы заводить друзей. И на этот экзамен пошел, дабы доказать свою силу. Вот только от этого ощущения казалось, что он стал сильнее в намного большей степени, чем освоив очередной удар.

— Финальные поединки состоятся через месяц, — выйдя вперед, заговорил Гекко Хаяте, — они будут отличаться от тех, что прошли здесь. Сейчас вы сражались, не зная, на что способны ваши противники. В финал вы выйдете подготовленными к тому, что вас ждет. Этот месяц дается вам для того, чтобы показать свою истинную силу. Ибики? — он кивнул стоящему тут же главе допросного корпуса.

— Я хочу, чтобы каждый из вас сейчас достал отсюда, — он продемонстрировал собравшимся подобие шляпы, — бумажку. Но только одну. На них — ваши номера и, в соответствии с ними, будет образована таблица поединков. Помните — у вас месяц на то, чтобы как следует подготовиться.

Неджи вертел в руках бумажку и смотрел на турнирную таблицу. Значит, первый его поединок — с Наруто. Как забавно. Судьба воистину любит смеяться. Затем — Кинута Досу или Изунука Киба, дальше вариантов намного больше, но он вполне может столкнуться со всеми, кто оказался достаточно интересен.

— Ну все, теперь точно можно отмечать, — Кин запихнула свою бумажку в карман, но озвучить грядущий план не успела, остановленная тяжелой рукой сенсея. И Неджи уверен, что руку тот положил именно на выбитое Ли плечо совершенно не случайно.

— Нет. Вначале — все в госпиталь. И никаких капризов слышать не желаю.

* * *

В госпитале Хьюгу надолго не задержали: полученные в Лесу смерти синяки явно были не тем, что заслуживало внимания медиков. Но в родной квартал Неджи не пошел, устроившись на лавочке под раскидистым деревом, от которой очень хорошо просматривался выход из госпиталя. Возвращаться не хотелось, и он по мере сил оттягивал сей неприятный момент, прикрываясь необходимостью дождаться сокомандиков.

Дожидаться Кин долго не пришлось, но вышла она одна.

— Учиху надолго уложили? — спросил он, подвигаясь и освобождая место на лавочке.

— Его сенсей забрал, — Кин беспечно пожала плечами, усаживаясь рядом и опираясь спиной о ствол дерева.

— Особые тренировки специально для обладателей шарингана? — Неджи тихо фыркнул. В какой-то мере это задевало. То, что все вокруг так носятся с Учихой. Пусть тот в Конохе и был последний и единственный.

— Скорее спрятали подальше. Но под видом тренировок, чтоб не скучал, — Кин ко всему относилась намного спокойнее. Иногда ему казалось, что ее совершенно невозможно чем-либо задеть.

— А у нас вроде как финальных поединков не будет, нам тренироваться не надо.

— Да ладно тебе, — Кин протянула руку, и Хьюга привычно уклонился от попытки привести его шевелюру в растрепанный вид, — как будто до этого нам Какаши-сенсей много в тренировках помогал. Справимся.

— Тренировки с наставником — это другое.

— Да знаю я, — Кин поморщилась, — но выбора-то нету. И вообще — пошли праздновать, или ты домой торопишься? — домой Неджи не торопился совершенно, но…

— А Учиха? — подозрительно уточнил он.

— А у Учихи спецтренировки. Пусть тренируется и завидует, — Кин уже поднялась на ноги и активно подбивала его на участие в каком-то сомнительном мероприятии.

— Ладно, — вроде как нехотя согласился он. Чем позже он покажется на глаза Хиаши-сама, тем лучше. Неджи прекрасно понимал, что за причинение серьезного вреда наследнице Хьюга его никто по головке не погладит, пусть даже и сам Хиаши-сама признавал ее на редкость бесполезной.

Во всей Конохе царило необычайное оживление: деревня прихорашивалась к приезду высоких гостей: подкрашивали заборы, подравнивали черепицу на крышах, владельцы лавок и небольших ресторанчиков старались представить свои заведения в наиболее выгодном свете. А еще к самой деревне стягивались отряды шиноби, подновляли фуин-печати на стенах, да и патрулей стало не в пример больше. Всевидящий бьякуган Хьюг намного чаще теперь подмечал таящиеся в тенях маски АНБУ. Деревня готовилась и, как и всегда, готовилась ко всему. Более чем любая другая гакурезато желая мира, Коноха имела самую быструю и эффективную схему перехода на военное положение.

Команды, участвующие в финальном этапе экзамена, от миссий на этот месяц освобождались. Предполагалось, что они будут настолько заняты тренировками и разработкой стратегии, и ни на что иное у них сил и времени оставаться не будет. И это действительно так: даже вечно ленивого Шикомару Асума вытащил на полигон.

После предварительных боев Неджи в родном квартале старался проводить как можно меньше времени. Он и раньше не слишком любил там находиться, но теперь и вовсе ощущал себя практически как на вражеской территории. Причем, как ни странно, основную проблему представляла отнюдь не главная ветвь. Хиаши-сама свой гнев обрушил на Хинату, высказав той, что если она даже с представителем побочной ветви справиться не может, то какая она после этого наследница Хьюга. Неджи лично при этом, само собой, не присутствовал, но слухи по кварталу летели с огромной скоростью. Вряд ли кто-то мог заподозрить, что среди чопорных Хьюга любая сплетня разлеталась практически мгновенно — всевидящий бьякуган и умение шиноби читать по губам изрядно этому способствовали. Проблему представляла как раз побочная ветвь, отдельные представители которой полагали, что, напав на наследницу главной ветви, пусть и в рамках экзамена, он нарушил основное предназначение побочной ветви и долг Хьюга. Это было… чрезвычайно утомительно. Так что Неджи демонстративно игнорировал клановые полигоны, предпочтя ко грядущему экзамену готовиться на поляне у небольшой речки в компании Кин.

— Давно хотела спросить. А как часто Хьюги применяют бьякуган возле женских бань?

— Что? — от неожиданности и абсурдности вопроса Неджи частично растерял концентрацию и благополучно ушел под воду. — Ты вообще о чем?

— О том самом, о том, — Кин изобразила руками то, что, видимо, предполагалось разглядывать бьякуганом в банях.

— Нет конечно, — Неджи оскорбленно фыркнул, — бьякуган — наследие самого Рикудо-сенина, его кощунственно применять в столь абсурдных целях.

— А краснеешь чего тогда?

— Кин!

— Вообще-то тебе надо мирно лежать на водичке и равномерно чакру выпускать, а не испепелять меня взглядом, — напомнила Кин уже совершенно обычным тоном.

— Да? А кто меня отвлекает всякой ерундой? — Неджи чувствовал, что начинает раздражаться. Такое ощущение, что это он завел весь этот дурацкий разговор.

— Я не отвлекаю, я помогаю концентрацию тренировать, — Кин пожала плечами, — а то, что ты так бурно реагируешь… это знаешь ли, намекает, да, — она ехидно улыбнулась, и Неджи мысленно помолился всем богам сразу, чтобы по деревне завтра уже не гулял очередной дикий слух насчет бань и нестандартного применения бьякугана, а то с нее станется…

— И бьякуган видит каналы и потоки чакры, а не то, что ты подумала, — решил он все же пресечь возможные подозрения.

— То есть, так сказать, «глубина» взгляда не регулируется?

— На небольших расстояниях — нет. Есть минимальный радиус, который не уменьшается. Картинка видна целиком, нельзя заставить себя не видеть отдельные части.

— А, значит, кто-то это все-таки проверял, да? — Кин определенно поставила своей целью довести его сегодня. — Иначе откуда такая статистика? Все-таки Хьюги — жуткие извращенцы вместе со своим бьякуганом, — с самым победным видом закончила она.

— Кто ты тогда, если у тебя такие вопросы возникают? — не остался в долгу Неджи, чувствуя, что краснеет уже вполне реальным образом.

— А я, может, опасаюсь. За эту… честь, которая девичья. В бани ходить стра-а-ашно, — Кин уже откровенно хохотала.

— Да кому ты нужна! — Хьюга фыркнул, отказываясь продолжать бессмысленный спор и перевернулся на бок, концентрируясь на процессе испускания чакры всем телом.

Основную идею тренировок они придумали практически сразу после окончания предварительных поединков в процессе отмечания их удачного прохождения чашкой чая и полусырой-полуобгоревшей рыбой. Кин вещала, а Неджи самым неудачным образом завяз зубами в одной неподатливой рыбине и возразить ей сразу попросту не сумел, а потом задумался и согласился, что здравое зерно в ее рассуждениях есть. Кин предполагала, что Наруто вряд ли полезет в ближний бой, скорее, попытается взять измором. Немного поспорив, они сошлись на том, что чакра у Неджи кончится раньше, чем клоны у Наруто, а так как бьякуган не отличает теневых клонов от оригинала, тут нужно нечто, чтобы уничтожить все цели единовременно, а потом уже атаковать настоящего. С тем, что с выбитой кейракукей не сможет сражаться даже Наруто, Кин согласилась. Осталась малость — придумать, как этого добиться. И тут он на свою беду вспомнил про легендарный хьюговский Кайтен, являющийся секретом главной ветви. Кин оптимистично заявила, что что-то, что придумал один Хьюга, вполне может заново придумать другой, а против вдохновенного «Неджи, ну ты же гений!» возражений и вовсе не нашлось, и вот в результате он уже почти неделю изобретал Кайтен.

О том, что именно эта техника из себя представляет, Неджи думал уже давно и даже имел на этот счет кое-какие мысли. Но воплотить их в реальность, причем всего за месяц, и довести технику до состояния «пригодно для боевого использования»… Пожалуй, стоило попросить Кин отсыпать ему ведерко ее неиссякаемого оптимизма. Главная трудность состояла в том, что необходимо одновременно высвободить достаточно большой объем чакры и равномерно поддерживать его. Собственно, именно эту проблему он и решал, лежа на воде и тренируясь испускать чакру всей соприкасающейся с жидкостью поверхностью. Пока что это хорошо получалось только в спокойном состоянии. Стоило Кин что-нибудь эдакое сказать или сделать, как вся концентрация летела куда-то вдаль.

— Кин! — щекотка была чрезвычайно коварным ходом с ее стороны. И на этот раз концентрация не просто пошатнулась, а потерялась окончательно и бесповоротно, так что под воду он ушел с головой.

— Может, пока сосредоточимся на тебе? — коварно предложил Неджи, сушась у небольшого костерка и пользуясь этим как перерывом на обед, — у тебя вообще-то тоже бой. А мы еще не придумали, что делать с этим марионеточником.

— Придумаем, — Кин беспечно отмахнулась и вдруг серьезно на него посмотрела, — если проиграю — моя хрупкая душевная организация это переживет. А вот тебе хочется выиграть. И хочется именно эту технику. Так что…

Она права. Ему действительно безумно хотелось освоить именно Кайтен, который, как он знал, мало кому из главной ветви давался. Освоить и доказать. Всем им доказать, но…

— Ты так и не спросила ничего про Хинату, — он думал, что вопросы обязательно будут заданы. Ждал, что все-таки что-нибудь будет сказано, пусть не при всех, но наедине точно.

— Мне показалось, это личное. Если хочешь — расскажи, — Кин лениво щурилась на солнце, а Неджи подумал, что совершенно не может предположить, что происходит у нее в голове. Учиху он понимал, иногда — не совсем, иногда — даже слишком хорошо. А Кин… она казалась открытой, на первый взгляд совершенно простой со всеми этими дурацкими шуточками и странными высказываниями, но он совершенно не представлял, что находится под всем этим. И все же достаточно хорошо ее знал, чтобы быть уверенным, что что-то там должно быть. Но все-таки она имела право на небольшую откровенность в замен той, что они получили в Лесу Смерти.

— Наши с Хинатой отцы — братья. Родные братья-близнецы. Судьба распорядилась так, что мой отец родился всего на несколько минут позже Хиаши-сама. И это определило, кто из них будет частью главной ветви, а кто — побочной, — Неджи говорил тихо, глядя в огонь. Смотреть кому-то в лицо сейчас не хотелось. Возможно, он совершал ошибку, рассказывая, но почему-то надеялся, что если слова прозвучат, они будут самую чуточку меньше давить на него самого.

— Когда Хинате исполнилось три года, ее похитили шиноби из Страны Молнии. Тогда в Коноху приехало их посольство, заключали мир… кто бы мог подумать, что это все лишь предлог. Хиаши-сама погнался за похитителями и убил посла. А Молния предъявила Конохе обвинение в его убийстве. Похищение было не доказать: никаких следов, кроме слов… Молния грозила срывом мирных переговоров, если Хьюга не выдадут им убийцу. И Хьюга выдали — моего отца. Они ведь близнецы. А долг побочной ветви — защищать главную. Независимо от желания.

— Приказ — это слова. Следовать ему или нет — воля шиноби, — он и не сомневался, что Кин поймет, что тут есть что-то еще, что-то, о чем он не сказал.

— Видишь ли, этого главная ветвь нас тоже лишила. Он не мог не подчиниться, — Неджи решительно распустил узел хитая, потом бинты, закрывающие его лоб, — это птица в клетке. Печать, охраняющая бьякуган от попадания в чужие руки, и печать, дающая главной ветви огромную власть над побочной.

Кин молча хмурилась, прикусив губу, потом осторожно, словно спрашивая разрешения, коснулась пальцами его лба. Неджи следил за ней очень внимательно, но не находил того, что так опасался увидеть — ни жалости, ни ужаса, только какое-то сосредоточенное размышление.

— Знаешь, у любой пойманной птицы есть варианты: она может сдаться и петь для своих поимщиков, может попытаться открыть замок… Но я думаю, что однажды птица может просто вырасти, и клетка перестанет вмещать ее. Может быть, она рассыплется, а может быть — просто потеряет всякое значение.

— А еще клетка может не дать птице вырасти. Сломает ей крылья, врежется в кости… и птица умрет. И тогда клетка исчезнет, — Неджи вернул на место бинты и хитай. Так легче.

— Может случиться и такое. Но, думаю, каждый сам выбирает, какой птицей ему быть. Так что — хватит прохлаждаться, финал близко, Кайтен — далеко!

Снова направляясь к воде, Неджи едва заметно улыбался: от сказанных слов груз и впрямь стал самую чуточку меньше.

 

* * *

 

— Если не будет атаки, то как мы узнаем, насколько хороша защита?

— А если в ней дырок как в нашем бюджете? Хьюга! Ты нужен мне живым! — Кин упорно отказывалась проверять серьезными атаками начавший-таки вырисовываться Кайтен, — вот в начале так покажи, а потом попробуем уже ловушками и прочим.

— Что ты так увидишь? — Неджи с самым непримиримым видом скрестил руки на груди.

— Поток чакры я увижу. И посмотрю, — Кин заговорила опасно ласковым тоном, — с дырками он или нет. А с дырками в спине тебя на финальные поединки не пустят, — мстительно напомнила она.

— Ладно, — уговаривать Хьюгу почти так же муторно, как Учиху. Но все же самую чуточку проще. Кин мысленно утерла со лба трудовой пот и приготовилась любоваться демонстрацией. Стойка напоминала классическую, что Неджи применял для джукена, разве что была более низкой и размашистой. Напряжение в воздухе, ощущение увеличившегося напряжения чакры — будто воздух стал более насыщенным и…

— Кайтен! — резкий выброс чакры буквально обжег рецепторы. Кин встряхнулась: ей нужно следить за тем, насколько равномерно эта чакра исходит. Она закрыла глаза, полагаясь в большей степени совсем на иные чувства. Совсем рядом ощущалась сфера чакры. Прекрасная, ровная, совершенная. Впрочем, таковой она оставалась какие-то секунды, потом ее поверхность начала деформироваться, появились прорехи и протуберанцы, а потом поток чакры резко оборвался, и Кин едва успела метнуться вперед и подхватить потерявшего сознание Хьюгу.

— Надо больше работать на контролем испускаемого количества. Ты ее слишком быстро расходуешь. А форму держишь хорошо, — сообщила она, когда устроенный в тенечке под раскидистым деревом Неджи соизволил открыть глаза, — пока что это явно не боевой вариант.

— Главное — принцип верный, — Хьюга изо всех сил старался не растечься в блаженной улыбке, но получалось откровенно плохо, — так что, — тут улыбка у него сделалась откровенно хищной и предвкушающей, — теперь займемся тобой. Проигрышный настрой для нашей команды неприемлем.

— Ладно-ладно, — Кин улыбнулась и поудобнее устроилась на земле, облокотившись спиной на древесный ствол, — техники марионеток предполагают бой на расстоянии. Значит, сближаться этот тип не будет. И будет очень внимательно следить, чтобы не попасть в гендзюцу.

— У этой марионетки все части опасны. Тебе придется побегать. И как-то понять, чем и в какой момент он будет атаковать. И придумать, как сблизиться.

— И что ты предлагаешь?

— О, я предлагаю увеличить твою основную скорость и скрыт. Сможешь удерживать его в боевом движении?

— За вами с Учихой я по скорости все равно не угонюсь.

— Жить захочешь — догонишь. И у меня есть мысль, как отразить атаки марионетки.

 

— Ты издеваешься? — Кин кружила по поляне, не выпуская из вида подкрадывающегося к ней с плотной тканевой повязкой Неджи.

— Ты все равно потоки не глазами видишь. Зачем они тебе? А так отвлекать ничего не будет.

— Скажи правду — ты просто хочешь мне отомстить! За все! — она шарахнулась в сторону и наткнулась на дерево. Мгновение, и Хьюга в жестком захвате повалил ее на землю, завязав глаза ее же собственным хитаем.

— Все, вставай и дерись.

— Садист! — Кин неуверенно поднялась, пытаясь сориентироваться в пространстве. Правда, времени ей на это никто не дал. Ощутив опасность, она чуть дернулась, опять врезалась в дерево и тут же почувствовала укол чакры в плечо.

— Это что сейчас было? Давай я тебя тут убью, чтобы не позорила Коноху в финале, а?

— Ксо! — Кин подняла руки, переходя в защитную стойку. Не видеть происходящее вокруг — сложно, но… разве не она когда-то настолько сроднилась с темнотой, что свет оказался настоящей пыткой? Мир вокруг не изменился. Он остался тем же самым. Он жил. Земля под ногами, полная мелкой жизни, деревья, по которым поднимались живительные соки. Птицы где-то высоко… и источник чакры совсем близко. Вот его ровное биение нарушилось, импульс приобрел агрессивную окраску, и она вскинула руку, защищаясь от удара в лицо. Чуть развернулась, уходя от удара второй рукой в бок, а потом еще и еще, то и дело спотыкаясь о корни, цепляя плечами деревья, оступаясь на кромке ручья…

 

— Это месть. Самая изощренная и подлая месть несчастной мне. А ведь я — со всей душой и любовью, — Кин с трудом поднялась на четвереньки. Болело все и немножко больше. Но все-таки кое-какие подвижки имелись: она чувствовала чакру, поток и могла определить направление удара. Вот только прекрасно понимала, что Неджи атакует даже не то что в полсилы, а по факту вообще только намечает удары, как на тренировках для новичков.

— И что это за нытье?

— Я не ною, я стенаю на мир и несправедливость бытия, — принять вертикальное положение удалось с трудом, но все же удалось. В конце концов — Хьюга не Саске, его на «дотащи умирающую меня до дома» не раскрутишь.

— Кстати, я тут подумала… а ведь для марионеток используют нити чакры, да? И управление скорее всего идет импульсами, то есть, если их почуять…

— Ну надо же! Дошло! — Неджи демонстративно закатил глаза, — а то возомнила, что я тут просто так вожусь. Из мести.

— У тебя слишком довольный вид, чтобы верить в твои благие намерения, — Кин ухмыльнулась, — вот точь-в-точь Тора-сан, когда вкусняшку утащит.

— Что?

— О, и шипишь почти так же! Ки-и-ся! — откуда взялись силы на убегания по полянке от разозленного Хьюги, Кин и сама сказать не могла, видимо, лицо у того было больно говорящее.

— И ты еще смеешь говорить, что у тебя не осталось сил! Давай, шевелись — темнота нам не помеха, а только на руку.

 

* * *

 

— Закончила? — Неджи смотрел на то, как Кин закрепляет последний кунай в древесном стволе.

— Ага, ловушки установлены, можем попробовать, — она повернулась к нему, уже привычно закрывая хитаем глаза. Времени до финала осталось совсем немного, но он мог точно сказать, что потратили они его с пользой. Последние тренировки состояли исключительно из спаррингов — требовалось отработать новые связки, совместить их со старыми, а главное, без потерь скорости применять в бою по мере необходимости. У него проблемой все еще оставалось то, что требовалась пара секунд концентрации для активации Кайтена и немного времени после, чтобы прийти в себя. Не говоря уже о том, что чакры техника потребляла просто бешенное количество. Он не думал, что сумеет применить ее в бою более двух раз. И лучше бы ограничиться одним — уничтожить всех клонов, рвануть к оригиналу, атаковать и тем закончить. Неджи предполагал, что все так и будет, хотя Кин считала, что он излишне самонадеян. Но в самом деле, что еще сможет показать ему Наруто?

Саму Кин довести до той скорости, которой хотелось, им так и не удалось, но они быстро поняли, что движутся не совсем в верном направлении и сосредоточились на том, чтобы добиться максимального уклонения от всех ударов. Еще Кин тренировалась удерживать скрыт в движении, пусть и против него это бесполезно: бьякуган ее все равно видел.

— Поехали! — сегодня они планировали окончательно проверить эффективность Кайтена и свести воедино все свои задумки. Кин бросила россыпью сюрикены, практически не стараясь попасть в него, но Неджи знал, что к ним скорее всего привязаны тонкие лески. Это — основа под будущую ловушку и то, что Кин называла своим аналогом крыльев. Прыжок вверх, и куноичи словно скользила по воздуху — да, у нее отличный контроль. Его, конечно, недостаточно, чтобы удержаться, цепляясь за воздух, но за тонкую леску — вполне. Атака сверху. Бьякуган видит высказывающий из рукава листок печати. Если попадет — пользоваться чакрой ему будет проблематично. Поэтому Хьюга уходит в сторону, тут же атакуя джукеном в незащищенный бок. В воздухе, как правило, практически невозможно вывернуться и избежать атаки. Кин танцующе ускользнула, оттолкнувшись ладонью от другой лески. Когда доведет эту технику до ума — и правда получатся крылья. А пока… Неджи бьет ребром ладони, выпуская чакру и разрезая лески. Птице стоит спуститься на землю. Кин ловко перекатывается, уходя под защиту древесного ствола и тут же дергает нить, активируя ловушки. Со всех сторон на него сыплется град сюрикенов и кунаев.

— Кайтен! — он отрешился от шума железа совсем рядом, сосредоточившись только на мерном гудении чакры. Равномерно и аккуратно, стараясь не растратить слишком много. Еще бы научиться уходить из завершающегося Кайтена заменой и атаковать врага из неожиданной позиции… Но это пока перспектива далекого будущего. В настоящем же он отступил на шаг, блокируя атаку воспользовавшейся заминкой Кин, перехватил ее руку и тут же резко ударил в солнечное сплетение, стараясь перебить работу одного из узлов чакры. Не по-настоящему, но так, чтобы до конца боя хватило. Соперница ответила ударом колена, который он принял на бедро, в следующую секунду Неджи успел заметить лист с печатью в ее руке и резко оттолкнул Кин от себя, разрывая дистанцию. Да уж, с этими ее печатями ближний бой стоило вести осторожно. Но что-то он упустил. Что именно, Хьюга узнал уже через секунду, когда его руку дернуло и примотало к телу леской, которую Кин, судя по всему, успела на него прицепить в момент контакта. Но связывать Хьюг занятие не благодарное. Он попросту резко выпустил нужной частью тела чакру, разрывая веревки, и перехватил приблизившуюся Кин. Она на это явно не рассчитывала.

— Шотей! — парализующий удар, куноичи ткнулась носом вперед, падая на землю, в следующее мгновение крутанулась, пнув его обеими ногами, да еще послав пару сюрикенов вдогонку. Неужели успела сконцентрировать достаточно чакры в месте удара и джукен не дошел до нервных окончаний? Но и он без труда уклонился от ее ударов.

Они медленно обходили полянку по кругу, присматриваясь и ожидая следующей атаки. Сражаться было тяжело: они неплохо знали и стиль, и то, куда обычно целится противник, и чего нужно опасаться.

— Нам, вполне возможно, придется сражаться всерьез, когда пройдем первые круги, — он начал говорить, надеясь усыпить бдительность и заодно собраться с мыслями, — готовишь для меня что-нибудь особенное?

— Конечно, — Кин улыбнулась, — и для тебя, и для Саске. У меня никто обделенным не уйдет, — одну руку она держала за спиной, так что движение пальцев Неджи заметил только благодаря бьякугану. Дальше рассуждать некогда — он бросился ничком, прокатился по земле, уходя от взрыва. Он даже не видел, когда она успела прикопать взрывные печати. Град листвы и комьев земли послужил отличным прикрытием.

— Шотей! — он тоже умел скрывать свою чакру и намерения, а иллюзорный клон, пусть на долю секунды, но отвлек внимание Кин. Она могла ощущать движения чакры лучше, чем они все, но по скорости реакции все-таки уступала. Неджи аккуратно подхватил обмякшее тело.

— Я выиграл, — скажи ему кто год назад, что победа над бесклановой девчонкой может оказаться насколько непростой и приятной — никогда не поверил бы.

 

* * *

 

— Все, никаких вечерних тренировок, отдыхаем, пьем чай. Завтра уже финал. Перетренировка — тоже зло, — Кин деловито сматывала леску и собирала разбросанные по полянке кунаи, сюрикены и сенбоны.

— Нервничаешь? — Неджи сидел на поваленном дереве и старательно перематывал бинты на руках.

— Нервничаю, — несчастный подсумок грозил порваться от количества того, что куноичи пыталась туда впихнуть, — и предлагаю лечить нервы чаем с мелиссой. Будешь со мной?

— Буду, — он никогда бы не признался вслух, но тоже нервничал. Пусть первый бой и представлялся Неджи не очень сложным, но все же мандраж накатывал, он не думал, что сегодня удастся заснуть, — он у тебя не выдержит сейчас. Давай сюда, — Хьюга отобрал у Кин очередную связку кунаев и убрал их в свой подсумок, — тебе второй надо. Или третий.

— Куда? На шею повешу? — Кин хмыкнула и переложила к нему еще печати. Несчастный подсумок наконец-то застегнулся.

— Пойдем. Будешь моего бардака пугаться.

— Все настолько страшно?

— Ага, Учиха сходил в гости один раз и больше не ходит, — Кин тихо хихикнула.

— Интересно, где он, — третье звено седьмой команды, как, впрочем, и ее наставника, они не видели уже добрый месяц.

— Где бы ни был — надеюсь, тренируется не при памяти. У него очень необычный противник.

— Пусть наложит гендзюцу из жуков, — Неджи остановился, наблюдая за тем, как Кин с задумчивым выражением лица ищет ключ от двери, потом хлопает себя по лбу и открывает ее так.

— Аккуратней, тут леска, — спасибо, хоть предупредила, прежде чем пройти в дверной проем, изогнувшись весьма причудливым образом. Неджи повторил маневр за ней и огляделся.

— Ты знаешь, я очень хорошо понимаю Саске, — по сравнению с квартирой Учихи, где царил идеальный порядок, единственная комната Кин заставляла задуматься о набеге вражеских шиноби, которые искали тут не больше не меньше, а какую-нибудь реликвию Шодая, — или тут обыск АНБУ проводили?

— Не, это я свитки пустые искала, — Кин царящий беспредел определенно не смущал, она уверенно маневрировала в сторону кухни, ухитряясь ни на что не наступить и ничего не задеть, а Неджи остановился, рассматривая две фотографии, стоящие на полке. Обе они изображали седьмую команду, вот только очень разную седьмую команду. На первой они с Учихой выглядели серьезными и собранными, Кин — самую чуточку обиженной, а Какаши-сенсей явно давил смех. Точно такая же стояла на полке и у самого Неджи. А вот на второй… на второй была лучащаяся довольством Кин, Какаши, у которого бровь от удивления исчезла под хитаем, их же с Саске лица отражали такую глубину изумления, страдания и злости, которую только может изобразить лицо человека, которому совершенно неожиданно воткнули сенбон в самую нежную заднюю часть тела. Сейчас это казалось удивительно забавным, а вот тогда Саске не разговаривал с Кин практически неделю, а лично он зарекся поворачиваться к ней спиной или терять из поля зрения руки.

— А ты знаешь, что Какаши-сенсей себе вон ту забрал? — Кин, вернувшаяся посмотреть, где он потерялся, остановилась рядом и ткнула пальцем в фотографию с порочащими звание представителей Великих кланов физиономиями.

— Хм?

— У нашего сенсея тоже есть чувство юмора, да-да. А то вон застыли, — она фыркнула, — если б улыбались — и на крайние меры идти не пришлось бы.

— Это, между прочим, больно.

— Ну давай я тебе печеньку дам в качестве компенсации? Последнюю — для себя берегла.

— С прошлого года?

— С прошлой недели! — оскорбленно ответила Кин, вытаскивая его за собой на кухню.

Никакой мебели, кроме традиционного низкого столика тут у нее не было, зато имелись какие-то линялые подушки и свернутый футон. Неджи снял с подушек длинный темно-коричневый волос.

— У тебя есть кошка?

— Не, это Тора-чан тут спит иногда.

— Прелестно, — он выбрал место подальше от кошачьего лежбища. Кин ставила чайник на огонь, смешивала какие-то травы, а Неджи все не давала покоя какая-то мысль. Чем-то Кин на фотографии отличалась от той, что сейчас с энтузиазмом носилась по кухне.

— Когда ты успела настолько волосы отпустить? — он точно помнил, что еще в Лесу Смерти она ехидничала над прической той куноичи из Звука, а сейчас ее собственные волосы вполне можно стянуть в небольшой хвост. И это Кин с ее вечной мальчишеской стрижкой и подтруниванием над его традиционно длинными волосами?

— Э-э-э, они сами, я не виноватая, — Кин как-то нервно отбросила рукой назад чрезмерно отросшие пряди.

— Так давай обрежем? Кунай одолжить?

— Нет! — он даже отпрянул, удивившись внезапной агрессии, прозвучавшей в голосе.

— Кин?

— Ну что? Всем можно — а мне нельзя, а?

— Да можно, никто не против, — Хьюга замолчал и решил, что вообще зря на это чаепитие согласился. Несколько минут прошли в тишине, пока в его поле зрения не возникла чашка с горячим ароматным чаем.

— У меня были длинные волосы. Раньше. Давно. До Конохи еще. Они — прекрасный проводник чакры, — Кин говорила тихо, нервно обводя пальцами кромку чашки, — а потом… их обрезали и чакру запечатали. Мне показалось, я разом ослепла и оглохла. Мир… стал таким маленьким.

— И не отрастали совсем?

— Нет. Я за все время в Конохе не стриглась ни разу.

— Значит теперь отрастут. Чакра же вернулась, я правильно понял?

— Да.

Чай был удивительно вкусным. Неджи всегда поражался тому, как при неумении готовить что-то, кроме разведенных кипятком пищевых пилюль, Кин ухитрялась делать такой чай. Каждый раз — разный, и каждый раз — точно в настроение.

— Кин.

— Что?

— Теперь ты будешь собираться дольше всех в команде!

— Не дождетесь! — она тихо смеялась. Чай согревал изнутри, и завтрашний день, да и любой другой уже не вызывал никакого волнения.

Огромный стадион-арена Конохи заполнен до отказа. Здесь не так часто проводились какие-либо мероприятия, а уж столь значимые события как Чунин Шикен и вовсе — редкость. Так что ажиотаж получился знатный. Билеты на бои раскупили задолго до начала, ставки на тотализаторе составляли совершенно астрономические с точки зрения генинов суммы.

Мешанина чужой чакры давила и сбивала обострившееся после тренировок восприятие. Волна постороннего внимания напрягала, пусть она и не направлена на нее одну. Впрочем, основная причина нервного состояния Кин заключалась совсем в другом — Саске так и не появился. Убедить себя в том, что это так задумано и вообще волноваться не о чем, никак не получалось. А нужно успокоиться. Эмоции — самый дурной проводник из всех возможных. Они расшатывали ее оборону и порождали лазейки там, где их быть не должно. Все сложится хорошо. Но, как бы Кин не хотела себя убедить в этом, ее чутье буквально кричало о том, что что-то надвигается. Воздух казался слишком резким и шершавым на вкус. Будто она ощущала давление ки, вот только источника у нее не было. Словно сам мир вокруг предвкушал кровь. Странное ощущение размывалось, рассыпалось на отдельные осколки людских эмоций, снова собиралось в единую волну… Кин передернула плечами и пожалела, что у нее нет плаща, чтобы завернуться в него. Как будто это могло бы помочь побороть неприятное чувство.

— Все помнят правила предварительных поединков? Они — не поменялись, — Кин сосредоточилась на голосе их нового экзаменатора. Кажется, его звали Генмой.

— Итак, первый бой — Узумаки Наруто против Хьюга Неджи. Вы остаетесь, остальные — наверх.

 

На втором ярусе, откуда они могли наблюдать за поединками, оказалось намного тише. А главное — не так остро ощущалось внимание зрителей, зато очень четко чувствовались взгляды соперников. Изучающие, прикидывающие возможные сюрпризы… Хорошо, что мало кто из них умел как следует выпускать ки — а то от чужой жажды убийства было бы не продохнуть. Один Гаара с его тяжелой, со скрипучим кровяным привкусом чакрой чего стоил. Кин тихо порадовалась про себя, что заняла позицию максимально далекую от песчаника. Интересно, насколько Саске будет готов к бою с ним? О том, что бой может попросту не состояться, она даже не думала. Этого не могло быть просто потому, что не могло. И все тут.

На арену многие смотрели не слишком внимательно: для большинства исход боя казался предрешенным. Но лично для себя Кин не испытывала полной уверенности. Она понимала, что объективно у Наруто вряд ли найдется что-то способное противостоять всевиденью бьякугана и удару джукена, да и над хьюговской защитой они немало поработали. Опасность крылась в другом — в излишней хьюговской самоуверенности и узумакиевском упрямстве. Неджи вполне мог демонстративно затянуть бой, поиграть с противником и наговорить гадостей, доводя того до белого коленья, а Наруто с его дикой выносливостью долгий бой на руку, к тому же всегда существовала вероятность наличия в рукаве какого-нибудь неожиданного козыря. Да и просто того, что Наруто задавит Хьюгу многочисленными клонами. Любого хорошего бойца можно взять количеством. К тому же с Наруто точно не все так просто. Кин не знала, в чем там может быть дело, но слишком показательно отношение к нему в деревне. Его откровенно недолюбливали, а некоторые и опасались. Были ли у них на это причины? Что такого могли знать все взрослые, о чем не знали дети? Кин помнила свои первые дни в Академии. Она тогда совершенно не представляла, как правильно себя вести, поэтому старалась казаться как можно незаметнее, смотреть и слушать. То, что светловолосого мальчишку, вроде бы ничем не примечательного, кроме забавных отметин на щеках, обходят стороной, она заметила сразу. Смеются, но держатся на расстоянии и не берут в свои игры. И при этом никто вроде как ничего не знает. Светловолосый сирота с древней фамилией Узумаки. Интересно, знал ли сам Наруто, что он потомок одного из великих кланов? Из тех, кто возводит свою родословную к самому Рикудо-сенину? Ей казалось, что он ничего не знал о себе также, как и она сама. Правда, у Наруто была хотя бы фамилия. Кин тогда долго думала: подойти или нет? Поговорить, познакомиться, подружиться? К этому светлому и солнечному, несмотря на отношение окружающих, мальчишке тянуло, а у нее не было родителей, которые могли бы запретить общаться с ним. Но подойти сразу она так и не рискнула, а потом, выбирая между не слишком понятным и оттого настораживающим солнцем и ледяной отчаянной пустотой, она выбрала более понятную темноту. Как вести себя с Саске, ей было вполне понятно. Найти к нему ключи оказалось не сложнее, чем подобрать их к самой себе.

Но все это дела и мысли дней уже прошедших, а здесь и сейчас намного более интересно то, что происходило на арене. Пока что Кин не видела ничего неожиданного или настораживающего: Наруто вовсю использовал клонов, пытаясь завалить Хьюгу количеством, тот отвечал короткими и экономными ударами джукена. Для кого-то с сопоставимыми с узумакиевскими объемами чакры именно такая стратегия измора идеальна. Но хватит ли Наруто терпения? По той информации, которую они собрали, получалось, что терпение не самая сильная черта данного генина. С другой стороны, назвать Хьюгу терпеливым человеком тоже нельзя. Кин даже было интересно, у кого из них оно закончится раньше.

— Кайтен! — Неджи решил, что тратить чакру, выбивая клонов по одному — затея откровенно гиблая, и разобрался с проблемой одним ударом. Кин в который раз залюбовалась ровным течением чакры и не могла не оценить того, как красиво развеивались касающиеся вихря чакры клоны.

— Вот… идиот, — она хмыкнула, увидев, как один из «клонов» не развеялся после удара, а отлетел в сторону, хорошо приложившись о землю. Сама она никогда не пошла бы в подобную атаку, предпочтя понаблюдать со стороны и выждать момент. Тот самый момент, когда техника завершилась, а Хьюга замер на пару секунд, приходя в себя. Все действительно сильные техники требовали мгновений передышки после применения. Идеальный момент для атаки, которым Наруто не воспользовался, потому как только начал подниматься на ноги после удара. Впрочем, подняться полностью Неджи ему не дал. Этот момент они тоже отрабатывали на тренировках. Хьюга стремительно сократил разделяющее их расстояние.

— Хакке Рокуджуйон Шо! — красивая боевая техника, если уж попал в нее, то выбраться самостоятельно практически невозможно. Для любого другого противника все бы уже закончилось. Шестьдесят четыре выбитых канала чакры надежно перекрывали ее ток в организме. Невозможно применить ни ниндзюцу или гендзюцу, ни даже усилить удары тайдзюцу. А еще это дико больно. Кин попалась так всего пару раз и с того момента очень пристально следила за тем, какую стойку использует Хьюга, сближаясь с ней. Лучше уж попасть под огненный шар Саске, что она однажды и проделала. Крику было… хотя, перекошенная физиономия Учихи в тот момент стоила и ожогов, и всего остального.

— Он больше не сможет сражаться! — громко объявил Хьюга, отворачиваясь от скорчившегося на земле Узумаки. Однако принять какое-то решение судья не успел.

— Я еще не закончил, даттебайо! — Наруто встал и совершенно не выглядел человеком, собирающимся сдаться. Но что он мог сделать? Кин стиснула руками поручень, подаваясь вперед и до боли всматриваясь в происходящее на арене. Она не слишком хорошо видела и читать по губам на таком расстоянии просто не могла, но чувствовала эмоции. Неджи — спокоен, разве что самую чуточку раздражен этим упрямством и определенно не сомневался в победе. Наруто же… такой клубок эмоций. Ярких, обжигающих, словно их подпитывало что-то еще.

Это произошло практически мгновенно — один удар сердца, и на арене будто зажглось яростное пламя, опалило глубинной, звериной яростью и ненавистью. Вокруг Наруто словно сгустилось давящее колючее облако, и Кин задохнулась в нем, ощущая, как в голове будто набатом грохочет сотня гигантских молотов, обручем сдавливает виски. Ненависть резонировала с ненавистью, и гнев рвался на свободу. Чужой гнев и чужая ненависть. Она не видела, как на противоположной стороне схватился за голову Гаара и что-то зашептал, как отпрянул назад слишком много увидевший Хьюга, как разом напряглись АНБУ, и как предвкушающе подался вперед Казекаге, наблюдавший за поединками с трибуны для почетных гостей. Все поглотило алое марево. Чакра не управляет шиноби. Шиноби управляют чакрой. Наша сила — острейший клинок, но не ей, а лишь нашей воле решать, когда извлекать его из ножен.

Пальцы медленно огладили крошечную вмятину на поручне. Кин осторожно, словно сдерживая внутри пламя, выдохнула и поняла, что видит арену ровно так, как видела до того. Но реальность между тем потерпела существенные изменения. На арене резко ускорившийся Наруто теснил Неджи. Чакра из него буквально выплескивалась, делая каждый удар чрезвычайно опасным. Но джукен в очередной раз демонстрировал свою совершенную точность — Неджи держался. Точность и мастерство против грубой силы. Кин медленно разжала практически сведенные судорогой пальцы и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, оттеснить лишние эмоции и просто смотреть. Это все, что она могла сделать в данный момент. Просто смотреть на то, как Хьюга, понимая, что ни уклониться, ни отбить особенно яростный удар не сумеет, опять использует Кайтен, которым Наруто на этот раз просто отбрасывает в сторону, и он сразу атакует снова, вынуждая противника пропустить удар, а потом еще один. Узумаки шел напролом, пользуясь своим диким объемом чакры, выносливостью и открывшейся скоростью, и у Хьюги никак не получалось перехватить инициативу, сменить рисунок боя на более удобный. Будь он не один… кто-то бы уже зашел сбоку, отвлек, оттянул на себя внимание, давая возможность отдышаться и перегруппироваться, но финальные поединки индивидуальны. Но все-таки Неджи сумел собраться, уйти заменой от теснящего его противника. Жаль только не мог печать взрывную на деревяшке оставить. Кое-кто очень гордый не пользовался ни кунаями, ни даже взрывными печатями, хотя, вполне возможно, после этого боя что-то в этом вопросе и изменится. Наруто крутанулся на месте, мгновенно отыскивая ускользнувшую цель и снова атаковал, стремительно сокращая расстояние. Разумное использование Кайтена — не более двух раз за бой, но если Неджи сейчас не соберет сил на третий, то атака Наруто его попросту размажет. Удар. От столкновения чакры буквально гудел воздух. Все заволокло пылью, в которой ровным счетом ничего не видно. А когда она рассеялась, Кин увидела медленно поднимающегося из воронки Неджи. Наруто лежал в нескольких шагах от него. Победа? Она напряглась, изучая арену. Источники чакры. Раз. Два. Три. Три? Осознание длилось доли секунды, еще столько же потребовалось на принятие решения.

— СНИЗУ!!! — смешно, но Наруто использовал их излюбленный прием. Только вместо замены у него были клоны. А у Неджи — ни грана чакры и те проклятые две секунды дезориентации после Кайтена.

— Победитель — Узумаки Наруто.

Арена взорвалась аплодисментами. Чтож, она вполне готова признать, что это отличный бой. Но в данную секунду Кин куда больше занимал проигравший, чем победитель.

 

* * *

 

В небольшом медпункте, оборудованном под одной из трибун, царила тишина. Наверное, стояли какие-то звукоизолирующие барьеры. Это, несомненно, к лучшему. Слышать шум стадиона совершенно не хотелось, как не хотелось и видеть кого бы то ни было. Просто немного тишины, чтобы во всем разобраться, и, в первую очередь, в своих собственных противоречивых чувствах. Но когда хоть что-нибудь шло так, как он хотел?

— Живой? — Кин, неизвестно как миновавшая кордон медиков у дверей, нахально присела на край кушетки, подтянув колено к груди.

— Будешь злорадствовать насчет полена? — видеть ее сейчас тоже не хотелось, также, как и вспоминать слова, сказанные еще перед первым этапом. Которые оказались пророческими — его действительно победил генин из команды Гая. Странная штука — судьба, — и можешь уже начинать смеяться, ты же так тогда сказала.

— Пожалуй, нет, неподходящая ситуация, по-моему, — Неджи почудились нотки беспокойства в голосе Кин, так что он даже развернулся к ней, отвлекшись от ранее занимавшего все его внимание созерцания стены.

— Что это? Эта чакра… столько ненависти не было даже в Лесу Смерти, — мысль о том, что это беспокойство может иметь прямое отношение к результатам боя, Хьюге в голову даже не приходило. Кин никогда не придавала значения победам и поражениям, оценивая и то, и другое как опыт. Не всегда приятный, но неизменно полезный. Но вот что-то настолько необычное, как-то, что привиделось ему в мареве этой странной алой чакры, что вдруг вырвалась из Наруто, могло ее заинтересовать. И у Неджи где-то на самом краешке восприятия вертелась мысль, что он уже видел нечто подобное. Очень отдаленно похожее, но все же…

— Я догадываюсь, что это. Правда, никогда бы не подумала на Наруто. Хотя… логика в этом есть, но, — Кин оборвала себя и замолкла, прислушиваясь, — к тебе гости, кто-то сильный, — шагов Неджи не слышал, но в словах Кин в данную секунду не сомневался, поэтому перевел взгляд на дверь, напряженно гадая, кто же сейчас появится на пороге.

— Хиаши-сама? — он приподнялся и сел, разглядывая главу клана Хьюга. Не самый ожидаемый гость здесь.

— Оставьте нас, — Хиаши властно шевельнул пальцами, ни секунды не сомневаясь, что его послушаются. Однако Кин демонстративно медленно встала, коротко взглянув на Неджи и будто бы спрашивая согласия на то, чтобы уйти. Неджи вдруг стало очень интересно, попроси он ее остаться, чтобы из этого вышло? Но сейчас определенно не та ситуация, в которой следовало демонстрировать характер. Не тогда, когда чакры не хватает даже на то, чтобы активировать бьякуган.

Кин вышла, с чувством хлопнув дверью, но он мог бы поклясться чем угодно, что ушла она недалеко.

— Что вам нужно? — в своем текущем состоянии последнее, чего мог бы пожелать Неджи, это разговор с главой клана Хьюга. Только не сейчас, когда без чакры чувствуешь себя практически беспомощным, а по телу еще гуляет дрожь от подсознательного ужаса, который внушила та странная чакра, что продемонстрировал Наруто в конце боя.

— Я хотел бы поговорить о том дне, когда погиб твой отец. Вернее, рассказать правду о нем.

— И что же не является правдой в том, что Хизаши Хьюга выдали Молнии, чтобы спасти мирный договор и жизнь члена главной ветви? — он слишком устал, чтобы говорить вежливо и думать о том, кому и что говорит. Не хотелось ни говорить, ни слушать. Просто закрыть глаза и отдохнуть. А потом подумать о бое и обо всем остальном.

— Тогда я действительно был готов умереть, — Хьюга Хиаши, отводящий взгляд — достаточно странное зрелище, чтобы отбросить в сторону овладевающую Неджи апатию, даже без учета сказанных слов.

— Но умерли все-таки не вы.

— Не я. Старейшины и наш отец, который тогда возглавлял клан, решили отдать Молнии Хизаши, это так. Но окончательное решение твой отец принял сам. Не ради главной ветви и не ради главы клана, но ради жизни своей семьи и своего брата. Так он тогда сказал. Он просил передать эти слова тебе.

— Что-то долго вы их передавали, — Неджи почувствовал, как опустошение и усталость, поселившиеся внутри него после боя, вытесняются злостью, раздражением и поднимающейся в душе застарелой болью и обидой. На несправедливость, на этот мир, который почему-то покидают те, кого ты меньше всего хочешь отпускать.

— Потому что раньше ты бы мне не поверил.

— А что изменилось сейчас? Почему теперь я должен вам верить? — злость придала сил, вытеснила физическую боль, и он вскочил на ноги, сжимая кулаки. Вся выдержка и самообладание, которыми он обычно гордился, куда-то исчезли, но о них Неджи в эти минуты точно не вспоминал.

— Я хотел передать эти слова не как глава клана, а как брат Хизаши. Верь мне, — и тут случилось нечто, от чего Неджи разом растерял весь свой пыл, оседая на кровать, безмолвно открывая и закрывая рот — Хьюга Хиаши опустился на колени, касаясь лбом пола в унизительной позе раскаяния. Где-то совсем рядом мир отчетливо треснул и осыпался мельчайшими осколками.

— Встаньте, — Неджи с трудом вытолкнул из себя необходимые слова. Все это напоминало какой-то странный, невозможный сон. Может быть, он спит и ему снится кошмар, в котором Наруто вдруг оказался сильнее него, а Хиаши-сама стоит на коленях. Да, точно — это кошмар, и он сейчас проснется, и надо будет идти на финальные поединки. Неджи тихо засмеялся, обхватывая голову руками. А может быть, он просто сошел с ума?

 

— Неджи! Прием! — его совершенно бесцеремонно встряхнули, но смех от этого разобрал еще сильнее.

— Хьюга, б…! — от звонкой пощечины в голове прояснилось, и он смог вполне осмысленно посмотреть по сторонам, — полегчало? Один псих у нас в команде есть, и это Учиха. Так что не надо мне тут, — странно, что Неджи даже не услышал, как Кин вошла. Наверное, это случилось сразу после того, как Хиаши-сама скрылся из вида.

— А почему Учиха — псих? — мысли в голове были все еще какие-то медленные, ленивые и очень странные, но он изо всех сил старался привести их в порядок. Достаточно того, что кто-то видел эту вот совершенно не красящую его истерику.

— Потому что Учиха, ему положено. Фамилия обязывает, — очень понятно объяснила Кин и села рядом.

— А, — глубокомысленно отозвался Неджи и замолчал, разглядывая носки своих ботинок и пытаясь постичь глубинную связь между фамилией Учиха и их психическим здоровьем. Если верить всем тем слухам, что ходили об этом клане, связь тут самая прямая и состояла в том, что Учихи существовали отдельно, а психическое здоровье — отдельно.

— Там ведь поединки идут, — напомнил он, решив, что другим способом от совершенно ненужного ему сейчас соседства и сочувствия не избавится.

— Да, Досу победил Кибу.

— Значит, сейчас бой Саске.

— Угу, — Кин согласно кивнула, однако не двинулась с места. Кин, пропускающая нечто интересное в пользу сомнительного сидения — зрелище столь же странное, как и все остальное в этот безумный день. Хотя этому могло быть логическое объяснение, пусть и довольно зыбкое.

— Ты подслушивала.

— Само собой, — ни тени раскаяния Неджи не наблюдал. Хоть что-то оставалось неизменным.

— И что ты думаешь?

— Ничего не думаю. Но этому типу явно что-то от тебя надо, иначе не приходил бы с извинениями и откровениями.

— Не веришь в благие и бескорыстные намерения?

— Ни капли, — ответить Неджи не успел. Появившаяся бригада медиков выгнала всех лишних, чтобы не мешали им заниматься пациентами. Хьюга искоса глянул на бессознательного Кибу, у которого из уха текла тонкая струйка крови, и отвернулся к окну. Слишком много всего за один день, причем такого, к чему он никак не мог понять, как относиться. Одно радовало — он наконец-то остался один. Кибу, по причине его текущей молчаливости и неподвижности, можно и не считать.

 

* * *

 

На свое место среди наблюдателей Кин вернулась крайне неохотно. Ей казалось, что сейчас она нужнее совсем в другом месте. Но Саске жутко обиделся бы, если бы она пропустила его бой. Вот только на арене сейчас совершенно другая пара противников. Темари против Шикамару?

— Бои перенесли? — тихо спросила она у Наруто, который орал Шикамару что-то подбадривающее, но делал это настолько громко, что слов не разобрать. По нему совершенно не заметно, что он совсем недавно закончил весьма непростой бой.

— Да, Саске не явился. Его могут дисквалифицировать. Испугался, что ли?

— Нет, не дисквалифицируют, — Кин покачала головой, — этого боя слишком ждут. Ты б видел, какие там ставки. Если бы у нас было что поставить — могли бы озолотиться.

— И на кого бы ты ставила?

— Командная солидарность не оставляет выбора в таких случаях.

— Ха, тогда в моем бою ты бы проиграла.

— Не я одна, — Кин тихо фыркнула, — представляешь, сколько людей лишились кровно заработанных денег? На тебя никто не ставил.

— И зря, да. Я же сказал, что выиграю. Я никогда не отказываюсь от своих слов.

— Тебе повезло, что у тебя оказался козырь в рукаве, — Кин обернулась на Наруто, — но во втором круге поединков так просто уже не будет. Пожалуй, мне даже теперь хочется до него дойти, — если бы они могли только предположить заранее… да она силком впихнула бы Хьюге в зубы чакроподавляющие печати. Пусть бы Наруто их очень быстро сорвал, но секунда на то, чтобы еще раз выбить все тенкецу, у Неджи была. А там Узумаки уже и не встал бы. Конечно же, она прекрасно понимала, что жаловаться тут нечего. Скрывать свои сильные стороны — часть искусства шиноби, и, в данном случае, стоило говорить не о везении, а об умелом использовании этих самых сильных сторон. Но все равно отчего-то обидно, что столько усилий, столько подготовки и… такой результат. Пожалуй, собственный проигрыш Кин бы так не задел, все же, в отличии от ребят, она не считала эти поединки чем-то важным для себя.

— То же можно сказать и о тебе на отборочных поединках. Ли бы тебя размазал, — Наруто определенно не считал свой выигрыш везением.

— Размазал бы, — легко согласилась Кин, — именно поэтому я сделала все, чтобы не позволить ему сделать это. Тактика и ничего больше, — Наруто недовольно засопел и замолчал. Впрочем, продлилось его молчание недолго. Кажется, Узумаки тишину не переносил органически.

— Скучный бой. О чем только Шика думает, а?

— Шикамару как раз думает, — Кин наоборот наслаждалась состязанием тактиков. Сверху ей отлично было видно, что по арене Шикамару гоняет Темари вполне целенаправленно. Хотя, она и не могла толком понять, чего он добивается, — он отличный тактик. Думаю, ему всучат чунинский жилет, даже если он будет отбиваться руками и ногами.

— Это почему еще?

— Потому что он прекрасно умеет пользоваться главным оружием шиноби, — Кин полюбовалась тем, как Шикамару поймал свою противницу в теневую ловушку и… сдался. Нара такой Нара.

— А? — Наруто непонимающе моргнул и тут же недовольно заорал, — вот чего ты сдался, а?

— М-да, неудачное местечко я выбрала, — Кин поморщилась, провожая взглядом спрыгнувшего на арену Наруто. От вопля опять звенело в ушах.

— Следующий поединок — Кин против Канкуро.

Она глубоко вздохнула, успокаивая эмоции. Для этого поединка ей потребуется контроль, контроль и еще раз контроль.

— Я сдаюсь, — это прозвучало настолько неожиданно, что на стадион легла тишина. Что? На мгновение Кин даже подумала, что ослышалась, а потом в голове закружился целый сонм обрывочных мыслей — она не верила в то, что Песок испугался. Отказ им также без надобности, насколько она знала, часть заказов дайме Страны Ветра перенаправил в Коноху, то есть для Суны отказываться от сражения с шиноби Листа равносильно признанию в собственной слабости. Тогда почему? Между тем недовольный гул над стадионом становился все сильнее и сильнее, пока внезапно не оборвался. Да, выбрать более удачного момента для своего появления Саске и Какаши-сенсей просто не могли. Может, специально подгадывали?

 

* * *

 

Саске бесило ожидание. Но в данном случае у него просто не было выбора. Что-то надвигалось, вокруг на первый взгляд обычного Чунин Шикен закручивалась некая игра, правил которой он не знал. Больше всего это напоминало ощущение, что нечто мелькает за уголком глаза, но движется слишком быстро, чтобы рассмотреть подробнее. Все вокруг напоминало до предела сжатую пружину. Шаринган читал это по напряженной спине Какаши-сенсея и гулу стадиона, который находился совсем рядом. Глупо, что они не могли посмотреть боев. Даже не слышали толком, что происходит на арене. Саске скрестил руки на груди, упираясь затылком в стену. Его бой будет последним. Все из-за Орочимару. Из-за него Саске на целый месяц в компании Какаши-сенсея засунули подальше от деревни, запретив кому-либо что-то говорить, правда, он не сомневался, что его сокомандники прекрасно поймут, в чем дело. Из-за Орочимару он теперь торчал здесь и ждал непонятно чего. Не хотелось думать, что Какаши-сенсей все же решил добиться дисквалификации и не пустить Саске на арену. Если это так — он пожалеет.

— Пора, — Какаши-сенсей встрепенулся, быстро складывая печати. К выходу они подготовились. Шаринган автоматически считал технику и уложил ее куда-то в подсознание. Когда будет нужно, Саске сумеет вспомнить ее и повторить. И показать кому-то еще.

Шум арены бил по ушам, заставляя с сожалением вспоминать тихое ущелье, в котором он провел последний месяц. Но предвкушение боя, сильного противника напрочь вытесняло неприятие толпы. Они хотят зрелища? Они получат зрелище.

Странно, но на арене была не та пара противников, которую Саске ожидал увидеть: Наруто (откуда он только взялся, ведь его бой должен быть первым!) и Шикамару, которые шли в сторону одной из верхних лестниц. В расписании боев поменяли что-то еще?

— Имя? — ленивый голос экзаменатора отвлек Саске от попыток отыскать на верхних ярусах свою команду. Без шарингана их не разглядеть, но активировать додзюцу до боя не стоило.

— Учиха Саске, — представился он под аккомпанемент взорвавшейся криком арены.

— Хорошо, — экзаменатор перекинул сенбон в противоположный уголок рта. — Гаара, спускайся. Какаши-сан, покиньте арену. Места для зрителей выше.

Сенсей что-то сказал ему напоследок, но все внимание Саске уже сосредоточилось на противнике. Гаара выглядел еще более безумным, чем в их последнюю встречу. Он что-то бормотал себе под нос и улыбался так, что даже Учиху невольно пробирало. Он досадливо отмахнулся от постыдной дрожи и активировал шаринган. Стоило заранее подготовиться к возможным сюрпризам.

— На этот раз это будет хорошая кровь. Обещаю, мамочка. Самая хорошая, — прочитал он по губам бормотание Гаары. Безумец. Совершенный безумец, как и… Он не дал себе закончить мысль, целиком и полностью сосредотачиваясь на настоящем. Гаара сдавил голову руками, и спустя мгновение его лицо приняло спокойное выражение, даже безумия в глазах стало меньше.

— Начали! — экзаменатор дал отмашку, и Саске сразу же атаковал, бросив в противника несколько кунаев для проверки. Песок отреагировал мгновенно: вылетел из тыквы за спиной Гаары, создавая перед ним плотную завесу. Быстро, но он может быть еще быстрее. Учиха довольно усмехнулся и ускорился, атакуя из разных положений и отслеживая движение песка. Как он и предполагал — беспорядочно и реагирует строго на угрозы. Пока что ни один его удар не достиг цели, но все-таки песок самую малость запаздывал. Отлично. Саске снова ускорился, выкладываясь на этот раз уже на полную, и атаковал, вполне успешно опережая песок. Чем-то это напоминало его первые тренировки с Хьюгой, когда глаза уже видели удар, а вот руки категорически не успевали его отразить. Ситуация, удивительно раздражающая его тогда, сейчас, стоило оказаться по другую ее сторону, наполнила его вполне приятным чувством превосходства, усилившимся, когда кулак наконец достиг своей цели. Удар, еще удар, по совершенно немыслимой траектории, выскользнуть из смыкающихся песчаных объятий, атака с другой стороны — и вот уже Гаара отлетает в сторону, проехавшись боком по земле. Песчаная броня его пошла трещиной, а в глазах — ни капли разума, только какая-то звериная злоба и жажда крови. Злость его подпитывала, и атаки песка стали намного быстрее и опаснее, но их все еще недостаточно для того, чтобы доставить много проблем.

В душе Саске ликовал, буквально упивался ощущением силы, тем, что наконец-то не надо убегать и прятаться ему, а он может нападать и видеть результат своих действий. Теперь черед прятаться настал для других. Например, для Гаары, поразительно быстро свившего вокруг себя песчаный кокон. Саске еле успел увернуться от всех тонких и острых песчаных шипов. Он досадливо стер с лица кровь и отошел подальше. Если подумать, то уход Гаары в глухую оборону был ему на руку. И Учиха не собирался давать ему время на то, чтобы закончить какую-нибудь технику. Не больше, чем понадобиться ему самому, чтобы завершить свою. Саске отошел подальше: ему нужен разгон и пространство — сконцентрировался, собирая чакру в руке, так много, как только сможет удержать на грани болезненных спазмов и немеющих пальцев. Теперь самое главное — удержать технику, не дать ей испариться до того, как она достигнет цели. Для этого нужен хороший разгон. И Саске побежал, выжимая из тела всю возможную скорость под пение тысячи маленьких птичек-молний, что сейчас щебетали в его руке.

— Чидори! — яростная чакра молнии соприкасается с песком. Когда Какаши-сенсей только начал объяснять эту технику, он нарисовал для удобства схему взаимодействия стихий. Молния превосходила землю, и Саске не сомневался, что одолеет песчаную защиту Гаары. Вот только некоторых факторов все же не учел. Там, в коконе, Гаара неразборчиво выл от боли, по пальцам стекали густые пряные капли крови, а песок совершенно независимо от него цепко держал Учиху за завязшую в коконе руку, постепенно сдавливая. Саске не собирался позволять ему закончить начатое. Пропустив через руку небольшой заряд электричества, он выдернул ее из плена и торопливо отскочил подальше, спасаясь от странной лапы, внезапно отделившейся от общей песчаной массы и безошибочно атакующей его. Саске успел рассмотреть странные голубоватые узоры на песке, а потом взглянул в проделанное его техникой в песчаной броне отверстие. Там, с другой стороны, что-то было. Нечто настолько жуткое, что немигающий взгляд того, что никак не могло быть обычным генином, буквально пригвоздил его к земле, разом заставив вспомнить и о птицах, и о подстерегающих их змеях. Длилось это совсем недолго, а потом песчаная защита начала осыпаться, оставляя только Гаару, отчаянно зажимающего рану в плече рукой. А глаза у него, что удивительно, — совершенно осмысленные.

Саске усмехнулся: этот бой определенно ему нравился, и чем дальше, тем больше. Вот только закончить все здесь и сейчас им не суждено. Он упустил, что в этот момент происходило на трибунах, зато прекрасно увидел смену позиций на самой арене, когда Гаару прикрыла остальная часть его команды во главе с их… наставником? Сопровождающим? Саске оглянулся на судью, пытаясь понять, что делать с таким вопиющим нарушением правил, однако ни одного вопроса задать не сумел. Зрители спали. Это было бы удивительно мирным зрелищем, если бы между ними не сновали шиноби со знаками Звука на хитаях, если бы трибуна Хокаге внезапно не отгородилась плотным фиолетовым барьером. Но его противник — намного ближе.

Экзаменатор встал рядом с ним, как-то разом растеряв свою сонливость и вальяжность, и не сводил глаз с нехорошо улыбающегося джонина Песка.

— Темари, Канкуро, берите Гаару и пока уходите. Продолжите миссию после того, как приведете его в порядок, — сухой приказ, из которого Саске понял одно — его противник исчезает, вернее, его буквально уносят эти двое, выцарапывая победу у него из-под носа.

— Прости, но экзамен придется завершить, — даже с шаринганом Саске не увидел быструю атаку шиноби Песка, которую их экзаменатор принял на кунай. Даже сенбон свою выплюнул и вдруг стал серьезным и опасным.

— Постарайся догнать их, но не удаляйся слишком далеко от деревни, — отдал он приказ и стремительно атаковал противника, давая Учихи необходимую фору. Возможно, в другой раз Саске и возмутился бы тем, что им так нагло помыкают, но сейчас слова экзаменатора полностью совпали с его собственными желаниями — догнать, вернуть, доказать свою силу. Не только Гааре требовалось доказывать собственное существование. Я живу, чтобы чувствовать кровь. Когда последнее дыхание покидает тело, я ощущаю, что все-таки еще жив. Удивительно, но Гаара смог отыскать их с Какаши-сенсеем в том вроде как тайном ущелье. Отыскать, чтобы сказать эту чушь про кровь — Саске так и не понял, что за этим скрывалось. Но даже это сейчас не имело значение. Только он сам и его цель, которая стремительно удалялась от арены в сторону леса. Саске рванул следом, не слишком задумываясь о последствиях, в частности, о том, что он будет делать, когда окажется один против троих.

За боем своего подопечного Какаши наблюдал не очень внимательно. Он считал, что они достаточно хорошо подготовились к тому, что его может тут ждать. Намного внимательнее он наблюдал за трибунами, отмечая для себя, что для столь большого числа людей АНБУ как-то маловато.

— Хокаге-сама рассредоточил всех по периметру. Совершенно неясно, откуда и чего можно ожидать. Мы должны быть готовы.

— Хорошо, — Какаши кивнул и замолчал.

— Не хочешь даже узнать, чем закончились бои твоей команды?

— Там есть что-то необычное? — Какаши лениво скосил глаз на собеседника. Исходов он не знал, но было любопытно, как Гай ответит на вопрос.

— Ничего необычного, — Гай ослепительно улыбнулся. — Сила Юности преодолела все преграды!

— Вот как, — это неожиданно. Неужели Наруто сумел обуздать силу Девятихвостого? В любом случае, это полезное поражение для слишком самоуверенного Хьюги.

— Что это? — Какаши замер, рассматривая странную лапу, высунувшуюся из песчаного кокона. От арены пахнуло какой-то странной чакрой, заставившей разом насторожиться всех сенсоров. Неужели началось? Но лапа исчезла, песчаный шар рассыпался, демонстрируя раненого противника Саске. И в этот момент, когда весь стадион замер, предвкушающе подавшись вперед, в окружающем мире что-то изменилось. Какаши почудился бесконечно далекий звук флейты, а перед глазами мелькнуло белое перо.

— Кай! — он видел, что Гай рядом сделал тоже самое, но основная масса зрителей мирно засыпала на своих местах. Вот теперь — действительно началось. Какаши бросил тревожный взгляд на трибуну Хокаге, которую скрыл густой дым. Туда уже устремилась четверка АНБУ, еще одна рванулась вниз — прикрывать дайме. Все правильно. Он осмотрелся по сторонам, оценивая количество противников и то, сколько шиноби Листа готовы им противостоять. Не так много, как хотелось бы.

Какаши тихо выругался, увидев, как Саске торопливо покидает арену, бросившись следом за Гаарой. С одной стороны, если все это — провокация Орочимару, то убрать Саске подальше отсюда правильная тактика, но с другой, если Суна с ним в союзе, то это может оказаться ловушкой. Саске следовало подстраховать, а поблизости, как назло, никого подходящего. Он переглянулся с Гаем, и тот уверенно кивнул.

— Сакура, разбуди Ли, найди Наруто, и отправляйтесь за Саске, — скомандовал Гай, коснувшись плеча своей ученицы.

— А как мы найдем его? — Сакура деловито подползла к мирно сопящему Ли и сложила печать концентрации. — Кай!

— Паккун вам поможет, — Какаши быстро сложил печати призыва. — Кучиесе, но дзюцу! Нужно найти Саске и подстраховать его.

— Есть!

 

— Вот что за кармическое наказание, — тихо пробурчала Кин, останавливаясь и прощупывая пространство вокруг. О том, что у Учихи темперамент бежит впереди мозгов, она всегда знала и даже периодически пользовалась, но рвануться не зная куда вслед за заведомо превосходящими силами противника, рискуя вляпаться в какую-нибудь ловушку… это уже за гранью логики. Хотя в какую тогда логику вписывался тот факт, что она вместо того, чтобы сообщить о случившемся сенсею и взять с собой команду поддержки, сейчас играет с Саске и командой Песка в лесные догонялки? Вероятно, учиховская дурь передается воздушно-капельным путем как какой-нибудь хитрый ирьенинский вирус.

Шиноби Песка она впереди не чувствовала — они были слишком далеко — а вот Учиха ощущался на самой грани восприятия, периодически вырываясь вперед. Быстрый, зараза. Кин тоже ускорилась, понимая, что если не поторопится, то может и вовсе потерять свою цель.

Далеко впереди послышались взрывы. У противника еще осталось время на то, чтобы расставить ловушки? В любом случае, движение Саске замедлилось, давая Кин возможность его догнать. Опаленные деревья, обломанные ветки и куски лески — вместо того, чтобы аккуратно все обойти, Учиха явно шел напролом, положившись на свою скорость реакции и шаринган. Ему повезло, что песчаники действовали в незнакомой обстановке и торопились. Зато Кин теперь преодолела этот участок практически не напрягаясь — прямой путь здесь — самый безопасный.

 

* * *

 

Канкуро оступился, немного заваливаясь вперед, и это спасло ему жизнь. Кунай просвистел над самой головой и врезался в ветку точно напротив его глаз. Он очень живо представил, как тот вонзается ему в затылок. Если бы он так удачно не пригнулся…

— Далеко собрались? — удивительно, что Учиха так быстро преодолел ловушки Темари, но именно он сейчас стоял здесь, небрежно прислонившись к древесному стволу и поигрывая еще одним кунаем.

— Канкуро! Бери Гаару и уходите! — Темари полуразвернула веер, прикрывая их. Канкуро досадливо цыкнул. Ему это совершенно не нравилось, но у Темари больше шансов продержать Учиху на расстоянии, чем у него самого. Или хотя бы вытащить из него побольше чакры.

— Осторожнее, — Канкуро кивнул сестре, поудобнее перехватил Гаару и прыгнул вперед.

— Камаитачи, но Дзюцу! — вой ветряных потоков за спиной — последнее, что он услышал, прежде чем место схватки окончательно скрылось из виду.

Вокруг тихо, но Канкуро не оставляло странное чувство беспокойства. Неужели преследователь все-таки есть? Даже если и так, то это точно не Учиха, азарт и напряженное внимание которого они с Темари ощущали очень ясно. Сейчас же он не чувствовал ни агрессии, ни даже просто направленного взгляда. Возможно, это общее напряжение этого дня играло с ним дурные шутки. Но все же внимание он не ослаблял, и именно это помогло Канкуро среагировать достаточно быстро, когда в ту ветку, на которую он уже практически поставил ногу, вонзился кунай со взрывной печатью. Он едва сумел изменить траекторию, отпрыгивая в сторону один раз, а потом еще раз и еще.

— Хенге, но дзюцу! — Канкуро, пользуясь прикрытием дыма, быстро накинул на все еще бессознательного Гаару облик Карасу, спрятав саму марионетку в густой листве. Все же и с этой растительности была польза. Противника он все еще не видел, но пытался вычислить, где он мог засесть, осторожно направляя в выбранную сторону Карасу. Самое паршивое то, что он до сих пор не ощущал никакой агрессии. Будто его атаковал призрак. Он еще раз внимательно осмотрел окрестные деревья, прикидывая, где бы спрятался сам и откуда его удобнее атаковать. Канкуро потянул нить, и рука Карасу резко выстрелила вперед отравленным лезвием, которое вонзилось в древесный ствол. В ответ с той стороны полетели сюрикены. Ага, угадал. Канкуро без труда от них уклонился, отмечая, что снаряды летели не очень-то кучно. Краем глаза он заметил какое-то дрожание воздуха и тут же направил туда Карасу, накрывая подозрительное место градом отравленных игл.

— А ты наблюдательный, — дрожание воздуха усилилось, и Канкуро наконец-то увидел своего противника, вернее, противницу. Та девчонка, с которой он должен сражаться в финале. Кажется, она из той же команды, что и Учиха. Гендзюцу, лески и взрывные печати — припомнил он то, что видел на отборочных поединках.

В диалог он вступать не стал — просто Карасу снова устремился в атаку, пользуясь своей возможностью удлинять конечности и бить с разных сторон. Девчонка очень неудачно стояла: деться ей некуда, разве что вниз упасть, но там, в полете, Карасу без труда достанет ее еще одним залпом игл. Противница пригнулась, проскальзывая под смыкающимися лезвиями, и кувыркнулась вперед, уходя от двух других.

— О, я вижу, ты серьезен, — Канкуро сглотнул, сообразив, что стоит она теперь на… воздухе? Доля секунды ушла на осознание того, что нет, это все же не воздух, а тонкие лески, которые, видимо, были прицеплены к тем сюрикенам, которые она бросила вначале, — тогда я тоже не буду сдерживаться, — ее рука потянулась к подсумку, но давать ей возможность сделать что-нибудь Канкуро не собирался. Оставлять Карасу за спиной — более чем неосмотрительно. Марионетка атаковала, но девчонка прыгнула вверх, как будто точно видела атаку Карасу. У нее что глаза на затылке? Кувырок в воздухе, и она постаралась оказаться как можно дальше от марионетки. Почему — Канкуро понял уже спустя секунду, когда прогремел очередной взрыв. Части Карасу бесполезной щепой полетели во все стороны, и он тихо выругался, понимая, что дело может ничем хорошим не кончиться.

Гаара рядом тихо зарычал, приходя в себя и поднимаясь на колени. Он держался за голову, что-то неразборчиво бормотал, но Канкуро не помнил ни одного раза, он радовался тому, что младший брат пришел в себя.

— Тебе лучше бежать, если не хочешь узнать, что такое настоящий кошмар.

— Нет-нет, не тогда, когда интересное только начинается. Видишь ли, там, на арене, я заметила кое-что любопытное и теперь очень, очень хочу взглянуть поближе, — в руке девчонки зажаты четыре куная. Канкуро усмехнулся. Если она хочет достать Гаару этим… В любом случае, ему стоило уйти в сторону. Оказаться настолько близко от сражающегося Гаары последнее, чего он желал в этой жизни. Кунаи устремились к своей цели, Канкуро отпрыгнул в сторону, а Гаара махнул рукой, на ходу обрастающей песком и голубоватым узором. Ксо, как же рано он начал трансформацию! Впрочем, сам Канкуро и не думал, что Гаара сумеет последовать хоть какому-нибудь плану. Он всегда делал только то, что хотелось ему самому. Кунаи застряли в песчаной лапе и медленно в нее втянулись.

— Гр-а-а! Это бесполезно, получи… — что именно и кто должен получить так и осталось неясным, потому что в эту секунду девчонка сложила печать концентрации и песчаная лапа буквально взорвалась изнутри. Ударной волной Гаару снесло с ветки и впечатало в ствол.

— Гр-а-а! — из тыквы на волю рвался песок, восстанавливая руку и частично преобразуя лицо Гаары. Вряд ли эта атака ему серьезно повредила, но разозлила точно. Канкуро счел за благо отползти куда-нибудь подальше. Хотя безопаснее всего наблюдать за этим боем откуда-нибудь из Суны.

— Чего орешь как потерпевший? Жуки вспомнились? — девчонка еще и издевалась. Канкуро про себя поражался тому, что она не боится. Хотя это скорее всего от незнания.

— Убью! — от жажды крови, волной расходящейся от Гаары, Канкуро захотелось забиться куда-нибудь поглубже. Гаара ударил отросшей лапой, снеся несколько деревьев.

— Истеричка, — девчонка уклонилась от атаки, перемещаясь на несколько веток выше, — тебя разве не учили, что шиноби обязан контролировать свои эмоции? Особенно такой, как ты. Или это ты позволяешь им контролировать себя? — Гаара рычал, беспорядочно атаковал песком, но верткая противница пока успешно уклонялась от его атак, хотя приблизиться и атаковать в ответ тоже не могла. Вместо этого она зачем-то провоцировала Гаару, сильнее выводя его из себя. Самая глупая тактика из всех возможных, с точки зрения Канкуро.

— Я докажу всем свое существование! Уничтожу, — почти нежно проговорил Гаара, обрушивая ударом ветки. Простора на импровизированном поле боя становилось все больше, — да, мама, сейчас. Я напою тебя сладкой кровью, — атака прервалась, он рухнул на колени, прижимая руку к голове.

— И это все? Голая сила и никакого контроля. Ты жалок, Гаара, — девчонка прекратила скакать по веткам и сейчас пристально смотрела на своего противника, — чего стоит шиноби, который вместо того, чтобы управлять чакрой, позволяет чакре управлять собой? Непростительная слабость.

Ответный вой вряд ли можно счесть за полноценный ответ, но скорость, с которой Гаара метнулся к противнику, позволяла Канкуро предположить, что на этом все и закончится. Чудом уцелевшая ветка загораживала от него обоих, но исход казался предрешенным.

— Чидори! — вспышка видна даже сквозь ветки, а затем пришел звук, напоминающий пение множества птиц.

 

* * *

 

Песчаная куноичи оказалась чрезвычайно неудобным противником. Саске зло глянул на то, как удаляется его добыча, и торопливо отпрыгнул в сторону, уходя от ветряных потоков. Нужно как можно быстрее придумать что-нибудь подходящее и не растратить слишком много чакры. Попытки подобраться поближе бездарно провалились, но вот защититься ветром от огненной техники невозможно: Темари пришлось уклоняться и менять позицию. Вовремя брошенный кунай со взрывной печатью довершил дело. Саске не стал спускаться вниз и проверять — оглушил или убил, он об этом вообще предпочел не задумываться, увеличивая скорость и торопясь догнать Гаару. Это его противник, и так просто он не сбежит.

К собственному удивлению, догнал беглецов Саске быстро и тут же замедлился: впереди явно шел бой. Он осторожно подкрался ближе, чтобы не растерять эффект неожиданности, и замер: того, что Кин рискнет влезть в это дело, он точно не ожидал. Саске с некоторым трудом подавил вспыхнувшую злость, ощущая, как одновременно обожгло болью шею на месте проклятой метки Орочимару. Плохо. Он все-таки растратил приличное количество чакры сегодня.

Кин между тем изо всех сил злила и провоцировала противника, не давая ему сосредоточиться ни на чем, кроме ее слов, из чего Саске сделал вывод, что его присутствие она заметила. Значит, следовало подождать удобный момент. Он понятия не имел, был ли тут хоть какой-нибудь план, но в хаотичных на первый взгляд движениях Кин шаринган улавливал некую схему. Так и есть, она постепенно выводила Гаару на прямую линию с ним.

Сейчас. Шаринган прочитал зарождающееся движение Гаары еще до того, как он рванулся вперед. Саске торопливо складывал печати, зная, что должен уложиться. Обязательно должен. Впрочем, Кин же видела его технику на арене, значит, точно засекла время и не могла его не учесть.

— Каварими, но дзюцу!

— Чидори!

Получилось так, как и должно — совершенно синхронно, и вот перед Гаарой уже совсем другой противник. Пусть не с этой техникой, но они довольно часто пользовались заменой в бою, чтобы поменяться противниками или внести сумятицу. Никаких импульсов чакры и каких-то предупреждающих знаков, но, как думал Саске, они все-таки хорошая команда. Впрочем, будь это иначе — разве что-нибудь получилось бы?

Лезвие молнии без труда разрезало песок, Саске приземлился на ветку, падая на одно колено и торопливо переводя дыхание. Победа? Его противник рухнул на сплетение ветвей ниже. Шаринган видел все очень ясно: вот рядом с Гаарой приземлилась Кин, песок из тыквы изогнулся плетью, устремляясь к ней, она поднырнула под него, протягивая руку ко лбу песчаника.

— Фуин! — с бумажной печати расползлись нити чернильных символов, приглушая сияние чакры Гаары, но прежде, чем оно пропало совсем, песчаная плеть отшвырнула в сторону Кин, да так, что она сломала своим телом не одну ветку, пока полет не прервался о крепкий древесный ствол.

Гаара боролся с печатью, выл, пытаясь сорвать ее. Саске с трудом выпрямился, понимая, что добраться до него сейчас просто не успеет: еще не до конца отошел от второго применения чидори. Он бессильно смотрел на то, как ток чакры Гаары восстановился, он поднялся снова, еще более злой и безумный, чем до того. Чрезвычайно противное чувство, когда победа, которой ты уже практически коснулся, выскользнула из пальцев. И где демоны носят Хьюгу? Это же идеальный момент для его удара. В эту секунду Саске даже готов поделиться этой победой, пусть бы она была командной, но лучше так, чем…

— Весело! Весело! Как же это весело! — Гаара безумно смеялся, выискивая свою цель. Чакра выплескивалась из него еще более сильным потоком, снова восстанавливая лапу, да еще и отращивая хвост. Да что он такое вообще?

— Ха, я наконец-то понял! Это так возбуждает, когда сражаешься с противником, который может тебя ранить, это совершенно, совершенно восхитительно! Еще! Что еще ты мне покажешь, Учиха Саске? Молчишь? Тогда я покажу тебе!

Как оказалось, приближение чего-то вроде песчаного полумонстра с перекошенным лицом и ниткой слюны возле рта очень сильно сокращало время, нужное на восстановление. Во всяком случае, Саске сам не понял, как испарился с ветки, которую Гаара тут же разнес в щепки. Он не мог представить, как Кин ухитрялась уклоняться от серии настолько быстрых атак — разве что Гаара тогда двигался медленнее.

— Где-е ты? Почему ты прячешься от меня? Боишься? Ха, ты боишься меня? Значит, тебе не хватает ненависти! Твой смысл существования недостаточно силен! Ты слаб! — Саске дернулся, как от удара. Беги, цепляйся за свою жалкую жизнь. Ненавидь меня и живи. В душе поднималась настоящая буря. Он сжал кулак, собирая чакру. Твой предел — два раза в сутки. Третий может оказаться смертельным.

— Жалкий! Жалкий слабак!

— Слабак здесь ты, — у Кин несомненно имелись все возможности для того, чтобы спрятаться, уйти. Она это прекрасно умела, да и не могла больше ничего противопоставить кому-то вроде Гаары, но почему-то все еще была здесь.

— Ты лишь жалкая марионетка, как те, которыми управляет тот раскрашенный тип из твоей деревни. Даже хуже, потому что тобой управляет не шиноби, а сгусток чакры. Да у тебя даже ненависти своей нет! Ничего, кроме того, что дает тебе твой демон. Как ты вообще смеешь рассуждать о силе, если не способен обуздать даже самого себя?

— ТЫ!!! — Гаара практически захлебнулся очередным воплем, рванувшись к новой цели, но с прямыми атаками ему сегодня определенно не везло.

— Коноха сенпу! — зеленый вихрь отшвырнул Гаару в сторону.

 

* * *

 

— Быстрее! — забавный мопс с хитаем Конохи на голове шустро перепрыгивал с ветки на ветку, да так, что они едва за ним поспевали. Наруто глянул по сторонам, поймал дружескую улыбку Ли и улыбнулся в ответ. Сакура на них не реагировала: она смотрела только вперед. Ему не очень-то понравилось это задание — преследовать Гаару. Честно сказать, Наруто совершенно не хотелось с ним встречаться. Не после того, что он видел.

 

— Не, ну чего ты сдался, Шика, — они с Шикамару ушли с арены, где только что появился опоздавший Учиха.

— Я же сказал — у меня практически закончилась чакра.

— И что? — Наруто нахмурился и недовольно засунул руки в карманы. Драться нужно до конца, иначе как одержать победу? Шикамару приостановился, к чему-то прислушиваясь, и вытянул руку вперед, преграждая ему дорогу.

— Подожди. Там что-то…

Наруто тоже прислушался. Он явственно услышал сдавленный сип, какие-то чавкающие звуки, а потом тихий шелест, от которого его буквально мороз пробрал по коже. Секунду они с Шикамару стояли в полном оцепенении, а потом услышали это. Тихие шаги и бормотание.

— Кровь. Дурная кровь. Но там будет хорошая. Да-да. Я дам тебе вдоволь сладкой крови. Я докажу, что не зря существую, — на стене коридора появилась изломанная тень, а потом наверху лестницы они увидели Гаару. Тот медленно шел и, казалось, совершенно их не замечал, но они с Шикамару рефлекторно раздались в стороны, прижимаясь к стенам. Гаара медленно шел мимо них, но вот он остановился, над его тыквой медленно вилась струйка песка. Наруто почувствовал, как похолодели ладони от стойкого ощущения жестокой неминуемой смерти. Он практически наяву ощутил, как его сдавливает масса песка, ломает, буквально выжимает кровь и… Гаара возобновил движение и вышел на арену. Наруто с шумным вздохом осел на пол, видя, как Шикамару сделал тоже самое.

— Не жалеешь теперь, что выиграл? Я бы предпочел с ним не встречаться.

Когда они с Шикамару все же смогли подняться наверх, Наруто подумал, что в чем-то Шика прав: весь коридор, ведущей ко второму ярусу, был заляпан свежей кровью.

 

А теперь он сам шел за этим Гаарой. Чертов Учиха. Вот почему ему не сиделось на месте?

— У нас преследователи, — пес остановился и повел носом, — восемь. Нет, девять человек.

— Что будем делать?

— Засаду? — неуверенно предложила Сакура.

— Не сработает, — пес помотал головой, — скорее всего, это профессиональные шиноби-преследователи. И их учили работать в таких условиях. Нас слишком мало для полноценной засады, к тому же нельзя терять время. Саске хоть и остановился, но, кажется, там намечается битва. И я чую кого-то еще.

— Я могу остаться и задержать их! — Ли рубанул рукой воздух.

— Нет, не надо, — Сакура покачала головой, — ты понадобишься нам там, Ли-кун, — Ли тут же расцвел улыбкой, а Наруто подумал, что Сакура ему никогда не говорила, что он может понадобиться где-то. Хотя ведь это он тогда все сделал на мосту и вообще… так старался.

— Наруто, ты сможешь сделать клонов и наложить на них наше хенге?

— Да! — нет, все-таки Сакура признавала его, просто редко об этом говорила, да. — Пусть ищут, какая команда настоящая! — понять задумку куноичи несложно, и вряд ли преследователи смогут что-то сделать. Создать столько настоящих клонов, сколько мог он — невозможно, так всегда говорил Гай-сенсей, а потом добавлял, что невозможно нет, если он действительно этого хочет.

— Таджу Каге Буншин, но Дзюцу! Хенге, но дзюцу! — клоны бросились врассыпную. Наруто довольно улыбнулся, видя, с каким ошарашенным видом на это смотрит их провожатый.

— Ну, это должно их запутать, идем.

Когда они достигли места сражения, Саске там уже не было. Только на земле лежала та куноичи из Песка.

— Она жива, но оглушена, — сообщил пес, — нам дальше. Там тоже идет сражение. Не нравится оно мне. Такой странный запах.

Наруто это тоже не нравилось. Он не мог представить, что за запах так насторожил мопса, но ощущал какое-то неясное чувство в животе. Нечто, похожее на то, что он ощутил на арене, когда из песка показалась та странная лапа.

Ровные ряды деревьев оборвались внезапно. Эта часть леса выглядела так, будто здесь бушевала буря: поваленные стволы, срезанные ветви. В центре всего этого бесновалось нечто, что никак не могло быть человеком. Вот оно быстро прыгнуло вперед, так, что глаза Наруто и уследить за ним не смогли, зато Ли успел. Ураган Листа отбросил непонятное существо прочь, и они приземлились на толстую ветку.

— Где Саске? — первое, что спросила Сакура у Кин. Наруто задумался, не мог ли перепутать Какаши-сенсей, кого именно из его учеников нужно подстраховать.

— Здесь, — Саске легко спрыгнул на ветку откуда-то сверху. На них он подчеркнуто не смотрел. Точнее, как и всегда равнодушно мазнул взглядом.

— И что это было вообще? — он подошел к Кин практически вплотную.

— Ну, а че, ему можно нас провоцировать, а мне нельзя?

— Это кто вообще? — Наруто из этого содержательного диалога не понял ничего, но он его и не занимал почти, в отличие от песчаной образины, которая опять поднималась на ноги и готовилась их атаковать.

— Это? Это Гаара.

— Но… он выглядит совсем не так, — Наруто пораженно смотрел на их противника.

— Ну, скажем так, это не совсем Гаара. Это еще и то, что внутри него.

— Внутри него? — Наруто невольно прижал ладонь к животу, во все глаза рассматривая Гаару.

— Это плохо, — пес Какаши подошел ближе и сел рядом с ними, — я, пожалуй, пойду отсюда. Я вроде как не боевого типа.

— Очень верная мысль, Паккун, — Кин согласно кивнула, и пес с хлопком исчез.

— Что вы здесь забыли? — Саске недружелюбно глянул сразу на всех и отвернулся.

— Вас спасаем, между прочим, — Наруто начал злиться. Вся эта ситуация ему совершенно не нравилась. И этот Гаара, и заносчивый Саске, и позорно сбежавшая собака.

— Кого и кому еще спасать придется, — Саске демонстративно фыркнул.

— Эй, я между прочим вашего Неджи побил! — это совершенно неправильно и несправедливо. Его бесил этот снисходительный взгляд. Он не неудачник и не мусор под ногами! Он — Узумаки Наруто!

— А, так вот кому мы обязаны тем, что этот бой еще не закончен, — Учиха и тут ухитрился сказать гадость.

— Он идет, — Кин не дала ему добавить что-то еще, — не попадитесь под удар!

Совсем рядом промелькнула песчаная лапа, и Наруто отпрыгнул назад. Он видел, что Ли старался держаться поближе к Сакуре и, по возможности, прикрывал ее. Это хорошо: Сакура-чан — прекрасная девушка и хорошая куноичи, но не для этого противника. Наруто хотел бы, чтобы ее вообще тут не было или пусть бы она наблюдала за ними из какого-нибудь безопасного места. Он покрепче сжал кунай и прыгнул вперед. Драться с Гаарой ему не хотелось совершенно, но отступить на глазах у Сакуры он просто не мог, также, как не мог оставить Ли один на один с этим монстром. Песок оставлял на коже мельчайшие царапины, засыпался в глаза, мешая ориентироваться. Но намного страшнее этого, страшнее даже безумного смеха Гаары была расходящаяся от него во все стороны жажда крови. Наруто никогда не ощущал ничего подобного — даже Забуза не так пугал его, хотя и был целым джонином. Что это? Сам Гаара или демон внутри него?

Песчаная буря закончилась, и Наруто вдруг оказался практически вплотную к Гааре. Несколько долгих мгновений они смотрели друг другу в глаза. «У него такие же глаза, как и у меня, — неожиданная и от того еще более жуткая мысль, — ужасно, ужасно одинокие глаза. Мог ли я стать таким же, если бы не встретил Ируку-сенсея? Если бы рядом не было Сакуры-чан и Ли? Не было бы Гая-сенсея?»

— Вы! Это вы слабы! Скажите мне, за что вы сражаетесь? Докажите мне свое существование! Вы только моя добыча и ничего больше! — Гаара рассмеялся ему в лицо, без труда отмахиваясь от атаки клонов. Все это оказалось столь мелким и незначительным, что не стоило даже его внимания. Он лишь мазнул взглядом по Наруто и снова смотрел только на Саске, будто старался что-то донести до Учихи. Вместо ответа тот сложил печать тигра, и в сторону Гаары полетел большой огненный шар. Наруто на секунду испытал приступ зависти — он такое точно не мог. Зато мог призывать жаб — тут же успокоил он себя. Гай-сенсей тоже не умел ничего такого, но даже с одним тайдзюцу он соперничал с Какаши-сенсеем!

Впрочем, огненный шар оказал на Гаару ровно такое же воздействие, как собственные клоны Наруто и удары Ли — то есть никакого. В ответ его тело прорезало множество ртов, из которых вылетела очередная смесь песка и ветра. Наруто прижался к древесному стволу, чтобы его не снесло в сторону. Он видел, как в атаку бросился Ли, как его отбросило ветряным порывом, но этого точно недостаточно для того, чтобы его остановить. Наруто знал — Ли будет бороться до тех пор, пока не победит. В этом они похожи.

Вокруг них снова бушевала песчаная буря, в центре которой носились Гаара и Ли. Внутри Наруто переплелись два чувства: искреннее восхищение силой друга, способного чистым тайдзюцу оказать достойное сопротивление тому, против кого спасовал даже Саске с его хваленым шаринганом, и желание встать рядом с ним, суметь также и еще лучше. Но пока ему не хватало скорости даже на то, чтобы толком понять, что же происходит в сердце песчаной бури. Но вот ветер утих, и Наруто с ужасом увидел, что поймать Ли Гааре все-таки удалось. На губах последнего расцвела предвкушающая улыбка, а песок медленно окутывал пойманного шиноби.

— Быстрый-быстрый, но больше не побегаешь. Ха-ха, как ты будешь бегать, если я не оставлю тебе ни одной целой кости?

Нужно срочно что-то придумать. Наруто крепче сжал кунай и бросился вперед. Плана у него не было, только отчаянное желание помочь хоть как-то. Защитить дорогого человека. Гаара отшвырнул его в сторону одним ударом хвоста и крепче сжал песчаную лапу вокруг Ли.

— Вы слабы. Вы слишком слабы, пока сражаетесь друг за друга. Так меня не победить!

— В таком случае, где твоя хваленая сила? Ты меня даже не поцарапал! — Саске оскалился, насмешливо глядя на Гаару. — А я достал тебя дважды! И достану еще раз! — он стал складывать печати.

— В любом случае, ты не успеешь! — лицо Ли в песчаной гробнице исказилось от боли, когда Гаара еще сильнее сдавил его. Он еще что-то кричал, издеваясь над ними, и тут Наруто увидел это: силуэт Кин показался прямо на том обрубленном дереве, на котором восседал Гаара. В последний момент он что-то почуял, потому как резко взвился вверх, но от воткнутого прямо под хвост куная это его не спасло. Раздался взрыв. Гаару снесло в сторону, прямо туда, где словно сам собой соткался Учиха, бросивший в противника несколько сюрикенов на леске. Наруто увидел, как они крутанулись, обматываясь вокруг тела Гаары. Только теперь стало заметно, что к леске также привязаны взрывные печати. Серией взрывов противников разнесло в разные стороны.

— Все? — Наруто вместе с Сакурой торопливо освобождали Ли от песка. Контроль над техникой Гаара потерял, но все равно песчаная рука не торопилась рассыпаться сама собой.

— Вряд ли, — Кин и Саске ответили практически одновременно, — но, возможно, это наш шанс убраться отсюда. Уходим, — Сакура кивнула, поднимая Ли и перебрасывая его руку через плечо.

— Никуда! Никуда вы не уйдете! — снизу к ним устремился песчаный хвост, и они едва успели прыгнуть на ветку повыше. — Моя добыча! Никто не уйдет!

— Уходите, — Учиха прищурился, шагая вперед и оттесняя плечом Наруто назад, к Сакуре и Ли, — это мой противник.

— Кгхм, — привлекла к себе внимание Кин. Долю секунды они с Саске мерились взглядами, а потом он кивнул.

— Наш противник.

— Вы с ним ничего не сделаете, — Сакура нахмурилась, поудобнее перехватывая Ли.

— Что-нибудь придумаем, — Кин улыбнулась и беспечно пожала плечами. С учетом того, что после всех этих песчаных атак половина лица у нее представляла собой сплошную ссадину, это смотрелось жутковато.

— В конце концов, если я ничего не смогу сделать здесь, то какой смысл идти дальше? — Саске усмехнулся и сложил первую печать.

— Нельзя проиграть какому-то неудачнику, который позволяет сгустку чакры управлять собой. Наруто, Сакура — давайте. У вас еще и раненый на руках. Заодно подмогу вызовете. Пошли!

Сакура кивнула, и, подхватив поудобнее Ли, устремилась под защиту деревьев. Сам же Наруто на секунду замешкался, желая увидеть, что же будет.

— Не уйдете! — преображенный Гаара рванулся за беглецами, но навстречу ему уже летел Саске, вокруг руки которого танцевали молнии. С замиранием сердца Наруто увидел, как молнии практически погасли. Морду Гаары рассекла страшная улыбка, а потом сияние молний вдруг усилилось и противный резкий звук техники неприятно ударил по ушам. Гаара вскинул лапу, загораживаясь ей. Вспышка, и Наруто зажмурил заслезившиеся глаза. Когда спустя секунду он их открыл, то увидел, что Гаара с воем держится за лицо, с которого кусками отпадает песок.

— Ненавижу! Ненавижу! Мне больно! Больно! — он оторвал от лица одну из лап, и Наруто увидел, что песок пропитан кровью. Глаза Гаары крепко зажмурены, но, судя по всему, атаковать это ему не мешало. А вот Саске… Саске лежал ничком и силился подняться, но это у него никак не получалось. Удара хвостом он избежал только потому, что Кин бесцеремонно дернула его в сторону. Вот только и она двигалась как-то рвано и дергано, как это делает человек на пределе своих сил. Наруто вспомнил — еще в Академии говорили, что у нее очень мало чакры. Даже экзамены она вроде бы сдала только за счет хорошего контроля. Сколько ее Кин уже потратила сегодня? А Гаара между тем продолжал бесноваться, снова разрушая окружающий ландшафт.

— Я достану вас! Достану! Сабаку Кью! — массив песка устремился к двум фигуркам, казавшимся на его фоне такими маленькими, и Наруто сам не понял, что же толкнуло его вперед. Но что бы это ни было — он должен успеть. Непременно успеть.

 

* * *

 

Он больше не хотел видеть никого перед собой. Саске бесила сама мысль, что опять кто-то будет между ним и опасностью. Какой бы она ни была — он встретит ее сам. Беги, цепляйся за свою жалкую жизнь. Ненавидь меня и живи. Он не будет убегать — это Саске пообещал себе еще в Лесу Смерти. Поэтому сейчас другого выбора не было: только остаться и сделать все, что будет в его силах, и немного больше. Твой предел — два удара. Значит, настало время выйти за свои пределы. В конце концов, если он не сделает этого сейчас, на что он сможет рассчитывать, когда встретит Итачи? А еще ему не хотелось кого-то терять. Это его судьба, и встретить ее он должен в одиночку, но…

— Вперед не лезь, ладно?

— Я постараюсь отвлечь его. В этом песке еще осталась моя чакра. Но на многое не рассчитывай.

— Я вообще ни на что не рассчитываю. Чидори!

— А вот это — зря, — слова растворились в пении тысячи птиц. Стремительно утекающая чакра болью отдавалась в руке, и Саске чувствовал — ее попросту не хватит. Не сможет, не дотянет, не справится. Он уже видел, как Гаара поднимает лапу для защиты и защищает совсем не то место, в которое целился он. Значит, у Кин получилось, и Гаара видит другое направление удара. У нее получилось, а у него нет? Выйти за пределы. Злость, раздражение и безумное желание дотянуться слились в единый поток. Мне нужна сила. Больше силы. Чидори в руке вспыхнуло ярче и запело, а Саске почувствовал, как по всему телу от шеи расползается боль. Удар. В глазах потемнело, и он сам не понял, как ухитрился зацепиться за какую-то ветку и не рухнуть вниз. Вой Гаары с трудом достигал слуха — он находился где-то далеко, за периферией сознания, в котором плескалась только боль и какая-то опустошенность. Нужно собраться. Саске попытался встать, но мышцы дрожали и отказывались выполнять команды. На него дохнуло опасностью, совсем рядом пронесся песчаный хвост, но чьи-то руки подхватили его, перетаскивая куда-то в сторону.

— Саске! — голос доносится как сквозь вату, а вокруг плывет какое-то черно-фиолетовое марево. — Саске! Не смей терять сознание! — сознание так и норовило куда-то уплыть, но он все-таки открыл глаза.

— Печать. Надо ее подавить, — он непонимающе смотрел на Кин, потом на свою руку, на которой виден незнакомый черный узор.

— Печать Орочимару. Помнишь? Давай, ты сможешь, — он старался, действительно старался, но в данный момент никаких его усилий ни на что не хватало.

— Фуин! — на шею опять легла бумажная печать. — Это немного поможет, но все зависит от тебя. Не стоит уподобляться Гааре и полагаться на чужую чакру. А то однажды не заметишь, как не ты, а она начнет управлять тобой, — резон в этих словах определенно есть. Он никому не позволит управлять собой. Тем более какой-то там чакре.

— Сабаку Кью! — да когда же он успокоится! Саске внутренне удивился тому, насколько неторопливы и спокойны мысли, когда прямо к нему неслась песчаная смерть. Вот только добраться до своей цели песок не успел, свиваясь вокруг оказавшегося на его пути Наруто. Ну сколько можно-то! Сколько можно его спасать! Мысль отливала такой бесконечной тоской, что хотелось как следует стукнуться головой о дерево.

— Кучиесе, но дзюцу! — песок буквально разнесло в стороны, впрочем, и их с Кин тоже смело воздушной волной от техники.

— Что это? — Саске с трудом приподнялся на локтях, отползая в сторонку и подсознательно понимая, что-то мягкое, обо что он так хорошо притормозил, это Кин. Но открывшееся зрелище волновало его сейчас намного больше.

— Как видишь — призыв, — Кин недовольно шипела, потирая отшибленные места и сплевывая кровь. — Наруто просто кладезь сюрпризов. Кто бы мог подумать, что у него есть контракт с жабами. Где взял только.

— Невозможно, — то, что он видел, казалось решительно невозможным. Неудачник Наруто на равных сражался с Гаарой, который окончательно принял вид огромной песчаной твари, — невозможно.

— Людям свойственно меняться и расти над собой, — иногда это спокойствие доводило просто до белого коления, но сейчас он, наверное, слишком устал, чтобы злиться. А может быть, во всем виновата навалившаяся темнота.

С крыши напротив госпиталя открывался отличный вид на деревню. Несмотря на вчерашние события, люди не выглядели потеряно: деловито сновали туда-сюда, что-то собирали. Стучали молотки, восстанавливая разрушенное. Обычная относительно мирная картина, если бы не переполненный госпиталь и длинный ряд тех, по ком завтра будет организованна погребальная церемония. Хотя последних было не так много, как могло бы, и, в большинстве своём, все они были шиноби. Вовремя проведенная эвакуация практически свела на нет жертвы среди гражданских. Среди них погибли в основном только те, кто попал под гендзюцу на арене и кого банально затоптали в суматохе или зацепили техниками. А шиноби — это шиноби. Надевая хитай, каждый должен понимать, что с этой минуты его жизнь уже не принадлежит ему и не представляет такой уж большой ценности. А еще она вряд ли прервется старостью и смертью в своей постели. Для шиноби свойственно умирать молодыми.

— К Саске не пускают, — Кин бесшумно запрыгнула на крышу и устроилась рядом на разогретой солнцем черепице.

— Он там вообще? И ты сама не рано из госпиталя сбежала? — нет, Неджи совершенно не волновался и не беспокоился. Просто было нечто неприятно царапающее в том факте, что вчера он находился совсем не в том месте, где должен был быть. Да, возле арены тоже шел бой, и они по мере сил прикрывали раненных и медиков у импровизированного госпиталя, но его команда, как оказалось, сражалась абсолютно в другом месте и с другим противником. Отголоски того боя были отлично слышны в деревне, но тогда он и представить не мог, что где-то совсем рядом с эпицентром сражения гигантов находятся Саске и Кин. И Неджи никогда не взялся бы описывать всю противоречивую гамму эмоций, которую он испытал, когда к госпиталю, в охранении которого он находился, вышла Сакура с раненным Ли и сообщила, что где-то там остался еще Наруто. А с ним — Саске и Кин. Впрочем, в тот момент Неджи еще толком не понял, что это означает и чем может грозить. Накатило на него намного позже, когда он вместе с отрядом медиков и Какаши-сенсеем добрался до участка леса, послужившего полем боя. Вывернутые с корнем деревья, гигантские следы на земле, груды песка, веток и прочего мусора… сложно было представить, что кучка генинов способна устроить нечто подобное. Когда из укрытия между поваленными деревьями Какаши-сенсей извлек своих перемазанных грязью, кровью и частично бессознательных учеников, единственным, что смог выдавить из себя Неджи, было краткое, но очень емкое «идиоты». «Ты даже не представляешь насколько!» — с чувством ответила Кин, и он решил, что в данный момент совершенно не хочет знать, что тут вообще было.

— Там и без меня есть кого лечить, — Кин вытащила из пакета крупное зеленое яблоко. — Побьякугань, там Саске, а? И я с тобой яблочком поделюсь.

— Где ты его взяла, интересно? — бьякуган Неджи все-таки активировал, внимательно всматриваясь в помещения госпиталя и отыскивая там одного конкретного человека.

— Там больше нету. Ты что-нибудь ищи типа отдельной палаты. Если не пускают, значит, кучей с кем-то положить не должны.

Замечание было вполне справедливым, так что Неджи переключился на поиск чего-то, где будет поменьше людей. Взгляд зацепился за одну из палат на втором этаже. Он успел заметить проблеск знакомой чакры, а потом торопливо погасил бьякуган, отводя взгляд куда-нибудь подальше.

— Нашел. Но там, кажется, есть охрана.

— Засекли? — Кин аппетитно захрустела яблоком. Чтобы вчера не произошло, выглядела она так же, как обычно. Если не считать того, что дышала через раз и двигаться старалась поменьше. Было и нечто еще, что Неджи никак не мог уловить.

— Не знаю, если сейчас выяснять не придут — то, скорее всего, нет, — он пожал плечами и откинулся назад, растягиваясь на крыше и созерцая облака. — Кин, ты мне историю задолжала. Откуда могла взяться чакра после блокировки тенкецу?

— Про Наруто? — она подвинула ему под руку пакет с яблоками и замолчала, ерзая и устраиваясь поудобнее. — Будет тебе история. Даже с бонусом про Гаару.

— Кин? — обещание обещанием, но что-то ничего говорить Кин не спешила, вдумчиво грызя яблоко и на внешние раздражители не реагируя.

— Я думаю с чего начать, хм, вот как ты это видел? То, что сделал Наруто?

— Импульс чакры, а потом она разрослась и выплеснулась наружу, — Неджи задумался, вспоминая и подбирая подходящие слова, чтобы описать охватившее его в тот момент ощущение, — только это не совсем чакра была. И я такой ки от Наруто не ощущал, даже когда он после отборочных поединков меня убить грозился.

— А это и не его ки была, — Кин кивнула, видимо, наконец нащупав нужные слова, — чакрой обладают не только шиноби. Есть нечто еще — эдакая воплощенная смесь ки и чакры, обладающая сознанием. Дикая и плохоуправляемая, нацеленная только на разрушение и обладающая огромной мощью.

— Как Демон-Лис? Который разрушил Коноху, и которого победил Четвертый Хокаге? — припомнил он то, что рассказывали в Академии.

— Именно. Вот только Четвертый не смог бы убить такого демона, да и как можно убить чакру? Единственный способ ее обуздать — заточить в человека. Наруто как раз такой человек и, думаю, Гаара тоже.

Неджи молчал, обдумывая сказанное. Это было странно, не слишком понятно и как-то не вызывало особого доверия. Но в тоже время удивительно объясняло многое, например, тот непонятный ужас, который часто появлялся в глазах шиноби при встрече с Наруто. Они что-то знали и сторонились его. Неджи и сам не раз слышал, как Узумаки называли демоном, но никто никогда не говорил — почему.

— Ты уверена? И почему именно Наруто? — у него не было ни одного предположения, откуда у Кин была такая информация, но Хьюга интуитивно чувствовал, что это относится к той части жизни, о которой у них в команде задавать вопросы было не принято. У каждого из них была такая закрытая тема: Саске не стоило спрашивать о его клане, Кин — о ее жизни до Конохи, а он сам не распространялся о том, за что оказался в седьмой команде и о внутренних отношениях своего клана.

— Уверена. Это единственное объяснение, которое у меня есть, — Кин пожала плечами. Она вертела в руках яблоко, но есть его не спешила.

— И что это дает ему? Кроме страха перед демоном?

— Силу. Огромный объем чакры, быстрое восстановление, увеличение скорости… да ты сам с ним дрался. Но цена… Ты бы видел Гаару. Он совершенно не в себе. Демон практически поглотил его разум — сплошная ненависть и жажда крови.

— И вы туда полезли, — Неджи саркастически хмыкнул.

— Ну кто мог предположить, что Суна потащит своего демона в чужую деревню. Мы же не знали…

— А если бы знала? Пошла бы туда?

— А ты как думаешь? — Кин перестала сверлить взглядом дырку в яблоке и теперь пристально смотрела на него.

— Как же… бросила б ты своего Учиху там одного, — он отвернулся, притворившись, что очень занят поисками идеального яблока в пакете. Эта вечная возня вокруг Учихи…

— Ключевое слово — «мой», а не «Учиха», — тяжелый взгляд Кин Неджи буквально ощущал лопатками, — их не так-то много, моих, чтобы я могла их терять.

— Угу. Пошли уже трудиться на благо деревни, — он свернул с неоднозначной темы на более простые и приземленные вещи, — у нас целая куча миссий по разбору завалов.

— Неоплачиваемых миссий, — со вздохом напомнила Кин самую неприятную часть этой работы. Но как бы то ни было — это то, чем им следовало заняться, и побыстрее. Миссии сами себя не сделают.

* * *

Наруто понятия не имел, на что рассчитывали шиноби Песка, нападая на Коноху. Но вряд ли были рады тому, как им приходилось покидать ее: тяжелые и холодные взгляды людей без всякой ки прижимали к земле. Ему было знакомо это ощущение, и именно из-за него Наруто пришел сюда. Не из-за всех песчаников, конечно — ему хотелось еще раз взглянуть на одного единственного, которого, как он надеялся, сможет когда-нибудь назвать своим другом. Наруто быстро нашел глазами Гаару: тот шел между братом и сестрой, и Канкуро чуть поддерживал его под локоть. Оборачиваться и высматривать кого-то Гаара точно не собирался. Узумаки успел подумать, что зря сюда пришел, но Гаара все-таки обернулся, и Наруто ослепительно, как учил Гай-сенсей, ему улыбнулся, напоминая об их разговоре.

Это был очень необычный разговор, который состоялся, пока они без сил лежали после боя. Наруто смотрел, как из глаз Гаары пропадала пелена безумия, его взгляд становился четким, осмысленным, но каким-то потерянным.

— Ты ненавидишь меня?

— Нет. Не могу. Ты знаешь, я тоже это видел. Множество глаз, в которых был только страх и ненависть. Столько раз спрашивал: почему, за что. Я мог бы их ненавидеть. Я мог быть таким как ты.

— Но не стал?

— Да. Мне повезло. Есть люди, которые признали меня. Помогли мне. Ты знаешь, когда есть кто-то, кто тебе дорог, сражаться становится намного проще. Так сказал один хороший человек.

— Я ранил твоих друзей.

— Ли поправится, я уверен. Ты не представляешь, какой он сильный.

— Все равно уже ничего не исправить.

— Неправда. Нужно просто стараться. Даже когда ничего не получается, надо стараться. Легких путей нет.

— Наруто, — на его плечо легла тяжелая рука наставника.

— Я не прав, Гай-сенсей? — Наруто обернулся. Своего учителя он уважал безмерно за неиссякаемый оптимизм, огромную силу воли и просто за то, что никогда не видел в его глазах и тени неприязни. Гай-сенсей ни к кому не относился предвзято, он готов был каждому дать шанс, подсказать, научить и был первым, кто не посмеялся над его мечтой. Не сказал, что это невозможно.

— Шиноби должен следовать за своим сердцем. Если ты так чувствуешь — значит, прав, — Гай-сенсей ободряюще улыбнулся.

— С Ли все будет в порядке? — все же Наруто очень переживал за друга.

— Да, сломанные ребра — это серьезно, но ничего такого, с чем бы не справились наши медики.

— Отлично, — последние остатки напряжения отпустили его, Наруто счастливо улыбнулся. Теперь он точно был уверен, что все будет хорошо.

— Тебя хотел видеть Джирайа-сама, пойдем.

— Эро-сенин? — Наруто удивленно хлопнул глазами, но тут же довольно улыбнулся. — Как думаете, он научит меня новой крутой технике? Его жабы мне очень-очень помогли!

— Не знаю, сам спросишь, он ждет тебя где-то возле горячих источников.

— Опять подсматривает, — Наруто недовольно фыркнул. Эта черта его просто бесила. Но Наруто уже начал понимать, что все действительно сильные шиноби — извращенцы, каких поискать. Интересно, Хокаге тоже были… такими? Он взглянул на Монумент. Четыре высеченных на нем лица были удивительно серьезны и суровы. Наруто попытался представить рядом с ними свое собственное. Или с ним что-то было не так, или художник, изображавший Хокаге, в чем-то наврал.

— А кто теперь будет Хокаге?

— Не знаю, — Гай пожал плечами, — это будут решать дайме, Старейшины и Совет Джонинов.

— Понятно, — Наруто заложил руки за голову. В принципе, было очевидно, что Пятым Хокаге ему не быть, но он все же рассчитывал стать Шестым, так что стоило уточнить заранее, как тут все устроено.

* * *

Сегодня Монумент Огня пополнился новыми именами. Длинный ряд фотографий, белые цветы. Речей не было — все и так ясно. Каждый из них знал, на что идет, становясь шиноби. Быть шиноби означает ходить рука об руку со смертью. Поэтому шиноби должен спокойно воспринимать смерть, свою или чью-то еще. Разум должен быть чист, а путь — прям и прост.

Взгляд Какаши скользил с одной фотографии на другую, но все время возвращался к той, что была в центре. Третий Хокаге. С ним уходила целая эпоха — так долго он стоял во главе Листа. Да, был Четвертый, но Минато-сенсей так толком ничего и не успел сделать — промелькнул яркой желтой молнией, на мгновение осветив Коноху своим светом, и исчез. На фотографии Третий улыбался, почти также, как улыбался, когда после исчезновения барьера АНБУ смогли добраться до его тела. Спокойно и умиротворенно. Что он видел в самом конце? Что успел сделать? Какаши не видел его последнего боя — сиреневый барьер, установленный подручными Орочимару, надежно оградил происходящее внутри от постороннего вмешательства. Даже АНБУ не смогли прорвать его: в их силах оказалось лишь наблюдать за тем, как Третий Хокаге сражался в начале с Орочимару, а затем со своими предшественниками, воскрешенными какой-то техникой.

Шиноби всегда должен думать о смерти. Но также шиноби должен думать о жизни, о жизни близких, ради которых можно, ни секунды не сомневаясь, умереть. Сарутоби Хирузен всегда говорил, что его близкие — это вся деревня, все вместе и каждый в отдельности. Что ж, наверное, так оно и было, и умер он так, как и полагалось Хокаге Скрытого Листа: сражаясь до конца и защищая свою деревню. Какаши посмотрел вверх, в затянутое серыми тучами небо, которое уже начало сочиться первыми тяжелыми каплями дождя. Шиноби не плачут, но иногда дождь бывает очень кстати.

— Как думаешь, кто будет следующим? — Гай догнал его на выходе кладбища и пошел рядом.

— Не знаю, — думать о том, что будет дальше, было тяжело, но необходимо, — я слышал, Старейшины вызвали для разговора Джирайю-сама, — Какаши провел пальцами по карману, в котором даже сейчас лежала книга авторства вероятного Пятого Хокаге. Джирайя был одним из Легендарной Троицы Конохи. Так же как Орочимару, а еще Сенджу Цунаде — внучка Первого Хокаге. Три человека, три ученика одного учителя и такие разные дороги. Отступник, целитель и отшельник.

— Ученик Третьего. Хорошая кандидатура, но согласится ли он?

— Кто знает, — Какаши неопределенно пожал плечами. Джирайа был личностью чрезвычайно неоднозначной, сложно было сказать, что от него ожидать.

— Это он научил Наруто призыву, — помолчав, сообщил Гай.

— Вот как, — Какаши задумчиво кивнул. Он знал, что Джирайа был учителем Четвертого Хокаге, Намиказе Минато, который учил его самого. А теперь Джирайа учил Наруто. В этом было что-то правильное.

— Если я верно понял, он захочет учить его дальше, — Гай был непривычно серьезен и сосредоточен. Нет, Какаши, конечно же, знал, что многое из того, что его друг выставляет напоказ, имеет мало отношения к истинной натуре, но все же видеть его таким было несколько… странно.

— Это хорошая перспектива. Джирайа — один из саннинов. Учитель Четвертого, а Наруто…

— Я знаю, но это все-таки мой ученик, — Гай эмоционально взмахнул руками, возвращаясь к своему привычному состоянию.

— Ну, самому главному ты его, по-моему, уже научил, — Какаши улыбнулся.

— Я очень на это надеюсь.

* * *

Данзо пришел сюда уже под вечер, когда все разошлись, стал в тени деревьев, даже сейчас не выходя на открытое пространство. Тень Тени Огня. Пальцы крепко сжимали старческий костыль, а взгляд единственного открытого глаза все скользил и скользил по длинному ряду фотографий. Он должен был горевать, возможно, даже сожалеть, но все, что Данзо мог себе позволить — это прийти сюда сейчас и послушать дождь. Мысли соскакивали с одного на другое: отчеты о потерях, отчеты о повреждениях, план переговоров с Суной, которые вести теперь без Хирузена — и снова возвращались к фотографиям. Ни ко всем — только к одной из них. Когда-то давно их было шестеро, учеников одного учителя, принявших на свои плечи груз и ответственность перед всей деревней. Теперь же осталось трое, но больше никого, с кем Данзо мог бы разделить чашку крепкого чая.

Здесь, у Монумента Огня, полагалось вспоминать и прощаться. Ему было о чем вспомнить, но прошлое никогда не имело над Данзо большой власти — если бы помнил все слишком хорошо, давно бы сошел с ума, захлебнувшись в крови и горечи, но такого права у Главы Корня не было. Ни тогда, когда долг снова зовет вперед и необходимо думать о сотне вещей за раз. Поэтому он и не вспомнил, только прощался, мысленно проговаривая свой последний доклад.

«Повреждения стен минимальны и ключевые узлы барьеров не затронуты. Большие разрушения в гражданской части, но население оттуда эвакуировано своевременно и в полном объеме. Жертв нет. Потери среди шиноби... потери среди гражданских... в пределах допустимого», — Хирузен ненавидел его доклады и никогда не принимал принципа допустимых потерь. В этом он напоминал Шодая, Данзо же, как и их учитель Тобирама, всегда придерживался принципа меньшего зла и упреждающего удара. Поэтому и возглавил разведку, а после смерти Кагами — и контрразведку Конохи. Хирузену же достались дипломатия и пост Хокаге.

«Переговоры с Суной взяли на себя Кохару с Митокадо», — открытые улыбки и готовность к сотрудничеству. Свои переговоры Данзо уже провел, еще там, в сердце пустыни, недалеко от мух, кружащихся над трупами Четвертого Казекаге Суны. Но об этом он Хирузену не рассказал бы. Есть миссии, которые Хокаге не может одобрять и назначать, как есть приказы, что он не может отдать, но, тем не менее, они должны быть выполнены.

«Я отправил за Орочимару две команды АНБУ Корня. Не вернулась ни одна», — это Хирузен тоже не одобрил бы, но Данзо нравились ходы, позволяющие решить несколько проблем сразу. Вот только хитрый змей ускользнул и на этот раз, как и тогда, почти семь лет назад, вывернулся из его хватки, оставив в пальцах лишь сброшенную шкурку. Данзо полагал, что увидит в Конохе все силы новоявленной Деревни Звука, увидит, сумеет оценить и уничтожить, но лучшее Орочимару оставил за ее пределами. Данзо было даже интересно, где тот откопал мальчишку из Кагуя. Этот на редкость воинственный и сильный, но довольно бестолковый клан давно сгинул во внутренних дрязгах Киригакуре не без его опосредованной помощи. Впрочем, стоило вспомнить о том, что то задание выполнял именно Орочимару, а у последнего всегда был поразительный нюх на редкости. Когда-то Данзо казалось, что он наконец-то нашел достойного преемника и даже ревниво поглядывал на Хирузена, который тоже с далеко идущими планами смотрел на своего талантливого ученика, но потом они как-то практически одновременно поняли: Орочимару нет дела до деревни, а значит, знамени ему не принять. Это было давно.

«И ты знаешь, Кохару с Митокадо хотят видеть Хокаге этого мальчишку, Джирайю. Тебя бы это повеселило», — Данзо медленно развернулся, уходя все дальше и дальше в тень и как-то отстраненно думая о том, что даже в этом последнем безмолвном докладе не сказал о том, что к операции по ликвидации Орочимару уже все готово. Тот сам приведет свою смерть к себе в логово.

А дождь все шуршал, звенел, и его тяжелые капли наполняли старую чайную чашку, оставленную у Монумента Огня.

* * *

Во снах реальность всегда кажется зыбкой. То, что было, причудливо переплетается с никогда не бывшим, а мысли обретают зримые формы. Во снах на поверхность всплывает то, что при свете дня всеми силами стараешься уничтожить. Саске ненавидел собственные сны. Ненавидел те из них, что полнились кровавой мутью и изломанными силуэтами, видимыми, если смотреть лишь краешком глаза. Но еще больше ненавидел он совсем другие — в них ласково светило солнце, слышался смех и были улыбки, своим светом затмевающие солнце. Эти сны всегда кончались одинаково — алым небом и мерным стуком кровяных капель, бегом и криком. Саске силился проснуться, разорвать замкнутый круг, но у него никогда не получалось это сделать. Почти никогда. Он рывком открыл глаза, прислушиваясь к собственному суматошному дыханию. Что-то было не так. Постепенно дыхание его затихло и выровнялось, и тогда Саске понял: его дыхание — это единственный звук, нарушающий тишину палаты. Он видел силуэты АНБУ, стоящих на посту, но те не шевелились и не издавали ни одного звука. Словно и впрямь были призраками. Сон или явь? Сознание самую чуточку плыло, а плечо пульсировало непрекращающейся болью. Во сне эта боль не ощущалась, значит — явь. Он насторожился, внимательно и напряженно прислушиваясь к происходящему вокруг. В эту секунду Саске искренне завидовал способностям своих сокомандников — хороший сенсор всегда знает, есть ли в комнате кто-то, кроме него. Ему же упорно казалось, что кто-то есть, совсем близко, но в тоже время он не чувствовал ничего, что позволило бы объяснить это неясное ощущение. Разозлившись на себя, Саске резко сел на постели, что вызвало очередной приступ боли и головокружения, и обернулся. На подоконнике кто-то сидел.

— Здравствуй, Саске-кун, — в лунном свете, льющимся в комнату через окно, блеснули стекла очков.

— Кабуто-сан? — с некоторым трудом Саске припомнил этого человека, виденного на экзамене чунина. Пожалуй, его присутствие было весьма неожиданным в этот момент. Особенно в такой обстановке. Он искоса глянул на АНБУ — было странным, что даже сейчас они оставались неподвижными.

— Не беспокойся, они не помешают нашему разговору, — Кабуто тихонько рассмеялся и спрыгнул на пол, прошелся по комнате, даже потыкал пальцем в одну из масок. — Видишь? Всего лишь куклы. Пустые оболочки.

Саске напрягся, жалея, что под рукой нет никакого оружия. Вообще ничего нет, кроме больничных штанов и футболки. Глаза привычно обожгло активировавшимся шаринганом, на что плечо тут же отозвалось мучительной болью.

— О, не надо бояться, — Кабуто стоял в полоске лунного света, поэтому улыбка его была видна особенно четко, — я пришел не за твоей жизнью. Всего лишь хочу поговорить, — он нарочито медленно поднял руки, демонстрируя, что они пусты.

— Мне не о чем с тобой разговаривать, — держать додзюцу активированным было невероятно тяжело, но Саске не собирался отступать. И у него точно не было никаких причин доверять этому человеку. Ну разве что кроме того, что он действительно говорил правду. Шаринган невозможно обмануть.

— Почему же? — Кабуто сделал вид, что задумался, и медленно провел пальцами по подбородку. — Мы можем поговорить о той метке, что оставил тебе Орочимару-сама. Болит, не так ли? — он сменил тон на участливый и подошел чуть ближе.

— Ты знаешь, не многие удостаиваются такой чести — Проклятой печати, — Кабуто мечтательно вздохнул и снова уселся на подоконник, заставляя Саске выворачивать голову, чтобы видеть его. — Но еще меньше тех, кто смогли при этом остаться в живых. Тебе повезло, Саске-кун. Джуин не убил тебя. Но и не дал всего, что мог бы.

— Что ты имеешь в виду? — Саске развернулся, перебираясь на другую сторону кровати, чтобы лучше видеть говорившего.

— Сила! — Кабуто исчез с подоконника и оказался у него за спиной, наклонился так низко, что его дыхание обожгло ухо. — Джуин дает огромную силу. А ты ее не используешь. Страх, предрассудки — они сковывают тебя, мешая двигаться дальше, — Кабуто все время перемещался по комнате, удерживать его в поле зрения было невероятно трудно.

— Ты коснулся лишь малой ее толики. Помнишь? Что ты почувствовал в этот момент? — выражение глаз за стеклами очков разобрать невозможно, но от голоса и общего ощущения от говорящего Саске передернуло. Он невольно вспомнил все те чувства, что нахлынули на него во время боя с Гаарой. Боль, гнев, злость. Все, будто усиленное в десятки раз и перемешенное с чьей-то дикой жаждой крови. И сила, да, сила — густая пряная волна, пробежавшая по жилам, подарившая ощущение того, что невозможного не существует. Она опьяняла, звала за собой и… Не стоит уподобляться Гааре и полагаться на чужую чакру. А то однажды не заметишь, как не ты, а она начнет управлять тобой. Саске встряхнулся, будто разом скинув наваждение.

— Зачем вы здесь? — требовательно спросил он.

— Я уже сказал — поговорить, — Кабуто смотрел так, будто все мысли, обуревающие Саске, были для него как на ладони, — и сделать предложение. Орочимару-сама ждет тебя. Он отметил тебя как достойного его силы. А ты все никак не хочешь принять его подарок.

— Пфф, — Саске фыркнул. Он Учиха, к чему ему чужие подачки?

— О, я не в коем случае не настаиваю. Ты можешь отказаться, — улыбка Кабуто стала откровенно издевательской, — но подумай — ты хочешь всю оставшуюся жизнь провести с этой болью? Иметь всего в шаге от себя силу, которой не можешь коснуться? Ты хочешь быть позади? Все вокруг тебя идут вперед. Даже неудачник Наруто. А ты… ты все еще здесь. Тебе никогда не догнать Учиха Итачи, если все так и останется. Подумай, Саске, — голос еще звучал, но самого Кабуто в комнате уже не было. Саске со злостью скинул с тумбочки какие-то склянки и откинулся на подушку. В ушах все еще звучало издевательское «никогда не догнать», а перед глазами против воли проносились видения недавнего боя. Огромная жаба и песчаная тварь. Его одноклассник, последний из всех, неудачник и неумеха Наруто, справившийся там, где сплоховал он сам.

Утро выдалось на редкость тихим и туманным. Влажная дымка поднималась высоко над землей, окутывала стены, тропу, ведущую к одним из тайных ворот Конохи. Обычно этой дорогой пользовались команды АНБУ. Она не была такой уж тайной, просто не на виду. А в такое холодное утро не было ничего удивительного в тумане. Вот только, если посмотреть сверху, можно было заметить, что туман избирательно густ только в одном месте. Но лишних наблюдателей здесь не было. Часовой поежился, когда влажная капля упала ему за шиворот, и прислушался. В тумане ему померещился звук колокольчика. Он нахмурился и даже поковырялся в ухе: туман часто играл злые шутки со слухом, но тут звук повторился. Шиноби покрепче перехватил катану и прищурился, вглядываясь в утренний полумрак. В тумане что-то двигалось: все яснее и яснее вырисовывались силуэты, пока он не увидел двоих шиноби. Странно, что ничто не потревожило барьеров, пусть они и были повреждены после атаки Орочимару. Может быть, кто-то вернулся с миссии под прикрытием, но… Он хотел задать вопрос, но почему-то с губ не сорвалось ни звука. Последним, что он видел, перед тем, как его настигла темнота, был алый проблеск под полями широкой шляпы, да послышался удаляющийся звук колокольчиков.

 

— Навевает воспоминания, не так ли? — Кисаме поудобнее оперся на свой огромный меч, с интересом разглядывая снующих внизу людей.

— Нет, — Итачи тоже смотрел вниз, но мысли его, хоть и были далеки от происходящего внизу, не имели ничего общего с ностальгией.

— У нас есть план? — полюбопытствовал Кисаме, искоса глянув на напарника.

— В начале осмотримся, — принял решение Итачи и легко соскользнул вниз, в переплетение знакомых улиц. Он не был дома вот уже почти семь лет, а Коноха совершенно не изменилась. О нет, появились новые дома, на улицах мелькали совсем другие лица, но это была та же Коноха, которую он помнил. Каким бы не был ветер, срывающий листья, они распустятся вновь.

— Кто бы сомневался, — Кисаме хмуро разглядывал вывеску ресторана, куда они зашли, — это, по-вашему, называется «осмотреться»? Вы неисправимы, Итачи-сан, — вполголоса ворчал он, хотя и делал это без огонька, больше по привычке. Их странное партнерство длилось уже не первый год, и у них было достаточно времени на то, чтобы ознакомиться со всеми странностями друг друга и обзавестись определенными привычками. Ворчание Кисаме было одной из них. Пожалуй, Итачи машинально насторожился, если бы не услышал его, и точно стал проверять напарника на гендзюцу, подмену и все прилагающееся, если бы тот не скривился при виде тарелки со сладостями.

Впрочем, кроме традиций и привычек, в заведение Теяки-сана Итачи привел еще тот факт, что здесь часто собирались джонины и было достаточно возможностей, чтобы услышать то, что им было необходимо. Главное — не привлекать излишнего внимания. В конце концов, что могло быть более обыденным, чем пара странных шиноби в приметных черно-красных плащах прямо посреди Скрытой Деревни? Особенно вскоре после масштабной военной провокации. Итачи тщательно перебрал низки данго, со знанием дела выбирая самую аппетитную. Кисаме чуть наклонился вперед, вроде как глядя в свою кружку. Его хитай очень удачно отражал вход в ресторан, к которому сам Итачи сидел спиной. А вот и первый наблюдатель. Хатаке Какаши читал книгу с тем же увлеченным вниманием, с каким он сам расправлялся с наконец-то выбранными вкусными шариками.

Хитай отразил приблизившуюся к ресторану еще одну пару шиноби. Сарутоби Асума и Юхи Куренай. Вот они обменялись с Какаши быстрыми взглядами, приблизились, будто невзначай перекрывая выходы и беря под обзор все пространство ресторана.

— Кого-то ждешь? — Куренай небрежно стряхнула пыль с рукава, пользуясь этим моментом, чтобы окинуть взглядом их столик. Итачи демонстративно примерился к следующей порции, делая вид, что это вообще единственное, что его интересует в этой жизни. Джонины, не ощущая по отношению к себе вообще никакого внимания, чуть напряглись.

— О нет, — Какаши покачал головой в ответ на вопрос, — собирался навестить Саске в госпитале, думал захватить ему чего-нибудь сладкого, — против воли пальцы Итачи сильнее сжались вокруг чашки. Саске? Почему он употребил именно это имя? Его уже узнали или здесь есть что-то еще? «Уходим», — одними губами скомандовал он напарнику и тут же растворился в Шуншине. Заведение Теяки-сана — совершенно не подходящее место для боя, так что не стоило испытывать терпение джонинов слишком долго.

 

Второй раз их нашли в живописном уголке на чудом сохранившемся мостике у пруда.

— Кто вы? — дорогу им заступили Асума и Куренай, но Итачи мог поклясться, что и Какаши скрывался где-то поблизости. Жаль, что он не мог сказать, где именно. У его бывшего семпая были прекрасные навыки в части скрытности.

— Давно не виделись, Асума-сан, Куренай-сан. Вы прекрасно смотритесь вместе, — он никогда не пренебрегал вежливостью, да и Кисаме ценил хорошие манеры. Особенно ценными они стали в последнее время.

— Мы знакомы? — глаза Куренай пытались рассмотреть, чье же лицо скрывается за широкими полями шляпы. Наверное, если бы она могла предположить, что может увидеть, то не была бы настолько беспечна. Но не стоило долго держать хозяев в неведенье относительно их гостей. Итачи нарочито медленно протянул руку к краю шляпы, посылая кольцом солнечные блики в глаза оппонентов, и также медленно приподнял ее повыше, позволяя рассмотреть свое лицо.

Человеческие лица — самое прекрасное из возможных полотен. Столько эмоций. Внимание, неуверенность, удивление, узнавание и где-то в глубине — смятение. Пусть практически мгновенно задавленное, но оно было. Итачи расстегнул пару кнопок, вытаскивая наружу вторую руку — не то чтобы он думал, что придется использовать нечто, для чего потребуются обе руки, но все-таки.

— Учиха Итачи. И тебе хватило наглости вернуться сюда? — Асума стиснул зубы так, что казалось — еще немного, и разгрызет свою неизменную сигарету пополам. А в глазах — столько эмоций, что просто удивительно.

— Я вижу, вас тут помнят и любят, Итачи-сан, — Кисаме рассмеялся, небрежно отбрасывая в сторону свою шляпу, — тогда я тоже представлюсь. Хошикаге Кисаме.

— Не стоило утруждаться, — Асума уже определенно собрался и был готов к бою, а вот Куренай прикусила губу, напряженно переводя взгляд с одного на другого. Кажется, она была осведомленнее своего напарника. — Мы убьем вас и без представления.

Сколько громких слов. Итачи было даже любопытно, чего здесь больше — незнания или бравады. Когда он покидал деревню, Асума еще служил при дворе дайме, а Куренай числилась в чунинах, и оба не имели никакого отношения к АНБУ, следовательно, понятия не имели, с чем на самом деле столкнулись. Это было бы совсем легко, если упустить из внимания Какаши. Последний был членом АНБУ и лучше многих других представлял, с чем имеет дело. Следовало соблюдать определенную осторожность.

— Вам не стоит стоять у меня на дороге. Убийство не является моей целью, — он никогда не хотел лишней крови. Не больше, чем было необходимо. Но необходимую проливал, не задумываясь.

— Странно слышать это от убийцы собственной семьи, — если Асума хотел его этим разозлить, то он крупно просчитался.

— Он мне уже надоел, — а вот Кисаме эти слова не понравились совершенно, — возможно, если я отрублю ему ноги, он расскажет что-нибудь более интересное, а?

— Что вам нужно здесь? — в руке Куренай появился кунай, она напряглась, отступая за спину Асумы. Классическое боевое построение: впереди специалист по тайдзюцу, готовый встретить прямой удар, назад отступает тот, кто занят поддержкой или тот, чьи техники требуют подготовки. Ниндзюцу или гендзюцу?

— Кисаме, не перебарщивай. Нам не нужен лишний шум, — напомнил он.

— Договорились, — улыбка у его напарника, несмотря на жуткий вид, была слишком уж понимающая. А потом он бросился вперед так быстро, что даже шаринган с трудом различил его движение. Если они с Кисаме когда-нибудь столкнутся в бою, это будет очень непросто. Если, конечно, Итачи позволит втянуть себя во что-то подобное. Он не любил оставлять что-то на волю случая, если такая необходимость возникнет, то боя просто не будет: Кисаме для этого был слишком плох в гендзюцу. Но во всем, что касалось прямого столкновения и оружия, на бывшего мечника Тумана можно было положиться. Поэтому Итачи оставил Асуму и его ножи Кисаме, а сам сосредоточился на технике Куренай, которую та наконец-то закончила. Вернее, это она так думала. Настолько топорная работа просто оскорбляла благородное искусство гендзюцу. Впрочем, для не-Учихи это было достаточно неплохо. Возможно, ему стоило продемонстрировать, в чем же заключалась истинная сила иллюзий. Куренай ошиблась, пытаясь одной техникой сковать сразу их обоих: во-первых, это намного сложнее, а во-вторых, если техника не прошла с одним, то и со вторым ничего не получится. Но женщина явно думала иначе. Итачи с секунду рассматривал ее победную улыбку, а потом усмехнулся и развеял первый слой иллюзии, показывая, как же обстоит дело в реальности. Быть пойманной в собственную технику — совершенно непростительно для джонина. Но хотя бы быстро развеять ее Куренай смогла, что не спасло ее от простого удара ногой. Простые приемы часто оказывались не менее эффективными, чем сложные построения.

Итачи мельком глянул на Кисаме, проверяя, как у того дела. Асуме все же удалось немного удивить мечника: на щеке последнего красовался свежий порез. Кисаме сменил тактику, временно перейдя с кендзюцу на ниндзюцу. Отличный момент. Итачи переместился к Куренай, еще приходящей в себя, и занес кунай для удара. Самое время для вмешательства, Какаши-сан, если вы и впрямь хотите помочь им. Еще секунда и будет поздно: он даже ки выпустил, подтверждая серьезность и неминуемость удара.

— Вот и все, — сообщил он Куренай, уже ощущая за спиной чужое присутствие.

— Для тебя, — чувство холодной стали у кожи, и одновременно с этим совсем рядом столкнулись две водяные техники.

— Вы неплохо используете шаринган для не-Учихи, — сделал он комплимент Какаши, оценив то, как быстро тот сумел скопировать дзюцу Кисаме. Не самое простое дзюцу.

— Да уж. Не ожидал, что двое подозрительных незнакомцев окажутся нукенинами S-ранга, — убирать в сторону кунай Какаши не спешил, также, как и сам Итачи все еще держал свой в непосредственной близости от Куренай. Необходимости поворачиваться не было: лицо Какаши, а значит, и его намерения, он отчетливо видел в отражении на стали.

— Ты скопировал мою технику! Не думал, что увижу такое. Но так только веселее! — предвкушение Кисаме Итачи ощущал даже отсюда. Нет, он положительно не мог держать себя в определенных рамках. А уж поручать этому человеку задания с формулировкой «скрытно»… Учиха тихо вздохнул и прикрыл глаза.

— Кисаме, прекрати. Ты отвлекаешься от цели. Нам нет смысла затягивать бой.

— И какова же ваше цель?

— Мы кое-что ищем, — любезно сообщил Итачи. Было бы очень странно рассчитывать на то, что противник, вроде как тайно проникший в деревню, расскажет о своих планах. Во всяком случае, сделает это раньше, чем окажется где-нибудь в застенках АНБУ. Но самым странным в данной ситуации было то, что Итачи и впрямь собирался это сделать, так сказать, не дожидаясь застенков и железной девы от Ибики. Хотя бы потому, что понимал: этим троим точно не хватит сил, чтобы его туда упрятать. Но это можно будет сделать немного позже, а сейчас он обещал урок гендзюцу.

Итачи выхватил сюрикены, привлекая внимание блеском стали. Любое оружие в его руках — это не то, что можно было оставлять без внимания, но только не в этот раз. Мало кто знал, что второй его стихией была вода, все же Учихи традиционно демонстрировали огненные техники, но сейчас они так удачно стояли, что не воспользоваться подарком природы было бы просто глупо. Водяные копья столкнулись с водяной же стеной, которую успел выстроить Какаши, а сам Итачи уже ушел заменой ему за спину, оставив вместо себя клона. Кунай, так и не доставшийся Куренай, вонзился в спину Какаши. Собственно, он и не думал, что на этом все может закончиться. Замена и клоны всегда были одним из любимых приемов Какаши, вот только водяными клонами он раньше не пользовался. Скопировал технику у кого-то из туманников?

Итачи различил движение под водной гладью: атака снизу тоже числилась у Какаши в фирменных приемах, он учел это, но сегодня тот решил изменить своим принципам: вместо того, чтобы ударить его, на что Учиха и рассчитывал, Какаши схватил Куренай и рванулся в сторону. Взрывать после этого клона было совсем не обязательно, но стоило все же показать так ничего и не понявшим зрителям, в чем тут подвох.

— Я вижу, вы хорошо научились пользоваться этим глазом, Какаши-сан. Но недостаточно хорошо. Глаза Учиха требуют тела Учиха, а ваше тело слишком слабо для них. Я покажу вам истинную силу шарингана, — можно было закончить все и без этого. Да и вообще это нельзя было назвать хорошей идеей, но он должен был показать разницу. Просто пересадить себе чужой глаз совершенно недостаточно. Не шаринган делал Учих тем, чем они являлись, но, с другой стороны, без шарингана они не были бы Учиха.

— Закройте глаза! Если взгляните — вы мертвы, — а вот теперь в голосе Какаши послышалась настоящая паника. Итачи прикрыл глаза, чтобы через мгновение увидеть мир другим.

— Увы, против этого ваш шаринган будет бесполезен, — он не стал уточнять, что его коллегам не помогут и закрытые глаза, в конце концов, он уже давно преодолел необходимость смотреть кому-то глаза во время активации техники — достаточно было как-нибудь оставить небольшой крючок. Что он и сделал в начале боя, поймав их бликами от кольца, но ни Асума, ни Куренай не были ему интересны. А с Какаши они лучше побеседуют под светом Красной луны.

— Цукиеми, — мир изменился еще раз. Алое небо и чернильный мир. Он привык к нему, привык к тому, что внутри себя не видит ничего, кроме черного и алого, но все же пускать сюда кого-то еще было немного странно.

— Это мир Цукиеми, — Итачи представил катану, и она появилась в его руках, — пространство, время — все здесь в моей власти. Семьдесят два часа здесь — и много меньше в реальном мире, — катана погрузилась в тело. Совсем не так, как это произошло бы в реальности, но боль от этого не стала меньше.

— Это только иллюзия, — Какаши держался. Ну, ничего удивительного в том, что одного удара для него будет недостаточно.

— Иллюзия, но любая боль — это не более чем иллюзия. Мозг видит рану, чувствует импульс, идущий от нее, и сообщает вашему сознанию — это боль. Если оставить рану и убрать импульс — вы не почувствуете боли. Если убрать рану и оставить импульс — боль все равно будет существовать. В этом мире для вас будет существовать только боль.

Цукиеми позволяло создавать сложнейшие иллюзии, многоступенчатые, прекрасные. Пожалуй, здесь можно было сотворить целый мир. Итачи предпочел черно-красную двумерную реальность, в которой множество его копий вонзали катаны во множество копий Какаши. Чем проще иллюзия, тем сложнее перепутать ее с реальностью. А уж когда реальность напоминала худшую из возможных иллюзий…

Семьдесят два часа — это много. Бесконечно много для них обоих. Впрочем, Итачи не сомневался, что Какаши выдержит, но продолжать сражение в ближайшее время точно не сможет. Если все-таки не умрет от болевого шока — от кого-то более слабого именно этого и можно было ожидать. И семьдесят два часа — это бесконечно много для него самого. Слишком много времени для того, чтобы размышлять. Кажется, в свое время это дзюцу было создано для ведения переговоров. Он читал, что Изуну-сана как-то настолько достали упрямые дайме, что он засадил обоих в лунную иллюзию до тех пор, пока они не согласовали договор. Но об этом применении техники редко вспоминали.

Семьдесят два часа в иллюзии — доли секунды в реальном мире. Какаши тяжело осел на воду. Чудо, что он до сих пор был в сознании и мог худо-бедно контролировать чакру. Потрясающая сила воли.

— Ха, надо же — живой, — Кисаме хмыкнул и поудобнее устроил Самехаду на плече, а потом перевел недовольный взгляд на него, — но вы бы побереглись, Итачи-сан. Эти глаза опасны для вас не меньше.

Итачи самую чуточку сжал губы. Это действительно было так — последствия применения Мангеке он мог бы ощутить прямо сейчас, если бы эти последствия уже не были настолько серьезны, что разницы он просто не замечал, но это совершенно не значило, что ему стоило об этом напоминать.

— Ты ищешь Саске? — удивительно, что Какаши был в состоянии еще задавать вопросы. Но вопрос он задал неправильный. Когда будет нужно, Саске сам найдет его, а до того видеться им точно не следовало. Итачи безжалостно задавил мелькнувшие было мысли.

— Нет. Нам нужно наследие Четвертого Хокаге, — Какаши в свое время считался гением и соображал он быстро, а еще он в свое время был достаточно близок к Четвертому, чтобы знать. Но все же первым на лице джонина отразилось недоумение, которое буквально спустя секунду сменилось озарением.

Но как-то прокомментировать его слова он успел. Краем глаза Итачи заметил движение, и вот уже Кисаме принял на меч чужой удар. Похоже, сюда скоро соберется весь Совет Джонинов Конохи. Знатный переполох они вызвали, впрочем, в этом можно было быть уверенными с того мгновения, как они миновали ворота. В конце концов, если бы он хотел сделать все тихо — пошел бы один. И не сверкал приметным плащом с красными облаками.

— Я вызвал подмогу, нужно продержаться до их подхода, — Гай быстро оценил обстановку. — Куренай, забирай Какаши и уходи, Асума — прикрой меня.

— Нельзя смотреть ему в глаза!

— Я знаю, у моего вечного соперника тоже есть шаринган. Читать атаки можно и по движению ног. Главное — не поднимайте глаза выше.

Любопытная теория, вот только… Итачи посмотрел на водную гладь. При желании — достаточно и отражения.

— Кисаме, стоять, — он остановил уже собиравшегося атаковать напарника, — мы и так наделали слишком много шума. Сюда сейчас сбегутся все свободные АНБУ Конохи. Уходим.

— Я только начал разогреваться, — Кисаме с силой закрепил меч на перевязи, но возражать не стал. Итачи иногда становилось интересно, сколько это продлится и что же будет, когда наконец грянет взрыв.

* * *

Саске бездумно смотрел в белый больничный потолок, прислушиваясь к тому, что происходит за дверью. Там последние полчаса царил какой-то подозрительный шум, звучали голоса множества людей. Он насторожился, разобрав имя своего наставника. Возможно, стоило проверить, что же там произошло, да и лежать ему уже надоело от слова совсем, но ирьенины были непреклонны и отказывались выпускать раньше времени. Даже команда ушла на миссию без него. Это порождало волну глухого раздражения и гнева, будто его бросили тут валяться, как ненужную вещь. Но если сенсей здесь, в госпитале, означало ли это, что на миссии произошло нечто страшное?

Саске тихонько выбрался в окно и по карнизу перебрался к окну соседней палаты, откуда доносились голоса. Окно было самую чуточку приоткрыто, и он, тщательно маскируя свое присутствие, прислушался.

— … вошли как к себе домой, нужно проверить все посты, — услышал он голос незнакомого шиноби.

— Хорошо, что я подоспел вовремя, — а это уже Гай, наставник девятой команды.

— Что с ним все-таки?

— Какое-то гендзюцу. Я не знаю, — Гендзюцу? Кто мог наложить такое гендзюцу, что спасовал даже шаринган Какаши-сенсея? Пусть он и не был из семьи Учиха, но…

— Гендзюцу? Но…

— От высшего шарингана невозможно защититься, так он сказал, — Саске сглотнул, ощущая, как разом вспотели ладони. Высший шаринган, гендзюцу, способное отправить в больницу Какаши-сенсея.

— Они не сказали, зачем приходили? — низкий мужской голос, незнакомый.

— Наследие Четвертого. Так он сказал, — а это, кажется, Асума.

— Наследие Четвертого? — Саске нахмурился и мысленно повторил вопрос. О чем же таком шла речь? Что мог оставить Четвертый? Хотя в данную секунду его больше волновало, кому же это самое наследие понадобилось.

— Наруто? — это снова Гай. Саске недовольно дернул плечом. Он никак не мог понять, как могут быть связаны Наруто и наследие Четвертого.

— Где он, кстати? — женский голос. Куренай?

— Они ушли с Джирайей-сама, думаю — чудом разминулись с ними, — да с кем же — с ними? Кто там был? Это казалось невероятно важным.

— Может быть, стоит предупредить Джирайю-сама?

— Да нет, этот противник будет не по зубам даже Учиха Итачи. Наруто с ним в безопасности, — они говорили что-то еще, но Саске не слышал. Весь его мир сосредоточился вокруг одного имени. Учиха Итачи. Он был совсем рядом, был здесь, и… виски заныли от вороха теснящихся в голове мыслей. Они накатывали, как приливная волна, тащили за собой, снова засасывали в непроглядную муть воспоминаний. Саске не помнил, как вернулся в свою палату. Он вообще все делал механически, как тщательно отлаженная кукла умелого кукловода. Забрать свои вещи из шкафчика, тихонько выскользнуть через окно. Все просто: если он найдет Наруто, то сможет найти и Итачи. Может быть, в этом случае он наконец вспомнит его лицо?

На миссии необходимо думать о миссии — таково одно из первых и главных правил, которое стремятся донести до будущих генинов наставники еще в Академии. Что бы не происходило, какие бы мысли не обуревали голову — все потом, после миссии. Здесь и сейчас существует только дело, и долг шиноби — выполнить его как можно лучше. Неджи не помнил, чтобы Кин когда-либо пренебрегала этим правилом.

— О чем ты думаешь?

— М? Ни о чем, — девушка показательно покачала головой, замершие руки продолжили движение, фиксируя леской кунай в ветвях дерева.

— Оно и видно, — Хьюга скептически хмыкнул, — южный сектор, на два часа. Ты про него забыла.

— А? Ксо! — на лице напарницы отобразилось искреннее удивление, приятно компенсировавшее его собственное изумление, когда он заметил настолько глупую и нехарактерную ошибку. Хьюга еще раз проверил бьякуганом всю сеть ловушек, но больше просчетов не нашел. Впрочем, и одного тут могло быть слишком много. Страна Травы считалась союзной, однако так же союзной она ухитрялась быть и Стране Камня, шиноби которой ходили через ее границу так, будто находились у себя дома. Сейчас, после атаки Орочимару, Страна Огня оказалась в довольно уязвимом положении, ее авторитет пошатнулся, и следовало ожидать различных провокаций и попыток проверить оборону на прочность. Поэтому ко всем границам разосланы дополнительные патрули. Неджи слышал, что заставу на мосту Каннаби усилили чуть ли не в три раза, но и кроме него были другие пути, пусть и более рискованные и неприспособленные для прохождения большими отрядами. Поэтому сейчас они неторопливо прочесывали приграничную зону в районе возможной переправы через реку, подновляли ловушки и всячески демонстрировали вероятным наблюдателям противника, что Коноха по-прежнему сильна, а слухи о потерях сильно преувеличены.

— Никаких следов противника, — доложились они, возвращаясь в небольшой лагерь, оборудованный в расщелине.

— Все верно, — третий член наскоро собранной команды, Марубоши Косуке, согласно покивал и улыбнулся, отчего морщинки на его лице обозначились отчетливее, — птицы в этом краю совершенно не боятся людей, — он продемонстрировал пару подстреленных птиц. Неджи тихо фыркнул, недовольно раздувая ноздри, и опустил голову, давя готовые сорваться с губ слова: он совершенно не понимал, занят этот человек хоть чем-то кроме того, что ищет то грибы, то ягоды или вообще ловит рыбу. Нет, нормальная еда конечно же предпочтительнее пищевых пилюль, но они же здесь не за этим! Как и почему подобное терпит командир их маленького отряда, Ширакумо Хаяма, оставалось загадкой.

— А правда, что вас называют Вечным генином, Косуке-сан? — Кин наоборот смотрела на старика совершенно влюбленными глазами, особенно после первого ужина, изрядно отличающегося от привычной питательной, безвкусной массы.

— Да, — Косуке засмеялся, — все-таки я генин уже целых пятьдесят лет! — тут Неджи уже не удержался и фыркнул отчетливее: целых пятьдесят! Это казалось совершенно невозможным сроком.

— Ого, тогда получается, вы либо знаете столько всего разного, либо удачливы как демон, раз живы настолько долго, — Кин явно так же как и он сам соотнесла названную цифру со средним сроком жизни шиноби. Если это так, то тут и правда стоило восхититься. Если эти пятьдесят лет не означали, что Косуке не уходил на миссии дальше, чем располагался походный котел.

— Скорее первое. У меня была масса времени, чтобы увидеть все, что угодно, — охотно начал рассказывать Косуке, — все-таки мне удалось послужить под началом целых трех Хокаге! И я еще надеюсь послужить тому, кто будет Пятым.

— А расскажите! — Кин даже про ужин забыла, подавшись вперед и требовательно глядя на Косуке.

— Ну, моя история слишком долгая, а время позднее, — попытался как-то отвертеться тот. Неджи про себя улыбнулся: отвязаться от настроившейся вытянуть информацию Кин практически невозможно. Это он знал по собственному опыту. Возможно, следовало немного облегчить участь несчастного.

— Давайте тогда я расскажу одну историю, — начал Хьюга, сохраняя максимально серьезное выражение лица, — я слышал, что в пустыне вокруг Суны живет одна ящерица. Она не слишком крупная и ядовитая, но все равно считается в тех землях довольно опасной. Все дело в способе ее охоты. Она нападает на избранную жертву, которая чаще всего оказывается намного ее крупнее, кусает и прячется, а потом неотрывно следует за своей добычей. Ее яд не очень силен, но тем не менее, смертоносен. И она не знает усталости: будет преследовать свою жертву до тех пор, пока яд не подействует и та не умрет, превратившись в добычу ящерицы. Говорят, единственный способ спастись от нее — отрезать ту конечность, в которую попал яд, тогда ящерица сосредоточиться на ней и забудет о вас.

— Очень поучительная история, — серьезно заметил Косуке, а потом не выдержал и рассмеялся, — значит, предлагаешь отделаться малой кровью, да? Ну ладно, будет вам история. Слушайте, я вспомнил ее, когда вы заговорили о ящерицах.

— Я расскажу вам о клане, который называли Воронами — Вестниками Войны. Это был не очень большой клан, с которым у Конохи заключен союз. Прекрасные сенсоры, говорили, что они могли найти кого угодно и спрятать что угодно так, что никто иной кроме них самих и не нашел бы. Говорили, что они знают о чакре все и немножко больше. Согласно договору, каждый раз, когда Коноха вступала в войну, Вороны должны присылать в деревню своих сенсоров. Они строго соблюдали договор: во всех воинах шиноби Конохи сопровождали сенсоры Воронов. Вот только приходили они тогда, когда о войне еще никто не слышал, но после их прихода война всегда начиналась. Поэтому их и называли Вестниками войны, правда, сами они всегда говорили, что это не они приносят войну, это человеческая ненависть и жажда крови настолько отравляет воздух, что сама чакра говорит им о войне. Последний раз Воронов видели во время Третей войны. Не знаю, правду ли они говорили насчет чакры, но сенсоров лучше и сильнее я никогда не видел, а видел, уж поверьте, немало. Вороны никогда не ошибались в том, что чувствовали, и обмануть их невозможно.

— А ящерицы-то тут причем? — Кин все еще выглядела обиженной из-за его истории, но слушала внимательно, пусть и несколько недоверчиво.

— О, я не сказал? У того Ворона, которого я знал в Третью войну, был такой призыв — ящерица, которая умела отбрасывать свой хвост, оставляя его в руках врага, исчезать и появляться за его спиной. Так что все это — чистая правда, которую я видел своими глазами.

— Угу. И сенсоры, которые могут чувствовать войну, — Кин скептически хмыкнула, — а куда потом они делись-то?

— Не знаю, — Косуке пожал плечами, — но я не удивлюсь, если однажды в деревне опять появятся Вороны, а следом за ними придет война.

— Сплетничаете? — Хаяма-сан, дежуривший снаружи, вошел в их укрытие. — Косуке, смени меня, остальные — спать.

* * *

Сумерки — неверное, смутное время. Время самых глубоких теней и самых сильных сомнений. В сумерках, неважно, рассветных или закатных, принимаются самые неверные решения, и случаются самые ужасные предательства. Ширакумо Хаяма сумерек не любил, они наводили на него бессонницу. Вот и в этот раз он проснулся практически перед самым рассветом и тихонько вышел наружу. Сейчас дежурила Кин, девочка-сенсор из команды Какаши-сана. Он был не слишком доволен, что в эту миссию ему навязали двух генинов-новичков, в Косуке-то он уверен: на старика всегда можно положиться, но их двоих могло быть недостаточно в случае чего. К тому же…

— Нервничаешь? — спросил он, внимательно глядя на молодую куноичи. Хаяма числился в джонинах уже почти десять лет и, как он сам считал, командир из него получился неплохой. Чувствовать своих подчиненных он умел хорошо, а нервничающий и сомневающийся человек это не то, что он хотел бы иметь под рукой в возможном бою.

— Нет, — девочка не дернулась и не обернулась, видимо, заранее почувствовала его. Значит, не спала, а как следует следила за окрестностями.

— Врешь, — все девчонки врали с одинаково каменными спинами и спокойными голосами, будь они куноичи или простыми гражданскими. У него подрастали две дочки примерно того же возраста, так что ошибиться он не мог.

— Это не имеет отношения к миссии.

— Имеет, — Хаяма осуждающе покачал головой и приблизился, присаживаясь рядом с Кин, — я веду эту миссию, значит я должен полагаться на своих подчиненных так же, как полагаюсь на свое оружие. Если на моем мече будет щербина — он подведет меня в самый неподходящий момент. Поэтому я должен знать заранее, что она есть. Чтобы либо суметь вовремя ее выправить, либо не пытаться блокировать мечом прямые атаки.

— Хорошо, — она сцепила пальцы перед собой и поставила на них подбородок, глядя куда-то перед собой. У Хаямы сложилось отчетливое впечатление, что если спросить Кин, что она сейчас видит, то правдивым ответом будет «ничего». — Вас когда-нибудь мучило такое чувство, что вы находитесь совершенно не там, где нужны?

Честно сказать, он ожидал чего-нибудь другого. Какой-нибудь обычной девчачьей ерунды, которая донимает всех девчонок в четырнадцать лет, независимо от того, как они умеют обращаться с чакрой. С другой стороны, ответить на этот вопрос ему намного проще.

— Бывало, — Хаяма ответил совершенно искренне, — нас всех оно посещает рано или поздно. Особенно часто — на рассвете. Но истина в том, что если мы где-то находимся, то мы нужны именно там. Мир на самом деле чудовищно справедлив в этом вопросе. Даже если кажется, что вот я-то там, но на самом деле, мы никогда не узнаем, как все повернулось бы. Но мы должны делать все, что в наших силах там, где находимся. Для того, чтобы кто-то, кто находится далеко, не думал о том, что он должен быть здесь, а мог спокойно делать свое дело там, где он есть. Это вопрос нашей уверенности и нашего доверия. Того, насколько мы можем положиться на кого-то.

— Спасибо, — Кин ответила не сразу. Она явно размышляла над его словами, крутила их то так, то эдак, — вопрос доверия значит… Пожалуй, мне нравится такая формулировка. Она внушает спокойствие.

— Вот и хорошо. Если хочешь — можешь идти спать. Выдвигаемся через два часа, так что время еще есть.

— Нет, спасибо. Все-таки — это мое дежурство. А вы сами сказали, что нужно делать все настолько хорошо, насколько возможно. Чтобы не было сомнений.

— Ну, как знаешь, — он пожал плечами и легко поднялся на ноги, собираясь возвращаться в пещеру. Все же хорошо, что удалось немного рассеять тени и уменьшить сомнения в этом мире.

— Хаяма-сан. Можно еще вопрос? — голос догнал его уже у самого входа. — Как отличить правильное решение от неправильного?

Он остановился, задумался, перебирая в голове подходящие слова, рефлекторно провел пальцами по ножнам катаны, словно безмолвно советовался с ней.

— Правильное решение не оставляет сомнений, — наконец подобрал он слова, — оно может быть трудным, невероятно болезненным, от него может на части рваться сердце и болеть душа, но оно никогда не оставляет сомнений. Если принятое решение — правильное, то все сомнения исчезают, дышать становиться легче, а путь видится прямым, как удар клинка.

— Вы часто ссылаетесь на клинок.

— Это потому что меч — не просто оружие, а кендзюцу не просто искусство обращения с ним. Это образ мыслей. Если подумать, то все мы, все шиноби являемся такими клинками, так что кендзюцу — это образ мыслей, подходящий нам наилучшим образом. И ничего так не проясняет сознание и не убивает сомнения, как хороший удар меча.

— Я запомню, спасибо.

* * *

— Кто-то вспугнул птиц, — Косуке смотрел вверх, где в нескольких километрах от них взвилась над деревьями стая лесных птиц.

— Надо подобраться поближе и проверить, — принял решения Хаяма, и небольшой отряд устремился вперед.

В мыслях царил удивительный порядок, которого Кин так не доставало в последнее время. Впрочем, сохранять спокойствие из года в год становилось все сложнее и сложнее: все больше различных вещей норовили затронуть ее мысли и привести их в совершеннейший хаос. Стоило удивляться тому, каким простым раньше представлялся мир. Но даже самую сложную конструкцию всегда можно разобрать на несколько простых. Отбросить все лишнее и сосредоточиться на главном. Сейчас таковым являлась их миссия, а значит — все остальное потом, когда они вернуться в деревню, у нее будет время подумать об этом. Но все же Кин беспокоил тот факт, что она так и не поговорила с Саске после инцидента с Орочимару и Гаарой. Учиха обладал редким талантом обзаводиться странными мыслями, стоило его ненадолго оставить без присмотра. Это еще если не вспоминать об его редкостном умении накручивать себя и загонять в эмоциональные ямы. Она никогда не обладала талантом убеждения или чего-то вроде, но хотя бы предпочитала знать заранее, чего можно ожидать и с какой стороны. Сейчас же… пожалуй, Кин бы не удивилась, если бы по возвращению в Коноху, она узнала, что Саске решил завоевать мир, разрушить деревню и запретить производство данго. Причем — в любой последовательности.

— Мы приближаемся, — тихо сообщил Косуке. Сенсором он не был, однако в лесу ориентировался чуть ли не лучше их всех вместе взятых.

— Сбавляем скорость. Что там впереди?

— Не могу сказать точно — слишком далеко. Но никого лишнего пока не вижу, — доложился Хьюга. Он шел впереди и сканировал окружающее пространство. Пусть Неджи и двигался к ней вроде как спиной, но Кин все равно не покидало ощущение пристального взгляда. Эта особенность бьякугана временами ее совершенно раздражала, впрочем, к шарингану это тоже относилось, пусть и немного в другой форме. Один постоянно видит насквозь, другой видит то, что ты сделаешь спустя секунду. И после этого ей кто-то что-то еще постоянно говорил о личном пространстве!

— Разделяемся: двое на разведку, двое страхуют. Вперед идут Косуке и… у кого из вас лучше со скрытом?

— У меня, — Кин поменяла свое место в построении, присоединяясь к вечному генину. Они оставили позади половину их маленького отряда и снизили скорость, осторожно продвигаясь вперед. Косуке определенно не прост. Совсем не прост, Кин чувствовала его чакру не очень ясно, так, будто бы она совсем слабая, вот только ее чутье подсказывало, что это всего лишь побочный эффект того, как этот генин свою чакру скрывал. Если взять это за основу, то можно предположить, что самым сильным шиноби в их отряде является отнюдь не джонин Хаяма, а генин Косуке.

Впереди что-то было. Кин совершенно рефлекторно ушла в скрыт и приникла к древесному стволу, стремясь слиться с ним, вплести свою чакру в окружающий мир. Мир вокруг пронизан нитями чакры: тонкими, легкими, совершенно незаметными, но они окутывали все, только вокруг шиноби становясь более плотными и осязаемыми, поэтому шиноби для любого сенсора горели отчетливыми маяками, поэтому основа хорошего скрыта — умение растворить свою чакру в окружающем мире. Не выделяться из общего пульса. У нее это хорошо получалось, но Кин всегда говорили, что у нее к этому талант, однако, Косуке спрятался точно ничуть не хуже. Опыт часто стоил намного больше таланта.

Все так же незаметно шиноби приблизились к подозрительному месту. Их глазам открылась поляна, такая же, какие они в избытке видели в этом лесу. Скорее всего, стоило двигаться дальше. Ну или птиц потревожил какой-то местный хищник. Ведь даже Хьюге не удалось ничего разглядеть, впрочем, Неджи уже один раз проглядел гендзюцу. Кин внимательно рассматривала поляну. Неправильную поляну. Она не могла бы сказать, что именно с ней не так, однако, ее глаза говорили одно, а чувства сенсора — совсем другое. Сенсор ощущал разумных. Настороженность, азарт, предвкушение — целый сонм эмоций, испытываемых людьми. Но при этом глаза ничего не видели, до слуха не доносилось посторонних звуков, а нос ощущал только привычные лесные запахи. Кин осторожно сдала назад, возвращаясь к тому месту, где можно уже, не рискуя, сбросить с себя маскировку и обменяться новостями.

— Это гендзюцу.

— Не похоже, — Косуке с сомнением покачал головой, — я видел эту поляну сотню раз, ничего необычного.

— Я не видела ни разу, но я еще не встречала поляны, способные испытывать эмоции.

— То есть ты полагаешь, что кто-то, кто наложил настолько хорошее гендзюцу, может выдать себя эмоциями?

— Если он там не один, то почему нет? И твои птицы — они не зря взлетели.

— Мы можем это проверить. Снять-то сможешь?

— Могу попробовать. Но они сразу обнаружат, что гендзюцу нет. Не лучше ли напасть всем вместе?

— А если ты ошибаешься? Да и не думаю, что кто-то мог протащить сюда целую армию под гендзюцу. К тому же, так они решат, что нас всего двое и подкрепление будет неожиданностью. А уж бой наши не пропустят.

— Хорошо, — Кин кивнула, обдумывая план, — в крайнем случае, оттянем к линии ловушек.

Обратно к подозрительной поляне они возвращались еще более осторожно, занимали присмотренные для атаки места. Кин показалось, что настроение на поляне немного изменилось. Означало ли это, что их заметили? Или что все это изначально — ловушка? Впрочем, узнает это она только после того, как снимет гендзюцу.

Кин снова настроилась на окружающий мир, ища в нем диссонанс: места, в которых в привычное течение этого места вмешалась чужая чакра. Неправильности и неточности, чуть более сильные импульсы естественного фона чакры этого места. Найти их было не сложно, а очень сложно. Благо, ее никто не торопил, и Кин могла сколько душе угодно слушать и чувствовать это место, пока не вычленила это: повторяющийся мотив. Мир вокруг менялся, каждую секунду что-то происходило: бабочка села на цветок, ветер оборвал лепестки, деловитая пчела собирала мед. Изменения незначительны, но они есть. Просто нужно время, чтобы их увидеть, и увидеть, что в некоторых местах одна и та же бабочка уже трижды села на один и тот же цветок, а залетевшая на поляну стрекоза бесследно пропала, чтобы вновь показаться только на противоположном ее конце.

Большинство гендзюцу сильны только до тех пор, пока человек не осознал их наличия. Как только появлялось ощущение неправильности, мозг начинал пытаться стряхнуть навязанную ему картинку, восстановить неверно поступающие от рецепторов сигналы, увидеть истину. Стремление к истине одно из ключевых устремлений человечества, которое оно часто прячет за стремлением к иллюзиям. Но любая иллюзия бессильна перед реальностью.

— Кай! — по поляне будто прокатилась волна. Кин почувствовала нечто странное: впервые, сталкиваясь с иллюзией она ощутила то, что находилось за ней — волю другого шиноби. Кто-то не просто использовал технику, кто-то поддерживал ее, и сейчас ее импульс погас в чужом. Картинка разве что самую малость дрогнула, однако осталась прежней. Вот только эмоции скрытых на поляне людей стали отчетливее. Чувствуя неведомый доселе азарт, Кин усилила напор, стремясь подавить своей волей и чакрой чужую. Ее разум рисовал картинку: улетевшая бабочка, стрекоза, которая не могла взять и исчезнуть. Разрушить иллюзию проще, чем удержать, особенно, когда уверен в том, что видишь истину. Поляна дрожала, шла рябью, чувствовалось, что и другой шиноби тоже включился в это противостояние воли. Но все же постепенно иллюзия блекла, становилась все более размытой, пока наконец не дрогнула, рассыпаясь осколками. И одновременно с ней рассыпалась ее маскировка. Шиноби на поляне этого только и ждали. В один короткий миг Кин осознала, что ни уклониться, ни отбить летящий в нее град сюрикенов и земляных пуль просто не успеет. «Как глупо… нельзя поддаваться на провокации», — мелькнула в голове мысль, а потом перед ее глазами внезапно возник тазик, в котором она с некоторым трудом опознала посудину, которую Косуке носил за спиной. Пока Кин приходила в себя от осознания этого факта, собственной глупости и того, что бездарно вбухала в разрушение гендзюцу половину своего запаса чакры, вечный генин уже сложил печати:

— Сюрикен Каге Буншин но Дзюцу! — одинокий сюрикен, брошенный им, превратился в целое облако, которое застучало по поляне железным дождем. Кин встряхнулась, соображая, что идет бой, и ей тоже надо как-то в нем поучаствовать.

Внизу находился целый лагерь: взгляд насчитал десяток шиноби в красной форме с незнакомым знаком на хитае. Скорее всего — Ива, во всяком случае, в большей степени они напоминали именно шиноби этой Скрытой Деревни. Кин снова ушла в скрыт, заменой перемещаясь подальше в сторону. Оставаться на месте, значило являться мишенью. Косуке присоединился к ней уже спустя секунду.

— Нужно заманить их к ловушкам! Где-то половина из них — генины, но я готов биться об заклад, что среди остальных минимум два джонина, — Кин кивнула, принимая информацию к сведению, и бросила вниз несколько кунаев со взрывными печатями на рукоятях. Взрыв наделал шуму, а заодно привлек к ним взгляды. Она быстро сложила пальцами стандартную комбинацию «надо сообщить своим». «Я прикрою», — так же ответил Косуке, и Кин рванула в сторону. Если они рассчитали верно, то связаться со своими ей дать не должны, значит, часть отряда точно пойдет за ней. Там, среди ловушек, Кин не сомневалась в своей способности удержать их столько, сколько потребуется.

Расчет оправдался только частично: тройка шиноби и впрямь устремились за ней, а вот остальные сосредоточились на Косуке. Но за старого генина Кин не беспокоилась: они достаточно пошумели, чтобы привлечь внимание остальной половины отряда. Так что ему помогут.

«Быстрые», — мелькнула смазанная мысль, когда пришлось резко менять направление и падать вниз, уклоняясь от ловчей сети. В полете Кин бросила пару сюрикенов с леской, создавая себе воздушные пути, и уходя по ним. Как раз вовремя, чтобы не попасться в какую-то технику земли, брошенную в ее сторону одним из шиноби Камня. Еще один атаковал сверху, кунай Кин бессильно чиркнул по руке, защищенной какой-то техникой, и она была вынуждена использовать замену, избегая каменного копья, брошенного третьим. В эту секунду куноичи мысленно благодарила Хьюгу, прекрасно отточившего ее чувство опасности: последняя атака пришла из слепой зоны. Кин ответила еще парой сюрикенов на леске, от которых ее противники уклонились. Впрочем, из простой ловушки они тоже ушли. Все трое — не неопытные генины, как те, с кем они дрались в Лесу Смерти. Следовало как можно быстрее достигнуть поля с ловушками, где у нее будет небольшое преимущество. Одна против троих она могла только убегать, причем — очень недолго убегать. Кин бросила пару дымовых шашек и соскользнула в сторону, как можно лучше маскируя свою чакру и практически сливаясь с древесным стволом. Впереди, за пределами дымного облака, мелькнул иллюзорный клон, за которым и последовали ее противники. Вряд ли это обманет их дольше, чем на пару секунд, но, возможно, даст ей шанс ускользнуть.

— Попалась! — лицо шиноби Ивы, надо сказать весьма симпатичное лицо, которое совершенно не портила хищная предвкушающая улыбка, возникло прямо перед ней, демонстрируя, что не только Кин тут умела пользоваться скрытом. Кунай вонзился в древесный ствол, оставив глубокую царапину на лице: в последний миг куноичи все же почуяла опасность и отдернула голову в сторону. Ответный удар куная был перехвачен чужой рукой. В такой близости к противнику Кин вдруг почувствовала себя совершенно беспомощной, особенно когда осознала, что тело шиноби Ивы покрыто тонким слоем чакры, кажется, эта техника Дотона называлась «каменной кожей». Она выпустила кунай, вцепляясь пальцами в руку противника и отвлекая его внимания от другой руки, в которой держала печать, но вторую руку перехватили таким же неуловимо быстрым движением, пригвоздив кунаем к древесному стволу. Боль неожиданно отрезвила, мысли вдруг стали удивительно ясными и четкими, одарив простым откровением: если она не придумает ничего здесь и сейчас, то никакого другого раза, шанса, возможности у нее уже не будет. Все мысли так и останутся мыслями, ничто не станет реальностью.

Шанс у нее только один и нет, это совершенно не тот шанс, что нашептывало нечто внутри нее. Занесенную руку с кунаем оплели пока еще не слишком длинные прядки волос, пропитанные чакрой. Если бы противник не находился так близко, их длины просто не хватило бы. Хоть в чем-то ей повезло. И должно повезти еще раз. Кин чувствовала чужую чакру, тонкий слой брони, пульсирующие очаги и мерное ее течение. Удерживаемая ею рука медленно опускалась, другая упорно выворачивалась из пальцев, но Кин вцепилась так, что выдернуть руку получилось бы только вместе с ее ногтями. Удивительные силы просыпаются в человеке, борющемся за свою жизнь. Нити чакры поползли с ее ладони, чтобы пробить броню нужно приложить усилия, много усилий, но оставались и места ею незащищенные: не зря гендзюцу обычно накладывали, используя глаза — их практически невозможно как-то защитить. Ее чакра смешалась с чакрой противника. Кин давила, торопливо выплетая первый пришедший в голову образ, ей нужно нечто такое, что заставит этого шиноби хотя бы отшатнуться, разорвать дистанцию. И она не даст ему разорвать наложенное гендзюцу, в котором вместо ее лица шиноби Ивы вдруг увидел жутковатую полузмеиную морду, Кин дала ему почувствовать ее собственную, вполне реальную жажду крови, еще сильнее спутывая иллюзию и реальность между собой. Человек вскрикнул и отшатнулся, резко вырывая руки из ее хватки и пытаясь оторвать от лица нечто невидимое, что, как ему казалось, пыталось сожрать его заживо. Время ускользало: Кин чувствовала, что совсем скоро рядом будут двое других преследователя. От боли на глаза навернулись слезы, когда она резким движением выдернула из ствола дерева кунай, освобождая свою руку. Кровь из пробитой насквозь ладони выливалась толчками, пятная все вокруг. Но отвлекаться на это она сейчас не могла, куноичи крепче перехватила кунай второй рукой и ударила скованного гендзюцу противника: точный отработанный удар, вскрывающий горло от уха до уха. Два других преследователя уже совсем рядом. Четыре взрывные печати на спину трупа и она с силой толкнула тело на его уже начавших атаку товарищей. Оба рефлекторно закрыли глаза от льющейся из горла крови, а потом грянул взрыв. Кин не думала, что удалось их сколько-нибудь сильно задеть. Не смела на это надеяться. Она убегала, на ходу пытаясь хоть как-то замотать руку. По кровавому следу ее найдут очень быстро. Главное — дотянуть до ловушек.

* * *

Разведчики растворились среди деревьев, и вскоре даже бьякуган перестал их замечать. Им оставалось только ждать. Неджи поудобнее пристроился на ветке, продолжая всматриваться в ту сторону, где находился предполагаемый противник. Главное ничего не пропустить. Однако время шло, но ничего не происходило. Хьюга почувствовал, что начинает терять терпение. Он оглянулся на их командира, но Хаяма-сан просто сидел, прислонившись к древесному стволу и положив на колени катану. Мысленно Неджи позавидовал такому спокойствию: его самого неимоверно раздражало то, что он не видел, что происходит впереди. Не обязательно участвовать, но он должен знать. Весь смысл бьякугана заключался как раз во всевидение. Где-то впереди отчетливо прозвучал взрыв. «Где Кин — там и взрывы», — простая истина, которую он успел постигнуть за время их пребывания в одной команде.

— Они ввязались в бой, — отрывисто сообщил он. Хаяма-сан открыл глаза, несколько секунд он смотрел туда, где над деревьями суматошно кружились птицы и вилось облачко дыма, а потом кивнул:

— Идем, но не теряем бдительности.

Когда они подоспели на место, небольшой лагерь противника пребывал в плачевном состоянии, а поляна несколько увеличилась в размере. Тут и там виднелись трупы шиноби в форме Ивы, Косуке дрался сразу с четырьмя противниками, и ему определенно приходилось нелегко. Старый шиноби демонстрировал чудеса кендзюцу, сражаясь клинком, который был у него вместо одной из ног. Кин Неджи не видел. Пока сам Хьюга оценивал обстановку, Хаяма уже врубился в самую гущу. Мелькнул извлеченный из ножен меч:

— Шинкукен!¹ — мощный порыв ветра разметал вражеских шиноби в стороны.

— Найди девочку! — коротко скомандовал Косуке, складывая печати какой-то техники Суитона. — За ней пошли трое и, по-моему, это не те противники, с которыми следует встречаться генину.

— Здесь мы справимся, — подтвердил Хаяма, рассекая мечом одного из противников практически напополам.

— Понял, — Неджи прищурился, торопливо сканируя бьякуганом окружающее пространство и размышляя, куда могла деться Кин. Собственно, вариант конечной цели мог быть только один: ловушки. К их линии обороны Неджи и направился.

И Кин, и ее преследователи успели уйти достаточно далеко. Неджи притормозил, изучая место, где, судя по всему, произошла первая стычка. Опаленные деревья, нечто, что являлось наглядной иллюстрацией встречи человека и взрывной печати, внизу. И слишком много крови на ветках, что Хьюге категорически не понравилось. Кровавый след вел прямиком к линии ловушек, что исключало, что его оставили поджавшие хвост противники. Неджи беззвучно выругался и ускорился, как никогда чувствуя, что сейчас это тот самый случай, когда опаздывать категорически нельзя.

До линии ловушек Кин все-таки дошла. Неджи даже мог остановиться и полюбоваться практически настоящим полетом, вернее тем, как тонкая фигурка танцевала между деревьями, сея вокруг себя взрывы, вот только ему было совершенно не до любования: слишком ясно видно, что бой этот безнадежен как таковой. Кин скупо пользовалась чакрой, выверяя каждое движение, и не пользовалась одной рукой, с которой продолжала капать кровь. Оба ее противника, хоть имели весьма подкопченный вид, сдаваться и умирать определенно не планировали. Они планировали побеждать.

Бьякуган видел, что оба шиноби Ивы покрыты какой-то броней из чакры, что, видимо, делало бесполезным все атаки простым оружием, но так же это говорило о том, что джукеном их так просто не задеть. Нужно в начале пробить броню. Для этого неплохо подошли бы поглощающие чакру печати Кин, но она, видимо, до сих пор не имела возможности их поставить. Собственно, то что он видел, говорило о том, что она успевала только уклоняться от атак. Следовало действовать как можно быстрее. Хьюга сосредоточился, высчитывая идеальную точку для замены. Так же безукоризненно без печатей применять эту технику в бою, как это делала Кин, он не мог: самую чуточку не хватало контроля чакры, но сейчас это и не требовалось.

— Каварими но дзюцу! — и практически сразу, без перерыва. — Кайтен! — очень уж он удачный момент выбрал для перемещения, как раз, когда один из противников применил град земляных пуль. Но Неджи в своей удаче и не сомневался.

Его появление эти двое все-таки пропустили, так что и техника стала неожиданностью. Это дало им обоим пару секунд, но эти секунды были как воздух нужны и самому Неджи, чтобы сориентироваться после техники. Шиноби Ивы отпрыгнули подальше, оценивая подошедшее подкрепление и продумывая новую стратегию боя.

— На них броня.

— Вижу, — коротко ответил Неджи, торопливо соображая, как достать обоих. Кин вряд ли сможет ему как-то помочь, с учетом того, что он видел, на ногах ее держали исключительно сила воли и упрямство, которое вполне могло составить конкуренцию пресловутой упертости Учих.

— Попробую достать, — он завел руку назад и почувствовал, как в ладонь скользнула пара бумажек. Все противники уже измотаны боем, как бы то ни было, Кин со своими ловушками изрядно их потрепала, к тому же им приходилось постоянно тратить чакру на поддержание защитной техники, без которой, судя по воткнутому повсюду железу, пришлось бы плохо. Ему хватало чакры и скорости, чтобы переиграть обоих, разве что чуть-чуть не хватало опыта, так что, если бы бой только начался, вряд ли все прошло так гладко. Но все сложилось так, как сложилось: Неджи заменой проскользнул за спину одному из противников, пока залп кунаев со взрывными печатями от Кин отвлекал другого, поглощающая печать прилепилась на доспехи сзади.

— Фуин! — Хьюга активировал ее импульсом, как простую взрывную печать, и увидел, как во все стороны разбежались черные дорожки символов. Мгновение и сияние защитной техники померкло. На долю секунды Неджи испытал сожаление, что тогда, в бою с Наруто, у него в запасе не нашлось ничего подобного.

— Хакке Рокуджуйон Шо! — на этот раз никаких сюрпризов: шиноби с перебитыми тенкецу отправился именно туда, куда ему положено. Остался только один противник, который, оценив ситуацию, счел за благо отступить. Далеко он, правда, не ушел.

— Коноха Рью Янаги!² — появившиеся Косуке и Хаяма внесли свою лепту, и вначале попавшийся в гендзюцу, а потом оглушенный и связанный противник, удобно устроился на плече Косуке.

— Все? — Кин за его спиной шумно выдохнула и осела на ветку. — Обидно пережить Гаару и умереть от рук какого-то безымянного типа, — задумчиво сообщила она.

— А, то есть, если бы он представился, тебе было бы легче? — напряжение боя отпускало и теперь накатывало совсем другое чувство, вернее наваливались все те эмоции, которые в бою тщательно прятались под замком, чтобы не мешали.

— М-м-м, не думаю, но кто знает, — Кин напротив, словно выключалась, как-то неестественно безмятежно разглядывая облака, — а если бы у него еще симпатичная физиономия, то точно не так обидно.

— Ненормальная, — Неджи почувствовал, как весь дикий клубок эмоций, который еще секунду назад он не знал как и куда выплеснуть, просто исчез, оставив после себя какую-то обреченную усталость. — Хорошая миссия С-ранга у нас получается.

— Патрули штука непредсказуемая, — Хаяма философски пожал плечами, — но эту точно будем сдавать как В-ранг. Только до нашей смены еще порядочно времени, — напомнил он.

— Прекрасно, — протянула Кин и мечтательно прищурилась.

Что тут «прекрасного» Неджи решительно не понимал.

— Косуке-сан, — продолжила между тем она, — а вы покажите мне ту технику с кучей сюрикенов? — вкрадчивый голос и очень большие несчастные глаза. Хьюга уже не слушал, что там ответил вечный генин, он-то точно знал: научит, куда денется. От жажды знаний Кин сбегать только у их сенсея получалось. Но у Какаши-сенсея в этом смысле вообще редкий талант.

______________________________________________

[1] Шинкукен (Вакуумный меч) — техника стихии ветра, создает порыв ветра в форме дуги. Обычно сопровождается взмахом меча.

[2] Коноха Рью Янаги (Стиль листа: Ива) — гендзюцу, с помощью которого создается множество копий оружия, тем самым не давая противнику понять, откуда последует настоящий удар.

Крупный черный ворон сорвался с облюбованного карниза над окном госпиталя, насмешливо каркнул, делая круг над Конохой, и вскоре скрылся из вида, растворившись в густом лесу, окружавшем деревню.

— Он покинул деревню в сопровождении Джирайи, — Итачи невесомо провел пальцами по черному вороньему оперению, и птица с тихим хлопком исчезла.

— Один из саннинов, да? — Кисаме почесал подбородок. — Не думаю, что это подходящий противник даже для вас, Итачи-сан.

— И у самых сильных есть свои слабости. — Итачи спрятал руку под плащ и вернул на голову шляпу. Тихо звякнули колокольчики. — Идем, нам нужно подготовиться.

Небольшой интендантский городок, расположенный неподалеку от Конохи, всегда был шумным местечком: здесь останавливались караваны, перепродающие свои товары в деревню, отдыхали вернувшиеся с миссий шиноби и ожидали исполнения своих заказов клиенты. В саму деревню допускали далеко не всех: о каком скрытом поселении может идти речь, если его превращают в проходной двор? Поэтому торговлю в самой деревне вели члены кланов, не являющиеся шиноби или ушедшие на покой, или семьи шиноби, или давно проверенные династии торговцев, представителями которых, например, являлись братья Теучи и Теяки. Последние и вовсе хвастались тем, что под крышей заведения их деда было подписано знаменитое соглашение между Сенджу и Учиха. К тому же Коноха являлась военным поселением, так что все увеселительные заведения в основном вынесли за ее пределы, чтобы не смущать умы молодежи и не снижать бдительность тех, кто постарше. Одним словом, интендантский городок вмещал в себя все те признаки обычного города, которые не поместились в самой Конохе. Итачи никогда не любил бывать здесь: слишком шумно, слишком ярко… Здесь всего было слишком.

Найти нужного человека в переплетении улиц не так уж просто, особенно, если этот человек — шиноби и прекрасно умеет скрывать свою чакру. Поэтому, будь Джирайа один, искать его им пришлось бы долго и не факт, что поиски эти остались незамеченными для последнего, но он был не один, а его спутник скрываться не умел совершенно. Итачи даже не потребовалось использовать воронов: Самехада тянулась вслед за сильной и вкусной чакрой, как натасканный нинкен.

Джирайа был личностью известной в мире шиноби не только благодаря своим заслугам во Второй войне и призывам гигантских жаб, но и благодаря своей литературной деятельности определенной направленности. АНБУ с его произведениями знакомились в обязательном порядке, как с лучшими существующими на данный момент пособиями по слежке и скрытному проникновению в охраняемые зоны. Правда, что-то полезное из этого чтива удавалось вынести только тем, кто отличался хорошим самоконтролем или не слишком богатым воображением. Но именно способ изложения материала, а так же методы его добычи позволяли выстроить для Джирайи отличную ловушку.

Итачи легко улыбнулся симпатичной официантке, которая так и замерла возле их столика, едва заметно покраснев и отводя глаза в сторону, но тут снова подняла их, совершая свою главную ошибку: она встретилась с ним взглядом. Выбранное Итачи гендзюцу было не очень сильным и потому практически незаметным со стороны. Но и развеять его не сложно, оно само должно исчезнуть через непродолжительное время, хотя он все же полагал, что для саннина это в любом случае не составит большой проблемы. Запечатлев в сознании девушки нужный образ и последовательность команд, Итачи покинул небольшое кафе, расположенное на предполагаемом маршруте следования Джирайи и Наруто. Следовало подстраховаться и подготовить еще пару ловушек, а потом оставалось только ждать, пока их цель — джинчурики — не останется в одиночестве.

— Не думал, что саннин попадется в настолько простую ловушку, — Кисаме фыркнул, закидывая за спину меч, и наблюдая за тем, как их цель вначале недоуменно оглянулась по сторонам, а потом скрылась в небольшой гостинице, которых с избытком хватало в этом городке.

— У нас мало времени, — напомнил Итачи, бесшумно соскальзывая вниз с двускатной крыши.

Внутри гостиница была такой же, как и все остальные ее собратья: большой зал внизу и комнаты на втором этаже, большая часть которых на их удачу пустовала. Они остановились у плотно закрытых седзи, и Кисаме вполне вежливо постучал. Как показывала практика, на вежливый стук открывали чаще и без сюрпризов, чем на выломанные с ноги двери. Да и зачем лишний раз портить чужое имущество? Впрочем, надеяться на то, что все пройдет без разрушений, не стоило. В конце концов, они имеют дело с джинчурики Девятихвостого.

— Э-э, здрасте! — перегородка отошла в сторону, и на них с явным недоумением посмотрел светловолосый и голубоглазый мальчишка. Итачи автоматически отметил, как он похож на Четвертого, хотя он не помнил, чтобы за последним водилось настолько глупое выражение лица.

— Тебе стоит пойти с нами, Наруто-кун, — вполне доброжелательно заговорил Итачи, обращая на себя внимание. На мгновение их взгляды пересеклись. Парализующее гендзюцу и удар Самехадой: с высокой долей вероятности противник будет оглушён и лишен возможности пользоваться чакрой. Уйти Шуншином, и пусть Джирайа попробует найти их. Разум практически мгновенно просчитал и выдал оптимальную последовательность атак.

— Саске? — немного удивленно спросил Наруто, видимо, обманувшись его глазами.

— Не совсем, — Кисаме коротко хохотнул и поудобнее перехватил меч, — может быть, если отрубить ему ноги, он пойдет с нами быстрее? — при этих словах Наруто отступил вглубь комнаты, определенно начиная осознавать, что ему грозят неприятности.

— Он нам живым нужен. Без ног умрет от потери крови, — Итачи с самым серьезным видом покачал головой, отвергая идею напарника.

— Без рук тоже умрет, да? — Кисаме уже откровенно издевался, демонстрируя, что прекрасно понял, что напарник тянет время. Это было далеко не первое их совместное задание, в том числе не первое похищение. Джирайа возился как-то подозрительно долго. О погоде, что ли, еще поговорить?

— Зачем я вам? — мальчик быстро стрельнул взглядом в сторону окна, оценивая, успеет добежать или нет. Итачи точно знал, что не успеет, если, конечно, не владеет Хирайшином.

— Не совсем ты. Скорее нам нужно то, что внутри тебя, — при этих словах Наруто схватился за живот. Вероятно, где-то там находилась печать.

— Отличный шанс избавиться от своего постояльца, — оптимистично предложил Кисаме, не уточнив при этом, что для джинчурики извлечение зверя — это всегда летальный исход.

— У нас гости, — совсем рядом Итачи почувствовал еще одного шиноби, и это точно не Джирайа. Вряд ли опытный саннин так фонтанировал бы во все стороны чакрой и жаждой крови, причем не слишком-то сильной.

— Удивительный сегодня день, — Кисаме полуобернулся, — никогда не думал, что увижу сразу два шарингана! Итачи-сан, вы же, вроде бы, уничтожили всех?

— Это мой младший брат, Учиха Саске, — держать лицо и голос спокойными несложно, намного сложнее удержать все те эмоции, что мгновенно ожили внутри и теперь рвались наружу. Из-под полуопущенных век Итачи жадно рассматривал своего брата: он изменился, но в тоже время не изменился совсем. Как-то болезненно было осознавать, что с годами Саске все больше становился похож на их мать: тот же разрез глаз, губы, вот только такого выражения лица у Учиха Микото Итачи не помнил. Она никогда не смотрела на него с такой смесью обиды и гнева. И все-таки в этом вынужденном рано повзрослеть подростке со злыми глазами и горькой складочкой у губ он без труда угадывал того улыбчивого братишку, который просил поиграть с ним и так забавно надувал губы, когда он в очередной раз отговаривался делами. Столько упущенных мгновений.

— Брат? — Наруто даже вышел в коридор, недоуменно глядя по сторонам. — Саске?

— Да, — глаза Саске вспыхнули алым, — и я собираюсь убить тебя, Учиха Итачи!

— Не сейчас, Саске, — они будто на мгновение вернулись в то далекое время, когда сам мир был чуточку иным. Мир изменился, а слова остались. Как будто убийство ровным счетом ничем не отличалось от тренировки в метание сюрикенов.

Саске явственно дернулся, видимо, и в нем эти слова будили воспоминания, лицо его исказилось еще сильнее, а потом вокруг правой руки вспыхнули молнии. Слух резанул резкий свистящий звук. Итачи всегда недоумевал, кто додумался сравнить его с пением птиц. Ну, разве что, этих птиц резали очень тупым кунаем. Шаринган без труда фиксировал движения, отмечал их рваность и недостаток скорости, а еще чудовищно топорную прямолинейность. Действовать так для Учихи — совершенно непростительно. Итачи без труда перехватил руку брата, перенаправляя удар в стену. Странно, но он в другой руке даже кунай не держал, чтобы ударить, когда противник отвлечется на молнию. Действовать так было впору какому-нибудь самураю из Страны Железа, но никак не шиноби. Если Саске и впрямь собирался убить его. Хотя, судя по изрядной дыре в стене, чакры он вложил более чем достаточно.

На мгновение их глаза встретились:

— Я так ненавижу тебя. Я все это время ненавидел тебя и поэтому выжил, — прошлое и настоящее снова перемешались в голове, и откуда-то из самых дальних уголков памяти зазвучали совсем другие слова: «Зачем ты так говоришь! Я никогда не буду ненавидеть тебя. Ты же мой брат!» Тогда он только улыбнулся и ничего не сказал о том, что ненависть слишком часто становится судьбой их клана. Пожалуй, ненавидеть Учиха всегда удавалось намного лучше, чем любить. Но все же видеть это чувство в глазах единственного родного человека — больно. Я так соскучился, Саске.

— Ты мне не интересен, — рука Итачи с силой, до хруста сломанных костей, сжала запястье Саске, а хороший удар ногой отправил его к противоположной стене. Мало кто способен складывать печати одной рукой, а драться с ним на одном голом тайдзюцу… можно было считать практически со стопроцентной вероятностью, что Саске из этого боя выведен.

— Саске! — Наруто ошеломленно переводил взгляд с одного на другого, еще не до конца понимая, что происходит, но уже готовый защищать того, кто оказался слабее. Шаринган считал первые печати техники призыва.

— Не так быстро, пацан! — удар Самехады прошел по касательной, лишь слегка сняв кожу с щеки и плеча Наруто, но главной своей цели Кисаме и так достиг: собранная для техники чакра просто исчезла. Мальчик застыл, явно не понимая, что произошло. Мечник медленно, даже демонстративно занес меч для второго удара, но вместо податливой плоти Самехада столкнулась со сталью. Джирайа появился в самый подходящий момент. Будто специально выжидал и подгадывал.

— Использовать так красивых девушек — совершенно непростительно, — саннин осуждающе покачал головой, бережно усаживая у стены бессознательную официантку, которую зачем-то притащил с собой. Приводить гражданских туда, где будут сражаться шиноби — очень непредусмотрительно.

— Мы и не рассчитывали, что это настолько вас задержит, — Кисаме насмешливо оскалился и повел плечами, словно разминаясь. Если судить по его виду — он готов был драться прямо сейчас хоть с Джирайей, хоть с самим Рикудо, если бы тот оказался на пути.

— В любом случае, наша цель — Наруто-кун, — Итачи отметил, что удивленным саннин не выглядел, значит, знал или догадывался. Это не было странным: насколько он знал, Джирайю интересовало все, что связано с Орочимару, а последний до недавнего времени тоже носил черный плащ с красными облаками.

— Мы заберем его. Таков приказ нашего лидера.

— Это у вас вряд ли получится, — Джирайя подобрался, готовый атаковать или защищаться, — потому что я убью вас обоих здесь и сейчас, — удивительно, но он даже ки не выпустил. Никакой агрессии, просто сухая констатация факта. И у него точно было больше шансов сделать эти слова реальностью, чем у Асумы.

— Нет! — Саске с некоторым трудом поднялся на ноги и отошел от стены. — Он мой! Это мой бой! — и снова на редкость глупая и безнадежная атака. Итачи невольно задался вопросом, учил ли его Какаши вообще чему-нибудь. Он был отличным шиноби, хорошим напарником, но учителем, кажется, оказался совершенно бездарным. Или все дело было в том, что Саске сражался именно с ним и эмоции застилали разум? Если так, то с этим нужно было что-то делать.

Итачи принял удар Саске на жесткий блок и тут же контратаковал, планомерно оттесняя младшего к стене, подальше от возможной линии атак Кисаме и Джирайи.

— Вы как всегда абсолютно безжалостны, Итачи-сан, — Кисаме повернулся к Джирайе, выставляя перед собой Самехаду, — не будем мешать. Все-таки влезать в дела семьи — очень невежливо.

У Саске — злость, много яркой отчаянной злости, которая застилала глаза и позволяла сражаться, не обращая внимание на боль и раны. Так, на эмоциях и кураже, люди продолжают драться даже тогда, когда, казалось бы, должны давно умереть. У Итачи — холодная расчетливая четкость ребенка, выросшего на поле боя, когда преимущество взрослых противников в силе и весе приходилось компенсировать злой точностью ударов. Время прошло, а техника осталась. Техника, которой Саске не мог противопоставить ничего, кроме отчаянного желания идти до конца. Вот только его было совершенно недостаточно. Он должен научиться сражаться с холодной головой и трезвым расчетом, так, как и положено Учиха. Шаринган давал отличное преимущество, позволяя предсказывать чужие атаки и планировать свои, но Саске, хоть и активировал додзюцу, совершенно его не использовал. Итачи поднял обмякшее тело, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Ты слишком слаб, Саске. Почему?

Странно, но ввести младшего брата в гендзюцу оказалось даже проще, чем Какаши-сана. Будто бы он и не сопротивлялся вовсе, не пытался вытеснить чужую чакру своей. Раскрылся и принял, словно и сам хотел увидеть то, что Итачи собирался ему показать.

Алое небо над головой. Призрачные образы строений соткались будто сами собой. Вспоминать — несложно, больно, горько, но — несложно. Потому что эти образы будто отпечатались на внутренней стороне век. Они всегда с ним, стоило только закрыть глаза. Итачи достраивал иллюзию, рисовал подробности, мелочи вроде опрокинутой вазы и разбитой чашки, тщательно затирая из памяти то, что Саске видеть не следовало.

— Ты будешь видеть этот день снова и снова, — пока не сумеешь разорвать иллюзию, не сумеешь одолеть собственные эмоции. Когда-нибудь они закончатся, все перегорит и останется только пепел и необходимость. Так будет проще.

— Нет! — Саске закричал, закрывая руками лицо и рванулся в сторону, выбегая из комнаты, в которой фигура с катаной и алыми глазами обрушивала удар на их коленопреклоненных родителей, вот только в этой иллюзии в другой комнате он видел ту же самую картину и так — в тысяче других, куда бы он не пошел. Бесконечный круг бесконечного ужаса, выход из которого был только один.

От крика сжималось и обрывалось что-то внутри. Но другого пути для них обоих просто не существовало: все, что он мог дать ему, чтобы выжить в этом мире, была ненависть и умение обращать ее в силу. Я все это время ненавидел тебя и поэтому выжил. Если это и впрямь так, то он сделал все правильно. Все было не зря. Оставалось лишь верить, что там, по другую сторону ненависти, Саске сможет отыскать что-нибудь для себя. Его самого там, правда, уже не будет. Но это к лучшему.

— Ты слаб, потому что тебе не хватает, — цели, ты еще не знаешь к чему и зачем идешь, ты все еще не знаешь, ради чего сражаешься, — ненависти.

Итачи бережно отпустил Саске, позволяя ему соскользнуть на пол вдоль стены.

— Вам не стоит так часто использовать эти глаза, Итачи-сан, — Кисаме осуждающе покачал головой. Иногда он замечал настолько много, что стоило задаться вопросом, не припрятал ли он где-нибудь в кармане шаринган.

— Кучиёсе: Гамагучи Шибари! ¹ — странно, что Джирайа ждал так долго. — Вы не уйдете. И очень-очень подробно расскажите мне о своем лидере и организации.

— А-а-а! Что это? — Наруто, до этого будто завороженный смотревший на них, практически подпрыгнул на месте. Ощущение, что ты стоишь на чем-то живом все-таки было чрезвычайно специфичным. Скорее всего одна из призывных техник, но такая необычная.

— Не переживай, — Джирайа улыбнулся, — это мое дзюцу.

Очень неприятное дзюцу, судя по тому, как стенки этой техники постепенно сжимались вокруг них, видимо, какая-то техника для захвата. И попадаться в нее совершенно не входило в планы Итачи. Они и так тут слишком задержались, вполне возможно, Джирайя вызвал подмогу.

— Кисаме, уходим, — принял он решение и первым побежал туда, где все еще виднелась нормальная стена гостиницы.

— Ксо! — мечник недовольно побежал следом, с некоторым трудом вырвав Самехаду из странной субстанции, что уже начала ее окутывать.

— Не уйдете! — стены вокруг стали сжиматься намного быстрее и активнее. «Не успеем», — мысленно подсчитал Итачи. Джирайа не оставил ему выбора.

— Аматерасу! ² — использовать за один день сразу две техники Мангеке для него было непозволительной роскошью, но в данном случае выбора действительно не было. Черное пламя жадно вцепилось в стены, отправляя в небытие целые куски. Оно будет гореть, пока будет чему гореть. Но, возможно, Джирайа что-нибудь придумает, чтобы от гостиницы осталось немного больше, чем ничего.

— Ну и зачем было уходить? — Кисаме был недоволен. Это совершенно не удивляло с учетом того, что он уже два раза подряд лишил мечника хорошей драки.

— Нам нет смысла торопиться. Не в этом случае. К тому же, ты прав — использовать эти глаза так часто слишком обременительно для меня, — они покинули интендантский городок, остановившись на достаточном отдалении от него.

— Я не отрицаю вашего ума, Итачи-сан, но не боитесь ли однажды, что перехитрите сами себя? — Кисаме стоял за его спиной и, по ощущению, Самехада находилась отнюдь не в креплениях, а ближе, намного ближе, чем можно было считать безопасным. Итачи предполагал, что, когда он зайдет слишком далеко, им с Кисаме придется сразиться, но не думал, что это наступит настолько быстро. Не самый благоприятный исход из возможных, но и не самый неожиданный. Он прикрыл глаза, готовясь. Ему нельзя затягивать бой.

— Ну-ну, не стоит так напрягаться, — короткий смешок и мечник демонстративно отступил на несколько шагов, — я всего лишь хочу знать, что вы знаете, что делаете.

Итачи и сам хотел бы быть уверенным в том, что делал. Но мир слишком причудлив и изменчив, чтобы знать наверняка. Он мог лишь надеяться, что не ошибается слишком уж сильно.

— Возможно, нам стоит заняться твоей целью, Кисаме. — он устало потер переносицу и отключил шаринган, — Страна Камня слишком большая, так то поиски затянутся.

— Да, и на этот раз я не позволю сорвать мне драку!

— Как хочешь.

_____________________________________

1] Кучиёсе: Гамагучи Шибари (Призыв: Ловушка жабьего рта) — техника, с помощью которой пользователь призывает желудок гигантской жабы и способен контролировать действия пищевода и управлять им, тем самым он может с легкостью захватить оппонента.

[2] Аматерасу (Небесное освещение) — особая техника клана Учиха. Призывающая черное пламя, погасить которое невозможно.

Вязкое марево кошмара не отпускало. Саске бежал и никак не мог от него убежать. Закрывал глаза, затыкал пальцами уши, но это не помогало: он все равно видел и слышал. Сотню тысяч раз одну и ту же картину: два коленопреклоненных силуэта, темная фигура без лица над ними, алый проблеск глаз в свете луны и взмах катаны. Кровь на стенах, кровь на полу и две неподвижные фигуры под ногами. Кровь в темноте напоминала чернила, растекалась, подбиралась все ближе черными змеями-лентами… Раньше он бежал от нее, бежал, отказывался верить, бросался обвинениями, а теперь просто ждал. Ждал, когда она доберётся до него, поглотит, и тогда, может быть, тогда все закончится? Кровавая волна накрыла его, схлынула, и все началось с начала. Все было бесполезно: убегать, сражаться, оставаться на месте. Что бы он не делал, результат только один: кошмар не заканчивался. Он был слишком слаб, чтобы избавиться от него. А может быть, где-то в глубине души просто не хотел? Не хотел куда-то бежать, сражаться. Почему для него все не закончилось здесь, в этой комнате? Почему он побежал тогда? Почему так хотел жить? Саске медленно поднялся на ноги, бездумно сделал несколько шагов вперед, не замечая, что проходит сквозь силуэты родителей. Широко распахнутыми глазами он смотрел на опускающееся лезвие катаны, ждал и практически жаждал удара, который вновь прошел сквозь него. Снова и снова, как и много раз до этого, смерть обходила его стороной, забирая тех, кто находился рядом.

В свете луны лицо Саске казалось практически восковым. Черты его словно заострились еще больше, приобретая некую призрачную нереальность. Кин осторожно коснулась пальцами его лба, потянулась своими чувствами сенсора, пытаясь понять, что это за гендзюцу такое, что не переломить обычным «Кай». Ей показалось, что все чувства проваливаются в вязкую черноту, будто над головой смыкаются темные холодные воды. Знакомое ощущение, разве что в прошлый раз она лишь зацепила его кончиками пальцев, а теперь погрузилась с головой. Тогда их разделяла белая больничная стена, по которой она шарила, как слепой котенок, пытаясь найти хоть что-то живое, понятное, теперь же все ощущалось намного яснее. Страшнее и болезненнее. Кин отстранилась, собираясь с духом и настраиваясь. Чтобы вытащить человека из гендзюцу, надо вытеснить постороннюю чакру, что влияет на его собственный поток. В данном случае проблемой было то, что две чакры были настолько похожи и переплелись так плотно, что концов не найти. Остановить же свой поток чакры Саске мог только изнутри, но почему-то этого не делал или это не приносило результата. Самые лучшие гендзюцу те, что подстраиваются под объект, гибкие, подвижные, они меняются, и ловить их — это все равно что вылавливать рыбок в пруду голыми руками. Впрочем, это лишь дело сноровки.

Кин не была хорошим рыбаком, но в гендзюцу разбиралась: когда слишком хорошо контролируешь свою чакру, всегда задумываешься о том, чтобы контролировать еще и чужую. Гендзюцу самый простой и изящный путь для этого. Кин сомневалась, что ей удастся развеять конкретно эту технику, но, возможно, ее хватит на то, чтобы толкнуть чашу весов в нужную сторону. Можно указать путь, но шагать по нему каждый должен сам.

Все ирьенины обладают хорошим контролем чакры, могут разделять свою чакру и вполне успешно лечить физические повреждения. Но гендзюцу имели несколько иную природу: это практически чистая инь-компонента, работать с которой всегда сложнее. Здесь недостаточно хорошего контроля, тут требуется кое-что еще. Редкое сочетание сенсорики, чтобы чувствовать чужое вмешательство, таланта к гендзюцу для понимания природы и механизма работы и контроля, чтобы не навредить, а помочь.

Неджи всегда говорил, что он видит потоки чакры, кто-то их слышал, как звучание струн невидимого инструмента, а Кин их чувствовала: холодом и теплом, текучей водой и ласковым ветром — мир состоял из самых разных ощущений. Саске ощущался колким недобрым пламенем, которое обжигало холодом вместо того, чтобы греть. Но сейчас это пламя практически потухло, улеглось, скованное гулкой текучей водой. При этом пламя и вода имели одну природу, были настолько сходны, что казались единым целым. Это все равно что разделить на ощупь клубок нитей. Они одинаковы, но некоторые чуть толще других. Неправильные нити. Чужие. Ее нити тоже были чужие, колючая шерсть в шелковом клубке. Они вносили такой необходимый сейчас диссонанс, нарушали стройный узор, кололись, заставляя шевелиться и делать хоть что-нибудь, чтобы это прекратилось.

Что-то изменилось. Саске понял это не сразу, но все же осознал, что лунный свет, такой неверный и тусклый, стал ярче. Кровь в нем теперь казалась просто безобразной кляксой, растекшейся на полу, да и вся картина окружающего мира отдавала гротескной нереальностью, но исчезать или еще как-то меняться не торопилась. Но этого было достаточно, чтобы вспомнить: то, что происходит вокруг, лишь иллюзия. Кошмарный сон, из которого он никак не может найти выхода. А Саске и не понял, когда стал об этом забывать. Он зацепился за эту неправильность, потянулся за ней, убеждая себя в том, что ничто из окружающего не существует на самом деле. Приходи ко мне, когда у тебя будут такие же глаза. Пусть именно таких глаз у него не было, но шаринган-то был. Глаза, способные видеть истину. Разорвать иллюзию. Вырваться из замкнутого круга и наконец увидеть реальность, какой бы она не была.

Над головой белый потолок в серых тенях. Который уже раз Саске видел его? Тот же самый потолок, что и неделю, годы назад. То же ощущение собственной слабости и никчемности. Зачем все это? Почему он все еще жив? Опять пощадили, отбросили в сторону, как ненужную вещь. Ты мне неинтересен. Слишком слаб и беспомощен. Последние события одно за другим возникали перед внутренним взором. И сумасшедший бег по городку, и метания в поисках единственной цели. Они казались смазанными и нечеткими, даже более расплывчатыми, чем гендзюцу. И четкая, как удар молнии по нервам, картинка коридора, нет, людей в нем. Одного человека. Шаринган активировался сам, стремясь разглядеть, запомнить, сравнить, увидеть все, что обычному зрению недоступно. Я убью тебя. Весь мир сосредоточился в одном человеке, вся ярость, гнев и ненависть — в пении молний в руках. В ту секунду Саске был уверен, что у него получится, и эта проклятая страница его жизни захлопнется здесь. Удар. Одно небрежное движение, и все его силы, все его стремления, вся ненависть провалились в равнодушную пустоту и медленное движение по кругу трех томое, также, как чидори бесполезно излило чакру, разрушив стену.

Он словно стремился поймать призрака. Но все же это было реальностью, Итачи не оставлял сомнений в своем существовании, расцвечивая его мир болью и мучительным осознанием того, как же он далек. Как же бесконечно слаб. Почему? Почему столько усилий, столько времени — и он не приблизился даже на шаг. Почему ты настолько слаб? Тебе не хватает ненависти. Выходит, этого было недостаточно? Всей его памяти было недостаточно, и поэтому он снова должен был увидеть. Вспомнить. Вспомнить, почему он еще жив.

Саске медленно повернул голову в бок и вздрогнул. Рядом кто-то был. На мгновение перед глазами возникли картина его прошлого больничного пробуждения и силуэт Кабуто в оконном проеме. Тебе подарили силу, а ты не желаешь использовать ее. Как глупо. Саске моргнул, и наваждение исчезло: Кабуто здесь не было. В темноте рядом с ним сидел совсем другой человек. Учиха молча разглядывал четкий профиль на фоне лунного света и ждал, чего — и сам не знал: слов, вопросов, чего угодно. Молчание давило на него, вызывало ощущение неправильности и неуютности, нереальности. Будто он все еще спал, и это тоже было частью гендзюцу. Будто хитрая иллюзия извернулась и подсунула ему еще одну картинку, заставляя беспокойно ждать продолжения: фигуры с катаной и чернильных брызг на стенах.

— Тебя вообще можно хоть на несколько дней оставить так, чтобы ты не во что не вляпался? — ощущение нереальности исчезло вместе со словами и очень будничным жестом, которым Кин потерла пальцами переносицу.

— Пфф, — Саске вскинулся, на мгновение ощутив жуткое раздражение, но порыв как-то быстро угас. У него просто не осталось сил даже на то, чтобы злиться. Больше всего сейчас хотелось закрыть глаза и спать, но на самой грани сознания плавала паническая мысль, что стоит ему заснуть, как кошмар вернется. Повторится, и на этот раз он уже не выберется.

— Мне няньки не нужны, — высказался он больше для того, чтобы не молчать, подогревать свою злость и не спать.

— Заметно, — против обыкновения Кин не улыбалась, да и в голосе насмешки он не слышал, только усталость, которая будто была отражением его собственной. Она нервно собрала волосы в горсть и потянула себя за хвост, а Саске как-то отстраненно отметил для себя, что не помнит, когда вместо короткого ежика волос Кин обзавелась хвостом. Мир вокруг изменился, а он снова ничего не заметил.

— Где ты умудрился опять подхватить это блядское гендзюцу?

— Опять? — Саске зацепился за это слово, не горя особым желанием что-либо рассказывать, но и тишину слушать ему совсем не хотелось.

— Опять. Снова. Это уже было, верно? Тогда — давно-давно. Или это был не ты? Но я не могла ошибиться с чакрой, точно не могла. Чья это техника? — Кин чуть наклонилась над ним, опираясь рукой на подушку. На лице ее он и без шарингана прочитал странную смесь любопытства и беспокойства.

— Тебе ее никогда не повторить, — он отвернулся, предпочитая изучать взглядом стену.

— Не повторить. Техника шарингана, да? — ощущение постороннего присутствия в непосредственной близости пропало. — Где ты нашел еще один шаринган? Или просто неудачно посмотрелся в зеркало?

— Неважно, — Саске отчетливо скрипнул зубами, раздражение вспыхнуло с новой силой. — Зачем ты сюда пришла? Я абсолютно не в настроении выслушивать твои дурацкие теории, — последние слова он практически прошипел, развернувшись опять к собеседнице и искренне жалея о том, что не хватает чакры на то, чтобы активировать шаринган.

— Правильно, — Кин неожиданно улыбнулась, — злись, хорошо? Только не смотри такими пустыми глазами. Они, знаешь ли, пугают. Что за кошмар ты видел?

— Не кошмар, только реальность, — вспышка злости будто окончательно лишила его сил. Чувство опустошенности накатило с новой силой, размывая последние барьеры. Хотелось выговориться, вытолкнуть из себя весь этот черно-красный кошмар, и, может быть, тогда станет самую чуточку легче?

— Я видел своего брата, — тихо признался он и удивился тому, как легко удалось произнести эти слова. Саске был уверен, что назвать этого человека братом просто не сможет, но никакое другое слово не приходило к нему в голову.

— Брат? — Кин нахмурилась. — А разве не… — она осеклась, не став продолжать. А Саске вдруг понял: она не знает, просто не знает о том, что произошло в квартале Учиха, потому что появилась в деревне уже после и никогда не спрашивала об этом его самого. Но он-то почему-то был уверен, что Кин задавала вопросы. Кому-нибудь другому, мало ли желающих поделиться ужасно трагической историей?

— Тебе разве не рассказывали? О резне Учиха.

— Я не спрашивала, — Кин покачала головой, — это твоя история, и узнавать ее из чужих рук было бы как-то… неправильно, — слышать такое утверждение от нее было странно. Ему-то всегда казалось, что любопытство Кин каких-то этических границ просто не имеет.

— Не надо на меня так смотреть, — она подняла руки в защитном жесте, — я коллекционированием сплетен не занимаюсь. Особенно сплетен о своих друзьях.

— Возможно, зря, — Саске попытался улыбнуться, но вряд ли у него получилось что-то даже отдаленно похожее, — видишь ли, я — брат убийцы. Убийцы собственной семьи, — говорить это кому-то было странно, но слова уже лились, набирали силу, и удержать их не получилось бы, даже если бы он сам этого захотел, — он убил их всех, понимаешь? Всех, за одну ночь. Весь клан, — голос сорвался на крик, — и даже наших родителей. Всех, кроме меня, — добавил Саске уже шепотом, ощущая, как в горле неприятно саднит, а глаза и вовсе горят огнем.

— Тише, тише… — его плеча коснулась чужая рука, чуть сжимая успокаивающим жестом, — сюда сейчас весь медперсонал сбежится, — он дернулся, отстраняясь от прикосновения, и развернулся, опираясь спиной о стену и закрывая глаза. Нужно было деактивировать шаринган, вытягивающий из него последние крохи чакры.

— Такая вот семейная история. Чудесно, правда? — Саске и сам не знал, откуда в нем взялась эта злая ожесточенная ирония. — Тогда сбежал, а теперь Итачи заявляется в Коноху, как ни в чем не бывало, а мне никто даже не сказал, — руки сами собой сжались в кулаки, комкая край одеяла. Было одновременно холодно, до дрожи в пальцах холодно, и обжигающе душно, так, что и не вздохнуть.

— Я случайно подслушал. Когда Какаши-сенсея принесли. И… — теперь, когда он говорил все это вслух, собственные действия уже не казались такими уж правильными. Вернее, правильными они оставались, но вот умными их точно нельзя было назвать.

— Я должен был его увидеть.

— Подожди-подожди, — Кин слушала не перебивая, но просто молча покивать точно было выше ее сил, — я правильно тебя поняла: твой брат уничтожил за одну ночь весь клан Учиха, сумел уйти из Конохи живым, теперь вернулся, отправил на больничную койку сенсея, а ты собрался с ним здороваться и выражать братские чувства? — куноичи смотрела на него с совершенно нечитаемым лицом, и Саске ощутил, как в нем опять вспыхивает раздражение.

— Я должен отомстить, — звучало так, словно он оправдывался.

— Я даже не буду говорить тебе, что ты идиот. По глазам вижу — сам знаешь, — Кин пересела на кровать рядом с ним, — и комментировать эту затею тоже не буду. Ты мне просто скажи, ты на него хоть не в лобовую с кунаем бросался?

— С Чидори, — слабаком Саске себя успел почувствовать еще тогда, когда все его атаки проваливались будто в пустоту, а вот идиотом — только сейчас.

— Но ты знаешь, действуй я по-другому, ничего бы не изменилось. Ни-че-го, — он устало приложился затылком о стену, — он просто отбросил меня в сторону. Как мусор. Я не смог даже коснуться. Такая бездна… будто этого времени просто не было.

— Он просто стал сильнее, наверное. На него наверняка охотились наши АНБУ, и не только… Нукенин может выжить, только если будет умнее и сильнее своих преследователей.

— Он мой! — Саске вздрогнул. Одна мысль, что Итачи мог просто его не дождаться и погибнуть от руки какого-нибудь охотника за головами, казалась совершенно дикой и невозможной. Это его цель. Только он может убить Итачи. Больше никто.

— Мне нужно стать сильнее. Я просто не могу ждать, пока он уйдет еще дальше, — в голове опять крутились слова Кабуто. Джуин дает огромную силу. А ты ее не используешь. Страх, предрассудки — они сковывают тебя, мешая двигаться дальше. Тебе никогда не догнать Учиха Итачи.

— Сила всегда имеет свою цену, а та, что приходит быстро — за нее платишь втройне, — Кин словно угадала его мысли.

— Мне все равно. Ты знаешь, мне совершенно все равно, — эмоции ушли, оставляя только пустоту. Холодную звенящую пустоту. Может быть, она наполнится чем-нибудь, когда его удар наконец достигнет цели? Возможно, тогда он снова сможет почувствовать что-нибудь еще.

— Саске, — он с некоторым трудом нашел в себе силы открыть глаза и посмотреть на Кин. Она, впрочем, на него не смотрела, сверля взглядом оконный проем, — пообещай мне, что когда соберешься сделать глупость, то это будет хотя бы обдуманная глупость. Хорошо?

— Договорились, — Саске медленно кивнул, как-то отстраненно думая, что Кин еще просто не поняла, что именно он задумал. А когда поймет… надежда на то, что она не будет его останавливать, была чрезвычайно зыбкой. Хотя даже шаринган не всегда мог прочитать, что же будет делать Кин.

* * *

Кин медленно двигалась в сторону Администрации Хокаге. Коноха была уже практически восстановлена после совместного нападения Песка и Звука, но на улицах было как-то непривычно пусто. Нет, людей хватало, вот только хитаи шиноби в толпе мелькали непривычно редко. Насколько она знала, на полевые миссии выгнали всех, кого только можно. Даже в Академии провели досрочный выпуск, чтобы сбросить на молодежь D-ранговые миссии. Те же, кто был генином уже хотя бы полгода, дружно взяли на себя С-ранг. Деревня не должна демонстрировать слабость. Кин уже протянула руку, собираясь открыть дверь, ведущую в здание Администрации, как чувства сенсора обожгло стремительное приближение мощной чакры, она торопливо отскочила в сторону и как раз вовремя: дверь широко распахнулась, выпуская наружу группу шиноби, возглавляемую невысокой светловолосой женщиной в зеленом хаори. Взгляд Кин задержался на ромбовидной печати на лбу куноичи, после чего она резко переключилась на разглядывание группы сопровождения, в которой, к своему удивлению, заметила Наруто. Впрочем, он, судя по всему, просто вышел вместе со всеми из здания, потому как почти сразу свернул в сторону.

— Кто эта женщина? — требовательно спросила Кин, догоняя его. Администрация и задания немного подождут, она нюхом чуяла интересную информацию.

— Это новая Хокаге! — Наруто ответил вполне охотно. — Скоро о ней должны объявить всем.

— А имя-то у нее есть? И откуда ты ее знаешь? — Кин заинтересовано прищурилась. Не то чтобы вопрос смены власти в Конохе очень ее волновал, но все же хотелось знать заранее. А еще понять, что Наруто делал в свите будущей Хокаге.

— Цунаде. Она крутой медик, так сказал Эро-сенин. Мы ее нашли и позвали в Коноху, правда, она не хотела идти вначале, но там был Орочимару и…

— Подожди-подожди, — Кин уцепила Наруто за рукав, — не так быстро, — она оглянулась по сторонам и заметила знакомую вывеску, — вот давай мы зайдем в Ичираку, и ты мне все расскажешь. Подробно.

— Это почему? — Узумаки нахмурился, видимо, вспомнив наконец, что информация в мире шиноби имела значительную ценность.

— Ну, — Кин сделала вид, что задумалась, — может быть, потому, что мне интересно, а ты хочешь об этом рассказать. А еще — с меня рамен, — знать маленькие слабости своих бывших сокурсников всегда бывает полезно. Наруто расплылся в такой улыбке, что куноичи поспешила добавить:

— Но только одна порция! А то я тебя знаю…

В Ичираку никого не было, если не считать ее непосредственного хозяина и его дочери. Но те всегда соблюдали старое соглашение между торговцами и кланами, то есть делали вид, что ничего не слышат и ничего не происходит.

— Ты сказал, что она медик и ее зовут Цунаде, так? Так это получается легендарная Сенджу Цунаде, внучка Шодая?

— Ну да, она мне ожерелье подарила. Точнее, я его выиграл, — Наруто, расправившийся со своей порцией рамена, провел пальцами по шнурку, уходящему под футболку. Если он не врал, а он не врал, это Кин чувствовала четко, то… Она запустила руки в волосы и сжала виски.

— Невероятно. Это точно какая-нибудь невероятная история. Расскажи, — внимательный взгляд и готовность слушать на Наруто всегда действовали хорошо. Ему вообще не так уж часто выпадало чье-либо внимание, если не говорить о внимании в негативном ключе.

— Ну мы поспорили, что я выучу одну крутую технику за неделю и она отдаст мне свое ожерелье. И я выиграл.

— Вау. Ты молодец, — Кин говорила совершенно искренне: выучить серьезную технику за неделю, это действительно где-то на самой грани возможного. А тот факт, что Наруто достался такой приз, говорил о том, что техника была не самой простой. На каких-нибудь иллюзорных клонов так никто спорить бы не стал.

— А потом появился Орочимару. Такой страшный тип, знаешь ли. Призывал гигантских змей, а с ним этот Кабуто. Он ему служит, представляешь, — возмущение Наруто последним фактом можно было потрогать руками. Кто такой Орочимару, Кин знала отлично, а вот информация о Кабуто была новой. Тот долго был в Конохе. Шпион? Но почему его сейчас раскрыли?

— Он напал на бабулю Цунаде, но я его хорошо приложил своей новой техникой. И потом Цунаде и Эро-сенин наваляли этому Орочимару, и он сбежал, а Цунаде вылечила меня и отдала ожерелье. Это такой бой был! — Наруто рассказывал и рассказывал, правда, понять, как работала та или иная техника, из его рассказа было решительно невозможно. Но главное Кин для себя уяснила: у Орочимару явно была какая-то проблема, а этот Кабуто был медиком. Неужели что-то настолько серьезное, что старый змей отозвал его поближе к себе?

— Как там Саске, кстати? — Наруто прервал свой рассказ. — Бабуля обещала, что вылечит его.

— Саске? — Кин нахмурилась, пытаясь понять, откуда Узумаки вообще знает, что Саске в больнице. — В порядке, — тут она, конечно, покривила душой, назвать состояние Учихи «в порядке» было нельзя от слова совсем. Но это точно не то, о чем следует говорить с кем-то посторонним. — А почему ты спрашиваешь?

— Это хорошо, — Наруто улыбнулся, — а то я так и не понял, что сделал тот тип, но видок у Саске еще тот был после…

— Ты… видел? — голос Кин дрогнул, а мысли молоточками застучали в голове. Что же там такое произошло? — Рассказывай давай!

— Э-э, ты чего? — Наруто даже отпрянул от столь резкого напора.

— Саске — мой друг вообще-то, — она резко сменила тактику, глянула исподлобья, ломая пальцы на манер Хинаты. С Неджи такой номер точно не прошел бы, но на Наруто ее актерства вполне хватило. — Он же не расскажет ничего толком, — печальный вздох получился ну просто отлично.

— Да я особо не понял ничего. Эти двое заявились, когда мы в интендантском были, потом пришел Саске, орал, что убить хочет и чтоб не вмешивался никто, ну и… получил. А у другого типа меч какой-то, представляешь, я печати складывал, он ударил, и все — чакры нет, — Наруто определенно был возмущен этим фактом до глубины души, эмоционально размахивал руками, вот только понятности его повествованию это не добавляло.

— Так. По порядку давай. Какие эти двое? Опиши хоть, — Кин потерла виски, ощущая, что у нее от этой чехарды скоро начнет голова болеть.

— Ну один такой высокий, с синей кожей и огромным мечом. Про меч я сказал уже. А другой — ну почти как Саске. Он сказал, что это брат его.

— Итачи, — Кин кивнула, принимая к сведению путанное описание, — они настолько похожи?

— Ну… я вначале вообще подумал, что это Саске: стоит, глазами сверкает красными, — Наруто пожал плечами и заказал еще одну порцию рамена.

— Ну да, раз глаза красные — значит, Саске, — Кин фыркнула. По такому критерию выходило, что всех обладателей оранжевых костюмов и светлых волос можно считать Наруто.

— Зачем они приходили-то? И кто они вообще?

— За… — Наруто замялся, и фраза повисла в воздухе, — приходили, в общем. Мне Эро-сенин потом сказал, они из организации какой-то, Акацки вроде. Дурацкое название. И плащи у них дурацкие — с красными облаками.

— В гости приходили, поздороваться, — Кин хмыкнула, но комментировать недоговорку Наруто никак не стала. Это к вопросу относилось разве что косвенно, да и каждый имел право на свои тайны.

— Типо того. В общем, стояли мы, разговаривали, и тут Саске залетает. Он его техникой какой-то приложить хотел, ну той, с молниями. А этот как его развернет и в стену: полстены разнесло! Тут Эро-сенин наконец-то появился: все ему за женщинами бегать. А эти, представляешь, на девушку какую-то гендзюцу наложили, чтоб его отвлечь.

— Эро-сенин жабу призвал, она меня защитила, хотел драться с ними, но тут Саске встает, говорит — я сам. Но в общем ничего он толком не сделал. Этот, который брат его вроде, просто побил его и все. И сделал что-то. А потом Эро-сенин призвал такую огромную жабу, что мы все внутри нее были. В желудке. Он уменьшаться стал, чтобы поймать их, но эти двое, которые Акацки, сбежали. Какой-то огонь черный призвали, что дырку проделал, и сбежали. Ну, а потом Гай-сенсей пришел. И забрал Саске в Коноху, а мы дальше пошли.

— Ясно, — Кин задумчиво хмыкнула, — а долго вы разговаривали-то, пока Саске не пришел? — зачем-то спросила она.

— Ну минуты две наверное, — Наруто пожал плечами.

— Спасибо за историю, — она улыбнулась, быстро отсчитывая деньга за рамен: как и обещала, за одну порцию. А остальное пусть сам оплачивает. — Пока.

История выходила путанной, даже слишком. И что все-таки такое нужно было этим Акацки в Конохе, что они, получается, вначале в саму деревню проникли, а потом и в интендантский город к Наруто заявились? Что или кого они искали? И вообще, что это было? Кин на мгновение представила двух шиноби в приметных плащах на улицах Конохи. Точно не тот видок, чтобы что-то разузнать или отыскать, если, конечно, хочешь действовать скрытно. Скорее это напоминало какую-то провокацию. Впрочем, это точно не то, о чем сейчас ей следовало задуматься. Саске сейчас занимал мысли Кин в намного большей степени. Неужели он и в правду рискнет? Узнать это она могла только одним способом.

В пламени свечи быстро догорала бумага, роняя вниз черные хлопья сажи. Орочимару неотрывно смотрел на пламя и улыбался. Один из его планов приблизился к своей завершающей стадии. Осталось всего несколько штрихов, и долгожданный плод сам упадет в подставленные руки. Нужно лишь позаботиться, чтобы они оказались в нужное время в нужном месте.

— Кимимаро! — собственный надтреснутый голос санину откровенно не понравился. Все же бой против Джирайи и Цунаде забрал у него силы, которые терять не стоило. Жаль, что из-за этого придется ускорять некоторые планы, да и желаемого он так и не получил. Орочимару с ненавистью взглянул на собственные руки. Мертвые, бесполезные. Он практически задохнулся от стиснувшей горло злости и, одновременно, — от боли. Проклятый старик не захотел умереть мирно, достал его практически из могилы. Это было бы совсем не критично, если бы Цунаде оказалась более сговорчивой, но, видимо, смерть учителя расстроила ее несколько больше, чем он мог предположить. Или он недооценил влияние Джирайи — последний, отмахиваясь от грозящей ему шапки Хокаге, был убедителен, как Рикудо. Впрочем, так даже лучше. Цунаде в качестве Хокаге его вполне устраивала, а главное, у нее в голове прочно засела мысль, что в данный момент он чрезвычайно слаб. Кому нужен старый ослабевший саннин? Пусть Коноха пока отвлечется на что-нибудь другое, например, на подозрительных личностей в характерных плащах, а он займется своими делами. Внимание было чрезвычайно нежелательно. Орочимару задумался о том, какую информацию стоит подбросить разведке Конохи, чтобы те как можно прочнее увязли в проблеме черных плащей и алых облаков.

— Звали, Орочимару-сама? — Кимимаро тихо вошел, аккуратно прикрывая за собой дверь.

— Да, — саннин кивнул, отодвигая свои размышления в сторону. Это будет работка для Кабуто, которой тот займется чуть позже. Заодно тоже отвлечется от того, что для его глаз не предназначено. Слишком он себе на уме, чтобы доверять ему что-то жизненно важное. А Орочимару должен быть уверен.

— Есть кое-что, что ты можешь для меня сделать, — Орочимару чуть дернулся, желая соединить ладони и забывая о том, что руки его сейчас абсолютно нефункциональны. Да уж, старик сумел хорошенько досадить ему. Столько неудобств из-за одной старой обезьяны.

— Я предполагаю, что вскоре к нам должен присоединиться один человек. Учиха Саске, — он дернул подбородком в сторону столика, на котором были разложены составленные Кабуто карточки. Изображение было видно только на одной из них. — Я хочу, чтобы ты позаботился о том, чтобы он добрался сюда максимально быстро.

— Как пожелаете, Орочимару-сама, — Кимимаро подошел к столу, забирая карточку, легко поклонился и повернулся к дверям.

— Да, думаю, это задание сможет тебя развлечь. Возможно, ты встретишь нечто интересное, — саннин не удержался от смешка, расслабленно откидываясь в кресле. Он не сомневался в том, что задание будет выполнено. На Кимимаро можно положиться во всем. Хорошо, что тогда он вовремя обратил внимание на эту странную болезнь. Потеря Кимимаро была бы совершенно непростительной тратой ресурсов.

* * *

Саске полулежал на кровати и изучал потолок. В последнее время это стало для него практически привычным занятием: слишком многое в его жизни заканчивалось именно белым потолком и горьким ощущением собственной слабости. Учиха ненавидел белые потолки, больницы и слишком улыбчивых медиков.

За дверью раздались шаги, кто-то нажал на ручку, и вот в палату ввалилась целая процессия, возглавляемая ни больше, ни меньше, а главным ирьенином госпиталя.

— Вот, взгляните, Цунаде-сама. Какое-то гендзюцу, мы ничего не смогли сделать, — в процессе своей речи ирьенин повернулся к нему, на лице отобразилась крайняя степень изумления, а последние слова были произнесены уже затухающим шепотом.

— Я вижу, тут все в порядке? — невысокая блондинка, к которой и обращался ирьенин, вопросительно подняла бровь.

— Н-но, только вчера… и… вы же видели Какаши-сана! Мы идентифицировали тоже воздействие!

— Но, в отличие от Какаши, этот парень в сознании, — Цунаде фыркнула и приблизилась, занося над Саске руку, мгновенно окутавшуюся зеленоватой чакрой. Учиха дернулся, уклоняясь от прикосновения.

— Эй, я просто взгляну, все ли в порядке. Ты же хочешь, чтобы тебя выписали? — находится в госпитале Саске совершенно не нравилось, так что пришлось подчиниться и позволить прикоснуться к себе.

— Да, остаточный след тот же самый, — Цунаде нахмурилась и требовательно посмотрела ему в глаза, — как тебе удалось справиться с этим гендзюцу?

— Хн, — Саске холодно взглянул на нее, но все же решил уточнить, раз уж сама не догадалась. — Я — Учиха, а это всего лишь гендзюцу.

— Вот как, ну-ну, — женщина фыркнула и стремительно развернулась, отходя от его кровати. Внутреннее чутье Саске говорило однозначно — не поверила.

 — Здесь все в порядке, посмотрим, кому еще нужна моя помощь, — вся процессия вышла в коридор, а Учиха опять откинулся на подушку и задумался. Почему она ему не поверила? Только ли потому, что Какаши-сенсей с этим гендзюцу не справился?

Из больницы Саске вышел уже после обеда и только после этого узнал, что навещала его ни больше ни меньше, а сама кандидатка в Пятые Хокаге Сенджу Цунаде. Впрочем, эта новость не относилась к тем, которые он счел важными. Коноха бурлила, радовалась и предвкушала то, что у нее снова будет Хокаге. Скульпторы уже даже подбирали подходящее место на скале для нового изображения. Саске остановился, хмуро разглядывая монумент Хокаге. Взгляд его задержался на изображении Третьего. Этого человека называли Богом Шиноби, но, тем не менее, он был убит. Убит Орочимару. Орочимару-сама предложил тебе силу, а ты боишься использовать ее. Так ты всегда будешь оставаться позади. Саске тряхнул головой, отгоняя навязчивое видение. Ты слишком слаб. Почему? Он зло засунул руки в карманы и пошел вниз по главной улице. Ноги вынесли его к небольшой раменной, Ичираку. Саске приостановился, услышав знакомый голос. Кин и… Наруто? Учиха стремительно отступил в тень, так, чтобы его не было видно, и прислушался.

-…напал на бабулю Цунаде, но я его хорошо приложил своей новой техникой. И потом Цунаде и Эро-сенин наваляли этому Орочимару, и он сбежал, а Цунаде вылечила меня и отдала ожерелье. Это такой бой был! — Саске скривился: так рассказывать о сражениях, чтобы ничего не было понятно, это талант надо иметь. Он фыркнул и двинулся дальше. Внутри неприятно покалывало ощущением, что кто-то может делиться историями о победах, а он… Все вокруг тебя идут вперед. Даже неудачник Наруто. А ты… ты все еще здесь. Тебе никогда не догнать Учиха Итачи, если все так и останется.

Под сенью леса было тихо. Саске прикрыл на мгновение глаза, наслаждаясь тишиной, а потом пошел на полигон, где они обычно проводили тренировки. Ему было о чем подумать. Вот только полигон был уже занят. Учиха задержался в тени деревьев, наблюдая за тем, как Неджи плавно перетекает из одной стойки в другую. Странно, но часть связок казалась ему совершенно незнакомой. Насколько далеко он продвинулся вперед?

— Учиха. — Хьюга не обернулся в его сторону, продолжая отрабатывать стойки. — Либо выходишь и присоединяешься, либо не мешаешь.

— Хн, — Саске недовольно дернулся. Он ведь прекрасно знал, что спрятаться от бьякугана невозможно, так что его попытка затаиться выглядела на удивление глупо. — Как миссия? — он принял боевую стойку напротив Хьюги.

— Довольно скучно. Обычное патрулирование, — иногда движения Неджи напоминали текучую воду, но чаще всего — стремительный вихрь, прочесть что-то в котором было под силу лишь шарингану. Саске активировал додзюцу, привычно в большей степени уклоняясь, чем блокируя удары, и стараясь пробить оборону Неджи.

— Пустая трата времени? — Саске ускорился, и Хьюга легко поддержал его темп, постепенно заставляя полностью сосредоточиться на обороне.

— Если не считать столкновения с Ивой, — Неджи хмыкнул, а потом его движения практически размазались, и Учиха понял, что, во-первых, разговаривать ему совершенно некогда, а во-вторых, он движется на пределе своей скорости и все силы тратит исключительно на оборону. Можно было, конечно же, списать это на долгое лежание в больнице и недавние травмы, но шаринган нельзя обмануть — Хьюга стал намного опаснее, чем при их предыдущей встрече. Все оказывались сильнее его. Саске попытался уйти заменой, разорвать дистанцию, чтобы воспользоваться ниндзюцу, но Неджи попросту не давал ему возможности сложить печати.

Учиха злился и с каждым ударом, не достигающим цели, злился сильнее. Злость пульсирующей волной разливалась по телу, сосредотачиваясь в одной точке на шее, обжигала и снова расходилась оттуда, но теперь уже волной силы. Саске почувствовал, что может. Что у него еще есть запас скорости и силы. Удар достиг цели, потом еще один, а потом Неджи жестким блоком перехватил его руку, заставляя по инерции сделать еще шаг вперед. Резкий удар ногой, валящий на колени, и он почувствовал, как вокруг горла будто удавка обмоталась, не давая толком вздохнуть.

— Фуин! — ощущение силы и чакры угасало, пропадала пелена злости, а мир становился все более четким и реальным. Таким, каким он был раньше.

— Не рановато тебя из госпиталя выпустили? — Хьюга отпустил его и отошел в сторону. Саске медленно протянул руку, срывая с шеи бумажную печать. Во всем теле еще гулял отголосок силы. Странной пьянящей силы, той самой, что уже однажды помогла ему выйти за предел. Ты хочешь всю оставшуюся жизнь провести с этой болью? Иметь всего в шаге от себя силу, которой не можешь коснуться? Страх, предрассудки — они сковывают тебя, мешая двигаться дальше.

 — Нет, — Учиха поднялся на ноги, комкая бумажку в кулаке, — спасибо за спарринг.

— Обращайся, — Хьюга, как ему показалось — издевательски, наклонил голову.

Решение лежало на поверхности. Все события последних недель подталкивали Саске к нему, а он почему-то упорно сопротивлялся, не желая замечать очевидного. Воспоминания снова и снова калейдоскопом проносились в голове. Стремительные движения змеиного тела. Скорость, к которой ему было даже не приблизиться. Обжигающая боль в плече. Он метался по небольшой квартирке, вытряхивая на пол содержимое ящиков. Идеальный порядок под аккомпанемент суматошных мыслей медленно, но верно превращался в сплошной хаос. Твой предел — не более двух раз в день, иначе — умрешь. Саске криво усмехнулся, мельком глянув на командную фотографию, и перевернул ее изображением вниз. Он использовал Чидори трижды и остался жив, шагнул за собственный предел. Вот только было ли это пределом силы? Два огромных существа, крушащих все вокруг. Песчаный енот и жаба. Откуда в них столько силы? Саске с ожесточением потер глаза, отбрасывая в сторону все, что счел ненужным. Свитки, оружие, кое-какие вещи отправились в походную сумку. Тебе дали силу, но ты боишься использовать ее. Страх и сожаления должны остаться где-то позади. Им нет места за порогом. Тебе не хватает ненависти. Ты слаб. Ты не интересен. Здесь его больше ничего не держало. Эта деревня не могла дать Учихе то, в чем он нуждался больше всего. Силу. Приходи ко мне, приходи — и я дам тебе силу. Саске на мгновение задержался на пороге, осматривая комнату и проверяя, все ли он взял. Взгляд его остановился на перевернутой фотокарточке. Не давая себе возможности задуматься, он быстро вернулся и аккуратно поставил ее на полку. Любая сила имеет свою цену, за полученную в дар платить придется втройне. Он готов. Готов был платить. Какая разница, какой окажется цена, если цель так близко? Саске привычно запер дверь и подпихнул ключ под нее. Вряд ли он еще вернется сюда. Не в этой жизни.

Ночная Коноха разительно отличалась от дневной. Во всяком случае, для Саске отличалась всегда. Густые тени заставляли вспоминать о слишком многих вещах, о которых он, с одной стороны, всеми силами стремился забыть, с другой же — не позволял себе не помнить. Против воли Учиха поднял голову вверх, но не увидел никаких силуэтов на фоне луны. Прошлое — прошлому. Ему же нужно было двигаться дальше. Идти вперед, чтобы снова столкнуться со своим прошлым, уничтожить его и… продолжить движение? Этого он не знал. Не думал. Для начала стоило добраться до одной цели, а для этого ему нужна сила. Много силы. Сможет ли он обрести ее там, куда сейчас стремится? Кто знает, но в Конохе ее не найти точно, в этом Саске был уверен. Во всяком случае, не найти достаточно быстро. На него наверняка охотятся наши АНБУ, и не только. Он не мог позволить кому-то другому опередить себя.

Он остановился, в некотором недоумении рассматривая стену. Кажется, после восстановления разрушенных укреплений систему выходов разместили по-другому. Неужели придется идти через главные ворота? Это был совершенно неоправданный риск, но если другого пути у него не останется…

— Так и знала, что ты выберешь восточные ворота, — голос за спиной раздался неожиданно. Он ничего не почувствовал. Ровным счетом ничего. До этого такой трюк удавался разве что сенсею. Саске медленно обернулся, сканируя шаринганом пространство. Он даже не понял, когда успел активировать додзюцу. Кин отделилась от тени дерева, нарочито неторопливо приближаясь. Странное ощущение: он ее видел, но по-прежнему не чувствовал. Ни намерений, ни даже внимания. Будто встретил призрака из сказок, что когда-то давно ему рассказывал на ночь брат.

— Их перенесли на сотню метров правее, — между тем продолжила говорить она, останавливаясь буквально в полушаге. Очень опасная близость для них обоих. Саске вдруг задумался о том, что практически не обращал внимание на действия Кин в бою с Гаарой. Насколько она успела стать сильнее? Воспоминание о Наруто и гигантских жабах заставляло задуматься о том, что он толком ничего о своих однокурсниках не знает. Каковы пределы их сил?

— Что ты здесь делаешь? — Саске напряг разом все чувства, пытаясь определить, одна Кин или нет, но больше никого не почувствовал. Впрочем, это вряд ли можно было принять за надежные сведения. Сенсорика никогда не была его сильной стороной. Вся надежда — только на шаринган, который должен заметить опасность раньше, чем станет действительно поздно.

— Тебя жду, — Кин ответила с таким видом, как будто он спросил какую-то очевидную глупость. — Ты чудо как предсказуем в последнее время. Не самое лучшее качество для шиноби, а?

— Зачем? — Саске не обратил внимания на издевку, лихорадочно просчитывая ситуацию. Ему нельзя было медлить: каждая лишняя секунда разговоров увеличивала вероятность того, что на него наткнется кто-нибудь еще. Возможно, именно в этом и состоял план Кин. Если так, то осуществиться ему он не позволит.

— Да вот хотела убедиться, действительно ли ты собрался последовать на зов, — Кин казалась спокойной. Слишком спокойной и расслабленной в противовес все сильнее охватывающему его напряжению.

— И что, если это так? Попробуешь меня остановить? — Саске прищурился, как можно незаметнее перехватывая кунай. Никто не может стоять между ним и его целью, и если понадобиться, он… Пальцы нещадно дрожали.

— Ты не понимаешь, во что ввязываешься. Дороги назад уже не будет.

— Мне… все равно, — перед глазами снова возникли знакомые картины: блеск лезвия, неумолимый свет красных глаз и чернильные пятна крови. Это не должно пройти просто так, не должно остаться неотомщенным. Тебе не хватает ненависти. Рука на рукояти куная самую чуточку расслабилась и перестала дрожать. Ничего нельзя получить, не потеряв. Если такова цена — он заплатит. Кин всегда отставала по скорости. Саске резко сократил расстояние, уверенный, что уследить за его действиями она не успеет, разве что прочтет намерения. Шаринган уже рассчитал идеальный вариант удара…

— Я не буду драться с тобой, Саске, — ни попытки уклониться, ни как-то защититься. Та же расслабленная поза и спокойный голос, вдруг оказавшиеся намного лучшей броней, чем любые защитные техники.

— Тогда… не мешай мне, — сердце билось быстро и неровно, как будто он рывком преодолел несколько сотен метров, а не сделал всего один шаг. — Я ни перед чем не остановлюсь, — пальцы сжимали кунай до побелевших костяшек, но снова унять дрожь это не помогало.

— Патруль! — Кин перехватила его руку с кунаем и резко дернула в сторону, увлекая за собой в глухие тени домов. — Тихо. Нам не нужны лишние свидетели, правда? — зашептала ему на ухо, буквально втискивая землю своим телом. — Да пригаси ты чакру! Фонишь на полдеревни! — Саске недовольно зашипел, когда его практически утопили носом в пыли, но чакру попытался по мере сил подавить. А то с Кин станется прилепить на него еще одну печать и тогда… мысль буквально обожгла холодом. Ведь все могло быть так просто! В эту секунду все висело на волоске. Совсем рядом послышались шаги. Саске задержал дыхание, стараясь даже не думать о том, что могло бы произойти в эти минуты. Прекрасная возможность поднять тревогу. Сердце билось так, что его, наверное, можно было услышать за сотню шагов. Но мгновения текли, а ничего не происходило. Патрульные проверили ворота и зашагали дальше.

— Уфф, пронесло, — Кин оттолкнулась от него, поднимаясь на колени и тут же попросту садясь на землю.

— Ты могла просто сдать меня и все. Или поставить эту свою печать, — Саске отряхнулся, поднимаясь на ноги. Он решительно отказывался что-либо понимать в том, что происходило.

— А что потом? Обвесить тебя печатями, связать и посадить в подвал на пожизненное проживание? — Кин тихо рассмеялась, но веселья в ее смехе не было ни грана. Только какая-то незнакомая горькая нотка, от которой становилось откровенно неуютно и хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы она исчезла. Но сделать в данном случае он не мог ничего. Саске практически ненавидел такую Кин: без масок и ее всегдашней дурашливости, слишком спокойную и отстраненную.

— Ты ведь все равно уйдешь, да? — не вопрос, скорее констатация факта. Холодный, практически незнакомый тон, в котором он различил какую-то усталую обреченность. Словно это уже было, вот только Саске решительно не помнил когда.

— Да, — безумно хотелось, чтобы он мог дать другой ответ. Какой угодно — только другой. — Я все решил. И даже подумал, — напряжение отпускало. Будто он только что вышел из очень опасного боя. Вместо него накатывала слабость, и Саске поддался ей, опускаясь на землю рядом с Кин и бездумно разглядывая небо в россыпи звезд.

— Я хочу знать, что ты понимаешь, на что идешь. И чем рискуешь. Что тебе рассказали, Саске? Что потребовали взамен?

— Печать уже стоит, Кин, — он накрыл рукой шею, — и она рвется на свободу. Стоит мне немного потерять контроль, и я не знаю, что может произойти. Может быть, она в конце концов убьет меня. Но я могу научиться управлять этой силой. Могу использовать ее так, как я захочу. И у меня есть цель, к которой я могу приблизиться. Какое значение имеет цена?

— А тебе рассказали, что от этой печати часто сходят с ума? Что эта сила может просто разорвать тебя изнутри? Знаешь, рядом со мной, всего через решетку, был человек. Ему поставили такую печать, а может, немного другую. Она давала ему силу, он долбил в стену кулаком и ударом крошил камни. Даже практически вырвал прутья решетки из гнезд. Все повторял: «убью, разорву», и все в таком духе. А потом он взорвался. Просто, понимаешь, взорвался, забрызгал мозгами и кусками тела пол коридора. У меня весь пол был в кровавых потеках и кусках мяса…

— Пугаешь? — Саске криво усмехнулся. Кин никогда не делилась подробностями своего детства, но сейчас рассказывала так… что он будто наяву видел описываемую картину. То ли слишком живое благодаря шарингану воображение, то ли Кин добавляла к словам толику гендзюцу.

— Делюсь второй стороной информации. Решение надо принимать с открытыми глазами.

— Но ты не похожа на безумца, да и взрываться вроде не собираешься, — он пытался шутить, но выходило как всегда несмешно.

— Откуда ты знаешь, насколько я нормальна? Я не знаю, что будет со мной завтра. Что я смогу и что я не смогу сделать. Ты хочешь этого? Жить и каждый миг думать, твоя ли эта мысль, твое ли решение или их тебе продиктовали? Эта чакра уже диктует тебе, что делать. Управляет твоей злостью, твоим желанием идти вперед. Ты думал о том, что будет дальше? Когда ты раскроешь ее полностью? А впрочем, этого ведь может и не случиться. Ты вполне можешь закончить свои дни слепым безумцем в каком-нибудь подвале. Или трупом на лабораторном столе. Таких, знаешь ли, большинство.

— Кин, — Саске откинул голову назад, устало закрывая глаза. Он слышал и одновременно не слышал ничего, но тепло чужой спины лопатками ощущал четко. — Заткнись, а? Все это полная чушь. Я живу с этой целью уже семь лет. Семь лет, в течение которых это единственная причина, по которой я существую. Единственный способ меня остановить — это убить, — он почувствовал, как она вздрогнула, однако не отстранилась ни на миллиметр.

— Тогда иди. Иди, и только попробуй сдохнуть раньше, чем я увижу тебя еще раз. Я дам тебе фору до рассвета. Тебе придется бежать очень быстро, если хочешь, чтобы тебя не догнали, — тихий голос вернул отпустившее его было напряжение, заставил опять вскинуться и насторожиться. — Проверим, насколько велика твоя решимость.

— Я не умру, пока не достигну цели, — Саске легко поднялся на ноги. Сто метров правее.

— Саске, — голос Кин нагнал его уже практически у стены. Учиха на секунду замер, сбавляя шаг. — Не оглядывайся.

Стена и ворота были уже совсем рядом. Что бы не осталось позади — значение имеет только цель. Он уже практически видел впереди спину Итачи.

* * *

Ночи в Конохе бывают удивительно холодными. Кин стояла, крепко обхватив себя руками и до предела расширив сферу восприятия, правда, только в одном направлении. Вопреки собственному совету, не оглядываться она не могла, пусть в данном случае это и означало смотреть вперед. Неотрывно следила за единственным огоньком чакры, пока он еще чувствовался. Пока он еще близко. Но постепенно ощущение затухало, становилось все более призрачным и далеким, пока не пропало совсем. Кин медленно открыла глаза, расцепляя хватку рук и пристально глядя на собственные ладони. Опять не удержала. Опять нити оказались слишком тонкими и непрочными, опять оказалось, что есть нечто намного сильнее ее. Намного важнее. Спасают и помнят о важном, некондиция всегда остается за порогом. Но ничего, кроме этих призрачных нитей, у нее все равно не было.

И все же отбросить сомнения на этот раз было намного сложнее. Правильное решение не оставляет сомнений. Означало ли это, что принятое решение неверно? Но разве у нее был какой-то выбор? Оглушить и обездвижить. Дать знать патрулям. А что потом? Хрупкие нити в ладонях. Такие зыбкие и непрочные, недостаточные, чтобы кого-то удержать. Но что будет, если они порвутся? Она слишком эгоистична, чтобы ими жертвовать. Вот только могло случиться так, что их не станет слишком быстро. Рассыплются, истают, и необязательно — по своей воле. Это вопрос доверия. Того, насколько мы можем доверять своим товарищам. Того, насколько мы верим в их силу.

Кин запрокинула голову наверх, разглядывая звезды. Они казались слишком уж близкими и яркими, а еще как-то подозрительно расплывались. Саске, возьми эту силу. Возьми всю, до капли, и иди вперед, не оглядываясь. Возможно, мы еще встретимся где-то там, за поворотом. Нужно только дойти до него.

— Кин? — постороннее присутствие за спиной куноичи почувствовала слишком поздно. На долю мгновения она напряглась, но тут же расслабилась, ощутив знакомую чакру.

— Не слишком поздно для прогулок, Неджи? — собственный голос казался Кин каким-то слишком уж странным, с подозрительной надтреснутостью.

— Я мог бы спросить то же и у тебя, — Хьюга приблизился, заходя в ту зону, которую сам же называл «личным пространством». — Где Саске, Кин? Я видел двоих, — он спрашивал. Судя по голосу, просто спрашивал. Но Кин уже чудились какие-то подозрительные интонации. Неджи что-то знал или, во всяком случае, подозревал. Мог ли догадываться? Она прикинула радиус действия бьякугана, сравнила с собственной сферой восприятия. Нет, Саске определенно уже был вне зоны досягаемости их сенсорики. Насколько она может доверять Хьюге?

— Я нашел ключ под дверью. Что здесь происходит, Кин? — близко, слишком близко. Неджи прятал свои намерения, но она достаточно хорошо его знала, что различить их. Хьюге удалось обмануть ее однажды, во время спарринга перед финальными поединками, но Кин слишком хорошо запомнила, как тогда выглядели его эмоции. Сейчас — то же самое. Но она контролировала свои чувства намного лучше, хотя сейчас самой правильной тактикой было бы их не контролировать совсем. Я не смогу помочь тебе там, Саске, но спину здесь прикрою.

— Ушел, — голос будто разом утратил все краски и способность отражать эмоции. А может быть, их было просто слишком много и они не помещались в одном коротком слове?

— Куда? — Кин готова была поставить весь последний гонорар за миссию, что Неджи уже знал ответ. Знал, просто тот упорно не укладывался у него в голове, а может быть, он просто не хотел в него верить. Ей верить тоже не хотелось, но истина и факты есть истина и факты, глупо обманываться иллюзиями.

— К Орочимару, — ответ, который они оба и так знали, прозвучал устало и обреченно. Необходимости держать спину ровно больше не было, и Кин позволила навалиться на себя всем до того момента сдерживаемым чувствам: усталости, горечи, обреченности и тоскливому ощущению собственной бесполезности.

— И ты его не остановила? — Неджи говорил так, будто не верил собственным ушам. Но одновременно куноичи подсознательно ощущала исходящие от него холодок и опасность. Нельзя сказать, что у Хьюги не было оснований для подозрений.

— Как? — на долю секунды усталость исчезла, уступив место горячей яркой злости, которая мгновенно согрела, практически обожгла, давая силы развернуться, посмотреть в глаза и продолжить злым тихим голосом:

— Как, по-твоему, я должна была это сделать??? Убить? Оглушить, связать и засунуть в подвал до конца жизни? Как еще? Если знаешь — скажи, потому что я — не знаю. Видишь ли, здесь нет ничего достаточно ценного, ради чего можно остаться. Ничего, что стоило бы силы и мести, — злость накатывала и накатывала, резонируя с чем-то внутри, стискивала горло. Нельзя. Так нельзя. Нельзя позволить эмоциям взять верх. Кин глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, подавить хотя бы совершенно лишнюю сейчас злость. Не позволить ей управлять собой. Шиноби не должен демонстрировать свои эмоции. Он обязан думать о своей задаче и следовать своему пути. Сердце его должно быть вырезано из камня. Волею моей управляю. Кин привычно сложила печать концентрации, сосредотачиваясь на ней и вытесняя из головы все лишнее. Наверное, поддаться эмоциям было очень плохой идеей.

Такого напора Неджи точно не ожидал. Хотя, эта ночь вообще была полна неожиданностей. Пусть, направляясь к восточным воротам, Хьюга и был уверен в том, что его ждут сюрпризы, причем с его уровнем везения — сплошь неприятные, но к такому точно не готовился. Он невольно отступил назад: Неджи почудилось, что там, в глубине глаз Кин, он увидел тень. Нечто невероятно жуткое и неуловимо знакомое. Целое мгновение он был практически уверен, что она сейчас бросится на него, укусит — стоит только протянуть руку. Но тени исчезли, и Хьюга снова видел только сталь. Такую холодную привычную сталь. Дышать разом стало легче, а разлетевшиеся было в стороны мысли обрели четкость и уверенность.

— Ты же понимаешь, что это прямая дорога в книгу Бинго? — ответа на вопрос Кин у него не было, и Неджи прекрасно понимал, что остановить Учиху, который что-то вбил себе в голову, было задачей практически невыполнимой, но в данном случае речь шла не о какой-то мелкой прихоти. И Кин не могла это не осознавать.

— Не все ниндзя, которые покидают деревню, становятся нукенинами.

— Не все, — спорить тут было не с чем, достаточно вспомнить, что та, кто должна была стать Пятой Хокаге, не появлялась в Конохе уже минимум лет десять, а то и больше. — Но не все из них бегут под крыло к отступнику и убийце Хокаге.

— И что это меняет? — Кин устало покачала головой, будто недавняя вспышка ее вымотала, лишила последних сил, оставив только глухую обреченность и усталость. — Или, вернее, кто об этом знает?

— Ты полагаешь, это удастся сохранить в тайне? — Неджи издевательски приподнял бровь, не скрывая своего отношения к этой совершенно глупой мысли.

— Любой факт можно представить по-разному.

— Я вижу, ты уже об этом думала, — рассеявшиеся было подозрения снова обрели уверенность и плоть. Слишком много всего сходилось вокруг Учихи. Слишком много того, из чего торчал змеиный хвост Орочимару. Кабуто жил в деревне долго. Достаточно долго, чтобы сдать экзамен на чунина шесть раз. Был ли он единственным шпионом?

— Еще нет, — она покачала головой, потирая пальцами переносицу, — но собираюсь подумать прямо сейчас. А что будешь делать ты, Неджи?

— То, что положено по Кодексу, — он не чувствовал абсолютной уверенности в этих словах, но других вариантов тоже не видел. Подставляться же ради чужой глупости… это точно было не то, что он собирался сделать.

— Прости, но нет, — Кин качнула головой, сокращая расстояние между ними, — это не то, что я могу позволить тебе сделать.

— Вот как, — Неджи чуть сместил вес, становясь так, чтобы в любую секунду можно было без труда атаковать или защищаться, — ты думаешь, что получится?

— Не заставляй меня проверять пределы моих сил, — Кин медленно двинулась, обходя его по кругу. Неджи не шевелился: с какой бы стороны она не подошла, бьякуган не даст подкрасться незаметно.

— Зачем тебе это, Кин? Отбросим чушь про решения и выбор. Зачем тебе отдавать последний шаринган Конохи в руки Орочимару? Что он пообещал тебе? — Хьюга плавно перетек в низкую стойку джукена, ожидая, когда противник приблизиться достаточно, чтобы атаковать.

— У него нет ничего, что он мог бы мне дать, — сближение, атака и, практически одновременно, удар с другой стороны. Она все-таки выбила из Косуке то гендзюцу. — И у меня нет ни одной причины, чтобы служить ему. Но истина в том, что у Конохи нет ни одного мастера фуиндзюцу, что могли бы справиться с проклятой печатью, которую он поставил Саске. И эта печать действительно может его убить. И медленно, но верно убивает. Отравляет. А смерти Учихи Орочимару скорее всего не допустит, как ты правильно заметил, шаринган — последний. Есть, конечно же, еще второй, но дотянуться до того намного проблемнее. Так что, у Саске и впрямь есть шансы выжить и стать сильнее.

— Вот только за кого он потом будет сражаться? — этого было совершенно недостаточно, чтобы обмануть его. Жесткий блок, удар, и сразу же — разорвать дистанцию, пока Кин не успела прицепить какую-нибудь гадость.

— Я не знаю. Могу только предполагать, что исключительно ради достижения своей цели. Той, что настолько важна, что заставила Саске выбрать такой путь.

— Месть, да? — они снова ходили по кругу, выбирая подходящий момент для сближения и атаки. Но на этот раз Неджи не собирался ждать слишком долго.

— Да. Не самая лучшая цель и не самая приятная дорога. Обоюдоострый клинок, который равно ранит и жертву, и того, в чьих руках находится.

— И ты хочешь дать ему возможность спокойно идти по ней? — Хьюга стремительно сократил расстояние между ними, не давая возможности как-то уклониться или уйти, только принимать удары на жесткий блок. При том, что каждый его был нацелен точно в тенкецу.

— Да, — от соприкосновения чакры воздух самую чуточку завибрировал. — Я не могу отговорить Саске выбрать другую цель сейчас, но я найду способ этого добиться, — блок и сразу же контратака, вынуждающая Неджи отступить на полшага, чтобы уклониться от мелькнувшей в руках Кин подавляющей печати. — Найду то, что он сочтет достойным возвращения. Что-то, для чего можно будет сражаться и жить. Смотреть вперед, а не назад, — он никогда не слышал, чтобы Кин говорила о чем-то с такой глубокой убежденностью и никогда не был вынужден уступить ей больше, чем полшага. Сейчас же пришлось отступить на два. Вот только кого она хотела заставить в это поверить? Его или себя? Поверить, чтобы обрести какую-то цель.

— У тебя-то самой есть такая цель? — отступление — это всегда начало новой атаки. Выбор более удобной позиции. Хьюга уклонился от брошенного куная, перехватил ладонью пару сюрикенов, отправляя их в обратный полет, и снова сократил дистанцию, делая подсечку. Ему было любопытно. Если такой цели нет, то как Кин будет искать ее для кого-то другого? Это даже хуже, чем пытаться отыскать алмаз на угольной россыпи. Неджи помнил: тогда, на распределении команд, Кин так и не сказала, о чем мечтает. Никто из них не сказал, предпочтя оставить свои цели и мысли при себе. С того времени кое-что все-таки изменилось.

— Мне всегда хотелось, чтобы она была, — теперь отступать под его натиском приходилось уже Кин. Отчаянно вскидывать руки для защиты, мешая ему поразить внутренние органы. — Но я так и не нашла ничего подходящего. Потом, уже после того, как нас распределили в команды, я подумала, что если у меня нет своей цели, то почему бы не помочь кому-то другому достичь его? Возможно, в процессе найдется что-нибудь для меня, — Кин улыбалась, но за этой улыбкой Неджи видел только пустоту. Холодную пустоту и недоумение, незнание, куда приложить собственные силы. Этого было совершенно недостаточно для того, чтобы сражаться, и поэтому сейчас она отступала. Хьюга ощущал смутное торжество.

— И поэтому ты готова сделать настолько много для кого-то еще? — сильный удар, который миновал ее оборону, впечатал куноичи в дерево.

— Не совсем, — Кин перехватила его руку, и Неджи почувствовал, что мир вокруг покачнулся, самую чуточку расплылся, а когда он сумел собрать его заново, вытесняя влияние чужой чакры, то увидел, что вместо цели его удар пришелся лишь в древесный ствол. — Когда ты делаешь что-то для кого-то, ты словно оказываешься причастным. Можешь прикоснуться к чужой цели и чужой мечте. Почувствовать себя необходимым, — голос звучал из-за спины, и бьякуган четко видел Кин, а также целый десяток сюрикенов, занесенных для броска, но так и не сорвавшихся с пальцев. — Совместные действия порождают нити — тонкие хрупкие нити человеческих слов и действий, людей, которых я могу хотя бы попытаться назвать близкими. Я хочу их сохранить, вот и все, — лески едва заметно поблескивали в лунном свете. Зря она дала ему их увидеть.

Бьякуган видит все. Потоки чакры, тенкецу, он способен заметить мышь в километре от наблюдателя. Но даже бьякугану не под силу увидеть то, что творится в душе у человека. Все люди носят броню — толстые ледяные стены, которые заслоняют самое ценное, что у них есть. Мысли, чувства, мечты — все свои слабости. Сейчас же этой брони словно не было. Она стояла перед ним с поднятым забралом и открытым сердцем, изо всех сил пытаясь достучаться, донести нечто, что, видимо, считала ценным. Как глупо.

— Вот только что делать, если эти нити существуют только для тебя? — если подставляешься под удар, не стоит думать, что противник окажется настолько милосердным, что не нанесет его. Хьюга легко проскользнул между лесками, не давая сделать бросок. И на этот раз — не промахнулся. — Ты сама сказала, что для Саске в Конохе нет ничего действительно важного. Может быть, ты и стоишь на его стороне, вот только он совершенно точно не стоит на твоей, — удар, еще один. Мысленно Хьюга методично отсчитывал заблокированные тенкецу.

— Наверное, так и есть, — от ударов положено защищаться. Уклоняться, встречать жестким блоком, но никак не принимать их вот так: спокойной улыбкой и пожатием плеч. Будто это не имело никакого значения, а боли попросту не существовало. — Вот только какое это имеет значение? Мне достаточно того, что я стою на его стороне, — на долю мгновения Неджи вспомнил Хинату. Она тоже не могла защититься от его ударов. Вот только вряд ли такое сравнение было уместным, оно исчезло практически сразу, как появилось: Кин принимала удар только потому, что сейчас именно это было ее выбором, а не потому, что не могла защититься или ударить в ответ.

— Но кто тогда будет стоять на твоей? — это было важным. Невероятно важным. Если ты делаешь что-то для кого-то, то логично ждать, что кто-нибудь сделает что-то для тебя. Невозможно слишком долго кричать в пустоту, если она не рождает эха. Огонь не горит без дров, и даже река иссякнет, перестав подпитываться водой.

— Вероятнее всего — никто, — очередной удар наконец-то встречает жесткий блок. По пальцам проходит вибрация от столкновения чакры. И снова этот ужасающе спокойный тон. Все отмерено, выбрано и предрешено. От судьбы не уйти и от клеток не сбежать, как бы того ни хотелось.

— Не слишком радужная перспектива, да? — Хьюга сам не понял, как получилось, что после успешно проведенной атаки он чуть замедлился и теперь был вынужден защищаться сам, пытаясь перехватить инициативу.

— Мир вообще сложно назвать радужным и справедливым местом. Но каждый может выбрать, в какие цвета ему красить свою клетку и какой ее видеть. А как ее видишь ты? Для чего ты сражаешься, Неджи? — быстрая серия ударов, когда приходится все усилия бьякугана направлять на то, чтобы вычленить, какой же из них настоящий. Вышвырнуть наконец из себя частицы чужой чакры, до сих пор туманящие разум

— Я сражаюсь за то, чтобы однажды эта клетка исчезла, — этот ответ он нашел уже давно. Чужое влияние исчезло окончательно, растворившись в одном мощном ударе, уклониться или блокировать который Кин попросту не успевала, лишь сумела собственной чакрой ослабить повреждения.

— А потом? Что ты будешь делать, когда сможешь расправить крылья? — она не пыталась отступить или как-то перегруппироваться. — Ты знаешь, в какую сторону и ради чего полетишь? И знаешь, кто полетит с тобой? — новая атака и новые мысли. Думал ли он когда-нибудь о том, что за пределами клеток? — И не окажется ли так, что за решеткой птицу подстерегает змея? — боль, сомнение, видимо, все сейчас осталось где-то далеко, не там, где Неджи принимал на жесткий блок прямую атаку, где-то в глубине души удивляясь объему вложенной в нее чакры.

— Я думаю, что если у тебя есть целое небо — змеи и направления уже не будут иметь значения, — Неджи покачал головой и тихо улыбнулся. Блок стоял крепко. Всей вложенной силы оказалось недостаточно.

— Клетка снаружи ничем не отличается от клетки внутри, до тех пор, пока ты не знаешь, зачем открыл двери и сделал шаг за порог. Если не знаешь, куда лететь — останешься на земле, — Кин уклонилась от ответной атаки, исчезла из его поля зрения, чтобы заменой оказаться с другой стороны и атаковать.

— И что же, по-твоему, стоит полета? — стена здания и куст совсем рядом мешали толком развернуться, поэтому приходилось ставить блоки. Неджи вложил чуть больше чакры, с силой отбрасывая противницу от себя и покидая неудобную позицию.

— Я не знаю, но, возможно, стоит только внимательнее посмотреть по сторонам, чтобы увидеть? — Кин, как кошка, извернулась в воздухе, мягко приземляясь на траву. — Я знаю только, что, пока ты не будешь знать, зачем — ни одна решетка не будет поднята. Пределы останутся неодолимыми преградами, — на этот раз она не медлила. Россыпь сюрикенов, лески, которые пытались его опутать, и быстрая атака с печатью.

— Я не буду ввязываться в эту авантюру ради Саске, — Хьюга резко, всем телом выпустил чакру, разрывая леску и перехватывая руку с печатью. Кин хотела от него слишком многого. Если лично для нее Учиха и был настолько важен, то для него — нет. Не настолько, чтобы рисковать столь многим.

— Я знаю. И я не прошу тебя о риске. В конце концов, ты мог просто остаться дома и не приходить сюда. Я не прошу тебя стать на мою сторону или на сторону Саске. Я прошу всего лишь не стоять против, — она не пыталась вырваться из захвата, только очень пристально смотрела глаза, будто пыталась что-то там отыскать.

— Ты же знаешь — здесь нет и не может быть половинчатых решений. Ты даешь лишь иллюзию выбора, отсрочку, но в конце концов — остаться в стороне будет нельзя, — Неджи медленно покачал головой. Так бывает всегда: кажется, что один маленький шажок не изменит ничего, но потом таких шажков становится слишком много и повернуть обратно уже никак нельзя. Кин говорила о том, что не просит его, вот только это не значило, что в итоге не придется стать на чью-либо сторону. Но очень хотелось бы, чтобы при этом кто-то уже стоял на его собственной стороне. Неджи не мог и не хотел кричать в пустоту и не слышать ответ.

— А если не ради него, а ради себя? — стремительное движение, атака, в которой он ожидал увидеть кунай, но вместо этого, вместо того, чтобы блокировать, Кин попросту с силой сжала его руку, переплетая пальцы. Спросить, что она имеет в виду, Неджи хотел только в первую секунду. А потом — понял. Ради себя, ради того, чтобы кто-нибудь точно также стоял на твоей стороне. Для того, чтобы не быть одному против целого мира. Однажды Хьюга уже почувствовал это: удивительное чувство сопричастности и принадлежности к чему-то большему. Ощущение поддержки и чужого плеча рядом. Вот только кому-то это давалось просто так, а кому-то приходилось чем-то жертвовать. Не очень-то справедливо, если подумать. Но где и когда он видел справедливость? Где и когда ему кто-то что-то давал просто так? Неджи никогда не был везучим человеком, но также и знал, что ничего и никогда не брал в долг. Все, что у него было ценного, было оплачено сполна: усилиями, перспективами, собственной свободой. Вот только, вполне возможно, что очень скоро ему потребуется кто-то, кто будет на его стороне. Если, конечно, к тому моменту они не будут напару сидеть где-нибудь в подвалах Морино Ибики за пособничество Орочимару.

— Я не буду играть в поддавки. Если и правда решился, то пусть бежит достаточно быстро. Если же нет, то уверен, что в Конохе найдется подходящий подвал для длительных размышлений о том, с какой скоростью надо бегать или не бегать вообще.

Бежать было легко. Играющий в крови адреналин придавал сил и скорости, так что стены Конохи довольно быстро остались далеко позади. Но постепенно Саске сбавил скорость, начиная более чутко и внимательно прислушиваться к происходящему вокруг. Наткнуться на возвращающиеся с миссий команды — последнее, чего ему хотелось бы в этот момент. Следовало соблюдать осторожность. А заодно подумать о том, куда и как лучше двигаться. У Саске не было никаких точных координат, но деревня Звука, из которой происходили подчиненные Орочимару, находилась в Стране Рисовых Полей, следовательно, двигаться стоило на северо-восток.

Учиха свернул с одной из часто используемых воздушных троп и углубился в чащу. Впрочем, он довольно быстро осознал ошибочность этого решения: скорость передвижения значительно упала. У него не было времени копаться. Кин обещала ему время до рассвета, так что стоило использовать его по максимуму. Пусть это и означало, что придется пренебречь некоторой осторожностью. Вполне возможно, что ему повезет. Саске вернулся на знакомую тропу.

В начале он прислушивался к каждому шороху, двигаясь хоть и быстро, но очень осторожно. Однако постепенно адреналин спадал, все сильнее накатывали усталость и понимание того, что в пути он уже несколько часов, а госпиталь покинул меньше суток назад. Вот только отпущенное ему время неуклонно таяло: ночная темнота уже сменилась сероватыми сумерками, и вот-вот ее должны были прорезать первые лучи рассветного солнца. До слуха доносились угасающее пение сверчков, голоса первых просыпающихся птиц, человеческий стон.

Саске резко остановился и прислушался: этот звук точно не относился к тем, которые каждое утро раздаются в лесу. Однако больше он ничего не услышал. Учиха оглянулся по сторонам, непроизвольно активируя шаринган, и стал медленно пробираться вперед, тщательно изучая местность перед собой. Между деревьев ему почудилось какое-то светлое пятно. Саске прижался к стволу дерева, до боли напрягая глаза: неужели померещилось? Но нет, обмануть шаринган невозможно. Между деревьев и впрямь кто-то был. Учиха бесшумно заскользил вперед, чрезвычайно недовольный тем, что отклоняется от тропы. Здесь это было нежелательно: совсем рядом находилось место, где часто располагались лагерем возвращающиеся команды. Никто не мог поручиться за то, что оно не занято на этот раз.

Еще несколько шагов вперед, и Саске почувствовал, что рука его коснулась чего-то липкого. На рассвете кровь не кажется чернильно-черной, но неприятный металлический запах остается все тем же. Всякую усталость и сонливость разом смыло волной адреналина. Учиха проследил глазами за дорожкой крови, спускающейся вниз по стволу, и его взгляд столкнулся с пустыми глазами мертвого шиноби. Светлые, будто выцвевшие, глаза смотрели в никуда, рот раскрыт в беззвучном крике, а в спине, точно над сердцем, торчал странный белесый продолговатый предмет. Кость? Настолько острая и прочная, что не спас даже чунинский жилет? Совсем рядом, внизу, хрустнула ветка.

Саске дернулся, вскидывая голову и увидел. Восходящее солнце освещало небольшую поляну. Самую обычную поляну, каких тысячи раскидано вокруг Конохи, если бы не портившие весь вид тела. Изломанные, однозначно мертвые тела в зеленых чунинских жилетах и с хитаями Листа на лбах. Хрустящий звук раздался снова, и Саске во все глаза уставился на его источник. Человек в светлой одежде с уже знакомым хлюпающим звуком выдернул из трупа длинную белую кость, небрежным движением стряхнул с нее капли крови и плавно воткнул в собственное плечо, будто вкладывал меч в ножны. С тихим хрустом кость встала на место, человек натянул на плечо спущенную рубаху и повернулся точно к тому месту, где затаился Саске.

— Что-то ты долго, Саске-кун. Орочимару-сама не любит ждать.

* * *

Принимать дела после Учителя оказалось той еще морокой: может быть, с точки зрения Сарутоби Хирузена, все и находилось в идеальном порядке, но вот Сенджу Цунаде в этом порядке ничего найти решительно не могла. Не спасала даже Шизуне, которая обычно справлялась со всеми такими делами намного лучше ее самой. Цунаде подозревала, что на самом деле не может ничего найти не потому, что не умеет искать, а потому, что искать нечего. Кое-кто уже успел вдоволь порыться в бумагах Третьего и, несомненно, утащил в свою нору то, что ей знать вроде как не следовало. Цунаде зло стукнула кулаком по столу, перелопачивая очередную груду бесполезного мусора вроде отчетов о выполнении миссий C-ранга, и хмуро взглянула на дверь, в которую в этот момент кто-то деликатно постучал.

— Войдите! — резко крикнула она и смела в сторону надоевшие бумаги. Если это очередной идиот с требованием немедленно померить объем ее головы, чтобы как можно точнее передать ее на барельефе… А Шизуне так некстати куда-то запропастилась.

— Доброе утро, Хокаге-сама, — к счастью, в качестве посетителя сегодня выступал Генма, один из джонинов, которого Цунаде не очень отчетливо помнила вечно чем-то недовольным мальчишкой. Кажется, он уже тогда таскал этот сенбон на манер зубочистки.

— Что-то срочное, Генма?

— Как сказать. Я принес отчеты по результатам последнего экзамена. У нас остро не хватает шиноби для серьезных миссий. Если мы хотя бы немного увеличим количество чунинов…

— И какие из них чунины? Куда ты предлагаешь послать еще толком неоперившихся идиотов? — Цунаде досадливо фыркнула, но бумаги взяла.

— С командованием простейшими миссиями они справятся, заодно сможем перебросить более опытных людей на ответственные миссии.

— Посмотрим, — Цунаде прикусила палец, переворошила листки с краткими анкетами кандидатов. Здесь было все: количество выполненных миссий, характеристики, результаты экзамена. Много разной незначительной информации, которую она по-хорошему должна знать, в том числе и для того, чтобы определять, кого и на какую миссию послать. Плох тот командир, который не знает своих подчиненных. Она же не была в Конохе слишком долго. Большинство тех, кого Цунаде знала хорошо, с кем сражалась бок о бок, уже выбили свои имена на Монументе Огня, кто-то числился в резерве — этих сейчас спешно дернули обратно, возложив миссии хотя бы по внутреннему патрулированию деревни. Слишком много дыр, которые надо было закрыть. И которые она совершенно не знала, кем закрывать. Возможно, она потом поговорит с наставниками этих ребят и сможет узнать больше, чем давали сухие строчки отчетов. Но пока что можно было положиться только на них.

«Узумаки Наруто» гласил заголовок на первом листке. Цунаде невольно улыбнулась, взглянув на маленькую фотографию, прицепленную к уголку листа. Из тебя выйдет отличный шиноби, Наруто. Но нести ответственность за других ты еще не готов.

«Инузука Киба. Импульсивен, агрессивен, склонен к принятию поспешных решений и недооценке противника» — прочла она краткую характеристику второго кандидата. Инузука. Кажется, в свое время в госпиталь приходила Инузука Хана, хотела научиться ирьендзюцу, чтобы лучше лечить нинкенов. В любом случае, это не характеристика чунина.

«Нара Шикамару». Цунаде задумалась, откинувшись назад и покачивая ногой. Нара. Этот клан отличался редким умом и такой же редкостной ленью, но…

— Это случайно не сын Нара Шикаку?

— Он, — Генма согласно кивнул.

— И что скажешь?

— Способен к здравой оценке ситуации, не амбициозен. Умеет находить нестандартные решения.

— Хорошая характеристика, да? — Цунаде улыбнулась и отложила этот листок к противоположной стопке. Осталось всего три. Удивительно, но все они относились к одной команде — седьмая команда под руководством Хатаке Какаши. Учиха Саске, Хьюга Неджи и Кин. Цунаде перебрала все три анкеты и глубоко задумалась. Если верить написанному, то и Учиха и Хьюга по уровню своих способностей уже перешагнули планку чунина, однако психологические характеристики обоих оставляли желать лучшего. Оба были более чем в состоянии сражаться до конца, но не умели вовремя отступить и трезво оценить свои силы. И они вряд ли способны задуматься над тем, что те, кто находится рядом — слабее. Она качнула головой и отправила оба листка в стопку отклоненных.

Над третьим листком Цунаде раздумывала дольше. Если всех предыдущих она знала: пусть опосредовано, но знала, кем были их родители, сражалась вместе с их дедами, слышала о них, то в данном случае она не знала ровным счетом ничего. Ничего, кроме небрежно выведенного имени и скупого перечня миссий и характеристик. «Хладнокровна, способна к трезвой оценке ситуации. Несклонна недооценивать противника. Несклонна действовать под влиянием эмоций». Положение деревни, да и ее собственное положение были слишком хрупкими, она должна хорошенько думать, прежде чем кому-то что-то доверять. Цунаде решительно отложила листок в сторону.

— Итак, я утверждаю назначение Нара Шикамару.

* * *

— Как все напряжно, — Шикамару лениво потер шею. Перспектива раннего подъема и перемещения в направлении резиденции Хокаге его совершенно не радовала. Хотя бы потому, что он догадывался, зачем мог ей понадобиться. Думаешь, сдался и этого достаточно? Чунинский жилет тебе засунут в зубы, даже если будешь отбиваться руками и ногами. Шикомару поморщился, вспоминая короткий разговор, состоявшийся после его поединка с Темари. Единственное, на что он надеялся, так это на то, что участь сия не минует кого-нибудь еще. Пусть и это было маловероятно. Среди их выпуска было чрезвычайно мало тех, кто был способен в начале подумать, а потом что-то сделать. Впрочем, это вообще было редким человеческим качеством. Но все же обидно: как бы не разыграл дебют, миттельшпиль определен заранее.

Шикамару еще раз тяжело вздохнул и с недовольным видом засунул руки в карманы. Стоять на одном месте бесконечно не мог даже он. Пришлось подниматься наверх, к кабинету Хокаге, откуда уже доносились тихие голоса. Он с секунду помялся, решая: входить или подождать, но потом решил, что нужно хотя бы обозначить, что он уже здесь. Так что Шикамару постучался, а потом приоткрыл дверь:

— Доброе утро, Хокаге-сама. Вызывали? — кроме самой Цунаде в кабинете находились двое знакомых ему генинов: седьмая команда в почти полном ее составе. Хотя в последнее время она чаще всего попадалась ему на глаза именно в такой комплектации. Неужели все-таки..? Додумать эту мысль Шикамару не успел.

— Проходи, Шикамару, ты как раз вовремя, — по тому, с каким выражением на нем скрестилось сразу три взгляда, Нара понял одну простую вещь: он попал. Крупно так попал и смотреть на облака ему в ближайшее время не светит.

Шикамару закрыл за собой дверь и прошел вперед, становясь в один ряд с остальными. Обстановка в кабинете ему не нравилась: и слишком прямые спины, и слишком каменные лица, и подозрительное отсутствие на столе каких-либо бумаг. И дышалось тяжело, будто что-то помешало разразиться грозе, и со всех сторон давил вязкий влажный воздух.

— Итак, повторите еще раз для Шикамару.

— Сегодня утром Учиха Саске не явился на тренировку. Дома его нет. Присутствие на территории деревни бьякуганом не фиксируется.

Шикамару очень любил четкие и понятные доклады, из них вырисовывались не менее четкие выводы и принимались хорошие решения. В данном же случае от понятности слов ситуация яснее не становилась. Скорее наоборот.

— Это нормально, искать товарища бьякуганом по утрам? — решил он все же уточнить наиболее простое и понятное, а потом уже перейти к сложным вопросам.

— Это быстрее и результативнее, чем бегать и орать, — от тона Хьюга должна была замерзнуть вся вода в радиусе ста метров.

— И для Саске ненормально халтурить с тренировками, — Кин подхватила эстафету рассказа.

— Насколько мне известно, Какаши уже забирал Саске для тренировок за пределы деревни, — Цунаде как-то очень пристально смотрела на них.

— Тогда мы об этом знали. Если так — то хорошо. В любом случае, всегда можно сказать, что местонахождение Учиха в данный момент нас не касается.

— Вот как. Ну что ж, — Цунаде побарабанила пальцами по столу, все также изучающе смотря на генинов. Шикамару показалось, она подозревает, что те знают больше, чем говорят.

— Мы сформируем поисковую команду для определения местонахождения Учиха, и в зависимости от результатов будет принято дальнейшее решение. Эту команду как чунин возглавишь ты, Шикамару. Через тридцать минут будьте готовы выступать от главных ворот. Вы двое — свободны, Шикамару останься.

— Есть! — четкий разворот, и двое генинов покинули кабинет Хокаге. Шикамару молча изучал лицо Цунаде, которая хмурилась и едва заметно покусывала губу. Все это отдавало чем-то нехорошим. А время между тем утекало.

— Если исходить из имеющихся данных, — тихо заговорила Цунаде, — то велика вероятность того, что Учиха Саске переманил к себе Орочимару.

— Что? — Шикамару показалось, что он ослышался. В голове разом пронеслось множество вариантов того, зачем такому человеку как Орочимару, сумевшему нанести достаточно урона Конохе и убить Третьего Хокаге, мог понадобиться генин. Пусть даже этот генин и был из клана Учиха.

— Да, полагаю, такой исход весьма вероятен. И мы должны помешать планам Орочимару.

— Я не очень-то люблю Саске, — медленно начал Шикамару, — он высокомерен и иногда слишком уж безупречен. Но он наш товарищ. А не в традициях Листа бросать своих.

— Именно. И я предполагаю, что с Саске будут люди Орочимару. Он не мог пустить такую важную операцию на самотек.

— Это осложняет дело, — поймать одного слишком много возомнившего генина — не очень сложно, но если он будет не один, и о силах вероятных противников ничего не известно… — нас троих точно будет недостаточно. Мне нужна полноценная команда из чунинов и джонинов.

— К сожалению, этого я не могу тебе дать. Все свободные джонины — на миссиях, остальные нужны здесь. Но вашей задачей и не будет вступать в бой. Вы — поисковая команда. Сейчас с востока с миссии возвращается опытная команда чунинов. Вы соединитесь с ними и продолжите выполнение миссии вместе, — Цунаде быстро писала что-то в свитке.

— Вот приказ. И еще одно. Я хочу, чтобы ты оценил поведение седьмой команды во время этой миссии.

— Вы думаете, они сказали не все? — Шикамару медленно убрал свиток в карман, пристально глядя на Хокаге. Его подозрения подтверждались.

— Я думаю, что они точно знают, где сейчас Саске. Не могу только понять, покрывают ли его как своего товарища или здесь нечто иное. Так что, смотри внимательнее, Шикамару.

 — Хорошо, — он коротко кивнул, — но все же я хотел бы взять кого-нибудь еще. На всякий случай.

— Все свободные генины — в твоем распоряжение. Только помни о том, что главное сейчас — скорость. Мы не должны позволить Саске пересечь границу Страны Огня.

— Не могу быть уверенным в успехе, но обещаю, что приложу все силы.

— Удачи вам.

* * *

Когда Шикамару в компании Кибы, которого он очень удачно перехватил у квартала Инузука, подошел к главным воротам, остальная часть поисковой команды уже ожидала их там. Впрочем, в отведенные полчаса они в любом случае уложились.

— Итак, — начал Шикамару, чувствуя, как на нем останавливаются внимательные изучающие взгляды. Выступать в роли командира было непривычно. Ощущение ответственности и то, что от его решений сейчас зависело слишком много, давило. Наверное, перед миссиями нужно говорить что-то о том, что у них все непременно получится или вроде того. У него всегда были проблемы с этим: слишком много негативных исходов Шикамару мог предсказать. Но, для того, чтобы их избежать, его и назначили командиром. Приободрив себя такой мыслью, он продолжил:

— Для начала я хочу знать, каким снаряжением мы все располагаем, чтобы планировать, что мы будем делать. Доставайте, а я буду объяснять задачу, — подавая пример, он сам снял с пояса подсумок и раскрыл его, демонстрируя стандартный набор: десять сюрикенов, двадцать взрывных печатей, пять дымовых шашек, металлическая леска и пять кунаев в отдельных ножнах.

— Наша основная задача — поиск. Мы не штурмовая команда, — последнее стоило повторить пару раз для надежности. Вроде как горячая голова тут была только у Кибы, но следовало подстраховаться. — Это что? — Шикамару удивленно рассматривал незнакомые печати, которые обнаружились в подсумке Хьюга.

— Чакроподавляющие печати. Не очень надежные, но лучше, чем ничего, — Неджи пожал плечами, как будто ничего странного в этом не было, и вернул подсумок, в котором кроме разных печатей обнаружились только десять дымовых шашек и леска, обратно.

— Ясно, — Шикамару кивнул. Снаряжение Кибы было таким же, как и его собственное, за исключением набора боевых пилюль. — Наиболее вероятное направление поисков — северо-восток. Мы исследуем это направление, когда найдем след — будем двигаться по нему, дальнейшие действия по ситуации, — рассказывать о соединении с другой командой он посчитал нецелесообразным.

— Зачем тебе столько лески и взрывных печатей? — Шикамару рассматривал подсумок Кин, про себя гадая, как тот вообще застегивается. Не иначе как с помощью самого Рикудо.

— Для ловушек, — куноичи пожала плечами и вернула снаряжение на положенное ему место.

— Хорошо. Теперь построение: впереди пойдет Киба, его задача — поиск следа. Дальше я — как командир и координатор. За мной Кин — фланги твои, замыкающим Хьюга. Вопросы? — вопросов ожидаемо не последовало. Терять время им больше было нельзя.

— Он движется по прямой и довольно быстро, — бегущий впереди Киба повел носом, и Акамару согласно гавкнул, подтверждая его выводы, — но я пока не чувствую чужих запахов.

— Это радует, — Шикамару вздохнул. Пока все шло гладко. Слишком гладко. Конечно, было бы идеально, если бы Саске оказался один. В таком случае, даже их команды вполне достаточно, чтобы вернуть его в деревню. Но это слишком уж благоприятный исход, далекий от реальности. Так повезти им просто не могло. Расслабляться определенно было рано. — Продолжаем наблюдение и не снижаем бдительности. Весьма вероятно, что впереди будут ловушки.

— Пахнет кровью, — Киба чуть замедлил движение, — запах уже начал слабеть, и запах Саске удаляется от него. Вместе с ним — еще один, незнакомый.

— А вот и сопровождающий, — стоило как можно быстрее решить, что им делать дальше. К тому же, если он верно понял Цунаде-сама, они уже должны были встретиться с другой командой.

— Продвигаться вперед вслепую, полагаясь только на удачу — неразумно, — Кин немного приблизилась к нему. Шикамару скосил глаз на куноичи. Она казалась ему спокойной, слишком спокойной, с учетом ситуации.

— Но в тоже время промедление может оказаться губительным. Ведь наша задача — не допустить, чтобы Саске пересек границу.

— Саске на ногах уже вторые сутки. Они должны будут остановиться на отдых, или их скорость и боеспособность значительно снизятся. В любом случае, в ближайшее время скорость упадет.

— Неджи, ты можешь посмотреть бьякуганом, что там впереди? — вариант Кин был намного ближе самому Шикамару. Он не любил действовать вслепую, но Хокаге говорила о том, что задание необходимо выполнить быстро. Вот только поспешив, они рисковали вляпаться в крупные неприятности. В бой лучше идти с открытыми глазами.

— Похоже на то, что там был бой. Я вижу тела, но не могу сказать, мертвы они или нет. Саске не вижу, — Хьюга прикрыл глаза, гася додзюцу.

— Хорошо. Проверим, что там. Осторожнее! Там могут быть ловушки.

Шикамару неверяще смотрел перед собой. Четыре человека в форме шиноби Листа, вне всякого сомнения, были мертвы.

— Их убили еще ночью, — Киба растер между пальцами засохшую кровь и принюхался.

— Раны нанесены острым колющим предметом. Это непохоже на кунай, — Хьюга снова активировал бьякуган и теперь внимательно рассматривал раны. Очень похожие друг на друга раны, так что не оставалось сомнений, что нанесены они одним предметом. Шикамару внимательно разглядывал место схватки, и на него снисходило понимание сразу двух вещей: во-первых, все они были совершенно точно убиты одним человеком, тем, кто сейчас сопровождал Саске, раз Киба не чуял никаких других запахов, а во-вторых, это был тот самый отряд, с которым они должны были соединиться. Кажется, не слишком-то им могло помочь это соединение.

— И кто-то здорово прошерстил их подсумки. Я не вижу ни кунаев, ни лески, — Кин склонилась над стоящим на коленях телом шиноби, крепко прижимавшем стиснутую руку к груди. — Что будем делать, Шикамару?

— Наша миссия остается неизменной. Мы должны продолжать преследование, — это решение ему откровенно не нравилось. Но возвращаться? — Но стоит сообщить в деревню о случившимся. Киба, Акамару сможет доставить письмо быстро? — Шикамару, достав свиток и карандаш, стал быстро набрасывать отчет об увиденном.

— Акамару? — Киба прижал собаку к себе, а потом решительно кивнул. — Да, сможет. И приведет помощь нам.

— Хорошо, тогда пусть отправляется, — Шикамару перебросил свиток Кибе и, пока тот крепил его к спине собаки, снова внимательно посмотрел на поляну. Сложно было поверить, что все это провернул один человек. Пусть эти люди были только чунинами, но они, вне всякого сомнения, — опытные бойцы. Кем же тогда являлся их противник?

— Они остановились! — после обнаружения страшной поляны, двигались они не в пример медленнее и осторожнее, в любой момент опасаясь нарваться на засаду или ловушки. Кажется, их находка сумела пробить даже спокойствие Кин. Во всяком случае, теперь Шикамару различал хоть какие-то признаки волнения. Или скорее напряженного размышления? Он чуть замедлился, поравнявшись с куноичи:

— Ты заметила там что-то, что пропустили мы?

— Нет… ничего, — было ли мгновение промедления, или оно ему почудилось? — Но мы ввязались в очень опасное дело. В открытой схватке шансов не будет.

— Почему ты так уверена?

— Если не заметил — у нас только один чунин. И мне казалось, что наше построение — колонна, разве нет, Шикамару?

— Колонна, — он хмыкнул и занял свое место в построении. Кажется, все женщины имеют тягу поучать чему-нибудь мужчин. А куноичи выделяются даже на общем фоне.

— Ловушки! Осторожнее! — резкий окрик Неджи заставил всех замереть на месте и внимательнее всмотреться в окружающий лес.

— Я ничего не вижу, — честно признался Шикамару, а Киба согласно кивнул.

— И не увидите. Пять печатей, все тщательно закрыты листвой. Похожи на взрывные, но какие-то необычные.

— Ограждающее дзюцу? — Кин, скорее всего, печатей тоже не видела, но полностью полагалась на мнение Хьюги.

— Если так — то дело плохо, — Шикамару криво улыбнулся. Он читал об этой технике, которой удобно было закрывать целые периметры. Это ниндзюцу довольно-таки высокого уровня, и вряд ли среди них есть кто-то, кто сможет снять его и не подорваться при этом. Скорее всего, их противник находился на уровне джонина.

— Придется обходить, — вывод был вполне очевидный, но неприятный.

— Вот только противник скорее всего приготовил что-нибудь и там, где мы сейчас пройдем.

— Ну, у него было не так много времени, так что, возможно, все не так плохо, как может показаться, — Шикамару и сам не знал, откуда у него вдруг прорезался такой оптимизм. Не иначе как в противовес все больше мрачнеющей Кин.

— Забираем севернее и всем удвоить осторожность!

Они изменили построение, и сейчас впереди шел Неджи, активировавший бьякуган и координирующий их действия, и Кин, которой бьякуган, кажется, был совершенно не нужен для того, чтобы определять, где находится та или иная ловушка.

— Как у тебя это получается? — Киба недовольно ворчал, в очередной раз выгибаясь весьма причудливым образом, чтобы проскользнуть между натянутыми лесками.

— Это просто, если знаешь принцип. Первая ловушка там, где удобнее всего пройти, вторая — там, где окажется человек, увидевший первую, и третья — точка, куда он приземлится, избегнув второй. Если совместить с еще двумя, то, как правило, этого достаточно для гарантированного попадания. Но они и вправду торопились. Здесь нет замкнутых цепей.

— На наше счастье, — Шикамару категорически не нравилась эта задержка. Пусть и, по словам Кибы, их противники еще не возобновили движение, но все же и они сами теряли слишком много времени.

Солнце блеснуло, отражаясь на леске, протянутой практически прямо под ногами Шикамару. Он осторожно перенес вес на другую ногу и перешагнул через леску. Вторая — там, где окажется человек, увидевший первую. Он так и замер, держа ногу на весу. Вторая, практически незаметная из-за своего темно-зеленого цвета леска пряталась в траве. Как раз там, куда он собирался опустить ногу. Нара сглотнул, медленно разворачиваясь и балансируя руками, и сделал шаг назад.

— Сверху! — крик Хьюги совпал с его собственной мыслью. Третья — точка приземления после второй. Он вскинул голову, расширившимися глазами наблюдая за тем, как сверху падает большая деревянная колода, а память услужливо подсказала, что справа от него как раз проходят еще две лески, которые он обогнул минуту назад. Выход оставался только один. Нара кувыркнулся вперед, прикрывая голову руками. Колода взорвалась, столкнувшись с землей, и во все стороны полетели щепки и кунаи. Кажется, теперь они могли точно сказать, куда делось все оружие с той поляны.

В отдалении раздались взрывы. Саске вскинул голову, пристально глядя туда, где над лесом поднималось облачко дыма и пыли.

— Попались, — в тихом голосе не было ни удовлетворения, ни каких-то других эмоций. Сухая констатация факта. Учиха перевел взгляд на своего спутника и чуть нахмурился.

— Думаешь, это наши преследователи?

— Может быть, да, может быть, нет. Но скорее первое. Ты отдохнул? — сам Кимимаро, так он представился, в отдыхе будто и не нуждался. Саске, во всяком случае, признаков усталости не заметил: ни тогда, когда они быстро уходили с поляны, предварительно собрав все оружие. Это действие Учихи не понравилось категорически: идея мародерства, даже в таком виде, противоречила Кодексу шиноби. Впрочем, все в лесу взятое они в лесу и оставили в виде ловушек. Усталости не было и после того, как Кимимаро установил довольно сложный ограждающий барьер из печатей. А ведь до этого он должен был преодолеть достаточно большое расстояние, чтобы попасть сюда из Страны Рисовых Полей. Или убежище Орочимару, в которое они направлялись, находилось где-то намного ближе, чем он мог предположить?

Ловушки они ставили вместе, и Саске то и дело царапало неприятное ощущение: он оглядывался, открывал рот, чтобы позвать, но взгляд натыкался совершенно на другого человека. Но если не смотреть, некоторые ходы и решения… их будто диктовала та же самая логика.

— Да, вполне, — Саске решительно поднялся на ноги. Он не мог сказать, что полностью восстановился, но продолжать движение в нужно темпе был вполне способен. — Как ты думаешь, они надолго там застряли?

— Барьер южнее, его не тронули, — Кимимаро задумался, — а ловушки опытного джонина не задержат надолго. Хотя опытный джонин в них и не попался бы. Тогда странно, что заметили и обошли барьер.

Саске надеялся, кто слова спутника как-то развеют то неприятное сосущее ощущение, что поселилось в его груди с первым раздавшимся взрывом. Тебе придется бежать очень быстро, если хочешь, чтобы тебя не догнали. Но кто же отправился в погоню с рассветом? Он мог надеяться только на то, что его команды там нет, или хотя бы на то, что ловушки окажутся достаточной преградой. Вот только Учиха подсознательно ощущал, что надежда эта окажется ложной.

— Нужно разделиться, — голос Кимимаро выдернул его из размышлений, и Саске удивленно на него воззрился. Он-то думал, что этого парня приставили к нему, чтобы он точно дошел туда, куда нужно, и не вздумал сбежать по дороге.

— Каге Буншин но Дзюцу, — рядом с Кимимаро возникли два клона, и он понял, что разделяться они будут как-то не так, как он подумал в начале.

— Они отвлекут на себя внимание преследователей. Саске, отдай что-нибудь из своих вещей. Так мы заставим разделиться и запахи. А от взглядов укроет хенге, — словно в подтверждение его слов один из клонов сложил печати и принял облик самого Учихи.

— И какова вероятность того, что преследователи увяжутся за ними? — Саске недоверчиво хмыкнул, но все же стащил с себя нарукавники и отдал их клону.

— Им придется либо разделиться, чтобы поймать всех, либо выбрать кого-то одного и следовать за ним. В любом случае мы или ослабим их, или узнаем насколько они удачливы. Идем.

Место привала они покинули одновременно. Некоторое время Саске напряженно прислушивался к окружающим звукам, ожидая то ли очередных взрывов, то ли еще каких-то признаков, позволяющих определить, где же сейчас находятся их преследователи. Но вокруг царила удивительная тишина. Будто на обычной прогулке находился. Но вместо ожидаемого облегчения, Учиха ощутил лишь беспокойство. Означала ли эта тишина, что преследователи выбрали другую цель? Или не смогли выбраться из ловушек? Или они просто пока их не замечают? Все эти мысли стайкой вспугнутых птиц проносились у него в голове, пока их окончательно не смело раздражение: нашел о чем думать и о чем волноваться. Не оглядывайся. Стоило больше внимания уделить тому, что ждало впереди.

— У нас преследователь, — голос Кимимаро звучал как-то странно. Будто он не был до конца уверен в том, что говорит.

— Я ничего не почувствовал, — честно признался Саске. Он ничего не знал о сенсорных способностях Кимимаро, но точно знал, что из него самого сенсор отвратительный.

— Сейчас я тоже ничего не чувствую. Но на мгновение… такое напряженное внимание, — больше не говоря ни слова, он ускорился, и Учиха тоже прибавил шаг. Лес заканчивался: деревья редели, становясь уже не такими впечатляющими великанами, как те, что окружали Коноху. Вскоре до Саске донесся шум воды, а затем они вышли на широкую просеку. Кимимаро остановился, разглядывая лесной массив.

— Спускайся вниз по реке до самого водопада. Там переправишься на другую сторону и будешь двигаться строго на северо-восток. Тебя встретят.

— А ты? — Саске не торопился следовать инструкции, переводя взгляд с Кимимаро на деревья, которые тот разглядывал с таким пристальным вниманием.

— А я займусь нашим преследователем. Он хорошо прячется, но все же недостаточно хорошо. Иди, быстро.

Саске помедлил еще мгновение. Но его цель лежала дальше, намного дальше. И чтобы дойти до нее… Кимимаро был ненамного старше его самого, но был достаточно силен, чтобы в одиночку справиться с отрядом чунинов. Ему нужна была такая же сила. Нет, намного большая сила. Учиха кивнул и побежал, держась течения реки.

— Я знаю, что ты здесь. Теши Сендан! — за его спиной разворачивался бой. Слух улавливал звон, с которым металл столкнулся с костью.

— Сюрикен Каге Буншин но дзюцу! — Саске сбился с шага, услышав знакомый голос. Не оглядывайся. Он никогда не достигнет цели, если останется на месте. Учиха замедлил шаг, а потом остановился. Практически против воли он обернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как две фигуры неестественно медленно сближаются в красноватом отсвете шарингана. На первый взгляд кажется, что Кимимаро находится в очень неудобной позиции, да и оружия у него нет, но уже в следующую секунду Саске четко понимает, что никакое оружие ему и не нужно: он сам себе оружие, целый арсенал острых и прочных костяных клинков. Запах крови Учиха ощутил даже с такого расстояния. Время будто растянулось еще сильнее, позволяя ему увидеть все в подробностях: расплывающееся на светлой ткани пятно, острый конец кости в красно-бурых разводах. Крик застрял в горле вместе с воздухом, которым Саске практически подавился. Два противоречивых желания из всех сил тащили его в разные стороны. Один раз он уже сделал выбор. Ничего нельзя получить, не потеряв. Вот только Учиха не думал о том, что цена может оказаться именно такой. Пальцы сжались в кулак до побелевших костяшек, а ногти впились в ладонь, будто он болью старался сбросить с себя какое-то гендзюцу. Он сам выбрал свою дорогу и сам сказал, что заплатит любую цену. Медленно, как-то механически Саске отвернулся, глядя теперь только на сияющую ленту реки. До водопада, а потом на восток. В начале медленно, а потом все быстрее он побежал, борясь с желанием заткнуть уши и закрыть глаза. Вот только это не помогло бы. Изображение словно отпечаталось на внутренней стороне век, добавившись к тем, что уже и так там были, не давая забыть о том, для чего все это.

* * *

Идея разделиться Неджи не нравилась категорически. Но выбора в данном случае не было, если, конечно, не считать таковым вернуться в Коноху сразу после того, как они выбрались из ловушек. Возможно, это было самым разумным вариантом: с раненным на руках ввязываться в бой с заведомо превосходящим противником было довольно опрометчиво. Но миссия есть миссия, они не могли отступить, даже не попытавшись. Поэтому Шикамару предложил компромисс: преследование продолжилось, только теперь их целью было отследить конечную точку. Вероятно, информация о местонахождении базы Орочимару могла значительно сгладить их промах и дать возможность начать спасательную операцию с более подходящими силами.

И все же одно дело вдвоем преследовать фактически одного противника (Шикамару предположил, что вероятность того, что Саске будет вступать в бой, а не продолжит движение, невелика), и совсем другое — в одиночку следовать за двумя вероятными противниками. Очевидно, что одна из пар была ложной, но вот какая именно не смог сказать даже Киба, сообщивший, что оба запаха удаляются сразу в две стороны. И Неджи совершенно не представлял, что в данном случае будет везением: нарваться на ловушку или последовать за настоящим противником. Но где-то очень глубоко в душе надеялся на то, что сейчас его удачливость не подвела, и именно он вытащил самую короткую соломинку.

Между тем расстояние между ним и преследуемыми значительно сократилось. Они то и дело мелькали на самой границе восприятия бьякугана, но расстояние пока не позволяло сказать точно, кого же именно он видит. Но вот противники остановились, а потом рассредоточились, выбирая удобные места для атаки. Готовят ловушку? Неплохая задумка, но стоило сделать это немного раньше. А не тогда, когда бьякуган уже увидел все их приготовления. Неджи замедлился и стал более осторожно продвигаться вперед. Попасть в еще одно поле ловушек категорически не хотелось, хватило и того, что пришлось использовать Кайтен, чтобы справиться с теми, что так неудачно потревожил Шикамару. Но никаких ловушек на пути больше не было, и оставалось только гадать, есть ли у противника сенсор, способный засечь его, или они просто ожидают того, кто следует за ними. На мгновение у Неджи мелькнула мысль оставить этих типов в засаде и отправиться туда, куда ушла Кин. Если эта группа решилась на засаду, вряд ли в ее число входил Саске. Но оставлять противника за спиной было бы неразумно: поймут, что никто за ними не пошел и присоединяться к основной группе в самый неподходящий момент. К тому же он мог и ошибиться — вдруг расчет был именно на такой ход мыслей. Так что Хьюга продвигался вперед, усиленно делая вид, что знать не знает о готовящейся засаде. Пусть думают, что застали его врасплох. Это может дать небольшое преимущество во время атаки.

Взрыв дымовой шашки неожиданностью не был, но Неджи на всякий случай задержал дыхание: дым мог быть отравленным, но практически одновременно с броском оба его противника начали движение и атаковали. Хороший план для того, чтобы покончить с ним быстро: атака с двух направлений и отсутствие видимости. Но для бьякугана этого совершенно недостаточно: дым абсолютно не мешал Хьюге видеть происходящее. А еще он теперь четко видел, что оба его противника обладали идентичной системой чакры, и Саске здесь точно не было. Значит, ловушка все-таки досталась ему. Неджи не рискнул еще раз использовать Кайтен и предпочел уйти заменой, позволяя противникам сталкиваться друг с другом в свое удовольствие. Но его маневр заметили, и только благодаря бьякугану Хьюге удалось отразить первую атаку. Да, его противники явно не были генинами. Впрочем, то, что он видел на поляне позволяло предположить, что чунинами они тоже не были.

Дым рассеялся, и Неджи наконец смог подробно рассмотреть, кто же ему противостоит. Два совершенно одинаковых блондина застыли в паре метров от него, выбирая подходящий момент для атаки. Один из них однозначно был клоном. Или, может быть, даже оба? Это он скоро узнает. Для клона достаточно одной хорошей атаки. Главное — не промахнуться. Ждать и затягивать бой ему невыгодно: это противнику нужно, чтобы он как можно дольше задержался здесь, помешать соединиться с другими членами команды и продолжить преследование. Значит, заканчивать нужно так быстро, как только возможно. О том, что закончиться тут все может отнюдь не для его противника, Неджи старался не думать. Никаких посторонних мыслей — только сосредоточенность и четкость.

Хьюга скользнул вперед, стремительно сближаясь с противником и нанося удар открытой ладонью. Обычно такая атака могла на некоторое время парализовать оппонента, но клону должно было хватить сполна. Впрочем, никто не собирался стоять и ждать к чему же это приведет. Оба противника отскочили в разные стороны и тут же перешли в наступление. Глаза Неджи уловили, как их кейракукей резко наполняется чакрой, скапливающейся на кончиках пальцев.

— Теши Сендан! ¹ — двадцать белых костяных снарядов, наполненных чакрой, устремились к нему. Это не настоящая атака, скорее проверка способностей. Отбить их совершенно несложно. И этого точно недостаточно, чтобы отвлечь его. Неджи пропустил мимо те снаряды, что ему не угрожали, одним экономным движением отбил самый опасный и сместился в сторону, подставляя на пути остальных своих противников, которые не стали ждать результатов атаки, тут же устремившись в ближний бой. В каком-то смысле, это было на руку — Хьюги с их джукеном мастера как раз ближнего боя. Вот только и противник ему попался кое-что смыслящий в тайдзюцу. В этом Неджи убедился практически сразу, стоило обменяться парой ударов. Будет непросто.

Один из клонов усилил напор, определенно отвлекая на себя внимание. Так делают, когда дают напарнику время для подготовки ниндзюцу или гендзюцу. И действительно: уровень чакры находящегося за спиной увеличился, а потом Неджи едва сумел отклониться от тонкого и острого костяного клинка. Кажется, он теперь во всей красе видел то, что убило тех чунинов на поляне. Но все же на формирование этих клинков нужно время. Или не нужно? Бьякуган приметил скачок чакры еще в нескольких точках, и Хьюге пришлось проявлять чудеса скорости и гибкости, уклоняясь от костяных атак. Скорее всего этот тип может так выпустить кости практически из любого сустава. Прямой удар джукена встретил кость. Последняя раскрошилась, но и скорость собственного удара Хьюги изрядно замедлилась, превращая хороший удар в практически невесомое касание. Фатально для любого стиля, кроме джукена. Неджи усилил напор чакры, отбрасывая противника от себя. Но воспользоваться преимуществом и добить не сумел — второй его оппонент не дремал, резко усиливая напор. Кажется, в одиночку он действовал намного более эффективно и свободно. Некомандный игрок.

Пока что Хьюга вполне успешно держал оборону, но чувствовал, что это ненадолго. По ощущению противник все еще не сражался в полную силу, а время точно играло против него. Следовало придумать что-то и побыстрее. Под прикрытием очередной атаки Неджи вытащил из подсумка подавляющую печать. Они не проверяли, как именно это будет работать на клоне, но сейчас определенно было подходящее время для полевых экспериментов. Если, конечно, получится поставить.

Противник словно что-то почувствовал, резко увеличивая скорость и заставляя Хьюгу сосредоточиться исключительно на обороне. Буквально несколько секунд назад нельзя было с уверенностью сказать, за кем же преимущество, но сейчас Неджи отчетливо ощущал, что уступает. Не так сильно, как тогда на арене, отбиваясь от яростных и бессистемных атак Наруто, но вполне ощутимо и неуклонно, причем преимущество противника будто увеличивалось с каждым отыгранным шагом. Сдерживать этот натиск удавалось исключительно благодаря бьякугану, но и этого было недостаточно: уже несколько раз Неджи не удалось полностью избежать повреждений, только максимально снизить их опасность. Совсем рядом, позади, находился ствол дерева. Если его зажмут там и лишат подвижности…

Уклоняясь от очередного выпада, Хьюга аккуратно оступился и соскользнул вниз под ветку, оставляя там взрывную печать и тут же отпрыгивая подальше. Он не надеялся на то, что взрыв может как-то повредить его оппонентам, но ему нужно было выиграть хотя бы секунду. Когда оба противника снова появились рядом, Неджи был уже готов.

— Хакке Хьяку Ниджухачи Шо! ² — скорее всего, шанс поймать противника у него будет только один. Значит, не стоило сдерживаться и мелочиться. Усиленную версию своей атаки Неджи довел до ума уже после Чунин Шикен и полагал, что ее может быть достаточно для того, чтобы остановить кого-то вроде Наруто. Сто двадцать восемь быстрых ударов в самые уязвимые точки. Шансов отразить практически никаких. Два. Четыре. Восемь. Шестнадцать. Если ему противостояли клоны — давно должны были уже развеяться. Тридцать два. Неужели как-то блокируют? Шестьдесят четыре. Скорость рывком возросла. Сто двадцать восемь. С тихим хлопком один из противников исчез, оставив после себя облачко чакры.

После любой сложной техники нужна секунда передышки. Всего секунда, но иногда и она бывает решающей.

— Тсубаки но Май! ³ — зрелище того, как кто-то прямо из своего тела достает кость, на ходу преобразуя ее в клинок — завораживающе. Только если этот клинок не направлен против тебя. От стремительного выпада Неджи едва смог уклониться, а за ним последовал еще и еще один, заставляя отступать и не давая сосредоточиться ни на чем ином, кроме обороны. Теперь бой велся совсем на другой скорости, и скорость эта была для Хьюге самую чуточку за гранью возможного. Пока что его выручал уже даже не бьякуган, а интуиция, подсказывающая наиболее вероятные направления удара. Противник целил в жизненно важные точки, их Неджи и защищал по мере возможности. Вот только при этом получал много мелких, на первый взгляд несерьезных, но таких изматывающих ран.

Удары сыпались со всех сторон, противник будто раздвоился, только теперь уже без всяких клонов. Если он хотел выжить в этом бою, то должен был перехватить инициативу. Вот только для начала следовало скопить побольше чакры. У Хьюги еще оставалось несколько козырей в рукаве, пусть он и не предполагал в начале, что придется раскрыть их все. Шквал ударов не становился ни медленнее, ни слабее. Противник будто не знал, что такое усталость или чакроистощение. Хотя по идее должен быть изрядно потратиться и на клонов, и на все эти техники. Но все же в череде атак наметился некоторый просвет. Видимо, со стороны Хьюга держался намного лучше, чем это казалось ему самому, и противник решил сменить тактику.

Неджи присел, пропуская удар костяного клинка над головой, и атаковал сам, используя довольно простой, но обычно весьма действенный парализующий удар. Противник на своем собрате уже успел убедиться в том, что под удары джукена лучше не попадать, потому отскочил чуть назад, разрывая дистанцию и даря Хьюге возможность сложить печати. Сверкнула вспышка и все вокруг окутал густой дым. Идеальный момент для того, чтобы уйти заменой или просто попытаться сбежать. Скорее всего, именно на такие действия с его стороны противник и рассчитывал. Во всяком случае, судя по чуть расширившимся глазам, на появление Неджи прямо перед носом он не рассчитывал, однако почему-то уклоняться не стал. Вместо этого Хьюга заметил, как засветилась практически вся кейракукей, проходящая через грудную клетку. Тонкие острые кости устремились к нему, позволяя ощутить на себе все прелести существования бабочки, пришпиленной на булавки. Рука Неджи с печатью коснулась лба противника.

— Фуин! — цепочки чернильных символов практически успели погасить сияние чакры, кость крошилась, соприкасаясь с выпущенной всем телом чакрой.

— Шотей! — последний удар, от которого лишенный возможности использовать чакру противник просто не успел сбежать, и с негромким хлопком клон развеялся.

Хьюга тяжело дыша рухнул на колени, выбирая кусочки кости из глубоких царапин. Полностью остановить ответную технику у него все-таки не получилось.

— И это клон? Тоже клон… каков же тогда оригинал? — тихо прошептал он, пытаясь выровнять дыхание и подняться на ноги.

— Оригинал… — Неджи медленно выпрямился, опираясь рукой на древесный ствол. Кажется, в этот раз короткая соломинка досталась не ему. Впрочем, можно было надеяться на благоразумие Кин. Ей несвойственно ввязываться в безнадежные авантюры, а уровень возможного противника она не могла не оценить. Да, скорее всего, она в соответствии с приказом Шикамару будет держаться на расстоянии и отслеживать перемещения противника. Обнаружить же как следует затаившуюся Кин сразу не получалось даже с использованием бьякугана. Так что для самого Неджи сейчас самое правильное решение — вернуться к месту разделения отряда и аптечкам, но… Всегда оставалось это самое донельзя неприятное «но». И в этот раз оно заключалось в том, что Хьюге категорически не нравилось состояние Кин после того, как они ушли с той поляны. Он был практически уверен в том, что она заметила там нечто, что ускользнуло от них. И то, что она сказала Шикамару… могло ли так быть, что Кин точно знала, кто же их противник? Знала и не сказала ни слова. Смутное ощущение того, что он что-то упустил, стало намного более четким и осязаемым. Каждый следует своей судьбе. Это не изменить. Неджи активировал бьякуган, прикидывая, куда мог завести маршрут, указанный Кибой для Кин. Если они не слишком отклонились, то… Только попробуй нарушить приказ и ввязаться в неприятности.

Неджи был уверен, что вышел именно на тот маршрут, которым должна следовать Кин. Вот только никаких признаков того, что тут кто-то прошел, он не видел: они договаривались оставлять знаки, отмечая путь, но до сих пор Хьюга не заметил ни единого. Это означало только одно: Кин не хотела, чтобы за ней кто-то прошел. Дурное предчувствие мешалось с подозрением. Неджи не думал, не хотел думать о том, что Кин могла последовать за Саске. Но все же разум будто заведенный возвращался именно к этой мысли. К тому моменту, как он заметил где-то впереди знакомую чакру, Хьюга успел додуматься до того, что ловушку, так неудачно ранившую Шикомару и заставившую их отряд разделиться, активировала она. Но стоило всмотреться внимательнее в картину, открывшуюся бьякугану, как все посторонние мысли оставили его голову. Все, кроме одной. Успеть.

* * *

Какаши терпеть не мог госпитали. Впрочем, эту его нелюбовь разделяли практически все шиноби, для которых время, проведенное в безликих больничных палатах, тянулось мучительно долго и бессмысленно. В этот же раз он мог быть доволен: из госпиталя джонина выписали практически сразу после того, как он открыл глаза, а тесты показали относительно удовлетворительное состояние. Времени прохлаждаться не было, и Какаши только и успевал, что бегать с одной миссии на другую. И даже не опаздывал — некогда. Поэтому команду свою он не видел уже давно, что рождало в душе некие смутные предчувствия и подозрения. Какаши так и не поговорил с Саске насчет Итачи и вообще не сделал много чего из того, что следовало. Но все же он надеялся на то, что остальная команда удержит Учиху от тех глупостей, которые давно и прочно стали семейной чертой этого клана. Но все же предчувствие его не отпускало, и поэтому Какаши торопился поскорее вернуться с этой миссии обратно в деревню.

Предчувствие же заставило его остановиться и прислушаться, а затем и принюхаться.

— Акамару? — небольшой белый песик вылетел на дорогу практически перед ним. Джонин нахмурился, отмечая, что вопреки обыкновению Киба за своим нинкеном не следует, а потом заметил и небольшой тубус, в которых обычно передавали сообщения, прицепленный к спине собаки.

— Где Киба? Что случилось? — обычно собак не использовали для доставки сообщений, так что скорее всего в данном случае имело место быть нечто экстренное. Команде Куренай нужна помощь?

Акамару неопределенно гавкнул, затем внимательно посмотрел на Какаши, словно оценивая, насколько ему можно доверять, а потом подошел ближе, позволяя снять с себя тубус и прочесть сообщение. Ознакомившись с текстом, джонин тихо выругался себе под нос. Кажется, он был слишком оптимистичен, полагая, что благоразумия его команды хватит на всех троих.

— Акакмару, доставь сообщение в деревню, — он вернул свиток на место. Его собственный отчет мог и подождать.

— Кучиёсе но Дзюцу! — Какаши быстро сложил печати, призывая лучшую из своих ищеек. Несмотря на размеры, Паккун из всей своры отличался лучшим нюхом и интеллектом.

— Привет, — мордочка мопса как всегда лучилась просто бешенным энтузиазмом и готовностью что-то делать. Иногда Какаши подозревал, что в некой дальней родне у Паккуна затесались Нара.

— Давай-ка найдем хозяина Акамару, — попросил джонин. Вряд ли отряд разделился, а найти Кибу, имея в качестве ориентира запах Акамару, несколько проще, чем кого-то из его команды.

— Чувствую запах крови, — тихо сообщил Паккун вскоре после того, как они обогнули ограждающий барьер. Какаши отрывисто кивнул и ускорился, надеясь, что еще не опоздал.

Спустя минуту они уже стояли на поляне, выглядевший так, как будто тут прогремела небольшая война. Ну или кто-то разрядил несколько ловушек. Тут же обнаружились Шикомару и Киба, совершенно не удивленные их появлению. Впрочем, ничего странного, если вспомнить о том, насколько хорош нюх у Инузука. Кровью пахло от Шикомару, но и без этого плотная повязка на бедре, уже пропитавшаяся кровью, позволяла определить, кто тут ранен.

— Где остальные? — трупов видно не было, что позволяло испытывать некоторый оптимизм относительно судьбы остальной части отряда.

— Отправились по следу, — уверенно ответил Киба, — Акамару уже добрался до деревни? Почему он не с вами?

— Он перехватил меня по дороге, я отправил его дальше. В какую сторону пошли остальные?

— На север и северо-восток, — это уже Шикамару. Какаши на мгновение прикрыл глаза.

— Почему разделились?

— Противник разделился. Запахи ведут в две стороны. Мы решили продолжить слежку по обоим направлениям. Не вступая в бой.

— Ясно, — Какаши не стал как-то комментировать принятое решение, — Кучиёсе, но Дзюцу! — одного Паккуна для того, чтобы решить эту задачку, явно недостаточно.

— Направление — север и северо-восток, ищите запах Саске, Кин и Неджи, — свора ответила согласным лаем. Задерживаться здесь для Какаши смысле не было, и он отправился вслед за собаками.

Они двигались веером, как делали всегда в подобных случаях. Постепенно этот веер забирал все больше на северо-восток, туда, куда в какой-то момент свернул северный запах.

— Запах Хьюги движется на соединение с первой линией, — сообщил Паккун. Он так и остался вместе с Какаши. Последний был уверен, что нужный след отыщет именно мопс, но не мог не подстраховаться и потому призвал остальных.

— Значит, этот след верный. Поспешим.

У Какаши был талант. Совершенно особенный талант, которому впору зваться проклятием: он опаздывал. Всегда самую чуточку не успевал именно туда, где нужен был больше всего. Возможно, на этот раз все сложится по-другому.

_____________________________

[1] Теши Сендан (Пронзающие снаряды десяти пальцев) — особая техника клана Кагуя, стреляет фалагами пальц в форме пуль.

[2] Хакке Хьяку Ниджухачи Шо (Восемь тириграм сто двадцать восемь ладоней) — тайдзюцу клана Хьюга, основанное на джукене. Представляет собой сто двадцать восемь ударов по уязвимым точкам, выполненных в два раза быстрее и сильнее, чем при шестидесяти четырех ударах.

[3] Тсубаки но Май (Танец камелии) — особая техника клана Кагуя, пользователь вытаскивает длинную кость из своей руки, которая по своей форме напоминает меч и служит для этой же цели. Этой костью он может быстро атаковать противника.

Учиха задавал слишком много вопросов вместо того, чтобы просто делать, что говорят. Это не то чтобы вызывало раздражение, но заставляло тратить больше времени, чем необходимо. Убедившись, что Саске все же последовал приказу, Кимимаро сосредоточился на лесе. Он не был хорошим сенсором, но опасность чувствовал превосходно, а сейчас происходило нечто странное. Шиноби ясно ощущал, что не один. Рядом кто-то был, но чувства опасности не было. Он редко встречал кого-то, кто умел бы настолько хорошо скрываться.

— Я знаю, что ты здесь. Теши Сендан! — противника нужно выманить или хотя бы обозначить его местоположение, поэтому Кимимаро выбрал технику, обладающую широким спектром покрытия и не очень чакрозатратную. Казалось, костяные снаряды впустую прошивают воздух, но внимательный взгляд подметил, что в одном месте воздух будто рябит. Нашел.Вот только и противник сразу понял, что обнаружен.

— Сюрикен Каге Буншин но дзюцу! — зрелище вылетающих из пустоты сюрикенов могло ошеломить разве что неопытного генина. Кимимаро же просто отметил те из них, которые могли чем-то угрожать ему, остальные не стоили внимания при том, что являлись скорее всего лишь теневыми копиями. Он рывком сократил дистанцию, ориентируясь на дрожание воздуха, которое возникало при движениях его противника. Вернее, противницы: она не стала ждать, пока он приблизится к ней, атаковала сама, и в этот момент маскировка пошла волной и слетела с нее. А может быть, она просто перестала тратить чакру на ее поддержание, видя, что все равно заметна.

— Янаги но Май! ² — он начал с первого, самого простого танца. Этого было более чем достаточно, чтобы разобраться с летящими сюрикенами и последовавшей за ними атакой. Ладонь противницы практически наткнулась на кость, выпущенную им из ладони — он почувствовал сопротивление. Какая-то техника? А потом кость хрустнула, разлетаясь на части. По инерции их ладони соприкоснулись, осколки кости впились в чужую руку, и он почувствовал тепло крови.

— Теплая… — тихий голос и едва заметная улыбка. Кимимаро вздрогнул, а непослушный разум подкинул ему полузабытое воспоминание. Он замедлился, понимая, что совершенно глупо подставился: открылся для атаки, но ожидаемого удара кунаем под ребра не последовало. Вторая рука сжала его запястье, ловя биение пульса.

— Вспомнил, — удовлетворение в голосе было отчетливо различимым.

Кимимаро никогда раньше не был в Северном убежище, но сегодня Орочимару-сама попросил сопровождать его. Не сказал только зачем, а потом и вовсе заперся в лаборатории, предоставив Кимимаро самому себе. Он долго бродил по полутемным коридорам, настолько однообразным, что если бы не точное чувство направления, он мог бы уже беспокоиться о том, что заблудился. Постепенно коридоры становились все более темными и нехожеными, и Кимимаро уже решил, что не найдет там ничего интересного, но вдруг за поворотом ему померещилось слабое свечение. Движимый любопытством, он шел вперед пока не уперся в светло-сиреневый барьер. С той стороны было темно. Кимимаро успел удивиться: зачем нужен барьер в пустом коридоре, но потом там, на той стороне, ему померещилось движение. Он замер, всматриваясь в темноту, из которой к барьеру что-то приближалось. Опасности он не чувствовал, только чужое колкое любопытство. В неверном отсвете барьера он разглядел силуэт ребенка немногим младше его самого. Спутанные волосы неопределенного цвета, глаза, которые вместо того, чтобы щуриться от света, только раскрывались все больше, будто пытаясь вобрать в себя все, что попадает в поле зрения, все, отличное от обычной картины коридора и барьера.

— Кто ты? — Кимимаро спросил достаточно громко, но, видимо, барьер не пропускал звуков. Но все же человек за барьером подошел ближе, к самому полотну, касаясь его вначале кончиками пальцев, а потом и всей ладонью, и замер, словно ожидая чего-то. Он не знал, чего от него ждут, да и ждут ли вообще чего-нибудь, но будто какая-то сила толкнула Кимимаро вперед — сделать шаг и тоже коснуться барьера, там же, где напротив его руки оказалась другая рука.

Барьер жегся, неприятно покалывал под пальцами, но Кимимаро все равно стоял так. Стоял долго, пока чувство времени окончательно не покинуло его.

Есть вещи, забыть которые никак невозможно, но есть и другие, которые остаются неизменными, несмотря ни на что. Чтобы справиться с эмоциями, Кимимаро потребовалась секунда. Секунда заминки, и он продолжил атаку, увеличивая реберные кости и обращая их в острейшие колья.

— Я не дам тебе дороги, — она не могла не помнить о том, что находиться так близко к нему смертельно опасно. Что он усилием воли может увеличить любую кость. Но тем не менее стояла так близко. Непростительное доверие.

— Я бы никогда не попросила тебя об этом, — Кин резко разорвала дистанцию, но все-таки недостаточно быстро. Кимимаро видел, как по светлой ткани начало расползаться кровавое пятно, но не мог сказать, насколько серьезно удалось задеть противницу. Все-таки у нее была целая секунда на то, чтобы подготовиться.

— Тогда зачем ты здесь? — Кимимаро не спешил начинать новую атаку. Ему торопиться было особенно некуда, пока Учиха двигался именно туда, куда нужно.

— Не смогла удержаться, — он напрягся, заметив, как Кин достала что-то из кармана, но это оказался всего лишь небольшой обломок кости. А он-то думал, что собрал их все. Значит, она шла именно за ним, а не за Учихой? Так это или нет, значения уже не имело.

— Лучше тебе было бы остановиться у ограждающего барьера, — Кимимаро убрал бесполезное уже оружие и двинулся вперед, находу преобразуя плечевые кости в пару мечей.

— Если все время сидеть за барьером — глаза никогда не привыкнут к солнцу, — его удар разрезал пустоту, а голос раздался совсем с другой стороны.

— Кай! — Кимимаро сосредоточился, стараясь сбросить иллюзию, и чуть было не пропустил удар. «Кин-кин-кин» — с тихим перезвоном столкнулись кость и металл.

— Вижу, что солнце тебя больше не слепит…

Северное убежище пользовалось недоброй славой. Среди подопытных ходили слухи (как они только ухитрялись курсировать от убежища к убежищу!), что здесь даже сон несет лишь кошмар и единственным облегчением является смерть. Многие, пугаясь слухов, соглашались на что угодно, только бы не оказаться здесь. Кимимаро любил бывать в Северном убежище. Здесь ему всегда спалось на удивление спокойно. Но сегодня у него было дело, которое надлежало сделать как можно быстрее. Кимимаро уверенно преодолевал знакомые коридоры, спускаясь на нижние уровни. Здесь уже не было решеток, только барьеры, от которых сегодня у него был ключ.

— Кимимаро-сан? — комендант коротко поклонился.

— Мне нужен объект 217.

— Что? Но… — от коменданта пахнуло страхом. Надзиратели задерживались в этих стенах лишь немногим дольше подопытных.

— Такова воля Орочимару-сама, — Кимимаро был совершенно спокоен. Он пройдет и возьмет все, что ему нужно. Потому что такова воля человека, которого он любил и уважал больше всего остального.

— Да, конечно, — комендант мелко закивал и принялся вводить ключи к барьерам.

Еще несколько уровней вниз. Он ступал в полной темноте, как и раньше ориентируясь лишь на слабый свет последнего из барьеров. Когда-то он и сам жил здесь. Кимимаро остановился у сиреневого барьера и коснулся его ладонью, ощущая знакомое покалывание в пальцах. Глаза постепенно привыкали к слабому свету, и вот он уже увидел силуэт на той стороне. Вот точно напротив его ладони барьера коснулась другая рука, кажущаяся такой нереально прозрачной.

— Орочимару-сама зовет к себе. Я принес ключ сегодня, — произнес он одними губами, зная, что барьер не пропускал звуки, а затем отступил на один шаг и сложил печати. Сияние барьера потухло, и темнота стала абсолютной. Тихий шорох. Он поднял руку, точно зная, что почувствует в этот миг. Прикосновение чужой ладони. Что бы не утверждали слухи — живой и теплой.

— Теплое… — голос прошелестел едва слышно.

— Пойдем, — Кимимаро твердо сжал маленькую ладонь и направился по коридорам к выходу, ориентируясь по памяти.

Верхние коридоры удивительно пусты, будто все живое разом решило расползтись по норам и прикинуться ветошью. Здесь достаточно светло, чтобы он мог наконец разглядеть, что же вывел из темноты нижних уровней.

Маленькое хрупкое создание подслеповато щурилось и прятало лицо за завесой спутанных темных волос. Очень длинных волос. Пожалуй, в дороге с этим будут проблемы.

— Давай соберем? — Кимимаро протянул руку к плечу, усилием воли формируя из кости то, что ему сейчас нужно: широкий гребень и несколько заколок-спиц.

Волосы были не просто длинные, но еще и ужасно непослушные: рвались из пальцев, словно живые, никак не желая собираться хоть во что-нибудь.

— Не хочешь мне все-таки немного помочь? — он нарочито строго нахмурил брови, и тут же услышал некий звук, который при должном воображении можно принять за смех. Пряди и впрямь зашевелились, собираясь в тугую косу, которую оставалось только вовремя подкалывать да собирать.

— Я так ничего не вижу. Почти, — сообщили ему спустя минуту.

— Видишь. У тебя есть глаза. Сейчас они привыкнут к свету, и все увидишь.

— Мало. Плохо.

— По-другому, — они снова пошли по коридорам, и сейчас Кимимаро почувствовал, что руку его стали держать намного крепче, чем до того. Не просто потому, что она теплая, но и потому, что это опора. Нечто определенное и понятное.

— Да, пожалуй, глазами пользоваться я научилась.

Вытеснить чужую чакру Кимимаро удалось не сразу, но достаточно быстро, ведь он точно знал, что искать.

— Одних глаз чаще всего недостаточно, — тихо заметил он, ощущая, как где-то далеко развеялся его клон, передавая информацию о другом противнике, а заодно и о том, как опасна та бумажка с фуин-печатью, которая только что мелькнула в руках Кин. Странное ощущение, но… он был рад ее видеть. Действительно рад. И следующий удар вышел скорее приглашающим. Поговори со мной. Это ли имел в виду Орочимару-сама, говоря о том, что миссия может оказаться интересной?

— Глаза — лишь один из способов получения информации. Самый неверный. Всегда лучше ощутить все на себе, правда, Кими? — она еще сильнее разорвала дистанцию, на долю мгновения замирая и складывая пальцы в жесте концентрации:

— Нимпо: Сирой аюми³, — силуэт куноичи будто растаял в воздухе, а потом только легчайшая рябь подсказала ему направление удара. Ни намерений, ни ощущения чужого присутствия.

Кимимаро прищурился, пытаясь понять, как же вышло так, что даже трава осталась непотревоженной, и только теперь заметил тончайшие лески, протянутые над ней. Видимо, он зря уделил так мало внимания броску сюрикенов. Но вряд ли это слишком уж поможет. Можно скрыть движение от глаз, но нельзя скрыть от слуха шорох одежды, ощущение присутствия кого-то живого и теплого рядом. Кимимаро прикрыл глаза, сосредотачиваясь на этих чувствах. Было и нечто еще — рисунок боя, его дыхание и неуловимый ритм, который он ощущал всем своим существом, которому отдавался, уклоняясь и выбирая новое направление для атаки, и который чувствовал несомненно намного лучше, чем Кин.

Точный удар снова сорвал маскировку, она едва успела отдернуть в сторону голову, и острый клинок оставил на щеке длинную глубокую царапину.

— Ты сдерживаешься!

Кимимаро не удержался от усмешки. Он не мог с ходу вспомнить кого-то еще, кто способен был настолько возмутиться тому, что его не пришпилили, как бабочку, к ближайшему древесному стволу.

— Ты тоже, — ответил он между тем вполне серьезно, — глупо носить меч, если не рискуешь извлечь его из ножен.

Барьеры содрогались. Кимимаро переступил с ноги на ногу и стряхнул с рукава небольшой камушек, свалившийся с потолка. Где-то там, на несколько уровней ниже, происходило нечто, о чем думать ему совсем не хотелось. Орочимару-сама застыл перед обзорным экраном и на первый взгляд казался абсолютно спокойным, но Кимимаро слишком хорошо его знал, а потому заметил и напряженную спину, и крепко стиснувшие подлокотники кресла пальцы. Впрочем, так же он знал, что это волнение означало лишь то, что эксперимент чрезвычайно интересовал Учителя. А еще он знал, что результат этого эксперимента или, вернее, его последствия заботили только самого Кимимаро.

Он рванулся вниз, как только все затихло. Орочимару-сама не запрещал этого, лишь предупредил об осторожности. Но Кимимаро и сам знал, что может отыскать совсем не то, на что рассчитывал. Впрочем, это не имело значения.

За свечением барьера практически ничего невозможно разглядеть. Теперь он не один — три мощных прочных стены, которых даже коснуться нельзя. Ни услышать, ни увидеть, что же делается с той стороны. Можно только надеяться, что если барьеры стоят и за ними — тихо, то все хорошо

Есть ли они сейчас, те барьеры? Кимимаро ускорился, вынуждая Кин следовать за собой во все убыстряющимся темпе боя. Между сражением и танцем совсем небольшая разница: и там, и там важно попасть в ритм и не отдавить партнеру ноги, разве что в танце это грозит лишь испорченным настроением, тогда как в бою… Удар Кимимаро легко миновал защиту Кин, оставляя еще одну весьма болезненную отметину. Если она хочет достать его или хотя бы выстоять, придется показать нечто большее, чем требует Коноха от своих генинов. Пока все нанесенные им раны не были слишком опасными, скорее донельзя болезненными и раздражающими. Раззадорить, спровоцировать, заставить показать всю свою силу — Кимимаро отлично умел это, не зря именно на него Орочимару-сама часто оставлял проверку того, кто годится лишь в подопытные, а из кого может получиться нечто стоящее. Но здесь… он снова терпел поражение.

— У любого оружия есть свое предназначение. Нет необходимости махать им, что-то и кому-то доказывая. Если не знаешь зачем — лучше ему оставаться там, где оно есть.

Барьеры стояли на месте, такие же прочные, как он помнил, пусть и существовали лишь в воображении.

— Барьеров больше нет, — в небольшом зале без привычного сиреневого свечения темно. Единственный ориентир — тихие шорохи ткани, дыхание и ощущение чужой чакры, которое должно было быть столь сильным, что и не спрячешь. Вот только чакру он как раз практически не чувствовал, не считать же за таковое легкое ощущение на самой грани восприятия, которое можно счесть иллюзией, если не знать о нем.

— Если ты его не видишь, это не значит, что он исчез. Он остался, тонкая черта, которую даже Орочимару-сан не рискует переступить.

— Никаких инцидентов уже полгода не было.

— Гарантий все равно нет. И смысла нет. Барьер не меняет ничего. Иллюзия. Видимость.

— Я тоже не видел смысла, пока не встретил Орочимару-сама.

— Твой смысл мне не подходит, ты знаешь.

— Знаю. Но терпение Орочимару-сама не безгранично.

Кимимаро снова почувствовал прикосновение чужой чакры, но застать его врасплох на этот раз не удалось. Он чуть замедлился, делая вид, что поддался гендзюцу, а в следующее мгновение уже атаковал, не щадя и не сдерживая силы удара. И все-таки или атака оказалась слишком предсказуемой, или намерения отчетливыми? Они сделали уже полный круг по лесной опушке, вновь вернувшись к исходной позиции.

— Нам скоро могут помешать, — Кимимаро замер на мгновение, оценивая информацию, принесенную вторым клоном.

— Значит, не будем отвлекаться, — Кин кивнула, снова уходя в скрыт. С его точки зрения, это не очень ей помогало, но иногда и крохи преимущества могут быть решающими. Правда, не в этом случае. Это не способно даже уравновесить шансы. На самом деле, у нее был только один шанс, тот самый, которым куноичи так упорно отказывалась воспользоваться.

А спустя мгновение чувство опасности буквально обожгло рецепторы, и Кимимаро резко отпрыгнул назад, а потом еще рази еще, спасаясь от череды направленных взрывов. Хорошая тактика, особенно в сочетании с внезапной атакой. Но медленно, для него — слишком медленно. Он без труда перехватил удар и отшвырнул от себя противницу, отправляя ей вслед десяток костяных снарядов. И практически без перерыва, не давая шанса уклониться, скользнул вперед сам. Прямой удар костяного клинка пронзил не успевшее уклониться тело.

Рука еще ощущала дрожь и сопротивление плоти, а интуиция уже заставила броситься ничком на землю, перекатываясь и ломая костяной клинок, часть которого застряла в деревянной колоде. Хороший ход. Он выпустил часть костей, создавая из них заслон и не давая приблизиться для удара.

— Медленно. Ты все еще ходишь у самой грани, не решаясь сделать шаг. Неужели думаешь, что будет третий шанс? Даже два — это слишком много.

— Я о нем не просила, — краем глаза Кимимаро отметил движение, которым она дернула лески, и резко закрыл спину костяными пластинами, о которые бессильно ударилась пара сюрикенов. — Но если уж так вышло, то, думаешь, на этот раз все окажется также просто?

— Это можешь сделать только ты.

— Да, Орочимару-сама, — Кимимаро всегда следовал приказам, видя смысл своего существования в исполнении воли своего Мастера и Учителя, но в данном случае… Ни один приказ еще не оставлял такого смутного внутреннего ощущения, которое было настолько близко к чувству протеста, насколько это вообще возможно.

Четыре уровня вниз, туда, где темноту не тревожило ни единого лучика света. Здесь нет факелов, потому что в них просто нет необходимости. Он остановился, не уверенный до конца в том, куда идти дальше, но точно зная, что не остался незамеченным. Никто, кроме него и Орочимару-сама, не спускался сюда, но только он рисковал не брать с собой светильники.

— Кимимаро? — голос раздался абсолютно не с той стороны, откуда он ожидал. Кимимаро медленно развернулся и сделал несколько осторожных шагов, пока не наткнулся на что-то мягкое. — Твои эмоции удивительно интенсивны.

— Я не принес хороших новостей.

— Терпение закончилось, да? — ни страха, ни удивления. Он часто задавался вопросом, жили ли здесь хоть какие-то эмоции, но все же был уверен: тепло ему никогда не мерещилось.

— Да, — вытолкнуть из себя одно короткое слово оказалось на удивление трудно.

— Тогда делай, что должен. Не сомневайся.

Нужные печати он сложил даже в темноте. Быстро и четко, чтобы не думать. Тяжелые, грубые, но так надежно запирающие силу, что так и не смогла найти себе применения. Потеряла всякую значимость и смысл. Бесполезная, а значит, не имеющая необходимости в существовании.

Ответом была только тишина да судорожный вздох, когда костяной клинок довершил последнее — обрезал волосы, отсекая ее от возможности хотя бы так наблюдать за тем, что происходит в убежище, сокращая мир до расстояния вытянутой руки и полной темноты.

— Теперь? — такие странные и непривычные интонации. Потерянность, опустошенность и… страх?

— Общий блок, — говорить по-прежнему было тяжело, поэтому Кимимаро просто взял ее за руку и по памяти вывел наверх, к длинным рядам общих клеток, где шипели, стонали и кидались на решетки те, кто не сумел совладать с дарованной силой. При виде его они все затихали, невольно отползая подальше от решеток, но стоило пройти несколько шагов, как вой за спиной возобновлялся. Пустых камер здесь хватало, некоторые были заняты совсем недавно, а замывать кровь никто не спешил.

— Ты злишься на меня?

Кин защищалась хуже, чем атаковала. Ее стилю определенно было ближе уклонение, чем прямые блоки, но для того, чтобы действовать привычным образом, банально не хватало скорости. Кимимаро не собирался сбавлять темп, и его клинки все чаще находили бреши в ее обороне. Скорее всего, куноичи использовала чакру, чтобы хотя бы частично ослаблять его атаки — другого объяснения тому, что она продолжала сражаться, у него не было. Но даже несмотря на это, Кин то и дело пыталась разорвать дистанцию и выгадать возможность для маневра. Кимимаро ей такой возможности не давал, методично загоняя в угол и лишая возможности защищаться. Оставалось совсем немного до того момента, как она ошибется и откроется слишком сильно.

— Сейчас ты не сможешь мне помешать.

Она оступилась. Сосредоточилась на отражении очередной атаки и по-глупому поскользнулась на траве. Мир состоит из случайностей, и многие из них оказываются фатальными. На этот раз костяной клинок ничто не остановило, лишь рука в ответном движении крепко стиснула его рукав. Кимимаро аккуратно подхватил падающее тело и опустил его на землю.

— Орочимару-сама не ошибается. Так, наверное, и вправду получилось лучше всего, — он осторожно разжал стиснутые пальцы и развернул зажатую в них взрывную печать. Неактивированную. Ответ на его вопрос. Тебе и не нужен третий шанс, да? И второй был совершенно без надобности. Никто не сможет решить за тебя, где быть барьерам и оставаться решеткам, и никто не принесет ключей. Вот значит, что ты выбрала.

— Орочимару-сама, — Кимимаро опустился на одно колено и склонил голову, — эвакуация завершена. Мы забрали все, что вы указали, — интонации голоса таковы, что в них при желании можно прочесть вопрос.

— Прекрасно, — Орочимару едва заметно усмехнулся, — мы не оставили им ничего ценного. А некондиция… пусть попробуют с ней разобраться.

Пальцы Кимимаро дернулись, будто хотели сжаться в кулак, но этого не произошло.

— Все, уходим. Сбор через три минуты у Южных ворот.

— Да, Орочимару-сама.

Три минуты. У него есть целых три минуты, чтобы преодолеть все коридоры с активированными ловушками, но это не так сложно, ведь он знает каждую из них. Сам чертил схему, сам расставлял. Орочимару-сама не спрашивал, откуда он так хорошо знает мельчайшие закоулки, только кивнул, одобряя, и забыл. Преодолеть барьеры еще проще — его джуин-ключ подходит к каждому из них. Внизу было темно, но он слишком хорошо знал дорогу, а времени так мало, что замедляться совершенно не нужно. Тишина, нарушаемая лишь его быстрым сбитым дыханием.

— Кто здесь? — он никогда не слышал таких нервных и беспокойных интонаций и никогда еще не оставался неузнанным. От этого что-то тоскливо и неприятно защемило внутри.

— Я, — оставалось надеяться только на то, что хотя бы голос она запомнила.

— Кими? — неуверенный вопрос, шорох, и он услышал, как человек с другой стороны решетки провел по ней пальцами, пока не наткнулся на его руку, — все же ушли.

— Да. Мы уходим, — это факт, и это никак не изменить. Но не прийти сюда хотя бы на несколько мгновений он просто не смог.

— Иди, — в бесцветном голосе с той стороны не разобрать интонаций, но ощущение прикосновения пропало. Так просто. И так болезненно неправильно. Но ничего другого и быть не может.

Кимимаро медленно выпрямился, поднимая глаза к небу. Он и не заметил, как собрались тучи. Тяжелые, темные, грозовые — секунда, и на землю упали первые холодные капли дождя, а потом еще и еще, пока все вокруг не скрыла холодная серая пелена. Мгновение, и дождевые капли взметнулись, скрывая его силуэт, растаявший в Шуншине. Пожалуй, он получил от миссии больше, чем рассчитывал, намного больше, чем осмеливался мечтать.

Шум водопада приближался. Саске сосредоточился на нем и виднеющихся впереди гигантских статуях. Кажется, это место называлось Долиной Завершения. В Академии рассказывали, что когда-то именно здесь завершился последний бой Сенджу Хаширамы и Учихи Мадары. Была определенная ирония в том, что те, кто положил конец войне кланов, закончили войной друг с другом.

Возле статуй Саске не останавливался. Он пересек реку и повернул на северо-восток. Двигался Учиха достаточно быстро, но все же соблюдая определенную осторожность. Он не знал, кто именно его встретит, и как узнать нужного человека. Впрочем, как оказалось, эта предосторожность оказалась излишней: того, кто преградил ему дорогу, Саске узнал сразу. Якуши Кабуто. Они познакомились на экзамене на чунина, а потом именно Кабуто приходил к нему в госпиталь. Но все же Саске не оставляло ощущение, что человек, вышедший ему на встречу, самую чуточку отличался от того Кабуто, которого он знал. Может быть, дело было в хитае со знаком Деревни Звука, а может быть, в осанке и манера держаться или легком ощущении опасности, что он ясно чувствовал от этого человека. Во всяком случае, теперешнего Кабуто точно нельзя перепутать с простым генином.

— Ты один? — Кабуто прищурился и поправил очки, и Саске показалось, что он нарочно ловит стеклами солнечные блики и слепит его.

— Кимимаро остался разобраться с преследователем, — кратко ответил он.

— О, ну тогда не стоит беспокоиться. Живых после Кимимаро не остается, — улыбка у Кабуто получилось на редкость неприятной.

— Мы идем? — вопрос прозвучал резче, чем самому Саске хотелось бы. Он изо всех сил прогонял тот неприятный холодок, что поселился у него в груди после слов Кабуто.

— Конечно. Орочимару-сама не любит, когда его заставляют ждать.

* * *

Орочимару ждал. Но на этот раз в его ожидании не было ни нервного напряжения, ни волнения. Он не сомневался в том, что все пройдет так, как необходимо. В конце концов, для получения желаемого приложено более чем достаточно усилий. Он старался не шевелиться: от каждого движения по телу расползалась боль. Эту оболочку следовало сменить, но Орочимару не торопился: вначале взглянуть на то, чего он ждал так долго, а потом можно и тело менять. Конечно, ему хотелось сразу взяться за тот идеальный сосуд, что сам шел в его руки, но перед этим его все же следовало изучить, чтобы избежать риска каких-нибудь наследственных заболеваний, что сделали Кимимаро непригодным для него. Пусть он, хоть и с помощью Цунаде, сумел купировать болезнь, но всегда существовала вероятность рецидива, да и непонятно, как поведет себя организм при внедрении другой души. Орочимару точно не хотел получить тело, которое не будет служить ему должным образом. Так что — вначале следовало понаблюдать, изучить, а потом уже использовать. Поэтому сейчас для него был подготовлен другой сосуд. Пусть он и не был настолько идеальным, как Учиха, но в качестве временного пристанища вполне подойдет, а там уже видно будет.

Орочимару откинул голову назад и улыбнулся. Как же все-таки хорошо получилось! Хотя, когда через Кабуто он узнал, что Данзо в курсе относительно того, кому же принадлежит свежеобразованная деревня в Стране Рисовых Полей, он на всякий случай подготовил еще пару вариантов отступления. Но как и всегда — умным людям нашлось, что предложить друг другу. Впрочем, подослать пару своих шпионов Данзо это не помешало. Но единственное, что они смогли донести своему хозяину, так это то, что вся деревня — одна сплошная обманка. Но тот не мог же всерьез рассчитывать, что Орочимару настолько раскроется? А так у них обоих появился шанс раздобыть некие интересующие сведения. Хотя к возможному сотрудничеству Орочимару отнесся с намного большей осторожностью и прохладцей, но слишком уж лакомый кусочек положил в свою мышеловку Данзо. Правда, Орочимару очень хотел знать, как же тот пронюхал о постигшей его неудаче… да и некие поставленные условия вызывали вопросы. Поэтому спешить не стоило, вначале — все тщательно проверить.

Задумка с Суной вышла донельзя элегантной. В конце концов, кто поверит в то, что Коноха сама нанесет такой удар по своему авторитету, как нападение непосредственно на скрытое селение? Но стоит копнуть чуть глубже… Ветер и так был на грани разрыва их весьма непрочного союза, так не лучше ли провести все на своих условиях? И вот Орочимару получает примерный маршрут движения посольства Суны, Корень деликатно не замечает скапливающихся у границ сил… красивые разрушения и минимум жертв среди гражданского населения. Суна связана новым договором и угрозой войны по рукам и ногам, а огромная неустойка заставит ее еще нескоро поднять голову. Да и единственный джинчуурики в руках чужой деревни… за это пришлось заплатить отдельно. Конечно же, Хирузен бы выторговал намного больше, но и Данзо со Старейшинами неплохо подсуетились.

Орочимару даже относительно честно выполнил все условия сделки: ну разве что убийство Третьего в них не очень-то вписалось, но кто виноват, что старик применил ту самоубийственную технику? Никто, кроме него самого. Хотя подгадить лично Орочимару сумел и с того света. Но это мелочи, право, мелочи по сравнению с тем, что Корень закрыл глаза на уход из деревни последнего Учихи. Правда, формулировка «один и добровольно» заставляла задуматься. Что-то здесь было не так. Почему не похищение? Почему для Данзо так важно, чтобы уход оказался собственным решением младшего Учихи? Об этом стоило подумать. Но позже. Сейчас же… Орочимару прислушался, ощущая, как тихонько дрожат сигнальные барьеры, оповещая его о том, что в убежище проник кто-то посторонний.

— Добро пожаловать, Учиха Саске, добро пожаловать, — удержаться совершенно невозможно, и Орочимару не скрывал ни предвкушающей улыбки, ни алчного выражения лица. Шаринган даст ему многое, он уже предвкушал, как много сможет раскрыть, используя эти глаза. Учихи совершенно бездарно использовали шаринган лишь для боев. Воистину, как же обидно, что такие восхитительные вещи достаются тем, кто совершенно не умеет их правильно использовать! Но он это исправит. Осталось недолго.

* * *

Кимимаро вернулся в убежище вскоре после того, как туда прибыл Саске. Он сразу почувствовал, как тихо поют барьеры, сообщая о наличии посторонних. Значит, Учиху еще не включили в общую систему. Следовало сменить грязную одежду и как минимум отдохнуть. Все же на ногах он провел много времени, и даже его выносливость имела свой предел, но все это — вторично. Первым и главным для него всегда было одно, и поэтому Кимимаро сейчас шел в один из примыкающих к лабораториям залам, где ощущал чакру своего Учителя. Он всегда ее чувствовал: она была в нем самом, отзывалась пульсацией силы в метке джуина, разливалась вместе с кровью по телу, когда он активировал ее. И всегда оставалась путеводной нитью и смыслом существования.

— Как прошло? — Орочимару-сама сидел в своем кресле в ставшей последнее время привычной неподвижной позе. Кимимаро знал, что последняя техника Сарутоби Хирузена доставляла ему немало трудностей, но ничего с этим поделать было нельзя. Только сменить тело, но его собственное оказалось неподходящим сосудом. Это пришлось принять и отыскать другой смысл. Он был все еще нужен.

— Вы оказались правы, Орочимару-сама, — он легко поклонился, — это было… любопытно.

Кимимаро прошел на свое место за спинкой стула, по пути ловя полный жгучей ненависти взгляд со стороны Учихи. Но это было последнее, что волновало его в этот момент.

* * *

Докладывать о провалах — удовольствие ниже среднего, в этом Шикамару убедился на личном опыте. Особенно, если все пошло наперекосяк совершенно само собой и ты не видишь ни ошибок в принятых решениях, ни других путей и ситуациях. Нет ничего хуже, когда все плохо и остается только радоваться тому, что все не настолько плохо, как могло бы быть.

— Мы отправили сообщение с Акамару с просьбой о подкреплении, — рану на бедре уже зашили и тщательно забинтовали, но стоять ему еще не рекомендовали и из госпиталя не выпускали, потому доклад состоялся прямо в палате.

— Затем было принято решение продолжить наблюдения за объектами. Не вступать в бой, — тут впору было морщиться и хвататься за голову. Потому что как так получилось, что сей приказ седьмая команда дружно проигнорировала и влезла в схватку с заведомо превосходящим противником, Шикамару не знал. И логике это не поддавалось. Нет, если бы речь шла о ком-то вроде Наруто, но…

— А в результате — провал. И отсутствие данных о возможном убежище Орочимару, — до этого молча слушающая его Хокаге хмуро кивнула и, резко развернувшись, направилась к выходу из палаты.

— Ладно. Выздоравливай.

* * *

— Новости от Какаши, — Шизуне нагнала Цунаде в коридоре и протянула небольшой свиток. Пятая Хокаге мельком глянула в него и отдала обратно. Как и ожидалось — никаких следов. Дождь смыл все, что они могли отыскать.

— Мне интересно, как он вообще там оказался. Я его посылала в совершенно противоположную сторону! — множество мелких раздражителей, сыпавшихся на нее, как из рога изобилия, рождали гнев, который вот-вот мог обратиться настоящей грозой. — Я еще не успела толком стать Хокаге, а джонины уже игнорируют приказы! И, как я вижу, не только они.

Шизуне предусмотрительно молчала, в такой же в тишине она открыла зонт, когда они вышли из госпиталя и двинулись к Резиденции. Цунаде напряженно покусывала губу, глядя прямо перед собой. Орочимару, эти странные шевеления Данзо и еще более странные намеки Старейшин, послы из Суны и слухи из Кири, беспорядки на границе с Ивой — все это казалось огромным комом, который наваливался на нее, и выбраться из-под которого не было никакой возможности. Но она сама взялась за это дело, согласилась попробовать исполнить мечты двух дорогих своих людей. Из них обоих, наверное, вышли бы замечательные Хокаге. Так что и ей придется постараться. В кабинет Цунаде входила уже расправив плечи и с гордо поднятой головой.

— Джирайя? — она удивленно уставилась на массивную фигуру своего бывшего сокомандника и друга.

— Есть новости, Цунаде.

— Плохие? — она знаком приказала Шизуне удалиться и села за стол, отодвинув в сторону очередную стопку бумаг.

— Мне удалось кое-что разузнать о тех людях, что приходили за Наследием Четвертого. За Наруто.

— Мне сказали, то одним из них был Учиха Итачи.

— Да, именно так. Учиха Итачи и Хошикаге Кисаме. Оба — нукенины и оба чрезвычайно опасны. Они входят в организацию, называющую себя Акацуки. Цели — неизвестны. До недавнего времени промышляли наемничеством, а потом затихли. Наш общий друг Орочимару тоже был замечен в их рядах. Но недавно они снова активизировались — разбились на пары и разошлись по разным странам. Их видели на территории Страны Камня, в Стране Горячих Источниках, недалеко от Скрытого Водопада. Не знаю пока, что они ищут, но…

— Ты думаешь, они еще раз попробуют захватить Наруто?

— Не исключаю. На миссиях он уязвим. Да и совершенно необучен управлять тем, что внутри него. Я едва научил его вообще чувствовать ту чакру. Этого совершенно недостаточно.

— Согласна. Бабушка Мито… я помню, дед часто смеялся, что если уж она выходила в поле, то больше там никто не был нужен, — Цунаде слабо улыбнулась.

— Да и Кушина кое-что могла, — Джирайя хмыкнул, — Конохе нужен обученный джинчуурики. К тому же он у нас только один. Как и у Суны.

— Если, конечно, Суна не захватила под шумок в Тумане кого-то еще. Все же то, что они раскрыли Гаару…

— Я бы сказал — нам это на руку, но его видели слишком многие. Огромного енота трудно не заметить, пусть даже и приняли меры.

— В любом случае, Наруто следует вывести из-под возможного удара. Пока он не будет готов.

— Я тоже об этом думал. Хочу взять его с собой — покажу мир, научу чему-нибудь, а отследить нас будет непросто. Я ведь кое-что смыслю в фуиндзюцу.

— То-то вас так быстро нашли в прошлый раз, — Цунаде хмыкнула.

— Да брось, я просто не успел. Не рассчитывал на такую скорость, честно сказать. Но теперь мы будем готовы… особенно, когда последний шаринган прибрал к себе Орочимару. Я прав?

— Да, миссия провалилась, — Цунаде устало потерла виски, — но думаю, Орочимару в ближайшее время будет не до интриг. Я видела его руки. У нас еще есть немного времени.

— В таком случае, не будем его терять.

За окном шумел дождь. Он то усиливался, то практически затихал, но не прекращался ни на мгновение. Сезон дождей в этом году начался практически на неделю раньше обычного, а усердствовал так, будто припозднился на месяц. Неджи передвинул какие-то склянки на тумбочке, выстраивая их в идеально ровную линию. В данном действии не было ровным счетом никакого смысла, так же, как и в его пребывании здесь. Вот только после утренней тренировки ноги сами принесли его в госпиталь. Без Кин на полигоне было… пусто. А ведь Хьюга пребывал в уверенности, что будет наоборот — спокойно. И он наконец-то сможет нормально потренироваться, без глупых комментариев и неуместных высказываний. Неджи с искренним раздражением взглянул на Кин, досадуя, что не имеет возможности прямо сейчас высказать все, что думает по поводу и без. Но Кин спала. Вернее, так до сих пор и не пришла в себя. Хьюга снова передвинул склянки, выстраивая их на этот раз по росту. Шизуне-сан, которая занималась их ранами после той провальной миссии, сказала, что в этом нет ничего странного — организм сосредоточен на восстановлении чакры и просто не запускает иные процессы, чтобы не отвлекаться от главного. Но все же видеть Кин настолько… безучастной было до ужаса непривычным. Неправильным. Неджи снова бросил взгляд на кровать. Ее лицо совершенно не напоминало лицо спящего человека, даже тогда, когда он нашел ее, Кин выглядела более умиротворенной. Сейчас же сведенные в линию брови, движущиеся под веками глаза и сжатые губы говорили о чем угодно, кроме спокойствия. Словно бой для нее все еще продолжался. Неджи дернул головой, отгоняя навязчивое воспоминание, но оно настойчиво вставало перед глазами, не позволяя от себя отмахнуться.

Ему не хватило минуты. Одной единственной минуты, чтобы успеть. Никто и никогда ничего не скажет по этому поводу. Никто, кроме собственного внутреннего голоса, который занудно твердит о том, что эта минута ничего не изменила бы. Он все равно ничего не смог бы сделать. Так может, этой минуты не было? Неджи сам не знал этого или не хотел знать? Вот только от отвратительно кислого привкуса собственного бессилия никак не избавиться. Наверное, самым простым было отключить бьякуган и просто не видеть, но этого Хьюга себе не позволил. Досмотрел до конца, против воли любуясь смертоносным танцем и выверенной точностью движений. Это было красиво. Если забыть о том, что это все-таки бой, а не танец.

С первым шагом Неджи на опушку начался дождь. Редкие вначале капли за несколько мгновений обратились в сплошную серую стену, надежно отрезающую каждого от лишних глаз и звуков. Но для бьякугана это не могло быть помехой, вот только Хьюга упорно казалось, что сейчас глаза его подводят. Он не видел то, что должен был видеть. Ни единого огонька чакры. Неджи сам не понял, откуда взялись силы и скорость, чтобы практически в одно мгновение преодолеть последние метры.

Бывают моменты, когда мир вокруг предстает с удивительной четкостью: вот и сейчас каждый штришок видимой им картины буквально отпечатывался в мозгу. Проплешины от взрывов и вздыбившаяся комьями земля. Неестественно зеленая трава, с которой дождь смывал бурые пятна крови. Какие-то щепки и обломки кости, леска, о которую он практически споткнулся, опускаясь на колени перед телом Кин. Секунда промедления, нерешительности, и вот уже ставшие вдруг ужасно непослушными пальцы с трудом нащупали пульс. Удар. Еще один. Хьюга бесшумно выдохнул, на секунду прикрывая глаза.

— Очень дурной способ самоубийства, — он не думал, что услышит ответ, и все же надеялся на привычное «не дождешься». Просто чтобы убедиться в том, что все не так плохо, как ему показалось в первую минуту. Ответа предсказуемо не было. И еще кое-что, что вызывало беспокойство. Для любого шиноби есть нечто практически столь же ценное, а для некоторых и более ценное, чем жизнь. Чакра. Каждый знает, что есть определенный предел, переходить который нельзя. Всегда оставлять немного, хотя бы один процент резерва. Иначе — очаг чакры можно и не запустить заново. А сейчас бьякуган различал лишь слабый огонек, который мерк с каждым ударом сердца. Будто последние крохи чакры по-прежнему куда-то уходили. Следовало поспешить.

Уйти далеко тогда не получилось — они практически сразу наткнулись на Какаши-сенсея. Правда, тот предпочел попытаться найти след Саске, выделив им для помощи одного из своих призывных псов. Но, насколько знал Неджи — безуспешно. Дождь надежно скрыл все следы. Хьюга недовольно скрестил руки на груди, выделив наконец еще одну причину своего раздражения. Причина звалась Учиха и оставалась таковой вот уже больше года. Обычно Учиха Саске вместе со всеми своими странностями и навязчивыми идеями являлся проблемой Кин, но чем дальше, тем виртуознее эти двое втягивали во все это его самого. Пока он перестал с уверенностью отделять проблемы личные от проблем общекомандных. Как-то они причудливо переплелись и срослись настолько, что проблема Учиха вдруг стала проблемой команды. И, как Неджи сразу и предполагал, ничем хорошим это не закончилось. Результат так сказать был прямо перед глазами. Хьюга резко развернулся к окну, словно пытался разглядеть что-то сквозь пелену дождя. На самом деле, он не видел сейчас ровным счетом ничего.

Тихий, будто нарочито предупреждающий, скрип двери привлек внимание Неджи. В оконном стекле он увидел отражение заходящего в палату Какаши-сенсея.

— Привет, — улыбка, пусть и невидимая сквозь маску, казалась фальшивой и нарочитой. Хьюга коротко кивнул в ответ, но поворачиваться не стал. Он знал, что многих раздражала эта его манера разговаривать, стоя спиной к собеседнику, и при этом демонстрировать, что он прекрасно видит все, что происходит позади. Кого-то это выводило из равновесия, кому-то казалось проявлением высокомерия, но эффект неизменно доставлял Неджи определенное удовольствие.

— Поговорим? — предложил сенсей, разворачивая находящийся в палате стул для посетителей, и усаживаясь на него, примостив руки на спинке.

— О чем? — нет, Хьюга, конечно же, догадывался, какая сейчас самая актуальная тема для разговора, но тянул время, определяя, что можно сказать, а что нет. Насколько он знал, доверительных отношений с наставником не сложилось в команде ни у кого. Учиха общался с Какаши-сенсем больше, особенно в последние месяцы, но Неджи не думал, что там примешивалось что-то кроме изучения техник. Хатаке Какаши никогда не вел доверительных бесед и не стремился залезть в душу, чем в свое время грешил Майто Гай. За это Хьюга был ему благодарен — свое он предпочитал оставлять своим, а личное пространство оберегал чуть ли не больше, чем кошелек. Кин придерживалась в целом аналогичной позиции, так что ни о каком доверии речи здесь не шло. Неджи доверял их наставнику не больше, чем любому другому джонину.

— Ну, думаю, ты догадываешься, о чем, — Какаши являл собой воплощение внимания и терпения, — что здесь произошло, пока меня не было?

— Учиха Саске был похищен из Конохи подручными Орочимару. Миссия по возвращению провалилась, — изложил Неджи официальную версию, продолжая наблюдать за выражением лица сенсея через отражение на оконном стекле. Занятие, впрочем, изначально бессмысленное: трудно что-то прочитать на лице человека, когда этого лица один глаз на виду и есть.

— Это все, что ты хочешь мне сказать? — пристальный взгляд буквально жег между лопаток, и Хьюга усилием воли подавил желание передернуть плечами, избавляясь от неприятного ощущения.

— Да.

— А как насчет того, что «подручные», вернее, «подручный» присоединился к Саске уже после его ухода из деревни?

— Понятия не имею, — умение врать с совершенно честным лицом — тоже часть искусства шиноби, так же, как и умение ложь распознавать. Но Неджи и правда не знал, почему Саске не встретили сразу на выходе из деревни. Так что ответ был совершенно искренен, ну, а непосредственно к чему он относился — это уже совсем другое дело.

— Почему Саске ушел из деревни? — Какаши тоже прекрасно понимал, что неопределенные вопросы оставляют достаточно простора для неопределенных ответов.

— А вы не знаете, сенсей? — Неджи даже повернулся ради такого дела. Последнее слово он вполне отчетливо выделил. Ему показалось, или на мгновение невозмутимая маска Какаши дрогнула? — В последние месяцы вы общались с ним намного больше, чем я. Так почему ваш ученик покинул деревню? Может быть, нашлось нечто, что ему не смогли дать здесь?

Хьюга резко отвернулся обратно к окну. Все-таки не сдержался: копящееся раздражение искало выход. Он злился и на Учиха, который заварил всю эту кашу, и на себя, который повелся на просьбу Кин, и вообще на всю эту дурацкую ситуацию, что почему-то никак не хотела оставить его равнодушным. Какаши-сенсей молчал. Неджи решил бы, что он ушел, но отражение на стекле говорило совсем о другом. Повисшее молчание было на редкость неуютным и пахло так и не разразившейся грозой. Тяжелый воздух сдавливал горло, и Неджи все казалось, что он никак не может вздохнуть. Ему хотелось этой грозы, дать излиться своей злости, раздражению и наконец начать дышать свободно, но вместо этого его пальцы лишь сильнее стиснули край подоконника.

— Нам не о чем разговаривать здесь, — он прижался лбом к стеклу, стараясь отрешиться от эмоций и просто смотреть на дождь. Говорят, зрелище бегущей воды обладает на редкость успокаивающим эффектом. Вот только с ним это почему-то не работало.

* * *

Темнота. Вязкая, давящая, всепроникающая темнота. Она падала в нее, тонула, захлебываясь бесконечной чернотой, из которой не было выхода. В ней можно блуждать бесконечно. Года и века, целую вечность, в которой нет и не будет ничего, кроме темноты. Пусть будет так. Принять это оказалось удивительно легко. Просто расслабиться и позволить себе раствориться в бесконечной черноте. Не существовать. Покой и пустота. Казалось, все ее существо уже смирилось с небытием. Но нечто в самой глубине никак не давало успокоиться, упорно прогрызая себе путь наружу.

Алый проблеск в темноте напоминает капли крови. Один, второй, третий — их становилось все больше, пока алое окончательно не поглотило черное. Цвет сменился, но изменилось ли хоть что-нибудь еще? Какая разница, в какой пустоте раствориться и утонуть, в черной или алой? Но разница определенно есть, она звенит тревожной струной, призывает к действию, вот только делать как раз ничего и не хочется.

— Предпочитаешь сдаться и сдохнуть? — голос разрывает пустоту. Он приносит с собой смутный образ неверных теней, шорох ткани и потрескивание свечей, но здесь всему этому нет места, и голос становится тугой серебряной нитью. На алом фоне она смотрится донельзя чуждо и неправильно. Алое недовольно ворчит, шипит и скалится, пытаясь растворить, поглотить серебро. Но оно опоздало. Пустота сминается, заполняясь ворохом неясных образов и слов, постепенно обретающих смысл. Серебряных нитей становится все больше, они оплетают алое, увлекая его куда-то в глубину, надежно пряча за слоем черноты. И алое, и серебряное — все вновь накрывает темнота, но она уже не кажется бесконечной. Она — живая. Стоит только вслушаться в нее, всмотреться, и темнота рассыпается на мириады огоньков-воспоминаний, тысячи слов и мыслей, сквозь которые нечто все пытается докричаться до нее. Кажется, она изрядно здесь задержалась. Пора… возвращаться?

Сквозь темноту до Кин доносились голоса. Она рефлекторно задержала дыхание, не желая раньше времени оповещать кого-либо о своем пробуждении, и прислушалась.

— …миссия провалилась, — донесся до нее обрывок фразы. Голоса слышались словно через толщу воды, а разум с трудом улавливал смысл сказанного. Какая такая миссия? Кин сосредоточилась, пытаясь вспомнить, что же было до темноты. Ведь что-то должно быть или нет? На мгновение она испугалась, что эта темнота что-то сделала с ее памятью, лишила чего-то ценного, но спустя один удар сердца темнота отступила, а разум наполнился обрывками воспоминаний.

Здесь холодно. Смерть всегда имеет холодный привкус. Она медленно идет между телами, удивляясь тому, как мирно и задорно играют солнечные зайчики на хитаях мертвых шиноби. Но одно тело привлекает внимание — человек судорожно прижимает к груди крепко сжатый кулак. Что же такого ценного он схватил за секунду до того, как жизнь покинула его тело? Кин с трудом разжимает сведенные судорогой мертвые пальцы, и ей на ладонь падает маленький обломок кости. Она смотрит на него бесконечно долго — на всей этой холодной мертвой поляне он единственный словно до сих пор источает жизнь и пульсацию чакры. Такой знакомой чакры. Но все это ей, конечно же, чудится. Кин убирает осколок в карман, но ни о чем другом думать уже не может.

Еще час назад она не стремилась нагнать беглецов, теперь же душу Кин разрывали два противоречивых чувства: она злилась, что Шикамару взял настолько медленный темп, давила эту злость и обмирала от страха, пытаясь представить, что же будет, если вдруг они будут двигаться слишком быстро и достигнут цели.

Ловушки временно остудили пылающий разум, заставив сосредоточиться на том, что происходило вокруг, но череда взрывов опять смешала все в одну кучу. Она хотела идти дальше, идти одна. И практически ненавидела в этот момент Хьюга, оказавшегося слишком искусным, чтобы получить хоть какие-то травмы. Для него самого было бы лучше остаться здесь. Там впереди — слишком опасно. Опасно для всех, включая ее саму, но об этом Кин предпочитала не думать. Кусочек кости жег карман, и больше всего на свете она хотела убедиться.

Аверс или реверс? Длинная или короткая? Она не узнает этого, пока не достигнет цели. Впервые за много лет ее спокойствие шло трещинами, и Кин была совершенно не уверена в своей способности скрыть чакру. Но это уже не было важным — там, впереди, она ясно чувствовала ту самую единственно верную чакру. Ее она узнала бы везде. Почему-то крепла уверенность, что перед ней не клоны и не ловушка. В кой-то веке Кин повезло достать именно ту фишку, на которую она рассчитывала.

Две чакры разделились, и никаких мыслей в голове не осталось. Только пьянящая сумасшедшая радость. Теплое.

— Плохо притворяешься, — на этот раз голос Кин услышала четко. Она привычно потянулась своими чувствами сенсора, пытаясь определить, кто же находится в непосредственной близости от нее, но натолкнулась на пустоту. Если чакра и была, то где-то настолько глубоко и в таких малых количествах, что дотянуться до нее сейчас оказалось непосильной задачей. На мгновение Кин испугалось, что все повторилось и… но сковывающей ее печати она тоже не чувствовала, так что, скорее всего, нужно просто подождать. И все же — как история любит ходить по спирали! Она улыбнулась и открыла глаза.

Неджи стоял у окна, скрестив руки на груди, и всем своим видом являл воплощение крайней степени недовольства. Кин почувствовала, как ее улыбка становится все шире, пока от нее не начали болеть скулы. Вне всякого сомнения, сейчас должен последовать взрыв.

— Ты находишь что-то смешным? — обманчиво ровный голос только подтверждал ее предположение.

— Я тебе уже говорила, что ты ужасно милый, когда злишься?

— Кин!!! — если бы волна ки была самую чуточку более материальной, то ее уже снесло в стену вместе с кроватью и всей остальной палатной мебелью.

— Это была последняя авантюра, в которую я ввязался по твоей милости, — каким-то невероятным усилием воли Хьюга взял себя в руки и эту фразу произнес абсолютно деревянным голосом, от которого Кин резко растеряла всякое желание шутить дальше.

— Прости, — совершенно искренне повинилась она, еще толком не представляя, за что именно извиняется, но с Учиха это обычно срабатывало безотказно, а определить логическим путем, что именно не так, все равно было невозможно.

— За что? — Неджи приподнял бровь, и отчего-то стал выглядеть еще более неприступно, словно каменной стеной отгородился.

— М-м-м, — смутное ощущение, что вокруг одни сплошные взрывные печати, а под ногами тонкая леска, стало донельзя отчетливым, — за авантюризм? И идиотизм, — добавила она после паузы, вспомнив, каким именно словом обычно Неджи величал все их авантюры.

— Зачем ты туда полезла? Кажется, приказ звучал как «следить и наблюдать», — Хьюга как-то уже более мирно фыркнул и уселся на стул, в кой-то веке предоставив ей возможность разговаривать не с его спиной.

— Так вышло, — Кин села на кровати, натягивая одеяло до самого носа. Подобрать более логичный ответ все равно не получалось.

— Ты знала, — Хьюга не спрашивал, он утверждал, отчего ей делалось откровенно неуютно. Словно каменные стены становились все толще и нависали со всех сторон.

— Я не была уверена. Но это ничего не изменило бы.

— Ты могла сказать хотя бы мне.

В эту секунду Кин отчетливо осознала, как же ей не хватает длинных волос — просто чтобы забиться поглубже в них, потому что одного одеяла, чтобы отгородиться от этого холода, ей определенно не хватало. А на ум как назло не лезло ничего, кроме банального «я больше так не буду». Целую минуту Кин изображала всю бездну искреннего раскаянья, на которое была способна.

— Ладно. Я не о том зашел сказать, — Неджи вдруг порывисто поднялся со стула и снова отвернулся к окну. — Наши тренировки закончены. Совместные, я имею в виду.

— А? — Кин моргнула, пытаясь уложить в голове эту мысль и осознать, что, судя по всему, задела Хьюга даже сильнее, чем показалось вначале.

— Хиаши-сама сказал, что сам будет учить меня. Так что, с учетом миссий, думаю, ни на что другое времени просто не останется.

— Это же хорошо, — Кин моментально успокоилась, сообразив, что дело по сути оказалось совсем в другом, — нет! Это просто прекрасно!

— Ты так думаешь?

— Конечно, — на странный тон, которым был задан вопрос, Кин просто не обратила внимания, — ты же сам всегда говорил, что все эти самостоятельные копания — совершенно не то и нужен наставник. И если он действительно будет учить тому же, чему учат вашу главную ветвь… Вообще-то давно пора, — как-то скомкано закончила она, понимая вдруг, что сам Неджи совсем не в восторге от перспективы. — Что-то не так?

— Да нет, все так. Вот только что будешь делать ты?

— Ну… я что-нибудь придумаю, — Кин прекрасно понимала, что эффективность одиночных тренировок еще ниже тех, что были у них до того. Так же, как понимала, что отсутствие наставника может отбросить ее очень далеко назад. Но это не значило, что она собиралась сдаваться. Если уж нашла в себе силы, чтобы открыть глаза сегодня, то найдет их, чтобы сделать шаг вперед, а потом еще один и еще. Столько, сколько потребуется, чтобы однажды обрести за поворотом то, что пока оставалось лишь призрачной нитью в руках.

— Невозможного — не существует.

— Мы не справляемся, — Цунаде недовольно потерла виски и посмотрела на громоздящуюся перед ней стопку бумаг. В последние годы она мало вникала в то, что происходит вокруг, и уж точно не обращала внимания на политические веянья. Сейчас же приходилось наверстывать упущенное и одновременно не терять нити настоящего. Обычно проблемой деревни являлся недостаток заказов, проблемой же Конохи вдруг стал их избыток: ситуация в Кири провела к тому, что деревня Скрытого Тумана практически лишилась своих клиентов, большую часть их перехватило Скрытое Облако, но часть перепала Конохе. Особенно это касалось заказов из ранее подконтрольной Кири Страны Волн: команда Гая хорошо поработала там год назад, можно даже сказать, что Страна Волн теперь перешла в зону влияния Страны Огня, создавая неплохой буфер у побережья. Это было хорошо, но одновременно отвлекало в ту сторону определенные силы. В Скрытом Тумане набирала силу гражданская война, и то, что сейчас происходило у границ… Побережье требовало практически тридцать процентов сил, которые сейчас могла выставить Коноха в дополнение к тем, что и так там находились. И новичкам места на границе не было. К тому же многие заказы из Страны Ветра в последние годы уходили Конохе. Пусть часть из них сейчас в качестве жеста доброй воли и укрепления союзнических отношений отдали Суне, но и отказываться от них совсем было никак нельзя. Да и в самой Стране Огня всегда хватало работы, особенно — в сезон дождей. И это если не вспоминать о Скрытом Камне, который очень пристально следил за каждым движением Конохи. Ива явно будет не против, если часть заказов Конохи уйдет ей. А допускать этого никак нельзя — на кону авторитет и звание Великой Деревни. Поэтому сейчас Коноха очень сильно напоминала того самурая в доспехах, который очень громко бряцает оружием, но не рискует поворачиваться ни к кому тылом, потому как тыл тот абсолютно гол.

— Нам нужно больше шиноби, — Шизуне кивнула, — может быть, досрочный выпуск?

— Сенджу Хаширама создал систему скрытых деревень именно для того, чтобы детям не приходилось сражаться, — тихо ответила Цунаде, метнув острый взгляд на Шизуне. Верная советница стояла, опустив голову, и нервно теребила свитки, что держала в руках, — но сейчас я тоже не вижу другого выхода.

— Мы можем передать молодежи всякую мелочевку внутри деревни. С выгулом собак они-то справятся, — Шизуне воспряла духом и вытащила из стопки свиток.

— Я вижу, ты уже и приказ подготовила, — Цунаде хмыкнула, но подписала.

— А что насчет новых чунинов? — недавно Хокаге вызывала к себе всех наставников команд, участвовавших в последнем экзамене, но о результатах этого разговора помощнице ничего не рассказала.

Ответить на вопрос Цунаде не успела. Дверь кабинета распахнулась, впуская внутрь целую делегацию: Шимура Данзо, Хомура Митокадо и Утатане Кохару — старейшины Конохи. Все они были ближайшими соратниками Третьего Хокаге и почему-то считали, что при Пятой все останется по-прежнему. Сейчас Данзо возглавлял Корень АНБУ, еще одно подразделение разведки Конохи, Митокадо являлся директором Академии Конохи, а Кохару вернула себе пост Стратега Конохи, который ненадолго потеряла в самом конце Третьей Войны.

— Как ты могла позволить увести джинчурики из деревни! Это безответственно, Цунаде! — Кохару пошла в атаку практически с порога, одним тяжелым взглядом заткнув Шизуне, попытавшуюся что-то сказать. Митокадо всем своим видом выражал молчаливую поддержку старому товарищу по команде, Данзо же держался в их тени и упорно делал вид, что его тут нет. С точки зрения Цунаде, вся эта делегация собралась здесь исключительно по его наущению, но сам Шимура как всегда предпочитал держаться в стороне.

— Полагаю, что оставлять его в деревне, где как у себя дома шляются нукенины, было еще более безответственно, — Цунаде была довольна, что факт ухода Наруто с Джирайей удалось скрывать несколько дней. Она не рассчитывала на такой подарок, и теперь Старейшины могли возмущаться столько, сколько им угодно: отыскать Джирайю, который не хотел, чтобы его нашли — нелегкая задача.

— Что случилось с нашими паролями доступа, а, Данзо? Неужели их так и не сменили? — она не собиралась позволять старому пауку отсидеться за спинами других. Выступая единым фронтом, Старейшины представляли собой слишком значительную силу.

— Восстановление защитных барьеров еще не было закончено. У нас мало тех, кто хоть что-то смыслит в фуиндзюцу, — Данзо не показал, задел ли этот удар его хоть чем-то, — сейчас все закончено. В защите нет дыр.

— Джинчурики нужно вернуть, — Митокадо говорил негромко и вполне дружелюбно, явно в чем-то подражая ее Учителю, но такого эффекта расположения к себе, какого всегда ухитрялся добиться Сарутоби Хирузен, его речь не имела.

— Это невозможно, — Цунаде покачала головой и, прежде чем возникли еще какие-то вопросы, сунула в руки Хомура недавно подписанный приказ, — займитесь лучше организацией досрочных экзаменов. Нам нужны шиноби.

— Да, — это снова включился Данзо, — я заметил, что мы не справляемся с имеющимся объемом миссий. Часть даже пришлось уступить Суне.

— Передать за определенный процент, — уточнила Цунаде, — это в любом случае лучше, чем отказ. А мы потеряли слишком многих, когда наша разведка ухитрилась проворонить целую толпу вражеских шиноби под стенами.

Данзо пристально взглянул на нее единственным открытым глазом и переложил свой неизменный костыль в другую руку. Цунаде забавляли эти его попытки казаться более старым и немощным, чем он был на самом деле. Она прекрасно чувствовала чакру — сильный и ровный поток, который говорил, что шиноби перед ней чрезвычайно опасен.

— Корень мог бы взяться за часть миссий АНБУ, — заметил он как бы между прочим. Цунаде демонстративно фыркнула. Отдавать миссии АНБУ в структуру, которая даже формально ей не подчинялась — это верх глупости.

— Я буду очень признательна, если Корень поможет нам в ликвидации последствий сезона дождей. У нас целая куча миссий по необходимости восстановления дамб, эвакуации прибрежных деревень и прочего.

— Мы еще поговорим об этом, — обещание Кохару звучало практически зловеще. Шизуне захлопнула за уходящей делегацией дверь и привалилась к ней, шумно выдохнув.

— И как Сарутоби-сама со всеми ними справлялся? — пожаловалась она.

— Думаю, с сенсеем они так не разговаривали, — Цунаде хмыкнула, она прекрасно понимала, что еще не выиграла войну. Да она и не началась еще толком: этот визит не был даже разведкой боем, так мелкая попытка проверить то, насколько она готова уступать. — Но надеюсь, в ближайшее время нас не будут беспокоить, — она поворошила стопку бумаг и вытащила довольно-таки тугой свиток. — Я решила возобновить программу медиков, ту, что забросили после моего ухода из деревни.

Когда-то давно Цунаде разработала целую программу подготовки ирьенинов, по которой каждая команда, выходившая на миссию за пределами деревни, должна иметь в своем составе медика. Программа уже начала давать свои плоды, но потом погиб Дан, и Цунаде забросила все, а без нее дело заглохло. Сейчас в Конохе практически не было обученных медиков-шиноби. До их с Шизуне прихода — ни одного ирьенина А-ранга и никого, кто умел бы работать напрямую с кейракукей — системой циркуляции чакры. В результате многие травмы, полученные во время миссий, становились фатальными для карьеры шиноби. А ведь сейчас не было войны! Цунаде нахмурилась, вспомнив ту девочку, Тен-тен, кажется, которую она осматривала не так давно. Травма во время тренировки — выбитые тенкецу и частично разрушенные каналы чакры. Ей можно было помочь, если бы за дело взялись сразу, но теперь, спустя год — поздно. И это ведь не единичный случай!

— Желающих будет немного, — Шизуне с сомнением вздохнула.

Профессия ирьенина никогда не пользовалась большой популярностью: требовалось затратить огромное количество усилий, чтобы получить результат. И это было совершенно не так зрелищно, как стихийные техники и призывы.

— А кто их спрашивать будет? — Цунаде улыбнулась. В положении Хокаге были свои прелести, — старших трогать бесполезно, а вот последние выпуски проверим в обязательном порядке. Уж оказывать простейшую помощь они будут способны, никуда не денутся. И проверим старшие классы Академии: всех, у кого подходящий контроль — на обязательные курсы, а там уже видно будет.

— Вы говорите так, как будто завтра война, — Шизуне пристально посмотрела на нее.

— Я надеюсь, Шизуне, надеюсь, что никакой войны не будет. Но, если я ошибаюсь — Коноха должна быть к ней готова. Мы не можем позволить себе терять шиноби, — Цунаде глубоко вздохнула и закрыла глаза. Да, они все были шиноби и все прекрасно понимали, что, выбирая это звание и этот образ жизни, ставят свою жизнь на кон, но кроме этого все они еще были чьими-то братьями, сестрами, родителями и детьми, а терять близких больно, независимо от того, являются они шиноби или нет. И если, чтобы этого избежать, ей потребуется загнать в госпиталь все последние выпуски — она сделает это.

* * *

Дождь никогда не вызывал в душе у Кин положительных эмоций, но относился к тем явлениям, поделать с которыми ничего нельзя, только принять их как есть и, по возможности, не обращать внимания. Но с холодными каплями, увлеченно проникающими за шиворот, это получалось плохо. Госпиталь она покинула только вчера и сразу обнаружила, что заняться пока нечем: всех более или менее боеспособных шиноби уже разбросали по миссиям. Впрочем, это означало только то, что у нее есть время как следует потренироваться. В одиночестве. Как правило, собственное общество Кин не тяготило, хоть она и предпочитала разбавлять его кем-нибудь — просто чтобы не ощущать такой давящей тишины.

На полигонах было непривычно пусто: фанатиков и любителей тренироваться под дождем разогнали по миссиям, а остальные предпочитали не мокнуть. Им явно не помешала бы пара месяцев на побережье в сезон дождей, чтобы перестать воспринимать льющуюся с небес воду как серьезную помеху.

Весь полигон, который в свое время облюбовала для тренировок седьмая команда, превратился в сплошную лужу. Кин это не слишком мешало: хождение по воде требовало от нее совсем незначительных объемов чакры и не отвлекало от основной тренировки. Она хотела как следует обдумать последний бой и понять, почему же проиграла. Нет, вполне очевидно, что сказалась разница в силе, опыте и мастерстве, но требовалось разобраться, где разрыв оказался настолько фатальным. Кин двинулась вперед, вспоминая, что и как делала в бою, только теперь ее противником был льющий с неба дождь.

Скорость? Да, но в скорости ее превосходили многие, и это никогда не казалось настолько ощутимым преимуществом. Кин легко отклонилась в сторону, пропуская мимо каплю, которая в ее воображении оборачивалась острым сенбоном. Сила удара? И снова нет. Пара капель звонко отскочила от подставленной ладони. Любую силу можно погасить, перенаправить и обратить против самой себя. Тогда что? Большую часть встречавшихся ей до того противников было легко просчитать. Они стремились подавлять своей жаждой крови, их намерения ощущались горячими колкими искрами, даже если их скрывали — за долю секунды до удара концентрация и направление чакры выдавали намерения. Гаара в этом отношении вообще был чрезвычайно удобным противником, что и позволило Кин держаться так долго. Но в этом конкретном случае привычная схема дала сбой. Они не желали друг другу смерти и не спешили закончить бой одним точным ударом. Словно следуя названию техник, битва обернулась танцем, где верх одержал тот, кто лучше чувствовал его ритм. Кин изогнулась, проскользнув между струями дождя. Так просто и, одновременно, так сложно. Ей не хватило точности восприятия, не уследила и не разгадала движение чакры, предвещающее удар. Или правильнее будет сказать, не справилась с этим достаточно хорошо? Но все же Кин пропустила слишком много ударов и слишком сильно потратилась на то, чтобы превратить их в менее опасные для себя. Отклонить, защитить жизненно важные точки — это получилось, пусть и не так хорошо, как могло бы, но кровопотеря и чакроистощение чуть не поставили точку в ее истории. Кин прекрасно понимала, что вряд ли добьется когда-нибудь по-настоящему высокой скорости и силы, значит, следовало поставить на точность и восприятие. Сенсоров часто недооценивают, но как доказать, что это весьма опасное заблуждение? Она ясно видела пропасть силы, через которую надлежало построить мост, вот только способа пока не знала. Капля дождя, прочертившая свою дорожку по щеке, на мгновение обожгла холодом. Останавливаться было рано, и пусть даже ее противник сейчас всего лишь дождь, это не значит, что с ним не стоило сражаться.

* * *

Он опоздал. Снова опоздал. На этот раз совсем немного, но от того не менее фатально. Хатаке Какаши подставил лицо накрапывающему дождю — сезон Цую¹ как нельзя лучше отражал его настроение. Спрашивать о чем-то небо — совершенно бессмысленное занятие, оно не расскажет, почему вышло так, что его ученик бросил родную деревню, не подскажет, где он сам ошибся, что не досказал, не досмотрел, не доделал. И не даст ответа, что же ему теперь делать. Он должен был найти какие-то правильные и нужные слова, но голова оказалась удивительно пустой.

Ноги сами вывели Какаши на привычный маршрут, окончившийся на кладбище Конохи. Под пеленой дождя казалось, что длинный ряд имен на Монументе Огня уходит в бесконечность, теряясь где-то в серой вышине. Какаши смотрел и смотрел на них, не обращая внимание на то, что джонинский жилет его уже промок насквозь, а с волос льется свой маленький дождь.

— Так и знал, что ты здесь.

Майто Гай спрыгнул на землю и сделал несколько шагов вперед, останавливаясь рядом с Какаши и вместе с ним глядя на Монумент Огня. Какаши точно знал, какую именно строчку машинально нашел его взгляд, так же, как и его собственный всегда находил свои.

Обычно на кладбище принято соблюдать тишину и проявлять деликатность, но Гай прекрасно знал, что вот так под дождем они могут простоять долго. А еще искренне считал, что сейчас это совершенно лишнее. Вот он встряхнул головой, сбрасывая упавшие на лицо капли дождя и заговорил, будто рассуждал сам с собой.

— Случившегося не изменить, — негромкий, размеренный голос. Какаши искоса глянул на него и подумал, что такого непривычно серьезного и собранного Гая мало кто знал, но он оставался таким всегда, просто не все и не всегда можно разглядеть за внешней мишурой. Когда они только познакомились, Какаши и сам едва не обманулся смешным нарядом и странным поведением, но сейчас он точно знал, что надежнее человека просто нет. Гай с его неиссякаемым оптимизмом всегда оставался скалой, на которую можно опереться в любую бурю.

Вот только ни в сочувствии, ни в чем-то подобном Какаши сейчас не нуждался. Наставник несет ответственность за свою команду, за каждого из ее членов, и их ошибки — это в первую очередь его собственные ошибки. И сейчас Какаши пытался понять, что именно и когда он упустил. Тогда, после событий в Лесу Смерти, он много говорил с Саске и, как ему казалось, сумел донести до него мысль о том, что с Орочимару лучше не связываться. Не было никаких подозрений, что Саске примет это предложение, даже после совместного нападения на деревню Песка и Звука не было. Но он упустил момент после визита Итачи, когда сразу же ушел на миссию, так и не поговорив с Саске. А потом оказалось поздно. Он понадеялся на то, что Кин и Неджи удержат Учиха от глупостей. Особенно на Кин, которая лучше, чем кто-либо другой, понимала, кто такой Орочимару. Но почему-то все получилось совершенно по-другому, худшим из возможных способов. Сейчас же то, что осталось от их команды, трещало буквально на глазах, и самым неприятным было то, что он ничего не мог с этим поделать. Команда в нем не нуждалась, о чем ему практически в лицо заявил Хьюга.

— Плохой из меня вышел наставник, — осознавать, что опять с чем-то не справился, было на редкость неприятно. Особенно признаваться в этом Гаю, у которого с командой в части взаимопонимания никаких проблем не было.

Гай в ответ неопределенно хмыкнул, и Какаши запоздало вспомнил, что первоначальный состав команды его друга практически полностью отличался от текущего.

— Пойдем. Я хотел тебе кое-что показать, — Гай решительно потянул его за собой.

Они покинули кладбище и свернули в направлении дальних полигонов. Какаши молча следовал за Гаем, гадая, что же тот собрался ему показывать. Почему-то он был уверен, что речь идет не о очередном соревновании. Когда они свернули к полигону, на котором обычно тренировалась его команда, Какаши начал догадываться, что именно может там увидеть.

Они остановились на приличном расстоянии и перешли на верхние пути, откуда открывался отличный вид на весь полигон. Подходить ближе означало быть замеченным. Если бы Какаши пришел сюда сам, он выбрал другую точку обзора: с другой стороны полигона как раз росло прекрасное раскидистое дерево, идеально подходящее для наблюдения за происходящим. Но Гай таких тонкостей определенно не знал.

Картина же на полигоне несколько отличалась от той, что он привык наблюдать. Какаши знал, что обычно Кин тренируется вместе с Хьюгой — если в последнее время он больше времени уделял Саске, это не значило, что Какаши выпускал из виду остальную часть команды. Для наблюдения ему вполне хватало клонов, да и Паккун отлично справлялся с такой задачей. Но сегодня куноичи тренировалась одна, и если Какаши хоть что-то в чем-то понимал, то в качестве противника она избрала дождь. Бессмысленный и бесконечный бой, если вспомнить о времени года.

— Ли сказал, что она приходит сюда каждый день. И всегда — одна, — проинформировал Гай. Он спрятался от дождя под густой листвой дерева, практически слившись с ним, удивительно незаметный в своем обычно ярком зеленом костюме.

— Мы не можем изменить то, что уже произошло. Но мы можем что-то сделать с тем, что еще не случилось. Ты знаешь, я был уверен, что после произошедшего с Тен-Тен Хокаге не позволит мне быть наставником. Что я не справился. Но он просто переформировал команды и дал мне возможность попробовать еще раз. Я думал, после всего, что видел — Хьюга не сможет работать с кем-то, думал, что даже у тебя не получится достучаться до него. Но на предварительных поединках… я увидел команду. Отличную команду. Не дай ей сейчас пропасть. Ты нужен им, а они нужны тебе. Просто вы слишком похожи, чтобы сказать об этом вслух.

— Хотел бы я в это верить, — Какаши пожал плечами.

— А ты попробуй, — Гай коротко хлопнул друга по плечу и исчез в Шуншине², оставив его наедине с дождем и мыслями.

* * *

Миссий не становилось меньше, казалось, на каждую сданную приходилось минимум три новых. Но даже в самом густом тумане рано или поздно появится просвет, а у джонина — выходной. Какаши не думал, что он будет хоть чем-то отличаться от всех предыдущих, но вместо привычного маршрута почему-то отправился на полигон.

Несмотря на то, что он все еще значился наставником седьмой команды, совместных миссий у них в последнее время не было: те миссии, что могли поручить ему, не годились для команды генинов, а те, что доставались Неджи и Кин, совершенно не подходили ему. Поэтому своих учеников Какаши в последний раз видел практически неделю назад, а то и больше, так что следовало проверить, все ли в порядке. На полигоне Кин снова была одна. Какаши молча следил за бесконечным поединком с дождем, а в голове упорно вертелись слова Гая. Хьюга бы сказал, что у каждого своя судьба и она неизменна. Когда-то он тоже рассуждал подобным образом, пока один человек практически полностью не изменил его представление о правильном и неправильном. Но он назвал его своим другом слишком поздно и ничего не смог изменить.

— Не доворачиваешь запястье. Если удар будет сильным — повредишь руку, — Какаши ловко подставил защитный щиток на тыльной стороне ладони, — вот видишь? Дождь все-таки не дает представления о стали.

— Сенсей? — свое удивление от его появления на полигоне Кин даже не сочла нужным скрыть. На мгновение Какаши ощутил то, что при изрядной доле воображения можно было принять за укол совести.

— Давай еще раз, — он выбрал классическую для тайдзюцу Конохи стойку. Стойка Кин была больше похожа на ту, что используют в джукене, но все же сильно от нее отличалась.

— Какаши-сенсей, — Кин чуть повернулась, но продолжила следить за ним глазами. Какаши никак не мог понять, кого же ему напоминал этот взгляд — пронзительный и изучающий. — Скажите, вы знали Учиха Итачи? — стремительный выпад, движение куноичи будто чуть размазалось, следуя за разлетающимися каплями дождя.

— А. м-м-м, — вопрос поставил Какаши в тупик, он совершенно его не ожидал, хотя… — зачем тебе? — жесткий блок и ответная атака. Не так быстро, как он мог бы двигаться, и достаточно четко, чтобы она уловила и поняла его движение.

— Хочу понять, что он за человек, — Кин не стала замедляться, только отклонилась с линии его удара и тут же атаковала сама. Глухая оборона явно не была ее стилем, даже со значительно превосходящим противником. Впрочем, это имело смысл — стоит потерять инициативу и сметут. — Расскажите, пожалуйста.

— Что ты хочешь услышать? Он нукенин, уничтоживший весь клан Учиха, кроме своего брата.

Разница между ними — слишком велика, и тактика себя не оправдывала. К тому же, Какаши совершенно не нравилось то, как Кин поставлялась под удары, стремясь выиграть для себя преимущество в атаке. Пусть она и защищала тело чакрой, но все равно это слишком опасная тактика.

— Это я и так знаю, — ее атака в очередной раз разбилась об идеально поставленный блок, и Кин отскочила назад, разрывая дистанцию и обходя его по дуге, — я спрашиваю, знали ли вы его лично? Разговаривали ли с ним? Хочу знать, что ему нравилось и не нравилось, о чем он говорил и о чем думал. Каким он был человеком, когда еще был шиноби Листа.

— Зачем тебе? — Какаши не дал Кин выбрать момент для атаки и перешел в наступление сам, мгновенно оттеснив ее к самой кромке деревьев. Доля мгновения — хлопок, и следующий его удар уже разбил деревянную колоду.

— Саске погнался не за силой. Не за ней он пошел к Орочимару. Он гонится за призраком Итачи, и я хочу знать. Пожалуйста, Какаши-сенсей, расскажите. Или скажите, кто может рассказать.

Голос звучал сзади, и Какаши обернулся, заодно обдумывая вопрос. Глаза никого не видели, а дождь здорово размывал запахи, делая обоняние бесполезным. Пожалуй, сейчас он не мог наверняка сказать, где именно находится Кин. Но это только пока она не начала атаку. Почему-то именно сейчас ему подумалось, что команды действительно подбирают под наставников. И если это так, то… Какаши резко развернулся, бросив пару кунаев в бок. Едва заметная рябь на воде показала, что с направлением он не ошибся.

— Я знал его. Действительно знал, — Какаши и сам прекрасно умел пользоваться техникой замены, так что кунай с прикрепленной к нему взрывной печатью лишь поднял тучу брызг, — мы около двух лет были напарниками в АНБУ, но…

— Я не прошу рассказывать о миссиях, — Кин, местоположение которой он вычислил по броску, не успела сменить позицию, и сейчас едва смогла заблокировать удар.

— Я понял-понял. Не перебивай, — вспоминать тяжело. Не так тяжело, как многое в его жизни, но все равно неприятно. Да и чаще всего приходится вспоминать о виденных техниках, особенностях стратегии боя, но сейчас требовалось нечто иное.

— Он был тогда не слишком разговорчивым человеком, — они снова разошлись, разделенные большой лужей, которую теперь медленно обходили по кругу, — всего одиннадцать лет, а уже настолько силен. Я не знаю никого, кто умел бы настолько быстро просчитывать ситуации. Гений шарингана. Он всегда дружил с Учиха Шисуи, пока тот не погиб при довольно странных обстоятельствах. Это было еще до резни клана.

Вода снова пошла рябью, когда над ней столкнулись кунаи. Какаши едва успел заметить, что к одному из них прикреплена леска. Все же дождь значительно облегчал подобную маскировку.

— О себе Итачи почти ничего не рассказывал, но это было нормально. Мы не были друзьями. Я вообще не помню никого, кого можно было назвать его другом, кроме Шисуи. И мы никогда не откровенничали, так что я мало чем могу тебе помочь. Помню, он как-то сказал, что больше всего ненавидит войну, — Какаши покачал головой и ушел в скрыт, оставив вместо себя водяного клона, который продолжил и диалог, и намеченную им атаку.

— Намного моложе меня, но такой… спокойный, собранный и... печальный? — он, кажется, сам удивился своим словам, но решил, что они верные, — будто видел что-то вдалеке, и оно никак не давало ему покоя. Потом наши дороги разошлись, а дальше… дальше знают все.

Кин не успела уклониться от атаки, когда клон преобразовался в водяную тюрьму, и теперь сосредоточенно пыталась выбраться на волю. Вот только мастерства для этого определенно не хватало. Им придется очень много работать. Какаши тихо вздохнул и отпустил технику.

— Спасибо, сенсей, — она закашлялась, сплевывая успевшую попасть в нос и рот воду. — Вы если еще что-то вспомните — расскажите, хорошо? Может, какая-нибудь мелочь, вроде того, что ему нравились кошки, а собак не любил.

— Насчет кошек не знаю, но в кондитерской Теяки-сана он был завсегдатаем, хотя, по-моему, очень этого стеснялся, — Какаши тихо хмыкнул. Вспоминать старшего Учиха таким было странно.

— А в этот раз… ну, когда они проникли в деревню, они случайно не в кондитерской были? — заинтересовалась Кин, пытаясь зачем-то отжать одежду. Учитывая окружающую погоду — занятие совершенно бесполезное.

— В кондитерской. Достаточно на сегодня. Завтра, скорее всего, выходим на миссию.

— Забавно. Пришли, поели сладкого и пошли дальше. Спасибо, — Кин коротко поклонилась, благодаря и за тренировку, и за информацию.

— Действительно, забавно, — согласился Какаши, глядя вслед удаляющейся фигурке и гадая, что же она собралась делать с полученной информацией.

_____________________________________________________

[1] Сезон Цую — сезон дождей.

[2] Шуншин (Шуншин но Дзюцу, "Техника телесного мерцания") — ниндзюцу, при котором шиноби движется настолько быстро, что со стороны кажется, что он телепортируется. Обычно сопровождается каким-нибудь визуальным эффектом, скрывающим перемещение.

— Сопротивление бесполезно… ты лишь продлишь свою агонию, — хрипловатый голос обволакивает, проникает в жилы вместе с чужой чакрой, туманит сознание и волю, стирает границы личности. Постепенно весь мир растворяется, перестает существовать так же, как перестает существовать он сам… а кто он?..

Орочимару открыл глаза и с наслаждением потянулся. Новое тело ощущалось… новым: словно неразношенная одежда, которая то жала в одном месте, то оказывалась слишком свободна в другом. Но это были лишь временные неудобства — скоро его чакра окончательно перестроит новую оболочку в привычный вид. Саннин снова вытянул руки вперед, сжал и разжал кулаки, сложил все двенадцать печатей и улыбнулся. Как он и предполагал — стоило сменить тело, и руки к нему вернулись. Если старик надеялся так лишить его техник, то он жестоко просчитался и умер совершенно без всякой пользы. Орочимару самодовольно улыбнулся и вышел из лаборатории. Сейчас стоило больше двигаться, чтобы привыкнуть к новым параметрам, потом — как можно больше использовать чакру. Вот только он уже сейчас чувствовал, что новое тело недостаточно сильно для него, но для временно вместилища сойдет: подождать пару лет, и он обретет нечто действительно восхитительное.

Орочимару свернул в одно из незаметных на первый взгляд ответвлений и спустя пару десятков шагов вышел на набольшую площадку, с которой открывался вид на один из больших подземных залов. Иногда здесь проводились тренировки или ставились какие-нибудь эксперименты. В последний раз он использовался для того, чтобы определить новое вместилище для него самого: полы еще толком не отмыли от крови. Орочимару оперся о невысокие перила и побарабанил по ним пальцами, чуть дернулся, реагируя на звук, и заставил руки замереть в покое. Пока что он никак не мог побороть желание каждую секунду убеждаться в том, что все работает так, как надо.

— Кабуто, — оборачиваться, чтобы почувствовать, кто именно стоит у него за спиной, саннину было не нужно, — напомни мне, что сталось с кланом этого… Геньюмару, — не то чтобы Орочимару и впрямь собирался исполнять данное очередному вместилищу обещание, но неприлично хорошее настроение требовало какого-нибудь выхода.

— Уничтожены, — саннину показалось, что голос его помощника звучит нарочито равнодушно, — он был последним. Самый стойкий оказался.

— Тем лучше, — Орочимару рассеянно кивнул. Его мысли уже оставили такие мелочи, как чьи-то последние желания, и устремились намного дальше. — Идем-ка, у меня будет для тебя задание… это касается клана Фуума…

Сигнальные контуры сработали дважды, оповещая о том, что Кабуто покинул убежище. Орочимару не сомневался, что в ближайшее время в Стране Рисовых Полей будет не протолкнуться от шиноби Конохи, а значит, Кабуто застрянет там надолго. Он сам уже выжал из клана Фуума все, что мог, и теперь у них будет отличный шанс в последний раз послужить ему и оттянуть на себя внимание, пока он сам займется более важными делами.

Орочимару чуть замедлили шаг и прислушался. Звуки в его убежищах распространялись весьма причудливо, и одной из особенностей являлось то, что он сам слышал намного больше, чем все остальные.

-… так это правда? Этот мальчишка! — первый голос взлетел вверх, прерываясь на слишком высокой ноте. Как… эмоционально. Орочимару усмехнулся, узнавая Гурен. Ее особенная стихия кристалла имела в своей основе молнию, что очень явственно ощущалось по таким вот вспышкам. Он долго предполагал, что именно ей надлежит стать новым сосудом для него, но по сравнению с мощью шарингана…

— Так решил Орочимару-сама, — второй голос, ровный и самую чуточку прохладный, определенно принадлежал Кимимаро.

— Но..., — глухой звук и едва ощутимая вибрация, по которой саннин определил, что Гурен, скорее всего, ударила кулаком в стену, — он недостоин!

— Ты сомневаешься? — холодок стал более ощутим. Пожалуй, это уже можно счесть угрозой.

— Я… мы столько готовились! Старались, а теперь… разве тебе не обидно, что все так… Это нечестно!

— Неужели это все, чего стоит твоя преданность?

Слушать дальше Орочимару не стал. Он ускорил шаг, выходя из-за угла и обозначая свое присутствие.

— Орочимару-сама, — оба его ученика одновременно склонили головы. На щеках Гурен все еще алели пятна, выдавая ее состояние. Это следовало использовать.

— Значит, считаешь, что новый сосуд недостоин? — саннин издал короткий смешок, — предлагаю удостовериться самой, — он развернулся, знаком приказывая обоим следовать за собой. Только что в голову Орочимару пришла отличная идея: он еще не видел, насколько младший Учиха сумел справиться с его «подарком», грех было упускать такой шанс.

— Вот твой противник. Я хочу узнать, чего ты стоишь, — Орочимару снова стоял на наблюдательной площадке над залом. Учиха хмуро смотрел то на него, то на Гурен. Последняя довольно улыбалась и явно предвкушала схватку. А вот Учиха начинать бой не спешил.

— К чему все это? — что еще он хотел сказать, так и осталось покрыто мраком тайны, так как именно этот момент Гурен избрала для атаки. Она не была из тех, кто благородно ждет счета «три», чтобы начать сражение, скорее эта куноичи и счета «раз» не всегда дожидалась. Так что, Учиха быстро стало не до праздных разговоров. Орочимару осталось только наблюдать.

Гурен всегда отличалась богатой фантазией, что, в сочетании с превосходным контролем чакры, давало ей большой спектр различных приемов в управлении ее редким гекке кенкаем — стихией кристалла. Орочимару не зря когда-то рассматривал ее в качестве сосуда. Учиха приходилось несладко: его тайдзюцу натолкнулось на мощную кристальную броню, которая однако совершенно не стесняла движений Гурен и не снижала ее скорости. Она прикрывала кристаллами ровно ту точку, куда приходился удар противника, или усиливала с их помощью собственные удары. Но все-таки Гурен сражалась с Учиха, и Орочимару ожидал, что вскоре ее точечная оборона даст трещину: гендзюцу, с помощью которых можно сместить восприятие противника, не были очень уж сложными. Но вот как раз гендзюцу Саске и не пользовался. Он вполне успешно читал движения Гурен шаринганом, что позволяло ему держать оборону и выбирать удачные моменты для атаки, но не более того. Совершенно не тот стиль боя, что ожидал увидеть змеиный саннин.

Лестница казалась бесконечной. Множество ступенек на пути к его цели, внезапно оказавшейся на расстоянии вытянутой и руки. Орочимару не отрывал взгляда от спины идущего впереди Учиха Итачи. Он уверен, что выбрал идеальный момент и не выдал себя даже тенью намерения. Змея бесшумно выскользнула из рукава и стремительно рванулась вперед, опутывая и парализуя того, кто так неосмотрительно повернулся к нему спиной.

— Легендарный шаринган и так близко… я просто не смог удержаться, — целую секунду Орочимару праздновал победу, а потом мир изменился. Над головой раскинулось алое небо, а тело пронзило множество железных штырей. Очень сильное парализующее гендзюцу, но он достаточно силен и опытен, чтобы справиться с ним. Главное — помнить, что это лишь иллюзия, заблуждение его сознания, а тело на самом деле ничего не сковывает. Его руки пришли в движение: медленно, по миллиметру Орочимару поднимал их, чтобы сложить печать концентрации. Еще немного.

— Ваши техники бесполезны против моих глаз, Орочимару-сан, — резкая боль мгновенно разорвала оковы гендзюцу, и он схватился за запястье, торопливо пережимая вену и останавливая кровотечение. Отрезанная рука покатилась по ступеням вниз, словно отмечая то, как он снова отдалился от цели, но Орочимару в эту секунду думал совсем об ином, пожалуй, даже тот факт, что жизнь его висела на волоске, не мог затмить восхищения и остановить предвкушающую дрожь: он заберет эти глаза, прикоснется к этой силе и сделает ее своей.

Сейчас Орочимару снова стоял на ступенях той лестницы, но в этот раз ошибки не будет. Желаемое было настолько близко, что оставалось лишь протянуть руку.

— Чидори! — Саске рванулся вперед, не обращая внимания на град кристальных сюрикенов, посланных в него Гурен. Со стороны могло показаться, что он буквально проходит сквозь них, но глаз Орочимару улавливал те едва заметные движения, с помощью которых он избегал атак. Гурен не стала проверять на прочность свою кристальную броню, а подставила на пути Саске заслон из кристаллов. Орочимару узнал технику кристального зеркала и в предвкушении подался вперед.

В момент столкновения зеркало разлетелось на множество осколков, и из каждого поднялась кристальная копия Гурен, мгновенно обзаведшаяся клинком. Настоящая же искусно скрылась за их спинами, спрятавшись за еще одним зеркалом и выжидая момент для атаки.

У Учиха не возникло трудностей с уничтожением кристальных клонов, но он слишком увлекся этим, едва не упустив момент, когда вместо того, чтобы рассыпаться, одна из «копий» вдруг изогнулась и нанесла резкий удар удлинившимся клинком. Запах крови Орочимару почуял даже со своего места, но намного больше его занимал резкий скачок чакры: наконец-то Учиха рискнул воспользоваться его подарком.

По лицу Саске пролег черный узор проклятой печати, движения стали быстрее, а атаки — злее. В свое время, когда Орочимару понял, что ему самостоятельно не овладеть искусством использования природной чакры — той особенной чакры, что разлита вокруг, он начал искать обходные пути. Прошло много времени, прежде чем он смог разработать джуин — свою проклятую печать, служащую грубым преобразователем природной чакры, пусть в последствии это и стало скорее ее побочным эффектом. Обычно для того, чтобы использовать природную чакру, шиноби должен находиться в абсолютном покое, гармонии с окружающим миром, но джуин требовал иного: чем сильнее эмоции, обуревающие носителя, тем больше силы он мог дать. При этом неспособность контролировать этот процесс приводила к тому, что вместо того, чтобы дать силу, печать убивала владельца. Орочимару находил это отличным способом для отсева слабаков и неудачников. На данный момент в его распоряжении было всего пять шиноби, сумевших побороть джуин, и только один из них действительно оказался способен управлять этой силой. Станет ли Саске шестым?

Кристальная броня Гурен потрескивала под усиленными джуином ударами. Возможно, в какой-то момент Учиха даже мог подумать, что выиграет эту схватку. Ровно до того момента, как кристальная куноичи перестала играться и взялась за дело всерьез. Уклониться от вихря кристальной пыли невозможно: слишком много частичек и слишком они мелкие, и пусть каждая из них не способна по отдельности причинить серьезный вред, но количество в данной случае успешно компенсировало качество. Саске замедлился совсем немного, но Гурен этого хватило, чтобы разорвать дистанцию и сложить печати. Поле боя расцвело розетками кристаллов, которые расширялись, сливаясь в единое полотно, реагирующее острым шипом на каждое к нему прикосновение. Пока что Учиха ухитрялся уворачиваться, но совсем скоро места для этого техника Гурен ему не оставит. Решение требовалось принимать быстро.

Вокруг руки Саске снова сформировались молнии. Орочимару подался вперед, стараясь разгадать, куда же будет нацелен удар. Конечно, довольно естественным было бы попытаться поразить саму Гурен, вот только ее прикрывала довольно толстая кристальная стена. Но оставался еще один выход: кристалл не является идеально прочной структурой, более того, при правильном направлении удара он способен разрушиться в считанные моменты. Нужно лишь выбрать точку приложения силы.

Орочимару всегда отличался особенным талантом: он умел видеть потенциал шиноби и сейчас мог в очередной раз торжествовать. Идеальное построение Гурен разлетелось на осколки, а сама она вынуждена была резко отпрянуть в сторону, чтобы избежать удара. Прекрасный момент для закрепления успеха, если бы Учиха не был занят сражением с собственным телом и взбунтовавшейся печатью. Но каков потенциал! Орочимару никогда не видел, чтобы кто-нибудь сумел отыскать слабую точку в кристаллах Гурен так быстро. И она тоже это поняла. Стремительный разворот, и кристальный клинок ударил в спину не успевшему среагировать Учиха.

Но вместо того, чтобы вонзиться в мягкую плоть, кристалл лишь с неприятным звуком чиркнул по укрепленной чакрой кости.

— Я не позволю тебе повредить драгоценный сосуд Орочимару-сама, — ему даже не пришлось вмешиваться самому. Змеиный саннин обошел замерших друг напротив друга учеников: сейчас они не слишком его интересовали.

— Как тебе сила моей печати, Саске-кун?

— Ее недостаточно, — удивительно, но и сейчас Учиха ухитрялся говорить с таким видом, будто ему принадлежало не меньше половины этого мира. Вот только цепкий взгляд Орочимару подмечал подрагивающие пальцы, сбитое дыхание и то, что на стену Саске опирался не просто ради красивой позы. Джуин давала возможность использовать большее количество чакры, но не могла изменить тело, не готовое к таким объемам. На этом этапе — не могла.

— Твое тело еще слишком слабо, чтобы принять ее. Но это можно исправить. Если, конечно, выдержишь, — как показала практика, добровольность всегда приносила лучшие результаты, чем принуждение. А собранная Кабуто информация позволяла не сомневаться в том, что Учиха примет нужное ему решение.

— Что нужно.?

— О, сущую мелочь. Тебе придется немножко умереть, — Орочимару медленно улыбнулся, предвкушая грядущий эксперимент.

* * *

— Возможно, вы правы, отец, — Хьюга Хиаши уважительно склонил голову, скрывая досаду. Ему так и не удалось достучаться до Старейшин клана, а ссориться с ними сейчас не хотелось. После нападения Орочимару на деревню и смерти Третьего Хокаге все застыло в неустойчивом равновесии, и клану как никогда требовалось единство. В том числе согласие главной и побочной ветви. Впрочем, настоящего единства между ними не было никогда: если снаружи клан Хьюга и выглядел монолитным, то изнутри этот монолит покрывало такое количество трещин, что держался он самым настоящим чудом, которым являлась придуманная когда-то давно Узумаки печать. Изначально «Птица в клетке» предназначалась для того, чтобы защитить бьякуган от попадания в чужие руки, и ставилась тем, кто не способен был сделать это самостоятельно. Со временем все изменилось: теперь принадлежность человека к главной или побочной ветви определялась в момент его рождения. Хиаши знал, что раньше это было оправдано: правильные браки, тренировки и тщательные наблюдения за развитием кейракукей обеспечивали несомненное превосходство главной ветви. Но теперь…

Хьюга вышел на открытую террасу перед клановым додзе. Оно предназначалось для тренировок главной ветви и кроме стен домов защищалось еще и барьером. Сейчас в центре него кружили три человека: один защищался, двое других нападали. Хиаши наблюдал и, чем дольше он смотрел, тем более тревожно становилось у него на душе. Нападавшими были его собственные дочери: Хината и Ханаби, наследницы главной ветви клана. Будущее Хьюга. Защищался же Неджи, сын его брата и человек, носящий печать побочной ветви. Когда-то давно это значило, что он не способен защитить бьякуган самостоятельно. Сейчас же…

Бой напоминал вечное состязание воды и скал: волны накатывались одна за другой, но бессильно разбивались о нерушимый утес. Нет такой скалы, которую вода не могла бы подмыть и разрушить, но здесь и сейчас превосходство камня казалось абсолютным. Хиаши даже без бьякугана видел, что Неджи сдерживается, иногда практически в последний момент останавливая удар. Словно удивлялся, что противник не в состоянии его отбить или уклониться. И это побочная ветвь? Иногда Хиаши ловил себя на мысли, что тогда, много лет назад Старейшины поставили печать не тому человеку. Будь все наоборот… Но кто знает, как бы тогда изменился мир. Сейчас Хьюга все еще оставались одним из сильнейших кланом Конохи: по численности конкуренцию им мог составить разве что альянс Нара, Яманака и Акимичи, про силу и упоминать не стоило — кланов Учиха и Сенджу больше не существовало, а остальные уступали слишком сильно. Обладатели одного из самых наследуемых гекке кенкаев, Хьюга, казалось, могли не волноваться за сохранение своих позиций, но что толку в численности, если за ней не будет стоять силы? Хиаши не хотел быть свидетелем начала конца своего клана. Он встряхнулся, изгоняя воспоминания о тягостном разговоре со Старейшинами, и сосредоточился на разворачивающимся перед глазами бое.

Его девочки старались действовать синхронно, нападать с разных направлений, но угол обзора бьякугана сводил это преимущество на нет, а зайти в слепую зону Неджи им просто не давал. Один раз у Хинаты это практически получилось, но она снова самую малость промедлила перед ударом, и этого оказалось достаточно, чтобы противник отразил ее атаку. Хиаши огорченно покачал головой: Хината, без сомнения, была талантлива, но ей не хватало необходимой шиноби злости и решимости. Пару лет назад он сам настоял на поединке между Хинатой и Ханаби. Результат вышел удручающим: Ханаби победила несмотря на то, что была намного младше. Причем победила исключительно потому, что Хината так и не смогла себя заставить сражаться с сестрой всерьез. Отправляя ее на миссии с обычной командой, Хиаши надеялся, что боевая обстановка и пример других шиноби помогут Хинате обрести необходимую решимость, но результат по-прежнему оставлял желать лучшего. Невероятно техничная, интуитивно чувствующая движение чакры Хината в боевой обстановке мгновенно терялась, медлила и становилась абсолютно бесполезной. После предварительных поединков Хиаши показалось, что это удалось переломить, но первая же тренировка, которую он сам провел с Хинатой, когда она восстановилась, сразу показала, что все осталось по-прежнему.

Ханаби хватало решимости — иногда ее даже было слишком много, и она теряла необходимое Хьюга хладнокровие, но это не окупало отсутствие таланта. Хиаши сам тренировал ее. Ханаби выкладывалась на полную, но многие клановые техники ей не давались. Она старалась изо всех сил, но он уже видел — тот же Кайтен Ханаби не освоить никогда. А мальчишка из побочной ветви выучил его сам. Без подсказок, клановых секретов — на одной чистой интуиции и таланте. Хиаши никогда не поверил в это, если бы не видел сам, но все равно до конца не мог осознать и принять. Они ошиблись, Хьюга где-то фатально ошиблись, а Старейшины не хотели принять новый изменившийся мир. Впрочем, пока у него было время потерпеть их ворчание.

— Достаточно, — Хиаши аккуратно снял хаори и оставил его на террасе, спускаясь на площадку додзе. Повинуясь его жесту, Хината и Ханаби торопливо поклонились и ушли в сторону террасы, чтобы не мешать.

— Начнем?

Стойка у них была одинаковая. Осталось лишь проверить, стоит ли еще чего-то кровь главной ветви.

______________________________

Камаэ-то — в кэндзюцу выведение меча из ножен и принятие позиции для последующей атаки или защиты.

Сакура всегда была отличницей. Обучаясь в Академии, она не сомневалась в том, что без труда станет самой лучшей куноичи: в списке Харуно прочно значилась второй, уступая лишь Учиха Саске, так что можно сказать — была практически первой. Первая тень сомнения в своем блестящем будущем появилась у Сакуры лишь на распределении, когда она попала в одну команду с однозначным неудачником Наруто (он в списке всегда был последним, а экзамены сдал не иначе как чудом и личным вмешательством Рикудо-сэннина). После знакомства с их будущим сенсеем Майто Гаем и вторым членом команды Роком Ли эти сомнения и вовсе стали уверенностью. Сакура практически видела, как нарисованная ее воображением картина рассыпается мельчайшими осколками. Но она снова ошиблась: Гай-сенсей оказался хорошим учителем, ну, а мальчишки… они были мальчишками, пусть и не гениальными, как Саске, но очень упорными. Сакура и не заметила, как начала уважать их стремления стать лучшими несмотря ни на что и сама тянулась вслед за ними.

Вот только первые же миссии показали, что она не готова. То, что в Академии казалось простым и понятным, на практике вдруг стало невероятно сложным: это, оказывается, очень непросто встать перед кем-то, когда ему угрожает неминуемая смерть. И пусть тогда все обошлось, но противный ужас, сковавший все тело и мешающий двигаться, Сакура запомнила навсегда. Этот ужас так и остался с ней — его приходилось преодолевать каждый раз, сталкиваясь с опасным противником. Ужас перед собственной смертью, а потом — перед собственным бессилием, когда она не могла сделать ровным счетом ничего, только смотрела. И это оказалось намного более неприятным ощущением. Сакура не хотела быть слабой. Она старалась изо всех сил, стремясь обрести такое же бесстрашие, как у Наруто или Ли, такую же готовность стоять до конца и побеждать, но раз за разом получалось, что она не может ничего, кроме как стоять и смотреть.

Сакура боялась идти на экзамен, особенно после того, как увидела тех ребят из деревни Песка. Но Наруто и Ли так хотели сразиться там, показать себя, что она просто не смогла их подвести. И на первом же испытании Сакура в очередной раз убедилась, что ее знания, ее ум не стоят ровным счетом ничего: она решила все девять заданий, а Наруто — ни одного, но он не отступил, а она готова была сдаться. Наверное, проиграв еще на предварительных поединках третьего этапа, Сакура испытала облегчение: стыдное, неправильное, но совершенно реальное облегчение. Наблюдать со зрительских рядов и знать, что от тебя ничего не зависит — спокойнее. Но остаться зрителем у нее так и не получилось: относительно мирное течение экзамена было прервано нападением. Хотя Сакура поначалу и не поняла ничего, только почувствовала опускающееся гендзюцу и сумела защититься, а потом пришлось бежать, и ладно бы — помогать в эвакуации, нет, их целью был тот самый жуткий парень из Суны, за которым почему-то помчался Саске.

Сам бой для Сакуры слился в сплошной поток песка, болезненных царапин и жуткой жажды крови, которая туманила разум. Она не понимала, как у кого-то еще хватало сил на то, чтобы сражаться. Все казалось бессмысленным. И унося с собой раненного Ли, Сакура подсознательно ощущала, что больше не увидит тех, кто остался позади нее. Но все снова оказалось не так, как она ожидала: Наруто победил Гаару, оказался сильнее, чем даже Саске. Ли стал тренироваться еще упорнее, стремясь превзойти своего друга, а что же досталось ей? Больше всего на свете Сакура хотела оказаться достойной своей команды. Пусть она не была такой быстрой, как Ли, или такой выносливой, как Наруто, но в чем-то же можно их превзойти!

Сакура остановилась у дверей госпиталя. Вчера всех генинов и чунинов последних выпусков уже собирали в госпитале для проверки. Сакура слышала, что Хокаге хочет возобновить программу подготовки шиноби-медиков, и теперь их всех проверяли на возможность участвовать в ней. Проверку на контроль чакры она прошла с блеском, и теперь Сакура надеялась, что сможет пройти и все остальные проверки. Наруто взахлеб рассказывал о том, настолько сильна их Пятая Хокаге. А она как раз и была ирьенином, так может быть, это тот самый путь, который предназначен для самой Сакуры? Никто другой из ее команды оказался не способен пройти даже самую первую проверку. Она совершенно точно справится. Ведь еще с Академии Сакуру никто не мог превзойти в искусстве контроля. Почти никто. Куноичи прикусила губу и уставилась в спину поднимающейся перед ней по ступенькам Кин. Она всегда была на шаг впереди. На шаг ближе к тому, чего хотела сама Сакура. Но сейчас она не позволит кому-то обойти себя.

* * *

При последней проверке кандидатов в будущие ирьенины Цунаде решила присутствовать сама. Не то чтобы это нельзя доверить кому-то другому, но ей хотелось увидеть своими глазами. В небольшом круглом зале, расположенном на одном из нижних уровней госпиталя, присутствовало всего два десятка человек, причем кандидатов из них было меньше половины, остальные — проверяющие. Цунаде усмехнулась, заметив, как многие недоуменно оглядываются: о том, что основная часть госпиталя расположена под землей, знали далеко не все. Наземная часть здания в большей степени являлась больницей «для гражданских» и использовалось в мирное время. Когда шла война, все раненные перемещались на подземные этажи. Здесь же располагались лаборатории, хранилища ингредиентов и многое другое.

Когда-то именно здесь она сама билась над сложными составами используемых Суной ядов и выводила новые противоядия. Здесь до сих находилась оранжерея Первого, в которой собранные со всех уголков Страны Огня лекарственные растения продолжали расти и развиваться несмотря на совершенно неподходящие условия. Укрепленные еще Узумаки потолки до сих пор способны были выдержать и атаку биджу. Спускаясь сюда, Цунаде словно возвращалась в прошлое: в коридорах ей мерещились призраки тех, кто уже никогда не пройдет по ним. Ушли Узумаки, растворились в войнах Сенджу и даже Учиха уже сгорели в пламени своей собственной ненависти.

Цунаде закрыла на мгновение глаза, прогоняя непрошеные воспоминания, но все же в мозгу все чаще навязчивым молоточком стучала мысль: а что же оставит после себя она? Неужели все бережно хранимое ею наследие Сенджу так и исчезнет, как уже исчезло благородное искусство Узумаки? Она видела те барьерные печати, что наложили на стены после нападения Орочимару. Они отличались от старых так же, как грубый портрет в камне отличается от изящного искусства суми-э. Наверное, она становилась слишком старой, раз задумывалась о чем-то подобном. Цунаде достаточно хорошо владела ирьендзюцу, чтобы выглядеть так, как ей хотелось самой, но то, что скрывалось за внешней оболочкой, было не изменить даже самому совершенному искусству.

Она внимательно посмотрела на тех, кого отобрали Шизуне и остальные медики. Всего девять человек, обладающих достаточным контролем и запасом чакры, чтобы где-то в перспективе освоить Шосен дзюцу¹ — технику мистической ладони. Сейчас Цунаде обладала намного большей информацией о шиноби Конохи, чем когда требовалось в срочном порядке определить новых чунинов, и могла с определенной долей уверенности сказать, из кого получится настоящий ирьенин, а кто не уйдет дальше оказания первой помощи. Но иногда и этого достаточно, чтобы спасти жизнь, поэтому, хотят они того или нет — на это способны будут все, кого только возможно научить. Предотвратить все потери, которые только можно. Это ее долг как Хокаге и как ирьенина.

Шизуне коротко объясняла суть задания, состоящего в том, чтобы попробовать разделить свою чакру. Для техники мистической руки, да и для большинства других медицинских ниндзюцу, использовалась только инь составляющая чакры, и для того, чтобы выделить ее, требовалось нечто большее, чем хороший контроль чакры. Все-таки шесть лет в Академии шиноби учили тому, что они должны смешать свою духовную энергию с телесной и тем самым получить чакру — теперь же от них потребовали эту чакру снова разделить на составляющие, причем так, чтобы чакра оставалась чакрой, да еще и направить ее куда-то во вне.

Но для кое-кого это задание могло оказаться не настолько сложным, как для всех остальных. Цунаде коротко взглянула на двух представителей клана Хьюга, присутствующих в зале. Эта семья традиционно обладала хорошим контролем, а их бьякуган позволял видеть потоки и каналы чакры. Даже она выиграла бы, если поставила на то, что из любого Хьюга можно сделать превосходного ирьенина. Вот только шиноби данного клана в госпиталь предпочитали не захаживать, а те редкие представители побочной ветви, которые все же избирали путь ирьенина, рисковали быть растащенными на отдельные бьякуганы еще в первые месяцы работы: слишком хорошие диагносты. Да и насколько ведь проще работать, когда ты не тыкаешься, как слепой котенок, полагаясь только на ощущение чакры, а четко видишь, какой канал поврежден и насколько. Помнится, когда она в прошлый раз попыталась взять Хьюга в оборот, их Старейшины подняли вой и нажаловались Третьему, упирая на то, что их техники намного эффективнее использовать на поле боя. Но теперь-то Хокаге она. Цунаде заметила, как дернулась Шизуне, и погасила слишком уж предвкушающую улыбку.

И все-таки она совершенно не зря пришла сюда сегодня. Цунаде в упор смотрела на розоволосую куноичи, вокруг ладоней которой распространялось едва заметное, то и дело пропадающее облачко зеленоватой чакры. Харуно Сакура, шиноби во втором поколении. Насколько Цунаде помнила личное дело девочки, у нее были неплохие запасы чакры для бесклановой куноичи, превосходный контроль и вполне подходящие психологические характеристики. Может ли Сакура оказаться той, кого она искала? В любом случае, это Цунаде намеривалась проверить лично.

* * *

— Цунаде-сама не назвала тебя среди отобранных для обучение ирьенинов.

Какаши-сенсей, как всегда, совмещал полезное с полезным, то есть тренировку с разговором. Умение вести одновременно диалог, отражать удары противника и продумывать собственную стратегию — часть искусства шиноби. Иногда таким образом можно почерпнуть много ценной информации или хотя бы просто отвлечь соперника. Главное — не отвлекаться самой. Кин не слишком любила подобные разговоры, но постепенно приучалась их вести, пусть пока это чаще всего заканчивалось пропущенными ударами, особенно когда заданный вопрос требовал обдумывания. Воспоминания о вчерашней проверке возникли в голове будто сами собой.

Длинная лестница и полутемные подземные уровни, освещенные потрескивающими лампами, навевают воспоминания. Кин практически кожей ощущает, как вокруг смыкаются мощные барьеры, надежно защищающие нижние этажи. Наверное, она должна чувствовать беспокойство, но вместо этого возникает только чувство безопасности. Все-таки огромные просторы, которые она не могла охватить своими способностями сенсора, до сих вызывали смутное ощущение того, что земля уходит из-под ног.

Четверых из собравшихся в зале генинов она знала еще по Академии, еще двоих смутно помнила по экзамену на чунина, последнего, уже в чунинском жилете, видела впервые. Но все они достаточно молоды — вряд ли выпустились больше двух лет назад. На предыдущих проверках людей было намного больше, да и Хокаге их не посещала. Значит, эта — последняя. Кин бросила взгляд на небольшие столики, на которых лежали раскрытые свитки с незнакомыми печатями. Она разобрала блоки, отвечающие за определение чего-то — такие используются в сигнальных барьерах или добавляются к тем же взрывным печатям для того, чтобы они сработали при определенном условии.

— Внимание! — это заговорила Шизуне-сан, которая и раньше руководила всем этим отбором. — Подойдите к столам. Каждый из вас должен будет выполнить специальное упражнение. Если получится, то в центре вашего свитка появится символ «Инь». Все вы знаете, что чакра имеет две составляющие — ян и инь. Обычно мы используем обе, не разделяя их, но для исцеления вам потребуется только инь компонента. Так что сейчас вы должны попробовать ее получить. У всех вас достаточно хороший контроль чакры для этого. Запомните: отделить и направить на свиток. Приступайте.

Чакра неоднородна. Это Кин знала всегда: она словно состояла из множества разных нитей, которые то так, то эдак переплетались для различных техник. Чакра для гендзюцу отличалась от той, что использовалась для укрепления тела. Нет, она была все той же, просто эти нити-волокна перестраивались по-другому: каких-то становилось больше, каких-то меньше, какие-то «уходили» вглубь, а какие-то, наоборот, занимали все доступное пространство. Но все же Кин никогда не разделяла их, да и никогда не видела, чтобы так делали. Разве что совсем недавно, когда она лежала в госпитале после неудачной миссии по возвращению Саске, кто-то из медиков использовал чакру, чтобы проверить ее состояние. Она тогда еще показалась какой-то… неполной. Кин прикрыла глаза и сосредоточилась, стараясь как можно точнее вспомнить то ощущение, найти в общем потоке чакры похожие нити и отделить их. Нитей было много: чуть меньше внизу и очень много вокруг того узла, что располагался вокруг сердца, голова же и вовсе казалась опутана практически исключительно ими. Кин попыталась зацепить несколько и вытянуть куда-нибудь в сторону. Нить отделилась неожиданно легко, а за ней еще и еще одна, словно она запустила некую цепную реакцию. Ощущение чакры едва уловимо поменялось, а нити из тонких и гладких вдруг стали казаться колючими и шершавыми, словно пытались всеми силами вырваться из сковывающей их хватки. Кин внутренне замерла, отсчитывая внезапно ставшие слишком быстрыми удары сердца. Медленно и осторожно она попыталась вернуть взбрыкнувший поток в основное русло, а потом рискнула открыть глаза и посмотреть на свиток. Он был совершенно чист. И слава Рикудо.

— Видимо, лечить кого-то слишком сложно для меня, — Кин улыбнулась как можно безмятежнее, — к тому же, вы бы видели, какими глазами ирьенины смотрели на Хьюга. На обоих, — добавила она справедливости ради.

— Обычно ирьенинами становятся куноичи, — Какаши опять подловил ее во время атаки и выбил кунай.

— Вы это Первому Хокаге скажите! — Кин подхватила упавшее оружие самым кончиком стопы и отправила его в своего соперника. Как и всегда — безуспешно.

— Хм, — что еще хотел сказать сенсей по этому поводу, она так и не узнала, так как он резко разорвал дистанцию и посмотрел в небо. Низко, над самыми деревьями, пролетела птица, с такого расстояния Кин не могла ее как следует рассмотреть, но вряд ли Какаши-сенсей обратил на нее внимание, будь она обычной.

— Общий сбор, странно, — сообщил он спустя мгновение, — пойдем-ка к Резиденции, на сегодня — закончили.

Когда они подошли, у Резиденции уже собралось достаточно большое количество шиноби. Какаши скрылся в здании, а Кин, почувствовав знакомую чакру, отошла чуть в сторонку.

— По какому поводу все? — она неопределенным жестом обвела всех собравшихся.

— Не знаю, — Неджи покачал головой, — нас с Хинатой сорвали с тренировки. Видел, что здесь есть еще кое-кто из клана.

— И очень много Инузука, — поделилась куноичи очевидным фактом: от собачьего лая можно было и оглохнуть.

— Какаши-сенсей уже там? — Хьюга прислонился к стене и скрестил руки на груди. Кин проследила глазами за его жестом и чуть прищурилась, припоминая, как же Неджи выглядел на вчерашней проверке: не могла же она в самом деле пропустить момент, когда он сменил привычную одежду на традиционный хьюговский наряд?

— У нас миссия, — ответить на вопрос и осмыслить увиденное Кин не успела: иногда их сенсей проявлял просто чудеса оперативности, а в незаметном появлении ему вообще равных не было.

— Два часа назад из тюрьмы Конохи был совершен массовый побег, — излагать вводную Какаши-сенсей предпочитал прямо на ходу, — поэтому объявлена общая поисковая миссия. Наш сектор — восьмой, направление — юго-восток.

— Тюрьма настолько плохо охраняется?

— Поверьте — достаточно хорошо. Она находится на острове, и в обычное время с ней даже сообщения нет. Но они удачно подгадали момент: приехала очередная проверка и для них опустили мост, заключенные воспользовались этим. Охрана перебита, невозможно точно установить, сколько человек сбежали и с кем придется столкнуться. Поэтому всюду направлены достаточно сильные команды.

Деревья вокруг поредели, и они спустились на землю. Неподалеку виднелся узкий проход в скалах, но внимание Кин сразу привлекла небольшая сторожевая башня возле него: прямо в ее стене красовался огромный пролом, виднелись следы крови, но тела, видимо, уже убрали.

— Часть охраны пыталась задержать их здесь, но как видите — безуспешно. Предлагаю начать поиски отсюда, — Какаши широким жестом обвел окружающий ландшафт, а потом уткнулся в извлеченную из подсумка книгу.

Кин выразительно закатила глаза и искоса глянула на Неджи: тот пожал плечами с видом «это судьба» и активировал бьякуган, изучая окрестности. Ей же оставалось только поближе изучить следы разыгравшегося несколько часов назад сражения. Какаши-сенсей никогда не считал нужным делать то, с чем вполне могли справиться они сами. Значит, нужно было искать.

Первым делом Кин занялась проломом в стене: его, скорее всего, оставила какая-то мощная техника, а значит, должен был остаться и след чакры. Проследить путь сильных техник и сильных шиноби всегда проще. Но иногда сильная чакра слишком затеняет собой слабую, и кто-то без труда прячется в чужой тени. На ее взгляд, такие люди были не в пример опаснее. Куноичи коснулась рукой камней и закрыла глаза: зрение ей только мешало, сбивало восприятие обилием ярких и ненужных картинок. В темноте — спокойнее, а реальность кажется намного более ясной и объемной. Старый камень еще хранил в себе остатки чакры земли, которой он был укреплен, но они, жестоко разорванные чужой грубой силой, уже практически истаяли. А вот тот, кто прошел через стену, оставил за собой намного более яркий и четкий след. Даже спустя время Кин ощутила его радость разрушения и жажду крови. Они выплеснулись в чакре, разорвали камни и растеклись вокруг, истаивая по мере удаления от места удара. Следом прошли другие люди, но следов они не оставили.

Кин отошла от стены и медленно двинулась вокруг башни, отыскивая следы сражений. Там, где сталкивались техники, ощущения чакры перемешивались, убийцы роднились со своими жертвами так, что уже не разделить и не расплести. Кровь дышала предсмертным ужасом и холодным ощущением утекающей жизни. Но все эти следы были довольно слабыми и неясными: Кин не представляла, как можно пройти по ним.

— На юг двинулась довольно большая группа людей, если судить по состоянию леса, — Неджи тоже закончил свой осмотр и погасил додзюцу, чтобы не тратить чакру.

— Среди них те, кто проломил стену, — Кин посмотрела в указанном направлении. Яркая, агрессивная чакра истаивала именно в той стороне. Кажется, ее обладатель не задерживался у башни.

— Наше направление — юго-восток, — Какаши-сенсей даже не оторвался от своей книги.

— Непохоже, чтобы в ту сторону кто-то пошел, — недовольство Хьюга скрывал не очень-то успешно. Кин согласно кивнула: для нее лес в той стороне не отличался от любого другого леса. Но проверить сектор все равно необходимо. По крайней мере, если они начнут нагонять кого-то из тех, кто дрался возле башни, она сможет это узнать.

Через полчаса погони лес оставался все так же тих и девственно чист: Кин казалось, что они ловят воздух.

— Никаких следов? — Какаши-сенсей, если судить по виду и излучаемой эмоции, просто наслаждался подвернувшейся прогулкой. Вот только считывать его было делом заранее обреченным на провал: Кин уже успела убедиться, что вот такую ровную доброжелательность он изучал и угощаясь чаем в какой-нибудь кафешке, и нанося опасный удар.

— Нет, — смутное чувство, что они что-то упускают, неприятно царапало, но с этим ничего нельзя поделать — они действительно не видели ничего необычного.

— Неудивительно, — джонин резко остановился, — потому что след стал отклоняться к востоку еще десять минут назад.

— След? — Кин неуверенно глянула на Хьюга, но тот, судя по крайне замкнутому и высокомерному виду, тоже только что узнал, что они шли по какому-то следу, а не просто двигались вперед в неопределенном направлении.

Ту гамму эмоций, которую Какаши-сенсей сумел вложить в один единственный глаз и приподнятую бровь, передал бы далеко не всякий актер.

— Возвращаемся, — одно короткое слово, с которым джонин развернулся в обратном направлении, с явным трудом заменило всю ту длинную фразу, которую он при этом подумал.

— Каким образом вы тогда Саске преследовали? — снова заговорил Какаши только после того, как они свернули на восток в одной ему понятной точке.

— Нас Киба вел — по запаху, — честно ответила Кин, пристально глядя по сторонам, но никаких признаков того, что здесь кто-то прошел, по-прежнему не видела. — Вы используете какой-то другой способ?

— И запах тоже, — Какаши кивнул, — но и без него есть признаки. Смотрите внимательно: здесь они сбили паутину, а там кто-то прихлопнул о ствол жука.

— А м-м-м… не мог ее сбить кто-нибудь другой? — в способностях сенсея к следопытству Кин не сомневалась, но все-таки вряд ли в лесу только беглецы и есть.

— На уровне наиболее подходящем для передвижения шиноби? Здесь проходит довольно часто используемый курьерами маршрут, животные его избегают, а свои-то точно помнят, где стоит пригнуть голову, или что Абураме неподалеку проводят свои тренировки, так что трогать насекомых — чревато.

Они двигались все дальше на восток, постепенно ускоряясь. Теперь Какаши-сенсей практически не обращал их внимание на различные мелочи, которые, по его мнению, означали четкий и явный след. Им действительно следовало поторапливаться: если Кин верно помнила карту, то дальше на восток располагалась довольно крупная деревня, а заниматься миссией по спасению заложников вместо миссии по поиску откровенно не хотелось.

— Приближаемся, — по самой грани ее восприятия скользнуло неясное ощущение чужой чакры. Если бы Кин не была так напряжена и сосредоточена, то могла и пропустить его.

 — Вижу источник чакры, — буквально через несколько секунд подтвердил ее слова Хьюга.

— Впереди — гражданские, — оповестил их Какаши-сенсей. Кин готова была поклясться, что иначе, чем по запаху, он это определить не мог.

Они снова ускорились — перспектива заниматься спасением заложников маячила все более отчетливо.

— Сближаются, — в голосе Неджи отчетливо звучало напряжение, — они же не могли нас засечь? Зачем им гражданские?

— Одежда, деньги, — Какаши ответил мгновенно, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся, — тюремные робы привлекают слишком много внимания.

— Минута до столкновения.

«Не успеем», — подсчитала в уме Кин, одновременно начиная прикидывать, что они должны сделать, чтобы избежать жертв среди гражданских. Кодекс на этот счет был весьма конкретен.

— Нам придется обнаружить себя. Тогда они решат, что взять заложника — разумнее, чем убивать, — озвучила она свои мысли.

— Особенно, если увидят кого-то помоложе, — Какаши кивнул, принимая ее идею, — и кто же пойдет вперед?

— Не вы — могут узнать и начать делать глупости, — Неджи включился в обсуждение, — а из нас двоих Кин прячется лучше. К тому же, ее могут недостаточно испугаться, чтобы решить, что им нужен заложник.

— Значит, так и решим. Расходимся, — сенсей первым вильнул в сторону, практически мгновенно растворяясь в густой листве. Кин лишь смутно ощутила направление, в котором он ушел.

— Неджи, побольше эмоций и азарта — тогда точно заметят, — сама она наоборот как можно сильнее пригасила свою чакру, старательно скрывая легкую досаду от наметившихся в операции осложнений.

— Знаю, — Хьюга ускорился, резко вырываясь вперед и демонстрируя намного больше нетерпения, чем делал обычно. Кин даже задумалась о том, насколько же его обычное спокойствие объяснялось самоконтролем. Кажется, намного сильнее, чем ей всегда думалось.

Отбросив посторонние мысли, куноичи сконцентрировалась, маскируя свою чакру под окружающую нейтральную среду и сама практически сливаясь с ней. В эти мгновения ощущение мира вокруг становилось более полным и понятным, а сама она словно наблюдала за всем со стороны, будто переставала существовать, чувствовать, мыслить.

Теплых огоньков впереди стало больше: теперь Кин чувствовала не только тех, кого они преследовали, но и предполагаемых гражданских — пусть чакры у тех явно недоставало для шиноби, но ею все равно обладали практически все живые существа, просто мало кто мог осознанно направить поток туда, куда нужно, да и мощности чаще всего откровенно не хватало. Именно способность к манипуляции, а не факт наличия чакры, отличала обычного человека от шиноби. Вернее, от кандидата в шиноби — все-таки это звание значило нечто намного большее, чем просто способность к управлению чакрой.

Она не могла видеть, что же происходило впереди, лишь догадывалась, читая следы действия во вспышках чакры. Вот огоньки сблизились: более мощный практически закрыл собой слабый, а вот к ним добавился еще один — в восприятии Кин он напоминал резкий и колючий порыв ветра. Судя по неподвижности источников, они разговаривали — это хорошо, чем больше Неджи сможет потянуть время, тем лучше. Все же выбирая между скрытностью и скоростью, Кин делала выбор в пользу первого.

Но вот наконец она приблизилась достаточно, чтобы не только ощущать, но и слышать все происходящее. Хотя к конкретным словам куноичи по-прежнему не прислушивалась: ее больше волновали сопровождающие их эмоции. Напряженность чувствовалась только с одной стороны, и это, несомненно, было к лучшему — значит, ее еще не заметили. Кин соскользнула по древесному стволу вниз, практически сливаясь с высокой травой, и вышла на удобную для атаки позицию. Лезть напрямик определенно являлось плохой идеей: высокий мужчина довольно крепкого телосложения, один из сбежавших заключенных, если судить по тюремной робе, держал перед собой человека в гражданской одежде и прижимал к его горлу кунай. Худой и бледный мужчина хрипел, пытался схватиться за удерживающую его руку и беспрестанно двигал пальцами. Кин чуть прищурилась: державший заложника шиноби был силен, его чакра пылала достаточно ярко, чтобы сбивать восприятие. Но где же второй? Она не чувствовала других источников чакры. Могло ли так случиться, что они ошиблись или что другой заключенный продолжил движение к деревне? Куноичи постаралась потянуться вперед как можно сильнее. Где-то далеко ее снова царапнуло ощущение чакры, но расстояние показалось слишком уж большим. Она хмурилась, раз за разом изучая все, что могла увидеть, услышать или почувствовать. Чувство неправильности не отступало, взвинчивая нервы и заставляя подозревать западню во всем.

— Отпусти его, — Неджи говорил спокойным, ровным голосом, так, как учили. Руки он держал на виду, показывая, что в них нет оружия и что печати он складывать не собирается.

Кин медленно вытащила кунай. В сторону цели она старалась даже не смотреть, чтобы не выдать намерений, но целиться было откровенно неудобно: проклятый гражданский все время шевелился, пытался то встать на цыпочки, то отвести от себя руку с кунаем и тем самым непредсказуемо загораживал обзор, да еще эти непрестанно шевелящиеся пальцы! Она поймала себя на том, что опять смотрит на них.

— А что мне за это будет? — заключенный неприятно усмехался, лишь сильнее прижимая лезвие куная к телу своей жертвы. По вороту старой рубашки уже сбегали первые капли крови от пока еще едва заметных порезов.

— А что ты хочешь получить? — Неджи, видимо, тоже искал удобную позицию для атаки, но никак не мог ее найти: противник смещался вслед за ним, ни на мгновение не отводя пристального взгляда.

Кин прикусила губу, в очередной раз обшаривая взглядом окружающую местность, но ничего для себя полезного найти не могла. Было очевидно, что напряженный до предела противник среагирует на малейшее подозрительное движение, им требовалось нанести очень быстрый и очень точный удар. Но подходящий момент все никак не представлялся. Кин решила сменить позицию, по дуге обходя замерших на мгновение противников. Возможно, ей удастся зайти со спины.

Сколько же можно вот так кружить? Куноичи чуть нахмурилась: с ее восприятием времени что-то происходило — она не могла точно сказать, сколько они уже находятся здесь. Чувство неправильности усилилось, а вместе с ним взвинтилось вверх ощущение опасности. Будто со всех сторон смыкались ловчие сети, только вот ничего не происходило. Кин уже практически вернулась на предыдущую позицию, как заметила в глубине большого куста чуждо выглядящий здесь кусок серой ткани. Как тюремная роба. Она приблизилась, чтобы рассмотреть заинтересовавший предмет, но все же старалась не упускать из вида происходящее вокруг. К серой ткани прилагалась печать с идентификационным номером, а к ней и целое тело, одетое в серое. Под лопаткой человека застрял кунай. Один заключенный убил другого по дороге? Кин еще раз пристально взглянула на тело, а потом ее взгляд будто сам собой вернулся к кружащимся за тонкой стеной листвы силуэтам. Почему этот человек никак не может успокоиться и перестать дергать своими тонкими, будто паучьими пальцами?

Кин резко крутанула кунай за колечко, беря его в задний хват. Четкая последовательность действий наконец-то сформировалась в голове, и куноичи практически одним плавным движение вернулась на исходную позицию. Ее нельзя было назвать удобной, но все остальные будут точно такими же. Главное сейчас — действовать быстро и точно, в конце концов, шанс у нее будет только один, и если она ошибется… Впрочем, думать о поражении еще до начала боя — самая дурная из всех возможных примет. Больше Кин не думала, она действовала, целиком положившись на то, что подсказывала чакра. Глаза, как и мысли, здесь являлись только помехой.

Кунай пролетел очень близко — он практически чиркнул по лицу заключенного, заставив его дернуть головой в сторону. На долю мгновения сталь сильнее впилась в горло заложника, а потом летящих кунаев вдруг стало намного больше. Кин не просто так лазила вокруг поляны: пусть всего одна цепочка ловушек, но это было то, что она не могла не сделать.

Неджи резко отшатнулся назад, отбивая пару шальных кунаев. Чтобы осознать происходящее, ему потребовалось всего мгновение.

Тонкие, будто паучьи пальцы еще раз дернулись, прежде чем замереть уже навсегда. По коричневатой крестьянской одежде медленно расползалось кровавое пятно. Из всей кучи кунаев только один летел четко и направленно, к одной единственной избранной цели, а тонкая нить, сплетенная из лески, волос и чакры, была гарантией его точности. Человек пытался уйти от него, сбить прицел, подменить себя иной целью, и это даже практически удалось, но его подвела простая, практически детская техника теневого сюрикена — в тени первого куная прятался второй.

Кин бросила пару сюрикенов, снабженных лесками, и быстро сложила печати:

— Сюрикен Каге Буншин но дзюцу! — вся прелесть техники, кроме отсутствия необходимости таскать больше количество железа, заключалась в том, что лески тоже копировались, а так как состояли целиком из ее чакры, то управлять ими было проще простого.

Их беглец без труда отбил ее атаку, но все же отвлекся на нее, подпустив Хьюга непозволительно близко. В противостоянии же куная и джукена Кин уверенно ставила на джукен. Если дать Неджи возможность для атаки — осечек уже не будет. Вот он, словно танцуя, качнулся в сторону, пропуская мимо себя кунай, на мгновение голубоватая чакра вокруг ладони стала видимой и…

— Шотей! — резкий и сильный удар пришелся прямиком в солнечное сплетение, заставив противника подавиться очередным вдохом, а потом и вовсе завалиться на бок. Все-таки парализация одного из центральных узлов всей чакросистемы — это очень и очень неприятная штука.

Резкий хлопок, с которым Какаши-сенсей захлопнул свою книгу, в наступившей после боя тишине прозвучал особенно отчетливо.

— Как догадались? — наставник седьмой команды легко спрыгнул на землю и поочередно подошел к обоим лежащим на земле противникам.

— Тот, что в тюремной робе, слишком уж фонил чакрой. И эти пальцы… — Кин нервно передернула плечами, изгоняя неприятное ощущение, — к тому же восприятие… словно замедлялось, — передать то, что не имеет словесных форм, являясь лишь внутренним чувством, задача не самая простая, особенно когда не спало еще боевое напряжение. Все-таки она не была до конца уверенна в своем выводе.

— И на одежде того трупа слишком мало крови. Вернее, ее нет там, где она должна быть. Они воткнули окровавленный кунай после того, как переодели этого человека, но все же… они торопились.

— Я не почувствовал, — Неджи резким движением отбросил назад волосы и скрестил руки на груди, словно стремясь отгородиться от них. — Только когда они разделились, увидел, что у второго тоже есть кейракукей.

— Они были близко, слишком близко, — настроение Хьюга Кин категорически не нравилось. Вот таким, злящимся на то, что было нечто, оставшееся за пределами видимости бьякугана, он слишком напоминал Саске. — К тому же он плел свою иллюзию для тебя. Меня задело краем, — она подошла чуть ближе, с некоторым трудом давя желание прикоснуться и подавить неправильное настроение.

— Ты била на поражение, — Какаши проверил пульс мнимого заложника и отошел, занявшись вторым заключенным. Кин не услышала в его голове ни одобрения, ни осуждения. Вопрос и ничего больше.

— Он готовил какую-то технику. В его жестах… была последовательность, будто печати, но измененные. Незаметные. Для этой техники они тянули время, — объяснить свои действия сейчас, после того, как напряжение исчезло, оказалось намного тяжелее. В тот момент все выглядело простым и очевидным. — К тому же мне не известен уровень его подготовки.

— Вот как, — Какаши коротко кивнул и взвалил на плечо бессознательного беглеца, — труп — запечатать и возвращаемся, — Кин едва успела поймать свиток, а джонин со своей ношей уже растаял в листве.

— Он знал с самого начала, — Хьюга пнул подвернувшийся под ногу мелкий камешек и уже совершенно спокойно продолжил, — и, скорее всего, знал, с кем именно мы столкнулись.

— Весьма вероятно, — Кин кивнула, разворачивая свиток и складывая необходимые печати, — у меня не было возможности сказать тебе, — ситуация не то чтобы подпадала под категорию «ты знала-видела-и молчала», но все же очень на нее походила.

— Да, — Неджи кивнул. Раздражение она не ощущала, но не могла быть уверена наверняка, — мне нужно будет поработать с гендзюцу. Это совершенно никуда не годится. И..., — Хьюга резко оборвал начатую фразу и добавил уже совершенно буднично, — ты закончила?

— Возвращаемся, — Кин убрала свиток на свободное место в подсумке. Возможно, она все-таки поторопилась с этим типом: слишком уж интересная у него техника гендзюцу. Но… все же риск нельзя было назвать оправданным. Пусть даже Какаши-сенсей и страховал их.

_________________________________

[1] Шосен дзюцу (Техника мистической ладони) — основная лечащая техника, применяемая ирьенинами Конохи.

Разделить поток. Оставить одну часть в Очаге, а остальное направить к рукам, не смешивая и не теряя ни капли. Вокруг ладоней Неджи вспыхнуло слабое зеленоватое свечение. Чакра уходила неоправданно быстро, большей частью бесполезно рассеиваясь в воздухе, но какая-то ее часть все же достигала цели. Крупная рыбина, всего секунду назад судорожно хватающая воздух раскрытыми жабрами, забилась на столе — будто была только что вытащена на сушу, а не страдала уже второй час под руками ирьенинов-недоучек.

— Зачет! — ирьенин, принимающий этот незамысловатый экзамен, что-то чиркнул у себя в ведомости. Неджи стряхнул с рук неприятно покалывающие остатки чакры и направился к выходу. Хокаге-сама дала всем отобранным для обучения отличный стимул завершить его в максимально короткий срок, попросту пообещав не выпускать на миссии вне деревни до получения хотя бы D-ранга. Наверное, у него был повод собой гордиться — этот зачет Неджи сдал первым из всех семи кандидатов в ирьенины. Вот только никакой радости он не чувствовал. И что бы не говорила Кин, дело тут совсем не в том, что среди пяти куноичи они с Джиро оказались вдвоем. Джиро он помнил еще по своему обучению в Академии — никогда не выбирающийся выше середины списка, тот каким-то образом все время ухитрялся оказываться в самом неподходящем месте и путать совершенно элементарные вещи. Экзамен на выживание в лесу, на котором Неджи не повезло оказаться с Джиро в одной команде, без сомнения, являлся худшим воспоминанием времен его учебы в Академии.

Тихое недовольство Хьюга вызывал тот факт, что последние две недели большую часть своего времени он тратил исключительно на эти практически бесполезные занятия. Даже клановые тренировки пришлось сократить, а это при том, что Хиаши-сама очень настоятельно попросил его позаниматься с Хинатой. Спорить с главой клана по такому незначительному поводу не стоило, поэтому часть своего раздражения Неджи вымещал, безжалостно гоняя предполагаемую наследницу главной ветви по клановому додзе. Но и это сокращало время на его личные тренировки, к тому же длительное отсутствие миссий неприятно сказывалось на и без того скудном бюджете.

Но сегодня это наконец-то закончилось, а никакой радости Неджи между тем так и не ощутил. Смутное чувство беспокойства, ощущение, что от него ускользает нечто важное, он почувствовал еще на той проверке, что предшествовала непосредственному обучению. Проверке, которую Кин почему-то не смогла пройти. Неджи вообще согласился на эти тесты исключительно потому, что был уверен, что от их команды пройдет Кин. Пусть не вслух, но лично для себя Хьюга всегда признавал, что ее чувство чакры намного превосходит его, и все эти тесты… Можно даже предположить, что провалила их Кин специально, но это совершенно не согласовывалось с ее постоянным стремлением узнать что-то новое. Неджи вообще все время казалось, что она слишком распыляется, стремясь одновременно узнать и то, и это. И тут вдруг. Это было странно, а все странное в последнее время вызывало у Хьюга острое чувство приставленного к лопатке куная. Но для того, чтобы разобраться в происходящем, нужна была как минимум сама Кин, а ее Неджи с памятной миссии с побегом видел разве что мельком: куноичи просто завалило разными поисковыми заданиями, и он отчетливо чувствовал здесь руку Какаши-сенсея и его своеобразную месть за их отсутствующие следопытские навыки. Впрочем, вероятность того, что Кин отлично знает, какой вопрос он хочет ей задать и совершенно не жаждет отвечать на него, а потому старательно избегает, Хьюга тоже не исключал. Но теперь им наконец-то предстояла совместная миссия, так что у него будет достаточно времени, чтобы получить все необходимые ответы.

* * *

Нара Яшики с удобствами устроился на низкой крыше привратного поста у главных ворот: сюда очень удачно светило солнце, которому он с удовольствием подставлял смуглое лицо. Сезон дождей окончился, но Яшики все казалось, что он не изгнал из тела и половины скопившейся там сырости, так что грелся на солнце молодой чунин при каждой представлявшейся ему возможности.

Яшики не принадлежал к главной семье Нара и практически не владел клановым хидзюцу, но семейные аналитические способности обеспечили его неплохим местом в шифровальном отделе, правда, в последнее время чаще приходилось бегать по миссиям, чем разрабатывать новые шифры или заниматься разбором старых. Необходимость шевелиться чаще одной смены положения тела в час неизменно расстраивала Яшики, но с приказами Хокаге не спорили. Он перевернулся на живот, подставляя солнцу спину и прищурился, прикрывая глаза рукой, как козырьком: в направлении ворот по главной улице двигались две фигуры шиноби, и, если Нара не ошибался, то это была та самая команда сопровождения, что ему обещали.

Конечно же, только узнав, с кем он отправится на миссию, Яшики не поленился сунуть нос во все доступные ему архивы: он терпеть не мог всяческие сюрпризы и предпочитал заранее собрать как можно больше информации. С тех пор, как товарищ по команде чуть не воткнул ему в спину кунай, чтобы забрать свитки с новым соглашением между Конохой и Суной, это не выглядело чрезмерной предосторожностью. К тому же личные дела генинов не хранились в такой секретности, как дела джонинов, так что найти информацию не показалось большой проблемой. Вот только у Яшики сложилось отчетливое впечатление, что дела конкретно этих двоих генинов неполны. Почему-то не было указано, кто являлся третьим членом команды: даже если он погиб, имя-то никто не вычеркивал, а тут указан лишь капитан. Впрочем, и имя капитана заставляло о многом задуматься — ему предстояло поработать с командой самого Хатаке Какаши. Пожалуй, Яшики интересовало, на что способны ученики Копирующего ниндзя. Еще личные дела не содержали никакой информации об экзамене на чунина, в котором эти двое принимали участие, кроме самого факта. Конечно же, о результатах последнего экзамена, который закончился разрушением Конохи, не знал только ленивый, но должны же указать хотя бы до какого этапа дошла эта команда! Одним словом, несмотря на тщательный анализ, Яшики не почерпнул никакой ценной информации, кроме имен, наставника и примерного перечня способностей. И того, что седьмая команда успела принять участие в некой миссии ранга «А», рядом с которой стояли настораживающие пометки «провалено» и «секретно».

Определенно, Яшики предпочел бы кого-нибудь другого, но выбора у него все равно не было, так что придется смотреть повнимательнее. Между тем члены его временной команды остановились у ворот. Нара не торопился обнаруживать свое присутствие, надеясь и понаблюдать за обоими в относительно неформальной обстановке, и услышать что-нибудь интересное, но тут его ждало жестокое разочарование: время шло, а ожидание оставалось таким же невозмутимо молчаливым. Запоздало он вспомнил, что, по ходившим слухам, Хатаке Какаши пунктуальностью не отличался, так что ждать этой команде приходилось часто. Время поджимало, и оттягивать знакомство дальше не имело смысла, поэтому Яшики соскользнул с крыши и направился к ожидающей его паре.

— Я — Нара Яшики, ваш капитан на эту миссию, — во избежание вопросов и излишних недоразумений, Яшики предпочел выдать сразу всю необходимую информацию, — вам предстоит сопроводить меня в Химанчи в целости и сохранности.

— По-моему, Хокаге-сама говорила что-то о курьере и неком свитке, — даже не ознакомившись предварительно с описанием, Нара узнал бы в говорившем Хьюга — слишком уж типично породистой внешностью клана белоглазых он обладал.

— Хьюга Неджи, да? — уточнил он все же, — все верно, свиток. Но так как он находится у меня, то очевидно, что доставить в целости и сохранности надлежит именно меня.

— Ну почему же? Труп проще запечатать в свиток, а свиток доставлять удобнее, чем человека, — Яшики очень надеялся, что эта девчонка, Кин, шутит, хотя ее чувство юмора ему уже заочно не нравилось.

— Труп не сможет назвать всех паролей и передать свиток куда нужно, — Яшики хмыкнул: молодежь всегда пыталась казаться более кровожадной и внушительной, чем она есть. Он уже сталкивался с этим, так же, как и с попытками проверить капитана на прочность. Ничего удивительного в этом не было, но требовало времени и сил, что Яшики не нравилось категорически.

— Не будем терять время. Выдвигаемся.

— Конечно, — Хьюга усмехнулся, — мы и так потеряли его достаточно, пока грелись на солнце.

Такие мелочи Яшики не задевали, в конце концов, для Хьюга не засечь его своим бьякуганом означало вообще не уметь им пользоваться.

— Уверен, вам не привыкать к ожиданию, — с этими словами Нара вышел за ворота. Не то чтобы он хотел оставить последнее слово за собой, но капитан он или как?

Если двигаться очень быстро, то до Химанчи можно было добраться часов за семнадцать, но это означало прибыть среди ночи. Яшики смысла в этом не видел: намного проще взять средний темп, устроить привал, когда стемнеет, а на утро добраться до города как раз к открытию ворот. Именно поэтому он и позволил себе развлекаться ожиданием перед началом миссии.

С выбранным им темпом никто не спорил. Ребята грамотно разошлись в стороны, прикрывая фланги и на первый взгляд не проявляли типичной для многих молодых генинов беспечности. Не успели они удалиться от деревни на пару километров, как Хьюга активировал бьякуган, сканируя окрестности. Яшики только хмыкнул на подобную предусмотрительность, но ничего не сказал. Интересно, насколько его хватит?

Дорогу Яшики знал хорошо, поэтому особенно не волновался, даже когда Хьюга перестал демонстрировать свои клановые способности. Но, как оказалось, это совершенно не означало, что они остались без разведки.

— Впереди другой отряд. Четыре человека, при неизменной скорости мы столкнемся минут через пятнадцать.

Нара перехватил пустой, будто слепой взгляд золотистых глаз и чуть передернул плечами от неприятного ощущения. Ему редко доводилось видеть сенсоров, работающих в движении, к тому же он не видел, чтобы девчонка использовала печати.

— У нас не секретная миссия, не отклоняемся от курса, если это свои, — и снова никаких возражений. Словно запас язвительности закончился за воротами деревни. Это было правильно: они находились на миссии, он являлся командиром, а значит, приказы не оспаривались. Но почему-то молодежь редко осознавала данный факт.

— Десятая команда. Время пересечения — десять минут, — Яшики кивнул, принимая информацию, и задумался: с учетом скорости их движения, расстояние оставалось весьма значительным и опознать чакру… В том деле, что он изучил, ничего о подобном не говорилось, что лишь подтверждало его неполноту.

Еще раз седьмая команда удивила Яшики на привале, когда вместо того, чтобы перекусить и устроиться спать, распределив дежурства, они растянули малую сеть ловушек, причем Нара даже на экзаменах не видел такой четкости и скорости развертывания. Нет, ему определенно было интересно, что за миссии доставались этой команде раньше. Или все дело в наставнике? Первой команде самого Яшики достался когда-то ленивый и самодовольный токубецу джонин из клана Курама. Нара четыре года пробегал генином, прежде чем сумел сдать экзамен и перевестись с полевых миссий в штаб. Что бы сложилось иначе, достанься ему другой учитель? Гадать смысла не было, но все же где-то в глубине души шевельнулось весьма неприятное чувство: седьмая команда четыре года в генинах ходить не будет, скорее за это время станут уже токубецу, если доживут, конечно. Последняя мысль подействовала на редкость успокаивающе, и Яшики заснул.

* * *

В Химанчи Неджи уже бывал и не раз, но шум города все равно действовал ему на нервы, к тому же здесь действовало ограничение на использование чакры. В больших городах демонстрировать техники не принято, так что шиноби, как и все остальные, передвигались по земле. Пользоваться ускорением и верхними путями дозволялось только в экстренных случаях. Кин тоже не пылала довольством: ее большие толпы и вовсе приводили в состояние, которое Неджи мог бы назвать паникой, хоть и выражалось оно в том, что куноичи старалась держаться ближе и сунула руки в карманы. Хьюга практически слышал тихий шелест перебираемых сюрикенов. Насколько он знал, обилие людей еще и сбивало Кин восприятие, что, собственно, и вызывало такую реакцию.

Через пару улиц Неджи отметил, что построение их отряда таинственным образом изменилось: если раньше в центре и чуть впереди двигался капитан, то теперь в центре оказалась Кин, причем держалась она самую малость позади. Но стоило им зайти в здание городской администрации, как построение вернулось к своему первоначальному варианту.

По сравнению с улицами здесь царила оглушающая тишина. Яшики подошел к кому-то из служащих, что-то показал ему, а потом скрылся за неприметной дверью, попросив подождать его здесь. Впрочем, вернулся он буквально спустя пару минут.

— Приятно было иметь с вами дело, — Нара продемонстрировал им свиток с отметкой о выполнении миссии. — Возвращаетесь в деревню?

— Вряд ли, — Кин отрицательно покачала головой. В ее сумке уже был свиток со следующей миссией, вскрыть который разрешалось только по завершению предыдущей.

— Значит, возможно, еще увидимся, — Нара кивнул на прощание и практически мгновенно растворился среди шумной толпы.

* * *

— Ну и что мы ждем? — Наоки глянул по сторонам, но никто не торопился отвечать на его слова: возницы перепроверяли подпруги, дед беседовал с каким-то человеком. Его грузная фигура совсем загородила собеседника, и Наоки никак не мог его рассмотреть. Караван должен был отбыть еще полчаса назад, но они все ждали и ждали непонятно чего. Не то чтобы Наоки не нравилось в Химанчи, скорее наоборот, он не хотел возвращаться в к родителям: гостить у деда оказалось намного интереснее, но если уж решили ехать, то чего стоять и ждать?

Отвернувшись от деда, Танабэ Наоки посмотрел на головную повозку: на что бы он не отвлекся, последние двадцать минут его голова, как на шарнирах, то и дело поворачивалась в ту сторону. Сегодня Наоки узнал, что караван будут сопровождать самые настоящие шиноби, все утро он провел как на иголках: поездка представлялась самым настоящим приключением, но реальность оказалась весьма… разочаровывающей.

Наоки выбежал на улицу: до отъезда он хотел попрощаться с друзьями, которыми успел обзавестись в Химанчи. Он уже практически завернул за угол, как нос к носу столкнулся с кем-то. От неожиданности Наоки отступил назад, споткнулся и самым нелепым образом полетел на землю.

— Оу, прости. Не ушибся? — в его поле зрения возникла рука в черной перчатке без пальцев. Танабэ поднял глаза выше и увидел, что помощь ему предлагает девчонка немногим старше его самого.

— Нет, — соврал он, резко поднимаясь на ноги. Подвернувшаяся ступня болела, но не признаваться же в этом девчонке и уж точно не принимать от нее помощь. Да она сама завалится, если его поднять попробует: приняв вертикальное положение, Наоки увидел, что выше незнакомки практически на голову.

 — Врешь, — тонкие губы на мгновение сжались, — это дом Танабэ-сана?

— Д-да, — Наоки чувствовал себя неуютно. Девчонка не смотрела на него, но при этом он очень ясно чувствовал чужой взгляд, такой тяжелый, будто его видели насквозь. Даже когда дед ругал его, не было такого ощущения.

— Хорошо, — она кивнула и обошла его по дуге, заходя в ворота. Следом за ней в дом вошел высокий парень, а Наоки замер, сообразив, что и не видел его, пока он не начал двигаться.

Нет, совершенно не так он представлял себе встречу с самыми настоящими шиноби. Да и шиноби этих Наоки представлял совсем иначе: воображение рисовало ему образ широкоплечего мускулистого воина с мечом или таинственной фигуры в черном, а тут… два подростка, практически его ровесники. И они не выглядели ни грозными, ни таинственными. Девчонка — он слышал, как спутник назвал ее «Кин» — растянулась на тюках с товаром, вертя в руках какую-то травинку, и выглядела беззаботнее их кошки, нежащейся на окне. Наоки скривился и отвернулся. Дед как раз подошел к каравану, а человека, с которым он разговаривал, Наоки опять не рассмотрел.

— Отправляемся! — разнесся по двору зычный крик, и караван медленно двинулся к воротам.

* * *

— Что ты думаешь об этой миссии? — управлять повозкой, когда смирное животное привычно следует за движущимися впереди — несложно, поэтому Неджи лишь слегка придерживал поводья. Отсутствие лишних ушей как нельзя лучше настраивало на разговор.

— М-м-м, ты разбираешься в расходных книгах? — Кин отдежурила практически всю предыдущую ночь, так что теперь лениво дремала в пол глаза, пользуясь моментом относительной безопасности.

— Нет, — заниматься подобным Неджи не доводилось, и потому миссия выглядела, мягко говоря, странно. В свитке, который они вскрыли, распрощавшись с Яшики, четко значилось, что им необходимо прибыть в дом Танабэ-сана в Химанчи и получить от него дальнейшие инструкции.

Высокий, богато украшенный дом показывал сразу: здесь живет не последний человек в Химанчи. Как сказал сам Танабэ, в его руках сосредоточен практически весь рынок риса здесь. Он долго рассматривал свиток, который Неджи ему передал, а потом заговорил:

— Миссия, для исполнения которой вас направили, очень деликатного характера. Видите ли, я человек не бедный и торговлю веду не только в Химанчи. С некоторых пор мне стало казаться, что один из моих управляющих показывает не так много прибыли, как приносят его магазины. Вам нужно это проверить.

— И как мы это сделаем? — Неджи едва сдержал удивление. Он совершенно не разбирался в работе каких-то там магазинов.

— Я всегда проверяю работу своих управляющих: они присылают мне свои расходные и доходные книги, где записаны все траты или продажи. Я думаю, что тот управляющий присылает мне неправильные книги. Вы должны будете найти настоящие и скопировать их для меня. Так я сразу пойму, прав или нет.

— А почему вы не можете просто проверить это? Приехать туда, например. Или перевести его на управление другим магазином, — тут явно ощущался какой-то подвох. К чему нанимать шиноби, если дело может решить обычная проверка? Их услуги стоили дорого.

— Потому что этот управляющий — мой зять, — Танабэ-сан поморщился, как от зубной боли, — а если я ошибаюсь? Это очень деликатное дело! Поэтому все необходимо проделать тихо. Для всех я скажу, что нанял шиноби для охраны каравана. Это никого не удивит — после сезона дождей на дорогах всегда неспокойно. Вы вместе с караваном прибудете туда, а потом с ним же отправитесь обратно. У вас будет четыре дня, не больше.

— И я нет, — Кин покрутила в пальцах какую-то травинку, — знать бы, как они выглядят хоть, — вдруг она замолчала, к чему-то не то принюхиваясь, не то прислушиваясь. Заметить со стороны, что Кин использует свои сенсорные способности, было практически невозможно, но Неджи уже научился замечать это по тому, как ее волосы, будто наэлектризованные, приподнимались, самую малость вытягиваясь в нужную сторону. Чем длиннее они становились, тем сильнее это становилось заметно.

— Яшики здесь, — сказала куноичи спустя пару мгновений, — чувствую его чакру. Он прячется, но недостаточно хорошо.

— Как… интересно, — в словах Кин Неджи не сомневался: если она сказала, что чует именно Яшики, значит, так оно и есть, что бы это ни означало. Хьюга приспустил поводья, позволяя лошадям взять более быстрый темп: караван выезжал из ворот Химанчи.

Утренняя прохлада сменилась полуденной жарой. Солнце, высоко поднявшееся над горизонтом, разогнало последние облака и припекало так, словно собиралось сжечь и Химанчи, и дорогу, и всех неосторожных путников, которые вместо того, чтобы отдыхать у какого-нибудь водоема, вознамерились куда-то ехать.

— А правда, что шиноби умеют бегать по воздуху? — Неджи с некоторым трудом удержался от того, чтобы не высказать все, что думал о бреднях гражданских относительно шиноби. Глупые вопросы сыпались из Наоки, как рис из порванного мешка. Странно было осознавать, что этот мальчишка младше его всего на пару лет — даже Ханаби казалась намного старше. Неджи искренне надеялся, что его молчания окажется достаточно, чтобы Наоки заскучал и перекинулся на кого-нибудь другого, но тот проявлял просто удивительную стойкость.

Кин демонстративно прикинулась спящей и на внешние раздражители не реагировала. Сейчас была ее очередь следить за окрестностями, но как раз глазами куноичи для этого не пользовалась и потому успешно избегала целого града идиотских вопросов. Присутствие посторонних мешало Неджи прекратить эту симуляцию банальным тычком под ребра, поэтому он ограничился тем, что собрал на поверхности сознания все свое раздражение, присовокупив к нему общее желание использовать джукен для установления тишины в караване. Чтобы почувствовать все это, даже необязательно быть хорошим сенсором. Кин демонстративно всхрапнула и перевернулась спиной к нему, вызывая уже вполне реальное, а не напускное раздражение. Неджи смахнул с коленей неизвестно как оказавшийся там хвост темных волос и сосредоточился на дороге, стараясь игнорировать все остальное. Конечно, с одной стороны, это явно отдавало беспечностью, с другой же, они двигались еще по довольно оживленной части дороги: то и дело попадались встречные караваны, просто путники, следующие в Химанчи, так что вероятность нападения или каких-то неприятностей была невелика.

Солнце между тем пригревало все сильнее и сильнее. От излишнего тепла, медленной поступи быков и нытья над ухом (которое теперь сменилось бесконечными вопросами в духе «когда привал») клонило в сон. Рядом примостилась кошка. Поворачивать голову откровенно не хотелось, и он не видел ее, но чувствовал горячий комок меха под боком, слышал ласковое убаюкивающее мурчание. Откуда в караване могла взяться кошка? Впрочем, кошки все время откуда-нибудь берутся. Неджи отогнал слишком медленную и ленивую мысль и рефлекторно запустил пальцы в длинную густую шерсть. И все-таки, откуда кошка? Что-то неприятно царапало восприятие, вызывало беспокойство, которое тут же тонуло в жарком солнечном мареве и сонливости. Успокаивало бдительность. Хьюга встряхнулся, пытаясь сосредоточиться хоть на чем-нибудь, кроме тепла и тихого сытого урчания.

— Бьякуган! — мир расцвел черно-белым. Никаких кошек не было и в помине — только тонкие, уже угасающие нити чакры.

— Нам придется очень плотно поработать над гендзюцу, — Кин больше не прикидывалась спящей. Она недовольно хмурилась, накручивая на пальцы отросшие пряди волос.

— Меняемся, — раз уж он все равно активировал бьякуган, так почему бы не последить за окрестностями?

Со стороны могло показаться, что Неджи мрачно смотрел точно перед собой, но на самом деле бьякуган обеспечивал ему обзор на все триста шестьдесят градусов, вот только от тонкой звуковой и тактильной иллюзии это не спасло. Конечно, такой фокус вряд ли прошел бы в боевых условиях, но Кин и сама всегда говорила, что быстрые боевые гендзюцу ей удаются хуже. Но ведь всегда можно подловить человека на привале, застать врасплох в стенах родного дома… Невозможно сохранять равную внимательность постоянно, а уж если противник умеет ждать… Последним навыком Кин владела в совершенстве.

Задание не было очень сложным, потому его доверили генинам. Нужно обеспечить прикрытие возвращающейся со сложной миссии команде. Подстраховать от возможного нападения. Никто не знал, каким именно путем они будут возвращаться, поэтому требовалось перекрыть как можно больше возможных путей. Вся их задача заключалась в том, чтобы ждать. Самая первая и самая длительная засада на памяти Неджи, продолжавшаяся несколько суток. Много-много часов абсолютной тишины и неподвижности. Он ждал, что первой сдастся Кин: чего можно ждать от бесклановой девчонки, которая ухитрялась болтать в два раза больше, чем они с Учиха вместе взятые? Но реальность оказалась весьма далекой от ожиданий: Кин сдалась последней, вернее, не сдалась, просто их ожидание закончилось.

* * *

Лагерь разбили с наступлением темноты. В быстро сгущающихся сумерках ставили палатки, разводили костры, варили ужин. Яшики взял из общего котелка свою чашку риса и с удобством устроился на притащенном кем-то бревне. Начало этой миссии ему категорически не нравилось — он никак не ожидал, что вместе с ним в этом караване окажутся другие шиноби, мало того, что знакомые ему, так еще и сенсоры. Отвратительная ситуация, но сменить караван Яшики не мог, как бы ему не хотелось.

— Приятного аппетита, капитан, — Нара старался следить за обстановкой вокруг, но приближения Кин не почувствовал, зато ощутил вспышку жажды крови, когда она непринужденно уселась рядом с ним. Кажется, его собрались пугать и колоть со всем тщанием. Яшики с трудом подавил улыбку, продолжая невозмутимо жевать рис.

— Не думал, что наша встреча наступит так скоро, — оказалось, что его пытались не просто испугать, но и скрыть приближение Хьюга. Хороший ход. Яшики мысленно поставил седьмой команде плюсик и выразил уважение наставнику. Хотя ки у девчонки и впрямь была такая… что можно и испугаться. Наверное, генины помоложе и вовсе шарахались.

— Жизнь полна неожиданностей, и не всегда они приятны, — преувеличенно бодро отозвался Яшики. При всей браваде он довольно неуютно чувствовал себя в этой компании, чему немало способствовал упирающийся под ребра кунай. — Что же вы так… невежливо, — Нара поерзал, ощущая, как сталь прокалывает тонкую ткань рубашки и неприятно царапает бок.

— Ну что вы, мы — само благодушие, — и улыбки эти… Яшики задумался, не проходила ли эта парочка практику где-нибудь под руководством Ибики.

— И вежливость, — подхватил эстафету Хьюга, — даже поздороваться пришли…в отличие от вас.

— Не счел возможным отвлекать столь занятых шиноби от сложной охранной миссии.

— Да-да, как хорошо, что вы об этом заговорили, Яшики-сан. О нашей охранной миссии, — Хьюга внешне дружеским жестом положил ему руку на плечо. Ничего опасного, если не вспоминать о возможностях джукена. И о некоторых слухах, что Яшики успел раздобыть еще до отправки на эту миссию: оказаться в госпитале с перебитыми каналами чакры ему совершенно не хотелось — пусть, как говорили, Цунаде-сама и могла лечить подобные вещи, вряд ли у нее найдется время на одного непримечательного чунина.

— Так что вы здесь делаете? — в другое время Яшики мог и умилиться этой невинной непосредственности, вот только в сочетании с неослабевающим напором ки хотелось бежать от нее куда подальше.

— Ребята, у вас своя миссия, у меня — своя. Могу сказать только, что безопасности каравана она никак не угрожает. Я курьер, всего лишь курьер, — и какое дело, что курьер подчас везет нечто такое, что может угрожать не только какому-то там каравану, но и целой скрытой деревне. Впрочем, для таких посылок караваны и подходят лучше всего — в них затеряться намного проще, чем просто в лесном массиве.

— Хорошо, допустим, мы вам даже поверим… пока, — давление ки ослабло, а потом и вовсе исчезло. Яшики медленно выдохнул и вдруг понял, что совершенно не чувствует чужого присутствия с одной стороны. Он скосил глаза туда, где всего секунду назад совершенно точно сидела Кин: пусто. Тот факт, что уход Хьюга он все же почувствовал, не внушал слишком много оптимизма.

— Ненавижу скрытников и гениев, — с чувством произнес Нара. Аппетит у него сегодня пропал напрочь.

— Ему можно верить? — задал Неджи вопрос, расстилая походный футон у отведенного им костра.

— Он верил в то, что говорит, — Кин пожала плечами, поудобнее устраиваясь на своем, — в любом случае, я оставила метку.

— Думаешь, не заметит? — Хьюга скептически хмыкнул.

— А ты мою метку чувствуешь? — она любопытно высунула нос из-под одеяла, которым уже укрылась практически с головой.

— Что? — Неджи медленно выдохнул, гася все то, что ему хотелось высказать Кин сию же секунду. Исследовать бьякуганом свой собственный организм было откровенно неудобно, но на курсах ирьенинов им показали прием, с помощью которого можно оценить свое состояние: обычно так определяли отравление, но Неджи надеялся, что в сочетании с бьякуганом сможет отыскать и нить чужой чакры.

— Ну надо же мне как-то тебя искать, если что, — виноватой Кин себя точно не ощущала. Метка между тем никак не желала отыскаться: определенно, она повесила ее достаточно давно, чтобы она практически встроилась в чакросистему.

— Я разбужу тебя через три часа, — спокойно спать после таких новостей у него не получилось бы, а дежурить кому-то все равно нужно.

* * *

Кин проснулась на рассвете с удивительным ощущением того, что она выспалась полностью, абсолютно и совершенно, чего не случалось с ней уже очень давно. Главная причина этого невероятного явления заключалась в том, что на дежурство ее так никто и не разбудил. Еще не открывая глаз, она прислушалась к окружающему сонному миру: большинство людей вокруг еще спали: куноичи их практически не ощущала, но совсем рядом с ней находился одновременно и мощный источник чакры, и не менее сильный клубок самых противоречивых эмоций, наиболее яркие из которых Кин охарактеризовала бы как усталое раздражение.

— Почему не разбудил? — за Неджи не водилось привычки брать на себя чужие дежурства, так что весьма странно, что ее ночь прошла настолько спокойно.

— Все равно не спалось, — не врать ей Хьюга приучился быстро, а против недоговорок ее сенсорика не работала, чем он активно пользовался. Но в данном случае не нужно быть гением, чтобы сложить два и два.

— Неджи, я ж пошутила, — Кин даже в голову не могло прийти, что он поверит в ее способность в обход бьякугана подсадить маячок. Но такая оценка определенно льстила.

— Что? — как Хьюга ухитрялся одним коротким словом, да еще произнесенным абсолютно ровным тоном, выразить столько эмоций, что Кин невольно ускорила шаг, стремясь оказаться от него как можно дальше, являлось загадкой не меньшей, чем вопрос о том, что же скрывалось под маской их наставника.

— Кин! — куноичи на мгновение приостановилась, а потом побежала, решив, что оказаться где-нибудь в Конохе сейчас было бы намного безопаснее. Здесь ей оставалось надеяться лишь на то, что бегать за ней по всему лагерю Хьюга не позволит клановая гордость. А там, может быть, и успокоится. Хотя бы к тому моменту, как они прибудут на место.

Путешествие проходило на удивление спокойно — Кин сходу не могла припомнить другой настолько необременительной миссии. Разве что присутствие Яшики нервировало, но и это не казалось серьезной проблемой. И все-таки такое благополучие навевало нехорошие мысли и заставляло все более настороженно прислушиваться к каждому шороху. Так что, когда вечером в лагере поднялся шум, куноичи восприняла это даже с облегчением: ну наконец-то что-то случилось! Впрочем, шум быстро затих, на нападение он точно не походил, и Кин опять переключилась на сложную задачку «не попадись на глаза Хьюга в пределах одного небольшого лагеря». Действие это требовало от нее всех навыков по скрытности и вполне подходило для хорошей тренировки.

— Шиноби-сан! — окликнул ее управляющий, которого Танабэ-сан назначил ответственным за караван.

— Что-то случилось? — Кин внимательно посмотрела на человека: он не казался напуганным или слишком обеспокоенным, но все же был взволнован.

— Да… Наоки-кун, внук Танабэ-сама, повздорил с Итамой и убежал. Мы думали, подуется и вернется, он часто убегает. Но вот уже стемнело совсем, а его все нет.

Кин на мгновение задумалась: у нее не было миссии на поиск пропавших, но все же миссия по охране включала в себя доставку всех членов каравана в целости и сохранности в пункт назначения.

— Хорошо, поищу его, — она кивнула и замерла на месте, осознав, что проворонила тот момент, когда Неджи подошел к ним, а бежать сейчас было как-то… неправильно, — в какую сторону он ушел? — оставалась еще крохотная надежда, что она успеет испариться прежде, чем Хьюга окажется достаточно близко.

— Не знаю, я не видел, — управляющий покачал головой.

— Поблизости от лагеря его нет, — Неджи подошел неслышно, так что караванщик вздрогнул, когда голос раздался прямо у него за спиной.

— Тогда я поговорю с этим Итамой, — Кин осторожно попятилась назад и постаралась как можно быстрее скрыться где-нибудь в стороне: перспектива поискать в ночном лесу одного вздорного мальчишку вдруг показалась ей удивительно заманчивой.

Ночной лес жил своей собственной жизнью: тихо стрекотали сверчки, иногда доносились птичьи голоса. Прекрасная атмосфера для прогулок и совершенно неподходящая для поисков. Благо, искать ей приходилось не шиноби: Наоки ломился через лес так, что следов оставил больше, чем стадо кабанов. Обломанные ветки, кусочек ткани на кустах… Правда, Кин никак не могла взять в толк, зачем ему понадобилось забираться в чащу: каким нужно быть идиотом, чтобы лезть в незнакомую среду, не умея мало-мальски в ней ориентироваться? В том, что Наоки в лесу способен только потеряться, она убедилась очень быстро — иначе с чего ему ходить кругами?

Кин достаточно далеко удалилась от лагеря, когда заметила, что характер следа изменился: если вначале мальчишку вела обида, потом он стал замедляться и явно искал дорогу обратно, то теперь его передвижение снова стало беспорядочным и суетливым, так что создалось впечатление, что Наоки вперед вел страх. Стоило ускориться: куноичи совершенно не радовала перспектива возвращаться в лагерь с трупом.

Впереди что-то происходило: едкое, кисловатое ощущение страха, злое настороженное предвкушение… Кин была практически уверена, что напала на нужный след. Сбиться теперь никак не получилось бы, и она перешла на верхние пути — так удобнее будет оценить обстановку. Ощущение чужих эмоций усилилось, и буквально через несколько мгновений она смогла оценить, с чем же придется иметь дело.

Наоки стоял, прижавшись спиной к толстому дереву и сжимал в руках толстую ветку, которой периодически беспорядочно взмахивал. Впрочем, это производило мало впечатления на постепенно окружавшую его троицу волков — хищники скалились и явно предвкушали сытный обед. Кажется, она успела вовремя.

Кин бесшумно соскользнула вниз и неторопливо пошла прямо к зверям. Животные ей всегда казались более умными существами, чем люди: они редко оценивали внешний вид возможного противника, полагаясь больше на инстинкты и ощущения. А уж это она могла им обеспечить в лучшем виде: жажда крови пряной волной разливалась в воздухе, рисуя далекие от радужных перспективы. Трое волков точно не были теми противниками, которые могли доставить проблемы даже плохо обученному генину. Убить их — несложно, но совершенно излишне, особенно в свете того, что сенсей недавно попросил ее воздерживаться от лишних трупов на миссиях. Впрочем, волкам вполне хватило и осознания того, что секунда промедления — и все, что от них останется, она положит вместо ковра у себя в комнате. Пусть Кин и не умела парализовать одной жаждой убийства, как это делал Орочимару, но напугать несколько хищников была вполне способна. Всего пару секунд они мерились взглядами, а потом вожак сделал шаг назад, за ним еще один, а потом вся небольшая стая растворилась среди деревьев. Воистину, животные намного умнее людей. Они понимают намеки.

— Далеко ты забрался, — Кин обернулась к Наоки, все еще сжимавшему свою ветку. — Пойдем, караван выдвигается на рассвете, а до этого еще хочется поспать.

Но мальчишка не спешил куда-то идти — вместо этого он еще сильнее вжался в дерево.

— Я не собираюсь возиться с тобой здесь до утра, — Кин отвернулась и сделала вид, что собирается уходить, — если хочешь — оставайся, думаю, тут и кроме волков найдется, кому составить тебе компанию.

Пара шагов прочь, и Наоки нагнал ее раньше, чем Кин успела раствориться среди деревьев. Впрочем, она шла очень медленно.

— Отчего они сбежали? — заговорить младший отпрыск семьи Танабэ рискнул только после того, как они достаточно отдалились от места встречи со стаей.

— Вероятно, оценили перспективы, — Кин пожала плечами. Объяснять что-то про свои возможности или жажду крови у нее не было никакого желания: мальчишка и так трясся, как осиновый лист.

— Как ты меня нашла? — видимо, по мере того, как страх отступал, к нему возвращалась обычная говорливость.

— Ты оставил такой след, что по нему прошел бы и слепой старик, — Кин фыркнула. После всех уроков Какаши и целого десятка поисковых миссий это и правда оказалось очень легко.

— Ясно, — Наоки кивнул и молчал до самого лагеря, где был с рук на руки передан управляющему. Что тот ему выговаривал, Кин уже не слушала.

Возле отведенного шиноби костерка, демонстративно завернувшись в одеяло, спал Неджи. Вернее, делал вид, что спит: уж отличить ток чакры спящего от бодрствующего Кин вполне могла. Намек был вполне очевиден — сегодня дежурит она.

* * *

Получив знатный нагоняй от Акайо-сана, Наоки сбежал к своему костру. Он улегся на походный футон и как можно плотнее завернулся в одеяло, но даже так не смог избавиться от постыдной дрожи. Перед глазами все еще стояли картины пережитого в лесу.

Темнота и злые звериные оскалы. Ужас, неприятным комком подкатывающий к горлу, и ветка — единственная, пусть и очень хрупкая защита. Наоки сам не понял, когда подобрал ее. Он был совершенно один и уже десять раз успел пожалеть о своей обиде и дурной идее бежать в незнакомый лес. Это не родной город, в котором он знал каждый закоулок и часто отсиживался, ожидая, пока его найдут. Здесь игра в прятки могла закончиться абсолютно не так, как ему хотелось. Наоки тихо всхлипнул, весьма живо представляя, как расстроится мать, когда в лесу найдут его тело, если вообще найдут — волки казались ну очень голодными, такие и костей не оставят.

А потом между ним и волками возникла белая тень. Наоки так и не понял, откуда она взялась, и только спустя несколько секунд опознал в ней ту девчонку-шиноби, которая сопровождала их караван. Он хотел закричать, остановить ее: не может же человек вот так просто, без всякого оружия, идти на хищного зверя. Но она сама остановилась, совсем немного не дойдя до оскаленных морд. Что же случилось потом, Наоки так и не понял: он лишь смутно ощутил, как окутывающий его страх сменился ужасом, а колени превратились в студень. Он не упал только потому, что крепко опирался на дерево, а волки просто развернулись и сбежали, поджав хвосты. Когда Кин повернулась к нему, Наоки пожалел, что у него нет сил последовать за волками. Она казалась самой обычной, точно такой же, как он видел ее днем, но от этого почему-то было еще страшнее.

— И отметь подземный этаж, — Неджи прикрыл глаза, гася бьякуган. Дом семьи Танабэ оказался неожиданно большим: пусть фасад и имел предписанную ширину в девять метров, но сам дом уходил вглубь торгового квартала намного значительнее, чем Хьюга мог предположить изначально и, как показал бьякуган, был намного больше, чем все остальные дома по соседству.

Им с Кин выделили небольшую комнату в дальнем крыле. Зятя Танабэ-сана они увидели лишь мельком в момент прибытия каравана, а потом он отправился в лавку и до сих пор в зоне видимости бьякугана не появлялся. Как приступать к выполнению миссии пока было не очень ясно, так что начали они с простого — с составления плана дома. Настоящие книги стоило поискать здесь, ну, а если не получится — то придется проделать ту же манипуляцию с лавкой. О том, что делать, если книги хранятся где-нибудь в другой тайном месте, они предпочли пока не задумываться. Но все же эти две точки следовало проверить как можно быстрее.

— Целый лабиринт, — Кин хмыкнула, нанося на импровизированный план последнюю черточку.

— Еще скажи, что заблудишься.

— Нет, но все же слишком много комнат для одной семьи.

— Зато показывает, что семья Танабэ — самая богатая в городе.

— Не понимаю.

Хьюга неопределенно пожал плечами: неспособность Кин воспринять многие совершенно элементарные вещи периодически ставила его в тупик, но заниматься пустыми объяснениями он точно не нанимался.

— У нас гости, — Неджи чуть кивнул на дверь, за которой отчетливо уловил тихое шуршание ткани. Кин лишь едва заметно кивнула, скатывая расчерченный план в тугой свиток и убирая его в специальный кармашек в широком рукаве.

— Шиноби-сан? — тонкая рука аккуратно отодвинула створку седзи, — Отец приглашает вас к столу.

— Неджи, а семейный обед это всегда что-то в таком духе? — Кин поболтала рукой в воде, распугивая любопытных рыбок, подобравшихся к самым ее пальцам. С низкого моста, выбранного ими в качестве наблюдательного пункта, открывался отличный вид на лавку семьи Танабэ. Расстоянии было достаточно большим, чтобы не возникало мыслей о том, что за лавкой кто-то следит, но помех бьякугану не создавало.

— Разве что особенно торжественный, — Неджи слегка усмехнулся, вспоминая то представление, которое семья Танабэ устроила из обычного обеда. Как будто хотела показать шиноби их место, далекое от богатых столов и «приличного» общества. Возможно, с кем-то вроде Кин это и прошло бы — не зря вид у нее до сих пор был весьма пришибленный, но для Хьюга подобных трудностей не существовало — уж как вести себя на официальных обедах он знал достаточно хорошо и вполне мог поддержать беседу о ценах на рис.

— Не опозорились хоть? — Кин все еще хмурилась и периодически нервно поводила плечами, словно пыталась сбросить с них нечто неприятное.

— Нет, — Неджи покачал головой и едва заметно усмехнулся, — ты была практически образцом девушки из приличной семьи: улыбалась и молчала. Какие таланты открываются, однако.

— Мне казалось, это должно выглядеть как-то по-другому. Не так холодно. — То, что куноичи никак не отреагировала на его шпильку, настораживало. Хьюга даже бьякуган погасил и обернулся, заглядывая Кин в лицо: все-таки в черно-белом виденье техники бывает сложно уловить эмоции человека.

— Обычно это так и не бывает, — есть вещи, которые не очень хочется вспоминать, даже если они отдают теплом, но сейчас это казалось нужным и правильным, — более просто, более. тепло. Семейный обед это такая штука, где тебя не будут тыкать за неправильно сложенные палочки или уроненный кусочек сашими, — Неджи присел рядом, обхватывая колено руками и притягивая его к подбородку. Странно было осознавать, но их посиделки у костра часто отдавали намного большим теплом, чем полуофициальные обеды в квартале.

— Звучит здорово, — Кин улыбнулась, вытаскивая руку из воды и обдавая его водопадом брызг. — Кстати, ты заметил, как эта Кацуми-тян, внучка Танабэ-сама, смотрела на тебя?

— Как смотрела? — Неджи мгновенно встряхнулся, прогоняя подальше неуместные мысли. С Кин всегда было так — стоит немного расслабиться и тебе непременно загонят сенбон в незащищенный бок. Это здорово помогало не терять бдительность, но иногда хотелось просто тишины.

— Не-ежно и пламенно. — Золотистые глаза искрились смехом и на мгновение ему показалось, что весь предыдущий разговор был просто искусно наведенным мороком. — Вот так примерно. — Кин деланно вздохнула, опуская ресницы, а потом изобразила такой застенчиво-томный взгляд, что Неджи подавился очередным комментарием.

— Я такого не заметил, — немного резче, чем требовалось, ответил Хьюга и тут же пожалел об этом: интонации Кин различала прекрасно и теперь точно не отстанет вместе с этой Кацуми, которую он и не рассмотрел толком, больше занятый наблюдением за тем, что там делает его напарница да разговором с Танабэ-саном.

— А ты присмотрись, — улыбка у Кин вышла настолько ехидно-понимающей, что Неджи впервые пожалел об отсутствии куная в подсумке. Вместо этого Хьюга демонстративно фыркнул, одарив куноичи фирменным высокомерным взглядом и развернул на коленях свиток, чтобы нанести на него план магазина.

* * *

— Как прошло ваше путешествие, Наоки? — Кацуми отловила брата как раз перед тем, как он собрался в очередной раз куда-то сбежать.

— Путешествие как путешествие, — мальчик пожал плечами и нетерпеливо глянул в сторону улицы.

— Расскажи, — Кацуми вздохнула и подошла на шаг ближе к нему, заглядывая в глаза и принимая самый несчастный вид, на который была способна, — ты же знаешь, я никогда не ездила дальше бабушкиного поместья, а ты видел столицу!

Наоки покровительственно улыбнулся, и она поняла — попался. Хотя для Кацуми никогда не составляло труда заставить брата делать именно то, что ей хотелось. Пусть он и всегда думал обратное.

— Здорово, — слушать Кацуми умела превосходно, не зря мать всегда говорила, что это самое главное, что должна уметь любая женщина. Мужчины любят разговаривать, любят, когда ими восхищаются, и в свои пятнадцать она прекрасно умела в нужных местах пошире раскрывать и без того большие темные глаза, восхищенно вздыхать и прикрывать лицо веером там, где это необходимо. Тренироваться правда, особенно не на ком, но когда Кацуми бывала в лавке, от покупателей у отца отбоя не было.

— Значит волки прямо так и сбежали? — похождения Наоки в столице, его новые друзья девушку не слишком интересовали, но для того, чтобы услышать нужное, иногда приходится пропустить мимо ушей целый ворох бесполезной информации — так всегда говорил отец, а в таких вещах на него можно было положиться. Ведь он сумел из простого приказчика стать зятем самого богатого человека в их городе, хотя мать тогда уже была практически просватана за другого.

— Ага, я и не понял ничего, — Наоки беспечно пожал плечами. Если тогда он и испугался, то сейчас от страха не осталось и следа, только воспоминание о веселом приключении. — А что ты так заинтересовалась этими шиноби? Влюбилась, что ли? — брат вдруг подозрительно прищурился и так взглянул, что Кацуми сразу поняла — ее взгляды за столом не заметил только тот, кому они были обращены.

— Конечно же нет, — девушка резко защелкнула веер и поднялась с низкой скамейки в саду, на которой они и сидели, — кажется, ты куда-то торопился?

— Ну ты даешь! — Наоки весело рассмеялся, — А если я отцу скажу?

— Только попробуй! — Кацуми развернулась резко, только взметнулись полы домашнего кимоно, и совершенно не так грациозно и красиво, как полагалось девушке благородного происхождения. — Расскажу матери, куда делся ее любимый сервиз!

— Эй, я пошутил, честно, — брат примиряюще поднял руки и тут же коварно улыбнулся, — тебе все равно ничего не светит.

— А вот и посмотрим, — Кацуми показала ему язык и уверенно пошла к дому.

* * *

Ночью все выглядит самую чуточку иначе. Не был исключением и дом семьи Танабэ, разительно отличающийся от своего дневного варианта и еще более не похожий на начерченный на свитке план. Кин тихонько скользнула вперед, настороженно прислушиваясь к дыханию спящего дома. Ее страховал Неджи, который своим бьякуганом должен был заметить любое лишнее движение и предупредить импульсом чакры, но это не значило, что следовало проявлять беспечность. В конце концов, если гостя кто-то застукает в спальне хозяина — получится именно то, что Какаши-сенсей называл емким словом «инцидент». А инцидентов на миссиях следовало избегать.

В темноте узкие коридоры легко было принять за пещеры, если бы не заливающий их лунный свет. Кин бесшумно шла вперед, легко избегая освещенных участков. Пусть за ней никто не следил, но никогда не стоило пренебрегать хорошими привычками. Кто знает, может, уже на следующем задании необходимую ей вещь будут оберегать другие шиноби. Хотя генинам такие миссии обычно и не давали, но их команда всегда обладала своеобразной удачливостью.

На первый взгляд казалось, что кабинет хозяина никак не заперт, но Кин все равно притормозила перед дверями и коснулась руками пола, посылая вперед тонкие нити чакры. Минута тянулась за минутой, пока она исследовала окружающее пространство. Куноичи знала, что сама она в эти мгновения стала совершенно незаметной, просто еще одна тень у дверей. Вероятно, ее навыки скрытности — это одна из причин, по которой эта миссия досталась именно их команде. Скрытность для проникновений и бьякуган для поиска — идеальное сочетание для диверсий, если подумать.

Наконец импульс чакры вернулся обратно, оповещая, что где-то там, впереди протянута тонкая нить оповещающей фуин. Кин прикусила губу, старательно исследуя отклик и определяя, что это могло означать: миссия не подразумевала столкновения с шиноби и плодами их деятельности. Фуин выглядела очень старой, практически затухающей. Возможно, нынешнему хозяину она досталась вместе со антикварным столом, который он установил в своем кабинете. Но это не значило, что ее следовало сбрасывать со счетов.

Кин осторожно сдвинула створку седзи, проникая внутрь и подхватывая тонкий волосок, что сорвался вниз, когда щель стала достаточно большой. Уловка была совершенно детской, но от этого не менее надежной. Аккуратно прикрыв за собой дверь, куноичи занялась изучением кабинета. Неджи составил достаточно подробный план этого помещения, но все-таки мелкие детали могли от него ускользнуть, как, например, эта фуин.

Лезть к чужим сигналкам совершенно не хотелось, и Кин надеялась, что искомое будет где-нибудь в другом месте. Вот только методичное получасовое изучение кабинета показало, что единственное место, где здесь может храниться что-то действительно ценное — стол. Кин улеглась на пол, заглядывая под него. На днище ящика ощущалось теплое, едва заметное биение чакры. Она не видела его глазами, но чувствовала достаточно ясно, пусть оно и казалось ускользающим и неверным, как утренний туман. На пробу Кин запустила тонкий волос чакры, который коснулся нижней части стола, скользнул дальше в обход сигнальной линии, ощупывая и изучая узкое пространство. Постепенно нитей становилось все больше, а куноичи все яснее чувствовала само устройство стола. Фуин оказалась вплетена удивительно искусно, давно и прочно став частью мебели. Как-то обойти ее не получилось бы, а вариант с грубым срывом явно не являлся уместным.

По запястью пробежал тревожный импульс чакры. Кин замерла прислушиваясь, но вскоре сообразила, что это не тревога, а намек на то, что она возится слишком долго. Время. Все всегда упиралось в него, но как раз времени на эту миссию у них было совсем немного, поэтому стоило потерять его здесь и сейчас и закончить с кабинетом. Фуин совершенно точно среагировала бы на чужое вмешательство, значит, нужно было добиться того, чтобы ее действия не воспринимались как чужие. Тонкие волоски все сильнее опутывали стол, проникали в трещинки старой древесины, едва скрытые лаком, едва ощутимо пульсировали, постепенно становясь его неотъемлемой частью. Минуты шли за минутами, но Кин сейчас не торопилась. В искусстве вскрытия барьеров самый главный навык заключается в терпении: то, что нельзя взять с налета и разрушить, всегда можно обмануть. Когда проходит достаточно времени, даже дерево становится камнем, и никто уже не скажет, что когда-то оно было чем-то иным. Нужно только подождать.

Куноичи протянула руку, ощупывая дно ящика. Старая фуин была надежно опутана ее собственной чакрой и помех не доставляла, впрочем, действовать все равно стоило аккуратно, чтобы не повредить рисунок. Она осторожно отделила тонкую пластину, открывая потайное дно. На ладони Кин выпал старый пыльный свиток. Он совершенно не походил на то, что они искали, но куноичи все равно пихнула находку в рукав и вернула пластину на место. Наскоро просмотрев остальные ящики, девушка покинула кабинет, заново настроив «ловушку» с волосом. Весь кабинет оставил у нее острое чувство фальши и обманки.

Следовало проверить еще и спальню, но лучше этим заняться днем, а не когда хозяева вкушают последние часы предрассветного сна.

— Нашла? — Неджи прикрыл глаза, прерывая технику, когда Кин вернулась в отведенную им комнату. Девушка бросила взгляд на футон, который изображал спящую ее, и неопределенно пожала плечами.

— Что-то нашла, но, скорее всего, не то. Мне вообще показалось, что кабинет этот для вида и пускания пыли в глаза — никаких документов и прочего. Особенно если с Хокаге-сама сравнивать.

— С Хокаге-сама мало кто может сравниться, — Неджи тоже, видимо, вспомнил вечные бумажные завалы в Администрации Конохи, — показывай, что там, — за деланным равнодушием отчетливо читалось нетерпение и азарт. Кин всегда забавляло то, как Хьюга упорно прятал эти свои черты, но тем интереснее было раз за разом вытаскивать их на поверхность.

— Смотри, — она вытащила пыльный свиток. На нем никаких печатей не было, да и вообще даже остатков чакры не ощущалось, так что они безбоязненно развернули его, в свете луны разбирая витиеватые строки старого стиля.

«О мой возлюбленный Монтаро!

Спешу сказать тебе, что в ночь полнолуния мой жестокий супруг будет в отъезде — его отзывают дела в столице.

Буду ждать тебя в полночь под старой сакурой…»

— Что это? — Кин моргнула, вчитываясь в чуть расплывающиеся от времени строки, — Какой-то шифр?

— Думаю, нет, — Хьюга тихо фыркнул, с трудом удерживаясь от более явного выражения чувств, — всего лишь любовное письмо, доставшееся Танабэ-сану вместе со столом. Ты откопала настоящую древность!

— Какой смысл хранить такие вещи в тайниках? — Кин скептически взглянула на свиток в своих руках, — Их сжигать надо, сразу по прочтению.

— А может быть, это улика? В любом случае, это точно не расходные книги.

— Да уж, — Кин прикусила губу, чтобы не начать смеяться слишком громко. Осознавать, что она потратила столько времени на добычу подобного реликта… — А если серьезно, то у него странный кабинет. Как будто там никто никогда не работал.

— Может быть, держит специально для таких любопытствующих?

— Еще скажи — специально эту ерунду туда запихнул, — Кин взмахнула письмом и тут же замерла, задумавшись. — А вдруг правда? Волосок-то я на место вернула, а письмо…

— Думаешь, прямо с утра побежит проверять свою любовную корреспонденцию? — Неджи всем своим видом излучал скептицизм. — Но ты права, давай вернем на место. Бьякуган!

Наблюдать за активацией этой техники Кин не очень нравилось: глаза Неджи окончательно выцветали и появлялось стойкое ощущение того, что чужой взгляд направлен на тебя сразу со всех сторон. Впрочем, она подозревала, что ее сенсорика ощущалась не менее неприятным образом.

— Коридор пока чист. Но на половине слуг уже начинается возня.

— Поняла, постараюсь не попасться.

— Только попробуй! Будешь до конца жизни выполнять миссии по изъятию любовной переписки!

* * *

Кацуми встала в совершенно несусветную для себя рань. Как она вчера выяснила, шиноби собирались в город практически на рассвете, так что стоило постараться, чтобы перехватить их. Поэтому это утро Кацуми начала с небольшой прогулки прямо по той террасе, на которую выходили двери отведенной гостям комнаты. Последний факт ее изрядно настораживал — где это видано, что молодая девушка жила в одной комнате с юношей, так что на эту Кин внучка Танабэ-сана смотрела вчера особенно пристально, но чем больше смотрела — тем сильнее успокаивалась. Она слышала, что все куноичи сплошь красивы и соблазнительны, но то ли врали, то ли этой не помогли и секретные способы шиноби. Возможно, если вытряхнуть Кин из ее бесформенных тряпок да как следует расчесать, и получилось бы что-то приличное, но Кацуми вполне устраивала текущая ситуация — чем выше контраст, тем больше эффект.

На третьем круге седзи внезапно разошлись, и Кацуми пришлось торопливо шагать вперед, чтобы практически столкнуться с появившемся из них шиноби (как-то совершенно неэлегантно появившегося, но этому она не придала значения).

— Ах! — Кацуми мило опустила глаза, отмечая, как быстро захлопываются створки седзи. На мгновение ей показалось, что с другой стороны к ним привалился чей-то силуэт.

— Доброе утро, — шиноби аккуратно поддержал ее под руку.

— Простите, но вы так неожиданно появились, — Кацуми, соблюдая приличия, сделала шаг назад, — Неджи-сан…

— Очень неосмотрительно с моей стороны, — шиноби улыбнулся, но как-то деревянно, как решила Кацуми — от смущения. — Вы куда-то торопились?

— Нет, всего лишь хотела взглянуть на розы. Утренняя роса смотрится на них особенно прелестно, — она подошла чуть ближе, намекая, что даму к розам стоит проводить.

— Роза — прекрасный цветок.

— Недавно отец привез из Страны Реки новый сорт, — Кацуми неторопливо пошла к саду, уверенная в том, что за ней последуют.

— Он много путешествует? — Неджи присоединился к ней, отстав всего на пол шага. Кацуми показалось, что за спиной она слышала какое-то шипение и щелчок, но она предпочла не придавать странностям значения, пока они не мешают выиграть их небольшой с Наоки спор.

— Не так много, как раньше, но все-таки иногда покидает нас. И всегда привозит что-нибудь необычное, — Кацуми улыбнулась, уголком глаза продолжая следить за своим собеседником. Он был совершенно не похож на сыновей соседей или деловых партнеров отца — ни внешностью, ни манерами, которые выгодно отличались от всех, кого она знала. Ну, а профессия только добавляла загадочного очарования.

— Ваш отец много работает, — Неджи остановился, рассматривая крупные бледно-желтые розы. Кацуми недовольно поджала губы, тут же скрыв это краем веера — она предпочитала, чтобы он смотрел на нее, а не на цветы, пусть даже те были красивы.

— О да, весь в делах. То в лавке, то даже здесь — в саду, — она взмахнула веером, указывая на изящную беседку, что притаилась в тени розовых кустов, — говорит, что запах роз настраивает его на нужный лад.

За разговором они свернули на узкую аллею, на которой располагалось множество изящных скамеек, но буквально спустя секунду Кацуми пожалела о выбранном маршруте — прямо на одной из скамеек сидели Наоки и Кин и… девушке очень давно не было так стыдно за собственного брата.

— Спорим, я смогу тебя победить, — донесся до них голос Наоки.

— Нет, — Кин в его сторону не смотрела. Кацуми вдруг подумала, что у обоих шиноби совершенно одинаковая дурацкая привычка смотреть куда угодно, но не на собеседника.

— Да я… — больше всего на свете в этот момент Кацуми хотелось остановить брата, но она совершенно ничего не успела сделать, только предупреждающе вскинула руку, когда он замахнулся. Впрочем, нанести удар ему никто не дал. Девушка не увидела движение, только поняла, что вот Наоки уже никого не пытается ударить, а чуть пританцовывает, пытаясь высвободить из захвата руку. Куноичи при этом даже не поднялась со скамьи.

— Она же ему руку сломает! — Кацуми беспомощно оглянулась на своего спутника, поражаясь его спокойствию: он не дернулся ни когда его подруге угрожали, ни сейчас.

— Если бы собиралась — уже сломала бы.

— Девушки не должны быть… такими, — Кацуми выдохнула, уже понимая, что никакого урона, кроме удара по самолюбию, Наоки не понес.

 — А Кин не девушка, она — шиноби, — Неджи неторопливо двинулся вперед, но в последний момент обернулся, — спасибо за прогулку и за беседу.

Кацуми автоматически поклонилась, сжимая в руке веер так, что хрупкая игрушка треснула. Наблюдать за тем, как, завидев приближение напарника, Кин отпускает Наоки, порывисто встает и идет вслед за Неджи к выходу из сада, почему-то было неприятно.

— Кажется, ты проиграла, сестричка, — Наоки подошел к ней, растирая запястье.

— Если бы ты не вылез в самый неподходящий момент.., — Кацуми глубоко вздохнула и только теперь заметила поломку, — мой любимый веер! Это из-за тебя все!

* * *

— Ну как тебе розы? — Кин понадобилось приложить изрядные усилия, чтобы удержать лицо хотя бы до того момента, как они скрылись из поля зрения младших членов семьи Танабэ.

— Превосходно, — Хьюга шипел так, что, как ей показалось, затмил даже Орочимару. И определенно все еще злился на нее за предложение «пожертвовать собой ради исполнения миссии». Хотя, возможно, выпихивать его из комнаты практически в объятия этой Кацуми было чересчур жестоко. Но должны же они были использовать тот источник информации, который сам шел в руки? А на вариант «ладно, тогда я пойду под хенге вместо тебя» Неджи почему-то не согласился.

— Ее отец практически все время работает в саду, в беседке, — поделился все-таки Хьюга добытой информацией.

— Там есть что-нибудь? — Кин тут же подобралась, внимательно взглянув на него. Лезть в хозяйскую спальню, а тем более в лавку, ей все же не хотелось.

— Сейчас посмотрю, не при Кацуми же мне было бьякуган использовать.

— Ах, уже Кацуми? И даже без суффиксов? — все-таки не злить Неджи было выше ее сил — слишком уж сильно и ярко вспыхивали эмоции в секунды раздражения. А заодно выходил прекрасный повод потренироваться в уклонении от карающего джукена.

Ничего интересного в беседке они не нашли, если не считать тщательно замаскированного тайника, который без бьякугана было бы затруднительно обнаружить даже шиноби. Но и он оказался пуст, хоть и носил следы частого использования.

— А не может он таскать книгу с собой в лавку? Чтобы всегда была под рукой, а на ночь прятать тут? — версия получалась так себе, но время уходило, а ничего лучше у них не было. Сегодня Неджи успел побывать еще и в самой лавке, выяснив, что с какой-то книгой хозяин практически не расстается, а Кин ничего не обнаружила, обыскав не только спальню, но и большую часть дома.

— Если это так — то сегодня как раз отличный случай это проверить. И раз версия твоя — дежуришь ты. Разбудишь, если что, — Неджи все еще злился на нее за утро, потому разговаривал исключительно по делу. Кин не помнила, чтобы раньше он так часто выходил из себя из-за нее, с другой стороны, раньше она делила свое внимание между ним и Учиха, что значительно снижало количество ехидных замечаний в личный хьюговский адрес.

Кин ждала, напряженно прислушиваясь к звукам засыпающего дома. Без бьякугана Неджи сказать точно, когда все успокоятся, она не могла — а расставить всюду маячки просто не догадалась, привыкнув полагаться на напарника, поэтому стоило подождать подольше.

Выждав для верности еще час, куноичи выскользнула на террасу и прислушалась. Ни огней, ни лишних звуков — отличное время для всех невозможных при свете дня дел. Оставаться незамеченной в саду было намного проще, чем в здании — слишком много неверных теней вокруг, которые служили отличным укрытием. Когда до беседки осталось совсем недалеко, Кин замерла, внезапно снова ощутив знакомую чакру. Что тут мог забыть Яшики?

Куноичи глубоко вздохнула, стараясь как можно лучше загасить свою чакру, спрятаться, слиться с окружающим миром, и еще более медленно и осторожно продолжила движение вперед. Отведя чуть в сторону колючую розовую плеть, она четко увидела в свете луны силуэт их недавнего командира. Что он здесь делал? Кого-то ждал? Кин потянула носом воздух, не принюхиваясь, скорее пробуя его на вкус. Чакра Яшики показалась ей странной, будто к уже привычному вкусу примешивалось нечто еще, знакомое и незнакомое одновременно. Она чуть вывернула шею, стараясь увидеть больше, и практически нос к носу столкнулась с крупным черным вороном. Птица резко каркнула, блеснув алым глазом…

* * *

Неджи проснулся рывком и в первое мгновение даже не понял, что именно его разбудило, немного заторможенно потер пальцами запястье, недоумевая, что же оно так жжется, а потом вспомнил — метка. Метка чакры Кин, по которой пришел настолько сильный импульс, что спалил напрочь хрупкую, практически детскую технику.

— Бьякуган! — не так уж часто Хьюга всей душой был благодарен своей крови и клановому додзюцу. Но сейчас бьякуган с его обзором в триста шестьдесят градусов экономил драгоценное время, позволяя одновременно торопливо цеплять к поясу подсумок и искать, откуда же пришел сигнал. На территории дома Кин не было, но и в саду Неджи никак не мог ощутить знакомый очаг чакры.

Створку седзи он дернул в сторону в последний момент, уже практически врезавшись в нее — бьякуган сейчас сканировал пространство намного более дальнее, чем пара метров практически перед носом. Согласно составленному вечером плану, пойти Кин могла только к беседке, но Хьюга совершенно не представлял, во что можно было при этом вляпаться, потому и не пытался как-то подстраховать. Ну что может случиться в поместье простого торговца? А что могло случиться в простой миссии преследования? Или патрулирования?

В беседке кто-то был. И этим человеком определенно не являлась Кин, которую он наконец-то заметил, только не в самой беседке, а несколько поодаль, и то, что показывал бьякуган, Неджи категорически не нравилось.

— Какая неожиданная встреча, капитан! — таиться смысла особого не было, к тому же Хьюга никогда не умел делать это достаточно хорошо, если его не прикрывала Кин. К тому же, он не испытывал сомнений в том, что Яшики знал о его приближении — не зря покинул беседку и остановился рядом с Кин. Подозрительно тихой и молчаливой, а значит — совершенно бессознательной, хорошо, что ощущение тока чакры позволяло отбросить неблагоприятный вариант. Впрочем, иначе с Яшики Хьюга бы и не разговаривал.

— Весьма, — Нара беспечно улыбнулся, наклоняясь над телом девушки, и тут же предостерегающе поднял руку, — не надо резких движений, а то я нервничаю.

— Вы бы сделали пару шагов в сторону, а то я нервничаю, — как никогда раньше Неджи в эту секунду жалел о том, что в его арсенале нет ни одной дальнобойной техники.

— А вот это совершенно зря, — Яшики деланно вздохнул, — вы удивительно невезучие детки. Или талантливо невезучие? Подходите слишком близко… ввязываетесь в то, к чему и приближаться не следует, — он развел руками, а потом все же сделал пару шагов к беседке, еще сильнее разрывая дистанцию. — Очень не рекомендую делать глупостей. Я тут пока почитаю, — он продемонстрировал толстую книгу, извлеченную из замеченного ими с Кин вчера тайника.

Хьюга оценил дистанцию, припоминая все, что знал о возможных техниках Нара. Слишком много лунного света, слишком много теней. И слишком много уязвимостей. Он осторожно, стараясь не спровоцировать вероятного противника, приблизился, а потом опустился на колени рядом с Кин, проверяя пульс и пытаясь привести в чувство. Разделить чакру, направить поток к рукам.

— Шосен! — вокруг пальцев возникло слабое зеленоватое свечение. Бьякуган не видел никаких внешних повреждений, зато видел странности в самом токе чакры, которые можно было успокоить ровным потоком медицинской чакры. Во всяком случае, Шизуне-сан как-то сказала, что это может сработать.

— Еще и медик? А в ваших делах ничего подобного нет, — в голосе Яшики, за которым Неджи продолжал наблюдать, благо поворачиваться для этого нужды не было, звучала не то обида, не то тонкая издевка, — впрочем, там вообще практически ничего нет.

— Что вам здесь нужно? — особого толка от его воздействия не наблюдалось, вот только напряжение и странные колебания чакры все возрастали. Будто он видел два параллельных потока, смешанных настолько плотно, что и разделить нельзя, а сейчас они, наоборот, старались разделиться, чтобы сбросить с себя нечто чужеродное. Гендзюцу? Хьюга весьма смутно представлял, какое нужно гендзюцу, чтобы вывести из строя Кин. И что-то ему подсказывало, что обычным «кай» его не развеять. Но любому гендзюцу надо за что-то зацепиться. За поток чакры. Свечение вокруг его руки угасло. Неджи сосредоточился, стараясь абстрагироваться от голоса Яшики, опять заведшего песню о том, что кто-то хочет знать слишком много.

— Все просто — мне тоже нужны эти книги. Видите ли, в них содержится намного больше, чем может предположить почтенный Танабэ-сама. Вот только ему знать об этом не надо, — слова звучали где-то за периферией сознания. Поток чакры — тонкий и ровный, ему не нужен сокрушающий удар, скорее укол сенбоном, очень точный укол. Рука остановилась точно напротив основного чакроузла. Если он ошибется…

— Джукен: Тенкетсушин! ¹ — сильный короткий импульс чакры, разом выбивающий и прерывающий весь поток. Этот прием Хиаши-сама показал незадолго до отъезда из Конохи, практически на последней действительно их тренировке. Опасный удар, который гарантировано выводит противника из строя. В худшем случае — убьет или напрочь разрушит систему циркуляции чакры, потому что запустить самостоятельно остановленный таким образом поток практически невозможно.

— Шосен! — Раз, два, три. Отсчет секунд совпадал с ударами сердца — ровными, не выдающими и грана его волнения. Волнение всегда порождает ошибки. Четыре, пять. Он не сказал тогда Хиаши-сама, что уже знает этот удар. Или, скорее, сам придумал грубое его подобие. Шесть, семь, восемь. И оказался настолько глуп и беспечен, что рискнул использовать его на практике раньше, чем разобрался с возможными последствиями. Девять, десять. Хотя, возможно, эта глупость обернулась самой большой удачей в его жизни. Пульсация. Голубоватый огонек медленно начинает разгораться. Слабый и ровный свет без чужеродных примесей. Невозможно самому запустить поток чакры, но любой хороший медик в состоянии это сделать, если нет повреждения канала, а всего лишь закрыты тенкецу.

— Ты меня не слушаешь! — голос Яшики вернул его в реальность, наполнил ее заново звуками и красками.

— Значит, вы не говорите ничего по-настоящему важного, — дыхание Кин постепенно выравнивалось. Теперь это больше было похоже на обычный обморок или сон.

— Дети, — Нара демонстративно закатил глаза, — ладно, объясняю еще раз. Результат вашей миссии — предположение не подтверждается. Вот ваша копия книги, — Яшики бросил свиток, который Хьюга рефлекторно поймал. — А вот, недоверчивые мои, приказ, который поможет вам согласиться с моей точкой зрения на данный вопрос, — этот свиток, с личной печатью Хокаге, Нара развернул на расстоянии, точно зная, что прочесть его это Неджи совершенно не помешает. Миссия ранга А. Проверка. Засекречено.

* * *

Яшики недовольно поморщился, запаковывая подальше найденные документы. Он любил работать чисто, а с этой миссией, вернее командой, ему решительно не везло. Ну кто мог подумать, что их обоих принесет в сад именно тогда, когда он будет менять документы? Что эта девчонка способна спрятаться так, что ее не почуял даже… Последняя мысль отдалась болью в висках, и Яшики моргнул, пытаясь сосредоточиться и понять, о чем думал всего мгновение назад. Эти генины совершенно задурили ему голову. Впрочем, главное, что его миссия увенчалась полным успехом. Цунаде-сама очень пригодится информация о том, откуда этот Корень, незадокументированное подразделение АНБУ, получает часть финансирования. Яшики терпеть не мог всякие незадокументированные вещи — от них все время возникали какие-то проблемы.

____________________________________

[1] Джукен: Тенкетсушин! ("Мягкий кулак: Игла тенкетсу") — прием джукена, при котором пользователь ударом двух пальцев в тенкецу прерывает поток чакры.

«Снизу!» — не успев до конца осознать сигнал, прошедший по растянутой ею чакросети, Кин резко отпрыгнула в сторону, чудом избежав поимки в земляную ловушку, приготовленную Какаши-сенсеем. Мгновением позже его клон с негромким хлопком исчез из плена лесок, а сама девушка ощутила холодное прикосновение куная к горлу. Оригинал она все-таки пропустила.

— Неплохо, но ты слишком сосредоточилась на клоне под землей и перестала следить за округой.

— Да, необходимо учиться разделять внимание на большее количество объектов, — Кин согласно кивнула и потерла шею, все еще хранившую прикосновение стали. Удивительно неприятное ощущение, очень ясно напоминавшее о том, чего может стоить недостаток концентрации в бою. Правда, Кин все равно пока не могла придумать, как заставить себя одновременно чувствовать и «мир вокруг», и конкретного противника с его атаками и намерениями.

— Я разузнал кое-что насчет того, о чем ты спрашивала.

Какаши-сенсей против обыкновения не ушел сразу после тренировки, а задержался, наблюдая за тем, как Кин собирала сюрикены, кунаи, сматывала леску.

— Да? — девушка замерла: она не помнила, чтобы спрашивала сенсея о чем-то, но следовало услышать ответ, прежде чем делать какие-то выводы.

— Учиха Итачи пробыл генином менее двух лет. Из тех, кто был с ним в команде, ты сейчас разыщешь разве что Инари Шинко, она работает в ресторане Теяки-сана.

Кин медленно сматывала леску, осторожно отделяя ее от веток куста, в котором та запуталась. В голове царила удивительная пустота — она совершенно не помнила, чтобы спрашивала Какаши-сенсея о чем-то подобном. Но если не спрашивала, то зачем сенсею выдавать ей такую информацию?

— А остальные?

— Наставник команды погиб два года назад на миссии, а второй член команды — Изумо Тенма — погиб еще в бытность Итачи генином. Кстати, Инари Шинко тогда же оставила карьеру шиноби. Команду переформировали, но Итачи в ней долго не пробыл, так что, если кто-то и помнит что-то интересное, то только Шинко. Впрочем, не думаю, что ты сможешь ее разговорить.

— Спасибо, — Кин задумчиво кивнула. Последняя фраза прозвучала как вызов, но что этим хотел проверить сенсей? В любом случае, ей следовало вначале разобраться, почему она не помнит то, о чем должна помнить.

Кин никогда не жаловалась на память: во-первых, для шиноби это вообще нехарактерно, а во-вторых, память долгое время оставалась единственным, на что она могла полагаться. Куноичи закрыла глаза и постаралась сосредоточиться. Учиха Итачи, зачем же ты и твоя жизнь мне понадобились? Ответа не было, если не считать таковым зудящую боль в висках. Кин моргнула и резко открыла глаза. Она пыталась что-то вспомнить, но что?

— Кин?

Приближение Неджи она почувствовала, только когда он оказался практически за спиной. Кин тихо вздохнула и потерла пальцами виски — со всем этим нужно было что-то делать, причем делать в ближайшее время: идти на миссию в таком состоянии — смертельно опасно.

— Ничего не хочешь мне сказать?

Хьюга уселся на траву рядом с ней, и Кин задумалась о том, насколько же плохо все выглядело со стороны, если даже Неджи счел возможным проявить своеобразное беспокойство.

— А ты думаешь, что должна? — надежда на то, что удастся что-нибудь выяснить о происходящем с ее головой таким образом, казалась весьма зыбкой, но все-таки она существовала.

— Ты молчишь в два раза больше обыкновенного, не язвишь и совершенно ничего не сказала о том, в какое гендзюцу тебя поймал Яшики, — Неджи говорил размеренно и даже как-то скучающе, но эти интонации казались Кин слишком уж нарочитыми.

— Яшики… гендзюцу? — никакого отклика в памяти, если не считать того, что сказанное казалось до жути неправильным, словно противоречило некому имеющемуся у нее знанию. Кин почувствовала, как по спине пробежал предательский холодок: она не помнила того, о чем сейчас говорил Неджи. Куноичи обхватила себя руками, будто разом оказалась на холодном ветру, и медленно проговорила, глядя расширившимися глазами в одну точку. — Я не помню. Мы видели Яшики в караване, да. А потом…?

— Кин, чем закончилась наша миссия? — Хьюга подобрался мгновенно. По внутреннему ощущению Кин это напоминало отведенный для броска кунай: быстро, резко и смертоносно.

— Да ничем особенным, забрали книги, доложились. Вернее, ты забрал, — уточнила она справедливости ради. Почему-то странным это показалось только сейчас, когда куноичи проговорила это вслух и сразу же задалась вопросом — почему Неджи ходил к беседке один, без страховки?

— Ты знаешь, а наши воспоминания здесь… несколько разнятся.

Хьюга невесело улыбнулся, пересказывая события последней ночи перед отбытием из дома Танабэ. Кин хмурилась: лжи она не чувствовала, да и смысла врать Неджи не было, но при этом каждое слово будто падало в тягучую пустоту, не вызывая в ее голове никакого отклика, разве что облегчение от того, что в неизвестную ловушку угодила только она. Кто знает, как могла закончиться миссия, приди Хьюга чуть раньше или позже.

— А почему ты в сад пошел? — зацепилась Кин за нестыковку в рассказе. Все-таки она сомневалась, что, проснувшись среди ночи, Неджи решил прогуляться именно в сторону сада, да и как любой нормальный шиноби в спокойной обстановке, он спал ровно столько, сколько получалось, ибо никогда не знаешь, когда удастся уснуть в следующий раз.

— Меня разбудила чакра, — Хьюга ответил после небольшой паузы — Кин показалось, что этот момент рассказа он опустил намеренно, но не ответить на прямой вопрос не мог, — по твоей метке, той, что после осмотра дома осталась, сигнал пришел. Резкий импульс, после которого она сгорела.

— Я думала, ты ее сразу убрал, — Кин сосредоточенно рассматривала травинки в непосредственной близости от своих рук. Почему-то в эту секунду ей хотелось быть обычным человеком, которому достаточно отвести глаза в сторону, чтобы перестать слишком четко ощущать мир вокруг.

— Забыл.

Слово слетело с языка настолько легко, что Кин даже поморщилась, ничуть не удивившись тому, как мало истины в нем было и как далеко оно уходило от сопровождающих эмоций. Слишком противоречивых эмоций.

— Вот как, — нарочито медленно протянула Кин, демонстрируя, что притворство не осталось незамеченным, но развивать тему дальше не стала, сосредоточившись не на причинах, по которым Хьюга не избавился от меток при первой же возможности, а на последствиях. — Значит, резкий сигнал. А на что похоже было? — она задумалась, пытаясь сообразить, в какой ситуации могла оказаться, чтобы выбрать именно такую стратегию поведения. Предупреждение? Просьба о помощи?

— Просто импульс чакры. Всплеск. Ненаправленный, — слова Неджи подбирал осторожно, и Кин отчетливо ощущала сомнение. Обычно она использовала несколько сигналов разной направленности, которые в команде прекрасно могли расшифровать. Описание же этого больше походило на какой-то панический всплеск чакры. Будто она выплеснула большой ее объем в пространство, а часть срезонировала с другим, меньшим источником.

— Я увидела что-то. Или почувствовала. Что-то, от чего пыталась защититься, но не смогла, судя по результату, — вывод следовал вполне конкретный, но очень неприятный. Что такого она могла заметить возле беседки?

— И попалась в гендзюцу, которое не смогла снять, — тихо закончил Хьюга.

Кин молча кивнула, не уточняя, что внезапные провалы в памяти оказались несколько больше, чем она озвучила вслух. Но теперь у нее хотя бы была зацепка.

* * *

Одна, две, три, четыре, пять, шесть… Семь мишеней, которые видели его глаза. Кунаи сорвались с пальцев, и каждый устремился к своей цели. Саске извернулся в воздухе: ему казалось, что все происходит очень медленно, так, что он может рассмотреть сбитую обмотку на одной из рукоятей. Он выхватил из подсумка еще пару кунаев и бросил их, они, ударившись о лезвия друг друга, изменили угол полета, позволяя поразить еще одну, скрытую за другими мишень. Получилось.

Учиха приземлился на ноги и, не тратя время на разглядывания результатов своей тренировки, вышел за дверь подземного полигона Северного убежища Орочимару. Он должен был быть доволен результатом, но вместо этого в мозгу свербела мысль: сколько лет исполнилось Итачи, когда он показал этот фокус? И на что он способен сейчас? На что способен он сам, Саске представлял слишком хорошо, и этого было совершенно недостаточно для достижения его цели. Путь к силе оказался несколько… дольше, чем ему казалось первоначально.

Голодная, жадная темнота заполняла все его существо. Бесцеремонно обволакивала, вгрызалась в кости, стремясь поглотить, уничтожить, сделать частью себя. Он поддался ей. Всего на единый миг, а потом в самой глубине его существа вспыхнула обжигающая ненависть. Лесным пожаром пробежала по жилам, разогнала темноту, заставляя вспоминать: кто он, зачем он здесь. Саске боролся, рвал окружающую его тьму на части, сам впивался в нее зубами. А потом все закончилось — темнота расступилась, и он снова увидел мир. И первым, что он почувствовал в новом для себя мире, была сила.

Чакра, исходящая от джуин, больше не казалась чужеродной. Она не стремилась захватить его тело, причинить боль, лишь разливалась свободной волной, даря невероятное ощущение свободы. Казалось, в эту секунду он может все. Сила требовала выхода.

Саске медленно поднял голову и осмотрелся. Стены большого зала терялись в полумраке, но его глаза очень ясно различали их, каменный пол, покрытый опалинами и рытвинами, высокий потолок, узкую галерею, опоясывающую зал по периметру. Чем-то это место напоминало арену. В голове вспыхнули воспоминания о совсем другой арене, шумящих зрителях… Впрочем, было нечто, роднившее оба этих места — противник. Всего в паре десятков шагов от Саске замер другой шиноби. Противник. Точка приложения силы. Сейчас этого было более чем достаточно.

Он рванулся вперед, чувствуя, как мир вокруг будто смазывается, расплывается легчайшей дымкой, звенит от расходящейся от него силы. Можно ли остановить такой натиск? Рука, принявшая на себя его удар, мгновенно обросла костяной броней, а сам Саске едва сумел уклониться от выпада костяного меча.

Учиха атаковал снова, со всей доступной ему яростью и силой, вновь обретенной скоростью и чакрой, которая, как ему казалось в эти мгновения, просто не может закончиться. Но все его усилия будто разбивались о каменную стену скупых отточенных движений. Оборона противника казалась несокрушимой, и все же Саске чувствовал, что может одержать верх, что вот-вот его ярость найдет себе лазейку и тогда… Он извернулся в воздухе, проскальзывая между метнувшихся ему навстречу костей, понимая, что уклониться от певших в его руках молний у Кимимаро возможности просто нет.

В ответ по телу Кимимаро зазмеились узоры джуин. Ощущение чужой, но такой похожей на переполнявшую его сейчас чакры отдалось покалыванием по всему телу. Саске почувствовал, как под его ударом крошится броня противника, но в следующее мгновение уже сам едва сумел защититься от мощного удара хвоста, увенчанного костяными иглами. Чакры стало больше: она выплеснулась из него волной, обретая уродливые формы странных рук-крыльев, которыми он и сумел защититься.

Саске извернулся в воздухе, стремясь снова перейти в нападение, но момент был упущен: инициативу в этом бою он потерял и теперь отступал, едва успевая обороняться от сыплющихся со всех сторон ударов и с каждым шагом все яснее понимая — этого боя ему не выиграть.

Учиха тряхнул головой, прогоняя навязчивые воспоминания. Бесконечные коридоры казались одинаковыми: они закручивались в спираль, переплетались между собой, как огромный клубок змей. Любой человек, если он не прожил тут всю жизнь, мог с легкостью заблудиться в этом лабиринте. Саске, поглощенный своими мыслями, шел и шел вперед, не обращая внимания на то, что спускается все глубже. Он уже проскочил те уровни, на которых содержалось большинство подопытных, вернее, намеренно обошел их: находиться там было откровенно неприятно, слишком много мыслей появлялось при этом в голове. Ты вполне можешь закончить свои дни слепым безумцем в каком-нибудь подвале. За это время Учиха видел уже слишком много подвалов и слишком много безумцев, но хуже, чем в Северном убежище, не было нигде. Крики доносились даже сквозь толщу стен. Врывались в голову и смешивались с другими. Алое пятно, расползающееся на белом фоне. Саске ускорил шаг, уходя все дальше и глубже. Здесь царила тишина. Светильников с каждым пройденным уровнем становилось все меньше, но кроме них глаза то и дело выхватывали угасающее свечение старых барьеров, ловушек, которые не могли причинить ему вреда — метка джуин была здесь и пропуском, и самой лучшей защитой. Еще один поворот, и Учиха оказался в довольно просторном зале, замер, уловив впереди светлое пятно, и понял: так глубоко забрался не он один.

Кимимаро стоял у дальней стены и, на первый взгляд, бездумно водил по ней ладонью.

— Что это за место? — Саске подавил первый порыв, подсказывавший развернуться и уйти: видеть, а тем более разговаривать с Кимимаро ему не хотелось, но это было бы слабостью. Еще подумает, что он испугался. — Столько барьеров…

— То же, что и наверху, — Кимимаро медленно опустил руку и отошел от стены, приближаясь к Учиха, — камеры. Испытательные залы.

— Пустые? — Саске фыркнул и скрестил руки на груди, давя желание отступить на шаг.

— Нет ничего, достойного содержания в них, — Кимимаро остановился в нескольких шагах, чуть наклонив голову набок. Учиха не мог видеть в темноте его лицо, но поза, манера речи сейчас до боли напоминали ему кого-то другого, вот только уловить сходство никак не удавалось. Его глаза уже видели это, но память подводила. Или он просто не хотел вспоминать.

— Хн, — Саске неопределенно повел плечами, отгоняя навязчивое видение. Длинный коридор со множеством дверей, из-за которых доносятся то плач, то тихое бормотание. Окованная железом дверь, дополнительно защищенная печатями. Тихий, но очень отчетливый голос из-за нее: «Убить. Разорвать. Нет. Убить. Мужчину или женщину?» Безумный смех и удар о дверь, от которого она прогибается. Если даже ЭТО держали на общем уровне, то что могли запереть настолько глубоко?

Кимимаро обогнул его и растворился в темноте: шагов Учиха не слышал, просто перестал ощущать другого шиноби. Исчезло едва ощутимое покалывание в джуин, реагирующей на сходную чакру. Он подошел к стене, возле которой видел Кимимаро, и тоже провел рукой по камню. Против ожидания пальцы его вместо гладкой поверхности нащупали какие-то царапинки, рытвины, будто камень пронизывали тончайшие нити. Саске вел рукой то в одну, то в другую сторону, пытаясь понять, что же тут так могло заинтересовать Кимимаро, пока не нащупал более глубокие и явные отметины. Вначале ему показалось, что кто-то просто беспорядочно царапал стену: узник, стремящийся на свободу, или просто очередной сумасшедший, но постепенно Учиха уловил определенную последовательность в хаотичных линиях. Глубокие, много раз повторенные линии. Один иероглиф. Кими.

* * *

— Он силен, — Кабуто бросил фразу, будто камешек в воду: небрежно, но со всем вниманием всматриваясь в разбегающиеся от него круги.

— Будет силен. Когда-нибудь. Если научится использовать полную мощь шарингана. Но даже если нет — он уже оказался более чем полезен, — хриплый голос Орочимару-сама звучал откровенно равнодушно. Любой другой мог подумать, что саннин уже разочаровался в с таким трудом обретенной игрушке, но Кабуто своего… наставника? хозяина? знал слишком хорошо, чтобы в это верить. Или, во всяком случае, он предпочитал так думать.

— Да, — он привычным жестом поправил очки на переносице: они все еще были самую чуточку велики, — Кимимаро все еще превосходит Учиха. Жаль, что его тело больше вам не подходит.

— Ты, как я вижу, опечален этим, — Орочимару не повернулся в его сторону, но Кабуто догадывался, что тот прекрасно видит отражение в больших стеклянных колбах.

— Всего лишь сожалею, что он оказался… бесполезен. Такая трата ресурсов, — последнюю фразу Якуши произнес самую чуточку громче. Он тоже прекрасно видел отражения и застывший неподалеку силуэт. В лабораториях всегда была… своеобразная акустика, так отчего же ей не воспользоваться?

— Ты так думаешь? — все то же равнодушие. Брошенный камень бесследно растворился в темном омуте, не потревожив поверхности воды. Но вместе с тем Кабуто вдруг ощутил это — дрожь по позвоночнику, царапающее нервы ощущение опасности. Будто лисица прошлась по твоей могиле.

— Я слышал, Гурен нас оставила, — поспешил он сменить тему, стараясь, чтобы голос звучал так же отстраненно-холодно, как у самого Орочимару.

— О, ее вспыльчивый нрав потребовал отдыха. Учиха порядком разозлил ее, — змеиный саннин тихо рассмеялся, — остынет и вернется. Кого ты притащил из Страны Волн?

— Интересный экземпляр, — Кабуто улыбнулся, вспоминая свое небольшое приключение, — характер, правда… и никаких манер, но потенциал… впечатляет, — он привычно пристроился по левую руку от Орочимару, следуя за ним через переплетения коридоров.

— Хозуки Суйгецу, — он распахнул дверь и отошел в сторону, чтобы саннин сам смог взглянуть на запертого пока в круговой барьер шиноби.

* * *

Кин казалось, что она падает. Падает в бесконечную пустоту, в которой ровным счетом не за что ухватиться. Она резко открыла глаза и посмотрела на расположившегося в нескольких шагах от нее Хьюга. Последние пару дней тот откровенно нарывался, усиленно прячась от главы клана, Хинаты и попыток навязать ему тренировки с наследницей. За благовидный предлог сошли даже ирьенинские курсы, к которым Неджи вдруг проникся вниманием. Впрочем, это не значило, что он пропадал в госпитале днями напролет. Кин не знала, насколько это соответствовало плану Цунаде-сама, но сейчас Хьюга вместе с медицинским свитком сидел на траве и возился с истерично попискивающей пичугой со сломанным крылом. На диво пасторальная картина, если не принимать во внимание тот факт, что травмой птица обзавелась после прицельного броска куная, пусть даже тот был тупой и тренировочный.

— Не получается? — поток зеленоватой чакры вокруг ладони Неджи не дрогнул, что определенно говорило о прогрессе в тренировке: раньше лечить и разговаривать одновременно у него не получалось. Впрочем, в глубине души Кин подозревала, что это скорее регресс — ибо теперь ничто не помешает Хьюга высказывать свое мнение о больном и полученных им травмах прямо в процессе лечения. Пожалуй, пациенты, излечившись от повреждений физических, рисковали заработать душевные.

— Нет. Ни одной зацепки, — Кин потерла пальцами виски. Это не укладывалось ни в какие рамки: кто-то мало того, что наложил на нее гендзюцу, так еще и проделал это столь филигранно, что никак не удавалось подцепить нити чужой чакры. Кин не сомневалась, что они должны быть: установка продолжала действовать, — но так не бывает!

— Значит, ищешь неправильно, — зеленое свечение погасло, и птица с истеричным писком вырвалась из рук Хьюга, взмывая в небо и торопясь как можно быстрее покинуть недружелюбную поляну. Взгляд Кин задержался на ее полете: что-то в этом было знакомое, царапающее самый край восприятия.

— А как правильно? — ответила она чуть резче, чем хотела, но тут же глубоко вздохнула, гася лишние эмоции, которых в последнее время прорывалось на поверхность непозволительно много. Но слишком уж нервировала Кин ситуация, в которой она не могла коснуться какого-то участка своей памяти. Кто знает, что еще она не помнит. Какая команда могла быть там скрыта?

— Бьякуган ничего лишнего не видит, — это они проверили практически сразу, но легкого решения задачка определенно не подразумевала, — может быть, стоит обратиться к Какаши-сенсею? Все-таки шаринган больше приспособлен для гендзюцу.

— Шаринган не всесилен, — Кин отрицательно мотнула головой. Эта идея вызывала какое-то инстинктивное отторжение, — да и если я не чувствую сама, почему он должен что-то увидеть?

— Может быть потому, что ты чувствуешь, а он видит? Разный взгляд на проблему, — Неджи откинулся назад, положив руки под голову, и Кин невольно улыбнулась, подумав о том, что всего год назад подобная сцена была совершенно нереальной. Но все же что-то в словах Хьюга зацепило ее разум.

— Я чувствую, а он видит, — медленно повторила она, — Неджи, ты гений!

— Знаю, — Хьюга небрежно пожал плечами, — но хотелось бы все-таки знать, в чем на этот раз.

— Подожди. Не сбивай, — Кин прикусила губу, торопливо выстраивая из мелькнувшей догадки цельную идею, — гендзюцу формирует новую картинку мира, через органы чувств воздействует чакрой на чакру противника. Но нужно четко представлять, что именно будет видеть, слышать или чувствовать противник. Иначе он сразу заметит фальшь. Ты же помнишь то гендзюцу, которым я тебя поймала?

— Да, — Неджи неохотно кивнул: ему вообще не нравилось, что может существовать техника, против которой его бьякуган оказался бессилен.

— Там не было визуальной части, потому что у меня нет бьякугана и я не могу создать для тебя подходящую картину. Не знаю, какой она должна быть.

— А тот, кто накладывал гендзюцу, скорее всего не знал, как чувствуешь мир ты.

— Именно, — Кин кивнула, снова закрывая глаза и погружаясь в медитацию. Теперь она знала, что нужно искать: не слова и не изображение. Чувство чакры. То, что у нее не мог отнять никто.

Последняя точка миссии, которую она помнила. Вечер. Тихий разговор. Но слова сейчас были не нужны, только ощущение. Легкая, почти неощутимая пульсация мира вокруг. Деревянный пол, стены. Ограниченное пространство, чтобы заглянуть за него — нужно приложить усилия, но это она тогда не делала. Вообще ничего не делала, только говорила и говорила, непроизвольно щурилась, ощущая совсем рядом пульсацию чакры. Сильную, ровную, окрашивающуюся то сиреневым холодком, то колкими голубоватыми искрами и желто-кислой ноткой раздражения. Обрыв. Пустота.

Колкое и кисловатое удаляется, напоследок вдруг отдаваясь чем-то острым и горьковатым. Беспокойным. Обрыв.

Цепочка ощущений: ровное, рваное, острое, горькое. Удаляющееся. Мир приглушен, воспринимается будто сквозь слой ваты. Тяжелый, тягучий. Далекий. Ничего, заслуживающего внимание. Обрыв. Пустота.

С каждым разом идти вперед — назад в собственную память все легче. Там за темнотой, которая временами практически ощущается чужим давящим присутствием, что-то есть. Ее собственные смутные ощущения. Совсем слабые, неявные — значит, вокруг не было ничего действительно интересного. Пока не было.

Нет ни зрения, ни слуха, ни обоняния. Даже чувство равновесия куда-то потерялось. Исчезло все, кроме становящегося все более отчетливым ощущения: источник чакры. Ровное, прохладное, тягучее. Нара. Чуть сдобренное медом и горчинкой. Нара Яшики. Он был там. Обрыв.

Теперь вернуться проще. Найти тягуче-медовый огонек, коснуться и от него скользить дальше. К нему. Приближение. Новое ощущение, по самой границе восприятия. Обрыв. Провал. Боль.

Кин вздрогнула, рывком возвращаясь в реальность. Со всех сторон на нее навалились мириады звуков, запахов, цветов. Виски ломило, а дышала она так, будто только что пробежала кросс.

— Кин? — она дернулась, пытаясь вспомнить, когда Хьюга успел оказаться настолько близко.

— Нормально, — куноичи провела рукой по лицу, стирая ладонью побежавшую носом кровь, — там был кто-то еще. Точно был. И, кажется, он не хотел, чтобы я об этом помнила.

— И кто это мог быть?

— Не знаю. Но я вспомню. Я выдерну наружу его чакру и…

— Что потом? — Кин глубоко вздохнула, только сейчас обратив внимание на то, с какой откровенной насмешкой Хьюга с ней разговаривает. Наверное, со стороны все это и впрямь выглядело глупо. Она никогда не испытывала такого жгучего желания добраться до кого-то. Вероятно, в эту секунду Кин могла бы понять Саске или хотя бы на гран приблизиться к этому пониманию. Но все же эти эмоции казались ей слишком сильными. Нарочитыми. Неправильными. Она глубоко вздохнула, окончательно успокаиваясь и прогоняя все лишнее. Не сейчас и никогда.

— Буду знать, кого надо бить на поражение и издалека, — вполне буднично ответила Кин и закрыла глаза. В конце концов, боль — недостаточный повод, чтобы останавливаться.

Пустота, расцвеченная тягучим медом, снова и снова разбивалась звенящей, будто осколки стекла, и такой же колючей болью. Она упрямо рвалась через нее, сосредотачиваясь только на одном — ощущении чакры, которое ее вело. Ничего более не существует. Даже боль — не то чувство, которое может быть реальным в этой пустоте. Только чакра и ничего больше. За тягучим и медовым пряталось нечто еще: совершенно на него не похожее, но до ужаса знакомое. Она уже видела это. Нет. Ощущала. Разделяла сплетенные с другой чакрой нити, отыскивала пути. Тяжелые темные воды и острые вороньи клювы. Волна, из-под которой невозможно выбраться. Вспышка, которую нельзя отразить. Сила, перед которой остается только склониться. И гнев. Безудержный гнев где-то настолько глубоко, что она не решалась туда заглядывать.

— Знаешь, Неджи, пожалуй, мне все-таки понадобится помощь Какаши-сенсея, — заговорить Кин решилась не сразу, а может быть, просто не могла, замерев и сжавшись в комок, обхватив себя руками, будто стремясь согреться.

— Все-таки расскажешь ему? — Хьюга выглядел удивленным и... обеспокоенным.

— Нет, но попрошу о паре уроков. Думаю, у меня будет подходящее объяснение.

— Какаши-сенсей! — отыскать наставника на этот раз оказалось весьма непросто. В голову Кин даже закралась мысль, что прятался он от нее нарочно — иначе как объяснить то, что ей пришлось обойти практически все места, где обычно любил бывать джонин, и обнаружить его в результате в совершенно неподходящем месте, причем исключительно благодаря своим сенсорным способностям. Но недовольным Какаши не был — в этом Кин была уверена, все-таки она достаточно хорошо знала своего сенсея, чтобы он сумел скрыть от нее подобную эмоцию.

— М? — джонин не спешил откладывать книгу, но неразборчивое мычание ясно показывало, что слушать он в целом готов, а на пристальное внимание Кин сейчас не претендовала.

— Расскажите о шарингане. Чем его гендзюцу отличается от обычного?

Какаши счел вопрос достаточно интересным, чтобы аккуратно закрыть книгу и убрать ее в подсумок. Кин почувствовала, как от его тяжелого и внимательного взгляда у нее по спине пробежал холодок: сколько бы рассеянности и забывчивости их сенсей не показывал, он оставался одним из сильнейших и опаснейших шиноби Конохи и сейчас очень отчетливо об этом напоминал.

— Не только у вас есть эти глаза. Хотелось бы быть готовой к встрече с ними, — свой интерес необходимо обосновать, но Кин не собиралась говорить слишком уж много, у нее и без дыр в голове могло найтись достаточно оснований для вопросов.

— Думаешь, тебе придется когда-нибудь сразиться с их обладателем?

— Ничего нельзя исключать, к тому же… помнится, нам как-то говорили, что только в бою один шиноби может услышать сердце другого. А очень сложно разобрать, что тебе хотели сказать, если мозги отравлены гендзюцу.

— Вот как, — Какаши все еще внимательно смотрел на нее, и куноичи подсознательно поняла: не поверил. Принял к сведению, но почувствовал пустоту и недоговорки, — возможно, ты и права. Но знаешь, что скажу? Когда еще никакого Листа не было, а кланы враждовали между собой, они передавали свои детям простые правила — хочешь выжить, делай так. И почти все они говорили: если ты один и встретил шаринган — беги, если вас двое — одному придется умереть, но второй может успеть хоть что-то, если вас трое и больше — у вас есть шанс. Какой шанс может быть у тебя?

— К любому гендзюцу можно подобрать ключ. Вопрос во времени. На поле боя его быть не может, но что мешает отыскать его заранее?

— Думаешь, никто не пробовал? — Какаши весело изогнул бровь. Давящее ощущение опасности пропало, но Кин прекрасно понимала, что вернуть его — дело мгновения.

— Я — не пробовала, — ответила она не сразу: долго молчала, обдумывая, что сказать и как.

— Ты узнала что-нибудь у Инари Шинко?

— Нет, — смена темы была настолько неожиданна, что Кин даже не сразу сообразила, о ком идет речь.

— Возможно, мы вернемся к этому разговору, когда что-нибудь узнаешь.

— Тц! — куноичи с шипением выдохнула, глядя на то место, где всего мгновение назад находился исчезнувший в дымке шуншина Какаши. Значит, очередной тест?

* * *

Заданием сенсея вообще и Инари Шинко в частности Кин смогла заняться далеко не сразу: миссии сыпались, как горох, и в промежутках между ними она разве что успевала немного отоспаться. Хорошо хоть никаких сроков Какаши-сенсей не ставил, а то провалила бы тест, не успев даже приступить к нему.

Кин не любила сладкого. Приторный сахарный вкус вяз на зубах, от него хотелось избавиться как можно быстрее. Меньше чем сладкое она любила только ресторанную еду. Она вся была насквозь фальшивой — пустая оболочка с призраком вкуса. Манила приятным запахом, теплотой, под которой не оказывалось ровным счетом ничего. Пищевые пилюли в этом смысле куда честнее: гадость по запаху и такая же гадость по вкусу. Вернее, вообще без всякого вкуса. Но делать или есть то, что действительно нравилось, удавалось редко. Кин отправила в рот еще один шарик данго и улыбнулась, прикрыв на мгновение глаза.

Нет ничего странного в куноичи, забежавшей после миссии поесть сладкого в популярное кафе, а то, что она не заходила сюда с самого их с Саске памятного похода после получения хитаев… так все когда-нибудь случается снова. И в том, что Кин была здесь одна, тоже ничего удивительного — в этот раз они с Хьюга разминулись в перерывах между миссиями. Куноичи видела в этом руку Какаши, но, пожалуй, подобное размышление отдавало не вовремя обострившейся паранойей. Она улыбнулась сидящей через два столика Анко, памятному куратору второго этапа их экзамена, и вслед за ней отправила палочку-сенбон в специально установленную деревяшку, довершая символ Листа. Едва заметный всплеск чакры при этом вряд ли кто-то заметил, а если и заметил, то… она ведь всего лишь хотела совершенно точно попасть в мишень. Тончайшая нить чакры соскользнула вниз и замерла, отыскав свое место в общем узоре.

* * *

— Вам как обычно? — Шинко дежурно улыбнулась молодой куноичи, снова занявшей угловой столик. В последнее время та захаживала часто, но почему-то все время одна. Официантке девушка казалась очень грустной, несмотря на улыбку. А в их заведении совершенно точно не должно быть грустных глаз!

— М-м-м, не знаю. А вы что посоветуете? — куноичи впервые прямо посмотрела на нее. Солнечный луч блеснул, отразившись от металлического щитка хитая прямо в глаза Шинко, и она отчего-то улыбнулась и рассмеялась.

— О, у нас сегодня есть новинка, Анко-сан очень похвалила, не хотите попробовать?

Шинко сама не заметила, как стала задерживаться у этого столика подольше. Говорить всякие глупости о погоде, рассказывать мелкие новости. Ей казалось, что ее новой знакомой — Кин — ужасно не хватает чисто женского общения.

— Одни мальчишки в команде — это забавно, но иногда столько трудностей, вот помню, у нас… — и Шинко вспоминала, рассказывала и слушала ответные рассказы. Рядом с этим столиком было так спокойно и тепло…

* * *

Нити ложились одна за другой. Тончайшая сеть чакры, что постепенно выстраивалась вокруг маленького столика. Они не несли угрозы, практически сливались с фоном и изрядно облегчали поставленную задачу. Кин с удивлением понимала, что соскучилась по этому занятию. За быстрыми, сменяющими друг друга картинками боев практически забыла о том, что когда-то составляло всю ее жизнь. Но сейчас нить ложилась за нитью, вмещая в себя ее тихое удовлетворение, теплые улыбки посетителей, создавая вокруг столика спокойную атмосферу безопасного места. Расслабляли, заставляя терять бдительность и открываться намного сильнее, чем хотелось бы.

Кин не опасалась, что ее сеть будет обнаружена — таково уж было свойство ее чакры: она очень быстро сливалась с любым фоном, становясь его частью, и если ее не заметили сразу, то вероятность того, что это будет сделано потом, стремилась к весьма низким цифрам. В бою это не слишком-то могло помочь, все-таки там нужно действовать быстро, а синхронизировать свою чакру с чьей-то за считанные секунды Кин не умела. Но здесь и сейчас этого и не требовалось: самого главного — времени — у нее было в достатке, и куноичи, не стесняясь, пользовалась им, медленно и осторожно подбираясь к цели. Не спугнуть, отыскать мельчайшие лазейки и получить желаемое.

Когда-то давно, в том далеком детстве, которое в ее памяти уже подернулось пеленой новых воспоминаний, вытеснивших темноту и бесконечные коридоры, она играла с огоньками. Теплые и живые, они пылали тревогой и страхом, их оплетала липкая пелена, и огоньки гасли слишком быстро, теряясь в собственных страхах. Подтолкнуть их к этому ничего не стоило: усилить, чуть туже затянуть пульсирующую серую пелену и… огонек гас. Но на месте погасших быстро оказывались новые. Кин даже не сразу стала замечать, что эти огоньки другие — пелена страха была точно такой же.

Но огонек Шинко был другим: с ровным и теплым свечением, таким, что она даже не сразу сообразила, как к нему подступиться, усилить нужную часть, превратить простую профессиональную доброжелательность к клиенту в симпатию к человеку. Ни одно гендзюцу не способно создать чувство, если его не существует — лишь усилить или ослабить, создать подходящую картинку, чтобы проявилось именно то, что нужно. Этим Кин и занималась, медленно и неторопливо, давясь и с трудом отскребая с зубов приторно сладкое данго.

И все-таки от странноватых и не всегда понятных разговоров Кин получала определенное удовольствие: она никогда ни с кем не разговаривала на подобные темы, а Шинко увлеченно предлагала ей то сделать что-то с волосами, то говорила о сочетании цветов и грядущем фестивале. Иногда Кин казалось, что она пробирается сквозь ворох разноцветных бумажных гирлянд, которыми украшали улицы к празднику. Но чем дальше она пробиралась, тем отчетливее ощущала: у этого огонька тоже была своя пелена, серые, острые щупальца давнего, практически похороненного страха, из-за которого Шинко когда-то сняла хитай, предпочтя разносить низки данго посетителям. И где-то там, за этой пеленой, скрывалось то, что Кин хотела отыскать, сама не помня об этом.

— А что ты все одна приходишь? Ребята из команды не любят сладкое?

— Не совпадаем выходными, — Кин наблюдала за тем, как Шинко ставит на стол тарелку со сладостями и разливает чай, привычно — на две чашки. Сегодня она подгадала время, чтобы прийти к концу смены и просто посидеть — это давало больше возможностей и меньше шансов на то, что официантку отвлекут в самый неподходящий момент.

— Как так? Ведь команда на миссии вместе ходит или… — Шинко замолчала, отведя глаза в сторону, а Кин больше почувствовала, чем осознала: вот он, тот самый момент. Она усилила внешний контур нитей, в котором собрала обычное равнодушие людей к тому, что происходило вокруг и не касалось их напрямую, и потянулась к огоньку Шинко, усиливая вспыхнувшие в той чувства: сочувствие, понимание. Не нужно смотреть в глаза, не нужно даже касаться, достаточно того, что ладони и локти официантки сейчас лежат на столике, а Кин касается его с другой стороны, а между ними — протянутые сквозь дерево нити чакры.

— У нас уже нет команды как таковой… только что официально не расформировали, — тихо произнесла она, ловя подходящие интонации в голосе самой Шинко, примеряя на себя вспыхнувшие в ее душе эмоции и возвращая их обратно по нитям.

— Я понимаю, — она и правда понимала. Кин не чувствовала в ее эмоциях фальши, только серая пелена вдруг стала больше, и куноичи поняла — просто так Шинко ничего не скажет, страх, давний, но еще живой, остановит и заставит молчать. Но гендзюцу способно не только усиливать. Нити напряглись, заставляя фокусироваться на других эмоциях. Сочувствие. Желание поддержать. Поделиться. Страх бледнел и растворялся. Вряд ли Кин удалось бы убрать его совсем — не при таком поверхностном воздействии, которое и следов-то оставить не должно было — но заставить временно отступить под влиянием других чувств — вполне возможно.

— Правда? — ощущение надежды утопающего, цепляющегося за соломинку.

— Мою команду тоже расформировали, после того как… Тенма… — Шинко замолчала, и Кин не мешала ей, чувствуя и ловя момент необходимой тишины, лишь нити вертелись все быстрее и быстрее, усиливая нужные эмоции до тех пор, пока бывшая куноичи не заговорила, быстро и жадно рассказывая обо всем. О задиристом и таком гордом Тенме, который немножко завидовал самому «мелкому» участнику их команды — Итачи, неизменно оказывающемуся сильнее его. О простой миссии сопровождения, которая прервалась появлением человека в маске, который убил Тенму. О том, как она сама не смогла потом продолжать, и, наверное, была очень-очень не права, бросив Итачи одного со всем этим, предала остатки их команды… Шинко говорила и говорила, путаясь во временах, между прошлым и настоящем. Она не сказала ничего, что позволило бы судить, что речь шла именно об Учиха, но Кин знала достаточно, чтобы быть уверенной в этом.

— Спасибо, что рассказала об этом, — Кин осторожно коснулась руки официантки, не зная, что еще и как можно сказать. Ее гендзюцу вызвало и растревожило слишком многое, подняло такую бурю, что куноичи невольно почувствовала свою ответственность за все это.

— Ты только не делай, как я, не бросай их, ладно? — Шинко в ответ с неожиданной силой сжала ее руку, так что Кин замерла, не решаясь ни ответить, ни разорвать это прикосновение. Только смотрела, как тает без всякого лишнего воздействия серая пелена.

— И в мыслях не было.

На улице уже стемнело. Кин отошла от кафе и остановилась, запрокинув голову и разглядывая такие близкие сейчас звезды. Она умела усиливать чужие страхи, обращать их в страшное оружие, разрывающее разум владельца, но никогда не думала о том, что эту пелену можно с такой легкостью разрушить. Оказывается, иногда, чтобы выбраться из паутины, достаточно всего лишь об этом рассказать. Она повела плечами, ощущая, как тают остатки ее чакры в маленькой кафешке за спиной. Вернее, так могло показаться тому, кто, без сомнения, наблюдал за ней. Кин это чувствовала даже не как сенсор: кто бы это ни был — прятался он хорошо, но ощущение возникало где-то в самой глубине ее существа, и куноичи не сомневалось в его верности. Пусть нити засыпают. Их можно будет вернуть к жизни в любой момент, достаточно будет коснуться и запустить импульс. Кто знает, что и когда сможет ей пригодиться.

— Пора домой, — произнесла она едва слышно и качнула головой, не соглашаясь с собственными словами: назвать маленькую комнату в старых общежитиях своим домом у Кин никак не получалось. Слишком много людей, слишком много чужой чакры. Наверное, неплохо было бы иметь настоящий дом. Место, куда хотелось бы вернуться. Куноичи даже замедлила шаг и прислушалась к себе: настолько новой и необычной для нее оказалась эта мысль. Кин никогда не задумывалась о том, чтобы иметь что-то свое, хотя бы потому, что своего у нее никогда и не было. Но сейчас мысль, что где-то мог быть ее собственный безопасный угол, показалась удивительно привлекательной.

* * *

— Что скажете? — Цунаде поочередно окинула взглядом собравшихся. Какаши видел ее взгляд в отражении на оконном стекле, в которое смотрел, повернувшись ко всем присутствующим скрытым хитаем глазом.

— Ну, она неплохо справилась, — он не знал, чего хотела добиться Хокаге, когда просила его подкинуть Кин какую-нибудь нестандартную задачу, что-нибудь, что нельзя было решить обычными методами: все, что ему удалось тогда вытащить, так это слова Цунаде о том, что она заметила что-то необычное в чакре его ученицы, когда проводила испытания на ирьенинов. Какаши в свое время изрядно удивился тому, что Кин с ее контролем их не прошла, но решил, что та просто не очень-то этого хотела. А теперь выходило, что дело было в чем-то еще?

— Я так и не понял, как она это сделала, — Тензо, которого он узнал даже в маске АНБУ покачал головой. Какаши улыбнулся, благо со стороны этого нельзя было заметить: скрывать следы своей деятельности его генины умели хорошо. Впрочем, в этом случае он готов признать, что и сам заметил хоть что-то исключительно благодаря тому, что наблюдал с самого начала. И искал малейшие следы. Пожалуй, только поэтому смог связать редкие вспышки чакры при бросках сенбонов, едва замеченные шаринганом, с чрезмерной разговорчивостью одной официантки. И еще потому, что для Кин чакры в этих бросках оказалось непозволительно много. А дальше — лишь более активный общий фон чакры, что, впрочем часто имело вполне естественные причины, особенно в местах скопления шиноби, и слишком яркие эмоции Инари Шинко.

— Гендзюцу, — ответил Какаши вслух на слова Тензо, умолчав о том, что гендзюцу это он вряд ли смог бы скопировать шаринганом. Полной уверенностью он не обладал, но все же склонялся к мысли, что они имели дело с хидзюцу. На настоящий момент Какаши знал только два клана в стране Огня, чьим хидзюцу являлись иллюзии: Учиха и Курама, но то, что он видел не напоминало ни один из них, — правда, я не понял, какое именно.

— Орочимару много путешествовал не только по стране Огня, — Цунаде скривилась, — и свои… редкости собирал, где придется. Уверенна, он и к происходящему в Тумане приложил руку.

— Думаете, оттуда?

— Не знаю, — Цунаде немного раздраженно повела плечами и прикусила палец, — так ты не заметил ничего странного а, Какаши?

— Ничего, разве что не похоже, что она проделывает что-то подобное в первый раз. Кот, ты же был в той команде, которая ее достала?

— Да, я был там. Но ничего необычного не помню. Те же камеры, что и у всех остальных.

— Вот только куда дели всех остальных с того уровня? — Цунаде сложила пальцы домиком, поверх них глядя на обоих шиноби.

— Там никого вменяемого не было — безумцы, — под маской выражение лица Кота не было видно, но Какаши слишком хорошо знал Тензо, чтобы понимать, что вспоминать ему… неприятно, — мы проявили милосердие.

— Кроме нее.

— Да, — медленно повторил за ней Кот, — кроме нее. Такая… тихая. Помню, она поздоровалась со мной. И никакого страха.

— Странно, не правда ли? — Какаши отчетливо хмыкнул, услышав слова Цунаде. Он как раз странностей не видел, наоборот весьма отчетливо представлял такую же как и всегда спокойно-отстраненную Кин среди творящегося вокруг кровавого безумия.

— Да нет, реакции у всех разные бывают. Я наблюдал потом, долго еще. Никаких странностей и отклонений.

— Ясно. Какаши? Что ты решил?

— Буду учить дальше, — это казалось очевидным. Правда, наверное, ему все же нужен был Гай, чтобы осознать эту истину: учеников не выбирают. Они приходят сами, а твой долг дать им все, что только возможно. Сам Какаши еще тогда, в самом начале, из всех троих хотел учить Саске, то ли в память об Обито, то ли потому, что казалось — больше некому учить. Никто не объяснит Учиха, как пользоваться шаринганом, но Саске предпочел совсем другую дорогу. Сейчас эти мысли казались Какаши смешными: он смог научить Учиха только технике Чидори, да и ту тот применял совершенно не так, как требовалось. Техника последнего удара, быстрой смерти, в его руках оказалась простым штурмовым оружием. И он совершенно точно не смог бы научить Учиха чему-то еще: слишком прямолинеен тот оказался. Какаши видел, как из всех троих своих учеников Гай больше возится с Ли, перенимающим его дорогу, как Сакура уже ходит хвостиком за Цунаде, как Хьюга все чаще пропадает в своем квартале, а потом на дальних полигонах отрабатывает какую-то технику, от которой трещат камни. Сам он толком не видел, что там происходит: не хотелось попадаться ни в обзор бьякугана, ни в сенсорное поле Кин.

— Хочешь заглянуть подальше шаринганом?

— Да. Может быть увижу что-нибудь интересное, — Какаши улыбнулся, ничего не сказав о том, что даже если что-то заметит — скорее всего это не выйдет за пределы седьмой команды, которая все же продолжала свое существование. Иногда ему казалось, что они просто отпустили одного из своих товарищей на долгую миссию — в АНБУ такое случалось часто.

* * *

— Доброе утро, сенсей.

Какаши поднял голову и аккуратно заложил страницы книги пальцами. Три минуты двадцать секунд — именно столько времени он провел на полигоне в ожидании. И ровно десять секунд, как он почувствовал приближение своей ученицы: Кин не слишком скрывалась, вероятно, считая это достаточным проявлением ответной вежливости. Сегодня он не заставлял ее разыскивать себя по всем полигонам. Для этого оказалось достаточно прогуляться у старых общежитий, не скрывая чакры. Возможно, кто-то счел бы это странным способом приглашения на тренировку.

— Доброе. Миссия успешна, да?

— Более чем, — Кин медленно кивнула, как и всегда, глядя куда-то в сторону. Иногда в голову Какаши закрадывалась назойливая мысль: насколько ухудшатся результаты их тренировок, если вообще лишить ее возможности пользоваться глазами. И будет ли хоть какое-то различие?

— Ты узнала то, что хотела? — на самом деле джонин мог лишь приблизительно представить, зачем его ученице могла понадобиться такая информация, вернее, как именно она собиралась ее использовать. Не шантажировать же Учиха знанием о том, что в детстве тот был тем еще сластеной?

— Мне кажется, я узнала чуточку больше, чем собиралась.

— Слишком лично, да? — Какаши понимающе кивнул. С такой проблемой сталкивались многие: когда подбираешься слишком близко к кому-то, начинаешь чувствовать себя причастным. Не самая приятная часть их работы: подобные чувства здорово туманили мозги и делали руку недостаточно твердой, и совет тут мог быть только один: — не стоит зацикливаться на этом. Объект должен оставаться объектом, остальное — в сторону.

— Даже если объект твой… товарищ? — шокированной Кин не выглядела, скорее… ей было любопытно. Какаши чуть нахмурился, улавливая в этом отстраненном интересе какие-то полузнакомые нотки. Пожалуй, временами Анко с таким же выражением лица рассматривала новую строчку в меню Теяки-сана.

— Особенно в этом случае, — простая истина, которую сам Какаши так до конца и не сумел усвоить. И он не мог сказать, что слишком жалел об этом. Как и о том, что в итоге оказался совершенно неподходящим для Корня, а затем и для АНБУ. Хотя последние, как ему самому казалось, все еще его не отпустили. Или это он сам их не отпустил.

— Я запомню, — Кин легко кивнула, уверенно ставя точку в этом разговоре. Действительно, он ее позвал не за этим.

— Готова? — Какаши усмехнулся под маской, одним движением приподнимая хитай. К этому нельзя быть готовым, но как-то все-таки придется. — Шаринган!

— Хакке Кушо! ¹ — плотный направленный поток чакры в клочья разнес тренировочную макивару, под которой Кин облюбовала себе место для медитаций.

— Если тебе так хотелось снести мне голову, то целиться стоило чуть ниже, — она приоткрыла один глаз и стряхнула с волос солому.

— Вероятно, именно так мне и следовало поступить. Надоело любоваться на твою унылую физиономию, — Неджи встряхнул рукой, собирая ладонь в кулак и гася остатки чакры на кончиках пальцев.

Кин запрокинула голову, рассматривая удивительно ровный срез. В последние месяцы Хьюга чрезвычайно увлекся возможностью воздействия на что-либо хотя бы на средней дистанции. Она не знала, что подвело напарника к мысли, что к противнику далеко не всегда удается подобраться на расстояние вытянутой руки, но это, несомненно, оказался весомый аргумент, учитывая то остервенение, с которым Неджи вгрызся в новую технику. Хотя, может быть, дело было исключительно в том, что Хьюга Хиаши отказывался признавать за джукеном подобные способности, пока Неджи не стал хотя бы пару раз в неделю появляться в клановых додзи вместе с Хинатой.

— Далась тебе моя физиономия, — Кин подтянула колени к груди и зарылась носом в ткань штанов. Страшно совершенно точно не было, как не возникало мысли о том, что Хьюга мог промахнуться случайно.

— Не получается? — Неджи уселся рядом, опираясь спиной на остатки макивары и давая себе небольшой отдых. Все-таки техника пока выходила довольно чакрозатратной.

— Не получается, — со вздохом согласилась Кин. Какаши-сенсей согласился показать ей гендзюцу шарингана, но пока она только убеждалась в том, что от этой техники лучше просто бежать. И никогда-никогда не попадаться.

— Это похоже на волну. Она просто сметает все на свете, не оставляет ничего, что можно противопоставить. Абсолютный натиск. Не знаю, как объяснить лучше, — Кин нахмурилась, вспоминая очередную неудачную тренировку, — никакого изящества, но противостоять невозможно. Ты ставишь стену — а оказывается, что оно уже внутри тебя. Ужасное ощущение.

— Вставай, — это прозвучало настолько бескомпромиссно, что Кин оказалась на ногах раньше, чем успела осознать, что именно сделала. Неджи уже стоял напротив нее, а от буквально наэлектризовавшей воздух пульсации его чакры становилось трудно дышать.

— Защищайся! — удар джукена, сильный, быстрый, и намерение — не оставить от противника и мокрого места.

Кин едва успела вскинуть руки в блоке, уже понимая, что никакой броней чакры такой удар не остановить. Ладонь ее пошла вперед, сталкиваясь с другой ладонью. Чакра. Холодная и колкая волна, напоминавшая хищную оскаленную пасть. Чужая, враждебная. Ее собственная чакра свободно потекла вперед, даже не пытаясь выстроить стены, поймала ритм чужой пульсации, подстроилась и выбрала обратный. Столкновение. Резонанс. Трава вокруг всколыхнулась от разошедшейся в разные стороны волны горячего воздуха. Гашение.

— С каких пор ты пытаешься прошибить стены головой? Это не твой метод. То гендзюцу определенно плохо сказалось на мозгах.

— Да… наверное, — Кин медленно опустила руку, все еще ощущая, как пальцы немеют от слишком плотного потока чакры, что она пропустила через себя. Это и впрямь казалось простым: не сопротивляться, поймать, подстроиться и перенаправить. Создать собственную иллюзию поверх чужой, но…

— Мне страшно, — тихо призналась она, опуская голову и чувствуя, как отросшие пряди волос зашевелились, будто пытаясь отгородить ее от всего мира, спрятать в плотном коконе собственной чакры, — страшно пустить это в себя.

— Тогда остается только закрыть глаза повязкой и никогда не показывать их солнцу. Возможно, это поможет. Но что будет, если повязка внезапно спадет? — Хьюга пренебрежительно фыркнул и отвернулся, быстрым шагом покидая полигон. Все правильно: ее страхи — это только ее проблема. Со своими демонами нужно бороться в одиночку.

* * *

Хьюга в молчаливом раздражении пнул попавшийся под ногу камешек. У него совершенно не было никакого желания разбираться с чьими-то проблемами, а желания идти на миссию с рефлексирующей напарницей — еще меньше. Оставалось надеяться, что этого окажется вполне достаточно. В конце концов, раньше Кин успешно держала все свои страхи, если они и были, при себе. И он предпочитал, чтобы так оставалось и впредь.

— Куноичи, — Неджи прошипел это слово так, будто оно было последним ругательством. Они доставляли слишком много проблем.

— Добрый день, Хината-сама, — прикрывая за собой седзи внутреннего кланового додзё, Неджи был уже совершенно спокоен.

— Неджи-нии-сан, — Хината легко поклонилась, а Неджи уже не поморщился, услышав это обращение. Но и каких-то чувств оно не вызывало: если химе клана так нравится подчеркивать их родство, то почему бы и нет. Но это совершенно не означало, что он сам думал так же, — ты сегодня рано.

— Если ты еще не закончила — я подожду.

— Нет, можем начинать, — Хината торопливо мотнула головой и приняла боевую стойку. Иногда Неджи казалось, что, разговаривая с ним, куноичи будто ступала по сетке взрывных печатей: так осторожно она подбирала слова и так пугалась любого действия, что рисковало разрушить хрупкое равновесие, установившееся между ними. В такие моменты где-то совсем глубоко в душе Неджи чувствовал нечто, похожее на уколы совести.

Хината уступала. По-прежнему уступала ему в силе, точности и скорости ударов, но с каждой тренировкой Неджи казалось, что эта пропасть становится меньше. Будто его сестра все-таки обрела свою собственную цель, нечто, ради чего могла теперь не только беспомощно закрываться, но и атаковать в ответ. Пусть ее удары и по-прежнему не достигали цели.

— Достаточно, — Неджи остановился, опустив руки, — у вас получается намного лучше, Хината-сама.

— С-спасибо, — Хината мгновенно вспыхнула и нерешительно улыбнулась, но при этом как-то расправила плечи и вздернула подбородок, становясь наконец-то хоть немного похожей на химе великого клана.

То, что Хинату нужно было хвалить, Неджи заметил практически в самом начале их тренировок. Стоило сказать, что у нее что-то получается, как Хината буквально расцветала, начиная тренироваться еще усерднее. Вспоминая то, что он слышал раньше во время тренировок Хинаты с Хиаши-сама, Неджи подозревал, что тот выбрал совершенно неправильный подход, если и правда хотел добиться каких-то результатов.

— Постарайтесь не потерять ту цель и ту решимость, которую вы обрели.

— Она изменилась, — Ханаби стояла в тени коридора, так что ее сложно было заметить из внутреннего двора. Неджи знал о ее присутствии с самого начала тренировки с Хинатой. И, так же, как и Ханаби, пребывал в уверенности, что Хината сестру не заметила. Бьякуган может подарить обзор в триста шестьдесят градусов, но видеть и замечать — это совершенно разные вещи.

— Да, — он медленно кивнул. Младшую из сестер Неджи знал не так хорошо, как Хинату, да и никогда о ней не задумывался: Ханаби редко попадалась ему на глаза.

— Вероятно, мне стоит поблагодарить тебя за это. За то, что наследница Хьюга все-таки похожа на наследницу.

— Но ведь тот поединок выиграла ты, — останавливаться, чтобы поговорить с Ханаби, Неджи не стал, но и не торопился идти слишком быстро.

— Только потому, что Хината не захотела со мной сражаться. И… чуть больше вежливости, — тяжелый взгляд Ханаби Неджи ощущал очень четко, — я не Хината.

— Я запомню, — шага Неджи замедлять не стал. Так же, как не стал оборачиваться, чтобы поклониться. Если Ханаби и впрямь думала, что для власти достаточно держать в руках ее инструмент…

* * *

С тихим шипением отсоединились тонкие шланги, длинные иглы выскальзывали из своих гнезд, позволяя удерживаемому до того в одном положении телу обмякнуть и сжаться на грубом подобии каменного кресла, расчерченного фуин.

— Я не могу, не могу, — тонкие руки, испещренные множеством мелких шрамов, некоторые из которых и сейчас продолжали кровить, сжались, тусклые алые волосы закрыли лицо, и небольшое, сжавшееся в комок тело, сотрясли рыдания, — простите, Орочимару-сама, я не могу… это… невозможно.

— Мы попробуем еще раз, — хрипловатый голос змеиного саннина эхом отразился от стен лаборатории, — возможно, стоит увеличить дозу препаратов. Ты просто боишься раскрыть свои возможности полностью, Карин. И, будь уверена, я не прошу у тебя невозможного…

Саске торопливо отошел от обзорного экрана, через который он наблюдал за лабораторией. Зрелище ему не нравилось, но при этом он раз за разом приходил, чтобы наблюдать за происходящим. Ненавидеть так было намного проще. В конце концов, ему придется убить Орочимару раньше, чем тот сумеет завладеть его телом. Ему нужно больше ненависти.

Когда за спиной послышались шаги, Саске уже отошел от экранов достаточно далеко, чтобы можно было догадаться, чем он занимался минуту назад.

— Орочимару-сама сказал, что тебе необходимо возобновить уроки кендзюцу, — Кимимаро на него не смотрел, скользил равнодушным взглядом, будто не видел перед собой ничего, достойного внимания. Эти взгляды раздражали невероятно, но Саске все-таки предпочитал именно их: когда Кимимаро все же смотрел прямо на него, Учиха казалось, что тот видит его насквозь. И Саске никак не мог вспомнить, кого же напоминал ему этот взгляд.

— Он будет тренировать меня лично?

— Нет, Орочимару-сама нашел тебе подходящего партнера. Тот утверждает, что его учили Мечники Тумана. Заодно и проверишь, так ли они хороши, как говорят.

Легендарные Мечники Тумана. Тогда Саске видел перед собой только Итачи, но позже, проигрывая всю сцену перед глазами, он вспомнил и о другом ее участнике. Хошикаге Кисаме. Один из Семи Мечников Тумана. Кендзюцу будет весьма кстати.

— Восьмой блок, — эти слова Кимимаро произнес уже в спину уходившему Саске. Пожалуй, ему было любопытно, что Учиха сможет сделать с текучим, как вода, Суйгецу: огонь всегда уступал воде, но Саске еще владел молнией, пусть и владение это еще весьма далеко от совершенства. В любом случае, этот бой пойдет на пользу обоим его участникам: слишком уж самоуверенны. Мелкий туманник был уверен, что сможет сбежать, если его выпустят из клетки. Интересно, доберется ли он хотя бы до второго уровня барьеров?

Кимимаро подошел ближе к обзорным экранам. Судя по той картине, что он видел в лаборатории, эксперимент опять прошел неудачно: несмотря на так восхитившие Орочимару-сама сенсорные способности, работать с установкой слежения у Карин не получалось — слишком большая зона восприятия и слишком много того, что приходилось учитывать. Это огорчало его. Должно было огорчать, но вместо этого где-то в глубине души Кимимаро испытывал удовлетворение. Задача оказалась нерешаемой для всех, кроме… Он оборвал некстати возникшую в голове мысль. Возможно, стоит предложить Орочимару-сама добавить в препараты те образцы?

* * *

— Суна прислала предложение о проведении совместного экзамена на чунинов, — Цунаде снова развернула узкую полоску с донесением, поверх которого была написана расшифровка. Последний экзамен проводился больше года назад в Конохе и закончился совсем не так, как полагалось закончиться экзамену: объединенные силы Суны и Ото, деревни Звука, напали на Коноху во время финальных поединков. И пусть нападение не было неожиданностью, но все-таки деревня заплатила дорогую цену за победу: погиб Третий Хокаге, предшественник Цунаде на посту главы деревни и ее учитель. Он был убит другим своим учеником, Орочимару. Как выяснилось впоследствии, именно Орочимару был организатором этого нападения и тайным главой Ото. Он сумел убить Третьего Казекаге и под его личиной убедил Совет Суны напасть на Коноху, во всяком случае, именно такой была официальная версия Суны. Цунаде полагала, что все… намного сложнее. Но начинать еще одну мировую войну было несусветной глупостью, потому пришлось принять именно эту версию вместе с большой компенсацией. Суна потеряла практически все свои заказы, да и немало ее шиноби осталось в лесах вокруг Конохи. Пожалуй, только тот факт, что Коноха тоже оказалась ослаблена, а Туман раздирали внутренние противоречия, позволил песчанникам сохранить статус Великой деревни. Но оставшиеся в стороне Ива, деревня Страны Земли, и Кумо, главный гарнизон Страны Молний, во всю пользовались положением соседей, наращивая собственную мощь и перехватывая выгодные заказы.

— Проводить экзамены сейчас, к тому же вместе с Суной, — Утатане Кохару, одна из старейшин Конохи, покачала головой, — мы не слишком-то готовы к ним.

— Но отказываться значит продемонстрировать слабость. Показать, что наши шиноби не готовы, — Хомура Митокадо, другой старейшина, огладил короткую бородку.

— Экзамены — это понятно, — Данзо, третий старейшина и глава тайного отдела разведки — Корня АНБУ — вошел без стука и остановился у стены, не спеша присоединиться к остальным, — Суне, как и нам, нужно показывать силу, поднимать свое влияние. Но почему они настаивают на совместном экзамене? Это покажет их слабость.

— Хотя это разумно. Если мы объединимся, организовать все будет несколько проще. И дешевле, — Цунаде невесело улыбнулась. Вопрос средств не стоял так остро, как в самом начале ее пребывания на посту Хокаге, но дела в Суне точно обстояли хуже.

— И сложнее, потому что придется пустить чужих шиноби туда, где им быть не следует, — Утатане недовольно поджала губы.

— Не думаю, что Суна руководствовалась только этим, — лицо Данзо пряталось в тени, но Цунаде ясно ощущала направленный на нее взгляд.

— Удалось установить, кто занял должность Казекаге? — обычно деревни старались не афишировать личности своих лидеров. Они входили в историю под порядковыми номерами и прозвищами. Кланы, имена, близкие — все это часто оказывалось похоронено слишком глубоко. Цунаде слышала, что в Кумо Райкаге и вовсе отказывались от своих имен: принимая титул, каждый из них начинал отзываться на имя «Эй».

— Собаку но Гаара, — Данзо назвал имя после небольшой паузы. Цунаде очень хотелось знать, о чем он думал в этот момент. Но свои мысли Шимура Данзо был способен скрыть даже от Яманака.

— Тихо, — она легонько хлопнула ладонью по столу, чтобы прекратить перешептывания, вызванные личностью нового Казекаге. Цунаде не видела Гаару лично, но слышала достаточно. Джинчуурики Шукаку — огромного енотовидного демона, который был заключен в нем с рождения, Гаара участвовал в нападении на Коноху, правда, участие его оказалось куда менее разрушительным, чем могло быть: после полученного на экзаменационном поединке ранения Гаару убрали из зоны боевых действий, но и тех разрушений, что высвободившийся демон причинил в лесу, было более чем достаточно, чтобы принимать его всерьез.

— Сделать джинчурики Казекаге, — Хомура поправил очки и потер переносицу, — кажется, Суна совсем лишилась ума. Или за ним стоит кто-то другой? К тому же он молод. Моложе, чем даже был Четвертый Хокаге.

Из всех Хокаге Конохи Четвертый, Намиказе Минато, был самым молодым, но и он занял свой пост лишь в двадцать пять лет. Гаара же приходился ровесником тем ребятам, что еще не успели получить даже звание чунина.

— Дед стал главой Клана Сенджу в шестнадцать, — напомнила Цунаде. Не стоило недооценивать шиноби исключительно из-за возраста, — или ты думаешь, что за ним стоит кто-то другой?

— Не исключаю такой возможности, — Данзо потер шрам на подбородке, — так же не исключаю, что новый Казекаге — всего лишь приманка для кого-то другого. Не удивлюсь, если на самом деле нам предлагают поучаствовать в охоте.

— Но не хотелось бы оказаться в ней флажками, к которым гонят дичь, — Цунаде понимающе усмехнулась. Пожалуй, у нее были мысли насчет того, кто являлся целью Суны. Но делиться ими с Данзо она не собиралась хотя бы потому, что подозревала, что никакой тайны тут для него не было.

— Шизуне, — помощницу Цунаде позвала только после того, как старейшины ушли. Письмо Суны все еще лежало перед ней на столе. Игра предстояла сложная, а она решительно не представляла, кому еще можно здесь доверять, кроме Шизуне. Слишком много тех, кто пытается вести свою партию. В эти моменты ей как никогда остро не хватало Джирайи, но последний оставшийся друг был сейчас далеко. — Найди мне Какаши, хочу поговорить с ним.

Какаши был учеником Четвертого Хокаге и членом АНБУ, хоть и бывшим. Хотя Цунаде раз за разом убеждалась в том, что бывших АНБУ просто не существует — чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на учеников Какаши, особенно на то, как они подходят к решению задач. Цунаде перебрала в уме отчеты по последним миссиям и личные впечатления тех, кто сталкивался с этой командой. Весьма вероятно, что методика обучения Какаши — это именно то, что необходимо в текущих условиях. Если удасться сократить время на обучение АНБУ… Но им в любом случае потребуется несколько тестов.

______________________

[1] Хакке Кушо (Восемь тириграмм ладонь воздуха) — техника джукена, при которой противник получает удар направленным потоком чакры.

Неджи еще раз просканировал бьякуганом окрестности и погасил додзюцу. Все без изменений. Лагерь внизу был наполнен обычной ленивой суетой: люди ходили, переговаривались, и даже охрана в большей степени интересовалась запахом готовящегося ужина, чем возможной опасностью. Впрочем, какая опасность могла ожидать их в глубине скрытой от посторонних глаз пещеры?

Запястье кольнул предупреждающий импульс, а в следующее мгновение Хьюга ощутил чужое присутствие.

— Ну как? — одними губами спросил он, искоса наблюдая за Кин, устраивающейся в выбранной ими для наблюдения узкой расщелине.

— Как мы и предполагали. Только необходимо еще выяснить, откуда они узнали об этом месте.

— Миссия усложняется.

— Когда у нас хоть что-то упрощалось?

— Давай дождемся еще одной вылазки. Не хотелось бы, чтобы откуда-то вылез неучтенный шиноби.

— Разумно.

* * *

Несколькими днями ранее

Нам не рады. Понять это можно было и без всяких сенсорных способностей, но Кин особенно остро ощущала повисшую в воздухе враждебность — неприятное покалывание скользило искорками вдоль позвоночника, вызывая желание повести плечами и сбросить его, как нечто надоедливое. Не та реакция, которую ожидаешь, если пришел помочь. Миссия не казалась сложной — обычная деревня на самой границе со Страной Водопада и целая волна бандитских налетов, прокатившихся недавно по всей пограничной зоне. Ничего, что могло пойти не так. Впрочем, уже стоило привыкнуть к тому, что неприятности они находят на самых простых заданиях. Но никогда раньше проблемы не начинались еще на стадии разговора с заказчиком.

— С чего я должен еще и вам платить? — неприятные ощущения только усилились, и Кин приходилось прилагать некоторое усилие, чтобы не тянуться руками к оружию. Некоторые инстинкты врезались слишком уж крепко.

— За выполнение заказанной вами миссии?

— Что значит «еще и вам»? — Хьюга задал вопрос одновременно с ней, вычленив то, что показалось ему странным.

— У меня тут уже были шиноби. Предъявили свиток — получили деньги. Все честь по чести, — упрямо повторил Сайто-сан, староста деревни, и ожег обоих неприязненным взглядом.

— В Администрации Хокаге в связи с предстоящим экзаменом такая путаница, что на одну миссию отправили две команды? — обсуждать услышанное по общему молчаливому согласию Кин и Неджи стали уже за пределами деревни. Далеко они не удалялись, просто разговаривать удобнее без чужих пристальных взглядов.

— Ну не до такой же степени. Даже после смерти Третьего Хокаге миссии не путали, — Кин с сомнением покачала головой, — но если проблема решена, то что делать нам? И я не понимаю, кто и когда мог нас опередить.

— Других команд по пути сюда мы не видели. Да и по словам Сайто-сана выходит, что были они тут раньше, чем нас отправили на миссию.

— Какая-то мимо проходившая команда?

— Или нукенины. Решили подзаработать, — Неджи недовольно фыркнул. Его раздражение кисловатым привкусом разливалось в воздухе: бессмысленных действий он не любил.

— Предлагаешь их поискать и спросить? — Кин заинтересованно склонила голову к плечу. Возвращаться в деревню с пустыми руками… не хотелось. И пусть нукенины не входили в их миссию, книгу Бинго с собой носили все. — А если это окажется другая команда?

— Ты их найди еще, — всплеск чакры Кин зафиксировала практически сразу, как Хьюга активировал бьякуган. Впрочем, теперь техника угасала — поблизости точно не было никого с достаточно мощным очагом чакры. Никого, кто мог бы сойти за шиноби, кроме них самих.

— Найдем, — оптимистично заверила Кин. Нет, идея поиска неизвестных шиноби могла успехом и не увенчаться, но у них были все шансы найти остатки банды, бывшей целью миссии, или место сражения с другой командой. Поле боя — не то что может исчезнуть бесследно.

— Ну и где, по-твоему, могло быть их логово? — расстеленная на земле карта была испещрена красными пометками, обозначавшими места нападений. На границе с Водопадом не находилось крупных гарнизонов — ближайший располагался уже за мостом Каннаби, хотя на самом мосту был мощный пограничный пост. Дальше вдоль границы шла большая караванная дорога, по которой торговцы из Страны Травы везли товары в крупный город соседней префектуры, где сходились несколько караванных путей. Поблизости же находился только один крупный город Гамори, вокруг которого хватало патрулей местной стражи, впрочем, настолько далеко на восток бандиты и не забирались, предпочитая атаковать деревни вдоль тракта или нападать на караваны.

— Возможно, где-то в этих холмах? — Неджи с сомнением очертил обозначенную на карте возвышенность на границе с Водопадом. — Здесь было бы удобно перейти границу в случае облавы.

— Но спускаться оттуда каждый раз на равнину — не очень. Скорее всего, во время набегов они пользовались небольшими переносными лагерями.

— Тогда имеет смысл поискать тот, что был в районе последнего нападения.

— Попробуем, — Кин согласно кивнула, следя за движением пальцев Хьюга по карте и раздумывая — а где бы разместилась она сама. — Что думаешь насчет этого озера?

— Что оно ничем не хуже любого другого места, чтобы начать.

Через несколько дней седьмая команда готова была признать сразу две вещи: во-первых, окрестности они знали лучше, чем местное население, а во-вторых, если здесь когда-то и встречались разбойники, то они или являлись местной байкой, или перемещались по воздуху. Или шиноби искали совершенно не там, где нужно. А еще через сутки Кин и Неджи настигло краткое письмо из Конохи.

— И что это значит? — Хьюга смотрел на небольшой свиток так, будто пытался пробудить чакру огня и испепелить его на месте немедленно.

— Пока мы ловили здесь ветер, наша банда обнаглела настолько, что подобралась почти к самому Гамори, — Кин сжала в руке письмо, стараясь не вспоминать о вежливом «чем вы там занимаетесь».

— Но если другая команда их ликвидировала…

— Значит, или не ликвидировала, или ликвидировала, но не всех. Или у нас тут две банды?

— Звучит… неправдоподобно. Полагаю, если бы их потрепали шиноби и кто-то остался жив, он бежал бы через границу так быстро, как только смог.

— В любом случае, у нас теперь есть хотя бы место нападения. Не опередят.

Это уже было. Торговец, хозяин крупного каравана, разграбленного неподалеку от Гамори, смотрел совершенно так же, как староста той деревни. И говорил, что за миссию он уже заплатил.

— А доказательства выполнения вам предъявили? — Хьюга вся эта ситуация совершенно не нравилась: Кин казалось, что воздух вокруг накалялся и словно начинал самую чуточку потрескивать.

— Они предъявили тела, — караванщик пожал плечами.

— А куда потом дели? — довольно часто тела убитых разбойников вывешивали на площади или у дорог в назидание прочим.

— С собой забрали, сказали — зачем-то нужны.

— Вот как…

— Они не могли опередить нас.

— Если только не ждали этих бандитов специально.

— Но на этот раз у нас есть хоть какие-то следы, — Кин медленно обходила место схватки каравана с разбойниками. Конечно, здесь уже практически ничего не было, но ее взгляд вылавливал контур гари на земле, где стояла одна из повозок, сломанные ветви показывали направление, в котором побежал один из караванщиков. А немного дальше ей мерещился отчетливый запах крови на листьях. Его догнали.

— Нападавшие выбрали хорошее место для засады, — Хьюга по окрестным лесам лазить не торопился и со скучающим видом стоял практически в условном центре прошедшего боя, изучая бьякуганом местность, — грамотно расставили лучников на деревьях. Выставили заслон, позаботились о том, чтобы кто-то ловил уцелевших.

— Это явно не вчерашние крестьяне, — Кин присела на корточки, выковыривая кунаем застрявшую в корне дерева стрелу. — Отличная сталь, — она щелкнула пальцами по наконечнику. Они могли разграбить какой-нибудь арсенал?

— Я нахожу это… маловероятным для разбойников. Пойдем на юг вдоль лощины. Это самый удобный путь отступления отсюда.

Лощина на первый взгляд казалась тихой и никем не потревоженной. Но все-таки пройти по ней с объемным грузом задача весьма непростая, а потому Кин то и дело натыкалась на мельчайшие следы прохода большой группы людей.

— Там впереди расширение и спуск к озеру, — тишина не являлась гарантом безопасности, поэтому передвигались они со всей осторожностью.

— Но людей нет. Никого достаточно крупного и разумного, — они довольно давно выяснили, что Неджи удобнее считывать ландшафт, если речь не шла об обнаружении шиноби, а Кин — искать живых существ, для нее отсутствие чакры не так сильно влияло на результат поиска.

— Значит, наши бандиты все-таки умеют растворяться в воздухе? — Хьюга говорил тем самым донельзя раздражающим тоном, от которого у большинства людей начинали чесаться кулаки. Правда, желающих подправить породистую хьюговскую физиономию находилось мало, и Неджи стабильно продолжал нарываться.

— Я скорее поверю в то, что они растворяются среди местного населения, которое делает вид, что знать ничего не знает о промысле своих соседей.

— А на местных те нападают, чтоб никто не догадался? Слишком сложно.

— Исчезающие в воздухе бандиты, конечно, куда как проще. Может, там пещеры или проходы в холмах?

Хьюга не ответил, но повысившийся фон чакры ясно говорил, что искать он стал тщательно, а не просто просматривать местность. Сама же Кин переключилась с поиска живых на отслеживания общего фона чакры. Ровные, практически неощутимые токи. Холодное, колючее солнце совсем рядом. Теплый ветерок, что свободно проходит всюду. И будто упирается в стену где-то впереди.

— Там… — неправильность они заметили практически одновременно: где-то впереди естественный фон чакры вдруг скачком гас, не позволяя их сенсорным способностям проникнуть дальше.

— Похоже на… какую-то плиту. Не могу рассмотреть, что за ней. Но там рядом точно есть пещера. Не знаю, правда, сквозная или нет.

— Вот пойдем и узнаем, — Кин остановилась, начав сноровисто перепроверять содержимое подсумков: соваться неизвестно куда неизвестно с чем не хотелось, но эти типы совершенно точно задели ее профессиональную гордость. Вернее, не ее, а… Кин остановилась и осуждающе посмотрела на Неджи, который внезапно перестал скрывать свои эмоции.

— Попалась, — виноватым Хьюга не выглядел совершенно, — как видишь, и в этой твоей технике есть своя слабость.

— В любой технике она есть, — стоило сосредоточиться, как чужие эмоции перестали сбивать ее восприятие, хотя чувствовала их Кин по-прежнему очень ясно. Кажется, Неджи так и не простил ей шутку с маячком.

К аномалии они продвигались осторожно, но довольно быстро: местность вокруг казалась удивительно мирной и спокойной, а следов деятельности человека становилось все меньше. Лощина довольно полого понижалась, пока не вывела шиноби на берег небольшого озера, с противоположной стороны которого Хьюга разглядел вход в пещеру. Только не уточнил, что находится она под водой. Дальний берег озера представлял собой практически отвесную каменную стену, которая соединялась с окружающими маленькую долину холмами, что в свою очередь становились частью старого горного образования, отделявшего страну Огня от страны Водопада.

Чем дольше Кин рассматривала озеро, тем сильнее ей казалось, что видит она перед собой искусственное образование: слишком резко и отвесно поднимался берег, да и тот факт, что нечто здесь смогло оказаться препятствием для Бьякугана… Рефлекторно она пригасила собственную чакру, практически полностью сливая ее с природным фоном, и постаралась максимально прикрыть Хьюга: в отличие от нее самой, Неджи с его мощной и чистой чакрой сиял, как маяк, для любого мало-мальски сильного сенсора. Не то чтобы они ожидали встретить кого-то из них на миссии… но когда их миссии складывались в соответствии с ожиданиями?

— Давай по левому берегу, — Хьюга как раз закончил изучать окрестности, подбирая для них обоих наиболее скрытный маршрут, — думаю, смысла разделяться нет.

Кин коротко кивнула, показывая, что услышала, и первой двинулась вперед, снова настраивая свое восприятие на живые объекты. Которых оказалось удивительно мало. Никакой серьезной живности, обычно так только возле деревень бывает. Они обогнули озеро, практически вплотную приближаясь к проблемному участку, но ничего нового не заметили — камень казался только камнем. Если бандиты и прошли здесь, то они либо научились обращаться в рыб, либо отрастили крылья.

— Смотри-ка, — Неджи погасил Бьякуган, Кин отметила чуть покрасневшие глаза — явное свидетельство излишнего напряжения додзюцу. Кажется, кого-то ситуация задела намного сильнее, чем он старался показать. Там, куда указывал Хьюга, из воды торчал камень — маленький островок, одна из острых скал, высунувшаяся на поверхность. Ничего необычного, если не считать едва заметной дымки печати на ней.

— По-моему, такие вещи должны быть… замаскированы лучше, — Кин недоверчиво рассматривала находку, тщательно изучая ее на предмет ловушек и прочих неприятных сюрпризов. Тонкая вязь нитей чакры оплетала камень, уходила куда-то вниз и… она бы ткнулась носом в воду, следуя за едва заметным следом, если бы Неджи вовремя не схватил ее за воротник.

— Аккуратней, — Хьюга тут же разжал руку и даже сделал шаг в сторону.

— Там пространственная печать, — Кин прищурилась, по-новому рассматривая скалу, — вливаешь чакру, система активируется, и вода уходит в карман, а потом возвращается.

— Не похоже на то, чем обычно пользуются бандиты.

— Факт. Но кто-то другой точно не оставлял бы ключ на виду.

— Если это не ловушка.

— Не попробуем — не узнаем. Или будем докладывать в Коноху? — Кин чуть повернула голову, следя за выражением лица Неджи.

— И что мы скажем? Нашли то, не знаю что? Неубедительно.

— Коне-ечно. Ты совсем не хочешь туда влезть и самолично разобраться. Это ведь… не задевает твою профессиональную гордость, а?

— А ты, значит, хочешь вот так вернуться?

— Мы еще убедимся, что это была самая разумная мысль из всех.

— Может быть да, а может быть и нет.

Последнюю фразу Неджи договаривал, соскальзывая с крутого берега в воду. Даже если они собирались лезть неизвестно куда, это совершенно не значило, что стоило всех об этом оповестить.

* * *

Им пришлось провести в пещере еще четыре дня, прежде чем разбойничий лагерь внизу охватила суета, ясно говорившая о том, что в ближайшее время на дорогах будет очень неспокойно. Бьякуган фиксировал быстрые точные сборы, указывавшие на привычность действий, вспыхивающие огоньки чакры — они все-таки ошиблись, и шиноби в этой банде оказалось трое. Собственно, именно с момента возвращения третьего и началось оживление.

Облюбованное седьмой командой убежище находилось в одном из ответвлений верхних пещер: забраться сюда без использования чакры удалось бы разве что Какаши-сенсею, выхода в основную пещеру маленький отнорок не имел, но когда такие мелочи, как каменные стены, мешали бьякугану? Впрочем, для Кин они тоже не были особой помехой. Куноичи сидела у стены, и от нее то и дело отделялись мельчайшие искорки чакры, тут же скрывающиеся в едва заметных трещинах. За время их пребывания здесь маленькое убежище оказалось затянуто плотной сеткой нитей чакры, маскирующей любые изменения фона, происходившие внутри. От убежища сеть тянулась вниз, проходила через пещеру… нити чакры постепенно затягивали лагерь. Неджи был уверен — дай Кин больше времени, и вся скрытая пещера превратится в часть ее сенсорной паутины.

Откуда-то из глубины раздался гул. По стенам прокатилась вибрация, далекий рокот напоминал шум океана, на побережье которого как-то удалось оказаться во время миссии.

— Они активировали печать, — Кин открыла глаза, напряженно прислушиваясь. Хьюга не счел нужным отвечать: бьякуганом он видел всех трех шиноби, вливавших чакру в едва заметный рисунок у самого внешнего входа в пещеру.

— Странно они это делают, — поделился он наблюдением, — то ли совсем криворукие, то ли печать повреждена, — Неджи хмыкнул, продолжая с неприязнью наблюдать за тем, как подземное озеро постепенно наполняется водой, в то время как его наземная часть стремительно мелела.

Наконец шум затих, и люди, выстроившись цепочкой, покинули пещеру через длинный проход, в обычное время заполненный водой. Достаточно длинный, чтобы стать смертельной ловушкой для не-шиноби. Через некоторое время снова раздался гул, возвещавший, что вода вернулась на свое законное место. Можно начинать.

— Идем, — Кин первой выскользнула из их убежища, направляясь вниз по извилистому коридору, обрывавшемуся в озере. На этой миссии им пришлось изрядно поплавать, что не компенсировало невозможности нормально помыться. Шиноби должен быть неприхотлив во всем. Но, несмотря на цитируемые мысленно строчки Кодекса, видения онсенов порой приобретали навязчивый оттенок.

Лагерь не пустовал, но небольшое количество оставшихся там людей не являлись существенной помехой для двух шиноби: бьякуган без труда отслеживал их перемещения, а гендзюцу Кин позволяли проскользнуть незамеченными. И пока Неджи осматривал палатки местных командиров на предмет тайников и ценной информации, Кин старательно расставляла маячки своей чакры для грядущей вылазки. Тонкие нити чакры скрывались между камней, впитывались в палаточную ткань… несколько мгновений — и даже бьякуган был не способен различить их на общем фоне чуть повышенной из-за близости барьера чакры. Иногда умение Кин подстроить колебания своей чакры под любую другую казалось Неджи настоящим кекке генкаем. Но откуда ему было взяться у бесклановой девчонки?

— Если они что-то знают об этом месте, то бумаге это не доверили, — Хьюга аккуратно вернул на место тонкий свиток и заново закрепил леску от ловушки. Конечно, шиноби не могли быть настолько беспечны, чтобы оставить лагерь, а особенно свои палатки, без какой-то защиты. Но по сравнению с тем, как седьмая команда обычно защищала свой собственный лагерь… это не тянуло даже на малую сеть, которую Кин регулярно натягивала в своей комнате. После Леса Смерти спать по-другому просто не получалось.

— Но мы все еще не знаем, в чьей голове эта информация хранится, — Кин недовольно качнула головой. И Неджи это чувство прекрасно понимал: миссия опять осложнилась необходимостью захвата всех трех главарей местной банды живыми.

— Ты закончила здесь? Возвращаемся.

Находиться на вражеской территории дольше необходимого не следовало. Даже если противником являлись обычные люди.

На рассвете снова раздался знакомый гул и шум воды. Неджи наблюдал за тем, как остававшиеся в лагере бандиты собираются у исчезающего озера, всматриваются в ведущую наружу расщелину. Некоторые даже оружия с собой не взяли. Поразительная беспечность. Слишком привыкли к собственной безопасности. Разобраться с ними сейчас мог и неопытный генин. Впрочем, возвращавшиеся от них недалеко ушли: громкие разговоры, разносившиеся эхом под сводами, шутки и смех. Разве что шиноби бросали быстрые взгляды по сторонам, но никто из них не пытался толком просканировать окрестности: то ли с сенсорикой было совсем неважно, то ли уверены были, что барьер не даст этого сделать. Но как они с Кин выяснили почти сразу, барьер экранировал пещеру от внешних воздействий, совершенно не мешая работе сенсорных техник изнутри. Единственным нервирующим фактором в нем оставалось то, что так и не удалось найти фокусирующих печатей. Барьер казался нерушимой частью внешней скалы, будто формирующая его чакра давно стала частью камня.

— Подождем празднования и дележа добычи? — задуманный ими план не являлся слишком уж рискованным, но работать с не слишком трезвыми людьми будет легче, к таким и гендзюцу особо применять не надо.

— Как скажешь, — Кин чуть сменила позу, удобнее устраиваясь между камнями, а бьякуган снова приметил тонкие нити чакры, расходившиеся от нее во все стороны.

— Тебе… нормально здесь? — решил Неджи задать давно интересующий его вопрос: слишком уж хорошо Кин ориентировалась в сложном переплетении пещер. Ему даже казалось, что ее техники работали тут… правильнее. Да, он с бьякуганом тоже не рисковал потеряться, но это было другое.

— Да, — напарница кивнула, не отрываясь от своего занятия.

— Как будто родилась в пещерах, — подцепил наконец Хьюга вертящееся на краю сознания смутное ощущение.

— Насчет родилась не знаю, но выросла точно, — Кин едва заметно улыбнулась, — пещеры… успокаивают. Полностью ограниченное пространство, которое я могу контролировать. Точно знать, что и где происходит. Помню, когда впервые вышла на поверхность — тут же захотелось спрятаться обратно. Огромный мир, до края которого невозможно дотянуться. Как в нем можно жить?

— Вот как, — Неджи замолчал, пристально наблюдая за передвижением бандитов по лагерю. Высокий забор, ограждающий клановую территорию, стена вокруг Конохи — они всегда словно давили на него, заставляли задыхаться. Он всегда хотел дотянуться как можно дальше, за пределы мира, очерченного бьякуганом. Или хотя бы самому прикоснуться к тому, что видели только его глаза.

— Скоро уже выберемся наверх, — глупо было надеяться скрыть от Кин эмоции, находясь практически в коконе ее чакры. Но раздражения это почему-то больше не вызывало.

— Вот и займемся приближением этого чудесного мига.

Сеть чакры едва ощутимо пульсировала, Кин вслушивалась в мерное движение огоньков чужой силы: много бледных, едва заметных принадлежали бандитам, значительная часть которых являлась вчерашними крестьянами: беженцы, люди пустившиеся на поиски лучшей доли, а в итоге… оказавшиеся здесь. Что ж, это был их выбор. Когда берешь в руки оружие и направляешь его против кого-то, всегда появляется риск обнаружить его в собственной глотке. Ближе к центру лагеря чувствовалось три более ярких огонька — шиноби, не слишком сильные, но вполне способные контролировать всю остальную банду. Кин и Неджи долго присматривались к ним, определяя силы и разбираясь, чего можно ожидать, но так и не увидели ничего действительно впечатляющего. Всего лишь нукенины из деревни водоворота. Беспокойство вызывал третий: он не ощущался слишком сильным, но появился только перед последней вылазкой, и они совершенно не имели представления о его техниках. И потому приходилось корректировать первоначальный план и соблюдать осторожность.

Кин нащупала самый яркий огонек — Неджи и послала легкий импульс чакры, подтверждая свою готовность. Пошел. Короткий ответный импульс и огонек сдвинулся, направляясь к лагерю. Пробраться туда незамеченной проще было самой Кин, но она рисковала не справиться с возможным противником, а задачу следовало решить не поднимая лишнего шума, потому она сейчас контролировала передвижение Хьюга. Слева. Еще один импульс, свидетельствующий, что Неджи зафиксировал часового, приближающегося к его укрытию. Тонкие нити чакры, оставленные в лагере в прошлые визиты, сейчас активизировались, цепляясь за приближающегося человека, оплетая его незаметной паутинкой, искажая поступающие от рецепторов сигналы. Совсем несложно заставить человека не видеть то, что он и не ожидает увидеть.

Они не торопились. Сеть чакры оплетала огоньки один за другим, отводила глаза и приглушала шаги. Практически неотличимая от естественного фона, она уже успела стать частью лагеря, а теперь Кин лишь активировала один за другим нужный участок. Совершенно непригодная из-за длительности построения в бою техника сейчас оказалась удивительно эффективна. На месте. Еще один импульс чакры и куноичи выскользнула из укрытия.

Темнота узких пещер Кин не мешала, она ориентировалась по быстрым импульсам собственной чакры, отзывающимся из разных уголков, и ровному фону чакры, окутывающей местность. Глупо думать, что чакрой обладают только шиноби. Весь мир пронизан ее токами, они настолько привычны, что большинство просто не замечает их, реагируя лишь на сильные диссонирующие элементы. Если бы этой чакры не было, то само искусство сенсоров не существовало бы. Раньше Кин совсем не задумывалась об этом: в детстве она считала, что все чувствуют мир так же, как она. Но мир оказался намного сложнее, чем представлялся в подземельях, укрытых барьерами.

На позиции. Кин вжалась в серый камень, практически сливаясь с ним. Все три объекта наблюдения сейчас находились в палатке и у них совершенно точно не получилось бы сделать что-то со всеми сразу. Снова приходилось ждать. Она прикрыла глаза, стягивая к себе рассеянные вокруг нити чакры. Ожидание Кин не тяготило совершенно, в неподвижности мысли растворялись, свободно блуждали вокруг, ей казалось, что мир вокруг словно отдаляется, но одновременно становится ближе, он растворялся в ней, а она растворялась в нем, в несколько раз обостряя чувствительность к малейшим колебаниям чакры. Но только пока сохранялась неподвижность. Нити скользили вперед, пробирались под ткань палатки, обходили небрежно установленный барьер, призванный скорее отвадить любопытство подчиненных, чем действительно уберечь от опасности, изменялись, подстраиваясь под чакру излишне горячащегося шиноби. Кин не слышала слов, только ощущала растущий клубок недовольства, готового вот-вот выплеснуться наружу. Чакра влилась в него, подогревая и подталкивая к определенным действиям. Пара резких слов и насмешливое «иди, проветрись. Взметнулся полог палатки. Шаг, другой. Импульс. Сейчас. Неуловимо быстрое движение, которым Хьюга переместился от своей позиции за спину их противнику, Кин не заметила, только почувствовала едва заметную вспышку чакры, после чего огонек погас. Вернее, стал практически незаметным как бывает у человека в глубоком обмороке. Все-таки медицинские техники — идеальны, когда нужно работать тихо и без лишних трупов.

Огонек еще гас, когда куноичи активировала технику хенге, набрасывая на себя облик так неосмотрительно покинувшего палатку шиноби. Вряд ли ей удастся обмануть их дольше, чем на пару секунд даже с учетом того, что Кин постаралась максимально замаскировать свою чакру. Обратный отсчет.

Три. Кин откинула полог и шагнула внутрь.

— Что-то ты… Сайто?

Два. Выиграть время толком не получилось, но его оказалось достаточно, чтобы сделать шаг в сторону, открывая вход в палатку для Неджи. Шиноби выхватил кунай, метнул веером сенбоны, Кин резко оттолкнулась, взмывая вверх и на мгновение зависая в воздухе. Уже не леска, только длинная нить чакры, мгновенно собравшаяся из разбросанных кусочков.

Один.

— Шотей! — Неджи аккуратно подхватывает оседающего противника и разворачивается ко второму.

Ноль. Тонкая игла, вокруг которой расползается синеватое пятно, покачивается за ухом, позванивая маленьким колокольчиком. Все.

Кин бесшумно опустилась на пол, торопливо складывая необходимые печати. Нити чакры вокруг палатки пришли в движение, скрывая ее под легким гендзюцу. Всего лишь отвлечение внимание и нежелание зайти в гости без крайней необходимости.

— Ты не переборщила с парализатором? — Неджи, втащивший в палатку третьего шиноби, провел ладонью над ее противником.

— Стандартная доза, а что?

— Да вроде ничего, но лучше начнем с него.

— С него так с него, — Кин пожала плечами и выдернула из шеи шиноби сенбон, пряча его в подсумок. Эти длинные иглы с колокольчиками на концах были идеей Неджи, как и те, снабженные небольшими печатями подавления чакры, что сейчас украшали волосы Кин на манер канзаши. Неплохо было бы добавить к ним пару штук с колокольчиками, чтобы противник отвлекался на звон, но они пока не придумали, как совместить это с незаметностью.

— Маген: Наракуми но Дзюцу! — эту технику когда-то давно показал Какаши-сенсей. Не слишком сложная иллюзия, использующая в своей основе страхи врага. А то что их при показе техники вообще рядом быть не должно было… так плох тот шиноби, что не сумеет добыть нужную информацию.

Глаза человека расфокусировались. Кин чувствовала, как его чакра борется с ее, постепенно заполняющей каналы в голове, устремляющейся к сердцу и опутывающей узлы так называемой «верхней триады». Сейчас, в одуревшем от парализатора состоянии, у него совсем не было сил противостоять иллюзии.

— Кто ты, назови имя? Откуда ты здесь? Кто показал это место? Ты знаешь про барьер? Где печати? Кто главный? — вопросы сыпались один за другим, резкие, не дающие задуматься, но так хорошо отвлекающие от преследующего изнутри страха.

— Дэйчи, он все показал. Привел. Я не знаю, я ничего не знаю, — голос сорвался в крик, и Кин едва успела зажать ему рот ладонью, чтобы за стенами не услышали лишнего. Шиноби странно дергался и хрипел. Странная реакция на гендзюцу.

— Либо ты все-таки переборщила с дозировкой, либо у него аллергия на твой парализатор, — Хьюга кивнул на пятно, расползающееся от небольшой ранки от сенбона.

— Плохо. Надо подумать что-то другое, — если от этого человека им не требовалось ничего, кроме нескольких слов, то в следующий раз можно было так угробить действительно ценного пленника. — Возьмем образцы на анализ?

— Хорошо, — Неджи недовольно кивнул, если с необходимостью медицинских техник в команде он как-то смирился, то исследовательской жилки напарник был лишен напрочь. Кин едва заметно улыбнулась, наблюдая за тем, как он возится со свитком, запечатывая кровь и образцы ткани, пораженные парализатором.

— Кин, ты займешься делом или будешь на меня пялиться?

— Уже, — куноичи тихо фыркнула и перешла ко второму пленнику, заботливо связанному так, что напоминал гусеницу. Если того, чье хенге она использовала назвали Сайто, значит, Дэйчи это второй.

— Поговорим? — удивительно, но шиноби уже пришел в себя, только помогало это ему мало — восстановить циркуляцию чакры после удара Хьюга было не так-то просто. Он дернулся, когда Кин коснулась пальцами его лба, хотя, скорее всего такую реакцию вызвали пряди волос, потянувшиеся вслед за движением.

Чтобы наложить гендзюцу, нужно смешать свою чакру с чужой, задать нужный ток, исказить восприятие, поэтому для сброса воздействия вполне достаточно на мгновение прекратить ток своей чакры. Но если циркуляция уже нарушена, то гендзюцу практически не за что зацепиться. Пленник знал это, иначе с чего в его положении смотреть с таким насмешливым вызовом? Вероятно, в бою это действительно стало бы серьезной проблемой. Но бой уже закончился, а под защитой бьякугана можно не опасаться внезапно подкравшихся врагом. Кин сосредоточилась, приноравливая пульсацию своей чакры к чужой: в очаге ее билось более чем достаточно, но перекрытые каналы мешали движению. Напитанной чакрой волос легко проткнул кожу, погружаясь внутрь, пока не наткнулся на один из каналов, соединился с ним, наполняя чакрой и неся с собой заготовленную технику. Искусственный ток чакры в строго ограниченном участке. Кин прикусила губу, ощущая, как от напряжения начинает кружиться голова. Соединить свой ток с чужим. Обмануть мысли, добраться до сути. Ты — это я, а я — это ты. Разве тебе есть что скрывать от самого себя? Вокруг кружились огоньки, освещали своими всполохами неясные картины, слух улавливал какой-то далекий хрип, дрожь в пальцах становилась все сильнее. Вспышка. Обрыв.

Реальность ударила по глазам слишком ярким светом и громкими звуками. Кин опустила руку, разглядывая пленника: голова откинута назад, из прокушенной губы бежит кровь, а лицо искажено судорогой боли.

— Если я верно поняла, то они нашли пещеру случайно. Этого Дэйчи загнали сюда наши пограничники, он прыгнул в озеро, проплыл и сенсоры потеряли его. В его голове огромная масса холодной воды… был… ранен? — она потерла лоб ладонью, ловя ускользающий образ.

— А не мог он подсунуть тебе эту картинку? Может обычным методом? — Хьюга с изрядным скептицизмом относился к ее попыткам. Особенно, если не опробованным техникам подвергался ценный источник сведений.

— Он мог что-то утаить, но не соврать, — в этом Кин практически не сомневалась. Она снова коснулась лба Дэйчи, желая повторить попытку.

— Может на том попробуешь? — Неджи кивнул на третьего пленника.

— Нет, — Кин лишь мельком глянула в сторону: чакра последнего шиноби ощущалась… вялой. Никакого желания ее касаться.

Снова пульсация чакры, быстрый суматошный поток. Дэйчи пытался отгородиться, оборвать контакт, но его очаг все еще надежно перекрывала техника джукена, а вся чакра, что как-то двигалась в его теле принадлежала Кин. Наверное, жуткое ощущение, что твоя чакра тебе не подчиняется. На этот раз куноичи знала, что искать: образ воды, отголоски боли притянули к себе другие картинки. Спрятать свою чакру. Уравновесить ее с другой. Привести в соответствие. Пленник говорил и не говорил одновременно, вспоминал то, что не хотел вспоминать. Собственный разум предавал его, реагируя на чужие импульсы, которые принимал за свои. Кин чувствовала, как где-то в глубине привычного спокойствия рождался азарт, желание поймать ускользающий из пальцев огонек, удержать в руках обжигающее пламя. Когда-то она уже испытывала нечто подобное. Темнота и огоньки совсем рядом. С ними можно играть — они единственное, что отличается от темноты. Только гаснут. Почему они гаснут так быстро?

Кин отшатнулась, разрывая контакт за долю мгновения до того как, как чужой огонек чакры вспыхнул еще раз и потух. На нее бессмысленное смотрели затягивающиеся пеленой серые глаза. Откусил себе язык? Она передернула плечами, будто пыталась стряхнуть неприятное чувство, появившееся внутри.

— Надеюсь, ты успела узнать достаточно, — не нужно было поворачиваться, чтобы ощущать слишком пристальный взгляд Неджи, ровный голос неприятно резанул слух.

— Он ничего не знал про барьер. Только понял, что это место закрыто от сенсоров, а потом нашел печати, управляющие водой. У него стихия подходящая, вот и разобрался. А потом… — она замолчала, стараясь окончательно прогнать неприятное ощущение. Нужно продолжать. Последний пленник смотрел на нее, а в воздухе разливался кисловатый привкус его страха.

— Я… скажу, все скажу… только не надо так! Не надо, как с Дэйчи!

— Ну говори, — Хьюга присел на корточки возле пленника.

Кин поднялась на ноги, оправляя рукава свободной рубашки. Если Неджи занялся допросом, то ее дело — проследить за окрестностями. Сосредоточиться на деле сейчас — лучше всего.

— Это все Дэйчи… он предложил. Мы шиноби, убедить пару местных банд было легко. Они грабят, дожидаются объявления награды — а потом мы предъявляем чей-нибудь треп под хенге и получаем награду. И всем хорошо.

— Вы выдавали себя за шиноби Конохи.

— Д-да, — голос пленника сорвался, он дернулся в своих путах, но продолжил, — мы как-то наткнулись… когда через границу еще шли. Слабые совсем, ну и разжились хитаями.

— Вот как, — воздух словно сгустился. Кин чувствовала, как мелькнувший было гнев теперь обрел окраску и… цель.

— Или мы или они. Что еще оставалось делать? — голос высокий, надрывный. И кто здесь слабак, не выдержавший легкого давления ки?

Кин склонилась над пленниками, методично обыскивая их: хитаи следовало вернуть в Коноху. Пусть со времени беспорядков на экзаменах прошло много времени, такие вот сюрпризы еще всплывали. Стоило дать волю хаосу — как он стремился вырваться изо всех щелей, а загнать его обратно…

Вспышка чакры. Куноичи резко повернула голову, уставившись в неестественно прямую спину Неджи. Никаких огоньков чакры кроме их собственных.

— Пора заканчивать здесь.

— Неджи?

— Ты хочешь еще здесь задержаться?

— Нет. Конечно нет. Осторожней там, — последние слова прозвучали уже в опускающийся полог палатки.

Кин целую секунду бездумно смотрела на него, а потом шагнула следом, на ходу натягивая распущенные ранее нити чакры. Она чувствовала каждого, кто был в лагере, а многие из них сами того не зная, уже успели обзавестись ее маячками, которые теперь становились основой для гендзюцу. Беспокойство. Тревога. Страх. Движение в темноте. И вот уже один из бандитов неловко взмахивает мечом в показавшуюся ему слишком густой тень, другой посылает стрелу на померещившийся звук. А там, с другой стороны лагеря уже слышится чей-то крик — новый всплеск в копилку разгорающегося страха, и вот меч уже пронзает не темноту, а того, кто поневоле оказался слишком близко. В полумраке пещеры и неверных отсветах костров так легко заблудиться и потерять грань между реальностью и иллюзиях… Добыть информацию. Обеспечить выполнение первоначальной миссии. Короткие строчки приказа сами всплывают в голове, только почему-то неприятное ощущение от них внутри только разрастается. Слишком легко. Слишком… неправильно. Шиноби должны сражаться с шиноби, а не с гражданскими. Даже если те взяли в руки оружие. Шиноби берутся за любые миссии.

А тишина после криков кажется оглушающей.